Заложница своей воли [Анастасия Терещенко] (fb2) читать онлайн

Заложница своей воли

Часть 1. Ее звали Эмилия Винтерс.

Глава 1

Эмилия

Каменная стена холодила руку. Я остановилась лишь на миг, перевести сбившееся дыхание. В груди кололо от душивших рыданий, и успокоиться никак не получалось. Хотя и пыталась убедить себя, что ничего непоправимого не случилось. Подумаешь, дешевая безделушка пропала!

Всхлипы вновь сжали горло, и, оттолкнувшись от стены, побежала дальше, подгоняемая едва тлевшей надеждой найти потерянное.

Мне совсем не все равно, нет сил даже притворяться.

Вмиг взбежала по винтовой лестнице, что была гордостью старинного женского монастыря Святой купели. Похожие изрезали раскинувшийся у подножия горы каменный замок, ввинчиваясь в самую высь. Каждая отличалась своим узором на деревянных перилах, мозаикой или мраморной плиткой. Красивые и равнодушные. В этом месте нет ни капли уюта и тепла. Разве так должно быть рядом с Создателем?

Красный алькон, ненавистное платье послушницы, путалось в ногах, отчего несколько раз думала, что скачусь со ступеней. Наконец, показался коридор, ведущий в жилую часть замка, по которому пронеслась, не смотря под ноги.

Тяжелая дверь в спальню подалась неохотно, словно даже она против моего существования и строит злые козни.

Ищущим взглядом пробежалась по четырем заправленным кроватям, слишком близко стоявшим друг к другу и небольшим закрытым ящикам с вещами. Где же искать? Вещей у послушниц не много, любые излишества запрещались и изымались. Но не перерывать же все подряд.

Я кинулась к кровати, спешно сунув руку под подушку и покрывало. Проведя по холодной и влажной от сырости ткани, ничего не нашла.

— Эмилия, — зайдя, не заметила соседку.

Так и выглядел человек оторвавшийся от молитвы: злорадно усмехался, следя за моими поисками.

— Ты почему не на кухне? Тебя отправили работать в кладовой.

Бросила на нее лишь хмурый взгляд и присела на кровать, спиной к Бесси, явно желавшей подразнить.

Мое имя Эмилия Винтерс. А если точнее, герцогиня Эмилия Винтерс. Такой титул я должна была получить после смерти отца три года назад, только вот не сложилось. А теперь холодные стены монастыря стали домом.

— Не хочешь отвечать? — гнусаво спросила соседка и снова, не дождавшись ответа, фыркнула. — Подумаешь… Будто бы я не знаю.

Мне удалось сдержаться и не закричать на нее, знала ведь, оттого станет лишь хуже. Три года в монастырском приюте научили уживаться.

Когда впервые ступила за порог Святой купели, старинного монастыря, воздвигнутого чуть ли не во время визита Создателя, четыре сотни лет назад, разум не желал принимать такую реальность.

Я провела детство в герцогском поместье, в моем доме бывали люди вхожие в близкий круг короля, устраивались балы и приемы, а теперь оказалась там, где жили в основном отказники, никому не нужные дети от пьяниц и проституток и те, кого не могли прокормить или вылечить. Раньше таких людей видела лишь издалека, во время благотворительных поездок отца.

Они были дикими, пугали своими резкими манерами, громкими выкриками и рукоприкладством. Меня толкали и шпыняли, лишь за то, что держала плечи прямо, а голову высоко поднятой.

Было больно, когда нежная кожа рук облезала от соли и железных щеток, которыми чистила посуду. И страшно, когда сбившиеся в толпу сироты, поглядывали в мою сторону.

Но потерять последнюю вещь, связывавшую с мамой, было невыносимей всего прожитого. Просто не могла поверить, что допустила такую глупость. Девчонкам лишь дай повод насолить. А то, что это дело их рук, а в частности зачинщицы Кары, знала точно.

Когда сегодня утром отрабатывала свое послушание, готовя для матери-настоятельницы обед и перебирая кладовую с продуктами, заметила шушуканье девчонок кидавших снег за окном. Я была в теплой кухне, а они трудились на морозе.

Кухню все любили: когда монахиня, присматривающая за работницей выходила, можно было урвать кусочек жареной курицы или похрустеть зеленым кучерявым листом, с сочной горчинкой, таких не давали детям и послушницам.

Замотанная в платок высокая девушка с худым лицом вплотную подошла к стеклу, практически прижавшись носом, и усмехнулась. Кара никогда не упускала случая зацепить меня. Она подняла руку и показала кулак.

Первым же неосознанным стало желание отойти подальше. Сколько раз, загоняя в угол, они колотили меня кулаками, или, поймав в кольцо, толкали и трепали как безвольную куклу. И некому было жаловаться и даже плакать нельзя.

Но не отвела взгляд. Стало обидно, когда поймала себя на мысли, как легко сломать воспитанную аристократку суровой жизнью. Подбородок упрямо поднялся вверх. Все же, я оставалась дочерью герцога Винтерса.

Сквозь щели в оконной раме донеслись смешки и обрывки фраз:

— …нашли твою…

— …вот получишь….

Ощутила, как нахмурились брови, прокладывая морщинку на лбу.

Кара, заметив мое смятение, обхватила пальцами шею и провела вниз, рисуя дугу вокруг.

Секунда замешательства, крик вырвался непроизвольно. Сердце подпрыгнуло, выписывая неведомый кульбит, и рухнуло в пропасть. В глазах стало темнеть, а стены словно сдвинулись. Я сунула дрожавшую руку в тайный кармашек между слоями ткани в рукаве. Перетрясла всю одежду, уже зная, что не найду, но не теряя надежду. Ничего так и не выпало. Цепочка с кулоном в виде маленькой серебряной ласточки, доставшаяся от мамы, пропала.

Бросив все, под смех наблюдавших девиц, выскочила в коридор, и побежала по пути, как шла сюда. Слезы застилали глаза, впервые за три года нахлынуло чувство бесконечного отчаяния и одиночества. Больше в этом мире для меня ничего не осталось.

— И чего ты потоп устроила? — Кара, зашла в комнату, видимо бежала следом, чтобы насладиться горем.

Она подошла вплотную, в ноздри ударил неприятный запах пота и навоза, и грубо схватила руки, оттаскивая от лица.

— Это не освобождает от работы, неженка. Ручки устали? Ножки болят?

Не только ответить, я даже вздохнуть нормально не могла, лишь урывками хватала ртом воздух.

— Отстаньте от меня! Пожалуйста, отстаньте!

— Вставай! — Кара снова тряхнула за плечи, голова безвольно тряслась как у болванчика, но стало как то все равно.

Усталость захватила все тело, сковав. Есть ли смысл бороться дальше? Ради чего? Мне никогда не вернут ту жизнь, даже титул больше не принадлежит. Навеки останусь в этих стенах, а затем закопают с северной стороны в промерзлой земле. Какая разница когда?

Даже на похоронах папы, не было так одиноко. Я четко поняла, что сегодня сломалась. Это был первый раз, когда слабость вышла наружу и сил скрывать ее больше не осталось.

Кара раздражено цокнула, оглянулась на дверь и снова тряхнула так, что я привалилась к стене.

— Нашли-таки твою птичку? — ее лицо исказила злая улыбка.

Знакомое слово звонко задело чувства, я притихла, схватив очередную порцию воздуха и со свистом выдохнула, но лишь для того, чтобы почувствовать новый прилив истерики и уже самой наброситься на Кару.

— Это ты! Я так и думала! Ты, завистливая…

Девушка была выше и сильнее, куда с ней бороться. Она без особых усилий усадила меня обратно на кровать, держа на расстоянии вытянутой руки.

— Кто? — глаза нахально блестели, — Давай, белоручка! Что, язык не поворачивается? Куда уж вам, воспитанным. И что изволите делать, миледи? — послушница присела в насмешливом неуклюжем книксене.

Я с криком вскочила, замахиваясь сразу двумя руками, но в тот же миг двери открылись, и в проходе показалась низенькая высохшая женщина в белом, одна из монахинь Святой купели.

— Прекратить! — ее сухой голос, вызывал лишь желание сглотнуть слюну, смочив горло.

— Послушница Кара, два часа поклонов Создателю, вместо ужина.

Та сникла, сжавшись, явно желая стать ниже меня, так и стоявшей с занесенными руками.

— А с тобой, — женщина с прищуром окинула таким взглядом, что затряслись поджилки — поговорит мать-настоятельница.

Внутри все резко похолодело. Дело плохо, если сама матушка вызывает к себе. Коленки дрожали, предчувствуя часы стояния на высушенном горохе и мольбы о прощении души. Самое обидное, что ни я, ни наказывавшие монашки не верили, что это действительно помогает душе. Разве Создатель хочет боли своим детям?

Это место буквально сквозило лицемерием. Ничего общего с чистотой души и святостью оно не внушало. Раньше, дома, я молилась по вечерам, верила, но лишь попав сюда, буквально в горницу Создателя, стала люто его ненавидеть.

Кровь отлила от лица и рук, в пальцах блуждали иголочки, а ноги едва плелись за провожатой по длинным лабиринтам замка.

Кабинет матери-настоятельницы был на самом верху главной башни. Большая просторная комната, с выкрашенными в белый цвет стенами, стеллажами книг, мягкими креслами и камином. В центре у окна стоял стол, за которым мать-настоятельница принимала посетителей. В углу маленькая винтовая лестница, упиравшаяся в дверь, там скрывались личные покои.

— Проходи, дитя, садись, — неожиданно благодушно обратилась ко мне хозяйка кабинета и жестом велела монашке уйти.

Осторожно прошла внутрь, и не найдя ничего другого, стала рядом с мягким креслом, повёрнутым к столу, склонив голову. Ничего хорошего от разговора я не ждала.

— Садись, Эмилия, — теперь это звучало как приказ, ноги словно подкосились, и я рухнула в объятья обивки. Как же сильно отвыкла от удобной мебели! С удовольствием провела рукой по мягкому бархату, на миг забывая о проблемах. Но взгляд матери-настоятельницы вернул в реальность.

— Матушка Агата,

Вновь ощутила себя как в первый день, когда она разглядывала меня внимательно, словно лошадь на продажу. В то время я была так обескуражена, что молча последовала в монастырь, когда дядя сообщил, что не имеет возможности меня содержать. А потом Агата впилась своим взглядом, словно силилась найти во мне тот изъян, из-за которого выкинули из приличного общества.

Пряча глаза, разглядывала портрет за ее спиной. Безликий старик в церемониальных красных одеждах, изображенный в профиль. Практически плоская чеканка на монете, а не портрет. Лишь символы церкви: красный камень, кроваво-алая ряса, золотые узоры были прописаны ярко. Я знала, что это его святейшество, именно так принято изображать кардинала, потому что важен не человек, а его вера.

В руках женщины вдруг блеснула знакомая цепочка, вырывая из задумчивости.

— Не ты ли потеряла?

Глаза расширились от ужаса, зрачки следили за качавшейся, как маятник, ласточкой, выдавая, но я все равно упрямо покачала головой и затем уткнулась взглядом в пол.

— Значит, это можно выкинуть? — матушка Агата равнодушно подкинула ласточку на ладони и сжала.

Тело содрогнулось от всхлипа.

— Пожалуйста, матушка Агата, простите.

— Так-то лучше. Значит, нужна безделица? Мне принесли ее твои соседки, сказав, что это выпало из твоего алькона. Они уверены, ты позволяешь себе носить украшения, девочка.

Подбородок упрямо нахмурился, губы сжались в линию. Все равно уже попала, надо идти до конца. Во мне кровь основателей Ристании, чтобы так легко позволять упрекать себя.

— Я не носила его. Это память о маме. Единственное, что осталось от нее. Девчонки просто оговорили, они меня ненавидят.

Матушка Агата не спеша разлила по кружкам чай из заварника и пододвинула в мою строну. Рот наполнился слюной, чувствуя душистый запах горных трав и меда. А рядом на блюдце еще и лежало печенье. То, что нам подавали за ужином, и чаем сложно было назвать. А потому с удовольствием попробовала терпкий напиток.

— За что им тебя не любить? — словно ни о чем не догадывалась мать-настоятельница.

Эта женщина умела вводить в заблуждение. Они выглядела добродушной хозяйкой, словно настоящая матушка для всех чад. Но только когда ей это было нужно. Я знала, каким колким и цепким бывает взгляд ее черных глаз. Как сильно могут сжимать крючковатые пальцы, и с какой легкостью она обращается с магии, а ведь даже целительством можно делать больно.

Сейчас она явно пыталась быть хорошей, только я не могла понять, зачем это нужно. В мою защиту все равно некому стать.

Женщина все еще ждала ответа, и пришлось поддаться:

— Я благородная. Высшая аристократка со всеми вытекающими. Образована, воспитана, — излишне гордо вскинув голову и едва не опрокинув чашку на себя, заявила я.

Матушка Агата посмотрела осуждающе. Ее зрачки опасно блеснули, как у хищной птицы, собравшейся спикировать на добычу. Но отступать было поздно.

— Я не росла в трущобах, не питалась объедками, не спала с клопами в грязных тряпках. Все тут считают, что жила в раю, до того как попала в монастырь. Виновна без права помилования, — невеселая усмешка искривила губы. По-настоящему я не улыбалась уже очень давно.

— Счастливые обычно так и живут: лишаются всего привычного взамен на холодные стены и алькон с платком.

Мать настоятельница вздохнула, хотя я и не верила в ее сочувствие.

— Не надо так, Эмилия. Это не тюрьма, это место спасения души. Здесь ты в безопасности, здесь о тебе позаботятся. Но меня пугает другое, — она вновь подняла цепочку с маленьким кулоном.

— Ты знаешь, что это такое?

Первым желанием было кивнуть, это ведь моя любимая вещь, без него я чувствую себя голой. Но я ощутила, что вопрос намного глубже и промолчала.

— Ты ведь посещаешь проповеди? — вопрос риторический, конечно, но я кивнула, — А значит, слышала историю о величайшей ошибке Создателя?

Мне не нравилось, куда клонил этот разговор. Все что касалось порицаемой в нашем обществе магии, старых легенд о расколе стран и возведении стены, вызывало у меня неприятную дрожь. Да никто в здравом уме не хотел бы обсуждать эту тему. Каждая проповедь служителя церкви была для нас хлыстом, взмывающем, и ложащимся на спины, как незаживающая рана для выживших и не исправивших ошибку.

— Создатель любил своих детей. Слишком сильно, — связки от волнения сжались и голос не слушался.

— Он и сейчас нас любит. Но что случилось? Как ты это понимаешь?

— Создатель хотел подарить людям немного чуда и послал к ним ласточку, что на своем хвосте несла часть его силы. Она должна была нести по миру и дарить по крупице, Но в полете у птицы выпало перо из хвоста, и источник силы упал на землю. С тех пор стали рождаться маги.

— И почему же это плохо, по-твоему?

Я замялась. Мне вообще не нравилось, когда требуют высказываться на столь трепетные темы.

— Это ошибка. Из-за маленькой ласточки люди получили больше, чем способны контролировать. Магия должна быть лишь у Создателя, и присягнувших ему. Простой человек развращается всесилием.

Сказала, не отрывая взгляда от матушки Агаты, следя за ее реакцией. Та удовлетворенно кивнула и я немного расслабилась.

— Да, Эмилия, в мире полно опасных людей, хотя церковь всячески и пытается нас от них спасти. Потому ласточка не очень хороший символ, моя дорогая.

— Это всего лишь птица, — буркнула я, опустив глаза.

— Я знаю, и лишь потому возвращаю тебе. Но будь осторожна, многие могут неправильно понять. Ведь именно ласточка изображена на гербе Фолинтийского короля, который поддерживает неугодную Создателю ошибку.

— Я понимаю. Матушка Агата, — решилась на то, о чем долго думала. Мне уже почти двадцать. Остался месяц до совершеннолетия.

Женщина впилась в меня своим тяжелым взглядом.

— Да, моя дорогая, скоро тебе нужно будет пройти важный ритуал.

Она говорила с таким нажимом, что захотелось отступить.

— Я хочу домой. А как только стану полноправной, уйду, — с каждым словом запал затихал, и голова вжималась в плечи, я словно ждала гнева.

Глаза монахини опасно сузились, она чуть поддалась вперед, а затем снова вздохнула и неожиданно тепло улыбнулась.

— Разве ты не хочешь принять обет? Ведь это благо, дорогая, — голос матушки Агаты был обманчиво мягок. — Куда ты пойдешь? Ты утратила право на имя, семье не нужна. У тебя нет дома и денег. Дядя ведь отказался даже от той доли, что ему завещана, лишь бы тебя от него забрали, так? Какой будет твоя судьбы за стенами, думала?

Я хотела было ответить, но Агата махнула рукой прерывая.

— Ни твое образования, ни умения никому не будут интересны. Хочешь жить нищенкой или торговать телом в трущобах? Для такой как ты, это верная смерть.

Мать-настоятельница выдержала паузу и миролюбиво добавила:

— А Святая Купель защитит тебя от всех.

От ее слов стало горько, но я знала, что эта правда, и в мире нет ни души, которой было бы до меня дело. Но все равно, мечтала о свободе.

Матушка Агата протянула руку и отдала цепочку, сжав пальцы мои пальцы.

— Держи и никому больше не показывай, дитя. И помни, тебя здесь любят. Это единственное место, где безопасно.

***

Несколько дней ловила на себе настороженные взгляды. Девчонки с предвкушением ждали, что последует за выходкой, пока однажды у них на глазах меня не вызвали снова наверх. А вернулась лишь к отбою и видела не скрытое злорадство в глазах соседок. Жажда отмщения хорошенькой аристократке была удовлетворена.

На самом деле, меня забрали сразу после завтрака и снова проводили в главную башню, только вот не к матери-настоятельнице, а на соседнюю лестницу, сплошную, без комнат на этаже до самого чердака. Там на пороге встретила знакомая, высохшая в лице монашка.

— Ветошь, вода, щетки, — она указала на стоявшие рядом инструменты. — Приведи в порядок эту комнату, здесь очень давно не водили мокрой тряпкой, — скрипуче хихикнула монахиня и ушла, стараясь не дышать пылью, поднимавшейся от каждого шага по каменным ступеням.

Я подозревала, что ничего приятного не ждет, но все равно в ужасе вскрикнула, а затем чихнула от неосторожно втянутой носом паутинки.

Чердачная комната была похожа на старый заброшенный подвал, окно оказалось так далеко и завалено хламом, что стояла кромешная тьма. Нашарив среди ведер и швабр подсвечник и мешочек со свечами и огнивом, осмотрелась.

Стало светлее, но не лучше. Половые доски скрипели от каждого шага, слева стояла большая кровать без матраса со сломанным балдахином, окно подпирал старинный перекошенный шкаф, к которому и подходить то страшно было, так криво он завалился на сломанной ножке, на люстре, которая давно не работала: все отверстия для газа забились грязью, не хватало подвесок, а еще жило целое семейство пауков.

Один из насекомых, проявив любопытство, спустился на длинной паутинке прямо перед моим носом, заставив завизжать. Я бездумно носилась по комнате, поднимая в воздух столбы пыли, размахивая руками, пытаясь отбиться от жутких созданий.

Чем больше носилась, тем хуже становилось: паутина, что была тут на каждом выступе, сплелась в комок, катавшийся по полу, в воздухе летали частички пыли и даже клочки пуха.

Запыхавшись, остановилась, смахнув с лица невесомое нечто и передернула плечами. По кожи побежали мурашки.

Так или иначе, а начать уборку с чего-то придется. И чем раньше, тем быстрее избавлюсь от мерзкого ощущения на лице. Со вздохом намочила тряпку и начала работу. На самом деле задачу дали не такую уж и сложную, хоть и неприятную.

Других вон розгами пороли, а меня кое-как берегли. В общем-то бить аристократию было запрещено, а даже без титула я ею оставалась, по рождению. Перед детьми же объяснялись, что чахлая, к лихорадке склонна, как и умершая мать. А монастырю было крайне невыгодно, чтобы субсидии от короны и доля в наследстве на содержание перестали приходить.

Только вот все равно не нравилась мне так жить. Скажи несколько лет назад, что на руках будут сломаны ногти, кожа загрубеет, а пальцы станут возить грязной тряпкой, протирая пыль, я бы очень удивилась. Тогда вообще не знала, как это происходит. Кошмарный сон будущей герцогини, наследницы рода.

Монахиня заглянула спустя несколько часов проверить результат, поцокала и, выходя, бросила:

— Еще час и можешь быть свободна. Завтра вернешься после обеда и завершишь. Нужно поспешить, монастырь посетит важный гость. У него поручение от самого святейшего кардинала!

Я замерла, как стояла. Что делать посланнику самого Августа Анфийского на задворках королевства. Не в тех ли слухах дело?

Говорят, в городах стало не спокойно. Незаконные маги то и дело нападают на церковные владения, инквизиция так малочисленна, что не справляется.

— Странно все это, — задумчиво пожевала губу и вернулась к работе.

Поздно вечером, возвращаясь в свою комнату, услышала голоса, что удивительно, один был мужским.

Интуиция возмущенно вопила идти к себе, а ноги потянули на звук, и действовали отдельно от разума до тех пор, пока не обнаружила себя стоявшей у приоткрытой двери кабинета матери-настоятельницы в темном коридоре.

Сама не понимала, зачем это делаю. Хотела спешно убежать, но люди внутри молчали, и эхо шагов непременно донеслось бы. А когда заговорили вновь, уйти уже не смогла.

Единственным желанием было ворваться в кабинет и с восторженным детским визгом обнять говорившего человека, таким родным он казался. Словно родственник, вернувшийся из далекой страны спустя много лет.

— Лорд Пирс, подлить вам чаю? Сбор прекрасный, мы сами готовим, такого нигде больше не найти.

Мужчина ободрительно хмыкнул и шумно отхлебнул.

— Налоги, значит, стали выше? Я слышала, слышала. Говорят, король Грегор задумал очередное реформирование. Что ж не живется спокойно-то…

— До вас в такой-то глуши удивительно хорошо доходят слухи, — тембр лорда был мягок и певуч, такой обычно ожидаешь услышать от статного молодого мужчины. Хотя Рирэнцо Пирсу было далеко за сорок, голос его не выдавал.

— Ну не совсем же мы дикие. Почта приходит, грамоты королевские. Да и гости бывают изредка, такие как вы.

— Как я, вряд ли, — шумно водрузив чашку на стол, лорд Пирс откинулся в кресле.

— Да, милорд, мы благодарны вам за щедрое пожертвование. Пришлось как нельзя кстати. Продукты дорожают, а детей в приюте становится лишь больше, да и болеют часто.

Лорд не скрываясь, усмехнулся.

— Слышал, вы землю купили неподалеку, матушка Агата, строительство начали.

— Не я, а монастырь.

— Но планируется к строительству жилой дом, в живописной долине у подножья гор? Зимой там красиво. А летом восхитительно. Не каждый позволит себе выкупить столь дорогу землю. Кажется, у его величества где-то неподалеку есть охотничий домик.

— Старые кости нужно где-то греть, стены замка для них вредны, а в доме будет прекрасная печь — сухо отрезала матушка Агата. — Вы интересовались другими вещами, милорд.

Тот понимающе хмыкнул и немного помолчал, я вся обратилась в слух, уж слишком осторожными фразами они бросались, словно прощупывали друг друга.

— Как девочка? Ее отец был мне хорошим другом, душа болит о ее судьбе.

— Болит, так возьмите дитя под собственное покровительство.

Голос, который раньше казался приятным, приобрел резкие интонации.

— Не забывайтесь, матушка Агата, вы говорите с графом, это я снабжаю вашу обитель. На милостыню короны вы бы так не жили. И лично вам немало помогаю. Вы помните наш договор?

Агата что-то произнесла, но так тихо, что до меня донесся лишь звук вдоха.

— С девочкой все хорошо. Здорова, трудолюбива. Старается, — помедлив, добавила, — как может, не отлынивает.

— Ей тут хорошо?

Уши начинали гореть, а сердце бешено биться, так печально прозвучал вопрос, с теплой заботой.

— Как и всем. Ей тяжело среди других девушек, но иных неудобств нет.

— Она ведет себя… нормально?

Сердце стукнуло где-то в районе горла и замерло, ожидая ответа, на столь странный вопрос. Я не знала почему, но услышать это было страшно и в то же время жизненно необходимо.

— Ничего примечательного, что вас могло бы заинтересовать. Ведет себя тихо, на провокации никак не реагирует. Она не опасная и совершенно обычная девочка, — дрожащим голосом заверила матушка Агата.

Не опасная? Внутри похолодело. Так говорят с инквизицией, когда проверяют человека. Не опасен, значит, не одарен. Но меня проверяли, метка на ладони говорит о пройдённом в детстве ритуале. Никакой меркой магии у меня быть не может, зачем же дядя Рирэнцо спрашивает.

— Я, пожалуй, сам решу, насколько Эмилия особенная. Покойный Себастьян Винтерс не зря доверил мне в последнем письме заботу о дочери. Знаете, однажды он сообщил кое-что еще, не для сторонних ушей. У девушки есть тайна, потому ее и засунули в эту дыру, подальше от глаз короля и Церкви. До по поры до времени.

Это уже было слишком. Дядя Энцо, просто забери меня с собой, не бросай в стенах из камня. Может он потому и не помог мне, что думал, я могу обладать даром. Но ведь это не правда.

Я поспешила уйти оттуда, но диалог все еще прокручивался голове.

***

Ранним воскресным утром еще не открыв глаза, нежилась в теплом луче, гревшем лицо. Так редко удается поймать солнце зимой.

Монастырь располагался на севере, дальше лишь горы и ледники, за которыми океан. А на пути к столице леса.

Мое родное герцогство тоже было северным, хотя и находилось чуть в стороне и было не очень большим. Я любила и снег с его веселыми забавами, и могучие взмывавшие к небу вершины елей, темных и основательных, под которыми легко спрятаться во время игр. Но все это было раньше, теперь ощущался только холод вокруг.

Но сейчас было так хорошо, что легко смогла забыться, представив себя в детских покоях, где стены выкрашены бежевой пастелью, а занавески чистые и свежие, колышутся перед заставленным цветами окном. Всю стену занимает длинный книжный шкаф, филиал библиотеки, собранный мной и учителем.

По другую стену расположился удобный письменный стол, с приготовленными тетрадями, чернилами и перьевой ручкой. На тумбу уже поставили завтрак, любимые круассанны и имбирный чай. Воздух пахнет утренней свежестью врывавшейся из распахнутого окна, выпечкой и цитрусом: служанка положила апельсиновую цедру на подоконник, чтобы запах разлетался по комнате, пробуждая маленькую госпожу.

— То же мне, принцесса, — вырвали из грез, от которых невольно улыбалась, грубо пихнув.

Я открыла глаза и резко встала в кровати: другие девчонки собрались у окна и чистили апельсин, один на всех, и тот явно украденный с кухни. Ну конечно, со мной делиться и думали.

Спустила ноги, отвернувшись спиной к шушукавшимся девушкам, и нашарила носком тапочки. Вскользнув в обувь, вышла из комнаты, стараясь не дышать щекочущими нос ароматами, от которых рот наполнялся слюной.

Стало дико обидно, что мне и не подозревавшей о подобной нужде в лакомствах, приходится, пряча злые слезы, отсиживаться в туалете, только бы не дразнить себя. Умывшись, посмотрела в глаза своему отражению и невесело усмехнулась.

Лицо вытянулось, не осталось больше округлости, ушла раньше срока вместе с детством. Слегка раскосые глаза казались большими для лица, слишком наивные и отчаявшиеся.

Захотелось ударить по стеклу, стерев этот удрученный образ.

Я вскинула голову, расправила плечи, словно в прошлой жизни призраком прошлась по бальному залу, где встречали восхищенными взглядами, а я с виду равнодушно и гордо держала лицо, а на самом деле по-девичьи ликовала от обожающих взглядов кавалеров и прятала дрожавшие коленки в пышных юбках.

Как не хватало этих эмоций! Как солнца, без которого желтели листья на цветах.

В зеркале отражалась все та же Эмилия Винтерс, наследница северного герцогства. Она проступала в чертах и манерах. Порода видна в осанке и взгляде, ее не спрятать в монашеском альконе. Конечно, девчонки с их одутловатыми или обтянутыми кожей резкими лицами, с большими, раздавленными работой руками, будут таить злобу чужеродной для них красоте. И нет никого более жестокого, чем лишенные радостей дети.

— Когда-нибудь… — тихо пообещала.

Смахнув щекотавшую кожу слезу, отвернулась. Я спешно накинула на голову, лежавшую до этого на плечах косынку, низко собрала волосы, полностью спрятав под тканью, и набросила капюшон. Не к чему эти локоны и фарфоровая кожа. Я не герцогиня, а обычная простолюдинка, жизнь которой либо свяжется с монастырем, либо тяжелой работой в деревне. А возможно все вместе.

Прятаться долго было нельзя, и я нехотя зашагала в спальню. В задумчивости не заметила и врезалась в монашку. Это была полная добрая женщина с молодым лицом, по которому невозможно определить возраст.

— Эмилия, деточка, у меня для тебя сюрприз.

Она недоверчиво подняла взгляд на лучившееся жизнерадостностью лицо тетушки Анны. Приятных сюрпризов я припомнила давно.

Женщина зашерудила в складках ткани и выудила золотистую коробочку, перевязанную лентой.

— К матушке Агате приезжал гонец, а это передали для тебя. Уж не знаю, кто именно, кажется один из твоих родственничков, будь они не ладны, — Анна цокнула языком. Она всегда хорошо относилась ко мне, оказавшейся в такой сложной ситуации. Жалела и иногда поила сладким чаем и сухарями с изюмом у себя в келье.

Не сложно было догадаться, кто этот таинственный «родственничек».

Испытывая теплое предвкушение, аккуратно взяла коробку двумя руками как сокровище и, узнав любимые шоколадные конфеты, и прижала к сердцу. Захотелось расцеловать Анну в обе щеки и еще крепко обнять.

— Спасибо, спасибо! — восторженно запрыгала, не сдержав эмоций.

— Как мало надо ребенку для счастья, — покачала головой тетушка Анна, ласково улыбаясь. — Ну, я пошла, и ты беги, скоро завтрак.

Уже предвкушая приятный день, пошла в спальню, хотелось поскорей распаковать желанный подарок, ведь знала что там.

Прекрасно помнила, что за позолоченным картоном скрывается такая же фольга, которая приятно шелестит и совсем не режет пальцы, а под ней в отдельных кружевных бумажных салфетках лежат присыпанные орехами конфеты в шоколадной глазури.

Не видя никого и нечего, забралась на кровать, едва сбросив тапочки и сложив ноги в позу лотоса, водрузила конфеты. Первой слетела лента, развязанная одним изящным движением, после которого рука замерла. Поддев ногтем, раскрыла коробку.

— Что это у тебя? — раздалось прямо над ухом.

— Так, так, так. Маленькая жадная обжорка, — донесся с другой стороны голос Кары.

Я и не заметила, что все три соседки стояли рядом, а две их подруги-близняшки из соседней комнаты уставились прямо от двери.

— Вы со мной никогда не делитесь, — сказала из упрямства, уже понимая, что так просто не отделаюсь

Пальцы впились в картон, сминая его.

— Когда такое было, девочки? — просила вдруг Кара насмешливо.

— Наглая ложь!

Две нездешние девушки поддакнули.

— Да вот же, — я указала на яркую кожуру, а сама распрямила ноги, готовясь встать.

Круг девчонок начинал сжиматься.

— С такими занудными неженками делиться вредно, вы тогда становитесь еще гадостнее, — хихикнула Кара, с ее лошадиной челюстью это был не смех, а ржание. — Вос-пи-та-ние, монахини говорят, нужда полезна, — и потянула руку, собираясь забрать подарок.

— Нет! — в ужасе вскочила на кровати и задрала руки вверх, надеясь, что никто не достанет.

Но куда мне с таким ростом до этих девиц. Кара тут же вскочила прямо в обуви, оставляя серые следы на постели. Еще две девчонки последовали ее примеру. Последними запрыгнули близняшки Дина и Мина, но не успели даже подняться во весь рост, как хлипкая кровать затрещала и провалилась.

Девушки кубарем полетели в разные стороны, Я же успела одной рукой ухватиться за изголовье и удержалась, хотя и отсушила ноги. К несчастью, Кара оказалась такой же смышленой.

— Отдай, кому говорю! Волосы повыдираю, все равно эти космы не к чему больше. Миледи, какую прическу изволите сегодня, — криво приседая в реверансе и наматывая мышиного цвета волосы себе на висках, — издевалась Кара.

Подружки, кто на полу, кто, успев встать, залились хохотом.

Я лишь продолжала беспомощно моргать и прижимать к груди смятую коробку. Бежать? Они загородили собой выход. Ситуация была безвыходная.

— Значит, хочешь по-плохому…, - заявила оторва и кинула приспешницам. — Дина, Мина, держите ее. За руки! — и без предупреждения меня скрутила резкая боль от удара в живот.

Благородных леди не учат драться, за них всегда есть кому заступиться, они не привыкли толкаться на базаре и даже ругаться с сестрами и братьями с помощью физической силы. У меня шансов в этом бою не было, но безумно хотелось оставить подарок себе, как частичку родного и близкого, дома, где все было мирно и сладко.

Я вцепилась в нее, словно та могла спасти от боли и разъярённых соседок. Даже не закрывала лицо, по которому попали пару ударов наотмашь. В ход пошли и ноги.

Несчастная растоптанная коробка, наконец, вылетела из рук и по ней тут же пробежались три пары ног, спешивших добавить свой удар. Дыхание перехватывало, судорожно хватала воздух, со свистом, захлебывалась собственной слюной и чем-то с привкусом железа. Кривясь, я сплюнула вязкую жидкость, и на полу появилось красное пятно.

Но девушки разъяренные отказом и не думали отступать. Они в азарте схватили меня за руки и ноги, распяв в разломанной кровати.

— Святая Эмилия, ваше святейшество, — измывалась Мина, выкручивая запястье.

— Великая мученица, — вторила ей сестра. — Тебя будут помнить.

— Вас накажут, — прохрипела я из последних сил, от боли тошнило и темнело в глазах.

— Пару ударов розгами за твою попорченную шкурку мы потерпим, — ответила Кара за всех. — Ты, — она указала на коротковолосую брюнетку Фролу, с расплющенным словно лопатой носом. — Держи ей горло, вот так, — Кара показала душащее движение. — Сильнее!

Воздуха в легких становилось все меньше, сознание покидало, вместо окружающих девчонок я видела лишь белые мушки.

— Она бледнеет, смотри. А вдруг того…

— Прикидывается, еще давай.

Закричала как могла, хрипя и раздирая собственно горло, все внутри горело огнем и эта боль нарастала.

А говорят, смерть это быстро. Но она не облегчала страдания, а делала лишь сильнее. Агония захватила сознание.

Что это такое? Ни удары, ни толчки не могли сравниться с этой разрывавшей душу силой. Меня словно вывернули наизнанку, порезали ну куски, а затем стали снова мучительно собирать обратно. Все тело трясло в припадке, по венам струилась раскаленная лава. Я мечтала лишь потерять сознание. Окончательно впасть в темноту, лишь бы не чувствовать поглощавший плоть жар.

— Тише вы! Глаза, смотрите!

— Да сосуды лопнули, бывает, нечего орать так.

— Но они белые!

— Северная леди, все такие они бледнолицые.

— Да нет же! — Дина верещала в истерике, — Белые как снег, а раньше серые были.

— И кожа! — подхватила Мина. — Сияет, блестит. Волосы!

Кара скривилась и близоруко сощурилась.

— Глупости. Кровь отлила, хватит душить, ослабь чутка, — осторожно произнесла она, уверенности в голосе стало меньше.

Я слышала их и одновременно не понимала, голоса доходили как через трубу, их заглушал барабанный стук в ушах.

Секунда и все прекратилось. Словно все то, происходило было не со мной. Тело, освободившись от убивавшей его боли, стало слишком легким, и было готово воспарить. Я сделала глубокий надрывный вдох и выдохнула, выпуская напряжение.

Я постаралась отползти от них дальше, но спрятаться было негде.

— Вот видите, все нормально с ней, — усмехнулась Кара и практически сразу взвыла.

Удар прилетел сбоку, где стояла Мина. Та со стеклянными глазами надвигалась на подругу и замахнулась снова.

— Эй. Ты чего. Да все, не будем колотить ее, пускай живет.

Дверь распахнулась, оказывается, одна из соседок выскочила в начале драки, и вот теперь вернулась. В ее руках блестел наточенный кухонный нож, а лицо перекошено от злости.

— Давайте добьем, крови попила, гадина, — зашипела она и двинулась в мою сторону.

Тело трясло в поступавшей истерике, слезы ужаса застилали обзор. Понимая, что девушки себя не контролируют и этот нож, просто станет концом, я дико завизжала и закрылась руками, единственный способ защититься.

Я все же не хотела погибнуть, пусть жизнь не сладкая, но смерть пугала больше. Оставалось лишь умолять.

— Не меня, не меня! — закричала, срывая голос, — Не меня!

И вдруг, нападавшая стала опускать руку, словно проникшись сочувствием, и лишь в полете резко развернув и воткнув в горло ошеломленно моргавшей Дине.

Булькающее клокотание сменилось грохотом упавшего тела.

Мы замерли, никто больше не кидался на меня. Закусившую губу, чтобы снова не завизжать. Даже странное сияние метки на руке не пугало меня сейчас так сильно, как труп.

Кара немигающее смотрела на подругу, а затем вдруг повернулась ко мне. Под ее глазом наливался синяком, видно все же зацепила ногой, когда брыкалась. Я хихикнула не сдержавшись, но было не до смеха.

— Это Прорыв. Магия… Зовите матушку Агату! — прошептал Кара.

Все девушки с визгом кинулись прочь от меня, как от прокаженной. Все понимали, что это значит. Магия среди простых людей, не имевших церковного сана запрещена. Каждый, кто допустил применение подлежал доставлению в столицу на формальный суд крови, после чего ждала неминуемая казнь.

Я осталась одна, раскачиваясь и в ужасе рассматривая свои руки, там, где раньше был шрам, говоривший о запечатывании магии.

Отметина внутри ладони исчезла.

Глава 2

Валдор

В небольшом окошке мелькнули лучи заходящего солнца. Такого холодного, как обычно бывает зимой, когда оно выглядывает из-под тяжелых облаков.

Раздраженно задвинув изъеденную молью занавеску, я вздохнул и вернулся к кровати, рядом с которой были свалены неразобранные сумки. Трогать их не было ни малейшего желания, тем более что собираюсь уехать при первой же возможности.

Только вот настоятельница монастыря не спешила меня принять. Разместили, проводили. А мне бы отдать послание и отправиться своей дорогой. В кои-то веки дали возможность отдохнуть. Я и не помнил, когда в последний раз удавалось попасть домой.

Да и не рвался туда вовсе. После всех этих лет, проведенных в инквизиторском ордене, родовое поместье казалось чужим. Но в этот раз я должен был туда наведаться.

С последнего задания я вернулся весьма помятым, но скорее морально, чем физически. Это была очередная группка магов рыскавших по королевству в поисках Источника.

Провел ладонью по лбу, словно желая смахнуть эти мерзкие мысли, как паутина налипшие на голову.

— Избавь Создатель от греха сомнения, — прошептал, приложив к губам два пальца.

На руках все еще были красные перчатки. Ощутил удушливый запах крови, хотя они и были абсолютно чистыми. С раздражением, стянул мягкую кожу, отбросив в темный угол и уставился в потолок. Я понимал, что не должен позволять себе погружаться в темные мысли, но удержаться было сложно. Закрывая глаза, тут же слышал душераздирающий крик.

И вот снова: уши заложило от срывавшегося в хрип голоса. Они всегда просили пощады, прощения, торговались, уговаривали. Если не удавалось победить инквизитора, отрицали вину и давили на жалость. И нещадно врали. Сколько лжи уже слышал за эти восемь лет работы.

И никогда прежде не прислушивался с голосу мрака, что вещал из этих одаренных. Сила моей веры незыблема.

— Сила моей веры незыблема, — повторил я вслух.

Нет ничего проще, чем знать правду.

Ристания идет по пути Создателя, окруженная предателями, поддавшимися человеческой слабости. С востока земли язычников, что отрицают единого бога. Дикари.

Вдоль всей южной границы Фолинтия, отступники принявшие магию у людей как нечто обыденное.

И лишь Ристания, отделенная магическим щитом, стойко стоит на своей вере. Лишь кардинал бережет их от тьмы. А инквизиция как цепные псы святейшего кардинала чистят землю от скверны. И все это возможно благодаря защите Источника.

— Незыблема, — прошептал я как мантру и через мгновения скривился, словно почувствовал физическую боль. — Ересь какая-то.

И снова перед глазами картина упавшего на колени мужчины средних лет. Рядом лежат два трупа, тех, кто пытался сопротивляться, маги, сковать которых смог лишь своей силой. Из глаза широко распахнуты от ужаса, а позы неестественно вывернуты: умирали корчась от боли. Вокруг еще несколько мертвецов с оружием в руках, этих уже сразил острый клинок.

Сел на неразобранной постели, оперившись головой на ладони.

Нужно просто добраться домой и поспать. Не думать о работе, о кардинале с его странными поручениями, о погибших людях. Я сглотнул вязкую горьковатую слюну и выдохнул, резко, словно выбивая отравленный воздух из легких. Так и поступлю.

В дверь вежливо постучали, и пришлось впустить.

Кто бы удивился, ужин мне принесли прямо в «покои». Чтобы лишний раз не бродил по коридорам женской обители.

— Милорд, библиотека на пролет ниже. Лестницей пользоваться будете только вы. Во дворе по ней же можете ходить без ограничений.

Захотелось раздраженно закатить глаза, но сдержался. Все же, здесь я не в своем праве.

— Это все распоряжения? — все же в голосе прорезалась угроза.

Уловив интонацию, монахиня поджала губы, но не спасовала.

— Лорд инквизитор, вы сейчас здесь не от имени Ордена, а потому ваши полномочия несколько меньше обычных. Придется соблюдать правила. Это все.

Невольно хмыкнул, женщина оказалась стальной. Мало кто рисковал так грубо говорить с инквизитором. Нам то и в глаза люди старались не смотреть, боясь всех этих сказок о выжигании души за темные помыслы. Если бы все было так просто.

Искать нарушителей церковных законов приходилось вручную, думать, исследовать. Лишь уже открывшийся дар мы могли увидеть, проверяя человека. Мысли же, увы, оставались тайной.

Не знаю, что больше пугало людей, эти мистические россказни, или реальная способность причинять боль. Вот она-то не была выдумкой.

Но монашка все равно рискнула, даже по удаляющейся спине было видно негодование от моего присутствия. Она, недовольно шлепая квадратными каблуками туфель, вышла из чердачной комнаты, оборудованной под спальню.

Я сбросил обувь и вернулся к кровати. Неожиданно сменилась погода, поздним вечером пошел снег, и сон накинулся сам с собой.

Утром меня все же приняла настоятельница. Она говорила сухо и резко, словно не терпелось избавиться от гостя, только вот никак не удавалось: за ночь дорогу замело, и я был все равно вынужден задержаться.

Сидя в ее кабинете, старался непоказывать, что злит подобный прием. И все таки я инквизитор, а не заехавших с тракта торгаш, и не по своей воле тут торчу.

Мать Агата была высокой крупной женщиной, с упрямыми тонкими губами и буравящим взглядом, выглядевшей полностью соответствовавшей должности.

Я положил на стол конверт, не желая передавать из рук в руки, дабы не коснуться ненароком ее кожи. Трогать одаренных, даже в перчатках, то еще удовольствие для инквизитора, словно молнией прошибает все тело. И колючие иголки еще долго блуждают в мышцах.

Женщина одним пальцем притянула к себе и, распечатав ножом, развернула. Для прочтения ей хватило лишь взгляда, не больше пару секунд. Послание явно было коротким.

Она тут же подозрительно на меня посмотрела, словно желала узнать, не читал ли я. К счастью дар чтения мыслей, как мне известно, был лишь у кардинала. Монашка была обычной целительницей. Убедившись, что мое лицо непроницаемо, она поджала губы и убрала листок в стол.

Хотелось бы узнать, что такого передал кардинал, что нельзя было доверить посыльным.

— Путь скоро будет свободен, лорд инквизитор. А пока, рады принимать вас в Святой купели, но помните о правилах, все же мужчинам здесь не место.

Я поднялся на ноги. До чего же мне здесь не рады, даже не скрывают. Во дворце себя так никто вести не смел, скорее, лебезили и уважительно сторонились. На северных же окраинах к гостям из столицы относились едва терпимо.

От безделья и назло монашкам побродил по монастырю с уверенным видом проверяющего, заглядывая в разные помещения без особой цели. Отчего-то хотелось подразнить их.

С восточной стороны донеслись голоса: то ли смех, то ли крики, из чего догадался, что слишком близко подошел к жилому этажу. Шутки шутками, но кардинально нарушать правила не стоит, все же церковные законы.

Даже не знаю, откуда проснулся этот мальчишеский дух бунтарства, думал, его подавили давным-давно в процессе обучения. Но после случившегося в последней поездке, в душе самовольно рос протест.

По высоким визгливым ноткам было не понятно, что там происходит.

Каменные стены отразили эхом крик, причем спутать теперь было нельзя: столько боли и отчаяния было в нем, а уж боль инквизиторы слышать умели. Зубы привычно сжались до скрипа, плечи напряглись, я был готов применять силу, собравшуюся на кончиках пальцев, только не мог. Магия инквизитора предназначена лишь для дела церкви.

Мольбы о помощи так и не последовало, а плачь все еще разносился эхом. Так кричат, когда молчать сил нет, но не ждут ни от кого защиты.

Я стоял, как вкопанный, не смея ступить на запретную территорию, но все же решил плюнуть на глупые правила, совращать монашек вроде не собирался.

Вбежав на завывающий звук, в лабиринте поворотов свернул не туда, упершись в кладовку, а когда нашел нужный поворот, заметил вдалеке фигуры в красном с топотом бегущие прочь.

— Похоже, сами разобрались, — ничуть не расстроился и, стараясь не стучать каблуками, побрел обратно, надеясь не попасться на глаза одной из бдящих монахинь.

Но ожиданиям было не суждено оправдаться.

Прямо из-за угла на всей скорости в меня кто-то влетел. Очередная фигура в красном, уже в глазах от них рябило. С разбегу она ударилась мне в грудь, едва успев выставить руки. Меня лишь слегка шатнуло, все же не был готов к такому нападению, а девушка глухо охнув, отпрыгнула назад, потерев лоб. Его удар и я ощущал в правом плече.

С интересом склонил голову набок, разглядывая светловолосое недоразумение. Как можно было не заметить инквизитора в пустом коридоре, размеров то я не маленьких.

Но девушка явно испугалась этой встрече больше меня, но вскинув голову, вопреки всему, колюче уставилась. Словно это я без предупреждения появился посреди дороги.

Забавно, повадки как у типичной аристократки: сама врезалась, а в глазах претензия.

— Прошу прощения, — сообщил без тени вины, молчать дальше было глупо, — Заблудился в ваших лабиринтах, — знал, что ей тяжело выдерживать мой испытывающий взгляд, но послушница держалась не плохо. Я же не без удовольствия разглядывал ее симпатичное личико. В другом месте и в другое время наверное не пропустил бы ее без внимания.

Наклонился чуть в ее сторону и холодно произнес:

— Вы же не станете доносить матери-настоятельнице о моем присутствии? — демонстративно сложил на груди руки в красных кожаных перчатках, какие носили лишь инквизиторы.

Вот теперь ее точно проняло. Только в этот момент я понял, что девушка действительно находилась в своих мыслях и не разглядела меня.

Ее словно окатили водой, она побледнела, руки безвольно опустились, скрывшись в ворохе ткани, и медленно стала заваливаться на стену.

Хватило короткого мига, чтобы понять, что она ударится головой о каменный пол. Рефлекторно подхватил оказавшееся невесомым тело, и, осмотрев пустой коридор, шагнул за угол.

С запрокинутой головы окончательно свалился капюшон, открыв лицо, обнажая светлые растрепанные волосы.

Теперь нужно было придумать, что делать: оставлять бессознательную девушку на холодном полу было бы неправильным, а в себя приходить она не спешила. Так и стоял, держа на руках.

Безразличным взглядом скользнул по ее одеянию послушницы, и хотел было потрясти, как что-то в памяти шевельнулось.

Знакомые тонкие черты, слегка повзрослевшие, призывно алые губы, неподходящие непорочной невесте Создателя. И глаза, светло-серые с голубым отливом у зрачка, что смотрели сейчас прямо в мои.

Опомнившись, поставил очнувшуюся девушку на ноги и сделал шаг назад, давая пространство.

— Вы упали… леди Винтерс.

Я усмехнулся, поняв насколько было верным первое впечатление о девочке. Имя само появилось на языке, как только узнал в послушнице дочь почившего герцога Винтерса.

Кажется, это случилось года три назад, слышал, что сердце прихватило или что-то вроде. Себастьян был другом прежнего короля, но после смерти того при дворе не появлялся и потому знал я не много.

Вспоминая, не сразу заметил, как переменилась в лице Эмилия. Ее губы беззвучно приоткрылись, обнажая белые зубки. Взгляд сам скользнул к ним, как к притягивающему магниту. На миг поддался этому манящему чувству, наклоняясь, но ее голос отрезвил.

— Как вы меня назвали? — удивление было неподдельным и, оторвавшись от губ, снова всмотрелся в черты.

Нет, ошибки быть не могло, я видел это лицо на одном из балов. Более того, танцевал с этой леди. Наверное, и не запомнил бы молоденькой герцогини, если бы она не позабавила меня в тот вечер.

Я оказался на балу в инквизиторской форме, после задания, и явно там не к месту. Хоть по рождению и граф, но светские приемы не для меня, не привык. Да и люди не радовались такому гостю.

Когда шел по залу, ловил разные взгляды: настороженные, испуганные, возбужденные и томные, но всех их объединяло одно, они держались в стороне, словно наблюдая за красивым, но опасным зверем.

А потом за спиной раздался мелодичный голос: «Вы танцуете, милорд?».

Едва сдержался тогда, чтобы не рассмеяться. Когда повернулся, и девчонка увидела красные перчатки, закрывавшие руки по локоть. Зрачки в невероятных глазах расширились, она даже тихонько охнула. А эта реакция была типичной.

Только вот маленькая леди быстро взяла себя в руки, улыбнулась вполне искренне, по крайне мере пыталась, и протянула дрожащую руку, упрямо вскинув подбородок.

Я улыбнулся воспоминаниям, действительно забавно вышло, девочка оказалась достаточно смелой, и танцевала хорошо.

— Эмилия Винтерс. Дочь герцога Винтерс. Я на память не жалуюсь, — повторил я уверенно. Хотя и странно было видеть ее здесь.

Девушка, явно вопреки своему желанию, опустила глаза и произнесла тихо, но четко, словно отрезала каждое слово:

— Тогда, лорд инквизитор, вы знаете, что герцог умер, а я больше не вправе называться этим родом.

До чего бесцветно она это произнесла, аж скулы свело. Не вязался этот образ с воспоминаниями о светлой леди. Что же могло случиться с «золотым» ребенком?

— А его дочь, стало быть, оказалась в сиротском приюте при монастыре. Печальная участь для… подобной вам, не так ли? — в голосе невольно проскользнула насмешка.

Сдержаться оказалось труднее, чем думал. Все же не любил я тщеславную аристократию, что боялась слуг церкви, но не принимала в свои ряды, даже если происхождение позволяло. Они всегда явно давали понять, что терпят нас только из-за страха.

Эмилия непонимающе округлила глаза, и вдруг нервно оглянулась. Переливы ее серых глаз потемнели, как небо перед дождем.

— Я должна идти.

Насмешливо приподнял бровь. Эту фразу хотел произнести я, покидая жилой этаж.

— Идите, миледи, и сделайте вид, что этой встречи не было, — добавил, все еще надеясь, что девушка не болтлива.

Эмилия бросилась прочь, прижимая к груди ладони и не оглядываясь.

Глава 3

Эмилия

Дыхание отказывалось восстанавливать ритм. Я пробежала через все служебные помещения склады и кладовки, к мастерским на заднем дворе, зная, что там есть выход из замка.

Воздуха в легких не хватало, отчего хватала влажный холод, тянувшийся сквозняком. Остановившись, согнулась от боли в боку, борясь с желанием рухнуть тут же и беспомощно взвыть.

Задерживаться здесь нельзя. Я ведь убийца. Настоящая прокаженная! Ощущение бурлящей крови, что мчалась по венам и несла с собой нечто темное, к груди, откуда затем прорывалась наружу. Я едва могла удерживать зло внутри себя.

Паника нарастала, стоило лишь подумать: у меня проснулся дар. То, чем пугают детей. Страшные сказки о превращении в мага и приходе жуткого инквизитора. Никогда не воспринимала их в серьез, ведь я ничего плохого не делала.

Раньше.

Было страшно смотреть на свои руки, которые то и дело светились в районе пропавшей метки. Каждому жителю королевства при рождении ставилась особая отметина, при прохождении таинства запечатывания. Она подтверждала, что ребенок не обладает даром. Считалось, что этот обряд защищает от скверны, открывает человека Создателю.

А меня вот не защитил. Откуда взялась эта сила?

Да, магия не была абсолютным злом. Посвящённые в церковный сан наделены благодатью и вправе ее использовать, потому что давали высшие обеты. Простые же люди, не перед кем не обязывались и не сковывали свою волю, а потому не могли пользоваться силой. Она нечиста и опасна.

И я стала одной из прокаженных, что само по себе смертный приговор, но еще и убийство.

Когда пробегала через прихожую комнатку осмотрелась. Взгляд привлек висевший на крючке тулуп и огромные валенки. Оставаться в альконе было нельзя, красное одеяние слишком яркое в белоснежной зиме.

Путаясь, я рывками стащила платье через голову, оставшись в одной нижней сорочке из светло-серой шерсти, затолкав алькон в шкаф под тряпки, и набросила тяжелый овечий тулуп, в котором утонула. Из рукавов торчали лишь кончики пальцев, и то если потянуться. Зато тепло почти до щиколотки, которые были надежно закрыты от ветра и снега.

Решив, что валенки тоже не будут лишними, прямо в своих закрытых туфлях вскочила в них, сразу почувствовав себя в ловушке. Убежать, если погонятся, с таким якорем точно бы не получилось, но на это и не надеялась. Единственным моим шансом было покинуть монастырь незамеченной. Все равно пойманную преступницу надлежит казнить.

Но я не хотела умирать. Создатель, за что ты так со мной! Забрал отца, дом, мою прежнюю жизнь, но я не сломалась. С покорностью приняла твою волю, радовалась малому. Но и это отбираешь. Я хочу жить, просто жить, в тишине и покое. Зачем же послал эту силу!

Магию всегда называли ошибкой Создателя. Говорят, он так любил своих детей, что захотел их приблизить к себе, послав им чудеса, но дар оказался больше чем Создатель планировал. И вот увидев, что человек грешен и слеп в своих поступках, понял ошибку и отправив на землю дар инквизиторов, чтобы ее исправить.

— Проклятье! — прошипела, когда длинная овчина зацепилась за гвоздь на проходе.

Я выскочила во двор, где мелькали рабочие. Деревенские выполняли свои дела и не особо внимательно разглядывали друг друга. С виду я теперь ничем не отличалась, а потому незамеченная прошла мимо.

Сразу же не пожалела, что утеплилась. Даже сквозь сбитую шерсть пробирался мороз и щипал.

Из-за угла донеслось конское ржание, но там же были слышны голоса и звуки падавшего с лопат снега.

