Идеальные [Леони Вебер] (fb2) читать онлайн

Леони Вебер Идеальные

Что, если дом – не место?

Знакомство

28 августа в трехкомнатной квартире в обыкновенном девятиэтажном доме от звонка будильника на телефоне проснулась женщина по имени Светлана Щербак – Люберецкая. Ее мужа Виктора уже не было в кровати. Сегодня была его очередь готовить завтрак.

Светлана встала, накинула халат и вышла в общую комнату, где на разложенном диване спала ее сестра Татьяна Люберецкая. Ей повезло: ее рабочий день сегодня начинался на час позже.

Светлана тихо прошла мимо комнаты детей. Виктор уже занял ванную. В кухне на столе стоял завтрак. Светлана налила себе кофе.

Спустя приблизительно четыре часа в этой же квартире в детской комнате проснулась Даша Щербак – Люберецкая, дочь Светланы и Виктора. Даша быстро натянула домашнюю футболку вместо ночной. Ее двоюродных сестер в комнате уже не было. Волнуясь, как бы они не съели всю еду, Даша поспешила на кухню.

За столом Кристина читала очередную толстую книгу. Арина пихала в рот кашу, не отрывая глаз от мультика на планшете.

– Доброе утро! – сказала Кристина, откладывая книгу.

– Привет, – пробубнила Арина.

Даша презрительно закатила глаза. Сестры раздражали ее. Через три дня необычайно жаркое лето заканчивалось и девушке предстояло отправиться на первый курс университета. Еще бы ей не волноваться и не раздражаться.

Кристина принялась складывать тарелки.

– Ариша, иди в комнату досматривать.

Арина послушно взяла планшет и отправилась в общую комнату, на уже застеленный специальной простыней для дневного сиденья разложенный диван. Туда же пошла и Даша, надеясь социальными сетями отвлечься от тревоги.

Вечером, в этой же кухне вся семья собралась за чаем. Ели пирожные и кекс, болтали о важном и не очень. Даша упомянула о том, что идти в университет ей страшновато.

– Дашенька, доченька, – сказала Светлана. – А чего ты волнуешься? Ты же золотая медалистка, поступила на бюджет благодаря своему уму. Тебе нечего бояться.

– Ты будешь лучшей на экономическом факультете, – подкинул Виктор. Татьяна кивнула.

Даша натянуто улыбнулась.

– Арина, а ты идешь во второй класс. У тебя уже будут оценки. Тебе тоже нужно быть лучшей, отличницей, как Даша, – продолжала Светлана.

– И как я, – улыбнулась Татьяна.

– Может, не стоит давить на ребенка? – спокойно сказала Кристина. Светлана откашлялась.

– Кристина, то, что ты еле тянешь, – женщина сделала паузу. – Еле тянешь все, за что берешься, не означает, что и сестра будет неучем. У нее должен быть пример для подражания.

– Если бы меня хвалили, она бы мне подражала, – парировала девушка.

– К сожалению, ты не позволяешь маме тобой гордиться, – с наигранной горечью сказала Светлана. Татьяна, разворачивая конфету, сделала лицо, выражающее согласие.

– Чтобы делать что-то хорошее и полезное, нужно воспитать любовь к этому делу. А это делается не криками, обзыванием и побоями, – не отступала Кристина, размешивая в чашке несуществующий сахар.

– Прости, я не поняла, – мама отставила чашку и наклонилась к дочери. – Ты меня обвиняешь в чем-то?

– В том, что…

– Вот зачем врать? И ты после этого хочешь, чтобы сестра тебе подражала? Никогда я к тебе плохо не относилась. Мы живем все вместе уже год и никто никогда такого не замечал, – мама взглянула на семью.

Щербак – Люберецкие согласно кивнули.

– Но ты делала это не при них, – Кристина явно разозлилась, резко звякнула металлической ложкой.

– Кристина, перестань. Ты выдумываешь, чтобы сделать себя несчастной, – мама старалась держать себя в руках.

– Это точно, хотя сама виновата, что не стараешься нигде. Но нет, никогда не признаешь этого. Готова выдумать что угодно, лишь бы не смотреть правде в глаза. И провоцируешь тут всех на конфликт, – заступилась за сестру Светлана.

– Я наелась, спасибо, – Кристина вышла из-за стола и прошла в общую комнату. Уставившись в экран телевизора, она думала о своем.

Не знаю, когда мама начала ссориться с папой. Кажется, после рождения Арины. Я подслушала ее разговор с подругой: мама говорила, что Сергей сначала казался идеальным мужем. Даже позволил маме и дочерям не брать его фамилию. Она у него странная, а наша звучит благородно. Так что мы Люберецкие. Так вот, он сначала был хорошим мужем и отцом, но после моего рождения появились первые звоночки. А после рождения Арины отец начал превращаться в тирана. Он нас не трогал, но маму доставал. В итоге, год назад мама с ним развелась и мы переехали сюда, в квартиру, доставшуюся маме и тете Свете от родителей. И теперь мы живем все вместе, потому что жилищный вопрос очень сложный. Как говорится, из огня да в полымя.

На следующий день Арина и Кристина вернулись с прогулки не одни. В рубашку Кристина завернула котенка.

– Это еще что такое? – спросила Даша, наблюдая, как девчонки укладывают котенка в большую коробку из-под обуви и ставят там блюдце с молоком. Котенок уже умел лакать и с радостью бросился к блюдцу.

– Он такой милый! – Арина пищала покруче, чем сам котенок.

– Может, родители позволят его оставить? – задумчиво спросила саму себя Кристина. Даша хмыкнула и ушла обратно в комнату.

Кристина заготовила отличную речь. Она пламенно пообещала, что за котенком будут ухаживать она и Арина и, что они полностью за него в ответе. Однако Светлана на эту речь хмыкнула так же, как и Даша утром, и сказала:

– Кристина, перестань. Ты знаешь, как мы все относимся к животным. Они хорошенькие и милые, но в этом доме их не будет.

– Пожалуйста. Я правда буду о нем заботиться.

– Кристина, мы все прекрасно знаем, какая ты ответственная, – саркастично сказала Светлана. – Завтра Витя отвезет кота в приют. Благо, их в городе куча.

– Станете взрослыми и заводите, кого хотите, – вставила Татьяна.

– Но мы же живем сейчас, – Арина подняла полные мольбы глаза на маму.

– Все, хватит. Мы это больше не обсуждаем, – Светлана отправилась готовить ужин.

Даша молча наблюдала за этой сценой. Она хорошо знала, что стоит ей попросить, как котенка оставят. Но ей было наплевать. Да и приятно смотреть, как сестер живо обломали.

Ночью Арина тихо хныкала на нижнем ярусе двухэтажной кровати. Наверху Кристина крепко спала, устав от дневных волнений. А Дашу, лежащую на кровати напротив, хныканье бесило. Девушка встала, подошла к Арине и зло прошептала:

– Хватит сопли жевать. Спи давай.

Первого сентября с утра в квартире бегали все. Татьяна взяла отгул, чтобы побыть с детьми на линейке, а Светлана, будучи сама себе начальником, решила опоздать, чтобы помочь Даше собраться и довезти ее до университета на машине, которой Виктор специально не воспользовался, поехав на работу на метро. Татьяна помогала Арине одеться. Кристина с трудом делала все сама. Ей не хотелось на учебу. Из-за переезда пришлось перейти в другую школу, где за год она так и не нашла друзей. А еще ее волновала судьба Арины. В прошлом году семья не давила на нее только из-за того, что первый класс и без того тяжелый. А что будет в этом?

Затаив дыхание, Люберецкие вышли из дому.

Демон возле лифта

На третьей неделе сентября семью Щербак – Люберецких ждали очень неожиданные события.

Впрочем, начиналось все как обычно. Обыкновенным утром все завтракали на кухне. Даша уже уехала в университет. Светлана и Виктор отправились на работу. Татьяна уговаривала Арину съесть еще ложечку овсянки. В конце концов, оставив эти попытки, она отправилась в детскую.

– Кристина, ты что, серьезно не идешь в школу?

Кристина лежала на верхнем ярусе и мерила пульс.

– Нет, я шучу. Мам, у меня сердце болит.

– Ты выпила лекарство?

– Да.

– Почему оно у тебя постоянно болит? По результатам обследования ты здорова, – Татьяна поджала губы. – А Арине, что самой идти в школу? Я и так уже опаздываю.

– Мам, она уже ходила сама. Ничего страшного.

– Ну ладно, – Татьяна вышла из комнаты. Кристина довольно закуталась в одеяло. Сердце болело, но не так сильно, а вот идти в школу и получать двойки за несделанную домашку – увольте. Она и так с трудом скрывала плохие отметки от родных.

Татьяна в спешке убежала на работу. Минут через пятнадцать не спеша вышла Арина. Кристина закрыла за ней дверь и пошла смотреть сериал. Арина тем временем вызвала лифт. Он ехал странно долго. Наконец двери открылись. Девочка вошла внутрь и нажала на кнопку первого этажа. Двери закрылись, но лифт не поехал. Арина нажала еще раз. Лифт стоял. Девочку начала охватывать паника. Она судорожно жала на первый этаж, но лифт не ехал. Арина всегда боялась застрять в нем и мысль о том, что это все же случилось, затмила разумную идею вытащить мобильный и позвонить сестре. Арина начала колотить дверь и в панике кричать:

– Помогите! Я застряла! Пожалуйста, помогите!

Девочка задыхалась, руки вспотели, но она продолжала кричать. Вдруг послышался мощный голос:

– Нажми на кнопку нашего этажа. Со всей силы нажми и держи.

Арина так и сделала. Двери распахнулись, и девочка выскочила наружу. На площадке стояла Валентина – соседка из квартиры рядом. Высокая и крупная женщина с ужасом смотрела на Арину. Девочка с трудом прошептала благодарность и побежала по лестнице, вытирая слезы.

Вечером в семье Щербак – Люберецких разразился скандал. Арина рассказала об утреннем приключении с лифтом семье. Светлана была шокирована, но волновало ее не состояние Арины, у которой все уроки тряслись руки, а другое. Валентина была давним врагом Светланы. Когда она и Виктор только въехали в квартиру, женщина дружила с соседкой. Однако спустя некоторое время между ними произошла пустячная ссора. И вот, до сих пор, из-за пустяка, который уже никто не помнит, Валентина и Светлана ведут соседскую вражду и при случае стараются насолить друг другу. Все это Светлана с горящими глазами поведала Люберецким. А поведав, повернулась к Арине и начала ей укорять:

– Вот объясни мне, зачем ты так кричала? Было сложно по мобильному позвонить? Или, на крайний случай, спокойно объяснить ситуацию тому, кто вышел? Зачем эта истерика?

– Тетя Света, Арина сильно испугалась. Она маленький ребенок, она не может мыслить так логично, как взрослый человек, – встряла Кристина, видя, что глаза сестры наполняются слезами.

– Кристина, не лезь. Мало ты маму свою позорила? – Светлана продолжила укорять девочку, но уже на более высоких тонах. – Ты понимаешь, что ты опозорила меня, всю семью перед Валентиной? Теперь она будет считать, что у нас ребенок неадекватный. А это – лишний повод мне досаждать. Всем другим соседям это расскажет. Косо смотреть будут, – Светлана распалялась все больше.

– Мама, может ты что-то скажешь? Это же твоя дочь, – вновь встряла Кристина.

– Ну, – Татьяна явно не решалась перечить сестре. – Арина, конечно, не виновата, и она испугалась, но свои эмоции надо бы сдерживать. А то действительно, неудобно, когда у ребенка истерики, – Татьяна с трудом связала эту мысль и сразу перевела разговор на другую тему:

– Света, пойдем лучше ужин разогреем. Еще стирку надо закинуть. Витя, сделаешь?

Да, мама. Начала за здравие¸ а закончила за упокой.

Светлана бросила последний многозначительный взгляд на Арину и взрослые разошлись по квартире. Арина пошла к себе в комнату, Кристина взяла с полки раскраску и карандаши, и собралась идти к ней. Даша, все время молчавшая, прокрутилась на офисном кресле и сказала:

– Кажись, еще одна психичка в семье появилась.

Кристина закусила губу и быстро вышла из комнаты.

На следующий день, выйдя из уже работающего лифта, Татьяна увидела у двери напротив женщину, которая возилась с замком.

– Вам помочь?

– Да нет, спасибо. Замок заедает, завтра сменю. О, открылась, – женщина повернулась к Татьяне, ее круглое лицо обрамляли пышные волосы, губы были растянуты в широкой искренней улыбке. – Я Ирина, новая соседка.

– Татьяна. Вы снимаете эту квартиру?

– Нет, я ее хозяйка. Раньше жила у мужа, а квартиру сдавала. А вот развелась – и сразу сюда.

– Вы выглядите весьма счастливой.

– Конечно. Раньше надо было разводиться, да все ждала, что что-то изменится. Теперь поживу для себя.

– Ну, рада за Вас. Заходите, если что понадобится, – Татьяна подошла к своей двери и принялась открывать ее.

Семейные традиции

Кристина медленно наклонилась над тетрадью. Она чувствовала, что засыпает. Мерное жужжание вытяжки на кухне только убаюкивало девушку. Кристина оторвалась от конспекта и потрясла головой. Она подумала, не забить ли на все это, но история была ее любимым предметом, и провалить контрольную не хотелось.

В гостиной послышался телефонный звонок. Трубку взяла Светлана и, как обычно, громко заговорила. Кристина воткнула наушники в уши и пролистала плейлист вниз, ища тяжелый рок. Рядом мелькнула тень. Девушка повернулась и вынула наушники. Над ней стояла сестра.

– У нас семейный совет, – сказала Даша и вышла из комнаты.

Кристина ненавидела эти семейные советы, потому что ничего приятного на них, как правило, не происходило. Девушка вышла из комнаты и уселась на диван в гостиной. Светлана начала:

– Нам звонила бабушка. Она приглашает всех себе в гости. Мы уже давно не виделись, поэтому поход обязателен. Думаю, мы пойдем послезавтра. Или в выходные.

– Я не пойду, – спокойно сказала Кристина.

– Почему? – встрепенулась Татьяна.

– Потому что.

Татьяна закатила глаза и глубоко вздохнула, как всегда, когда дочь лезла со своим подростковым бунтом против семьи. Зато Светлана и не пыталась сдерживать недовольство.

– Нет, дорогуша, так не пойдет. Перечисли, пожалуйста, причины, по которым ты не пойдешь.

– Я не хочу. Мне не интересно. Я не должна. Я не обязана.

– Это не причины. Понимаешь, Кристина, это твоя семья и твои родные. Я догадываюсь, что ты никого не любишь, но нужно вести себя прилично. Поэтому ты пойдешь.

– Что ты как дикарка, в самом деле? – сказала Татьяна.

– Но я не пойду.

– Посмотрим, – уверенно хмыкнула Светлана.

В пятницу вечером в квартире началось шевеление. Кристина собралась спрятаться в квартире в надежде, что про нее забудут или вспомнят, что она не идет, но эта надежда была наивной даже для нее самой, потому что мама бросилась к ней, не успела девушка встать с дивана.

– Кристина, одевайся. Мы идем к бабушке,– Татьяна решительно вздернула подбородок.

– Мама, я же говорила, я не иду.

– Кристина, хватит. Мне надоели твои постоянные выходки, – женщина начала закипать. – Иди одеваться.

– Нет.

– Вставай, – Татьяна схватила дочь за руку и потянула на себя.

– Мама, ты неадекватная? Я тебя трогала? – Кристина пыталась вырвать руку, но говорила спокойно.

– Что происходит? – вбежала Светлана.

– Она не хочет идти.

Светлана поджала губы.

– Почему ты такая эгоистка? Не хочешь идти? Хорошо, тогда мы все не пойдем. Из-за тебя.

– Так не идите. Ваше дело, – Кристина встала и ушла в свою комнату. Когда через некоторое время она вышла в кухню, то обнаружила, что семья действительно не пошла.

Перед Дашей стояли три лака, из которых она должна была выбрать один для ногтей на руках и один для ногтей на ногах. Но ее мысли были связаны с другим.

Хоть за что-то я могу быть благодарна Кристине. Поход к родственничкам отложился. Ненавижу их. Бабушка и дедушка совсем не божьи одуванчики, так еще и с ними живет их сын с женой и маленькой дочкой. Тоже еще те штучки. Хорошо хоть не с нами живут. Ненавижу к ним ходить. Но не расстраивать же родителей. Я же не Кристина.

В воскресенье мама постучала в дверь и вошла в комнату, где Кристина на кровати что-то читала.

– Мы пойдем гулять. Просто походим по городу. Давно так не делали. Пойдешь с нами?

Кристина удивилась тону матери, который обычно был грозным, а не ласковым, но решила, что у нее наконец-то хорошее настроение. Да и ей захотелось оторваться от книги.

Семья все шла и шла по городу. Кристина не могла понять, зачем они пошли в соседний район, а не в центр. Дорога казалась ей знакомой, но из-за своего топографического кретинизма она не могла понять, куда же все-таки все идут. Выйдя в частный сектор, семья нашла большой дом и позвонила в звонок на воротах. И тут до девушки дошло.

– Это же дом Люберецких. Мы же шли гулять, а не к ним.

– Во-первых, не Люберецких, а твоих дедушки и бабушки. Во-вторых, ну зашли по дороге к ним, что такого, – под невозмутимым лицом Светланы играла довольная улыбка, которую она никак не могла сдержать.

– Вы меня обманули. И ты, мама, – Кристина скривилась, словно собралась заплакать, – Ты тоже меня обманула.

– Кристина, хватит. Заходи уже, – Татьяна нетерпеливо втолкнула дочь во двор, словно боялась, что она сбежит. Кристина могла бы, но не стала, потому что поняла: пока ее не покорят себе, не отстанут.

По традиции, все Люберецкие собрались за большим столом, взрослые пили вино, специально припрятанное для таких случаев, дети – сок. Обсуждали жизнь, политику, работу. Кристина сидела с самого края стола и ее не замечали, по большей части Люберецких – старших волновала Даша и то, идет ли она на диплом с отличием. Все шло неплохо, пока под конец застолья брату Светланы и Татьяны не захотелось поделиться успехами своей девятилетней дочери. Особенно он гордился тем, как хорошо она выучила таблицу умножения всего за месяц.

– Давайте она вам покажет, – хлопнула в ладоши жена брата. – Кристина, спроси у Яны что-нибудь из таблицы.

Кристина медленно подняла глаза на семью. Ситуация была не очень приятной. Обычно о таком просили Дашу, но она отошла ответить на некий важный звонок и никак не возвращалась. Кристина подозревала, что сестра просто сидит в туалете и висит в интернете с телефона.

– Ну, допустим, восемь умножить на восемь, – пока Кристина думала, жена брата сама задала вопрос.

– Эээ… Восемь на восемь… Не помню, – девочка вздохнула. Все повернулись к Кристине, видимо намекая на то, что она должна напомнить.

– Семьдесят семь, – девушка поняла, что сказала что-то не то, потому что вся семья с насмешками переглянулась.

– Шестьдесят четыре, – сказала Яна.

– Молодец, зайка, – похвалила Светлана. – А тебе, дорогуша, в четырнадцать лет не мешало бы и знать такие простые вещи.

Кристина сидела с глуповатой, не шедшей к ситуации улыбкой, а под столом хрустела пальцами.

Наконец-то подошел час прощания. Все обнимались, целовались и рассказывали, как уже ждут следующей встречи. Виктор вызывал такси, чтобы не идти домой пешком. Внезапно послышался громкий голос Светланы:

– Кристина, мы как бы прощаемся. Вот что ты делаешь?

– У меня заноза под ногтем, – снова эта глуповатая улыбка. Светлана и Татьяна закатили глаза, поражаясь дурости человека, не понимающего риторические вопросы.

Уже дома, как всегда собравшись в гостиной, Татьяна подвела итог: как же здорово, что они навестили Люберецких – старших.

– Но конечно, Кристина обязательно должна всех опозорить, – резко сказала Светлана. – Не могу понять, ты это специально?

– Да она со странностями, – Даша оторвалась от планшета.

– Вот и я так думаю.

Под переговоры о ее неправильности Кристина, опустив плечи, пошла к себе в комнату.

Месть и благородство

– Тетя Света, ну пожалуйста. Мне всего тридцатку.

Светловолосый высокий парень в потрепанной куртке бежал за Светланой по лестнице. С недавних пор женщина решила начать ходить пешком, а не ездить на лифте. И сразу же об этом пожалела. Игорь встретил ее, спускаясь вниз, и не поленился снова пойти наверх, чтобы выклянчить у Светланы денег. Игорь живет в одной из двух квартир напротив Щербак – Люберецких. В доме с ним стараются не связываться, поскольку он вроде как замешан в криминальных делах и любит выпить. На счет последнего Светлана сомневалась, поскольку никогда не видела Игоря пьяным. По крайней мере, все те бесчисленные разы, когда он приходил занять денег. Собственно, Игорь только с ней и общался. Светлана вела себя с ним строго, но деньги давала, ведь знала – он все вернет. Да и парень он спокойный, безобидный. Однажды даже шоколадку подарил, в качестве компенсации за постоянные приходы. Светлана подошла к двери своей квартиры. Она посмотрела на умоляющее, бледное лицо Игоря и, вынув кошелек, потянула ему тридцатку.

– Спасибо. Я верну через неделю, – парень помчался вниз по лестнице.

– Блин, кто это сделал? – Даша вылетела из своей комнаты и вбежала в гостиную, где сидели ее сестры. Кристина прекратила печатать и подняла голову от телефона.

– Кто это сделал? Кристина, ты? – Даша размахивала перед лицами девочек тетрадью с конспектами. Страницы в ней были полностью залиты цветной водой.

– Я не ношу никакую жидкость к столу, – сказала Кристина. Арина медленно сползла с дивана и пошла к двери, но Даша оказалась быстрее.

– Куда это ты собралась? – девушка преградила выход из комнаты.

– Прости, Даша, – Арина поняла, что придется признаться. – Я рисовала красками и стакан с водой случайно опрокинула на твою тетрадь.

– Дура тупая, – Даша даже не попыталась сдержать эмоции.

– Не обзывай ее так, – Кристина отложила телефон.

– А что я должна сказать? Спасибо сестричка, испортила мне конспект?

– Это не смертельно. Там всего две страницы, перепишешь.

– Заткнись, – Даша включила компьютер. – Сама тупая и сестра такая же.

– Не обзывайся. Вообще, иди уже переписывай свой конспект, – Кристина не удержалась и все-таки добавила. – А то получишь плохую оценку, и родители тебя разлюбят.

Глаза Даши вспыхнули злобой. Она размахнулась и ударила сестру по голове.

– Не бей меня! – Кристина вскочила и схватила Дашу за руку, но та оказалась проворней, вырвалась, повалила сестру на диван, схватила за волосы и принялась лупить по голове ладонью, приговаривая:

– Никогда. Так. Не говори.

Даша дернула волосы и отпустила. Встала и села за компьютер.

– Кристина, – Арина принялась убирать волосы с лица девушки, но та резким движением откинула их назад, встала, подошла к креслу и ударила Дашу по спине. Сестра моментально вскочила и замахнулась, но подготовленная Кристина перехватила руку и скрутила ее за спиной.

– Кристина, что ты делаешь?! – резкий голос Светланы заставил всех подскочить.

Кристина выпустила Дашу, которая упала на диван и заныла:

– Мне так больно!

Светлана подбежала к ней, принялась обнимать и спрашивать, что случилось.

– Арина пролила воду на мои конспекты. Я ее отчитала, а Кристина принялась меня за это бить, – Даша усиленно терла руками глаза, чтобы увлажнить их.

Светлана повернулась к Кристине.

– Это не правда. Даша первая начала обзывать и бить. Я защищалась.

– Дорогая моя, – Светлана начала спокойно и все сразу поняла, что за этим последует. – Мы все знаем, что ты у нас девочка не совсем нормальная, но если ты думаешь, что побои сойдут тебе из-за этого с рук, то ты ошибаешься. Я уже поняла, что ты жестока, поняла, что словами до тебя не дойдет. Я вынуждена принять радикальные меры, – Светлана, глядя Кристине прямо в глаза, приказала дочери:

– Даша, ударь ее.

– Мама, может не стоит? – неуверенно спросила она.

– Конечно стоит. Если не мы, не ее семья, кто ее воспитает? Ты же видишь, Таня не в состоянии с ней справиться. Ударь ее.

– Не надо, – попросила Арина, но ее никто не услышал. Даша делала робкие движения руками, как бы примериваясь, куда ударить сестру. Арина в углу тихо заплакала.

В тишине прозвучала звонкая пощечина.

– Кристина, тебе приятно? – спросила Светлана.

– Нет, – девушка тяжело дышала, как после пробежки.

– Что надо сказать?

– Прости, Даша, я больше не буду тебя бить.

– Надеюсь, ты сейчас сказала правду. Дашенька, пойдем, я покажу, что я тебе купила, – будто ничего не было, Светлана отправилась на кухню. Даша помедлила, обернулась к Кристине и прошептала:

– Ты действительно думала, что поверят тебе, а не мне? Психичка.

Даша ушла, а Кристина села на диван и закрыла покрасневшее лицо руками.

Следующим вечером Кристина била боксерскую грушу в прихожей, когда в дверь позвонили. Глянув в глазок, девушка крикнула:

– Это Игорь.

Светлана открыла дверь. Конечно, Игорь не принес деньги, а наоборот, зашел занять еще. Ничего не меняется.

Судный день

Кристина знала, что это произойдет. И больше всего она боялась именно этого дня. Дня, когда мама и Арина сядут делать уроки. И вот он пришел.

В начале учебного года ничего не предвещало беды. Арина делала почти все сама, мама лишь проверяла ее тетради, убеждаясь, что все готово. Но в середине октября Арина получила плохую оценку.

Кристина уже приготовилась защищать сестру от скандалов и ругани, но мама вдруг заявила, что это ее вина – она должна была помогать дочери, а не просто проверять выполняемость. Так что уже несколько вечеров они учили уроки вместе. Мама не кричала, не обзывала и не била, но Кристина знала, что будет критический день, когда мать сорвется. Так и произошло.

Началось все с того, что Арина опять получила плохую оценку по математике, на этот раз уже за ответ на уроке. Татьяна была в ярости, которую, впрочем, смогла скрыть. Кристина поняла – сценарий повторится.

Тут, пожалуй, стоит немного рассказать о нашей семье. Все здесь посвятили свою жизнь математике. Мама и тетя Света – экономистки, дядя Витя – бухгалтер. Даша учится на экономическом факультете. Все поколения Люберецких были связаны с математикой. Мама начала готовить меня в математики едва я пошла в первый класс, попутно рассказывая, что нужно быть круглой отличницей и такой же идеальной, как вся семья. С математикой у меня было не особо, я ее не любила, но когда мы переехали сюда, к дяде с тетей, все стало еще хуже. Они уверенны, что математика – единственная вещь, которой стоит заниматься, все остальное тупо и не престижно. В общем, от стресса из-за развода родителей и протеста давлению семьи я забила на учебу в принципе. Мой табель за восьмой класс спрятан в самый дальний угол квартиры, ведь он позорит семью.

Татьяна сама села за объяснение задач Арине. Вот только дочь упорно отказывалась понимать. Кристина сидела на кровати в комнате и из-под книги наблюдала за этим действом, готовая в любой момент защитить сестру. Она видела, что мама уже на грани крика, но тут женщин предприняла очень неожиданную вещь.

– Света, иди сюда!

– Что? – Светлана с готовностью заглянула в комнату.

– Помоги мне объяснить Арине эту задачу.

Светлана села за столом рядом с сестрой и племянницей, и принялась читать условие, а Кристина поежилась. Она помнила тот ад делания уроков с мамой – крики и подзатыльники, страницы в тетрадях мокрые от слез. И папа, никогда не вмешивающийся. Лишь один раз он остановил маму – девочка понадеялась, что он объяснит ей, что не стоит так вести себя с ребенком, но ему просто захотелось скандала с женой. Крики, потом удар по лицу мамы – с тех пор Кристина стала бояться учиться, особенно с родителями.

Приход тети Светы ухудшал все. Она всегда говорила спокойно, но что она говорила…

А тем временем Светлана уже объясняла Арине эту проклятую задачу. Когда у нее не получилось, на помощь позвали Виктора. С горем пополам Арина все же смогла решить и понять. Но ведь на дом задали две задачи.

Дела со второй пошли еще хуже. Казалось, мозг Арины сопротивлялся тому, что навязывают детям в этой семье с рождения. Татьяна не выдержала и швырнула ручку.

– Да что же такое, Арина! Почему ты такая тупая!?

– Мама, не надо, – Кристина поняла, что пора вмешаться.

– Кристина, замолчи.

– Ну, я не понимаю, – Арина была готова заплакать. – Кристина же тоже не понимает.

– Не надо равняться на Кристину. Мы тебе это много раз повторяли. В нашей семье все умные. Кристина просто исключение, – сказала Светлана.

– Как ошибка природы, – вставил Виктор. Светлана усмехнулась.

– Спасибо большое, – Кристина захлопнула книгу и встала с кровати.

– Кристина, на правду не обижаются, – Светлана состроила на лице свое ложное сочувствие: « Это твоя вина, что мы вынуждены над тобой смеяться».

– Все, хватит. Я не буду разговаривать с тобой, Арина, пока ты не поймешь и не решишь задачу, – Татьяна отправилась в гостиную, Кристина помчалась за ней.

– Мама, нельзя наказывать игнорированием. Ты причиняешь ей этим боль. Как причиняла мне.

– Кристина, ты издеваешься? Не лезь не в свое дело. Займись чем-то. Возьми себе другую книжку, у нас шесть забитых доверху полок, – мама яростно щелкала пультом от телевизора.

Кристина пришла к выводу, что сестре она сейчас нужнее и пошла в детскую. Арина сидела за столом и тупо смотрела в тетрадь.

– Мама меня не любит.

– С чего ты взяла? – Кристина села за стол.

– Она не хочет со мной разговаривать. А значит, не любит и скоро бросит.

– Это не так. Мама просто расстроилась, поэтому решила остыть и не с кем не разговаривать.

– Я люблю тебя, Кристюша, – Арина обняла сестру.

Спустя 15 минут радостные сестры вышли из комнаты.

– Я поняла и решила задачу, – Арина подошла к маме и обняла ее. – Мне Кристина помогла.

– Радует, что хотя бы за второй класс ты можешь решить, – хмыкнула Светлана.

– Угу, – хорошее настроение Кристины испарилось, как спирт, пролитый на стол.

Бабайка

У Арины случилось расстройство желудка, и она неделю не ходила в школу. Это было, конечно, плохо, но порадовало Кристину: ведь мама больше не носилась с уроками и не устраивала скандалы, как с теми злополучными задачами. Но сестра быстро выздоровела и все пошло по кривой.

Татьяна все время предъявляла Арине претензии, которых с каждым днем становилось все больше. Не так учится, не так решает, не так пишет, не тем занимается. Кристина знала все это назубок, потому что до сих пор постоянно слышала от мамы, как же у нее все не так.

Однажды вечером Кристина отправилась на кухню за йогуртом, но перед дверью остановилась, услышав, как мама опять что-то выговаривает Арине.

– А если ты не будешь стараться, то тебя заберут в детский дом, – закончила свою речь мама.

– Правда? – не видя лица сестры, Кристина поняла, что она в ужасе по паническим ноткам в ее голосе. Но маму это не взволновало.

– Конечно, а что ты думаешь. Учителя в школе обращают внимание на детей со странностями, детей, которые плохо учатся, плохо себя ведут, не понимают что-то. Потом идут жаловаться куда надо, в семье будут проблемы. Во всем обвиняют родителей и детей забирают.

В детстве мама запугивала Кристину точно так же. Девочка долго верила всему этому и жила в страхе, что ее заберут. Потом она узнала, что все, что говорила мама, неправда, и на смену страху пришло разочарование. Теперь она не верила ни одному слову матери. Проблема в том, что надо как-то донести Арине, что никто ее не заберет. Глубоко вдохнув, Кристина вошла в кухню и без лишних подготовок перешла в наступление.

– Арина, не слушай маму. Это все неправда, она тебя пугает. А ты, мама, могла бы уже на моем примере понять, что от твоих запугиваний толку нет.

– На каком таком примере, Кристина? Когда это я тебя запугивала?

– Во втором и третьем классе ты мне тоже самое, что и Арине говорила.

– Никогда такого не было, что ты выдумываешь.

– Да было такое.

– Кристина, что ты на маму наговариваешь. Тебе никогда такого не говорили. А с Ариной это не запугивания, это мотивация, – вмешалась вошедшая Светлана. Кристина поняла, что она давно слушала их разговор.

– У нее крыша окончательно едет, – сказала Даша, которая тоже пришла в кухню, чтобы готовить запеканку.

Кристине очень хотелось накричать на них, сказать, доказать, что такое было, но она сдержалась, потому что знала: они помнят все, они все знают, просто хотят ее заставить сомневаться в себе.

– Вы с нами даже не жили тогда, откуда вам знать, – огрызнулась девушка, и, взяв Арину, ушла.

Кристина с трудом убедила сестру не верить маме. Это вроде неправильно, развивает недоверие ребенка к родителям, делает их неавторитетными, но лучше так, чем вечный страх. К несчастью, на третий день затишья снова вернулись задачи.

На этот раз вся семья решила оставить Татьяну наедине с дочерью. Кристина этому порадовалась, но все равно все пошло прахом.

Мама изо всех сил старалась быть спокойной. Она объясняла и объясняла, но когда Арина не смогла решить простой пример, спокойствие женщины закончилось.

– Да что же ты такая тупица! Я час тут с тобой сижу, как об стенку горохом. Возьми этот долбанный черновик и реши на нем первое действие, – прокричав это, Татьяна с такой силой хлопнула ладонью по лежащему на столе черновику, что Кристина подскочила.

От крика Арина замкнулась в себе. Девочка положила ручку и тупо смотрела на черновик. Такое поведение еще больше раздражило Татьяну.

– Бери ручку и решай, чего ты сидишь. Через час уже спать пора ложиться. Решай, давай, – последнюю фразу она снова прокричала. Кристина уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но тут Арина встала из-за стола.

– Не буду я их решать, – с этими словами она вышла из комнаты. Мама вскочила и пошла за ней, Кристина поступила так же. Арина вошла в кухню и попыталась закрыть дверь, но мама распахнула ее и выволокла оттуда Арину. Она втащила ее в комнату и дала ей пощечину, не особенно волнуясь о том, что на пальцах у нее были кольца, больно ударившие. Арина схватилась за щеку и заплакала.

– Мама, что ты сделала? – Кристина бросилась к сестре, но та забилась в угол кровати и плакала. Тогда девушка ринулась к матери. – Выйди отсюда. Оставь нас с Ариной и выйди отсюда!

– Да уйди ты, Кристина! – мама дала девушке подзатыльник и вытолкала из комнаты в коридор, где уже стояла все семья и смотрела на это.

– Как ты могла ее ударить?! И не бей меня! – Кристина сама стала кричать. Мама попыталась вытащить плачущую Арину к столу, продолжая ее бить своими кольцами, но в итоге ушла курить на кухню. Стоя посреди комнаты, Кристина пыталась успокоиться и принять тот факт, что мама не меняется, что она будет бить Арину точно так же, как и ее, из-за дурацких уроков.

Девушка пошла на кухню. Там она застала такую картину: мама курила, плакала и приговаривала шепотом:

– Что же мне так не повезло: с мужем не сложилось, одна дочь ни черта не может, толку от нее нет, а вторая в нее пошла. Что же за жизнь у меня: ни детей нормальных, ни семьи, только работа. Идти домой с нее не хочу, когда думаю, что меня такие дочки дома ждут. Чем же я так провинилась, Господи?!

– Хватит уже рыдать! – Кристина была возмущена до бешенства. – Никого не волнует, что ты сделала больно Арине, нет?

– Пошла вон отсюда, – Светлана, как оказалось, стояла за спиной Кристины. Девушке ничего не оставалось, как уйти. У порога гостиной она обернулась и увидела, что тетя Света стоит у кухни и слушает мамин плач. На ее губах играла улыбка.

В детской, в углу плакала Арина.

С пятого на четвертый

– Черт, где же ты?

Стоя возле подъездной двери, Татьяна никак не могла найти ключи от квартиры. Она осмотрела все карманы в сумке и уже заволновалась, что забыла их на работе, когда они звякнули, падая на землю вместе с вынутыми бумагами. Женщина наклонилась, чтобы поднять и увидела перед собой ноги в блестящих черных туфлях. Она поднялась. Перед ней стоял улыбающийся мужчина, с обыкновенным типом лица, не особо привлекательный.

– Добрый вечер! Вы та самая красавица с пятого этажа?

– О, ну наверное, я не знаю. У нас много женщин на этаже живет, – засмущалась Татьяна.

– Нет, это точно Вы. Я давно Вас заметил и, скажу честно, вы мне очень понравились. Может, зайдем к Вам, выпьем чашку чая, познакомимся?

– Вы знаете, сейчас не совсем удобно, у меня все дома. Но я с удовольствием приму Ваше предложение. Кстати, я Татьяна.

– А я Павел, с четвертого этажа, 45 квартира. Тогда до завтра?

– До завтра, Павел с четвертого этажа, 45 квартиры, – Татьяна улыбнулась.

Дома женщина решила ничего не говорить про Павла, хотя и призналась себе, что он ей понравился. Зато Татьяна сразу же нашла к чему придраться у старшей дочери.

– Почему нельзя было мне сказать, что ты сожгла сковородку? Почему я должна узнавать об этом от Даши и Светы и краснеть за тебя? – мама шла за Кристиной в гостиную, куда девушка словно пыталась сбежать от нее.

– Потому что когда в последний раз я что-то сделала не так на кухне, ты меня побила, – Кристина уселась на диван и победно оглядела всех, как будто бы ждала, что ее слова заставят семью заступиться за нее.

– Что ты выдумываешь? – зашипела Татьяна. – Я тебя никогда не била.

– Вот именно! Опять на маму наговариваешь, – конечно же, вмешалась Светлана. – Пора уже брать на себя ответственность за свои поступки. Если ты криворукая и глупая, то маме тяжело не шлепнуть тебя. Но это же не избиение.

– Тогда мне было больно, – твердо, но уже с разочарованием в голосе, сказала Кристина.

– Тебе всегда больно. Тебя никогда никто не трогает, творишь что хочешь – плохо учишься, дома все из-под палки делаешь – и еще и за наказание обижаешься. Рассказываешь тут басни, ах, меня побили. Пошла вон, лгать она еще будет, – Светлана кивнула на дверь. Кристина вышла, опустив голову.

Мама как с цепи сорвалась. Что это с ней? Ничего не понимаю. Они все время мне твердят, что я выдумываю. Но я все помню. Или я действительно неправа, и меня не так уж сильно и били, и обзывали? Или вообще этого не делали? Такое чувство, что я схожу с ума. Помню одно, чувствую одно, а мне говорят совсем другое. Почему именно я всегда такая психичка?

Татьяна не глядя на сестру села у стола. После разговора с Павлом на нее напало плохое настроение, хотя она и ждала их следующей встречи.

На следующий день, воспользовавшись своим выходным, Татьяна утром зашла к Павлу, который работал на дому, и пригласила его к себе. Они несколько часов сидели, пили кофе и говорили о всяком.

Вечером женщине уже скорее хотелось поделиться со Светланой знакомством с соседом. Едва Светлана пришла домой после работы и уселась в гостиной на диван, как Татьяна бросила поливку цветов и пошла к ней. Она вошла в гостиную и немедля попросила Кристину освободить ей место рядом с сестрой.

– Мам, ты не могла бы сесть в кресло с той стороны? Мне тут так удобно…

– Кристина, мать пришла уставшая, а ты не можешь ей освободить то место, которое она просит? – перебила Светлана.

– Так какая разница, с какой стороны сидеть?

– Кристина, вообще, выйди отсюда. Я хочу поговорить с тетей Светой наедине, – дождавшись, пока дочь уйдет в свою комнату, Татьяна лихорадочно принялась рассказывать про Павла.

– Ну, поговорила ты с ним утром и что решила?

– Решила, что не буду иметь с ним ничего общего.

– Почему? – искренне удивилась Светлана.

– Он не в моем вкусе. Да и странный он такой. Идеи у него странные, жизнь темным пятном покрыта. Непонятно чем занимается. Ничего толкового о себе не рассказал. И когда я пришла к нему в квартиру, чтобы пригласить к себе, то увидела много пустых бутылок из-под спиртного. И по лицу Паши видно, что любит он того… Оно мне надо?

– Ты права. Зачем он тебе? Еще найдешь себе нормального мужчину. Ты же не старуха.

– Ага, в 45 лет.

– В 45 жизнь только начинается. Поверь мне, я всего на два года тебя старше, я знаю.

Сестры рассмеялись.

Усадив Арину смотреть мультики в наушниках, Кристина приоткрыла дверь и слушала разговор. Услышав последние фразы мамы про Павла, девушка ухмыльнулась.

Я знаю, почему она его отвергает. Не из-за алкоголя, ее это никогда не пугало. И не из-за странностей и недостатков – их она прощает всем, кроме меня и Арины. Просто мама не может разлюбить папу. У нее зависимость от него. Вот чего она вчера такая злая была. Терзалась мыслями о папе.

Новый день, новый стыд

– Мне все это очень не нравится. Отсутствие старательности, частые прогулы, плохие тематические оценки по большей части предметов.

Татьяна сидела за столом напротив завуча школы и в третий раз за почти полтора учебных года слушала о неудачах Кристины.

– Но мы стараемся ее мотивировать. Наказываем за плохие оценки. Понимаете…

– Послушайте, меня не волнует, что Вы там с ней делаете или не делаете. Меня волнует, чтобы у моих учеников была нормальная успеваемость.

– Мы постараемся что-нибудь сделать. Можно еще одну попытку?

– Мы уже давали Кристине два шанса. Она обещала, что с нового учебного года будет стараться. Этого не произошло. Поэтому я ставлю перед директором вопрос об отчислении Кристины из школы. Мне жаль, – завуч с сухим сочувствием посмотрела на Татьяну.

Весь вечер Татьяна не находила себе места. Она хотела поговорить с Кристиной о происходящем, но не могла этого сделать, ведь вся семья была дома. В конце концов женщина выбрала момент, когда все сгрудились у телевизора за просмотром «Марсианина» и пошла в комнату к дочери. Как всегда, не постучав, она вошла и села на кровать.

– Кристина, ты сделала уроки?

– Да, – Кристина не отрывала глаз от электронной книги.

– А судя по твоим оценкам, ты вообще ничего не делала и не делаешь. Ты знаешь, что я сегодня была в школе и узнала, что тебя могут выгнать?

– Ну, что поделать, – Кристина лениво потянулась.

– Почему ты такая? Почему все в нашей семье были отличниками, почти все получили красный диплом в университете, а ты не можешь? Ты знаешь, как мне больно? – Татьяна начала всхлипывать, ее голос задрожал. – Смотрю на Дашу и не могу просто. Мне обидно и стыдно. Тебе самой нравится позориться, выглядеть тупицей перед Дашей? Почему ты не можешь? – Татьяна заплакала. Кристина отложила книгу и холодно рассмеялась.

– А ты как думаешь? – сказала она и ушла из комнаты.

Даша и Кристина повздорили из-за просмотра телевизора. Обыкновенная ссора детей в семье, которые в одно время хотят смотреть каждый разные фильмы.

– Отдай мне пульт! – приказала Даша.

– Что ты как маленькая? Из-за телевизора обижаться. Тебе же уже 18, – Кристина засмеялась и, включив фильм, спрятала пульт себе за пазуху.

– Отдай, или я расскажу о тебе кое-что неприятное.

– Нет, ты точно в детство впала, – Кристина вынула пульт и увеличила звук.

– Кристину из школы собираются выгнать. Я вчера ее разговор с тетей Таней услышала, – нарочито громко сказала девушка.

Татьяна отвернулась, и по ее закрытым глазам можно было понять, насколько усиленно она пытается совладать с собой. Светлана и Виктор с интересом повернули головы к Даше.

– Тань, это правда? – спросила Светлана.

– Да.

Виктор осуждающе покачал головой. В институте он не получил красный диплом, но в школе был отличником. Светлана сделала свою фирменную многозначительную улыбку.

– Кристина, ну кто бы сомневался, что от тебя не будет проблем. Ну почему ты такая? – женщина задала традиционный для Люберецких вопрос и, как и мама, перечислила достижения всех членов семьи и их родственников, не забывая подчеркивать ничтожность Кристины. А в конце задала еще один традиционный вопрос:

– Вот тебе не стыдно? На себя плюнула, а на мать то зачем? Ты хоть представляешь, как это унизительно, когда столько надежд было на ребенка, и вроде все есть, а ребенок не вышел?

– А может, яне хочу быть как все в семье и оправдывать мамины надежды? – Кристина кинула пульт на диван и пошла в свою комнату.

– Танюш, ты не расстраивайся, – сочувственно, но при этом с легкой улыбкой сказала Светлана. Татьяна кивнула. Даша обняла маму и прошептала:

– Ты меня любишь?

– Конечно, – Светлана прижала к себе дочь.

Через неделю Татьяна вошла в комнату к дочери и сообщила:

– Тебя решили не отчислять из школы. Ты там в какой-то олимпиаде место заняла, и директор дала тебе еще один, последний шанс.

– Ну, слава Богу, – Кристина переодевала школьную форму на домашнюю одежду. Натянув на себя майку и лосины, она принялась развешивать все в шкафу. Татьяна взяла лежащий на кровати ремень от штанов.

– О, дай мне его, – Кристина подошла к маме и протянула руку, но женщина вдруг повалила дочь на кровать.

– Что ты делаешь?! – Кристина попыталась встать, но мама прижала ее ладонью и принялась наносить удары ремнем.

– Мам, не надо, мне же больно! – Кристина извивалась, но Татьяна била и била, даже не глядя, куда попадает, нанося удары по всему телу.

– Ай, ай, ай! Хватит, пожалуйста, хватит! – девочка кричала, слезы потекли по лицу.

– Хватит? А тебе не хватит меня позорить? Не хватит тебе так себя вести? Не хватит меня разочаровывать? Хотя здесь можешь продолжать, ты уже и так показала всем, какая ты. Тебе не хватит? Сколько можно? Это твоя вина, что мне стыдно. Мне стыдно из-за тебя! – Татьяна кричала и била, кричала и била. Она остановилась только тогда, когда Кристина затихла и перестала дергаться.

– Ты станешь нормальным ребенком? – тяжело дыша, спросила женщина.

– Да, – шепот был еле слышен.

– Громче и четче!

– Да, – из последних сил Кристина подняла голову и крикнула, а потом уронила лицо на руки. Убедившись, что окончательно сломала дочь, мать отступила.

От дверей детской быстро отошел в спальню Виктор.

– Не буду я больше сатириком! – Кристина дочитала рассказ из «Денискиных рассказов» и закрыла книгу. – Ну все, теперь ложись и засыпай, я схожу в душ и тоже лягу.

– Я люблю тебя, – Арина обняла сестру, но девушка резко отодвинулась и сморщилась.

– Что это? – Арина задрала рукав футболки и увидела на руке Кристины большие синяки.

– Это я упала.

– Странно ты упала. У тебя и на ногах такие же. И на спине. Я видела, когда ты переодевалась. Это тебя мама побила, да? За то, что тебя чуть не выгнали? – Арина внимательно посмотрела сестре в глаза. Кристина встала и отвернулась.

