Напев Чанакьи [Ашвин Санги] (fb2) читать онлайн

Песнь Чанакья Эшвин Санги перевод Колыжихин А.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Я в долгу перед Апарной Гуптой, который первым предложил мне роман о Чанакье. Зародыш идеи, посеянной ею, в конце концов превратился в этот роман.

Я обязан своей жене и сыну, которые неохотно терпели мое постоянное отсутствие в их жизни, пока я писал эту книгу и жонглировал остальной частью своей жизни.

Я обязан своей семье, которая поддерживала меня в моих начинаниях—в том числе и в писательстве.

Я благодарен различным авторам и производителям оригинальных или производных произведений. Отдельный раздел благодарностей в конце повествования подробно перечисляет их.

Я благодарен моему редактору прите Майтре и моему издателю Гаутаму Падманабхану, без которых ни один из моих романов—включая этот—не увидел бы Света.

Я очень рад, что работал вместе с двумя очень талантливыми личностями, Кушалом Гопалкой и Амеей Наик. Мы не смогли бы создать невероятно захватывающую звуковую дорожку песнопения Чанакьи без их труда и вдохновения.

Наконец, мне посчастливилось быть внуком покойного Шри рама Прасада Гупты и внучатым племянником его брата, покойного Шри рама Гопала Гупты. Их благословения движут пальцами, которые держат мою ручку.

Пролог

Старик сидел, приподнявшись на больничной койке. Мониторы пискнули цифрами и замигали графиками, измеряя его жизненные показатели. Его хрупкие руки были проткнуты бесконечным количеством игл, а через рот в легкие шла трубка. Он знал, что жизнь покидает его тело, но молил Шакти позволить ему прожить достаточно долго, чтобы насладиться моментом, которого он так долго ждал.

В комнате было темно, затемненные шторы были задернуты, чтобы не пропускать солнечный свет, за исключением психоделического освещения, создаваемого движущимися изображениями по телевизору. Дежурная сестра сидела на стуле рядом с его стальной кроватью и время от времени дремала. Свет от телевизора сверкал в глазах восьмидесятилетнего старика, когда он смотрел, как восемнадцатый премьер-министр Индии приносит присягу.

Непрекращающееся жужжание трех мобильных телефонов заставило его личного помощника Менона поспешно войти. Пациент в соседней палате жаловался, что его беспокоит непрерывный звонок. Пятидесятилетний секретарь заглянул в комнату и увидел своего работодателя, лежащего на кровати, его взгляд был прикован к изображениям, мелькавшим из Нью-Дели. Он не обращал внимания на какофонию телефонов. Он ждал этого момента тридцать долгих лет и не хотел, чтобы ему помешали телефонные звонки. В любом случае, он не мог говорить с этой проклятой трубкой во рту. Менон предложил отключить телефоны, но он отказался. "Я не готов позволить, чтобы что—то— в том числе и моя собственная жизнь-было выключено до того, как я получу удовольствие от этого момента", - подумал он про себя.

Больница в Канпуре не была оборудована, чтобы справиться с его состоянием. Пандиту Гангасагару Мишре было все равно. Он отказался от кровавой смерти на больничной койке в Нью-Дели или Мумбаи. Канпур был его домом, и он должен был встретиться со своим создателем из своей собственной обители и на своих собственных условиях.

Он наблюдал за сценой, разворачивающейся в Раштрапати Бхаван. Президент принес присягу этой харизматичной женщине. Она была одета в свое обычное белоснежное хлопчатобумажное сари, отделанное бледно-золотой каймой,и не носила никаких украшений, кроме пары простых бриллиантовых сережек-солитеров. Совершенно очевидно, что текст клятвы лежал перед ней на одном листе бумаги, но она, похоже, в этом не нуждалась. Казалось, она всю жизнь готовилась к этому событию. - Я, Чандини Гупта, клянусь именем Бога, что буду хранить истинную веру и верность Конституции Индии, установленной законом, что я буду защищать суверенитет и целостность Индии, что я буду добросовестно исполнять свои обязанности премьер-министра и что я буду поступать правильно по отношению ко всем людям в соответствии с Конституцией и законом без страха или благосклонности, привязанности или недоброжелательности.- Дойен улыбнулся. Без страха, благосклонности, привязанности или недоброжелательности! Чушь собачья! Невозможно быть премьер-министром без всего этого, и она, черт возьми, это знала. Но это было только его мнение. Но с другой стороны, хитрый Макиавелли всегда считал, что любой болван может иметь факты—иметь мнение-это искусство.

Он хихикнул, и в результате раздался хриплый кашель, напомнивший о его смертности и раке, поразившем его легкие. Сотрудники Секретной службы, стоявшие у дверей его комнаты, услышали, как он кашлянул. Они задавались вопросом, от кого они защищали его. Действительно, многие желали смерти этому ублюдку, но, похоже, у Бога были другие планы. Это было почти так же, как если бы Гангасагар взводил Снук на своих врагов и говорил им ‘ " Придите и заберите меня, черт возьми, но меня не будет рядом!’

Тонкая пленка пота покрывала его голову, лысину которой подчеркивали два пучка потрясающе белых волос с обеих сторон. Медсестра промокнула его полотенцем. Он следил за ее движениями своими глубокими, проницательными, всевидящими глазами-маленькими видеокамерами, которые видели и хранили самые худшие человеческие поступки в гигабайтах жесткого диска его мозга. Его тонкие губы дрожали, когда он хватал ртом воздух, крючковатый нос пытался втянуть живительный кислород, несмотря на трубку. Его кожа имела бледный полупрозрачный оттенок, как редкий пергамент в музее, и его тонкое тело занимало очень мало места на кровати. Как мог этот маленький человечек быть таким могущественным?

В вестибюле перед его комнатой стояла группа политических партнеров. У Пандита Гангасагара Мишры не было друзей. В его мире политики были только врагами. Стая газетных гончих водила дружбу с политиками снаружи, надеясь получить внутреннюю информацию о смерти Мишры до его смерти.

Старик, казалось, что-то бормотал, с трудом выговаривая слова. Это была его ежедневная молитва на санскрите. Он сказал: "изначальная Шакти, я кланяюсь тебе; всеобъемлющая Шакти, я кланяюсь тебе; то, через что Бог творит, я кланяюсь тебе; творческая сила Кундалини; мать всего, я кланяюсь тебе.- Он посмотрел на свою протеже, которая теперь принесла присягу в качестве премьер— министра, и сложил ее руки вместе в смиренном жесте признания перед телекамерами... а потом спотыкается и пятится назад. Красное пятно, расплывшееся на ее левом плече—почти как в замедленной съемке-пуля была выпущена из "Стингера".22 Магнум.

Августейший зал Ашоки Раштрапати Бхавана погрузился в столпотворение. Мишра, наблюдая за разворачивающейся сценой по телевизору, продолжал повторять на санскрите ‘ " Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах.’

ГЛАВА ПЕРВАЯ Около 2300 лет назад

Поцелуй был долгим. Казалось, она слегка прикоснулась губами к его губам, вызвав небольшие искры статики, которые пробежали по его спине, когда он страстно желал, чтобы этот страстный ритуал приблизился к своему удовлетворительному завершению. Ее звали Вишака—это означало Небесная Звезда-и она, несомненно, была небесным созданием. Ее полупрозрачное лицо цвета слоновой кости с легким оттенком морской волны, чувственный рот и озорные изумрудные глаза были частично скрыты каскадом шелковистых каштановых волос, когда она склонилась над его лицом, высаживая маленькие кусочки изысканной радости на его глазах, носу и губах.

Паурус лежал на Шелковом покрывале в комнате дворца удовольствий. Из прихожей доносились звуки вины, когда одна из куртизанок играла аккорды из "рага Хиндол" — "рага любви". Вдоль северо-восточной стены комнаты стояла золотая чаша, наполненная чистой розовой водой, а напротив-большая золотая лампа, подсвеченная сандаловым маслом. Паурус пребывал в состоянии нежного блаженства.

Позволив себе подчиниться заботам Вишаки, он удовлетворенно вздохнул. Он попытался вспомнить, какой великий гуру говорил, что путь к нирване-это полное и абсолютное подчинение божественному. Было ли это восхитительное создание чем-то меньшим? Он протянул руки, чтобы притянуть ее лицо к своему, в то время как его губы пытались утолить жажду от ее влажного, пахнущего гвоздикой и кардамоном дыхания. Он был в огне.

Его горло горело огнем! Паурус в панике отпустил ее волосы и схватился за горло, чувствуя, как смесь мышьяка и ртути обжигает его губы, язык и горло. Он попытался закричать, но из его гортани не вырвалось ни звука—она уже была уничтожена ядом Санкхии на ее губах. Амброзийная Вишака продолжала баюкать его голову в тепле своей красивой груди, чувствуя, как живое дыхание беззвучно покидает его. Павлины в королевском саду снаружи продолжали танцевать, совершенно не обращая внимания на мучения короля внутри. Паурус, могущественный император Кайкея и Магадхи, был мертв. Да здравствует король!

Паталипутра, столица Магадхи, Великой брахманической империи, лежавшей в колыбели прекрасной долины Ганга в Восточном Бхарате, в этот час была спокойна. Крокодилы во рву, окружавшем городскую крепость, крепко спали, и стражники закрыли городские ворота на ночь. В городе единственным оживленным местом были Ворота Яма, Южный квартал, где располагались мадиралаи— питейные заведения—и дома гаников— проституток. В северной части столицы, ближе к воротам Брахмы, где располагались дворец и браминская община, на улицах царила мертвая тишина.

Находясь в неприметном доме, Чанакья внимательно слушал Вишаку, когда свет двух масляных ламп по обе стороны его рабочего стола бросал зловещие полосы чередующихся теней и света на его грязное лицо. Он выглядел отвратительно. Его кожа была покрыта оспинами, а черты лица слегка искривлены. Его гладко выбритая голова была жесткой, черной и кожистой, а на лбу красовался трезубец из сандалового дерева. На затылке у него начиналась длинная Шиха—прядь волос, которую поддерживало большинство брахманов в королевстве. Единственной одеждой на его теле была грубая хлопчатобумажная простыня, а единственным аксессуаром—ягьопавита-священная ведическая нить. Он редко улыбался, потому что улыбка обнажала его кривые зубы. Он родился с полным набором зубов-знак правителя, но ясновидящий йог предсказал, что мальчик будет даже более могущественным, чем простой король— он будет самым могущественным создателем королей своего времени. Для многих он был известен как Каутилья-кривоногий; для своих знакомых детства он был Вишнугуптой; но для большинства он был Чанакьей-прославленным сыном великого и ученого Чанака, самого известного учителя во всей Магадхе.

Он не выказал ни малейшего волнения или восторга, когда получил ее подробный отчет об убийстве. Хитрый старый брамин знал, что никогда не стоит позволять другим понять истинные чувства человека. "Трое могут хранить тайну, если двое из них мертвы", - часто говорил он.

Но он не мог удержаться от смеха. Глупец Паурус позволил себе поверить, что небесное создание в его постели—это Вишака, мерцай, мерцай, маленькая звездочка. Ха! Этот слабоумный и не подозревал, что Вишака—его обученная вишаканья, ядовитая Дева. На самом деле Чанакья лично руководил созданием целой армии таких девушек. Его секретная служба определяла молодых и зрелых девушек, чьи гороскопы предсказывали вдовство. Эти прекрасные девушки будут изолированы в раннем возрасте и накормлены различными ядами в разных дозах, что сделает их невосприимчивыми к их разрушительному воздействию. К тому времени, когда вишаканьи Чанакьи достигали половой зрелости, они становились совершенно ядовитыми. Простой поцелуй с бесконечно малым обменом слюной был достаточно смертоносен, чтобы убить самого сильного быка человека.

- Иди и скажи Чандрагупте, что он теперь император Магадхи,-деловито наставлял хитрый брамин свою ядовитую ученицу, возвращаясь мыслями к тому, как и когда началась эта сага.

Царь Магадхи Дханананда был в отвратительном настроении. Его брамин-премьер-министр, мудрый Шактар, казалось, читал ему лекцию-представитель Бога на земле! Шактар хотел, чтобы царь проводил меньше времени, поглощенный насыщенными вином плотскими занятиями, и больше времени, улучшая жизнь граждан Магадхи. Дханананда находил таких ученых, как Шактар, скучными и невыносимыми. Тем не менее он терпел их. Покровительство Браминов в его совете делало его мудрым.

Крыша большого зала аудиенций Магадхи поддерживалась восемьюдесятью массивными колоннами. Богатая мебель и гобелены украшали двор самого богатого короля мира. На некотором расстоянии от дворца стоял позолоченный храм Дурахи Деви, буддийский монастырь, а также аюрведическая больница—признаки религиозного, материального и духовного прогресса Магадхи.

Дханананда посмотрел направо и увидел первый стул. Он был зарезервирован для самого важного брамина в стране-премьер-министра Шактара. Стул был пуст, потому что Шактар встал, чтобы произнести свою проповедь королю. Напыщенный ублюдок, подумал Дханананда. Все они были кучкой своекорыстных негодяев, рекомендующих наиболее высокомерных из них в министры, а затем использующих деньги Дханананды, чтобы награждать себя почестями, грантами и титулами, пытаясь обучить его—могущественного Дханананду—обязанностям царя! Их лицемерие вызывало у него отвращение.

Дханананда перевел взгляд на своих служанок. Монархов Магадхи всегда окружали женщины. Они выполняли различные функции, включая охрану особы короля, контроль доступа в его покои, дегустацию его пищи, чтобы убедиться, что она не отравлена, доставку посланий, полировку его доспехов, развлекали его музыкой, купали и одевали его, удовлетворяли его сексуальные потребности и укладывали его спать ночью.

У Дханананды было более тысячи служанок и куртизанок. Как кошки, они были злобны и защищали своего хозяина. Дханананда лукаво подмигнул восхитительной кошке, чья пышная фигура противоречила ее силе и способности убивать, и она ответила ему тем же, застенчиво улыбаясь.

Подмигивание стало последней каплей. Обычно хладнокровный Шактар вышел из себя, позволив многолетнему сдерживаемому гневу вырваться наружу, как вонючему гною из гноящейся раны. - О Король! Ни одна женщина в вашем королевстве больше не находится в безопасности из-за распутства двора. Девушек обычно находят на берегах Ганга—изнасилованных, убитых или и то и другое вместе. Обычно их след ведет обратно в королевский дворец!- прогремел он.

Дханананда, командующий самой большой постоянной армией в мире, пришел в ярость. - Придержи язык, Шактар, или я прикажу тебе его вырвать! Ты живешь за счет моих грантов и думаешь, что имеешь право прийти сюда и сказать мне—самому могущественному императору известного мира— как делать мою работу?- крикнул он, с каждым словом из его рта вырывалась белая слюна. - Ракшас! Пусть этого негодяя бросят в ад Нанды. Пусть он сам испытает, что такое боль в заднице,-приказал он Ракшасу, своему министру внутренней безопасности.

Ад Нанды был печально известной камерой пыток в тюремном комплексе Дханананды. Надсмотрщик, Гирика, был чудовищем. Еще ребенком Гирика любил ловить и мучить муравьев, мух, мышей и рыб. Позже он научился мучить кошек и собак, используя крючки, сети, горячий воск, кипяток и медные прутья. Из подземелий, где работал Гирика, постоянно доносились душераздирающие вопли: он вырывал беспомощным заключенным зубы металлическими клещами, заливал расплавленной медью их гениталии и втыкал раскаленные угли в их прямую кишку.

Ракшас неловко заерзал на стуле. Это у него геморрой разыгрался при мысли о раскаленных углях. Он знал, что застрял между камнем и твердым местом. Повинуйтесь приказу монарха и пусть все население заклеймит его как королевского сутенера—каковым он и был-или ослушайтесь диктата и сами будете отправлены в темницу.

Увлекаясь танцами, драматургией, музыкой, литературой и живописью, Ракшас был культурным и утонченным художником. Будучи окруженным блистательной женской красотой в своем художественном мире, он получил возможность снабжать Дханананду самыми восхитительными женщинами царства. Это был ключ к его успеху у короля. Главный политик Ракшаса ненавидел открытую конфронтацию. Почему Шактар, глупый тупица, должен был все время мешать? Ракшас поднялся с кресла и неохотно приказал стражникам арестовать премьер-министра.

За воротами королевского дворца одинокая фигура стояла на каменном выступе, изрыгая яд на Дханананду. - Граждане Магадхи, эта тирания продолжается слишком долго. Имперский головорез Дханананда заключил в тюрьму единственного министра, способного противостоять ему. Неужели мы будем беспомощно стоять здесь, наблюдая, как с Хранителем царства—мудрым и прославленным премьер—министром Шактаром-обращаются таким позорным образом? Сколько еще фермеров должны покончить с собой из-за того, что налоговые инспекторы Дханананды грабят их зерно? Сколько еще солдат должно погибнуть в бою, потому что их доспехи были скомпрометированы, чтобы сделать кубки вина для удовольствия короля? Сколько еще матерей должны плакать над трупами своих изнасилованных юных дочерей? Сколько еще мы будем терпеть этого злого государя?- воскликнул он.

Собралась целая толпа. В конце концов, оратор не был обычным человеком. Он был Чанаком - самым уважаемым учителем в королевстве, отцом мудрого Чанакьи и близким другом и доверенным лицом премьер-министра Шактара. Короли соперничали друг с другом, посылая своих сыновей и будущих принцев на обучение и воспитание княжеским обязанностям у Чанака.

Внутри дворца стражники схватили премьер-министра Шактара и потащили его через ряд потайных ходов в подземелья. Ракшас тихо проинструктировал лейтенанта, что с Шактаром следует обращаться прилично и что Гирика должен держать его руки подальше. - Скажи Гирике, что я лично оторву ему яйца, поджарю их, как каштаны, и заставлю съесть на завтрак, если он хоть пальцем тронет премьер-министра!- прошипел он лейтенанту.

Ракшас обдумывал свой следующий шаг, когда в комнату ворвался командир королевской стражи и попытался поговорить с королем. Заметно потрясенный командир нервно сообщил новость о том, что у дворца собралась большая толпа и Чанак подстрекает ее к мятежу.

Дханананда пришел в ярость. Его лицо исказилось, вены на шее пульсировали под барабанный бой вышедших на улицу стражников. - Убить сына шлюхи! Я хочу, чтобы голова Чанака была отрублена и выставлена на всеобщее обозрение на берегу Ганга. Сейчас же!- взвизгнул он. Несчастный командир поспешил исполнить королевский указ своего капризного вождя, опасаясь, что его собственная голова будет подана на тарелке за обеденным столом и отведана одной из куртизанок Дханананды.

- Он мертв, Вишнугупта. Я сожалею о твоей потере, сын мой. Шпионы короля повсюду. Ты должен бежать. Они будут искать тебя, - объяснил Катьяян, министр в кабинете Дханананды и верный друг Чанака. Находясь в суде, он услышал новость об убийстве Чанака и поспешил предупредить сына Чанака, Вишнугупту.

‘Но если я убегу, кто позаботится о моей матери? Она слишком стара, чтобы куда-то идти, - начал мальчик.

‘Я позабочусь о ней, не волнуйся, - сказала ласковая и уверенная Катяян.

‘А Сувасини?- спросил Вишнугупта. Сувасини была дочерью заключенного премьер-министра Шактара и с детства была влюблена в Вишнугупту.

- Я позабочусь обо всех остальных, если ты просто позаботишься о себе, Вишнугупта, - нетерпеливо сказал Катьяян.

Пустое выражение лица Вишнугупты поразило Катьяну. Не было видно ни уныния, ни тоски. ‘Не называй меня Вишнугуптой, - сказал гордый и сердитый мальчик Катьяне. ‘С сегодняшнего дня единственная личность, которая у меня есть,—это Чанакья, сын благородного Чанака!’

Это была амавасья-самая темная ночь за последние две недели, и Чанакья терпеливо ждал целых два дня, чтобы осуществить план, предложенный Катьяном. Он натер все свое тело смесью угля и масла, пока не стал черным как смоль. Полное отсутствие лунного света и его призрачный вид означали, что он мог незаметно передвигаться по неосвещенным берегам Ганга.

Он следовал точным указаниям Катьяна о том, как найти баньяновое дерево на берегу реки. Это было священное дерево, которому поклонялись на праздниках, и— зная об этом—стражники Дханананды повесили голову Чанака на ветвях именно этого дерева, зная, что обычные люди не прикоснутся к нему. Добравшись до баньяна, Чанакья проигнорировал масляную лампу у его основания и начал взбираться по массивному стволу. Отвратительная вонь вскоре привела его к тому месту, где он мог видеть голову своего любимого отца, висящую, как упырь, на ветке, к которой была привязана его единственная прядь волос.

Чанакья почувствовал, как слезы подступили к его глазам, когда он увидел отрубленную голову отца, раскачивающуюся на жутком свистящем ветру. Глаза отца были широко открыты, а на обеих щеках зияли дыры, в которых уже начали пировать насекомые. Его рот был крепко сжат, безмолвное напоминание об одной из его любимых—а теперь, к сожалению, ироничных-сентенций: "человек, который слишком часто открывает рот, может встретить трагический конец либо от несварения желудка, либо от казни!’

Чанакья взял себя в руки, вскарабкался на ветку и быстро отвязал шиху. Как можно мягче он приподнял голову, обнял ее и благоговейно поцеловал в макушку. Его слезы хлынули потоком и пролились на череп отца. Он не плакал до этого момента, но молча пообещал себе, что это будет единственный случай, когда он позволит себе плакать; Чанакья заставит плакать других. Они заплатят за то, что сделали. Его слезы будут оплачены кровью.

Он быстро спустился с дерева и завернул голову отца в свежий Муслин, который принес с собой. Затем он привязал Муслин к верхней части туловища и прыгнул в темную и зловещую реку. Шок от ледяной воды прошел через несколько минут, и вскоре он твердыми гребками направился через Ганг к маленькому храму Дурги, расположенному на противоположном берегу.

Катьян подкупил королевских гвардейцев, чтобы они расстались с телом Чанака, и тайно организовал доставку останков на территорию храма. Согласно индуистскому обычаю, труп должен был быть кремирован до захода солнца, но обстоятельства смерти Чанака означали, что традиция должна была быть оставлена. Если Дханананда когда-нибудь пронюхает, что Чанакья кремирует Чанака, он без колебаний пошлет своих дружков за мальчиком.

Вынырнув насквозь промокший от сильного течения, он увидел на берегу реки священника, страшного горбуна, закутанного в кроваво-красную простыню. Он держал горящий факел и молча жестом пригласил Чанакью следовать за ним к приготовленному погребальному костру. Не говоря ни слова, он взял Муслин с головой Чанака и положил его вместе с остальным телом, заключенным в погребальный костер. Он передал Чанакье пучок горящей травы и попросил его один раз обойти тело и зажечь костер. Когда пламя охватило тело Чанака, жрец вручил ему бамбук и попросил разбить голову трупа—предположительно, это действие освободит душу Чанака, запертую внутри.

Когда пламя угасло, жрец велел Чанакье еще раз окунуться в Гангу и дал ему сухую охряную одежду. Приняв ванну и одевшись, Чанакья взял маленький сверток, который ему протянул священник. Это был прощальный подарок, оставленный ему Катьяном. В нем лежал небольшой кинжал для его защиты, пятьдесят золотых Панасов для его пропитания и письмо к декану университета Такшила.

Расположенный более чем в девятистах милях отсюда, на далеком северо-западе, Такшила был первым в мире университетом. Он был основан почти триста лет назад и ежегодно выпускал более десяти тысяч студентов по более чем шестидесяти предметам.

Чанакья начал долгий и трудный поход, который должен был занять больше года.

ГЛАВА ВТОРАЯ Настоящие дни

Пыльная Бирхана-Роуд в Канпуре в любое время суток приводила гурманов в восторг. Маленькие придорожные магазинчики предлагали аппетитные закуски-голгаппас, алу-Тикки, Дахи—качори-кисло-сладкие закуски, приготовленные из самых нездоровых ингредиентов, какие только можно себе представить: жареного картофеля, рафинированной муки, сахара и соли. Полный фронтальный холестериновый приступ обычно не удерживал гурманов от дальнейшего изучения кондитерских лавок, где продавались ладду, Барфи, кулфи, джалеби, Малай-макхан, гулаб джамун и сотни других сладких, липких и греховных десертов. В любое время дня улицы были забиты машинами— авторикшами, извергающими густой черный дым, автомобилями, мотороллерами, ручными тележками, буйволами, коровами и людьми. Воздух был грязным, но тем не менее возбуждающим. Запахи пота и мочи смешивались с угарным газом, жареной пищей и благовониями из храмов, которые окружали это место.

На одной из улочек Бирхана-Роуд стояло здание, знававшее лучшие дни и с трудом удерживавшееся на ногах. Внутри шаткая лестница вела в квартиру на втором этаже, которую занимал Пандит Гангасагар Мишра, выдающийся канпурский профессор истории. Свежевымытый и одетый в простую белую хлопчатобумажную Курта-пижаму, Пандитджи был занят утренней молитвой. Он сидел на молитвенном коврике лицом на восток-в сторону восходящего солнца-и предлагал цветы, благовония и сандаловую пасту маленьким серебряным божествам, стоявшим внутри его мини-храма. Пожелав своим богам доброго утра, он спустился по шаткой лестнице и вышел на улицу.

Было очевидно, что Пандитджи в молодости был красивым мужчиной. У него были аристократические черты лица, широкий лоб и орлиный нос. Он был очень светлокожим, но довольно невысокого роста. Однако его невысокий рост вводил в заблуждение—как у Наполеона: волосы на голове почти полностью спали, и Пандитджи любовно сохранил несколько оставшихся прядей, расчесывая их слева направо.

Следующие тридцать минут они проведут в быстрой прогулке до Мотиджхил Чаураха, где продавец чая с довольно неинтересным названием—чайный домик Банарси— будет держать чай Пандитджи наготове и ждать. Слуга пандитджи часто жаловался, что дома он может приготовить чай получше, но Пандитджи нравилась утренняя прогулка, а также доброжелательность чайного ларька, где он был частью обычной утренней толпы. Затем он шел к продавцу газет через два магазина и покупал дневную дозу информации. Еще через полчаса он вернется домой и уйдет в свою гостиную, где проведет следующие два часа, изучая газеты со всей страны. Его продавец газет развил сеть, через которую газеты из Мумбаи, Нью-Дели, Калькутты и Ченнаи могли доставляться Пандитджи каждое утро, в дополнение к местным газетам из Канпура и Лакхнау.

- Но Пандитджи, почему ты читаешь так много газет?- с любопытством спросил однажды парень. Пандитджи ответил: "Потому что мне нужно знать все, что происходит в стране. Как еще я могу им управлять? Мальчик не ответил, недоверчиво качая головой.

К десяти часам утра Пандитджи был готов принять своих первых посетителей. Его секретарь, острый Кералит-Менон-прибыл и разбирал почту Пандитджи. У профессора истории была еще одна, еще более важная грань в его жизни. Он был президентом Akhil Bharat Navnirman Samiti-сокращенно ABNS журналами, которые никогда не могли точно вспомнить полное имя. Пандитджи запустил политическую организацию несколькими годами ранее, и она выросла из неоперившегося борющегося не-образования в основную политическую партию, которую мало кто мог игнорировать.

‘Доброе утро, сэр,-сказал Менон, деловито протягивая Пандиту Гангасагару Мишре досье толщиной в дюйм, в котором содержались важные за день бумаги. - Доброе утро, Менон, - сказал Пандитджи, - в котором часу ты попросил Чандини встретиться со мной?’

- Она будет здесь к одиннадцати, сэр. Она приводит оппозиционных МЛА, которые хотят дезертировать, - сказал Менон, улыбаясь. Он знал, что этот день был знаменательным. Это был день, когда ABNS свергнет существующее правительство штата Уттар—Прадеш, самого густонаселенного штата Индии—и ключ к удержанию власти в Нью-Дели-и установит своего собственного главного министра. Человек, стоявший за всем этим, был скромным Пандитом, который каждое утро пил чай в чайной Банарси и любил называть себя учителем истории.

Его близкие знакомые знали, что Пандит Гангасагар Мишра не интересовался преподаванием истории. Он был заинтересован в ее создании.

Гангасагар родился в 1929 году в Канпуре—англицизированном названии Канпура—сонном городке, расположенном на берегу реки Ганг. Первоначально Канпур был Канхапуром, названным в честь Канхайи-другого имени Кришны, героя индуистского эпоса "Махабхарата". Пришли англичане и решили, что Канпурский язык лучше звучит после того, как они превратили город в гарнизон с казармами на семь тысяч сипаев. Сипаи взбунтовались в 1857 году. Вполне возможно, что им не понравилось новое имя.

Отец гангасагара-Мишраджи-был бедным Брахманом, который зарабатывал на жизнь преподаванием в местной школе на берегу реки, субсидируемой правительством. Когда родился его сын, третий ребенок после двух дочерей, он решил назвать его Гангасагар—таким же огромным, как Ганг. Мать Гангасагара была простой женщиной, постоянно борющейся за удовлетворение самых элементарных повседневных потребностей семьи. Однако Ганга был ее любимцем. В обществе, которое относилось к сыновьям как к активам, а к дочерям как к пассивам, Ганга была единственной статьей ее баланса, которая уравновешивала приданое, которое она должна была заплатить за свадьбы своих дочерей. Она с улыбкой отказывалась от еды, лишь бы убедиться, что Гангасагар хорошо накормлен.

Согласно индуистскому обычаю, брамины обычно пользовались спросом в течение двух недель шраада, когда богатые семьи кормили их и одевали в память о своих предках. Одним из богатых покровителей Мишраджи был торговец Агравалджи. Маленький Ганга всегда с нетерпением ждал обеда в своем доме во время шраада. К еде всегда прилагалось неограниченное количество сладкого рисового пудинга. Однажды, когда они обедали в доме Агравалджи, Гангасагар спросил своего отца: "Отец, шраад-это все о том, чтобы помнить своих предков, верно?’

- Да, сынок. Питая Браминов, человек символически питает духов умерших.’

‘Значит, и ты когда-нибудь умрешь?- печально спросил Гангасагар.

Мишраджи улыбнулся. Все родители отчаянно хотели, чтобы их дети любили их, и Мишраджи не был исключением. Его сердце наполнилось гордостью, когда он увидел заботу сына о нем.

- Да, Ганга. Все когда-нибудь умрут, включая меня.’

Гангасагар выглядел удрученным. Слезы навернулись на его глаза, когда он сделал еще один глоток чудесного сладкого рисового пудинга, приправленного миндалем и изюмом. Сердце Мишраджи растаяло. Он попытался смягчить очевидное горе, которое, казалось, причинил своему сыну. ‘Зачем тебе знать о таких вещах, Ганга?’

‘Мне просто интересно, когда ты умрешь, сможем ли мы все еще приходить к Агравалджи за рисовым пудингом?’

Мишраджи удалось наскрести достаточно денег, чтобы отправить Гангасагара в школу чуть получше, чем финансируемая государством, в которой он преподавал. Он попросил Гангасагара всегда вести себя наилучшим образом. Он не мог позволить себе другую школу в Канпуре.

В первый же день пребывания в новой школе учитель Гангасагара попросил его встать и ответить на несколько вопросов. В высшей степени уверенный в себе Гангасагар был рад услужить. Старшие ученики подмигнули друг другу, ожидая яростного допроса.

- Кто был первым президентом Америки?- спросил директор школы.

- Джордж Вашингтон, - ответил Гангасагар.

‘Отлично. История говорит нам, что он сделал что-то непослушное в детстве. Что же это было?’

- Он срубил вишневое дерево своего отца.’

- Отлично, Гангасагар. История также говорит нам, что его отец не наказывал его. Есть идеи, почему?’

- Потому что Джордж Вашингтон все еще держал топор в руке?- спросил Гангасагар, садясь.

Через несколько месяцев он уже оценивал работы для директора школы и был его любимым учеником. Школа вот-вот должна была прерваться на каникулы Дивали. Экзамены только что закончились, и Гангасагар помогал директору отмечать экзаменационные работы по истории—его любимому предмету. Он смеялся над нелепыми ответами некоторых своих одноклассников.

- Древняя Индия была полна мифов, которые передавались от сына к отцу. Собрание мифов называется мифологией.’

- Величайшими правителями были Моугли. Самым великим Моугли был Акбар.’

- Потом пришли англичане. Они принесли с собой много изобретений, таких как крикет, трамвайные пироги и паровые железные дороги.’

- В конце концов англичане взяли верх над Индией, потому что в нашем единстве было слишком много разнообразия. Они были великими экспотентами и импотентами. Они начали с вывоза соли из Индии, а затем имплантировали ткань.’

Один из самых трудных вопросов касался Чанакьи, мудрого гуру Чандрагупты Маурьи. Вопрос состоял в том, чтобы объяснить, был ли трактат Чанакьи по политической экономии - "Артхашастра" -его собственным произведением или же это была просто совокупность ранее существовавших взглядов. Один из умных, но ленивых учеников написал: "Только Бог может знать ответ на этот конкретный вопрос, учитывая, что Чанакья мертв. Счастливого Дивали.’

Гангасагар написал на полях: "Бог получает пятерку с плюсом,вы тоже получаете пятерку с плюсом".’

Это был последний Дивали Мишраджи. Жизнь нанесла ему исключительно тяжелые удары, и стресс в конце концов взял свое. В возрасте пятнадцати лет Гангасагар остался без отца со стареющей матерью и двумя сестрами, обе уже достигли брачного возраста. Он знал, что ему придется бросить школу, забыть о колледже и найти работу. Первым пунктом назначения был Агравалджи, покровитель его отца, который всегда доброжелательно относился к Гангасагару.

Особняк Агравалджи располагался в лесистом и уединенном уголке Канпура, на берегу реки Ганг. Дом с десятью спальнями стоял на участке в десять акров с частным берегом реки, где десять Браминов ежедневно совершали священные ритуалы, чтобы семья Агравал оставалась постоянно благословленной удачей для следующих десяти поколений.

Отец Агравалджи сколотил состояние во время хлопкового бума 1864 года и стал одной из самых известных фигур на Канпурской хлопковой бирже, нервном центре торговли хлопком. Во время Гражданской войны в Америке Британия была оторвана от своих обычных поставок хлопка и обратилась к Индии, чтобы удовлетворить свои потребности в хлопке. Спекуляция хлопком стала лихорадочной и неистовой, и торговля продолжалась до позднего вечера, в то время как торговцы ожидали информации о международных ценах на хлопок, прежде чем закрыть свои торговые позиции. Старший Агравал обожал подобные рассуждения. Неизвестный большинству людей того времени, он, однако, не был спекулянтом. Своим богатством он был обязан простой технологии, известной как азбука Морзе. Хитрый рыночный агент нанял двух джентльменов-одного в Нью-Йорке, другого в Токио. Служащий в Нью-Йорке передавал цены на хлопок, используя азбуку Морзе, служащему в Токио, который, в свою очередь, передавал цены старшему Агравалу в Канпуре, также в коде. В результате старший Агравал узнал цены почти на час раньше остальных. Шестьдесят минут чистого арбитража каждый день были секретом огромного состояния Агравала, а не бездумными спекуляциями.

Старшему Агравалу наследовал его сын, унаследовавший хитрость и незаурядный ум отца. В то время как отец использовал гражданскую войну в Америке для продвижения своих деловых интересов, младший использовал Вторую Мировую войну, чтобы сделать то же самое. Британская колония Индия обеспечит более двух с половиной миллионов человек и потратит поразительные восемьдесят процентов своего национального дохода на британские военные усилия, и человеком, который обеспечит большую часть этих поставок с огромными запасами, будет Агравал-младший. Но Агравалджи отнюдь не был на стороне англичан. Он был проницательным человеком, который предвидел будущее. Он знал, что англичанам придется покинуть Индию лишь через некоторое время, и в преддверии этого события постарался раздать крупные пожертвования и на борьбу за свободу.

Когда Гангасагар был маленьким мальчиком, Махатма Ганди посетил Канпур и остановился у Агравалджи. Ганди приехал из Аллахабада, чтобы присутствовать на сороковой ежегодной сессии Индийского национального конгресса. Толпа из двадцати пяти тысяч человек собралась на вокзале Канпура, чтобы встретить его. Агравалджи проводил Гандиджи домой. Мишраджи вызвался, чтобы маленький Гангасагар остался рядом с Гандиджи, чтобы позаботиться о нем во время его визита. Агравалджи с готовностью согласился.

Затем Гандиджи выступил с речью на знаменитом плацу города и обратился к толпам людей, собравшихся поддержать движение за отказ от сотрудничества и добиться его огромного успеха. В какой-то момент после этого события Агравалджи спросил великого вождя: "Бапу, что дает тебе уверенность в том, что ты сможешь сражаться с англичанами?’

Махатма Ганди улыбнулся. - Мы победим, потому что находимся на третьем этапе нашей четырехступенчатой борьбы.’

- Четырехступенчатая борьба?- вслух удивился Агравалджи.

- Во—первых, они игнорируют тебя, во-вторых, они смеются над тобой, в-третьих, они дерутся с тобой, и в-четвертых-ты побеждаешь. - Это четвертая стадия, мой друг Агравал, - просто ответил Махатма. Маленький мальчик, прижимавшийся к ногам Гандиджи, очень внимательно слушал мудрого вождя. - Бапу, - нерешительно спросил он, - у англичан есть оружие и полицейские. Я всего лишь маленький мальчик. Как я могу с ними бороться? Они намного сильнее!’

Махатма Ганди нежно положил руку на голову маленького Ганги и сказал: "Сила не исходит из физических способностей. Она исходит из неукротимой воли. Я вижу, что она у тебя есть, сынок.’

С этого дня Гангасагар знал, что однажды он также будет обладать властью создавать или разрушать империи.

Гангасагар с беспокойством сидел перед Агравалджи. Он был одет в западную одежду, но они неудобно сидели на нем. У него были длинные и широкие внизу бакенбарды в стиле Элвиса. Его выдающийся нос обеспечивал достаточно места для парковки пары очков в очень толстой оправе. Его волосы были зачесаны назад с очень заметным пробором слева. Он был одет в тусклую рубашку с длинными рукавами, которая свисала из расклешенных брюк, знававших лучшие дни. Он был чисто выбрит и имел светлую кожу, но был довольно низок, чуть выше пяти футов ростом, и носил ботинки, которые были по крайней мере на два размера больше, чем ему нужно. ‘Я не знал, к кому еще обратиться, - нерешительно сказал молодой Гангасагар. - Сэр, я надеялся, что вы дадите мне работу. Я сделаю все, что вы попросите, обещаю, что буду усердно работать. Пожалуйста, помогите мне, - взмолился он.

Агравалджи затянулся Шафраново-кардамоновым кальяном и улыбнулся юноше. ‘У меня нет своих сыновей, Гангасагар. Я найму тебя, но буду гнать, как раба. Ваше жалованье составит двадцать пять рупий в месяц. Согласен?’

‘Вы не пожалеете об этом, сэр. Я действительно благословлен удачей.’

- Да, я верю в удачу, сынок. И я нахожу, что чем больше я работаю, тем больше у меня ее, - пошутил Агравалджи.

Самые первые уроки были по бухгалтерскому учету и аудиту. Книги Агравалджи вел его доверенный Марвари Муним—казначей, которому было поручено объяснить молодому человеку тонкости двойной бухгалтерии.

- Гангасагар, сколько будет два плюс два?- спросил Муним в первый же день.

- Четыре, - ответил Гангасагар.

‘Неправильный ответ. Я дам тебе еще одну попытку позже.’

Через несколько дней они перешли к ведению первичных книг, разноске книг и подготовке пробного баланса. Муним снова спросил его: "Гангасагар, сколько будет два плюс два?’

- Четыре, - ответил Гангасагар.

‘Неправильно. У вас будет еще один шанс ответить на него правильно.’

Несколько недель спустя они рассмотрели вопросы признания доходов, оценки расходов и завершения составления отчета о прибылях и убытках.

- Твой последний шанс. Что такое два плюс два?- спросил Муним.

Расстроенный парень рявкнул: "это все, что ты хочешь!’

- Правильный ответ, - засмеялся Муним. ‘Наконец-то ты понял всю прелесть бухгалтерии!’

Выгода была в крови Агравалов. Все, что можно было купить и продать с прибылью, представляло интерес для Агравалджи. Вскоре Гангасагар понял, что находится в руках великого учителя. Однажды он присутствовал на совещании между Агравалджи и его мунимами.

- Мунимджи, почему мы не торгуем джутом?’

- Маржа ужасно низкая, сэр. Не стоит таких усилий.’

‘Но почему бы не экспортировать его?’

- Экспортные цены даже ниже наших внутренних закупочных цен. Мы закончим тем, что купим товар и экспортируем его по более низким ценам. Это убыточное предложение, сэр.’

‘Но что, если вместо этого мы экспортируем джутовые отходы и будем маркировать их как джут? В конце концов, это джут.’

- Но, сэр, кто же будет покупать у нас мусор?’

- Я так и сделаю.’

‘Что именно вы предлагаете, сэр?’

‘А что, если мы заставим Агравала Гонконга купить твой мусор? Вы можете купить джутовые отходы здесь, в Индии—которые практически ничего не стоят—и продать их нашему собственному иностранному филиалу в качестве джута.’

- Но прибыль будет фиктивной. Наша индийская рука показала бы прибыль, в то время как иностранная рука показала бы убыток. Это все равно будет игра с нулевой суммой.’

- Не совсем, мунимджи. Правительство предлагает импортные лицензии равной стоимости в качестве стимулов, если мы экспортируем товар. Мы можем не обязательнозарабатывать деньги на сделке, но мы будем загребать их вместе с премией за импортные лицензии!’

Гангасагар поклялся себе, что будет работать сверхурочно, чтобы приобрести грубую хитрость своего наставника.

Однажды утром Агарвал Джи отправился на прогулку. Его обычный маршрут пролегал мимо офиса. Был холодный зимний рассвет, и большая часть Канпура еще спала. Охранник, стоявший снаружи, отдал честь, когда его босс направился к нему.

- Рам-Рам, Сахеб, - сказал он.

‘Рам-Рам, Гаурипрасад, - сказал Агравалджи. ‘Почему в офисе горит свет? Кто мог быть внутри в такой час?’

- Их включил Гангасагарджи, - сказал охранник.

- Гангасагар приходит в офис так рано утром?- спросил недоверчивый Агравалджи.

- Нет, Сахеб. В большинстве случаев он не приходит рано, - ответил Гаурипрасад.

- Хорошо! У него дома есть мать и две сестры. Он тоже должен проводить с ними какое-то время, - сказал Агравалджи.

‘Нет, нет, Сахеб. Он не приходит рано в большинстве дней, потому что он не покидает офис в большинстве ночей.’

Гангасагар сидел со своим боссом в кабинете и обсуждал какую-то идею. У Агравалджи всегда были выгодные идеи, последняя из которых вращалась вокруг золота. Вторая Мировая война закончилась, и у Агравалджи были основания для оптимизма.

- Американский доллар всегда был связан со стоимостью золота. До недавнего времени тройская унция золота стоила двадцать долларов, но недавняя мировая война все изменила. Доллар сейчас обесценился, и цена одной тройской унции теперь составляет тридцать пять долларов, - сказал Агравалджи.

- Ну и что?- спросил Гангасагар.

-Это значит, Гангасагар, что доллар стоит одну тридцать пятую унции золота.’

‘Как тебе такая возможность?’

"Даже если американское правительство привязало стоимость доллара к золоту, внутренняя стоимость доллара будет продолжать падать, поскольку они печатают больше денег для финансирования военного дефицита.’

- И что же?’

‘И поскольку внутренняя стоимость доллара падает, внутренняя стоимость золота должна увеличиваться.’

‘Значит, в этом есть какая-то возможность?’

‘Не просто возможность-арбитражная возможность!’

‘Я не понимаю.’

‘Просто. Если у меня есть доллар, я могу обменять его на одну тридцать пятую унции золота, верно?’

‘Право.’

‘Но ведь стоимость этой доли унции золота по своей сути намного больше, чем стоимость доллара, верно?’

‘Право.’

‘Итак, если мы будем продолжать покупать доллары и продавать их в обмен на официальную стоимость золота, что произойдет?’

‘Мы получаем прибыль?’

‘Право. Так чего же ты ждешь?’

Агравалджи заработал для своей компании миллионы, торгуя долларом против золота. Гангасагар наблюдал, слушал и впитывал.

В другой раз это была торговля хлопком. Индия получила независимость от Британии несколькими годами ранее, и теперь всем заправляло новое правительство.

- Новый министр промышленности планирует национализировать текстильные фабрики, - небрежно сказал однажды Агравалджи.

‘Нас это не касается. Мы торговцы, а не Текстильщики, - осторожно ответил Гангасагар.

‘Ты ошибаешься, это действительно влияет на нас. Промышленность придет в упадок.’

- Ну и что?’

- Цены на хлопок упадут.’

‘А какое это имеет отношение к нам?’

- Хлопок для коротких продаж.’

- А?’

- Продай хлопок сегодня, а потом купи по более низкой цене.’

‘Но если национализация произойдет немедленно, у нас не будет достаточно времени, чтобы эффективно справиться с обеими сторонами сделки, сэр.’

‘Мы должны быть уверены, что министр разыграет свою драму национализации чуть позже.’

- Каким образом?’

- Мы покажем ему, как он может стать нашим партнером в этом выгодном деле.’

Гангасагар начал понимать кровосмесительную связь между бизнесом и политикой.

Был уже поздний вечер. Гангасагар уже выходил из кабинета, когда Агравалджи позвал его в свою комнату. - Комиссия по планированию объявила, что в течение следующих пяти лет страна будет вкладывать значительные средства в строительство плотин, дорог и мостов, - объявил он.

‘Но мы же не занимаемся строительством, - мягко напомнил своему наставнику Гангасагар.

- Тогда давай войдем.’

- Но это очень специализированная отрасль. Мы торговцы, сэр. Мы ничего не знаем о строительстве.’

Просто зарегистрировать компанию. Выделите десять процентов акций компании Lakshmi & Co. Зарегистрируйте название компании у поставщиков стали и цемента.’

- Но зачем?’

‘Вы можете начать делать заказы на строительные материалы.’

- Но у нас нет никаких проектов! Зачем нам покупать материалы без проектов в руках?’

- Потому что мы планируем продать строительную технику через год.’

‘Но кто купит строительную фирму без проектов?’

- Любая из других строительных фирм, потому что наша будет одной из немногих, у которой есть огромные запасы цемента и стали, и то и другое будет в очень дефиците!’

‘А что, если министр финансов обвинит нас в накопительстве?’

- Как он может это делать? Его зять владеет компанией Lakshmi & Co.’

‘Мне нужно, чтобы ты поехал в Патну, - сказал Агравалджи Гангасагару.

‘Я в вашем распоряжении, сэр, - сказал Гангасагар.

‘А ты не хочешь узнать, почему?- спросил его наставник.

‘Если это важно, вы мне скажете, - ответил молодой человек.

- Как вам известно, Патна-столица штата Бихар. Бихар богат полезными ископаемыми, в частности железной рудой.’

- И что же?’

- Правительство раздает концессии на добычу полезных ископаемых. Нам нужно владеть частью действия.’

‘И что же вы хотите, чтобы я сделал, сэр?’

- Похоже, правительство не знает, где находятся депозиты. Мне нужно знать, что лежит внизу, прежде чем я сделаю ставку, а не после.’

‘Ты хочешь, чтобы я взял лопату и начал копать железную руду?’

‘Нет. Мне нужно, чтобы ты встретился с моим другом, который раньше служил летчиком-истребителем в Королевских ВВС. Он живет в Патне.’

- Мы планируем сбросить бомбы, чтобы вскрыть землю?’

- Довольно сарказма, Ганга. Вы увидите, почему вы нуждаетесь в нем. Это удивительно простое и элегантное решение.’

Командир эскадрильи Моханлал был типичным джентльменом с виски и содовой. Виски было его эликсиром жизни, густые седые усы служили идеальным фильтром для всего, что он пил. Он учился летать в делийской летной школе и был нанят пилотом на индийскую почту, когда его реквизировали Британские Королевские ВВС в составе двадцатичетырехлетней индийской эскадрильи, которая должна была доставить "Харрикейны" в Германию.

Во время последней вылазки он вдруг обнаружил, что вся приборная панель исчезла. Он ничего не заметил из-за шума мотора. На высоте восемнадцати тысяч футов над Ла-Маншем из двигателя "Харрикейна" начали выходить черный дым и масло. На высоте семи тысяч футов наземный контроль посоветовал ему перебраться через Ла-Манш. Его заберет лодка.

- Не посылай лодку, - ответил он по потрескивающему радио. - Но почему?- спросил оператор. - Потому что я не умею плавать, вот почему!- крикнул он. Вскоре Моханлал скользнул к белым утесам Дувра, но как только он открыл шасси своего самолета, Харрикейн вспыхнул пламенем. Ему удалось совершить аварийную посадку, и его пришлось вытаскивать из горящих обломков. Он ненавидел больничную еду, но любил свою медсестру и виски. Вскоре он понял, что скотч никогда не менял своего мнения, как это делала медсестра.

После окончания войны Моханлал вернулся в Индию с довольно щедрой пенсией от королевских ВВС, которая позволила ему начать чартерное авиасообщение с ограниченным маршрутом, используя старый Hawker Hart. Это должно было привести к удивительно простому и элегантному решению, о котором говорил Агравалджи.

- Видишь? Это город Патна под нами, - проревел Моханлал, когда брызжущий слюной Хоукер Харт дернулся еще раз. Гангасагар был готов выблевать свой завтрак и проклинал Агравалджи и Безумного Моханлала за то, что они поместили его туда в пять утра, когда было очень холодно. В самолете двое мужчин сидели друг за другом.

‘Видишь эти развалины к югу от железной дороги? Это Кумхрар-развалины древнего города Паталипутра, от которого Патна получила свое название’ - прокричал Моханлал, не обращая внимания на неудобства своего первого воздушного путешественника. Оба мужчины были одеты в очки B-8 со шлемами RAF, куртки бомбардировщиков A-2 и парашютные рюкзаки RAF Mae West 1941 года. Гангасагар нервно выглянул из-за борта самолета, чтобы посмотреть, на что указывает Моханлал.

- Две тысячи триста лет назад Паталипутра была столицей огромной империи Чандрагупты Маурьи. Трудно себе представить, учитывая жалкое состояние Патны, а?- рявкнул он, поворачивая шумную машину на север, к реке.

- Город расположен на южном берегу Ганга, но весь регион богат железной рудой. Хитрость заключается в том, чтобы выяснить, что правительство еще не сделало— определить точные места!’

Гангасагар пробормотал себе под нос несколько ругательств, радуясь, что шум мотора помешает пилоту уловить его слова.

- Во всем мире наблюдается феноменальный рост использования геофизических методов в разведке полезных ископаемых. То, что у меня здесь впереди, - это часть технологии, называемая магнитометром. Есть только несколько из них в мире. Вашему боссу удалось получить его через своих американских знакомых. Это чертовски невероятно!- воскликнул Моханлал.

‘Так как же эта штука работает?- крикнул Гангасагар, не обращая внимания на то, что завтрак плещется у него в животе.

- Эта штука измеряет относительное магнитное притяжение различных частей земной поверхности. Оксид железа дает самое сильное магнитное притяжение любого минерала. Поэтому, Пролетая над залежами полезных ископаемых, мы должны видеть определенное изменение магнитного притяжения, - объяснил Моханлал, и его голос был частично заглушен ревом винтов и зловещим покачиванием двигателя.

‘Мы падаем!- закричал Моханлал, когда "Хоукер Харт" быстро терял высоту. Гангасагар проклял Моханлала, потом Агравалджи, а потом свою удачу—в таком порядке. На мгновение ему показалось, что сумасшедший пилот сыграл с ним злую шутку, но через несколько секунд он понял, что это не шутка. Воздушная мусорная куча быстро разрушалась.

‘Мы должны выбраться отсюда!- воскликнул Моханлал. Под ними лежали руины Паталипутры, казалось, лишенные глазеющих туристов в этот ранний утренний час. "Мне просто повезло,-подумал Гангасагар.-я умру, окруженный костями двухтысячетырехсотлетней давности. Даже если они обнаружат мое тело позже, они подумают, что я просто еще один реликт древней цивилизации! Почему Мой жадный босс отправил меня в небо искать железную руду, которая находится в сотнях футов под землей? Вместо того чтобы копать железную руду, они будут копать мое тело, погребенное в этой ржавой железной птице. Смотри, Агравалджи, вот железо, которое ты хотел!’

У Гангасагара закружилась голова, когда самолет содрогнулся и вошел в штопор. - Прыгай! Сейчас же!- крикнул Моханлал, катапультируясь и дергая за веревку парашюта. Гангасагар слепо последовал за ним. Теперь он был выше всех волнений.

Он знал, что вот-вот умрет, и ему было все равно, откроется этот чертов парашют или нет. Учитывая состояние самолета Моханлала, вполне возможно, что в рюкзаке вообще не будет парашюта!

Он был на небесах. Он был совершенно уверен, что умер и теперь парит над облаками в небесной обители Индры. Только когда он оглянулся и увидел Моханлала, плывущего рядом с ним, он понял, что они не могли бы быть на небесах, если бы Моханлал был рядом. Оба парашюта успешно раскрылись, и Гангасагар почувствовал ветер в лицо, когда они мягко поплыли к матери-земле.

Глухой удар! Удар был совсем не мягким. Разве парашюты не должны были смягчить удар? У него не было времени размышлять о резкости их столкновения с землей. Менее чем в ста ярдах от них стонущая масса "Хоукера" Моханлала нырнула, издав пронзительный леденящий душу вопль, врезалась в твердую землю и взорвалась огненным шаром. Моханлал и Гангасагар напряглись и ударились о землю, чтобы защититься от теплового взрыва, исходившего от обломков самолета.

Прошло несколько минут, прежде чем один из них поднял голову. Их лица были покрыты черной сажей, а одежда порвана. Волосы Гангасагара стояли дыбом, словно сквозь них пропустили электрический ток. Порезы и синяки покрывали его руки, ноги и лицо. Несмотря на свое ослабленное состояние, он испытывал непреодолимое желание придушить Моханлала и горячо молился, чтобы тот удержался от нападения на пилота.

Он огляделся вокруг. Руины Паталипутры напоминали город-призрак в 5.30 утра. Казалось, что в один прекрасный день бурлящая империя Чандрагупты просто остановилась. В центре площадки Кумхрар стояли восемьдесят массивных колонн, вероятно, когда-то составлявших часть большого зала аудиенций Магадхи. Конечно, здесь не было ни крыши, ни полированного пола, ни гобеленов, ни богатой мебели, которая когда-то украшала двор самого богатого короля мира. На некотором расстоянии стояли развалины храма Дурахи Деви, буддийского монастыря и аюрведической больницы. "Должно быть, это было адское королевство", - подумал Гангасагар, позволяя своей страсти к истории взять верх.

- Алло? В каком мире ты находишься?- спросил Мад Моханлал, махнув рукой перед носом Гангасагара. ‘Нам нужно подобраться к месту катастрофы и убедиться, что поблизости никого нет. Могут быть жертвы’ - сказал Моханлал, когда они начали приходить в себя навстречу парам топлива и пламени.

Земля на месте крушения обвалилась. Из адской машины, приземлившейся носом вниз, валил черный едкий дым. Руины Большого зала собраний Паталипутры лежали в сотне ярдов к западу. - Может, пойдем пешком в Патну?- спросил Гангасагар.

- Нет смысла прилагать усилия. Мы находимся в самом центре туристической зоны. Посидим здесь часок-другой, и к нам приедут все автобусы. Мы просто поймаем попутку и вернемся в город’ - предложил Моханлал.

Они сели подальше от круга обломков и смотрели, как угасает пламя. Гангасагар стряхнул сажу с одежды, сплюнул на ладонь и вытер глаза слюной. Моханлал предложил ему отхлебнуть из своей фляжки. Гангасагар, не обращая внимания на пилота, продолжал тыкать в землю прутиком, который нашел перед собой. Это была мягкая Красная аллювиальная почва, богатая железом. "Агравалджи, послушайте, сэр, я нашел ваши чертовы железные поля", - подумал Гангасагар.

Ветка наткнулась на препятствие, которое не позволило ей глубже погрузиться в мягкую почву. Загоревшись любопытством, Гангасагар безжалостно вонзил в него нож. Моханлал выпил еще немного, чтобы сделать Гангасагар более терпимым. Гангасагар опустился на колени и начал копать прутиком. Ему нужно было знать, что мешает этому. Несколько минут рытья Гангасагаром и несколько стаканчиков виски, опрокинутых Моханлалем, и источник завала был обнаружен.

Это была небольшая квадратная глыба черного гранита. Несмотря на то, что она некоторое время оставалась погребенной в нескольких футах мягкой почвы, она казалась отполированной и гладкой. Пока Гангасагар расчищал ладонями землю, покрывавшую поверхность плиты, он ощутил вмятины вдоль гладкой поверхности—это была не обычная каменная формация, а каменная надпись!

- Ну же! Вставай и помоги мне!- крикнул Гангасагар пилоту. Явно раздраженный Моханлал встал, открутил крышку фляжки и спрятал ее в мешковатые летные штаны. ‘Нам нужны металлические обломки, которые можно использовать как лопаты, - сказал ему Гангасагар. Запуганный пилот не хотел столкнуться лицом к лицу с гневом Элвиса-бакенбарды. Он нашел металлическую шахту, вероятно, одну из опор крыла, и осторожно коснулся ее—она не была раскаленной. Он поднял его и поднес к Гангасагару, который схватил его и принялся лихорадочно разгребать.

‘Да что тут такого?- спросил Моханлал. ‘Почему мы возбуждаемся, глядя на кусок гребаного гранита? У него даже сисек нет!’

Гангасагар не обратил на него внимания и продолжал копать. За пятнадцать минут он расчистил большую часть почвы и обнажил каменную глыбу размером с надгробие, лежащую на спине. Это был идеально отполированный гранит с надписями, которые Гангасагар не мог понять. Он знал, что это, вероятно, Брахми—каллиграфия, используемая во времена Маурьев— - но не мог быть уверен.

- Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах,-сказал старый учитель, омывая камень водой и гхийа-Тори, мочалкой. ‘Это древняя санскритская мантра, восхваляющая достоинства женской энергии, - сказал старый директор школы Гангасагара.

Гангасагар и Моханлал воспользовались помощью двух гидов, чтобы вытащить блок из земли, погрузить его в один из автобусов, который казался еще более опасным, чем самолет, который только что разбился, и отвезти его в город Патна. Оттуда Гангасагар сел на поезд—больше никаких полетов-и вернулся в Канпур.

Агравалджи был рад его благополучному возвращению, но еще больше радовался показаниям магнитометра, которые позволили бы ему с большей уверенностью претендовать на концессии по добыче полезных ископаемых. Мать Гангасагара была в истерике от беспокойства и страха. Она обнимала и целовала его сотни раз, проводя руками по его голове и лицу, желая убедиться, что ее сын действительно жив. Его сестры приготовили кеер, чтобы отпраздновать его благополучное возвращение. Мать Ганги также праздновала помолвку своих дочерей, приданое было любезно предоставлено Агравалджи.

После нескольких дней отдыха гангасагар отвез гранитную глыбу, нагруженную на воловью повозку, своему старому школьному учителю, который был единственным человеком, знавшим, как истолковать надпись на камне. ‘Знаешь, Ганга, всегда считалось, что все наскальные надписи в Паталипутре были сделаны по заказу Ашоки—величайшего из царей Маурьев, внука Чандрагупты Маурьи. Но это не может быть надпись Ашоки!- воскликнул его старый директор.

- Но почему?- спросил Гангасагар с обычным любопытством.

- Потому что использование санскрита почти полностью исчезло во времена правления Ашоки. Ашока стал признанным буддистом после того, как он убил сто тысяч человек в войне Магадхи с Калингой. Буддисты избегали санскрита. Они видели в нем язык избранных брахманов и хотели, чтобы их молитвы были поняты простыми людьми. Таким образом, надписи Ашоки были написаны на Пракрите, языке масс, а не на санскрите. Но это же санскрит!- сказал взволнованный учитель.

‘Я думал, это Брахми?- спросил смущенный Гангасагар.

- Брахми-это письменность, а не язык. Независимо от того, пишете ли вы на санскрите или на Пракрите, почерк был бы один и тот же—Брахми.’

‘Так что же означает эта песнь?- спросил Гангасагар.

"Изначальная Шакти, я кланяюсь тебе; всеобъемлющая Шакти, я кланяюсь тебе; то, через что Бог творит, я кланяюсь тебе; творческая сила Кундалини; мать всего, я кланяюсь тебе", - сказал он, улыбаясь. - Это окончательное признание женской силы.’

‘Но на другой стороне блока, кажется, тоже есть надпись. Является ли это повторением одного и того же пения?- спросил Гангасагар.

- А! Нет, я взглянул на него. В ней содержатся инструкции о том, как следует читать эту мантру и каковы ее последствия.

Гангасагар широко раскрыл глаза от изумления. - Скажи мне, что там написано, - нетерпеливо попросил он.

Его старый школьный учитель улыбнулся. ‘Я сделал кое-что получше. Я перевел и записал для тебя все, что там написано, на листе бумаги.’

Четыре тысячи дней ты будешь молиться

Четыреста песнопений каждый день.

Сила чанакьи-твоя, чтобы взять ее.

Чандрагупта, чтобы сделать или сломать.

Если наступит затишье, начните снова.

Король должен быть королевой, чтобы быть уверенным.

Проклятие сувасини навсегда прекратится

Если вы можете вылечить вину Чанакьи

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Около 2300 лет назад

Такшила лежал на пересечении двух великих торговых путей: Королевского тракта Уттарапата между Магадхой и Гандхаром и пути Инда между Кашмиром и легендарным Шелковым путем. Такшила был расположен в долине царства Гандхар—санскритское слово означает благоухания. Окруженный холмами, садами и дикими цветами, Гандхар был рогом изобилия природы.

Дрожа от пронизывающих зимних ветров, дующих с Гималаев и гор Гиндукуша, и не имея ничего, кроме своей изношенной одежды для защиты, Чанакья обнаружил, что стоит перед дваар пандитом-директором врат—университета Такшила. Рассвет уже почти наступил, и воздух был наполнен запахами храмовых благовоний и звуками утренних чтений Вед. Хорошо спланированные улицы подметали и поливали водой, а таверны для завтраков начали готовиться к приему первых посетителей.

‘С кем ты хочешь встретиться, мальчик?- спросил дваар Пандит. Чанакья ответил, что ему нужно встретиться с ачарьей Пундарикакшей, деканом университета. Следуя указаниям директора ворот, Чанакья добрался до небольшого домика, окруженного фруктовыми деревьями. Декан сидел в своем саду с голой грудью на пронизывающем холоде, предаваясь утренним размышлениям и молитвам. Чанакья знала, что лучше не беспокоить его, и просто сел в углу детской, дрожа от холода. Через несколько мгновений Пундарикакша открыл глаза и увидел довольно смуглого, неуклюжего, уродливого и неуклюжего мальчика, который сидел в его саду, дрожа от холода.

‘Кто ты, сын мой?- поинтересовался он. - Сэр, меня зовут Чанакья. Я сын Ачарьи Чанака из Магадхи. У меня есть для вас письмо от Катьяянджи, министра в кабинете Магадхи. Он сказал, что знает вас, - объяснил Чанакья.

Имя Катьяаян мгновенно осветило лицо декана. Было совершенно очевидно, что эти двое были друзьями детства. Он снял шаль, небрежно наброшенную на правое плечо, и накрыл ею Чанакью. Он обнял юношу за плечи успокаивающим жестом и повел его в дом, где тепло кухонного очага манило к себе. Он быстро приказал слуге принести мальчику стакан горячего молока и несколько ладдуков. Чанакья понял, что проголодался, и проглотил их между глотками теплого молока.

Пундарикакша был занят чтением письма, написанного Катьяаном. В ней говорилось о том, что Чанакья был одним из самых ярких учеников Магадхи и сыном Ачарьи Чанака, ведущего авторитета в области политических наук и экономики. - Катьаян хочет, чтобы я устроил тебя в университет, - сказал Пундарикакша. Разве мой друг не знает, что принцы со всего мира годами ждут, когда их примут в эти священные врата? - удивился Пундарикакша, продолжая читать письмо. Его мысли вернулись к тем дням, когда он и Катьяян были учениками в Такшиле. Пундарикакша был бедным сиротой, и отец Катьяяна финансировал его образование. Декан знал, что его старый друг Катьяян просит об одолжении. Отказ в приеме для этого мальчика не был вариантом.

- Ты, должно быть, устал, Чанакья. Тебе надо отдохнуть. Я попрошу моего слугу приготовить тебе теплую постель. Я встречусь с директором приемной комиссии, чтобы обсудить этот вопрос. Я могу послать за тобой позже, если ему понадобится проверить твои знания, - сказал проницательный декан, поднимаясь, чтобы уйти.

- Какова цель хорошего правления, Чанакья?- спросил директор приемной комиссии. Они сидели на полу в его кабинете, скудно обставленной комнате, заполненной заплесневелыми свитками, пергаментами и рукописями. В комнате пахло эвкалиптовыми масляными лампами, которые освещали это место по вечерам.

Ответ Чанакьи был быстрым и уверенным. ‘В счастье его подданных заключается счастье короля, а в их благополучии-его собственное благополучие, - с чувством ответил он.

- Сынок, каковы обязанности короля?’

- У правителя три обязанности. Ракша-защита государства от внешней агрессии; Палана—поддержание правопорядка внутри страны; и, наконец, йогакшема—благосостояние народа.’

- О сын Чанака, какими средствами король может разрешить политические споры?’

- Есть четыре возможных способа, сэр. Сама-мягкое убеждение и похвала; даама—денежные стимулы; Данда—наказание или война; и бхеда—разведка, пропаганда и дезинформация.’

‘В чем разница между королевством, страной и ее народом?’

- Не может быть страны без людей, и нет королевства без страны. Именно люди составляют царство; подобно бесплодной корове, царство без людей ничего не дает.’

- Что такое государство, мудрый ученик?’

- Есть семь составляющих элементов, ученый учитель. Король, Совет министров, территория и население, укрепленные города, казна, вооруженные силы и союзники.’

‘Зачем королю вообще нужны министры?’

- Одно колесо не может сдвинуть колесницу с места. Король должен назначать мудрецов министрами и прислушиваться к их советам.’

‘В чем корень богатства?’

"Корень богатства-экономическая деятельность, а ее отсутствие приносит материальные страдания. В отсутствие плодотворной экономической деятельности как нынешнее процветание, так и будущий рост находятся под угрозой разрушения. Подобно тому, как слоны нужны, чтобы ловить слонов, так и богатство нужно, чтобы захватить больше богатства.’

‘Каков надлежащий уровень налогообложения для жителей королевства?’

‘Как срывают плоды в саду, когда они созревают, так и король должен собирать доходы по мере их поступления. Точно так же, как человек не собирает незрелые плоды, он должен избегать сбора доходов, которые не причитаются, потому что это рассердит людей и испортит сами источники доходов.’

‘До какой степени король должен доверять своим чиновникам?’

- Невозможно узнать, когда рыба, плавающая в воде, выпьет немного воды. Таким образом, совершенно невозможно выяснить, когда государственные служащие, отвечающие за предприятия, незаконно присваивают деньги.’

- Насколько важно наказание в управлении королевством?’

- Только сила наказания, когда она применяется беспристрастно, пропорционально вине, и независимо от того, является ли наказываемый наследным принцем или вражеским рабом, защищает этот мир и следующий.’

‘Как король может решать, какие короли его друзья, а какие враги?’

- Правитель с прилегающей территорией-соперник, а правитель соседнего государства-друг. Враг моего врага - мой друг.’

Директор приемной комиссии удивленно посмотрел на мальчика. Затем он повернулся к Пундарикакше и улыбнулся. ‘Я не сомневаюсь в его знаниях, аналитических способностях и интеллекте, но кто будет платить за его обучение?- спросил он. Декан смущенно улыбнулся. ‘Мой приятель детства Катьяян попросил взаймы, мой друг. Я лично понесу расходы, - сказал он.

Чанакья пал ниц перед Пундарикакшей и попросил его принять десять золотых панд, оставшихся от пятидесяти, которые Катьяян предоставил ему для путешествия. - Оставь себе, Чанакья. Я буду обращаться за кредитом, когда сочту нужным", - заявил Пундарикакша. ‘Ты объединишь весь Бхарат; твой блеск будет пламенем, которое притягивает царей, как светлячков, пока они не смирятся и не подчинятся; встань, Чанакья, ты нужен нашей Родине, - провозгласил декан. Благодарный юноша молча коснулся ног Пундарикакши и ушел.

‘Интересно, действительно ли этому человеку нужно образование Такшилы, - прошептал директор приемной комиссии декану, когда Чанакья ушел.

Кривые передние зубы Чанакьи, его неуклюжие конечности, его испещренное пятнами и воронками лицо, его угольный цвет лица и его пятнистая кожа заставляли его выделяться как самого неприятного из Такшилы. Принцы и сыновья знати, большинство из которых придавали большое значение аристократизму и красоте, заполняли университет. Грубый интеллект Чанакьи и его смелое мнение почти по всем вопросам не помогли ему завоевать друзей.

Однажды, когда он шел из своей спальни на занятия, он вскрикнул от внезапной боли, когда один из стеблей сухой травы куша, растущей вдоль берега реки, пронзила его правую ногу. Он машинально поднял ногу и вытащил колючую травинку, которая осмелилась бросить ему вызов. Вытащив колючку и смыв кровь в реке, Чанакья наклонился, чтобы осмотреть оскорбительный дерн. Он принялся выкорчевывать кусты куша и швырять их в реку.

- Посмотрите на Чанакью, друзья! Он разглагольствует перед нами о том, как он уничтожит врагов страны, и посмотрите, он не может подавить даже простую траву, которая нападает на его ногу!- крикнул один из его одноклассников. Чанакья был поглощен стоящей перед ним проблемой и не обращал внимания на насмешки. Он продолжал вытаскивать ранящие клинки жесткого куша, не обращая внимания на смех и веселье вокруг. Однако через несколько минут и пригоршней он понял, что ему не удастся уничтожить враждебные сорняки с помощью такого нерафинированного метода, как этот. Он мысленно отметил, что нужно сделать, и поспешил в класс. - Уже побежден!- прокричали его соотечественники. - Если бы это была настоящая битва, она бы закончилась без кровопролития. Чанакья просто сложил бы оружие перед врагом, - предположил молодой принц. Чанакья имеет ничего внести свой вклад путем реторты.

На следующий день одноклассники Чанакьи с удивлением увидели, что он несет кувшин с мутным раствором. Пока его соотечественники спешили вперед, Чанакья разбрызгал беловатую жидкость по как можно большему участку дерна. Последовало еще несколько саркастических замечаний. - Это новая боевая стратегия Чанакьи. Если ты не можешь победить врага, дай ему молока, чтобы он стал еще сильнее и уничтожил тебя без всяких усилий", - сказал один из них. Другой язвительно заметил: "Нет, нет. Вы не понимаете... это трава куша, почитаемая нашими Ведами. Чанакья делает подношения траве, чтобы угодить богам, и они, вместо него, могут сделать грязную работу по уничтожению противника.- Как обычно, Чанакья ничего не объяснил.

На следующий день мальчики были потрясены, обнаружив, что большие участки травы исчезли. - Эй, Чанакья! Что было в том молоке, которое ты вчера разбрызгал?- спросил один из мальчиков с любопытством.

- Куш был слишком богат и обширен, чтобы я мог его уничтожить, поэтому я решил-если враг моего врага-мой друг— то кто же самый большой враг этого куша? Ответом были грибы и муравьи, которые нападают на траву и питаются ею. То, что я налил вчера, не было молоком. Это была подслащенная сыворотка, друзья мои. Белок в сыворотке вызвал рост грибка, а содержание сахара привлекло Муравьев, - объяснил хитрый юноша своим смущенным спутникам, которые были еще более удивлены, заметив, что Чанакья принес с собой еще один кувшин сыворотки и повторял процедуру предыдущего дня.

- Ты уже убил траву, Чанакья. А что со вторым кувшином?- спросил один из вчерашних насмешливых сыновей знати.

"Долг должен быть выплачен до последнего Пана, а враг уничтожен до последнего следа", - рассуждал неумолимый Чанакья на благо своих новых почитателей.

- Очень жаль, что концепция Бхарата—общей обители и культурного наследия индоариев-была порабощена мелкими правителями и царствами. Наши священные писания, традиции, культура, молитвы и божества являются общими. Почему же тогда мы называем наши дома Магадха, Гандхар, Каши, Куру, Косала, Маллайраджья или Панчала? Почему бы нам не сказать, что мы граждане Бхарата? Именно это фундаментальное разделение приведет к нашему падению в будущем’ - размышлял Чанакья, наклоняя голову так, чтобы его лицо частично совпадало с лицом хозяина дома. Он находился в хижине мудреца Дандаяна на окраине Такшилы. Мудрец был йогом и последние несколько дней стоял на голове, поэтому Чанакья предпринял героические усилия, чтобы привести свой собственный облик в соответствие с обликом перевернутого йога.

За последние шесть лет Чанакья не только преуспел во всех предметах своей учебной программы в Такшиле, но и каждый год был в списке заслуг. Его блестящая успеваемость принесла ему должность упачарьи-ассистента преподавателя-по его любимым предметам, политическим наукам и экономике. Скудный, но достаточный доход от этой работы позволил ему выплатить долг своему гуру, Пундарикакше, в соответствии с его чувством, что "долг должен быть выплачен до последнего пана", хотя Пундарикакша шутил, что проценты все еще должны быть выплачены, но не наличными, а через реализацию единой Родины.

Пундарикакша познакомил Чанакью с проницательным йогом, и Чанакья любил время от времени навещать его в своем уединении. Дандаяну нравился умный молодой человек, который, казалось, имел свое мнение почти по всем важным вопросам. - Одиночные свечи остаются сосредоточенными на собственном пламени до тех пор, пока кто-то не приложит тепло к сосуду, в котором они находятся. Перед лицом общего врага-жара-они сливаются в единую свечу’ - показал перевернутый садху, его длинные седые локоны и борода образовали лужу вокруг его головы на полу.

-В отличие от солнца, которое просыпается на востоке и засыпает на Западе, эллинская звезда возникла на Западе и движется на восток, - невозмутимо продолжал йог, покрытый священным пеплом. Светлокожий Бог уничтожает всех и вся, кто противостоит ему. Твой настоящий враг-не Дханананда, о ученый отпрыск Чанака, а македонское божество, которого они называют Александром Великим!’

- Что же мне делать, гуруджи? Мой гнев по отношению к Дханананде не утих. Как я могу игнорировать свои цели?- спросил встревоженный Чанакья.

- Чанакья. Не нужно срывать плоды с дерева, которое вот-вот будет срублено. Плоды будут падать сами по себе. Сосредоточьтесь на более важной цели, и остальная часть вашего манифеста последует как нечто само собой разумеющееся.’

Слава и репутация Чанакьи как учителя росли. Студенты соперничали друг с другом, чтобы попасть в его класс. Время от времени Чанакья отрывался от заучивания наизусть и позволял своим ученикам задавать ему скорострельные вопросы, на которые он отвечал в своей самой остроумной и проницательной манере, не обращая внимания на политическую прямоту.

- Ачарья, ты самый ученый из учителей. Почему бы тебе не стать королем?’

- Честно говоря. Мне все равно, что я не король. У меня просто есть проблема, которая есть у кого-то еще.’

- Ачарья, в чем причина секретности в правительстве?’

‘Если граждане не знают, что вы делаете, как они могут сказать, что вы делаете неправильно? Вот почему секретность так важна, мой мальчик.’

‘Ачарья, почему людям сходит с рук неуважение к законам страны?’

- Если мы хотим, чтобы люди уважали закон, мы должны сначала сделать его уважаемым, сынок.’

‘Ачарья, разве царь на самом деле не слуга народа?’

‘Поправка. Чтобы стать господином, правитель должен признать себя слугой народа.’

- Ачарья, как премьер-министр может уменьшить бремя короля во время кризиса или паники?’

- Зачем это делать? Правителям нужно позволить паниковать. Они должны быть заняты множеством кризисов. Это их мера достижений!’

- Ачарья, разве священный долг царя-всегда говорить правду?’

- Ха! Королю не нужна правда. Что ему больше всего нужно, так это то, что он может рассказать людям, дорогой мальчик. В конце концов, хорошая речь-это не та, в которой можно доказать, что Король говорит правду, это та, в которой никто другой не может доказать, что он лжет.’

- Ачарья, какие свободы должно гарантировать гражданину государство?’

- Хм ... дай-ка подумать. Хорошо известно, что голодного человека больше интересуют четыре куска хлеба, чем четыре свободы.’

‘Ачарья, зачем таким браминам, как ты, заниматься политикой?’

- Политика-слишком серьезное дело, чтобы оставлять его политикам, сынок.’

- Ачарья, разве война-единственное решение политических разногласий?’

- Мудрый ученик, политика-это война без кровопролития, а война-это просто политика с кровопролитием.’

- Ачарья, разве граждане не имеют права знать, как используются их налоговые поступления?’

- Боже мой. Нет, нет, нет. Люди не хотят знать, как на самом деле расходуются налоговые поступления. Разве кто-нибудь из верующих когда-нибудь спрашивает храмового брамина, что случилось с ритуальным подношением, сделанным богам?’

- Ачарья,разве хорошее правительство не основано на принципах?’

‘Абсолютно. Правительство - это вопрос принципов. А принцип таков: никогда не действуй по принципу.’

- А разве принципы важнее денег?’

- Запомни один главный принцип, парень. Когда кто-то говорит: “Дело не в деньгах, а в принципе”, они на самом деле имеют в виду, что это деньги.’

‘Ачарья, какое идеальное количество времени должно быть потрачено советом короля на обсуждение того или иного вопроса?’

‘Ну, если вы не хотите, чтобы Совет слишком долго над чем-то размышлял, сделайте это последним пунктом в их повестке дня перед тем, как перекусить.’

- Ачарья, должен ли царь идти на войну, чтобы поддержать закон и справедливость?’

- Король всегда должен быть на стороне закона и справедливости, пока он не позволит этому встать на пути внешней политики.’

- Ачарья, каким должно быть наказание для премьер-министра, который держит короля в неведении о событиях в королевстве?’

- Сын мой, короли невежественны не потому, что премьер-министры не дают им правильных ответов, а потому, что они не задают своим премьер-министрам правильных вопросов. И на этом урок заканчивается!’

Остроумные реплики и юмор скрывали внутреннюю меланхолию и чувство опустошенности. Чанакья оставил свою мать в Магадхе только из-за обещания Катьяяна. Была ли она в добром здравии? Будет ли она скучать по сыну?

Как она справится с потерей мужа и сына? На протяжении многих лет он пытался послать ей несколько сообщений через различные торговые караваны и странствующих бардов. Ответа так и не последовало. Это могло означать и то, что посыльные не смогли найти ее... или еще хуже.

Прошло уже больше десяти лет с той темной ночи амавасьи, под покровом которой он покинул Магадху. Его наставник, Пундарикакша, скончался в прошлом году. На смертном одре сострадательный декан убедил Чанакью вернуться в Магадху и привезти свою мать в Такшилу, чтобы о ней лучше заботились. - Твоя мать, как и твоя Родина, нуждается в заботе, Чанакья, но мать важнее Родины.’

Пундарикакша умер, оставив своему любимому ученику три вещи: дом, рукописи и верного слугу. Чанакья быстро поселил в доме трех своих любимых учеников-Сингарана, Мехира и Шаранграо, чтобы они присматривали за его делами, пока он будет отсутствовать. Сингаран был сыном губернатора Маллайраджи, одной из горстей республик в регионе. Его лишил трона дядя, узурпировавший трон Маллайраджьи у отца Сингарана. Мехир был персидским студентом, бежавшим с родины из-за Македонского вторжения. Шаранграо был самым умным брамином в университете. Все трое были его любимыми учениками, хотя постоянно враждовали с Амбхи, наследным принцем Гандхара—высокомерным и дерзким первокурсником университета. - Держи его в узде, Сингаран, - посоветовал Чанакья, а затем, получив разрешение ректора университета на академический отпуск, начал готовиться к долгому походу в город, где он родился.

Тяжелое путешествие в Магадху вызвало воспоминания не только о его родителях, но и о дорогом Сувасини. Она была дочерью заключенного премьер-министра Шактара и его подругой детства. Маленькой девочкой она была изящно сложена, как изящная резная статуя. Ее румяные щеки и пронзительные карие глаза совсем свели Чанакью с ума. Он всегда был влюблен в нее, но так и не набрался смелости сказать ей об этом. Он знал, что она знает, но она получала озорное удовольствие, притворяясь, что не знает. По мере того как он медленно продвигался к Магадхе, он все чаще вспоминал о своем юношеском увлечении.

Паталипутра выросла не только в размерах, но и в потворстве своим желаниям, распущенности, коррупции и разврате. Букмекерские и игорные залы были на каждом углу улицы, и не было ничего необычного в том, чтобы наблюдать споры, вспыхивающие из-за претензий на загруженные кости, ловкость рук или искусственные драки животных. Алкоголь употреблялся в избытке, и это было знакомое зрелище-вымоченные в вине мужчины, шатаясь, выходили из мадиралаев, перебравшись в кинву, асаву, майрею, медаку, Мадху или прасанну—широкий ассортимент коктейлей, которые предлагали пабы Магадхи. Другой широкий ассортимент состоял из гаников, рупадживов и пумсачали—проституток, независимых сопровождающих и наложниц. Куртизанки Магадхи обладали прекраснейшими талантами-пели, играли на музыкальных инструментах, беседовали, танцевали, делали массажи, готовили духи, нанизывали гирлянды, мыли головы, купались и, конечно, самое главное, занимались любовью. Знаменитый гуру Магадхи Ватсьяяна только что опубликовал бестселлер "Камасутра", в котором более тысячи двухсот стихов подробно описывали семьдесят семь различных позиций для занятий любовью.

Когда Чанакья прибыл к воротам столицы Паталипутры, пьяный иммиграционный офицер у городских ворот едва мог заставить себя бегло изучить его проездные документы, не говоря уже о том, чтобы задать ему какие-либо важные вопросы, хотя был только полдень. Стражники у городских ворот выглядели взъерошенными и с красными глазами после вчерашней попойки. Магадха была царством отрицания—она, казалось, отказывалась признать угрозу Македонского вторжения, которая нависла над соседними царствами Бхарата. И король, и его люди просто не хотели, чтобы вечеринка закончилась, хотя ночь уже закончилась.

Большая часть города, казалось, не изменилась, и Чанакье было не так уж трудно найти дорогу к дому Катьяны. Улицы, дома и даже уличные фонари с масляными лампами на углах казались неизменными. Что изменилось, так это внешний вид Катаяна. Десять лет состарили его на двадцать пять. Он сразу же узнал Чанакью, приближавшегося к дому, и бросился ему навстречу, хотя впоследний раз видел его совсем маленьким. Слезы навернулись на его глаза, когда он обнял Чанакью и отказался отпустить. Когда они вошли внутрь, он велел слуге вымыть руки и ноги Чанакьи и распорядиться, чтобы повар приготовил обед.

Двое мужчин уселись на пол кухни, а слуга поставил перед ними банановые листья и глиняные кувшины с водой. По традиции брахманов, каждый из них окроплял листья небольшим количеством воды-ритуал очищения земли. Затем слуга принес рис, чечевицу и овощи, которые он положил на банановые листья. По обычаю, оба мужчины, прежде чем приступить к еде руками, снимали с листьев маленькие кусочки пищи и оставляли их в качестве символических благотворительных приношений животным—коровам, собакам, воронам и муравьям—в угоду богам. Несмотря на то, что они не виделись уже больше десяти лет, трапеза проходила в полном молчании, следуя ведическому обычаю.

Только после того, как они поднялись и удалились во двор, Чанакья заговорил. ‘Я приехал в Паталипутру, чтобы забрать свою мать, Катьяянджи. Как она там?- поинтересовался он. Последовавшее за этим молчание было долгим и оглушительным. Наконец Катьяян заговорил: - Вишну ... Чанакья ... как тебе сказать? После жестокой казни твоего отца и твоего отъезда в Такшилу я сделал все, чтобы она была в добром здравии. По моему настоянию ее отправили в Кусумпур, родовое поместье вашей семьи близ Паталипутры. Я рассудил, что ей лучше держаться подальше от Паталипутры—места, которое она связывала с убийством мужа и исчезновением сына. Я регулярно посылал ей деньги и провизию и навещал ее, когда это было возможно, но, моя дорогая Чанакья, она тосковала по тебе и оплакивала смерть своего любимого мужа. Она перестала есть и засохла. Она умерла шесть или семь лет назад. Прости меня, Чанакья. Я уже дважды в твоей жизни приносил плохие вести.’

Пустой и отстраненный взгляд, который Катьяян видел в глазах Чанакьи, когда ему сообщили об убийстве отца, казалось, вернулся. Старик держал Чанакью за руку и изо всех сил старался вызвать у него ответную реакцию, но безуспешно. Броня бесстрастной решимости вновь окутала Чанакью, и он быстро сменил тему, как будто смерть родителя была лишь одной из нескольких одинаково важных тем для обсуждения.

- Премьер-министр Шактар жив? Как он там?- спросил он.

‘Он все еще в тюрьме. Дханананда уничтожил свою семью. Ракшас и я регулярно подкупаем Гирику, чтобы сохранить ему жизнь. Ты знаешь, что невозможно покинуть ад Нанда-тюремный комплекс и пыточные темницы, управляемые этим монстром Гирикой-живым и здоровым. Мои информаторы говорят мне, что жизнь Шактарджи-сущий ад, и что он умирает тысячью смертей каждый день!’

‘Значит, дочь Шактарджи-Сувасини-тоже мертва?- нерешительно спросил Чанакья.

- Я знаю, что у тебя всегда был мягкий уголок для нее, Чанакья. Но что я могу сказать? Ее жизнь хуже смерти. Она выжила благодаря благодеянию этого прелюбодея Ракшаса, но стала его любовницей.’

‘Моя дорогая возлюбленная Сувасини, блудница? Моя мать умерла! Премьер-министр в адской темнице! Где же справедливость в Магадхе?’

- Единственная награда заключается в том, что гонения на Браминов прекратились. С тех пор как Ракшас занял пост премьер-министра, ему удавалось держать Дханананду погруженным в вино и женщин. Результатом стала царская апатия в антибрахманской политике. Ракшас, будучи сам Брахманом, даже убедил Дханананду основать фонд, предоставляющий стипендии ученым браминам. Кто бы мог подумать, что Шудра когда-нибудь сделает что-то, хотя бы отдаленно благоприятствующее брахманам?’

- Значит, Дханананде и Ракшасу удалось купить молчаливое согласие брахманов с помощью дарований, не так ли? Мать-Земля сейчас плачет из—за предательства-брамины должны были быть ее хранителями, защитниками праведности, набожности, благочестия, честности, справедливости, истины, добродетели, достоинства и целостности. Вместо этого мы стали обычными шлюхами, доступными тому, кто больше заплатит за ночь!’

- Шшш ... Чанакья... не так громко, сынок... даже у стен есть уши. Да, ты прав, мы не лучше наложниц. Я тоже виновен перед тобой. Просто я видел, что случилось с твоим отцом—прославленным Чанаком,—когда он пытался отстаивать свою правоту. Я все еще являюсь свидетелем ужасов, которые пришлось пережить нашему бывшему премьер-министру Шактару за то, что он пытался направить монарха на правильный путь. Нет смысла размахивать луком, если в твоем колчане нет стрел, Чанакья. Это суровая реальность для тебя.’

‘Я не виню тебя, Катьяянджи. Если бы не ты, я бы никогда не выжил. Я останусь в долгу перед тобой до конца своих дней. Мой гнев вызван безнадежной ситуацией. Он не направлен на вас.’

- Я понимаю, Чанакья. Давайте попробуем направить эту ярость на какое-то продуктивное использование. Если вы хотите, чтобы Дханананда был изгнан со своего трона, вам нужны люди, материалы, союзники и планирование... и, как вы хорошо знаете, в основе всего этого лежит богатство. Вам нужны деньги, если вы надеетесь достичь очищения Магадхи.’

Праздник Мудрости был ежегодным банкетом, устраиваемым царем для ученых брахманов-гуру со всего его царства. Их ноги будут омыты, они будут накормлены, обеспечены золотыми дарами и, в свою очередь, благословят короля и его королевство. Дворец паталипутра был украшен бархатцами и банановыми листьями для торжественного события. Сотни поваров трудились на королевских кухнях, готовя отборные блюда в качестве подношений браминам. За дворцовыми воротами барабанщики били в бешеном ритме, возвещая, что праздник мудрости начался. Однако еще до начала праздника должен был быть определен список победителей, которых король накормит и наградит подарками. Это было сделано в ходе серии открытых дебатов в суде с участием государя. Те, кто хорошо проявит себя в этих открытых дебатах, заслужат признание и королевские милости.

Дханананда был в суде, но неохотно. Он был в отвратительном настроении. Толстый олух раджпурохит-придворный астролог-изучал гороскоп царя и обнаружил, что его вторая звезда, Венера, соединенная с обманчивым Кету в шестом доме, находится в непосредственной близости от Сатурна. Он предупредил Дханананду, что этот день не будет благоприятным для него и что он должен ожидать неприятностей. ‘Ты был в своем Раху Махадаше весь последний год, мой господин. Марс-восьмая планета, представляющая смерть, трансформацию и изменение, начиная с Асцендента, Луны и Солнца. Сатурн, шестой правитель придворных сражений, также следовал за десятым аспектом вашего Солнца и Луны и третьим аспектом Асцендента по пути. Будь осторожен в своих словах и поступках сегодня, о Король!- воскликнул астролог.

- Будь осторожен в своих словах и поступках сегодня, Чанакья, - посоветовал Катьяян, хотя Чанакья и не собирался участвовать ни в каком соревновании. Он был слишком выдающимся ученым для такого события. Он просто хотел понаблюдать за работой двора Дханананды и лучше понять уравнение между царем и его новым премьер-министром Ракшасом. Он позаботился о том, чтобы оставаться достаточно скрытым в толпе гостей дворца и вне прямой видимости Дханананды. Однако его ошибкой было стоять рядом с Катьяяном и оставаться в поле зрения Ракшаса. Ракшас мгновенно узнал уродливого Чанакью. Увидев возможность выпустить несколько искр, он мрачно объявил: "Магадха имеет честь присутствовать здесь среди нас сегодня, ее прославленный сын Чанакья, который является уважаемым профессором в знаменитом университете Такшила. Суд будет рад начать сегодняшние соревнования с обсуждения ачарьей. Последовали вежливые аплодисменты, и Чанакья неохотно занял центральное место. - Взвешивай свои слова и держи себя в руках, - настойчиво прошептал Катьяян, когда Чанакья отошел от него.