— Давай, еще вот с этой стороны и можно ехать.

— Скажите матери-настоятельнице, что дорога свободна.

Прижавшись спиной к стене, я выглянула.

Высокая почтовая карета, вся облепленная снегом, с зашторенными окнами, была запряжена тремя гнедыми лошадьми. Кучера на вожжах не было, видно отошел проконтролировать процесс расчистки.

Глухой гул и последовавший за ним скрип оповестили, что все готово к отправлению.

Сердце бешено застучало. Это был мой шанс. Почтовая карета поедет к ближайшей станции, там же я смогу скрыться незамеченной.

Прошмыгнув возле топтавших снег лошадей, обошла спокойно стоявших лошадок и, рискуя потерять валенки, запрыгнула на багажные места, где стоял большой сундук для вещей.

С трудом, но смогла открыть высокую незамкнутую крышку и шустрым ужиком юркнула внутрь, придерживая, чтобы не было грохота. Мне повезло, вещей лежало мало, видимо, что всю почту доставили, а тут валялись чьи-то пожитки и инструменты. Иначе из-за бумаг не смогла бы пролезть.

Нашарив в углу грубую мешковину, притянула ее к себе, накрывшись с головой, и свернулась калачиком в углу. Оставалось лишь ждать и надеяться, что судьба заведет в дружелюбное место, откуда удастся выбраться живой.

Подумалось, что стоит помолиться, но тут же откинула эту идею. Создатель явно больше не слышит меня или наоборот, насылает беды. Уж лучше оставаться одной. К тому же, я привыкла, что никому нет до меня дела.

Сквозь толстое дерево звук искажался, слов и голосов не разобрать. Я слышала громкий окрик, свист, однотонное бормотание. Затем все стихло. Ежесекундно ожидая, что крышку убежища откроют, а меня выволокут наружу, Я дрожала и искусала губы в кровь. Во рту стоял солоноватый металлический привкус.

Было страшно думать о том, что произойдет, когда карета остановится. Или меня найдут. Вообще даже предполагать, что дальше делать не могла. Поэтому решила запретить себе думать.

Сильное напряжение дало о себе знать, и убаюканная тишиной, я ненадолго задремала. Разбудил резкий толчок, что я едва не свалилась в другой угол от наклона, но все стало на место. Карета лишь мерно подрагивала от нетерпеливо переминавшихся и всхрапывавших лошадей.

Снова донеслись голоса, пол прогнулся, и хлопнула дверь.

— Н-ноо, пошла! — удалось разобрать и мы пустились в путь.

Я облегченно выдохнула и, откинувшись на спину, беззвучно засмеялась. Вся буря эмоций лавиной накрыла меня. Смех был болезненным, искаженным, я испытала разочарование и облегчение одновременно. Боясь быть пойманной, жадно хотела понести наказание, избавившись от камня, лежащего на груди, закончить свои мучения. Но сама не могла сдаться. Не так меня учил отец. Я наследница северного герцогства, мы не склоняем головы перед проблемами.

Веселье перешло в тихие всхлипы, а затем и вовсе в рыдание. Было жалко себя, хотелось, чтобы кто-то прижал к груди, позволив спрятаться в тепле и безопасности. И знать, что мой защитник не позволит плохому случиться. Но отца нет, мама тоже умерла очень давно, даже не успев подарить любви и заботы.

Абсолютно одна в этом мире, некому поручиться и защитить, некому обнять и поддержать. Ни денег, ни документов, ни вещей, ничего, что могло дать надежду.

Я прижалась щекой к застеленному мешковиной дну сундука и заснула с мокрыми от слез щеками. И удалось проспать всю дорогу, пока не разбудил рывок от замершей кареты.

***

Сквозь сон все звучало неразборчиво, но его тут же сняло, как только поняла, где я нахожусь. Прорыв магии, смерть девочки, побег. Голова гудела, а еще я так замерзла, что не чувствовала ног.

— Господин, полоз треснул, видать, коряга какая попалась. Хорошо, что доехали, не развалились.

Кто-то выбрался на улицу, карета покачнулась, снег скрипел под ногами, человек явно приблизился к моему схрону. потянулся, тряхнув затекшими плечами, и наклонился, осматривая полозья.

— Вот скажи мне, Велих, как можно было угробить две кареты за неделю? Ладно, на моей с колесом беда…, - сказали устало. Голос показался мне знакомым. По спине пробежал холодок ужаса.

— Дак, колесо по снегу не прошло, завязло, а вытаскивали мужики и разломали, дубины. Я причем? Снегопад, опять же, начался — возмутился, наверное, возничий, судя по простому говору и шмыганью носом.

— Я, наверное, не уследил, так? — теперь господин явно злился, хотя и произнес спокойно.

Слуга тут же замямлил то ли извинения, то ли оправдание.

— Карета почтовая, одолженная, — произнес господин. — Еще не хватало перед ними отчитываться или выкупать эту рухлядь, — мужчина обошел с обратной стороны, видимо, осматривая масштаб беды.

Ногу пронзила дикая боль, сквозь сведенные мышцы, отчего пальцы неестественно скрючились. Я заткнула себе рот рукой, прикусив кожу, но все равно непроизвольно дернулась, зацепив плечом стенку ящика.

Прозвучал глуховатый удар, а затем все стихло. Никаких шагов вокруг, голосов. Я замерла в ужасе, сердце выпрыгивало из груди.

Слуга, подал голос, кряхтя, явно выбираясь из-под кареты, он цокнул:

— Да…

Но его господин словно растворился. Я же, почти физически ощущала буравящий взгляд. Крышка задрожала, кто-то пытался открыть, попыталась удержать, но цепляться особо за что было, ногти впивались в дерево хватая занозы.

Ржавые петли все же сдались и с размахом сундук раскрылся. Прочная древесина ударилась о стенку кареты с глухим ударом, а металлические крепления, не столь качественные, разлетелись на две части, оставив багажный ящик открытым насовсем.

Свет ослепил меня, заставив щуриться. Покачиваясь, я с трудом привстала и не удержавшись, свалилась вниз, прямо в сугроб. Вскочив так резво как могла, ринулась прочь, не разбирая дороги и тут же обо то-то ударилась.

Мужчина возвышался надо мной, но лица не было видно из-за светившего солнца.

Слуга среагировал на удивление резво, толкнув, когда я пыталась встать.

— А ну, прочь, погань грязная. Ах ты, дочь собачья! — он повернулся к своему господину. — Оборванка, милорд.

Лорд был не столь категоричен, но интереса к бродяжкам не испытывал. Он хотел было развернуться к дому, но что-то заставило его вернуться и наклониться надо мной. Как я правильно решила, Создатель не на моей стороне.

— Это начинает входить у вас в привычку, леди, — насмешливо произнес он и, грубо схватив за запястье, поднял на ноги.

— Ваша светлость? Чем обязан присутствию такой особы в своем скромном поместье?

От неожиданности изо рта выдавился лишь сдавленный писк. Инквизитор! Проклятый инквизитор! Почему из всех вариантов я попала именно к нему домой. Ох, Создатель.

Я попыталась вырваться, но даже не смогла сдвинуться с места. Слуга раскрыл рот, намереваясь еще побраниться, но замер в недоумении, явно осознав как ко мне обратились.

Все же смогла сдавленно произнести:

— Лорд инквизитор, рада встречи.

— И как вас сюда занесло, леди Винтерс? Не стерпели разлуки, после нашей встречи в монастыре?

— А разве мы встречались? — обещание молчать выполняла честно, хотя и бессмысленно. Может воздастся? Хотя бы за это. Я усмехнулась своим глупым мыслям, но лорд воспринял иначе.

Веселье быстро исчезло с его лица, взгляд стал проникающим, острым.

— Побег из монастырского приюта несовершеннолетней послушницы это нарушение церковного закона. Полагаю, должна быть очень веская причина.

Губы напряженно сжались. А что оставалось? Да, лорд инквизитор, я сбежала, ослушалась. Да, милорд, случился прорыв магии, теперь меня надлежит приговорить к смерти. Ах, еще, я убила человека, и в ближайшие часы меня начнут искать. Возможно вы? Скорее всего, так и будет.

Я обхватила себя руками в попытке согреться, и инквизитор чуть ослабил хватку.

— Обсудим в доме ваши грехи, Эмилия. Начинается буран, а мой единственный экипаж сломан. Вернуть прямо сейчас вас не смогу при всем желании. Но обещаю, как только погода наладиться, отвезу к матери-настоятельнице. И сдам с потрохами.

— Велих, карету отремонтировать, и с моим экипажем разобраться, — распорядился он, и, не отпуская мой рукав, пошел в сторону дома.

Я шагала, не смотря на мужчину Его общество вызывало чувство тревоги. Как и у любого нормального человека.

Инквизиторов не любили и боялись все, независимо от магической одаренности. И виной всему то обстоятельство, что простому человеку точно неизвестно, пробудится ли однажды дар, пока не произойдет прорыв.

Я не сомневалась, что сейчас от смерти меня отделяла лишь одна проверка, и кто знает, когда инквизитору придет в голову ее провести.

Обидно, что палачом станет именно граф Валдор Амрок. Я вспомнила его не сразу, в том шоке не удивительно, но во время разговора поняла, что мы уже встречались.

Инквизитор оказался на моем дебютном балу, уж не знаю, какими ветрами, но внимание привлек. Среди фраков, камзолов и платьев, он в серебряном плаще стал белой вороной. Перчатки кровавым пятном сияли в его сером образе. Одного вида было достаточно, чтобы понять, что пришел инквизитор.

Подружки тогда подшутили надо мной, подловив на слове, что я настолько смелая, что сама бы могла пригласить мужчину на танец. И вот мне указали на него. Когда шла было волнительно, но вот стоило ему повернуться, чуть не спасовала. Меня так удивило, что инквизитор не был жутким. Наоборот, молодое лицо имело красивые правильные черты, взгляд насторожен, но обволакивал теплым медом, с темными карими вкраплениями. Кажется, я слишком долго разглядывала, и он это заметил, улыбнувшись. Валдор оказался совсем не ужасным.

Казалось, за эти годы он только стал еще красивее. В уголках глаз собрались морщинки, сделавшие его не старше, а обаятельнее. Из молодого смазливого юноши, превратился в настоящего мужчину. Но сейчас на танец я не рассчитывала.

Больше я не встречала инквизитора. И вдруг оказалась в его доме. Кто же знал, что почтовая на вид карета окажется принадлежащей графу Амроку. В голове крутись мысли, чем объяснить свое поведение, но все идеи, не годились для инквизитора.

Мы зашли в поместье, которое внутри выглядело чуть по приличней, но все равно выдавало, что с деньгами у графа не все в порядке. Я слышала, что Амроки разорились в годы прошлой войны и с тех пор не могли похвастаться состоянием. Поместье на севере, во владениях герцога Винтерса, да две деревни с пашнями и пастбищем, вот и все, что было. Этого явно не хватало на содержание шикарного дома.

— Я не часто здесь бываю, — пояснил Валдор, заметив как я, выросшая в роскошном доме герцога, внимательно разглядываю разрушенную лепнину на потолке.

— Здесь довольно мило, — вежливо похвалила я, глядя на добротные ковры и мебель. Я давно отвыкла даже от такого незначительного уюта. — Немного не хватает женской руки, — вырвалось и, поняв, что только что ляпнула, прикрыла рот рукой. — Лорд Амрок, прошу прощения, я говорю непозволительные грубости. Давно не бывала в подобном обществе, отвыкла.

Валдор лишь многозначительно хмыкнул, кажется, тот факт, что дому не хватало хозяйки, он знал и сам.

— Значит, общество монахинь Святой купели недостаточно прилично для вас? — его губы исказила кривая улыбка, словно подловил меня на очередном проколе.

Но я все же не полностью разучилась вести беседы.

— Я так не говорила, — не среагировала на провокацию. — Там все иначе, чем в свете аристократов вот и все. Однако все эти женщины очень милосердны и добры, а дети в приюте трудолюбивы и дружелюбны, — физически ощущала, как челюсть сводит от лжи.

— Охотно верю, — отворачиваясь, бросил граф, не позволяя больше замечать проскальзывавшие на его лице эмоции.

Глава 4

Эмилия

Мы расположились в гостиной, где слуги уже растопили камин. Мне радушно помогли сбросить тяжелую одежду, взамен выдали шерстяной плед, закутавшись в который я подошла к камину. Зажмурившись от удовольствия, просто грела руки над огнем, когда принесли чай.

Все это время Валдор, сидевший в кресле, молча смотрел в окно, словно не замечал меня.

— Вы больше не дрожите, — заметил он спустя четверть часа.

— Благодарю, я в порядке.

— Тогда, — граф, наконец, повернул голову, его карие глаза в отблесках огня все также отливали медом, — поведайте мне, что привело леди Винтерс в мой скромный дом. И сядьте же, наконец!

Неуютно переступила с ноги на ногу, присела на краешек кресла, с ровной вытянутой спиной и нехотя заговорила. Оправдание пришло в голову на ходу. Я не думала, что история очень правдоподобна, все же врать в жизни мне приходилось не часто, но попытаться стоило.

— Милорд, я соскучилась по дому, — со вдохом произнесла, добавляя в голос печали.

— Уже четвертый год идет со смерти отца, через месяц мне исполняется двадцать. Я почти совершеннолетняя. Но не смогла дождаться и сбежала. Но не навсегда, — тут же добавила, — лишь на пару дней, хотела повидать дядю, сходить на могилу отца. Так тоскливо без родных.

Валдор не спешил комментировать, лишь вскинул брови, и пришлось продолжить.

— Я подумала, что вернусь в монастырь, объясню свой глупый порыв, и тогда наказания не последует. Вернее, не очень серьезное будет. Я ведь послушница, а не просто приютский ребенок. Скоро предстоит дать обет, а значит, что не будет больше шанса увидеть дом.

По лицу потекли слезы. Я и сама не знала, что так сильно скучаю, выдуманная на ходу история затронула накопившуюся тоску. Или дело в страхе, что сковал меня под ребрами и прямо сейчас сжимал в кольце своих объятий.

— Какой необдуманный шаг, миледи. Почему было не попросить разрешения у матушки Агаты? Перед обетом полагается завершить все мирские дела, а значит, вам не могли отказать, — Валдор говорил спокойно, не пытаясь уличить во лжи, словно слегка удивляясь моей глупости. — Неужели дочь герцога так неразумна? А впрочем, не важно.

Еще во время моих объяснений, он то и дело бросал взгляд на оконный проем. За стеклом уже давно стемнело, но вдобавок разгулялась нешуточная метель. Крупные снежинки буквально роились за окном.

Я заметила, что мужчина выглядит уставшим, под глазами залегли тени, он моргал медленно, словно засыпая. После столь тяжелого дня езды в старой разваливающейся карете, он явно хотел не меня лицезреть, а снять тяжелый сапоги и завалиться на мягкую кровать.

Молча ждала, когда мужчина хоть как-то отреагирует. Дверь за спиной неслышно отворилась.

— Генри, проводи леди Винтерс, в комнату для гостей. Она переночует у нас. И вели подготовить мне ванну, я зверски устал.

Ответа не последовала, но я, даже не видя происходящего, ясно представила почтительный кивок, отвешенный слугой.

— Прошу вас, — услышала голос позади и просто не могла поверить своей удаче.

Неужели на этот раз повезло?!

Развернувшись, увидела пожилого мужчину, согнутого в приветственном поклоне. Я последовала за слугой по длинной деревянной лестнице.

— Ваша комната располагается на втором этаже, — сообщил беззвучно ступающий рядом старик. В руках мужчина нес вощаницу. Ночь довольно быстро вступала в свои права.

У меня так тихо идти не получалось, рассохшиеся доски скрипели под каждым шагом.

— Сюда, — мы оказались у небольшой выбеленной двери. — Давненько у нас не было гостей, — толи извиняясь за слой пыли, толи удивляясь сему факту сказал Генри, когда дверь отворилась. — Не переживайте, сейчас пришлю Милли, она очень расторопная, живо тут все в порядок приведет.

— Не стоит. Я ведь тут ненадолго.

Удивление тут же озарило лицо мужчины, наверное, не привык к столь непритязательным господам. Но к его чести, сказав «как пожелаете, леди», мужчина удалился.

Комната оказалась просторной, хоть и достаточно зябкой.

Немного осмотревшись, заметила камин в дальнем конце, а рядом ровную пирамидку дров и немного хвороста.

— То, что надо!

Больше всего сейчас хотелось почувствовать тепло, так сильно намерзлась в дороге. И хотя дрожала больше от пережитого нервного напряжения, все равно понежиться у трескучего огня было приятно. Возможно это мой последний вечер у камина, стоит его запомнить.

Тут же оказалось весьма удобное кресло, передвинув которое, я забралась с ногами и накрылась шерстяным пледом, что все еще лежал на плечах.

Хотелось бы, чтобы это были мои домашние покои. Где-то там внизу суетились слуги, на другом конце коридора по своему кабинету расхаживал отец. Он хмуро и задумчиво курил сигару.

Но всего этого давно не было. Фантазия развеялась как дымка. Отец скончался от удара, врач говорил, что сердце было слабым. Меня же забрали в монастырь.

Я часто думала, как случилось, что имея родственников и друзей отца, благородная леди попала в приют.

А все было просто, семья, ее остатки, просто отказались от опеки. Я не могла ничего им дать. Отцовское завещание оказалось оскорбительным для меня как дочери. Все имущество перешло к двоюродному дяде, мне лишь выделили содержание, которое теперь достается монастырю. Ведь по законам, ребенок без родителей принадлежит церкви.

Жизнь повернулась другой стороной.

Я ощущала себя преданной отцом, брошенной и униженной. Но кого волновали чувства сироты? Оставалось лишь ждать совершеннолетия. Только вот с каждым годом, меня все больше убеждали, что в большом мире ничего не ждет.

Комнату наполнил веселый треск полений, а с ним холод этой ночи начал истончаться из этой комнаты, но не из сердца, я погрузилась в задумчивое забытье, наблюдая за танцем пламени, и сама не заметила, как тепло разморило и я провалилась в сон.

* * *

Валдор

Лежа в теплой ванной, я раздумывал над свалившейся на голову проблемой в виде леди Винтерс.

Ей совсем не подходила роль послушницы. Вспомнился взгляд и поднятая голова. За показным смирением и кроткостью девушка скрывала упрямую гордость. Они все такие, эти аристократы.

Странно, что она попала в Святую купель. Было бы лишнее время покопаться в истории, что-то здесь не чисто. Что могло сотворить это хрупкое создание, что из ее сладкого мирка швырнули в каменные застенки. Представляю, каково ей было.

На миг ощутил даже сочувствие к девушке. Сам ведь прошел через подобное, но был еще младше. Мальчиков забирают в орден в восемь лет.

Когда за мной пришли, отец учил меня верховой езде. Помню, как кругами катался по загону, а папа одобрительно усмехаясь, подбадривал. Дома ждал обед, и вот-вот вышла бы возмущённая графиня, не желавшая садиться без мужа и сына.

А потом появились трое в серебряных плащах с закрытыми капюшоном лицами. Отец тут же подобрался, я издалека заметил, как он вытянулся струной, заслоняя им дорогу. Уже подъезжая и пытаясь соскочить с высокой для меня лошади, услышал обрывки разговора.

— … Источник указал на вашего сына.

— …призван… инквизитором.

— Я возражаю! — лицо отца стало жестким, рука потянулась к пустым ножнам, дома оружие он не носил.

Незваные гости не вступали в перепалку, один из них пошел на встречу ко мне, а когда отец попытался его оттолкнуть, упал с диким криком.

До сих пор ненавижу эту часть своего дара, каждый раз вспоминаю, как корчился на земле папа. А затем из дома выскочила мама, но меня уже усаживали в закрытую темную карету. Женщину просто отшвырнули в дорожную пыль, едва не задавив под копытами.

Меня привезли в сырое подземелье, что назвали домом ордена, где на двухъярусных кроватях сидели такие же и старше мальчишки.

А спустя несколько лет пришел кардинал и потрепав по коротко стриженным волосам сообщил о смерти родителей. Кажется, тогда он взял меня под свое крыло.

Я нырнул в воду. От усталости лезли плохие воспоминания. Или дело в девушке. Интересно, как справлялась она со сменой обстановки. Я вот был в ярости, просто неуправляем. А инквизиторы умеют воспитывать единственным способом: болью. Хочется верить, что с сиротами в монастыре обходятся иначе.

Кажется, даже ванная сегодня не сможет смыть усталость. Тяжело выдохнув, поднялся, по мокрому телу тут же побежали мурашки от холода.

Но противные мысли снова возвращались к Эмилии, когда ежась от царившей в доме прохлады, шел к кровати. Мимолетно проявилось любопытство, не замерзла ли леди Винтерс. Уж слишком она хрупкая, такой нежный цветок, не выносящий неудобства.

Но дальше мыслей не зашло. Я даже не знаю, как мог бы поинтересоваться нужно ли ей что-то. Справиться, выживала же как-то одна эти годы в монастыре.

На столике подле кровати обнаружил бокал темного виски. Генри, верный слуга, служивший еще при отце, всегда знал, что нужно господину. Опрокинув в себя содержимое, завалился на кровать и с радостью погрузился в блаженную негу сна.

А на утро проснулся с жуткой мигренью. Едва разлепив налитые свинцом веки, лежа и смотря за окно, гадал, виной ли всему эта затянувшаяся метель или же просто не к месту выпитый вчерашний бокал. В любом случае, с этой пульсирующей болью надо что-то сделать. Может кофе приведет в чувство.

Поднявшись с постели, я накинул на себя белую хлопковую рубаху, натянул грубые льняные штаны свободного кроя. Глянь, кто сейчас, не угадал бы сурового инквизитора. Скорей походил на фермерского сына. Но дома могу себе позволить.

Не утруждая себя застегиванием пуговиц, лишь надев домашние тапки, отправился на кухню. Милли наверняка уже сварила утренний напиток, а вот завтракать не хотелось. Все еще слыша тонкий писк в голове, и мечтая заглушить его, ускорил шаг. Так спешил, что не заметил, звонкий мелодичный девичьи смех доносившихся за дверью кухни.

Передо мной предстала картина сидевших за столом, где ест прислуга, служанки и молодой леди, девушки явно давно болтали и уже нашли общий язык, о чем говорил звонкий чистый смех Эмилии. Теперь я услышал те живые нотки, что звучали в ее голосе на балу. Вчера же Эмилия говорила безжизненно. Может. ю устала, а может отвыкла улыбаться. Не мне судить, сам такой же.

— Да, что вы, миледи, не уж то! — Милли сидела, широко раскрыв глаза и рот, и смотрела на Эмилию.

Та же в простом платье, явно ей большеватом, и улыбалась, изящно держа в руках чашку. Ее осанка была идеальной и абсолютно не напряженной. Удивительная способность. Я засмотрелся на платиновые переливы ее волос в лучах утреннего солнца и пропустил момент, когда меня заметила сначала Милли, подскочив на ноги, а затем развернулась Эмилия, оказавшись довольно близко ко мне. Ее лицо замерло на уровне мой груди. Девушка опешила и оттого замерла, и лишь затем медленно подняла ко мне голову. Ее щеки пылали огнем.

Я обнаружил в руках гостьи так желаемый мной кофе. Я, конечно, все понимаю, но о хозяине позаботится кто?

— Милли? — вкрадчиво обратился я к служанке. — Где мой кофе?

Служанка уже кинулась суетиться, леди все еще на меня смотрела, ее лиуо не до конца утратило улыбку, но она кажется об этом забыла. Это было приятно, хотя и не мне адресовано, просто утро у девушки задалось хорошо, и портить не хотелось бы своим хмурым видом, но… Проклятая голова!

Эмилия открыла рот, словно хотела что-то сказать, но под моим взором замолчала.

Опустил голову и вспомнил о не застёгнутой рубашке. Все приличия не соблюдены, усмехнулся про себя, но надо отдать должное, Эмилия не прокоментировала, и не взвизгивала как нравственные монашки. Лишь любопытно наклонила голову.

— Принеси в кабинет, — неожиданно грубо рявкнул я и выскочил из кухни.

Поднимаясь по лестнице сам не понимал, что так взъелся. И ведь не давал распоряжений о завтраке вчера, и гостья ничего такого не сделала. Но неведомым образом ей удалось заставить меня смутиться.

Оказавшись в кабинете, я увидел груду непрочитанных писем и удрученно вздохнул. Звон в черепе тут же вернулся.

Снег за окном закончился, а потому после завтрака велю снаряжать карету. Девушку нужно вернуть обратно.

В дверь осторожно постучали. Я провел пальцами по борту рубахи, проверяя все ли пуговицы теперь в петлицах. Удовлетворённый результатом произнес:

— Входи.

К моему изумлению, в комнату вплыла не служанка, а леди Винтерс, а в ее маленьких ручках в кружевных перчатках красовался поднос из коллекционного фамильного серебра. Честно сказать, сам не попомнил, когда в последний раз видел эту вещицу.

— Доброе утро, граф Валдор, — озаряя улыбкой всю комнату, произнесла девушка.

И как она умудрялась быть такой яркой. Может дело в солнечной погоде?

— Я просто не успела вам этого пожелать. Спешу исправиться, — продолжила она. — Лорд Амрок, я очень благодарна за то, что вы выслушали ту невероятную историю, что произошла со мной, и были столь великодушны позволив переночевать в вашем поместье.

— Леди Винтерс, меньше речей, я не в настроении.

Эмилия даже не изменилась в лице, словно ее ежедневно невежливо затыкают и обрывают. Не дожидаясь, когда она выйдет или скажет еще что-то, я продолжил:

— И давайте на чистоту, — поднялся с кресла и, обойдя стол, взял чашку с подноса. Затем облокотился о столешницу спиной, так что между Эмилией и мной осталось скромное для маневров пространство.

— Я ни на мгновение не поверил в вашу байку. Не знаю, что вы задумали, но не дам этому произойти. В обед мы выезжаем обратно.

Слегка наклонился к ней, опустив голос до практически интимного шепота. Так могло показаться, на самом же деле сосредотачивался на ее ауре. Инквизиторы могли видеть энергию вокруг человека, если правильно смотреть. Так проверяли наличие дара. В помощь своим ощущениям коснулся ее руки. Знакомого неприятного холодка, как бывает, когда касаешься мага, не последовало. Напротив, стало даже приятно.

Рвущаяся магия посмирнела, как будто поняв, что здесь ловить нечего, и перестала меня терзать изнутри. Мало кто знал, что инквизитору и самому нелегко сносить свой дар.

Девушка замерла, не смея отстраняться, лишь завороженно смотрела в глаза. Ее пальцы ответно сомкнулись вокруг моей ладони.

Я выпустил магию, теплым потоком охвативший ее тело. Он проникал сквозь одежду, касаясь каждой клеточки кожи и погружаясь глубже. Непривычно, словно касание обнаженной кожи, теплые, нежные в районе солнечного сплетения и выше, к местам магии.

Пальцами провел по ее руке, сравнивая ощущения. До чего приятно. Но не отвлекаться.

Ничего. Никаких неприятных колющих разрядов, не мутнело в глазах, и не подташнивало. Девушка была абсолютно безопасна.

Эмилия продолжала загипнотизировано на меня смотреть, не обращая внимания на прикосновения. Но магия уже начинала отпускать ее из захвата. Пелена с глаз пропала, брови все больше хмурились. Она облизнула пересохшие губы, от близости к ней не смог удержаться от того, чтобы проследить за этим движением взглядом.

Пересилив себя отпустил теплую ручку и, обойдя стол, занял прежнее место. Голова слегка шла кругом, так всегда бывало, но я уже привык. А вот Эмилия видимо что-то неверно поняла.

Кровь отхлынула от ее лица, сделав меловым. Рот беззвучно раскрылся и плечи, кажется, задрожали. На миг подумал, что она сейчас рухнет в обморок, так прикрылись ее глаза. Но девушка устояла, лишь оперлась руками о столешницу и, глубоко дыша, опустила голову.

— Леди Винтерс? Вы в порядке? — не отвечала. — …Эмилия, проклятье Создателя!

Девушка пришла в себя, лишь когда я подхватив ее за талию, аккуратно встряхнул. Голова мотнулась из стороны в сторону, она подняла на меня мутный взгляд.

— Что случилось?

— Это вы мне скажите, никогда еще не видел такой странной реакции на простую проверку, тем более, я не выявил никаких нарушений. Что вы почувствовали?

Девушка отвечала слегка заторможено.

— Иголки, множество иголок в теле, словно холодит и парализует. А потом все поплыло перед глазами. Наверное, это снегопад.

— Да, он самый, — подозрительно протянул я.

То, что не очень красочно описала девушка, было похоже на обычные мои ощущения при сканировании и касании к магам. Ненавидел это состояние, хотя с годами научился скрывать неприятные ощущения. Инквизитор должен быть непоколебим.

Но в этот раз напротив, я ничего не ощутил. А вот Эмилия…

Я не стал говорить ей о своих размышлениях, все равно не поймет странности. Главное, что девочка не причастна к магии.

— Быть может, просто сильно вчера перенервничала.

Наконец, отпустил ее, убедившись, что твердо стоит на ногах.

— Вы снова об этой неправдоподобной чуши, — фыркнул раздраженно. — Я понятно выразился, что думаю на этот счет.

— Но у вас нет никаких доказательств лжи, — улыбнулась она. — Думаю, не стоит мне больше задерживаться. Я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством и отправлюсь в монастырь как можно скорей, по прибытию попрошу мать-настоятельницу лично поблагодарить вас в письме. Не стоит тратить свое время на меня.

Ее речь, явно отрепетированная, показалась мне забавной. Думает так просто отделать? Не выйдет. Наверняка собралась вернуться и наплести подобную вчерашней историю. А мои слова ее разрушат.

Не то что бы я хотел ее наказания, скорее наоборот. Судьба Эмилии в некотором роде походила на мою, и оттого испытывал сочувствие и желание помочь тем немногим, чем могу.

Да, непременно попрошу за нее у матери Агаты. На что-то же влияние инквизитора должно распространяться?

Но еще, меня крайне заинтересовала ее история. Как все же Эмилия Винтерс, северная герцогиня оказалась в приюте. Хотелось разузнать. Но сообщил ей совсем иное.

— Не смешите меня, Эмилия, вы не гостья, которая может уехать, когда ей заблагорассудиться. Вы послушница, сбежавшая из монастыря, в возрасте девятнадцати лет, а значит не имевшая ни малейшего права покидать стены святого места. И я не такой дурак, чтоб отпустить. И не такой злодей, чтоб убить лично, отправив без сопровождения. Я лично передам вас в руки настоятельнице. Она оценит проступок, а также изберет меру ответственности. Я бы мог и сам, но мой профиль несколько иной, а выбор наказаний ограничен.

Эмили гневно засопела, даже не пытаясь скрывать раздражения.

— Значит, вы решили, что вправе распоряжаться мной? — выдала она с вызовом.

Задумчиво отвел взгляд, почесав подбородок.

— Смелый выпад. Не многиепозволяют себе так со мной общаться, — улыбка непроизвольно проступила на губах.

Я резко притянул девушку к себе и, наконец, впился поцелуем в надававшие мне покоя губы. От неожиданности она даже ответила. Не смело, робко приоткрыла навстречу, не в силах устоять под моим напором. Но лишь на миг.

В следующее мгновение ее тело напряглось и выгнулось, с кошачьей ловкостью она выкрутилась из моего объятья и вскинув руку замахнулась.

Я успел перехватить ее ладонь, выдерживая гневный взгляд. Ее ноздри раздувались, глаза убийственно сверлили меня, умей она поджигать, сгорел бы в миг. Эмилия сделала несколько попыток, беззвучно открывая рот, пока, наконец, не смогла высказаться.

— Хотите меня вернуть?! Как вам будет угодно, господин инквизитор.

Глава 5

Эмилия

Выскочив за дверь, я прижалась к ней спиной, хватаясь за сердце, выскакивающее из груди. Такими темпами недолго свалиться от удара, как отец, даже не успев выбраться из поместья.

Не зря люди шептались, что инквизиторы владеют поистине страшной силой. Говорили, что одним взглядом они способны узнать, о чем ты думаешь, заметить все прегрешения, и выжечь душу дотла.

Раньше я никогда не верила в подобные сказки, ведь слуги церкви не могли быть жестокими. Теперь инквизитор представал в другом обличье. Опасном для меня.

И я даже не могла разделить, что сильнее испугало меня: его страшная проверка и риск быть обнаруженной или… Я непроизвольно коснулась пальцами губ, что горели, все еще ощущая чужие.

Стоило чувствовать глубочайшее оскорбление и злость. И они были. Но вместе с тем тоскливое желание: а что мне стоило продлить приятный миг? Если бы не этот дикий страх инквизитора, если бы я не была преступницей, случись все на том балу, могло быть иначе.

Я прикрыла глаза, глубоко дыша. Нельзя даже допускать такие мысли. Это раньше я могла забавляя подруг и себя пофлиртовать с инквизитором. Сегодня это смерти подобно.

А я ведь даже не понимала, как именно работает моя сила. Как-то не было времени об этом задуматься. Не на инквизиторе же проверять. Тем более это бесполезно, на них магия не работает, одна из способностей.

Я вернулась в отведённую комнату, понятия не имея, как быть дальше. Как только Валдор выйдет и велит запрягать карету, а в этом я не сомневалась, моя участь решена. Единственный шанс уйти прямо сейчас.

Побег в снежную зиму предприятие само по себе рискованное. Но если совсем без подготовки, смертельное. Второй раз я ошибки не совершу. Осторожно пустившись по лестнице, старалась не выдать себя. Еще не хватало, чтобы Валдор выглянул из кабинета.

Уже в гостиной встретила Милли.

— Ты не занята?

Девушка покачала головой.

— Хотите чего-нибудь? Чай, пирожное?

В голову пришла мысль, что будет, если отпустить рвущийся из груди потом. Ведь в монастыре я заставила Дину одним лишь своим желанием изменить цель ножа. Значит, я могу влиять на желания?

Никогда о таком не слышала. Хотя вообще о магии знала не много. Лишь то, что говорят в церкви о Создателе, святом источнике, что хранит нас от скверны и инквизиторах. А еще расказни, в которых больше сказок.

Решила рискнуть, проверяя, что умею. Сила послушно рванула наружу, удержать ее я не смогла, всем свои напором она ударила в бедную девушку. Глаза той стали стеклянные, руки безвольно обвисли.

— Милли, ты меня слышишь?

— Да, госпожа.

— Ты сделаешь, что я попрошу?

— Да, госпожа.

Я не верила своему счастью. Чем бы ни была моя сила, она заставила служанку сделать все, что потребую. Я велела собрать теплую одежду, из той, что была у нее, часть тут же надела на себя, остальное закинула в сумку. Тут же попросила немного продуктов, которые бы не испортились и карту.

Последней у Милли не оказалось, а от идеи искать ее в графской библиотеки я отказалась.

— Тогда расскажи, где ближайшая деревня, и какая дорога идет к столице.

Милли спешно пояснила, что поселка рядом два. Один чуть дальше и южнее, через него и можно дойти до города, но далеко. А там станция паровоза, что едет прямиком в Иладу, столицу Ристании. Вторая деревушка была ближе, но туда идти смысла не было. Пять домов у подножья горы. Найти меня не составит труда. А потому выбор пути был сделан.

— Никому ничего не рассказывая, что я просила. И вообще, — подумав, добавила, — забудь. Иди в гостиную и если выйдет граф, задержи его. Как угодно.

Сама же схватив сложенную поклажу надела пальто и платок служанки и выскочила не улицу. Все повторялось, но с тем отличием, что предстояло брести по снегу. Благо он снова пошел и скрывал следы, а дорожки от дома уже расчистили.

* * *

Валдор

Я пил третью чашку кофе за день, что было нетипично, и корпел над бумагами. Несмотря на отпуск, предстояло работать. Отчеты управляющего поместьем, бухгалтерские документы, налоги. За день проставил сотню подписей и завизировал десяток приказов.

И цифры не радовали, этому дому нужен нормальный хозяин, иначе род Амроков разориться окончательно. Предстояло отстроить восточное крыло, с рухнувшей от обилия снега в начале зимы крышей.

Лошадей давно пора было купить новых, те старые клячи, что жили в поместье едва справлялись. Единственный нормальный конь и тот принадлежал церкви, а не мне лично.

Карету и ту нужно бы починить.

— Такими темпами начну брать взятки, — выдал вслух и отодвинул надоевшие бумаги от себя.

Я прошелся по кабинету и взглянул в окно. В воздухе мелькали редкие снежинки, снегопад, наконец, прекратился. Подумать только, закопался тут до самого обеда.

И не заметил, как отступила головная боль, выпустив виски из тисков, и даже дышать стало легче. Теперь можно выбраться в столовую, даже гостья, о которой позабыл, не напрягала.

Вообще с трудом вспомнил об Эмилии, мышкой просидевшей весь день в своей спальне. Не так уж плоха девушка, не гоняла по дому слуг, не доносились визг скрипки или рояля из гостиной, она была абсолютно незаметной.

Правда повел себя с ней не очень красиво, не привык к подобной скромности, и, наверное, потому чувствовал такое непреодолимое влечение.

Ощутив прилив сил, я был даже готов с ней пообщаться, как это принято в обществе и извиниться. В этот раз необходимость соблюсти положенные ритуалы не вызывала тошноты, как при дворе короля Грегора III.

Я спустился вниз, где уже ждал накрытый ужин, и суетились слуги. При его приближении стихли и вежливо извинившись, исчезли. Остались лишь Генри возле дверной арки и Милли где-то у выхода.

Что она там творит, убирает что ли?

— Леди Винтерс пригласили? — уже сев, спросил я, предвкушая сытный обед. Запахи доносились изумительные.

— Милли стучала, но она, кажется, спит.

Я кивнул и принялся резать курицу, которая не поддавалась ножу. Не хочет есть и не надо, потом на кухню сходит. Бросил первый кусочек в рот, и пережевывая снова вернулся к мыслям об Эмилии. Интересно их в монастыре вообще кормили нормально, она такая худенькая.

— Милли не заглядывала в комнату? — поднял я голову. — Не заболела ли леди. Мороз все-таки был.

— Не могу знать, милорд. Мне сказала, что постучала и ушла. А леди говорила, что хочет отдохнуть и очень мерзла.

— Как будто и не выросла на севере. Недаром ходят слухи о южной крови дочери герцога.

Что-то не давало мне спокойно продолжить есть. И точно не приличия. Интуиции я привык доверять.

Отложил приборы и вышел из столовой, в несколько шагов взбежав по лестнице к гостевым покоям. Генри молчаливой тенью следовал позади.

Предчувствие прямым текстом вещало, что не чисты дела, и уже не утруждая себя стуком, распахнул двери и зашел в темноту покоев.

Все свечи были загашены, но и без них на кровати виднелся холмик. Все таки заснула. Облегченно выдохнул и собрался было уйти, замерев в проеме, но все же решил убедиться, что в порядке. Не лихорадка же накрыла?

— Леди Винтерс, — я сел рядом, аккуратно положив руку на место, где полагалось быть плечу. — Эмилия? — надавил сильнее, и рука провалилась в мягкую ткань, набитую перьями.

Рык сам поднялся из груди, я всегда вспыхивал мгновенно.

— Вздорная девчонка! Где она? — последний вопрос относился слуге.

Генри невозмутимо поклонился.

— Я выясню, милорд.

Я метнулся в свою комнату, спешно переодеваясь. Вместе со злостью, стало немного тревожно за неразумную девушку. Неужели мое общество так неприятно, а сам страшен, что лучше бежать по сугробам в монастырь, чем повести ночь здесь, а затем доехать с комфортом. Условным комфортом, учитывая почтовую карету.

Пока натягивал обувь, в окно едва слышно постучали. Я метнулся к раме в одном сапоге, и открыл, впуская черного как ночь ворона, с едва заметным свертком.

Тот с готовностью протянул лапу и, дождавшись, когда освобожу от ноши, перелетел на насест, принявшись клевать зерно, приготовленное для таких вот почтальонов.

Я развернул послание, сложенное в три раза и свернутое в трубочку.

«Лорду инквизитору Валдору Амроку

Мать настоятельница Северной купели Агата

Милорд, как ближайшему слуге Церкви, с сожалением сообщаю о постигшей беде. У послушницы монастыря произошел Прорыв магии. Погибла невинная девочка. Мне не известно, какого рода сила пробудилась, а потому прошу выполнить свой священный долг.

Девушка сбежала, но не могла уйти далеко в такое ненастье.

Если она еще жива, найдите и доставьте к Его святейшеству для свершения правосудия».

Руки затряслись от бессильной злости. Костяшки на пальцах побелели, когда я сжимал ни в чем неповинный клочок бумажки. Выронив его, кинулся вниз.

Я не мог поверить, что это правда. Проверял ведь!

— Генри?

— Сбежала, милорд. Через задний ход вышла под видом Милли, лицо платком замотала.

— Коня приготовь, — крикнул, уже выбегая из дома. — Не важно, сам.

Не тут то было, фурией из темноты на меня на прыгнула Милли.

— Милорд, вы должны остаться. Так велено.

Я оторопел от наглости. Кем велено? Произнес свой вопрос в слух, но девушка лишь сильнее повисла.

Резко дернув ее за руку, оплетавшую шею, сбросил с себя, ощутив, как по коже проскребли ногти.

Милли вновь кинулась в атаку, пришлось выставить руку и толкнуть. Не хотел, но выбирать не приходилось. К счастью, подбежал Генри, схвалив бесноватую со спину. То что она не в себе было ясно по пустым раскрытым глазам и рваным движениям.

— Запри ее где-нибудь и присмотри.

Я вывел из конюшни фыркавшего и упиравшегося Бура, высокого гнедого коня в яблоко, и, не вскакивая в седло, прошелся вокруг дома. Следов уже не было. Всеми словами клял метель, скрывшую беглянку.

— Девчонка не так уж проста, — похлопал коня по раздувающемуся носу. — Ну ничего, далеко не уйдет.

Уже в седле на минуту застыл, размышляя. В версте от дома была деревня. Знала ли о ней Эми не ясно, но это единственная дорога, куда было бы логично идти. Но и девушка не могла не понять, что именно там ее станут искать. По другую сторону, через речку с навесным мостом и еще три версты была другая деревня. Если беглянка успела расспросить слуг, то, скорее всего, пошла туда.

Дернувшись то в одну, то в другую сторону, все же выбрал дальнее направление. Проносясь мимо дома и стоявшего на пороге Генри, крикнул:

— Велиха отправь в деревню Сорянку. Срочно, пусть попробует там найти. Тащить сюда, живой!

— Это если она не околела, — тихо заметил слуга.

Подстегивал Бура ударами в бока и возгласами. Сам же не замечал мороза щипавшего щеки и пальцы, которые с трудом шевелились. Редкие снежинки то и дело норовили залезть в глаза или нос.

Всю дорогу не давала покоя мысль о столь наглом обмане. Я ведь проверил леди Винтерс, никакой магии в ней нет. Прорыв не мог произойти бесследно. И все же не чувствовал от Эми запаха грозы, сопровождавшего магов. Совершенно обычная. Я легко касался ее без неприятных последствий, и не мог ошибиться.

Но мать настоятельница не склонна к дешевым шуткам и уж точно не стала бы беспокоить лорда инквизитора не будь ситуация столь серьезна. Значит дело в самой Эми.

Знала ли она, что одарена? А зачем иначе ей бежать. Я то наивно посчитал ее девочкой напуганной страшным инквизитором, о котором в народе ходят нехорошие слухи.

Но еретики всегда были таковы. Стоят из себя невинных овечек, а сами пытаются считать себя равными Создателю, применяя магию по собственному желанию, а не во имя церкви.

Магия развращает простого человека сильнее, чем богатство. Это была простая истина, что нам внушали долгих десять лет в ордене. Другую правду я пытался не видеть. Но это было сильней меня. Когда во сне, узнаешь, что это не реально, перестаешь бояться. Вот и мне открылось нечто, от чего пошатнулся карточный домик. Одно дуновение и все рухнет. Но пока я держался.

Вокруг царила лишь белоснежная зима, закрыв собой потяжелевшие от мокрого снега ветви редких деревьев. В основном в окрестностях поместья росли вековые ели. Спрячься девушка под хвойной лапой такого дерева, и вовек не найду. Не лазать же в каждую щель между ветвями.

К несчастью, дар инквизитора был способен обнаружить преступника, только если он стоит в поле зрения. А тут бы пригодился хороший поисковик.

Я знал, что такие способности существуют. У Гранда Луцуса, знаменитого инквизитора, вошедшего в историю как Молот, обнаружившего деревню ведьм в закромах королевства, была такая способность. Он словно мог протягивать видимую лишь ему путеводную нить к одаренному беглецу. Но инквизитор Луцус мертв уже два века, а я так не умею.

Мы миновали полторы версты, когда Бур неожиданно взлетел в воздух, перепрыгивая снежную яму.

Дорога была мягкой и еще не протоптанной, но я помнил, что где-то здесь был обрыв: летом осыпалась земля, образуя выемку в дороге. Но сейчас навалило столько снега, что неровности и не было заметно. Если бы не одно но.

— Тпруууу, тише-тише, Бур, — погладил по шелковистой шее, наклонившись к уху. — Кажется, прискакали.

Одним прыжком слез на землю, тут же провалившись по щиколотку. Справа зияла снежная яма, с темнотой на дне. Далеко провалиться не удалось, снег, что выпал на прошлой неделе, успел слежаться и покрыться ледяной корочкой, отчего упавшая девушка, оказалась лишь чуть ниже уровня дороги.

Я присел рядом с дырой с любопытством врача, вскрывавшего нарыв и спрашивавшего не больно ли, рассматривал ее.

— Эмилия!

В ответ донеслось кряхтение и стон. Лежавшая девушка попыталась встать и, не удержавшись, заскулила.

Я покачал головой и осмотрел края обрыва. Нащупав твердое основание, ухватился рукой и спустился. Посмотрел в бледное лицо с трясущимися потрескавшимися губами.

Ведьма. Я должен ее ненавидеть, но продолжал смотреть на беззащитное прекрасное создание. Ведь она есть вся мерзость, с которой мой орден борется. Так отчего прямо сейчас не хочу придушить ее своими руками. Не для того ли они облачены в цвет крови.

Кажется, Эмилия тоже об этом подумала, ее зрачки расширились, и она попыталась отстраниться. Но сил явно не хватало со мной справиться. Потянулся рукой, собираясь подхватить, как девушка, словно только поняла, что до нее добрались, пронзительно завизжала, отталкиваясь ногами, попыталась отползти. С первобытным ужасом она взирала на красную кожу, словно перчатки и есть карающая длань церкви.

Выругавшись, прихватил зубами кончик пальца и стянул. На морозе то еще удовольствие. Затем другую стащил уже рукой, подцепив от локтя. Показал девушке голые ладони. Обычно люди именно такого касания к инквизитору и избегали. Она же наоборот, словно разделяла меня и длань церкви.

— Тише, ушам же больно, так визжать, — медленно приблизился, Эмилия не шевелилась, лишь затравленно смотрела. — И…вот так, — подхватил, подсаживая наружу и слегка подтолкнул. С девушкой на руках, пусть и миниатюрной, вылезать проблематично.

Поставил руки, ища опору, чтобы подтянуться. Здесь дорога горная, много пустот, что заполнены снегом и в любой момент могут провалиться. И уже выбрался бы, если бы сумасшедшая девчонка не подскочила, ненароком бросив снег в глаза, и не побежала прочь. Явно не разбирая дороги.

— Ненормальная! Стой! — выскочил из ямы, одной рукой нещадно растирая щипавшие глаза.

Уже видел, как она собирается ступить не в ту сторону, летом там лежит навал камней, что ползут вниз, и если сейчас нога пропадет в пустоту…

Рефлекторно вскинул руку в ее сторону и сделал быстрей, чем подумал. Единственная мысль была: остановить.

Эмилия с криком раненой птицы рухнула на землю в полуметре от опасного места. Ее грудь выгнуло колесом, руки цеплялись в снег под собой. Девушка хрипло дышала.

Я тут же кинулся к ней, склонившись рядом, проводя рукой по бледному лицу, убирая мокрые пряди волос. Перетащил ее голову на колени, прижимая к себе.

— Тшш… сейчас пройдет. Дыши, давай, раз, два, — отросшая челка упала на глаза, но не обращал внимания, схватив девушку за руку. — Я не хотел, правда.

Ненавижу свой дар!

Причинять нечеловеческую боль не нормально. Даже Создатель не вправе позволять подобному происходить. Вспомнил, как изгибался папа и кричала мама.

— Неправильный мир, — прошептал я фразу, что не так давно мне сказал другой человек. Я не хотел ее повторять, видит бог, не хотел. Но он сам поселил во мне зерно сомнения.

Девушка, кажется, успокоилась, дышала ровно, неотрывно следя за мной взглядом. Отстранив ее, встал и оказался над ней, заслонив своей тенью.

— П-пожалуйста. Не так, — ее голос был тих, захотелось наклониться, чтобы расслышать — Я не хочу умирать здесь, от руки инквизитора, — она, задействовав последние силы, вскочила, оказавшись на уровни моей шеи и задрав голову, продолжила, — Пусть будет суд и казнь. Только не нужно вашего дара.

В этом я был с ней абсолютно согласен. Не нужно.

Поймав ее подбородок, заглянул в глаза. Вполне себе ясные. Я видел, как другие от силы инквизитора лишаются рассудка.

— Ты в порядке? — сдавленные связки охрипли.

Та кивнула и взяла мою протянутую руку, хоть и не без опаски.

— Эмилия, ты знаешь, что я должен доставить тебя в столицу на суд кардинала? Таков закон соблюдаемый веками. Всякий одаренный — ошибка Создателя, которую нужно исправить.

Только вот, что если Создатель не этого хочет?

Девушка снова махнула головой утвердительно. До чего же понятливой вдруг стала, аж раздражает своей покорностью этой идее. Я хотел видеть как в других роятся те же сомнения, что поедают меня.

Вот передо мной красивая милая девушка, а по закон я должен отвести ее на бойню. Лишь за ту особенность, что дарована ей природой, с которой ее не учили обращаться.

Интересно, что же за магия в ней сокрыта. На меня чужие силы не действуют, но лишь напрямую. Косвенно же, если это стихийный маг, задеть вполне способен: от булыжника в голову сила инквизитора не спасет.

Но Эмилия не была похожа на человека планировавшего убийство прямо сейчас. И все же, очень загадочна ее история.

— Давай так, сейчас мы вернемся в дом и все с тобой нормально обсудим. Ты же не хочешь околеть?

— А есть разница?

— А вот и проснулась гордая герцогиня, такой ты мне нравишься больше — хмыкнул я и вдруг прижал ее к себе.

Сложно объяснить, что вызвало столь странный порыв. Но не хотелось мне увидеть эту красивую девушку ледяной статуей лежащей у подножья горы, как лицо ее будет заметать снег, поглощая в свои объятья.

И не желал ей смерти от инквизиторского дара. Никому не желал.

— Идем.

Поднял ее к стременам, придерживая, пока заберется в седло, и сел позади. Ощутил, как Эмилия отстраняется, поддавшись вперед, словно планировала перелезть на лошадиную шею, и рывком придвинул вплотную к себе, придерживая талию. Дрожит, точно мышонок перед загнавшим в ловушку котом.

Тут же развернул Бура, пуская чуть вперед. Перед лицом мелькали растрепанные белые локоны, платок давно сполз с головы.

Против своей воли, уткнулся в ее волосы лицом, вдохнул и ощутил легкий цветочный запах, мягко стелющийся и ласкавший обоняние. Я прикрыл прикрыл глаза, вбирая аромат и наслаждаясь.

Бур нетерпеливо фыркнул, недовольный удвоенной ношей на спине, чем привел меня в чувство. Тряхнув голов, я резко дернул поводья.

— Платок надень, — раздраженно бросил девушке и пустил лошадь в скачку.

Глава 6

Эмилия

Забравшись с ногами на диван, я разглядывала свои руки с большим вниманием, чем они того стоили. А все потому что альтернативой был инквизитор, сидевший слишком близко. Этот человек меня притягивал и пугал одновременно. Его лицо оставалось абсолютно неподвижным, а оттого предугадать, о чем думает мужчина, было невозможно.

А сейчас это было жизненно важно, ведь несколько минут назад он выдал нечто, не укладывающееся в мое понимание.

Какое-то время мы просто молчали, он бросил несколько ничего не значивших фраз, передал принесенный слугой чай прямо в руки, и, спровадив всех посторонних, сел напротив.

В кабинете не зажгли свет, лишь свечи, расставленные на тумбе и столе. Оттого живые тени падали на лицо, делая его зловещим.

— Я прекрасно понимаю, почему ты сбежала, — в голосе Валдора не звучало обвинений. — Объяснений требовать не стану. Но другое придется все же прояснить.

Я покорно кивнула. Навалилась такая сильная усталость. Так бывает после сильного холода, согревшись, тело становится мягким и непослушным. Сил на борьбу с судьбой не осталось. Почему бы не насладиться спокойными минутами.

— Ты убила человека?

Хотела ответить, резко, не думая, не задерживая эту мысль в голове, но горло сжалось.

— Да, милорд, — выдавила с трудом. — Это вышло случайно. Я лишь защищалась, когда на меня напали другие послушницы.

Брови у инквизитора нахмурились, отчего стало еще хуже. Вот этот человек, который общался со мной как с нормальной, вдруг меняется в лице. Такие как я не могут жить в этом мире.

— И часто подобные нападения случались? — вдруг спросил он, чем несказанно удивил.

Неопределенно пожала плечами. Кто ж упомнит, сколько раз мне угрожали и обижали. Но с другой стороны, никогда не заходило до серьезных травм.

— Бывало и раньше. Но в этот раз они словно взбесились, угрожали ножом, а я просто защитилась.

Говорила сухо, словно не об ужасном преступлении и не о себе, но лишь так удавалось сдерживаться. Плечи передернулись от воспоминаний и Валдор, кажется, заметил. Поднявшись, протянул мне свой плед, лежавший до этого на коленях.

Я закуталась вторым слоем, а мужчина продолжил расспросы.

— Значит, они просто так на тебя накинулись?

— Из-за конфет, — буркнула я смущенная.

Он так изумленно посмотрел на меня, словно выдала полнейший бред. Несколько лет назад я бы тоже посмеялась.

— И почему не отдала?

Я промолчала. Сама не знала, зачем заупрямилась. Наверное, хотела нарваться и, наконец, закончить мучения. По своей воле бы не смогла такое сделать.

Кажется, он понял или сделал вид, но вникать дальше в мои душевные перипетии не стал. Он пересекал комнату, задумчиво потирая подбородок. И мне было не понять, что за мысли клубились в его голове.

— Что за сила в тебе проснулась?

А вот это объяснить сложно, названий того дара, что как мне казалось, появился, я не знала.

— Просто объясни, как все произошло.

Нехотя пересказала события вчерашнего дня, казавшегося такими далекими.

— А потом, у меня снова получилось, — тихо добавила.

— На Милли? — губы графа исказила кривая усмешка. — Я почему-то так и подумал. Хорошо.

Инквизитор встал, пересекая кабинет, и подошел к окну. Слегка пододвинув занавеску, выглянул наружу. По его спокойным движениям ничего не угадать. Как бы мне хотелось толику его уверенности.

— У кого-то из родственников был дар? Любой?

— Мне о таком неизвестно. Род Винтерс довольно древний, но ни в одной родовой книге не встречала указаний. Может быть сотни лет назад, еще до разделения Ристании и Фолинтии?

Валдор недоверчиво фыркнул.

— Магия проявляется раз в несколько поколений. Как минимум трижды уже бы отметилась. Нет, значит, дело не в герцоге. А твоя мать?

