Перестрелка на ранчо Брендона Хейза [Евгений Станкевич] (fb2) читать онлайн

Евгений Станкевич Перестрелка на ранчо Брендона Хейза

Терри по кличке Банди остановился в тени размашистого дерева, чтобы дать лошади отдохнуть. Он пробормотал себе под нос еле разборчивое ругательство про надоевшую жару и не забыл упомянуть в своих высказываниях четверых приятелей, которые ускакали на добрых две сотни ярдов вперед. Да, солнце разбушевалось не на шутку, и хоть Банди состоял в группе тех, кто без лишних мыслей вышибали мозги по приказу сверху, доброта и сочувствие ему не были чужды. Его и без того хилая лошадь измучилась, поэтому он спешился, встал рядом, легонько погладил животное по гриве, продолжая ворчать, обращаясь скорее к беспристрастному солнцу, чем к Лори – коричневой, без единого пятна лошади. При ее появлении на свет природа будто не хотела разбавлять краску.

– Ты чего там возишься? Мы почти на месте!

Голос, казалось, доносился из бездны, но даже при таком раскладе Терри его узнал. Их главарь – Оливер по кличке Коготь. В мыслях Банди слал всех к чертям собачьим и хотел остаться под деревом до самого вечера, но потом успокоившись, поправил шляпу, достал полупустую флягу с водой, отхлебнул чуток и чтобы не заставлять ждать своего босса, закричал в ответ:

– Уже иду!

Банда ковбоев остановилась на пустынном холме, и все без исключения принялись осматривать ближайшую местность. Вниз по вытоптанной тропинке, примерно в трех милях от них, виднелся городок, в который они направлялись по поручению работодателя.

– Черт! Ну и жара! – прошипел Билл по кличке Чертенок, но все остальные пропустили высказывание младшего в команде, не обращая на него внимания. Все, кроме Банди, который мысленно поддержал Билла, сочувственно и с любовью поглаживая свою Лори.

– Надеюсь, у них там хороший бордель, – продолжал гнуть своё Чертенок. – Ух, как хочется нажраться да потрахаться с парой шлюшек!

Чарли по кличке Идиот хихикнул. Так его прозвал сам Коготь. Вообще, все клички своим парням (и себе в частности) дал именно он, объясняя недалеким товарищам, что это своего рода позывные, чтобы в очередной перестрелке звать друг друга не по имени, а только по кличке. И так как Идиот не отличался особым умом, то нашел в изречении Чертенка долю забавы, над которой можно вдоволь похохотать. Чарли часто реагировал на подобные высказывания с тупой ухмылкой или же пускался в затяжную истерику до коликов в животе, да так, что только Оливер мог унять припадок либо острым словцом, либо на худой конец – кулаком.

– Сначала нужно закончить работу, как ты считаешь, Фрэнк?

– Все верно, – монотонно пролепетал Фрэнк по кличке Удав, высматривая серо-стальными глазами близлежащий городок. – Бордель, выпивка и местные потаскухи, всё это будет, но позже.

– Терри, а ты что скажешь? Какие у тебя соображения на этот счет?

– Я бы не прочь передохнуть, но работа есть работа, – то, как уклончиво и нехотя ответил Терри, могло значит только одно: он боится Оливера, как огонь воду. – Чертенок, сначала дела, а потом манда.

Идиот залился смехом, будто бы сейчас прозвучала лучшая шутка в его незатейливой жизни. Он искренне смеялся и не мог остановиться, тогда как Чертенок с явным недовольством отмахнулся и в знак протеста сплюнул на прожаренную седую землю. Его кобыла фыркнула, он тут же ударил её ногой в бок. Это только подлило масла в огонь раскатистого смеха Чарли.

– Ты это сам придумал? Дела – манда?

– Всяко лучше знать, что после успешно завершенной миссии ты стал немножечко богаче, как думаешь? А там и развлекайся сколько душе угодно.

Банди прищурившись, посмотрел на Билла.

– Может ты и прав.

– Он совершенно точно прав, можешь в этом не сомневаться, – сообщил ему Коготь, а Фрэнк поддержал кивком. – Заканчивай, Идиот. Будем выдвигаться. Чем быстрее начнем, тем быстрее всё закончится.

– И то правда, – пробормотал Удав.

На том и сговорились.

На подъезде к городу красовалась самодельная криво вкопанная в землю вывеска «Янгстаун – 10 443 жителя». Подпись ниже гласила, что здесь проживают самые доброжелательные люди во всем мире. Ковбои еще не знали, что скоро столкнутся с одним из таких доброжелателей – пьянчугой с интересной фамилией – Иствуд, что в дословном переводе означала «восточный лес».

Старый пень пропивал свой выигрыш в кости уже третий день подряд, угощал народ, доставал девиц своими рассказами, а бармен со временем забеспокоился, что тот распугает ему всех клиентов. Поэтому, десятью минутами ранее вежливо послал старика на восток за дровами и добавил, чтобы тот еще долго не возвращался. Сейчас Иствуд, забывшись пьяными мыслями, слонялся неподалеку от железнодорожной станции, не замечая, что за ним наблюдают.

– Ну и дыра! И вот на это место мы все согласились променять Кливленд? – обратился Банди с вопросом скорее к самому себе, глядя прямиком на старика, который походил на щуплого карлика и неуверенным зигзагом шел на них. – Если дело затянется, я здесь подохну, точно вам говорю.

Никто ему не ответил, да и сам Терри не очень-то хотел вступать в дискуссию на эту тему.

– Эй, ты! – мощным басом окликнул деда Коготь. – Пьяница! Я к тебе обращаюсь!

Старик резко остановился, но не из-за того, что услышал чей-то голос. Он просто принялся осматривать потертую наклейку с надписями на бутылке. Секундой позже Иствуд ухмыльнулся так, будто бутылка со спиртным очень хотела увидеть его несколько оставшихся в живых зубов, и через мгновение принялся уверенно глотать содержимое.

– Он тебя не слышит. Посмотри на него, день в самом разгаре, а он уже вдребезги пьян, – с презрением говаривал Удав. – Как он только на ногах стоит.

– Эй, босс, – подал голос Чертенок. – Может пальнуть в небо? Тут-то старый пердун и протрезвеет.

Глаза Билла загорелись. Два синих огня сильно выделялись на обожженном от солнца лице, а все остальные молча продолжали наблюдать как дед, одна нога которого уже должна находиться в могиле, жадно высасывал купленное за гроши виски.

– Ну, босс?

– Не надо ни в кого шмалять! – только глухонемой сейчас не понял бы, что Коготь неприкрыто злился на Билла. – Впереди оживленный город, весь в заботах и ему наплевать на нас. Пускай так и остается, надо быть тише воды, ниже травы. Это я ко всем обращаюсь!

Трое безмолвно кивнули, и только Билл решился ответить вслух, что согласен с Когтем. Но сделал это лишь для того, чтобы Оливер услышал недовольство в его голосе, как будто это повлияло бы на приказ главаря.

В это время пьяный, как сказал ранее Чертенок Билл, старый пердун наполовину опустошил бутылку и мощно отрыгнул, скривившись от неприятного вкуса во рту. Согнутый временем и бесчисленными внутренними переживаниями Тед Иствуд пил не только в честь того, что недавно умудрился обдурить всех за игральным столом. Алкоголем старик начал баловаться задолго до игры в кости. Его жена ушла в мир иной при родах единственного сына, а тот в свою очередь отдал жизнь во время войны между Соединенными Штатами Америки и Великобританией. На тот момент сыну было всего двадцать три, и если спросить Теда о том, как выглядел его мальчик, то вряд ли бы он смог качественно описать внешность и характер своего отпрыска, точно так же, как и не вспомнил бы имя некогда любимой женщины, подарившей ему ребенка. Господи, да этот бедолага даже собственного возраста не знал!

Его внук, что вылез из шлюхи, которую при жизни умудрился обрюхатить его сынок, и которая плевать хотела на ребенка, тоже отказался ухаживать за стариком. В возрасте восемнадцати лет, еще до начала гражданской войны умотал куда-то на Юг. Он и представить не мог, что попадет прямиком на войну. Что с ним теперь, жив ли он и выбился ли в люди, Тед не знал.

Сейчас дед думал только о том, как бы поскорее прикончить оставшееся виски, да где-нибудь тихо-мирно отоспаться, не попадаясь на глаза шерифу или его помощнику, а позже надо будет обязательно вернуться к тому, не уважающему стариков бармену.

«Конечно, – думал Тед, – я задам этому говнюку жару»!

– Старик! – сделал вторую попытку Коготь и приказал своим людям двигаться за ним вдоль железнодорожных путей. – Ты меня слышишь вообще? Не глухой же?

Тед медленно перевел затуманенный взгляд от бутылки к предполагаемому месту, что пыталось установить с ним контакт. Внезапно подул ветер, его белая (а на данный момент уже ближе к коричневому) рубаха взметнулась, тело непроизвольно повалилось вперед. Пришлось приложить усилие, чтобы удержаться на ногах.

Щурясь от солнца, Тед никак не мог определить, что видит перед собой: с одной стороны пять или семь расплывчатых пятен (точно сосчитать, увы, не мог), а с другой  – полная темнота. Периодически он то погружался в кромешную темноту, то снова видел загадочные пятна. Еще чуть-чуть и он завопил бы, что потерял зрение и ему нужна срочная помощь в этом деле!

– Он же уснет на ходу, – Фрэнк забеспокоился и, не дожидаясь приказа, спешился намереваясь подойти к старику, чтобы тот не грохнулся на рельсы и не размозжил себе череп. – Эй, дед!

– Ёшкин… Коубойии…

– Да, ковбои, ты прав. Все хорошо, старик, дай-ка сюда бутылку.

Удав вовремя подхватил тощего Теда, выхватил горлышко бутылки из крепко сжатой ладони (старик даже не обратил на это никакого внимания, с интересом, залитыми алкоголем глазами изучал седые локоны Фрэнка, торчащие из-под шляпы) и потихоньку подвел его к лошади, на которой с серьезным выражением лица сидел Оливер.

– Видишь, Чертенок, – высокомерно обратился Коготь, – даже револьвер доставать не пришлось.

– Рьевольевр… – попытался повторить за ним Тед, но получилось чересчур комично, и Чарли не упустил шанса вставить свои хихишечные пять копеек.

