Время – иммунная [Валерия Чухряева] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Валерия Чухряева Время – иммунная

1

Жизнь. Что это такое? И для чего она нужна? Почему кому-то всё достаётся с рождения, а кому-то нужно неустанно бороться? Почему у кого-то это самое «всё» отбирается, а с кем-то оно остаётся до самого конца? Почему жизнь распределена неравномерно между всеми? И кому-то на долю приходится радость, а кому-то страдания…

В моей жизни произошёл только один трагический случай… А всё, что последовало за ним, было лишь чередой странных событий, которые я всегда считала случайностями, но, как оказалось, случайными они не были. Так или иначе, эти события навсегда меня изменили.

Как должен был начаться день, чтобы я поняла, что он перевернет всё моё существование? Что должно было предзнаменовать непоправимый исход? Ничто не предвещало беды в тот день. Он начался, как обычно. Тогда я даже смеялась. Мы с братом пошли в школу. Оценки у меня не всегда были хорошими, вот и в тот день они меня совсем не радовали. Брат улыбался, поглаживал меня по волосам, приговаривая, что я ещё поумнею. Ой ли…

Возвращались домой мы, как обычно, по знакомому пути. Дорога, по которой мы ходили миллион раз, которую мы переходили каждый день. Машины, которые пропускали или не пропускали нас. Хоть светофора на том месте не было никогда, мы точно знали, как нужно переходить этот участок дороги.

И мама ведь предупреждала, что нужно быть осторожными…

А ещё я знала, что там очень опасно, но брат всегда брал меня за руку. И вместе мы всё преодолевали. Дожидались, когда машины проедут, чтобы ни с одной, ни с другой стороны не осталось ни одной. Чтобы мы точно знали, что переход безопасен.

Тогда почему именно в тот день мы не справились?

Мы вышли из автобуса, брат, как обычно, схватил меня за руку и пошел к дороге. Он показался мне каким-то задумчивым, а я даже не успела поинтересоваться, чем он был так озадачен.

Автобус всё еще загораживал вид слева. Мы видели, что справа машин нет, и спустились на дорогу. Я, облизывая свой чупа-чупс, и брат, улыбаясь своим мыслям. Обычно, водитель сигналил, когда пешеходам нужно было подождать, но сегодня ведь был не обычный день. Может, водитель отвлекся. А, может, мы слишком спешили попасть домой. Но ведь, если бы автобуса не было, ничего бы не случилось, да?

Или это судьба? И так произойди должно было в любом случае?

Мы шли не очень быстро, но казалось, будто мы выскочили на дорогу мгновенно. Конечно же, мы сразу увидели машину, несущуюся навстречу. Жизнь не пронеслась у меня перед глазами, как любят писать в книжках. Наоборот, я даже успела подумать. Почувствовала, как брат справа от меня остолбенел. Машина резко повернула к нам. Видимо, водитель думал, что мы попытаемся убежать. Я это поняла и сразу же сделала шаг. Моя ладонь выскользнула из руки брата. Мне удалось оценить ситуацию, я будто смогла связаться с водителем, я знала, куда он сейчас повернет. Но брат не смог. Не связался. Он так и остался стоять на месте.

Случайное стечение обстоятельств.

Ведь это меня, бегущую по дороге, должны были сбить! Это я опрометчиво бросилась от испуга. Это я не осталась стоять! Это брат должен был выжить. Он же стоял, это же не он выбежал навстречу машине. Это я виновата. Это я прочитала мысли водителя, который так некстати вывернул руль. А брат не прочитал…

Потом вспышка, воздух, разрезанный пронесшейся машиной, отблеск начищенного корпуса, скрип резины, звук упавшего на дорогу тела, сигналы других негодующих водителей, ещё не понявших, что здесь случилось.

Я боялась оглядываться.

Мне было семь. И в тот день я потеряла всё, что у меня на тот момент было. Мою опору. Мою поддержку. Моего друга. Моего старшего брата.

***

Будильник разбудил меня ровно в шесть утра. Сегодня у меня было собеседование. Я ленилась встать с кровати, особенно после того, как мне опять приснился этот кошмар. Хотелось снова заснуть и, на этот раз, увидеть хороший сон.

Я перевернулась пару раз с боку на бок. Потянулась к телефону. Пять пропущенных от мамы за вчерашний вечер. Да, я не всегда отвечаю на её звонки и почти никогда не перезваниваю. «Отшельник» – это отличное слово, чтобы охарактеризовать меня. Да и к чему иметь связь с семьей, от которой почти ничего не осталось.

Я вздохнула, прищурилась. Пожалуй, сегодня тоже отвечать не обязательно. Отложила телефон и снова перевернулась. Надо вставать, а не то опоздаю. Кандидатов на эту вакансию, кроме меня, скорее всего, много. Их не затруднит выбрать нужного человека, они меня легко заменят, а вот мне работа нужна позарез, ведь приближается срок оплаты аренды квартиры. Да и вообще, хотелось бы обновить гардероб.

Я села на кровати, запустила руку в растрепанные длинные волосы, закрыла глаза. И тут же в страхе их открыла. Нет, пожалуй, я больше не засну! Кадры из сна снова всплывают. Хотя какой же это сон. Всё было на самом деле. Это мои воспоминания.

Брата нет в живых уже пятнадцать лет, а я всё тоскую по нему. И момент его смерти так часто является мне во снах. Но не так страшен он сам, как его последствия.

***

– Детка, ты в порядке? Всё хорошо?

Чьи-то руки схватили меня за плечи, пытались трясти. Кто это? Наверное, я выглядела ужасно с этими распахнутыми глазами.

– Отойди, милая.

– Ты откуда?

– Где твоя мама?

Хотела бы я знать, откуда я, вспомнить, куда я шла, и сказать, где моя мама. Хотела бы. А ещё хотела бы кричать, плакать, топать ногами, но не могла.

У меня хватило сил только посмотреть. Только запомнить цвет этой злосчастной машины.

Фиолетовый. Некогда мой любимый цвет.

Я сделала пару шагов. Это точно она? Точно та самая машина? Я не ошиблась? Могу ли я узнать, кто во всем виновен? Мой взгляд был прикован к боковому зеркалу со стороны водителя. Может быть, я просто хотела себя оправдать, почему я боялась смотреть в другую сторону.

Меня схватили, подняли и ещё раз потрясли. Через миг я моргнула, отошла от того, что потом назвала шоком, и поняла, что машина тронулась с места. Да, виновник просто нажал на газ и уехал. Уехал, как будто ничего не случилось, он ни в чём не виноват.

Но то, что я увидела, я больше никогда забыть не могла. Глаза. Это была женщина. С тёмными синими глазами. Я их хорошо запомнила, у меня же был похожий цвет, разве что, потемнее. Эти глаза не выражали холодного безразличия, презрения, насмешки или чего-то, что, наверное, должно быть у преступников, сбегающих с места преступления. Но я увидела в них страх. Страх и отчаяние.

Но поверить им я не смогла. Почему-то жалко мне её не стало.

Позже, в отделении полиции, когда мама выплакала все слёзы, я услышала, что убийца скрылся с места преступления. Что его, а точнее её, так и не нашли. Что машина, за рулём которой она была, в угоне. Кто её украл, неизвестно. Камеры ничего не зафиксировали. Хозяин машины сам пострадал от исчезновения автомобиля и не имел никакого отношения к убийству моего брата. Отпечатков пальцев в салоне не нашли. В общем, некому было держать ответ за ту страшную аварию.

Всё было так странно. Во мне кипела немая ярость, но, при этом, я не выронила ни одной слезинки.

Потом пригласили и меня. Спросили, видела ли я что-то странное. Я рассказала про испуганные глаза виновной, но полиции это вряд ли помогло. Они дали мне в руки какой-то листок. На нём было написано одно слово. «Прости».

– Ты видела, это водитель его бросила? – В который раз пытался достучаться до меня полицейский.

– Я не видела. – Ответила я, сжимая листок.

– Я понимаю, ты испугалась. Но может, ты вспомнишь, ты видела эту женщину ранее?

Я помотала головой из стороны в сторону. Конечно же, я её не знала. А если бы и знала, то точно бы не угадала в этом маленьком боковом окошке заднего вида.

– Ладно, достаточно. – Сказал второй полицейский. – Она ещё ребенок, не надо на неё наседать. Пойдем, крошка, я отведу тебя к маме.

Я встала, как послушная кукла. Одной рукой я вцепилась в ладонь полицейского, другую протягивала ему же. Он сначала не понял, а потом сказал:

– Выкинь это, всё равно это копия. Оригинал мы оставили в качестве улики.

Я не выкинула. Не знаю, зачем я принесла её домой. Может, я просто тут же забыла о ней, потому что слишком сильно сжала пальцы. Однако, эта записка до сих пор при мне. Лежит в комоде, возле тюбиков с косметикой. Маме, правда, я о ней не рассказала.

2

Я всё-таки встала с постели. Умылась и пошла на кухню. Надо бы проверить холодильник. Что тут у нас. Как обычно, пара яиц, майонез и сваренные вчера макароны. Что ж, пожалуй, выпью кофе.

Я загрузила в кофе машину зерна и нажала на кнопку. Наверное, мои сборы проходили бы быстрее, если бы не этот пресловутый сон о прошлом. В такой важный день.

Не каждый день приглашают на собеседование в крупную международную авиакомпанию. Можно сказать, что я уже давно мечтала там работать. Или хотя бы попробовать там поработать. Обычно, я не задерживалась на одном месте дольше нескольких месяцев. Увольнялась по собственному желанию и оправдывала себя тем, что не подошёл коллектив, начальство, график, обязанности.

Всегда предпочитала что-то незамысловатое, типа консультантов или работников кол-центра. Но на этот раз я со всей серьёзностью подошла к делу. Составила хорошее конкурентоспособное резюме и отправила. Может, мне уже надоело скитаться? Может, я уже готова укрепиться где-то на одном месте, чтобы, наконец, не волноваться, чем платить за квартиру в следующем месяце.

Громкий «пик» заставил меня вздрогнуть и выйти из размышлений. Кофе машина сообщила мне, что напиток готов.

Чего бы такого съесть на завтрак? А может не стоит наедаться перед встречей? А то плохо будет, не смогу собрать мысли в кучу, они и так сегодня утром разбегаются.

А что сегодня надеть? Красную блузку? Или белую? Юбку или лучше брюки? Я как-то читала, что лучше всего для собеседований подходит стандартный белый верх, черный низ. Всё-таки это международная компания, я должна выглядеть достойно.

Интересно, почему они мной заинтересовались? Их привлекли мои два высших? Или хорошее мотивационное письмо? Или липовое сопроводительное с предыдущего места работы? Да, с оформлением документов у меня никогда не было проблем. Что ж, это только доказывает то, что я отлично гожусь для этой работы.

Я взяла кружку, уселась с ней на подоконник и принялась разглядывать улицу. Снова люди спешили, открывали или закрывали двери магазинчика напротив, перебегали улицу дождавшись или не дождавшись зеленого света светофора. Глупые. Зачем вы спешите? Куда вы спешите? Вы не знаете, что ваши жалкие жизни вот-вот могут оборваться? И будет уже не важно, были ли у вас мечты, планы, хотели вы купить белый хлеб или тёмный. Шли ли вы на работу, или возвращались с неё.

Странно, наверное, для молодой девушки, вроде меня, предаваться таким мыслям. Я знаю. Но они разъедают меня изнутри. Я пыталась о них рассказывать, но мама только ругала меня. Я не знаю, как ей удалось запрятать злобу и обиду за смерть своего сына. А может она её вовсе не спрятала? Просто не хотела мне показывать. Но я была слишком мала, чтобы понять, что такие вещи случаются. Что всякое бывает. Нет, я отказывалась в это верить. Я не понимала, почему нельзя всё вернуть, почему нельзя наказать обидчиков. В конце концов, я уехала от мамы. Мы просто не смогли делить на двоих одну боль, которая проявлялась у нас по-разному.

Но это было уже после того, как я смирилась. После того, как я прошла через все круги ада и поняла, что мне всё-таки придётся научиться жить без него. Не у кого было спросить совета. Никто не подсказал бы, куда идти. Никто больше не сжимал руку, когда я переходила дорогу. Никто не замечал меня.

Первые несколько месяцев были самыми трудными. Я не справлялась с собственными мыслями.

Они же и привели меня к мосту в тот туманный день.

***

Была осень. Один из тех противных сезонов, когда воздух влажный, тяжёлый. По утрам над землёй нависает густое огромное облако, из-за которого не видно ничего, дальше своего носа. Кажется, я должна была идти в школу. Не знаю, как мама отправляла меня одну, наверное, она думала, что я вернулась к нормальной обычной жизни, обо всём забыла, ни о чём не думаю, ни о чём не переживаю и правда каждый день иду прямиком в школу.

Но всё было не так.

Я специально выходила из дома пораньше, отмахиваясь тем, что автобус нужно долго ждать, а сама шла пешком, выбирая дорогу подлиннее, как будто бы не хотела идти туда, куда должна.

Я шла и думала, а зачем вообще я иду туда, куда иду. Неужели, я ничего не могу сделать? Неужели, я не могу выйти не на своей остановке и пойти куда глаза глядят? Или поехать куда-нибудь дальше. Или сесть не на свой автобус. Заснуть в салоне, чтобы потом, на конечном пункте, меня разбудил кондуктор, отвел в полицию. Меня бы там расспрашивали долго, кто я, откуда. Прибежала бы заплаканная мама и долго бы ругала меня, что я плохая дочь, что ей хватило и потерять сына…

Ох, мама, мама, ты совсем не знала, что творилось у меня на душе. Я молчала. Ты сама запретила мне говорить про это. В школе пару раз меня водили к психологу, но даже он был убежден мной, что всё в порядке. Друзья тоже советовали обратиться куда-нибудь или позвонить по странному номеру, говорили, на другом конце провода мне помогут, поговорят со мной. Но я так и не решилась. Рассказывать какому-то незнакомцу о самом больном и печальном. Нет, это странно.

Мой путь лежал через мост. Большой, красивый. Он проходил через реку, что лентой вилась под его твёрдой поверхностью, а потом утекала куда-то вдаль, за горизонт. Я всегда останавливалась, чтобы полюбоваться видом. Раньше я делала это вместе с братом. Теперь у меня осталась лишь крупинка воспоминаний, и всё, что я могла, это продолжать наши с ним традиции.

Сегодня я не должна была задерживаться долго – только постоять чуть больше минуты и пойти дальше. А завтра можно было бы постоять и подольше. Я поступала, как мне казалось, весьма умно. Я не опаздывала каждый день, чтобы не навлечь на себя гнев учителей в школе. И чтобы мама ничего не заподозрила. Один день стою на мосту пять минут, другой – десять минут, третий – одну минуту и так далее. Каждый раз разное время.

Но сегодня был особенный день. Туман заволок всё вокруг, и я не могла разглядеть реку. Я схватила перила и перегнулась через них, всматриваясь в даль. Густые облака сглаживали шум от машин на мосту. Казалось, что я находилась в вакууме. Через некоторое время стало казаться, что это не машины проезжают мимо меня, а проносятся монстры. Монстры с огромными горящими глазами. Те самые монстры, готовые поглотить, забрать жизнь каждого, кто встретится на их пути. Так же, как они забрали брата.

Постояв так ещё немного, я поняла, что звуки реки мне стали слышны лучше. Нет, может это не река, а просто одно из чудищ меня уже поглотило, и я слышу звук крови, что бежит по его венам?

А что тогда за холодный металл, который я сжимаю руками? В желудке у чудища не может быть ничего холодного. Значит, я ни за что не держусь?

И словно бы по взмаху волшебной палочки, именуемой моим воображением, железо между моими пальцами растворилось. Я его отпустила? Я разжала пальцы? Нет, меня же уже проглотили. Я закрою глаза и просто поддамся.

Думала ли я о суициде раньше? Да. О всяких разных способах и вариантах. Всех их объединяло одно – благодаря им, я могла бы снова увидеть брата.

Мама бы не одобрила подобные мысли, поэтому ей я не говорила.

Каждый раз, когда я стояла на мосту, я думала о том, как спрыгну с него. Как полечу вниз. Встречусь с братом. Правда, потом мне становилось страшно, я трясла головой, разворачивалась и шла в школу. Нет, наверное, в обычных условиях я бы не смогла поступить с собой так. Да, я думала, да, размышляла, но мне бы просто не хватило смелости прыгнуть вниз.

Но сегодня ведь были не обычные обстоятельства, верно? Сегодня этот дурацкий туман, забрался мне в глаза, в нос, в уши, в рот. Сегодня эти чудища со своими горящими глазами. Сегодня этот желудок и кровь с железом в нём.

Наверное, я слишком поздно поняла, что на самом деле нет никаких чудищ. Я слишком поздно поняла, что я стояла на мосту, и голова моя, закружившись, позволила руке отпустить холодные перила.

Нет, я не хотела умирать. Нет, больше – я испугалась. Воздух мгновенно покинул мои легкие, кровь (не та, которая показалось рекой, а моя собственная) прилила к голове, живот свело. Неужели, я сейчас, вот прямо сейчас оступлюсь и упаду?

Я уже даже почувствовала, как полетела вниз.

***

Кофе когда-то должен был закончиться в моей кружке. Я перемешала оставшуюся в ней жидкость и громко выдохнула. Зачем я вспомнила тот день? Нет, сегодня точно со мной что-то не так. Может, магнитные бури? Сначала этот сон, а теперь и воспоминания, которые он за собой повлек, лезут в голову.

Я слезла с подоконника и остановила свой выбор на красной блузке и черных брюках. Плевать на советы, надену то, в чём мне будет удобно. Может, их наоборот привлечёт моя неординарность? Если, конечно, она у меня имеется.

А какие туфли выбрать?

Надо ли говорить, что после того случая на мосту, я больше не думала о смерти. Я поняла, что, несмотря на то, что мой брат умер, я не должна следовать его примеру. Я должна жить. Хотя бы ради него. Он бы точно не хотел, чтобы я умирала. Во всяком случае, так рано. Во всяком случае, от собственной руки.

***

В тот самый миг, когда я уже зажмурилась. Когда моя нога уже перестала чувствовать твёрдую землю. Я поняла, что моё запястье что-то сжимает.

Я глубоко вдохнула. Что-то потащило меня наверх и через миг я уткнулась носом во что-то теплое и мягкое. Ощущение, будто бы я падала во тьму, но мой ангел-хранитель взял меня за руку и перенёс обратно к свету.

Конечно, я знала, что никаких ангелов-хранителей не существует и, когда мои легкие снова почувствовали воздух, а глаза открылись, я увидела мир и мост, на котором я стояла, совсем другими. Туман уже не был таким густым. Машины и их фары не были такими злобными. Река звучала не как кровь, а как прекрасная мелодия. Мне понравился этот мир.

Любование и радость длились не долго. Их прервал чей-то грубый голос сверху.

– Совсем сдурела? Жить надоело? – Прогремел голос, и я поняла, что это говорил мой спаситель.

Это был, видимо, молодой парень. Голос грубый, хотя приятный. Руки мягкие, теплые. Сам он запыхался. Неужели бежал, чтобы спасти меня?

– Я не… – Это всё, что я была в силах вымолвить, потому что он снова меня перебил.

– Ты понимаешь, что ты должна жить! Несмотря ни на что, жить! Не вздумай больше так делать!

Это всё, что незнакомец успел сказать, точнее прохрипеть. Он выпустил меня из своих рук и скрылся в тумане. Я поняла, что даже не увидела лица моего спасителя – на нём была кепка и поверх – капюшон. Неудивительно, сегодня ведь так холодно.

Всё же, жалко, что я так и не разглядела его лица. Кого же мне теперь благодарить? Кому же я теперь должна объяснить, что, на самом деле, не хотела умирать. Не хотела падать с моста! Ведь, он же спас меня! Ведь, это только благодаря ему, я жива.

Эх, если бы только я знала, что, в каком-то смысле, я всё-таки ещё раз встречусь с этим человеком…

3

Какая же всё-таки сегодня хорошая погода. Впервые за несколько дней вышло солнце.

Мне часто казалось, что я не создана для радости. После всего, что со мной случилось, действительно, мне было очень трудно радоваться чему-либо. Но, тем не менее, я продолжала просто существовать и очень часто мне казалось, что моё пребывание в этом мире не очень-то и важно. Мне приходилось нести это странное бремя одиночества. Любимый братик, ты оставил меня здесь одну, а сам ушел. Знаю, ты не хотел бы видеть меня там так скоро, и только эта мысль мне давала силы жить.

Как оказалось, счёты с жизнью я свести не смогу. Я была слишком трусливой для подобного. И даже сейчас, вспоминая, как ноги теряют твердую почву и всё в животе сжимается, меня пробирает дрожь. Нет, не хочу снова это пережить. Значит, я всё-таки хватаюсь за свою жалкую жизнь? Какая же я мелочная, никчёмная.

Получается, я уйду из этого мира только если так будет нужно? А пока я должна быть здесь? Жить, пусть даже не могу радоваться этому. Хранить себя, непонятно для чего. Уготована ли мне миссия? Есть ли у меня Судьба? И когда оборвется моя дорога жизни?

Дурацкий сон! Опять из-за него эти воспоминания. И зачем я снова задумалась о смысле Жизни и Судьбе?

Да, я помню ещё один странный случай из моей жизни. Казалось бы, именно тогда, когда я могла бы уже встретиться с братом, чья-то рука снова меня оттолкнула.

Каблуки стучали по асфальту, я слегка зажмурилась от солнца, предаваясь воспоминаниям. Эх, неужели, я опоздаю на собеседование? Опоздания. Такие странные штуки. Опаздывать и догонять, вот два Беса, которых никто не любит. Почему мы опаздываем? По невнимательности? Или из-за стечения обстоятельств? Я не очень-то любила опаздывать, наоборот, обычно, старалась приходить раньше. Однако, после одного случая, произошедшего в моей жизни, я решила, что, может, иногда, опоздать и не так плохо?

***

– А билеты взяла? – Беспокоилась мама.

– Взяла, – скучающим тоном ответила я.

– А паспорт?

– Конечно!

– А загранник?

– Ма-а-ам, – протянула я.

Мама остановилась, и мне, почему-то, показалось, что в её глазах застыли слёзы.

– Зря я приехала? Это ты хочешь сказать?

– Просто ты снова суетишься. – Ответила я, закидывая сумку на плечо.

Зря она подарила мне эту дурацкую путевку! Так я подумала, но говорить вслух не стала. Незачем её сейчас ещё больше расстраивать, всё же, она не каждый месяц приезжает ко мне в гости, пусть даже я и не так рада этим визитам.

– Ну, давай же, улыбнись, милая. – Попросила мама и схватила меня за щёки.

Я выдавила подобие гримасы.

– Видишь, – засияла мама. Кажется, она поверила этой фальшивке. Какая она у меня простая, её так легко обмануть. – Тебе улыбка к лицу. Ты такая красавица.

– Знаю, а теперь отпусти.

Мама высвободила из ладоней моё лицо, и я смогла привести его в обычную угрюмую форму.

– Всё же здорово, что я подарила тебе эту путевку!

Мне стало стыдно. Мама изо всех сил пыталась меня подбодрить, а я даже улыбнуться для неё не могу как следует.

Это было на второй год после того, как я уехала из родного дома и стала жить отдельно. Оставаться в той квартире я не могла, всё там мне напоминало о нём, давило. Вещи, до которых он дотрагивался, кровать, на которой мы валялись вечерами, посуда из которой мы ели. Всё это мешало и удручало, сводило с ума. Я искала свободы, надеялась, что где-то в другом месте смогу освободиться от этих странных оков прошлого. Того дня…

Честно говоря, получалось неважно. Всё равно безысходные мысли не покидали меня, мне было так же плохо. Разве что его вещи меня не окружали. Ну, хотя бы так.

Мама старалась как могла. Звонила, а я не брала трубку. Приезжала, а я не открывала. Писала, а я не читала. Так и длились наши отношения в одни ворота. Она хотела достучаться, а я закрывалась. Она хотела увидеть во мне свет, а я пуляла в неё своей тьмой, которую она просто не могла и не хотела постичь, узнать, понять. Она была убеждена, что мы должны жить дальше, как ни в чём ни бывало, а я не умела так. Не могла.

Однако, на мой день рождения она решила подарить мне путёвку. Путешествие, отлично. Только этого мне не хватало. «Развеешься», так она аргументировала свой подарок.

Признаться, я была рада возможности увидеть мир, но ей вовсе не обязательно было приезжать, чтобы меня проводить. Во всяком случае, удалось договориться до того, что она не поедет со мной в аэропорт.

После долгих слёз и объятий, я всё же уговорила маму закрыть за мной дверь. Она ещё долго стояла у окна и махала мне на прощание рукой. Я выдавила из себя улыбку, помахала в ответ и отвернулась. Не понимаю, зачем нужно было дарить мне разлуку.

А может, мама просто что-то чувствовала? Может, она знала, что что-то плохое должно было произойти сегодня, вот и не хотела расставаться? Тогда почему не остановила меня? Почему не запретила ехать? Почему не переменила Судьбу?

Так или иначе, через час я была уже в аэропорту, прошла досмотр, сдала свой маленький багаж, побродила по свободной зоне, выпила несколько кружек кофе (хотя до этого читала, что лучше так не делать перед полетом) и со спокойной душой уселась на кресла ожидания, слушала музыку в наушниках.

Уверенная в том, что у меня есть в запасе ещё десять минут, я встала с кресла и направилась к туалету. Нет, не приспичило. Просто я специально оставила этот поход на последние десять минут.

Уже в туалете, заправляясь, сквозь слабо игравшую в наушниках песню, я услышала голос в динамике: «заканчивается посадка на рейс номер…». Номер я, конечно же, пропустила мимо ушей. Это же мой рейс. И я в курсе, что на него заканчивается посадка. Но у меня же ведь всё под контролем! В запасе ещё десять минут. Я быстренько выйду и добегу до нужной посадки. Кроме того, бежать недалеко – я специально пошла в ближайший от него туалет. Всё схвачено! Всё под контролем.

Так я думала. Какая наивная.

Может, потому что я первый раз летела самолетом. Может, из-за того, что правда чему-то такому суждено было случиться, и оно случилось.

Я щёлкнула замком и потянула ручку.

Не открывается.

Как это? Я повертела замок. Может, я забыла закрыться, а сейчас, думая, что открываю, наоборот закрыла? Снова потянула – заперто.

Моё сердце слегка ёкнуло. Нет, это просто недоразумение, такого не может быть! Дверь заклинило или что?

Я сильней дернула ручку. Ещё раз. И ещё. Вертела замок в разные стороны. Бесполезно. Заперто.

Я почувствовала, как к голове приливает кровь, поднимается давление, а ноги становятся ватными. В общем, я вошла в обычное состояние, которое бывает при пресловутых форс-мажорных обстоятельствах. Когда ты уверен, что всё в твоих руках, но жизнь одёргивает тебя, говоря «что-то пошло не так, а кто виноват-то?».

Не то что бы я очень сильно хотела в поездку или заботилась о маминых потраченных деньгах. Мне было просто неприятно.

Ещё минут пять я, как в конвульсиях, пыталась оторвать дверную ручку, однако, ни она, ни дверь, не поддавались.

Позвать кого-нибудь? Наверняка, кто-нибудь зайдет в туалет, это же аэропорт, людей должно быть много. А может, кто-то просто пройдёт мимо и услышит.

Я принялась барабанить по двери и выкрикивать первое, что попадалось в голову. Слова, типа «эй!», «откройте!», «кто-нибудь», «я тут застряла!».

Однако, никого не было. И тут я вспомнила, что все рейсы, выходы к которым были в шаговой доступности от туалета, где я по воле случая оказалась заперта, разлетелись ещё до моего. Мой вот-вот отправится, а это значит, никто из моих соседей-пассажиров в здравом уме уже не заглянет сюда. Новые рейсы пойдут только через десять минут, но для меня это слишком поздно! Мне нужно выйти немедленно!

А в динамике, словно с издевкой, фраза «заканчивается посадка», сменилась на «посадка закончена».

Я принялась барабанить в дверь с ещё большим остервенением. К досаде и обиде прибавились отчаяние, безысходность, страх замкнутого пространства и ощущение, что я абсолютно одна и помощи ждать неоткуда. Нет, головой я, конечно, понимала, что рано или поздно кто-нибудь сюда зайдёт, но инстинкт самосохранения сейчас играл не на руку.

– Неужели никто не слышит меня? Неужели, никого тут нет?! – Завопила я и тут же увидела, как снизу двери как будто бы мелькнула тень.

Мимолетное, быстрое, но всё же движение. Что это? Моё воображение преподносит мне желаемое? Или я просто увидела, как колыхнулась шторка на окне туалета? Нет, окон вроде бы тут не было.

– Эй! – Тень тут же замерла, но меня почему-то не покидало чувство, что это была точно человеческая тень, я, как будто, нутром чуяла, что я тут не одна. – Тут кто-то есть? Откройте! Почему вы замерли? Откройте меня, слышите?!

Крик переходил в истерику, я барабанила по двери, и тень двинулась последний раз. Чтобы скрыться по направлению к выходу. Её обладатель, кем бы он ни был, не высвободил меня.

***

Я улыбнулась воспоминаниям и прибавила шаг. Да, сегодня, всё же, лучше не опаздывать. Хотя, кто знает. А вдруг, если я поспешу, то произойдёт что-то непоправимое? А может, наоборот, не произойдёт, хотя могло бы. Вечная философия. Случится, либо не случится. Да или нет. Орел и решка. Пятьдесят на пятьдесят.

Автобус довез меня до нужной остановки, я вышла и оглянулась. Да, мне отлично был знаком этот район. Сейчас пройду чуть прямо, поверну пару раз, перейду дорогу и буду прямо у офиса. Я бросила взгляд на часы. Вроде, даже успеваю.

Да, тот случай полностью перевернул мои взгляды на опоздания. Если раньше я просто не переносила тех, кто не приходит вовремя, то теперь интересовалась, а почему же так случилось? Что заставило человека опоздать?

В любом случае, не хотела бы я ещё раз прочувствовать то, что случилось в тот день.

***

– Я здесь, – послышался мягкий красивый голос. Я дёрнулась, будто бы не слышала человеческую речь уже очень долго. – В какой кабинке кого заперли? Ох, батюшки! Это кто же в такие шутки играет?

Я сидела на полу, поджав под себя ноги и обняв коленки, уткнулась в них носом. Мне осталось только расплакаться от отчаяния. В туалете совершенно не пахло, разве что моющим средством. Унитаз, рядом с которым я сидела был белоснежным. С того момента, как исчезла тень, прошло вряд ли больше десяти минут, однако, мне они показались вечностью. Наверное, никого там за дверью не было. Просто моё воображение разыгралось. Ну какой нормальный человек будет выходить из туалета, когда его просят о помощи? А может, это был просто ребенок? Да, скорее всего. Маленькая девочка, пришедшая справить нужду. Она услышала мои крики и испуганно убежала прочь. Ещё бы тут не испугаться, вон как я вопила.

Ужасное недоразумение! От заклинившей ручки до испуганного ребенка.

Снаружи что-то зашуршало и заскрипело под недовольные реплики обладательницы голоса.

– Это же надо, додуматься. Кто же это такое удумал? – Продолжал причитать голос, гремя непонятно чем.

Мне даже стало интересно. Неужели это она там ручку из двери вырезает? Всё настолько плохо? Я встала и отряхнулась от невидимой грязи. Наконец-то, я буду освобождена.

– Ой! Здрасте! – Дверь открылась, и я увидела маленькую пухленькую женщину за пятьдесят в фартуке клининговой фирмы и резиновых перчатках.