Сложные вопросы задавал инквизитор, хотя подозреваю, настоящие допросы происходят иначе. Кажется, он со мной довольно учтив. Только вот не могла понять почему. Я чувствовала неправильность его поведения, но в какую игру меня втянули?

— Она не родовита, это был мезальянс. Зато была богата и образованна. А большего и не знаю, с родственниками не знакома. Мама умерла, когда мне был год, от бледной хвори.

Валдор обернулся ко мне, открыл было рот, но ничего не сказал по этому поводу. Его взгляд был печален. А может просто устал.

— Какие удивительные совпадения происходят в жизни, не находишь? — вдруг заявил он. — Я в них не верю.

Внутри все сжалось. Вот теперь будет по-плохому.

— Я вам не лгала, — осторожно объяснилась, но мужчина отмахнулся рукой.

— А я и не говорю, что так. Просто слишком много плохого на одну несчастную душу.

— Создатель меня не любит.

Валдор зло рассмеялся. Но я как-то сразу ощутила, что не надо мной. Таким личным был его порыв. Явно ведь не сдержался, судя по тому как резко стих.

— Поверь, не тебя одну. Или мы просто его не правильно поняли? — последний вопрос инквизитор задал себе и тише чем прежде.

Операясь о столешницу, он разглядывал потолок, думая о чем-то своем, словно мое присутствие его не волновало. Он долго молчал, но когда нарушил тишину мне казалось, что в ушах звенит, и с трудом понимала смысл.

— Вокруг твориться какая-то чертовщина, Эмилия, но тебе до того вряд ли есть дело, я уж сам подумаю. Другой вопрос: ты, герцогиня Винтерс, что оказалась в сиротском приюте, — он насмешливо скривился. — Едва поняв, что ты сделала с Милли…

Он откинул волосы со лба, подняв глаза к потолку и выдохнул, словно отпуская напряжение дня.

— Твой дар особенный, Эмилия. Я не встречал подобных, — вдруг прервал тишину граф Амрок. — А я, поверь, многое повидал.

Я с интересом поддалась вперед. Особенная. Не так давно обо мне уже говорили в этом ключе, и тоже ничего хорошего я не испытала.

Вдруг поняла, что забыла о подслушанном разговоре, когда лорд Пирс вызнавал у матушки Агаты, нет ли у меня странностей. Что ему было известно? Может быть, отец предупреждал. Задумчиво крутила висевший на шее кулон.

Если и правда папа был в курсе, что я могу быть одарена и просил лучшего друга приглядывать за дочерью. Тогда почему лорд Пирс меня не уберег. Слишком много вопросов. И тогда правильно инквизитор рассуждает, если не отцовская кровь привнесла в меня эту заразу, то дело в маме.

— И это опасно, — заключил Валдор. — Ты понимаешь насколько?

Ничего я не понимаю, голова как в тумане и происходящее нереально. А вдруг просто сплю?

— Очень много людей захотят воспользоваться этими способностями. Страшных людей, сильных. Ты ничто в сравнении с их играми.

— Но ведь никто не знает.

Валдор кивнул.

— Пока да. Но суд кардинала покажет суть дара. Кардинал использует силу Источника, с ним все тайное станет явью.

— Меня казнят.

— Если нам повезет, — тихо выдохнул Валдор, но я услышала.

Очень приятно слышать, граф только и ждет, что моя голова покатится по земле.

— Но мы постараемся этого избежать.

А вот эта фраза и вовсе мне не понравилось, Валдор стал приближаться, а мне мешала спинка дивана, в которую я уже уперлась. Вот тут он и убьет меня. И никуда не надо везти. Все просто, граф продолжит проводить свой редкий отпуск, а мое тело вернут в монастырь, скажет, нашел замёрзшей. Инквизиторы умеют убивать без следов.

Валдор сел рядом, ближе, чем позволяли приличия. Я могла слышать и стук его сердца и дыхание, не такие спокойные, как должны быть при его невозмутимости.

— Эмилия, мне приказано найти и доставить тебя в

Я тяжело сглотнула, мужчина наклонился, словно собирался шептать на ушко. Все тело напряглось в ожидании развязки и желания ощутить его дыхание на коже. Я чуть поддалась навстречу.

Валдор медленно стал поднимать руку, и в этот момент непроизвольно зажмурилась, стискивая зубы.

Секунда, другая… Ничего не происходило. А потом, прохладные пальцы коснулись скулы, очертив ее, а затем вопреки здравому смыслу, не ударили, а аккуратно заправили локон за ухо.

— Мне придется вывезти тебя за магическую Стену, что отделяет наши земли от Фолинтии, — его голос прозвучал слишком близко, как гром среди ясного неба и я удивленно распахнула глаза.

Наконец, решилась встретить его взгляд, но он мне ничего не подсказал. Инквизитор ждал моих действий. Ну что же, захотелось рассмеяться, позволю ему получить, что хочет. Мне нечего терять.

Я спустила ноги, сев ровно, руки сами сцепились в замок. Насмехаться над собой не дам. Если это жестокая шутка, то пусть лучше закроет в подвале, а затем отвезет кардиналу.

— Не совсем понимаю, о чем речь.

Валдор улыбнулся, но глаза оставались холодными. Интересно, он сам по себе такой неживой или их учат быть жестокими. Но стоит заметить, я скользнула взглядом по правильным чертам, красивыми.

— Тебе и не нужно, Эмилия. Все, что стоит знать, я уже сказал. С моей помощью ты выбирешься из Ристании. В Фолинтии иные нравы, и там возможно сможешь устроиться. Это не гарантия, а лишь шанс.

— Откуда вам известно, как в Фолинтии? Оттуда даже газет не приходит и никто не посещает. Мы закрыты от мира стеной, защищены Создателем.

Валдор криво усмехнулся, но ответил.

— Мне, как инквизитору, все же известно несколько больше, чем беглой послушнице, — он со скрипом почесал начавшую пробиваться щетину, и вновь продолжил. — Соседнее государство живёт по иным законам, в корне отличающимся.

— Там разрешена магия?

— Во всяком случае, нет инквизиции и церкви, — уводя глаза сказал мужчина.

Меня вполне устраивал такой расклад, чем бы инквизитор не руководствовался.

— Но стена непроницаема. Как нам пробраться?

Валдор покачал головой.

— Это не твоя забота, Эмилия. Но уверяю, пути есть. Мы выезжаем вечером, времени ждать не осталось, в любой момент тут появятся другие инквизиторы.

Вот теперь стало жутко. С одним я вроде смирилась, и он оказался не так плох. Но если явятся ещё члены ордена.

— Обо мне уже знают в столице?

Валдор слегка поморщился и кивнул.

— Не сомневаюсь, что да. Благо, до Стены отсюда не так уж далеко, — он поднялся, вернувшись к своему столу. — Не медлите, мы спешим.

Мне и, правда, не дали много времени, чтобы прийти в себя. Генри принес «мою» сумку, собранную для побега, но значительно потяжелевшую. Других слуг, сидя в своей комнате, я и не видела. Лишь заметила в окно, как отъехала от поместья карета, в которой мы сюда прибыли.

Странный все-таки этот инквизитор. По правилам, он должен был держать меня в заключении и тащить в клетке по дорогам к столице. Я не раз видела подобные процессии, и то, как войны церкви обращались с пленниками. Валдор был неправильный.

А когда он слушал меня с понимающим и временами сочувствующим взглядом, даже возникло мимолётное ощущение, что ринулся в погоню он не затем чтобы поймать, а будто спасал. Я бы верила в это, если бы не применение силы.

Быть может, мой дар, который он назвал особенным, ему зачем-то нужен. Дар внушения.

Я, может, и была молода и неопытна, но уж точно не глупа. Мужчина имел свой собственный интерес в этом деле, иначе бы тащил меня сейчас к кардиналу. Только зачем он пытается внушить, что не враг, всем своим видом.

Может не зря говорят, что члены ордена крайне жестоки. Вдруг решил дать надежду, чтобы затем растоптать и мой дух.

Верить в такой расклад не хотелось, но мысли то и дело клонились в эту сторону. Значит, стоило быть на чеку. Если действительно есть шанс пройти стену, я бы могла его узнать и пробраться туда. Сама.

Стоит лишь выяснить дорогу и скрыться с глаз своего надзирателя.

Валдор появился спустя час, одетый в инквизиторскую форму, он выглядел внушительно: высокий рост, широкие плечи, военная выправка. Это я заметила еще на том балу.

— Вы ведь узнали меня сразу? — вдруг спросила я.

Валдор улыбнулся и подошёл. Я смотрела в глаза, ища хоть какие-то ответы, но их не было.

— А ты?

Я ответила такой же улыбкой. Значит, не показалось, что в тот вечер, нам обоим было интересно.

— И почему же вы меня запомнили?

— Разве, возможно, забыть такую смелую девушку? Ты подарила мне приятный танец и беседу. А еще была великолепна.

— Была, — я с сожалением кивнула и отвернулась к окну, скрывая мокрые глаза.

— А сейчас ещё прекрасней, — ухо обожгло его дыхание.

Он, вдруг, произнес то, что никак не мог сделать обычный лорд. Неприемлемо, стыдно. Да Валдор и не пытался следовать правилам, и удивительно, но мне это нравилось.

— Ведь все могло быть иначе, не будь Создатель жесток к нам двоим. Мы бы могли провести чуть больше времени. Я бы поговорил с твоим отцом.

К лицу стала приливать кровь, но отвернуться сил не было.

— Но я стала сиротой и магом.

— А я всегда буду инквизитором. Мир неправильный Эмилия. Смирись. А еще, — лицо мужчины озарилось мальчишеской улыбкой. — Создатель не ошибается, но люди иногда неверно его понимают.

Глава 7

Валдор

Стало смеркаться, когда вместе с Эмилией я вышел из дому. Бур и еще одна гнедая лошадка, не блещущая чистотой крови, стояли возле конюшни и лизали замерзший в корыте лед.

— Это Аура, — познакомил Эмилию с животным и передал поводья. — Хорошо в седле держишься? — кивнула и я продолжил. — Тогда скачешь на ней и, пожалуйста, без глупостей, — я потер запястье, демонстрируя девушке свои руки.

— Это уж как получится, — бросила девушка, взлетая в седло.

— Бунтарство вам не идет, — сказал я, и словил еще один колючий взгляд.

И вроде шутка, но тревожная. И все же мне нравилась пробивавшееся в ней смелость. С годами эта леди стала бы прекрасной герцогиней. Только вот уже вряд ли ей предстоит попробовать.

При хорошем раскладе мы прибудем к границе Фолинтии отделенной от нас стеной через три дня. Хотя это скорее Ристания скрылась от других.

— Валдор, — девушка впервые окликнула меня по имени. — Как вы хотите пройти границу?

— А я и не хочу, это вы пойдете.

Мне уходить нельзя, слишком много дел оставалось нерешенными.

— Тогда расскажите. Меня учили, что она непреодолима. С тех пор как два древних короля рассорились, Создатель подарил Ристану, не отрекшемуся от него Источник, разделил земли границей.

Ответил не сразу, задумавшись. В общем-то, Эмилия была права, так учили в церкви. Практически каждую службу начинали с истории этого раздора. Но те, кто близок ко двору, знают: людям редко говорят всю правду.

Едва эта мысль проникла в голову, меня проняло. Конечно, я бы инквизитором, особая прослойка, причем крайне малочисленная. Мы знали больше, имели влияние и силы. Но на фоне таких вершин как короли и кардиналы, даже я был разменной монетой. Почему бы не лгать и ордену, воспитывая идеальных воинов, верных своему вождю?

Иначе зачем бы моему отцу присоединяться к другому лагерю.

— Эмилия, как вы думаете, вступает ли Грегор III в контакт с соседями? — спросил, лишь бы отвлечься от своих мыслей.

Я приблизил Бура, чтобы не кричать друг другу. Ехали не быстро, не загоняя лошадей, ведь сменных не предвиделось.

— Это политика, я в ней совсем не разбираюсь.

— Да в ней никто не понимает, — усмехнулся я, — И чем меньше понимают, тем больше лезут. Так вот, поверьте мне, как бы не казалось, но наш король не живет в изоляции и знает, что происходит в мире. В Ристанию приезжают послы. Не часто, но я их видел не единожды. И они точно не призраки, чтобы просочиться сквозь стены. А еще идет торговля.

— Значит, есть проход, — сделала вывод Эмилия. Ее лоб забавно нахмурился, словно она собиралась сейчас сама установить, где должен быть этот лаз.

— И не один, — подтвердил ее мысли. — Контрабандисты их хорошо знают. За основными следят войска короля, но есть те, где рука власти не нависла.

— И мы едем к такому?

Я не стал отвечать. Все же мне было неизвестно, что таится в этой миленькой светлой голове, чтобы выкладывать все карты.

Нам предстоял пусть через город, к восточной стене. Там раскинулся горный хребет, и местами то и дело проявлялись проходы. К нам проникать с той стороны никто не спешил, а контрабандисты бывали полезны.

В столице об этом знали, но закрывали глаза: дорога была опасная, да и не известна широким массам, на окраине королевства в герцогстве Винтерс. Хмыкнул, поняв, что в очередной раз ниточки сводились к этой фамилии.

Я собирался довести девушку до одного из ходов, если он еще не завален, заплатить за переправу, довольно много деньгами, но еще больше обещанием. Инквизитор в долгу, кто устоит перед таким. А затем мне предстояло вернуться во дворец и доложить о прорыве и без вести пропавшей девушке.

Меня не покидало твердая уверенность, что кардинал уже в курсе, что произошло в Святой купели.

Не знаю, что было в той записке, что мне довелось доставить, но то, как испугалась мать-настоятельница пары слов… Она не рискнула бы утаить столь важную вещь от его святейшества.

Но что-то не давало мне покоя.

В монастыре оказывается родовитая аристократка, у которой вдруг обнаруживается дар. Без намеков в крови на возможность такого исхода. Ее отец был другом прошлого короля. А еще, как недавно я узнал, был связан с повстанцами. И все происходит в мое присутствие. Иначе бы девушка погиба в снегах.

Но ее дар… Та легенда, что вспомнилась мне о сотворении стены. Я слышал от отца ее расширенную версию, недоступную обывателям. И там говорилось, что фолинтийский король был способен подчиняться своей воле. Уж очень похоже на то, что узнал об Эмилии я. Но нигде больше не упоминалось подобное.

— Рассказать легенду? — вдруг предложил я, мне хотелось поделиться терзаниями, но не знал как.

Девушка заинтересовано кивнула и подъехала ближе.

— До раскола существовало единое государство. В нем жили в мире и почитании Создателя. Но пришли маги. В то время правил молодой король Фолинтий, который тоже оказался одаренным, как и его брат Ристана. Только вот не все были согласны жить в новом мире, где есть магия. Принц был из числа таких людей. И тогда два брата столкнулись в смертельной схватке. Фолинтий мог сломить любую волю, но на его брата магия не действовала. Они сражались на мечах, проливая королевскую кровь, пока земля не пошла трещиной, а алые каплине превратились в кристалл.

— Так появился Источник?

— Верно. И оба брата услышали в своей голове не голос, а чистое желание, разойтись по разные стороны и жить по-своему. Едва принц перешагнул трещину, как стала расти стена.

— А как же другие люди попали в Ристанию?

— Стена возникла не в один миг и не везде. Несколько лет росла и возвышалась, пока не сомкнулась кольцом. Источник Ристан унес с собой как защиту, — рассказывая официальную церковную версию сейчас ощущал себя лжецом. Ведь сам больше не верил.

— И он стал править.

— Какое-то время. Пока не вырос его сын. Затем Ристан оставил трон и стал первым главой церкви, хранителем Источника.

— Интересно, а как все же стали появляться маги.

Я пожал плечами. Кто знает, в чем была истинная воля Создателя.

— Они стали рождаться спустя пару несколько десятков лет. Ристан был уже стар, но все также непреклонен. Источник сообщил ему о людях с даром инквизитора, и Ристан призвал их в орден для борьбы с напастью.

Эмилия нахмурилась.

— Мы ведь мало чем отличаемся, по сути.

— Да, с недавних пор я тоже об этом думаю, — поделился я.

Девушка вскинула на меня взгляд, но тактично не стала расспрашивать дальше. А я бы и не ответил. Что сказать? Что я утратил веру в Создателя, что я не доверяю своему кардиналу? После того, что мне рассказали про родителей, я не мог продолжать жить как прежде.

Кто решил, каким одаренным жить, а кому погибнуть? Создатель ли это или человек?

Когда Эмилия окончательно выбилась из сил, пришлось сделать привал. Я развел костер, и вместе наскоро перекусили припасами.

— Я больше не могу, — сообщила она удрученно.

Странно, пожалуйся она на неудобства, наверное, съязвил бы, что на веревке висеть еще неприятней, но Эмилия лишь призналась. Как в поражении.

— Мы можем заночевать здесь, а утром двинемся, — сообщил я ободряюще.

Мне не впервой было устраивать подобный ночлег. Раз за разом поездки заставляют проводить недели в дороге. Эмилия же напряглась. Девушка с трудом понимала, как можно спать на улице, зимой.

Леса в округе хвойный, много ветвистых столетних сосен, под лапами которых можно укрыться. Там я и разложил дорожную постель, накинул на хвойный настил одеял и поманил Эмилию.

— Спать будем здесь.

Девушка не возмутилась. Молчала она и когда полностью осознала, что я ей предложил. Но в пути иначе никак, чем ближе лежать, тем теплее.

Забравшись под одеяло первым, я приглашающе стукнул по лежанке и Эмилия несмело подошла.

Ее губы приоткрылись, и я внимательно на них уставился, словно хотел опередить брошенные слова. Но нет, сдержалась. Плотно сжав зубы, так что заскрипели, и у меня самого напряглась челюсть, она прилегла рядом, на самый край, стараясь не касаться.

— Ну, нет, мышонок — сгребая ее в охапку, притянул к себе. Лицо девушки оказалось прижато к моей шее, дыхание щекотало кожу, и я чуть отодвинулся, заглядывая в ее испуганные глаза. Сердце девушки колотилось бешено, как у маленького пойманного зверька.

— Надо близко, — прошептал я успокаивающе. Издеваться над бедной девушкой не хотелось. Как бы меня не бесили нежные аристократы, она разительно отличалась от других своей естественностью.

— Иначе в этом нет смысла, — последние слова затерялись в ее волосах.

Стоило признаться себе, что так засыпать было намного приятней, чем просто ежиться под ледяным одеялом. Эмилия еще какое-то время была наряжена как один комок нервов, но все же сдалась. Завозившись, она устроилась поудобней, оказавшись прямо под моей рукой и быстро заснула.

Я же еще долго смотрел в темноту за ее спиной.

Это решение о спасении мага далось мне нелегко. Но я должен был узнать, что за тайны, что были известны моему отцу, не дают мне увидеть правду. А Эмилия?

Она появилась слишком не вовремя. С таким особенным даром станет слишком опасна в руках сильных мира сего. Этого нельзя допускать.

Поутрусложили все наши вещи по седельным сумкам, а я разметал снег, скрывая следы нашего пребывания.

— Можно отправляться, — решил, когда все было завершено.

Девушка все еще копошилась возле лошади, и я приблизился. Седло расшаталось и нее не получалось его закрепить. Стоя позади, слышал, как она раздраженно сопит.

— Спокойней, леди, вот так, — накрыл ее руку своей и помог затянуть ремень. — Ты давно так ехала?

Развернувшись лицом ко мне, она покачала головой.

— Хорошо, это опасно. Можно упасть или растереть спину лошади.

— Я прекрасно это понимаю, — заявила мне упрямица.

Сколько вызова было в ее словах. Как умудрялся испуг и борьба сочетаться в ней столь гармонично. Она не казалась истеричной барышней, но и не строила из себя деву-воительницу. Живая, и эта жизнь билась в ней, не желая пресекаться, пульсировала в жилке на тонкой лебединой шее, теплилась на упрямо сжатых губах.

Завороженный я наклонился к ним, словно хотел тем самым поделиться своим спокойствием. Коснулся сомкнутых губ, ощутив их чуть солоноватый вкус.

Девушка замерла на миг, не дыша, но стоило стать чуть настойчивей, поддалась. Ее спина прогнулась, опираясь лишь на мою ладонь, а руки сжали плечи.

В этот раз я целовал ее осторожно, боясь напугать, а сам же едва сдерживал огонь рвущийся изнутри. И в кои то веки это была не моя ужасная магия, а нечто приятное. Дар же молчал, убаюканный стуком чужого сердца.

Отстранившись, еще секунду не разрывал взгляда. Эмилия начинала приходить в себя, от захватившего нас дурмана. На ее лице отчетливо проступал ужас.

— Нужно идти, — силясь скрыть разочарование за холодным тоном, сообщил я, и направился к Буру.

К городу добрались под утро третьего дня. Я видел, как девушка то и дело отключалась в седле, роняя голову.

Полусонный стражник был не в восторге от ранних путников, оттого содрал с меня больше обычной платы. Пришлось подавить в себе желание продемонстрировать руки, внимание нам не к чему.

Предстояло пройти три уровня города, каждый из которых находился выше по склону и отделялся забором. В Нижнем городе было темно, на дорогое освещение никто тратиться не желал, тем более, что жили в этой части лишь бедняки.

Мы свернули к объездной дороге, ведущей наверх, как из темноты выступили три всадника.

Я резко дернул свои поводья, и остановил Ауру. Эмилия сонно крутила головой и щурилась, не разобравшись, где мы.

— В…

— Молчи! — шикнул я, и положил руку на эфес меча.

Перегородившие дорогу стали обходить нас, мешая держать всех в поле зрения. Я вскинул было руку, готовясь применить и силу, но в отблеске лунного света увидел красную кожу.

Инквизиция.

— Лорд Амрок, — низкий грудной голос донесся справа, прямо от Эмилии. Вплотную к ней приблизился инквизитор.

Двоих других все же удалось разглядеть, их можно было бы принять за стражу, но в отсутствии отличительных знаков это были явно наемники.

— Лорд Сатурн, — немолодого инквизитора я узнал сразу. Мы никогда особо не ладили, Перси Сатурн был из той породы людей, что делают, а думать позволяют другим.

— Мы очень вовремя вас встретили, — он выдержал паузу. — Что крайне странно, ведь вы не сообщили, что везете преступницу.

Эмилия сонной больше не была, она жалась в мою сторону, пытаясь отодвинуться от второго инквизитора.

И не удивительно. Стоит лишь заглянуть в глаза Сатурна, чтобы понять, что с этим человеком ждать ничего хорошего не стоит. Ходили слухи, что он запытывал свидетелей до смерти, чтобы убедиться, что они сказали все. Но ни одно расследование доказательств не нашло, а потому репутация инквизитора оставалась чиста.

— С каких пор я должен отчитываться? — удивлённо вскинул я бровь.

Солнце начинало вставать, и на лицах скользили кривые тени, еще не разогнанные светом.

— С тех пор как стали одним из нас, — прошипел Перси. — Кардинал назначил суд, едва из монастыря донесли о прорыве. Мать настоятельница известила, что вы взялся за дело, Валдор. Только я решил проверить, не стоит доверять мальчишке. Тем более такому…

Взгляд устремился на говорившего со всем негодованием, что было у меня. Будь такая сила, прожег бы насквозь подонка. Наша ненависть была обоюдной, но Перси выглядел победителем, улыбался уголками губ, словно пытался скрыть превосходство.

— Договаривая, приятель, — бросил я дружелюбно, перекладывая руку поудобней.

Я слегка припустил коня, подъехав ближе. Эмилия же оказалась по правую руку. Прикинул варианты, как быстро смогу ее задвинуть за спину, но рисков было много. Будь я один на один, три человека не напугали бы. Но девочка стала помехой.

Перси уже вовсю скалился.

— Неблагонадежного, — бросил он брезгливо. — Ты из опальной семейки, не так ли?

— А ты у нас разбираешься в политических перипетиях аристократов? — усмехнулся я. — Кажется, только орден и дал тебе право говорить с таким как я. Кем ты родился? Сын пастуха?

Я видел как лицо Перси уже затронутое морщинами, начинает багроветь.

— Закрой рот! Я сообщу кардиналу о твоем поступке.

Становилось интересно. Да, мы слегка отклонились от столичного тракта. Но что я по факту сделал?

— О каком-же, — мой меч уже был обнажен, и я видел, как двое наемников сделали то же самое.

Краем глаза наблюдал за Эмилией. Девочка оказалась не робкой. Хотя и была бледной как мел, и по виду едва не в обмороке, ногу она уже высвободила из стремени и готова была перекинуть. Значит, разберется сама, или Создатель ее защитит. Я решил, что от судьбы не уйти все равно.

— Ты пытался похитить одаренную.

— Ой ли! Да кто такое сказал, — криво улыбнулся я. — Мало ли, что я пытался сделать с приговоренной девчонкой, везя на постоялый двор.

Кожей ощутил, как обожгла меня взбешенным взглядом Эмилия. Надо же, какая ранимая. Но придется потерпеть.

— Его святейшество будет тобой разочарован, — продолжал давить я. — Стукач, да и только. Хотя откуда бы взять благородству в простолюдине, — я знал, на что давить с Сатурном.

Он ударил первым, но тут же встретил мой меч. Два других наемника бросились ловить соскользнувшую из седла девушку, и я потерял их из виду, потому что, Сатурн атаковал жестко, не давая ни секунды на размышления.

Глава 8

Эмилия

Пригнувшись, я проскочила под скрещёнными клинками и сбежала с дороги. Не хотелось попасть в кольцо из нападавших. Они надвигались медленно, а я отступала до тех пор, пока не уперлась в деревянную стену покосившегося забора.

— Какая милашка.

Меня передернуло от его тона и темных кривых зубов. Второй смотрел не менее плотоядно, едва не облизываясь. В его руках была веревка, от одного вида которой заболели запястья.

Первый наемник кинулся ко мне, и я взвизгнула, брыкаясь в его медвежьей хватке. Кости затрещали, еще немного и переломам не миновать. Хрипло и рвано дыша, попыталась заехать ему ногой в пах, и даже попала, но едва отпустил меня, тут же рухнула в руки другого нападавшего. Веревка плотно обернула меня.

— Валдор, — выдохнула я.

Я увидела, как всадник бросил на меня лишь взгляд, но тут же был вынужден блокировать атаку, едва не пропустив. Ему явно некогда помогать.

Забавная ситуация, два инквизитора друг против друга. И если Сатурн здесь во имя кардинала, то, что за цели преследовал Валдор? Мне не казалось, что он предатель церкви. Только вот его странное решение вывести пленницу. А потом поцелуй. Вот о чем я точно не хотела думать, как поддалась наваждению, купалась в нем и не желала пробуждаться. И как очнулась, увидев перед собой лицо палача. Красивого, благородного, но несущего смерть подобным мне.

Долго думать не дали, связанную меня дернули, и веревка еще туже затянула. Я вскрикнула от боли, кожа на руках лопнула от давления грубой бичевки.

Грубо схватив за шею, меня толкнули вперед и, подхватив, стали поднимать к лошади. Что было мочи, затрясла свободными ногами, но все было без толку. Пока вдруг не рухнула на землю прямо под копыта, пронесшейся мимо лошади. Животное чем-то спугнули.

Но шанса осмыслить, что же именно напугало тренированного скакуна, как рядом с моим лицом оказалось чужое: перекошенное, запачканное кровью, а самое главное, отделенное от тела.

Воздуха в легких на новый крик не осталось. Я лишь хрипло выдохнула, загребая под ногти лед и землю, ломая их под самое мясо, пыталась отползти. На щеке чувствовала остывавшие капли, стекающие к губам. Беспомощные слезы слепили, но не помогали смыть мерзкую жидкость. Я едва слышала, раздававшуюся в двух шагах битву, словно меня оглушило ударом.

Рядом рухнуло еще одно тело.

Собрав все силы, перекатилась на бок, и увидела край кожаных брюк с металлическими пластинами.

Наемник. Значит оба прихвостня Сатурна мертвы.

Приходя в себя, смогла разобрать голоса. И пронзающие душу крики. Такие бывают лишь когда инквизитор применяет свою жуткую силу.

Тошнота подбиралась к горлу, и все же победила. Я откатилась чуть дальше, желая оказаться в стороне и от грязи от битвы. И вдруг меня подняли и водрузили на ноги.

Кто-то юркий, в легком шерстяном пальто, кружил, срезая проклятые веревки и освобождая меня. С удовольствием потрясла свободными руками и вспомнив, резко оглянулась. Передо мной стоял совсем юный парнишка. Он заговорщически подмигнул и прижал палец к губам.

— Тшш… Идем за мной, тебе тут нечего смотреть.

Смятение было выше разума. И вместо того, чтобы ломануться за спасителем, я оглянулась за спину и остолбенела.

Не та картина, что ожидалась. Вместо двух сражавшихся инквизиторов, я увидела десяток людей, окруживших двух, стоявших в шаге друг от друга мужчин. Инквизиторы недобро переглянулись и все же повернулись другу к другу спиной. А люди, со светящимися глазами, вспыхивающими в ладонях огнями, швыряли в них потоки силы, ослепляя.

Мой взгляд уловил тень, пронесшуюся по воздуху, и затем услышала глухой вскрик Валдора. Кажется, его задели дротиком.

Внутри все сжалось, я действительно не хотела этого видеть. Перед глазами встало его искаженное болью лицо и не исчезало.

Мужчина рыча, выдернул наряд из бедра и выставил перед собой меч и руку. Сатурн поступал так же, но пальцами двигал активней. Возле него все падали навзничь, корчась и вереща.

Только вот их было больше. На смену упавшим подходили другие.

Меня дернули за плечо, увлекая в темноту меж домов.

— Куда мы?

— В безопасное место. Не волнуйся, тебя тут не обидят. Сейчас с этими гадами разберутся и все придут назад. Инквизиторам тут не рады.

— Разберутся?

Мальчишка громко шмыгнул и вытер нос рукавом.

— Ну, того, — провел пальцем по шее.

Я замерла, не видя как он, принимая усилия, пытается тащить. Но откуда-то взялись силы.

— Идем же, глупая, не место там девке, задеть могут. А с этими все кончено уже.

И в этот миг осознала, что не согласна с таким итогом.

Мальчик снова принял попытку дернуть меня.

— Отпусти! — в голове кричала протестующая мысль.

Я вдруг представила, как уверенный взгляд Валдора затягивается белесой дымкой и стекленеет, как его губы, что мягко касались моих, беззвучно приоткрываются, а руки обвисают, его тело грузно оседает в снег, оставляя под собой кровавый след, а над головой заносится его же меч.

Не думая, кинулась наперерез.

— Дура! — оглушили меня прямо перед носом воткнулось острие в снег. — Убилась бы! — Я всем телом лежала на своем инквизиторе, закрывая его от удара собой.

Что я могла против стольких людей. Они были еще и магами, а я слабой девчонкой. Но не могла позволить у себя на глазах убить человека, пытавшегося меня спасти. Не знаю, какие мотивы им двигали, но факт оставался таковым, и я не могла быть неблагодарной. Но было нечто еще, побудившее это сделать. Незаданный вопрос?

— Согласен, — едва слышно прохрипели мне в ухо.

— Что?

— Дура, — Валдор едва шевелил языком, явно раненый и еще придавленный мной.

Я слегка отпустила, давая ему воздуха, и склонилась ближе, чтобы расслышать. Волосы упали на его лицо, отгораживая от всех.

— Это протестанты, одаренные. Они тебя защитят. Скажи, что ты тоже маг и будешь спасена.

— А ты? — отчаянно не понимала, чего хочет от меня инквизитор.

— Все равно убьют. Как Сатурна.

Я перевела взгляд на лежавшее рядом тело другого инквизитора. Голова откатилась чуть дальше залив все кровью. Снова замутило, но подавив порыв, лишь сильнее прижалась к холодной от снега щеке инквизитора.

— Я не хочу.

Смех Валдора был булькающим, жутким.

— Спасения? Глупый мышонок. Уходи.

Упрямство взяло верх. Даже лежа при смерти, окруженный магами, жаждущими его смерти, инквизитор командует.

— Нет.

Я подняла голову, окидывая взглядом на таращившихся меня магов. Впрочем, подходить они не пытались, не понимая, корчит меня сейчас сила Валдора или нет.

— Я одаренная, одна из вас, — крикнула, пытаясь придать срывавшемуся голос всю уверенность, что была во мне и вскинула светившуюся руку, — и прошу не убивать этого инквизитора. Либо убить нас двоих.

Вокруг зашептались, странно переглядываясь.

— Одурманена?

— Нет таких сил у ордена.

— Сумасшедшая девчонка.

Я же видела, как Валдор в последний раз посмотрев на меня осуждающе, подкатив глаза отключился.

— Он мне нужен, — твердо заявила я.

— Отомстить хочешь? Сама? — вдруг злорадно поинтересовался кто-то. — Он не надругался над тобой, девка? Али не девка уже?

От таких фраз помучить захотелось лишь говорившего, но я, скривившись, кивнула.

— Хочу… сама разобраться. Но не так… не полумертвого.

— Так живой он сам тебя…

— У нас были наручи!

Гомон голосов огласил, что меня все же услышали. Оставалось придумать, как быть дальше. В любом случае, раненого инквизитора я на себе не утащу и помочь ему никак не смогу. А лишь он знает, как мне выбраться.

* * *

Валдор

Последние трое суток я лишь смотрел в потолочные балки. В тесной клетке, стоявшей в сарае, делать больше и нечего. Клетка явно одна из тех, в каких возят пойманных преступников инквизиторы, чтобы все видели неизбежность кары. Сарай же обычный, стоявший прямо на промерзлой земле, продуваемый всеми ветрами.

Было дико холодно, даже в сене, и под тяжелым пледом и тулупом. Но об уюте никто не беспокоился. Рядом разводили костёрчик обложенный камнями, но ночью он тух: я не доставал подбрасывать поленья, а моя охрана не особо беспокоилась.

Когда я впервые очнулся, думал, что лучше бы умер. Меня кое-как подлатали и перевязали, но сунули в заточенье. Удивительно, что раны обработали. Вряд ли кто-то хотел помочь инквизитору.

Хотя сквозь сон, я, кажется, слышал голос. Заботливый, взволнованный. Голос звал меня по имени, затем теплые руки касались пылавшей в лихорадке кожи.

— Эмилия!

Первое, что вырвалось, едва пришел в себя. Куда делась девушка, что с ней стало. Я помнил лишь, как она, словно горная козочка, прыгнула ко мне, закрывая собой.

Смешно, ее тела и близко бы не хватило, чтобы стать щитом. Но ведь попыталась. На душе стало приятно теплеть. Странная Эмилия. Эми…

А потом вспомнил поцелуй. Создатель, что меня дернуло! Но… не жалел ведь. Сделал, то, о чем думал, едва взглянув на ее призывно манящие губы. То же мне, монахиня.

За все это время она ни разу не показалась, и я начинал волноваться. Пока поздней ночью дверь сарая не приоткрылась. Я весь подобрался, напрягая слух, но, не выдавая, что проснулся. Меча, само собой, не было со мной, на руках лишавшие сил наручи. Но без боя сдаваться не стану.

— Валдор? — тихий шепот раздался где-то рядом. — Спишь? — вопрос прозвучал грустно, словно она могла бы скучать по мне.

Но притворяться смысла не было.

— Зачем? — горло было деревянным от долгого молчания и холода.

От неожиданности девушка охнула, но вопреки здравому смыслу подошла к клетке. Я поднялся на локтях, рассматривая ее.

— Ты голодный? Я принесла кое-что, жаль что мало. Но большего не нашла, — Эми протянула мне хлеб и кажется валеную оленину. Слюна наполнила рот. Кормили скудно, оттого есть хотелось так давно, что уже не замечал голода.

— Зачем ты помогла мне?

— А ты?

Резонно. Кажется, Эми, как и меня, терзали вопросы. Я осмотрелся, пробежался глазами по девушке, но ничего похожего на ключ у нее не оказалось.

— Что они собираются со мной делать? — ничего хорошего и не ждал.

Эмилия отвела взгляд. Переступая с ноги на ногу, она все не решалась ответить.

— Можно без прелюдий, — бросил я, отмечая, как на бледных щеках Эми выступил забавный румянец.

— Это одаренные, они захватили нижний город пять дней назад и прячутся тут от инквизиции. И их довольно много, — доложила Эми, явно не беспокоясь, что кого-то выдает.

Да и с чего бы: я живой труп.

— На меня особые планы? — усмехнулся с горечью.

Девушка кивнула.

— Когда…все произошло, я не знала, как объяснить. Ну… я, имею ввиду, зачем спасала инквизитора.

— Эми, судя по растерянному виду, ты и себе толком ответить не можешь.

Она подняла голову, смотря открыто и без страха, сжимая кулаки, думала, я не замечаю. В глубине зрачков плескалась упрямая решительность.

— Меня так дома называли, — сказала она глухо, и тряхнула головой, сбрасывая наваждение.

Наверное, я не имел право. Бесцеремонно влез в ее душу и потревожил память. Мне бы не понравилось, посмей кто-то сделать со мной также.

— Да, это был порыв. Но не могла же я позволить убить тебя…вас.

Смех сам полез наружу. Уж слишком напряженно все было. Время умирать, вокруг маги, а меня защищает девочка, такая ранимая и беспомощная, что впору ее саму задвинуть за спину. Но там железные прутья. А она еще умудряется думать о приличиях и смущаться.

Эмилия забавно сморщила носик, но не стала вслух оправдываться.

— Брось ты это. Не до пируэтов тут. Значит, тебя послушали? Интересно, — я с трудом верил в ее авторитет среди магов.

— Я сказала, что хочу посмотреть на ваши мучения, — она продолжала забываться, фамильярность не давалась так просто. — И пришлось наврать. Что вы…ты…

Совсем покраснела, кожа видно горела, и Эми прижала руки к щекам и отвернулась. Я приблизился к прутьям, стоя прямо у нее за спиной. При желании мог дотронуться, но лишь нависнув над ней тяжело дышал.

Эми выглядела израненной. Не физически. Она как заблудившийся в темноте человек, рыскающий и не находящий выхода.

— Итак, Эмилия. В каком злодеянии ты обвинила несчастного инквизитора? — наверное, в голосе прозвучало неприкрытое веселье, что Эми обернулась и тоже несмело улыбнулась, словно понимала шутку.

— Надругательстве.

Такого я не ожидал и закашлялся, не найдясь, что ответить. Вот вам и послушница, ничего умнее в голову ей не пришло. Казалось бы, жестокий инквизитор, чего он только не творил, а в итоге стал насильником.

Отсмеявшись, перевел дыхание.

— Так, значит… — мотнул головой, не зная как прокомментировать. — Надеюсь не поцелуй натолкнул на такую идею?

Эми нахмурилась и отвернулась.

— Эмилия, я тебя обидел?

Она мотнула головой, но не повернулась.

— Ты правильно поступила. За это преступление особое наказание, жертве, если она желает, позволяется высказать обиды. Любым способом.

Девушка кивнула.

— Я так и подумала. Быть может, удастся найти решение. Мне бы не хотелось твоей смерти, Валдор. Все же, ты не дал мне погибнуть и был со мной вежлив, больше чем я рассчитывала.

— А ты думала, я сразу стану пытать, лишь узнав, что ты маг?

Эми вздрогнула, невольно потянулся к ней рукой. Ее плечико идеально вмещалось в ладонь, словно для нее было и создано. Я слегка сжал пальцами, и успокаивающе погладил. Не уверен, что напуганную девушку успокаивают именно так.

Я вспомнил кое-что, за что так и не извинился. Вдруг не будет уже шанса:

— Эми, прости меня, что тогда применил свой дар. Иначе не успел бы поймать, и ты скатилась бы с обрыва. Но все равно, не должен был.

— Разве не это делают в ордене?

Тут она была права. Я не встречал инквизиторов, кто отказывал себе в удовольствии оторваться силой. И судить их было трудно.

Магия в нас мало чем отличается от других одаренных, а значит, рано или поздно требует выхода. Иначе плохо становится самому. Особенно сильно в минуты эмоциональных всполохов.

Церковь запрещает использовать свою силу на простых людях. Да и никто в своем уме не станет мучить невиновных, а потому единственный шанс выплеснуть волну душащей боли — сбросить ее на мага. Ведь он априори виновен.

Я ненавижу свою магию.

— Это правда?

В недоумении уставился на Эмилию.

— Я вслух сказал?

Девушка подтвердила и вдруг, накрыла мою руку, так и покоившуюся на ее плече. Она делала это осторожно, но уверенно. Словно не боялась испытать силу на себе. Многие думали, что достаточно коснуться инквизитора, чтобы болезненные муки захватили тело. И это было не так уж далеко от истины.

Без перчаток было неуютно. Я и забыл, каково без них, снимая лишь на ночь. Эмилия, кажется, тоже с интересом водила по моим пальцам.

— В ордене не так уж сладко живется, — не собирался же ничего больше ей говорить.

— Хуже чем в Святой купели?

— В разы. Обучают жестоко, не слушая жалоб. Мальчиков отрывают от дома. У многих на глазах убивают родителей, если те мешают.

Девушка вопросительно посмотрела, и я качнул головой. Нет, мои остались живы и погибли много позже. Обвиненные в предательстве короны. По официальной версии отец сотрудничал с контрабандистами и поставлял запрещенные товары в Ристанию. Его обвинили в торговле дурманом.

— Валдор? А ты бы хотел себе иной жизни?

Губы исказила кривая улыбка. Я понимал, о чем она.

— Где бы я ни был, я останусь инквизитором. Дар мой, также как и твой, будет до самой смерти тяжелой ношей.

Из-за деревянной неприкрытой двери сарая донеслись размашистые шаги, и Эми хотела сбросить мою руку, но я не позволил, наоборот покрепче обнял, притягивая к себе.

Глава 9

Эмилия

По обе стороны от меня шли крупные мужчины. Краем глаза заметила, как светятся их руки. Валдора не видела, позади шагали другие одаренные, закрывавшие обзор. Как не пыталась, даже голоса его не слышала.

Нас провели по нижнему городу в дом, показавшийся мне самым богатым на этой улице.

— Малькольм поговорит с тобой, и там будет ясно, — дружелюбно сообщил мне бородач с тесаком в руках.

— Кто он?

— Узнаешь.

— А инквизитор? Что с ним будет?

— Малькольм решит.

Я поняла, что видимо это их предводитель или нечто вроде того, и только от него можно получить ответы.

Меня отвели в комнату на втором этаже. Похожа она была скорее на кладовку, чем кабинет, но судя по мебели именно его и подразумевали. Я измерила комнату шагами, без особой надежды дернула запертую дверь, и не найдя никакого выходя, села за стол, сложив голову на руки.

Осознать последствия попадания в такую заварушку не успела, дверь распахнулась, и в проеме возник невысокий сбитый мужчина. Он посмотрел исподлобья, не очень довольный занятым мной местом, затем выглянул и велел принести еще один стул. Сгонять все-таки не стал, расположившись напротив.

— Итак, леди, кто вы?

Я молча на него уставилась. Подождав несколько минут, он раздраженно скрипнул зубами и снова заговорил.

— От того что вы скажете, будет завесить мое решение. Мы не можем рисковать. А ваше поведение в отношении инквизитора, наводит на меня сомнения. Не в вашу пользу.

Внутри все вспыхнуло. Тот факт, что я не хотела смерти Валдора делает меня плохой?

— Мое имя Эмилия, до недавнего времени я была послушницей в монастыре, но потом случился прорыв.

— Значит, ты все же одаренная. И что за способность?

На этот вопрос, я чувствовала, отвечать нельзя. Не зря Валдор так резко переменил свое решение. Мой дар действительно может быть опасен, хотя я и не совсем понимала, что конкретно умею.

— Не хочешь говорить? Ладно, отложим. Инквизитор догнал тебя?

Кивнула, следя за реакцией Малкольма, я была уверена, что это именно он, хотя тот и не представился.

— Хорошо, Эмилия. Знакомое, кстати, имя, — Малкольм посмотрел с легким задумчивым прищуром. — Леди, кто ваши родители?

— Моя фамилия Винтерс, если вам это что-то скажет.

Лицо мага словно посветлело на миг, он подскочил на ноги и приблизился. Мне был неприятен его табачный запах, и я отклонилась назад.

— Неужели? Дочь Себастьяна Винтерса?

Несмело, кивнула, не понимая такой бурной реакции.

Малкольм же восторженно бегал по тесной комнате:

— Значит, у тебя есть символ?

Не совсем поняла, что он имел ввиду. Какой символ? Герб нашего рода мне не принадлежит больше. Единственное, что у меня оставалось от прошлого это дешевый серебряный кулон.

С волнением, вытянула его из-под платья и продемонстрировала.

— Вы о ней говорите? Ласточка?

В глазах мага зажегся опасный огонь. И не только в них. Позади вспыхнула штора и, почувствовав неладное, мужчина отпрыгнул и взмахом потушил.

— Извини, не сдержался. Так значит, это она, ласточка…

А затем резко и нервно позвал:

— Идем.

— Так что с инквизитором? — все эти представления мага меня не особо интересовали, я волновалась о Валдоре.

Тот словно, позабыв, задумался и затем отмахнулся, как он неважной проблемы. В гостиной, в которую меня привели, сидели люди. В основном мужчины, но встречались и странно одетые женщины. Облаченные в брюки и жилеты по типу мужских, они выглядели нелепо, и чтобы не улыбнуться, я отвернулась.

— Господа, прошу внимания, — мне стало неуютно, когда все подняли головы, но еще хуже, когда уставились на меня после слов Малькольма: — С нами Эмилия Винтерс, дочь человека так много сделавшего для сопротивления.

Я замерла под чужими всепроникающими взглядами, но не только в них дело. Мой отец?

— Вы знали герцога? — едва слышно спросила, смотря лишь на Малькольма.

Тот обернулся и, улыбаясь, кивнул.

— Себастьян немало нам помог. После смерти своей жены. Ты не знала о его работе с одаренными?

В висках пульсировала кровь, заглушая иные звуки. Я покачала головой, не в силах выдавить ответ.

— Идем, у меня для тебя кое-что есть.

В одной из комнат, расположение которой я не запомнила, двигаясь, словно в вязком тумане, Малькольм подошел к шкафу, раскрыв его дверцы и отгородив содержимое, порылся там и вытащил запечатанный сургучом большой конверт, пухлый от содержимого. Он протянул мне его в руки, взирая как на чудо, реликвию. Я же схватила немного отрешенно, заметив как неприятно касаться шероховатой бумаги. С трудом понимала, зачем мне его вручили.

— Не узнаешь вензель? Это же твоего отца.

Я не совсем верила в этот факт, и без особых терзаний разломала печать, вскрывая. Вытащила исписанную скрученную от влаги тетрадь.

Я сомнением пролистала страницы, действительно его почерк. И все же что это? Повторила вопрос в слух.

— После ухода герцога Винтерса, мы лишились значительной поддержки. Но теперь есть надежда.

Мне не нравилось невысказанное ожидание в его глазах.

— На меня? Если вы хотите денег, у меня их нет. Разве вы не слышали?

— Леди, вы не унаследовали состояние отца? — риторический вопрос, гадкий. Отвечать на него не стала, лишь с вызовом посмотрела на Малькольма и уткнулась в тетрадь.

Но лучше бы не читала ее содержимого. Все больше хмурясь, пошла к ближайшему креслу и, нащупав, присела.

Я не слышала, ни как маг ушел, оставив меня одну, ни как закрылась дверь.

* * *

Дневник Себастьяна Винтерса

401 г. от восхождения Создателя

5 день Наледника

Сегодня ночью она умерла. И я бы сказал, что это самое ужасное, что могло произойти, если бы Анабель не рассказала свою историю.

Моя дорогая, как сильно я тебя любил все дни нашего знакомства, и как неистово ненавижу сейчас. За то, что оставила одного, за то, что бросила в поглощающем сознание страхе, за то, что взяла обещание, на выполнение которого я готов положить жизнь.

Любовь моя, ты впутала нашу семью в столь страшную историю, которая не могла мне присниться в кошмарах. Теперь же все мое будущее будет окутано этим ужасом.

Наша дочь. Ее жизнь каждую секунду будет в опасности.

Я не понимаю, как ты могла! Как решилась пойти за мной в Ристанию, когда король потребовал моего возвращения. Почему не объяснила, что за беда нас может здесь поджидать.

Эмилию нужно спрятать. Но этого не сделать с герцогской дочкой. Она на виду, она станет завидной невестой.

На что ты ее обрекла! Зачем взяла с меня клятву, что Эми останется в Ристании и выполнит то, что ей предначертано, то, что не смогла ты сама.

Остается лишь верить и молиться Создателю, что у нее не проявится дар. Создатель… Его ведь нет, так ты сказала. Все наши постулаты, весь наш строй сплошная ложь. Но это тот мир, в котором ты нас оставила, любовь моя.

403 г. от восхождения Создателя

10 день Цветеня

Сегодня удалось связаться с человеком, что координирует одаренных. Я давно не бывал при дворе, но и с окраины чувствуется, как напряжена столица. Все чаще случаются казни, все массовее.

Кардинал казалось бы ослабил хватку, проболев несколько месяцев. Я даже думал, что время его подошло к концу. Но он оправился и вновь вернулся к наведению порядка. А вот король сдает. Не далек тот день, когда его сын взойдет на трон и, кто знает, какие взгляды у него. А потому пора действовать.

Одаренным все сложнее скрываться, инквизиция вечно идет по их следу, не давая вздохнуть.

Анабель говорила, то мир не рухнет, пока не умрет его «сердце». А сердцем Ристании всегда остается церковь.

Завтра я встречусь с предводителем повстанцев, мне есть, что им рассказать.

403 г. от восхождения Создателя

12 день Цветеня

Они не хотели верить. И боюсь, что до конца не могут. Но я буду продолжать. Зато от моей помощи не отказались.

Дорогая моя Анабель, мне не хватает твоих знаний и твоего дара убеждения. Ты так сильно верила, что Ристанию можно спасти, что пришла в эту страну и подарила ей наше дитя. А я старый циник, и нет во мне отчаянной борьбы, что жила в твоей душе.

Я показал им Фолинтийские книги, те, где рассказываются события раскола. Когда брат пошел на брата, и их кровь окропила камень в венце короля Фолинтия, создав Источник.

Я говорил долго, припоминая рассказанные тобой легенды, о том, что Источник возник не волей Создателя, как уверяет наша церковь, а плод братской вражды. А стена не защищает нас, а держит в плену чужого желания править.

Им было сложно слушать, ведь столько лет внушали правильность нашей религии. Но и другой надежды у этих людей нет. Единственный шанс одаренным выжить, это уничтожить стену. А значит, мы должны найти все части Источника.

404 г. от восхождения Создателя

20 день Славеня

Вместе с повстанцами и некоторыми союзниками, я узнал, как расположен Источник. Годы исследований привели нас к тому, что расколовшись в руках Ристана в момент предательства, он был размешен в четырех местах наших земель, после чего и возникла стена.

И мы нашли один у нас, на севере. Приграничный город, где за самой городской стеной возвышаются горы. Все расчеты вели туда. Это место равноудалено от столицы и единой связующей тянется к остальным частям Источника. В этих местах и на путях линий рождается все больше магов.

Мы пролезали каждую пещеру и каждый лаз, и вот, наконец, нашли его. В самой горе, словно кровавый глаз, он сиял в темноте камня. Но стоило нашим людям его достать, как тут же смерк, став прозрачным. Словно кровеносные сосуды были повреждены.

Я не знаю, что это значит, Анабель не успела все рассказать, но думаю, что в этом весь ответ. Нужно найти все части и уничтожить, лишь тогда стена падет. А пока, она лишь немного ослабнет.

Можно надеяться, что в скором времени станет больше проходов в Фолинтию.

416 г. от восхождения Создателя

13 день Ливненя

Мы нашли третий осколок. Осталось лишь два. Один из них спрятан, другой же в руках человека, который не допустит, чтобы существующий мир пал.

За мной следят. Боюсь, меня ждет та же судьба что и Клауса.

Кардинал вызывал во дворец, но я сослался на болезнь, зная, что живым мне не уехать домой. Я больше никому не могу верить. Одаренные, если я не заставляю действовать, лишь прячутся и пытаются выжить. Они не способны бороться сами. Им нужна твердая рука.

И я дал им последнюю нить надежды. Как сказала Анабель, стена будет разрушена, когда Источник соберется воедино. Всему виной одна лишь ласточка. И эта ласточка сейчас в руках моей несовершеннолетней дочери. И я больше не могу ее защитить.

416 г. от восхождения Создателя

13 день Полустудня

Дочь! Последний раз обращаюсь к тебе, потому что знаю, что через несколько часов меня не станет.

Знай, что и я и твоя мать всегда любили и верили в тебя. Особенно твоя мама. Она считала, что ты можешь стать спасением этой страны. Я же просто хочу, чтобы ты была счастлива.

Я сделал что мог, чтобы расчистить тебе дорогу. Но мир так и не стал правильным. Лишь надеюсь, что Анабель ошиблась и проклятье магии тебя не коснется.

Живи счастливо.

Твой папа

Глава 10

Эмилия

Я оторвалась от чтения в слезах. Они капали на старые листы и размывали чернила. Письма отца, в этом больше не было ни доли сомнения, обрушились на меня всей тяжестью его прошлого. И в то же время не открыли никакой завесы тайны.

Отец, верный слуга короля, вдруг перешел на сторону преступников, выступавших против самих устоев Ристании. Что такого рассказала ему моя мама?

— Эмилия? Вы закончили? — голос вырвал меня из мыслей, и я поднялась на дрожащих ногах. Только тогда поняла, что колотило все тело от холода.

— Вы замерзли, — констатировал мужчина, и вручил мне длинное шерстяное пальто.

Ткань была колючей и пахла сыростью, но я все равно с удовольствием укуталась, пытаясь согреться.

— Вы знаете, что там написано?

— Не совсем, это личные записи герцога и он просил передать их вам, если возникнет такая возможность. Мне отдал лишь свои исследования. Думаю, у вас много вопросов Эмилия. Вы поняли, почему ваш отец был на нашей стороне?

— Мама была Фолинтийкой. И что-то ему рассказала. Мне грозила опасность и папа был вынужден. Он никогда не говорил о ней… Всегда обрывал любые вопросы, запрещал даже подолгу стоять у ее портрета, а потом и вовсе велел его снять.

Малькольм явно сочувствовал, хотя и не пытался меня успокаивать. Словно давал время собраться с мыслями, чтобы перейти к по-настоящему важным вещам.

— Герцог был сложным человеком, не нам его судить. Но поверьте, он заботился о вашей безопасности.

— Расскажите мне все, — выдохнув, решительно заявила я.

Проведя меня по пустому нижнему городу, Малькольм завел в церковь. Без служителей и каменных чаш с зажжёнными в них огнём, это место выглядело мертвым. Ковры, на которых полагалось стоять во время проповеди, были скатаны и поставлены в угол, оголив холодный каменный пол. Трибуна перевернута и завалена, с несколькими трещинами в досках, словно кто-то со злостью бил ногой. Красные знамена на стенах неровно опалены, местами и вовсе сорваны.

— Первым делом, придя в этот город, мы захватили церковь.

— А что со служителем?

Малькольм многозначительно промолчал, и расспрашивать дальше не захотелось.

— Все началось восемнадцать лет назад. Вернее, наше сопротивление созрело раньше, но до того момента мы были лишь разобщённой кучкой беженцев, прячущихся от инквизиции и не имеющих возможности покинуть Ристанию.

— Проходов в стене не было?

Мужчина хмыкнул, он замер у одного из знамен и, словно играя, подпалил и потушил, оставив дыру в ткани.