– Это неважно. Спокойной ночи.

Девушка вошла в ванную и заперлась. Она медленно сползла по кафельной стене. Сначала она тихо плакала, но потом начала бить ладонью по стене и кричащим шепотом произносить:

– Я не могу по-другому. Я не могу по-другому.

Соседи и прочие неприятности

– Джеб левой, кросс правой. Кросс левой, джеб правой…

В коридоре послышался звук проворачивания ключа в двери. Кристина оставила боксерскую грушу, сняла перчатки и вышла из комнаты.

Входная дверь была открыта. Мама стояла в проеме, рядом – Ирина. Они смеялись на весь подъезд.

– Ой, хорошо посидели. Ладно, я пошла, своих малых проверю. Пока, – Татьяна, продолжая смеяться, закрыла дверь и принялась разуваться. Кристина прислонилась к косяку.

– Ты была у Ирины?

– Да, зашла к ней после работы. Посидели немного. Сегодня же пятница, надо развеяться. Ты согласна?

– Да, – проходя мимо мамы, девушка учуяла легкий запах алкоголя.

– Тетя Таня! Вас там ждут, – сказала Даша, вбегая в кухню. Татьяна оторвалась от ужина.

– Кто? Я никого не звала.

– Какой-то мужчина. Кажется, он наш сосед.

Татьяна нахмурилась и вышла в прихожую. Даша прикрыла кухонную дверь и стала рядом с ней, прислушиваясь.

На пороге стоял Павел. Татьяна удивилась. Они с Павлом познакомились всего пару недель назад, за это время изредка сталкивались в подъезде, перебрасывались дружелюбными фразами, но больше не ходили друг к другу в гости. И вот он заявился к ней. Зачем?

– Привет, Паша. Ты что-то хотел?

– Да, – с жаром сказал Павел. – Хочу признаться тебе.

– Признаться в чем? – Татьяна снова нахмурилась.

– В любви, конечно!

– Но… – она не успела закончить.

– Я полюбил тебя с первого взгляда! Ты – моя богиня! Я так хочу, чтобы мои чувства были взаимны, Танечка!

– Паша, – мягко начала Татьяна. – Мы знакомы всего несколько недель. Я не могу что-то почувствовать к тебе за такой короткий срок.

– Но я люблю тебя. Я хочу тебя, – Павел раскинул руки и неожиданно принялся обнимать женщину.

– Нет, Паш! – она оттолкнула его от себя.

– Я так тебя хочу!

– Прекрати. Что ты себе позволяешь? Я тебя не хочу и не люблю. Уходи отсюда, пожалуйста, – Татьяна была возмущена. Павел отчаянно посмотрел на нее.

– Это что ты со мной делаешь! – крикнув, он помчался вниз по лестнице.

Татьяна захлопнула дверь.

Хорошо, что Виктора и Светы нет дома. Надеюсь, Валентина из соседней двери не слышала эту сцену.

– Что это было? – из кухни и ванной вышли нежелательные свидетельницы сей драмы, Даша и Кристина.

– Да, он ненормальный. Один раз заговорила, а возомнил себе черти что, – Татьяна принялась обувать туфли.

– Ты куда? – спросила Кристина.

– Зайду к Ире, расскажу ей этот бред.

Кристина неодобрительно посмотрела на выходящую маму. Закрывая дверь, она услышала из квартиры напротив радостное приветствие Ирины и громкую музыку.

Кристина переключала каналы. На одном из них она наткнулась на передачу о животных.

– Ого, смотрите, как кот упорно мышь из-под плинтуса достает, – Кристина улыбнулась.

– Конечно, он же не такой слабак и тупак, как ты, – Светлана фыркнула. – Даже кот чего-то в жизни добился, а тебе до такого, как до Америки пешком.

Вся семья рассмеялась. Светлана победоносно смотрела на Кристину, у которой уже не было улыбки на лице.

– Очень смешно.

– Для тебя, конечно, не смешно. Я бы тоже в депрессию впала, если ты была такой как ты, – шутки из Светланы лились рекой. Все снова засмеялись над Кристиной.

Виктор вышел и вернулся с чаем.

– А где Таня? Она уже должна была прийти с работы, – Виктор поставил на стол в гостиной поднос с чашками.

– А она пошла к Ирине, – сказала Даша, дуя на чай.

– К какой Ирине?

– Да к соседке напротив. Она в начале сентября сюда переехала. Они с Таней подружились, – ответила Светлана.

– Интересно, – Виктор взял свою чашку.

Послышалось звяканье ключей. Татьяна вошла в гостиную. Пока она, крайне радостная и возбужденная, разговаривала с Виктором и Светланой, Кристина явно чуяла запах алкоголя.

Когда мама пошла в ванную, девушка отправилась за ней.

– Мам, ты что, с Ириной опять выпила?

– Да, – Татьяна с улыбкой кидала белье в стиральную машину.

– Но сегодня же среда и никакого праздника.

– И что? – равнодушно сказала мама.

– Ничего. – Кристина ушла в свою комнату и залезла на кровать.

Итак, нужно срочно что-то делать. Мама вполне может стать алкоголиком. У нее все риски. Когда родители развелись, мама не смогла разлюбить папу. У нее началось что-то типа депрессии. Ну и агрессии. Она много времени проводит на работе, мало радуется, на нас с Ариной кричит по любому поводу. У женщин с депрессией после развода большие шансы стать алкоголиком. Я знаю, я прочитала это, когда гуглила, чем помочь маме.

Кристина села на стул рядом с мамой, листающей ленту «Фейсбука».

– Мам, я хочу с тобой серьезно поговорить.

– Ага, – мама с трудом оторвалась от ноутбука.

– В общем, сегодня я на лестнице подслушала разговор Ирины и Валентины. Они обсуждали тебя. И Ирина рассказывала о тебе всякие слухи, – Кристина красочно пересказала несколько только что выдуманных слухов.

– Что?! – Татьяна хлопнула рукой по мышке. – Ты серьезно?

– Да. Я все это слышала.

– Ну, я с ней завтра разберусь. Подруга, блин. Не, ну как так можно! – Татьяна пошла курить на балкон.

Мама ворвалась в комнату, как ураган. Она вырвала книгу из рук Кристины и отшвырнула ее в сторону.

– Мам, с тобой все в порядке?

– Ты что, совсем борзая? Зачем ты этот бред мне про Иру рассказала? Она ничего не делала. Я с ней чуть не рассорилась. Почему ты лезешь туда, куда не надо? Дурная, ей-богу.

– Ты поверила ей, а не мне? – Кристина удивленно подняла брови.

– Да. Ты все время врешь, как тебе верить. И не смей так больше делать. Или я тебе покажу, какой я могу быть строгой. Кристиночке то, Кристиночке сё, а Кристиночка вся вытворяет!

– Мам, я волнуюсь за тебя. Я люблю тебя, а ты стала часто выпивать. Я хочу тебя поддержать…

– За себя волнуйся, поняла? Лучше бы порадовалась, что у матери в кои-то веки подруга появилась, – мама выскочила из комнаты.

Черт.

Старые знакомые

Кристина вышла из автобуса и закутала горло шарфом, чтобы не застудить свое и без того вечно больное горло. Быстрыми шагами она направилась к местному супермаркету, ощупывая карманы из-за паранойи, что ее обворуют в набитом транспорте.

В магазине Кристина тщательно выбрала продукты согласно списку, написанного мамой. Она остановилась недалеко от касс и принялась вынимать и считать деньги, чтобы не запутаться при оплате. Кто-то хлопнул ее по плечу сзади.

– Привет!

– Привет! – Кристина удивилась своей отличной памяти, которая выдала заминку и не смогла опознать этого человека.

– Я Женя, – человек снял шапку и платок с черепами, и Кристина увидела девушку с короткими волосами, выкрашенными в зеленые оттенок. И сразу же поняла, кто это.

– Мы учились в одном классе. Пока я не переехала, – продолжила Женя.

– Да, я вспомнила, – Кристина хлопнула в ладоши. – Женя! Мы дружили два года. Ты знаешь, я через год тоже переехала.

– Класс. И, кажется, теперь мы в одном районе. Значит, можно возобновлять приятельство.

– Это мне не помешает, – Кристина пошла за Женей к кассам.

Кристина раскладывала покупки по полкам в холодильнике, а Татьяна ей выговаривала:

– Когда я отправляю тебя в магазин, я хочу, чтобы ты возвращалась быстро, а не спустя три часа. Понятно?

– Да. Я просто встретила Женю. Ты ее помнишь?

– Наверное. Не забудь помыть за собой чашки, – Татьяна вышла из кухни.

Звук, казалось, охватил все вокруг. Даша завернулась в одеяло, но звук никуда не делся. Она раздраженным рывком подняла голову от подушки и крикнула:

– Блин, кто это?

Послышались уверенные шаги Светланы. Она открыла входную дверь. На пороге стоял Игорь.

– Здрасьте, тетя Света.

– Привет, Игорь. Что ты хочешь?

– Можете мне чуть-чуть денег дать? Пожалуйста.

– Да ты еще те не вернул! – Светлана смотрела на него с лицом типа «и смех, и грех».

– Ну пожалуйста. Понимаете, я пацанам там задолжал, а они такого не прощают. Я, конечно, сам виноват, зачем было связываться с пацанами, у которых наркота водится. Понятно же, что они опасные. Ой, тетя Света, никогда, слышите, никогда с такими не связывайтесь, что бы вам не надо было провернуть. Уж лучше…

– Игорь, – перебила Светлана. – Спасибо за важную инструкцию по жизни, но ты утомляешь своими долгами.

– Пожалуйста, я все верну, честно. Мне же еще кушать что-то надо. Я честно, клянусь…

– Ладно, – женщина вынула кошелек, а из него деньги. – Держи. И чтобы до конца месяца все вернул.

– Клянусь. Спасибо, тетя Света. Если бы у меня была такая семья, как Вы.

– Пока! – Светлана закрыла дверь.

Дурачок.

Кристина прошла мимо с насмешкой на лице. Ее развеселило упоминание Игоря о семье своей мечты. Зато Даша была совсем не радостная.

– Мам, зачем ты опять ему заняла? Он же подолгу не возвращает.

– Но потом же возвращает. И у нас есть деньги.

– Блин, мам, ты эти деньги могла бы дать другим.

– Например, тебе, – бросила Кристина.

– Да, – вылетело у Даши. – Заткнись! – она повернулась к Кристине.

– Даша, ну ему же нужно помогать. Он совсем один. Все, это мои деньги и я больше не желаю перед тобой оправдываться.

– Я себя у себя дома не чувствую. Вечно как не Валентина валилась к нам, так Игорь теперь лезет. Таким как он нельзя помогать, – сказала Даша, насыпая сахару в чашку.

– Он нормальный, – Кристина выхватила сахарницу у Даши.

Кристина и Женя уже два часа бесцельно болтались по улицам.

– То есть, твоя семейка тоже ненормальная? – Женя откусила кусок от пирожка.

– Еще какая.

– У меня та же фигня. Батя с мамкой только и делают, что ссорятся и скандалят. А я типа такая: школа – час дома – улица – ночь дома. Даже ем иногда у друзей. Предки и не думают разводиться, скандалить же круче.

– Фигово. Как ты с этим справляешься?

– Да просто. Мой дом здесь, среди друзей. Я тебя с ними познакомлю. Думаю, тебе компания единомышленников точно не помешает. Хочешь? – Женя вытянула сигареты и протянула Кристине. Девушки закурили, Кристина закашлялась, но к концу первой сигареты привыкла и даже распробовала некий вкус.

Девушки стали во дворе какого-то дома. Стремительно темнело. Рядом, под так называемым «грибком» сидела еще одна компания.

– Эй, ты чё на меня вылупилась? – Женя вдруг вскочила с лавочки.

– Я тебя в упор не вижу, – девушка из компании рядом равнодушно посмотрела на нее.

– Ага, не сомневаюсь. Чё тебе надо?

– Ты больная? – девушка подняла брови, но Женя подскочила к ней и толкнула ее.

– Ты чего? – Кристина бросилась к ней. Женина жертва упала, один из парней компании собрался скрутить обидчице руки, но Женя ударила его в живот. Теперь уже вся молодежь разом кинулась защищать друзей и тогда Женя с Кристиной побежали.

Они бежали до самого Кристининого дома и только там остановились, поняв, что преследователи их потеряли в темноте подворотен и арок.

– Что это было? Зачем ты так? – Кристина одновременно испытывала слишком много эмоций: тут был и шок, и восхищение, и даже странная радость и желание, чтобы все продолжалось.

– Это затягивает, поверь, – Женя словно услышала мысли подруги. – Придает жизни искру, некий смысл. До встречи!

– Да, но…

– Мы с тобой похожи. Нельзя терять друг друга, понимаешь? – Женя побежала и исчезла за большим соседним домом.

Провокация

Кристина поднялась по лестнице на второй этаж. В пустом коридоре шаги отдавались эхом. Она любила пустые коридоры. В них было что-то таинственное, что-то необычное, не поддающееся объяснению. Но вот она свернула за угол и подошла к двери. Детский смех и голоса прервали ощущение пустоты. Кристина вошла в класс, где проходила продленка. Как ни странно, Арина не играла с детьми в какие-то карточки с динозаврами, а одиноко сидела за партой. Кристина подошла к ней.

– Пошли домой.

Арина подняла голову. У нее были странно красные глаза.

– Собирайся, чего ты? – Кристина сама принялась складывать карандаши в пенал.

По дороге домой девочки молчали. Уже поднимаясь по лестнице, Кристина поинтересовалась:

– Что-то случилось?

– Нет, – ответила Арина и бросилась звонить в дверь.

Следующие три дня Арина ходила мрачнее тучи, да и Кристина, собственно, тоже, ведь она поссорилась с матерью из-за двойки по математике. Наконец, в пятницу девушка пошла гулять с Женей и это событие стало самым приятным за всю неделю. Вернулась она уже к ужину. Съев кусок творожной запеканки, девушка обратила внимание на отсутствие Арины за столом.

– А что с Ариной?

– Она не голодная, – сказала Татьяна.

– Странно.

– Ничего странного. Она немного расстроена из-за случившегося в школе.

– А что случилось в школе?

– Ох, вопросы любящей и внимательной сестры, – ехидно заметила Даша.

Кристина бросила на нее пустой взгляд:

– Заткнись!

– Так, дорогуша, аккуратнее со словами, – сказала Светлана.

– Иди сама у нее спроси, – Татьяна вернулась к своему разговору с Виктором.

Кристина тихонько приоткрыла дверь в детскую и зашла. Арина лежала на своей кровати. Кристина села к ней.

– Что случилось?

– Все плохо, – Арина потерла глаза.

– Что именно?

– Я рассказала маме, а она сказала, что я сама виновата, – Арина вдруг заплакала.

– Но что рассказала?

Арина вытерла слезы кулаками.

– В школе есть три девочки и два мальчика из моего класса. Они меня все время обижают. Дразнят меня. Когда я не могу что-то сделать на физкультуре, они смеются и передразнивают. И так же на других уроках. Они говорят, что я похожа на придурка. Я рассказала маме, а она сказала, что это моя проблема, что я должна вести себя нормально, не выглядеть глупо и тогда меня не будут обижать. Но я правда стараюсь, Кристин! У меня почему-то не выходит, – нижняя губа у Арины задрожала.

– Мама не права, – только и смогла выдавить Кристина. – Подожди секунду, хорошо?

Кристина вошла в гостиную.

– Мам, ты зачем это сделала? Зачем ты сказала Арине, что она сама виновата в том, что ее обижают?

– О Господи, Кристина, как ты меня утомила! Тебе что, делать больше нечего, кроме как к каждой моей фразе придираться? Лучше бы математику учила! – Татьяна возмущено откинула в сторону телепрограмму.

– Я-то как раз ни к чему не придираюсь! Ты не поддержала Арину, как и меня, когда нужна помощь, а как всегда, еще больше обидела.

– Что это ты несешь? – Татьяна подхватилась с дивана.

– Я несу правду. Когда я в четвертом классе сказала тебе, что меня обижают, ты сказала, что я сама виновата, потому что не так себя защищаю. Теперь у нас новая стадия эволюции: уже в принципе быть собой нельзя.

– Кристина, вообще-то, Таня права, – острый приступ желания вмешаться заставил Светлану отложить книгу и выйти из спальни. Вся семья обратила взоры к ней.

– А можно обойтись без ваших комментариев? – раздраженно сказала Кристина. Татьяна немедленно дала ей локтем по ребрам, что в переводе означало: «Замолчи и не позорь меня». Кристина отошла от матери подальше, а Светлана тем временем продолжала:

– Я прожила 47 лет и думаю, что мои комментарии уместны, дорогая. Так вот, Таня права. Если тебя обижают, значит нужно подумать, а не дала ли ты повод! А Арина явно его дала. Извините меня, она себя часто ведет не менее странно, чем ты, – женщина даже не снизила голос, несмотря на то, что Арина была в соседней комнате.

– То есть жертвы сами виноваты в насилии?

– Если рассматривать эту ситуацию, то скорее да, чем нет.

– Вы бред несете!

– Так, все, хватит! – Татьяна решительно села на диван, Кристина, наоборот, встала, распалившись от возмущения. – Кристине все равно что-то говорить нет смысла. Она будет думать как угодно, но не как мы.

– И слава Богу, что я так думаю.

– Дорогая, твоя слепая уверенность в том, что ты права, меня смешит, – Светлана вновь вернулась в спальню. Кристина повела бровями и пошла к Арине.

Несмотря на то, что Кристина смогла успокоить сестру, когда на следующий день позвонила бабушка по линии отца, которая поддерживала с девочками связь, Арина все ей рассказала. Тогда бабушка позвонила уже Татьяне. С трудом отделавшись от нее, Татьяна с возмущением принялась рассказывать семье о разговоре и конфликт продолжился.

– Вот я не могу понять, в чем проблема заступиться за своего собственного ребенка? – сказала Кристина.

– Это не проблема, когда обижают несправедливо, – ответила Татьяна.

– Так по-вашему выходит, что все время обижают справедливо. Как вообще можно обижать кого-то справедливо?

– Да! – Светлана разошлась не на шутку. – Дело в том, что одноклассники говорят Арине правду. Взять, например, нашу семью. Ее обижают за то, что плоха в физкультуре? У нас в семье все спортивные, что ей мешает быть такой? Обижают за плохой ответ на уроках? У нас в семье все хорошо учились, ее проблемы, что она не понимает этого. Обижают за придурковатый вид – так она таким видом нас позорит.

– То есть, Вы считаете, что Ваши взгляды на жизнь самые правильные, и они дороже детей и их душевного здоровья?

– Наконец-то ты поняла. В смысле, они, конечно, не дороже детей, но они правильные. И наша задача – вложить их в детей. А как они поймут, что правильно, а что нет, если мы будем им потакать, а не объяснять?

– Но это же неправильно! – Кристина в отчаянии посмотрела на мать, но та молча кивала сестре. – Разве семья не дороже всего, всех правил, принципов?

– Опять двадцать пять! – Светлана махнула рукой. – Вот, например, Дашу в школе обижала какая-то учительница. Но мы сказали ей, что это ее проблема. Она же не лучшая и мы понимаем в таком случае учительницу. И ничего, Даша сделала выводы, справилась и исправилась сама. Больше такое не повторялось. И я уверенна, Даша нам благодарна. Да, детка?

Даша кивнула с натянутой улыбкой.

– Короче, я поняла, – Кристина встала. – То же поведение, что и у мамы со мной.

– Ты что думаешь, у меня на тебя обид нет? – Татьяна вдруг разозлилась.

– Ну так выскажи мне их.

– Не буду я тебе ничего высказывать, если сама не можешь догадаться, – женщина с Виктором пошла курить. Кристина повела бровями.

Даша изо всех сил пыталась сама намазать болеутоляющей мазью шею и плечи. В комнату вошла Кристина, села на кровать и посмотрела на сестру.

– Что с тобой?

– Болит спина.

– Естественно. Тянуть на себе груз самостоятельного решения проблемы с обижающей учительницей, – Кристина потянулась к столу за заколкой, саркастично улыбаясь. Даша встала, повалила сестру и несколько раз ударила ее по ребрам и лопаткам. После чего села обратно и продолжила свою процедуру.

– Это было не обязательно, – сказала Кристина, поднимаясь и потирая горящие от ударов бока.

– Обязательно, – Даша не смотрела на нее.

– Так как решилась проблема с учительницей?

– Иди в задницу.

– Нет, мне правда интересно. Ты действительно покорила ее своими знаниями и умениями? – Кристина взяла заколку и принялась заматывать волосы в прическу.

– Ничем я ее не покорила. Она просто в следующем учебном году перестала у нас вести предмет, – Даша закрыла тюбик и, швырнув его на стол, вышла.

Мой бой

– Черт!

Кристина пыталась разобраться в закорючках на бумажке, которую дала ей Женя. Неделю назад девочки решили рисовать друг другу карты с местом следующей встречи, чтобы, как сказала Женя, жить было интересней. Вот теперь Кристина и шагала по парку, считая деревья, за одним из которых должна была притаиться подруга. Девушка остановилась. Вроде это. Она осторожно обошла его, но сзади никого не было.

– Бу!

Кристина подскочила, обернулась и расплылась в улыбке, естественной для человека, впервые за последние полтора года нашедшего подругу.

– Я тебя незаметно обошла.

– Круто!

– Ловкость 80 левела.

Девушки пересекли парк и вышли к домам.

– Сегодня я тебя познакомлю со своими друзьями.

– Правда? – Кристина облизнула губы.

– Да. Ты будешь тусить с нами, но сначала надо пройти испытание.

– Какое? Неужели по карте кого-то найти?

Женя засмеялась.

– Нет, гораздо серьезней.

Они подошли к недостройке, обычной в большом городе. Несмотря на это, Кристина никогда не бывала в таких домах-призраках.

– Вот тут мы отдыхаем.

Кристина подняла голову. Девятый этаж страшно смотрел на нее своими пустыми глазами-окнами.

Надеюсь, меня не заставят на самый верх лезть.

Девушки зашли на территорию и обошли дом. Кристина и не подозревала, что здесь кто-то есть, но сзади оказалась большая компания, что неудивительно, ведь именно тут располагался вход в недостройку. Разбредшиеся по двору ребята на вид от 14 до 19 лет собрались в кучу, когда Женя всех позвала и представила Кристину.

– А я Матвей, – отозвался один из парней, высокий и с бритой головой.

Кристина пожала ему руку, заметила на его вене на запястье пластырь. Судя по всему, он тут старше всех. Компания обошла Кристину кругом, каждый представился. Девушка оглядывалась. На нее смотрели недоверчиво, кто-то был бледен, кто-то стучал пальцами по бедрам, у девушки, стоящей рядом с Матвеем, были красные белки глаз.

– Слышали, ты боксом занимаешься, – сказал чувак, чье имя Кристина не запомнила.

– Так и есть.

– Тогда пошли, – Матвей кивнул и все отправились за ним. Они вышли с территории, прошли несколько мрачных дворов и вошли в еще один недострой. Сидящие на подоконниках люди, при более близком рассмотрении оказавшиеся такими же подростками-переростками, моментально спрыгнули.

– Чё надо? – спросил один из них.

– Махач. Вот новенькая, – Матвей выпихнул вперед Кристину. – Можем выплеснуть друг на друга обиды.

– Секунду, – Кристина схватила Женю и оттащила ее в сторону. – Что это за хрень?

– Это не хрень, это бойцовский клуб. В смысле, эти ребята, – Женя обвела помещение рукой, – наши враги. Мы время от времени доказываем друг другу, кто реально прав.

– И я должна с ними подраться?

– Давай! Это будет легко, ты сильная, а они слабаки. Зато ты будешь с нами. Матвей и остальные только с виду суровые, на самом деле здесь все уважают друг друга и принимают такими, как они есть.

Принимают такими, как они есть.

Кристина сузила глаза. Минуту подумала, резко развернулась и пошла к группе.

– Гоу.

– Вот с ним, – пацан из этой шайки вывел одного из своих, парня на вид ровесника Кристины. Все отошли к стенам помещения. Кристина стала лицом к лицу с противником. Они, как боксеры на ринге, делали неуверенные движения, каждый ждал, что ударит другой.

Позор семьи.

Тупица.

Психичка.

Кристина вскинула голову и ударила парня кулаком в живот. Тот согнулся пополам.

– Вау! Давай! – послышалось со всех сторон. Парень с трудом разогнулся.

Дура.

Мама с ремнем.

Синяки болели неделю.

– Ненавижу тебя! – прошептала девушка и, прежде чем пацан поднял руку, снова ударила его, в лицо. Потом в живот. И ногой по ноге. Он упал.

– Да! Нет! – закричали все одновременно. Женя и ее компания бросились к Кристине.

– Молодец! Так и надо! Мы тебя любим! Круто! – наперебой говорили они. Она старалась не смотреть в сторону парня, которому как раз помогали подняться. С широкой улыбкой на лице, откидывая волосы, Кристина проходила через толпу визжащих ребят и давала всем сильное «пять».

– Ты прошла испытание! – Женя обняла ее.

Все бросились в свою недостройку.

Кристина осторожно цепляла вилкой овощи и клала их в рот. На второй день рука все еще болела от ударов, но заметных травм, кроме красноты не было.

– Кристина, я так поняла, у тебя появилась подруга? – Светлана повернулась к девушке, дожевывая мясо.

– Да, Женя. Я маме про нее говорила, – Кристина улыбнулась. При мысли о друзьях настроение моментально улучшалось и, чтобы тетя Света не сказала, ей будет все равно. – Я общаюсь с ее друзьями.

– Это хорошо. Надеюсь, они на тебя окажут, как говорится, положительное влияние.

– Я в этом уверенна, – кивнула Кристина.

– Но ты смотри, – мама предостерегающе подняла указательный палец. – Ничего им не рассказывай личного или про свои проблемки. Друзья друзьями, но доверять никому нельзя. Все рано или поздно предадут.

– Согласна. Не предаст только семья, только ей можно доверять, – добавила Светлана.

– Хорошо, – Кристина сделала смиренное лицо, вспоминая фиаско, которым закончились все ее попытки доверять мама и родственникам, как они того требовали.

Кристина с разбегу взлетела на стену, зацепилась за ее верх руками, подтянулась и таки смогла залезть. Немного прошла по ней и спрыгнула, даже не испытав при этом резкой боли в ноге.

– Молодец! – похвалил Матвей, открывая банку пива. – Будешь кроме бокса еще и в паркур уметь.

– Спасибо! – Кристина взяла пиво и отхлебнула. – Ты так добр ко мне.

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Я всех знаю уже несколько лет, здесь не бывает плохих людей.

Только несчастные.

Кристина села к Жене на один из подоконников.

– Мне здесь нравится.

– Это хорошо, – Женя кинула пивную банку на улицу. – Я когда попала сюда, случайно, одна девочка познакомила, то тоже офигела от того, как тут круто.

– И кто она?

Женя непонимающе взглянула на подругу.

– Эта девочка, которая тебя сюда привела?

– А. Она переехала. Внезапно так, на другой конец города.

– Ясно.

– У тебя вообще не было друзей после меня?

– Я дружила с одной девочкой из параллельного класса. В прошлом году, когда только в новую школу пришла. Но мы поссорились.

– Почему?

– Я…, – Кристина закусила губу. – Я часто обижала ее. Она была идеальной, умной, родители любили ее, все ее хвалили. Наверное, я ей завидовала. Я старалась себя сдерживать, но чем дальше, тем тяжелее. И однажды мы поссорились. Я извинилась, но мне было стыдно, и я прекратила с ней общаться.

Девочки немного помолчали. Потом Женя сказала:

– Что мне здесь нравится, так это то, что здесь не надо быть идеальным, можно быть собой. Ты все равно будешь крут. И никто не орет на всю квартиру, как мой батя. Что-то пошло не так: врезал, закурил, помирился. Все.

Женя взяла Кристину за руку.

– Ты можешь приходить сюда когда угодно. Всегда кто-то будет.

Кристина сжала ее руку. Они закурили одну на двоих сигарету.

Снаружи и внутри

Даша вышла из аудитории №305, с трудом подавив желание хлопнуть дверью. Она прошла по коридору и стала у стены, судорожно ища в сумке наушники. Шум голосов многочисленных студентов одного из лучших городских университетов раздражал ее. Даша думала, что в вузе будет тихо, в отличие от школы, где визг, крик и смех детей не давали ей учиться. Но, оказалось, что людные места на то и людные, чтобы раздражать слух звуками.

Поняв, что забыла наушники дома, Даша махнула рукой и пошла в туалет.

Кристина никак не могла сосредоточиться и написать сочинение. Минут десять назад Даша выгнала ее из комнаты, закрылась там и теперь с кем-то говорила по телефону. С каждой минутой голос ее усиливался, и вот Кристина слышала уже весь разговор.

– Я теперь не знаю, что мне делать! Я же не могла пойти с температурой под сорок на зачет. Блин, я что знала, что препод долбанутый и теперь из-за него меня могут не допустить к экзамену?! Что значит – ничего страшного? Не допустят – будет проблема с сессией, а там и красного диплома не видать! – было слышно, как сестра нервно ходит по комнате. – Боже, что же делать?! Да, для меня это проблема. Иди нафиг, короче.

Даша вышла из комнаты так резко, что Кристина едва успела схватить ручку и сделать вид, что пишет. Она слышала, как сестра тяжело дышит на диване. Как всегда в таких ситуациях, Кристина старалась себя сдерживать, но не смогла и язвительно сказала:

– У Дашеньки проблемы?

– Заткнись! – бросила сестра.

– Ах, у Дашеньки проблема со святым: с учебой.

– Заткнись! – злобно сказала Даша.

– Бедная Дашенька! Она получит плохую оценку, и родители ее разлюбят. Дашенька хорошо знает, что в ней ценят. Дашенька не хочет быть как Кристина. Она не хочет, чтобы родители ее не любили, – в последних фразах послышалась ненависть.

– Слушай, тебя заносит. Заткнись или ответишь за все, – Даша смотрела на сестру исподлобья.

– Конечно, отвечу. Дашенька готова убить ради…

– Ты достала, – Даша вскочила с дивана. Кристина дернулась и побежала в комнату. Даша успела пнуть ногой закрывающуюся дверь детской, от чего та распахнулась.

– Не трогай меня, – Кристина стояла рядом с Дашиной кроватью. Даша подошла к ней.

– Не трогай!

Даша схватила сестру за кофту и, повалив на кровать, залезла на девушку. Кристина отчаянно махала руками и ногами, пытаясь не дать себя ударить. Даша тоже принялась махать руками, изображая удары. В конце концов, она попала сестре в лицо.

– Черт! Слезь с меня!

Даша слезла. Кристина зажала рот и нос руками, и перекатилась на бок, свернувшись клубочком. Когда она подняла голову и отняла руки, Даша увидела, что из носа сестры течет кровь. Девушка вышла из комнаты. В гостиной у нее закружилась голова. Даша села на диван. Звякнул телефон, высветилось сообщение от университетской подруги.

«Прости! Что будешь делать?»

Даша быстро напечатала ответ.

«Как в школе. Унижусь слегка перед преподавателем. Не в первой».

Голова закружилась еще сильнее.

Кристина обошла недостройку и увидела во дворе обычную компанию. Она села на шину рядом с Женей.

– Ого, чё с тобой?

Кристина машинально потерла слегка опухший нос.

– Такое. Сестра ударила.

– Старшая или младшая?

– Конечно, старшая. Устроила трагедию из-за какой-то проблемы с зачетом, типа, к сессии не допустят, хотя до нее еще чуть ли не два месяца.

– И?

– Ну, я слегка постебалась над ней, а она разозлилась.

– Мне кажется, она несчастна, – задумчиво сказала Женя.

– Мне пофиг, несчастна она или нет. Ее вся семья обожает, носится с ней, чего ей страдать.

– Но ты же сама мне рассказывала, что она всегда прогибается под их желаниями, вот ее и любят за это. Думаешь, она не понимает? Это нелегко.

Кристина хмыкнула и повела бровями.

– Легко, ведь она не видит правды про родителей. Считает, что так и надо, наверняка. Это ее выбор. Я вот выбрала не быть такой как она. Может, мне тоже тяжело, но я же не бью Арину или еще кого.

– Но ты страдаешь? – Женя наморщила лоб.

– Обидно, что я козел отпущения, иногда я завидую Даше, ненавижу ее. Но я не могу стать ею. Потому что…не могу, – Кристина посмотрела вверх, на небо.

– То есть ты понимаешь, что она несчастна?

– Да, но о моих переживаниях никто не думает, так что Дашины проблемы меня мало волнуют, – Кристина задумалась. – Между прочим, в детстве мы с ней были дружны. Ходили друг к другу в гости, вместе играли. Даже фотки есть. Но потом Даша стала той Дашей, которая она сейчас. С подачи тети Светы, конечно. Я увидела, что сестре уже промыли мозг тем, что она лучше меня, и постепенно перестала ее любить. Думаю, у нас и не могли быть хорошие отношения. Мы слишком разные. В другой семье это не стало бы преградой, но это же мы. А теперь они тоже самое делают с Ариной. Рассказывают ей, что я плохая, тупая, не дай бог быть такой. Хотят забрать ее у меня.

– Я могла бы быть Дашей, но моим предкам по любому на меня пофиг, так что смысл, – Женя, похоже, не слушала последние слова подруги.

Кристина хотела обнять ее, но тут к ним подбежал Матвей.

– На нас идут враги.

– Пошли, – Женя вскочила и потянула Кристину за собой.

– Слушай, а почему мы вообще враждуем? – на ходу спросила Кристина.

– Да черт его знает. Так было всегда.

Все собрались на первом этаже недостроя. Кристина сама вышла вперед, уже по привычке. Навстречу ей вышла какая-то девица.

Иногда они дрались на деньги. В таких ситуациях Кристину высовывали от их компании, потому что она всегда побеждала. Все делали ставки и бой начинался.

Кристина никогда не могла просто так ударить первой. Она не понимала, как это делается. Но все было очень просто. Стоило только вспомнить свою семью, особенно последние полтора года жизни с тетей Светой и ее свитой, как злость переполняла нутро. В каждый удар она вкладывала по одному оскорблению, обидной шутке или синяку. Наверное, поэтому она побеждала.

В этот раз дрались без ставок, но все было так же. Она ударила девицу в нос, та упала, заливаясь кровью, все закричали и бросились обнимать Кристину. Девушка вспомнила дневной инцидент и ощутила мерзкое чувство, что она – Даша.

Почему я не рада, несмотря на победы?

А еще она научилась прятать следы после драк от семьи и одноклассников.

Подруги сидели на лавочке у подъезда Кристины. Выглядели как гопницы, но домой обеим не хотелось.

– Знаешь, ты права, они, наверное, несчастные люди, – сказала Кристина.

– Кто? – Женя повернула голову к ней.

– Все. Даша, мама, тетя, дядя тоже, скорее всего. Они несчастны. Только так можно объяснить их поведение.

– Знать бы все, – задумчиво протянула Женя.

– И мы с Ариной такие же будем, – Кристина встала и пошла в подъезд, помахав Жене.

Культурный досуг

Даша стояла у зеркала и усиленно мастерила прическу, которой должна была поразить всех в театре. Рядом бегала Светлана, примеряя платья и помогая Даше одновременно.

– Я так рада, что вы наконец-то выберетесь в культурное место, – сказала Татьяна с умиленным лицом.

– А мы-то как рады, – ответил Виктор. Уже одетый, он сидел на краю дивана и смешил Арину разными рожицами. Кристина исподлобья смотрела на это с другого конца дивана.

Наконец Щербак – Люберецкие собрались, Светлана пять раз проверила, на месте ли билеты и все, попрощавшись, ушли.

– Надо будет нам тоже сходить на какой-нибудь вечерний спектакль, – сказала Татьяна.

Кристина кивнула. Женщина проверила сообщения в телефоне, вышла в прихожую и принялась натягивать ботинки.

– Ты куда? – спросила Арина, свесившись с дивана вниз головой.

– Пойду к Ире. Все равно делать нечего, а веселье в соседней квартире притягивает. Хоть расслаблюсь. Сидите тут тихо, – с этими словами мама закрыла дверь.

Кристина подошла к глазку и посмотрела. Ирина, как всегда радостная, впустила Татьяну к себе. Девушка вернулась в комнату.

– Ну что, серию-вторую «Однажды в сказке»?

Арина кивнула. Девочки подключили телевизор к интернету, нашли сериал и стали смотреть.

Кристина открыла глаза. Через секунду до нее дошло, что резкий звук – это хлопнувшая дверь. Она осторожно уложила заснувшую у нее на плече Арину, потерла глаза и вышла в прихожую.

– Мам?!

– Кристина! Стели кровать, я спать хочу!

– Мам, с тобой все в порядке?

Мама с трудом стояла на ногах. Она покачнулась, оперлась о стену и закричала на всю квартиру:

– Естественно! Стели живо, я устала.

– Ты что, пьяная?

– Нисколько, – женщина скрылась в ванной, оставив после себя сильный запах алкоголя.

Сердце Кристины учащенно заколотилось. Она боялась пьяных с самого детства, когда до переезда в квартиру Люберецких семья жила в районе, где валявшиеся, бродившие по улицам и творившие жуткие вещи пьяницы были нормой. Девушка обернулась, увидела напуганные глаза уже проснувшейся Арины и поняла, что страх наследственен.

Сестры вошли в гостиную, Кристина принялась стелить диван, как вдруг из прихожей послышался крик Татьяны:

– Кристина!

– Что? – девушка выскочила и увидела, как за открытой входной дверью мелькнула Ирина с бутылкой в руке.

– Выгони их! Они меня спаивают! – мама рассмеялась и опять скрылась в ванной, будучи уже полуголой. Кристина заперла дверь и пошла обратно в комнату.

– Кристина? – Арина сидела в углу. – Мне страшно, что мама пьяная.

– Иди спрячься в нашей комнате. Все будет хорошо.

Сопроводив Арину в убежище, Кристина обнаружила, что мама, будучи в нижнем белье, вышла на площадку и уже хохотала там с кем-то из компании Ирины. Девушка с трудом затащила мать в квартиру.

– Мама, зачем ты так много выпила?

– Да я немного. Просто водка плохого качества. А так я чуть-чуть выпила. И вообще, мне хорошо. Нафига ты мне кровать постелила? – последнюю фразу мать прокричала. – Я не говорила, что хочу спать.

– Мам, так же нельзя. Ты же знаешь, я боюсь пьяных…

– Да ты меня задрала! Еще и не так постелила, руки из задницы, как всегда! Вы меня обе бесите своими моралями! – размахивая руками, женщина зацепила стаканы, они упали и разбились.

– Чего смотришь, рот открыла? Какого черта эти чашки тут стоят, а не на кухне? – Татьяна побежала в спальню, затем опять в ванную.

Кристина подняла голову, облизнула губы и попыталась унять дрожь в руках. Она вошла в детскую, судорожно оделась и ушла из квартиры, не обратив внимания на спрятавшуюся за шкафом Арину.

Ходить по ночным кварталам тоже было страхом Кристины, но не сегодня. Она добежала до недостройки за рекордное время, пару раз поскользнувшись и упав.

Девушка вошла в дом их компании. Она никогда не была здесь ночью, но знала, что тут все равно ночует кто-то из ребят. Так и было. Две парочки сидели в разных углах комнаты.

Посередине в бочке горел костер. Кристина нашла в углу старый матрац, плед и легла. Она старалась не думать об Арине, утешая себя мыслью, что тетя и дядя с сестрой скоро вернутся из театра. Утешив себя окончательно, она задумалась о правильности своего ухода из дому. Тут к ней присел один из парней и протянул пластинку с какими-то таблетками.

– Это из аптеки. Отлично успокаивает и расслабляет.

Кристина взяла таблетки, и парень ушел на свое место. Девушка выдавила таблетку и сунула в рот. Подумала и проделала то же со второй. А дальше все завертелось перед глазами.

Кристина с трудом открыла глаза. Во рту был мерзкий вкус. Она облизнула губы и поднялась. Костер догорел, в помещении было холодно. Парочки спали в обнимку по своим углам. Кристина поискала пластинку с таблетками, но не нашла. Наверное, благодаря ним она не чувствовала холода ночью и спала как убитая. На улице светлело, значит, уже утро. Кристина встала и поплелась домой.

Дома все уже готовились к рабочему и учебному дню. По квартире не носилась только мама, а дверь в гостиную была закрыта. Кристина приняла душ, бросила одежду в корзину с грязным бельем и отправилась одеваться в детскую.

Арина натягивала колготки.

– Когда ты ушла, мама бегала по квартире, что-то творила. Потом она бегала по лестничной клетке полуголой. Потом пришли все и успокоили ее. А ночью маме было плохо. Кстати, они знают, что ты не ночевала дома, – Арина подняла голову.

– Спасибо, я многое пропустила. Было бы странно, если бы после водки ей было бы хорошо, – Кристина ушла на кухню. Тут уже завтракала семья. Девушка заварила чай и наложила кашу в тарелку.

– Кристина, я надеюсь, ты идешь в школу сегодня? – спросила Светлана.

– А ничего, что от спанья на улице не очень-то хорошо себя чувствуешь?

– Это твои проблемы. Пока мама болеет, тебя опекаю я. Ешь быстрее, вы с Ариной и так на первый урок опаздываете.

– У Кристины математика первым. Все равно тупая, куда спешить, – встряла Даша.

– Да, но сестре-то надо в школу. Может, хоть она нормальной будет, а не будущим бомжом.

Кристина встала из-за стола и начала собираться в школу. Она слышала, как в кухне смеются родственники, в гостиной ворочается мать.

Вернувшиеся с отбытия своего долга обществу члены семьи обнаружили Татьяну в добром здравии и неплохом настроении. Обсуждать случившееся, конечно же, никто не стал. Вечером Кристина вышла в гостиную, чтобы распечатать реферат. Мама глянула на нее и спросила:

– Что там у вас за препирания с тетей Светой были утром?

– Кристина не хотела идти в школу из-за того, что не ночевала дома, – ответила за девушку Светлана.

– Ты не ночевала дома?

Кристина кивнула.

– И никому не интересно где я была, а, мам? – завернула девушка.

– А почему нас это должно волновать? – ответила вопросом Светлана. – Это все твоя вина.

– Моя? – Кристина поперхнулась.

– А чья же? Люди просто так не напиваются! Маме и так нелегко, а от тебя одни проблемы и никакого утешения. Вместо того чтобы понять ее, ты продолжаешь. Вот мама и напилась, потому что сил у нее уже терпеть нет! А вчера вечером ты просто взяла и ушла. Не помогла маме, не позаботилась о ней, а бросила на произвол судьбы. И после этого мы должны о тебе переживать?!

Кристина посмотрела на маму, которая в свою очередь внимательно рассматривала ногти на руках. Кристина поняла, что мать ничего не скажет по этому поводу, поэтому взяласьзащищать себя сама. Ну, то есть, как всегда.

– Она взрослый человек, а я ребенок, который был напуган. И я еще во всем виновата. Очень мило.

– Даша тоже была ребенком, но она вела себя правильно, когда мы с Витей приходили в таком состоянии домой.

– Так Даша же всегда идеальна. Как это она вас довела?

– А можно не обсуждать меня при мне? – рявкнула Даша.

– Прости, детка, – Светлана погладила ее по плечу. – Даша нас не доводила, у нас были свои причины. Но она все воспринимала нормально.

– Правильно ли я понимаю, у нас семья алкоголиков? – Кристина подняла брови.

– Что ты несешь?! – выкрикнула Светлана. Даже Виктор встрепенулся. – У нас нормальная семья.

– Ну, вы же говорите, что это должно быть нормой для меня, как было нормой для Даши. Выходит, что у нас семья алкоголиков.

– Кристина, ты знаешь, ты вот все время такой бред несешь. Дура, в самом деле. Еще и неблагодарная, – Светлана сделала возмущенное лицо. Виктор и Даша захихикали.

Кристина посмотрела на маму. Та взяла газету и принялась ее листать. Девушка поняла, что сейчас взорвется. Она вытащила реферат, влетела в комнату, оделась и, сообщив, что идет гулять, пошла на улицу.

Такого удачного боя у компании Матвея еще не было. Кристина не давала сопернику даже руки поднять. И выигрыш был довольно высоким. Классная она, конечно. Бьет мощно.

Вернувшись домой, Кристина услышала рыдания из гостиной.

Тетя, дядя и Даша лежали на диване и смотрели комедию. Мама сидела за компьютером. Кристина прошла в спальню и увидела рыдающую в истерике Арину. Девочка плакала так громко, что казалось странным, как этим никто не озаботился. Посмотрев с минуту, Кристина вышла обратно в гостиную.

– Что случилось с Ариной, мам? – спросила она.

– Она увидела, что ты ушла на улицу, чего-то испугалась, начала говорить, как ей было страшно ночью, звать тебя, шарахаться от меня, а потом забилась в истерике, – пересказала события мама.

– И ты ее не успокоила? – тихо спросила Кристина.

– Меня бесит ее плач. Сама успокоится, не маленькая уже. Все-таки восемь лет.

Кристина выпрямилась и осмотрела комнату. Из спальни послышался новый приступ рыданий. Щербак – Люберецкие рассмеялись из-за сцены в фильме.

Кристина вошла в спальню, прислонилась к стене. Губы растянулись в плаче, но она его подавила. В гостиной все также были слышны взрывы хохота, включая мамин. Кристина подошла к плачущей сестре и села рядом, положив руку ей на спину.

Чистота

Кристина сидела на крыльце недостроя с Женей, курила и рассказывала.

– Да уж, – покачала головой Женя. – У меня, слава яйцам, предки не пьют. Надеюсь, твоя мама не станет алкашкой.

– Надеюсь, – Кристина затушила сигарету. – Но, если честно, меня она как-то мало парит.

– И когда тебя обвинили во всех грехах, тебя не мучило чувство вины?

– Мучило. Но я вспоминаю, как она молчала, когда тетя Света на меня набросилась, и чувство вины как отрезало. Только за Арину себя виню.

Женя вопросительно подняла голову.

– Я ее бросила одну с мамой в тот вечер, понимаешь? Хотя знала, что она от страха чуть не умирает. И позавчера, когда я вернулась домой, а у нее была истерика. Я ее еле успокоила. Но меня снова не было рядом, – Кристина стиснула кулак.

– Есть такой фильм, не помню, как называется, но суть в том, что герой пытается всех спасти, а ни черта не выходит. Понимаешь, о чем я? Ты не сможешь всегда быть рядом с ней и защищать от мамы и других. Так сложилось и нужно это принять.

Кристина вздохнула и закивала головой.

Светлана с Дашей поднимались по лестнице, неся пакеты с новой одеждой. Сзади Татьяна, немного отстав, тащила пакет с продуктами. Лифт, как всегда, не работал. Когда до желанного дома матери с дочкой оставался лишь один этаж, из своей квартиры вышел Павел. Увидев Дашу, он бросился к ней,

– Здравствуйте, девушка!

Даша сразу узнала в нем того самого любвеобильного мужчину, который признавался в любви тете Тане. Девушка сдержанно проговорила:

– Добрый день!

– Милая, я давно Вас заметил. Вы так прекрасны. Давайте познакомимся! Из какой Вы квартиры?

– Я не хочу с Вами знакомиться.

– Но я влюблен в Вас! Приходите ко мне в гости.

– До свидания! – сказала Светлана, и они с Дашей пошли дальше. Павел разочаровано посмотрел на них и легким шагом побежал по лестнице вниз.