– Как тебя зовут, старый человек? – Оливер говорил достаточно громко, но потом наклонился и для пущего эффекта решил несколько раз щелкнуть пальцами возле морщинистого лица деда, чтобы тот точно обратил на него внимание.

– Тедди… меня звать… да… я уже старый… Тед-ди… меня…

– Хорошо, Тед, хватит мямлить, я понял. У меня будет только один вопрос, после чего мой хороший друг отдаст твою бутылку, и мы оставим вас наедине, договорились?

Старик, услышав про виски, улыбнулся, но ничего не ответил. Хотел ответить. Конечно. Но берег силы, ведь его ждал важный вопрос, наверное, один из самых важных в его жизни.

– Господи, я даже отсюда чую, как у него воняет изо рта, – пробурчал Чертенок, но Коготь поднял руку и пресек возможную вспышку смеха от Чарли и такую же возможную словесную перепалку с другими парнями. В их кругу стало спокойно, в каком-то роде даже мертвенно тихо, и только в двухстах ярдах от них била ручьем жизнь городка Янгстаун.

– Я думаю, ты меня понял. В общем, нам бы узнать, где тут у вас местный шериф обосновался. Понимаешь?

– Да, – неуверенно начал Тед, а Оливеру показалось, что старик протрезвел, как только услышал о шерифе.

«Возможно, – мелькнуло в голове, – он просто испугался».

– Не волнуйся, у нас к нему личное дело есть, вот и все.

Мягкий тон понравился старику, но нельзя терять бдительности, вдруг они заставят пройтись до Берримора с ними, а у него небольшие проблемы… нет, скорее разногласия с законом. А во всем виноват этот дрянной алкоголь…

– Ну, так что, Тедди? Расскажешь нам, где обитает ваш шериф?

Дед почесал залысину ближе к затылку, вокруг которой в разные стороны торчали несколько засаленных седых волос, перевел взгляд на Оливера и пару секунд изучал его лицо, подбирая слова для лаконичного описания дороги.

Вытянутое лицо Когтя не выдавало явных эмоций, он умел ждать и всегда пытался быть максимально терпелив, до поры до времени, конечно. Старик заметил, как незнакомец потянулся к неровному шраму, что шел от левого уха, проходил по щеке, заканчиваясь у подбородка и выглядел как пережаренная сосиска. Ковбой (как думал о нем Тед) провел большим пальцем по рубцу и почесал подбородок. Заинтригованный Иствуд хотел было спросить, что с ним произошло, но потом вспомнил, что эти ребята, один из которых вежливо поддерживал его, чтобы тот ненароком не свалился к рейкам, ждали не вопроса о шраме и других интересующих Теда подробностей.

– Мужик, ты еще с нами? Ау!

Словно в подтверждение мыслей старика, Фрэнк спокойным (как и всегда) тоном переспросил Теда и легонько похлопал по плечу, ощущая запахи местного салуна, которыми Иствуд пропитался насквозь.

– Да-да… конечно… эм… – старик тянул окончания слов, будто ему было больно выговаривать, и слышалось это как «конечноооуу». – Только пообещайте, что не расскажите шерифу, кто вам о нем поведал.

– А что такого-то? Натворил небось в родном городке делов на пьяную голову, да?

– Заткнись, Чертенок, и не влезай, когда взрослые люди ведут беседу, – Оливер обернулся к Теду. – Не обращай внимания на моего оборванца, этот парень встал не с той ноги и с самого утра на взводе.

Старик кивнул, а Оливер одарил его не очень милой, но вполне искренней улыбкой, от чего Теду стало немного легче воспринимать все вокруг.

– Могу дать слово, что твой шериф никогда не узнает, кто нам подсказал дорогу. Видишь ли, мы люди занятые, у нас к нему есть небольшое дельце, поэтому, до того момента, как мы откроем двери его участка, каждый из нас уже забудет твое имя. Можешь не волноваться по этому поводу, обещаю.

– Хорошо, – протянул Тед и громко икнул. – Как только попадете в город, идите к первому перекрестку, на нем сворачиваете, ик, направо и…

Дед замялся, а потом смачно отрыгнул. Чертенок Билл скривился.

– Извиняюсь, ик! Так вот, – продолжил Иствуд, – дальше просто прямо. Там на углу, по правую сторону напротив мелкой харчевни, ик, увидите трехэтажное здание. Вот там-то и сидит наш любимый и многоуважаемый Берримор Гиллиан.

– Ну вот, другое дело, – пророкотал Оливер. – Твоя помощь неоценима, старик. И напоследок мой тебе совет: в твои-то годы, прекращай пить эту дрянь.

Коготь указал на бутылку, ее по-прежнему держал Фрэнк по кличке Удав.

– Займись чем-то полезным. Даже и не знаю, ну, как там коротают время старики твоего возраста? В общем, не травись, а то скоро окажешься на местном кладбище.

Последние слова Оливера показались Теду угрожающими, старик тут же всполошился и нервно задергался.

– Вы же обещали, что отдадите пойло и отпустите меня! – плевался тот от злости. – Я вам все рассказал, как и договаривались!

Выцветшие зеленые глаза полыхнули ненавистью, в один момент Фрэнк словил себя на мысли, что ему придется держать старика крепче, потому что тот намеревался броситься на их главаря с кулаками.

– Это всего лишь совет для раздумий, вот и все. Не нервничай, я свое слово держу.

Оливер бросил многозначительный взгляд на Удава и тот сразу же отпустил Теда. Отдал ему спиртное и, возвращаясь к своей лошади, в мыслях поблагодарил высших существ за то, что не пришлось калечить бедного одинокого старика только из-за того, что тот хотел вступить в драку из-за бутылки проклятого виски.

– Видишь, никто тебя не собирался обманывать, – бросил напоследок Коготь через плечо, обращаясь к старику. Банда Оливера отдалилась от Теда на добрых сто ярдов. Они уже подъезжали к главной улице. – Большое тебе спасибо за помощь и запомни мои слова!

Тедди Иствуд хмыкнул в ответ, хотя слова благодарности услышал с трудом, да и вслушиваться не хотел, потому что никакого смысла в них не улавливал. Сейчас он был полностью удовлетворен тем, что его оставили в покое, а родная бутылочка виски снова находилась в его трясущейся руке.

– Займись чем-то полезным… ага!

Тедди, с перекошенным лицом, специально передразнил главаря банды и с победной ухмылкой поднес горлышко к пересохшему от длинного диалога рту. Позже, на второй или третий день, когда он полностью протрезвеет, от бармена-говнюка, которому собирался надрать задницу, Иствуд узнает о кровавой стычке за городом, что случилась в тот злополучный день, когда он встретил ковбоев. С бесстрастным выражением лица закажет себе несколько стаканчиков того же виски и весь вечер у барной стойки будет вспоминать, видел ли он хоть одного из тех, кто погиб в перестрелке на ранчо Брендона Хейза.

Оливер и его люди держались маршрута, о котором им поведал старик. На первый взгляд, с которым согласились все, когда осматривали город свысока, Янгстаун казался не таким большим, и походил на мелкую задрипанную дыру, но когда банда оказалась непосредственно внутри, мнение слегка изменилось.

Мелкие рыночные торговцы постоянно и во всю глотку перекрикивали друг друга, чтобы привлечь внимание и впихнуть свои товары по «самым лучшим ценам в городе». Вокруг лошадей бегали дети, передразнивая и провоцируя скот, проскакивали без предупреждения люди постарше, сновали пьянчуги, доносились скандалы и непрекращающийся вой с прилегающих к улице зданий, и во всем этом балагане никто не обращал внимания на пятерых незнакомцев, что направлялись в полицейский участок, осматривая по дороге местную жизнь.

В конце перекрестка, на котором им нужно было поворачивать направо, строилось новое здание. Предприниматель по имени Найт Дэвис родом из Оклахомы, нанял команду из преимущественно молодняка (то есть парней, что хотели подзаработать неплохих денег), и с их помощью обустраивал свое четвертое по счету в этом городе коммерческое здание. В магазинчик Найт хотел завезти богатый ассортимент разносортного оружия в комплекте с патронами. Так же, со временем, по прикидкам предпринимателя, на прилавках должны были появиться охотничьи ножи, обмундирование и прочая лабуда. Стоит отметить, что мистер Дэвис – человек, любящий деньги и трясущийся за свою репутацию, поэтому последние два месяца измучился, чтобы сделать все по закону, без лишних вопросов и проблем, что могли бы испортить настроение человеку, который просто хотел зарабатывать. В успехе нового дела он не сомневался и приложил достаточно усилий, чтобы проект состоялся.

Коготь, наблюдая за пыхтящими ребятами подумал, что Тед Иствуд, тот старый олух, мог бы подзаработать на плевом деле, помогая парням со строительством. Его мысли вдруг оборвал не кто иной, как Чертенок Билл, который продолжал думать о своем вслух.

– Я вижу кучу зданий и копошащихся возле них работяг, а сейчас на моих глазах растет еще одно сооружение, – Билл выждал для эффекта. – Но мать твою! Я не вижу ни одного здания с вывеской: «Лучший бордель в городе. Сисястые девочки по хорошим ценам». Или что-то вроде того.

– Заканчивай уже, ну! – неожиданно для всех вполголоса проскрипел Чарли по кличке Идиот. Парень, который неоднократно поддерживал всякого рода авантюры и колкие фразочки, внезапно и достаточно вежливо попросил того заткнуться. Чертенок плевать хотел на просьбы, продолжая лепетать о наболевшем.

– Нет, ну может кто-то из вас видел, а я проморгал? Мы где отдыхать будем? В засранном салуне, из которого вылез тот маразматик?

– Ты все о своем да о своем, остынь, – вмешался Банди. – Мы уже говорили об этом. В желаниях своих да найдешь погибель.

– Ой, ну да, скажи еще, что сам не хочешь приласкать кокетливую дамочку, а? А ты, Фрэнк?

Они свернули, Коготь шел первым и молчал. Попросту не хотел вступать в спор, тогда как Удав лишь пожал плечами в ответ на вопрос Чертенка, и тот снова задумался, уткнувшись взглядом в могучую спину своей лошади.

– Если нужны качественные шлюхи, то вам не в ту сторону, молодые люди.

