Дьяволица [Натали Лавру] (fb2) читать онлайн

Дьяволица

Пролог

В информационном поле я увидела людей, чья деятельность погубит планету: взрослые, старики и даже дети… Миллионы тех, кого предстоит убить.

Среди потенциальных жертв было много хороших, добрых людей, желающих принести пользу обществу. Таких, как Альберт Линнеман, покойный отец Алекса.

Все эти люди должны умереть, так как времени на гуманное решение вопроса не осталось совсем. Заставить каждого из них отказаться от их благих губительных намерений — нереально. И… кем бы я ни была, но убить ребёнка — ни за что. Я не буду отдавать такие приказы. А значит, нужно придумать что-то более гуманное и эффективное.

Наш клан убийц слишком мал, чтобы обезопасить планету от всех угроз. Я понимала, что в текущем составе нам не справиться.

Вот почему Иуоо умирал с улыбкой. Он свалил на меня груз грехов и ответственности за чужие смерти.

***

Первые две недели моего главенства прошли вхолостую: четверо чистильщиков отправились выполнять мелкие задания, пятеро — на поиски потенциальных кандидатов в Службу Смерти.

Я могла организовать массовый геноцид неугодных миру, но побоялась: мне всё казалось, что найдётся лучший способ решения проблемы, и тогда не придётся брать на себя вину за гибель невинных людей.

Иуоо был менее щепетилен в таких вопросах. Он не брезговал устраивать эпидемии, теракты и катастрофы, чем экономил время и силы своих исполнителей.

В команде поползли шуточки, что Дьяволица перешла на сторону добра. Никакой поддержки от убийц я не ждала, но бунт на корабле мог усугубить наше и без того плачевное положение.

Максим запросился домой, и я отпустила его, чем нарушила одно из главных правил наёмников: не иметь привязанностей вовне.

После этого мой авторитет упал ещё ниже. Я понимала, что все эти нарушения стукнут мне по голове в будущем, но чисто физически не могла осознать свалившуюся на меня ответственность.

Ещё я начала страдать паническими атаками. Или, возможно, мне стали являться картинки последствий моих ошибок.

Бесславное начало правления Дьяволицы…

***

Неделя за неделей текло время, и я научилась раздавать приказы подданным, чтобы они не сидели без дела. Однако задачи из информационного поля прибавлялись быстрее, чем исполнялись.

У бессердечного Иуоо лучше получалось приносить людям смерть.

Я привыкла к кошмарам, перестала обращать внимание на неуважение чистильщиков, особенно тех, кто был на несколько веков старше меня. Для меня было главное, что мои приказы выполнялись. Остальным я готова была пренебречь.

Самые трудные и ответственные миссии я отдавала Альгису, ему я доверяла едва ли не больше, чем себе.

За первый год моего так называемого руководства я разогнала всех убийц: они появлялись только на собраниях и по долгу службы. Я решила, что не за чем держать возле себя людей: их работа — убивать, а я владею доступом к абсолютному информационному полю, поэтому могу предугадать любой вариант событий, а значит, неуязвима. Но я не учла одну деталь: все варианты просмотреть невозможно, и самые роковые из них оказались упущены мной…

За тот год, что я управляла убийцами, совершенно выпал из внимания Алекс, — бесталанный сын своего гениального отца. Почему я о нём забыла? Я даже не удосужилась поинтересоваться, что он предпринял, когда узнал, с чем столкнулся.

После похорон отца Алекс угодил в психиатрическую больницу. И ему никто не поверил бы, когда он рассказал о не стареющей женщине-убийце, если бы не появились люди, интересующиеся именно мной и Диланом. Для Алекса возможность помочь в поимке нас стала новым смыслом жизни.

Спустя год после смерти отца бестолковый юноша превратился в нового человека.

Пока я направляла силы своих людей против нефтяных магнатов и диктаторов, главный враг подобрался к моему порогу.

Глава 1

Максим женился на Маше, пухлой девочке, родители которой так не любили меня.

Мы с Диланом, зная, что никто нас не накажет за нарушение правил, пришли в Верхний Волчок поддержать сына.

Впервые за долгое время мы перекинулись в волчьи шкуры, словно и не покидали волчий клан.

К праздничному столу мы не выходили. Выжидали, когда начнётся праздничная охота. Максим очень хотел, чтобы я была рядом с ним в день его свадьбы.

Ночью мы в обличии волков встретились с Максимом и его новоиспечённой женой, вместе задрали некрупного кабана, а затем скрылись вглубь леса, чтобы не встретиться с кем-нибудь из знакомых.

Сами того не заметив, мы зависли в лесу на два дня. Ни о чём не думать и беззаботно носиться по лесу чертовски приятно.

По пути к порталу в большой мир мы встретили Полину. Она ещё не умела оборачиваться волчицей. Семнадцать ей исполнится через год. Тогда же состоится её первое превращение.

Я впервые за много лет увидела свою дочь. Она больше была похожа на призрак, чем на человека. Высокая, бледная, как моль, в грязно-белой холщовой сорочке и босыми ногами. Из-за альбинизма у неё даже цвет глаз не волчий, а светло-серый.

Мы с Диланом были в волчьих шкурах, но она узнала нас.

— Уходите. Вам здесь не место, — сказала она.

Может, она специально ждала здесь, чтобы сказать нам это? Она же верховная и следит за порядком в Верхнем Волчке.

На душе у меня всё перевернулось. Какая-то часть меня хотела, чтобы Полина так же любила меня, как Максим. Обняться, признаться друг другу в любви, попросить прощения за то, что я так рано ушла… Но теперь поздно. Моя дочь выросла без меня. Я не нужна ей.

Мы перешли на бег. Я четырьмя лапами отталкивалась от земли, чтобы немедленно покинуть место, где больше не имею права находиться.

«Диана, остановись», — мысленно крикнул мне Дилан.

«Мы не должны быть здесь», — ответила я.

«Я тоже её узнал. И это я должен сожалеть, а не ты. Остановись…»

И мы замедлили бег. До обрыва оставалось не больше пяти километров. Волчья деревня скрылась далеко позади, так что можно было не спешить.

«Я весь праздник искала её глазами. Хоть на мгновение увидеть, какой она выросла», — призналась я.

«Подозревал, что не только свадьба Максима влекла тебя сюда», — ухмыльнулся про себя Дилан.

«Чувствую себя виноватой в том, что наша семья распалась. Гадкое ощущение.»

«Гадкое, — согласился Дилан. — Мы оба виноваты. Но посмотри на ситуацию с другой стороны: дети выросли, скоро у них появятся свои семьи, дети. Они живы-здоровы. У них свой смысл жизни — у нас свой.»

«Ладно. Ты прав. Не будем загоняться. Пора возвращаться к делам.»

Мы искупались в море, смыли с себя волчий запах и вернулись в большой мир.

На полпути к Краснодару мы заехали на заправку.

Дилан стоял на кассе и, помимо топлива, заказывал нам хот-доги и кофе на перекус.

В дверь вошёл новый посетитель. Это оказался родной брат Дилана, Владимир. Он сильно постарел за те десять с лишним лет, что мы не виделись. Этакая лишённая харизмы копия отца.

«Ты не могла этого предвидеть?» — высказал мне претензию Дилан.

«Не могла. Я не господь бог», — огрызнулась я, сидя в заправском туалете.

Ошеломлённый Владимир подошёл к Дилану и старчески-замогильным голосом протянул:

— Ты-ы?

— Вам кого, дедуля? — изогнул бровь Дилан и снова повернулся к кассе.

— Не прикидывайся, я знаю, что это ты! Но как? Ты же умер! Я видел твой труп! И эту твою…

«Ты без линз и без очков, — напомнила я Дилану. — Он по глазам просёк, что ты волк.»

«Да б***ь! — мысленно выругался он. — Придётся гнать, чтобы отвязаться от него. Вылезай из своего туалета».

У меня с собой были очки, и я надела их, в надежде прошмыгнуть незамеченной мимо бывшего родственника.

— Это же она! — на всю заправку возвестил Владимир, показывая на меня пальцем. — Она!

Я не оглянулась на крики. Села в машину ждать Дилана. Этот старикан не опасен для нас: он не заявит в полицию, а максимум расскажет родственникам.

Брат Дилана так переволновался, что схватился за сердце. Его тут же усадили на табурет и дали воды.

Владимир всё смотрел на Дилана, нервно тряс головой и повторял:

— Этого не может быть… Я видел тебя мёртвым. Ты — призрак.

— Пусть так, — ответил Дилан и улыбнулся без доли сочувствия. — Тебе всё равно никто не поверит! Ну, бывай, дедуль, — он похлопал брата по плечу, взял свой заказ со столешницы и вернулся в машину.

«Надо было переждать, пока все гости разъедутся со свадьбы Макса, — сказал Дилан. — Теперь этот старый пень раструбит, что видел нас.»

«Забудь о нём. Он сам уже одной ногой в могиле. Старческая деменция никого не щадит.»

«Ты рада, что мы съездили?» — сменил тему Дилан.

«Да. Убедилась, что и без нас жизнь не стоит на месте. Но что-то мне подсказывает, что с Полиной мы ещё встретимся.»

«Я против того, чтобы ты вербовала её.»

«Нет, конечно, — покачала я головой. — Но теперь, кажется, я догадываюсь, для чего клану нужно было её рождение…»

***

Пока мы возвращались на машине в Москву, я глазами Максима смотрела, как в деревне закипают страсти.

К новобрачному брату в гости зашла Полина. Её не смутило, что не выспавшиеся и только что вернувшиеся из леса молодожёны ложатся в гостевом доме на дневной отдых.

— Ты, что, дебил? — громко и звонко выругалась Полина.

— Чего опять? — хмуро посмотрел на сестру Максим. Вечно от её язвительных фразочек настроение опускалось в ноль.

— Ты какого чёрта позвал их? — ещё более кислотно пояснила она.

— Кого это их? — Максим понял, кого сестра имела в виду, но прикинулся дурачком. Теоретически Полина ещё не обладает волчьим обонянием и не могла учуять родителей. Да и вряд ли она отличит их забытый запах от сотен других.

— Ты прекрасно знаешь, о ком я! — Полина подошла ближе к ложу новобрачных. — О чём ты только думал? На празднике были десятки тех, кто знал их!

— Ма-акс… — подёргала Максима за плечо Маша. — Это она о ком?

— А ты не лезь! — огрызнулась на родственницу Полина. — Молчи, пока я говорю!

— Ты кто такая вообще, чтобы тут командовать?! — заступился за жену Максим.

— Хм, — она по-царски задрала подбородок вверх. — Я тебя предупредила. Не то подчищай тут за вами… — и с этими словами вышла.

Разумеется, Максим помнил, что его сестра — верховная клана полуволков. Но он по привычке считал её несмышлёной вредной девчонкой, которая только мнит себя великой, но пока ничего не умеет.

***

«Полина уже в курсе, что Владимир видел нас, — резюмировала я Дилану. — Сегодня ночью твой брат умрёт от сердечного приступа. Врачи не успеют спасти».

«Всегда его недолюбливал, — признался он. — А теперь даже как-то жаль, что он умрёт из-за меня. Родной брат всё-таки, хоть мы и не были близки».

«Да ладно! Тебе — жаль? — с сарказмом переспросила я. — Помнится, он немало повлиял на твоё отношение ко мне, как к шлюхе. Так что я рада, что скоро он отправится к праотцам».

Дилан усмехнулся.

«Любопытно получается: женщины в нашей семье — верховные, а мужчины — с изъяном. Мне бы очень не хотелось, чтобы Максим был похож на меня. И я, и мой отец были отвратительными семьянинами.»

«Две верховные в одной семье — это да, — улыбнулась я. — Природа щедро наградила нас неподъёмной ответственностью. Даже не знаю, дар это или проклятье. Но вот мы здесь. И что бы мы ни натворили, всегда останемся безнаказанными, — я задумалась, чтобы оформить в слова следующую мысль. — Знаешь, не случись той трагедии с убийством Филина, вряд ли бы мы с тобой стали теми, кто мы сейчас. Мне больше нравится думать, что в прошлом так всё и должно было произойти. Слишком уж всё неслучайно».

«Я тоже рад, что мы здесь и сейчас. Мне проще думать, что у меня нет детей, — признался Дилан. — Как-то не задалось у меня с отцовством».

«…Сказал тот, от кого я родила сына и дочь», — дополнила я и мы вместе горько усмехнулись.

Наша семейная жизнь умерла в далёком прошлом. Нам остались только любовные утехи и возможность посмотреть на повзрослевших детей со стороны.

Теперь мы убийцы. Наше предназначение — очищать Землю от неугодных.

Только вот как-то совсем не хочется возвращаться в логово с серыми бетонными стенами. Лица чистильщиков осточертели донельзя, и хочется побыть простой женщиной, хрупкой и любимой.

Глава 2

После возвращения на базу мы с Диланом как-то спонтанно решили устроить себе отдых. Вдвоём. Без моих суточных медитаций и слежения за выполнением приказов. Ведь и у главы Службы Смерти должны быть выходные и время на личную жизнь. Я же не робот.

Нам хотелось уединиться и забыться, продлить праздник. Поэтому мы, не мелочась, купили билеты на острова. В конце концов что случится за неделю? Не рухнет же мир…

А чтобы легче было отстраниться от проблем и тревожных предчувствий, мы с Диланом в первый же день накидались наркотиками и после жаркого секса уснули в обнимку.

Мы ещё не знали, что это наш последний беззаботный вечер.

***

Дилану выстрелили в затылок кислотным дротиком. Я даже не успела набрать номер Максима, чтобы сообщить, что на нас напали. Второй дротик нашёл и меня.

Кто-то знал про нас. Знал, что от обычных пуль мы восстановимся за минуту. Нападение было тщательно спланировано.

***

Очнулась я от самого странного ощущения из всех, какие я только испытывала. Это была даже не физическая боль, а полное бессилие, словно из меня пытаются выкачать душу.

Нас с Диланом увозили друг от друга. Дальше и дальше… Голоса Дилана я не слышала, но чувствовала, что ему никак не удаётся вернуть сознание в тело.

Меня везли на небольшом частном самолёте.

Я открыла глаза и увидела перед собой знакомое лицо. Алекс, мать его…

Он пришёл в какой-то нервный восторг, когда поймал мой взгляд.

— Я долго ждал этого момента! Ну здравствуй, дорогая…

Мой взгляд не выражал ничего. Этот сопляк Алекс не получит от меня ни единой эмоции, ни даже жалкого жеста или намёка, что я его слышу.

***

Пытаться бежать было бесполезно: нас с Диланом разделяла уже не одна тысяча километров. Так далеко друг от друга мы ещё не находились. Даже расстояние в пятнадцать километров заметно ослабляло нас, а тут… у меня просто не получилось бы подняться на ноги.

Я закрыла глаза и направила остатки сил на то, чтобы создать некое нематериальное пространство в виде светлой уютной комнаты и поместить туда сознание Дилана и своё.

«Где мы?» — спросил Дилан, оглядевшись.

«Где-то на равном расстоянии от наших тел, — ответила я. — Я создала это место, чтобы ждать.»

«Мне в голову вбили какой-то предмет. Я не могу восстановиться и вернуться в тело», — сказал Дилан.

«Тебе больше не за чем в него возвращаться.»

«То есть здесь мы будем ждать смерти?»

«Да. Или спасения», — кивнула я и обняла Дилана.

Наши астральные оболочки выглядели, как физические, с одним только упущением: мы были лишены тактильных ощущений.

Я была в замешательстве. Пыталась найти, в чём я прокололась. Ответ очевиден: вся наша жизнь превратилась в одно сплошное слабое место. Беда могла прийти откуда угодно, и мы всё равно попались бы. И была только одна хорошая новость: у меня появилось время подумать.

Кто-то был очень хорошо осведомлён о нашей с Диланом зависимости друг от друга: нас увезли на максимально удалённое расстояние. Проще говоря, по разным концам Земли. Нашим врагам было известно, что даже выстрел в голову не может нас убить.

Я проверила ещё раз каждого из чистильщиков — никто не мог сдать нас. Да, эти парни не любили нас с Диланом и не очень-то уважали, но предательство — это смертный приговор. Значит, нас подставили мы сами. Тот самый удар по голове, которого стоило ждать.

***

Мне трудно было представить, что это Алекс организовал операцию по поимке нас. Слишком уж я была уверена в недалёкости его ума, чтобы ждать серьёзного выпада. Вскоре я узнала, что он там обычный информатор. От него пытались узнать кое-какие данные о формуле сыворотки бессмертия, которые тот мог знать от отца.

Сам Алекс не сумел бы изобрести ничего стоящего, но секретная информация в руках тех, кто веками охотился на чистильщиков, — это уже серьёзная опасность.

И всё же, будучи мелкой сошкой в логове наших врагов, Алекс имел свободный доступ к моему телу, а также ему была выделена целая лаборатория. По моему мнению, его явно переоценивали.

***

Находясь в отдалении от собственных тел, мы знали и видели, что с ними происходит. Первые дни нас пытались привести в сознание, и когда ни один способ не сработал, в ход пошли пытки.

Неизвестно из каких соображений все манипуляции производились только с телом Дилана. Возможно, кто-то решил, что мужской организм сильнее, или что в случае его окончательной смерти моё тело послужит запасным…

Первые пытки проводились, чтобы изучить, сколько времени занимает восстановление тканей. С каждым новым увечьем этот процесс замедлялся. Над разгадыванием тайны бессмертия трудилась целая толпа учёных: проводились бесконечные анализы и опыты.

«Многих же нам придётся вырезать, когда всё это закончится», — думала я.

Время потеряло счёт. Все свои силы я отдавала на поддержание нашего крошечного тихого мирка.

Когда вокруг тела Дилана вновь собирались люди, чтобы терзать и резать, он надолго замолкал, не мог думать ни о чём другом. Боль от происходящего не была физической, — она была фантомной. Я ничего не могла сделать.

Чем изощрённее становились пытки, тем быстрее угасали силы Дилана. Его травили ядами, облучением, копались в органах, брали различные пробы, держали на открытом огне ногу, разрезали глазное яблоко… Плоть превратилась в рваное тряпьё, и кровь перестала сочиться из ран.

***

Моё тело тоже стало предметом опытов, но уже другого характера.

Алекс не был бы Алекс, если бы не воспользовался тем, что до сих пор было для него запретно: моими прелестями.

— Здравствуй, милая, — омерзительно слащавым голосом пропел Алекс.

Он провёл пальцами по моей щеке, затем спустился к шее и ещё ниже.

Теперь моя оболочка была целиком в его власти.

Алекс целовал меня в губы, кусал, в надежде вызвать у моего тела хотя бы малейшую реакцию, ставил засосы на шее и груди — бесполезно.

— Раньше ты таким бревном не была! — разозлился он и с размаху влепил мне пощёчину.

Реакции не последовало. Моя голова безвольно мотнулась в сторону, потом по инерции обратно.

Даже если бы меня жгли на костре, я так и осталась бы спокойно лежать трупом. Меня, на собственной шкуре познавшую Некрам, не заставил бы шелохнуться даже огонь, пожирающий мою плоть. И хотя моё сердце билось, сознанием я находилась в нашей с Диланом астральной комнате.

Однако я чувствовала всё, что делает с моим телом безумный Алекс.

— Прости, прости, малышка, я не хотел, — заныл он, снова припадая к моим губам.

Алекс с какой-то маньяческой нежностью гладил меня по той самой щеке, которую только что ударил.

Но поцелуев ему было мало. Он закрыл изнутри комнату, в которой меня держали и раздел меня полностью.

— Какая ты красивая… — бормотал он себе под нос. — И не скажешь, что тебе столько лет… — затем Алекс прошептал прямо мне в губы. — Думаешь, меня отпугнёт твой возраст? Не-е-ет! Я буду любить тебя так, как ещё никто не любил! Теперь ты моя! Моя, слышишь, тварь?

Он торопливо стянул с себя штаны и так же без прелюдий вошёл в меня.

— Нравится тебе, а? Ну давай, говори, как тебе? — пыхтел он. — Я не верю, что ты ничего не чувствуешь!

Алекс был так разгорячён и взволнован моей доступностью, что не продержался и пяти минут.

— Ничего, — приговаривал он, натягивая на себя штаны, — теперь я буду трахать тебя сколько захочу и когда захочу! Ясно? Ну почему ты молчишь?! Тварь!

Так как Алекс был не единственным, кто наблюдал за мной, ему пришлось одеть меня и укутать покрывалом, как было.

Даже теперь он вёл себя, как нашкодивший школьник, который напакостил, и теперь пытается скрыть следы.

Каждый день он приходил и устраивал сексуальные игры. Правда, он ожидал от меня чего-то большего, чем функционал секс-куклы. Ни тебе стонов, ни сопротивления — скукота.

Алекса злила моя полная безучастность. Он то впадал в ярость, то ревел, извинялся и капал на меня своими слезами.

Я лишь терпеливо ждала, когда истеричному мальчишке надоест играть в страсть.

***

«Я убью этого сопляка!» — рычал Дилан, который тоже знал, что Алекс вытворяет с моим телом.

«Да, злись, злись, — поддержала его я. — Злость придаст тебе сил пережить всё это.»

«Надо же, как странно получается, — с горечью отметил он. — Даже в такой ситуации ты умудряешься мне изменить.»

«Ты называешь это изменой?» — я с укором посмотрела на Дилана.

«Прости… — пошёл он на попятную. — Даже мёртвый, я не готов ни с кем делить тебя.»

«Ты пока не мёртв», — возразила я.

«Разве? Но ведь моё тело…»

«Ты жив, пока я держу тебя. Если выберемся, обязательно придумаем, как восстановить твоё тело. Хорошо?»

«Хорошо, — кивнул он. — Потому что мне понадобится тело, чтобы прикончить этого ублюдка!»

Глава 3

Прошло несколько месяцев, а по ощущениям — целая вечность.

Кто-то из учёных, работавших в той части света, где находилось тело Дилана, обнаружил какой-то изменённый ген, зацепку, которая в будущем поможет в создании сыворотки бессмертия.

Когда подопытное тело перестало восстанавливаться после пыток, его расчленили и заморозили. Вставал вопрос о том, чтобы его сжечь, но учёные проголосовали за заморозку.

Если бы тело Дилана всё-таки кремировали, мы бы всё равно остались живы, при условии, что я привязала бы его сознание к своему телу. Это была бы весьма условная жизнь: короткая и немощная. Тело, даже самое сильное, не выдержало бы внутри себя две души. Поэтому я боялась непоправимого и была рада заморозке.

Расчленённые куски заморозили и забыли о них.

А вот с моим телом всё обстояло сложнее: за ним ухаживали, подключили внутривенное питание, держали в тепле и чистоте, изредка брали пробы крови и тщательно охраняли.

Алекс вовсю пользовался привилегиями, данными ему, и воплощал свои старые грязные фантазии. От полученного экстаза он на время терял рассудок и рассказывал мне на ухо, что хочет от меня детей и быть таким же бессмертным, как я, чтобы убить Дилана и занять его место рядом со мной.

Дилан в эти моменты метался по нашей астральной комнате от гнева, но помешать не мог: мы оба были бесплотны.

Помимо наблюдений за нашими бренными телами, я через информационное поле следила за действиями чистильщиков.

Когда радость от внезапной бесконтрольной свободы прошла, убийцы встревожились: кто-то ударился в разбой и убивал всех, кто попадётся на пути; кто-то, наоборот, отошёл от преступной деятельности; старожил Альгис попытался собрать разобщённую команду воедино, чтобы найти нас с Диланом.

Максим сходил с ума: он искал нас и перебирал в голове самые бредовые варианты. Он колесил по всему миру, пробирался на засекреченные охраняемые объекты, несколько раз едва не попадался.

Семью он почти не видел, чем сильно обижал свою юную жену Машу.

Но однажды Максим решил проверить одну концепцию: что если нас с Диланом разделили и держат максимально далеко друг от друга, чтобы мы не могли сопротивляться?

«Я должна… должна выйти с ним на связь… Он так близок к истине…» — повторяла я, сама не зная, каким образом передать ему информацию.

Видеть каждого из чистильщиков я могла, а вот управлять ими — нет. Сил едва хватало на поддержание нашего текущего положения. Вот-вот всё могло кончиться. Стоило учёным открыть вакцину, и от наших тел избавятся… А нового главы клана убийц нет. Некому будет остановить гибель планеты.

«Ты можешь выйти из этой комнаты и поговорить с Максимом?» — спросил Дилан.

«Нет…» — печально покачала головой я.

«Хочешь вернуться в своё тело?»

«А смысл? Оно превратилось в овощ. Я не смогу даже пошевелить рукой.»

«Возьми мою энергию?» — предложил он.

Я проигнорировала его предложение. Энергии у него почти не осталось: ещё немного и он впадёт в небытие, а оттуда нет пути обратно.

Погружение в думы принесло скромные плоды. Да, на то, чтобы превратиться в привидение, у меня не было сил, но я рискнула явиться в сон Максима. Только бы он запомнил мои слова…

Впрочем, внутри сна всё выглядело, приближенным к реальности. Максим до слёз обрадовался, когда увидел меня, полез обниматься.

— Слушай, у меня мало времени. Запомни каждое моё слово: мы на разных концах земли! Владивосток и Буэнос-Айрес, — чётко проговорила я. — Повтори!

— Буэнос-Айрес и Владивосток… А точнее?

— Это всё, что я могу сказать.

— Я запомню, мама, — утирая слёзы во сне, пообещал Максим.

— Торопитесь, у нас почти не осталось времени… Собери всех. Прощай!

После моего исчезновения Максим сразу же проснулся и несколько минут вспоминал детали сна, а потом позвонил Альгису и сообщил ему.

Моё сознание с трудом нашло дорогу к нашему астральному убежищу: свет в нём погас и стало темно. Мне нечем больше было питать иллюзию милого интерьера.

«Дилан?» — позвала я.

«Я здесь…» — послышался хриплый тихий ответ.

«Они найдут нас», — с облегчением, но в то же время обессиленно сообщила я.

Мы вжались друг в друга и стали ждать.

Алекс больше не наносил свои интимные визиты. Я наскучила ему. Он удовлетворил свою похоть и улетел к себе на родину. Или, может, ему попеняли, что подопытное тело лежит в камере не для сексуальных игр.

Всё затихло.

***

Спустя два месяца после моего разговора с Максимом появились хорошие новости: чистильщики нашли тело Дилана и убили всех учёных и охранников на базе.

Встал вопрос о том, как транспортировать замороженные куски плоти на другой конец страны. Кое-кто вообще засомневался: есть ли в этом смысл? Труп — мертвее некуда.

Максим был настолько разъярён, что готов был насмерть драться с каждым, кто пойдёт против его (то есть моей) воли.

В итоге путём рискованных махинаций тело перевезли в Москву в том же виде, в каком оно было найдено.

Сам Максим был раздосадован тем, что первой нашёл не меня. Мысль о том, что моё тело найдут в таком же состоянии, повергала его в панику. Он метался из стороны в сторону, только бы не терять даром ни секунды. Всё остальное перестало существовать для него. Даже семья.

***

Плутания по Буэнос-Айресу заняли больше месяца, и ещё месяц ушёл на то, чтобы подготовить план нападения. Ответственность за проведение операции взял на себя Альгис, так как Максим потерял адекватность, слишком горячился.

День для освобождения меня был выбран удачно, и я жалела только о том, что Алекс в отъезде и снова останется жив. Дуракам везёт… Но теперь я точно знала, что о нём не забудут. Он первый в очереди на убийство.

Чтобы освободить меня чистильщикам пришлось отправить на тот свет полторы сотни людей (охрану усилили вдвое, когда стало известно, что тело Дилана выкрали).

Ожидаемо, никого из руководства на базе не оказалось.

Чтобы арендовать самолёт для всех нас, чистильщикам пришлось вытрясти свои карманы, потому что за время нашего с Диланом отсутствия им никто не платил. Деньги были на исходе.

Я открыла глаза, когда самолёт уже набрал высоту. Максим плакал и целовал меня, ему было не важно, что я в первую очередь не его мать, а его госпожа.

— Мам, ты как? Тебе что-нибудь нужно?

Я слегка качнула головой и вернула своё сознание к Дилану. Наши тела всё ещё находились далеко друг от друга, поэтому бесполезно было пить чью-то кровь и пытаться восстанавливать силы. Ещё рано. Надо продержаться ещё чуть-чуть, и Демоница восстанет.

***

Самолёт приближался к Москве. Перед посадкой я уже смогла самостоятельно сесть. Разговоры в салоне умолкли, но каждый из убийц украдкой поглядывал на меня: в своём ли я уме? Не кинусь ли карать их за месяцы распутной жизни?

— Мама, тебе не понравится то, что ты увидишь… — наконец, решился предупредить Максим.

— Я знаю про Дилана.

— И что теперь будет?

— Мне понадобятся реки крови, — обманчиво спокойно ответила я.

— Он может ожить?

— Да, — кивнула я.

Максим, подобно своим соклановцам, усомнился в том, что я нахожусь в здравом уме, но возражать не стал.

***

По приезде я выпила почти литр крови своего сына, а через два часа, когда мне стало легче управлять своим телом, я смогла впервые за долгое время поесть нормальной человеческой пищи.

Тело снова училось нормально функционировать.

Однако силы восстанавливались слишком медленно, и это срывало мои планы.

О том, чтобы за один день вернуть Дилана к жизни, не и речи не шло. Нам повезёт, если он оживёт через пару недель, но это самый оптимистичный прогноз.

В день прибытия я даже не зашла в помещение, где хранились замороженные части тела Дилана. Важнее было искоренить ошибки, которые я допустила в самом начале, когда только стала верховной.

Я созвала собрание. Явились все: посмотреть на спасённую госпожу и забрать свои гонорары.

На этот раз чёткие указания получил каждый: трое (большая честь!) отправились в Штаты за головой Алекса; дюжина чистильщиков была направлена устранить членов организации, похитившей нас; Максим был срочно отослан в Краснодар — домой, к жене и новорождённой дочери; задачей остальных было похищение людей-доноров крови и охрана нас.

Нет, я вовсе не собиралась зверствовать: никто не должен был пострадать; более того, после процедуры человеку полагалась справедливая плата, после чего мои люди возвращали его туда, откуда похитили.

Я решила пока придерживаться гуманного плана.

Обязательным условием для невольных доноров было отсутствие вирусных заболеваний и наркотических веществ в крови. Легче было купить кровь в больнице, но мне нужна была свежая, ещё тёплая жидкость.

***

Первая жертва визжала и никак не реагировала на мои успокаивающие слова. Ей туго завязали глаза и приковали к стулу. От укола в вену она залилась ещё громче, поэтому пришлось засунуть ей кляп в рот. Кровь показалась мне отвратительно кислой, поэтому жертву, целую и невредимую, отправили обратно.

Всё опять пошло не по плану.

Ночью мне не удалось уснуть, и чтобы не тратить время зря, я погрузилась в информационное поле. Впереди, во всех вариантах развития событий я видела лишь бескрайнюю усталость и испытания. Но не было смерти! Это открытие стало для меня подтверждением, что я, наконец, делаю шаги в верном направлении.

Завершив неотложные дела, я вернулась своим сознанием к Дилану. Он по-прежнему сидел в созданной мной астральной комнате и ждал меня.

Теперь там горел свет, и вернулось изображение милого интерьера, чтобы Дилан не сошёл с ума.

«Скоро я верну тебя», — пообещала я.

Он прижался ко мне и ничего не ответил. Ему было страшно за меня, что мы не выдержим уготованных испытаний.

«Дилан?» — позвала я.

«Да, моя госпожа?» — ответил он.

«Собери остатки сил для возвращения.»

«Хорошо, я всё сделаю.»

«Мне понадобится время. Ни о чём не волнуйся. Уже скоро…»

«Ты уверена, что стоит воскрешать меня?»

«Хочешь вечность просидеть в этой комнате? Или тесниться в моём теле?»

«Я боюсь, что попытка воскресить меня убьёт тебя.»

«Дилан, ты бредишь», — мягко, но всё же укорила я его.

«Извини, я просто устал. Сознание уплывает временами.»

«Мы справимся. Слышишь? Мне пора.»

И Дилан остался ждать один в тесной нематериальной комнате. Увы, сделать так, чтобы ему было что почитать и чем заняться, я не могла. Силы уходили на более важные вещи.

Впервые увидев части тела Дилана в пакетах, я была близка к тому, чтобы опустить руки. Я же когда-то была хирургом, и нас учили, что мертвецы не воскресают. А расчленённые мертвецы — тем более.

Но опустить руки — значит, проиграть. А за моей спиной стоит целый клан убийц. Они ещё живы. Они созданы, чтобы убивать. И мне некого предложить им в качестве нового верховного.

Я дрожащими руками распаковала пакеты и разложила их содержимое на железную койку.

Страшно. Трудно представить более безжизненное тело, чем труп Дилана.

Но кто если не я?

***

Пока я занималась подготовкой к оживлению Дилана, мы с ним не общались.

К моменту первых манипуляций над телом я успела отведать крови семерых человек, и ещё около десятка пакетов с кровью лежали в качестве запаса в холодильнике. Никто из доноров не умер и не пострадал. Всё по плану.

Предложение вызвать на помощь второго хирурга я отвергла сразу: решила справиться сама, а по правде просто боялась сомнений и негатива со стороны постороннего человека. Со стороны моя затея выглядела чистым безумием.

Возвращение Дилана — это процесс интимный. Гораздо интимнее, чем самый развратный половой акт.

Даже нашего лабораторного работника Дени я привлекала только в качестве «принеси-подай». Он, конечно, имел большой опыт работы с расчленёнкой, но ни на секунду не верил, что Дилан оживёт.

Когда нечто подобное случалось с телами рядовых чистильщиков, их просто сжигали в печи. Ибо яды и радиацию даже из бессмертного тела не вывести ни за день, ни даже за месяц. Восстанавливать увечные тела невыгодно для клана. Легче завербовать новых членов.

***

Один из доноров оказался неудавшимся самоубийцей. Во время изъятия крови он с нездоровым интересом задавал вопросы и, кажется, был счастлив умереть от рук (или зубов) какой-нибудь нечисти. Он добровольно предложил выкачать из него кровь, так как сам ищет смерти.

— Мне не нужна твоя смерть, — устало ответила я на очередной вопрос. Мне было не до болтовни в такой момент.

— Вы вампир? Я угадал? — не унимался донор.

— Нет.

— Я хочу быть, как вы! — выдал он.

— Минуту назад ты искал смерти, — напомнила я.

— Я утратил смысл жизни, и вы можете забрать эту жизнь себе. Серьёзно! Из меня может быть толк!

— Вот тебе новый смысл: сейчас тебя отвезут туда, где подобрали; если сумеешь найти меня, примем тебя в свои ряды, — сказала я, вынимая иглу из его вены.

— Знаете, я вашего голоса не забуду никогда. Он очень красивый. И вы, наверное, такая же красивая. Жаль, что я вас не вижу…

— Уведите его, — приказала я чистильщикам, никак не отреагировав на комплименты.

Человека увели, а я подумала, что напрасно дала ему этот ложный смысл жизни. У нас же не отряд самоубийц, в конце концов, а отряд убийц.

***

Несмотря на постоянное вливание в себя чужой крови, я всё ещё чувствовала слабость. Без Дилана в голове было пусто и тоскливо.

В первую очередь я взялась промывать органы Дилана от остатков яда и радиации. Мне ещё никогда не приходилось сталкиваться со столь сложной ситуацией. Изъеденные ядами внутренности были дырявыми, как решето, и покрытыми гноем и слизью. Промывка заняла у меня больше суток.

От переутомления я упала в обморок и пролежала на холодном полу палаты, пока меня не привёл в себя голос Дэни:

— Госпожа… Что с вами? — и крикнул остальным. — Эй, парни, Дьяволице плохо!

Моя шея не хотела удерживать голову, тело не слушалось.

Меня уложили на койку, дали стакан тёплого молока, поставили капельницу, а затем я погрузилась в глубокий долгий сон.

Я сделала вывод, что нельзя пренебрегать питанием и отдыхом, они источники моих сил. Но сколько бы крови я ни выпила, мне предстояло то, что не под силу даже самому искусному врачу.

Я чуть не позвонила Максиму, чтобы отправить его в Крым за врачебной помощью наших собратьев из волчьего клана. Передумала в самом конце, потому что в случае сбоев я смогу вспомнить, где допустила ошибку. А контролировать работу кого-то ещё — из разряда невозможного.

После промывки органов началась ещё более кропотливая работа: соединение разорванных тканей. Тяжелее всего пришлось с головой: сращивание сосудов и хрящей заняло у меня двое суток.

И снова после погружения в работу мне потребовался длительный сон, пара литров свежей крови и жирный кусок мяса.

Видеть Дилана разрезанным по кускам и замороженным — жестокое испытание для меня. В сознании не укладывалось, что этот расчленённый труп когда-нибудь оживёт.

***

Приехал Максим. Без приглашения. Сказал, что не может спокойно сидеть дома и создан для чего-то большего, чем сутками нянчиться с грудным ребёнком.

Мне его слова болезненно напомнили, каким никудышным отцом был Дилан.

Максим вызвался помогать мне во время операции, но, как только увидел тело своего отца, сразу напрягся и покраснел, давя рвотные позывы.

— Выйди, — попросила я.

— Н-нет… я перетерплю.

— Я не буду повторять дважды.

Он глубоко вздохнул, извинился и выбежал прочь.

Дэни, который суетился, подготавливая инструменты для операции, тихонько усмехнулся себе под нос. Раньше таких неженок не принимали в ряды Служителей Смерти.

Я мысленно согласилась с Дэни: Максиму не место среди убийц.

***

В дверях нашего убежища замаячил странный силуэт. На мониторах камер слежения его лица было не видно. Те, кто стоял на охране, схватили и ввели гостя внутрь.

Я была сосредоточена на сшивании кровеносных сосудов, поэтому никто не решился потревожить меня.

Из операционной я выходила на полусогнутых ногах, держась рукой за стену.

— Ма… а… хм, госпожа, — подошёл ко мне Максим, — схватили человека, который утверждает, что ты его ждёшь.

— Я голодна, — выдавила из себя я.

— Тебе принести еду в комнату или помочь дойти до кухни?

— На кухню. Скажи, чтобы привели человека.

— Завязать ему глаза?

— А смысл? — устало вздохнула я. — Он знает адрес и видел твою физиономию.

Максим забыл надеть маску и сообразил это только сейчас:

— Чёрт… Я просто забегался… Прости…

Я ела заказанный из ресторана стейк из мраморной говядины и запивала его молоком. Соблюдать приличия не было сил, поэтому, когда привели парня, я не стала прерывать трапезу.

— А, это ты, самоубийца… — узнала я его.

— Вы здесь самая главная, да?

— Угу. Чего ты хотел?

— Я же нашёл вас! Вы ещё красивее, чем я думал! — обрадовался парень. — Хочу встать в ваши ряды.

— На что ты готов ради этого? — задала я дежурный вопрос.

— Ну, там… выполнять ваши задания…

Те двое, которые стояли в дверях и контролировали ситуацию, заржали.

— У нас нет заданий. Только приказы. Ты готов?

— Э-э… приказывайте! — активно закивал он.

— Видишь этого белобрысого, который смеялся над тобой? Возьми нож и воткни ему в грудь.

— Это, что, шутка? — смутился парнишка. Он был совсем молод: лет двадцать пять, не больше.

— Убей его или проваливай, — грубо бросила ему я.

— Я понял. Вы тогда пошутили про наши ряды. Зачем было давать ложную надежду?!

— Артур, — обратилась я к одному из чистильщиков, — проводи гостя к выходу.

— Но он знает адрес!

Этого человека не было в планах на убийство, поэтому я не торопилась отдавать приказ. От усталости мысли путались. Сон был бы сейчас лучшим лекарством для меня.

— Заприте его в камере. А что с ним делать, я решу завтра.

— Кормить или нет смысла? — спросил Артур.

— Если попросит. Меня не беспокоить.

И меня действительно никто не беспокоил целую неделю. Я была настолько поглощена процедурой возвращения Дилана, что намеренно не вспоминала о пленнике. Даже Максим тактично молчал об этом до тех пор, пока я не завершила «штопку».

Перед массовым вливанием крови я решила сделать перерыв и разгрести накопившиеся мелкие дела.

На кухне собрались все чистильщики, которые на данный момент находились не на задании. Я решила устроить мини-собрание, пока ем.

— Завтра мне понадобится большой объём крови. Нужен десяток здоровых людей. Их кровь я буду переливать себе, поэтому в случае непредвиденных обстоятельств за главного останется Альгис.

— Но его же сейчас нет? — удивился Максим, ожидавший, по-видимому, что пост заместителя достанется ему по наследству.

— Завтра будет, — сообщила я. — Без моего приказа никого не убивать.

— А что делать с этим, который в камере? — напомнил Артур, который был приставлен следить за пленником.

— Ведите сюда.

— А не легче его убить?

— Всегда легче убить, — ответила я. — Но нас слишком мало. И теперь в наших рядах будут и люди.

— Что? — послышались недовольные возгласы. — Как это? Это против правил!

— Правила изменились.

Приволокли парня, с побитым лицом и боками, но пока целого.

— Сядь, — я указала ему на табурет. — Как тебя зовут?

— Дима, — буркнул себе под нос он.

— Значит, нормальная жизнь тебя не устроила, и ты решил прикинуться суицидником, чтобы тебя в последний момент поймали и пожалели?

— Да кто вы вообще такие?! — истерично воскликнул он.

— Это ты должен был спросить, прежде чем обещать служить мне.

— Я не способен на убийство!

— Милый мальчик, наша основная работа — убивать. И, как ты догадался, живым тебя отсюда уже никто не отпустит.

— Вы не похожа на убийцу! Вы же молодая красивая девушка… Я вам не верю! — он огляделся и поймал на себе насмешливые взгляды. — Пожалуйста, скажите, что это шутка? Ну зачем вам убивать людей?

— Что, страшно умирать? — спросила я.

— Да как-то, знаете, перехотелось… — ответил Дима.

— Хорошо. Второй шанс: перережь горло Гансу. Он же тебя обижал? Сможешь — останешься жить, не сможешь — Ганс расправится с тобой без колебаний. Бери нож.

— Ты серьёзно? — заступился за парня Максим. — Да ему ни в жизнь не добраться до его шеи!

— Ганс не будет сопротивляться, — ответила я.

— Я сегодня не в настроении, пусть он зарежет Макса, — перевёл стрелки Ганс.

