Море тьмы [Егор Александрович Токарев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

При оформлении обложки использовалось изображение и инструменты, находящиеся в свободном доступе на Canva.com

Не знаю зачем пишу эти строки, ведь я уверен, что ни один человек не прочтет их. Возможно, я хочу вспомнить свое прошлое. Возможно, хочу понять, как я стал таким. Упорядочить в, слабеющей памяти, череду событий, полностью изменивших мою жизнь. Что-то подсказывает мне завершить этот труд, как можно скорее. Неужели проведение подготовило для меня новые испытания? Не знаю. Но перед тем, как стать частью бездны, я должен понять, кто я на самом деле

Для этого мне придется обратиться к глубинам памяти и отправится в путешествие на тридцать лет назад.

Следующая рукопись содержит фрагменты моего дневника, судового журнала и заметок, составленных по памяти.

1899 год. Джеймс Филс.

Я служил старпомом на торговом корабле голландской компании «Ван-Раум & сыновья». Судно носило имя «Изобилие» и представляло собой довольно старую шхуну с небольшим парусным вооружением. Из-за своих малых размеров, наш корабль чаще всего использовали для курьерских доставок грузов из Англии в страны Европы. За время службы я успел побывать во Франции, Италии, Голландии и многих других странах старого света. О чем еще может мечтать молодой парень, кроме как о плаваниях и прекрасных иностранках?

Моя память в точности сохранила день с которого началась череда событий, навсегда изменивших мою жизнь.

12 апреля 1899 года.

В тот день «Изобилие» отходил из порта Ливерпуля с грузом краски на борту. Какой-то португальский богач из Лиссабона захотел, чтобы стены его нового дома покрывала краска, производящаяся на одном единственном заводе в Англии. Но кто мы такие, чтобы судить клиента? Задача команды состояла в принятии груза и доставке его в, указанный порт, в целости и сохранности.

Я провел великолепную ночь в компании моей знакомой и с прекрасным настроением направлялся на корабль. Через несколько дней плавания команду ожидал короткий отдых в столице Португалии. Я никогда не был в этой стране и мне очень хотелось посетить местные таверны. Прибыв на борт в, точно назначенное время, я принялся следить за погрузкой краски. Капитан по своему обыкновению спал в каюте.

У многих членов команды складывалось впечатление, что наш командир вообще не покидает корабль, но я – как самый доверенный человек на борту, знал обратное. Капитан сходит на берег по двум причинам: его срочно вызвали в компанию и неявка означала бы скверные последствия, и у капитана закончилась выпивка. Стоит поподробнее рассказать о нем.

Я точно не знаю его историю, но судя по пьяным разговорам и слухам, раньше Фрэнк Макмон служил на корабле военного морского флота ее Величества в чине капитана. То-ли из-за своего происхождения, то-ли из-за скверного характера, повышения по службе оставались для него лишь мечтой. Склонность к пьянству и буйный нрав, в конце концов, поставили крест на службе, и он был вынужден уйти в отставку. После краха карьеры Фрэнк запил и непременно бы утонул в бутылке, если не его жена. «Святая» женщина вывела мужа из крайней стадии запоя и устроила в торговую компанию, где ему была отдана под командование старая шхуна. Казалось, что жизнь пошла в гору и все наладилось, но сильная духом женщина, не смогла пережить вспышку холеры и умерла. Вернувшись из моря, и узнав, что свет его жизни погас, Фрэнк Макмон вновь стал искать утешение на дне бутылки. Пьянство никогда не выходило за пределы, мешавшие службе, и управление компании закрывало глаза.

Вторым по авторитету среди матросов был боцман. Все звали его просто Хьюберт, и в отличии от боцманов на других кораблях, команда уважала и слушалась его не только из-за страха перед плетью, но и из-за огромного опыта, который этот человек заработал за долгие годы плаваний.

Кроме них я хорошо общался с корабельным коком. Мистер Долг всегда был душой компании и знал тысячу рецептов, как сотворить из, почти несъедобных остатков галет и солонины, блюдо достойное королевы. Это качество ценилось моряками, и кок пользовался уважением всех без исключения членов команды.