— Были, два или три, и все охранялись инквизиторами и войсками. Пройти нереально, а провести детей или женщин и вовсе не возникало мыслей. Это значило обречь на мучительную смерть. Ты ведь встречалась с инквизиторами, они психи.

— Не все, — буркнула я, думая о Валдоре, которого мне так и не дали увидеть.

Малькольм подозрительно на меня посмотрел.

— Я слышал историю о вашей поимке. Ты спасла инквизитора. А потом обвинила. Крайне непоследовательно, леди.

Он смотрел так, словно ждал от меня объяснений. Я отвернулась, с интересом разглядывая потухший алтарь и спиной чувствуя его взгляд. Вдруг передо мной зажегся огонь в чаше. Стало заметно светлее и как-то привычней.

— Мы просто скрывались и пытались выжить, — продолжил он. — Но с каждым годом кардинал наседал все сильнее, инквизиторы рыскали и ловили нас, ведя на кровавую бойню, словно скот. Отчаяние, да и только, и никакой надежды. Мы давно утратили веру в Создателя, ибо он нас не защищал.

— И к вам пришел мой отец? — я подсчитала примерно года, после смерти моей мамы, он как раз изменил свои взгляды, о чем написал в дневнике.

— Да, герцог явился с предложением. Мы не очень-то верили, но это был свет, зажегшийся в кромешной тьме нашего существования.

Я присела на деревянную ступеньку сцены и внимательно слушала, покручивая в руке подвеску. Пока не заметила внимание Малкольма и не спрятала ее за ворот.

— Он честно рассказал, что не раз бывал в Фолинтии и видел, как иначе живут там. И что привез оттуда жену. И именно она объяснила неправильность нашей истории. Все, что мы знаем, что говорила церковь — ложь.

Пока мне слабо верилось, но как идейная сказка, такое могло подойти. Неужели никто бы не нашел проколов, будь наша религия не правдой?

— История переписана в момент создания Ристании. Нам говорили, что король Ристан спас людей от своего деспотичного брата, одаренного, ломавшего чужую волю в угоду своим желаниям.

Я с трудом сдержала громкий вздох.

— На деле же, Фолинтия живет свободно. Маги и одаренные существуют вместе. А Ристан же, младший брат короля, считал, что дар — удел избранных и простого человека к нему допускать нельзя. Он подменил свою жажду власти волей Создателя.

— Но как он мог такое провернуть? Стена не возникла сама по себе. Это божественная сила.

Мужчина неопределенно пожал плечами, словно не уверен, насколько это дело рук Создателя.

— Определенно, кто-то над нами есть. И возможно под нами. Но эти знания сокрыты, мы можем лишь фантазировать. Это и сделал Ристан. Он напал на своего брата, и когда в бою были ранены оба, сорвал с него королевский венец, который венчал камень и ласточка.

Я удивлено опустила голову к груди, словно сквозь платье смотря на птицу, и Малкольм подтвердил:

— Она самая. Камень, прежде чистый как слеза, вдруг налился багровым сиянием, напившись братской крови. Он поработил Ристана, шептал ему, внушал. Младший брат, отломав ласточку, отбросил ее. И камень раскололся. Тогда он собрал осколки, чувствуя их силу, и ушел. А после разместил эти так, чтобы всегда иметь возможность питаться их магией, создав некий контур, вокруг своих земель. И так выросла стена. А внутри Ристан построил свою религию, где преследовал любого, рожденного с даром, и властвовал много лет. А затем передал трон сыну, а тот своему. В этом мире мы и живем.

— Значит, все ложь? И чтобы спастись, нужно убрать разделяющую нас стену?

— Да, этим мы с твоим отцом и занимались. И довольно успешно. Мы нашли три осколка из пяти. Стена ослабла, появились проходы, шанс сбежать. Но кардинал не готов уступать. Он усилил рейды, выставил охрану. И главный осколок висит на его груди. Это артефакт, тот самый, которым во время казни одаренного режут его руку, выпуская кровь.

— Но причем здесь я, — все еще не понимала.

— Осколки нельзя уничтожить. Поверь, мы пытались. Но твоя мать поведала герцогу тайну своей семьи. Источник можно очистить, вернуть ему первозданный смысл, что был до кровавовой вражды. Нужно лишь соединить все части воедино.

— И ласточку?

— И ее.

Сердце бешено стучало. Я начинала понимать слова отца о том, на что меня обрекла мама. Если ласточка была у нее, то откуда? Я спросила в слух.

— Герцог сказал, что твой род идет от самого Фолинтия. И ласточка передавалась из поколения в поколение у одаренных. И каждый, кто ею владел, должен был идти по пути воссоединения страны и спасения одаренных в Ристании. Так велел сам Фолитий.

Я несколько секунд просидела в изумлении, и вдруг рассмеялась.

— Кого-то спасать? Малькольм, вы видели меня? Никто, ни на что не годна, ничего не стою. Я не в силах вам помочь.

Тот подошел и ободряюще похлопал по плечу.

— Вы не одна. Мы найдем четвертый осколок, уже близко к нему. И тогда передадим все вам. Эмилия, вы должны объединить Источник. Никто другой, кроме наследника Фолинтия не сможет этого сделать. В вас его кровь и его дар.

Я резко подняла глаза, встретившись с его, Малькольм смотрел уверено, явно зная о чем говорит. Во мне дар. Тут сомнений нет. И Валдор это понял, он ведь говорил о короле, только я не связала эти два обстоятельства. Ласточка и магия, я наследница Фолинтия. Я все то, что церковь хочет истребить, враг устоям, надежда для всех восставших.

Подскочив на ноги, ринулась прочь, остановив Малкольма рукой:

— Оставьте меня.

Всё, что происходило, казалось сумасшествием. Если вчера я думала, что мне не повезло с судьбой, то сегодня все стало намного хуже. Я не готова принимать такое бремя. Не хочу быть для них единственным шансом. А если испорчу все? Потеряю ласточку или кристаллы, что для меня раздобудут. Я уничтожу тысячи жизней, а сейчас едва справляюсь с теми душами, что уже погубила.

Нет. Надо бежать. Но сначала найти Валдора.

В голове пронеслись панические мысли.

Я выскользнула из дома в ночи, так как особо не сторожили, удалось ускользнуть. Это была уже не первая попытка, но каждый раз натыкалась на охранявших инквизитора мужчин.

Здесь было много магов. Больше, чем я видела за всю свою жизнь.

Пробравшись в холодный плохо пахнущий плесенью и сыростью сарай, увидела клетку и лежавший в ней тюк сена.

Мужчина спал на спине, держа руки сложенными на животе, как покойник. Слишком мирно выглядела эта поза для человека с легкостью сносившего головы своим мечом. Его точенный профиль отсвечивался в лунном свете, проникавшем сквозь небольшое окошко.

Любуясь, я замерла. Эти руки касались моего лица, а губы… Они лишили меня рассудка. Я не думала, что граф поцеловал меня осознано. Не строила иллюзий, что могла понравитьсятакому мужчине, особенно, учитывая, кто я. Но даже если он всего лишь поддался желанию, я не могла отрицать, что испытала ответное. Внизу живота теплело, а в груди щекотало бьющееся сердце. Даже тревога на миг отступила.

А Валдор продолжал лежать неподвижно, не замечая меня. Ему здесь было не место, так неестественно выглядел молодой граф в подобной халупе в заточении.

Интересно, как сильно я выделялась в монастыре. Может оттого и была белой вороной?

Но оказалось, он совсем не спал. Было бы наивным решить, что способна подобраться к инквизитору незаметно. А я и была простодушной.

В рукаве был спрятан нож. Утащила его утром с кухни для самозащиты, боясь бродить в темноте среди стольких незнакомцев. Они хотя и были вежливы и по большей части игнорировали меня, но ведь и не знали всей истории. А я впервые жизни осталась где-то одна.

На самом деле страшно оказаться среди чужих людей. Но одно дело монастырь с законами и порядком, другое лагерь беглых… преступников? Язык не поворачивался их так называть, но, все же, мы все ими были. По рождению.

Но едва очутившись здесь сама по себе, я поняла, как сильно полагалась на инквизитора, как привыкла отдавать ответственность за свою жизнь другим людям.

Было мерзко и обидно, что иначе я жить не умела. Мне и сейчас отчаянно хотелось найти островок безопасности и сильного защитника, чтобы утихомирить панику. Нет ничего страшнее неопределенности.

И вот ноги сами привели к единственному знакомому лицу. Среди магов он казался мне ближе, оттого что был со мной одного происхождения, понимал, что я могла чувствовать. И еще невыносимо тянуло заглянуть в его теплые глаза.

Или я это выдумала?

Пусть даже так. Главное, что инквизитор до этих пор давал мне ощущение безопасности. Но говорил так искренне, хотелось верить.

И пусть он мог и как подлый пастух вести на бойню, дорога была тихой. А я и не позволяла себе верить в предательство. Слишком много и без того случалось в прошлом.

И после этих размышлений, мое горло сжала ладонь, не дав даже ахнуть. Сердце подпрыгнуло в груди и рухнуло вниз. Секунду назад я думала о доверии к Валдору.

Валдор услышал идущих к нему людей раньше меня. Я заметила уже входивших мужчин державших в руках инструменты топор и молот и что-то еще мне неизвестное.

Едва они вышли из темноты, по угрюмым лицам поняла, пришли сюда не разговоры вести.

Инквизитор среагировал мгновенно. Еще до того как вошедшие разглядели меня, он дернул за плечо, прижимая с прутьям и своей груди и положил горячую ладонь на шею. Я слышала быстрое биение его сердца, но рука, слегка сдавливающая горло отвлекала от остального. Хотя больно он не делал, но и вырваться не дал бы, это я чувствовала.

— Ты! Мерзкое отродье! Падаль! — взревел огромный мужик с молотом и ринулся вперед.

— Еще шаг, и я убью девчонку, — произнес Валдор с таким равнодушным холодом, что меня пробрало холодным потом.

Будто не с этим мужчиной я говорила минуту назад, не в его голосе слышала знакомую самой печаль и боль. Вот и все, в борьбе за жизнь я стану лишь его разменной монетой.

Маги остановились переглядываясь. Применять силу к инквизитору было бесполезно, на него не подействует, но он тоже был обезврежен наручами. Вопрос лишь в том, насколько важна этим людям моя жизнь.

— Ты как тут оказалась? — раздраженно обратились ко мне и поджилки затряслись.

Я ощутила, как на талии ободряюще сжалась рука. Захотелось обернуться и посмотреть на Валдора, убедиться правильно ли поняла. Но это было бы роковой ошибкой.

— Хотела поговорить с инквизитором, — хрипловато ответила я, Валдор как будто специально сдавил горло и тут же ослабил хватку.

— С насильником? Инквизитором? Ты в своем уме?

— А может и правда чокнутая?

Вспомнила о ноже в рукаве, пришла гениальная идея. Только вот, как объяснить ее Валдору. И стоит ли рисковать?

Медленно подвинула руку, почти коснувшись ладони инквизитора на талии и прижала, давая ощутить ему инородный предмет под тканью. Благо, изгаляться особо не пришлось, мужчина уловил все мгновенно. Его пальцы ловко скользнули под манжету и вытащили нож. Еще секунда и тот оказался у моего горла, а инквизитор, притянув меня еще ближе вдруг усмехнулся.

— Неужели непонятно? — он выставил вперед руку с оружием. — Бедная малышка хотела мести, не могла дождаться. Вот и явилась.

Мужики сплюнули, заметив отблеск стали.

— Ну и дура же.

— Может ну ее?

— Девчонка одна из нас, нельзя. Иначе будем как церковники. И Малкольм приказал защищать ее.

Валдор коснулся ледяным лезвием моей кожи, и в этот момент захотелось визжать, но страх так сильно сковал, что не могла издать ни звука. Пока маги переговаривались, он прямо в ухо шепнул тихое «Прости». Кожу опалило жаром его дыхания и по шее пронеслись мурашки. А его голос вновь приобрел металлические нотки:

— Друзья, у кого из вас ключик? Ах, да вижу. Не подадите? — веселья даже напускного не было. Сейчас он звучал как опасный хищник готовый напасть. Все присутствующие это чувствовали.

Все же, иррациональный страх перед инквизицией записан у нас на подкорках.

Кожа продавилась под нажимом, и я вскрикнула. Капля крови покатилась вниз, спрятавшись в ложбинке и оставив за собой холодеющий след.

— Ай! Пожалуйста, помогите! — изображать ужас и не приходилось, он и без того пробирал меня до костей.

Мужчины замерли, наблюдая за медленным движением инквизитора, ведущего клинком по шее.

— Мы же его не отпустим? Так просто?

Тот, кто стоял с топором выругался и вытащил из кармана ключ. Размашистым движением он швырнул его под ноги Валдора. Тот сразу же потянул меня вниз, приседая к земле.

— Открывай, — грубо приказал он мне, подтаскивая к замку.

Руки тряслись, я стояла спиной к одаренным и могла видеть глаза Валдора. Но разглядеть в них что-то было невозможным. Всем своим видом показала, как мне страшно, надеясь найти хотя бы намек на поддержку. Но бесполезно.

С трудом удалось попасть в замочную скважину и, наконец, услышала заветный щелчок. Разворачиваясь, Валдор слегка провел по руке, словно погладил. Или это было случайное движение. Как тут разобраться. Легче то все равно не стало.

— Не уйдет далеко. Что, отродье, думаешь бессмертный? Ну, выйдешь ты из клетки, прикроешься этой несчастной. А дальше что? Будешь идти и оглядываться?

Валдор хмыкнул, притянул меня к себе живым щитом и выскользнул из заточения.

— Отойдите к стене, все!

Мужчины сместились, пропуская инквизитора. Их было трое и напади они, наверное, справилась бы с раненым Валдором. Но не хотели вредить мне. Хотя сомнение на лицах я видела. Если этот мыслительный процесс заведет их дальше, мне несдобровать.

Так и случилось, едва мы подошли к выходу, все трое кинулись на инквизитора, один из них рывком дернул меня на себя. Я ощутила себя безвольной куклой, словно переходящий приз из рук в руки сменяла владельца. А инквизитор и не слишком цеплялся. Едва ощутил рывок, отклонил лезвие и отпустил. Не ожидавший такого поворота маг, по инерции отступил назад с навалившейся мной и, оступившись, рухнул на землю. Валдор орудуя своим нехитрым оружием, сдерживал остальных.

Не давая державшему меня одаренному опомниться, я положила руки на его щеки.

— Засыпай! — приказала со всей волей, что была и тело подо мной обмякло.

Я поднялась, бой шел ожесточенно, Валдор ускользал от разящих тяжелых ударов, двигаясь в смертельном танце. Его движения едва улавливались взглядом.

Ступая тихо, со спины приблизилась к одному из одаренных и запрыгнула, повиснув на его шее и тут же закричала:

— Защити инквизитора!

Тут же предрешился исход боя. Второй замешкался. Все же это были не тренированные войны, как Валдор. Его отвлек мой странный возглас и прилетевший в скулу удар товарища.

Я заметила, как инквизитор вскинул руку, намереваясь нанести точный удар в сердце и встретив его темный взгляд, качнула головой.

— Не надо, — одними губами попросила я.

Но он все равно ударил, придержав, уложил тело вниз, велев второму сторожить, и схватив меня за запястье потянул.

— Где мои вещи знаешь?

Я кивнула, видела, как сгружали все в подвал на заднем дворе. Лошадь оказалась там же.

Никаких запертых дверей больше не встретили, и когда инквизитор, облачившись, запрыгнул на Бура, донеслись крики. Ауру искать времени не осталось.

— Кажется, твоя сила не действует на расстоянии, — хмуро сообщил он. — Шевелись.

Я последовала за ним как раз, когда на улицу выскочили люди. Сонные жители, не все из них маги. Они уворачивались от копыт несущегося коня. За спиной просвистел арбалетный болт.

— И куда нам? — крикнула я.

— Верхний город. Он ведь не захвачен?

— Нет, они забаррикадировались. А средний пустует, ворота открыты.

— Тогда путь один.

Бур перескочил невысокую ограду и ступил на дорогу, когда ее перегородил человек.

— Клаус?

Удивленный оклик донесся сквозь столб поднятой пыли. Инквизитор резко затормозил коня, уставившись на поджарого мужчину в возрасте. От рывка я больно ударилась носом о плечо Валдора и возмущенно зашипела, вцепившись в его талию, но он лишь шикнул.

Подведя Бура чуть ближе, навис над незнакомцем.

— Так звали моего отца, — прозвучал леденящий голос. — Вы его знали?

Говоривший кивнул.

— Он был моим другом. А ты значит Валдор? Малкольм не знает этого. Иначе бы поговорил с тобой.

Инквизитор оглянулся за спину, ожидая погоню, но ответил.

— Меня мало интересуют беседы.

— Здесь есть проход в средний город, а дальше в верхний. Вы ведь к горам спешите? — уточнил незнакомец. — Валдор… граф Амрок, ваш отец однажды спас мне жизнь. Он был прекрасным и честным человеком и искренне верил в свою страну. Он верил, что однажды темное иго нас оставит и мир откроет свои границы. Я знаю, что и его сын не лишен чести и благородства, кем бы он ни был, — он скользнул взглядом по форме Валдора. — Уходите, скорее. И мой долг будет уплачен.

Не став спорить, инквизитор развернул коня и пустил галопом. С заносом разворачиваясь на узких улочках, Бур нес нас вверх, туда, где за высокими воротами возносились к небу горные вершины, за которыми власть кардинала сходила на нет.

Глава 11

Валдор

Несясь по взбиравшейся вверх грунтовой дороге, я в смятении думал о том человеке. Отец спас мага? Клаус явно много лет провел в тесном общение с одаренными, иначе как объяснить уже второго свидетеля этого факта.

Слишком много вопросов, ответ на которые мне не найти в своих скудных воспоминаниях. Но на фоне этой встречи казался еще более правдоподобным прошлый рассказ. Он не давал мне покоя весь последний месяц.

Кардинал проводил операцию по поимке нескольких особо опасных магов. Их искали давно, так как личности были известные.

Для церкви и короля не секрет, что в Ристании давно наращивает влияние повстанческое движение. Маги объединяются и собираются завершить спор, что разгорелся сотни лет назад между древними королями. Они хотят признать свое право на искру Создателя, отказываются считать себя ошибкой. А оттого все активней пытаются найти артефакт и уничтожить стену.

Нас было трое, я, молодой инквизитор Арон и совсем старик Петро. Так что основная ответственность легла на меня, и эту операцию я провел без осечек. До самого последнего момента.

— Граф Валдор Амрок, — произнес тогда черноволосый маг, смотря в глаза без тени страха.

Он не пугался ни магии, ни меча, лишь внимательно следил за выражением моего лица. Но я не зря провел десять лет, учась в ордене и был одним из лучших.

— Вы будете доставлены на высший суд кардинала, где…

— Валдор, сын Клауса и Изабеллы.

Запнулся, когда проходящий мимо мальчишка-инквизитор посмотрел на нас не скрывая интереса, и я продолжил зачитывать приговор. Так это делалось: любой выявленный маг приговаривался инквизитором на месте. Доставление в столицу и суд лишь формальность в назидание всем.

Сказав все необходимое, замолчал. Маг смотрел на меня слегка обиженно, словно несчастному старику не дали высказаться. Легкое сожаление проскользнуло по его лицу, он печально улыбнулся, когда я цеплял его скованные руки к цепи.

— Валдор, ребенок, на поиски которого родители положили жизнь, — грустно проговорил старик, и я не смог удержаться.

Что поделать, эмоциональность была моей слабой чертой. Излишне вспыльчив, хотя всегда скрывал все внешние признаки. Но, когда дело коснулось семьи не смог устоять.

— Вы знали моих родителей?

— Я им помогал. Знаю вашу историю, Валдор. Вы так похожи на отца, спутать невозможно. Ваш папа искал пути вернуть сына до самой смерти. И уж поверьте, он был готов на многое.

— О чем вы говорите? — я склонился над стариком, словно проверял крепления. Двое других инквизиторов были в отдалении и заняты, а потому продолжил.

— Когда вас забрали в орден, Клаус пытался найти его. Но мы с вами знаем, что это не так уж сложно. А вот отобрать одаренного ребенка в государстве с инквизицией… Бесполезно, не так ли?

Я свел брови, его еретичные речи мне не нравились, но узнать, что же произошло, хотелось. Никогда не верил, что отец занимался торговлей дурманом с Фолинтией, как гласила официальная версия. Не будь я слугой веры, жил бы в опале.

— Церковь лжива в своей основе. Сгнила с самой своей головы, — маг оскалился и подмигнул. — Ваш отец это понял. Не сразу, но понял. Вы верите в Создателя, Валдор?

— Как и любой разумный человек, — отрезал я.

В ответ мне оскорбительно рассмеялись. Этот человек был мне неприятен. Его слова опасны, а намерения преступны. И все же искушения узнать родных не отпускало.

— Покопайтесь поглубже в истории и узнаете, что все, что вам говорили, чушь. Мы, одаренные, понимаем, за что боремся, и потому все еще не порабощены. А вы? Верные псы кардинала? Чью проклятую душу спасаете?

Едва сдержался, чтобы не выпустить рвущийся комок силы, жаждавший скрутить этого лжеца.

— И в чем же суть твоей речи, маг?

— Воля Создателя была искажена, — отрезал он. Глаза бегали и прожигали на месте. — Все мы дети одного бога. Подданные одной страны, разделенные стеной. Так кому же нужна была эта ложь?

— Причем здесь мои родители? — вернул я разговор к теме.

— Клаус знал ответ.

— Поделитесь? — с насмешкой поднял бровь.

Старик явно двинулся умом, но послушать интересно. Может его туманный разум сохранил каплю памяти.

— А отчего же нет, — старик вернул мне укол. — Твой отец искал Источник, единственный артефакт Создателя, что сохранил настоящую правду. Источник всего. Стены, магии, инквизиции, жизни. Кардинал тщательно прячет его, ведь лишь Источник позволяет ему всецело владеть церковью.

Я скривился в ответ на эти речи.

Источник действительно существовал и был основной реликвией доставшейся нам от Создателя. Церковь берегла святой дар, кардинал хранил его нахождение в тайне. Источник защищал нас от внешнего мира. Он и был магической стеной, а также родоначальником всех других артефактов.

И попытки найти и уничтожить Источник равны государственной измене.

Я хотел прекратить поток этих глупостей, но не успел. Старик снова горько улыбнулся и воткнул себе в сердце толкую иглу.

— Мальчик, доберись до правды и поймёшь, о чем я. Виной всему одинокая ласточка.

На губах старика выступила кровавая пена, и он рухнул, глаза так и остались открыты. С минуту я смотрел на его бездыханное тело и лишь опомнившись, прикрыл рукой остекленевшие глаза.

Одна ласточка всему виной. Так говорилось в одной из древних легенд о том, как Создатель одарил людей магией.

Я обернулся к сидевшей позади Эмилии, убедившись, что она в порядке. Мы подъезжали к воротам верхнего города.

— Эми, ты знаешь легенду о ласточке? — спросил я с любопытством.

Почувствовал, как девушка одеревенела, ее пальцы вцепились в меня, словно она падала.

— Посланница бога несла магию в дар людям на своем хвосте? С ее хвоста выпало перышко, раздвоив его, и вместо маленькой искорки избранным людям на землю попала магия. Маленькое чудо в дар любимым детям превратилось в большую катастрофу и раскол, — сухо произнесла она, заученную с детства легенду.

Я кивнул, игнорируя ее последующие, вызванные моим интересом, вопросы. Согласен, странный выбор времени для обсуждения легенд. Невольно усмехнулся.

Поначалу слова того старика показались мне глупостью. Но все чаще к ним возвращался. Я и раньше не мог принять церковные правила в душе. Честно служил, но не принимал, обида на ту боль, что видел, когда страдали родители, что причиняли мне все десять лет, не позволяла.

Теперь на моих глазах убили инквизитора, а я в это время спасал преступницу, цеплявшуюся сейчас за меня обеими руками.

***

Эмилия

Ворота верхнего города были наглухо закрыты и на стук инквизитора ожидаемо никто не ответил.

Я сидела на коне, а Валдор спешился, придерживая поводья. Он ходил вдоль кованного засова и монотонно стучал.

— Именем Его святейшества, откройте! — рыкнул во весь голос. — Пустите инквизитора.

Встать на пути посланника церкви было тяжким преступлением.

Створки натужно заскрежетали. Ворота приоткрылись лишь на пол метра, достаточно, чтобы пройти пешему. Мы были уже так близко к стене

Вперед выступил стражник, одетый в цвета королевской армии.

— Инквизитор? — уточнил он насторожено, оглядывая Валдора.

Тот сложил руки на груди и наблюдал за служивым с нескрываемым раздражением.

— Доказать?

Он его тона страшно стало и мне, хотя предложение касалось лишь стража. Тот резво махнул головой, отказываясь от заманчивого предложения. Нашивки и форма его убедили в должной мере. Никто в здравом уме не напялит одежду инквизитора и не заявится так нагло.

— Прошу прощения, лорд-инквизитор, но ситуация в городе, настолько тревожная… Нижний город вышел из-под контроля, мы окружены мерзкими магами и не можем выбраться. А потому крайне обеспокоены.

— А на какого проклятого бога стража здесь? Вы должны были зачистить местность! — гаркнул Валдор и махнул рукой, проводя Бура внутрь.

— Их оказалось слишком много, напали разом. Люди сбежали от смертоносной магии. И ни одного инквизитора не было с нами. Мы в ужасе, мой лорд.

— А церковники?

— Всё служители в нижнем городе мертвы, из среднего — укрылись с нами.

— Кардиналу сообщили?

— Само собой, мой лорд.

Валдор с тревогой посмотрел на меня. Мне тоже не понравилось это известие. Если его святейшество знает об утраченном над городом контроле, то недолго осталось до появления королевской армии во главе с орденом инквизиции и зачисткой города.

Таким зачисткам не радовался никто. Не имея никакого желания выискивать заразу, инквизитор вполне мог приказать спалить дотла. Но в этот раз из двух зол выбрали знакомое.

Верхний город выглядел намного презентабельней. Вполне привычные моему взгляду мощенные мостовые и каменные трехэтажные особняки. Он простирался далеко вверх, к каменным глыбам на горизонте. Мимо проезжали добротные экипажи. И люди, хотя и выглядевшие немного тревожно, вполне активно бегали по своим делам.

— Мой лорд, кто эта леди с вами?

— Не ваше дело, вам так не кажется? — холодно ответил Валдор.

Я тоже спешилась и шла за ним по правую руку, но мужчины шагали слишком быстро. Пытаясь успеть за их размашистым шагом перебирала ногами, путаясь в платье и сбивая носы, пока, наконец, не потеряла равновесие, споткнувшись о выбоину мостовой и повисла на рукаве Валдоре.

Тот обернулся, словно позабыв о моем присутствии. Его взгляд прошелся по мне, словно оценивая, он смотрел насквозь. И вдруг, взял за руку, провожая на ровную поверхность, и уложил ладонь на свой локоть.

— Извините, миледи, во всей суматохе, не подумал.

Стражник тоже посмотрел на меня, но больше задавать вопросы не рискнул.

— Мы можем где-то разместиться, отдохнуть и позавтракать? — уточнил инквизитор и, дождавшись кивка нашего провожатого, последовал за ним.

Уверенность и спокойствие Валдора передавалось и мне, хотя особых оснований и не было. Мы заперты в городе, на окраине Ристании, где вокруг банда магов, жаждущих убить моего единственного знакомого. Я одаренная в незахваченном районе, где вот-вот появятся силы церкви. И наша дорога лежит дальше, туда, где законы этой страны бессильны, но сначала нужно добраться до границы и пресечь стену.

Наверное, это была центральная улица, судя по красивым высоким фасадам, украшенным лепниной и мозаикой. Народ здесь гулял степенно, словно и не знал о происходящем по соседству кошмаре.

Когда мы подходили к ресторации, ее как раз покидала пара: женщина в открытом платье, явно не по погоде, и наброшенной шубке и мужчина в дорогом шерстяном фраке. Они забрались в карету и умчались.

Высший свет всегда остается собой, хоть в войну, хоть в голод.

Я опустила голову, смотря на свою серую юбку. В таком виде мне здесь явно не место, но Валдор не обратил внимания, как неуверенно замялась у порога. Он стоял, подняв голову вверх, и нахмурившись смотрел на украшавшую стену фреску.

Прямо над высокими деревянными дверями разместились колонны, словно удерживая крышу-небосвод. А между ними, заключенная в терновый венок, с распустившимися цветами, летела ласточка.

Дворецкий открыл дверь пропуская.

— Эта фреска что-то значит? — уже не задирая головы, спросил Валдор.

Я же осталась, тоже заворожённая птицей. Точно такой же, как висела под платьем на серебряной цепочке.

— Всего лишь украшение, — равнодушно пояснил дворецкий. — Здесь, еще до возникновения стены, были территории фолинтийского короля, а не ристанского, а у них такой родовой герб.

Валдор, словно не вслушиваясь в ответ, кивнул и шагнул внутрь.

Тут же к нам подбежал вышколенный официант. По его взгляду не было понятно, как он оценивает меня, но на инквизитора смотрел подобострастно, я же оставалась молчаливым приложением к лорду.

— Столик подальше от проходов.

— Что подать?

Валдор, наконец, меня заметил, вопросительно поднял бровь.

— На ваш выбор, — шепнула я, и он кивнул, принимая ответ.

Быстро сделав заказ лорд, потянул вперед.

— Чуть дальше дамская комната. И вот ваша сумка. Переоденьтесь с дороги, — подтолкнул меня, а сам свернул за официантом.

Я снова ощутила себя напуганным потерянным ребенком. Захотелось тут же кинуться за инквизитором, но не могла себе позволить идти на поводу у этой слабости. Вскинув подбородок и игнорируя сморщенные носы сидевших леди и насмешливые улыбки лордов, прошла в комнату.

Там как принято в подобных местах была служанка, тут же предложившая помощь. Я уже и забыла, каково это, но приходилось скрывать неуверенность.

— Возьми сумки, достань платье. Мне нужно переодеться с дороги. И поскорее, — кажется, голос звучал совсем не убедительно. Но можно же все списать на усталость?

С удовольствием умылась над роскошной раковиной в виде ракушки, украшенной перламутровым жемчугом. Пылавшее от смущения лицо приятно холодила проточная вода, смывая дорожную пыль.

Управившаяся девушка уже подбежала ко мне и помогла стащить с себя грязные вещи, что больше подходили бы прислуге, а не дочери герцога. Впрочем, служанка совсем не удивилась такому виду. На тракте безопасней выглядеть простой горожанкой, а потому, если подумать, я вполне могла облачиться в подобный маскарад, а затем явиться в дорогое заведение. Так себе и оправдывала мое нахождение здесь.

Это на самом деле трудно. Три года топтать свою память, внушать, что прежняя жизнь больше не вернется и мое место внизу этого общества, и теперь входить сюда снова как леди.

Оставшись в одной нижней сорочке, я присела на бархатную софу. Служанка тут же принялась обтирать кожу, затем насухо промокнула и подала розовую воду, которую я с удовольствием распылила на лицо и грудь.

Я не видела, какое платье она достала из сумки, и вообще не складывала вещи, но когда ощутила, как на мне шнуруют корсет удивилась. Скосив взгляд, заметила разложенные юбки. Не пышные, как на бал, но вполне благородные. Из темного-изумрудной бархата, тяжелого и плотного.

Уже стоя во всей этой красоте, наслаждалась, как нежная ткань касается кожи. Давно не доводилось надевать подобного. И пусть это всего лишь дорожный наряд для средней руки знати, ощущала себя принцессой в нем.

— Поправим волосы?

Назвать прической бедлам на моей голове у девушки язык не повернулся.

— Да, конечно. Что-нибудь на твой вкус, — распорядилась и терпеливо ждала, когда расческа и щипцы тягали локоны во все стороны, поднимая их к макушке и закрепляя шпильками.

Я заметила, что заколки с маленькими черными камушками девушка брала из моей же сумки. Валдор продумал дорогу до мелочей, как оказалось, позволив мне в ее конце предстать кем-то значимым. Наверное, ему самому так удобней оправдывать мое нахождение рядом.

Когда меня привели в порядок, закончив последними штрихами румянить щеки, облегченно вздохнула. Очень уж отвыкла от этих утомительных сборов.

— Мы быстро управились, миледи, — я не представлялась, а девушка и не пыталась узнать имя, полагая, что не ее дело. — Обычно леди крайне требовательны, — улыбнулась она.

— Хотите сказать, что мне не много нужно?

— Нет, что вы. Я лишь о том, что вы не столь капризны, а потому все вышло быстрее. Простите за грубость, мне стоило промолчать, — она покорно опустила голову. — Сообщите управляющей о моем проступке.

Я отмахнулась. Вредить девочке не хотелось, тем более у самой не больше прав.

— Не думаю, что стану тратить время на это.

Встав перед зеркалом, восторженно ахнула, прижав руки к губам. Словно спустя много лет столкнулась с призраком из прошлого. Словно смотрела на портрет, висевший в главном холле поместья Винтерс, на котором изображена моя мама.

Те же тонкие черты лица, полные и яркие от помады губы, бледная кожа и легкий розовый румянец на щеках. Тонкие светлые брови вразлет и слегка раскосые огромные глаза цвета серого неба.

Как часто я смотрела на тот портрет, впитывая в себя каждую его линию, что теперь не могла не увидеть сходства. Отец всегда говорил, что похожа на маму, а я и не замечала, за детской припухлостью и несуразностью.

Я восторженно провела пальцами по лицу, словно оно и не мне принадлежало.

— Вы и правда красавица, — расценила иначе мой восторг девушка.

— Как мама, — вырвалась у меня, и, поймав себя на этом, резко обернулась к служанке.

— Я, кажется, чуть похудела в дороге и оттого стала так похожа, — улыбнулась ей. — Спасибо за помощь. Мои вещи…

— Я сложу и передам их, не волнуйтесь.

Выйдя из дамской комнаты, ощутила себя шагнувшей в зале впервые. Теперь я была тут полноправной гостьей, и никто бы не поспорил. На губах сама собой расцвела улыбка.

Официанты больше не игнорировали моего присутствия, тут же кинулись предлагать проводить.

Валдор сидел спиной ко мне в самом дальнем закутке ресторации, отделенном заставленным цветами стеллажом.

— Лорд Амрок, — привлекла его внимания и, когда повернул голову, присела в легком поклоне.

Во взгляде мужчины плескались странные эмоции. Сначала медленное узнавание, удивление, восхищение. Неужели? Я с трудом верила, но он действительно выглядел впечатленным.

Мужчина подал руку и проводил к месту напротив себя.

— Прятать такую красоту — величайший грех, — хрипло произнес он, расправляя на коленях салфетку. — Прекрасное творение Создателя.

Слова были приятные, но мне стало горько их слышать. Ведь на самом деле я была всего лишь ошибкой. Дар проклял все мое существование, а оттого инквизитор лукавил.

Подали завтрак, игравший с моим обонянием. Запеканка манила своим румяным видом, взгляд метался между ней и ароматной сдобой. Но лишь до того момента пока не подали горячий облепиховый чай.

Мужчина улыбнулся и принялся за свою порцию.

Когда первый голод мы утолили, Валдор нарушил молчание:

— Сегодня ночью вы покинете город, Эми. Я провожу вас до ворот, но дальше мне нельзя, иначе мой статус будет скомпрометирован. Я не могу иметь дел с контрабандистами и покидать границы Ристании. Официально.

— Вы оставите меня наедине с преступниками? — голос прозвучал ровно, я была горда собой, что не выдала паники.

Нежели он меня бросит. А те, кто должен проводить, как я могу верить? Мало ли, какие желания возникнут в их головах. Если они решат сдать слугам церкви, не таким как Валдор, а жестоким, жаждущим пыток и боли одаренных. А вдруг попаду к кардиналу?

Десертная ложечка медленно сгибалась в сжатых пальцах. Заметила это, лишь уловив взгляд инквизитора. Но Валдор не пытался меня успокоить. Он покачал головой и уставился в свою тарелку.

Ну же! Скажи хоть что-то. Не можешь меня защитить? Не хочешь. Нет времени, чтобы тратить его на незнакомую девчонку или желания рисковать. Просто правду, я устала от страха и лжи.

Он не поднимал головы, явно не желая встречать моего взгляда, в силе которого как никогда я была уверена.

Стыд?

Раздраженно повела плечами.

— Как пожелаете, милорд, — произнесла сквозь зубы. Хоть это его, наконец, пробрало.

Лицо инквизитора было бледным, зрачки расширены так, что делали взгляд темным и пронзающим.

— Что ты от меня хочешь? — выплеснул он раздраженно.

Грусть туманной пеленой опустилась на меня. Уже ничего. Пусть все идет, как идет.

Я устало вздохнула и первой отвернулась.

— Уже не важно.

Кажется, зря сотворила себе героя. Но лишь так удавалось верить в лучшее будущее. Никто меня не спасает, будем честны. Инквизитор избавляется от опасной пешки ради собственной партии.

Как он сказал? Мой дар особенный, многим будет интересен. А после того, что я узнала об отце и вовсе ясно, я хороший трофей.

Подсочила, рукой задевая приборы, со звоном упавшие на пол.

— Мне нужно освежиться, — я выпалила на одном дыхании и ринулась прочь по уже знакомой дороге.

Не особо смотрела по сторонам, желая лишь оказаться за закрытыми дверями. Щеки пылали от стыда. С чего вообще решила, что ему есть дело до меня и моих страхов?!

Уже сворачивала к двери, как услышала несмелый оклик. И он не принадлежал Валдору, хотя в глубине души была надежда, что догонит и остановит.

— Эми?

Развернулась резко, потому что этот голос был слишком хорошо знаком. Меня потянули за локоть, уводя в темную нишу ведущего к кухне коридора. Я послушно поддалась, нестерпимо желая увидеть старого друга.

— Дядя Энцо? — произнесла на выдохе и, не сдержавшись, обхватила его шею.

Мужчина неуклюже обнял в ответ, успокаивающе поглаживая на всхлипы. Он казался ошарашенным этой встречей. Широко распахнутые глаза удивленно смотрели на меня как на призрака.

— Что ты здесь делаешь? — голос звучал сдавленно.

Я всмотрелась в знакомые черты. Волосы прибавили седины, морщинок чуть больше, но все такой же близкий и родной.

— Дядя Энцо, я так скучала! С тех пор как папы нет, вы… — слезы подкатывали и лорд Пирс смахнул их с моей щеки и, распахнув широкие объятья, сжал.

Вот чего мне не хватало все это время. Банальной поддержки хорошего друга. В кольце его рук, уткнувшись в пахнущий табаком и сеном сюртук, было безопасно. Как в детстве, когда забиралась к нему на колени и слушала рассказы, в основном о лошадях. Но Рирэнцо говорил о них так завороженно, что невольно увлекал и меня в это обожание.

— Ну же, девочка, все хорошо, все в порядке. Я ведь рядом, — похлопывал он по спине, крепко прижимая к себе.

Взбудораженная встречей, я хотела и рыдать и смеяться одновременно. Вот он, мой билет на волю, он не бросит. Проводит до самого конца, туда, где не сможет проскользнуть даже инквизитор.

— Дядя, у меня случился прорыв, — быстро, проглатывая окончания, зашептала, — Я должна уехать из Ристании. Иначе, — голос сорвался.

Лорд Пирс отступил назад. Он взял мою ладонь и повернул к себе меткой. Сейчас она не светилась, но дядя Энцо все равно ставился на меня испуганно.

— Как же так, как же… — пробубнил он себе под нос, вскинул руки, пряча лицо.

— Ох, дитя, да, — все еще прикрывая пальцами губы, произнес он. Быстрым нервным движением, он прижал мою голову к своей груди, поцеловал макушку и стал покачивать словно баюкая. Хотелось плакать, поддавшись его настроению, и жаловаться на превратности судьбы. Конечно, я и сама не знала, чем заслужила все случившееся.

— Магия? — все же выдавил он из себя противное всему его существу слово.

Я кивнула, взгляд туманился от застилавших слез.

— Но, Эми, как ты сюда добралась. Одна?

— Нет. Мне помогают, — я с сомнением покосилась на зал, что шумел неподалеку.

На лбу графа Пирса пролегла глубокая морщинка, теперь мужчина выглядел настороженно.

— Помогают?

— Инквизитор. Он обещал, что поможет сбежать, найти путь через стену.

Дядя Энцо выдохнул рвано, потянул меня еще дальше в темноту и запричитал.

— Бедный ребенок. Как же… Я должен был мчаться в монастырь, как только услышал об убийстве. Но не думал, что это касается тебя. Создатель, мой старый друг бы проклял меня, что не уберег его дочь.

Я встревоженно смотрела, вытирая непослушные слезы и совсем не красиво шмыгая носом.

— Дядя? О чем вы? Вы слышали, что случилось в Святой купели?

Мужчина мрачно кивнул. Казалось в и без того темном закутке стало еще непроглядней.

— Мать-настоятельница тут же отправила кардиналу письмо. А тот приказал найти убийцу, мага, хоть из-под земли. По землям Ристании бродят инквизиторы, многие тянуться сюда, на север, где могла бы появиться беглянка. Но это не самое страшное.

Вот уж удивительно, что еще может быть хуже? Дядя продолжил запинаясь и нервно теребя рукав.

— Кардинал объявил награду. Любому. Понимаешь, много лет никто из магов не убивал людей. И тут наглое и открыто преступление. И Прорыв. И все под боком церкви. В общем, каждый хитрый разбойник и нечистый на руку делец, купец и Создатель знает, кто еще, будут счастливы притащить тебя на суд. Сумма награды заоблачная!

Вот теперь стало жутко. Всю дорогу я не до конца понимала нависшую надо мной беду. Боялась инквизитора как единственное зло, но каждый встречный может оказаться желающим меня забрать. И как я должна бежать дальше?

Тело начало нервно потряхивать, голос задрожал.

— Но я же в безопасности. Лорд Амрок мне помогает.

— Валдор Амрок? — напряженно спросил дядя. — Ты знаешь, кто такой этот граф?

Что я могла ответить, ничего ведь по-настощему не знала о мужчине, с котором провела несколько дней. Который подарил мне мой первый поцелуй.

— Его родители преступники. Их осудили и казнили за преступления против веры и короля. Они ужасные люди, виновные в смерти тысяч простых подданных. Ввозили смертельный дурман, взывали к восстаниям, призывали к уничтожению Источника!

Мне стало дурно, голова закружилась, отчего стены, казалось, двигались ко мне, придавливая. Уже не понятно во что вообще можно верить. Если дядя Энцо прав и семья Валдора тоже близка к повстанцам, то он может знать, какой удел они уготовили мне. Я не хочу ничего из этого.

— Их род разорен, графство захлебнулось в нищете. И ты извини, если напугаю, но Валдор первый, кому нужны такие деньги.

— Но он инквизитор! — неуверенно возразила я, судорожно размышляя как выпутаться.

Все знали, инквизиция не зависит от наград и выплат. Они живут на полном обеспечении своих нужд, а вот получать иную мотивацию кроме веры запрещено. Это бы унижало Создателя.

Я поделилась своими мыслями. Но дядя качнул головой.

— Так и есть, инквизитору за тебя бы не заплатили. Потому он и не потащил сразу в столицу. Но здесь, в приграничье, есть отчаянные люди, кто сделает это за него. Уж поверь, я не первый год с ними имею дела. Хорошего жеребца производителя сложно достать, знаешь ли, — Пирс усмехнулся, коснувшись любимой темы. — Но все действительно может так обернуться, — он взял мою ладонь и погладил. — Прости, милая, не хотел пугать. Как сильно ты ему веришь?

Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Не достаточно. Видимо так и есть, если раз за разом, возвращалась к мысли ускользнуть от него. Но чего я стою в одинокой схватке с большим миром уже было ясно.

— Вот и ответ. Эми, — смотрела и не могла поверить, что снова влипла в беду.

— Дядя Энцо, что же делать? Если бы папа был жив…

Мужчина оглянулся, проверяя, нет ли кого по близости.

— Я помогу тебе выбраться.

— В Фолинтию?

— Да, у меня есть связи и смогу безопасно вывезти из страны. Я знаю проход в стене, — шепнул он. — Эми, мой экипаж стоит слева от ресторации, черно-синий, в цвет моего рода. Ты узнаешь без труда. Но нужно спешить, раз вы добрались до верхнего города, твой «друг» уже успел предупредить о приезде. Я уверен. Иди через кухню на задний двор и заскакивай в мою карету. Мы сможем сбежать отсюда, обещаю, — его пальцы несильно сжали мои, придавая уверенности.

Будь, что будет. Я побежала в указанном направлении, не позволяя себе оглядываться. С трудом разбирала дорогу, все мельтешило и пестрило, но я не замечала лиц и не слышала слов.

Свернув на кухню, проскользнула между удивленными работниками.

— Леди, здесь нельзя находится, — глухо донеслось до меня, но я уже открывала другую дверь, спеша на улицу.

В очередной раз мчалась от наступавшей на пятки смерти. И каждое мгновение ждала, что в плечо вопьются чужие сильные пальцы и раздастся злой голос Валдора.

— О, Создатель, защити, — шептала про себя молитву, ища нужную карету.

Рабочие, хоть и оглядывались, но не препятствовали ненормальной даме. А как еще я могла для них выглядеть: летела сквозь служебные посещения, подобрав подол, перескакивала лежавшие во дворе бревна и поильные корыта для лошадей.

И вот заветная карета. Ее дверь открылась на встречу и дядя Энцо, уже сидевший внутри с обеспокоенным видом, подал руку, втягивая меня внутрь.

Глава 12

Валдор

В ожидании, я постукивал обратной стороной вилки по столу, сжимая пальцы до побелевших костяшек. То и дело поглядывал на стоявшие в углу высокие часы с курантами.

Я и раньше знал, что довольно резок в общении, особенно не удавалось говорить аккуратно с женщинами. Вел себя так, как мне было удобно, но не знал, как не причинять этим вред другим. И вот теперь обидел Эми. Не специально, но видел ведь, как ее глаза наполняются слезами, и не сделал ничего. Хотя и понимал, что девушке жутко остаться одной, попасть в новый мир, не имея ничего, выживать и бороться.

Раньше я не знал ни одну леди, кто была бы на такое способна. Но уверен, Эмилия справится. Ей будет больно и сложно, но цепенея от ужаса внутри, она продолжит идти к своему спасению. Я видел живой огонек жизни, что загорался внутри.

А еще тешил себя мыслью, что ей помогут.

Дар Эми, то, что я о нем узнал, и то, что взял из старых легенд о мире до раскола, был беспощаден и к его владельцу. А вот Фолинтийская знать, привыкшая к магии, должна знать, как научиться жить с подобным, боясь сказать человеку лишнее слово, сдерживая эмоции и желания.

Оставшись за столом один, понял, что способность Эми действительно неприятна. И ей предстоит еще узнать об этом. Последние дни девушка находилась лишь в моем обществе, а на инквизиторов не действует магия. А воля может порабощать без ее на то ведома. Заложница своего дара.

Эта мысль пронзила меня как копье.

А ведь мы были схожи в том, что прокляты Создателем и несем тяжелую ношу. Мне до последнего вздоха предстоит сдерживаться, чтобы не причинять боль, а ей, чтобы не ломать жизни.

Только вот мои нервы посильнее будут.

Я снова взглянул на стрелки, Эмилии не было больше десять минут. Нужно проверить. Встав, прошелся по коридору, постучав в дамскую комнату, выглянувшая из которой служанка лишь отдала сумку.

— Леди больше не появлялась, — сообщила она.

Закралось нехорошее предчувствие. Я бросился на улицу, уверенный, что иного пути у Эми не было. Глупая привычка решать проблемы бегством.

— Проклятье! — оглядел полупустую площадь, мимо шла немолодая пара, с другой стороны мужчина, по-щегольски выряженный в длинное пальто и горчичные брюки в клетку.

От двора отъезжала карета кого-то не бедного. Мой экипаж, что остался в поместье, выглядел скромнее и к тому же был сломан. Скользнул по нему лишь взглядом, но вдруг, в не до конца зашторенном окне увидел мелькнувшие белые локоны.

— Эмилия! — крикнул, что было сил.

В проеме показалось лицо мужчины и штора тут же задернулась, а кучер подстегнул лошадей.

Я метнулся к Буру, но не сразу удалось его найти. Сонный ленивый конюх путался в словах, привел не к тому коню. Лишь с третьего раза вспомнил, куда поставил моего.

— Имей ввиду, — прорычал, седлая, — Как только вернусь, ответишь перед церковью за предательство. Я не верю, в совпадения.

Следующим препятствием стали закрытые ворота верхнего города. Те самые, что ведут к горам, туда, где территория Ристании заканчивается, и начинаются нейтральные земли. К стене.

Спорить с недовольными стражниками было выше моих возможностей, времени в обрез, они и так успели покинуть город и уже мчатся по узкой горной дороге вдоль обрывов. Где-то там есть проход, к которому шли мы с Эми.

Но нельзя позволить ей остаться наедине с неизвестным. Хотя, черно-синие цвета, длинноногие мощные скакуны, что стоили целое состояние и разводились лишь в одном графстве, говорили о владельце не мало.

Рирэнцо Пирс.

Меня перекосило от злости. Ненавидел этого слизняка всей душой. Он был одним из тех, кто потребовал обвинения моих родителей, представив якобы неопровержимые доказательства. Все знали, что сам он не далеко ушел от контрабанды.

Но этот подонок настаивал на своем. Уж не знаю, какие выгоды получил, но дела его шли в гору. Скачки, разведение элитной породы для богатых любителей и королевского двора, приносили не малый доход.

Хотя напрягло не это. Лорд Пирс был вхож в королевский дворец и не раз имел беседы с самим кардиналом. Стоило выяснить, что он задумал на этот раз и зачем ему Эмилия. И почему она пошла с незнакомцем?

Вскинул руки и выпустил рвавшуюся силу, заставив препятствовавших мне людей свалиться с диким криком и выгнуться в судорогах. Пока мне не мешали, сам отодвинул засов, открывая дорогу.

— Я же просил по-хорошему, — покачал головой,глядя на кровавую пену у рта одного.

Слишком сильно. Не удержал. Я не раз видел, как люди погибали от болевого шока, а теперь сам причинил смерть невиновному. К горлу подступила тошнота, но глубоко вздохнув, откинул от себя эти мысли. Одна потеряная жизнь не так страшно, а вот страдания целого королевства… Что еще может случиться, попади Эми не в те руки.

До ноздрей донесся запах гари и дыма. Позади донеслись крики и топот копыт, я оглянулся, уже покидая город, а в него входила регулярная армия короля Грегора III во главе с тремя инквизиторами, красными пятнами выделявшиеся на их фоне. Благо я стоял в другом конце улицы, но не узнать знамена не мог. Спеша скрыться, запер за собой ворота, не обращая вынимания на серые столбы, поднимавшиеся в небо. Можно не сомневаться, нижний город зачищен дотла.

Подгоняя Бура ударами в бока, мчался вперед. Городские стены вплотную подступали к горам, лишь узкий давящий от близости к каменной махине проем, вел вперед. Ехать здесь на карете чистое самоубийство.

Я знал дорогу и то, какой она станет дальше. Стоит лишь чуть подняться над уровнем моря и слева останется лишь обрыв, тогда как справа неровными выступами продолжит наступать гора.

Серпантин петлял, взводился вверх точно пружина, на одном из витков которой, я заметил мелькнувшее темное пятно.

Стоило поспешить, и я пригнулся к шее Бура.

— Давай, приятель, не подведи.

Из-под копыт летели мелки камешки, срываясь в пустоту, клубы пыли поднимались, попадал в глаза, отчего те пекли и чесались. Карета мелькнула в очередном витке, но в незанятых горой пространствах я уже не мог видеть неба.

Плотная словно густой туман стена, обманчиво мягкая, но на деле крепче камня, что ее охватывал, поднималась на несколько сотен метров. Я бросил лишь один взгляд на нее. Стена не вызывала интереса или удивления, она дарила лишь первостепенный ужас, инстинкт, что кричал, держаться подальше. Такова древняя магия, действовавшая даже на инквизитора.

И вот, наконец, мог разглядеть оббитую темным деревом карету. Колеса едва держались от скорости и неровной дороги, но неумолимо она мчалась вперед. Больше не упуская из вида, я стал нагонять. Все же один резвый конь быстрее целого неуклюжего экипажа.

Когда между нами оставалось не больше полусотни метров, раздалось лошадиное ржание. В стоявшей пыли я не мог четко увидеть, что происходит, но мелькавших спин лошадей осталось лишь две. Третья заваливалась на бок, ее задранная нога неестественно изогнулась.

Еще один отчаянный животный крик и его подхватили напуганные животные, что резко затормозив, всеми силами толкали копытами землю, пытаясь не скатиться в обрыв. Карета накренилась, переворачиваясь.

— Вылезай! — мой голос потонул в безумном грохоте и визге коней.

Бур стал как вкопанный, отказываясь двигаться дальше, пришлось спрыгнуть и бежать самому.

Карета уже светила дном, на половину нависнув над пропастью, а когда я был в одном прыжке, рухнула, унося за собой и животных и град камней с края дороги.

Тяжело дыша, замер, беспомощно наблюдая, как она летит вниз на отвесные скалы, ударяясь то одним, то другим боком. Я с трудом заставил себя отвести взгляд, ужасное зрелище завораживало, словно утягивая за собой в бездну.

Не знаю сколько так простоял, секунды, часы. Определить невозможно, время стало тягучим и липким, и лишь за миг до последнего удара, я отвернулся.

В плечо несильно толкнули, обернулся: Бур стоял близко, опустив голову и дышал паром. Прижав его морду к себе, уткнулся лбом.

— Все, — тихо сказал ему, затем отстранился, заглядывая в умные глаза, и пытаясь заставить себя в это поверить снова повторил. — Теперь все. Понимаешь? Ее больше нет. Ненормальная девчонка! — я с силой пнул, лежавший на дороге камень, что отлетел от скалы и теперь последовал за разбившейся каретой.

Усталость навалилась, я ощущал как груз на плечах давит к земле, хотя ничего не нес. О произошедшем было больно думать.

Просто карета. Упала. Эмилия сбежала. Кто-то погиб.

Я открыл свинцовые веки, разглядывая лошадиную гриву. Хорошо, что чувствительность лошадей в этом месте минимальна, потому что мои руки сжимали и тянули жесткую беспощадно.

Эмилия погибла. Там была она.

Мысль вспыхнула в голове и тут же была отогнана. Я словно расщепил все произошедшее на части, не проводя связей. Только не думать. Не сейчас. Внутреннее чутье говорило, что все намного глубже, чем мне кажется, и потом вдобавок к злости нахлынет нечто более ужасное.

— Давай вернемся, — слова давались тяжело, — нам предстоит еще за мою репутацию побороться. И доверие кардинал, — выдохнул сдавленно.

В эту минуту все прежние планы казались бессмысленными. Какой смысл копаться в прошлом, выяснять. Мне это ничем не поможет, родителям тоже. Подлец Пирс мертв. Эмилия тоже.

Не думать…

Мне не изменить своей судьбы, так почему бы не продолжать нести службу и жить. Если в этом попытаться найти какой-то смысл. С утраченной верой будет трудно, но не невозможно.

Не смогу простить себе Эмилию, не смогу! Что стоило выдавить из себя пару слов поддержки. Она ведь всего лишь молодая девочка, не боец-инквизитор, закаленный годами обучения, с которыми я привык иметь дело. Идиот! Проклятый горделивый подонок! Я убил ее своим молчанием.

А ведь обещал, что помогу спастись. Что стоит после этого слово инквизитора? Мое слово.