– Только этой любви мне не хватало, – пробурчала Даша.

– Да ладно тебе. Нравиться кому-то ведь приятно, – мама положила дочери руку на плечо и привлекла к себе, словно собираясь сказать шепотом. Однако следующую фразу она произнесла обыкновенным громким голосом. – И перед Кристиной фора будет. В тебя влюблены, в нее нет.

– Это же шутка, мам?

– Конечно шутка. У тебя и без этого есть много преимуществ над людьми. Над ней так точно, – и они рассмеялись.

Татьяна, услышав голос Павла, сразу спряталась за лифтом у мусоропроводов. Увидев, что сосед ушел, она пошла наверх и услышала разговор между сестрой и племянницей. Перед глазами вдруг возникло воспоминание.

10-летняя Танечка смотрела, как мать читает записку от учительницы, в которой сообщалось, что девочка не слушается на уроках и ее маму желают видеть в школе.

Женщина отложила записку, взяла скакалку и посмотрела на Таню.

– Тань, ты знаешь, как ты мне надоела?

– Нет.

– Так вот, ты мне надоела, понимаешь, – голос матери вдруг перешел на крик. – Если ты думаешь, что это нормально, то ошибаешься. Чтобы ты знала, я тебя не хотела. Но все-таки родила на этот свет. И ты теперь должна быть мне благодарна. Я жду от тебя этой благодарности. Ты поняла?

– Да, – Таня опустила голову.

– Пошла вон тогда! – мать ударила скакалкой, и Таня побежала к себе в комнату. Она слышала, как старенькая бабушка просит не быть такой жестокой, а мама раздраженно кричит, что ее это задолбало, она не успела сделать какой-то «аборт», а теперь должна это терпеть. В дом вернулся папа с Костей, мама бросилась обнимать и целовать мальчика. Таня села на кровать и посмотрела на Светку. Та ехидно улыбалась.

– Что смешного?

– А меня мама любит. И папа.

– Неправда. Они любят только Костю, он же маленький.

– Костю они любят, потому что он мальчик. Меня они любят, как девочку. А тебя не любят. Потому что я хорошо учусь и веду себя, а ты нет. Я тебя старше, я все лучше понимаю.

– Всего на два года. И вообще, я тебе еще покажу. Я сделаю так, что они меня будут любить.

– Не сделаешь!

– Сделаю, – Таня показала язык. Сестра рассмеялась:

– Ничего у тебя не выйдет. Тебя они никогда не любили, я знаю, я слышала.

– Посмотрим, – Таня вынула журнал и открыла, а Света прошептала громким голосом:

– Меня даже хотели родить.

Таня вскочила и побежала на балкон. Там она тихо заплакала, чтобы мама не услышала, а то ведь ругать будет.

Татьяна докурила сигарету и пошла в квартиру к семье.

Как всегда зимой, рано стемнело. Компания перебралась со двора в помещение недостроя. Один из парней бренчал на гитаре. Кристина сидела отдельно от всех и смотрела на луну через окно. К ней подошла одна из девочек, Алиса.

– Что с тобой?

– Ничего, просто думаю.

– Мечты о будущем? – улыбнулась Алиса.

– Какое там будущее у бездари вроде меня. Я о нем давно не мечтаю, чтобы не расстраиваться.

– Не преувеличивай. Все наверняка не так плохо, как тебе кажется.

– Когда каждый день тебе говорят, что ты тупая, плохая и все такое, показывая при этом на тех, кто во всем лучше, по любому никакой веры в себя уже не будет.

– Семья? Понимаю.

– Угу.

– Слушай, у меня есть кое-что, чем можно отвлечься, – девушка встала, заинтригованная Кристина пошла за ней.

Они поднялись на второй этаж, где сидели какие-то парни. Алиса подошла к ним, пошепталась и, отойдя, повела Кристину в другую комнату.

При свете луны Кристина видела, что здесь есть стол, на столе – тряпка, а неподалеку стоит мусорник. На полу блеснула игла.

– Вот, возьми, – девушка ткнула ей в руку шприц. – Ты же знаешь, что делать?

– Фильмы видела, знаю, – кивнула Кристина.

– Тогда давай. А потом спускайся к нам, повеселимся. Это жгут, – Алиса указала на тряпку на столе и ушла.

Кристина села на табуретку, выглядевшую так, словно она тут из прошлого века. Сняла куртку, закатала рукав свитера, неловким движением затянула жгут. При свете фонарика с телефона нашла вену. Продолжая светить одной рукой, второй сняла колпачок со шприца, вытянула руку и положила иглу на вену. Ладони моментально вспотели.

Выдавив содержимое, Кристина швырнула шприц на стол. Телефон выпал из рук. Она встала, но вдруг сердце сбилось с ритма, голова закружилась и девушка упала без сознания.

Она почувствовала, что ее бьют по щекам. Кто-то кричал. Она различила слова: «скорая», «передоз», «зачем ты дал такую большую дозу».

Кристина открыла глаза. Над ней склонилась Женя и еще половина компании из недостройки.

– Кристи, слава Богу. У тебя, походу, передоз, но ты не волнуйся, мы умеем оказывать помощь…

– Какой передоз? – Кристина села. – Я ничего не колола, можете вены посмотреть.

Все внимательно рассмотрели вены девушки под фонариками мобилок.

– Но что тогда случилось? – спросила Женя.

– Перенервничала, похоже, давление поднялось. У меня бывает.

Кристина встала, натянула куртку и пошла вниз. Женя побежала за ней.

– Кристи, может тебе посидеть с нами?

Кристина повернулась:

– Жень, прости, но я ухожу.

– Ладно, тогда до завтра.

– Нет, ты не поняла. Я ухожу навсегда. Прости, но я не хочу дружить с теми, кто втянет меня в наркотики.

– Вот как, значит, – Женя разозлилась. – До этого момента тебе было хорошо с нами.

– Я знала, что вы здесь употребляете. Я видела следы на руках, порошки и бутылочки. Сначала не хотела верить. А потом мне стало плевать.

– А сейчас вдруг перестало?

– Да, как не странно.

– И куда ты, блин, пойдешь? У тебя же нет дома.

– Но это тоже не мой дом. Жень, стать той, кем меня считают – настоящим отбросом, позором семьи – очень легко. Но я не хочу. Потому что это не так, я знаю. Я не пополню список наркоманов, которые стали такими из-за проблем в семье. И тебе не советую.

– Здесь все такие как ты. Как мы.

– Просто забудьте обо мне, ладно? Прощай.

Кристина развернулась и, слегка пошатываясь, отправилась домой.

Девушка открыла дверь своим ключом, зашла в квартиру и застыла посреди темной прихожей, держа в руке сумку.

В детской мама кричала на Арину, а потом била ее ладонью по спине.

Прямо как меня в детстве.

В гостиной Виктор, Светлана и Даша смотрели телевизор. При каждом крике мамы губы Светланы расползались в улыбке, хотя фильм был драматическим.

Кристина разделась и принялась разогревать ужин, стараясь не смотреть на свои вены.

На следующий день Кристина торопилась в школу, чтобы забрать Арину с рисования. В одной из арок из-за угла на нее выскочил Матвей. Не успела девушка понять, что происходит, как он ударил ее ногой по ноге. Кристина упала, не удержавшись на скользком льду. Матвей сел на нее и зло прошептал:

– Решила нас кинуть, сука? У нас так не делают. Неправильно это.

– Пожалуйста, позволь мне уйти. Я ничего никому не скажу.

Матвей засмеялся:

– Конечно, не скажешь, кому ты нужна. Но придется немного заплатить за все.

Матвей вынул у девушки из сумки кошелек, а из него деньги.

– Это нам в общак.

– Ты хоть значение этого слова-то знаешь?

– Заткнись, – Матвей встал.

– Это как бы деньги с боев, которые я выиграла.

– Мне пофиг. Радуйся, что живой от нас ушла. Прощай.

Матвей ушел, а Кристина продолжила свой путь к Арине, несмотря на боль в ноге.

Испытание

В субботу, когда Щербак – Люберецкие, как обычно по выходным, спали до 11 часов дня, в дверь позвонили ни свет ни зоря.

Даша раздраженно повернулась на другой бок. Все, очевидно, решили, что это Игорь пришел занять денег, потому что никто не встал, чтобы открыть. Если кто-то кроме Даши в принципе проснулся от звонка.

Настойчивые звонки продолжались, в дверь начали уже стучать. Даша открыла глаза и тяжело вздохнула. Послышались шаги Светланы. Она открыла дверь и принялась разговаривать с кем-то. Голоса становились тревожными. Потом с площадки послышались звуки удара тяжелым предметом.

– Что это? – Кристина свесилась со второго яруса кровати. Арина внизу тоже проснулась.

– Сейчас узнаем, – Даша встала и надела халат.

– Да ладно, все равно ничего не объяснят, – Кристина зевнула.

– Тебе, может, и нет, а мне все расскажут, – Даша вышла в прихожую. Кристина положила голову на подушку.

Через пять минут Даша вернулась в комнату с довольным лицом.

– Узнала? – спросила Арина.

– Ага. Там что-то с Игорем. Он пропал.

– В смысле? – Кристина нахмурилась.

– Ну, типа, его родственники уже неделю о нем ни слухом, ни духом. Пришли к нему, а дверь изнутри закрыта.

– А к нам они чего припёрлись?

– Узнать, не знаем ли мы чего. Но он к маме именно неделю назад последний раз и заходил.

– Вы уже проснулись? – Татьяна заглянула в комнату и задала этот странный вопрос, словно было непонятно, что от такого грохота проснулись все.

Девочки кивнули.

– Представляете, у Игоря, оказывается, есть родственники. Только они далеко живут и не занимают ему денег. Вот он к нам и бегал. А с ними только созванивался. Но вот уже неделю как не звонил, и они взволновались, вдруг в какую передрягу попал. Приехали сюда. Заботливые.

Татьяна была в приподнятом настроении, как и вся семья, когда что-то происходило.

– Так, а что это за грохот? – Кристина не торопилась вставать с кровати. Арина следовала ее примеру.

– Это родственники дверь выбивают, – женщина махнула рукой. – И так понятно, что раз изнутри заперто, то все плохо.

– Что значит плохо? – спросила Арина, но мама вышла из комнаты.

– Умер он, – Даша подмигнула сестрам и отправилась искать еду.

– Не бойся, – Кристина перегнулась через перила и посмотрела на Арину. – Может, ему просто плохо. Или он не дома. Взрослый же все-таки человек, не обязан о каждом шаге родственничкам докладывать.

Спустя пятнадцать минут дверь все же выломали. Кто-то из родственников вошел в квартиру, потом вышел, выругался, что-то сказал другим. И вдруг началась суета. За три минуты вызвали скорую, полицию, машину из морга.

Девочки сидели в комнате. Вошел Виктор.

– Он умер? – спросила Даша.

– Да. Покончил с собой.

Арина заплакала:

– Я не хочу, чтобы он умирал.

Виктор посмотрел на Арину, как на дурочку:

– Да ладно тебе, все равно только деньги с нас тянул.

– Но мы его давно знали. И он был безобидным человеком, – Кристина смотрела в одну точку.

– Я так вообще его с детства знаю, – сказала Даша.

Теперь Виктор бросил взгляд, которым смотрел на Арину, на всех присутствующих.

– Да, неприятно, конечно, – в комнату ввалилась Светлана. – Но ничего, переживем. Арин, да не рыдай, что ты в самом деле, хватит уже.

Тут на площадке начался хаос. Появилась Валентина, которая была в ярости, что из-за того, что с утра была не дома, пропустила такие события. Она сразу же начала бегать, приплясывая, по всему этажу и уверять родственников Игоря, что поможет им и обо всем позаботиться. Татьяна попыталась попросить женщину не кричать так сильно на весь дом, но, возбужденная, она уже никого не слушала. Родственники Игоря, видевшие эту соседку впервые, стояли в недоумении, переглядываясь и незаметно крутя пальцем у виска. Беготню Валентины прервала Светлана. Она вышла из квартиры и заверила женщину, что им не нужна ее помощь, ведь все, что в их силах, уже сделано. Они стояли друг напротив друга – соседки, враждующие в том числе и за власть на этаже и в доме уже длительное время. Все ждали нового скандала, но Валентина внезапно отступила, впихнув перед этим родственникам Игоря свою визитку, с надписью «Профессиональный массажист», хотя она не была им, а работала младшей медсестрой. После этого женщина скрылась у себя за дверью, но все знали, что скоро она снова куда-нибудь влезет, а родственники Игоря принялись обсуждать, что такая ненормальная еще и работает в больнице, с людьми.

Еще несколько часов все занимались наблюдением за тем, как оформляли факт самоубийства скорая и полиция. Это было скучно, потому девочки вскочили с дивана только когда появились люди из труповозки.

Наконец тело Игоря вынесли. Кристина и Даша, прижавшись лбами к стеклу, смотрели на это с окна. То же самое, но с другого окна, делали родители. Для Арины окна, выходившего на эту сторону подъезда, не нашлось.

Когда все разъехались, и наступила тишина, Арина подошла к Кристине.

– Кристина, а почему Игорь убил себя? Мама сказала, что это не мое дело, и она не будет говорить об этом со мной. И чтобы я отстала.

– У него были проблемы в жизни. А сил с ними справится не было, – Кристина постаралась найти слова попроще, хотя понимала, что для такого простых слов нет.

– Понятно, – Арина кивнула.

Время было обеденное. Светлана принесла девочкам по тарелке с макаронами. Они ели на диване в гостиной. Родители были тут же. Все молчали.

– Мам, а если у меня будут проблемы, мне тоже придется убить себя? – вдруг спросила Арина. – Ну, как Игорь.

– Арина, поступок Игоря ничего общего с тобой не имеет. Кто тебе сказал этот бред про проблемы? – лицо Татьяны выражало недовольство.

Арина кивнула в сторону сестры.

– А что такого? По-твоему, Игорь от счастливой жизни самоубился? – Кристина посмотрела на маму.

– Это было Арине необязательно говорить.

– Кто, если не я, с ней поговорит? Тем более, я все-таки сказала правду.

– Хватит, ешьте лучше, – вмешалась Светлана.

Через две минуты Даша поставила тарелку на стол.

– Что-то мне уже не хочется есть.

– Да перестаньте. Такое чувство, что кто-то близкий умер, – Виктор снова удивленно на всех посмотрел.

– Кристина, может тебе пойти погулять с той твоей подругой? – сказала мама, не знающая о конце дружбы с Женей.

– Нет уж, сегодня я из дому не выйду, – Кристина вздрогнула, подумав о том, что в соседней квартире был мертвый человек, а потом его несли по площадке.

– Может, нам поговорить об этом? – серьезно спросила Арина.

– Действительно. Мы так и не обсудили произошедшее, не помянули Игоря, не поделились своими чувствами, – поддержала сестру Кристина.

– Нет! – хором сказали родители.

– Но мы же семья! В семьях говорят друг с другом о чувствах, поддерживают друг друга! – Кристина была искренне удивлена, что даже в горе все не объединились. Вместо этого Татьяна собрала тарелки и отправилась мыть посуду, Светлана вспомнила, что забыла что-то на работе и немедленно принялась туда собираться, а Даша закрылась в детской. Виктор посмотрел на девочек и сказал:

– Ничего страшного. Что поделаешь.

Через несколько минут сестры остались одни в гостиной.

Даша набрала воды в ванну, добавила ароматную пену и залезла внутрь. Она надеялась полежать безо всяких мыслей, просто устроить себе релакс. Однако мозг отказывался прекращать этот поток сознания.

Кристинина наивность, конечно, удивила. Она же умная. С чего она вдруг решила, что наша семья обсудит трагедию и даже поделится своими чувствами? Похоже, переживания из-за Игоря совсем ей мозг затуманили. Хорошо хоть, она не видела, что происходило, когда умер мой дедушка, папа папы. Мне было лет 12. Так вот, дедушка умер, и я думала, что все будет как в тех фильмах: обнимания, рыдания, слова поддержки, непростые разговоры, искренность и еще сто эпитетов. А на самом деле все было, конечно, не так. Все сухо выразили папе соболезнования, мол, он теперь сирота (бабушка умерла еще до моего рождения), потом похороны, поминки и все. Всё закончилось на этом. Никто никогда не говорил о произошедшем, никто не поддерживал папу. Все тупо забыли, что случилась беда. Маме пофиг было, я видела, что папе тяжело, но никак не реагировала, ибо не поняла, что семья должна поддерживать друг друга. Точнее, я не знала, потому что не видела. Впрочем, это такое. Сейчас я жалею, что была равнодушна, но ничего не поменять. Это их вина, если так подумать. Суть в том, что с Игорем сегодня то же самое. Все отстранились друг от друга. Странно, что Кристина раньше не поняла, что каждый сам по себе. Обсуждать чувства – это не для нашей семьи, у нас их нет. Господи, Кристина ляпнула конечно. То она сурова, то наивна, хрен ее поймешь.

Вечером все продолжали молчать о произошедшем. Только Светлана была зла из-за Валентины. Оказалось, что соседка после ухода всех вымыла полы на этаже, уверенная, что там повсюду трупный яд.

– Будто его так тащили, без мешка, – размахивая руками, кричала Светлана.

После уборки Валентина столкнулась с соседкой – врагом, и тонко намекнула, что теперь ей все должны за это мытье.

– Представляете! Будто ее просили, – выпучивала глаза Светлана.

Это был последний разговор о таких событиях дня.

Буквально на следующий день о трагедии Игоря все забыли, будто и не думали о ней. Даша не удивилась, Кристина смирилась и забила. Ее еще неделю мучило это мерзкое чувство, когда не можешь поверить, что человека больше нет, он никогда не позвонит к вам в квартиру, уже не займет денег, ничего не скажет. Вроде и понимаешь, что он умер, но мозг отказывается к этому привыкать. Еще девушку терзала мысль, что она не вовремя порвала с Женей. Ну, потерпела бы чуток их наркотики, сама бы что-то глотнула, зато было бы с кем историей поделиться. Всех бы впечатлило. Не вовремя все это произошло.

Вопросы и ответы

Даша поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь 103 квартиры. Ей открыла Ася, ее однокурсница и подруга. В квартире на всю громкость играла музыка.

– Я так рада, что ты пришла, – Ася повесила куртку Даши, показала, куда ставить обувь, и они вырвались из прихожей в большую комнату, которая и была центром вечеринки. В другой комнате был так называемый филиал, а в двух оставшихся, по традиции молодежных вечеринок, уединялись парочки.

Первоначально Даша не планировала сюда идти. Но потом пришла к выводу, что все же надо выбираться из дому, а не только учиться. Да и Аська ее уговаривала. И таки уговорила.

Стоя у столика с напитками и выбирая бокал с белым вином, Даша обратила внимание, что здесь собрались не только одногруппники и однокурсники, но и ребята с других потоков.

– Почему же такая милая девушка скучает?

К Даше подошел симпатичный парень. Он улыбался, его глаза светились медовым цветом.

– Я немного потеряла связь с вечеринкой.

Парень рассмеялся:

– Я помогу ее тебе найти. Хочешь, стану твоим проводником?

Даша улыбнулась, надеясь, что она не выглядит смущенной. Она никогда особо близко не общалась с парнями, и сейчас ей было неловко, ведь он явно хотел познакомиться.

– Я Андрей. Мы, кажется, на одном факультете, но на разных курсах.

– Я Даша, – они пожали друг другу руки. – Экономический, первый курс.

– То же самое, но четвертый курс.

Значит, ему где-то 21 год. Спокойно, Даша, не провали свой первый роман, даже если он только на один вечер.

– Так что, я угощу тебя, раз уж мы познакомились? – Андрей решил перейти к активным действиям.

– Но я же уже пью, – Даша помахала ему своим бокалом.

– Ну, тогда так, – Андрей выхватил ее бокал, допил остатки, поставил на стол, взял новый и протянул Даше.

– Спасибо, – Даша засмеялась.

Сначала они переместились в другую комнату, где было меньше людей. Там они разговаривали обо всем и о них самих. Потом Даша с Андреем танцевали в центре вечеринки. А когда на прощание обменялись телефонами, Даша была почти счастлива.

Кристина чувствовала, что ее сестра стоит рядом с ней и хочет сказать что-то важное, но не могла оторваться от романа о средневековой Франции. Она заставила себя выйти из мира королевских сражений и повернула голову к Арине. Девочка обняла ее за шею и прошептала на ухо:

– Кристин, там мама к Ирине собирается.

У Кристины все перевернулось внутри. Она закрыла книгу, встала и вышла из детской в прихожую.

Татьяна рылась в шкафчике в поисках шлепанцев, которые одевала, если выбегала из квартиры ненадолго.

– Мам, ты что, идешь к Ирине? – Кристина решила начать сразу с места в карьер.

– Да. Только шлепанцы не могу найти, а в ботинки лень влазить, да и топтать там у нее на коврах…

– Мам, я не хочу, чтобы ты к ней шла.

– Ты что, издеваешься? – мама подняла голову.

Кристина встала возле входной двери.

– Я тебя не пущу к ней. Я не дам тебе снова прийти домой пьяной и всех тут распугать.

– Знаешь что, дорогая моя, а ну-ка не беси меня. Во-первых, я не алкоголик, чтобы каждый раз напиваться до поросячьего визга…

Кристина снова перебила мать:

– Да ну? А что, не алкоголики прячут выпивку под ванной? Ну, ту, которую ты в течение дня вынимаешь и потихоньку попиваешь.

Лицо матери исказилось.

– Что думаешь, я ничего не замечаю? Запах, твои шатания, когда ходишь, беганье в ванную каждый час, странное веселое настроение – и все это уже несколько недель каждый день.

– А что, я уже не могу быть веселой и с хорошим настроением?

– Мама, у тебя хорошее настроение появляется только тогда, когда ты выпьешь. В остальное время, начиная с позапрошлого года, ты все время злая и мрачная. Мы что, по-твоему, так глупы, что не замечаем этого?

– Значит так, послушай меня, – мама подошла к Кристине поближе. – Что я там делаю и как я себя веду – это не твое дело, ясно?

– Нет. Я твоя дочь.

– Вот именно. Здесь главная я, а не ты. И твоя задача – молчать в тряпочку. А то совсем стала борзой, – мать повысила голос.

– Хорошо. Но если это не мое дело, то желательно, чтобы в следующий раз, когда ты придешь от Ирины пьяной, ну или сама напьешься, меня не обвиняли во всех грехах мира, что я тут такая плохая, тебя до пьянки довела, чуть ли не бутылку в руку своей ужасностью сунула, да еще и не помогла тебе.

– Господи, когда же ты уже успокоишься?

– Никогда! – Кристина наклонилась к матери и прошептала так, чтобы Арина, стоявшая недалеко, не услышала: – Ты сидела, видела, как они на меня набросились и молчала!

– Может, я и не думаю так, как Света.

– Мне все равно, что ты думаешь, а что нет. Ты предательница.

Мама явно растерялась. Она не знала, как на все это отреагировать, но вдруг ей на помощь пришли Щербак – Люберецкие.

Сначала в прихожую вышла Светлана, за ней Даша. Виктора видно не было, но Кристина знала, что он стоит за стеной и слушает.

– Кристина, ты можешь перестать нести этот бред? Я не понимаю, как можно быть такой тупой и ненормальной, как ты. Зачем искать какие-то корни, что-то говорить, выкапывать истину? Прими все как данность: мама выпивает, но это не страшно, и мы не алкоголики. Люди просто так справляются с проблемами. Кстати, это лучше, чем все эти психологи. Чем по ним ходить, лучше выпить. А в проблемах мамы есть и твоя вина. Так что не доставляй ей еще больше страданий, если не хочешь, чтобы все повторилось, – Светлана проговаривала этот монолог с улыбкой. Остальные тоже ухмылялись, глядя на Кристину.

Внезапно затравленный взгляд девушки сменился на решительный, она подняла голову, выпрямила плечи, и, глядя на семью, четко сказала:

– Я не виновата и я это знаю. И я не буду виноватой.

Девушка отправилась в детскую, потащив за собой Арину. За спиной слышались смешки. Даша, хохотнув, пропела:

– Психичка!

Кристина закрыла дверь и села на кровать. Арина обняла ее и прошептала:

– Мне страшно, когда мама идет к Ирине.

– Не бойся. Мы тут будем сидеть и не выходить. А если выйдем, то вместе.

Когда мама вернулась от Ирины, Кристина все же вышла из комнаты и под важным предлогом заваривания чая побыла с мамой на кухне. Она со всей силы вдыхала воздух, пытаясь понять, чувствуется ли запах алкоголя или нет. Вроде нет. А нет, есть, но слабый. От резких вдохов заболела голова.

Среди ночи Арина проснулась от страха. Она не знала, почему он появляется, но знала, что такое с ней началось после истории с мамой. Девочка не стала будить сестру. Арина легла на спину и глубоко задышала, чтобы заглушить тошноту. Потом она попыталась уснуть.

Даша встретилась с Андреем возле памятника в местном парке. Это была их вторая прогулка, которую, пожалуй, можно было назвать свиданием. Они посмотрели фильм в кино, купили в кафе еду на вынос и сели в одной из беседок в парке. Когда молодые люди съели картошку с сырным соусом, Андрей придвинулся ближе к Даше.

– Так значит, ты вся в учебе?

– Да, пока что это главное в моей жизни.

– Ну, тогда я тоже стану главным в твоей жизни.

– Почему это? – Даша повернулась к нему.

– Потому что со мной ты выучишь любовь.

– Как же громко сказано.

– А какой пафос. Но я могу и молчать.

Парень и девушка склонились друг к другу. Секунду Даша колебалась, но потом они поцеловались. И продолжили целоваться после того, как по традиции романтических фильмов, оторвались и посмотрели друг другу в глаза.

– Не громко, – прошептала Даша.

Кто враг?

Как обычно, резким движением Светлана открыла входную дверь. Примерно на середине своего летящего пути к цели выпустить женщину из квартиры дверь грохнула о свою соседку.

– Интересно, какой конченый дурак придумал такую планировку, что двери ударяются друг о друга, если открывать их одновременно? Неужели нельзя было их по разные стороны друг от друга прикрепить? – громкий голос Валентины вполне мог обойти в соревновании Светланин. Женщина вышла из квартиры, вытягивая за собой мешки с мусором.

– Тогда моя дверь билась бы об стену, а твоя о лица идущих по лестнице людей, умная ты наша. Может, просто не стоит так резко ее распахивать? – Светлана решила не пережидать уход соседки, а выйти вместе с ней.

– А может, тебе стоит делать то же самое?

– Ох, ну давай поспорим, кто из нас правильнее дверь открывает.

– Спору нет, ты все равно идеальна. Кстати, твоя Танька меня достала, – перевела разговор на другую тему Валентина.

– Да, я идеальна. И чем же это она тебя достала? – Светлана была уверенна, что соседка сейчас к чему-нибудь придерется. И она так и сделала.

– Мне тянет ее куревом.

– Она курит на лестнице, – Светлана показала рукой, где именно курит ее сестра вниз по лестнице.

– А ничего, что я живу прямо у этой самой лестницы? У меня в двери щели, мне тянет.

– Так смени дверь.

– Я пойду жаловаться, если она не прекратит.

– И что? – фраза Валентины Светлану не напугала, хотя она знала, что соседка обожает на всех доносить. – У меня же есть деньги, которые любят все доблестные работники. А что есть у тебя?

– Еще пожалеешь! И твоя семейка пожалеет! – прокричала Валентина вслед спускающейся по лестнице Светлане. Женщина оставила это без ответа.

Даша не спеша шла с Андреем из университета. Парень каждый день провожал ее домой и дарил милые подарочки, хотя, казалось бы, конфетно-букетный период уже прошел.

– Это новая юбка? – спросил он.

– Да.

– Выглядит весьма дорого.

– Ага. Ездила с папой по магазинам, он купил.

– Не надевай ее больше.

– Почему? – Даша недоуменно повернулась к парню.

– Потому что ты в ней выглядишь как девушка легкого поведения. Я запрещаю тебе так выглядеть.

– Но это же мое дело. Какая разница?

– Какая разница? – Андрей вдруг вскипел. – Все мои бывшие были отвратительными, и тут я встретил тебя, уже отчаявшись найти себе нормальную девушку. Ты прекрасна, я люблю тебя больше всего на свете. Но я начинаю думать, что ты просто пользуешься мной. Может, ты просто хочешь променять меня на другого, чтобы трахаться с ним? А?

– Не кричи, пожалуйста, – Даша была шокирована такими грубыми словами любимого. – Конечно, я ничего такого не хочу, я даже не думала, что могу тебя обидеть. Я все сделаю, чтобы ты не расстраивался, не нравится юбка – не надену больше.

– Прости. Я просто очень волнуюсь, что ты не оправдаешь моих ожиданий и будешь как все эти мерзкие бывшие девушки.

Они обнялись. Даша прошептала:

– Я докажу, что тебе повезло со мной.

Кристина и Арина вышли из квартиры.

– Классно прогулять первый урок и спать вместо него, – сказала Арина.

– Конечно. Только, боюсь, больше мама нам такого не позволит. Это в принципе странно, что она вчера была такой доброй.

– Я видела, как она в ванной пила. Из бутылки, там написано «Водка». Может, нам тоже пить, чтобы быть веселыми? А то так грустно иногда, – серьезно ответила Арина.

– Нет, Арин, это очень вредно и тем более нельзя это пить постоянно. А мама… – Кристина не успела договорить, сестра перебила ее:

– Я забыла свою папку для рисования!

– Ну, так иди, бери.

Арина вернулась в квартиру, но через минуту позвала Кристину, чтобы та помогла ей найти папку.

Кристина поставила сумку со спортивной формой на площадке и отправилась помогать сестре. Поиски затянулись. Наконец Арина вспомнила, что оставила папку в школе.

– Прекрасно, сейчас еще на второй урок опоздаем. Даже под водкой мама нам этого не простит.

Девочки вышли из квартиры. Кристина заперла дверь и потянулась к сумке с формой.

– Черт!

– Что случилось? – Арина повернулась к сестре.

– Откуда на чистой сумке вдруг появилось разбитое яйцо? – Кристина была в ярости. Она не заметила испачканной ручки, схватилась за нее и теперь смотрела на свои липкие руки и перемазанную сумку.

– Когда мы искали мою папку, я слышала, как выходила Валентина, – прошептала Арина. – А тетя Света с ней поссорилась недавно.

– Просто чудесно! Долбанная соседская вражда, – Кристина затолкала сумку обратно в квартиру и девочки все же отправились в школу.

Вечером, когда все Щербак – Люберецкие традиционно собрались в гостиной, Татьяна поинтересовалась, что это за яйцо на сумке Кристины.

– Я так понимаю, что Валентина так ненавязчиво отомстила некоторым. Я оставила сумку на площадке буквально на пару минут и кроме Валентины мы там больше никого не слышали.

– Это бред, – уверенно возразила мама. – Как она могла такое провернуть? Она же не носит яйца с собой для отмщений.

– Нет, Тань, Валя все время под дверью подслушивает. Слышит звук на площадке – и к дверям, узнать, что это там. Так что все реально. Вот увидишь, мы еще завтра это яйцо на входной двери найдем, – сказала Светлана.

– То есть это нормально, что из-за вас я страдаю? – спросила Кристина.

– Что поделать, – развела руками Светлана.

– Можно, например, не скандалить с людьми, – пробубнила девушка.

Проходившая мимо Татьяна толкнула Кристину, чтобы та замолчала и не пыталась рубить правду-матку. Девушка едва не упала, повалившись на стол и ударившись ребрами.

– Извини, я случайно, – равнодушно бросила мама.

Все захихикали.

Светлана проходила мимо комнаты Даши и остановилась, услышав разговор дочери с подругой.

– Андрей… Да, мы с ним встречаемся. Я даже не знаю. Вроде все хорошо, но он иногда говорит мне такие странные вещи. Мои подруги ему не нравятся. Мне кажется, что он скоро мне прикажет не общаться с вами. Ревнует, все время хочет знать, где я, куда иду, что делаю. Будто мы не два отдельных человека, а я какой-то его плод, который только подчиняется. Кстати, недавно он мне заявил, что я должна родить ему детей и ему плевать на то, хочу я этого или нет, потому что я должна хотеть.

Даша еще что-то рассказывала про странности своего парня, но Светлана уже не слушала. Она углубилась в воспоминания.

В доме собрались подружки мамы. Она всегда устраивала девичники, когда папа был в командировке, потому что он не любил, когда жена общалась с кем-либо, кроме него. В этот раз родственники не смогли взять к себе детей на этот день, и мама приказала ребятам сидеть в детской и вести себя тихо.

Света тихонько выбралась из комнаты и села у лестницы, слушая разговор маминых подружек на первом этаже.

– Мне так жалко нашу Ленку, – одна из женщин шепотом обсуждала маму, поглядывая в сторону кухни, где та вынимала пирог из духовки. – Не понимаю, как можно так держаться за своего мужа-тирана. У них ведь начались проблемы в первый же год брака. Но тут Ленка забеременела, и УЗИ показало, что будет сын. Славик был так счастлив, носил Ленку на руках. А тут родилась Света. Вот так оказалось, что УЗИ ошиблось. Славик разочаровался и в жене, и в дочери…

– Так она же только родилась, эта дочь! – воскликнула другая женщина.

– Так вот именно. Ленка на этой почве Свету тоже полюбить не смогла. Она мне сама так и говорила, что ничего к ней не чувствует. Ждала, что, может, поухаживает, понянчит и материнский инстинкт проснется, но нет. Так они и жили. А потом Лена узнает, что снова беременна. Она и муженек ее ребенка не хотели, а аборт уже поздно было делать. Ну не гробить же себя на подпольном. Таня родилась, они ее ненавидят. И не скрывают особо этого. Свету тоже не любят, но она хоть тихая, покладистая. А Таня вечно какие-то проблемы доставит, но что с нее взять, ребенок же.

– Жалко девочек, – покачала головой еще одна подруга. – И она же их уже и не полюбит, если за эти годы не смогла.

– Не смогла, не смогла… Хорошо хоть Костик родился. Вот он для Лены и Славика такая радость. Не могут налюбоваться им, – продолжала рассказчица. – Ну а девочки для нее это такое.

– Ненужные дети… – философски протянула третья женщина.

В комнату вошла мама с пирогом. Сплетницы замолчали. Все взяли по куску лакомства и продолжили разговор о чем-то другом.

Света пораженно оперлась головой о стену. В свои 11 лет она была умной девочкой и понимала значение всех этих непонятных слов вроде УЗИ и аборта. Хорошо крутиться в туалете для старшеклассниц в школе, всегда можно узнать что-то интересное. Да и вообще, она все поняла. Особенно то, почему мама относится к ней с Таней не так, как к Косте.

Девочка вернулась в детскую, где Таня играла с братом. Света села на кровать и посмотрела на сестру. Ну уж нет, она добьется маминой любви. Сказали же подружки, что Таньку мама ненавидит. А ее просто не любит. А значит она, Светлана Люберецкая, отныне во всем будет лучше сестры. И мама ее полюбит. И будет обнимать, хвалить и ласкать, как Костика. А Танька пусть сама решает, что ей делать. Но она не станет лучше нее, это однозначно – Свете не нужно, чтобы надоедливая сестра делила с ней еще и мамину любовь, которой и так нет. Теперь будет только один ненужный ребенок.

Таня радостно повернулась к сестре, показывая ей башню из кубиков, которую она соорудила с Костей и заметила, что Света по-другому на нее смотрит. Так, словно они соперницы в какой-то игре.

Спасение

Кристина сидела за своей партой и судорожно переписывала домашнее задание из взятой у отличницы тетради. Вообще-то, она собиралась списать эту геометрию из интернета вчера вечером, но в комнату ворвалась мама и устроила страшный скандал по этому поводу, кричала какая же Кристина мерзкая и тупая, а потом дала ей пощечину и выключила интернет. Списать утром девушка не могла, так как вся семья была взбудоражена новой ссорой тети Светы и Валентины. В этот раз яблоком раздора стал новый дворник, на которого Светлана собралась писать жалобу (зачем, никто так и не понял), а соседка отчаянно его защищала.

Кристина дописывала последний номер, когда одноклассники, обсуждавшие подругу одной из девочек, тусовавшуюся в компании Жени, вдруг обратили внимание на нее.

– А Ева мне рассказала, что наша Люберецкая там не только развлекалась, но и ночевала.

– Серьезно? – один из парней перескочил через стулья. – Кристин, это правда?

– Да конечно правда, – продолжала одноклассница. – А ведь там ночуют только наркоманы и отбросы. Ну, типа, бомжи, которым нигде нет места.

– Да, но Ева мне еще говорила, что у Люберецкой какая-то дичь в семье творилась, – добавила другая одноклассница.

Все повернулись к Кристине. Она старалась выглядеть спокойной, но у нее бешено колотилось сердце, как всегда, когда кто-то ее обсуждал.

– Да тут все понятно, – махнула рукой подруга той самой Евы. – Ее родители из дому выгнали, некуда было идти, вот она и ночевала в недостройке.

– Это же что нужно было натворить, чтобы тебя родители выперли? Кристин, скажи, а? – спросил одноклассник.

– Точно Кристина отличилась. Ее семья ведь такая богатая. Они детям ни в чем не отказывают. И выглядят все прилично, прямо идеально. У нас таких гаджетов нет.

– Ага. Как таких можно не любить?

– Может, это они меня обидели? – наконец подала голос Кристина.

– Не верю. Твоя семья слишком круто выглядит, как для родителей, издевающихся над детьми. Точно ты их достала, – все закивали парню.

Кристине очень хотелось ударить их всех. Она могла это сделать, но вспомнила, как недавно она слегка, даже без особых страстей, подралась с одноклассником, который смеялся над ней, а мама узнала об этом. Естественно, когда дома никого не было, она украсила тело Кристины парой новых синяков, а на все рассказы Кристины о том, что она себя защищала, сказала лишь, что дочь – это самый большой ее провал, напоследок пообещав убить, если в семье кто-то будет знать обо все вот этом. Впрочем, все это приблизительно в одном порядке, словно прелюдию к важному обещанию, она делала каждый раз, когда Кристина приносила проблему: двойку, драку, свое мнение, неправильный вид или слова, которые позорили маму, семью.

К счастью, Кристину спас звонок на урок. До конца дня ее никто не трогал.

Девушка шла по коридору к выходу, когда ее догнали две одноклассницы, Аня и Альбина. Они были лучшими подругами, ни с кем в классе больше не общались, и, разумеется, присутствовали при обсуждении бурной жизни Кристины.

– Кристин, так что у тебя там все же случилось? – спросила Аня.

– Не ваше дело, – огрызнулась Кристина.

– Мы хотим помочь, поддержать как-то, – голубые глаза Альбины выражали сочувствие.

– Ну, если вкратце, то я немного козел отпущения в семье. А в тот вечер мама меня напугала, и я ушла.

– Но она ведь волновалась за тебя, наверное, извинялась потом, – протянула Аня.

Кристина рассмеялась:

– Конечно, да. Половина семьи только на утро поняла, что я не ночевала дома. Еще и меня во всех грехах обвинили.

– Но почему они так к тебе относятся? – Альбина явно была из доброй семьи, потому что у нее отвисла челюсть от таких откровений.

– К несчастью, не нашлось поводов, чтобы меня любить. И я не особо стараюсь, чтобы их дать.

– Для любви не нужны причины.

– Для ненависти тоже, – Кристина остановилась и посмотрела в глаза девочкам.

– Они тебя бьют? – тихо спросила Аня.

– Мы видели какие-то синяки у тебя на теле, когда на физкультуру переодевались, – добавила Альбина.

– Да, – ответила Кристина.

– Ты не пробовала кому-то рассказать об этом? Может, другие взрослые тебе бы помогли, – предположила Аня.

– Ну да, конечно, – Кристина деланно засмеялась. – Мои синяки видели многие. Всем все равно. А одна моя знакома из… прошлой компании рассказывала другим взрослым. Одни говорили ей, что она сама виновата, другие не верили, третьим было плевать. Это система, которую не сломать. Никто мне не поможет, как не помогали другим. Потому что я – никто, а родители – боги.

Девочки немногопомолчали.

– Но, даже если бы я точно знала, что мне помогут, – продолжила Кристина, – я не уверенна, что рассказала бы. Вдруг меня заберут в детдом, а маму лишат родительских прав. Я боюсь, что ей может быть из-за этого больно. Я все равно люблю ее, хотя она и говорит, что ненавидит меня.

– Знаешь, нам очень жаль, что у тебя такие проблемы. Мы хотели с тобой подружиться, ведь когда ты не один, то легче справляться. На самом деле ты умная и хорошая. Давай завтра погуляем после школы? – Аня взяла девушку за руку.

Кристина была так ошарашена услышанным, что не успела подумать, как у нее уже вылетело:

– Да, давай в пять возле главного входа нашего ТРЦ.

– Отлично, давай еще телефонами обменяемся.

– И друг на друга в инстаграме подпишемся, – все принялись вынимать из сумок смартфоны.

Даша разъяренно вошла в квартиру. Следом за ней вбежал Андрей, хотя она его не приглашала. Дома никого не было. Даша прошла в гостиную.

– Ты как всегда раздула из мухи слона, – сказал Андрей, развалившись на диване.

– Да ну? А по-моему, я ничего не раздуваю. Ты все время вчера вечером высмеивал меня. Все мои подруги смеялись. А громче всех смеялись твои друзья, которых ты мне вечно навязываешь, потому что мои подруги плохие, с ними мне нельзя общаться. Ты всерьез считаешь, что шуточки над моими целями и внешностью и… тем, какая я в постели – это смешно? Это нифига не смешно. Ты заставил меня чувствовать себя униженно.

– Это ты заставила меня так себя чувствовать! Я шутил смешно, а ты просто истеричка! – хотя Даша говорила спокойно, Андрей начал повышать голос.

– Ты все время на меня по любому поводу обижаешься. С тех пор, как мы начали встречаться, я не понимаю, что происходит. Такое чувство, что моя жизнь заканчивается в тебе. Ты постоянно меня контролируешь, ревнуешь, устраиваешь скандалы, тебе все время во мне что-то не нравиться, хотя раньше заваливал меня комплиментами. Все важное для меня тебя бесит: друзья, семья, увлечения, достижения. Ах да, я же по-твоему ничего и не добилась! Куда уж всем до тебя, ты-то, по твоим словам, идеальный. Я устала от таких отношений, я каждый вечер плачу, уже не верю в себя, – Даша впервые высказала все накопившееся и тут же об это пожалела.

– Ты плачешь и переживаешь, потому что ты истеричка. И дура. Как и все эти тупые бабы. Я делаю все для тебя, а ты так со мной обращаешься. Я люблю тебя, как никто другой. А если что-то и происходит, то это по твоей вине, а не по моей. Ты виновата в наших проблемах. Еще и истерики закатываешь! – Андрей кричал. Даша попятилась, а он встал с дивана.

– Я не понимаю, что ты такое говоришь. Почему ты так себя ведешь? – девушка схватилась за голову.

– Потому что ты меня спровоцировала!

– Нет!

– Да! – Андрей замахнулся и со всей силы ударил Дашу по лицу.

Даша схватилась за щеку и села на диван. Она посидела так несколько минут, потом подняла глаза на Андрея. Он стоял с самоуверенным выражением лица, не сомневаясь в своей правоте и поглядывая в сторону прихожей. И тут Даша поняла, что там стояла пришедшая со школы Кристина и что она видела всю эту сцену. Девочка приоткрыла рот и съежилась. Потом перевела взгляд на стену, облизнула губы и убежала в детскую, заперев за собой дверь.

– Господи, Даша, мне так жаль, – Андрей резко поменял лицо на сочувствующее, но тень равнодушия к тому, что он сделал, еще не сошла. – Я не хотел. Просто ты меня довела. И еще я сегодня немного выпил, и не выспался. Все меня бесит. А ты стала последней каплей. Твоя сестра ведь расскажет родителям?

– Нет, – Даша потерла щеку, на которой отпечаталась пятерня парня. – Она ничего не расскажет. И я не расскажу. Мы-то знаем, что это бессмысленно.

– Не понял? – Андрей сел рядом с ней.

– Родители нас никогда не поддерживали и не помогали в беде. Даже если они узнают, то или меня обвинят, или просто махнут рукой. Им не нужны проблемы детей, только радости и достижения. А Кристина, как никто, это знает.

– Даша, получается, тебе не к кому прийти? Если твоя семья тебе не особо и семья, – Андрей взял ее за руку. – Я не извинюсь за удар, ведь ты его заслужила, но я клянусь, что люблю тебя. Я буду твоей семьей, буду помогать тебе. Мы будем держаться друг друга.

Даша не понимала, что с ней происходит, но она вдруг поверила Андрею.

Это я плохая. Я действительно его вывела. Да, делает он иногда странные вещи, и что? Все мы не без греха. Я знаю, он меня любит, несмотря на мои недостатки, которых куча. Все, что он делает: ревнует, контролирует, критикует – это из любви, из желания мне помочь, позаботиться. Вот именно, кто еще обо мне позаботиться? А Андрей со мной. Я просто больше не буду вести себя отвратительно и такого скандала не повториться. Я люблю его.

Даша обняла парня. Они прижались лбами друг к другу.

– Ты не сможешь без меня. Я твоя опора, только я у тебя есть, – он говорил шепотом.

– Да, – тоже прошептала Даша.

Кристина гуляла с Аней и Альбиной уже третий раз за неделю. Ей было хорошо с ними. Теперь в школе она не стояла в одиночестве у стеночки и даже смеялась. Девушка считала, что в этот-то раз она нашла нормальных подруг.

Сегодня Аня и Альбина пообещали привести ее в интересное место. Кристина надеялась, что это не недостройка или что-то типа того.

Они подошли к зданию, выложенному ярким кирпичом. На нем ничего не было написано, никакой таблички у двери, только крест на фасаде.

– Что это? – недоуменно спросила Кристина.

– Это церковь, в которую мы ходим, – сказала Аня.

– Да, мы и наши семьи, – добавила Альбина.

– Круто конечно, но я не особо верующая, да и в церквях ничего интересного не вижу. Может, лучше пойдем в кафе пирожное съедим?

– Кристина, послушай, – Аня убрала с ее щеки пушинку и Кристина, вспомнив недавнюю сцену дома, с трудом подавила желание отдернуться. – Наша церковь приносит людям только счастье и умиротворение, освобождает от грехов и проблем. Здесь все друг друга любят и поддерживают, ведь нас объединяет наш Бог.

– Мы решили, что тебе это нужно. Здесь ты найдешь себя. Может, и семью свою приведешь, вам всем это пойдет на пользу, – сказала Альбина.

– Да, но мне это не кажется особо интересным…

– Там не так как в обычных церквях, – Аня взяла подругу за руку. – Там весело, всякие беседы, игры, группы поддержки. Моя и Альбинина семья пришли сюда, когда мы были маленькими и поняли, что для них Бог. А теперь и мы это понимаем. Это интересно, и главное, в жизни появляется смысл и близкие, хотя и не по крови. Нужно только уверовать и прийти, тебе все примут. Люди друг друга любят.

Кристина заколебалась.

Это ведь лучше, чем компания Жени. В церкви меня точно не подсадят на иглу с рассказами о том, что раз у меня проблемы в семье, то я обязана уколоться, это спасет меня. Вдруг я найду новую семью? Меня будут поддерживать, хвалить. Ради этого стоит попробовать.

– Ладно, идем.

Взявшись за руки, девочки вошли в церковь и обстановка радости внутри немедленно их поглотила.