Моей спасительницей оказалась уборщица.

– Здравствуйте, – по инерции ответила я.

– Кому это вы так насолили?

– Я?

– Ну не меня же заперли в туалете!

Она освободила мне дорогу, и я всё увидела. Видимо, кто-то действительно меня запер, подперев дверь шваброй из шкафчика для персонала.

– Бегите скорее, а то на рейс опоздаете.

Я обмякла. Нужно было всё переварить, ведь в голове не укладывалось. Кто-то на полном серьёзе меня запер. Кто это был? Уж явно не маленькая девочка!

– Да я, вроде, уже, – еле-еле ответила я.

– Чего? Опоздали? – Не скрывая возмущения, сказала маленькая женина. – Ну и ну! Что за шутки! Ладно, уходите, мне прибираться надо.

Она принялась окунать тряпку в ведро, а я, как пустым мешком прибитая, вышла из злополучной тюрьмы, не понимая, почему уборщица так уверена, что это шутка.

Огляделась. Конечно же, никого подозрительного я не обнаружила. Это должен был быть очень странный запиратель, если бы он, после своих дел, продолжал находиться тут. Хотя с другой стороны, почему нет. Я ведь его не видела. А значит, даже если бы он сейчас проходил мимо, я бы не раскрыла его.

В зоне уже поприбавилось народу – готовился на вылет следующий рейс. Никто на меня не поглядывал, не показывал пальцем, не улыбался. Значит, это не шутка, не что-то вроде шоу со скрытой камерой.

Значит, меня заперли специально. Что же это за маньяк такой, который запирает людей в кабинках, чтобы они опоздали на рейс?

Нет, это чушь! Это со мной ему так «повезло», ведь я по глупости собственной пошла в туалет прямо перед вылетом! Пойди я чуть раньше, такого бы не произошло! Меня бы открыли, и я успела бы на свой самолет.

Кстати, о самолетах. Один из них, только что, после разгона, взлетел, отдаляясь всё дальше. Я проводила его взглядом. Без сомнения, я сейчас должна была находиться там. Сидеть среди прочих пассажиров, откинувшись на кресле, укутавшись в плед, ждала бы свои прохладительные напитки и непременно бы пристегнулась.

Из раздумий меня вывела всё та же уборщица. Она, видимо, не заметив, что я стояла прямо в дверях, задела меня, когда мыла полы.

– Ой, прости, дорогая. – Сказала она, обходя меня. – Ну что, пришёл твой дружок?

– Дружок? – Не поняла я.

– Ну, этот, который тебя запер.

– Простите, но я не совсем понимаю о ком вы, я не знаю, кто это сделал.

– Как же. Я думала этот тот самый, кто и рассказал мне о тебе.

– Рассказал? – Мои брови поползли вверх.

– Ну да. А то сколько бы ты ещё тут сидела?

– Не могли бы вы мне его описать?

– Хм-хм, – задумалась женина. – Высокий. Стройный. В какой-то мешковатой кофте, тёмных очках и капюшоне. Подошёл ко мне и сказал, что кого-то заперли в кабинке прямо вот в этом туалете.

Она ушла, а я присела на ближайший стул.

Выходит, меня не просто заперли. Если бы это была шутка или издевка, то нарушитель, назовем его так, не стал бы сразу же сообщать уборщице, что запер меня, ему бы это было не нужно. Он не отпер сам, желая получить мою благодарность и, тем самым, получить своё алиби. Значит, это кто-то знакомый? Боялся, что я его узнаю? Но зачем же запирать меня? Да и, мало того, тут же сообщать об этом уборщице, чтобы та вызволила меня.

Исключительно странный случай! И непонятный. Обида от того, что я не успела на самолет, оттеснялась любопытством. Кто же, всё-таки, это сделал и зачем?

Я позвонила маме, грешной мыслей заподозрив, что это её рук дело и всё это окажется безобидной шуткой, которую она подстроила, чтобы развеселить меня.

Пока звонила, поняла, что это бред, ведь, если бы она не купила билет, меня не пропустили бы на посадку.

Сбросить я не успела, мама взяла трубку с удивленным вопросом:

– Милая? А ты разве не должна была уже взлететь?

– Да, мам. – Промямлила я. – Тут такое дело. Я опоздала на самолет.

– Опоздала? Как же так тебя угораздило, ты в пробку попала?

– Типо того.

– Вот незадача. Я позвоню в агентство, может, они отправят тебя другим рейсом, подожди…

Мама ещё что-то говорила, объясняла, но я уже не слушала. Я опустила руку с телефоном, так и не нажав на «отбой». Мой самолет был уже совсем далеко и почти скрылся за дымкой заката. Сейчас я была бы там, но, к сожалению, через несколько часов так и не прибыла бы в конечный пункт.

Я стояла и обдумывала следующий по важности вопрос: возвращаться ли мне домой к маме или ждать следующего рейса?

Только немного позднее я поняла истинный смысл того, по какой причине меня заперли, при этом, так и не выяснив, кто бы это мог быть, и откуда этот кто-то всё узнал.

***

Красивое кирпичное здание и много офисов. Вот я и дошла. Тут находится моё предполагаемое место работы. Сюда я отправила резюме неделю назад, и отсюда мне позвонили позавчера, пригласив на собеседование. Это место могло стать моим новым местом работы, хорошо это или плохо.

Я была в большом предвкушении с небольшим волнением. Я уже привыкла к собеседованиям, но каждый раз это было волнительно. Мне не нужна была эта работа так сильно, чтобы убиваться, если вдруг не примут, однако, я была бы весьма рада, если бы меня, всё же, приняли.

Перед тем, как дёрнуть ручку, я вновь глянула на часы. Нет, я, всё же, не опоздала. Да, я каждый раз с большим трепетом дергаю ручку, боясь, что дверь окажется запертой, ведь, вслед за открытой дверью, я вспоминаю не тот день, не ту кабинку туалета, а то, что было после.

Через день после того странного случая я плюхнулась на диван с напитком перед телевизором, мама уже уехала домой. В бегущей строке, помимо основного репортажа, я прочитала, что самолет с номером рейса, который я особо не запоминала, но который так глубоко врезался в память, ведь в тот день я так я часто проверяла его на своём билете, загорелся при посадке. Потушить не успели. Никто не выжил. Я должна была быть там, среди них. Но сейчас я сижу на диване у себя дома, потому что днём ранее, некто в очках и капюшоне запер меня в туалетной кабинке.

4

В офисе очень уютно, просторно. Сидит секретарь, что-то печатает. Меня радушно приняли, предложили кофе, но в итоге принесли стакан воды. Усадили в мягкое кресло. Недурно.

Попросили подождать.

Я сидела и оглядывала место. Стены выкрашены в нежный розовый цвет. На стене круглые часы. Тикают громко. Много цветов. Документы разложены по полочкам. Секретарь постукивает ноготками по клавиатуре.

Рядом дверь. Должно быть, за ней директор, с которым у меня собеседование, только сейчас он на совещании, которое вот-вот должно закончится.

– Скажите, – обратилась я к секретарше, и она с готовностью подняла голову. – Я единственная кандидатура?

Вопрос, конечно, глупый, секретарша даже улыбнулась.

– Не подумайте ничего, – я улыбнулась в ответ. – Просто хотелось бы узнать, сколько у меня конкуренток.

– Волнуетесь? – Ответила вопросом на вопрос моя собеседница.

– Нет.

– Простите, я не имею права разглашать подобную информацию.

Разговор был окончен, и секретарша продолжила печатать.

Я не соврала, когда сказала, что не волнуюсь. Просто обычно, я устраивалась в менее известные фирмы и там не назначали индивидуальных собеседований. Там приглашали всех и сразу. Кандидаты занимали места в порядке очереди и проходили один за другим. Как правило, остальных распускали тут же, как только подходящая кандидатура находилась.

Для других преимуществами таких собеседований было то, что очередь всегда гудела, все друг с другом говорили, все друг на друга смотрели, оценивали и прикидывали на каком месте он по конкурентоспособности. И хотя сама я не очень любила участвовать в подобных разговорах, в основном молчала, но не могла припомнить такой вот гробовой тишины.

Акцентируя внимание на тишине и гуле, я вспомнила ещё один случай в тему. Он не такой странный, как предыдущие, хотя, если бы я знала всю правду о нём, я бы не относилась к нему так беспечно.

***

Это было таким же летним днём. Как и сегодня, стояла жара. Меня пригласил на собеседование один из ведущих магазинов модной женской одежды. Звезд с небес они не обещали, сперва нужно было бы отработать обычным консультантом, но для меня – совсем недавно переехавшей одинокой девушки – вариант вполне приемлемый.

Как и обычно, с меня приукрашенное резюме, хорошая (но не очень правдивая) характеристика с предыдущего места работы и грамотно написанное сопроводительное письмо.

Один звонок и вот я уже в толпе конкуренток.

Мы сидели в коридоре и ждали своей очереди. Сейчас я уже не помню, но вроде нас было не больше пяти человек. Я, как и обычно, разговорчивостью не отличалась, а вот мои конкурентки – разношерстные девушки с криво накрашенными губами, трещали без умолку. Я смотрела то на носки своих ботинок, то на маникюр, даже своё резюме в папке перечитала, уже успела заскучать, хотя с момента моего прибытия сюда прошло вряд ли больше десяти минут. Ей-богу, мы словно в очереди на прививку.

Прислушалась к разговору, чтобы хоть чем-то себя отвлечь. Девушки были разного возраста, поэтому каждая хотела поговорить именно о себе, что называется «у кого что болит», в итоге, я насчитала сразу три темы: модная одежда в этом сезоне, свидания, предыдущие места работы.

Моё внимание отвлекла ещё одна гостья нашего коридора. Это была светловолосая девушка, одетая строго, но по-скромному, накрашена неярко, в руках (что странно) одна папка с документами. Сумочки не было. «Хотя она могла бы приехать и на машине» – тут же одёрнула саму себя я.

Остальные притихли, смерили её взглядом, послышался шепоток.

– Разве должна быть ещё одна?

– Ну вот, теперь я точно не пройду.

– Одной больше, одной меньше, всё равно наверняка там уже всё решили!

Новоприбывшая сняла очки и оглядела всех. Почему-то остановилась взглядом на мне и распахнула глаза – удивилась. Может, мы где-то уже встречались? Она неуверенно прошла вдоль нас и, не отводя от меня взгляда, уселась напротив.

Через минуту все уже забыли, что у них появилась новая конкурентка и продолжили свои дискуссии. Новенькая то и дело поглядывала на меня, я видела это краем глаза. Мне она была неинтересна, поэтому я снова уткнулась в своё резюме, делая вид, что оно мне очень интересно. И чуть позже даже закрыла им лицо. Хотя лучше бы я им закрыла уши, так как наши собеседницы что-то очень уж разговорились. Кажется, у них завязался небольшой спор. Может, они совсем немного не сошлись во мнениях, но уже начали переходить на крик, отстаивая свою точку зрения.

– Да я же вам говорю, что красный! – Возражала одна из них. – А вот ты как думаешь?

Судя по тому, куда она повернулась, её вопрос был обращён именно к «новенькой».

– Что? – Не поняла она.

Ничего удивительного, я тоже не вникала в их спор, поэтому тоже не знала, о чем речь.

– А я говорю, что фиолетовый! – Раскричалась другая. – Верно? – И снова кивок «новенькой».

– Простите, я…

– А ты не ищи поддержки со стороны, ты аргументировать можешь? – Присоединилась третья спорщица.

– Стой, я хочу спросить у неё, как она думает, – Теперь уже взгляд был устремлён на меня.

Я отвечать и не собиралась. Взглянула на «новенькую», которая до сих пор поглядывала на меня. Наверное, я сейчас была с таким же растерянным взглядом, как и у неё.

Однако, спорщицу, видимо, не устроило, что мы молчим, как рыбы, и не принимаем участия в споре. Она положила руку мне на плечо. Я собиралась без промедления смахнуть её. В то же самое время, вторая собеседница, с криками «Девочки, прекратите», хотела тоже отдернуть руку, но не рассчитала свою силу и случайно заехала ладонью по лицу своей собеседницы.

– Ах ты! – Взревела та. – Драться вздумала!

Не успела та ей ничего возразить, как оказалась подмята прямо на той же скамейке, где мы и сидели.

Дрались, они, конечно, не в полную силу, но всё же стало шумнее. Тем более, что третья собеседница принялась разнимать драчуний.

Я отсела на край, заметила, что невольно ухмыльнулась глупости всей этой ситуации. Светловолосая «новенькая» напротив, также улыбнулась.

В этот момент несчастную, что пыталась разнять своих конкуренток, которые теперь уже стали конкурентками в самом прямом смысле, откинули в сторону и она полетела аккурат к противоположным скамейкам и задела «новенькую». Её толкнули, и она выронила свою папку. Бумаги полетели прямо мне под ноги.

– Извини, я не хотела, – сказала несчастная откинутая. Она, видимо, решила больше на рожон не лесть и так и осталась сидеть на полу, рядом с «новенькой».

Я принялась собирать бумаги, ползая по полу. «Новенькая» последовала моему примеру. Где-то по середине мы встретились, и я передала ей бумаги.

– Спасибо, – сказала она, принимая бумаги.

Я кивнула, и мы уселись обратно.

Дверь, в которую мы должны были заходить на собеседование открылась и из неё вышла девушка и мужчина. Девушка, должно быть, предыдущая кандидатка, сделав удивленное лицо, поспешилапопрощаться с мужчиной и удалиться. Мужчина же, по-видимому именно тот, кто проводил собеседование, смерил всех нас суровым взглядом, после чего сказал пару фраз грозным тоном, прибежала охрана и две зачинщицы были вынуждены покинуть помещение. Нас осталось трое. Я, «новенькая» и та, которая пыталась разнять спорщиц. Она уже, к счастью, встала с пола.

– Следующая, – пробасил мужчина, сверяясь со списком. – Это, должно быть, вы?

Он кивнул на «новенькую» и назвал её имя. Та покачала головой и посмотрела на меня.

– Можно я пропущу тебя. В качестве благодарности.

– Мне всё равно, заходите, кто по очереди. – Ответил мужчина и скрылся в дверях.

***

Я улыбнулась, наверное, впервые за долгое время. Даже не заметила, как дошла от места собеседования до парка.

До сих пор в ушах стоят эти слова «что ж, если и вас, и нас всё устраивает, тогда давайте договоримся на конец месяца, как раз наша работница уходит со своего места, и вы занимаете её пост».

Надо же. Крупная. Международная. Авиакомпания. Как интересно. Хотела ли я там работать? Мечтала ли об этом? А мечтала ли я вообще когда-нибудь о чём-нибудь? Вряд ли. Это были не мечты, а скорее так, потребности. Ничего серьезного.

И вот теперь буквально через две недели у меня будет новое место работы с которым я, должно быть, не буду знать горя. Хотя бы на ближайший год, а там уж видно будет.

Не знаю, чему я сейчас улыбалась. Тому, что вспомнила тот конфуз на собеседовании в женскую одежду или от радости, что меня приняли сюда.

5

В парке я присела на ближайшую скамейку, что попалась мне на пути. Надо было всё обдумать. Конечно же, я не собиралась отказываться, когда меня уже, можно сказать, приняли.

Надо же, а ведь утром я была полностью уверена, что сегодня не мой день. Обычно, когда мне снится тот сон, происходит что-то странное. Но сегодня, видимо, это исключение. Сегодня очевидно, наоборот, удача на моей стороне.

Зато вспомнила все странные случаи, что произошли со мной за мою жизнь. Хотя нет. Не все. Был ещё один, весьма странный необычный случай. Пожалуй, перед тем, как вернусь домой, нужно вспомнить ещё и его.

Я сидела на скамейке, трясла ногой, смотрела на небо, жалела, что не купила мороженное по пути и снова предалась воспоминаниям.

***

Это был ноябрь. Один из тех холодных месяцев, которые мне не полюбились с самого детства. Каждый ноябрь я переживала очень трудно и ждала, всегда ждала, что вот-вот что-то произойдёт.

Жизнь моя немного наладилась, если можно назвать такое уединённое существование молодой девушки, которая даже дорогу до работы выбирает нелюдную. Такой уж я была.

В то время я ходила на остановку электрички и мне нужно было переходить железнодорожные пути. Ничего сложного, пройтись по непротоптанной дорожке из примеси земли и песка (никакого намека на асфальт), свернуть на проезжую часть, посмотреть налево, направо, перейти пути и дойти до остановки. Ничего сложного. Я ходила по этой дороге уже второй месяц. Место здесь было тихое, спокойное, иногда мимо меня проходили мужчины, следовавшие на смену (или с неё) на близлежащий завод.

Я часто надевала наушники и громко включала музыку, чтобы не слушать эту ужасную давящую тишину.

Так проходил день за днём, иногда я даже работала в выходные. Каждый день, дорога, дорога, наушники, лево, право, вагон электрички и так далее…

Сегодня был не простой день. Завтра годовщина смерти брата, поэтому все мои мысли были заполнены им. Я бы хотела взять отгул на завтра, но не буду, ведь если останусь дома, то точно сойду с ума! Уж лучше быть на работе, где всегда завалят отвлекающими заданиями.

Для таких вот случаев у меня был специальный плей-лист, состоящий из ужасных песен, от которых слезы должны были течь рекой. У обычных людей. Но не у меня. Я же не умею плакать.

Сегодня я шла вдоль рельс медленно, не спешила, специально вышла чуть пораньше. Музыка и пасмурная погода создавали гнетущую атмосферу. Я просто шла, смотрела под ноги и даже не помню, о чём думала.

Конечно же, я не заметила приближающийся поезд. Просто не могла заметить, он приближался со спины. Если бы у поездов было какое-то расписание, то я точно знала бы, что сегодня в шесть пятьдесят пять поезд такого-то номера должен был проходить мимо нашей станции. Но поезда всегда ходили без какого-то конкретного расписания. Сегодня он мог пройти до того, как я выйду к путям, завтра во время, послезавтра после меня. Иногда я не видела поездов по нескольку дней.

Но сегодня поезд ехал. Он мчался со страшной скорость и, наверное, даже сигналил, но я не слышала, или же не хотела слышать. Я шла в опасной близости от путей. Наверняка, он бы точно если не сбил, то задел меня, что, в принципе, равносильно.

Никого в округе не было. Мужики со станции, наверное, ушли на перекур, некому было меня спасать. Да и вряд ли бы они успели добежать – станция в нескольких десятках метров от меня. Машинист сигналил, не в силах остановиться. Я шла. Продолжала спокойно шагать. Сегодня первый раз за несколько недель я не посмотрела по сторонам, намереваясь перейти пути…

Шаг, шаг, ещё один. Да, кажется, я что-то слышала. Какой-то отдалённый гудок. Или мне это просто показалось?

Машинист не тормозил. Двигаясь на такой огромной скорости, это было сделать невозможно. Да и не успел бы он. Один раз мне рассказывали историю, в которой отцу пришлось пожертвовать своим ребенком, застрявшим на рельсах, чтобы спасти целый поезд. У него был выбор. И он его сделал.

У меня сегодня тоже был выбор. И я могла бы его сделать. Но что-то толкало меня вперед. Толкало и толкало. И вдруг толкнуло с удвоенной силой.

Я даже не вскрикнула, повалилась на землю. Мои наушники упали, и я, наконец-то, услышала реальные звуки настоящего мира. Они меня испугали. Это был стук колес поезда. Я валялась на земле ничком с распластанными руками и не могла перестать дрожать. Сверху на меня навалилось что-то.

Ещё через секунду я всё поняла. Я только что чуть было не угодила под колеса поезда. Если бы не этот человек.

Человек, придавивший меня, резко рванул вперед, позволив мне вздохнуть полной грудью и перевернуться на спину. Я сразу же пожалела об этом. Поезд, ехавший буквально в нескольких сантиметрах от меня, громко трещал, из-под его колес выпрыгивала сухая трава вперемешку с кусочками грязи. Я попыталась встать, попутно собирая в кучу наушники и разлетевшееся содержимое сумки. Надо ли мне сказать что-то своему спасителю? Даже если бы и хотела – не смогла бы. Как оказалось, человек убегал во всю прыть.

– Стой. – Тихо сказала я. Из-за поезда не то что он, даже я сама себя не смогла услышать.

Вдруг он показался мне очень знакомым, как будто бы я уже где-то его видела. Черные штаны, кофта, капюшон. Его спина удалялась не очень быстро, видимо, в беге он не силён. Кто это был? Работник станции? Тогда зачем ему убегать от меня?

Конечно же! Я вспомнила! Тогда, на мосту, много лет назад! Человек в этих же самых одеждах! Много лет назад я видела ту же самую спину!

Приближался хвост поезда, поэтому становилось немного потише.

– Стой! – Закричала я, что есть мочи и рванула за ним.

Не было никаких сомнений! Это был он! Он снова меня спас! Кто он? Почему он меня спасает? Почему не показывает своё лицо? Я его знаю? Или это незнакомец? Ответы на эти вопросы я не знала, но они тревожили меня с семи лет, пока я не забыла о нём. И вот только сегодня вспомнила.

К сожалению, я и сама в беге была не очень хороша, поэтому расстояние между нами не уменьшалось. А между тем, пустырь заканчивался. Начиналась станция, гаражи, бесколёсные вагончики работников, углы, за которые можно спрятаться.

Я бежала, что было сил, но спина, которую я преследовала, всё же успела повернуть за один из вагончиков. Я – за ним. И только я повернула, как врезалась во что-то мягкое. Я поймала его!

– Ой-ой! – Прогремело сверху. – Куда ты так несешься? На пожар?

Я так устала от бега, что во рту появился горький привкус, всё пересохло, холодный воздух обжигал гортань, хотелось глотать, но слюни тоже высохли. Левый бок болел. Я судорожно хватала ртом воздух.

Мужчина. Намного выше и шире того, кого я преследовала. Он сграбастал меня в охапку, и я испугалась, что не смогу вырваться.

– Простите. – Наконец сказала я, когда смогла немного отдышаться, однако, говорила я с паузами. – Тут не пробегал человек? Примерно вот такого роста. В черной кофте в капюшоне?

Мужчина выпустил меня из объятий.

– Я никого не видел. Может ты нашего слесаря ищешь? Он как раз такой, как ты описала.

У меня не было сил ему отвечать, понятное дело, это был не слесарь. Я схватилась за бок, помотала головой. Говорить было не о чем. Он, должно быть, уже скрылся. Я вышла на тропинку, слегка огляделась. Если он не хотел быть обнаруженным, то наверняка уже убежал на достаточное расстояние, чтобы я его не заметила, однако, я решила перепроверить и забралась на мост. Свысока, тем не менее, я тоже никого не увидела. Поезд уже уехал далеко и заворачивал за поворот, чтобы скрыться с моих глаз. Он уже не шумел. Представляю, как испугался машинист и как обрадовался, когда меня отпихнули от путей.

Мои колени подкосились, ведь только сейчас я поняла всю серьезность ситуации. Второй раз в жизни я была на волосок от смерти и второй раз меня спасли. Да, я до сих пор не знала, кто был тот человек и знаю ли я его, но почему-то была уверена, что это один и тот же парень.

Самый главный вопрос, который терзал меня потом ещё долго, конечно же, оставался без ответа: увижу ли я его снова? И, как и прошлый раз несколько лет назад, ответ, которого я не знала, был тем же: увижу.

6

Да, странный случай вышел. Кем же всё-таки был тот человек? И был ли это тот же самый, что спас меня тогда на мосту?

Если тот, то почему он не покажется? Знаю ли я его? Зачем он вообще всё это делает?

А если это разные, то я тогда вообще ничего не понимаю. Почему Судьба так упорно хочет, чтобы я продолжала жить? Почему всегда есть люди, которые готовы меня спасти? Это для чего-то нужно? Мне уготовано что-то особенное?

Всего в моей жизни было три странных случая, и я просто уверена, что они произошли не просто так.

Мои раздумья прервала странная фигура, которую я заметила краем глаза. Кто-то присел на другой край скамейки. Да чтоб тебя! Не дадут посидеть спокойно в одиночестве. Везде эти люди.

Я повернула голову. Молодая девушка, одета в бежевый лёгкий плащ, блондинка с прямым носом. Это был один из тех носов, который отличался пугающей прямотой, о которой я всегда мечтала. У меня-то была совершенно несимпатичная «картошка». Я отвернулась. Её хороший нос не позволял ей подсаживаться ко мне! Вокруг много других пустых скамеек.

Я было уже хотела встать, стараясь не забыть ход моих мыслей, чтобы продолжить их по дороге, как моя соседка сказала что-то, что заставило меня остановиться.

– Ну, здравствуй. Агент 48200.

Её голос был красивый, хотя немного грубоватый, будто бы она злоупотребляла сигаретой. И сказала она это так, будто бы разговаривала со старой знакомой. Я думала, у неё возле уха телефон, но нет. Даже наушников я не обнаружила. Значит, это обращение было ко мне?

– Что?

Я так и застыла со вздернутыми бровями. Она, наконец, повернулась ко мне и мило улыбнулась:

– Да, это я тебе.

– Вы знаете меня? – Наверное, глупый вопрос в такой ситуации, но это все, что я сейчас могла из себя выдавить.

В животе как-то странно ёкнуло. Не то от предвкушения чего-то, не то от странного плохого предчувствия.

Чего это я так распереживалась? Должно быть, она просто обозналась. Но что-то мне подсказывало, что эта девушка не обозналась.

Пронзительный взгляд ее зеленых глаз еще больше вводил в заблуждение и только убеждал в том, что она нашла того, кого искала.

Возможно, в этой папке, что у нее под мышкой, не просто бумаги. И это вовсе не случайность, что она подсела именно ко мне.

– Знаю, конечно, – улыбнулась она, продолжая меня разглядывать. – Пора бы и тебе узнать моё имя. Меня зовут Анна.

Почему именно это имя? Оно мне всегда нравилось.

Дурацкое предчувствие! По телу пробежалась волна мурашек. Вспомнился сегодняшний сон. Ещё ни разу смерть брата не снилась на удачу! А я, глупая, понадеялась, что сегодня будет исключение.

Она протянула мне руку в дружеском жесте. Я приняла не без опаски.

Наконец, я поняла, почему все это показалось мне странным. Да, она изучала меня, да, разглядывала, но её взгляд был жалостливым, а не любопытным. Будто бы, она за что-то жалела меня или соскучилась после долгой разлуки.

– Кто вы? И что вам нужно? – Так, пора заканчивать этот цирк!

– Я же сказала, меня зовут Анна и у меня к тебе, Агент, есть одно дело. Пойдем со мной.

Нет, это точно сумасшествие.

– Вы обознались.

– Это вряд ли. – Заверила она вполне убедительно.

– Знаете, я, наверное, пойду.

Я решительно встала и направилась прямиком по дороге. Если она не желает отставать, я сама уйду. А если будет преследовать, попрошу помощи у кого-нибудь.

Она встала вслед за мной. А затем задала один вопрос, после которого я уже не могла не остановиться. Видимо, она правда что-то знала обо мне. И знала, как манипулировать мной. Как сделать так, чтобы я пошла за ней. Честно говоря, если бы она была маньячкой, я бы все равно пошла за ней, потому что она сказала одну, но правильную фразу.

Она дождалась моего смятения, в которое загнал меня ее вопрос, затем развернулась и пошла прочь. Медленно, конечно, она ведь знала, что мне еще нужно ее догнать.

– А если я скажу, что могу помочь тебе вернуть брата?

Я стояла как пораженная, не в силах ни развернуться, ни вздохнуть, ни тем более, куда-то идти.

Она? Брата? Вернуть? Да кто она такая и как это возможно? Невозможно, конечно же, людей с того света не возвращают!

Или?

Бред! Но что-то склизкое проникло в моё тело, это что-то не было крылатым и легким, оно проникло в меня, как что-то темное, но я узнала его, как Надежду.

Я заставила себя развернуться и пойти за ней. Потихоньку, прибавляла шаг.

Она не успела уйти далеко, я уже видела ее спину с бежевым плащом и представляла себе ее лицо. Должно быть, она сейчас скосила глаза на меня и ехидно улыбалась: "Ага, попалась!".

– Стой! – Крикнула я, опираясь на колени. Бегать я не привыкла. – Объясни все, как следует.

Она снова улыбнулась.

– Почему бы нам, все-таки не присесть? Разговор предстоит не быстрый. – Мы сели, и она снова задала вопрос. – Поверишь ты мне или нет, но для людей уже доступны прыжки во времени.

Я вскинула брови:

– Что прыжки? Перемещение во времени? Ты врешь!

– Я и не ждала, что ты сразу поверишь. Конечно, ведь прыгать могут не все. А те, кто могут, держат все в тайне.

Я задумалась и прикинула в голове, а какой ей смысл говорить об этом мне? Спросила:

– То есть, ты клонишь к тому, что я как раз-таки могу прыгать?

– Да, ты можешь. – Она ответила это очень легко.

Я оказалась немного обескуражена. Конечно, беловолосые незнакомки не подсаживаются каждый день на скамейку к тебе и не рассказывают о чём-то странном. Тем более, мне! Да со мной вообще ничего интересного никогда в жизни не происходило! Я снова спросила:

– Почему именно я? Почему бы не взять, я не знаю, – я оглянулась, чтобы зацепиться за что-нибудь взглядом, – вон того молодого человека?

Незнакомка снова усмехнулась:

– Все дело в крови.

– В моей группе крови?

– Нет, просто группы недостаточно. Должна быть определенная цепочка.

– Все так сложно. У меня эта цепочка есть?

– Да, тебе не повезло родиться с ней.

– Не повезло.

– Или повезло.

– Давай ближе к делу. У тебя тоже есть этот…как его. Участок? Цепочка?

Может, я и не поверю ей, но любопытно всё-таки было. Кто он такая, раз рассказывает все эти небылицы?

– Да, у меня тоже есть. И у всех в нашей организации они есть. И мы набираем новых людей, как только узнаем, что появляется кто-то с этим участком.

– И большая у вас организация?

Она призадумалась и ответила весьма просто:

– Четверо, считая меня и директора.

– Четверо? – Удивилась я. – Вы что только открылись?

Я сказала это с небольшой издёвкой, но она ничуть не обиделась. Наверное, ждала такой реакции:

– Людей с дополнительной цепочкой ДНК очень мало. Меньше одного процента на всей планете. – И она еще раз улыбнулась, только как-то безысходно, – Да, мы в дефиците.

Разговоры разговорами, но всё-таки, я хотела уже перейти к делу:

– Как это поможет мне вернуть брата? – Я задала самый важный для меня вопрос. – Вы мне поможете сделать так, чтобы он не умер, а я взамен вступлю в вашу организацию?

– Ты слишком торопишься. Неужели не хочешь узнать, о прыжках во времени?

Конечно, не каждый день к тебе пристает непонятная девушка и говорит о том, что ты можешь отправиться в прошлое или будущее. Сам по себе этот факт странен, а уж когда еще и выясняется, что ты уникальна тем, что у тебя какая-то не такая цепочка ДНК, тут уже не до здравого смысла. Конечно же, я заинтересовалась. Впервые за несколько лет заинтересовалась чем-то по-настоящему. Да и кто бы не заинтересовался? Однако, в голове все еще была мысль, что все это розыгрыш. Если розыгрыш, то очень жестокий, я не прощу того, кто будет просто так упоминать моего брата, а тем более его смерть.

– Ты уже привела в порядок свое дыхание, – заметила моя собеседница и встала со скамейки. – Давай пройдемся?

Я взглянула на небо. Приближался день, поднималась жара. Моё утреннее собеседование казалось чем-то далеким. Было ощущение, что я была в том здании вчера или на прошлой неделе.