Чертенок вздрогнул от неожиданности, спешился и с большим интересом обернулся на нежный голосок, владелица которого, казалось, одна единственная на белом свете понимала Билла, как никто другой.

– Простите, я тут ненароком подслушала ваш разговор, – захохотала белокурая незнакомка, одетая не в самое скромное платье.

– И куда же нам нужно, моя милая? – тот выдавил из себя такую нелепую улыбку, что девушка вновь засмеялась.

– Вон туда, – она вытянула левую руку, – в самый конец улицы.

– Заканчивай болтать, или ты забыл зачем мы здесь? – жестко крикнул Чертенку Оливер. Он, Банди, Удав и Идиот остановились далеко впереди и спешились, дожидаясь Билла, а тот в свою очередь потерял бдительность и расклеился при виде улыбчивой красавицы.

– Подбирай слюни и давай к нам, Казанова недоделанный, – всё так же сердито выкрикивал Оливер, и Билл нервно затряс головой, не понимая, к кому ему стоит обратиться первым делом.

– Ну ладно, жеребец. Тебя вон папочка зовет. Как разберешься со своими делами, заходи, развлечемся! – девушка, смеясь, пошла прочь, а через несколько секунд сквозь смех крикнула застывшему Биллу: – если тебе, конечно, хватит денег!

– На твою упругую задницу хватит, можешь не сомневаться!

Радостный Чертенок вел за собой лошадь к ожидающей его банде и уже хотел воскликнуть, мол – «видели, какая барышня», но тут же почувствовал сильный удар по голове. Коготь не выдержал и отвесил подзатыльник за то, что тот ослушался приказа. Соломенная шляпа Билла слетела с головы и приземлилась у ног Фрэнка. Тот нехотя наклонился и протянул шляпу законному владельцу.

– Ты меня уже достал, мать твою! – Оливер схватил и без того перепуганного Билла за легкую куртку. – Сколько тебе можно повторять: завязывай выпендриваться!

– Да л-ла-ладно т-тебе. Ну что я такого с-сд-сделал, в конце-то к-ко-концов.

Банди удивился, потому что впервые видел Чертенка, который заикался и не мог связать двух слов. Фрэнк все так же стоял с вытянутой рукой, в которой ветер слегка покачивал шляпу. Идиот молча стоял в сторонке, изо всех сил пытаясь не выдать своего расположения. Попасть под горячую руку – последнее, чего бы хотелось в этой ситуации.

– Не выводи меня, понял? – Коготь еще сильнее повысил голос, и Терри по кличке Банди посмотрел по сторонам. – У тебя ведь есть мозги, малыш Билли, так пользуйся ими! Веди себя адекватно, будь серьезен и держи ухо востро! Это тебе последнее предупреждение.

– Хорошо, босс, хорошо. Я тебя понял и признаю свою ошибку.

Оливер неожиданно оттолкнул Билла и тот спиной ударился о круп собственной лошади.

– Спасибо, – виновато проговорил тот, забирая у Фрэнка свою шляпу.

Удав с сожалением посмотрел на Билла, у которого явно зудело в одном месте, но при этом он полностью поддерживал позицию Оливера, который как-никак был их вожаком, старшим братом, если угодно. Банди в свою очередь осматривался на предмет подозрительных взглядов от местных, но кроме двух собак, которые с интересом наблюдали за локальной стычкой двух мужиков, никого заинтересованного больше не увидел. «Вот и славно», – тут же подумал Терри.

«Вот и славно»!

– Вон там наш ближайший пункт назначения, – Оливер мотнул головой в сторону полицейского участка и сплюнул. – Расклад очень простой: Идиот, привяжешь лошадей и встанешь колом возле входа. На неопределенный срок участок будет закрыт. Ни с кем не говоришь, ничего лишнего не делаешь, внимания к себе не привлекаешь. Понятно?

– Еще как, капитан!

Чарли встал по стойке смирно, с ответственной миной на лице отдал честь, потом хохотнул, но тут же замялся, прокашлялся и прекратил дурацкий всплеск эмоций.

– Все остальные идут со мной на беседу с шерифом. Надеюсь, – для себя добавил Коготь, – этот мужик окажется здравомыслящим человеком и по-быстрому согласится.

На том и сговорились.

Оливер по кличке Коготь минуты две рассматривал широкое здание с обыденной вывеской над главным входом: «Полицейский участок Янгстауна». Сильно выделялись выпуклые, как глаза лягушки, окна первого этажа, загнанные в обычную деревянную раму. В какой-то мере подобное показалось Оливеру абсолютно идиотским решением, потому что со стороны выглядело ужасным. За карамельными («хотя, – подумал Коготь, – возможно, они попросту перепачканы и до них шерифу нет никакого дела») занавесками мелькал силуэт. Второй этаж, скорее всего, служил помещением для пары тройки зловонных камер, потому что несколько прямоугольных окон были заколочены решетками. Третий этаж, по-видимому, служил чердаком, где в ящиках собирали пыль всякого рода документы и прочее барахло.

Пока Чарли возился с лошадьми возле заборчика, у Оливера было время, чтобы подумать, как стоит начать и в целом вести диалог с местным блюстителем закона. В основном, он действовал интуитивно, но тут, как ему казалось, нужен был особый подход, некая правильная подготовка, чтобы все прошло максимально гладко.

– Я закончил, босс! Готов приступить к вахте!

Коготь услышал Идиота, но тут же выкинул бессмысленную информацию из головы. Еще пару мгновений они стояли возле участка как вкопанные в землю столбы. В это время, как Удаву, так и Терри показалось, что их главарь почему-то оттягивает момент до последнего. Оба переглянулись, будто обладали телепатическими способностями, в глазах каждого читался если не страх, то волнение точно.

– Хорошо, – процедил Коготь. – Пошли.

Двери распахнулись. Сидящий за столом, весь в бумажной работе Берримор Гиллиан тут же поднял взгляд на нескольких человек, что без приглашения вторглись в его вотчину. Он снял очки в толстой оправе, аккуратно положил их на стол, вытер лоб от пота и изнемогающими глазами уставился на них. Круглое лицо не выражало никаких эмоций, но, когда лестница заскрипела под весом его помощника, который возвращался со второго этажа, Берримор вздохнул.

– Я так понимаю, вы и есть шериф Янгстауна – Берримор Гиллиан. Небось, уже много лет поддерживаете порядок в городе?

– Здесь, по правую сторону имеется именная табличка, – грубо ответил шериф. – Так что да, это я.

Дрю О’Салливан застыл на последней ступени, понимая, что его внимательно осматривали.

– Мое имя Оливер. У меня и моих ребят к вам небольшое дельце. Много времени это не займет, можете не сомневаться.

– Дрю, пожалуйста, пойди, прогуляйся.

– Но, сэр…

– Это приказ, сынок, с этой минуты у тебя перерыв. Сходи по своим делам, а если хочешь помочь, то займись тем банкиром, о котором я упоминал. Сегодня вечером я бы с удовольствием послушал твои мысли на этот счет. В общем, делай, что хочешь, но ради всего святого, покинь этот гребанный участок сейчас же!

Мощный аккорд шерифа заставил Дрю вздрогнуть, взгляд широко раскрытых глаз метался от Берримора к незнакомым вооруженным мужикам. Помощник облизал вмиг пересохшие губы и хотел возразить, но приказ есть приказ. К тому же, столь тяжелые взгляды по большей части пугали О’Салливана настолько, что он опасался обмочить штаны. Поэтому, Дрю без лишних слов обогнул компанию и поспешил покинуть участок, встретившись на выходе с еще одним бандитом.

– Тут еще один стоит! – крикнул он в закрывающиеся двери, пристально рассматривая Идиота, который по приказу своего командира хранил обет молчания.

Шериф сказал, что Дрю может делать что угодно, поэтому молодой помощник решил отойти подальше и понаблюдать за происходящим из-за укромного места. Вдруг его помощь пригодится, кто знает.

– Чем могу быть полезен?

Берримор положил скрещенные пальцы на бумаги, разбросанные по всему столу. Оливер молча сделал два шага к нему, запустил руку в нагрудный карман куртки, достал оттуда сложенный пополам документ и протянул его шерифу. Тот не отрывая глаз от лица главаря шайки, взял бумажку, надел очки. Глаза забегали по тексту. В документе речь шла о продаже участка, и Берримор не совсем понимал, каким боком он должен относиться к этому делу.

– Что ж, – пробормотал шериф, резюмируя прочитанное. – Хорошо. Компания «Oil Standard Corp.» готова заплатить, как я погляжу, неплохую сумму Брендону Хейзу в случае, если последний примет условия и пойдет на сделку. Знаю такого, человек хороший и рассудительный. О компании слышу впервые. Шериф снял очки.

– Так, а я тут при чем?

– Это новая компания по добыче, переработке и транспортировке нефти, – как по писаному выдал Оливер. Он старался говорить четко и максимально корректно. – Одна из тех, что со временем может изменить мир либо к лучшему, либо к худшему, здесь уж кому как. И, собственно, тут вот какое дело. Возможно вы не в курсе, но мой заказчик уверен, что на территории, где обосновался этот мистер Хейз, залегла нефть. И он уже пытался наладить контакт с собственником, но ничего толком не получилось. Этот высокомерный мужлан просто молчит. Скорее всего, как и подумал заказчик, ему не нравятся условия, либо же в ранних предложениях владелец увидел нарушения закона, хотя ничего такого, естественно не было. Теперь все точно по закону, как и было раньше, и за хорошую цену.

Оливер по кличке Коготь приподнял голову.

– Все равно не очень четко улавливаю суть, поэтому снова повторюсь: зачем вам сдался я?

– Я и мои ребята, мы хотим… нет, не так, простите. Мы просим вас, конечно же, просим, чтобы вы пошли с нами и попытались убедить мистера Хейза в целесообразности продажи участка за щедрую плату.

Оливер много жестикулировал, быстро и не совсем к месту. Берримор заметил это.

– Наш работодатель, – продолжал Коготь, – он монополист в душе. Ему нужен этот участок. А если мистер Хейз вдруг откажется, и сам займется добычей нефти, тогда ему несдобровать. Понимаете к чему я веду? Поэтому, все заинтересованы в том, чтобы урегулировать вопрос мирным путем.