Полное растворение

Кристина на всех парах мчалась к месту встречи с подругами. Издалека она увидела, как Аня и Альбина делают селфи на фоне заснеженного парка.

– Привет! Извиняюсь, автобуса долго ждала, – Кристина запыхалась. Церковь, в которую она ходила с подругами, находилась на окраине района, приходилось подъезжать, в то время как девчонки, наоборот, жили рядом.

– Ничего страшного. Сфоткаешся с нами? А потом пойдем на собрание.

Кристина кивнула и встала в позу.

Она ходила в эту церковь уже вторую неделю. Придя в первый раз, девушка боялась до дрожи в коленях, но все там были невероятно ласковыми и добрыми. Ее приняли с раскрытыми объятиями, объяснили, во что они верят и что для них Бог, добавив, что с ними она уверует до конца жизни. Столько внимания Кристина давно не получала.

Вот и сейчас каждый член подходил и обнимал ее, спрашивал, как дела. Сегодня у них было обычное подростковое собрание, на котором молодежь вместе с взрослыми наставниками и лидерами церкви обсуждали проблемы и как решить их с Божьей помощью.

Сегодня говорили про ложь. Все сидели кружком и рассказывали о своем опыте столкновения с этим грехом. Одна из наставниц прикоснулась к Кристине:

– Кристиночка, а что ты можешь сказать нам по этому поводу?

– Ну, я часто врала и вру сейчас, – Кристина вытерла потные ладони о свитер. – Я обычно вру в семье. А в школе я вру, чтобы мне не досталось от семьи. Я говорю неправду, чтобы мама не бесилась и не устраивала скандалы…

– Не била, не обзывала, – добавил один из членов собрания.

– Да, – Кристина кивнула и нахмурилась. – Я много врала в детстве, потому что меня заставляла мама. Кто бы не спросил меня о чем-то семейном, я должна была рассказывать только хорошее, такую себе идеальную картину. Ну, то есть врать. Даже если это были близкие люди. Если я проговаривалась, что мама с папой ссорятся, разводятся, уже развелись, что мы живем с родственниками и мама об этом узнавала, она очень злилась и кричала. Последний год я перестала врать. Мне надоело, я уже начала путаться в своих ролях. Будто бы это все не моя жизнь, а театр, где я в масках. Надо все время быть начеку, помнить, что кому говорил. Я забила, хотя мама беситься. А это считается грехом?

– Милая, все мы грешны. Но это можно исправить, – другая наставница встала, все сделали то же. – Давайте прославлять нашего Бога.

Из колонок зазвучала музыка, на слайде появились слова песни об Иисусе. Все взялись за руки и принялись петь, раскачиваясь в такт мелодии.

Прославляли долго, минут тридцать. Потом молились, тоже долго. После все принялись разговаривать о своем, обниматься, пить чай с печеньками. Кристина была счастлива. Все любили ее, интересовались ею, принимали такой, какая она есть, даже не смотря на грехи. Она волновалась, что ребята не поймут ее отношений с семьей, но оказалось, что у многих лидеров и наставников были такие же проблемы, но они смогли с этим справиться благодаря приходу в церковь такими же юными, как и Кристина. И своих детей они воспитывали или будут воспитывать в вере и любви.

Кристина вышла из церкви с уже привычным чувством эйфории. Посещение собраний приносило ей огромное удовольствие и невероятный прилив энергии. После них ей хотелось бегать, кричать, радоваться. Эйфория продолжалась даже дома.

Даша пыталась выдернуть непонятно откуда взявшуюся нитку на пододеяльнике. Андрей лежал с ней, его рука блуждала под одеялом рядом с ее грудью.

– Это так интересно, правда? – спросил парень, кладя руку Даше на живот.

– Что именно?

– Секс. Природа так забавно придумала. Мужчина, женщина, все симметрично, все может войти, получить удовольствие. Просто идеально. Даже не знаю, как объяснить, но я часто об этом думаю.

– Я поняла. Ты же вроде экономист, а не философ? – Даша улыбнулась, хотя никаких чувств сейчас не испытывала.

Они еще немного полежали, и Андрей отправился в душ. Даша не спешила вставать. Она отвернулась к стене и вытерла внезапно набежавшую слезу.

Андрей прав – все идеально. И почему я тогда ненавижу секс? Черт, что со мной не так? Мне он никогда особо не нравился, а после той ссоры с Андрюшей вообще как бревно лежу и терплю. Но я все равно должна. Он же меня любит, а я что, не могу потерпеть минут двадцать ради него? В любви ведь должна быть плата. Он и так многое мне прощает.

Андрей вернулся из душа, Даша поторопилась помыться и уйти, хотя квартира парня была только в его распоряжении и она могла оставаться здесь дольше.

Кристина собиралась на очередную встречу в церкви. Подойдя к комнате, она услышала за полузакрытой дверью голос Арины:

– Что с тобой, Даша?

– Не знаю. Что-то не могу сесть за учебу. Такое чувство, что ничего не могу и не смогу.

Кристина вошла в комнату. Даша пластом лежала на кровати, Арина лепила из пластилина, поглядывая на сестру. Девушка хотела сказать что-то язвительное, но заметила, что Даша действительно подавлена. Она в принципе стала довольно странной за последние недели, хотя это было понятно. Встречаться с парнем, который ее бьет – это же немыслимо.

Кристина взяла сумку и вышла из квартиры.

Даша открыла дверь. На пороге стоял Андрей.

– Ты чего не на занятиях?

– А ты? – Андрей по-хозяйски прошел в квартиру.

– У меня голова болит.

– Наверное, от похмелья? Я же запретил тебе ходить на вечеринки. Что думала, я не узнаю, что ты была на тусовке у Леры?

– Я и так все твои требования выполняю. У меня было плохое настроение, я решила развеяться. Ты утомил меня уже! Я же тебе не запрещаю с мужиками в баре торчать, – Даша села на кровать.

– Ах, вот значит как! Я тебя утомил. А ты не забыла, что только я у тебя и есть, а, милая?

– Что ты прикопался? – Даша закричала. – Я тебе один раз что-то личное про семью рассказала, а ты мне теперь все время соль на рану сыплешь, по любому поводу это вставляешь. Лучше я буду сама, чем на условиях с тобой.

– Дурочка, – Андрей сел рядом с ней и взял ее за подбородок. – Я же люблю тебя, забочусь. Ну, мало ли что на этих пьянках может произойти. Еще изменишь мне, я не смогу пережить нашу разрушенную любовь.

Андрей не отпускал ее подбородок, но Даша не смотрела на него. В ней боролось слишком много чувств, чтобы глянуть ему в глаза искренне.

– Я знаю, что ты это понимаешь. Но тебя придется наказать за то, что ты меня не послушала, – Андрей начал расстегивать на Даше джинсы.

– Андрей, – вдруг твердо сказала девушка, – я не хочу сейчас.

– А я хочу, – парень продолжил.

Даша резко рванула его за руку, которая уже все расстегнула:

– Я не хочу. Я тебе сейчас это четко говорю. Нет.

Андрей посмотрел на нее. Даше показалось, что он все понял, но вдруг парень вывернул ее руку, резко повалил на живот и содрал джинсы.

– Перестань! Что ты делаешь? – закричала Даша.

Андрей навалился на нее. Девушка почувствовала резкую боль внизу. На мгновение все будто потеряло свои формы и сущности.

Боль была такая, как если бы ее раздирали изнутри. Даша плакала, на крик сил не было. Андрей держал ее за запястья, они онемели, и девушка знала, что уже покрылись синяками.

Парень дергался на ней, что есть силы, словно специально стараясь причинить как можно больше страданий. Его лицо светилось садисткой улыбкой, которую Даша уже где-то видела. Он наклонился и прошептал на ухо:

– Я этого хочу.

Полными слез глазами Даша смотрела на непонятно откуда взявшуюся нитку на ее покрывале.

Кристина вешала куртку на крючок и думала о том, как же здесь здорово. Даже в церковной раздевалке ее окружали вниманием. Ребята спрашивали, как ее дела, как она сама, смеялись над ее шутками, называли умной. Теперь она и в туалет одна не ходила: с ней всегда были ее новые друзья. Новая семья.

Узнав, что Кристина вроде как творческий человек, Сима, одна из лидеров, присоединила девушку к группе, которая изготавливала рекламные листовки их церкви. Тут были и писатели, сочинявшие текст, и художники, и распространители рекламы в интернете, и компьютерщики. Кристина с удовольствием помогала им.

– Давайте прочтем, что говорят Святые Главы о почитании родителей, – Кеша, наставник, указал на страницы.

Кристина полистала тонкую книжку в красивом переплете, подаренную ей, когда она сюда пришла. Девушка знала, что Библия очень толстая, но в этой церкви веровали в Главы – определенные отрывки из Библии, которые провозглашали истинную веру.

– Кристиночка, мы знаем, что у тебя проблемы в семье. Но ты почитаешь родителей, несмотря на это? – спросил Кеша.

– Ну, не совсем. Я люблю маму, но не уважаю ее и родственников.

– Тебе нужно просто пожить в детдоме. Посмотришь, как там дети мечтают о любых родителях, лишь бы были и все поймешь, – эмоционально высказалась одна из девочек, жившая несколько лет своего детства в интернате.

– Леся, не стоит так говорить, у всех ведь разные ситуации, – сказал Кеша.

– Знаешь, а я с тобой не согласна, – Кристина подняла голову. – Абы что-то было – принцип не очень, как ты считаешь? Это моей семье нужно пожить в детдоме, чтобы понять, как дети хотят родителей, как они важны для них. И после этого они все поймут. Поймут, как надо любить своих детей. Потому что я не хочу терпеть обзывания тети Светы и синяки от мамы только потому, что у других детей тоже жизнь не сложилась.

Все зааплодировали Кристининым словам и принялись хвалить ее ум и тонкость чувств.

После выступления лидеров, которые говорили проницательные речи, ходя туда-сюда по сцене, и прославления с молитвой, к Кристине подошла Сима:

– Кристиночка, когда у тебя конфликты в семье, не забывай читать Главы. Это поможет тебе. И приходи к нам каждый день.

– Хорошо.

– И еще. У нас будет конференция, где выступит сам пастор. Ты, безусловно, придешь!?

– Да, конечно. А что за пастор?

– Пастор – глава церкви. А мы, лидера, его помощники, проводники его Божьего слова. Ты тоже в будущем сможешь стать лидером. У тебя много задатков. Люди будут уважать тебя и любить. Главное, исправно учиться здесь, в нашем храме.

Кристина не поняла про пастора-проводника, но обрадовалась, что у нее есть лидерские способности.

– Но, вот какое дело, – Сима положила девушке руку на плечо и посмотрела в глаза, – на конференцию нужен взнос. Ты поняла?

– Да, – Кристина кивнула. – Моя бабушка все время высылает мне деньги, я принесу.

– Прекрасно, – Сима назвала ей сумму, Кристина еще раз кивнула и пошла обниматься со всеми на прощание, думая о том, какая у нее будет приятная эйфория после сегодняшнего собрания и после конференции, которая – она была уверенна заранее – чудесна.

Разговор по душам

Кристина подошла к входной двери и приняла из рук матери пакеты с покупками. В это время из квартиры напротив вышла Ирина. Мама повернулась к ней и принялась вести оживленную беседу.

Кристина раскладывала продукты по местам. После пьяной ночи мамы Ирина крайне не нравилась девушке, хотя она и понимала, что напилась-то ее мама, а не соседка, и ответственность за это на маме, но мысль о том, что катализатором событий стала именно Ирина, не давала Кристине покоя. Свои волнения она, конечно же, не озвучивала, потому что ей должны были нравиться те люди, которые нравятся ее семье. И ненавидеть она должна была так же.

Девушка вынула кондиционер для белья и отправилась в ванную, чтобы оставить его там. На полпути она остановилась, услышав в разговоре мамы свое имя.

– Представляешь, моя Кристина заняла второе место в олимпиаде по истории. Впервые в жизни пошла и сразу место получила.

– Да, она молодец, – Ирина ожесточенно тыкала в зависший смартфон. – Слушай, приходи ко мне завтра. Будут гости и наливочка.

– Хорошо, – Татьяна подмигнула и закрыла дверь.

Кристина зашла в ванную, нахмурившись. В этой олимпиаде она заняла место еще в начале учебного года, из-за этого ее и не выгнали со школы. Но приятно, что мама об этом помнит. Неприятно, что она пойдет к Ирине, когда только пару недель назад перестала прятать выпивку под ванной и пить ее тайком в течение дня. Кристина все время проверяла и мамин тайник, и ее состояние, тогда как семья делала вид, что не замечает запаха алкоголя, и ходьбы мамы по квартире покачиваясь. Впрочем, без выпивки она снова стала раздражительной, и Арина тряслась перед каждым выполнением домашнего задания.

Теперь Кристина сидела в своей комнате и раздумывала над тем, не пойти ли ей в следующем году еще и на олимпиаду по ее любимому английскому, который она учила чуть ли не на отлично, когда, как всегда, без стука и лишних вопросов типа можно ли войти, вошла мама. Кристина подняла голову.

– Значит так, я еще вчера обнаружила, что у тебя опять ужасная тематическая оценка по математике. Я уже не говорю про физику, химию.

– Мам, я не понимаю и не люблю это, – Кристина решила попробовать обойтись без своего обычного напускного бунта, подумав, что раз мама ее хвалила, то, может, готова смириться с тем, что дочь просто другая, не такая, как она хотела, но все еще хорошая и умная, а искренность вместо протеста только поможет. – У меня есть предметы, по которым почти отличные оценки, я тебе покажу. Все ведь не так плохо.

– Все ужасно! А раз ты этого не понимаешь, значит, я права, и ты тупа, как пробка! – мама так закричала, что у Кристины зазвенело в ушах. – Я уже просто не могу! Мои нервы не выдерживают! Как же меня утомил этот вечный стыд за твою тупость, за твою мерзость, за твою…

– Неидеальность? – вставила девушка. – Мам, но у меня же есть успехи…

– Да мне плевать на твои успехи. Какой от них толк, если они бесполезны? Мне нужны нормальные успехи, как у Даши, которая медалистка, которая математик. Которая, как раз таки, идеальна, как ты выражаешься. Которой можно гордиться.

– Знаешь, мама, а мне надоели твои слова про Дашу. Она все равно всегда лучше, а я хуже, потому что… Да я не знаю, почему! Потому что я веду себя как я, а не как нужно по шаблону нашей семьи.

– Шаблону нашей семьи? – мама со всей силы толкнула Кристину, так упала со стула и ударилась головой о шкаф. – Тварь ты. Я ненавижу тебя. Я ненавижу себя за то, что угробила свою жизнь, а теперь ее окончательно гробишь ты.

– А что я сделала? – Кристина подняла на маму глаза, ее подбородок дрожал, но взгляд был твердым.

Вместо ответа мама принялась бить ее руками. Она била по спине, плечам, рукам, ногам, попала по животу, трясла ее так, что девушка снова ударилась о шкаф.

– Перестань! – закричала Кристина и попыталась схватить маму за руки. – Перестань, перестань, хватит!

– Успокоилась, живо! – мать дарила Кристину по щеке, потом по губам, потом опять по щеке. – Успокоилась!

Закрыв лицо руками, Кристина сидела у шкафа. Мама отошла от нее:

– Ненавижу тебя, – с этими словами женщина вышла из комнаты.

Сидя у шкафа, Кристина нашла силы осмотреть себя, хотя даже двигаться было больно. Синяки уже начали появляться, даже на лице были точечные кровоподтеки.

Господи, удары мамиными руками с кольцами даже больнее, чем ремнем. Хотя синяки такие же огромные в обоих случаях. Хорошо хоть старые зажили.

С трудом передвигая ноги, Даша дошла до квартиры Аси и позвонила в дверь. У нее все еще болело там, внизу, а руки, за которые Андрей держал ее, когда…они занимались сексом, была вся в фиолетовых синяках.

Девушки молча пили чай в кухне.

– Знаешь, – начала Даша. – Прошло пять дней, а я только сегодня смогла глянуть на себя в зеркало и признать, что он взял меня силой, потому что я говорила «нет», я громко говорила, клянусь.

– Даш, почему ты этого раньше не осознавала? Всей кошмарности происходящего? Мы видели, что ты изменилась. Почти перестала общаться с нами, все время только с Андреем, но думали, что это просто увлечение первой любовью.

Даша провела ладонью по лицу:

– Он запрещал мне общаться с вами. Просто… Я была уверенна, что так и надо. Я думала, что в любви нужно покоряться, нужно делать так, как тебе говорят. Я считала, что меня будут любить, только если я буду правильной. Я и сейчас так считаю. Если он кричал, бил, занимался сексом – я была виновата, я заслуживала этого. А контроль мне казался проявлением заботы. Черт, не могу мысли связать. Прости, невнятно вышло. Ты, наверное, ничего не поняла.

– Я все поняла, – Ася взяла ее за руку. – Даш, но почему же ты так считала? Это ведь именно такая твоя уверенность загнала тебя в угол. Откуда эти мысли о том, что любовь должна принимать такие уродливые формы?

– Ну, у меня раньше не было отношений, я не знала, как должно быть, – Даша помолчала, а потом все же прошептала: – Еще родители.

– Что? – Ася наклонилась к ней, но Даша, наоборот, словно испугалась самой себя, ее глаза широко раскрылись, дыхание сбилось, она сжалась, но таки сказала громче:

– Родители вели себя со мной так же. Сейчас я вспоминаю многое и понимаю, как все, что они делали похоже на мои отношения с Андреем. Я увидела сходство еще давно, но не могла себе в этом признаться. Я до сих пор не верю, что мои родители такие же, как и он. Они делали то же самое: заставляли подчиняться, быть не собой, а ими, подавляли меня. Андрею не пришлось только заставлять меня поверить в то, что любовь надо заслужить, что если я ее не заслуживаю, то должна быть наказана. Ему уже оказали услугу мама с папой.

– Даша, это ужасно, – Ася смотрела с искренним состраданием.– Но ты должна теперь понять, что твои родители…

– Знаешь, я не чувствовала, что это мое тело, – вдруг перебила Даша, ее глаза еще сильнее остекленели. – В смысле, я знаю, что мое тело – не мое. Ничего не мое. Я – это чужая вещь, которую можно использовать в своих целях. И Андрей это знал. Поэтому и воспользовался для своего удовлетворения. А я не особо-то и сопротивлялась.

– Даш, ты должна понять, что твои родители и Андрей – ужасные люди. Выброси их и их мнение о тебе из своей жизни.

– С Андреем я расстанусь. Но только жестокость родителей сделала меня успешной. Если бы не они и их прессинг, я бы не поступила в этот ВУЗ. И они платят за мои прихоти. Они любят меня. Я не потеряю их любовь, даже если для этого придется быть для них, как для Андрея.

Кристина вошла в гостиную, где Арина на диване играла куклами.

– Арин, ты брала мой планшет?

– Просто у моего сломалась дырка для зарядки, а мама еще в ремонт не отнесла. Я немного играла твоим.

– Блин, ты в курсе, что ты мне документ удалила? Между прочим, там был текст для важной рекламы… места, куда я хожу, – девушка едва удержалась от того, чтобы не сказать про церковь.

– Ну прости, я не хотела. Думала, что удаляю пустой документ, а удалила его.

– Прекрасно. Как же меня достало твое лазанье по моим вещам без спросу. Ты слышала о такой штуке, как личное пространство? – Кристина, сама того не понимая, повысила голос. Арина подняла на нее глаза и сказала:

– Ты сейчас на маму похожа.

– Что?

– Ты на маму похожа. Она такая же бешеная и так же кричит все время.

Лицо Кристины скривилось так, словно перед ней лежало что-то очень мерзкое.

– Не похожа!

– Похожа!

– Нет!

– Да!

– Нет! – Кристина заорала.

– Сейчас точно похожа, – сказала Арина.

В какой-то момент Кристина перестала понимать, где она и что делает. Словно в тумане она подскочила к Арине, схватила ее за плечи и принялась трясти со всей силы. Арина съёжилась в клубочек, закрывая лицо руками, а Кристина продолжала трясти, крича:

– Заткнись! Не похожа! Заткнись! Заткнись! Я. Не. Похожа!

Она стала бить сестру руками по туловищу, куда попало, все еще выкрикивая:

– Нет! Нет! Я не похожа! Хватит! Я не похожа! Я не она!

Наконец реальность вернулась. Кристина отошла от дивана, на котором лежала ее сестра и плакала. Девушка провела рукой по лицу, посмотрела на свои трясущиеся руки. На них была кровь из ее носа. Верный признак того, что поднялось давление. Кристина не понимала, как она сейчас могла такое сделать.

Девушка развернулась, вбежала в свою комнату, выпила таблетки от давления, оделась и ушла на улицу.

После ее ухода Арина забилась в истерике. Девочка два часа плакала без передышки и сучила ногами, иногда просто крича на всю квартиру, надеясь, что Кристина придет и успокоит ее, но этого не случилось.

Даша решила сказать Андрею про свое желание с ним расстаться в кафе, куда он пригласил ее этим вечером, потому что боялась оставаться с ним наедине.

Она пришла вовремя, как подобает приличному человеку, но Андрей уже сидел за столиком. Увидев Дашу, он встал, расцеловал ее. Подошла официантка, девушка заказала кофе и чизкейк.

Вечер проходил как обычно. Даша никак не могла найти момент для того, чтобы сказать то, ради чего, собственно, и пришла сюда. В итоге она дотянула до самого ухода домой.

Они шли по людной улице. Даша выпустила руку Андрея.

– Слушай, я хотела сказать тебе что-то очень важное.

Они остановились. Даша собиралась выпалить заветную фразу, но Андрей опередил ее, взяв за лицо:

– Надеюсь, это не то, что меня расстроит? Не надо причинять мне боль, ведь я не смогу прийти в себя после этого. Я причиню тебе боль в сто раз сильнее. Зачем нам это? Все так прекрасно. Мы ведь не сможем быть друг без друга. Ты не сможешь без меня.

Даша замерла. Она засунула руки в карманы, чтобы не было заметно дрожь в них, долго подбирала слова и, в конце концов, прошептала слабым голосом:

– Просто хотела сказать, что послезавтра у меня важное выступление на конференции в универе. Волнуюсь, получиться ли у меня. Это важно.

– Дурочка моя, – Андрей притянул ее к себе. – Какая разница, получиться или нет. Все равно для меня ты маленькая наивная девочка, с которой нужно, да и можно играть. Например, под одеялом в доктора и пациента. Уверен, другие, увидев тебя, подумают то же самое и простят тебе все огрехи. А еще говорят, что отличники в жизни ничего не добиваются.

Андрей рассмеялся над своими шуткам и покровительственно прижал Дашу к себе. Девушку ощутила душевный упадок, как всегда после такой «поддержки» от Андрея, в слова которого уже начинала верить.

Придя домой, Даша закрыла дверь своей комнаты и принялась ходить туда-сюда.

Черт, черт, черт. Я не могу с ним расстаться. Я хочу, но не могу. Вроде понимаю, что все это – неправда, неправильно, что это не любовь, но все равно верю в то, что, такая как я, не выживу без него, что я не достойна лучшего. Мне страшно. Ладно, расстанусь после конференции. Клянусь. Я должна это сделать хотя бы ради того, чтобы из-за него не запустить учебу. Иначе хана моему красному диплому.

Кристина сидела на стуле в круге. Темой сегодняшнего собрания в церкви было насилие. Рома, лидер, предоставил слово девушке:

– Как ты считаешь, Кристина, можно ли преодолеть насилие насилием?

– Я думаю, что нет. Однажды я и Даша, моя сестра, подрались, и тетя Света заставила Дашу ударить меня, потому что решила, будто я во всем виновата. Даша сделала как она велела, но во мне это вызвало не раскаяние, а ненависть ко всем. Так что я считаю, что нельзя насилие преодолеть насилием.

– И ты придерживаешься этого принципа? – спросила Аня.

– Не всегда. Пару дней назад мама меня побила, – Кристина украдкой потрогала место, где расплылся самый большой и болезненный синяк. Кровоподтеки на лице она замазывала жидким консилером, украденным у Даши. Хорошо, что в холод не надо все тело замазывать, как это было в конце прошлой весны. – Я была так зла, что сорвалась и избила Арину, свою вторую сестру. Я ужасно поступила, я признаю. Она права, я действительно стала похожа на маму…

– Но ты же попросила прощения? – поинтересовалась Альбина.

– Я еще не решилась. Пока что мы с Ариной делаем вид, что ничего не случилось. Наша семья это с детства, по-моему, умеет. Ну, делать вид. Но я попрошу прощения. Я не могу этого не сделать.

– Главное – искренне извиниться. И простить еще и себя. Твоя ошибка ужасна, но не непростительна. Точно так же и с твоей мамой. Ты должна ее простить, хотя она тебя и бьет, так же как и тебя простит Арина, – сказал Рома.

– Я люблю маму, но я не могу ее простить. Это очень тяжело. У меня такое чувство, что я для нее вещь, которой ей нужно похвастаться перед кем-то. Но она не может этого сделать, потому что я не удалась. И за это она меня ненавидит. Почему я для нее как вещь? Я же просто человек, ребенок со своими достоинствами и недостатками. Неужели нельзя просто любить и принимать меня? Зачем постоянно издеваться? Про тетю Свету я вообще молчу, но это было бы не так обидно, если бы хотя бы мама… – Кристинины попытки сдержать слезы, как не странно, обернулись успехом. Глаза были абсолютно сухие и не красные.

Рома продолжил утешать Кристину и говорить о всепрощении, но девушка уже не особенно внимательно слушала.

В конце собрания к Кристине подошел другой лидер, Трофим.

– Кристина, на новую конференцию нужно сдать взнос.

Кристина была уже на трех конференциях. Она потратила на них все деньги, какие у нее были, хотя и не поняла, на что идут эти взносы. Ведь конференция была в этой же церкви, просто в соседней комнате и ничего такого дорогостоящего на ней не происходило. Но она кивнула и сказала:

– Хорошо. Завтра принесу.

Ладно, Кристина, ты же знаешь, где мамин тайник на черный день. Она туда лезет раз в год. Так что вряд ли заметит. А со следующих бабушкиных назад положишь. Заметит мама, ну побьет, что поделать. Еще можно цепочку толкнуть, но это слишком сложно. Надо будет все это провернуть, чтобы завтра деньги принести. А то еще не возьмут на конференцию, а там ведь круто. И почему взнос с каждым разом увеличивается?

Мелодия Кафки

Кристина закончила чтение отрывка из Святых Глав про зависть. Лидер Сима поблагодарила девушку и сделала вывод сегодняшнего собрания:

– Итак, завидовать грешно, но поскольку все мы слабы, то утешение можно найти только в нашем Господе и молитвах Ему. Кристина, это особенно тебя касается.

– Ну да, я действительно сильно завидую Даше, хотя и понимаю, что то, что я не могу стать ею – только моя вина.

– Но твоя зависть порождает ненависть. Ты должна расти духовно, возвышаться над прежней собой, над грешниками, неверующими в Бога. Очень скоро ты полностью познаешь прелесть жизни в вере.

– Кристина и так много сделала за этот месяц, – вмешалась Аня. – Она ходит в нашу церковь почти каждый день, молиться, посещает конференции.

Члены группы похлопали Кристине и принялись хвалить ее словесно.

Когда все затихли, Альбина подняла руку:

– У меня вопрос не в тему. Как понять, где уже не конфликт отцов и детей, а нечто худшее?

– Ты имеешь в виду разные виды насилия? – спросила Сима.

– Ну, можно и так сказать.

– Конфликт отцов и детей – это когда все просто спорят. А когда они смеются, обзывают и бьют тебя за то, что ты не такая, как они – это уже не просто война поколений. Потому что, какой бы эта проблема не была традиционной, никакие разные мнения и представления о жизни и друг друге не должны ссорить и унижать, – высказалась Кристина.

– Кристина, отлично сказано! – похвалил один из юных прихожан.

Все похлопали.

– Ну, тогда у меня нет насилия, – сказала Альбина, потупив взгляд.

– Не стоит придираться, Альбинушка. То, что у родителей есть недостатки, не делает их монстрами по любому поводу. Истории Кристины – отличный повод сравнить и начать больше ценить своих близких, – самый старший лидер, 40-летний Георгий незаметно оказался за их спинами.

Все похлопали ему и принялись утешать Альбину, чтобы она не стыдилась своих мыслей. Потом пришло время молитв и прославления.

Вернувшись домой, Кристина еще раз прокрутила в голове сегодняшнее собрание и решила спустя неделю после избиения (она предпочитала называть это именно так, а не просто дракой, потому что знала, что ее сестра слабее и беззащитнее) все же извиниться перед Ариной.

Когда мы с мамой ссоримся, она требует, чтобы я немедленно перед ней извинялась, неважно, кто виноват. Но я не могу извиниться сразу, мне нужно все обдумать, переварить. Извиняться – вообще нелегкое дело. Даже если я понимаю, что виновата и прихожу просить прощения у мамы, она мне не верит и не прощает, потому что я долго думаю, называет обнаглевшей тварью. Надеюсь, сейчас это не сыграет со мной злую шутку. Господи, почему я такая ненормальная? Психичка, которая всегда урод?

Кристина присела на диван.

– Арин?

– Да – девочка отложила рисование.

– Я хотела попросить у тебя прощения за тот мой поступок. Я побила тебя, это было несправедливо и жестоко. Прости меня. Я очень постараюсь загладить свою вину.

Арина обняла ее.

– Ничего. Я тоже не хотела плохо себя вести, как говорит мама и тетя Света, провоцировать.

– Нет, ты не виновата. Я действительно иногда похожа на маму. Я и так психичка, – Кристина натянуто улыбнулась. – Но я сделаю все, чтобы никогда так больше себя не вести.

– Знаешь, мне так страшно.

– Почему?

– Ну, я смотрю на вас всех. Наша семья, особенно мама и тетя Света… они как эти… боги, вот. А я такая глупая. И мама мне часто говорит, что я глупая. Я боюсь, что никогда не смогу стать такими как они. Или хотя бы как Даша. Она же такая прекрасная.

– С чего ты взяла, что она прекрасная?

– Ее же все так любят. Вся семья. Она самая умная, и это очень важно для мамы и тети Светы. Они же еще умнее. Мне такой никогда не стать. Я задачу не могу решить, мама кричит, что я тупая, как она могла такую меня родить, руками машет, ударяет, рассказывает, как она во втором классе за четвертый решала.

– А я? На меня не хочешь быть похожей? – Кристина сразу же пожалела, что задала этот вопрос. Он был, по сути, провоцирующим, исключительно для утешения собственных мыслей и очень смутил Арину.

– Хочу, – Арина отвела взгляд. – Просто Даша… ее любит наша семья. Мама ее очень любит. А тебя они не любят. Я хочу, чтобы меня любили.

Ну конечно, куда мне до Дашеньки. Белокурый ангел с золотой медалью, будущим красным дипломом, и идеальной преданностью родителям. Действительно, за это в нашей семье будут любить.

Вслух Кристина сказала:

– Ты очень умная. Даже если все говорят тебе обратное, знай, что ты умна. Неважно, похожа ты на Дашу или нет.

– Но в мире есть только я и мама. И она… как бог, я уже говорила. Мне страшно, Кристина. Мама почти каждый вечер на меня кричит. Скоро она меня совсем разлюбит. У меня живот болит от этого. А еще, знаешь, я не хочу быть тобой или Дашей. Я хочу быть как я.

– В этой семье ты должна быть или мной, или Дашей. Другого не дано. Какой бы ты не была на самом деле, ты станешь той, которой тебе тут нарекли. Вон я – настоящая психичка и тупица. Лучше уже будь как Даша, у нее хотя бы проблем меньше. А может, и нет. Не знаю…

От этих слов Арину затошнило. Она легла на диван и скрутилась калачиком. Кристина не смотрела на нее, она ушла в свой мир, глядя на компьютер.

Новую попытку расстаться с Андреем Даша решила предпринять у себя дома, тогда, когда рядом будет только Арина. Это, конечно, было не очень хорошей идеей – вроде как впутывать ребенка в свои проблемы, но Дашу больше волновала ее психика, которая от таких отношений постепенно начала съезжать с катушек. То ей снилось, как Андрей ее душит, то она, гуляя с друзьями, шарахалась от встречных парней, похожих на «любимого» и понимала при этом, что находясь в одних и тех же районах, рано или поздно она действительно его встретит, и он накажет ее за нарушение запрета общаться с друзьями. Последнее время Андрей стал усиленно намекать на переезд к нему в съемную квартиру, и Даша понимала, что не сможет отказаться, а за дверью его дома окажется в аду. Её семья ведь и пальцем не ударит, чтобы помочь.

Короче говоря, Даша поняла, что этот ужас пора прекращать. Иначе она или станет его пленницей или сойдет с ума. Вариант с Ариной она выбрала в надежде на то, что парень не станет что-то делать при ней, маленьком ребенке. Что-то страшное.

Андрей пришел, и Даша сразу же поставила его в известность о том, что в соседней комнате сидит ее сестра.

– А зачем ты меня сюда пригласила? Я думал, мы займемся самым прекрасным занятием на свете, – Андрей недоуменно улыбался, кивая на кровать.

Пыткой. Займемся пыткой.

– Я позвала тебя сюда для того, чтобы поговорить, – Даша заметила, что парень, явно давно подозревавший о ее намерениях, уже открыл рот, чтобы начать давить на жалость и запугивать одновременно, а потому решительно сказала: – Да, я собираюсь причинить тебе боль. Мы расстаемся. И это не обсуждается.

Андрей подошел и схватил ее за подбородок. Его тихий голос прошелестел и зацепил каждый волосок на ее теле, от чего они стали дыбом:

– А мне так не кажется. По-моему, в тебе просто говорит маленькая истеричная девочка – то есть ты. Это легко исправить, чем мы сейчас и займемся.

– Во-первых, я не маленькая. Не надо обращаться со мной, как со щеночком, – на этих словах Андрей засмеялся и отвернулся, насмешливо на нее поглядывая. Так всегда вела себя Светлана с Кристиной и с самой Дашей. Девушке стоило огромных усилий вести себя твердо и не смущаться. – Во-вторых, как истеричка обычно только ты себя ведешь, потому что нормальные люди других не бьют и не… берут силой. И все это за то, что посмели сделать не так, как ты приказал. А еще нормальные люди не несут эту хрень, когда им говорят о расставании.

– Ах, так вот почему такая решительность. Тебе не понравилось, что я вел себя с тобой не как джентльмен? А ты уверенна, что ты заслужила? Все, что я делал – было наказанием. Ты вела себя как сволочь. И, по-моему, ты заслуживаешь худшего, – Лицо Андрея стало жестоким. Он улыбнулся своей садисткой улыбкой. У Даши перехватило дыхание. Она поняла, что даже Арина может ее не спасти.

– Чего же? Убьешь меня? Я знаю, ты можешь. С чего ты взял, что сам идеален? С чего ты взял, что у тебя есть право меня наказывать? Распоряжаться людьми? Ты просто моральный урод. Мы расстаемся и это точка. Уходи.

Андрей стоял на месте. Дашу охватила ярость. Она схватила парня за грудки и принялась выталкивать из комнаты, крича:

– Я тебя не наказывала. Я тебя любила. А ты просто знал, что я слабее тебя. Урод!

– Да ты не умеешь любить! – Андрей ввалился в прихожую и прошептал: – Помни о твоей сестричке. А то первая уже видела то, что не надо.

– Уходи. Наши отношения с самого начала были ошибкой. Я была уверенна, даже не подвергала сомнению, настолько это вбито у меня в голову, идею того, что должна заслужить твою и других людей любовь и уважение. Может, я не умею любить, но ты тоже. Я и секс с тобой терпела из чувства долга.

– Знаешь что, – Андрей наклонился к ней, – даже просто терпеть секс у тебя не получалось. Как и все в этой жизни.

– Спасибо, я знаю. Как и половина универа благодаря тому, что ты надо мной шутил при всех. Меня все обсуждали после таких твоих шуточек, ржали. Со мной пара человек из компании общаться перестали, и связываю я это с тем, что ты про меня нес.

– Видишь? Все верили мне и относились к тебе так, как следует. Это значит, что прав только я.

– Нет, это значит, что у некоторых нет мозгов, а некоторые просто ненастоящие друзья. Или не вышли из школьного возраста и не повзрослели. А главное – это доказательство, что ты сволочь.

– Молодец, хорошо держишься, – Андрей открыл входную дверь и вышел за порог. – Любой человек решил бы, что ты уверенна в своих словах и себе, но я-то знаю, что ты сама не веришь во все, что говоришь.

Андрей ушел, даже не хлопнув дверью, а Даша влетела в ванную, включила воду в душе и кране, и принялась сметать со стиральной машинки стоящие на ней предметы, лупить ногами по стенам.

Ненавижу себя. Я знаю, что он прав. Я сама не верю во все эти свои слова. Ну а как тут понять, что правильно, а что нет, когда всю жизнь я четко знала, что я ужасна, что меня будут уважать только если я подчинюсь и стану идеальной, а наказывать меня жестоко – это нормально? Мне все время так говорили мама с папой, я росла с этим. А тут вдруг выясняется, что так не должно быть. И как верить себе, а не другим?

Ссора с мамой, которая началась у Кристины на кухне, постепенно перешла в гостиную, где сидели все. Кристина даже не знала, что хуже. С одной стороны, наедине мама кричала так,что стекла в окнах трескались, и заканчивалось все чаще всего новыми синяками на девушке, а с другой, в общем месте была тетя Света с ее вечными обидными комментариями и унижениями.

– Мам, так я не поняла, что я сделала? – спросила Кристина у идущей впереди мамы.

– Было бы странно, если бы ты что-то поняла, – хмыкнула Светлана, едва услышав разговор, даже не зная, в чем суть конфликта.

– Что ты сделала? Я просила тебя не записываться к врачу на тот день, когда у меня встреча с моим любовником. Ты же знаешь, что без родителей доктор не принимает, и я должна буду пойти с тобой. Но, конечно, зачем тебе делать что-то как надо, главное – это ты и твой эгоизм.

– А кто такой любовник? – спросила Арина.

– Мам, может, не стоит так это называть? Все-таки детям не обязательно знать о твоей постельной жизни. И я же тебе сказала, что там следующая дата была через месяц, только два дня в этом месяце свободны, и я перепутала, подумала, что ты едешь не в тот день…

– В тот, не в тот… Не надо свою тупость использовать для прикрытия того, что ты хотела, чтобы я не ехала. Мало того, что ты эгоистка, так ты еще скотина неблагодарная. Не даешь маме даже отдохнуть от таких прекрасных дочечек нормально.

Вся семья насмешливо и осуждающе смотрела на Кристину. Девушка прикусила язык, чтобы не пролить ни слезинки.

– Мам, что ты несешь вообще? Ты параноик какой-то. Как можно было до такого додуматься? Да мне все равно на твоих любовников. Езжай куда и к кому хочешь. Я сейчас говорю тебе правду, – Кристина действительно отчаянно пыталась доказать маме свою невиновность, ведь у нее и в мыслях не было строить какие-то коварные планы, но женщина разошлась не на шутку:

– У меня болит каждая клеточка тела! Я почти умираю. Ты когда-нибудь мне помогла? Посочувствовала? Главное, чтобы Кристиночку повели к врачу.

Кристина не моргая смотрела на мать. В ее голове крутилось много мыслей. Из ступора ее вывел голос тети Светы:

– Кристина, реагируй как-то. Давай, давай, скажи уже что-то из своей копилки бреда. Что ты стоишь, свои наклонности психички всем демонстрируешь.

Все засмеялись. Тетя Света всегда старалась кинуть свои дрова в огонь и сделать конфликты еще более острыми. Почему было понятно, ведь все знали, что Татьяне слова не скажи, она уже готова убить. А вот для чего – этого наверняка не знал никто из Щербак – Люберецких.

– Мам, вот зачем такое говорить. Ты же прекрасно знаешь, что я тебя люблю и готова помочь всегда. Просто ты никогда не говоришь, что с тобой, а потом во время ссор начинаешь меня попрекать. Это нечестно, – Кристина говорила искренне, но, конечно, ей опять никто не поверил.

– Угу, конечно. Мы все видим, как ты относишься к своей семье, которую тебе Бог дал. Ты эгоистичная и меркантильная тварь, не побоюсь этого слова. Слава богу, наша Дашенька не такая. Жаль, только, Тане не повезло, – Светлана трагично вздохнула, но на последней фразе из-под ее обычной грустно-осуждающей мины все-таки пробилась легкая улыбка.

– Не смейте приплетать сюда Бога! Что-то я не помню, чтобы Дашенька вам помогала. Когда это она водила вас к врачу и поддерживала в коридоре перед приемом, что-то делала, когда вы болели, пыталась утешать и помогать, если видела, что у вас проблемы? Я за полтора года жизни тут такого не видела. Все только вокруг Дашеньки носились. Зато я видела, как вы болели, а Дашенька устраивала скандалы, что вы ей денег на починку телефона в этом месяце дать не можете, потому что все потратили на дорогие антибиотики, а еще же жить на что-то надо. Видела, как Дашенька хамила старенькой бабушке, пинала ее, чего я, кстати, хотя и не в восторге от родственников, никогда не делала и не сделаю. Я знаю, что я забочусь о маме. Вы не заставите меня поверить в обратное. Дашенька даже работу по дому никакую не делает, а я не только свои обязанности выполняю, но и ее.

– Кристина, заткнись, – тетя Света замахала руками. – Ты просто невероятно тупая, сама не понимаешь, что несешь. Мы все видели твою заботу, когда бедная Таня пришла пьяная, а ты сбежала и где-то шлялась всю ночь.

– И теперь за одну ошибку для меня все потеряно, так, да?

– Да. Ошибки совершают все, и Даша тоже. Но тебе мы их никогда не простим, потому что ты отвратительная девочка, дочь.

– Ну конечно. Я от вас другого и не ожидала. Мам, послушай, – Кристина умоляюще обернулась к матери. – Может, я и не проявляю каких-то ярких эмоций и не особо могу находить нужные слова, но я люблю тебя и правда стараюсь заботиться.

Мать отвернулась от девушки. Кристина закрыла глаза. Ее лицо стало каменным, она старалась сдержать слезы.

– Твои эмоции – это твои проблемы. Никто не виноват, что ты психичка, – сказала Даша. Светлана и Виктор закивали.

– Но Кристина говорит правду. Я все видела, она не врет. Она хорошая, – вдруг вмешалась Арина. Кристина хотела остановить сестру, но передумала, потому что не знала, какую трактовку придаст этому жесту ее семья.

– Арина, помолчи. Ты здесь вообще никто, чтобы еще что-то говорить. Тем более, все равно умного ничего тоже не скажешь, – отмахнулась Светлана.

Кристина устало посмотрела на мать. Та, поймав ее взгляд, снова отвернулась:

– Иди отсюда. Тупица. И запишись заново к врачу. Ничего, если месяц подождешь, не смертельно больная.

Кристина решила, что пора снова включать бунтарку, которую совершенно не волнует, что ей говорит семья:

– Разве дети не имеют право на медицинскую помощь?

– Ты никаких прав не имеешь. Пока тебе не исполнилось 18 – ты не личность, ты никто. Почти как раб, – отозвалась тетя Света.

– Да? А с Дашей вы себя тоже так вели, пока ей 18 не стукнуло?

– Даже не смей сравнивать Дашу и себя. Ты за один вечер и так сильно много всякого бреда сказала. Ты и Даша – это небо и земля, – тетя Света увеличила звук в телевизоре.

Перед тем, как уйти в свою комнату, Кристина услышала, как Светлана сказала Арине:

– Про восемнадцать лет и тебя касается. Ты не имеешь права до этого времени тут что-то говорить. А то нашлась умная – я все знаю про жизнь и про Кристину. Если про Кристину что-то хорошее сказать – это уже считается за вранье. А за обман наказывают. Поняла?

Арина кивнула в ответ, ссутулив плечи.

На собрании в церкви Кристина поведала всем о своей последней ссоре с семьей.

– Хуже всего то, что теперь мне кажется, что они правы, что я действительно отвратительный, лживый и лицемерный человек. Хотя я вроде знаю, что это не так, но боюсь поверить. Такое чувство, что я скоро сойду с ума.

Все посоветовали ей молиться за свое благополучие, читать Главы в трудные минуты, приходить в церковь еще чаще. Потом лидер Рома сообщил ей о сумме на новую конференцию.

– Ром, послушай, я не понимаю, на что идут эти деньги. Я уже много сдала, но мне так и не объяснили, для чего. Ведь все остальное здесь бесплатно. Ну, почти все. У меня уже подозрения всякие нехорошие закрадываются на счет вас. Почему, например, лидера ничего не сдают? – Кристина говорила мягко, боясь обидеть лидера и больше не попасть в церковь.

Рома взял девушку за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Кристина, ты понимаешь, что лидера – это духовно приближенные к пастору, основателю нашей церкви, люди? Ты тоже можешь стать лидером, но для этого нужно быть не только умной и чистой, но и ходить на конференции, – парень погладил ее по волосам. – Ты не такая как все, ты член нашей группы. Это твоя семья, здесь ты можешь много добиться. Неужели ради такого тебе жаль тысячи? Ведь деньги ничто, они не выше духовности и доброты.

Рома не сказал ничего нового, Кристине говорили это каждый раз, каждый день. Но сейчас ее захлестнули странные чувства. Она всегда безропотно соглашалась, но сегодня ей понадобились усилия, чтобы сделать – впервые за время пребывания в церкви – покорный и впечатленный вид.

– Хорошо.

Выйдя из церкви, девушка шла по улице домой, испытывая другое неизвестное ей чувство. Она знала, что что-то не так. Уже в автобусе до нее дошло: не было привычной от посещения собрания эйфории.

Прошлое, настоящее, будущее

Необычайно веселая Татьяна вбежала в гостиную.

– Что это мытье посуды тебя так развеселило? – спросил Виктор.

– Просто мне хорошо, – мама бросилась к Арине и принялась обнимать и целовать ее, неся при этом какую-то белиберду, издавая странные звуки.

Арина от таких ласк явно была не в восторге. Кристина одним глазом уткнулась в электронную книгу, а другим – на эту сцену.

– Фу, мама, перестань. От тебя воняет, – Арина оттолкнула женщину.

– Чем это от меня воняет? – мама встала.

– Водкой, – коротко сказала Кристина.

– Я не пила. И запаха от меня никакого нет, поняли, сволочи? – женщина скорчила гримасу и проговорила это таким мерзким голосом, каким она всегда говорила, когда выпивала довольно много. Арина испугано на нее глянула, Кристину передернуло.

– Ага, поэтому дядя Витя форточку открыл.

Мама глянула на Виктора как на предателя.

– Прости, просто я не перевариваю запах алкоголя.

– Как же ты в этой семье-то выжил со своим неперевариванием? – заметила Кристина.

– Знаешь что, а ну заткнулась быстро! – из веселой мама тут же превратилась в себя обычную, отличал ее только тот же мерзкий голос. Я тебе сейчас дам по лицу так, что нос впечатаю, – она замахнулась, Кристина автоматически съежилась. Женщина зло засмеялась и пошла в ванную.

– От нее же правда пахнет, – Арина наклонилась к сестре.

Кристина встала и пошла на кухню. Немного пошарив во всех тайниках, она додумалась залезть на дно мусорного ведра. Там лежала пол-литровая бутылка водки, пустая, выпитая, судя по всему, когда мама мыла посуду.