Перед глазами вставал образ лица, улыбающегося, обрамленного светлыми локонами. Такой, как видел ее последний раз. Прекрасной.

Ее глаза становились влажными, из них срывались хрустальные капли слез. И лицо пропало, смазалось ветром и растворилось в пыли. 

Часть 2. Фаворитка Его Величества.

Глава 1

Валдор

Глаза резко распахнулись, и я поднялся на влажной постели. По лбу стекали капли пота, и бросало то в жар, то окатывало холодом, сползавшим по позвоночнику извивавшейся змеей. Сердце ошалело рвалось из груди.

В который раз я проснулся от собственного крика. Наверное, все обитатели дома слышали. Отпуск стал настоящим чистилищем, в котором я бродил как неуспокоенная безликая душа.

С того самого дня стали преследовать кошмары, и больное воображение развивало события все дальше и дальше. Я видел срывавшуюся с обрыва Эмилию, которая ломая ногти до мяса цеплялась за край обрыва, и каждый проклятый раз не успевал ее подхватить. И ночь за ночью, расстояние становилось меньше, а оттого мой ужас сильнее.

В этот раз лишь пары сантиметров не хватило, один миг, и не успел поймать девушку. И если раньше ее взгляд был молящим, то в этот раз я увидел злые слезы. Те самые, что стояли в ее глазах, в наш последний разговор.

— Создатель, если ты действительно есть, прекрати эту муку, — холодная вода не помогала смывать образы, а лишь закрепляла их, заставляя смотреть трезвым взглядом. Они не мутнели и не растворялись в ночи, а скапливались на подкорке и грызли, грызли.

За окном едва начало сереть. Завтра предстоит выдвигаться в столицу, возможно, там я смогу вспомнить как жил раньше.

С трудом сглотнул неприятную горечь в пересохшем рту. Закончится ли моя пытка?

Возвращаясь от границы вместе с регулярной королевской армией, я с трудом мог осознавать происходящее. А сопровождавшие инквизиторы поделились новостями. Не раз, будучи дома, уже прокрутил их в голове.

Кардинал, едва получив известие, приказал привести к нему девушку из монастыря, у которой прорвался дар. О побеге, как я и полагал, мать-настоятельница кардиналу сообщила. А еще, что отправила на поиски меня.

Теперь же, решая вопрос с выбившимся из-под контроля одаренными, захватившими город, инквизиторы планировали искать беглянку живой или мертвой.

Спускаясь на кухню, вытаскивал из пучины памяти каждое слово.

— Доброе утро, господин, — раздалось из темного коридора.

Испугаться не испугался, но напрягся.

— Генри, ты вообще спишь когда-нибудь?

Слуга промолчал, пожав плечами, и тенью последовал за мной.

— Кофе?

— Да, пожалуйста, и покрепче, — отодвигая стул, попросил я.

— Добавлю ликера, — Генри окинул сочувствующим взглядом. — Вам это явно нужно.

Я хмыкнул. Сам видел, что выгляжу паршиво. Глаза запали, проступили темные круги, отчего лицо стало злым. Движения утратили плавность, стали резкими и нервными.

— В таком виде нельзя появляться у кардинала.

Генри подал кипящий напиток, запах которого пронесся по всей кухне.

— Милорд, я могу спросить?

Я кивнул, Генри и сам знал, что может и спросить, и даже высказать все что пожелает, но предельная вежливость ему не позволяла.

— То, что вы рассказали о смерти девушки. Она гнетет вас?

— Не могу передать насколько. Знаешь, кажется, что от меня что-то ускользает, но все ниточки ведут к Эмилии. А ее больше нет.

— Разве у нее были ответы? — слуга нев курсе, кто она, но зато знал мои терзания по поводу судьбы родителей и жажду справедливости. Думаю, он даже был в чем-то согласен со мной.

— Вряд ли. Но она словно ключ, без которого мне не открыть дверь.

Генри присел напротив, себе он тоже налил кофе, и, отхлебнув, нахмурил кустистые брови.

— Всегда можно найти кузнеца.

Я удивленно уставился на старика.

— Или вора с отмычкой.

Простая мысль, почему не приходила в голову мне. Нужно просто идти к истокам.

— Генри, ты гений, — я хлопнул его по плечу, отчего старик едва не вылил на себя кипяток, и пристыженно одернул руку.

— Куда уж, — тот невозмутимо отставил кружку. — Но разве только это вас мучает?

Я уже ощущал прилив сил, как глоток свежего воздуха, после клубов пыли. Копаться в чувствах не хотелось. Тем более, касаться той печали, что залегла глубоко внутри и тянула за ниточки. Медленно, почти незаметно.

— Собери вещи, я выезжаю раньше.

***

Поместье Винтерс лежало к северу от моего, и, проведя несколько часов в седле, я въехал в высокие незапертые ворота. К дому вела длинная обрамленная заснеженной изгородью дорога. При должном уходе летом тут вырисовывался поистине королевский ландшафт. Целый парк на подступах с дому.

Да и само здание выглядело внушительно. Белый камень делал все три этажа легкими на вид. Колонны словно утопали друг в друге, создавая иллюзию длинного коридора. Все в духе Ристанской аристократии. А род Винтерс и сам почивший герцог не последниме в списке. Помнится, отец Эмилии был близок к старому королю. Хотя времена эти давно прошли, трон занял Грегор, а Себастьян отрешенный от двора, уединился в своих землях с семьей.

Навстречу вышел простовато одетый мужчина средних лет. Он не был похож на образцового слугу, скорее крестьянин.

— Милорд, доброго дня вам! — мужчина поклонился. — Всегда рады принять инквизитора.

— Мое имя Валдор Амрок, здесь я голос церкви, — произнес я ритуальную фразу, обязывающую каждого содействовать мне. — Кто тут сейчас живет?

Человек развел руками.

— Так нет хозяев. Управляющий следит за поместьем, слуги, те, что остались, живут по соседству и работают.

— А кто оплачивает? — видимо, брат герцога решил не занимать домом, живя на юге, не рвался в зиму. — А впрочем, не важно. Я могу разместиться?

— Конечно, милорд. Вам приготовят гостевые покои.

Рассматривая дом изнутри, я понял, почему Эмилия с таким сожалением смотрела на мой. Он ей показался ей совсем скромным. Поместье Винтерс могло посоперничать с летним дворцом короля в своем изяществе.

Даже сейчас полупустой необжитый дом выглядел грандиозно: витая лестница взвивалась верх, обрамленная перилами, словно оплетенными гипсовой лозой. Ступени покрыты дорогим ковром, на стенах огромные картины, как окна в другой мир, где бушует море, и разрезают волны корабли, а потом воцаряется зеркальная гладь, отражая рассветное солнце.

В общем-то к искусству я равнодушен, но размах впечатлял.

Повсюду книжные стеллажи, на которых расставлены диковинные предметы. Глиняные расписанные в стихийных духов маски, явно родом из Диких пустошей, изящные литые статуи какие свойственны лишь Фолинтии.

Подобные древности я видел лишь королевском дворце, и вот у герцога собрание реликвий.

Ко мне подошла седая женщина с исчерченным морщинами лицом. Одежда была аккуратной и идеально выглаженной, словно она и не переставала ежедневно прислуживать господам.

— Лорд Амрок, позвольте вас проводить. В доме есть замечательные гостевые комнаты, где вы можете отдыхать сколько потребуется. Поместье в вашем распоряжении.

Я криво улыбнулся: это вряд ли, таких богатств мне и не снилось. Но временно попользоваться благом можно.

— Как вас зовут?

— Дорис, господин.

— Хорошо, Дорис. Я переночую сегодня, а на утро отправлюсь дальше. Дом герцога очень красив, такие статуи и картины.

Глаза старухи стали узкими, как у довольного кота.

— Это хорошее место. Его светлость любил его и в молодости всегда привозил что-то из поездок. Вы знаете, наш лорд много путешествовал, он ведь был историком. Прежний король уважал его работу.

Я кивнул, не особо интересуясь. Хотя то, что герцог Винтерс вдруг отдалился от двора было занимательно, мало кто поступал так добровольно. Но, с другой стороны, человек остепенился, женился, да к тому же не на аристократке, а потому был осуждаем. Я бы тоже сбежал в глушь, где никому нет дело до того, кого ты любишь.

— Комнаты почти готовы, горничная старается закончить быстрее. Но может, я покажу вам поместье? Если не сильно устали с дороги, разумеется.

Я был не против, стоять над душой убирающейся служанки не хотелось, обед тоже не был готов.

Мы прошлись по длинным коридорам, увешанным картинами, в основном членов рода. Отца Эмилии, крупного, сурового на вид, человека я узнал сразу. Приблизился почти в плотную и остановился, разглядывая. Взгляд мужчины с портрета был тяжелым и словно следил за мной. Я чувствовал укор отца, чью дочь не уберег.

Картина вызывала раздражение. Захотелось ответить герцогу все, что о нем думаю. Сам-то каков был, чтобы меня осуждать. Но удержался, вспомнив о свидетелях. Да и спор с полотном, что может быть глупее.

— Как так получилось, что дочь герцога попала в монастырский приют? — имитируя праздный интерес, спросил я.

Дорис охнула, покачав головой.

— Не думаю, милорд, что могу говорить.

— Я инквизитор, имею право вести допрос, — равнодушно сообщил, но заметив мелькнувший страх, добавил. — Я имею ввиду, что ответ мне — это не сплетни и не нарушение тайн.

Женщина словно подобравшись, кивнула и, промокнув нос платочком, заговорила:

— Эмилия такая прелестная девочка, вы не представляете. Красавица, как ангелок. А характер… примерная леди, умная, заботливая. Ей бы семью и уют, а не голые стены. Сейчас уж, наверное, стала еще краше, расцвела, выросла. Уже годков двадцать. Если б не беда, завидная невеста.

Старуха провела меня чуть дальше, останавливаясь у другого изображения. Я согласился с ее словами, рассматривая девичий портрет Эми, как и всех леди, написали перед первым дебютом. Действительно чистая красота. Но раньше она была нежнее. Так явно видна безмятежность на лице, что и подумать страшно, что именно такой ее вышвырнули из дома в благие объятья церкви.

Челюсть скрипнула от напряжения.

— Так что же случилось? — я с трудом оторвал цеплявшийся за знакомые черты взгляд. Девушка с картины едва заметно улыбалась, не ведая о бедах.

Служанка обернулась в пустой коридор и почти шепотом произнесла.

— Герцог умер скоропостижно. Но завещание оставил. Если б не оно, девочка унаследовала бы титул и все состояние. А так, ей досталось лишь мизерное содержание. Титул и вовсе передан брату герцога.

Понимающе покачав головой, уточнил.

— Значит, нотариус зачитал такую волю?

Я прекрасно знал процедуру: оставленное в конторе завещание должно быть оглашено перед всеми домашними, как можно больше свидетелей, что не позволят случиться подлогу. Старый наследственный закон пришел к нам еще со времен до раздела стеной и особо не менялся.

— О нет, милорд. Последняя воля герцога была скреплена церковной грамотой. Заверено самим кардиналом, — служанка многозначительно вытаращила глаза и вскинула руку вверх, указывая на небо. — Бедная девочка…

В голове зазвенел тревожный колокольчик.

Его святейшество самолично заверил последнюю волю? Себастьян Винтерс, конечно, герцог, и в теории мог обратиться с такой просьбой, но насколько я знаю, прецедентов не было. Да и зачем столь сложная процедура?

— Ну, конечно, — на миг я прикрыл глаза осознавая.

Иначе и быть не могло, Август знал об особом даре Эмилии. Это все объясняет. Герцог ли или добрые люди, но тайну Эмилии ему кто-то раскрыл, а значит, все эти годы кардинал выжидал. И изначально помог ей оказаться в руках церкви, а не на попечении дяди.

Проще и не придумать, одно поддельное завещание, и жизнь несостоявшейся герцогини сломана. Иначе с чего бы не старому здоровому герцогу обращаться к кардиналу за удостоверением последней воли. И все эти движения Августа могли быть сделаны лишь для того, чтобы наблюдать. Его святейшество ждал Прорыва? Но какие основания считать, что он случится?

— Где ваша местная церковь? — спросил я у задумавшейся женщины.

Та махнула в сторону.

— На запад по дороге, не пропустите. В самом конце поселения. Но она маленькая. Есть еще городская, там обычно герцог бывал.

— Спасибо, — начать можно и с деревенской, тем более, что она так близко. Я уже хотел было выйти из холла, как заметил яркий силуэт от рамы на стене.

— Чей портрет был здесь?

— Матери Эмилии. Герцогини Анабель. Умерла молодой бедняжка. Не везет женщинам их рода, словно проклятье преследует.

— Он сохранился? — внутреннее чутье, которому я привык доверять, сработало и требовало идти за собой.

Служанка повела меня наверх, как я понял, чердачная комната. Пропетляв между складированной мебелью и ящиками, она подвела с занавешенной тканью раме, стоявшей на столе. Стянув за один уголок, освободила портрет.

Перед моими глазами предстала Эмилия. Такой как я ее видел в последний раз. Похожая высокая прическа, аккуратный румянец и пышные обрамлявшие глаза ресницы. Лишь платье другое. Я замер удивленно разглядывая девушку. Очень похожа. Но не она.

Лишь посмотрев достаточно долго, заметил и более резкие линии скул, и взгляд в упор, так смотрят сильные уверенные женщины, Эмилия еще не умела. И теперь не научится.

Но больше всего зацепил кулон на шее. Опять ласточка.

— Дорис, скажите, мать Эми была Фолинтийкой? — вопрос вырвался сам по себе, быстрее, чем я успел его осмыслить.

Женщина прикрыла платком рот.

— Я ничего не знаю, милорд. Ничего не знаю.

Весь ее вид кричал об обратном, но то, как она задрожала, заставило повременить с расспросами.

Уже направляясь в церковь, я думал о том, как Анабель могла попасть в Ристанию. Стена стояла еще до ее рождения, а значит, либо она потомок, пробравшихся сюда Фолинтийцев, либо прошла через проход тайной тропой.

Церквушка, маленькое приземистое здание, действительно оказалось близко. Не ищи специально, проехал бы мимо, решив, что это чей-то домик.

Не везде святилища Создателя выглядели как в столице. Но к такому разбросу я привык. Чем дальше от центра, тем менее трепетно относились к святым местам. Кардинал говорил, что сейчас вера переживает тяжелые времена и люди заблуждаясь, уходят все дальше. А наш долг удержать их на верном пути.

А люди просто устали блуждать под тяжелым взглядом церкви. И ждать, когда в их дом ворвутся и заберут самых родных, чтобы затем казнить в назиданье ослушавшимся.

Хмурый уставший служитель встретил меня без восторга. Он выслушал пожелание и предельно вежливо поклонившись, проводил в сырой подвал, служивший тут архивом.

— Какая метрика вас интересует?

— Герцогская.

Служитель бросил удивленный взгляд.

— Так все документы хранятся в городской церкви. У нас лишь копии записей. Да и ошибки встречаются. Сюда не едут грамотные писцы.

— Ничего, я посмотрю, что есть.

Передо мной лег пыльный с волнистыми от сырости страницами томик. Расчерченный и заполненный от руки. Служитель отошел к лестнице и с непроницаемым лицом замер, ожидая, когда я закончу.

Пролистав несколько страниц в начале, сразу перекинул стопку, ища нужные года. Это заняло около часа, но, в конце концов, обнаружил дату рождения Эмилии:

«Одиннадцатого числа месяца светыча в час после полуночи рождена ее светлость Эмилия Винтерс, наречённая наследницей».

Пролистав назад, нашел и день регистрации брака герцога.

«Его светлость герцог Себастьян Винтерс сочетался узами брака с леди Анабель в девичестве Илиас…»

Ее имя мне ни о чем не говорило, кроме как об отсутствии родовитых корней матери Эми. Но если так, то брак должен был одобряться свыше?

— Скажите, — я обернулся в поисках служителя и он тут же возник рядом. — Верительные грамоты тоже в городской церкви?

— Нет, лорд инквизитор, — он махнул рукой на стеллаж. — Все там. Разрешающие грамоты не передаются никуда, их слишком много.

Со вздохом отчаяния я посмотрел на кучу никогда не разбиравшейся макулатуры. Конечно, каждый указ, каждый запрос, переписка, налог, поставка, все оставалось в архивах.

С толикой надежды уточнил:

— Герцогские бумаги среди них?

— Отдельно, — служитель метнулся к стопкам и после недолгих поисков вытащил небольшую папку.

Это было первой хорошей новостью. Просмотреть забытые грамоты не составило труда. Не так часто герцог Винтерс обращался к королю или кардиналу за особым разрешением.

Я разложил перед собой пожелтевший свиток и вчитался. Слова еще долго звучали в голове чужим громогласным голосом, так говорил кардинал Август.

«Его светлости герцогу Винтерсу,

Сообщаю о своем высочайшем разрешении в сочетании браком с выбранной вами девицей, не являющейся Ристанской подданной.

Поручителями благонадежности союза выступили Его величество король Ристании и граф Р.Пирс.»

Возвращался в поместье я словно в тумане, осмысливая найденное и бубня себе под нос:

— Мать Эмилии не была ристанкой, а значит… Фолинтийка, как я и полагал. Дар Эмилии, ласточка на портрете, разрешение на брак и проживание в стране. Все это выглядит как звенья одной цепи, которые кто-то разъединил, разложив по разным местам. И оттого сложней их увидеть, что не знаешь, что искать.

Что если сам Себастьян привез девушку из очередной поездки. Историк? Не верю. Шпион, мотавшийся тайными путями в соседнее государство. Никак иначе его не определить. И лишь своими особыми заслугами перед короной он мог получить благосклонность короля в таком деле.

После ужина не переставая крутить в голове мысли и не находя им разумного объяснения, я собирался было ложиться спать, когда в дверь аккуратно поскреблись.

Дорис вошла несмело, по-старушечьи шаркая, она тяжело дышала, глаза явно опухли и покраснели.

— Милорд, простите меня, но не могу не спросить.

Я подошел к женщине, и, взяв за руку и аккуратно приобняв, проводил к диванчику, вручив стакан воды.

— Успокойтесь, Дорис, я вас слушаю и не обижу.

Та пожевала сухие ввалившиеся губы.

— Я не должна ничего рассказывать, но ведь теперь-то не важно? Слышали мы, что случилось с малышкой Эми, и я побоялась говорить вам сразу. Сюда уже приходили другие инквизиторы, всех перепугали, вот и сглупила старая. Они на нас сразу свою силу спустили, но я ничего не рассказала, лишь плакала, что деточка в беде. Сказали, если мертвой найдут, даже тела не вернут нам. Ох, Создатель! А вы не такой, милорд. У вас глаза…человечные.

Я не перебивал, пока старуха собиралась с мыслями.

— Девочка, правда, нарушила закон?

Кивнул. Отрицать очевидное смысла не было, Эмилия сделала это не единожды.

— Она хорошая, добрая. Не могла зла сделать. И не виновата, что дар проклятый от матери передался. Мы-то уж, думали, беда миновала.

— А теперь, Дорис, расскажите все, что знаете.

— Расскажу, милорд. Только, что с Эми? Я ж ей нянькой была. Крошечку растила. И мать ее вырастила, обе они невиновны ни в чем.

— Дорис…, - я слегка выпрямился, пристально смотря на служанку. — Вы пришли в Ристанию через стену?

Глава 2

Эмилия.

Было пасмурно, хотя весна давно вступила в права. Солнце несмело пыталось просветить тяжелые низкие тучи. Я наблюдала за этими безуспешными попытками, надеясь все же поймать теплый лучик.

Кофе в моих руках давно остыл, и пить его не хотелось: напиток неприятно горчил.

Я лишь смотрела в окно, даже не думая ни о чем, желая слиться с природой. Но стук в дверь выдернул из этих грез. Отчаянно захотелось запереться. Такое желание возникало каждый раз, когда приходилось покидать покои.

Этот страх таится с первого дня во дворце, хотя прошло уже четыре месяца.

Я очнулась в незнакомом месте, в кровати, на какой не спала очень давно, и не могла понять, жива или нет. В голове было мутно, воспоминания с трудом выплывали и так разрывали виски, что проще было оставить их там навек и не тянуть наружу.

Вокруг кто-то суетился, со мной даже говорили, но смысла слов разобрать не могла. Так продолжалось, пока в меня не влили пахнущую болотом жижу, от которой едва не вырвало. Зато картинка прояснилась, и я обнаружила себя в роскошных покоях.

— Где я? — первый вопрос вырвался сам по себе, пока крутила головой.

Это скорее удивленная мысль, на которую не ждала ответа. И не получила. Служанки тут же выскользнули из комнаты, оставив меня. Хотела было встать, но ноги словно вата, онемели, не слушались. Я принялась их разминать, чувствуя, как маленькие иголочки забегали под кожей, пронзая изнутри.

Зашипев от боли начала еще усердней растирать и не заметила, что уже не одна.

— Эмилия Винтерс, — старый скрипучий голос прозвучал так неожиданно, что я вскрикнула, подскочив на месте.

Перед моей постелью стоял старик в красных одеждах, подбитых золотом. На голове высокий головной убор, похожий на корону. На шее длинная золотая цепь с кровавым камнем. Спрятав руки в длинные широкие рукава вышитые алым узором, он смотрел на меня, презрительно сощурив глаза, то ли от плохого зрения, то ли действительно был раздражен.

Я не понимала, надо ли отвечать, и мы застыли в звенящей тишине. Когда же выносить ее стало сложно, и я все же открыла рот, старик тут же оживился, по птичьи наклонив голову, заглянул. Желание пропало мгновенно и, словно ощутив порыв, старик рассмеялся со звуком ржавых дверных петель. Воздух с противным пустым свистом втягивался в его легкие, на выдохе превращаясь в едва слышимый звук.

Это немощный человек внушал первобытный ужас. Он словно видел насквозь, предупреждая движением зрачков мои.

Я решила вынести это испытание, он явно чего-то от меня добивался. И оказалась права. Едва перестала метаться, словно погрузившись в молитвенный транс, успокоилась, старик сделал шаг вперед.

— Дочка Себастьяна, значит, — проскрипел он. — Красавица, однако, вышла. Не зря он так вцепился в твою мать.

— Вы знали моих родителей? — решилась заговорить.

Взгляд старика снова стал хищным, лицо слово сузилось. Он вообще выглядел крайне худым, практически облаченный в серую помятую кожу скелет.

— Какая дерзкая, — обрубил он с улыбкой на губах и без намека на умиление в голосе. — Знал, знал, дорогая моя. Папенька твой тот еще охламон, натворил делов. А король попускал. Теперь тебе отвечать.

Последнее прозвучало крайне жестко, вдавив меня силой чужой ненависти.

— Где я? — прорываясь сквозь желание залезть под одеяло, прошептала.

Старик вытащил руки из рукавов и вскинул, обводя помещение.

— Не поняла еще? А ты не очень сообразительная, деточка. Но оно и хорошо, умные долго не живут. А вот послушные, да.

И угроза и приказ, вот что звучало в каждой его фразе. Немощный, старый, уродливый человек. Опасный, сильный, уверенный хищник. Его святейшество кардинал Август.

Эта мысль опалила сознание.

— В Столице?

Старик сурово кивнул.

— И нам есть, что с тобой обсудить. Довольно трястись как лист на ветру. Не уж то отец тебе ничего не объяснил?

Я резво замотала головой и совсем не врала. По сути, все еще не знала, что происходит. Что мне грозит?

— Меня осудят?

Кардинал расхохотался, запрокинув голову. Смех перешел в душащий кашель, отчего Август схватился за кровать, удерживаясь на ногах. А потом и вовсе сел. Непроизвольно отодвинулась, поджав под себя ноги.

— Создатель непременно осудит. Никто от его кары не уйдет. Тебе это ясно?

— Да, ваше святейшество, — выдавила из себя.

Создатель? Его нет. Папа писал об этом. Все ложь, ваши проповеди, ваша церковь и законы. Тысячи, сотни тысяч убитых магов, сломанных жизней и разлученных семей. Одаренные, инквизиторы, простые люди и родственники, все их судьбы перекроены чужой рукой. Властолюбивого короля, сменившего основы веры.

Я не могла заставить себя не думать. Даже всепроникающие белесые глаза кардинала не прекращали этот поток откровений. Старик злобно оскалился и наклонился. Интересно он тоже знает, что все ложь?

— Не лги мне, девочка. Я могу уничтожить тебя прямо сейчас. Твоя жизнь принадлежит мне.

А то я не поняла этого. Покорно опустила голову. Но если все еще жива, значит нужна. Со мной хотят поторговаться?

— Но пока буду к тебе милостив. Создатель всепрощающий. Скажи мне, каков меркий дар в тебе проснулся?

Вопрос ввел в ступор. Скрыть его я все равно не смогу. Тут же заметила на груди кардинала раскачивавшийся алый камень, словно острый штырь. Одна капля крови и Август будет знать. А что, если попробовать внушить ему, отпустить меня?

— А впрочем, я сам. Твоя мать потомок Фолинтия. Знаешь о нем?

— Древний правитель.

— Король, да, да, — прошамкал старик.

Его голос удивительно менялся из шепелявого в отрывистый лай, режущий слух.

— И у тебя его способности. Богомерзкий дар отнимать чужую волю. Но не думай им воспользоваться, на меня, как и на инквизитора, ничего не действует.

— И в мыслях не было, — поспешно сообщила я, чувствуя, как проваливается сердце.

— Но мы найдем ему применение. Ты, моя дорогая, будешь делать ровно то, что я прикажу. И лишь до тех пор, пока остаешься мне полезна, будешь жить. Ясно?

— Да.

— И знай, что если ослушаешься, пожалеешь. Умирать будешь долго, на потеху толпе, — отрезал кардинал, вставая. — А теперь отдыхай, приводи себя в порядок, милочка, ты нужна Ристании. Настали темные времена, и нужно идти лишь по верному пути Создателя. Но наш король не слышит советов старика, честно несущего службу.

— Но чем я могу помочь? — спросила и тут же удивилась своей глупости.

Ну конечно. Если Август все эти годы знал, чей дар я унаследовала, то и применение ему давно нашел. Кардинал теряет контроль, он стар и не способен поспевать за меняющимся миром. А значит…

— Ты должна влюбить в себя короля.

***

Несколько дней я безвылазно сидела в спальне. Кардинал больше не появился, что не могло не радовать. Зато познакомилась с хозяйкой дома, старой вдовой. Она-то мне и рассказала, как меня принес в дом дядя Энцо.

Подушка давно пропиталась слезами. Но боль и не пыталась утихать. Дядя Энцо, человек, которого последние три года я считала единственным близким. Он был ближе родного дяди, ни разу меня не навестившего. И так просто предал доверие, вместо свободы отвез в клетку.

— Ааа! Дура! — крикнула я, что было мочи, избивая руками перину, пока не вбежала леди Аннет, хозяйка дома, и не обняла меня, прижимая к груди голову.

— Тише-тише. Все хорошо, милая. Тише. Ты главное, слушай его святейшество, и будешь в порядке, — голос ее звучал мягко, но в слова я не верила.

Не помогало это утешение от такого же невольного запуганного человека.

— Почему вы ему помогаете?

Аннет отвела взгляд и опустила голову.

— Кардинал представляет церковь, милая.

— Вы знаете, то, что он делает, в обход воли короля?

Женщина снова прижала меня, спрятав лицо в моих волосах.

— Не надо, не говори так. Его святейшество думает о нашем благе. Остальное не важно.

За те пару недель, что я жила у бедной Аннет, так и не удалось ее разговорить. Стоило затронуть тему кардинала, как она тут же начинала молиться. В итоге бросила эту затею, тем более, что в один вечер в дом явилась надменная высоколобая женщина с поджатыми губами и заявила, что будет моей наставницей.

Петра мне не понравилась сразу, но выбора никто не давал. По ее воле я облачалась в шикарные платья, что доставили чуть позже, терпела нравоучения и советы из разряда:

— Известно, что королю нравятся леди в красных платьях, — гнусаво вещала она.

— Монашки, что ли? — раздражено отзывалась я и выслушивала тираду.

— Это непозволительно! В каком зверинце вас воспитывали, леди?! Одно только название.

От такого тона мне все больше хотелось бунтовать.

— В Святой купели, — с вызовом заявила я, получая удовольствия от ее менявшегося лица.

Но наряды все равно были выбраны по чужому вкусу. И прически, и украшения. А мне это было неинтересно. С тех пор как доходчиво объяснили, что намериваются подложить под короля Грегора, чтобы я могла воздействовать на его решения, чувствовала себя куском мяса.

Какая тут гордость и самоуважение. То, что не задушили в монастыре, кардинал уничтожил одним приказом.

Я ведь сразу поняла, что за жизнь придется торговаться. Но продавать себя не хотела, а пришлось. Сил сопротивляться не было.

Кардинал явился ко мне перед самым балом, на котором я впервые должна была появиться перед королем. Он оглядел оценивающим взглядом и одобрительно цокал.

— Какая прелесть! Пред подобной не устоять! А нам и не много надо, — он подмигнул, почти по-мальчишески и, взяв под локоть, увел в сад.

— Знаешь, девочка, что я не люблю больше всего?

— Когда вам лгут?

Август задумался, но все же не согласился.

— Ты мне не врешь, дорогая, я бы знал. Поверь, — сказал он с нажимом. — Твои помыслы открытая книга для меня. Знаю, ты не рада делать то, что я велел. Но хуже всего, то, что вызывает во мне ненависть: отсутствие инициативы. Такие люди бесполезны, если работают лишь после приказа.

— Может это побочный эффект угрозы смерти?

Лицо Августа окрасилось непомерным удивлением.

— Смертью? Ты говоришь о суде по воле Создателя? Разве ты не заслужила ее?

Уж в этом была уверена, заслужила. Я преступница, беглянка. Теперь еще и знаю, что ради моего спасения погиб отец, страдала мама. Да, петля была бы мне впору.

Но я не хочу умирать.

— Вот я и говорю, инициативы нет. Ты слишком равнодушна к своему будущему, хотя переживаешь за других. Мать настоятельница говорила, какая ты сочувствующая девушка.

Я подозрительно на него уставилась. К чему ты клонишь, старый демон?

— Тебе знаком один инквизитор? Валдор Амрок, — Август выждал паузу, внимательно следя за моим лицом.

Я напряглась, моргнула от неожиданности и затаила дыхание. Заметил?

— Он должен был мчаться сюда, едва поймав тебя, но наш общий друг, граф Пирс, рассказал, что инквизитор вопреки приказу вез тебя к стене.

А не нашлась что ответить, но от меня и не требовалось. Неожиданно, Август дернул мою руку и толкнул на землю. Он оказался сильнее, чем выглядел, да и вообще сегодня в белых парадных одеяниях выглядел свежее и бодрее. Я слышала вчера состоялись очередные казни. Смерти одаренных явно подбодрили старика.

— Осторожней, не запачкай платье, — насмешливо бросил он и наклонился, подавая руку.

Едва я сама того не желая, поддавшись на требовательный жест, подала старику ладонь, как сжал пальцы до боли и прошипел:

— Не пытайся лгать. Я знаю, вы замышляли побег. Валдор меня разочаровал, девочка. Не поступай так же.

Ужас полыхнул в груди по новой, но теперь был приправлен гневом, который постепенно побеждал. Мерзкий старик, как же сильно я его ненавидела. Он угрожал мне, но что самое ужасное издевался над моей благодарной преданностью единственному человеку, кто оказался добр.

Даже смешно, что самым честным и справедливым стал едва знакомый инквизитор. А больше никого в прошлом и не осталось. Зияющая дыра.

Перед глазами встало лицо Валдора. Правильные прямые линии, словно выточенная из мрамора статуя. Слегка угловатый упрямый подбородок, теплые медовые глаза, с падавшей на них отросшей челкой. Проницательный серьезный взгляд.

Нечитаемая маска, но лишь пока он знает, что смотришь. Где-то в глубине зрачков плещется буря. Та самая, что прорвалась, когда он впился в мои губы, сорвав с них первый поцелуй.

Ни о чем не жалею. Разве что, больше этого не повториться. Я сбежала, не думая о судьбе Валдора, как он подставился. А теперь, ему грозит смерть.

Кардинал помог встать, и даже заботливо отряхнул юбку.

— Вы его наказали? — безжизненно произнесла я.

На лице Августа появилась широкая улыбка, объявившая мне, что я оступилась. Он словно сиял, поймав слабость.

— Жив он пока что, — фыркнул старик. — Дурак, как и его отец, если не больше. А глупость излечивается только на виселице.

Я охнула, прикрыв рот ладонью и спешно убрала, но Август заметил.

— Тебе многому предстоит научиться. Король не любит фальши, а ты совершенно не умеешь скрывать эмоции. А пока, знай: если мне не понравится твоя игра, то и несчастный инквизитор, и ты, и каждый, кто когда-либо тебе помогал или был добр, окажется у палача.

Глава 3

Эмилия

Стук в двери спальни, где я закрылась от переизбытка эмоций, настойчиво продолжался, и пришлось разрешить войти, иначе наглая компаньонка, что приставлена ко мне, сама ворвется.

— Леди Эмилия, вас уже ждут, — голос Петры был раздражающе высокий и требовательный. Она явно ощущала себя моей госпожой, хотя я и была представлена при дворе как маркиза.

Идя за Петрой, на пару секунд остановилась у зеркала, поправляя волосы и проверяя одежду. Все было идеально. Но если раньше я любила подобные вещи, сейчас один их вид вызывал тошноту. И все это потому, что день за днем мне ясно и настойчиво твердили, что это лишь маскарад, и мне позволят его носить, лишь пока я остаюсь полезна. Или игра, или смерть. Выбор не велик, а я все еще отчаянно хотела жить. Даже не могла придумать зачем, инстинктивное правильное желание: спастись любой ценой.

В дворцовых коридорах время от времени встречались служанки. Они прижимались к стене и склоняли голову передо мной. Придворные же приветствовали на равных, кто-то равнодушно, а кто-то даже зло.

Мне претила мысль о том, что я должна делать, но его святейшество ясно дал понять, кому решать. Последний разговор с кардиналом шел на напряженной ноте. Август кричал на меня и его обычно спокойное, хитрое лицо исказилось до неузнаваемости. Я смотрела на кардинала не в силах и шелохнуться, этот человек ужасал пустотой своих глаз, словно провалов в бездну, он давил энергией, и от невозможности применить свою силу выходил из себя еще больше.

Встреча за встречей, и я, наконец, поняла, насколько уникальна в своем даре. Как на инквизиторов, на меня не действовала никакого рода магия. Но при этом сила позволяла подчинить чужую волю.

Кардинал, грозный слуга церкви, о котором ходили слухи, что он может читать мысли как книгу, все же не был способен заглянуть мне в голову. Да и вообще у меня были сомнения в той страшной сказке. С недавних пор не верю никаким постулатам этого мира.

Целый месяц я училась сдерживать и дозировать дар, сочувствуя бедным служанкам подвергавшимся эксперименту кардинала. Но, как и у них, у меня не было права голоса. Лишь когда сила стала послушной, его святейшество привел меня во дворец.

Теперь мое имя графиня Эмилия Лоренс. Четыре месяца назад на пути в столицу на нашу карету напали. Мои родители были убиты, а меня нашли еле живой. Страшное преступление совершено одаренными, что подло убили охрану и добрались до нас, ограбив.

Такой легендой напичкали весь двор, что каждый встретивший меня выражал глубочайшие соболезнования. Совсем не искренние, я знала, но не могла поймать их на лжи. Все обитателя дворца обладали взращённой здесь способностью лицемерить. А я пока была плохой ученицей, много смущалась и молчала, мне не хватало наглости и уверенности. Или говорила лишнего, потом пылая от стыда.

Так случилось и при знакомстве с королем.

Я вошла в бальный зал, полный пестрых роскошных нарядов, пахнущий такой ядреной смесью духов, что голова начала кружится в тот же миг. Захотелось глотнуть воздуха, но Петра отвела в шумную компанию девиц, которые вежливо улыбаясь, смирили меня уничижающим взглядом. А после кавалеры стали приглашать на танцы.

В какой-то момент в глазах потемнело, я поняла, что еще секунда и из зала меня вынесут и поспешила на балкон, что виднелся в другой части зала, не смотря куда иду, и на чьи ноги наступаю. Даже врезалась в лорда, не имея сил извиниться. Знала, что стоит задержаться и либо стошнит, либо упаду.

Дверь, почему-то закрытая, поддалась нехотя, но приложив всю силу, все же выскочила наружу. Легкие обжег прохладный ночной воздух. Его оказалось так много, что перед глазами пошли звездочки.

Оперевшись на перила, я приходила в себя, стараясь не думать, что придется возвращаться. Подставив лицо приятно ласкающим порывам ветра, прикрыла глаза.

— Не помешаю?

Звук раздался так близко и неожиданно, что вздрогнула. Обернувшись, встретилась глазами с королем.

— В-ваше величество, — сделала неуклюжий реверанс, стараясь не задеть Грегора.

— Я вас напугал?

— Не ожидала встречи, — с усталостью произнесла и тут же захотела дать себе пощечину.

— После того как вы пробежали по моим ногам, я не мог не последовать за вами, — усмехнулся он.

Мне сказали заинтересовать короля, а я кажется разозлила. Щеки налились стыдливым румянцем, и я залепетала какие-то извинения. Не имея наглости больше смотреть на него, развернулась к перилам, задрав голову к звездам.

— Красивая ночь, — сказал мужчина, присоединившись.

Из-под ресниц взглянула на него, ощущая трепетный восторг от присутствия короля.

Грегор, казалось, не замечал моих переживаний, он смотрел в темноту ночи, хмуря высокий лоб. Рука его то и дело тянулась к жестким черным волосам, в попытке их растрепать, но возвращалась назад, не нарушив их порядка. Вместо этого, он поглаживал аккуратно подстриженную бороду,придававшую его молодому лицу возраста. Думаю, она для того и была отпущена. В советниках короля одни старики, и на их фоне, не прожив еще и трех десяток лет, он выглядел мальчишкой.

Его брови то и дело изгибались, словно Грегор вел в голове спор сам с собой, а длинные пальцы постукивали по перилам. Мысли короля были совсем не о бале.

— Вас что-то беспокоит? — решилась я.

Такой момент упускать нельзя. Поймав удивленный взгляд короля, который позабыл о моем тихом присутствии, несмело улыбнулась.

— Прошу извинить за дерзость. Я не в праве…

Грегор перехватил мою руку, когда попыталась отойти. Кончики его пальцев коснулись ладони, облаченной в перчатку, словно пощекотав. От неожиданности, я, не привыкшая к постоянному контролю, упустила часть силы. Всем своим нутром ощутила, как теплый поток проник сквозь кожу, пробегая по венам.

Морщинка на лбу короля пропала, и лицо безмятежно расслабилось.

— Вы правы, леди…

— Эмилия.

— Леди Эмилия, — словно пробуя на вкус, повторил король.

Я сжала его пальцы в ответ, усиливая контакт, и он продолжил.

— Порой мне кажется, что я лишь пешка в чьих-то руках. Меня не воспринимают всерьез, — поделился он, без намека на жалость, лишь констатировал факт.

— Но вы же монарх!

— И каждое мое слово оспаривают десятком других, более мудрых и весомых. Но вы правы, Эмилия, я король. И больше не намерен быть лишь фигурой на чужой доске.

Он улыбнулся, обнажив зубы, так заразительно, что я ответила тем же.

— У вас очаровательная улыбка, — рука короля потянулась к моей щеке. Я едва успела одернуть себя и не отпрянуть, но видимо, что-то проскользнуло на лице, что выдало.

— Извините, я, кажется, забылся. Так странно, но я ощущаю, что знаю вас очень давно. И верю вам.

Мне вдруг стало стыдно, щеки опалило жаром и, поспешила уставиться вдаль.

— Просто сегодня приятный вечер, звезды располагают к беседам. Вы вероятно устали от таких балов? А для меня роскошь столицы в новинку.

— Это быстро пройдет, — кивнул король. — Как только вы ближе пообщаетесь с местным контингентом, вам разонравится напускной шик. Переболеете одной болезнью и заразитесь другой, — Грегор скривился и посмотрел на меня с налетом разочарования, но словно опомнившись вернул лицу невозмутимый вид.

— Вы не любите празднества?

— Не люблю, — он снова нахмурился, король явно не понимал, что заставляет его говорить честно, а не заготовленные формы. — Не знаю, почему так ответил, — его зеленые глаза прояснились и посмотрели на меня словно впервые увидели. — С вами приятно общаться и слова льются сами собой.

Мы провели почти час, прячась от всех на балконе. Я удивлялась, что никому не пришла идея выйти, пока не заметила дворцовых стражников неподалеку от входа. Король приказал? Или кардинал.

Но Грегор молчал, и я не спешила продолжить. И без того было страшно, что посмела принудить короля к ответу. Требовать от него еще больше сокровенных мыслей и планов, что так желал кардинал, было невообразимо. А что если дар не подействует?

И лишь когда появился лакей, позвав короля, поняла, как бездарно потратила время.

— Спасибо вам, — Грегор поцеловал руку и на удивленный взгляд пояснил, — Иногда помолчать в хорошей компании лучше шумного пира.

С того дня, его величество больше не упускал меня из внимания.

Понадобилось три встречи, чтобы Грегор, не без моего влияния, предложил переселиться во дворец в качестве одной из придворных. Я видела, как мужчина, одурманенный магией, смотрел на меня и оттого еще больше себя ненавидела.

Я и правда была плохой актрисой. И не могла ежесекундно внушать его величеству, что ему интересна, лишь изредка посылала такую идею. Но она, кажется, органично вплеталась в его собственные мысли и в те моменты, когда я ничего не делала, он все равно оставался рядом, не сильно ощущая разницу. Почему-то именно моя робость (или стыд?) и честность заинтересовала Грегора. Наверное, пересытился томными львицами, что вели на него охоту.

Меня проводили в сад, сквозь фигурно подстриженную изгородь, где у цветущей яблони разместили раскладной стол, накрытый к обеду.

Грегор стоял спиной, но даже по его фигуре заметно было напряжение.

— Ваше величество, — я присела в низком реверансе и мужчина тут же развернулся. Его лицо еще лишь миг сохраняло хмурый вид, чтобы тут же озариться улыбкой.

— Эмилия, мой ангел, как я рад тебя видеть.

Столько искренности в его словах, что к щекам хлынула кровь, выдавая смущение. Грегор наклонился к руке, целуя, и я тут же послала в его сторону очередной поток своей магии, словно шепча ему «Доверься мне. Расскажи все, что задумал».

Король сделал пригласительный жест.

— Ваше величество, мне лестно ваше внимание, — принимая помощь, села.

— Эмилия, я ведь уже предлагал перейти на ты? Просто Грегор. Когда мы наедине.

Король наклонился ко мне и очертил скулу, опустившись к губам. Тут же захотелось их облизнуть и от мужчины не укрылось это желание. Его глаза на дне блеснули искрой, но едва король стал тянуться, я непроизвольно отшатнулась.

Не понимаю, как себя заставить. Он был красив и, в общем-то, приятен мне. Интересный собеседник, галантный лорд. Но каждый миг в голове стучала мысль: это не его воля, не его желания. Я испытывала сочувствие к попавшему в мою сеть мужчине.

Создатель! Это даже не мои желания. Не хочу изображать влюбленную девицу, и испытываю леденящий ужас каждый раз, когда думаю, что не выходит. Почему не могу просто поверить в эту игру?

Когда Валдор меня поцеловал, я тоже не ожидала и была удивлена. Но захотела еще. Меня тянуло к нему, несмотря на разное положение. И не могла объяснить, особенно тогда, что именно он мне дарил.

Уверенность, защиту. И вновь хотелось именно его мягких объятий, дарящих покой, где можно спрятаться от всего мира. Как же я не ценила, дрожа от страха за свою шкуру, что не видела, как Валдор, словно стена, ограждал меня от опасности.

А ведь он сейчас в беде, из-за меня.

Глаза неприятно защипало, но Грегор понял все иначе.

— Я тебя пугаю? Прости, не привык, что девушки такие… скромные.

Столь спорная характеристика резанула по ушам и моим тонким чувствам.

— Вам не кажется, что говорить такое женщине неприлично? — сказала и тут же прикусила себе язык, поняв, что и кому ляпнула.

— Ты великолепна, — рассмеялся король, отстраняясь.

Мы выпили вина, которое Грегор, спровадив слуг, лично разлил по бокалам, и чинно обедали. Пока он вдруг не бросил раздраженно приборы.

— Что-то не так? — я протянула руку, накрывая его, и снова послала дар в бой с чужим сопротивление.

Мужчина болезненно скривился.

— Знаешь, достали официальные регламенты и извилистые дипломатические пути. Душат, как петля на шее, — произнес он и поднялся на ноги. — Я думал, смогу решить все быстро, но с каждым днем, пока они сомневаются, все больше рисков выдать планы. И тогда вся свора старых псов вмешается.

Мне пришлось встать за ним. Грегор протянул руку и замер в нерешительности. Волна тревоги пробежала по его лицу.

— Прогуляемся, Эмилия? Могу я звать тебя Лия?

— Ты король, никто запретит, — пожала плечами, беря его под руку. Голова сама прижалась к его плечу.

Я боялась, что стоит отдалиться в нашем прикосновении и весь морок рухнет, а Грегор поймет, какая змея обвивает его.

Мужчина повернулся и, взяв мое лицо в свои ладони наклонился:

— Я не хочу, чтобы ты была со мной как с королем.

— Была с тобой? Не понимаю.

— Именно это мне в тебе и нравится, Лия. В отличие от других женщин при дворе, ты честна. Споришь, возражаешь, стесняешься. Ты не пытаешься быть мне удобной и нравится, и это как игра.

Он говорил эмоционально, размахивая свободной рукой. Я уже заметила, что иногда сквозь монашескую маску Грегора пробивается его настоящая личность: живая, суетливая, взбалмошная. Он молод и жаждет действий, и совершенно угнетен собственной закоренелой страной.

— Мои чувства лишь игра? — капризно выдавила я, приподняв бровь.

Нужно было держать интерес к себе, заставлять короля искать встреч, бояться обидеть меня. И это оказалось не сложно, даже без опыта. Грегору мало нужно: выслушать и поддержать. И как это раньше никому не удалось убедить его в своей искренности? Или все же дело в даре.

Мне нравилось, как воодушевленно король мечтал о будущем. Было в его речах очарование, заставлявшее с упоением слушать. И встречи с ним были глотком воздуха в душной клетке моей жизни. И пусть король не знал, что я не вольна распоряжаться собой, с ним пыталась быть настоящей.

— Твои чувства для меня первостепенны, — король наклонился вплотную.

Пылко дыша, провел рукой по шее, заставив откинуть голову, подставляя чувствительную кожу.

— Тебя хочется завоевать. Полностью, моя…

Его требовательные губы обхватили мои. Прижимая к себе, король властно вобрал их в сладкий плен, из которого не было ни малейшего шанса освобождаться. Отпустив внутренние противоречия, просто сдалась. Окружающий мир перестал существовать, хотелось лишь раствориться в уверенной силе, чувствуя блаженную негу.

Король прервал поцелуй так же резко как начал, наблюдая за моей реакций. Я открыла глаза не сразу, опасаясь вновь предстать перед суровой реальностью.

Зачем я сопротивляюсь, с ним действительно хорошо. И пусть это обманчивое чувство, но оно единственный светлый лучик, что остался.

— Ваше… Грегор, — только и смогла произнести, от переизбытка эмоций, и, уловив на его лице облегчение, обвила шею руками, прижимаясь в объятья.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он на ухо. — Я покоряюсь твоей воле.

Слова больно резанули. Я едва удержала лицо. Стало мерзко, оттого что вспомнила, по чьему указу все делаю. Ощущала себя грязной предательницей, готовой на все, за собственное спасение.

— Лия, видишь эту равнину? — он указал рукой на запад, где простиралась покрывшаяся зеленой травой земля.

С высоты, на которой стоял дворец, обзор был отличный. Кое-где виднелись дома и поля, но все больше и больше свободных пространств, незанятых человеком. И все это упиралось в белесую преграду, что отсюда была размером с фалангу моего мизинца.

Мы стояли в самом конце сада, смотря вниз. Я подошла поближе к краю, и король протянул руку, привлекая меня к себе. Тепло его тела на такой высоте над землей пьянили не хуже красного вина. Я ощущала его дыхание как свое, вздымалась грудь, а рука крепко, но осторожно держала меня.

— В скором времени, я хочу построить здесь дорогу.

— И куда же?

— В Фолинтию.

Я посмотрела на короля, захотелось проверить, не лихорадит ли его и даже потянула руку к лицу. Но мужчина понял все, не так и, поддавшись навстречу, накрыл поцелуем. В этот раз он был предельно нежен, я же ощущала горечь.

— Кардинал такого не одобрит, — несмело произнесла.

Меня и вовсе уничтожит, как бесполезную вещь.

— Король все же я.

— Но как же церковь?

— В этом и беда. У Августа сильная власть в руках. И собственное видение развития страны. Он хочет блага, но ошибается в своих взглядах, мир давно изменился. Август не признает этого и делает все, чтоб мне помешать. Знаешь сколько вокруг меня крутится шпионов? Кардинал подсылает ко мне советников, друзей, любовниц. Сбился со счету, скольких я вышвыривал из своих покоев.

Стало не по себе. Неужели знает? Так проницательно смотрит.

— Хорошо, что тебя я выбрал и позвал ко двору сам.

Выдох с облегчением. Слушая рассказы короля о богатстве и процветании, думала лишь о том, что никто ему не позволит. Август не допустит сближения с магической Фолинтией, это пошатнет его власть. И мне бы мало было до этого дела, если бы не я была той ниточкой, за которую дергают марионетку.

Глава 4

Валдор

Покидая гостеприимное поместье Винтерс, я только что не хватался за голову. Зато четко знал свой дальнейший пункт назначения.

Дорис рассказала занятную историю. Ее госпожа действительно родом из Фолинтии, причем никакая не купеческая дочь, а высшая аристократка. Герцог Винтерс бывал в Фолинтии не раз, посещал библиотеки, говорил, что ведет религиозное исследование. В принципе фолинтийцы не препятствовали, они бы и рады открыть глаза погрязшим в темных веках Ристанцам.

И как обычно бывает, молодая девушка влюбилась в иностранца и сбежала с ним.

Все бы ничего, но ласточка… Символ правящей династии. И старая няня подтвердила мои догадки. Мать Эмилии действительно была родственницей короля. Далеко в очереди на престол, но все же одной крови.

И отсюда дар Эми, так похожий на дар легендарного короля Фолинтия, не казался чем-то удивительным.

А дальше герцог Винтерс начал свою внутреннюю борьбу. Конечно, Дорис не знала, какие настоящие цели были у него, но помнила, как привезя их, тот тут же помчался к королю. Его не было несколько недель, а вернувшись, он выглядел усталым и больным.

Больше ко двору герцога не приглашали. Однако разрешили заключить брак. Так леди из Фолинтии стала герцогиней Винтерс.

Проезжая по столичным улицам, я разглядывал дом, ища нужный темно-серый каменный особняк. Я знал, где живет граф Пирс, потому что никогда не терял его из виду, надеясь рано или поздно поймать его на нарушениях.

Что удивительно, мне не открывали. Долгий стук и приказы были проигнорированы слугами. Пришлось обойти дом с задней двери и, найдя рычаг поднять дверь с петель. Пробрался внутрь как взломщик.

В доме было темно и тихо. Даже все шторы плотно задернуты. Я ориентировался практически на ощупь, толкая каждую найденную дверь, пока не обнаружил кабинет.

— Проходите, лорд Амрок, я вас заждался, — вкрадчиво произнесли из темноты.

Я вошел, силясь рассмотреть фигуру в темноте.

— А я гадал, уйдете или нет, так громко бились. Это ваша фамильная черта. Ну что ж, поговорим?

Хозяин кабинета зажег свечу на столе и уставился на меня. В полумраке мужчина казался высохшим стариком.

— Пирс! — только и смог выговорить я. — Но как?

Тот ничуть не скрываясь, усмехнулся.

— Как утащил девчонку у тебя из-под носа? Мальчик, я подольше варюсь в клубке интриг и знаю, как облапошить юнца. Но не расстраивайся, рано или поздно и ты сумеешь. А пока кардинал наградил меня.

Я уже понял, что разговор выйдет длинным, Пирс не спешил объясняться. Отодвинув стул, присел напротив графа.

— Значит, вы выжили в том падении. Вас не было в карете?

Пирс закурил сигару, пустив в мою сторону терпкий дым, но я даже не поморщился, зная, что этого он и ждет.

— Ну, а как иначе я мог отделаться от такого рьяного слуги церкви? Пойми, Валдор, даже служа одной цели, можно искать свои пути. И согласись, заслужить расположение кардинала мне важнее. Ты и так его вечный подручный.

Оскорбительное определение, но пришлось проглотить раздражение.

— Вы давно следили за судьбой девочки, и было обидно, что я увел ее из-под носа? — хмыкнул я понимающе.

Тот кивнул.

— Не то слово. Я годами платил монашкам, чтобы знать, что происходит с Эмилией. А до того момента был ей практически дядюшкой, дружил с ее отцом.

— Потому она и пошла с вами? Не удивительно, но подло. Хотя это ваш стиль. Я знаю, что вы выступали поверенным герцога Винтерса в браке с его женой. Вы поняли, откуда она?

Пирс удивленно улыбнулся.

— И это откопал? Интересно. Неужели…старуха, конечно.

Я многозначительно промолчал.

— Давно стоило ее убрать, но она не была болтлива.

— А узнав о смерти подопечной стала.

Пирс неопределенно махнул рукой, допуская вариант.

— Но уже не важно. Да, Анабель фолинтийская герцогиня. Формально неодаренная, ее проверяли, конечно. Но Себастьян обмолвился мне по секрету, что у ее бабки был дар древнего короля. Конечно, когда я сообщил об этом кардиналу, тот разрешил брак. Но велел не спускать глаз с девчонки, а потом и ее дочери.

— И проще всего это сделать, подделав завещание?

Пирс злорадно усмехнулся.

— У Винтерсов много денег и связей. Она могла затаиться, имея к ним доступ. Как это делал ее отец. Мы же смогли забрать девочку под крыло церкви.

Кулаки сжались от злости. Ведь не просто забрали, а поместили в самый гадкий монастырь, где ей было не выстоять эмоционально. Систематично мучили ее, добиваясь Прорыва.

— Почему же она так интересна церкви?

— Разве нас это касается? Спросите у его святейшества. Фолинтийская кровь, интересная магия, влияние. Мне, в общем-то все равно, главное я получил, что хотел.

— Могу поинтересоваться, за что вы продали дочь лучшего друга?

— Право поставок лошадей заграницу.

В этот раз я не смог сдержать омерзения, но Пирс в ответ лишь расхохотался.

— А ты никак проникся к ней? Ну что ж, не удивительно, она одно из лучших творения Создателя, что я видел, и будет служить ему на благо.

Пирс прищурился.

— Я вижу, ты не удивлен, что ее не собираются казнить.

Действительно, я одёрнул себя, что упустил этот момент, и равнодушно заявил.

— Я уже ничему не удивляюсь, и, как вы и сказали, нас это не касается.

Поднялся, собираясь уходить, Рирэнцо провожал меня взглядом и лишь когда я дошел до двери произнес:

— Присмири пыл. Ты слишком похож на отца и недалеко от его судьбы стоишь.

Мышцы словно окаменели, я медленно повернулся к подонку, едва сдерживаясь, чтобы не выпустить рвущиеся потоки силы.

— Это угроза?

Тот пожал плечами, а я сделал шаг навстречу, Пирс тоже поднялся, взглядом ища клинок взглядом. Я понимающе хмыкнул и невзначай поиграл пальцами.