– Мирным путем говорите? Именно поэтому у каждого из вас к ремню прикреплена кобура, в которой припрятан заряженный револьвер? Так о каких именно мирных путях вы болтаете?

Коготь опустил глаза к потрепанной кобуре, закрепленной на ремне под правой рукой, в которой действительно лежал заряженный револьвер.

– Шериф, – Оливер старался говорить убедительно, – наше обмундирование строго для самозащиты. Мы приехали сюда прямиком из Кливленда, дорога, сами знаете, не близкая, несколько дней в пути. А там, в полях да лесах может произойти всякое.

– Очень давно Джон Стивенс сильно упростил путешествия по Соединенным Штатам, а к нашему времени практически в любой город, как и в наш, можно попасть, отбив зад о скамейку любого из доступных поездов. Так, мне кажется, дорога становится безопаснее, чем, как вы говорите, по полям да лесам.

– Так куда интереснее, – неожиданно буркнул Чертенок.

Оливер злился, но никак не отреагировал на язвительные слова, потому что окатившая волна ненависти появилась благодаря упрямому шерифу, а не из-за острого высказывания малыша Билли. Гребанный мешок с дерьмом корчил из себя недотрогу, мастерски ускользая от предлагаемого дела.

– Я вас понял, капитан, – Оливер держал злость при себе. – Каждая работенка должна оплачиваться. За выполнение нашей работы, к примеру, мы получим кругленькую сумму. Так что… Банди, подойди-ка.

Оливер поднял правую руку и поманил своего подопечного указательным пальцем. Глаза все так же сверлили беспристрастного Берримора. Тот заерзал на месте и скорчил удивленную гримасу, хотя и так знал, что сейчас произойдет. Его вес составлял внушительные двести пятьдесят фунтов, поэтому стул негодующе заскрипел под натиском седовласого шерифа.

Терри уверенным шагом подошел, бегло оценивая телосложение возможного врага (такому, если вдруг что, придется пустить пули три, не меньше), так же уверенно вынул пожелтевший от тяжелой жизни конверт, швырнул его на стол к остальной макулатуре и принялся ждать дальнейших указаний. Внезапно лицо шерифа просияло, после чего последовал громкий, раскатистый смех.

– Вы думаете, – душил в себе смешки шериф, – что я продамся ради того, чтобы помочь вам отжать ранчо у добросовестного, я бы сказал, примерного жителя моего города и просто хорошего человека? К тому же, этот законопослушный гражданин почти два года назад похоронил свою жену и сам воспитывает дочь. Это вам так, к сведению.

На несколько секунд в помещении повисла гробовая тишина, пока ее не разрушил громкий храп со второго этажа. За решеткой отсыпался пьяница, который после нескольких бутылок рома попал в драку, где с треском проиграл. Банди наблюдал, как лицо мистера Гиллиана багровеет, а брови подергиваются от возмущения.

«Еще немного, – отметил про себя Терри, – и у толстозадого пойдет пар из носа, как у разъяренного быка».

– Вам должно быть стыдно, молодые люди! Я ни за что на свете не возьму грязные деньги из не менее грязных рук! – проорал Берримор. Чтобы подчеркнуть свою злость, он врезал кулаком по столу. – Так что, сделай милость, убери этот чертов конверт с моего стола, сопляк, и засунь его себе в задницу!

В это время Дрю по кличке Помощник шерифа подпирал стену мизерного снаружи и тесного внутри магазинчика, где улыбчивый продавец с еврейскими корнями впаривал покупателям различного рода старомодный хлам. Другими словами, Дрю оценивал обстановку, зорким взглядом наблюдая за ситуацией возле участка. Минуту назад ситуация получила оценку «все спокойно», ибо ничего такого не происходило. Один из бандюков просто стоял возле входа, иногда ковыряясь в носу.

Тем временем диалог внутри полицейского участка накалялся.

– Откуда вы родом? – спокойно переспросил Оливер после непродолжительной паузы, не замечая откровенного негодования со стороны шерифа. Секундой ранее он жестом указал Терри, чтобы тот последовал словам Берримора. Банди забрал конверт и вернулся к приятелям. Трое, заложив руки за спины, безмолвно стояли возле стены, игнорируя скамейку позади. Чертенок то и дело поглядывал на парадную дверь. Удав заметил растерянность на лице Терри, поникшие глаза выдавали недоумение и злость. «Неудивительно», – подумал он.

– Из Великобритании! Переехали с семьей сразу же после окончания войны! Я левша, люблю выпить, а еще когда-то в молодости волосы на голове у меня были каштанового цвета! Какое, к черту, это имеет значение?

– Да, в общем-то, никакого, но… англичанин, который живет в Соединенных Штатах и балуется мексиканскими словечками. Какая забавная нелепица, – скорчил задумчивое лицо Оливер, почесывая подбородок в районе шрама, а потом улыбнулся. – Почему именно ранчо?

– Да какая разница! – шериф сам понимал, что теряет контроль.

Незнакомец в потрепанном одеянии, от которого ужасно пахло, ему откровенно не нравился. Внешность вгоняла в ужас, он готов был спорить на собственную честь, что эта рожа с откровенно уродливым шрамом точно в розыске. За его спиной дюжина трупов, а то и все три. От подонка несло смертью, а может и чем похуже (если вообще существует что-то хуже смерти). Берримор чувствовал это, но объяснить не мог.

– Шериф, я ведь прошу не так много. Даже готов заплатить, только помогите нам. Раз уж мы пришли в ваш город, то, хотите вы этого или нет, но теперь дело Брендона Хейза имеет к вам непосредственное отношение.

– А я прошу вас, – Берримор тяжело вздохнул, – уходите по-хорошему. Уходите и не возвращайтесь!

– Да чего мы тут стоим, а? Нянчимся с этим козлом, деньги предлагаем! Пшел он нахер!

Удав пнул Чертенка локтем в бок, предлагая тому замолчать. Такое же предложение незамедлительно поступило и от Оливера:

– Замолкни, Билл! – рявкнул он не оборачиваясь, и не обратил внимания на то, что назвал своего подельника по имени. – Видите, с кем приходится работать?

– Мне все равно. Если сейчас же не уберешь себя и свою шайку с моих глаз, я выделю вам отличную комнату с живописным видом в никуда за предложенную ранее взятку! Комнаты у нас комфортабельные, но тесные. Придется делить одну койку на пятерых!

– Рано или поздно, мистер Гиллиан, эту страну все равно погубит коррупция, – спокойно ответил Оливер, будто бы и не слышал угроз. Твердолобый бандит потешался над шерифом, который кипел от злости. – А там, глядишь, и женщины дорвутся до власти. Представляете себе? Какая-то тетка будет руководить страной.

– Даже если такое когда-нибудь и случится, то мы до этого времени не доживем. А теперь, попрошу на выход.

Берримор вытянул руку, красноречиво давая понять, куда им нужно следовать.

– Позвольте напоследок рассказать вам кое-что. – Коготь выждал паузу. За это время, как он думал, непробиваемый шериф либо взорвется от злости, либо даст продолжить. Случилось второе. – Некоторые племена краснокожих, что жили на нашей земле, использовали нефть в лечебных целях. Вы это знали?

– Не имел понятия.

– Так вот. Когда сенеки находили всплывший сгусток черного цвета на озерах или ручьях, они использовали тканевые одеяла, потому что те без каких-либо проблем впитывали нефть. Спустя какое-то время они выжимали жидкость, которая потом применялась к ранам и ушибам как целебная мазь. И это действовало, представляете? Дикари либо имели достаточно знаний, чтобы проворачивать такое, либо были попросту поехавшими и не задумывались о последствиях.

– К чему вы клоните, Оливер?

– Ах да. Каждый рассказ должен иметь какой-то смысл. – Коготь провел по шраму, что вызвало отвращение у Берримора. – В каком-то роде вы были правы насчет револьверов, мистер Гиллиан. И рассказ этот к тому, что если мистер Хейз откажет мне и моему заказчику, из-за чего мы с ребятами потеряем награду, то никакие лечебные свойства нефти и другие медицинские штучки не помогут ему выжить после того, как я нажму на курок.

Берримор опустил глаза, понимая, что деваться ему некуда. Он до последнего не хотел ввязываться в это, но, у Брендона маленькая дочь! Если все закончится конфликтом, и не дай Бог будут жертвы, претензии жители адресуют ему. Кроме того, сейчас он стоял в шаге от ренегатства, ведь, если согласится, станет частью преступной шайки, которая действует по приказу сверху, а там не ждали провала. В обоих случаях он, как шериф города, и Брендон, как правопослушный гражданин, остаются в проигрыше. Эти подонки, кем бы они ни были, точно знают, что делают, ничего не скажешь.

Коготь ждал, но каким бы стальным его терпение ни было, время поджимало, а затягивать не хотелось. Берримор в это время напряженно думал, только вот мысли смешались. На поверхности он видел только один единственный выход, сияющий как солнце среди мрака: нужно идти с ними. Как говаривал его отчим: «тебе всегда нужно различать добро и зло и вовремя сделать выбор. Если ситуация относится к разряду “хуже не придумаешь”, то среди двух зол всегда нужно выбирать меньшее».

– Ладно, капитан, как знаешь, а мы пошли, – Оливер без разрешения перешел на «ты», будто они с шерифом давние друзья. – Мы, знаешь ли, люди занятые, на бессмысленные разговоры времени нет. Всего хорошего.

Коготь развернулся и указал своим на выход. Его терпению пришел конец.

«Дальше, – думал Оливер, – мы и сами справимся».

– Стоять! – Берримор открыл шкафчик стола и запустил туда руку с миссией «на ощупь обнаружить ключи от участка». Нашел, резко встал из-за стола и тут же остановился. Нужно было найти и взять с собой еще что-то очень важное, что-то, без чего идти с головорезами категорически запрещалось законом. Берримор обнаружил очки и плюнул на них, зашуршал руками, перебирая документы – тоже ничего.

– Что-то хотел сказать, шериф? – Оливер остановился у двери. Остальные покинули участок, направляясь к своим лошадям. – Может быть, хотел пожелать нам удачи?

До Берримора доходили лишь приглушенные обрывки фраз, ведь он все никак не мог понять, чего же ему не хватает. Но как только взгляд упал на спинку стула, глаза шерифа засияли.