— Кровь Максима пригодится мне для другого дела, — я закончила трапезу и посмотрела на Диму. — Ну? Я жду…

Парень расплакался, но нож взял. Две минуты он стоял, вытирал рукавом сырость с лица, потом едва слышно, как бы успокаивая себя, прошептал:

— Это как в «Кингсмане»… — и бросился с ножом на Ганса.

Лезвие не перерезало горло, но вошло под ключицу. Ганс свалился на пол.

Кое-кто из наблюдавших за происходящим успели сделать ставки, и хлопали мальчишке, который готов был убить человека, лишь бы выжить самому.

— Это всё хорошо, но я сказала перерезать горло… — напомнила я.

— Что? Я и так его убил…

— Режь горло! — мне пришлось повысить голос.

Парень подполз к лежащему на полу Гансу и дрожащей рукой, как мог, перерезал тому горло. Полился фонтан крови.

— Молодец, — сноваспокойно проговорила я. — Теперь умойся и садись есть.

Ганса унесли. В комнате осталось трое: я, Максим и мальчик Дима, который плакал и ныл, что убил человека.

— Это твой выбор. Ты его сделал, и ничего уже не вернёшь, — спокойно сказала я.

— Вы сектанты! — выпалил выбитый из равновесия Дима.

— Почему ты так решил?

— Он даже не сопротивлялся, когда я бросился на него!

— Конечно. Иначе ты уже был бы трупом, — объяснила я.

Максим разогрел Диме хорошую порцию еды, но пришлось ещё раз припугнуть его, чтобы парень взялся за вилку.

Когда он уже заканчивал свой печальный ужин, на кухне появился успевший восстановиться и принять душ Ганс.

Дима подавился, когда увидел мертвеца, а тот хлопнул ему хорошенько по спине и сказал:

— Добро пожаловать в наши ряды! Чего испугался? Такими царапинами нас не убьёшь.

— Я сам видел…

— Да не парься, мы бессмертны. Ещё один бонус ко всему прочему, — Ганс весело подмигнул Диме.

— Максим, уведи новичка. Пусть Артур им займётся, — попросила я.

— А ты?

— Мне надо выспаться. До утра не беспокоить.

Где-то в глубине души я была рада за мальчишку. Хоть это сломало ему психику, он всё-таки выбрал жизнь. А дальше — как пойдёт.

Наше с Диланом вступление в ряды чистильщиков было куда менее приятным.

Перед сном я навестила Дилана в его вынужденном заточении.

«Как тебе сегодняшний день?» — спросила я, мысленно обнимая его.

«Очень хотелось быть рядом с тобой…»

«Завтра мы приступаем. Я сделала всё, что смогла. По-максимуму. Дилан, первые дни будут для тебя мучительными, если не сказать больше…» — предупредила его.

«Ты обнимешь меня, когда я вернусь в своё тело?» — спросил он, с грустью и надеждой глядя на меня.

«Как только смогу…» — пообещала я.

«Сейчас это всё, о чём я мечтаю… Отдохни как следует. До завтра…»

«Я люблю тебя», — сказала ему.

«И я тебя люблю. Не волнуйся, я ещё поборюсь за эту жизнь», — поспешил обнадёжить меня Дилан.

Глава 4

А волноваться было из-за чего. Я собиралась отдать Дилану всю свою кровь, а себе влить чужую.

В холодильнике было заготовлено несколько пакетов с моей группой крови, и я знала, что при переливании в моём организме начнётся отторжение. Препараты, которые должны снизить мой иммунитет и предотвратить отторжение, могли не сработать. Все инструкции на случай неблагополучного исхода были розданы моим помощникам: Дэни и Альгису.

Утром я встала с ощущением, что отдохнула недостаточно.

Увы, ждать дольше было слишком опасно. Когда слаба глава клана, весь клан под угрозой. Надо как можно скорее отвоевать Дилана у смерти и вернуться к нашему предназначению: убийствам.

Я понимала, что в один этап оживить Дилана, скорей всего, не удастся, так как из дырявых сосудов кровь польётся ручьями и не задержится надолго в организме. Но я надеялась, что пролитая кровь частично восстановит мёртвое тело для следующего переливания.

На этот раз Максим не позволил себе уйти. На этот раз на кону была и моя жизнь, а он — мой главный и максимально совместимый донор.

Всю грязную работу взял на себя Дэни: убрал трубки искусственного дыхания, смыл выступившую кровь и убрал тело Дилана в холодильник через час после переливания.

Максим присутствовал, чтобы влить мне литр своей крови, и следил, чтобы я не впала в критическое состояние, пока мне вливают кровь сторонних доноров. И всё же он больше наводил панику, чем помогал.

Всё случилось, как я и боялась: моя кровь засочилась из зашитых ран Дилана, его рта, носа… Аппарат искусственного дыхания заставлял его грудь подниматься и опускаться, создавая иллюзию жизни. Но жизнь не вернулась.

Когда я начала терять сознание, Дэни отключил Дилана от меня и начал переливать мне кровь Максима.

Начало было положено. Осталось только проверить результат операции и ждать, когда я снова смогу стать донором.

***

Я пришла в себя спустя примерно сутки. Но о том, чтобы продолжать работу, и думать было нечего.

Меня накормили, уложили в нормальную постель и оставили в покое. Свободное время я решила провести с Диланом в нашей астральной комнате.

«Как ты?» — спросила я его.

«У меня не получилось вернуться в тело…» — грустно и слегка виновато ответил он.

«Я предполагала, что так будет. Мы вернём тебя. Мне только нужно время, чтобы восстановить силы.»

«Диана, я против таких мер. Ты надрываешься.»

«Тогда придумай лучший способ, — оборвала его возражения я. — Вместо того, чтобы верить мне, ты сопротивляешься!»

«Мне кажется, я исчезаю, Диана, — признался он. — Я не хочу, чтобы ты тратила свои силы впустую…»

«Ты исчезнешь только когда я тебе прикажу! — резко ответила я. — Ясно? А теперь мне пора.»

«Побудь ещё немного? — умоляюще посмотрел на меня Дилан. — Здесь страшно без тебя… страшно, что ты больше не придёшь.»

«Если мы умрём, то умрём вместе. Нас уже ничто не разделит. Мне нужно завершить кое-какие дела. Клан в плачевном состоянии.»

И я ушла. Меня ждали вещи поважнее страхов Дилана. В конце концов, он не имеет права умирать без моего согласия и сбивать меня с цели.

***

Я созвала Альгиса и ещё нескольких убийц, которые вернулись с заданий. Нужно было дать дальнейшие указания перед тем, как мне перельют кровь обычных людей. Пока я занимаюсь оживлением мёртвых тел, они должны работать, как раньше, а то и усерднее.

Только когда чистильщики разошлись, я вернулась к воплощению плана: перелить себе чужую кровь и сделать её своей, чтобы она потом вернула мне Дилана.

Хотя группа донорской крови была идентична моей, я понимала, что вероятность отторжения высока.

Во время вчерашней операции я отдала Дилану два с половиной литра своей крови, потом Максим перелил мне литр своей. И так как он, в отличие от меня, не соблюдал постельный режим, то выглядел неважно.

Перед вливанием в себя чужой крови я рискнула встать с постели и проверить, какой эффект произвела операция на Дилана: едва заметно изменился оттенок кожи, а в остальном — ничего нового. Истерзанный хладный труп. Творение Франкенштейна, которое скоро оживёт. Только вместо учёного-экспериментатора — я.

Засохшие остатки крови в ушных раковинах Дилана почернели. Я поняла, что для того, чтобы вдохнуть жизнь в это тело, потребуется гораздо больше усилий. Только где взять силы?

Я дала Дэни команду начинать переливание.

Мне стало хуже после первого пакета крови. Поднялась температура, и пока я тряслась в ознобе, второе вливание не начинали.

«Слишком медленно…» — без конца повторяла я.

Ночью, когда мои надзиратели, Дэни с Максимом, разошлись, я сделала себе ещё одно переливание. Утром, пережив ночной кризис, — ещё одно.

Исступление дошло до такой степени, что я начала заговаривать своё тело, чтобы чужая кровь стала моей, чтобы обрела целительную силу для возвращения Дилана к жизни. Действительно помогло или это лишь плод моего больного воображения — не знаю, но мой организм справился и всё-таки принял кровь.

Днём я отважилась на променад по нашему убежищу и даже увиделась с новоиспечённым чистильщиком Димой, который сидел в камере со страдальческим выражением на лице. А ведь всё самое интересное у него ещё впереди!

Времени на церемонии не было. Я просто провела обряд вступления новичка в наши ряды. Теперь мне стали доступны мысли ещё одного подчинённого. А дальше — разберутся и без меня.

***

В моём организме слабость боролась с решительностью. Я выбрала компромисс: устроила себе дневной сон, а вечером продолжила процедуру оживления Дилана.

Эффект от второго вливания был виден сразу: большая часть крови осталась в организме, швы начали затягиваться. Я даже приказала не убирать его тело в холодильник. Вдруг чудо случится не сразу?

Но Дилан так и не ожил.

Я была готова отдать ему всю свою кровь до последней капли, лишь бы увидеть, как он дышит, но потеряла сознание.

На этот раз Максиму было запрещено отдавать мне свою кровь. Нас должны охранять полные сил люди. И хоть нападения я не предвидела, но дала себе слово больше не допускать появления слабых мест.

Мы как-нибудь прорвёмся. На кону наши жизни, так и так придётся ими рисковать.

***

После второго этапа кроводачи я пролежала без сознания двое суток. Мне несколько раз ставили капельницу, подключили внутривенное питание — всё как в настоящей больнице. И сил, как мне показалось, стало больше. Но ровно до тех пор, пока я не попробовала слезть с койки. Стало ясно: ещё один день будет потерян.

Пришёл Максим:

— Выглядишь отдохнувшей… — улыбнулся сын, хотя сам выглядел помятым и будто бы не спавшим двое суток.

— Правда?

— Да. Когда тебя затрясло, я так испугался… В общем, мы снова перелили тебе мою кровь… чуть-чуть… — признался он.

Я ещё не успела увидеть всё, что происходило здесь во время моей отключки, поэтому возмутилась:

— Максим! Тебе был дан чёткий приказ!

— Да я в порядке, мам… Ну а что мне было делать, если тебе стало хуже от человеческой крови? Я не хочу, чтобы ты умерла!

— Позови сюда Дэни, — не оценила я заботы сына.

Максим колебался. Видимо, хотел ещё что-то сказать в своё оправдание, но одного моего гневного взгляда было достаточно, чтобы не пришлось повторять дважды.

На Дэни вылился весь мой поток негодования.

Максим — импульсивный мальчишка, которому, к сожалению, ещё далеко до личностной зрелости. Почему опытный член клана прогнулся под уговоры какого-то юнца — мне было неясно.

Все хотели, как лучше, а получилось нарушение моего приказа.

В глубине души я понимала, что Максим испугался за меня и ослушался только из-за любви ко мне. Поэтому в качестве наказания его всего лишь положили под капельницу и велели соблюдать постельный режим в течение дня, а Дэни отделался выговором.

На следующий день я отправила Максима к жене и ребёнку и приставила к ним двоих человек — так, для подстраховки.

***

Между второй и третьей кроводачами прошло четыре дня. И на этот раз я планировала встретить возвращение Дилана в сознании. А для этого требовалось накопить побольше сил.

Максим к этому моменту был уже далеко, и вся ответственность за проведение операции легла на надёжного и уравновешенного Дэни. Рядом находился и Альгис, которому я доверяла больше, чем себе, так что я была в надёжных руках.

Во время третьего вливания я дала команду остановиться после двух литров. Я решила, что этого достаточно.

— Дэни, подключи ко мне донорский пакет, — приказала я.

Он без лишних слов сделал всё, что от него требовалось.

Аппарат искусственного жизнеобеспечения работал и гонял мою кровь по телу Дилана, но жизнь пока не спешила возвращаться. Оставалось только ждать. Кровь исцеляет не мгновенно. При необходимости мы могли провести ещё одно вливание. Да сколько угодно вливаний, лишь бы Дилан вернулся.

Мой организм снова не захотел принимать чужую кровь, и сознание покинуло меня.

***

Когда я очнулась, первое, что я услышала, — это кашель… кашель Дилана! Я соскочила с койки, срывая с себя трубку капельницы, и на подгибающихся ногах добралась до Дилана, который теперь дышал, чтобы обнять его.

— Диана! — подскочил ко мне Альгис. — Я со всем справлюсь сам, возвращайся на своё место, — он аккуратно уложил меня обратно на койку и заново поставил мне капельницу. — У нас всё получилось. Теперь отдыхай. Тебе что-нибудь принести?

— Да. Я хочу как можно скорее восстановиться. Принеси мне мяса с молоком, а через час жду первого живого донора.

— Будет сделано, — кивнул мой верноподданный и удалился исполнять приказ.

На мой зов сознание Дилана не откликалось. Оно вернулось в своё тело, но притупилось болью. Дилан чувствовал только свою голову, остальные нервные окончания пока не восстановились. Это и к лучшему, потому что к моменту, когда чувствительность вернётся, болеть будет уже нечему. Так думала я.

«Теперь станет легче. Мне не придётся жертвовать своей кровью, не придётся тратить силы на поддержание астральной комнаты для Дилана. Скоро. Скоро всё наладится…» — надеялась я.

Мне захотелось плакать. Всхлипы вырывались у меня из груди, но слёз не было: организм не пожелал в очередной раз жертвовать жизненно важную влагу куда-то вовне.

Вот такой высокой ценой далось нам воскрешение. Теперь нужно было как можно скорее вернуться к правлению кланом убийц.

Глава 5

В качестве донора мне привели молодого мужчину с очень хорошей кровью. Из такого и литр выпить не побрезгуешь. Это как элитное вино для ценителя.

Человек вёл себя довольно спокойно, хоть и был напряжён. И так как я всерьёз озаботилась поиском новых кандидатов в чистильщики, то потратила время, чтобы посмотреть возможные перспективы относительно этого случайного донора.

От увиденного в информационном поле я одновременно ощутила жар и озноб: это был будущий родитель главы наших врагов. Причём, несмотря на свою отдалённость во времени, это была сильная вероятность — жирная линия в ленте событий.

Было это случайностью или щедрым подарком вселенной, я не знаю, но нам очень повезло. Ни один вариант реальности, где мы отпускаем этого мужчину живым, не сулил ничего хорошего. Даже тот, где ему обрезают семенные каналы.

Без лишней жестокости и запугивания человека застрелили и сожгли его тело в печи.

***

Дилану подключили внутривенное питание, а я каждый день устраивала ему микро-переливания крови для скорейшего восстановления. Ему было не впервой выкарабкиваться с того света. Я подозревала, что после таких серьёзных повреждений ему потребуется гораздо больше времени, чтобы встать на ноги.

На третий день после возвращения в тело у Дилана начались сильные боли. А так как его повреждённые голосовые связки ещё не восстановились, то он мог лишь шумно и прерывисто дышать. В самые кризисные моменты я колола ему морфий, потому что мысленно он вопил от боли.

Проблески сознания появились у него на восьмой день после возвращения в тело.

«Диана… Диана…» — жалобно повторял он.

«Я здесь. Потерпи немного. Скоро тебе станет лучше», — ответила я и обняла его.

«Со мной что-то не так. Тело будто выталкивает меня, мне тяжело удержаться в нём».

«Ничего не бойся. Я не дам тебе уйти», — я поцеловала его в висок.

Дилан был прав. Мы принудительно восстанавливали его тело, а оно стремилось к смерти. До горечи смешно: я повелеваю смертью, но не могу оградить он неё Дилана.

Я почти всё время находилась возле него. Так нам обоим было легче беречь силы.

Пока Дилан спал или пребывал в забытьи, я погружалась в информационное поле и отслеживала самые важные линии судеб.

Мне не давало покоя, что наш клан слишком малочисленный. Да, руководить большим количеством чистильщиков тяжелее, но кандидатов на смерть так много, что текущим составом нам не справиться.

Мои погружения принесли плоды: нашёлся некто особенный, кто идеально впишется в наши ряды, потому что создан для убийств. Зверь до мозга костей. Этот уникальный экземпляр стоит десятка рядовых чистильщиков.

Пожалуй, на этом можно пока приостановить поиски.

***

Проходили дни.

Дольше и болезненней всего у Дилана срастались позвоночник и бёдра. На возвращение в более-менее человеческий вид ушёл месяц.

Но и спустя месяц после воскрешения Дилан всё ещё не был похож на здорового или выздоравливающего человека: у него друг за другом выпали все зубы и волосы, а новые всё не росли.

Это всерьёз беспокоило меня. Я даже провела эксперимент над кое-кем из убийц… Результат: новые зубы полностью отросли за сорок минут.

Со временем Дилан заново научился ходить, но выглядел, как иссохший сгорбленный старик. С момента возвращения в тело он ещё больше похудел и продолжал терять в весе.

Он не жаловался, но страдал от болей. Я отдавала ему свою кровь до тех пор, пока он сам не запретил мне делать это. Эффект от переливаний кратковременный. Болезнь сжигает здоровую кровь.

Я не сдавалась: нам привозили всё новых и новых доноров. Я заставляла Дилана пить чужую кровь, потом попробовала перелить ему кровь из пакета, но реакция была такой же, как у меня.

Помимо плохого самочувствия, у Дилана испортился запах тела. Он обильно потел, даже когда ему было холодно.

Мы перепробовали все варианты, прошли полное обследование организма. У Дилана развился резко ускоренный обмен веществ: при недостатке энергии тело начинало сжигать само себя; также в организме нашли следы токсичных ядов и радиации, которые угнетающе сказывались на здоровье.

Обычный человек с таким отравлением уже умер бы.

Но, в отличие от смертных, мы спасались чужой кровью и нашей с Диланом прочной связью.

Призрачную стабильность нам удавалось удерживать с большим трудом. Пришлось сделать Дилану вставные зубы, чтобы он мог питаться, как все.

Ни о каких сверхнагрузках и тренировках не шло и речи. Плотские удовольствия теперь тоже были для нас под запретом.

Не жизнь, а какое-то сумрачное существование, где мы из личностей превратились в инструменты для убийства.

***

Дилан переехал в нашу комнату и покидал её только при крайней необходимости, чтобы избежать сомнений подчинённых в нашей силе. В коллективе и без того уже поползли слухи, что Дьяволица умирает и что скоро всему придёт конец.

Из-за малокровия я часто падала в обмороки, и этим лишь убивала веру чистильщиков в меня.

Максим снова приезжал, даже пожал руку отцу. Из жалости.

Пообщаться им не удалось. Дилан не смог ответить даже на простой вопрос: «Как ты?». Участок мозга, отвечающий за речь, у него пострадал сильнее остальных и ещё не восстановился.

«Пусть уходит», — попросил меня Дилан.

— Максим, сегодня ты и Геворг летите в Сомали, — сообщила я сыну.

— Я же только час назад приехал! — расстроился тот. — А нельзя мне хотя бы пару дней побыть с тобой?

— Нет, — твёрдо ответила я. — Поездка срочная. Если быстро управитесь, то вернётесь уже через неделю.

— Но почему Геворг? Почему не Альгис? — возмутился Максим.

— Альгис занят другими делами. Знаю, что вы с Геворгом не ладите, но у него достаточно опыта для вашей миссии. Он уже в курсе. Вам предстоит забрать нашего потенциального коллегу.

— Сомали — это же Африка! Нам, что, надо забрать чернокожего?

— Да. И он тоже наполовину зверь, как ни странно…

— Воу! Как так?

— Загадка. Он немного отличается от нас. Лучше бы туда ехать мне, но ты сам понимаешь… — я кивнула головой на Дилана.

— О… — в глазах Максима проснулся интерес.

— Он очень силён, Максим. Будь осторожен. Он больше зверь, чем человек, и нужен нам живым. Геворг скажет тебе, что делать. Собери всё необходимое и поторопись.

— Ладно, мам, — он обнял меня, но с чувством плохо скрываемой обиды.

Когда за Максимом закрылась дверь, я выдохнула. Мне тоже трудно было поступать не по-матерински. Я уже всей душой жалела, что приняла его в наши ряды.

***

Дилан по большей части лежал или сидел в постели, плотно укутавшись в одеяло, так как всё время мёрз.

Вставал он редко. И хоть плохое зрение не позволяло ему читать, скучать тоже не приходилось из-за постоянных болей.

В моменты проблесков чистого сознания он звал меня, чтобы хоть немного побыть вместе.

«Присядь рядом, Диана…» — попросил он.

Я устроилась поближе и обняла его.

«Сколько ещё у нас будет подобных моментов?» — грустно спросил он.

«Много.»

«Ты же лучше меня знаешь, что я умираю…» — озвучил засевшую в голове мысль он.

«Мы что-нибудь придумаем», — ответила я.

Дилан был прав. Яды и радиация медленно убивали его. Все системы организма сбоили и не поддавались восстановлению.

Если механические повреждения тела можно было залечить донорской кровью, то вывести из организма отравляющие частицы кровь не могла.

***

Мало-помалу я начала понимать, что бессильна вылечить Дилана, а вечно жить в таком режиме мы не сможем. Нужно было искать выход. Требовался человек с мощной энергетикой — целитель, способный побороть любую болезнь. Мой антагонист.

Бабушек, вроде той, что отказывалась принять меня, когда я пыталась вызволить Дилана из длительной комы, я не стала даже рассматривать — не тот уровень. Из десяти миллиардов землян надо было выбрать сильнейшего целителя.

Я погрузила сознание в информационное поле и начала поиск. Мир представился мне тёмным шаром со светящимися точками человеческих аур. Труднее всего было разглядывать в местах больших скоплений людей. Но человека с огромной мощью логичней было искать где-нибудь в уединении, дальше от мегаполисов и ближе к природе, потому что энергию мы получаем именно от зелёных массивов, от плодородной земли.

Но даже когда я сузила круг поиска, ответ нашёлся не сразу, а после пришлось выбирать между четырьмя кандидатами.

Вскоре единственно верный выбор был сделан, и оставалось устроить всё так, чтобы нам согласились помочь.

Я не сомневалась, что, как только решение ехать было принято мной, наша избранница уже знала об этом.

Глава 6

Максим с Геворгом улетели в Сомали ловить строптивого зверя.

Из Могадишо, столицы, они отправились автобусом в Бур-Акаба, на рудники, где жил и добывал себе на пропитание наш зверь.

Кандидата в Службу Смерти звали Джан. Он временами подрабатывал на рудниках как вольнонаёмный, в остальное время грабил и убивал проезжающих мимо.

В районе про зверя и его дьявольские способности были наслышаны все. Кто поумнее, не совался на его территорию и убегал подальше, когда Джан наведывался в селение за провизией.

***

В Бур-Акабе Геворг первым делом купил пистолет, автомат, длинный пинцет и две коробки патронов.

— Эй! — недовольно посмотрел на товарища Максим. — Зачем столько оружия? Ты, что, собираешься пристрелить его?

— Заткнись и прикинься невидимкой, — огрызнулся Геворг.

— У нас приказ договориться с ним и привезти его на базу, — не унимался Максим.

— Твоя мать понятия не имеет, как управлять кланом. Это место досталось ей по чьей-то чудовищной ошибке. Я сам знаю, как лучше выполнить это задание! Ни она, ни тем более ты мне не указ! Ясно? — высказал свои претензии Геворг.

— Ты забываешься, — сквозь зубы процедил Максим.

К согласию они так и не пришли. Геворг не снизошёл, чтобы объяснить Максиму про необходимость иметь оружие в самой опасной в мире стране. Максим по неопытности расценил резкость Геворга как предательство клана.

Трудно было бы найти менее подходящих друг другу напарников. Но Максиму для развития требовалась беспощадная полевая практика. А Геворг — это лучший охотник, поладить с которым сможет далеко не каждый. С Геворгом даже я не смогла найти общий язык. Единственный из ныне живущих, кого уважал Геворг, — Альгис.

***

Бур-Акаба.

Вещи оставили в номере местной гостиницы, где даже администратор носил при себе автомат. Никого не удивило, что постояльцы тоже вооружены. Такая страна: хочешь выжить — защищайся.

Чтобы добраться до рудника, Геворг нанял проводника и велел ему дождаться, пока они с Максимом и Джаном не вернутся.

Зверя в округе знали все. Он жил в руинах двухэтажного каменного дома, окружённого пустошью.

Проводник высадил Геворга с Максимом в двухстах метров от строения и ни в какую не согласился подъехать ближе.

Как только двое вышли из машины, из заброшенного дома в их сторону начали палить из автомата.

— Разбегаемся! — скомандовал Геворг. — Я справа, а ты слева, — и со скоростью звука двинулся в сторону руин.

Максим припустил следом. Он любил сверхскорости. Жаль, можно пользоваться этим преимуществом только на тренировках и в случае крайней необходимости. Сегодня как раз такой день.

Цель нашли сразу. Джана вычислили по выстрелам из окна второго этажа.

Лестница, ведущая с первого этажа на второй, была разрушена. Сверху и снизу торчала изогнутая арматура, на полу валялись куски бетона.

Обычным людям, чтобы забраться, понадобилась бы приставная лестница или верёвка с кошкой, а сверхлюдям из клана убийц достаточно одного прыжка.

Когда Геворг и Максим ворвались в убежище зверя, тот уже ждал их. Двухметровый чёрный детина принялся без остановки обстреливать дверной проём.

Под огонь из автомата попал Максим. Геворг воспользовался секундной форой, скользнул в комнату и треснул Джана по голове. Тот обмяк и упал, по инерции нажав ещё раз на курок.

Пока Геворг связывал пленника, Максим корчился на полу с десятком пулевых ранений в животе.

— Поднимайся, — брезгливо бросил Максиму Геворг.

Максим кусал бетон от боли и ничего не слышал. Пули застряли у него в животе и не спешили вылезать наружу, чем причиняли нестерпимую боль.

Геворгу пришлось ещё раз крепко треснуть чернокожего зверя по голове, чтобы выгадать дополнительное время.

До машины бесчувственного Джана и истекающего кровью Максима тащил Геворг. Одного он нёс на плече, другого перехватил за ремень окровавленных брюк и волочил за собой.

Когда оба раненых были погружены в джип с открытой крышей, проводник возмутился, так как не хотел везти умирающего белого парня и смертоносного безбашенного зверя. Он таких пассажиров разит смертью.

Геворг бесцеремонно пристрелил проводника и сам сел за руль.

— Ты совсем спятил? — стонал Максим, всё ещё извиваясь от боли.

В город его в таком состоянии нельзя было везти, это привлечёт лишнее внимание, а в одиночку Геворгу не хотелось таскать на себе двоих обуз.

Джану Геворг завязал глаза и рот, а руки заковал за спиной в наручники. Ноги у чернокожего зверя тоже были связаны. Мало ли какие у него способности.

Геворг свернул Максиму шею и пинцетом вытащил все пули одну за другой. Он делал это профессионально, резкими точечными движениями, как будто подцеплял рис палочками.

Вот что бывает, когда новенький чистильщик не прошёл подготовку пытками. Он становится временно бессмертной проблемой. Временно — потому что такие как Максим не живут долго. Никто в Службе Смерти не должен никого жалеть, даже если это твой сын.

***

Очнулся Максим уже в пути.

— Куда мы едем? — спросил он.

Геворг презрительно промолчал. Во-первых, Максим не то что не помог взять пленника, так ещё и мешался балластом. Во-вторых, Джан уже наверняка очнулся и прислушивался. Конечно, вряд ли сомалиец понял бы русский язык, но по звучанию слов мог догадаться, что похитители русские. А ведь ещё не факт, что со зверем удастся договориться.

— Бесполезный кусок мяса, — в конце концов выругался Геворг на английском, злой и ещё более уверенный в своей правоте насчёт верховных клана.

— Я не виноват в том, что он расстрелял меня! — защищался Максим.

— Такое недоразумение, как ты, никогда не должно было узнать про клан! — снова по-английски процедил Геворг.

Джан лежал на полу между передними и задними сидениями. Его голова стукалась на поворотах о дверцу автомобиля.

Когда добрались до гостиницы, Геворг велел Максиму следить за пленником, а сам отправился забирать вещи.

Максим чувствовал себя похмельным и измученным. Ему хотелось пить и куда-нибудь уползти из-под палящего солнца, желательно под прохладный душ.

Пленник заворочался, начал мычать и пинаться.

Проходящие мимо стоянки люди подозрительно глазели на белого парня в дырявой окровавленной футболке и прислушивались к звукам из машины.

Бородатый мужчина в тюрбане песочного цвета подошёл к джипу и заглянул внутрь.

На Максима тут же направили пистолет.

К моменту, когда вернулся Геворг, джип уже окружили два десятка воинственно настроенных вооружённых людей.

Геворгу потребовалось меньше минуты, чтобы сделать круг на скорости звука и перерезать всем угрожающим горло. Ещё спустя полминуты колёса автомобиля проехали по распластавшимся на стоянке трупам.

Где-то на полпути до столицы сделали остановку, бросили джип, арендовали новый автомобиль и сняли дом.

Джану развязали глаза и рот.

— Английский понимаешь? — спросил Геворг.

— Понимаю. Не дурак, — активно шевеля пухлыми губами, ответил пленник и плюнул собеседнику в лицо.

Геворг ловко увернулся и отвесил невольнику леща.

И тут Джан озверел, но вместо серой волчьей морды появилась пасть пантеры. Раздался рык.

Из душа прибежал завёрнутый в полотенце Максим, замер на пороге комнаты и присвистнул.

Геворг тоже принял полуипостась и зарычал в ответ пантере. После звериной перепалки повисла тишина.

— Ты тоже зверь… — прошипел Джан.

— Как видишь, — кивнул Геворг.

— Чего надо? — спросил зверь и покосился на Максима, которого изрешетил несколько часов назад.

— Хочешь стать богатым и бессмертным? — предложили ему.

— И что я должен сделать? — недоверчиво, но крайне заинтересованно спросил Джан.

— Ничего особенного. Всего лишь убивать людей.

Зверь рассмеялся.

— Этого парня ты расстрелял сегодня из автомата, — указал Геворг на Максима, одетого в одно лишь полотенце на бёдрах.

— Вижу. Что это за фокусы?

Геворг не глядя пальнул из пистолета Максиму в грудь. Тот снова не успел среагировать и упал замертво.

— Ну и? — не впечатлился зверь.

— Он бессмертен, — ответил Геворг.

— И бесполезен, — усмехнулся Джан.

— Зато у тебя есть потенциал, — кивнул Геворг. — Ну так что? Тебе интересно моё предложение?

— А у меня есть выбор?

— Выбор всегда есть. Но один вариант всегда лучше другого.

— Это всё болтовня. Чем твоё предложение выгодно для меня?

— Всем. Ты сможешь купить себе дворец и ездить на авто с кузовом, отлитым из чистого золота.

— В чём подвох? — сощурил глаза Джан.

— Убивать тебе придётся вечно.

Максим на полу заворочался и зарычал от злости.

— Ненавижу! — вместе с кровью выплюнул он, затем подобрал с пола слетевшее с бёдер полотенце и ушёл смывать с себя кровь. На этот раз пуля прошла навылет и раны затянулись быстро.

Джан снова усмехнулся и с довольной улыбкой сказал:

— Я согласен.

Пленника развязали и, чтобы не терять времени даром, отправились в столицу.

На этот раз за руль посадили Максима. Геворг следил за новым кандидатом в чистильщики, мало ли что взбредёт сумасбродному зверю в голову.

Джан больше не пытался никого порешить. Он смотрел в окно, без сожаления прощаясь со своим бессмысленным прошлым.

В Могадишо Джану срочно сделали поддельные документы для вылета из страны.

— Куда мы летим? — поинтересовался зверь.

— В Россию, — ответил Геворг.

Что-то в словах будущего товарища рассмешило Джана, и он заржал во всю пасть. Затем, когда успокоился, сказал:

— Говорят, что Россия ещё хуже, чем Сомали.

— Верно говорят, — кивнул Геворг.

— Вы те самые бандиты?

— Нет. Мы те, кто делает из бандитов трупы.

Такой ответ понравился зверю, и он снова погрузился в радостное прощание с родиной.

Задание по вербовке нового, особенного члена команды, было выполнено без проволочек.

***

Перед отъездом на Филиппины я приняла клятву верности от Джана и передала его в руки Эда.

Джан мне понравился, несмотря на отшельнический образ жизни и привычку стрелять на любую попытку приблизиться.

И, что было приятной неожиданностью для меня, ему понравилась я. Не как женщина мужчине, а как предводительница, лидер.

Дилана наш новенький не видел. Ни к чему посвящать его в проблемы. Не время видеть слабые стороны своих верховных. У него и так впереди непростой период. Хотя природа щедро наделила Джана способностями.

Уезжали мы без прощаний. Перед вылетом я раздала каждому чистильщику по списку заданий. Работы им хватит надолго.

А нас с Диланом ждёт новая тяжёлая борьба за жизнь.

Глава 7

Целительница (или хилер, как у них принято называть) Алтея Морено жила на филиппинском острове Минданао, на побережье близ города Малабанг, в заливе Моро.

Она держала довольно обширные сельскохозяйственные угодья, где выращивались рис, манго и бананы. Помимо рабочих за плантациями ухаживали больные, ожидающие очереди на исцеление, и родственники больных, так как Алтея не брала денег за твои услуги.

До места мы добирались сначала на автобусе без кондиционера, затем на джипни. Дорога выдалась долгая и утомительная.

Причиной того, что за помощью мы поехали именно на Филиппины, был исключительный дар этой старой женщины: она умела то, что было неподвластно мне. В её способностях я убедилась в день прибытия: нас едва не выгнали, объяснив, что их земля не стерпит присутствия на ней дьявола. Я отлично понимала, что любая угроза с моей стороны будет означать, что мы вернёмся домой без результата, так как помощь подобного рода никогда не оказывается из-под палки.

К счастью, все в этой стране хорошо умели изъясняться на английском языке, и мне не составило труда обозначить свою позицию. Целительница неожиданно легко согласилась на условия, которые я предложила ей: пока мы здесь, её земель не коснётся ни землетрясение, ни тайфун.

Нам сказали, что придётся ждать очереди на лечение около полугода: Алтея, в силу своих очень преклонных лет, могла принимать лишь по одному человеку в неделю.

Этот срок показался мне слишком долгим, но сдвинуть его было нельзя, мы должны были оплатить помощь целительницы своим трудом на её рисовых и фруктовых плантациях.

Нас поселили в двухэтажный бетонный барак, похожий на большую коробку. Но это были не совсем трущобы: в номере оказалась электрическая плитка, туалет и даже душ со стоком прямо на полу. Из мебели: низкий стол, шкаф и тощий матрас на полу, всё старое и грязное.

Я была рада и тому, что нам досталось жильё на первом этаже с удобствами, пусть и без горячей воды, и что в комнате нашлась даже кое-какая кухонная утварь (сковородка, кастрюля, ложки, вилки, нож и т. п.).

Дилан был крайне измотан дорогой, поэтому не смог оценить обстановку. Попросил, чтобы я уложила его отдохнуть.

Мне не хотелось даже прикасаться к дряхлому матрасу, не то что спать на нём, поэтому я просто скатала его в трубку и выставила за дверь, вместо этого постелила на пол плед. Подушек у нас не было, мы добирались почти налегке: все наши вещи уместились в один чемодан, если не считать инвалидную коляску, в которой с недавнего времени появилась острая необходимость.

Пока Дилан спал, я пыталась привести наше жилище в порядок: драила пол, тщательно оттирала все поверхности от липкой пыльной массы, взявшейся непонятно откуда.

Насколько я поняла, предыдущие жильцы съехали совсем недавно, повсюду витал их запах. Мне захотелось заменить все вещи в комнате, чтобы сделать наше пребывание в ней более приятным.

Уже стемнело, а дома у нас не было ничего съестного. Вода из крана текла мутная, я не рискнула её пить.

Я вышла и направилась к центральному домику, в надежде, что мне подскажут, где достать еды. И мне снова повезло: я прямо там купила десяток яиц, бутылку воды и ананас. Литр кокосового молока мне достался бесплатно, в качестве подарка, который не жалко отдать.

К моему возвращению Дилан уже проснулся и осматривался кругом.

«Я навела здесь порядок и раздобыла еду, пока ты спал, сейчас пожарю яйца и поужинаем», — мысленно сказала ему.

В ответ он просто улыбнулся, ничего не ответил.

После смертельной дозы облучения организм Дилана начал сжигать калории с удесятерённой скоростью, поэтому пропуск приёма пищи мог привести к критическому состоянию. Другая сложность состояла в том, что и человеческая еда не всегда принималась его желудком. Каждый день я пускала по венам Дилана свою кровь и давала пить её. Я чувствовала, как моё тело день ото дня слабеет, и всё же это было лучше, чем позволить Дилану умирать от боли.

К каждому завтраку-обеду-ужину я относилась с предельным вниманием, старалась сохранить хрупкое равновесие в состоянии Дилана, постоянно прислушивалась к нему.

«Завтра придумаю на обед что-нибудь более интересное. Может быть, тебе чего-нибудь хочется?»

«Всё в порядке, Диана, ничего не нужно, просто побудь рядом», — был ответ.

«Конечно. Я никуда не уйду.»

Я легла рядом и обняла его. Так нам легче было делить на двоих и переносить болезнь. Объятия были для нас больше, чем просто прикосновениями. Мы объединяли наши энергии в единое целое. Чем ближе друг к другу мы находились, тем лучше чувствовали себя.

К сожалению, возможности всё время касаться друг друга у нас не было.

Первая ночь во владениях Алтеи Морено выдалась ещё более беспокойная, чем предыдущие. В комнате было душно и жарко. Дискомфорт ощущался во всём. Я мечтала о кондиционере и нормальной человеческой постели.

Дилана снова стала мучить головная боль, его выбросило из нашего сна и начало лихорадить. Единственное, что помогало в подобных ситуациях, — это массаж головы, только после него он успокаивался и снова засыпал.

За ночь пришлось встать несколько раз. Голову кружило от недосыпа, мне казалось, что я пьяная и всё происходящее — это галлюцинации. Ах, если бы это было так…

Утром Дилан смотрел на меня виноватыми глазами. Даже предложил мне полежать, пока он готовит завтрак. Увы, в его состоянии ни о каких домашних делах речи не шло. Я вернула его в постель сразу, как только он чуть не оттяпал себе ножом пальцы.

Впрочем, я не особенно надеялась на блаженное безделье.

Дилану было стыдно, что его здоровье приносит мне слишком много беспокойства. Он старался терпеть до последнего, пока боль не затмевала сознание. Уж что-что, а к боли он привык очень давно.

Из-за болезни ему пришлось отказаться от пользования планшетом, чтения и прослушивания музыки, так как эти вещи провоцировали приступы головной боли.

Мы оба видели, что день ото дня наше положение становится всё более тяжёлым.

Мой организм тоже не мог быстро восстанавливать ежедневные кровопотери, ему требовалась свежая человеческая кровь, а как её достать в чужом государстве, куда мы приехали с мирной целью, я не представляла.

Так невесело началось наше пребывание в филиппинской деревеньке.

Я старалась приободрять себя мыслями, что это всего лишь усталость с дороги и акклиматизация.

Во второй день я договорилась со служащими, что заменю мебель в нашей комнате, и отправилась в город за покупками. Дилан остался ждать дома, пока я занимаюсь делами. У него сильно кружилась голова.

Мне удалось приобрести кровать, стол, микроволновую печь, постельное бельё, подушки, одеяло и кое-что из одежды и еды. Мелкие вещи я сразу привезла домой на такси, остальное должны были доставить завтра.

Также я распрощалась со своей шевелюрой: забежала в парикмахерскую и попросила постричь под пять миллиметров.

На такой жаре волосы мешают, а на уход за ними нужно время, которого теперь у меня было в обрез. Выглядела я теперь страшненько, зато голове сразу стало легче. О красоте можно будет подумать, когда Дилан выздоровеет.

Всё время, пока меня не было, Дилан находился в полудрёме. Ему тяжело давалось привыкание к новой обстановке.

«Эй? Я здесь, — позвала его я. — Даже ничего не поел… Ты же знаешь, что тебе нельзя пропускать приём пищи.»

«Не мог собраться с силами, чтобы встать. В следующий раз поеду с тобой, чтобы к тебе не приставали всякие таксисты, — сказал с улыбкой он. На самом же деле Дилан хотел быть рядом, потому что так он чувствовал себя лучше. — С новой стрижкой ты похожа на подростка. Буду теперь привыкать к тебе такой и мечтать, что когда-нибудь снова зароюсь носом в твои кудряшки…»

«Зато ко мне меньше будут приставать со всякими непристойными предложениями, — ответила я, обнимая Дилана за шею. — Я купила молока. Представляешь, оно здесь большая редкость! Правда, мне удалось достать только импортного, ультрапастеризованного, так что польза от него сомнительная, — я встала и налила ему стакан. — Вот. Выпей до дна. Обедать будем копчёной курицей с рисом. Ты пока приведи себя в порядок.»

«От меня несёт так, будто я не мылся целый месяц», — признался он.

«Придётся как-то справляться с этим, пока мы не вылечим тебя. Прими душ, а я приготовлю обед. Тебе помочь встать?»

«Нет, я сам.»

Мыться под холодной и не очень чистой водой — сомнительное удовольствие. Плитка в ванной была ржавого цвета, ни одно средство не справилось с загрязнениями. Мне хотелось сделать капитальный ремонт нашего жилища, проблема была лишь в том, откуда взять силы на всю эту суету. Я пообещала себе, что каждую неделю буду изменять к лучшему какую-нибудь вещь.

Все три дня, выделенные нам на освоение, я занималась бытовыми делами и заботой о Дилане. После того как нам привезли новую мебель, я выставила старый хлам на веранду, под навес. Спустя час местные обитатели разобрали все вещи по домам. Видимо, в их жилищах обстановка была ещё хуже, чем в нашем.

Обновления в обстановке немного приободрили меня. Спать на комфортной постели и обедать за нормальным столом, после которого на руках не остаётся заноз и царапин, гораздо приятней.

Вечером мы ходили гулять, однако из-за внезапно участившихся головокружений пришлось усадить Дилана в инвалидное кресло. Ему не хотелось чувствовать себя ущербным, поэтому он уже в начале прогулки заявил, что хочет вернуться домой. Он очень боялся признавать, что каждый прожитый день неотвратимо лишает его сил, отнимает нечто жизненно важное.

С четвёртого дня началась работа: утром на рисовых полях, а после обеда — в манговом и других фруктовых садах.