– Пошла вон отсюда! Сука неблагодарная! – мама так внезапно вошла, что Кристина подскочила, чуть не опрокинув мусорник. – Нарываешься, тварь. Дам сейчас, – женщина ударила дочь по спине одной рукой, потом еще раз по голове.

Кристина быстро выбежала из кухни, но успела заметить, что в руке за спиной мама держит еще одну бутылку спиртного.

Кристина в ярости принялась избивать боксерскую грушу. Ей хотелось кричать на маму, но это было чревато и бессмысленно. Кулаки, не защищенные перчатками, покраснели.

Твою мать, черт, черт. Она меня задолбала. Я ненавижу, когда она выпившая. А она через день выпившая, с завязкой на неделю. Я же в один день потеряю над собой контроль. Если случиться то же, что и тогда, после Ирины? Как ребенок я беспомощна, как взрослая – должна взять на себя ответственность, иначе семья опять меня во всем обвинит и затравит. Господи, как же страшно.

Мимо прошла покачивающаяся мама, дико смеясь над какой-то шуткой в телефоне и тем же голосом что-то нашептывая самой себе. Поймав взгляд Кристины, она весело ей подмигнула, словно этой сцены на кухне не было.

Несмотря на решительность в расставании с Андреем, Даша не могла не встречать его в университете. Они не общались уже неделю, и она была уверенна, что ад наконец-то закончился. Он даже не смотрел на нее в коридорах.

Даша зашла в нужную аудиторию. Где-то тут она потеряла свою сережку, и преподавательница разрешила ей поискать в кабинете.

Девушка ползала между столами, когда над ней нависла тень.

– Привет! – Андрей оперся о парту.

Даша резко выпрямилась.

– Что ты хочешь?

– Так, увидел, что ты здесь одна и решил спросить, не передумала ли ты бросать меня?

– Твое эго никак не может отойти от того, что ты не покорил полностью меня и не привязал к себе? Нет, не передумала и не передумаю. Не разговаривай вообще со мной, ладно? Держись подальше.

Андрей отошел от парты.

– Конечно. Хорошо. Мне не сложно, потому что, такой как я никогда не будет один. Уже через неделю у меня будет новая, лучше тебя. А вот то, что у тебя кто-то будет – это вряд ли. Ты никому не нужна, даже семье. Только я мог дать тебе все. Но ты же гордая, упрямая. Вот и живи теперь так. Твои успехи в учебе, знаешь ли, нахрен никому не сдались.

– Твой комплекс неполноценности, я смотрю, набирает обороты? Думаю, это ты с ним останешься наедине. Уходи.

Андрей посмотрел так, что Даше стало страшно. Она поняла, что опять беззащитна.

– У тебя же у самой комплексов выше крыши, – парень двинулся на нее.

– Пошел вон, – Даша протянула руку, чтобы показать, где выход, но Андрей схватил ее и вывернул изо всех сил.

– Больно. Перестань, – Даша попыталась вырваться, но он дернул ее за волосы, вырвав клок, еще сильнее выкрутил руку и проделал то же со второй.

Минуту они так и стояли: лицами друг к другу, Андрей стрелял глазами и дышал так, словно сейчас убьет, а Даша старалась не закричать от боли и сделать достойное бесстрашное выражение лица.

– Прощай, Дашенька. Но, надеюсь, нет, даже уверен, мои слова ты запомнишь навсегда, – злобно прошептал он.

Андрей отшвырнул Дашу и ушел. Когда дверь аудитории хлопнула, Даша села на лавку и прижала запястье к переносице, с силой закусив губу.

Кристина заплатила за проезд на трамвае, села у окна и сделала вид, что не замечает стоящих взрослых и пожилых людей.

Она не могла заставить себя перестать думать о деньгах, которые сдавались в церковь каждую неделю непонятно на что. Об увеличивающихся суммах. Она не могла поверить в это, в то, что прекрасно знала – церковь, где берут много денег, называется сектой. Девушка нашла в интернете признаки секты, и отметила у церкви все, а у себя, как у сектантки – больше половины. Даже эйфория после собраний входила в перечисление. Кристина очень надеялась, что просто накрутила себя. Она же психичка. Но сомнения терзали, так что она искала все, что связано с ее церковью. И в одной из групп в фейсбуке нашла рассказ девушки, бывшей прихожанки именно этой общины. Кристина списалась с ней, но о встрече пришлось чуть ли не умолять. И вот она едет в другой район, чтобы узнать, что же все-таки это такое – воображение психички или реальность.

Успешно доехав, даже не уступив место назойливой бабушке или дедушке (Кристина никогда этого не делала, потому что считала, что образ бунтарки должен быть всегда с ней), девушка соскочила с подножки.

Она нашла торговый центр, а в нем кафе, где подавали блюда из курицы. Среди всех столиков выделялся один, прямоугольный, а не круглый. За ним сидела девушка с волнистыми волосами.

– Привет! Ты Лена?

– Да. А ты Кристина?

– Ага, – Кристина села. – Ты кого-то боишься?

– Не то, чтобы я боялась, просто не хочу видеть этих людей. Я чуть ли не единственная, кто от них ушла, вдруг не простят.

– Я правда хочу понять, что не так. Я не шпион какой-то, клянусь всем.

– Хорошо. Я должна рассказать тебе свою историю? Ты же мне свою рассказала.

– Да, желательно, – Кристина заказала себе и девушке кофе с молоком.

– У меня все начиналось почти как у тебя. Проблемы были, неудачные отношения, с родителями не разговаривала пару лет, тут узнала случайно, что они от меня скрыли смерть моей крестной. У меня немного крышу снесло. А в моем окружении был парень оттуда, стал зазывать в церковь. Я думала, мне там помогут, да и так тоскливо было. Пошла, ну и все как у тебя: все меня любили, славили, обнимали, печеньки. Я потом не могла своей жизни без них представить.

– А такое странное чувство, как эйфория от наркоты?

– Да, я безумно счастлива была. В итоге, я прекратила отношения с парой своих друзей, потому что мне внушили, что все, кроме прихожан их церкви – грешники и потянут меня на дно. Из универа чуть не вылетела, вместо пар на служения ходила.

– И что заставило тебя уйти? Поняла, что деньги тянут? – Кристина крутила кольцо на пальце.

– Ну, не только. Просто в один день те, кто реально за меня волновались, глаза немного открыли. Им было нелегко – я их ненавидела за то, что они мне говорят. А деньги… Они только сначала на конференции берут. Потом будет и другое. Я все отдала, питалась в самой церкви, даже кипяток на лапшу заварить не могла, ибо чайник продала. Меня вытащили друзья и пара родственников. Я ходила к психологу в центр, где по зависимостям. С сектантами тоже там работают.

– А мне нужен психолог? – Кристина округлила глаза.

– Нет. Ты сама все поняла. Это хорошо. Главное, окончательно пойми то, что это правда. Ты с церковью в одном районе?

– Нет, далековато друг от друга.

– Прекрасно. С кем-то из них ты вынуждена контактировать?

– Да, Аня и Альбина со мной в одном классе.

– Это хуже. Кристина, послушай меня внимательно, – Лена наклонилась к девушке. – Они так просто тебя в покое не оставят. Твоя семья сможет тебе помочь?

– Нет.

– А друзья?

– Только из церкви.

– Ясно. Тебе нужно будет перейти в другую школу. Эти девочки не дадут тебе спокойно жить.

– Но меня не возьмут, я слишком плохо учусь.

– Тогда хотя бы в другой класс. Для этого нужна помощь мамы. Скажи ей, что тебя травят, она пойдет к директору и тебя переведут в параллельный.

– Да маме все равно, она не станет этим заниматься. Ей было плевать на то, что Арину обижают, а на меня тем более. Это моя сестра, – сказала Кристина, заметив вопрос во взгляде Лены.

– Тогда я не знаю. Придется терпеть и бороться с ними. До конца года еще есть время, подтяни оценки и после этого пойди в другую школу. А до этого – просто не поддавайся. Уйди и не вернись.

– Хорошо. Спасибо, Лен.

– Не за что, – Лена встала, посмотрела секунду на Кристину. Погладила ее по плечу и ушла.

Войдя в квартиру, Кристина сразу отправилась в свою комнату, чтобы обдумать, как ей уйти из церкви-секты. По дороге она встретила маму, собирающуюся выйти в магазин за сигаретами.

– Кристина, ты почему не предупредила меня, что так поздно домой придешь?

Кристина промолчала.

– Чего молчишь? – спросила мама уже громче.

– Я с тобой не хочу разговаривать после вчерашнего.

– И что же я сделала?

– Опять ударила меня. Ни за что. И не говори, что я вру, и такого не было, мне надоело чувствовать себя ненормальной.

– Я не помню вчерашний вечер. И не помню, делала ли ты что-то или нет. Вообще не помню какой-то ссоры. Так что не заводи эту тему, я тебе не помогу, – мама вышла из квартиры.

Кристина поняла, что на этот раз мама не пытается ввести ее в заблуждение. Она действительно не помнила. После выпивки с ней такое было всегда. Мама могла накричать и обидеться, а через пять минут забыть, стать ласковой и смеяться, хотя в нормальном состоянии дулась бы еще сутки.

Девушка прошла в детскую. Она не могла найти свой планшет, а потом вспомнила, что мама оставила его в спальне дяди и тети.

В спальне было темно и прохладно. Кристина потянулась к тумбочке за айпадом, но тут ее со всей силы толкнули. Девушка ударилась об угол мебели, но устояла на ногах и обернулась к стоящей сзади Даше.

– Что уже не так? – сквозь зубы спросила Кристина.

Даша схватила сестру за бровь, образовав складку кожи, и зажала ее ногтями.

– Значит так, тварь ты маленькая. Какого черта ты про меня несла, когда тебя за эгоизм гнобили?

– Да это же дня три назад было. Я смотрю, тебя задело? – Кристина извивалась, но Даша крепко ее держала. – Я говорила только то, что я видела.

Даша еще сильнее стиснула ногтями кожу. Кристина скривилась и застонала.

– Да ну? Считаешь, что видела все? Я умею любить, поняла? Умею, черт возьми.

– Ты сама себе это сейчас доказываешь?

– Да, я меркантильная. Да, я потребительски к родителям отношусь, – Даша вдруг приняла другую тактику. – Но я имею право так поступать. Я заслужила. Ты не знаешь, что я делала, чтобы они меня любили, относились так, как относятся сейчас. Я многим пожертвовала, чего ты никогда не делала и не сделаешь. Ты видела только последние полтора года, но ты не видела, что здесь происходило раньше. Что они делали со мной, – эти слова Даша прошептала.

– Так ты, может, тоже психичка, раз не так свою любовь показываешь, как надо? Психичка, как и я. Ты их вообще любишь?

– Я-то как раз показываю так, как им надо. И да, люблю. Родители для меня все.

– Правда? Чего же ты им не расскажешь тогда про это? – Кристина ловко вывернулась и закатила рукав на той Дашиной руке, которая держала ее бровь. На запястье чернели синяки от последней встречи с Андреем.

Даша закатила рукав назад. А Кристина продолжала:

– Они же для тебя все, так чего же ты как другие дети не делишься с ними своими проблемами? Тем более, когда над тобой совершают насилие? Тут надо бежать стремглав к маме, просить папу пойти разобраться. Так что же ты молчишь, хотя понимаешь, что нужна помощь? Разве семья не для этого?

– Я не ребенок. Я не хочу их тревожить, – Даша говорила спокойно, но рука на брови Кристины подрагивала.

– Я тебя умоляю, тебе всего 18. Ты еще не зарабатываешь, живешь с родителями. Да и неважно, сколько тебе лет, ведь ты всегда знаешь, что пока они не стары и беспомощны, они помогут лучше любых друзей, не так ли? – Кристина сама не понимала, что за жестокие слова срывались с ее губ. Ее просто охватила ярость, что снова, опять, ей придется выбираться из этого дерьма, на этот раз секты, самой и никто не поддержит и не поможет. Мама просто накричит и побьет, сказав, что она сама виновата и должна сама решить, не принося и без того уставшей матери проблем.

– Я тебя ненавижу, – Даша отпустила Кристину и ушла на кухню.

Кристина прижала пальцы к брови.

Блин. Опять кровоподтек на лице будет.

Оборотень в семье

Кристина переступила порог церкви дрожащими ногами. Сегодня она решила, что придет сюда в последний раз.

Точнее, все должно было быть не так. Кристина решила просто не ходить в церковь каждый день, а там про нее и все забудут. Но этого, конечно, не случилось. В школе ее донимали Аня и Альбина. И если от них еще можно было отделаться, сказав про необходимость помогать сестре, то как реагировать на звонки лидеров и даже пастора, Кристина понятия не имела. В итоге она поддалась и решила прийти еще раз.

Кристина вошла в зал, где обычно проходили собрания. Она просто хотела сказать старшему лидеру Роме, что не может больше сюда ходить, но все опять пошло не так. Не успела девушка открыть рот, как ее окружили все находящиеся в зале.

– Кристина, что случилось? Почему ты забросила нашу духовную жизнь? – спросила Сима.

– Я решила уйти из вашей церкви. Это окончательное решение и прошу меня больше не беспокоить, – Кристина развернулась, но ее не выпустили. – Пропустите меня.

– Мы не можем дать тебе уйти. Твоя душа должна быть спасена. Объяснись.

– Спасена сектантами? Я знаю, что вы не церковь, а секта. Я не хочу здесь быть. И было бы неплохо, если бы вы вернули мне деньги, которые я сдавала, – Кристина сразу поняла, что не стоило раскрывать все карты. Но ее бунтарский образ, как всегда, лез вперед батьки в пекло.

– Во-первых, не смей оскорблять нашу веру. Мы не секта, а то, что тебе такое говорят, означает только одно: у нас много врагов, которые не хотят сами обретать спасение и другим спастись. Но ты же умная девушка, – Рома взял ее лицо в свои руки и посмотрел в глаза. – Ты умная, ты не такая как все. Ты могла бы многого добиться. Если ты уйдешь, твоя жизнь рухнет. Подумай, что ты теряешь. Ты же умная, талантливая, красивая. Мы любим тебя.

Кристина смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она приоткрыла рот, потом опустила взгляд.

– Прими правильное решение, Кристина, – шептали вокруг. – Мы все тебя любим.

Кристина положила ладони на руки Ромы и резко дернула.

– Убери руки, это во-первых, – сказала она. – А во-вторых, я вам больше не верю. Секта точно так же опасна, как и те наркоманы, с которыми я связалась. Я не хочу быть сектанткой. Я и так мамины деньги чуть не украла для вас. А потом что, все из дома выносить? Вообще уйти сюда жить? Я не хочу так. И верните мои деньги.

– Значит вот как? – Рома отпустил ее лицо. – Стоило какой-то грешнице что-то сказать – и ты уже на ее стороне? Я был уверен, что у тебя стойкий характер, но, видимо, ошибался. Ты бы могла доказать мне, что я неправ, но ты уходишь. Хорошо, уходи. Но я не уверен, что ты сможешь без нас.

– Это почему же? Деньги не вернете?

– Разумеется, не вернем. Они давно отданы нашему пастору на нужды. Дело не в этом. Ты доверяла только нам. Только мы знаем тайны, которые ты никому другому бы не рассказала. Потому что никто другой тебя бы не понял.

– Что ты несешь? Ты меня шантажируешь, что ли? – Кристина отступила на шаг назад. Такого она не ожидала.

– Конечно, нет. Мы же не грешники. Просто имей это в виду. Ведь мы повсюду. И скоро ты сама поймешь, что тебе именно с нами и место.

Твою мать! Лена была права, они меня не отпустят просто так. Она ничего про шантаж не рассказывала, но на сайтах, посвященных сектам, я читала истории других людей. Многие писали, что долго не могли уйти, потому что их не отпускала мысль, что только сектанты знают их личные и тайные вещи. Некоторым так в лицо и говорили про шантаж этим.

– Ну, попробуй. Но я не другие. Меня здесь силой не удержать. Мое место не в секте, – Кристина выпрямила плечи, несмотря на внутренний страх и ушла.

Даша откинулась на кресле. Курсовая не шла. Девушка пыталась не думать о том разговоре с Кристиной, но у нее не получалось. В голову упорно лезли воспоминания.

Ей 10 и она ударила обижавшего ее мальчика-соседа. Дома мама побила ее за то, что та позорит семью перед людьми и сказала терпеть все, но больше себя так ужасно не вести.

Ей 11 и мама с папой бьют ее уже вдвоем. Все потому, что в младших классах учиться на отлично было легко, а в пятом стало сложно. И вот у нее первая двойка. Папа держит, а мама бьет.

Ей 11 и у нее сломана рука. Мама ударила ручкой от швабры. Просто в гости пришла тетя Таня, а Даша случайно при ней сказала, что у нее проблемы с учебой, нужно исправить тройки. Тетя Таня улыбалась странной, будто злорадной, улыбкой маме, а побили ее. Она ненавидит тетю. Врачу сказали, что упала. Опять качает головой и говорит, что нужно быть не такой буйной, она же девочка. Родители мило улыбаются и кивают.

Родители сказали, что пока не будет отличницей, не будут ее любить. Врач все еще считает хулиганкой, потому что она все время в синяках и царапинах. Родители слушают его и мило улыбаются. Они не боятся. Их семья слишком идеальная, чтобы кто-то даже просто подумал о чем-то таком. Маме ничего не нравится. Даша сидит над книжками ночами, пытается выиграть олимпиады, но ее все равно ненавидят за промах. Врача волнуют ее синяки под глазами. Она все еще неидеальна. Она хочет играть в волейбол, но нужно все время учиться, чтобы ее не били, а любили.

14 лет. Врач говорит, что она выросла, перестала быть сорвиголовой, на человека похожа без своих ссадин. Но синяки под глазами все равно слишком большие. Родители любят ее. Они так счастливы. Теперь мама смеется над тетиной Таниной Кристиной, а не наоборот. Главное – никакой передышки. Айпад, новый смартфон, поцелуи, много похвалы. Она на пьедестале, а рядом никого нет. Она одна. Сломанная рука до сих пор иногда побаливает, но это уже неважно. Или нет? Да, неважно.

Я никогда их больше не огорчу. Нужно быть только лучше всех. Абсолютно всех. И я буду.

– Нельзя расслабиться, иначе упаду, – прошептала Даша и яростно ударила по клавиатуре. Давно зажившая рука заболела. Документ закрылся, на экране засветилась вкладка браузера с рекламой какого-то шоу. Даша автоматически прочитала ее и сделала закладку.

В гостиной Светлана играла с Ариной в скраббл. Арина поставила слово.

– Твоя очередь, тетя Света.

– А что это за слово? Я такого не знаю.

– Это такой вид медицинского обследования. Я прочитала в Кристининой книге, и она мне объяснила.

– Я такого слова не знаю. Давай убирай. Убирай, – настояла Светлана. Погрустневшая Арина убрала буквы с доски.

Через несколько ходов Светлана выставила свое слово. Оно было непонятным, но дало много очков.

– Все, я выиграла.

– Но это же несуществующее слово. Такое нельзя ставить.

– Я лучше знаю, что можно, а что нет. Я выиграла, – Светлана заулыбалась. Арина повела бровями и поджала губы. – Не делай лицо, как у твоей сестры, дорогая. Просто научись принимать то, что есть люди умнее тебя и тебе нужно им покоряться.

Зазвонил телефон. Светлана взяла трубку. Ее лицо быстро перестало быть радостным. Женщина вышла с телефоном в руках на кухню и заперлась там.

Светлана решительно ворвалась в детскую и закричала прекрасно слышащим девочкам:

– У нас семейный совет. Быстро в гостиную.

В общей комнате все семейство расселось на диване. Светлана встала перед ними как ведущая на сцене и начала:

– Вчера вечером на моем телефоне высветился неизвестный номер. Звонила женщина из какого-то шоу, которое помогает проблемным семьям. О, вспомнила название: «Родители, вы убиваете детей». Так вот, эта редакторка рассказала мне, что кто-то из вас от имени Вити подал заявку на участие. Где расписал, что наша семья такая проблемная, детям тут плохо. Вот как это называется? Я, конечно же, объяснила, что это ошибка, ребята просто с компьютером развлекались и решили подурачиться. Но я в шоке.

– И я тоже, – сказал Виктор. – Это же додуматься, будто бы я. Да мне в жизни в голову бы не пришло сор из избы выносить.

– Да еще и сор, которого нет, – добавила Даша.

– Но кто же это? – спросила Татьяна.

– Тань, я понимаю, что ты, как мать, хочешь верить в лучшее, но мы все прекрасно знаем, кто это, – сказала Светлана, с обычным наигранным сочувствием глядя на Татьяну.

Щербак – Люберецкие повернули головы к Кристине.

– Что? – Кристина уже давно перестала слушать этот бред, но до нее сразу дошло, что, как всегда, именно она во всем виновата. – Это не я, что за фигня.

– Кристина, пожалуйста, не надо. Кто это мог быть кроме тебя? Расскажи, умоляю.

– Это не я! – Кристина подорвалась и повторила свои слова громче.

– Нет, это ты. Никто кроме тебя не посмел бы. Ты всегда чем-то недовольна, ненавидишь всю семью, хотя кроме нас у тебя никого нет, даже мать. Для тебя нет ничего святого. Ты отвратительна. Еще и твои психические отклонения играют. Половина проблем в твоем воспаленном мозгу находятся. Ты просто хочешь, чтобы вокруг тебя все бегали, потому что ты эгоистка. Но такого не будет. Лгунья!

– Конечно, куда мне до Даши, – Кристина глянула на сестру. Даша дернулась и опустила глаза, вместо того, чтобы как обычно, свысока и насмешливо посмотреть на кузину.

– Твоя любимая фраза. Я тебе уже говорила, чтобы ты не смела даже сравнивать себя и Дашеньку. Она заслужила такое расположение к ней. У тебя такого в этой семье не будет, запомни это.

– Незачем. Я и так это знаю, – Кристина даже не искала лица мамы. Ей не нужно было видеть то, что было всегда: мама не смотрела на дочь, только молчаливо кивала словам Светланы и презрительно отвернулась бы, если бы поймала взгляд Кристины.

– Хорошо, что знаешь. Но за то, что ты сделала, тебя нужно наказать. Мы запрещаем тебе кушать за одним столом с нами. Отныне ты завтракаешь, и обедаешь, и ужинаешь, если мы делаем это всей семьей, не на кухне, а где-то подальше. Раз ты предала нашу семью, нанесла нам глубокую обиду, то тебе и нужно с нами сидеть рядом.

– Боже, страшнейшее наказание, – прошептала девушка.

Светлана оставила эту фразу без ответа. Она собралась отпускать семью, но вдруг заметила Арину, которая хлопала ртом, пытаясь что-то сказать. Женщина остановилась возле нее.

– Я надеюсь, Арина, ты не собираешься заступаться за свою сестру? Ты понимаешь, что она сделала? Если бы, не дай бог, у нее все получилось бы, люди из такого шоу превратили бы нашу семью в ад на земле. Соседи или другие наши недоброжелатели, или учителя донесли бы куда надо и тебя бы первой забрали в детский дом. Кристина совершенно сознательно хотела сделать ужасную вещь. Тебе не нужна такая сестра. Ты не имеешь право за нее заступаться. Поняла?

Арина не отвечала. Мама, сидящая рядом, не заметно для Светланы ударила дочь локтем в ребра. Арина судорожно вздохнула.

– Да, – пискнула она.

– Прекрасно. Спасибо всем за внимание.

Даша пила чай и смотрела телевизор на кухне. Родители собрались на фильм в гостиной. К Даше вошла Кристина и закрыла за собой дверь.

– Что ты делаешь? – Даша подняла голову.

– Это ты, да? Ты подала заявку? – Кристина уперлась кулаками в стол.

– Что ты несешь? Естественно, это не я.

– Не прикидывайся, – сказала Кристина громче. Даша увеличила звук на телевизоре. – Я знаю, что твои мамочка с папочкой обращались с тобой ужасно, иначе как бы они тебя так выдрессировали. И я не понимаю, почему спустя года так четыре, как ты выбилась в гордость семьи и перед тобой все начали преклоняться, ты вдруг что-то затеяла. На что ты надеялась? Ты же сама понимала, что это бы не прокатило. Им не нужны деньги, которые дают за участие в шоу. А зачем это нужно тебе? Ты же ни в чем не нуждаешься.

– Ну, в чем я там нуждаюсь, а в чем нет, этого ты не знаешь. Но все, что ты сказала, никак не аргументировано, так что до свиданья, – Даша взяла еще одну вафлю.

– Да? А как тебе такой аргумент: в истории браузера видно время, когда была отправлена заявка. Только ты пользовалась ноутбуком в это время.

– Это была не я. И ты ничего не докажешь, – Даша встала и пошла к выходу.

– Конечно, тут только мою вину можно без доказательства принять. Ты же меня подставила, – сказала Кристина.

– Мне плевать.

Дома никого не было, и Кристина с ужасом ждала этого момента. Еще чуть-чуть и он наступит.

Мама ворвалась в комнату. Кристина вскочила и отошла к окну.

– Мам, не надо.

– Не надо, маленькая сука? Как же я тебя ненавижу. Как ты могла такое сделать? Хотя почему я удивляюсь, это же ты.

– Это была не я! – сказала девушка в ответ на крик матери.

– Не ори на меня!

– Я не ору.

– Я знаю, что это была ты. Только ты могла в очередной раз меня опозорить. Как мне это уже осточертело. Эти жалостливые взгляды, насмешки. У всех нормальные дети, только у меня такой подарок. Ты – моя самая большая ошибка и ты ничего не делаешь, чтобы это исправить.

– Я не просила рождаться. Я не виновата, что все устраивают цирк и так себя ведут из-за дурацкой заявки и не только. Я никогда лично им ничего плохого не делала, это их проблемы, что так ко мне относятся. Почему ты не можешь себя вести по-другому?

– Хватит строить из себя оскорбленную невинность! – мама кричала как резанная. – Как я могу к тебе хорошо относиться, если ты такая? Тебя же невозможно любить, ты мерзкий ребенок.

– Но я твоя дочь! И я люблю тебя несмотря ни на что, потому что ты моя мама, – глаза Кристины наполнились слезами.

– Такая твоя любовь мне не нужна.

– Серьезно? Я не правильно люблю тебя? Да, может я действительно ненормальная, и не показываю тебе всех своих чувств, и не так себя веду, как надо, но я правда стараюсь. Что тебе нужно, если не объятия, забота и волнение о твоих делах от дочери?

– Хватит уже оправдывать за свои тупые чувства. Мне на это плевать. Мне нужно другое. Лучше бы хоть раз оправдалась за то, что позоришь меня, что не оправдала не одной моей надежды, что вся семья надо мной смеется, что у меня такая дочь.

– Ну, значит, я неправильно понимаю, что значит любить маму.

– Да что ты вообще правильно понимаешь, Кристина? Ничего. Мне просто нужно…

– Чтобы я была как Даша, а ты могла выпендриваться перед всей семьей этим. Для тебя это важнее всего. Важнее меня самой. Тупой выпендреж важнее всего для тебя! – выкрикнула Кристина. – Потому что у тебя какие-то долбанные комплексы, за которые должны все отвечать. И с Ариной ты будешь себя также вести.

– Заткнись, сволочь. Ты не имеешь права что-то там говорить. Ты ничего не знаешь, чтобы что-то вякать о комплексах. Любит она меня. Я не понимаю всех этих твоих забот обо мне, переживаний, утешений, слюнявых поцелуев. Мне это не нужно, я ничего не чувствую от такого. А ты не делаешь то, что нужно. И не смей меня осуждать, скотина.

Мама схватила Кристину за волосы и повалила на пол. Она увидела лежащую под столом еще с лета мухобойку, схватила ее и принялась бить распластавшуюся дочь. Задрала на ней футболку и лупила по голому телу. Потом перешла на ноги и ягодицы, тонкие лосины не спасали от ударов. А под конец просто била ручкой мухобойки куда попало.

Вернувшаяся из университета раньше Даша слушала у двери детской крики сестры.

Черт. Это моя вина. Это я ее подставила. Прости, я не хотела. Ничего не выходит. Все только хуже. Прости, прости. Блин.

– Хватит, умоляю, – кричала Кристина, корчась под ударами уже пластиковой вешалкой, потому что мухобойка сломалась.

Прости, прости, прости.

Побег

Кристина вышла из класса на перемену и принялась искать в рюкзаке свой завтрак. Но ее приперли к стенке Аня и Альбина, подступившие бесшумно, словно призраки.

– Почему ты с нами не общаешься? – Аня начала сразу с места в карьер.

– Потому что я не хочу.

– Кристина, ты должна вернуться в нашу церковь. Ты не можешь бросить ее, неужели ты не понимаешь, что только вера тебя спасет? – затянула Альбина старую песню.

– Господи, да отвалите от меня. Просто оставьте в покое. Как было бы, если бы мы не подружились. Чего вы ко мне привязались? Будто без одного члена вы вымрете.

– Нам важно, чтобы ты оставалась с нами. Лидера же говорили тебе, как ты ценна.

– Конечно, важно, конечно ценна: сколько денег можно у меня выкачать, благодаря тому, что я такая доверчивая, на первом же собрании выложила про обеспеченность моей семьи.

– Кристина, но дело не в деньгах. Мы все сдаем их, но это просто мелочи по сравнению с тем, как меняется жизнь с приходом к нашей вере. Нам всегда лучше, чем детям неверующих, грешных семей. Наши родители благодарны Богу за то, что Он направил их в церковь.

– Ну да, по сравнению с утерянной свободой в секте, деньги – это действительно мелочь. Слушайте, я понимаю, что вы во всем этом выросли и у вас уже промыты мозги, но вы что, серьезно ничего не видите? Эти лидера не меняются годами, а пастор так и вовсе основатель церкви. Лидера не сдают деньги, а все обещают, что ты станешь на их место, но эти обещания не сбываются. Я узнавала, это так. Они просто тянут деньги для пастора, а вы все уже как зомби, кроме церкви жизни не видите. У вас же даже не общаются с теми, кто не из этой общины. Весь мир для вас – это церковь. Они хотят вернуть меня для денег и выгоды из-за массовости этих…адептов, а вы хотите вернуть меня, потому что верите в этот бред, который вам втерли.

– Наша церковь – не секта. Не смей так говорить, – выкрикнула Аня. Она вцепилась в Кристинин рукав. – Извинись немедленно.

– Отпусти меня, – Кристина сильно дернула рукой, Аня не удержалась на ногах и упала.

– Что ты сделала? – закричала Альбина. Все стоящие в коридоре обернулись к ним.

– Я случайно.

– Ты злая грешница. Мы тебя понимали и прощали, потому что ты старалась замолить свои грехи, но теперь не простим, – продолжала кричать Альбина.

Не понявшие контекста, в котором говорила Альбина, школьники в коридоре принялись высмеивать Кристину и обзывать ее. Несколько одноклассников напомнили, что тогда, давно, она не зря ночевала на улице, так ей и надо.

Кристина посмотрела в сторону, бросила короткое «Прости» Ане и удалилась.

Мать твою, Кристина, ну почему ты такая дура? Зачем ты всем им сказала, что поняла, что они секта? Так бы потихонечку выбралась бы. А теперь им принципиально нужно вернуть меня, они же оскорбились. Ну что с тобой не так, можно же хоть иногда думать, прежде чем говорить. Еще и эти придурки из класса. Никогда их не трогала, даже не общалась, но они все время меня задевают.

Вернувшаяся домой Кристина застала ту же картину, что и всегда, когда Щербак – Люберецкие куда-то уезжали. Некая смесь из описания сборов в дорогу в «Трое в лодке, не считая собаки» и странностей ее семьи.

Чтобы никому не мешать и не попасть под горячую руку, Кристина с Ариной легли на верхнем ярусе их кровати и включили фильм. Однако мама сама не давала им покоя.

– Кристина, ты же помнишь, что мы завтра уезжаем? – спросила она, подергав девушку за плечо.

– Да, – Кристина с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза, потому что знала, что у выпившей мамы любой жест вызовет взрыв ярости. Нет, понятно, что от спиртного, которое Татьяна быстро спрятала едва девушка вошла в кухню, она забывает все, но не до такой же степени. – Ты уже пять раз говорила. Ты, тетя Света, дядя Витя и Даша уезжаете к вашей двоюродной сестре Люберецкой, и мы с Ариной четыре дня будем одни. Квартиру не спалим, ничего не натворим.

– Надеюсь, что вы ничего не натворите. Сейчас деньги на жизнь вам дам.

– Мам, ты их уже мне дала, – Кристина кивнула головой на прижатые банкой к столу купюры.

– Действительно. А я забыла, – мама рассмеялась и вышла из комнаты, споткнувшись на ровном полу.

Арина повернулась к сестре:

– Как думаешь, две бутылки этой водки…сейчас, – Арина прочитала записанные на ладони числа, – по 0,75 мл за один раз – это много?

– Достаточно.

– Мама каждый день столько выпивает. Я видела.

– Я тоже.

– И что делать?

– Ничего, – Кристина глянула на Арину и пожала плечами. – Мы ничего не поделаем тут.

Пятница, пять вечера. Кристина с Ариной вернулись со школы и поняли, что это первый день без уехавших родителей.

– Нужно отпраздновать это, – сказала Арина.

– Да ладно, они же не впервые уезжают.

– И что? Хочу тортик. Или пирожные.

– Хорошо. Сиди тихо, я схожу в магазин.

Магазин с большим выбором сладостей был недалеко от дома, но до него нужно было пройти через дворы. Кристина купила тортик и осторожно пробиралась по темной арке. Наконец, она вышла на более-менее освещенную детскую площадку. Еще один двор и будет милый дом.

Компания, толпившаяся у одной из песочниц, обернулась навстречу Кристине. Девушка похолодела. Это были ребята из церкви с лидером Ромой.

– Что вы делаете? – Кристина остановилась. – Как вы здесь оказались?

– Аня с Альбиной показали, где ты живешь. Мы пришли поговорить с тобой, – сказал Рома.

– Так, хватит, – Кристина решила попробовать по-другому. – Ребят, возможно, я погорячилась, назвав вас сектой, даже не возможно, а точно погорячилась. Вы все хорошие, но я не могу больше быть в вашей церкви.

– Кристина, ты прекрасный человек, ты нужна нам. Без тебя наша община не будет полной. Прошу, докажи, что ты можешь стать на правильный путь, быть добропорядочной, – взмолилась одна из девушек.

– Доказать? То есть, вы обещали меня принять такой, какая я есть, а теперь я, как в семье, должна доказывать, что я хорошая?

– Мы не твоя семья. Мы лучше нее. Мы просто хотим, чтобы ты не погрязла в мире греха и вернулась к нам. Наши сердца болят за тебя.

– Рома, перестань. Меня это больше не трогает. Я ухожу и прошу оставить меня в покое. Пожалуйста, – добавила девушка с нажимом.

Ребята переглянулись. Они немного потоптались с ноги на ногу, а потом Рома выдал:

– Ладно.

Кристина удивленно посмотрела на него. Неужели все закончится так легко?

– Ладно, уходи. Но знай, что ты совершаешь самую большую в своей жизни ошибку. И скоро ты это поймешь. Ты выбрала материю и грех, но это не останется безнаказанным. Такие люди заканчивают печально. Ты не исключение. Но помни, что мы в любую минуту готовы вновьпринять тебя в нашей церкви. Мы любим тебя, не смотря ни на что! – сказав эту речь, Рома махнул рукой и все пошли за ним мимо Кристины. Один из церковников будто случайно задел пакет и он выпал из рук девушки.

Кристина убедилась, что ее бывшие друзья исчезли, и только тогда подняла покупку.

Торт можно есть и мятым, ничего страшного. Уже не страшно.

Тот же день, десять вечера. Кристина и Арина лежали на диване в гостиной и играли в игры на своих планшетах. Они знали, что без родителей можно лечь спать позже.

Внезапно в дверь раздался стук. Девочки подпрыгнули и переглянулись. Стук не прекращался ни на минуту и был каким-то паническим.

– Кто это? – прошептала Арина.

Кристина, не ответив, встала с дивана и на цыпочках подошла к двери. В глазок она увидела девушку хрупкого телосложения с челкой наискосок.

– Кто?

– Откройте, пожалуйста! Умоляю, откройте, мне нужна помощь! – раздались крики неизвестной.

Кристина секунду помялась, но в итоге открыла дверь. Девушка ввалилась в квартиру и принялась кричать дальше:

– Закройте ее! Закройте на все замки!

– Все, спокойно, я все закрыла, – Кристина провернула ключи в обоих замках. – Что случилось?

– У меня в квартире кто-то есть!

– Правда? – Кристина насмешливо посмотрела на нее. – Ну, Вы не волнуйтесь, как пришел, так и уйдет.

– Спасибо, конечно, но это не смешно. У меня там призрак, – сказала девушка уже не на повышенных тонах, но с уверенностью.

– А Вы из какой квартиры? – по домашней одежде, тапочкам и мокрым волосам Кристина догадалась, что незнакомка не могла жить далеко.

– Из квартиры напротив. Но не та, которая прямо напротив Вашей, а соседняя.

– То есть из квартиры Игоря? – вырвалось у Кристины.

– Нет, мне ее девушка сдала. А кто это?

– Я Кристина.

– Юля, – они пожали друг другу руки.

– Вы проходите, – Кристина провела Юлю в гостиную, усадила в кресло и сказала: – Это моя сестра Арина. Арин, иди, прими душ, скоро спать ложиться.

Арина послушно ушла в ванную. Когда девушки услышали шум воды, Кристина спросила у Юли, что же все-таки случилось.

– Я не знаю, что это. Я въехала в эту квартиру три недели назад. Первую неделю все было нормально, но потом началось что-то странное. Сначала я стала, приходя с работы, находить в квартире свои простыни и веревки связанные удавкой. Несколько раз мне звонили в дверь по вечерам. Когда я открывала, там никого не было, а на пороге лежала удавка. Я ненавязчиво спросила у хозяйки, не приходит ли кто-то в квартиру в мое отсутствие, но оказалось, что они все живут за городом и приезжают раз в месяц. Последнюю неделю каждый вечер я вижу тени и слышу странные звуки. Я разбила три чашки и обожглась кофе, потому что они приходят внезапно и пугают до чертиков. И вот сегодня я спокойно пила чай, когда пришли эти тени. Я обернулась, а когда повернула голову обратно к окну, возле него стояло… – Юля сглотнула и стиснула руки.

– Что?

– Стоял мужчина. Очень страшный. У него была удавка на шее. Я так испугалась. Ему неоткуда было появиться, он взялся из воздуха. Бросилась к двери, не могла открыть ее. А когда обернулась, он стоял уже у порога комнаты. Я выбежала из квартиры и постучалась к Вам. Я знаю, что это звучит как бред сумасшедшего, но я говорю правду, – Юля снова судорожно сглотнула.

– Прямо как клише в фильмах, – задумчиво сказала Кристина. – Скажите, а Вам соседка напротив ничего не рассказала?

– Валентина? Нет, а что она должна была мне рассказать?

– Странно. Она же так любит всем все рассказывать. Все плохое, – Кристина посмотрела на ничего не понимающую Юлю. Решила перестать тянуть интригу и вкратце рассказала историю Игоря.

– То есть это он ко мне приходит?

– Ну, внешность совпадает. Но это очень странно.

– И что мне делать? – Юля как-то поникла. – Я здесь недавно, мне не к кому пойти переночевать. Я туда не вернусь. Мне все равно, что квартира не заперта, пусть воруют, если хотят, но я не вернусь.

Кристина закусила губу. Через минуту мучительных раздумий она сказала:

– Я принесу Вам одеяло, подушку и чай с валерьянкой. Можете переночевать на этом диване. Но я надеюсь на Вашу честность, – Кристина обвела глазами то, что было видно всем: компьютер, ноутбук, планшеты, телевизор.

– Да, конечно. Спасибо огромное.

– Сейчас все принесу.

Кристина заварила чай и подумала, правильно ли она поступила, что поверила этой соседке. А если она вовсе не соседка? Если пришла ограбить их, сочинив историю под вдохновением кончины Игоря? Девушка вспомнила ужас в глазах Юли, трясущиеся руки и свои собственные недавние мысли о том, как тяжело, когда должен сам разгребать свои проблемы.

Все равно мне за что-то да попадет от семейки. Лучше уже ошибиться, чем не помочь тому, кому нужно. Или нет? Ладно, пофиг.

Призрак квартиры напротив

Кристина заварила чай и резко обернулась.

– Блин, ты меня напугала.

– Кристина, а эта Юля долго у нас будет? – Арина взяла со стола тарелку с хлопьями.

– Эту ночь переночевала, а дальше уже сама как-то свою проблему решит.

Девочки вошли в гостиную, где Юля, сделав глоток из своей чашки, что-то искала в интернете.

– Хочу найти другую квартиру. И как можно скорее. Не важно, что здесь происходит, я должна съехать. От этой истории с Игорем в дрожь бросает, – сказала девушка, глянув на Кристину.

– Только историю браузера после себя удали. Это общий ноутбук, еще решат, что я что-то задумала.

– Решат, и что дальше? Наоборот, поласковей станут, чтобы ты не сбежала.

– Нет, – Кристина криво усмехнулась. – С моими родичами это не прокатит. Так какой план?

– Я сейчас пойду назад к себе. А…ты не могла бы сходить со мной?

Кристина поняла, что Юля оттягивает момент возврата в свою квартиру и предложила:

– Слушай, можешь побыть здесь еще. Родители вернуться в понедельник после обеда. За это время успеешь найти, где тебе пожить.

– Нет, квартира за секунду не найдется. И мне еще по работе нужно кое-что доделать. Да и неловко как-то.

– Все нормально, – Кристина ободряюще улыбнулась.

Через час Юля, рассыпавшись благодарностями и посмешив Арину пальчиковым театром, все же пошла с Кристиной к себе в квартиру.

Девушки вошли внутрь. Кристина никогда не была в квартире Игоря, но после того, что он в ней сделал, ей казалось, что жилище должно приобрести соответствующий вид и атмосферу. Но нет, квартира как квартира. Аккуратная, светлая, довольно чистая.

Юля все осмотрела и выдохнула.

– Вроде никто ничего не своровал за ночь.

Кристина хотела сказать, что это хорошая новость, но у нее зазвонил мобильный.

– Я выйду ответить, это мама.

Мама включила громкую связь, поэтому все, что говорила Кристина, слышала вся семья. Дежурные вопросы о еде, сохранности имущества, деньгах и напоминание мамы о том, чтобы девушка не забыла помочь сестре с уроками. Светлана, конечно, фыркнула что-то о том, что от Кристининой помощи Арина за два дня отупеет. Девушка закатила глаза и поспешила закончить разговор.

Положив телефон в карман, Кристина замерла на месте. От размышлений ее оторвал грохот и крик из квартиры Юли. Метнувшись туда, девушка пробежала через прихожую в комнату и увидела Юлю сидящей на полу и размахивающей руками.

– Не трогайте меня! Отвалите! Пошли на хрен! Не надо!

– Юля! – Кристина подскочила к ней и попыталась взять за плечи. – Это я, успокойся. Что с тобой?

– Не трогайте! Уйдите! – Юля размахивала руками во все стороны и, видимо, пыталась ими кого-то ударить. В конце концов, она попала Кристине по лицу.

Девушка вскочила, держась за губу. Крови не было, но болело.

– Юля, успокойся! Это же я, перестань!

Юля еще секунду вела себя также, а потом все прекратилось. Девушка сидела на полу без движения. Казалось, она возвращается из параллельного мира. Глаза сфокусировались на Кристине, перестали быть остекленевшими.

– Что происходит?

– Я не знаю. Я услышала крики, пришла сюда, ты сидела, отгоняла кого-то.

– Господи, они снова были тут. Я их опять видела. Я вошла на кухню, мне вдруг стало нехорошо, сушняк какой-то. Я увидела чашку заваренного чая, который еще со вчерашнего вечера стоял и выпила. А когда вошла в комнату, началось. Я не знаю, что это, но оно тут было, напало на меня. Я тебя не ударила?

– Нет, все нормально, – Кристина закусила губу и отвернулась. Ее терзали две мысли, и она не знала, какая реалистичней.

– Слушай, а эти…тени, люди, не знаю, приходят, когда ты что-то пьешь?

– Да, каждый раз. Я разбила несколько чашек, обожглась, я уже говорила…

– Да, я помню.

– Кристин, у меня есть одна знакомая, ее бабушка сдает комнату в своей квартире. Я позвоню, спрошу, можно ли мне туда заехать на недельку, пока ищу другую квартиру. Мне просто нужно позвонить, спросить, узнать, собраться. Можно я пока у тебя посижу?

– Да, – сказала Кристина. – Возвращайся, я сейчас приду. Только Арине ничего не говори, не пугай.

Когда Юля вышла, Кристина отправилась на кухню. На столе стояла чашка, из которой пила соседка перед своим приступом. В ней лежал одинокий пакетик с заваркой. Из жидкостей в кухне больше ничего не было. Кристина вспомнила, что Юля пьет только чай или кофе, редко что-то другое. Она пошарила по ящикам, но нашла только пачку чая. Кристина открыла ее и вынула пакетики. Пакетики как пакетики. Девушка повертела их в руках. Тут она заметила одну странность. На заварке сверху, почти у веревочки, где тонкий материал накладывался друг на друга, чтобы его скрепили, была сделана небольшая дырочка. Кристина вывалила всю пачку на стол и рассмотрела каждый. Четверть пакетиков была без дырочек, но остальные с ними.

Времени больше не было. Кристина сунула в карман пару пакетиков, сложила все и ушла, заперев квартиру.

Войдя в гостиную, Кристина заметила, что Юля, с мобильником в руках, хочет что-то сказать и поспешила прежде задать свой вопрос:

– А у тебя кофе есть?

– Вчера закончился. А что?

– Так, ничего. А ты его и по вечерам пьешь?

– Нет, только по утрам. Вечером чай.

– А по утрам тебя вся эта хрень не мучает?

– Нет.

– Понятно. А с сахаром все пьешь?

– Нет, – Юля непонимающе глянула на соседку, пытаясь понять значение этого бессмысленного диалога.

– Ясно. Я тоже.

– Кристина, я позвонила своей знакомой, но та комната уже занята. Мне некуда податься.

– Юль, послушай, – Кристина села рядом. – Я должна спросить. Ты…

– Нет. Я не психически больная, клянусь. Все эти недели я себя действительно странно чувствую, но до этого со мной такого не случалось. Дело в квартире. И у меня нет других признаков психических заболеваний. Я погуглила.

– Дело не только в этом. Ты принимаешь наркотики?

– Нет! – Юля с отчаянием глянула на девушку. – Я никогда ничего не употребляла. Господи, да я в этот город недавно переехала. У меня неоткуда брать вещества. Я кроме работы никуда не хожу.

– Послушай, я очень хочу тебе верить, но мы знакомы меньше суток. Ты себя странно ведешь и мне очень жаль, но ты не можешь оставаться здесь больше.

– Я говорю правду.

– Не пойми меня неправильно, но у меня маленькая сестра и я за нее отвечаю.

– Да, я все понимаю. Я сейчас уйду.

– Извини.

– Ничего страшного. Давай только телефонами обменяемся, на всякий случай.

– Давай.

Юля ушла, а Кристина сидела на диване и мучилась переживаниями на тему того, правильно ли она поступила, что выгнала Юлю.

Арина подошла к сестре.

– Кристин, мне через час к стоматологу. Отведешь меня?

– Что? А почему ты мне раньше не сказала?

– Ты была занята. И я думала, что мама тебе напомнит.