«Да, мать твою, вот же идиот, – мысленно возрадовался и одновременно выругал себя Берримор, – гребанный пояс с револьвером»!

– Я иду с вами!

– Вот это, шериф, – развеселился Коготь, – чертовски верное решение!

На том и сговорились.

****

У каждого человека на земле обетованной есть свои взлеты и падения, есть радость и печаль. Так и в жизни Брендона Хейза случалось немало интересных вещей, но всего пять из них (три хорошие и две плохие) он запомнил надолго, ведь каждая меняла его жизненный вектор.

В детстве Брендон мечтал покорить океан, хотел иметь собственный корабль и верную команду, с которой мог бы бороздить моря до скончания веков. Помимо этого, десятилетний мальчуган, который не всегда слушал своих родителей (скажем «спасибо» характеру), любил вырезать из дерева различного рода фигурки. Отец не понимал, как его сын с одним единственным ножом умудрялся делать настолько красивые иконки животных и кораблей. Примитивные, но от этого не менее ценные поделки из дерева мальчик бережно расставлял у себя в шкафчике, гордясь проделанной работой.

Время шло, Брендон все так же грезил о мореплавании, и хотел поскорее вырасти, дабы перебраться в другой город, где бы его мечта сбылась. Но увлечение морем улетучилось в тот момент, когда отец Брендона договорился выкупить у мексиканской семьи небольшой участок с домом возле реки (в хорошем состоянии), с хозяйской усадьбой (в плохом состоянии), несколькими амбарами, недостроенным загоном и беседкой, а также клочком земли, где прежние хозяева выращивали кукурузу. Случилось это осенью 1862 года. Сделка состоялась за символическую сумму, семья Хейзов в тот же день переехала из города и занялась оборудованием собственного ранчо, а мечты на тот момент тринадцатилетнего Брендона с той самой минуты затонули где-то посреди Тихого океана. Жалел ли он? В том возрасте – определенно да. Даже злился на родителей, называя это «подставой». Жалеет ли сейчас? Определенно нет.

Не жалеет, потому что в возрасте девятнадцати лет его пожилой отец, который гордился сыном и собой в первую очередь за то, что воспитал настоящего трудолюбивого мужчину, усадил его напротив на веранде и твердо сказал: «Брендон, все документы готовы. Независимо от твоего ответа, теперь ты полноправный владелец этого участка. Когда придет время, и я встречусь с твоей мамой на небесах, тебе придется взять все в свои руки. Ты понимаешь»?

Он любил этот дом, семья Хейзов общими усилиями привела его в порядок, сделав хоть и не капитальный, но вполне качественный косметический ремонт; любил лошадей, которых они выращивали, тренировали, а потом продавали по хорошему ценнику. Ему нравилось пахать землю, возиться с сорняками, ходить на рыбалку с тогда еще живой матерью, где в тихом местечке мама и сын в унисон закидывали удочки в реку и соревновались по улову к концу вечера. Кто проигрывал, разделывал рыбу и готовил ужин. Поэтому, когда отец рассказал ему о документах на право собственности участка, возмужавший за долгие годы Брендон почувствовал большую ответственность и даже испугался, но потом волнительное чувство сменилось облегчением, и он улыбнулся.

– Только пообещай мне, сын, что не будешь избавляться от этого места, которое мы все, включая твою красавицу-маму, сумели обустроить.

– Обещаю.

В этот самый момент мозг Брендона записал и отнес данный эпизод к тем, что можно рассказывать внукам, как одно из самых ярких воспоминаний, что повлияло на его дальнейшую жизнь.

Второе событие носило более личный характер.

Будние дни всегда проходили на ранчо, потому что, как говорил отец Брендона: «тут всегда найдется работенка, хочешь ты того или нет». Но однажды, под самый закат очередного дня, произошло непоправимое. У Эвелины Хейз раз и навсегда остановилось сердце, вот так просто, словно Господь Бог наставил револьверна ее грудь и без предупреждения выстрелил.

После неожиданной смерти матери, Брендон переживал нелегкие времена. Оплакивал ее по ночам и старался не показывать своего горя отцу, который и так понимал, что сыну, как и ему самому, сейчас очень тяжело. С того момента они каждое воскресенье брали выходной и посещали церковь в Янгстауне, где в хоре среди всех остальных девушек и женщин пела Кимберли Декстер. Невозможно сказать точно, был ли Брендон набожным. Родители не навязывали, а сам он не интересовался инструкцией, оставленной Господом Богом в твердом переплете. Когда ушла мать, Брендон злился на небеса, на Всевышнего, попрекая его, ибо тот не имел права забирать к себе столь хорошего человека.

Тем не менее отец настоял на походы в церковь, аргументируя это тем, что так будет легче. Поначалу затея казалась Брендону совсем ненужной, парень не видел никакого смысла тратить время на проповедника и его постулаты, но окончательно перестал упираться после нескольких посещений, когда обратил внимание на Ким и ее мелодичный голос. Со временем он нехотя признался отцу, что ему нравится одна девушка.

– Она поет в церковном хоре, и я хотел бы побеседовать с ней, но есть одна проблема. Я не знаю, что и как нужно делать. Понимаешь?

– Это хорошая новость, сынок, – улыбнулся Кевин. – Конечно, я понимаю. Знал бы ты, как в свое время я долго не мог признаться твоей маме в любви.

Добрая улыбка и огоньки в глазах отца не угасали. Брендон ответил тем же, но помимо огней и искренней радости он также видел грусть. Он чувствовал обреченность в каждом слове, и угнетал себя за то, что никак и ничем не мог помочь бедному отцу.

Помимо забот на ранчо, Кевин готовил сына к знакомству, словно лепил из него универсального солдата. При помощи отцовских наставлений Брендон таки решился познакомиться с очаровательной восемнадцатилетней Кимберли после очередной службы. Время пришло.

Девушка оказалась не менее стеснительной. При первом диалоге (который не раз вспоминал с улыбкой Брендон) они оба нервничали и запинались.

– М-может… кхм… как-н-ни-нибудь погуляем вместе, – с замирающим сердцем выдавил тогда Брендон. В тот момент ему казалось, что он обязательно потеряет сознание и очнется дома, где его встретит осуждающий взгляд отца. Но ничего подобного не случилось, а неуверенное предложение лишь вызвало у Кимберли застенчивую, но невероятно обворожительную улыбку. Девушка не стала затягивать с ответом, согласившись на авантюру.

Меньше, чем через три года, в марте 1868-го, практически сразу же после того, как Кевин переписал участок на Брендона, они обручились в той же церкви, у входа которой познакомились.

Стоя в церкви возле сына и наблюдая за тем, как тот смотрит в глаза девушке, с которой проведет много прекрасных мгновений и вечеров, провожая солнце, Кевин не мог налюбоваться его улыбкой.

– Это изменит твою жизнь, сынок. Мое время подходит к концу, и эта женщина – твое спасение. Береги свою любовь так, как в свое время не сумел сберечь я. Бери её за руку и иди долго, иди тихо…

Слова старика Кевина во время церемонии звучали как предсказание будущего. Это изменит жизнь его сына сначала к лучшему, а потом подкосит на долгие годы вперед.

Третьим счастливым событием, от которого Брендон и его жена Кимберли были на седьмом небе от счастья, стало рождение ребенка. Камилла Хейз явилась на свет 7 мая 1872 года после четырех счастливых лет совместной жизни. Ярко-зеленые глаза, как два маленьких изумруда и наивность девочка получила от матери, а округлое лицо с пухлыми щечками, твердым вытянутым подбородком и стойкий характер – от Брендона.

Роды прошли успешно. Неожиданностью, по крайней мере, для Брендона стал пушок волос на крошечной голове. Он с волнением держал девчушку на руках и думал: «такое вообще возможно? Дети рождаются с волосами»? Но раз доктор молчал об этом, а ранее с уверенностью и победным тоном заявил, потирая лоб, что ребенок вполне здоров, значит все хорошо.

– Все просто прекрасно, пирожок, – шептал Брендон напряженной Камилле, – волноваться не стоит.

Новоиспеченный отец не мог нарадоваться красавицей. Лишь одна мрачная, устойчивая мысль долбила голову: «жаль, что мои родители не дожили».

Для него рождение ребенка было сравнимо с историческим моментом, «таким образом, – думал он, – мы пишем историю собственным почерком». До этих пор Брендон справлялся со своими обязанностями по работе, успевал вовремя собрать урожай, успешно подготавливаясь к сезону, за что так же благодарил жену, которая всеми силами помогала по уходу за лошадьми и не отказывалась вечерком покататься верхом. Когда же в семье случилось пополнение, Кимберли настояла на том, чтобы муж нанял рабочих, на что тот согласился.

Начались изматывающие родительские будни: малышка росла любопытной, ползала всюду, исследуя углы; пыталась достать и опробовать опасные предметы; часто капризничала, доводя тем самым родителей чуть ли не до истерик. Но ведь это был их родной и любимый ребенок, которого они всеми силами пытались защитить. Позже молодые родители, по канону, завели извечный спор: какое же слово их дочка произнесет первым – «мама» или «папа»? Нелегкое путешествие, без предупреждения заставляющее проверить на прочность отца и мать, дабы после успешного завершения те могли с уверенностью и облегчением сказать: «мы справились». Было сложно, было больно, но радости и гордости в наблюдении за взрослением ребенка было куда больше.

Следующее по списку событие случилось в середине августа 1879 года, в самый разгар сезона. Тогда Кимберли попала в передрягу по собственной неосторожности. Брендон увез Камиллу в город, а Кимберли в свою очередь решила искупаться. Широкая речка находилась недалеко, а в это время температура воды была превосходной. Вокруг тишь да гладь, и ничто не предвещало беды.

Брендон водил Камиллу по местным рынкам, рассказывая истории (большинство которых слышал от своего отца). Девочка мало что понимала из россказней Брендона, поэтому часто бросала вопросительные взоры. Ее, по большей части, интересовали местные развлечения.

– Покатаешь меня на том пони?

– Только если маленькая дама будет хорошо себя вести.

Отец и его семилетняя красавица-дочь хорошо и с пользой проводили время в Янгстауне, а в это время Кимберли заплыла слишком далеко, и к делу присоединилось течение. Не сильное, конечно, но её тут же мотнуло в сторону и потащило в другом направлении. Кимберли быстро поняла, что к чему, и поочередными рывками, перпендикулярно течению поплыла к берегу, находящемуся под покровом размашистых ветвей деревьев. На пути её поджидал острый подводный камень.