- Ом! Приветствия Брихаспати и Сукре, гуру богов и антигогов, создателям науки политики, - начал Чанакья, обращаясь к Дханананде, сидящему на своем царском троне, а Ракшас стоял по правую руку от него. - Ом!- пропело собрание хором.

"О просветленный учитель, как может общество работать в гармонии для прогресса царства?- спросил Ракшас.

- Исполняя свой долг. Обязанности брамина-учиться, учить и ходатайствовать за человека перед богами. Обязанности кшатрия-носить оружие и защищать все живое. Обязанности вайшьи-торговля, производство и производство богатства. Обязанности шудры состоят в том, чтобы служить трем высшим варнам", - заявил Чанакья, прекрасно зная, что царь, сидящий на троне, был шудрой.

Ракшас был злорадно доволен. Он уже зажег искру. Это не будет слишком долго, прежде чем произойдет взрыв. Удивительно, но Дханананда сохранил самообладание и пропустил это замечание мимо ушей.

- Ачарья, какими качествами должен обладать царь?’

- Идеальный король должен быть красноречив, смел, наделен острым умом, сильной памятью и острым умом. Он должен быть послушен руководству. Он должен быть сильным и способным возглавить армию. Он должен быть справедливым в награждении и наказании. Он должен быть предусмотрительным и использовать все возможности. Он должен быть способен управлять страной в мирное и военное время. Он должен знать, когда сражаться, а когда заключать мир, когда лежать в засаде, а когда наносить удары. Он должен всегда сохранять достоинство, быть милым в разговоре, прямолинейным и дружелюбным. Он должен избегать страсти, гнева, жадности, упрямства, непостоянства и злословия. Он должен вести себя в соответствии с советами старейшин ...

- О, заткнись! Мне не нужна эта проповедь!- перебил его Дханананда в приступе гнева. Двор был ошеломлен тишиной, которую можно было потрогать. Ракшас не находил слов. Он не ожидал такого мгновенного результата.

‘Я согласен с тобой, О король. Ты не нуждаешься в моих советах. Мой совет предназначен для тех, кто обладает внутренней способностью воспринимать и реализовывать мои советы. У вас, к сожалению, нет ни того, ни другого!- прогремел Чанакья. Катьяян внутренне съежился. Зачем он привел сюда Чанакью? Он невольно вложил свою руку в пасть льва.

- Ракшас! Кто этот уродливый болван, которого вы считаете уважаемым учителем? Он не достоин быть среди нас, не говоря уже о том, чтобы читать нам нотации!- спросил Дханананда.

- О благородный король! Это Чанакья, сын дорогого покойного Чанака, - лукаво пояснил Ракшас.

- А! Теперь я понимаю. Когда я приказал отрубить голову этому наглому болвану, я должен был сделать то же самое и для его сына. У крыс есть отвратительная привычка размножаться, - заметил Дханананда.

‘И снова я должен согласиться с тобой, О царь, - сказал Чанакья, - ты поступил неразумно, оставив меня в живых. Враг всегда должен быть уничтожен до последнего следа—точно так же, как однажды я уничтожу тебя и твою извращенную династию, - спокойно предсказал Чанакья.

- Пусть этого негодяя арестуют и отправят в ад Нанды. Он может придумать способы моего падения под щипцами и щупальцами талантливого Гирики! Поймайте его за его жалкую косичку, как ловят крысу за хвост!- закричал Дханананда, когда его королевские гвардейцы двинулись к Чанакье.

Руки Чанакьи потянулись к Шихе и развязали узел, скреплявший отдельные пряди волос. Несмотря на свою ярость, любопытство Дханананды было задето, и он заметил: "развязывание хвоста тебе не поможет! Обезьяна всегда останется обезьяной!’

- О глупый и невежественный Царь, я счел своим священным долгом объединить весь Бхарат, чтобы он мог противостоять могуществу чужеземных захватчиков у нашего порога. Первым моим шагом будет изгнать вас из истории. Сегодня я приму священную клятву! Клянусь прахом моего мудрого отца и любящей матери, что я не свяжу свою шиху снова, пока не изгоню вас и македонских захватчиков из моей страны и не объединю ее под властью умелого и благожелательного правителя!- выругался Чанакья, когда стражники схватили его за распущенные волосы и потащили в ад Нанды.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Настоящие дни

Агравалджи, я хотел бы, с твоего благословения, оставить службу у тебя, - сказал Гангасагар. За эти годы он научился всему, что Агравалджи хранил в своем мешке с трюками. Он был благодарен, но хотел двигаться дальше.

- Почему, Ганга? Ты многому научился под моим руководством. Зачем все это выбрасывать?’

- Сэр, я думаю, что могу помочь вам лучше снаружи, чем изнутри.’

‘Что вы имеете в виду?’

‘В Индии с ее неряшливой демократией политика и бизнес всегда будут нуждаться друг в друге. В первом случае речь идет о власти, но для ее реализации нужны деньги; во втором-о богатстве, но нужна власть, чтобы создавать и поддерживать его. Позвольте мне стать вашей политической силой.’

‘И чего же ты хочешь от меня?’

‘Экономической поддержки. Я отплачу вам политической поддержкой, когда вы в ней будете нуждаться.’

- Да пребудет с тобой мое благословение, Гангасагар.’

Гупта, торговец пааном, блаженно курил свою сигару, любовно накладывая лайм, кардамон, орехи арека и пасту из лепестков роз на ярко-зеленый лист бетеля для Гангасагара. Грязь вокруг его стойла была невыносимой, густой запах нечистот мешал дышать. ‘Вот почему я курю эти черуты, - сказал Гупта, - они облегчают дыхание в этом зловонном воздухе. Я не возражаю против канцерогенов!’

В Канпуре располагались одни из крупнейших в Индии кожевенных заводов, и в этом районе располагался один из них. Шкуры поступали на кожевенный завод с мясом животных и волосами, которые все еще висели на них, и кожевенный завод использовал мочу и известняковый осадок, чтобы удалить остатки. Затем рабочие обработали шкуры голубиным пометом. Постоянный и отвратительный запах гниющей плоти, несвежей мочи и голубиного дерьма висел над всей площадью. Самые бедные из бедняков работали на кожевенных заводах, подобных этому, и у них не было иного выбора, кроме как жить в лачугах по всей округе. В результате образовались процветающие трущобы.

Для богатых жителей Канпура трущобы, подобные этой, были отвратительными нарывами, которые нужно было вскрывать; для тех, кто жил в них, трущобы были их единственным источником пропитания—неважно, насколько жалким. Имея только один туалет на каждые полторы тысячи жителей, большинству жителей не оставалось ничего другого, кроме как испражняться в открытые канализационные стоки. Вонючие скотобойни, поставлявшие шкуры на кожевенные заводы, сбрасывали кровавые останки в те же самые открытые канализационные трубы, забитые необработанными человеческими и промышленными отходами. Тиф, холера и малярия были обычными болезнями в этой адской дыре.

По периметру располагались маленькие магазинчики, как у Гупты. Трущобы были самодостаточной маленькой общиной, и паан и сигаретные киоски, чайные, продуктовые магазины и аптеки делали шумный бизнес, потому что у них были плененные потребители, которые жили прямо там. ‘Здесь есть какие-нибудь школы?- спросил Гангасагар, жуя свой паан.

- Раньше здесь была муниципальная школа, но учителя сбежали. Местные мафиозные головорезы хотели получить место для организации своей контрабандной операции, - сказал Гупта, выпуская клубы едкого дыма. - Местные политики с удовольствием говорят о необходимости школ для обучения нашей молодежи, но на самом деле они хотят, чтобы мы оставались неграмотными и необразованными. Это идеальный способ сохранить банк голосов, - заговорщицки сказал Гупта.

‘Если я открою здесь школу, родители пошлют сюда своих детей?- спросил Гангасагар.

‘Не знаю, как остальные, но я с радостью отправлю туда свою дочь, - сказал Гупта.

‘Как ее зовут?’

- Чандини. Ей всего десять лет.’

Он был груб и неотесан, но его одежда была безупречна. Его испачканные пааном зубы соответствовали цвету его глаз, кроваво-красных. Не то чтобы Икрамбхай когда-нибудь пил. Это было против его религии. Он управлял чрезвычайно прибыльными предприятиями по захвату земель, незаконным ставкам, вымогательству и контрабанде. Но пить он отказался. Его глаза были красными, потому что он редко спал. Тяжелая работа была необходима, даже если вы были хозяином трущоб. Его смуглая кожа резко контрастировала с белоснежной вышитой курткой, которую он носил. Пуговицы сверкали бриллиантами, а на пальцах он носил несколько колец, каждое из которых было украшено дорогим камнем.

Он носил Рубин, чтобы дать ему хорошее здоровье и долголетие, хотя его собственное долголетие часто означало сокращение продолжительности жизни других. Он носил кошачий глаз, чтобы одарить его терпением,и часто оставался чрезвычайно терпеливым, пока его головорезы избивали бедного сосунка, который отказывался подчиняться. Вот почему он также носил белую жемчужину, чтобы сохранять хладнокровие и спокойствие. Желтый сапфир был предназначен для увеличения его богатства, которое, казалось, умножалось совершенно чудесным образом, а бриллиант должен был поддерживать его сексуальную мощь, не то чтобы он нуждался в помощи в области мужественности. Зеленый изумруд должен был помочь ему лучше общаться, а коралл-защитить от дурного глаза, которых было много, учитывая его профессию.

‘Почему ты не носишь голубой сапфир?- спросил Гангасагар, разглядывая различные камни, украшавшие пальцы Икрамбхаи.

- Но почему? Что будет, что он сделает для меня?’

- Это даст вам власть и влияние—реальную власть и влияние.’

- Ба! Это у меня уже есть. Никто в этих трущобах не смеет ничего делать без моего разрешения,-сказал он с гордостью, сверля глазами Гангасагара.

‘А как насчет остального мира? Ваша вселенная-это кожевенный завод и трущобы. Есть так много хорошего, что кто— то с твоими способностями может сделать для всего города-возможно, даже для штата.’

‘Вы имеете в виду организацию игорных притонов и контрабандных складов по всему городу?- серьезно спросил Икрамбхай.

‘Нет большой разницы между управлением такой империей, как ваша, и управлением городской администрацией. Мне часто кажется, что такие парни, как ты, лучше управляли бы городом. Вот почему я здесь, чтобы предложить вам заняться политикой. Я буду вашим гуру!’

Агравалджи с радостью выделил сумму, необходимую для финансирования школы. Правда, это была не очень большая сумма —как раз на освещение, вентиляторы, классную доску, простую мебель, немного краски и кучу книг. Икрамбхай торжественно открыл его. Гангасагар знал, что ему нужна поддержка Икрамбхая.

‘А почему ты ему веришь?- спросил Агравалджи. ‘Ты делаешь всю тяжелую работу, в том числе учишь детей истории, а я выкашливаю деньги.’

- Добрым словом и оружием можно добиться гораздо большего, чем одним добрым словом, - ответил Гангасагар. - Позволив ему взять на себя часть ответственности за школу, мы убедились, что его головорезы нас не беспокоят. Вы знаете, что он угрожал всем родителям, что он избьет их, если они не отправят своих детей в школу?- засмеялся Гангасагар.

‘И в чем же подвох этого благожелательного отношения Икрамбхая?- спросил Агравалджи.

- Он хочет участвовать в следующих муниципальных выборах. Ему нужна финансовая и интеллектуальная поддержка, - пояснил Гангасагар.

‘Значит, вы обещали ему мои деньги?- сухо спросил Агравалджи.

‘И мои мозги, - возразил Гангасагар, - только если он дерется по билету ABNS.’

‘Что это за политическая партия? Я никогда о ней не слышал.’

‘Ее еще не существует. Но это произойдет к следующим муниципальным выборам.’

‘Может, тебе стоит раздавать билеты на твой новый наряд мафиозным донам, Ганга?’

- Лучший человек, который может посоветовать, как защитить банк, - это вор. Это поможет мне построить и защитить мой избирательный банк.’

- Каким образом?’

"Я" есть Брахман. Я могу сделать работу по привлечению голосов индусов из высших каст, но низшие касты и мусульмане смотрят на меня подозрительно. Икрамбхай поможет позаботиться о мусульманских голосах.’

- Разве общение с ним не испортит тебе репутацию, Ганга?’

- Характер - это то, что ты есть. Репутация - это то, что люди думают о вас. Пока он не изменит мой характер, я буду в порядке.’

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Ты заключаешь договор с дьяволом.’

- Бог простит меня. В конце концов, это его работа!- сказал Гангасагар, подмигивая Агравалджи.

Муниципалитет Канпура возник во время британского владычества, но был преобразован в корпорацию— Канпур нагар Махапалика—через несколько лет после обретения независимости, с мэром, который избирался каждые пять лет. Выборы были непрямыми, в ходе которых более ста муниципальных коропораторов, избранных из различных географических районов города, выбирали мэра. Икрамбхай оспаривал только одно из ста мест в муниципальном совете, но Гангасагар также убедил многих других участвовать в выборах на платформе ABNS. Он уверенно заявил, что сделает Икрама мэром города.

- Совет безнадежно расколот по кастовому и религиозному признаку. Двадцать пять процентов членов-брахманы, еще четверть-представители промежуточных каст, таких как Ядавы, одна четверть-далиты, а остальные четверть-мусульмане", - пояснил Гангасагар.

‘У тебя нет никаких шансов, - беспомощно сказал Агравалджи.

Но это была политика, а не экономика. Мастером этой игры был Гангасагар, а не Агравалджи.

‘Неправда. Все, что мне нужно сделать, это отобрать по пять процентов от каждого из четырех блоков. Сделав это, я получу двадцать процентов от общей суммы. Пятый блок.’

‘Но вы все равно будете на двадцать процентов равны каждому из четырех других блоков, - возразил Агравалджи, не понимая, что эта конкретная шахматная партия уже была проанализирована несколькими ходами до своего завершения.

- Остальные четыре блока ненавидят друг друга. Тот, кто хочет власти, не будет иметь иного выбора, кроме как объединиться с нами—единственной кастовой и религиозной нейтральной организацией, - торжествующе заявил Гангасагар.

‘Но они поддержат тебя только в том случае, если ты согласишься, чтобы их кандидат стал мэром. Как вы можете рассчитывать сделать Икрама мэром?’

- Мэр избирается по системе единого передаваемого голоса. Теория игр, задействованная здесь, отличается от обычного голосования, - объяснил Гангасагар. - Ранняя пташка получает червяка, но сыр достается второй мыши! Мне не нужно, чтобы Икрамбхай был фаворитом —просто вторым фаворитом.’

‘И как это ему поможет?- спросил Агравалджи.

- Все корпорации обязаны ранжировать—в порядке предпочтения-свой выбор из всех пяти кандидатов, когда они представляют свой бюллетень.’

- Ну и что?’

‘Для всех пяти политических блоков, включая наш собственный, первым выбором будет кандидат изнутри.’

‘Да. Но это просто ставит Икрама в равные условия с остальными четырьмя кандидатами.’

- Да, но каждый корпоративист должен не только указать свой первый выбор из пяти кандидатов, но и указать свой второй, третий, четвертый и пятый предпочтения, - объяснил Гангасагар. - Учитывая сильную ненависть между остальными четырьмя партиями, они откажутся поддержать кандидатов друг друга в качестве второго кандидата. Мне просто нужно сказать им, чтобы они сделали Икрам своим вторым выбором.’

‘Как именно работает этот процесс?- спросил Агравалджи.

‘В первом туре подсчитываются голоса за первых кандидатов. Очевидно, что все пятеро, включая Икрама, будут равны. Учитывая отсутствие явного победителя, Голоса второго выбора будут подсчитаны и добавлены к подсчету голосов каждого кандидата. На этой стадии Икрам становится самым сильным. Вторая мышь принесет домой сыр!’

‘Я только надеюсь, что твоя мышь не окажется кошкой, Ганга, - сказал Агравалджи.

‘Может ли кто-нибудь из вас сказать мне, какова была основная философия Махатмы Ганди?’

‘Ахимса, - послышался ответ сзади. Это была хрупкая и миниатюрная тринадцатилетняя девочка. Лицо у нее было круглое, а темные волосы смазаны маслом и заплетены в косу, перевязанную красной лентой. Маленькая челка, которая избежала мучительных усилий смазывания маслом и были туго стянуты назад, свисала ей на лоб. На ней была тускло-серая юбка и безвкусный голубой топ—обычная унылая униформа трущобных школ. Однако ее лицо было необычайно светлым для такой обстановки, а маленькие белые зубы, розовые губы и сверкающие изумрудно-зеленые глаза придавали ей выражение невинности в сочетании с умом.

Она нервно теребила карандаш, Когда Гангасагар взглянул на нее. ‘Очень хорошо, Чандини. Ты можешь мне сказать, что это значит?’

- Ахимса означает ненасилие.’

- Значит ли это, что ты отказываешься драться?’

‘Нет. Ахимса-это не трусость. Нужно быть очень храбрым, чтобы встретить удары лицом к лицу.’

‘Значит, все дело в том, чтобы добиться своего и не драться за это?’

‘Да. Но вы должны обладать моральным авторитетом, чтобы заставить людей понять, чего вы хотите достичь. Моральный авторитет гандиджи был очень велик.’

‘А не могли бы вы сказать мне, что дало ему этот моральный авторитет?’

- Личный пример, который он подавал другим?- нерешительно спросила дочь Гупты.

‘Да. Мы, индийцы, продолжаем обожать отречение. Это традиция, которая дошла до нас от древних йогов. В этом смысле гандиджи был современным йогом.’

- Потому что он жил в бедности?-спросила она, и ее изумрудно-зеленые глаза расширились.

- Да, но его бедность была символом. Символ, который давал ему политическую власть вести людей с собой.’

‘И это сэкономило стране кучу денег?’

- Ха! Сароджини найду—наш первый губернатор здесь, в Уттар-Прадеше-прекрасно подвела итог, сказав, что индийскому народу стоило больших денег содержать Махатму в бедности!’

‘Тогда зачем он это сделал?’

‘Вот в чем сила отречения для тебя, моя дорогая!’

‘Например, как ты отказался стать мэром, чтобы дядя Икрам мог это сделать?’

‘Да, - усмехнулся Гангасагар, - что-то в этом роде.’

‘Нам нужно очистить этот город, Икрам.’

‘Ты имеешь в виду” убрать“, как ” убить", верно, Гангасагарджи?’

‘Нет.’

‘Ты ведь не имеешь в виду уборку, как при подметании улиц и уборке мусора?’

‘Да, знаю. Город грязный.’

- Взять под свой контроль муниципальную корпорацию - значит заработать деньги, а не навести порядок.’

- Я был бы дураком, если бы сказал, что коррупция-это не образ жизни. Нам понадобятся деньги, чтобы укрепить ABNS, но давайте также сделаем что-то хорошее по пути.’

- Но почему? Кто когда-нибудь делал что-то хорошее в местном правительстве?’

‘Мы не должны этого делать, потому что мы-благодетели. Мы должны это сделать, потому что хотим победить на следующих выборах без помощи других политических партий.’

‘Если мы заработаем достаточно денег в этом семестре, нам не понадобится еще один семестр в корпорации. Мы разбогатеем.’

‘Кто говорит о корпорации?’

- А?’

- Мой дорогой Икрам. Реальная власть находится на государственном уровне, а не в местном самоуправлении. Вот где мы все будем через пять лет—в правительстве штата Уттар-Прадеш.’

- Гангасагарджи. Мусорщики объявили забастовку. Они говорят, что новая дисциплина, наложенная на них, привела к увеличению продолжительности рабочего дня—они хотят больше зарплаты и льгот.’

‘Им и так уже переплатили, Икрам. Корпорация больше не может позволить себе никаких походов.’

‘Так что ты хочешь, чтобы я сделал? Муниципальный комиссар звонит мне каждые десять минут, чтобы договориться.’

- Переговоры всегда должны вестись с позиции силы, а не слабости. Если основные службы будут нарушены, они возьмут верх.’

‘И что ты мне посоветуешь?’

- Вывоз мусора не должен быть нарушен. Тогда они будут вынуждены вести переговоры с позиции слабости.’

‘Значит, вы хотите, чтобы я—мэр—ходил по городу и собирал мусор?’

‘Нет. Но у вас в трущобах сотни Тряпичников. Предложите им небольшое ежедневное пособие для выполнения работы. Они будут не только выполнять свою работу, но и перерабатывать отходы. Это экономика-дружественных и экологически чистых решений.’

- Мусорщики придут в ярость.’

- Лучше они, чем мы. Договаривайтесь, как только они встанут в очередь.

- Муниципальные больницы в руинах, Гангасагарджи.’

Давайте улучшать и модернизировать их, Икрам.’

- У нас нет бюджета. Мы в дефиците.’

‘Тогда давайте переименуем больницы.’

- А как переименование чего-нибудь улучшит ситуацию?’

‘Просто. Кто такие бизнесмены в этом городе, которых преследуют за налоговые махинации?’

‘Их несколько. Почему?’

- Скажи им, что их фамилия будет ассоциироваться с чем-то благотворительным. Попросите их о существенном пожертвовании на модернизацию объектов, и мы охотно переименуем эти проклятые больницы! Они получают ярлык благотворителей,а мы получаем деньги на модернизацию объектов.’

‘А если они не согласятся?’

- Скажите им, что их налоговые дела будут рассматриваться с удвоенной энергией.’

- Гангасагарджи, на дорогах снова образовались выбоины.’

- Икрам, почему бы нам не наложить штраф на строительные фирмы, которые выполнили эту работу?’

‘Они говорят, что использованные материалы соответствовали муниципальным требованиям. Это не их вина, что спецификации были некачественными.’

‘Великолепно. Объявите, что в следующем году мы приступим к масштабным проектам строительства дорог. Сделайте заявление для прессы.’

- Но это не так.’

‘Ах. Но они этого не знают. Ваши выбоины будут заполнены бесплатно фирмами, которые хотят получить от нас будущий бизнес.’

- В этом году доходы упали, Гангасагарджи.’

‘Каковы наши источники дохода, Икрам?’

- Налог на имущество, лицензионные платежи и арендная плата за муниципальные земли.’

"Повышение налога на имущество или лицензионных сборов не является жизнеспособным вариантом. Это препятствует экономической активности и в конечном итоге снижает налоговые поступления. Увеличьте арендную плату на муниципальных землях.’

‘Но мы не можем увеличить муниципальную арендную плату—даже если она ниже рыночной-из-за замкнутой аренды.’

- Расторгнуть договор аренды.’

- Арендаторы пойдут в суд.’

‘Дать им. Каждому арендатору потребуется целая батарея адвокатов, а муниципальную корпорацию будет представлять один государственный поверенный. Наши судебные издержки будут ничтожны по сравнению с их собственными.’

- Но дела еще долгие годы будут связаны судебными тяжбами. Рано или поздно мы проиграем. Мы находимся на крайне шаткой юридической почве.’

‘Великолепно. Угрожай продать арендованную землю, как-это-там-есть.’

- Никто не станет покупать арендуемую недвижимость.’

- Мой дорогой Икрам, если я правильно помню, вы были хозяином трущоб до того, как вас возвели на высокий пост мэра, не так ли?’

‘С Вашего благословения и наставления, сэр, - бойко ответил Икрам.

- Итак, спроси себя вот о чем. Если покупателем окажется Дон из преступного мира, будут ли жильцы довольны мыслью о том, что у них есть Дон в качестве арендодателя?’

- Очевидно, нет. Мафиозные лорды будут использовать каждый грязный трюк в—и вне-книги, чтобы освободить землю. Жильцов будут терроризировать.’

- Так скажи жильцам, что у них есть два варианта. Либо договаривайтесь с нами о повышении арендной платы, либо договаривайтесь с Доном о снижении продолжительности жизни. Я уверен, что они в основном выберут первое.’

‘Я подписал контракт на систему канализации.,

Гангасагарджи.’

‘Ты сохранил пять процентов для партии, Икрам?’

‘Да. Как ты и велел.’

‘Но вы также позаботились о том, чтобы город сэкономил двадцать процентов?’

‘Да. Процесс торгов гарантировал это.’

‘Хорошо. Я знаю, что наша партийная казна нуждается в укреплении перед выборами в Госсобрание, но я отказываюсь делать это, не экономя денег и для граждан. В муниципальной корпорации было слишком много злых офицеров, которые набивали себе карманы, ничего не делая для простых граждан.’

‘Увы, деньги-это корень зла.’

‘Да. А иногда человеку нужны корни.’

- Давайте сократим бюрократию в меру наших возможностей, комиссар, - предложил Гангасагар. Он сидел в шикарном кабинете мэра, встречаясь с новоназначенным муниципальным комиссаром. Комиссар знал, что реальной политической силой является Гангасагар. Мэр был телевизором, а Гангасагар-пультом дистанционного управления.

Чтобы угодить Гангасагару, он попросил своих заместителей разработать руководящие принципы, как они могли бы уменьшить бюрократию. Это был длинный документ, написанный на правительственном юридическом языке. На следующий день Гангасагар вернул его комиссару с приложенной сверху короткой запиской. Он просто сказал::

Гаятри мантра: 14 слов

Теорема Пифагора: 24 слова

Принцип Архимеда: 67 слов

Десять Заповедей: 179 слов

Инаугурационная речь Джавахарлала Неру: 1094 слова

Ваши рекомендации по сокращению бюрократической волокиты:

22,913 слова

Икрам, Гангасагар и Агравалджи сидели в нижнем белье, скрестив ноги, на частном берегу реки Агравал вдоль Ганга. Позади каждого из мужчин стоял маалишваллах. Все они были смазаны вонючим горчичным маслом, предпочтительный смазочный материал, который используют в Канпуре массажисты. Они облили скальпы трех мужчин теплым маслом и энергично растирали головы своих клиентов. Агравалджи был лыс, но это, похоже, не мешало его маалишваллаху с энтузиазмом полировать свою корону. Время от времени массажисты отклонялись от своей основной цели—головы—и манипулировали, сжимали и гладили шеи, плечи, руки и спины своих клиентов. Это была оргия жира и ворчания.

Агравалджи спросил: "Ганга, как ты думаешь, мы достаточно сильны, чтобы бороться на следующих выборах в Государственную ассамблею?’

- Вопрос не в том, достаточно ли мы сильны, а в том, сможем ли мы сделать оппозицию достаточно слабой, - ответил Гангасагар, блаженно осознавая, что массажист вставляет пальцы в уши и дает своим барабанным перепонкам индийский вариант вибрационной терапии.

- Зная, как ты работаешь, я бы сказал, что у тебя уже есть план,-сказал Агравалджи, вытягивая руки так, чтобы массажист мог массировать их большими пальцами круговыми движениями—отлично для кровообращения.

‘Мне говорили, что у нашего достопочтенного главного министра есть несколько не очень благородных пороков,-уклончиво ответил Гангасагар.

‘Что это такое?- спросил Икрам.

‘Более уместно спросить, кто они, - ответил Гангасагар.

‘Великолепно. Кто они такие?’

- Мне перечислить имена дам в алфавитном порядке?- пошутил Гангасагар.

- В любом случае, как это нам поможет?- спросил Агравалджи. ‘У нашего главного министра хороший послужной список в области управления. С ним у руля будет трудно свергнуть нынешнюю администрацию. Но когда он уйдет с дороги, все будет по-другому.’

- Проблема с людьми, которые чрезвычайно усердны в работе, заключается в том, что они склонны с таким же энтузиазмом относиться и к другим занятиям, - предположил Гангасагар.

- Когда выборы не за горами, он будет осторожен. Ему будет нелегко споткнуться, - сказал Икрам.

‘Довольно часто единственный способ избавиться от искушения-это поддаться ему, - тихо сказал Гангасагар.

Котха Гульбадана близ Акбари Дарваза в Лакхнау была тихо известна. Это была одна из немногих резиденций куртизанок, застывших во времени. Богатая мадам, владелица котхи, носила кашемировые шерстяные и парчовые шали, курила из хрустальных кальянов, пила из нефритовых кубков, ходила в украшенных драгоценностями туфлях, плевала в серебряные плевательницы и спала на чистых шелковых покрывалах. Она хоть и спала только с одним человеком,.

Она была очень разборчива. Дело было не в деньгах —у нее их было достаточно. Речь шла о власти. Единственное, что могло превратить ее в мокрую и дикую женщину в постели, была мысль, что она находится в присутствии силы. И в Лакхнау не было никого более могущественного, чем главный министр штата.

Репортер, стоявший у двери в спальню, был неопрятен. Рубашка его была мокрой от пота, дешевые брюки измяты, а шнурки на правом ботинке опасно развязаны. Его очки в стиле Бадди Холли были засалены, а густые темные волосы рассыпались по плечам мелкими пятнышками перхоти. На шее у него, однако, висел очень гладкий фотоаппарат "Агилюкс", изготовленный в Англии, с отцепленным дальномером. Вознаграждение репортеру было щедрым - почти месячное жалованье. Наводка была идеальной—место, дата и время были аккуратно напечатаны на клочке бумаги без пометок и подписи. Это будет самая большая сенсация в его жизни.

Служанка, стоявшая у двери спальни, подала ему знак взяться за ручку двери. Он осторожно подошел на цыпочках к двери, положил руку на дверную ручку и попробовал ее открыть. Она была не заперта. Очевидно. Служанка отперла ее своим ключом. Причина сотрудничества служанки лежала в его руках—довольно большой сверток, завернутый в коричневую бумагу и перевязанный бечевкой. В нем содержался новый чудодейственный препарат для борьбы с туберкулезом-препарат, произведенный и доступный только в Америке того времени.

Частный детектив, следивший за котхой Гульбадан, предположил, что девушку можно использовать. Расследование показало, что мать девочки умирала от туберкулеза и что у девочки были финансовые проблемы, пытаясь справиться с медицинскими счетами. Недавно был открыт новый медицинский прорыв для больных туберкулезом, и Гангасагар попросил Агравалджи импортировать лекарство через одного из своих деловых контактов в Нью-Йорке. Уговорить девушку принять участие в "укусе" было после этого детской забавой.

Репортер отпустил дверную ручку и молча жестом велел девушке взяться за ручку, а сам поднес камеру к глазам. —На счет три,—прошептал он,—распахни дверь-раз-два-три! Когда она распахнула дверь, он интуитивно щелкнул фотоаппаратом. Затем он поискал глазами скачущую пару, направил на них видоискатель и снова щелкнул. Он хотел взять третью, но знал, что не успеет. Главный министр крикнул, чтобы его охраняли. - Охрана!- крикнул он, - поймайте этого наглого пса!- Но было уже слишком поздно.

Маршрут выхода репортера через служебный вход был заранее предопределен в сотрудничестве со служанкой, в то время как охранники благоразумно сидели в машине посла главного министра на подъездной дорожке к дому.

Репортер вздохнул с облегчением, оказавшись в одном из темных переулков, идущих на север от дома. Он ускорил шаг, начиная планировать свой рассказ для редактора и для завтрашней утренней газеты. Он подумал о фотографиях, запечатленных на его пленке. Он рассмеялся про себя. Единственное гребаное различие между эротикой и порно - это освещение, подумал он про себя.

‘Он подал в отставку!- торжествующе воскликнул Гангасагар, - я знал, что мы должны играть с человеком, а не с мячом.’

‘Ты имеешь в виду яйца, - криво усмехнулся Икрам.

‘И это тоже, - сказал взволнованный Гангасагар, не обращая внимания на шутку. - С его отставкой его партия будет в смятении. За левым ударом, который мы только что нанесли, должен быстро последовать правый апперкот. Это гарантирует, что отряд не сможет восстановиться и перегруппироваться, - сказал он, отправляя в рот еще один паан.

‘Кто следующий самый влиятельный человек после главного министра штата?’

‘Министр внутренних дел штата, - сказал Икрам.

‘А чем занимается Министр внутренних дел?’

- Поддержание законности и порядка.’

‘А что будет, если закон и порядок ухудшатся?’

- Его коллеги не захотят выдвигать его в качестве альтернативного кандидата.’

- Икрам, как мэр, Вы имеете прямой доступ к комиссару полиции, не так ли?’

‘У таких негодяев, как я и полицейские, всегда есть прямая связь, - засмеялся Икрам. ‘Что именно вы хотите сделать?’

Раджо Бхайя сидел за рулем своего грубого джипа "Махиндра" и вытирал густые черные усы. В руке он держал стальную кружку, наполовину наполненную тандаем. Первая половина кружки ледяного молока, сдобренного миндалем, сахаром, фенхелем, лепестками роз, перцем, кардамоном, шафраном и щедрой порцией белого мака, уже кружилась у него в животе. Будучи судимым по двадцати шести уголовным делам, в том числе по нескольким убийствам, нападениям и незаконному хранению оружия, Раджо был членом Государственного Собрания. Доверенное лицо главного министра, которого поймали со спущенными штанами, Раджо был еще одной уродливой тайной политического подбрюшья штата.

Рядом с ним сидел комиссар полиции, старый приятель, который специально попросил о встрече в этом уединенном месте. Нельзя было видеть, как он разговаривает с Раджо—предположительно с врагом. Возмущенная пресса и легковерная публика никогда не смирятся с тем фактом, что Раджо и шеф полиции обязаны друг другу своими профессиями. Такие люди, как Раджо, были преступниками в штатском, и довольно часто полицейские были просто преступниками в форме. Комиссар полиции решительно ковырял в носу. В середине своего исследования он почувствовал, что у него зудит горло, и, издав глубокий гортанный кашель, поднес ко рту отвратительный комок мокроты и выплюнул его на землю. Похоже, ковыряние в носу и прочищение горла были его любимыми занятиями.

‘Этот маленький засранец попросил меня расследовать все незавершенные дела и взять с вас пример, - сказал наконец комиссар полиции.

- Он что, совсем с ума сошел? Неужели этот ублюдок не понимает, что это повредит собственной позиции партии? Я ведь видный член правящей партии, не так ли? Как это поможет ему выиграть выборы?- потребовал разъяренный Раджо.

‘В данный момент главная задача министра внутренних дел штата-показать своим коллегам, что у него есть яйца. Как только его собственное положение будет обеспечено, он начнет беспокоиться опроизводительности партии!- сказал комиссар, успешно выщипывая раздражавший его волосок из носа.

‘В таком случае я покажу этой киске, на что я способен, - крикнул Раджо, швыряя остатки тандая на мягкую землю перед открытой дверцей джипа.

‘Есть один способ послать ему сигнал, не объявляя об открытых военных действиях, который приведет к полному нарушению закона и порядка, - услужливо подсказал комиссар полиции.

‘И что же это?- проворчал Раджо.

‘Вы можете бросить ему политический вызов. Провести митинг в своем избирательном округе. Это должно его немного встряхнуть.’

Раджо улыбнулся. Два передних зуба у него были золотые. Он сверкнул, как ему показалось, обаятельной улыбкой и сказал: "Кто сделал из тебя полицейского комиссара, толкающего бумаги, а? Ты должен был стать священником— и я не имею в виду молящихся!’

- Я сказал ему, чтобы он не устраивал этот митинг, сэр. Я объяснил, что это может вызвать проблемы с законом и порядком. Он заверил меня, что пересмотрит свое решение. Очевидно, что нет, - объяснил комиссар полиции обеспокоенному министру внутренних дел штата Уттар-Прадеш.

‘Значит, блудник думает, что я просто приму его откровенный бунт?- крикнул министр. ‘Я боюсь, что он приведет в смятение всю компанию. Арестуйте его сегодня же!’

Министр яростно раскачивался в кресле. "Беспокойство подобно креслу-качалке", - подумал комиссар полиции. - Это не дает тебе скучать, но, черт возьми, ни к чему не приводит.- Он прервал свои размышления и заговорил.

‘Это может быть неразумно, сэр. У него много последователей из его собственной касты. Они видят в нем своего рода Робин Гуда. Мы сыграем ему на руку, арестовав его, - заговорщически сказал комиссар полиции.

‘Я буду выглядеть слабым и нерешительным, если не арестую его. Как это будет выглядеть? Вам, бюрократам, никогда не придется беспокоиться о борьбе с выборами. Для вас выжить - значит продержаться до пенсии; для политиков вроде меня выжить-значит дожить до воскресного утра!’

‘Я понимаю ваши чувства, сэр. Могу я сделать скромное предложение?’

- Продолжайте, - сказал взволнованный министр.

‘Почему бы вместо этого не обыскать его известных сообщников? Позже мы выпустим их под залог. Это послужит сигналом, что вы не потерпите неподчинения, и все же вы остановитесь, чтобы не наброситься на него прямо. Вы уберете ветер из его парусов, сэр. У него не будет ноги, на которую можно было бы опереться.’

Министр внутренних дел штата Уттар-Прадеш улыбнулся. Это был семидесятипятилетний старик. Его зубы были заменены зубными протезами, которые двигались во всех направлениях, кроме того, которое он хотел. Одарив шефа полиции улыбкой, вдохновленной зубными протезами, он сказал: "Какого хрена ты не занимаешься политикой? Видит Бог, ты достаточно хитер.’

Он перестал раскачиваться в кресле.

- Посмотрите на этих воюющих преступников, друзья мои. Они говорят, что серьезно относятся к вашей безопасности. Правда в том, что они заняты тем, что защищают друг друга—будь проклята ваша безопасность!- взорвался Икрамбхай под звуки аплодисментов.

‘Почему этот негодяй, Раджо, разгуливает на свободе, несмотря на двадцать шесть незавершенных уголовных дел?- прогремел он. Раздались аплодисменты.

‘Почему ему позволено тыкать носом в Министра внутренних дел, разгуливая по его избирательному округу? Разве это не говорит вам, что они не хуже воров?- Раздались еще более громкие аплодисменты.

- Почему этот министр внутренних дел защищает известных преступников? Наш умелый полицейский комиссар собрал сотни сообщников Раджо. В каждом случае его политические хозяева оказывали на него давление, требуя отпустить этих людей под залог. Почему бы нам не потребовать отставки этого бесхребетного существа, которое осмеливается называть себя министром внутренних дел? Последовали громовые аплодисменты и одобрительные возгласы.

‘Ты мгновенно превратил Икрама в героя, - заметил Агравалджи. ‘Он вполне может претендовать на пост главного министра, если АБНС достойно выступит на выборах.’

‘Это как раз моя проблема, - сказал Гангасагар. ‘Он не подходит для этой работы.’

‘Ты психически неуравновешен, Ганга? Ты создал его с нуля. Теперь, когда он на грани захвата власти в Уттар-Прадеше, ты хочешь, чтобы он отступил? Невероятно!- пробормотал Агравалджи.

‘Ты слышал об атропине?- спросил Гангасагар.

‘Нет. Что это?’

‘Это яд. Его добывают из растения под названием смертоносный Паслен.’

‘Ты собираешься отравить Икрама, Ганга? Разве это не перебор?’

‘Я просто говорю тебе, что этот опасный яд— атропин—также используется в качестве противоядия от нервно-паралитических веществ. Даже если это яд, он может бороться с большей угрозой, когда используется в небольших дозах.’

‘Значит, Икрам-это яд, который следует применять в малых дозах?’

- К сожалению, срок его годности на этикетке уже истек.’

Она направилась к своей хижине, перекинув сумку через плечо. Ее карманные деньги за день были потрачены на пакетик пряного арахиса—острый арахис со вкусом лимона и красного перца чили был ее любимой закуской. Пока девочка-подросток напевала мелодию из последнего болливудского фильма, на который ее отец потратился на прошлой неделе, она думала о том, чтобы улететь в новый мир—тот, в котором нет нищеты, болезней, упадка и нищеты. Чандини не заметила пьяного головореза, который следовал за ней.

Она была в нескольких минутах езды от дома и свернула направо, что привело ее в переулок без окон между двумя многоквартирными домами. Она уже приближалась к изгибу изолированного участка, когда он протянул руку и схватил ее сзади за плечи. Она резко обернулась и посмотрела на него, арахис упал на землю, рассыпавшись вокруг нее.

Он рванулся вперед, пытаясь схватить ее за грудь. Его зловонное дыхание отталкивало ее, и она закричала, но что-то помешало ее голосу быть услышанным. Это была его рука. Ему удалось развернуть ее, зажать ей рот рукой сзади, оставив другую руку свободной, чтобы приставать к ней. Он прижался к ней сзади своей твердостью, и она отчаянно сопротивлялась, пытаясь освободиться от его похотливых объятий.

Она открыла рот и сильно прикусила его, захватив часть плоти его пальцев. Он вскрикнул от боли и инстинктивно отпустил ее. Она повернулась, посмотрела ему в глаза, улыбнулась, прицелилась и пнула его прямо между ног. Он согнулся пополам в агонии, держась за яйца и бормоча проклятия.

Чандини улыбнулась. Слабая маленькая девочка исчезла на этот одинокий миг. - В следующий раз, когда ты попытаешься прикоснуться ко мне, я буду настолько могущественна, что просто прикажу тебя кастрировать.’

Потом она, рыдая, побежала домой.

‘Я хочу ее, - сказал Гангасагар. ‘Она мне очень нужна.’

- Но Гангасагарджи, крошке Чандини уже шестнадцать. Теперь я должен выдать ее замуж. Как я могу оставить ее с тобой?- спросил Гупта.

‘Разве я не выполнил все свои обещания?- спросил Гангасагар, указывая на новую школу и больницу вдалеке. - Более того, однажды она станет невероятно могущественной. Ты будешь гордиться ею. Я обещаю!’

- Какую работу она будет выполнять в партии?’

‘В данный момент я хочу, чтобы она закончила свое образование за границей. Когда она вернется, то будет обычным партийным работником. Она посетит районы, где стихийные бедствия—наводнения, голод, засуха или землетрясения— привели к перемещению населения. Она будет работать вместе с партийными работниками, чтобы понравиться им. Она должна построить политическую и социальную платформу, на которой сможет стоять.’

‘Чего еще ты хочешь от меня, Гангасагарджи?’

‘Мне нужно, чтобы ты разрешил ее усыновить.’

‘Ты что, с ума сошел, Гангасагарджи? У нее есть живые родители, и ты хочешь, чтобы она нашла новых? А что плохого в тех, что у нее есть?- крикнул Гупта, и изо рта у него потекла струйка слюны.

‘Я хочу, чтобы Икрамбхай удочерил ее.’

‘Ты сошел с ума! Позволить моей любимой дочери быть усыновленной мусульманином? - Нет! Тысячу раз нет!’

- Она будет усыновлена только на словах. Она по-прежнему будет твоей дочерью.’

‘Но к чему этот возмутительный план?’

‘Если Икрамбхай усыновит ее, я добьюсь трех важных вещей. Во-первых, расходы на ее обучение за границей берет на себя Икрамбхай. Во-вторых, Икрам увидит в ней дочь и естественную политическую преемницу. И в-третьих, это даст ей универсальную приемлемость в Индии-индуистской девушке с мусульманскими родителями. Замечательная политическая комбинация, - задумчиво произнес он.

‘Но если он ее усыновит, она перестанет быть моей дочерью!- завопил Гупта.

- Шариат-мусульманское личное право-не признает усыновления.’

‘Так как же он ее усыновит, если его собственный закон этого не признает?’

- Он должен доказать в гражданском суде, что усыновление-это обычай, разрешенный его конкретной региональной общиной.’

‘И это разрешено?’

‘Нет. Усыновление распространено среди многих классов мусульман в Пенджабе, Синде, Кашмире, Раджастане и Мадхья-Прадеше. Но это не распространено среди мусульман Уттар-Прадеша. Икрам не сможет ничего доказать в суде.’

‘Я ничего не понимаю. Вы хотите, чтобы он удочерил ее, чтобы его собственный религиозный закон, а также гражданский суд могли отменить усыновление?’

‘Абсолютно. Усыновление не может быть узаконено, поэтому она остается вашей дочерью. Но чувство есть, а политика - это все о чувствах и символизме. Она будет символически представлять союз двух великих религий-индуизма и ислама.’

- Почему бы Икрамбаю принять ее в первую очередь?’

- Потому что она получит индуистские голоса точно так же, как он-мусульманские! Это будут симбиотические отношения.’

‘Нет, нет и нет. Тысячу раз—нет! Я отказываюсь быть усыновленным Икрамбхаем.’

- Чандини. Слушай—’

‘Нет. Дядя Ганга, я знаю, что он твой политический союзник, но у меня порядочный отец и заботливая мать. Я не буду усыновлен Икрамбхаем.’

‘Я не прошу тебя отречься от своих родителей. Ваши родители останутся вашими родителями. Никто и никогда не сможет этого изменить. Я просто составляю твое политическое резюме, моя девочка ...

‘Но как я могу отказаться от своих родителей? Это слишком высокая цена, чтобы платить!’

‘Тебе повезло, что тебя не изнасиловали, Чандини, - тихо сказал Гангасагар.

‘Удача не имеет ничего общего с ним.’

‘А если бы это был кто-то другой? Ты знаешь, что в Индии каждые полчаса насилуют женщину?’

‘Нет. Я никогда ...

‘Ты знаешь, что каждые два часа убивают женщину-обычно за то, что она не принесла достаточно большого приданого?’

‘Да ... то есть ... нет ... я не знаю ...

‘Ты хочешь стать одной из этих цифр статистики, Чандини?’

- Нет, Дядя Ганга.’

‘Разве ты не хочешь править страной? Быть сильной? Никогда не придется быть в чьей-то милости?’

‘Да.’

‘Разве ты не хочешь уйти от этой грязи и нищеты, которая окружает тебя?’

‘Да.’

‘Разве ты не хочешь получить самое лучшее международное образование, которое могло бы продвинуть твою карьеру? Сделать свою жизнь лучше?’

‘Да.’

- Тогда делай, что я говорю! Пусть Икрам усыновит тебя!’

Девушка молча кивнула в знак согласия, и Гангасагар улыбнулся. Ему нужно было убедиться, что головорез Икрама, которому было поручено следить за девушкой и терроризировать ее, держит рот на замке.

- Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах, - тихо пробормотал он себе под нос.

ГЛАВА ПЯТАЯ Около 2300 лет назад

Запах человеческих экскрементов был невыносим. Грубый каменный пол был покрыт густой слизью из крови, пота, мочи и фекалий. Зловонные недра тюремного комплекса Дханананды возвестили о прибытии нового посетителя леденящими кровь криками замученных заключенных. Тусклый свет нескольких пылающих факелов почти не освещал грубо обтесанные каменные стены, к которым были привинчены цепи и кандалы.

Когда ворота грязной камеры захлопнулись, Чанакья почувствовал, как что-то скользнуло по его ноге, вероятно, змея. Он инстинктивно наступил другой ногой на скользкое существо и держал его, пока не почувствовал, что рептилия лежит неподвижно. Некоторое время он стоял как вкопанный, давая глазам привыкнуть к темноте. Когда его зрачки расширились, он смог различить пару крыс, дерущихся за кусок плоти, вполне возможно, человеческой.

"Можно сто раз промыть анус, и все равно это будет мерзко, - думал Чанакья, - а Дханананда может раздавать браминам тысячи дарований, но он все равно останется испорченным! Чанакья принялся искать наименее загрязненный угол и в конце концов сел, прислонившись спиной к сырой стене. В камере не было окон. Там было полное отсутствие вентиляции. Он закрыл глаза и приступил к пранаяме—йогическим дыхательным упражнениям, которым учил его почтенный мудрец Дандаян,—чтобы помочь ему справиться с нездоровыми состояниями.

Неожиданно он услышал щелчок и увидел тонкую пляшущую полоску света, появившуюся из-за ворот. Это был карлик с масляной лампой в руке. Он тихо поднес палец к губам, призывая Чанакью к полной тишине. Быстрым движением головы он приказал Чанакье встать и следовать за ним.

Маленький человечек подвел его к чрезвычайно тесной полости вдоль одной из стен. Карлик, казалось, не возражал против узкого пространства, когда он умело завязал веревку вокруг талии Чанакьи. Чанакья не знал, где находится другой конец веревки. Внезапно он почувствовал рывок и почувствовал, что его поднимают с земли. Он был в каком-то желобе, который был очень тесным и вызывал клаустрофобию. Во время подъема лицо, бедра и руки Чанакьи задевали поверхность воздуховодов и либо горели от трения, либо кровоточили от порезов. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он почувствовал прохладный воздух и услышал шум бегущей воды. Он снова был на берегу Ганга.

Он был поражен, увидев целую группу карликов, тянущих веревку, которая удерживала его. Их предводитель выступил вперед и объяснил: ‘Не волнуйся, Ачарья. Катьяянджи попросила нас помочь. Он нуждался в нас, карликах, чтобы получить доступ к древнему спасательному каналу, ведущему из тюрьмы. Как ты заметил, проход очень узкий—и это после того, как мы расширили его для тебя.’

‘Я благодарен тебе и Катьяянджи, но кто ты такой? Чем вы зарабатываете на жизнь?- спросил Чанакья, интуитивно любопытный даже в беде.

- У карликов всегда была очень важная функция в Магадхе, Ачарья. Обычно мы были стражами королевского коша-сокровищницы. Как вы знаете, большинство королевских сокровищниц расположены в укромных местах и имеют потайные коридоры, недоступные ворам и бандитам. Мы, маленькие люди, идеальные охранники.’

‘Но вы же слуги короля. Почему ты мне помогаешь?’

- Мы больше всего хотели помочь нашему любимому бывшему премьер-министру Шактарджи, который создал королевский Кош и систему карликов, охраняющих его. Он остается здесь пленником уже много лет. Мы спокойно и решительно работали над расширением этого прохода уже несколько месяцев и смогли вытащить его всего за несколько минут до вас. Вытащить тебя было нашим следующим шагом. Катьяянджи и Сенапати Маурья собрали нас для этой миссии.’

- Сенапати Маурья-главнокомандующий армией Магадхи? Он работает против Дханананды?’

‘Будет лучше, если он сам вам все расскажет, сэр.’

‘Где премьер-министр Шактарджи?’

- Его уже отвезли в Пиппливан, где его ждет Сенапати Маурья. Он должен быть в безопасности от короля, и нет более безопасного места, чем лагерь Сенапати Маурьи. Ачария, ты также должен немедленно отправиться к Пиппливану. Прозвучит сигнал тревоги, и королевская стража начнет вас искать. Тебя ждет лошадь.’

‘А как же Катьяянджи? Я должен встретиться с ним и извиниться за то, что дал волю своему гневу при дворе Дханананды, - сказал Чанакья.

‘Он слишком хорошо вас знает, сэр. Он также на стороне правды и справедливости. Однако он верит, что может сделать гораздо больше для искоренения Дханананды и его отвратительного правительства, находясь внутри, а не снаружи. Он говорит, что ты тигр, который нападет на Дханананду извне, в то время как он просто зародыш, который создаст бурю внутри желудка Дханананды!’

В тишине темной ночи-почти такой же, как в ту, когда Чанакья кремировал своего отца и бежал,— они верхом отправились в Пиппливан.

До рассвета оставалось еще несколько часов, когда они добрались до Пиппливана—не более чем кучка хижин и глинобитных домиков, расположенных вдоль берега ручья. Всадники-лилипуты подвели его к одному из домов чуть побольше. Сенапати проснулся и о чем-то совещался с кем-то, кто встал и ушел, как только появилась их компания.

Сенапати Маурья с облегчением увидел, что Чанакья в безопасности. Он склонился перед ачарьей и сказал: "Магадха нуждается в тебе, о мудрый учитель. Помоги мне избавить мою Родину от пиявок, которые высасывают ее досуха!’

- Время еще не пришло, Сенапати. Единственные великие достижения, которые попадают на страницы истории, - это те, которым были даны огромные мысли и подготовка.’

- Я жду Ваших указаний, уважаемый учитель. Но пойдемте, вы, должно быть, устали. И ваши раны и царапины должны быть очищены. Я попрошу свою жену принести чистую одежду и немного завтрака. Пожалуйста, следуйте за мной, я покажу вам, где можно искупаться.’

"Лучшее обращение, чем я ожидал от рук вришалы", - подумал Чанакья. Брахманы высшей касты, такие как Чанакья, считали маурью вришалой—отверженным кшатрием. Отец маурьи отказался от строгой кастовой иерархии индуизма и принял путь великого учителя Гаутамы Будды. Сенапати в конце концов вернулся в лоно индуизма, но навсегда останется под знаком индуистского негодования по отношению к блудному сыну, будучи заклейменным вришалой.

Умытый, одетый и закончив утреннюю молитву, Чанакья сидел на маленькой террасе перед хижиной Маурьи. Жена Сенапати поставила перед ним простой завтрак из пшенной каши и горячего молока. Солнце только что взошло, и павлины танцевали в саду снаружи, их радужное сине-зеленое оперение развевалось веером, открывая их таинственно прекрасные пернатые глаза. Это была страна павлинов, и Маурья получил от них свое родовое имя—Мор—павлин.

Возле дома группа мальчишек играла в ролевые игры. Один из них повязал вокруг головы шарф и вставил в повязку павлинье перо. Он был воображаемым императором, сидящим на вершине большого камня. Остальные мальчики, стоявшие вокруг него, были либо подданными, либо придворными чиновниками.

- Внимание! Суд мудрого и великодушного Махараджа Чандрагупты, императора мира, сейчас находится на заседании. Приходите и будьте услышаны!- бубнил мальчик, игравший роль премьер-министра и стоявший рядом с королем.

- О великий царь! У меня неприятности. Мой сосед продал мне свой колодец, но он продолжает черпать из него воду. Пожалуйста, остановите его’ - взмолился мальчик, изображая обиженного.

‘Кто продавец колодца?- спросил миниатюрный король.

‘Да, милорд. Но я продал ему колодец, а не воду в нем. Пожалуйста, пусть справедливость восторжествует, - ответил другой мальчик, чуть постарше.

Обращаясь к старшему, король величественно произнес: Ты продал колодец, а не воду. Это будет означать, что вы неправильно храните воду в чужом колодце. Пожалуйста, опустошите его! Следующий случай!’

Чанакья усмехнулся про себя. Он с большим интересом наблюдал за этой маленькой драмой. Он решил присоединиться к веселью. Он поднялся с террасы, где сидел, подошел и встал перед королем, сложив руки на груди.

- Да, Брамин? Чего же ты хочешь?- серьезно спросил мальчик.

- О прославленный Царь, я бедный брамин. Мне нужно молоко и топленое масло для яджн—ритуалов, которые я совершаю, но у меня нет коровы. Пожалуйста, помоги мне, о защитник Земли, - серьезно сказал Чанакья.

- Казначей! Дай этому Брахману корову’ - приказал царь, когда мнимый чиновник подошел, чтобы вручить Чанакье камешек-заменитель коровы.

‘Но у меня нет денег, чтобы заплатить за это, мой король, - объяснил Чанакья.

- О Брамин! Если ваши подношения богам недостаточны, то как будет достаточна щедрость моего царства? А если мое королевство не процветает, то откуда я буду собирать налоги? А если не будет налогов, что будет с казной и армией? Кто будет защищать королевство, если нет армии? Так что, как видите, я не делаю вам одолжения. Я просто гарантирую себе собственное процветание!- объяснил интеллектуальный гигант мальчика.

Чанакья улыбнулся и благословил мальчика. ‘Кто ты, дитя мое?- спросил он.

‘Я-Чандрагупта. Сын Сенапати Маурьи.’

‘Хочешь, я познакомлю тебя с Шактарджи?- спросил Сенапати, выходя из дома. Чанакья кивнул. Пришло время встретиться с самым близким другом его покойного отца —товарищем, за которого Чанак отдал свою жизнь.

Старик, которого видел Чанакья, был хилым и потрепанным. Годы лишений, отвратительные условия жизни, пища, непригодная для употребления человеком, болезни и жестокие репрессии наложили свой отпечаток на бывшего премьер-министра. Чанакья вспоминал Шактар как аристократическую и утонченную аристократку, всегда безупречно одетую в лучшие шелка и украшенную богатейшими золотыми и бриллиантовыми амулетами, кольцами и ожерельями. Он с трудом узнавал того, кто когда-то был вторым по силе человеком в королевстве.

Чанакья пал ниц перед Шактаром, и старик попросил его подняться. Когда Чанакья поднялся и увидел лицо Шактара, в глазах восьмидесятилетнего старика стояли слезы. Он протянул руку, чтобы положить ее на голову Чанакьи и нежно благословить его.

- Ты единственный сын, который у меня остался, Чанакья. Все мои настоящие сыновья мертвы. А моя дочь, Сувасини, которую ты так нежно любил, хуже, чем мертва. Твой отец никогда не поднимал эту тему, но я знал, что он хочет, чтобы ты и моя дочь в конце концов поженились, объединив обе семьи в одну.’

Чанакья молчал.

- Какое ужасное соединение планет в моем гороскопе породило этот бесконечный кошмар? Моя жена мертва; мой лучший друг Чанак мертв; мои сыновья мертвы; моя дочь, наложница Ракшаса; мое тело, разбитое и слабое; царство—в руках психопата!- продолжал старик, когда на него нахлынуло горе.

Чанакья сжал руку Шактара и сказал: "кошмар скоро закончится. Я обещаю. Но тебе нужно пробудить себя от этого беспокойного сна. Надо проснуться, увидеть лучи солнца и понять, что все это был просто страшный сон. Помогите мне, Шактарджи и сенапатиджи.’

- Чем я могу помочь тебе, Чанакья?- спросил Сенапати Маурья.

- Чандрагупта.’

‘А что у меня есть такого, что может помочь?- спросил Шактар.

‘Карлик.’

Цари Магадхи знали, что армия движется на животе. Королевская казна-раджакош - была даже более важна, чем сама армия, потому что казна была топливом, которое приводило в движение боевую машину. Добыча полезных ископаемых была государственной монополией, поэтому все золото, серебро или драгоценные камни, добываемые в стране, автоматически попадали в раджакош.

Защита и безопасность раджакоша достигались различными способами. Официальное государственное казначейство всегда будет располагаться в столице, но будет построено таким образом, что доступ к драгоценным металлам и драгоценным камням будет осуществляться через три подземных этажа с люками и съемными лестницами. Стены и полы подземного сооружения будут заключены в очень толстый слой камня, так что любой амбициозный туннельный вор найдет свой доступ навсегда заблокированным. Сокровищница обычно располагалась в северной части столицы, зажатая между королевской резиденцией и главным храмом города. Концентрические круги стражи будут охранять сокровищницу днем и ночью, в то время как стрелки с луками и отравленными стрелами будут охранять бесчисленные башни, окружавшие раджакош. Это была мгновенная смерть для любого бандита, ищущего материального удовлетворения.

Другой мерой безопасности была децентрализация раджакоша и создание тайных хранилищ в отдаленных местах. Обычно осужденные заключенные строили такие отдаленные тайники с сокровищами и вскоре после этого были казнены. За исключением короля и его премьер-министра, никто не знал, где находятся такие тайные склады. Очень часто настоящий склад был построен в подземной яме с узкими потайными ходами для доступа. Нарочно многие из них были построены так, чтобы предотвратить доступ к взрослому человеку, и часто единственным способом добраться до магазина было послать вниз обученных карликов. Клад обычно маскировался густой растительностью, змеями, Скорпионами и дикими животными, выпущенными на волю в окрестностях, чтобы отпугнуть охотников за головами.

Чанакья знал, что предыдущий премьер-министр, Шактар, знал о любом тайном хранилище Дханананды, и что ключом к доступу к призу будут гномы Катьяяна.

Джунгли к северу от Пиппливана были огромными и зловещими. Расположенные концентрическими кругами, как слои луковицы, каждый из которых был очищен, чтобы открыть другой, еще более темный и изолированный. Самая внешняя шкура была шкурой продуктивных зарослей, используемых для производства древесины, трав и лекарственных растений; далее внутри лежали аскетические леса, зарезервированные для ашрамов святых людей и покаяний; путешествуя внутрь, один достигал охотничьих парков, используемых королями и знатью для спорта; другой кожуры и один достигал слоновых заповедников, управляемых государством для разведения слонов, которые будут использоваться в армии.; и наконец, самый внутренний круг состоял из заповедников дикой природы, где свободно разгуливали львы, тигры, леопарды и гепарды. Тайный раджакош, открытый Шактаром, находился внутри этого ядра.

Лошади были оставлены с довольно облегченным отрядом охраны по крайней мере в одной йоджане—примерно в четырех милях—назад. Густая растительность и практически полное отсутствие тропинок не позволяли животным двигаться дальше. Чанакья, Сенапати Маурья и Дживасиддхи —верный помощник Катьяяна—и их банда карликов медленно, но неуклонно продвигались вперед. Карта, предоставленная Шактаром, оказалась весьма полезной, и большинство ключевых ориентиров были найдены, несмотря на постоянно меняющуюся лесную среду.

Команда была выбрана очень тщательно для экспедиции. Если вы берете слишком много людей на охоту за сокровищами, вы рискуете тем, что информация достигнет ушей Дханананды. Если команда была урезана, можно было рисковать быть убитым дикими животными или остаться с неподходящими руками, чтобы тащить добычу.

Они приближались к груде валунов, поросших виноградными лозами, которые агрессивно захватили территорию в их любовных объятиях. Расчеты Чанакьи подсказали ему, что он находится очень близко к конечному пункту назначения, но прежде чем он успел свериться со своей картой, он услышал свист стрелы и почувствовал, как жар ее задел его левую щеку. Мгновенно насторожившись, он поднял свой меч, чтобы вступить в схватку с обидчиком, и обнаружил, что это был не кто иной, как Дживасиддхи, который все еще целился в него другой стрелой—должным образом заряженной в его натянутом и напряженном луке.

Любой обычный человек подозрительно посмотрел бы на Дживасиддхи, но только не Чанакья. По глазам Дживасиддхи он понял, что, хотя оружие было направлено на него, его глаза смотрели куда-то вдаль. Чанакья спокойно повернулся спиной к Дживасиддхи и увидел тело огромного тигра, пойманного в середине прыжка стрелой его защитника. Прекрасный зверь лежал на земле, и Стрела наполовину пронзила его шею.

Чанакья повернулся, вложил меч обратно в ножны и поднял руку в благословляющем жесте в сторону Дживасиддхи. Они не обменялись ни единым словом, но безмолвная пантомима передала всю важность тысячи слов. С этого дня Дживасиддхи станет одним из доверенных помощников ачарьи.

Они крадучись пробирались к валунам, покрытым толстым ковром мха и лиан. Чанакья велел Сенапати Маурье достать из своего матерчатого мешочка сухой порошок, который смешивался под его наблюдением. Маурья передал его карликам, которые принялись разбрызгивать небольшое количество вещества по всему щебню. На самом деле это было сухое корневище мятного масла, гнилостных яиц, чеснока, тимьянового масла и серы и пахло положительно гнилостно. Брамины традиционно избегали многих ингредиентов, таких как яйца и чеснок, но Чанакья, тем не менее, присутствовал, пока карлики мололи и сушили смесь.

Когда воздух наполнился зловонием ужасного компаунда, раздался внезапный шорох, когда десятки змей выскользнули из камней и убежали от рептилий Чанакьи. Чанакья кивнул, и Сенапати Маурья с Дживасиддхи двинулись расчищать путь к люку, который вел в лабиринт подземных туннелей.

Замаскированный валунами и разросшейся растительностью, люк был очень маленьким—не более пятнадцати углов в ширину—около фута. Булава Сенапати Маурьи разбила древний медный запорный механизм, и через несколько минут они увидели темный и узкий вертикальный канал, ведущий в глубину. К одному из валунов была привязана длинная веревка, и карлик осторожно пробрался внутрь с маленьким горящим факелом, привязанным к голове. Через несколько минут он закричал: "здесь пусто! Мне нужно найти другую дверь. Пошли вниз следующего человека.- Второй карлик последовал за первым, неся плотницкие инструменты. Через некоторое время стук молотков показал, что они обнаружили люк внутри первого уровня. Третий карлик спрыгнул вниз, держа в руках веревочную петлю, по которой можно было спуститься во второй люк.

- Хвала Лакшми!- крикнул изнутри карлик. ‘Мы попали в материнскую жилу! Чанакья, Сенапати Маурья и Дживасиддхи переглянулись и улыбнулись. Еще несколько карликов были посланы вниз по коридору, чтобы можно было организовать группу ретрансляторов для передачи инструкций и материалов. - Пошлите наверх небольшое количество того, что находится внутри, - приказал Чанакья. ‘У нас недостаточно людей, чтобы все унести. Мы должны сконцентрировать наши усилия на самом богатом и легком материале. Перед ними стали появляться разнообразные сокровища-алмазы, жемчуг, рубины, сапфиры, чистый хрусталь, берилл, серебряные панасы и медные какани.

- Ищи коровий навоз и кунжутное масло, - приказал Чанакья.

Сенапати и Дживасиддхи посмотрели на ачарью, гадая, не сошел ли он с ума. По-видимому, он этого не сделал, потому что очень скоро через эстафетную команду стали появляться кирпичи коровьего навоза, смешанного с кунжутным маслом. - Не обманывайтесь коровьим навозом, - объяснил Чанакья своим сообщникам. - Все золото очищается свинцом, а излишки свинца удаляются с помощью коровьего навоза. Если золото хрупкое, его размягчают в кунжутном масле. Таким образом, идеальным способом хранения золота является его упаковка в смесь коровьего навоза и кунжутного масла. То, что вы видите перед собой, - чистое золото!’

- Первое предпочтение следует отдать золоту, которое имеет высокую стоимость и легко монетизируется. Следующим приоритетом должны стать серебряные панасы и, наконец, бриллианты и рубины. Мы не хотим брать с собой медь, жемчуг, сапфир или хрусталь. Пожалуйста, не обращайте внимания и на другие казначейские товары, такие как сандаловое дерево, алоэ, ладан и камфара, - продолжал Чанакья. Маурья и Дживасиддхи были поражены глубиной знаний Чанакьи в вопросах сокровищ и спросили: "Ачарья, ты святой человек—почитаемый учитель. Почему вы заботитесь о предметах богатства?’

Чанакья отвечал им, не отрывая взгляда от маленькой горы драгоценных предметов, которая формировалась перед ними. ‘К чему должен стремиться человек? Кама-любовь, Дхарма—долг, артха—богатство, Мокша—спасение. Но дело в том, что ни ваша жена, ни ваши дети не будут любить вас, если вы бедны, ни один гражданин никогда не будет выполнять свой долг, если он не мотивирован финансовыми стимулами или штрафами, и какой человек может отказаться от своей мирской жизни в поисках спасения, если у него нет богатства, чтобы поддержать семью, которую он оставляет? Я учитель-но учитель артхашастры, науки о богатстве. Источником существования людей является богатство, а наука о средствах его достижения и защиты-политика!’

Чанакья и его сообщники направились обратно в Пиппливан, их лошади были нагружены богатыми сокровищами и вооруженной охраной. В тот вечер, сидя снаружи у костра, чтобы согреться, Чанакья завел разговор на эту тему. - Сенапати, ты исполнил свой долг и прожил свою жизнь. Но ваше видение великой и процветающей Магадхи может быть реализовано только через Чандрагупту, который обладает всеми чертами царя. Позволь мне отвести его в Такшилу, где я смогу подготовить его к царствованию. А пока ты можешь начать использовать казну, которую мы только что получили, чтобы помочь мне построить армию.’

Командир задумался над словами Чанакьи и заговорил: - Ачарья. Он мой единственный сын. Я не могу вынести разлуки с ним. А ты не можешь остаться с нами? Чанакья улыбнулся. - Жаль, что так легко объединить королевство, Сенапати. Пока мы говорим, границы Гандхара находятся в непосредственной опасности быть атакованными батальонами Александра. Если Гандхар падет, за ним последует весь остальной Бхарат. Как удержать врага снаружи, если дверь уже была взломана? Армия, которую я хочу собрать из тех богатств, что мы приобрели,—это борьба с македонскими вторжениями, а также создание связующего звена, способного объединить мелкие капризные королевства, которые, кажется, никогда не объединяются по любому вопросу, даже критическому, - пояснил он.

‘В таком случае, может быть, нам с женой поехать вместе с тобой и Чандрагуптой в Такшилу?- спросил Маурья. ‘Не думаю, что это хорошая идея, - возразил Чанакья. - У Чандрагупты гораздо больше шансов на успех, если ты не с ним. Ты прямой враг Дханананды, и его шпионы всегда будут следить за тобой. Обучение среди сотен студентов в Такшиле позволит Чандрагупте оставаться анонимным и вне опасности. Прежде всего, мне нужно, чтобы вы, Шактарджи и Катьяянджи, были в Магадхе или вокруг нее, чтобы у нас было достаточно ног на улице, чтобы доставить Дханананде неприятности, которых он заслуживает, к тому времени, когда вернется Чандрагупта.’

Сенапати окликнул свою жену, которая прислушивалась к разговору из дома. Когда она вышла и согрела руки у костра, Маурья спросил ее, что она думает о предложении ачарьи. На ее словах лежала печать истинной Кшатрайин—жены воина. ‘Мы были одними из немногих счастливчиков, кому посчастливилось получить немного праха Будды. Давайте вспомним, что наш уважаемый Господь отрекся от всего своего царства в поисках мокши. Как кшатрии, наш долг-защищать все живое. Если мы должны отречься от нашего сына ради великой цели, так тому и быть, - просто сказала она. "Брахман без знания или кшатрий без мужества мало полезен обществу.’

Сенапати Маурья родился от Союза Маханандина, могущественного шишунги-правителя Магадхи, и его жены муры, единственной дочери вождя Морий— воинственных племен Пиппливана. Хотя Сенапати Маурья мог бы стать прекрасным преемником Маханандина, у старого царя было много других сыновей, которые считались более подходящими для этой роли. Как оказалось, ни один из его лучших сыновей никогда не доберется до трона. Старый Маханандин очень любил своего цирюльника, хитрого, мягко говорящего человека по имени Махападма. Махападма был незаконнорожденным ребенком отца-кшатрия и матери-шудры.

Коварный цирюльник Махападма снискал расположение не только царя, но и его царицы Сунанды. Вскоре он перешел от бритья короля к прелюбодеянию с королевой. Облапошив королеву, цирюльник с помощью королевы решил облапошить и короля, оттолкнув его и всех остальных претендентов на трон. В живых остался только маленький мальчик—Маурья, который был слишком мал, чтобы воспринимать его как угрозу.

Хотя Махападма был простым цирюльником, он обладал сверхъестественным грубым умом. Он признал талант Сенапати Маурьи и в конце концов сделал его командующим своими вооруженными силами. Махападма был тираном, но великодушным. При нем преступность практически исчезла, и мелкие дворяне, ставшие тиранами во время правления Маханандина, были безжалостно подавлены. Махападма завоевал большую часть Северного Бхарата и декана и привел под свою власть обширные земли от Гималаев до Кунталы и от Джамуны до Брахмапутры, превратив Магадху в самое могущественное государство Северного Бхарата. Хотя он был кшатрием-шудрой, он покровительствовал браминам и учил таких гуру, как Вараручи, Вьяди и Варша. Его правление характеризовалось высоким уровнем эффективности, сильной военной властью, справедливым налогообложением, масштабными ирригационными проектами и общей доброжелательностью и терпимостью.

Золотой период резко изменится при его сыне Дханананде. Сенапати Маурья рассматривался извращенным сыном скорее как пассив, чем как актив. Человек, который помог Махападме завоевать большую часть Бхарата, теперь сам был беглецом—и кипел гневом из-за того, что его сделали беглецом.

Чанакья обожал гнев. Это была удивительно энергичная эмоция, которую можно было использовать очень продуктивно, если направить ее в нужное русло.

ГЛАВА ШЕСТАЯ Настоящие дни

Мисс Февершем медленно оглядела ее с ног до головы. ‘Я буду предельно честна. У тебя округлые плечи, подтянутые колени и выпяченный животик.- Это был еще один мучительный час интенсивных занятий. Чандини инстинктивно втянула живот и попыталась приподнять плечи. Результат оказался еще более неловким. Мисс Февершем вздохнула. Это действительно будет очень трудно. Чандини училась в Лондонской школе для благородных девиц Мисс Февершем-и была полностью закончена. - У тебя одно плечо выше другого, а ноги выкатываются наружу. Твоя сутулость не подобает леди.

Чандини несколько раз заставляли вставать и садиться, и за ее движениями следили с мучительными подробностями. - Ты занимаешь слишком много места. И посмотрите на все эти углы, когда встаете. Вы также слишком много ерзаете руками. Вы немного похожа на мышь. Мышь-вещь скромная. Когда вы идете, вы должны вести с солнечным сплетением, расположенным где-то в нижней части вашего бюстгальтера. Держите голову высоко и держите шею вытянутой!- сказала Мисс Февершем, проводя палкой между руками и спиной Чандини, чтобы ее плечи оставались опущенными и прямыми.

В течение последнего месяца Мисс Февершем уделяла особое внимание английскому языку девушки. Знания английского языка, полученные Чандини в трущобной школе Канпура, были хороши для того, чтобы произвести впечатление на ее собственных родителей, но не помогли в общении в Англии. Уроки Мисс Февершем были сосредоточены на том, чтобы помочь Чандини эффективно и уверенно общаться на повседневном идиоматическом английском языке. Эта обширная программа была направлена на улучшение ее способностей к аудированию, чтению, письму и разговорной речи.

Но знание языка было недостаточным. Чандини нужно было научить, как пользоваться вилкой и ножом—если есть несколько столовых приборов, сначала используйте вилки, ножи или ложки снаружи; как заказывать еду в пабе—не могли бы вы сказать мне, что такое суп дня, пожалуйста; как посещать вечеринку—возьмите бутылку вина или несколько цветов или конфет, чтобы подарить хозяину; как оплачивать счет в ресторане—если в счете говорится, что обслуживание не включено, обычно добавляют около десяти процентов в качестве чаевых; как пить чай—если в чайнике есть сыпучий чай, поставьте чай на стол. ситечко на чашку перед заливкой; а как правильно есть булочки—ножом разрезать булочку на две половинки, положить варенье с каждой стороны, нет необходимости сначала добавлять сливочное масло, а потом аккуратно намазывать сверху взбитые сливки. Ешьте верхнюю и нижнюю половинки отдельно и, пожалуйста, не пытайтесь сделать из них бутерброд.

- Когда вы говорите, делайте движения рук медленными и грациозными. И когда вы собираетесь сесть, встаньте под прямым углом к передней части стула, поверните верхнюю половину, опустите себя вниз и подверните одну ногу за другую. Это нужно делать медленно и без сопровождающих звуков, - объяснила Мисс Февершем девушке.

- Когда дело доходит до физического контакта, англичане все еще очень сдержанны. В предпочитаемом английском рукопожатии нет и намека на задержку. - Как поживаете?"сигнализирует об окончании приветствия и не должно быть никаких отклонений от этого. Женщины, которые хорошо знают друг друга, могут целовать друг друга в одну или обе щеки. Когда это делают женщины, следует использовать “Мисс поцелуй”, целующийся делает жест поцелуя с соответствующим звуком в воздухе в общей области ушей получателя. Мужчины могут целовать женщин в знак приветствия, но только в одну щеку, а не в обе, - объяснила Мисс Февершем растерянной девушке.

Англичане были сумасшедшими.

Оксфордшир был одним из самых живописных городов Англии. Чандини была поражена архитектурным величием и историческим значением университета, основанного восемьсот лет назад. Великолепные здания Бодлианской библиотеки, камеры Рэдклиффа, Шелдонианского театра и Музея Ашмола гармонично сочетались друг с другом, создавая пьянящую смесь истории, культуры, свободной мысли и интеллектуальной свободы. Как и все новички, Чандини поднялась на вершину башни Карфакс, а затем, тяжело дыша, поднялась по ступенькам университетской церкви, расположенной на Хай-стрит, откуда открывался непрерывный вид на захватывающий дух город.

Среди всех колледжей, которыми был усеян кампус Оксфордского университета, колледж Крайст-Черч был самым большим и самым великолепным. На самом деле большая церковь колледжабыла одновременно и Оксфордским Собором. К восточной стороне Оксфорда тянулась самая красивая улица в Европе-манящая Хай-стрит, расположенная рядом с двумя самыми идиллическими парками Оксфорда—Хедингтон-Хилл и Саут-Парк. Это не просто здания из Оксфорда, которые были впечатляющими. Казалось, что Бог даровал все изобилие и великолепие природы одному городу. Акры волнистых лугов,пасущиеся сельскохозяйственные животные и сверкающие потоки Темзы создавали настоящий Эдем.

Окончание школы Мисс Февершем укрепило уверенность Чандини, но неловкость застенчивой и замкнутой девушки из трущоб Канпура, внезапно перенесенной в разреженную атмосферу Оксфорда, сохранится еще некоторое время. Ее поездка из Паддингтона в Колледж Святой Хильды—женский колледж в Оксфорде-была ужасной из—за непреодолимого страха, что все, с кем она столкнется в Оксфорде, будут интеллектуально, финансово и социально превосходить ее. Однако дружеская семейная атмосфера, царившая в комнате отдыха для младших сестер Святой Хильды, сразу же успокоила ее. Ей отвели комнату в Гарден-Билдинг, Вольфсон, на территории поместья Святой Хильды. Когда она тащила чемодан в свою комнату, высокая долговязая блондинка подошла, чтобы помочь ей с багажом. ‘Привет. Меня зовут Джозефина Ричардсон, я специализируюсь на искусстве. Я думаю, вы та самая индианка, которой отвели комнату рядом с моей.’

‘Приятно познакомиться, - сказала Чандини, набравшись храбрости после лихорадочных упражнений Мисс Февершем, - и спасибо, что помогли мне с багажом.’

‘Не проблема. Может, пойдем в Баттери, когда ты там устроишься?- спросила Джозефина.

‘Баттери—то что?- спросила Чандини.

- "Баттери" - это лавка Святой Хильды, где продают тосты, чипсы, горячий шоколад и чай. Там ты найдешь большинство наших девушек. Я буду ждать тебя. Ах! Мы здесь. В стандартном номере есть односпальная кровать и одеяло, письменный стол, два стула, раковина, шкаф и комод— тебе понадобится твое собственное постельное белье. Если хочешь, я покажу тебе хорошее местечко, где можно его купить.- Страхи и депрессия Чандини начали довольно быстро проходить в присутствии возбужденной Джозефины.

Самое известное в мире дискуссионное общество было основано в 1823 году. Она называлась Оксфордским Союзом и оставалась центром ожесточенных дебатов, не имевших себе равных по содержанию и влиянию. Знаменитое предложение 1933 года "этот дом ни при каких обстоятельствах не будет бороться за короля и страну" было принято 275 голосами против 153 в Оксфордском Союзе и вызвало национальное возмущение в средствах массовой информации. Уинстон Черчилль осудил ‘всегда позорное движение " как "жалкое, убогое, бесстыдное признание". Многие считали, что голосование сыграло значительную роль в укреплении решения Гитлера о вторжении в Европу. Членам Оксфордского союза было все равно, что думают Черчилль и пресса. Расхождение во взглядах и прямота по-прежнему занимали центральное место в философии основания Союза.

Джозефина и Чандини присутствовали на мероприятии, организованном профсоюзом, чтобы приветствовать последнюю партию его членов. Когда они были представлены президенту, Чандини похвалила его за работу, проделанную Союзом в деле поддержания свободного общества посредством открытых дебатов. Президент улыбнулся ей, пожал руку и сказал: "свободное общество-это то, где безопасно быть непопулярным, но тогда свобода слова также несет с собой свободу не слушать!’

В этот момент Чандини решила, что это будет ее сильной стороной, поскольку она вместе с остальными новичками начала путешествие в увлекательный мир политических споров.

Председательствующий в прениях открыл вечернее мероприятие в четверг несколькими словами о прениях и процедурах голосования. - Леди и джентльмены. Мне очень приятно председательствовать на этих дебатах, потому что нет такого вопроса, который бы так долго шел или вызывал такие разногласия во всем мире.

Сегодняшнее предложение состоит в том, что этот дом считает, что женщинам должна быть юридически гарантирована равная оплата труда. Затем он обратился к первому оратору, Джеффри Хемингфорду, с просьбой начать дебаты.

Первый оратор, выступивший с этим предложением, обязан был представить других ораторов. - Господин Председатель, как первый оратор имею честь представить вам ваших гостей сегодня вечером. Первый спикер от оппозиции Чандини Гупта-возможно, следующий кандидат на пост премьер-министра Индии. За последние несколько лет она установила безупречный послужной список для победы в спорах, независимо от того, верит ли она в них на самом деле—важная черта для любого политика,—и я осмелюсь предположить, что ее личные взгляды, возможно, расходятся с официальной линией, которую она занимает сегодня вечером. Я в восторге от того, что спаррингую с ней. Меня поддерживает второй оратор этого предложения, Элизабет Литтон. Работа Элизабет в компании "Литтон, Трайон и Ярборо" уже гарантирована, и, должен добавить, вполне заслуженно. Один из самых ярких молодых умов Оксфорда, Элизабет будет отстаивать это предложение. За ним последует второй спикер от оппозиции Виктор Уолсингем. Виктор провел последние двенадцать месяцев своего добровольного творческого отпуска, путешествуя по Америке, и принесет нам освежающие идеи из своих наблюдений за нашими кузенами по ту сторону пруда. Господин Председатель, это ваши гости, и они очень желанны.- Последовали вежливые аплодисменты примерно пятисот зрителей.

- Господин Председатель, - начал Джеффри, - закон о народном представительстве 1918 года предоставил женщинам право голоса в Великобритании. Но, как ни странно, только женщины старше тридцати лет, владеющие домами, считались достаточно умными, чтобы поставить отметку в избирательных бюллетенях. Десять лет спустя в закон были внесены поправки, и все женщины старше двадцати одного года получили право голоса. Должны ли мы были стоять в стороне и ждать, пока природные силы исправят ошибку?’

Джеффри заметил, что несколько женщин в зале согласно закивали головами, и двинулся дальше. - Для большинства женщин благословения в годы, последовавшие за окончанием войны, были поистине смешанными. Женщины, которые работали слесарями и кузнецами на авиационных и военных заводах, внезапно обнаружили, что их мужская работа и мужская зарплата исчезли. Рози-клепальщица неохотно вернулась к официантке, чтобы обслуживать столики. При более низких, чем довоенные, уровнях оплаты труда! Равная оплата труда, по сути, подразумевает семьдесят пять процентов от мужской ставки. Эта фундаментальная дискриминация распространилась и на наше поколение. Должны ли мы позволить этой вопиющей несправедливости восторжествовать?- потребовал он.

- Господин Председатель, говорят, что если бы потребовалось парламентское вмешательство, то большинство наших почтенных членов парламента уже проголосовало бы за такое предложение. Предлагаемый аргумент состоит в том, что большинство не имеет. Я хотел бы напомнить этой аудитории, что иногда большинство означает только то, что все дураки находятся на одной стороне. В данном случае это так, - сказал Джеффри. Он улыбнулся в ответ на громкие аплодисменты присутствующих женщин и сел.

Чандини встала и оглядела собравшихся. Мужчины составляли больше половины, поэтому она знала, что должна привлечь их на свою сторону. Она начала с того, что представила первого оратора, Джеффри Хемингфорда, который только что выступил. Джеффри пользовался огромной популярностью, сыграв важную роль в победе Оксфорда над Кембриджем в лодочной гонке в прошлом году. В день скачек четверть миллиона зрителей собрались на берегах Темзы от Патни до Мортлейка, чтобы посмотреть, как команда Джеффри выиграет гонку. Чандини знала, что ей нужно набрать голоса— не было смысла выигрывать спор и проигрывать дело.

- Господин Председатель, как первый спикер от оппозиции я считаю своим долгом представить Вам первого спикера по этому вопросу, Мистера Джеффри Хемингфорда, хотя он и не нуждается в представлении. Вы все знаете старую историю о наших друзьях из Политехнического института Северного Фенса, - сказала она, используя уничижительный термин, используемый Оксонианцами для Кембриджа, - и их решении выставить гребную команду. Хотя они тренировались по нескольку часов в день, им так и не удалось победить Оксфорд. Наконец, команда решила послать шпиона. Их шпион прятался в кустах и внимательно наблюдал за Оксфордской командой, возглавляемой Джеффри, во время их ежедневных тренировок. Через две недели шпион вернулся и объявил, что раскрыл тайну их соперников. - Что? Расскажи нам!- сказали его товарищи по команде. “У нас должен был кричать только один парень. Остальные восемь должны были грести!- сказал шпион. Раздались громкие аплодисменты и благодарность Чандини за комплимент в адрес героя Оксонии по гребле. Она двинулась дальше, завоевав расположение большинства мужчин в зале.

- Господин Председатель, говорят, что женатые мужчины живут значительно дольше одиноких. Это само по себе должно быть аргументом в пользу женщин на рабочем месте. Одно их присутствие увеличит продолжительность жизни их коллег-мужчин. Но мне также дали понять, что, хотя женатые мужчины живут значительно дольше, чем одинокие, они, по-видимому, гораздо охотнее умирают.’

В зале раздался смех. ‘И это одна из причин, почему, когда мужчина крадет твою жену, нет лучшей мести, чем позволить ему удержать ее, - сказала она. Смеха было еще больше. Она знала, что мужскую аудиторию—а их было большинство— она крепко держала за яйца.

‘Как женщина из Индии, я могу сказать вам, что внутренняя ценность женщины полностью зависит от того, с кем ее сравнивают—с мужчинами. Решение проблемы обеспечения большего равенства заключается не в искусственном законодательстве, направленном на повышение заработной платы женщин. Она заключается в изменении самой основы сравнения. Есть несколько профессий, для которых мужчины подходят лучше, чем женщины,—давайте там платить мужчинам больше. И наоборот, есть несколько профессий, для которых женщины подходят лучше, чем мужчины—давайте платить этим женщинам больше. Но кто должен решать, сколько платят тем и другим? А не кучка бюрократов, толкающих бумаги в Вестминстере! Это было бы равносильно тому, чтобы приказать моему почтенному противнику иметь команду из десяти гребцов вместо восьми!- сказала она, садясь под бурные аплодисменты и оставляя Джеффри гадать, использовали ли его или оскорбили.

Она скромно улыбнулась ему. Казалось, он был сражен наповал.

‘Они объявили выборы, - торжествующе произнес Гангасагар. - у них не было выбора. Правящая партия расколота прямо посередине. Министр внутренних дел Уттар-Прадеша и Раджо Бхайи в споре достигли того, чего мы никогда не смогли бы достичь сами!’

‘Наша победа несомненна’-сказал Агравалджи, запихивая в нетерпеливо ожидающий рот очередную ложку восхитительного малаи—макхана— сливок с шафрановым вкусом, любовно взбитых с подвешенного масла. Легкое и пушистое суфле исчезло, когда оно коснулось его языка, дразня его вкусовые рецепторы.

‘Единственная определенность в жизни-это смерть, - сказал Гангасагар, снова впадая в свое философское настроение, - и я планирую стать смертью нынешнего режима.’

‘Но ты же хотел убрать Икрама с дороги, - начал Агравалджи, удовлетворенно откинувшись на спинку стула, когда лакомство осело у него в животе.

‘В этом мире нет никого, кого нельзя было бы победить или обмануть, - сказал Гангасагар, делая еще один глоток. Они сидели на ступеньках Таггу Ке Ладду-закусочной Канпура, известной своими десертами. Дедушка владельца, Таггу, получил свое имя, используя сахар-предмет, который должен был быть бойкотирован в соответствии с директивой Махатмы Ганди-для производства своих всемирно известных сладостей. Его заклеймили бандитом, отсюда и прозвище Таггу. Айса кои сага Наин, джиско хумне тхага Нахи—нет никого, даже члена семьи, кто не был бы обманут нами— был девиз закусочной, линия, которая олицетворяла чванство Канпура и его политику.

Гангасагар был лишь его отражением.

‘Они объявили выборы, - торжествующе произнесла Чандини. - у них не было выбора. Раскол между Елизаветой и Виктором не оставлял места для компромиссов в президентской гонке.’

‘Вам полагается сидеть неподвижно для портрета, - пожаловалась Джозефина. Учитель рисования попросил ее написать картину маслом на холсте в качестве следующего задания. Джозефина отложила кисть-долгожданное облегчение от борьбы за создание портрета человека, который никогда не может усидеть на месте. - Оба кандидата заявили о нечестной игре, верно? Виноградная лоза гудит от обвинений в нарушении избирательных прав.’

Чандини кивнула. - Виктор Уолсингем, наш двадцатитрехлетний студент - социолог из Мертон-колледжа, официально выиграл ноябрьские выборы на летний семестр Оксфордского союза. Он победил Элизабет Литтон, двадцати одного года от роду изучавшую политику и юриспруденцию в колледже Баллиол, 961 голосом против 656,-взволнованно объяснила Чандини. -Виктор, который был казначеем профсоюза, был дисквалифицирован и лишен права участвовать в выборах университетским трибуналом после того, как Элизабет пожаловалась, что он организовал собрание накануне голосования для тридцати пяти человек в специально отведенной комнате в нарушение правил профсоюза, запрещающих агитацию.’

‘Так кто же в конце концов победил?- спросила Джозефина, вытирая кисти.

‘Никто. Группа Виктора обвинила Элизабет, библиотекаршу профсоюза, в нарушении традиций, попросив лондонского адвоката—из фирмы ее собственного отца, Литтон, Трайон и Ярборо-представлять ее интересы. Она ожидала, что ее объявят президентом по умолчанию, но вместо этого профсоюз назначил новые выборы", - сказала Чандини.

‘А почему бы тебе не посоревноваться?- спросила Джозефина.

‘Я не могу этого сделать. И Элизабет, и Виктор-мои друзья, - сказала Чандини.

‘Вот в чем проблема с друзьями в политике, - сказала Джозефина.

‘Что такое?’

- Друзья приходят и уходят. Враги накапливаются.’

‘Я все понял, - заявил Гангасагар.

- Что?- спросил Агравалджи.

- Раздел восьмой, подраздел третий закона О народном представительстве.’

- Что?- снова спросил Агравалджи, еще больше смутившись.

- В нем говорится, что лицо, осужденное за любое уголовное преступление, подлежит дисквалификации со дня вынесения такого приговора и будет дисквалифицировано еще на шесть лет.’

- Но у Икрама нет убеждений. Все—включая вас-знают, что он Дон, но ему удалось избежать обвинений. Его друг, комиссар полиции, гарантирует это.’

- А! Но что, если министр внутренних дел Уттар-Прадеша узнает о коварном плане, с помощью которого комиссар полиции разжег огонь раздора между ним и Раджо Бхайей?- озорно спросил Гангасагар.

‘Это был бы человек за бортом, - сказал Агравалджи, - но такая ситуация не помогла бы и ABNS, Ганга. Партия потеряет своего главного кандидата-Икрама.’

‘Ты прав. Вот почему Икрам должен понимать, что он может продолжать осуществлять власть через кандидата, которому закон не запрещает участвовать в выборах.’

‘И кто бы это мог быть?’

- Кто может быть лучше дочери?- спросил озорной Гангасагар.

Агравалджи рассмеялся.

- Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах, - сказал Гангасагар.

‘Он решил не спорить, - сказала Чандини Джозефине, - Виктор решил вместо этого бросить свой вес на меня.’

- Но почему?- спросила Джозефина, радуясь за подругу.

- Он думает, что я хрупкая и нервная маленькая девочка из бедной страны третьего мира. Он сможет контролировать меня и управлять Союзом через меня.’