Я проследил за погрузкой и уже собирался идти к капитану, как он сам явился на палубу. С обычным хмурым настроением, c запахом перегара изо рта, капитан вышел на палубу и оперся о поручни. Он извлек из кармана куртки трубку, левой рукой достал кисет с табаком и принялся набивать ее. Попробовал потянуть, помотал головой, видимо набил слишком туго. Высыпал табак в кисет и набил по новой. Удовлетворившись результатом, Фрэнк достал из кармана брюк металическую спичечницу и раскурил трубку. Капитан выпустил плотное облако белесого дыма и тогда я решился подойти.

– Капитан, груз на борту, команда готова, мы можем отчаливать.

Несколько секунд он наблюдал за волнами, бьющими в борт корабля, и потом произнес:

– С нами отправляется пассажир, он скоро должен прибыть на корабль.

Я покивал головой. Перевозка пассажиров была для нас не редкостью и тут не было чему удивляться.

– А, так вот и он, – кивнул капитан, указывая мундштуком трубки в направлении пирса.

Я пригляделся и увидел человека, идущего в направлении корабля. Он был одет в костюм из хорошей ткани, не слишком дорогой, но добротной. Голову украшала вышедшая из моды шляпа-котелок. Когда он приблизился, я увидел, что на вид ему около пятидесяти. Лицо украшала аккуратно подстриженная бородка с закрученными вверх усами. Человек приблизился к кораблю и взошел по трапу на борт. От моего взора не укрылось, как уверенно он шел по узкой дорожке над водой. Это выдавало в нем человека, уже не раз путешествующего морем.

– Доброе утро, джентльмены, вот мои документы, – пассажир улыбнулся и протянул мне бумагу.

На листе содержалось предписание компании доставить Гарри Причета в Лиссабон, Португалия.

– Доброе, сэр, добро пожаловать на борт! Послать матросов за вашим багажем? – поинтересовался я.

– Нет, благодарю вас, со мной лишь саквояж.

Я кивнул и приказал одному из матросов показать пассажиру его каюту. Они ушли и я остался один на один с капитаном.

– Все хорошо, сэр?

– Замечательно, – резко бросил он. Но потом, смягчившись, добавил. – Нормально, спасибо Джеймс.

Я кивнул и пошел выполнять свои обязанности перед отплытием.

13 апреля 1899.

Море спокойное, ветер попутный. Шхуна отплыла из Ливерпуля и взяла курс на столицу Португалии. За день не произошло ничего необычного. Все время занимала рутинная работа по поддержанию корабля в чистоте, а команду в подчинении.

Вечером капитан пригласил офицеров корабля на ужин. Кроме меня, боцмана-Хьюберта и самого капитана на нем присутствовал наш пассажир – мистер Гарри Причет. Рейс до Ливерпуля не был длинным и поэтому наш кок мог не экономить продукты и постараться на славу. Надо признать, что такое жаркое из нежнейшей телятины, какое мы имели честь есть тогда, не каждый день подают во дворце королевы. За столом как водится пили. Виски и брэнди из капитанских запасов сменили несколько бутылок вина, принесенных нашим пассажиром. Первый тост подняли за королевскую семью. Дальше разговор сменился на отдаленные от политики темы. Мистер Причет рассказывал нам, что он родом из Бостона и был в Англии на раскопках каких-то древних развалин. По началу он вдавался в подробности его деятельности, но видя, что собеседники теряют интерес, прекратил.

– А, позвольте узнать, зачем вы направляетесь в Лиссабон, мистер Причет? – капитан по своему обыкновению курил трубку.

– Как вам объяснить, – пассажир потер нос. – Мои поиски в Англии увенчались успехом, и сейчас я везу результаты исследований коллеге в Лиссабон.

Боцман, подался вперед, сверкнув золотым зубом.

– Вы везете что-то ценное, мистер Причет?

– Эээ, нет.

– Хьюберт! – капитан строго посмотрел на боцмана.

– Нет, нет, что вы! Вы меня неправильно поняли, мистер Причет! Дело в том, что если вы везете что-либо ценное, то в большей сохранности оно будет в капитанском сейфе, – замахал руками боцман.

Пассажир заморгал и спросил:

– Неужели на вашем корабле есть воры?