— Предупреждение. Не лезь, куда не следует.

Он выдвинул ящик стола и вытащил конверт, печать на котором я узнавал издалека.

— Кардинал предполагал, что мы свидимся чуть раньше, чем ты попадешь к нему, — Пирс протянул письмо и с интересом смотрел на меня.

Сухо поблагодарив, взял конверт, но вопреки желанию графа, не стал тут же вскрывать, и покинул дом.

Уже в нанятом экипаже, что должен был доставить меня во дворец, вскрыл послание, предчувствуя беду.

«Я тобой не доволен, Валдор. Не знаю, чем ты руководствовался, но меня разочаровал. Не возвращайся во дворец, пока не прикажу. Направляйся к приграничью в юго-западный храм и неси службу там.»

Послание без вычурных дифирамбов и подписи было непривычным. Но содержание заставило внутри сжаться. Пирс донес кардиналу на мое «непослушание». Что конкретно тот наплел Августу не понятно, но если бы его святейшество считал, что я пытался вывезти Эми, так просто бы не отпустил.

***

Эмилия

— Эмилия, его величество пригласил вас отобедать с его ближним кругом, — подсовывая мне платье и усаживая на стул. Ничуть не осторожничая, она схватила волосы и стала расчесывать, выдирая спутанные локоны.

— Да прекратите вы! — подскочила я. — Вы как себе позволяете такое отношение! Я придворная короля.

— А я служу его святейшеству! — фыркнула Петра, собираясь вернуть меня на место.

— А разве он не служит королю? — провокационно спросила я. — Знаете что, Петра?

Та с интересом уставилась, сложив руки на груди. Словно забавлялась, на что я, наконец, решу. Эта гадюка знала о моем невольном положении, но неужели Август дал право помыкать?

— Оставьте меня. Соберусь с помощью служанок. Ваша помощь не нужна.

Женщина обескураженно раскрыла рот, как рыба, хватая воздух.

— Да что вы себе позволяете! Я сообщу…

Я не дала ей договорить.

— Конечно, сообщите. И сделайте это как можно быстрей. А я пока отправлюсь в столовую.

Идя по коридорам одна, ощущала себя непривычно. Немного нервничала, что последует за моей выходкой, но ничуть не жалела. Сколько можно унижений, уже ниже падать некуда.

В королевской столовой появилась почти первая, что было вполне правильно, учитывая мой статус. Еще несколько придворных советников и друзей короля появились чуть позже. Уже к накрытому столу явился кардинал, заняв свое место напротив короля, и не одарив меня ни взглядом. Это радовало.

Грегор с одним из своих близкий друзей лордом Данте Ринхом пришли последними.

Компания собралась высокая, совсем немного дам, в основном советники и близкий круг его величества. И я получала удовольствие от спокойной атмосферы и бесед, пока король не поднялся с бокалом вина.

— Мои дорогие друзья, я рад, что окружен такими приятными людьми. Любой монарх нуждается в поддержке своих подданных. И у меня она есть, — Грегор обвел всех взглядом, приподняв бокал. — Хочу поделиться с вами тем, что сам готов принести в жизнь всей Ристании.

Внутри все напряглось от нарастающей тревоги. Что ты задумал, Грегор?

Я больше не смотрела на короля, а с ужасом следила за кардиналом, лицо которого становилось все серее, а глаза плескались ненавистью. В тот миг поняла, что будь у короля наследник, кардинал давно бы подстроил его смерть, посадив на престол другого, более спокойного и предсказуемого монарха.

Мысли тревожно взывали к Грегору, который, словно намеренно, не замечал обращенного к нему гнева. Он король, куда ему до мнений подданных, даже если это глава церкви, что его и наделила властью.

«Грегор, ради Создателя, прекрати!» — молила я про себя. «Он же не допустит!». Но я сидела на виду у всех и не могла коснуться его руки, не привлекая внимания.

Король явно не умел читать мысли и потому продолжал.

— Некоторое время назад, я вступил в переписку с королем Илиасом, нынешним правителем Фолинтии. И, слава Создателю, мы нашли точки соприкосновения. Противоречия в прошлом, мы современный народ и не можем блуждать во тьме.

— Ваше величество, — подал голос кардинал. Он говорил вкрадчиво, осторожно, но я видела, что едва сдерживает ярость, руки его трясутся в треморе, а голова покачивается как болванчик.

— Я бы предложил вам такие заявления прежде обсуждать с церковью.

— Мы это обязательно обсудим, — отмахнулся Грегор. — Но после. Я держал свой замысел в тайне, боясь, что не выйдет договориться. Но сегодня получил долгожданный ответ, — его глаза воодушевлённо горели. — Через неделю в Ристанию, прибудет делегация. И если на то будет воля Создателя, скоро мы сможем решить многолетнюю вражду, — его слова прозвучали в тишине громогласно, став раскатистей на последней фразе.

Король выпил залпом и сел, все остальные несмело оглядываясь на кардинала последовали его примеру. Кардинал больше не скрывал своего протеста. Он отодвинул вино и, сцепив руки в замок, с прищуром смотрел на Грегора.

За столом царило замешательство, гости порядком сконфуженные тем, что оказались меж двух огней несмело возвращались к разговорам.

Обед завершился менее праздно, все понимали, сколь резко выступил король. Договор с фолинтийцами, это ведь первостепенная ересь, попирающая законы церкви.

Мои ноги не слушались, когда я выходила вместе со всеми, и когда шла по коридору. И стало абсолютно невыносимо, услышав оклик Петры.

— Иди, тебя ждут, — насмешливо сообщила она, и я, как в тумане, направилась в крыло его святейшества.

Тот, и правда, ждал в кабинете. Стоило мне зайти, как кардинал коршуном подлетел ко мне. Он казался моложе обычного, даже морщины на его лице стали не такими глубокими. Август держал в руках свой рубиновый камень, сиявший алым, словно из него пил силы.

— Ах ты бесполезная дрянь, — по щеке прилетела пощечина, обжигая кожу. — Я должен был знать об этом!

Капля крови выступила на губе, я ощутила ее соленый вкус. Август уставился на нее с пугающим желанием, едва не облизываясь. Жестокий демон. Он протянул руку, стирая алую каплю своим узловатым пальцем. Я отвернулась, не желая таких прикосновений, но Август лишь хмыкнул, уже добившись своего. Его ладонь покоилась на висевшем на шее камне.

Август втянул воздух со свистом, запрокинув голову и на секунду прикрыв глаза, и вновь накинулся на меня с гневом.

— Ваше святейшество, Грегор не говорил мне.

— Значит, он тебе не доверяет? А дар на что! Ты для чего тут торчишь, демоново отродье!

— Я не знала, что спрашивать, — злые слезы лились из глаз. — Если бы вы указали…

Никогда раньше меня не унижали так сильно. Удар по лицу, от мужчины! Глаза были сухими, настолько невыносимо разозлила собственная беспомощность.

— Послушай меня, девочка, если хочешь, чтобы ты и твой инквизитор были живы, Грегор должен изменить свое решение, — последнюю фразу кардинал произнес холодно, отчего и внутри все покрылось изморозью. — Договора с Фолинтией быть не должно.

— Я попытаюсь, ваше святейшество.

Глава 5

Валдор

— Говорят, у короля новая фаворитка, — заявил молодой стражник, бросая на стол карту. — Ход.

— У Грегора каждый месяц они меняются, — усмехнулся я, перекрывая в масть.

— Да не, вашсиятельство, эта уже несколько месяцев крутится рядом. Говорят красота неземная. Лицо ангела, губы как ягоды, сама невинность, а как посмотрит, скручивает в узел от желания.

Я с сомнением покосился на горячо распылявшегося парнишку.

— А я видел их, когда был в сопровождении у театра. Леди и правда ничего, и Грегор ее от себя не отпускал. Очарован мужик, что уж там, — по всему кабаку разнесся гогот.

Передо мной поставили еще одну кружку пива, и порядка разморенный, я слушал эти сплетни с улыбкой.

— А звать то как ангела?

— Лия вроде он ее называл. Хотя… Эмилия! Точно!

Кружка с грохотом опустилась на стол, расплескав пену.

— Эмилия? — хрипло спросил я.

Мне тут же поддакнули и продолжили обсуждать прелести новой леди. Игра забавляла народ так же сильно как сплетни, и беседа то и дело прерывалась возгласами «А мы вот так пойдем»; «Не возьмешь!». Я сбросил последнюю карту и вышел из-за стола.

В заведении было людно, весь полк квотировался в приграничье вдобавок с несколькими инквизиторами. Кардинал не позволял мне возвращаться уже несколько месяцев, и я порядком скучал в этой дыре. Но приказы приходили однозначные.

Всего то и было тут город, четыре деревушки и одна церковь на всех. Вообще не мог понять, какого демона король здесь держит армию. Если это конечно Грегор. Даже проходов, насколько я знал, в этой части стены никогда не бывало.

Дверь распахнулась, и в нее влетел вихрастый парнишка в форме.

— Инквизитор! Инквизитор, где он!

Зависла мгновенная тишина, в центр вышел я, набрасывая на плечи плащ.

— Лорд Амрок, там на церковь напали. Прямо во время проповеди.

Я выругался.

— Что значит напали? У нас тут толпа солдат!

— Так не с оружием напали и не штурмом, — развел тот руками. — В городскую церковь куча народа стекается на вечернюю проповедь, нам ничего на этот счет не велено.

— И? — позади меня уже подошел командир Кларсон, позвякивая ножнами. И пока было непонятно, в чьих руках командование.

— Они захватили церковь изнутри, взяли в заложники служителей, людей прогнали.

— Одаренные? — уточнил я и, не дождавшись подтверждения, бросился наружу.

До церкви было минут пятнадцать быстрым шагом, я же, и следовавшие за мной солдаты, резво бежали и управились за семь. Вокруг уже столпились зеваки, те из них кто особенно смел, и не скрылся подальше от магов. Двери и окна были закрыты, подходить и проверять смысла не видел.

Я оглядел площадь.

— Кто был внутри?

Тихие перешёптывания и всхлипы смолкли, некоторые постарались отступить за соседей, так что пришлось повторить вопрос выпуская немного силы, зазвеневшей в воздухе угрозой.

Вперед выступил низенький усатый дедок, он выпрямился, опираясь на палку и сообщил:

— Я был, да отпустили. Убить не убивали, но служителей заперли в келье. И алтарь раскрошили.

— Алтарь?

— Да, били молотами пока крошка не начала лететь, а затем трещина пошла.

Оставив дедка рассказывать командиру, сам пошел к зданию, обходя с заднего хода. С другой стороны двое инквизиторов также заняли свое место. Я дождался пока оба подадут мне знак и вскинул руку, давая команду.

Одновременно выпустив всю мощь своей силы, мы устремили ее внутрь здания. Лишь пару мгновений, чтобы оглушить всех, не убив, и снеся с петель двери ринулись внутрь.

На полу лежали скрючившиеся стонущие тела, я пробирался по темному проходу переступая служителей и одаренных. Проем за мной горел дневным светом, но в него никто пока не спешил, ожидая приказа. Беглецов я не опасался, всех поймают на выходе.

— Все лежат, — крикнули из соседней комнаты.

— Здесь тоже, — донеслось из главного зала.

Я же был в служебных помещениях с маленькими каморками, и шел в их глубь исследуя.

— Валдор?

— Чисто, — отозвался, но продолжил идти. Меня неустанно тянуло.

Упершись в закрытую деревянную дверь, толкнул ее. Сразу не поддалась, чем-то подпертая сзади. За ней слышалась возня и кряхтение. Я снова дернул ручку, прилагая усилия.

Донесся крик боли, переросший в хрип. Но не в кладовой, а в зале. Сделав шаг в сторону звука, недоверчиво посмотрел на дверь, и вернулся к ней. Еще рывок, и та наконец поддалась, ящик, которым была подперта треснул.

Снова дикий полный ужаса вопль, и тишина. Я вдруг осознал, что инквизиторы убивают схваченных магов. Без суда.

Возмущенный творящимся беспределом, ринулся в зал и едва успел увернуться от летевшего в голову кинжала.

— Что ты себе позволяешь! — крикнул я встретившись лицом к лицу с длинноволосым Рейдом, но тот не ответил, занося руку с мечом.

Я среагировал быстрее, чем успел осознать, что на меня напал инквизитор. Тяжелое тело сползло по стене в узком проходе. Наклонился к нему, пытаясь разобрать звуки, из его едва шевелящихся губ:

— Приказ, — коротко и отрывисто выдохнул Рейд и заснул навсегда.

На сообразительность я не жаловался. Зато мгновенно стало ясно, почему кардинал держал меня тут. Он ожидал нападения одаренных, Создатель знает откуда, но ждал. И дабы не очернять лицо инквизиции, решил устроить мне почетную смерть в бою.

Спасибо, ваше святейшество. Вынужден отказаться.

Я ринулся в кладовую, едва заслышал приближающиеся шаги. Выход дальше по коридору, но через него далеко не уйти. Нужно зайти со спины.

Скрывшись в ответвлении, дождался, пока раздастся очередной близкий вскрик умирающего мага и выскочил прямо позади Уилла. Тот неожиданно резво скрестил меч, который в узком пространстве мешал нам обоим. Я с силой давил, пытаясь оттолкнуть инквизитора, но тот превосходил меня по комплекции и росту и без особо труда держал, а затем, резко уведя клинки в сторону выбросил руку, почти коснувшись моего живота.

Воспользовавшись его маневром, я ударил кулаком в горло, и полоснул по артерии коротким походным ножиком, заглубив его в горло. Уилл с хрипом стал заваливаться на меня и оказался неподъёмным. Острой болью пронзило бок и, схватившись за него рукой, ощутил горячую влагу.

Оттолкнув Уилла, зашел в каморку, что вызывала во мне интерес, и осмотрел свои пальцы. По ним стекала кровь. Она же уже залила серую ткань инквизиторской формы. Рану я все еще не ощущал, лишь пульсацию.

В глазах потемнело, я схватился за дверь, но она выскользнула и закрылась. А передо мной предстала распахнутая створка в полу.

— Вот куда вы ползли, — протянул я, крепко зажимая рану, и спустился вниз.

Погреб как погреб, хорошее место похоронить себя. Ловушка. Первый мысли, что пронеслись в голове.

Но все оказалось не так просто. Идя на ощупь в темноту, я так и не уткнулся в стену. Зато нащупал влажные земляные комья узкого прохода.

— Подземный ход.

***

Сырые свежевырытые стены, с торчащими обрубленными корнями, кричали о том, что проход сделан недавно. Наверное с того самого момента, как одаренные решили напасть на эту никому ненужную церковь. Терзал вопрос, что же в ней особенного.

Шагал я тихо, мягко проваливаясь в не вытоптанную землю, но все равно не слышал впереди ни звука. В кромешной тьме был велик соблазн послать вперед рвущуюся силу, проверив, есть ли кто. Но я ее удержал.

И, наверное, зря: стоило ходу вильнуть резко вправо, как у моего горла оказалось холодное лезвие. Ничего было не разглядеть, но я слышал тяжелое сопение.

— Не двигайся, инквизитор.

— Стою, — не стал спорить.

Лезвие сильнее вжалось в коже, и я задержал дыхание.

— Зря ты пошел за мной, — кинжал вдавился в горло, и не имя другого выхода я откинул голову назад, ударив затылком нос нападавшего, отчего тот непроизвольно ослабил хватку, и, вырвав руки, оттолкнул его. Ударом ноги избавил его от клинка.

— Если бы я хотел тебя убить, сделал бы это мгновенно, — потирая затылок, сообщил я.

Темный силуэт напротив едва было видно, он спешно шарил руками по земле, в поисках оружия. Я не стал мешать, зная, что движением пальцев смогу заставить его снова упасть. Дождался, когда нападавший выпрямиться и подойдет чуть ближе.

Мужчина замер, не спеша что-либо предпринимать. Мне кажется, я ощутил его заинтересованность нетипичным поведением инквизитора. Человек прижимаясь к стене и придерживая себя за карман, вдруг щелкнул пальцами и на его ладонь загорелся огонь, осветивший нас.

— Тогда, что нужно кардиналу, слуга? — хмуро спросил он.

— Видимо, больше не слуга, — усмехнулся я, не отрывая от него внимательного взгляда. Его лицо было мне знакомо. Не раз видел плакаты, этого одаренного искали много лет.

— Там наверху толпа войск и два мертвых инквизитора, — тихо сообщил я, с интересом разглядывая магический огонь. — Как думаешь, как скоро они сюда доберутся?

Мужчина выругался, но уточнять свои предположения не стал. Но вдруг посмотрел на меня, взгляд его подозрительно сощурился.

— Мертвых, говоришь? И как же так им не повезло?

Я пожал плечами, стараясь держаться чуть дальше от мага.

— Им не повезло выполнять приказ кардинала убить меня.

Глаза одаренного удивленно расширились, затем он поднял ладонь, протягивая ближе ко мне. Непроизвольно отстранился, пока не понял, что он пытается подсветить.

— Ты!

— Очень содержательно.

Рот мага яростно искривился, и он прошипел, все же опаской поглядывая вдаль коридора.

— Ты похитил леди Винтерс! И обрек ее на смерть. Она ведь…

Его фраза оказалась крайне раздражительно. Я толкнул его в грудь, расставив пальцы в предупреждающем жесте. Силы были готовы сорваться в бой.

— Ушла со мной по своей воле, и вреда ей я не причинял. Но в том, что случилось с ней, виновен, знаю. Ее обманом увели у меня из-под носа. Не дав спасти.

— Кто ее забрал? — голос прозвучал глухо и как-то обреченно.

— Граф Пирс.

— Подонок. Он отдал ее кардиналу? Хотя, как иначе, Энцо убил Себастьяна Винтерса. Его дочь он вряд ли пожалеет, ради собственных привилегий.

Интересная получается история, Пирс оказался не самым последним участником этого спектакля со смертью герцога. А я чувствовал, что не просто так того настигла сердечная болезнь.

Я думал сильнее раздражать он не может, но Рирэнцо превзошел себя.

— Согласен. Такого как Пирс еще поискать. Он оболгал моих родителей, а теперь подставил меня.

— Родителей?

Малкольм наклонил голову и приоткрыл рот в замешательстве. Он снова бросил внимательный взгляд на мое лицо.

— Ты ведь сын Амрока, — утвердительно произнес он и усмехнулся, его руки чуть опустились, больше не угрожая мне клинком. — Это многое объясняет.

Мне же было абсолютно не ясно, но вести разговор дальше времени не было.

— Нужно уходить, скоро этот ход обнаружат, и нам лучше быть как можно дальше. Предлагаю обсудить все потом.

Малькольм без лишних рассуждений поддержал мою идею и, неожиданно повернувшись спиной, двинулся вперед, подсвечивая.

— Вздумаешь ударить сзади…

— Иди уже, — несильно пихнул я, едва не споткнувшись. Хотел бы, убил на месте, и тот знал, что это правда.

Дневной свет показался спустя четверть часа. Мы выбрались из-под приваленного к проходу камня, прикрывая глаза от слепящего солнца, и цепляясь за корни растущего рядом дерева.

— Отсюда придется бежать поверху. Вон там редкая рощица, но затеряться в ней сложно. Если здесь уже засада…

— Откуда бы им взяться? — хмуро выдохнул я и ощутил на себе подозрительный взгляд повстанца. — Я же сказал…

— А я поверил, — оскалил тот кривые, но на удивление белые зубы.

Путь занят еще час, пока не добрели до первых деревенских домов, и Малькольм уверенно петляя, не завел в один из дворов. Там его уже ждали, приготовив комплект одежды и сообщив о засёдланном коне.

— Планы немного изменились, придется еще одного снарядить, — распорядился он.

— Но, господин, тогда у нас не останется лошадей.

Я не долго думая, стянул с пальца один из перстней, достаточно дорогой, чтобы оплатить коня, и достаточно древний, чтобы с сожалением думать о его потере.

Когда мы остались одни на заднем дворе, цепляя сумки к седлу, Малкольм повернулся ко мне, оказавшись близко, и схватив за китель, едва не оторвав пуговицу, притянул к себе.

— Слушай меня, мальчишка, не вздумай вести двойную игру. Будь ты хоть самим Создателем, но то, что мы делаем важнее всей этой ерунды, — он был на голову ниже, хотя и шире в плечах, но выглядел убедительно.

Впрочем, мне и не такие угрожали. А потому я аккуратно отодвинул руку от себя, расправляя смятую ткань, и со всей силой моей выдержки, кивнул. Я не в том положении, чтобы ставить условия, могу убить этого человека, но это уже ничем не поможет. В столице меня ждет смерть. Бесполезная гибель. И даже Эмилии я не смогу уже помочь, хотя и виновен в том, что она попала в ловушку. Хотя возможно девушка устроилась получше некоторых. Если слухи верны.

— Тогда едем, обсудим все на месте.

***

Сидя я дубовым столом в полупустой корчме, я сложил голову на руки, и время от времени зажимал уши. Кроме людей Малкольма здесь никого не было, но они подняли такой шум, споря о моем присутствии, что разболелась голова.

— Да мне плевать, что Клаус многое сделал для нашего дела. Этот урод, — я буквально слышал, как все взгляды обернулись в мою сторону, — убил двоих наших людей, утаскивая за собой леди Винтерс. Не будь его, мы бы были на шаг ближе к нашей цели.

Стало интересно, вообще весь этот фарс начинал забавлять. Убить меня никто не пытался, и вообще обходили мой стол стороной, с ненавистью косясь, Малкольм же обещал сотрудничество, якобы инквизитор им пригодится.

— Мы никак от нее не отдалились. Леди Винтерс во дворце, а значит, все еще может свершиться.

— А можно поподробней, — подал я голос, едва сдерживая усмешку. — Что за вселенский план заговора зреет здесь.

— А ты бы молчал, выродок церкви.

— Но выродку интересно, — уже не скрывая улыбку, продолжил я. — Значит вы здесь, кружок сопротивления, мните себе, что можете избавиться от чего? Гнета церкви? И как же? Убить кардинала, короля, Создателя? — я откровенно потешался над ними, пока Малкольм не подошел с двумя кружками пива и не присел рядом, в пол оборота оставаясь к своим людям.

— Хотя тебе уже, кажется, хватит, — он пододвинул пиво в мою сторону.

Ну, нет, я планировал напиться в усмерть. Мне вообще показалось забавным делать это в стане врага, тех, кого я систематично истреблял не один год. Тех, кто испытывал подсознательный страх от одного моего присутствия.

— Валдор, ты считаешь, наши попытки бесполезны?

Я кивнул. Вот теперь отвечал вполне серьезно. Бесполезны, бессмысленны, безрезультатны, сколько там еще есть слов на «бес». Бес его знает!

Голова стала тяжелой, и картинка шла кругом, но сознание казалось кристально ясным.

— Мы не толчемся на месте, Валдор. Если бы ты знал работу своего отца…

— Что вы делали в той церкви? — выдал я терзавший вопрос. — Почему кардинал направил туда охрану. Глупее места не придумать.

— Это тебе так кажется. А вот человеку, знающему, что хранилось в центре алтаря, так не подумается.

Я вопросительно поднял бровь. По ощущениям слова становились вязкими и длинными, и больше не рисковал их произносить вслух.

— Осколки Источника. Твой отец один из тех, кто узнал, что стена, что отделяет нас, а вернее заточает, подкреплена пятью осколками. И четыре из них у нас. А вот пятый покоится на шее нашего дорожайшего святейшества. Но уничтожить их мы не можем, пока не соединим Источник. И леди Винтерс способна это сделать. Такова ее магия, переданная от предка Фолинтия. Ее отец верил в это и передал нам свое знание.

Я с недоверием уставился на Малкольма. Никто не перебивал его больше, вообще все споры затихли и я, кажется, пропустил момент, когда они договорились.

Забавно, как люди любят искать себе веру. Им только протяни, и вот образовался новый культ. А в масштабе, какая разница вера кардиналу или герцогу Винтерсу, все одно, следуют за чужими иллюзиями.

Но еще смешнее то, что и я за нее легко хватался. Дух не терпит пустоты внутри. И если я, сын своего отца, то наверное должен разделять его веру. Мысли закручивались все глубже в самокопание, пока их не прервал Малкольм:

— Вот выпей это, — в мою сторону протянули еще одну кружку, но я покачал головой. Теперь уж точно хватит. — Пей, говорю, полегчает.

В нос ударил сильный травяной запах чабреца и мяты. Отвар приятно холодил, и мерно растекался по телу, словно по венам, вытесняя спирт из крови. Не сказать, что протрезвел, но стало действительно лучше.

— Нам придется многое обсудить, инквизитор, но для начала, скажи, ты готов погибнуть, за дело своего отца? Готов избавить мир от искаженной власти? Освободить и дать развиваться, прекратить кровопролития?

— Это поможет Эми? — вопрос вырвался быстрее, чем подумал, но Малкольм не стал вдаваться в подробности.

— Это поможет всем.

Глава 6

Эмилия

Я старалась сидеть лишь на краю кровати, чувствуя неловкость. Но других стульев и кресел в спальне не было. А сюда вбежала за взбешенным после концовки ужина королем. Грегор толкал мебель, отбрасывая все, что криво лежало. Или ровно. В стену отлетел и подсвечник, и древняя ваза.

Несколько раз я пыталась поймать его руку, но король так злобно посмотрел, что прекратила попытки. А что, если он сейчас и меня отшвырнет с той же силой, что несчастный графин, разлетевшийся тысячей осколков.

Не искушая судьбу, отошла подальше, но не посмела покинуть комнату.

— Нет, как я должен с этим мериться! Старик указывает, какие решения мне принимать. Отец позволял такое, и дед разрешал церкви вмешиваться. А я не намерен. Я монарх! — он крикнул это, развернувшись ко мне, с искаженнымгневом лицом, отчего становилось страшно, хотя злость и была адресована другому человеку.

— Грегор, может стоит…

— Ты! — он указал пальцем прямо в грудь, наклонившись надо мной. — Хотя бы ты, не указывай! — в голосе послышалась мольба.

Я хотела было ответить, но в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения распахнули.

Кардинал, демонстративно вставший из-за стола раньше монарха и объявивший его решения необдуманными, явился собственной персоной.

— Грегор, не будь неразумным мальчишкой, — деловито прошагав мимо, проскрипел кардинал. Его фигура была подтянута и пряма, не имея ничего общего с прошлой скрученностью. Мне бы такую способность набираться сил за пару дней отдыха, как у Августа. Я же ощущала себя истощенной.

— Я не мальчишка, я король! — возмутился он, и в стену влетела очередная статуэтка, проносясь прямо над головой Августа. Тот даже не моргнул.

Грегор же притих, поняв, что чуть не задел дряхлого старика.

— Вы не понимаете, ваше святейшество, — начал он со вздохом. — Это мое решение, я хочу вести Ристанию новым путем. Он ничуть не противоречит постулатам церкви, лишь открывает новые дороги, развивает нас. В Фолинтии столько достижений науки, а мы застыли. Люди запуганы и не хотят делать ничего выдающегося, лишь бы их не заметили и не обвинили.

— Если человек не одарен, ему нечего бояться. Церковь благоволит науке.

Грегор с сомнением скривился.

— Разве не церковь казнит за преступления против воли Создателя? Да вы приговоров в месяц подписываете больше, чем я за все правление, — выдал король. — Стена, — он понизил голос. — Она мешает развитию.

— Это богухульство! — кардинал почти пропищал, уходя в скрип несмазанных петель. — Ты думаешь, мальчик мой, что ошибались все? Не только я, но и мои, — кардинал запнулся, закашлявшись, и продолжил — предшественники, и твои отец, дед, и прадед? Все глупы, все неверно правили. А едва взошедший на трон юнец, поправ их достижения, решил построить новый мир? Так вот, юнец, этот мир не твой.

Кардинал оказался рядом, чего мне хотелось меньше всего. Но меня удостоил лишь одного раздраженного взгляда. Я была мебелью. Насекомым в его глазах, которое пока нельзя было прихлопнуть. Подсаженный паразит, что медленно губил носителя.

Взгляд Грегора стал мягче. Он задумался, и нехотя качнул головой.

— Не хочу осквернять все то хорошее, что мои предки делали для Ристании, но…

— Никаких но, Грегор. Никаких. Есть только две стороны у монеты. И даже став на ребро, рано или поздно она должна будет упасть. Выбор неизбежен. И готов ли ты быть тем, кто сметёт основы? Разрушить легко, но способен ли ты подобно Ристану выстроить все с нуля? Новый мир?

Кардинал говорил словно с ребенком, насмешливо заглядывая в глаза. Даже будучи ниже на голову, он умудрялся смотреть надменно на монарха. В этот момент мне окончательно пришло осознание: Август ни во что не ставит Грегора. Он ему, что пятая нога собаке, лишь мешает вершить свою истину. И нет никакого права выбора строить будущее. И нет иного будущего у Ристании. Мир поделен Церковью на черное и белое, и эти законы сильнее законов физики и математики, они незыблемы. А кто считает иначе — обсудите с кардиналом, и он объяснит, где ваше место.

Удивительно, как власть священнослужителей умудрилась занять такое прочное место. Неужели Ристан был слаб и уступил. Или так сильно верил с собственные догмы?

Грегор с мольбой взглянул на меня.

— Лия, но хоть ты скажи, я ведь не совсем запутавшийся глупец? Мои идеи здравы! Можно перестать губить кучу магов, поданных, людей, что способны принести Ристании пользу. Мы можем многое получить от Фолинтии, открыв проходы в стене. Торговля начнет развиваться. Магия строго контролироваться. Я же не говорю о всеобщем праве творить беспредел.

В горле пересохло. Сейчас на меня уставились две пары глаз. Одни с надеждой и жаждой поддержки, другие с немой угрозой.

— Создатель осуждает магический дар вне служения Ему и жалеет о своей ошибке. И не стоит ее усугублять.

Пару мгновений король, еще не осознав смысл сказанного, продолжал смотреть на меня. В его глазах горела искра, что бывает лишь у гениев и сумасшедших. Она была его бесконечным вдохновением, источником нескончаемой энергии и веры в будущее.

А затем плечи опустились, Грегор словно осунулся и поник, а на лице проскользнуло удивление и обида.

Я вдруг поняла, что словами больно ранила человека, который мне доверял. Король не мог не понять, что я говорила под давлением, не свои мысли, но дела это не меняло. Моей смелости не хватало для поддержки.

Кажется, именно это расстроило его сильнее. Слабость и неспособность бороться ради него. Даже если на другой стороне кардинал.

Август же выглядел довольным. Он положил руку мне на голову, заставив слегка наклониться вперед. Что еще унизительного старик может со мной сделать? Но пришлось улыбаться с благодарностью, хотя губы сводила судорога.

— Пожалуй, уже поздно, — заявил Август. — Старому телу нужен отдых. Грегор, леди стоит проводить, не отправляться же ей одной через весь замок, — распорядился он и ушел.

Я все так же молча смотрела на него, и пыталась уловить хоть толику прежней теплоты. Грегор был молчалив и мрачен. Меж его бровей залегла морщинка, губы сжались в нить, а руки прятал, прижимая к себе. И пришлось сделать первый шаг самой.

— Прости, не могла иначе. Кардинал… — я подошла ближе, заглянув ему в лицо. — Он так сильно пугает меня. Когда смотрит… Боюсь, что одно неверное слово и меня казнят.

— Но ты ведь ничего не делала, и вообще, под моей защитой, — взгляд Грегора потеплел, а я, перехватив его руку, применила дар.

— Обними меня, и прости, пожалуйста.

Король подошел ближе, заключив в круг своих рук, и зарылся лицом в волосы.

— Неужели мы навсегда останемся в оковах, — тихо и устало произнес Грегор.

Не видела его, но представила по голосу, насколько расстроен.

— Если не найти сил, что то изменить. Грегор тебе нужна поддержка, настоящая, способная дать отпор силе Августа. Лишь так он тебя услышит.

— Церковь всегда была сильной. Как мне сместить чашу весов? — он спрашивал, но вряд ли у меня. Скорее искал ответ в своих мыслях, а потому решила молчать. Слишком опасно поддерживать Грегора, как и помогать кардиналу. Это игра в шахматы с самой собой: в любом случае придется проиграть. И пока, для меня нет иного выхода, как слушаться Августа.

Идя по коридору под руку с королем в голове зрела мысль. Я должна была это сделать давно, но каждый раз испытывала ужасную панику. Мерзко, очень мерзко. Но, если не заставить короля думать, что принадлежу только ему, здесь и сейчас, велика вероятность, что завтрашним утром меня вышвырнут из замка. А вскоре найдут в ближайшей подворотне с перерезанным горлом. И это в лучшем случае.

Показалась дверь спальни. Мы вошли вовнутрь, я чуть впереди, Грегор, закрывая за собой засов. Его рука по-хозяйски обхватила мою талию, притягивая к себе. Спиной почувствовала, как тяжело дышит. Откинув локоны с шеи, он припал к ней губами, заскользив руками по груди. Я ощутила, как расслабляется шнуровка корсета.

В голове крутилась паническая мысль, что хочу все прекратить.

Но вопреки своим желаниям, потянула короля вглубь покоев, к спальне. Он и не сопротивлялся, шагал, нога в ногу, упираясь в мою спину, когда я стала замедляться. Мужчина резко развернул лицом к себе и, придержав за подбородок, заглянул в глаза.

Не знаю, что он в них увидел, но вдруг отклонился. От того стало еще страшнее. Я не могу позволить ему уйти.

Практически повиснув у него на шее, заставила повернуться и поцеловать, выпуская всю силу, что рвалась наружу.

«Ты провел со мной ночь. Я была с тобой искренне и страстна, ты чувствовал, что я отвечаю взаимностью. Ты доверяешь мне. Полностью доверяешь. Засыпай».

Я с трудом удержала заваливающееся тело Грегора, поняв свою ошибку. Нужно было зайти чуть дальше, но струсила. Теперь же пришлось втаскивать его на высокую кровать, с трудом затягивая под руки. Уложив головой на подушку, оценила картину. Король лежал точно усопший, со сложенными на животе руками.

Выругавшись, принялась растягивать рубашку, стащить которую так и не удалось.

— Пусть так, — бросила, и принялась за обувь и ремень.

Закончив с наведением марафета короля, я вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони и устало повалилась в кресло, пол сам уходил из-под ног.

В этот момент в двери постучали и, оглянувшись на спящего мужчину, я выскользнула из комнаты и выглянула за дверь.

Петра. С ее вечно недовольным надменным выражением лица. Окинув меня выразительным взглядом она протянула записку и криво улыбнувшись, ушла, бросив напоследок: — Развлекайтесь, леди.

Я развернула маленькую бумажку:

«Король должен обвинить фолинтийцев в покушении».

Ночь предстояла быть длинной. Час за часом, пришлось внушать спящему монарху эту мысль, так чтобы она надежно засела у него в голове.

* * *

Эмилия

Весь дворцовый свет выгнали к парадному въезду. Именно так мне показалось, когда увидела бегающих по коридорам леди в широких длинных юбках и лордов, ругаясь, на ходу цеплявших шпаги к поясу.

Многих из них предупредили о встрече достаточно поздно. Для любого аристократа, пять часов это слишком маленький срок для сборов. Но все вышло так не со зла.

Фолинтийская делегация, что должна было прибыть лишь к вечеру, вдруг оказалась на подъезде. Об этом за завтраком сообщил вломившийся в зал гонец.

Грегор крайне удивился скорости их передвижений, но сразу же получил объяснения.

— Ваше Величество, фолинтийцы прошли коротким путем.

— Что значит «коротким»? Проходы есть лишь на севере, и они под охраной войск и инквизиции. Как они могли пройти иным? — вставая, проскрипел кардинал.

— Возник новый, прямо на их пути вдоль стены. Огромный ход в часе от столицы. Стена, ваше святейшество, она словно слабеет, истончается. Под поселком Ливневым ее больше нет. Люди обеспокоены, чем это может грозить.

Я смотрела с сомнением. Полагаю, народ, во всяком случае, те, кто моложе да посмелее, ринулся в новую землю, туда, где нет власти кардинала. Поколение постарше, конечно, может переживать, не будет ли неизвестное еще худшим злом. Но если там были одаренные, они уже сбежали в Фолинтию. А делегация попала к нам.

Отец писал, что стена слабеет из-за найденных осколков Источника. И в его записях найдено четыре. Три обнаружили спрятанными, в разных частях страны и один у кардинала.

Если появился новый проход, значит ли это, что одаренным удалось достать тот самый фрагмент артефакта, что оставался сокрыт?

— Вздор! — выкрикнул кардинал. — Ересь! Стража, запереть этого сквернослова, пусть подумает о силе Создателя.

— Ваше святейшество? — король выглядел озадаченным, в свое правление с подобным он не сталкивался. — Как стена может ослабевать, Создатель же не допустит подобного?

Август впился в него ястребиным взглядом, ища в словах короля подвох или насмешку, но Грегор казался искренне удивлённым. Не обнаружив обмана, Август вскинул ладони к небу и, прикрыв глаза, зашептал молитву. Все присутствующие склонили головы в почтении.

Я же не смогла удержать злорадства. Не следуя ритуалу, продолжала с вызовом смотреть на молившегося кардинала. И заметила это, лишь встретив тяжелый взгляд. И в тот момент поняла, что улыбаюсь.

В таком сумбуре, даже не перепало угроз и скандалов. Зато взволнованный король напротив, взяв за руку, увел в сторону.

— Лия, ты понимаешь, они уже здесь! Это невиданное событие.

— А что же со стеной будет?

Это событие в понимании короля было менее грандиозным, хотя и важным.

— Теперь все станет намного проще. Если стена исчезает сама, значит, воля Создателя подтверждает мои решения. Кардинал не сможет больше спорить.

— О, ваше величество, вы недооцениваете старика, — улыбнулась я. — А это для вас опасно.

Но король не слышал. Он размышлял, размахивая руками, как сильно наука продвинется вперед, сколько нового привнесут фолинтийцы в нашу жизнь.

— С их медициной, образованием, мы можем сделать Ристанию великой. Начнем вести торговлю, обмениваться опытом…

Какое-то время следовала за королем, но поняла, что не так уж ему и нужен собеседник.

— Грегор, я должна привести себя в должный вид, — пояснила, по привычке приседая в реверансе.

Король кивнул, мечтательно улыбнувшись и поцеловав на прощанье руку, отпустил.

А теперь все обитатели стояли в дворцовом саду, разместившись в белых ажурных беседках, ожидая, когда на главную площадь выедут гости. Путь оказался все же не так короток, и еще около часа мы маялись в нетерпении. Сложней всего было с Грегором, он метался, то и дело, намереваясь взять коня и скакать навстречу.

— Ваше величество, это будет неразумно, и опасно, — придерживая его локоть, шептала я, и король замирал.

Что удивительно, Август тоже явился на встречу иностранцев. Выражение его лица сложно назвать кислым, оно отражало вселенское презрение к каждому собравшемуся поглазеть.

Не выходя к снующей толпе и волнующемуся королю, кардинал засел в дальней беседке и наблюдал из тени. То и дело я ощущала на себе его пронзающий взгляд и оборачивалась, чтобы убедиться. Август предупредительно качал головой или пальцем, но больше никак себя не проявлял.

Я же не могла выбросить из головы мысль, что все части артефакта собраны одаренными по наставлениям папы. Но это означало не только маленькую победу, но и большую беду для меня. Источник должен быть уничтожен и лишь потомку Фолинтия это удастся.

Люди Малкольма скоро будут здесь. Уверенность в этом росла с каждым мгновением, а вместе с ней и тревога. Справлюсь ли я с той ношей, что возложили, не спросив мнения? Я не герой, не воин, даже одаренная не очень вышла.

Как бы я хотела закрыть глаза, а открыв, понять, что все кончено. Просто оставьте меня в покое. Есть те, кто готов сражаться, они способны на это и морально, и физически. Не то что брошенная семьей девчонка из монастыря.

Эгоистка. Создатель бы осудил, существуй он. Хотя, столько грехов мной совершено, что земля давно должна была подо мной провалиться, затянув в бездну.

Открыла глаза, все еще в саду в окружении придворных.

— Едут! — звонкий голос оказался для уставших людей неожиданным.

Я обернулась к королю, что практически дремал в тени лозы, и тихо повторила, наклоняясь к его самому уху. Грегор встрепенулся, вставая и поправляя свои одежды и золотой обруч на голове.

— Как я выгляжу?

— Величественно, — улыбнулась и собралась отойти к остальным, но мужчина удержал.

— Будь рядом, без твоей поддержки мне будет сложно.

Пораженная его словами и растерянным беззащитным взглядом, ободряюще сжала руку. Грегор отреагировал виноватой улыбкой. Я знала, как сложно признаваться в своей слабости. Уверенна, что людей видевших короля таким человечным было меньше чем пальцев на руке. Жаль, что это безоговорочное доверие лишь обман, сотканный мной.

В этих мыслях пропустила момент въезда гостей. А посмотреть было на что. Со всех сторон донесся веселый смех.

— Посмотрите, они две юбки нацепили!? По одной на каждую ногу, — удивленно воскликнула дама средних лет, в ответ которой тут же донесся мужской гогот.

— Эта женщина, точно! — я обернулась на шепоток рядом с собой.

— Да нет, же, на ногах брюки. Светлые, как кожа. Какая мерзость, точно голые.

— Говорю это леди, волосы длинные, в хвост на затылке собраны.

— Никакой прически? Она не может быть леди, неубранная! — пробухтела престарелая мадам Тривье, что была еще фрейлиной матери короля.

— А может у них так принято? Странные фолинтийцы.

Вид иностранцев разительно отличался от привычного моему взору, но я сдерживалась в высказываниях. Мужчины в основном коротко стриженные, с выбритыми висками, без бород и усов, были одеты в странные брюки с широкими холошинами, выправленными поверх сапог. Их пиджаки не украшали узоры и воланы, лишь едва заметные вензеля на груди и плечах.

— Это офицерский состав. Те, что слева и справа, четверо, — шепнул король, наклоняясь.

— Но там женщина! — вырвалось все же у меня.

— И она офицер. Видишь знаки на плечах, золотой полумесяц и красный круг.

— Да, а у того что слева один золотой.

— Он главный.

— Как генерал?

Грегор пожал плечами, казалось, он и сам был не так уж осведомлен в фолинтийских чинах.

— На ее груди ласточка, — заметила я.

— Значит, она одаренная. Это старый фолинтийский знак, я видел его в одной книге.

Эти слова заставили уставиться на стройную красивую черноволосую девушку с усилившимся интересом. Вот так спокойно и гордо, восседая в мужском седле, она скакала, не опасаясь кардиналов и инквизиторов. Уверенный взгляд вдаль и полуулыбка на губах.

Ощутила, как и по моему лицу бьет встречный ветер, чуть щурясь от солнца и пыли, лишь направляю поводья вперед. Внизу шумят встречавшие ярко одетые незнакомцы, а я лишь удивляюсь им, и не боюсь. За спиной раскачивается хвост густых волос, а я испытываю любопытство и насторожённость, и не ищу взгляда кардинала, чтобы увидеть в них приговор.

Мне бы хотелось быть такой же свободной одаренной. Но продолжила стоять в тесном корсете и тяжелых мешавшихся при поворотах юбках, не имея ни ее силы, ни легкости.

Наконец процессия из десятка человек остановилась напротив беседки короля. Темноволосая девушка, тот, кого мы сочли генералом, и еще один невысокий смуглый человек с быстрым умным взглядом выступили вперед.

Король выдержал паузу, пользуясь своей привилегией говорить первым, без смущения разглядывая пришельцев.

— Приветствую вас, посол Аркан Баллад, — прервал он молчание. — Хвала Создателю, что путь ваш закончился без бед.

— Ваше Величество, благодарю. Это великая честь лично стоять перед Ристанским королем. Впервые после стольких лет отсутствия прямых дипломатических контактов.

Аркан Баллад ловко спрыгнул с коня, перебросив поводья подбежавшему сопровождающему. Его спутники сделали также.

— Хочу представить вам генералуса Прайда Тиланда, со своими людьми, обеспечившего безопасность в дороге. Малену Садийскую, магистра воздушной магии, между прочим, самую молодую преподавательницу в академии за всю историю, и ее аспиранты, по совместительству ассистенты в моей дипломатической работе.

— Рады встретить столь необыкновенных гостей.

Грегор действительно был очарован необычным одеянием и резковатыми для нашего этикета манерами, особенно эти прямые взгляды в глаза. Мне самой становилось не по себе, а Малена лишь с любопытством улыбалась, рассматривая мое платье.

— Графиня Эмилия Лоренс, моя прекрасная леди, — вдруг Грегор вытащил меня вперед, заставив побледнеть от ужаса и представил.

Поклонившись на негнущихся ногах, попыталась отступить назад, но король крепко держал.

Малена зачем-то вытянула вперед руку, и я в непонимании уставилась. Уж не хочет ли она здороваться как мужчины, у всех на виду? Она одаренная, а вдруг выдаст меня? Если дотронется кожи, и пусть я в перчатках. Кто знает, как работает ее дар.

Я снова поклонилась и, послав в сторону короля приказ отпустить, отступила в его тень. Грегор на миг оказался растерян, но гости снова захватили его внимание. Лишь Малена смотрела на меня с удвоенным интересом. Но, кажется, и она заметила нежелание продолжать общение и вдруг, понимающе кивнув, отвернулась.

К нашей беседки приблизились члены совета, и приветствия стали звучат вновь. Обмен любезностями грозился затянуться допоздна, но объявили о напитках, и гостям тут же вручили запотевшие от холода бокалы.

Пользуясь суматохой и огромным количеством желающих поглазеть на магов и иностранных офицеров, я все дальше отходила вглубь сада, пока на плече не сомкнулись крючковатые пальцы.

— Далеко собралась?

— Ваше святейшество, — опустила я голову. — Боюсь, в толпе оттопчут подол.

— Какое вам дело до платья, когда ваша роль иная, — словно бы мягко произнес Август.

— Пока ведь я не нужна на этой сцене, — в тон ему ответила и ужаснулась своей дерзости. Пришлая одаренная одурманила меня своей свободной манерой держаться.

Кардинал цокнул языком и подтолкнул вперед, что я едва не споткнулась, запутавшись в тканях, но тут рядом оказалась Малена.

— Вы меня боитесь, леди Эмилия? — тихо спросила она, помогая удержать равновесие. — Или дело не во мне? — проницательный взгляд молодой одаренной пробирал.

— Прошу простить, что повела себя невежливо, леди Малена, — начала извинения, но она качнула головой, взяла под руку и повела назад к королю.

— Здесь так красиво, совсем другие растения и люди… тоже другие, — ее голос похолодел, а взгляд, за которым я проследила, задержался на кардинале. — Не волнуйтесь, у меня нет намерений никого подставлять, вскрывая чужие тайны. Мне знакомы ристанский законы. Прошу простить, но считаю их дикими. И ваш кардинал… Боюсь, с ним будет сложно общаться.

Она знает, что у меня есть дар. О, Создатель! Хотя какая в прочем разница, если кардинал и тот в курсе.

— Этот старик меня готов на клочки разорвать, — она звучала звонко чисто, не боясь кардинала, прожигавшего ее спину. — И пытается копошиться в моих мыслях. Что ж, на этот случай у меня есть защита.

Она вдруг коснулась вышивки на груди, на которой словно драгоценный камень блеснул глаз птицы.

— И у вас тоже, леди Эмилия, — подмигнула она многозначительно. — Думаю, мы о многом могли бы поболтать и подружиться, время еще будет.

— Леди Малена, держитесь от него подальше. Август очень опасен, — вырвалось у меня хриплое.

У дальней стены изгороди я заметила приближавшиеся фигуры в плащах.

— Не беспокойтесь за меня, Эмилия, — ее взгляд пробежал по цепочке.

Я точно знала, что ласточки она видеть не может, но отчего-то чувствовала, что девушка знает мой секрет.

— Я вижу в вас королевскую кровь.

— Все мы аристократы когда то роднились с королевской семьей, — мне не нравилось, как по границам сада стягивался народ. Кто эти люди? Не военные, нет формы. Захотелось немедленно найти Грегора, мне вспомнился последний приказ кардинала и горло сжал ужас.

— Берегитесь, леди Малена, кардинал не вашего влияния на нас, — шепнула я и отбежала от женщины, вырывая свою руку, в сторону короля.

Дикий крик пронесся над головами, истошный, ломающий изнутри. Боль.

Со всех сторон раздался звон метала, словно раздвоился и бесконечно повторял друг друга. Запахло грозой и серой, по невысокой траве покатились огненные искры.

— Грегор! — я кинулась на шею к королю, утаскивая его в сторону. Ровно на то место, где он стоял, упал огненный шар, захватывая и пожирая землю под собой.

— Грегор, они напали на нас! Фолинтийцы, — силы буквально лились из меня, подначиваемые страхом за себя и за его величество, сочувствием к красивой одаренной и гневом на кардинала и призрением к собственной слабости.

Безумный жестокий старик!

— Фолинтийцы! Нападение! Это заговор! Защищать короля, — раздавались отрывистые приказы.

Последнее, что я видела, пока нас не отделил от мира оцепление гварейцев и их широкие спины, это лицо Малены.

Она не была напугана, лишь сосредоточено делала пасы руками, прижимаясь к своим людям, которых уже окружали.

Глава 7

Эмилия

— Ваше величество оставайтесь в малом зале, стража оцепила все входы и выходы. Как только мы проверим замок и расчистим путь до ваших покоев, сможем провести. Леди Эмилия, вас могу проводить к себе уже сейчас. Думаю, вы не интересны преступникам.

Ну конечно, моя жизнь мало кого волнует, а потому можно и отослать в кишащем врагами замке. И я бы с удовольствием ушла, даже одна, ведь понятно, что все это подстроено кардиналом, но Грегор не отпустил.

— Эмилия останется со мной. Его святейшество в порядке?

— Что ему сделается, — вырвалось у меня, за что получила осуждающий взгляд короля.

— Безопасность кардинала обеспечивается нашими людьми. И его святейшество уже вызвал инквизиторов. В скором времени с заразой разберутся проверенным способом и тщательно допросят преступников. Присутствие ордена будет благом в этой ситуации, хотя мы не очень им рады, — хмурясь, пояснил офицер. — Будут совать свой нос во все дела. Но зато ни один одаренный к вам не проберется.

Его слова повесили, смех сам вырвался наружу. Оба мужчины уставились на меня, но я не могла остановиться. Из глаз уже покатились слезы. Не в силах устоять на ногах, присела на выступ подиума, прилив веселья перетекал в рыдания.

— У нее истерика, это последствия шока, — сделал вывод офицер. Его голос доносился словно из далека.

А мне все происходящее казалось глупой шуткой.

— Фолинтийцы… как они могли! — Грегор сидел прямо на ступенях, запустив пальцы в растрепавшиеся волосы. — Меня ведь предупреждали, что из замыслы нечисты и неугодны Создателю. Кардинал был прав.

Стражник потупил взгляд и, что-то на ходу бормоча, удалился. Вид растерянного величества был для него слишком.

— Грегор, почему ты так уверен? — но я-то ответ знала.

Противоречия меня саму рвали на части. Как же надоело это вранье и жизнь в страхе. Пусть все закончится. Хоть виселицей, хоть допросом инквизиции. Лишь бы вырваться из плена.

Не наказание ли это за мерзкие способности? Умея забирать чужую волю, стала заложницей своей.

— А что, если это обман?

Король поднял затуманенный взгляд на меня. Наверное, выгляжу сумасшедшей.

— Все вокруг лгут и плетут интриги, и ты не видишь. Грегор! Очнись, наконец, возьми власть в руки! Ты понимаешь, что сделал Август? К вечеру тут в каждом углу будет стоять человек в красных перчатках и следить. Любое неверное слово — и кто-то пострадает. Мы будем жить в страхе! Да мы уже в нем! Грегор, Август что-то задумал. Боюсь, что тебя ввели в заблуждение. И я в этом тоже виновата.

Король поднялся, сразу оказавшись значительно выше и взяв в руки мое лицо всмотрелся. Его глаза блестели и отдавали болезненной краснотой.

— Милая, не говори глупости. Ты напугана, но скоро все наладится. Тебе не причинят вреда, — он прижал к себе, поглаживая волосы и целуя висок едва заметным касанием.

— Хорошо, что ты со мной, Лия. Так волнуешься, подозреваешь любого, кто может мне навредить, — дышать сразу стало сложнее. — Но не говори о таких вещах больше. Одно дел предлагать нововведения, другое очернять кардинала и церковь… и себя.

— Ты не понимаешь. Очнись, те, кто напали, это были не просто одаренные! Их сила была болью. Слышал, как кричали эти люди?

Король сощурил глаза, делая шаг от меня.

— Грегор, это были инквизиторы. А теперь Август официально введет их во дворец. Если у тебя и оставалась до этого власть, то ее больше нет.

— Замолчи! — бросил он гневно, зрачки расширились, сделав взгляд черным. — Будь разумной, Эмилия.

Грегор отвернулся от меня, отходя к окну, скрывшись за тяжелой гардиной. Я видела лишь его облокотившийся на прохладное стекло силуэт.

— Ваше величество, не стоит там стоять, — вмешался гвардеец, но король не реагировал.

Я села прямо на пол, наплевав на испорченное платье, и уронила голову на руки. Виски пульсировали, а сердце едва не выскакивало наружу. Все, что произошло, казалось, наваждением, но ведь своими глазами видела.

Подлое нападение, кем нас будут считать за стеной? Убийцы. И я одна из них.

Мерзость не в даре, она в жажде власти. И кардинал давно захлебнулся в этом грехе. Нет в его словах Создателя, и веры нет. Обезумевший старик, цепляющийся своими крючковатыми пальцами в горло ближнего. Ему бы на покой. Вечный.

Мне было непонятно, за что кардинал ненавидит так свой народ. Не только одаренных. Страдают все. Вот сейчас Грегор, король, которому не принадлежит королевство, стоит в смятении. Даже этот гвардеец, не знают, к чему приведет сегодняшний удар.

В покои нас отпустили лишь к вечеру, и я тут же отправилась к себе. Глаза были на удивление сухими и лишь пекли от усталости, отчего нещадно их растирала. Дворец казался вымершим, словно эмоционально его выжгли и лишь серые тени скользили вдоль стен.

От них пробирала дрожь. Я узнала плащи, и красные перчатки.

— Стойте. Назовите ваше имя!

При всем желании не смогла бы пошевелиться, металлический голос пригвоздил, сознание сжалось в комок, прячась где-то глубоко внутри. Я тут же отдернула себя.

Нет, нельзя больше прятаться и плыть по течению. В конце ждет лишь смерть. И меня, и моего короля, к которому я испытываю лишь теплое сочувствие, и всех, кто хочет дышать свободно.

— Леди Эмили Лоренс, лорд инквизитор.

Мужчина высокий худой, что выступали острые высокие скулы и не заросший щетиной подбородок. Смотрел свысока, но как показалось равнодушно. Остановил скорее для проформы, не думаю, что пойманных фолинтийцев не пересчитали.

— Куда направляетесь? — у братьев ордена было объединяющая их всех способность говорить так, что волоски на всем теле поднимались дыбом. Казалось бы, простые вопросы, но они умели вкладывать в каждое слово неприкрытую угрозу.

Незаметно ущипнула руку, заставив прийти в себя. На меня не действует их магия. Ничего страшнее обычной смерти сделать не смогут. Никакого проклятого дара. А значит, нечего цепенеть от ужаса.

— В свои покои, лорд инквизитор. Я могу идти?

— Я вас не отпускал, — рявкнул он.

Да, эти люди привыкли держать все в своих кожаных перчатках.