Наша целительница была потомственной владелицей огромной сельскохозяйственной территории и успешно справлялась с ведением дел. Почти все её многочисленные отпрыски работали на плантациях.

Мне объяснили, чем занимаются люди в полях при посадке, прореживании и сборе риса; все этапы взращивания рисовых культур здесь производились вручную, без участия техники.

Рабочие (некоторые из них такие же родственники тяжелобольных, как и я) следили за тем, чтобы почва поддерживала достаточный уровень влаги и чтобы растения не желтели и не осыпались раньше времени. Ходить по полям со шлангом — вполне приемлемый и не слишком тяжёлый труд, но если бы мне дали выбор, я бы занялась чем-то более интеллектуальным.

Управляющая плантацией еженедельно проверяла состояние жилищ постояльцев, следила за порядком. Это была молодая девушка лет двадцати, довольно дружелюбная, но очень ответственно относящаяся к своей работе и гордящаяся ей. Управляющую звали Джина, и она приходилась дальнейродственницей госпоже Морено.

Джина также торговала продуктами повседневного спроса: куриными яйцами и тушками, фруктами, овощами и бытовой химией. Она всегда сообщала нам, когда в продаже появлялось свежее коровье молоко, и хотя мы с Диланом были едва ли не единственными, кто покупал его (молоко продавалось в бутылках по пол литра и стоило целое состояние, на эти деньги можно было снять в отеле номер класса «люкс»), оно никогда не застаивалось на прилавках.

Глава 8

Прошёл месяц. Мы изо всех сил старались привыкнуть к новым условиям жизни, но день за днём Дилан угасал. Он потерял около десяти килограммов веса и больше уже не вставал с постели. Его тело начало сжигать само себя, и я понимала, что прежними мерами мне не удастся стабилизировать его состояние.

Следом за Диланом начала иссыхать и я. Сказывались ежедневные физические нагрузки, отсутствие нормального отдыха и постоянное нервное напряжение.

Я заключила с больницей договор о поставке партий внутривенного питания, капельниц и донорской крови. Наша коморка превратилась в палату.

От идеи положить Дилана в больницу я отказалась, так как в этой стране врачи славились своей вопиющей безграмотностью. Смерть, как и рождение, здесь была делом частым, обычным. За жизнь особенно не боролись. На смену умершим появлялись дети, очень много детей.

Чтобы ухаживать за Диланом мне хватало собственных умений и знаний; всё, что нужно, я могла получать в больнице за деньги. Правда, ездить туда каждую неделю было довольно утомительным занятием. Кроме того, Дилану становилось совсем плохо, когда расстояние между нами увеличивалось до тридцати с лишним километров. Но нам пришлось привыкнуть и к этому.

Мне очень не нравился запах в жилище. Проветривание, ежедневная уборка, стирка и личная гигиена, помогали лишь отчасти. Болезнь не выветривалась. Дилан постоянно потел, так его организм пытался справиться с последствиями радиационного облучения и отравления токсинами и ядами, которыми его пичкали те, кто нас похитил. Каждый вечер я тщательно мыла Дилана, делала ему массаж всего тела и одевала в чистый хлопковый костюм-пижаму.

Чтобы избавиться от нездоровой вони, я решилась на установку кондиционера. У меня был страх, что от сквозняков Дилан начнёт болеть ещё больше, но всё же сдалась перед труднопереносимой жарой.

Вместе с кондиционером появился и водонагреватель. С этих пор пребывание в нашей коморке стало чуть более комфортным.

После того как внутривенное питание стало беспрерывным, в состоянии Дилана появилась хоть какая-то стабильность. Однако, несмотря на это и на капельницы с витаминами, зубы и волосы у него по-прежнему не отрастали.

Раз или два за ночь у Дилана случались приступы головной боли, когда его выкидывало из сна. Боль была настолько нестерпимой, что он не мог нормально дышать, его тело сотрясалось в конвульсиях. Поначалу помогала пара глотков моей крови и массаж головы, потом пришлось перейти на уколы кеторола.

Любое колебание в настроении могло спровоцировать приступ, поэтому я была исключительно нежной с ним. Дилан часто просил меня посидеть рядом, и это единственное, что доставляло ему радость, ведь ни читать, ни смотреть в монитор он уже не мог.

Особенно он любил массаж, когда я легонько водила пальцами по его коже. Со стороны это могло напоминать любовные игры, но ни о каком интиме речь не заходила и подавно. Тему секса мы не затрагивали. Но я отлично понимала, как изъеденному болезнью телу Дилана необходимы приятные ощущения.

Во всей этой, казалось бы, непроглядной тьме я старалась видеть и создавать положительные моменты. Это было спасением не только для Дилана, но и для меня, ибо отчаяние всё сильнее нависало надо мной, а положиться было не на кого.

В неделю мне давалось два выходных: среда и суббота. В эти дни я ездила в больницу за препаратами для Дилана и закупала продукты на рынке. В один из погожих бархатных вечеров я решила отдохнуть от домашних хлопот и выйти на прогулку, Дилан уже почти три месяца не покидал пределы нашей коморки.

«Тебе будет полезно побывать на свежем воздухе», — предложила я.

«Я не хочу. Если хочешь, прогуляйся сама», — был ответ.

«Ну давай же, не упрямься, помоги мне тебя переодеть.»

Дилан больше ничего не ответил, у него не было сил спорить. Он не хотел ловить на себе любопытные взгляды наших соседей и прохожих. Его можно было понять: он выглядел, как скелет, обтянутый сероватой полупрозрачной кожей, ноги и руки превратились в тощие угловатые плети, а отсутствие зубов стало ещё более заметным. Чтобы поесть, он надевал зубные протезы, терпел дискомфорт, так как воспалённые дёсны ныли и кровоточили.

Однажды в лавочке, где управляющая плантацией торговала товарами повседневного спроса, произошёл случай: прибежал человек (по-видимому, родственник Джины) и стал кричать, что её сестра умирает, а скорая помощь не может приехать: больница переполнена.

Джина, как девушка эмоциональная, тут же бросилась в слёзы и начала метаться, спрашивать, нет ли где-то поблизости врача. Помочь вызвалась я, сказала, что я доктор. Меня тут же повели в дом. Джина закрыла лавку и побежала за нами.

Умирающей оказалась девочка двенадцати лет — беременная девочка, которая не смогла родить самостоятельно в силу своего телосложения и незавершённого физического развития. В России такой случай шокировал бы общественность, но здесь и раннее деторождение, и высокая смертность были обычным делом.

С собой у меня не было хирургических инструментов, поэтому я потребовала у хозяев острый нож, спирт, зажигалку и нитки. Мне впервые предстояло делать операцию кесарева сечения, но руки, привыкшие резать человеческую плоть, не дрожали.

Девочка уже не корчилась и не металась по постели, а просто стонала и издавала какие-то нечленораздельные звуки. Времени оставалось в обрез. Я старалась действовать быстро и крайне аккуратно.

Малолетняя мать потеряла сознание сразу же после того как я достала ребёнка из её живота. Это был довольно крупный мальчик и, к счастью, живой и на первый взгляд здоровый.

Я вышла из комнаты и передала ребёнка Джине, чтобы та искупала и укутала его во что-нибудь, а сама вернулась к девочке. Зашивать было уже не так волнительно: жизни роженицы и ребёнка больше ничто не угрожало. Всё, что зависело от меня, я сделала.

Спустя пару дней после успешно проведённой экспресс-операции Джина принесла нам литр свежего парного молока — в знак благодарности за спасение жизни её сестры и племянника.

А ещё спустя неделю ко мне прибежала какая-то незнакомая женщина и умоляла меня принять роды у её дочери.

Я стояла посреди рисового поля и не знала, как быть: что если я потеряю место в очереди на лечение Дилана?

Мы отправились в лавку к Джине, а та побежала к Алтее Морено — спрашивать. Тот день стал последним, когда я работала на плантациях.

Весть о том, что у госпожи Морено живёт врач, который хорошо принимает роды, разлетелась в считанные дни, а ещё через несколько дней директор больницы буквально вымолила, чтобы я перешла работать к ним. Взамен мне предоставили ежедневную транспортировку до больницы с местом для лежачего больного. Пока я работала, Дилан отдыхал в отдельной палате.

Мои врачебные навыки оказались куда более полезными, чем работа на плантациях, и никто не возражал против смены моей деятельности. Однако новая работа была гораздо более тяжёлой для меня, поэтому я снова оказалась в затруднении. В моей помощи нуждались семь дней в неделю, а Дилан требовал в ещё большего ухода, чем раньше.

Однажды, после вызова в мой законный выходной, я отвезла Дилана на пляж, чтобы в нашем суровом бытии был хоть какой-то элемент отдыха.

Уже вечерело, лучи закатного солнца скользили по воде. Этот пляж был не очень популярен среди народа. Здесь купались в основном местные и реже — проезжие туристы.

В этот раз пляж был пуст, и Дилан мог спокойно дышать свежим приятным воздухом.

Мне было тяжело везти инвалидное кресло по песку. Мы остановились возле непонятно откуда взявшейся скалы — огромного камня, одиноко вросшего в песок.

Захотелось окунуться в воду, вспомнить, что такое отдых и приятные ощущения. Вода оказалась настолько тёплой, что я решила искупать Дилана. Так как, кроме нас, поблизости не было ни души, я сняла с него абсолютно всю одежду, чтобы потом он мог скорее согреться.

В воде Дилан ёжился, ему было прохладно, и всё же он заулыбался, когда смог выпрямиться в полный рост и легко стоять на ногах. Дилану хватило пяти минут, чтобы устать. Я помогла ему добраться до кресла и обернула его махровым полотенцем.

«О, ты весь дрожишь…»

«Ерунда», — ответил он, стуча вставными зубами.

«Я хочу сделать небольшой заплыв. Ты дождёшься? Или лучше поедем домой?»

«Я в порядке, иди», — заверил Дилан, который согласился на эту поездку, лишь бы я отдохнула.

«Ладно, я быстро», — пообещала я.

Я уже давно мечтала хотя бы на несколько мгновений отвлечься от своего вечно напряжённого существования, перезагрузить систему. Отплыла на двести метров от берега и легла на спину, волны приятно покачивали моё тело, это было как раз то, что нужно. Мне даже показалось, что я задремала на несколько мгновений.

Прийти в себя меня заставили голоса людей, появившихся на пляже. Дилан, который терпеливо ждал меня, насторожился. Он не хотел, чтобы его кто-то видел таким.

Нарушителями спокойствия оказалась компания парней, судя по акценту, американцев. По всей видимости, они шли с соседнего пляжа, уже изрядно выпившие.

Дилана компания заметила издалека. Один самый шумный и весёлый проявил любопытство и подошёл. Остальные четверо стояли немного в стороне от происходящего.

— Эй, глядите, охренеть! — на всю округу заголосил парень. — Он ещё живой? Живая мумия! Ха-ха!

— Пошли уже, Рони! — попытались одёрнуть борзого друга остальные ребята.

Дилан исподлобья следил за движениями пьяного американца и пытался унять дрожь в теле.

«Диана…» — позвал он.

«Чёрт, я скоро», — ответила я и поспешила к берегу.

— Как ты здесь оказался, урод? Кого-то ждёшь? — смеясь, спросил американец по имени Рони и, не получив ответа, разошёлся ещё больше и осмелел. — Отвечай, когда тебя спрашивают! Что, язык проглотил?

— Да отстань ты от него, он больной! — закричали его приятели.

— Эй, парни, давайте разденем его?

Никто не поддержал инициативу. Четверо двинулись дальше, но Рони не унимался, осыпал Дилана оскорблениями, опрокинул инвалидное кресло ногой. Молчание в ответ на вопросы так взбесило пьяного американца, что он принялся пинать Дилана.

Я гребла руками изо всех сил, но получалось медленно, так как волны отбрасывали меня назад.

Дилан боролся с отчаянием и пытался обуздать ярость, закипающую в груди.

Американец присел на корточки возле неподвижно лежащего Дилана и начал пихать горлышко пивной бутылки ему в рот. Это и стало последней каплей.

Всё произошло буквально в одно мгновение. Я даже не успела прочитать мысли Дилана, как он набросился на парня и вцепился зубами ему в шею. Хватка была мёртвой, и хотя Дилан не мог выпускать клыки, он был настолько разъярён, что прокусил сонную артерию протезами.

Дилан рычал и жадными глотками пил горячую кровь. Американец сначала пытался кричать и вырываться, но безуспешно. Его приятели были уже далеко и не могли видеть происходящего.

Когда я выбралась на берег, парень уже был мёртв. Песок вокруг окрасился в бордовый цвет, волна прилива тоже приобрела красноватый оттенок и вскоре должна была смыть следы преступления.

Дилан, обмякший после перенапряжения, лежал рядом с трупом. Ему одновременно хотелось плеваться и выть от бессилия.

Я поняла, что нужно действовать быстро: заставила Дилана ещё раз окунуться в воду, чтобы смыть следы крови, затем помогла ему одеться и усадила в кресло. Тело американца я утащила в море и оставила за скалой; по крайней мере, его там нескоро обнаружат, а если повезёт, оно станет кормом для рыб.

Пляж мы покинули с другой стороны, чтобы не попасться на глаза приятелям мертвеца. Брать такси тоже было опасно, поэтому сначала мы пешком добрались до соседнего населённого пункта, и только потом взяли транспорт.

«Держись, скоро будем дома», — подбадривала я Дилана, который с трудом удерживал сознание и безвольно мотал головой.

Мне заранее стало страшно от предвкушения грядущей ночи: события этого вечера не могли пройти бесследно.

Так и случилось: после полуночи у Дилана начался кризис, все мои действия по его купированию были безуспешны. Помимо головной боли, у него подскочила температура, начались судороги и рвота.

Под утро я вынуждена была вызвать платную скорую помощь. Мы прождали машину четыре часа: настолько плохо в этой стране обстояли дела с транспортировкой больных.

Я всерьёз боялась, что сердце Дилана остановится. А этого нельзя было допустить, потому что у меня не было в запасе такого резерва сил, чтобы потом вернуть его к жизни. К счастью, всё обошлось: температуру сбили уколами, состояние снова удалось стабилизировать.

Мы вернулись в нашу коморку, потому что там было спокойней, чем в больнице.

Дилан пролежал без сознания двое суток. Всё это время я находилась рядом с ним, мне было не до работы. Я пыталась найти место, куда спряталось его сознание, но не получалось: в эти дни голос Дилана в моей голове не звучал, и это была страшная тишина.

Спустя три мучительных дня к нам в хижину пришли полицейские, которые, со слов очевидцев, искали преступника, мужчину в инвалидном кресле, который убил иностранного туриста.

Вопреки моим надеждам, тело американца обнаружили в ночь убийства. Окружающие были настолько взбудоражены новостью о туристе с прокушенной шеей, что пустили слух о вампирах и прочих монстрах.

Происходящее поставило под угрозу наше пребывание у целительницы Алтеи Морено. Я боялась, как бы нас не исключили из очереди на лечение.

При полицейских я изо всех сил изображала удивление и утверждала, что мой муж не мог совершить ничего подобного.

Однако Дилан подходил по всем параметрам. Его собрались доставить в участок для процедуры опознания.

В ходе обыска полицейские обнаружили в холодильнике пакеты с донорской кровью, и мне пришлось долго объяснять, для чего они нужны, и показывать медицинскую карту.

Дилан лежал с закрытыми глазами, но был в сознании и всё слышал. Я чувствовала, что он снова на грани и что нельзя подпускать к нему чужих людей. Но полицейских не волновало, что человек тяжело болен. На мои уговоры они не реагировали.

В конце концов, я сорвалась и устроила истерику, кричала, чтобы они уходили. Меня силой оттолкнули от кровати и сорвали одеяло, которым был укрыт Дилан.

Дальше последовало растерянное молчание: служителей закона шокировало увиденное, они поморщились и переглянулись между собой. Я воспользовалась их замешательством и снова накрыла Дилана одеялом.

— Убирайтесь! — требовала я. — Вы что, не видите, что он не мог никого убить! У него даже зубов нет…

— Пошли, — сказал один полицейский другому. — А то ещё помрёт по дороге, проблем не оберёшься.

Они удалились, даже не закрыв за собой двери и брезгливо посмеиваясь.

Это было унижением как для меня, так и для Дилана. Он замычал, почувствовав приближение кризиса. Боли настолько измучили его, что он плакал, как ребёнок, и звал меня. Однако в этот раз и я не нашла в себе хоть толику энергии, чтобы отдать Дилану, а вместо этого ревела, сидя на полу возле кровати.

Облегчение пришло только на следующее утро, словно мы вернулись на пару месяцев назад. Я дала себе слово, что с этого дня буду делать всё, чтобы больше не провоцировать приступы, и в первую очередь, оградить Дилана от чужих глаз.

В тот же день мне удалось поговорить с госпожой Морено и добиться, чтобы вновь работать на территории плантации, так как состояние Дилана не позволяет каждый день ездить на транспорте.

Вопреки опасениям, нас не сняли с очереди на исцеление.

Мне предложили продолжить врачебную практику, быть так называемой медсестрой для больных, ожидающих сеанса у целительницы. Я с радостью согласилась, это было даже лучше, чем я рассчитывала. Теперь мне не придётся ждать обеда или ужина, чтобы вернуться в коморку к Дилану.

Я почувствовала, что начинаю потихоньку приспосабливаться к такой жизни, и старалась, чтобы эта стабильность продержалась как можно дольше.

Глава 9

Где-то за полтора месяца до планируемого сеанса исцеления по соседству с нами поселилась молодая русская женщина с ребёнком примерно трёх лет.

Девочка была больна лейкозом. На её осунувшемся личике уже заметно отпечатались следы перенесённой химиотерапии.

Женщину звали Надеждой. Я первая подошла, чтобы познакомиться.

— Добрый день, меня зовут Диана, я живу в восьмой комнате, будем знакомы.

— Здравствуйте, — немного застенчиво поздоровалась Надежда. — Управляющая сказала, что вы — медсестра, и что к вам можно будет обратиться в случае необходимости.

— Да, только перейдём сразу на «ты», хорошо?

— Хорошо. Я — Надя, а это моя дочка Лиза.

Девочка сидела в коляске. Она была слишком слаба, чтобы ходить самостоятельно.

При взгляде на малышку в груди у меня защемило: она смиренно и тихо наблюдала за происходящим. Даже обычному, далёкому от медицины человеку было заметно, что она угасает.

Здесь находилось много безнадёжно больных людей, но смотреть на умирающего ребёнка было невыносимо. Однако к этому чувству примешалось что-то ещё, словно маленькая Лиза — это не просто маленький человек, а жизненно важный для меня, Дилана и всех полуволков в целом.

На этот раз не я нырнула в глубины информационного поля, а оно само послало мне сигнал: девочка должна выжить. Любой ценой.

Шокированная новой невероятной истиной, я замерла: Лиза не была членом клана, они с мамой даже никогда не слышали о карманных мирах и их обитателях, но от малышки каким-то немыслимым образом зависели все наши жизни. Оцепенение прокатилось по моей коже мурашками, я, наконец, встрепенулась и спросила:

— Как давно вы приехали?

— Позавчера.

— У Джины можно купить продукты повседневного спроса. Правда, молоко здесь в дефиците, хороший хлеб тоже. Все медикаменты лучше заранее заказывать через больницу, потому что вызвать скорую помощь на дом почти нереально.

— Да, нам нужно много всего. Если честно, я в полной растерянности… — призналась Надя.

— Понимаю. Могу помочь. Как раз завтра я собираюсь в больницу делать новый заказ. Поехали вместе? — на самом деле новый заказ у меня уже был сделан, но я не хотела объяснять Наде, почему я так стремлюсь помочь её дочери.

— Хорошо, — с благодарностью кивнула она.

— Обязательно возьми документы на себя и на ребёнка. Они потребуются.

— А вы… ты здесь с кем-то?

— С мужем. Мы живём тут уже пятый месяц. Ещё несколько недель — и домой.

Уголки глаз Нади опустились. Она уже знала, что люди по полгода живут здесь в ожидании исцеления. Но за полгода может произойти что угодно: кто-то перестаёт верить и уезжает, а кто-то и вовсе не доживает.

Мы разговорились. Я старалась быть как можно более деликатной и доброжелательной, чтобы не испугать Надю. Она была чересчур пуглива и стеснительна.

При следующем разговоре, когда мы ехали в больницу заказывать медикаменты, Надя рассказала, что продала квартиру, чтобы оплатить курс лечения Лизы, но болезнь не ушла. Сюда они приехали на оставшиеся средства, использовали последний шанс.

— Так что мы — нищие, — резюмировала Надя. — Мне стыдно, что я не могу обеспечить своему ребёнку достойную жизнь. Иногда думаю, что это и не жизнь вовсе. Если удастся вылечить Лизу, мы вернёмся в Россию и будем жить на улице. Да хоть бы и так, лишь бы она осталась жива…

Надя воспитывала дочь одна, близких родственников у неё тоже не было. Ей было около тридцати лет, но она казалась по-детски беспомощной. Круглолицая, с коротким, немного задранным кверху носиком, она напоминала актрису, играющую детские роли. Я легко могла представить Надю смеющейся или играющей с детьми, а вот уныние выглядело на её лице как нечто противоестественное, словно неудачно подобранная маска.

О себе я старалась говорить как можно меньше, просто по привычке. Мне бы хотелось просто кому-нибудь выговориться, почувствовать моральную поддержку. Будь мои проблемы более человеческими, я, возможно, поддалась бы слабости, но вовремя вспомнила, кто я.

***

Раз в месяц нас навещал Альгис, чтобы привезти нам кое-что из необходимого и получить распоряжения для себя и других членов клана убийц.

Альгис не жаловался на своих товарищей. Я и так знала, что команда убийц разобщена до крайности, но пока не могла ничего изменить.

Приказы на убийство я раздавала каждому, подключаясь к их разумам. Такие сеансы отнимали у меня уйму сил, поэтому парни получали от меня задания реже, чем в обычном режиме. Мы еле-еле балансировали на грани провала нашей миссии.

В моменты, когда Дилан дремал, а у меня появлялась свободная минута, я обращала своё сознание к информационному полю и находила там данные по людям, от которых нужно избавиться в первую очередь.

Спустя пять месяцев нашего пребывания во владениях хилера Алтеи Морено навестить нас приехал Максим.

Всё это время мы еженедельно созванивались, делились новостями, не затрагивая при этом рабочих тем.

Именно Максим настоял на том, чтобы навестить меня.

Я вышла встретить его к парадным воротам двора.

Когда сын увидел меня, ему потребовалась целая минута, чтобы поверить глазам. Это и неудивительно: коротко стриженная и худая, как щепка, я с трудом узнавала себя в зеркале.

— Мама? — ошеломлённо спросил он.

— Да, Максим, это я, — развела я руками и сделала несколько шагов навстречу ему.

Он преодолел разделявшее нас расстояние и крепко обнял, а затем подхватил на руки и понёс по направлению к жилым баракам. Я лишь показывала рукой, куда именно нужно свернуть.

— Я так соскучился по тебе…

— Я тоже, — я положила голову ему на плечо, пока он нёс меня.

— Почему ты так изменилась, мама?

— Нам с Диланом приходится непросто, но мы справляемся, — уклончиво ответила я.

— Эх, надо было не слушать тебя и приехать ещё давно! Я бы помогал вам, чем могу. Тебе нужно себя беречь.

Я подумала, что Максиму нужно беспокоиться в первую очередь о своей жене и ребёнке, но момент для нравоучительного разговора был не подходящий. Я знала, что у моего сына сложные отношения с Машей, и не хотела в них влезать.

Когда мы приблизились к нашему бараку, я знаком попросила Максима поставить меня на ноги.

Мы вошли в хижину.

Дилан не спал. Более того, перед приездом сына он попросил, чтобы я буквально накачала его кровью. Хотел выглядеть живым человеком, а не мумией.

Максим на несколько мгновений задержался на пороге, разглядывая отца, затем постарался придать лицу непринуждённый вид.

— Привет! — Максим подошёл и пожал отцу руку.

— Привет, — не очень чётко хриплым голосом отозвался Дилан. После того как срослись его порванные голосовые связки, ему не с кем было общаться вербально. Он ограничивался мысленными диалогами со мной.

Дилан прокашлялся. В горло как будто насыпали песка. Простая человеческая речь давалась ему тяжело.

— О, ты разговариваешь? — удивился сын.

— Немного, — кивнул Дилан.

Дилан полусидел на кровати, подложив под спину две подушки. На нём была надета пижама с длинными рукавами, чтобы не шокировать Максима ещё больше.

За окном горело закатное солнце. Мы поужинали. Я достала купленную заранее раскладушку для Максима, правда, она оказалась немного короче его роста. Места для неё хватило едва-едва.

Максим показал фотографии своей новорождённой дочки Риты, затем предложил Дилану поиграть в шашки на планшете. Дилан, истосковавшийся по нормальной человеческой жизни, поддержал инициативу. Против фоновой музыки он тоже ничего не имел.

Я порадовалась, что в кои-то веки Максим с Диланом мирно сидят рядышком и не пытаются друг друга убить, и решила воспользоваться свободной минутой и погрузивться в информационное поле.

Сегодня я настроила свой поиск на членов правительств некоторых государств и нашла высокопоставленного отступника, переметнувшегося на сторону наших врагов. Я просмотрела линию его наиболее вероятных дальнейших действий и возблагодарила вселенную за своевременную наводку.

В реальность меня вернул Максим, который в панике едва ли не рвал волосы на голове.

— Мама! Мама! Он… С ним что-то… — пытался объяснить мне сын.

Дилан мотал головой из стороны в сторону и стонал. Он сейчас находился на границе сознания и забытья, сказать ничего не мог, даже мысленно.

Быстрыми отточенными движениями я схватила коробку с лекарствами, вскрыла ампулу, набрала шприц и сделала Дилану укол. Через пару минут Дилан расслабился и уснул.

— Извини, мам… Я даже не понял, что случилось… Мы играли, слушали музыку, вдруг он закатил глаза и застонал… — пытался оправдаться Максим.

Я вздохнула.

— Ему нельзя напрягать зрение, слушать музыку тоже. Это провоцирует приступы головной боли.

— А что же он мне сразу не сказал?

— Болезнь утомляет. Дилан просто хотел почувствовать себя полноценным человеком.

— Н-да… Выглядит он кошмарно, если честно. Не представляю, как ты со всем этим справляешься.

— Так и справляюсь, — пожала я плечами.

Максим вышел проветриться на крыльцо, пока я ухаживаю за Диланом, и познакомился с Надей.

Они легко разговорились. Предполагалось, что я не должна была его слышать, но, даже если бы я не являлась главой убийц, тонкие стены всё равно донесли бы до моего слуха каждое слово.

— Ты большой молодец, что приехал поддержать отца, — сказала Надя.

— Я приехал поддержать маму, а не его, — откровенно признался Максим. — До него мне нет дела.

— У вас плохие отношения?

— Ну… — замялся он и оглянулся на нашу дверь. — Это мама вечно прощала его. Они даже разводились, потом снова сошлись, но даже рождение Полины не сделало нас нормальной семьёй.

Я напряглась, готовая срочно прервать разговор, в котором Максим вот-вот может ляпнуть лишнее.

— Полина — это твоя сестра?

— Да.

— Почему она не приехала с тобой?

— Она… как бы тебе сказать… не совсем… хм… — он замялся. — То ещё исчадье ада. Ни одного хорошего слова за всю жизнь от неё не слышал. То есть это хорошо, что её здесь нет.

— Странно… — удивлённо протянула Надя.

— Она родилась больная. Маме даже пришлось уволиться с работы, чтобы сидеть с ребёнком-инвалидом. Мама оставила свою карьеру… А отцу было не до нас, мы его почти не видели. А когда видели, то хотелось, чтобы он поскорее убрался.

— А сейчас у твоей сестры всё хорошо?

— Да, муж как-то терпит её. И пускай. Все там пляшут под её дудку.

— А разве с родителями она не общается?

— Ну…

Мне не хотелось, чтобы они и дальше разворачивали эту тему, поэтому я вышла:

— О чём это вы тут секретничаете?

— Да так… — пожал плечами Максим.

— Я всё слышала, можешь не сочинять. Мог бы и промолчать о некоторых вещах. Дилан сейчас в тяжёлом состоянии, и мне очень нелегко поддерживать это хрупкое равновесие.

— Прости, мам, — буркнул он.

— Я лучше пойду, — сказала Надя, чувствуя, что кое-кого ждёт выговор.

— Нет, стой, я вышла поговорить именно с тобой, — потребовала я, а затем обратилась к сыну. — А ты, Максим, иди погуляй. Это личное.

Он покорно поднялся и пошёл гулять по манговой плантации.

— Сегодня у Лизы шла кровь изо рта, — начала я с главного. — Её состояние стремительно ухудшается. Надя, давай начистоту: она не дотянет до конца очереди. Ей осталось не больше двух месяцев.

— И что ты предлагаешь нам? Уехать обратно? Нам некуда возвращаться, а в хоспис я её не отдам!

— Я ничего тебе не предлагаю — я ставлю тебя перед фактом: мы поменяемся очередями. Лизу вылечат вместо Дилана.

— Но… нет, я не могу на такое согласиться! Так нельзя!

— Почему? — холодно спросила я.

— Но ведь твой муж может умереть! Я не хочу быть в долгу, мне нечем будет отплатить тебе… — начала упираться она.

— Скажи, существует ли в этой жизни что-то, более дорогое для тебя, чем жизнь твоей дочери?

— Нет.

— Тогда зачем беспокоиться о моём муже? В первую очередь ты — мать, и ты обязана хвататься за любой шанс спасти дочь. Ты уже продала всё и привезла её сюда. У тебя есть только один выход, иначе все твои усилия были зря, и ты никогда себя не простишь.

— А ты? — посмотрела она на меня щенячьим взглядом.

— А я продолжу бороться за жизнь своего мужа, но это уже не твоё дело.

— Но зачем ты хочешь помочь нам?

— Мы с Диланом прожили довольно долгую и богатую на события жизнь. У нас взрослые дети. А твоя Лиза только ещё начинает жить. Дилан поддержал это решение.

— Господи, спасибо…

— Пока не за что, завтра ещё нужно получить согласие госпожи Морено на замену очереди.

— Как мне отблагодарить вас?

— Просто береги дочь, она у тебя чудесная девочка. Если нужна будет помощь с обустройством, у меня пустует квартира в Москве, можете пожить в ней, пока ты не уладишь жилищный вопрос.

— Спасибо…

— Иди спать, Надя. Утром я зайду к вам, — сказала я, прислонившись головой к бетонной колонне и глядя куда-то в темноту.

Глава 10

Целительница согласилась поменять Дилана и девочку Лизу очередями. Ей такая замена была только на руку: пока мы на острове, его не коснётся стихийное бедствие. В том, что оно случится, Алтея Морено не сомневалась. Такие вещи она чувствовала, но, несмотря ни на что, продолжала помогать нуждающимся.

Дни проносились один за другим.

Болезнь Дилана прогрессировала, несмотря на все мои старания. Его тело настолько ослабло, что не в состоянии было удерживать сознание. Дилан приходил в себя на несколько минут в сутки, остальное время либо спал, либо находился на грани жизни и смерти.

Однажды во время обхода больных я почувствовала, что Дилан умер. С текущей тенденцией это было неудивительно, и со дня на день я ждала, что это произойдёт. Ждала и боялась.

Я даже не успела создать астральную комнату, чтобы поместить в неё сознание Дилана. Где теперь было его искать — непонятно. Ещё большую панику вызывало, откуда взять силы на воскрешение его тела. Свою кровь я и так понемногу вливала в его тело каждый день, но этого оказалось мало.

Мне пришлось завершать обход больных почти бегом. Я просто заглядывала к ним, убеждалась, что острых приступов и требующих срочной медицинской помощи ситуаций нет, и уходила.

Оказавшись в нашей коморке, я достала из холодильника три пакета с кровью, которая была более-менее совместима с моей, и приступила к переливанию. Себе.

После первого пакета появилась характерная реакция: меня залихорадило. Организм пытался отторгнуть чужеродную кровь. Но терпеть боль я давно уже привыкла.

Руки тряслись, картинка в глазах плыла, и у меня не получилось подсоединить трубку ко второму пакету. Поэтому пришлось лежать рядом с остывающим трупом Дилана и ждать, когда мне полегчает.

В голову закралась крамольная мысль снять где-нибудь неподалёку хижину с удобствами, купить туда огромную морозилку и заморозить тело Дилана до наступления нашей очереди. Проверяющей можно было бы сказать, что Дилан в больнице. А что? Я бы за эти два месяца подкопила бы сил, выспалась и отдохнула…

Нет, увы… Какой может быть отдых, когда нет возможности слить наши энергии воедино? Насколько бы сильной я ни была, в одиночку мне не справиться.

Был уже вечер, когда я смогла встать с постели и заставить себя поесть каши. Затем настала очередь второго переливания. И снова лихорадка, а за ней пришло беспамятство.

Очнулась я ночью от холода: кондиционер работал на полную мощность. Свет в коморке был включен, это я забыла погасить его, думала, перетерплю кризис и тут же начну делать переливание Дилану. Но не тут-то было: мой организм оклемался, когда до рассвета оставалось не больше часа.

Самочувствие у меня было, словно я отравилась палёной водкой. Но дальше ждать было опасно: чем больше времени прошло со смерти тела, тем труднее будет вернуть его к жизни.

В другой ситуации я не стала бы заморачиваться с переливаниями, но теперь я сама рисковала умереть, а уж меня-то никто и не подумает воскрешать. Сожгут тело в крематории и конец.

Я снова заставила себя перекусить и выпить воды, подняла температуру кондиционирования воздуха до двадцати пяти градусов, затем подключила трубку к катетеру Дилана и начала отдавать ему свою кровь. Когда датчик отмотал литр, переливание остановилось. Трясущимися руками я подключила Дилану капельницу и рухнула без сознания прямо на пол. Мой организм наказал меня за нещадную эксплуатацию.

Начало своего рабочего дня я, так сказать, проспала. В себя привёл настойчивый стук в дверь. Не до конца прояснившееся сознание требовало устранить источник звука и снова впасть в небытие.

Но в дверь всё стучали и стучали, потом послышался взволнованный голос Джины.

Мне стоило неимоверных усилий подняться на ноги и, цепляясь за стены, добраться до двери и открыть.

— Диана, что-то случилось? Ты заболела? — спросила проверяющая. — Твой обход должен был начаться час назад.

— Прости, Дилану стало хуже, я всю ночь ухаживала за ним. Скажи всем, что я приступлю к обходу через час, — еле ворочая языком, пообещала я.

— Да ты едва стоишь на ногах! Может быть, вызвать скорую помощь? А твой муж? Ему стало лучше? — закидала меня вопросами Джина.

— Я сама врач, справлюсь. Выпью стакан молока и буду в норме, — с этими словами я закрыла дверь и на подгибающихся ногах бросилась к Дилану.

К счастью, он дышал. Теперь нужно было сделать всё, чтобы больше не допустить его смерти. Для меня каждое возвращение Дилана к жизни было мучительным и рискованным.

В этот раз нам повезло, что проверяющая не увидела моего мужа мёртвым. А ведь могло быть и по-другому.

Когда я подсоединяла трубку внутривенного питания, Дилан неожиданно мысленно сказал:

«Мне снились твои кудряшки. На твоё лицо падал утренний солнечный лучик, ты улыбалась мне. Такая красивая и счастливая…»

По неподвижному синюшно-серому лицу Дилана нельзя было угадать, в сознании он или нет. Он больше не открывал глаза, боялся лишний раз спровоцировать приступ головной боли. А боли его мучили адские, и беспамятство для него было единственным спасением. Но существовала и обратная сторона небытия: нежелание сознания возвращаться в измождённое тело приводило к смерти.

Сейчас я просто была рада, что моими стараниями удалось вернуть Дилана, и он даже заговорил со мной.

«Здорово! — ответила ему я. — Значит, так и будет».

Я провела кончиками пальцев по его лысой голове. Кожа была липкая от холодного пота. Надо бы хорошенько помыть его…

«Дилан, нам осталось продержаться два месяца. Умоляю, живи».

«Слушаюсь, моя госпожа», — уголки его губ слегка дрогнули, он дотянулся ладонью до моей руки и легонько сжал, а через минуту его сознание отключилось.

Мне потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы привести себя в относительный порядок. Откуда-то появились силы. На обход я отправилась уже в бодром настроении. Дилан жив, и это главное.

Инцидент был исчерпан.

***

Лизу исцелили. Девочка была настолько измучена, что спала, пока над ней ворожили, и проснулась только на следующий день.

В линиях будущего я увидела, что с ней до поры до времени всё будет хорошо. Болезнь отступила.

Надя плакала и пока ещё не верила, что главный кошмар позади. Она без конца гладила дочку по голове и держала её за руку.

На прощание я перевела Наде сумму, чтобы им с Лизой хватило на съём жилья на первое время. Надя рыдала, что не сможет расплатиться с нами. Она ещё не знала, чем ей придётся пожертвовать за спасение дочери.

Они уехали, а мне стало спокойнее. Лиза ещё сыграет свою роль для Службы Смерти. А пока… Пока что у нас другие заботы.

***

Все оставшиеся два месяца Дилан держал своё обещание: жил. Мне больше не приходилось воскрешать его. Правда, последнюю неделю он не приходил в сознание, и я боялась, что снова случится страшное.

Без его мыслей в голове мне было тоскливо и одиноко. Я сходила с ума от переживаний, пыталась призвать его сознание, чтобы удостовериться, что он всё ещё со мной. Безрезультатно.

Поддержать и утешить меня было некому. Я тоже не собиралась упиваться жалостью к самой себе, поэтому всё свободное время проводила, погрузив сознание в информационное поле.

Раз в неделю звонил Максим, но ему я говорила, что всё по-прежнему. Каждый месяц приезжал Альгис, получал распоряжения для себя и других чистильщиков и уезжал.

Я старалась держать себя в форме: хорошо питалась, по возможности соблюдала режим дня, отказывалась от дополнительной работы. Но тем не менее я, как и Дилан, стала похожа на скелет, обтянутый кожей. Вряд ли кто-то узнал бы во мне былую красотку. Я стала выглядеть на свой реальный возраст: измождённая кожа, усталый взгляд и даже мимические морщинки меж бровей и в уголках глаз. Блестящая маскировка под обычного человека. А, главное, натуральная.

Когда между обходами больных появлялась свободная минута, я бежала к Дилану — проверять его состояние. Мне пришлось увеличить в полтора раза его питание, теперь я кормила его каждые два часа вне зависимости от времени суток.

Чтобы не проспать, я использовала браслет-будильник с вибрацией и приучила себя вскакивать с постели мгновенно.

Все действия я выполняла на автомате, находясь в полудрёме. Но движения мои были чёткими, отточенными и быстрыми. Что-что, а экономить силы и время я научилась отлично.

Перед днём, когда подошла наша очередь на лечение, я снова для подстраховки перелила Дилану пол литра своей крови. Никто не стал бы ждать, пока я воскрешу мертвеца.

Алтея Морено готовилась к сеансу лечения Дилана две недели. Она объяснила это тем, что ей придётся отдать слишком много сил.

И вот момент, которого мы ждали почти год, настал.

Утром, на рассвете, я начисто вымыла Дилана, провела внутривенное питание и позвала рабочих, чтобы доставили больного к целительнице.

Алтея уже ждала нас. К сеансу она попросила принести полтора литра чистой питьевой воды и пару пустых стеклянных пузырьков с герметичными крышками.

— Здравствуйте, госпожа Морено, — поприветствовала её я, протягивая пакет с необходимыми для лечения предметами.

— Дождались… — проскрипел старческий голос хилерши.

Рабочие опустили носилки, переложили Дилана на разложенную на полу большую одноразовую пелёнку и удалились.

— Совсем плох, — покачала головой Алтея, опустившись на колени перед лежащим без сознания Диланом. — Есть у меня одна настойка… Возьми с полки возле окна бутылку из тёмного стекла, — обратилась она ко мне.

Я послушно подала нужный сосуд и приподняла голову Дилана, чтобы удобнее было влить в него несколько глотков настоя.

— Что бы ты ни увидела, сиди спокойно, Дьяволица, — сказала хилерша. — Шевелиться и разговаривать будешь, только когда я тебя попрошу, — и, дождавшись моего утвердительного кивка, она приступила к исцелению Дилана.

Сначала она просто водила над его телом руками, что-то шептала и хмурилась. Потом голос целительницы становился всё громче и громче. Дилан начал шевелиться, не приходя при этом в сознание.

Алтея по-прежнему водила руками по воздуху над телом Дилана, словно сгребая в единую кучу тяжёлые камни. Воздух как будто стал твёрдым, тягучим, целительница с усилием сводила руки в одну точку.

Мне не верилось, что ещё немного и кошмар прошедших двух лет останется в прошлом.

Я смотрела на Дилана и мысленно умоляла его, чтобы пережил сегодняшний день.

Он уже не дёргался, а активно извивался, корчился под завывание старухи.

— Теперь держи его руки! — скомандовала Алтея и продолжила петь.

В какой-то момент звук голоса старухи оборвался, и она с размаху проткнула живот Дилана двумя пальцами. Затем из образовавшегося отверстия засочилась чёрная жидкость.

Старуха подставила сначала один пузырёк, а когда тот набрался полностью, — другой. Чёрная жидкость, как заколдованная, затекала в склянки и, нарушая законы физики, не выливалась обратно.

Сеанс кончился.

Тело Дилана обмякло. Он по-прежнему был без сознания, но жив.

Госпожа Морено выдохнула:

— Всё. Эти пузырьки отнеси в крематорий и сожги. В них болезнь и смерть.

— Хорошо, сделаю. А вы не будете зашивать рану?

— Сама зашьёшь, — гаркнула старуха, легла на пол и уставилась в потолок.

— Благодарю вас за спасение моей пары.

— У меня не было выбора, — махнула она рукой. — Уходите.

Я снова позвала рабочих, чтобы отнесли Дилана в нашу коморку.

По правилам нам давалось ещё два дня пребывания во владениях Алтеи Морено, чтобы прийти в себя после лечения и собрать вещи.

Скоро мы вернёмся домой. А пока — ждать.

Глава 11

Ожидания, что Дилан вот-вот придёт в себя, не оправдались. Все два следующих дня он пролежал в беспамятстве: не стонал от боли, не сотрясался от судорог — просто спокойно лежал. Мне даже не пришлось делать ему наркоз, чтобы продезинфицировать и заштопать дырку в животе.