Я встала и пошла рядом с ней.

– Итак, все началось с того, что в XIII веке, один ученый, чье имя давно утеряно, изобрел то, что сейчас мы привыкли называть машиной времени.

– Так давно?

– Особых технологий в то время, конечно же, не было, но умные люди всё же были. Сейчас нам только известно, что этот прибор был похож на ящик или коробку.

Так вот, ученый вел записи. Они тоже, к сожалению, до наших времен не дошли, мы судим о них только по тем документам, что нам удалось изучить.

Известно только то, что после того, как ученый решил испробовать прибор, записи оборвались.

– Он перенес себя и не смог вернуться? – Тут же догадалась я.

– Или же, – загадочно произнесла моя собеседница. – Он умер. Прямо во время прыжка.

– Не очень-то вдохновляет.

– Разумеется. Прибор утеряли и долгое время даже не знали, что это и что с ним делать. Следующие данные, которые мы имеем говорят о том, что намного позднее, в XV веке еще один ученый добрался до прибора, изучил записи и, добавив свои изменения, решил испробовать прибор. Он писал, видимо, в ту же тетрадку или что там было у него для записей, но, они тоже обрывались сразу же после того, как ученый записал, что будет тестировать прибор на себе.

У меня холодок пробежал по спине.

– Бедные люди.

Она пожала плечами.

– Так продолжалось до тех пор, пока в XVI веке ученый, который занимался разработками в области физики не решил испытать прибор не на себе, но на других людях.

– Разве так можно? – Возмутилась я.

– Это были обычные люди, которым он морочил голову. Он усовершенствовал прибор так, что он напоминал сундук и предлагал им заглянуть туда. Его эксперименты не увенчались успехом. Оказалось, что люди действительно умирали. Они не выдерживали давления и их разрывало пополам.

Я поморщилась.

– Ученый пробовал брать для эксперимента людей разных возрастов и полов, разного происхождения и разных взглядов, но их всех, как одного разрывало. Учёный очень переживал, что топчется на месте, в итоге он сошёл с ума, от безысходности своих испытаний. И снова и прибор, и записи оказались утерянными и остались только слухи о странной убийце – машине-времени.

– Она такая опасная?

– Не бойся. – Успокоила меня собеседница. – Этот прибор уже давно усовершенствовали и наши ученые четко знают, как сделать так, чтобы прыгать во времени были безопасно.

Я вспомнила все фильмы, сериалы и книги про путешествия во времени. Люди так долго стремились к этому. Так хотели этого, желали и мечтали, но ничего не могли сделать, оставляя эту область лишь научной фантастикой. А в итоге, что же получается? Это все правда? Это все реально? И они это скрывают? Почему она не пришла раньше? Я бы уже давно могла спасти брата! Он мог бы жить, а я никогда не страдать!

И, словно бы прочитав мои мысли, она сказала:

– Все очень, очень непросто. И совсем не так просто, как ты думаешь. Есть какие-то ограничения даже для тех, кто может прыгать безопасно.

Я не выдержала и снова потребовала объяснений:

– Так как же они додумались до того, что все зависит от генома?

– Я все расскажу. До этого, пробором занимались исключительно физики и еще некоторое время люди продолжали умирать, а ученые не понимать, в чем же дело. Они совершенствовали прибор, были уверены, что он исправен, но ни на одном живом существе он не работал.

Впоследствии, государство обнаружило, что творило ученое сообщество за его спинами, закрыло исследования, изъяв прибор и все данные о нем, а любой, кто был причастен к исследованиям был убит.

Вплоть до XIX века ни одна живая душа в научных сообществах не вспоминала о прыжках во времени.

Пока однажды, прибор и слава о нем не попали к одному умному человеку. Он, поняв, что прибор представляет опасность, но вместе с тем и огромный интерес, подошел к делу основательно. Его звали Вильям Скот, он был уроженец Шотландии и работал в области биологии. Должно быть сама Судьба сыграла свою роль, ведь первый раз за много столетий прибор попал в руки не к физику. Мистер Скот начал вести свой собственный дневник наблюдений за прибором, этот самый дневник и дошел до современного времени. Кстати, мы не исключаем, что это именно Скот уничтожил все имеющиеся данные о машине, чтобы избежать последующей утечки информации, но перед тем, конечно же, он переписал их себе.

Итак, в его распоряжении был коробок, и знания о том, что он может перемещать людей во времени, но все, кто пытался это сделать, умирали.

Мы шли неторопливо, но, все же, успели выйти из парка и подошли к моему любимому магазинчику с мороженным. Я вспомнила, как чуть ранее жалела, что не купила себе одно. Да и желудок уже начал напоминать о себе. Я взяла свое любимое – с клубникой.

– А вы будете…эээ.

– Анна. – Напомнила она.

– Да. Спасибо. Анна, вы будете мороженое?

– Нет, пожалуй, откажусь.

Было видно, что ей натерпелось продолжить свой рассказ.

– Почему они просто не подумали о том, что прибор неисправен и не выкинули его? – Пожала я плечами. – К чему было столько смертей.

Анна тоже пожала плечами.

– Возможно, научный интерес. Возможно, не только он.

Я уже открыла упаковку, и мы продолжили свой путь. У нас не было какого-то конкретного маршрута, и мы просто пошли по улице вдоль дороги. Нам повезло, в это время людей тут бывает не много.

Анна продолжала:

– Итак, мистер Скот был не первым ученым, догадавшимся испробовать прибор не на себе, но был первым, кто разгадал его тайну.

К тому времени прибор уже выглядел не как ящик, а как спичечный коробок.

Как я уже и сказала, Скот был биологом, а точнее генетиком, он работал в лаборатории, что позволяло ему изучать человеческий геном. В его распоряжении были бесчисленные анализы крови, оставленные посетителями, клиентами, донорами и другими сотрудниками.

Вильям брал для своих экспериментов добровольцев со смертельными болезными и, обещав, что после смерти их семьи получат неплохой гонорар, убивал их.

– Убивал? – Не поняла я.

– Конечно же, с помощью машины. Ты ведь не думала, что его эксперименты увенчивались успехами? У него тоже ничего не получалось, и он не понимал в чем дело.

– Но это же незаконно!

– Да, он знал, что если вдруг об этом кто-то узнает, то проблемы ему обеспечены. Но он был готов взять ответственность. Я ещё не упомянула о том, что он всегда носил при себе пилюлю с ядом. В общем, его кампания была подпольной.

Однако, он не действовал наугад, в отличие от его предшественников. Знаний было предостаточно – смерть с вероятностью 100%. А это значит, что нет необходимости продолжать эти бессмысленные смерти. Он решил сначала разобраться в чем дело, а уж потом собирать добровольцев.

Наверное, он бы точно также ничего не добился, если бы один раз к нему в руки не попал очень странный образец крови одного мальчишки. У юнца был странный геном с одной дополнительной цепочкой ДНК. Ранее никто такого не видел. Скот – ученый со степенью тоже не знал, как это объяснить, ни в одной книжке об этом не говорилось…

– Стой-стой, – Возразила я. – Если уж это твоя штука, улучшенный геном, действительно существует, то мы бы знали о ней. Что это еще за такая дополнительная цепочка ДНК? Нам бы в школе о ней рассказывали!

– Мне нравится ход твоих мыслей, – похвалила меня собеседница, вместо того, чтобы смутиться. – Первый раз человечество столкнулось с этим фактом лишь в XIХ веке и с тех пор этот факт тщательно скрывается.

– То есть как, скрывается?

– Я же ведь тебе уже говорила, что таких людей очень, очень мало!

– Что прям настолько мало?

– Настолько.

Я вспомнила, что в их "организации", если, конечно, она вообще действительно существует, всего лишь четыре человека и вопросы отпали сами собой. Кто будет за ними гоняться и проверять их ДНК?

– Ну и что же? Этот мальчик смог прыгнуть во времени?

– Нет, – улыбнулась Анна. – Вильям узнал, что он умер на следующий день после того, как он обнаружил свою находку.

– Вот как?

– Он даже взглянуть на него не успел. Но анализы ему удалось скрыть. Мистер Скот начал искать еще таких человек. Надо сказать, что он действовал чисто ради научного интереса и даже не думал о машине. Он никак не связывал эти два факта. На многие годы он углубился в свою генетическую рутину, но за все это время ему так ни разу и не попались другие люди с дополнительной цепью ДНК.

– Как же так? Как ему тогда удалось найти того парнишку? Чистая случайность?

Анна пропустила мои вопросы мимо ушей, а просто рассказывала историю. Казалось, у неё был заготовленный текст, который она выучила и уже не раз повторяла.

– К счастью у Скота были знакомые в других странах. Он обратился к проверенным людям из Китая, США и Европы, попросил, не оглашая данные, сверить статистику. Его коллеги согласились. И общими усилиями они нашли. Ответ лежал на поверхности – искать нужно было среди детей.

– Я поняла! – Обрадовалась я, доедая мороженое. – Эта цепочка бывает только у детей, а потом она исчезает?

И тут же мысленно себя ударила. Тогда бы Анна не смогла прыгать, ведь она взрослая. И я тоже.

– Нет, дело было не в этом. Оказывалось, что все дети с дополнительной цепочкой, коих и так было не очень много, умирали один за другим еще в детстве.

– Что? Почему?

Анна пожала плечами:

– Кто от хронических заболеваний, кто от несчастных случаев, кто-то просто совершал суицид. В общем, ни одного из них в живых не оставалось.

– Странный какой-то геном. Что же, имеющий его ребёнок обречен на раннюю смерть?

– Логично предположить, что так. – Как-то легко сказала Анна. Ей что, совсем плевать на всю эту странную ситуацию? Хотя, если подумать, что она уже давно во всей этой истории варится, то для нее это обычная информация. Интересно, скольких она вот так уже завербовала, кроме меня? Сколько раз пересказывала этот заученный текст?

– Может ли тогда это обозначать, – вдруг в моей голове мелькнула мысль. – Что мой брат… Он… Тоже был такой. Он же умер…

– Прости, – перебила меня Анна, поднимая ладонь вверх. – Боюсь, что ты идёшь в неправильном направлении.

– Тогда почему он… – Я хотела бы поспорить, но вовремя остановилась. Моей собеседнице сейчас вряд ли была интересна моя истерика. – Давай дальше, – попросила я. – Я хочу уже во всем разобрать и дойти до того момента, как ты будешь рассказывать мне, как спасти брата.

– Какая ты нетерпеливая. Впрочем, как и всегда. Я все расскажу, но по порядку. Ты не против сесть вон на ту лавочку, а то, мне кажется, я уже все ноги натерла.

Я посмотрела на ее обувь. Туфли на шпильке. Непонятно, зачем ей понадобилась такая обувь, если она знала, что ей придется много ходить. Это ей просто повезло, что я согласилась выслушать всю эту… историю.

Мы присели, и Анна продолжила:

– Итак, Вильям Скот принялся действовать вместе со своими коллегами. Четыре абсолютно обыкновенных ученых объединились, поклялись в молчании и решили опередить Смерть.

Они нашли еще одного ребенка с дополнительной цепочкой ДНК, зная, что скоро и ему придется умереть. Но как же быть? Скот вовремя вспомнил о машине, но коллегам не рассказал. Дальше он действовал со своей собственной миссией, уверяя других ученых, что всё это только ради биологии.

Как же заставить ребенка пройти через машину времени? Малейший прокол и пиши пропало. Вряд ли мама или папа отдадут своё дитя на эксперимент, всего лишь из-за того, что четверо мужчин придут к ним домой и начнут говорить, что их чадо со дня на день отправится к праотцам, а они, возможно, знают решение.

– Это верно. Ситуация – дрянь. Как же они вышли из неё?

– По счастливой случайности ребенок оказался беспризорным – ни семьи, ни родителей. Обычный хулиган, живший в детдоме и игравший на нервах своих нянек. За ним то и принялись следить наши горе-ученые. Они дождались такого момента, когда малец выйдет за территорию детдома, видимо, просто чтобы кого-то разыграть или проучить. Только проучили, как раз-таки его.

– Ученые его украли? Так просто?

– В детдоме, конечно, его искали, но не долго. Что до детей, то они были весьма рады, что избавились от соседа-хулигана.

– Такой дуралей, а особенный.

– Ученые без труда запудрили ему мозги о том, что им нужна его кровь, пришлось даже пару раз применить снотворное. Но, в отличие, от тех троих ученых, наш мистер Скот, преследовал и другую цель. Ему была нужна не просто кровь мальца.

Дождавшись, когда его коллеги разойдутся по домам, он рассказал ребенку о путешествиях во времени и ему не составило труда, наконец, испытать в деле устройство, которое пылилось уже многие годы.

– Получилось? – С надеждой спросила я.

Анна ответила очень просто:

– Мальчик отправился в будущее и, изменив его, избежал собственной смерти.

– Как? – Удивилась я.

– К сожалению, этого я не знаю. В записях Вильяма Скота только такие данные: прыгнул, изменил, не умер, все прошло успешно.

Таким образом, Томас Фрэд стал первым человеком, который совершил прыжок во времени, а произошло это 22 мая 1836 года.

– И Вильям все это описал в своём дневнике?

– Конечно. Только жаль, что его коллеги ничего об этом и не подозревали.

– Почему? Они же так помогали ему? Он хотел оставить их без славы? Не хотел рассказывать?

– Какой славы? – Улыбнулась собеседница. – Можно подумать, он сам ее получил.

И то верно. В этой ситуации, что называется, меньше знаешь – крепче спишь.

– Надо сказать, – продолжила Анна. – Мальчик после прыжка очень изменился. Вильям отвел его обратно в детдом и официально усыновил. Они сами так договорились – Вильям будет дальше изучать машину времени и прыжки, а Том будет прыгать и менять что-то в будущем или прошлом. Таким образом они двое будут узнавать о влиянии изменения прошлого на будущее. И, конечно же, они оба поклялись молчать и никому не говорить о машине.

– Неплохой тандем у них вышел, – улыбнулась я. – Парень ведь умер бы. И если бы выжил, то, наверняка был хулиганом. А вся эта история изменила его.

– Конечно изменила. Он, можно сказать, видел собственную смерть и избежал ее. Понятное дело, что он вернулся совсем другим человеком.

– Что же было дальше?

– Я рада, что ты заинтересовалась.

Уильям продолжал работать вместе со своими коллегами. Но у него также появился Том. Коллегам он говорил, что они занимаются только улучшенным геномом и изучают дополнительную цепочку ДНК. И только он и Том знали, что на самом деле они ищут таких детей не для того, чтобы изучать их кровь, а для того, чтобы вербовать их для прыжков во времени.

Вильям Скот назвал таких людей Время-иммунными. Ведь только у них, благодаря дополнительной цепочке, был иммунитет к прыжкам во времени.

– Остальных машина убивала?

– Совершенно верно.

– Получается, мы не знаем об этом усовершенствованном геноме только потому, что люди с ним долго не живут?

– Ты правильно догадалась! Мало того, что их всего лишь несколько человек на всей планете, так они еще и умирают рано. Может, это Случайность, может, Судьба. А может это сам геном так влияет. Неизвестно.

– Когда человек умирает от видимых причин, нет смысла выяснять его ДНК. – Догадалась я.

– И снова ты все правильно думаешь. – Похвалила меня Анна. – Ты очень догадлива. Теперь ты понимаешь, почему нам не рассказывают об этом в учебниках по биологии?

– Теперь мне понятно, – кивнула я. – Все эти люди под четким надзором вашей странной организации. Кто же ее создал?

– И это я расскажу. Коллеги Вильяма Скота были не согласны с тем, что нужно скрывать данные, которые они получили. Они хотели обнародовать тот факт, что есть дети, носящие дополнительную цепочку, от чего и умирают. Они надеялись заручится поддержкой государства и продолжить более детальные исследования. Чтобы, возможно, спасать их. Вильям не соглашался. Он ведь знал, что вместе с этими ненужными ему исследованиями, он зайдет не в ту область, отдалится от изучения прыжков во времени. Кроме того, факт о существовании такой машины тоже невольно мог всплыть наружу. Вильям просил коллег ждать. Год за годом. Он отговаривал их. Они с Томом продолжали свою подпольную работу. Том рос, узнавал новое. Прыгал во времени. У него появлялись друзья – такие же как он Время-иммунные. Он прыгал, спасал их от смерти, показывал работу машины им и таким образом располагал их к себе.

Вильям решил, что стоит собрать всех Время-иммунных вместе и посвятить их в общие дела. На каждом континенте обнаружились свои Время-иммунные дети. Дела в истории машины времени, наконец, пошли в гору! Больше никто не умирал из-за нее, напротив, дети с дополнительной цепочкой ДНК оставались живы.

К сожалению, до огласки цепочки, ни один из наших четырех ученых не дожил. Умерли ли они своей смертью, или Скот им помог, это нам доподлинно не известно.

– Потом и Вильям тоже умер?

– К сожалению, и его час пришел. Но он оставил хорошее наследие, передал свое детище Тому.

– Какова вероятность, что это он убил своих коллег?

Анна призадумалась, похлопала себя пальцем по подбородку:

– Мы не исключаем такого исхода. Ведь Вильяму было не выгодно, что они хотели предать исследования огласке.

– Так значит, организацию создал Том?

– Можно и так сказать. Он продолжил дело своего отца. После того, как он получил медицинское образование, он продолжал собирать по всему миру Время-иммунных. Организация так и назвалась "Центр исследования временных прыжков", коротко – ЦИВП.

Том составил несколько правил и ограничений для прыжков и поставил на каждом континенте человека, который бы отвечал за определенные страны. В Северной Америке – это США и Канада. В Южной – Бразилия и Аргентина. В Евразии – Россия и страны Европы. В Австралии, Азии и странах Океании – Япония и Китай. В Африке – страны Африки и Ближний Восток. Эти люди должны были мониторить определенное население и при обнаружении Время-иммунных спасать их и вербовать. Как правило, никто из Время-иммунных не отказывается от вступления в организацию.

– Если вы завлекаете такими методами, то неудивительно!

Анна снова не обиделась. Все же, она хорошая. И даже уже начала мне нравится.

– Значит, люди находили детей с дополнительной цепочкой, спасали их, а те в свою очередь, спасали других и так из поколения в поколение?

– И снова ты верно предположила! – Улыбнулась Анна. – Ну что, я, кажется, отдохнула. Пойдем дальше?

Я кивнула.

– Так вот, организация заработала как часы. В каждом её филиале, как правило, не больше пяти человек. Штаб квартиры организации обычно замаскированы под какой-нибудь магазинчик или салон. В каждом филиале есть прототипы машины времени и копия дневника наблюдения Вильяма Скота. Но она тоже замаскирована.

– А, я поняла! Чтобы в случае облавы сделать вид, будто бы это просто чей-то безумный бред?

– Вообще-то она больше похожа на книжку для детей. Но и твой вариант тоже интересен.

– Книжку для детей? – Хмыкнула я. – Интересно.

– Я рада, что тебе понравилось.

– Значит, организация уже работает с XIX века и про нее так никто и не узнал?

Анна кивнула:

– И никто не узнает. Мы – Время-иммунные стоим на её страже.

Она сказала это как-то слишком гордо.

– Ну вот, мы пришли туда, откуда начали.

Я обернулась. Оказывается, мы сделали крюк и вернулись к тому самому парку, где встретились. Я взглянула на часы, надо же, мы гуляем уже почти два часа.

– Я тебе все рассказала, – объявила Анна завершающим тоном. – Теперь у тебя есть время подумать, стоит ли тебе присоединяться к нашей организации.

– Стой-ка, – не согласилась я – Во-первых, ты обещала рассказать, как я могу вернуть брата. А во-вторых, ты сказала, что ещё ни один не отказался. Но всё же выбор вы мне даёте?

– У тебя, конечно же, есть выбор, ты можешь и отказаться. Однако, в этом случае, я надеюсь на твое благоразумие. Ты не должна рассказывать об этом никому!

Бред какой-то! Рассказать мне такую историю и ждать, что я буду спокойно спать после этого! Можно подумать, расскажи я кому, мне поверят.

– Что насчет брата? – Снова напомнила я.

– А вот для этого я приглашаю тебя в нашу организацию.

– В вашу организацию?

– Ну да. Я же ведь тебе еще толком ничего не рассказала. Так, просто предысторию. А где мы работаем? Как происходят прыжки? Правила прыжков во времени. И что нужно делать.

Если подумать, она права. За красивой историей не было ничего существенного. И мне до сих пор не рассказали суть.

– Давай так, – Анна протянула мне маленький листик типа визитки. – Возьми вот это. Тут адрес. Сегодня ты все обдумай, реши, нужно ли тебе это все. И если решишься, то приходи завтра сюда. Скажем, к обеду. Идет?

С этими словами она, не дожидаясь моего ответа, кивнула мне, развернулась и пошла в сторону парка. Мне нужно было идти в противоположную сторону. Анна удалялась все дальше и дальше, я смотрела ей в след.

– Говоришь, обдумать и решить после того, как сказала, что ни один приглашенный не отказался? Тем более, если есть шанс избежать… смерти брата!

7

Ночью я, понятное дело, не могла заснуть. Как же тут заснуть, если за один день произошло столько всего.

И всё же, моя маленькая традиция не подвела – сны о прошлом ещё никогда не проходили бесследно. И пусть сегодня у меня была крохотная надежда, что уж на этот раз всё будет не так, но нет. Событие, которое произошло со мной в парке сказало об обратном.

Кажется, что мой визит в компанию был очень-очень давно, даже в прошлой жизни.

Компания! Что же, если я пойду с Анной, то мне придётся отказать от работы? Стабильность и спокойствие, против риска и неизвестности.

А вдруг Анна на самом деле шарлатанка? Могу ли я ей слепо верить. Или я дурочка, которая пойдёт за любым, кто упомянет имя брата?

Но ведь она его знает. Откуда? Значит, правда наблюдала за мной и изучала? От этих мыслей стало ещё больше не по себе.

Я разжала кулак. С той самой минуты, как Анна дала мне маленькую визитку, я не выпускала её из рук. Небольшая белая бумажонка, минимум информации и самое главное – адрес.

Хорошо, допустим я приду туда. Куда меня заведут? Что со мной случится? Я достала телефон и поискала адрес. Оказывается, на этом месте уже давно находился антикварный магазин. Доверия он внушал мало.

Как поступить? Я уснула в тревожных мыслях, так и не придя к окончательному решению. Наутро, когда проснулась, немного болела голова. Я выпила таблетку. Всё утро смотрела на время. А затем просто напялила свободную одежду, в которую обычно ходила гулять и крепче сжала клочок бумажонки в руке.

Зачем себя обманывать, ведь на самом деле я приняла решение ещё вчера.

***

Ровно через двадцать минут я уже стояла по адресу. Анна ждала меня и улыбалась. Наверное, знала, что я приду. Она повела меня в какой-то подвал. Наверное, я бы точно испугалась, если бы тут не было людей, но, так как в подвале было несколько магазинов разной направленности, тут было немного покупателей. В самом конце коридора была антикварная лавка.

– Что ж, добро пожаловать, это наш штаб. – Объявила Анна, открывая двери.

– Это он и есть? – Не поняла я, окидывая взглядом комнатушку, да, именно комнатушку, по-другому и не назвать. – Я думала он… больше что ли.

– Это не обязательно, – Возразила Анна. – Данный штаб относится к нашему континенту. На каждом континенте свой штаб. По одному штабу на континент.

– И этого хватает? – Спросила я, имея ввиду, конечно же, площадь помещения.

– Вполне. В нашем штабе один глава и четверо подчиненных. Ты забыла, что в мире очень мало время-иммунных.

– Не забыла.

– Мы сменяем друг друга.

– То есть, сегодня твоя смена?

– Можно и так сказать. – Анна прошлась по помещению твердым уверенным шагом, как самый настоящий агент. Я наблюдала за ней с интересом. – Мы прыгаем, выполняем миссию и возвращаемся обратно. Миссии бывают разные. В основном они направлены на обезвреживание оружия или погашение конфликтов между странами, чтобы не развязалась война.

Я шла за Анна не спеша, оглядывала всё вокруг с открытым ртом. Сейчас я была похожа на маленькую девочку на экскурсии. Могла ли я быть похожей на неё?

– Бывают ли смертельные случаи? – Вдруг поинтересовалась, я и Анна почему-то улыбнулась.

– Бывали. Но за таким человеком обычно посылали спасателей и его возвращали целым и невредимым. Преимущества нашей работы, ты привыкнешь. Здесь так просто не умереть. Каждый участник – ценный кадр.

– А как же «эффект бабочки»? – Сейчас я, должно быть, выглядела глупо, но, все же, решила уточнить. – Разве можно вмешиваться в ход времени?

– Забудь о нём. – Тут же ответила Анна. – Кроме того, человека послали, а значит, уже вмешались. А потому мы не имеем права допустить его смерти.

– Понятно, вмешаться в то, что уже изменено это как минус на минус. – В пустоту произнесла я. На самом деле, в голове вся эта информация укладывалась туго ещё со вчерашнего дня. А узнавать новые, более детальные аспекты дела было куда затруднительнее. – А как же вам платят зарплату?

Анна снова усмехнулась.

– Обычно, нам не платят.

– Как это? Вы работаете за честное слово?

– Если миссию заказывает правительство, то платят. Но чаще бывает так, что нам приходится что-то красть во время самой миссии. Если успела, считай, что повезло.

– Красть? Так вы самые обычные воры?

– Не спеши делать выводы. На некоторых миссиях нам приходится делать зачистку, и мы вынуждены забирать с собой документы всех, кого убили. Думаешь, человек в здравом уме оставит кошелек жертвы лежать на месте?

Настала моя очередь усмехнуться.

– Хорошо, – вздохнула я. – А что если я откажусь?

Анна помоталаголовой:

– Не выйдет.

– Что?

– Ты не откажешься. Не сможешь.

– Я не смогу? – Удивилась я. – Будете шантажировать?

– Еще чего, – улыбнулась Анна. – Нам некогда таким заниматься. Просто мы предложим что-то, что поменяет твое отношение к нашей деятельности, даже если ты не заинтересовалась ей.

– Предложите? Что-то… – Признаюсь, я была заинтригована. Совсем немного! А еще почему-то по спине пробежали мурашки. А я-то уж думала, что меня мало чем удивить.

Почему Анна так уверена, что я соглашусь? Что я вступлю? Она так спокойна и улыбается. Источает какой-то внутренний стержень. Вот если бы и я так могла. Анна даже мысли не допускает, что я откажусь. Что же такое может со мной здесь произойти, что я точно останусь с ними? Она так уверена, потому что я не первая завербованная. И видимо, все прошлые вербовки прошли успешно. Что же у них тут за методы привлечения? Должно быть что-то очень сильное и действующее, раз человек соглашается и следует их приказам до конца жизни беспрекословно. Хотя, если с ними мне правда удастся вернуть брата… Тогда я всей их организации буду ноги целовать до конца жизни.

– Да расслабься ты уже, – голос Анна вывел меня из раздумий и заставил вздрогнуть. – Все не так страшно, как ты там себе напридумывала. – Она немного помолчала, улыбаясь, а затем сказала, – Кроме того, тебе понравится прыгать.

– Прыгать?

– Да. Один раз прыгнув, ты больше не сможешь остановится. Захочешь прыгать еще и еще.

– Это что ли как наркотик какой? – Снова удивилась я.

– Нет-нет. Ничего общего с наркотиками прыжки не имеют. Ты сама все узнаешь и во всем разберёшься сама. И решение будешь принимать сама, никто заставлять тебя не будет.

И после этой фразы я была окончательно сбита с толку.

***

Мы с Анной ещё некоторое время разговаривали, присел на имеющиеся стулья, а потом она хлопнула себя по коленкам и сказала:

– Пойдём, наша экскурсия ещё не закончена.

И потом я увидела то, что тогда не ожидала увидеть. Анна подошла к дальней стене, зашла за ширму и пикнула в каком-то месте в стене, где было небольшое углубление. Кнопки там не было – сработал сенсорный сканер ладони и часть стены отъехала в сторону.

За стеной оказалась ещё одна комната, по размеру похожая на антикварный магазин.

– Кто же за прилавком? – Снова влезла я со своими глупыми вопросами. Но, так как ничего не по делу я сообразить не могла, приходилось задавать то, что первым приходило в голову.

Я осмотрела комнату. Серая, стены под сталь. Сухо и мрачно. Минимум мебели и интерьера.

Анна не успела ответить – нам навстречу вышел мужчина средних лет, в сером костюме, с профессионально подстриженной бородкой.

– Глава. – Приветствовала Анна, слегка наклоняя голову в поклоне. Он поклонился ей в ответ. Анна указала на меня. – Это Агент 48200.

Мужчина почему-то тепло улыбнулся и кивнул мне. Я только сейчас поняла, что Анна тоже выглядит весьма элегантно – блузка, длинная прямая юбка, босоножки на каблуках. А вот я – босяк – в спортивных штанах, футболке, да и ещё нестильно повязанной на бедрах флисовой кофте с капюшоном. Хорошо ещё, что додумалась кепку снять!

– А вот и ты. – Бархатным голосом констатировал мужчина. – Тебя уже ввели в курс дела?

– Да… Я…

Я стала запинаться, но Анна быстро перебила:

– Она ещё не дала согласие.

В комнату влетел ещё один человек, молодой парень по виду напоминающий программиста. Он держал в руке маленькую коробочку и шприц. Зачем ему шприц? Мужчина, именуемый главой поднял руку:

– Ложная тревога, Агент 48199. Девушка ещё в раздумьях.

– Нет, я… – Снова начала я и запнулась. Так много хотелось спросить, так много уточнить. Но потом я вспомнила, ради чего я тут. – Я согласна. Помогите мне спасти брата.

Ну, вот и всё. Кости брошены, решение принято, шестерёнки завертелись.

Глава дал команду. Парень-программист поставил коробочку на стол и принялся набирать свой шприц. Кажется, я поняла зачем.

– Что он будет делать? – С неприкрытым страхом спросила я.

Вместо ответа Анна расстегнула пуговицу на левом рукаве своей рубашке и закатала рукав по локоть.

– Смотри, это чип. – На внутренней стороне руки я увидела крохотный имплантат, вживлённый ей под кожу. От маленького инородного квадратика в разные стороны отходили синие искусственные вены. – Не переживай, пока ты полностью не решишь для себя, что будешь с нами, его тебе вживлять не будут.

Парень уже набрал свой шприц и попросил меня:

– Дай руку. Любую.

– То есть, машина времени это…

– Совершенно верно, этот маленький чип. – Опять Анна не дала мне договорить и указала на свою руку, а потом принялась приводить в порядок свой левый рукав. – Он полностью контролируется, как я уже и говорила, прыжки безопасны и даже если с тобой что-то случится, мы вытащим тебя как раз с помощью чипа.

– Вот как…. – Снова, как в трансе проговорила я и подала парню руку. Может, потому что я была левшой, а может потому что у меня был пример в виде Анны, я подала левую руку. Может, задери Глава свой правый руках, я, насмотревшись на него тоже бы дала правую руку, но тогда я совершенно об этом не думала.

– Сейчас вместо чипа у тебя будет пульт и, конечно же, упрощённая версия нано частиц машины, перемешанных с антигистамином, для лучшей синхронизации и адаптации с телом. Смотри не потеряй пульт, иначе вернуть нам тебя будет трудно.

Парень быстро вколол мне вещество и вручил пульт, который достал из той же коробочки. Примерно в это же время Анна и посоветовала его не терять, поэтому я сжала его как можно крепче и тут же у меня закружилась голова.