– Нет, ну что вы! – вступил в разговор я. – Матросы по своей натуре падки на разные, блестящие вещи, и, чтобы не искушать этих ребят, ценные предметы лучше передать на хранение капитану.

– Да, именно это я и имел ввиду, – поддакнул боцман.

– Нет, ничего ценного, лишь записи и тетради с зарисовками местности.

Вечер продолжился новыми порциями виски и разговор переключился на обсуждение преимуществ темного эля над светлым. Стоит признать, что в данном вопросе мистер Причет проявил изрядную эрудицию и опыт.

15 апреля 1899.

Сегодня погиб матрос. Юноша – Томас Блан пропал с корабля в открытом море. Команда была разбужена после «собачей вахты». Во время переклички выяснилось, что Томас отсутствует. В его поисках экипаж перевернул весь корабль, но так ничего и не нашел. Напарник по вахте – матрос Ричард Харрис вспомнил, что последний раз видел юношу за час до рассвета. Потом он услышал странный шум, как будто нечто тяжелое упало в воду, и все прекратилось. После инвентаризации имущества на корабле обнаружилась пропажа запасного якоря. Судя по всему, семнадцатилетний юноша покончил с собой, выпрыгнув за борт с якорем в руках… По сообщениям команды Томас в тот день вел себя, как обычно, и ничего не предвещало беды. В журнале не было записей о недугах Томаса, но его близкий друг поведал, что в детстве юноша провел полтора года в лечебнице для душевнобольных.

Гибель молодого матроса сильно ударила по моральному состоянию команды, и капитан, по совету Хьюберта, решил выдать всем по дополнительной порции грога.

16 апреля 1899.

Сегодня ночью, во время вахты, я видел Огни святого Эльма на мачтах нашего корабля. Этот символ приносит морякам удачу и внушает надежду на спасение, терпящим бедствие. Настроение команды немного поднялось.

19 апреля 1899 года.

За три последних дня мы не видели ни одного корабля. Ни одна мачта, ни один парус не показался на горизонте. Это кажется странным, поскольку маршрут пользуется популярностью, и за последние дни мы должны были встретить, как минимум дюжину кораблей. Настроение команды сново пошло вниз. Один из матросов начал болтать о проклятии юноши, наложившем на себя руки, но боцман восстановил дисциплину при помощи плети. Моряки очень суеверны, и подобные разговоры необходимо пресекать в зародыше.

20 апреля 1899.

Наша шхуна продолжает свой путь. По прежнему ни одного корабля на горизонте. Это начинает нервировать даже опытных офицеров, не говоря уже о простых матросах. Капитан снова пьет, а пассажир заперся в своей каюте и уже два дня не появлялся на палубе. Я попытался узнать в чем дело, но услышал в ответ лишь отговорки про морскую болезнь. Он врет, но зачем? И, что черт возьми происходит?

21 апреля 1899 года.

Боже мой, что это? Сегодня на закате мы видели мыс Горн. Этого просто не может быть! Наш корабль находится за много миль от него. Даже если бы компас вышел из строя, и шхуна все время двигалась в неверном направлении, мы не могли добраться мыса Горн так скоро. Капитан, много раз видевший его во время своих плаваний, подтвердил опасения.

Не понимаю. Команда в ужасе, по кораблю ходят разговоры о морском дьяволе. Матросы уговорили капитана провести внеочередную молитву.

22 апреля 1899 года.

Рассвело. Мыса больше не видно и все решили, что вчера мы наблюдали мираж. Ну и перепугалась же все мы! Кажется все налаживается.

23 апреля 1899 года.

Солнце не садится. Небесное светило скрылось за облаками, но тьма так и не наступила. Корабль движется в блеклых сумерках, хотя по всем часам сейчас должна быть глубокая ночь.

25 апреля 1899 года?

Второй день шхуна идет сквозь вечные сумерки. Команда подавлена, капитан пьет как рыба. Пассажир – мистер Причет, наконец, показался на палубе. Он был бледен и, не знающий человек, действительно списал бы все на морскую болезнь. Я попытался поговорить с ним и объяснить, творящееся вокруг, неким природным феноменом. Я надеялся, что он, как человек науки, поддержит меня и тем самым успокоит суеверных матросов.