Все два дня я провалялась в постели, не считая коротких вылазок за продуктами. Будильник теперь срабатывал каждые три часа, работать было не нужно, так что я позволила себе выспаться.

«Всё кончилось… Теперь мы вернёмся к нормальной жизни…» — я пыталась заставить себя поверить.

Ранним утром третьего дня после сеанса исцеления я наняла машину для транспортировки пациентов, и мы покинули владения госпожи Алтеи Морено.

Проводить нас вышла Джина. Почти за год нашего пребывания здесь она привыкла к тому, что даже в самых сложных медицинских вопросах можно положиться на меня. Теперь же придётся возвращаться к старому укладу. Правда, ненадолго, но Джина об этом пока не знала.

***

Я сняла «люкс» в лучшем санатории, недалеко от аэропорта.

Дилан открыл глаза спустя четыре дня после сеанса исцеления. Несколько минут он прислушивался к собственным ощущениям и пытался понять, что к чему. Однако рассеянное сознание было неподатливо на здравые умозаключения.

«Эй? Привет, — улыбнулась я. — Всё закончилось, скоро мы сможем уехать. Хочешьчего-нибудь?»

«Нет», — дышал он тяжело, а чувствовал себя так же плохо, как до сеанса госпожи Морено.

«Тогда у меня к тебе будет просьба, — я проколола ногтем вену на запястье. — Сделай пару глотков.»

«Может, не будем зря тратить твою кровь?» — с интонацией умирающего калеки спросил он.

«Зря не будем. Нам нужно, чтобы твоя рана на животе затянулась как можно скорее.»

Он сделал, как я просила, спустя пару минут его взгляд стал немного яснее. После капельницы и пакета внутривенного питания мне удалось немного покормить его мясным бульоном, заказанным в ресторане.

«Молодец! Такими темпами ты за неделю придёшь в норму. Сейчас сделаю тебе массаж и обтирание, потом дам поспать пару часов.»

«А ты?»

«Я буду здесь, с тобой. Посмотри, какой у нас номер: вид на море, окна во всю стену, кондиционеры и горячая вода! Я выбрала лучший номер в лучшем отеле. Здесь нам будет комфортно.»

«Хорошо. Ты только не уходи…» — попросил он, закрывая глаза.

После проведённых процедур мне показалось, что его прозрачная кожа, похожая на бумагу, слегка порозовела и что дыхание стало не таким тяжёлым. Дилан мгновенно уснул и спал до тех пор, пока я не разбудила его. На этот раз вместо бульона была кровь какого-то донора, и я надеялась, что так нам удастся форсировать восстановление организма после болезни.

Увы, не только Дилану требовалось глубокое и комплексное восстановление: я сама была похожа на жертву блокады или пленницу концлагеря. Постоянное напряжение, переливания крови, отсутствие нормального сна, работа, контакт с информационным полем и стрессы лишили меня возможности держать собственное тело в форме.

За последний год я трижды стриглась под 0,5. Короткие волосы мне были абсолютно не к лицу, но ухаживать за ними попросту не оставалось сил.

О месяцах нашего пребывания на Филиппинах мне было откровенно страшно вспоминать. Ежедневная ручная стирка, гигиенические и лечебные процедуры для Дилана, приготовление пищи, заказ и получение медикаментов… Держать в голове такую прорву мелких и важных дел в моём измученном состоянии было тяжело. И при этом я ещё как-то умудрялась погружаться в информационное поле и раздавать задания подчинённым.

Мне очень хотелось нанять помощника, но на территории госпожи Морено делегация своих обязанностей была строги запрещена. Да и лишняя любопытная пара глаз могла стать свидетелем смерти Дилана. Так что пришлось обойтись без слуг.

А теперь нас ждал менее тяжёлый, но тоже непростой период: восстановление, адаптация и укрепление позиции в клане. Назрели серьёзные проблемы с нашей репутацией. Появились отступники, из старожилов. Раньше, за неимением возможности, я вынужденно закрывала на предательство глаза и выжидала, когда смогу решить проблему.

Дилан больше всего боялся остаться в моих глазах немощным калекой. Состояние и вид собственного тела вызывали у него чувство омерзения. Мою нежность он принимал за жалость и сострадание. Увы, я знала, что депрессия неизбежна.

Звонил Максим, он почему-то думал, что мы уже вылетели в Москву. Он огорчился, когда узнал, что мы собираемся остаться на Филиппинах ещё на неделю, пока Дилану не станет лучше.

— Ты что-то скрываешь, Максим? — спросила я.

— Нет, мам, просто хочу, чтобы всё, наконец, вернулось на круги своя, — ответил сын.

— Мы тоже очень хотим этого. Скоро увидимся, не переживай.

— Как там отец?

— Он пока очень слаб, почти не приходит в себя.

— Ты уверена, что эта целительница помогла?

— Да, без сомнения. Теперь осталось только отъедаться и спать.

— Ты про себя тоже не забывай.

— Стараюсь. Мы перебрались в пятизвёздочный отель, здесь есть даже джакузи с горячей водой и ресторан внизу.

— Это здорово. Ладно, мама, я ещё позвоню тебе завтра, пока!

Весь вечер я провела возле Дилана, даже не выходила на балкон, чтобы полюбоваться закатом. Рана у него на животе начала затягиваться тонкой плёнкой кожи. От радости я прослезилась и ещё раз накапала ему в рот своей крови. Мне так не терпелось дождаться завтрашнего дня, что я рано легла спать.

Ночью Дилана снова лихорадило, пришлось дать ему стакан горячего молока и сделать массаж, и только тогда он успокоился. Зато утром мы проснулись не в шесть как обычно, а ближе к девяти, и Дилан впервые за долгое время смог улыбнуться, ему полегчало.

«Доброе утро, любимый! Выглядишь гораздо лучше. Минут через десять принесут завтрак. Давай снимем с тебя все трубки. Надеюсь, они тебе больше не пригодятся, — сказала я, имея в виду кало- и мочесборники. — После завтрака наберём полную ванну тёплой воды и смоем с тебя остатки болезни.»

«Боюсь, я ещё слишком слаб…»

«Ничего подобного! Тем более, мы с тобой только тем и занимаемся, что набираемся сил», — я старалась его подбодрить, чтобы у него голове, наконец, появилось осознание, что всё самое худшее позади.

Я заставила его выпить донорской крови перед едой, затем мы расправились с завтраком, который нам принесли.

Целый день мы ели, пили и валялись в постели. Я хотела посадить Дилана в кресло и выйти на прогулку, но он наотрез отказался, сослался на слабость и сонливость, а бродить по пляжу в одиночку у меня не было желания.

Мои попытки поговорить с ним тоже не увенчались успехом в тот день. Несмотря на видимые улучшения, он был в подавленном настроении, возможно, всё ещё не верил в собственное выздоровление.

Вторая ночь в отеле прошла спокойней, чем прошлая: обошлось без лихорадки и головной боли, а утром мы завтракали, сидя за столом в гостиной.

Но и в этот раз Дилан отказался покидать номер. Оказалось, ему просто не хотелось, чтобы на него показывали пальцем из-за пугающей худобы. Увы, даже бессмертный организм не может быстро восстановиться после подобных потрясений, поэтому нам следовало запастись терпением и принять данность.

Но у Дилана вид собственного тела вызывал истерику и бурную реакцию отвращения, пришлось даже шлёпнуть его пару раз по щеке, чтобы привести в чувства. Больше всего его уязвляла немощность: он не мог есть ложкой или вилкой. Рука тряслась и не хотела держать предмет. Пил он тоже только с моей помощью. Было, из-за чего переживать, и всё же я находила в себе силы радоваться.

***

Мы провели в отеле ровно неделю и остались бы на более долгий срок, если бы не Полина, которая появилась в нашем сне и попросила приехать, как только сможем. Она сообщила новость: скоро она должна стать мамой, родить сына, и ей очень нужна была моя помощь в некоторых вопросах.

Я пообещала приехать, даже назвала дату. Полина ответила, что тоже будет в Краснодаре в этот день, остановится у Максима.

Раньше она никогда не появлялась в наших с Диланом снах. Я знала, что это был не просто сон, поэтому перезвонила Максиму и предупредила его о наших ближайших планах. Он был крайне удивлён, потому что не подозревал о беременности сестры, но сказал, что отправит Машу с ребёнком к её родителям, чтобы мы не мешали друг другу.

В последний перед отлётом вечер я всё-таки уговорила Дилана пойти на пляж. Дилан даже согласился надеть шорты и футболку с коротким рукавом, чтобы не выглядеть совсем уж неуместно.

Я катила его в инвалидном кресле, так как прогулка по пляжу была бы для него пока слишком тяжёлым испытанием. Но он смог встать и сделать несколько шагов по морской отмели. Дневная жара уже начала спадать, солнце клонилось к закату и окрасило всё вокруг в яркие тёплые цвета. Мы стояли по щиколотку в воде и держались за руки, Дилан улыбался.

«Я счастлива, что у нас всё получилось. Наконец-то мы возвращаемся домой…»

«Сразу поедем в Краснодар?» — спросил он.

«Дадим тебе денёк отдохнуть в Москве, сменим одежду, отоспимся.»

«Мне не хочется, чтобы все увидели меня таким…»

«Максим уже видел тебя, а Полину ты тоже вряд ли чем-то удивишь. Перестань, нам есть чему радоваться: ты стоишь на ногах!»

«Я рад, я очень рад, Диана, просто мне пока не хватает сил.»

«Ладно, идём обратно. Хочешь, возьмём по мороженому?»

«Нет, спасибо, я не голоден.»

«Давай ещё немного полюбуемся закатом? Расстелить тебе покрывало на песке?»

«Я лучше просто посижу.»

Однако насладиться прекрасным вечером нам не дали: какая-то толстая женщина с детьми подошла к нам и на полупонятном английском диалекте потребовала, чтобы мы покинули пляж, потому что наш анорексичный внешний вид шокирует и оскорбляет отдыхающих.

Сначала я попыталась спокойно объяснить ей, что мой муж восстанавливается после тяжёлого онкологического заболевания, но женщина не хотела ничего слушать, поэтому мне пришлось сменить тон на более грубый и заставить её заткнуться.

Женщина ушла и увела за собой детей. Одно ей удалось: испортить нам настроение. Дилан опустил голову и весь как-то поник. Сам ответить за себя он не мог, потому что после перенесённых испытаний утратил дар речи.

«Как ты, любимый? Не переживай, скоро это всё останется далеко позади.»

«Отвези меня в номер.»

Дилана всего трясло, словно мы искупались в ледяной воде. Болезнь сделала его очень восприимчивым к стрессам. Опухоль, которая образовалась в его мозгу в результате полученной дозы облучения, ещё не успела полностью исчезнуть и давала о себе знать.

Я поспешила туда, где мы смогли бы скрыться от посторонних глаз, в надежде, что Дилан отвлечётся и забудет об этом пустяке.

«Время ужинать! Что будешь есть?»

«Дай мне побыть наедине с собой.»

«Нет. В другой раз. Только не говори мне, что послушал эту жирную тётку? Да стоит ей заболеть, собственные дети побрезгуют ухаживать за ней! А у нас с тобой впереди множество счастливых лет. Можешь погрустить немного, но если хочешь скорее восстановиться, то вот тебе меню: выбирай. А я пока пойду набирать нам ванну.»

До моего возвращения он неподвижно сидел, уставившись в одну точку и, разумеется, ничего не выбрал.

«Так-так! Значит, будем есть то, что выберу я», — сказала я, пытаясь показать, что вовсе не злюсь.

«Оставь меня в покое, ладно?» — попросил он.

«Да в чём дело? Дилан, мне и так тяжело с тобой. Ты видишь, что я тоже на пределе! Так помоги мне хоть немного!» — вырвалось у меня.

Он согнулся в кресле и закрыл голову руками. Ему было стыдно за себя, стыдно признавать собственное бессилие.

Я погладила Дилана по спине и покатила его кресло к ванной.

«Сам разденешься? — спросила я, он кивнул. — Сделаю заказ и вернусь к тебе. Вылетаем завтра утром, так что сегодня нужно по-максимуму подготовиться. Ты пока залезай в ванну.»

***

Лететь нам предстояло с двумя пересадками: первая в Маниле, столице Филиппин, вторая в Гонконге, и только на следующий день прибытие в Москву. Мы должны были провести в дороге целые сутки.

Чтобы хоть как-то спасти Дилана от переутомления, я взяла билеты в бизнес-классе.

Дилан послушно дал себя помыть, съел ужин, который я заказала в ресторане, полежал под капельницей и ничего не имел против массажа. Но его отсутствующий вид пугал меня, словно ему было всё равно, выздоровеет он или умрёт.

«Эй, ты всё ещё там?» — спросила я.

Он посмотрел на меня, глаза у него были, как у затравленного умирающего зверя. Я обняла его и сказала:

«Я буду заботиться о тебе до тех пор, пока ты не окрепнешь настолько, что сам станешь носить меня на руках. Ты же знаешь, что я любому за тебя перегрызу глотку.»

«Прости меня. Я сам ненавижу себя за эту слабость, за то, что стало с тобой…»

«Перестань, я в порядке.»

«Ты похожа на мальчишку-подростка, такая же маленькая и худая. И короткие волосы тебе не идут так же, как мне лысина.»

Я грустно усмехнулась:

«И вовсе я не похожа на подростка! Скорей уж на женщину, на плечи которой легло тяжкое бремя. Я буду отращивать волосы специально для тебя. Больше нет необходимости стричь их. Послушай, даже если бы у нас с тобой не было связи, и мы не могли разговаривать мысленно, я всё равно сейчас была бы рядом. И я уверена, что ты на моём месте поступил бы так же.»

«Думаешь, нам удастся стать прежними?»

«Нет. Ты же знаешь, что нас ждёт.»

«Знаю. И от этого мне страшно.»

«Обещаю, что не дам тебе скучать и буду строга к тебе», — я поцеловала его в щёку и ушла собирать наши немногочисленные вещи.

Перед сном Дилан сказал, что хочет засыпать в обнимку со мной. В нём потихоньку начало пробуждаться желание заняться любовью, и это было явным признаком возвращения к полноценной жизни. Разумеется, в тот вечер ничего не было и быть не могло, но мы оба засыпали с мыслями об этом.

Глава 12

Утро началось в суматохе. Подняться пришлось очень рано. Позавтракать не успели по тем же причинам. По дороге до первого аэропорта попали в пробку, поэтому едва-едва успели на самолёт до Манилы. В Маниле ждали рейса три часа, за это время успели позавтракать, а заодно и пообедать.

Дилана мучили головокружения, но он держался. А так как инвалидное кресло было сдано в багаж, то кроме собственных ног ему больше не на что было надеяться.

Перелёт до Гонконга занял всего около двух часов, поэтому за это время нам не удалось ни подремать, ни просто расслабиться.

От перепада давления при взлёте у Дилана открылось носовое кровотечение. Кровь хлестала так, что нам с трудом удалось её остановить.

Во время третьего рейса обошлось без происшествий, хотя силы, несмотря на все предпринятые меры, были на исходе.

Приземлились в Москве ночью. До гостиницы добирались уже в полубессознательном состоянии — настолько устали. В номере мы просто свалились в постель и уснули, оставив на потом массаж и прочие процедуры. Главное, что, наконец, вернулись.

На этот раз первым проснулся Дилан, и вовсе не оттого, что хорошенько отдохнул. У него снова начались головные боли. А я-то думала, что весь этот кошмар уже позади.

Дилан выл и сжимал руками свою голову.

«Дилан, ты слышишь меня? Тише, тише, успокойся… — я достала из сумки пакет с соляным раствором и обезболивающим и поставила капельницу. — Сейчас тебе станет легче. Расслабься… Это из-за долгих перелётов.»

Десяти минут массажа хватило, чтобы Дилан успокоился и притих.

«Мне страшно, Диана…» — признался он.

«Я с тобой. Всё уже прошло. Вчера ты сильно переутомился, и мы не провели процедуры, вот и результат. Больше мы такого не допустим. У нас остался всего один пакет внутривенного питания, я закуплю ещё партию. Сегодня мы никуда не летим. Отдохнём с дороги.»

«Я не хочу, чтобы планы срывались из-за меня.»

«Это моё окончательное решение. Тем более, у нас в запасе как раз есть один день, — я погладила его по лицу и поцеловала. — Закончим с капельницей и примем душ. Не волнуйся, к вечеру мы приведём тебя в полный порядок. Хочешь, посмотрим какой-нибудь фильм?»

«Я, наверное, просто полежу с закрытыми глазами, в тишине», — ответил он, а я поняла, что до возвращения к полноценной жизни нам ещё далеко.

«Хорошо, как скажешь.»

После процедур я занялась получением сведений из информационного поля. Последние месяцы мне пришлось пренебречь своими обязанностями главы кланов, я реже, чем нужно, заглядывала за кулисы нашего бытия. Теперь настало время наверстать упущенное и сделать это, хорошо подготовившись, ведь на то были особые причины.

Из состояния транса меня вывел звонок мобильника. Максим.

— Привет, мама, когда вы приедете?

— Привет, дорогой, мы уже в Москве, но нам придётся отложить вылет на один день, — ответила я грустным голосом.

— Отцу снова хуже? — догадался он.

— Да. три перелёта и сутки в пути — это даже для здорового человека тяжело. Жди нас завтра.

— Может, я сам прилечу к вам, помогу?

— Не нужно, у нас мало багажа. Мы сами. Вечером сообщу тебе, во сколько прибытие. У тебя самого как дела?

— Всё по-старому, — увильнул от прямого ответа он. — Ладно, в общем, поговорим при встрече, буду ждать вас.

— Люблю тебя, пока!

«Похоже, у него проблемы…» — заметил Дилан.

«Под названием Маша, — недовольно вздохнула я. — В голове не укладывается, что ему досталась такая жена. Мне бы на его месте тоже захотелось сбежать.»

«Ты и сбегала», — слегка улыбнулся он, всё так же не открывая глаз.

«Зато нам есть что вспомнить.»

«Я помню только то, что помнишь ты.»

«Это не страшно. В нашем прошлом не так уж много моментов, по которым приходится скучать, — я выдержала недолгую паузу и сказала. — Дилан, мне нужно съездить, забрать у Геворга ключи от нашей квартиры, взять кое-какие вещи и закинуть туда старые.»

«Что, даже не прикончишь его сегодня?» — спросил Дилан.

За время нашего отсутствия мой авторитет среди наёмников сильно подорвался, кое-кто почувствовал, что госпожа дала слабину, и переметнулся на другую сторону.

Меня очень радовало, что далеко не все оказались предателями на поверку.

Нас предал Геворг, который начал служить Иуоо задолго до нашего с Диланом появления и был одним из сильнейших убийц и никогда не промахивался. Увы, то, что верховными стали мы с Диланом, оскорбило Геворга, и он пошёл на отчаянный шаг из собственных соображений справедливости.

«Нет. Слишком замороченно, — ответила я Дилану. — Это не в моих правилах, но я дам ему шанс одуматься. Прикинусь, что всё по-прежнему плохо, нагряну без предупреждения.»

«Думаешь, Геворг не знает, что ты уже в курсе его предательства?»

«Думаю, он надеется на мою слепоту. Согласно легенде, все эти месяцы я занималась тобой, и у меня не было сил, чтобы контролировать ситуацию. Для убедительности я обращусь к нему за помощью.»

«Будь осторожна», — Дилан открыл глаза и с тревогой посмотрел на меня.

«Конечно. Только вот мне страшно оставлять тебя здесь одного. Постарайся не провоцировать приступы боли.»

«Я никуда не денусь. Буду ждать тебя в постели.»

Я достала их холодильника пакет йогурта и велела Дилану выпить его до капли к моему приходу. В мои планы не входило проводить в разъездах целый день, но я отлично знала, что Москва — это одна большая пробка. Поэтому нужно было максимально позаботиться о том, чтобы Дилан продержался всё это время без меня.

«Тебе дать обезболивающего?» — спросила у него я.

«Да, только без снотворного. Хочу понаблюдать за вами.»

«Хорошо. Надеюсь, тебе не будет скучно. Мы можем разговаривать, пока я в дороге.»

Я дала ему таблетку и принялась складывать в чемодан вещи, которые не пригодятся нам в следующей поездке, так как южная одежда совершенно не подходит для мест, куда мы собирались ехать. А ходить по магазинам не было ни сил, ни желания.

Дилан внимательно наблюдал за мной, пока я собиралась.

«Диана, ты ничего не забыла? — спросил он, когда я закончила. — Вернись, пожалуйста, на минуту.»

Как оказалось, ему просто хотелось, чтобы я обняла и поцеловала его перед уходом.

Такси уже ждало меня возле парадного входа в гостиницу. Я предупредила водителя, что нанимаю его на несколько часов за хорошее вознаграждение. Он с удовольствием согласился. Однако дорога только до квартиры Геворга заняла почти час. Я настолько погрузилась в просчитывание вероятных линий развития действий, что не слышала ни болтовни водителя, ни громко включенного радио.

И вот, наконец, мы прибыли на место. Я никогда здесь не бывала, но прекрасно знала, где что находится, из воспоминаний Геворга.

Я предупредила водителя, чтобы ждал, оставила в машине чемодан и отправилась забирать ключи от своей квартиры.

На звонок в дверь никто не открыл, чего и стоило ожидать. Я знала, что Геворг в данный момент находится в квартире, знала, чем он занимается и о чём думает.

В моём арсенале оставался один запрещённый приём: использовать собственную энергию, чтобы взломать замок. Я крайне редко пользовалась этим приобретённым умением, но в тот день ощутила, насколько это тяжело даётся, когда организм истощён.

Дилан волновался за меня, но молчал, потому что знал: отговаривать меня бесполезно.

Дверь распахнулась с лёгким поскрипыванием. Я ступила на порог.

Геворг затаился в комнате, держа наготове пистолет.

— Здравствуй, Геворг, — спокойным голосом произнесла я. — Или ты забыл, как положено встречать свою госпожу?

Я почувствовала, как он вздрогнул, затем, после нескольких секунд замешательства, он сунул пистолет за пояс и осторожно выглянул.

— Госпожа Диана? Я не ожидал вашего приезда…

— Ты догадываешься, зачем я здесь?

Он нервно мотнул головой, глаза его забегали, в них ясно читался страх.

— Мне нужны ключи от моей квартиры.

Геворг немного расслабился, выдохнул и затем принёс мне их.

— Ты о чём-то хочешь мне сказать? — спросила я, пристально буравя его взглядом.

— Нет… — замешкался он. — Рад, что вы вернулись. Господин уже поправился? Почему он не с вами?

— Это не твоё дело, — ответила я. — Меня не будет ещё месяц. Понадобится твоя помощь. Подробности сообщу позже.

— Я буду ждать, госпожа, — немного презрительно склонил голову Геворг.

На самом деле мне не хотелось убивать Геворга, потому что его пока некем было заменить. А набирать новых людей нужно уже по окончательном возвращении, когда состояние Дилана придёт в норму.

Два года чистильщики, оставшиеся практически без управления, работали вполсилы и по привычке тратили деньги со счетов, которые больше не пополнялись. Большинство из убийц ушли в самоволку. Старожилы по привычке убивали направо и налево. Кто-то устроился наёмным киллером, когда деньги кончились.

Новичкам, чьи знакомые и родственники ещё оставались живы, запретили возвращаться к прежней жизни, поэтому день за днём назревал бунт. Альгису, Геворгу и Максиму приходилось подавлять недовольные возгласы.

Тогда-то, когда мы с Диланом были разъединены по разным сторонам земного шара, у Геворга возникла идея занять наше место. Он до сих пор считал, что верховенство досталось нам несправедливо. Но самые сильные чистильщики отвергли такое предложение: кто же передаст Геворгу силу и доступ к информационному полю? Убийство людей вслепую — это уже терроризм.

Однако Геворга вразумительные речи не остановили: когда мы с Диланом улетели на Филиппины, он начал склонять на свою сторону новичков, самых слабых. К нашему приезду Геворг склонил на свою сторону двоих новоиспечённых отступников. Но, то ли у него не было чёткого плана, то ли он испугался, что я тут же его разоблачу… Предатели медлили наносить сокрушительный удар.

Я была поглощена возвращением Дилана к жизни и не спешила показывать свою осведомлённость.

Недавно Геворг вдруг осмелел. Ему внезапно подвернулся богатый и заинтересованный в бессмертии «спонсор». И сильнейший наёмник-полуволк продал душу дьяволу второй раз. Только теперь дьявол был поддельный.

Геворг тоже был не глуп и хорошенько думал, прежде чем раскрывать новому господину секретную информацию. Предатель страстно желал власти и ради неё готов был идти по головам. Он искал способы превзойти меня по силе, связывался с колдунами, а найти их было очень тяжело, и ещё тяжелее заключить с ними договор. Как только Геворг попытался прогнуть свою линию, колдуны растворились в воздухе, так ничего и не дав ему.

***

После Геворга водитель доставил меня во второе место. Я предупредила, чтобы он приглушил двигатель, так как меня не будет около получаса.

В квартире, где я не была целый год, было пыльно и душно, так что вовсе не хотелось оставаться там надолго.

Я вытряхнула из чемодана ненужную одежду и принялась искать в гардеробе что-нибудь подходящее. К моему огорчению, кроме фланелевой рубашки и кожаной куртки, других тёплых вещей у Дилана не нашлось. Раньше у нас не было острой необходимости в тёплых вещах. Мы не боялись холода.

«Возьми мой спортивный костюм», — попросил Дилан.

«Хорошо, — ответила я. — Завтра мы с Полиной пойдём по магазинам, и я обязательно куплю тебе что-нибудь тёплое.»

«Спасибо.»

Нужно было поторапливаться, чтобы везде успеть. Я чувствовала, что Дилану снова становится хуже.

Таксист покорно отвёз меня в банк, где я обналичила деньги с карты, и только потом мы отправились в сторону гостиницы.

Наконец, я вернулась в номер.

«Вот и я, — одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что он едва держится. — Повернись, я сделаю тебе укол.»

«Мне гораздо лучше, когда ты рядом… — приободрился он. — Сейчас само пройдёт. Приляг со мной?»

Я разделась, залезла к нему под одеяло и обняла его.

«Приставать не буду», — с улыбкой сказал Дилан и поцеловал меня в макушку.

«А я не против! Пора начинать возвращение к нормальной жизни.»

«Это плохая идея, Диана, — тут же помрачнел он. — Я не могу.»

«Эй? Я ведь не про это. Просто подумала, что нам обоим будет полезно отвлечься, подурачиться… Пока есть время.»

«Угу…»

«Я уже скучаю по весёлому Дилану. Где ты там?» — я взяла его лицо в свои ладони и поцеловала.

«Осторожно, м-м-м… — простонал он. — Дёсны болят.»

«Терпи, скоро отрастут зубы.»

«Скорей бы…»

«А вот чтобы это случилось скорее, нужно как следует подкрепиться! У меня идея: закажем ужин, наберём тёплую ванну и устроим королевский пир! Как тебе?»

«Ладно, давай. — согласился он, не желая меня расстраивать. — Я буду молочный коктейль, какой-нибудь на твой вкус.»

«И ещё омлет. Знаю, как он тебе надоел, но для восстановления сил необходим белок.»

Я ушла набирать ванну и делать заказ, затем забронировала билеты на самолёт до Краснодара. Вылет в семь утра, соответственно, выехать, чтобы всё успеть, нужно в четыре, а проснуться — ещё раньше.

Я старалась вести себя непринуждённо, но отдавала на это последние силы. Завтра предстоял насыщенный день, но чувство апатии отбивало всё желание куда-то ехать и что-то делать.

«Ты устала. Давай ляжем спать раньше?» — предложил Дилан.

«Пожалуй… Сейчас помоемся, поедим и будем отдыхать. Заведу будильник на три часа.»

Даже вещи, являющиеся для других отдыхом, давались нам тяжело. Дилан стыдился своей немощности и постоянно просил у меня прощения за то, что доставляет мне лишние хлопоты.

Утром дёсны Дилана напомнили о себе с новой силой. Они опухли настолько, что и речи не могло идти о том, чтобы надевать зубные протезы. Ему с трудом удалось выпить на завтрак йогурт. Больно было даже шевелить губами. Дилан постоянно сглатывал слюну и трясся от озноба из-за поднявшейся температуры.

Я опасалась, как бы его состояние не усугубилось во время полёта, держала наготове ватные тампоны на случай носового кровотечения, но в этот раз обошлось.

Глава 13

В аэропорту нас уже ждал Максим. Первым делом он обнял меня, потом пожал руку отцу и ободрительно отметил, что Дилан выглядит гораздо лучше, чем полгода назад (это было весьма сомнительной правдой).

Максим приехал на своей машине, сказал, что Полина собиралась приехать на первом автобусе, поэтому из аэропорта мы отправились сразу на вокзал.

Дилану было тяжело даже просто сидеть в машине. Он положил голову мне на колени и старался уснуть.

Мы прождали автобуса на стоянке около получаса. Меня охватило волнение, хотя я понимала, что не имею права ни обнять, ни назвать Полину своей дочерью.

— Я сама встречу её, — предупредила я Максима.

— Да пожалуйста! Она редкостная хамка, так что осторожней, не принимай близко к сердцу, — отозвался он.

Её трудно было не узнать: ярко белые волосы, бледная кожа и высокая худощавая фигура (даже несмотря на большой живот).

— Привет, — первой поздоровалась я.

— Привет, мам, — ответила она так, как будто мы виделись каждый день.

Я забрала у неё сумку, и мы пошли к машине.

С братом Полина холодно поздоровалась, отцу тоже досталось отстранённое «привет».

Дилан едва справлялся с болью, шумно дышал.

— Надеюсь, ты не собираешься таскать его с собой, пока мы ходим по магазинам? — спросила Полина.

— Нет, конечно. Перекусим и поедем вдвоём, — ответила я ей и обратилась к Максиму. — Мы с Полиной возьмём такси. Твоя задача присмотреть за Диланом.

— Это не самая лучшая идея, — в голосе Максима послышался страх. — Он же говорить не может. Как я его пойму? А вдруг ему станет ещё хуже?

— Тогда я позвоню тебе и скажу, что нужно делать. Это всего на пару-тройку часов. Ещё нужно заехать в магазин, купить еды.

Максим расстроился, но не стал со мной спорить.

«Дилан, ты сможешь подняться по лестнице?»

«Постараюсь. Дай мне таблетку?»

«Сейчас приедем, всё сделаем. Потерпи ещё немного, — я легонько провела рукой по его лицу. — Скоро пройдёт, всего лишь нужно поспать.»

Он вцепился мне в куртку и весь напрягся.

— О, похоже, ему совсем хреново, — заметила Полина. — У меня в сумке есть настой живицы. Дадим ему, когда приедем.

— Спасибо. Это у него из-за растущих зубов.

— Ему ещё как минимум месяц нужно валяться в постели и не вставать.

— У нас нет этого месяца, — с сожалением ответила я.

— Отчего же? В следующий раз ты понадобишься мне как раз через месяц, — сказала Полина, имея в виду мою помощь при родах. — Буду очень признательна.

— Хорошо. Детали обсудим позднее.

Я уже смотрела основные варианты будущего Полины. В двух наиболее вероятных моделях развития событий роды закончатся трагически: в первом, если Полина будет рожать в Верхнем Волчке без квалифицированной помощи, умрут и ребёнок, и она; во втором, если она обратится в больницу, спасти удастся только её. Ни один из этих вариантов её не устраивал, и поэтому она переборола собственную гордость и обратилась ко мне за помощью.

Наконец, мы приехали. Максим помог отцу подняться наверх и уложил его на диван. Сознание начало покидать Дилана. Он мычал от боли и ворочал головой.

«Тише, тише, я с тобой. Сейчас дам тебе лекарство. Подними голову, выпей…» — я заставила его выпить йогурт, в который добавила живицы.

— Мама, что мне с ним делать? Я же не умею ухаживать за больными… — паниковал Максим.

— Значит, научишься. Главное, следи, чтобы он не упал с дивана. Скоро он должен уснуть. Принеси, пожалуйста, пакет со льдом. Нужно сбить температуру.

Максим ушёл и оставил нас одних. Я постелила Дилану под голову махровое полотенце, чтобы не запачкать подушку слюной, пока он будет спать, и сняла с него лишнюю одежду.

«Оставь, мне холодно…» — простонал он.

«Так надо, любимый, ты весь горишь. Засыпай.»

Пришёл Максим, подал лёд и остался наблюдать за моими действиями.

Дилан начал медленно погружаться в сон, и я надеялась, что нам с Полиной хватит времени, чтобы всё успеть.

Живя в Верхнем Волчке, Полина была совершенно не готова к рождению сына, поэтому мы приехали помочь ей купить все необходимые вещи и обсудить дальнейшие планы.

Глаза Полины не загорелись при виде торговых витрин. По ней было заметно, что её сознание параллельно находится где-то ещё. Я понимала, что связь с информационным полем — это неотъемлемая часть жизни главы клана, однако это был вовсе не повод отказываться от прав на личные дела.

— Полина, сейчас ты нужнее здесь, — сказала ей я.

— Мы можем возвращаться, — грустно ответила она. — Я не вижу реальности, в которой мой сын останется жив. И реальности, где ты помогаешь мне, тоже не вижу.

— Не говори ерунды. Я буду рядом, что бы ни случилось. Если хочешь, мы с Диланом можем никуда не уезжать.

— Ну уж нет. Вам не стоит слишком долго светиться в Нижнем Волчке, — уверенно заявила она.

— Тогда предлагаю сделать всё, чтобы быть готовыми к появлению на свет твоего ребёнка. И, кстати, давай-ка сменим твою одежду.

— Ладно, на твоё усмотрение. Я не любитель ходить по магазинам.

Я заставила её примерить несколько нарядов и выкинуть старое, растянувшееся и выцветшее платье в урну. В магазине для детей и будущих мам мы завершили список запланированных необходимых покупок. Коляску и детскую переноску я обещала выбрать и привезти потом.

У нас набралось три больших пакета с вещами. Я осталась довольна тем, что нам удалось быстро и без проблем найти всё, что требовалось. Правда, мне бы хотелось, чтобы Полина участвовала в этом более активно. Возможно, её чёрствость была связана с комплексами, оставшимися с детства.

Что касается тёплых вещей для Дилана, то, как назло, ни куртки, ни тёплых штанов найти не удалось. Я купила ему только шерстяные носки и вязаный свитер с воротом и решила, что остальное можно будет достать в Москве.

Когда мы уже вызывали такси, из дома поступил тревожный сигнал: Маша, которую Максим пару дней назад отвёз погостить к родителям (чтобы не мешала нам), вернулась, думая, видимо, что её муж решил привести домой любовницу, да ещё зачем-то позвала Свету, мою сестру.

Машины вопли разбудили Дилана. Он не сразу понял, что происходит.

Максим увёл жену в другую комнату, и они начали ругаться, забыв о присутствии Светы, которая не видела Дилана со дня похорон. В отличие от Маши, она не стала поднимать крик. Её лицо налилось гневом.

— Ты как посмел сюда явиться? — первым делом спросила она.

Дилан с трудом сел, но ничего не ответил, так как речевые навыки пока ещё не вернулись к нему.

Я садилась в машину как во сне, всё моё сознание переместилось к месту событий.

«Мы скоро будем, не волнуйся», — сказала я Дилану, хотя сама боялась того, что вот-вот произойдёт.

— Вот бедняга… — с иронией пожалела отца Полина, которая уже была в курсе ситуации. Ей, конечно, не видно было лица Светы и не слышно эмоций Дилана, но это несложно было представить.

Света какое-то время разглядывала его, затем подошла ближе.

— Почему ты жив? — громко потребовала ответа она, но Дилан молчал. — Давай же, скажи, какого чёрта ты не сдох? Зачем Максим пустил тебя сюда? А? Отвечай же, скотина! Зачем? Захотелось вспомнить, как ты в этой самой комнате убил свою беременную жену? Как тебе живётся с этим?

Дилана начало трясти от её речей. Я опасалась, как бы у него снова не случился кризис.

«Не слушай её. Мы уже едем. Я люблю тебя.»

— Ах, ты не хочешь отвечать? — Света схватила его за ворот футболки. — Отправляйся в ад, мерзавец! — она набросилась на него и ударила по лицу, затем в ярости принялась бить куда попало.

Я пыталась дозвониться до Максима, но он был так занят ссорой с женой, что не отвечал. Где-то за стеной раздался детский плач. Квартира превратилась в одно большое осиное гнездо.

И без того опухшие воспалённые десны заныли так, словно из них вытягивали жилы. Дилан, одуревший от боли, упал на пол и не мог сопротивляться.

Наконец, появился Максим и оттащил тётку от Дилана.

— Ты что делаешь? Отстань от него!

— С какой стати ты его защищаешь? Не ты ли всю жизнь ненавидел его? — почти кричала она. — А ну пусти меня!

— Мама тебя на куски порвёт, если с ним что-то случится! — выпалил Максим.

Света замерла на месте. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы переспросить:

— Мама?

Максим выдохнул: снова ляпнул лишнего от избытка эмоций.

— Это всё сложно объяснить…

— Твоя мать мертва, Максим! Вас с сестрой воспитывала я! Я не знаю, что наплёл тебе этот…

— Хватит, тётя Света, выйди, — потребовал Максим. Света приготовилась ещё что-то сказать, но Максим снова перебил. — Скоро ты сама всё увидишь, а теперь оставь нас, — и он закрыл дверь.

Он помог Дилану снова лечь на диван и накрыл его пледом.

— Их не должно здесь быть, извини. Принести тебе воды? — спросил Максим.

Дилан в ответ мотнул головой.

Оказалось, всё это время телефон Максима лежал на комоде возле дивана и был поставлен на беззвучный режим, поэтому никто не брал трубку. Кое-кто провалил задание. Нет, я не злилась на сына, просто в целом была огорчена сложившейся ситуацией.

Максим только теперь догадался взять в руки мобильник:

— Мама звонила четыре раза… чёрт… — состроил виноватую гримасу он. — Она уже в курсе, да?

Дилан кивнул.

— Наверное, надо перезвонить?

— У… у… — попытался ответить Дилан, но у него так и не получилось произнести слово целиком.

— Уже едет? — догадался тот и получил утвердительный ответ. — Ладно, лежи здесь, я попытаюсь как-нибудь всё утрясти, — сказал он и вышел.

Безумно тяжело было поднимать огромную сумку вверх по лестнице. За два прошедших года моё натренированное тело превратилось в измождённую суровыми ветрами тростину. В квартиру я вошла спиной вперёд, чтобы удобней было втащить наш багаж в дверной проём. Следом вошла и Полина. Она тоже выглядела уставшей и вовсе не рада была видеть свою тётушку и Машу.

Я спешно поздоровалась с теми, кого вовсе не ждала увидеть, и удалилась в комнату, где лежал Дилан.

«Вот и я», — я потрогала его лоб: не горячий. Однако Дилан был раздосадован таким унижением. Нет, он не плакал, просто никак не мог справиться с дрожью в теле. Неадекватное поведение Светы подпортило эффект от настоя живицы. Пришлось поставить капельницу с противовоспалительным лекарством.

«Она ведь права…» — сказал он.

«Она была права пятнадцать лет назад. Мы это пережили, и не нужно тащить прошлое в настоящее. Ты меня слышишь?»

«Да.»

«Хорошо. Я пойду обедать, потом покормлю тебя. Набирайся сил, нам ещё предстоит дорога в Нижний Волчок.»

Максим на кухне жарил мясо. Полина сидела рядом и смотрела в окно. Маша со Светой закрылись в комнате.

— Что, здесь только мы проголодались? — спросила я.

— У остальных истерика, — ответила Полина.

— Маша думает, что я ей изменяю, и не верит, что ты наша мать, — пояснил Максим. — Когда я отвозил её к родителям, они устроили мне настоящий скандал. Маша всё время плачет, она даже не слушает, что я говорю!

— Тем лучше. Хоть пообедаем без этого балагана, — только Полина закончила фразу, как на её лице появилось раздражение, вскоре на пороге возникли Света и Маша с ребёнком на руках. — Отлично… Присаживайтесь, раз уж пришли, только, пожалуйста, без криков. У меня уже аллергия на ваши сопли.

— Давно ли ты стала такой дерзкой? — родительским тоном возмутилась Света.

— Тебя на самом деле волнует этот вопрос, — усмехнулась та, — или ты просто бесишься, что детки выросли, и у тебя больше нет власти над ними?

— Ты хамка! И это уже проблемы твоего мужа, а не мои! И не думай, что своими словами ты заставишь меня выйти из-за стола!

— Уверяю тебя, с личной жизнью у меня полный порядок. — с улыбкой ответила Полина.

— Могла бы и сообщить, что беременна, — обиженно сказала Света.

— И что бы от этого изменилось?

— С тобой невозможно разговаривать! — повысила голос тётя. — Ты никого не уважаешь!

— Всё, хватит, Света, — вмешалась я. — Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения.

— А ты кто такая, чтобы мне указывать? Думаешь, я поверю, что ты моя сестра? Она умирала у меня на глазах!

— А хоронили вы нас обоих, — будничным тоном ответила я. — Всё так и было. Никто не заставляет тебя верить, что мы живы. Это твоё дело.

— Моей сестре должно было быть сорок пять лет. Откуда ты вообще взялась и что тебе от них нужно? — она показала на Полину с Максимом.

— Это я её позвала, — сказала Полина. — А вот вас действительно никто не звал. Я вижу вас всего полчаса, но моя голова уже готова треснуть. Мне ещё долго не захочется приехать к вам в гости, — она обратилась к брату. — Максим, можно скорее? Я сейчас умру с голоду.

Я помогла сыну разложить обед по тарелкам, и мы пятеро, как ни странно, сели за стол. Даже толстая зарёванная Маша, прикрываясь ребёнком, не смогла отказаться от еды.

Какое-то время, пока все ели, Света молчала. Она считала себя самой умной и самой мудрой, так как выглядела старше всех. Но я знала, что это её молчание вскоре будет нарушено новыми выпадами.

Мне было всё равно, в какой обстановке утолять свой голод. За прошлые годы я навидалась всякого. Но сидеть за одним столом со своими взрослыми детьми было волнительно и приятно, и хотелось бы находиться при этом в спокойном месте.

— Во сколько выезжаем? — обратилась Полина почему-то ко мне, а не к Максиму.

— Примерно через час, после того как Дилан поест.

— Тогда прошу всех выйти из-за стола, если закончили, — бесцеремонно объявила она.