– Дайте ей немного посидеть. – Посоветовал Глава. – Анна, остальное на тебе. – С этими словами он и «программист» удалились.

Анна посадила меня на ближайший стул и только сейчас мне стало по-настоящему страшно. Что мне вкололи? Почему кружится голова? Правильно ли я сделала, что согласилась? Почему не сообщила маме о том, где я?

Анна присела на корточки передо мной и по-родственному взяла меня за руки:

– Я знаю, что за неразбериха творится у тебя сейчас в голове.

– В глазах что-то потемнело.

– Ничего страшного, через пять минут пройдёт. – Успокоила Анна, поглаживая мои руки и слушая пульс. – Я знаю, как это страшно, но не переживай, ты приняла правильное решение.

Анна не зря меряла мой пульс, сердце у меня колотилось, как бешеное, порываясь вырваться из груди. Последний раз я так волновалась, когда… когда… брат…

– Я должна спасти его! – Вдруг вспомнила я и хотела встать со стула, но голова всё ещё кружилась и я, не выдержав, плюхнулась обратно на стул.

– Посиди ещё немного. – Спокойно сказала Анна. – Я обещаю тебе, сегодня ты увидишь своего брата. Я обеспечу вам встречу.

От этих её обещаний стало не по себе. Она? Даст мне возможность увидеться с ним? Снова. Как раньше. Я увижу его? Оттолкну его от этой злосчастной машины! Я так мечтала об этом!

– Не плачь. Спроси у меня ещё что-нибудь. Ах, да, я не ответила на твой предыдущий вопрос. Тут камеры. – Анна показала на угол потолка. – Такие же и в магазинчике. Как только приходит клиент, к нему выходит кто-то из нас: Глава или один из дежурных Агентов. Сегодня дежурю я и Агент 48199.

– То есть… – Потихоньку голову стало отпускать, а ясность ума возвращаться. Я стала заставлять свой мозг работать, пока что раздумывать над простенькими алгоритмами. – Он – Агент 48199, а я – 48200. Цифры не случайны, так?

– Конечно. – Кивнула Анна. – Это наш порядковый номер в общем реестре. Понимаешь, что значит общий реестр?

Я хотела сказать, что понимаю, но по спине моей пронесся холод. Я всё же уточнила:

– Это же не количество живущих сейчас Агентов?

Анна безмолвно покачала головой, значит, мои опасения подтвердились. Я – сорок восемь тысяч двухсотая из всех когда-либо существовавших подопытных кроликов. И, словно прочитав мои мысли, Анна уточнила:

– Я же тебе вчера рассказывала, что умерло много человек. Очень много.

Я поспешила перевести тему:

– И вас называют этими номерами?

Анна кивнула.

– Либо порядковыми номерами прибытия в штаб. Агент 48199 – Второй. Я – Третья, а ты, стало быть, Четвертая! Когда Первый из нашей команды умрет естественной смертью, Агент 48199 станет Первым, а я стану Второй. Или, если умру я, то ты станешь Третьей.

– Ой, не надо так говорить!

Анна улыбнулась, а я удивилась, почему мне совершенно не хотелось говорить о её смерти, ведь я знала её лишь второй день.

– А ты? У тебя какой номер? – Я подумала, что должно быть, 48198 или 48197, судя по тому, что их тут всего трое.

Однако, на этот вопрос она не ответила:

– Не люблю, когда меня называют цифрами. Просто Анна. Имя, конечно же, не настоящее – псевдоним. Просто нравится мне это имя.

– Какое совпадение, мне тоже! – Просияла я.

– Голова уже не кружится? Встать сможешь? – Теперь очередь Анны менять тему.

– Кажется, да. – И в подтверждение своих слов я привстала со стула и даже не покачнулась.

– Тогда вперед?

Анна выглядела как никогда бойко, протягивая мне руку. Я тоже была весьма решительно настроена, хотя и волновалась и, хватая её ладонь, произнесла:

– Вперед!

8

– Запомни, Агент 48200, я скажу эти правила один раз, но позднее ты сможешь прочитать их сама. Выучить – обязательно. Поняла меня?

Я кивнула.

– Правило первое. Запрещено путешествовать больше одного раза в одно и то же время. Иначе создадутся дополнительные временные петли и вероятности, за которые никто не сможет ответить.

– Иначе говоря. – Пояснила Анна. – У нас лишь одна попытка. Мы не посылаем одного и того же Агента в одно и то же место дважды. Если операция провалена, значит провалена. Единственное, чем мы можем помочь – отправить людей на подмогу для исправления ситуации. Но если и это не помогло – оставляем всё, как есть. У тебя тоже будет лишь один шанс на спасение твоего брата! Поняла? Отлично.

Это было спустя десять минут после того, как нано частицы от машины времени полностью прижились у меня в организме. Я всё ещё сжимала в руке пульт, а Глава и Анна объясняли мне правила.

– Правило второе. Бывать в прошлом или будущем более суток запрещено. Иначе изменятся История и Судьба, что тоже приведет к новым петлям. Это недопустимо.

«А вот вам и эффект бабочки» – пронеслось у меня в голове.

Глава выглядел не очень строгим мужчиной, но всё же его «запрещено» звучали очень угрожающе, поэтому, даже если у меня и возникали какие-то противоречия, я решила о них не говорить. Лучше потом попозже спросить у Анны более подробно.

Анна, тем временем снова пояснила, указывая на своё предплечье:

– Наши вживленные чипы помогают нам ориентироваться и даже если мы задержались, машина сама вернёт нас. У тебя чипа нет, поэтому ты вернёшься с помощью пульта. Ещё раз прошу тебя, не выпускай его из рук, так мы сможем вернуть тебя, если вдруг у тебя возникнут проблемы.

– Я поняла. – Внутри всё сжалось от холода. Какие проблемы у меня могут возникнуть, ведь я иду спасать брата! У меня должно всё получиться!

– Правило третье! – Продолжил Глава и я вздрогнула. – Старайся ни с кем не разговаривать и не встречаться, особенно со знакомыми, иначе, смотри пункты один и два!

– Не запрещено поговорить, например, с незнакомым человеком. Просто лучше этого не делать.

– Но ведь мой брат… – Начала было я, но Анна закончила за меня:

– Может быть спасен и без твоего вмешательства. Кроме того, сейчас он знает тебя маленькой девочкой и вряд ли узнает тебя теперешнюю.

Она улыбнулась и мне стало спокойнее. Верно, есть много других способов избежать той аварии. Глава кашлянул, призывая к молчанию и вниманию, и продолжил:

– Правило четвертое. Разговаривать и встречаться с самим собой напрямую запрещено! Это приведет к парадоксу! Исключение – измененная внешность.

– Измененная? – Не поняла я, и Анна снова поспешила объяснить:

– Изменение внешности тоже часть нашего дела. Но об этом чуть позже, хорошо?

– Правило пятое. В прошлом или будущем, во время прыжка необходимо придерживаться строго оговоренного плана. Импровизировать запрещено! На этом всё, Анна, остальное на тебе.

Мне уже стало думаться, что «Анна, остальное на тебе», это его девиз. Когда он ушёл я спросила:

– Так мало правил?

Анна улыбнулась:

– Зато все по делу. Толку от кучи правил, которые никто не может запомнить. А тут просто пять коротких, которые нужно выучить. Думаю, ничего сложного.

С этим я не могла не согласиться.

– Я запомнила. – И стала загибать пальцы. – Ни с кем не разговаривать, с собой не встречаться, ничего не менять. Анна, как же тогда мне спасти брата?

– А это пятое правило. Мы с тобой разработаем план, и ты всё сделаешь, как обговорено, поняла?

У меня что-то ёкнуло под ложечкой. Кажется, я только сейчас стала реально осознавать, что всё, происходившее со мной со вчерашнего дня, не сон, не иллюзия, не обман. Это всё правда! И у меня сейчас есть реальный шанс отправиться в прошлое. Но не просто отправиться, а исправить Судьбу! И никакого эффекта бабочки! Справлюсь ли я? Получится ли у меня? От переживаний меня спасла Анна:

– Ты готова?

– Вроде да.

– У тебя есть один шанс, что ты будешь делать?

– Я хочу спасти брата.

– От чего?

– Он попал в аварию.

– Дата?

– 18 ноября 2*** год.

– Адрес?

Я назвала адрес и ту злополучную остановку.

– Время?

Я назвала примерное время.

– Твой пульт.

Я передала пульт, и Анна что-то на нём нажала, дала мне обратно:

– Нажмёшь сюда и ты переместишься.

– А где я окажусь? В том месте?

– Нет, немного поодаль. Ты же не забыла, что тебя не должны увидеть? Я настроила тебе пять минут пораньше. Тебе хватит времени добраться?

Я кивнула, в горле пересохло. На что я сейчас подписываюсь?

– Как ты будешь действовать?

Этот вопрос меня словно вывел из транса. Анна выглядела очень строгой, а вот я, как загнанная в угол мышь. Я растерянно проговорила.

– Я не знаю.

– Для этого тут я. – Анна пошла по небольшому коридорчику в штабе, я – за ней.

– Ты окажешь в машине и сможешь доехать до места. У машины стекла за тонированные, так что тебя никто не увидит. Что ты будешь делать?

В моей голове тут же, словно лампочка зажглась:

– Я перекрою им выход! Тогда тот, кто сбил брата просто проедет мимо.

– Молодец! – Похвалила Анна.

Мы дошли до небольшого кабинета, я и не думала, что этот штаб такой вместительный. Анна взяла со стола перчатки, протянула мне:

– Работай в них. Ключ зажигания будет прямо в машине.

– А машина-то чья? – Наконец сообразила я.

– Она в угоне. – Просто ответила Анна. – Не волнуйся, я же знала, что ты придёшь. Я заранее позаботилась, чтобы замести следы. Поставила машину в нужное место. Ты окажешь в ней, немного проедешься, сделаешь дело, а затем отъедешь и исчезнешь. Потом полиция найдёт машину и вернёт её хозяину. Ты всё поняла?

Я была поражена тем, что мне только что выдала Анна. Я неловко кивнула.

– Теперь ты понимаешь значение пятого правила?

Да. Теперь я понимаю. Анна выглядела, как знаток своего дела. Было видно, что она уже ни один раз отправляла Агентов совершать прыжки и прыгала сама. Хотела бы я когда-нибудь стать такой же.

– А самое главное. – Добавила я. – Брат будет жить.

– Да. – Подтвердила Анна и отошла от меня на несколько шагов. – Если готова, нажимай на кнопку.

Вот он, тот самый решающий момент. Ещё не поздно отказаться, но мне это не надо. Ощущала ли я себя сейчас Хозяйкой Судеб? Не знаю. Я просто хотела спасти брата. Я думала о нём, когда палец сам дрогнул, а живот предательски свело. Я увидела, как Анна расплывается и закручивается в водоворот. Не в силах стерпеть это странное чувство, я зажмурила глаза и вдруг ударилась обо что-то мягкое. Я уже было решила, что я просто потеряла сознание, а Анна подхватила меня и уложила на диван. Но потом я открыла глаза и не увидела ни Анну, ни серых стальных стен кабинета.

Началось.

9

Я сидела в довольно непросторной машине. Салон приятный, светлый. Может, это какой-то новенький спорт-кар? А Анна постаралась, когда выбирала мне машину. Я провела рукой по панели управления, рулю, рычагу передач. Автомат. Попробовала педали. Проверила, в замке ли ключ. Он там. Анна не обманула. Она действительно предоставила машину, чтобы я смогла отвлечь саму себя в прошлом и брата. Чтобы дети не выходили на дорогу. Чтобы постояли, заслоненные автобусом. В то время, как ужасный убийца просто проедет мимо!

Долго машиной я не любовалась. Мой взгляд скользнул по магнитоле, которая показывала время. Господи, я сижу тут уже три минуты! Я ведь так не успею вовремя!

Трясущимися руками я повернула ключ в замке зажигания, опустила ручник, прибавила газу.

Две минуты. У меня две минуты до того самого случая. Успею ли? А где я сейчас вообще? Анна предусмотрела все мелочи, но, при этом, не снабдила машину навигатором.

Так, спокойно. Кажется, я узнаю эту дорогу. Ну да, вон завод, а вот кладбище. Это значит, что до нужной мне остановки буквально несколько метров. Деревья снова в окнах машины, проносясь мимо, я жала на педаль газа.

Дети, вы где? Маленькая девочка, с чупа-чупсом во рту, крепко сжимающая ладонь брата. И мальчик чуть постарше, задумчивый так некстати последние пять минут. Где вы? Вы ещё не вышли из автобуса? Только дождитесь меня, прошу, дождитесь! Я уже еду! Я еду, чтобы спасти вас! Сегодня не будет этой ужасной глупой смерти! Сегодня я поменяю Судьбу. Сегодня я докажу самой Жизни, что не всё в её руках! Сегодня победа за мной! Не зря я так страдала, не зря плакала все эти годы и не могла нормального поговорить с мамой. Я всё исправлю! Сегодня! Это мой шанс! Это…

Я, наверное, слишком задумалась. Я, наверное, правда забыла старую дорогу из школы. Я, наверное, не заметила того самого автобуса. Как же так?

Я сделала всё правильно: включила поворотники, попыталась объехать автобус, так некстати оказавшийся на пути. Даже успела поругать водителя. Я так хотела быстрее увидеть их…

Потом вспышка, воздух, разрезанный пронесшейся машиной, отблеск начищенного корпуса, скрип резины, звук упавшего на дорогу тела, сигналы других негодующих водителей, ещё не понявших, что здесь случилось.

Я резко затормозила. Что произошло, поняла сразу. Руки мои дрожали, мгновенно оторвались от руля, хотя в автошколе меня так старательно учили не убирать руки с руля до полной остановки. Ноги стали ватными, в горле пересохло.

Кажется, позади закричала женщина. Что я сейчас наделала? И как это возможно? Сердце колотилось, порываясь вырваться наружу, отсчитывала мне последние секунды пребывания в этом времени, в прошлом.

Я заставила себя посмотреть в зеркало заднего вида и только сейчас поняла, что я первый раз за всю поездку в него посмотрела.

Фиолетовый.

Корпус машины был фиолетовым! Именно на этой машине пятнадцать лет назад, нет, сегодня сбили брата!

Нет-нет-нет. Только не это. Через зеркало заднего вида я вижу себя, маленькую, на руках у какой-то незнакомой женщины. Она хлопает меня по спине, успокаивая, отворачивая от бездыханного тела, а я прямо чувствую эти хлопки по спине.

Девочка немигающим взглядом смотрит на… меня.

И мне становится жутко.

– Прости…

Преодолеть такой путь. Поставить на кон всё, а в итоге не только не справиться, но ещё и узнать кое-что страшное.

В моих глазах страх. Через секунду из них вырываются слезы. Те самые, которых сейчас не может добиться маленькая ещё больше напуганная девочка.

– Прости… – Снова шепчу я, но у кого я прошу прощения?

Шарю рукой в бардачке, достаю оказавшиеся там листок бумаги и ручку. Пишу только одно слово, выкидываю бумажонку в окно, давлю на газ, попутно стирая слезы с ресниц.

Я мчу все сто километров в час по дороге вниз, не заботясь о других участниках движения. Это я… Это. Была. Я.

Зачем я уехала? Мне же нельзя ни с кем встречаться? Мне же нельзя допустить, чтобы меня поймали в этом времени? Мне же невыносимо видеть глаза этой девочки.

Внезапно становится плохо, подступает тошнота. Надо бы остановиться. Я выбегаю из машины и все вокруг скручивает в водоворот.

– Нет! – Кричу я. – Я должна вернуться к ней! Я должна!

Слова застревают у меня в горле, потому что всё вокруг плывёт, а я только и могу, что схватиться за открытую дверцу машины, чтобы не упасть.


***

Анна, спокойная и грустная одновременно, стояла напротив меня, обнявшись со своим извечным планшетом и ждала, пока я выверну наружу содержимое своего желудка.

– Это… Была… Я… – Наконец проговорила я, но это были не слова, а какой-то хрип, давшийся мне с большим трудом. Должно быть, я ободрала горло.

Первый прыжок, да ещё и убийство собственного любимого брата, которого клялась спасти сделали своё дело и это дело надо бы убрать сейчас с пола.

– Успокойся. – Посоветовала Анна, и мне сделалось совсем худо.

– Это была я! – Взревела я, снова каким-то хрипом.

Не знаю, что на меня нашло, обычно я была более чем безэмоциональна, но сейчас я подскочила с колен, в один миг сократила расстояние между нами и вцепилась в идеально наглаженный воротник рубашки Анны.

– Что ты наделала?! – Кричала я прямо ей в лицо, будто бы она правда была виновата. Мой обычный голос постепенно возвращался. – Куда ты меня отправила?! Что ты наделала?!

На крики прибежал мальчик-программист, но Анна подняла руку, призывая к спокойствию. Я не привыкла злиться, поэтому от такого всплеска эмоций быстро устала.

Вторая стадия моей истерики – я вцепилась в воротник ещё сильнее и заплакала у Анны на груди. Она приобняла меня и погладила по волосам. Я рыдала навзрыд и не могла остановиться. Всё же, сквозь слезы, я хотела донести ей своё негодование:

– Это была я. Тогда. Это была я. Я убила его, когда ехала. Я не затормозила! Я знала, что я маленькая отбегу в сторону и повернула руль, чтобы убить его! Я знала это, но всё равно сделала это!

– Не плачь. – Приговаривала Анна, поглаживая меня. – Всё будет хорошо.

– Я вернулась, чтобы спасти его, а в итоге убила. Это была я! Все эти годы я жила с лютой ненавистью, но, получается, я ненавидела себя?

Я хотела в бессилии сползти вниз прямо по Анне, но она мне не дала – подхватила меня под руки и усадила на стул.

– Так должно было произойти. – Уверила она спокойным голосом. И как она может быть такой спокойной? Ну конечно! Это же ведь не она задавила собственного брата!

Почему я отвлеклась? Почему проехала нужный поворот? Почему не узнала автобус? Почему не убила саму себя? Вдруг, меня как осенило:

– Я вернусь!

– Что? – Анна, кажется, не поверила моим словам.

– Я вернусь ещё раз! На этот раз всё получится!

Уверенная в правильности своих слов я даже вскочила со стула. Пульт был при мне.

– Нельзя! – Безапелляционно заявила Анна. – Забыла самое первое правило? Лишь один шанс!

– Но как же! – Снова взревела я. – У меня не получилось! У меня не получилось, а ты обещала, что поможешь мне вернуть брата!

Я нажала на кнопку пульта, но ничего не произошло. В истерике я продолжала беспорядочно нажимать на кнопки. Ох, если бы я видела, как Анна кивнула другому Агенту и тот, видимо, просто-напросто заблокировал мой пульт. А иначе, даже не знаю, куда бы я отправила себя с такой комбинацией. Моя истерика становилась всё сильней и тем сильнее я жала на несчастные, ни в чём неповинные кнопки.

Наконец, отчаявшись и поняв всю безысходность своей ситуации, я снова осела на стул, подперла голову ладонями и проплакала ещё несколько минут.

Третья стадия истерики – безразличие. Я сидела на стуле. Анна присела рядом. Комната снова опустела. Она смотрела на меня, а я – сквозь неё.

– Я убила его. – Снова произнесла я.

– Тебе нужно принять это.

– Зачем ты отправила меня туда?

– Я пообещала тебе шанс, ты им воспользовалась.

Я усмехнулась. Я больше не кричала, не пиналась, оставила пульт, но всё ещё не могла мыслить адекватно.

– У меня не получилось.

– Это должно было произойти.

Мои глаза округлились. До меня дошло:

– Ты знала. Ты знала, что так произойдёт? Ты ведь сама говорила, что изучала меня! Значит, знаешь всё о моей жизни! Ты же была и в прошлом и будущем и наверняка всё это видела!

Взгляд Анны вдруг стал виноватым, и я поняла, что угадала.

– Если ты знала, что мне не суждено его спасти, то почему не сказала? Почему позволила мне сделать это?

– Ты должна была через это пройти. Это должно было случиться. Именно это.

Ярость, снова закипающая во мне, почему-то вдруг испарилась.

– Должна? Что значит должна?

Жизнь? Судьба? Мы хозяева? Выходит, даже машина ничего не может изменить? Мы всё равно предоставлены воле Случая? Неужели? Да, мы можем прыгать, что-то менять, но, в общем-то, всё равно происходит так, как решает Судьба!

– Почему? – Горячие слезы снова хлынули из моих глаз. Даже не могу представить, как я сейчас выглядела. Веки опухли, мешки под глазами, сопливый нос, спутанные волосы, мокрая футболка.

– Всё именно так, как должно быть. – Снова повторила Анна.

Конечно, теперь мне всё ясно. Мой визит в полицию вместе с мамой, где нам сказали, что преступник просто скрылся. Отпечатков не было, ведь я работала в перчатках, как и сказала Анна. Машина была в угоне, хозяин ничего не знал, всё верно, ведь её ранее угнала для меня Анна. Записка с единственным словом «Прости», которая покоится у меня в комоде, оказывается, написана собственноручно! Конечно, я не узнала свой почерк. Мои руки дрожали так, что я была не в состоянии нормально писать, да ещё и на весу. Ужасная машина фиолетового цвета. И темно-синие глаза, увиденной мною в детстве преступницы. Всё принадлежало мне и теперь всё встало на свои места. Почему я скрылась с места преступления. Почему меня не нашли. Почему меня не наказали. Маленькая девочка, сейчас даже заплакать не может. Ей останется только хранить обиду и копить злость. Но она бессильна. Она ничего не может сделать, потому что преступник скрылся без следа. Его ведь даже нет в её времени! Ну, подожди, милая, пройдёт немного времени, и ты узнаешь правду! Нет! Не узнаешь! А почему? Потому что я собралась с последними мыслями и спросила:

– Это же было тестовое задание?

– Что? – Не поняла Анна.

– Вы вербуете только согласных, так?

– Верно, мы не принуждаем присоединяться к нам. – Анна поняла к чему я веду.

– То есть, если я откажусь, то могу просто уйти и не возвращаться?

– Можешь.

– И я вам ничего не должна?

– Ничего.

– И вы не боитесь, что я расскажу про вас?

– Тебе никто не поверит, посчитают, что ты сумасшедшая.

– Я не буду болтать, но и оставаться здесь тоже не буду.

Нет. Не смогу. Не смогу жить, зная, что это из-за них… Из-за Анны… Если бы я не встретила её. Если бы я не слушала её вчера! Если бы не пришла сегодня утром. Всё же ведь было бы по-другому, правда? Или…

– Анна, я не могу. Я не останусь.

– Иди. – Сказала Анна, и я даже немного удивилась. Они правда не будут останавливать меня? – Сейчас тебе просто нужно всё переварить. Свыкнуться с мыслью. – Я встала со стула и направилась к двери, но остановилась, потому что Анна сказала странную фразу: – Завтра приходи.

– Я не приду. – Твёрдо заявила я.

– Придёшь. – Спокойно возразила Анна.

– Не приду! – Повторила я, сквозь зубы чеканя каждое слово. Анна ничего не ответила и уже в дверях я спросила озлобленным голосом: – С чего ты, мать твою, так уверена в себе?

На что Анна ответила довольно-таки просто:

– Ты ещё не получила ответ на свой главный вопрос.

10

Надо ли говорить, что спать той ночью я снова не могла. Когда пришла, сразу же выпила таблетку, ведь голова раскалывалась. Я помнила, что принимала сегодня уже лекарство, но списала всё на прыжок во времени. В конце концов, я будто бы добавила себе новый день, а значит, утрешняя таблетка не считается. Да ещё и это успокоительное, введенное внутривенно.

Кстати, о нём!

Я посмотрела на руку. Маленький комариный укус был совсем не заметен. Интересно, там правда было антигистаминное средство, смешанное с успокоительным? Если да, то боюсь даже представить, какой могла быть моя истерика без него.

После проглоченной таблетки голова не прошла. Я чувствовала себя ужасно. Легла на кровать в чём была – штанах и кофте. Где я? Что я делаю? Зачем я это делаю?

Кажется, вчера меня приняли в неплохую фирму. Могла бы работать, возможно, даже получила бы шанс больше не знать горя. Спокойно бы выплачивала аренду квартиры.

Но сегодня был не обычный день. Сегодня мой мир перевернулся с ног на голову.

Получается, я убила брата? Я из будущего убила брата, когда ехала ему на помощь. Нет, это просто не укладывалось у меня в голове. А правда ли я была в прошлом? А правда ли я это сделала? Не приснилось ли мне? Маленькая отметина на руке после укола – вот единственное доказательство, что всё было на самом деле.

Я перевернулась на другой бок, свернулась калачиком и обняла подушку. Позвонить маме? И что? Анне?

Анна.

Как она могла. Если знала, то почему не рассказала? Я бы была внимательней. Можно ли всё исправить?

Гожусь ли я для этих прыжков, если так запорола свою первую миссию. Почему она так уверена, что я вернусь туда?

Я ворочалась очень долго, хотя прошло вряд ли более двух часов. Голову мало-помалу отпускало, я иногда проваливалась в дрёму, но потом, вздрагивая, просыпалась. Мысли кружили хороводом: вчера мне приснился мой кошмар, а сегодня я снова побыла в нём. Брат, машина, фиолетовый цвет, мама, полиция, клочок бумаги, школьный психолог, мост…

А может?

Я встала, прошла на кухню и схватила самый большой нож, что у меня был. Из глаз хлынули слезы я сползла вниз, облокотившись на кухонный шкаф. Прямо так, с поднятом ножом в руке. Если они такие всемогущие со своей машиной и со своими прыжками, пусть предвидят это! Пусть явятся прямо сюда и спасут меня!

Я рыдала навзрыд, удивляясь самой себе, ведь раньше я не могла плакать. Интересно, именно это чувствуют убийцы после совершения дела?

– Пусть придут прямо сюда и спасут меня. – Заикаясь проговорила я и приставила нож к венам запястья.

И вдруг что-то вспомнила.

***

Я неслась по улице так быстро, как могла. Сегодня было довольно-таки жарко, но я жару не чувствовала, потому что мне было плевать на погоду, мне нужно было быстрее достичь нужного места. Поворот, ещё поворот, мимо парка и магазина. Вот он! Знакомый подвал! Скорее вниз! В антикварную лавку.

Я, запыхавшаяся, влетела в дверь. Анна стояла за прилавком и натирала какую-то, должно быть очень ценную вазу. Увидев меня, она отставила в сторону предмет и оглядела меня удивленным взглядом.

Я знаю, о чём она думала. Я ведь была в той самой одежде, в которой была вчера, в которой спала и в которой, как и встала, прибежала сюда, не переодевшись. Волосы мои были растрепаны, не удивлюсь, если я забыла причесаться или умыться, честное слово, не помню. У меня было лишь два вопроса к Анне. Два вопроса, я получу на них ответ и уйду.

Анна смотрела удивленно, но всё же поприветствовала добродушно:

– Доброе утро, Агент.

– Не называй меня так, я еще не с вами. – Отрезала я.

– Полагаю, это вопрос времени. – Улыбнулась она.

Ну вот, снова этот ее уверенный тон!

Я проглотила последнюю фразу. Спросила:

– Что за вопрос?

– В смысле? – Не поняла она.

– Ты вчера мне сказала так. Что я еще не узнала ответ на свой вопрос. Что ты имела ввиду?

– А, это.

Анна сделала вид, что снова заинтересовалась вазой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ты издеваешься?

– Ну, хоть какие-то эмоции. – Улыбнулась она. – Позавчера из тебя ничего нельзя было вытянуть, даже улыбки.

Я оскорбилась:

– Я брата убила.

– И? – Анна выжидала, видимо, когда я сама пойму то, о чем она хотела рассказать.

Тем не менее, я выдала совсем не то, что она хотела услышать:

– Лучше бы, вместо него я…

Но она не дала мне продолжить:

– Не говори так! Ты намного ценнее!

– С какой стати?

На глаза у меня снова навернулись слезы. Анне не понять, но у меня внутри бушевало что-то ужасное. Это не её брат умер у неё на глазах! Это не она, как оказалось, сама убила его! Это не про неё, откуда ей знать, чья жизнь ценнее!

– Ты забыла кто ты.

– Кто? Убийца? – Мой голос снова сорвался на крик. В лавке никого не было, так что меня все равно кроме нее никто не услышал.

Анна спокойно поправила меня:

– Время-иммунная.

– Пф! – Только и смогла выплюнуть я. – Может, он тоже был таким, мы же родственники.

– Нет. – Сразу же отрезала Анна. – Кровное родство тут роли не играет. Он не был таким, как ты. Только ты. Ты важная фигура.

Как она может так говорить? Да будь я хоть Королевой мира, я бы не задумываясь отдала свою жизнь за брата!

– Еще не поняла? – Не отставала она.

– Что я должна понять?

– Почему умер именно он, конечно же. – Наконец сказала Анна. – Твой вопрос. Он мучает тебя уже давно, верно. Почему он умер, а ты жива? Я права?

– Права. – Как в трансе согласилась я. Это был мой первый вопрос на сегодня.

– Что ты рассказывала вчера? Когда увидела ту малышку, себя в детстве?

Мне припоминать не надо было. Я это почувствовала тогда, давно, пятнадцать лет назад. И тоже самое было вчера.

– Мы как будто бы по телепатии сказали друг другу свои действия. – Объявила я, сама не веря в свои слова. – В детстве я подумала, что у нас был наушник и мы могли слышать мысли друг друга. Конечно же, никакого наушника не было. Я была впечатлительным ребенком.

– Да-да. – Похвалила Анна ход моих мыслей. – И?

– Я как будто бы знала, куда она побежит, а она как будто бы знала, куда я поверну.

– Так и есть. – Согласилась Анна. – Так и должно быть, ведь вы один и тот же человек. У вас сработал инстинкт самосохранения. Она хотела спастись сама. А ты хотела спасти ее.

– Нет. Нет! Нет!!! – Я не могла ни согласиться, ни смириться. – Я хотела спасти брата! Брата, а не себя!

– Не верно. – Поругала Анна. Она оставалась спокойной и продолжала натирать вазу. – Повторяю тебе еще раз, выжить должна была ты. Именно ты, а не он.

– Хочешь сказать, я специально его убила, чтобы спасти себя?

Анна посмотрела на потолок, раздумывая:

– С этой стороны я об этом не думала, но можно и так сказать. – Улыбнулась она.

– Все же я не понимаю. Как мне узнать ответ на вопрос? Почему именно я должна жить? Неужели ответ именно в том, что я Время-иммунная?

– Вспомни, что я говорила тебе в парке про таких, как мы.

– Что говорила? Ты много всего говорила.

– Самое первое, что я сказала. Время-иммунные долго не живут.

Мои брови поползли вверх, а по спине пробежал холодок.

– Ты говорила, что все они умирали в раннем возрасте из-за болезни или несчастного случая, или… О, Господи!

Я, наконец, поняла. Мои ладони накрыли губы.

– Сколько тебе было лет? – Спросила Анна.

– Семь. – Одними губами произнесла я, отнимая от них ладони.

– Отличный возраст, чтобы умереть. – Она улыбнулась, но её сарказм не сработал.

– В тот день. – Пересохшими губами сказала я. – Должна была… Умереть я?

Анна немного помолчала, посмотрела на меня, всю побелевшую, и поняла, что слова вообще-то не нужны. Она просто коротко кивнула и упулилась на свою вазу.

Я облокотилась на прилавок, потому что теперь меня бросило в жар.

– А что мы делаем с теми, кого вербуем в первую очередь? Какую миссию даем самой первой? Ты все знаешь, дорогая, ты просто отказываешься подумать. Что, отвечай?