— Но я спешу и его величество отпустил, — выдохнула, начиная злиться.

Как же вы все мне надоели, что за вселенское проклятье? И кто говорил, что в монастыре жилось тяжело.

— Леди Лоренс, что вы себе позволяете… — прошипел он, вскидывая руку.

— Что происходит? — другой не менее ледяной безжизненный голос, еще одна серая фигура.

— Хвала Создателю, брат.

— И пусть ошибка будет исправлена, — ответил на приветствие инквизитор, и, сделав пару шагов навстречу добавил, — Оставь девчонку, его святейшество созывает орден.

По мне словно лезвием скользнул взгляд первого инквизитора, но все же кардинал оказался ему интересней, и он быстрым шагов направился прочь. Второй же продолжал стоять позади, вне поля моего зрения, давя.

Знали бы вы сколько этих «взглядов» я перетерпела за последние месяцы. С Августом вам не тягаться в «прожигательности» и «укоризненности».

Раздраженно поведя плечами, спросила:

— Я, наконец, могу идти? — ноги нещадно ныли от усталости.

— Иди, — мне показалось или прозвучал смешок?

Но оглядываться не рискнула и насколько позволяло платье, поспешила прочь.

Хотелось бы, чтобы следующий день был полегче. Но, кажется, Создателя действительно нет с нами.

***

— Иди, — насмешливо звучало из темноты, и сколько бы я не поворачивалась, источник не показывался.

— Иди…

Совсем рядом пронеслось, ощутила на шее горячее дыхание и, вскрикнула, от легкого укуса.

— Эми.

Снова оборачиваюсь и никого. Но теперь слышу знакомые интонации. По спине скользнула чужая рука, резко дернулась, пытаясь поймать, то, что вновь ускользает, и я сомкнула пальцы на пустоте.

— Это ведь ты! — крикнула и в ответ лишь эхо.

Не ври сама себе уж, никому не нужна ты. Одна, во тьме и ужасе. Никто не придет.

Словно вынырнув, подскочила в постели, ощущая неприятную липкую влагу на теле. За окном серело, но лечь обратно не смогла, вызвала служанку и, ополоснувшись, отправилась в кресло читать.

Петра оторвала меня от романчика, которых в монастыре даже в руках держать не доводилась, а тут удалось выхватить в женской гостиной, и проводила к кардиналу. С тех пор как я перестала безропотно молчать на ее уколы, она перестала со мной разговаривать вовсе. Думает, расстроюсь? Избавьте. Уж лучше тишина.

Она оставила меня ждать в приемной перед кабинетом его святейшества. Без особого любопытства разглядывала картины. Прошлые кардиналы, со времен Ристана, сменившего корону на служение.

Только вот забавная странность. Все люди на портретах изображены в профиль и без выраженной индивидуальности. Хотя, видеть это мне не в первой. В монастыре у матушки настоятельницы тоже висел похожий портрет Августа.

Ходить туда-сюда быстро надоело, и я в ожидании села к стене у двери на обшитой бархатом софе. Дверь приоткрылась.

— Три допроса, ваше святейшество, — произнес незнакомый седой инквизитор.

— Вот и хорошо. Вечером казнь.

— Но может…

— Сегодня! Не терпит отлагательств. Опасно держать эту мерзость вблизи короля, — проскрипел кардинал и заметил меня.

— Ах, моя дорогая, проходи, проходи.

Инквизитор одарил меня нечитаемым взглядом и, откланявшись Августу, ушел.

— Ваше святейшество, — я присела в реверансе.

Старик молча отправился в свое кресло, и практически завалился в него. Ноги кардинала явно плохо слушались, каждое движение сопровождалось вздохом тяжело-больного человека и шарканьем.

Взгляд упал на висевший на груди алый камень, налившийся темной вязкой глубиной цвета. Кажется, раньше он был ярче и чище, что ли.

— Вы собираетесь их убить? — глядя в глаза старику спросила.

— Преступников? А что ж еще с ними делать.

— Убийц и воров отправляют на каторгу. Невиновных одаренных на смерть, — не знаю, зачем вообще заговорила об этом. Наверное, винила себя.

Тусклые глаза с налившимися под ними мешками впивались в меня, доставляя дискомфорт. Но не более. Боюсь, что другим было хуже, потому кардинала и боялись. Когда ты для человека, что открытая книга со всеми своими мыслями: иногда греховными, иногда опасными и стыдными. Мой дар был мне защитой.

— Ты говоришь, что основной постулат церкви ошибочен? — почти шепотом спросил старик.

— Мои слова ничего не значат, ваше святейшество. Глупая блажь, прошу простить.

Старик хмыкнул, но продолжать не стал. Не со мной вести эту игру. Я знала, что он зло в чистом виде, какие законы Создателя может чтить?! А он, кажется, понимал, что припертая к стене с лезвием у горла, я не уверую в его догмы. И не надо.

Можно верить в то, что мне оставят жизнь, не правда ли, ваше святейшество?

Мысли сочились ядом, умей он их проглядывать, уже бы вызвал инквизиторов. Пока хватало воли сдерживать язык.

— Будет казнь. Король должен присутствовать и сам приговорить фолинтийцев. Сделай.

— Он разве не согласен?

— Глупый мальчишка, стал возмущаться, что это уничтожит любую возможность союза. Та девчонка, в вульгарной одежде, заявила, что в родстве с королевской семьей. Якобы из династии, а значит, казнить ее, значит развязать войну. Но это если она не лжет, а за стеной узнают. Но я не допущу.

— Грегор много умнее, чем вы… думаете, — тихо выдохнула я и сделала шаг к выходу.

— Ты все поняла?

— Да, ваше сиятельство.

У короля я провела около часа, слушая его монотонные, не требующие вмешательства рассуждения.

Да, он может попытаться еще раз. Фолинтийцы поступили подло. Нет, пока ему не представили доказательств. Мотив не известен. Они настолько глупы? Кардинал мыслит здраво, но это все то же, церковная монархия. Нет, смена основ правления недопустима. Да, можно договориться. Допустить смерть Малены нельзя, это чревато последствиями.

Король говорил обрывками, и к концу уже перестала вслушиваться, едва понимая, в какие ухабы скачут его мысли.

Грегор не глуп. Но слеп. И глаза закрывала я. Прямо сейчас сидела и всей своей проклятой волей, держащей меня в этом дворце, вселяла ему уверенность, что фолинтийцы должны быть казнены. Все.

— Я думаю, мне придется вынести приговор, — произнес король.

— Это в твоей власти, — склонила я голову.

— Но видит Создатель, Лия, пусть увидит! Я не хотел.

— Все это понимают, мой король, но фолинтийцы сами себя погубили.

— Значит, я должен наказать.

— Если на то твое желание.

Печально произнесла я.

Король, кажется, усвоил эту идею, но она была ему настолько чужеродна, что подчиняя, выводила из себя. Последнее время я стала замечать, как неустойчив стал Грегор. Он то взрывался в порыве гнева, то заполнялся тревогой и сомнениями, а потом неудержимой нежностью. И вновь срывал злость.

Сколько ударов в стены уже претерпела, каждый раз опасаясь, что следующий будет моим. Словно откат, каждое мое внушение переворачивало эмоции короля с ног на голову.

Грегор рыкнул и дернулся к выходу.

— Ваше величество, подождите, мы вызовем инквизитора для сопровождения, — донеслось оттуда, и король вернулся.

— В своем дворце ни шагу не сделать без няньки, — возмутился он и резко дернувшись, толкнул ни в чем неповинный графин с вином. Алая словно кровь жидкость расползлась на ковре.

Я кинулась к нему, ловя лицо руками и целуя, достав лишь до подбородка.

— Мой милый, Грегор, хватит, — легкий порыв силы.

Временная мера, если так продолжать, он просто сойдет с ума от разрывавших его противоречий.

Взгляд мужчины прояснился и потеплел.

— Лия, — он потянулся к моей груди, дергая за шнуровку корсета и вталкивая меня на кровать.

Всем своим телом ощутила его тяжесть. Король дышал, обжигая шею, целуя кожу, где доставал, а я ощутила пробирающий леденящий холод.

Руки мужчины скользнули под юбку, подтягивая выше, и зацепляя чулок. Захотелось схватить его пальцы и удержать. Или визжать, что есть мочи. Как глупо бы это было, со стороны.

Фаворитка короля.

— Грегор, засни!

Тяжело дыша, выскользнула за дверь, и прижалась лбом к холодной стене, пытаясь отдышаться.

Гвардейцы посторонились, окинув меня ничего не выражающим, в том числе уважения, взглядом, и я скользнула в соседний коридор.

Как же сложно было находиться с Грегором, удерживая тонкую грань его доверия ко мне, и сомнений в кардинале. Он при всех своих идеях даже не мог допустить, что кардинал может иметь свои интересы, не сочетающиеся с ристанским народом.

Где-то за поворотом послышались шаги, разговоры. После нападения одаренных во дворце стало людно. Туда сюда сновала стража, а еще, самое ужасное, разгуливали инквизиторы. Их светло-серые плащи и красные перчатки я замечала издалека и спешила свернуть в другую сторону, хотя и знала, что ничего они не сделают мне.

Задерживаться тут не стоило, крыло Грегора патрулируют чаще обычного, а значит, велик шанс наткнуться на слуг церкви. Накинув на голову капюшон плаща, отвернулась от безопасной стены и пошла в лабиринт, едва освещенных настенными канделябрами, проходов.

Мое везение можно было описывать в научных трудах. Если есть шанс встретить инквизитора, то я его получу. Прямо посередине прохода словно вырос отделившийся от стены силуэт.

Серый плащ до пола, сложенные на груди руки, прикрытое лицо, черты которого тонули в тени.

Сделав реверанс, на подгибающихся ногах, шагнула в сторону, пытаясь обойти. Но инквизитор перегородил путь. Я попыталась притвориться, что не заметила, и все же протиснуться, место в широком проходе достаточно, хоть и вплотную к стене. Но уж лучше испачкать юбку в пыли, чем коснуться верного слуги церкви.

Он же, казалось, издевался. Не сдвинувшись ни на сантиметр, повернул голову, наблюдая, как осторожно прохожу, придерживая подол. И лишь стоило поравняться, как повернулся полностью и сделал шаг в мою сторону, заставив упереться лопатками в стену.

Воздух выбился из легких от столкновения. От неожиданности, сама схватилась за плечи стоявшего напротив мужчины, удерживая равновесие.

— Что вы себе позволяете? — воскликнула, придав голосу истерики, которой и так было вдоволь во мне.

Инквизитор придвинулся ближе, и резким движением, которое на миг приняла за магический пас рукой, откинул свой капюшон.

Я замерла в изумлении.

Глаза в полутьме казались оттенка крепкого чая, прямой изящный нос, знакомые, одуряющие от близости черты. Захотелось прижаться к чуть бледноватой коже, чтобы увериться, что не мираж.

— Валдор.

Губы мужчины искривились в знакомой усмешке. Горькой.

— А ты кого ожидала? Его величество? — раздраженно спросил он, буквально выплевывая каждое слово. — Так он в своей спальне, тебе ли не знать.

Тон резал на куски.

Что ты говоришь? Хотелось крикнуть и потрясти его. Я боялась, что кардинал мог что-то сделать. А ты здесь, живой.

Но произнесла совсем иное.

— Что ты хочешь этим сказать? — теперь страх прошел, и в голосе проступила сталь. Сама с удивлением заметила, как такие уверенные нотки время от времени проявлялись. — Почему ты во дворце? Я думала…

— Обо мне думала? — он улыбнулся, но не так открыто, как умел. От этого оскала я лишь еще сильнее напряглась.

Посмотрела устало, на лице мужчины отражались эмоции, вырвавшиеся из-под контроля. Казалось, он больше не способен держать свою холодную маску. Валдор явно не поболтать явился. Ведь его же должен искать Август.

— Как живется при дворе? — вдруг спросил мужчина, слегка отступая и давая мне чуть больше света, позволяя себя разглядеть. Похудел, лицо заросло небрежной щетиной, под глазами залегли мешки. Явно нелегко пришлось ему за эти месяцы.

— Вполне терпимо, — пожала плечами. Что еще отвечать на подобный вопрос.

Инквизитор согласно закивал.

— В постели короля тепло и мягко? А еще слуги, драгоценности, — он толкнул пальцем сережку, заставив ее раскачаться, оттягивая мочку уха.

— Валдор, я не понимаю. Ты на меня злишься?

Он рассмеялся, глаза мужчины блеснули гневом. Отчего-то этот злой укор пугал больше, чем бросавший в стены предметы король.

— С чего бы мне злиться, мышка. Я всего лишь несколько месяцев думал, что ты сорвалась с обрыва. Просыпался от кошмаров, терзал себя виной, что не смог спасти. Пока не услышал, как некая леди нашла уютное местечко под боком короля. Ты восхищала меня своей непохожестью на дворцовую коблу, но стала очередным разочарованием.

Он помолчал, скривившись смотря мимо меня в стену.

— Я еще много чего услышал, герцогиня. И о делах твоего отца в том числе, и о твоей роли. Но пока думал, как бы спасти из гадюшника, вдруг понял, что ты вполне ужившаяся здесь змея.

Я не размышляла: рука сама собой взлетела вверх и с размаху ударила Валдора по лицу, заставив удивленно прервать свою тираду.

— Ты. Ничего. Не знаешь! — прошипела, оглядываясь. Закричала бы, но привлекать внимания не хотелось. Тем более так близко от Грегора.

— А как много нужно знать, чтобы влезть в королевскую постель?

Второй раз свой порыв ударить я сдержала, хотя Валдор заметил дёрнувшуюся ладонь и усмехнулся.

— Для себя интересуешься? — бросила злорадно. Да, дворцовые стервы подучили меня плохому.

— Влезть? Меня в нее вложили! — повысила голос и сжала виски, зажмурившись. — Как же вы мне надоели. Вершители, господа, лорды. В бездну вас всех! Один требует подлезть под короля и внушить ему менять решения, другой ведет себя как неразумный ребенок, а не монарх, играя с огнем. А третий…

— И что же он делает? — вкрадчиво спросил Валдор, голос которого стал ниже обычного.

Случайно встретилась глазами, и меня начало затягивать в их темнеющую бездну, закручивая в светлых вкраплениях. Голова пошла кругом, и я навалилась на стену. Упала бы, но рука мужчины мягко легла на поясницу, придерживая.

Создатель, как же не хватало этого. Опоры.

Я уже осознала, что растеряла весь гнев, растворяясь в объятьях. И хотелось большего, чем заключенные в красную кожу пальцы на спине. Ближе, плотнее.

Едва смогла заставить себя ответить, медленно, слово под дурманом, произнося слова.

— Он и вовсе глупец, не знает, как сильно за него переживала, когда кардинал сказал что знает…

Договаривать не стала, увидев, как расширились его зрачки, как втянул воздух, словно готовясь что-то возразить и, обхватив руками, впилась ими в плечи. Не ведая, что творю, потянула к себе, заставляя наклониться. Тело больше мне не принадлежало, оно непреодолимо тянулось к стоящему рядом мужчине.

И он подчинился, медленно и недоверчиво, позволяя увлечь себя.

Но движения его губ было уверены, он целовал жадными горячими касаниями, вдруг ворвавшись языком и лаская мой.

Бешеный вихрь чувств заполнил меня изнутри, грозя взорваться, я не в силах была не удивляться, ни возмущаться его вольности. В них больше не было целомудренности, он не пытался осторожничать с пугливой девушкой. А я ею не хотела быть.

Меня захватили чувства, которых раньше не знала, и не думала, что способна ощутить.

Словно как и я, он кричал глубоко внутри, вбивал в меня вместе с воздухом своего дыхания, что вот это настоящее, то чего мы давно ждали. Наконец, ощутила, что не одинока в своих переживаниях.

Нам едва хватало духа, со стремительно нарастающей страстью он целовал лицо. Мои руки, скользили по жестким волосам, прикусывая мочку уха, чувствуя, как его пальцы сжимают талию и спускаются по спине.

— Эми.

Мир качался, захватывая пьянящим счастьем.

— Не здесь, — чуть отстранившись, касаясь его шеи, в хмельном бреду я.

Схватив за руку, потащила инквизитора в сторону своей спальни. Благо по дороге никто не встретился, иначе долго судачили бы о растрепанном виде, припухших губах и беспорядка в одежде.

— Прости меня, — произнесла я отрывисто, когда ворвались в мою спальню.

— За что? — мужчина спросил, не отрываясь от уже освобожденной кожи, спустив с плеча платье.

— Что засомневалась в тебе и ушла. Добровольно.

Я поддавалась навстречу, Валдор все же сказал с усилием:

— У тебя были на то веские причины, — в очередной раз на секунду захватил мои губы и, отстранившись, сказал: — А Пирс подонок, ты с ним не могла бороться.

Тут спорить не стала, потому что Валдор, умело разобрался с корсетом и платье едва держалось на мне. Я слегка сжала его плечи, заставив на себя посмотреть.

— Ты виделся с кардиналом?

— Нет, он отправил меня к стене, и видимо хотел устроить героическую смерть. Достойный поступок, как думаешь?

Я рассмеялась той легкости, с какой он пожаловался на попытки его убить.

— Но зачем ты здесь? Хочешь убить кардинала?

— Если придется. Эми, мой пугливый мышонок, я здесь ради тебя. И мне придется кое-что тебе объяснить. Я встретился с Малькольмом, тем самым, поймавшим нас в нижнем городе.

— Ты знаешь? — спросила я тихо, давая ему самому ответить.

— Что ты фолинтийка? Да. И что лишь тебе под силу соединить разбитый Источник и уничтожить стену.

Я опустила голову, собираясь присесть и осмыслить, но мужчина не дал. Он подхватил меня. В глазах Валдора плавилось желание. Он дернул последнюю застежку, послышался треск ткани. Наплевав на платье, потянулась к его рубашке.

— И что все это не важно. В этот раз я присмотрю за тобой. Обещаю.

Пальцы сами потянулись к его груди, касаясь горячей кожи. Я отодвинула мешавшую одежду, ощущая, как быстро колотится сердце и позволила увлечь на кровать.

С Валдором страха не было, все казалось правильным. Ни на миг не приходилось притворяться, нежась в ласках, забывая, что за стенами этой комнаты есть мир.

Были лишь я и он. Переплетались в объятьях. Цепляясь за разгоряченную влажную кожу, впиваясь ногтями, оставляла белые полосы на теле.

Хотелось кричать, но воздуха едва хватало на рваные стоны. Реальность терялась в наслаждении. В блаженной неге заснула в объятьях, не чувствуя веса наших тел.

Поздней ночью часы в гостиной отбивали свой счет, ощутила движение в комнате. Борясь со сном, все еще державшим в тумане сознание, открыла глаза, но встретила лишь кромешную тьму. Чужое присутствие стало сильнее. На меня смотрели в упор, очень близко.

Вдох-выдох. Вдох.

За стуком своего сердца расслышала вторящее ему дыхание постороннего и окончательно проснулась, подскакивая на кровати и набирая воздуха, чтобы кричать.

— Тш-ш-ш… Эми, это я.

Голос знакомый. Теплый, ласкающий слух, внушающий безопасность.

— Валдор!

Сердце провалилось от переизбытка эмоций. Мне не приснилось. Я обхватила его плечи, прижимаясь лбом и так и стояла на коленях на кровати.

— Ты хотел задушить меня во сне? — поинтересовалась я.

— Что ты…Что? — возмущенно воскликнул он, уставившись на меня, и вдруг рассмеялся. — Эми, откуда такие мысли?

Насупившись, притянула одеяло, кутаясь и села.

— Пожил бы ты тут полгода, и ни такие идеи пришли бы в голову. Уходишь?

— Чуть позже. И я не хотел тебя пугать, мышонок. Но нужно поговорить. Боюсь, что Август долго ждать не станет. Ты для него опасна, хоть и полезна. Что он велел тебе сделать?

— Заставить Грегора обвинить фолинтийцев. Ты знаешь, их заперли в подземных казематах и боюсь, что пытали. На днях я спустилась низко-низко, почти до поста охраны и слышала крики. А ведь с ними была та девушка, Малена. Думаю, и ее не пощадили.

— Кардинал не делает скидку на слабый пол.

Я возмущенно качнула головой.

— Она не слабая. Мне бы хотелось стать такой же: сильной и уверенной одаренной. А не преступницей и лгуньей.

Валдор вдруг оказался ниже меня, став на колени и сжав руки своими. Я ощутила тепло его шероховатой, загрубевшей от меча кожи. Пальцы сами заскользили по ней, переплетаясь, вырисовывая только мне ведомые узоры, обводя линии.

— Эмилия Винтерс, ты сама сильная женщина в этом королевстве. Никому не пожелаю такой силы и такого бремени, но тебе не дали выбора. И то, что ты все еще жива, говорит о тебе все.

— Выживают обычно трусы и предатели.

— Погибают глупцы. Умные жертвуют малым ради большего.

Я с сомнением скривилась. Пафосно, впору выходить перед толпой вояк и вдохновлять на победу. Надо будет с Грегором поделиться фразочками.

Но Валдор не закончил. Он вытащил из кармана черный бархатный мешочек.

— Спрячь его. Это части Источника. Те, что искал и отнял у кардинала твой отец. И мой…

— И что мне с этим делать?

— Откуда мне знать. Боюсь, что никто не сможет объяснить тебе.

— Папа бы мог.

— Себастьян поступил не очень дальновидно, решив умереть.

В этом я была с ним согласна. Папа меня бросил на произвол судьбы и церкви. Но винить и обижаться я давно устала, герцог мертв, а мы пока нет.

— Но последний осколок у кардинала на шее, — тихо произнесла, вспоминая записи в дневнике отца. — Предлагаешь прокрасться в спальню и снять?

— Хватит тебе ходить по чужим спальням, — буркнул Валдор, утыкаясь мне в волосы и приятно щекоча дыханием. От этой незатейливой ласки я улыбнулась и устроилась в его объятьях поудобней.

— Завтра мы встретимся в летнем дворике, тот, что с фонтанами, знаешь?

Я мола кивнула, вспоминая прогулки по красивой площади с королем. Стало совестно, но Валдор терзаний не заметил.

— Мы захватим Августа, и ты поставишь точку в его обмане.

Глава 8

Валдор

С трудом выбрался из захвата Эмилии. Эти тонкие пальчики могут крепко держать, особенно, когда боишься разбудить. Уходить было сложно, лишь мысль, что у нас будет шанс понежиться в постели, помогла вырваться из ее плена.

Отведя от лица волосы и напоследок рассмотрев ее безмятежное лицо, быстро собрался и вышел из спальни, скрываясь под капюшоном.

Место встречи было оговорено заранее, а потому, минуя центральные проходы и держась как можно дальше от монаршего крыла, спустился на цоколь, к казарменной части. Из дальних комнат слышался гомон и смех, и стук кружек по деревянному столу. Дворцовая стража не занятая в карауле отдыхала.

Я пробирался мимо них, не спеша, скорее развязно. Кивнул стоявшему в проходе гвардейцу, который опасливо шагнул в сторону. Прятаться лучше всего под носом.

— Инквизитор? — окликнули меня.

Я остановился, спиной чувствуя устремленный взгляд. Остальные тоже затихли и повернулись.

— Говори, — презрительно бросил в сторону солдата.

Тот подошел сбоку, и пришлось повернуться, медленно, я тут в своем праве; нагло, что ты мне сделаешь, вояка?

Невысокий, темноволосый гвардеец смотрел хмуро и неприязненно. Мне он тоже не особо нравилось, но какое дело до личных симпатий. Зато правдоподобно.

— Это солдатские казармы. Члены ордена размещаются на втором этаже.

— И?

— Вам тут не место, — выплюнул солдат.

Хорош, он. Ненависть и страх, так и сочатся.

Я сложил руки на груди, все еще смотря из под скрывавшего лицо плаща.

— Его святейшество желает, чтобы орден обеспечивал безопасность дворца. Раз вы не способны.

— Обеспечивайте подальше отсюда. Поиграйтесь с пленниками, господин инквизитор, — по комнате пробежал шепоток.

Солдаты в ужасе, никто не смеет так говорить со слугой церкви.

— Эй, Мал, не горячись, пусть ходит, где хочет, — молодой мужчина оттащил говорившего в сторону. — Ты чокнулся? Он же из ордена, не трогай его.

— Простите его, господин инквизитор, перебрал немного на нервах. Сами понимаете, как тревожно сейчас.

Я окинул взглядом всех собравшихся и посмотрел на парня, словно оценивая, растягивая его нервозность. И неожиданно для всех усмехнулся:

— Само собой, я тоже человек. Бывает. А парня вы отправьте проспаться, — и сделал шаг прочь. — Хотя, — остановился в пол оборота и добавил. — Я сам провожу.

Мое предложение не встретили с восторгом, но перечить никто не посмел. Подталкивая пошатывавшегося стражника в спину, вышел из общей комнаты и последовал к казармам.

— Иди нормально, спотыкаешься.

— Зато правдоподобно.

— Создатель тебя забери! Актеришка.

— Кто бы говорил, — усмехнулся Малкольм. — Ребята вон переживают. Я, между прочим, много месяцев вливался в доверие, свой человек тут.

— Рад за тебя, — в мою же голову лезло, что Эмилия все это время была здесь с такой же целью, но одна и без надежды. По спине пробежал холодок.

— У нас все готово, — Малкольм заговорил совсем тихо, когда мы вошли в его спальню. — Ребята сейчас, кто в карауле, кто по замку рассредоточен, в темницах тоже наши, но там пасутся два инквизитора постоянно.

— Разберусь с ними.

— Прекрасно, а то парням, не очень прельщает тесное общение с твоими братьями. Мы нападем на темницы, как только инквизиторов не будет. Одного подменишь сам, второго… как пожелаешь, по мне так глотку «чик».

— Сказал же, разберусь, — процедил сквозь зубы.

— И его величество.

— На рассвете.

***

Эмилия

Стало зябко. Подтягивая пуховое одеяло к самому носу, перевернулась на другой бок и слепо пошарила рукой по остывшей простыне. Ощущение пустоты пробудило.

За окном все еще было темно, но звезды мерцали уже не так ярко. Из гнезд на соседних деревьях, доносилось нестройное чириканье ранних пташек. Ветер лишь слегка покачивал толстые ветки, облепленные сочно-зеленой листвой.

Вставать не хотелось, за ночь температура в спальне опустилась. Холод и неясная тревога прогнали последние следы сонливости, и я лежала, бесцельно смотря в украшенный лепниной потолок.

Так продолжалось бы долго, мыслей достаточно, чтобы смаковать, накручивая себя. Но пустому беспокойству развиться не дали.

Стены дворца вздрогнули, стремительно взбирался вверх жуткий треск, словно свод сейчас упадет прямо на голову. Уши так заложило, что захотелось потрясти головой, чтобы прийти в себя.

На лицо посыпалась тонкая струйка каменной крошки, неприятно щекоча волосы и нос, отчего по позвоночнику прокатилась волна мурашек.

Отряхиваясь, спустила босые ноги и осторожно наступила, проверяя устойчивость пола. Дворец выдержал, лишь слегка сбросил с себя вековую пыль, залегшую меж стен и камней.

Ступни оставляли следы в пыли, когда, все же встав, я пробежала через всю комнату к гардеробной. Времени на раздумья не осталось, но еще с ночи я приготовила дорожный костюм. В таком полагалось ездить на прогулку или охоту. Мне же предстояло быть замешанной в перевороте.

Сдернула с вешалки одежду, что та покачнулась и завалилась набок, подпертая стенкой шкафа и принялась натягивать чулки, не с первого раза попадая носком. Пальцы не слушались, то и дело, выпуская их скользкую тонкую ткань.

Проскочила в помявшуюся от неаккуратных движений синюю юбку из тонкой шерсти. В холодное утро теплая одежда пришлась в самый раз.

Потерев ногу о маленький ворсистый коврик, сбросила налипший песок и в этот момент пространство вновь завибрировало. С ноги соскочила не до конца надетая туфля и грякнула о паркет квадратным каблучком.

В отдалении звучал звон и визг. Много графинов и ваз разобьется этой ночью.

Валдор просил ничего не бояться, побыть сильной в последний раз. И сейчас, смотря в зеркало, я понимала, что готова выполнить просьбу. А потом кошмару придет конец.

Наскоро собравшись, заплела не желавшие подчиняться волосы в низкий пучок. Пару прядей так и остались небрежно торчать, и я махнула на них рукой. Не время для красоты. Накинула на плечи шаль и выскользнула из покоев.

Второй этаж уже заполнился людьми. Прямо в холле, выводящем к главной лестнице столкнулась с Петрой.

— Эмилия, вот вы где. Нужно выходить на улицу. Живо! — она пыталась звучать уверенно, но лицо выдавало своей бледной синевой. — Кажется, это нападение, — она схватилась за голову. — Неужели война? Проклятые фолинтийцы. Создатель нас сбереги!

Петр заметалась, то хватая меня за плечо, то отпуская и дергая свои растрепанные пряди волос.

— Успокойтесь и выдохните, — мягко попросила я. — Вас сложно понять

— Ты совсем глупая? Да что ж с тобой возиться, хочешь, погибни здесь, — вскрикнула она и побежала вниз.

Оттуда доносились окрики гвардейцев, наконец, появившихся в проходах. Они пытались восстановить порядок, но сдерживать мечущихся дам, та еще задачка. В дальнем конце мелькнуло нечто серебряно-красное, но в мою сторону инквизитор не шел, спускаясь к беснующимся дамам.

Я, набрав в грудь побольше воздуха, решительно шагнула в противоположную сторону. Убедившись, что за никто не пытался преследовать, свернула в маленький боковой коридорчик.

Каждому шагу аккомпанировал бешенный марш стучавшего сердца. Сминая пальцами подол, глядела под ноги, боясь оступиться, и считала.

Раз, один последний рывок, и совсем не страшно. Два, в этот раз я не одна. Три, ничем не рискую, ведь все продумано. На следующем счете сбилась и припала к стене, переводя дыхание.

Ночью Валдор рассказал об их плане.

Последние несколько месяцев Малкольм и Валдор занимались вводом людей во дворец. Кто-то давно служил здесь, передавая информацию повстанцам, другим пришлось устраиваться в найм слугами или дворцовой охраной. Немало подкупали взятками, подделывали рекомендации и приказы о переводе, но повстанцам удалось внедрить своих людей.

Они то и сообщили, что делегация на подходе. Вот тогда и сам предводитель повстанцев, и беглый инквизитор пробрались ближе. Опасность для фолинтийцев понимали все, даже сами иностранцы, с которыми Малкольм задолго до этого вступил в переписку.

Соседи много лет прилагали усилия к поддержке повстанческого движения и финансово и информационно. Без фолинтийцев никогда не удалось бы подобраться так близко к кардиналу.

Да, что говорить, если все началось с моей мамы, пришедшей в Ристанию ради этой цели. А теперь я неслась по дворцу, завершая ее план.

Следующий взрыв раздался совсем близко, пришлось остановиться, неуклюже расставив руки, казалось, пол уходит из-под ног. Здание снова устояло. Но и намерений его рушить и не было.

Точный расчет: заложили динамиты у северных стен, где размещалась темница. Опоры должны были поддаться взрывной силе. И путь из казематов будет свободен.

Освобожденным фолинтийцам останется всего-то пройти через дворцовый двор, а затем его восточную часть.

Путь отхода Малкольм со своими людьми подготовил. Они собирались воспользоваться теми же открывшимися в стене проходами, что и иностранцы. Только вот оставалось три беды: кардинал, орден, гвардия.

Надежней смерти нет, чем отсечение головы, а потому ударить решили сразу по его святейшеству. В конце концов, все свалившиеся на наших людей беды от его решений. Без кардинала Ристания станет свободой, Грегор сможет править, как велит ему сердце, а фолинтицы помогут, наверное. Не просто так в составе делегации явилась родственница их монарха.

Я спустилась по крутой винтовой лестнице, предназначенной для слуг. Валдор заставил меня проговорить маршрут несколько раз, чтобы точно запомнить. Он не хотел вмешивать в саму битву. Мое присутствие нужно лишь в самом конце, когда у кардинала отнимут последнюю часть Источника, чтобы соединить его.

Здесь должны были ждать присланные Малкольмом одаренные. Хотелось бы верить в беспокойство повстанцев о моей жизни, но боюсь, их интересует лишь дар, способный уничтожить артефакт.

— Леди Эмилия? — донесся негромкий оклик, и от стены отделилась тень, преграждая мне дорогу.

— Вы здесь от…, - договорить не дали,

Грубо оборвав жестом, что от неожиданности и правда замолчала. Но все верно, лишние слова произносить не стоит.

— Меня зовут Ядвига, а это Андерс, — представилась стройная жилистая женщина, в мужской одежде.

Ее лицо казалось вытесанным из камня небрежными рубящими движениями скульптора. Кожа выглядела обветренной и загоревшей. Ничем эта женщина не походила на леди, но умные внимательные глаза и решительно вздернутый подбородок, выдавали ее уверенную силу.

— Мы обеспечим вашу безопасность, — сухо произнесла Ядвига.

Она спустилась на несколько ступеней, и показался второй спутник, молодой курчавый парнишка.

— Мы встречались. Я помогал вам уйти, ну, когда инквизитора того…, - нескладно пояснил он, оглядываясь, и подал мне руку, помогая.

Уже вместе спускались все ниже и ниже.

— Это цокольный? — уточнила я, от поворотов и скругленных стен кружилась голова.

— Да, миледи. Выйдем через складские комнаты, вас приказано привести в обход основного сражения.

Я кивнула пытаясь не подавать виду, как сильно пульсирует кровь по венам и меня трясёт. Спрятала беспокойные пальцы под шаль.

Валдор сейчас должен быть в казематах, помогать фолинтийцам, учитывая, что их охрану контролируют члены братства. Свой инквизитор пришелся очень кстати. Кроме него, наверное, только я или кардинал, могли бы стоять перед слугами церкви, но из меня боец плохой, а кардинал, увы, на другой стороне.

Я знала, что магов выведут на свободу, а дальше в игру вступали мы.

— Пожар уже разросся вдоль южного фасада, — шепнула Ядвига.

Хотела было кивнуть, но меня пронзило ужасное осознание.

— Южное крыло? — брови удивленно взлетели вверх и я отшатнулась. — Нет, этого быть просто не может.

Все, что я знала о планах повстанцев, а вернее Малкольма, что поведал Валдор, касалось спасения дружественных иностранцев, свержение кардинала и ордена инквизиторов.

А вот о судьбе Грегора не услышала ни слова. Как же могла не вспомнить!

С губ сорвался не то стон, не то крик. Гремучий коктейль вины и страха, забурлил внутри, выбивая из слабого равновесия.

Что я за человек такой! Вечно по моей вине случаются беды, за которые оправдываю себя. Думаю, что хорошая. А в итоге, жестокая эгоистка.

Как я могла забыть о короле?

Мелькнул образ Валдора, появившегося на моем пути, и все поплыло. Ночью было так хорошо, что отключился здравый смысл.

Сейчас же ясно осознала: никому нет дела до короля. Выживет он, падет от случайной раны, может его захватят люди кардинала?! А что, если Малкольм захочет пленить короля и править сам. Я ведь совсем не знаю этих людей. И столько вреда уже причинила Грегору.

Не позволю разменять короля на свободу. Больше не позволю. Хотят избранную одаренную? Пусть защищают и его величество.

— Леди, скорее, — Ядвига осторожно направила меня, но я дернула плечом уворачиваясь.

— Нет! В южном крыле остался Грегор, я его не брошу.

— Леди, с королем разберутся. Не извольте беспокоиться, — от мальчишки такие речи казались неестественными и забавными, но сейчас улыбаться не хотелось. — Вам нужно выйти из дворца и ждать, когда кардинала захватят. А затем завершить вашу миссию.

Мне не понравилось, как он выразился. Что значит «разберутся»? Это же повторила вслух, но Андерс лишь пожал плечами, его не было никакого дела.

— Не стоит лгать, если не в курсе — бросила раздраженно. — Мне не понятно, что в голове у вашего предводителя, но знаю, что не смогу жить, если по моей вине Грегор погибнет. Он заслуживает лучшего. Я иду к ним, — сухо объявила, без тени сомнения.

Страха больше не было.

— Леди, но Малкольм распорядился…

— Меня не волнуют его приказы, я служу своему королю.

Ядвига шумно втянула воздух, словно вырастая в размере, и попыталась не пустить. Заняв проход, они оба хмуро уставились, поднимая руки. Я ощутила, как за спиной накаляется воздух, даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, что магический огонь тянется ко мне, опаляя торчащие из прически волоски.

Еще один огненный маг, как оказалось, такой опасный дар не редкость. Андерс выглядел сосредоточенно и явно с трудом управлял стихией. Мне это знакомо. Одна ошибка и потоки вырываются на свободу, захватывая все на пути.

Ядвига тоже не собиралась бездействовать. Ее руки стали меняться, на пальцах удлинялись клочковатые ногти, лицо вытянулось и болезненно кривилось.

Превращенец? Слышала о таких в страшных сказках, уродливые перевертыши, обладающие небывалой физической силой.

Женщина, уже непохожая на саму себя, схватила меня, отрывая от пола, собираясь закинуть на плечо. Попытавшись дернуться, лишьнаткнулась на клетку из лап и когтей.

Обеими руками обхватила ее шероховатую бугристую кожу, зубами сдирая перчатки со своих рук. Больше в них смысла нет.

Закричав, ударила кулаками по Ядвиге и лишь стесала себе кожу, заскулив от злости. Ноги беспомощно болтались над землей, их бессистемные удары не попадали в цель.

Бесполезно, я как мышонок, в лапах огромной кошки, без шансов вырваться. Но сдаваться не собиралась, продолжая отчаянно рваться к свободе, пока меня уносили прочь.

В голове нарастал звон, что пришлось с силой сжать виски. Попыталась тряхнуть ей, в надежде избавиться, но не вышло.

Давление нарастало, словно распирая меня изнутри, и когда сил сопротивляться уже не было, я обмякла, расслабляя нывшие мышцы, а потоки силы, что пульсировали вдоль кровяных сосудов, ринулись на свободу, проникая через всю кожу. Боль опалила меня, словно сверху опрокинули кипящий чан. Вдруг поняла, что светятся не только руки, но все тело, не покрытое тканью одежд, разливалось неистовым слепящим сиянием. Даже волосы мерцали, я ощущала их движение, и слышала, как треснула сковывающая резинка.

Чувства похожие на Прорыв. Только в десятки раз сильнее.

Магия шла легко, ее резервы казались нескончаемы. Никогда раньше не ощущала, что так много могу ее выплеснуть. Вместо нескольких плотных лучей, что текли сквозь ладонь, бушующий океан.

— Отпусти! — крикнула я, заглушая звон в голове, и тут же рухнула вниз.

Приказы нужно давать точнее. Особенно, когда в них вложено столько мощи.

Андерс смотрел на происходящее круглыми испуганными глазами, не в силах пошевелиться.

— Что вы с ней сделали? — Он уставился на свою напарницу, что замерла каменным безвольным изваянием.

— Подчинила, — казалось, голос звучит слишком громко и чисто. — Не волнуйся, потом все исправлю. Если часто не делать этого, никаких последствий не появляется, — пояснила ему, вспоминая нервные срывы Грегора.

— Проводите меня к его величеству, — снова прибавила силы в слова, распространяя теперь и на парня.

— Миледи, там идут бои. Кардинал и инквизиция тоже все еще занимают южное крыло, — равнодушно пояснил Андерс, но уже сделала шаг в указанном направлении.

— Вы меня спасете, — с некоторым сожалением произнесла я.

Война требует жертв. И я, и они, лишь разбитые осколки этой битвы.

Петляя по закоулкам, о существовании которых и не догадывалась, спустились центральный холл, стены которого были расписаны яркими многоцветными узорами, а витражные окна, в несколько человеческих ростов, пропускали внутрь раскрашенные солнечные лучи, дополняя картину.

Мне раньше нравилась эта часть дворца. В своей торжественности она не утратила индивидуальность, казалось, посвящала в свои тайны, стоило оказаться рядом с окном у изображений легендарных сцен и битв.

Но сейчас здесь особенно много красного. Роскошные ковры белой мраморной лестницы залиты кровью. У ее подножья лежал гвардеец.

Через весь зал доносилось его хрипящее дыхание. Как завороженная, наблюдала за вздымающейся спиной, не в силах подойти ближе. Одурманенные спутники не могли помочь, не имея собственной воли.

Преодолев подкатывающую тошноту, бросилась к умиравшему, разворачивая к себе.

— Тише, тише, — я аккуратно подняла голову, заглянув в бледное лицо.

— В-в…

Из уголка рта мужчины потекла розоватая пена, белесые губы едва шевелились, но зрачки выдавали живое сознание.

— Где король? Я хочу помочь.

Гвардеец сфокусировался на моих губах, видно с трудом понимая речь. Не зная, что делать, обратилась к Ядвиге, отпуская свою магию и давая ей немного свободы.

— Миледи, он оглушен взрывом.

— Но мне нужно узнать, где Грегор. Что-то можно сделать?

— Вы можете ему приказать, — холодно произнесла одаренная.

Магии не нужны слова, достаточно желания. Я положила руку на его лоб, внушая необходимость говорить. Против естественной способности, на последнем издыхании.

— Короля увели. Маги. Это переворот. Но инквизиторы защищают лишь кардинала. Леди…

Больше сказать мужчина не смог ничего. Я аккуратно устроила его на полу, закрыв глаза своей ладонью и не тратя времени на пустые сожаления взбежала по ступеням.

Сразу за поворотом разносились удары, словно в стену бросали тяжелыми предметами. В общем-то так и было, едва завернув, увидела, как стоящая группа одаренных, облаченных кто в форму слуг, кто и вовсе без отличительных знаков, атакует гвардию, сопровождаемую всего одним раненным инквизитором, припадавшим на одну ногу.

Оборонявшиеся отступали, а маги продвигались все дальше, в основную часть дворца, где размещались и тронный зал, и кабинеты короля и кардинала.

Отвлеченная битвой, я лавировал между магами, не ощущая действия их сил. Зато вокруг все взлетало, взрывалось, разгоралось. Вихрь людей закрутил, отрывая меня от сопровождавших. Я остановила поток своей силы.

— Куда вы! — донеслось от Ядвиги, явно сбрасывавшей чары, но я отмахнулась, и побежала, придерживая подол.

Придворная леди мало интересовала одаренных, но уклоняться приходилось. Тяжелый канделябр ударил в плечо, оставив там кровоточащую ссадину. Но боль не могла меня остановить. Особенно боль инквизитора.

Мужчина удивленно уставился, когда оказавшись в пяти метрах, я не согнулась в приступе. Он переводил взгляд с меня на свои руки, не понимая. Сделал пас в другую сторону, и оттуда донесся знакомый голос Ядвиги полный агонии. Проверив силы, вновь вернулся ко мне, но бесполезно.

— Помогите своим, тут я справлюсь, — крикнула, надеясь, что они послушаются.

Подставлять людей под удар церковника было бы жестоко.

Уверившись от удара коротким ручным мечом, проскользнула по другую сторону от мужчины. Инквизитор был не в том состоянии, чтобы догонять, но мимо головы просвистел острый дротик, опалив кожу холодом.

— Потом испугаюсь, — шепнула себе и, побежав, что было сил, по заваленным потерянными вещами и кровью коридорам, ворвалась в большую гостиную, скорее похожую на бальный зал. Лестница из нее вела на третий этаж, еще два парадных сквозных выхода разместились по бокам.

Здесь и нашла короля.

Грегор у дальней двери, за спинами личной охраны, прокладывающей путь наружу. Кажется, там напирала еще одна группа одаренных. Короля намеренно окружали, и, кто знает, что собирались сотворить.

— Грегор! — воскликнула, едва увидев мужчину, чувствуя прилив счастья. Он в порядке, а значит, все еще может пройти хорошо.

Мужчина обернулся медленно, словно его телу мешал вязкий воздух. Взгляд короля скользил не видя. Неестественно прямая спина выдавала напряжение, как и побелевшие костяшки пальцев, сжимавшихся над пустотой места, где должны висеть ножны. Монарх не носил оружие в обычное время, это лишь дань традиции. И видимо, Грегора застали за работой.

— Ты в порядке, — сама не заметила, как обняла, крепко прижимая его к себе.

В ответ Грегор словно поймал в захват не слушающимися руками. Осознание приходило медленно, но все же мужчина собрался. Пальцы скользнули по моей спине, поглаживая, лицом уткнулся в волосы, шумно вдохнул.

Нет, в этом не было страсти и желания для меня. Лишь забота. Я полюбила короля и не могла это отрицать, но это были дружеские чувства к хорошему человеку, пострадавшему по моей вине.

— Прости, — прошептала едва слышно, цепляясь в его ладонь своей.

Никаких больше приказов от меня. Никогда.

Заглянула в его усталые удивленные глаза.

— Здесь происходит безумие, — хмурясь, заявил мужчина. — Я беспокоился за тебя. Представляешь, когда маги добрались сюда, два инквизитора, что дежурили возле моего кабинета просто ушли.

Мои губы невольно приоткрылись. Как можно объяснить происходящее.

— Они напали на тебя?

Король мотнул головой, оглядываясь на битву. Чуть подвинул меня в сторону, словно боясь шальных снарядов.

— Рванули к кардиналу, и инквизиторы их убили. Август… Я не понимаю, но он меня словно не заметил. Прошел мимо в окружении членов ордена. Они проигнорировали своего короля и… бежали?

В зеленых глазах короля мелькало смятение. Он словно бродил во сне, не осознавая происходящего.

Бедный, бедный обманутый король. Меня затопило сочувствие, погладив его щеку, произнесла осторожно, словно боясь напугать.

— Грегор, кардинала не волнует, спасешься ты или нет. Он думает о своей шкуре. Все, что здесь происходит, его вина.

— Почему ты так считаешь?

— Маги напали, чтобы свергнуть власть церкви. Ничего не будет как прежде, Грегор.

Пальцы, до того сжимавшие мою ладонь, расслабленно соскользнули и он отступил. Губы дрогнули и обнажили зубы. Нет, это не улыбка. Горький оскал осознавшего человека.

Он вглядывался в меня, словно встретил впервые, высматривая подвох. Мужчина искал следы обмана, которые пропустил.

Вздохнув я кивнула, подтверждая его не заданный вопрос.

— Я знаю, что происходит, потому что связанна с одаренными. Мой отец помогал восстанию, как и многие другие аристократы. Люди давно готовились свергнуть эту неправильную власть. Но это не плохо, нет, Грегор. Послушай меня, прошу. Пойми!

Я попыталась поймать его взгляд, узнать, о чем он думает, но мужчина отвел глаза. Я видела, как он поморщил нос и болезненно прикрыл веки. Подняв руку, остановил меня жестом и хрипло произнес.

— Прекрати.

— Но ты должен разобраться! Это и для тебя, Грегор, в том числе. Воля короля больше не будет попрана жаждущим власти стариком. Ты ведь видел, что он не Создателю служит, а себе. Все вокруг ложь. Церковь сгнила. Вернее, она создана искаженным отражением, прикрытием власти кардинала и потомков злобного Ристана.

— Потомков? — одурманено произнес король и усмехнулся.

Я поняла, что сморозила глупость. Династия, конечно, Грегор один из них. Теперь он точно не поверит, что его не хотят уничтожить. Пока не увидит сам.

— Прикажи своим людям пропустить меня вперед, — заявила я.

— Не буду этого делать, — ответил он сдавлено.

Я вырвалась вперед, подбираясь к гвардейцам. Нужно скорее завершить то, что заварили кардинал, одаренные, прошлые короли.

— Грегор, лучше, если ты узнаешь сейчас. Возможно, ты прав, а я ошиблась и грозит беда. И это будет на моей совести. Я совершала и худшие вещи. Мне не ясен, каков их точный план, но тобой рисковать не позволю.

Пригнувшись, проскользнула под рукой у стражника, оказавшись перед их отражающими щитами. Трое одаренных стояли далеко, и то и дело швыряли энергетические сгустки. На лестнице это делать было неудобно, магия врезалась в развешанные повсюду зеркала и картинные рамы. Несколько сияющий искр срикошетили о кованные перила.

— Где же инквизиция, проклятье! — донесся рык короля. — Лия! — он подбирался ближе, намереваясь добраться до меня.

Но не сейчас. Сознанием потянулась внутрь себя, туда, где в районе солнечного сплетения резвился неукротимый поток магии. Ощутила всю его силу, неповоротливую, немного ленную ото сна. Она словно сотни лет, передаваясь кровью, набирала мощь для последней битвы, но сейчас напоминала разбуженного зверя, еще не до конца осознавшего себя.

Горячо касаться. И пусть физически ничего не происходило, казалось, будто ныряю в лаву. Я сама стала раскаленным металлом, чистой мощью, едва удерживающей человеческий облик. Этой силе подвластно все. Ее приказу послушаются и живые, и даже предметы. Скажи сейчас разбиться всем зеркалам, и они покроются паутиной трещин. Скажи я Источнику соединиться, и он подчинится.

— Прекратите нападение, — мой звонкий голос пронесся по помещению.

Я ощущала, как обжигающий поток рванул наружу, разделяясь на щупальца света, пронзающие тела. С каждым применением магия росла, сейчас так умело и ловко перетекала с кончиков пальцев, захватывая всех присутствующих в свои липкие сети. Люди словно замедлились.

— Лия? — в мертвой тишине донеслось растерянно от Грегора. — Что еще это значит?

Я обернулась, с трудом заставив себя посмотреть ему в глаза. Слезы сами навернулись, застилая обзор.

— Прости, — смогла лишь снова повторить.

Грегор временами был наивен и импульсивен, но не глуп. Нужно быть абсолютным идиотом, чтобы не заметить, как сияли, словно солнечные отблески, мои ладони. Магия сочилась сквозь них без препятствий.

Король сделал несколько шагов, шикнув на стражу.

— Значит, это ты действительно стоишь за творящимся вокруг ужасом? Как сложно поверить.

Мотнув головой, хотела было взять короля за руку, заслонив собой, но он одернул. Во взгляде проступило разочарование.

— Предательница.

Отрицать это сложно, я сделала много, за что ему стоит меня ненавидеть, но не сам переворот. Выносить тяжелый взгляд мужчины было сложно. Вопреки его нежеланию, приблизилась, все же не рискуя касаться.

Мир вокруг нас застыл. Солдаты и маги беспомощно моргали, тело им больше не подчинялось. Шум, что доносился с внешней стороны, стал едва заметен.

— Сейчас я на твоей стороне. И знаю, ты не поверишь, но я ничем не смогу доказать, пока все не кончится. Я лгала тебе, Грегор, но не по своей воле. Кардинал притащил меня во дворец и заставил влиять на тебя, меняя решения магией. Клянусь, что не хотела.

— Но делала.

— Должна была… да, я должна, сразу прийти к тебе и признаться. Но не находила смелости. И не была для, когда не корила себя. Мой обман стал ловушкой из которой не смогла выбраться.

— Ты могла просто сказать.

Опустила голову, разглядывая пыльные носки туфель. На левом едва заметная капелька крови, видно прилетевшая, когда я бежала. Говорить было тяжело. Правда, сказанная слишком поздно, не приносит облегчения.

— Что было бы, расскажи я тебе?

Грегор стоял плотно сжав зубы и молчал.

— Ты молчишь потому, что знаешь, я давно была бы мертва. Как и другие маги. Просто за факт одаренности. Разве это справедливость? Ты сам говорил, что хочешь другого мира. А в этом, я должна была умереть.

Я вскинула голову и, наконец, встретилась с его изумрудным взглядом. Невыраженные эмоции плескались внутри, сомнение и недоверие. Рука Грегора потянулась, но зависла в воздухе так и не коснувшись моей щеки, по которой покатилась слезинка.

— Если бы повстанцы не начали эту борьбу двадцать лет назад, меня бы здесь наверное не было. Я бы не лишилась отца, не оказалась в приюте. Сила бы не проснулась.

— И мы бы не познакомились, — произнес он с сожалением, только я не могла разобрать, о чем именно.

— Но «бы» для прошлого не существует, мой король. Мы там, где мы есть. И я покажу, кто здесь настоящее зло. Знай, во всех твоих идеях которые я ломала, ты был прав. Не магия зло, а люди.

Глава 9

Валдор

Инквизитор отлетел в сторону, ударяясь головой о каменную стену подземелья. Я не знал его имени, кажется, встречал несколько раз, но не общался. Все равно наблюдать, как погибают бывшие братья было, неприятно. Они не виноваты, что, так же как и я, воспитывались в извращенной вере. Просто мне повезло больше, и было дано узнать правду.

Сквозняк от разгулявшегося в поврежденном помещении утреннего ветра холодил затылок. Стены практически не было, на ее месте зияла дыра, выходящая прямо в изгородь, за которой скрыты дорога и забор.

Часть фолинтийцев уже вышла, некоторым пришлось помогать, потому что после допроса с инквизиторской магией, они едва могли двигаться сами.

Повернулся, когда кто-то осторожно взял за локоть и столкнулся с темноволосой девушкой. Несмотря на темные кругии бледную кожу, она выглядела решительной.

— Это вы помогли спасти моих людей? — голос чуть хрипел, вероятно, успела простыть в казематах.

Я неопределённо кивнул. О спасении еще рано говорить.

— Валдор Амрок, — представился, видя, что фолинтийка не спешит уйти.

— Малена, — отрывисто ответила она, явно ожидая от меня иного. — Что будет дальше? Ваш кардинал…

— Мы планируем его захватить.

Девушка недоверчиво фыркнула. Но ее лицо снова приняло серьёзное выражение.

— Это единственный шанс. Но, Валдор, боюсь, вы не представляете, с кем имеете дело. Ваш кардинал демон во плоти, а не увлекшийся властью старикашка. Уж поверьте, он опасен.

Будто я без нее не понимал, что Август так просто не поддастся, а имея в руках силу Источника, кто знает, что сможет сотворить.

— Вы не понимаете, — покачала головой Малена и на миг, замолчав решительно кивнула. — Я и мои люди тоже пойдем. Мы должны вскрыть этот нарыв. Слишком долго он разрастался.

Едва сдержался, чтобы не скривиться: еще не хватало думать о защите иностранцев. Но Малена вряд ли отступит.

— Как пожелаете, но предупреждаю, это опасно. Я инквизитор, и мне не грозят силы кардинала. А вот ваши люди…

— В такой же опасности, как и вы, Валдор. Как я и сказала, Август не тот, кем вы его считаете. В Фолинтии об этом знают больше.

Стало неприятно от покровительственного тона, и чтобы отделаться от девушки, решил заявить, что иду наверх прямо сейчас. Возможно, она передумает.

Но везения не случилось. Малена, окрикнув стоявших на улице магов, вернулась и последовала за мной.

— Не все пошли, — пояснила она нагоняя, хотя я даже не спрашивал. — Ребята пострадали от ваших коллег.

— Я больше не инквизитор.

Девушка снисходительно улыбнулась, чем уже начинала раздражать. Кажется, фолинтийцы считают нас неразумными детьми, которых нужно направлять. Решив проблему Августа, мы явно столкнемся с новой. Но, все по порядку.

— Итак, где сейчас …Август? — спросила Малена с легкой запинкой.

— Его должны охранять в его покоях. Туда отправились наши люди.

— Он не сдастся так просто. Но даже если захватят, что вы станете делать? — Малена слегка склонила голову, ее тонбывалого преподавателя, заставил ощутить себя на экзамене.

Раздражение от самоуверенной девицы только росло, но ответил все так же холодно:

— Это не ваше дело, леди.