Первой ушла Маша с малышкой на руках, за ней потянулась Света.

— А ты чего сидишь? — посмотрела Полина на Максима. — Хочешь смотреть, как твоего отца кормят с ложки? Лучше иди и поговори со своей женой, чтобы она потом не притащилась за нами в деревню.

— Не командуй, без тебя знаю, — огрызнулся он и встал из-за стола.

— Я пока вымою посуду, — сказала Полина. — Хоть руки чем-то займу.

Пока все сидели за столом, Дилан успел заснуть, и мне очень не хотелось его будить. Я поцеловала его в висок, он слегка улыбнулся и открыл глаза.

«Я вижу, тебе стало лучше, — заметила я, вынимая катетер из его вены. — Теперь можно и поесть, давай помогу подняться.»

«Мне снилось, что мы гуляли по лесу, рядом шумел водопад», — поделился он.

«Наверное, скоро так и будет. А пока нужно как следует подкрепиться.»

«Снова омлет?»

«Да. С творогом и зеленью. Как только вырастут зубы, перейдём на мясо. Привезти тебе кресло или дойдёшь?»

«Попробую сам, только ты не отходи далеко. Голова ещё кружится.»

Маленькими, почти лилипутскими шагами мы добрались до кухни. Дилан послушно съел всё, что было предложено, и сказал, что готов ехать.

Дорога подействовала на него усыпляюще. Он снова лёг головой мне на колени и открыл глаза, только когда машина остановилась возле дома.

Я в это время погрузила сознание в информационное поле и обдумывала план дальнейших действий.

Больше всего меня волновала судьба Полины, почему она не видит среди возможных реальностей ни одной, в которой и она, и ребёнок останутся живы. Я не сомневалась в том, что у меня хватит мастерства, чтобы помочь ей, только вот стоило быть осторожней со временем и местом нашего нахождения. Единственное, что я могла, это договориться с Полиной о некоторых условностях. Со стороны всё казалось прозрачно простым: никаких катаклизмов, которые могли бы нам помешать, не наблюдалось.

Полина в пути тоже занималась своими прямыми обязанностями главы клана, поэтому Максим, самый большой любитель внимания, всю дорогу скучал и слушал музыку в своих наушниках. Оживился он, только когда мы свернули с трассы на грунтовку, и громко объявил об этом, чтобы всё «проснулись».

На улице уже стемнело и заметно похолодало.

Сонный Дилан не понял, где находится и что происходит. Максим отнёс его в нашу со Светой бывшую комнату и уложил в постель.

Мне предстоял серьёзный разговор с мамой. Она была предупреждена, что вечером к ней приедут гости, однако, так как здравый рассудок стал изменять ей, можно было ожидать какой угодно реакции на наш приезд.

Мама встретила моё появление без каких-либо крайних эмоций:уголки её губ сползли вниз, голова слегка покачивалась из стороны в сторону, и больше ничего.

— Привет, мама, — сказала я и замерла, ожидая её ответа.

— Явилась… — проворчала она, всё так же качая головой. — Меня пришла забрать?

— Бабушка, это я их пригласила, — сказала Полина. — Никто не будет тебя забирать, успокойся.

— Я уже давно знаю, что вы вернулись! Что вам надо от нас? — утробным голосом вопрошала мама.

Максим был прав, когда говорил, что она сильно сдала в последнее время. Я боялась, как бы наше появление окончательно не лишило её рассудка.

— Нам ничего не надо, мы просто погостим здесь пару дней и уедем.

— Бабушка, не приставай, лучше иди, спи дальше или поставь нам чайник, — в своей манере командовала Полина.

Её слова, как ни странно, подействовали на маму. Она перестала ворчать и послушно удалилась на кухню.

Дилана разбудить не удалось. Он стонал, что хочет спать, и отмахивался от меня. Максимум, чего мне удалось добиться, — это заставить его выпить стакан молока. Затем я раздела его, сделала укол витаминов и оставила в покое.

— Что, он не будет ужинать с нами? — поинтересовался Максим.

— Нет. Может, позже проснётся. Давайте садиться.

— Надо было купить мяса на шашлык. Как же мы не догадались! — с досадой в голосе сказал Максим. — Помнишь, мы в Англии перед отъездом жарили? Ещё договорились, что пожарим, когда будем здесь.

— Кто о чём, а Максим думает о еде… — прокомментировала Полина.

— Это вы тут все тощие, как селёдка, один я — богатырь, — не растерялся тот. Пререкания были для них обычным делом, без них не обходился ни один разговор.

— Я согласна, что нужно как-нибудь устроить шашлыки. Если честно, последнее время я и думать боялась об отдыхе… — призналась я.

— Ну, вы же собираетесь на курорт. Расслабьтесь перед погружением в ад, — сказала Полина.

— В смысле? — не понял Максим.

Я пояснила:

— Она имеет в виду возврат к нашим прямым обязанностям. Это отдельная тема…

— Говори, раз уж начала, что там?

— Геворг…

— А… — понял, о чём речь, Максим.

— Да. Я дам ему последний шанс одуматься, а ты веди себя, как обычно. Касательно состояния Дилана, если спросит, то оно осталось без изменений, но лучше не распространяйся.

— Ладно. Просто он сильнейший… Ты всерьёз планируешь его убить?

— Поэтому я и даю ему возможность передумать. Если не одумается, то какой у меня выбор? — задумчиво ответила я. — К счастью, кроме него и кое-кого из новеньких, наш состав остаётся прежним. Альгис тоже всё знает. Ему можно доверять.

— А не опасно оставлять Геворга в живых, пока вы в отъезде?

— В этой жизни опасно всё, дорогой мой, и это — не более чем остальное, — ответила я.

— Во сколько завтра выезжаем? — спросила Полина.

Нужно было отвезти детские вещи в Верхний Волчок, Егор должен был встретить нас там. На самом деле эта идея мне не нравилась, я была за то, чтобы Полина оставалась с бабушкой до родов, так меньше риск несчастного случая.

— В полдень. Раньше — вряд ли. У меня предложение или, скорее, совет: тебе не нужно возвращаться в деревню. Пусть Егор переедет сюда. Здесь безопасней, да и мне проще добраться.

— У него куры во дворе, их надо кормить. Он не может бросить хозяйство.

— Судя по информации, которой мы владеем, всё случится несколько раньше запланированного срока, в момент, когда ты не будешь этого ожидать, — напомнила я. — Ваши жизни важнее кур.

— Ты тоже всё видела, да? — спросила Полина.

— Я видела только те линии, в которых ты поступаешь не так, как я тебя прошу.

— Мне нужно подумать, — уклончиво ответила она.

Ей не хотелось безоговорочно слушаться меня, Полина с трудом смирилась с тем, что теперь моё положение выше. Возможно, поэтому она не позволяла себе пререкаться со мной, как с Максимом и остальными.

Мама всё это время сидела с нами за столом и слушала. Мне стало неловко от её молчания, и я решила обратиться к ней:

— Как ты себя чувствуешь, мама?

— Как я могу себя чувствовать, когда в моём доме мертвецы?

— Нас с Диланом вернули обратно. Мы нужнее здесь, чем там.

— Лучше заберите меня и убирайтесь прочь! — прошипела она.

До меня начало доходить, что ей бесполезно сейчас что-то доказывать. Полина попросила её пойти к себе в комнату и лечь спать.

Мы втроём обсуждали разные вопросы до самой ночи, затем разбрелись по комнатам: Полина к бабушке, а Максим к нам.

Ночью я проснулась, оттого что Дилан ворочается и шумно дышит.

Максим тоже услышал звуки и, не разобравшись спросонья, пробубнил:

— Давайте только не при мне, а? Я спать хочу…

Мне было не до шуток. Дилан трясся в судорогах и не реагировал на мои попытки привести его в себя.

— Максим, включай свет быстро! — испуганным голосом потребовала я.

Спустя пару мгновений в комнате стало светло.

— Ой, я не на то подумал… — он почесал затылок.

— У него снова начался кризис, — я прикоснулась к его лбу — температуры нет, непонятно, что вызвало обострение. — Принеси горячего сладкого чая и чего-нибудь из еды.

— Да, сейчас, — Максим скрылся за дверью.

Я достала из сумки оборудование для переливания крови, вставила одну иглу себе в вену, а другую — Дилану. Мне показалось, что с каждой каплей из меня вытекает жизнь. К моменту возвращения Максима я уже с трудом удерживала себя в сознании.

Он налетел на меня:

— Ты что делаешь? Тебе же нельзя! Дай сюда!

Процедуру прекратили. Максим заставил меня выпить и съесть всё, что я просила, и только после этого мне стало легче.

— Тебе, что, меня было не попросить? Моя бы кровь ему не хуже подошла! Он болеет, теперь и ты хочешь так же? Дай мне иголку, куда тут её нужно вставлять?

— В вену… — протянула я, медленно качая головой из стороны в сторону.

— Ты можешь мне сделать?

— Надо новую трубку… в сумке… — с трудом ворочала языком я.

— Эх, ладно, сиди пока здесь, принесу тебе ещё чая с печеньем.

Дилан к этому времени затих, теперь его дыхание стало едва заметным, в себя он так и не приходил.

Максим настоял, чтобы его кровь перелили отцу, и взял с меня обещание больше так не делать. Действительно, я переоценила собственные силы. Только глубокой ночью, незадолго до рассвета, мы снова легли спать.

«Диана, мне нужно в туалет», — услышала я голос Дилана в своей голове.

«М-м-м… сейчас… минуту…» — я перевернулась на другой бок и снова начала погружаться в сон.

«Диана, проснись!» — он потряс меня за плечо.

«Ой, извини… — я кое-как заставила себя сесть и сразу почувствовала головокружение. — А который час?»

«Судя по солнцу, около девяти. Полина уже встала, я слышал. Ты в порядке?»

«Да. Ладно, давай помогу тебе», — я встала с дивана первая, в глазах у меня потемнело, и всё, что мне удалось, это сесть на диван, прежде чем потерять сознание.

Мой обморок длился всего несколько секунд. Когда я очнулась, голова уже не кружилась, но Дилан успел перепугаться и разбудил Максима.

— Всё хорошо, — уверяла их я, — просто я ещё не выспалась.

«Тебе надо было лечь раньше. А я отлично отдохнул, словно отоспался за весь прошедший год», — поделился Дилан.

Хоть кому-то удалось сказочно провести эту ночь…

Я помогла Дилану добраться до туалета, затем мы вместе приняли душ и сели завтракать. Ему стало гораздо лучше. Он, наконец, признался, что чувствует, как начинает выздоравливать. И хотя ходить без поддержки он ещё не мог, жизнь снова стала возвращаться в его измождённое тело. Дёсны болели уже не так мучительно, прорезались клыки и задние зубы. Впервые за много месяцев Дилан сказал, что проголодался. С его лица не сходила улыбка.

— И снова мы в полном составе! — сказала Полина. — Я сварила овсяную кашу. Кто не любит, готовьте себе сами.

— Мы с удовольствием попробуем, — улыбнулась я.

— Что-то вы неважно выглядите… — усмехнулась Полина, кивая на нас с Максимом. — Я смотрю, у вас двоих сегодня была бурная ночка?

— Угу. Очень… — буркнул Максим, не переставая жевать бутерброд.

Мама подумала не на то и враждебно уставилась на меня. Я старалась не замечать этого. Дилан тоже повернул голову ко мне, попутно копаясь в моих ночных воспоминаниях, а когда узнал, что случилось, сразу как-то поник: его выздоровление оказалось не таким уж чудесным. Я взяла его за руку под столом.

«Не расстраивайся, главное, что тебе стало лучше.»

«Я чувствую себя уродом!» — ответил Дилан.

«Пожалуйста, перестань», — попросила я.

— Бабушка, успокойся и не придумывай ерунды, — сказала Полина.

— Лучше б ты вообще молчала! — огрызнулся на неё Максим, которому стало противно от сложившейся ситуации.

Я решила внести ясность, чтобы у мамы не возникало лишних домыслов:

— Ночью Дилану стало хуже, пришлось перелить ему немного крови Максима. Всё уже позади, волноваться не о чем.

— Мы с Максимом поедем вдвоём, — объявила Полина. — Можете отдыхать.

— Ты не подумала о нашем вчерашнем разговоре? — расстроилась я.

— Подумала, отчего же нет? Пусть вещи пока останутся здесь.

— А ты сама?

— Не хотелось бы, конечно, торчать здесь целый месяц… Бабушка же не будет помогать мне мыться и надевать обувь.

— Может быть, Егор попросит кого-нибудь присмотреть за хозяйством?

— Кого? Мы живём в лесу. Деревня далеко.

— Ну, пусть тащит всех своих куриц сюда, мы шашлык сделаем! В чём проблема? — не выдержал Максим.

Все засмеялись. Полина снова не упустила возможность подколоть:

— Тебе лишь бы пожрать.

— И что? Вот отвезу тебя в Верхний Волчок, а сам вернусь и нажарю целую гору мяса.

— Да пожалуйста, — язвительно ответила она ему и обратилась ко мне. — Сегодня мы заберём Егора из Верхнего Волчка. Я останусь здесь, а Егор возьмёт велосипед и будет ездить ко мне.

— Я рада, что ты так решила, — с облегчением вздохнула я. — Тогда предлагаю устроить сегодня совместный вечер и шашлыки, как предложил Максим. Егора тоже ждём.

— Ладно, как хотите. Пусть этот обжора проследит, чтобы еды хватило всем гостям, — она сделала ударение на слове «всем». Я сначала не обратила внимания на эту фразу, остальные тоже, однако позже оказалось, что Полина сказала это не просто так.

Вскоре ребята уехали, и мы с Диланом остались наедине. Он всё ещё был подавлен из-за того, что случилось ночью, но вёл себя спокойно, без возражений дал сделать себе укол и поставить капельницу. Процедуры подействовали на него усыпляюще. Я прилегла рядом и тоже погрузилась в сон до самого приезда ребят.

Глава 14

Егор стал совсем взрослым мужчиной, очень изменился с тех пор, когда я последний раз его видела. Внешне в нём не было ничего запоминающегося: крепкий, одного роста с Полиной, загорелый, коротко стриженный и без каких-либо выдающихся черт лица. Всё, что можно было заметить в немного опущенных уголках его глаз, — это печаль.

Полина была для него богиней, смыслом жизни. Он никогда не пытался заменить ей отца и вёл себя так, как будто между ними нет колоссальной разницы в возрасте. Общались они вербально, потому что Полине, в отличие от нас с Диланом, требовались немалые усилия на передачу мысленного сигнала.

Меня Егор узнал сразу, хотя и смутился оттого, что я выгляжу моложе его. Зато на Дилана он бросил лишённый дружелюбности взгляд.

— Поздоровайся же с ним, — сказала Егору Полина, и он, наконец, протянул ладонь для рукопожатия.

После обеда все занялись своими делами, а я в очередной раз сделала попытку поговорить с мамой, но безрезультатно: она всё время повторяла, что её дочь мертва.

— Зря стараешься, — вмешалась Полина. — Ей уже недолго осталось.

— Уже знаешь дату её смерти?

— Нет. Просто не хочется возиться с похоронами перед собственными родами, но по сути её здесь нет, скоро она родится в новом теле. Так что оставь свои попытки достучаться до неё.

— Она родится в нашей семье?

— Да, будет твоей второй внучкой. И не волнуйся, на этот раз всё сложится куда благополучней.

— Надо же, — удивилась я. — Не знала…

— Вы больше не будете близки, — продолжила Полина, — да и зачем? О ней прекрасно позаботятся без тебя. Она вырастет по-своему счастливой нормальной девочкой, выйдет замуж, в отличие от старшей сестры.

— Ты про Риту?

— Про неё. У клана нет для неё пары.

— Изначально не было?

— Вот именно.

— И что с ней будет? — спросила я, так как не могла видеть линий будущего девочки.

— Закрой глаза, я тебе покажу, — ответила Полина.

Из всех вероятных линий жизни Риты ни одна не была хотя бы относительно благополучной. В 90 % вариантов ей суждено стать преступницей и умереть в молодом возрасте от ядовитого укола или передозировки наркотиков, а в остальных — спиться и провести свои последние дни в одиночестве. Я ужаснулась.

В будущем, которое мне показала Полина, Рита выросла красивой, очень похожей на Максима и немного на меня. Не хотелось верить, что на её жизни уже с младенчества стоит крест.

— Вот так. Но убить младенца клан не может из гуманных соображений: ей в любом случае дадут шанс, — резюмировала Полина.

— У меня есть некоторые мысли насчёт неё. Вспомни мамину историю: её родители тоже были из клана чистильщиков, а сама она в итоге оказалась здесь.

— Это было необходимо, чтобы разнообразить генофонд клана. Невеста твоего дядюшки Стаса покончила с собой. Род твоего отца вообще мог прерваться. Впрочем, изначально в линиях дедушки не было вероятностей, что он когда-нибудь женится, так что появление бабушки стало, можно сказать, спасением для всего нашего рода — чудом. А ведь это не так-то просто — отыскать одинокого волчонка с совместимой энергетикой. Я бы даже сказала, почти нереально.

— Я попробую.

— В таком случае, чем скорее ты заберёшь ребёнка, тем лучше. Я буду благодарна тебе за это.

— Заберу? — удивилась я.

— А как ещё ты планируешь спасти внучку? Она должна будет расти в новой семье. Бабушкины родители добровольно отдали её в семью твоего отца. То ли им повезло, то ли они продали душу дьяволу, чтобы он помог их дочери обрести счастье.

— Ты не должна была этого знать, но это правда, — кивнула я.

— Я не ходила в школу, но мозги у меня в порядке, — ответила Полина. — Теперь тебе предстоит устроить ребёнка в чью-то семью. Так, чтобы родные родители больше ничего о ней не знали.

— Когда нужно забрать девочку?

— Самое позднее — когда родится её младшая сестра. Не волнуйся, я помогу тебе. Завтра мы сообщим им об этом.

— Почему именно завтра?

— Потому что моё слово — закон, а о моих линиях будущего ты уже знаешь.

— Нам нужно установить связь друг с другом, — предложила я.

— Что угодно, если это поможет. Тебе нужна моя кровь?

— Нет. Просто дай мне руку, я должна почувствовать твою энергию.

Она сделала, как я просила. На самом деле я толком не знала, как её энергетический отпечаток поможет мне.

— Нужно испытать. Я попробую сказать тебе что-либо мысленно, сосредоточься.

«Итак, в каком году я родилась?»

«В 1991-м. Это же элементарно, давай посложнее», — был ответ.

Я усложнила задачу, ушла на улицу.

«Всё так же хорошо слышишь меня?»

«Да.»

«Сделай что-нибудь: ущипни себя или просто погладь.»

«И что, ты это почувствуешь?»

«В этом и смысл.»

«Сделала, угадывай.»

«Заправила прядь за ухо.»

«Верно. А теперь?»

Она сначала потянулась к колену, затем передумала и не стала ничего делать. Я снова угадала. Всё оказалось проще, чем казалось сначала.

«Если это сохранит жизнь моему ребёнку…»

«Ты будешь благодарна», — закончила я за неё.

«Это отчасти компенсирует тот факт, что тебя не было, пока я росла.»

«Значит, пора совершить хотя бы один материнский поступок. А пока будем считать, что наш эксперимент прошёл успешно.»

Дилан всё это время отдыхал в комнате и наблюдал за ходом нашего с Полиной разговора.

«Не скучаешь?» — спросила я его.

«Нет. Чувствую, мне стоит ускорить свой темп выздоровления как минимум в десять раз.»

«Да уж, перемены грядут… Ничего, мы как-нибудь справимся», — подбодрила я его.

К нам заглянул Максим:

— Как дела? Кто со мной во двор? Будем жарить шашлык. Егор уже разжигает мангал.

— Всё хорошо, я приду через пять минут, — ответила я.

— А он? — кивнул он на Дилана.

— На улице прохладно. Ветер. А у него нет тёплой одежды.

— У меня есть толстовка, пусть возьмёт её. Не весь же день сидеть взаперти, — великодушно предложил Максим.

«Пойдёшь?» — спросила я Дилана.

«Да.»

— Ладно, неси её сюда, — сказала я Максиму.

— Да вот она, — Максим подал толстовку и встал посреди комнаты. Было заметно, что ему хочется поговорить. — А чем вы так долго занимались с Полиной?

— Обсуждали кое-что. Личные дела. А теперь выйди, пожалуйста, нам нужно одеться.

Максим с недовольным лицом удалился.

Дилан усмехнулся.

«Что?» — поинтересовалась я.

«Ревнует. Ему хочется твоего внимания.»

«Да, хочет наверстать то, что ему недодали в детстве. Они с Полиной оба в этом нуждаются.»

«Максим до сих пор мальчишка. Ему бы ещё лет пять наслаждаться беззаботной жизнью.»

«Вспомни нас с тобой.»

«У нас были другие проблемы.»

«Вот именно. Не нужно осуждать его за то, что рос без нас. Он ещё успеет повзрослеть. Ладно, давай одеваться.»

«Всё-таки я не был ребёнком в его возрасте.»

«Зато ты был стариком, и мне большого труда стоило заставить тебя расслабиться хоть на минуту.»

«С тобой расслабишься…»

«Ах, даже так?! По-моему, здесь кое-кто только притворяется больным. Одевайся-ка сам!» — скомандовала я шутливым тоном.

«Санаторно-курортный период уже кончился? — так же в шутку спросил он, но тут же посерьёзнел. — Тебе не кажется, что Максим — это бомба замедленного действия?»

«Может быть. Но у меня нет конкретного решения, что делать с этим. Он утверждал, что понимает, каковы будут последствия его вступления в ряды наёмников. Давай сейчас не будем думать об этом. В кои-то веки мы собрались все вместе.»

Я помогла Дилану одеться, и мы вышли во двор, где Егор с Максимом колдовали возле мангала с углями.

— Я там скамейку отремонтировал и покрасил, можете садиться, — предложил Максим.

— А где Полина?

— Она на кухне. Режет овощи. Сказала, что помощь ей не требуется.

Мы сели ждать мяса и смотреть на густую темноту неба со словно залипшими в нём созвездиями. Дилан почти мгновенно замёрз на ветру, пришлось принести из дома плед и укрыться им.

Какое-то время мы позволили себе отвлечься и просто любоваться ясным вечером без лишних мыслей. Однако вскоре манящий аромат жарящихся шашлыков заставил мой желудок стонать от голода.

Я подкралась к ребятам со спины и стащила один шампур с ещё сыроватым мясом и с наслаждением съела. Максим обнаружил пропажу и смешно заворчал.

«Ты та ещё преступница», — с улыбкой сказал Дилан.

«Добытчица, — поправила я его. — Последний кусочек остался. Хочешь?»

«Давай. Хоть какое-то разнообразие после этой вечной яичницы.»

«По крайней мере, твоя привередливость — уже явный признак выздоровления. Мне очень хотелось дожить до этого момента…»

«Без тебя я бы не стал бороться. Ты снова меня вытащила.»

«Ты знаешь, в каких-нибудь параллельных реальностях всё могло сложиться совсем не так: я могла давным-давно потерять тебя и превратиться в такую же тётку, как Света. Я безумно счастлива, что мы сейчас вот так сидим с тобой, смотрим на небо и едим шашлык, который приготовил Максим…»

«У нас с тобой невероятная жизнь, правда?»

«Кто бы мог подумать…» — согласилась я.

Ребята закончили жарить последнюю партию мяса и ушли в дом. Мне захотелось понаблюдать за небом и, возможно, увидеть сгорающий в атмосфере метеорит.

Дилан уткнулся замёрзшим носом мне в щёку. Так мы и просидели ещё какое-то время, пока наше комфортное молчание не нарушил подъехавший к дому автомобиль.

«Этого ещё не хватало…» — возмутилась я.

Первой из машины вышла Маша, в темноте различался лишь её круглый силуэт. Она остановилась возле нас и прошипела:

— Я так и знала… Мерзавец! — вероятно, она приняла Дилана, одетого не в свою толстовку, за Максима, хотя даже в темноте их было трудно перепутать. Ревность глупа и слепа.

— Если тебе нужен Максим, то он в доме, с Полиной, — ответила я мертвенно спокойным голосом. Мне вовсе не хотелось тратить слова на свою так называемую невестку. Один её вид вызывал во мне отвращение. Я не могла найти в ней ни единой черты, которая бы мне нравилась.

Маша растерянно всплеснула руками, не зная, верить моим словам или нет.

— Зачем вы сюда приехали? — спросила я.

— А не ваше дело! — взвизгнула она и убежала в дом.

Ей, такой круглой и массивной, совершенно не к лицу была истеричность. Машу никак нельзя было назвать гармоничной личностью: её качества существовали в диссонансе друг с другом, и странно было, почему она сама ничего не хотела с этим поделать. Со стороны она выглядела вечно недовольной, ходила с кислым лицом, словно кто-то оскорбил её до глубины души. А мне было досадно, что именно такая пара досталась моему сыну.

Хотелось увезти Машу куда-нибудь на необитаемый остров, заставить выживать и вдалбливать в её узкий ум прописные истины, пока она не начнёт осознавать себя.

Я не стала прятать свои мысли от Дилана. Он был абсолютно солидарен со мной, но добавил, что у нас совершенно нет времени устраивать школу личностного роста для Маши. Шутка вышла не смешная. Стало ясно, что спокойного душевного вечера с нежеланными гостями не получится.

Вскоре показалась и Света с ребёнком на руках.

— Что здесь происходит? — требовательным тоном спросила она.

— До того, как вы приехали, мы сидели и наслаждались тишиной, — парировала атаку я. — Что за необходимость была тащиться сюда именно сегодня?

— Я не знаю, как тебе удалось запудрить мозги детям, но меня ты не проведёшь, самозванка!

— Тебя задевает то, что они недостаточно благодарны? Что не зовут тебя мамой? Не слишком-то ты рада была видеть меня…

— Моя сестра умерла и место ей на том свете!

— Даже так? А мы — кто, по-твоему? Клоны? — усмехнулась я.

— Кто бы ни были, убирайтесь!

— Это уже не тебе решать. Между прочим, вас сюда не приглашали.

— Не прикидывайся любящей мамочкой! Одно твоё появление — это уже дурной знак!

— К счастью, меня не волнует твоё мнение, — я встала со скамьи, Дилан поднялся вслед за мной. — Ребята пожарили шашлыки. Все уже в доме, кроме нас.

На кухне собрались абсолютно все. Атмосфера царила та ещё: Максим обиделся на Полину за то, что она знала и не сообщила о приезде гостей, и злился на Машу, что на ночь глядя повезла ребёнка в такую даль. Только Полина с Егором выглядели вполне беззаботно, они спокойно поедали мясо и о чём-то разговаривали.

В конце концов, всем нашлось место за столом, даже мама вышла из своей комнаты. Правда, ни малейшего интереса к происходящему не проявляла и не притрагивалась к еде.

Неловкое молчание решила нарушить Полина:

— Что, меня одну волнует вопрос, как мы сегодня будем спать? Кто хочет спать на полу?

— Предлагаю уступить диван Максиму с его женой и дочерью, — сказала я. — А так как кое-кто не хочет ночевать с нами в одной комнате, то мы с Диланом можем подняться на чердак, если там ещё осталась кровать.

— Осталась, конечно! Я даже ремонт там сделал, стены вагонкой обшил, увидишь! — гордо ответил Максим.

— Хорошо, с удовольствием посмотрю. С этим разобрались… Двухместных кроватей больше не остаётся, так что кому-то действительно придётся лечь на пол.

— Я лягу в комнате, где Максим, Егору постелю рядом, тётя Света пусть спит с бабушкой, — предложила Полина.

— Значит, решено, — заключила я. — Никто не против?

— На чердаке прохладно, надо поставить обогреватель, — сказал Максим.

— А он тут есть?

— Целых два, так что не волнуйся, мы не дадим вам замёрзнуть, — пообещал он.

Света ласково, будто бы к ребёнку, обратилась к маме:

— Мама, может быть, ты чего-нибудь хочешь? Чаю? Мяса? Салата? Нет?

Мама никак не отреагировала на её слова и продолжала сидеть с отрешённым видом.

— Что ты с ней сюсюкаешься? Она всё равно ничего не соображает, — резко высказалась Полина.

— Это для тебя родственные связи всё равно, что пустое место. Сразу видно, в кого такая родилась! — с обидой в голосе ответила Света.

Полина хихикнула, словно её позабавили слова тётушки.

— Ты, Егор, хоть как-то постарался бы на неё повлиять! Она совсем не уважает старших! — начала жаловаться Света.

— Мне моя женщина нравится такой, какая она есть, — коротко ответил тот.

— Мы собрались здесь, чтобы поесть мяса и спокойно поговорить. По некоторым причинам планы сорвались, поэтому я предлагаю недовольным и уставшим с дороги удалиться и не портить нам остаток вечера, — сказала я.

— Да ты здесь кто такая вообще? Ты, что, вообразила себе, что можешь стать частью этой семьи? — закричала Света.

— Тётя Света, хватит! Мы все здесь части этой семьи! — тоже повысил голос Максим.

— А ты лучше помолчи! Тебе тоже запудрили мозги! — махнула она на него рукой и обратилась ко мне. — Если ты утверждаешь, что являешься моей сестрой, неизвестно каким образом воскресшей, докажи это!

— Я ничего не собираюсь доказывать, прекрасно проживу и без твоей веры в меня.

— Тогда ответь на один простой вопрос: что заставило тебя простить его? — она указала пальцем на Дилана.

— Не лезь в прошлое… — устало вздохнула я.

— Ответь же? Пролей свет на эту историю?

— Мы обе знаем, почему он это сделал. И давай прекратим уже этот разговор, — едва сохраняя самообладание, ответила я.

«Диана, давай уйдём?» — попросил Дилан.

«Ты предлагаешь прогнуться под неё? Ну уж нет!» — заупрямилась я.

— Так не постесняйся озвучить. Уверена, всем будет интересно услышать твой занимательный рассказ. Давай же! Неужели никто, кроме меня, не пожелал удостовериться, ты ли это на самом деле?

— Мама всё это время поддерживала со мной связь. Отстань от неё, — вмешался Максим.

— Я устала от ваших споров, — зевнула Полина. — Лично меня вы тут ничем не удивите, только если собственной глупостью, и то вряд ли.

— Что, никто даже на секунду не усомнился, ваши ли это родители сидят здесь? И никого не смутило, что она не состарились за столько лет?

Максим покачал головой, Полина закатила глаза. Света продолжила:

— Что ж, тогда я скажу вот что: если вы немедленно не уберётесь подальше отсюда, завтра же утром данные о вас попадут в полицию, а там уж разберутся. И я сделаю это, не сомневайся.

— Ты не посмеешь этого сделать! — громко возмутился Максим.

— Я верю, что сделаешь, — не стала спорить я. — В последние годы моей жизни наши с тобой отношения были не то чтобы тёплыми… И именно тебе хватило ума напомнить Дилану о том случае.

Её глаза заулыбались, и я почувствовала, как меня это бесит.

— И что же это был за случай? — провоцировала меня она.

— Я знаю, чего ты пытаешься добиться.

— Ну же! Страшно признаться?

— Вовсе нет. Это тебе хочется казаться белой на моём фоне, — я замолчала, но она жестом потребовала продолжения. — Раз ты так жаждешь это услышать и вспомнить, какую роль ты сыграла в нашей истории, озвучу: у меня был секс с твоим бывшим мужем. Довольна теперь?

Максим поменялся в лице и раскрыл рот от удивления:

— Чего? — вырвалось у него, но никто не обратил внимания на его реакцию.

— Не совсем, — ответила Света. — Ты ещё забыла сказать, что работала проституткой, пока жила в Москве.

— Ты ничего не знаешь о времени, когда я жила в Москве. Так что не смей меня обвинять в том, чего не было! — защищалась я.

— Так уж и не было? Что же ты тогда так заволновалась?

Дилан весь напрягся, в его голове замелькали сцены из моего нелицеприятного прошлого.

«Дилан, пожалуйста, успокойся и подумай о чём-то другом», — попросила я его.

— Ты хотела ответа на вопрос — ты его получила. Я простила Дилана и избавила своё настоящее от прошлых ошибок. И если тебе твоё участие в этом не даёт покоя до сих пор, то это уже не мои проблемы, — я встала, Дилан тоже. — Максим, поднимешься наверх через час?

— Ладно, — кивнул он.

— Вообще-то мы ещё не обо всём успели поговорить! — остановила нас Полина.

Ей не терпелось сообщить новость об уже решённой судьбе маленькой Маргариты, дочери Максима, у меня же не было ни сил, ни желания раздувать новый скандал.

— Сейчас не лучшее время, давай завтра, — ответила я.

— Как знаешь, — ничуть не удивилась она. — Завтра попрошу всех собраться в том же составе.

По пути в ванную я попробовала поговорить с Диланом:

«Я знаю, как это противно… Прости, что дошло до такого. Давай постараемся не вспоминать об этом. Скажи что-нибудь?»

«Диана, пожалуйста… я готов помыться, сделать укол и вытерпеть массаж, только давай не будем ничего обсуждать и просто помолчим. Хотя бы до завтра», — был ответ.

Наверх мы поднялись с трудом. Особенно тяжело дались последние ступеньки лестницы. Дилан почти висел на мне. В комнате действительно оказалось прохладно. Пока я делала Дилану массаж, заметила, что его знобит, то ли от холода, то ли от неприятных воспоминаний.

Вскоре в дверь постучался Максим, принёс обогреватель:

— Я поставлю ближе к кровати. Он хорошо греет, — не очень чётко сказал он и хотел уйти.

— Максим? — окликнула я его. — Присядь, пожалуйста?

— А я не помешаю?

— Не помешаешь.

— Ты по-настоящему преобразил наш старый чердак, смотрится просто здорово, — похвалила я старания Максима.

— Я немного утеплил его, хотел, чтобы мы могли собираться здесь все вместе…

— По крайней мере, сегодня так и есть.

— Я как-то по-другому себе всё это представлял. Полина могла бы и предупредить! Да и вообще чертовщина какая-то…

— Не стоит всегда надеяться на высшие силы. Вам с Машей стоит решить некоторые вопросы раз и навсегда, хотя в таких делах я не лучший советник и образец…

— Он уже спит? — кивнул он на Дилана, который отвернулся к стене и никак не реагировал на присутствие сына.

— Он не спит, просто не в настроении.

Максим хмыкнул:

— Ещё бы…

— Мне было страшно разочаровывать тебя. Прости… Теперь ты знаешь, что на самом деле всё было не так прозрачно, как казалось.

Он сидел рядом, нервничая и кусая губы:

— Просто в голове не укладывается, что… Я не понимаю… Разве это может оказаться правдой?

— Света не имела права так говорить, ей была известна лишь капля, и капля эта была взята с самого дна.

— Почему ты..? — хотел было спросить он, но осёкся. — Ладно, это не моё дело…

— Почему я стала проституткой? — угадала я. — Не бойся задавать прямые вопросы. Если хочешь знать, я отвечу. Надеюсь, это поможет тебе понять меня.

Максим кивнул.

— Я начну издалека. Когда я родила тебя, Дилан уже не жил с нами. По моей вине он полностью превратился в волка, его человеческое сознание умерло. Так случилось, что его подстрелили охотники в Верхнем Волчке, и я была вынуждена дать ему непротестированную экспериментальную вакцину, чтобы он снова стал человеком. Это был единственный и последний шанс спасти его. Но Дилан впал в глубокую кому, несколько месяцев провёл в больнице. Я тогда ещё училась в меде и жила за счёт его родителей. Они меня ненавидели, но терпели, так как у меня был ты. Однажды в больнице сообщили, что больше нет возможности держать Дилана на искусственном жизнеобеспечении. Его отец дал согласие на отключение Дилана от аппаратов и объявил, что его сын умер. Мне потребовалось несколько дней на то, чтобы устроить транспортировку Дилана в Москву, где были более совершенные методы реабилитации. Я перевелась в другой вуз. С деньгами помогла тётя Ирма. Помнишь её?

— Да, но очень смутно, — ответил Максим.

— Сначала я поселилась в общежитии универа. Я училась и работала в больнице, где лежал Дилан, но жалованья не хватало вообще ни на что, а деньги Ирмы быстро закончились. Я устроилась в клуб танцовщицей (не стриптиз, просто шоу), но и этого было мало. А вскоре и в новой больнице сообщили, что пациент безнадёжен. Единственный выход был купить аппаратуру и самостоятельно ухаживать за ним. Оборудование стоило столько, что на эти деньги можно было купить небольшую квартиру. У Ирмы я больше не могла просить. Как раз тогда мне предложили повышение: работу в стрип-клубе. Поначалу я отказалась, но в итоге пришлось пойти и на это. Я взяла кредит под бешеные проценты, сняла нам квартиру, стала работать. В клубе были хорошие чаевые. У меня даже появились постоянные клиенты, — я вздохнула, нужно было переходить к самой грязной части истории. — Один из них предложил стать его шлюхой. Я дала резкий отказ, за что меня уволили из клуба и предупредили, что работу в Москве я уже не найду. Откуда мне было знать, что этот старикашка имеет такое большое влияние? Я была в отчаянии… Мне пришлось ответить на один вопрос: что мне дороже: верность или жизнь Дилана? Ответ был очевиден, тем более, о какой верности можно говорить, если я не использую единственную возможность спасти его. И я извинилась перед стариком и согласилась. Так это и случилось. Поначалу старик думал, что мне восемнадцать и что я просто наивная студентка, но очень скоро он узнал про тебя. С тех пор он начал унижать меня, правда, платил исправно. Мой кредит постепенно гасился. Я терпела. Раз от раза его извращения становились всё более жестокими. Порой во мне накапливалось столько негатива, что после встречи с ним я брела домой пешком по тёмным дворам и мечтала, чтобы ко мне пристали какие-нибудь гопники. В одну из таких ночей мне встретился Сашка. Он был диким, не знал, что существуют ещё такие же, как он. Всё звериное во мне бунтовало, я потеряла самообладание — настолько рада была встретить подобного себе. Это случилось всего один раз. Дальше мы стали просто друзьями. Он влюбился в Свету и очень скоро они поженились. Когда Дилан пришёл в себя, я продала аппарат, и мы вернулись в Краснодар. Возможно, ты кое-что помнишь из тех лет. Вот и вся история.

— Кхм, мои первые воспоминания об отце были не самыми лучшими, — сказал Максим.

— Он стал таким из-за меня. Поэтому я чувствовала свою вину перед ним и перед тобой. Жена из меня вышла ещё хуже, чем мать. Или даже не знаю… Одна моя глупая ошибка повлекла за собой целую вереницу бед.

— Кажется, сейчас моя голова взорвётся… — признался он.

— Нужно было рассказать тебе всю историю до того, как ты стал наёмником и потерял право выбора.

— Или вовсе ничего не рассказывать. Это всё равно бы ничего не изменило. Другой мамы у меня нет и никогда не будет, — сказал Максим и грустно посмотрел на меня.

— Иди ко мне… — я обняла его и прижалась щекой к его плечу. — Я счастлива, что ты у меня есть.

— И я тоже, хотя до сих пор в шоке. Да, а о чём хотела сообщить Полина? Что-то важное?

— Да, но это не срочно. Я понимаю твоё любопытство, но новостей на сегодня достаточно. Возвращайся вниз. Маша наверняка уже нервничает. Доброй ночи!

— Доброй ночи, мама!

Перед тем как лечь спать, я занялась поиском человека с подходящей энергетикой для Риты. Потенциальных кандидатов оказалось несколько, поэтому мне потребовалось время, чтобы подробно изучить каждого из них.

Сильней других меня привлёк девятилетний мальчишка из Японии. Однако, помимо его энергетического поля, ничего не удалось разглядеть: ни сведений о семье, ни имени, ни черт характера, только примерное местонахождение. Чтобы найти мальчика и принять решение относительно его дальнейшей судьбы, мне нужно было переговорить с главой его клана.

Глава 15

Ночью на улице поднялся настолько сильный ветер, что обогреватель не успевал справляться с проникающим в комнату холодным воздухом.

Дилан мёрз, и это стало одной из причин наших ночных кошмаров. Утром мы оба проснулись хмурые и с навязчивыми воспоминаниями о вчерашнем испорченном вечере, а самочувствие было таким, словно нас отбросили во времени на неделю назад.

«Сможешь сам спуститься?» — спросила я его.

«А есть выбор?» — нехотя ответил он и попробовал встать. Получилось только с моей помощью.

Его тело очень остро отреагировало на нарушение эмоционального равновесия. Требовалась хотя бы пара дней, чтобы восстановить его, но мы должны были сегодня же вылететь в Москву.

За стол Дилан сел с чугунной головой и заложенным носом. Ни ложку, ни кружку в руках удержать не смог.

Все уже проснулись и молча сидели каждый за своим завтраком. Тягостное напряжение повисло в воздухе.

Одна только Полина, которая не боялась выражаться открыто, нарушила тишину:

— Я вижу, кое-кому здесь совсем плохо?

— Видимо, простудился, — ответила я.

— Так не мучай его, уложи на мою кровать. Кстати, где тот пузырёк с живицей, что я посылала тебя через Максима?

— С собой, но там осталось всего несколько капель.

— Я дам ещё. Только уведи его, а то смотреть на него тошно.

И хотя Полина выражалась несколько резко, меня вовсе не обижали её слова. Мы удалились в комнату, где я спокойно и без лишних свидетелей покормила Дилана.

Когда я вернулась на кухню, меня уже ждали, чтобы сообщить всем важную новость.

— Как все здесь уже знают, у дочери Максима нет пары, — с места начала Полина. — Мне, конечно, странно, что ни ты, Максим, ни ты, Маша, не обратились ко мне с вопросами о её судьбе. Значит ли это, что вам всё равно? Или вы ещё на что-то надеетесь? — никто не ответил, но все напряглись ещё больше. — То есть никого не волнует судьба этой несчастной?

— Она не несчастная! — возразила Маша.

— Но очень скоро ею станет. У клана нет для неё пары.

— Мы не можем знать, как сложится её судьба! — снова подала голос Маша. Какие бы слова ни вылетали из её губ, они звучали глупо.

— Увы, это не так, — проглотила Машину глупость Полина. — Как глава клана, я знаю, что случится с ней дальше, и это очень грустно.

— Зачем ты это говоришь? — спросил Максим. — Ты хочешь сказать, что всё можно изменить?

— Как тебе известно, наш клан не единственный. Бывали случаи, что кланы по договорённости обменивались биоматериалом. Это большая редкость и большая жертва ради счастья ребёнка.

