Фантастические истории, записанные во время своих странствий Йозефом Краалем, алхимиком из Праги [Кусчуй Непома] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Кусчуй Непома[1] ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ИСТОРИИ, ЗАПИСАННЫЕ ВО ВРЕМЯ СВОИХ СТРАНСТВИЙ ЙОЗЕФОМ КРААЛЕМ[2], АЛХИМИКОМ ИЗ ПРАГИ

Currente calamo[3]

История Банея Ифраси, фантастическая и сентиментальная

Баней Ифраси за всю свою театральную карьеру славы не снискал. Роли ему доставались второплановые, и он уже давно смирился, что гамлетов и макбетов ему не сыграть. Впрочем, к своей работе он относился добросовестно и на судьбу не обижался. Однако справедливости ради стоит сказать, что faustus dies[4] у Банея Ифраси все-таки был. Однажды ему довелось сыграть кресло. Обычное кресло, на четырех ножках, с подлокотниками и спинкой. Конечно, оно было наделено человеческими чертами. Такова была задумка режиссера. Несмотря на возраст и уже, казалось бы, ограниченную пластику, роль Банею Ифраси удалась. Некоторые злословили, что роль кресла — это главный профессиональный успех Банея. Но Баней не обижался. Характера он был мягкого и незлобливого. В отличие от большинства его коллег.

Спектакль этот быстро сошел со сцены. И «главный профессиональный успех» Банея Ифраси вскоре забылся. Но, как оказалось, не навсегда.

Однажды в этом театре накануне премьеры «Чайки» пропало игровое кресло. Чей-то злой умысел или нерадивость кого-то из служащих театра, сейчас об этом можно строить только догадки. Факт, что кресло — реквизит важный и незаменимый — исчезло. И за оставшиеся до спектакля несколько часов найти или сделать другое такое было невозможно. Вот тогда и вспомнили о «главном профессиональном успехе» Банея Ифраси.

Отказать Баней не мог — как же, репутация театра, премьера, Чехов, «Чайка». Вот он и отстоял весь спектакль плетеным креслом. Премьера имела оглушительный успех. И большей частью именно из-за Банея Ифраси. Когда одно из кресел после окончания спектакля вдруг встало на дыбы и обратилось в человека, зал сначала онемел, а потом взорвался аплодисментами. И взрывался ими всякий раз, когда в роли кресла в «Чайке» выступал Баней Ифраси. Вот это и был его faustus dies.

Как-то в театре произошло недоразумение. Одна особа, имеющая некий чин, позволявший ей скандалить в случае неудовольствия, опоздала к началу спектакля (в тот раз давали не «Чайку», в программе стоял совсем другой спектакль). Места, соответствующего сану особы, не нашлось. Все ложи и прочие приличные места были заняты. Что делать? Как предотвратить скандал? Вышли из затруднительного положения весьма оригинальным образом: особе предложили исключительный вариант — не простое кресло в ложе или партере, а Банея Ифраси. Естественно, в виде кресла, причем у всех на виду — в первом ряду зрительного зала. Все разрешилось ко всеобщему удовольствию.

То ли удовольствие это было какое-то нечеловеческое, то ли важная особа отвлекла на себя все внимание, но про Банея Ифраси забыли. И он, скованный ревматизмом, после спектакля так и остался стоять креслом в зале. Удивительное дело, но и потом никто не приложил усилий, чтобы вернуть Банею Ифраси человеческий облик. Обычное равнодушие к судьбе маленького человека, скотская неблагодарность, присущая особям человеческого рода, обычное дело. Однако Йозеф Крааль приводит иную версию этого неординарного события. Согласно его мнению, Баней Ифраси вдруг осознал, что лучшего места в жизни ему, человеку одинокому и не пораженному тщеславием, не найти. И зрительный зал — не такое уж и скверное дело.

Поначалу его отличали от прочих театральных кресел, сажали в него самых почетных и именитых гостей. Стало даже считаться престижным посидеть на Банее Ифраси. И очередь на это место занимали задолго, будто к дорогому стоматологу или визажисту. А потом в театре случился ремонт. Кресла демонтировали, свалили в кучу в подсобном помещении, а по окончании ремонтных работ расставили уже в другом порядке. И Банея Ифраси среди пятисот кресел распознать стало уже невозможно. Впрочем, дирекция театра для поддержания мифа и полезной традиции повесила на какое-то кресло в первом ряду позолоченную табличку «Баней Ифраси». Золота в ней не так уж и много, особенно по сравнению с выгодой.

Йозеф Крааль отмечает, что стоимость билета на это место иная, чем на прочие, но это ничуть не гарантирует того, что вы на самом деле сидите на Банее Ифраси.

История Адриана Лупу, фантастическая и романтичная

Адриан Лупу работал дамских ручек целовальщиком. Целовать ручки дамам он умел, как никто иной. Ну разве сравнится слюнявое чмоканье руки каким-нибудь лавочником или чиновником с мягким поцелуем Адриана, поцелуем, в котором нежная женская кожа различала множество оттенков — от ласки до жестокосердия, от легкости до многозначительности, от краткости мгновения до изнемогающей вечности! Да-да, у Адриана был такой талант, и он обратил его на собственное благо и на благо прочих