Результат был прямо противоположным. Едва появившись на палубе, мистер Причет побледнел еще сильнее и, не обронив ни слова, скрылся в каюте.

27-28 апреля 1899 года? Пишу по памяти.

Что-то уничтожило наш корабль. По морю струился туман, настолько плотный, что воды не было видно. Сизый покров превратил родную для моряков стихию в нечто тревожное, чужое.

В начале шхуну тряхнуло, словно мы налетели на мель, а после, когда вся команда собралась на палубе, корпус треснул от киля до верхней палубы. Крепкие дубовые доски лопались словно скорлупки, заклепки обшивки со звоном отлетали в океан. Корабль – родной дом моряков, рвался под ногами словно гнилая тряпица. Я попытался организовать матросов, чтобы избежать паники, но у меня ничего не вышло, даже угроза оружием не возымела действия. В наличии было лишь две спасательные шлюпки и они не могли уместить всех… Морская пучина не выпускала, попавших в нее людей, утягивая вниз призрачными нитями. Многие погибли в воде, других убило Оно… Нечто, сотканное из тумана, хватало людей и тащило на дно. Моряки кричали. Надолго в моем сознании отпечатался этот звук и лица людей, погружающихся в морскую пучину.

В моей шлюпке находился капитан, боцман, пару матросов и мистер Причет. Пассажир умудрился схватить с, тонущего корабля, не провиант или воду, а свой проклятый чемодан с научными записями.

На рассвете, то есть, когда по всем законам Божьим должен был наступить рассвет, мы потеряли вторую шлюпку. Все спали, истощенные предыдущим днем, и не заметили, как в один момент лодка с нашими товарищами пропала в неясной мути, кружившейся над водой.

Конец апреля – начало мая 1899.

Шлюпка словно щепка в огромной океане, которой она по правде и являлась, продолжала болтаться на волнах в вечном закате. Еда подходила к концу, а вода закончилась еще два дня назад. Двое матросов пропали, испарились с лодки. Мы не слышали ни всплесков, ни криков…

Капитан странно ведет себя. По «ночам», когда все спят, он разговаривает с кем-то шепотом. Время от времени, Фрэнк произносит имя «Люсия». С отчаянием вспоминаю, что так звали его, умершую жену. Списываю все на истощение и обезвоживание, еще не такое может привидится, когда третий день обходишься без воды.

Временами думаю, как было бы прекрасно, если завтра нас спасут и все окажется лишь игрой природы. Вечный закат – странным солнечным затмением или вроде того, а в гибели судна будет повинен огромный кит или кашалот. Такие случаи имели место так, что, возможно, все так и будет.

Май 1899.

В один из дней-ночей, я проснулся от того, что капитан беседовал с женой громче обычного.

– Фрэнк, что ты делаешь! – я вскочил с палубы шлюпки и в ужасе смотрел на капитана.

Он стоял на краю лодки и пытался обнять нечто невидимое… и на его объятия отвечали! Я видел, как образуются складки на его одежде, если бы их действительно прижимали руки любимой женщины! Капитан подался вперед и балансировал на краю шлюпки.

– Фрэнк, стой!

Он повернулся и посмотрел на меня мокрыми от слез глазами. Но это были слезы счастья, а не горя.

– Она ждет меня Джеймс, – сказал он и шагнул в бездну.

Тут же за ним нырнул Хьюберт. Боцман раз за разом погружался в темную пучину и вновь поднимался. Спустя дюжину попыток он, обессиленный, взобрался на лодку и растянулся на дне.

– Нет? – задал я вопрос, не нуждавшийся в ответе.

Боцман лишь помотал головой и отвернулся. Его тело сотрясали рыдания. Мистер Причет все это время сидел на корме шлюпки, сжимая в руках саквояж.

???

Спустя неделю у нас окончательно закончилась еда. На шлюпке остались лишь трое – я, боцман и мистер Причет. Мы договорились, что не будем кидать жребий и марать христианскую душу грехом каннибализма. К тому же, во время гибели корабля я потерял свой револьвер, и легко уйти из жизни не выйдет.

???

Солнце наконец село, и на небе появились звезды. Мерцающие точки складывалась в созвездия, не знакомые ни одному из опытных моряков.