— Хватит уже загадок! — разволновался Максим. — Что за жертва?

— Единственный способ сделать жизнь вашей дочери счастливей и продлить — это отдать её в семью наиболее подходящего полуволка. Так как кланы не могут контактировать открыто, связь с ребёнком вы потеряете, ваша дочь вырастет в той культуре, в которой воспитывается её потенциальный жених.

— Я никуда не отдам свою дочь! — завизжала Маша.

— У вас пять минут, чтобы подумать, и восемь месяцев, чтобы подготовиться к этому. Долго горевать вы не будете: скоро родится ваша вторая дочь, для неё пара уже есть.

— Я против! — не унималась Маша.

— Максим? Ты такого же мнения? — обратилась Полина к брату, так как от его жены нельзя было услышать ничего толкового. — Что для вас главное: сделать всё возможное для счастья вашей дочери или потешить родительское самолюбие?

— Мы должны будем отдать её неизвестно кому? — совсем растерялся Максим.

— Поиском займётся твоя мать.

— Ну, конечно! — оживилась Света, которая только и ждала повода выступить. — Так вот ради чего вы появились! Вы собираетесь торговать детьми!

— Для справки: бабушка Марина воспитывалась в приёмной семье и была рождена членами других кланов, — сказала Полина.

— О чём ты? — воскликнула взбудораженная Света. — Самозванцы хотят украсть ребёнка! Причём тут мама?

— Я никому её не отдам! — вставила Маша, которая почувствовала поддержку.

— Так, стоп! — остановил споры Максим. — Мама, объясни, что всё это значит?

— У неё здесь нет будущего, сын, — грустно сказала я. — Решение за вами. Мне жаль…

— И куда ты собираешься её забрать?

— Пока есть только предположения. Мальчику девять лет. Где он находится, мне пока неизвестно. Из всех детей без будущего он — лучшая кандидатура.

— Из какого он клана?

— Японского.

— Я не знаю… ничего не понимаю… — вздохнул он. — Что, никаких других вариантов нет?

— Нет, — покачала я головой. — Если что-то сможем сделать, мы тебе скажем. Самое важное — договориться с главой того клана. Придётся ждать, когда Дилан поправится.

— Эту новость вы хотели сообщить мне вчера? Поэтому приехали тётя Света с Машей? — не унимался Максим.

— Да, Максим. Я не хотела, чтобы ты всё испортил, — сказала Полина с лёгким раздражением, как бы показывая, что обо всём этом можно было догадаться и раньше.

— И ты всё знала? — перекинулся он на меня.

— Что они приедут — нет, — честно сказала я. — О том, что у твоей дочери здесь нет будущего, я узнала вчера.

— Почему мы должны отдать Риту так рано?

— Потому что совместимость условная, с годами она исчезнет, если их не соединить.

Максим печально кивнул головой, дал согласие.

— Что?! — подскочила Маша. — Да я увезу её, и никто нас не найдёт! Предатель, я ненавижу тебя! Вы все здесь предатели! — она разрыдалась.

— Кто-нибудь дайте ей валерьянки, ей вредно волноваться, — сказала Полина.

Никто даже бровью не повёл, что Маша ждёт второго ребёнка, все были так шокированы трагедией.

Полина усмехнулась:

— Кое-кому, кстати, пора отправляться в дорогу. Жду не дождусь, когда в этом доме наступит тишина.

Меня как раз волновал вопрос, на чьей машине мы с Диланом будем добираться до города:

— Максим, ты подвезёшь нас до аэропорта?

— Ты посадишь его в самолёт в таком состоянии? — удивился сын.

— У нас мало времени в запасе. Я и так перенесла бронь в отеле на день. Когда прилетим в Москву, успеем немного отдохнуть. Так я могу на тебя рассчитывать?

— Да. Маша с Ритой вернутся в город вместе со Светой.

— Тогда мы начнём собираться, — был мой ответ.

***

Всю дорогу до аэропорта Дилан проспал под действием живицы, а вместе с ним вздремнула и я. Наконец-то мы вдали от истеричных барышень.

Пока летели, у Дилана снова заболела голова, да так сильно, что он впал в состояние полубессознательности: стонал, ворочался в кресле, мотал головой.

После перелёта, когда мы, наконец, заехали в гостиничный номер, я без сил свалилась на постель и до утра следующего дня не могла заставить себя подняться.

Дилан снова проснулся с кислым выражением лица Ему вообще не хотелось никуда ехать. Я с трудом подавляла своё раздражение, по рассеянности разбила чашку и чуть не забыла в номере сумку с документами.

День сновавыдался суетный и выматывающий. Разговаривать не хотелось, но и молчание было тягостным. Я ждала подходящего момента, чтобы хватило сил поговорить о нависших неприятных вещах и оставить их позади раз и навсегда. Однако пока что с силами у нас обоих был напряг.

Из аэропорта в Исландии мы добирались до нашего отеля на микроавтобусе с другими такими же туристами. В номер заселились поздно вечером.

На Дилана было больно смотреть: ему пришлось сидеть всю дорогу. Прилечь было некуда, поэтому он ёрзал на месте и не мог заснуть, оттого что затекли ноги и спина. Я ждала, пока эти мучения кончатся, и утешала себя тем, что впереди нас ждут три недели отдыха. Я возлагала большие надежды на этот короткий промежуток времени.

Наш отель располагался прямо на берегу геотермального бассейна, Голубой лагуны. Живописный вид из окна я смогла оценить только утром, когда рассвело. Вода в этом природном источнике круглый год держала температуру около сорока градусов, а цвета была молочно-голубого, и выглядела так сказочно, что мне непреодолимо захотелось в неё окунуться.

Однако Дилан никак не отреагировал на открывшуюся красоту, словно в нём окончательно сели батарейки, поэтому после завтрака я одна и в отвратительном настроении спустилась к воде.

Я легла на воду и позволила себе немного расслабиться, вдыхая прохладный свежий воздух. Однако прошло всего около десяти минут, и Дилан начал стонать и умолять меня вернуться.

«Диана… пожалуйста, приди, мне плохо… пожалуйста…»

Сначала я игнорировала его голос в своей голове, потом, злая, всё-таки вышла из воды.

В номере на постели лежал он, жалкий на вид и похожий на мумию.

Я села на край кровати. Обнимать и целовать его мне не хотелось. Я не нашла в себе даже сил улыбнуться. Но тут мне подумалось: если я сейчас отвернусь от него, это будет значить провал, мы проиграем, и после этого уже никогда не станем такими же сильными и едиными, как раньше.

«Я клянусь, что, как только приду в норму, буду охранять твой покой, — пообещал Дилан, теребя мою ладонь в своих руках. — Прости меня.»

«И ты меня прости. Я вымотана. Я пытаюсь расслабиться — и не могу. О, у тебя снова поднялась температура…»

«Ничего, — на его лице отразилось облегчение. — Ты рядом, и мне лучше.»

«Ещё осталась живица. Я тебе налью», — сказала я и отошла в кухонную зону.

«Завтра пойдём купаться вместе, — заверил меня он. — Дай мне сегодня отлежаться и восстановить силы.»

«Мы за этим сюда и приехали», — был мой ответ.

«Чем займёшься, пока я сплю?»

«Попытаюсь расслабиться: искупаюсь и схожу на массаж.»

«Мне бы тоже хотелось, но не в таком виде. Я пугаю людей.»

«Поговорим об этом завтра. Вот, я добавила живицу тебе в йогурт. Выпей до дна.»

Когда Дилан уснул, я всё ещё чувствовала нервное напряжение. Мне не верилось, что следующие четыре-пять часов я могу и даже обязана потратить на отдых. Всё казалось, что остались ещё неотложные и жизненно важные дела.

Кое-как я собралась с мыслями и окунулась в горячий источник. Тело расслабилось и навалилась сонливость. Но всё равно с трудом верилось, что я отдыхаю.

Нечто скрытое продолжало подтачивать меня изнутри. Я подумала, что, возможно, массаж меня отвлечёт, но эффект от него тоже оказался слабее, чем я ожидала.

Дилан всё это время спал. Живица подарила ему глубокий восстанавливающий сон. Я хотела было выпить остатки травяного настоя, но Дилану он был нужнее, чем мне.

Глава 16

В промежутке между неудавшимся отдыхом и пробуждением Дилана я погрузилась в информационное поле, чтобы понять, как быть с Полиной. Её вероятная смерть меня пугала, и даже если бы Полина не была моей дочерью, смерть главы клана в такой период могла знаменовать всеобщую гибель полуволков. Мы и без того в тяжёлом положении, и обязаны каким угодно способом сохранить Полине жизнь.

Несколько предположительных линий будущего показали, что роды у Полины начнутся раньше срока. То есть вся опасность в том, что мы не успеем помочь ей.

«И зачем мы прилетели сюда? Можно было снять номер отеля в Сочи или ещё где-нибудь», — корила себя я.

Выход был один: вернуться раньше. В запасе у нас была максимум неделя.

К тому времени как проснулся Дилан, я уже поменяла билеты на обратную дорогу.

«Диана? Ты снова не отдыхала?» — спросил он, уже зная ответ.

Я сидела на маленьком диванчике, стоявшем возле окна во всю стену, и смотрела на опускающиеся сумерки. Мне хотелось отключить своё сознание, перезагрузить его.

Дилан встал с постели и сел рядом.

«Эй? Скоро всё наладится», — не очень уверенно пообещал он.

От этих ободряющих слов уже изрядно подточенный стержень внутри меня надломился, и я разрыдалась.

«У меня нет больше сил бороться! Больше нет! Где мне их взять?»

«Диана, послушай: ты вернула меня к жизни. Ещё немного, и я смогу постоять за нас. С Полиной тоже всё будет в порядке, я уверен.»

Я не стала возражать. Мне хотелось, чтобы именно так всё и случилось.

«Значит, наш отдых сократился в три раза? Хочешь, я помогу тебе расслабиться? Ложись на кровать…»

«Дилан…» — покачала головой я.

«Идём», — настоял он.

Дилан сделал мне массаж головы. Приятно. Я даже задремала на несколько минут. Это немного освежило меня. Во всяком случае, я была благодарна ему за старания.

«Так-то лучше, — сказал он. — Ты ведь ещё не обедала? Закажем еду в номер?»

«А ты не хочешь спуститься в ресторан?» — предложила я.

«Я — нет, а ты — да.»

«Просто я отвыкла жить, как человек. Я уже и не знаю, что способно восстановить мои силы.»

«Может, кровь?» — предположил Дилан.

«Мне придётся ехать в городскую больницу и покупать пакет с уже потерявшей вкус полутухлой жидкостью. Так себе вариант.»

«Если мы вместе пойдём в ресторан, все будут смотреть, как неловко я держу столовые приборы и ем, и вряд ли тебе удастся получить удовольствие…» — сказал Дилан.

«Да, ты прав. Закажем еду сюда», — согласилась я.

«Скоро я смогу составить тебе компанию. После живицы я чувствую себя гораздо лучше, — решил подбодрить меня он. — Может быть, как следует, выспимся? Пока есть возможность?»

«Мы приехали сюда отдыхать. Именно сюда — потому что здесь целебные источники и чистый воздух. Безвылазно сидеть в норе ты мог бы и в другом месте. Когда пообедаем, пойдём гулять.»

Вода была похожа на тёплое молоко, в которое добавили голубой пищевой краситель. Мутная, но мягкая и приятно ласкающая кожу.

Дилан залез в воду в футболке и шортах. Не хотел шокировать людей своим выставленным напоказ скелетом. Целебная вода расслабила его так, что он чуть не уснул, держась за бортик геотермального бассейна.

Моя мечта разлечься на водной глади и забыться обломалась. Долгожданный покой снова мелькнул на горизонте и исчез.

После водных процедур мы вернулись в номер и просидели в нём до вечера. Я вдруг поняла, что для расслабления мне нужны кардинальные меры. Я накормила Дилана ужином и уложила его в постель, а сама достала из чемодана платье, единственное взятое с собой.

«Я в бар, — сообщила я. — Хочу напиться. Ты остаёшься здесь.»

«Это не лучшая идея, Диана.»

Я сделала вид, что не слышала его комментария, но он продолжил:

«Диана, я ещё слаб. Если на нас нападут, я не смогу тебя защитить.»

«Можно подумать, здесь мы в безопасности!» — фыркнула я.

«Нет, но алкоголь тебе на пользу не пойдёт.»

«Я измотана, Дилан. Так что хотя бы сегодня позаботься о себе сам.»

Платье с ботинками смотрелось слегка нелепо, но мне было плевать. Я планировала конкретно напиться, и мне было бы трудно удержать равновесие на каблуках.

Пришлось заплатить за столик, так как все места были забронированы, а мне не хотелось отступаться от намеченных планов.

Я заказала только виски и лимон. Пить было противно, поэтому первые три бокала я опрокинула залпом. После длительного воздержания от алкоголя хмель завладел мной быстро.

— Дама пьёт в одиночестве? — раздался за спиной слащавый мужской голос.

Я только отметила, что слова прозвучали на чистом русском языке, но никакого удивления и прочих эмоций у меня не появилось.

— Не знакомлюсь, — ответила я.

— Я видел вас сегодня… эм-м… с мужчиной-инвалидом. Это ваш муж?

— Я же сказала, что не знакомлюсь, — уже с раздражением отозвалась я.

— И, тем не менее, вы пьёте здесь, вместо того, чтобы заказать алкоголь в номер. Значит, вы пришли сюда развеяться, и в этом я могу помочь. Я Геннадий.

На вид ему было около сорока, одет умеренно прилично, речь хорошо поставлена, жесты уверенные, без ужимок. Лицо его было мне незнакомо, в информационном поле тоже не нашлось ничего подозрительного о нём. Однако почему он заговорил со мной именно на русском языке? Откуда узнал?

Я не стала называть своё имя в ответ, мужчина продолжил:

— Знаю, вы будете против, поэтому я не спрашиваю разрешения присесть, — сказал он и взял соседний стул. — Никакого подвоха и розыгрыша, честное слово. Вы здесь впервые?

— Мне позвать охрану? — не выказала я приветливости.

— Я настолько плох?

— Для меня да.

— Мы, русские, — самый хмурый народ на всём белом свете. Зато самый прямолинейный: у нас всё написано на лбу. И раз я для вас слишком плох, значит, вы ещё недостаточно выпили.

Я усмехнулась, мужик продолжил:

— Хотя алкоголь — весьма сомнительное средство для раскрепощения.

— Что вам от меня нужно? — поинтересовалась я.

— Ваше общество на этот вечер. Вы единственная русская женщина в этом ресторане. Не подумайте превратно, я не какой-нибудь казанова, просто я недавно развёлся и скучаю по женскому обществу.

— А на самом деле?

— Я искренен с вами… Могу показать вам паспорт. Вот… — он достал из кармана документ: Перов Геннадий Анатольевич, 1995 года рождения. — Знали бы вы, как плохо бывает мужчине без женщины…

— И вы хотите, чтобы я предала своего мужчину и легла с вами?

— Вы уже предали его.

— ??? — я кинула на него вопросительный взгляд.

— Я наблюдал за вами. Судя по тому, как вы ведёте себя с ним, как вы нервничаете, раздражаетесь и… сбегаете, чтобы напиться. Это всё знак того, что ваша любовь мертва.

— Да вы психолог, — саркастично резюмировала я и осушила бокал.

— Я лишь предположил. Так я прав? Или вы боитесь признаться себе в этом?

— У вас со мной ничего не выйдет.

— Заметьте, я вам ничего не предлагал. Вы сами об этом подумали.

— Это попытка перекинуть инициативу на меня?

— Я прощупываю почву. У вас потухший взгляд. Вы несчастны и скептически настроены к новым людям.

— Верно. Хотите, чтобы я поделилась с вами своим несчастьем?

— А вы готовы поделиться?

— Почему бы и нет, — ответила я и абсолютно откровенно добавила. — Может, тогда вы перестанете докучать мне своей назойливостью.

— Уверяю вас, моё общество может быть весьма приятным. Хотите, я угощу вас выпивкой?

— Ну, давай.

— О, мы уже на «ты»? — улыбнулся Геннадий, словно половина победы уже у него в кармане. — Так как, говоришь, тебя зовут?

— Кончай этот фарс.

«Диана, это небезопасно», — вмешался Дилан, внимательно слушавший наш разговор.

«Мы просто играем», — пьяно усмехнулась я.

— А всё-таки?

— Тебе принципиально моё имя?

— Ну, вот опять этот страх общения. Не волнуйся, твой муж ничего не узнает, обещаю. Если хочешь, можешь назвать мне не своё имя, чтобы я мог хоть как-то к тебе обращаться.

— Диана.

— Имя женщины с тяжёлой судьбой. Ты веришь в силу имени?

— Не особо.

— А во что веришь?

— В силу призвания.

— И в чём же твоё призвание?

— Я санитар.

— Это как волк — санитар леса? — удивительно точно угадал Геннадий.

«Да кто он, чёрт возьми, такой?» — не могла понять я, но внешне постаралась не показать своего разгоревшегося интереса.

— Да, только не леса, а общества. А вообще я медработник.

— Ха-ха-ха, моё воображение уже нарисовало жуткие картины. Я уж было подумал, что ты наёмный убийца. А здесь вы на отдыхе?

— Да, реабилитация. Мы же не будем говорить о моём муже?

— Поговорим о приятном? Ты впервые здесь?

— Да.

— Нравится?

— Довольно неплохо. Но это скучная тема.

— Я заметил, что ты не задаёшь встречных вопросов.

— В этом нет необходимости.

— Можем переместиться в мой номер, не будем тратить время зря, — попытал он счастья.

— Ты обещал угостить меня алкоголем, — напомнила я.

— В номере есть бар.

— Понятно, — я сделала вывод, что Геннадий — типичный жмот.

— Идём?

— Я передумала, — и отвернулась от него, глядя на сидящих за столиками отдыхающих.

Мимо проходил официант, и я заказала у него бутылку коллекционного виски, баснословно дорогого.

Геннадий, по всей видимости, не понял намёка и продолжил сидеть напротив.

— Ты ещё здесь? — я подняла на него взгляд. — Свободен.

В это время он как раз заглянул в меню, чтобы посмотреть, сколько стоит заказанный мной виски:

— Ручаюсь, что этот алкоголь здесь не заказывали по меньшей мере лет пять… Ты настолько богата?

— Нет, это твой подарок для меня.

— Но я не рассчитывал на такую сумму… — он даже покраснел от волнения.

— Что же, по-твоему, я должна достаться тебе дешевле? И у тебя нет даже малейшего желания попробовать жидкое золото на вкус?

— Эта бутылка стоит почти как моя квартира в Москве, — утрировал он. — К сожалению, я не могу позволить себе оплатить её.

— Какая жалость, — ответила я равнодушно, едва шевеля губами.

— Так тебе интересно только содержимое моего кошелька?

— Разумеется, — был мой ответ.

Но этот вопрос заставил меня призадуматься: зачем я терпела этот назойливый трёп? Ведь не от дефицита нормального человеческого общения и не от желания узнать, кто этот тип… Неужели я не смогу ничего забрать взамен, более-менее равноценного? Разве только тёплая первая положительная кровь восстановит мою энергию?

— Я не верю тебе, — улыбнулся Геннадий.

— Мне нужно в туалет.

— Дождаться тебя?

— Если не боишься, — подмигнула ему я.

Убегать я уже передумала, но меня смутила навязчивость Геннадия, а мне нельзя чрезмерно привлекать к себе внимание. Нужно было проверить данные на моего нового знакомого.

В туалете я позвонила сыну.

— Максим, пробей по базе человека.

— Привет, мама, скинь в почту, к утру будет готово. Сейчас я немного занят.

— Если бы мне было нужно к утру, я не стала бы звонить тебе. — я назвала имя и другие известные мне данные паспорта. — Десяти минут тебе хватит?

— Эмм, вряд ли.

— Сделай за пять. Десять — это крайний срок. Сообщишь, имеет ли он отношение к клану полуволков или охотникам за бессмертием, в СМС. Время пошло.

«Почему не попросила меня?» — поинтересовался Дилан.

«Потому что не могу на тебя рассчитывать. Ты ещё слаб.»

«Я в состоянии пользоваться компьютером.»

«К тебе я пока не могу предъявлять жёсткие требования, а к Максиму могу. Не отвлекай меня.»

Я вернулась к собеседнику. Возле столика уже стоял официант с бутылкой в руках, ждал меня. Геннадий же на кривом английском пытался уверить работника, что мы отменяем заказ. Моё настроение при виде этой картины поднялось из низов.

— Благодарю вас, — кивнула я. — Откройте, пожалуйста, я хочу немедленно попробовать!

— Но… — заёрзал Геннадий.

— Я не особый гурман, но мой выбор так встревожил тебя, что я просто не могу отказаться. Красивая бутылка: толстое стекло, насыщенный цвет виски… У этого напитка история побогаче, чем у некоторых людей! Это кощунство — оставить такое произведение искусства и дальше пылиться на полке.

Я сделала глоток, велела налить своему спутнику.

— Хм… — прокряхтел он, едва пригубив «золотой напиток».

— Та ещё гадость, — честно поделилась впечатлениями я и попросила счёт.

— Ты собираешься уходить? — удивился Геннадий.

— Угу.

— Что скажет твой муж, когда узнает, что ты потратила целое состояние на виски?

— Ты до невозможности скучный. А что бы ты сделал на его месте?

— Э-э-э…

— Отвечай честно! — потребовала я.

— Завёл бы беседу касательно нашего бюджета.

— Понятно: устроил бы жёнушке скандал. Вот почему у тебя нет женщины.

Пришло СМС от Максима: «Пусто, менеджер среднего звена в торговой компании, был женат, разводился через суд, отсудил шубу жены, машину и полквартиры. Москвич в третьем поколении.»

Я улыбнулась: теперь можно быть спокойной: это не ловушка.

— Хорошие новости? — спросил Геннадий, заметив мою реакцию на сообщение.

— Можно сказать и так. Как тебе виски?

— Думаю, он достоин больших ценителей, чем мы, — тактично отозвался он.

— Можем оставить его.

— Нет! Это кощунство!

— Тебя так заботит судьба несчастной бутылки?

— Я не настолько избалован деньгами.

— Тут я тебя разочарую: баловство за деньги — так себе удовольствие. Это всего лишь средства к существованию. Главное не законсервировать себя среди дорогостоящих статусных безделушек.

— Я понимаю: тебе довелось пережить серьёзное потрясение, — сказал он, имея ввиду болезнь Дилана.

— Понимаешь?

— Я похоронил маму, она долго болела.

— Чужие матери и их болячки меня не интересуют, — осекла его я.

Голова Геннадия затряслась от частых полукиваний, на его лице образовалась откровенно фальшивая улыбка. Видимо, он терпел мою резкость ради призрачной выгоды, которую рассчитывал получить с меня.

Я поморщилась: мне этот театр уже порядком надоел. Хмель выветрился из головы при мысли о тёплой свежей крови.

— Так мы идём к тебе или нет? — спросила я.

— Да-да… Ты же хотела оплатить счёт?

— Точно. Где же этот официант? — я изображала опьянение, но не очень старательно.

Расплатившись, мы покинули ресторан и, как только за нами захлопнулась дверь номера, Геннадий, похожий на большого тюленя, набросился на меня.

— Мы так не договаривались! — я кое-как отпихнула его.

— К чему терять время?

— Сначала прими душ.

— Я уже принимал его сегодня.

— Прими ещё, у твоего парфюма тошнотворный запах.

— А может, ты решила меня обмануть?

Я сделала шаг к двери. Слишком уж много с ним будет возни, а я слишком устала для заигрываний.

— Ладно-ладно, если ты так настаиваешь, — сдался он. — Подожди, я скоро.

— Угу.

Я поставила бутылку на тумбочку, а сама устроилась поудобней на кровати.

Дилан молчал, просто лежал, уставившись пустым взглядом в окно. Я не стала ничего ему объяснять. Сам всё увидит.

Вышел Геннадий в одном полотенце на бёдрах, достал нам из бара пару бокалов, налил себе «золотого напитка», сказав при этом:

— Когда ещё мне выпадет шанс попробовать коллекционный виски!

Пока он заливал себе в горло содержимое бокала, бутылка из толстого стекла раскололась о его голову. Геннадий свалился без чувств.

Я выскочила из номера, не забыв прихватить ключи от него, и, едва не срываясь на бег, направилась к себе. В плане у меня было взять трубки для переливания крови (чтобы не оставлять следов от укуса).

«Диана, нам ни к чему лишнее внимание. Ты хоть понимаешь, что будет после этого?»

«Я тебе сказала заткнуться, остальное тебя волновать не должно.»

«Ты опять собираешься туда? — ещё больше разволновался он. — А если он умер? Ты с ума сошла?»

Дилан так меня взбесил, что я еле сдержалась, чтобы не придушить его. Времени было в обрез. Я очень сомневалась, что такой толстошей, как Геннадий, скончается от удара, но нужно было торопиться, чтобы успеть выпить кровь до того, как он очнётся.

Как и ожидалось, обошлось без смертей. Я воткнула иглу в вену под колено и выпила столько, сколько в меня влезло. Когда я закончила, он уже начал шевелиться и постанывать. Мне осталось только вызвать медиков.

С Геннадием я встретилась следующим же утром на пороге нашего с Диланом номера. У него была перебинтована голова, и смотрел он открыто враждебно, готовый раздуть инцидент и довести дело до суда.

Однако договориться с ним удалось на удивление легко: стоило лишь немного поторговаться, чтобы он не подумал, что из меня можно вытянуть любую сумму, и компенсировать ему затраты на отпуск. Геннадий не стоил большого состояния.

Глава 17

И снова автобус, а потом аэропорт.

От нашего отдыха я ожидала большего. Думала, расслаблюсь, наберусь сил, приведу Дилана в порядок. Увы.

Спустя неделю мы, почти такие же измученные, как при заезде, отправились в Россию.

Полина пока чувствовала себя относительно хорошо, не считая характерных для беременности тягот. Однако настроение у неё было упадническое. Она обозвала наше с Диланом раннее возвращение бессмысленной попыткой перекроить судьбу. Я не стала с ней спорить.

Ранняя гибель главы европейского клана полуволков приведёт к медленному вымиранию и одичанию всех оборотней. Уже сейчас многие мальчики и девочки вынуждены расти без надежды обрести пару. А если одиночество станет массовым, полуволки начнут превращаться в подобие моего незабвенного дядюшки Филина или Сашки. Одиночки бесконтрольны и опасны.

***

Торопились мы не зря.

Роды у Полины начались, когда мы с Диланом летели в Краснодар.

Отошедшие воды, кровотечение и начавшиеся схватки повергли Полину в шок. На предложение Егора вызвать скорую она кричала, что только через её труп.

Мы прибыли, когда роженица уже потеряла сознание то ли от чрезмерных переживаний, то ли от боли.

Я молнией пронеслась в дом и занялась приготовлениями к операции кесарева сечения. К счастью, инструменты я подготовила заранее.

Егора я выгнала из комнаты и отправила к Дилану на кухню.

Благодаря опыту, полученному на Филиппинах, где приходилось иметь дело со сложными родами, я отточенными быстрыми движениями провела операцию.

Ребёнок выжил. Мальчик. Довольно крупный, несмотря на то, что родился раньше срока. Малыш сдавленно пискнул и замолк.

Я завернула ребёнка сначала в пелёнку, а потом в мягкое полотенце и вышла из комнаты.

Под дверью уже топтался сам не свой от переживаний Егор.

— Держи сына, — сказала я ему.

Он машинально протянул руки и умоляюще уставился на меня.

— А Полина? — спросил Егор. Голос у него сорвался.

— Позже, — и я снова закрылась в комнате.

Пока принимала у Полины роды и накладывала ей швы, даже не задумалась, что она — моя родная дочь, а её сын — мой внук. И только теперь, когда операция завершилась, я поняла, насколько далеко ушла от осознания себя человеком.

Возможно, именно хладнокровие не позволило моим рукам трястись от волнения, и всё прошло даже более гладко, чем я рассчитывала. Все выжили.

Полина очнулась, когда я доставала из её вены иглу от капельницы.

— Я, что, жива? — она посмотрела на меня невидящим взглядом и начала всхлипывать. — Где ребёнок? Где он? Покажи мне его? — сквозь рыдания умоляла она.

— Успокойся. Твой сын у Егора, — успокоила её я. — Всё хорошо. Вы оба живы. Но тебе необходимо вызвать скорую, чтобы вас отвезли в роддом и как следует осмотрели.

Полина, всё ещё не веря в счастливый исход, согласно закивала.

Спустя полчаса глава европейского клана полуволков из растерянной новоиспечённой матери превратилась обратно в саму себя.

— Я благодарна тебе, — сказала она мне, приложив к своей груди сына. — Моя гибель практически наверняка означала бы вырождение полуволков, потому что в остальных кланах ситуация такая же критическая. Но сейчас самое лучшее, чем ты можешь помочь мне — исчезнуть из моей жизни. Мой сын не будет знать, кто ты.

— Хорошо, — согласилась я. — Могла и не просить. С меня довольно сожаления, что Максим стал одним из нас.

— А, — Полина отмахнулась. — Из него всё равно вышел бы папаша и муж не лучше, чем мой. Невелика потеря.

— Я рада, что и ты, и ребёнок живы. Если понадобится помощь — ты знаешь, как позвать меня.

Полина кивнула.

Спустя полчаса роженицу с младенцем увезла скорая. А после того как врачи осмотрели Полину, сказали, что операция выполнена безукоризненно, а швы наложены ювелирно.

Я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Словно гирю с души сняли.

Наверное, если бы Дилан не убил бы меня много лет назад, из меня вышел бы отличный врач. А теперь медицину я могу отнести разве что к хобби. Основная моя работа — убивать.

***

После отъезда Полины в доме нас осталось четверо: я, Дилан, Егор и мама. Последняя даже не поняла, что у неё родился правнук. Сидела себе в комнате и дремала сидя, ни на что не реагируя.

Мы решили остаться в деревне, чтобы отдохнуть. Дилан и без того был измотан перелётами, так что я пожалела его и сдвинула планы на неделю, до выписки Полины из роддома.

Как ни странно, в родных некогда стенах дышалось легко, и можно было лежать полдня, ловя сигналы из информационного поля. Всё-таки отдых отдыхом, а у главы Службы Смерти не бывает выходных.

Вечерами, когда совсем стемнеет, я прогуливалась по улице, наслаждаясь холодным освежающим ветром и чистым воздухом.

За пару дней до нашего с Диланом отъезда я по обыкновению прогуливалась по самой широкой улице посёлка.

Погода стояла почти по-летнему тёплая, бархатная. Люди после ужина вышли на променад и курсировали кто парами, а кто целыми семьями.

Я скрыла своё лицо под маской, мало ли встречу знакомых. Я ведь вроде как умерла.

На пятачке возле магазина дрифтовали на старой тачке местные парни. Юный водитель не справился с управлением, и зад машины начало заносить на обочину, где в тот момент находилась молодая парочка.

Это было абсолютно против правил моего клана, но я вмешалась. Оттолкнула двоих в сторону и подставилась сама.

Меня торкнуло в спину и переехало задними колёсами. Не смертельно, судя по тому, что я даже не потеряла сознание.

Из ржавой Лады «двенашки» выскочили взбудораженные парни. Они матерились, хватались за головы и гадали, что им за это будет.

Моё же внимание сосредоточилось на спасённой мной парочке. Девушка была беременна.

«Она полуволк», — раздался в моей голове голос Полины, которая, как оказалось, видела происходящее глазами той самой девушки.

«Надеюсь, я спасла не будущего губителя мира?» — спросила я, ибо сама ещё не успела заглянуть в инфополе.

«Нет. Должна родиться девочка, для которой уже есть пара, — ответила мне Полина. — Кстати, эта девушка — дочь твоей бывшей одноклассницы».

«Рада, что всё было не зря», — я попробовала пошевелиться — больно.

Люди вокруг меня засуетились. Кто-то даже позвонил в скорую. Медлить нельзя. Пора бежать.

— Всё нормально! Скорая не нужна! — объявила я и вылезла из-под машины. Мне привычно терпеть боль, так что я вскочила на ноги, как бравый солдатик.

Народ загалдел, но никто не стал меня преследовать. Я свернула на неосвещённую тропинку и окольными путями молнией донеслась до дома никем не узнанная.

А на следующий день, рано утром, мы, ещё до возвращения Полины, уехали.

***

Дилану пора было вливаться в нормальную жизнь. После недельного пребывания в Нижнем Волчке мы вернулись в Москву, в наше логово ангелов смерти.

В аэропорту Москвы нас встретил Максим. Он снова сбежал от непростой семейной жизни, оставив беременную жену одну с ребёнком.

Полина была полностью права, называя Максима вторым Диланом. Горько это признавать, но куда деваться от правды?

Я ничего не стала говорить сыну. Разберётся сам. А у мена накопилась гора неотложных дел. Я вознамерилась основательно перекроить жизнь клана и обновить состав Службы Смерти.

***

Если окинуть старое здание завода, где располагалась наша база, беглым взглядом, могло показаться, что оно приведено в запустение — настолько безобразно и голо было вокруг.

Мне же, напротив, хотелось комфорта и хоть сколько-нибудь радующих удобств под рукой. Десяти минут в логове мне хватило, чтобы принять решение о переезде. Не сиюминутном, но скором.

Причина, по которой я планировала остаться здесь ещё на какое-то время, имелась только одна, и чрезвычайно веская: на заводе был крематорий. Мне ещё не приходилось пользоваться им, но теперь настало время избавиться от отступников. Я планировала внести серьёзные изменения в состав клана чистильщиков.

Все были предупреждены о нашем приезде, и в жилой части здания туда-сюда сновали недавно вернувшиеся со своих заданий наёмники. Завидев нас, они делали глубокий кивок и продолжали заниматься кто чем.

Появление Альгиса меня как-то сразу успокоило: я доверяла ему почти как себе, и его мощная энергетика придавала мне сил.

— Рад вашему возвращению, — сказал Альгис и поцеловал мне руку. Это был с его стороны знак особого уважения, но отнюдь не заискивания.

— Здравствуй, Альгис, — ответила я.

Затем он пожал руку Дилану и Максиму и перешёл от этикета к делу:

— Ваша комната и обед готовы, — он дал знак кому-то из чистильщиков отнести багаж куда следует и снова обратился ко мне: — Вы голодны?

— Да, хорошо подкрепиться будет как нельзя кстати, — кивнула я.

— Я готов съесть всё, что найду! — воодушевлённо высказался Максим.

В клане убийц не принято подниматься со стульев, когда входит верховный. При нашем появлении на кухне все, кто сидел за трапезой, сделали вид, что ничего не заметили. На самом же деле народ был взбудоражен. Они полагали, что наши возвращение перевернёт с ног на голову их привычный уклад, и были правы.

И если ещё минуту назад кухня звенела от оживлённых бесед, то теперь в воздухе повисла напряжённая тишина.

— Есть стейки, пельмени и картофель, — обратился ко мне Альгис. — Что будете?

— Спасибо, Альгис, я разогрею еду сама. Ты будешь с нами?

— Нет, но после обеда нам нужно поговорить.

Я кивнула:

— Тогда садись к нам за стол.

— Дилан ещё не разговаривает? — поинтересовался Альгис.

— Нет, — был мой ответ. — Я за двоих.

Себе я положила здоровенную тарелку жареного картофеля с мясом, Дилану гору пельменей, а Максим наворотил себе всего, что нашёл.

«Не ел пельменей целую вечность…» — сказал Дилан, сглатывая слюну.

«Только не спеши».

— Диана, я хотел поговорить без посторонних, — сказал Альгис, имея в виду сидящих за соседними столами.

— Разумеется, — кивнула я. — Ещё успеем. До всеобщего собрания почти три часа. Времени вагон. Не явились пока только Геворг и Кай…

— Геворг обещал быть. Кай тоже предупреждён, — вмешался в разговор Максим.

— Я в курсе, — сказала я. — Проведём собрание без него.

Альгис сидел с мертвенно спокойным видом, но его мысли были охвачены тревогой. Кроме того, наш старейший воин устал от вечной жизни. И если Геворг хотел власти и силы, то Альгис мечтал обрести покой. Но, хоть Альгис больше заслужил получить желаемое, смерть в этот день ждала Геворга, а не его.

Максим был неуместно весел, хотя знал, чем закончится сегодняшнее собрание. Временами он вёл себя инфантильно, и взять себя в руки ему помогал лишь мой красноречивый суровый взгляд.

За трапезой мы так и не смогли поговорить ни о чём важном. Меня потряхивало от мыслей о предстоящей казни. Геворг всё-таки был сильнейшим убийцей клана. И хотя Альгис был старше его на целое столетие, волчий ген придавал Геворгу дополнительной мощи. Мне было безмерно жаль, что мы потеряем его. Новички, предавшие клан, меня волновали меньше.

Дилан торопливо орудовал вилкой, чтобы со стороны не было видно, что его руки дрожат. Он опомнился, когда тарелка опустела, и тут же почувствовал, что съел слишком много. Его желудок незамедлительно исторгнул полученную пищу. Дилан едва успел добежать до мусорного ведра.

Все сидящие повернули голову в сторону Дилана. Кто-то спросил:

— Госпожа Диана, ему помочь?

— Нет, — неприветливо ответила я. — А остальные что уставились?

Дилан, хоть и с трудом, но поднялся на ноги сам, прополоскал рот, выпил воды и сел обратно за стол, ни на кого не глядя.

— Диана, — начал Альгис, — вам не помешало бы отдохнуть с дороги. Я могу зайти позже.

— Максим, будь добр, убери посуду. Мы будем у себя в комнате, — сказала я сыну, затем обратилась к Альгису: — Не стоит ждать. Идём сейчас.

— Ваш разговор секретен даже для меня? — с обидой в голосе пробубнил Максим.

— Мы дождёмся тебя, — ответила я.

Дилан держался и шёл до комнаты без посторонней помощи. Он злился на себя за собственную немощь и требовал от своего тела невозможного.

Наконец, скрывшись от посторонних любопытных ушей, мы начали разговор:

— Сегодня состоится казнь, Альгис. Позаботься, чтобы крематорий был готов.

— Слушаюсь, — кивнул он. — Значит, это твоё окончательное решение?

— Геворг предал нас окончательно и бесповоротно, — ответила я.

— Я знаком с ним семьсот лет…

— Мне жаль. Это огромная потеря для нас. Но я рада, что, несмотря на своё желание умереть, ты не предал клан.

— Я надеюсь, что однажды ты сможешь отпустить меня с миром.

— Когда-нибудь ты будешь вознаграждён, — пообещала я.

— Благодарю, — слегка наклонил голову Альгис. — Не беспокойся, Диана, я буду верен тебе, пока во мне есть необходимость.

Дилан лёг на кровать и снова стал похож на покойника. Он изо всех сил боролся с вновь подкатывавшей тошнотой и ознобом.

Вернулся Максим и застал нас в молчании:

— Я всё пропустил? — спросил он.

— Нет. О том, что сегодня состоится казнь, ты уже в курсе. Сейчас вы с Альгисом проверите исправность печи крематория. Во время собрания ты, Максим, будешь следить за Хорком и Майком.

— Ты, что, собралась их сжечь сегодня? А Геворг?

— Оставим его на десерт.

— Ну и ну… Трое — это как-то многовато… — почесал затылок Максим.

— За работу! — громко объявила я и хлопнула в ладоши. — Следующие полтора часа не беспокоить нас.

Максим с Альгисом удалились.

«А с тобой мне как быть?» — спросила я Дилана.

«Я немного полежу и буду в норме», — заверил он.

«Что-то сомневаюсь… Постарайся заснуть».

«Угу. Диана, можно тебя попросить? Пожалуйста, приляг рядом, обними меня? Мне так гораздо легче».

Я сделала, как он хотел, но, едва сон коснулся его век, села на другой конец кровати и погрузилась в транс. Мне важно было знать, что казнь пройдёт по плану и что умрут только те, кто должен умереть.

Нельзя показывать свою слабость подчинённым. Я готова была взять силы взаймы, лишь бы выдержать операцию по выжиганию заражённых предательством членов клана убийц.

Глава 18

Время, отведённое на отдых, пролетело незаметно. В дверь постучали.

— Входи, Максим, — отозвалась я.

— Геворг прибыл. Печь готова, — доложил он.

— Хорошо. Объяви общий сбор через десять минут.

— Ты в порядке, мам? Выглядишь усталой.

— Так и есть.

Максим понял, что мешает, и удалился.

Я сделала глубокий вдох и выпила стакан воды, чтобы ободриться. Свою речь я помнила наизусть, от внезапного бунта подстраховалась.

Дилан проснулся от звука хлопнувшей за Максимом двери и торопливо поднялся на ноги. У него сильно кружилась голова, но это не убавило ему решительности.

«Останься здесь», — твёрдо сказала я ему.

«Нет. Можешь потом наказать меня, но я пойду с тобой!» — возразил он и сердито посмотрел на меня.

«От тебя там не будет толку».

«Говори, что хочешь. Я иду», — заупрямился Дилан.

Тратить лишние усилия на споры я не стала — сосредоточилась на главном.

В зале собрались все чистильщики, кроме одного. Все понимали, что на такой масштабной сходке им сообщат что-то важное.

Альгис встал по левую руку от меня, Максим — по правую. Дилан стоял сзади, в пяти метрах от меня, прислонившись к стене. Подскочившая температура валила его с ног и камнем клонила голову вниз.

Десятки глаз буквально раздевали нас взглядами. Всем не терпелось услышать новости.

— Все, кого следовало ожидать, здесь. И я начинаю! — громко объявила я, и гул в толпе затих. Я видела не всех присутствующих, но знала, где находится каждый, и слышала их мысли. — Последние два года клан убийц переживал кризис, и это стало проверкой на прочность для каждого из нас. С этого момента объявляю о завершении кризиса. Халява и отсутствие контроля над вами кончились! Мы закроем хвосты, подчистим и расширим наши ряды.

Я сделала паузу, чтобы отследить, как мои слова откликаются в умах слушателей. Люди пока не верили в мою мощь. Сомневалось большинство.

Со стороны Геворга исходил наиболее сильный негатив, мысли его были самые яркие и громкие. Ему хотелось сейчас стоять на моём месте. Он был убеждён, что способен справиться с верховенством гораздо лучше меня. Мы с Диланом казались ему ничтожествами.