— Увы, но и мое тоже. Ристания напала на представителя королевской семьи, — на мой невысказанный вопрос, кивнула. — Я говорила на допросе, что мое исчезновение или смерть причинит проблемы. Я не наследница, но все же, не последний человек в Фолинтии. Потому и явилась. Мы хотели своими глазами убедиться в том, что натворил Ристан. Стена словно заморозила вас в стазисе, мешая развиваться.

— Считаете нас глупыми?

— Вы были лишены многих важных знаний. Но точка невозврата пройдена. Проходов стало слишком много, чтобы выдерживать изоляцию. И либо вы и ваш король, либо наш, но чуть позже, проблему кардинала решат. Он не в силах бороться с двумя государствами. Мы не ваши необученные повстанцы.

Головой понимал, что она права, но слышать о превосходстве над Ристанией было неприятно.

— Надеюсь, ваша помощь не пригодится.

Малена хотела было что-то ответить, когда к нам подбежал один из одаренных от Малкольма.

— Лорд Амрок, мы упустили кардинала.

Я замер, переводя взгляд с него на ничуть не удивленную Малену, с выражением «я же говорила» на лице. Определенно, невыносимая девушка.

— Как это случилось? — спросил тихо, боясь выдать собственную тревогу.

Говоривший тоже был не рад принести дурные вести. Он отводил бегающий взгляд, переминаясь с ноги на ногу.

— Когда добрались до его покоев, кардинал уже их покинул. Пока разбирались с инквизитором, время сыграло не в нашу пользу. В спальне нашли слугу.

— Допросили? — выдохнул излишне резко, Маленапонимающе похлопала по плечу, но мне захотелось лишь вырвать руку от злости.

— Милорд, мы схватили его за уборкой трупов.

Неверное, мой вид стал совсем хищным. Руки непроизвольно сжались в кулаки, а говоривший одаренный непроизвольно отпрянул от их движения. Беречь его нервы времени не было, я поторопил с объяснениями.

— Два тела, очень странных на вид. Словно давно там лежали.

— Высушенные как мумии? — понимающе уточнила Малена, и тот удивленно кивнул.

— Вы знаете, что это значит? — теперь обернулся к девушке, которую, впрочем, мой суровый взгляд не пугал.

Она сама была не менее мрачна.

— У нас есть некоторые теории на этот счет. Знаете, Валдор, инквизицию не создают ради забавы. То, что делает кардинал с одаренными, имеет свой смысл. Погибшие были магами?

— Следы силы есть, но едва заметные. Нужен инквизитор, чтобы сказать точно.

Малена отмахнулась.

— Трата времени, Валдор, я и так скажу, они маги, чьи силы впитал Источник. А значит, ваш кардинал пытается сбежать, прорываясь через нападавших.

— Слуга сказал, у Августа есть дом за городом. Вполне возможно, он отправится туда.

Малена не слушала, она, сделав шаг в сторону, творила пасы, изящно изгибая пальцы, между которыми все плотнее становились потоки воздуха. Девушка прикрыла глаза, шепча на неизвестном мне языке

Волосы на голове зашевелились от прилетевшего ветра. Неужели сквозняк добрался и сюда?

— Скорее, они идут… — она покрутилась, определяя направление, и махнула рукой.

— Летний двор? Там есть выход через ворота, — хмурясь, сообщил я и вздрогнул. — Эмилия! — рванул в указанном направлении.

Малена бежала рядом, нисколько не отставая.

— Девушка с ласточкой? Вам стоит ее беречь, иначе осколки не соединить, — не сбиваясь с дыхания, крикнула она.

Куда же без поучений. Но она права. Я снова подставил Эми, велев ей ждать на заднем дворе. Только вот к тому моменту мы должны были захватить Августа, и ей не грозила опасность. Битва шла в стороне. Только вот кардинал решил иначе.

Мы ворвались на площадку практически в последний момент, когда ворота в сплошной стене поднимались. Малена махнула рукой в их сторону и клубившийся вокруг нее воздух, словно распрямленная пружина вылетел вперед, ударяясь о чугун. Звон слегка оглушил, заставив поморщиться, но эффект достигнут: ворота рухнули обратно, больше не слушаясь подъемного механизма.

Теперь кардинал, уже готовый покинуть дворец, развернулся к нам. Оба его спутника в серых плащах тут же выступили вперед.

— Валдор, вот значит, кто постарался на славу?

Хотел было ответить, но грудь словно пронзило. Задыхаясь, схватился, ощупывая, и никаких лезвий не нашел. Но распирающая боль не отступала. Малена среагировала быстро, поняв, что меня корчит. Ее взгляд устремился не на кардинала, а за мою спину, отчего и я обернулся, уже чувствуя как лицо синеет, а горло отекает. Вдоль стены к нам подобрался сотканный из ало-черных клубов дыма спрут.

Едва в него полетел выпушенной девушкой вихрь, тот словно растворился, пропуская ветер через пустоту. И вновь соткался в отдалении, но я смог сделать вздох закашлявшись.

— С-спасибо.

— А толку, вон он, — девушка указала на темное пятно, втягивающееся в висевший на груди кардинала осколок.

— Забавная вещица, правда? — посмеиваясь, спросил Август. — Увы, работает только на живых. А мне нужно открыть проход, — он посмотрел на инквизиторов с прищуром.

Те переглянулись, не привыкшие к подобным бытовым приказам, отступая спинами, и хотели было заняться, но тут вмешались люди Малены.

Сразу в нескольких местах прозвучали взрывы, кардинал с удивительной для старика прыткостью, увернулся и отбежал к стене, прячась за людьми.

— Убить! Всех убить! — взвизгнул он, обеими руками хватаясь за осколок.

Воздух затянуло туманом или больше я не мог никого разглядеть, продвигаясь едва не на ощупь.

***

Эмилия

Взяв короля за одеревеневшую от напряжения руку, мягко направила за собой. Он шагал не сопротивляясь, но лишь до тех пор, пока не приблизились к одаренным. Грегор замер напротив, разглядывая.

— Ничем не выдают себя, если бы не нападали, могли бы служить, как и все, — печально произнес он.

Я качнула головой.

— Не могли. Само их существование запрещено церковью Августа. Это было бы лишь делом времени, когда о даре прознали инквизиторы. И казнили. Не нужно никаких преступлений, магии достаточно.

Король ничего не ответил, его лицо не выражало эмоций.

— Идем. Сейчас они не смогут напасть.

Грегор снова оценивающе окинул застывшие фигуры и хмыкнул.

— Заставишь меня? Я так понимаю не впервой.

Как же сложно держаться спокойно. Меня трясло от разбуженной магии, едва давалось сдерживать ее, не позволяя разливаться на всех и вся. Но каждый эмоциональный всплеск грозил потерей контроля. А сейчас я начинала злиться на короля.

— Нет, просто прошу. Уходим отсюда.

— А люди?

— Магия спадет, как только мы уйдем достаточно далеко. Скорее всего.

Наверное, пересилило любопытство, или в глубине души он все еще мне верил, но мужчина последовал за мной и теперь шел рядом, не позволяя тащить себя.

— Отлично, ты даже не знаешь, как это работает.

— Грегор, я не выбирала стать такой. Виной всему мамин дар. Он передался ей от крови Фолинтия.

— Значит, ты потомок королевской династии? — брови короля удивленно приподнялись.

Я пожала плечами. Радовало, что Грегор хотя бы говорит со мной, хоть и изображает из себя пленника.

— Значит, у нас могло бы получиться, не будь ты…

— Одаренной?

— Предательницей. Ты хоть немного меня любила? — голос короля звучал равнодушно, но я так хорошо успела изучить его, что знала, он выпячивает подбородок, когда не уверен, и прячет беспокойные пальцы, что выдают его.

— Ты мне дорог и я сожалею, что причинила боль.

Грегор болезненно улыбнулся, молча следуя за мной, пока не оказались на лестнице, ведущей во внутренний дворик.

Мне нравилось это место, маленький парк с красивыми каменными дорожками напоминал тот, что был в родном поместье, а оттого веял уютом и детством. Большой мраморный фонтан в виде кувшина, наполненного цветами и окружавшие его фигуры в виде зверьков, притягивали взгляд. Все казалось таким легким и безмятежным. Знаю, что королю тоже нравится это место, мы часто прятались от его советников в лабиринтах высокой изгороди, что окружала центральную площадку. За ней же скрывались ворота, ведущие к конюшням, где постоянно дежурили гвардейцы. За время наших прогулок они привыкли игнорировать прятавшегося короля и его фаворитку.

Но едва мы ступили на крутые ступеньки, чтобы попасть на сговоренное с Валдором место, как прямо перед нами высокая двухстворчатая дверь слетела с петель, вторая створка повисла на одной, опасно покачиваясь.

Грегор среагировал быстрее, притянув меня и закрывая голову своими руками. Осколки мраморной крошки и деревянные щепки больно кололись, но не причинили непоправимого вреда.

— В чем дело? — шепнул король, зажимая нос от стоявшей в воздухе пыли, сквозь которую представший перед нами двор не просматривался.

— Меня должны были ждать здесь, — осторожно ответила я и рванула вперед.

Валдор!

Я вбежала на площадку перед фонтаном, неожиданно для себя оказавшись в вихре летавших разрядов, падающих на землю и тут же разрывавшихся. Грохот оглушал, а в пыльной дымке едва проглядывались фигуры.

Меня толкнули, задев, кажется плечом, отчего повалилась на землю и тут же ощутила, как мимо лица пронесся еще человек, а на палец наступили, заставив зашипеть от боли.

Дернула к себе пострадавшую руку, старясь занимать как можно меньше места и не мешать.

— Щит! Бейте прямо. Давай! — раздавался надо мной звонкий женский голос.

Но приказные интонации сорвались с хрип.

— Мерзкая девчонка! Прекрати нападение, и позволю вам умереть быстро, — этот голос я узнала бы из тысячи. Только от него бросало в холодный пот, а руки непроизвольно сжимались до побелевших костяшек. Ненавижу!

Алая фигура кардинала виднелась за спинами двоих инквизиторов от рук, которых корчились на земле маги. В прояснившемся воздухе увидела бросившуюся между ними и лежавшим магом Малену, рухнувшую на подкосившихся ногах, но давшую своему соотечественнику передышку.

Не успела я испугаться или подумать, как помочь одаренной, как рядом с ней возник Валдор, взмахом руки отражавший магическое воздействие.

— На своих нападаешь? — не поняла, кто спрашивал, но мужчина не ответил, сосредоточенный на защите.

Обернувшись, заметила движение в стороне лестницы. Где-то там остался король. Но Валдор так близко к кардиналу, и едва справляется с противником, уже обнажившим меч. Донесся звон металла и крик Малены, словно раненой птицы, рухнувшей вниз.

Грудь стало печь, казалось в корсаж бросили раскаленные угли, которые теперь прожигали кожу, пробираясь к сердцу. Раздирая ворот, принялась пальцами вылавливать причинявший боль предмет, и только достав бархатный мешочек, вспомнила о камнях.

Источник чувствовал последний осколок. Тот, отзываясь, блеснул, ослепляя розоватым светом, на груди кардинала. Вот мой путь.

Обходя по краю, хотела приблизиться к Августу, но дворец содрогнулся вновь. Я схватилась за ближайшую статую, повиснув на шее мраморного волка, оказавшись с ним нос к носу.

Резко стало темнеть, хотя солнце наоборот должно подниматься. В центре сгущался мрак, который словно выпивал разрозненную магию летавшую вокруг. Дымка, наконец, полностью пропала, и стало видно, что на ногах устоял лишь Август, Валдор, опиравшийся на меч и я.

Август словно ткал вокруг себя непробиваемый кокон, прикрывавший его от нападения. Валдор пытаясь помешать, бессистемно швырял в него потоки силы, но враждебная магия давила его к земле, выстреливая из плотного облака длинными щупальцами.

Окружив, черно-красные сгустки стали обвивать Валдора, подбираясь к груди и горлу. В этот момент я встретилась с его медовыми глазами.

— Что ты здесь делаешь! — бросил раздраженно, и его скрутило приступом боли, отчего ноги подогнулись.

Закричав кинулась было к нему, но, плечо сжала стальная хватка. Я дернулась, пытаясь понять, то держит. На лице мешались растрепанные волосы, откинув которые увидела короля. От лица Грегора совсем отлила кровь, губы стали белесые как у сильно больного человека.

— Не ходи, — с трудом выдавил он и сам выступил вперед. — Август? Что ты делаешь? Это магия?

Кардинал поворачивался неспешно, прикрытый своей силой.

— Догадливый король, — усмехнулся он, не сильно удивленный нашим присутствием.

Думаю, нам уже подписан смертный приговор.

Черный спрут потянулся ближе, но едва подлез к ноге, я наступила, и он опасливо отпрянул.

Август зашипел, словно это его пальцы пострадали. Белесые пустые глаза уставились на меня. Кардинал оскалился, демонстрируя мелкие, но белые, словно у молодого человека, зубы.

— Наследница Фолинтия, конечно, — протянул он, раскачивая рукой камень. — Не удивительно, что Источник тебя не трогает. И магия бесполезна тут, — лицо Августа перекосило. — Ему повезло с даром, не так ли? Но и я не беспомощный.

Он обернулся к королю, обводя руками лежавших людей.

— Посмотри, как это просто! Грегор, а ты не будь глупцом. Хочешь защитить ее? — кардинал рассмеялся.

Король бросил на меня тяжелый взгляд. Сомневаюсь, что моя судьба для него так уж важна. Он в ужасе от устроенного в его доме, от предательства и перемен.

Но беспокойство волной промелькнувшее на его лице, я пропустить не смогла.

— Подействует, ваше величество. Хотите проверить? — хищно наклонил голову кардинал.

К чему это он. Я покрутила головой, пытаясь понять, но и король явно был в растерянности.

— Слышу, конечно. Разве не об этом судачат в народе?

Очередная фраза кардинала разбила стену терпения Грегора.

— Демон! Прочь из моей головы.

— Да, пожалуйста, — щупалец наотмашь ударил Валдора, вставшего пока разговаривали и почти подобравшегося к кардиналу.

Инквизиторы не могли помешать, занятые борьбой с магами.

Валдор хватался за голову и впервые закричал от боли. Сердце сжалось в тисках ужаса. Но стоило двинуться в его сторону, как то же самое произошло с королем.

— Девочка, подойди ко мне, дай свою прелестную ручку.

Я переводила взгляд с одного на другого корчащегося от боли мужчины. Они страдают по моей вине. Четко понимала это. Август терзает вместе с ними меня. И насмехающийся взгляд кардинала с интересом наблюдавшего за метаниями, подтверждал.

— В их голове взрываются сосуды, так сильно сила давит, — прокомментировал кардинал вкрадчиво.

Старик словно упивался чужой болью, сам оттого набираясь сил.

— Они слышат ужасы подземного мира и крики ушедших родных. И будут продолжать. Пока ты не сделаешь, что приказываю, — последнее Август почти прорычал.

Его слова стали пусковым механизмом. Я не знаю, что делать, но не могу больше видеть эти мучения.

Валдор хрипло дышал, вскинув на меня потемневший стеклянный взгляд.

— Эми, нет!

— Лия!

Я сделала осторожный шаг к улыбающемуся кардиналу. Еще один. Пусть все закончится.

— Живее. Хотя, так будет эффективней.

Грудь короля выгнулась, он неистово закричал.

А кардинал повернулся к Валдору прожигавшего его взглядом. Пальцы у него сжались, впиваясь в кожу до крови, он закусил кривившую губу, сцепив зубы, словно пытался вытеснить боль другой. Рука кардинала и отражавший ее спрут направились в его сторону.

— В общем-то, ты больше не нужен. Стоило сделать это раньше.

Рванувшись, встала перед Валдором, принимая удар на себя. Алый цвет вспыхнул в завихрениях энергии, поглощенный тьмой. Он словно натолкнулся на невидимую стену, рассыпавшись на большие осколки темного-красного стекла, в которых я увидела свое решительное лицо, искаженное линиями трещин.

Кардинал вскрикнул. Его кожа стала утрачивать свежесть, которой лучилась все это время, высохла, став похожей на серый пергамент. Темная энергия наоборот, с еще большим напором стала вырываться наружу.

— Девочка, делай, что велено.

Он дернул было руку, но помешал Валдор, выбрасывая вперед клинок, и через мгновения сам был отброшен силой кардинала.

Промазал. Август стоял, словно ничего не сучилась, а я побежала к Валдору, вокруг которого образовывалась лужа крови.

— Сейчас мы, прикажем им всем забыть сегодняшний день. Король вернется к себе. Фолинтийцы просто умрут. И мы наведем порядок, — забубнил кардинал, и я привлеченная голосом обернулась.

Фигура старика неуклюже качнулась, он как ребенок, неспособный держать предмет, водил пальцами над своей грудью. А прямо в ней торчала сверкавшая изумрудным наконечником рукоятка кинжала.

Захотелось рассмеяться. Мстительная улыбка сама растянулась на губах. Значит у него получилось! Сталь в проклятое сердце и теперь можно выдохнуть.

— Вы мертвец, — заявила я, не переставая гладить пыльные волосы Валдора, пальцы перебирали локоны. — Здесь есть инквизиторы, они все видели, и больше не поверят в ваши сказки.

— Они тоже забудут. Не впервой, — голос старика звучал вполне живо, учитывая его положение.

Я нахмурилась, не понимая и всмотрелась. Август стоял, сгорбившись, его явно потряхивало, но бурившая у ног тьма словно, мешала упасть. На лице же застыло сосредоточенное выражение. Происходи все в его кабинете, решила бы, что старик читает важный документ, близоруко щурясь.

— Он ранен в сердце, — то ли спросил, то ли удивился король и даже инквизиторы приблизились к своему предводителю.

— Что значит не впервой? — спросил один из них.

Валдор захрипел, я схватила его за руку, словно баюкая, но он притянул ближе, впиваясь в предплечье.

— Эми, камень, — на выдохе просвистел он, глаза подкатились.

Инквизиторов оттолкнуло в сторону, открывая дорогу к кардиналу для магов. Между ними выросла стена огня и света. Малена и трое ее потрепанных магов стояли, кругом направляя свои силы в центр.

Кардинал словно опомнившись, поднял голову. Его глаза вдруг приобрели нормальный цвет, серый, но все же живой, в отличие от белесых провалов. Переступив с ноги на ногу, Август нашел равновесие и призвал расползшись щупальца обратно, словно впитывая их в себя.

Резким движением и ничуть не заботясь о собственных ощущениях он выдернул клинок из груди швырнув его мне под ноги. Пятно крови потемнело, одежда в том месте словно опалена открытым огнем, по воздуху расползся запах тлена.

Рука кардинала поднялась над головой. И тут же схватившись за грудь упал первый маг из свиты Малены. Его соратники кинулись поддержать, но тело сжалось, словно испарилась вся влага, оставив лишь жалкое подобие того, что минуту назад было человеком.

Мы не успели осознать случившееся, как погиб еще один одаренный. Они падали друг за другом, не помогали ни щиты ни расстояние. Подбиравшиеся спруты выпивали жизнь большими глотками принося кардиналу ее по своим алым сосудам.

Лицо Августа разглаживалось, он распрямил плечи, высоко вскинув подбородок, уже и забыв о смертельном ранении. Тремор пропал, а желтоватые старческие пятна на руках и шее сменились смуглой ровной кожей.

На нас смотрел уже не дряхлый кардинал, а мужчина лет сорока, с пронзительным серым взглядом, изогнутым подобно клюву носом, и все той же тонкой кривой улыбке.

Камень на груди сиял ярче прежнего, даже смотреть на него больно, и я поспешила отвести глаза.

— Маги, хотите пользоваться силой? А достойны ли вы, чтобы ею владеть? Ответ очевиден: нет. Лишь я вижу эту истину, Источник открыл мне ее, едва рухнули оковы старой власти, едва камень раскололся. Мне ведомо как правильно распоряжаться силой! Лишь королевской крови достойно пользоваться даром Создателя.

Новый голос кардинала оказался приятным. Там взывали с трибун, ведя за собой. Чарующе он заставлял внимать, веря в сказанное. Хотелось слушать и слушать, с каждым разом шагая все ближе. Это и происходило.

Очарованные льющимся светом, оставшиеся в живых шли к своей гибели. Как животные, которых ведут на убой, а они послушно следуют.

Рядом оказался Грегор, с таким же застывшим, как и у других лицом. Говорили, на короля не действует магия, все благодаря крови Ристана, что дал своим потомкам часть силы. Но не в этот раз. Монарх ничуть не отличался от остальных.

Валдор зашевелился на моих руках, распахивая глаза. И в них я увидела ту же пустоту, что захватила всех стремившихся к кардиналу в новом обличье.

— Вы все забудете и жизнь пойдет своим чередом. Не в первый раз, потомки Фолинтия пытаются мне помешать. Не в первый раз они погибнут. Рано или поздно, но его кровь настолько разбавиться, что не останется и напоминания о древнем короле. Никто не вспомнит старую битву двух братьев, не осудит молодого принца, выбравшего иной путь. Верный. Не принизит величие человека, создавшего этот прекрасный мир. Верну стену. Источник очистит головы от заполонившего их фолинтийского вздора.

Валдор стал подниматься, и не удавшись вернуть его на место, пришлось помочь, придерживая, чтобы не упал. Кровь на затылке запеклась, но он даже не морщился, не чувствуя дискомфорта и усталости.

Люди перестали быть живыми, в их глазах сияли отблески проклятого камня оскверненного враждой братьев. Я шла вслед за Валдором, шепча ему на ухо уговоры остановиться.

— Прошу тебя! Не делай этого, мы же погибнем. Оба. Но я тебя не оставлю. Знай это! Умру рядом, но не оставлю. Не буду больше оставаться в этом мире одна. Не буду бояться. Помоги же мне! Сделай это! — громкий шепот едва не срывался в крик.

Я со стоном повисла на шее мужчины, утыкаясь носом в его плечо. Он даже не пытался приобнять. Создатель! Я снова брошена дорогими людьми на произвол.

— Мальчик мой, — Авугуст протянул руку к ставшему слишком близко Валдору, и инквизитор шагнул на встречу. — Ты первым отдашь свою жизнь во благо будущего.

Кардинал снял с шеи цепочку, и приблизился к нам. Мое присутствие он словно не замечал. Что ему девчонка, не поддавшаяся чарам, если сила на него не влияет. Я слаба и труслива, а потому лишь забавляла Августа.

— Камень вновь напьется кровью, — кардинал одурманенно прикрыл глаза, разрезая прямо по перчатке острым концом камня ладонь.

Красное на красном, жидкость хлынула, стекая по пальцам, и срываясь каплями на поглощавший ее камень. Пальцы Валдора вцепились в острые грани, словно пытались поделиться своей кровью, не проронив ничего на пол. Кардинал наслаждался хлынувшей к нему силой, а вот лицо бывшего инквизитора теряло краски жизни.

В моих жилах забурлила сила. В переживаниях и страхе совсем забыла, как тугой комок золотистых нитей рвался наружу, как жаждал оплести своей паутиной все живое. Я непроизвольно сдерживала его, не желая вредить людям, отнимая их волю. Но разве теперь в этом есть смысл, если ими завладел проклятый артефакт?

Мысленно потянулась с сгустку энергии, давая разрешение. Свободен.

Мир взорвался. Казалось, точно в огне, я горю, а игривое пламя выпархивает из моих глазниц, срывается с пальцев, проступает через кожу. В голове пылал пожал, пекло и жгло, что дышать и думать стало выше сил.

Отдай. Камень. Мне.

С трудом сформулировала приказ. Произносить его больше была неспособна. У магии нет тела, а я стала лишь ее сгустком, не чувствуя физического веса, не управляя мышцами и голосом.

Но оказалось, и в этом больше нет нужды.

Пальцы Валдора впились в камень с еще большей силой и резко дернув на себя, вырвали цепочку из рук опьяненного кардинала. Подчиняясь, инквизитор повернулся, бросая осколок в мою сторону.

Поймать? Для этого нужны человеческие руки. Я же была концентрированным желанием.

Камень завис передо мной и кинувшийся к нем Август попытался перехватить.

— Прочь! — голос так похожий на мой и одновременно чуждый должно быть прозвучал прямо в голове.

Август замер в изумлении не в силах пошевелиться.

— Не может быть, — делая шаг назад с видимым сопротивлением, прохрипел он. — На меня не действует эта магия! Я был равен по силе Фолинтию, а сейчас превосхожу. Ты не можешь мной управлять.

Он попытался вновь приблизиться, но я лишь выдохнула возражая. И мужчина не сдвинулся с места.

— Ристан!

Снова этот голос. Он раздавался из каждой частицы меня, но принадлежал другому. Эхом заполняя все вокруг желал подчинения.

— Брат? — глаза помолодевшего кардинала округлились, но тут же его лицо исказила мука. — Ты не можешь быть жив. Твое тело стало прахом века назад.

— С твоей душой случилось то же, — отозвалось из меня.

Сила хлестала, золотыми искрами возносясь в воздух. Передо мной в неведомом танце закружили красный осколки, выскользнув из мешочка.

— Камень принадлежит королю. Настоящему. Он лишь символ власти, а не способ подчинять себе. Подданные не рабы, Ристан. А ты не их Создатель.

— Я сильнее и вправе владеть этой магией! — тот, кого я считала Августом, больше не походил на кардинала, скорее на обиженного мальчишку.

Стало совсем невыносимо терпеть жжение, и лишь надеясь закончить муки, потянулась, превозмогая деревянное тело к кулону на шее. Лишь он оставался островком холода, и едва пальцы коснулись, как я снова стала ими владеть.

Магия потянулась к птице, что сверкала холодным серебром. Не стала препятствовать. Древней силе лучше знать, что делать.

Маленькая птичка, вздрогнула, оживая и, мне это показалось от нехватки воздуха, и выпорхнула меж круживших частей Источника. Ее ровный ледяной свет остужал кровавое сияние и острогранные камни, наконец, перестали походить на застывшую кровь, становясь все чище, пока не достигли прозрачности хрусталя. Красные ошметки летели вниз, к ним, пытаясь подхватить, кинулся кардинал, ползая на полу от бессилия.

— На этом, брат мой, все, — сообщил стихающий голос и вдруг, я поняла, что стала самой собой, покинутая чуждой силой.

Ристан так легко уходить не желал. Одуревшим взглядом он выискивал плавающий в воздухе камень с замершей внутри него ласточкой, но его крючковатые пальцы смыкались в воздухе, проходя насквозь. Источник больше не принадлежал этому миру, становясь все прозрачней и невесомей, пока не пропал вовсе.

Крик лишенного сил кардинала едва можно принять за человеческий. Таким я представляла вой потерянной души, но сейчас видела перед собой искаженные страхом и ненавистью черты, что вновь теряли четкость линий, изрезались бороздами морщин.

Вот передо мной сидел уже дряхлый старик, еще более немощный, чем прежний кардинал. Его конечности истончились, оставляя одни лишь кости обтянутые кожей, щеки провалились. Он схватился за седую голову, и клочки волос оставались меж его пальцев.

— Помоги мне! — прошамкал он, едва размыкая губы, но не успела я ответить, как тело стало тлеть, осыпаясь черны пеплом.

Тошнота подкатила к горлу и навалилась тяжесть, давя к земле. Веки сомкнулись, больше не было сил сопротивляться темноте. Слишком пусто внутри, меня больше нет.

Глава 10

Эмилия

— Открывайте глаза, вы не спите, — донеслось до меня.

Голос незнакомый, но спокойный и приятный. И хотелось бы подчиниться, но не могла. Глаза жгло, мне стало жутко, что тот свет выжег их. Я ослепла?

Тут же попыталась открыть, и пожалела. Яркие лучи ударили так болезненно, что пришлось закрываться руками в защитном жесте. Тут же отозвались мышцы. Меня что били, пока я спала?

— Погасите свет, — удалось простонать сквозь склеенные губы. Язык не ворочался.

— Здесь и так полумрак, — сообщили мне упрямо. — Поднимитесь, леди. Это в ваших же интересах.

К губам приложили влажную губку, а потом, о Создатель, вода! Жадными глотками пыталась хватать ее, но оказалось слишком мало.

— Осторожней, иначе вас начнет тошнить.

Голос больше не казался далеким, а я, наконец, смола рассмотреть человека.

— Добрый вечер!

Я лежала в огромной постели, по шею закрытая одеялом. По цвету потолка узнала, что нахожусь в своей дворцовой спальне, а рядом сидел незнакомый молодой мужчина.

— Я позову Малену. Она очень ждет вашего пробуждения. И ваши друзья тоже.

Может и видела его раньше, уже не особо важно. Мои друзья? Последнее что я помнила, как одурманенные призывом Источника они шагали отдавать свою жизнь для Ристана.

Кардинал… Он оказался одним из братьев, что заварили эту кашу. Все пять веков держал нас в пучинах своего обмана, раз за разом выживая за счет жизни невинных магов. Сила питала Источник, а тот спасал его стареющее тело.

Камень исчез.

Я вспомнила, как тело перестало слушаться, словно в него вселился бесплотный дух. Вероятно, так и было, когда моими устами говорил Фолинтий, укоряя своего брата. А теперь они оба ушли.

Я вздохнула полной грудью, покривившись от боли, возникшей от такого простого движения, но зато почувствовала, что жива.

— Сколько я спала?

— Вы не спали, Эмили, — молодой человек навис надо мной, подсовывая под нос резко пахнущий мешочек.

Едва не чихнув, попыталась вернуться, но мужчина все равно сунул его, дождавшись пока не сделаю пару вдохов.

— Вот так вам будет легче, — одобрительно похвалил он и продолжил. — Эмилия, вы были на грани жизни и смерти. Мы называем это медленной смертью, когда душа практически покинула тело. Вы не имели сил даже открыть глаза, ваше сердце билось все реже, кровь остывала. Такое известно фолинтийской науке. Пришлось довольно много влить в вас целительной силы. Боюсь, Эмилия, что вы утратили свой магический дар. Он выжжен дотла. И едва не забрал вас за грань. Эти новости не отзывались во мне. Было все равно на проклятие способности, они лишь держали меня в плену. С трудом приподняла голову и увидела забинтованные руки.

Молодой человек проследил за взглядом.

— Да, камень из Фолинтийской короны. Боюсь он оплавился. И обжег вашу кожу. И ваше украшение…

— Ласточки больше нет?

Лекарь, а я решила, что это именно он, покачал головой.

— Ну и пусть, она слишком во многом виновна.

— Разве? — удивился мужчина, но комментировать не стал.

Он вообще казался мне странным. Общался довольно грубо, не используя обращение, манеры его оставляли желать лучшего, и смотрел на меня как на диковинную зверюшку.

— В вашем мире многое изменится, — вдруг произнес он. — Придется к этому привыкнуть.

Он, не слушая мои возражения, помог подняться. Я в общем то не чувствовала, что способна устоять на ногах, но лекарь заставил.

— Вы должны, Эмилия. Не идите на поводу своей слабости, иначе опять заснете. В этот раз навсегда. Движение это жизнь, — сказал он, озаряясь счастливой улыбкой на усыпанном веснушками лице, и игнорируя мое кряхтение.

Дверь осторожно приоткрылась и в нее проскользнула невысокая стройная девушка в мужской одежде. Или это у них женская? Узкие кожаные брюки, она словно голая. Я с трудом отвела взгляд, чтобы не краснеть.

По виду Малены нельзя было сказать, что она тоже приняла участие в сражении с кардиналом.

— Эмилия? Вижу, вы вполне справились. Как себя чувствуете? — она присела на краешек постели, мне же этого не позволил шикнувший лекарь.

— Жива, — больше и пояснять нечего.

— Тогда приводите себя в порядок, я уже сообщила королю, что вы пришли в себя. Нас ждут.

Я же не спешила никуда мчаться. В памяти складывались осколки произошедшего и оттого стало страшно спрашивать, но все же решилась. Рано или поздно узнаю.

Наверное, сильно побледнела, потому что оба мага посмотрели с беспокойством. Меня аккуратно поддержали под руки.

— Все нормально, просто…

— Что вас беспокоит, Эмилия? — Малена взяла меня за руку, поглаживая.

— Валдор. Кардинал пил его силу. Но не помню, что случилось дальше.

На глазах выступили слезы, потому что видела, как жизнь покидала его.

— Ах, красавчик-инквизитор? — усмехнулась Малена и махнула рукой. — Может вам стоит самой посмотреть?

Вот нисколько не успокоила. Но девушка выглядела веселой, а значит…

— Он жив?

— Пока да, — хмыкнула она, заставив мое сердце пропустить удар. — Но если продолжит выводить меня и дальше, клянусь, придушу. Не понимаю, как вы выносите его манеру совать свой нос, куда не следует. Столько вопросов. А сам же, делает вид, что ничего не произошло, замашки прямо таки кардинальские. Представь себе, согнал всех инквизиторов, не без помощи короля, и приказал принести присягу Грегору, а затем расформировал орден.

Девушка деланно округлила глаза, словно была в ужасе, но на деле смеялась.

— Тем, кто отказался войти в особое отделение гвардии и выполнять приказы светской власти — велел снять перчатки и проваливать. Представь себе! На все четыре стороны. И главное, этот мальчишка и слушать не хочет, что пса прожившего на цепи отпускать с нее нельзя. Говорит, натворят беды — ответят по законы.

Я покачала головой. Кажется, они справляются с наступившим хаосом.

— Но, напомню, Грегор вас ожидает. И инквизитор, конечно, — девушка подмигнула так, что я все же не выдержала и залилась краской. — Только и ждут вас. Уничтожают друг друга взглядами. Я и посол пытаемся сдерживать. Но чтобы все обсудить, нужны были вы.

Слушая в пол уха, я проковыляла за ширму, где уже была приготовлена чаша, и ждали служанки. Сборы продолжались долго, учитывая мое одеревеневшее тело, но с каждой минутой я чувствовала себя все лучше. Мышцы разминались, приобретали чувствительность, кровь разносила жизнь в самые дальние клеточки, отчего по коже бегали иголочки.

Выйдя из-за ширмы, я была вполне в приличном виде. На прическу времени не было, Малена отогнав служанок, усадила меня и вдруг собрав волосы и сильно из зачесав завязала… хвост.

Я с удивлением уставилась, на высокую покачивающуюся конструкцию.

— Я точно пони.

— Или Фолинтийская ездовая, — хихикнула Малена, ничуть не обидевшись оценке.

Увы, но я все-таки первое. Непривычно было ощущать практически свободные раскачивающиеся локоны.

Кабинет короля был заполнен людьми и, спустя час, осмотренная лекарем и приведенная в порядочный вид Маленой, входила внутрь я словно на казнь. Головой то понимала, что не меня судить будут, но вины перед королем никто не отменял. Теперь, когда страх за жизнь близких людей отпал, вернулось презрение.

У стены расположились несколько членов фолинтийской делегации: весьма потрепанный посол, сама Малена, мой лекарь и еще один незнакомый мужчина. Все кто остался? Поймав печальный взглядМалены поняла, что да.

С другой стороны знакомые мне министры, советники короля. У входа, сверля глазами Грегора, подпирал стенку Валдор, сложив на груди руки и буравя всех злям взглядом. Я ахнула, едва увидев. Волосы бывшего инквизитора платиново-белые, теперь напоминали мои. Седина стала для меня сюрпризам, но мужчине вполне шло, делая его немного старше и холоднее. Только вот я знала, что за выдрессированной маской бушует буря.

Едва завидев меня, Валдор переменился в лице. Отметила, что глаза остались такими же теплыми. Я бы не вынесла, стань они белесыми и пустыми как у кардинала. Хотя, Валдору, наверное, простила бы и это. Не он и принял меня беглой преступницей.

А Малена все же обманула. Никто не ждал меня в зале, они даже не знали, что я пришла в себя. И ни капли стыда на ее хитром лице.

— Всем выйти, — приказал Грегор, стараясь не смотреть на меня.

Советники тут же заспешили, недовольно поглядывая на меня, и не пошевелившихся фолинтийцев.

— Мне повторить?!

Посол и группа магов тоже направились к дверям. Малена сделала вид, что ее это не касается. А Валдор тоже пошел за народом, но не к дверям, а ко мне, заключая в крепкие объятья.

— Эми, я думал, потерял тебя, — прошептал он на ухо, опаляя горячим дыханием.

Ноги отрывались от земли, так сильно сжимал меня Валдор. Даже лекарь беспокойно поглядывал, но Малена не позволила вмешиваться.

— Прости, что не защитил.

— Уже не важно, мы живы, — улыбнулась я, и с наслаждением подставила губы под его поцелуй.

Отвлекло нас не очень вежливое покашливание короля и шипение Малены.

— Ваше величество, такой момент порушили, — возмутилась девушка, пожурив короля.

Грегор удивленно на нее уставился, перевел взгляд на нас и махнул рукой, пуская на самотек.

— Да кому вообще дело до монарха, — выдохнул он устало и раздраженно, что я не выдержала и улыбнулась.

— Ваше величество, — я присела в реверансе, хотя вряд ли в этикете был смысл.

Молчание зависло. Слышалось лишь дыхание находившихся рядом, и мое дикое сердцебиение. Еще бы, предстать перед королем, ныне свободным в своих решения.

Теперь нужно узнать приговор.

— Садись, ты едва встала на ноги, — сжалился король и я выдохнула.

Первый шаг сделан.

— Итак, мы, наконец, сможем узнать, что произошло? — хрипло и низко спросил Валдор, останавливаясь за моей спиной. — Леди Малена, ждем ваших ответов.

— Я на это очень надеюсь, — донеслось от Грегора.

Девушка вышла вперед, оказываясь между нами, за что я была ей благодарна. Встречать взгляд Грегора больше не хотелось.

— Мне жаль вам это сообщать, но последние пять сотен лет Ристания жила во лжи.

— Значит Создателя нет, — кажется король не первый раз уже возвращался к этой теме. Я его понимала. У нас практически отняли отца.

Девушка равнодушно пожала плечами. Фолинтийцев не живших века скованными религией и властью деспота не понять, каково получить свободу. Выбор и отвественность за себя самого, вот что самое сложное в этой жизни.

— Может и есть. Кто знает… Точно не ваш кардинал. Так случилось, что действительно два брата: король Фолинтий и принц Ристан, два мага, рассорились. Ристан не соглашался давать людям право пользоваться даром, они требовал привилегий. А король не был согласен. В пылу ссоры Фолинтий был ранен братом, а символ его власти, камень из короны — осквернен предательством брата.

Малена ходила по кабинету, спокойно заглядывая в лица, словно учитель втолковывая известные ей истины. Я услышала, как раздражённо вздохнул Валдор сзади меня, и запрокинула голову, но мне он лишь улыбнулся и несильно сжал плечо.

— Ристан ушел и забрал артефакт. Да, предательство наделило его магией. Темной, мерзкой. Из осколков камня Ристан создал стену. И, как мы теперь знаем, пользовался чужими силами, отбирал их, продлевая свою жизнь.

— Но, если он жил вечно, то почему никто не знал этого?

— Не вечно, а лишь пять веков. И вы были не в силах помнить. Дар Ристана изначально — дар памяти. Он мог играть чужими мыслями, а с помощью Источника усилил эту способность.

— Все это время скрывался за титулом кардинала? Во главе церкви?

— Разве не ясно, сама инквизиция создана для продления жизни Августа или Ристана, — раздраженно бросил Валдор. — Мы все были его игрушками.

Грегор почесал подбородок, растрепал пятерней волосы, как делал лишь в минуты беспокойства, и поднял взгляд, случайно встретив мой. Увы, но тут же отвернулся, я физически ощутила, как была ему неприятна.

— Но почему было просто не занять трон?

— Править должен король, Ристану нужна была лишь сила. А короли… они сменяют друг друга. И без наследника, ваша жизнь, ваше величество, оказалась неприкосновенна.

— Но не воля, — я получила еще один презрительный взгляд. Полагаю, ему уже объяснили, все что я делала.

Малена тоже это заметила.

— Не держите зла на Эмилию. У нее просто не было выбора. Все пострадали от власти кардинала. А она пыталась вас и предупредить, и защитить.

— Маоена, что будет с отношениями государств? Я не позволю вам забрать территорию, — словно меня не существовало, посмотрел Грегор мимо.

— Я думаю, мы сможем уладить эти вопросы. Могу вас уверить, отчет будет не будет содержать обвинений в вашу сторону. Мы все понимаем и рады, если, наконец, Ристания заживет мирно.

Малена говорила явно не как обычная одаренная, здесь она выражала позицию правящей семьи.

— Может переименуете страну? — хихикнула вдруг девушка, и народ заметно расслабился.

Разговор медленно перетек в строну политики, и я ощутила себя лишней. Откинулась на Валдора, чувствуя как засыпаю. Вернул меня лишь его голос:

— Мышка, на нас смотрят, — он сидел на одном колене, придерживая заваливающуюся на бок меня.

Грегор был готов прожечь нас взглядом.

— Сядьте, — резко приказал он.

Валдор скривился, но спорить не стал, придвигая кресло рядом. Я же вновь внутренне сжалась, и лишь ладонь, необлаченная в кожаную перчатку, на руке, придавала сил.

— Значит, ты заставила меня любить тебя.

— Нет, лишь поверить в это.

— А еще принимать другие решения?

— Да.

— Это ты обрекла фолинтийцев на пытки?

Его голос давил на меня все сильнее. Я кивнула, проглотив давящий ком в горле.

— Причем здесь Эми, — возмутился Валдор, поддаваясь вперед.

Его порыв теплотой отозвался внутри. Он готов встать за меня, даже перед королем. Едва сдержала желание прижаться к нему, и лишь провела пальцем, поглаживая ладонь.

— Хотите кого-то винить, так пусть это будет Август, а не неопытная девушка, которой подло манипулировали, — продолжил Валдор.

— Она и сама в этом поднаторела, — бросил раздраженно король.

— Валдор, король правд. Я виновата и готова нести наказание. Я принимаю любой приказ, ваше величество. Назначьте суд. Или вовсе без суда, как пожелаете.

Оба мужчины смотрели странно. Один с тревогой, то и дело, сжимая пальцы на моем запястье, другой с сомнением.

— Я ведь тебя не люблю? — в голосе Грегора прозвучала надежда.

Я вдруг увидела того же человека, что знала, он нуждался в поддержке.

— Вы сами знаете ответ. Моей магии больше не существует, сгорела вместе с кардиналом и проклятым Источником. Ваша воля принадлежит лишь вам.

Грегор встал, молча пересекая комнату поперек.

— Что делать с инквизицией дальше? — отвлек его Валдор, за что я была благодарна.

— Пусть провалится под землю. ЗА своим главой.

— Но они не виновны. И принесли клятву верности вам лично. Инквизиторов забирали детьми и выращивали как убийц магов.

— И зачем они нам нужны?

Валдор пожал плечами. Только сейчас я заметила, что он не в серой форме, и вообще никак не выдавал себя за члена братства.

— Найдите полезное занятие, тем, кто остались на службе. Мы такие же маги, как и остальные. Просто с особым даром. И, мне кажется, что с того момента как рухнула стена, новых больше не будет рождаться.

— Хочешь взять на себя полное руководство? — хмыкнул король, прикидывая плюсы управления такой силой как бывшее братство.

Валдор отрицательно качнул головой, но ответил:

— Если прикажете…

Лицо его вновь прикрылось непроницаемой маской равнодушия, так привычного для инквизитора. Мне не нравилось видеть его таким, но наверное так легче себя контролировать. В моей памяти еще свежи воспоминания о сложности сдержать рвущийся поток магии.

Грегор размышлял, рассматривая нас, его глаза притягивали наши сцепленные руки. Прохаживаясь вдоль своего стола, он то и дело возвращал к ним взгляд. Сомнение или тревога? Хотелось бы знать, что творится в его голове, но больше у меня нет ни права, ни возможности спрашивать.

— Проваливайте ка вы оба, — вдруг выдохнул он, и я поймала блеснувший злой огонек в его зрачках. — Как можно дальше, — рыкнул Грегор, распрямляя плечи и нависа над нами с высоты своего немалого роста. Рядом с Валдором он бы был выше на пол головы, но сейчас явно специально заставил нас сидеть, смотря снизу вверх. — Не хочу вас обоих видеть при дворе.

— Наши земли? — деловито спросил Валдор, ничуть не огорченный приказом.

— Останутся. Пусть это будет моим подарком. Леди Винтерс, я не могу вас наказать, ведь если бы не вы и ваш… друг, мы все продолжали бы жить в клетке и обмане. Но и видеть больше не желаю. Вы лишились своей силы, а значит никто вас больше не использует во вред короне. Возвращайтесь домой, герцогство вернутся под вашу юрисдикцию. И ни ногой в столицу!

Эпилог

Я вбежала в спальню, прижимая к груди письмо с гербовым оттиском и вензелем. Рано утром курьер оторвал нас от завтрака, требуя личного вручения послания. Валдор смотрел на меня с подозрительным прищуром, но вслух возражать не стал, хотя хорошо видела его недовольство.

Едва мы покинули столицу со сброшенными масками,возвращались в иной мир. Он еще не изменился, лишь покачнулся, но цепочка событий стала медленно развиваться, рушимая сверху.

Первым делом был назначен новый кардинал. Что интересно из немагов. Обычный стряпчий, знающий, как читать и исполнять законы, надел алькон и отправился в главный храм Создателя. На одном из служений сообщили о скоропостижной смерти Августа от сердечной болезни и возраста, и весть понеслась по стране.

Службы не прекратились, но новый кардинал вместе со всем советом министров медленно вычищал старые законы, избавляя их от дискриминации и преследования магов.

Король, игнорируя меня весь последний год, нередко писал Валдору, найдя в моем женихе соратника пострадавшего ничуть не меньше его самого. Что грело мою душу, по предложению Валдора, во все монастыри направлены проверяющие инспектора, и первой полетевшей головой стала мать-настоятельница Святой купели.

С открытыми границами измелись и торговые пути, вводились законы, и контрабанда сошла на нет. Зато нарушителей, не утративших своих привычек, нещадно наказывали. Так в одной из утренних газет я прочла о заключении графа Риренцо Пирса под стражу и ничуть не огорчилась. Хотя, подумав, велела выслать ему посылку. С шоколадными конфетами.

Мы же с Валдором не покидали пределов герцогства. Дел в запущенных землях хватало, тем более, что мстительный Грегор повысил нам налоги, за безалаберное отношение и запустение за прошлые годы. Пришлось смолчать, хотя Валдор бушевал не один день, намереваясь лично отправиться в столицу и высказать «одуревшему наглецу» все, что думает, о таких мелочных пакостях. Но мы справлялись, благо северные земли богаты ископаемыми, а торговля теперь расширила горизонты.

Инквизиции больше не существовало. Оставшиеся на службе, стали частью особого отделения гвардии. Там не обходилось без скандалов, ведь король, поддаваясь давлению фолинтийцев на освобождение магов, разрешил тем поступать на службу. Инквизиторам сложно отринуть старые привычки, но я так понимаю, остались лишь те, у кого порядок в голове. Неискоренимые приверженцы кардинала исчезли с поля зрения. Лишь пару раз случались неприятные случаи нападения инквизитора на одаренного, но их решала стража по обычным законам: за драку бросали в тюрьму.

Поначалу вернувшись в свое поместье, я боялась вновь почувствовать себя одиноко, но Валдор остался погостить на неделю, что переросла в месяц. Но время всех приличий вышло, и он меня покинул.

Расставание вышло для меня тяжелым. Все это время, казалось, жизнь наладилась. В закрытом от посторонних глаз поместье мы не думали о приличиях, наслаждаясь обретенным домом. Мне казалось, для Валдора, пол жизни проводившего в дороге, без семьи и близких друзей, это не менее важно. Вечерами у камина ловила на себе его изучающе-задумчивый взгляд, но он едва замечал, лишь загадочно улыбался.

Мы не говорили о будущем. И это не мало терзало, но стоило затронуть тему, как он переводил ее на безопасную или обещал обсудить потом. Как леди, я не могла первая и в лоб задавать такой вопрос, хотя тревога нарастала с каждым днем. Но этого разговора так и не наступило, Валдор уехал ранним утром, пообещав лишь в скором времени написать.

Отпускать было больно. И я чувствовала, он не из тех, кто станет вести милые сердцу переписки.

Меня снова оставили одну.

Две недели я бесцельно слонялась по коридорам, изредка разбавляя свои дни работой с учетными книгами вместе с управляющим и с портнихами. Мне требовалось соответствовать титулу герцогини, а потому сменить гардероб и убранство дома. Не далеко то время, когда откроется сезон приемов, а герцогская обязанность организовать хотя бы один.

Среди бытовой суеты, лишь ночью, тихо плакала, закусывая одеяло. А потом звала няню, которая гладила по голове, словно маленькую и бормотала, баюкая.

— Горе мое, несчастное. Будет тебе, все будет, милая. Вернется твой гордец.

— Не вернется. Помнишь, как он смотрел на это все, — утирая слезы, я обвела рукой дом. — Я герцогиня, а он граф, но аристократ до мозга. Гордый, ты правильно сказала. Он не станет принимать ничего от меня. А мне одной не нужны эти владения. Может написать королю и отказаться?

— Глупая девочка. Эх, молодость, — няня покачала головой и вдруг сурово погрозила пальцем. — Не вздумай ничего такого устроить, дитя. Жди. Если он тебя любит, то ничто не остановит, а если нет, то поделом.

Всхлип вырвался наружу. Не хочу, чтобы «нет». Но вдруг, он больше не желает вспоминать произошедшего.

К счастью, терзалась я не долго, пока однажды не пришло письмо, о том, что граф Валдор Амрок едет с официальным визитом. Оно обидело меня своей холодностью, но лишь до тех пор, пока сам граф не появился на пороге.

Он смотрел недоверчиво, словно прощупывал, насколько может зайти дальше, не говорил, не обнимал, а неотрывно держал мой взгляд.

Словно не замечая, едва касаясь кончиками пальцев, он провел по моей щеке.

— Эми, — тихий голос прогремел оглушающе, возвращая в реальность.

Сердце тревожно екнуло. Не в силах ответить, лишь слегка приоткрыла губы, потянувшись за поцелуем. Но он не спешил, высматривая во мне что-то.

— Не умею говорить красиво и поступать правильно. Меня не учили. Но я чувствую, что не могу позволить, чтобы кто-то так с тобой поступил. Пусть даже это я.

Он сделал шаг от меня, заставляя вцепиться в руку, не отпуская. Я уже знала, что дальше последует: извинения, прощание. Проступили слезы.

— Эми, закрой глаза.

Послушно выполнила, так проще сдерживать эмоции.

Рука Валдора легла на мое запястье, погладив. От щекотки пробежали приятные мурашки, и, вдруг, холодное неприятно коснулось кожи. Послышался щелчок.

Глаза удивленно раскрылись и, вырвав руку, взглянула на нее, а затем на стоявшего передо мной Валдора. Он вновь притянул к себе, целуя запястье, отчего по телу пробежала волнительный жар.

Валдор вдохнул, решаясь.

— Я не привык демонстрировать чувства. Неверное, это так глубоко внушили мне, что даже себе с трудом смог признаться. Но не имею права лишать тебя этого.

Он оказался так близко, что дыхание перехватывало. Ему с трудом удавалось вытягивать из себя слова, но, я увидела бушующую бурю. Ободряюще улыбнулась, хотя собственный страх таился внутри.

Валдор наклонился, практически касаясь губ.

— Знай, что бы ты не решила, я буду тебя любить, — губы опалило жаром, требовательно обхватывая мои и проникая.

Он выпалил это признание, так, словно не в первый раз, будто его чувства и без того были мне ясны, а меня накрыло нежностью.

Я ощущала себя тем самым плавящимся в его глазах золотом, растворяясь. Но Валдор не углубил поцелуй, отстраняясь, смотря с тревогой.

Мои пальцы непроизвольно потянулись к запястью. Тонкий изящный браслет из белого золота, такой же холодный, как новый тон волос моего инквизитора. Прозрачные как слеза камни сверкали мелкой россыпью, в отблесках солнечных лучей.

Брачный браслет. Дух перехватило от понимания происходящего. До этого момента я словно пьяная не разбирала сути.

Наверное, озарение отразилось на лице, и Валдор спросил:

— Выйдешь за меня? — коротко и словно бы невзначай.

Хотела ответить сразу. Видит Создатель, слова рвались, но заставила себя остановиться. Положив прохладную ладонь на его щеку, заметила, как он на миг прикрыл глаза.

— Почему ты ушел? Так долго…

Он кивнул, не пытаясь спорить.

— Эми, я всего лишь граф, а ты герцогиня. Я был не вправе действовать без разрешения короля. Предложи я тебе сразу, и потом, узнав, что король не позволит, что бы ты чувствовала.

— А что я чувствовала, не зная, вернёшься ли, нужна ли тебе? — говорить стало легко, слова возмущенной рекой лились на виновника, а он принял такой огорченный вид, что не было сомнений, признает.

Валдор молчал, в ожидании вердикта, плотно сжав губы, желваки напряглись, и весь он был похож на натянутую тетиву.

— Признайся, — приказала я, ощущая потребность услышать.

— В чем именно?

— Что виноват, что поступил как последний дурак, и не имел права так меня мучить.

Он кивал под каждое слово.

— Влюбленный дурак. Прости, родная, я просто хотел хоть раз поступить правильно, как ты того заслуживаешь. Сделать официальное предложение, — привычная маска разбилась вдребезги.

Его глаза горели, Валдор говорил тихо, но в каждом звуке я слышала его порыв. И верила.

На лице расплылась счастливая улыбка. Хотела бы я быть как правильная леди сдержанной. Поблагодарить вежливо, пообещав сообщить решение. А еще, промелькнула мстительная мысль, по терзать в неведении.

Но я не была такой. Не умела и больше не желала лицемерить, никогда. Обвив руками его шею потянулась за своим законным поцелуем, и Валдор нежно коснулся моих губ, но тут же отстранился.

— Твои ответ? — неуверенность в голосе убрала последние сомнения.

Мой гордый инквизитор.

— Да! — рассмеялась я, и тогда меня поцеловали по-настоящему.

А теперь мне, наконец, написал король. Валдор знал, как долго ждала ответа на свои письма, бурчал раздраженно, советуя не унижаться перед Грегором, если он настолько глуп, что не понял, кого теряет. Друга. Конечно, только это я испытывала к королю, и мой жених понимал, но легкой ревностью свои слова приправлял.

Сев за рабочий стол, положила на красное дерево конверт, любуясь. Выждав минуту, вскрыла ножом, и принялась читать.

«Эмилия, я был рад получить от тебя весть, хоть и расстались мы не слишком мирно. Знаю, ты писала мне не один раз, но я не имел сил читать или ответить, слишком жива была рана.

Слышал весть о вашей помолвке с графом Амроком. Увы, но отвечу отказом на приглашение, но это не помешает мне вас поздравить. Надеюсь, в этой жизни вы оба нашли сове счастье.

Знаешь, ты говорила, что мои чувства к тебе лишь мираж. Но прошел год, а сердце все еще тревожит мысль о тебе. Возможно, мне просто иногда хочется твоего совета и поддержки.

В том месяце приезжала леди Малена. Ты помнишь, она была в делегации. Теперь явилась сама. Такая же непристойная. Что за одежды в этой Фолинтии! Но не скрою, красиво. Может приказать и нам ввести другую моду?

Но это все шутки. А по правде, Малена привезла много книг и копий документов. Нам предстоит восполнить историю.

Люди все еще в смятении, ходят в церковь, прячут детей, открыв у них дар. Но больше не будет преследований. Ни в мое время, ни после.

А ты, Эмилия, пиши. Я надеюсь, спустя время мы сможем наладить мир и в наших отношениях.

Твой король».

Оглавление

Заложница своей воли

  Часть 1. Ее звали Эмилия Винтерс.

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

  Часть 2. Фаворитка Его Величества.

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  Эпилог