- Бедняга, - хихикнула Джозефина, - надо бы ему спросить Джеффри.’

Они сидели за столиком в "Орле и ребенке", любимом Оксфордском заведении, где такие люди, как К. С. Льюис и Дж.Р. Р. Толкин, встречались, чтобы обсудить литературу, любовь и жизнь. Мемориальная доска на Высокой стене была увешана их фотографиями с автографами и нетрезвыми заверениями, что они выпили за здоровье хозяина.

Роман расцвел мгновенно после ее скромной улыбки в конце дебатов. Джеффри нерешительно пригласил ее на свидание, не зная, допустимо ли это для индианки. Она надеялась, что он спросит ее об этом, и сразу же согласилась.

После нескольких часов непрерывной беседы и нескольких бутылок вина они оба замолчали. Она подумала: "мужчина на свидании гадает, повезет ли ему, но женщина уже знает".

Поспешив обратно в холостяцкую берлогу Джеффри, они растаяли в объятиях друг друга, словно были созданы специально для этого единственного мгновения. Он поцеловал ее, и она ответила еще крепче. Казалось, она хотела поглотить его и, в свою очередь, быть поглощенной им.

На следующее утро, когда она проснулась, он был на кухне, заваривал чай и жарил яйца. Они позавтракали в постели, а потом решили, что некоторые ошибки были просто слишком вкусными, чтобы сделать их только один раз.

Было воскресное утро, и Чандини с Джеффри сидели в музыкальном зале "Холиуэлл", старейшем специально построенном концертном зале в Европе. В элегантном зале, открытом в 1748 году, принимали величайших музыкантов и композиторов мира, в том числе Гайдна и Генделя. По утрам в воскресенье Холиуэлл принимал гостей на Оксфордских кофейных концертах. Самые лучшие музыканты и ансамбли со всего мира выступали в совершенно потрясающей обстановке.

На музыкальные вкусы Чандини оказали влияние болливудские ритмы, и поначалу она считала, что Джеффри питает слабость к Баху, Бетховену и Моцарту. Но вскоре она влюбилась в простые и чистые звуки органа и скрипки.

Скрипач исполнял концерт Вивальди Ля Минор в сопровождении струнного квартета и органиста. Джеффри слегка коснулся ее руки. Затем артист приступил к прекрасному исполнению шотландской фантазии Бруха. Джеффри взял ее руку в свою и крепко сжал. Когда представление перешло к скрипичному концерту ре мажор Бетховена, его рука уже лежала на ее бедре. Они не задержались на Чаконе Баха из Партиты ре минор.

Вентилятор заскрипел, завершая еще один напряженный оборот, но не выпустил ни капли воздуха. Человек, сидевший под ним, бросил жребий. Он сидел на грязном белом пластиковом стуле, знававшем лучшие времена. Перед ним стоял шаткий стол, покрытый грязным желтым пластиком. Еще два еще более убогих пластиковых стула— предположительно для посетителей—стояли напротив него.

Субинспектор Бридж Лал управлял своим полицейским участком, как своей личной вотчиной. Слева от его дурбара находился мужской карцер, из которого исходила отвратительная вонь. Справа был женский изолятор, темный и изолированный. В центре его кабинета находился стальной шкаф, битком набитый документами, которые были частично съедены—и переварены-крысами. На его покрытом пластиком столе стоял старый телефон с вращающимся диском, который не работал, и бутылка виски, которая работала. Бридж Лал сделал еще один глоток из своего стакана и задумался, как ему подойти к этой проблеме.

От министра внутренних дел штата Уттар-Прадеш к генеральному директору полиции были направлены соответствующие инструкции. Последний передал их заместителю генерального инспектора, который, в свою очередь, проинформировал старшего суперинтенданта полиции.

Субординация перешла к дополнительному суперинтенданту, который проинструктировал заместителя суперинтенданта, который приказал офицеру круга, который приказал старшему инспектору, который приказал субинспектору Бридж Лалу— в самом конце пищевой цепочки-сделать все необходимое, чтобы заставить заключенного говорить. Заключенный был известным сподвижником Икрамбхая-мэра Канпура-и занимался вымогательством денег у Икрама.

Во времена правления приятеля Икрама, комиссара полиции, никто не осмелился бы арестовать кого-либо из людей Икрама, но теперь все изменилось. Министр внутренних дел штата Уттар-Прадеш располагал определенной информацией о том, что комиссар полиции намеренно облажался и позволил разгораться политическому конфликту между собой и Раджо Бхайей. Комиссара полиции бесцеремонно вышвырнули вон. Теперь министр внутренних дел хотел, чтобы его осудили, чтобы он трахнул Икрама, независимо от того, сколько мячей нужно было раздавить в процессе.

Субинспектор Бридж Лал сделал еще один глоток, откинулся на спинку стула и пукнул. Еда в полицейской столовой не предвещала ничего хорошего для его организма—еда была полна микробов. Вот почему он нуждался в больших дозах виски, чтобы убить бактерии в своем кишечнике. Наконец он встал, крикнул одному из своих констеблей, чтобы тот сопровождал его, и неторопливо направился в одиночную камеру, где содержался злополучный приспешник Икрама. В камере размером десять на десять комнат, где не было даже лампочки, в углу лежало изъеденное червями одеяло, на котором сидел нервный и голый заключенный. В одном углу стояла стена высотой в три фута, отделявшая камеру от уборной. Его хорошо спланированное расположение внутри непроветриваемой камеры давало безошибочный запах мочи.

Бридж Лал держал в руке то, что он называл "Самадж судхарак" —хинди означает "социальный реформатор". Его социальным реформатором был резиновый ремень длиной в два фута, прикрепленный к деревянной ручке. Он схватил своего пленника за волосы и прошипел ему в ухо: "когда мы осуществляем нашу программу социальных реформ с этим, нет ни переломов, ни крови, ни серьезного шелушения кожи. При вскрытии ничего не обнаружится. Но боль будет мучительной. Ты будешь постоянно взывать к Богу, но он не будет слушать. Итак, мой друг, ты готов исправиться?’

Признание было написано и подписано в течение часа. Наводка Гангасагара сделала свое дело-в дополнение к Самадж судхараку.

‘Саар,-начал молодой Кералит, его маслянистые черные волосы были аккуратно зачесаны назад, - я аа-ботаник томит тебя.’

‘Ты что, аа-ботаник, томишь меня?- повторил Гангсагар, не вполне понимая, что только что сказал молодой, смуглый, вежливый человек. Затем он понял, что Южный индеец говорит, что для него большая честь встретиться с ним.

‘Я учился в ко-Ляге инь Керала, а теперь мечтаю о том, чтобы многие трудились вместе с тобой.’

Гангасагар сделал мысленный перевод. Я учился в колледже в штате Керала и теперь ищу, чтобы заработать деньги на работе с вами.

‘Почему вы уехали из Кералы?- спросил Гангасагар.

‘Я зимбли джембли при мысли о возможности залаять здесь, в йиндианских шкивных клещах.’ Я просто ухватился за возможность быть здесь, в индийской политике, - перевел про себя Гангасагар, улыбаясь серьезному молодому человеку.

‘Какая у вас квалификация?’

‘Юм Beey Ура.’

- А! МВА-это хорошо. Мне нужен кто-то, у кого есть управленческие навыки.’

‘Я знаю, Саар. Ты очень хороший человек.’

‘Да. Я очень занят, но все равно неплохо справляюсь сам. Я сделаю тебе укол—что-то подсказывает мне, что я не пожалею. Тысяча рупий зарплаты окей?’

- Это привлечет налог на йингум?’

- Подоходный налог? Я так не думаю. Это будет ниже минимального порога, - сказал Гангасагар, улыбаясь своему новому секретарю.

‘Сэр. У меня есть этот друг. Он официант. Он ждет встречи с тобой.’

- Зачем мне с ним встречаться, Менон?- спросил Гангасагар, не обращая внимания на акцент. Через несколько месяцев Гангасагар обнаружил, что говорит почти как Менон.

‘Сэр. Я думаю, тебе стоит с ним познакомиться. Он может быть очень ценным.’

‘С какой стати официант может представлять для меня какую-то ценность?- спросил Гангасагар.

‘Сэр. Он хочет присоединиться к вам.’

- Мне не нужен дворецкий. Скажи ему, пусть найдет кого-нибудь другого.’

‘Нет-нет, сэр. Он не хочет работать. Он хочет тебе что-то продать.’

- Что?’

‘Информацию.’

Гангасагар навострил уши.

- Можно мне привести его в дом? Он уже целый час ждет, - сказал Менон.

‘Конечно. Давай встретимся с ним, - сказал Гангасагар.

Молодой человек—мусульманин из Кералы-был введен восторженным Меноном. ‘Сэр. Это Хамид. Он работает официантом в баре "Золотые ворота" здесь, в Канпуре. Давай, Хамид, расскажи сэру свою историю, - настаивал Менон.

Судья судебного округа зевнул. Это был долгий день слушания ходатайств заключенных об освобождении под залог. Он слышал, как другой защитник отстаивал дело, о котором он ничего не знал, и кричал: "в освобождении под залог отказано!- на середине предложения. Пораженный адвокат вопросительно посмотрел на него, недоумевая, почему его не выслушали должным образом. Он не понимал, что судья принял решение задолго до начала слушания.

У магистрата был маленький неприятный секрет. Он был женат на любящей жене и имел двух сыновей, но жена больше не волновала его. Он пробовал аюрведические средства, чтобы помочь своему ослабевшему либидо, но ничего не помогало. Он посещал публичные дома, думая, что небольшое действие на стороне даст толчок всему. Девочки в конце концов стали смеяться над ним. Пресытившись своим жалким существованием, он зашел в бар и заказал себе виски-содовую со льдом. Официант принес ему не только выпивку, но и много арахиса и чипсов. В тот вечер он вышел из бара вместе с официантом и понял, что его мозг устроен по-другому. Его оборудование все еще работало, но нуждалось в альтернативном токе, а не в прямом. Он вдруг почувствовал себя счастливым-и веселым.

Официант вскоре понял, что его ждет выгодная возможность—дни, когда он обслуживал столики, мыл посуду и успокаивал недовольных клиентов в баре "Золотые ворота", казалось, закончились. Теперь он был тайным любовником мирового судьи.

Мерзкий маленький секрет магистрата заключался вовсе не в том, что он был скрытым гомосексуалистом. Неприятный маленький секрет заключался в том, что любое дело, рассматриваемое магистратом, можно было решить за определенную плату. Его агентом был умелый официант, который прошел путь от подачи арахиса до вынесения приговоров—Хамид.

Это было определенно. Все признаки были налицо. Было ясно, что именно в это время месяца она ожидала боли внизу живота, спазмов в матке, головокружения и вздутия живота повсюду. Но симптомы так и не появились. Она определенно была беременна.

Испугавшись последствий, Чандини побежала в колледж Джеффри и ждала его снаружи, пока не закончилась лекция. Он увидел выражение ее зеленых глаз и все понял. Паника была написана на ее лице. Он держал ее за руку, пока они шли по Хедингтон-Хилл, позволяя своим ногам хлюпать осенними листьями по земле.

Наконец она спросила: - Что же нам делать, Джеффри?’

Акцент был сделан на нас.

‘Я действительно не знаю, что ты можешь сделать, - ответил он.

Акцент был сделан на "ты".

‘Вот пять фунтов, которые я вам должен, - сказал Виктор Джеффри, протягивая ему записку.

- Хемингфорды никогда не проигрывают Пари, - самодовольно сказал Джеффри, - но ты должен мне десять.

- Но почему?’

- Пять, если я уложу Паки в постель, и еще пять, если она будет наказана, - лукаво сказал Джеффри.

- Значит, она беременна?- спросил Виктор.

‘Скажем так, теперь ты можешь смело претендовать на пост президента Оксфордского союза, - сказал Джеффри, принимая вторую бумажку от Виктора.

Телеграмма, лежащая перед Гангасагаром, сказала ему больше, чем он хотел бы знать. Это был обычный ежемесячный отчет о том, что

к нему приехал джентльмен из Англии, некий мистер Харви Ричардсон. Он регулярно сообщал ему последние новости о ее оценках, успеваемости, дебатах, дружбе и внеклассных занятиях-а у нее их было более чем достаточно.

Мистер Ричардсон был не богач, а человек, который при случае мог что-то сделать. Первоначально он был деловым партнером Агравалджи и во время работы Гангасагара у Агравалджи помогал Гангасагару импортировать промышленные товары из Англии и экспортировать товары в Англию. Он был в восторге, когда Гангасагар предложил ему стать спонсором его дочери Джозефины Ричардсон, поступившей в Оксфорд. Это был невероятно щедрый жест.

Но щедрые жесты обычно сопровождались определенными условиями. В его случае-и в случае Джозефины-это означало присматривать за индианкой из школы Святой Хильды в Оксфорде.

Критическими элементами были шприц и формула, содержащая стружку карболового мыла. Ее силовой душ в конечном итоге приведет к тому, что беременная девушка потеряет свою маточную оболочку в течение сорока восьми часов, после чего все снова станет ярким и солнечным. Дом, в который Жозефина сопровождала Чандини, был скромным домом с низким доходом, где безымянная жительница, пожилая и почтенная дама, давала душ перепуганным девочкам. Она сделала более сотни подпольных абортов и управляла одной из самых гигиеничных нелегальных клиник из своего дома.

Джозефина узнала имя этой дамы от другой девушки. Чандини, окаменевшая от страха, что ее отец-Гуптаджи-каким-то образом пронюхает о ее положении и бросит все силы на то, чтобы добраться до берегов Англии и задушить ее за то, что она навлекла позор и позор на семью, вздохнула с облегчением, когда Джозефина взяла все планы из ее рук в свои руки.

Надзирательница попросила Чандини раздеться и лечь на деревянный стол, по очереди вставив ноги в стремена. Она встала между ног Чандини и попросила девушку раздвинуть их, но, как она ни старалась, колени Чандини не поддавались. Они оставались склеенными вместе, как будто внутренний голос говорил ей не прерываться.

Дом матери и ребенка в Грасмире был достаточно уединенным, чтобы отфильтровать нежелательное внимание. Кроме того, она была непохожа на обычные монастыри, управляемые монахинями, куда "заблудшие незамужние матери" посылались рожать незаконнорожденных детей, которых впоследствии отдавали на усыновление. Это был, напротив, частный дом, который взимал значительную плату с богатых семей, которые посылали своих беременных дочерей на его попечение. По словам Уильяма Вордсворта, который прожил здесь четырнадцать лет своей жизни, Грасмир был самым прекрасным местом, которое когда-либо находил человек. Расположенный в центре очаровательного Озерного края, Грасмир был неземным-в окружении туманных холмов, бесконечных озер и волнистых сельскохозяйственных угодий. Харви Ричардсон велел Джозефине отвезти Чандини туда, не давая никому, включая Гангасагара и самого Харви, знать о ее состоянии.

Джозефина купила граммофон и установила его в углу комнаты Чандини. Ей удалось раздобыть долгоиграющие записи любимой музыки Чандини-скрипичных концертов Баха, Бетховена, Брамса, Чайковского и Паганини. Чандини сидела у окна, глядя на безмятежный Грасмир, окруженный мягкими тропинками и скалистыми вершинами. Жозефина часто ходила на рынок, а Чандини медитировала под звуки скрипки. Иногда, когда Жозефина возвращалась, она замечала, что глаза Чандини увлажнились, а на лице выступили высохшие слезы. Звуки скрипки слишком напоминали ей о Джеффри. Джозефина старалась подбодрить ее, каждые несколько дней ставя на подоконник вазу со свежими розовыми хризантемами— это были любимые цветы Чандини.

Через восемь недель после переезда Чандини была готова к родам. Она и не подозревала, что это будет равносильно тому, как если бы ей в ноздрю сунули шар для боулинга. Джозефина держала ее за руку, пока надзирательница проверяла шейку матки на предмет расширения. Кровь и околоплодные воды сочились наружу, когда медсестра заставляла ее тужиться. Чандини оттолкнулась и потеряла сознание, когда почувствовала, как из нее хлынуло тело, покрытое скользкой слизью.

Когда Чандини проснулась, она поняла, что ее вымыли и отвезли обратно в комнату с цветочными занавесками, обрамлявшими вид на озеро с открытки. Джозефина сидела рядом с ней, нежно проводя пальцами по волосам Чандини. Чандини взглянул на Джозефину, и она сразу все поняла.

- Мне так жаль, дорогая, - прошептала Джозефина, - доктор говорит, что ты можешь рожать и других, но этот ребенок родился мертвым.’

Еще одна телеграмма через несколько дней известила Гангасагара в Канпуре, что все необходимое сделано. Гангасагар не сообщил об этом ни одному из отцов—ни Гуптаджи, ни Икраму. В телеграмме также сообщалось, что обе девушки сняли коттедж в Озерном крае и проведут там еще несколько недель, прежде чем Чандини вернется домой.

"Один упал, еще один остался", - подумал Гангасагар, заскочив к Агравалджи на вечернюю прогулку вдоль берега реки.

Самолет "Боинг-707-420 "авиакомпании" Эйр-Индия", следовавший по маршруту Лондон-Каир-Женева-Мумбаи, имел на борту сто шестьдесят пассажиров. Чандини укачало в воздухе, когда они приземлились в Женеве в разгар грозы. К тому времени, как они добрались до аэропорта Мумбаи, она была рада вернуться домой.

Она никогда не простит Джеффри тех игр, в которые он играл с ее жизнью. Она может попытаться забыть, но никогда не простит. И Гангасагар тоже.

Модный лондонский Амбар Эсмеральды располагался на Уилтон-Плейс, фешенебельной улице, отходящей от Найтсбриджа. Один из первых клубов, открывшихся после нового игорного закона, он имел лучших крупье, официантов, хозяек и поваров в городе. Узкий и тускло освещенный коридор вел в большой кабинет, где стояли два огромных старинных стола, каждый из которых освещался зеленой лампой адвоката. Двое мужчин, сидевших за столами и куривших кубинские сигареты, были разделены всего десятью минутами. Тед родился на десять минут раньше Фреда. Близнецы создали и безжалостно управляли крупнейшим преступным синдикатом Англии-братьями Пейн.

Родившись в Хокстоне, на востоке Лондона, в семье Джека Пейна, торговца металлоломом, Близнецы не проявили в школе ни одной из своих будущих безжалостных наклонностей. Их дед привел их в мир любительского бокса, и братья никогда не проигрывали ни одного боя. Проблема заключалась в том, что их больше интересовали удары вне ринга, чем внутри него. Вскоре они купили захудалый местный снукерный клуб в Бетнал-Грин, где занялись несколькими видами рэкета—охраной, угонами, вооруженными ограблениями, поджогами, пари и проституцией. Их самым громким приобретением был Сарай Эсмеральды.

Харви Ричардсон направился к рулетке. Крупье складывал фишки, в то время как клиенты выкладывали свои цветные фишки на игровое поле. Крупье ловко щелкнул маленьким белым шариком рулетки между большим и указательным пальцами в сторону обода, и шарик пошел по бешеной орбите. Харви поставил пятерку на Черное. Когда шар потерял инерцию и замедлился, он закачался и мягко упал на все еще вращающееся колесо. - Двойной ноль, - сказал крупье, - победителей нет.’

‘К черту!- сказал Харви, вставая. Вышибала кивнул ему. Братья были готовы к встрече с ним. Он нервничал, но старался этого не показывать. Ходили слухи, что братья однажды скормили одурманенного человека свиньям на ферме. Когда Тед или Фред входили в "Харродс", очереди у касс мгновенно расступались, как Красное море перед Моисеем, чтобы пропустить их. Взамен братья должны были "присматривать" за общиной. В прошлом году они даже потратили тысячи на феерию фейерверков Гая Фокса для Лондона.

Харви знал их по той помощи, которую они оказали ему, когда ограбили его дом. Джозефина была в Оксфорде, в школе Святой Хильды, когда произошел взлом. Они сообщили об этом в полицию, но ничего не произошло. Затем к Ричардсонам подошел хорошо одетый мужчина, представлявший интересы братьев. Он выслушал их рассказ и сказал, что сожалеет о краже и сделает все возможное, чтобы найти виновных. Через неделю жена Харви получила назад все свои драгоценности и почти все остальное, что было украдено.

То, что хотел сделать Гангасагар, не мог сделать никто другой. Это должны были быть братья Пейн— социальные работники в полном смысле этого слова. Гангасагар попросил Харви окончательно согласовать условия контракта, включая окончательную цену.

OUBC-лодочный клуб Оксфордского университета-просыпался, как обычно, рано утром. OUBC владел лодочным сараем на Темзе, и первые несколько лодок уже отплыли в шесть утра. Час спустя безмятежность и предсказуемая рутина клуба были нарушены, когда лодка юношеской команды столкнулась с плавающим трупом обнаженного мужчины. Клубная лодка врезалась в тело в семь часов утра, как раз за зеленым Косовым столбом возле пристани. Немедленно была вызвана полиция. Тело принадлежало белому мужчине в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет, чрезвычайно подтянутому. Его лицо было избито до полусмерти, поэтому опознать его было невозможно.

Через полчаса к семи полицейским и коронеру присоединился полицейский катер, чтобы обыскать одежду и вещи неизвестного мужчины на берегу реки. Через несколько часов они нашли окровавленный темно-синий жилет Оксфордской восьмерки. Рядом с ним виднелось весло OUBC с характерным синим лезвием, покрытое кровавой кровью. Оно было использовано для того, чтобы разбить лицо жертвы в кашу. На темно-синем жилете, лежавшем на берегу реки, сзади была пришита идентификационная этикетка. Он носил имя "Джеффри".

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Около 2300 лет назад

Закутанный в темное одеяло и в синем тюрбане, этот человек вполне мог сойти за любого из тысяч горожан, гуляющих по улицам Такшилы. Золотые амулеты придавали ему сходство с купцом, но закрученные усы и длинные волосы делали его похожим на воина. Был поздний вечер. По его подсчетам, это было десять мухурт в ночь, а день и Ночь длиною в пятнадцать мухурт. Он шел целеустремленно, но не быстро. Он не хотел привлекать к себе внимания в столь поздний час. В поле его зрения лежал ее дом-Джалакрида. Это имя произошло от Джала—или воды, и Крида—или удовольствия. Этот дом был дворцом удовольствий с бассейном, предназначенным для богатых и влиятельных людей. Им владела одна из самых знаменитых ганик—куртизанок—во всей Такшиле. Ее звали Майника.

Незнакомец, закутанный в одеяло, добрался до Джалакриды и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, подошел к двери и постучал—раз, два, два, один-по знаку, знакомому хозяйке заведения. Дверь приоткрылась, и она провела его прямо в свою спальню. Проникнув внутрь, она заперла дверь изнутри. Но это определенно было не ночное свидание, чтобы исследовать прелести тайного сада Майники. Мужчина остался стоять и прошептал: "У меня есть новости.’

‘Сколько еще стресса мне нужно выдержать?- язвительно спросила она.

‘Потерпи меня всего пару дней. Армия Гандхара, замаскированная под скотоводов, продолжает атаковать пограничные фермы Кайкея. Они грабят скот и зерно, а мы ничего не делаем. Ну вот, наконец-то мы решили что-то сделать!’

‘Но когда? И что ты хочешь, чтобы я сделала?- спросила Майника.

‘В этот зимний месяц Магха, в третий день Бакулы-убывающей двухнедельной Луны-войска Кайкея нападут на Гандхар. Вы должны быть уверены, что главнокомандующий Гандхара будет с вами в этот день.’

- Он совершенно очарован удовольствиями, которые я ему даю. Он приходит сюда каждый вечер, чтобы искупаться в теплой воде. Но как мне удержать его здесь на все время нападения? Мои навыки заключаются в том, чтобы дразнить мужчину до самой высшей точки блаженства, но я не могу держать его здесь со мной после того, как миг экстаза прошел!- она спорила.

‘Совершенно необходимо, чтобы главнокомандующий не был в состоянии руководить войсками Гандхара, когда мы атакуем-мы должны вызвать шок и благоговение. Делай все, что необходимо. Если у тебя есть благовония конопли, используй их!- рявкнул он.

‘Но ... э-э ... зачем мы это делаем? Неужели политики не могут поговорить друг с другом и решить спор полюбовно?- спросила Майника.

- Гандхаррадж, престарелый король Гандхара, хочет иметь добрые соседские отношения с Пауром, нашим господином и повелителем Кайкея, но дерзкий и своевольный принц Гандхарраджа—Амбхи—намерен уничтожить своего соседа, даже если для этого придется лечь в постель с македонцами! В этих обстоятельствах нападение-лучшая форма защиты, - возразил оперативник разведки Кайкей.

- Но Амбхи учится в Университете Такшила. Как он может влиять на государственную политику?- спросила сбитая с толку куртизанка.

‘Его исключили из университета из-за плохого поведения. Университетские власти замяли это дело, и Гандхаррадж попросил, чтобы обучение принца продолжалось во дворце. Надменный и глупый юноша теперь хочет свергнуть своего отца и захватить власть в Гандхаре с помощью бастардов Александра ...

‘Ш-ш-ш, - прошипела она, - это может быть дом ганики, но мы не употребляем сквернословия в пределах моего священного любовного гнездышка!’

- Тысяча извинений, дорогая Майника. Я забыл, что в наших древних писаниях Майника была самой прекрасной из небесных апсар, посланной Господом Индрой, чтобы нарушить суровое наказание, наложенное мудрецом Вишвамитрой, - пошутил он.

‘Не забывай, что покаяние Вишвамитры действительно было нарушено, и его похоть пробудилась, когда он увидел Майнику, плавающую в озере неподалеку от его жилища.- парировала она.

- С той лишь разницей, что у тебя есть собственное озеро! он язвительно заметил, как он скрылся в Зимней тьме улиц Такшилы.

Чанакья представил своего нового протеже своим ученикам Сингарану, Мехиру и Шаранграо. - Это Чандрагупта. Он сын Сенапати Маурьи, и я привез его с собой, чтобы он мог обучаться предметам царствования—бою, войне, политике, экономике, языкам, математике и наукам. Синхаран, мненужно, чтобы ты был его лучшим другом.’

‘Все будет сделано, Ачарья, - сказал Сингаран, обнимая молодого Чандрагупту. ‘В последние несколько лет Ачарья обучал меня тем же самым предметам, Чандрагупта. Мой отец-губернатор Маллайраджи, и мы тоже сталкиваемся с македонской угрозой. С моей помощью ты усвоишь то, чему Ачарья должен научить тебя в два раза быстрее, - пошутил он, пытаясь заставить нового мальчика, который явно скучал по родителям, чувствовать себя как дома.

- Продолжал синхаран. - Это мой друг Мехир. Он из Персии. Я учился персидскому-в основном ругательствам-у него! Когда амбхи, наследный принц Гандхара, был здесь студентом, он всегда интересовался тем, что мы говорили о нем, мало понимая, что цепочка отборных персидских ругательств была выпущена на свободу! А это Шаранграо-будь осторожен в том, что говоришь в его присутствии. У него память как у слона!’

Путешествие из Магадхи, расположенной на восточной оконечности Бхарата, в Гандхар вдоль его северо-западных границ было утомительным, но успешно завершенным. Путешествие заняло у них около полугода. В отличие от предыдущего путешествия, на этот раз Чанакья имел преимущество в виде свежих лошадей и свиты слуг. Часть сокровищ была оставлена Сенапати Маурье, чтобы собрать армию, которая в конечном счете поможет свергнуть Дханананду и сдержать внешнюю агрессию. "Сенапати не станет меня обманывать",-подумал вдохновленный теорией игр брамин. ‘В конце концов, со мной его сын, и этот сын-будущий король Магадхи и, возможно, император объединенного Бхарата.’

Чанакья и Чандрагупта привезли с собой значительное количество золота. Это будет использовано, чтобы собрать студенческие силы, которые могли бы помочь в отражении македонцев на пороге Гандхара. Во время долгого и трудного путешествия им постоянно угрожали шайки головорезов и воров. Если бы не присутствие большого отряда специально обученных людей, посланных Сенапати Маурьей, они никогда не смогли бы вернуться в Такшилу целыми и невредимыми.

- Давайте разберемся в динамике происходящего. Гандхар-могущественное королевство, но король стар и слаб. Его сын Амбхи нетерпелив и честолюбив. Время покажет, что я прав, но я уверен, что он переспит с врагом— Александром—чтобы узурпировать трон. Нападать на Гандхара в этот момент было бы глупо, потому что вы поторопите события и толкнете его в объятия македонцев, - предупредил Чанакья своего друга Индрадута, премьер-министра Кайкея.

Они сидели на толстом джутовом ковре на берегу Инда. Жена Индрадута снабдила их фруктами, йогуртом и несколькими закусками для их маленького пикника. Их лошади были привязаны к ближайшему дереву. Встречи между Индрадутом и Чанакьей обязательно должны были оставаться тайными, чтобы Амбхи не обвинил Чанакью в сговоре с врагом.

Индрадатт знал, что в словах Чанакьи есть смысл. Не было никакого смысла ослаблять петли ворот, когда враг стоял прямо снаружи. Но он также знал, что его собственный король, Паурус, был старомодным парнем с честью и славой. Он видел себя рыцарем в сверкающих доспехах, который преподаст негодяю Амбхи урок, который тот никогда не забудет.

‘Я согласен с тобой, Вишну’ - он был одним из немногих людей, которые все еще имели право называть его по имени, которое он получил при рождении, Вишнугупта,—но Амбхи спровоцировал ситуацию постоянными пограничными стычками. Посылка военных, переодетых скотоводами, и грабеж скота очень разозлили весь Кайкей. Махараджа Пауруса загнали в угол. Если он не выступит против Гандхара, то боится, что его собственный народ назовет его трусом, - объяснил Индрадатт, рассеянно откусывая яблоко.

- Очень часто человеку не нужно действовать, он просто создает впечатление, что он действует. Пусть Паурус выступит против Гандхара. Пусть порвет дипломатические отношения с Такшилой. Пусть он пошлет строго сформулированную записку с предостережением. Короче говоря, пусть он ведет себя так, как будто он действует, на самом деле не действуя!- сказал Чанакья, бросая камешек в могучую реку.

Индрадатт вздохнул. Он знал, что хитрый лис, как всегда, на верном пути. Лучше пусть Гандхар не пускает македонцев, чем бросит Амбхи в их объятия. Гандхар без всякой необходимости станет крепостью, из безопасности которой македонские солдаты будут сражаться с Кайкеем. - Я поговорю с Паурусом о последствиях, Вишну, но не задерживай дыхание. Я знаю своего короля лучше, чем он сам себя знает!’

Бог был доволен. В данном конкретном случае Бог был македонянином, и его имя было Александр. Но он не выглядел божественно. Во-первых, он был слишком мал ростом, чтобы быть Богом. Длинные светлые волосы, ниспадающие до шеи, совершенно прямой нос, выпуклый лоб и благородный выступающий подбородок с лихвой компенсировали его невысокий рост. Небесное божество подняло страшную пыльную бурю, когда его армия обрушилась на Сирию, Египет, Месопотамию, Персию и Бактрию. Его матери Олимпиаде в ночь перед бракосочетанием с македонским царем Филиппом приснилось, что в ее чрево ударила молния. И в результате этого мистического союза между Олимпией и Филиппом родился сын, который был не меньше, чем молния.

Затем гром-молния приказал казнить его двоюродного брата, убить двух македонских князей, отравить полководца, а мачеху и ее дочь сжечь заживо, чтобы обеспечить его восшествие на престол. Затем "молния" взяла сорок две тысячи человек в долгий поход, чтобы победить не менее великолепного Персидского Дария III, который был вынужден предложить свою собственную дочь в качестве военной репатриации Александру, прежде чем всемогущий Божок вошел в Персеполь и объявил себя шахеншахом—царем царей—распяв всех захваченных мужчин военного возраста и продав их женщин и детей в рабство.

Царь царей совокуплялся со своей последней женой Роксаной, потрясающей узбекской принцессой, изменившей рацион питания по сравнению с обычным меню молодых людей, когда ему пришла в голову мысль о вторжении в Бхарат. Он решил, что Амбхи-ключ к разгадке.

Тысячи всадников, скачущих галопом по пыльным полям, внушали благоговейный трепет. Чатурангбала-четырехлапая армия Кайкея-была грозной, но это однолапое чудовище было еще страшнее. В обычном военном бою четыре части армии состояли из пехоты, кавалерии, слонов и колесниц.

Однако, чтобы извлечь выгоду из быстроты и внезапности, Кайки решила использовать только кавалерию, чтобы заставить Гандхара подчиниться.

Внутри Джалакриды Майники лежал коматозный главнокомандующий. Его нежно купала, эротически массировала и нежно кормила соблазнительная Майника. Когда он погрузился в спокойный и безмятежный сон, она зажгла благовония из конопли возле кровати в своем будуаре и быстро вышла из комнаты, заперев за собой дверь. Несколько часов он будет лежать без света, как оголодавшая лампа.

Прозвучал сигнал тревоги, и шкивы ворот Такшилы были перегружены, чтобы закрыть чудовищные барьеры, но было уже слишком поздно. Кайкейские всадники ворвались в Такшилу, окружили местный гарнизон, подъехали к дворцу Гандхарраджа и блокировали вход и выход. Королевская семья Гандхара сидела в своей позолоченной клетке, пленники кавалерии Кайки. Главнокомандующий Гандхара лежал без сознания в спальне самой дорогой шлюхи Гандхара, в то время как цитадель Такшила капитулировала перед внезапным наплывом орд свирепых всадников.

Во дворце старый король Гандхаррадж получил послание. Премьер-министр короля Пауруса Индрадут пожелал засвидетельствовать свое почтение всякий раз, когда Гандхаррадж был готов уделить ему время. Пощадите его время! Этот ублюдок говорил с сарказмом. Он не имел абсолютно никакого отношения к своему времени-его дворец был в осаде!

- Приведите премьер-министра в Зал Совета. Я скоро встречусь с ним там, - сказал слабый и измученный император посланнику, когда слуги помогли ему подняться на ноги. О мой неосторожный сын Амбхи, я всегда предупреждал тебя о твоих глупых вторжениях в Кайкей. "Результат очевиден",-подумал монарх, позволив слугам накрыть его шелковым палантином и украсить тридцатитрехкаратными амулетами, усыпанными бриллиантами, готовясь к встрече с эмиссаром Пауруса.

Индрадутт низко поклонился Гандхарраджу и начал: "о могущественный император, Владыка и Повелитель долины Гандхар, благодетель Такшилы, о благожелательный отец граждан Гандхара, О мудрый, ученый, храбрый..."

Гандхаррадж прервал его на полуслове. - Очень любезно с вашей стороны оказать мне эту любезность, Индрадат, но правда в том, что вы победитель, а я побежденный, - сказал седобородый, жестом приглашая своего покорителя сесть. Индрадатт не стал садиться на предложенный ему стул. Вместо этого, в знак уважения к престарелому монарху, он сел, скрестив ноги, на пол рядом с его ногами.

‘Почему вы так почтительны ко мне?- спросил Гандхаррадж, - я твой пленник и был побежден одним роковым ударом.’

- Гандхаррадж, королевство Кайкей всегда высоко ценило тебя. Наш король, Паурус, всегда говорил о тебе с любовью и уважением. Он знает, что вы мудры, справедливы и честны. Решение напасть на ваше королевство было очень трудным, но у нас не было выбора. Ваш сын, Амбхи, посылал переодетых ополченцев и наемников в Кайкей, чтобы вызвать беспорядки в пограничных районах. Мы изо всех сил старались не обращать внимания на мелкие стычки, но неспровоцированная агрессия не ослабевала, - объяснил Индрадут усталому и почтенному государю.

- Я понимаю ваше затруднительное положение, Индрадат. Я готов сделать все, что в моих силах, чтобы обуздать Амбхи, но он безрассуден. Попроси Пауруса простить его за меня, - умолял Гандхаррадж.

Индрадатт поколебался, прежде чем заговорить. - О мудрый король, пожалуйста, не смущай меня. Я ваш покорный слуга, и мой собственный хозяин, Паурус, ясно дал понять, что его трудности связаны не с вами, а с Амбхи. Он также обеспокоен тем, что ваш сын тайно ведет переговоры о заключении договора с Александром. Если Гандхар позволит Александру пройти в Бхарат, то все наши королевства окажутся под угрозой, - сказал он.

‘Это невозможно! Даже Амбхи знает, что он не имеет права заключать соглашение с кем бы то ни было без моей печати одобрения, - заявил Гандхаррадж скорее с надеждой, чем с убеждением.

- Как мне убедить тебя в действиях Амбхи, Махарадж?- удивился Индрадат. Не дожидаясь ответа на риторический вопрос, он крикнул: "Абхайя! Пожалуйста, заходите.’

Через несколько мгновений в комнату вошел оперативник разведки, который допоздна совещался с Майникой в ее бассейне удовольствий. Он сложил руки в знак приветствия обоим мужчинам, но продолжал молчать, ожидая дальнейших указаний от Индрадата.

- Абхайя, твои люди следили за наследным принцем Амбхи?- спросил Индрадат, почти как в суде.

‘Да, мой господин, - ответил Абхайя.

- А принц оставался под вашим наблюдением все пятнадцать мухурт дня и все пятнадцать мухурт ночи?’

- Да, милорд. Он никогда не покидал нашего поля зрения.’

- Неужели принц оставался в Такшиле каждый день последней шуклапакши?’

- Нет, милорд. Он отправился на охоту и на второй день шуклапакши переправился в Камбоджу.’

‘Когда принц переправился в Камбоджу, он разбил там лагерь?’

- Да, милорд. Он оставался в своем лагере в Камбодже три дня и три ночи.’

‘Какие-нибудь особые гости заходили к принцу?’

‘Только один, милорд. Селевк заглянул к нему и провел с ним несколько часов.’

- Селевк, доверенный полководец Александра?’

- Да, милорд. Македонские знаки отличия на лошадях, казалось, говорили об этом.’

‘А ваш агент слышал, о чем шла речь?’

‘Нет. Но секретарь Селевка все же вышел из шатра, чтобы распорядиться насчет горячего воска и перстня с печаткой полководца.’

‘Так что, похоже, это была явно не дружеская охота, если только сейчас не модно клеймить свои охотничьи трофеи восковыми печатями’ - язвительно заметил Индрадатт, заметив озабоченное выражение лица Гандхарраджа. - Спасибо, Абхайя, можешь идти, - сказал Индрадатт.

- Увы! Что сделал мой глупый сын? Как мне исправить этот ущерб, Индрадатт?- спросил Гандхаррадж, когда Абхайя ушел.

Индрадатт не нашелся, что сказать. Он знал, что Чанакья был прав. Паурус не добился абсолютно ничего, напав на Гандхара, разве что толкнул Амбхи в объятия Александра.

Фигура была одета в свободную черную пижаму и черный хлопчатобумажный жилет. Черная маска была повязана вокруг нижней половины его лица, оставляя открытыми только голову и глаза. Вокруг его талии была обмотана длинная джутовая веревка. Его лицо и руки были покрыты сажей, так что любая обнаженная плоть сливалась с темной ночью. С одной стороны на поясе висел небольшой кинжал, а с другой-хорошо отполированная бамбуковая трубка, похожая на флейту. Он был бос, и его ноги не издавали ни звука, когда он осторожно ступал по прохладным и хорошо потертым каменным плитам вдоль дворцового коридора. Через несколько минут он остановился у окна, размотал веревку, крепко привязал ее к ближайшему столбу и выбросил оставшуюся веревку наружу. Он крепко ухватился за веревку и начал спускаться на подоконник этажом ниже. Добравшись до него, он нырнул внутрь, приземлился в бесконечном коридоре, удержал равновесие и посмотрел вдаль на богато украшенную дверь, ведущую в королевскую спальню.

Два стражника стояли снаружи, держа копья, которые пересекали друг друга поперек дверного проема. Вдоль всего коридора тянулся ряд колонн, которые вели к двери комнаты и охранникам снаружи. Черная фигура легко подскочила к своей цели, используя массивные колонны, чтобы спрятаться от глаз охранников. Он тщательно отмерил последние шаги, чтобы убедиться, что находится на расстоянии выстрела, и опустился на колени за одной из колонн. Он отстегнул от пояса похожую на флейту трубку и глубоко вздохнул.

Поднеся трубку к губам, он направил флейту на более бдительного из двух часовых и сильно дунул в трубку. Чрезвычайно маленький дротик, покрытый соком клубней аконита и змеиным ядом, мчался по темной аллее, пока не пробил микроскопическую дырочку в шее часового. Это было не более чем комариное жало, но произвело разрушительный эффект. Прежде чем он успел рухнуть на пол и предупредить своего спутника, еще одна маленькая, размером с горошину, шпора вылетела из отверстия и попала второму стражнику между глаз. Оба мужчины рухнули в считанные секунды, звук их копий, упавших на пол, зловеще отразился в мрачном коридоре.

Он вскочил, подбежал к двум мертвым телохранителям и опустился на колени, чтобы проверить их сонные артерии. Убедившись, что они действительно мертвы, он отстегнул Кинжал и осторожно открыл дверь. В комнате воцарилась тишина, если не считать аритмичного храпа, доносившегося из-за силуэта, лежащего на гигантской кровати в восточном конце комнаты. В комнате было темно, единственным источником света служила одинокая масляная лампа у входной двери.

Убийца двинулся к храпящему человеку, пока не добрался до кровати. Он посмотрел на лицо отца, поднял нож и одним смертельным ударом вонзил его в грудь Гандхарраджа. Артериальная кровь брызнула дугами, когда левый желудочек старого короля сжался, оставляя кровать пропитанной кровью винного цвета. Глаза государя на долю секунды открылись, когда на сетчатке его глаз запечатлелся образ убитого наследника. Его испуганное лицо вскоре сменилось выражением облегчения, когда он понял, что его унизительная жизнь наконец закончилась.

‘Я предупреждал тебя, Индрадутт,—сказал Чанакья, наблюдая, как Чандрагупта борется с Синхараном в грязевой акхаде-борцовской арене в кампусе Такшилы. Оба борца были одеты в грязные набедренные повязки и были скользкими от смеси кунжутного масла и пота. Их методология была вольным стилем всех четырех видов борьбы, преобладающих в Бхарате, Хануманти, Джамбуванти, Джарасандхи и Бхимасени. Но это была не легкая борьба. Как только один из соперников преуспевал в сдерживании своего противника, команда чудовищно выглядящих мужчин с дубинками нападала на него. Это даст его противнику шанс прийти в себя, пока он будет отбиваться от атакующей Орды.

Индрадатт поморщился от этого замечания. ‘Знаю, знаю. Ты можешь позволить себе роскошь сказать:” я же говорил", но Паурус не оставил мне выбора. Я вывел войска Кайкея из Гандхара, получив заверения Гандхарраджа, что он обуздает своего сына. Откуда было знать, что этот негодяй Амбхи решит убить собственного отца! Мы создали беспорядок. Теперь Амбхи свободен продолжать свой договор с Александром. Говорят, он похож на Бога!- пожаловался он, глядя, как Чандрагупта прижимает Сингарана к Земле в покорной позе.

С годами Чандрагупта превратился в прекрасный образец мужественности. Широкие плечи, мускулистые руки и бедра борца контрастировали с его нежным лицом, аристократическим носом и густыми вьющимися темными волосами, ниспадающими каскадными волнами на плечи. Инструкторы по физподготовке обучили его борьбе, стрельбе из лука, верховой езде и фехтованию.

Его распорядок дня был более трудным, чем в самом суровом монашестве. В течение дня и ночи тридцать мухурт, первые два мухурта после восхода солнца использовались для упражнений, физической и боевой подготовки. Следующие два мухурта предназначались для освоения царских предметов-экономики, политики, истории и географии. Следующие два мухурта были отведены для его личного времени-купания и раннего обеда. Два мухурта после полудня были использованы для изучения других предметов—математики, естественных наук и языков. Следующие два мухурта предназначались для занятий конным спортом, включая конные бои. Две мухурты перед закатом были отведены для духовной беседы и изучения древних писаний, после чего последовал перерыв на две мухурты для омовения и ужина. Два мухурта после обеда были заняты домашним заданием и пересмотром всего, что узнал за день. Последние две мухурты были использованы для медитации и созерцания, прежде чем он сделал свои сорок подмигиваний, и цикл начался снова на рассвете.

- Я не волнуюсь, Индрадат. И если бы я был на вашем месте, лучшей стратегией было бы абсолютно ничего не делать,—сказал Чанакья, глядя на других борцов, носящих гарналы—круглые каменные гири для шеи-и практикующих свои приседания.

- Я не понимаю тебя, Вишну. Вы читаете нам лекции об опасностях, грозящих нашему народу со стороны македонской военной машины, и когда им удается войти в дверь, вы проповедуете виртуозную бездеятельность!- воскликнул Индрадутт, не обращая внимания на трех борцов, которые выполняли дакули—вращательные движения—с булавами в руках.

- Мехир! Подойди сюда. Пожалуйста, объясните Индрадутджи, почему я так уверен’ - крикнул Чанакья, жестом подзывая своего персидского ученика. Мехир, тоже мокрый от пота, бросил гири и подошел к ним. Он сложил руки в знак приветствия обоим мужчинам.

- Объясните премьер-министру Кайкея, почему я рекомендую ему ничего не предпринимать, - сказал Чанакья.

‘По совету ачарьи я создал сеть персидских купцов, которые постоянно информируют меня о событиях в Персеполе. Я покинул великий город сразу после того, как он пал от рук македонян, и, кажется, несколько месяцев спустя Александр устроил во дворце грандиозную пьяную оргию, которая вызвала большой пожар. Большая часть Персеполя, включая его чудесные сокровища, была уничтожена. Удар, нанесенный военным усилиям Александра богатствами Персии, был нейтрализован", - объяснил Мехир.

- Это значит, Индрадат, что продвижение Александра будет медленным. Большинство его солдат-наемники. Если им не заплатят, они не будут сражаться. Александру будет трудно одолеть могучую армию Кайкея в его слабых силах, - сказал Чанакья, взяв немного кунжутного масла из большого глиняного горшка рядом с ними и рассеянно втирая его в свои сухие локти.

‘Так что же мне сказать моему королю?- спросил Индрадатт. - Скажи ему, пусть спит спокойно, - сказал хитроумный брамин.

- Сожжение Персеполя не притупило остроты меча Александра, и все же ты просил меня солгать премьер-министру Кайкея. Почему, Ачарья?- спросил Мехир, когда Индрадут ушел.

- Мехир, мне нужно, чтобы ты хорошенько подумал, прежде чем отвечать на вопросы, которые я собираюсь тебе задать. Какое самое сильное царство в Бхарате?’

- Без сомнения, Магадха.’

‘А кто правит Магадхой?’

- Дханананда.’

‘Чтобы вырвать Магадху из рук Дханананды, нам понадобится помощь следующего по силе царства. Как ты думаешь, что это такое?’

- Кайкей.’

‘А кто правит Кайкеей?’

- Паурус.’

‘Но почему Паурус поможет нам приобрести Магадху, если он не чувствует в этом необходимости? При каких обстоятельствах он счел бы себя обязанным разделить с нами свою судьбу?’

- Если бы на него напали.’

‘А кто его заклятый враг?’

- Амбхи, король Гандхара.’

- А способен ли Амбхи в одиночку справиться с Паурусом?’

- Очевидно, нет. Его собственная столица была захвачена Кайкеем без особых усилий!’

‘Так как же сделать Амбхи достаточно сильным, чтобы напасть на Кайкей?’

- Александр!’

‘Точно.’

‘Но Ачарья, ты сказал, что македонцы-это яд, и мы должны быть уверены, что этот яд не распространится.’

‘Мы часто используем яды в небольших количествах для лечения болезней, не так ли? Если дозировка правильно откалибрована, то тот самый токсин, который может убить, становится спасителем. Мы должны использовать македонцев точно так же.’

‘Если Александр дружит с Амбхи и они вместе нападут на Паурус, есть вероятность, что Александр станет императором всего Бхарата!’

- Еще раз, Мехир, я прошу тебя хорошенько все обдумать, прежде чем отвечать. Прежде чем планировать поход в Бхарат, какие страны завоевал Александр?’

- Персия, Сирия, Египет, Ассирия, Вавилония ...

‘Да, да, я знаю. Но сколько же здесь Александров? Один? Два? Десять?’

‘Только один, - улыбнулся Мехир.

- Только один Александр и десятки завоеванных территорий. Он будет бороться и двигаться дальше. Он не может быть в десяти местах одновременно!’

- Но его генералы могут остаться. Он может назначать губернаторов.’

‘Какова была численность армии Александра, когда он отправился на завоевание?’

- Мои источники сообщают, что у него было около сорока двух тысяч солдат, когда он покинул Македонию.’

‘А ваши источники сообщили вам, сколько у него сейчас людей?’

- Примерно то же самое.’

‘Странно. Если бы он оставил часть своих войск в Персии, Сирии, Египте, Ассирии, Вавилонии, Бактрии и других завоеванных территориях, его нынешняя численность войск была бы меньше. О чем это вам говорит?’

- Что он не оставляет большие контингенты для поддержания контроля над завоеванными территориями?’

‘И что он зависит от местных союзников в защите своих завоеванных интересов.’

‘Значит, мы должны сидеть сложа руки и позволить Объединенным силам Амбхи и Александра победить Пауруса, Ачарья? Я бы предпочел умереть за свою страну.’

- Глупые люди умирают за свою страну. Разумные заставляют других умирать за свою страну. Помните, тот, кто планирует и убегает, живет, чтобы сражаться в другой день. Это не трусость, это шахматы—и доска принадлежит мне! Кампания Александра оставит Паурус, а также Амбхи слабыми. Ослабив их, он назначит наместником одного из своих военачальников-вероятно, Селевка-и двинется дальше. Это будет наш момент. Момент Чандрагупты! Момент Бхарата!’

‘И мы ничего не делаем, чтобы предотвратить поражение Пауруса?’

- Битвы выигрываются или проигрываются еще до того, как они начнутся. Паурус уже проиграл.’

‘А что мы будем делать до тех пор?- спросил Мехир, пристально глядя на своего наставника.

- Мы строим наши силы и терпеливо ждем.’

‘А Индрадатт?’

- Я уже сжег этот мост, солгав ему сегодня.’

ГЛАВА ВОСЬМАЯ Настоящие дни

Судебный пристав что-то говорил. -В настоящее время проходит заседание окружного магистратского суда Канпура. Председательствует достопочтенный судья С. С. Панде. Приказано соблюдать порядок и тишину. Да хранит Господь этот почтенный суд!’

Достопочтенный судья субсудебного округа С. С. Панде посмотрел на адвоката, стоявшего перед ним. ‘А где ваш клиент?- спросил он. Адвокат огляделся по сторонам, словно ожидая увидеть своего клиента под столами в зале суда. Судья вздохнул. Он не хотел быть здесь, в суде. Он предпочел бы находиться в гостиничном номере на окраине города, наслаждаясь великолепием тела Хамида. Едва заметная улыбка скользнула по его губам, когда он подумал о нем.

- Сэр, я не знаю. Он сказал, что будет здесь за десять минут до назначенного часа, - объяснил измученный адвокат, прерывая плотские грезы Мистера Пэнда. ‘В таком случае я отдаю приказ о его аресте. Судебный пристав, пожалуйста, выдайте ордер на арест и проследите, чтобы господин Икрам Шейх предстал передо мной как можно скорее.’

‘У этого ублюдка хватило наглости выдать ордер на мой арест, - сердито сказал Икрам.

- Икрам ... Икрам ... успокойся! Что случилось?- спросил Гангасагар, делая вид, что ничего не понимает.

- Как ты знаешь, комиссара полиции выгнал министр внутренних дел штата. С его уходом я больше не был VIP-персоной. Они начали расследовать меня и мои дела, даже несмотря на то, что я мэр этого проклятого города!’

‘Но в чем тут проблема? Полагаю, ты уже достаточно занимался расследованиями. У всех следователей есть своя цена, - предположил Гангасагар.

‘Но на этот раз все по-другому. Они избили Ахмеда-моего вымогателя—рэкетира-и заставили его признаться во лжи против меня!- пробормотал Икрамбхай, явно потрясенный.

‘Даже тогда, когда дело дойдет до магистрата, я уверен, что с этим можно будет справиться, верно?- проницательно спросил Гангасагар.

‘Я все перепробовал с этим сукиным сыном. Он просто не сдвинется с места. Нет ничего, чего бы я не предложил этому засранцу, но он отказывается меня отпускать. Я даже не могу дать ему по морде, потому что за всеми моими людьми наблюдает враждебная полиция!- пожаловался Икрам, сокрушаясь о несправедливости всего этого.

‘Знаешь, Икрам, ты мой самый близкий друг. И как твой друг, я советую тебе не высовываться. Как мэр—и главный претендент на пост министра-каждый имеет на тебя зуб, - тихо посоветовал Гангасагар, не упоминая себя в списке "всех".

- Но государственные выборы не за горами, - сказал Икрам. - Кто же будет представлять партию, если не я? Мы так много работали, чтобы сделать ABNS актуальными. Дело не в моей личной славе-боже упаси—-а в чувстве долга перед тобой и ABNS, - взмолился Икрам.

‘Мне будет очень неприятно потерять тебя, Икрам, - сказал Гангасагар, - но я слишком дорожу нашей дружбой, чтобы рисковать потерять тебя полностью. Я думаю, что тебе следует выбыть из главной министерской гонки и поставить свой вес позади кого-то другого.’

‘И что ты предлагаешь?- спросил Икрам.

‘Я знаю кое-кого, кто может заставить магистрата сделать то, что мы от него хотим. Но тебе придется залечь на дно, чтобы правительственная машина перестала работать против тебя. Чандини вернулась. Почему бы не помазать ее своим политическим преемником? Она всего лишь бедная беспомощная девочка—она все еще будет в твоей власти, - посоветовал Гангасагар.

‘Он решил не спорить, - сказал Гангасагар Агравалджи. - Вместо этого Икрам решил поддержать свою приемную дочь.’

- Что же его убедило?- спросил Агравалджи.

‘Когда ты держишь человека за яйца, его сердце и разум следуют за тобой, - сказал Гангасагар, смеясь и мысленно поблагодарив своего секретаря Менона за то, что тот привел ему Хамида.

- Чандини, я хочу познакомить тебя с очень хорошими учениками. Это Упендра Кашьяп из Лакхнауского университета; это Бриджмохан Рай Из Аллахабадского университета; Икбал Азми из мусульманского университета Алигарха; Гириш Баджпай из индуистского университета Банараса ...

Чандини посмотрела на тридцать человек из разных университетов штата Уттар-Прадеш. Они не были похожи на студентов. Большинству из них было лет по тридцать-сорок. Первый из них, Упендра Кашьяпа из Лакхнауского университета, подошел и поприветствовал Чандини, сложив ладони перед собой в знак уважения. ‘Я знаю, о чем ты думаешь, Чандиниджи.

Мы кажемся слишком старыми, чтобы быть студентами! Но под опекой Пандита Гангасагарджи мы все посвятили всю свою жизнь получению степеней.’

‘Так какую же область вы изучаете?- с любопытством спросила Чандини.

- О, я поступил в университет пятнадцать лет назад. Сначала я получил степень бакалавра философии, а затем решил получить двойную степень, степень бакалавра (с отличием) по английскому языку. Получив две базовые степени бакалавра, я затем работал над магистерской диссертацией по антропологии. Сейчас я заканчиваю докторскую диссертацию по лингвистике.’

- Почему так много молодых людей остаются в университетах, получая несколько степеней—и это тоже в области гуманитарных наук?- прошептала Чандини Гангасагару.

‘Чтобы они продолжали оставаться студентами в кампусе, - объяснил Гангасагар.

‘Но зачем они вам там понадобились?- спросила Чандини.

‘Чтобы они могли участвовать в выборах, - объяснил Гангасагар.

- Каких выборах?’

- Выборы в студенческий союз.’

‘А почему ABNS должна участвовать в деятельности студенческих союзов в тридцати с лишним университетах Уттар-Прадеша?’

- Потому что если наши молодые люди контролируют студенческие союзы университетов, то мы—ABNS—контролируем молодежь, ключевой элемент баланса сил в государстве.’

‘И что они тогда будут делать?’

- Гуманитарное образование является достаточно общим для IAS-индийской административной службы или IRS-индийской налоговой службы.’

- Значит, они войдут в бюрократию?- спросила Чандини.

- Некоторые из них станут профсоюзными лидерами, другие-уполномоченными по налогам, секретарями в Резервном банке Индии—есть так много рабочих мест, которые нужны нам, чтобы иметь своих людей!’

В нескольких шагах от них около джипов и полицейских фургонов стояли тридцать полицейских, вооруженных винтовками. - Почему вокруг председателей студенческих союзов так много полицейских?- спросила Чандини.

- Защита, - ответил ее наставник.

- Защита?- растерянно спросила Чандини.

- Половина лидеров студенческих союзов должна быть защищена от кандидатов других партий, которые стремятся их сместить.’

‘А вторая половина?’

- Другие нуждаются в защите от них, - хохотнул он.

‘Тебе нужна крупная победа, - сказал Гангасагар, когда Чандини вошла.

‘Но я ничего не знаю о борьбе на выборах, - сказала она.

‘Я не имею в виду победу на выборах, дорогая девочка. Я имею в виду, что тебе нужен огромный пиар-переворот. Это должно привести тебя к мгновенной славе, так что ты будешь рассматриваться как истинный наследник наследия Икрама!’

- Ты явно что-то задумал, дядя Ганга, - проницательно заметила она.

- Он улыбнулся. Он знал, что сделал правильный выбор.

‘Ты знаешь, что "Рунгта и Сомани" строят огромный металлургический завод на окраине города?- спросил он.

‘Да. Я читала об этом. Это хорошо для государства. Более двадцати пяти тысяч рабочих мест будет создано выше и ниже по течению. Этот проект реализуется в сотрудничестве с японской многонациональной компанией и станет крупнейшим интегрированным сталелитейным заводом Индии, превосходящим все, что было построено до сих пор", - сказала Чандини.

- Есть идеи, сколько им нужно земли?- спросил Гангасагар.

‘Мне сказали, что он раскинется на тысячу акров. Правительство штата Уттар-Прадеш предложило его бесплатно. Различные правительства штатов по всей стране падали на себя, чтобы добиться немедленного увеличения ВВП, - сказала Чандини, жестикулируя.

‘А кому принадлежит земля, на которой строится завод?’

- Это в основном сельскохозяйственные угодья. Принадлежит натуральным фермерам. Они с радостью отдадут свою землю, потому что им всем гарантирована работа в R&S.

‘А что, если крестьяне взбунтуются? Что, если они объявят, что их обманом лишили их скудных владений?’

- У прессы будет День открытых дверей, - ответила она, - но для экономики штата будет плохо, если R&S уйдет.’

‘Я хочу познакомить тебя с несколькими фермерами. Пусть они сделают тебя своим представителем. Тогда я хочу, чтобы ты села за ворота этого предполагаемого завода и объявила, что ты объявляешь бессрочную голодовку—голодание до смерти—до тех пор, пока положение этих бедных несчастных фермеров не будет исправлено!’

- Но я буду голодна!- воскликнула она.

- Сила отречения, Чандини. Помнишь наши уроки истории и Махатму Ганди?’

- Но я не привыкла морить себя голодом. Мой уровень сахара падает в течение двадцати четырех часов’ - захныкала она, с благодарностью принимая предложенный ей сладкий чай с кардамоном. В мире Чандини не было лучшего напитка, чем сладкий чай с кардамоном.

‘Доверяй мне. Ты получишь свою победу в течение дня!’

- Каким образом? Мы еще даже не договорились с руководством.’

- А! Я забыл сказать тебе, что у меня была встреча с мистером Сомани—заместителем председателя R&S-и...’

- Что?’

- он согласился увеличить компенсацию фермерам.’

- Твердое обязательство?’

- К сожалению, его партнер, председатель-Мистер Рунгта-отказался. Он сказал, что они не могут позволить себе платить больше.’

‘Так что же ты им сказал?’

‘Я сказал, что мы готовы предоставить R&S полный отпуск по налогу с продаж в течение двадцати лет-предложение, которое они в восторге—если ABNS придет к власти в Уттар—Прадеше.’

‘А сколько стоит отпуск по налогу с продаж?- проницательно спросила она.

- Несколько миллиардов, - ответил он.

‘Значит, ты договорился увеличить то, что правительство штата уже предложило им?- недоверчиво спросила она.

‘Да. Но они согласились направить эти деньги обратно фермерам в качестве компенсации за землю.’

‘Значит, им не придется тратить ни цента больше, но они все равно смогут показать, что подчинились вашим желаниям и заплатили приличную сумму за землю?’

‘Точно. Все счастливы, и у нас есть победа на выборах!’

‘Но ... Но ... почему я объявляю голодовку? Если они согласятся, мы можем просто сделать объявление для прессы, - предложила Чандини.

- Моя драгоценная девочка. Пресса не интересуется проблемами, которые уже решены! Сначала им нужна драматическая проблема с непреодолимыми шансами. Вот о чем они хотят поговорить. Они будут его лакать! После того, как мы даем им неразрешимую проблему, мы даем им чудесное решение. Ты мгновенно станешь героиней!’

Чандини ошеломленно посмотрела на дядю Гангу. Она поняла, что ей еще многому предстоит научиться. - Иди и хорошенько поешь.

Завтра ты ничего не получишь, - сказала Гангасагар, вставая, чтобы уйти.

Бывший комиссар полиции сидел вместе с Гангасагаром в своей маленькой квартирке на Бирхана-Роуд. ‘Я помог Икраму расширить пропасть между министром внутренних дел и Раджо Бхайей— по Вашему указанию. Теперь меня выгнали. Ты у меня в долгу, - сказал он.

‘Согласен, - сказал Гангасагар. ‘Я устрою тебя на более выгодный пост—воспользуюсь своим влиянием в Нью-Дели. Но перед этим ты должен сделать для меня кое-что еще.’

- Что?- с любопытством спросил комиссар полиции.

- Стреляй в Чандини, - просто сказал Гангасагар.

Пресса мгновенно прониклась симпатией к свежему молодому лицу, которое, несмотря на палящую жару, сидело снаружи завода и объявило голодовку. - Чандини-чемпион, - сказала "Таймс оф Индия",—Чандини меняет сделку, - сказал Дайник, - Чандини рискует-и выигрывает!- закричал Локбхарти.

Репортер, стоявший у входа в "котху" Гульбадана и организовавший падение предыдущего главного министра, читал заголовки газет. Он посмотрел на фотографии миниатюрной молодой женщины в простом белом хлопчатобумажном сари, которая выглядела просто сияющей, сидя в молчаливом голодном протесте с сотнями фермеров. Разоблачение бывшего главного министра сделало ее знаменитой. Интересно, как долго продлится медовый месяц Чандини с прессой? Немного пудры, немного краски-и девушка покажется тем, чем она не является, подумал он про себя. Где же грязь? Он решил заглянуть под ковер.

‘Твоя дочь удивительна, - сказал Гангасагар Икрамбхаю, когда они сидели на веранде и потягивали лимонад со льдом.

- Строго говоря, она мне не дочь. Я не смог ее усыновить. Мусульманское личное право не признавало его, и суды не желали его ратифицировать, как вам хорошо известно, - сухо ответил Икрам.

- Главное-это мысль. Все видят в ней вашу естественную наследницу, ваше наследие, - заметил Гангасагар.

- Забавно, - сказал Икрам.

- Что?- спросил Гангасагар, ставя стакан на стол перед собой.

- Преуспеть, когда ты даже не преуспел!- воскликнул он, когда Гангасагар рассмеялся.

‘Так что же ты хочешь, чтобы я сделал?- спросил Икрам, когда они осушили бокалы.

‘Я займусь сбором голосов, а ты-подсчетом голосов, - сказал Гангасагар.

- Счет ведет избирательная комиссия, а не я!’

‘Но что, если это фальсификация голосов? Избирательные злоупотребления свирепствуют, Икрам. Мне нужно, чтобы ты с этим разобрался.’

‘Ты хочешь, чтобы я объехал весь штат на внедорожнике, захватывая избирательные участки и вбрасывая бюллетени в пользу  ABNS?- спросил Икрам, наслаждаясь мыслью о какой-то старой доброй мускульной силе.

‘Нет. Мне просто нужно, чтобы ты разместил своих наблюдателей на каждом избирательном участке. Малейший признак предвыборной халатности-и ты звонишь мне.’

‘И ты прилетишь, как Супермен, и проследишь, чтобы избирательный участок не захватили?- саркастически спросил Икрам.

‘Нет. Но, по крайней мере, мы будем знать, нужно ли нам компенсировать это захватом какого-нибудь другого избирательного участка в другом месте!

‘Кто главный кандидат оппозиции в Пилибхите?

конституционность?- спросил Гангасагар.

- Рампрасад Триведи, - ответила Чандини.

- Найди мне кого-нибудь с таким же именем. А кто главный конкурент в Бисалпуре?’

- Рафик Ахмед Хусейн.’

‘Это будет нетрудно. Давайте пригласим кого-нибудь с таким же именем на конкурс в Бисалпур. Есть идеи, кто самый сильный претендент в Пуранпуре?’

- Пракаш Ядав.’

- Найди мне другого Пракаша Ядава.’

‘Вы хотите, чтобы мы раздавали билеты ABNS людям, которые не имеют ни квалификации, ни опыта, ни права голоса, просто потому, что у них есть имена, идентичные именам их самых сильных противников?’

‘Нет. Не ABNS билетов. Мы будем финансировать их, но они будут соревноваться как независимые.’

‘И зачем мы это делаем?’

- Потому что тогда голоса основных оппозиционных кандидатов разделятся. Из-за путаницы в однотипных названиях некоторые из их законных голосов будут зарегистрированы как голосующие за идентично названных независимых, финансируемых нами.’

- Это стоящее занятие? Найти сотни независимых людей для борьбы с оппозицией?’

- Победа - это не только укрепление себя, но и ослабление врага. Все, что уменьшает долю голосов оппозиции, должно быть сделано, если мы хотим победить.’

‘Но противоборствующие стороны могут принять ту же стратегию, что и мы, - возразила Чандини.

‘Когда ожидается уведомление о выборах от Избирательной комиссии?’

- Двадцать первое апреля.’

- И последняя дата подачи заявок будет через неделю—двадцать восьмое апреля, верно?’

‘Да.’

- Каков крайний срок подачи заявок двадцать восьмого апреля?’

- 6.30 вечера.’

‘Я хочу, чтобы все наши независимые кандидаты выдвинули свои кандидатуры от различных избирательных округов в шесть часов вечера двадцать восьмого апреля. Давайте не будем давать оппозиции времени на реакцию.’

Телефонный счет будет огромным, и его редактор придет в ярость. Но все будет принято, как только эта история появится в заголовках на первой полосе. ‘Дитя любви Чандини " будет сенсацией. Репортер-расследователь молча благодарил Бога за то, что тот дал ему чуткий нос—он мог нюхать грязь за милю.

"У каждого есть прошлое", - подумал он. И этот любимый кумир молодежи, это новое ощущение, Чандини, не было исключением. Исходя из этого предположения, он сделал несколько телефонных звонков одному из своих двоюродных братьев, учителю, который эмигрировал в Англию несколько лет назад. Кузен обещал навести кое-какие справки в окрестностях Оксфорда. Друг кузена-врач-обратился в Национальную службу здравоохранения. Через несколько дней он позвонил и сообщил, что назначенный ЧАНДИНИ лечащий врач в Оксфорде действительно выдал ей медицинскую справку, чтобы получить отпуск от занятий в школе Святой Хильды. Причиной, указанной в справке, были "сильные менструальные спазмы". Никто не брал восемь недель отпуска из-за менструальных спазмов, рассуждал любопытный доктор. Тихая беседа с местным терапевтом привела к тому, что Матрона сделала аборт, а от нее-в дом матери и ребенка в Грасмере.

Он посмотрел на первый набросок рассказа, который лежал перед ним. "Священная богиня, которой поклоняются в храмах по всему Уттар-Прадешу, да и во многих других частях Индии, - это не Лакшми, Сарасвати или Дурга, а новое ощущение, называемое Чандини. Освежающе молодой и привлекательный политик завоевал сердца и умы избирателей и теперь, похоже, готов всерьез бороться за желанный пост главного министра. Она до смерти постится за крестьян, проповедует честность, порядочность и высокие ценности морально-этического поведения. Но многие ли на самом деле знают о происхождении этой дебютантки? Как оказалось, не так уж много. Все, что мы, кажется, знаем, это то, что она носит грязно-белые сари и хорошо выглядит в них. Но небольшое исследование привело этого репортера к поиску грязи, которая запятнала ее чистый и нетронутый белоснежный образ. Он был потрясен тем, чтообнаружил.’

Идеальное начало. Он просмотрел остальную часть своего рассказа, напечатанного на надежной электрической машинке "Ремингтон", и подошел к столу редактора. ‘Вы убедитесь, что мои расходы оправданы, как только прочтете то, что я только что представил, - сказал он, возвращаясь к своему столу и накрывая пишущую машинку серым пластиковым чехлом от пыли.

‘Вам нужно поехать в Англию и проверить факты, - сказал редактор, читая статью.

‘Ч—что? С каких это пор у этой газетенки есть бюджет для репортера, который путешествует по континентам, чтобы проверить свои факты?- спросил он. - Ты же знаешь, если я возьму такси!’

- Бюджет появился после того, как мы решили, что не хотим, чтобы ее приемный отец— Икрамбхай—надрал нам задницы, а ее крестный отец, Гангасагар, подал на нас в суд.’

- Гангасагар не может меня тронуть. Он знает, что я помог ему разоблачить последнего главного министра. Он не стал бы придумывать, как посадить своего протеже на трон, если бы не моя история с уничтожением последнего бедняги!’

‘И мы не можем выглядеть тряпкой, которая стремится провести моральный крестовый поход против каждого главного министра или претендента. Вот почему нам нужно, чтобы вы сами проверили факты. Эта история слишком взрывоопасна, чтобы основываться на слухах двоюродного брата!’

Рейс в Лондон через Каир и Женеву должен был вылететь из Нью-Дели двумя часами позже. Ему был предоставлен билет эконом-класса и скромное дорожное пособие. Чтобы выжить, ему придется оставаться в кишащих крысами адских дырах. Сдав чемодан, он направился к паспортному контролю, где офицер бегло осмотрел его и поставил штамп в проездных документах. Он забрал свой паспорт и положил его в кожаную спортивную сумку, которую перекинул через плечо. Он добрался до зоны вылета и прошел через охрану.

‘Что это, сэр?- спросил офицер Службы безопасности, расстегивая молнию на рюкзаке. На дне сумки лежал маленький сверток, завернутый в серый пластик и скрепленный скотчем. ‘Это не мое, - сказал репортер, удивляясь, как пакет попал к нему в сумку. Офицер Службы безопасности, дородный Джат из Харьяны, проигнорировал ответ и достал перочинный нож, которым он проткнул пакет.

Из него высыпался белый, похожий на кристалл порошок. Офицер Службы безопасности коснулся порошка указательным пальцем и слегка коснулся им языка. Он был без запаха, но горький. Это определенно был героин. - Вам известны положения закона об опасных наркотиках 1930 года, прочитанные вместе с соответствующими положениями Закона об опиуме 1878 года, сэр?- спросил офицер Службы безопасности, давая знак одному из своих коллег надеть наручники на преступника.

‘Это не мое! Я говорю вам, что не знаю, как он туда попал ... — запротестовал он, но это было бесполезно. Мускулистый Джат уже склонил его над стойкой регистрации, крепко сцепив руки за спиной и надев наручники на запястья. ‘Если это не ваша посылка, то как же ваши отпечатки на пластике, а?- крикнул он. Офицер схватил его за шиворот, прижал к стене и попросил раздвинуть ноги. Он быстро похлопал его по спине, а также легонько ущипнул за задницу. ‘Просто проверяю, выдержит ли твоя задница лечение, которое она получит в тюрьме, - прорычал он.

Когда репортера погрузили в полицейский джип, стоявший у входа в аэропорт и направлявшийся в изолятор временного содержания, он подумал: "как, черт возьми, охранник узнал, что мои отпечатки пальцев были на пластике, не проверив его? Затем он вспомнил о сером пластиковом чехле от пыли на своей электрической пишущей машинке "Ремингтон" в редакции газеты.

Он проклинал Гангасагара, своего редактора, и свою удачу—в таком порядке.

Анджали приехала на своем серебристом "Ягуаре XJS" с шофером, одетая в шикарное лимонное хлопчатобумажное сари. Болливудский секс-символ завязал сзади ее длинные каштановые волосы белым шарфом от Hermès, а глаза были скрыты за чрезвычайно дорогими солнцезащитными очками от Versace. Она осторожно промокнула платок под солнцезащитными очками, и папарацци тут же зажгли свои фонарики, фотографируя знойную богиню, которая выглядела просто восхитительно в своем дизайнерском предвыборном ансамбле—отличный материал для завтрака для жалких, любознательных масс.

Улицы, ведущие к месту митинга, были увешаны плакатами и флагами, и сотни тысяч людей выстроились в очередь, ожидая увидеть двух женских божеств— одно политическое, а другое кино. Площадка для митинга представляла собой шафрановое, зеленое и красное пространство—три цвета флага АБНС. Шафран для индусов, зеленый для мусульман и красный для далитов. В одном из углов находилась огромная сцена, украшенная, как и все остальные площадки для митингов, транспарантами и цветами. Анджали подошла к сцене, где ее ждала Чандини. Женщины обнялись, как лучшие подруги. Они действительно встретились друг с другом в самый первый раз. Позади них были огромные розовые вырезы их изображений, почти пятнадцать футов высотой-в стиле болливудских киноафиш. Изображение Чандини показывало ее с ангельским выражением на лице, держащей весы правосудия в одной руке и меч в другой. На плакате Анджали она держала в руках статую Свободы, вдохновленную пылающим факелом.

Обе женщины стояли на сцене, когда партийные работники принесли массивные гирлянды толщиной в шесть дюймов, сделанные из ноготков и красно-зеленых лент-еще одно напоминание о партийных цветах-и обвили их гирляндами, как будто они действительно были проявлениями божеств. Обе женщины продолжали стоять, махая обожающим их толпам.

- Я обещаю вам, что воздам вам, мой возлюбленный народ, чистую, незапятнанную справедливость. И если этой руке когда—нибудь понадобится держать меч, чтобы вершить правосудие, она поднимется только по одной причине-чтобы защитить бедных и угнетенных в этом государстве!- эмоционально крикнула Чандини в микрофон, когда эхо ее слов отразилось от массивных динамиков, расположенных по всей площади митинга. Тысячи ее сторонников ликовали и скандировали: "пока не взойдет солнце и Луна, имя Чандини будет бессмертным!’

‘Я покорена твоей любовью. Я польщена вашим уважением. Я благословлена вашей поддержкой. Я воодушевлена Вашим энтузиазмом. Меня мотивирует ваше доверие ко мне. Я не подведу вас—никогда!- прогремела она, когда толпа разразилась оглушительными аплодисментами. Полиция оцепила сцену, на которой стояли две женщины. Сотни вооруженных дубинками полицейских в защитных шлемах не давали толпе людей подняться на платформу.

Чандини села, и Анджали поднялась, чтобы заговорить. Она нервничала. Одно дело произносить строки сценария перед кинокамерой, и совсем другое-произносить речь перед сотнями тысяч кричащих политических активистов. Она была здесь только потому, что ее особенный ночной друг—Сомани—настаивал на том, что ее поддержка Чандини жизненно необходима.

‘В государстве, которое осталось окутанным мраком нищеты, болезней, неграмотности и феодализма, есть единственный яркий свет! Я вижу свет! - А ты знаешь?- крикнула она, и земля отозвалась одобрительным эхом. - Свет очень сильный, он раскаленный, это самый яркий свет, который я когда-либо видел. Этот свет может осветить, этот свет чист, этот свет— чистая энергия, этот свет-свет, который окутает Уттар-Прадеш-Чандини!’

Когда толпа обезумела и одобрительно завыла, раздался выстрел. Он не был бы услышан, если бы не тот факт, что выстрел был произведен рядом с открытым микрофоном. Чандини упала на землю, схватившись за правое плечо. Сквозь пальцы у нее сочилась кровь, а на белоснежной блузке и Сари проступило Большое красное пятно. Анджали бросилась на землю и положила голову Чандини себе на колени, а офицеры Службы безопасности бросились к ним, чтобы помешать бешеной толпе добраться до них. Телевизионная камера Дордаршана и сотня фотокорреспондентов прекрасно передали настроение момента.

- Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах, - шептал Гангасагар, издали наблюдая за происходящим.

Они стояли в больничном коридоре перед ее палатой. Представителям прессы было запрещено входить в помещение. Они устроили импровизированный лагерь за больничными воротами и фотографировали всех, включая испуганных пациентов, когда те приходили и уходили.

‘Как она? - спросил Гангасагар.

- Отлично, - сказал Менон. - пуля задела ее правое плечо. Несколько швов, перевязка и антибиотики-и она должна быть готова.’

‘Вы встречались с бывшим комиссаром полиции?- спросил Гангасагар.

‘Да. Он отличный стрелок—я сказал ему, что это должна быть ее правая сторона, а не левая. Слишком велик риск, что ее сердце окажется поблизости, - объяснил Менон.

- Иногда я думаю, есть ли у этой девушки сердце, - пробормотал Гангасагар. - она так похожа на меня. Вы также сказали ему, что не хотите, чтобы пуля на самом деле пронзила ее, а только задела?’

- Я так и сделал. Он сказал мне, что на этот счет нет никаких гарантий. Мы попросили его стрелять рядом с открытым микрофоном, чтобы выстрел был слышен. Он хорошо проявил себя—ждет, когда ты замолвишь за него словечко, чтобы он получил новое назначение в Нью-Дели.’

- Да, я обещал ему. Она ведь ничего не знает, правда?’

‘Нет.’

‘Сколько раз эта сцена повторялась на Дордаршане?’

- Около пятидесяти раз.’

- Сделай для прессы фотографии головы Чандини, лежащей на коленях Анджали. Разместите его на плакатах с лозунгом—Я готова пролить каждую каплю своей крови на службе своему народу. Тысячи плакатов напечатаны и расклеены по всему городу. Я хочу, чтобы она была мученицей, не умирая!’

- Но доктор очень скоро отпустит ее. Она не нуждается в госпитализации—это только поверхностная рана, - возразил Менон.

- Позовите сюда доктора. Я хочу, чтобы он объявил, что ее оставят на ночь для наблюдения.’

- И что же?’

‘И больше ничего. Никогда не лги без крайней необходимости.’

- Должен ли он показать, что ей ничего не угрожает?’

- Он должен сказать, что она вне опасности, но только завтра утром. Есть существенная разница между ложью и откладыванием правды!’

- Дядя Ганга, перестань надо мной суетиться. Мне нужно встать, покинуть эту жалкую больницу и вернуться на свои предвыборные митинги, - запротестовала она.

- Чандини. Ты не вернешься ни на один предвыборный митинг. Битвы выигрываются или проигрываются еще до того, как они начнутся. Эта уже была выиграна.’

- Значит, я ничего не делаю до дня голосования?’

- А! Ты будешь занята. Я заказал самолет, который доставит тебя отсюда в Тирумалу. Из Тирумалы ты отправишься в Гоа, а оттуда-в Аджмер. Тот же самолет доставит тебя в Амритсар, и ты вернешьсяь сюда через три дня.’

‘Но зачем я буду во всех эти местах? Ни в одном из них не проводятся выборы!- она спорила.

‘В Тирумале ты поклонишься Господу Венкатешваре и осчастливишь индусов. В Гоа ты зажжешь свечу у Бом Иисуса и сделаешь христиан счастливыми. Затем ты пойдешь и возложишь чаду цветов в даргах Мойнуддина Чисти в Аджмере, чтобы осчастливить мусульман. И, наконец, ты будешь возносить молитвы в Золотом храме в Амритсаре, делая сикхов счастливыми. После того, как ты сделала всех счастливыми, они сделают тебя счастливой—избрав твою партию в правительство.’

В пригороде Мумбаи хип-Бандра стояли дома богатых и знаменитых Болливудцев. Дом болливудской сирены Анаджали был прекрасным дворцом с видом на море, охраняемым массивными железными воротами и строгой охраной. Ей нужно было последнее. Не потому, что она столкнулась с угрозой, а из—за очень близкой подруги—Сомани, которая навещала ее почти каждую ночь.

После ее эмоциональной речи в поддержку Чандини на митинге Гангасагар отвел ее в сторону. ‘Вы наделены особыми способностями, - сказал он.

- Я знаю, - сказала она, - многие говорили мне, что и то, и другое великолепно.’

Ничто не тревожило старика. ‘Да, я это понимаю. Но я говорил о вашей способности выражать себя—влиять на людей и их эмоции. Вы когда-нибудь думали о том, чтобы присоединиться к политике?’

‘Я бы с удовольствием посидела в парламенте, но у меня нет терпения на выборы. Увы, я смирилась со своей судьбой секс-символа Болливуда.’

‘Необязательно. Благодаря общественной поддержке, которую Вы нам оказали, мы скоро будем в правительстве штата Уттар-Прадеш. Мы будем рады назначить вас в Раджья Сабху-верхнюю палату. Вы можете сидеть в парламенте, и это тоже без проведения выборов!’

‘И в чем же подвох? Ты ведь не один из этих грязных стариков, правда?- она улыбнулась.

- Моя дорогая Анджали. Я грязный человек—но не в области любви. Только политика. И вся политика грязна. Чистая политика - это оксюморон.’

‘Так чего же ты хочешь от меня, если не объятий?- спросила она, сверкнув глазами.

‘Давай просто скажем, что я буду обращаться за помощью всякий раз, когда она мне понадобится. В то же время, по-прежнему весело провести время с вашим специальным ночным другом.’

‘И теперь кажется очевидным, что выборы в Ассамблею штата Уттар-Прадеш, скорее всего, дадут неясный мандат, и ни одна партия не сможет сформировать правительство самостоятельно", - бубнил ведущий новостей. Агравалджи, Икрамбхай, Менон и Гангасагар сидели в гостиной Агравалджи, наблюдая за результатами голосования, когда они входили.

‘Мне казалось, ты говорил, что Чандини станет главным министром, - сказал явно обеспокоенный Агравалджи. Он потратил миллионы на финансирование ABNS и видел, как его инвестиции смываются в канализацию.

‘Я никогда не говорил, что Чандини станет главным министром. Я сказал, что власть будет принадлежать АБНС.’

‘Как, во имя всего святого, ты можешь так легкомысленно относиться к подобным вещам, Гангасагарджи?- воскликнул Икрам.

- Менон, сколько мест в ассамблее штата Уттар-Прадеш?- спросил Гангасагар.

- Четыреста три, - ответил Менон.

‘А сколько таких мест у АБНС?’

- Сто шестьдесят.’

‘Значит, нам не хватает сорока двух для большинства, верно?’

‘Да.’

‘Есть ли в штате партия, которая получила больше мест, чем АБНС?’

‘Нет. Следующий самый высокий имеет девяносто девять.’

- И согласно Конституции страны, губернатор штата должен пригласить лидера партии, получившей максимальное число мест в собрании, для формирования правительства. Так ведь?’

‘Право.’

- Проблема, конечно, в том, что если губернатор предложит АБНС сформировать следующее правительство, нам придется переманить оппозиционных МЛА на нашу сторону.’

- Ну и что?’

‘Им понадобятся места в кабинетах. Наши собственные члены будут лишены должностей. У нас будут дисциплинарные проблемы.’

‘Значит, вы не хотите, чтобы губернатор пригласил нас?- спросил озадаченный Агравалджи.

‘Если мы не получим адекватных писем поддержки от МЛА других партий, ему придется просить следующую по величине партию попытаться сколотить правительство.’

‘Да, но если им нужно достичь полпути, им понадобится сто три союзника в дополнение к девяноста девяти МЛА, которые у них уже есть. Им понадобятся наши ABNS MLAs, чтобы получить рабочее большинство в Палате представителей.’

- А если мы предложим им все наши силы?’ спрошенный

Гангасагар молчит. - Что? Ты что, совсем с ума сошел?- завопил Икрам. ‘Моя цена за поддержку ABNS заключается в том, что я хочу, чтобы каждый и

каждый шкаф-койка для моих МЛА. Все портфели-дом, финансы, доходы, отрасли, человеческие ресурсы-должны быть распределены между нами. Они могут иметь своего главного министра.’

‘А что будет с Чандини?’

- Она ждет, когда правительство впадет в паралич.’

- Паралич?’

- А что будет делать их главный министр, когда все его

решения застопорились? Все портфели должны быть у нас.’

‘Но что, если паралич побудит губернатора попросить Нью-Дели вмешаться и установить президентское правление?- спросил Агравалджи.

- Губернатор не будет требовать президентского правления.’

- Но почему?’

- Потому что президент откажет ему в этом.’

- Но почему?’

- Потому что премьер-министр не будет этого рекомендовать

к президенту.- И у вас есть прямой доступ к премьер-министру Индии?- Ну, почти.’

Садхви была одет в простое бледно-шафрановое сари и предпочел остаться босиком. На шее у нее висела нитка четок рудракши. Она была красивой женщиной, и не только в физическом смысле. Правда, она была белокурой, стройной, и ее улыбающееся лицо обрамляли распущенные волосы до плеч. Но если отбросить все это, на ее лице отражалось глубокое духовное удовлетворение. Ее присутствие было почти волшебным-излучало спокойную уверенность и Божественную безмятежность.

Она сидела на удобном диване лицом к большому панорамному окну, обрамлявшему розовый сад. Было лето, и обжигающая жара Нью-Дели сдерживалась тихим жужжанием кондиционеров внутри. Слева от нее сидел премьер—министр Индии, в кресле чуть ниже дивана садхви-в знак уважения к просветленной душе садхви.

‘Что тебя беспокоит, дитя мое?- спросила она его.

- Я очень беспокоюсь, Пресвятая Богородица, - ответил он.

Это была ирония судьбы. Ему было шестьдесят, а ей едва исполнилось тридцать, но она настояла на том, чтобы обращаться к нему "дитя" и "мать". Любой, Кто подслушал бы их разговор, рассмеялся бы, но их беседы всегда были совершенно приватными. Секретарю премьер-министра не разрешалось делать никаких записей ни в Официальном журнале регистрации, ни в дневнике премьер-министра.

‘Я знаю—я могу сказать. Мать всегда знает, когда ее ребенок в беде, - мягко заметила она.

- Ситуация в Уттар-Прадеше запутанная. АБНС стала единственной крупнейшей партией. Губернатор спросил нас-неофициально-должен ли он пригласить их сформировать следующее правительство штата. Мы чувствовали, что есть достаточные основания не приглашать их.’

- Например?’

- У них не было явного большинства.’

‘И ваша партия тоже—у вас было меньше людей, чем у них!’

- Но они даже не пытались заручиться поддержкой законодателей вне своей партии. Нам было до боли легко убедить губернатора пригласить второе по величине образование - нашу собственную партию-для формирования правительства.’

‘Так в чем же проблема? Разве вы не счастливы, что ваша партия находится в правительстве в Уттар-Прадеше?’

‘По какой цене? У нас было всего девяносто девять законодателей. Остальные сто три должны были быть привлечены из АБНС, чтобы получить рабочее большинство. Никто из них не хотел никакого денежного вознаграждения, только министерские койки.’

‘И вы мне обязаны?’

‘Да. Но это означало сделать кабинет гигантским-шестьдесят членов! Весь кабинет министров—за исключением главного министра-набран из АБНС. Хвост виляет собакой!’

‘И это вас беспокоит?’

- О Благословенная мать, скоро в наших рядах в Уттар-Прадеше вспыхнет восстание. Наши собственные МLA, которым было отказано в постах в кабинете министров для размещения АБНС, подняли оружие.’

- Ты веришь, что правительство твоего штата Уттар-Прадеш падет, дитя мое?’

- Да, благословенная Матерь Божья.’

‘И каковы будут последствия этого в других частях страны?’

- В следующем году в нескольких штатах должны состояться выборы. Проблема в Уттар-Прадеше пошлет очень негативный сигнал остальной Индии. Это будет означать, что наша партия не контролирует ситуацию.’

‘Какие у тебя политические предпочтения, дитя мое?’

‘Будь я проклят в любом случае. Если я ничего не сделаю, мы поднимем восстание, правительство падет, и оппозиция легко придет к власти. Если я попрошу президента объявить правление президента-правительство Нью-Дели—меня назовут предателем Конституции, тайным манипулятором.’

‘Иди сюда, дитя мое, - вдруг приказала она. Он встал, подошел к ней и опустился на колени.

Она положила руку ему на голову и с закрытыми глазами запела несколько молитв. Через минуту она открыла глаза и сказала: "Твой ответ будет с тобой завтра!’

- Но, Пресвятая Богородица ... - начал он.

- Ш-ш-ш!- увещевала она его, приложив палец к губам. Ее прикосновение было наэлектризованным. ‘Разве я не вела тебя правильно в прошлом?- спросила она.

Он молча кивнул.

- Тогда делай, как я говорю!- она проинструктировала.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Около 2300 лет назад

На границе Гандхара был разбит специальный лагерь. Роскошные палатки, переполненные едой, вином, духами, музыкантами и танцовщицами, гудели от бурной деятельности, организаторы мероприятий отчаянно следили за требованиями Амбхи. Он определенно знал, как устроить вечеринку. - Александр - не кто иной, как Бог, который поможет мне сокрушить этого дьявола—Пауруса! Прием Александра в Гандхаре должен отражать его высокий статус’ - сказал Амбхи своим новым министрам-тщательно отобранным сторонникам, которые не имели никаких связей с его покойным отцом.

Какофония марширующих барабанов и горнов, сопровождаемая зловещим топотом тысяч ног, оглушала. Военная машина Александра маршировала, как рой муравьев-убийц, готовых к безумному кормлению. Когда их ноги топтали землю, глухая вибрация пехотного наступления звучала зловещим предупреждением для тех, кто осмеливался приблизиться. Основная часть армии пересекла Хайберский перевал, в то время как меньший контингент под непосредственным командованием Александра пошел более кружным северным путем, захватив Форт Пир-Сар в результате победы, которая ускользнула от великого Геракла до него.

Услышав приближение греко-македонского чудовища, лагерь Амбхи погрузился в безмолвную тишину. Гандхарские музыканты перестали трубить в трубы и бить в барабаны, танцовщицы перестали вращать живот и бедра, когда музыка смолкла. Звук приближающейся македонской армии был глухим, немного похожим на неуклюжую поступь гиганта, который сотрясал землю каждый раз, когда делал еще один шаг вперед.

‘Может быть, нас обманули, - взволнованно прошептал один священник другому. ‘Разве не может быть так, что мы бросили наши дхоти в смиренном поклоне только для того, чтобы быть изнасилованными?- Его коллега жестом велел ему заткнуться. Если Амбхи услышит их, они оба будут поджарены на вертелах, которые использовались для приготовления мяса для любящих плоть посетителей. Он молча пробормотал несколько ругательств, сохраняя пластиковую улыбку в пользу своего монарха.