— За время проверки на прочность в клане завелись предатели, — продолжила я. — Кое-кто распространил слух, что я стала верховной по чистой случайности и не имею даже половины могущества Иуоо. Когда-то мы все боялись, что даже мимолётная наша мысль будет услышана верховным. Теперь верховенство и сила перешли ко мне. Те, кто сомневается, испытают её на себе. Я не хотела занимать место Иуоо, но он устал от вечной жизни, а сменить его и супругу могла только другая пара. Потому он устроил так, чтобы нас завербовали. Ни один одиночка не сможет управлять кланом, и ни один из вас не представляет, как это делается.

— Как ты поступишь с предателями? — спросил Гарик, мастер по пыткам.

— Увы, тебе в руки они не достанутся, — уклончиво и с иронией ответила я. — Майк, выйди вперёд, — обратилась я к одному из новичков, которых Геворг склонил к предательству.

Майк, испуганно оглядываясь, вышел из толпы. Позади него зашептались.

— Всем молчать! — громко скомандовала я и посмотрела на Майка. — Ты знаешь, почему стоишь здесь.

Он забегал глазами по сторонам, ища лазейку для побега, но чутьё подсказывало ему, что выхода нет.

Я жестом показала Альгису приблизиться и снова обратилась к Майку:

— Знаешь ли ты, что по твоей вине погиб наш товарищ?

— Да, госпожа… — пробубнил Майк.

— Ты принял решение тайно служить тем, против кого мы боремся. И это было самое глупое твоё решение. Перед смертью Тони успел отправить сообщение Альгису. Я велела остальным не показывать вида и приглядывать за тобой. Сегодня ты умрёшь.

— Альгис, ты знаешь, что делать, — кивнула я.

Тот кивнул и увёл Майка в зал с пылающей раскалённой печью, где сначала заколол предателя, чтобы тот не мучился, а затем бросил гореть.

Чтобы отправить следующего доносчика на казнь, мне нужно было дождаться возвращения Альгиса. И я решила немного потянуть время:

— Эд, выйди вперёд, — позвала я второго мастера по пыткам.

Он нехотя сделал несколько шагов навстречу мне. В его голове мелькали мысли, что из-за личной неприязни я решила избавиться от него.

— Ты здесь вовсе не из-за моего отношения к тебе, — сразу оговорилась я. — Во время нашего с Диланом отсутствия тебе временно было поручено управление финансами.

— Но банк принудительно заблокировал счета! — попытался оправдаться он.

— Банков по всему миру тысячи. От тебя требовалось сделать новые документы, поддерживать счета в порядке и распределять деньги между товарищами. По твоей вине мы близки к банкротству. Так как мне быть с тобой?

— Да хоть казните! — с неприязнью в голосе объявил Эд.

— Для начала ты вернёшь нам упущенную выгоду, а там посмотрим, — решила я.

«И как я должен это сделать?» — подумал про себя он, а я вслух ответила ему:

— Да как угодно! Убирайся вон и начни прямо сейчас! Результаты мне нужны к завтрашнему утру!

Эд убрался, как ему велели. Кто-то сочувственно проводил товарища взглядом, остальные уже ждали, чьё имя я назову следующим.

— Хорк!

Хорк на несколько секунд застыл на месте: всё его естество словно окаменело. Он был единственным из трёх предателей, кто до сих пор сомневался в правильности своего выбора. Но если Майк не имел цели убить товарища, то Хорк преднамеренно сдал своих, что едва не привело нас с Диланом к гибели, пока мы жили на Филиппинах. Лишь бдительность Альгиса помогла увести врагов с нашего следа.

Хорк знал, что не жилец, потому медлил. И вдруг, вместо шагов навстречу смерти, рванул прочь, расталкивая всех на своём пути.

Я немедленно взяла контроль над телом Хорка. Когда он понял, что тело не подчиняется ему, издал отчаянный вопль. Ноги понесли его к месту приговора.

— Майк заслужил безболезненную смерть, — сказала я. — Он больше не член клана убийц. У меня нет к тебе вопросов, Хорк, потому что мне открыты все твои мысли и эмоции. Но остальные не знают, в чём я обвиняю тебя, — дальше я обратилась уже ко всем собравшимся: — Так как моё вступление в должность верховного правителя было внезапным, я далеко не сразу научилась пользоваться силами и знаниями Иуоо. Чтобы усвоить огромный объём информации, требуются десятки лет. Также я полагала, что мои люди останутся верны мне, и жестоко поплатилась за это. Полгода назад Хорк отравил Юстаса и избавился от тела. Эти двое должны были обеспечивать нашу с Диланом безопасность, но Хорк сдал наше местоположение врагам. Только благодаря оперативности наших лучших служителей живы мы, верховные, и все вы.

На то, чтобы контролировать тело Хорка, уходило немало моих сил.

Вернулся Альгис и снова занял своё место слева от меня. Его появление подействовало ободряюще, но за спиной я услышала глухой звук падающего на бетонный пол тела. Это был Дилан. Он и без того едва держался на ногах, а теперь и вовсе потерял сознание.

— Максим, отнеси его в комнату, — приказала я.

На какое-то мгновение я перестала управлять телом Хорка, и тот, без капли собственного достоинства, упал на колени.

— Казнить его! — громко объявила я и затем обратилась к Альгису. — Я возьму его тело под контроль. Гореть он будет заживо.

Хорк истошно завизжал. В толпе послышались крики: «Поджарь его на слабом огне!», «В ад его!», «Предатель!» На беду Хорка, у Юстаса среди чистильщиков было много друзей.

Альгис увёл второго предателя, а я почувствовала, что мои силы на исходе. Я замерла и обвела взглядом зал.

Вдруг, воспользовавшись замешательством, вызванным падением Дилана в обморок, решил высказаться сам Геворг:

— Почему мы должны верить в твою силу? Пару слабей, чем ваша, даже представить нельзя! Я семь столетий служил Иуоо, и при нём не было предателей! А при твоём правлении мы гибнем пачками! Ты ничего не можешь! Этому клану нужен другой верховный.

— Выйди, Геворг, и встань рядом со мной, — приказала я.

Он вышел, демонстрируя всем свою мощную энергетику. Его глаза горели дьявольским огнём.

— Кому должен был достатьсятитул верховного? — поинтересовалась я. — Тебе? Ты настолько слаб, что своевольно переметнулся на сторону врага и сдал нас. Ты много лет был приближённым Иуоо в надежде, что, вместо Альгиса, верховенство достанется тебе. Но Иуоо не выбирает следующего правителя. Ты должен был смириться, но вместо этого опустился до предательства. Ты решил, что, раз не можешь возглавить клан, то должен его уничтожить, — я обратилась к остальным: — Господа! Мне известно, что Геворг разговаривал с каждым из вас и пытался склонить на сторону врага. Двое поддались, но большинство остались безучастными. Вы не забили тревогу, что среди вас предатель, никто никого не сдал. В результате погибли ваши товарищи. Это была жестокая проверка для вас, и вы её провалили. Я тоже вынесла из этого урок. Если бы на нашем с Диланом месте был Геворг, то он и все вы были бы уже мертвы.

— Ты своё испытание тоже провалила, — гаркнул Геворг.

Удивительно, но в его душе не было страха. Он был уверен, что превосходит меня по силе.

Я снова замерла, наблюдая, как Альгис отправляет в печь закованного в цепи Хорка, как тот истошно вопит. Можно было бы обойтись без цепей, но Альгис подстраховался на всякий случай.

Хорк появился в клане всего двумя годами раньше нас. Иуоо давал ему самые гадкие поручения, потому что Хорку было всё равно, кого убивать. У него не было принципов и морали.

Максим бросил бесчувственное тело Дилана на кровать и торопливо вернулся. Я словно очнулась из забытья и снова заговорила:

— Мне очень жаль, Геворг, что твоя сила больше не служит клану. Горько и тем, кто долгие годы был твоим товарищем. Некоторые до сих пор не могут в это поверить. Я давно знаю о твоём предательстве и у тебя был шанс, чтобы одуматься. Но ты сделал свой выбор. Сегодня ты умрёшь.

— Думаешь, я сдамся тебе, как эти сопляки? — надменно оскалился он.

— Мне даны силы, чтобы удерживать баланс жизни на планете, но я вынуждена тратить их на тебя. Ты прожил несколько сотен лет, но так и не понял, зачем существуешь. Мне печально смотреть на тебя.

Я уже перестала контролировать тело корчащегося в последних муках Хорка и переключилась на Геворга. Тот почувствовал моё воздействие, но оказал сопротивление. Его мощь могла сравниться с десятками новичков. Геворг, хоть и с усилием, но подавлял мой контроль. Максим сделал пару шагов в сторону Геворга, чтобы отразить атаку, если тот нападёт.

Слабость охватила всё моё тело, и я, перебарывая дрожь в ногах, отважилась на последнее средство:

— Геворг, Некрам!

Я ожидала, что он свалится на пол в адских муках и будет умолять скорее убить его. Сначала мне показалось, что заклинание на него не подействовало, но, заглянув в его сознание, поняла, что Геворг превосходно умеет терпеть боль.

— По силе ты мне не соперник, глупая баба. И твой щенок — тем более! — прорычал он.

— Ты не сможешь жить с этой болью вечно, — ответила я. — Я лишаю тебя права на жизнь.

Геворг одним мощным движением отбросил Максима к стене и занёс кулак надо мной, но тот, не достигнув цели, столкнулся с невидимой преградой.

— Твоя мощь восхищает, Геворг. Но даже будь у тебя пара, ты не стал бы верховным. Вселенная выбирает только тех, кто ни при каких обстоятельствах не пойдёт на предательство. А в тебе гниль зародилась ещё задолго до нашего с Диланом появления.

— Тварь! Ты отправишься следом! — прорычал он.

— Теперь я вижу в твоём взгляде отчаяние. Но ты не почувствуешь пламени на своём теле. Ты уже корчишься от боли. Боль пожирает тебя.

— С*ка! Всё равно ты слаба и скоро сломаешься! — не унимался предатель.

— Довольно! — махнула я рукой, не отводя глаз от осуждённого и снова проникая в его разум.

Максим оправился от удара и вернулся. Я приказала ему увести Геворга. Помогать вызвались ещё двое чистильщиков.

Теперь в толпе преобладали мысли о всеобщей слепоте: предательство было таким явным, но никто и не подумал бить тревогу: все были уверены, что в наших рядах такое невозможно.

Когда в крематорий привели Геворга, Альгис на мгновение оцепенел. Много столетий назад, во времена войны с колдунами, Альгис спас семилетнего мальчишку-полуволка из пожара. Маленький Геворг остался сиротой, но, по счастливому стечению обстоятельств, был принят в клан ангелов смерти. Геворг стал учеником Альгиса, очень способным и горделивым.

Шло время, Геворг повзрослел и начал ставить себя выше других. Он считал себя правой рукой верховного, его будущим преемником. На всех остальных он смотрел сверху вниз. А когда верховенство получили какие-то новички, Геворг не смог усмирить униженное чувство собственного достоинства и решил вершить справедливость сам, любыми способами. Вот во что вылилась жажда власти.

Геворг осыпал язвительными словами своего бывшего товарища, пока тот сковывал его цепью, ещё не остывшей после прошлого казнённого. Предатель не чувствовал прикосновений раскалённого железа, он был поглощён болью, она всё больше застила его разум.

В печи ещё не догорели тела предыдущих казнённых. Геворга бросили прямо на кости его приспешников. Получилась до боли символичная смерть. Я не снимала контроля над его телом до тех пор, пока его сердце не остановилось.

Все, кто остался в зале, молча ждали, когда я снова заговорю.

— Вот и всё, — выдохнула я. — Казнь окончена. Сегодня чёрный день для всех нас. Об остальном поговорим завтра. Общий сбор в семь утра. Объявите это тем, кого сейчас здесь нет. Гарик, ты ответственный.

— Будет сделано, госпожа, — ответил Гарик.

Зал опустел, и я осталась одна. Можно было не тянуть из себя последние жилы и свалиться на пол. Я сидела на холодном грязном бетоне и представляла, что по крохам собираю энергию из воздуха.

Мне одновременно было горько оттого, что клан лишился сильнейшего члена, и радостно, что казнь состоялась.

Первыми крематорий покинули двое помогавших, а затем, немного помедлив, ушёл и Максим, оставив Альгиса наедине с его переживаниями.

— Мама? — подлетел Максим. — Почему ты здесь сидишь? Тебе нехорошо?

— Всё нормально.

— Идём на кухню, я сварю тебе кофе, — заботливо предложил он.

Я покорно приняла помощь.

— Альгис ещё остался там, сказал, что нужно, чтобы кости сгорели дотла, — сказал мне сын.

— Хорошо, — кивнула ему.

— Он выглядел расстроенным…

— Он растил Геворга, как сына, — пояснила я.

— А… — хотел было что-то сказать Максим, но не стал.

Кофе слегка приободрил, но голод заставил меня наброситься на мясо, и я ела его, пока в желудке не кончилось место.

— Отец ещё в отключке? — поинтересовался Максим.

— Да. Он ещё слаб для таких сборищ.

— А он точно идёт на поправку?

— С ним скоро всё будет в порядке.

Я вышла из-за стола и принялась за стряпню: решила сварить мясной бульон для Дилана. Руки занялись привычным делом, и уровень моего стресса снизился, даже удалось погрузиться в некий транс.

Дилан очнулся, когда я ещё была на кухне. Он резко сел на постели, ещё в обморочном отупении.

«Всё закончилось?» — спросил он.

«Да».

«Прости меня, прости, моя госпожа! Я тебя подвёл… — простонал он, упал на колени и начал бить себя кулаками по ногам. — Я бесполезен…»

«А ну прекрати этот цирк! Что ты себе позволяешь!?» — злобно осадила я его.

«Прости…»

Я налила бульон в пиалу и отправилась в комнату.

«Выпей его весь», — сказала я Дилану, передавая ему горячую пиалу с супом.

«Боюсь, меня снова вырвет», — сконфузился он.

«Пусть только попробует! Хлеб тоже съешь».

«Спасибо», — он покорно принялся пить обжигающий губы бульон.

«Когда закончишь, убери за собой. Я смертельно устала и хочу спать».

И действительно, сон мой был похож на смерть: без сюжетов и картинок в голове, просто тьма, лишённая течения времени. Если бы не настойчивые потряхивания за плечо, я могла вечно оставаться в этом забытьи.

«Диана? Диана?..» — повторял Дилан.

«М?»

«Семь утра. Собрание», — напомнил он.

«Ах, чёрт…» — я проверила, помнят ли об этом чистильщики, и увидела, что все, кроме одного зеваки, уже ждут меня в зале.

Пришлось подниматься с постели.

Дилан, всё так же больше похожий на покойника, чем на живого человека, смотрел на меня виноватыми и умоляющими глазами.

«Ты останешься», — коротко сообщила ему я.

Он выдохнул и поник.

В зал я вышла после того как все чистильщики собрались вместе.

— Наконец-то все в сборе! — громко сказала я, будто только и ждала, пока все подтянутся. — А сейчас новость для всех: мы переезжаем. Я уже занимаюсь поиском подходящего для нашего укрытия помещения, и могу сказать, что это будет не завод.

— Это в Москве? — спросил Сокол.

— Всё будет зависеть от успехов Эда, — я улыбнулась. — Кстати, Эд, выйди, поделись успехами.

— Ну, я связался с людьми, которые организуют легальные документы, на которые можно открыть новые счета. Через три часа у меня встреча, — доложил Эд.

— То есть за один день ты сделал больше, чем за год?

В зале послышались смешки.

— Нас много! Почему именно я должен был этим заниматься? — огрызнулся он.

— Потому что тебе это поручили! — повысила голос я. — Даже если от меня останется одна голова, ты должен быть предан мне, как псина! Тебе ясно?

— Д-да, госпожа, — часто моргая, пробормотал Эд.

— Вот и славно, — я снова обратилась ко всем. — Сегодня я по очереди подключусь к каждому из вас и раздам задания. Держите наготове лист и карандаш. У кого-нибудь есть вопросы?

— У меня есть! — поднял руку Кай, которого не было на вчерашнем собрании. — Я только что прилетел. Можно мне устроить себе пару выходных?

— С какой стати? Ты и без того прекрасно расслабился в Вене. Но так и быть, ты пока останешься в Москве и займёшься поисками нового пристанища для нас.

Красавчик Кай скорчил кислую гримасу, сунул руки в карманы спортивных брюк и сжал кулаки.

— Вчера мы сожгли троих недовольных, если ты не в курсе, — напомнила я. — Чтобы наверстать упущенное, мы будем работать вдвое более интенсивно. Не волнуйся, тебе достанется кое-что особенно интересное.

Больше ни у кого вопросов не возникло. Все до сих пор находились в лёгком шоке от вчерашней казни.

Народ разошёлся.

После собрания ко мне подошёл Максим:

— Привет, мама! Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? — нарочито заботливо предложил он.

— Спасибо, я сама.

— Как отец?

— Нормально, — не стала вдаваться в подробности я. — Я знаю, о чём ты хочешь спросить.

— Да… — он замялся.

— Максим, перед тобой сложный выбор. В твоём случае угодить всем не получится. Если твоя старшая дочь останется в семье, то её жизнь оборвётся в двадцать два года. Её нейтрализует клан. У девочки, помимо отсутствия пары, гиперген.

— Но ген проявит себя после семнадцати лет! — воскликнул он.

— Я вижу её будущее, не забывай, — напомнила я.

— Но если я заберу её, Маша меня не простит… — чуть не плача, прохрипел он.

— Да, Максим, — согласилась я. — Однажды и ты умрёшь для своей семьи.

— Дай мне ещё немного времени, мама, умоляю тебя…

— Хорошо. До рождения младшей дочери ты можешь пожить обычной человеческой жизнью. У меня для тебя нет заданий. Но через полгода мы забираем Марго из семьи.

— Спасибо, мама. Я… Я постараюсь со всем справиться.

— Можешь быть свободен.

Максим поцеловал меня в щёку и удалился.

Так как кухня была переполнена, я вернулась в комнату.

«Диана, я подвёл тебя вчера… Прости», — повинился Дилан.

«Вчера моей задачей было показать, что я — их лидер и что в моих руках огромная мощь. А ты показал нашу слабость».

Дилан опустился передо мной на колени в знак того, что готов понести наказание.

«Довольно! Может быть, этот случай заставит тебя слушать мои приказы!»

«Да, моя госпожа. Я больше не ослушаюсь тебя. Обещаю».

«Возвращайся в постель, у тебя высокая температура», — я прислонила ладонь к его лбу.

«Да, да, — он торопливо поднялся нырнул под одеяло. — Кажется, я подхватил вирус. Ломит кости».

Я немного порылась в его мыслях и выяснила, что он ворочался без сна почти всю ночь.

«Очередной «сюрприз». Я принесу тебе таблетку и завтрак», — сказала я и отправилась на кухню.

«Прости, что тебе приходится возиться со мной», — в очередной раз извинился Дилан. Его изводило чувство вины за собственную немощь.

Глава 19

С нашего окончательного возвращения в клан убийц прошёл год.

Дилан только-только восстановил прежнюю форму, ежедневно изнуряя себя тренировками до последней капли пота. Сил ему придавало презрение к себе прошлому, когда он падал в обмороки от малейших нагрузок. С каждым днём Дилан наращивал темпы работы над собой, и в этом ему помогал Альгис.

Мы перенесли нашу базу в особняк в ближайшем Подмосковье. Место выбрали идеальное: недалеко от кольца, большой участок, вокруг лес, соседи далеко.

Со дня казни предателей Служба Смерти больше не потеряла ни одного своего члена и, напротив, приняла в свои ряды новеньких. Самой младшей стала Марго, моя родная внучка, которой исполнилось всего два.

Максим ползал на коленях и умолял, чтобы я позволила ему не умирать для семьи ещё несколько лет, пока Настенька, младшая дочка, ещё маленькая. Машу, свою жену, Максим по-своему, но всё же любил.

Я уступила, хотя моё сентиментальное решение шло вразрез с законами клана.

Воспитание и тренировки Марго я поручила Дилану. Такая ирония судьбы: он был никудышным отцом, но теперь получил шанс стать любящим дедушкой для внучки, которая больше похожа на меня, чем на свою мать. Если карма существует, то это она.

Характер у девочки оказался вредный. Марго не столько расстраивалась из-за разлуки с мамой, сколько истерила по поводу невседозволенности. Поэтому подобия тренировок проходили в игровой форме: Дилан возил её в батутные центры, парки аттракционов и комнаты для детей. В общем, со строгим воспитанием будущей воительницы не задалось с первого дня.

***

Спустя полгода после появления в нашем клане Марго мы отправились в Японию, чтобы забрать к себе мальчика, который однажды станет парой для нашей внучки.

Дела у японского клана полуволков шли ещё хуже, чем у европейского. Полина оказалась права. Из-за малочисленности народа у многих в подрастающем поколении не было подходящей пары. Можно сказать, клан наполовину состоял из несчастных одиночек, которые находили утешение лишь в работе и виртуальной реальности.

Глава японского клана, Изао Накамура, несмотря на веские аргументы с нашей стороны, не хотел отдавать мальчика. Мне пришлось опуститься до угроз.

Нам дали зелёный свет только когда мои слова о том, что всем не поздоровится, подкрепились начавшимся землетрясением.

Чашка Изао свалилась со стола и разбилась, забрызгав ему горячим чаем белые носки, торчащие из-под брюк.

— Прекратите это! — потребовал он и хлопнул ладонью по столу.

Я лишь выжидающе склонила голову и иронично улыбнулась.

Дилан сзади как ни в чём не бывало развлекал Марго.

— Хорошо, забирайте мальчишку. Всё равно нам не избежать слияния кланов полуволков, — сдался он.

Тут же землетрясение прекратилось, как будто ничего не было.

— Это верное решение, — кивнула я. — К тому же мальчишка — сирота. Полагаю, вас не затруднит оформить документы на его усыновление?

— Но у него уже есть приёмная семья, — вдруг вспомнил господин Накамура.

— Человеческая, — блеснула я осведомлённостью. — И это нарушение законов клана. Осиротевших полуволков должны воспитывать сородичи. Но это ваши проблемы. Меня не волнует, как вы собираетесь забрать мальчика из семьи. У вас три дня, — назначила я срок. — Если через семьдесят два часа вы не отдадите нам ребёнка, вас ожидают плачевные последствия.

И мы ушли.

Изао Накамура прошипел нам вслед что-то невнятное, но был бессилен как-то поменять условия в которых оказался.

А спустя три дня десятилетний Юки Араи был наш.

И если маленькую Марго можно было ублажить игрушками и ласковыми словами, то с мальчишкой, почти уже подростком, просто так не совладать. Его приёмные родители порадовались избавлению от одной большой проблемы по имени Юки.

В самолёте мальчик спал и играл в телефоне, а по приезде на базу, когда у него отобрали любимый гаджет, устроил представление с метанием кухонных ножей во всех, кому «посчастливилось» трапезничать в этот момент.

Не будь мы бессмертными, пара-тройка трупов уже лежала бы на полу в луже крови.

Один нож вошёл в стену, где ещё долю секунды назад была голова Дилана, второй прилетел Эду в шею, третий Гарику в спину.

Эд подавился, вытащил из шеи нож, сплюнул кровь в салфетку и спокойно вернулся к трапезе. Гарик лёгким движением избавился от лезвия в спине, будто смахнул присосавшегося комара, и продолжил кромсать в тарелке свой стейк.

Юки стоял обескураженный. Оставшиеся ножи выскользнули из его рук на пол, а сам он затрясся, думая, что ему после такого не жить.

«Пусть им занимается Альгис», — решила я.

«Почему не я?» — поинтересовался Дилан.

«Альгис знает японский, как родной. За год он натаскает мальчишку в языках и боевых искусствах. Ребёнок запущенный, практически бесконтрольный. У Альгиса есть опыт для работы с такими, — пояснила я. — Ну а Марго по-прежнему остаётся на тебе».

Дилан кивнул, обрадованный, что ему не придётся возиться ещё и с Юки. Со временем я и Марго планировала доверить нашему блестящему педагогу Альгису, но для начала ей надо подрасти.

Так как маленькой девочке было недостаточно одного мужского внимания, она часто проводила время со мной.

Я не рассчитывала, что мне придётся тратить время на игры с ребёнком, но от пронырливой малявки деваться было некуда.

— Дяня, пиятки! — требовала Марго, когда ей надоедало играть с Диланом.

И я, забывая о своём верховенстве, шла играть с ребёнком в прятки.

Всё-таки мы забрали ребёнка у родной матери, и нужно как-то компенсировать ей недостаток родительской заботы.

***

Семейные отношения Максима перешли в стадию предсмертной агонии.

Маша, хоть и подписала документы на передачу старшей дочери под опеку, не простила Максиму предательства.

Когда тот приезжал домой на побывку, Маша неизменно устраивала истерику, прогоняла его, грозилась подать на него в суд.

Максиму не хватало терпения, чтобы уладить конфликт, но умереть для жены и младшей дочери он не решался. Настенька совсем ещё кроха, и хочется сохранить хотя бы подобие семьи, ведь Максим их любит. Но некоторых вещей жене не объяснишь…

***

В нашей с Диланом жизни тоже всё шло не так гладко, как должно быть у истинной пары.

В погоне за неугодными для планеты людьми я похоронила в себе женщину. Каждую свободную минуту я ныряла сознанием в информационное поле и выискивала в переплетении нитей судеб сценарии, которые помогут мне отсрочить гибель Земли.

Соблюдая шаткий баланс между трансом и пребыванием в реальном мире, я коротала время. Дни, недели, месяцы, а затем и годы.

Время утратило для меня свою скоротечность. Лучшее подтверждение моего могущества — это как можно дольше продержаться на плаву. И, кажется, я только-только начала набирать полезный опыт, которым владел Иуоо.

***

«Почему ты больше не хочешь меня?» — спросил Дилан.

Я буквально пришла в ярость от такого вопроса. Мысли об интиме были мне противны, и дело тут в страхе перед грядущим, страхе упустить нечто важное. Всё второстепенное я выбросила из жизни.

«А как ты думаешь? Хочешь поменяться местами? Может, ты, — я сделала ударение на слове «ты», — будешь среди миллионов вариантов искать тот один, в котором мы останемся живы? Мы больше не принадлежим себе! Мы мертвы!»

Дилана не удивил и не испугал мой выпад.

«Ты устала, Диана. Усталость подтачивает твои силы и расшатывает нервы. Присядь рядом», — он похлопал ладонью по кровати возле себя.

В его словах было какое-то гипнотическое спокойствие, и я сделала, как он просил.

«Прости», — выдохнула я и опустила голову ему на колени.

«Я всё понимаю, просто силы нужно хотя бы иногда восстанавливать, иначе всё кончится скорее, чем мы хотели бы».

«Ты прав, — согласилась я. — Но сейчас я не готова снова чувствовать себя женщиной. А вдруг я снова упущу роковую ловушку? Я слишком за многих в ответе. Я не могу позволить себе отвлечься. Не могу так рисковать».

Дилан грустно улыбнулся и ответил: «Иногда я вижу в тебе мою маленькую девочку, какой ты была когда-то. Мы всё ещё здесь, вместе. Не зря же мы пара. И я не дам тебе забыть о нашем предназначении. Я буду с тобой всегда, даже когда всё кончится».

Глава 20

— Я позвала тебя, чтобы серьёзно поговорить, Альгис, — начала я.

— Слушаю, моя госпожа, — кивнул мой верный соратник.

— В ближайшее время у тебя прибавится подопечных.

— Окончательно передадите мне Марго? — уточнил он.

— И её тоже. Девочке уже три с половиной. Пора бы ей уже сближаться с Юки, пока они ещё потенциально совместимы, — я едва заметно улыбнулась. — Но это позже. На этой неделе мы едем в Турцию в отпуск, чтобы наладить контакт с будущим членом нашего клана. Точнее, будущей…

Альгис вопросительно наклонил голову.

— Ты помнишь Лизу? — спросила я.

Помнит.

Трёхлетняя девочка, умирающая от рака. Будущая целительница, от которой зависит судьба всего человечества и не только.

Сейчас Лизе уже шесть, и она снова больна. Правда, её мать ещё не знает об этом.

— Целительница в клане убийц? — не без иронии переспросил Альгис.

— Этот мир ещё сумеет тебя удивить, друг мой, — кивнула я.

— При всём уважении, вряд ли, — ухмыльнулся он.

— Увидим.

— Диана, ты решила отправить меня на пенсию? — спросил он.

— Вовсе нет. Пока что ты нужнее в качестве наставника. Позднее будет и практика, — пообещала я и отпустила Альгиса. Выслушивать о том, что тренерство — это не самое его любимое занятие, мне не хотелось.

***

На курорт мы отправились вчетвером: я, Дилан, Максим и Марго. Юки решили пока оставить с Альгисом, потому что парень до сих пор плохо контролируемый и временами «радует» всех своими выходками. Между Юки и Марго пока не возникло почти никакой связи, если не считать совместных пакостей.

Двумя днями позднее в наш отель заселились Надя с Лизой и Надин новый мужчина.

Наша знакомая активно пыталась строить свою личную жизнь. Выходило так себе.

В Турцию Надю с Лизой вывез Валерий, у которого Надя работала помощницей. Отношения у них сложились отнюдь не романтические: деньги с одной стороны и исполнение прихотей — с другой. Только расчёт и никаких чувств.

За отчаянными попытками выслужиться на работе и привязать к себе Валерия Надя упустила нечто важное касаемо её ребёнка: к Лизе снова вернулась болезнь.

***

Первая встреча с нашими знакомыми состоялась в отеле, на шезлонгах возле бассейна.

— Надя? — окликнул женщину Дилан, приподняв солнечные очки и позволяя себя узнать.

Надя, которая в этот раз была вдвоём с Лизой, остановилась, посмотрела на Дилана и сдвинула брови, пытаясь вспомнить, где могла видеться с этим человеком. Бесспорно, красивым, ухоженным, сильным.

— Дилан, — с улыбкой напомнил он.

Лицо у Нади сначала вытянулось, потом на нём отразились одновременно ошеломление, ужас, чувство вины, горечь и неверие.

Дилан не был похож на скелет, обтянутый синюшной кожей, которым его запомнила Надя. Она давно уже мысленно похоронила человека, который ради Лиза пожертвовал своей, судя по рассказам Максима, не самой состоявшейся жизнью.

Благодаря Дилану Лизу успели вылечить. Первые дни после сеанса Алтеи Морено Надя отчаянно не верила, что рак, сжигающий её дочь заживо, отступил. По приезде в Москву, на обследовании, врачи подтвердили: лейкемии нет. Ребёнок, пусть слаб, но смертельной опасности нет.

Целый год Надя чувствовала себя самой счастливой. Её дочь здорова!

Да, у них нет своего жилья. Да, Наде не везёт с работой и приходится вкалывать где попало. Да, пришлось отдать Лизу в круглосуточный детский сад, потому что другого выхода не было.

И вот — новая работа. Не пыльная. Офисная. Начальник — холостой мужчина, охочий до женских ласк. Не ищущий любви на всю жизнь, а просто мужик, которому для поддержания формы нужен секс.

Надя согласилась.

И вот — они впервые за всю Лизину жизнь полетели в отпуск. Настоящий.

Правда, Валерий наличию девочки был, мягко говоря, недоволен. Лишние траты. Плюс при ребёнке как следует не расслабишься.

Всё равно Надя была благодарна Валерию. Лиза хотя бы развеется, а то стала совсем замкнутая. Слова из неё не вытянешь.

— Привет, Надя, — встал с соседнего лежака Максим и тоже очаровательно улыбнулся знакомой. — Какая встреча! Как у вас дела?

— Да… — она не могла подобрать слов от растерянности и не знала, на которого из двух полуголых мужчин в плавках ей смотреть. — Дилан… Это вы… Ваше решение тогда… Вы спасли Лизу. О боже, я ведь думала, что вы… Простите…

— Ничего, я всё понимаю. Рад, что целительница помогла Лизе, — кивнул Дилан. — Не переживай, всё это осталось в прошлом, — он бросил мимолётный взгляд на Лизу, которая пряталась за мать. — Присаживайтесь, здесь под навесом не так печёт.

Надя с Лизой сели.

— Я так рада, что вы живы… Диана, она большая молодец.

— Кстати, она тоже здесь, в отеле. Отправила нас с Максимом и Марго вниз, чтобы уладить дела по работе, — максимально приветливо рассказал Дилан, а то Надя с дочкой выглядели сконфуженно. — Да, вот Марго, — он показал рукой на игравшую на соседнем шезлонге трёхлетнюю девочку, — моя внучка, дочка Максима.

Марго, услышав, что говорят про неё, отвлеклась от игры и потребовала:

— Я хочу мороженое!

— Максим! — Дилан кивнул в сторону вагончика с освежающим.

— Почему это я сразу? — нахмурился он. Пообщаться с Надей ему хотелось.

— А чей ребёнок? И попить принеси чего-нибудь холодного.

Максим ушёл.

— Боже мой! — всё ещё сама не своя от избытка эмоций, вздохнула. — Вы с Максимом так похожи! И оба такие… такие… Вас можно принять за братьев, а не за отца с сыном.

— Хорошо, что Максим сейчас этого всего не слышит, — усмехнулся Дилан.

— Как вам удалось так быстро восстановиться? Вы потрясающе выглядите, — Надя всё ещё обращалась к нему на «вы».

— Пожалуйста, давай на «ты», — попросил Дилан. — Мне на работе «выканья» хватает. А что касается восстановления, то сейчас любой каприз за наши деньги. Я начал заниматься спортом, и вот, снова чувствую себя человеком.

— Но как вы… ты меня запомнил?

— Пока болел, я не мог говорить, но временами находился в сознании, всё видел и слышал, — пояснил Дилан. — И я рад, что мы встретились спустя три года.

— Я тоже рада, хотя чувствую, что обязана вам всем… — перебарывая чувство неловкости, сказала Надя.

— В этом мире нет ничего дороже здоровья наших самых дорогих людей, — с намёком произнёс Дилан. — Как дела у Лизы? Я, конечно, не врач, но мне кажется, она не очень хорошо себя чувствует.

— Видимо, тяжёлая акклиматизация, — пожала плечами Надя. — Лиза последнее время часто болеет, вот я и взяла её с собой — укрепить иммунитет.

— Как давно её обследовали?

— Полтора года назад, — стыдливо призналась женщина. — Давно уже собираюсь, но с работой всё как-то не удаётся.

— Знаешь, что? Давай Диана осмотрит её, и вы поговорите. К тому же она очень обрадуется встрече со старыми знакомыми.

— Да, хорошо, — несмело ответила она, оглядевшись по сторонам.

— С кем вы сюда приехали? — поинтересовался Дилан.

— Мужчина. Валерий. Мой начальник.

— Предложи ему пообедать сегодня вместе с нами? — подал инициативу Дилан. — Мы с удовольствием с ним познакомимся. Ждём вас сегодня в ресторане «Жасмин» в семь. Отказ не принимается.

***

На встречу Надя с Лизой пришли вдвоём.

Накануне у Лизы сильно кружилась голова, и Надя увела девочку обратно в номер, тем самым оставив Валерия одного на пляже. Такой отдых пришёлся мужчине не по нраву. Разве весело кататься на катамаранах одному? А кто намажет спину кремом и принесёт коктейль?

Все лишения из-за обузы. Чтобы он, Валерий, ещё раз взял с собой женщину с довеском — да никогда!

После ссоры Надя совсем скисла. Ей было велено «сваливать» из номера Валерия, но она не знала, куда. Унижалась перед ним, взывала к его человечности… Бестолку.

Идти на встречу с нами, старыми знакомыми, ей не хотелось. Снова просить о помощи? Как-то это унизительно, что ли…

Но команда Дилана «Отказ не принимается» прозвучала чётко, и Надя, взяв за руку покорную, как марионетка, Лизу, всё же явилась.

Того, что, помимо Дилана, изменилась и я, наша знакомая никак не ожидала. Сначала она переметнулась взглядом на Дилана с Максимом, чтобы удостовериться, что не ошиблась столиком.

Не ошиблась.

— Диана? — Надя застыла на месте, раскрыв рот. — Это ты?

— Привет! Рада видеть вас обеих! — максимально дружелюбно улыбнулась я. — Садитесь.

— Там, на острове, ты была… — Надя замешкалась, чтобы подобрать слово. — Другой. И Дилан… Вы будто бы лет по двадцать скинули! О боже, я так рада, что у вас всё хорошо!

— Спасибо. Дела и в самом деле наладились. Как вы живёте? — спросила я.

— Да помаленьку… Я всё в работе да в работе…

И ребёнком заниматься особо некогда.

Этого не прозвучало, но глаз у меня намётан, да и по Лизе заметно, что она не избалована родительской заботой.

После ужина Надя с Лизой поднялись к нам в номер, чтобы я могла в спокойной обстановке осмотреть девочку и затем, закрывшись в комнате тет-а-тет, серьёзно поговорить с её мамой.

— Болезнь снова вернулась к Лизе. Ты в курсе? — спросила я Надю.

— Нет… — она замотала головой. — Нет-нет-нет! Она не может вернуться! Лизу же вылечили! Второго раза я не вынесу…

— Такое бывает, — ответила я. — Но пока рано паниковать. Всё-таки я тоже могу ошибаться. Как вернётесь в Москву, сразу же веди Лизу на обследование. Ты поняла меня?

— Да. Хорошо. Спасибо, — как-то вся сникла Надя. — Это я. Я во всём виновата. Из-за своей работы совсем забыла про дочь. И вот, недоглядела… Мне кажется, у нас никогда не будет нормальной жизни.

— Ещё не всё потеряно.

— Ох, Диана, ты не знаешь, как всё сложно… — вздохнула гостья.

— Мужчина? — предположила я.

— И это тоже. Валерий, он мой начальник. Ему очень не понравилось, что я взяла Лизу с собой на отдых. Мы… сильно повздорили. А сегодня днём я увидела его в кафе с другой женщиной.

— У нас как раз пустует соседний номер, — улыбнулась я. — Можете разместиться там.

— Но мы… — Надя опустила взгляд в пол. — Не можем себе такого позволить.

— Можете, — заявила я. — Это бесплатно, не волнуйся.

Надя ещё долго упрямилась и скромничала, но следующую ночь они с Лизой провели в новом номере, по соседству от нас.

***

Марго была полной противоположностью Лизы: налетела на неё метеором, протащила по всем комнатам, показала игрушки, заставила играть вместе с ней. Лиза, не желая обижать воодушевлённую малявку, шла у той на поводу — играла.

На следующий день мы с Надей и детьми вышли к морю.

День стоял в меру жаркий, с ласковым ветерком, — идеальная погода для отдыха.

Я давно не отдыхала. И сегодня вышла, в надежде, что день свободы от верховенства заслужила.

В чисто женской компании. Ибо привлекательные мужчины, пусть даже чужие, вгоняют Надю в краску.

Кажется, я даже задремала, лёжа на шезлонге под зонтиком. Хорошо…

Всё-таки прав был Дилан: без отдыха я загнусь. Стухну. Прогорю, как восковая свеча.

Оказалось, пока я грела бока на пляже и купалась, Дилан с Максимом решили выяснить отношения прямо в номере и устроили махач.

Разбили журнальный столик, пару декоративных напольных ваз, сбили со стены картину, опрокинули диван… Одним словом, оторвались.

Причина — как обычно: Максим воспылал ненавистью к отцу, а тот не прочь поиграться.

И ведь момент выбрали удачный: пока я спала, разомлевшая на солнце.

«Чтобы к моему приходу всё было убрано», — мысленно бросила я Дилану.

«Прости, моя госпожа. Мы… забылись», — виновато ответил он.

Вывод один: когда эти двое остаются наедине, они просто не могут не подраться. А значит, Максиму пора отправляться на родину.

Я заглянула в информационное поле, а там…

«Мать твою, Дилан! Срочно покупай Максиму с Марго билеты на ближайший рейс! Неважно, какой! У нас большие проблемы!» — мысленно завопила я, выдергивая ребёнка из песка и направляясь в отель.

Если бы нас поймали, наступил бы конец всему. Никто не стал бы церемониться с бессмертными. Расчленение, заморозка, опыты…

Надя с Лизой ушли с нами.

— Что-то случилось, да? — поинтересовалась Надя.

— Да, у Максима срочные семейные дела. Они с Марго сегодня улетают домой. А мы с Диланом — следом за ними.

— О… жаль.

— Не беспокойся, ваш номер с питанием оплачен ещё на неделю, — напомнила я Наде. — Только когда вернётесь — немедленно на обследование.

— Ты святая, Диана, — чуть не прослезилась моя спутница.

***

Нас снова выследили. Точнее, меня.

На этот раз случайно, но, тем не менее, опасность нависла серьёзная.

Максим с дочкой чудом успели на рейс и улетели домой.

Номер, в котором жили Надя с Лизой, пришлось перерегистрировать на Надю.

«Мы тоже выезжаем из номера, — сказала я Дилану. — Но в отеле за мной уже ведётся слежка, так что нам придётся пожертвовать содержимым одного чемодана».

«Мы тоже улетаем?» — уточнил Дилан.

«Если получится. Решим по ходу. Слишком уж размытые линии будущего. Готовься. Выдвигаемся завтра утром», — ответила я.

Наутро всё было готово. В чемодан я уместилась, но о комфорте не шло и речи. Согнутые ноги прижаты к бокам, руки держат голени, чтобы не разъезжались. Даже на тренировках в Службе Смерти нас такому не учили.

А ещё душно. Воздуха через маленькую щёлку поступает мало.

За происходящим я наблюдала глазами Дилана.

Вот он оформляет выезд из номера, отдаёт ключи, направляется к выходу, а наш багаж вместе со мной везёт портье.

«Слева от тебя. Крупный мужчина в шортах с пальмами, — сообщила я. — Заметил тебя. Ещё один у выхода и один сзади, на лестнице. Планы меняются. Бери такси и вели отвезти в какой-нибудь отель-муравейник».

«Понял тебя. Но ты же задохнёшься в багажнике…»

«В этот раз совсем без жертв не выйдет, — ответила ему. — Тебе не впервой делать невозмутимый вид. Потом откачаешь меня. О! Бери это такси!»

Перед входом притормозила жёлтая видавшая виды колымага.

Дилан лично погрузил чемоданы в багажник.

Машина тронулась.

Я оказалась в печке. Солнце раскалило железо, и даже несмотря на то, что я расстегнула молнию чемодана, дышать было нечем.

Машина встряла в пробке.

Мне казалось, что я варюсь заживо. Одежда насквозь пропиталась потом.

Ещё до того, как такси остановилось возле ворот отеля, мучительное сознание покинуло меня.