– Вы даёте им миссию. – Мигом вспомнила я. – На которой они возвращаются в прошлое и спасают себя от неминуемой гибели.

– Верно.

– Они должны спасти себя, чтобы жить и продолжать прыгать, потому что они – Время-иммунные и только они могут прыгать. Им нельзя позволить себе умереть в детстве.

Довольная Анна, наконец, просияла и отложила вазу.

– Теперь ты понимаешь, что ты делала вчера?

– Кажется да, но мне все равно не понятно, почему при этом он должен был умереть.

– Одна жизнь взамен другой. – Пояснила Анна. – Это была необходимая жертва.

Я снова была готова расплакаться, но, чтобы этого не сделать, спросила:

– Анна, у тебя было так же? Тебе было так же больно? У тебя тоже страшная ситуация?

Анна смотрела на меня долго. Не моргала. Губы ее были поджаты. Через какое-то время я уже пожалела, что спросила про это. Хотела было уже сказать "забудь", как она произнесла:

– Да. Что-то похожее.

Я выдохнула и, кажется, с этим выдохом обстановка между нами немного разрядилась.

– Я рада, что ты поняла это. – Улыбнулась мне Анна. – Хочешь спросить что-то ещё?

Честно говоря, да, хотела. Я же и бежала для этого сюда. Но вот сейчас мысли почему-то улетели из моей головы. Я стояла и смотрела в одну точку. Возможно, сказывался недосып. Наконец, я сказала:

– Был ещё один случай. Странный. Раз уж у Время-иммунных на роду написано сгинуть, то, кажется, я половину жизни именно этим и занималась.

– Пыталась сгинуть? – Улыбнулась Анна.

– Да. – Я, тем не менее, была серьезна. – Есть один человек. Один раз он спас меня. На мосту. Я чуть не сорвалась. Чуть не упала вниз, в ледяную воду. Благодаря нему осталась жить. И потом ещё раз. Я чуть не попала под поезд… Мне кажется, в этот раз тоже был он.

Анна слушала внимательно, кивала, кажется, понимала, о чём я говорю.

– В чём вопрос?

– Кто это?

Да, сегодня утром, когда на меня напало нещадное желание порезать себе вены, я вспомнила, как уже один раз чуть не погибла. Приятного было мало.

Анна ответила:

– Откуда мне знать.

– Но узнать-то можно? Я хочу его увидеть. Это был парень. Молодой. Не очень высокий.

– Ты хочешь… – Начала Анна и специально выдержала паузу перед главным словом: – Прыгнуть ещё раз?

Я поджала губы и, наконец, сообразила, как глупо будет звучать эта фраза. Я не хотела присоединяться к ним, я не хотела им помогать, я не хотела после вчерашнего знать ни про их штаб, ни про их машину. Но вот теперь, прошу помощи.

– Я бы хотела знать кто это.

Анна просияла и подмигнула мне:

– Я же говорила, что, прыгнув один раз, ты не сможешь остановиться.

– Я не хочу прыгать. – Внесла ясность я. – Я хочу узнать, что это за человек. Может, попросить у него прощения и поблагодарить.

Я выкручивала себе пальцы от волнения. Анна, завидев это, обогнула прилавок, взяла меня за руки и повела к стене:

– Есть способ узнать. Прыгнуть. Хочешь? У тебя будет шанс увидеть своего спасителя. Но лучше с ним не разговаривать, вдруг он окажется знакомым. Что скажешь?

Две девушки, стоявшие у стены, чуть наклонившиеся друг к дружке, шептались и выглядели весьма заговорчески. Нас никто не мог услышать, но Анна всё равно говорила тихо, будто бы у стен были уши. Мы словно затевали какую-то шалость, Анна подбивала меня на авантюру, а я раздумывала: соглашаться-нет?

Наконец я произнесла:

– Если можно, пожалуйста, помоги.

Анне не нужно было повторять дважды. Она мигом открыла потайную дверь и утянула меня за неё.

– Но хочу ещё раз внести ясность. – Уточнила я. – Я всё ещё не хочу присоединяться к вам.

– Конечно-конечно. – Одобрительно произнесла Анна.

Она уже расположилась в маленькой комнатушке и набирала шприц. Рядом лежал тот самый пульт. Меня немного передернуло, но я решила взять себя в руки.

Подумаю. Чего я хочу? Чего я добиваюсь? Зачем мне это? Хотела ли я прыгать? Возможно, этот визит в прошлое будет для меня отвлекающим маневром. Я не хотела, чтобы прыжки во времени – мечта многих романтиков и фантастов, стали у меня ассоциироваться с чем-то плохим. Я должна, просто обязана исправить ситуацию. Можно же использовать прыжки на благо? Можно же, с помощью них узнать, что-то действительно полезное мне? Повернуть всё в свою пользу? Этим я и собираюсь заняться сегодня! Я должна узнать, что это за парень! Кто меня спасал? Зачем спасал? Хотя бы просто посмотреть ему в глаза. А если окажется, что это незнакомец, то…

Анна вдруг вырвала меня из омута мыслей. Она требовала руку.

– Сегодня уколем в другую. Не переживай. Как ты уже поняла, это что-то вроде лекарства, которое адаптирует тебя к прыжкам. С чипом таких проблем нет, когда его… – Она запнулась. – Если его вживят тебе, то уколы уже не понадобятся.

Я сдавленно улыбнулась и слегка кивнула. Я же была уверена, что прыгаю последний раз. Мне бы только узнать.

Анна принялась нажимать на кнопки пульта, а я вновь вернулась к своим размышлениям. Теперь мне уже не нужны были наставления, я сама знала, что нужно делать. Но в тот день, на мосту, людей совсем не было. Только я и он. Так что никто меня больше не увидит.

Анна передала мне пульт.

– Будь осторожна.

Что же я буду делать, когда увижу его? А придет ли он вообще? Должен. Так вот, если это окажется незнакомец, то, наверное, я могу переброситься с ним парой слов. А если это будет кто-то знакомый? А кто же это может быть?

И тут меня осенило. Неужели? Я вздернула брови. Анна, кажется, не поняла, чему я так удивилась. Спросить я не успела – перед моими глазами всё вокруг уже принялось закручиваться в водоворот.

***

Меня выбросило прямиком рядом с мостом и, из-за того, что я была на открытом пространстве, ноги мои подкосились и я плюхнулась на траву. Да уж, оказаться после прыжка в машине было куда приятнее.

И тут же я поёжилась – на дворе, кажется, стоит поздняя осень? Я мысленно поблагодарила себя за то, что всё-таки не стала переодеваться. В настоящем, точнее в моём настоящем сейчас куда теплее.

Я с трудом встала, так как голова ещё немного кружилась, отряхнулась, развязала с пояса кофту и надела её. Кепка тоже пригодилась весьма кстати – ветер хоть и не сильный, но холодный.

Когда я снова получила возможность адекватно думать, оглянулась. Как мне и помнилось – никого. Шорох откуда-то слева заставил меня прыгнуть в ближайшие кусты. Оказалось, что это шла девочка.

Конечно же, это была я. Анна правильно подметила и место, и время. Вот она я, иду на мост.

В голове моей эхом отдались мои же мысли:

«Анна правильно подметила и место, и время.»

Я мгновенно вспомнила, о чем думала в последние секунды до прыжка! Откуда Анна узнала, где, когда и во сколько я стояла на мосту и встретила того человека? Не кажется ли мне странным то, что она без запинки ввела необходимые данные на пульт? Ответ прост: кажется.

Да, возможно, она правда изучала меня. И эта дурацкая папка, с которой она всё время обнимается, ни что иное, как досье на меня. Она знает каждый клочок моей жизни, куда и когда я пошла. Если я – её миссия, то она должна была изучить меня в идеале. Пожалуй, именно этим и объясняется её непоколебимая уверенность в том, что я всё-таки примкну к ним.

Но как она меня изучала? Кто давал ей такую возможность? Уж не штаб ли, с её этой машиной времени? Анна всю жизнь наблюдала за мной? Прямо-таки с детства? Если мне тут лет семь, то Анне явно не больше десяти. Вряд ли она начала свою миссию так рано.

Значит, есть лишь одно нормальное объяснение того, как она насобирала информацию обо мне.

После того, как она спасла от смерти себя, ей нужно было прыгать уже с другой миссией. Ей нужно было изучать другого Агента, которого ей в будущем предстоит завербовать.

Значит, ответ на поверхности – тем, кто спасал меня все эти годы, была никто иная, как Анна! Вот он, мой ангел-хранитель. Та, кто из угла подсматривала за мной. Та, ктооберегала меня от опасностей. Теперь я точно знаю, я была уверена – это Анна сейчас спасёт меня!

Я вдруг прониклась небывалым теплом к ней. Нужно будет непременно поблагодарить её именно в настоящем, а не сейчас. Сейчас, пожалуй, просто посмотрю. Кажется, эта миссия уже провалена. Она с самого начала была бессмысленна, мне просто нужно было подумать чуточку усерднее, чем я это делала обычно. Я, наверное, даже прощу ей то, что она не предупредила меня вчера.

Девочка, тем временем, остановилась на середине моста, схватилась за железные перила и посмотрела вниз, где должна была течь река, но реки было не видно.

Туман. Очень густой туман. Я огляделась. Было зябко, очень сыро. Туман густым молоком окутывал всё и вся. На меня вдруг налетели мысли и чувства из прошлого. Девочку на мосту почему-то стало жалко, будто бы это была вовсе не я, будто бы я просто захотела пожалеть незнакомого человека, что мне было не свойственно.

Подожди, милая, сейчас она придет. Твоя спасительница. Она не даст тебе сорваться. Почему я подумала, что это был парень? Может, комплекция похожая? Или голос? Что же, если подумать, Анна действительно не отличалась нежным голосом, может, он у неё всегда был грубый. А я была такая маленькая, впечатлительная, да ещё и не отошла от недавнего события.

О чём маленькая я сейчас думает? Кажется, я помню. Она представляет, что машины, это грозные чудища со светящимися глазами. А река наполнена кровью, а не водой. Вот сейчас одно из чудищ проглотит её. Я почему-то улыбнулась этим детским наивным простым мыслям. Сейчас и сердце будет стучать сильнее, и звук реки покажется бегущей по венам кровью. И периллы так некстати выскользнут из рук.

Моё сердце на секунду замерло. Девчонка покачнулась. Да, кажется, вот-вот сорвется. Кажется, она уже готова опустить перилла.

Подожди! Ещё же рано! Она ещё не прибежала, она ещё не рядом! Анна, где же ты? Я помотала головой в разные стороны, но в густом тумане у меня не было ни малейшего шанса кого-нибудь разглядеть.

Где ты, Анна, я вот-вот сорвусь! Почему она не приходит? Я пыталась бешено соображать, пока девочка качалась, балансируя на краю моста. На краю жизни и смерти. Может ли быть такое, что это прошлое изменили до того, как я сюда прыгнула?

Нет, это бред, Анна бы точно сказала об этом. Все прыжки фиксируются.

А если может? Должна ли сейчас маленькая я сорваться? Должна ли она сейчас умереть? И если она умрет сейчас, то что будет со мной? Вернусь ли я к Анне?

Прежде чем я успела задать себе ещё один нелепый вопрос, ответа на который всё равно не знала, в моей голове что-то щёлкнуло. Я не могу сейчас допустить ту же оплошность, что и вчера! Меня сюда отправили, чтобы менять, а не губить!

Сказав себе это, я решила, что не буду дожидаться Анны. Она может прийти, когда захочет, а я не могу сейчас позволить самой себе упасть вниз!

Держись, маленькая я, я уже бегу! Ноги сами понесли меня к мосту. Вот она, маленькая девочка, я как в замедленной съемки вижу, что из ей маленьких ладошек выскальзывает перилла и она, полностью поддавшись порыву ветра, наклоняется вперед всё сильнее.

Пока бежала, успела подумать, что она не должна меня узнать. Даже если она так мала, что не запомнит мою внешность (не запомнила ведь через заднее зеркало той машины), я всё равно не имею права рисковать. Поэтому я натягиваю капюшон поверх кепки и туго затягиваю его, чтобы лица было максимально не видно.

Большими прыжками приближаюсь к ней, сердце бешено колотится, в голове раздаётся неизвестно чей голос, но уж явно не мой:

«Не успеешь!»

Нет, Жизнь, нет, Судьба, сегодня я вам покажу, что чего-то да стою.

Девочка уже почти готова упасть вниз, мне остаётся ещё несколько метров, дорога до неё, казавшаяся не такой далекой, вдруг растягивается, словно на тысячу километров. Меня берет злоба. Ну почему я не побежала раньше?! Я сейчас не успею из-за такой мелочи, как нерешительность?

Лишь только тогда, когда её тело принимает полностью горизонтальное положение и становится параллельно мосту, я хватаю её за курточку.

Она как будто бы выходит из транса и тянет мне руку. Я, ощущаю себя самым сильным человеком и вытаскиваю её наверх, через прутья, обратно на мост.

Сердце моё колотится, я ещё не верю, что это я! Что я спасла себя, а не Анна. Почему? Однако, волнение, вкупе с ещё не отступившей на саму себя злостью, изливается на малышку, стоящую напротив и таращащуюся на себя во все глаза.

– Совсем сдурела? Жить надоело? – Хриплю я ей прямо в лицо, попутно закрываясь капюшоном и удивляюсь, почему у меня такой грубый голос. Может, бег по холоду так на мне сказывается?

– Я не… – Это всё, что малышка была в силах вымолвить. Она выглядела весьма ослабленной, будто бы сейчас упадет в обморок. Ещё бы, такое пережить. Кажется, она не запомнит моего лица, даже если очень сильно постарается. Чтобы не дать ей провалиться в беспамятство, я решила привести её в чувства голосом.

Кричу, и снова выходит какой-то ужасный хрип:

– Ты понимаешь, что ты должна жить! Несмотря ни на что жить! Не вздумай больше так делать!

Конечно же, я имею ввиду не «вздумай стоять так близко к краю моста», я же ведь знаю, что в этот самый миг я не хотела убивать себя. А зачем я сказала, что она должна жить несмотря ни на что? Потому что она Время-иммунная и должна рано или поздно встретить Анну и попасть в штаб?

Взгляд меня в прошлом, кажется, начал проясняться, именно поэтому я отпускаю её, хотя это странное чувство – держать себя же на руках. Я побрела прочь от неё. Не тороплюсь, даю ей время посмотреть на меня, ведь сейчас я для неё – спаситель. Я знаю, что сейчас у неё нет сил бежать за мной, поэтому следую не спеша. Я уже набегалась.

Всё становится на место. Одежда на мне и правда та же. Штаны, кофта, натянутый, я теперь знаю почему и для чего, капюшон на кепку. Голос. Ну да, вроде бы такой – хриплый, похож на мужской. Это точно тогда была я. Но я была маленькой и не очень хорошо запомнила этого человека. А вот сейчас узнала, что это была я.

А я-то думала, что это была Анна. Я ещё раз оглянулась. Кажется, туман начинает рассеиваться. Даже так, я всё равно никого не увидела. Может, Анна наблюдает откуда-то издалека? Уж она точно способ найдёт, если ей понадобится узнать. Подумаешь, знает координаты. Тоже мне невидаль!

Мне становится немного плохо, и я присаживаюсь в кусты. Ранка от укола начинает пульсировать, но эти все чувства уже знакомы. Да, я знаю, что сейчас будет. Меня закрутит в водоворот.

***

На другой стороне водоворота уже настоящее, привычное мне время. Меня сегодня не рвет по прибытию, и Анна встречает всё с той же улыбкой. Я начинаю сразу по делу:

– Анна! – Сказала и тут же остановилась.

Я ощупала своё горло. Из моего рта снова исторгся ужасный хрип, а не голос.

– Анна, что это? – Я произнесла ещё раз, чтобы убедиться, что мне не кажется и убедилась. Мужской хрип.

Анна, кажется, даже не удивилась. И тут я вспомнила, что и вчера, когда вернулась, я тоже захрипела, но после произошедшего, голос – это было последнее, на что я могла обратить внимание. Кажется, когда я прибыла вчера в прошлое, то за всё время пребывания там не сказала ни слова. Первое моё слова за много минут было именно после возвращения.

Сегодня на мосту я так же молчала, пока не стала кричать на саму себя, но подумала, что это сказался бег на холодном воздухе. Но сейчас-то что? Почему у меня такой ужасный голос сейчас?

– Не волнуйся. – Успокоила меня Анна, подавая стакан горячей воды. – Это последствия от прыжка. Не заметила, что тебя как будто бы сдавливает в процессе? Так вот, наши голосовые связки претерпевают самую большую нагрузку. Почему так происходит, пока не выяснили, но в других филиалах над этим работают. Не переживай, тебе нужно просто подольше поговорить, а ещё лучше покричать и твой голос очень скоро вернётся в норму.

Я попыталась немного распеться, пробуя на слух свой странный голос. Вчера я никакого значения ему не придала. Сегодня, ругая саму себя, мне было не до удивлений. И только сейчас я узнала эту маленькую тонкость. Вот странно. Теперь понятно, почему в детстве мне показалось, что меня спас парень. У девушек просто не может быть такого голоса! Откуда же мне было знать, что это просто мои бедные голосовые связки ещё не восстановились после прыжка!

– Однако, когда ты будешь много раз… – Заметила Анна, остановилась и вновь продолжила: – Если ты будешь много раз прыгать, то твои голосовые связки привыкнут. Правда, им придётся огрубеть и твой голос немного измениться. – Она показала на себя. – Слышишь меня? Раньше у меня был совсем не такой голос. Он изменился.

Она показала на горло, а я слегка улыбнулась. Не этому странному факту, а тому, как она его произнесла. Так аккуратно завлекает меня.

– Ну как? – Спросила Анна. – Увидела своего спасителя?

Я съязвила:

– А ты, можно подумать, не знала, кто это будет?

Она улыбнулась и виновато опустила взгляд:

– Ты права, я знала. Но мне нельзя было тебе говорить, не интересно же было бы. В своих делах ты должна разобраться сама!

– Ох. – Только и смогла произнести я.

Почему-то на душе у меня было хорошо. И спокойно. Я только что спасла себя от неминуемой гибели. Да, чувства и эмоции были полностью противоположные вчерашним.

– Честно говоря. – Призналась я. – Я думала, это была ты.

– Я? – Искренне удивилась Анна. – Я-то почему?

– Ну как же. Ты же всё обо мне знаешь, изучала меня, наверняка собирала информацию. – Я кивнула на лежащую рядом с ней на столе папку. Она почему-то сграбастала её в охапку и обняла покрепче. – Я думала, у тебя была миссия спасти меня и привести сюда.

– Ага. – Засмеялась она. – Хочешь сказать, твоя миссия – убить брата, а моя – спасти тебя. Нет уж, собрать информацию можно и другими способами. А спасти себя ты и сама сможешь.

Я пропустила тот момент, когда разрешила пошутить над братом, но, почему-то решила сделать вид, что не заметила эту её фразу.

– Мне пора. – Сказала я, вставая со стула.

– Всё ещё не хочешь присоединиться? – Спросила она.

Я сняла кофту, снова повязала её на бедрах, зная, что на улице меня ждёт душная погода и вместо ответила произнесла:

– Пока Анна.

Она меня не провожала, ничего не говорила, но весь её вид излучал уверенность, она как будто бы говорила мне: я буду ждать тебя завтра, уверена, у тебя ещё остались вопросы.

11

Хорошее настроение от того, что я хоть чем-то оказалась полезной и хоть что-то смогла предпринять в прошлом, сменились душевным опустошением и новой бессонницей.

Я ворочалась в кровати. Сегодня не пила обезболивающие, ведь голова чудесным образом не болела, но зато заглотила снотворного приличную дозу.

Лежа в кровати, уже переодетая в домашнюю одежду, я думала о сегодняшнем дне и своём будущем. Что мне делать? Куда идти завтра? Нужно ли навестить Анну в антикварной лавке?

Подобные мысли мне быстро надоели, и я потянулась к тумбочке, чтобы включить маленькое радио. Мне не помешает послушать немного приземленных новостей.

Я уже почти засыпала, когда сквозь сон услышала новость о том, что сегодня разбился самолет с 250 людьми на борту, никто не выжил.

Самолёт. Авиакатастрофа! Если бы у меня были силы, я бы точно подпрыгнула и села на кровати, а потом побежала бы к Анне и плевать, что лавка уже закрыта, я бы села у входа и ждала открытия.

«Самолёт!» – вертелось у меня в голове, но о большем я подумать не успела – меня сморил сон, снотворное подействовало.

Что ж, может, оно и к лучшему. Ведь я была два дня без хорошего сна и отдых мне был необходим.

Надо ли говорить, что на следующее утро, только проснувшись, минуя завтрак, я первым делом побежала к Анне? Она приветствовала меня всё той же добродушной улыбкой, только на этот раз она протирала какую-то статую, а не вазу.

– Хорошо выглядишь. – Похвалила она, оглядывая мой извечный наряд.

Да, я была всё в той же одежде, она отличалась лишь тем, что на этот раз была выстиранная и поглаженная.

– Чем машина времени на этот раз может тебе помочь? – Весело спросила Анна, предугадывая мой вопрос.

– Я вдруг подумала. – Я начала без лишних церемоний. – Если на самом деле я сама спасла себя на мосту…

– Так и есть.

– … и миссии у всех Время-иммунных, это именно спасать себя в прошлом…

– Да.

– … то, получается, все остальные разы мне тоже нужно спасти себя самой?

– Это верно. – Подтвердила Анна.

Она уже поняла к чему я клоню и вышла из-за стойки, чтобы пройти к заветной стене. Я, разумеется, проследовала за ней, как хвостик.

– Тогда у меня есть ещё один раз, когда я чуть не умерла.

– Какой?

– Самолёт. Я не полетела на самолёте. А если бы полетела, то разбилась бы.

Анна задумчиво проговорила:

– Удачное стечение обстоятельств. Люди опаздывают на самолёты, долго бранятся, а потом оказывается, что эти самолёты разбиваются. Ну и кто должен ругаться?

– На этот раз всё не так. – Поправила я, прекрасно зная, что Анне известно, что произошло в тот день. – Меня кто-то запер в туалетной кабинке, и я не вышла оттуда, пока самолёт не улетел. Потом провожала его взглядом и только вечером узнала новость.

– Понятно. – Анну совсем не смутила нелепая ситуация с кабинкой. – Значит, на этот раз тебя нужно перенаправить в аэропорт.

Это был не вопрос. Анна уже нажимала кнопки на пульте, но я вдруг спросила:

– А если я не прыгну?

– В каком смысле? – Кажется, Анна не заметила подвоха в этом вопросе.

– Ну… Не стану прыгать и спасать себя.

– Ответ прост, ты полетишь на том самолёте, но он всё равно разобьётся.

– То есть, я умру.

– Конечно. – Анна нахмурилась и…испугалась? За меня?

Я молчала. Анна замерла и прекратила возиться с пультом. Я делала вид, что мне очень интересно рассматривать свои кроссовки. Наконец, я заговорила, и голос мой слегка дрогнул:

– Получается, я столько раз была на волосок от смерти. Столько раз могла умереть. Но каждый раз меня спасали. Как оказалось, это была я сама.

– Получается, что так. – Подтвердила Анна.

– Все эти разы, которые я всегда считала странными стечениями обстоятельств.

– Да. Тот день, когда убили твоего брата и остальные четыре тоже.

– Четыре? Их было три.

– Да, прости, три, я ошиблась.

Мы ещё немного помолчали.

– Я всю жизнь гадала, что же это был за человек. Постоянно одетый в кофту, кепку и очки. – Я растопырила руки, показывая на свою одежду, затем прикоснулась к головному убору.

Анна грустно улыбнулась.

– А если я не стану? – Вдруг спросила я. – Если я не буду спасать саму себя. Вот прямо сейчас возьму и прерву эту цепь. Что будет?

Анна посмотрела большими зелёными глазами прямо на меня и ответила не сразу:

– Время-иммунные обречены на раннюю смерть. Судьба пытается убить их и только машина времени и прыжки способны изменить это.

– То есть, если бы не эта машина, мы бы все были мертвы?

– Так и есть. Если ты не прыгнешь туда и не спасёшь себя, то это сделаю я. Я не дам тебе умереть.

– Прекрасно. Но ведь ход времени нарушать нельзя. Петли как там вы их называете?

Анна снова объяснила:

– Время не линейно. Оно закручивается, как спираль. Одно и то же время течет постоянно по своей спирали. Я не могу переместить тебя в другую спираль, так, как и не могу переместить тебя в параллельную вселенную. Но я могу переместить тебя на цепь ниже или на цепь выше. Я, конечно же, имею ввиду прошлое или будущее. Если ты не спасёшь себя, но в этой спирали ты умрёшь, то твоя цепь оборвется. На нижней цепи ты уже спасла саму себя. Это сделала ты с верхней цепи. А сейчас ты сама находишь на верхней цепи и должна спасти себя на более нижней цепи. Не дай этой цепи прерваться.

Она говорила, но мне было не до конца понятно, однако, по телу пробежала волна мурашек. Всё же я спросила:

– Но ты сказала, что ты можешь и сама меня спасти.

– Да, я могу прыгнуть на нижнюю цепь и сделать так, что тебя запрёт в кабинке девушка не в кофте и кепке, а в юбке и туфлях. – Она указала на себя. – Но это будет уже параллельная цепь. Это будет новая петля. Их мы стараемся избегать, чтобы не допускать размножения параллельных вселенных.

– Чушь какая-то, в голове не укладывается. У меня такое ощущение, что всё уже предрешено.

– Можно и так сказать. – Улыбнулась Анна.

Я закатала рукав кофты:

– Тогда давай с этим побыстрее покончим.

Анна достала шприц.


***

В свободной зоне было шумно, все сновали туда-сюда, кто-то готовился к вылету, кто-то сидел на креслах, кто-то совершал покупки в магазинах без наценки, а кто-то только-только прошел досмотр и спешил найти свой самолёт.

Конечно, внезапно появившуюся девушку тут же бы заметили, но я появилась из ниоткуда в маленьком закутке, в слепой зоне камер, так что осталась незамеченной. Я немного постояла, подперев стену. Прыжки я стала переносить намного лучше, но всё же, небольшое головокружение осталось. Я кашлянула, прогоняя хрипоту, сказала пару незначительных фраз, убеждаясь, что после прыжка голос действительно, как будто бы мужской. Не удивительно, что я из прошлого (или правильнее было бы сказать, я с нижней цепи) всегда принимала саму себя за парня.

Пройдясь немного, я огляделась. Старалась не выделяться и не привлекать к себе внимания, поэтому пока что никакого капюшона и очков. Сейчас я выгляжу, как самый обычный путешественник во время пересадки.

Ещё раз восхитилась проницательности Анны. Она переместила меня именно в свободную зону. Перемести она меня за ней, и миссия бы провалилась. Билета-то у меня не было, на досмотре меня бы не пропустили. Но вот я сразу тут и ко мне никаких вопросов. Тем более, что очень скоро я отсюда исчезну.

Ага, а вот она и я. Сижу себе спокойненько и слушаю музыку через наушники. Нога на ногу, в предвкушении полёта. Я взглянула на большие часы на экране. Кажется, я буду сидеть тут, что называется, до победного, а это значит, время у меня есть. Но расслабляться нельзя! Если пропущу момент – пиши пропало! Всё-таки кое-чего я оставила на Судьбу. Кое-чего я не могла бы предусмотреть. Время, когда я из прошлого пошла в туалет. Ведь отправься я туда чуть раньше, и кто знает, может я бы и успела на свой самолёт. И мне пришлось бы придумывать, как спасать себя.

Я стояла неподалеку от кресел, где сидела я из прошлого. На всякий случай накинула капюшон, хотя я немного помнила тот день. Я была слишком замкнута в себе, чтобы глазеть по сторонам.

Всё так и случилось – ровно в назначенный час, когда до вылета оставалось десять минут, девушка с телефоном в руке встала с кресла и, смотря точно под ноги, отправилась в ближайший туалет.

Я – за ней. В туалет я зашла не сразу, сначала постояла в коридорчике, прислушалась. Надо было убедиться, что она зашла в кабинку. Когда раздался тихий щелчок закрываемого замка я зашла следом.

Сердце моё как-то странно билось. Почему-то в мозгу возник голос Анны: «у тебя только один шанс». Действительно. Если не получится, то у меня даже нет запасного плана.

Я принялась лихорадочно соображать. Что же мне сделать? Из прошлого я помнила только, что меня заперли снаружи. Но как? Ручка тут была без замка, вряд ли получится.

Я огляделась. Кажется, тут есть шкафчик с инвентарём для персонала. Конечно! Подпереть дверь чем-то. Я открыла шкафчик, попутно благодаря все под ряд, что он оказался не заперт. Ну конечно, какому человеку приспичит полезть к швабрам и тряпкам? Стоило мне открыть дверь, как из шкафчика с грохотом повалилось его содержимое. Я перепугалась ещё больше, но сразу же успокоилось – у девушки в кабинке в ушах сейчас громко играет музыка, она специально включила её на полную, чтобы как раз-таки не слышать остальной мир вокруг. Что же, я из прошлого, спасибо тебе за это.

Я схватила первую попавшуюся швабру и подперла ей ручку. Как ни странно, швабра была как раз по ширине туалета и накрепко встала между стеной и дверью кабинки. А для верности я набрала в ведро воды и тоже примостила его у двери.

Я уже, улыбаясь отряхивала руки и наслаждалась своей работой, когда услышала истошные крики:

– Эй! Откройте! Кто-нибудь! Я тут застряла!

Это кричала девушка из кабинки. Я замерла на месте не в силах пошевелиться.

– Неужели никто не слышит меня? Неужели, никого тут нет?!

Не могу же я тут остаться? Это было слишком опасно. Я было дернулась, но потом всё же остановилась, кажется, я из прошлого заметила мою тень. Услышав свой собственный голос, я стала вспоминать тот день и фрагменты из него постепенно наслаивались один на другой.

Я уже встречала себя из прошлого. Но эти разы я была маленькой. Я даже забыла, как тогда выглядела, поэтому воспринимала себя, как просто девочку. Но сегодня… Это была я, которая мало чем отличалась от меня теперешней. Я вдруг подавила в себе желание открыть кабинку, посмотреть себе в глаза. Может быть, поговорить и всё рассказать. Нет, нельзя! Я одернула себя, вспоминая правила. Время ещё придёт. Для меня это будет несколько минут, а для девушки в кабинке несколько лет.

– Эй! – Я снова услышала крик и замерла, однако я знала, что мне придётся уйти. Голос продолжал: – Тут кто-то есть? Откройте! Почему вы замерли? Откройте меня, слышите?!

Крик переходил в истерику, по двери барабанили изнутри и выглядело это весьма жутко. Я двинулась последний раз. Чтобы скрыться по направлению к выходу.

Звуки ударов по двери кабинки постепенно стихали. В зале аэропорта они были слышны только тем, кто находился в непосредственной близости. Но рядом никого не было. Зал практически опустел. Я, почему-то, стыдилась саму себя, что выбрала именно такой способ. Напялила очки и капюшон, засунула руки в карман. Плевать, пусть я буду привлекать внимание. Зато я в домике. Мне бы только до закутка дойти, и Анна меня вызволит! А вот уже и объявляют о завершении посадки. Я подумала, а почему бы не спасти всех остальных, но правила, петли, Судьба, экономика, здравый смысл, всё было бы против меня.

Я прошла мимо низкорослой женщины в фартуке и перчатках, и её лицо, почему-то, показалось знакомым. Ну конечно же! Я вспомнила!

– Стойте! – Окликнула я, и женщина спешно обернулась на мой голос.