На огромной высоте была сооружена специальная платформа. Они должны были быть использованы двумя лидерами, чтобы быть увиденными обнимающими друг друга, чтобы послать сигнал их взаимной дружбы людям. Амбхи поднялся по лестнице, ведущей к нему, чтобы получше рассмотреть приближающегося бегемота, слегка запыхавшегося. Его глаза были налиты кровью от чрезмерного употребления алкоголя, хотя его тело продолжало оставаться подтянутым и крепким. Его лицо постоянно хмурилось, что выглядело еще более угрожающе, когда он улыбался или сверкал зубами. Он всегда был одет безупречно: тюрбан, дхоти, накидка, тапочки и драгоценности, гармонирующие по цвету. Если его наряд был красноватого оттенка, его драгоценности состояли бы из рубинов или розовых бриллиантов; если его одежда была зеленой, драгоценности были бы изумрудами; если его ансамбль был синим, драгоценные камни были бы сапфирами; конечно, бриллианты сочетались бы с любым цветом. Амбхи прищурился, пытаясь вглядеться вдаль. Все, что он мог видеть, было похоже на надвигающуюся бурю вдалеке. На самом деле это была пыль, поднятая с земли, когда фаланги Александра неумолимо маршировали в такт барабанщикам.

После бесконечного ожидания Амбхи смог наконец разглядеть пехоту в защитных бронзовых доспехах, включая бронзовые поножи для ног и шлемы с щеками, украшенные гребнями из конского волоса с плюмажем. Все они были вооружены бронзовыми и кожаными щитами, длинными копьями и короткими мечами. С обеих сторон пехоту окружала кавалерия-компаньоны численностью около трех тысяч человек, которые были разделены на группы по двести человек в каждой. Лошади казались огромными и хорошо откормленными, каждое животное было обмотано толстым войлоком по бокам. Звери были закованы в нагрудные и головные доспехи, а их всадники, одетые в бронзовые кирасы, наплечники и Беотийские шлемы, несли ксистоны и короткие изогнутые мечи. Армия Александра представляла собой впечатляющее зрелище. Амбхи нервно сглотнул и подумал, не откусил ли он больше, чем мог прожевать.

Совершенно неожиданно наступила тишина. Барабаны и горны смолкли. Александр остановил свои батальоны и один подъехал к лагерю Амбхи. - Лошадиное дерьмо! Почему все это не продумано заранее? - пробормотал Амбхи себе под нос, торопливо спускаясь по лестнице, чтобы вскочить на своего коня и скакать к македонскому божеству. Обе лошади замедлили шаг на последнем отрезке пути, и каждый из всадников не хотел показаться чересчур нетерпеливым. Амбхи гадал, что скажет ему Александр. Амбхи, я думаю, что ты большая кровососущая пиявка. Мне не нужно, чтобы ты сражался за меня. Трахаться с кем-то еще?

За каждым всадником следовали еще четыре или пять всадников-телохранители, переводчики, писцы и советники.

Наконец, когда они остановились друг перед другом, Александр заговорил первым: - Амбхи. Я думаю, что ты великий ...

Амбхи покрылся холодным потом. Неужели Александр собирается унизить его?

- ...друг Александра. Я тоже протягиваю вам руку дружбы. Вместе мы создадим Грозный Союз!- объявил Александр через Сасигупту, своего афганского лейтенанта, который играл роль переводчика. Амбхи вздохнул с облегчением. Все шло по плану— момент его триумфа. Великий союз с величайшим воином на земле!

Амбхи был в своей лучшей форме. - Зачем нам сражаться друг с другом, о Александр? Мне совершенно ясно, что вы не хотите лишать нас пищи и воды-единственных двух жизненных потребностей, за которые разумные люди будут вынуждены сражаться. Что же касается богатства, то у меня его больше, чем я могу употребить, и я с радостью поделюсь им с тобой, о счастливец!’

Оба мужчины спешились, Александр обнял Амбхи и шутливо сказал: "Неужели ты думаешь, что твоя учтивость, обаяние и безупречные манеры предотвратят драку между нами? Ты ошибаешься. Я буду сражаться с тобой, о Амбхи, чтобы определить, кто может быть лучшим другом, и я обещаю тебе, что ты не будешь лучше меня!’

Джелум был полностью затоплен. Муссонные ветры безжалостно хлестали пенджабский ландшафт, и люди и их снаряжение промокли насквозь. Бесконечный поток густой мутной воды стекал с холмов, и было невозможно пройти даже несколько шагов, не поскользнувшись. Вода была повсюду-в реке, в дождях, в пище македонской армии, в их палатках, даже в их кострах для приготовления пищи! Проклятая вода!

Ухудшая положение, Александр продолжал настаивать на том, чтобы они каждый день двигались на несколько миль вверх и вниз по берегу реки, чтобы держать другую сторону в догадках о возможном месте переправы. Блестящий военный стратег Александр знал, что каждое движение его войск, размещенных на правом берегу Джелума, сопровождалось войсками Пауруса на левом берегу. Он также знал, что огромные силы Кайкейцев-пятьдесят тысяч пехотинцев, пять тысяч кавалеристов, триста боевых колесниц и более двухсот боевых слонов—значительно превосходили его по численности.

Ему придется играть в эту игру очень тщательно. - Селевк!- он обратился к своему доверенному генералу.

- Да, мой господин, - сказал Селевк, быстро подходя к Александру и не обращая внимания на помощника, который полировал его доспехи.

- Ты можешь быть похож на меня?- спросил Александр со всей серьезностью.

‘Никто не может быть похож на тебя, О Господи, ты божественен!- воскликнул Селевк, покрываясь толстым слоем маслянистой похвалы. Он понял, что это сработало, когда Александр улыбнулся ему. Лесть поможет тебе везде, подумал Селевк.

‘Нет-нет. Я имею в виду на расстоянии. Предположим, мы оставим королевский шатер на месте, оставим большую часть пехоты вместе с ним, оставим Королевский павильон нетронутым и пусть кто-то, похожий на меня, время от времени будет шествовать в моих королевских одеждах. Будет ли этого достаточно, чтобы убедить другую сторону, что мы не сдвинулись с места?- спросил гениальный тактик. Селевк улыбнулся. Он знал, о чем думает Александр. Это был классический клещевой прием, которым он славился—оставить врага открытым для атаки с обоих флангов.

- Лучше, чем я, будет Филлипос. У него больше вашего телосложения, милорд. Насколько я понимаю, мы должны быть в состоянии убедить дозорных Пауруса, что мы не двигались. Более важный вопрос-что тогда? Как мы пересечем Джелум и где?- спросил Селевк, прекрасно понимая, что его начальник уже знает ответ.

- Помнишь те плоты, на которых мы строили понтонный мост через Инд? Что, если мы разрежем их на куски, тихо отнесем в какое-нибудь место в нескольких милях вверх по течению и там снова соберем? Тогда мы сможем переправиться на плотах, - объяснил Александр.

- Рубить и собирать плоты для сорока тысяч человек и трех тысяч лошадей? Это невозможно!- недоверчиво пробормотал Селевк. Его люди уже жаловались, что промокли и устали.

- А! Мы с тобой возьмем всю кавалерию в три тысячи человек, но только десять тысяч пехоты. Остальные останутся здесь, с Филиппосом. Как только мы переправимся через реку с нашими тайными войсками, мы нападем на Пауруса с тыла, - торжествующе объяснил Александр.

‘Но он может развернуться и напасть на нас всей своей мощью, - возразил Селевк. ‘Нас будет намного больше, милорд. У него сотни слонов, - нервно сказал он.

- Именно в этот момент Филиппос должен перейти дорогу, мой друг!- рассуждал Александр.

‘В любом случае Паурусу придется сражаться на два фронта, - рассудил Селевк, поняв всю важность стратегии своего господина.

‘На нас напали! - закричал Авангард огромной армии Кайки. Как эхо, сообщение передавалось через серию криков, пока не достигло ушей возвышающегося Пауруса. Его имя произошло от Пурушоттам —Высшее Существо—и он выглядел не менее того. Царь был выше шести с половиной футов ростом, и лицо Его сияло, что подчеркивалось завитыми и намасленными усами, типичными для воинов-раджпутов. Он носил свои военные доспехи и регалии, как будто они были неотъемлемой частью его королевской персоны. Его мускулы вздрагивали при каждом движении, грудь вздымалась от мускулистой гордости. Его светлая кожа была мокрой от дождя, но каждая капелька прилипала к телу, как будто была влюблена в него, отказываясь расстаться с физическим контактом. Его черные как смоль волосы ниспадали до плеч и удерживались на месте украшенным рубинами шлемом, закрывавшим половину лица. Это был могучий Паурус. Покорив горные царства Кашмира, Маллайраджьи, Кулуты и Синда, он по праву получил титул Парватешвара—покорителя гор.

‘Как это может быть?- Спросил Паурус своего премьер-министра Индрадута. ‘Разве ваши дозорные не сообщили нам, что армия Александра продолжает оставаться на Джелуме прямо у нас на глазах?’

- Да, милорд. На самом деле шпионы Абхайи также поболтали с местными фермерами, которые рассказали им, что Александр обследовал реку вчера и выпалил, что река слишком глубока и широка, чтобы думать о немедленном переходе, - ответил Индрадатт.

- О Индрадут, мой верный советник. Нас обманул этот коварный дьявол. Скажи колесничим и лучникам, чтобы они развернулись и преподали Александру урок, который он никогда не забудет!- прогремел Паурус, в то время как муссонные дожди продолжали обрушиваться на него. Индрадатт кивнул и пошел передать сообщение главнокомандующему, который был в полной панике. Его колесницы скользили по гладкой глинистой почве, и они уже потеряли несколько из них. Двухметровые Луки лучников-чудовищное оружие, стреляющее копьями вместо стрел, - нуждались в твердой почве, на которой можно было бы закрепиться, а в такую погоду твердая почва была невозможна.

Слоны Кайки были их самой большой силой. Отчаявшись освободить тыл, который нес на себе основную тяжесть атаки, Паурус приказал призвать слонов в бой. Когда гигантские толстокожие неуклюже двинулись навстречу испуганным македонским войскам, их внезапно атаковали топоры и копья, выпущенные ужасными катапультами. Когда топоры и копья начали приближаться к цели, клыки обезумели и в последовавшем паническом бегстве затоптали собственные батальоны Кайки. Как раз в тот момент, когда ситуация уже не могла ухудшиться, пришло известие, что атака с тыла была проведена лишь небольшим отрядом войск Александра и что оставшиеся войска под командованием Филиппоса теперь пересекают Джелум и атакуют фронт.

Доблестный Паурус, сидевший на хауде своего слона в центре поля битвы, получил тогда ужасную весть. Оба его сына были убиты, один защищал хвост, а другой возглавлял армию Кайки. Поскольку терять было нечего, Паурус приказал своему погонщику броситься на Александра, чтобы тот мог пронзить копьем сердце захватчика. Это была та самая возможность, которой так долго ждал Александр. Он приказал своей фаланге двинуться и окружить Пауруса и его личный батальон. Последовавший за этим хаос был чистой резней. Ручейки крови стекали по берегам навстречу могучему Джелуму, когда тысячи солдат Кайкея были убиты.

Вытащив копье, пронзившее его правое плечо, храбрый Паурус, ослабевший от потери крови, спрыгнул со своего слона и был мгновенно окружен людьми Александра, которые взяли его в плен. Великолепный и гордый воин не потерял ни капли своего достоинства, когда его привели к Александру, которого сопровождал Амбхи. ‘Как мне быть с тобой, о Паурус? - спросил окровавленный Александр с развязностью победителя. Амбхи самодовольно улыбнулся-это будет весело.

- Обращайся со мной, о Александр, как подобает царю!- ответил Паурус, стоя в цепях перед своим покорителем, побежденный, но не удрученный, раненый, но не побежденный, закованный в цепи, но не менее гордый.

Величественный ответ вызвал улыбку на лице Александра. ‘Ради себя самого я бы так и сделал, о Паурус, - сказал Александр, и улыбка исчезла с лица Амбхи. - Проси о любой милости, и она будет твоей, - сказал Александр величественно, и Паурус ответил: "Все, что я хочу, входит в эту просьбу.’

Александр не был невосприимчив к проявлениям храбрости, рыцарства и величия. Он подошел к Паурусу, обнял его и сказал: "С этого дня ты мой друг, мой союзник. Я возвращаю тебе твое королевство и твои земли. Заключи мир с Амбхи и Правь от моего имени!’

Заплаканный Паурус выбросил последние остатки своей сдержанности и заключил мир с Александром и Амбхи.

Чанакья сидел с Чандрагуптой на полу его хижины и ел Поха—приплюснутый и жареный рис. - Чего мы достигли, мудрый учитель?- спросил Чандрагупта, сбитый с толку неожиданным поворотом событий.

‘Все, что мы хотели, - ответил брамин, взяв с листа пригоршню Поха.

Снаружи хижины слышались звуки людей, проходящих утреннюю тренировку. Чиновник, надзиравший за ними, называл их кучкой неженок за то, что они недостаточно быстро бегают, прыгают достаточно высоко, бьют достаточно сильно или бросают достаточно далеко. С каждым днем он давил на них все сильнее. Ему нужна была небольшая, но чрезвычайно эффективная и чрезвычайно мощная сила, способная извлечь выгоду из силы, скорости, гибкости и внезапности.

Не обращая внимания на грубые и порой нечестивые слова сержанта-инструктора снаружи, Чанакья спокойно продолжил: - Александр победил Пауруса. Паурус потерял двадцать три тысячи солдат. Теперь он всего лишь вассал Александра. Мы никогда не смогли бы достичь этого сами, - рассуждал Чанакья.

‘Но мы создали более сильного Александра, - воскликнул Чандрагупта, запихивая в рот еще немного острой рисовой смеси.

‘Как раз наоборот, дорогой Чандрагупта. Люди Александра устали еще до того, как началась битва с Паурусом. Победа при Джелуме досталась очень дорогой ценой. Наши тайные агенты говорят нам, что люди Александра отказываются идти дальше. Мир не мог остановить продвижение Александра, но одна битва с храбрым, но глупым Паурусом остановила его на пути!- засмеялся Чанакья.

‘Я по-прежнему сомневаюсь в том, что мы сделали. Мы должны были бороться за то, что было правильно!’

- Чандрагупта, сын мой, битва никогда не идет о том, кто прав. Это в основном о том, кто остался!’

‘Так что же теперь будет, Ачарья?’

- Александр повернет назад. Он скоро покинет Бхарат. Он, вероятно, назначит Селевка правителем завоеванных территорий. Вот тогда мы и начнем действовать, - сказал Чанакья.

Доносившиеся снаружи звуки сотен дубинок, бьющихся друг о друга, подчеркивали слова Чанакьи. Силамбам-бамбуковый посох боя-был включен. Тренер изучал древние боевые искусства со всего Бхарата и включал их в упражнения своих людей.

‘Нам повезло, что он с нами, - заметил Чандрагупта, услышав, как стучат друг о друга бамбуковые палки.

‘Пока он держится подальше от объятий Майники, все будет в порядке, - прокомментировал Чанакья с плутоватой ухмылкой на лице.

‘Никогда не пойму, как тебе удалось убедить главнокомандующего Амбхи стать нашим тренером!- взорвался Чандрагупта.

- У него не было другого выбора, кроме как присоединиться к нам. Он устроил себе сиесту в спальне своей шлюхи, а Такшилу захватили войска Кайки. Он не мог ожидать, что его встретят Гандхаррадж или Амбхи. Они бы насадили его голову на пику и выставили напоказ за его глупость! Я предложил ему альтернативу.’

- Ха! У него не было выбора!’

‘Истина. Всегда помни, что фокусник предложит тебе альтернативные варианты на выбор, но ты всегда в конечном итоге выберешь тот, который он хочет, чтобы ты выбрал!’

‘Я не понимаю. Ты иногда говоришь загадками, Ачарья!- пожаловался Чандрагупта.

‘Кто такая Майника? Как она приобрела джалакриду для водных удовольствий командира? Каким образом Абхайя, оперативник разведки Индрадута, почуял эту новость и решил использовать ее в своих интересах?- тихо спросил хитрый учитель.

Чандрагупта склонился перед своим гуру и коснулся его ног. Он знал, что находится в присутствии высшего мастера—не боевых искусств, которым обучали снаружи, а ремесла, которому обучали внутри.

- Защити меня, О мудрый гуру, ибо я согрешил, - взмолился Амбхи, падая ниц перед Чанакьей. - Встань, О царь Гандхара. Я не знаю ни о каком грехе, совершенном вами. Вы, кажется, ошибочно полагаете, что я всеведущ и вездесущ!- пошутил Чанакья. Молодой король встал и выпрямился. - Мне не следовало протягивать Александру руку дружбы, - сказал он, все еще скрестив руки в знак почтения. Все, что я получил, - это гнев моего собственного народа. Даже поражение Пауруса не было победой, потому что Александр сделал Пауруса своим сатрапом вместо того, чтобы передать мне Свое Царство.’

- Гандхар достаточно велик для амбиций Амбхи, не так ли?- лукаво спросил Чанакья, сверкая глазами.

‘Да, но это меня раздражает. Паурус и я теперь равны перед Александром. Мы оба его вассалы. Титул, который я получил, не пролив крови моего народа, - это тот же титул, который получил Паурус, позволив убить тысячи своих людей. И все же история запишет его героем, а Амбхи-трусом!- сказал несчастный Амбхи.

Чанакья изобразил свою лучшую фальшивую улыбку и спросил: "А что может сделать для тебя Чанакья, О царь?’

‘Мне нужен твой мудрый совет, Ачария. Мне нужно, чтобы ты была рядом. Я знаю, что мой бывший главнокомандующий помогает в подготовке ваших антимакедонских сил. Я не возражаю против этого. Я знаю, что ты готовишь Чандрагупту стать царем Магадхи. У меня тоже нет никаких возражений против этого. Я просто нуждаюсь в вашем руководстве и мудром совете, чтобы сделать Гандхар экономически и политически сильным и устойчивым, - взмолился Амбхи.

И что бы это в себя включает?- осторожно спросил Чанакья.

‘Я хочу, чтобы ты стал моим раджгуру—королевским советником— и жил рядом с моим дворцом. Я построил великолепную официальную резиденцию для раджгуру. Я хочу, чтобы вы и ваши ученики переехали туда. Мы не поскупимся на расходы, и о вас будут хорошо заботиться. Благослови этот дом своим величественным присутствием, о Ачарья. Это даст мне преимущество встречаться с вами всякий раз, когда мне понадобится ваш мудрый совет!- настаивал Амбхи.

- О Царь, я всего лишь бедный брамин. Какая мне польза от дворцов и особняков? Мне будет некомфортно внутри

какая роскошная обстановка!- с усмешкой заметил мужчина, прекрасно понимая, что поддержание бедности стоило ему руки и ноги. Со слезами на глазах Амбхи снова пал ниц перед Чанакьей и взмолился: "пожалуйста, Ачарья, не позволяй мне одному бродить по политическим джунглям. Пожалуйста, будь моим гидом. Я не уйду, пока ты не согласишься!’

‘Очень хорошо, о Амбхи. Вы действительно убедительны. Я согласен, но при одном условии, - сказал Чанакья.

‘И что же это?- спросил Амбхи, неловко поднимая голову от своего распростертого тела. ‘Если звезды не будут благоприятствовать тебе, ты позволишь мне покинуть это место, - заявил брамин. Амбхи согласился и попросил нового раджгуру посетить его официальную резиденцию вместе с Архитектором, чтобы удовлетворить его личные требования.

Вилла, построенная Амбхи для Чанакьи, имела светлые и просторные комнаты, высокие потолки, полированные каменные полы, толстые деревянные балки и много места. Дом был построен вокруг великолепного двора и располагался на берегу журчащего ручья. Там были открытые сады, усеянные дикими цветами и фруктовыми деревьями, которые посылали ароматный ветерок через двери и окна.

Чанакья осматривал помещение вместе с Чандрагуптой, Сингхараном, Мехиром и Шаранграо. Его ученики были разочарованы. Почему их учитель позволил ввести себя в заблуждение причудливыми притязаниями этого негодяя Амбхи? Как он мог согласиться на союз с негодяем, который отдал свою душу Александру? Когда они бродили из одной комнаты в другую, ведомые архитектором, ученики не могли не задаваться вопросом, что они там делают. Со своей стороны, Чанакья казался слишком одержимым очарованием особняка. Он действительно проводил руками по деревянным дверям и окнам илежал на полу, восхищаясь великолепной отделкой, выполненной каменотесами! Закончив экскурсию, Чанакья горячо поблагодарил архитектора и объявил, что он переедет к нему вместе со своими учениками на следующий день. Они сели на царские колесницы, присланные Амбхи, и отправились в свой Ашрам.

- Ачарья, что ты делаешь? Мы не можем переехать ... — начал было Чандрагупта. Чанакья жестом приказал ему замолчать, прося хранить молчание до тех пор, пока не станет безопасно обсуждать дела наедине.

Вернувшись в скромную хижину Чанакьи, уродливый брамин заговорил: - Синхаран. Мне нужно, чтобы ты сжег этот дом сегодня ночью. Но будьте осторожны, никто не должен знать, что это вы.’

‘Но почему ... - начал Синхаран.

Чандрагупта перебил его: - Ачария, у тебя, очевидно, есть очень веская причина для того, что ты хочешь сделать. Это должно быть сделано. Но, пожалуйста, объясните нам, почему, - попросил он.

- Дорогой Чандрагупта, меня не обманул фальшивый заискивающий тон этой змеи Амбхи. Этот негодяй думает, что может уничтожить меня! Дело в том, что ему неудобно, что я сижу в его королевстве с ополчением, обученным его бывшим главнокомандующим, и достаточно денег-власти, чтобы финансировать его!- прошипел Чанакья.

- Но почему бы просто не отказаться от его раджгуру? Не меняйте место жительства. Зачем сжигать это место?- спросил Мехир.

- Потому что это место заминировано. Вы думали, что я восхищаюсь качеством каменной кладки, когда ложусь на пол? Я действительно наблюдал за рядом муравьев, несущих вареный рис через трещины в полу. Вы предположили, что я ощупываю гладкую отделку дверей и окон, в то время как я занят изучением лака!- рассмеялся брамин, очень довольный смущением на их лицах.

- Нужны объяснения?- спросил он наконец. Не дожидаясь ответа, он пустился в один из них. ‘Если муравьи проносят вареный рис через щели в полу необитаемого дома, это должно означать, что под полом находится приготовленная пища. Где есть провизия, там будут и люди. Мне было ясно, что в доме есть потайной подвал, заполненный солдатами. Они спокойно ждут нашего прибытия и нападут, когда мы будем спать. Одним махом Амбхи стерла бы нас с лица земли!’

Чандрагупта был сбит с толку. ‘Но почему вас так заинтересовали двери и окна?- спросил он.

Его учитель ответил: "Они были покрыты лаком. Видя, что его ответ не рассеял их замешательства, он продолжил: - лак-это липкий секрет крошечного насекомого. Самка насекомого, шаровидная по форме, живет на ветках и молодых ветвях в клетках смолы, созданной из ее выделений. В основном эти насекомые встречаются на деревьях Кусум. Собирание веточек вместе с живыми насекомыми внутри и извлечение выделений с помощью горячей воды создает краситель смолы. Краска называется лак, потому что лакхи—сотни тысяч—насекомых должны быть собраны, чтобы произвести только один фунт краски. При нанесении на двери и окна лак обеспечивает гладкий законченный вид—то, что вы думали, что я был занят восхищением! Однако проблема с лаком заключается в том, что он легко воспламеняется. Этот дом вспыхнет, как огненный шар, если он случайно загорится. Вероятно, таково было намерение Амбхи-убить нас, используя солдат в скрытом подвале, а затем сжечь дом, приписав нашу смерть несчастному случаю. Синхаран, вот почему я хочу, чтобы этот дом сгорел вместе с людьми Амбхи! Сегодня вечером!’

Чанакья вернулся в жилище мудреца Дандаяна. Ачарья попросил мудреца позволить ему остаться в ашраме, и почтенный Риши был рад его компании. Через несколько дней к нему зашел Амбхи. - Амбхи, сын мой, великий огонь, охвативший официальную резиденцию, предназначенную для меня несколько дней назад, - это божественное послание, что я не должен быть твоим раджгуру. Мои звезды не в фаворе, и я не хотел бы, чтобы будущее Гандхара рухнуло вместе с моим собственным. Я совершенно уверен, что вы сможете найти кого-то более способного, чем я, - спокойно сказал Чанакья.

Он ждал какой-то реакции. Он чувствовал внутреннюю ярость Амбхи, но ему удавалось довольно хорошо держать ее в себе. - О Ачарья, это моя потеря. Надеюсь, ты и дальше будешь оставаться в Такшиле, чтобы я мог время от времени прислушиваться к твоим советам, - сказал Амбхи.

"И в конце концов убьет меня", - подумал Чанакья. ‘Абсолютно. Я всегда буду готов помочь тебе, о Король. Пожалуйста, не стесняйтесь позвать меня, - солгал Чанакья.

Когда Амбхи ушел, Чандрагупта спросил: "что теперь, Ачарья? Войска Александра отступают. Планируем ли мы начать войну? Чанакья на мгновение задумался и ответил с плутоватым выражением лица: "предоставь мне вести войну, Чандрагупта. Мне нужно, чтобы ты сосредоточилась на занятиях любовью!’

Она всегда была одета просто, но элегантно-кремовый льняной Хитон без рукавов, доходивший ей до пят, легкие сандалии-стринги, длинные светлые волосы, стянутые сзади сеткой из филе, и изящная золотая с бриллиантами диадема на макушке. На ней не было никаких украшений, кроме диадемы и простых сережек. Отсутствие королевских украшений только подчеркивало ее классическую красоту и простенькое очарование. Ее кожа была светлой с легким золотистым оттенком, а Хитон без рукавов идеально подчеркивал ее изящные руки и изящные плечи. Ее глаза были цвета чистого голубого океана, и, как и эти воды, они были глубокими. Ее тонкое лицо, полные губы, орлиный нос и высокие скулы были идеальным сочетанием очарования и невинности. Ее звали Корнелия, и она была дочерью второго по силе человека в Бхарате-Селевка.

Самый могущественный человек, Александр, планировал вернуться домой, оставив своего доверенного полководца Селевка во главе азиатских владений. Селевк родился в Северной Македонии, и мать сказала ему, что его настоящим отцом был бог Аполлон. Аполлон оставил ей кольцо с эмблемой якоря, чтобы подарить его сыну, когда тот вырастет и станет мужчиной. Тот же якорь присутствовал и в виде родимого пятна на бедре Селевка. - Иди сразись с персами вместе с Александром, и пусть тебя назовут Никатором-победителем!- сказала она, отдавая ему кольцо.

Он победил не только в войне, но и в любви. Оказав помощь Александру в завоевании Персии, Селевк женился на Апаме, очаровательной дочери персидского вельможи, на торжественной церемонии бракосочетания в Сузах, во время которой Александр также женился на дочери персидского царя Дария III. Через год их брак породил законную дочь. Корнелия была благодарна судьбе за то, что родилась по правую руку от церемонии бракосочетания своих родителей.

Корнелия остановилась в Такшиле в качестве государственного гостя Амбхи. Девушка была Индофилкой и чувствовала себя более комфортно в Гандхаре, чем в Греции. Каждое утро она посещала Ашрам мудреца Дандаяна, чтобы изучать йогу. Свита нервных македонских стражников, знавших, что Селевк оторвет яички, если с ней случится что-нибудь плохое, последовала за ними.

Видя, что великий йог ведет суровую жизнь, она спрашивала Чанакью, который также жил с Дандаяном ‘ " ученый Ачарья, почему отречение так важно в Бхарате? Мудрец Дандаян живет здесь, в лесу, без защиты от жары, холода или дождя. Он все еще кажется умиротворенным, отказавшись от того, что мы, македоняне, ценим,—от власти и богатства.’

Чанакья от души рассмеялся, напугав бедную смущенную Корнелию, и оскалил кривые зубы. Когда его смех утих, он заговорил: - Господь рама отрекся от своего царства и стал самым могущественным царем в стране. Будда отрекся от мира, и мир пал к его ногам. Корнелия, моя невинная девочка, Пожалуйста, не верь, что отречение означает отказ от власти. Скорее, это само средство к власти!’

Чандрагупта быстро шел к хижине Дандаяна, когда увидел, что она беседует с Чанакьей. Она похожа на богиню, подумал он про себя. Он был очень зол, когда учитель сказал ему, что хочет, чтобы он ухаживал за девушкой. Он что, жиголо? Почему он всю жизнь готовился стать королем? Просто чтобы преследовать македонскую девушку в платье? Но теперь он был сражен наповал. "Нет никого прекраснее этой принцессы", - подумал он.

- А! Чандрагупта, я вижу, что ты прибыл’ - крикнул Чанакья, ловко втягивая Чандрагупту в разговор. - Это Корнелия, дочь достопочтенного Селевка. Она здесь, чтобы изучать йогу у мудреца Дандаяна. К сожалению, ее уроки постоянно прерываются нашими глубокими рассуждениями об отказе от власти!’

Чандрагупта уверенно подошел к ним. - Корнелия, мой гуру не тот, кто может научить тебя отречению от власти, но он определенно может научить тебя силе отречения! Чанакья услужливо приготовил для него остроумный однострочник заранее, чтобы Чандрагупта мог произвести правильное первое впечатление.

Чандрагупта был одет в свой лучший ансамбль, кое-что из которого он поспешно позаимствовал у Сингарана. С его талии ниспадал королевский пурпурный дхоти, а на плечи он небрежно накинул голубой шелковый платок. На шее у него висело тяжелое жемчужное ожерелье. Золотые серьги подчеркивали его локоны, подчеркивая доброе и нежное лицо, чисто выбритое, за исключением усов воина. Длинные черные волосы ниспадали на широкие плечи, что приводило к волнистым мускулистым предплечьям, украшенным золотыми браслетами. Он выглядел настоящим принцем, хотя у него и не было королевства.

Корнелия улыбнулась. Чандрагупта просиял. Чанакья усмехнулся. Он знал, что колеса находятся в движении. Любовь победила все. Он подумал о Сувасини, своем детском пламени, и решил, что время пришло.

Чанакья побрел к высоким бамбуковым решетчатым чердакам, построенным его учениками на поляне рядом с хижиной мудреца Дандаяна. Когда он приблизился к приподнятому ограждению, его приветствовали тихое щебетание и воркование крылатых подопечных. Их наставник подбежал к ачарье и поздоровался с ним. - Голуби сегодня в хорошей форме, Сиддхартха?- небрежно спросил Чанакья.

- Совершенно верно, милорд. Их накормили и напоили, и они с нетерпением ждут упражнений, - ответил Сиддхартха, беря из рук ачарьи маленькую капсулу с прикрепленной к ней легкой, но прочной веревочкой. Он открыл один из огромных голубятен, используя веревку, свисавшую с ворот, и на его зов немедленно откликнулся прекрасный белый каменный голубь, который перелетел и уселся на вытянутую руку Сиддхартхи, обтянутую кожей. Птица совершила более ста одиннадцати йоджан со скоростью, превышающей пять йоджан на мухурту, и могла оставаться в постоянном полете в течение нескольких мухурт без отдыха.

Важнейшим элементом было обучение, и Сиддхартхака был совершенным мастером в этой науке. Каждую птицу каждый день перевозили в бамбуковой клетке на некоторое расстояние от дома и отпускали. Птицы немедленно улетали обратно в свой родной дом, используя магнитное поле Земли в качестве встроенного компаса для навигации. Эти птицы были названы "голубями-самонаводчиками" по очень точной причине—их способность летать обратно тем же путем, каким они были перенесены, независимо от расстояния. С каждой тренировочной поездкой расстояние увеличивалось с помощью сети тренеров вдоль маршрута, и опыт, сила и способность каждой птицы перемещаться на все большие и большие расстояния увеличивались. Голуби Сиддхартхи были чрезвычайно сильны в полете и могли летать даже против мощных воздушных потоков. Каждая из его птиц обладала острым зрением, способным видеть гораздо дальше, чем любой нормальный человек. Несмотря на свое мягкое поведение, его птицы обладали невероятной выносливостью и были обучены выдерживать длительные воздушные путешествия.

Сиддхартхака ловко привязал предложенную Чанакьей капсулу к левой ноге птицы и свистнул. Сильно взмахнув крыльями, птица поднялась в воздух, набрала высоту, а затем, сделав несколько кругов, чтобы сориентироваться, направилась прямо к месту назначения—в данном случае к Паталипутре, где ее ждал Дживасиддхи.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Настоящие дни

Репортер провел в зловонной камере больше месяца. Его ходатайства об освобождении под залог продолжали поступать в суд субсудебного округа, но в равной степени были отклонены даже без любезного слушания.

В его волосах было полно вшей. Его кожа была красной и покрытой пятнами от укусов насекомых, которые мучили его каждую ночь. На левом ухе у него была хирургическая повязка, наложенная тюремным врачом на рану, нанесенную крысой, укусившей его за ухо. Он похудел на несколько фунтов, и щеки его ввалились. Его лицо выглядело изможденным и усталым, глаза-безжизненными. Он был обезвожен из-за диареи, вызванной ужасной тюремной едой. Несколько раз он находил в чечевице тараканов. Когда он жаловался, надзиратель шутил: "ш-ш-ш! Не так громко. Если ваши сокамерники услышат вас, они тоже захотят невегетарианской пищи.’

Визит темной, маслянистой шерстью Кералита было любопытно. Одно его присутствие, казалось, открывало двери и вызывало уважение. Они сидели друг напротив друга в кабинете начальника тюрьмы. Для них был приготовлен сладкий чай. Чайный мальчик оставил перед ними два стакана сиропообразной смеси

и исчез.

‘Я могу сделать так, чтобы все твои проблемы исчезли, - сказал Менон.

- Кто ты?- спросил пленник.

‘Это не важно. Вы очень умный человек. Вы знаете, почему вы приземлились здесь—вы были очень непослушны!- увещевал он, грозя пальцем, как директор перед заблудшим школьником.

‘Этот сукин сын-Гангасагар-хочет, чтобы я отступил, да? Оставить его чистую маленькую куклу Барби нетронутой? Ну, кажется, она не так уж и девственна!- крикнул он, и его красные глаза вспыхнули от негодования.

Менон оставался невозмутимым. - Друг мой, Если ты будешь вести себя со мной прилично, я поступлю с тобой еще более великодушно. Да, вам действительно нужно отступить от охоты на СМИ, но что, если я укажу вам направление еще более сочной истории, а?’

‘Продолжайте. - Я слушаю, - равнодушно сказал репортер, но Менон знал, что тот его слушает.

‘Вы знаете, что у премьер-министра этой страны есть очень близкий советник?’

‘Вы имеете в виду генерального секретаря его партии?’

‘Нет.’

- Министр финансов Индии?’

‘Нет.’

- Министр внутренних дел Индии?’

‘Нет.’

- Тогда кто же?’

- Она, очевидно, посещает его резиденцию каждый месяц. Ее визиты не регистрируются-никаких записей ни в журнале посетителей, ни в дневнике премьер-министра не делается.’

‘У него есть любовница?’

- Используй свои серые клетки, мой умный друг. Если бы у него была любовница, стал бы он трахать ее в своей официальной резиденции?’

- Тогда кто же?’

‘Она известна просто как садхви. Очевидно, она консультирует его по всем важным вопросам.’

‘И что же ты хочешь, чтобы я сделал?’

- Дайте мне рычаг воздействия на нее.’

—У меня нюх как у ищейки-он может вынюхать что угодно и где угодно. Но почему я должен тебе помогать?’

‘В ближайшие десять минут ты можешь стать свободным человеком. Подумайте о том, как хорошо было бы долго мыться, прилично поесть, крепко выпить и согреться в постели с женщиной.’

‘Недостаточно хорошо. Вам придется постараться, - проворчал репортер, ведя переговоры, но готовый принять предложение, лишь бы ему бросили еще одну кость.

‘А что, если я устрою самую большую операцию в твоей жизни?- спокойно предположил Менон.

‘У нее есть амбиции ... - начал он. - Меня не интересует будущее, - сказал Менон. - Садхви навещает его почти еженедельно— - сказал он. - Настоящее меня не интересует, - сказал Менон. ‘Тогда какого хрена тебя это интересует?- спросил репортер. ‘Ее прошлое.’

‘Мы попали в главную жилу, - взволнованно сказал репортер.

‘Расскажи, - холодно сказал Менон.

‘Когда наш премьер-министр был главным министром, его часто навещала одна дама. Часто поздно ночью.’

‘Крупная сделка. Если бы я положил конец женщинам, которые трахаются с бизнесменами или политиками, мы бы объехали весь гребаный земной шар.’

‘Если бы вы положили их рядышком, то очень устали бы, - пошутил репортер.

Менон пропустил шутку мимо ушей. Репортер откашлялся и продолжил: - Ну, кажется, эта дама— по—видимому, очень хорошенькая-часто навещала его, но в один прекрасный день исчезла. Пуф! Ушла.’

- Ну и что?- Та же самая женщина появилась в индуистском приюте два месяца спустя, беременная.- Откуда ты это знаешь?’

- Приют принял беременную женщину по официальной рекомендации главного министра—нашего нынешнего премьер-министра.’

‘А эта дама что-нибудь принесла?’

‘Конечно. Маленькую девочку.’

‘Что случилось с матерью и дочерью?- спросил Менон, внезапно очень заинтересовавшись.

- Мать собрала вещи и уехала. Дочь воспитывалась в индуистском монастыре, пристроенном к приюту.’

‘А что, если эта девушка имеет какое-то отношение к премьер-министру?’

- В спешке мать оставила открытку. Это был голос отца, спрашивающего о матери и ребенке. Пурохит был счастлив поделиться им со мной, когда я сказал ему, что могу организовать поступление его сына в медицинский колледж.’

Менон сделал пометку. Обещанное одолжение всегда должно быть исполнено. - И что же?’

- Это был премьер-министр. Он-ее отец.’

- Значит, садхви-его незаконнорожденная дочь?- недоверчиво переспросил Гангасагар.

‘Он уже был женат, с тремя детьми на буксире и блестящей политической карьерой впереди—он не мог принять ее, - ответил Менон.

‘Но где же доказательства?- спросил Гангасагар.

- У этой проныры-репортера есть открытка, в которой премьер-министр пишет ей и спрашивает о ней и о ребенке.’

‘Но это едва ли убедительное доказательство, - сказал Гангасагар, затем задумался, прежде чем задумчиво продолжить. ‘Но этого может быть достаточно для сенсации. А этот ребенок-она сама выросла и стала монахиней?’

‘Да. Отец и дочь никогда не обращаются друг к другу

как родня. Очевидно, она называет его ребенком. Шутка.- И как, черт возьми, он ее называет—мама?- Вообще-то да.’

‘Пора бы мне с ней познакомиться’ - сказал Гангасагар, опуская свой стакан.

газета.

‘Что ты ей скажешь?- спросил Менон.

‘Я скажу ей, что если она хочет, чтобы в Дели правила мать, то должна позаботиться о том, чтобы в Уттар-Прадеше не было проклятого президентского правления.’

‘Ты получил инструкции, дитя, - сказала она, положив руку ему на голову и начав читать еще несколько молитв с закрытыми глазами. Через минуту она открыла глаза и приказала: "не навязывайте Уттар-Прадешу президентское правление.’

- Но, Пресвятая Богородица ... - начал премьер-министр.

- Ш-ш-ш!- увещевала она его, выставив перед собой ладонь в знак того, чтобы он остановился. - Разве мои божественные послания когда-нибудь ошибались?- спросила она.

- Нет, - тихо признался он.

- Тогда делай, как я говорю!- она проинструктировала.

Великолепно. Таким образом, вам удалось остановить события и предотвратить правление президента. Но что теперь?- спросил Агравалджи.

‘Мы скажем главному министру, чтобы он ушел в отставку и позволил Чандини взять власть, - сказал Гангасагар.

- Но их партия будет требовать портфели для поддержки нашего главного министра точно так же, как мы требовали портфели для поддержки их. Почему их главный министр ушел в отставку без сделки?- спросил Менон.

- Менон, полностью меняя тему, разве ты не должен был организовать покушение на этого пресс-червя?- спросил Гангасагар.

Менон улыбнулся. ‘Вы хотите, чтобы главный министр прогулялся, не так ли?- спросил он. ‘Чтобы ты не предлагал ему никаких кабинетных мест?’

‘Я люблю долгие прогулки, особенно когда они совершаются людьми, которые меня раздражают, - сказал Гангасагар.

Джентльмен из Мумбаи был хорошо одет, безупречен, учтив и мягок в обращении. Он приехал на черном "Мерседесе-Бенце" в резиденцию главного инженера отдела общественных работ PWD. В одной руке он держал букет лилий для жены главного инженера, в другой-коробку швейцарских конфет для своих детей и дорогую ручку "Монблан" для себя. Назначение было назначено неделей раньше по просьбе племянника главного инженера.

- Это грандиозный проект-Модернизация и расширение приоритетных государственных автомагистралей, строительство четырех новых объездных путей и трех крупных мостов. Кто возьмет это?’

- Ответил главный инженер. "Гражданские работы, надзор, поддержка управления проектами, консультационные контракты, приобретение земли и денежная компенсация будут полностью финансироваться правительством штата Уттар-Прадеш, в то время как другие расходы на переселение и реабилитацию будут подлежать финансированию Всемирного банка.’

- Значит, все расходы берет на себя либо правительство штата, либо Всемирный банк, верно?’

‘Совершенно верно.- ответил главный инженер.

‘Мы провели собственное внутреннее бюджетирование и считаем, что фактическая стоимость должна составлять около одной пятой миллиарда долларов", - сказал человек из Мумбаи.

- Ах!’

‘Но мы можем раздувать или сдувать его, если потребуется, - спокойно добавил Мумбайец. - вот почему я здесь. Мы хотим быть уверены, что наши заявки будут поданы именно так, как вы хотите.’

‘Для этого вам придется встретиться с главным секретарем, - сказал главный инженер.

‘Когда мы сможем договориться о встрече?- спросил человек из Мумбаи, улыбаясь.

Хорошо одетый, безупречно одетый, вежливый и мягкий человек из Мумбаи приехал на своем черном "Мерседесе-Бенце" в офис главного секретаря Нирмана Бхавана в Лакхнау. В одной руке он держал букет тюльпанов для главного секретаря, а в другой-простую ванильную ручку "Монблан" для исполнительного помощника главного секретаря. Назначение было назначено двумя днями раньше по распоряжению главного инженера.

- Как вы знаете, тендерная процедура может быть проведена тремя способами-процентная ставка, товарная ставка или единовременная выплата. В соответствии с первым методом мы будем делать калькуляцию, а вы будете предлагать цену, указывая процент выше или ниже наших оценок. Во втором варианте мы дадим вам график количеств, и вы будете цитировать индивидуально по каждому товару. Согласно третьему механизму, вы должны были бы выделить единовременную сумму на весь проект, основываясь на наших спецификациях, - объяснил главный секретарь.

‘Как ты можешь так раскачать его, чтобы мы его получили?- спросил Человек из Мумбаи.

‘У вас есть дочерние и зависимые компании?- спросил главный секретарь.

Мужчина кивнул. ‘Много.’

‘Тогда сделаем так. Предквалификационные заявки будут запрашивать вашу биографию, технические знания и послужной список. Убедитесь, что все ваши дочерние и ассоциированные компании делают ставки индивидуально.’

‘И как это поможет?’

‘На данном этапе мы найдем качественные причины для устранения других претендентов. Но было бы очень странно, если бы только одна партия осталась без освещения. Вот почему нам нужно, чтобы у вас было по крайней мере пять-шесть предквалификационных заявок.’

‘Значит, к тому времени, когда дело дойдет до коммерческих предложений, мы будем единственными претендентами?’

‘Да.’

‘И во сколько нам это обойдется?’

‘Для этого вам придется встретиться с главным министром, - сказал главный секретарь.

‘Когда мы сможем договориться о встрече?- улыбнулся человек из Мумбаи

Хорошо одетый мужчина из Мумбаи приехал на своем черном "Мерседесе-Бенце" в Калидас-Марг, 5, официальную резиденцию главного министра штата Уттар-Прадеш. В одной руке он нес букет орхидей для главного министра, а в другой-десять тола—сто шестнадцатиграммовый золотой слиток-для личного помощника главного министра. Встреча была назначена несколькими часами ранее по распоряжению главного секретаря.

‘Мне сказали, что вы уже обсудили детали с главным секретарем, - сказал главный министр, пожимая ему руку.

‘Да. Я пришел сюда только за вашими благословениями.’

- Мои благословения стоят дорого.’

- Насколько дорого?’

‘Пятнадцать процентов.’

- Отмени одно благословение и дай мне два.’

- Десять процентов?’

‘Да.’

‘В обычных обстоятельствах я бы этого не сделал. Но потом ты принес мне орхидеи’ - засмеялся главный министр, вставая, чтобы скрепить сделку с Улыбающимся человеком из Мумбаи.

Хорошо одетый мужчина из Мумбаи приехал на своем черном "Мерседесе-Бенце" в резиденцию Пандита Гангасагара Мишры на Бирхана-Роуд. В одной руке он держал рулон фотопленки, а в другой-маленький карманный записывающий аппарат с пленкой внутри. Менон улыбнулся и повел своего друга-репортера внутрь, чтобы встретиться с Пандитом Гангасагаром Мишрой.

‘С этой сенсацией ты пройдешь путь от ласки до орла, - сказал Менон журналисту, когда они шли к гостиной Гангасагара.

‘Я предпочел бы остаться хорьком, - сказал репортер.

- Но почему?- спросил Менон.

- Орлы могут парить, но ласки не засасываются в реактивные двигатели!’

На пыльной Бирхана-Роуд в Канпуре, в одном из его Биланов, в здании, которое знавало лучшие дни, шаткая лестница на второй этаж квартиры, занимаемой Пандитом Гангасагаром Мишрой, стонала под тяжестью сотен ног. Было 11 часов утра, и Чандини Гупта прибыла в резиденцию Пандитджи. Ее сопровождали МЛА из оппозиции, которые были готовы дезертировать.

Операция "жало" вынудила главного министра передумать, стоит ли ему держаться за свое кресло. Добрый совет возобладал, и он подал в отставку. ‘Ты счастлива, что он ушел?- спросил усталый Менон.

- Мой дорогой Менон, некоторые приносят счастье, куда бы они ни пошли. Другие, когда они уходят.’

- Пранам, дядя Ганга, - сказала Чандини, скрестив руки в почтительном поклоне перед Создателем царей. - Благослови вас Бог, моя дорогая, - сказал старик, когда она села на стул рядом с ним. Он остановился на мгновение, положил руку ей на голову, закрыл глаза и что-то пробормотал себе под нос. Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах.’

‘Вы готовы отправиться в губернаторский дом, чтобы заявить свои права на формирование правительства штата?- спросил он, открывая глаза.

Она кивнула, улыбаясь. - МЛА главного министра снаружи. Они согласились поддержать нас без каких—либо должностей в правительстве-у них не было особого выбора, - рассмеялась она.

‘Ваша первая задача в качестве главного министра ... - начал он.

- Да?’

- Присудите контракт Всемирного банка кандидату, которого выберет Агравалджи, но убедитесь, что нет открытых микрофонов! Он вырвал все свои оставшиеся волосы, финансируя эти выборы. Ему нужно что-то, чтобы успокоиться.’

Кабинет главного министра штата Уттар-Прадеш находился на пятом этаже дома Лал Бахадур Шастри Бхаван в Лакхнау.

приемная была очень большой-в ожидании большого количества ожидающих посетителей. В приемной стояли две секретарши, на которых лежала единственная задача-управлять толпой.

Внутренний кабинет был меньше, чем приемная, но гораздо внушительнее. В комнате, отделанной деревянными панелями, доминировал огромный письменный стол красного дерева, за которым стояло внушительное вращающееся кресло, обтянутое старой темно-бордовой кожей-самое мощное кресло в штате. На стене за письменным столом висел большой портрет Махатмы Ганди. Кресла для посетителей, тоже темно-бордовые, были ниже и меньше, мгновенно ставя любого гостя в несколько подчиненное положение. Справа от стола было большое окно, а под ним шкаф, отполированный до зеркального блеска. Войдя в свой новый кабинет, Чандини заметила на шкафу вазу с розовыми хризантемами.

- Доброе утро, мэм, - сказал ее помощник, приятный молодой человек. ‘Я ваш главный личный секретарь—ваш исполнительный помощник. Меня зовут Шанкар.’

- Это ты организовал розовые хризантемы, Шанкар?- спросила Чандини.

‘Да, - сказал слегка смущенный молодой человек, - надеюсь, они вам понравятся.’

‘Откуда ты знаешь, что розовые хризантемы-мои любимые?- спросила Чандини.

- Мэм, я ваш секретарь, и моя работа—знать ваши предпочтения, - съязвил он. ‘Может быть, мы пройдемся по вашему дневнику?’

Поток посетителей, телефонных звонков, писем, встреч и папок был бесконечным. Было уже больше пяти вечера, и Чандини не могла выйти из-за стола даже к обеду.

- Пошлите делегацию из федерации строителей, - приказала она Шанкару по внутренней связи. Через минуту он вошел с подносом в руках. - Где же они?- спросила она, не отрываясь от лежащей перед ней папки. Секретарша с озабоченным видом поставила перед ней поднос и сказала: Я попросил их перенести встречу. Я думаю, вам стоит сделать перерыв. Чандини подняла на него глаза, понимая, что он прав—она умирала с голоду. Она улыбнулась, заметив на подносе свой любимый сладкий чай с кардамоном и острый арахис в соке лайма.

‘Вы уже начали завоевывать ее доверие?- спросил Гангасагар.

‘С той информацией, которую ты мне дал, это было довольно легко, - признался Шанкар. - Она зависит от меня почти во всем.’

‘Хорошо. Держите меня в курсе ее деятельности. Она одинокая женщина в обществе, где доминируют мужчины. Я не могу позволить себе никаких злонамеренных сплетен о друзьях - мужчинах-настоящих или воображаемых!- прорычал Гангасагар.

‘Кажется, уже назревают неприятности, - сказал Менон.

- Что? Она была главным министром всего несколько недель, - сказал Гангасагар.

- В наших рядах мятеж. Наш дорогой Рам Шанкар Двиведи возглавляет эти усилия. Были тайные встречи и переговоры.’

- Попроси Икрамбхаи встретиться со мной. Эта ситуация нуждается в его помощи, - сказал Гангасагар.

Целые семьи теснились на каждом свободном сантиметре пространства. Корова беззаботно жевала жвачку в центре поляны.

железнодорожная платформа, как мужчина, с женой, тремя детьми-в том числе новорожденным младенцем—тещей и курами на буксире, попыталась создать пространство пола для их багажа. Мухи и комары жужжали вокруг, возбужденные обилием мусора, наваленного на рельсы. Мальчишки, нанятые преуспевающим владельцем чайного ларька, бегали взад и вперед по платформе, крича: "чай, гарам чай!- и подаем горячий, сладкий, молочный чай в маленьких стаканчиках. Другие продавцы-продавцы дешевых пластиковых игрушек, газет, фруктов, жареных во фритюре Самос, зубных щеток, травяных снадобий и даже детской одежды-обращались к тем, кто ждал на платформе долгожданного поезда. В конце концов, визжащее и пыхтящее железное чудовище прибыло, заставив всех впасть в общую истерику, поскольку пассажиры вели неизбежную битву за борт.

Однако человек икрамбхаи не стал дожидаться посадки. Он ожидал прибытия особенной дамы, которую должны были увезти в Дурбар-клуб.

В клубе "Дурбар", расположенном напротив железнодорожной станции Лакхнау, температура воздуха была почти на десять градусов ниже. Воздух был пропитан запахом свежих цветов жасмина. Интерьер был отделан темным деревом и темно-красным бархатом. В центре зала находилась танцевальная площадка, где около пятнадцати молодых девушек, одетых в экстравагантные лехенги, кружились под популярные болливудские песни. По периметру сидели развратные мужчины и пили виски. Влюбленные завсегдатаи осыпали купюрами девушек, которые им приглянулись, утопив их в каскаде хрустящих монет. Наличные деньги будут эффективно убраны с пола официантом, находящимся под рукой. Пятьдесят процентов для заведения, пятьдесят процентов для девушки, которую чествуют.

Иша затерялась в своем собственном мире, отгородившись от насмешливых взглядов мужчин в клубе, позволив себе погрузиться в музыку. Ее склонность к драгоценностям была очевидна в сверкающих браслетах, цепочках, серьгах и кольце в носу, которые украшали ее. Ее макияж был нанесен профессионально, но не слишком. Ей был всего двадцать один год, и она излучала сексуальную привлекательность. Она танцевала уже три часа, но не чувствовала усталости. Косяк конопли позаботился об этом. Поездка на поезде была долгой, но под рукой были лекарства, чтобы снять усталость и скуку. Слава богу, ей нужно было быть здесь только для этого единственного задания. Город превратился в свалку!

Один из мужчин, сидевших неподалеку от того места, где она танцевала, уже обрызгал ее наличными и подмигнул, показывая, что готов заплатить за какое-то однократное действие снаружи. Она улыбнулась ему, оценивая его взглядом. Он явно был при деньгах. Она посмотрела на бар, где стоял человек Икрама, потягивая кока-колу. Он кивнул ей. Добыча заглотила наживку.

Пока они шли в одну из убогих комнатушек наверху, Рам Шанкар Двиведи с вожделением смотрел на нее, как собака, высунувшая язык в поисках кости. Иша даст ему кость, которую он хочет, хотя, судя по выпуклости на брюках, у него, похоже, есть своя.

Комната была маленькой, без окон, размером двенадцать на двенадцать футов. Ближе к центру главной стены стояла королевская кровать, покрытая цветочным покрывалом, на котором виднелись пятна, которые нельзя было объяснить только узором. В углу стоял единственный стул, обращенный к зеркалу, - странность в этой убогой комнате. К счастью, кондиционер, установленный вместо окна, работал, и в комнате было прохладно.

‘Так я скажу тебе, что у нас в меню?- Спросила Иша, присаживаясь на край кровати и похлопывая по соседнему месту. Он молча кивнул, опьяненный ее уговорами.

‘BBBJ, БДСМ, минет без, ГФЕ, ПП, ГП—’

‘Я ничего не понимаю— - начал он.

‘Тишина. Тебе это и не нужно. Я тебе все покажу’ - сказала она, помогая ему раздеться.

Фотограф, нанятый человеком Икрама, стоял в темной комнате за двусторонним зеркалом по другую сторону стены спальни. Он перевел камеру в ручной режим, а затвор-на тридцать секунд. Палец фотографа намертво застыл на кнопке камеры, установленной на треноге. Затвор продолжал щелкать и жужжать снова и снова, пока Рам Шанкар Двиведи выбирал предметы из обширного меню Иши.

- Дорожный контракт, который мы передали Агравалджи.

номинант ... — начала Чандини.

- Да?- спросил Гангасагар.

- Его кандидатура оказалась "Рунгта и Сомани", конгломерат, ну, вы знаете, тот самый, с которым мы вели переговоры о фермерских землях.’

- А еще Сомани поддержал нас, послав эту болливудскую девку Анджали агитировать за тебя, - напомнил Гангасагар.

- Совершенно верно, - согласилась Чандини, - но теперь у нас возникла проблема.

- Что?’

- Состояние R&S находится в споре. Проект Всемирного банка был поручен частной компании, принадлежащей старшему партнеру Rungta.’

- И что же?’

- Младший партнер-Сомани-теперь утверждает, что она должна была быть выделена от имени материнской компании, в которой он владеет равной долей.’

‘Какое это имеет отношение к нам? Я уверен, что вы провели открытый тендер, следуя всем очевидным нормам прозрачности и справедливости, не так ли?- спросил ее хитрый наставник.

‘Очевидно. Но теперь Сомани пригрозил обратиться в суд. Если он это сделает, то в результате нападения на Рунгту правительство штата будет втянуто в эту неразбериху.’

‘Мы не можем позволить себе враждовать ни с одним из них. Давайте назначим встречу с Сомани, чтобы вразумить его.’

‘Вам не нужно назначать встречу.’

- Но почему?’

‘Он ждет нас снаружи.’

‘Меня обманули в том, что по праву должно было принадлежать обоим партнерам пятьдесят на пятьдесят. Как вы можете допустить такую несправедливость?- спросил Сомани, входя без всяких формальностей.

‘Я тоже рад познакомиться, - саркастически сказал Гангасагар.

- Мадам, умоляю вас. Исправьте эту ошибку, и я не буду тащить этот вопрос в суд", - умолял Сомани Чандини.

‘Как мы можем ввязываться в ссору между партнерами?- спросила Чандини.

- У тебя нет выбора. Если этот спор дойдет до суда, все грязные подробности о том, как был заключен контракт, обязательно попадут в общественное достояние", - сказал Сомани.

- Вы угрожаете правительству штата Уттар-Прадеш и его главному министру?- сердито спросила Чандини.

- Нет, мадам, но если вы ничего не предпримете, у меня не останется иного выбора, кроме как стирать грязное белье на людях, - сказал Сомани.

‘Тогда будьте готовы к тому, что вся мощь правительства штата обрушится на вас! Вы не должны испражняться там, где обедаете, Мистер Сомани!- рявкнула Чандини, повысив голос.

- Ну-ну, давайте не будем спорить друг с другом. Мы все порядочные люди, которые собрались здесь, чтобы прийти к взаимно дружественному решению, верно?- спросил Гангасагар, жестом призывая Чандини успокоиться. - Полностью меняя тему, я прав, полагая, что у вас есть личная доля в Majestic Amunitions PLC, Мистер Сомани?’

‘К—откуда ты это знаешь?- спросил пораженный отпрыск делового дома.

‘Моя работа-знать все, - сказал Гангасагар. ‘Насколько я понимаю, большая часть акций Majestic Amunitions PLC—компании, котирующейся на Лондонской фондовой бирже,—была приобретена базирующимся в Дубае инвестиционным банком, в котором-по крайней мере, так мне говорят Мои источники—у вас есть значительная доля.’

‘Допустим, ты гипотетически прав, ну и что?- спросил взволнованный бизнесмен.

- Говоря гипотетически, как бы вы отреагировали, если бы я сказал вам, что ваша гипотетическая доля в этом гипотетическом инвестиционном банке, владеющем гипотетической долей в этой гипотетической оружейной компании, может быть умножена в шесть раз?’

- Каким образом?’

‘Мы все еще говорим гипотетически?- усмехнулся Гангасагар. ‘Мне дали понять, что большой заказ на полуавтоматические винтовки должен быть передан компании Majestic Amunitions, но досье хранится в кабинете премьер-министра. Если бы это предложение было одобрено, стоимость вашей доли в Majestic выросла бы почти в шесть раз.’

‘Но мы же все перепробовали ... - начал Сомани.

- Предоставь это мне. Вам нужно будет сделать только шесть вещей, чтобы получить шестикратную отдачу.’

‘И что это за шесть вещей?’

- Первое, что вы сделаете, - это передадите два процента акций благотворительному фонду. Она принадлежит простой садхви-прекрасной даме.- Которую я также должен вознаградить за то, что она помешала правлению президента.

‘Сделаю. А что еще?’

‘Второй. Продайте акции Majestic и закажите свою прибыль не раньше, чем сделка будет заключена. Я не могу гарантировать, что произойдет в будущем.’

‘Великолепно. И что же?’

‘Третий. Там живет мальчик из очень бедной семьи. Он сын Пурохита из индуистского приюта. Вы должны принять его в медицинский колледж, попечителем которого вы являетесь.- Долг всегда должен быть полностью погашен.

- Это легко сделать. Четвертое?’

‘Ваш друг в Нью-Дели-министр обороны, который лоббирует вашу грандиозную сделку с боеприпасами, - предоставьте его мне в качестве союзника, когда он мне понадобится в будущем.’

‘Я поговорю с ним. Пятое?’

Majestic Munitions имеет долю в стратегических исследований Азия обороны—Сард—американского "мозгового центра" на Азиатских военных вопросах. Возможно, мне потребуется вставить слово.’

‘Великолепно. И наконец?’

- Брось дело против своего напарника-Рунгты-чтобы мы все, блядь, могли заняться этим гребаным делом-управлением этим гребаным правительством! И я больше не говорю гипотетически!’

- Спасибо, что справились с Сомани, - сказала Чандини.

- Не за что. Я рад, что ты последовал моему совету и накричала на него, - сказал Гангасагар.

‘Почему ты просил меня быть такой жесткой?’

‘Если нет плохого копа,то зачем тогда хороший коп.- спросил Гангасагар.

Главный министр направлялась на открытие начальной школы в Нутпурве, маленькой деревушке, находившейся в нескольких километрах отсюда.

в сотне километров от Лакхнау. Они должны были выехать из Лакхнау в час дня, но из-за перерасхода времени встречи задержали их на пару часов. Шанкар предложил отменить визит, но Чандини твердо решила ехать, несмотря на то, что вертолет правительства штата вышел из строя. Встречи с бизнесменами и чиновниками были срочными, но не столь важными, как встречи со скромными сельскими жителями и детьми, для которых простая школа означала целый мир.

Наступила зима, и закат наступил рано. Она сидела на заднем сиденье своей официальной посольской машины, одетая в фирменное кремовое сари с элегантной бежевой пашминовой шалью, обернутой вокруг плеч. Шанкар сел рядом с ней, помогая ей убрать накопившиеся файлы, которые они несли с собой. Впереди их машины ехали два полицейских пилота на мотоциклах, а за ними-полицейский джип с телохранителями главного министра. Дорога между Лакхнау и Натпурвой была ухабистой и пыльной, и конвой продвигался вперед рывками и рывками.

Когда наступили сумерки, конвой на мгновение остановился, чтобы пропустить стадо буйволов через дорогу. Неуклюжие твари не спешили, не обращая внимания на нетерпеливые гудки полицейского водителя Чандини. Стадо было многочисленным, и люди, сидевшие в машине главного министра, внезапно оказались окружены сотнями буйволов. Через пять минут, когда животные двинулись дальше, ни полицейского джипа, ни полицейских на мотоциклах нигде не было видно.

Когда пыль, поднятая животными, осела, появились три всадника на лошадях, и через несколько мгновений автомобиль главного министра был окружен. Один из всадников направил своего коня к окну возницы и указал на него .Ружье 303-го калибра выстрелило водителю в голову и пробило стекло, которое разлетелось на мелкие осколки. ‘Это Раджо Бхайя, - шепнул Шанкар Чандини. - Он убьет нас, если мы не убежим. Чандини была парализована страхом. Ее бледное лицо стало белоснежным, когда она молча кивнула вответ на слова Шанкара. Другой всадник прикладом винтовки разбил окно машины со стороны Шанкара и теперь целился в него.

‘Этот сукин сын, Гангасагар, решил поиграть со мной в политику, да? Посадить свою красавицу на трон и править по доверенности? Он трахнул меня, теперь я собираюсь трахнуть его хорошенькую маленькую леди и немного развлечься. Мальчики, вы готовы к каким-то групповым действиям?- засмеялся Раджо Бхайя, и его люди засмеялись вместе с ним—злым и угрожающим смехом.

Чандини и Шанкар остались сидеть, их окна были разбиты на осколки, которые лежали по всему сиденью и полу. Два.303 ствола были направлены на них с каждой стороны. Люди Раджо не спешили вытаскивать их из машины. Устранив телохранителей сзади, мотоциклистов спереди и водителя, они поняли, что Чандини и Шанкар-беспомощная добыча.

‘На счет "три",-прошептал Шанкар Чандини, жестом предлагая ей взять осколок стекла в форме кинжала, лежавший рядом с ее рукой. Он уже держал один-кровь с его ладони капала на сиденье. - Раз-два-три’ - прошептал он, и Чандини с Шанкаром в унисон отчаянно замахали руками, нанося удары двум лошадям, стоявшим по обе стороны от их машины.

Жеребцы взбесились, заржали, взбрыкивая и вставая на дыбы. - Ублюдок!- с отвращением воскликнул Раджо Бхайя, когда он и его сообщники сосредоточили все свое внимание на том, чтобы взять лошадей под контроль. Стволы винтовок были мгновенно извлечены из салона автомобиля. - Сейчас же!- прошипел Шанкар, открывая дверь и вытаскивая Чандини наружу. Он знал, что брыкающиеся скакуны купили им меньше минуты.

Когда они, спотыкаясь, выбрались наружу, Шанкар еще раз ударил коня, и тот взбесился. Шанкар схватил ружье, упавшее на землю, поднял его, прицелился в голову бандита и выстрелил. Он не был уверен, что делает, но его разум и тело работали на автопилоте. Он понял, что убил человека, только когда безжизненное тело всадника упало с лошади, одна нога все еще была в стремени. Лошадь пустилась в бешеный галоп, увлекая за собой труп в пыльный горизонт.

Упав на четвереньки, Шанкар потянул Чандини за собой, и они поползли под машину. Он молча поблагодарил правительство Индии, которое продолжало настаивать на том, чтобы все официальные лица и министры использовали автомобиль посла для выполнения своих служебных обязанностей. Основанный на Morris Oxford III 1956 года, "Амбассадор" мало изменился за эти годы и имел самый высокий дорожный просвет среди легковых автомобилей, что позволяло легко скользить под ним. ‘Какого хрена ты не выходишь и не дерешься по-мужски, придурок?- завопил Раджо Бхайя.

‘Точно так же, как ты держал нас под дулом пистолета?- поддразнил Шанкар. Он видел копыта лошадей и знал, что они должны действовать до того, как Раджо Бхайя спешится. Он притянул Чандини к себе и слегка сжал ее руку, чтобы успокоить и заверить, что они выберутся из этой передряги живыми. Он направил пистолет в пространство под левой боковой задней дверью и торопливо приказал Чандини сделать несколько выстрелов, стараясь не задеть шины. Его целью было отвлечь Раджо и его оставшегося сообщника, пока он выползал из—под передней правой двери-двери на водительское сиденье.

Выстрелы Чандини отбросили обоих всадников в заднюю левую часть машины, и в этот момент Шанкар рывком распахнул дверцу, дико вытащил тело водителя и вытащил из кобуры полицейский револьвер IOFB Mark I. Поднявшись, он направил револьвер на Раджо Бхайю, чье внимание все еще было сосредоточено на выстрелах слева сзади, и выстрелил. Раджо Бхайя выронил винтовку и схватился за сердце, из которого хлестала кровь. У него было ошеломленное выражение лица, прежде чем второй выстрел попал ему между глаз.

Третий всадник, поняв, что его хозяин мертв, направил коня прочь от машины и галопом поскакал прочь, к окрестным холмам. Шанкар снова забрался под машину и ухватился за Чандини, которая все еще пыталась механически стрелять из винтовки, хотя у нее кончились патроны. Она дрожала, сжимая винтовку. Он протянул руку и осторожно разжал ее ладонь, которая, как тиски, сжимала спусковой крючок. Он протянул ей другую руку и вытолкнул ее из-под машины. Обняв ее одной рукой, он усадил ее на переднее пассажирское сиденье, а затем, обойдя машину с другой стороны, сел за руль, включил зажигание, переключил передачу с нейтральной и нажал на газ. Он не убирал ногу с педали газа, пока они не подъехали к правительственному зданию на окраине Натпурвы.

Было уже больше десяти вечера, когда они подъехали к окружному дому, маленькому бунгало с двумя спальнями, построенному районным коллектором. Смотритель-кроткий, беззубый старик-выбежал, заметив машину с главным министерским номером. - Что случилось?- с тревогой спросил он, увидев Шанкара, выходящего из машины в окровавленной и грязной одежде. - На главного министра было совершено нападение. Мне нужно, чтобы ты помог мне затащить ее внутрь—она в шоке, - объяснил Шанкар.

Двое мужчин помогли Чандини выйти из машины и, обняв ее за плечи, помогли подняться по ступенькам дома и войти в одну из комнат. По стандартам правительственного жилья дом был на удивление ухоженным. Шанкар позволил Чандини плюхнуться на кровать, а затем, повернувшись к смотрителю, сказал: А у тебя есть успокоительное? После этого мне нужно будет воспользоваться телефоном.’

Встревоженный смотритель кивнул и направился за чаем и успокоительным, но его прерывающийся голос сказал: "телефонная линия отключена с сегодняшнего утра, сэр. Единственный другой телефон в пяти милях отсюда!’

Шанкар положил Чандини на пару подушек, сел рядом с ней на кровать и заставил ее сделать несколько глотков горячего, сладкого варева, которое принес им смотритель. Затем он заставил ее проглотить транквилизатор. ‘Мне неудобно везти тебя обратно в Лакхнау в таком состоянии, - мягко сказал он. - В идеале мне нужен полицейский эскорт. Если ты голодна, я съезжу в деревню и добуду что-нибудь из еды.’

- Она покачала головой. ‘Я не голодна. Давайте отправимся утром—к тому времени диспетчерская в Лакхнау поймет, что им нужно послать сюда команду.’

‘Великолепно. Я скажу смотрителю, чтобы он не спал и сидел у крыльца. Я в соседней комнате ... - начал он, вставая.

- Шанкар, - сказала Чандини, держа его за руку и глядя прямо в глаза, - не оставляй меня. Пожалуйста, останься.- Это была простая просьба, полная смысла, и он обнаружил, что влюбляется в трагически красивую и ранимую женщину.

‘Ты должен был присматривать за ней, а не спать с ней, черт возьми!- взревел Гангасагар. Нападение на конвой главного министра было во всех новостях, и утром они были доставлены в безопасное место Лакхнау под вооруженным эскортом. Шанкар принял ванну, поспешно перекусил и помчался навстречу Гангасагару. Не было смысла скрывать что—либо от старика-он все равно узнает.

У Шанкара голова шла кругом. Он был в полном беспорядке. ‘Я никогда не хотел, чтобы это случилось. Это было так неожиданно. Она нуждалась во мне и ...

‘и ты обязался, сделав с ней гимнастику в постели?- крикнул Гангасагар.

- Все было совсем не так. Это было сильное, эмоциональное, мгновенное— - начал Шанкар.

- Пожалуйста! Избавь меня от подробностей!- сказал Гангасагар, расхаживая взад и вперед по гостиной, заложив руки за спину.

‘Я ... я ... я думаю, что я ... влюблен в нее, - пробормотал Шанкар. ‘Не знаю, смогу ли я на самом деле сделать то, что ты хочешь. Как мне смотреть и докладывать о ж-ж-женщине, в которую я влюбился?’

Гангасагар улыбнулся. Это была нежная, ободряющая улыбка. Он подошел к креслу, на котором сидел Шанкар, ласково положил руку на плечо молодого человека и сказал: "ты храбрый и честный, Шанкар. Я горжусь тобой за то, что ты сказал мне правду.’

Шанкар вздохнул с облегчением. ‘Я предлагаю вам пойти домой и немного отдохнуть. Мы поговорим о том, как вытащить тебя из этого задания через пару дней.’

Шанкар упал к ногам Гангасагара и коснулся их. ‘Я благодарен вам за все, что вы для меня сделали, в том числе и за то, что вы дали мне должность секретаря. Вы мой наставник, сэр, и я вам бесконечно благодарен.’

- Не унывай, Шанкар. В конце концов, любовь-не такая уж плохая вещь, - усмехнулся Гангасагар. - Без нее ни ты, ни я не родились бы на свет!’

Шанкар проснулся рано, побрился, принял ванну и оделся. В его маленькой холостяцкой квартирке пахло кофе-ежедневное удовольствие, которое требовало молоть свежие бобы и варить их. Не обращая внимания на свежесваренный кофе, он схватил портфель, сбежал вниз по лестнице и направился к автобусной остановке. Его походка стала пружинистой, когда он вспомнил свой вчерашний телефонный разговор с Чандини.

‘Не знаю, как и благодарить вас, - сказала она.

- Тише! Ты же знаешь, что никакой благодарности не требуется, - предупредил он.

- Я знаю. Послушай, насчет того, что произошло между нами ...

- Да?’

‘Не знаю, как и сказать. Если бы это было просто случайно для тебя, я бы поняла ...

‘О чем ты говоришь? Случайно? Я—’

- Я рад, что это что-то значит для тебя. Я хочу, чтобы ты знал, что это все еще много значит для меня.’

‘Кажется, я влюбляюсь в тебя, - сказал он.

‘Значит, нас двое, - просто сказала она.

Шанкар дошел до автобусной остановки, которая находилась через дорогу. Прежде чем перейти улицу, он посмотрел направо и налево. Без предупреждения грузовик "ТАТА" подъехал, водитель, очевидно, потерял контроль над машиной. Огромный двадцатипятитонный монстр врезался в Шанкара, раздробив его кости в пыль смерти. Искалеченное тело Шанкара лежало в месиве крови и запекшейся крови, когда водитель грузовика посмотрел в зеркало заднего вида и поехал дальше.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

- Я люблю тебя, - сказала Сувасини, влюбленная в Чанакью с детства, Ракшасу, премьер-министру Магадхи, разминая его шею и плечи.

"Сувасини-идеальная Искра, способная разжечь пожар в Магадхе", - решил Чанакья. Во-первых, она была сексуальна. Во-вторых, она любила играть в игры. В политическом ландшафте Магадхи плотские желания были главными движущими силами главных героев-похотливого царя Дханананды и его похотливого премьер-министра Ракшаса.

У Сувасини была смуглая кожа, что делало ее загадочной и желанной. Ее нельзя было назвать красивой в традиционном смысле этого слова, но в ней было особое качество, которое просто приводило в бешенство плодовитое воображение любого мужчины, несущего тестостерон. У нее были изгибы во всех нужных местах, и это, в сочетании с ее смуглым цветом лица, полными губами, глубоко посаженными глазами и густыми черными волосами, придавало ей острый, дерзкий и чувственный вид.

‘Я люблю тебя, - сказал Сувасини Ракшасу, - но король поставил меня в очень щекотливое положение, дорогой. Он хочет, чтобы я стала его королевой.’

Она почувствовала, как напряглись мышцы на шее Ракшаса, когда он напрягся. ‘Ты тоже этого хочешь?- осторожно спросил он.

- Ты знаешь, что происходит, когда мы с тобой лежим в одной постели, - прошептала она ему на ухо. Ты действительно думаешь, что он сможет удовлетворить меня?’

‘Но стоит ему только взглянуть на женщину, и он получит ее любой ценой. Никто не может с ним спорить-он же проклятый король! Как мы будем с этим справляться?- спросил Ракшас, его лицо покраснело от ее дыхания ему в ухо.

‘Я буду с ним откровенна. Если речь идет о моей голове, пусть будет так, - сказал Сувасини.

‘Меня беспокоит, что он охотится не за твоей головой, - задумчиво произнес Ракшас.

- Я люблю тебя, - сказала Сувасини Дханананде, нежно проводя пальцами по волосам короля, который положил голову ей на колени, - но твой премьер-министр поставил меня в очень щекотливое положение, дорогой. Он хочет, чтобы я стала его женой.- Она почувствовала, как у него стучит в висках.

- Что может дать тебе Ракшас, чего не могу дать я, император Магадхи?- прогремел он.

Она опустила пальцы к его груди и игриво провела легкими круговыми движениями вокруг его сосков, опустила свое лицо к его лицу и прошептала: "Ты знаешь, как я люблю то, что между нами есть. Ты также знаешь, что я действительно не забочусь о твоей власти или богатстве. Я просто обожаю вас, милорд.’

- Что мне нравится в тебе, Сувасини, так это то, что ты можешь быть заботливой матерью утром, любящей сестрой днем и шлюхой ночью!- хрипло пробормотал он. Она внутренне содрогнулась и закрыла глаза. Почему Вишнугупта попросил ее создать этот опасный треугольник?

‘Я буду с ним откровенна. Если это разобьет ему сердце, так тому и быть, - сказал Сувасини.

‘Это не его сердце разобьется, а что-то гораздо более низкое, - рассмеялся Дханананда.

Это была последняя мухурта перед полуночью, и в этот час во дворце было тихо. В зале Совета Дханананда встречался со своим премьер-министром Ракшасом. Горело несколько факелов, закрепленных на столбах, и комната была полна танцующих теней.

- Иди, Ракшас, познакомься с Александром как с моим эмиссаром. Встретимся с ним перед его отъездом в Персию и скажем ему, что Дханананда хотел бы быть его другом и что Магадха хотел бы приветствовать его как почетного гостя", - сказал Дханананда.

- Махарадж, до Гандхара путь неблизкий. Вы уверены, что это стоит того? Кто поможет вам управлять администрацией, пока меня не будет?- спросил Ракшас.

‘Я буду скучать по тебе, мой друг. Но я не могу доверить эту деликатную миссию никому другому. Мы не можем позволить Александру дружить с Амбхи и Паурусом, но не с Дхананандой. Что, если они все объединятся против меня?- спросил Дханананда.

‘Мне понадобится вооруженный контингент, чтобы сопровождать меня— большинство наших соседних королевств в смятении, - попросил Ракшас. - Кроме того, если я стану вашим послом доброй воли к Александру, мне придется носить с собой драгоценные подарки.’

‘Абсолютно. Пожалуйста, устрой это, Ракшас. Я уверен, что вы преуспеете в своем начинании. И не беспокойтесь о своих близких. Дханананда будет держать их рядом, чтобы они ни в чем не нуждались, - сказал Дханананда хитро.

"Я уверен, что ты это сделаешь, ублюдок", - подумал Ракшас, склоняясь перед королем.

В Ветхом городском храме знойная Сувасини тайком встречалась с еще одним мужчиной. Его звали Дживасиддхи, лейтенант Катьяянджи, который спас Чанакью от нападавшего тигра. Теперь он был также доверенным лицом Чанакьи в Паталипутре.

Покинутый храм простоял в одиночестве несколько поколений, колоссальные колонны осыпались и лежали вокруг грудами обломков. Годы грабежей и забвения обкрадывали, воровали и уничтожали все ценное. В ночь полнолуния руины купались в холодном серебристом свете, а разбитые и зазубренные руины храма казались лунным пейзажем. Пылающий факел, который нес Дживасиддхи, на самом деле не требовался. Запретный храм уже несколько поколений не использовался из-за проклятия разъяренного мудреца, которому местные жрецы не позволили спать в помещении храма.

‘У тебя есть что-нибудь для меня?- спросил Дживасиддхи. Она кивнула и протянула ему два шелковых мешочка. В одном из них было кольцо с королевской эмблемой Дханананды. В другой лежало кольцо, подаренное Ракшасу его отцом и украшенное фамильным гербом.

- Надеюсь, Вишнугупта сгниет в аду, - сердито сказала она Дживасиддхи. - Он заставил меня стать шлюхой, чтобы удовлетворить свои политические амбиции.’

- Во всем, что мы делаем, всегда есть большая цель, Сувасиниджи, - сказал Дживасиддхи. - Ачарья Чанакайя попросил меня прочитать вам это послание и уничтожить пергамент.’

- Что? Послание от Вишну? Почему ты не сказал об этом раньше? Скажи мне, что там написано, - настаивала Сувасини. Дживасиддхи достал из-за пояса небольшой свиток, развернул его и начал читать.

- Моя дорогая Сувасини. Ни для кого не секрет, что я всегда любил тебя. Но я был достаточно прагматичен, чтобы помнить, что ты всегда была вне моей досягаемости. Ты была моей единственной настоящей любовью, но в моем нынешнем мире политики власти—чтобы обеспечить единство и безопасность Бхарата—я знаю, что в моей жизни нет места ни одной женщине. Я принял обет брахмачарьи-безбрачия-до тех пор, пока не достигну своей мечты об объединении сильного Бхарата. Кто знает, может быть, к тому времени я буду уже так стар, что окончание моей клятвы не будет иметь никакого значения! Я благодарен тебе за то, что ты сделала для меня—это было трудное решение просить тебя сделать это. Мне нужно, чтобы ты помнил, что сделала это по благородной причине, и я обещаю не забывать об этом. Чанакья благодарит тебя, а Вишнугупта любит тебя. Да благословит тебя Бог.’

Ее глаза увлажнились, когда она услышала эти слова, но прежде чем она успела попросить его снова прочитать их вслух, Дживасиддхи вложил свиток в устье пылающего Факела и держал его, пока он полностью не запылал. - Спокойной ночи, Сувасиниджи, - сказал Дживасиддхи, повернулся и поспешил прочь в темную ночь, оставляя за собой след дыма от факела. Сувасини вздрогнула. Она так хотела, чтобы Чанакья добился успеха. Она начала молиться Шиве, чтобы он даровал ему победу. - Ом трайамбхакам йаджамахе, сугандхим пуштивардханам; урварукамива бандханам, мритйор мукшийа маамритал’ - пропела она. Это была древняя мантра из Ригведы и означала: "о хвала Трехглазому, который увеличивает процветание, который имеет сладкий аромат, который освобождает мир от всех болезней и смерти! Освободите-как плод от вина. Шива, даруй бессмертие! Сувасини обнаруживала, что повторяет мантру много тысяч раз для своего возлюбленного Вишнугупты, когда будущие события разворачивались в Магадхе.

Начальник разведки, стоявший перед Дхананандой, нервничал. Интересно, как он позволил втянуть себя в эту двойную игру? Он с беспокойством поправил свою накидку, ожидая, пока Дханананда закончит читать записку, якобы полученную от гонца, покинувшего лагерь Ракшаса и направлявшегося в Кайкей. Выражение лица Дханананды было выражением кипящего гнева. Его губы, казалось, произносили слова, написанные на свитке, чтобы убедить себя, что они реальны.

- О великий царь Паурус! Премьер-министр Магадхи Ракшас шлет вам привет. Я направляюсь в вашу страну. Я пришел сюда в своем личном качестве, а не как высокопоставленный чиновник правительства Магадхи. Я слышал удивительные истории о вашей храбрости, мудрости и чести. Если вы сочтете нужным, я хотел бы обсудить союз между нами, который мог бы принести нам обоюдную выгоду. Это позволило бы мне расти, значительно расширяя ваши границы. Однако крайне важно, чтобы этот разговор оставался конфиденциальным. Я с нетерпением жду вашего приглашения на встречу в самое ближайшее время. Ваш покорный слуга, Ракшас.’

‘Откуда нам знать, что письмо подлинное?- спросил Дханананда, надеясь, что это окажется подделкой.

‘Не может быть никаких сомнений в подлинности, милорд, - сказал мастер шпионажа. Он шагнул вперед и протянул кольцо Ракшаса. - Это было вложено в свиток, чтобы подтвердить его полномочия перед королем Кайкея.’

- Этот дьявол-предатель!- Закричал Дханананда. ‘Я хочу, чтобы негодяй был схвачен и доставлен сюда для суда. Он предал мое доверие и дружбу. Я сделал его самым могущественным чиновником в королевстве, и вот как он мне отплатил. Неблагодарный негодяй! Даже если для этого придется послать за ним армию, сделай это!- он приказал.

- Моя дорогая Сувасини. Я преуспел в своих попытках вытащить Ракшаса из Магадхи. С его уходом на несколько месяцев, теперь нет никаких препятствий для нашего сладкого Союза. Я жажду поцеловать тебя и заключить в объятия. Не испытывай никакого страха. Ракшас не вернется из своего путешествия. Мои люди получили приказ убить его, прежде чем он вернется в Магадху. Чего же ты ждешь? Прийти быстро. Твой возлюбленный слуга, Дханананда.’

Послание было ясным. Ракшас посмотрел на кольцо с королевской эмблемой Дханананды, которое было найдено внутри свернутого пергамента. Он знал его! Приапский ублюдок хотел его смерти, чтобы он мог заявить права на Сувасини. Он подарил ему самые лучшие пезды в королевстве, но похотливый негодяй хотел только одну женщину, которую желал Ракшас-его Сувасини.

Довольно! Он всю свою жизнь сводничал для Дханананды, и вместо того, чтобы быть оцененным по достоинству, его преследовали, как дикого зверя. Он подумал о том, как бы ему поквитаться, и тут его озарила яркая вспышка—Чанакья!

‘Ты просто дурак! Когда ешь горячую кашу, всегда начинай с наружных краев, которые прохладнее, а не с центра, который дымится, - упрекнула мать своего маленького сына, нянча его обожженные пальцы. Чанакья, сидя перед домом Дандаяна, наблюдал, как разворачивается маленькая драма, когда экономка Дандаяна отчитывала ее ребенка.

Ашрам Дандаяна был тихим примером щедрости природы. Окруженный густыми деревьями, Эрмитаж располагался на берегу сверкающего ручья, и воздух обладал магическим качеством, которое было трудно описать—мистическое сочетание свежего воздуха, запаха сосен, эвкалиптов и Священного дыма священных костров. Рядом с Чанакьей сидел Чандрагупта, который тоже был очарован театральностью этого простого повседневного события. Когда он отвернулся, то увидел, что Чанакья улыбается ему. ‘В чем дело, Ачарья?- спросил Чандрагупта. Улыбка Чанакьи обычно означала, что он что-то замышляет. Чандрагупте стало не по себе.

‘Я все это неправильно спланировал, - сказал Наконец Чанакья. - Эта необразованная и неграмотная мать умнее меня. Она изложила идеальную военную стратегию,которую я, мудрый и ученый Чанакья, не мог определить. Чандрагупта смутился, но решил промолчать. Обычно его учитель объяснялся сам, без дальнейших понуканий.

‘До сегодняшнего дня мое внимание было сосредоточено на Магадхе и коронации тебя, Чандрагупта, как ее императора, но теперь я вижу, что ошибся. Магадха-это центр каши. Сначала нам нужно пробраться в более мелкие королевства по периферии. Магадха последует за ним гораздо легче, - объяснил Чанакья. - Единственные два больших королевства, которые могли бы бросить вызов Магадхе, - это Кайкей и Гандхар. И то, и другое теперь нейтрализовано благодаря нашей стратегии "разделяй и властвуй". И в Магадхе Сувасини удалось вбить клин между Дханандой и Ракшасом. Я надеюсь увидеть Ракшаса здесь с нами через несколько дней. Он прислал мне сообщение о своем скором прибытии несколько дней назад. Кто бы мог подумать, что манипулятивный Ракшас однажды станет нашим союзником? Политика создает странных любовников!- засмеялся Чанакья.

- Но, Ачарья, Магадха все еще остается самым могущественным царством в Северном Бхарате. С более чем двумястами тысячами пехоты, восемьюдесятью тысячами кавалерии, восемью тысячами колесниц и шестью тысячами боевых слонов будет трудно захватить Магадху. Даже люди Александра боятся переправляться через Ганг!- воскликнул Чандрагупта.

- Десять солдат под мудрым предводительством одолеют сотню без головы, - сказал Чанакья. - Война-это всегда обман. Прямая сила-плохое решение любой проблемы. Вот почему им пользуются только маленькие дети!’

Их размышления были внезапно прерваны звуком труб и глухим топотом марширующих солдат. - Синхаран!- крикнул Чанакья. - Посмотри, кто это. Быстро!- настойчиво прошептал он, когда Сингаран приблизился.

‘Это сам могучий Александр, - сказал Сингаран, спускаясь с дерева-дозорного. ‘Он пришел засвидетельствовать свое почтение мудрецу Дандаяну.- Александр сидел верхом на своем любимом коне Буцефале. Один Фессалийский коневод предложил своего коня отцу Александра, царю Филиппу II, за три тысячи талантов, но ни один из тренеров Филиппа не смог оседлать дикого жеребца, который взбрыкнул бы и сбросил любого всадника, попытавшегося взобраться на него. Александр был единственным, кому это удалось. С тех пор он держал лошадь у себя. Буцефал повидал больше стран и войн, чем большинство его помощников.

Александр спешился, когда его свита достигла ашрама, и их подвели к Дандаяну и его последователям, которые выполняли свои йогические упражнения. Один особый ритуал заключался в том, чтобы топать ногами по земле. Они продолжали свой обычный путь, не обращая внимания на появление богоподобного Александра. Сидя поодаль, Чанакья усмехнулся про себя. Это было бы забавно.

Александр был одет в короткую тунику в сицилийском стиле с сильно тисненым кожаным поясом, обернутым вокруг стеганого льняного нагрудника. На нем был отполированный до блеска шлем с большим белым плюмажем и такой же горжет, украшенный драгоценными камнями, на тонкой шее. Его меч, закаленный, но гибкий клинок, подарок Кипрского императора, небрежно висел на боку. Благодаря толкованию Сасигупты, афганского племенного вождя, а ныне ключевого лейтенанта македонской армии, Александр спросил Дандаяна, какое значение имеет их топтание на земле. Ответ Дандаяна был недвусмысленным. - О великий Царь царей, человек может владеть только такой частью земной поверхности, как эта, на которую ступает человек. Ты смертен, как и все мы, и все же желаешь обладать все большей и большей землей. Ты скоро умрешь, и в этом состоянии у тебя будет ровно столько земли, сколько нужно для твоего погребения.’

Александр побледнел. Его помощники ахнули от безрассудства мудреца и приготовились к худшему. Но через мгновение Александр взял себя в руки и отмахнулся от этих слов. Он опустился на колени перед мудрым и обнаженным Дандаяном, который теперь сидел в позе лотоса. - Пожалуйста, пойдем со мной, О мудрый мудрец. Будь моим личным советником. Я покрою тебя золотом, и ты ни в чем не будешь нуждаться, - умолял он. Александр понимал важность просветленных учителей. Его мать Олимпия назначила Леонида, своего строгого родственника, своим наставником, а отец Филипп отдал юного принца под опеку греческого философа Аристотеля. Александр всегда утверждал, что отец и мать дали ему жизнь, но Леонид и Аристотель научили его жить.

- Александр, если ты Сын Божий, то и я тоже.мне ничего от тебя не нужно, ибо того, что у меня есть, вполне достаточно. Я не желаю ничего из того, что вы можете мне дать; я не боюсь никаких исключений из любых благословений, которые, возможно, будут вашими. Бхарата, с плодами ее почвы в надлежащее время, достаточно для меня, пока я жив. И когда я умру, я избавлюсь от своего бедного тела—от своего неприличного жилища!- ответил мудрец. Александр наконец-то встретил свою пару.

Он встал, все еще скрестив руки в поклоне перед Дандаяном. ‘Я все еще нуждаюсь в твоем благословении, великий мудрец. Мне нужно, чтобы ты благословил меня, чтобы я победил в битве, - попросил Александр.

- Сын мой, я благословляю тебя. Да будете вы победителем в битве, которая бушует внутри вас!- воскликнул мудрец, понимая, что это не совсем то благословение, о котором просил Александр.

Битва, бушевавшая внутри, глубоко повлияла на боевой дух его войск. Люди Александра покинули Македонию, чтобы преподать Персии урок. Они не только завоевали ее, но и подчинили себе. Они молча приняли превращение Александра в Персидского шахенша и терпели его капризы и причуды. Они продвинулись в Бхарат, победили Гандхар и Кайкей, но теперь их король хотел, чтобы они сражались в далекой Магадхе, никогда даже не входившей в состав империи Ахеменидов, и шли через невыносимые дожди в мучительную летнюю жару. Мятеж был так же неизбежен, как и то, что Александр отвернулся от Бхарата.