– Не напомнила. Ладно, я перекушу и пойдем.

До поликлиники было десять минут ходьбы, поэтому они шли пешком.

– Кристин, а если призрак Игоря что-то сделает с Юлей?

– А откуда ты знаешь, что с ней случилось? – Кристина оторвала взгляд от машины необычного цвета, припаркованной на обочине.

– Я немного подслушала. Прости. Просто в комнате халат забыла, вышла из ванной и услышала.

– Ну, на самом деле это не призрак. Я так думаю.

– А если он?

– Даже если он, то Игорь при жизни был добрым, чего ему после смерти кому-то вредить?

– Но зачем он тогда приходит? – Арина нахмурилась.

– Наверное, напомнить о себе.

– А к нам он придет?

– Не думаю. Он же не может выйти из места, где умер, – Кристина не была уверенна в своих словах. Она верила в потусторонний мир, но знала о призраках не много. Главное – не напугать сестру. Ее и так по сей день история Игоря терзает. – Я считаю, что это не призрак.

– Но лучше призрак, чем у Юли проблемы с головой. Мама говорит, что проблемы с головой – это позор на всю жизнь.

– Ну, мама не совсем это хотела сказать, и это неправда, ну да ладно. Наперегонки до поликлиники? – девочки побежали по дороге к коричневому зданию.

После стоматолога Кристина завела Арину домой, а сама вышла в магазин, вспомнив, что нужно купить стиральный порошок. Она уже подходила к дому с тяжелым пакетом в руках, когда ей позвонила Юля.

– Слушай, а у тебя свет не пропал?

– Нет, – Кристина удивленно подняла брови. – А что?

– Да у меня внезапно вырубился, я тут стою в темноте. Думала, это во всем доме что-то с электричеством.

– Я у подъезда, смотрю, во всех окнах горит свет. Может, у тебя что-то с пробками?

– Сейчас посмотрю. О Господи…

– Что? – Кристина никак не могла найти ключи.

– Господи, что это?! Уходи! Нет! Уйди! – Юлины крики раздавались в телефоне, и казалось странным, что их не слышат соседи, настолько они были громкими.

– Юля?! – Кристина нашла ключи и открыла подъездную дверь. В телефоне стало неожиданно тихо. – Что случилось? Блин. Я сейчас приду, потерпи.

Кристина влетела в дом и, помолившись всему, села в лифт, чего не делала давно. Прокляв его за медленную езду, она выскочила на своем этаже до полного открытия дверей и подошла к Юлиной квартире. Дверь была приоткрыта. Кристина начала ее открывать, когда вдруг изнутри ее стали, наоборот, закрывать.

– Черт!

Девушка засунула в проем ногу и потянула ручку на себя. Было слышно, что кто-то внутри отступил. Кристина открыла дверь, перед этим быстро включив фонарик в телефоне. Она вошла в квартиру и посветила в прихожей. На секунду сердце остановилось.

Буквально в полуметре от нее стоял Игорь. С удавкой на шее, склонив голову. Кристина не успела опомниться, как он бросился на нее. Девушка пожалела, что оставила пакет с порошком снаружи. Он бы здорово пригодился для удара по этому… Человеку? Призраку? Телефон выпал из рук. Кристина в темноте нащупала руку, пытающуюся ее схватить, и ударила. Зрение немного адаптировалось к потемкам. Игорь все же схватил ее. Она снова ударила боксерской техникой. Игорь упал, Кристина навалилась на него. Она увидела открытую дверь ванной и вспомнила, что у Юли есть защелка снаружи. Девушка встала. Как и ожидалось, Игорь поднялся за ней. Она схватила его и, прежде чем он окончательно опомнился, опять ударила и толкнула в ванную. Быстро закрыла дверь и заперла защелку.

Кристина секунду постояла у двери и отдышалась, слушая, как тот, кто притворялся Игорем, кричит абсолютно не Игоревым голосом, чтобы его выпустили. Вспомнив про Юлю, Кристина вышла из квартиры и включила в щитке заботливо выключенное этим артистом электричество.

Юлю она нашла в комнате. Девушка лежала на полу без сознания. Кристина опустилась рядом с ней на колени.

– Юля, – она похлопала соседку по щекам. Проверила пульс. Вроде жива. – Твою мать! – Кристина вынула уцелевший в схватке мобильный и собралась вызывать скорую, но тут Юля пришла в себя.

– Что с тобой? – спросила Кристина.

– Я увидела это, испугалась, что-то в голове помутилось, в обморок упала, наверное.

– Ты не ушиблась?

– Нет, я сидела, когда упала. Оно ко мне не подходило. А что произошло?

– Ну, я поймала того, кто терзал тебя. Правда, не поняла, кто это, но точно не Игорь. Хотя похож.

– Ясно, – Юля обняла Кристину и расплакалась.

Спустя пару минут, когда Юля успокоилась, Кристина пересела с ней на кровать и собралась принести воды, но в этот момент в квартиру вошли женщина и мужчина.

– Что здесь происходит? – спросила женщина.

Из ванной послышался крик пленного:

– Выпустите меня, скоты.

– Юра? – одновременно спросила парочка.

– А Вы кто? – Кристина встала.

– Мы хозяева квартиры. Я Алена, а это мой муж Егор. Юлия, что здесь делает Юра?

– Это я у вас хочу спросить, – Юля, похоже, потеряла дар речи, поэтому инициативу взяла Кристина, – кто такой Юра и почему он, переодевшись Игорем, донимает вашу квартирантку?

– Юра – это брат Игоря. А мы их единственные родственники, тетя и дядя, – сказал Егор.

Кристина приоткрыла рот и слегка кивнула.

– Может, мы все-таки его выпустим? – Алена двинулась к ванной, но Юля криком остановила ее:

– Нет!

Кристина вкратце рассказала хозяевам обо всем, что здесь происходило, и теперь дар речи потеряли уже они.

– Я ничего не понимаю, – Алена схватилась за голову и принялась ходить туда-сюда. – Как он это делал? Зачем он это делал? Это же бред. Это точно какая-то ошибка.

– Я… – Кристина собиралась рассказать и даже показать свою гениальную догадку, но тут в квартиру ворвалась Валентина.

Собственное расследование

Валентина вошла в комнату, где все с ужасом смотрели на нее, потому что знали – ее приход не сулит ничего хорошего.

– Что здесь происходит? – Валентина не стала дожидаться ответа на свой вопрос и сразу же принялась нести какую-то околесицу. – Хотите подставить Алену и Егора, да, как Вас там?

– Юля.

– Какая разница! Что это Вы тут за цирк устраиваете? Точно уже что-то натворили. И еще и с этой девчонкой поганой, – закричала Валентина, увидев Кристину. – Это отродье Люберецких не умеет делать что-то хорошее.

– А Вы прямо так много видели, что я делала, – пробормотала Кристина.

– Мне не надо видеть. Ты Люберецкая, они все ненормальные.

Я вот иногда думаю, почему между ними вражда? Они же идеально подходят друг другу по характеру. Или одна стерва другую не терпит? Или они соревнуются, кто кого победит по числу скандалов? Хотя Валентина права – Люберецкие ненормальные. Жаль, что именно она это понимает и поэтому ей никто не верит. Да и несправедливо как-то: вроде друг друга ненавидят, а виновата снова я.

Пока Кристина предавалась этим размышлениям, соседка и хозяева квартиры затеяли спор, и в этом потоке слов, как услышала девушка, смешались и старые ссоры, и попытки понять, что же произошло сейчас.

– Послушайте! – Кристина хлопнула рукой по столу. Юля подскочила. Черт с ним, клеймо ненормальной все равно не снять. – Я провела собственное расследование!

Присутствующие посмотрели на девушку, как на полную дуру. Она продолжила:

– Когда Юля рассказала мне обо всем, что происходит, я решила, что это с ней что-то не так. Но потом меня насторожило, что удавки, которые она находила, были вполне реальными, и, главное, что все ее виденья были именно тогда, когда она пила чай. А чай она пила вечером, то есть в темное время суток.

– И что? – спросила Алена.

– А то, что темноты бояться многие, часто подсознательно. И этот страх можно использовать. Во всех страшилках все ужасы происходят именно в темноте. Так вот, это натолкнуло меня на одну идею. Я обнаружила, что в пачке чая часть пакетиков со странными дырочками. Я взяла с собой образец с дырочкой и без…

– Боже, дырочки, пестики, тычинки. Что ты несешь вообще? – закатила глаза Валентина.

– Пускай девочка договорит, – приказал Егор.

– Спасибо. Так вот, дома, пока сестра собиралась к стоматологу, я разворотила пакетики и рассмотрела их содержимое под лупой. В чае из пакетиков с дырочкой я нашла частицы чего-то белого, или порошка или размолотой таблетки. Я не успела сообщить об этом Юле, но, поскольку мы поймали этого Юру, у меня есть предположение, что он подсыпал что-то в Юлин чай, чтобы вызвать у нее галлюцинации. А подкидыванием удавок и разыгрыванием призрака Игоря добивал эффект. Только вот зачем он это делал? Все, я закончила.

– Послушайте, девочка Люберецких…

– Ненормальная. Вы это уже говорили, – сказал Егор.

– Да. Они с Юлей что-то тут затеяли. Вы не должны…

– Я могу продемонстрировать все на пакетиках, – Кристина сделала шаг к кухне.

– Да ты задрала со своими пакетиками!

– Валентина, успокойтесь! – вмешалась Алена. – На фоне всего этого рассказ Кристины выглядит довольно адекватно. И вообще-то, Валентина, Вас сюда не приглашали. Это чужая квартира, что Вы тут забыли?

– Знаете что, дорогая, я много участвую в жизни дома и имею право знать…

Начался очередной спор, в котором Валентина кричала что-то непонятное голосом громче, чем у Светланы. Прервался этот балаган Егором, который ввел в комнату Юру. В ванной тот еще не успел смыть свой грим, поэтому от похожести на покойного Игоря вздрогнула даже Валентина.

Егор усадил парня на кровать. Юля поспешно встала и пересела на стул. При ярком свете все увидели, что он и вправду очень похож на Игоря, но не близнец. Так что знающий человек смог бы их различить даже с пудрой и удавкой на шее. Сейчас лицо парня выражало растерянность.

– Юра младше Игоря на пять лет, – зачем-то уведомила всех Алена и повернулась к самому Юре: – Милый, ты что натворил? В двадцать лет до сих пор не различаешь добро и зло? Мозгов, что ли, нет?

Двадцать? Кристина поразилась тому, как рано умер Игорь. Из-за криминального способа жизни он всегда выглядел намного старше.

– Давай рассказывай! – потребовал Егор.

– Юра, то, что сказала Кристина про наркотики в чае – правда?

– Не совсем. То есть, это не наркотики, – Юра снял удавку с шеи. – Это галлюциноген. Попросил у одного барыги из общаги. Он разбирается и у него все можно найти. Эта штука ничего не вызывает, ни зависимости, ничего. Просто психоактивное вещество. Чисто глюки ловить. Я всего чуть-чуть подсыпал.

– Мы уже поняли, что ты разыгрывал спектакль, чтобы Юля поверила, что здесь призрак твоего брата. Тебе вообще не стыдно перед ним? Не страшно, что он смотрит сейчас на тебя? – Алена указала пальцем вверх. Все подняли головы к потолку.

– Ой, тетя Алена, Вы не начинайте. Я в это не верю. И мы с Игорем года три не общались. Чего мне его бояться?

– Зачем? – спросила Юля. – Зачем ты это делал?

– Да потому что! – выкрикнул он. – Я живу в жуткой общаге училища уже третий год. Я думал, после смерти брата эта квартира достанется мне. Но оказалось, ею распоряжаются тетя с дядей. И они запретили мне въезжать. Решили сдавать, чтобы денег накопить. Просто не доверяли мне из-за того, каким был Игорь. Но я же не он! Я нормальный!

– Что-то не видно, – прошептала Юля.

Лицо Юры исказилось.

– Я решил пугать квартирантов. Подумал, что когда семейки надоест выслушивать жалобы и видеть сбегающих съемщиков, они поймут, что проще мне дать квартиру. Я узнал, что наконец-то кто-то заселился и все продумал. Сначала пугал удавкой. Сделал дубликат тетиных ключей и спокойно приходил сюда. Потом были глюки. Я читал, что есть какая-то теория, согласно которой психика в галлюцинациях будет выдавать то, чем напугана, от чего напряжена. Сработало. Ну и я в образе призрака напоследок. Я спрятался на балконе, в пустой тумбочке. В нужный момент перепрятался уже в комнате, в углу между шкафом и стеной. Ну а потом вышел. Я когда с удавками заходил, видел, что она этот чай любит, по немытой посуде понял, что кофе по утрам пьет. Ну, я в чай и подсыпал. А влияние темноты это такое.

– Понятно. Знаешь что, милый мой, – Егор наклонился к парню. – Мы копили деньги, чтобы купить тебе дешевую квартирку на окраине города. И подарить в конце учебы. А эту дальше сдавать, чтобы доход всегда был. Но теперь такой подарок тебе вряд ли достанется. Вставай! Мы уходим.

Выяснив, наконец, подробности, все вздохнули с облегчением. Валентина никак не хотела уходить, бегала туда-сюда, задавала странные вопросы. Егор и Алена извинились перед Юлей и поблагодарили Кристину.

– Постойте! А почему Вы так вовремя приехали? – спросила у них Кристина.

– Так Юля нам позвонила и потребовала немедленно приехать, ведь у нее большие проблемы.

– Ясно.

Валентина все же ушла. Егор пообещал приехать на неделе, оформить документы на выезд Юли из квартиры. Кристина из окна видела, как они усаживали расстроенного Юру в машину, словно арестованного.

А мы с ним немного похожи. Даже жалко его.

Кристина и Юля лежали на диване в гостиной и передавали друг другу бутылку с вином. Кристина очень надеялась, что Арина не снимет наушники, не выйдет из детской, и опять случайно не подслушает их разговор.

– Даже не знаю, как относиться к этим событиям.

– А как к ним надо относиться? – Юля глотнула вина. – Юра такой урод. А если бы переборщил со своими таблетками или пугалкой и убил меня? Или травмировал?

– Мне его немного жаль, – призналась Кристина. – Он похож на меня. Его семья навесила на него ярлык только из-за брата. Поэтому он и стал таким придурком.

– Сволочью он стал, если честно. Может, он вообще соврал про свой ярлык? Его больная фантазия это выдумала, а семья на самом деле его любит. Даже квартиру ему хотели купить.

– Мне кажется, он не врал.

– А мне кажется, ты просто ищешь похожих на тебя людей и хватаешься за соломинку. Тебе хочется, чтобы его поведение оправдалось отношениями в семье.

– Наверное, ты права. Я ищу единомышленников. И всегда нахожу их среди каких-то отбитых людей. И я действительно хочу себя оправдать.

– Ты же мне так помогла и спасла, хотя мы позавчера еще не были знакомы. Как ты можешь быть плохим человеком?

Кристина посмотрела на Юлю.

– Вот именно, мы только два дня общаемся. Ты меня не знаешь. Я много чего делала…нехорошего, – она вспомнила побитую Арину и других людей, который обижала. – Семья права, я ненормальная. Таких ненормальных ты еще не встречала. Впрочем, мы все обо мне, да обо мне. Расскажи свою историю. Как тебя закинуло в этот дом?

– Я жила в нормальной семье в относительно большом городе нашей страны. Меня не били, заботились. Я закончила колледж и немного поработала. А потом меня внезапно накрыло. Достал этот город, стала бесить жизнь в одной квартире с родителями. Я собрала монатки и переехала в мегаполис. Нашла работу и теперь скитаюсь по съемным квартирам.

– Забавная история. Прямо как в фильмах. Я бы написала об этом книгу.

– А ты пишешь?

– Немного. Хочу объединить два своих любимых предмета и писать историческую литературу.

– Круто. Я бы почитала. Хотя я не люблю историю.

Кристина выкинула бутылку и налепила стикер с напоминанием вынести завтра мусор, чтобы родители не поняли, что она пила. Девушка заглянула в детскую. Арина уже спала. В гостиной Юля, еще не отошедшая от вчерашних приключений и разомлевшая от вина, тоже уснула. Кристина накрыла их и пошла в душ. Завтра приезжает семья, нужно встать пораньше, навести порядок и сделать вид, что ничего не происходило.

На следующее утро Кристина отвела Арину в школу, а сама вернулась домой, чтобы прибраться, не сомневаясь, что мама этого не оценит и наорет за прогул уроков.

Юля заселилась в свою квартиру. Она уже подыскала пару новых жилищ и надеялась съехать к середине следующей недели. Они договорились делать вид, что не знакомы, и продолжить общение только после переезда. Юля долго пыталась понять, за что Щербак – Люберецкие могут наказать Кристину, она же не сделала ничего плохого, но девушка прекрасно знала, что чаще всего повод не нужен. Да и не хотела она, чтобы семья знала об этих событиях. Если даже не накажут, так все равно плевать им будет, ничего приятного не скажут. Кристина была уверенна, что сохранит все события в тайне, ведь Егор и Алена были предупреждены. Но она забыла про еще одного нежелательного свидетеля.

Девушка привела Арину со школы. Она, как всегда, искала ключи, когда из соседней квартиры вышла Валентина, едва не прибив Арину своей дверью. Кристина вспомнила слова Светланы про то, что соседка все время подслушивает, что происходит в коридоре.

– Что, Люберецкая, получила аплодисменты за свое расследование?

Сцепив зубы, Кристина открыла дверь и запустила Арину. Сама она войти не успела.

– Интересно, как твоя семейка отнесется к такому триумфу?

Кристина отступила от двери.

– Я правильно поняла: Вы угрожаете мне, что расскажете обо всем семье, так словно я сделала что-то плохое? Так я сама им об этом планировала рассказать.

– Да? Ну, тогда я обсужу это с твоей матерью. Поделимся, так сказать, впечатлениями.

Блин. Она издевается?

– Зачем Вам это? Я поступила правильно и Вы сами это прекрасно понимаете.

– Я-то все понимаю, но в этом доме главная я, а не ты. Да и нравиться мне доставлять проблемы всей вашей семейке. Так что не строй из себя такую уверенность, девочка, потому что я знаю, что ты не такая в душе. В этом доме тонкие стены.

– Чего?

– Я слышу крики, – прошептала Валентина, наклонившись к девушке.

Кристина постаралась взять себя в руки.

– Я знаю Люберецких. Они любят скандалы по любому поводу. Когда мы дружили, Светлана мне рассказывала о семейной жизни. Как они все там решают с Дашей, – продолжала соседка. – Так что ты, выскочка, поаккуратней со словами против меня. Иначе всем будет плохо. Я же не обязательно правду поведаю.

Кристина усиленно пыталась придумать что-то не сильно дерзкое, но мощное на эти слова. Валентина рассмеялась:

– Да расслабься, ничего я им не скажу.

– Так к чему был тогда этот разговор?

– Дать тебе понять, что я могу, – Валентина развернулась и пошла к лифту.

Кристина заперла за собой дверь и прижалась к ней спиной.

Она слышит мои крики, когда мама меня бьет, но ни черта с этим не делает. Она, конечно, отвратительный человек, но чем же тетя Света так ее обидела? Хотя, какая разница.

Щербак – Люберецкие приехали к вечеру. Они изобразили радость от встречи с девочками, осмотрели все на целостность и сохранность, допросили Кристину о том, правильно ли она тут жила, и выяснили, что бюджет был рассчитан не так, как надо, ведь у нее должны были остаться лишние деньги, а Арина под ее контролем неправильно сделала уроки. Поэтому Светлана пошутила про Кристинину тупость (это уже стало фразеологизмом), все посмеялись, Татьяна презрительно смотрела на дочь весь вечер.

На следующей неделе Юля съехала. Все вернулось на круги своя.

Муж

Развалившись на диване и креслах, Щербак – Люберецкие занимались кто чем. По телевизору показывали триллер. Главная героиня нежно обнималась с отцом после долгой разлуки.

– Думаю, нужно переключить, – Даша взяла пульт и нажала на кнопку. – Это слишком драматичный фильм, не люблю такое.

– Мам, а когда мы с папой увидимся? – спросила Арина.

Семья переглянулась. На губах Светланы заиграла улыбка. Татьяна медленно оторвалась от планшета.

– Арина, мы это не обсуждаем.

– Но он же мой папа. Как мы можем просто его забыть? Я хочу его увидеть. Мы в последний раз виделись почти год назад.

– Арина, – сказала Татьяна сквозь зубы. – Замолчи. Тебе сказали не обсуждать это.

Арина открыла рот, чтобы все же возразить маме, но тут Кристина взяла ее за руку.

– Идем, я тебе книжку почитаю.

Кристина знала, что от слов сестры разразиться очередная буря. Поэтому она не удивилась, когда, спустя час, убедившись, что все утонули в просмотре сериала о докторе Хаусе, мама ворвалась в комнату. Она сразу же дала Арине подзатыльник. Девочка забилась в угол кровати.

– Мам, перестань! – вступилась за нее Кристина.

– Что это было? Я запретила даже заговаривать про отца. Тем более при людях. Вот ты тупая, слов не понимаешь? – обратилась мама к Арине.

– Мам, ну она же ребенок. Дети все равно что-то скажут такое. И еще Арина права. Я тоже не против с ним увидится.

– Да ты что! А он прямо горит желанием вас всех повидать.

– Так ты с ним не общалась сто лет. Как ты можешь знать?

– Ты просто не хочешь верить, что вы не нужны своему папаше. Помнишь вашу последнюю встречу прошлой весной?

– Да. Только тогда ты не горела желанием, чтобы мы пообщались. Мы и словом не перебросились, как ты сразу же нас утащила. И даже если я не хочу верить, то мне и Арине тем более нужно его увидеть. Чтобы выяснить правду.

– Он вам ни разу не позвонил за все это время.

– Так ты ему при нас запретила!

– Любил бы – шел, невзирая на препятствия, – поэтично сказала мать.

– Мам, серьезно. Хоть раз надо же увидится. Просто дай его телефон, чтобы позвонить.

– Никогда в жизни. Вы увидите его только через мой труп. И еще раз ты скажешь что-то при всех, будешь ходить такая же битая, как и твоя сестра, когда меня чем-то выводит, – пригрозила мама Арине и вышла из комнаты.

Арина села рядом с Кристиной.

– Думаешь, мама права и мы ему не нужны?

– Не знаю, но сидеть и мучиться догадками глупо. Нужно его самого спросить.

– Но она же не дала телефон. А где он живет, мы не знаем.

– И в соцсетях его нет. Не расстраивайся, что-нибудь придумаем, – Кристина потрепала сестру по плечу.

Даша яростно швыряла тетради в сумку.

– Спокойно, котик, – улыбнулась Ася, глядя на нее.

– Как меня уже это все задрало. Ненавижу этот тупой университет, предметы, зачеты.

– Первая сессия уже закончилась, вторая нескоро. Чего ты так психуешь? Ты же отличница.

– Да ненавижу я эту учебу! Я учусь часами, чтобы быть отличницей, как и в школе впрочем. Только в школе мне хотя бы что-то нравилось, а здесь ничего. Ненавижу каждый предмет, и специальность тоже.

– Так, а зачем тогда ты сюда поступила? – спросила Ира, еще одна подруга Даши.

– Потому что, блин. У меня не было выбора.

– Ну брось теперь. Если ненавидишь, зачем мучиться?

– Знаешь, Ира, у тебя все так просто. Возьми и брось, это же так легко! – закричала Даша.

– Даш, успокойся, ты чего? – Ася взяла ее за запястье.

– Ничего. Меня достало, что у всех все так просто. Знаете, что будет, если я брошу и пойду делать то, что хочу? Будет ужас. Слава богу, я ничего не хочу. Вообще ничего, – Даша выбежала из аудитории.

– Что с ней? Что она имела в виду этими словами? – спросила Ира.

– Ир, на самом деле у нее все реально сложно. Не наезжай, серьезно, – Ася вынула из сумки банан.

– А что я-то?

– Идем, – Ася пошла к выходу.

Татьяна откупорила бутылку водки. Она даже не стала наливать в стакан, а пила прямо с горла. В ушах все время звучали слова детей о папе, а перед глазами мелькали воспоминания о ее совместной жизни с Сережей.

Она пыталась усадить трехлетнюю Арину в коляску, вокруг бегала Кристина со своим мячом. Татьяна бросила дочерей и пошла в кухню за таблеткой от головной боли.

– Завтра я выхожу на работу, – объявила она читавшему газету за столом Сергею.

– Тань, Арине только неделю назад три исполнилось. Может, немного подождешь? Вон Кристина вечно болела, хотя в садик почти в пять лет пошла. А тут такая маленькая девочка, организм неокрепший. И она ранимая, как разлуку перенесет…

– Эта разлука с шести до девяти вечера. Переживет. Не надо мне тут своей заботой прикрываться. Ты и с Кристиной уговорил меня не выходить на работу, а потом начал деньгами попрекать и зажимать. Фиг я такое снова допущу. С этими детьми никогда не добьешься чего-то. Вон Светка уже почти начальница, а я все еще просто экономистка. Очень мило.

– Не понимаю, зачем тебе эта работа, если ты ее ненавидишь, как и свою профессию в целом.

– С чего это ты взял?

– Ты мне рассказала, когда Арину родила. Мол, наконец-то отдых от этого ада.

– Ну ненавижу, и что? Какая тебе разница? Все равно наплевать на мои чувства.

– Просто не понятно, зачем делать то, что не любишь.

– Потому что, мать твою.

– О, вспомнил. Ты же мне уже отвечала когда-то на этот вопрос. Что-то о сложных отношениях со Светой. Кажется, если бы ты не пошла на экономиста, то разочаровала бы родителей – экономистов? Ой, нет, немного не так. Родители тебя никогда не любили, а если бы ты не пошла, то окончательно от тебя бы отказались, что доставило бы страшную радость Свете, над которой ты всегда стремилась возвыситься. И ты решила не доставлять. Вроде так? Сложно, однако, в вашей родне все.

Татьяна презрительно взглянула на него.

– Какая же ты сволочь. Не понимаю, почему мы все еще вместе.

– Наверное, потому что тебе срочно нужно было выйти замуж вслед за Светой, родить ребенка вслед за Светой, а потом, увидев, что она не торопиться заводить второго, сделать это самой, хотя ты не особо хотела. А теперь ты не можешь бросить меня из-за страха проиграть Свете.

– Какой ты потрясающий психолог.

– Вообще-то ты мне все это сама рассказывала. Просто выпив, ты не помнишь, что делала. Ну а о том, чего не говорила, догадаться не сложно.

– Ты мерзкая тварь.

Сергей схватил Татьяну за руки.

– Полегче, ты же не хочешь светить синяками перед коллегами? А если Света узнает и поймет, что твоя жизнь не так идеальна, как ты стремишься показать?

Татьяна вырвала руки.

– Отведи Арину завтра в садик, и проследи, чтобы она там освоилась, раз уж у тебя вольный график.

Татьяна вывела девочек на прогулку. Как же она его сейчас ненавидела. Что с ним случилось после рождения Арины? Хотя, думать особенно не надо, он прав. Она вышла замуж, родила дочь не потому что сама этого хотела. Как и с профессией. Просто после очередного не своего выбора – Арины – все проблемы с Сережей и вскрылись. Они уже не любят друг друга. Хотя она к нему так привязана, как будто любит. Кажется, что жизнь без него закончиться. А он знает, что она не может от него уйти, потому много себе позволяет. Зря она раскрыла ему свою драму. И все уже идет не так. Витя не бьет Свету. Ее Даша дочь получше, чем гиперактивная Кристина, хотя тоже не совершенство. И работу свою сестра любит, добилась высот там. Если Света узнает о ее проблемах, это будет провал. Она-то, конечно, поможет, но будет везде показывать свою гордость от того, что она и ее жизнь идеальна. Что она заслужила всего: рождения, любви родителей, удачной жизни. Она лучше Тани.

Женщина тряхнула головой. Нет, нельзя этого допустить. Она усмирит Сережу, чтобы он ее не бил, добьется повышения на работе, не показывая своего отвращения к этому мерзкому месту. А там и Кристину вымуштрует, не хуже Даши будет. Если ей не дана судьба лучше, то нужно сделать идеал из того, что есть.

Татьяна швырнула пустую бутылку в ведро и, пошатываясь, вышла из кухни. Дома торчала Кристина и сейчас она шла ей навстречу.

– Мама, ты не видела мою зарядку от планшета?

– Я просила тебя забрать Арину с рисования, – сквозь зубы сказала женщина.

– Ой, – Кристина взглянула на часы. – Я зачиталась и забыла. Сейчас оденусь и пойду. Посидит там десять минут, подождет.

– Я. Тебя. Просила, – отчетливо прошипела каждое слово мама.

– Прости, мама. Я, правда, не хотела, – Кристина взглянула на маму и поняла, что та выпила, а это значило скандал по малейшему поводу и дикую радость без повода.

Татьяна взглянула на угловатую дочь, которая каждый раз, когда ее отчитывали, смотрела на мать исподлобья, слегка согнувшись в талии и ссутулив плечи, которые не распрямляла, даже когда откровенно бунтовала. И все это, эта фигура, этот затравленный, но с вызовом, взгляд, раздражали ее до невозможности.

– Забыла? Зачиталась? Вести себя нормально ты забываешь, учиться забываешь, даже сестру забрать ты не можешь. Ты такая же, как и твой отец: тупая, ни на что не способная, тянущая из старой больной матери все соки, меркантильная сволочь! – заорала мама.

– Я сейчас схожу за Ариной, – Кристина держалась спокойно, чтобы не провоцировать конфликт, но мать это еще больше выводило.

– Собирай свои вещи и выметайся отсюда вместе с сестрой к папаше-козлу! Сволочь! В душу мне плюнули, с отцом они хотят повидаться! К папе, если он хороший! В душу, тварь, плюнула!

– Мам, я иду за Ариной, – все еще спокойно сказала Кристина.

– Пошла вон! И не возвращайся!

– Мам, я понимаю, что когда ты пьяна, это катастрофа, но опоздать к Арине на десять минут и захотеть увидится с родным отцом – это нормальные вещи в жизни, а не конец света. И ты меня задерживаешь.

– Для такой, как ты, ничего не страшно, конечно! – Татьяна схватила Кристину за волосы и потащила в комнату. Девушка заверещала, но мама, как всегда, не остановилась. Швырнув дочь на пол, она открыла шкаф и принялась кидать в девушку одежду прямо с вешалками.

– Забирай свои вещи и вали к папаше, тварь! Ты меня ненавидишь, я знаю! Меня никто не любит!

– Да люблю я тебя! Я всегда тебя люблю и всегда это говорю! Но он тоже мой родитель. Он мой папа! – закричала Кристина.

– Я тебе не верю!

– Да почему?

– Потому что. Ты не умеешь любить. Ты не понимаешь, что нужно делать. Ты предательница, – Татьяна снова схватила Кристину за волосы и потянула назад, к входной двери. Она открыла дверь и пнула дочь ногой. Та вылетела в коридор. Следом за ней полетели куртка, шапка, сапоги.

– А если соседи увидят? – спросила Кристина, подбирая одежду.

Татьяна ударила ее рукой по спине.

– Пошла вон. Видеть тебя не хочу.

Дверь захлопнулась. Кристина спустилась этажом ниже, нормально оделась и пошла за Ариной.

Да, месть за папу и водка творят страшные вещи. Кажется, нам придется погулять пару часиков, пока мама не остынет и не переключиться на веселье. Блин, там же холодно. Я опять заболею. Надо пойти в торговый центр. Там обычно даже жарко. Главное – не заплакать при Арине. Скажу ей, что дома никого нет, а я ключи забыла.

На следующий день Татьяна вошла в гостиную и сообщила:

– Кристина, я тебе в Viber выслала телефон папы. Можешь ему позвонить, увидится там, на неделе.

– Спасибо, мам, – сказали девочки одновременно.

– Не за что, – ответила Татьяна со странным выражением лица. Вроде и страдальческое, но с оттенком злорадства.

Когда мама ушла, Светлана повернулась к сестрам.

– Довели таки мать. А ведь ей так тяжело это переживать. Какие же вы обе неблагодарные эгоистки. Хорошо, что вы не наши дети, потому что я бы вас так била, чтобы воспитать.

– То есть когда Дашенька говорит, что главная функция папы – давать ей денег – это нормально, а нам из любви желать увидеть отца – это плохо?

– Знаешь, Кристина, вот тебе точно радоваться надо, что ты не моя дочь. Тебя бы бить сутками всем, что под руку попадется. Мама-то добрая, так не делает, – Светлана улыбнулась.

Кристина заперлась в ванной.

Чего, блин? Это что, новый вид издевательства? Она же видит все мои синяки. Достали меня все.

Светлана прижала Дашу к себе.

– Опять она тебя с собой сравнила. Вот же дура. Как вас можно сравнивать? Ты – наша гордость, – женщина поцеловала Дашу в макушку.

– Я сейчас, – Даша встала и прошла в свою комнату. Она закрыла дверь и прижалась лбом к шкафу.

Господи, что же мне делать? Правду говорят – чего боишься, то и случиться. Если я брошу университет, они возненавидят меня. Я так долго добивалась того, чтобы быть гордостью семьи, а теперь все рухнет из-за того, что я, оказывается, родилась без семейной любви к экономике. Черт возьми.

Отцы и дети

Даша поймала себя на том, что уже пятый раз перечитывает одну и ту же строку в учебнике по линейной алгебре. Рядом лежал список тем для докладов по основным профильным предметам: экономике, математике. Даша закрыла глаза. Попыталась успокоиться. У нее не получалось. Что-то сдерживаемое ею весь этот год, нет, скорее, намного дольше, пыталось вырваться. Оно поднялось по груди к горлу, и Даша задохнулось от нее, от бессильной злости. Она схватила книги и швырнула их об стену. Потом взяла тетради и разорвала их. Список тем для докладов познал ту же участь. Она пинала весь этот бардак на полу и кричала внутри о том, как же ненавидит все это.

В дверь постучали. Черт, она забыла, что дома Арина.

– Даша, у тебя все хорошо?

– Да!

– Точно? – голос сестры звучал обеспокоенно.

– Блин, нет, не точно. Я просто уронила книги. Иди отсюда.

Арина захлопала по полу немного великоватыми для нее тапочками. Даша села возле кучи учебных принадлежностей и тихо заплакала.

– Арина! – Кристина влетела в гостиную. – Дядя Витя, а где она?

– В кухне.

Девушка отправилась туда. Арина ела суп. Рядом Светлана быстро резала баклажаны.

– Арина, папа наконец-то нашел время с нами встретиться, – Кристина не хотела говорить это при семье, но слова вылетели, как всегда, раньше, чем она успела подумать.

– Да ладно! Класс! А когда? – Арина положила ложку.

– В эту субботу, – не желая говорить больше, она протянула сестре мобильник с SMS от отца, где было написано время и место встречи. Арина радостно засмеялась.

– Вот это да, Две недели оттягивал, но таки решился. Не иначе как совесть взыграла. Или жалость, – не удержалась от комментария Светлана, глядя на девочек с насмешливой улыбкой. – Арина, доедай! А ты не отвлекай ее!

Кристина подмигнула сестре и побежала в свою комнату.

Ася вошла в любимое всеми студентами за его дешевизну кафе и сразу увидела Дашу. Она сидела за столиком и крутила чашку в руках.

– Что случилось?

– Нервный срыв у меня.

– Из-за учебы?

Даша кивнула, не отрывая припухших глаз от чашки.

– Даш, послушай, это же просто университет. Тысячи ребят в восемнадцать лет выбирают не ту профессию и меняют ее. Это не тюрьма, все можно изменить. Не убивайся так.

– Для меня это тюрьма.

– Ты точно решила, что оно тебе не надо?

– Я ничего не решала. Я знала это с самого начала. Школа была для меня ужасом, но выпускной класс, когда я готовилась к поступлению сюда, был самым страшным, потому что я этого не хотела. Но я боялась даже думать о том, чтобы поступать по-другому, потому что это бы значило разрушить все мои отношения с родителями. Но сейчас на меня накатило осознание. Весь курс я терпела, но больше не могу.

– Хорошо, тогда что ты хочешь делать?

– Да откуда я, блин, знаю! – закричала Даша. Некоторые посетители обернулись. Она снизила голос. – У меня нервы на пределе. Как же утомила эта простота: возьми да смени на то, что тебе нравится.

– Даш, ну потому что это реально так.

– Для нормальных людей, но не для меня. Думаешь, меня саму не бесит, что в мире есть проблемы пострашнее, а я тут в истерике из-за университета? Но для меня это так. Тебя били родители?

– Ну, может в детстве шлепали пару раз. Но прямо так конкретно нет.

– А меня били все время. Мне сломали руку, она неправильно срослась, между прочим. Я вся в синяках ходила. Как Кристина. Тебя наказывали за промахи?

– Бывало, за двойки ругали. Дворником грозили.

– А меня били и кричали, что я тупой позор семьи за каждую ошибку, даже если она случалась раз в год. С двенадцати лет я только и делала, что старалась заслужить расположение родителей. Не ради их чертовых денег и подарков, как думают некоторые, а ради того, чтобы перестать чувствовать эту боль от ударов и слов, чтобы услышать что-то приятное. И я смогла.

– И поступила ты для этого?

– Ага. У нас же династия. Вся семья, бабушка, дедушка – экономисты, бухгалтеры, математики, так что у меня не было выбора. Мне это с пятого класса втирали, говорили, что любой мой другой путь приведет к тому, что я им не буду нужна. Если бы я не поступила, это бы разрушило наши отношения, которые я так старательно строила. Вам всем легко судить со стороны. Да, у тех, кто бросает универ, тоже могут быть скандалы в семье, но у меня просто разверзнется ад на земле. Они меня возненавидят. Я не смогу это снова пережить. Да, я уже взрослая, но мне нужна их любовь. Они мои папа с мамой. И не говори, что я преувеличиваю их реакцию, что они на самом деле хорошие. Ты не жила в моей семье.

– Ну, после сломанной руки я бы не посмела даже предположить о таком. Но нужно выбираться из этого. Ты же уже совершеннолетняя, пойди работать. Накопишь денег, летом расскажешь о своем решении бросить и, если что, съедешь от них. Деньги-то будут. Можно поступить в другой город, там дадут общагу. Даш, это реально не конец света. У тебя жизнь только началась, все трудности решаемы. Даже такие.

Даша выразительно глянула на Асю и та поняла, что ей действительно не хватает такта. Да, для нее это не страшные проблемы, но для подруги это трагедия, а она ее пытается заставить испытывать другие чувства. В смысле, пессимизм это не хорошо, но, пожалуй, и обесценивать не стоит. С такой-то семейной драмой любая мелочь может убить.

– А чем бы ты хотела заниматься? – Ася решила перевести разговор на другую тему, надеясь, что хоть сейчас скажет что-то правильное.

– Не знаю, – на ярость от этого вопроса у Даши уже не осталось сил. – Я все время делала то, что говорили родители, я даже не знаю, где заканчиваются их желания и начинаются мои. Точнее, меня нет, вся я – это они. Такой себе симбиоз. Но я люблю готовить.

– Повар?

– Ага, только это точно убьет меня. Повар для них – профессия позорная. Для них все позорное, что не они. Мне так страшно.

– Просто попробуй, – Ася положила ладонь на руку Даши.

Кристина смотрела, как Арина играет на детской площадке у торгового центра. Она снова глянула на часы. Отец опаздывал. Неужели позвонит и скажет, что не сможет прийти? Будет очень мило с его стороны. Задумавшись о самых худших вариантах развития событий, Кристина не заметила, что папа уже подошел и обнимается на площадке с Ариной. Кристина подбежала к ним.

– Привет! – она поцеловала отца.

– Ну что, пошли, я вам мороженого куплю.

В большом кафе было людно, но уютно. Девочки вылизывали свои вазочки. Папа сидел напротив них и молчал. Кристина посматривала на него. Они так давно не виделись, что стесняются говорить? Или им просто не о чем?

Наконец папа все же спросил:

– Ну что у вас как?

– Нормально, – ответила Кристина.

– Учеба как?

– Хорошо, – сказала притихшая Арина.

– Понятно, – отец вздохнул.

– Пап, а мы будем видеться каждую неделю? – спросила Арина.

Сергей странно задергался. Кристина поняла, что сейчас он скажет что-то неприятное.

– Эээ… Девочки, дело в том, что у меня много работы. И я не могу с вами встречаться часто.

– Но сколько раз в месяц? – не отставала Арина.

– Ну, где-то раз в два-три.

– Дня?

– Месяца. Может, в четыре.

Кристина судорожно хрустела пальцами. Она поерзала на стуле, сжала рукой верхнюю губу и вынула из сумки кошелек.

– Арина, хочешь поиграть вон там, в лабиринте?

– Да.

– Держи. Тут оплата на десять минут, – она протянула купюры.

– Но я думала, мы побудем с папой.

– Давай сначала я с ним поговорю, а потом ты? – Кристина подмигнула сестре.

– Ладно, – Арина неуверенно взяла деньги и побежала к игровому лабиринту напротив кафе.

Кристина повернулась к отцу.

– В чем дело, пап?

– Да ни в чем.

– Мама сказала, что это ты не хочешь с нами общаться. Я думала, что она врет, но, похоже, это все-таки правда.

– Понимаешь, Кристина, – отец отвернулся. – Все не так просто.

– Так объясни.

– Мы с твоей мамой…у нас была большая любовь. Но когда мы создали семью, оказалось, что у нас нет чувств, только свои цели.

– Что?

– Мама хотела не семью, а не отставать от сестры. А я понял, что…

Кристина приоткрыла рот и с болью посмотрела на папу.

– Что я тоже не хотел этого. Когда родилась Арина, у нас начались ссоры. Мы просто поторопились с семьей и детьми. Я поторопился.

– Послушай, я знаю, что ты плохо обращался с мамой. Это ужасно, хотя она далеко не ангел. Не знаю, о чем ты про тетю Свету, но там тоже что-то не чисто. И ты мог быть не готов к семье. И мама могла родить нас не от большого желания, а просто потому что так вышло. Но меня с Ариной уже не засунешь назад. Мы все равно твои дети, не важно, что там у вас с мамой произошло. Или…ты и нас не любишь? – пришла в голову Кристины ужасная мысль.

– Кристина, понимаешь, любовь – это очень сложное понятие и чувство. Его тяжело применять в жизни.

– Это значит да?

– Не знаю, как к вам относится мама, подозреваю, что не очень хорошо, но я не могу с вами общаться.

– Ты от нас отказываешься? – Кристина не верила своим ушам.

– Нет, я признаю, что вы мои дочери и у меня есть обязанности по отношению к вам. Я высылаю алименты и буду оплачивать все, что вам понадобиться.

– То есть, так же как и мама. Обязанность кормить и обеспечивать до восемнадцати выполнена, а любить, обнимать, общаться с нами не надо.

– Кристина, ты должна повзрослеть и понять, что не все родители любят своих детей.

– Да ты откупаешься от нас деньгами! Как я в свои четырнадцать должна на это реагировать? – Кристина стукнула по столу, он пошатнулся. Отец подпрыгнул. – Нам не нужны деньги. Арине тем более. Подумай о том, как ей будет больно. Ей всего восемь, она совсем маленькая.

– Мне очень жаль, Кристина, но давать деньги – все, на что я способен. У меня нет чувств ни к вам, ни к маме, и я не могу их как-то имитировать. Наша семья уже не такая как раньше. Любые встречи будут бессмысленными и причинят вам боль.

– Наша семья никогда не была, как у других детей. Где все иногда ссорятся, но все равно любят друг друга. Но почему? – она посмотрела на уже вставшего папу.

– Я не знаю. Прости, но не звоните мне больше.

– Мама любила тебя. Она страдала от вашего развода, – в отчаянии сказала Кристина.

– Это не любовь, это зависимость. Я все-таки два года пытался на психолога выучиться, я знаю. И ты это знаешь, – он положил Кристине руку на плечо. – Мне жаль, но и я, и твоя мама всегда были бесчувственными. Может, ты станешь другой.

– И ты пользовался ее зависимостью, – прошептала девушка, но Сергей уже отошел и не услышал.

Кристина смотрела, как папа спускается по эскалатору. Когда он исчез, она увидела, что из лабиринта вышла Арина. Кристина вытерла слезы, но они все равно заливали лицо.

Арина сначала бежала к кафе, но потом стала замедляться. К столику она подползла, как черепаха.

– А где папа?

Кристина закрыла глаза и покачала головой.

– Он ушел.

– Навсегда?

– Думаю, да.

Арина села за столик и опустила голову на руки.

Даша пыталась представить свой разговор с родителями. Вот они усаживаются рядом, и она говорит им, что очень любит и уважает их…

– Ненавижу тебя, – шепчет мама и со всей силы выворачивает руку девочки.

… и уважает их, но у нее есть проблема. Она не хочет больше учиться на экономическом…

Полный зал зрителей на награждении «Гордость школы». Все хлопают Даше. Она спускается с грамотами со сцены, и к ней бросаются родители. Они целуют и обнимают ее.

…не может больше учиться, потому что она не экономист. Она подумывает о профессии повара…

Все разговоры на семейном застолье только о Даше и ее успехах. В углу сидит пристыженная за очередную глупую выходку Кристина.

Да, вся семья у них связана с экономикой, но ведь это просто профессия. Она не определяет Дашу. Зачем такой шум из ничего? Главное для родителей – чтобы ребенок был счастлив, а она несчастна на этом долбанном экономическом. Это же не конец света и все можно поменять. Это вообще-то Дашина жизнь. Она, конечно, финансово зависит от вас, родителей, но прямо сейчас пойдет искать работу. И всякие дорогие подарки и деньги ей не нужны. Только бы бросить этот университет без скандалов, чтобы ее приняли.

Ей вручают золотую медаль, а родителям – грамоту за воспитание достойного ребенка. Они целуют и обнимают ее. Застолье по поводу поступления в университет. Ей пророчат прекрасное будущее, ведь она такая умная. Ее так хвалят. Ее так любят.

Родители встают. Сейчас они скажут, что…

– Ты отвратительная, мерзкая дрянь! – кричит мама и бьет ее скакалкой.

– Все, на что ты способна – это стать проституткой в будущем! – мама бьет ее пластиковым шнуром, а папа держит.

Господи, она же всего один раз ошиблась у доски и получила тройку. Всего один раз случайно подралась с мальчиком со двора. За то, что она бьет Кристину, они ее не ругают, так почему за это так наказывают? Почему у нее нет права на ошибку?

– Ненавижу тебя!

– Позор семьи!

– Ты никогда ничего не добьешься!

– Для чего мы тебя родили, если ты такая тупая скотина!

Даша дернулась. Родители вопросительно на нее смотрели.

– Что?

– Тебе принести курочку или блинчики с печенкой?

– Курочку? Да, хочу курочку.

– Хорошо. Отрежу тебе лучший кусок.

– Спасибо, мам.

– Нашей умнице все лучшее, – папа поцеловал Дашу.

Родители вышли, а девушка оттерла пот со лба. Голова, казалось, вот-вот взорвется от напряжения. Что ей делать? С утра ей казалось, что выход есть, но нет, она так не может.

Кристина вышла из ванной, но не успела тихонько прошмыгнуть в комнату. Мама заметила ее из кухни и спросила:

– Как там ваша встреча с папой?

– Нормально, – Кристина сделала шаг к комнате, но мама не угомонилась столь скупым ответом.

– Нет, я хочу подробностей. Иди сюда и расскажи! – крикнула она.