– Чтоб тебя! – выругалась молодая мать. Столкновение о камень показался ей не больнее, чем укус тех чертовых москитов. Но уже на берегу Ким удивилась, обнаружив неглубокий, но длинный вертикальный порез, тянущийся от колена до самой лодыжки. Вокруг пореза кожа опухла и покраснела, рана пощипывала и чесалась. Кровь шла не сильно, но и не останавливалась. Впопыхах, от испуга, Кимберли подняла с земли рубаху, надорвала так, чтоб можно было перевязать. Управилась за несколько минут, согласившись сама с собой, что говорить об этом мужу нет никакого смысла, ведь, если подумать, то ничего такого не случилось. Поэтому Кимберли со спокойной душой поковыляла на ранчо, редко кривясь от боли, когда опиралась на раненую ногу. Как только пришла домой, сразу же помазала рану и вернула самодельный жгут обратно.

Прошло две недели. Кимберли изредка обрабатывала ногу, да и мазь нисколько не помогала. Порез становился все хуже, Брендон по-прежнему ничего не знал, но в один прекрасный день, ближе к вечеру у неё появился жар, а на очередной вопрос мужа заболела ли она, и что вообще случилось, Кимберли таки созналась, что недавно поранилась. Багровый от крови кусок рубахи, который она лишь изредка стирала в тайне от мужа, по-прежнему оставался на ноге в качестве повязки.

– Ничего страшного не случилось. У меня порой чешется нога, и такое чувство, будто она все время онемевшая, но я ведь лишь поранилась и все. Может быть, температура поднялась из-за того, что я часто купаюсь в речке? Такое тоже может быть.

– Покажи мне, Ким, – спокойным тоном произнес Брендон.

Кимберли стянула штаны, сняла пропитанную кровью повязку, обнажив свое «ничего не случилось». Камилла в это время играла в своей комнате.

– Господи, – прошептал Брендон. Во рту пересохло, он с трудом сглотнул слюну. За широкими штанами не было видно явно увеличенного размера тоненькой доселе ножки, он сам не обращал внимания (даже и не подозревал), а Кимберли до последнего отмалчивалась, просто боялась как сознаться мужу, так и самолично обратиться к врачу. Несколько слоев мази засохли вокруг, смешавшись с кровью. Порез выглядел воспаленным и напоминал длинный кусок зачерствевшего хлеба с пятнами плесени, на который выплеснули ковш крови. Брендон автоматически захотел прикоснуться, но потом остановился, боясь причинить боль жене.

– Выглядит ужасно? – обеспокоенно переспросила Кимберли, словно для галочки. Брендон лишь кивнул, потому что подходящих слов, даже самых примитивных у него не было. В один момент ему захотелось отругать жену за безрассудство, но через мгновение понял, что это плохая идея.

– Съезжу за доктором Уитакером, – он приподнялся с кровати, не желая слышать возражений. Кимберли, тем не менее, успела показать мужу свое недовольство.

– Брендон… уже почти стемнело, – устало пролепетала она. – До завтрашнего дня я никуда не денусь.

– Конечно, ты никуда не денешься, но и инфекция, которую я уверен, ты подхватила, тоже никуда не денется! Я принесу болеутоляющее и поеду к доктору. Точка!

Кимберли согласилась только потому, что сил на споры и уговаривания у неё не было. Поведение Брендона ей не нравилось, он боялся. А страх – штука очень заразная. Несколько часов в ожидании мистера Уитакера прошли волнительно, но самое опасное поджидало впереди.

– Тут все ясно, мне даже не стоит доставать термометр, только время потеряем. У вас жар. Так-так… Порез серьезный, вокруг раны видны набухшие пузырьки и судя по темно-фиолетовому цвету кожи, пошло заражение крови. Это скоротечная, как ее называют, «влажная» гангрена, – прокомментировал ситуацию доктор Уитакер после быстрого осмотра. Для остальных в комнате несколько простых выражений с его уст прозвучали как вердикт. Прошло больше трех часов после того, как спохватившийся спасать жену Брендон устремился в город за доктором. Малышка Камилла спала, хотя уложить её было непростой задачей. Через силу, но Кимберли справилась.

В комнате повисла гробовая тишина. Кимберли заерзала на постели, пытаясь принять удобное положение, и не заметила, как прямиком из глаз по щекам покатились слезы. Взгляд Брендона, хоть он и сверлил глазами мистера Уитакера, казался отстраненным и не совсем живым.

– Мы потеряли много времени и продолжаем в том же духе, Ким. У вас два выхода, один из которых операция, а второй вы и так знаете.

Внезапно Брендону захотелось ударить доктора за его легкость и простоту комментариев. Выглядело это так, будто тот находился в местной таверне и рассказывал собутыльнику анекдот. Кимберли заметила его намерения, потому что оба кулака её мужа сжались так, что ногти могли проткнуть кожу на ладонях.

– Брендон, – тихо позвала Кимберли.

– Операция, – монотонно произнес он и нехотя взглянул на жену. Та находилась на грани истерики. – Да будет так. Другого выхода у нас нет.

– Хорошо. План такой: нам нужен стол. Брендон, тот, что стоит у вас в гостинной прекрасно подойдет. Притащим его сюда и аккуратно положим на него Кимберли, – доктор Уитакер посмотрел на нее. Та с трудом пыталась не разрыдаться, дыхание было тяжелым. – Я дам вам эфир и хинин. Первый притупит боль, а второй поможет снять жар. Эфир на некоторое время введет вас в сонное состояние, но вы все равно будете в сознании, поэтому, если у вас в доме есть какое-нибудь виски, выпейте, не помешает. Судя по изменившейся коже, мне придется резать выше колена. С помощью медицинской пилы я ампутирую пораженную конечность, обработаю рану карболовой кислотой и прижгу ее утюгом. На словах все выглядит просто, но ампутация – серьезная операция, поэтому вам, мистер Хейз, придется со всех сил удерживать свою супругу в нужном мне положении, а вам Кимберли… стоит подготовиться. Будет очень больно и… немного шумно.

После услышанного, Кимберли пыталась не потерять сознание, ведь прекрасно понимала, что уже завтра может проснуться инвалидом. Она подумала о Камилле, которая и не подозревала о том, что в скором времени произойдет. А что на счет Брендона? Как он с этим справится? Мысли вдруг перемешались. Кимберли закрыла глаза и стиснула зубы, дабы не дать волю очередному приступу истерики.

– Что ж, – доктор Уитакер вздохнул, – удачи нам всем.

Импровизированный операционный стол, который до этого момента принимал немногочисленных гостей семьи Хейзов, уже стоял в их спальне. Они сделали все максимально тихо, дабы ненароком не разбудить Камиллу, после чего Брендон решил пойти к ней. Комната дочери находилась в другом конце коридора. Он хотел перепроверить, спит ли она, потому что боялся не только за жизнь Кимберли, но и за дочь, мысленно умоляя Господа, чтобы та крепко спала и не услышала того, что будет твориться здесь, в злополучной спальне, которая сейчас выглядела, как настоящая операционная.

И пока Брендон закрывал дверь в комнату Камиллы (та сладко спала в обнимку с любимой куклой), доктор уже успел напичкать Кимберли нужными препаратами, и принялся разбираться с утюгом. Заметил вошедшего в спальню Брендона, еще немного повозился с техникой, хлопнул в ладоши и с уверенностью произнес:

– Мы готовы начать.

– Ким?

Кимберли неохотно кивнула в ответ, но ведь и выбора у нее не было. «Либо под нож, – думала она, – либо медленная смерть». Эта мысль ее окончательно добила. Она не выдержала накопившихся слез и разрыдалась, прикрывая рот рукой.

Брендон отказался от помощи доктора и самолично взял на руки Кимберли, аккуратно положил ее на стол, поцеловал в потный лоб и прошептал:

– Успокойся, малыш. Все будет хорошо, обещаю.

Кимберли ничего не ответила, эфир пришел в действие, и в этот момент вмешался доктор Уитакер. Из карманчика своего чемодана он достал продолговатый деревянный брусок и протянул его пациентке.

– Зажмите это в зубах и попытайтесь не проглотить до конца операции.

По мнению доктора, шутка в конце должна была приободрить ее и Брендона, но никто не засмеялся. Кимберли с огромной силой зажала зубами брусок.

– Так, хорошо, – пробормотал доктор Уитакер. – Брендон, от вас требуется следующее: прижмите обе ее руки к столу и попытайтесь как-то навалиться на здоровую ногу. Это должно помочь нам нивелировать болевые судороги и лишние телодвижения.

– Хорошо, док.

– Все готовы?

– Начинай уже, я держу!

Кимберли внезапно что-то сказала, но разобрать смысл было сложно. Брендон вынул брусок изо рта и переспросил жену.

– Держи меня крепче, милый, – сонно ответила она. Эфир вперемешку с виски давали о себе знать. – Держи меня крепче.

Это заставило Брендона улыбнуться. Он с тревожной улыбкой на лице вернул брусок на место, Кимберли снова крепко стиснула зубы, а доктор взялся за пилу. Операция началась.

Доктор Уитакер не соврал на счет того, что процесс ампутации будет очень сложным, не соврал он и про дикую боль. Ложь пришлась на другое: шум. Ведь в комнате (да что уж там, – во всем доме) было не просто шумно. От стенки к стенке по всему дому отбивался настоящий рев из приглушенных всхлипываний и стонов, которые сквозь брусок выплескивала Кимберли с каждым движением острых лезвий пилы по живой плоти.

Брендон весь вспотел, а Кимберли в свою очередь в буквальном смысле захлебывалась от адской боли и неистово ворочалась на столе: трясла здоровой ногой; телом резко вздымалась вверх, а при обратном падении билась спиной об поверхность стола. За пару минут от начала жуткой операции она несколько раз находилась на грани потери сознания. В такие моменты ей казалось, что если она хоть на секунду закроет глаза, то уже никогда не увидит ни Брендона, ни свою маленькую дочь.