- Чанакья, друг мой, как я рад снова видеть тебя, - солгал Ракшас, обнимая свою Немезиду.

- Ракшас, одно твое присутствие придает мне уверенности и счастья, - выдумал в свою очередь брамин.

- Дханананда перешел все границы приличия, - пожаловался Ракшас.

"А ты такой порядочный человек, что это идет вразрез с твоей моральной совестью", - язвительно подумал Чанакья. - Двор Дханананды-не место для таких благородных людей, как вы, тех, кто хочет вести достойную, но приятную жизнь,—вкрадчиво произнес Чанакья.

- Проблема в том, что большинство приятных вещей в жизни, как правило, незаконны, аморальны или приводят к ожирению, - пошутил Ракшас, усаживаясь на предложенный ему матрас.

- Урок на сегодня, дорогой Ракшас, состоит в том, что из двух зол всегда следует выбирать то, которое ты еще не пробовал. Так уж случилось, что именно я являюсь этим злом, - предположил улыбающийся Чанакья. ‘Теперь давайте посмотрим, что я могу сделать для вас, а затем мы сможем вычислить, что вы можете сделать для меня.’

- Всегда учитель!- засмеялся Ракшас.

‘И всегда прав, - серьезно вставил Чанакья. - Дханананда жаждет любви всей твоей жизни, - начал он.

‘И твоей тоже, насколько я понимаю, - осторожно заметил Ракшас.

- Я тебе не соперник, Ракшас. Посмотри на меня. Могу ли я, смуглый, нескладный, рябой, кривозубый, неотесанный брамин, соперничать с вами-безупречным, учтивым и культурным премьер-министром? Даю вам слово, что Сувасини мне не нравится. Она твоя, при условии, что Дханананда уберется с дороги.’

‘Но как это произойдет? Он прочно обосновался на троне. Под его командованием находятся крупнейшие вооруженные силы Бхарата-силы настолько устрашающие, что даже Александр вынужден повернуть назад.’

- Битвы не обязательно должны происходить на полях сражений, мой друг. Я всегда считал, что войны лучше вести без солдат и ненужного кровопролития, - тихо сказал Чанакья.

‘У тебя есть план, как положить конец всем войнам, Ачария?- спросил Ракшас.

- О Ракшас, в конце концов все всегда хорошо. Если не все в порядке, то это еще не конец, - просто сказал Чанакья, глядя в глаза своему новому союзнику.

Дом на улице Шивы, в восточном районе Паталипутры, представлял собой скромное строение. Соседи знали, что это танцевальная школа, которой руководит бывшая куртизанка. Простой одноэтажный дом был построен вокруг крытого двора, который использовался девушками, которые оставались там, чтобы практиковаться в своем искусстве. Директором заведения была элегантная дама лет пятидесяти. Говорили, что когда-то она была главной куртизанкой Дханананды и что богатый покровитель заплатил более двадцати четырех тысяч Панасов, чтобы освободить ее от царской службы.

Студенты были девушками из скромных слоев общества, которые нуждались в профессии, чтобы содержать себя и свои семьи. Обычно они поступали в этот институт в возрасте от шести до восьми лет и обучались различным искусствам, включая живопись, поэзию, музыку, танцы, пение, кулинарию и драматургию. Не жалели средств ни на их обучение, ни на уровень жизни. Они были обеспечены лучшим жильем, одеждой, едой и удобствами. Их директор и учителя были добры и понимали друг друга.

Однако было одно золотое правило, которое никогда нельзя было нарушить. Каждый вечер они выпивали по стакану специально приготовленного молока. Молоко будет разного цвета, текстуры и вкуса. Каждое молочное зелье было специально приготовлено для данной девочки, и сама директриса вела подробные записи о том, кто сколько выпил. Девочки могли вести изнеженное и защищенное существование при условии, что они не подвергали сомнению этот единственный запрет, который автоматически применялся к ним в тот момент, когда они входили в двери школы.

В возрасте от шести до восьми лет девочкам, у которых не было никаких видимых признаков полового созревания, давали по одной кудубе порошкообразной молочной смеси каждый день. Когда они достигали возраста от восьми до десяти лет и их грудные почки начинали появляться, им давали по две кудубы Шафраново-оранжевого варева каждый день. С десяти до двенадцати, когда у них начинали расти лобковые волосы, ежедневная доза отвара увеличивалась до трех кудубов фисташково-зеленой смеси каждый вечер. В период с двенадцати до четырнадцати лет, когда у них начали расти волосы под мышками и бедра стали расширяться по отношению к талии, ежедневный рацион составлял одну порцию вишнево-розового молочного шербета. Между четырнадцатью и шестнадцатью годами, когда у них наступали овуляция и менструация, их ежедневно кормили двумя адхаками миндально-коричневого молочного зелья.

Любой, кто внимательно изучал институт, обнаружил бы еще более интересный факт: все девочки без исключения рождались по вторникам в седьмой лунный день вишаки. К несчастью, они обладали мощными гороскопами, которые гарантировали, что любой мужчина, с которым они сожительствовали, умрет. Они были известны как вишаканьи-или ядовитые Девы.

Аудиторское расследование щедрости, с которой финансировалось учреждение, выявило бы нечто еще более любопытное. Весь корпус был пожертвован фондом под названием Peacock Trust, основателями которого были Чанакья и Сенапати Маурья. Подходящее имя, учитывая, что Маурья был обязан своим именем павлину—Мору.

‘Нам нужен контроль над Маллайраджьей, - сказал Чанакья. ‘И у нас есть идеальный кандидат в Сингаране, чей отец-законный правитель-был убит своим братом, чтобы вступить в союз с Паурусом. Если бы Сингаран был у власти, это дало бы нам столь необходимую базу для размещения наших войск.’

‘У нас достаточно рук, Ачарья. Давайте нападем, - вполне предсказуемо предложил Чандрагупта.

‘Это было бы глупо. Никогда не прерывай врага, пока он совершает ошибку, - посоветовал темный брамин.

‘А какую ошибку совершает Маллайраджья?- спросил озадаченный Чандрагупта.

- Не делаю. Вот-вот сделаю.’

О том, чтобы сделать? Ачарья, ты, как всегда, говоришь загадками.’

- Королевство Маллайраджья вот-вот сдастся нам, - сказал Чанакья, оставив Чандрагупту в полном недоумении.

Хижина Нипунаки выглядела жутковато. Во-первых, она была построена на краю пустынной кремационной площадки. С другой стороны, она была окружена призрачными баньяновыми деревьями, с которых свисали многочисленные символы черного искусства— черепа, мертвые животные, глиняные кувшины со спиртом, ножи, вымазанные в красной крови, и другие подношения бесчисленным необъяснимым негативным силам, которые правили темным миром Нипунаки. Эксцентричный практик эзотерической медицины, фармакологии, магии, астрологии и психологии, Нипунака носил черные одежды и гирлянду из черепов младенцев. Его ритуалы предполагали человеческие жертвоприношения и тантрический секс.

Чанакью не впечатлили атрибуты магии. Он не мог дать лошади пукнуть, если Нипунака хотел танцевать на трупе посреди ночи, подливая вино в ритуальный огонь. Каждому свое, рассуждал он. Чанакья действительно верил в силу дураков и глупость групповой психологии.

- Что привело прославленного Чанакью в мою скромную обитель?- спросил Нипунака, низко кланяясь.

‘Не скромничай, Нипунака. Ты не настолько велик. Смирение лучше оставить королям!- Посоветовал ему Чанакья.

Нипунака рассмеялся. Это был зловещий, угрожающий смех, который, казалось, эхом разнесся по темному лесу. ‘Очевидно, в твоем плодородном уме зреет один из твоих коварных планов, - усмехнулся Нипунака. - Смогу ли я принести в жертву девственницу?’

- Никаких девственниц, Нипунака. Жизнь их всех портит, - игриво сказал Чанакья. Нипунака снова рассмеялся. Звук, который возник, был еще более ужасен, когда странный доктор омерзительных наук выразил свое удовольствие от шутки. Чанакья обладал сверхъестественной способностью проникать в самые глубины человеческого разума. Это было его величайшее достояние.

‘Это мой ученик, Синхаран, - сказал Чанакья, указывая на своего спутника. ‘Он законный наследник трона Маллайраджи. Мне нужна твоя помощь, чтобы вернуть его обратно.’

‘Я простой тантрик, о Ачарья. Я могу провести священный ритуал, чтобы он смог взойти на трон, - услужливо предложил Нипунака.

‘Да плевать мне на эти извращенные оргии, которые ты время от времени устраиваешь за счет какого-нибудь бедолаги, - заметил Чанакья. ‘Мне нужны твои познания в психологии, драматургии, театральном искусстве. Не твои обычные злые заклинания’ - продолжал он, ставя перед безумным ученым мешок с золотыми панасами.

Нипунака улыбнулся, на этот раз спокойно. ‘Что именно ты имеешь в виду, Ачарья?- спросил он, ловко подбирая и убирая мешочек с золотом быстрым, хорошо отработанным движением.

- Синхаран хотел бы поделиться с вами некоторыми секретами о Маллайраджье. Слушай его очень внимательно и запоминай все, что он тебе скажет", - наставлял мудрый брамин.

‘И что потом?- спросил Нипунака.

- А! Тогда ты отправишься в Маллайраджью, воспользуешься своими чудесными силами и сделаешь несколько добрых старомодных гаданий!’

При дворе короля Маллайраджьи царила мертвая тишина. Все взгляды были прикованы к странному тантрическому Богочеловеку, одетому в черную мантию с ожерельем из человеческих черепов на шее. В правой руке он держал длинный посох, к которому был привязан череп. В другой руке он держал кроваво-красный глиняный горшок, предположительно наполненный кровью.

- О царь, услышь слова всеведущего Нипунаки!- закричал почти безумный шарлатан, мысленно перебирая интимные секреты Маллайраджьи, предоставленные ему Синхараном. ‘В вашем дворце есть комната-затхлая и неиспользуемая комната, которая большую часть времени остается запертой. В полу этой комнаты покоится тело брамина, убитого здесь. Пусть его выкопают и похоронят за пределами вашего королевства. Дух этого брамина продолжает проклинать вашу династию и является препятствием для вашего прогресса!’

Синхаран знал, что у его тетки был бурный незаконный роман с одним из дворцовых стражников—брамином. Застигнутый врасплох во время безумного совокупления, стражник был убит разъяренным двоюродным братом Синхарана, который был свидетелем королевского блуда его матери. Затем сын закопал тело в неиспользуемом чулане за неимением другого способа избавиться от него. Он принял помощь Синхарана, опираясь на его сочувствие и моральное возмущение. Две стороны тайны-тетя Синхарана и ее разгневанный сын—умерли несколько лет спустя, когда Паурус напал на столицу Маллайраджи, унося тайну погребенного трупа к своим кострам.

Король и его придворные были загипнотизированы наглостью безумца, стоявшего перед ними. Царь изо всех сил старался сохранить самообладание и спросил: "могущественный гуру, можешь ли ты сказать нам, где находится тело этого брамина? Дворцовый комплекс занимает более ста акров, и найти его без божественного вмешательства было бы невозможно.’

Полубезумный Нипунака закрыл глаза и начал бормотать—достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие при дворе: "я падаю ниц перед Бали, сыном Вайрочаны. Я молюсь Самбаре, мастеру ста магических мантр. Я преклоняю колени перед Никумбхой, Наракой, Кумбхой и Тантукачхой, могучим зверем. О Чандали, Кумбхи, тумба, катука, Сарага, прошу тебя, укажи мне направление этих костей! Он вдруг широко раскрыл глаза и с истерическим видом громко закричал: Следуйте за мной!’

Он дико побежал к комнате, расположение которой было подробно объяснено Синхараном. Подойдя к седьмой двери, расположенной вдоль западного коридора на втором этаже, он остановился. Он снова закрыл глаза, собрал всю сверхъестественную энергию, которую только мог собрать, и сказал: "Я чувствую негативную энергию духа брамина прямо здесь. Я не ошибаюсь! Нипунака никогда не ошибается! Силой Чандали раскопай эту комнату и избавься от забот Маллайраджьи.’

Когда кости были извлечены из вырытого лопатой земляного пола, царь подошел к Нипунаке и поклонился ему, подавленный силой неземной силы тантры. Нипунака благословил царя, размазав освященный пепел по лбу правителя. Король снял свое сапфировое ожерелье и протянул его мистику, который поднял его и бросил в открытую могилу. ‘Какая мне польза от драгоценных камней, о Король? Если бы я захотел, все богатства мира могли бы быть моими, но я не обладаю и не желаю материального богатства, - сказал он, тщательно, хотя и неохотно следуя указаниям Чанакьи казаться неподкупным. Воцарилось тихое, почтительное молчание, пока собравшиеся зрители размышляли над самоотверженным поведением великого мастера.

Через день король заболел. Высокая температура, сопровождаемая ознобом и судорогами, сделала его слабым и неспособным присутствовать при дворе. Лихорадочное состояние делало его бредовым, и в состоянии временного помешательства он осыпал всех вокруг грязными оскорблениями. Нипунака знал, что священный пепел, нанесенный на голову правителя, сработал. В нем были порошкообразные семена дхатуры-известная формула для вызывания галлюцинаций. Встревоженная царица позвала Нипунаку обратно во дворец. - Пожалуйста, найдите лекарство от внезапного необъяснимого состояния монарха, - взмолилась она.

‘Не беспокойся, о царица. Заставьте короля выпить стакан молока с этим уникальным составом, который я приготовил. Даю вам слово, что к утру он будет здоров, - заверил ее хитрый мошенник. Его противоядие состояло из измельченных корней читрака и черного перца, заранее приготовленных Чанакьей.

Замечательное выздоровление царя на следующий день привело Нипунаку к статусу Богочеловека. Это было второе выдающееся достижение гуру за последние два дня. Но времени праздновать не было. Вооруженные наемники под предводительством молодого выскочки по имени Чандрагупта и при поддержке Синхарана-претендента на трон Маллайраджьи-окружили город, и укрепленная столица официально оказалась в осаде. Осада продолжалась в течение всего периода восхода Луны, и город начал испытывать нехватку жизненно важных припасов и провизии. На спешно созванном заседании Совета обсуждалось решение начать прямую фронтальную атаку на Синхарана и войска Чандрагупты, когда Нипунака сделал еще один торжественный выход.

- Король! У меня для вас важное сообщение, - начал плут, блаженно сознавая, что доверчивый кабинет ловит каждое его слово. - Внутри дворцового храма стоит статуя Куберы. Ежедневные молитвы, совершаемые вашими царственными жрецами перед божеством, были испорчены, и именно по этой причине вам грозит вымирание. Исправьте ошибку, и вы увидите, как враг отступает!’

Следуя его приказу исопровождаемый серией заклинаний и ритуалов, глиняный идол Куберы был должным образом удален и позволен растаять внутри царского озера, в то время как гимны и заклинания, предписанные выдающимся Нипунакой, продолжались. В этот самый момент Чанакья приказал Сингарану и Чандрагупте вывести свои войска и укрыться в нескольких милях от укрепленной столицы. Как только просочилась весть о чудесном отступлении, начались торжества, и дворяне и простолюдины заполонили улицы. Когда музыка, вино и женщины взяли верх и веселье достигло своего апогея, солдаты удачи Чанакьи прокрались обратно к укреплениям и взяли штурмом ничего не подозревающий город. Это был бескровный переворот-внезапный, драматичный и плавный, типичный для брамина, который все это поставил.

Коронация Сингарана в качестве короля Маллайраджи была великолепной. - Всегда храни свои слова мягкими и сладкими, о Сингаран. Просто на случай, если тебе когда-нибудь придется забрать их обратно, - посоветовал его наставник, благословляя нового правителя.

Сингаран опустился на колени перед своим учителем и сказал: "Ачарья, я чувствую вину за то, что случилось с моим дядей и его семьей. Я просто изгнал его после того, как мы захватили королевство, как ты и советовал. Я чувствую себя ужасно из-за того, что после этого он и его семья были убиты дакойтами. Я боюсь, что его смерть будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.’

- Каждый оставляет миру лучшее место, некоторые просто уходят. Твой дядя был одним из них!- сказал победоносный Чанакья, злорадно вспоминая события предыдущего дня, когда жители города капитулировали перед ними.

‘Я не хочу обременять Синхарана гнусной задачей устранения претендентов на его трон, - признался он Мехиру. ‘Я попрошу Синхарана изгнать его дядю из Маллайраджьи. Наши усилия, Мехир, должны быть направлены на то, чтобы бывший король покинул пределы королевства абсолютно невредимым.’

- Но разумно ли его изгнать? Он-союзник Пауруса и сбежит в Кайкей, чтобы собрать войска. Паурус будет только рад поддержать его начинание. В конце концов, восхождение Синхарана на трон означает, что Маллайраджья больше не является вассалом Кайкея, - воскликнул Мехир.

- Ты совершенно прав, Мехир. И именно поэтому я хочу, чтобы его ликвидировали—но не официально. Население Маллайраджи должно любить своего нового правителя Синхарана. Он должен казаться добрым, справедливым, правдивым и доброжелательным. Очень важно, чтобы дядя Синхарана был замечен покидающим королевство—целым и невредимым—вместе со своей семьей и сторонниками.’

‘А потом?- спросил Мехир, зная ответ и зная также, что этот ответ останется невысказанным.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Настоящие дни

В номере отеля "Кларкс" в Лакхнау было прохладно и темно. Шторы были частично задернуты, чтобы не пропускать яркое послеполуденное солнце, а кондиционер был установлен на самую низкую температуру. Внутри сидели двое мужчин—Пандит Гангасагар Мишра и Рам Шанкар Двиведи. Двиведи нервничал. Он все время поправлял очки и поправлял волосы. Он был одет как любой другой индийский политик-белая домотканая Курта и пижама— - но аксессуары, украшавшие его Гандианский наряд, не были такими уж скромными. Оправа его очков была от Гуччи, ручка в кармане-из чистого серебра "Монблан", наручные часы-из желтого золота "Ролекс", а ноги удобно обуты в мокасины "Балли".

Почему партийный патриарх решил пригласить его на встречу один на один в роскошном номере, спрашивал он себя. Струйка пота сбежала с его спины и потекла вниз по спине, несмотря на то, что в комнате было холодно. Это заставило его содрогнуться. Это было нехорошо. Пандит Гангасагар Мишра был хладнокровным убийцей, когда дело касалось политики, подумал Двиведи. Что ему известно? Может быть, патриарх АБНС вызвал его на допрос?

Гангасагар молча смотрел на него, казалось, целую вечность. Говори, черт бы тебя побрал, подумал Двиведи. Двиведи не знал, что Гангасагар был одет в шерстяной жилет внутри своей курты и удобно устроился, не обращая внимания на минусовой холод комнаты. Пусть дрожит, подумал Гангасагар. Если ему холодно, он захочет пописать, и это заставит его нервничать еще больше.

- Мне говорили, что ты теперь довольно общителен, Двиведиджи, - сказал Наконец Гангасагар. - Все, кого я встречаю, говорят мне, что они побывали в вашем доме.’

- К моему несчастью, у тебя не было времени быть моим гостем, Пандитджи, и я с удовольствием пригласил бы тебя на ужин, - с тревогой ответил Двиведи.

- Позвольте мне перефразировать Ваше заявление. Если быть точным, двадцать четыре наших ABNS MLA регулярно посещали ваш дом—и, пожалуйста, не говорите мне, что они приходили только за виски и самосой!’

Двиведи еще немного поерзал. - Я преданный партийный работник, Пандитджи. Некоторые недовольные элементы пытались разжечь восстание. Я считал своим главным долгом убедить их в обратном.’

- Я горжусь тобой, Двиведиджи. Я должен был догадаться, что эти фотографии подделаны,-заявил Гангасагар, бросая на стеклянный журнальный столик перед ними стопку глянцевых фотографий размером 4 х 6 дюймов. Краска сошла с лица Двиведи, когда он уставился на непристойные фотографии, изображавшие его в различных позах, вдохновленных Камасутрой, вместе с Ишей. Он что-то бессвязно бормотал, но слова не шли.

- Расслабься, Двиведиджи. Не беспокойся. Она сказала, что ты очень хорош в постели, - Гангасагар безумно расхохотался, готовясь к убийству. ‘У меня с собой сорок девять негативов-по одному на каждый месяц оставшегося срока правления. Если Чандини все еще будет главным министром в сорок девятом месяце, все негативы будут возвращены вам, договорились?’

Двиведи молча кивнул, словно из него высосали всю жизнь. Пандит Гангасагар Мишра поднялся со стула. - А! Еще одна просьба. Пожалуйста, помните,что теперь в ваших интересах обеспечить сохранение этого правительства. Вы несете личную ответственность за то, чтобы держать меня в курсе, если возникнут какие-либо возражения, понятно?- спросил он, прежде чем выйти из номера, выключив на ходу кондиционер.

"Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах", - сказал он себе.

Чандини была опустошена. Шанкар был глотком свежего воздуха, ее единственной отрадой после Джеффри. Она посмотрела на себя в зеркало, сдерживая слезы, которые хотели прорвать плотину. Она не будет плакать. Казалось, ей не суждено ни любить, ни быть любимой. Она промокнула салфеткой свои темно-зеленые глаза, спустила ее в унитаз самолета и вышла, чтобы присоединиться к Гангасагару.

Перелет из Лакхнау в Дели был коротким, но неудобным. Взлет был задержан более чем на час из-за неисправности вспомогательного блока питания, и к тому времени, когда это было исправлено, управление воздушного движения отказало в разрешении на вылет из-за плохой погоды. Гангасагар позвонил министру гражданской авиации в Нью-Дели, чтобы переговорить с управлением воздушного движения Лакхнау и дать им разрешение на взлет. Остальные пассажиры рейса не подозревали, что они были счастливыми получателями политической щедрости—взлет, который, вероятно, был бы прерван, если бы не присутствие Гангасагара. Чандини, Икрам, Гангасагар и Менон сидели в первом ряду самолета. Обычно сварливая стюардесса внезапно оживилась и приложила дополнительные усилия, чтобы быть теплой и заботливой по отношению к своим VIP-гостям, хотя ее отношение общего безразличия вернулось, как только она достигла второго ряда.

‘Чего мы хотим добиться в Нью-Дели?- спросил Икрам.

‘Помнишь наш разговор, Икрам, когда ты только вступил в должность мэра?- спросил Гангасагар.

- Какой именно? Их было так много, - пошутил Икрам.

‘Тот самый, когда я сказал тебе, что мы должны быть собачниками, потому что хотим победить на следующих выборах. Эта реальная власть находится на уровне штатов, а не на уровне местного самоуправления.’

‘Да. - Да, я помню.’

‘Ну, я хочу сказать вам, что был неправ.’

‘Что вы имеете в виду? Мы держим власть в Уттар-Прадеше. Наша дорогая Чандини-главный министр. Я, Икрам Шейх, мэр Канпура.’

‘Да. Но реальная власть находится в центре Нью-Дели, и именно там мы все будем через несколько лет. Это ознакомительная неделя.’

‘Но мы могли бы обсудить это в Лакхнау. Почему мы едем в Дели, чтобы обсудить эти вопросы?- спросила Чандини.

‘Чтобы встретиться с Майором Джаспалом Сингхом Беди, - ответил Гангасагар.

‘Кто он такой?- спросил Икрам.

‘Именно он обеспечит нам шестьдесят пять из восьмидесяти пяти мест Лок Сабха в штате Уттар-Прадеш.’

Учтивый и щеголеватый сикх был выше шести футов ростом. На нем был темно-синий костюм, темно-красный тюрбан тщательно сочетался по цвету с носовым платком и галстуком. Двойные манжеты его накрахмаленной белой рубашки из египетского хлопка выглядывали из рукавов пиджака ровно на дюйм и украшались серебряными запонками с гербом индийских вооруженных сил. Его седая борода, усы и брови были безукоризненно ухожены, ни один волосок не выбивался из прически.

Майор Джаспал Сингх Беди родился в семье среднего класса в Пенджабе и был необузданным и неуправляемым на протяжении всего своего детства и юности. Он был главарем банды, которая в совершенстве овладела искусством кражи сладостей у ничего не подозревающих покупателей, как только они появлялись из популярных кондитерских магазинов. Сообщники Джаспала поднимут шум, подравшись между собой. Незадачливые клиенты, несущие пакеты с покупками, попытаются вмешаться и решить проблему, а Джаспал вежливо предложит им подержать свои посылки, пока они это сделают. Через пять минут покупателям удалось бы примириться, но Джаспал исчез бы вместе со своими пакетами.

Встревоженный отец Джаспала в конце концов попросил одного из своих двоюродных братьев, подполковника индийской армии, убедить Джаспала пройти десятилетнюю срочную службу в армии. Джаспал отказался—ему было слишком весело воровать сладости. Офицер позвал мальчика к себе в коровник и устроил ему настоящую взбучку. Никаких вариантов не предлагалось. На следующее же утро Джаспал отбыл в Ченнайскую Академию офицеров на пятьдесят недель. Его отец надеялся, что армия дисциплинирует безрассудного юношу и даст ему смысл жизни.

Так оно и было. Дисциплина армейской жизни подходила Джаспалу. Служба в армии наделила его аналитическим мышлением, навыками планирования и командной игрой. Он быстро прошел путь от лейтенанта до капитана и майора. Завершив свою десятилетнюю комиссию, он присоединился к небольшому агентству по исследованию рынка, нанятому правительством Индии для проведения обследований сельского населения в связи с десятилетней переписью населения. Следующие десять лет Джаспал потратил на составление демографических карт населения по всей Индии-гигантская задача, методично выполняемая дисциплинированным солдатом в нем. Он покинул фирму, достигнув должности руководителя отдела исследований сельских районов, чтобы создать собственную консультационную компанию, которая объединила бы две симбиотические науки—опрос и политику.

- Лок Сабха-это непосредственно избранная нижняя палата парламента Индии. Пятьсот пятьдесят два члена Совета избираются непосредственно избирателями, насчитывающими более семисот миллионов избирателей, что больше, чем в Америке и Европе вместе взятых, - начал майор Беди. ‘Причина, по которой я сегодня здесь с вами, заключается в том, что ваш штат—Уттар—Прадеш-посылает восемьдесят пять членов в Лок-Сабху. Это значительное число. Почему? Потому что если бы это число когда—либо контролировалось одной партией, то эта партия—даже если бы она была просто региональным игроком-сыграла бы решающую роль в формировании правительства в центре.’

‘Но этот сон неправдоподобен, майор Беди. Уттар-Прадеш не является однородным монолитом. Он состоит из людей, которые голосуют на основе религии, касты, пола и экономических слоев. Один размер не подходит всем!- сказал Менон.

‘Вы правы, Мистер Менон. И именно по этой причине в штате Уттар-Прадеш никогда не будет работать ни одна формула. Единственная формула состоит в том, чтобы не иметь единой формулы. Некоторые места будут бороться по кастовым линиям-далитов против Браминов или Ядавов против Баниев; другие места будут бороться по религиозным разделениям-индуисты против мусульман. Но с другими можно бороться на экономических основаниях-бедные против богатых. Вот тут-то АБНС и забивает, - объяснил майор, делая глоток воды, чтобы смазать горло.

- Каким образом?- удивился Икрам, макая в чай засахаренное печенье и откусывая кусочек.

- Все остальные партии в Уттар-Прадеше, похоже, имеют основной электорат. У АБНС его нет, - уверенно ответил Джаспал.

- Значит, мы влипли?- спросил Икрам, громко прихлебывая чай.

‘Напротив того. Ваша сила заключается в том, что у вас нет основного электората. Сам критерий, который воспринимается как сила в одном регионе, обычно является слабостью в другом. Например, если бы АБНС воспринимались как партия далитов, это помогло бы партии в Далитовских крепостях, но это было бы недостатком в районах, где доминируют брамины",-рассуждал майор Беди.

‘Значит, вы хотите, чтобы мы объединились с индусами и мусульманами, браминами и далитами, Ядавами и Тхакурами, землевладельцами и фермерами, богатыми и бедными, мужчинами и женщинами, старыми и молодыми... разве мы не рискуем стать кхичди без единого доминирующего аромата?- спросила Чандини.

- У других партий уже есть кандидаты, которые представляли эти избирательные округа в течение многих лет. У вас есть преимущество чистого листа. Вы можете выбрать своих собственных кандидатов, точно адаптированных к конкретным требованиям соответствующего избирательного округа, - сказал майор Беди, - и вот тут я вступаю в игру".

‘Что ты будешь делать?- спросила Чандини.

- Сделали - поправил Беди. -Год назад Гангасагарджи поручил мне определить идеальный профиль кандидата для каждого из восьмидесяти пяти округов штата Уттар-Прадеш. Я здесь, чтобы сообщить вам о своих находках.’

‘У вас восемьдесят пять округов-Кери, Даурахра, Биджнор, Амроха, Морадабад, Рампур, Самбхал, Будаун ...

Он продолжал методично вычеркивать все имена из своего списка. Наряду с каждым названием он описал его население, уровень грамотности, возрастную демографию, гендерное разделение, процентный состав каст, религий и этнических групп, а также основные профессии населения. Факты и цифры без всяких усилий сыпались из уст майора Беди. Он был человеческим эквивалентом компьютера.

Когда он добрался до последнего избирательного округа, он сказал: "в Уттар-Прадеше избирательная борьба все еще направлена на решение основных вопросов социального доминирования. Я проанализировал каждый из восьмидесяти пяти избирательных округов по этому параметру.’

- Социальное доминирование? Ты имеешь в виду касту!- воскликнул Икрам.

- Не просто каста. Социальное доминирование определяется кастой, полом, религией, возрастом и экономической мощью. Пожалуйста, поймите, что нет ни одного избирательного округа, где одна доминирующая группа может выиграть выборы! Например, в западном Уттар-Прадеше-Меерут-у вас есть концентрация джатов, регион часто называют Джатланд. Сколько джатов в Мееруте? Десять процентов! Можете ли вы выиграть выборы с десятью процентами?- спросил Беди.

‘Так как же можно победить, например, Меерут?- спросил Гангасагар.

- Посмотри за пределы кастовых уравнений, Гангасагарджи, - предложил Беди. - Население Меерута составляет полмиллиона человек. В городе шестьдесят два процента индуистов, тридцать пять процентов мусульман, три процента сикхов, половина христиан и половина джайнов; пятьдесят три процента населения составляют мужчины, а средний уровень грамотности составляет семьдесят два процента, что довольно высоко для Уттар-Прадеша.’

- Значит, наш идеальный кандидат-образованный индус мужского пола?- спросила Чандини.

- Напротив, индусы, как правило, не голосуют единым блоком. Их голоса разделяются по кастовому признаку или по другим соображениям. Вместо этого, если попытаться создать союз джатов и мусульман, то теоретически можно было бы захватить сорок пять процентов голосов,-ответил Беди.

‘Но почему Джаты и мусульмане голосуют за одного и того же кандидата?- спросила Чандини.

‘Лучший вопрос. Вы предполагаете, что эти две группы исторически противостояли друг другу, и поэтому правильно полагаете, что возможность найти кого-то, кто обращается к обеим группам, весьма мала. Но мне удалось выявить потенциальных кандидатов из общины Чхачхар, - гордо заявил майор Беди.

- Почему Чхачхар?- спросил смущенный Менон.

- Чхачары-это племя джатов, принявших ислам много лет назад. Их потомки-мусульмане Джаты. Джат-мусульманин-это идеальное сочетание для победы в этом избирательном округе, - заявил щеголеватый Сардар.

- Что еще больше увеличит его шансы на победу?- тихо спросил Гангасагар.

‘Меерут важный промышленный город. Здесь имеется одиннадцать сахарных заводов, и более семидесяти процентов населения занимаются выращиванием сахарного тростника. Если бы наш кандидат Чхачхар был фермером сахарного тростника, он был бы гораздо более приемлемым—даже для других каст и общин—из-за экономических соображений.’

‘Но вы сказали, что, сделав все это, мы получим сорок пять процентов голосов. Все равно останется пятьдесят пять процентов!- сказал Менон.

- Пятьдесят пять процентов опасны только в том случае, если они сосредоточены в руках одного кандидата от оппозиции. Это подводит меня к следующей части моей стратегии, - сказал Беди, листая свои записи.

‘И что же это такое?- спросил Гангасагар.

- Вторая часть стратегии состоит в том, чтобы обеспечить разделение оставшихся пятидесяти пяти процентов голосов.’

‘И как же вы этого добьетесь?- спросил Икрам.

‘Просто. Составьте карту профиля существующего действующего депутата и найдите реплику, чтобы выставить ее в качестве дополнительного независимого кандидата в каждом конкурсе. Задача этого кандидата-просто сыграть роль спойлера и разделить банк голосов конкурентов.’

‘Значит, нам нужно найти себе фермера-мусульманина Джата сахарного тростника? Тогда нам нужно найти себе спойлера, который точно соответствует профилю нынешнего депутата от избирательного округа Меерут?- пробормотал Икрам.

- Я уже нашел для тебя первое. Его зовут Даула Хассан Бхатти. Ему пятьдесят три года, он мусульманин—Джат—его семья переехала в Меерут три поколения назад-и владеет пятиакровой фермой по выращиванию сахарного тростника вместе с дробильной установкой. Он-естественный выбор, - объяснил Беди.

‘Но ... Но разве мы должны умолять таких людей участвовать в выборах по нашему билету? У нас уже есть партийные работники, стоящие в очереди за билетами на Лок Сабха, почему бы не сделать это проще, выбрав из них одного?- спросил Икрам.

‘Ты хочешь победить или нет? Никогда не совершайте ошибку, выбирая из неоптимального пула. Определите идеального кандидата в соответствии с избирательным округом. А теперь, может быть, я расскажу вам об оставшихся восьмидесяти четырех идеальных кандидатах из других округов?- спросил Беди, когда Гангасагар спокойно сидел и улыбался во время обмена репликами.

- Торговцы Уттар-Прадеша объявляют забастовку, - сказала Чандини.

- Но почему?- спросил Гангасагар.

‘Говорят, что налог с продаж в Уттар-Прадеше слишком высок. Они хотят его уменьшить.’

‘Вы не можете просто так раздавать налоговые поступления, потому что кто-то этого хочет! Вы даете виски алкоголику только потому, что он этого хочет?’

- Согласна. Но что же мне делать? Забастовка остановит всю экономическую деятельность. Цены на товары первой необходимости взлетят до небес. Наши избиратели будут возмущены.’

- Повысить налог с продаж еще на пять процентов!’

‘Мы не можем этого сделать! Они уже в воинственном настроении ...

‘Они уже сделали последний шаг-объявили забастовку, верно? Что еще они могут сделать?’

‘И как же мы заставим их все отменить?’

- Дайте им трехпроцентную скидку в качестве уступки, чтобы остановить забастовку. Ты все равно получишь два, - усмехнулся Пандит.

"Водители автобусов Государственной транспортной корпорации продолжают опрометчиво ездить в состоянии алкогольного опьянения— это уже четвертое дорожно-транспортное происшествие за последние две недели", - посетовала Чандини, указывая на газетный репортаж Гангасагару.

‘Почему бы нам не уволить водителей, если их признают виновными?- спросил Гангасагар.

- Сначала их надо осудить. Судебные дела тянутся годами.’

‘Есть отличное решение, чтобы решить эту проблему.’

‘И это все?’

- Платить зарплату водителям напрямую их женам. Они никогда не расстанутся с пенни за выпивку! Скажите комиссару транспорта, чтобы он проследил за тем, чтобы все выплаты заработной платы производились женам. Вы вдвое снизите уровень вождения в нетрезвом виде!’

- Неплатежи по кредитам преследуют наши региональные банки, - сказала Чандини, просматривая финансовые отчеты, составленные государственным контролером.

‘А кто такие неплательщики?’

- Фермеры, бизнесмены, торговцы, домовладельцы, а также люди, которые накапливают огромные суммы на своих кредитных картах. Если мы не вернем эти суммы, банки Уттар-Прадеша могут однажды рухнуть.’

- Оставьте фермеров. Скудные дожди привели к плохому урожаю в этом году. Дайте им больше времени, чтобы расплатиться и списать проценты по своим кредитам.’

‘А остальные?’

Они не должны иметь сложности с оплатой. Они просто пользуются небрежным механизмом взыскания долгов наших государственных банков.’

‘Но единственное, что мы можем предпринять, - это обратиться в суд. Это дорого и отнимает много времени. Могут пройти годы, прежде чем мы увидим результаты.’

- Скажи Сачле Деви, чтобы она вернула тебе ссуды.’

- Кто это?’

- Сачла Деви. Она известный евнух в Лакхнау. Я могу попросить ее помочь тебе.’

‘С какой стати мне принимать помощь от евнуха?’

- Потому что у нее целые банды бродячих евнухов, которые весь день ничего не делают, кроме того, что стоят у домов и магазинов, хлопают в ладоши и громко кричат.’

‘Они делают это только в счастливых случаях—браки, рождения, инаугурации. Пожертвования евнухам должны приносить удачу!’

- Но люди не раскошеливаются на евнухов, потому что хотят удачи. Они просто хотят скатертью дорога.’

- Ну и что?’

- Сачла Деви организует свои банды, чтобы они стояли у домов и офисов неплательщиков. Они будут громко хлопать в ладоши и смущать их перед своими друзьями и соседями. Им это надоест, и они заплатят. Скажите Сачле Деви, что она получит десять процентов займов, возвращенных ее командой!’

м бочка, которая взорвется независимо от того, в какую сторону идти. Если бы кто—то высказался за прекращение бронирования, улицы были бы заполнены протестующими-теми, кто был бенефициаром политики бронирования. Если бы кто—то высказал мнение, что резервация должна быть продолжена, улицы также были бы заполнены протестующими-на этот раз теми, кого политика дискриминировала. Это была безвыходная ситуация. Политика этого премьер-министра состояла в том, чтобы не иметь политики по этому вопросу.

Адский документ был составлен его политическими советниками, которые полагали, что оппозиция может заставить премьер-министра сделать заявление по этому вопросу в Лок Сабха. Они хотели быть готовыми. Но почему после этого они не воспользовались этим чертовым измельчителем? Оскорбительный абзац перекочевал из Южного блока в Северный и далее в редакцию "Индостан Таймс". На следующее утро премьер-министра поджарили на завтрак для всей страны.

- Пресса интересуется нашим мнением по поводу этой истории, - сказал секретарь кабинета министров.

‘Конечно, это так. Я посылаю им истории о камнях фундамента, заложенных для новых больниц— - им все равно. Я посылаю им материалы о новой политике реформы образования-им все равно. Я посылаю им фотографии наших иностранных делегаций, которые открывают новую эру мира и стабильности—им все равно. Но они получают один абзац из этой адской записки, которая никогда не должна была быть написана в первую очередь, и они приходят стаями, как стервятники, почуявшие кровь!- сердито возразил премьер.

- Э... Гм... - начал министр финансов.

- Да, в чем дело? Говорите, что хотите, но давайте не будем заставлять вас вечно прочищать горло, - потребовал раздраженный премьер.

- Э... а! Да. Я действительно считаю, что единственный способ, которым мы можем ограничить ущерб, - это дать им еще большую историю, которая просто затмит эту, - сказал седеющий министр финансов.

‘И что же это будет?- спросил премьер-министр.

- Может быть, война с Пакистаном?- вмешался министр внешних сношений.

‘Вы хотите, чтобы я объявил войну Пакистану, чтобы мы могли уничтожить газетную статью? Неужели все сошли с ума?- крикнул премьер-министр.

После бесконечной паузы заговорил министр внутренних дел. - Мы не обязаны объявлять войну. Просто передайте впечатление, что вдоль индо-пакистанской границы идут стычки. Пресса будет его лакать.’

- Чтобы танцевать танго, нужны двое, - сказал премьер-министр. - Почему у вас, джентльмены, сложилось впечатление, что Пакистан пойдет на это?’

- Пакистан всегда будет с этим мириться. Их собственная внутренняя политика-сплошная неразбериха. Для них будет долгожданным облегчением вернуться к тому, что они делают лучше всего, нагнетая военную истерию и раздавая ее ничего не подозревающим простакам—обычным гражданам Пакистана", - сказал министр иностранных дел.

‘А не могли бы потом пресса поднять нас за то, что мы распространяем точно такую же чушь среди наших граждан?- спросил премьер-министр.

- Небольшая неточность иногда спасает тонну объяснений, сэр, - сказал секретарь кабинета министров. Министр финансов, министр внутренних дел и министр иностранных дел глубокомысленно кивнули. Министр обороны демонстративно молчал.

- Если ситуация, похожая на войну, сохранится, общественное мнение будет на стороне нынешнего правительства. Так всегда бывает. Люди, которые с удовольствием спустили бы штаны правительству, вдруг становятся патриотами!- сказал Агравалджи Гангасагару, когда они обедали в его саду. Чандини и Икрам были единственными приглашенными.

‘Он прикрывает свою задницу! Больше ничего, - воскликнул Икрам, запихивая в нетерпеливо ожидающий рот Гоби-парату.

- Мудрый человек прикрывает свою задницу. Еще более мудрый человек не снимает штанов’ - сказал Гангасагар.

- А?’

- Утечка информации из офиса премьер-министра, которую мы организовали, сделала свое дело. Премьер-министр сыграл нам на руку, создав военную истерию. Каждый оборонный контракт теперь будет находиться под пристальным вниманием—в частности, боеприпасы "Маджестик".’

- Но почему?’

- Потому что "Маджестик Амунишн" получила очень крупный контракт на поставку винтовок, и два процента фирмы теперь принадлежат садхви, согласно нашим инструкциям Сомани. А садхви-незаконнорожденная дочь премьер-министра. Случай неприличия, не так ли?- спросил Гангасагар, осушая стакан соленого Ласси.

- Но в конечном итоге мы причиним вред Сомани. Он владеет долей в "Маджестик" ’ - возразила Чандини. ‘Он вернется, желая возместить свои потери.’

‘Я попросил его продать акции "Маджестик", как только сделка была подписана. Мне дали понять, что его пакет акций был продан три дня назад, - сказал Пандит, подавляя отрыжку в знак признательности за чудесную еду, которую подавали в доме Агравалджи.

‘Так как же мы будем играть?- спросил Икрам, копаясь в знаменитом Агравальском рисовом пудинге.

‘Мы вернем нашего пронырливого репортера и предоставим ему возможность потрясти трон премьер-министра. В конце концов, он сидел, нетерпеливо ожидая нашего кивка, чтобы использовать материал садхви, верно?’

‘Право.’

‘Но никаких разговоров о том, что она незаконнорожденная дочь, - сказал Гангасагар.

- Ганга, я и не подозревал, что ты питаешь к ней слабость, - пошутил Агравалджи.

Я считаю, что информация-это как деньги. Лучше хранить их как банковский счет, чем тратить неразумно, - сказал Гангасагар. - Чандини, я думаю, что выборы в Лок Сабха могут состояться раньше, чем мы ожидали! Гангасагар рассмеялся. Смех защекотал ему горло, и он закашлялся. Он глотнул воды и снова безудержно расхохотался. Агравалджи, Чандини и Икрам с любопытством посмотрели на него. Было неприятно видеть, что Пандит вышел из-под контроля.

- Что тут смешного?- спросил Икрам.

‘Премьер. Я представляю его без штанов!’

‘Говорят, она навещает вас каждый день! Ваша сторона дела, сэр.’

‘Без комментариев.’

- Говорят, вы заключили оборонные контракты с "Маджестик", потому что она была акционером. Это правда?’

‘Без комментариев.’

- Это правда, что она обладает божественной силой и использовала ее, чтобы сделать вас премьер-министром?’

‘Без комментариев.’

‘Вы оба практикуете черную магию, когда остаетесь одни?’

‘Без комментариев.’

- Она посещает заседания Кабинета министров, чтобы влиять на их решения?’

‘Без комментариев.’

‘Она ваша любовница?’

‘Без комментариев.’

Премьер-министр сел в ожидавшую его машину и вздохнул. Это был не самый удачный день.

- У премьер-министра не будет иного выбора, кроме как уйти в отставку. Там будет борьба за высшую должность с министром финансов, министром внутренних дел и министром иностранных дел, которые будут бороться за эту должность", - сказал Гангасагар.

‘И кто же победит?- спросила Чандини.

‘Никто. Когда львы дерутся из-за козла, обычно гиена получает приз.’

‘А кто такая гиена?’

‘Министр обороны.’

‘Но он же дурак!- пробормотала Чандини.

‘Мне все равно. Все, что я хочу, это чтобы он завершил список кандидатов своей партии в штате Уттар-Прадеш.’

‘И кого вы хотите включить в этот список?’

- Все его действующие депутаты.’

- Но почему?’

- Политики подобны подгузникам—их нужно часто менять! Анти-фактическая численность персонала будет прекрасно работать против них.’

‘Разве АБНС не должны вступить в предвыборный союз с правящей партией в Нью-Дели?- спросила Чандини.

‘Конечно, нет!- воскликнул Гангасагар.

- А почему бы и нет? Разве министр обороны не хочет этого?’

‘Конечно, знает. Но мы решим это позже.’

- Но почему? Разве мы не решили, на чьей мы стороне?’

‘Конечно, да.‘И с какой же это стороны?’

- Победившей стороны, моя девочка, победившей стороны.’

‘Он должен одержать победу, что-то такое, что позволит ему стать центром всеобщего внимания, - сказал Гангасагар.

‘Вы имеете в виду министра обороны? Он говорил, что у него нет никаких амбиций стать премьер-министром, - сказала Чандини.

‘Это не то же самое, что сказать, что он не позволит своему имени идти вперед, если его убедят доброжелатели!’

- Премьер-министр, министр финансов, министр иностранных дел, министр внутренних дел и министр обороны—все они члены одной и той же правящей партии в Нью-Дели. Почему для нас должно иметь значение, кто из них в конечном итоге победит?’

‘Есть одна важная причина, Чандини.’

‘И что же это?’

- Наш молодой магнат Сомани прекрасно ладит с министром обороны. Помните Majestic Munitions? В наших интересах, чтобы наш человек получил эту работу.’

‘Значит, вы думаете, что сможете переложить обязанности премьер-министра на министра обороны?’

‘Да, но он не рассматривается как серьезный претендент на высший пост. Если он хочет стать альтернативой, он должен сделать что-то драматическое, что-то, что даст ему мгновенное доверие и признание.’

- Например, что?’

‘Мы могли бы попросить его выиграть войну.’

- Где?’

- NJ9842.’

- Никогда о таком не слышал.’

- Именно поэтому это идеальное место.’

Координата NJ9842 была точкой, с которой пограничный спор между Индией и Пакистаном растянулся до самого высокого поля битвы в мире. Войска обеих стран стояли лицом к лицу на высоте более двадцати тысяч футов над уровнем моря при минусовой температуре. Ледник Сиачен, расположенный в горном массиве Каракорум, где находятся одни из самых высоких вершин в мире, был одним из самых негостеприимных регионов мира. Температура колебалась в районе минус сорока градусов по Цельсию, и если обнаженная кожа касалась металла, то он мгновенно связывался, как будто с сумасшедшим клеем. Ледник ежегодно получал десять метров снега, а метели достигали ста пятидесяти узлов.

Несмотря на то, что он был одет в пять слоев одежды, министр обороны дрожал, выходя из специального военного самолета Ан-32А из Леха. Военный передовой легкий вертолет ждал его, чтобы доставить в Пойнт-Сонам, самую высокую в мире вертолетную площадку, построенную индийской армией. Пилот вертолета молчал. Он не хотел пугать министра, говоря ему, что посадка вертолета в Пойнт-Сонаме-это головокружительный опыт.

Когда дрожащее металлическое чудовище начало опускаться на микроскопическую вертолетную площадку, расположенную на вершине ледяной иглы, лопасти винта изо всех сил пытались извлечь даже минимальную подъемную силу из разреженного воздуха. Решение опустить министра по веревочной лестнице, когда в этом не было необходимости, было глупым, подумал пилот. Но кто он такой, чтобы спорить с интеллектуальной мощью бюрократии в штаб—квартире Министерства обороны Сена Бхаван?

Он обернулся, чтобы посмотреть назад. Он видел, как нервничающий и закутанный министр обороны дрожит, стуча зубами. Пилот не знал, что министр обороны, готовясь спуститься по веревочной лестнице, вполголоса проклинал своего друга—Сомани. Министр не знал, что идея принадлежит не Сомани, а Гангасагару.

- Нет войны, которую можно выиграть, - сказала Чандини.

‘Если присмотреться повнимательнее, война всегда будет, - сказал Гангасагар.

‘И где же вы ее ищете?’

‘В газетах, - ответил Гангасагар.

- А?’

- Война, которую нужно выиграть, ведется на бумаге-война слов! Не солдаты сражаются! Нам не нужно ничего такого грязного.’

‘Я все еще в замешательстве.’

- Мы пустим слух, что индийские и пакистанские войска, дислоцированные в Сиачене, обменялись огнем.’

- А они?- спросила Чандини.

‘Могли бы, - ответил Гангасагар. - Мы не можем быть уверены, что они этого не сделали: в Сиахене почти каждый день происходят случайные перестрелки. ’

‘Можно сказать, что с помощью этой теории возможно почти все!’

‘Точно. Они могли бы это сделать. А может, и нет. Кто скажет, в чем правда?’

‘А потом?’

- Мы скажем Сомани, чтобы он попросил министра обороны посетить индийские войска в Сиачене. Чудесная реклама с министром обороны, спускающимся по веревочной лестнице с вертолета. Абсолютный защитник суверенитета и целостности Индии! Супермен и Человек-Паук превратились в одно целое!’

‘А потом?’

- Еще одна утечка информации о том, что ситуация была быстро взята под контроль в результате личной инициативы министра обороны посетить войска и последующего подъема их боевого духа.’

- Газеты на это не клюнут—они воспримут это как рекламный трюк.’

‘Они поверят в это, если просочившийся секретный доклад американского оборонного аналитического центра подтвердит это.’

‘Как вы заставите американский оборонный мозговой центр сказать то, что вы хотите?’

Majestic Munitions  имеет долю в Стратегических Исследований Азия обороны—Сард—американского "мозгового центра" на Азиатских военных вопросах. Сомани обещал мне доклад Сард, как только я попрошу об этом.’

‘И это сообщение будет правдой?’

- Вполне возможно. Кто сказал, что пакистанские войска не отступили?’

‘Но они никогда не нападали в первую очередь!’

- Неужели? Я этого не знал. Они могли бы это сделать.’

‘Значит, все это одна большая ложь?’

- Вполне возможно. Но опять же, это может быть и не так!’

‘Так что же Сомани хочет взамен за то, что сменил премьер-министра на посту министра обороны?- спросила Чандини.

‘Ничего. Он выигрывает, имея своего собственного друга в Южном блоке. Теперь он воспользуется своим новым статусом, чтобы преподать урок своему старшему партнеру—Рунгте, - ответил Гангасагар.

‘И нас это устраивает?’

- В политике нет постоянных друзей или врагов.’

- Дядя Ганга, ты непременно попадешь в ад, когда умрешь!’

‘Я полностью готов к такому повороту событий, дорогая девочка. Я буду счастлив встретиться со своим создателем. К счастью для меня, мой создатель, кажется, не спешит встретиться со мной!’

Чандини сидела за столом в своем просторном кабинете в Лал Бахадур Шастри Бхаван. Гангасагар сидел на диване в непринужденном уголке ее номера. Они смотрели новости. Ведущий говорил::

"Президент Индии в среду распустил Лок Сабха с немедленным вступлением в силу, проложив путь для Конституции новой палаты, которая, как ожидается, в конце этого месяца. Президент подписал соответствующее распоряжение по рекомендации нового премьер-министра, бывшего министра обороны. Вскоре после заседания Союзного кабинета премьер-министр отправился в Раштрапати Бхаван, чтобы лично представить президенту заявление об отставке своего Совета министров. Президент попросил его продолжать работу до тех пор, пока не будет сформировано новое министерство. Встреча президента и премьер-министра длилась тридцать минут ...

Гангасагар выключил телевизор, оборвав диктора на полуслове. - Этот ублюдок призвал к досрочным выборам, полагая, что только что завоеванная национальная слава в Сиачене поможет ему лично,-сказал Гангасагар.

‘Мы готовы к голосованию, - сказала Чандини. ‘Не имеет значения, что дата была перенесена на шесть месяцев. Последние два года мы только и делали, что готовились к этому.’

‘Даже если это так, сейчас крайне важно, чтобы первые опросы общественного мнения поставили нас на первое место в Уттар-Прадеше, - сказал Гангасагар.

‘Мы не контролируем общественное мнение, - сказала Чандини.

- Нет такого понятия, как общественное мнение. Есть только опубликованное мнение, и мы должны убедиться, что оно в нашу пользу.’

‘Как мы можем это гарантировать?- спросил Чандини, - опросы проводятся газетами и журналами. Мы ими не владеем!’

- Пусть ваше частное агентство проведет опрос. Газеты, которые изголодались по содержанию, будут вполне счастливы опубликовать результаты, если они могут утверждать, что они сами заказали исследование.’

- Даже если так, мы не можем контролировать исход!’

- Используй четвертую карту фокусника.’

- А? А это что такое?’

- Когда фокусник тасует карты и просит вас выбрать карту, он уже знает, какую карту он хочет, чтобы вы выбрали—и вы действительно выбираете карту, которую он хочет, чтобы вы выбрали. Таковы опросы общественного мнения. Вы структурируете их таким образом, чтобы респондент отвечал именно так, как вы хотите.’

‘Но что такое четвертая карта?’

- Опросы должны проводиться в форме опроса по четырем вопросам, специально разработанным для опрашиваемого субъекта. Никогда не публикуйте предыдущие три вопроса—только результаты четвертого. Это единственные ответы, которые имеют отношение к делу!’

Женщина-опросник остановила покупательницу как раз в тот момент, когда та выходила из продуктового магазина.

- Вопрос Первый: как женщина, считаете ли вы, что наш пол подвергался эксплуатации и дискриминации со стороны мужчин?’

‘Да.’

- Вопрос второй: считаете ли вы, что мужчины монополизировали власть в ущерб женщинам?’

‘Да.’

- Вопрос третий: как вы думаете, не пора ли сильной женщине встать у руля не только в государстве, но и в центре?’

‘Да.’

- Вопрос четвертый: насколько я понимаю, вы готовы поддержать предложение Чандини Гупты о расширении представительства женщин?’

‘Да.’

Брамин интервьюер спрашивал учителя брамина:

- Вопрос Первый: как брамин, считаете ли вы, что высшие касты остались без внимания политиков?’

‘Да.’

- Вопрос второй: считаете ли вы, что ограничения в образовании и трудоустройстве привели к тому, что брахманы лишились возможности получать вознаграждение?’

‘Да.’

- Вопрос третий: считаете ли вы, что пришло время кому-то выступить в защиту прав Браминов?’

‘Да.’

- Вопрос четвертый: насколько я понимаю, вы готовы поддержать предложение Чандини Гупты дать браминам больше голоса?’

‘Да.’

Агент разведки Далита находился в трущобах. - Спросил он своего далита.:

- Вопрос первый: считаете ли вы, как Далит, что годы дискриминации и неприкасаемости привели к тому, что далитов по-прежнему недостаточно защищают?’

‘Да.’

- Вопрос второй: считаете ли вы, что необходимо увеличить резервации в сфере образования и занятости для зарегистрированных каст и племен?’

‘Да.’

- Вопрос третий: считаете ли вы, что пришло время кому-то требовать большего представительства от далитов?’

‘Да.’

- Вопрос четвертый: насколько я понимаю, вы готовы поддержать предложение Чандини Гупты придать больший импульс прогрессу далитов?’

‘Да.’

Молодой руководитель избирательного участка подошел к студенту университета.

- Вопрос первый: считаете ли вы, что молодежь нашей страны была лишена достаточного голоса в будущем нашей нации?’

‘Да.’

- Вопросвторой: считаете ли вы, что финансовая безопасность вашего поколения закладывается старыми политиками, которые испытывают огромные дефициты?’

‘Да.’

- Вопрос третий: считаете ли вы, что пришло время следующему поколению сесть за руль?’

‘Да.’

- Вопрос четвертый: насколько я понимаю, вы готовы поддержать предложение Чандини Гупты поставить молодежь этой страны под контроль?’

‘Да.’

Мусульманский интервьюер стоял у входа в мечеть. Пятничная молитва только что закончилась.

- Вопрос Первый: вас, как мусульманина, беспокоит тот факт, что вы являетесь меньшинством в индуистской нации с большинством?’

‘Да.’

- Вопрос второй: считаете ли вы, что сменявшие друг друга правительства игнорировали мусульманский прогресс?’

‘Да.’

- Вопрос третий: как вы думаете, Не пора ли мусульманам избрать того, кто говорит за них?’

‘Да.’

- Вопрос четвертый: насколько я понимаю, вы готовы поддержать предложение Чандини Гупты поставить мусульманские проблемы на стол переговоров?

‘Да.’

Чандини улыбнулась, глядя Вечерние новости. - Ранее на этой неделе "Обсервер" опубликовал результаты опроса общественного мнения ЧКФ, проведенного по его заказу относительно общего настроения избирателей штата Уттар-Прадеш накануне выборов в Лок-Сабха. Опрос показал, что большинство недовольны апатией правительства в Нью-Дели и считают, что предложение АБНС и Чандини Гупты играть определенную роль в центре должно быть поддержано. Это первый случай, когда одинаковые результаты были получены в разных кастах, общинах, полах и возрастах. "Подавляющее большинство избирателей, похоже, считает, что АБНС под руководством Чандини Гупты может добиться лучших результатов, имея голос в центре”, - сказал представитель ЧКФ, опубликовав вчера результаты опроса общественного мнения.’

‘Что это за Агентство такое-ЧКФ?- Спросила Чандини у секретарши.

‘Понятия не имею. Может, мне посоветоваться с Меноном?’

‘Да. Он должен знать. Гангасагарджи возглавил эту операцию, - сказала Чандини.

Через несколько минут секретарша вошла в кабинет Чандини, улыбаясь.

‘Я выяснил для вас полное имя ЧКФ. Он был у Менона.’

‘В чем дело?’

- Четвертая карта фокусника.’

‘Мне нужны такие астрологи, как вы, чтобы предсказать крупную победу нашей партии, - объяснил Гангасагар удивленному человеку. Его стащили с тротуара, где он сидел, обманывая бедных сосунков, заставляя поверить, что невероятное богатство, невероятная удача, слава и удача уже на подходе.

‘Я не знаменит, сэр. Никто мне не поверит, - взмолился астролог.

- Предоставь это мне. Я договорился о вашем сегодняшнем интервью с одной известной газетой в Лакхнау. Вы должны предсказать, что в Уттар-Прадеше грядут перестановки в кабинете министров.’

‘Но я этого не знаю!’

- Теперь знаешь. Сегодня я разговариваю с главным министром, и она позаботится о том, чтобы завтра произошла небольшая перестановка. В отличие от вашего вида, я всегда избегаю пророчествовать слишком рано. Гораздо лучше пророчествовать после того, как событие уже обеспечено. Теперь, как только произойдет перестановка, вы дадите еще одно интервью.’

‘И что же мне сказать?- спросил сбитый с толку человек.

- Вы должны предсказать хороший урожай в этом году.’

‘Но я этого не знаю!’

- Теперь знаешь. У меня есть конфиденциальный доклад Министерства сельского хозяйства. Отчет должен быть обнародован на следующий день после вашего собеседования. Именно тогда вы дадите свое третье интервью.’

‘И что же мне тогда сказать?- спросил он вполне предсказуемо.

- Вы должны предсказать неожиданные дожди в Аллахабаде.’

‘Но я этого не знаю!’

‘Да, это так. Я заказал небольшой самолет, чтобы засеять облака над Гангом йодистым серебром. На следующий день после вашего предсказания будут неожиданные ливни. К тому времени пресса и общественность поверят всему, что вы скажете. Вот тогда-то вы и предложите свое четвертое интервью.’

‘А что я скажу во время этой четвертой беседы?’

- Ты должен предсказать сокрушительную победу АБНС и Чандини.’

‘Но я этого не знаю!’

‘Я тоже, но надеюсь, что твое предсказание сбудется.’

Аллахабад, расположенный в месте слияния рек Ганга и Ямуны, был напряжен. В Старом городе веселящаяся индуистская молодежь обливала мусульман алкоголем. В гневе некоторые неблагоразумные мусульманские мальчики оставили куски говядины на ступенях берега реки Ганг. Искра вспыхнула, и Аллахбад взревел в неистовстве насилия.

Главный министр штата Уттар-Прадеш Чандини Гупта вызвал нового начальника полиции. Чандини хотела знать, какие действия предпринимает полиция, чтобы предотвратить дальнейшие беспорядки. Гангасагар сел на один из стульев для посетителей, а вождь занял другой.

- Ситуация под контролем, мэм, - сказал шеф полиции. - Три батальона спецназа в спецодежде вошли в город и применили слезоточивый газ для разгона неуправляемой толпы. Они были атакованы камнями и кирпичами, но быстро смогли получить контроль над ключевыми районами города. Большая часть территории находится под контролем, за исключением старого города, где нам может потребоваться еще несколько дней, чтобы восстановить нормальную жизнь.’

- Смерть или жертвы?- спросила Чандини.

- Погибших нет, но есть несколько раненых. Потери были бы выше, если бы анонимная наводка не привела к тому, что мы заранее послали батальоны в Старый город.’

- Страх, - сказал Гангасагар, внезапно меняя направление разговора.

‘Что это было, сэр?- спросил шеф.

- Страх! Нам нужно восстановить порядок сегодня, а не завтра или послезавтра. Создайте страх. - Страх перед законом, - решительно заявил Гангасагар.

- Но, сэр, объявлен комендантский час, и мы ждем ваших распоряжений об отмене ограничений. Мы можем добиться результатов, не прибегая к радикальным мерам.’

- Делай, что я говорю. Мне нужно, чтобы главный министр выступил завтра на открытом собрании в Аллахабаде.’

‘Но, сэр ...

‘Я думаю, что новый начальник полиции проделал достойную похвалы работу, главный министр, - спокойно сказал Гангасагар, - но иногда подобные ситуации требуют эмоционального обращения, а не дубинок и слезоточивого газа.’

- Сэр, в данный момент было бы нецелесообразно посещать Аллахабад. Это пороховая бочка, которая может взорваться, - пробормотал шеф.

‘Вы здесь для того, чтобы защищать главного министра, не так ли, шеф? Или нам нужно искать нового человека, который сможет адекватно обеспечить безопасность главного министра, когда она захочет встретиться со своими любимыми гражданами?- спросил Гангасагар почти шепотом.

‘Мы защитим ее, сэр, - сказал начальник полиции, поняв, что решение уже принято.

- О возлюбленные жители Праяга-великого города, где Брахма принес жертву после сотворения мира. О благосклонные граждане Аллахабада-города, переименованного Акбаром в честь его собственной великой новой религии, Дин-и-Илахи. О великие мужчины и женщины Косамби-величайшего центра буддизма. Для меня большая честь быть сегодня здесь, среди всех вас, - сказала она, умело обращаясь к индуистским, мусульманским и буддийским элементам города. ‘Я стою перед вами сегодня как яркий светский пример дочери биологического отца-индуса и приемного отца-мусульманина. Я представляю две великие религии этой страны, и это мое честное обещание вам, что я умру прежде, чем позволю кому-либо когда-либо расколоть эту великую нацию по религиозному признаку!- Прогремела Чандини.

Организатором митинга был глава Аллахабадского райкома АБНС. На возвышении сидели Икрам, Гангасагар, абнс Лок Сабха, кандидат от Аллахабада, а также несколько различных чиновников. Местный оркестр играл трогательные и патриотические болливудские песни, а местные партийные работники один за другим поднимались на сцену и украшали гирляндами сидящих рядом с трибуной шишек. Десятки тысяч сторонников бросили вызов палящей жаре и страху перед беспорядками, чтобы сидеть в чистом поле и слушать обещания своих любимых представителей—обещания, которые, по всей вероятности, будут нарушены.

На другом конце поля, прямо напротив сцены, на которой сидели политические деятели, была установлена еще одна сцена с изображениями главных лидеров оппозиции. Публика не знала, что каждое из подобий было построено с помощью петард. Закончив церемонию приветствия, Чандини встала и вышла на центральную сцену. Помощник принес ей богато украшенный лук и стрелы, которые она подняла и подняла так, словно целилась в статуи на другом конце поля. Когда она прицелилась, пиротехника была выпущена, и каждое из чучел методично взорвалось. Толпа пришла в бешенство-аплодируя Чандини и завывая от одобрения, она кричала: "давайте направим нашу энергию на уничтожение тех, кто хотел бы разделить нас. Давайте откроем новую эру мира и братства. Давайте не будем ссориться между прошлым и настоящим—это может привести только к разрушению будущего!’

Гангасагар светился оптимизмом. - Он подмигнул Икраму. Так много можно было сделать с помощью Кварты Рома и фунта говядины. А люди думали, что выборы-это дорого! Он глубоко вздохнул и начал тихо повторять: "Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах.’

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

- Теперь, когда Сингаран воссел на трон Маллайраджьи, у нас есть королевство, в котором мы можем разместить наших солдат, - сказал Чанакья.

‘Да, - печально ответил Чандрагупта, - с кончиной моего отца в прошлом году в Пиппливане мы должны теперь объединить наши силы под командованием бывшего командира Амбхи.’

Чанакья понимал горе сына, потерявшего отца. По крайней мере, Чанакья смог совершить свой последний обряд. Чандрагупта-нет. Но Чанакья также знал, что у них нет такой роскоши, как горе. - Чандрагупта, мы не можем позволить себе потерять Пауруса как союзника. Тебе понадобится его помощь, чтобы сразиться с Дхананандой, - сказал он.

- Но Паурус сердится на нас. Мы захватили Маллайраджью, часть его сети вассальных государств. Зачем ему обсуждать с нами какой-то стратегический союз?- недоверчиво переспросил Чандрагупта.

- Потому что он аристократ, злой, гордый и тщеславный. Эти качества позволяют довольно легко манипулировать человеческим существом, - самодовольно ответил Ачарья Чандрагупты.

- Значит, мы льстим ему и заключаем Союз?- спросил Чандрагупта.

‘Если мужчина говорит женщине, что она красива, она не обращает внимания на его ложь! Нам просто нужно относиться к Паурусу, как к красивой женщине, - засмеялась Чанакья.

‘А если он не клюнет на приманку?- спросил Чандрагупта, подталкивая Чанакью к объяснению.

- Тогда мы потворствуем его амбициям власти, славы и славы—его горячему желанию быть самым могущественным правителем в Бхарате.’

‘И как мы это сделаем? У нас нет ничего существенного, чтобы подкупить его, - мрачно заметил Чандрагупта.

‘Просто. Я могу предложить ему трон Магадхи вместо того, чтобы предложить его тебе, - лукаво сказал Чанакья.

Чандрагупта опустился на колени перед своим учителем и мрачно сказал: "я охотно буду служить тебе в любом качестве, которое ты сочтешь нужным. Но я отказываюсь служить под началом тщеславного и мелочного Пауруса!’

Чанакья расхохотался над этим проявлением принципиальной тоски. ‘Я только сказал, что предложу его ему. Я никогда не говорил, что отдам его ему. Тебе следует внимательнее относиться к моему выбору слов, Чандрагупта. Это договор с Паурусом, который я сознательно нарушу!- сказал он.

Совершенно сбитый с толку Чандрагупта нерешительно заговорил: ‘Не лучше ли быть честным с ним и сказать, что нам нужна его поддержка, чтобы захватить Магаду? Мы могли бы предложить ему несколько провинций, но не трон.’

‘Он видит в тебе выскочку, о Чандрагупта. Он не будет ценить тебя как союзника. Лучше подписать договор

и пусть он строит воздушные замки, думая, что будет править Магадхой. Как только наша цель будет достигнута, Паурус станет расходным материалом.’

‘А как ты объяснишь ему свое предательство? - спросил Чандрагупта.

- Помни, что зачастую легче получить прощение, чем разрешение!- сказал Чанакья, широко улыбаясь на своем уродливом лице. ‘Я поговорю с моим добрым другом Индрадутом, премьер-министром Пауруса, чтобы он заступился за меня и убедил великого короля, что в его интересах заключить союз с Чанакьей.’

- Разве союз с Чанакьей не означает союз с Чандрагуптой?- спросил озадаченный принц.

‘Ах. Нам нужно это изменить. Мы с тобой будем сражаться и разойдемся в разные стороны, - ответил Чанакья.

‘Я никогда не смогу сражаться с тобой, Ачария. Твое желание-мой приказ. Даже если ты попросишь меня отдать за тебя свою жизнь, я сделаю это. Как я могу мечтать о том, чтобы пойти против твоей воли?’

- Расслабься, Чандрагупта. Я говорю о силе иллюзии. Мы должны создать иллюзию, что мы с тобой расстались—это разница во мнениях. Это позволит мне убедить Пауруса, что я действительно намерен посадить его на трон силы Магадхи!’

‘А что я буду делать до этого времени?- неловко спросил Чандрагупта.

- Поднять восстание!- сказал Чанакья, ударив кулаком по земле, на которой сидел, и подняв небольшую пыльную бурю.

- Поднять восстание? - Где?- спросил несчастный Чандрагупта.

—Македонские провинции-те, которыми правили непосредственно сатрапы Александра.’

- Какие именно?’

- Все они. Как вы знаете, большая часть Северного Бхарата является частью Магадхи, Кайки или Гандхара. Но как быть с маленькими государствами, которые не входят в эти три больших блока? Сатрап Александра Филипп, подчиняющийся могущественному Селевку-избранному преемнику Александра в Бхарате, - непосредственно управляет всеми ими. Если Филиппос умрет, их провинции попадут в наши руки без всяких усилий с нашей стороны.’

‘Ачария, ты предлагаешь то, о чем я думаю?- спросил усталый и настороженный Чандрагупта. Эти стратегические занятия с гуру отняли у него всю энергию.

‘Нет, нет, дорогой Чандрагупта. Мы не станем убивать Филиппоса. Мы просто выявим его злейших врагов и дадим им справедливый повод убить его!’

‘А кто его самый большой враг?- спросил Чандрагупта, понимая, что в этом вопросе нет необходимости.

- Его самый большой друг и союзник.’

- Амбхи?’

‘Нет.’

- Паурус?’

‘Нет.’

- Тогда кто же?’

- Сасигупта.’

- Кто это?’

- Магадха занимает значительную часть восточного Бхарата. К западу от него лежит Кайкей. Двигайтесь дальше на запад, и вы достигнете Гандхара. Но кто живет за Гандхаром, на крайнем северо-западе-за Индом?- спросил Чанакья.

- Ашваканы-племенные всадники в районе реки Кабул.’

‘Правильно. Они сильные и свирепые воины. Их главная сила заключается не только в их врожденной способности вести непрерывную борьбу с очень небольшим количеством пищи, воды или отдыха, но также в их таланте разводить, выращивать и обучать лучших ашв—лошадей—в регионе. Их предводитель-Сасигупта. Помнишь тот день, когда Александр пришел в обитель мудреца Дандаяна? Сасигупта был с ним-помогал ему толковать слова мудреца.’

‘Ты хочешь, чтобы я пошел заручиться его поддержкой?- невинно спросил Чандрагупта.

‘Нет, мой храбрый воин, нет! Ашваканцы-наемники. За определенную цену они предоставят тысячи всадников любому, независимо от его политических убеждений. Они сражались на стороне персов, а затем и на стороне македонян. У них нет постоянной преданности какой-либо одной стороне. Тренировка лошадей и сражения-это просто занятие, не больше и не меньше.’

‘На чьей стороне они сейчас сражаются?’

- С македонской стороны. Но не так давно они вступили в союз с персами. Так почему же они не решаются снова перейти на другую сторону?- спросил Чанакья.

‘Но что заставило бы Сасигупту взбунтоваться? Насколько я понимаю, он также присутствовал при победе Александра Джелума над Паурусом. Когда Амбхи не смог привести Пауруса к Александру после окончания битвы, это удалось сделать Сасигупте.’

‘Но по чьему приказу Сасигупта сражался за Александра?- спросил Чанакья.

Чандрагупта был озадачен. Чанакья улыбнулся и продолжил: - Ашваканцы-свирепые воины, но они подчиняются приказам женщин! Их вождь - всегда королева. Нынешняя-потрясающая красавица по имени Калапини. Любая опасность или угроза для нее, и вы получите тысячи разъяренных Ашваканцев, готовых умереть в мгновение ока!’

‘Ты хочешь, чтобы я похитил их королеву?- спросил Чандрагупта, наполовину ожидая утвердительного ответа. Он знал, что его хитрый учитель был способен почти на все, пока это продвигало его цели-посадить его на трон Магадхи.

- Более того! Мне нужно, чтобы ты устроил ей роман с Филиппом, Македонским сатрапом. Ничто так не вскипит в крови Ашвакан, как мысль о том, что их царица спит с македонцем!’

‘И как мне это устроить? Похитив их обоих и забаррикадировав в палатке?- спросил раздраженный Чандрагупта.

‘Вы хотите услышать односложный ответ?’

‘Это было бы здорово.’

‘Корнелия.’

Корнелия и Чандрагупта лежали на мягкой хлопчатобумажной простыне, расстеленной под широкими ветвями гигантского дерева симсапа в углу лесной рощи с цветущими деревьями Ашока, бхавья, чампака и нагара. Земля была усыпана ароматными цветами, упавшими с ветвей. Чандрагупта и Корнелия лежали рядом. Телохранителям, сопровождавшим Корнелию повсюду, люди Чандрагупты предложили немного холодного молока, подслащенного медом. Легкий освежающий напиток был приправлен измельченной коноплей для дополнительного Зинга. Через несколько минут они уже лежали под баньяном, мирно посапывая.

‘Я просто обожаю тебя, - прошептал Чандрагупта ей на ухо, рассеянно проводя пальцами по ее золотистым волосам.

- Она улыбнулась ему. - Лжец! Ты обожаешь быть со мной, чтобы играть в свои непослушные игры, - предупредила она.

Чандрагупта на мгновение задумался, лукаво улыбнулся и сказал:- когда она игриво шлепнула его по щеке в шутливом наказании.

- Дорогой, я не могу даже на минуту оторваться от тебя, - сказала Корнелия, прижимая его к себе еще крепче. ‘Меня беспокоит, что отец узнает о нас и позовет меня обратно в Вавилонию. Как я буду жить без тебя?’

- Селевк находится далеко отсюда, дорогая. Вряд ли он знает о распутной жизни своей драгоценной дочери, которая решила остаться в Бхарате, - успокаивающе сказал Чандрагупта.

‘Я хочу жениться на тебе, Чандрагупта. Нет человека, которого я любила бы больше. Почему мы должны каждый раз проходить через эту невыносимую тайну, чтобы быть вместе?’

‘У вашего отца не будет иного выбора, кроме как предложить мне вашу руку и сердце—я позабочусь об этом. Но для этого я должен стать королем Магадхи. Ты станешь частью политического договора-награды, о которой я так мечтаю, моя милая Корнелия.’

‘И как это произойдет? Кроме того, что ты посадил своего одноклассника Сингарана на трон скромного королевства, чего еще вы с ачарьей достигли на самом деле? Может пройти целая вечность, прежде чем ты станешь императором, и к тому времени ты даже не сможешь выступать!- поддразнила она.

‘Возлюбленная. Давай поженимся прямо здесь, прямо сейчас!- сказал Чандрагупта неожиданно серьезно, застав ее врасплох.

- Каким образом? Нет огня? Нет священника? Никаких гостей?- спросила заинтригованная Корнелия.

- В наших древних индуистских писаниях есть восемь типов брака. Один из них—законно признанный писцами-известен как гандхарва Вива. Это простая тайная церемония между мужчиной и женщиной без присутствия третьей стороны. Мы просто обвиваем друг друга гирляндами, обмениваемся клятвами, целуемся, и все тут. Дело сделано!’

‘Но я не могу жить с тобой, Чандрагупта. Мой отец убьет нас обоих. Он очень рассердится, если увидит, что я иду против его воли, - возразила Корнелия.

- Согласен. Наш брак должен остаться тайной. Ты должна продолжать жить независимо, пока мы не поженимся официально. По крайней мере, мы будем жить в комфорте, зная, что мы помолвлены, - сказал Чандрагупта с блеском в глазах. Он быстро снял шелковую накидку с плеча и ловко оторвал от нее две тонкие полоски. Он начал собирать разбросанные по траве цветы и завязывать их маленькими узелками на шелке. Корнелия принялась за вторую гирлянду. Через несколько минут они оба держали в руках грубые, но вдохновленные любовью гирлянды, нетерпеливо ожидая, когда их можно будет надеть друг другу на шею.

Оба встали и посмотрели друг на друга. Чандрагупта нежно надел свою гирлянду на шею Корнелии и, обхватив ее лицо руками, сказал: Я обещаю поклоняться Тебе всю оставшуюся жизнь. Я буду защищать тебя своей жизнью и всегда буду чтить и лелеять тебя. С этого дня ты моя жена перед лицом Господа. Со слезами на глазах Корнелия обвила Чандрагупту своей гирляндой и прошептала: "мой муж, моя жизнь, моя любовь. Ничто и никогда не доставляло мне большей радости, чем женитьба на тебе. Я обещаю всегда быть верным тебе и всегда уважать и повиноваться тебе. Ты есть и всегда будешь моей единственной настоящей любовью.’

Чандрагупта притянул ее к себе, обнял и страстно поцеловал. Он не понимал, что подчиняться желаниям своего ачарьи было бы так весело. Интересно, в какой момент закончились наставления ачарьи и началась его любовь к Корнелии?

Когда муж и жена обнялись под деревом симсапа, Корнелия спросила: "теперь, когда мы поженились тайно, что нужно сделать, чтобы сделать это официально?’

- Политический договор между Чандрагуптой и Селевком, - ответил ее муж.

‘Зачем моему отцу заключать с тобой такой союз?’

- Если бы он увидел, что теряет контроль над своими провинциями в Бхарате. Лучше быть другом, чем врагом короля, который получает власть.’

‘А почему мой отец потерял контроль над своими владениями в Бхарате?’

- Из-за страха Амбхи, жадности Пауруса и гнева Сасигупты.’

- Страх Амбхи?’

- Амбхи лежит между Сасигуптой и Паурусом. Он будет бояться новой битвы.’

‘А жадность Пауруса?’

- Его ненасытная гордость, которую нужно кормить. Его вожделение к трону Магадхи будет его падением.’

‘А гнев Сасигупты?’

- Из-за его предательства.’

- Предательство со стороны кого?’

- Филиппа, Македонского губернатора, назначенный твоим отцом.’

- Но Филлипос не предал его.’

‘Но он сделает это.’

- Но почему?’

- Если бы Филиппос влюбился в Калапини, Ашваканскую царицу, Ашваканы во главе с Сасигуптой подняли бы восстание. Они расценят это как окончательное предательство.’

- Но, мой дорогой Чандрагупта, как можно заставить людей влюбиться? Любовь просто случается. Его нельзя заставить!’

- Но можно начать с того, что познакомить двух людей друг с другом. Мне говорили, что у Филиппоса блуждающий глаз. Пусть они встретятся, и пусть судьба возьмет верх!’

‘Вы хотите, чтобы я участвовал в этом мошенническом заговоре?’

- Ха! - Ты прав. Я использую тебя. Но мне нужно, чтобы ты помогла им встретиться, Корнелия. Вы знаете всех в обществе. Посетите Филлипос и взять Калапину, как друга. Она должна быть великолепна, - сказал Чандрагупта.

‘Я думала, что мы только что поклялись быть верными друг другу, - пошутила она, слегка раздраженная тем, что ее собственный муж называет другую женщину красивой.

‘Вот почему будет лучше, если ты организуешь ее помолвку так, чтобы она стала недоступной для меня, - съязвил Чандрагупта.

- Убирайтесь немедленно! Мне не следовало тратить свою жизнь на то, чтобы учить тебя—ты неблагодарный негодяй!- крикнул Чанакья, широко улыбаясь Чандрагупте.

‘Ты хорошо обучил меня, о гуру. На самом деле, мое обучение теперь будет использоваться только для одной цели—чтобы вызвать ваше падение!- крикнул в ответ Чандрагупта, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

‘Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я твой учитель. Я имею полное право злиться. Сингаран был таким же, как твой брат, и ты имеешь неосторожность усомниться в его праве на трон Маллайраджи?- огрызнулся Чанакья, жестом показывая Чандрагупте, что тот должен придерживаться заранее подготовленного сценария.

‘Ты обещал мне, что я стану королем. Вместо этого ты занят тем, что заключаешь союз между Паурусом и Синхараном. Как тебе не стыдно, Ачарья! Я и не предполагал, что ты опустишься так низко. Неужели нет предела глубинам, на которые вы можете погрузиться? Ты обманешь своего собственного ученика и предложишь трон высокомерному Паурусу? Черт бы вас побрал, милорд. Да пребудет с вами проклятие!- прорычал Чандрагупта, стараясь не отставать от диалога, подготовленного его гуру.

‘Я хочу, чтобы вы немедленно уехали. Тебе здесь не место. Забудьте свои мечты о том, чтобы стать императором Магадхи. Ты негодный, неразумный, грубый и неблагодарный. Убирайся отсюда!- крикнул Чанакья, подавая знак Чандрагупте выйти из комнаты.

Чандрагупта выскочил из комнаты учителя, а мужчины смотрели на него. Конец многообещающему партнерству, подумали они про себя, когда увидели, что их военный лидер топает прочь, а их стратегический лидер дуется в углу.

Через несколько минут из лагеря Чанакьи выбежал молодой человек, чтобы встретиться с Абхайей, начальником разведки Пауруса. Это была потрясающая новость. Ему очень хорошо заплатят за информацию такого масштаба. Чего он не мог понять, так это почему Ачарья позволил Чандрагупте взять с собой весь гарнизон солдат удачи.

- О славный царь, Чанакья пришел к тебе за помощью, - сказал отвратительный брамин, усаживаясь на место, предложенное величественным и учтивым Паурусом напротив него. Индрадатт сел рядом с Чанакьей.

- Ачарья, я слышал замечательные истории о твоем остром как бритва уме, твоих обширных знаниях, твоей сверхъестественной способности предсказывать результаты, а также о твоей безграничной решимости. Но разве вы здесь не потому, что просто поссорились с Чандрагуптой?- спросил Паурус, чувствуя себя довольно величественно из-за того, что ему известна такая важная информация.

Чанакья сделал свой лучший несчастный вид и сказал: "От тебя не может быть секретов, о могучий Паурус. У тебя везде есть глаза и уши. Да, действительно, у меня были разногласия с Чандрагуптой. Но я здесь не потому, что поссорился с Чандрагуптой; скорее, я поссорился с ним, потому что планировал встретиться с тобой.’

Паурус глубокомысленно кивнул. Он был уверен, что Чанакья говорит ему правду. Абхайя открыл, что причиной спора между ачарьей и его звездным учеником было то, что Чанакья хотел предложить трон Магадхи ему—прославленному Паурусу—а не Чандрагупте.

‘Почему я должен доверять тебе, Ачарья? Твои козни привели к тому, что мой союзник, король Маллайраджи, был свергнут своим племянником Синхараном, - подначивал Паурус, надеясь вызвать вспышку гнева.

- Да, неукротимый король. Я забрал для Сингарана то, что принадлежало ему по праву. На моем месте ты поступил бы точно так же. Однако, чтобы ответить на ваш вопрос— почему вы должны доверять мне—Пожалуйста, позовите посетителя, который ждет снаружи, - сказал Чанакья.

Индрадутт попросил привести гостя ачарьи. Через несколько минут ординарец ввел молодого человека, одетого в шелковые одежды, драгоценные камни и все обычные атрибуты королевской власти. Это был только что коронованный король Маллайраджья-Сингаран. Он подошел к Паурусу, преклонил перед ним колени и сказал: "о великолепный Император, я с тобой не ссорюсь. Маллайраджья был, и продолжает оставаться, твоим непоколебимым союзником. Мой конфликт был с дядей, который предательски узурпировал трон. С тех пор этот вопрос был решен. Пожалуйста, позволь мне получить твое благословение, о героический Король.’

Паурус изо всех сил старался сохранять безразличие и беспристрастие, но Чанакья знал, что ему удалось потворствовать тщеславию короля. Если бы Паурус был павлином, его перья распушились бы полностью! С самодовольными и высокомерными монархами было гораздо легче справиться, чем с теми, кто не претендовал на величие. - Встань, Синхаран. Подойди и сядь рядом со мной, - сказал Паурус, полностью захваченный событиями.

‘Что ты имеешь в виду, Ачарья?- спросил Паурус, как только Сингаран сел.

- С более чем двумястами тысячами пехоты, восемьюдесятью тысячами кавалерии, восемью тысячами колесниц и шестью тысячами боевых слонов Магадха остается самой могущественной военной силой в мире. Даже объединенные силы Великого Пауруса и его союзников—включая Сингарана—будут недостаточны, чтобы заставить Магадху подчиниться. Если великолепный Парватешвар займет трон Магадхи, нам понадобится твоя сила и моя хитрость, - начал Чанакья.

- Я не умею хитрить, - перебил его надменный Паурус.

‘Какая польза была от твоего могущества до Александра?- мягко напомнил Чанакья. - Послушай моего совета, великий покоритель гор, и ты непременно станешь императором Магадхи.’

‘И Чандрагупта?’

- Мне не нужны ученики, которые не уважают своих учителей. Я научил его всему, что он знает, и это благодарность, которую я получаю? Пусть он сгниет в аду!’

‘Хорошо, Ачарья, я посвящаю себя твоим целям. Мы либо возьмем Магадху, либо достигнем небес, пытаясь сделать это!- величественно объявил Паурус.

‘Все хотят попасть на небеса, но никто не хочет умирать, - просто ответил Чанакья.

- Пусть он сгниет в аду!- крикнул Сасигупта, когда новость подтвердилась. Он сидел в Большом зале своего форта в пир-Саре, в самом сердце долины Сват. Он помог Александру взять крепость, и это была благодарность, которую македонские ублюдки дали ему? Просочились слухи, что их королева, Калапини, решила остаться с Филиппосом—сатрапом Александра в Бхарате. Несколько недель назад его шпионы сообщили ему об их страстном романе, но он вообразил, что это был один из временных приступов сексуальной ненасытности Калапини. Однако ее решение остаться с Филиппосом было совершенно иным.

Он взглянул через низкий стол из полированного серебра на своего нового друга и товарища Чандрагупту, когда они отхлебнули по глотку майрейи из своих кубков. Крепкое варево начало влиять на речь Сасигупты, и слова его звучали невнятно.

‘Д-д-знаешь ли ты, ч-Чандрагупта, что у нас с тобой на самом деле одно и то же имя? ССС-Саси м-м-м-означает м-м-Луна, а ССС—так Д—делает ч—Чандра. Мы б-б-братья!- сказал Сасигупта, с такой силой опрокидывая свой кубок, что майрейя выплеснулась на серебряную столешницу. Чандрагупта, сделавший всего несколько глотков, был совершенно трезв. Это была прекрасная возможность разжечь огонь восстания.

Величественный старый форт в пир-Саре был богат, но мрачен. Это была ужасная зима, во время которой Александр решил взять Пир-Сар раз и навсегда. Мальчиком, выросшим в Македонии, Александру рассказали историю его прославленного предка Геракла, который дошел до Пир-Сара, но в конце концов не смог захватить крепость. Александр был полон решимости превзойти Геракла и стать исторической легендой. Кроме того, захват Пир-Сара поможет нейтрализовать угрозу его линиям снабжения, которые были болезненно протянуты от Гиндукуша до Балха. Форт Пир-Сар находился к северу от Аттока в Пенджабе, на горном отроге над узкими ущельями в излучине верхнего Инда. Гора была одарена плоской вершиной, орошаемой естественными источниками, и, безусловно, была достаточно широкой, чтобы выращивать достаточные урожаи. Пир-Сара нельзя было заставить подчиниться голодом.

Если бы не Сасигупта, Александр никогда не смог бы захватить его. По его предложению Александр укрепил соседний отрог на Западе. Используя его как базу, Александр приказал своим людям перебросить мост через овраг вдоль северной стены форта, которая оказалась наиболее уязвимой стороной, как показал Сасигупта. После трех дней напряженной битвы, в ходе которой солдаты внутри форта бросали на македонскую армию огромные валуны, Александру и Сасигупте наконец удалось перебраться через последнюю скалу, в то время как остальная часть македонской армии продолжала убивать беглецов. Александр воздвиг алтари победы Афине и Нике, а затем продолжил свой путь к битве с Паурусом.

Пир-Сар имел решающее значение для его успеха, потому что он создал Александру репутацию непобедимого. Чаще всего именно благоговение людей перед его бессмертием и упорством предшествовало его дальнейшим завоеваниям в Бхарате.

Сасигупта пробормотал: "я х-х-передал этот Х-Х-гребаный ф-ф-форт и весь остальной Бхарат македонянам на п—п— блюде, а п—п—куски ш—ш—дерьма вознаградили м—м—меня за то, что я х— х-трахнул царицу Ашваков?- В конце концов, Ашваканская царица была живым женским божеством, от которого свирепые воины племени искали вдохновения и руководства. Сасигупта был их командиром, но источником их силы был Калапини.

Мудрецы думают все, что говорят, глупцы говорят все, что думают. Чандрагупта почти слышал, как Чанакья шепчет ему эти слова. Чандрагупта тщательно взвешивал свои слова и после некоторого раздумья заговорил: - Сасигупта, ты мой друг. У меня есть план, если тебе интересно.’

Свирепые, независимые, сильные и стойкие афганцы, населявшие суровые горы вдоль реки Кабул, получили свое название от своих предков, живших там,—Ашваков. Это были индоарийцы, которые специализировались на разведении и обучении лошадей, известных как Ашва на санскрите. Их сила в бою, а также умение ездить верхом были востребованы со всех сторон— Персией, Грецией и Бхаратой. Сасигупта был их лидером. Он изменил ход кампании Александра в Бхарате, Перейдя на другую сторону—первоначально сражаясь за Дария на персидском фронте.

Сасигупта был грубовато красивым мужчиной. Высокий и мускулистый, с тугим, как барабан, животом, он обладал чрезвычайно светлой кожей и зелеными глазами. Его длинные каштановые волосы были переплетены с длинными шелковыми прядями и завязаны узлом в форме раковины на затылке. Его густая борода и воинские усы придавали ему военную выправку. Его высокий тюрбан, украшенный рубинами, был темно-синего цвета и закрывал узловатый пучок волос. Она подходила к его развевающемуся шерстяному одеянию того же цвета. На шее у него висели нитки жемчуга. На поясе у него висел толстый алый пояс, за который был заткнут ятаган с бриллиантовой рукоятью. Он и в самом деле был грозным образцом мужской красоты.

Его мужественность была даром его предков, которые установили особый ритуал, известный как Ашвамедха-Ягья. Король будет молиться о сильном коне, и тогда ему будет позволено скакать галопом по разным землям, а королевская армия будет следовать за ним по пятам. Вожди стран, в которые забредала лошадь, могли либо подчиниться королю, либо принять решение сражаться. В случае поражения они должны были признать его сюзеренитет.