Кристина поняла, что мама выпила и решила не затевать скандал. Она прошла в кухню.

– Мы с ним пообщались. Он много работает, поэтому мы не будем часто встречаться.

Мама рассмеялась:

– Вы ему не нужны. Я это знаю. Я это всегда знала. Он ведь так и сказал вам, да? Сережа никогда не умел хотя бы притворяться тактичным и любящим, – мама продолжала смеяться, глядя на дочь так, словно она самая популярная школьница, только что унизившая серую мышку перед толпой мачо – старшеклассников. Выражение лица Кристины веселило ее еще больше.

Кристина подняла голову и глянула маме прямо в глаза.

– А ты могла бы притвориться, что мне сочувствуешь, а не показывать гордость от своей правоты и моей униженности. Да, он так и сказал. А еще он сказал, что ты, как и вся эта семья, не умеешь любить, и тебе просто нужно было быть круче тети Светы.

Мама дала девушке пощечину. Хотела дать еще одну, но передумала. Глянула на нее и сказала:

– Я же говорила: ему на вас плевать, – она злорадно улыбнулась и вышла из кухни.

Кристина засунула в рот палец. Ну конечно, кровь от поцарапанной об зубы при ударе щеки. Мама что, качается в свободное от работы время?

Ночью Кристина никак не могла уснуть. Она крутилась на кровати. Снизу раздался голос Арины:

– Ты спишь?

– Нет.

– Можешь спуститься?

Кристина спрыгнула с верхней полки и села на пустую Дашину кровать. Интересно, чего это она внезапно сбежала к подруге ночевать?

– Что такое? – девушка глянула на сестру.

– Он хотя бы поступил правильно, что честно нам сказал. Это же правильно: не скрываться, а честно говорить?

Кристина кивнула. Арина села рядом и заплакала. Девушка обняла ее так крепко, как могла.

Конечно правильно, черт возьми. Какой же оригинальный и многогранный человек: бесчувственный домашний тиран, бьющий жену и жалеющий, что детей завел, но при этом не сбегает, как большинство таких отцов, а несет ответственность, платит алименты, и не врет детям. Даже под определение ужасного отца из всех этих историй, которые я в интернете читала, не подпадает. Как, впрочем, и вся эта идеальная семья. Черт, не нужно было с ним видеться. Он бил маму, это уже аргумент против него. Я дура, так добивалась встречи с ним, буквально кровью, неделю в синяках ходила. А теперь у меня на руках плачущая сестра и мы одни.

Она уткнулась в макушку Арины и прошептала:

– Все будет хорошо.

Падший ангел

Кристина вошла в детскую и в ней сразу вскипела ярость. Она до тошноты не могла терпеть этот сладковатый запах алкоголя.

– Блин, что здесь делала мама?

– Ничего, – Даша перевернулась на кровати и Кристина заметила, что она в одежде. А еще, что пахнет от нее.

– Так это ты напилась?

– Я не напилась, я просто на вечеринке была, – с трудом проговорила Даша.

– Что-то с других ты в таком состоянии не приходила, – хмыкнула Кристина. – Вот как я теперь с этим запахом спать буду?

– Окно открой, – Даша начала засыпать.

– И что? Это же ты пахнешь, а не воздух. И, может, тебе раздеться?

– Да отвали! – крикнула сестра. – Дай уже поспать!

Кристина взяла халат и пошла в ванную.

На следующий день Даша отчаянно страдала от похмелья, а родители считали, что она отравилась, и бегали вокруг нее. Кристина тихонько хихикала в кулак. Надо же, прилежная студентка Даша впервые напилась. Ничего, после такого самочувствия больше ей уже не захочется повторять.

Но через пару дней оказалось, что Кристина ошиблась. Даша на этот раз даже не скрывала ото всех, что пьяна. Кристина видела поджатые губы Светланы и Виктора, улыбку мамы, но знала, что Даше это простят. Все же у нее такое в первый раз, по мнению семьи. Да и утром ей снова было плохо, так что точно в первый и последний раз.

Через неделю Кристина поняла, что что-то не так. Даша приходила домой пьяной в дребезги каждый день, на утро похмелялась и чувствовала себя прекрасно. Светлана и Виктор не выдержали и начали за закрытыми дверями пытаться поговорить с дочерью, но это не помогло.

Не то что бы Кристина боялась. Ее до дрожи пугала пьяная мама, но на сестру было почти плевать. Разве что тошнотворный запах подбешивал. Но она видела, как страшно Арине, и что родителям все равно на довольно важную проблему. У тети Светы и дяди Вити терпение истощалось, но она знала, что толковой помощи от них не будет. А ее маму Дашино поведение откровенно радовало. Она не скрывала улыбки на лице, когда Даша появлялась на пороге квартиры с почти выпитой литровой бутылкой водки, едва держась на ногах. Кристина давно не видела маму такой счастливой. В их семье всегда что-то было не так, но это уже слишком. Поэтому через две недели Дашиного запоя Кристина стащила ее телефон и забила себе номер Аси. Она знала, что это лучшая подруга сестры и наделялась хоть что-то выяснить.

Кристина вышла на нужной остановке метро. Ася не поняла, что от нее хочет девочка, которую она в жизни не видела, а потому отказалась куда-то ехать. Кристине пришлось самой добираться до их университета и встретиться с Асей после пар.

Они уселись на лавочке в парке рядом.

– Рассказывай, что хотела, я тороплюсь, – Ася окинула ее немного презрительным взглядом.

Наверняка Даша ей рассказывала, какая я тупая психичка.

– Что с Дашей? – не стала тянуть Кристина.

– Это я у тебя хотела спросить. Она на пары две недели не ходит. И со мной не разговаривает. Что, таки бросила?

– Бросила что? – Кристина приподняла бровь.

– Ну, универ. Она же собиралась. Черт, – Ася хлопнула себя по лбу. – Ты не знала. Не говори никому, прошу. Она меня убьет, прежде чем ее… – она осеклась.

– Ася, Даша не ходит на пары, потому что пьет.

– Что?

– Пару недель назад она пришла пьяная с какой-то вечеринки.

– А, да, помню. Она так надралась, мы все были в шоке. Такого от нее никто не ждал.

– Так с тех пор она пьет не прекращая! Я не знаю, с кем она пьет, где, как, но она каждый день пьяна в стельку. По утрам она пьет пиво, потому уходит, приходит в хлам и все заново. Она похожа на мою маму, но та хоть дома выпивает и делает это не в таких количествах, – Кристина опустила глаза от стыда за то, что у мамы такая проблема.

– О боже! То есть, все так серьезно? Черт, а я думаю, что происходит. Звоню, она не берет, не приходит.

– Ася, по-моему, все очень серьезно. Семье все равно на ее проблемы, причин они знать не хотят, лишь бы она прекратила их позорить. А мне Даша ничего не скажет из-за наших отношений. Расскажи хоть ты, что с ней такое?

– Ну, я думаю, это из-за универа. Она не хотела сюда поступать, но ее родаки… Я так поняла, с ними все сложно. Не знаю, что они делали, но Даша их безумно боится. И она ненавидит свою специальность. Она решила бросить, но очень боялась родителей. Я пыталась ей помочь, мы все обсуждали, пришли к выводу, что выход есть, не смотря ни на что. Ей вроде стало полегче. А потом она напилась на той вечеринке и с тех пор я ее не видела.

– Думаешь, она запила из-за этого?

– Университет и родители очень давили на нее. Ей было нелегко в этом году. Ненавистная специальность, и тот парень, Андрей…

Ася замолчала, решив, что опять проболталась о чем-то неизвестном сестре подруги. Но Кристина кивнула, показывая, что она поняла, о чем идет речь.

– И все равно я ее не понимаю, – продолжила девушка. – Она была уверенна, что сможет все разрешить. Или это только внешне? Не знаю. Что с ними не так?

– С кем?

– С ее предками. Чего они такие странные?

– Я сама все время ищу ответ на этот вопрос, – невесело хохотнула Кристина.

– Даша намекала, что раньше они с ней страшное творили.

Кристина не поняла, был ли это вопрос или утверждение.

– Я с ними только два года живу, они Дашу холят и лелеют, но по некоторым слухам я знаю, что, да, так было не всегда, – она вспомнила слова Валентины, самой Даши, собственные наблюдения.

– Так, а как ей помочь?

– Понятия не имею.

– Может, мне прийти к вам домой, поговорить с ней?

– Э-э-э, – Кристина замялась. – Даша тебе не говорила, но наша семья терпеть не может гостей. Серьезно, чтобы в квартиру зашел не живущий в ней, нужно иметь очень важный повод. Так что это не вариант.

– Ладно, попытаюсь ей написать или дозвониться.

– Только не говори, что я тебе рассказала, – Кристина встала.

– И ты про универ никому не рассказывай.

– Хорошо, пока, – девушка направилась к метро.

Пить Даша не бросила, а Кристина так и не смогла придумать, как помочь сестре. Но она чувствовала, что должна что-то сделать, потому продолжила свое расследование.

В субботу ближе к вечеру Даша ушла, опустошив перед этим бутылку пива. Кристина тут же вышла за ней и принялась следить. Эту вылазку девушка предприняла для того, чтобы понять, как сестра это делает. Она узнала, что Даша сидит в каком-то жутком кабаке с какими-то мутными чуваками и тупо опустошает бутылку спиртного. От такой картины в окошке заведения Кристине стало не по себе.

– Эй, цыпочка, можно тебя снять? – из кабака вышел пьяный мужчина и протянул к ней руки.

Кристина в ужасе отшатнулась и бросилась бежать. Она представила, как с ее сестрой, напившейся, ничего не соображающей, все эти так же не сознающие происходящего люди делают что-то плохое.

Капец, и что с этим делать? Может, таки потребовать помощи от семьи? Они же ее родители. Или нет? Даша их боится. Блин, мысли путаются.

Кристина опять ничего не успела, потому что на следующий день семейные разборки начались сами по себе.

Этим вечером Даша никуда не пошла. Она сидела в детской, трезвая как стеклышко. В гостиной Кристина, Арина, Татьяна и Виктор смотрели фильм про чернокожую прислугу в Америке прошлого века. Послышался грохот. Светлана хлопнула входной дверью так, что затряслись стены и, раздеваясь на ходу, вбежала в детскую.

– Даша, это уже не лезет ни в какие ворота!

Даша выскользнула из комнаты и кинулась в гостиной на диван. Светлана вошла вслед за ней и остановилась на пороге в замешательстве. Кристина знала, почему. Точно так же, как ее мама не била и не ругала при родственниках, этого не делала и вторая половина семьи Щербак – Люберецких.

Впрочем, видимо случилось что-то серьезное, потому что замешательство женщины быстро прошло. Даша увеличила звук на телевизоре, поэтому слова Светланы утонули в крике главной героини:

– Даша, мы должны поговорить! – Светлана подошла и выключила телевизор. Кристина оглянулась. Похоже, мама и Арина собрались присутствовать при всем этом. Она осталась сидеть на месте.

– Так больше не может продолжаться! – Светлана задыхалась. – Я встретила Валентину. Она… Она видела тебя вчера пьяной. Она смеялась над тобой. Надо мной. Над нашей семьей. Ты понимаешь, что ты натворила? Ты нас позоришь. Мы простили первый раз, потом второй, но больше не намеренны, потому что последствия просто опасны для нас. Что с тобой такое? Золотая девочка и выдаешь вот это все. Ты позоришь нас, ты понимаешь!? – заорала Светлана во весь голос.

– Я согласен! – Виктор встал рядом с женой.

Даша сидела молча, опустив голову. Арина, наоборот, смотрела на всех с выпученными глазами. Кристина глянула на маму и вздрогнула. На лице Татьяны светилась та же улыбка, что у Светланы, когда промашка была у нее, у Кристины. Девушка отвернулась.

Мамина улыбка еще больше разозлит тетю Свету. Но и переместить разборки невозможно. Все очень плохо.

– Даша, ты нас слышишь? – продолжала кричать Светлана. – Перестань!

– Я не могу, – прошептала девушка.

– То есть ты алкоголик? – радостно спросила Татьяна. Светлана с ненавистью глянула на сестру и сильнее сжала губы.

– Не знаю, – Даша смотрела в одну точку.

– У нас в семье не было алкоголиков и не будет. Даша, чтобы больше я такого от тебя не видела, – сказала Светлана с угрозой в голосе.

Кристина прикусила язык, чтобы не прокомментировать фразу про отсутствие алкоголиков в семье, но тут неожиданно подал голос Виктор.

– Вы не все знаете. Они были.

– Ты был алкоголиком? – Светлана с ужасом глянула на мужа.

– Не я, мои родители. Они пили всю жизнь, все мое детство. И умерли от этого.

– Так вот та причина, по которой мы с ними никогда не виделись! – воскликнула Даша с каким-то облегчением, словно ей никогда не давала покоя эта тайна.

– Я не мог показывать вам их такими. Да и они не стремились со мной много общаться.

– И ты не пытался им помочь? – наседала Даша.

– Как? Им было плевать на мои слова. Они говорили, что они взрослые, у них много проблем, так они справляются. А я маленький, тупой и ничего не понимаю. Еще и били, когда я пытался забирать у них выпивку, – Виктор поднял голову, и Кристина увидела, как в его голубых глазах промелькнула боль. Арина с грустью глянула на сестру, и та поняла, что девочка тоже это заметила.

– Где-то я это уже слышала, – съязвила Кристина. Мамина рука сжалась в кулак, явно желая ее ударить, но девушка продолжила: – Раз уж речь зашла о проблемах, то мне вот одна вещь непонятна. Когда мама пила, вы мне все сказали, что это нормально, что выпивка – прекрасный способ справиться с переживаниями. Лучше, чем любые разговоры и психологи. Короче говоря, маме вы все прощали, понимали ее. А почему теперь вы также не относитесь к Даше? Может, у нее тоже проблемы, с которыми она так пытается справиться. Это же нормально, так почему вы ее осуждаете? Почему бы ее не понять?

– Потому что Валентина… – начала Светлана.

– Когда мама напилась, она полуголая выбегала на лестничную клетку к соседке. Валентина это видела, она же все время под дверями подглядывает, нет? – Кристина приподняла брови.

– Знаешь, Кристина, пока что мы тебя не понимаем. То ты требуешь, чтобы к Даше относились так же сурово, как и к тебе, то, чтобы ее прощали. Определись уже, ты… – она опять не договорила.

– Психичка, знаю. И все же, почему?

– Потому что мы взрослые, нам можно, – похоже, на ходу выдумала Светлана.

– Так разве Даша не взрослая? Вы же сами говорили, как там… что в восемнадцать лет ты уже не раб семьи, а полноценный человек, то есть взрослый, – Кристина с трудом сдерживала лукавую улыбку, хотя знала, что сейчас на нее посыплются оскорбления.

Светлана стояла со скрещенными на груди руками, вздернув подбородок, но молчала. Кристина понимала, что молчание не затянется, уже через секунду женщина выдумает что-то новое, противоречащее своим же убеждениям, но тут к девушке через Арину потянулась Татьяна.

– Заткнись, сволочь, или я тебе руку сломаю, – прошептала она одними губами. Это услышала не только Кристина, но и Даша. И тут с ней что-то случилось. Арина ткнула сестру в бок и взглядом указала на Дашину руку. Кулак сжимался с такой силой, что рука мелко тряслась. Когда девушка разжала ладонь, Кристина увидела кровавые следы от врезавшихся в кожу ногтей. Даша вскочила и бросилась в прихожую.

– Стой, Дарья, мы еще не договорили! – Светлана и Виктор побежали за ней, но девушка уже открыла дверь и, держа в охапке одежду и обувь, помчалась вниз по лестнице.

Даша так и не вернулась. Девочки стелили постель, когда услышали в гостиной разговор супругов Щербак – Люберецких, воспользовавшихся уходом Татьяны в ванную.

– Думаешь, это передалось как болезнь от моих родителей? – как-то подавлено спрашивал Виктор.

– Витя, перестань! – раздраженный голос Светланы. – Во-первых, она их внучка, а не дочь. Ты же алкоголь на дух не переносишь. Во-вторых, нут никаких доказательств того, что алкоголизм передается генетически и ты тому пример. В-третьих, Даша не алкоголик. Мне кажется, мы ее перехвалили. Когда мы останемся с ней наедине, придется вспомнить старые методы.

– Думаешь?

– Конечно. Помнишь, какой она была и какой стала благодаря нашему воспитанию. Ничего, повторим все это пару раз и вся дурь живо выбьется из головы. Главное – чтобы дома никого не было. Даша же не Кристина, это на ту ничего не влияет, вся в синяках ходит и хоть бы что.

– Ну да.

Супруги отправились в спальню. Кристина и Арина сели на кровати рядом.

– Они ее побьют? – спрашивает Арина так тихо, словно одна эта фраза может причинить Даше боль.

– Думаю, да. Скорее всего.

– Но, раз родители дяди Вити были алкоголиками, может, он все понимает и поможет Даше? Он же хороший. Играет со мной и не обзывает тебя.

Кристина вспомнила Виктора, неизменно присутствующего при всех семейных склоках, кивающего в такт жестоким словам жены, вспомнила, как он был дома, когда мама ее била, смотрел и молчал, ничего не делая. Кристина решила не отвечать на Аринину мысль.

– А ты знаешь, почему Даша пьет? – вдруг спросила девочка.

– Да.

– Расскажешь?

Кристина замялась.

– Ладно. Но ты никому не говори.

– Хорошо.

Кристина наклонилась к сестре.

Кристина проснулась от шума в прихожей. Глянула на светящиеся стрелки будильника на столе. Три часа ночи.

Даша с трудом вошла в комнату. Пахло так, словно она вся состояла из спиртного. Девушка не раздеваясь повалилась на кровать и захрапела.

Кристина с ужасом и болью смотрела на это зрелище. Она знала, что внизу так же смотрит Арина.

Наказание

На третьей неделе запоя Даша не вернулась домой. Светлана и Виктор, несмотря на свой разговор, пока ничего не предприняли, наверное, потому что Даша приходила пьяной среди ночи и почти весь день они ее просто не видели. В голове у Кристины появилась мысль, что, может, вспомнить «старые методы» им нелегко, но она быстро ее прогнала. Надеяться на их внутреннюю доброту так же глупо, как и несколько месяцев назад считать, что семья поговорит о смерти Игоря.

Той ночью Кристина проснулась и поняла, что что-то не так. Она вытащила беруши, которыми отгораживалась от звуков пьяной сестры по ночам и прислушалась. Не было признаков присутствия Даши в комнате. Кристина посветила мобильником на соседнюю кровать. Пусто. Она вспомнила кабак, пьяных мужиков и не могла уснуть весь остаток ночи. Под утро Кристина все же задремала, но проснувшись, поняла, что Даша так и не вернулась.

Они с Ариной поплелись в кухню, где семья ставила завтрак на стол.

– Даша не пришла ночевать, – сообщила Кристина.

– Мы поняли, – сухо ответила Светлана. – Будем ждать.

Кристина пожала плечами, удивленная. Насколько она знала, это впервые, когда Даша ушла из дому на ночь. Когда такое сделала Кристина, все было наплевать, но это же Даша. Неужели они уже разлюбили ее? Ей, конечно, восемнадцать, и она может делать, что хочет, но обычно родственников это не волновало.

Позавтракав, родители собрались уходить на работу. У Арины вчера случился приступ острого гастрита, и по этому поводу мама разрешила Кристине не пойти в школу, чтобы следить за самочувствием сестры и кормить ее мерзким киселем, который сама она ни за что не съест.

Они уже были у порога, когда позвонил домашний телефон. Трубку взяла Татьяна.

– Это из больницы, – она передала телефон Светлане.

Люберецкие – младшие застыли, у здоровой Кристины почему-то скрутило в желудке. В квартире резко стало тихо.

Светлана положила трубку.

– Ну, что там с Дашей? – Татьяна все-таки умела скрывать радость.

– Ее нашли на улице. Добрые люди вызвали скорую. Она протрезвела под капельницей и теперь нужно ее забрать.

– Я поеду на метро, а ты бери машину и отправляйся туда, – сказал Виктор.

– Хорошо. Она во взрослой больнице, это недалеко, – супруги вышли из квартиры, Татьяна за ними.

– Повезло ей. Люди не поняли, что она пьяна, подумали, что такой молоденькой и красивой девушке просто плохо. А то так бы и лежала на холодной земле ночью, – сказала она теперь уже с улыбкой. Потом глянула на дочерей с какой-то очень странной нежностью. – Не скучайте, девочки.

Дверь закрылась.

– Мама что, уже по утрам эту водку пьет? Такая счастливая… – Арина повернулась к сестре.

– Да нет, тут дело не в этом, – Кристина почесала голову.

Светлана привезла Дашу через час. Она завела ее в квартиру и тут же ушла. Кристина разогревала кисель и из кухни увидела, как Даша дрожащей рукой пытается открыть дверь ванной. Выглядела она ужасно. Грязные волосы, потрескавшиеся губы, отмороженный взгляд.

Ну и ну.

Вечером Кристина сидела с Ариной в детской. Даша ела в кухне, в гостиной взрослые уткнулись в компьютер и телевизор. Девочки делали уроки. Даша вошла в комнату, села на кровать и включила мобильный.

– Даша, а мама сказала, что ты на дне, – простодушно выпалила Арина.

Даша медленно подняла голову. Кристина кашлянула.

– Арина, ты ошиблась. Мама сказала, что в беде, а не на дне.

– Нет! – Арина хлопнула рукой по бедру. – Я сидела с ними в гостиной перед ужином и спросила у мамы, что такое с Дашей, а она сказала, что Даша на дне. Это даже тетя Света и дядя Витя услышали.

Кристина закрыла глаза. Она прекрасно понимала, что Арина действительно говорит все, как услышала, и что она ребенок, но не могла не разозлиться на нее за эту простоту. Девушка старалась не ловить взгляд Даши и думала, что сказать, но та ушла из комнаты раньше, чем Кристине что-либо пришло в голову.

– Она расстроилась? Я же просто хотела помочь, – простонала Арина.

Кристина мягко улыбнулась и начала лекцию о тактичности и вежливости.

Разрешив Арине немного почитать свою взрослую книгу, Кристина выловила момент, когда мама одна в гостиной и вышла к ней.

– Мама, зачем ты сказала на всю семью, что Даша на дне?

– Господи, как ты меня достала! Каждый день зачем да почему! Отвали от меня! Сразу тебе говорю, я не буду обсуждать весь этот бред, – мама в ярости стукнула по пробелу на клавиатуре.

– Мама, это обидно и тупо. Вместо того чтобы узнать, что заставляет Дашу так себя вести, или хотя бы помочь ей выздороветь, вы ее в угол загоняете.

– Я тут причем? Я не ее родитель.

– Это понятно, но ты можешь просто промолчать, а не подливать масла в огонь.

– Знаешь, Кристина, по-моему, ты возомнила себя здесь самой умной. Это не так. Ты не имеешь права мне указывать, потому что ты никто. Я буду смеяться, подливать масла в огонь, а может, и не буду. Это не твое дело. О себе заботься. Пошла вон!

– Блин, да что с вами не так? Почему вы себя так странно ведете? – воскликнула Кристина.

– Не страннее психички.

Неожиданно из спальни вышла Светлана.

Черт возьми. Я думала, она в кухне с дядей Витей. Что, весь наш разговор слышала?

Кристина перевела взгляд на маму и поняла, что ей доставил удовольствие тот факт, что Светлана все слышала, несмотря на то, что она терпеть не могла, когда дочь ей перечила и не покорялась на людях. Татьяна вышла из комнаты.

Светлана угрожающе пошла на Кристину.

– Значит, ты считаешь, что Даша – алкоголик?

– Вообще-то, я ее защищала от маминых нападок, – Кристина с подозрением глянула на женщину.

– Почему она пьет? – Светлана приперла девушку к стенке.

– Я не знаю.

– Да? А мне в процессе единичных обсуждений этой проблемы показалось, что ты намекаешь на то, что у Даши проблемы. И так рьяно ее защищаешь, как будто чувствуешь близость в ваших чувствах. Не поделишься? Я же ее мать.

Кристине очень хотелось поделиться, но она поборола этот приступ доверия, вспомнив диалог супругов после того самого обсуждения проблемы. Она знала, что ничем хорошим все это не кончится.

– Нет, я не знаю. А если бы знала, то не сказала бы. Я слышала, как вы с дядей Витей собирались вспомнить прежнее воспитание. Ваша дочь превращается в алкоголика, а вы даже не задумываетесь, что это может быть результатом того, что вы с ней делали, – Кристина так сильно старалась сохранить тайну Дашиных проблем, что сама не заметила, как сказала то, чего не стоило произносить.

Светлана была в ярости, девушка видела это по ее сжатым губам, искрам в глазах. Она схватила Кристину за руку и сильно сжала.

– Не заходи далеко, дорогая психичка. Или действительно считаешь себя самой умной? Я тебя огорчу, твоя мать права, это не так, ты никто. Никогда при мне не произноси ничего подобного. И не смей называть Дашу алкоголиком, потому что это не так. Твоя радость продлится не долго, она снова станет лучшей, а ты как была ничтожеством, так и останешься.

– Я-то как раз не радуюсь, – сказала Кристина с натиском. Светлана сдавила руку сильнее.

– Следи за языком, иначе синяки от мамы раем покажутся.

Кристина перевела взгляд на руки. Впервые в жизни Светлана дотронулась до нее, до этого она только говорила. Женщина тоже посмотрела вниз и отпустила запястье девушки. Кристине было больно, но она не показывала этого. Светлана усмехнулась и ушла.

Через несколько дней, в воскресенье, Даша ушла с утра, и среди бела дня вернулась в стельку и завалилась спать. Кристина видела, что нервы Светланы на пределе, но решила, что она ничего не сделает Даше, ведь весь вечер все члены семьи будут дома. Они вообще все время были дома, словно Татьяна специально делала все, чтобы своими глазами видеть проблемную Дашу.

Вечером протрезвевшая Даша ходила в халате по детской в поисках более-менее чистой одежды, чтобы через час опять уйти. Тут в комнату тихо вошли родители. Они заперли дверь.

– Что? – Даша с ужасом глянула на них.

– Даша, так больше не может продолжаться, – лицемерно мягко сказала мама.

– Ты не понимаешь слов, а значит, у нас нет другого выхода, – вторил ей папа.

– Нет! – Даша вскочила со стула, но мама с проворностью юной спортсменки бросилась на нее и повалила на кровать.

– Зажми ей рот! – скомандовала она мужу, и тот послушался прежде, чем Даша успела что-то крикнуть.

– Ты считаешь, что мы не проучим тебя, пока дома Люберецкие, но лучше потерпеть этот позор один раз сейчас, чем каждый день твои выходки. Они нам больше не помеха. Тем более что все пройдет тихо. Мы тут просто разговариваем, – мама сняла с зеркала первое, что попалось под руку – фен.

– Позор того, что вы меня бьете? – Виктор на секунду отнял руку ото рта, пока Светлана переворачивала дочь, и Даша успела это произнести.

– Позор того, во что ты превратилась. В отродье хуже Таниной Кристины, – произнесла мама.

Виктор снова зажал Даше рот, а другой рукой удерживал ее. Даша принялась дергаться, но мама нанесла первый удар проводом от фена. Потом второй, третий. Она быстро разошлась и била без паузы по ногам, спине, ягодицам, попадала по животу, если дочь все же пыталась перевернуться. Она била спокойно, размеренно, не истерично, как Татьяна, а так, словно сам процесс для нее сплошное удовольствие. Халат задрался, провод хлестал по живому. От боли Даша быстро перестала сопротивляться. Она лежала и беззвучно кричала в папину руку.

Через пять минут Даша перестала вообще что-либо чувствовать.

– Света, я думаю, она уже поняла, – спокойно сказал папа.

Мама наклонилась к Даше и прошептала:

– Тихо, так, чтобы не на всю квартиру, скажи.

Папа разжал ей рот.

– Я поняла, – голос почти сел. – Я не буду пить и вас позорить.

– А университет? Ты что, считаешь, что мы тебе тут мозги вставляем только на счет выпивки? Половина этих пяти минут за твою идею бросить учебу.

– Мама, но я ненавижу экономику. И никогда не любила. Вы меня заставили. Я хочу быть поваром, – с каждой фразой голос Даши креп.

Папа снова закрыл рот, а мама нанесла еще с десяток ударов шнуром.

– Ты не посмеешь его бросить! Никогда не посмеешь что-то такое сделать! Мы не простим тебе этого. Это сломает мне жизнь. Сволочь.

– Но ты же хотела знать, что со мной такое, почему я пью? Теперь знаешь. Почему бы не оставить меня в покое и не дать мне право самой выбрать? – прошептала Даша, когда папа отнял руку ото рта.

– Потому что так надо! Надо и все! Ты не проживешь без нас, без наших денег и поддержки, чтобы там себе не выдумала. Ты никогда не могла ничего, это мы сделали тебя нормальной. Ты должна нам. И все, что от тебя требуется – просто не позорить нас. Посмотри на Кристину, как страдает ее бедная мать, ты хочешь того же нам? Хочешь, чтобы нам было стыдно смотреть в глаза Тане, у которой даже ее дочь на фоне тебя лучше выглядит?

Даша не ответила, а потому процедура с зажатием рта и ударами прошла еще две минуты. Потом мама снова наклонилась к дочери:

– Скажи!

И Даша покорилась.

– Ладно. Простите меня, мне жаль. Я все исправлю, снова пойду на учебу, закрою сессию на отлично. Я немного пропустила. Я все исправлю, не надо больше, прошу. Хватит. Простите.

– Хорошо, поверим тебе на слово, – мама бросила фен в сторону. – Но помни: еще один промах и мы никогда тебя не простим. Скотина такая.

Супруги вышли из детской. Татьяна и девочки смотрели телевизор. Увидев Светлану и Виктора, женщина встала и пошла в кухню. Разболтанная дверь детской приоткрылась, и Татьяна заглянула туда по пути.

Кристину насторожил странный вид семьи. Светлана была спокойна внешне, но изнутри будто светилась энергией, ее губы расползлись в той жуткой улыбке, с которой она говорила что-то обидное племяннице. Виктор шел рядом как всегда без эмоций, пассивный. Кристина пошла вслед за мамой. За ней на цыпочках побежала Арина. Они остановились у своей комнаты и осторожно заглянули внутрь.

Даша лежала на животе на кровати. Глаза у нее были закрыты, и Кристине подумалось, не спит ли она. Но потом сестры заметили задравшийся халат. Вся спина и ноги были красными, с кровью от лопнувшей в некоторых местах кожи. Кристина резко откинулась назад и прижалась к стене. Она взглянула на Арину. Та зажала рот рукой и побежала в ванную.

Кристина зашла на кухню. Мама пила чай.

– Арину опятьтошнит? – спросила она.

– Да.

– Надо все-таки сделать эту гастроскопию. Есть клиника, где за деньги делают под наркозом. Запишу Арину на неделе. Вдруг у нее гастрит или того хуже.

Кристина не отвечала, исподлобья глядя на маму. Она была такой веселой, такой радостной, но девушка могла поклясться, что мама не пила сегодня. Она вообще перестала это делать с начала запоя Даши. Девушка заметила, что тяжело дышит через приоткрытый рот. Она облизнула пересохшие губы, кивнула и ушла.

Два дня Даша провела в постели, притворяясь больной. Татьяна все эти дни была невероятно энергичной, а Светлана и Виктор пропадали на работе.

На третий день Кристина вернулась домой со школы. Она кинула сумку в прихожей и зашла в детскую. Тут же ее сбил с ног сильный удар.

Даша схватила ее за плечи и прижала к стене.

– Я тебя ненавижу, сволочь!

– Даша, успокойся! Что такое? – Кристина никогда не боялась сестры, хотя они и часто дрались. Но теперь ей было страшно смотреть Даше в глаза. Они опустели, в них не было ничего.

– Ты рассказала им про университет! Я знаю, не отрицай. Я списывалась с Асей, и она мне призналась в вашей встрече.

– Ладно, хорошо, – Кристина подняла руки. – Я действительно увиделась с Асей и все узнала. Но я ничего не говорила тете Свете, клянусь. Да, она спрашивала, но я не сказала. А больше никто не знает.

– Знала только Ася. И только тебе она рассказала. Я тебе не верю. Тварь. Сука. Ненавижу тебя.

– Даш, я не тупая. Я знаю, что значит универ для твоих родителей, знаю, как они к этому отнесутся. Я не сказала бы.

– Ненавижу тебя! – Даша уже перестала слушать сестру. Она хотела найти виноватого, и она его нашла. – Знаешь, что они со мной сделали? Знаешь, все знают, как бы они не старались скрыть. Сначала она била меня за выпивку. А за универ била сильнее, я чувствовала. У меня будут шрамы на спине. Ненавижу тебя! Я заставлю тебя почувствовать то, что чувствовала я. Потому что это твоя вина!

– Даша, клянусь, это не я! – закричала Кристина, но Даша уже замахнулась проводом от плойки. – Не надо! Мама бьет меня все время, я знаю, что ты чувствуешь!

Кристина вытерпела несколько ударов. Она не дала сестре сдачи, потому что знала, что попадет по больному, в прямом смысле, месту. Даша швырнула в нее плойку и ушла. Кристина видела, что она все еще двигается с трудом. Девушка стукнула кулаком по полу.

Когда Арина вернулась с рисования, Кристина усадила ее перед собой.

– Это ты рассказала тете Свете про Дашу и университет?

– Нет! – Арина замотала головой, то ли отрицательно отвечая, то ли не веря, что ее раскрыли.

– Арина, скажи правду. Даша подумала, что это я.

Арина свела брови домиком и потерла глаз.

– Это было перед тем, как тетя Света сделала Даше кровавую спину. Дядя Витя пришел ко мне, сказал, что хочет помочь Даше, что она в беде. Он всегда такой добрый.

– Ты ему рассказала?

– Да. Но он не смог помочь. Я плохо поступила? Из-за меня они побили Дашу? Я думала, дяде Вите можно верить.

– Ну, нет, они побили Дашу из-за другого. Даже если бы ты ничего не сказала, они бы все равно так сделали. Но в следующий раз не верь ему. Лучше молчи.

– Хорошо. Но кому тогда можно верить?

– Никому. То есть мне можно, – неуверенно сказала Кристина.

– Жаль, что никому больше нельзя. Это как-то неправильно. Мне такое не нравится. А тебе Даша что-то сделала?

– Нет, просто сказала, что очень зла на меня.

Арина грустно кивнула.

В ванной Кристина глянула на несколько синяков на спине и ребрах. Ерунда, мама сильнее била. Но на душе было паршиво.

В три часа ночи под дверью в подъезд Даша допила остатки водки из литровой бутылки.

Истина

Этим утром Щербак – Люберецкие проснулись и осознали, что уже скоро месяц, как Даша пьет без остановки. Последнюю неделю она почти не появлялась дома, забегая только по ночам, или когда родители на работе. Никто не знал, где она проводит время, но когда она появлялась, было понятно, что не в хороших местах. Она почти не мылась и не меняла одежду, от нее все время пахло спиртным. Урок Светланы и Виктора, к их удивлению, не помог.

Кристина сидела в детской и слушала тиканье часов. Она специально притворилась, что у нее опять болит горло, чтобы мама повела Арину на рисование сама и оставила ее наедине с Виктором. Светлана теперь работала даже по выходным. Можно было бы подумать, что так она заглушает тревогу о дочери, но все понимали, что ей стыдно перед Татьяной и другими за такой позор Даши.

Часы пробили четыре, и Кристина пошла в спальню, где Виктор что-то читал.

Самой интересно, зачем я это делаю. Я же знаю, какой он. Он мучил Дашу вместе с тетей Светой, он обманом выведал у Арины Дашину тайну. Почему я надеюсь на его помощь, когда он уже подвел?

– Дядя Витя, нам надо поговорить, – Кристина решительно вошла в комнату и стала над кроватью.

– Хорошо, – Виктор напрягся. Он никогда не говорил с племянницей, они просто жили рядом.

– Я знаю, что уже поздновато, но ты должен помочь Даше.

– Нет, – Виктор встал. – Кристина, давай не будем, пожалуйста.

– Ты же ее отец! Ты что, не понимаешь, в какой она дыре?

– Понимаю. Но я ничего не могу сделать.

– Ты старше ее, ты ее родитель, у тебя деньги, возможности, еще что-то, я не знаю. Как ты не можешь ничего сделать? Просто не хочешь, да?

– Кристина, я не хочу говорить об этом. Пожалуйста, уходи, мне надо работать, – Виктор отвернулся.

– Но твои родители были алкоголиками! Неужели тебе не больно видеть свою дочь такой? Ты же алкоголь на дух не переносишь, – Кристина выпалила решающий аргумент, тот, который и подстегнул ее пойти к дяде.

– Кристина, ты ничего не понимаешь!

– Конечно, я же тупая, как сказала бы тетя Света. Да, ты прав, я не понимаю, почему тебе плевать.

– Потому что я ничего не чувствую! – Виктор повернулся к ней и закричал. – Все свое детство я пытался помочь родителям, но у меня ничего не выходило. Я обращался за помощью к друзьям семьи, к другим взрослым, но каждый раз слышал одно и то же: они старше, они мудрее, у них сложная жизнь, не мешай им отдыхать и справляться, эгоист ты маленький. Никто не знал, что у нас на самом деле происходит. Не рюмочка в неделю, как все считали. Мне никто не верил. Меня били, на меня плевали. В двенадцать лет они сказали мне, что я мешаю им пить, и отдали в интернат. Через четыре года я вернулся, и мне уже было все равно. Я устал. Я будто одичал.

– Поэтому ты женился на женщине, которая всем командует? – спросила Кристина.

– Я хотел, чтобы было равноправие. Ну, не мужчина глава семьи, а все равны, – промямлил Виктор. – Когда они напивались, мой отец бил мать, кричал, что он тут всем заправляет, он имеет право всех бить. Я такого не хотел.

– Знаешь, мне кажется, равноправие – это что-то нормальное, а не позволять и самому принимать участие в издевательствах над дочерью, а теперь смотреть, как она себя губит. Послушай, я пришла к тебе, потому что на фоне тети Светы и мамы ты выглядел адекватнее, но теперь понимаю, что ты такой же, как и они, – Кристина глянула на него с болью и презрением.

– Ты права. Мне плевать. Я не смог выздороветь, понимаешь? Я так устал тогда, в детстве, что не смог поправиться. Я ничего не чувствую уже много лет. Разве что когда родители умерли, мне было больно. Больно, что так и не смог их спасти, что их таки погубила пьянка. Честно говоря, я не понимаю, зачем я женился. Я не знаю, как это – испытывать любовь. Ни к Свете, ни к Даше. Да детей я в принципе не хотел. Так сложилось, что она родилась.

– Все, достаточно, – Кристина вдохнула, чтобы не дать слезам появится на глазах. Она понимала, что Виктор впервые кому-то рассказывает об этом, но больше не могла слушать. Это не было просто «выговориться, чтобы стало легче», потому что он говорил страшные вещи. Вещи, которых не должно быть, которые она не хотела бы знать.

– Я не смогу ей помочь, потому что не хочу. Потому что не знаю, как.

– Все, ясно, хватит. Зря я это сделала. Что с вами не так? Почему мама и тетя Света такие? С тобой теперь хоть что-то понятно, а ними нет, – заговорила девушка сама с собой.

– На самом деле, я кое-что знаю, – Виктор задумался. – Наверное, я не должен тебе этого рассказывать, это неправильно, но Света иногда пыталась объяснить, что такое с ними.

– И что? – Кристина оживилась. Она чувствовала, что он прав, хватит откровений на сегодня, лучше ей этого не знать, но ей хотелось понять. Может, она сможет почувствовать в маме что-то другое, кроме злости и обиды, если узнает о ее жизни?

– Что-то произошло у них в детстве. Кажется, что-то не так было с их родителями.

– Ну да, бабушка с дедушкой очень странные. Но я все равно не понимаю.

– Кристин, из тех обрывков фраз, которые бросала Света, я сам мало что понял. Я просто пытаюсь объяснить, что услышал. Так вот, дело в их детстве. Света не говорила, что конкретно произошло, но они и до этого события были не особо дружны, а после него она Таню чуть ли не возненавидела. А потом и Таня к ней стала хуже относиться. Им зачем-то нужно было доказать друг другу, что одна другой лучше. Понимаешь, к чему я?

– Нет.

– То как они себя ведут со своими детьми… Дело не в тебе, не в Арине, не в Даше. Дело в них. Они не вас хотят обидеть, они хотят унизить друг друга.

– То есть, – Кристина сглотнула. – Типа, мы для них игрушки? Я была права, когда говорила маме, что ей нужно выпендриться мной, как тетя Света выпендривается Дашей. Мы – их проект, еще одна вещь, чтобы они соревновались?

– Ну, если я все правильно понял, то да. Я же говорю, дело не в вас. Они добились всего в учебе, в карьере, в этих областях они на равных. И тогда они взялись за еще одну часть жизни – семью. Удачное замужество, идеальные дети. И…

– И тетя Света победила маму, – Кристине стало все понятно. Все насмешки, все побои, все странности, то, почему мама так долго не уходила от папы, заставляла ее врать о счастье в семье. Развод стал первым шагом вниз.

– Ты заметила, что когда запила Даша, Таня перестала?

– Да. У нее появилась радость в жизни. Наконец-то плохая Даша, ваша семья не идеальна. На фоне этого она выглядит лучше. И чувствует себя лучше.

– И заступалась Света за выпивавшую Таню не потому, что волнуется за ее проблемы. Она не умеет этого делать, не умеет во все эти человеческие чувства, как и я. Наверное, поэтому мы и притянулись.

Они притянулись, а последствия должна терпеть Даша. Тетя Света хотела показать, как у сестры все плохо, а у нее хорошо, потому и втирала мне, что пить маме нормально.

Кристина закрыла лицо руками. Перед глазами плыли последние недели, последние два года, вся ее жизнь с сознательного возраста. Сколько она теперь смогла для себя объяснить.

– Если это правда, то это просто бред. Я не понимаю, что нужно было сделать или сказать в детстве, чтобы так изуродовать людей. Это просто безумие. Я не могу даже поверить, – но она понимала, что рассказанное Виктором объясняет многое буквально до мелочей.

Каждое слово оставляет след. Когда-то эту фразу я услышала по телику и подумала, что звучит очень пафосно. Если бы я такое сказала маме в ответ на ее оскорбления, она бы меня высмеяла.

– Я просто передал то, что сам знаю. Мне незачем выдумывать драмы, своих хватает.

Да уж, он был прав. Не стоило мне это рассказывать. Я не знаю, что делать с этой информацией.

– Но ты должен что-то сделать!

– Кристина, я прошу тебя никому, даже Арине, не рассказывать эту историю. И не проси меня помочь Даше. Я не смогу. Во мне никогда ничего не шевелилось, даже когда Света ее избивала, я просто стоял и помогал.

– То есть ты даже не попытаешься? Не пересилишь себя? – Кристина подняла голову и впервые увидела в глазах Виктора не просто пассивность, а равнодушие. Это было так же страшно, как и жестокость тети Светы.

– Надеюсь только, что все как-то само разрешиться.

Он ушел из спальни. Кристина села на кровать.

Я помню, как пару месяцев назад, когда мама уже начала выпивать, я была на ее дне рождения. Как-то незаметно у ее подруг тема зашла про алкоголь, и я сказала, что мне неприятно и страшно, когда родители немного выпившие. Это была провокация, да, я надеялась, что заставлю маму прислушаться к моим чувствам. Но она глянула мне в глаза и с улыбкой сказала, что это страшно всем детям, она это прекрасно знает. Домой она пришла уже пьяная, но я все равно спросила у нее, правда ли это. Она ответила, что да, а потом дала мне пощечину и пошла спать. Я помню, как меня это покоробило. Она знает, что я чувствую, и ей плевать. Она испытывала такой же страх в детстве, но не стремиться сделать так, чтобы никто больше такого не пережил. И так же поступает дядя Витя. Почему они так равнодушны, хотя должно быть наоборот? Почему так? Почему нельзя относится к людям так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе?

Даша села у черного входа в кабак. Она не чувствовала холода из-за выпитого спиртного. Девушка потрясла головой и крепко зажмурилась.

Черт, черт, черт. Ну что со мной такое? Я пью, я не могу остановиться. Без спиртного мне так плохо, а с ним так легко. Да, тогда казалось, что выход есть, что моя проблема не так уж и страшна, но я поняла, что не могу справиться. Я ничего не могу, я ничтожество. А после той истории с родителями и шнуром от фена… Такое чувство, что это забрало у меня остатки сил. Я уже ничего не хочу, кроме как пить, потому что только так я забываю, не чувствую боль. Каждый день я просыпаюсь в новом месте и не помню, как в нем оказалась. Вокруг куча пьяных мужиков, я понятия не имею, как до сих пор не попала в какую-то передрягу. Нужно что-то сделать. Так дальше нельзя. Я должна найти выход. Иначе уже ничего не будет.

Даша встала, выкинула бутылку в мусорник, и побрела по улице.

После разговора с Виктором Кристина чувствовала себя плохо. И дело было не только в том, что он ей рассказал. Она всегда будто заболевала после редких моментов общения с дядей. Словно он высасывал из нее энергию.

Наверное, так и есть. Сам-то он здоров, что странно при его психологическом состоянии. Точно нами питается.

Несмотря на это, Кристина пошла на встречу с Юлей. Теперь они медленно шли по берегу реки, как всегда во время их прогулок.

Вообще-то, Кристина общалась с Юлей давно. После той истории с Юрой, который притворялся призраком, Юля съехала, но начала переписываться с соседкой в интернете. А потом они стали гулять на выходных. Кристина не назвала бы ее своей подругой, во-первых, потому что разница в возрасте у них была целых восемь лет, а она не считала, что между взрослыми и подростками могут быть дружественные отношения. Либо они дети и родители, либо тот, кто старше сделает что-то плохое младшему. Ну, или будет относиться к нему не как к равному. Юля, конечно, убеждала ее, что это все ерунда, главное, чтобы вместе было хорошо, и так и есть, им хорошо. Во-вторых, Кристина не верила, что такая, как она интересна такой классной Юле. Наверняка бывшая соседка заведет себе новых друзей и сразу забудет о ней. В конце концов, Кристина просто боялась сглазить. Женю и Аню с Альбиной она тоже подругами называла, и что с того вышло? Впрочем, все это было неважно, потому что Кристина доверяла Юле, пока что ей хотя бы было кому рассказать о том, что твориться в ее семейке.

Но сейчас Юля не дала ей заговорить первой.

– Слушай, у меня к тебе предложение. Нет, не так. Ты не имеешь права отказаться, – Юля улыбнулась во все тридцать два зуба.

– Мне уже страшно, – ответила Кристина.

– Ты же знаешь, что я работаю в редакции газеты.

– Ага, той, которая одна из немногих популярных в стране.

– Все газеты популярны, просто теперь их предпочитают читать в интернете, вот и падают продажи в киосках. Но дело не в этом. У нас есть место для стажера, от пятнадцати лет, со способностями к такой работе. Сначала бесплатно, потом посмотрят. Но это отличный шанс. И… – казалось, шире улыбнуться нельзя, но Юля смогла.

– И?.. – Кристина приподняла бровь.

– Я предложила тебя.

– Что? Нет, подожди, это опять какой-то бред.

– Почему? Тебе как раз две недели назад стукнуло пятнадцать. Ты отлично пишешь, данные есть. Если все пойдет как надо, а так и пойдет, то у тебя будет работа. Ты сможешь меньше времени проводить дома.