С каждым углублением доктор Уитакер приближался к бедренной кости – одна из самых сложных частей операции, которая требовала больших усилий не только от врача, но и от пациента. В этот момент случилось то, чего так боялся Брендон. Дверь спальни со скрипом отворилась. Никто этого не услышал, но вот Кимберли умудрилась заметить Камиллу из-под руки мужа. Кимберли завопила. Этот вопль можно было приравнять к волчьему вою. Она тут же выплюнула брусок и закричала во весь голос:

– Камилла! – неистово задергалась Кимберли. – Прекратите! Прекратите это сейчас же!

Брендон понял что к чему и тут же кинулся к двери, неразборчиво бросив по пути доктору, чтобы тот остановился. Он подхватил дочку на руки, прислонил голову к груди и понес обратно в ее комнату. Доктор Уитакер принял опрометчивое решение самолично закончить операцию.

– А что тот дядя делал с мамочкой? – обеспокоенно спросила Камилла. – Она так кричит, ей плохо?

– Твоя мама заболела, солнышко, и нуждается в помощи доктора и твоего папочки. Если тебе не хочется спать, тогда поиграй со своей куклой, хорошо?

– Хорошо, папа.

– И ни при каких обстоятельствах не выходи из комнаты, пока я не вернусь. Ты меня поняла?

Камилла лишь кивнула в ответ. В это время громкие стоны и крики умолкли. Спустя минуту обессиленный доктор Уитакер констатировал смерть пациентки. Он записал время, вышел в коридор и, не зная где Брендон, позвал его:

– Мистер Хейз!

– Я здесь, док, – тот буквально вылетел из комнаты Камиллы. – Как она? Почему так тихо, вы уже закончили?

По выражению лица доктора Брендон почувствовал неладное. Секундой позже подозрения подтвердились.

– Ваша жена скончалась, – монотонно произнес он, вытирая платком лоб. – Остановка сердца. Мне очень жаль, мистер Хейз.

Пораженный вердиктом Брендон подался вперед, ватные ноги отказывались слушаться, он плечом прислонился к стене и безучастно сполз вниз. Доктор намеревался помочь бедняге, но тот отмахнулся, давая понять, что делать этого не стоит. Осознание происходящего, словно кувалдой, ударило в голову: тело Кимберли лежит сейчас там, в их спальне и он ничего не может с этим поделать. Они с маленькой Камиллой остались вдвоем.

Последнее из списка событие случится в жаркий вторник 16 июля 1881 года.

****

Ранчо Брендона Хейза находилось в двух милях от города. По пути Оливер пытался разговорить шерифа, но тот отвечал либо общими фразами, либо просто «да» или «нет». Диалог, в основном, поддерживал Чертенок Билл. Всю дорогу он вслух грезил о девочках, которые, по его словам, ждут не дождутся такого жеребца, как он. Никто толком не обращал на него внимания, и даже Коготь в какой-то момент бросил все попытки утихомирить своего приятеля надеясь на то, что тот со временем заткнется сам. В итоге, так и произошло: пятеро головорезов и понурый шериф подходили к деревянному ограждению ранчо в полной тишине.

Оливер приказал Идиоту привязать лошадей у ворот, а сам решил осмотреть территорию. Примерно в ста ярдах виднелся двухэтажный дом, к которому вела широкая дорожка, усыпанная песком. По левую сторону стояли амбары и простирались большие пастбища для лошадей, ближе к дому маячили колодец и отремонтированная руками Брендона беседка; справа находились несколько сараев с различными инструментами и веранда, а за ними центральная дорожка разделялась на несколько направлений: по первой тропинке можно было выйти к засеянному полю, а другая тянулась до самого леса, который граничил с рекой.

Не забыл Коготь и о возможном хвосте, поэтому обернулся и несколько секунд ждал появления какого-нибудь нежданного гостя. В итоге он никого не увидел, тем не менее хвост был. Дрю О’Салливан по кличке Помощник шерифа давал им фору в несколько минут, дабы его не заметили. Он без тени сомнения пошел за шайкой, как только увидел закрывающего участок Берримора, вид у которого, по прикидкам Дрю был «не очень».

Ватага медленной походкой шла к дому. Последняя шутка Чертенка так рассмешила Идиота, что Брендон тут же отвлекся от своей работы и посмотрел в их сторону. Никак не отреагировав, он продолжил возиться с ранением, которое получил его пес. Недавно четвероногий охранник сорвался с цепи, убежал в лес и умудрился поранить лапу о колючку. Брендон перевязывал рану, а Камилла помогала отцу, каждый раз переспрашивая собаку, не больно ли ей. Пес по кличке Бык тоже заметил несколько приближающихся силуэтов и навострил уши.

– Поздоровайся с гостями и беги к себе в комнату, – обратился к дочке Брендон.

– Ну папа…

– Не возражать! С Быком мы уже закончили, так что иди поиграй в доме.

Камилла скорчила недовольную гримасу, но потом выкрикнула застенчивое приветствие, помахала рукой незнакомцам, захихикала и побежала в дом. Собака тем временем залаяла, это заставило Камиллу ослушаться отца, она застыла на полпути, присела на ступеньку ведущей на второй этаж лестницы и решила понаблюдать. Брендон обругал Быка, легонько пнув рукой в бок и обратился к Берримору:

– Шериф!

– Брендон!

– Чем могу быть полезен? – Брендон встал с корточек и обвел взглядом всех присутствующих. – Ваши друзья?

– Это вряд ли, мистер Хейз, – за шерифа ответил Оливер. Из внутреннего кармана куртки он достал тот же документ, что показывал Берримору и протянул его владельцу ранчо. – Вам нужно ознакомиться с изложенными здесь условиями и мы все, включая шерифа, надеемся на то, что вы поставите свою подпись.

– Так вот в чем дело, – Брендон не стал брать бумагу. Он подошел к бачку с водой, чтобы вымыть руки. – В продаже участка. Не знаю, что на этот раз вы там предлагаете, но мой ответ прозаичен: нет! Я уже отвечал на подобные предложения, и моя позиция остается неизменной.

– Молчание – это не ответ, мистер Хейз, а глупое игнорирование. Может быть, – Коготь подошел к стоящему впереди шерифу, вручая ему бумажку, – местный блюститель закона вас переубедит.

Берримор взял документ и замялся, понимая, что сейчас ему нужно как-нибудь надавить на Брендона. Но как?

– Послушай, – начал шериф, – дело тут серьезное и сумма серьезная, так что, думаю, тебе стоит взгля…

– Вот оно что, – Брендон улыбнулся. – Вы в доле, шериф?

– Его доля будет вашей, – спокойно ответил Оливер. – Добавим к общей сумме сделки.

– Давайте сюда эту бумажку, – обратился к шерифу Брендон, протягивая руку.

Шериф отдал документ, а Брендон на глазах у всех просто разорвал его и подбросил неровные кусочки вверх. Ветра практически не было, поэтому они медленно опустились на землю.

– Вот и вся сделка, господа, – произнес напоследок Брендон. Берримор вместе с Оливером одновременно вздохнули, и только Чертенка такое высокомерие взбесило не на шутку. – А теперь, попрошу вас всех уйти.

Брендон закончил, как ему казалось, на высокой ноте. Он поднялся на крыльцо с намерением зайти в дом.

– В пекло его! – неожиданно для всех выкрикнул Билл, достал револьвер и выстрелил в спину Брендону.

Пуля разбила стекло в двери, просвистела возле левого уха Брендона и угодила в верхнюю часть широкого серванта, где хранилась посуда. От громкого выстрела Бык заскулил и ретировался в конуру. Камилла, испугавшись, вскрикнула и побежала на верхний этаж. Брендон от испуга машинально пригнулся и успел спрятаться за стеной под окном, в ушах звенело. Чертенок промахнулся только потому, что Оливер успел среагировать и подбил ему руку. Главарь шайки тут же выругался. Остальные члены банды одновременно потянулись за револьверами. Берримор стоял впереди, спиной ко всем остальным и не успел сориентироваться, просто ничего не понял, а рука сама потянулась к кобуре. Он развернулся и без тени сомнения, но по ошибке выстрелил в Терри по кличке Банди. Ему пробило череп чуть ниже левого глаза, тело замертво повалилось у ног Фрэнка. Кровь залила сухую землю. Четыре дула тут же уставились на шерифа.

– Черт бы вас всех побрал! – закричал Коготь. – Какого хрена, шериф?

– А почему твой парень выстрелил? – Берримор задал вполне резонный вопрос.

– Да потому что с катушек слетел. Он полный идиот!

– Я здесь, босс! – выкрикнул Чарли.

– Да не ты… Господи!

В это время Брендон после небольшой порции шока перекатился к серванту, в нижней секции которого хранился Спрингфилд – винтовка, доставшаяся ему от отца. Пока никто не обращал на него внимания, Брендон подошел к пробитой двери, прицелился и, не задумываясь, нажал на курок. Он также как и Берримор не знал, кто в него выстрелил, но металлический снаряд калибром в одиннадцать с половиной миллиметров, словно управляемый рукой справедливости полетел в Чертенка Билла. В плечо ударила сильная отдача, а Билла отбросило на несколько ярдов назад. С головы слетела соломенная шляпа, пуля пролетела навылет, по пути раздробив ребра, вокруг тела тут же образовалась лужа крови. Увы, но Чертенок Билл больше никогда не сможет переступить порог местного борделя в Янгстауне.

Брендон передернул затвор и прицелился в главаря. Он медленно вышел на крыльцо, преодолел несколько ступенек, не отводя глаз от Оливера.

– Брендон! – шериф перевел свой револьвер на владельца ранчо. – Не вздумай! Нам всем нужно успокоиться!

– Успокоиться!? То есть, ты хочешь сказать, – выпалил Коготь, – что здесь произошло кое-какое недоразумение?

Оливер направил кольт на Брендона, а Фрэнк по-прежнему целился в шерифа. Один только Идиот метался от одной цели к другой, чувствуя себя лишним в этом уравнении, но, поразмыслив, решил держать на мушке Брендона.

– Можно и так сказать, – спокойно ответил Берримор. – Мне кажется, двух трупов будет достаточно! Что скажешь, Хейз? Может быть, стоит пересмотреть свои приоритеты? В конце концов, подумай о Камилле!

– Закрой рот и не смей произносить ее имя! – выкрикнул тот в ответ. – Сволочь, ты с ними за одно!? Если это так, тогда убей меня и возвращайся в свой поганый участок!