Когда Александр впервые попытался подчинить себе Сасигупту и его свирепых воинов, он понял, что наконец-то встретил достойного соперника. В письме к матери Александр писал: "я нахожусь в стране храбрых людей, похожих на Львов, где каждый дюйм земли, как Стальная стена, противостоит моим солдатам. Вы принесли в мир только одного Александра, но каждый человек в этой стране может быть назван Александром.- Александр считал благоразумным одержать победу над Сасигуптой и его неукротимыми воинами, а не сражаться с ними. Его решение не оказалось ошибочным. Сасигупта не только помог ему приобрести Пир-Сар, но и предоставил тысячи кавалеристов для службы в македонской армии, разумеется, за определенную плату.

- Под началом Филиппоса служат тысячи кавалеристов. Пусть они взбунтуются. Пусть они откажутся служить господину, который оскверняет их Богиню, - предложил Чандрагупта. Идея принадлежала Чанакье, но Чандрагупта был счастлив выдать ее за свою собственную.

‘Но Филлипос может приказать казнить, чтобы обеспечить дисциплину, - возразил Сасигупта.

‘Именно этого мы от него и хотим, - заметил Чандрагупта, улыбаясь своему новому другу.

В этот час в укрепленном военном лагере Филиппоса было тихо. Все четыре ворота в массивный прямоугольный загон были наглухо закрыты на ночь. Периметр лагеря, защищенный рвом шириной три метра и глубиной два метра, состоял из очень высокого частокола, построенного из заостренных деревянных кольев. Часовые стояли на страже в нескольких точках вокруг ограждения, в то время как дежурные сержанты совершали частые обходы, чтобы проверить, не задремали ли часовые на работе.

От главных ворот в центре одной из двух коротких стен тянулась Главная дорога лагеря, шириной в восемнадцать метров, разделявшая лагерь на две длинные прямоугольные половины. К этому проспекту под углом девяносто градусов вела вспомогательная дорога шириной в пятнадцать метров, которая фактически расквартировала лагерь. На пересечении этих двух улиц, в центре лагеря, стояла самая большая палатка—палатка главнокомандующего Филиппоса. В непосредственной близости от палатки Филиппоса стояли его непосредственные подчиненные. Дальше тянулись ряды казарм, которые делили между собой рядовые солдаты, по двести двадцать человек на акр.

Вход в палатку Филиппоса освещался двумя массивными горящими факелами, воткнутыми в землю по обе стороны от входной двери. Два бесстрастных часовых-гоплита, держа в руках шестифутовые копья с острыми железными наконечниками, укрепленными на древках из ясеня, ревностно охраняли шатер. Их лица не замечали и не реагировали на звуки, доносившиеся изнутри, пока Филипп лихорадочно занимался любовью со своим новым завоевателем, Ашваканской королевой Калапини.

Верные македонские стражники слышали в отдалении низкий гул, который, казалось, становился громче каждые несколько минут. Хотя им было любопытно услышать отдаленный рев, их тренировка не позволяла им отойти от места, отведенного для дежурства по списку. Каждые несколько минут их внимание переключалось между стонами, доносившимися из палатки, и рычанием, доносившимся с невидимых горизонтов лагеря.

Стражники Филиппоса, дежурившие у единственного выходящего на Запад входа, не заметили, что палатка их господина горит, пока жар от огня не опалил волосы на их шеях. Они быстро обернулись, чтобы ответить на испуганные крики изнутри, но упали назад, когда залп стрел попал им в спину. Когда нагой и перепуганный Филипп выбежал в сопровождении столь же нагой Калапини, собравшиеся Ашваканские кавалеристы окружили Македонского сатрапа, схватили его, связали ему руки за спиной и завязали глаза. Тем временем другой отряд накрыл Калапини одеялом, чтобы защитить ее скромность, и бросил ее в объятия всадника, который тут же поскакал к выходу из лагеря.

- Грязный сукин сын!- закричали мужчины сердито на Филиппоса. ‘Вы думали, что вам сойдет с рук избиение нашей королевы и казнь наших товарищей? Ты умрешь за это! Филиппос отчаянно боролся, пытаясь высвободить руки из веревок, впившихся в запястья. Он попытался объяснить, что его отношения с Калапини были отношениями взаимной любви, но свирепые ашваканские воины были не в настроении выслушивать нотации о тонких различиях между изнасилованием и блудом. Весть о нападении на Филиппоса разъяренных наемников Сасигупты распространилась среди македонских войск, как лесной пожар. Они бросились на защиту своего генерала, но не смогли противостоять разъяренным соплеменникам. Македонскому полководцу удалось прорвать кордон Ашваканцев, окружавших Филиппоса. Он бросился вперед, чтобы освободить Филиппоса, обхватил его руками и начал яростно резать веревки, которыми были связаны руки Филиппоса. Прежде чем он успел отпустить Филиппоса, тот закашлялся кровью в лицо сатрапа, когда копье жестоко пронзило его легкие сзади.

Лагерь гремел от стука копыт, когда Ашваканские всадники проезжали по главной аллее, швыряя горящие пучки травы в палатки. Несколько кварталов уже горели, когда сбитые с толку македонские солдаты выбежали наружу, но были безжалостно зарублены.

В нескольких ярдах от них, стоя на вершине небольшого холма, группа всадников наблюдала за пламенем в македонском лагере и прислушивалась к крикам и воплям людей, которых убивали. Сидя верхом на мускулистом сером скакуне Камбоджа, Сасигупта смотрел на Чандрагупту, который восседал на жеребце Уччай-Шравы, белом и необъятной мускулистой красоты. ‘Я не уверен, правильно ли мы поступили, Чандрагупта, - сказал Сасигупта, задумчиво поглаживая бороду. ‘Это не входит в Ашваканскую традицию официального призыва к оружию. Это кровопролитие без чести!’

‘Мой дорогой друг, Сасигупта, где была честь, когда ты сражался за Дария? Где была честь, когда ты продался Александру? Взгляните правде в глаза-храбрость Ашвакана была больше связана с коммерческими интересами, чем с честью. То, что происходит сейчас, вероятно, самая благородная вещь, которую вы когда— либо делали-поднимая свой меч против чужеземного захватчика и защищая достоинство вашей королевы, - сказал Чандрагупта, полностью проинструктированный Чанакьей о том, как справиться с такой последней переменой сердца.

Чандрагупта подал знак своему опытному лучнику, чья цельнометаллическая стрела уже несколько минут следила за движениями Филиппоса. Получив кивок от Чандрагупты, он натянул туго натянутую пеньковую тетиву, которая удерживала его массивный многослойный бамбуковый лук, убедился, что цель на мгновение остановилась, и выпустил свою оперенную ракету. Он пронесся мимо Чандрагупты, бесчисленных деревьев, периметра лагеря, македонских солдат и Ашваканских кавалеристов, прежде чем достиг цели. Острый наконечник пронзил кожу предполагаемой жертвы и вызвал кровотечение. Жаждущий большего, он нырял все глубже, пока не находил бьющееся сердце или пульсирующее легкое, чтобы поселиться в нем. Стрела, попавшая ему в грудь, разорвала легкие, быстро наполнив их его собственной кровью, фактически утопив его в собственной плазме. Сердце продолжало колотиться, и кровь хлынула через дыхательные пути, хлынула изо рта и носа. Его глаза закатились, и он упал навзничь, отчаянно желая, чтобы его жизнь поскорее закончилась. Филлипос был мертв.

name=t17>

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Настоящие дни

Менон читал Икрамбхаю утреннюю газету вслух. Майор Беди, выглядевший расслабленным после шести месяцев беспрестанных предвыборных кампаний, сидел в гостиной Гангасагара и потягивал чай.

"С рабочим большинством в Лок Сабха председатель победоносного альянса встретится с президентом Индии в 4 часа дня во вторник, чтобы заявить о своем намерении сформировать новое правительство. Такое решение было принято единогласно на встрече партнеров альянса. Имя председателя было предложено правящей партией и поддержано Пандитом Гангасагаром Мишрой, президентом ABNS, одним из крупнейших партнеров по альянсу правящей партии.’

- Ха! Самый большой, а не один из самых больших!- воскликнул Икрам, когда майор Беди улыбнулся. Его формула отсутствия формулы сработала. Он взял у Менона газету и продолжил чтение. - АБНС с шестьюдесятью пятью депутатами от штата Уттар-Прадеш является крупнейшим членом коалиции после правящей партии, которая получила двести мест. Коалиция получила письма поддержки от нескольких небольших партий и теперь имеет поддержку около трехсот депутатов, что намного больше, чем двести семьдесят два, необходимых для базового большинства в Лок Сабха. Председатель альянса представляет президенту письмо с подробным изложением вопроса о переизбрании премьер—министра—бывшего министра обороны-в качестве руководителя делегации правящей партии в парламенте. Он также должен передать письма поддержки, полученные его партией от ее партнеров по коалиции. Президент, вероятно, направит приглашение альянсу сформировать следующее правительство в центре. Церемония принесения присяги, вероятно, будет назначена на пятницу в Раштрапати Бхаван.’

- Хорошо, что общее число депутатов, поддерживающих это правительство, составляет триста человек, - сказал Икрам.

- Но почему? Потому что это ставит их на двадцать восемь больше, чем на полпути?- спросил Менон.

- Нет, потому что это ставит их на тридцать семь ниже средней отметки, если АБНС решит отозвать поддержку!- сказал Икрам, удовлетворенно жуя свой паан, а Беди усмехнулся.

Он сидел в первом ряду-рядом с победоносным премьер-министром Сомани-и наблюдал за сценой, разворачивающейся в Раштрапати Бхаване. Президент приводил Чандини к присяге. Она говорила: "я, Чандини Гупта, клянусь именем Бога, что буду хранить истинную веру и верность Конституции Индии, установленной законом, что я буду защищать суверенитет и целостность Индии, что я буду добросовестно и добросовестно исполнять свои обязанности в качестве министра кабинета и что я буду поступать правильно по отношению ко всем людям в соответствии с Конституцией и законом без страха или благосклонности, привязанности или недоброжелательности.’

Ее переезд из штата в центральную политику создал вакуум в штате Уттар-Прадеш. Агравалджи спросил: "Кого мы сделаем главным министром? Я уверен, что Икрам все еще надеется, что ты предложишь ему эту должность.’

Гангасагар ответил: "Икрам знает, что я планирую приобрести домашний портфель в конечном итоге для ABNS— и для него в частности. Я велел ему затаиться на некоторое время. Он примет кого-нибудь еще из АБНС на пост главного министра в Уттар-Прадеше.’

‘Так кого же мы назначим главным министром на оставшийся срок правления штата?- спросил Агравалджи.

‘Рам Шанкар Двиведи, - ответил Гангасагар.

‘Но это же абсурд! Распутный негодяй вдохновил местное восстание против Чандини. Ему нельзя доверять!’

- Напротив, Агравалджи. Я ему полностью доверяю.’

- Но почему?’

‘Потому что у меня есть еще двадцать фотографий, которые я должен вернуть ему, - засмеялся Гангасагар.

- Гангасагарджи, о чем ты думаешь?- прошептал ему бывший министр обороны, а теперь новый премьер— министр. Гангасагар понял, что его мысли блуждают. ‘Мне интересно, где прячется Рунгта. Я вижу нашего общего друга, так много, в зале. Разве вы не пригласили Рунгту на церемонию?- спросил он премьера.

‘Да, но, наверное, он занят.’

‘Чем?’

- Найти какого-нибудь другого священника, чтобы он спустил вниз веревочную лестницу. Если Сомани сможет заставить меня сделать это, Рунгта тоже найдет кого-нибудь, - сказал премьер-министр, улыбаясь старику, который был причиной того, что он спустился по трапу вертолета в Сиахене. Гангасагар громко рассмеялся. Все обернулись посмотреть. Его это не беспокоило. Он снова засмеялся.

- Этот подонок отказывается расстаться с финансами, внешними делами, обороной или внутренними портфелями-четырьмя ключевыми министерствами. Он говорит, что старший партнер правящего альянса всегда занимает эти четыре поста наряду с постом премьер-министра. Неужели он не понимает, что не был бы в правительстве, если бы не поддержка АБНС? Вот тебе и человек Сомани в качестве премьер-министра!- пожаловался Гангасагар, вставая со стула и расхаживая по комнате.

‘Чего ты хочешь?- спросил Икрам.

‘Я хочу, чтобы Чандини стала министром иностранных дел. Глобальное разоблачение придаст ей как Национальный, так и международный статус", - сказал Гангасагар.

- Есть только один способ добиться этого. Создать кризис внутри министерства иностранных дел. Кризис, который вынудит министра уйти в отставку, - предположил Икрам.

‘Это кажется невозможным или вероятным. Министр иностранных дел—старый боевой конь, и очень осторожный. Он даже не кашляет, предварительно не проверив, есть ли кто-нибудь в пределах слышимости. Более того, он абсолютно честен. Честность-самое ужасное качество, ею трудно манипулировать, - сказал раздраженный Гангасагар. Он снова сел и принялся барабанить пальцами по подлокотникам кресла.

‘Есть и другой способ, - сказал он через мгновение. - Иногда, чтобы забить гол, нужно отбросить мяч подальше от стойки ворот. Нынешний министр иностранных дел-единственный, кто реально мог бы взять на себя управление финансовым портфелем, если бы министр финансов внезапно ушел в отставку.’

‘А зачем министру финансов это делать?- спросил Икрам.

- А! Видите ли, в отличие от министра иностранных дел, он не слишком честен. Похоже, что в то время как наш друг Сомани поддержал заявку предыдущего министра обороны на высший пост, Рунгта поддержал министра финансов. Наш нынешний премьер ненавидит министра финансов и будет рад потерять его из кабинета министров. Мы просто должны предоставить ему такую возможность. Икрам, поставь своих лучших парней на работу-осторожно. С министром финансов связываться опасно. Он скормит нас крокодилам, если узнает!’

Распределение остальных министерских портфелей тоже было перетягиванием каната. Гангасагар потребовал десять мест для АБНС. Он хотел, чтобы Чандини занималась внешними делами, но был готов оставить ее министром без портфеля до тех пор, пока это не будет устроено. В то же время он хотел получить посты в правительстве в области торговли, телекоммуникаций, нефти и сельского хозяйства, хотя он был готов согласиться на посты министра государства для остальных пяти членов парламента АБНС, чьи имена выдвигались.

Менон спросил его: "почему вы готовы довольствоваться государственными должностями за пятьдесят процентов своей министерской силы? Вы должны настаивать на десяти кабинетных койках.’

‘Я бы предпочел вести переговоры о тех позициях, которые имеют значение. Удовлетворившись пятью, я теперь в состоянии вести переговоры о том, чтобы наши люди заняли другие посты власти— не обязательно в кабинете министров, - сказал Гангасагар.

- Например?’

- Директорство разведывательного бюро, губернаторство Резервного банка Индии и должность председателя Центрального совета по прямым налогам. Так что многие из наших бывших студенческих лидеров теперь достаточно высокопоставлены в бюрократии-Бриджмохан Рай Из Аллахабадского университета, Икбал Азми из мусульманского университета Алигарха, Гириш Баджпай из индуистского университета Банараса... но что еще более важно, я хочу оставить дверь открытой для Чандини, чтобы получить внешние связи.’

‘А почему вам особенно нужны посты в правительстве в сфере торговли, телекоммуникаций, нефти и сельского хозяйства?’

- Потому что наши министры проведут следующие две недели, вынюхивая каждую сделку, которая когда-либо была заключена в их ведомствах, тем самым давая мне боеприпасы, чтобы использовать их против министра финансов!’

Гангасагар и Чандини находились в Удйог Бхаване, штаб-квартире Министерства торговли. Человек из АБНС теперь возглавлял департамент в качестве министра Кабинета.

"Земли для особых экономических зон выделялись частным компаниям по мизерным ставкам", - сказал министр торговли.

- Ну и что?- спросил Гангасагар, - это было в соответствии с политикой правительства, верно?’

‘Да. Количественно, но не качественно.’

‘Вы меня потеряли, - сказала Чандини.

- Количество земли, приобретенной и переданной застройщикам, соответствовало политике.’

- Но что?- спросил любопытный Гангасагар.

"Политика ОЭЗ была сформирована для того, чтобы обеспечить развитие засушливых пустошей. Строительство транспортных коммуникаций, электростанций, систем водоснабжения, а также создание концентрированных промышленных и торговых центров должны были повысить стоимость земли. Вместо этого первичная земля, которая уже была хорошо связана и развита, была отдана Министерством торговли без учета ее внутренней ценности. Тысячи акров земли были отданы одной компании", - рассказал министр торговли.

Гангасагар и Чандини находились в Санчар-Бхаване, штаб-квартире департамента телекоммуникаций. "Лицензии на телекоммуникации выдавались произвольным образом по низким ставкам, даже если исходить из показателей десятилетней давности",-сказал министр связи, старый сотрудник ABNS.

‘Крупная сделка. Можно утверждать, что восприятие ценности одним человеком отличается от восприятия ценности другим", - утверждал Гангасагар.

‘Но впоследствии компания, получившая новое распределение спектра, продала свою долю внешним инвесторам с огромной прибылью", - сказал министр связи.

‘Возможно ли, что они увеличили акционерную стоимость, построив бизнес за это время?- предположил Чандини.

‘Через двадцать четыре часа?- насмешливо спросил министр связи.

Гангасагар и Чандини находились в Шастри Бхаване, штаб-квартире Министерства нефти и природного газа. "Права на разведку нефти были переданы одной компании по цене, установленной законом", - сказал министр нефти, победитель ABNS от избирательного округа Бийнор.

‘А что в этом плохого?- спросил Гангасагар.

- Права на разведку были выданы 24 июля.’

- Ну и что?’

"Внутренняя записка показывает, что разведочный бассейн уже был пробурен государственной нефтяной корпорацией.’

- И что же?’

- Они уже обнаружили там нефть 23 июля.’

Гангасагар и Чандини находились в Криши Бхаване, штаб-квартире Министерства сельского хозяйства. Министром был Даула Хасан Бхатти, эксперимент майора Беди с мусульманскими Джатами в Мееруте. Он победил на выборах с перевесом в двести тысяч голосов.

‘За время правления предыдущего правительства было закуплено большое количество фуража и удобрений, - тихо сказал министр сельского хозяйства, опасаясь, что его услышит секретарь.

‘Этого следовало ожидать, - сказала Чандини. - Любое правительство, которое хочет удержать голоса избирателей, должно субсидировать корм и удобрения, чтобы фермеры были счастливы.’

- Но разве мы субсидировали корм для скота в Америке и Западной Европе?- спросил министр сельского хозяйства.

‘Что вы имеете в виду?- спросил Гангасагар.

‘Если я подсчитаю общее поголовье крупного рогатого скота, субсидируемое правительством, то оно составит в сумме все поголовье крупного рогатого скота Индии, Америки и Западной Европы вместе взятых! Они субсидировали фермеров и скот, которых не существовало!- сообщил министр сельского хозяйства.

- Могли ли эти сделки состояться без участия министра финансов?- спросила Чандини. Икрам и Агравалджи покачали головами. Это было бы невозможно. Чандини и Гангасагар молча обдумывали услышанное. Наконец она спросила его: "что вы собираетесь делать с этой информацией? Раскрыть это перед прессой и свергнуть правительство?’

‘Напротив того. Какая ценность в том, чтобы свергнуть это правительство, когда мы в нем находимся? И это тоже в такую рань? Информация имеет ценность только тогда, когда она не является общественным достоянием. Я сохраню его и воспользуюсь им, чтобы заключить сделку, - сказал проницательный Пандит.

‘Значит, вы поговорите с премьер-министром и добьетесь отставки министра финансов из-за четырех афер?- спросила Чандини.

‘Нет. Я не добьюсь отставки министра финансов из-за четырех мошенников, - мягко сказал Гангасагар.

- А почему бы и нет?- спросила Чандини, удивляясь, зачем они потратили две недели на то, чтобы выкопать землю, если ее нельзя было использовать.

‘Я добьюсь отставки министра финансов из-за одной аферы, а не из-за четырех! Я буду использовать остальную информацию только тогда, когда сочту это уместным. Когда фулл-хаус достаточен, почему я должен использовать стрит-флеш?’

- Поздравляю с назначением на пост министра иностранных дел, Чандиниджи. Я знаю, что ты будешь усердно работать и поднимешься еще выше, - сказал доброжелатель, когда Чандини прошлась по комнате, пожимая ему руку.

Гангасагар стоял в пределах слышимости. Он повернулся к своему верному покровителю Агравалджи, который жевал фаршированную картошку. - Забавно, правда?- сказал он Агравалджи.

‘Что смешного в том, что ты осуществил свою мечту сделать эту скромную девушку министром иностранных дел Индии?- спросил Агравалджи.

‘Вот что забавно, мой друг. Она уезжает за границу учиться, заводит роман, беременеет, и в награду я назначаю ее министром иностранных дел!’

- Известно ли достопочтенному министру иностранных дел, что наш национальный флаг был вывешен даже после захода солнца в Посольстве Индии в Польше в нарушение пункта xi раздела 2.2 Кодекса флага Индии? Будет ли достопочтенный министр заверять эту Палату, что она примет меры по исправлению положения.’

- Господин спикер, сэр, я могу заверить Палату, что определенно приму меры.’

- Господин спикер, сэр, готов ли достопочтенный министр иностранных дел признать, что мы позволили Пакистану одержать верх на недавних переговорах на уровне министров иностранных дел в Женеве? Научился ли министр чему-нибудь из сделанных там ошибок?’

- Господин спикер, сэр, я со всем уважением заявляю, что готов сделать еще несколько ошибок, если достопочтенный член парламента захочет извлечь из них уроки.’

‘С разрешения председателя, известно ли достопочтенному министру иностранных дел, что алкогольные напитки подавались в помещениях Южного Блока ее министерства, несмотря на сухой день?’

- Господин спикер, я лично считаю, что алкоголь-это, конечно, не ответ на все вопросы. Это просто заставляет забыть о вопросе. Кстати, о чем спрашивал почтенный член совета?’

- Господин Спикер. Министерство иностранных дел, похоже, пробирается через минное поле международной дипломатии. К сожалению, достопочтенному министру не хватает опыта, и он спотыкается, как ребенок в темноте.’

- Господин спикер, насколько я понимаю, дети в темноте создают несчастные случаи, тогда как несчастные случаи в темноте создают детей. Полагаю, именно так мы все сюда и попали!’

Чандини села, когда весь Лок Сабха взорвался взрывом смеха. Было очевидно, что с новой девушкой шутки плохи. Джеффри Хемингфорд пытался, к его большому сожалению.

Председатель Центрального совета по прямым налогам-CBDT-отправил два файла министру финансов до отставки последнего. Эти вопросы были горячей картошкой, и он хотел, чтобы их подписал сам министр.

Первый файл касался R&S, и учитывая тесные отношения между министром и Rungta, председатель CBDT решил получить разрешение непосредственно от министра финансов.

Достопочтенный министр финансов. Расследование деятельности НИОКР выявило несколько случаев финансовых нарушений. Различные статьи расходов, по-видимому, были завышены, в частности с целью уменьшения их налогооблагаемого дохода. Кроме того, похоже, что частные партнерства были созданы с целью извлечения прибыли. Различные статьи доходов были отложены, по-видимому, с целью лишить налоговые органы доходов. Некоторые сделки-в частности, купля-продажа активов-были проведены по сомнительным ценам, что еще больше снизило их налоговые обязательства, по крайней мере на бумаге.

Записка была написана через два интервала и продолжалась на следующей странице.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, я прошу вашего совета относительно того, как следует поступить с этим вопросом. Благодарный вам. Председатель Центрального совета по прямым налогам.

Второе досье касалось общих налоговых ставок для простого человека-политическое решение— - и снова председатель CBDT решил, что поиск министерского разрешения будет благоразумным.

Достопочтенный министр финансов. Декларации по подоходному налогу, поданные за последний финансовый год, показали, что нынешнее бремя подоходного налога для лиц с самыми низкими доходами представляется наиболее тяжелым. Прошлогодний экономический спад привел к тому, что несколько налогоплательщиков стали банкротами или неплатежеспособными. Вышесказанное особенно верно в отношении лиц, получающих заработную плату, которые также должны выполнять кредитные обязательства, такие как ипотека жилья. В ходе внутренних обсуждений с уполномоченными по подоходному налогу было высказано мнение, что в этом году департамент должен проявить снисходительность к обычным наемным работникам.

Как и прежде, записка была написана через два интервала и продолжалась на следующей странице.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, я прошу вашего совета относительно того, как следует поступить с этим вопросом. Благодарный вам. Председатель Центрального совета по прямым налогам.

Документы прибыли в северный блок через час. Министр финансов достал из кармана домотканой хлопчатобумажной рубашки свой "Уотерман" из четырнадцатикаратного золота и сделал пометку под первой запиской. Он знал, что не может официально защищать R&S. Его нужно было воспринимать как беспристрастного, по крайней мере на бумаге. Его запись под запиской гласила::

Я предлагаю, чтобы они были тщательно расследованы, и вы должны принять любые меры, которые вы сочтете уместными, чтобы взыскать налоги, которые законно причитаются правительству. С уважением. министр финансов.

Вторая была относительно легкой. Он обсудил этот вопрос с премьер-министром, и было очевидно, что они должны будут предоставить некоторые льготы и налоговые льготы для тех, кто получает зарплату. Его запись под второй запиской гласила::

Нам нужно быть отзывчивыми и мягкими в наших отношениях с ними. Без их поддержки ни одно правительство не может надеяться остаться у власти. Предложите проявить достаточную гибкость. С уважением. министр финансов.

Через несколько часов обе записки были в руках Гангасагара, любезно пересланные ему его протеже, председателем CBDT. Он осторожно снял скобу, скреплявшую две страницы первой записки, а затем повторил процедуру с двумя страницами второй записки.

Затем он прикрепил первую страницу служебной записки R&S ко второй странице служебной записки с просьбой о помощи для обычных наемных работников и скрепил эти две страницы вместе. Он удовлетворенно оглядел результат своей работы.

Достопочтенный министр финансов. Расследование деятельности НИОКР выявило несколько случаев финансовых нарушений. Различные статьи расходов, по-видимому, были завышены, в частности с целью уменьшения их налогооблагаемого дохода. Кроме того, похоже, что частные партнерства были созданы с целью извлечения прибыли. Различные статьи доходов были отложены, по-видимому, с целью лишить налоговые органы доходов. Некоторые сделки-в частности, купля-продажа активов-были проведены по сомнительным ценам, что еще больше уменьшило их налоговые обязательства, по крайней мере на бумаге. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я прошу вашего совета относительно того, как следует поступить с этим вопросом. Благодарный вам. Председатель Центрального совета по прямым налогам.

За запиской последовало собственноручное замечание министра финансов.

Нам нужно быть отзывчивыми и мягкими в наших отношениях с ними. Без их поддержки ни одно правительство не может надеяться остаться у власти. Предложите проявить достаточную гибкость. С уважением. министр финансов.

Гангасагар показал записку Агравалджи. Он был поражен. ‘И что ты собираешься с ними делать?- спросил он.

‘Ничего, - ответил Гангасагар. - у меня достаточно боеприпасов, чтобы уничтожить его.’

‘Тогда зачем вы проделали этот сложный ритуал со своим назначенцем—председателем CBDT?- спросил Агравалджи.

‘Когда вы оформляете страховой полис, вы надеетесь, что скоро начнется пожар?- спросил Гангасагар.

‘Китайский посол просил у вас аудиенции, мадам, - сказал министр иностранных дел.

- Но он только что сделал заявление в поддержку пакистанской позиции. Он говорит, что боевики, пересекающие линию контроля в Кашмире, являются независимыми негосударственными субъектами. Мы знаем, что в этом замешана пакистанская разведка, и все же китайцы предпочитают смотреть в другую сторону. Зачем мне с ним встречаться?- сердито спросила Чандини.

- Мы не можем позволить себе конфронтацию с Китаем, мадам. Мы всегда считали, что Китай незаконно оккупировал около пятнадцати тысяч квадратных миль нашей территории с тех пор, как они вторглись к нам в 1962 году. Пекин, со своей стороны, считает Аруначал—Прадеш-на нашем северо— востоке-своим. Дипломатические отношения между двумя странами имеют решающее значение.’

‘Я встречусь с послом, но на своих условиях... после того, как закончу свое путешествие, - сказала Чандини.

- Ваша поездка? Я не знал, что в ближайшие два дня на повестке дня будет что-то еще.’

‘Не было, но теперь есть. Пожалуйста, организуйте самолет, который доставит меня в Гаггал.’

- Гаггал?’

- Аэропорт недалеко от Дхарамсалы. В штате Химачал-Прадеш.’

- Дхарамсала? Ты не можешь пойти на встречу с Далай-ламой. Китайский посол будет крайне расстроен.’

‘Да. И как только он будет достаточно напуган, я встречусь с ним.’

На Лодхи-Роуд, расположенной в самом сердце Дели Лютьенса, располагались знаменитые сады Лодхи. Гробницы могольских императоров Хумаюна и Сафдарджунга отмечали его восточные и западные границы. Расположенное там научно-аналитическое крыло-RAW-было не агентством, а крылом Канцелярии Премьер-Министра. Это позволяло ему оставаться вне сферы бюджетных ассигнований парламента, хотя, по слухам, в нем работало более двенадцати тысяч агентов. Начальник RAW подчинялся непосредственно премьер-министру Индии.

Рано утром шеф, известный под скромным названием "секретарь по исследованиям", покинул свой офис на Лодхи—Роуд и въехал в ворота Южного квартала на белом Посольском автомобиле с шофером. Он должен был проинформировать премьер-министра и министра иностранных дел о поручении. Это было детище Чандини.

- Мы продвинулись вперед?- нетерпеливо спросила Чандини, когда грубый ветеран уселся в кресло напротив стола премьера.

‘Я рад сообщить вам, что Махмуд арестован, - сказал вождь RAW Чандини.

- Арестовали? Кто это сделал?- спросил премьер-министр.

- Китайские власти в Синьцзяне, - ответил он.

‘Я думал, что Махмуд-наш агент, действующий в Пакистане, - сказал премьер.

‘Это правда, сэр, - объяснил шеф, - но предложение Чандиниджи состояло в том, чтобы подготовить Махмуда, ввести его в курс дела и перевести в Синьцзян-Уйгурский автономный район Китайской Народной Республики.’

‘И вы счастливы, что его арестовали?- спросил премьер. Глава RAW улыбнулся Чандини. Затем он посмотрел на премьер-министра и спокойно сказал: "он не знал, что его арестуют. Его послали туда для связи с уйгурами, но мы позаботились о том, чтобы китайцы были предупреждены.’

‘И чего же достиг этот арест?- спросил смущенный премьер-министр, задаваясь вопросом, должен ли он был позволить Чандини напрямую координировать задание с RAW.

- Как вам известно, Махмуд пакистанец и является одним из наших секретных агентов в Карачи. Он действует как воинствующий священнослужитель и обучает джихадистов, которые действуют в Кашмире", - сказал человек из RAW.

- Мы платим агентам, которые обучают головорезов проникать в Кашмир и сеять смерть и разрушения?- спросил наивный премьер-министр.

Человек RAW заговорил: ‘Если позволите, премьер-министр, я хотел бы затронуть ваши проблемы. В течение многих лет мы знали, что Пакистан финансирует и обучает террористов для пересечения пористой границы между Индией и Пакистаном. Эти подготовленные наемники проникают в Кашмир и дают толчок террористическим актам. Махмуд и ему подобные-кроты RAW в этих джихадистских группировках. Мы знаем, что Пакистан все равно будет продолжать посылать этих джихадистов. Полезно иметь шпионов в своих нарядах.’

‘Но какое это имеет отношение к Синьцзяну?- спросил премьер-министр.

"Синьцзян-Уйгурский автономный район заявлен Китайской Народной Республикой как неотъемлемая часть Китая. Уйгуры-это местное мусульманское население, которое борется за то, чтобы отделиться от Китая. Они требуют независимости, - объяснила Чандини.

‘А чего мы добились, отправив в Синьцзян стратегического агента и арестовав его?- спросил премьер-министр.

‘Много, на самом деле. В последние годы китайцы поддерживают антииндийскую позицию Пакистана. Китай рассматривает Пакистан как врага Индии и, конечно же, “враг врага-это друг”. Китайская поддержка Пакистана также прокралась в дискуссию о Кашмире, причем китайцы часто поддерживают пакистанское заявление о том, что конфликт в Кашмире является доморощенной борьбой за свободу и не финансируется и не поощряется Пакистаном", - сказала Чандини.

‘Но эта узкая точка зрения может резко измениться, если Китай обнаружит, что Пакистан также финансирует другие исламские движения, особенно в Синьцзяне,—сказал главный сырец, желая вернуться к разговору.

‘Так почему же мы арестовали Махмуда?- спросил премьер-министр.

- Учитывая, что он глубоко законспирированный агент RAW, его действительно считают джихадистом. У него богатое резюме, поскольку он лично получал щедрые подарки от пакистанской разведки. Мы послали его в Синьцзян, чтобы он поддерживал связь с другими исламскими боевиками и помогал им", - пояснил глава RAW. - Он не знал, что его арестуют. Теперь, когда он это сделал, он будет допрошен китайским MSS—Министерством государственной безопасности—и его связи с пакистанским истеблишментом станут известны китайцам. Китайцы теперь не будут столь же благосклонны к пакистанскому делу.’

‘А если Махмуда убьют?- спросил премьер-министр.

‘Это цена, которую мы платим за Кашмир", - объяснил секретарь

‘Я предполагаю, что моя встреча с китайским послом на следующей неделе и мой визит в Китай на следующей неделе должны быть чрезвычайно теплыми и сердечными. Ведь у обоих народов есть общие проблемы!- ликовала Чандини

.

Большой народный зал, протянувшийся вдоль западного края площади Тяньаньмэнь, занимал площадь в одну точку восемь миллионов квадратных футов. Политический центр Пекина, Большой зал принимал множество исторических встреч, в том числе знаменитую встречу президента США Ричарда Никсона. В северной части здания располагался государственный банкетный зал, вмещавший более семи тысяч гостей.

Достопочтенный министр иностранных дел Индии Чандини Гупта прибыла в Пекин в воскресенье утром, начиная свой трехдневный официальный визит в Китай. Это был первый визит Чандини в Китай, и во время своего пребывания там Чандини встретится с китайским премьером, а также с высшими законодателями—помимо проведения переговоров со своим коллегой. Чандини также примет участие в церемонии, посвященной созданию совместной китайско-индийской медицинской группы для борьбы со стихийными бедствиями. Затем она выступит с речью в Китайской Академии Общественных Наук, правительственном аналитическом центре в Пекине. В беседе с "Синьхуа Ньюс" Чандини сказала, что приехала в Китай " с открытым умом, чтобы провести свободные и откровенные дискуссии по всем вопросам, представляющим общий интерес, с целью формирования отношений, которые соответствуют нашим двум странам и нашим будущим поколениям.’

В последний вечер своей поездки министр иностранных дел Китая устроил в ее честь банкет. На банкете присутствовали также китайские партийные и государственные деятели. В зале были развешаны национальные флаги Китая и Индии, и банкет начался с того, что военный оркестр заиграл национальные гимны двух стран. Китайский министр поднялся со своего кресла и приветствовал Чандини и ее официальную делегацию. - Несмотря на то, что между Китаем и Индией существовала изрядная доля разногласий, мудрость и проницательность достопочтенного индийского министра иностранных дел привели к более глубокому пониманию и пониманию вопросов, представляющих общий интерес для наших двух великих наций.’

Чандини любезно улыбнулась. Китайский министр подумал, что она купается в его комплиментах. На самом деле она думала о Махмуде и его идеально своевременном аресте. Чандини ответила на комплимент, подняв тост за хозяина дома. Она процитировала в его честь две строчки из стихотворения великого английского поэта Джона Драйдена: "человек, столь непохожий на других, он казался воплощением всего человечества.- Министр поблагодарил ее за добрые слова. Возможно, он не был бы так любезен, если бы прочел оставшуюся часть стихотворения Драйдена, оставленную Чандини непрочитанной.

В ней говорилось: "человек, столь непохожий на других, он казался воплощением не одного, а всего человечества; суровый во взглядах, всегда ошибающийся; был всем, кроме начала и ничего длинного; но в течение вращающейся Луны был химиком, скрипачом, государственным деятелем и шутом!’

- Лидер оппозиции по порядку ведения заседания?- спросил говоривший.

- Да, господин спикер, сэр. Актуальность. Мой вопрос был задан министру иностранных дел относительно Индокитайской разрядки. Ответ достопочтенного премьер-министра не имеет отношения к делу ... — начал лидер оппозиции.

- Лидер оппозиции должен вернуться на свое место. Премьер-министр только начал свою речь, и она действительно актуальна, - прервал его спикер.

‘По порядку ведения заседания, господин спикер. Вопрос, поставленный лидером оппозиции, неверно сформулирован— - возразила Чандини.

- Министр иностранных дел обсуждает этот вопрос. Есть ли у достопочтенного министра пункт для выступления по порядку ведения заседания?- спросил говоривший.

‘Моя точка зрения такова, что беспорядочные пункты порядка принимаются лидером оппозиции, - сказала Чандини, когда скамейки оппозиции присоединились к ней в шутке.

- Прошу Вас, министр займите свое место, - снисходительно произнес спикер. Эта девушка была звездой.

- Эта девушка-звезда, - сказала его жена, когда смотрела запись дебатов по телевизору Лок Сабха. - Тебе лучше быть осторожнее, она может стать популярнее тебя. Дипломатическая победа, которую она одержала в Китае, сделала ее видимость парящей! Премьер-министр кивнул, потягивая пузырящуюся антацидную жидкость из стакана, который держал в руке. Сеансы Лок Сабхи всегда вызывали у него несварение желудка и вызывали приступы язвы желудка. Его жена, как всегда, была права. Ошеломляющая победа Гангасагара на выборах в штате Уттар-Прадеш и столь же ошеломляющий переворот Чандини Гупты в Китае сделали их мощной комбинацией. Ему придется тщательно разыгрывать свои карты.

- Сэр, похоже, у нас возникла проблема, - смущенно сказал Менон.

- В чем дело, Менон?- спросил Гангасагар, оторвавшись от утренних газет.

- Хамид ... официант ... ну, тот, который дал нам доступ к магистрату. Он хочет больше денег.’

‘Но разве мы не заплатили ему за то, чтобы судья выдал ордер на арест Икрама?’

‘Да. Но ему хотелось большего.’

‘Разве мы не заплатили ему еще за то, что он отозвал ордер, когда Икрам отказался от поста главного министра?’

‘Да. Но судья устал от него и нашел себе другого симпатичного мальчика. Очевидно, Хамид испытывает финансовые затруднения.’

‘А на что конкретно он хочет больше денег?’

- За молчание.’

Икрам только что закончил пятничную дневную молитву в Джами Масджид, самой большой мечети Лакхнау. Икрам был здесь чем-то вроде героя. Он помогал сотням людей в мелочах-рекомендации на работу, поступление в школу, разрешение имущественного спора, аванс наличными за приданое дочери. Икрам был не менее чем Робин Гудом среди обычных пятничных богомольцев в Джами Масджид.

Закончив молитву, Икрам перешел с одного из пятнадцати сводчатых куполов мечети из желтого песчаника в самом центре Лакхнау в ее огромный открытый двор, площадью в пятьдесят тысяч квадратных футов. Его тут же окружила толпа обожающих фанатов. Он заметил, что на него пристально смотрит смуглый молодой человек. На самом деле он был чертовски уверен, что мальчик тоже последовал за ним в мечеть. Не склонный к любезностям, Икрам поманил его: Вы хотите встретиться со мной? Долой это! Молодой человек украдкой огляделся вокруг, почти как испуганная мышь перед кошкой. Икрам попросил своих знакомых оставить их на минуту одних.

- Сэр, я слышал о вас много замечательного. Именно из-за вашей репутации справедливого и сострадательного человека я набрался смелости встретиться с вами. У меня есть кое-какие сведения, которые могут вас заинтересовать, - сказал молодой человек.

- Информация, да? Что это за информация?- спросил Икрам.

- Сэр, пожалуйста, обещайте мне, что вы не причините мне вреда, когда я открою вам это ...

‘С какой стати мне причинять боль такому хорошенькому мальчику, как ты?- Саркастически спросил Икрам.

- Сэр, мне нужны были деньги, и в результате я нанес ущерб вашим интересам. Клянусь Аллахом, я никогда не хотел ...

Он не выдержал и заплакал.

‘Сынок. Почему бы нам не начать с самого начала, а? Как тебя зовут и чем ты занимаешься?- спросил Икрам, обнимая юношу за плечи.

‘Меня зовут Хамид, и я работал официантом в баре "Золотые Ворота" в Канпуре...

‘А какое отношение ты имеешь ко мне?’

‘Я был любовником-геем судьи, который выписал ордер на ваш арест.’

‘Ах. - Понятно, - сказал Икрам, почесывая подбородок.

- Секретарь Гангасагарджи, Менон, обратился ко мне с просьбой выдать ордер на ваш арест, а затем аннулировать его.’

‘Но если ты так влиятелен, то почему ты в таком жалком состоянии? Ты, кажется, попали в трудные времена.’

‘Я бросил свою работу официанта—это было более прибыльным делом. Но потом Панде-магистрату-я надоел и он меня бросил.’

‘И чего же ты хочешь от меня?- спросил Икрам.

‘Мне сказали, что вы недавно получили работу для Рашида, члена вашей пятничной конгрегации, в R&S Aviation. Не могли бы вы замолвить за меня словечко?’

‘А зачем мне это делать? Ты помог лису-Брахману, Гангасагару, выманить меня с поста главного министра!’

- Но, сэр, я был бы в непосредственной близости от всех ключевых политиков, включая Чандиниджи, потому что R&S Aviation предоставляет чартеры самолетов и вертолетов различным правительственным ведомствам. Я могу быть твоими глазами и ушами. Как вы знаете, в политике единственной значимой валютой является информация, - взмолился Хамид.

Икрам почесал подбородок, размышляя о том, что только что сказал Хамид. Наконец он сказал: "Иди, познакомься с Рашидом. Скажи ему, что это я тебя послал.’

Стюард в темно-серой форме направлялся в ресторан. Быть стюардессой на зафрахтованных правительством самолетах было беспроигрышной работой—человек был анонимным, если хорошо выполнял свои задачи, и раздавал позорное обращение, если нет. тот факт, что он был прикреплен к авиационной компании, которая обслуживала вертолеты и самолеты Министерства иностранных дел, был еще большей болью. Министерство эксплуатировало несколько самолетов для больших шишек-как приезжих, так и доморощенных. Большие сыры не могли позволить себе терять ни единого мгновения своего столь драгоценного времени, и их нужно было перевозить на многомиллионных машинах, чтобы они могли успеть на день рождения своих избалованных детей. Напыщенные шишки даже не поблагодарили его—он был просто безымянным, непризнанным и забытым лакеем, который убирал использованные салфетки и обертки от конфет из салона корабля. Но все же это было лучше, чем быть веселым любовником суб-магистрата.

Благодаря Икрамбхаю Хамид теперь сможет возвыситься в глазах своей матери. Ей было так трудно угодить. Она всегда унижала его из-за его скромного положения и скудного жалованья. Она постоянно сравнивала его с другими членами его семьи, которые были более успешными, более предприимчивыми. С него было достаточно. Ему нужно было жить дальше, и R&S Aviation—частная чартерная авиакомпания, обслуживающая Министерство иностранных дел,—была как раз подходящей возможностью в нужное время.

‘Рад снова видеть тебя, мой друг,—сказал приятный человек—Рашид, который сначала взял интервью и назначил Хамида по указанию Икрамбхаи, когда они сели и заказали чай. ‘Ваше письмо с подтверждением готово и ждет вас, - начал мужчина, когда они пили чай. ‘Мне просто нужно от тебя небольшое одолжение, прежде чем мы сможем двигаться дальше.’

Через несколько часов после ее прибытия министр иностранных дел должна была собраться на конклав в отеле недалеко от Тадж-Махала в Агре с делегацией российских бизнесменов, и вертолет "Белл-400 Твин Рейнджер" уже был готов и ждал ее. Проверка перед взлетом была завершена, и пилот получил разрешение от управления воздушным движением на взлет через пять минут. За несколько минут до того, как появилась ее машина "Амбассадор" с красным вишневым огоньком на крыше, вереница полицейских машин с мигалками и ревущими сиренами окружила вертолет. Полицейские выскочили из своих машин и быстро взяли Хамида, который стоял рядом, под стражу. Сбитый с толку пилот бросил свой вертолет и спустился вниз, недоумевая, из-за чего такая суматоха.

Один из полицейских обратил внимание пилота на крышку заливной горловины. Пилот протянул руку и открыл крышку, чтобы установить ее правильно, но все еще не мог понять причину суеты. И только когда крышка была снята, он увидел камешки и гравий в заливной горловине. Это были обломки, которые могли стать смертельными. Это позволило бы вертолету взлететь, но в конечном итоге вошло бы в коробку передач и отключило питание, тем самым сбив машину и ее министерского пассажира. Все еще мигая огнями и завывая сиренами, полицейские надели на Хамида наручники, запихнули его в один из джипов и умчались. Пилот не заметил, что номерные знаки на полицейских машинах были не правительственной серии, А винтовки, которые они держали, не были стандартными полицейскими.

Человек, назначивший Хамида-Рашид-наблюдал за происходящим в бинокль с безопасного расстояния. Пора было уходить.

- Хамид не мог сам спланировать саботаж. Кто-то другой руководил им и влиял на него. Мы должны докопаться до сути, - озабоченно сказал Агравалджи.

- Никто не смеет связываться с Чандини, Менон!- прошипел Гангасагар, поворачиваясь к своему секретарю. ‘Если кто-то думает, что у него хватит наглости трахаться со мной, я хочу его яйца!’

- Кажется, Хамид был назначен на этот пост по рекомендации Икрама, - сказал Агравалджи.

- Это были люди из разведывательного бюро, переодетые полицейскими, которых послали схватить Хамида. Теперь Хамида надо заставить говорить—он может сказать нам, кто хочет убрать Чандиниджи с дороги. Сказать директору разведывательного бюро, чтобы он заговорил?- спросил Менон.

‘Нет. Я попросил директора передать Хамида Сачле Деви—она сделает все необходимое, - сказал Гангасагар.

- Сачла Деви? Но она евнух. Что она будет делать?- спросил Агравалджи.

‘Мне нужны его яйца. Она найдет их для меня.’

Хамид украдкой огляделся, испуганный свирепыми евнухами, окружавшими его. Его заставили выпить мягкую смесь молока и опиума-ровно столько, чтобы он раскрылся, но не настолько, чтобы ослабить страх. Он лежал, раскинув руки и ноги, голый, на жесткой кровати, привязанный к столбам. Вокруг его яичек была туго завязана веревка, чтобы остановить приток крови к гениталиям. Каждые несколько часов главный евнух затягивал веревку, заставляя его терять сознание. Они поливали его лицо водой, чтобы привести в чувство, и он снова чувствовал сильную жгучую боль от веревки вокруг его интимных органов.

Евнухи, окружавшие его, молились Бахучарамате—аватару Дурги. Они удерживали его, пока их предводительница, Сачла Деви, доставала острый, блестящий хирургический скальпель, края которого мерцали в свете лампы. Она читала молитвы с закрытыми глазами, держа скальпель в сложенных ладонях и вытянутых руках, как будто предлагая лезвие высшей силе. Затем она открыла глаза и сказала ему: "похоже, ты не очень-то мужчина. Мне поручилипередать ваши яички в дар более достойному человеку!’

Хамид издал душераздирающий вопль. Слезы текли по его лицу, когда он умолял: "Пожалуйста, я скажу тебе все, что ты хочешь! Возьми все деньги, что у меня есть! Только не делай мне больно! Пожалуйста! Милосердия!’

- Тише, малыш, тише, - сказала Сачла Деви, подходя к нему и вытирая платком слезы. - Это должен быть самый счастливый день в твоей жизни. Не многие люди достигают чести служить Бахучарамате до конца своих дней. Вы действительно благословенны. Перестань плакать, благословенный.’

- Почему ты так со мной поступаешь?- взвизгнул Хамид. ‘Я просто хотела лучшей жизни для себя. Я бы никогда не повредил вертолет. Я хороший, порядочный и честный человек ...

‘Ты не мужчина! Ты никогда не станешь мужчиной! Если вы хотите получить мое благословение, вы должны сказать мне правду. Кто тот негодяй, который убедил вас совершить этот подлый поступок? Попытка убить саму инкарнацию Дэви!’

‘Я тебе все расскажу! Пожалуйста, не кастрируйте меня! Пожалуйста! О Боже, пожалуйста! Человек, который подбил меня на это, называл себя Рашидом—он работает в R&S Aviation. Я даже информировал Икрамбхаи. Я тебе все рассказала, пожалуйста, отпусти меня!’

‘Я счастлив, что ты сказал мне правду, благословенный. Очень важно совершить это путешествие с чистым сердцем, - сказала Сачла Деви, когда скальпель одним быстрым движением отсек ему гениталии. Хамид не мог кричать, потому что сильная, раскаленная боль заставила его потерять сознание. Он проснулся только тогда, когда они вставили деревянную пробку туда, где когда-то были его гениталии, и налили туда горячего масла, чтобы прижечь рану.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

Дворец Навуходоносора II в Вавилоне был роскошным кабинетом. Король не жалел ни кедрового дерева, ни бронзы, ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней. Подземный ход соединял две половины города, разделенные рекой Евфрат. Неподалеку от дворца раскинулись зеленые Висячие сады Вавилона, построенные царем для исцеления своей больной жены Амитиды. Навуходоносор был величайшим строителем из всех. Великолепные храмы в честь различных богов Вавилонского пантеона усеивали городской пейзаж. Был построен великолепный мост через Евфрат, поддерживаемый покрытыми асфальтом кирпичными опорами, которые были спроектированы так, чтобы уменьшить сопротивление и турбулентность в реке. Город был практически неприступен благодаря трехслойной системе обороны стен.

Было одиннадцатое июня, и во дворце Навуходоносора лежал больной и умирающий завоеватель мира. Всего за месяц до тридцатитрехлетия Александр провел ночь, чрезмерно напившись на банкете, организованном его дорогим другом Медиусом из Лариссы. К тому времени, ночь была закончена, Александр сильно дрожал от сотрясений малярийной лихорадки. Царственный виночерпий Александра, Иоллас, опустился на колени рядом с Александром, предлагая ему глотнуть целебной воды, специально посланной Антипатром—верховным главнокомандующим европейских войск Александра—чтобы вылечить его от лихорадки. Но божество не знало, что его целебная вода содержит морозник и стрихнин—смертельную смесь,— которую сын Антипатра тайно перевез в Вавилон в копыте мула, но не для того, чтобы вылечить, а чтобы убить Александра раз и навсегда.

Когда стали распространяться слухи о болезни Александра, войска забеспокоились. Наконец, генералам не оставалось ничего другого, как позволить солдатам встретиться с Александром для последнего прощания. Их по очереди впускали в его спальню. Александр, который больше не мог вымолвить ни слова, просто мягко взмахнул своими слабыми руками, когда они встретились с ним. Через день бессмертное существо было мертво.

- Александр умер в Вавилоне!- крикнул пехотинец.

- А Филипоса убили в Бхарате!- завопила кавалерия.

‘Сейчас самое время нанести удар!- настаивал Чандрагупта.

‘Чего же мы ждем?- спросил Сасигупта.

Объединенные силы Чандрагупты и Сасигупты с грохотом выехали из своего временного лагеря, когда тысячи лошадей ударили по земле и подняли огромную пыльную бурю. Грохот копыт зверей был ужасным, зловещим звуком, раскатом машины смерти.

В течение следующих нескольких дней они захватят все провинции, находящиеся под непосредственным управлением македонян. Это было относительно легко, учитывая, что структура командования македонскими войсками полностью разрушилась после убийства Филиппа. Смерть Александра была дополнительным преимуществом, поскольку она привела к борьбе за власть на самом верху македонской иерархии, а положение самого Селевка оказалось под угрозой.

- Смерть одного Александра македонцы считают трагедией, но тысячи смертей, вызванных его имперскими амбициями, считаются простой статистикой, - сердито сказал Чандрагупта Сасигупте. Это заставило его кровь закипеть.

Ракшас, казалось, чувствовал себя как дома в своем новом окружении после того, как покинул Магадху. В своей новой резиденции в Такшиле он сидел на позолоченном стуле во внутреннем дворе, его богатый кремовый тюрбан сверкал бриллиантами. Пара яктейловых мухоловок с золотыми ручками свистела в тандеме, удерживаемая парой совершенно великолепных куртизанок. Золотой зонтик, который держал чхатрадхара-носитель зонтика, - заслонял его от солнца, а другой из его слуг держал его меч, инкрустированный сапфирами и рубинами. Он сидел босиком, его Кабанья шкура и серебряные сандалии лежали сбоку. Другая куртизанка махала веером, сплетенным из пальмовых листьев, травы узиры и павлиньих перьев, чтобы он не замерз. Все его служанки носили прозрачные длинные Антарии со свободными каябандами, завязанными узлом в центре, прозрачная ткань почти не оставляла простора для воображения.

Когда Чанакья вошел без предупреждения, Ракшас поспешно поднялся со стула, прогоняя молоденьких девушек, охранявших его элегантную особу. - Я вижу, ты устроился вполне удобно, Ракшас, - заметил Чанакья, усмехаясь при виде роскоши, окружавшей неподражаемого бывшего премьер-министра Магадхи. ‘Я также вижу, что дары, предназначенные для Александра Дхананандой, были использованы с пользой, - сказал Чанакья голосом, похожим на шелк. Ракшас поморщился. Он знал, что от глаз уродливого ублюдка никогда ничего не ускользнет.

‘Человек должен есть,-добродушно сказал Ракшас. ‘Я уверен, ты рад, что я истощаю богатство Дханананды.’

‘Как и у несчастных жителей Магадхи, - сказал Чанакья, не позволяя Ракшасу позволить себе роскошь оставить за собой последнее слово. ‘В любом случае, мой дорогой друг Ракшас, я здесь не для того, чтобы обсуждать нищету, которая окружает вас. Мне нужно поговорить с вами о довольно важном деле— о вашем вкладе в свержение Дханананды!’

‘Я с тобой, Ачарья. Этот негодяй отнял у меня единственную женщину, которую я по-настоящему любил, - сказал он, жестом приказывая своей меченосной нимфе принести его. Он взял тяжелый меч за рукоять и театрально провозгласил: "Я буду сражаться до конца! Только один из нас—Дханананда или я—останется в живых!’

Чанакья хихикнул. ‘О нет, мой дорогой Ракшас. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты делал что-то столь же обыденное, как сражение с мечом. Ваши нежные руки и ваша драгоценная жизнь не могут быть скомпрометированы.’

‘Ты сомневаешься в моей храбрости, Ачария?- возмущенно спросил Ракшас.

- Друг мой, что это за хваленая храбрость, о которой мы говорим? Храбрость-это просто быть единственным, кто знает, что ты боишься! Чах! Ваша ценность заключается в вашем коварном уме, а не в храбрости. Мне нужны твои маленькие серые клеточки-твое ноу-хау. А еще важнее - ваше ноу-хау!’

‘Я к вашим услугам, Ачария. Я помогу тебе, чем смогу, чтобы сразиться с Дхананандой, - напыщенно сказал Ракшас. - Нет, нет, Ракшас, мне не нужна твоя помощь в борьбе с Дхананандой. Мне нужна твоя помощь, чтобы победить без боя. И решение лежит на ком-то, кого вы знаете близко. Его зовут Бхадрашала.’

Пивная на углу яма-роуд и Рангопадживи-авеню была одной из лучших в Магадхе. В отличие от других пабов, где была общая питейная зона, в этом были отдельные номера, которые могли быть забронированы серьезными пьяницами. В каждой комнате были удобные матрасы, круглые подушки для локтей на римский манер, низкие столики, большие окна для вентиляции, свежие цветы и ароматная вода. Очень красивые служанки-ганики-обслуживали клиентов из длинного списка спиртных напитков, сброженных из риса, муки, бобов, винограда, лакрицы, джаггери, манго, меда, древесного яблока, перца и других специй.

К пивной примыкало еще одно столь же прибыльное заведение-игорный зал. Этот был знаменит игрой в кости, а также пари на все мыслимые события. Опытный мастер азартных игр-громадный мужчина с телосложением вышибалы-властвовал над домом, следя за тем, чтобы посетители следовали его правилам и использовали только неразбавленные кости. Он был особенно придирчив к недостаткам. Его лицензия от главного контролера азартных игр и Пари была пересмотрена, и он не мог позволить себе никаких ошибок. Пять процентов от общего выигрыша шли в государственную казну Магадхи в качестве налогов, а дополнительные суммы шли неофициально, чтобы правительство не вмешивалось в его дела.

Хозяин шестого стола был любимцем хозяина игорного дома. Он провел последние несколько часов, бросая кости и сильно проигрывая, как это было почти всегда. Его долги становились неуправляемыми, но мастер азартных игр не мог набраться смелости сказать ему, что больше кредит не будет предоставлен.

Наступало то самое время ночи, когда упомянутый хозяин поднимался и шел в пивную, где его ждали зарезервированный номер, обычные напитки и официантка. Он не был обычным гражданином. Это было заметно по его одежде, украшениям и манере держаться. Что не было очевидно для случайного посетителя, так это то, что он был самым могущественным человеком в Магадхе после ухода Ракшаса. Он был главнокомандующим армией Магадхи, и его звали Бхадрашала.

‘Запиши это на мой счет, - небрежно бросил Бхадрашала игорному мастеру, направляясь через открытый двор к своему водопою. Мастер азартных игр быстро подсчитал суммы и записал проигрыши командира в своем бахикхате, покрытом красным хлопком,-его бухгалтерском журнале. Счет уже был залит красными чернилами.

Бхадрашала очень рассердился, обнаружив, что кто-то еще занимает его обычно отведенную комнату. - Ганика, почему в моей комнате сидит незнакомец?- спросил явно раздраженный Бхадрашала нервную официантку. ‘Я пыталась остановить его, мой господин, но он сказал, что знает тебя и что он твой гость, - ответила она, заставив Бхадрашалу еще больше рассердиться, когда он ворвался в комнату.

‘Лучше уж ты будешь жить в одной комнате со мной, чем в тюремной камере для официально обанкротившихся, —спокойно сказал Дживасиддхи—агент Чанакьи в Магадхе, когда Бхадрашала вошел.

‘Убирайся, пока я тебя не вышвырнул, - прорычал Бхадрашала, покраснев от гнева. - я тебя не знаю и не хочу знать.’

- Успокойся, Бхадрашаладжи, - сказал Дживасиддхи, - твой старый друг Ракшас попросил меня разрешить твои проблемы. Он беспокоится о тебе и попросил меня помочь.’

Но Ракшас в Такшиле. Как он вообще мог тебе что-то сказать?- пробормотал Бхадрашала.

‘Давайте просто скажем, что у нас есть воздушная телепатия, - сказал Дживасиддхи, имея в виду недавнюю голубиную почту, которая прибыла утром из Чанакьи и Ракшаса.

‘А почему Ракшас хочет мне помочь? Я слишком хорошо знаю этого негодяя. Он никогда ничего не делает, если это не в его собственных интересах, - хитро сказал Бхадрашала.

- Он хочет, чтобы ты оставался его другом и союзником. Ему могут понадобиться друзья, чтобы вернуть его расположение ко двору Дханананды, - объяснил Дживасиддхи, пока Бхадрашала переваривал информацию.

‘А кто вы такой на самом деле?- с подозрением спросил Бхадрашала. Дживасиддхи поставил свой кубок с вином на стол, намеренно вытянул ноги на матрасе и сказал очень небрежно: "Я-решение ваших финансовых проблем.’

- Каким образом? Если вы знаете все, как вы утверждаете, то размер моих карточных долгов не будет скрыт от вас.’

‘Хм. Да. Ваша финансовая ситуация в полном беспорядке. Никто в здравом уме не станет давать тебе кредит на основании твоего личного баланса, - насмешливо сказал Дживасиддхи.

‘Но, очевидно, у тебя есть решение, которое заставит все мои финансовые проблемы исчезнуть, - последовал кривой ответ Бхадрашалы.

‘Откуда ты знаешь?- сказал Дживасиддхи, язык- "инчеек". - А теперь серьезно, вот тебе план. Я торговец лошадьми из Камбоджи, и у меня есть несколько сотен лошадей за воротами Паталипутры. Как вам известно, поскольку вы сами были кавалеристом, лучшие лошади прибывают из Ашваканских областей за Индом.’

- Спасибо за корпоративное выступление, - сказал Бхадрашала с усмешкой, но было очевидно, что Дживасиддхи теперь завладел его вниманием.

- Не за что, - ответил Дживасиддхи, не обращая внимания на сарказм. - Дело в том, что лошади, которых я сейчас держу в своем инвентаре, - это низшие породы, а не чистокровные, как того хотят мои клиенты в Магадхе.’

‘Какого хрена ты тратишь мое время на эти бесполезные разговоры о торговцах? Я не гребаный коневод!- рявкнул Бхадрашала.

- Я знаю. Если бы это было так, вы были бы богаты, а не банкроты!- спокойно сказал Дживасиддхи. - План, который я хочу вам предложить, сделает нас обоих чрезвычайно богатыми. Ваши долги будут стерты начисто, и вам все равно хватит на семь поколений!’

‘Продолжай. Я слушаю, - сказал Бхадрашала.

Дживасиддхи знал, что теперь он одержал верх. ‘У вас в кавалерии тысячи чистокровных лошадей. Я предлагаю продать их, - сказал Дживасиддхи.

‘Ты что, с ума сошел?- крикнул Бхадрашала, снова рассердившись на глупость своего предположения. ‘Я не могу просто продать имущество, принадлежащее государству, ты, сумасшедший сукин сын. Каждый месяц меня проверяет контролер. Тугодумы физически считают каждую лошадь в военной конюшне. Это и есть твой гребаный план разбогатеть? Убирайся отсюда, гребаный идиот!’

- Успокойся, добрый человек. Скажите мне, когда они проверяют количество лошадей, они также проверяют качество присутствующих лошадей?- невинно спросил Дживасиддхи.

Впервые за всю ночь Бхадрашала улыбнулся. ‘Ты хочешь, чтобы я их поменял?- спросил он, когда у него в голове зажглась лампочка.

‘Я могу достать тебе сотни обычных пород. Вы можете поменять их на чистокровных кавалерийских лошадей. Я могу продать чистокровных лошадей через свою сеть контактов,и мы с тобой сможем прикарманить разницу, - объяснил Дживасиддхи, возвращаясь домой.

‘Как мы будем делить прибыль между собой?- спросил Бхадрашала.

- Семьдесят тридцать. Я делаю большую часть работы, - сказал Дживасиддхи. Чанакья велел ему вести жесткие переговоры, иначе Бхадрашала почует запах крысы.

- ДА ПОШЕЛ ТЫ! Без моих чистокровных лошадей у тебя нет никакой гребаной бизнес-модели. Я хочу пятьдесят процентов, не меньше!- возразил Бхадрашала, мысленно подсчитывая прибыль, которую он мог бы получить от незаконной торговли.

- Шестьдесят на сорок, - заключил Дживасиддхи. - Все, что угодно, кроме этого, сделало бы сделку для меня нежизнеспособной. Бери или уходи.’

- Принято, - кротко сказал Бхадрашала.

‘Сколько лошадей я пошлю тебе сменить?- спросил Дживасиддхи.

‘Сколько у вас есть свободных для обмена?- спросил Бхадрашала, улыбаясь своему новому деловому партнеру.

- Паурус будет той силой, которая поможет нам обрести Магадху. Проблема в том, что после этого он станет обузой, - поведал Чанакья Синхарану, когда они сидели в своих личных покоях во дворце Кайкей. - Он-лекарство, которое помогает предотвратить болезнь, но становится причиной новой болезни!’

Заговорил Синхаран. - Ачарья, гонцы принесли хорошие вести. Смерть Александра и убийство Филиппоса дали толчок развитию Чандрагупты и Сасигупты. Захватив Ашвакан, они взяли штурмом Синд, и к ним присоединились всадники из Кшудраки и Сайндхавы. Они почти полностью захватили Синд. Параллельно армии Алора, Саиндхававаны, Маха Урдхи, Брахмастхалы и Паталы восстали против македонян и готовы принять сюзеренитет Чандрагупты. Согласно вашим указаниям, Чандрагупта теперь коронован монархом Симпхапуры и имеет под своим командованием армию из десяти тысяч джатов—самых сильных и свирепых бойцов. Это в дополнение к армии Сасигупты, моей армии Маллайраджьи и нашим обученным наемникам. Нам действительно нужен Паурус?’

‘Мы знаем, Синхаран. Паурус собрал триста слонов, пятьсот колесниц, десять тысяч лошадей и пятьдесят тысяч пехоты, а также еще семьдесят тысяч македонских, Сакских, Киратских, Камбоджских, Парасикских, Балхикских и Ашваканских наемников. Его нельзя игнорировать. У Магадхи самая могущественная армия в мире, армия, с которой даже могущественный Александр не хотел сражаться. Без Пауруса успех будет невозможен’ - задумчиво произнес Чанакья.

‘Но что помешает Паурусу захватить Магадху после того, как она будет завоевана?- спросил Синхаран, отражающий собственные проблемы. ‘Почему он сражался и не забрал добычу?’

- Есть только один способ справиться с Паурусом. Мы создаем еще одного столь же сильного претендента на пост императора Магадхи. Тогда Чандрагупта становится компромиссным кандидатом, - хитро сказал Чанакья.

‘Но кто же этот претендент?- удивился Синхаран.

- За последние шестьдесят лет королевство Калинга стало вассальным государством Магадхи. Они были завоеваны и покорены Маханандином и с тех пор платили сотни тысяч золотых Панасов каждый год в качестве военной репатриации. Король и его народ будут рады возможности преподать Магадхе урок, - мягко предложил Чанакья.

‘Значит, ты предложишь королю Калинги наживку, чтобы сделать его императором Магадхи?- спросил Сингаран.

‘Нет. Зачем говорить большую ложь, когда маленькие могут быть столь же эффективны? Я скажу ему, что если Дханананда будет свергнут, Калинга будет освобождена от несправедливого военного договора на шестьдесят лет. Ни больше, ни меньше. Тогда я оставлю жадность и честолюбие на их величественный путь!’

‘У нас проблема, - сказал Дживасиддхи.

‘И что же это такое?- раздраженно спросил Бхадрашала, осушая стакан с прасанной и вытирая рот.

Более двух тысяч лошадей были тайно обменены. Дживасиддхи присылал ему полукровок и непородистых лошадей; они заменяли чистокровных лошадей кавалерии Магадха посреди ночи. На следующий день Дживасиддхи собирался спокойно продать чистокровных лошадей. Это соглашение сделало Бхадрашалу полностью платежеспособным, и он снова стал предпочтительным клиентом игорных притонов и водопоев Магадхи.

- Похоже, что примерно у половины лошадей, которых я отдал тебе на подмену, были маленькие татуировки на спине. Это не привлекло моего внимания, потому что лошади всегда были задрапированы в седло,-объяснил Дживасиддхи.

- Что за татуировка?- нервно спросил Бхадрашала.

- Королевский знак—правда, очень маленький—Чандрагупты Маурьи, - сказал Дживасиддхи.

- Ублюдок! Я тебе за это яйца оторву, - прошипел Бхадрашала. ‘Ты знаешь, что случится со мной, если они обнаружат, что лошади, принадлежащие Чандрагупте Маурье, находятся в кавалерии Магадхи?’

- Тебя казнят?- риторически спросил Дживасиддхи.

‘Если я пойду вниз, то возьму тебя с собой!- рявкнул Бхадрашала.

- Я понимаю твое затруднительное положение, Бхадрашаладжи. Я искренне верю. Даю вам слово, что эта информация останется между нами в тайне. Ничто и никогда не будет поставлено под угрозу ваше положение, - заверил гладкий Дживасиддхи, - при условии, что время от времени будут выполняться мои небольшие требования.

От этого у него заболел живот! Ракшасу позволили бежать, а сыновьям шлюх, Чанакье и Чандрагупте, позволили свободно бродить по всему Бхарату, готовя революцию, чтобы выкорчевать его—неукротимого Дханананду.

Неукротимый Дханананда сидел на своем троне, неловко переминаясь с ноги на ногу. Дворцовый повар готовил ужасную еду, которая вызывала у него несварение желудка и метеоризм. Ему придется казнить несчастного повара за то, что тот подавал ему всякую дрянь—могущественного Дханананду. В роскошном зале сидел его Совет министров-кучка йесменов. "Пусть вокруг меня будут люди, которые боятся", - подумал Дханананда. Она свела революции и Восстания к абсолютному минимуму. Он рассмеялся, вспомнив времена Шактара, премьер-министра, который считал своим долгом время от времени поправлять своего короля. А еще был Ракшас-симпатичный сутенер. Ах! Несмотря на то, что он сбежал в Такшилу, нельзя было не заметить этого негодяя. Он всегда заботился о том, чтобы ночи Дханананды были наполнены запретными удовольствиями, которые с каждой ночью становились все более изощренными. Получение Сувасини оказалось бесполезным. Она была одной из тех женщин, которые казались желанными, пока принадлежали кому-то другому. "Странно, - подумал Дханананда, - как женщины мгновенно обесцениваются, как только их приобретаешь". Наглая муха жужжала у него над головой, и одна из девиц, размахивая у него за спиной уколами, отмахнулась от нее.

- Магадха хорошо защищена?- спросил Дханананда.

Почтенный Катьяян встал. - Милорд, вопрос не в том, защищаемся мы или нет. Более важный вопрос заключается в том, можем ли мы заставить наших врагов поверить, что Магадха защищена.’

Дханананда хихикнул. Почему он должен мириться с этими чертовыми интеллектуалами? - Катьяянджи, я задал этот вопрос Бхадрашале, нашему командующему вооруженными силами. Я думаю, что на этот вопрос лучше ответить ему. Бхадрашала настороженно огляделся, когда Катьяян занял свое место. Он ненавидел эти заседания Совета. Ему казалось, что все присутствующие члены совета внимательно смотрят на него. Катаян, в частности, казалось, долго смотрел на него, как будто он был биологическим образцом под наблюдением.

- Милорд, наша армия в полной боевой готовности. Однако я предлагаю, чтобы основная часть наших людей осталась здесь, в укрепленном городе Паталипутра. Если и когда враг нападет, мы должны заманить его в Паталипутру, а затем уничтожить. Это должно быть легко, учитывая нашу подавляющую силу.’

‘И оставить Индрапрастху и другие пограничные города без защиты?- недоверчиво спросил Дханананда. Бхадрашала сглотнул, предчувствуя недоброе. Почему он позволил себе играть в азартные игры и пить, тем самым дав этому придурку Дживасиддхи рычаг влияния, чтобы проинструктировать его о том, что говорить на этих собраниях?

‘В том, что рекомендует Бхадрашаладжи, есть своя заслуга, - сказал Катьяян, вскакивая в тот самый момент, когда пот со лба Бхадрашалы начал медленно капать на пол под ним. Катьяян знал, что слова Бхадрашалы на самом деле были словами Чанакьи. Бхадрашала с изумлением наблюдал, как Катьяян вступил в спор. - Ваше Высочество, королевская сокровищница находится внутри укреплений Паталипутры. Какой смысл защищать Индрапрастху и другие пограничные города, когда богатство царства находится прямо здесь? Более того, на нас могут напасть с разных сторон. Паурус, скорее всего, нападет с запада, король Калинги-с юга, а король Непала-с севера. На сколько фронтов мы должны разделить армию? Я думаю, что Бхадрашала придумал мастерскую стратегию. Усыпить бдительность врага. Пусть он войдет в Магадху. Стереть его в порошок, как только он достигнет Паталипутры!’

Дханананда посмотрел на Катьяну. Затем он перевел взгляд на облегченно вздохнувшую Бхадрашалу. Затем он расхохотался. - Я охотно терплю дураков, но еще больше потакаю интеллектуалам. Пусть никто никогда не скажет, что могущественный Дханананда был слишком напыщен, чтобы прислушаться к мудрым советам своих советников. Будь по— твоему-мы ждем врага прямо здесь!’

- Амбхи знает, что Паурус идет за Магадхой,—сказал Мехир,—и видит в этом возможность напасть на королевство Пауруса-Кайкей-пока его внимание отвлечено. Как мы можем предотвратить это?’

- Ответ заключается в том, чтобы занять Амбхи. У него не должно быть времени заглядывать за собственные границы, - посоветовал Чанакья.

- Каким образом?’

- Разжечь внутреннюю рознь. Держите его занятым контролем закона и порядка.’

- Легче сказать, чем сделать. Его подданные счастливы. Что заставит их взбунтоваться?’

- Сделай их несчастными. Подумай, Мехир. Какая самая могущественная община в царстве Амбхи Гандхар?’

‘Брамины.’

‘И в чем же источник их силы?’

- Божественная санкция. Это написано в Ведах. Они нужны, чтобы общаться с богами от имени обычных людей.’

‘А разве все признают верховенство брахманов?’

‘Нет. Буддисты, по-видимому, считают, что брахманические ритуалы и молитвы-чушь собачья.’

‘Итак, что произойдет, если Амбхи будет замечен как пропагандирующий и поощряющий буддизм?’

- Брамины подняли бы оружие!’

- Будет ли у тебя в королевстве еще счастливый и довольный народ, дорогой Мехир?’

Мехир обреченно улыбнулся. ‘Но как мне заставить Амбхи поощрять буддизм в своем царстве?’

- Ответ лежит в Университете Такшила. Сейчас это вотчина Браминов вроде меня. Если бы часть университета была преобразована в буддийский центр высшего образования, Браминская община почувствовала бы себя крайне уязвимой.’

- Но Амбхи никогда не стал бы тратить свои деньги на буддийское дело, - снова возразил Мехир.

- Согласен. Идея должна быть сформулирована таким образом, чтобы Амбхи получил кредит, не тратя ни своего времени, ни своих денег на то, чтобы начать проект с нуля.’

‘Но Ачарья, даже если мы найдем кого-то другого, чтобы финансировать это, разумно ли использовать религиозные различия?’

‘Моя Дхарма говорит мне, что я должен объединить Бхарат под руководством Чандрагупты. Если мне нужно использовать религиозные различия, чтобы создать единство, так тому и быть. Цель оправдывает средства.’

‘Но разве это не противоречит твоей совести?- спросил Мехир.

- Мехир, чистая совесть-это обычно признак плохой памяти. В любом случае, в мире политики вы не можете позволить себе такую роскошь, как чистая совесть!’

‘Ачарья, ты сам брамин, но ты советуешь стратегию, которая может иметь ужасные последствия для общества?’

- Единственная община, к которой я принадлежу, - это община Бхарата. Моя единственная верность-это идея единого Бхарата.’

‘Так на чьей же ты стороне?’

- Победившая сторона, - ответил Чанакья.

‘Но почему бы нам не заставить Чандрагупту и Сасигупту просто напасть на Амбхи?- настаивал озадаченный Мехир.

- У наших китайских соседей есть метод казни, который применяется к тем, кто совершает самые ужасные преступления. Этот метод называется смерть от тысячи порезов. Осужденного убивают через очень медленные разрезы на разных частях его тела. Это ужасная смерть, в которой осужденному дают истечь кровью до смерти. Я планирую истечь кровью Амбхи до смерти.’

- Но почему?- спросил Мехир.

- Потому что нападать на него открыто-это не выход. Мы должны продолжать официально утверждать, что мы друзья, даже если это не так. Он должен чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы позволить нам остаться позади него.’

- Почему, о Ачарья?’

- Потому что ты можешь ударить кого-то в спину, только если стоишь у него за спиной, Мехир. Вот почему!’

Монастырь, расположенный в лесах, окружавших Такшилу, был тихим, если не считать пения: Буддхам Саранам Гаччами, Дхармам Саранам Гаччами, Сангам Саранам Гаччами. Крытые соломой хижины были простыми и редкими. Территория вокруг маленьких домиков была чистой и опрятной. Сангха-монастырь - был совершенным кабинетом в простоте, чистоте и тишине. Сто бхикшу-буддийских монахов - и бхикшуни-монахинь-шли гуськом, их бритые головы блестели от пота на жарком солнце, бхикшу были отделены от бхикшуни. Они носили обычную юбку антаравасака, рубашку уттарасанга, плащ самгхати и кушалакский пояс, сшитые вместе из тряпок и выкрашенные в темно-бордовый цвет. Изношенные деревянные подошвы, пристегнутые к ногам, завершали ансамбль. Каждый из них владел очень немногим—чашей для подаяний, бритвой, зубочисткой, иглой для шитья и посохом для ходьбы. На ходу они повторяли мантру, которая означала: "я принимаю прибежище в Будде, я принимаю прибежище в Дхарме, я принимаю прибежище в Сангхе".

Индуизм, с его растущей нетерпимостью к низшим кастам, чрезмерными привилегиями для брахманов и кшатриев, жестко определенными ритуалами и акцентом на санскритских писаниях, душил тех, кто находился на самом дне кастовой иерархии. Это были самые первые новообращенные в Великую новую философию Гаутамы Будды, философию, которая проповедовала всеобщее равенство.

Человек, наблюдавший за ними с вершины дерева, был одет в тунику с короткими рукавами, тюрбан с узлом на макушке, повязку на подбородке и наушники. С правой стороны пояса на поясе висел серп, а в левой был спрятан топор. На его левом плече висел тяжелый плащ. Он не носил никаких украшений, за исключением золотых сережек и баджубандхов—нарукавных повязок из меди и полудрагоценных камней. На лбу у него красовался большой алый Тилак— пресловутый Третий глаз, его талисман удачи. Он был одет для битвы как кшатрий, но на самом деле был разбойником-Брахманом. С ним было еще около пятидесяти дакойтов, которые окружили монастырь и внимательно наблюдали за ним. Главарь бандитов был зол. Эти проказники-буддисты-приняли и обратили в свою веру индуистских неприкасаемых, просили простых людей избегать Брахманических ритуалов, чтобы поклоняться Богу, и даже имели неосторожность писать свои священные писания на Пракрите вместо священного санскрита. Как они смеют обращать индусов в какую-то новомодную веру лицемерного равенства! Теперь им также предоставлялись права и привилегии в Священном университете Такшила. Им нужно было преподать урок, чтобы они поджали хвосты и побежали. Бегите, как собаки! Конечно, помогло то, что светлокожий перс Мехир был готов финансировать экспедицию бандитов и покрывать другие расходы.

Он молча кивнул своему заместителю, сидевшему на ветке под ним. Небо потемнело, и хищные птицы начали кружить вокруг монастыря, когда началась резня.

Амбхи пришел в ярость. Да как они смеют! Если бы каждый мог взять правосудие в свои руки, что случилось бы с верховенством закона? Эти бандиты-брамины думали, что смогут убить буддийских монахов и выйти сухими из воды? Теперь они увидят безжалостную сторону своего короля!

По его приказу головорезы, ответственные за чудовищную резню, были схвачены его прадештра—магистратом по вопросам правопорядка. Речь шла не о наказании, а о возмездии. Сотни невинных буддистов были убиты, чтобы удовлетворить кровожадность Мясников. Как он мог оправдать то, что не наказал виновных?

- Постройте их голыми вдоль улицы мудрости, и пусть все видят, как они терпят самые страшные унижения, какие только могут быть нанесены человеку. В их языки следует вбить раскаленный железный гвоздь, их правые руки обмакнуть в горячее масло для жарки, горячий воск залить им в левые глаза и отрубить пальцы на левой ноге. Изуродованные таким образом, их лица должны быть почернены, и они должны быть посажены на ослов и пронесены по улицам в полном унижении! Они будут жить, в отличие от буддийских монахов, которые умерли—но их жизнь будет адом!- приказал расстроенный Амбхи. Он не знал, что сидит на вулкане.

- Скажи Чандрагупте, что мне нужно, чтобы он баловал брахманов своего царства. Его следует считать величайшим спасителем Браминской общины", - наставлял Чанакья, отправляя одного из голубей Сиддхартхи к Чандрагупте.

- О мудрый учитель, разве не справедливо, что бандиты-брамины, убивающие невинных, должны быть наказаны Амбхи?- наивно спросил Сиддхартха.

- Каждая снежинка в лавине не признает себя виновной, Сиддхартха. Какую снежинку вы должны наказать?- спросил Чанакья, прищурившись. - Это время, когда Чандрагупта должен рассматриваться как защитник веры.’

Записка, прикрепленная к белоснежному голубю, который уже нетерпеливо хлопал крыльями, объясняла Чандрагупте, как ему обрести ореол благодетеля, защитника, Спасителя и хранителя Браминского образа жизни. Чандрагупта должен был попросить тысячу брахманов совершить великую яджну-ведическое огненное жертвоприношение, в котором богатые жертвы, включая топленое масло, молоко, зерна, мед и сому, будут вылиты в огромный священный огонь. Затем царь должен был созвать большой Брахманический совет для обсуждения священных писаний. Все без исключения участники должны были выиграть вступительный приз. За этим должен был последовать пир для тысячи Браминов. Программа заканчивалась тем, что каждый брамин получал новые дары—золотые монеты, одежду, зерно и корову.

‘Вместо того чтобы совершать ритуалы, разве Чандрагупта не должен напасть на Амбхи и прикончить его раз и навсегда?- спросил Сиддартака.

‘Нет. Я позволю Сасигупте сделать это вместо него, - ответил Чанакья.

‘Но Ачарья, разве не может быть так, что Сасигупта захочет захватить Гандхар? В конце концов, он такой же могущественный, как и Чандрагупта. Чандрагупта теперь является монархом Симпхапуры и также контролирует Маллавраджью через Сингаран, Кшудраку, Сайндхаву, Алор, Брахмастхалу, Паталу и Маха Урдху—но Сасигупта теперь контролирует Ашваканы и Синд—два чрезвычайно больших и стратегически важных царства, - сказал Сиддхартха.

‘Он определенно попытается захватить Гандхар. И именно этого я от него и хочу. Пока он это делает, Я хочу, чтобы Чандрагупта был занят молитвами браминам и их богам!- сказал Чанакья.

- Но почему?- спросил сбитый с толку Сиддхартха.

- Ранняя пташка ловит червяка, но сыр достается второй мыши, - загадочно сказал Чанакья.

‘Ты знаешь, что Амбхи искалечил и убил тысячу брахманов в Гандхаре?- спросил местный парикмахер. Его покровитель-ювелир-посмотрел на него. Парикмахер был занят тем, что подстригал усы ювелира. Он терпеливо подождал, пока обрезка будет закончена, а затем заговорил:

‘Я слышал не только это, но и то, что Сасигупта, великий царь Ашваков и синдов, нападет на Гандхар, чтобы отомстить за честь Браминов, - сказал ювелир.

- Ха!-выпалил дежурный клиент. Ни цирюльник, ни ювелир не знали его. Он казался чужаком в этих краях.

‘Кто вы такой и что вы хотите сделать для этого частного разговора, Дорогой сэр?- спросил парикмахер. Незнакомец негромко рыгнул в знак того, что только что съел кисло-сладкое яблоко.

- Я Туннавайя, портной из Синда, приехал сюда продавать свои изделия. Я знаком с тем, кого вы называете великим Сасигуптой, но знаете ли вы, что Сасигупта ест говядину?’

‘Он ест мясо священной коровы?- спросил шокированный ювелир. - Как может такой человек быть благодетелем Браминов?’

- Амбхи пожертвовал тысячи золотых монет буддистам, чтобы основать университет рядом с Такшилой. Думал ли он когда-нибудь, что ему следует потратить часть своей казны на модернизацию существующих школ брахманов?- спросил местный школьный учитель, потягивая ласси и беседуя со своим другом, врачом-аюрведистом.

Его седеющий друг, врач, прежде чем заговорить, сделал глоток своего "Ласси". ‘Я слышал не только это, но и то, что Сасигупта, вождь Ашваков, планирует захватить Гандхар и восстановить гордость Браминов, - сказал доктор.

- Ха!- выпалил клиент, сидевший за соседним столиком. Ни учитель, ни доктор его не знали. Он казался чужаком в этих краях.

- Кто ты? Ты хочешь что-то сказать, мой друг?- спросил школьный учитель. Незнакомец издал еще одну легкую отрыжку, подтверждая, что блюдо с пряным рисом только что было съедено.

‘Я Чарана, странствующий менестрель из Синда, приехала сюда развлекаться. Я знаком с тем, кого вы называете великим Сасигуптой, но знаете ли вы, что жена Сасигупты-Шудра?’

‘Он сожительствует с женщиной из низшей касты?- спросил доктор потрясенным шепотом. - Как может такой человек быть покровителем Браминов?’

- Амбхи сначала продался македонцам, а теперь буддистам! Неужели у этого человека нет стыда?- с негодованием спросил астролог, читая по ладони своего клиента, бухгалтера.

Его клиент, молодой человек, надеявшийся на чудесное предсказание успеха и БОГАТСТВА от астролога, потакал прихотям старика и позволил разговору отклониться от его собственной жизни.

‘Я слышал не только о том, что Амбхи поощряет буддистов нейтрализовать власть брахманов, но и о том, что Сасигупта послал ему ультиматум с просьбой восстановить баланс сил, - сказал бухгалтер, все еще глядя на свою ладонь, лежавшую в руках капризного хироманта.

- Ха!-выпалил человек, полудремавший под пипаловым деревом, что было для них временной передышкой от полуденного солнца. Ни астролог, ни бухгалтер не знали его. Он казался чужаком в этих краях.

‘Откуда вы, мой друг? Ты знаешь что-то, чего не знаем мы?- спросил бухгалтер, оглядываясь. Коматозный наблюдатель слегка рыгнул, признавая, что орех бетеля только что помог его пищеварению.

‘Я Ашвамадхак, тренер лошадей из Синда, приехал сюда, чтобы продать своих прекрасных скакунов. Я знаком с тем, кого вы называете великим Сасигуптой, но знаете ли вы, что Сасигупта разрушил храм Куберы, чтобы освободить место для колесницы?

- Он добровольно позволяет разрушать храмы?- спросил потрясенный астролог. - Как может такой человек быть защитником Браминов?’

‘В государственном управлении, как и в медицине, слова иногда являются самыми сильными лекарствами, которые мы можем использовать. Никогда нельзя сбрасывать со счетов силу пропаганды, - сказал Чанакья, передвинув пешку перед ферзем на два шага вперед. Мехиру казалось, что этот шаг поставит королеву Чанакьи в уязвимое положение. Он улыбнулся и сделал встречный выпад. Чанакья без особых усилий передвинул слона на три места по диагонали. После следующего хода Мехира он застегнул своего ферзя на два места по диагонали и позволил ей сесть перед пешкой. Третий человек в комнате со скукой наблюдал за игрой, задремывая между ходами.

Чанакья рассмеялся. Не имело значения, каким будет следующий шаг Мехира. Чанакья сможет подбросить ферзя прямо к пешке противника, захватить ее и поставить королю мат. Король не сможет захватить королеву, потому что слон Чанакьи будет мешать ему. Он не мог отойти от королевы, так как ему мешали его собственные фигуры. Мехир застонал от отчаяния, осознав всю бесполезность своего положения. Играть в шахматы с ачарьей было неинтересно. Казалось, он всегда проникает в голову Мехира и предсказывает каждое его движение.

- Мехир, мой дорогой мальчик, в этой игре трудно расставаться с ключевыми фигурами, но для победы иногда приходится жертвовать стратегическими фигурами. Если ваш противник находится в трудном положении, вам нужно отпустить приманку, чтобы заставить его двигаться. Просто убедитесь, что жертва, которую вы приносите, дает вам то, что вы хотите!- посоветовал Чанакья, когда они заканчивали игру. Наблюдателем за игрой между Чанакьей и Мехиром был Шаранграо - студент-АС и тайный агент черного брамина. Он внимательно прислушался к разговору и рыгнул—признание мудрости, которую он только что переварил.

Мехир надулся, когда Чанакья втерла его в кожу. - Нет никаких очков за проигрыш!- усмехнулся Чанакья.

‘Значит, мы просто сидим здесь и играем в шахматы, а Сасигупта опережает Гандхара?- спросил Мехир, явно раздраженный тем, что снова проиграл.

- Мехир, возможно, ему и удастся захватить Гандхар, но он будет обескровлен партизанскими отрядами Браминов, которые в значительной степени финансировались нами. Это будет смерть от тысячи порезов. Партизанская война-это экономичный метод нетрадиционной вооруженной борьбы. Наша небольшая группа бойцов может нанести непоправимый вред гораздо более могущественному противнику, используя мобильную тактику, такую как засады и рейды. Вторжение Сасигупты в Гандхар истощит его ресурсы, сделает его правление Ашваканами и Синд менее стабильным и превратит его в заклятого врага самой могущественной части граждан Гандхара— брахманов. Именно в этот момент Чандрагупта без особых усилий проводит горячим ножом по маслу. Я не собираюсь просто взять Гандхара для Чандрагупты. Я также получу Ашваканы и Синд—собственные провинции Сасигупты—для него. Пусть Сасигупта будет первой мышью... ловушка убьет его. Чандрагупта будет второй мышью. Ранняя пташка ловит червяка, но это вторая мышь, которая получает сыр!’

‘Почему это ты трахаешься, а я трахаюсь?- спросил Бхадрашала. Дживасиддхи поднял голову и оторвался от ганики, лежащей у него на руках. Она захихикала и попыталась оттащить его назад, чтобы продолжить резвиться, но он предостерег ее. Она встала и вышла из комнаты, надув губы, а Бхадрашала сел. Дживасиддхи поправил свой тюрбан и одежду, затем взял Кубок и осушил из него прасанну. Он вытер усы и шутливо сказал: "Эта Прасанна-доказательство того, что Бог любит нас и хочет, чтобы мы были счастливы! Почему ты такая хмурая, мать твою?’

Бхадрашала молчал. - Удалось ли вам убедить Кабинет министров разрешить нашим войскам беспрепятственно войти в Магадху до тех пор, пока они не достигнут Паталипутры?’

Бхадрашала кивнул. - Они не встретят никакого сопротивления. Но вы должны быть готовы к кровавой битве, как только вы достигнете Паталипутры. Бхадрашала сделал еще один глоток и позволил алкоголю медленно притупить его чувства.

‘С чего ты взял, что мы будем сражаться за Паталипутру?- невинно спросил Дживасиддхи.

- О, слушайте, слушайте и слушайте! Суд мудрого и великодушного Махараджа Чандрагупты Маурьи, императора Гандхара, Ашваканов, Синда, Симпхапуры и владыки Маллавраджьи, Кшудраки, Сайндхавы, Алора, Брахмастхалы, Паталы и Маха Урдхи, сейчас находится на заседании. Приходите и будьте услышаны!- бубнил глашатай, когда Чандрагупта вошел в Зал Совета. К этому списку оставалось добавить только Магадху. Чандрагупта вспомнил свое детство, когда его друзья произносили те же самые слова, как частьдетской театральности их воображаемого мира. Он с грустью понял, что его отец, Сенапати, не увидит своего сына помазанным на царство.