– Что-то случилось?

– Да. Там в туалете. Вот в том. В одной из кабинок. Я слышала крик, кажется, там кого-то заперли, вы не проверите?

12

К Анне я вернулась в приподнятом настроении. Ещё одна миссия была завершена успешно и, честно говоря, мне нравилось это чувство. Кажется, я начинала понимать, почему Анна сказала, что, прыгнув один раз, я не смогу остановиться. Это сейчас я спасаю саму себя, а что будет, когда я буду прыгать на настоящие миссии, где мне представится возможность спасать целые города и страны от войн. Но до этого, пока что, было далеко.

– Поздравляю. – Похвалила Анна, протягивая мне руку.

Я приняла её ладонь, почти сразу вскакивая со стула. Мне уже не требовалось отдышаться или передохнуть и уж тем более меня не рвало после прыжков. Только в горле ещё было что-то сдавливающее, но и это, я знала, тоже пройдёт. Анна пообещала, что скоро мои связки привыкнут, голос изменится и я перестану хрипеть после прыжков.

– Ещё один раз. – Сказала я.

– Что? – Не поняла Анна.

– Остался ещё один раз. Мне нужно прыгнуть.

– А. – Вспомнила Анна. – Поезд?

– Да. Был ещё один последний раз. Я чуть не попала… под поезд.

Анна улыбнулась:

– Ты очень интересная личность. А ещё ты очень поменялась за эти несколько дней.

Если подумать, Анна права. Я впервые в жизни испытывала так много различных эмоций за такой короткий промежуток времени. Страх, волнение, радость, предвкушение, испуг, ненависть, обида, разочарование. Обычное моё состояние – это всегда безразличие. А теперь я хочу анализировать всё вокруг. Может быть, прыжки и правда меняют меня? И, кажется, меняют в неплохую сторону.

– Ты уже приняла решение? – Поинтересовалась Анна. – Ещё один раз, а потом?

Я кивнула.

– Не хочешь передохнуть? – Спросила она.

На этот раз я помотала головой:

– Нет.

Почему-то почувствовала прилив сил.

– Хорошо. – Кивнула Анна. – Но это точно последний раз за день. После приглашаю тебя выпить кофе и обсудить дела. Ты любишь кофе?

Анна как-то грустно улыбнулась, и я ответила:

– Очень люблю.

– Тогда решено. Сама разберешься?

Она передала мне пульт. Точно, пора бы уже учиться самой. Ничего сложного пульт из себя не представлял. Сенсорная панель и пара кнопок. Мне нужно было выбрать день, время и место. День мне подсказала Анна (да, я помнила дату смерти брата, но вот даты остальных странных случае, увы, не запоминала, тут пригодились знания и папка Анны), время я помнила (я же шла на работу, значит, было раннее утро) и координаты тоже подсказала Анна.

Я нажала на большую кнопку на пульте и все вокруг поплыло, словно в водовороте. Как обычно, когда разум уже начал затуманиваться, я услышала тихие слова Анны «будь осторожна».

Мои ноги подкосились, потому что лодыжку кольнуло-что-то острое. Первой моей мыслью было, что мы с Анной всё же ввели не те координаты. Но упав и оглянувшись, я поняла – всё верно. Я лежу в траве на обочине, а то, что меня укололо, не что иное, как сухая ветка. Безлюдное бездорожное место и только железнодорожные пути, да станция в нескольких десятках метров.

Я встала и отряхнулась. Огляделась. Мне уже не нужно было думать о том, что я должна делать, куда идти и что предпринять в первую очередь. Адаптация после прыжка занимала с каждым разом всё меньше и меньше времени. Я сразу же оценила ситуацию.

Вон я из прошлого – иду совсем близко к рельсам, нет никаких сомнений – в наушниках. Вон поезд, неумолимо приближается. А я стою на другой стороне обочины. Мне понадобится некоторое время, чтобы догнать саму себя.

Я, не раздумывая бросилась к рельсам. Конечно, этот момент своей жизни я помнила намного лучше, чем, скажем, на мосту. Тогда я была маленькой девочкой, а этот случай произошёл меньше пяти лет назад. Я прекрасно помнила, что человек оттолкнул меня почти в самый последний момент, поэтому, всё время, которое у меня было тут… Здесь и сейчас. Всё оно отводилось на моё приближение к себе из прошлого. Нельзя было медлить, нельзя было подгадать момент. Ни больше, ни меньше. Секунда в секунду. Поэтому я бежала.

Машинист уже вовсю сигналил нерадивой путнице, которая так некстати шагала впереди. Я слышала. Но вот девушка, идущая в нескольких метрах от меня, не слышала. Мне показалось, что я даже вспомнила песню и фрагмент, который играет сейчас у неё в плеере.

Сухая трава колола и щекотала ноги через плотные штаны. Очень сильно хотелось остановиться и чесать голени, пока не расчешу до крови, но я подавляла это желание, продолжая нестись вперед.

Я была не самой лучшей бегуньей. В школе и университете у меня были ужасные оценки по физической подготовке. Но сегодня я бежала не на оценку. Сейчас я бежала, чтобы выжить.

Трое участников движения. Я, та девушка в наушниках и поезд. Наверное, вся остальная живность в радиусе километра просто вымерла. Поезд ревел всё сильнее.

У меня в горле пересохло. Воздух проникал через рот сразу в легкие, отчего в груди заболело. «Давай же, поторопись» – говорила я сама себе. И сразу же просила себя из прошлого «Подожди, не так быстро, остановись».

Капюшон, так предусмотрительно надетый мной заранее, всё норовил соскользнуть с головы, но сейчас о конспирации как-то не думалось. В одно мгновение мне показалось, что я не успею. Что эти догонялки с поездом я непременно проиграю. Задней мыслью я знала, что всё под контролем. Что всё так и должно быть – в последнюю долю секунды я должна оттолкнуть её… Но сердце сжималось пропорционально сделанным шагам. Трое участников движения должны были сойтись в одной точке.

Я поставила на кон последний прыжок. Оттолкнулась ногами от земли и полетела. Удар, земля, громкий стук колёс, всё перемешалось.

Успела?

Я тяжело дышала и привстала на локтях. Я выиграла эту гонку? Девушка подо мной еле трепетала.

Мысль о том, что она сейчас вспомнит своего спасителя с моста из детства и захочет узнать его, пришла в мою голову мгновенно. Я встала на ноги и из последних сил заставила себя снова побежать.

Сейчас это была не маленькая растерянная напуганная девочка, сейчас нельзя было скрыться в тумане, сейчас нельзя было уехать на машине, сейчас нельзя обездвижить или запереть её. Мы были на открытой местности, а значит, её шансы догнать меня, были равным моим шансам убежать, если только время начала бега не на твоей стороне.

Конечно же, возобновлять бег после адского спринта было нелегко. Тело как будто бы стало каменным, а на ноги надели гири. Легкие отказывались работать, а гортань как будто бы прогоняла через себя воздух, не имеющий кислорода.

– Стой! – Услышала я позади и сразу же узнала свой голос.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что она бежит за мной. Я помнила, что сама побежала, ведь вспомнила, ведь я так сильно хотела узнать.

Нет. Это ты стой! Мне нельзя быть узнанной, мне нельзя провалить миссию. Думай, голова, думай! Скоро покажутся вагончики, в которых живут работники станции. Если повезет, то один из них окажется открытым. Хорошо бы ещё не встретить никого. Ведь убегающая девушка в черной кофте явно вызовет подозрения. Особенно, если она убегает от другой девушки.

Расстояние от места столкновения до станции было вряд ли больше ста – ста пятидесяти метров, но мне показалось, что я уже пробежала кросс.

Я дернула за ручку первого вагончика – заперта. Побежала до другого – тоже заперта. Третий – пожалуйста, будь открытым – заперто! Сердце бешено колотилось. Я так просто не сдамся! Я же помнила, что как-то укрылась! Где? Анна, вытащи меня отсюда!

Моя паника увеличивалась с каждой запертой дверью. Вагончики тоже заканчивались. Радовало только то, что у меня из прошлого скорость бега вряд ли лучше меня теперешней.

Наконец, от усталости или невнимательности, я споткнулась о камень и упала. Превозмогая боль в ватных ногах, я поднялась. Не время сдаваться! Передо мной стоял туалет. Открытый, мужской уличный туалет, от которого обычно несет за версту.

Отлично! То, что надо. Я не раздумывая укрылась в его недрах, стараясь не прижиматься к стенкам. На моё счастье или на беду, за одной из стенок послышался странный звук, и кто-то вышел наружу. Через секунду я услышала знакомый диалог:

– Ой-ой! – Прогремело снаружи. – Куда ты так несешься? На пожар?

– Простите. – Послышался мой собственный голос. – Тут не пробегал человек? Примерно вот такого роста. В черной кофте в капюшоне?

Я дышала так громко, а сердце моё билось так сильно, что мне казалось, будто бы эти звуки слышал все в округе. Но, кажется, сейчас никто не догадается проверить вонючий туалет. Я улыбнулась, вспоминая диалог, как будто бы я была его участницей вчера. Я даже губами шевелила слово в слово, пока я из прошлого разговаривала с мужчиной.

Однако, его последнего ответа я не услышала. Мои ноги подкосились, а голова загудела. Я не сразу заметила водоворот, ведь меня окружала почти кромешная тьма.

– Прощай. – Сказала я шёпотом девушке снаружи, жаль, что она меня не услышит. – Будь внимательна, переходя пути и не слушай при этом музыку.

13

Уже через полчаса Анна привела меня в свою любимую кофейню на углу парка, возле того самого подвала, где располагался штаб.

– Это была твоя последняя миссия, как новобранца, вскоре ты сможешь прыгать, чтобы совершать реальные миссии.

Анна заказала себе и мне по одному капучино и сейчас старалась вывести меня из ступора разговорами.

– Да. – Это всё, что я пока была готова ей ответить.

Мои ноги всё ещё гудели после длительного бега, а сердце, кажется, до сих пор не успокоилось. Я мало о чём могла думать, кроме как о приближающемся поезде.

Анна снова вывела меня из раздумий:

– Ты, наконец, решила?

Она спрашивает насчёт официального вступления в штаб.

– Да, наверное, я должна согласиться. Конечно работа в офисе мне казалась более реальной…

Анна усмехнулась, отпивая свой кофе:

– То есть, согласишься работать без зарплаты?

– Ты же сказала, что вам что-то достается после миссий? – Я уже начала позволять себе отвлекаться и даже посмеялась, а потом после небольшой заминки, сказала: – Мне нравится это место!

Конечно, я имела ввиду не кафе. Анна улыбнулась и поспешила сменить тему:

– Это все? Других случаев ты не припоминаешь?

– Да. Других не было.

– Хорошо.

– Это значит, что я могу вступать в штаб? Официально?

– Перед этим есть еще одно дело.

Анна раскрыла свою папку, вынула один лист и подвинула его ко мне. На молочной плотной бумаге я разглядела договор о пластической операции.

– Что? – Не поняла я.

– Чтобы вступить. – Пояснила Анна. – Тебе нужно поменять внешность. Никто и никогда не должен больше видеть тебя такой.

– Но к чему… к чему такие кардинальные действия? – Недоумевала я. Не то чтобы я очень любила свой нос или губы, но сейчас эта информация немного сбила с толку.

Анна смотрела на меня в упор:

– Помнишь, Глава уже упоминал об этом.

Если покопаться в памяти, то что-то такое действительно было в день нашей первой встречи, но тогда я больше думала о прыжках, а не о смене внешности.

– Это необходимая процедура.

– И что же, Глава…

Анна не дала мне закончить:

– Тоже имеет не свою настоящую внешность, да. Подписывай.

Я взяла ручку и пробежалась глазами по тексту. Вроде, никакого скрытого смысла не обнаружила. Обычная операция по смене внешности. У меня не было оснований не доверять штабу. Они же помогали мне до этого. Помогли вернуться к жизни и снова улыбаться. А теперь я могу стать совершенно другим человеком. Начать новую жизнь. Жизнь, где не умирают братья, где я не попаду под поезд, не упаду с моста и даже не опоздаю на самолет, потому что ему суждено долететь до места назначения. В голове стояла только одна фраза: почему бы и нет?

– А чье лицо у меня будет? – Спросила я, ставя свою подпись.

Анна забрала листок, вернула его в папку, вытащила из салфетницы салфетку и нарисовала на ней кружочек:

– Тут у штаба всё схвачено. Смотри, представим, что это ты – новый Агент, которому нужно поменять внешность. – Анна начертила ещё один кружок рядом. – А это ещё один новобранец, которому тоже нужно изменить внешность. Только находится он на другом континенте. Что мы делаем? – Анна нарисовала две стрелочки в противоположные стороны от обоих кружков. – Зачем нам выдумывать новые внешности, если мы можем просто поменять лица этих двух Агентов.

Мои брови поползли вверх.

– И правда всё схвачено. – Похвалила я. – То есть, у меня будет лицо кого-то из Агентов другого штаба? – Анна кивнула. – И я не смогу выбрать себе нос или линию подбородка?

Анна рассмеялась и выкинула салфетку:

– Боюсь, все уже решено. Кстати, это также решает проблему с родственниками. Очень часто случается так, что Время-иммунные сироты, или же не имеют много родственников. Если всё же имеют, как, например, ты, то…

Моя мама. Мне стыдно в этом признаваться, но я совсем не подумала о ней. Если я изменю внешность, то она больше никогда не увидит меня. Впрочем, как и я её. А что самое ужасное, так это то, что меня это не очень-то и расстраивало. Анна между тем продолжала:

– Мы посылаем Агента с другого континента в гости к твоей маме, а тебя, с его внешностью, отправляем к его родственникам. Эта процедура обычно проводится раз в год.

Я громко выдохнула.

– После… – Сказала она, потом прервалась и начала заново. – Твоя операция назначена на восемь утра. Не опаздывай. После ты попадешь под полный контроль Главы. Он уладит все дела с бумагами и твоим вступлением в штаб.

– Понятно. – Кивнула я, не замечая подвоха.

Мне показалось, что сейчас мы с ней поменялись местами. В начале разговора она была веселая, а я уставшая и погружённая в свои мысли. И вот уже она выглядит такой задумчивой, в то время, как я, предвкушая новый виток в своей жизни, была в приподнятом настроении.

– Старайся не забывать правила, не действовать спонтанно.

Она говорила и почему-то не смотрела на меня. В мою душу закралась необъяснимая тревога.

– Удачи тебе.

Анна посмотрела на меня и ее взгляд не обозначал ничего.

– В каком смысле удачи? – Не поняла я. – Разве у нас не будет общих миссий?

– Моя миссия по вербовки тебя успешно завершена, и я могу возвращаться на своё место и в своё время.

Теперь понятно, почему она внезапно погрустнела.

– Ты хочешь сказать, мы больше не увидимся?

Анна не ответила, но я и без слов всё поняла. Меня накрыло волной злости от несправедливости, я даже была готова задохнуться. Мы сидели и не одна из нас не знала, что сказать. Анна, как обычно, владела информацией заранее, но мне ничего не сказала. За эти несколько дней я очень привыкла к ней. Она была лучиком света в моём странном существовании и вот почему-то я должна была потерять её. Она с другого филиала? Или может быть вообще континента? Почему не сказала раньше? Однако, я решила не тратить время на бессмысленные вопросы. Если мы из разных штабов и по правилам не можем работать вместе, то тут уже ничего не попишешь.

– Знаешь. – Начала я аккуратно. – Я ведь восхищаюсь тобой. Ты такая молодец.

– Не преувеличивай. – Не согласилась она, но всё же улыбнулась.

– Нет, правда. Хотела бы и я научиться также. Как ты улыбаться, радоваться жизни, наставлять и спасать других.

Она протянула руку через стол и накрыла своей ладонью мою.

– Ты научишься. Я уверена. И ты тоже будешь спасительницей. Когда-нибудь.

– Так значит.... Мы с тобой больше не увидимся?

– Конечно же, увидимся. – Возразила Анна, и я ей поверила. – Когда-нибудь. И я уверена очень скоро.

Я отвернулась и покачала головой:

– Поверить не могу. Только я нашла родственную душу, как снова нужно расставаться. Почему? Почему мы не можем работать вместе?

Как обычно, Анна отвечала с особой сдержанностью.

– Я уже говорила, мне нужно вернуться в свою временную петлю.

– У меня никогда не было близких людей. Только брат, который умер и мама, которая отказывалась меня понимать. И вот, когда появился хоть кто-то, кого я могу назвать другом, мне снова придётся оставаться одной.

– Ты никогда не будешь по-настоящему одна, пока у тебя есть штаб. – Снова поправила меня Анна.

Я сама не поверила тому, что в глазах моих блеснула слеза.

Я правда изменилась. С того дня, как мне приснился тот сон, до сегодняшнего. Хоть и прошло не много дней, я узнала свои эмоции и научилась не прятать их. Стала чаще улыбаться. Кажется, смирилась, с неизбежным фактом, что брат умер и это безвозвратно. Научилась дружить. Познакомилась с новыми людьми. И наконец поняла, куда должна двигаться по жизни.

Мы сидели так еще некоторое время. Казавшийся бесконечным кофе в моей кружке наконец заканчивался.

Вдруг Анна произнесла:

– Есть еще кое-что.

– Что?

Поверить не могу. Завтра я уже не буду собой и возможно, оборву все связи не только с мамой и братом, но и Анной. Как же она теперь узнает меня?

– После операции Глава выделит тебе кабинет. На твоем столе будет лежать папка с заданием.

– Миссия? – Догадалась я.

– Еще одна. Последняя по спасению себя.

– Какая? – Удивилась я.

– Есть еще один случай, когда бы ты могла умереть.

Мои брови поползли вверх. Я точно знаю, что всего было три таких случая.

Анна снова достала из папки листок и положила передо мной.

– Да, я знаю это место. Но меня туда не приняли.

– И хорошо, что не приняли. – Улыбнулась Анна. – Знаешь почему? Потому что ты удалила из их базы своё резюме. Хотя они хотели принять именно тебя. На самом деле ты должна была туда устроиться на работу. Не проработав там и месяца, ты, возвращаясь поздно домой, наткнулась бы на грабителя. Он бы потребовал кошелёк, ты бы замешкалась, и он по неосторожности ударил тебя ножом. Конечно, может убивать он и не хотел, но он скрылся с места преступления, а ты бы умерла на месте от потери крови.

– Да уж. – Я поёжилась. Да, я поняла, что я Время-иммунная и подвергаться таким странным стечениям обстоятельств было у меня на роду написано, но каждый раз узнавать что-то странное о себе было очень неприятно. Интересно, к этому можно привыкнуть? – На такую работу и правда лучше бы не устроиться.

– Я поговорила с Агентом 48199. Завтра ты заберешь у него флешку с вирусом. Подключишь ее к компьютеру компании и вирус сам найдет и удалит из базы твоё резюме. Вот и все. Очень просто.

– Выглядит и правда просто. – Согласилась я и начала вставать со стула. – Это можно сделать прямо сейчас?

Анна удержала меня за руку. Заставила сесть обратно:

– Успокойся, сегодня ты и так уже два раза прыгала. Отдохни. Кроме того, флешка с вирусом еще не готова.

Я подумала, что мне и правда лучше отдохнуть до завтра – голова гудела.

14

Ночью я опять не могла заснуть – меня одолевали мысли. Однако, на этот раз я решила обойтись без помощи таблеток.

Правильно ли я делаю? Права ли я, что согласилась. Что было бы, если бы отказалась? Меня бы не приняли?

Я могла думать сколько угодно, но в глубине души знала, что решение приняла уже давно и не боялась.

Поменять внешность? Возможно, для кого-то это будет ужасным поворотом, но не для меня. Смотря в зеркало, я вот уже несколько лет видела маленькую забитую девочку, напуганную смертью брата, озлобленную на мир. Поэтому я даже радовалась, что теперь в отражениях буду видеть другого человека. Но какого?

Первый раз за несколько дней я оставила штаны, кофту и кепку. Надела приличные вещи и отправилась в здание штаба.

Звякнул дверкой колокольчик антикварной лавки, но за прилавком я не увидела Анны. Вместо неё вазы протирал мальчик-программист. Агент 48199.

Он приветственно кивнул мне, и я ответила.

– Могу я увидеть Анну?

Вместо ответа он воскликнул:

– О! – И протянул мне карту. – Сегодня мы вживим тебе чип, а до этого можешь пользоваться вот этим. – И пояснил. – Анна передала.

Я приняла карточку и сразу же догадалась, что она открывала спрятанную за стеной дверь. Вот значит, о чем позаботилась Анна. Сама она открывала дверь с помощью чипа, а мне как входить? Теперь у меня был ответ.

Я улыбнулась предусмотрительности Анны. А может поэтому она мне и нравилась? Своей услужливостью и навыками анализа ситуации? Всегда думала наперед. У неё всегда был готовый ответ или решение. А может быть она за это не только мне нравилась? Хотела бы и я быть такой.

Я не раздумывая открыла дверь в штаб и вошла с надеждой отыскать знакомое лицо.

В сердце мне закралась тревога. Да, вчера был разговор о том, что Анне нужно будет возвращаться, но она ничего не сказала о том, что именно вчера была наша последняя встреча! Да мы даже попрощаться толком не успели! Как обычно, без церемоний, слез и платочков. Как-то неправильно.

Знакомое лицо я все же встретила – мне навстречу прошел Глава штаба.

Я поздоровалась, хотела первой задать вопрос, но он меня опередил:

– Ты готова?

Я замялась, но кивнула.

– Тогда пойдем.

Что уже сейчас? Вот так просто?

– Прямо здесь?

Глава не ответил, только улыбнулся:

– Не волнуйся, ты в надежных руках.

– А где Анна? – Все же спросила я,боясь, что мои опасения подтвердятся.

– Она сегодня не появлялась.

Да. Она вернулась в своё время. Мы с ней больше не увидимся. Во всяком случае, пока что. Мне остаётся только надеяться, что перед уходом она видела мои материалы дела и знает, как я теперь буду выглядеть. Если нет, то я сама найду ее! Что это за ерунда, почему я не могу видеться с ней? Кто это сказал? Я теперь могу совершать чертовы прыжки во времени и к подруге между миссиями точно заскочить успею, где бы (или когда бы) она не была!

Запутавшись в своих мыслях, я не заметила, как меня привели в очередную безликую, похожую на все остальные серые комнаты. Она так же отливала серебром и была скудно обставлена. Я сразу же поняла – операционная. Кушетка, огромная лампа, различные приборы на полочках.

– Здесь и такое есть? – Удивилась я.

Конечно, я не думала, что меня поведут в дорогую ведущую клинику пластической хирургии, но делать операцию в обыкновенном подвале… Интересно, есть ли у врача лицензия?

– Случается так, что на миссии кого-то ранят. – Пояснил Глава. – Так что в штабах должна быть и такая комната. Можете приступать, Агент.

Ах, вон оно что. Врач – это наш же Агент. Что же, логично придумано. Чем меньше людей, тем лучше организации. А это значит среди своих, немногочисленных Агентов нужно чтобы все обладали определенными необходимыми навыками.

Дальше все просто: кушетка, яркий свет, какой-то маркер, чертивший мне по лицу. Глава ушел, и я осталась наедине с незнакомым мне человеком. Я даже немного разволновалась. Он старался успокоить меня своим убаюкивающим голосом приговаривая какую-то ерунду, типа "вот тут немного уберем, а тут вот так подправим", "хочешь оставить разрез глаз или сделать его больше?", "не переживай, в твоей карте уже все расписали, я сделаю все, как положено, но кое-что ты можешь подкорректировать".

Волнение отступило только когда в мою кожу врезалась иголка и я начала проваливаться в сон.

Агент смотрел на меня сверху вниз и его глаза в очках не выражали ничего. Усы его, до этого смешно топорщились, а сейчас были скрыты под стерильной маской.

Чувство совсем разнилось с тем, которое я испытывала во время прыжка, ничего не закручивалось в водовороте, тошнота не подступала, в глазах не темнело. Я просто засыпала. Последнее, что услышала, были тихие слова доктора:

– Когда проснешься, у тебя будет уже другая жизнь.

Интересно, а кто оперировал Анну? Явно не он, раз она была из другого штаба. Где она сейчас? Где сейчас я? Я в темноте и нет никого, кто бы меня спас. Даже Анны нет.

Братик, прости, совсем скоро ты не узнаешь меня. И пусть я уже буду не совсем я, единственное, что никогда не изменится, что не вырезать ни скальпелем, не успокоить инъекциями, это моя любовь к тебе!


***

Тьма медленно отступала, когда сознание начало постепенно возвращаться. Я даже попробовала открыть глаза. Сколько времени прошло, я не знала. Мне казалось, что минут пять, не больше. А на деле? Два часа? Или два дня? Сколько я так пролежала на этой кушетке?

Я проморгалась и оглянулась. Доктор что-то мыл в раковине, возможно свои руки.

Я попыталась приподняться. В районе предплечья что-то защипало. Я сразу посмотрела на источник дискомфорта. Это пульсировал встроенный чип. Плоть упрямо пыталась исторгнуть из себя инородное тело, но маленький квадратик прочно уселся неглубоко под кожей. От него исходили искусственные вены, похожие на трещины. Выглядело жутко, если не знать, что это такое.

Чип. Вживлен. Я попыталась улыбнуться. Казалось бы, обычное и привычное движение. Все улыбаются. Да еще и по нескольку раз в день. Но почему-то именно сейчас это ощущение было другим. Я улыбалась по-другому. Это из-за того, что мои черты лица изменились?

Сейчас я увижу своё новое лицо?

Я встала с кровати, врач, заметивший моё рвение, посоветовал немного посидеть, иначе голова закружится, всё же я очень долгое время не принимала вертикальное положение. Однако, я не послушалась, поспешила встать и увидела Анну в маленьком окошке напротив себя. Странно, я не помню, чтобы в комнатушке были окна в коридор. Как же так, я ведь была уверена, что мы больше не увидимся. Может она волновалась, как прошла моя операция? А это специальное окно: с нашей стороны всё видно, а с другой стороны, должно быть, зеркало и Анна сейчас видит только себя. Или нет? Я ошибаюсь?

Она напугана? Почему она сделала такое страдальческое лицо? Отчего ей страшно? Может, и я и она видим друг друга в этом окне? Тогда почему она испугалась? Что не так с моим лицом? Я подняла руку, чтобы потрогать лицо. Анна тоже потрогала своё лицо. Я оглянулась, в поисках зеркала. Подняла вторую руку.

Анна поступила так же.

«Что происходит?» – пронеслось у меня в голове, а живот свело. И через секунду я всё поняла.

Это не было окно. Не специальное, не обычное. И, очевидно, Анны тут не было. Но на меня смотрели её глаза, а точнее это я смотрела её глазами и говорила её губами. Это я поднимала её руки.

У меня было лицо Анны.

Анна – это, никто иная, как… Я.

15

– Что это значит?! – Взревела я.

Доктор, который до этого возился со скальпелями, отвлекся в недоумении на меня.

– Я спросила, – громче крикнула я, – Что всё это значит? Почему я выгляжу, как Анна?

Наверное, я потеряла над собой контроль, раз озадаченное лицо доктора вдруг сделалось испуганным, а уж после того, как я, с устрашающим видом ринулась на него, и вовсе побелело. Видимо, до этого, его пациенты на него не кидались.

Конечно же, ничего плохого я ему делать не собиралась.

– Я… – промямлил испуганный доктор. – Я лишь следовал плану. – Он даже помахал передо мной небольшой книженцией, должно быть, моей карточкой.

– Почему? – Наверное, я думала, что если стану кричать громче, то он ответит быстрее. Вообще, мне понравилось испытывать эмоции. Впервые, за столько лет я испытываю что-то кроме безразличия. – Почему у меня лицо Анны?

– Я лишь делал, как мне велят, я не видел никакую Анну.

– То есть… как… не видел…

Я подбежала к нему вплотную, от чего он как-то странно тявкнул и закрылся руками. И это наш Агент? Я выхватила карточку и раскрыла её. Да, зарисовка моего нового лица была. Во всяком случае, оно предполагало белые волосы, большие губы, ровный нос. Но это не было лицом Анны. Это был просто набросок. Тогда почему… почему я выгляжу, как Анна.

– Кто вам приказал сделать меня такой? – Уже спокойно, но требовательно спросила я.

– Да какой, такой? Я не понимаю о чём вы. Если вам что-то не нравится, мы сможем подправить. Правда, не раньше, чем через две недели, так как клетки ещё не прижились и…

– Не стоит, – оборвала я. – Вы уверены, что не видели это лицо до сегодняшнего дня?

Я показала на саму себя, но доктор лишь отрицательно покачал головой.

Что-то не укладывалось у меня в мозгах. Вроде бы маленькая мысль уже зародилась внутри. Вроде бы, что-то прояснилось. Но пока что я отказывалась в это верить и гнала эту мысль подальше. Не может оно всё быть так. Просто не может. Это неправильно. Это против всех законов. Просто нечестно.

Неужели я и правда больше никогда не увижу Анну…


***

Я не могла больше оставаться там. Мне нужно было, просто необходимо, найти хоть кого-то и спросить совета. Анна бы точно помогла! Глава! Мне нужен Глава! Где он?

Пробежавшись по коридору, я никого не встретила. Остальные малочисленные Агенты штаба сейчас вряд ли чем-то помогут. Я шла, громко дышала не столько от усталости, сколько от недовольства.

Проходя мимо очередной двери, я почему-то взглянула на табличку. Она гласила «Агент 48200». Та самая моя комната? Ручки не было, я пихнула дверь, но она, конечно же, не поддалась. Заперта.

Долго думать мне не пришлось – я поднесла чип к маленькой выемке на двери, где по идее должна была располагаться ручка. Что-то пикнуло и дверь разблокировалась. Я вошла внутрь.

Ничего нового – всё та же комната со стенами цвета стали. Я прошла и огляделась. Стол, стул, зеркало. Я подошла к столу, оперлась на него руками. Постояла, отдышалась. Схватилась руками за волосы, потянула так, что стало больно. Почему мои рыжие волосы превратились в белые? Какое-нибудь искусственное осветление луковицы? Лицо. Я потрогала своё лицо, ощупала каждый сантиметр. Посмотрела в зеркало. Ошибки быть не может – у меня лицо Анны. Почему я должна выглядеть, как Анна? Почему у нас одна внешность?

На смену шоку пришло холодное трезвое решение. Объяснение всему было лишь одно – Анна – это Агент из штаба на другом континенте. И, должно быть, именно с ней нас поменяли лицами. Я получила её лицо, а она, судя по сему, теперь имеет моё лицо.

Всё внутри сжалось, когда я представила, что Анна встаёт с кушетки и видит в зеркале меня. Должно быть она тоже испугалась и долго не могла понять, что к чему. Нет уж, Анна не такая. Её бы такое точно не повергло в ступор. Может, она даже знала об этом. Она ведь уже какое-то время работала в штабе.

Вроде, мои мысли были весьма логичными. Я не смогла ответить себе лишь на два вопроса: почему двоих новеньких – меня и Анну, решили поменять местами, но при этом именно она вербовала меня? И почему мне заменили внешность сразу же, после того, как я прошла первые миссии, а Анне только сейчас?

Что же, возможно, когда-нибудь я и на это отвечу. Но явно не сейчас.

Мой взгляд переместился на папку, которую я не заметила сразу. Она, как и обещала Анна, покоилась на столе. Папка Анны. Большая, коричневая, идеальная. Она всегда таскалась с ней, держа её подмышкой. Там дело о моём последнем спасении. Сейчас самое время для миссии. Это точно отвлечет меня. Задание при мне. Чип тоже есть. Я умею настраивать машину времени. Я знаю все правила. Прямо сейчас и покончу с этим. Спасу себя последний раз.