– Шериф, – тут же выдал Оливер, – а ведь мистер Хейз дело говорит! Вам не нужно будет марать руки, только дайте добро и мои парни все сделают. Я даже готов закрыть глаза на опрометчивое убийство одного из наших, земля ему пухом. Еще один труп и на этом закончим. Бог ведь троицу любит, не так ли?

– Ну так что, шериф, – невозмутимо произнес Брендон и лишь на секунду отвел взгляд от Оливера. – Решай!

– Да подпиши ты эту чертову бумагу, получи солидную сумму в ответ и сваливай с доче…

– Нет! – отрезал Брендон. – Я здесь вырос, похоронил родителей, вместе с женой мы вырастили тут дочку, а почти что два года назад я участвовал в операции, в которой скончалась Кимберли. Помнишь, ты был на ее похоронах, шериф? Так что будь уверен, никто никуда не свалит!

«Достало», – подумал Фрэнк. Ему хотелось отомстить за Терри, поэтому, не дожидаясь приказа, он прицелился в голову шерифа, как говорится, чтоб наверняка и уже готов был нажать на курок, но не успел. Где-то сзади прогремел еще один выстрел, перед глазами Фрэнка взорвалась яркая вспышка, а потом наступила кромешная темнота. Пуля, выпущенная из револьвера О’Салливана влетела в затылок и вмиг прервала жизнь еще одному бандиту. Туша Фрэнка замертво повалилась на сухую землю, а кровь вперемешку с кусочками мозга забрызгала спину бедному Идиоту, который тут же обернулся к Дрю и взял его на прицел.

– Твою мать! – выкрикнул Коготь, но взглядом не повел, продолжая держать на мушке Брендона Хейза.

Тот давно заметил прятавшегося за колодцем Дрю, но как настоящий партизан молчал, дожидаясь, когда помощнику шерифа придет время вступить в игру.

– Ты чертовски вовремя, сынок!

– Д-да, сэр. Я в-во-вовремя как никогда!

– А ваш малец нервничает, не так ли, шериф? – процедил Коготь.

Берримор промолчал.

– Идиот, у тебя там все под контролем?

– Держу его на мушке, босс.

Ответ приободрил Оливера, но это была лишь секундная вспышка, словно сырая спичка, у которой так и не получилось загореться. Мысль о том, что все уже кончено, подобралась к нему вплотную.

– Ситуация у нас патовая, господа, – резюмировал шериф, медленно переводя пистолет в сторону Идиота, который стоял к нему спиной. – Что скажешь, Коготь? Не пора ли сложить оружие? Ситуация резко изменилась, и события уж точно складываются не в твою пользу.

– Ты это Хейзу скажи! – проорал Оливер. Он, несомненно, терял не только контроль над ситуацией, но и находился на грани нервного срыва.

– Хорошо, – согласился шериф с главарем уже сократившейся шайки. – Спросим мнения у Брендона. Эй, мистер Хейз, что думаете по этому поводу?

– Думаю, что снесу голову этому подонку, а вы в свою очередь подсобите своему помощнику, расстреляв в спину второго подельника. Трупы закопаем в лесу недалеко от реки и со спокойной душой пойдем пить чай.

– Ты его слышал, Оливер. Так что будем делать? – шериф выждал паузу, но Коготь и не думал отвечать. – Продолжим палить друг в друга или ты все-таки прикажешь своему приятелю выбросить оружие, сделаешь это сам и вы оба, без лишних движений встанете на колени с заложенными за голову руками?

– Да, босс! – встрял в разговор Чарли. – Что делать будем?

Оливер пристально посмотрел в глаза Брендону. У того на лице не дрогнула ни одна мышца, и Коготь вдруг понял: Хейз и вправду готов замочить его без лишних мыслей. Он закрыл глаза и тяжело выдохнул. Солнце продолжало палить, капельки пота пробежали от виска по щекам, задевая его шрам и одна за другой упали на выцветший ботинок.

«Пора открыть глаза, – подумал он, – если не хочешь потерять сознание. Смирись, ты проиграл».

Так он и сделал. После чего швырнул в сторону свой кольт и поднял обе руки вверх. Повернул голову вправо и заговорил к своему последнему оставшемуся в живых напарнику:

– Идиот!

– Да, босс! У меня по-прежнему все под контролем!

– Заканчиваем, приятель. Выбрось оружие и делай как я!

Чарли обернулся и стал свидетелем того, как Оливер по кличке Коготь, его величайший босс, медленно становился на колени перед каким-то фермером и местным шерифом.

– Ты его слышал, Идиот, – окликнул Берримор пораженного этой сценой Чарли. – Повторяй за ним.

В это время Брендон каждое движение Оливера проводил серьезным взглядом, не опуская при этом Спрингфилд. Даже когда Коготь уже стоял перед ним на коленях с заложенными за головой руками, Брендон продолжал держать его на мушке.

– Что мужик, хочешь выстрелить? – поддел его Коготь. – Хочешь завершить дело? Тогда стреляй, чего же ты ждешь!

– Брендон! – обеспокоенно позвал его Берримор. – Не дури. Опусти винтовку, все уже кончено.

Брендон будто не слышал шерифа, продолжая сверлить взглядом Оливера. Шериф рукой зазвал Дрю, чтобы тот скрутил Чарли. О’Салливан без каких-либо вопросов принялся выполнять приказ.

– Хейз, черт тебя дери!

– Давай же, высокомерный придурок! – обращение шерифа заглушил крик Оливера. – Избавь эту страну от такого ублюдка, как я!

Указательный палец Брендона слегка надавил на курок. Он готов был выпустить еще одну пулю, положить еще одного, – как выразился сам Коготь – ублюдка, но вдруг вспомнил о Камилле. Что с ней? Где она? Что тут вообще происходит?

– Брендон! – шериф заботливо положил руку на плечо владельца ранчо.

Мысли о Камилле, знакомый голос и легкое прикосновение шерифа вывело Брендона из ступора. Он осмотрелся, сделал несколько неуверенных шагов назад, уткнулся в скамейку на крыльце, машинально сел и обратился к Берримору:

– Да, шериф… я… я не буду этого делать… не смогу…

Брендон посмотрел на винтовку и в ту же секунду выбросил ее. Спрингфилд приземлился аккурат возле кольта Оливера.

– Вот и славно, сынок. Дрю, попрошу тебя обработать еще одного клиента!

– С радостью, шеф!

– Извините за мои оскорбления, мистер Гиллиан, – виновато произнес Брендон. – Но по-другому реагировать я не мог. Уж думал, вы меня и вправду застрелите. Потом я мельком заметил Дрю и у меня появилась толика надежды. Тогда я принял решение остаться в роли до конца.

– Ничего страшного, не стоит переживать по этому поводу.

– Так, а что с этим делать будем? – Брендон взглядом указал на три безучастных трупа. – Про лес возле реки я вообще-то пошутил, если вы не поняли.

– Мы что-нибудь придумаем. Ступай к дочке.

На том и сговорились.

****

Для остальных жителей Янгстауна события перестрелки на ранчо Брендона Хейза приняли слегка другой оборот, потому что так решил Берримор.

«Как только эти ребята перешагнули порог участка, – цитирует шерифа местная газетенка, – я сразу почувствовал неладное. Они хотели, чтобы я помог отжать участок у мистера Хейза, поэтому приказал Дрю О’Салливану (помощник шерифа, – примечание редактора) прогуляться к интересующему меня банкиру, предварительно вручив ему записку, в которой попросил незамедлительно предупредить Брендона о надвигающейся угрозе, а также посоветовал Дрю спрятаться на территории ранчо и ждать подходящего момента. Мы пришли туда, и как только диалог с владельцем участка и главарем преступной шайки зашел в тупик, я подмигнул мистеру Хейзу, чтобы тот был наготове. Первым выстрелил я, признаю, но так было задумано, после чего подключился Брендон. Он вовремя переключил на себя внимание, метким выстрелом убрав еще одного подонка. Дело завершил мой помощник, который в буквальном смысле спас мне жизнь, за что я буду благодарен ему по гроб жизни. Ситуация могла пойти любым путем, но благодаря слаженным и своевременным действиям каждого из нас, никто, кроме членов банды не пострадал».

Таким образом, шериф подкрепил свою репутацию честного блюстителя закона, а также отметил хладнокровие Брендона и приписал негласное звание героя О’Салливану. Три трупа закопали на местном кладбище в безымянных могилах подальше от остальных усопших, дабы не вызвать дополнительных вспышек недовольства.

Оливера повесили на третий день, 19 июля, потому что, как и думал Берримор, тот находился в розыске. В этот день, впервые за две недели случилась гроза.

Идиота отпустили. С того момента, как он услышал о виселице, то все время плакал, упоминая свою больную одинокую мать, которая ждет сына домой. По его словам, он лишь хотел накопить хорошую сумму денег, чтобы помочь матери и навсегда завязать с преступной деятельностью. Поныне неизвестно, была ли хоть капля правды в его словах, но Берримор, посоветовавшись с помощником, решил по-тихому его отпустить.

– Я выпущу тебя сегодня ночью, но все равно постарайся не попадаться на глаза местным, – с серьезным видом обратился к нему Берримор. – И чтобы духу твоего в этом городе больше не было!

– Шериф, – Чарли вмиг засиял, – я вам премного благодарен! Все-таки вы – хороший человек!

– Да, да, да… – шериф вздохнул, уставившись в пол.

– И разрази меня гром, – неожиданно закричал тот, сидя на койке с задранным вверх указательным пальцем, – если я еще хоть раз возьму в руки оружие!

С тех пор шериф никогда больше не видел и не слышал о Чарли, который при жизни Оливера носил кличку Идиот.

Всю сумму, которая предназначалась для Брендона в качестве предложения за продажу участка, шериф отдал законному владельцу, а вот предлагаемую в тот день взятку от Терри присвоил себе.

– Это для усовершенствования участка, – с улыбкой произнес Берримор.

Благодаря полученным деньгам Брендон обустроил дом, в первую очередь заменив входную дверь и улучшил состояние некоторых амбаров, а на остаток принял решение самолично заняться добычей нефти. Получилось ли? Стоит спросить у его потомков, которые сейчас владеют одной из самых крупных компаний по добыче, переработке и транспортировке нефти в мире.