Амбхи был мертв, убитый на поле боя Сасигуптой. Сасигупта был мертв, убитый Партизаном-Брахманом, которого натравил на него Мехир. Чанакье удалось убить двух зайцев одним выстрелом. Чандрагупта просто вошел и захватил Гандхар. Местное население встретило его с распростертыми объятиями. Теперь Чандрагупта был более могущественным, чем царь Калинги, таким же могущественным, как Паурус, но немного менее могущественным, чем Дханананда. Это скоро изменится.

Прежде чем взойти на трон, он сделал небольшой крюк вправо, туда, где стоял Чанакья. Он наклонился и почтительно коснулся ног своего гуру. Чанакья благословил его. - Да будешь ты всегда достойным, победоносным и славным!- произнес он нараспев. Чандрагупта встал и подошел к пустому креслу, на котором лежала пара обычных сандалий. Он склонился перед креслом и получил благословение от мира духов, прежде чем добрался до своей матери. У простой и хрупкой женщины на глазах выступили слезы, когда он наклонился, чтобы коснуться ее ног. Она положила руку ему на голову и сказала: "Пусть твой мир будет прекрасен, твои поступки исполнительны, Твоя природа милосердна и твое царство щедро, сын мой.’

Чандрагупта носил царские одежды, сделанные из тонкого чинамсука, привезенного из Китая по Шелковому пути. Его антария дхоти была бледно-золотой, уттария-алой, а пояс каябанда-кремово-белым. На шее у него висело ожерелье с грушевидным бриллиантом весом около семидесяти пяти карат. На плечах у него висели баджубанды, усыпанные безупречными голубыми бриллиантами по шесть карат каждый. Каждая повязка была украшена Сорокакаратным бирманским рубином в форме сердца. На голове у него красовался золотой тюрбан, украшенный чистыми изумрудами в сто пятьдесят каратов. Он выглядел настоящим императором мира.

Чанакья взошел на трон и сказал сидящему Чандрагупте: "ты торжественно обещаешь и клянешься править народом этого царства Гандхара, Ашваканов, Синдха, Симпхапуры, Маллавраджьи, Кшудраки, Сайндхавы, Алора, Брахмастхалы, Паталы и Маха Урдхи и принадлежащими им владениями согласно законам царствования, переданным нашими предками через Веды?’

Чандрагупта молитвенно сложил руки, закрыл глаза и сказал: "я торжественно обещаю сделать это.’

Чанакья спросил: "добьетесь ли вы, чтобы закон, справедливость и милосердие восторжествовали во всех ваших решениях?’

‘Обязательно, - ответил Чандрагупта.

"Будете ли вы, насколько это в ваших силах, поддерживать законы Бога, честь вашей кшатрийской крови, защиту Браминов, защиту угнетенных и сохраните ли вы для служителей и должностных лиц, вверенных их попечению, все те права и привилегии, которые по закону полагаются или должны предоставляться им?- спросил Чанакья.

Чандрагупта торжественно ответил: "Все это я обещаю сделать. Затем, положив правую руку на стопку священных вед, он сказал: "то, что я обещал, я исполню и сдержу, да поможет мне Бог", и большой зал взорвался радостными криками.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Настоящие дни

'Я не могу понять, что здесь происходит. R&S Aviation - часть империи Rungta & Somany. Почему они хотят убрать Чандини с дороги? Они на одной стороне с нами!" - сказал Менон.

'Смотри дальше очевидного, Менон. Все не то, чем кажется", - сказал Гангасагар, жестом приглашая Менона впустить следующего посетителя.

Вошел Агравалджи, одетый в свежее накрахмаленное дхоти и курту. Он кивнул обоим мужчинам и сел напротив Гангасагара. Чандини в порядке?" - спросил он.

Гангасагар мрачно кивнул. Она боец. Она не испугалась. Похоже, я больше опасаюсь за ее жизнь, чем она сама!

'Чем я могу помочь?' - спросил Агравалджи.

'Спор между партнерами по R&S, - начал Гангасагар. 'Нам нужно лучше понять, что происходит. Мне также нужно понять роль Икрама во всем этом деле - без его ведома".

Но это же очевидно, сэр. Хамиду нужны были деньги. Когда он не получил их от нас, он пошел к Икраму и рассказал ему, как мы договорились с судьей. Икрам заставил его попытаться устранить Чандиниджи в отместку", - объяснил Менон.

'Я не уверен, Менон. Давайте не будем делать поспешных выводов об Икраме. Он усыновил Чандини, ради Бога. Но меня смущает кое-что другое", - сказал Гангасагар, почесывая голову.

Что?" - спросил Менон.

Рунгта и Сомани приехали в Уттар-Прадеш, чтобы создать сталелитейный завод мирового масштаба с нашего политического благословения. Один из партнеров согласился выплатить фермерам более высокую компенсацию, а другой не согласился и сумел убедить меня предложить льготу по налогу с продаж".

'И что?' - спросил Агравалджи.

'Все повторилось, когда вы назначили Рунгту руководить проектом строительства дорог, финансируемым Всемирным банком. Пришел младший партнер - Сомани - и пожаловался, что Рунгта обманом лишил его доли. В процессе он добился того, что контракт на поставку вооружений был одобрен нами. Теперь, когда я думаю об этом, весь этот чертов эпизод воняет!" - сказал Гангасагар, хрустнув костяшками пальцев.

Гангасагар сделал паузу. Он на мгновение уставился на Агравалджи, а затем продолжил. Один из партнеров - Сомани - поддержал министра обороны в его стремлении занять пост премьер-министра. Другой - Рунгта - поддерживал министра финансов. Оба знали, что независимо от результата один из их людей займет высший пост".

'Я не понимаю, на что ты жалуешься, Гангасагар! Соперничество между двумя партнерами привело к власти нынешнее правительство - вместе с Чандини и девятью другими министрами АБНС. Почему ты завязываешь себя в узел из-за этого?

'Если это выглядит как дерьмо, пахнет как дерьмо и ощущается как дерьмо, то это, вероятно, дерьмо! Нас провели - я это знаю", - сказал Гангасагар, вставая со стула.

'У вас были деловые отношения с R&S, верно?' - спросил Гангасагар за обедом. Он уже успокоился.

Да. Я передал Рунгте свою долю в проекте строительства дорог, который вы мне подарили, помните?" - сказал Агравалджи, зачерпывая рукой остатки риса и чечевицы на своей тарелке и одобрительно причмокивая.

"Мне нужно, чтобы ты пустил по их следу одну из своих финансовых гончих", - сказал Гангасагар, передавая Агравалджи миску со свежим йогуртом.

'Что вы хотите сделать?' - спросил Агравалджи.

'Мне нужно проанализировать каждую купленную акцию в компаниях R&S. Кто купил? Кто продал? Когда? И я хочу, чтобы это соотносилось с их публичными заявлениями!" - прорычал Гангасагар, размахивая своей ложкой в дисциплинарном жесте.

'Что ты надеешься найти, Ганга?' - спросил Агравалджи.

'Я не надеюсь. Я отправляюсь на поиски только тогда, когда уже знаю, что найду".

'Что именно?'

"Модель, которая показывает, что эти два партнера находятся в сговоре друг с другом - используют свою враждебность, чтобы выманить больше бизнеса у правительства. Самое главное, что их публичные ссоры совпадают по времени с покупкой акций их компаний, а их охлаждение совпадает с продажей. Они доят нас и общественность, как коров!".

"Но зачем R&S объединяться с Икрамом, чтобы попытаться отбить Чандини?" - спросил Агравалджи, вытирая рот салфеткой.

'Возможно, потому что R&S довольна тем, что ABNS поддерживает правительство в Дели, но не хочет, чтобы ABNS возглавляла правительство в Дели. Чандини теперь рассматривается как единственный реальный претендент на высшую должность, и это, наверное, задевает Икрама", - сказал Гангасагар.

Они также знают, что Чандини идет в пакете с Гангасагаром, и это пугающая перспектива", - пошутил Агравалджи.

Дипломированный бухгалтер Агравалджи сделал свою домашнюю работу. Цены на акции R&S Infrastructure рухнули с 1 178 до 900 рупий за один день, когда партнеры сделали публичные заявления об обращении в суд по поводу проекта Всемирного банка. В тот же день оба партнера купили огромные пакеты акций через известные инвестиционные компании. Через неделю они объявили, что достигли внесудебного урегулирования и продали акции по 1 250 рупий!" - сказал Менон, пролистывая объемы анализа, предоставленного командой Агравалджи.

Если они думают, что могут встать на пути Чандини и ABNS, то скоро они увидят, что с Пандитом Гангасагаром Мишрой не стоит связываться". Сколько сотрудников работает в R&S?" - спросил Гангасагар.

'Около ста тысяч, насколько я могу вспомнить', - ответил Менон.

"И сколько из этих работников являются членами профсоюзов, связанных с ABNS?" - спросил пандит.

Я выяснил это для вас, сэр. Президент профсоюза студентов университета Лакхнау Упендра Кашьяп возглавил АБНКУ - наше профсоюзное отделение. Он говорит, что около двадцати тысяч работников R&S являются членами ABNKU".

'А остальные восемьдесят тысяч работников R&S?'

'По словам Кашьяпа, они разделены поровну между двумя профсоюзами. АБНКУ - самая маленькая часть - всего двадцать процентов. Два других профсоюза составляют около сорока процентов каждый".

'Какие два других профсоюза?'

'CPUK, возглавляемый Викрамом Сингхом Тяги, и INWF, возглавляемый Лалджи Гаргом'.

'Менон, мне нужно, чтобы ты записал две диктовки, пожалуйста'.

"Да, сэр?

'Дорогой Товарищ. Как вы знаете, КПУК неустанно работает, чтобы помочь работникам R&S. Проблема в том, что ваш лидер, Лалджи Гарг, президент INWF, предал вас. Гарг, который утверждает, что представляет ваши интересы, продал ваши интересы господину Рунгте. Повышение зарплаты теперь будет привязано к недостижимым показателям производительности. Это позволит увеличить условный рост зарплаты в соглашении, в то время как рост реальной зарплаты останется незначительным. Как друг и доброжелатель каждого из вас, я призываю вас покинуть INWF и вступить в CPUK. Мы - единственный настоящий голос работников R&S. Жду вас на нашем еженедельном собрании в следующую пятницу. С наилучшими пожеланиями. Викрам Сингх Тяги, президент КПУК".

'А другая диктовка?' - спросил Менон, оторвавшись от своих стенографических записей.

'Товарищ работник. INWF усердно работает над переговорами с руководством R&S о повышении заработной платы. Препятствием на этом пути стал президент вашего профсоюза, Викрам Сингх Тяги из CPUK, который сделал все возможное, чтобы сорвать переговоры. Его тайный договор с г-ном Сомани дает ему право на крупное личное вознаграждение за то, что он будет препятствовать реализации нового соглашения о зарплате. Пришло время членам CPUK покинуть свой предательский и коррумпированный профсоюз и вступить в организацию, которая в первую очередь выступает за вас. Вступайте в INWF. Я с нетерпением жду встречи с вами на нашем еженедельном собрании во вторник. Искренне ваш. Лалджи Гарг, президент INWF".

'Кому я должен это послать?'

'Скажите президенту АБНКУ - Упендре Кашьяпу, чтобы он напечатал бланки CPUK и INWF в частном порядке. Пошлите ему эти два черновика и попросите, чтобы он напечатал их в огромном количестве. Письмо КПЮК должно быть отправлено членам INWF, а письмо INWF - членам CPUK".

'Но мы позволяем двум профсоюзам вмешиваться в дела двух партнеров. Разве это разумно?" - спросил Менон.

'Партнеры хотели создать фасад борьбы там, где ее нет. Они использовали этот фасад, чтобы свергнуть правительства, воскресить новые, расторгнуть контракты, а теперь они хотят использовать свои коварные методы, чтобы свергнуть Чандини и АБНС. Если они хотят драки, Боже, я дам им ее!" - прогремел Гангасагар.

'Но это может привести к межсоюзническому соперничеству! Это может привести к насилию", - воскликнул Менон.

Когда два слона дерутся, страдает трава, Менон".

Полиция по борьбе с беспорядками, в защитных шлемах, со щитами и противогазами, оцепила тонкую разделительную линию между двумя враждующими профсоюзами. Эта линия была объявлена недоступной для обеих сторон, вдоль нее были размещены бронированные полицейские машины и передвижные резервуары, подающие воду под давлением к пушкам. Полицейские были экипированы на все случаи жизни - с ружьями, баллончиками со слезоточивым газом, перцовыми аэрозолями, латами и электрошокерами. По обе стороны от разделительной полосы, обозначенной полицией, стояли тысячи профсоюзных работников, размахивая красными и черными флагами и неся транспаранты в поддержку своих организаций. Яростные лидеры обеих сторон с помощью мегафонов призывали своих членов победить и уничтожить другую сторону, а также уничтожить руководство - капиталистических свиней! Эта сцена повторилась практически на всех предприятиях империи R&S - R&S Steel, R&S Agro, R&S Cement, R&S Telecom, R&S Petroleum, R&S Infrastructure, R&S Textiles, R&S Pharma и R&S Aviation.

Бывший министр финансов - он был вынужден уйти в отставку из-за махинаций Гангасагара - давал интервью на телевидении. Он говорил: "Ситуация довольно серьезная. Я думаю, это очень прискорбно. Если посмотреть на конгломерат R&S, то работники там самые высокооплачиваемые! Некоторые элементы извне создают эту проблему. Я за защиту прав трудящихся. Ни в коем случае нельзя ущемлять права работников, но должен быть справедливый процесс, с помощью которого решаются проблемы между руководством и работниками. Я боюсь, что если это не контролировать, то ситуация может ухудшиться".

'Он заглотил наживку, глупый человек. Пришло время использовать мой стрит-флеш, чтобы уничтожить не только его, но и всех, кто думает, что может вывести меня из игры", - думал Гангасагар, наблюдая за интервью.

'Сэр, земля для специальных экономических зон - СЭЗ - была выделена министерством торговли без учета ее внутренней стоимости. Тысячи акров земли были отданы одной компании, R&S Realty, - сказал ведущий новостей, - не хотите ли вы прокомментировать?

"Никаких комментариев, - сказал раздраженный премьер-министр, - я тогда был министром обороны, вам следует спросить об этом у тогдашнего министра торговли".

Сэр, лицензии на телекоммуникации выдавались произвольно, по низким ценам, даже по стандартам десятилетней давности. Впоследствии компания, получившая новый спектр, продала свою долю сторонним инвесторам с огромной прибылью. Компанией, получившей лицензию, была R&S Telecom", - сказал ведущий. 'Можете ли вы пролить свет на этот вопрос?'

'Без комментариев, - сказал рассерженный премьер-министр, - в то время я был министром обороны, вам следует спросить у тогдашнего министра телекоммуникаций'.

'Сэр, права на разведку нефти были переданы компании R&S Petroleum, хотя нефть уже была обнаружена', - сказал ведущий новостей. Можете ли вы сказать нам, почему вы не вмешались?".

'Без комментариев', - сказал взволнованный премьер-министр. Я был только министром обороны, вам следует спросить у тогдашнего министра нефти".

'Сэр, у компании R&S Agro было закуплено большое количество кормов и удобрений для фермеров и скота, которых не существовало', - сказал ведущий. Как вы могли допустить, чтобы такие сделки проходили проверку?".

Без комментариев", - сказал беспомощный премьер-министр. Я был только министром обороны, вам следует спросить у тогдашнего министра сельского хозяйства".

Бывший министр финансов позаботился о том, чтобы вместе с ним ушел в отставку и премьер-министр. По всем каналам ходят новости о том, что премьер-министр подал в отставку", - говорит Агравалджи.

Если бы он не ушел в отставку, все правительство рухнуло бы - нам пришлось бы отказаться от поддержки наших членов парламента, и комфортное большинство сразу бы исчезло", - рассмеялся Гангасагар.

'И что теперь?' - спросил Менон.

'Ну, мы выбили министра финансов, чтобы его место мог занять министр внешних дел, оставив портфель внешних дел Чандини. Теперь мы выбили премьер-министра - по всей вероятности, его место займет министр внутренних дел. Он единственный, кто имеет широкую поддержку со всех сторон", - сказал Гангасагар.

'Значит, место министра внутренних дел теперь станет вакантным?' - спросил Агравалджи.

Абсолютно. И знаете что, для контроля над ситуацией нужен головорез у руля", - сказал Гангасагар.

Икрам? Ты с ума сошел, Ганга? Мы даже не знаем, был ли заговор с целью саботажа вертолёта Чандини с его благословения или нет. И ты хочешь, чтобы он занял пост министра внутренних дел?" - сказал Агравалджи.

'Да. Нужно держать друзей близко, а врагов еще ближе', - ответил Гангасагар и разразился смехом.

Что смешного?" - спросил Агравалджи.

Икрам всегда был ответственен за большую часть преступлений в Канпуре. Теперь он будет отвечать за преступления в масштабах всей страны!

'Сколько человек было убито в прошлом году?'

'32,481.'

'А, скажем, пятьдесят лет назад?'

'9,802.'

'Сколько людей было похищено в прошлом году?'

'23,991.'

'А пятьдесят лет назад?'

'5,261.'

'Сколько краж со взломом было совершено в прошлом году?'

'91,666.'

'А пятьдесят лет назад?'

'147,379.'

'Нам нужно больше убийств и похищений!'

'Почему?'

'Разве вы не видите? Ваши грабители перешли к более серьезным преступлениям, таким как убийства и похищения. И по мере того, как они продвигались вперед, количество краж действительно сократилось. Поздравляю!" - сказал Икрам тоном иронии своему домашнему секретарю.

'Какова протяженность границы между Индией и Бангладеш?'

'4 096 километров'.

'Индия и Китай?'

'3 488 километров'.

'Индия и Пакистан?'

'3 323 километра.'

'Индия и Непал?'

'1,751 км.'

'Индия и Мьянма?'

'1,643 километра.'

'Включая Бутан и Афганистан, в общей сложности более пятнадцати тысяч километров, так?'

'Верно.'

'И как вы предотвращаете проникновение террористов через эти границы?'

'Заборы из колючей проволоки и патрулирование везде, где это возможно'.

'Чушь! Вы никак не сможете контролировать пятнадцать тысяч километров приграничных территорий. Вы знаете, кто знает эти границы лучше, чем ваша полиция?

'Кто?'

'Контрабандисты. Помогите им переправить их вещи. Они помогут вам поймать террористов".

Икрам посетил Национальное бюро регистрации преступлений - NCRB. Он заметил десятки высокоскоростных принтеров, извергающих рулоны бумаги. 'Что это?' - спросил он.

Ежедневные отчеты, статистика преступлений, национальные брифинги - они необходимы на различных уровнях министерства внутренних дел. Данные обрабатываются здесь и передаются сотням функционеров в департаментах", - ответил министр внутренних дел.

'Закройте отчеты на неделю', - сказал Икрам.

'Что?' - спросил обеспокоенный министр внутренних дел. 'Это приведет к параличу. Как старшие офицеры будут обходиться без информации?

'Скажите NCRB, чтобы они записывали всех, кто звонит и требует информацию. Те, кто звонит, единственные, кому это действительно нужно. Остальным достаточно просто получить ее и убрать в архив. Экономьте время и расходы, посылая отчеты только тем, кому они нужны!" - проинструктировал Икрам.

Они находились в офисе Разведывательного бюро. Директор проводил для министра внутренних дел экскурсию по работе старейшей в мире разведывательной службы. Они были старыми друзьями в своих прежних ролях - мэра и комиссара полиции Канпура, но новая иерархия сделала разговор между двумя мужчинами немного неловким.

Когда было создано агентство?" - спросил Икрам.

'В 1885 году', - последовал ответ. В Симле был создан разведывательный отдел британской армии для наблюдения за передвижением войск в Афганистане".

'А потом?' - спросил Икрам.

В 1909 году мы стали Индийским управлением политической разведки, чтобы следить за деятельностью индийских анархистов. Люди были подготовлены Скотланд-Ярдом и МИ-5".

'А потом?'

'После обретения независимости Индии в 1947 году мы приобрели нашу нынешнюю форму'.

'С возрастом человек начинает терять свой интеллект. Вы стали слишком старым", - пошутил Икрам, излагая свой план по реорганизации учреждения. Как вы отслеживаете свои успехи?" - спросил он.

'Большинство наших дел засекречены, поэтому мы никогда не можем обсуждать наши успехи', - пожаловался директор.

"Вы также не можете обсуждать свои неудачи", - ответил Икрам. Когда граждане не знают, что вы делаете, они не могут сказать, что вы делаете неправильно! Когда в последний раз вы смогли точно предсказать террористический акт или вторжение?

'Существуют практические ограничения на то, что мы можем сделать', - протестовал директор.

'С двадцатью пятью тысячами сотрудников и агентов?' - задался вопросом Икрам. Он сделал паузу на мгновение, а затем посмотрел директору в лицо. Вот что я вам скажу, вы ведь знакомы с Канпуром? Почему бы вам не встретиться с Ранбиром Гиллом?".

'Кто он?' - спросил директор.

'Он президент Ассоциации владельцев баров Индии и владелец одной забегаловки в Канпуре, которую вы, возможно, помните с юных лет - она называется "Дурбар Клаб"'.

"Почему я должен с ним встретиться?

'Нет ничего такого, что не обсуждалось бы, когда люди пьяны'. Хотите перестроить свою работу по сбору информации? Поговорите с трезвыми людьми, которые проводят время с теми, кто в стельку пьян!

‘Он в бешенстве", - сказал директор Бюро разведки.

'Тогда остудите его', - сказал Гангасагар.

Если он начнет вдаваться в подробности, у нас возникнут проблемы", - сказал директор.

Тогда, возможно, вам нужно другое решение", - ответил Гангасагар.

Икрам и директор Бюро разведки шли по узкой улочке Чандини Чоук - старого города Дели. Директор попросил министра внутренних дел не приходить - район был неспокойным, и он не мог гарантировать безопасность Икрама. Однако министр настоял на своем. В Старом городе вспыхнули индуистско-мусульманские беспорядки. Переулки Чандини Чоук были слишком узкими для проезда полицейского джипа, поэтому мужчины вышли из машины и пошли пешком. Грязный, переполненный и труднодоступный, узкий переулок, казалось, был заполнен темными и мрачными углами, в которых было жутко тихо. Чандини Чоук был похож на последствие битвы. По всей улице валялись камни и разбитые бутылки. Все магазины были закрыты, и не было видно ни души, кроме нескольких бродячих собак.

Икрам осмотрел место происшествия и поморщился. Почему Индия так легко возбуждается религией? Индийцы могли мириться с плохими санитарными условиями, жалкими больницами, отсутствием школ, разбитыми дорогами, нестабильной электроэнергией, негигиеничной водой и прожиточным минимумом, но скажи что-нибудь, оскорбляющее религию человека, и ты получишь мгновенный взрыв. Это последние индуистско-мусульманские беспорядки, которые произойдут при мне, как министре внутренних дел, это ясно?" - сказал он Директору, когда тот шел с ним по улице. 'Не должно быть никаких компромиссов. Преступники должны понять, что с нами шутки плохи!".

Они прошли еще несколько шагов, когда позади них раздался грохот. Они обернулись и увидели разбитое стекло, лежащее в луже кислоты. Кто-то с одного из верхних этажей соседнего здания бросил бутылку с кислотой в министра внутренних дел. 'Отправьте своих людей обыскать это здание. Я хочу, чтобы все мужчины, женщины и дети немедленно выстроились здесь!" - рявкнул Икрам, и его указания почти параллельно передавались полицейским. В течение десяти минут было собрано около пятидесяти человек. 'Есть еще кто-нибудь в здании?' - спросил Икрам. 'Нет, сэр, все здесь', - последовал ответ.

Скажите женщинам и детям, чтобы они вернулись внутрь", - приказал Икрам. Послышалось шарканье ног: нервные женщины собрали своих детей и поспешили внутрь. Около пятнадцати мужчин остались стоять в очереди. "Вытяните руки ладонями вверх", - крикнул Икрам и подождал минуту, пока все сделают то, о чем их просили. Икрам прошел по всей длине человеческой цепи, наблюдая за ладонями и время от времени наклоняясь и обнюхивая их руки. Он дошел до конца шеренги и вернулся обратно, повторив процесс. Он остановился перед седьмым человеком и снова понюхал руку. Шаг вперед", - мягко сказал он. Обеспокоенный человек шагнул вперед, его глаза беспокойно метались по сторонам.

Иди сюда, сынок, - сказал Икрам одному из констеблей, - одолжи мне свое оружие". Человек, которого попросили выйти вперед, впал в панику. 'Нет, подождите, вы не можете этого сделать. Ничего не доказано...

Выстрел из пистолета в руке Икрама был направлен прямо в голову преступника. Он упал на землю, его мозг разлетелся в липкое месиво. На улице воцарилась тишина. 'Это совет от вашего нового министра внутренних дел. Никогда, никогда, никогда, не смейте меня трахать! Понятно? Я всегда-всегда стреляю первым и задаю вопросы потом. Если не хочешь получить пулю, не смей со мной связываться! Он стер свои отпечатки с револьвера носовым платком, вернул его констеблю и сказал директору: "Запишите это как столкновение. Он был ранен при перекрестном огне".

Он повернулся и обратился к четырнадцати оставшимся мужчинам. Кто-нибудь еще хочет быстро вылечить головную боль? К пяти часам вечера Чандини Чоук вернулась к нормальной жизни. Гангасагар выбрал правильного министра внутренних дел.

Он убил мирного жителя, не моргнув глазом", - сказал директор Бюро разведки.

'Типично для Икрама', - холодно ответил Гангасагар.

Если это войдет у него в привычку, у нас будут проблемы", - сказал директор.

Я назначил Икрама министром внутренних дел, зная, что вы будете рядом, чтобы держать его в узде. Делайте свою работу", - ответил Гангасагар.

Рейс компании Indian Airlines вылетел из Мумбаи по маршруту в Нагпур в три часа дня со ста семьюдесятью семью пассажирами и двенадцатью членами экипажа на борту. Через тридцать минут, когда самолет пролетал над городом Нашик, свирепого вида мужчина с полуавтоматом наперевес распахнул дверь кабины и приказал пилоту встать и присоединиться к остальным пассажирам в задней части самолета. Он приказал окаменевшему второму пилоту взять управление самолетом на себя. Трое сообщников - все вооруженные пистолетами - взяли пассажиров и экипаж под свой полный контроль. Их главарь - тридцатичетырехлетний пакистанец - приказал второму пилоту направиться в Музаффарабад, в оккупированном Пакистаном Кашмире. Нервный второй пилот сказал ему, что топлива у них хватит только до города Бхопал, где им обязательно потребуется дозаправка.

Пока информация об угоне передавалась с борта самолета на диспетчерскую вышку и далее в министерство внутренних дел, Икрам поспешил в диспетчерскую Группы кризисного управления в Нью-Дели - высокопоставленных офицеров, на которых возложена незавидная задача по разрешению подобных неприятных ситуаций. Стреляйте по этим чертовым шинам", - приказал он командиру Национальной гвардии безопасности - NSG, - которая уже прибыла в Бхопал. Самолет стоял посреди аэродрома Бхопала, и шины были на виду у снайперов. Он ожидал топлива в течение последних тридцати минут, и ни один заправщик не подошел к самолету.

Звериное чутье угонщика подсказало ему, что что-то затевается. Взлетай!" - приказал он второму пилоту. 'Нам нужно разрешение от службы управления воздушным движением', - запротестовал нервный второй пилот, но приставленный к его голове пистолет был всем необходимым разрешением. 'Взлетай сейчас же! Никакого разрешения не нужно!" - прорычал угонщик.

'Почему задержка с выстрелом по шинам? Пришлите топливозаправщик. Это даст нам немного времени!" - сказал Икрам по телефону из Нью-Дели в НСГ. Сэр, если мы разместим топливный бак в непосредственной близости от самолета, мы не сможем достать шины. Малейшая искра может воспламенить самолет и топливный бак в один гигантский огненный шар", - возразил командир NSG. 'Тогда выясните, сколько топлива на самом деле у этого чертова самолета', - рявкнул Икрам. "Достаточно, чтобы доставить его в Музаффарабад", - последовал ответ. NSG сопоставила данные топливного журнала, заполненного в Мумбаи, с теоретическим расходом топлива от Мумбаи до Бхопала.

Прикажите пилоту взлететь и незаметно сбросить топливо в воздухе - сообщите об этом на своем пилотском языке!" - сказал Икрам. Дайте ему разрешение лететь в Нью-Дели. Нам повезет, если он приземлится здесь - мы в лучшем положении, чтобы справиться с ситуацией в столице", - сказал Икрам.

'Земля Бхопал, IC-617, запросите проверку радиосвязи', - пискнул второй пилот.

IC-617, слышу вас пять на пять, - ответил наземный диспетчер.

'IC-617, выход шесть, запросите разрешение IFR на Музаффарабад в соответствии с заявкой'.

'IC-617, разрешение IFR Дели - Музаффарабад в соответствии с заявкой, Ламборн четыре Майк вылет ВПП двадцать шесть левая, начальная высота пять тысяч футов, квадрат четыре-четыре-пять-пять'.

'IC-617, запросите запуск.'

'IC-617, запуск одобрен, вызывайте руление'.

Самолет вырулил и приготовился к взлету. Второй пилот знал, что его жизнь зависит от пальца угонщика на спусковом крючке. Почему ты подал план полета на Нью-Дели?" - кричал угонщик второму пилоту. Я просил Музаффарабад, но они одобрили Нью-Дели. Они знают, что у нас недостаточно топлива, чтобы долететь до Музаффарабада", - ответил второй пилот, обильно потея. Мне все равно. Мы летим в Музаффарабад", - крикнул угонщик.

Аэропорт Музаффарабада - это заброшенный объект, и вряд ли там будет ночная посадка", - объяснил второй пилот, маневрируя самолетом на взлете и незаметно сбрасывая тысячу галлонов авиационного топлива, как только он преодолел высоту в пять тысяч футов. Специальные клапаны, расположенные на крыльях самолета, выпустили топливо в воздух, которое испарилось в невероятно жаркой и сухой атмосфере Бхопала.

Мы не собираемся приземляться в Дели", - прорычал угонщик, приставив приклад пистолета к шее второго пилота. Если у тебя достаточно топлива для Дели, у тебя также достаточно топлива для Карачи - это ближе, чем Дели!

Скажи Пакистану, чтобы он отклонил запрос на посадку!" - сказал Икрам Чандини. Оба они находились в диспетчерской вместе с министром внутренних дел. Чандини кивнула и подняла трубку горячей линии для связи со своим коллегой в Исламабаде.

Господин министр иностранных дел, если вы разрешите IC-617 приземлиться в Карачи, мы используем это как возможность рассказать всему миру, что правительство Пакистана активно планировало, финансировало и поощряло этот террористический акт. Тысячи телевизионных станций по всему миру покажут изображение самолета, стоящего в аэропорту Карачи", - сказала Чандини по телефону. Решайте сами, нужна ли Пакистану такая реклама!

'Даже если мы откажем в разрешении, не исключено, что они все равно приземлятся', - умолял пакистанский министр.

Но вы можете отключить управление воздушным движением и посадочные огни! Если вы отключите связь и навигацию, IC-617 обязательно отклонится от курса на Карачи", - сказала Чандини и положила трубку.

Они отключили всю связь", - сказал второй пилот угонщику. Я могу почти долететь до Дели из Карачи с тем топливом, которое у нас есть. Что вы хотите, чтобы я сделал?

"Я вижу чертову полосу внизу - садись!" - закричал угонщик. Ошеломленный второй пилот, теперь полностью зависящий от своего невооруженного зрения, начал снижение к тому, что казалось взлетно-посадочной полосой. Когда самолет снизился, он понял, что то, что выглядело как взлетная полоса, было просто хорошо освещенным участком дороги. Он успел вовремя набрать высоту, чтобы избежать аварии, которая в противном случае могла бы стать серьезной. Отлично, полетим в чертов Нью-Дели!" - ворчал нападавший, понимая всю безнадежность ситуации.

Когда они направлялись в Дели, пилот самолета British Airways, летевшего тем же маршрутом, сообщил им, что аэропорт Нью-Дели закрыт для движения. Приближаясь к городу, они увидели, что взлетно-посадочная полоса запружена грузовиками и пожарными машинами. Когда они низко пролетели над этим хаосом, второй пилот связался по радио с диспетчерской службой Нью-Дели и сообщил, что у них заканчивается топливо. Дайте им разрешение на посадку. К этому времени у них должно было закончиться резервное топливо", - сказал Икрам.

Второму пилоту чудом выделили частоту автоматической посадки. Через минуту он увидел пожарные машины, армейские джипы и машины скорой помощи. Приземлившись в Нью-Дели в десять вечера, самолет был мгновенно окружен вооруженными войсками NSG.

Угонщик крикнул: "Вызовите мне этих ублюдков из башни! Он заставил второго пилота связаться по радио с диспетчерской вышкой, заявив, что если войска NSG не будут выведены, он начнет расстреливать заложников. Началось противостояние, в ходе которого угрожающая фигура установила десятиминутный срок и приставила пистолет к голове дрожащего второго пилота.

Уберите оттуда NSG", - приказал Икрам министру внутренних дел. Мы не можем допустить, чтобы на наших руках была кровь невинных". Затем он объяснил, что он хочет сделать. 'Задержите время дозаправки!' - приказал Икрам, обсуждая альтернативные варианты с министром внутренних дел и главой NSG.

Пресытившись тактикой промедления Икрама, угонщик снова пригрозил начать расстрел пассажиров и экипажа, если самолет не будет немедленно дозаправлен. Через 30 минут он заставил старшего пилота встать на колени на полу возле открытой двери самолета на виду у сотен телекамер и выстрелил ему в голову в стиле казни, позволив его безжизненному телу упасть на асфальт под самолетом. "Это должно научить вас, ублюдки, не связываться с нами!" - крикнул он в рацию.

Глядя на лицо угонщика на экране телевизора, Икрам понял, что настал момент его славы. Передайте ему, что министр внутренних дел хотел бы поговорить с ним напрямую", - приказал Икрам оператору диспетчерской вышки.

Через несколько секунд угонщик взял трубку.

Я хотел бы подняться на борт", - сказал ему Икрам. Вам нечего терять и все можно выиграть. Если мы заключим сделку, вы выиграете. Если нет, у вас останется высокопоставленный заложник - министр внутренних дел Индии".

Вы можете приехать, но никто не должен вас сопровождать. Не надо изображать из себя высокомерных министров!" - ответил угонщик.

Пророк сказал, что как пальцы двух рук равны, так и люди равны друг другу. Подождите меня у входа в самолет - вы можете меня досмотреть. Я пришел с миром - мы братья-мусульмане!" - сказал Икрам.

Когда угонщик дал свое согласие, Икрам начал в одиночестве идти к самолету. На нем был наушник, который позволял ему поддерживать связь с командиром NSG и диспетчерской. Снайперы NSG держали в поле зрения дверь самолета, чтобы террорист или его сообщники не смогли выстрелить в министра внутренних дел.

Спецназовцы NSG подошли к самолету с тыла - со стороны слепой зоны. Пять групп незаметно поднялись по черным алюминиевым лестницам, чтобы попасть в самолет через аварийные люки под фюзеляжем. Диспетчерская вышка отвлекала внимание угонщика, обсуждая в мучительных подробностях протокол, по которому Икрам должен был подняться на борт самолета. Через десять минут, когда Икрам подошел к ступенькам, ведущим к самолету, угонщик стоял у двери и ждал, пока его досмотрят.

Тем временем спецназовцы NSG открыли аварийные двери и ворвались в самолет, крича пассажирам и членам экипажа, чтобы они легли на пол. Трое сообщников были мгновенно застрелены. Четвертый - их главарь - ждал Икрама у входа в самолет. К своему удивлению, он увидел, как министр внутренних дел достал из кармана снайперский пистолет и прицелился в него с асфальта.

Аварийные парашюты уже были активированы, и пассажиры и экипаж были немедленно эвакуированы, опасаясь, что самолет заминирован. Через пять минут коммандос передали по радио "Большой шлем" - кодовое название успешного завершения операции. Треск информации был передан в наушник Икрама, но на другом конце не было никого, кто мог бы ее принять.

Через несколько мгновений радиосигнал был отправлен премьер-министру. Четверо угонщиков уничтожены, заложники освобождены, шестеро ранены, министр внутренних дел погиб.

Менон сидел в гостиной Гангасагара и читал ему вслух новости. В пятницу по всему штату Уттар-Прадеш прокатилась волна скорби, большая часть штата была закрыта, чтобы оплакать покойного министра внутренних дел Индии Икрама Шайха. Его тело было доставлено на самолете ВВС в пятницу днем из Нью-Дели в его родной город Канпур для погребения. Ранее тысячи людей в столице отдали последние почести герою, который пожертвовал своей жизнью ради спасения заложников самолета IC-617, - прочитал Менон. Он посмотрел на Гангасагара в поисках реакции, но ее не последовало.

Он продолжил: "Икрам Шайх, погибший от пули угонщика в среду, был похоронен на мусульманском кладбище Багмари в Канпуре рядом со своими родителями". Похоронный кортеж министра внутренних дел пробирался сквозь толпы людей от его дома в крупнейших трущобах Канпура до стадиона Грин Парк, где тысячи людей, включая его убитую горем приемную дочь - Чандини Гупта, министра иностранных дел - и сотни государственных и национальных лидеров выстроились в ряд, чтобы отдать дань уважения одному из лучших министров внутренних дел Индии. Позже индийская армейская повозка доставила гроб с покойным к месту захоронения, когда тысячи сторонников отдавали последние почести. Полиция не смогла сдержать наплыв скорбящих, которые в нескольких местах сломали баррикады, чтобы прорваться к гробу. В сопровождении нескольких центральных министров премьер-министр возложил венки к телу, установленному в повозке. Он также встретился с Чандини Гупта, политической наследницей и приемной дочерью Икрама, и политическим союзником и наставником покойного лидера - главой АБНС Гангасагаром Мишрой. Премьер-министр обратился к людям с призывом не совершать самоубийств из-за скорби по ушедшей душе".

Гангасагар кашлянул. Менон перестал читать и поднял глаза. Он увидел, что глаза Гангасагара были влажными. Менон неловко продолжил: "Дороги между стадионом и местом захоронения кишели скорбящими, выстроившимися вдоль дороги, на крышах домов и на стадионе, чтобы попрощаться с человеком, умершим внезапной трагической смертью, с которой они до сих пор не могут смириться. Похоронная процессия медленно проследовала на стадион, где лидеры всех политических сил отдали дань уважения. Сотни машин следовали за украшенным цветами грузовиком, в котором находилось тело, задрапированное в национальный флаг. Рядом с телом приемного отца стояла Чандини Гупта, которая обращалась к людям с просьбой дать автомобилю возможность двигаться. Держа в руках национальные флаги, некоторые подбегали к грузовику, чтобы поближе рассмотреть гроб и утешить ее. В остальной части штата Уттар-Прадеш наступила тишина, нормальная жизнь остановилась. Школы, колледжи, офисы, магазины и предприятия закрылись в знак уважения к лидеру. Обычная утренняя суета отсутствовала, поскольку правительство объявило двухдневный выходной. Правительство штата объявило семидневный траур, а операторы кабельного телевидения сняли с эфира все развлекательные каналы".

Менон дошел до конца статьи. Гангасагар посмотрел ему в глаза и сказал: "Я должен быть жестоким, только чтобы быть добрым. Так начинается плохое, а позади остается еще худшее". Менон никогда не изучал Шекспира, иначе он бы понял, что его учитель процитировал Гамлета. Позвоните директору Разведывательного бюро. Мне нужно поговорить с ним", - сказал Гангасагар, направляясь к своей спальне.

Он тихо бормотал: "Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах".

Я не могу говорить, потому что каждое слово, которое появляется, причиняет мне боль. Я не могу спать, потому что мне снова и снова снятся кошмары о его потере. Я не могу думать, потому что воспоминания преследуют меня. Я не могу есть, потому что не чувствую голода. Я не могу плакать, потому что, кажется, у меня больше не осталось слез. Я не могу видеть, потому что мои глаза застыли на одном лишь образе - образе моего приемного отца. Я не могу скорбеть, потому что он продолжает жить в моем сердце", - сказала Чандини, обращаясь к собравшимся скорбящим.

Я стою сегодня перед вами и прошу вас помнить о жертве, принесенной этой благородной душой - человеком, которого я с гордостью называю своим отцом. Хотя его больше нет с нами, его политическое и социальное наследие продолжает жить. Я посвящаю остаток своей жизни тому, что он делал лучше всего - вытирал слезы, наполнял пустые животы и заставлял людей улыбаться". Чандини не упомянула, что Икрам был еще и мафиози со взведенным курком.

Великие религии нашей страны слились воедино, чтобы создать это удивительное единство в многообразии, которое мы называем Индией. Я родилась индуисткой, но являюсь приемной дочерью мусульманина. Это был величайший дар, который Всевышний мог мне преподнести - он хотел сказать, что я не принадлежу ни к одной группе - я дочь Индии и принадлежу всем вам!" - сказала она, и слезы побежали по ее артистичному лицу.

Смерть так прекрасна - это великий улучшитель", - прошептал Гангасагар, сидевший в последнем ряду с Меноном. Умерев, Икрам добился для Чандини большего, чем когда-либо мог бы добиться, живя".

Хамида - ранее известная как Хамид - стояла возле магазина и щелкала языком. "Разве вы не хотите, чтобы мы благословили магазин?" - кричала она, жеманно размахивая своей фальшивой косой. Владелец магазина избегал смотреть на нее и ее спутниц из банды Сачлы Деви. Они выглядели просто отвратительно со своим аляповатым макияжем и мускулистыми телами, обтянутыми сари. Поняв, что ее угроза не привела к желаемому результату, оставшиеся евнухи начали громко хлопать и кричать, создавая шум, чтобы отпугнуть покупателей. Владелец магазина быстро пересмотрел свою позицию и попросил их благословения, разумеется, за определенную плату. Хамида мысленно прокляла свою судьбу и вспомнила тот насыщенный событиями день, когда она - пока еще была Хамидой - подошла к Икраму в мечети. Мальчик! Тыхочешь встретиться со мной? Выходи! махнул рукой Икрам. Через несколько недель после этой первой встречи Хамид снова встретила Икрама в мечети.

Я встретил Рашида из R&S Aviation, который дал мне работу. Но он хочет, чтобы я кое-что сделал... Я боюсь", - начал Хамид.

Почему ты боишься?" - спросил Икрам, которого разобрало любопытство.

Он хочет, чтобы я засыпал камешки в топливный бак вертолета. Это для того, чтобы саботировать машину вашей приемной дочери Чандиниджи. Пожалуйста, господин, помогите!

Успокойся, сынок. Делай то, что говорит тебе Рашид. С остальным я разберусь".

'Но-но, я не хочу попасть в неприятности...'

После ухода Хамида Икрам снял трубку и поговорил с директором Разведывательного бюро.

Его попросили устроить диверсию на вертолете Чандини", - сказал Икрам.

Давайте немедленно арестуем этого Рашида", - предложил директор.

Возможно, это не настоящее его имя. Кроме того, у него могут быть сообщники", - сказал Икрам. Нет. Пусть Хамид следует инструкциям Рашида. Пусть ваши люди будут готовы взять его и устроить представление. Я хочу, чтобы Хамид находился не в полиции, а у вас. Следите за Рашидом, чтобы мы могли достать не только его, но и всю его сеть".

Как ты допустил, чтобы Хамида передали Сачле Деви?" - кричал Икрам на директора Бюро разведки.

'А что я должен был сделать? Сказать Гангасагару, что я этого не сделаю?" - спросил директор.

'Ты мог бы дать ему уйти!' - прорычал Икрам.

'Гангасагар пришел бы за мной, и это были бы мои яйца, а не Хамида!' - объяснил взбешенный директор.

Ты мог бы сказать Гангасагару правду - что Хамид невиновен и что мы пытаемся взять Рашида вместо него".

'Это означало бы также сказать ему, что вы помогли Рашиду и Хамиду получить работу в R&S Aviation".

Икраму не было нужды целиться в лидера угонщиков. Если бы он оставил это на усмотрение NSG, он мог бы быть жив", - сказал директор Разведывательного бюро.

'Я знаю, знаю', - сказал Гангасагар. Но он видел лицо угонщика по телевизору. Теперь он знал, что угонщик - это Рашид". Тот факт, что Рашид пытался убить Чандини, должно быть, заставил его кровь закипеть, и он решил покончить с этим человеком раз и навсегда".

В итоге NSG открыла огонь по Рашиду в безнадежной попытке защитить Икрама", - говорит режиссер.

Икрам был таким - сначала стрелять, потом задавать вопросы. Икрам мог быть вспыльчивым головорезом, но у него было золотое сердце. Да, он быстро нажимал на курок, но только если знал, что это нужно для восстановления справедливости. И да, он мог чувствовать себя обманутым, когда Хамид сказал ему, что я обманом заставил его отказаться от поста главного министра, но он никогда не отомстил бы Чандини", - сказал Гангасагар.

С каких пор вы стали мягким, сэр?" - спросил директор.

С тех пор, как вас бесцеремонно выгнали с поста комиссара полиции, а я пожалел вас и устроил в Разведывательное бюро. Вы ведь тоже были другом Икрама!

"Увы, в моей работе нет постоянных друзей - только постоянные интересы".

Красный форт - самый большой памятник в Старом Дели - был не просто местом, откуда премьер-министр Индии обращался к своим соотечественникам в День независимости. Это был еще и лабиринт камер и туннелей. Во времена Великих Моголов в форте проживало более трех тысяч человек. В глубине его недр находились десяток особо охраняемых камер. Это были камеры для допросов, принадлежавшие Разведывательному бюро Индии.

В одной из этих камер Рашид лежал на больничной койке, специально доставленной сюда вместе со сложным медицинским оборудованием. О том, что Рашид выжил, знали только директор Разведывательного бюро и Гангасагар.

'Вы должны отпустить этого человека под мою охрану!'

Приказ был произнесен властно. Директор повернулся на своем вращающемся стуле, чтобы узнать, кто был настолько дерзок, чтобы вмешаться. Он был потрясен, увидев, что это шеф RAW.

'Вы должны освободить его', - просто сказал секретарь (по исследованиям).

'У меня есть причина?' - спросил директор Бюро разведки.

'Он агент RAW. Достаточно?

'Какого черта вы, негодяи, затеяли? Рашид участвовал в попытке саботажа вертолета министра иностранных дел. Затем он угнал самолет со ста семьюдесятью семью пассажирами на борту. Зачем агенту RAW строить заговоры против индийских министров и угонять гражданские самолеты?" - спросил директор Бюро разведки.

'Рашид - это псевдоним. Его настоящее имя - Махмуд. Он пакистанский двойной агент. Мы использовали его в китайской операции. К сожалению, последняя часть операции предусматривала его арест MSS - китайским министерством государственной безопасности, и мы не поделились с ним этой частью плана заранее", - объяснил ветеран RAW.

Но какова была цель плана?

Наш министр иностранных дел смог вести переговоры с позиции силы в Китае благодаря этой успешной операции, в которой Махмуд был использован, чтобы вызвать раскол между китайцами и пакистанцами".

Если он был арестован MSS, как он оказался в Индии?" - спросил директор.

Его уйгурские товарищи совершили нападение на тюрьму, где он содержался в Синьцзяне, и ему удалось бежать. Он проник в Индию с помощью непальских контрабандистов и добрался до Лакхнау, где обратился за помощью к Икрамбхаю по гуманитарным соображениям. Икрамбхай помог ему из чувства долга по отношению к брату-мусульманину, но не зная его происхождения".

Это объясняет гнев Икрама, когда он увидел, что тот самый брат-мусульманин, которого он пожалел, не только пытался саботировать вертолет Чандини, но и угнать гражданский самолет, считает директор.

Из зала заседаний на двадцать третьем этаже открывался панорамный вид на город. Плюшевые кожаные вращающиеся кресла окружали блестящий конференц-стол из кленового дерева. На стенах висели огромные портреты основателей компании. В комнате витал пьянящий аромат кубинских сигар. Г-н Рунгта и г-н Сомани, партнеры компании, сидели на противоположных концах стола, потягивая теплый ромашковый чай.

Игра, которую мы вели с Гангасагаром, обернулась бумерангом, - сказал Рунгта, рассеянно помешивая чай. Ваш человек - предыдущий министр обороны - был с позором изгнан с поста премьер-министра. Мой человек - министр финансов - вынужден довольствоваться чтением лекций в университетах!

'Все сделки разваливаются - телеком, нефть, корма, земля. Правительство слишком напугано, чтобы позволить какой-либо из них двигаться вперед", - говорит Сомани. Даже продажи и покупки акций, которые мы приурочили к нашим ссорам и примирениям, находятся под пристальным вниманием регулятора". Профсоюзный спор привел к остановке всего бизнеса почти на неделю!

В тяжелую дубовую дверь тихонько постучали. 'Войдите', - объявил Рунгта. Вошел элегантно одетый секретарь. Извините за беспокойство, господа, но там снаружи какой-то джентльмен. У него не назначена встреча, но он говорит, что если я назову вам его имя, вы оба непременно захотите с ним встретиться".

'Кто это?' - спросил Сомани с любопытством.

'Он сказал, что его зовут Пандит Гангасагар Мишра'.

Вы оба, господа, видели, на что я способен. Несмотря на то, что у меня преимущество, я готов объявить перемирие", - объявил Гангасагар. Рунгта и Сомани посмотрели друг на друга, недоумевая, в чем подвох.

'Нет никакого подвоха, - сказал Гангасагар, прочитав их мысли. Я слишком большой прагматик, чтобы игнорировать ценность дружбы с влиятельными бизнесменами".

'И что нам даст такая дружба?' - спросил Рунгта.

Для начала, я избегу судебного преследования вас обоих за укрывательство известного террориста Рашида в вашей авиакомпании. Тот самый Рашид пытался испортить вертолет достопочтенного министра иностранных дел. Затем он угнал самолет, в результате чего трагически погиб достопочтенный министр внутренних дел!" - громогласно заявил Гангасагар.

Оба партнера были заметно потрясены и молчали. Но я здесь не для того, чтобы преподать вам урок, - смягчился учитель истории. Я здесь, чтобы быть друзьями", - пошутил он.

'Бог защитит меня от друзей, от врагов я смогу защититься сам', - пробормотал Рунгта себе под нос, когда Гангасагар начал излагать свое предложение.

ABNS рассчитывает стать правящей партией в Нью-Дели после следующих всеобщих выборов. Чтобы добиться этого, нам понадобятся деньги. Много денег", - объяснил Гангасагар.

У вас уже есть Агравалджи, - сказал Сомани. Он был большим благодетелем ABNS".

'Это моя проблема, - сказал Гангасагар. Агравалджи - наш благодетель, но нашему благодетелю нужна помощь".

'В каком смысле?' - спросил Рунгта.

Четыре ваших сделки находятся под угрозой. Судьба всех четырех предложений находится в руках министров ABNS. Если мы будем друзьями, я скажу нашим министрам, чтобы они тоже были дружелюбными", - предложил Пандит.

'Как?' - удивился Рунгта.

Министерство торговли обнаружит, что из нескольких тысяч акров, выделенных R&S Realty, несколько сотен были недооценены. Остаток все равно останется у вас. Министр телекоммуникаций обнаружит, что лицензии на телекоммуникации выдавались по заниженным ценам, и удвоит плату. R&S Telecom все равно сорвет куш, учитывая, что они заплатили лишь десятую часть от справедливой рыночной цены. Министерство нефти заметит, что права на разведку нефти были переданы R&S Petroleum, потому что ни один другой частный игрок не захотел взять на себя огромную условную ответственность по экологическому страхованию. И, наконец, министр сельского хозяйства обнаружит ошибку в переписи скота и придет к выводу, что заказы на корма и удобрения, размещенные на R&S Agro, все-таки правильные. Видите, как много я готов сделать, когда мы друзья?" - сказал Гангасагар.

'А как насчет профсоюзного спора, который ты вызвал?' - спросил Рунгта. 'Ты зажег спичку. Как теперь потушить огонь?

'Не волнуйся. Наш профсоюз - ABNKU - использовал последние несколько недель, чтобы привлечь членов двух ваших главных конкурирующих профсоюзов. Теперь в ABNKU состоит более пятидесяти процентов рабочих. Мы готовы немедленно подписать новое соглашение о зарплате и производительности".

'И во сколько нам это обойдется?' - сухо спросил Сомани.

'Фирма Агравалджи будет иметь право на десять процентов комиссионных со всех доходов, полученных от четырех возрожденных сделок', - сказал Гангасагар.

'И почему вы так щедры с ним?' - спросил Сомани.

'Рисовый пудинг нынче очень дорог', - загадочно ответил Гангасагар.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

Скромная и строгая хижина в лесу, примыкающем к дворцовой территории Такшилы, была тускло освещена. Чанакья, вопреки желанию Чандрагупты, решил, что не будет жить во дворце, а продолжит жить в спартанских условиях. Чанакья сидел на земле за своим столом, перед ним стояли две лампы - одна горела, другая нет.

Греческий аристократ, сидевший перед ним на земле, был невысокого роста, с вьющимися волосами и чисто выбрит. Он был одет в богато украшенный хитон - тунику из светлого льна, оставлявшую обнаженным одно плечо. Кроме пояса, на котором было несколько полудрагоценных камней, на нем не было никаких украшений. Его звали Мегастен, и он был новым македонским послом, отправленным Селевком ко двору Чандрагупты. 'Пожалуйста, будь со мной откровенен, - попросил Чанакья. Какая у тебя сегодня встреча со мной - личная или официальная?

Мегастен улыбнулся. Он был предупрежден об откровенном брамине, чьи махинации привели Чандрагупту на трон. Я здесь, в Такшиле, чтобы официально представлять моего господина Селевка при дворе его высочества Чандрагупты, но сегодня я здесь в личном качестве, чтобы встретиться с тобой, государь. Слава о ваших способностях, словах и делах распространилась далеко и широко, и мне нужно было увидеть своими глазами этого брамина, который приобрел облик полубога!

"А! Тогда подожди немного", - сказал Чанакья, ловко зажигая вторую масляную лампу и гася первую.

Мегастен был озадачен. Для чего было гасить одну лампу и зажигать другую, точно такую же? Он нерешительно спросил: "Сир, зачем ты это сделал? Обе лампы излучают одинаковый свет".

'Они действительно одинаковы, мой друг, но в первой лампе есть масло, полученное из государственной казны, а во второй - масло, купленное мной лично. Поскольку твой визит не является официальным, зачем мне тратить государственные средства?" - сказал Чанакья. Обескураженный Мегастен понял причину успеха Чандрагупты.

'Мой господин, Селевк, попросил меня неофициально передать тебе, что, хотя он надеется на взаимовыгодные дипломатические отношения с императором Чандрагуптой, он не пойдет на компромисс по поводу македонского контроля над территорией между Фиргией и Индом', - сказал посол.

'Я думал, это личный визит - ты заставляешь меня тратить деньги из моего личного счета без необходимости', - пошутил Чанакья. Давайте не будем говорить о войне между друзьями, добрый господин, давайте лучше поговорим о любви, браке и счастье".

Сбитый с толку посол размышлял, как ему поступить с этой новой тактикой, когда Чанакья заговорил снова. Наш царь Чандрагупта уже женился на прекрасной леди Корнелии, благородной дочери твоего могущественного господина Селевка. Их тайный брак - Гандхарва-вива - состоялся несколько месяцев назад. Видишь, Мегастен, мы с тобой вполне можем считаться родственниками!

"Но что такое тайный брак? Как это произошло?" - нервно пробормотал Мегастен.

Чанакья рассмеялся. В обычном браке жених трахает свою жену после свадьбы, а в Гандхарва-виве он трахает ее, чтобы жениться!" - грубовато проворчал он. Мегасфен неловко сдвинулся с места - его одолевало настойчивое желание почесать промежность, но присутствие этого могущественного мыслителя не позволяло ему совершить ничего столь откровенно физического.

Но Селевк не дал своего разрешения на этот брак, - сказал Мегасфен.

Похоже, Корнелии это не нужно. Наш царь, кажется, просто очарован ею. Похоже, что леди Корнелия обладает всеми четырьмя качествами идеальной женщины - матери, сестры, дочери и шлюхи. Говорил ли я тебе, что четыре - счастливое число для нас?" - сказал Чанакья.

Мегастен потерял дар речи. Прежде чем он смог прийти в себя, Чанакья сказал: "Вот видишь, посол, твой визит действительно носит личный характер. Может, теперь обсудим приданое невесты?". Промежность Мегастена зачесалась еще сильнее, и он заикаясь произнес: "Д-да приданое?".

Да. В конце концов, приданое, которое сопровождает дочь монарха, такого как Селевк, должно отражать его власть и славу. Я предлагаю, чтобы Селевк отдал Арахосию, Гедросию, Паропамисаду и Арию нашему способному монарху. Разве я не говорил тебе, что четыре - счастливое число для нас здесь, в Бхарате?

'Это все?' - с опаской спросил Мегасфен.

'Не совсем. Твоему господину, Селевку, еще предстоит свергнуть других претендентов на трон Александра. Ему еще предстоит сразиться с Антигоном и Дметрием, претендентами на владения Александра. Наш император хотел бы предоставить тебе пятьсот одного слона, чтобы ты наводил ужас на своих врагов и тем самым способствовал твоей победе! Пятьсот и один - еще более удачное число, а?

'А можно ли рассчитывать на вознаграждение за этих слонов?' - с тревогой спросил Мегасфен.

Скажи своему старому союзнику, Паурусу, что он может вторгнуться в Магадху, насладиться ее удовольствиями в течение ночи, но должен уйти на следующее утро. Его роман с Магадхой будет всего лишь интрижкой на одну ночь, а не длительными отношениями!" - сказал Чанакья с дьявольским блеском в глазах.

Было уже чертовски поздно. Его обманули, и Паурус был в гневе. Его начальник разведки Абхайя сообщил Паурусу о коронации Чандрагупты в Такшиле. Чанакья, этот старый ублюдок, присутствовал при принесении присяги. Очевидно, что между учителем и учеником не было никакого разлада. Но было уже поздно что-либо предпринимать. Его армия была уже в пути, и остановить огромную военную машину на ее пути было просто невозможно. Дханананда уже знал, что Паурус направляется к нему, чтобы сразиться с ним. Если Паурус отступит, что может помешать Дханананде напасть на него? Нет, все было ясно. Он должен был действовать по плану. Но я не стану делить добычу с Чанакьей или его марионеткой Чандрагуптой, подумал Паурус. Магадха была его, вся его.

Его роскошный шатер, разбитый в поле в нескольких йоджанах от границы Магадхи, был островом спокойствия в окружении бушующего океана. Какофония звуков, издаваемых сотней тысяч человек, сорока тысячами лошадей, четырьмя тысячами возниц и тремя тысячами боевых слонов, была оглушительной. Его шатер, если его можно было назвать шатром, был сделан из дерева. Он собирался каждый раз, когда они разбивали лагерь на новом месте. Деревянные стены были обтянуты толстой тканью для поглощения звука. Внутри королевского шатра стояла кровать с балдахином, богато украшенный стол и стул. Шелковые ковры и тонкие льняные покрывала создавали атмосферу мягкости в комнате, которая в остальном была заполнена орудиями войны - его доспехами, шлемами, мечами, кинжалами и копьями.

Абхайя стоял перед ним. Он неловко переминался с ноги на ногу. Старый царь заставил его ждать на ногах уже больше часа. Его начали беспокоить иголки и иголки в подошвах. Чандрагупта женился на Корнелии, дочери Селевка. В качестве приданого Селевк передал Чандрагупте Арахосию, Гедросию, Паропамисады и Арию. Мегастен, посол Селевка при дворе Чандрагупты, заверил Чанакью, что могущественный Паурус не будет претендовать на трон Магадхи", - сообщил Абхайя, пока премьер-министр Индрадутт разглядывал лежавшую перед ними карту Магадхи.

'Кем себя возомнил Мегастен?' - прогремел Паурус. 'Он не может брать на себя обязательства от моего имени. Я больше не слуга македонцев! Магадха - моя! Мой божественный долг - захватить ее и объединить с Кайкеем. Никто не сможет остановить меня - даже Бог!

Абхайя еще немного сдвинулся с места. Он не сводил глаз с пальцев ног. Ему никогда не нравилось сообщать Паурусу деликатные новости. Он так легко впадал в истерику. 'После того, как все сказано и сделано, гораздо больше сказано, чем сделано, о царь', - мудро предложил Индрадутт. Мегастен и его хозяин прекрасно понимают, что у них нет с нами никакой выгоды. Давайте нападем на Магадху и используем ее как разменную монету".

'О мудрый премьер-министр, есть еще плохие новости. Царь Калинги, желая сбросить иго сюзеренитета Магадхи, пообещал напасть с пятидесятитысячным войском. Он будет атаковать с востока, когда мы будем продвигаться с запада. Он также может быть претендентом на трон", - тихо сказал Абхайя.

'Этот жополиз, который безропотно принимал порабощение Магадхи в течение последних шестидесяти лет, теперь думает, что может сесть на трон самого могущественного царства на земле?' - с ехидством спросил Паурус. Индрадутт промолчал, хотя ему хотелось бы напомнить своему напыщенному царю, что не так давно он тоже смирился с рабством у македонцев.

Махарадж, давайте не будем беспокоиться о Селевке или Калинге. Это не настоящие препятствия на нашем пути к Паталипутре", - посоветовал Индрадутта.

'Тогда кто же?' - спросил разгневанный Паурус.

Чанакья", - ответил Индрадутт.

На пыльном старом складе в переулке Паричарак в Паталипутре никто не обращал внимания на нескольких мужчин, толкущих довольно странную смесь. Каждый из мужчин использовал огромные каменные пестики и ступки, чтобы растереть диковинную смесь в пасту. Вокруг них в разных количествах лежали ингредиенты - некоторые из них были привозными, - в том числе костмар, сладкий цветок, гиперикум, эвкалипт, сагапенум, сок акации, иллирийский ирис, кардамон, анис, нард, корень горечавки, сушеные листья розы, маковые зерна, петрушка, казия, камнеломка, пижма, длинный перец, сторакс, кастореум, ладан, сок гипоцистиса, мирра, опопанакс, листья малабатрума, камыш круглый, скипидар, гальбанум, семена моркови, опобальзам, корень ревеня, шафран, имбирь, корица, уксус и мед. За работой людей наблюдал Дживасиддхи, постоянно ссылаясь на маленькие записки, которые Чанакья посылал голубиной почтой.

В соседней комнате сидела еще одна группа мужчин в толстых хлопчатобумажных масках. Они готовили еще более смертоносное варево. Они обжаривали орпимент, оранжево-желтый минерал, найденный вдоль восточных границ Магадхи. В результате получалось аюрведическое соединение под названием фенашмабхасам - белый мышьяк. 'Дурак!' крикнул Дживасиддхи на одного из мужчин, который голыми руками вытирал пыль из ступки. Немедленно вымой руки! Затем нанеси немного раствора митридатая из другой комнаты!

Почему я застрял с этими идиотами, которые не имеют ни малейшего представления о том, с чем имеют дело, подумал он. Он сделал паузу, чтобы поразмыслить. Затем он улыбнулся. Он понял, что они готовы выполнять эту работу только потому, что не имеют ни малейшего понятия. Всегда лучше действовать строго по принципу "надо знать". А этим простакам вообще ничего не нужно было знать.

Скрипучая телега с быками прокладывала себе путь по новой дороге для колесниц, которая вела из Индрапрастхи в Паталипутру. Повозка была старой и видавшей лучшие времена, но быки выглядели на удивление упитанными и сильными. Маленькие колокольчики на их шеях позвякивали в такт раскачивающимся движениям тяжёлой ноши. На телеге сидели трое мужчин. Один из них был старым, смуглым, с лицом, испещренным пятнами. Он был совершенно голый, даже набедренная повязка на нем отсутствовала. Его длинные волосы, борода и усы были неухоженными. Его лицо и тело были намазаны сандаловой пастой и кремационной золой. Его внешний вид указывал на то, что он был агхорпантхи - один из свирепой и эксцентричной секты йогов, поклоняющихся Шиве, чье имя переводится как "неустрашимый", потому что они не боялись смерти. Агхорпантхи верили, что все в этом мире создано из божественной материи, и поэтому ничто не может быть нечистым. Совокупность вселенной была священна и безупречна, как сам Бог. Агхорпанти сидели для медитации и покаяния в местах кремации, молились за души усопших и поглощали плоть мертвых. Они были некрофагами.

Двое других мужчин, очевидно, были его учениками. Один сидел впереди, направляя быков, а другой сидел напротив своего гуру. Оба последователя были одеты в скудные набедренные повязки одинакового серовато-белого цвета, испачканные пеплом умерших. С агхорпантхами нельзя было шутить. Они были человеческими символами самого Шивы. Они жили на кладбищах именно потому, что именно в этих местах обитал Шива. Агхорпантхи бродили по кладбищам совершенно голыми, потому что их нагота отражала их полную отрешенность от иллюзорного мира простых смертных. В их безумии был свой смысл. Благодаря своим ужасным покаяниям они преодолевали человеческие эмоции - привязанность, гордость, ревность и ненависть, становясь истинными йогами.

Их повозка не была остановлена ни на одном из пограничных постов по пути следования. Охранники просто боялись, что их проклянут или, что еще хуже, съедят заживо. Трое мужчин в повозке посмеивались про себя, видя страх в глазах всех, кто проезжал мимо них. Чанакья, Чандрагупта и Шаранграо довольно быстро добрались до Паталипутры.

Внутри дворца Дханананда был занят тем, что выливал реки очищенного масла, меда, молока, зерна и сомы в большой священный огонь, за которым ухаживали сто десять браминов королевства. Это была горячая мольба к Всевышнему даровать ему победу над негодяями, которые хотели узурпировать его трон. После завершения церемоний браминов вели в королевскую столовую, где десять старших браминов кормили на посуде из чистого золота. Сто младших браминов, которые стояли на заднем плане и читали ведические гимны, тоже ели, но на ста тарелках из чистого серебра. Угодить браминам было равносильно тому, чтобы угодить Богу, и Дханананда выкроил немного времени из своего обычного графика ублажения себя, чтобы принять участие в священных обрядах.

После молитвы браминов провели в столовую, где они были потрясены, увидев трех Агхорпантхи, сидящих перед тремя золотыми тарелками. 'Это абсурд! Как мы можем сидеть здесь с этими отвратительными людьми, которые живут среди трупов и едят гнилую плоть?" - спросил главный брамин среди них. Дханананда тоже был в ярости. Почему его охранники позволили этим непристойным мистикам войти в помещение?

Они сказали, что проклянут меня и что из моего желудка вывалятся кишки, которые они с удовольствием съедят!" - сказал Дханананде истеричный охранник. Его командир, красивый молодой человек с очень хорошо намазанными усами, в тревоге сказал: "Ваше Высочество, они сказали, что мои конечности отвалятся и самопроизвольно полетят в ваш священный огонь. Они говорили, что мясо, висящее на моих костях, будет хорошо прожарено, прежде чем они сделают хоть один укус!

'О царь, мы, может быть, и Агхорпанти, но мы пришли сюда, чтобы просить божественного вмешательства для твоей победы. Наши силы намного больше, чем у ста десяти жирных браминов, присутствующих в этой комнате. Оскорбив нас, вы навлекли на себя гнев Шивы. Кровь Шивы отравит ваши колодцы, и ваши граждане умрут от жажды, а враги, как волки, будут лаять у городских ворот. Теперь ничто не спасет ни тебя, ни твое царство - даже тысяча жертвенных костров!" - крикнул обнаженный Чанакья, и все трое мужчин встали с тарелками в руках. В ярости они бросили тарелки на пол и выбежали из столовой. Никто из охранников не преградил им путь. Дханананда тоже стоял неподвижно, парализованный страхом. Только через несколько минут охранники заметили лужицу мочи вокруг его ног.

"Если змея не ядовита, то тем более она должна притворяться таковой", - тихо пробормотал Чанакья Чандрагупте и Шаранграо, когда они покидали помещение.

'Поторопись! Залейте фенашмабхасам во все колодцы до восхода солнца. Почему я должен иметь дело с кучкой некомпетентных кретинов!" - бормотал Дживасиддхи, контролируя банды людей, занятых отравлением колодцев, цистерн, резервуаров и водоемов Паталипутры.

Почему мы должны убивать невинных, чтобы захватить Магадху? спросил Чандрагупта у Чанакьи.

Его гуру ответил: "Первыми, кто пьет воду рано утром, являются животные. По этой причине отравление нужно проводить ночью - человеческие потери будут крайне незначительны". Слухи о проклятии Агхорпанти уже распространились. Это вопрос времени, когда население будет готово сделать все, что мы потребуем".

'А что будет, когда совет призовет нас и обратится к нам с мольбой, требуя отменить проклятие?' - спросил Шаранграо.

'Просто. Мы скажем им, что Дханананда должен принести высшую жертву, чтобы исправить нарушение. Он должен покинуть свой дворец и жить в лесах в изгнании. Тем временем Дживасиддхи заставит своих людей вылить приготовленное нами противоядие - митридатай - в те самые источники воды, которые были отравлены предыдущей ночью. Чудеса случаются!" - рассмеялся Чанакья.

'Но как нам взять город под контроль?' - спросил Чандрагупта. Эти сложные схемы его гуру всегда приводили его в недоумение. Он предпочитал прямую битву, в которую можно было бы ввязаться с головой.

Командир Дханананды - Бхадрашала - был полностью перекуплен Дживасиддхи. Как только Дханананда выйдет за ворота, Бхадрашала передаст командование всей армией Магадхи тебе, Чандрагупта, если мы заплатим ему заранее оговоренную взятку".

"Но у нас все еще будут стоять Паурус и царь Калинги у восточной и западной пограничных стен, жаждущие битвы", - возразил Чандрагупта.

Им не придется сражаться с нами. Мы примем их как союзников с распростертыми объятиями", - сказал Чанакья.

'Значит, мы прошли через это мучительное путешествие, бегая голыми, как сумасшедшие каннибалы, только для того, чтобы открыть городские ворота и передать ключи врагу?' - спросил Чандрагупта, раздраженный мыслью о том, что самодовольный Паурус будет принят в Паталипутре.

Чанакья рассмеялся. Став серьезным, он сказал: "Чандрагупта, ты, кажется, забыл одну из самых первых вещей, которым я тебя учил. Держи своих друзей близко, а врагов еще ближе".

Бхадрашала стоял в стороне, наблюдая за процессией колесниц, лошадей и слонов, когда могущественный Дханананда покидал свой дворец и свое царство, чтобы отречься от мира вместе со своими несчастными женами и слугами, которые, казалось, не были настроены на отречение. Бхадрашала почувствовал облегчение - его долги были списаны, и теперь он был очень богатым человеком.

Чанакья велел Дживасиддхи проследить, чтобы Сувасини не приближалась к царю, пока его свита уезжает. Она все равно понадобится для последних переговоров - так он себя убедил. Он был слишком горд, чтобы признаться в своей пожизненной влюбленности в нее.

"Я хочу, чтобы его убили", - сказал Чанакья Шаранграо, глядя, как Дханананда уезжает на своей колеснице. Император выглядел так, словно постарел на десять лет за один день. Исчезла постоянная злая ухмылка, украшавшая его лицо. Исчезла высокомерная чванливость. Исчезло и царство Магадха.

Если мы его уничтожим, все население будет думать, что за этим стоим мы - и это правильно", - утверждал Шаранграо.

'Нашей большей проблемой будет Бхадрашала. Он, похоже, считает, что все еще имеет право на должность командующего армией. Он поддерживает связь с Ракшасом, который использует наших почтовых голубей, чтобы оставаться на связи с ним", - прошептал Дживасиддхи.

Он официально сдал нам свой меч?" - спросил Чанакья.

'Нет', - ответил Дживасиддхи.

Сделай это немедленно. Мне нужен его меч. У меня есть план", - сказал Чанакья, пока жители Магадхи праздновали отъезд Дханананды. Когда свита выехала из ворот Паталипутры, Чанакья приказал передать Паурусу и монарху Калинги сообщение, что они могут войти в укрепленный город и ожидать бурной встречи.

"Ты впускаешь их внутрь против моей воли", - предположил Чандрагупта, обращаясь к Чанакье. Его учитель улыбнулся. "Моя проблема, - сказал ачарья, - в том, что у тебя сильная воля, а у меня слабая!

Две армии Кайкейи и Калинги ворвались в Паталипутру. Чанакья стоял у входа во дворец, приветствуя почетных гостей. Сотня барабанщиков оглушительно приветствовала гостей, когда их колесницы въехали в город.

Царь Калинги был не так высок, как Паурус, но казался таким же сильным. Он носил бронзовый шлем, инкрустированный кошачьим глазом - камнем, который был астрологически благоприятен для него. На груди у него был кожаный жилет, бронированный железными ребрами. На поясе висел длинноручный меч. Он вышел из колесницы и был встречен Чанакьей. "Добро пожаловать в Паталипутру, о великий царь", - сказал он заговорщицки, а затем мягко добавил: "Я искренне надеюсь, что это царство будет благословлено твоим благосклонным правлением".

Паурус принарядился по этому случаю: на его бледно-желтом тюрбане красовалось павлинье перо, сделанное из изумрудов и сапфиров, чтобы соответствовать сине-зеленому оттенку оперения царственной птицы. Когда его огромная громадина сошла с колесницы, запряженной тройкой белых лошадей, Чанакья смиренно приветствовал его со сложенными руками. Добро пожаловать в Паталипутру, о божественный император", - сказал он, громко льстя тщеславному монарху. Затем он прошептал: "Я надеюсь, что Магадха будет процветать под твоим умелым правлением". Паурус улыбнулся. Я указал негодяю его истинное место, подумал он.

Когда оба государя расположились в своих роскошных жилищах, фигура в тени подошла к ним, чтобы встретиться с ними по отдельности. Я уже сказал Чандрагупте, чтобы он отказался от участия в борьбе за Магадху, - сказал Чанакья каждому из них. Царство не может остаться без головы. Если Чандрагупта не будет править, то бразды правления обязательно должен держать кто-то из вас". Чем доводить армии до столкновения, лучше пусть два великих монарха устроят поединок. Пусть лучший возьмет Магадху", - предложил он. Он знал, что это предложение удовлетворит тщеславие обоих мужчин.

Паурус протянул руку и достал свой меч. Он держал его с любовью, позволяя рукояти стать единым целым с его рукой. Он приготовил свою сталь, готовясь к последующему столкновению металла с металлом.

Калинга взял свой клинок в левую руку. Леворукость - это преимущество, подумал он. Большинство его противников теряли рассудок, когда сражались с ним. Они не привыкли сражаться с левшами, в то время как ему было очень удобно вести дуэль с правшами.

Двое танцевали вокруг друг друга в классическом стиле боевых искусств. Когда они кружились друг вокруг друга, то смотрели друг другу в глаза. Одно моргание могло определить, кто из них одержит верх. Когда оба воина наконец сцепились, от их столкнувшихся мечей полетели искры.

Наступила внезапная пауза в шуме, когда оба замерли в мертвой точке, каждый с клинком у горла другого. Застывшая поза продолжалась несколько секунд, пока Калинга не моргнул. Паурус бросил оружие вперед, но Калинга ловко оправился, используя движение на три шестьдесят градусов, чтобы отразить атаку. Паурус получил кровь, но не жизнь.

Оба антагониста усилили свои атаки, вкладывая все свои силы в борьбу до конца. Титаны знали, что поединок закончится смертью, но оба также понимали, что им нужно завершить бой - и быстро.

Калинга споткнулся и в ту же секунду понял, что его жизнь кончена. Но он все равно вскочил и бросился вперед, чтобы атаковать, а Паурус спокойно отошел в сторону и одним взмахом меча нанес зияющий разрыв на шее Калинги. Из раны хлынула кровь, и Калинга упал на землю, его меч с шумом разлетелся на куски. В глубоко рыцарский момент Паурус бросил свой меч на землю и встал на колени перед своим противником. Когда кровь Калинги потекла и жизнь угасла, Паурус сказал: "Прощай, о доблестный король. Паурус гордится тем, что сражался с тобой".

Один пал, еще один остался, подумал Чанакья.

Непритязательный дом обучения танцам на улице Шива в восточном районе Паталипутры, которым управляла бывшая куртизанка и который финансировал "Павлиний трест", был готов выпустить еще одного ученика. Вишака, несомненно, была одной из лучших их учениц. Ее соблазнительное тело цвета песочных часов, жемчужно-фиолетовый цвет лица, мерцающие изумрудные глаза, идеально полные рубиновые губы, тонкий курносый носик и каскад русых волос привлекали мужчин, как мух на мед. Но этот особый мед был ядовитым.

Ведическая астрология основывалась на двадцати семи накшатрах - созвездиях, которые располагались в двенадцати зодиаках. Дуга каждой накшатры составляла тринадцать градусов и двадцать минут, что, при умножении на двадцать семь, давало ведическим астрологам полный круг в триста шестьдесят градусов. Положение Луны во время рождения ребенка в любом из двенадцати зодиаков было известно как раши - лунный знак человека, но еще более важным, чем раши, было положение Луны внутри накшатры человека. Древние провидцы Магадхи заметили, что рождение под определенным положением Луны делает некоторых женщин крайне неудачливыми для долголетия их партнеров. Девушки, родившиеся по вторникам в седьмой лунный день Вишака, обладали, к сожалению, мощными гороскопами, которые гарантировали, что любой мужчина, с которым они сожительствовали, умрет. Они были Вишаканьями - ядовитыми девами.

Во время выпускной недели Вишака и другие девушки школы должны были доказать, что они действительно невосприимчивы к яду. Каждый день выпускницы выстраивались в ряд, а их директор, неся большую крытую корзину, заставлял каждую девушку опустить в нее руку. В каждой корзине было по несколько ядовитых змей, и Вишака была одной из немногих, кто прошел через всю неделю без малейшей реакции на укусы. Она была такой же смертоносной, как и змеи, которые ее кусали. Директор школы знала, что Вишака - та, кого она предложит Чанакье. Основателю школы нельзя было предложить ничего меньшего.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ День сегодняшний

Гарри Ричардсон вздохнул. История определенно была самым скучным предметом на свете. Даже красочный Генрих VIII и его фетиш на все новых и новых жен не заинтересовал его. Он поправил накладной воротничок и белый галстук, перечитывая учебник. Его шея зудела. Он так и не смог привыкнуть к школьной форме - черному фраку, жилету и брюкам в полоску. Итон был занозой в заднице.

Он неловко пошевелился на стуле в своей отдельной комнате в Годолфин-Хаусе. Его крестец все еще болел от пяти ударов тростью, которые он получил от директора накануне за опоздание на урок. Его желудок урчал. Завтраки, обеды и ужины в Бекинтоне - огромной центральной столовой - были просто неаппетитными. Единственными приемами пищи, которыми он наслаждался, были утренний перекус в Чамберсе и послеобеденный чай для мальчиков, но сегодня он пропустил оба из-за работы, которую должен был закончить. Как же ему хотелось оказаться дома.

Гарри был красивым мальчиком. Его бледная кожа имела золотистый блеск, а темные волосы были густыми и блестящими. Рост семиклассника составлял уже пять футов четыре дюйма, у него были тонкие черты лица. Его лицо было воплощением невинности - изящные губы, точеный нос и изумрудно-зеленые глаза.

Он много раз спрашивал свою мать, Джозефину, почему он должен учиться в Итоне, когда мог бы жить с ней в идиллическом Грасмире и посещать дневную школу неподалеку. Его отпускали домой только на длительные каникулы каждые полгода, а на короткие - дважды, один раз в Михайлов день и один раз в Великий пост. Мама говорила, что с тех пор, как умер его отец, ей приходится заботиться о Гарри одной. Единственный способ, которым она могла позволить себе достойную жизнь для них - включая возмутительную плату за пансион в Итоне, - это работать в бешеном темпе. Насколько тяжелой может быть работа художника, подумал Гарри. Большинство художников пишут картины, потому что продажа их работ позволяет им есть, пить и совокупляться. А она, похоже, так и не продала ни одной своей картины - дом был полон ими. Жозефина решила не говорить Гарри, что его покровителем был старик в Индии - человек, щедрость которого позволила Жозефине вести жизнь художника, - Пандит Гангасагар Мишра. С тех пор как Джозефина и ее отец заботились о Чандини, Гангасагар считал своим долгом заботиться о Джозефине.

В Итоне были представлены все виды спорта, которые только можно себе представить: футбол, регби, хоккей, крикет, баскетбол, гребля, легкая атлетика, фехтование, боевые искусства - список был бесконечен. Для менее спортивных все музыкальные инструменты, включая диджериду, предлагались на самом современном музыкальном факультете, который включал в себя невероятный набор музыкальных технологий и студию звукозаписи. В школе было два театра, и театралы могли участвовать в школьных спектаклях, домашних постановках и даже писать сценарии. Кроме того, в Итоне преподавались живопись, рисунок, скульптура, керамика, гравюра, дебаты и красноречие.

Но единственным интересом Гарри была его скрипка. Его скрипка была одной из восьми музыкальных стипендий, которые были присуждены в прошлом году, и получить ее было испытанием на выносливость. Экзамен на музыкальную стипендию проводился в Итоне в конце января, и кандидаты должны были сыграть два контрастных произведения на своем основном инструменте и одно произведение на втором инструменте, прочитать, пройти слуховой тест и выполнить гаммы, соответствующие их классам. Гарри сдал экзамен блестяще - у него был восьмой класс по скрипке еще до поступления в Итон. Казалось, что он родился под звуки струнного квартета на заднем плане.

Жозефина купила граммофон, который установила в одном из углов комнаты Чандини. Ей удалось достать долгоиграющие пластинки с любимой музыкой Чандини - скрипичными концертами Баха, Бетховена, Брамса, Чайковского и Паганини. Чандини сидела у окна и смотрела на безмятежный Грасмир, окруженный пологими дорожками и скалистыми вершинами. Жозефина часто ходила на рынок, пока Чандини медитировала под звуки скрипки. Иногда, когда Жозефина возвращалась, она замечала, что глаза Чандини влажные, а лицо испачкано высохшими слезами. Звуки скрипки слишком сильно напоминали ей о Джеффри. Жозефина пыталась подбодрить ее, каждые несколько дней ставя на подоконник вазу со свежими розовыми хризантемами - это были любимые цветы Чандини.

Через восемь недель после переезда Чандини была готова рожать. Она не понимала, что это будет равносильно проталкиванию шара для боулинга через ноздрю. Жозефина держала ее за руку, пока матрона проверяла шейку матки на расширение. Кровь и амниотическая жидкость вытекали наружу, пока медсестра уговаривала ее тужиться. Чандини тужилась и потеряла сознание, почувствовав, как из нее выходит тело, покрытое скользкой жижей.

Когда Чандини очнулась, она поняла, что ее привели в порядок и отвезли обратно в палату с занавесками в цветочек, которые обрамляли живописный вид на озеро. Жозефина сидела рядом с ней, нежно проводя пальцами по волосам Чандини. Чандини взглянула на Жозефину и сразу все поняла.

Мне так жаль, дорогая, - прошептала Жозефина, - доктор сказал, что у тебя могут быть другие дети, но этот был мертворожденным".

'Государственный кооперативный банк Бхабуа', - сказал Гангасагар.

Что такое?" - спросил Агравалджи.

'Мне нужно попросить нашего назначенца, управляющего Резервного банка Индии, провести расследование в отношении этого банка'.

'Почему?'

Гангасагар взял в руки бланк передачи акций. Перед ним была целая пачка таких бланков. Видите эту сделку? Shiva Finance Pvt. Ltd продала эту партию акций компании Vishnu Investments Pvt. Ltd.".

С каких это пор продажа акций компании стала преступлением? В любом случае, какое отношение это имеет к неприметному маленькому кооперативному банку в штате Бихар?

'Копайте глубже, мой друг. Vishnu Investments Pvt. Ltd продала эту же партию акций компании Brahma Securities Pvt. Ltd.".

'Я все еще в замешательстве, Ганга. Весь смысл торговлиакциями заключается в том, чтобы покупать и продавать. Что именно эти компании сделали не так? И как здесь замешан государственный кооперативный банк Бхабуа?

'Разве ты не понимаешь? Священная троица индусов - Брахма-Вишну-Шива?

'Извините, я просто не понимаю, к чему вы клоните'.

'Брахма - создатель, Вишну - хранитель, Шива - разрушитель. Три грани одной сущности. Разве ты не видишь, что все три сущности принадлежат одному и тому же организатору?

'Даже если так, в чем проблема?'

'Вот в чем проблема. Шива продает эту партию акций Вишну в понедельник по 140 рупий за акцию, по преобладающей рыночной цене. На следующий день - во вторник - Вишну продает акции Брахме по 150 рупий за акцию, немного выше рыночной цены. В среду Брахма продает акции обратно Шиве по 160 рупий за штуку!".

'И что?'

'Шива теряет двадцать рупий за акцию, а Вишну и Брахма получают по десять рупий. Это игра с нулевой суммой, если все предприятия принадлежат одному учредителю!

'Но зачем это делать? Выигрывать нечего".

'Потому что если вы будете делать это достаточно часто с одним и тем же набором акций и с достаточным количеством денег, вы в конечном итоге поднимете рыночную цену вверх'. Акции, которыми торговали эти три организации, подорожали на четырнадцать процентов за три дня! Три дня!

'И откуда берутся деньги на эти сделки?'

'Государственный кооперативный банк Бхабуа'.

'Но банки должны поддерживать норматив резервирования наличности. Не может быть и речи о том, чтобы маленький банк в сельской местности Бихара выдавал крупные суммы на биржевые спекуляции без ведома регулятора", - утверждает Агравалджи.

'Простое решение. Банки должны сообщать о своих остатках наличности в Резервный банк Индии каждые две недели. Между ними есть тринадцать дней, когда отчетность не предоставляется. В течение этих тринадцати дней совершаются сделки, а на четырнадцатый день производится расчет по счетам. Регулятор никогда не узнает".

'Так почему бы не заняться торговцами акциями? Именно они спекулируют".

'Потому что Брахма, Вишну и Шива принадлежат очень важному человеку'.

'Кому?'

'Главному министру Бихара'.

'И чего вы надеетесь добиться, преследуя районный кооперативный банк Бхабуа?'

'Что происходит каждый раз, когда музыка останавливается в игре в музыкальные стулья?'

"Всегда не хватает одного стула?

'Именно. Заморозьте операции банка в середине их отчетной недели. Они не смогут объяснить несоответствие в средствах. Именно по этой причине я хотел иметь своего человека в Резервном банке Индии".

'И что вы получили?'

'Нервного главного министра Бихара'.

Чандини добралась до деревни, преодолев последнюю милю пешком. Джитаура Мусахар Тола в районе Восточный Чампаран штата Бихар была деревней без дорог, электричества, питьевой воды, школ и больниц. Казалось, что цивилизация решила полностью обойти Джитауру стороной.

Она провела ночь в доме далитов, если хижину можно было так назвать. Кишащая комарами, бандикутами и змеями хижина практически не давала укрытия от стихии. Расстелив циновку на грязном полу за пределами хижины, она устроила импровизированный день открытых дверей для других далитов и разделила с ними экономную еду - ротис, лук и соль. Это были люди, которых брамины в свое время называли неприкасаемыми. Несмотря на то, что неприкасаемость была запрещена полвека назад, клеймо осталось. Она была тронута до слез, когда услышала о бедных рабочих, вынужденных продавать своих детей на подневольный труд, чтобы заработать на еду.

Вернувшись в Дели, через два дня она встретилась с Гангасагаром в его официальном бунгало по адресу 19, Teen Murti Lane. 'Почему вы послали меня туда? Ситуация совершенно безнадежная! Из двухсот детей в деревне только трое ходят в школу! Ближайшая школа находится в шести милях! Забудьте о больницах, здесь нет даже амбулатории, где можно было бы получить элементарные лекарства. Санитарии не существует - тиф и холера - самые частые гости жителей деревни, которые то и дело навещают их. Разве вас это не беспокоит?" - спросила она.

"Беспокойство подобно креслу-качалке: оно заставляет вас двигаться, но ни к чему не приводит", - ответил Гангасагар, раскачиваясь взад-вперед на шезлонге, на котором он сидел. Я попросил Агравалджи учредить частный траст. Деньги от R&S не будут использоваться исключительно в политических целях. Он должен определить деревни далитов в Бихаре - беднейшие из бедных - и сосредоточиться на нескольких простых вопросах".

'Какие вопросы?'

'Начальная школа, чистая питьевая вода, базовый медицинский центр и гарантия ежедневного питания'.

'И какие деревни являются бенефициарами?'

'Деревни в районах Рохтас и Бхабуа в Бихаре'.

Выбор Рохтаса и Бхабуа как-то связан с тем, что эти районы являются избирательными оплотами главного министра-далита Бихара?" - проницательно спросила Чандини.

Главный министр Бихара хочет встретиться с вами", - сказал Менон.

'Ах!' - сказал Гангасагар, улыбаясь.

Почему вас так интересует Бихар?" - спросила Чандини. "Наш оплот - Уттар-Прадеш".

Дорогая девочка, Бихар посылает пятьдесят четыре члена парламента в Лок Сабху. Во время последних всеобщих выборов главный министр Бихара заключил соглашение о разделе мест с правящей партией. Его партия претендовала на пятьдесят процентов мест, а правящая партия - на остальные пятьдесят. Теперь он хочет сам бороться за все места на следующих выборах".

'Так зачем мы ему нужны?'

'Потому что если он заключит с нами союз, мы будем претендовать только на места в Уттар-Прадеше, а не в Бихаре, а он будет претендовать только на места в Бихаре, а не в Уттар-Прадеше. Это выгодно нам обоим".

'Но ты послал меня в его оплот в Бихаре!'

'Как еще я мог заставить его бежать?'

'Затем вы использовали Агравалджи, чтобы у его банка возникли проблемы с регулирующими органами.'

'Ограбление банка было идеальным методом, чтобы отправить главного министра в бега. Судя по всему, моя схема сработала!

'Но Бихар сам по себе не может обеспечить нам большинство в палате. Даже если предположить, что восемьдесят пять мест в Уттар-Прадеше будут у ABNS, а пятьдесят четыре в Бихаре - у него, мы получим только сто тридцать девять. Это все еще только половина того, что нам нужно, чтобы сформировать правительство самостоятельно'.

'Главный министр Бихара сделает остальное'.

'Как?'

'Разве вы не знаете, что он близкий друг лидера оппозиции?'

'Американцы решили поставить Пакистану военную технику на пару миллиардов долларов', - заявил глава RAW. Новость пока не разглашается, но Белый дом объявит о ней в следующем месяце".

Они играют в опасную игру", - сказала Чандини. Они знают, что армия Пакистана занята борьбой с Индией, а не сосредоточена на своем настоящем враге - исламских боевиках".