Я открыла папку, чтобы посмотреть материалы более подробно. Анна рассказывала мне, что я не должна поступить на эту работу, иначе, через месяц буду убита воришкой-карманником. Глупая смерть, впрочем, как и все остальные, которые в итоге не случились со мной. Какая же я хрупкая и несчастная.

В папке – фотографии моих конкуренток на прошлом собеседовании, моё собственное фото, а также фото и адрес самого места.

Не может быть! Так это оно!

16

Я переместилась прямо за углом необходимого здания. Час-пик, нужно быть осторожной, чтобы кто-нибудь ненароком не увидел, как какая-то девушка появляется из ниоткуда. По привычке взглянула на время. Открыла папку, проверила на месте ли все бумаги. Подольше задержалась на одной из фотографий, которая сразу же показалась мне странной ещё в кабинете. Вынула карточку, которую мне утром отдал Агент 48199. Это и есть та самая флешка, о которой говорила Анна в нашу последнюю встречу в кафе. Нужно лишь отделить верхнюю часть и подключить к компьютеру.

Я зашагала к зданию. Мне было непривычно видеть саму себя в длинной прямой юбке и на каблуках. Но и тут Анна постаралась – очень предусмотрительно оставила свои вещи в шкафу, вот я и воспользовалась ими. Даже солнцезащитные очки надела, хотя обычно не пользовалась этим аксессуаром.

Интересно, внутри ли я из прошлого? В моей жизни было столько собеседований, что я уже им счёт потеряла, но это вспомнила сразу. Однако, детали всё же я не помнила. Здесь не получится, как с самолётом или поездом, когда я знала и прекрасно помнила, как должна поступить. Тут придётся действовать по наитию.

Я открыла дверь и вошла внутрь. Тут же меня охватила совсем другая атмосфера. На полную работал кондиционер. Девушки, сидящие на лавочках, громко что-то обсуждали. Я обнялась со своей папкой, представляя, что это барьер, который защитит меня от всех невзгод.

Стоило мне войти, как все взоры обратились на меня.

– Разве должна быть ещё одна? – Услышала я шёпот.

– Ну вот, теперь я точно не пройду. – Последовал ответ.

– Одной больше, одной меньше, всё равно наверняка там уже всё решили!

Я сняла очки и оглядела всех. Сердце моё ухнуло, когда я увидела… себя. Конечно же, это была я из прошлого. С ещё не измененной внешностью – рыжие волосы, синие глаза, некрасивый нос. Стоило мне догадаться, почему Анна рассказала об этой миссии так поздно. Со своей старой внешностью мне сюда явиться нельзя было. А теперь всё понятно – я себя узнаю, но вот я из прошлого меня не узнает.

Я неуверенно прошла вдоль девушек и, не отводя взгляда от самой себя, уселась прямо напротив. Я начала вспоминать тот день. Да, кажется, припоминаю. Я сидела, ждала своей очереди, не особо разглядывала конкуренток. Да, вроде была какая-то, но откуда мне тогда было знать, что это Анна. Понятное дело, я не узнала её впоследствии в парке. Я же не семь пядей во лбу, чтобы запоминать каждого человека, который мне когда-либо встречался. В этом нет ничего необычного.

Если я правильно помнила это собеседование, то сейчас должно случиться…

– Да я же вам говорю, что красный! – Вдруг закричала одна из девушек. – А вот ты как думаешь?

Судя по тому, куда она повернулась, её вопрос был обращён ко мне.

– Что? – Я немного удивилась, ведь мои мысли прервали, а слушать их разговор у меня не было никакого желания.

– А я говорю, что фиолетовый! – Раскричалась другая. – Верно?

– Простите, я… – Это было первое, что пришло мне на ум, но меня даже не услышали.

– А ты не ищи поддержки со стороны, ты аргументировать можешь? – Присоединилась третья спорщица.

– Стой, я хочу спросить у неё, как она думает.

Да, ошибки быть не может. Это именно то собеседование.

Через секунду у несчастных спорщиц завязалась небольшая потасовка, на которую мне было абсолютно плевать. А потом произошло то самое странное, чего я и ожидала: одна из девушек, пытающаяся разнять драчуний, отлетела прямо в мою сторону. Я по неосторожности, выронила папку. Бумаги полетели прямо под ноги рыжеволосой девушке. Я мысленно поругала себя. Знала ведь, что так будет. Почему не отсела? Почему не держала папку крепче? Если она сейчас посмотрит на мои бумаги… То что?

Я из прошлого принялась собирать бумаги с безразличным взглядом. Точно. Ей же сейчас совершенно нет дела до меня.

– Спасибо, – сказала я, принимая у неё бумаги.

Она кивнула, и мы уселись на свои места.

После того, как драка была окончена и зачинщиц выпроводили за дверь, директор предложил мне пройти на собеседование. Седце моё забилось. Почему я? Я ведь пришла последняя, а значит и собеседование последней проходить нужно мне. Я не могу идти до того, пока не пройдёт она. Думай, думай! Вдруг решение пришло мне в голову само собой. И только после того, как я это сказала, поняла, что действительно слышала эту фразу в прошлом:

– Можно я пропущу тебя. В качестве благодарности. – Это я обратилась к самой себе.

Когда с очередной беседой было покончено, рыжеволосая девушка вышла из кабинета и прошла мимо меня, совершенно забыв о моём существовании. Я же напротив смотрела ей в след. Как же хотелось догнать её, всё ей рассказать, объяснить. Но рано. Очень рано. Сейчас она не поймёт. Не готова.

– Остались только вы. – Пробасил мужчина, приглашая меня в кабинет. Я огляделась, третьей конкурентки в зале не было, должно быть, она передумала. Настало время придумать причину, зачем мне нужно подключить флешку.

– Ваше резюме? – Попросил мужчина, когда я вошла внутрь. И снова решение пришло само собой.

– Извините, но у меня оно тут. Распечатанного нет.

Я отделила верхнюю часть своей карты, которую получила сегодня утром, показывая наконечник USB.

– Давайте сюда. – Мужчина протянул руку.

Компьютер пикнул, уведомляя владельца о подключенном незнакомом устройстве. Отлично! Теперь моё настоящее резюме будет удалено, я из прошлого не получит работу, а значит, будет спасена. В очередной раз. Поздравляю себя с ещё одной успешной миссией по спасению. Теперь нужно было придумать, как объяснить, что там нет моего резюме. Однако, мужчина опередил:

– Ага, вижу, вот оно. Итак, Анна, правильно?

Два раза у меня ёкнуло сердце. Первый раз, когда я поняла, что на флешке всё же оказалось резюме (и я снова мысленно поблагодарила Анну, которая разместила его туда), а второй раз, когда Анной назвали меня.

Если задуматься, то какова вероятность того, что мои умозаключения были правильными? Какова вероятность того, что Анна сейчас где-то на другом конце земного шара с моей внешностью? Она же всегда наводила меня на мысль, да только я отказывалась думать. Я отказывалась анализировать и понимать. Ответ был на поверхности. Ответ и подсказки к нему были у меня перед глазами. Анна же всегда мне всё говорила и рассказывала.

Только ты сам можешь себя спасти. Только ты сам должен через это пройти. Ты, Время-иммунный, должен вернуться в прошлое и спасти сам себя. Никаких исключений. Никто за тебя это не сделает. Анна никогда не спасала меня. Зачем это нужно постороннему человеку? Никто, кроме меня, меня не спасал. Никто, кроме меня, меня не наставлял на истинный путь. Никто, кроме меня не стал бы мне обещать спасение брата. Никто, кроме меня.

17

Я бежала по коридору и судорожно соображала. Теперь все картинки выстраивались в ряд, общая ситуация прояснялась. Дурой. Какой же я была дурой, что сразу же не догадалась. Вот почему Анна была уверена, что я не откажусь тогда в парке. Вот почему она не называла никогда мне своего номера в штабе! Вот почему я чувствовала с ней такую связь. Она упорно скрывала от меня свою папку, потому что в ней было моё дело, в ней рассказывалось о том, кто такая я и кто такая она. Вот почему прошлый раз при нашем разговоре, она сказала, что случаев было четыре, а не три. Она сказала, что ошиблась, но на самом деле ошиблась не она!

Анне не понять, но у меня внутри бушевало что-то ужасное. Это не её брат умер у неё на глазах! Это не она, как оказалось, сама убила его! Как я могла ей такое говорить? Мне ли не знать, что она пережила.

Я остановилась у двери с надписью: «Глава штаба». Открыть своим чипом мне не удалось, но всё же дверь любезно разблокировалась через пару секунд. Я без каких-либо прелюдий влетела внутрь и, увидев Главу, спросила:

– Какой у Анны был номер?

Глава улыбнулся:

– Ты, наконец-то догадалась.

– Почему она всегда называла только псевдоним? – Мой голос срывался на крик. Мне нужно было как можно быстрее узнать, удостовериться. – Под каким номером зарегистрирована Агент Анна?

Глава немного повозился в бумажках на своём столе, будто бы забыл эту информацию, а потом поднял на меня глаза и произнёс:

– Анна – это Агент 48200.

У меня всё внутри разом упало.

Я молчала несколько секунд.

– Но зачем нужно именно так? Зачем? – Мне было обидно и горько.

– А ты хотела, чтобы она сразу же при встрече сказала тебе, что она – это ты, но из будущего? Да ещё и между делом объяснила, почему у неё другая внешность? Ты бы поверила?

Я даже не стала спорить. Я? Тогда? В тот день? Ни за что бы не поверила. Единственная фраза, которой ей удалось меня заинтересовать тогда, была о моём брате. Мне недосуг было понимать, что Анна – это я из будущего. Точнее тогда это всё было так. Но сейчас уже всё иначе. Сейчас я и есть та самая Анна из будущего. Я и есть Анна. Анна – это я сама.


***

Конечно же, я свыкнусь с этой мыслью, но, может быть, мне нужно немного времени?

На следующий день Глава сам нашёл меня. Я до сих пор пребывала в какой-то прострации.

– Скажите, Глава. Таким испытания подвергаются все Время-иммунные?

– Да. Все без исключения. Это своеобразная проверка на прочность.

– Можно подумать, нам без этого сладко живется.

Я сказала это очень тихо, но Глава, скорее всего, услышал. Однако, даже если и услышал, то сделал вид, что пропустил мимо ушел. Он продолжил:

– В конце концов, кто, как не ты сам сможет наставить тебя на путь истинный.

Я взглянула на него распахнутыми глазами с отраженным в них уважением. Он был абсолютно прав. Это Анна меня поменяла, она меня спасла. Она указала правильный путь, страховала и была рядом во время моих решений. Да, пока я не могу не отделять ее, да, пока я не могу представить ее самой собой, но уверена, я привыкну. Я смирюсь, что мой единственный друг и защитник, тот, кто не оставит и всегда поможет, это только я сама, будь я из прошлого или настоящего, из этого звена или из другой цепи.

У меня в голове возник ещё один вопрос, и я поспешила задать его Главе:

– А почему так долго? Почему я так долго ждала её. И вообще, вас всех. Штаб. Вам же было известно о том, что я так и буду пытаться умереть, пока вы меня не спасёте. Почему же вы не пришли сразу?

Глава ухмыльнулся.

– Когда? К семилетней девочке, которая только что потеряла брата?

Я нахмурилась. Действительно, что-то я не подумала, когда спрашивала. А Глава уже опередил мой следующий вопрос и начал отвечать на него:

– Конечно же, не все попадают к нам так поздно, как ты. Но ты, если тебе так будет понятнее, особый случай.

Я? Особенная? Вот уж небылицы.

– Нам необходимо было удостовериться, что ты готова морально. Нам нужно было показать тебе, что ты нуждаешься в нас, что мы изменим тебя, что мы поможем тебе. А для этого нужны эмоции. Конечно же, ни в семь лет, ни позже, ты бы за нами не пошла. Тут нужно было что-то посерьёзнее. И одним-двумя случаями мы бы тоже тебя не привлекли.

Я задумалась. А ведь правда, сколько раз мне потребовалось прыгнуть, чтобы понять, что я хочу остаться в штабе? По меньшей мере три! Не будь всех этих случаев со мной, и я бы развернулась после первого же прыжка, когда поняла, что брата не спасти.

Да, Глава говорит всё очень логично. Но мои мысли снова и снова возвращались к ней:

– Где же сейчас Анна? – Задумчиво просила я саму себя, но Глава ответил:

– Она вернулась в своё время. Тебе уже известно о звеньях, которые создают новые вселенные?

– Да, Анна мне расска… В смысле, я уже знаю. Простите, я все еще не могу привыкнуть к тому, что я – Анна. Точнее, что Анна – это и есть я.

– Ничего. – Улыбнулся Глава. – Ты привыкнешь. Со временем.

– Надо же. – Не унималась я. – Все это время. Она была рядом. Направляла меня. А теперь выясняется, что это была я сама. Невероятно. Я спасала саму себя. Столько раз. И в прошлом, и в будущем.

– Так и было. Особенности прыжков во времени – ты можешь находиться в двух местах сразу, при условии, что тебя никто не узнает.

– Да, – Согласилась я и тут же очнулась. – Значит, теперь вы дадите мне настоящее задание?

– Какое задание?

– Какое-нибудь важное. Кого-то спасти или что-то предотвратить?

Пока я рассматривала свой чип на руке, Глава улыбнулся:

– Ещё рано.

– Как рано? Я же ведь спасла себя, теперь я точно останусь жива и могу быть полноценным агентом!

– Кто "ты"? – Не понял он.

– Ну как же! Я – это я. В смысле, новая я!

– А откуда ты здесь?

Меня немного выводило из себя то, что Глава разговаривает со мной, как с умалишенной.

– Я здесь, потому что меня привела Анна! Вы забыли! – Я слегка повысила тон, чтобы достучаться до него.

– Но ведь Анна – это ты. А ты никого к нам не приводила. Это ты забыла.

Каков наглец! Парирует мне моими же словами. Стоп! А ведь он снова прав.

– Получается, – Догадалась я. – Я так же должна себя привести сюда, как и когда-то Анна привела меня?

– Молодец, твой мозг уже начинает работать в правильном направлении. Как у настоящего Агента.

До меня действительно начало доходить! Кто такая я. И почему я тут. Да, я спасла саму себя лишь потому, что меня направляла Анна. А теперь Анна – это я. И мне нужно выполнить её роль, чтобы я смогла двигаться дальше.

– Значит, – заключила я. – Мне нужно прыгнуть в тот день, когда мне одобрили собеседование. И в то место, где ко мне подошла Анна.

Глава кивнул.

– Совершенно верно.

– И я опять должна буду пережить ту ситуацию, только уже не со стороны себя, а со стороны Анны. Точнее, не со стороны себя в прошлом, а со стороны себя в будущем.

– И снова верно.

– И мне нужно будет не только завербовать саму себя, но и помочь мне спасти себя в прошлом.

– Да. А еще объяснить принцип работы машины времени, правила прыжков и так далее.

Ого, сколько у меня работы.

– В общем, все то, чему меня учила Анна.

– Ты все еще не можешь принять факт своей личности. – Глава улыбнулся еще раз. – Скоро ты привыкнешь, что нет никакой тебя из прошлого и Анны. Есть только ты. Ты настоящая. И единственная.

Он посмотрел на меня как-то многозначительно, от чего мне стало не по себе.

– А вдруг я из прошлого откажется? – Тихо предположила я.

Он положил мне на плечо руку:

– Анна тоже боялась этого, но, как видишь, ты здесь.

И правда.

– Глава! Вы же сказали, что нельзя отделять меня от Анны, а теперь сами.

– А иначе, видимо до тебя не дойдет. Ладно, мне пора. А ты подготовь себе план, куда ты отправишь себя из прошлого, координаты, время и инструкции, кого можно встречать, а кого нет. Вот бумаги.

Я приняла из его рук бланки и вспомнила, что точно такие же записи всегда были при Анне! Теперь моя очередь подготовить для себя такие. Я примерно помню, что там было написано, так что без труда смогу их восстановить. Да, дел сегодня будет достаточно.

– Завтра ты начинаешь. После этой миссии будет тебе настоящее задание.

Все же кое-какие вопросы у меня еще оставались. Но я не думаю, что было бы правильно задавать их Главе. Возможно, я сама во всем разберусь, если пробуду здесь еще какое-то время. В конце концов штаб тоже находится на этапе изучения пространственно-временного континуума и даже он сейчас обладает не всей информацией.

Он вышел, а я, почему-то улыбнулась.

Интересно, а Анна тоже улыбалась после этого разговора с ним?

Я потрясла головой. Нет! Нет никакой Анны! Есть только я. А если я сейчас улыбаюсь, то и она улыбалась. Анна все это уже пережила, теперь мой черед!


***

И все же, она оказалась права, говоря, что мы больше не встретимся. Во всяком случае, не в такой форме. Тогда я не знала, что это значит, но теперь прекрасно понимаю.

Скучаю ли я по ней? Нет, поскольку нет смысла. Как можно скучать по самой себе?

Я представляю, как очень скоро увижу себя из прошлого. Отчаявшуюся, снедаемую горем и тревогой. Озлобленную на весь мир, безразличную ко всем. Напуганную. И думаю о том, как мне предстоит исправить саму себя. Я снова взгляну на все те же моменты своей жизни, но уже с другой стороны. Да, снова придётся столкнуться с болезненным осознанием того, что брат никогда не вернётся. Да ещё и выслушать от самой себя ужасные слова в свой адрес. Но это ничего, она же не будет знать, что я тоже всё это пережила, поэтому я не буду на неё злиться. Наоборот, я буду улыбаться и поддерживать её! Чтобы она поняла, что штаб – это её дом. Тут её место. И тут она станет самой собой так, как стала и я.

Ах, вот и та самая скамейка! Сейчас я встану за деревом и подожду. Сколько времени? Как раз скоро я из прошлого приду сюда и сяду. Тогда и подойду. А что мне сказать самой себе? С чего начать? Простое "привет"? Или официальное "здравствуй"? А что говорила Анна в тот день? Нет, не думай об Анне! Просто скажи что-то от чистого сердца.

А вот и я! Иду. Приближаюсь. Сажусь на скамью. Что-то вид у меня не очень радостный. А ведь тогда мне казалось, что я обрадовалась тому, что меня приняли на новую работу.

Ладно, пора действовать! Мне уже не терпится снова встретиться.

Я подхожу к скамейке, сажусь. Краем глаза вижу, как рыжеволосая девушка злобно зыркает на меня, отодвигается на край скамейки, видно недовольна, что я села рядом.

Ну. Никуда не деться, колеса уже завертелись, теперь все зависит только от меня. Я вдыхаю поглубже:

– Ну, здравствуй. Агент 48200.

И круглые голубые глаза девушки напротив смеряют меня удивленным взглядом.

Из дневников Вильяма Скота (переведено на русский язык)

Дата: 1 сентября 1824 г.

Эти записи будут посвящены уникальному прибору. Возможно, нигде во всем мире нет ничего похожего. Ко мне в руки попалось необыкновенное устройство. В записях его прежнего владельца оно зовется машиной времени, поэтому я тоже буду называть его так.

Моё имя Вильям Генри Скот и я ученый-генетик, с этого дня я буду исследовать машину времени и попытаюсь привести ее в рабочее состояние.

Все, что мне о ней известно, так это то, что до этого ни одному живому существу не удалось выжить, после взаимодействия с ней.

И моя задача – найти разгадку. Отыскать то самое, что позволит человеку отправиться в прошлое или будущее без помех и делать это безопасно.

Устройство абсолютно исправно, значит дело в человеке. Что-то мешает ему пересекать границу времени. Я должен найти кого-то особенного? Что же, я буду искать!

Дата: 30 сентября 1824 г.

Сегодня я нашел парочку беспризорников, они стали моими первыми испытуемыми, я взял у них кровь на анализ, вроде никаких отклонений не обнаружено, но…

Все испытуемые погибли при испытаниях машины.

Дата: 15 октября 1824 г.

Я нашел еще немного людей, которых не кинутся искать, если они пропадут. Необходимо испытать машину на них.

Дата: 7 июля 1829 г.

Мне кажется, я топчусь на месте. Последние года я только и делаю, что изучаю машину, но она не поддается! Испытуемые продолжают умирать.

Дата: 18 августа 1830 г.

Мучает ли меня совесть? Конечно! Я чувствую себя последней свиньей, но также чувствую и то, что мне суждено найти ответ! Я на пороге величайшего открытия! Я чувствую это!

Дата: 9 сентября 1830 г.

Испытуемые 151 и 152 также умерли при испытаниях машины.

Дата: 24 декабря 1831 г.

Иногда мне кажется, что ответа я все-таки не найду.

Испытуемые 208 и 209 умерли. Хотя анализы были идеальные! Может, оставить эту затею привести машину в действие?

Дата: 11 ноября 1835 г.

Следующие данные никак не будут относиться к машине времени, но я напишу о них здесь. В конце концов это дневник моих исследований, а я исследую не только машину.

Итак, сегодня в лаборатории, где я работаю, мне попался интересный образец крови. У пациента я обнаружил дополнительный участок ДНК. Это беспрецедентный случай, раньше мне такое никогда не встречалось.

Я поинтересовался у коллег, но они тоже не встречали ничего подобного и даже не поверили мне.

Завтра я хочу навестить пациента. Он ребенок, но может мне удастся поговорить с его родителями?

Дата: 12 ноября 1835 г.

Ужасные новости! Оказалось, мальчонка умер сегодня ночью! Я хотел найти его родителей, но оказалось, что бедолага был сиротой.

Что самое интересное – он умер очень странной смертью. Ходил во сне, забрался на подоконник и сорвался вниз. Это был несчастный случай. Я проверил его анализы повторно и ничего, кроме дополнительной цепочки ДНК не обнаружил. Больше ничего странного!

Дата: 5 марта 1836 г.

Я много размышляю по поводу анализов того умершего мальчика. Вот уже несколько месяцев они не выходят у меня из головы! Я пытаюсь найти что-то похожее, исследую абсолютно все образцы, поступающие к нам в лабораторию, даже те, которыми не должен заниматься, но ничего похожего найти не могу.

Это очень странно.

Мои коллеги уже забыли про тот случай и не придали ему значения. Но я помню.

Дата: 26 марта 1836 г.

Мне вдруг пришло в голову, что эта дополнительная цепочка ДНК и есть то самое важное, что я ищу! А что если соединить эту дополнительную цепочку с машиной?

Я просто обязан найти еще одного такого человека!

Дата: 27 марта 1836 г.

Вот что еще пришло в мою голову – если прошлый раз дополнительную цепочку я нашел у ребенка, то, возможно, я должен искать среди детей?

Дата: 20 августа 1836 г.

Я ищу уже несколько месяцев, но пока ничего.

Дата: 2 сентября 1836 г.

Я решил обратиться за помощью к моим коллегам из других стран. В конце концов эгоистично предполагать, что моя выборка, ограничивающаяся лишь моей страной, может быть достаточной. Я должен копать глубже! Быть внимательнее!!

Дата: 5 сентября 1836 г.

Я понял, в чём моя проблема! Я всегда работаю один! Это моя ошибка. Мне необходимо поделиться информацией хоть с кем-то! Но это должны быть проверенные люди. И, конечно же, я не стану рассказывать о машине времени, только о цепочке ДНК. Возможно, такие люди найдутся в других странах?

Дата: 10 сентября 1836 г.

Я решил подключить к своим исследованиям моих коллег. Я буду работать с генетиком из Китая по имени Лань ЦзыСянь, биологом из Соединённых Штатов Германом Мосби и талантливым физиологом из Германии Гюнтером Вассеном. Надеюсь, что вместе мы добьёмся хоть каких-нибудь сдвигов в моём деле.

Эти трое ничего не знают о машине, но поклялись не болтать о цепочке. Я аргументировал тем, что сначала все сведения необходимо проверить. Мне кажется, они меня поняли.

Дата: 7 февраля 1837 г.

Мы с коллегами трудимся уже несколько месяцев, но пока ничего. Мы зашли немного в другую область биологии, поэтому я пока что забросил писать дневник, но точно возобновлю его, когда появится какая-нибудь информация.

Дата: 14 апреля 1837 г.

Есть! Наши старания и поиски увенчались успехом! Я не верю в это, но моё терпение вознаградилось! Мы нашли этого человека! У него такие же анализы, как и у того мальчика, что спрыгнул с крыши!

Дата: 15 апреля 1837 г.

И снова неудача! Нет! Поверить не могу! Этот ребенок тоже умер! Он убил себя. Ужасная ситуация! Снова я не успел!

Я посоветовался с коллегами, и мы пришли к выводу – искать нужно среди детей. Это уменьшит выборку и наши затраты. Мало того, я делаю вывод, что люди с дополнительной цепочкой ДНК, которую мы ищем, умирают рано, а значит действовать нужно максимально быстро! Время не на нашей стороне!

Время…

Действительно ли цепочка и время связаны? Я обязан узнать доподлинно!

18 мая 1836 г.

Это мальчик по имени Том и он, как и прошлый ребёнок, сирота. Удивительно, но он тоже имеет эту дополнительную цепочку ДНК. И ему всего лишь десять лет. Его удалось найти благодаря Герману Мосби и его инновационной лаборатории. Мальчонка нашёлся в деревушки под Берлином.

Я немедленно, выезжаю в Германию! К сожалению, моя спешка заинтересовала моих коллег, поэтому все они поедут за мной. Но ничего! Я был к этому готов. Моя задача взять у парнишки больше образцов крови, а потом, остаться с ним наедине и рассказать про машину времени.

19 мая 1836 г.

Хоть бы успеть! Хоть бы успеть! Эти слова я повторял снова и снова, всю дорогу в Берлин. Нам понадобилось некоторое время, чтобы добраться до места. Мои коллеги, кажется, переняли у меня моё беспокойство. Возможно, ребенок умрёт сегодня, возможно, завтра. Но когда я делюсь с ними этими соображениями, они словно меня не слышат.

Мы уже знаем о мальчике абсолютно всё, осталось лишь взглянут на него, желательно, чтобы он при этом не лежал в гробу. Я уверен, я сразу всё пойму. Я пойму, тот ли этот особенный человек, которого я ищу.

20 мая 1836 г.

Когда мы пришли в детский дом, где проживает наш испытуемый, конечно же, мы не вызвали ничего, кроме подозрения. Додумались! Четверо здоровенных дядек. Конечно же, я предупредил моих коллег, чтобы они не болтали лишнего. Благо, я разговариваю на немецком языке, Гюнтер совершенно не умеет договариваться с женщинами, хотя имеет докторскую степень.

Информация, которую мы получили, оказалась для меня такой же странной, как и наш визит в этот дом.

Оказалось, что Том один из самых плохих воспитанников. Он ругается о всеми – с воспитателями, товарищами, незнакомыми людьми, взрослыми, приезжающими парами, в надежде приютить кого-то. Это ребенок с отвратительным характером и ужасными манерами. Он строит козни всем вокруг, никто не хочет его забирать в семью и вряд ли когда-нибудь захочет. Сверстники ненавидят его за его выходки. Он издевается над младшими и подставляет старших.

В общем, кем бы он ни был, он вряд ли тот, кто сможет осилить прыжки во времени.

Я немного задумался, пока рассуждал насчёт Тома. В это время старшая сотрудница мне объяснила, что Том часто сбегает через дыру в заборе. Остановить его никто не в силах. А дети будут только рады, если он когда-нибудь не вернётся. Но тон у неё при этом был такой, словно и она сама будет рада этому.

Это отвратительно! Нельзя так говорить о детях! Он, конечно, хулиган, но неужели настолько? Мне ещё больше захотелось взглянуть на него!

Чуть позже:

Мы уже вышли из пансиона, когда я озвучил свою мысль вслух. Коллеги согласились:

«Стало быть, мы не для того сюда ехали, чтобы так просто сдаться, развернуться и уехать, даже не поговорив с мальцом» – сказал Гюнтер по-немецки.

Я перевёл на английский, и у нас тут же завязался активный спор:

«Зачем нам этот шалопай, только потратим время и нервы» – не согласился Герман.

«Мы можем и другого найти» – поддержал ЦзыСянь, у него был ужасный акцент, я понимал его с трудом.

«Что скажете, Вильям?» – обратился ко мне Гюнтер.

Конечно же, я хотел посмотреть на парня любой ценой!

«Но ведь он может сопротивляться. Может не захотеть нас слушать.» – предположил Герман.

«Ясное дело, мы вколем ему снотворное» – ответил ЦзыСянь.

«Боже упаси!» – Гюнтер воздел руки к небу – «Он ребенок, а не картофелина! И каким бы он не был ужасным, за него несет ответственность его детский дом. А если правда узнается? Вильям, дружище, вразуми хоть ты их!»

Конечно, меня, как создателя нашей маленькой компании по выявлению дополнительной цепочки ДНК, считали что-то вроде за главного. И от меня ждали окончательного решения. А что я мог сказать? Дождаться ребенка, вколоть ему препарат? Похитить его прямо из пансиона? Забрать? Но куда? А что потом? Возьмём анализы и что? Убить его в машине времени? Всё равно его никто не аукнется. Всё равно все будут рады его исчезновению.

Я был уже готов сказать «нет» такому жестокому плану. Но потом я вспомнил дневник, который лежал в моём портфеле. Он был с заметками о машине времени, и я его везде таскал с собой для надёжности. Потом я вспомнил о двух несчастных детях, что уже умерли, а мы так и не успели на них посмотреть. Я вспомнил, что обещал саму себе, что разберусь во всем. Найду зацепку, чтобы заставить машину работать. Ещё пару дней назад я распинался, что сделаю всё возможное, ведь, скорее всего, дети с дополнительной цепочкой ДНК и есть разгадка, а теперь хочу отступить?

Думая только о том, что Том всё равно умрёт в ближайшее время, ведь дополнительная цепочка, как мы решили, не даёт жить долго, я кивнул головой.

21 мая 1836 г.

Мы прождали Тома всю ночь, а он явился только под утро. Безобразие и небылицы! Я бы никогда не поверил, если бы не видел это собственными глазами! Ребенок сбежал из детского дома, а его даже не хватились. И вот он, преспокойненько бредёт вдоль забора. Где же он был? Где провёл ночь? Что же, это вопросы второстепенные.

Мы с коллегами приготовили шприц с детской дозировкой и спрятались в ближайших кустах. Дежурили по очереди, так как кто-то начинал клевать носом. Мы уже совсем потеряли надежду, решили, что Том не вернётся, а может даже уже где-то умер. Его вполне могла сбить машина, или он мог попасть под поезд. Я отгонял плохие мысли как мог. Гюнтер уже хотел идти искать его по ночным улицам.

В итоге, мы его дождались.

То, что произошло дальше, было самым странным за всю мою жизнь.

Я могу представить, как напугался ребенок, когда увидел, что четверо мужчин в плащах вышагивают ему навстречу. Он было попятился, но мы выставили руки вперед и старались говорить как можно более дружелюбно:

– Не волнуйся, – приговаривал Гюнтер на родном немецком – Мы не причиним вреда.

– Нам только нужно кое-что спросить, – шепелявил ЦзыСянь с таким акцентом, что его трудно было разобрать.

А Герман сказал на английском, так что я полностью уверен, что мальчонка его не понял.

Мы окружили его в кольцо, но это не было самым страшным. Парень начал сопротивляться, брыкаться, но, как ни странно, не кричал. Может, знал, что всё равно никто не услышит, а может, думал, что даже если и услышат, то ему-то уж точно помогать не кинутся. Я коротко кивнул и слава Богу, мне досталась не самая трудная работёнка. Гюнтер и Герман держали парня за подмышки, а мой китайский коллега за ноги. Я же вколол лекарство.