– Боже милосердный, где мы?! – простонал боцман.

Отблески света на горизонте напоминали северное сияние. Иногда казалось, что сквозь разноцветные сполохи видны остовы кораблей, вмерзших в мертвый лед. Видения рассыпались тысячами отблесков, похожих на салюты веселых ярмарок дома.

Наша одинокая шлюпка бороздила темные воды неизвестного мира. Через несколько часов (не могу сказать точно так, как часы вышли из строя) нас поглотила тьма. Тьма полная, не было видно ни луны, ни звезд, а море под нами казалось черной бездной без начала и конца. Мы плыли по пустому эфиру, словно провалились во времена, когда мира еще не существовало и была лишь тьма.

???

Я проснулся от странных бормотаний. На носу шлюпки угадывался силуэт мистера Причета. Он был обнажен по пояс и что-то шептал себе под нос, размахивая руками. В одной из них был зажат нож, но не это меня удивило больше всего. Я мог видеть. После нескольких дней тьмы, свет казался чем-то неестественным, чуждым. Свечение исходило от нечто впереди лодки. Источник был еще слишком далеко, но я знал, что мы приближаемся.

Я поднялся и стал осторожно двигаться к пассажиру. Под ногой хлюпнула лужа воды и он обернулся. Все лицо и большая часть его груди были испещрены тонкими порезами. Линии складывалась в затейливый узор, от одного вида которого меня замутило.

– Что ты делаешь? – прохрипел я.

– Оно пробудилось, пробудилось не в том времени и не в том месте, но это уже не важно. И теперь надо принести клятву в верности, ибо праведные спасутся, а неверные погибнут в бездне, где их души будут вечно пожирать твари, о существовании которых современный человек и не подозревает, – скороговоркой бормотал он, приближаясь ко мне с, окровавленным ножом.

– Стой! Хьюберт проснись!

Боцман уже был на ногах и стоял рядом со мной на, раскачивающийся шлюпке.

– Надо его успокоить, он тронулся головой от истощения!

Пассажир продолжал приближаться.

– Да, да, он пробудился, но почему ты молчишь?! Почему не приказываешь, а просто молчишь?! Жертва, жертва, тебе нужна жертва! – с этими словами безумец кинулся вперед.

На что похожа драка в тусклом свете истощенных от голода и жажды людей, на раскачивающийся шлюпке? Отблески света вырывали из тьмы неясные образы, нож мелькал в почти полной тьме.

На лицо брызнула кровь, я ощутил ее солоноватый вкус и почувствовал медный запах. Вкус и запах жизни.

Причет дрался словно дикий зверь, но не мог устоять против двоих. Через минуту на палубе лежало его тело, а я и боцман повалились на дно лодки. Отдышавшись, я заметил, что из под прижатой к груди руки боцмана идет кровь.

– Он тебя ранил?

– Да, похоже, что я умираю… Этот ублюдок достал меня. И откуда в нем столько сил? – прошептал Хьюберт.

Я отвернулся и уснул. Что я мог ему ответить? Обнадежить и сказать, что скоро нас спасут и надо лишь немного потерпеть? Сказать, что все будет хорошо, и через пару лет он будет хвастаться новым шрамом перед дамами в портовых кабаках? Нет. Я был слишком истощен и подавлен. Надежда уже давно покинула меня, и я мог лишь отвернуться к борту и дать товарищу спокойно уйти в лучший мир.

???

Временами я думал, что мы все уже давно мертвы. Мертвы с того момента, как солнце не зашло в тот день или с момента, когда наш корабль переломился пополам. Возможно, сейчас мое тело лежит в пучине, а внутренности треплют крабы и другие обитатели глубин.

Говорят, что надежда остается до конца, что она спутник человека до самой последней секунды, что надежда есть даже, когда веки тяжелеют, и душа отправляется на тот свет. Вранье! Надежда уходит первой, оставляя после себя лишь пустую оболочку, выгоревшей человеческой души.

А есть ли, что-то после смерти? Существует ли рай или ад, или хоть, что-то после гибели оболочки духа? А может быть вместе с ней погибает и душа, а человек из-за своей гордыни выдумал все это?