Глава 21

Первое, что я почувствовала, когда проснулась, — это густая тошнотворная головная боль. Руки непроизвольно потянулись к вискам, глаза отказались открываться, а из груди вырвался стон. Где-то на второй минуте моих мучений я осознала, что не помню ни кто я, ни где я, словно только что родилась во взрослом теле.

С трудом подавляемые рвотные позывы не дали мне задуматься о собственном существовании глубже, нужно было собраться с силами, чтобы добраться до уборной.

Только я свесила ноги с постели, как меня кто-то схватил. Странно, но вместо испуга я ощутила лишь раздражение, и то, потому что пришлось открыть глаза.

Тошнота на мгновение отступила.

Меня держал в объятиях полуголый мужчина: довольно молодой и маняще привлекательный.

— Ты ещё кто? — буркнула я, хмуро глядя на человека, но тот не проронил ни звука. — Чёрт… Ну и не отвечай.

— Ты, что, не слышишь меня? — наконец, заговорил он.

— За идиотку меня принимаешь? — огрызнулась я.

— Прости.

Я согнулась в позу эмбриона: желудок буквально выворачивался наизнанку, а так как он был пуст, то его просто сводило судорогой.

— Что со мной? — взвыла я.

Человек протянул мне стакан воды.

— Выпей. Вчера ты получила тепловой удар. Это скоро пройдёт.

— Как будто меня ударили по голове пыльным мешком. Почему я ничего не помню?

— Не знаю, Диана.

— Меня так зовут?

Он кивнул.

— Ты так и не ответил, кто ты?

— Давай приведём тебя в порядок, и я тебе всё расскажу, хорошо?

После прохладного душа я узнала, что человек в трусах — это мой муж, но когда я потребовала показать мне документы, оказалось, что его утверждения голословны. Судя по паспорту, я свободна и зовут меня Карина.

Мой мозг начал возвращаться к жизни, однако память по-прежнему пребывала в отключке.

Я с недоверием слушала речи о том, что наши настоящие имена другие, нежели в документах, что на самом деле нам гораздо больше лет, чем по паспорту, что у нас уже взрослые дети, сын и дочь, и что мы можем общаться мыслями.

Моё отражение в зеркале никак не позволяло поверить в то, что я — бабушка. И что мама.

Вполне естественной реакцией было пробраться к телефону и вызвать полицию. Однако мой план провалился.

— Тебе придётся поверить мне, — сказал человек, преграждая мне путь.

— Ты это о чём? — сделала непонимающее лицо я.

— Полиция тебе не поможет.

«Как он узнал?» — недоумевала я.

Мне вновь показалось странным отсутствие страха перед незнакомцем, но для приличия нужно было уточнить:

— То есть я — твоя заложница? И что тебе от меня нужно?

— Ох, — вздохнул он, — всё не так. Ты должна верить мне. Я могу доказать…

— Как?

— Загадай слово?

— Мне не нужны твои фокусы!

— Это не фокусы. Можешь загадать целое предложение.

— Ладно, — нехотя согласилась я и придумала такое слово, значения которого не знала и которое первое пришло в голову: «трансконтинентальность». — Ну?

— Трансконтинентальность. Ну и словечко… Это расположение сразу на нескольких континентах, если тебе интересно. Ещё?

«В чём подвох?» — подумала я.

— Ни в чём. Но будет лучше, если воспоминания вернутся к тебе как можно быстрее.

— Могу я побыть одна?

— Да. Если хочешь, можешь прогуляться. Внизу есть бассейн и ресторан.

— Разберусь.

— Мне нужно уладить кое-какие дела, я вернусь через полчаса. Если что, деньги в твоей сумке, которая висит на стуле.

Он оделся и ушёл. У меня были документы и деньги, чтобы сбежать и уехать подальше, только вот куда? А вдруг это всё ловушка? Неужели можно подумать, что я поверю во всю эту деланую заботу?

И всё же покинуть номер я так и не решилась, прокопалась в лабиринтах собственного сознания.

На тумбочке зазвонил мобильник, высветился просто номер из цифр, без имени. Я взяла трубку:

— Мама, мы в Москве, добрались без проблем. Как у тебя дела? — услышала я мужской голос.

— Эм… Вы ошиблись номером, — сказала я и отключила разговор.

Но с того же номера перезвонили ещё раз:

— Ты это так шутишь? Я же переживаю! Что у вас опять стряслось? Где этот ублюдок?

— Я… Я не знаю, я ничего не помню…

— Чёрт! Всё, я лечу обратно! Мам, ты только…

Тут в дверь влетел тот, кто назвал себя моим мужем, и выхватил у меня стекло:

— Не надо никуда лететь, — процедил он.

— Что ты с ней сделал? — кричал в трубке голос.

— Это не твоё дело. Не болтай об этом. Пока она не в себе, я за неё. Ясно тебе?

— Ненавижу тебя, — Максим бросил трубку.

Человек по имени Дилан протянул мне телефон со словами:

— Это был наш сын. Когда ты всё вспомнишь, мы тоже уедем.

— Но голос был взрослый… Почему я не старая, раз мне столько лет?

— Мы не стареем. Мы не совсем люди. Ох, Диана, вспоминай… — взмолился Дилан.

— Почему он тебя ненавидит?

— Ревнует. Он с детства сильно привязан к тебе. Чем дальше я буду тебе рассказывать, тем больше вопросов у тебя появится.

— Я голодна, — сказала я невпопад, мысли мои путались от растерянности.

— Предлагаю спуститься вниз, там довольно уютный ресторанчик.

— Покажи мне фото моего сына.

Он пощёлкал что-то в своём телефоне и показал, как мне показалось, собственную фотографию. Видимо, на моём лице отразилось жгучее желание обратиться в полицию, потому что Дилан тут же добавил:

— Вот его страница в социальной сети. Приглядись, вот фото, сделанное несколько дней назад, перед отъездом в Москву, это он с Марго, своей дочерью. Это не мог быть я.

— Почему нет наших фотографий?

— Мы… — он запнулся. — Ну, это же его страница. Что хочет, то и выкладывает. Послушай, память к тебе вот-вот вернётся, почему бы нам просто не отдохнуть, не задумываясь о посторонних вещах? Я обещаю, что не обижу тебя.

— А если я захочу уехать? Одна? Без тебя?

— И куда, интересно, ты поедешь? — усмехнулся он.

— Разберусь! — огрызнулась я, возмущённая тем, что его мои намерения забавляют.

— Ты никуда не уедешь без меня.

— Значит, я — пленница?

— Нет. Но я не переживу, если с тобой что-то случится. И хватит накручивать себя: пошли уже обедать.

Я не боялась его, но всё же мне было не по себе. Человек со странным именем Дилан тоже выглядел беспокойным: время от времени оглядывался по сторонам, словно не хотел быть кем-то замеченным или узнанным.

— Давай лучше поговорим о чём-нибудь приятном? — предложил он.

— Это будет обман.

— Вовсе нет. Даже с отключенной памятью ты остаёшься собой. Ты — это ты.

— Слишком уж ты осторожен и обходителен со мной.

— Потому что ты у нас чрезвычайно важная персона, — сказал он с трагическими нотками в голосе.

— Вот видишь, у тебя самого не получается непринуждённой беседы. Актёр из тебя так себе.

— Я сегодня не в образе. Раньше ты не жаловалась на мои таланты, — он остановился и указал рукой на дверь заведения. — Нам сюда.

— Как-то чересчур всё роскошно здесь… Наверное, цены для богачей.

— Это курорт, ничего удивительного. В мелких забегаловках слишком людно.

Мы устроились за столиком в отдельной зоне, чтобы никто не нарушал наше спокойствие. Нам сразу же принесли меню.

— Здесь всё по-английски, — сказала я, откладывая меню в сторону.

— Да брось, ты отлично понимаешь английский, — он посмотрел на моё хмурое лицо и ответил. — Я закажу на нас обоих.

— Знаешь, что я люблю?

— Ты всегда берёшь одно и то же.

— Хм. Тогда пить я буду красное вино.

— Это не лучшая идея, — покачал он головой.

— Я так хочу! — заявила я.

Дилан сделал заказ, и мы осталисьждать.

Разговор не клеился. Я разглядывала картинки на стене, попутно размышляя, какие действия предпринять дальше. Вдруг моя память потеряна бесследно?

— Диана…

Я вздрогнула от звука своего имени.

— Всё будет хорошо, — сказал он.

Мы пообедали, а после трапезы сами собой посыпались темы для беседы. Видимо, вино ударило в голову. Я даже позволила себе пару раз рассмеяться. Потом дело дошло до бассейна, массажного салона, прогулки по музыкальным фонтанам и завершилось в номере.

Дилан за всё платил и не спорил со мной, и мне было всё равно, что за тревожные мысли не дают ему расслабиться.

Вечер догорел, а мы расположились на постели в кромешной темноте и разговаривали шёпотом. Это добавляло нашей беседе доверительности.

Кровь по моим жилам бегала, гормоны бушевали, захотелось интима, да так, что я едва сдерживалась, чтобы самостоятельно не раздеть лежащего рядом Дилана. Он уже давным-давно должен был прочитать мои мысли, но никакого возбуждения с его стороны я не заметила.

«И в чём же дело, чёрт возьми?!» — негодовала я.

— Я слышу тебя, — сказал уже нормальным голосом он.

— Тогда почему не реагируешь?

— Завтра ты проснёшься и… это неправильно, давай дождёмся, когда твоя память…

— Эй! — перебила я. — Мы живём сегодня! Ты сам говорил, что я — это я. Давай честно: ты меня не хочешь?

— Диана…

— Отвечай! — резко потребовала я.

— Я всегда тебя хочу. Иди ко мне, — Дилан обнял меня и со слегка подрагивающим дыханием начал целовать мою шею и плечи.

Моё тело горело настолько, что не хотелось никаких прелюдий, только бы он сорвал с меня эти проклятые тряпки и хорошенько оттрахал.

Первый секс был недолгим, и он только раздразнил мои желания. Второй заход был больше похож на марафон, постельное бельё под нами намокло и скомкалось, а возгласы и вздохи отражались от стен и возвращались к нам. Заканчивали мы уже на полу, измождённые и удовлетворённые.

— Ох, я завтра не встану… — простонала я.

— Этого ты хотела?

— …мы хотели. У меня такое чувство, что я не занималась любовью целый год.

— На самом деле не год, — ответил Дилан.

— Ну тогда пять лет…

— Угадала.

— Что? Это шутка?

— Увы, нет. Мы пережили тяжёлые времена. А сегодня у нас был счастливый день.

— А что было?

— Я болел, за это время накопилась неподъёмная гора дел. Я здесь только благодаря тебе.

— Теперь же всё хорошо? Всё наладилось?

— Да, — как-то не слишком весело выдохнул он.

После душа мы, перекинувшись парой нежностей, уснули.

За ночь моё беспамятство излечилось. Наутро я проснулась бодрая и отнеслась к вчерашним происшествиям без удивления и эмоций.

Дилан, ещё сонный, попытался обнять меня, но я откинула его руку.

«Поднимайся, закажи нам билеты на ближайший рейс, всё равно куда», — приказала я.

«Рад, что к тебе вернулась память, — не очень весело подумал он, но приступил к делу. — Есть вариант лететь до Стамбула, а оттуда, например, в Варну. Или есть прямой рейс из Антальи в Москву. Что выберем?»

«Автобусом до Стамбула, оттуда самолётом в Москву. В аэропорт нельзя, нас там будут ждать».

«Но мы сутки будем ехать до Стамбула!?» — возмутился Дилан.

«Двенадцать часов, — поправила его я. — Или тебе понравилось лежать в морозилке разрезанным на куски?»

«Ты до конца жизни будешь напоминать мне, как я облажался?»

«Ты сегодня чрезмерно разговорчив».

«Вчера с тобой произошло нечто странное, а ты ведёшь себя так, будто ничего не было!» — излил своё негодование Дилан.

Он сидел на кровати с ультрабуком на коленях и в упор смотрел на меня, всем своим видом показывая, что настроен говорить серьёзно. Я подошла и притянула к себе его подбородок:

«Хорошо вчера развлёкся? А теперь — за работу!»

Дилан стал похож на циркового тигра, которого кнутом заставляют прыгать через огненное кольцо. Я же примерила на себя роль дрессировщицы.

«Слушаюсь, моя госпожа», — нарочито злобно процедил он.

Собираться долго не пришлось, вещей у нас был самый минимум, и мы были привычные к постоянным переездам и перелётам, поэтому многие вещи научились делать на автомате.

Дилан полдороги вёл сам с собой мысленный диалог, но уже без моего участия. Вчерашняя ночь раздразнила его и снова напомнила о наших постельных марафонах и беззаботной, по сравнению с нынешней, жизнью. Мужское достоинство, дремавшее несколько лет, снова взыграло в нём.

Я же вернулась в своё обычное состояние погружения в информационное поле.

В этот раз мы, сами того не подозревая, ускользнули из-под носа тех, кто за мной охотится. Можно сказать, чудом, учитывая мою временную потерю памяти.

Больше так рисковать нельзя.

Глава 22

Обследование показало, что у Лизы рецидив.

Надя в истерике позвонила мне, и мы встретились. На этот раз уже в Москве.

— Я могу ей помочь, — сказала я.

— Правда? Я… я всё верну потом, клянусь! — глядя на меня умоляющими глазами, пообещала Надя.

— Деньги мне не нужны. Я предлагаю тебе сделку: ты отдаёшь мне дочь, а я её исцеляю.

— Что? — Наде показалось, что она неправильно расслышала. — Зачем тебе нужна моя дочь?

— У нас есть специальная экспериментальная школа. Лиза нам подходит.

— Нет! Я её не отдам!

— Тогда Лиза умрёт, — озвучила я итог. — Рецидив, как тебе сообщил врач, запущенный. Чтобы лечение дало результат, нужно было начать ещё полгода назад. Сейчас ни химиотерапия, ни поиск донора костного мозга не поможет. Ты это понимаешь, но пока не хочешь верить. Я тебя в этом понимаю.

— Тогда о каком исцелении говоришь ты? — с вызовом вопрошала она.

— Это не должно тебя волновать. Если хочешь, чтобы девочка выздоровела, ты отдаёшь её нам.

— Вы с ней опыты проводить собираетесь? Да это куда хуже смерти!

— Мы не проводим опыты ни с учениками, ни с кем другим, — попыталась я её успокоить, но помогло слабо.

— Я всё поняла, — она неприязненно посмотрела мне в глаза. — Ты подкупила всех врачей, чтобы нам выдали неправильные результаты анализов! Да я на тебя в суд подам!

— В Москве тысячи клиник и лабораторий. Как ты себе представляешь подкуп?

— Мне ничего не нужно представлять! Я знаю, что ты и вся твоя семейка — мошенники!

— Но-но-но! — осекла её я. — Если бы Дилан не согласился поменяться очередями, Лизы давно уже не было бы в живых.

— Ты с самого начала хотела забрать у меня дочь!

Разговора не вышло.

Надя унеслась прочь, лелея надежду, что результаты обследования Лизы ошибочны.

***

Спустя месяц Надя снова позвонила мне и согласилась на мои условия, но при этом она должна убедиться, что Лизу в самом деле вылечат.

Так, в нашем клане снова прибыло.

Будущая целительница вела себя тихо, спокойно. Первое время, пока она восстанавливалась после болезни, ей давали лёгкие уроки физкультуры и начали проходить школьную программу.

Всё-таки про школу я, получается, не соврала.

Дети есть дети, и их нужно учить. Со взрослыми в этом плане проще.

Спустя пару месяцев исключительно ради успокоения Нади Лизу отправили на очередное обследование, которое показало, что девочка абсолютно здорова, и никаких следов болезни нет.

— Как там с тобой обращаются? — спрашивала дочь Надя, заглядывая ей в глаза.

— Нормально, мам. Мы на прошлой неделе в аквапарк ходили. А ещё я научилась писать в прописи буквы «а», «б» и «в», — рассказала девочка.

— Тебя не обижают? Никто тебя не трогает?

— Ну… бегать только сложно, — призналась Лиза. — И подтягиваться пока не получается. Но Альгис помогает, он добрый.

Во избежание новых обвинений со стороны Нади, свидание было недолгим. Получаса хватило с избытком.

Лизе нравилась её новая жизнь и то, что с ней занимаются, а Надя убедилась, что её дочь здорова.

***

После свидания с дочерью Надя резко потребовала встретиться с тем, кто в нашей шайке главный.

Так как о моём статусе ей знать было не положено, на странные переговоры отправились Дилан и Максим. Последний — чтобы разбавить Надину тревогу (она питала к Максиму симпатию).

Разговор обещал быть занимательным.

«Повеселись там хорошенько», — со сладким предвкушением сказала я Дилану.

От Нади серьёзной опасности ждать не приходилось. Максимум, что она могла, — это вызвать полицию, обвинив нас в том, что вынудили её отдать нам ребёнка. Но документы об опеке подписаны, и полиции будет не к чему придраться.

Прежде чем отвечать на требование, я погрузилась в информационное поле и узнала истинные намерения Нади: она думала, что Дилан — вампир, и вознамерилась его убить. Естественно, чтобы «наверняка» расправиться с извергом, забравшим её дочь, она «подстраховалась» и подготовила несколько традиционных средств, способных расправиться с упырём.

Я уже отвыкла удивляться человеческим странностям, но Надя показала мне, на что способны женское отчаяние и глупость. И я решила: встрече — быть. Такую комедию нельзя не сыграть.

«Чего мне ждать?» — спросил Дилан, почуяв подвох.

«Если я расскажу, испорчу тебе всё удовольствие. Но скажу одно: надень рубашку тёмного цвета и будь построже с Максимом».

«Почему я вообще должен заниматься подобной ерундой?» — возмутился он.

«Ты задаёшь слишком много вопросов».

Встречу назначили на нейтральной территории: место и время было выбрано Надей, она из кожи вон лезла, чтобы всё прошло по её сценарию.

Дилан припарковал автомобиль рядом с парком возле МКАДа и посигналил, чтобы Надя заметила. Она села на переднее пассажирское сидение и со скорбно-злобным видом замолчала.

— Приветик! — неуместно радостным тоном воскликнул Максим.

— Максим? — встрепенулась Надя и покраснела. — Привет…

— Опустим приветствия, — вмешался Дилан. — Я слушаю тебя.

— Я хочу, чтобы мне вернули дочь!

— Нет, — последовал короткий ответ. В машине повисло короткое молчание, и нарушил его снова Дилан. — Что это за запах от тебя? Чеснок?

— Э-э, да, я не думала, что запах такой сильный. Вам он не нравится?

— В салоне автомобиля — нет. Ладно, теперь давай к делу. На первый твой вопрос я ответил. Что-то ещё?

— Но я — её мать! — повысила голос Надя. — Лиза нуждается в материнской любви, вы делаете её несчастной! Зачем вы так поступаете с нами? Что вам нужно от моей дочери? Я чувствую, как ей плохо! Верните мне её… — она зарыдала. — Если вам нужны деньги, я могу продать почку, я верну вам всё до копейки! Только умоляю: верните мне её!

— Почему ты решила, что ей без тебя плохо?

— Да она даже слово боится сказать о том, что вы там с ней делаете! — ругалась Надя так громко, словно Дилан находился не в полуметре от неё, а на другом конце сквера.

— Женщина, уймись. Ты тратишь моё время, — предупредил Дилан.

— Эй! Нельзя повежливей? Ты видишь, у неё горе? — вступился за страдалицу Максим. — Надька, не слушай этого ублюдка, я сделаю всё, чтобы тебе помочь.

Дилан презрительно посмотрел на Максима через зеркало заднего вида и процедил:

— Выйди вон, Максим.

От этих слов почему-то вздрогнула Надя, и обе её руки ловко спрятались в карманах плаща.

Максим презрительно скривил губы, но повторного приказа дожидаться не стал и вышел.

— Давай-ка проясним, — начал Дилан. — Ты сама обратилась к нам и отдала дочь. Взамен тебе были даны гарантии, что она будет жива и здорова, пока не станет взрослой.

— Я передумала: я хочу, чтобы она жила со мной.

— Милочка, — наигранно ласковым тоном сказал Дилан. — Ты заключила сделку с дьяволом. Её нельзя отменить.

— Ну тогда… — она попыталась резко вытащить из кармана пистолет, но он запутался в складках ткани и застрял.

Дилан легко перехватил её руку, высвободил оружие и достал из него магазин.

— Что это? Серебряные пули? Надя, ты совсем дура?

— Я знаю, что ты вампир!

И тут настал именно тот момент, ради которого состоялась встреча: Дилан весело и от души расхохотался:

— С твоей ловкостью не быть тебе охотником на вампиров!

Надю, по всей видимости, этот приступ веселья лишил всякой решимости, и она снова покраснела и вжалась в кресло.

— Выкладывай сюда свой осиновый кол с чесноком, — сказал Дилан, всё ещё посмеиваясь и протягивая руку.

Надя вытащила из кармана маленький колышек длиной около десяти сантиметров и толщиной с палец.

— Этой щепкой ты собиралась меня убить?

— Что-то же должно было подействовать! — огрызнулась она.

— Милочка, десяток серебряных пуль и палка с чесноком в сердце не смогут меня убить. Я бессмертен. Даже если бы ты догадалась смазать этот колышек, скажем, мышьяком, я бы почесался, но всё равно не умер, — он ухмыльнулся. — С чего ты вообще взяла, что я вампир?

— Я однажды видела, как Диана кормила тебя своей кровью из руки.

— М-да… Нехорошо подглядывать, — ответил Дилан и поцокал языком.

— Если ты хоть пальцем тронешь Лизу, я найду, как уничтожить тебя! — прошипела она.

— Вообще-то я могу пить только кровь своей жены. Это у нас, как бы точнее выразиться, фетиш… Здесь тебе не о чем волноваться, — он вздохнул. — Как же так получается: делаешь людям добро, а они вместо благодарности хотят тебя убить…

— По-твоему, это добро — разлучать ребёнка с матерью?

— Кто мешал тебе вовремя водить её по врачам?

— Я работала, как проклятая, чтобы прокормить нас! — отчаянно отбивалась от обвинения Надя.

— Ты не смогла обеспечить своему ребёнку полноценную жизнь, а обвиняешь меня?

— Ты забрал её у меня для своих грязных дел! — выпалила она.

За годы членства в клане убийц Дилан научился легко относиться к человеческой смерти, но к некоторым вещам он был принципиально скептически настроен. Его лицо искривилось, когда он услышал в свой адрес обвинение в педофилии.

— Думай, что несёшь, глупая женщина! — выругался он.

— Зачем тогда ещё вам нужна моя Лиза?

— Этого тебе не положено знать.

— Как же я вас всех ненавижу… — простонала Надя, уткнувшись подбородком в грудь.

— И что, ты готова стать убийцей, чтобы отомстить мне?

— Чтобы вернуть дочь — да.

— Тогда чем ты будешь лучше меня?

— Тем, что я по-настоящему её люблю!

— Держи, — Дилан передал Наде её заряженный и снятый с предохранителя пистолет. — Можешь выстрелить мне прямо в сердце. Оно здесь, — он ткнул пальцем в грудь. — Не промахнись.

Дуло было направлено куда нужно, но Надя боялась. Трусила.

— В условиях сделки ничего не было сказано о твоих встречах с дочерью. Ты можешь видеться с ней только благодаря мягкосердечности и доброте моей жены. И я зря поддался на её уговоры.

Надя, бросив пистолет, пулей выскочила из машины и побежала прочь.

Глава 23

Спустя девять лет.

Как оказалось, школа для будущих членов Службы Смерти — это не просто тренировки, а круглосуточная организация времени детей с их умственным, моральным и физическим развитием.

И если Юки быстро вырос, повзрослел под ежедневной дрессурой Альгиса, то Марго как была, так и осталась плохо контролируемой особой: требовательной к остальным, капризной и острой на язычок.

Марго жалели. И Дилан, и Максим, который до сих пор мучился виной за то, что забрал ребёнка у матери.

С Машей Максим развёлся вскоре после того как привёз старшую дочь на встречу с матерью. Марго свою мать не узнала и запросилась обратно к бабушке с дедушкой подальше от «этой страшной тётеньки».

Это поставило точку в браке Максима. С тех пор он окончательно перебрался жить на базу. Ему даже не пришлось подстраивать собственную смерть.

С тех пор всю любовь и нежность Максим дарил Марго, чем избаловал её до невозможности.

Одна Лиза никогда не создавала проблем. И хотя боевые искусства давались ей с трудом, никто её не гнобил и не подгонял, ибо для целительницы главное — духовная сила. И эта сила стремительно росла в девочке. Лиза была умница не по годам.

С мамой Лиза теперь виделась раз в год, а то и реже. Запрета на частые встречи я не ставила, так сложилось само. В один момент Надя перегорела и перестала биться за возвращение дочери.

Возможно, Надя заметила, что девочка расцвела и выглядит вполне счастливой. Детства у Лизы никто не отнимал. Походы в парки аттракционов, кино и прочие развлечения у детей были, и довольно часто. Альгис им с Марго даже сказки читал перед сном, пока они не подросли.

Надя сняла с себя роль матери, но при этом так и не сумела выстроить ни карьеру, ни личную жизнь.

***

На тринадцатилетие Марго Альгис вывез именинницу, Лизу и Юки в кафе, чтобы у детей был хоть какой-то праздник.

В последнее время тренировки у подростков перешли на новый уровень, и с первыми смертями их детские представления о мире перевернулись. А после того как смерть стала привычной, ребята стали относиться к ней проще. Особенно Марго, у которой руки так и чесались кого-нибудь убить. И это вылилось в проблему, так как находиться в человеческом обществе для неё стало опасно.

Выход, как отвлечь девочку от маниакального стремления убивать, нашёлся. Максим начал учить дочь программированию, и у той неожиданно стало получаться. Оказалось, взломать простейшую базу данных — это тоже кайф. Особенно когда, кроме взлома, удаётся кому-нибудь насолить.

И вот после долгого заточения в четырёх стенах нашей базы, Марго впервые вышла, так сказать, в свет.

Официантка принесла меню.

— Почему тут у всех такие кислые рожи? Мы вообще-то праздновать сюда пришли, а не мариноваться. Так и хочется свернуть кому-нибудь шею, — высказалась именинница, когда официантка отошла от столика.

— Марго, прекрати, — одёрнул её Юки.

— А то что? — с вызовом ответила она. — В нашей паре всё равно главной буду я, так что ты обязан мне подчиняться!

— Это мы ещё посмотрим, — сквозь зубы процедил Юки.

— Смотри-смотри, — передразнила она его.

— Мелкая несносная девчонка… — буркнул он себе под нос.

— Марго, если ты чем-то недовольна, мы прямо сейчас можем вернуться домой, — спокойно, совершенно без эмоций предупредил Альгис.

— Ой, да пожалуйста! Я потом съезжу вдвоём с папой, без вас.

Альгис покачал головой.

— Твой наставник я. Ты же знаешь.

Марго коварно улыбнулась.

— Ну тогда… — она небрежно пролистала меню и заявила: — Я хочу, чтобы мне принесли всё, что есть в этой книжонке!

Над столом повисло напряжённое молчание.

Подошла официантка. Уже другая.

— Мама? — удивлённо воскликнула Лиза, узнав в официантке свою мать.

— О… — ахнула Надя и часто заморгала, прогоняя набежавшие слёзы.

— Альгис, можно, я выйду поговорить с мамой? — спросила Лиза у наставника.

Тот кивнул и выпустил её.

Двое отошли в затемнённый закуток, и Лиза обняла мать.

— Мам, я так рада тебя видеть. Ты что, тут работаешь?

— Да, — рукой размазывая слёзы по лицу, ответила Надя.

— Мамочка, не плачь, ну ты чего? — успокаивала её Лиза. — Ты за меня переживаешь? Не надо, у меня всё хорошо. А у тебя? Как ты живёшь?

И без слов было понятно, что дела у Нади, мягко говоря, не очень. Она заметно постарела, взгляд потух, да ещё и работа такая, что особо не заработаешь. А деньги нужны.

— Да я… помаленьку, — отмахнулась Надя.

Два года назад Надю сбила машина. Обошлось малой кровью, только вот выбитое колено так и не восстановилось. Каждый шаг отзывался болью. Требовалась операция. Дорогая. Денег у Нади, которая после аварии осталась без работы, не было.

Водителя осудили, признали виновным, обязали выплатить компенсацию, но тот числился безработным и нищим, поэтому Надя не получила ни копейки. Так и прихрамывала на правую ногу до сих пор.

Надя не знала, что её дочь — целительница. Юная, неопытная, но уже сильная.

— Мамочка, бедненькая… — произнесла Лиза, просканировав своим целительским зрением тело Нади. Снова крепко обняла, но уже не просто так, а запуская в мать нити своей чудотворной силы. — Всё будет хорошо, мам. Ты уж береги себя.

— Ты уже такая большая, — плакала Надя. — Совсем взрослая.

— Ты, главное, не переживай за меня. То, что меня забрали, — это правильно. На кори себя, что отдала меня.

— Скажи, там, правда, с тобой хорошо обращаются? — до сих пор не верила мать.

— Правда. Наш наставник, Альгис, очень умный и мудрый, — улыбнулась Лиза и прикрыла глаза, чувствуя головокружение. — Мы пришли сюда отпраздновать день рождения Марго. Ей тринадцать, — пояснила она. — И теперь я понимаю, что мы не зря попали именно в это кафе.

— Надежда, у тебя заказов гора, ты где ходишь? — позвала Надю администратор.

Расставаться с дочерью, такой нежной и уютной, Наде не хотелось, но потерять и эту работу она не могла себе позволить.

— Мне пора, — снова чуть не плача, сказала Надя.

— Постой, — Лиза достала из кармана чистый бумажный платочек и вытерла матери растёкшийся макияж со щёк. — Так-то лучше.

И они попрощались.

Когда Лиза вернулась к столику, тот был уже пуст.

— Мы уходим, Лиза, — окликнул её у входа Альгис.

Нет, Лиза не расстроилась, что праздник не состоялся. Наверное, весь поход в кафе был нужен только для того, чтобы она могла помочь маме. Теперь у мамы больше не будет болеть колено. И гастрит тоже перестанет беспокоить. И даже хронический насморк.

Всё-таки как хорошо, что они встретились.

В машине Альгис спросил у Лизы:

— Сильно выложилась?

— Ты заметил, да? — вопросом на вопрос ответила она.

— Это в твоём характере.

— Да нет, всё нормально, — мотнула головой Лиза. — Хоть что-то для неё сделала.

— Меня радует, что ты сохранила человечность, — сказал наставник, и его взгляд скользнул на зеркало заднего вида.

Сзади сидели надутые и отвернувшиеся друг от друга Юки с Марго. Последней как раз катастрофически не хватало такого важного качества, как человечность.

***

После несостоявшегося праздника для Марго всё сложилось не очень-то благополучно.

Если раньше хамское поведение сходило ей с рук, то теперь, после серьёзного разговора с Альгисом, я решила, что пора вводить жёсткую систему наказаний и дрессуры.

В кафе, пока Лиза разговаривала с матерью, Марго влепила Юки пощёчину, да с такой силой, что сломала своему будущему жениху челюсть и шею. Тот быстро восстановился, но инцидент произошёл на глазах посетителей кафе, а это недопустимо.

Следующий месяц Марго провела в изоляторе. Не скудном пайке, лишённая общения и удовольствий.

Увы, другие, более мягкие методы с ней неэффективны. Чтобы вылепить из Марго полноценного члена Службы Смерти, приходится забывать о гуманности. Иначе мы все умрём.

Глава 24

В бессмертии время летит ещё быстрее, словно ты узкое горлышко в бесконечных песочных часах. Казалось бы, вклад Службы Смерти в жизнь мира незначителен, но малейший затык — и наступит конец времён.

Я отточила навык принимать сигналы из информационного поля до совершенства и теперь стою на пороге судьбоносного шага. На кону буквально всё. Вариантов, что всё пойдёт не так, — море. Но если Служба Смерти сделает этот шаг, всё изменится. Кардинально.

К прорыву я готовилась несколько месяцев. Запомнила наизусть все детали. Проработала опасности. Обучила членов своего клана, как действовать.

Накануне решающей операции ко мне зашёл Альгис. Озадаченный. Причина его неспокойных мыслей крылась вовсе не в страхе умереть, не в волнении перед мировым переворотом, а…

— Я знаю, о чём ты думаешь, — улыбнулась я. — И мой ответ: «да».

— Ты с самого начала знала? — спросил он.

— Почти. С того дня, как Лиза вошла в состав нашего клана.

— Это такая попытка заставить меня хотеть жить дальше? — казалось, он обвиняет меня, но нет. На самом деле Альгис впервые за долгое время утратил душевное равновесие.

— Нет, Альгис. Это то, над чем я не властна, — покачала я головой. — Вы созданы друг для друга.

— Думаю, это плохая идея. Лиза слишком чиста для Службы Смерти. И уж тем более для меня.

— Все мы здесь в одной лодке. У тебя есть шанс жить счастливо и любить. Вечность или один день — не могу тебе сказать. Но отчего же не попробовать?

— И она ответит мне взаимностью? — спросил у меня тот, кто прожил без малого девять веков.

— Ты сумеешь достучаться до неё, — уклончиво ответила я.

— Благодарю, моя госпожа, — коротко кивнул Альгис и перевёл тему. — На рассвете выступаем?

— Да. Наш план остаётся без изменений.

— Тогда хорошего тебе отдыха, Диана, — пожелал он.

— И тебе, — кивнула я.

***

Члены международного саммита собрались за большим овальным столом. Участники мероприятия расселись по местам, но, вместо того, чтобы услышать приветственную речь главы государства, созвавшего саммит, стали свидетелями вопиющего нарушения порядка: в зал через парадные двери вошла я.

Чтобы мою речь поняли все, пришлось изъясняться на английском.

— Добрый день, господа! Не стоит паники: если бы я хотела убить вас или похитить, сделала бы это уже давно.

— Кто вы? И кто вас сюда пустил? — спросил президент моей родной страны.

— Меня зовут Дьяволица. И с сегодняшнего дня моё имя вы будете чтить сильнее и вернее божьего, — я заметила, как мой пока единственный собеседник потянулся к тревожной кнопке под столом. — Не стоит, Илья Ильич. Система безопасности выключена. И запасная тоже. А так как пытаться убить меня бесполезно, предлагаю включить мозги и выслушать то, что я скажу.

За столом, помимо российского лидера, сидели президенты США, Германии, Франции, Италии, Китая, Южной Кореи, император Японии, а также премьер-министр Великобритании.

Исключительное событие. Эта встреча должна была решить самые важные вопросы межгосударственных отношений.

А в итоге явилась я.

Некоторые из участников саммита уже поняли, кто стоит перед ними, и, к моему удовольствию, в их глазах читался, скорее, интерес, чем страх.

— Все вы понимаете, что наша планета умирает. На вашу жизнь и, возможно, жизнь ваших детей хватит, но потом — перенаселение, загрязнение и конец! Вижу, половина из вас уже догадалась, кто перед вами. Некоторые даже озаботились особо секретным приказом уничтожить меня и мою пару.

— Чего вы хотите? — как негласный лидер и принимающая сторона спросил Илья Ильич.

— Всего лишь сохранить баланс жизни и смерти на Земле. Это и в ваших интересах тоже. Если конкретно, мне нужны самые широкие возможности для моей команды: легальные документы на всех, разрешение убивать любого, чьё существование ведёт планету к гибели.

Главы государств возмущённо загудели.

— То есть на месте жертвы может оказаться любой из нас? — спросил китайский лидер.

— Совершенно верно. Нам всё равно, кто жертва: маньяк или президент.

— Тогда какой нам смысл принимать такие условия?

— Потому что иначе все вы станете жертвами и умрёте, — ответила я. — Сегодня же. После гибели президентов А****, И****, К****, думаю, у вас не останется сомнений в моих возможностях.

— Вы отдаёте себе отчёт, что сейчас прокладываете себе дорогу в ад? — осведомился всё тот же острый на язык Илья Ильич.

— Я там уже бывала. Не без вашей, кстати, и мистера Дампа помощи.

— В этот раз вы оттуда уже не вернётесь, — открыто начали угрожать мне.

Я усмехнулась. Весь наш диалог и возможные его последствия я изучила заранее.

— Вы не до конца меня поняли: если даже вы совершите невозможное и убьёте меня, то умрёте сами. Впрочем, можете попробовать прямо сейчас. Насколько знаю, в прошлом вы, Илья Ильич, были прекрасным стрелком, — я протянула ему пистолет с глушителем, и президент без колебаний взял его, вытащил магазин, проверил наличие патронов, затем вставил магазин обратно и взвёл курок.

Первая пуля прошила столешницу. Вторая должна была попасть мне в грудь. Все остальные патроны друг за другом полетели в меня, но — увы и ах! — я увернулась.

По лицам глав государств можно было понять, что они едва ли не молились, чтобы российский президент убил меня. Поэтому, когда патроны кончились, на меня уставились девять пар глаз.

— Это какой-то фокус? — Илья Ильич переводил взгляд с меня на пистолет и обратно.

— Мы с вами, что, в цирке, чтобы баловаться дешёвыми трюками? — усмехнулась я. — Довольно болтовни! Господа, в ваших силах сохранить жизни себе и своим близким. Пока ещё в ваших силах. Каждый из вас сейчас даст мне клятву верно служить мне и высшей цели.

— А если нет? — спросил мистер Дамп, президент США. — Вы нас убьёте?

— Да, — легко ответила я и обвела взглядом присутствующих. — Кто первый?

Илья Ильич решил высказаться и обратился ко всем:

— Господа, я полагаю, что выбора у нас нет. Убьют нас — придут другие. История хранит память о деятельности правящей пары. Для тех, кто не в курсе происходящего: женщина перед вами — не человек. Это некая бессмертная сущность, призванная в наш мир убивать.

— Не только убивать! — поправила президента я. — Иногда мы спасаем людей. Всё зависит от пользы, которую человек приносит планете.

— Ваша внешность не очень-то внушает доверие… — усомнился в моём величии российский президент.

— Природа одарила меня такой внешностью. К тому же я не старею, — ответила я и жестом указала на часы. — Господа, время идёт!

— Погодите-погодите! — снова встрял Илья Ильич. — Мы же должны знать, на что конкретно подписываемся. Такие решения не принимаются за одну минуту. Если мы с вами договоримся, то тоже перестанем стареть?

— Нет! — покачала я головой. — Только если в ком-то я буду уверена, как в себе, и предложу ему стать членом клана.

— И тогда мы обретём бессмертие? — продолжал выпытывать из меня Илья Ильич.

— Тогда — да. Что касается вас, уважаемый, вынуждена огорчить: смиритесь со своей исключительно смертной жизнью.

Живое обсуждение оборвалось. Неприятно бывает получить надежду на вечную молодость, а потом узнать, что именно ты состаришься и умрёшь, если тебя не убьют раньше.

Первым вызвался дать клятву император Японии, Кацуро Такахаси. Я сказала, что достаточно хорошо понимаю его родной язык, и разрешила изъясняться на японском. И клятва была принята: теперь мне были открыты мысли и помыслы Кацуро.

Следующим, чтобы не отставать от лидера, выступил Илья Ильич. Поклялся и с чувством собственного достоинства прошествовал на своё место.

Один за другим поклялись все. Последний, президент США, нехотя произнёс стандартные слова. Когда мне открылись его мысли, я узнала, что этот человек уже готовит план моего убийства. Осталось только покинуть кабинет, связаться с начальниками спецслужб и отдать приказ.

— Мистер Дамп, — обратилась к президенту я. — Вы считаете, что можно вот так просто обойти клятву?

— Не понимаю, о чём вы, — уверенно, но с плохо скрываемой неприязнью ответил он.

— Я не террорист и не религиозный фанатик, — усмехнулась я и обратилась к остальным. — Этот уважаемый джентльмен нарушил только что принесённую клятву. Он намерен отдать особо секретный приказ своим спецслужбам о моём уничтожении. Такой сценарий я предвидела. Внимание на экран, господа!

И лидеры государств увидели человека на коленях с приставленным к голове пистолетом. Прогремел выстрел, и мёртвое тело рухнуло на пол.

— Это был начальник американской спецслужбы, Эрик Маквелл по прозвищу Бык, — пояснила я. — Разумеется, приказа убить меня он уже не получит. А теперь… — я бросила взгляд на Боба Дампа. — Умрёте вы.

— Это ошибка! — он выставил ладони вперёд, пытаясь отгородиться от меня.

Я подошла к мистеру Дампу и произнесла слова внушения:

— Сейчас ты покинешь этот зал, пройдёшь по коридору, выйдешь на балкон и спрыгнешь вниз.

И президент зашагал к выходу. Принесённая клятва давала мне возможность не только слышать мысли, но и управлять сознанием.

Я проследила за тем, чтобы мистер Боб Дамп выполнил своё первое и последнее задание, затем снова повернулась к лидерам государств.

— Цена предательства, — пояснила я. — Так будет с каждым, кто хотя бы косвенно окажет содействие нашим врагам или попытается нас убить.

Эпилог

«Я обожаю тебя, Диана, — шептал мне Дилан в постели, когда мы, отдавшись друг другу полностью, лежали и восстанавливали дыхание. — Всё не так уж и плохо. Правда?»

«Да, — я улыбнулась. — Кто бы мог подумать, что мы преодолеем этот кризис… Но ты же знаешь, что человечество всё равно неумолимо катится к гибели».

«Что будем делать дальше?» — спросил Дилан.

«О… — ответ на этот вопрос я недавно получила. — Однажды придёт он…»

«Кто?»

«Некто из других миров, кто будет сильнее всех нас вместе взятых и займёт наше место, когда мы устанем», — ответила я.

«Звучит пугающе», — насторожился Дилан.

«Меня пугает только время. Успеем ли мы дождаться нашего спасителя или всё погибнет к чертям?»

«Ты так уверена, что пришелец встанет на нашу сторону?»

«У него не будет выбора. Один против всего мира… Смертный… И очень-очень уязвимый. Ради своей женщины он пойдёт на всё, в том числе даст клятву мне. Вопрос лишь в том, сможем ли мы устроить так, чтобы всё сложилось по нашему сценарию?»

«Мы же вместе. Мы справимся», — Дилан переплёл свои пальцы с моими.

«Ты прав. Я ни за что не пропущу столь знаменательного события. Мы дождёмся. Всего каких-то полвека — ерунда».

Оглавление

Дьяволица

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Эпилог