– Пусть вас не мучает совесть, – посоветовал Герман, когда парнишка начал обмякать в наших руках. – Завтра доставим его целёхоньким на место, только возьмём пару анализов.

Мои коллеги кивнули, а вот я был не доволен. Мне же ведь ещё предстояло проверить свою теорию с машиной времени. Однако, сейчас, когда веки мальчика опустились, дыхание стало ровным, а лицо таким безмятежным, мне вдруг стало его жаль.

Какая же участь ему уготована и что с ним было до этого дня? Где его родители, и почему их нет рядом? Бросили ли они его? Или же удавились в канаве, оставив сына на произвол судьбы? И почему же, вместо того, чтобы восстать из пепла и стать законопослушным гражданином, он выбрал тропу бесчестия? Ах, да, я же совсем забыл. Ему не уготовано судьбой повзрослеть, возможно, даже дожить до следующей недели. Если наши догадки верны, и люди с дополнительной цепочкой ДНК умирают быстро, то этому парнишке жить осталось недолго.

Итак, мы похитили мальчика, вкололи ему снотворное, положили в брезент, как в люльку. Совесть наша была не чиста, но намерения не плохи и только поэтому мы оправдывали себя и свои действия. Но даже не этот поступок был самым страшным сегодня.

– Гюнтер, держи его голову выше. Герман, следи за его дыханием. Не думаю, что дозировка не подошла, но всё-таки перестраховка не помешает. ЦзыСянь, ради Бога, не оглядывайся по сторонам так часто, из-за твоих рваных движений мы выглядим ещё более подозрительно.

Мы не прошли и пяти минут, даже за угол не завернули, не отошли от забора, как Герман, дрожащим голосом произнёс:

– Скот, у него что-то с дыханием.

– Что? – Опешил я. Я даже не сразу поверил.

– Дыхание сначала упало, а сейчас учащается. Господи, Боже, что с ним?

ЦзыСянь мгновенно побелел. Мальчика начало еле заметно потряхивать.

– Так, спокойно, – скомандовал я. – На землю его, живо! Расстёгивай ему рубашку. Доставай воду. – Я давал короткие указания, не заботясь об именах, просто указывал пальцем наугад. – Что это? Аллергическая реакция пошла?

Дело становилось всё хуже. К тому моменту, как мы уложили мальчонку на сырой асфальт, его уже трясло в конвульсиях.

– Голову держи, чтобы он не ударился! – Я продолжал отдавать указания. – Что у нас с собой? Какие антигистаминные? Боже правый, не стойте столбом, сделайте что-нибудь.

К сожалению, мы не были медицинскими братьями. Неотложную помощь и медикаменты мы знали, но не более. Звать на помощь? И как же объяснять людям припадок сироты Тома посреди ночи?

Тем временем его трясло всё сильнее. Изо рта пошла белёсая пена, глаза открылись и закатились. Зрелище было жуткое. Но даже это не было самым страшным за сегодняшний вечер.

Герман побежал искать подмогу, да только в этот час на дорогах не было ли души. Кого он найдёт? Какой шанс, что ему на пути повстречается медик? Гюнтер держал мальчика за руки, а ЦзыСянь пытался удержать в руках себя.

Я задней мыслью уже подумал о том, что это и есть та самая смерть, которая уготована ребенку с дополнительной цепочкой ДНК. Что же, тут уж ничего не поделать. Ему на роду написано умереть в ближайшее время. Я уже начинал снимать шляпу, когда кто-то толкнул меня в бок.

Я вздрогнул. Ни Гюнтеру, ниЦзыСяню не было дела до того, что со мной происходило они пытались помочь Тому.

Оказалось, что меня толкнул тоже ребёнок, должно быть, он увидел нас из окна детского дома и выбежал. Почему же он не спал в такой час, оставалось загадкой. Когда ребёнок заговорил, голос у него был хриплый, Боже правый, он, должно быть, болеет, а всё равно выбежал к нам на улицу:

– Возьмите, это противоядие. – сказал он.

В его крохотной ладошке был зажат шприц. Такой же, как и у меня в портфеле. Тот, которым я чуть не убил Тома. А в этом что? Действительно ли противоядие? Я часто заморгал, пытаясь разглядеть ребенка. Весь укутанный в плащ, на нём шляпа. И всё. Ребенок отдал мне шприц и побежал куда-то. Должно быть, обратно в пансион. Мне некогда было наблюдать за ним. Я повернулся к Тому.

– Ну ка, задерите его рукав!

Понятное дело, у меня не было ни одной причины верить этому маленькому незнакомцу. Но единственное, о чём я думал было то, что он знал об аллергии Тома и, как только увидел, что ему плохо, взял лекарство и побежал к нам. Кто же это? Его друг? У Тома тут всё же есть друзья?

Придётся довериться. Тому было всё хуже. Словно под водой я услышал жуткий акцент ЦзыСяня:

– Смиты, сердце почти остановилось, а пена не прекращается. Он умирает.

– Что ты задумал? Мы закатали его рукав, как ты и велел. – Сказал Гюнтер.

Я, не раздумывая, вколол Тому шприц. Только сейчас заметил смешную этикетку на нём. Она гласила «противоядие». Надо же. Как банально. Противоядие от чего?

В мгновение ока Тома прекратила бить дрожь, он начал успокаиваться, пена изо рта прекратилась. Гюнтер принялся протирать его своим платком, смоченным водой из бутылки, а ЦзыСянь закутывать обратно в одежды. Вернулся Герман и почему-то подумал, что мальчик уже мёртв.

Когда мы немного успокоились он спросил:

– Что это было и как вам удалось его привести в себя?

Гюнтер и ЦзыСянь посмотрели на меня. Мне кажется, я сейчас выглядел очень плохо. Волосы растрепались, а глаза так и не приобрели нормальную форму – были больше, чем обычно. Я поднял шприц со смешной этикеткой:

– Вы же не думали, что я не взял антигистаминное?

Коллеги позволили себе облегчённо улыбнуться. Конечно же, я не собирался рассказывать правду, второго ребенка в суматохе всё равно никто не заметил, кроме меня.

Он появился, словно ниоткуда, и так же странно исчез. У него было лекарство, он как-то узнал о том, что происходит тут, на углу, он каким-то чудом успел. Но кто он, откуда он. Я этого не знал. И, пожалуй, это и было самым страшным за сегодняшний вечер.

22 мая 1836 г.

Малец оказался смышлёным. Несколько минут нам потребовалось, чтобы успокоить его. Конечно же, он был в шоке и совсем не понимал, что с ним происходит. Потом он начал браниться (о, Боги, и откуда только он знал все эти нечестивые словечки). Я хотел бы остаться с ним наедине, чтобы сразу же всё рассказать, но мои коллеги ни на секунду его не оставляли. Все мы переживали за него и вот, когда он очнулся, и мы убедились, что с ним всё в порядке, начали свой рассказ.

В основном изъяснялся Герман, а я сидел на табуретке в углу, положил ногу на ногу и кусал от волнения ногти. Я размышлял. Что же я скажу ему? Как смогу убедить в том, чтобы он взял машину времени? Как отвлеку коллег? И как заставлю Тома молчать? Вопросов было много, ответов не было совсем. Ещё я переживал и за то, что машина может убить мальчика. Но ведь я тешил себя тем, что и дополнительная цепочка погубит его.

Когда Герман, наконец, рассказал о том, какой Том уникальный и попросил взять кровь на анализ, мальчик выпучил на нас глаза и обескуражил своей бесцеремонностью:

– Дяденьки, – сказал он. – За мою кровь вам придётся заплатить! Требую награды, раз я такой уникальный и вам без меня никак!

Гюнтер, который совершенно не умел общаться с детьми, а тем более с такими бессовестными, уже устал от его выходок и, я был готов поспорить, в скорости бы задушил бедолагу, но на его защите всегда стояли Герман и ЦзыСянь. Я же взял совершенно нейтральную позицию, мало говорил и почти не смотрел в их сторону. Оттого, должно быть, я был самой интересной фигурой для Тома, так что он постоянно оборачивался в тот угол, где я сидел и поглядывал на меня с любопытством.

Наконец, спустя по меньшей мере полдня долгих споров и пререканий, Том позволил взять у себя кровь, и мои коллеги, радостные, ушли в лабораторию. Я же так и остался сидеть на стуле. Том не сводил с меня взгляд.

– Тебе, наверное, очень интересно, кто я такой? – Спросил я у него, стараясь делать голос как можно более загадочным. Если не заинтересовать его своей таинственной персоной, то как же ещё с ним разговаривать?

– Мне интересно, – ответил Том, – почему ты, как и те другие шалопаи, не заинтересован в моей крови и не бегаешь вокруг меня?

Ишь чего захотел! От его напористости мне хотелось смеяться, но я сдержался.

– Ты ведь знаешь, что моя кровь уникальна?

– Знаю. – Сказал я. – Но я тут по другому поводу.

– По какому же?

Том полулежал на кушетке, вокруг его локтя была перевязана марля, выглядел он как больной в стационаре, но глаза его горели.

– Я хочу предложить тебе кое-что поинтереснее, чем забор крови. Но ты должен пообещать мне молчать.

– Молчать? Я уже говорил, что за кровь я возьму дорого! А за молчание… – Том шкодливо задумался, поднял глаза к потолку и приложил палец к губам. – За молчание возьму ещё дороже! Ну как? Согласен делиться своим секретом?

Я тоже лукаво улыбнулся:

– Ты знаешь, почему ты здесь, Том?

– Вам нужна моя кровь.

– Нет. То есть, кровь, конечно нужна, но будь ты примерным мальчиком, мы бы просто пришли за тобой в пансион, и, с разрешения сотрудников детского дома, взяли бы у тебя кровь. Но ты не обычный ребенок. Нам пришлось караулить тебя полночи. Так почему же ты здесь, Том?

Кажется, любопытство брало вверх. Неужели мне удалось закинуть удочку?

– Почему же?

– Потому что… ты чуть не умер.

– Что? Вот здорово! Когда? – Опешил Том. Мне показалось, что его пробрала мелкая дрожь. Парень храбрился, но было видно, что он немного волнуется на самом деле.

– Этой ночью.

– Но я ничего не помню. Я уже говорил вам, что помню только четыре тёмные фигуры в плащах, а потом темноту. Вы меня чуть не убили?

– Можно и так сказать. – Задумчиво проговорил я.

– Вот здорово! Я был при смерти и выжил? Расскажите, как это было? Я даже ничего не почувствовал. Честно!

Вот тебе и на! Ему говорят о том, что он мог погибнуть, а ему интересно! Так я подумал, но в голове у меня зародился неплохой план. Если уж ему так интересно узнать, то почему бы не воспользоваться этим? Почему бы не предложить ему…

– Рассказать? А что есть я предложу тебе самому посмотреть?

– Посмотреть? Это как? – Не понял мой собеседник.

Я снова перекинул ногу на ногу. Необходимо было выдержать паузу. Затем я продолжил самым загадочным голосом:

– Я же просил тебя молчать, помнишь? Так вот, я расскажу, а ты уж пообещай, что никому не расскажешь, договорились?

Забыв о гонораре, Том интенсивно закивал. Я продолжил:

– Итак, представь себе, что у меня есть прибор, который переместит тебя в прошлое, как раз во вчерашнюю ночь. Что скажешь? Здорово? Ты сможешь посмотреть со стороны, как был при смерти и как тебя спасли.

– Серьезно? Вы не шутите? – Забияка даже с кровати подскочил.

Я встал со стула, положил свой портфель, с которым приехал, на стол и выудил оттуда небольшой коробок.

– Вот он, этот прибор.

Том потянулся было к машине времени, но я вовремя одёрнул его, несильно шлёпнув по руке. Том ойкнул, принялся дуть на ладонь и даже обиделся на меня, смешно надув маленькие губки. Правда долго он комедию не ломал – ему всё-таки было очень интересно.

– Хорошо, обещаю молчать, только дайте взглянуть. – Сказал он.

– Всё по порядку, – попросил я и первым делом пошёл замкнуть дверь. Нужно убедиться, что она плотно закрыта на замок. Не хочу, чтобы мои коллеги ненароком вошли, когда я их не жду. – Том, обещай, что не будешь там ни с кем разговаривать и тем более сам с собой. – Пока Том беспрерывно кивал головой, обещая всё на свете, я выставлял на приборе вчерашние дату и время. – Будь внимателен, тебя не должны увидеть, а если я тебя перемещу чуточку раньше, подожди в сторонке, хорошо? Так ну вот, вроде бы всё готово. А ты сам-то готов?

– Да! – Мгновенно ответил мой испытуемый с неизвестным номером.

Я посмотрел на него. Наверняка, опять ничего не получится и мальчика просто разорвёт пополам здесь и сейчас, прямо на моих глазах. Но что-то подсказывало мне, какая-то невиданная сила, что дело именно в этой пресловутой дополнительной цепочке ДНК! Я знал, я верил, и я хотел проверить свою догадку! Хотел, будь я самым сумасшедшим учёным на всём белом свете!

– Стойте, дяденька, – вдруг опомнился Том.

– Прошу, зови меня Скот.

– Хорошо, мистер Скот, я не могу на улицу в таком виде. – Он указал на себя. Действительно на нём не было куртки.

– А где же твоя одежда?

– Я не знаю.

Том пожал плечами, и я задумался. После того, как мы его вчера принесли сюда, куда мы положили его куртку? Так, некогда раздумывать, он так может и отказаться. Время теряем! Я подошёл к ближайшему шкафу, молясь, чтобы он не оказался пустым. Открыл. Там висел приличного вида плащ и шляпа. То, что нужно! Я нацепил всё это на Тома:

– Вот, пойдёшь в этом, так тебя точно не узнают!

Рукава оказались слегка большеватыми, но вот полы шляпы отлично скрывали лицо Тома. Плащ почему-то показался мне каким-то странным. Словно знакомым. Кто его обладатель? Неужели я виделся с ним на какой-нибудь конференции? Том снова вывел меня из раздумий.

– Это всё, что нужно? Я могу уже отправляться? Ой, а как же я вернусь?

– Очень легко, – ответил я. – Я выставлю вот тут показатели сегодняшнего дня. Ты побудешь в прошлом немного, а потом вернёшься сюда же, в это же время.

– Ого, дяденька, ну, то есть, мистер Скот, знаете, если всё получится, обещаю дать вам столько моей крови, сколько попросите! Это же очень здорово! Вот расскажу мальчишкам из детского дома, они локти будут кусать от зависти! Ой! – Это я на него грозно посмотрел, и он замолчал. – Точно, я же пообещал молчать. Ладно, не буду никому говорить, честное слово.

Я задумался и огляделся:

– Так, что ещё, что ещё? – Я первый раз отправлял человека в прошлое с такой огромной надеждой, что он вернётся, потому очень волновался. К тому же, это был первый ребёнок. – Может уколоть тебе успокоительного? Или антигистамина? Постойте-ка!

И тут меня словно кто-то по голове ударил. Вот оно! Я вспомнил, как мы переживали за Тома, пока его друг из пансиона не пришёл на помощь. Я решил:

– Том, я дам тебе одно лекарство, передай его нам в прошлом, хорошо?

– Какое? – Спросил мальчик.

– Ты же будешь при смерти, помнишь? А я дам тебе лекарство, которое облегчит твоё состояние. Тебя, конечно, потом спасут, но это будет только после некоторого времени, а я хочу, чтобы это случилось поскорей, ты понял меня?

Я открыл коробочку со шприцами. Как раз оставался один. Сейчас наполню его лекарством.

– Отдать вам этот шприц? Вы так и не сказали, отчего я чуть не умер.

– У тебя началась аллергическая реакция на снотворный препарат, который мы тебе вкололи, чтобы ты спокойно пошёл с нами. – Я объяснял, пока набирал шприц.

– Что? – Разозлился Том. – В детском доме все знают, что у меня ужасная аллергия на всякие там успокоительные! Ну вы даёте! Чуть не убили меня!

– Прости. Вот тут. Твоя доза. Это поможет до того, как твой друг не прибежит.

– Друг? – Не понял Том, но я, возбуждённый от приближавшихся событий, уже не слушал его. – Нет у меня никаких друзей.

Я передал Тому шприц, а сам отвернулся и принялся прибираться на столе – нужно было разложить всё по местам. Том сказал:

– И что это? Обычный шприц. Вы возьмёте его у меня и даже не поверите, что это лекарство! И всё будет напрасно, надо его подписать.

Том принялся возиться рядом со мной на столе, но я не особо смотрел на него. Очень зря. Когда я уже заканчивал с раскладкой лекарств, я сказал ему:

– Ну всё, Том, когда будешь готов, вставай сюда, я нажму на кнопку и отправлю тебя.

Том встал передо мной:

– Я готов!

– Отлично, нажимаю.

Я уже нажал на кнопку, но в тот момент, когда Том начал словно растворяться в воздухе, в мои глаза бросилось что-то очень странное. Что-то, от чего волна мурашек накрыла всё моё тело. Я узнал его! Узнал этого Тома. Почему же я, дурак, сразу же не догадался?

Том растворился в воздухе за пару секунд, а я даже пикнуть не успел. Его не разорвало. Он пережил прыжок. Ну конечно же, он пережил. Конечно же, я уже знал, что всё будет хорошо и что он вернётся! Я же узнал его, это был он!

Растворившийся в воздухе Том держал в руке шприц со смешной этикеткой на нём: «противоядие» …

Чуть позже

Я пробыл без Тома в кабинете вряд ли больше пяти минут. Но за это время миллион мыслей успели пронестись у меня в голове.

Во-первых, самая главная мысль – машина времени заработала! Это точно. Том первый и единственный человек, кто не умер в ней сразу, он растворился в воздухе, а значит, машина его перенесла. Ещё один факт в пользу этого – я видел его прошлой ночью. Это он подал мне шприц. Я, конечно же, сразу его не узнал. Но теперь я всё понял, это был он, прошлой ночью это был Том. Я узнал и этот плащ, и эту шляпу, но самое главное, я узнал этот шприц с этикеткой. Ошибки быть не могло – Том переместился в прошлое и дал мне шприц, подготовленный мной же несколькими часами позднее. Парадокс! Это удивительно!

Во-вторых, моя догадка о том, что дополнительная цепочка ДНК влияет на возможность прыжков во времени, подтвердилась. Все прошлые испытуемые умирали, но Том… у него совершенно другая ДНК и он смог прыгнуть. Я понял, что люди с этой цепочкой долго не живут, а это значит, перед мной встаёт самый главный вопрос: если Том спасён сейчас, обозначает ли это, что теперь он в безопасности и ему ничего не угрожает? Сможет ли он жить дальше как обычно, или ему ещё ни раз придётся умереть и спасти себя? Что же, на этот вопрос я пока ответить не могу, время покажет. Самое главное, что дело сдвинулось с мёртвой точки и теперь я могу изучать машину времени уже на другом уровне! И Том мне в этом поможет.

В-третьих, нужно решить, что я скажу своим коллегам. Ни в коем случае нельзя рассказывать им о машине и Томе. Пусть себе и дальше изучают ДНК, а я в это время буду изучать Тома с другой стороны.

Что же дальше будет с машиной? Явить ли её миру? Или держать в секрете? Изучать всё самому или довериться кому-то и изучать вместе? Как поступать с Томом и ему подобными?

Вопросы роились у меня в голове, но их прервал странный высокочастотный писк, я закрыл уши руками, потому что голова у меня пошла кругом от этих звуков.

А ещё через секунду из ниоткуда материализовался Том. На нём лица не было, он был очень бледным и ноги его подкосились. Я вовремя подбежал, чтобы подхватить его мягкое тельце на руки.

Я перенёс его на кушетку, где несколькими минутами ранее (неужели это правда было так недавно) и снял с него этот дурацкий плащ и шляпу. Том еле дышал, старался что-то мне сказать, но только открывал рот, как рыба. Наконец, я разобрал:

– … такое увидел, мистер Скот…

– Том, – попросил я, проверяя его пульс на запястье. – Успокойся, отдышись.

Не успел я договорить, как Том перехилился через кровать, позеленел и в мгновении ока исторг из себя всё, что было у него внутри.

– … простите…

– Ничего, потом уберут, – успокоил его я. – Что у тебя с голосом?

Том потёр себе шею:

– Мне бы тоже хотелось это знать. Вроде уже получше. Но там… там… мистер Скот. Что же это выходит? Вы сказали «друг», но нет у меня никаких друзей. Я один во всем мире и никому не нужен. – Его забило мелкой дрожью, и я поспешил уложить его обратно. Он продолжал, голос его из хриплого уже превращался в нормальный, а из глаз покатились слёзы. – Что же это получается, я сам себя спас? Только я один есть у себя и могу спасти? А если бы я не успел? А если бы вы не успели, мистер Скот?

Я гладил его по руке и улыбался. Я ничего не мог придумать, как приободрить его. Я не мог себе представить, какого это – совершить прыжок во времени. Да и никогда не смогу представить. Я не знаю, что произошло с Томом и через что он прошёл, но почему-то я был уверен, что прежним он уже не будет после этого дня. Я сказал:

– Давай-ка сделаем так, я схожу за тряпкой, а ты отдохнёшь, приведёшь мысли в порядок, а позже мы поговорим. Идёт?

Он часто закивал.

23 мая 1836 г.

На следующий день Том полностью восстановился и был тем же активным и любопытным мальчиком, как и прежде. Ни я, ни он, так и не поняли, почему после прыжка голос у него изменился, мы просто решили, что это влияние машины времени.

Я ещё раз как следует напомнил Тому, чтобы он молчал обо всём, что с ним произошло, он согласился.

А ещё я решил, что не буду использовать машину времени запросто так, поэтому сразу предупредил Тома, что в ближайшее время прыжков не будет. Мне показалось, что прыгать ему не так уж и понравилось, потому что он согласился как-то быстро.

30 мая 1836 г.

Мои коллеги, как слепые котята топчутся в попытках разгадать секрет дополнительной цепочки ДНК. Я помогаю им, как могу, но, кажется, они почувствовали, что интерес мой охладел.

2 июня 1836 г.

Мне телеграфировала учительница Тома из детского дома. Написала, что мальчика словно подменили после той ночи. Он больше не сбегает, не ругается со сверстниками, пытается вести себя хорошо и никого не задирает. Это радует. Видимо, его всё-таки изменил тот случая ночью.

Но я всё же беспокоюсь, что смерть может поджидать его. Я должен быть рядом, чтобы спасти его. А точнее позволить ему спасти самого себя ещё раз, если понадобится.

Да, я подумываю об усыновлении.

24 июня 1836 г.

Мы с коллегами нашли ещё парочку детей с дополнительной цепочкой ДНК на нашем континенте. Вот удача! Я немедленно забираю Тома, и мы едем спасать бедолаг.

30 июня 1836 г.

Документы на усыновления Тома, наконец, пришли. Теперь я официально его отец. Он прибыл ко мне домой минувшей ночью и, как, мне показалось, он рад, что всё так произошло.

3 июля 1836 г.

Ещё один ребёнок с дополнительной цепочкой ДНК спасён. Кажется, машина времени начинает работать на благо человечества. Теперь она отдаст долг! Она будет не убивать, а спасать.

4 июля 1836 г.

Как хорошо, что со мной Том. Ему мастерски удаётся заговаривать зубы этим ребяткам. Харизмы ему не занимать.

6 июля 1836 г.

Кажется, я должен написать немного о том, что показывают наши исследования, а не о моём отцовстве, хотя, наверное, все заметили, какой я счастливый последнее время. Мы с Томом живём душа в душу.

Ну хорошо, а теперь об исследованиях. Дети с иммунитетом к прыжкам во времени (я назвал их время-иммунные) долго не живут, поэтому мы с Томом отправляем их в прошлое, чтобы они спасали самих себя. Таким образом мы убиваем сразу двух зайцев, во-первых, спасаем детей, а во-вторых, показываем им принцип действия машины времени. Самое трудное, конечно же, заставить их молчать о машине. Но тут за дело берется Том.

Он очень умный мальчик, думаю, я должен обучить его заграницей, возможно, на его родине в Германии, а может и в Америке. Том предложил собрать всех время-иммунных вместе. Я думаю, это отличная идея. Пока что, во всяком случае, если не считать Тома, мне известны только двое.

14 сентября 1836 г.

Мои коллеги, наконец, разъехались по домам. Кажется, они тоже потеряли интерес к дополнительной цепочке ДНК. Однако, меня всё ещё беспокоит тот факт, что они хотят обнародовать информацию о цепочке, а я считаю, что для машины времени это будет пагубно.

1 декабря 1836 г.

Напрасно я решил, что каждый месяц мы будем находить по время-иммунному ребенку. Вот уже несколько месяцев ровно ничего. Я буду писать в дневнике короткие отчёты.

1 февраля 1837 г.

Вот уж не думал, что машина времени будет пылиться у меня дома на полке. Том просит прыгнуть, но я не разрешаю. Ни к чему это.

1 апреля 1837 г.

На весенней конференции я слышал россказни о машине времени. Не может быть! Откуда утечка информации? К моему счастью информация была скорее шуточной, должно быть, ученое сообщество не воспринимает этот факт всерьёз, что же, мне это только на руку.

30 мая 1837 г.

Мне показалось, что у нас дома кто-то был и обыскивал мои вещи. Возможно, прочитал дневник. Я поделился своими соображениями с Томом, но он решил, что я, старый дурень, спятил. Возможно, он прав.

1 января 1842 г.

Ни одного время-иммунного за пять лет. Неужели, такое правда может быть? А может я плохо ищу?

1 января 1843 г.

Гюнтер снова телеграфировал мне с предложением обнародовать информацию о дополнительной цепочке. Это сводит меня с ума! Неужели они не понимают, что этого делать нельзя?

30 апреля 1843 г.

Наш дом точно кто-то обыскивает! Мне это не мерещится! Кто-то прознал про машину или про Тома! Это точно!

29 августа 1843 г.

Тому уже шестнадцать, и он поступил в колледж. Ну а я с каждым годом отнюдь не молодею. Я должен позаботиться о том, что оставлю ему. Первое, что я решил сделать, это избавиться от старых дневников, где велись записи о машине времени её бывших владельцев. Конечно же, полностью избавляться от них нельзя! Они должны остаться потомкам. Тому и тем, кто будет заниматься изучением машины в дальнейшем. Поэтому я всё переписал в тетрадку. Включая свои исследования. Это будет новым официальным дневником исследований машины времени. Я передам его Тому.

А этот дневник будет моим личным. Тут намного больше информации, и она не должна будет попасть в чужие руки, иначе моей репутации конец.

23 декабря 1843 г.

Меня исключили из учёного сообщества! Они сказали, что я спятил! Ну мы ещё посмотрим, кто спятил! Я телеграфировал Гюнтеру, Герману и ЦзыСяню. Они хотят обнародовать данные, но не собираются включать меня в список ученых, выявивших данный феномен. Они сказали, что у меня плохая репутация, а без меня им быстрее удастся получить грант на исследования. Ну я им покажу!

3 марта 1844 г.

Я избавился от них. От всех. По одному. Мне повезло, что они доверяют мне настолько, что согласились встретиться, ни о чём не подозревая. Сначала Герман, потом ЦзыСянь, потом Гюнтер. Они приходили по очереди, ничего не подозревая. Мы просто выпивали бокал вина.

Боже, как же меня грызёт совесть! Но я не мог иначе! Информация была под угрозой!

Я подсыпал им в стаканы цианистого калия. Спокойная смерть без мучений, это то, чего заслужили мои коллеги-учёные.

Том скоро приедет из колледжа на каникулы, я должен выглядеть, как приличный человек.

4 апреля 1844 г.

Кажется, детективы связали странные смерти моих коллег со мной и их визитами ко мне. Надеюсь, Том от этого не пострадает. Не очень хочется, чтобы его папаша под старости лет сел в тюрьму за убийства.

13 июня 1844 г.

Я принял решение официально передать Тому машину времени и все дневники. Он вырос отличным молодым человеком, юным учёным. Я горжусь им. Иногда я вспоминаю того шалопая, которого встретил в подворотне и даюсь диву. Какая странная судьба. Странная и удивительная. Ведь он бы умер в той подворотне, не окажись я рядом. А если бы и выжил, то ничего хорошего бы не сделал.

Прыжок и машина времени изменили его. Он стал достойным человеком. Человеком, который продолжит моё дело. Я так и скажу ему.

11 сентября 1845 г.

Последнее время я стал совсем плох. Врачи обнаружили у меня какую-то болезнь, название которой я даже не запомнил. Мне не долго осталось.

Машина времени и дневник её исследований уже у Тома. Перед смертью мне останется выдать ему только этот дневник. Это всё, что у меня есть для него.

9 января 1846 г.

Том навестил меня в больнице. Он плакал, увидев меня в таком состоянии. Но время неумолимо.

Он рассказал мне многое. О том, как ищет и спасает время-иммунных. О том, как использует машину времени. Конечно, время-иммунных непростительно мало на нашей планете. Но Том найдёт их всех. Он рассказывал мне что-то про организацию со смешной аббревиатурой, которую он хочет создать. Я так горжусь им! Я думаю, что у него всё получится! Он будет правильно распоряжаться машиной времени, в этом я не сомневаюсь.

28 мая 1846 г.

Они приходят ко мне. Все по очереди. Все мои испытуемые. Я знал, что так и будет. Всех, кого убили мы с машиной времени. Они приходят ко мне в больницу повидаться. Они знают, что скоро я буду рядом с ними.

Каждую ночь я плачу, а врачи списывают это на нервный срыв. На самом же деле мне стыдно.

2 июня 1846 г.

Они здесь. Они все рядом. Стоят у изголовья. Я помню лица их всех, даже могу назвать даты, когда убил их. Гюнтер, Герман и ЦзыСянь тоже тут. Мне страшно. Да, мне страшно, но я должен это сделать, я больше не могу терпеть. Я тут задыхаюсь. Они душат меня.

9 июня 1846 г.

Наверное, это моя последняя запись. Я распорядился, чтобы мой дневник передали Тому после смерти, я хочу, чтобы он прочитал его и понял, что его отец не был таким плохим, как ему рассказывали. Но самое главное, что Том вырос человеком, намного лучше, чем я.

Я попросил Тома привезти мне машину времени. Я сказал, что хочу повидаться с ней последний раз. Когда я зачитывал это послание медсестре, а она записывала, чтобы потом отправить его Тому, они были рядом. Они одобрительно кивали. Кажется, им нравится мой план.

11 июня 1846 г.

Том тут. Он приехал. Он привёз мне машину, как я и просил. Они немного боятся её. Конечно же, ведь она убила их.

Том вышел ненадолго, а мне только это и надо было.

Я обхватил машину времени покрепче, насколько это позволяли мои дряхлые слабые руки и отёкшие пальцы.

Я давно принял это решение. Убийца в моих руках. И я надеюсь, что она убьёт человека последний раз за своё существование.

Какое же интересное приспособление время. Нас с детства учат, что его не разгадать. Его не изменить. Прыжки во времени. Это реальность или вымысел? Я уже и не помню. Может, они уже существуют, да просто нам об этом не говорят, так же, как я никому не рассказывал. Так же, как Том никому не рассказывает.

Действительно ли Том путешествовал во времени и прыжки реальны? Или я это выдумал? Где я нашёл эту машину и действительно ли она работает?

А может быть, вы знаете ответы на эти вопросы? Расскажите мне, когда придёт время.

С этими мыслями я нажал на кнопку.


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • 14
  • 15
  • 16
  • 17
  • Из дневников Вильяма Скота (переведено на русский язык)