'Разве мы не можем убедить американцев, что не в их интересах поставлять оружие Пакистану?' - спросил директор Разведывательного бюро.

'Все уже испробовано. Нет такого дипломатического канала, который не был бы изучен. Наши лоббисты даже встречались с последней пассией американского президента. Она довольно симпатичная - правда, немного пухленькая", - улыбаясь, сказала Чандини.

У меня есть идея", - сказал директор.

Что?" - спросила Чандини.

'Газ', - сказал режиссер.

Мне очень жаль это слышать. Могу я принести вам противоглистное средство?" - спросила Чандини.

'Не газ. Газовые центрифуги", - сказал смущенный директор.

О чем вы оба говорите?" - раздраженно спросил шеф RAW. Он чувствовал себя оставленным в стороне от сокрушительной дискуссии о борьбе с ветром.

Конструкции газовых центрифуг, используемых пакистанцами для производства ядерного материала на своих атомных реакторах, были украдены у компании Uronico в Германии", - объяснил директор.

И что? Большая часть ядерной программы Пакистана состоит из украденных технологий", - сказала Чандини.

Да, но проекты Uronico были основаны на российском проекте. Русские охотно поделились бы с нами этим проектом, если бы вы их попросили", - сказал директор.

'Почему я должен хотеть получить устаревшие разработки для технологии, которая у нас уже есть?' - недоверчиво спросил Чандини.

Потому что в моем отделе есть человек, который прекрасно умеет создавать старинные проекты - он раньше работал в Археологической службе", - сказал директор.

'И как это нам поможет?' - огрызнулся шеф RAW.

'Мы могли бы тайно продать чертежи в Северную Корею и Ливию', - сказал директор.

'Это абсурд! Мы никогда не занимались распространением", - сказала Чандини.

'Вот тут-то и вступает в дело мой глава', - сказал директор, наслаждаясь вниманием, которым он теперь пользовался. Бывший комиссар полиции теперь был в своей стихии. Он встроит пару недостатков, которые сделают технологию бесполезной. Но он сделает ее достаточно подлинной, чтобы гарантировать происхождение".

'Но как это поможет в наших переговорах с американцами?' - спросила Чандини.

'А! На чертежах будет указано, что это планы Uronico, перерисованные в Пакистане. Я предполагаю, что в результате шумихи, которая последует за этим, вы сможете заставить американцев отказаться от своих планов по поставке оборудования лицам, распространяющим ядерное оружие".

Я предполагаю, что большая часть денег, поступающих в качестве комиссионных от R&S, используется так, как мы обсуждали?" - спросил Гангасагар.

Агравалджи кивнул. 'Кроме небольшой доли на работу траста в Бихаре, остаток идет на покупку акций Sentiosys. Теперь мы владеем пятью процентами акций компании".

'Хорошо', - сказал Гангасагар.

Но почему мы покупаем Sentiosys?" - спросил Агравалджи. Есть лучшие компании по производству программного обеспечения, в которые мы могли бы инвестировать. Мы бы удвоили прибыль от наших инвестиций!

'Мне нравится, как звучит ее название', - сказал Гангасагар, подмигнув своему бывшему боссу.

'Лидер оппозиции по порядку ведения заседания?' - спросил спикер.

'Да, господин спикер, сэр. Мой вопрос касался того, как это правительство справляется с недавним захватом...

Лидер оппозиции должен вернуться на свое место. Премьер-министр только что начал излагать свою версию событий. Эта палата должна выслушать его...

'По порядку ведения заседания, господин спикер. Премьер-министр даже не присутствовал в комнате управления. Там была министр иностранных дел. Мы хотели бы услышать ее", - возразил лидер оппозиции.

Премьер-министр сел, предоставив Чандини возможность встать и выступить. "Почтенный министр иностранных дел может выступить перед палатой", - сказал спикер.

Сидя на галерее для посетителей, Гангасагар улыбнулся. Лидер оппозиции превращал Чандини в звезду.

Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах, - напевал про себя Гангасагар.

.

'Вы должны уйти в отставку. На самом деле, весь контингент ABNS в Кабинете министров должен уйти в отставку'.

'Но нас считают частью правительства', - возразила Чандини. Мы не можем быть замечены в его развале!

'Нет, если у вас нет очень веской причины', - сказал Гангасагар. Он осторожно открыл свою маленькую серебряную коробочку - подарок Агравалджи - достал из нее паан и задумчиво положил его в рот. Он позволил соку кружиться во рту, пока его мозг вихрился - пища для размышлений. Он сидел вместе с Чандини на заднем сиденье ее служебной машины, когда они ехали к зданию в Южном блоке, где располагалось министерство иностранных дел.

'А хорошая причина?' - спросила Чандини.

'Это прекрасная возможность свалить это правительство и провести новые выборы', - ответил Гангасагар. Сегодня утром у меня была встреча с нашим другом, директором Бюро разведки. Он сказал, что Рашид был освобожден от допросов по приказу премьер-министра".

Почему его отпустили? Он замышлял убить меня!

"Это правда, - сказал Гангасагар, - но не менее верно и то, что Рашид на самом деле был Махмудом, агентом RAW, а вы, моя дорогая, способствовали тому, что его арестовали китайцы. Нельзя винить человека за то, что он расстроился". Он усмехнулся, увидев, как нахмурилось лицо Чандини.

Он быстро продолжил. Но премьер-министр никак не может раскрыть, что Рашид - агент RAW. Это наша возможность прославить Икрама, героя ABNS, который погиб за свою страну. Это также наш шанс демонизировать подлого премьер-министра, освободив главаря заговора, Рашида. И наконец, вы, благородный наследник наследия Икрама - уйдете в отставку с отвращением вместе со всеми своими коллегами из ABNS!".

'Как мы это докажем?'

'Директор ИБ готов выступить публично. Он объявит, что Рашид был у него под стражей и что он был вынужден освободить его по приказу премьер-министра".

'Если мы уйдем в отставку, это правительство рухнет. Вы понимаете это?

Это правительство видело, как его собственные министр финансов и премьер-министр ушли в отставку после многочисленных афер. Мы договорились с главным министром Бихара. Лидер оппозиции ждет знака. Мы не должны ждать дальше".

'Какого знака ждет лидер оппозиции?'

'Он выглядит как буква "R", рассеченная горизонтальной линией'.

'А?'

'Знак рупии.'

'Сейчас трудные времена. Оппозиция, похоже, точит ножи. Конечно, я с вами. Вся ABNS с вами. У вас есть наша гарантированная поддержка", - сказал Гангасагар премьер-министру.

'Тогда почему я слышу истории о скорой отставке ваших министров из кабинета, Гангасагарджи?' - спросил обеспокоенный премьер.

Слухи распространяются быстро, но не задерживаются так долго, как правда. Вы должны игнорировать такие истории".

'Я рад, что мы это обсудили. Теперь, о чем вы хотели меня спросить?

'Ну, учитывая неопределенность, которая нас окружает, я считаю, что необходимо некоторое божественное вмешательство'.

'Что ты предлагаешь, Гангасагарджи. Я не знал, что вы верите в молитвы о Божьих благословениях".

'Иногда коленопреклонение помогает нам быть в хорошем положении', - пошутил Гангасагар. В любом случае, сегодня я планирую посетить Мумбаи. Как вы знаете, там сейчас празднуется фестиваль Ганеши, и я выражу свое почтение Лалбаугча Радже".

Премьер-министр кивнул. Он слышал о Лалбаугча Радже, но никогда не имел возможности посетить его. Каждый год во время фестиваля в Лалбауге - в самом сердце района текстильных фабрик Мумбаи - устанавливался массивный идол Ганеши высотой двенадцать футов, и в течение следующих одиннадцати дней каждый день к нему стекалось более миллиона верующих.

'Утверждается, что в этом году в качестве подношений божеству будет собрано более ста миллионов рупий', - сказал премьер.

Безусловно. Я принес сюда несколько тысяч рупий, которые я хотел бы, чтобы вы подержали в руках, прежде чем я отнесу это подношение Лалбаугча Радже от вашего имени и помолюсь за наш дальнейший успех", - сказал Гангасагар, передавая премьер-министру пачку хрустящих тысячерупиевых купюр.

Спасибо вам, Гангасагарджи, за то, что вы такой хороший друг моего правительства". Путь человека ведет к безнадежному концу, но путь Бога ведет к бесконечной надежде", - сказал премьер-министр, передавая Гангасагару наличные деньги.

В подковообразном зале Лок Сабха кресло спикера располагалось между двумя руками. В углублении зала, чуть ниже его кресла, находился стол палаты, за которым сидели генеральный секретарь, сотрудники секретариата и регистраторы заседаний. Справа от спикера располагались правительственные скамьи, а слева - члены оппозиции. Премьер-министр сидел на своем обычном месте в первом ряду правительственных скамей. Слева находилась специальная ложа, предназначенная для VIP-персон, в которой сидел Гангасагар. В первом ряду правительственной скамьи сидела Чандини. Одетая в цитрусово-зеленое сари, ее ансамбль вместе с зелеными глазами прекрасно сочетался с зеленой кожей зала заседаний крупнейшей в мире демократии.

В зале напротив спикера висел большой портрет Витхалбхая Пателя, первого избранного президента Центрального законодательного собрания, человека, который отстаивал высокие парламентские традиции. Лицо на портрете, казалось, не предвидело, что в этот день все парламентские традиции будут нарушены.

'Почтенный министр по вопросам энергетики может обратиться к палате', - сказал спикер.

'Достопочтенный спикер, сэр, я прошу разрешения внести законопроект о создании Центральной комиссии по регулированию электроэнергетики и о вопросах, связанных с этим или сопутствующих этому', - сказал министр энергетики.

'Предложение принято', - механически произнес спикер.

'Сэр, я подал уведомление согласно Правилу 72, чтобы выступить против внесения этого законопроекта', - сказал лидер оппозиции, поднимаясь со своего места.

Да, да. Достопочтенный лидер оппозиции может выступить в Палате", - сказал спикер.

Сэр, у меня в руках более миллиона рупий. Эти деньги были даны в качестве взятки премьер-министром одному из наших уважаемых членов, чтобы он проголосовал за этот законопроект в парламенте. Я требую немедленного заявления...

Лицо премьер-министра стало пепельным, так как процесс превратился в хаос. Грохот был оглушительным: члены оппозиции кричали "Позор!", а сидящие на правительственных скамьях - "Лжец!". Лидер оппозиции, все еще стоявший с пачками наличных в руках, кричал над грохотом: "Эти банкноты были переданы самим премьер-министром. Пусть следственные органы страны проверят, есть ли на них его отпечатки пальцев или нет!".

Стараясь быть услышанным, спикер крикнул: "Я прошу всех членов парламента занять свои места. Просто нет причин, по которым эта палата не может сохранять достоинство и приличие".

'Невозможно соблюдать приличия, когда премьер-министр сам потворствует коррупционным действиям - это правительство прогнило до основания, и палата потеряла к нему доверие!' Голос раздался не со скамьи оппозиции. Это был голос Чандини. 'На данный момент все восемь членов ABNS подали заявления об отставке. Эта администрация позволила ключевому оперативнику, ответственному за попытку диверсии на моем вертолете и последующий захват IC-617, выйти на свободу! Разве так мы должны чтить память покойного Икрама Шайха, который пожертвовал своей жизнью ради нации?".

Члены оппозиции бросились в коридор палаты, и спикеру не оставалось ничего другого, как прервать заседание. На галерее для посетителей Гангасагар наблюдал за происходящим и усмехался. Накануне Чандини собиралась подать премьер-министру прошение об отставке. Он посоветовал ей не делать этого.

'Но вы посоветовали нам подать в отставку. Почему вы не позволили нам подать заявления?" - потребовала она.

Потому что я хочу, чтобы при этом присутствовали телекамеры", - сказал он.

Как у нас дела с Sentiosys?" - спросил Гангасагар.

'Сейчас мы владеем двадцатью пятью процентами компании'.

'Хорошо', - сказал Гангасагар.

Я все еще не понимаю, почему мы покупаем Sentiosys", - сказал Агравалджи. Компания показывает убытки в течение последних трех лет. Комиссионные, поступающие от R&S, огромны, и все же мы продолжаем вкладывать хорошие деньги в плохие сделки. Почему?

Мне нравится дизайн обложки их годового отчета, - весело сказал Гангасагар.

'Вы убедили Чандини согласиться на приобретение у русских конструкций газовых центрифуг?' - спросил Гангасагар. Директор ИБ кивнул.

'И они были переделаны так, чтобы походить на планы Уронико, как я просил?'

'Да - красиво и эстетично'.

Вы уговорили шефа RAW продать эти планы северокорейцам?" - спросил Пандит.

'Они сами купились на это', - ответил директор. У них сложилось впечатление, что они приобрели планы через пакистанский черный рынок".

'А деньги?'

'Переведены на номер банковского счета в Лихтенштейне, который вы мне дали'.

'Хороший человек. Ваш долг передо мной за то, что я повысил вас с комиссара полиции до директора Бюро разведки, теперь погашен".

На заднем дворе коттеджа садхви в Симле было тихо. Садхви - благословенная мать - сидела перед пылающим огнем. Напротив нее сидели три премьер-министра. Первым был ее отец - предыдущий премьер, который был вынужден уйти в отставку из-за утечек в прессу информации о его отношениях с Садхви. Вторым был человек, который по совету Гангасагара спустился по веревочной лестнице с вертолета, - бывший министр обороны. Он узурпировал кресло премьер-министра только для того, чтобы его правительство пошло ко дну в результате аферы с телекоммуникациями, кормами, ОЭЗ и нефтью. Третьим был нынешний премьер-министр - министр внутренних дел, чей портфель был передан Икраму, который был уничтожен недавним скандалом с "наличными за голоса" и оставался лишь временным исполнителем до следующих выборов.

Перед тремя мужчинами лежала туша козла, покрытая черной тканью, а сверху стоял маленький идол, вылепленный из теста. Вокруг него лежали странные предметы: лимоны, гвозди, желтый рис и куриные кости. Садхви поддерживала огонь. Ом лингалинга, киликили...", - напевала она, подбрасывая в огонь семена горчицы и секретные ингредиенты, от которых исходили странные цвета, треск и странно пахнущие пары.

Она кивнула отцу. Он обмакнул старомодное перо в чашу с козьей кровью и аккуратно написал "Гангасагар" на листке бумаги. Затем он протянул руку и передал бумажку ей. Она окунула чит в горшок с растопленным маслом, а затем бросила его в огонь. Он вспыхнул.

Она окропила идола из теста водой и посыпала его павлиньими перьями, а на шею идола деликатно накинула веревку. Она жестом показала бывшему министру обороны, чтобы он держал один конец веревки, а она держала другой. Когда они оба потянули, веревка затянулась на шее идола, как петля палача, пока голова не отделилась и не покатилась в огонь.

Затем она подала сигнал премьеру, пострадавшему от наличных за голоса. С каждым песнопением садхви "Ом лингалинга, киликили..." временный премьер-министр брал гвоздь из кучи рядом с собой и вбивал его в туловище безголового идола из теста. Садхви смеялась, а трое мужчин удовлетворенно улыбались. Проклятие черной магии было окончательным. Этот махинатор, Гангасагар, должен был получить урок.

Встреча проходила в уединении в коттедже Садхви. Репортер не мог поверить, что сидит с человеком, чью репутацию он помог разрушить. Запятнанный Садхви экс-премьер-министр предложил ему чашку чая, а затем устроился в собственном кресле. Я пригласил вас сюда, чтобы сказать, что не имею ничего против вас. Вы просто выполняли свою работу. Четвертая власть должна оставаться независимой и бесстрашной, чтобы демократия процветала в Индии", - сказал опытный политик. Репортер пожал плечами, но промолчал.

'Насколько я понимаю, до того, как вам предложили сочную информацию о том, что Садхви - благословенная мать - моя незаконнорожденная дочь, вы вынюхивали другую историю. Историю о Чандини", - сказал бывший государственный деятель, улыбаясь репортеру.

А что, если это так?" - спросил репортер, изо всех сил стараясь выглядеть незаинтересованным, хотя его уши навострились.

Что, если я скажу вам, что Гангасагар учредил трастовый фонд в Гернси на Нормандских островах, чтобы покрыть расходы на образование и проживание матери и ее сына в Грасмире в Озерном крае?

'Ну и что? Старик, в конце концов, не брахмачарья. Ну и что, что он трахнул женщину - так же как и вы!" - сказал репортер, подмигивая предыдущему премьеру.

'Вы не поняли историю, мой друг. Гангасагар не имеет никакого отношения ни к матери, ни к ребенку. Этот ребенок принадлежит Чандини - любимому кандидату в премьер-министры народных масс Индии!

"И как вы получили эту информацию?" - спросил репортер, прекрасно понимая, что если бы этот вопрос задал кто-то другой, он бы ответил, что не имеет права раскрывать свои источники.

Бывший министр финансов получил эту информацию от директора Комиссии по финансовым услугам Гернси. Особая услуга", - объяснил морщинистый и забытый премьер-министр.

Мои источники сообщили, что у Чандини родился ребенок, но он был мертворожденным", - сказал репортер, тщательно подбирая слова. Она пыталась сделать аборт раньше, но передумала".

'Ваши источники ошибаются', - улыбнулся политик.

Я должен сам проверить факты".

Поэтому я заказал билет и иностранную валюту. Как быстро вы можете отправиться в путь?

Есть евнух по имени Хамида, который живет рядом с Tundey's Kebabs в Лакхнау. Мне нужно с ней встретиться", - сказал временный премьер-министр. Беспорядок в парламенте заставил Индию провести еще один раунд всеобщих выборов, и в стране установилось президентское правление. Его правительство было "хромой уткой".

'Я не знал, что первая леди родила, я немедленно...' - начал его личный секретарь.

'Это не чертова первая леди', - огрызнулся премьер, слишком поздно осознав, что создал для своей жены своеобразный титул. 'Мне не нужны благословения для новорожденного. Мне нужен именно этот евнух. Вот и все - сделай это!

Хамиду попросили хорошо одеться для этого случая. Ее не могли провести в бунгало премьер-министра в виде евнуха. Что бы подумали охранники? Личный секретарь премьер-министра распорядился сделать стрижку и одеть ее в деловой костюм. "Я смогу оставить одежду?" - спросила Хамида.

Личный секретарь кивнул. Все равно никому не нужна будет одежда после того, как она ею попользуется. Охранник у ворот выдал Хамиде пропуск для посетителей. Он был заламинирован и висел на синем шнурке на шее. Личный секретарь передал его ей. В течение следующих шестидесяти минут он действует для большинства помещений Южного блока, Северного блока и Раштрапати Бхаван. Верните его охраннику, когда будете выходить", - сказал он, когда Хамида повесила пропуск со штрих-кодом на шею.

Когда они вошли в кабинет, премьер-министр посмотрел на Хамиду и лукаво спросил: "Что бы вы сделали, если бы я сказал вам, что есть возможность вернуться к Гангасагару?

'Я провожу каждое бодрствующее мгновение, придумывая способы его убийства. Я даже вижу себя убивающим его в своих снах.

Он не просто отрубил мне яйца, он кастрировал мою жизнь!" - выплюнула Хамида.

Есть способ уничтожить его, дорогая. Скажи Чандини, что Гангасагар подстроил так, чтобы Икрам был убит во время захвата".

Но это неправда. Икрамбхай был убит Рашидом".

Но она тебе поверит. Ты потерял свои фамильные драгоценности, пытаясь защитить ее!

Встреча с Хамидой длилась менее двадцати минут. На выходе Хамида споткнулась и, к большому смущению незадачливого личного секретаря, упала на него, обхватив руками за шею. Похоже, мы предназначены друг для друга", - развратно прошептала она ему на ухо. Он вздрогнул.

Когда Хамида уходила, она опустила свой пропуск посетителя в щель для использованных пропусков. Он ей больше не был нужен. Вместо него у нее был пропуск личного секретаря. Обучение у Сачлы Деви имело свои преимущества

Бывший министр финансов сидел в удобном кресле в окружении Рунгты и Сомани. 'Вы пожертвовали мной, чтобы воскресить свои сделки. Я могу это понять. В бизнесе все справедливо. Но почему вы согласились отдать десять процентов своих доходов Агравалджи? Все, что вы делаете, это делаете их финансово сильнее", - настаивает он.

'Я согласен, что мы переплатили, - сказал Рунгта, - но теперь мы застряли. Отказаться невозможно".

'Есть один способ, - мягко сказал политик. Вбить клин между Гангасагаром и Чандини. Именно у нее сейчас национальный авторитет. Она вполне может стать следующим премьер-министром. Заставьте ее ненавидеть Гангасагара, и она с радостью согласится отменить все договоренности, которые Гангасагар мог сделать".

'Но как нам вбить клин между ними?' - спросил Сомани.

Если слухи верны, у нее был роман с ее секретарем - парнем по имени Шанкар. Гангасагар был так расстроен, что убил его в результате наезда".

Как это можно доказать?" - спросил Сомани.

'Когда дело касается сердечных дел, вам, друзья мои, не нужно ничего доказывать. Опровергать это должен Гангасагар".

Временный премьер-министр вызвал своего личного секретаря. "Эти выборы будут другими", - сказал он, потягивая чай со льдом.

'Как так, сэр?' - спросил его почтительный личный секретарь, его многолетнее доверенное лицо.

Икрама нет рядом. Кто проследит за тем, чтобы в Уттар-Прадеше не использовались грязные трюки? Головорезы Икрама будут охранять все избирательные участки и следить за тем, чтобы не было вбросов бюллетеней". Гангасагар потерял ценный актив".

'Так это возможность?' - спросил личный секретарь, улыбаясь своему боссу.

Сколько акций Sentiosys принадлежит нам сейчас?" - спросил Гангасагар.

Пятьдесят один процент", - ответил Агравалджи, покачав головой. Это была одна из худших инвестиций, которые он когда-либо делал.

"Отлично, - сказал Гангасагар, - теперь мы можем принимать решения по управлению".

'В большинстве случаев я не могу понять тебя, Ганга. Ты такой чертовски упрямый. Ты собираешься сказать мне, почему эта компания так важна для тебя?

'Мне сказали, что их генеральному директору всего двадцать четыре года. Мне нравится поддерживать молодежь", - усмехнулся Гангасагар.

Гангасагар был занят тем, что перечитывал забытые газеты за предыдущий день. Он сложил газету, которую читал, и бросил ее на пол в кучу других выброшенных газет. Гангасагар, Чандини, Агравалджи, Менон и майор Беди проводили совещание по стратегии в квартире Гангасагара в Канпуре.

'Ты не думал о том, чтобы переехать из этой помойки?' спросила его Чандини после того, как они вошли в правительство в Нью-Дели. Ты один из самых влиятельных людей в стране, но продолжаешь жить в нищете".

"Никогда не забывай мой урок о силе отречения, дорогая девочка", - ответил он.

Разве это не встреча с майором Беди по поводу предвыборной стратегии? Нам еще нужно окончательно определиться с кандидатами на предстоящие выборы в Лок Сабха, а ты продолжаешь читать свои газеты", - раздраженно сказала Чандини.

'Вас четверо, чтобы решать стратегию выборов. Я предпочитаю быть в курсе того, что происходит в стране", - ответил Гангасагар.

Но раньше ты не читал "Экономик таймс" и "Файнэншл экспресс". Почему ты стал интересоваться финансовыми вопросами, а не политическими?" - спросила Чандини.

'Это все, черт возьми, одно и то же! Политическая власть надеется контролировать экономические ресурсы страны. Экономическая власть надеется контролировать политиков", - весело ответил он. Он возобновил просмотр отчетов компаний, особенно Sentiosys.

Итак, если вы позволите уделить мне немного внимания, наши кандидаты на восемьдесят пять мест в Уттар-Прадеш будут состоять из действующих кандидатов и новичков, - начал майор Беди.

Гангасагар поднял глаза от своего скомканного Financial Express и спросил: "Какова была наша доля голосов на последних выборах?".

'Тридцать процентов', - ответил майор Беди.

И все же мы получили семьдесят шесть процентов мест. О чем это говорит?" - спросил Гангасагар.

"О том, что мы победили не потому, что у нас была большая доля голосов, а потому, что остальные голоса были адекватно распределены", - ответил Беди, поправляя тюрбан и пытаясь устроиться поудобнее в неопрятной обстановке Гангасагара.

Не беспокойтесь о том, чтобы найти сильных кандидатов, которые смогут увеличить нашу долю голосов. Доля голосов бессмысленна. Вместо этого сосредоточьтесь на том, чтобы внести раскол и трещины в доли всех остальных", - с триумфом сказал Гангасагар.

'И как ты предлагаешь это сделать?' - спросила Чандини.

'Я работаю над этим', - ответил Гангасагар, рассеянно глядя на финансовые показатели Sentiosys в лежащей перед ним газете

Икрамбхай на этот раз отсутствует. Некому будет обслуживать избирательные участки, если их захватит оппозиция", - сказал Менон Гангасагару, когда все остальные ушли.

'Знаешь, что делает скромный сэндвич вкусным?' - спросил Гангасагар, проигнорировав замечание об отсутствии Икрама.

'Что?' - спросил Менон.

Чипсы на гарнир", - сказал Гангасагар.

'EVM!' - громко сказал Гангасагар.

'Простите, сэр?' - сказал Менон.

'Электронные машины для голосования. Они используются на этих выборах. Больше никаких бумажных бюллетеней".

'Ах, да. Они говорят, что это более эффективно и точно", - сказал Менон.

'Вы знаете, что лежит в основе этих EVM, Менон?'

'Что?'

'Чипсы', - сказал Гангасагар. EVM - это как сэндвич. Без чипсов он бесполезен!

Знаете ли вы, что чипы в этих EVM работают по сложному алгоритму?" - спросил Гангасагар.

Агравалджи перестал наливать чай из своей чашки в блюдце. 'Нет, не знал', - сказал он. Есть причина, по которой я должен это знать?

'Ну, EVM производятся разными компаниями, но все они используют один и тот же центральный чип. Именно он содержит программное обеспечение, которое заставляет машину регистрировать голос и подсчитывать результаты".

'А, понятно', - сказал Агравалджи, отхлебывая чай из блюдца.

'Ты когда-нибудь изучал латынь?' - неожиданно спросил Гангасагар.

'Нет. Я изучал английский, хинди и санскрит. Латынь - никогда".

'Это все объясняет.'

'Что?'

Почему вы не поняли, что слово vote на английском переводится как sentio на латыни. Теперь вы владеете компанией, которая производит чипы - Sentiosys.’

'Но-но, это жульничество, Ганга. Мы не можем подделать эти машины, чтобы дать себе больше голосов", - зашипел Агравалджи. Казалось, не было предела схемам Гангасагара.

'Я согласен. Если бы машины были подделаны, чтобы дать нам больше голосов, это было бы жульничеством. Но что если они были подделаны, чтобы дать другим больше голосов?" - невинно спросил он.

'Ты что, спятил?' - спросил Агравалджи, - 'Ты хочешь подделать машины, чтобы они давали больше голосов другим?'

Только тем, кто в них нуждается", - ответил Гангасагар.

'О чем ты говоришь, Ганга?' - спросил взволнованный Агравалджи.

Возьмем пример гипотетического кандидата от ABNS, борющегося в данном избирательном округе. Предположим, что наш кандидат набрал пятьдесят один процент голосов, очевидно, что он победитель. Верно?

'Верно.'

Но что, если у него не пятьдесят процентов, а пятьдесят один? Что определяет, выиграет он или проиграет?

'Как распределятся остальные пятьдесят процентов?'

'Правильно. Если остальные пятьдесят процентов консолидируются у одного кандидата, то у нас ничья. Но если они распределятся между двумя или более кандидатами, наш кандидат победит. Теперь, что произойдет, если у нашего кандидата будет только сорок процентов голосов?

'Ну, его победа или поражение зависит от того, как будут распределены оставшиеся шестьдесят процентов'.

'Правильно. Оставшиеся шестьдесят процентов могут быть у одного кандидата, и в этом случае наш человек проиграет. Если шестьдесят процентов будут распределены между двумя кандидатами, то наш человек все равно проиграет, если шестьдесят процентов будут разделены на пятьдесят десять, но если шестьдесят процентов будут разделены на тридцать тридцать, то наш человек выиграет".

'Так что же вы планируете делать?'

'Алгоритм будет динамически определять, какова доля голосов нашего кандидата. Он не будет добавлять фиктивные голоса к нашему подсчету, а просто перераспределит оставшиеся голоса. Я всегда считал, что победа - это не только увеличение нашей силы, но и уменьшение силы противника. И позвольте мне сказать вам, что мы окружены врагами - людьми, которые без колебаний используют каждый грязный трюк в книге!".

Гарри Ричардсон был взволнован. Двести пятьдесят мест в концертном зале Итонского колледжа были заполнены до отказа. Это было его первое в жизни сольное выступление в сопровождении симфонического оркестра Итонского колледжа. Концерт был организован после того, как скрипач-виртуоз Ицхак Перлман услышал выступление Гарри во время своего визита в Итон. Затем он написал свои замечания школе. Давайте начнем с Гарри Ричардсона. Он необыкновенный скрипач с виртуозной техникой, соединенной с музыкальным умом, который не принимает ни малейшей детали как должное. Гарри, кажется, находит ответы там, где другие часто не видят вопросов...".

Сегодняшнее выступление состояло из Чаконы ре минор из Партиты № 2 ре минор, самого известного экспериментального произведения Баха. Во времена Баха "Чакона" считалась вершиной сольного скрипичного репертуара, поскольку охватывала почти все аспекты скрипичной игры. Гарри выбрал одно из самых сложных произведений, когда-либо исполнявшихся, и исполнил его безупречно. Он видел свою мать - Джозефину в первом ряду, которая с энтузиазмом аплодировала вместе с остальными зрителями. Они аплодировали ему стоя. Она так гордилась своим драгоценным мальчиком.

Одобрение Перлмана также обеспечило присутствие в зале представителей прессы. И не только из Британии. Вспышки озаряли зал, когда фотографировали вундеркинда. Вдалеке Гарри даже увидел индийского репортера.

Ты убил Джеффри!" - кричала она.

Чандини, послушай меня... - начал Гангасагар.

Ты даже Шанкара убил!" - кричала она.

'Были причины...' - начал он.

А как насчет Икрамбхая? Его ты тоже убил?

Бог свидетель, я любила этого негодяя. Я готов принять все твои обвинения, но только не это!" - прогремел Гангасагар.

'Дядя Ганга. Я всегда знал, что ты безжалостный человек, что ты сделаешь все, чтобы добиться своей цели, но я никогда не считал тебя бессердечным. Сегодня мое мнение изменилось", - сказала она, вытирая слезы краем своего сари.

Результаты выборов уже известны. Совершенно точно, что ты станешь следующим премьер-министром! Чандини, сейчас не время терять концентрацию. Нам еще предстоит пройти много миль".

"Нет никаких "мы" - только ты и я. И я думаю, что нам обоим нужно идти разными путями. Если я брошу тебя, то получу поддержку нашего временного премьер-министра, который все равно тебя ненавидит. Он контролирует именно то количество членов парламента, которое мне нужно, помимо депутатов от Бихара и Уттар-Прадеша".

'Но он будет поддерживать тебя только для того, чтобы потом спустить тебя вниз, Чандини. Не заключай договор с дьяволом", - сказал Гангасагар.

Почему нет?" - крикнула она. Я заключила его с тобой, не так ли?

Микрофон принимал звуковые волны и колебал тонкую мембрану, которая производила электрический сигнал. Затем электрические сигналы передавались с помощью передатчика на приемник, расположенный в нескольких домах. В комнате с кондиционером сидел временный премьер-министр. Он рассмеялся, услышав разговор.

Чандини выбежала из квартиры Гангасагара, а Гангасагар крикнул ей вслед: "Чандини, вернись, я сделал это для тебя...", но не смог закончить фразу. Его слова были прерваны сильным приступом кашля. Он не обращал на это внимания, пока не заметил красные пятна крови на своем платке.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

Дакоиты стояли на массивном выступе скалы и наблюдали за тем, как свита Дханананды пробирается через лес. Их предводитель, бандит по имени Бибхатсака, был известен тем, что убил более тысячи человек. Его грязные волосы были жилистыми и неухоженными. Он был чисто выбрит, за исключением усов, которые закручивались в круги на его щеках. На нем было запятнанное белое дхоти, толстые кожаные сандалии и темно-серое одеяло, накинутое на него как плащ. Его кожа была темной и обветренной - результат недостаточного купания в течение многих лет, а зубы были испачканы орехом бетеля.

Он выплюнул густую мокроту, наблюдая за своей добычей. Его глаза, налитые кровью от чрезмерного употребления алкоголя, соответствовали темно-красному тилаку, выделявшемуся на его лбу. Однако этот конкретный тилак не был сделан с помощью пигмента вермильона. Это был кровавый след его последней жертвы. В руке он держал тесак - свой счастливый талисман, не столь удачный для тысячи глоток, которые он перерезал. В другой руке был меч, подаренный ему предыдущей ночью. Это того стоило, подумал Бибхатсака. Каждая жертва приносила не только добычу, но и жертву богине Кали. Он построил для нее храм на берегу реки и всегда следил за тем, чтобы каждый день ей приносили кровь свежей жертвы. Место, где стоял его храм, избегали все и каждый. Оно называлось Кали Гхат.

Мы нанесем удар, когда они разобьют лагерь на ночь", - сказал Бибхатсака. В отряде слишком много людей, включая охрану. Лучше застать их врасплох. Это будет весело! Его люди - около двух десятков человек - засмеялись. Их вождь знал, как заботиться о своих людях. Они собирались стать богатыми.

Бибхатсака уже был богат. Тайная полуночная встреча с Шаранграо гарантировала, что ему заплатят независимо от добычи. Затем Шаранграо передал ему меч, принадлежавший Бхадрашале, и попросил проследить, чтобы Дханананда был убит этим мечом, и оставить его на месте преступления.

'Но, ачарья, не будет ли мудро провести коронацию Махараджа Пауруса как императора Магадхи немедленно?' - спросил Индрадутт.

'Соединение Венеры с Харибдой в районе двадцать третьего градуса Стрельца плотно окружает натальный Нептун Махараджа, и, конечно же, оппозиция Сатурна и Урана присутствует на натальном Меркурии Махараджа. Поэтому тема этой коронации должна вращаться вокруг критического паттерна Его Величества Меркурий-Сатурн-Нептун-Харибда", - сказал пухлый раджпурохит, когда они сидели в массивной комнате удовольствий Дханананды. Чанакья подавил усмешку. Астрология была такой замечательной наукой. Можно былозаставить ее сказать все, что хочешь, даже не произнося этого.

Что это значит?" - спросил озадаченный Паурус.

Это значит, что тебе придется ждать еще два дня и две ночи до полудня твоей коронации, о могущественный царь", - вмешался Чанакья.

Но что же мне делать до тех пор?" - спросил Паурус.

Думаю, у меня есть решение, как занять Его Величество", - предложил Чанакья, когда Вишака грациозно вошла в дом, словно тигрица.

Готов ли тигр? спросил Чанакья. Дживасиддхи кивнул. 'Хорошо. Пусть твои тайные агенты держат его в клетке в джунглях, пока Чандрагупта не доберется туда. Ты должен снять клетку, как только Чандрагупта появится в поле зрения, понятно?" - проинструктировал Чанакья, передавая мешочек Дживасиддхи. Проследи, чтобы в воду животного добавили это. Это сделает его сонливым и вялым", - сказал он.

Самый крупный представитель кошачьего племени и самый грозный из всех живых пожирателей плоти был излюбленным видом спорта королей Магадхи. Самым распространенным способом охоты был ханка - бич, с помощью которого зверя подгоняли к ожидающему охотнику, приманивая его живыми буйволами, привязанными в джунглях, а барабанщики загоняли его на более строго определенную территорию. Чандрагупта находился в мачане - платформе на вершине дерева, спрятанной в двадцати футах над землей. На его лице была размазана отвратительная, богатая липидами, дурно пахнущая жидкость, которую ранее извлекли из мочеиспускательного канала убитой тигрицы. Его помощники лежали, скрючившись, на других мачанах в округе, ожидая появления могучего зверя. В лесу стояла полная тишина, слышно было только прерывистое дыхание.

Сотни избивателей и приманщиков, сопровождавших Чандрагупту, не догадывались о сложных маневрах, которые Джевасиддхи организовывал за кулисами. Дживасиддхи кивнул своему помощнику, и тот потянул за веревку, открывающую ворота клетки, и спокойно выпустил великолепного зверя на арену. Сонное животное вышло из открытой клетки и принюхалось. Тигры наделены острым слухом, зорким зрением, но не очень точным обонянием. Но этот запах был другим, и любой тигр-самец был бы дураком, если бы не уловил его. Он содержал феромоны, которые вызывали сексуальное возбуждение.

Когда тигр вошел в тесное пространство под мачаном Чандрагупты, благородный царь спрыгнул на землю и встретил кошку лицом к лицу, вместо того чтобы бросить копье сверху. Наркотизированное животное едва могло держать глаза открытыми - все, что оно знало, это то, что ему нужно найти источник запаха - феромоны любви.

Вскоре животное поняло, что букет исходит от щеки стоящего перед ним любвеобильного охотника. Чандрагупта опустился на колени, его копье было готово принять на себя ответственность за любой досадный просчет, как вдруг гигантский зверь раскрыл пасть, высунул язык и вымазал ужасно вонючую жижу на щеках Чандрагупты, после чего потерял сознание.

'Это божественный знак!' - прошептал один из помощников охотника. 'Это чудо! Чандрагупта получил небесную помощь. Если это не сверхъестественное событие, то что же?".

'Я согласен', - сказал другой. Это событие - одно на миллион. Это благословение от Бога. Это небесное вмешательство, говорящее народу Магадхи, что их истинный царь прибыл и находится среди них. Этот царь - не кто иной, как великий Чандрагупта!".

Паурус лежал мертвый, уткнувшись лицом в грудь Вишаки, на шелковом покрывале покоев в королевском дворце удовольствий Паталипутры, а павлины в королевском саду снаружи продолжали танцевать.

Безжизненное тело Дханананды лежало в лесу, рядом с ним лежал окровавленный меч Бхадрашалы. Бибхатсака взял немного крови Дханананды, чтобы принести ее в жертву своему божеству в Кали-гхате на берегу реки.

Спящий тигр в лесу удовлетворенно похрапывал.

Чанакья, Чандрагупта, Шаранграо и Катьяян сидели в зале королевского совета, обдумывая свои дальнейшие действия. Перед ними стоял магистрат Магадхи, ожидая указаний. "Немедленно арестуй Бхадрашалу и повесь его", - приказал Чанакья магистрату, который поспешил уйти, чтобы повиноваться и угодить своему новому господину.

Бхадрашала помог нам, ачарья, мы должны быть снисходительны к нему. Мы знаем, что он не стоит за убийством Дханананды", - сказал Шаранграо.

'Он помогал не нам, а себе, Шаранграо, - сказал разгневанный брамин, его глаза пылали. 'Он будет помехой для любого правителя, будь то Дханананда или Чандрагупта! Царствование - это не милосердие, а власть".

'Ракшас будет расстроен. Бхадрашала был его союзником", - сказал Катьяян.

'Какое это имеет значение, Катьяянджи? Ракшас прибежит в Магадху теперь, когда он знает, что Дханананда убран с дороги", - сказал Чанакья.

'Но, похоже, Ракшас говорит, что ему очень удобно находиться в Такшиле и что он не хочет возвращаться в Магадху', - возразил Шаранграо.

'Мне нужно, чтобы этот негодяй Ракшас вернулся сюда. Одно его присутствие в качестве заместителя премьер-министра придаст легитимность правлению Чандрагупты", - рассуждал Чанакья.

'Заместитель премьер-министра?' - спросил Чандрагупта. Разве он не был премьер-министром при Дханананде?

"Да. Но вашим новым премьер-министром должен стать Катьяянджи - тот, кто не боится говорить царю то, что думает!

Старый Катьяян улыбнулся, встал, подошел к Чандрагупте и поклонился своему новому господину. Повернувшись к Чанакье, он сказал: "Но, ачарья, ты не можешь заставить Ракшаса вернуться. Он живет очень роскошно в Такшиле".

'Я полагаю, что Мехир - которого я оставил в Такшиле специально по этой причине - уже позаботился об этой проблеме', - загадочно ответил Чанакья.

'И каковы были твои инструкции Мехиру?' - спросил Чандрагупта.

'Передать Ракшасу, что я держу Сувасини в заложниках и что ее будут держать до его возвращения! Оставить на полу немного сахарного сиропа и посмотреть, как муравьи слетаются к нему! Сувасини - мой сироп, а Ракшас - мой муравей!" - прорычал Чанакья.

'Ачарья! Если быть с тобой откровенным, это выглядит очень нечестно", - прокомментировал Чандрагупта.

Сынок, никогда не следует быть слишком прямолинейным. Ты только что вернулся с охоты в лесу, не так ли? Разве ты не заметил, что всегда срубают прямые деревья, а кривые остаются стоять?" - спросил Чанакья.

'Значит, я должен сидеть на троне, который завоеван обманом?'

'Ты царь, не так ли? Ты достиг вершины. У тебя есть власть и богатство - используй их мудро, о царь!" - сказал Чанакья.

Чандрагупта продолжал выглядеть неловко.

Чанакья заговорил снова. Птицы не строят гнезд на бесплодных деревьях, шлюхи не любят бедняков, а граждане не повинуются бессильному царю! Исполняй свой долг, о царь!" - приказал он, впервые завязывая шикху после того, как развязал ее при дворе Дханананды все эти годы назад.

Сувасини оглядела комнату. Она была без окон, но уютная - чистая, просторная и хорошо обставленная. Она попыталась открыть дверь, но она была заперта снаружи. Она неистово стучала по дереву, надеясь, что кто-нибудь услышит. Это было бесполезно. Похоже, снаружи никого не было. Смирившись с тем, что ее держат в плену, она села на кровать и начала тихо всхлипывать. Что это за жалкая жизнь? Быть использованной Ракшасом, оскорбленной Дхананандой и неправильно использованной Чанакьей?

Когда она сидела и размышляла о своей жалкой жизни, она услышала шарканье ног. Затем она услышала звук поднимаемых дверных засовов. Дверь со скрипом открылась, вошли два охранника и встали по обе стороны от входа. Чанакья целенаправленно вошел, сцепив руки за спиной.

Сувасини встала с кровати и бросилась к нему, слезы текли по ее щекам, а волосы рассыпались по лицу. Вишну! Я так рада тебя видеть. Ты пришел освободить меня, не так ли? Я всегда знала, что ты будешь моим главным спасителем!" - причитала она, упав перед ним на колени.

'Встань, о Сувасини', - сказал Чанакья, схватив ее за плечи и подняв на ноги. Я прошу прощения за то, что запер тебя в этой комнате, но я знал, что если бы ты была на виду, у тебя не было бы другого выхода, кроме как покинуть город в изгнании вместе с Дхананандой", - объяснил он.

Я понимаю, Вишну, - мягко сказала она. Она обняла его, прижавшись лицом к его груди. Ее сердце бешено билось, когда она подняла взгляд к его глазам, безмолвно умоляя его о любви, продолжая мысленно молиться о победе, которая уже принадлежала ему. Ом триамбхакам яджамахе, сугандхим пуштивардханам; урварукамива бандханам, мритйор мукшйа маамритал.

'Могу ли я теперь покинуть это тесное пространство? Я хочу снова быть свободной", - прошептала она, крепко обнимая его.

Увы, Сувасини, хотя я люблю тебя, я не могу сделать то, о чем ты просишь меня. В интересах Магадхи я оставляю тебя здесь", - сказал Чанакья, контролируя эмоции в своем голосе, когда сообщал новости.

'Что? Дханананда умер, а ты все еще хочешь держать меня взаперти? Что с тобой случилось, мой дорогой Вишну? Неужели в тебе больше не бьется нормальное человеческое сердце? Как ты можешь так поступать с единственной женщиной, которую когда-либо любил?" - спросила она, сердито высвобождаясь из объятий.

Может быть, я и люблю тебя, моя милая Сувасини, но Бхарат я люблю гораздо больше. Я обязан защищать его всеми возможными способами. В данный момент моя забота - Ракшас. Для Ракшаса нет ничего дороже тебя, Сувасини. Понимаешь ли ты мое затруднение?" - спросил Чанакья.

'Ты держишь в плену женщину, которую любишь, потому что она пешка на твоей шахматной доске?' - завопила она. О повелитель гнева и воплощение смерти! Я отправляю тебя в ад на несколько тысяч лет, чтобы ты мучился за убийства и злодеяния, совершенные тобой во имя политики! У тебя не будет рода, который продолжит твое имя, и знания, которых ты так жаждешь, не найдут ни у кого полезного применения. И ты, и твоя проклятая философия да будут прокляты в забвении!" - проклинала она его, падая на кровать и рыдая.

Я не верю в твое проклятие, Сувасини. Действительно, есть люди - колдуны и лекари, - которые могут убивать других заклинаниями, становиться невидимыми или превращаться в оборотней. Существуют заклинания и песнопения черной магии, которые могут вызвать слепоту, чахотку, безумие или даже смерть. Но проклятие должно быть искренним, а не притворным. Ты все еще любишь меня и никогда не захочешь, чтобы твое проклятие сбылось", - печально сказал Чанакья.

Я люблю тебя, Вишну, но я ненавижу в тебе Чанакью!" - сказала она, плача. А что касается действенности песнопений и проклятий, то позволь мне сказать тебе, что сила, которой ты так жаждешь, никогда бы не стала твоей, если бы я не молилась Шиве о твоей победе каждый день!

"У меня нет другого выхода, кроме как держать тебя в плену, Сувасини", - сказал Чанакья. Бог мне свидетель, нет никого, кого бы я любил больше, чем тебя!

'Если мое заключение в силе, то и мое проклятие тоже. Однако, поскольку я люблю тебя, я предлагаю тебе средство искупления. Через несколько тысяч лет, если кто-то будет медитировать над мантрой, он сможет снова использовать знания Чанакьи, но только если он использует их для продвижения женщины!" - сказала она, указывая обвиняющим пальцем на своего похитителя.

'А мантра?' - спросил Чанакья.

'Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах', - ответила Сувасини. Если это песнопение произносится четыреста раз в день в течение четырех тысяч дней, оратор получит силу Чанакьи, чтобы реализовать другого лидера - при условии, что это будет женщина". В новом веке Шакти должна превзойти Шиву!

Чанакья серьезно посмотрел на нее. 'Как пожелаешь, моя единственная любовь. Теперь у меня есть более важный долг перед другими людьми и другими веками, и я должен покинуть тебя в последний раз. Моя мудрость и опыт не должны померкнуть при моей жизни. История, это непостоянное искусство, может пренебречь записью моих мыслей для большей пользы будущих правителей и большего богатства их наций. Я должен записать все это".

Он отступил в тень и тихо вышел из комнаты. "Я должен все это написать", - напряглась она, чтобы услышать, что он шепчет про себя, уходя. 'Моя Артхашастра - мое собственное изобретение - наука о богатстве'.

Чанакья сидел в своей строгой хижине и читал про себя мантру. Первозданная шакти, я склоняюсь перед тобой; всеобъемлющая шакти, я склоняюсь перед тобой; то, через что Бог творит, я склоняюсь перед тобой; творческая сила кундалини; мать всего, перед тобой я склоняюсь.

Чанакья напевал - его глаза были закрыты в молитве - зная, что он достиг своей цели - объединить Бхарат под властью Чандрагупты. Но ради этого он пожертвовал своим единственным шансом на любовь.

Сувасини продолжала жить, пока в возрасте тридцати восьми лет не скончалась от сексуальной гиперактивности и отсутствия любви. Несмотря на то, что заместитель премьер-министра Чандрагупты - Ракшас - был готов и хотел.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Настоящий день

Коридоры Всеиндийского института медицинских наук в этот час были пустынны. Доктор попросил Гангасагара встретиться с ним перед полуночью, чтобы он мог провести тесты без посторонней помощи. Теперь они сидели в его кабинете - Гангасагар и Менон - как обвиняемые, ожидающие окончательного решения судьи или присяжных.

У вас рак легких, Гангасагарджи, - сочувственно сказал доктор.

"Но я не курю", - пожаловался Гангасагар, почти надеясь, что его обычная сила убеждения заставит доктора согласиться с тем, что у него нет страшной болезни.

Этой болезнью болеют не только курильщики. Вы живете в очень загрязненной атмосфере. Черные выхлопные газы авторикш могут быть не менее смертоносными. Это может быть вызвано любым количеством вещей - курением, пассивным курением, загрязнением воздуха, асбестом...".

До сих пор у меня не было никаких симптомов", - сказал Гангасагар, защищая свою жизнь.

Примерно двадцать пять процентов пациентов ничего не чувствуют, пока не станет слишком поздно", - мягко объяснил доктор.

Я выживу?" - спросил Гангасагар, внезапно осознав свою смертность.

Доктор медленно покачал головой. Чудеса случаются, Гангасагарджи. К сожалению, мы не заметили никаких симптомов, пока рак не дал метастазы. На этой стадии ни операция, ни химиотерапия не помогут".

"Сколько у меня есть времени?" - спросил старый Пандит.

Доктор пожал плечами. Трудно предсказать такие вещи. Я думаю, не больше месяца".

"Этого времени достаточно, чтобы сделать ее премьер-министром", - заявил Гангасагар, оставив доктора в недоумении. Вы должны держать эту информацию в полной тайне, доктор. Я сейчас ухожу. У меня слишком много дел".

'Но Гангасагарджи, мы должны поместить вас в больницу. Нам нужно наблюдать за вашим...

'Послушайте, доктор. В смерти нет ничего славного - каждый может умереть. Менон приведет меня, когда я встречусь со своим нежелательным создателем!" - сказал он и бодро вышел из кабинета врача.

Менон поспешил следом и увидел, что его хозяин тихонько бормочет себе под нос: "Ади Шакти, Намо Намах; Сараб Шакти, Намо Намах; Притхум Бхагвати, Намо Намах; Кундалини Мата Шакти; Мата Шакти, Намо Намах".

Она скоро станет премьер-министром, и мы собираемся разоблачить ее любовное дитя", - сказал Сомани Гангасагару. Газеты будут в восторге".

Я бы очень хорошо подумал, прежде чем делать что-то подобное", - сказал Гангасагар, говоря тихо, чтобы предотвратить очередной приступ кашля.

У тебя нет рычагов давления на нас, Гангасагар. В любом случае, почему ты беспокоишься? Она бросила тебя навсегда", - сказал Рунгта.

Когда тысячи людей молятся каменному идолу, они наделяют его собственной силой. Неважно, что думает идол. Чандини - идол, и мне все равно, что она думает обо мне. Моя единственная цель - сделать ее премьер-министром".

'Твоя программа провалилась! Такая консервативная страна, как Индия, никогда не позволит женщине с распущенными моральными принципами стать премьер-министром, Гангасагар", - сказал Сомани.

Кстати, о женщинах с распущенными моральными принципами, - сказал Гангасагар, - я хотел бы представить вам обоим очень близкого друга. Она была большой опорой для ABNS", - сказал Гангасагар.

Кто?" - с любопытством спросил Сомани.

На сцену вышла Анджали, сирена Болливуда, выглядевшая просто восхитительно в черном обтягивающем тело сари. Не обращая внимания на мужчин в комнате, она села на диван и принялась соблазнительно прикуривать сигарету.

Как вы знаете, мы были очень благодарны, когда вы, господа, попросили Анджали поддержать Чандини на выборах в собрание штата Уттар-Прадеш. В знак благодарности наша партия выдвинула ее кандидатуру на пост члена Раджья Сабха от нашего штата. Анджали регулярно информирует меня об особом ночном друге, который почти каждую ночь навещает ее в ее элегантном особняке в Мумбаи, выходящем на море", - сказал Гангасагар.

Лицо Сомани покраснело. Гангасагар продолжил. Этот особый друг, очевидно, состоятелен, но, похоже, его жена не в состоянии удовлетворить его потребности. Я задаюсь следующим вопросом: готова ли такая консервативная страна, как Индия, а особенно очаровательная жена Соманиджи, слушать о похождениях магната в спальне?".

Взбешенный Рунгта посмотрел на Сомани. "Я же говорил тебе держать штаны застегнутыми, что необходимо играть в безопасность", - крикнул он.

Я согласен. Видите ли, всегда нужно помнить о безопасности", - сказал Гангасагар, кивая головой. Похоже, что более восьмидесяти процентов людей в этом мире погибают в результате несчастных случаев".

"Сделка, заключенная нами, о передаче десяти процентов доходов Агравалджи должна быть расторгнута", - сказал сварливый Рунгта, понимая, что ветер вырван из его парусов.

'Я согласен', - сказал Гангасагар. Давайте прекратим выплату десяти процентов".

'Это очень разумно с твоей стороны, Гангасагарджи', - сказал Сомани.

Теперь десять процентов, которые я сэкономил, можно отдать рабочим. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы заслуга в таком резком повышении была приписана ABNKU, профсоюзу, который контролирует более семидесяти пяти процентов ваших рабочих", - сказал Гангасагар.

'Но это абсурд! Никто не делится десятью процентами своих доходов с рабочими!" - воскликнул Рунгта, ослабляя воротник, чтобы выпустить тепло своего тела.

Может быть, вы оба предпочтете, чтобы Анджали встретилась с рабочими. Я мог бы пригласить ее на следующее еженедельное собрание ABNKU?

Бывший министр финансов опаздывал. У него затянулась лекция. Его секретарь заверил Гангасагара, что он вернется в течение десяти минут. Я подожду", - сказал Гангасагар, усаживаясь в удобное кресло в кабинете.

Через несколько минут вошел бывший министр. Он осторожно поприветствовал Гангасагара. 'Чем обязан этой встрече, Гангасагарджи?' - едко спросил он.

Я просто хотел сообщить вам, что ваши друзья теперь и мои друзья. Я отложил в сторону свои разногласия с Рунгтой и Сомани", - сказал Гангасагар.

'То, что они стали вашими друзьями, не делает вас одним из моих друзей', - сердито сказал бывший министр. Вы разрушили мою репутацию и карьеру. Теперь я позабочусь о том, чтобы ваша звездная ученица Чандини Гупта не прожила и дня на посту премьер-министра, если она дойдет до этого", - сказал бывший член кабинета.

'Я все понимаю', - сказал Гангасагар. "Мне созвать пресс-конференцию или это сделаете вы?" - спросил он, протягивая копию меморандума, который председатель CBDT предоставил ему в качестве страховки.

Достопочтенный министр финансов. Расследование деятельности R&S выявило несколько случаев финансовых нарушений. Различные статьи расходов, по-видимому, были завышены, специально с целью уменьшения налогооблагаемого дохода. Кроме того, похоже, что частные партнерства были созданы с целью сокрытия прибыли. Различные статьи доходов были отложены, по-видимому, с целью лишить налоговые органы доходов. Некоторые сделки, в частности, купля-продажа активов, были проведены по сомнительным оценкам, что еще больше снизило их налоговые обязательства, по крайней мере, на бумаге. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я прошу Вашего совета, как следует поступить в вышеуказанном случае. С благодарностью. Председатель Центрального совета по прямым налогам.

За служебной запиской последовал рукописный ответ министра финансов.

Мы должны быть отзывчивыми и мягкими в общении с ними. Без их поддержки ни одно правительство не может надеяться остаться у власти. Предложите проявить достаточную гибкость. С уважением. Министр финансов.

Пурохит индуистского приюта был рад принять почетного гостя. Гангасагар сел на предложенный ему матрас и спросил: "Как продвигается обучение вашего сына? Помогло ли поступление в медицинский колледж?".

Пурохит улыбнулся. Он был совершенно лысым, его лицо было сморщенным, как слива, а во рту не было ни одного зуба. Его беззубая улыбка говорила сама за себя. Да, Гангасагарджи. Он скоро закончит школу, благодаря вашей щедрости".

У вас есть документы? Те, которые вы не отдали тому мерзкому репортеру, который отслеживал эту историю?" - спросил Гангасагар.

Старик протянул пачку пожелтевших открыток и писем. В основном это были любовные записки - между беременной матерью и отсутствующим отцом. Улики были убедительными.

Спасибо, - сказал Гангасагар.

Священник усмехнулся беззубой улыбкой.

Бывший премьер и его незаконнорожденная дочь находились в Симле. Погода была холодной, в воздухе витал чудесный аромат сосны. Гангасагар проделал этот путь с некоторым трудом, но он решил, что холодный горный воздух пойдет ему на пользу.

Хозяева были удивлены приему своего гостя, но, тем не менее, были радушны. Пока слуга приносил горячий яблочный сидр и панир-пакоры, Гангасагар передал им пачку бумаг. 'Это принадлежит вам обоим. Никто не имеет права лезть в личную жизнь семьи", - сказал он.

Бывший государственный деятель посмотрел на бумаги, и на его губах появилась слабая улыбка. Он вспомнил, как сильно был влюблен в мать Садхви. Она была невероятной женщиной - умной и красивой, как и их дочь.

Спасибо, Гангасагарджи, но зачем ты это делаешь? Вы только что потеряли свое влияние на меня", - сказал бывший премьер-министр, когда Садхви, казалось, молча медитировала.

'Мне не нужны были все они. Я оставил себе только несколько. Я поместил их в сейф, а ключ оставил вам согласно моему завещанию. Ты получишь его, как только моя воля будет оглашена", - сказал Гангасагар.

"Но зачем?" - спросила Садхви, открыв глаза.

На утверждение завещания в Индии может уйти несколько лет. Даже если я умру завтра, это даст Чандини достаточно времени, чтобы упрочить свое положение премьер-министра".

Дом временного премьер-министра имел праздничный вид. Несмотря на поражение на выборах, его партия заключила союз с Чандини. Их члены парламента поддержат кандидатуру Чандини на пост премьер-министра, но взамен захотят получить места в кабинете министров. Гангасагар выглядел подавленным. Временного премьер-министра это не обмануло. Он знал, что депрессия - это просто гнев без энергии.

Я знаю, что вы заключили соглашение с Чандини, - сказал Гангасагар, - и я надеюсь, что вы не свернете ее правительство раньше времени".

'Почему это должно вас волновать?' - спросил временный премьер. Мне сказали, что вы и ваша протеже больше не разговариваете".

'Ах. Да. Мы иногда ссоримся, но только для того, чтобы ввести в заблуждение других, - сказал Гангасагар, - и это сработало. Ты бы никогда не поддержал ее, если бы мы не сражались". Гангасагар продолжал наблюдать за лицом премьер-министра, покрасневшим от гнева.

Сейчас я покажу и вам, и вашей марионетке, на что я способен", - громогласно заявил премьер. У меня достаточно взрывчатого вещества, чтобы взорвать вас и вашего протеже! На Нормандских островах вами был учрежден трастовый фонд для покрытия расходов на образование и жизнь этого ублюдочного мальчишки. У меня достаточно документальных доказательств, чтобы подтвердить это. Я собираюсь использовать его для того, чтобы лишить ее поддержки не раньше, чем она станет премьер-министром. Она войдет в историю как самый короткоживущий премьер-министр в истории!

"Прискорбно, что вы решили вести себя подобным образом", - сказал Гангасагар, почти как мать, наставляющая своего ребенка.

Я хочу, чтобы она отошла в сторону. Она не может принимать присягу. Этой стране не нужна шлюха у руля власти!" - крикнул премьер.

'Я бы посоветовал вам очень тщательно пересмотреть свою позицию, премьер-министр', - мягко сказал Гангасагар.

'Почему я должен?' - крикнул премьер-министр.

Потому что у меня есть документы по счету в Лихтенштейне. На него поступили платежи из Северной Кореи и Ливии за разработку чувствительных ядерных технологий - газовых центрифуг, как мне сказали. Странно то, что бенефициаром счета являетесь вы. Так что я бы поостерегся отказываться от поддержки на весь срок правления этой новой администрации".

Машина скорой помощи с воем мчалась по пыльным улицам Канпура. В задней части машины медик надел на лицо Гангасагара кислородную маску и поставил капельницу с хлоридом натрия. Старый Пандит упал после утренней молитвы, и Менон в панике позвонил в скорую помощь. Врач из Всеиндийского института медицинских наук в Нью-Дели предложил доставить Гангасагарджи самолетом в Дели, но старик был непреклонен. Он твердо стоял на месте в родном Канпуре.

Менон сел рядом с Пандитом, который с трудом вдыхал воздух через маску, и нежно взял его за руку. В его глазах стояли слезы. Гангасагар был всем в мире Менона. Несмотря на свое критическое состояние, старый Пандит заметил страдания Менона и начал что-то говорить. Примал... - начал он, но усилие, затраченное на простой акт дыхания, не позволило ему говорить дальше.

Через несколько часов старик был устроен в своей палате в больнице и немного пришел в себя. Менон и Агравалджи сидели рядом с ним, а Гангасагар продолжал читать молитвы.

"Первозданная Шакти, я склоняюсь перед тобой; всеобъемлющая Шакти, я склоняюсь перед тобой; то, через что Бог творит, я склоняюсь перед тобой; творческая сила Кундалини; мать всего, перед тобой я склоняюсь".

На следующее утро, лежа в постели, он спросил Менона: "Надеюсь, ты ей ничего не сказал?".

Не сказал, - солгал Менон. Он позвонил Чандини, как только они приехали в больницу.

Мне нужно встретиться с нашим другом из Бюро разведки, - хрипло прошептал Гангасагар, обращаясь к Менону. Он знал, что врач запретил посещать Гангасагара - в его состоянии не рекомендуется даже малейшая нагрузка. Агравалджи мягко напомнил Гангасагару о предписаниях врача.

'Он не может вылечить мои болезни таблетками и вместо этого предпочитает убивать меня своими счетами! К черту предписания врача. Найди мне директора IB".

Хамида вошла в грязную комнату и, не дожидаясь приглашения, села за стол мужчины. Стены комнаты были из кирпича и бетона. Над столом жутко висела голая лампочка. В комнате ощущался неясный затхлый запах - дым от кальяна мужчины. Он взглянул на нее и с отвращением отвернулся.

'Зачем ты пришла сюда, чхакка?' - спросил он, используя уничижительный термин для транссексуалов.

'Конечно, не для того, чтобы заниматься с тобой любовью, милый', - ответила Хамида, легко впадая в обычный евнушеский балаган. Я пришел не умолять. Я здесь, чтобы купить".

'Что ты хочешь купить, чхакка?' - спросил он.

'Оружие', - сказала Хамида.

Извини, я не продаю оружие парням без члена. Оружие - это очень мужская вещь, знаешь ли. Никаких шемалей".

Слушай, крысеныш, я готова заплатить тебе честную цену за пистолет Stinger .22 Magnum. Если ты мне его не продашь, я попрошу Сачлу Деви приходить сюда и каждый день махать перед тобой своей промежностью. Возможно, ты предпочтешь это!

Мужчина хрюкнул. Почему все эти чудаки мира становятся его клиентами? Ему нужно сменить род деятельности, подумал он про себя, начиная обыскивать свои ящики в поисках пистолета, который хотел евнух.

Снаружи агент разведывательного бюро докладывал директору о том, что он наблюдал.

Следующая остановка Хамиды была не такой мрачной. Это был магазин торговца контрабандой. Владелец вздохнул, когда Хамида вошла. "Хочешь денег - бери, - сказал он, протягивая пятидесятирупиевую купюру, - но, пожалуйста, убирайся отсюда. Мои клиенты исчезнут".

"Сегодня твой счастливый день", - сказал Хамида. Я здесь, чтобы заплатить тебе. Мне нужен подержанный зеркальный фотоаппарат Asahi Pentax 35 мм, и я готова заплатить справедливую цену".

"Почему ты пришел ко мне, пятьдесят на пятьдесят?" - спросил он, используя уличный жаргон для евнухов, - "Есть и другие торговцы, которые могут достать его для тебя".

'Но ни у кого нет более сладкого выражения, задница', - едко сказала Хамида.

Хозяин снова вздохнул. Почему ему приходится иметь дело с отбросами человечества? Он стал с тоской думать о том, как хорошо было бы понюхать кокаин, пока рылся в коробках в поисках камеры, которая была нужна "пятьдесят на пятьдесят".

Снаружи агент разведывательного бюро докладывал директору о том, что он наблюдал.

Хамида склонилась над маленьким деревянным столом в своей комнате. Перед ней лежал использованный фотоаппарат Pentax в разобранном виде, а рядом с ним - пистолет Stinger калибра 22 Magnum. Она выпотрошила камеру, осторожно опустив "Стингер" на место внутренностей камеры. Ей нужно было убедиться, что он правильно взведен с помощью рычага продвижения пленки. Она должна была выстрелить, нажав на спусковую кнопку, разбив стеклянные элементы объектива.

В углу стола лежал пропуск, который она украла у личного секретаря премьер-министра. Она могла только надеяться, что штрих-код все еще работает и позволит ей попасть в Раштрапати Бхаван. Если по пропускам посетителей можно было попасть в Северный блок, Южный блок и Раштрапати Бхаван, то вряд ли пропуска, принадлежащие высокопоставленным чиновникам, могли не пройти.

На одной стене висел гвоздь, на котором висела вешалка для одежды. Костюм, рубашка и галстук, предоставленные личным секретарем, были выстираны, отглажены и готовы к использованию. Что толку от твоей смерти, Гангасагар? подумала Хамида. Она лишает меня возможности отомстить. Увы, теперь это должна быть твоя возлюбленная Чандини.

Зал Ашока в Раштрапати Бхаван, построенный как большая шкатулка для драгоценностей, на самом деле представлял собой простой прямоугольник, тридцать два метра в длину и двадцать метров в ширину. Самой поразительной особенностью зала был расписной потолок. Центральная картина в персидском стиле изображала королевскую охоту. Первоначально построенный как государственный бальный зал для британского вице-короля, зал Ашока также имел деревянный танцпол. По иронии судьбы, премьер-министры и другие министры приносили свою священную клятву о должности и соблюдении тайны именно в этом зале. В конце концов, премьер-министрам требовался инстинкт убийцы, чтобы достичь этой должности первыми. Остальная часть их пребывания в должности была окрашена великим танцем индийской демократии - дезертирством, мятежами и всеобщим хаосом.

Зал был забит до отказа: избранные члены ожидающего правительства, а также ключевые представители оппозиции собрались на историческую церемонию, символизирующую мирную передачу власти от одного гражданского правительства к другому. Чандини вошла в зал, одетая в свое обычное хлопковое сари белоснежного цвета, отделанное бледно-золотой каймой, без украшений, за исключением пары простых бриллиантовых сережек-солитеров. Собравшаяся толпа мгновенно устроила ей овацию. Она была победительницей, прибывшей за военными трофеями. Чандини с благодарностью приняла овацию и села в первом ряду вместе с главным министром Бихара. Эти двое оказались смертоносной и непобедимой комбинацией. Вместе они победили на выборах в Лок Сабха в Уттар Прадеше и Бихаре, двух крупнейших штатах Индии. Оставшиеся места, необходимые для рабочего большинства, были любезно предоставлены временным премьер-министром при условии, что Чандини и Гангасагар были врагами.

Зазвучали горны, и в зал вошел президентский караул, сопровождающий президента Индии. Оркестр начал играть индийский национальный гимн, и все политическое руководство Индии встало в знак уважения, стараясь придать своим лицам соответствующую мрачность для телекамер, которые любят крупные планы. Почти треть зала была оцеплена для представителей прессы. Среди них был женоподобный молодой человек с фотоаппаратом Pentax, который, казалось, никогда не вспыхивал.

Гангасагар наблюдал за сценой, разворачивающейся в Раштрапати Бхаван. Президент принимал присягу у Чандини. Текст присяги, очевидно, был у нее перед глазами на одном листе бумаги, но, похоже, он ей не понадобился. Казалось, что она всю жизнь готовилась к этому событию. С четким оксфордским акцентом она говорила: "Я, Чандини Гупта, клянусь именем Бога, что буду хранить истинную веру и верность Конституции Индии, установленной законом, что буду поддерживать суверенитет и целостность Индии, что буду честно и добросовестно выполнять свои обязанности премьер-министра и что буду поступать правильно со всеми людьми в соответствии с Конституцией и законом без страха или предпочтения, привязанности или недоброжелательности".

Крестный отец улыбнулся. Без страха, благосклонности, привязанности или недоброжелательства! Нелепость! Старик продолжал бормотать свои молитвы, с трудом вытаскивая слова. Она гласила: "Первичная Шакти, я склоняюсь перед тобой; всеобъемлющая Шакти, я склоняюсь перед тобой; то, через что Бог творит, я склоняюсь перед тобой; творческая сила Кундалини; мать всего, перед тобой я склоняюсь".

Он увидел, как его протеже - теперь уже приведенная к присяге в качестве восемнадцатого премьер-министра Индии - сложила руки вместе в скромном жесте признания перед телекамерами, а затем, споткнувшись, отступила назад. Красное пятно, расплывшееся на ее левом плече - почти в замедленной съемке - было выпущено из пистолета Stinger .22 Magnum. Маленький корпус 22-го калибра и дозвуковая скорость делали его подходящим для использования с глушителем Ruger 10/22. Он был надежным, смертоносным и почти полностью бесшумным.

В богато украшенном зале Ашока в Раштрапатхи Бхаван началось столпотворение, раздались выстрелы, и сотни представителей политического руководства Индии бросились в укрытия. Через несколько минут директор Разведывательного бюро убрал безжизненное тело Хамиды, а парамедики бросились к окровавленному и коматозному телу Чандини, лежавшему на деревянном танцполе зала "Ашока".

Танцы начались.

Пандит Гангасагар Мишра, наблюдая за разворачивающейся сценой по телевидению, сказал Агравалджи: "Мне нужно, чтобы ты проследил за тем, чтобы написанная мной записка была отправлена адвокату в Гернси. Это мое последнее наставление тебе, мой друг".

Агравалджи и Менон остались стоять у его кровати. Гангасагар закрыл глаза в молитве и не потрудился открыть их снова.

Эпилог

Она была одета в свое фирменное белоснежное сари. Однако из ее обычного наряда было сделано несколько исключений. Из-за осенней прохлады она надела шелк вместо хлопка. Поверх сари она надела пальто от Burberry, а свои обычные летние туфли заменила чулками и туфлями Jimmy Choo. На ее лице не было и следа возраста, но ее глаза говорили о другом. Это были прекрасные изумрудно-зеленые глаза, которые видели слишком много. Бывали моменты, когда ее глазам хотелось перестать наблюдать за темной стороной человеческой натуры и просто наслаждаться красотой жизни, как во время этой прогулки в Гайд-парке.

Рядом с ней стоял молодой человек двадцати одного года. Он был одет в синий костюм от Savile Row с оксфордским галстуком в зеленую полоску. Его зеленые глаза прекрасно сочетались с нарядом. Его волнистые волосы были аккуратно уложены, за исключением прядей, которые свисали на лоб. Он шел рядом с ней, держа ее руку в своей.

Накануне вечером Чандини посетила мероприятие, организованное премьер-министром Великобритании в честь ее визита. Великий маэстро ситара, Радхика Шанкаран, играл в паре с самым горячим британским скрипачом из Королевской академии музыки, Гарри Ричардсоном, который сейчас шел рядом с ней. В переплетенном танце скрипки и ситара Радхика и Гарри сплели новую ткань из пряжи древних индийских раг, каждый брал ноты другого и передавал их со своей собственной уникальной точки зрения. Это было совершенно захватывающее выступление, и Чандини и премьер-министр Великобритании устроили обоим музыкантам овацию.

Почему премьер-министр взял тебя за руку и помог подняться?" - спросил Гарри.

Потому что его жены не было с ним?" - пошутила она. Возраст не уменьшил ее озорства. Они продолжали прогуливаться, а телохранители шли впереди и позади них, сохраняя незаметную дистанцию.

"Он мог бы сказать мне, что я твой сын, раньше", - сказал Гарри. Если не он, то ты.

Честно говоря, я не знала. Дядя Ганга и Жозефина были единственными, кто знал. Он включил в трастовый договор, что о твоем происхождении узнаешь только ты - не я - в возрасте двадцати одного года", - сказала она. Мне жаль, что меня не было рядом с тобой, Гарри. Я даже не знала о твоем существовании".

'И ты собираешься держать меня в секрете?' - спросил Гарри, страдая от осознания того, что все считали его помехой в ее политической карьере.

'Это мой третий срок на посту премьер-министра Индии, Гарри, - сказала она. У меня был долгий срок - слишком долгий, как некоторые говорят. Дядя Ганга говорил, что политики - это как подгузники, их нужно часто менять", - смеется она. Для меня важно то, что у меня есть сын!

Я всегда чувствовал отсутствие отца. Мама - Джозефина - всегда говорила мне, что мой отец индийского происхождения и что он погиб в авиакатастрофе", - сказал Гарри.

'Наверное, она должна была объяснить, почему ты так хорошо выглядишь, что досталось тебе от матери', - сказала Чандини, пытаясь разбавить разговор.

"По-моему, у меня теперь две мамы", - улыбнулся Гарри.

И обе они обожают тебя", - сказала Чандини, сжимая его руку. И Радхика Шанкаран тоже, судя по тому, как она смотрела на тебя во время вчерашнего выступления". Они сели на одну из скамеек, позволяя хрустящему воздуху коснуться их лиц.

Гарри достал из внутреннего кармана пиджака запечатанный конверт и протянул его Чандини. На нем жирным почерком Гангасагара было написано ее имя. Это осталось у адвокатов. Мне было поручено передать его тебе", - сказал он. Она осторожно открыла его, достала записку и начала читать.

Моя дорогая Чандини,

Я просто хотел извиниться. Я не мог просить стрелка - директора Разведывательного бюро - снова стрелять в правое плечо. Оно уже было использовано в Аллахбаде. Директор заверил меня, что приспособление Хамида не сработает, но они избавятся от него раз и навсегда. Он также заверил меня, что твоя рана будет поверхностной. Увы, на такие жертвы приходится идти ради политической карьеры. В твоем случае это были оба твоих плеча и оба твоих любовника.

Я молюсь, чтобы, когда ты прочтешь это письмо, ты все еще оставалась премьер-министром - это докажет, что моя стратегия сработала. Наша страна любит жертвенность и отречение. Это восхитительные качества, которые могут укрепить положение человека в народе. Чтобы устоять на ногах, часто приходится падать. Жаль, что наш последний разговор - наш инсценированный спор - должен был состояться в интересах наших политических противников и электронных подслушивающих устройств.

В противном случае я бы хотел сказать тебе, что горжусь тобой.

Я предполагаю, что Гарри находится рядом с тобой, когда ты читаешь это письмо. Мне пришлось держать его в секрете от тебя, чтобы защитить твою политическую карьеру. Что касается Джеффри, у меня не было никаких сомнений в том, что я сделал. Он был плохими новостями. А вот Шанкар - другое дело. Я думаю, что он действительно любил вас, но часто любовь может быть более разрушительной, чем ненависть. Елизавета I правила Англией, превратившись в королеву-девственницу, и мне нужно было, чтобы ты сделала то же самое.

Жозефина рассказала дорогому Гарри, что окрестила его так, потому что прозвище его отца было Гарри, и она хотела увековечить эту связь. Но она не сказала ему, что "Хари" также означает "зеленый" на хинди, и что она выбрала это имя из-за изумрудно-зеленых глаз мальчика - таких же, как у тебя. Как видите, на его воспитание в молодого человека, которым можно гордиться, не жалели средств.

Единство и целостность Индии требуют сильных лидеров, и часто эти лидеры должны играть в грязные игры. Чанакья сделал это для своего протеже Чандрагупты, а я сделал это для своего протеже Чандини Гупты. Да, Шакти взяла верх над Шивой - это знак нашего времени. Я ни о чем не жалею.

Чандини сложила письмо и встала. Мы идем на ужин в "Ле Каприз"?

Я бы с удовольствием, но можно мы сделаем это завтра? Мне нужно кое с кем встретиться", - сказал Гарри.

'С кем?'

С Радхикой Шанкаран, - сказал Гарри, слегка покраснев.

'Наверное, мне придется ужинать одной', - сказала Чандини в насмешливом отчаянии.

Мне сказали, что еда там довольно плохая", - сказал Гарри.

В "Ле Каприз"?" - спросила Чандини.

В "Десятом". Его жена уехала из города", - сказал Гарри.

Благодарности

Писатели исторической беллетристики не являются историками, и они должны полагаться на другие исторические сведения. Повествования о Чанакье и Чандрагупте в "Песне Чанакьи" являются вымышленными, хотя события и жизни, изображенные в них, возможно, имеют корни в историиили мифологии. О Чанакье и его труде "Артхашастра" написано несколько книг. Для создания своей вымышленной версии Чанакьи я опирался на следующие источники.

Три человека судьбы", автор А. С. Панчапакеса Айяр, издано в 1939 году, "К. Кумарасавми Найду и сыновья" (Мадрас).

Чанакья, автор Б. К. Чатурведи, опубликовано 2004 г., Diamond Publications, Нью-Дели.

To Uphold the World-The Message of Ashoka & Kautilya for the 21st Century, by Bruce Rich, Published 2008, Penguin Books, England.

Править миром - как это делал я, профессор Шрикант Прасун, издано в 2009 году, Пустак Махал, Нью-Дели.

Чанакья - его учения и советы, автор пандит Ашвани Шарма, издано в 2009 году, издательство "Джайко", Мумбаи.

Чанакья - великий провидец, автор П. Хурана, опубликовано 2008, издательство Индиана, Нью-Дели

Чанакья Нити", автор Б. К. Чатурведи, издано в 2009 году, Diamond Pocket Books Pvt. Ltd., Нью-Дели.

Building an Empire-Chanakya Revisited, by Mohan Mishra, Published 2005, Rupa & Co., New Delhi

Каутилья - Артхашастра, автор Л. Н. Рангараджан, опубликовано 1992, Penguin Books India.

Джанакья о менеджменте, автор Ашок Р. Гарде, опубликовано в 2008 году, издательство Jaico, Мумбаи.

В процессе написания этой книги я использовал несколько интернет-ресурсов для получения справочной информации. Больше всего я пользовался следующими сайтами:

http://www.google.com/

http://www.wikipedia.org/

http://brainyquote.com/

http://www.britannica.com

http://thinkexist.com/quotes/

http://www.statemaster.com/encyclopedia/

http://www.anecdotage.com

Кроме того, для создания многих вымышленных образов я опирался на различные интернет-ресурсы. В частности, некоторые из URL, из которых я черпал информацию, были следующими:

http://presidentofindia.nic.in/

http://pmindia.nic.in/

http://goidirectory.nic.in/exe.htm

http://164.100.47.132/LssNew/our%20parliament/ par14.htm

http://www.hinduism.co.za/chanakya.htm

http://www.livius.org/

http://www.freeindia.org/biographies/greatpersonalities/ chanakya/index.htm

http://www.sfusd.edu/schwww/sch618/india/ Clothing.html

http://www.whereincity.com/articles/historical/ 1673.html

http://www.rationalistinternational.net/article/2008/ 20080310/en_1.html

http://www.accesstoinsight.org/lib/authors/thanissaro/ bmc2/bmc2.ch01.html

http://conservapedia.com/English_coronation_oath

http://factoidz.com/the-aghori-hinduism-cannibalismand- immortality/

http://www.prabhatmishra.com/2009/03/street-foodjoints- at-kanpur.html

http://www.tsawebworld.com/story_indianHistory.html

http://www.theequitydesk.com/forum/ forum_posts.asp?TID=488

http://www.historicflyingclothing.com/archive.php

http://accuratedemocracy.com/d_stv.htm

http://www.deaddog.com/?p=624

http://www.india-seminar.com/2007/575/ 575_veena_talwar_oldenburg.htm

http://www.twocircles.net/book/export/html/135411

http://women.timesonline.co.uk/tol/life_and_style/ women/article6336535.ece

http://www.ukstudentlife.com/Personal/Manners.htm

http://www.ox.ac.uk/

http://www.st-hildas.ox.ac.uk/

http://www.oxford-union.org/

http://www.ecgi.org/conferences/fese_efmc2005/ ou_rules.htm

http://business.outlookindia.com/article.aspx?262143

http://www.timesonline.co.uk/tol/news/uk/education/ article3257539.ece

http://www.hrdc.net/sahrdc/inthenews/2004/05-Aug04.htm

http://www.desitwist.com/

http://www.madinpursuit.com/Family/General/ abortionist.htm

http://www.oubc.org.uk/

http://www.freedict.com/onldict/lat.html

http://upcmo.up.nic.in/

http://parliamentofindia.nic.in/lsdeb/lsdeb.htm

http://www.crikey.com.au/2009/09/17/mr-speaker-on-apoint- of-order-question-time-has-always-been-a-farce/

http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/ PMC2721615/

http://timesofindia.indiatimes.com/

http://bbc.co.uk

http://www.cnn.com

http://www.etoncollege.com

http://www.gfsc.gg/

http://www.indianexpress.com/news/rigging-possiblethrough- evms-exbureaucrat/484802/

http://www.medicinenet.com/lung_cancer/article.htm

Я провел несколько недель, просматривая все сорок семь серий сериала "Чанакья", снятого режиссером доктором Чандрапракашем Двиведи. Этот сериал стал отправной точкой для разработки сюжетной линии Чанакьи.

В одном из разделов книги Чанакья вступает в легкую перепалку со своими учениками. Некоторые идеи, высказанные в книге, являются адаптацией цитат из сериалов "Да, министр" и "Да, премьер-министр" Джонатхина Линна и Энтони Джея. Конкретные цитаты, которые были адаптированы из сериала, следующие:

"Люди не хотят знать, как на самом деле были потрачены деньги на социальное обеспечение. Никто не спрашивает священника, что случилось с ритуальным подношением после церемонии".

'Когда кто-то говорит: "Дело не в деньгах, а в принципе", он имеет в виду именно деньги'.

'Если люди не знают, что вы делаете, они не знают, что вы делаете неправильно'.

'Правительство - это принципы. А принцип таков: никогда не действуй по принципу".

'Политики должны иметь возможность паниковать. Им нужна активность. Она заменяет им достижения".

"Хорошая политическая речь - это не та, в которой вы можете доказать, что человек говорит правду; это та, в которой никто другой не может доказать, что он лжет".

'Если вы не хотите, чтобы кабинет министров слишком долго обсуждал что-то, сделайте это последним вопросом в повестке дня перед обедом'.

'Британия всегда должна быть на стороне закона и справедливости, если только мы не позволяем этому влиять на нашу внешнюю политику'.

Министры невежественны не потому, что мы не даем им правильных ответов, а потому, что они не задают нам правильных вопросов".

В этой истории некоторые ключевые цитаты, приписываемые Чанакье, Гангасагару и другим персонажам, были взяты из других источников. Они следующие:

'Любой человек может иметь факты, а иметь мнение - это искусство'. Чарльз Маккейб.

'Трое могут хранить тайну, если двое из них мертвы'. Бенджамин Франклин.

Я очень верю в удачу и считаю, что чем больше я работаю, тем больше ее у меня". Томас Джефферсон.

Хорошо сказано, что голодный человек больше заинтересован в четырех сэндвичах, чем в четырех свободах". Генри Кэбот Лодж-младший.

'Если мы хотим уважения к закону, мы должны сначала сделать закон уважаемым'. Луис Д. Брандейс.

'Я пришел к выводу, что политика - слишком серьезное дело, чтобы оставлять его политикам'. Шарль де Голль.

Поэтому можно сказать, что политика - это война без кровопролития, а война - это политика с кровопролитием". Мао Цзэдун в работе "О затяжной войне" (май 1938 года), Избранные произведения, том II.

'Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом'. Аль Капоне.

'Больше заботьтесь о своем характере, чем о своей репутации, потому что ваш характер - это то, что вы есть на самом деле, а ваша репутация - это лишь то, что о вас думают другие'. Дейл Карнеги.

'Бог простит меня. Это его работа". Генрих Гейне.

Ранняя пташка получает червяка, но вторая мышь получает сыр". Джон Хаммонд.

'Единственный способ избавиться от искушения - поддаться ему. Сопротивляйтесь ему, и ваша душа заболеет от тоски по вещам, которые она сама себе запретила". Оскар Уайльд.

'Разница между порнографией и эротикой заключается в освещении'. Глория Леонард.

'Беспокойство подобно креслу-качалке: оно дает вам что-то делать, но никуда вас не приводит'. Дороти Гальян.

'Свободное общество - это общество, где безопасно быть непопулярным'. Адлай Стивенсон.

'Иногда большинство означает лишь то, что все дураки на одной стороне'. Клод Макдональд.

'Женатые мужчины живут дольше, чем холостые. Но женатые мужчины гораздо охотнее идут на смерть". Джонни Карсон.

'Единственная уверенность в жизни - это смерть'. Патриция Бриггс.

Мужчина на свидании гадает, повезет ли ему. Женщина уже знает" - это цитата Моники Пайпер.

'Цель войны - не умереть за свою страну, а заставить другого ублюдка умереть за свою' - известное мнение генерала Джорджа Паттона.

'Каждая битва выигрывается или проигрывается еще до того, как она произойдет' - цитата из книги Сунь Цзы 'Искусство войны'.

Когда вы возьмете их за яйца, их сердца и умы последуют за вами". Чарльз Колсон.

Я люблю долгие прогулки, особенно когда их совершают люди, которые меня раздражают". Фред Аллен.

'Орлы могут парить высоко, но ласки не засасываются в реактивные двигатели'. Джон Бенфилд.

'Одни вызывают счастье, куда бы они ни пошли; другие - когда бы они ни пошли'. Оскар Уайльд.

'Все вещи, которые я действительно люблю делать, либо незаконны, либо аморальны, либо жирны'. Александр Уолкотт.

'Выбирая из двух зол, всегда выбирайте то, которое вы еще не пробовали'. Мэй Уэст.

'Никогда не мешай врагу, пока он находится в процессе уничтожения самого себя'. Наполеон Бонапарт.

'Не будь скромным. Ты не такой уж великий". Голда Меир.

'Небольшая неточность иногда спасает тонну объяснений'. Х.Х. Манро.

Политики - как подгузники: их нужно менять часто и по одной и той же причине". Марк Твен.

'У нас нет вечных союзников и нет вечных врагов. Наши интересы вечны и неизменны, и мы обязаны следовать этим интересам". Генри Джон Темпл.

'Я готов встретить своего Создателя. Готов ли мой Создатель к великому испытанию встречи со мной - это другой вопрос". Сэр Уинстон Черчилль.

'Не существует такой вещи, как общественное мнение. Есть только опубликованное мнение". Сэр Уинстон Черчилль.

'Часто легче попросить прощения, чем просить разрешения'. Грейс Мюррей Хоппер.

'Все хотят попасть в рай, но никто не хочет умирать'. Питер Тош.

'Одна смерть - это трагедия; миллион смертей - это статистика'. Иосиф Сталин.

Что говорят критики о " Напеве Чанакьи"?

'Захватывающее, стремительное чтение, этот роман - настоящий триллер в традициях Дэна Брауна'.

- People Magazine

'В центре исторического триллера Ашвина Сангхи остаются политическая подкованность и заговоры. Кровопролитие, судебные процессы, предательства, убийства, попытки покушения и все это делает роман захватывающим".

- Sakaal Times

'Вышедший в Индии с широким признанием, "Напев Чанакьи" - это политический триллер'.

- Business India

'В книге Ашвина Сангхи "Напев Чанакьи" рассказывается о жизни и временах Чанакьи в достоверной, но захватывающей манере. Санги ловко переплетает историю современной Индии с жизнью Чанакьи. Эта книга - освежающая перемена по сравнению с привычными нам производными творческими работами".

- Паван К. Варма в Tehelka

"Передача Ашвином "Артхашастры" поднимает волосы на затылке, когда видишь, как эти принципы используются и сегодня...".

- Hi! Блиц

'С песнопениями Чанакьи, которые перемещаются от времен Чанакьи до современной эпохи, Ашвин Санги пережил эпоху и общество, которые давно прошли'.

- The Times of India

'Chanakya's Chant' - одна из тех редких книг, сюжет которой имеет потенциал для воплощения в превосходном кинематографическом и чрезвычайно увлекательном сценарии. Эта история о подноготной национальной политики, которую книга великолепно раскрывает, где стратегии, разработанные Чанакьей тысячи лет назад, по-прежнему актуальны в современном политическом сценарии".

- Сиддхарт Рой Капур, генеральный директор UTV Motion Pictures

Что говорят читатели о "Напеве Чанакьи"?

'Я никогда не читал более захватывающей книги по истории - романа, который погружается в архивы интересных и увлекательных историй, связанных с жизнью гениального стратега Чанакьи'. - Шаил Рагхуванши

'Две параллельные истории - хотя и разные - используют разные стратегии, чтобы прийти к одному и тому же выводу... отец индийской исторической фантастики здесь!' - Бхаскар Маджи

'Хитроумная, насыщенная действиями и возмутительно закрученная, книга "Напевы Чанакьи" дарит острые ощущения и адреналин на каждой странице. Никто не сможет прочитать ее только один раз..." - Аман Натхани

'Chanakya's Chant - это хорошо поставленный политический триллер, который будет держать вас в напряжении. Он должен быть в вашем списке обязательного чтения...' - Митул Катхурия

'Блестящая характеристика современного Чанкая, данная Сангхи, является достойной одой нашему макиавеллистскому праотцу. О мести еще никогда не писали так откровенно!" - Маниш Агарвал

'"Захватывающий политический" триллер и "непередаваемый" - это еще мягко сказано!" - Сентхилкумар Раджаппан

'Хорошо сотканный рассказ: с историей и воображением... в мире, охваченном неопределенностью и меняющимися уравнениями сил, когда же "шикха" снова будет развязана?' - Рошми Синха.

Когда я прочитала первую главу, у меня перехватило дыхание, и я была захвачена! Слова "быстрый темп" и "триллер" кажутся совершенно недостаточными..." - Байсали Чаттерджи Датт

Когда вы в последний раз читали книгу, желая начать читать ее снова, как только закончите? Книга "Напев Чанакьи" - один из примеров такого удовольствия". - Амит Кумар Гупта

В книге есть много моментов, которые пробирают до глубины души. Полная драматизма, как шахматная партия, она перемещается взад и вперед между прошлым и настоящим, словно на машине времени..." - Анджали Гарг.

'В своем втором романе, "Напев Чанакьи", Сангхи берет вас в неослабевающий подводный тур по загрязненной реке индийской политики, ни разу не поднявшись на воздух!' - Удай Гунджикар.

'Огромный объем исследований, которые были проведены в этой книге, можно прочувствовать, читая ее. Ашвин Санги - мастер индийского рассказа!" - Сушил Менон.

Оглавление

Песнь Чанакья Эшвин Санги перевод Колыжихин А.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Пролог

ГЛАВА ПЕРВАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ВТОРАЯ Настоящие дни

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Настоящие дни

ГЛАВА ПЯТАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ШЕСТАЯ Настоящие дни

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ВОСЬМАЯ Настоящие дни

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Настоящие дни

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Настоящие дни

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Настоящие дни

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Настоящие дни

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ День сегодняшний

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Около 2300 лет назад

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Настоящий день

Эпилог