Нет! Не из-за гордыни. Люди придумали жизнь после смерти из-за страха перед ней, ибо после, нас ожидает лишь темная бездна. Бездна без демонов, дьявола и тому подобного, лишь пустое пространство в котором душа или то, что от нее осталось, обречена гнить наедине с собственными мыслями.

???

Я вновь проснулся и как уже много дней… или недель не мог понять, день сейчас или ночь. Я не мог понять какой сейчас день, месяц, год, я не понимал, нахожусь ли я до сих пор в том мире, где родился и вырос.

Справа от меня лежало, уже холодное тело Хьюберта. Свечение впереди лодки стало ярче и я смог различить гримасу ужаса и страданий на лице товарища. Я встал и увидел, что шлюпка – мой последний островок реальности, плывет в гигантский водоворот, не меньше мили в диаметре. Из его глубин исходило неземное свечение. Я не могу описать его и понять так, как цвета сияния не были знакомы нашему миру, нашей реальности. Не было слышно ужасного рева волн, низвергающихся в бездну, стояла невозможная тишина, даже море вокруг водоворота скорее напоминало черное зеркало, чем природную стихию. Внутри ужасной воронки виднелись мириады светящихся точек, словно звездное небо бешено скручивалось по приказу чьей-то дьявольской воли.

Я побрел на нос лодки, ближе к сиянию, такому манящему и такому прекрасному. Шлюпка неслась прямо в него, и через несколько минут свет должен был полностью окутать меня.

Вдруг, я услышал голос. Нельзя было сказать принадлежит ли он мужчине или женщине, я сомневался даже принадлежит ли он существу нашего мира.

Ты хочет жить? Ты хочешь вновь ощущать вкус пищи, слышать пение птиц и чувствовать тепло женского тела?…

– Да… – из-за жажды и голода мой голос стал хриплым и, почти неслышным. Я прокашлялся и произнес громче. – Да!

Отдай нам часть себя и ты будешь спасен…

– Что отдать, у меня ничего нет… – простонал я.

Чтобы спастись, ты должен видеть

– ЧТО ВИДЕТЬ, ВОКРУГ НИЧЕГО НЕТ?!

Один глаз, чтоб видеть свет светила дня, другой, чтоб наблюдать за танцем бездны в темноте

Я понял, что должен делать… Схватив нож, которым до этого пытались меня убить, я сделал, что требовалось…

Внимание привлек еще один источник сияния. Оно исходило из раскрытого саквояжа мистера Причета. Я пригляделся и увидел, что там лежит плод какого-то дерева. На вид оно напоминало апельсин, но сквозь тонкую кожуру пробивался свет.

Прими его

Я с удовольствием съел этот плод. Вкуса уже не помню, но точно знаю, что ничего прекраснее я в своей жизни не чувствовал. Возможно, тому виной голод, а может действительно было вкусно. Меньше чем через минуту лодка провалилась в, сияющую бездну, и я потерял сознание.

Я очнулся на корабле китобоев. По произношению и обстановке, я определил в них американцев. Они направлялись домой с полными трюмами ворвани, когда на рассвете вахтенный заметил темный предмет рядом с кораблем. Этим предметом оказался человек на обломке спасательной шлюпки.

По словам капитана тогда было 1 мая 1900 года. Неужели я столько времени провел в… я до сих пор не знаю, как назвать то место.

В тот момент я понял, что изменился. Изменилось все мое естество, и я не мог больше носить имя, которое мне не принадлежало. Джеймс Филс пропал в море и лишь эти листы, испещренные мелким, узловатым почерком, могут пролить свет на его судьбу. Китобои прибыли в порт Бостона и в новой стране я взял новое имя.

То, что произошло в море много лет назад до сих пор преследует меня. Темными ночами шрам жжет не только лицо, но и душу. Я был обманут, или вернее я дал себя обмануть силам, не подвластным ни человеку, ни Богу. И теперь я живу, пожиная плоды собственной слабости… Но пути назад уже нет, и мне остается лишь идти вперед до конца, пытаясь оттянуть на сколько возможно, неминуемую развязку человечной жизни.

Надеюсь, что «там» все же что-то есть…

18 Июля 2019.