– Просто мне кажется, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Все официально. Ты, конечно, немного права. В том плане, что такую возможность предоставляют не по огромному желанию, а чтобы быть как за рубежом. Там многие подростки работают, пробуют себя, вот и у нас решили такую систему попробовать.

– Как Стивен Кинг, который в старших классах работал репортером?

– Ну да. Главный редактор спросил, нет ли подходящих кандидатур у нас на примете. Тем более, что работы много, помощь нужна. И я предложила тебя.

– Ладно, я верю, что это не подвох. Юль, но я не справлюсь. Я тупая, неталантливая, еще и странная. Меня если не выгонят через два дня, то коллектив возненавидит. Или засмеет.

– Знаешь, не все люди такие, как твоя тетя. Ты отличный человек, и у тебя все получиться.

– Не знаю, – Кристина вздохнула. – Вдруг тетя Света и мама правы, и я реально такая.

– Главный редактор пригласил тебя в четверг побеседовать, все осмотреть. Принеси свои работы, те, которые крутые, но ты пишешь их в стол, и свидетельство о рождении. Или паспорт, что у тебя есть. Пообещай, что хотя бы на это ты придешь? – взмолилась Юля.

– Хорошо. Но большего я не обещаю.

Юля опять улыбнулась, хотя была немного расстроена. Она так старалась, чтобы Кристина получила эту возможность, а теперь оказывается, что самое сложное – уговорить ее.

Кристина ходила туда-сюда по комнате, вертя в руке карандаш и думая о Юлином предложении. Потом швырнула карандаш на стол и отправилась мыть голову, решив, что там ей будет легче размышлять.

Она вошла в ванную, но не успела запереться, потому что за ней влетела Даша, которая пришла домой более-менее трезвая пару часов назад.

– А…

– Тихо, я просто хочу поговорить. Включи душ, – прошептала Даша, закрывая щеколду.

Кристина послушалась. Зашумела вода.

– Слушай, я поняла, что дальше так продолжаться не может.

– Я рада за тебя, – ответила Кристина без всякого выражения.

– Я это осознала сегодня утром. Я нашла выход, понимаешь. Я его таки нашла, – у Даши лихорадочно блестели глаза. Кристина подумала, не сходит ли она часом с ума.

– А я тут причем?

– У меня есть давняя подруга, еще со школы. Она учиться в другом городе, очень далеко отсюда. У нее съемная квартира. Я с ней связалась, рассказала все и попросила только об одном: приютить меня. И она согласилась. Я заберу документы из вуза и уеду. Там я буду далеко от родителей, смогу их не боятся, понять, чего я хочу, брошу пить, пойду работать. Может быть, поступлю на повара.

– На повара? – Кристина приподняла уголок рта.

– Да, я хочу быть поваром. Я это люблю. Но главное, там не будет родителей. Мне это очень нужно, Кристина.

– Я понимаю. Так дерзай. Меня ты зачем в свои планы посвящаешь? Я же такая предательница, тете Свете все расскажу. А она тебя из-под земли достанет.

– Мне нужна твоя помощь, – Даша долго вдыхала, прежде чем это произнести. – У меня нет денег. Ни копейки, я все пропила. Я знаю, что твой папа и бабушка высылают тебе. Прошу тебя, займи мне их. Не все, только чтобы на билет на поезд хватило. Я все верну. Пожалуйста. Это мой шанс.

Кристина свысока глянула на Дашу. Сестра права, у нее действительно была некоторая сумма в тайнике. После той последней встречи папа слал карманные чуть ли не вдвое больше. Кристина оперлась на стиральную машинку.

– Я должна тебе помочь после всего, что ты мне делала? После твоих насмешек вместе с тетей Светой, после психички, после ударов?

– Я прошу прощения за это. Я была вся в иллюзиях, я считала, что так и нужно вести себя с людьми, мама всегда так делала и мне говорила, что нужно показывать, что я лучшая.

– Но теперь ты не лучшая, а во всем виноваты родители, – фыркнула Кристина.

– Конечно, они, ты что, сама не понимаешь! – Даша говорила быстро, глаза бегали, в уголках рта проступила слюна.

Кристина сжала руками уголки стиральной машины.

– Нет. Я тебе не помогу, – девушка развернулась и вышла из ванной.

– Прости меня! Пожалуйста. Мне нужны эти деньги! Прошу! – Даша металась туда-сюда в ванной. Она упала у стены и, обхватив голову руками, разрыдалась.

Я понимаю, что виновата перед ней, но почему она мне отказала? Мне больше не у кого попросить о помощи. Ася не может мне дать в долг, она живет за счет родителей, ее отец внезапно заболел, денег лишних нет. Я не попрошу школьную подругу, потому что она и так уже согласилась дать мне пожить у себя, это просто неправильно – еще и денег у нее просить. А больше у меня никого нет. Черт, я только и делала, что училась, в итоге у меня нет никого близкого, кроме двух подруг и семьи, которая, мне ничего не даст, еще и дома запрет и заставит в вуз ходить, как тогда, когда я один раз четверку получила в седьмом классе. Они меня запирали в комнате без ничего, наедине с учебниками, выпускали только в школу и в туалет. Побили когда я один раз на пять минут позже домой пришла. И так две недели, пока я не добилась высокого балла по этому предмету. Они так же опять поступят. Наверное, это знак. Я ничего не смогу. Я просто ничтожество, которое может только делать то, что скажут родители, и то неидеально. Я знаю, что необратимы только две вещи: рождение и смерть, но я также знаю, что у меня не хватает и никогда не хватит сил что-то поменять.

Через пять минут Даша ушла в кабак.

Кристина шла в раздумьях. Она только что побывала в редакции, где ей все объяснили и показали. Ей нет шестнадцати, так что нужно разрешение от мамы. Не беда, она подделает ее подпись. Должность – помощник редактора, то есть Юли. Если за три месяца она покажет хороший результат, то ее возьмут работать, платить будут по часам. Редактору понравилась ее писанина и способности к языку, чувство слова, как он выразился. Кристина очень боялась, но решила согласиться. Ведь если что-то пойдет не так, она может просто уйти. Отовсюду можно уйти, особенно когда это не универ, и ты не Даша.

Щербак – Люберецкие вместе с Ариной ходили выбирать новый диван в гостиную. Обычный семейный выход, правда, без Даши и Кристины. Про Дашу никто уже не спрашивал, потому что после такого падения Виктору и Светлане было проще забыть о ее существовании. Татьяна поджала губы, когда Кристина куда-то ушла, потому что это, конечно же, не было связано со школой, или еще чем-то важным для семьи, а такое Татьяне никогда не нравилось. Она подумывала забрать Арину с рисования, чтобы та посвящала себя нормальной учебе и математике, но на фоне Дашиных выкрутасов решила пока повременить. Ее дети пока что ангелы по сравнению с племянницей и это хорошо. Главное, чтобы Кристина не сотворила что-то.

Они выбрали отличный диван, на котором Татьяне будет удобно спать, а семье по вечерам смотреть телевизор. А то ведь старый начал скрипеть и терять куски обивки, обнажая поролон.

Щербак – Люберецкие вошли в квартиру, и Арина бросилась к ванной.

– Я первая мыть руки.

Взрослые столпились в гостиной, обсуждая размеры старого и нового диванов. Они не заметили, как Арина появилась на пороге комнаты.

– Там.

Семья обернулась.

– Даша в ванной, – Арина села у стены. – Она как Игорь.

– Что как Игорь? – спросила Татьяна, но остальные уже бросились в ванную и она, не дождавшись ответа, пошла за ними.

– Как Игорь. Ей было тяжело, и она не справилась, – шептала Арина.

Все троица ворвалась в узкие двери. Даша лежала в наполненной водой ванне. Они не сразу поняли, что не так. Она была только в трусах и лифчике, глаза закрыты, и семья решила, что девушка просто уснула по пьяни. Но потом Светлана подошла ближе и вынула то, что плавало в воде. Пустые блистеры таблеток.

– Она их выпила? – спросил Виктор.

Татьяна подошла к сестре.

– Это Кристинины таблетки от давления. Она их почти не пила.

– То есть Даша выпила это все? – опять спросил Виктор.

Женщины обернулись к нему.

– Вызывай скорую, – холодно, без ужаса, но с напряжением сказала Светлана. – Она вроде дышит.

Обычная жизнь

Кристина вошла в квартиру и остановилась в прихожей. Ее удивила тишина. Обычно в это время все, или хотя бы часть семьи, были дома, гремел телевизор, готовилась еда, гудел компьютер. А сейчас повсюду горел свет, но не было признаков жизни.

Девушка вошла в гостиную и увидела сидящую на полу в углу Арину. Девочка смотрела в одну точку.

– Ариша, что случилось? Где все? – Кристина присела рядом с ней на корточки.

– Они поехали с Дашей в больницу. Сказали мне оставаться дома.

– Что? – Кристина оперлась о стену, чтобы не потерять равновесие. – А что с Дашей?

– Она убила себя, как Игорь, – Арина не отводила взгляда от окна напротив.

– Нет, нет, она не могла. Ты что-то путаешь.

– Они ничего не убирали в ванной, можешь сама посмотреть.

– Ладно. Но с ней все будет хорошо? – Кристина понимала, что должна сказать эту фразу с уверенностью для утешения сестры, но в итоге спросила, будто Арина могла знать.

– Конечно, нет. Игорь же умер. Значит и она, – девочка обняла руками колени.

Кристина встала и прошла в ванную. Она увидела лежащие на раковине пустые блистеры от таблеток и поняла, что Даша наглоталась ее лекарств от давления.

Девушка села на унитаз. Ей хотелось плакать, кричать, но она не могла. В голове крутился последний разговор с сестрой.

Это моя вина. Нет, я не хочу в это верить. Не могу, но это так. Я виновата.

Что-то капнуло на руку. Слезы? Кристина глянула. От напряжения у нее пошла кровь носом. Она подумала выпить таблетку от давления, но поняла абсурдность своей мысли и рассмеялась. Потом она заплакала.

Татьяна, Светлана и Виктор сидели в приемной больницы. К ним вышел доктор.

– Щербак – Люберецкие?

Они подошли к нему.

– Мы стабилизировали Дашино состояние. Она будет в порядке, – произнес врач и выждал минуту. Потом нахмурился. Обычно родные на эти слова реагировали по-другому. А тут у родителей каменное лицо, будто им все равно, у женщины странная улыбка, явно не относящаяся к новости. – Ей придется пролежать здесь еще несколько дней, пока мы не приведем в норму ее давление. Может, хотите к дочери?

– А можно? – спросила Светлана.

– Сейчас нет, приемные часы с пяти до семи вечера. Приходите завтра. Она уже совершеннолетняя, никаких подписей на бумаги о лечении, выписки от вас не понадобиться, – все-таки такую странную семью врач видел впервые. Впрочем, скорее всего это реакция на стресс. У всех она разная.

– Хорошо, спасибо, – Светлана развернулась к выходу.

– Простите, я забыл еще кое-что сказать. В крови у Даши мы нашли большое количество алкоголя. Скорее всего, она сама не понимала, что делает в состоянии такого опьянения. А судя по тому, что у нее не началась рвота, как обычно бывает при отравлениях алкоголем, у нее отсутствует этот рефлекс. Это значит, что она пьет давно. Вы ничего не замечали?

Татьяна с трудом сдерживала ухмылку. Светлана прокашлялась.

– Да, у нее были некоторые проблемы.

– Впрочем, в такой ситуации это к лучшему. Рвота без сознания чревата асфиксией. А с остальным разберется психиатр.

– Психиатр? – Светлана с ужасом на него глянула.

– После попытки самоубийства человек обязан пройти осмотр у психиатра. Знаете, прошу прощения, но мне уже нужно идти, – доктор развернулся и пошел прочь. Эта семья начала его раздражать. При слове «психиатр» у той женщины, которая не мать пациентки, губы расползлись в секундной улыбке. Понятное дело, что в обществе до сих пор психиатр ассоциируется с глупостью, но в такой ситуации должно быть не до смеха.

Щербак – Люберецкие вернулись домой поздно. Арина спала беспокойным сном, а Кристина ждала семью.

– Как там Даша? – спросила она, едва родные сняли верхнюю одежду.

– Ничего, – резко ответила Светлана. Она четко дала понять, что не хочет об этом говорить. Виктору, как всегда, было все равно. Кристина хотела расспросить мать, но увидев ее грозный взгляд вперемешку с торжествующими огоньками в глазах, окончательно расстроилась и легла спать.

На следующий день все стали жить как обычно. Будто Даша не пыталась ничего с собой сделать. Взрослые ходили на работу, а девочки в школу. Они даже не говорили о Даше, о посещении больницы.

Кристина собиралась на свой первый рабочий день. Она подделала мамину подпись в разрешении, потому что знала, что просить бессмысленно, мама никогда не позволит ей заниматься делом, которое не традиционно для их семьи, которое не нравится им, позорит их.

Она застегивала молнию на юбке, когда в комнату вошла Арина.

– Кристин, а когда будут похороны?

– Чьи? – Кристина поперхнулась.

– Дашины. Она же умерла.

– Нет, Арин, Даша в порядке. Она просто лежит в больнице.

– Но тетя Света и дядя Витя ничего о ней не говорят. Она точно умерла. Иначе они бы сообщили хорошие новости, – Арина была уверенна в своей правоте.

– Нет, она жива. Им просто тяжело об этом говорить.

– Но Игорь умер.

– Игоря просто не нашли вовремя, – Кристина разозлилась. У нее закрались сомнения. Может, это она что-то не так понимает?

– Я тебе говорю, она умерла. Интересно, меня возьмут на похороны? Я никогда там не была. Правда, я там заплачу, и мама будет ругаться, что мои слезы ее позорят, а тетя Света будет смеяться надо мной, говорить, что такая нюня, как я никогда ничего не добьется. Но я специально не плачу сейчас, чтобы мама поверила, что я смогу держатся, и взяла меня, – Арина говорила без умолку, а у Кристины глаза на лоб лезли от таких мыслей сестры.

Перед выходом из дома девушка зашла в кухню. Мама готовила рагу.

Ну да, раньше готовила Даша. Сама вызывалась, никто не заставлял. Ее еду все любили. Но только в плане дома. Тетя Света никогда не позволила бы ей поступить на повара.

– Мам, что с Дашей?

– Кристина, это не твое дело.

– Правда? Вы мне все время кричите, что я вас ненавижу, не забочусь о семье, а в итоге я не могу узнать, что с моей сестрой, о которой я, между прочим, переживаю. Ты в курсе, что из-за вашего молчания Арина считает, что Даша мертва? Или это правда?

– Даша в порядке. Ее скоро выпишут. И не говори об этом больше. Тетю Свету это расстраивает, – женщина ухмыльнулась и вернулась к сковороде.

Два часа, проведенные в качестве помощника редактора, показались Кристине раем на земле. Она отвлеклась от всех проблем на нормальное занятие, впитывала премудрости редакционного дела.

Все-таки хорошо, что я согласилась. Теперь пять дней в неделю с четырех до шести я буду здесь, и это круто.

Но сейчас, когда они с Юлей шли к метро после работы, на Кристину снова навалились мысли. Она рассказала Юле все подробности попытки самоубийства Даши.

– Теперь все стало еще хуже, что, конечно, логично. Арина, кажется, сходит с ума и считает, что Даша мертва, а я схожу с ума от того, что я виновата.

– Слушай, ты преувеличиваешь. Дело ведь не в том, что ты ей не помогла, а в самой твоей сестре. Она бы потом другой повод нашла. Просто от спиртного у нее крыша поехала. Она уцепилась за этот шанс и твои деньги, будто бы без этого нельзя найти другой выход. Поступила импульсивно, хотя могла бы успокоиться и накидать еще вариантов. А потом она еще и напилась, а в состоянии опьянения много всякой фигни можно натворить, – Юля замолчала, давая Кристине обдумать услышанное.

– И ты даже не спросишь, почему я ей отказала? – произнесла Кристина через минуту.

– Не хочу, чтобы это выглядело, как обвинение.

– Понимаешь, я сама не знаю. Я долго думала над этим своим поступком и так до конца и не поняла.

– Ты хотела ей отомстить?

– В каком-то смысле да. Просто я очень много ходила и говорила родителям, что надо ей помочь, но когда дело дошло до реального поступка, я не смогла. Я не знаю, как это объяснить. Косвенно помогать легко, я всегда спорю с семьей. Но когда вот она, возможность самой что-то сделать, я поняла, что не могу переступить через свои обиды, злость. Потому что спорить с семьей – это бороться против нее, а дать денег – это действие конкретно для Даши. И я не смогла. Ты ничего не поняла, да?

– Нет, почти все понятно. Я не буду осуждать тебя за это, у тебя есть право ничего не делать для таких людей. Но я не хочу, чтобы ты винила себя.

– Постараюсь. А про отомстить… Я немного хотела ее проучить, отказать, а потом, когда, она помучается, милостиво согласится. Знаешь, в церкви, куда я ходила, много говорили о прощении, и я рассказывала, что я все всем прощаю. Но когда Даша начала извиняться, я не смогла ее простить. Наверное, потому, что никто никогда так не поступал раньше.

– Не извинялся?

– Да. И я просто не знаю, как это – прощать. Не в голове у себя, а в реальной жизни. Я садистка?

– Нет, ты просто утомилась. А что говорили родители, когда ты вела с ними разговор о Даше?

– Дядя Витя поведал мне историю своего детства, чтобы оправдать себя и объяснить, почему ему плевать на дочь, – Кристина рассказала про семью Виктора, но не упомянула ситуацию мамы и тети Светы.

– Жесть. Хотя я все равно его не понимаю. Он просто больной человек, осознает, в чем его проблема, но ничего не делает, еще и другим жизнь портит.

– Терпеть не могу нашу культуру, где выпивка – это способ справится с проблемами. И только способ для взрослых. Мне неприятен дядя Витя, но мне жаль его маленького. Он, как и я, никому не мог рассказать из-за стыда, а потом выяснялось, что даже если говоришь, всем плевать, ведь для них это способ отдохнуть, а что происходит за дверями квартиры, никто не знает. Представляешь, как это страшно? Ты один с нерешаемой своими силами проблемой, потому что все взрослые считают это нормальным, не верят и еще и осуждают тебя.

– Годы идут, а ничего не меняется, – вздохнула Юля.

Они обе посмотрели в сторону входа в метро, где рядом с пьяным мужчиной стояла женщина и маленький ребенок.

Через два дня рано утром Кристина и Арина проснулись от звука открывающейся входной двери. Это было странно, ведь все ночевали дома, да и выходной, рано вставать никто не собирался.

Арина вылезла из кровати и тихонько открыла дверь комнаты.

В прихожей стояла Даша и пыталась повесить ключи на крючок.

– Даша, – прошептала Арина.

Девушка обернулась. Арина бросилась к ней, шлепая великоватыми тапочками, в короткой пижаме. Она добежала до сестры и обняла ее.

– Я так рада, что ты не умерла, как Игорь, – Арина тихо заплакала.

Даша стояла, как солдат, руки по швам. Она перевела взгляд с Арины на комнату и увидела прислонившуюся к косяку Кристину. Ее темные глаза проницательно и серьезно, без жалости, смотрели на эту картину.

Даша отвернулась к стене.

Кристина зашла в кабинет к одной из сотрудниц, чтобы по поручению Юли взять какие-то бумаги. Девушка, работавшая там, протянула ей папку, а потом спросила:

– А эти синяки от твоей матери?

Татьяна действительно побила дочь вчера за случайно увиденную на столе самостоятельную работу по химии со стоящей внизу тройкой. Кристина была сама виновата. Она забыла, что хоть падение Даши и радует маму, она-то остается все той же тупой и мерзкой дочерью. Поэтому мама побила ее бамбуковой палкой, не понятно для чего стоявшей в прихожей всю жизнь, и в красках рассказала, как ненавидит ее, как уверенна в том, что дочь станет проституткой, и поскорее бы, потому что сил ее видеть такую скотину не хватает. Потом оказалось, что про тройку знает уже и Светлана, и она, конечно, при всей семье пошутила о том, что Кристина тупее всех в мире, даже окончательно спившихся мужиков, валяющихся под подъездом. Виктор и Даша не смеялись, но Светлану это, похоже, не волновало. Она бросила еще пару унижений, причем намного злобнее, чем за все предыдущие годы.

Кристина совсем забыла, что синяки на руках, куда мама умудрилась попасть, стоит скрыть, это же не школа, где все считают их семью идеальной за материальный вклад в ремонтные работы, и потому надела кофту с короткими рукавами.

– Знаешь, это просто ужасно, – продолжала сотрудница, не дождавшись ответа. – Мы все тебе очень сочувствуем. Когда Юля пришла к шефу и стала рассказывать, как над тобой издеваются в семье и как тебе нужно быть вне дома, он не поверил. Но теперь мы видим, что ты прекрасный человек, и у тебя отлично выходит работа. Хорошо, что она его уговорила тебя взять.

Кристина догадывалась, что выглядит глупо из-за приоткрытого рта, но ничего не могла поделать. Ей, естественно, было приятно, что хоть кто-то верит в неидеальность ее семьи, но в целом услышанное ее покоробило. Она прижала папку к груди и помчалась к Юле.

В кабинете Юли не оказалось. Кристина поняла, что она курит, и пошла на улицу. Так оно и было.

– Серьезно? – она набросилась на Юлю без всяких вступлений. – Меня взяли работать, потому что я такая бедная-несчастная, страдаю от мощной руки матери? Меня взяли из жалости?

– Кто тебе это сказал? – Юля была спокойна, как удав.

– Та, к которой ты меня отправила.

– О Господи, она такое трепло, просто ужас. Еще и преувеличивает все время.

– Но это правда? Меня взяли мало того, что по блату, так еще и из жалости? Может, тут вообще не было вакансии стажера, ты все выдумала?

– Да не так все было, – Юля затушила и выкинула окурок. – Да, я немного тебе соврала, потому что догадывалась, что ты отреагируешь вот так. Шеф сказал, что было бы неплохо набрать помощников, потому что работы много. Обычно для этого в качестве практики берут студентов. Я пришла к нему, рассказала, какая ты талантливая, шаришь в деле, копирайтером немного работала по интернету.

– И добавила, как моя семья узнала об этом, засмеяла меня, и я бросила?

– Я же должна была объяснить, почему ты перестала. Но всех моих рассказов было недостаточно, потому что ты школьница без соответствующего образования. Шеф спросил, чего я так за тебя ратую. Но я и выложила ему. Если считаешь, что он сам хотел брать тебя из жалости, то ошибаешься. Но я дала ему почитать твою статью на школьный конкурс, которую ты мне на критику прислала. И он согласился попробовать.

– А потом он растрепал всем?

– Я рассказала паре девочек. Еще до моего предложения шефу. Просто делилась, какие ситуации у людей бывают. А когда ты пришла, они и смекнули, кто ты.

– Но все равно я прошла по блату.

– Боже, да какая разница. Блат сейчас везде. Хочешь жить, умей вертеться, как говорится. То есть заводить полезные знакомства. Это же не значит, что ты пользуешься людьми и не искренняя. Тем более, у тебя все выходит. Вот если бы мы недалекую на работе держали, это выглядело бы глупо. А так все в порядке. Ты теперь уйдешь?

Кристина потерла переносицу. Бросать работу не хотелось. Ей здесь нравилось.

– Нет, я останусь.

– Отлично. Я попрошу всех не упоминать ни о чем.

– Не надо, – Кристина жестом остановила Юлю. – Я сама справлюсь.

– Как хочешь. А ты не пробовала давать маме сдачи, когда она тебя бьет?

– Один раз, – Кристина замолчала и долго смотрела на свои кеды. – Не помню, кажется, в начале этого учебного года. Я ставила стиральную машину, перепутала кнопки, она не так постирала. Там были Дашины вещи, она побежала к тете Свете, они вдвоем надо мной ржали. Потом еще я за Арину заступилась, маме соврала, что у нее плохая оценка, потому что я за нее не так домашку сделала. Ну, чтобы мама ее не побила. Тетя Света с Дашей лежали со смеху, кричали, что я как обезьяна, на человека похожа, но все равно по развитию как животное. Короче, на следующий день я опять что-то не так сделала, и маму понесло. Она схватила меня за волосы и ударила пеналом по спине. И я ее тоже ударила со всей силы. А потом не смогла продолжить. Она побила меня и ушла. Это был первый и последний раз, когда я давала ей сдачи.

– Просто я подумала, что, может, это помогло бы. Она поняла бы, что ты сильная.

– Сомневаюсь. Но даже если да, я не хочу это проверять. Мне было так неприятно. Эта злость, которую я испытывала, этот голос, которым я кричала, ее взгляд… Мне казалось, что я не я, что я могу убить в этот момент. Это снилось мне по ночам, это мучило меня днем. Может, это слабость – не давать сдачи, но я не могу. Я испугалась самой себя. Не могла в зеркало на себя смотреть. Лучше уж все будет как есть.

– Думаю, тут нет правильного решения и правильного развития событий. Могло бы и не помочь. Главное, чтобы ты смогла за себя постоять в других ситуациях.

Кристина вспомнила Дашиного парня, его удар по сестре.

Ну уж нет, такое я бы не стерпела.

– По-моему, нас сейчас уволят, – Кристина повернулась к двери.

– Точно, работа.

Они вернулись в здание.

Новый лист

Кристина зашла в детскую и протянула Даше чашку чая.

– Спасибо. Может, присядешь? Нужно поговорить, – Даша выписалась пять дней назад, но все еще была бледна. Врач сказал ей, что сейчас она здорова, но какими будут последствия отравления такими сильными таблетками, никто не знает.

Кристине было неудобно отказывать, и она села на край кровати.

– Я хотела тебе сказать, чтобы ты не винила себя. Ну, за мой поступок. Только я за него в ответе.

Переиначенные Юлины слова взбесили Кристину. Она вскочила.

– Винить? Ты что, себя пупом земли считаешь? Прости, забыла, что так и есть. С чего это ты взяла, что я думаю о тебе, и виню себя? Ты нафиг мне не сдалась.

– Кристин, успокойся. Я не считаю, что ты обязательно должна себя корить. Но вдруг так, чтобы ты знала, что это полностью моя ответственность.

– Спасибо, блин. Пошла ты.

– Господи, ну почему ты такая?! – сама того не сознавая, Даша повторила любимые слова мамы и тети Тани. Она поняла, что сестра еще сильнее разозлилась и попыталась исправиться. – Такая резкая.

– Ну конечно, я тебя не устраиваю. Так не говори со мной тогда, только ржи и обзывай, ты это умеешь.

– Да перестань! – Даша закричала. – Почему нельзя сесть и просто поговорить? Без моей маски крутости и твоей бунтарской.

Кристина взялась за ручку двери, но передумала и развернулась.

– Знаешь, я удивилась, что семья не обвинила меня в твоем суициде.

– Честно, я тоже, – Даша не знала, как на эти слова отреагирует Кристина, но та, вроде, не обиделась.

– Они не знали о нашем разговоре, поэтому ничего не сказали. А если бы и знали, то не факт, что не выставили бы меня умницей, что тебе отказала. Хотя нет, на такое они не способны. Но мне было бы легче, если бы они обвинили меня.

– Почему?

– Не знаю. Это впервые за всю историю обвинений меня в семья было бы справедливо. И я была бы наказана.

– Я хотела рассказать тебе, как это было. Как я пыталась покончить с собой.

– Ну?

– После нашего разговора я была в отчаянии. Я решила выпить, потому что не могла без этого, мне хотелось умереть от боли без спиртного. Я поклялась себе, что это в последний раз, а потом я буду искать другие варианты. Но все пошло не так. Я напилась, зачем-то пришла домой, поняла, что никого нет, прошлась по квартире, вспомнила все, на меня накатило. Я поняла, что это слишком больно, все, что со мной было: родители, Андрей, универ, опять родители. Я увидела твои таблетки. А потом уже ничего не помню. Не помню,как набрала ванну, не помню, как пила. Очнулась в больнице.

– И все равно выходит, что я тебя подтолкнула.

– Да нет же. Это алкоголь. Поверь, трезвой мне бы и в голову не пришло такое сотворить. Короче, просто знай, что дело не в тебе.

– Ладно, – Кристина покачала головой.

Даша боялась оставаться наедине с родителями, но уйти на улицу не могла, слишком много соблазна в виде спиртного и заведений с ним. Она закрылась в своей комнате, надеясь, что родители сделают то, что делали все дни: не будут с ней разговаривать.

Серьезно, они и словом не обмолвились. Я ждала их в больнице, думала, навестят, но нет. И в день выписки не забрали меня. А теперь игнорируют дома. Это у них такой способ наказания с детства, но во мне и чувства, как в детстве. С трудом сдерживаю себя, чтобы не молить их о прощении, как тогда, хотя ничего такого и не делала плохого.

Закрытые двери не помогли. Мама с папой вошли, как обычно, без стука.

– Даша, пора нарушить эту молчанку, – сказала мама.

– Будто я ее начала.

– Уже и говорит, как Кристина, – прошептал папа.

Они сели рядом с Дашей. Она вспомнила шнур от фена, и стала оглядываться в поиске орудия. Потом поняла, что это не поможет. Родители не дадут ей даже выйти из комнаты и найдут другую вещь, чтобы ее побить.

– Мы просто хотим сказать, что тебе пора выздороветь и выйти в университет. Ты еще можешь начать учиться, чтобы отлично сдать сессию. Мы сделаем тебе справку, что все это время ты серьезно болела. Никто не узнает. Все будет хорошо, милая, – мама фальшиво улыбнулась.

– Нет, я не выйду. Вчера я уже забрала из него документы. Вон они лежат, посмотрите, если не верите, – Даша действительно сходила в универ с Асей, которая проводила ее туда и назад под самый подъезд.

Родители с ужасом глянули на бумаги на столе.

– Даша, ты не имеешь права… – лицо мамы побелело от ярости.

– Имею. Я имею право жить так, как мне надо, а не вам. Вы можете меня побить, лишить ваших денег и подарков, даже вашей любви, но мне все равно. Потому что я смогу себя поставить на ноги, а такая любовь мне не нужна.

– А какая тебе нужна? – закричала мама. – Эти розовые истории о всепринимающей родительской любви? Это бред сивой кобылы. Мы сделали из тебя что-то, сама бы ты не стала такой, как сейчас.

– Сделать из меня что-то можно было бы по-другому. Без побоев, унижений, угроз. Вы разрушили мою жизнь, – Даша тоже заразилась криком от мамы.

– Мы делали все для тебя!

– Вы делали это для себя. В каждой вашей фразе, в каждом наказании вы упоминали себя: «опозорила нас», « нас уничтожишь», «нам должна». Мне не нужна была такая жизнь, она нужна была вам. Вам нужно было иметь идеальную дочь. И я пыталась. Я почти ею стала. Но я больше не хочу.

– Да, мы не смогли бы хорошо относиться к тебе, если бы ты была другой. Как Кристина, например. Я не верю в принятие таким, какой ты есть, это чушь. Такой, какой ты есть, это всегда…

– Плохой, я поняла. Мам, ты сломала мне руку. Ты била меня, унижала, кричала, наказывала, говорила и делала то, чего я не заслуживала. Потому что я не была плохой. Я была обычной маленькой девочкой. Но ты клала меня на диван и избивала до крови, а ты, папа, держал и поддакивал. Это тот фундамент, на котором все держалось. Мое желание заслужить вашу любовь и одновременно дикий страх. Но я так больше не могу. Это неправильно. Это нужно прекратить.

– Даже сейчас, когда ты пала на дно, мы делали все для тебя, – мама, казалось, ее не слышала.

– И что же?

– Тебе отправляли к психиатру в больнице?

– Что? Нет.

– А должны были. Мы дали денег врачу, чтобы все выглядело, как простое отравление. Чтобы не было позора на весь мир.

Так вот чего со мной в больнице, как с хрустальной обращались.

– И снова вы сделали это для себя. Потому что мой психиатр опозорил бы вас, – Даша встала. – Я не хочу продолжать этот разговор.

– Сядь! – мама схватила Дашу за руки. Она хотела ее ударить, это было видно. Девушка вырвалась.

– Этот рубец, – она задрала футболку и показала белый шрам, – от того, как в тринадцать лет ты побила меня пластиковым шнуром. А этот – от шланга от стиральной машины.

– Такого не было, – попытался защититься папа.

– Было. Хватит уверять меня, Кристину, всех, будто они ненормальные и выдумщики. Все было. И ты меня держал, и сам подбавлял. С такой яростью, будто видел во мне кого-то другого, не свою дочь, а, может, родителей – алкоголиков. Я знаю, что это было, как бы вы не переубеждали. Однажды следы заметила учительница, но она ничего не сделала. Не удивительно, ведь вы создали имидж идеальности своим богатством и инвестициями в школу. Хотя, знаете, не стоило так стараться. Ребенку все равно не верят, когда он говорит, что родители его обижают. И никогда не помогают. Я помню, как ты сказала папе, что если дети совершенны, то вся семья совершенна, так что надо меня и дальше дрессировать. Это было не так давно. В том году, когда я оканчивала школу, и вам нужно было, чтобы я поступила на экономиста. Я не знаю, почему вы так жестоки, не знаю вашей истории, но что бы то ни было, я никогда не пойму. Я была ребенком. Вы забрали у меня детство.

– Детство заканчивается с началом школы. Мы никогда тебе и слова поперек не говорили до первого класса.

– А потом превратились в тиранов, – снова закричала Даша.

– Мы не тираны. Мы учили тебя жизни. Ты говоришь, что не понимаешь, но, поверь, будут свои дети – поймешь, – сказала мама.

– Тогда их у меня не будет. Я больше не часть вашей идеальной семьи, – Даша развернулась и вышла из комнаты. Она думала, что папа схватит ее, а мама ударит, но родители просто смотрели ей в спину.

Кристина неторопливой походкой шла с Юлей к метро. Девушка рассказала подруге о разговоре с Дашей.

– Мне кажется, она хочет наладить с тобой отношения.

– Ну да, наверное, многое переосмыслила. Я думаю, может, она и не была такой заносчивой и стервозной по характеру. В детстве она была доброй, играла со мной. Только потом начала меняться. Родители вбили ей в голову, что нужно утверждаться за счет других. Да и она защищалась так, скорее всего. Чтобы скрыть свои чувства, что ее идеальность это фальшивка, – Кристина вздохнула.

– Не знаю ее, но подозреваю, что ты права. Самозащита и родительское воспитание сделало ее такой.

– Как ты думаешь, можно ли оправдывать плохие поступки, равнодушие, жестокость, таким отношением родителей к тебе? Как у дяди Вити. И… – Кристина таки рассказала о том, что узнала о маме и тете Свете.

– Нет, не может. Понятное дело, что все они травмированы или типа того, но куча людей в мире пострадали, если не от родителей, так еще от чего-то. Если каждый будет издеваться над другими, тем более над своими детьми, которые от них зависят и беззащитны, и оправдывать это плохими родителями, то будет хаос. Нужно самому нести ответственность за свои поступки. Да, родители виноваты, они тебя обидели, ты имеешь право на них злиться, страдать, но другие люди ни в чем не виноваты. Тем более дети.

– Но по любому так будет всегда. Мало кто думает о том, что нельзя так поступать. Тетя Света и мама считают себя самыми правыми в мире. А еще я прочитала недавно в интернете, что некоторые матери рожают под пропагандой, что дети – это счастье, потом разочаровываются и ненавидят этих детей. И их как бы можно оправдать, мол, им же не рассказывали, что дети – это тяжело. Вот как понять, что правильно? Когда обиженные своими родителями заводят детей, ведут себя с ними плохо, но их нельзя винить, потому что они сами жертвы. Что делать с этой путаницей?

– Палка о двух концах, как говорит одна моя подруга. Мы никогда в этом не разберемся, потому что жизнь слишком сложная штука, каждый случай уникален. С одной стороны сочувствуешь, но с другой не можешь не презирать, ведь мог быть другой выход, но люди мало думают. А ты не хочешь написать об этом заметку?

– Куда?

– Ну, в нашей газете еженедельная рубрика, где разбирают воспитание детей, проблемы их. Следующая тема как раз про необходимость телесных наказаний. И там есть как вложение, называется «Личное мнение». Его всегда дает подросток, столкнувшийся с этой проблемой. Ты вполне можешь стать таким экспертом, поделиться своим опытом.

– Какое совпадение! Прямо как с работой для меня.

– Вообще-то темы стоят в очереди еще до того, как ты пришла сюда.

– Наверное, я согласна. Я что-то накалякаю, а вы скажете, как вам. Вдруг фигня выйдет.

– Ты всегда думаешь, что ничего не получится, но это не так, – Юля улыбнулась своей широкой искренней улыбкой.

Светлана вышла из лифта и увидела на площадке Валентину. Она прокляла свою голову, в которую стукнула мысль подняться на лифте, а не пешком. Теперь пути к отступлению нет. Женщина сделала вид, что ищет в сумочке ключи.

– Как там Даша? – Валентина лукаво улыбалась.

– Прекрасно, – Светлана вставила ключ в замок.

– А я слышала, что где-то дней десять назад она попала в больницу.

– Просто отравилась.

– Интересно. Ирина, – она кивнула в сторону квартиры соседки, – сказала, что врачи, когда Дашу выносили, упомянули о попытке суицида.

– Я смотрю, Ирине заняться нечем, кроме как с тобой общаться и под дверью подслушивать.

– Вообще-то она курила у мусоропровода. Вы ее не заметили. И с кем же ей еще общаться? Я-то получше ненормальной Тани.

– Слушай, это не твое дело, так что замолчи и иди по своим делам, – Светлана шагнула в квартиру.

– Конечно. Просто так забавно получается: ты идеальная, семья ваша идеальная, и вдруг дочка кончает с собой. Как-то выбивается из картины.

– Заткнись, или я тебе покажу… – процедила Светлана сквозь зубы.

– Да что ты можешь показать? Побить, как свою дочь? Это все, на что ты способна. И аккуратнее с угрозами, я и в полицию могу пойти, – Валентина презрительно усмехнулась и пошла вниз по лестнице.

– Да, да, я помню, как ты уже ходила. В итоге выяснилось, что ты мне ножом угрожала, и ты быстренько сбежала, пока тебя не засадили, – прошептала Светлана.

Она разулась в прихожей и села на диван. Даша тихо шуршала чем-то в своей комнате. Остальных не было дома.

Ох и тварь же эта Валька. Вот какой ей толк от разговора со мной? Просто хотела надавить на больное. Зря я ей так много рассказывала, когда мы дружили. Но моя жизнь действительно скатывается из-за Даши. Сволочь она такая неблагодарная. Я столько добилась: школу на отлично закончила, красный диплом, карьерный успех, лучший экономист, муж, который меня не бросит и не сделает разведенкой, идеальная дочь. Все лучше, чем у других, лучше, чем у Тани. И вот поступки Даши все перечеркивают. Но ничего. Я так просто не сдамся. Триумф Тани продлиться недолго. Скоро она снова станет неудачницей с неудачными детьми. Надо уже потихоньку остужать ее пыл, пока окончательно не решу проблему. Как бы меня не осуждали люди типа Валентины, я знаю, что я права. Помню, в университете я дружила с девчонкой. Она уже выучилась и начала работать психологом. Я ей много рассказывала, как и Вале, сама не понимаю, почему я такая доверчивая. Пора зарубить на носу, что все вокруг враги, абсолютно все без исключений, которые я делала на этих двух-трех подружек. Так вот, этой недо-психологине я многое рассказывала, и она возомнила, что имеет право мне советовать. Рассказывала про травму от родителей, что у меня все признаки какого-то нарциссического расстройства, как и у моей сестры, судя по описаниям. Когда она сказала мне про это расстройство, которое я выговариваю с трудом, я ее послала. Кто она такая, чтобы меня судить? Да и не верю я в эти травмы, психологию. Я абсолютно здоровый человек. Да, мои родители неидеальны, но я знаю, что они меня любят. После Кости, естественно. И однажды я добьюсь их признания. Потому что я делаю все для этого с детства. Они меня не замечают до сих пор, это правда, ведь у Кости все еще лучше, первый ребенок у него мальчик. Родители от такого были в восторге. Этому малышу ничего не нужно делать, чтобы его обожали. Как и Косте. Но на Таню им в принципе наплевать. Они всегда ее ненавидели, как бы она не боролась со мной. Она проиграла с самого начала, но наблюдать за ней забавно. Я все делаю правильно, чтобы не говорили. Я решу проблему и снова буду идеальной матерью, женой, дочерью. Однажды я приду к родителям в гости, и они заговорят обо мне. Скажут, что любят. Нужно просто решить эту проблему.

Кристина сидела на диване счастливая. Ее заметку опубликовали в газете. Юля дала ей бесплатный экземпляр и сказала, что редактор в восторге. Только они трое знали, что автор – Кристина. Заметка была подписана анонимом, и девушка очень надеялась, что никто из знакомых или семьи не узнает ее стиль. Она сидела и улыбалась. Впервые ее писанину напечатали.

– Чего это ты лыбишься? – в комнату вошла тетя Света.

Кристина заметила, что мама оторвалась от ноутбука и напряглась.

– А что, радоваться нельзя?

– Тебе нечему радоваться, дорогуша. Я видела, как ты разбила чашку, как бы быстро ты не убралась. Это, между прочим, была моя любимая. Кошмар какой-то. Мало того, что ты тупая, так еще и криворукая. Даже в посудомойки не сможешь пойти после школы.

– Это же просто чашка, – Кристина хотела спросить, чего так накидываться из-за пустяка, но потом вспомнила, что это же ее тетя.

– Моя любимая! И не просто. Это еще одно подтверждение того, что ты ни на что не способна. Хороших детей не бьют, – женщина кивнула на Кристинины синяки. – А теперь вставай, я тут сесть хочу.

– В гостиной есть куда сесть, – Кристина не сдвинулась с места.

– Встала, увалень. Нигде от тебя пользы нет.

Кристина решила, что лучше ей правда уйти. Она вернулась в детскую, но вспомнила, что забыла в гостиной газету со своей заметкой. Девушка вышла в темную прихожую и остановилась, заметив странное поведение мамы.

– Это же не твоя любимая чашка, – Татьяна прокрутилась на кресле к сестре.

Неужели мама за меня заступится?

– Моя дочь, конечно, неудачница. Но и твоя не лучше, не забывай, – продолжила женщина.

А нет, это то, о чем говорил дядя Витя.

– Моя дочь – не вся моя жизнь. А она у меня явно удалась, – злобно процедила Светлана, наклонившись к сестре.

– Но ведь без прекрасной дочери все не то? – Татьяна усмехалась так, словно перед ней стоял был ребенок, хватающийся крутой игрушкой.

– Я решу эту проблему, так что лучше позаботься о себе.

– И как же решишь, если не секрет?

– Я думаю об усыновлении.

Кристина поперхнулась и отступила назад, чтобы ее не заметили.

– Да ну?

– У меня все условия. Только тебя бы с твоим потомством куда-то выселить.

– Но нам некуда съезжать.

– Ничего, и это решим. Усыновление – моя давняя мечта, я не отступлю.

– Не знала о таких твоих планах. Хотя, давняя, – это последний месяц, когда твоя дочь пошла по кривой?

Светлана еще ниже наклонилась к сестре, теперь их лица почти соприкасались.

– Следи за собой, милая, потому что я разнесу всех, чтобы доказать. А тебя и разносить-то не надо.

Кристина метнулась в детскую, но Светлана пошла не к ней, а в спальню.

Даша писала мейл подруге, к которой собралась бежать, когда в комнату вошла Кристина. Она положила на стол перед Дашей деньги.

– Покупай билет и собирай вещи. Это все, что у меня есть.

Даша взглянула на сестру, поняла, что не может ничего сказать. Она взяла деньги.

– Спасибо.

Кристина вышла из комнаты.

Все произошло так неожиданно. Даша выбрала утренний поезд, чтобы уехать, когда родители на работе. Она написала родителям записку от руки, своим почерком, потому что так они не смогут доказать полиции, что с ней что-то случилось, и ее не станут искать. Девушка боролась с мыслями о том, что семья будет за нее волноваться. Разумная ее часть говорила, что им она нужна только для своих целей.

Кристина притворилась больной, чтобы проводить сестру.

И вот в десять утра Даша стояла с небольшой сумкой в руках на перроне у своего вагона.

– Спасибо, Кристин, – еще раз поблагодарила она.

– Не за что. Надеюсь, ты там все наладишь. Не пиши мне, вдруг родители прочтут, выследят тебя.

– Да, конечно. Я уже сменила SIM-карту, удалилась из соцсетей. Создала левый аккаунт. Если что, буду через него связываться. Почему ты решила мне помочь?

Кристина рассказала правду про Светлану, Татьяну и Виктора.

– Это их не оправдывает, но, думаю, ты должна знать. Еще твоя мама хочет усыновить ребенка.

– Что, блин? Это же просто ужас. Усыновленный ребенок не сможет ей перечить из-за чувства долга перед ней.

– Поэтому она и хочет взять малыша из детдома.

– Нельзя этого допустить.

– Не думаю, что смогу что-то сделать, но постараюсь.

– Спасибо за все, Кристина. И за правду.

– Береги себя.

Даша кивнула и поднялась в вагон. Поезд тронулся. Кристина смотрела ему вслед, по ее щеке скатились слезы, то ли от прощания с сестрой, то ли от грусти, что она не сможет тоже уехать. Девушка повернулась и побрела к надземному переходу.

Ничего. Сейчас я приду домой, потом пойду в редакцию. Когда я вернусь, все узнают, что Даша уехала. Я сделаю вид, что ничего не знаю, вряд ли они меня заподозрят. А если и да, то я ничего не скажу. Или скажу другой город. Все равно они не имеют право ее забрать силой. Арина будет расстроена, но ей я тоже не проболтаюсь. Хорошо, что у меня есть редакция.

Даша села на свою нижнюю полку и прижалась лицом к стеклу. Она смотрела на пролетающие мимо высотки, которые на выезде из города сменились лесом.

Я знаю, что вопреки всему я смогу, что бы мне не говорили. Сейчас я больше всего хочу прыгнуть из поезда, побежать к родителям, молить их, чтобы они меня простили, не заменяли другим ребенком, но я этого не сделаю. Это как ломка от алкоголя, а с ней я почти справилась. Я начну новую жизнь. У меня есть шанс, и я им воспользуюсь.

Она достала мобильный, и с нового номера позвонила подруге, к которой ехала. Подруга сообщила, что все готово для приема Даши, и они немного поболтали о всяком. Потом девушка легла и принялась мечтать о другом городе и учебе на повара. Она справиться. Все будет хорошо.

Заметка Кристины

Я не знаю, что написать, потому что мне кажется, что моя семья права, и я несу бред. По крайней мере, если бы я сказала им то, что сейчас тут опишу, они бы смеялись до колик и говорили, что я дура, а они правы. Я не буду говорить о том, что детей бить нельзя, что это не правильно. Я просто замечу одну штуку. Никакие избиения не поощряются так, как семейные. Если взрослый ударит взрослого, ребенок ребенка, подросток подростка, это осудят. По большей части такое осуждают. За такое наказывают в школе, подают заявления в полицию, выписывают штраф или сажают в тюрьму. И ты не сможешь это оправдать, потому что есть истина – нельзя поднимать руку на другого, что бы там ни было. Но когда родитель бьет ребенка, оказывается, что это правильно. Да, я знаю, что за насилие над детьми родителей       наказывают, есть статья, есть уголовная и административная ответственность, есть органы опеки. Только мало кто отвечает за свои действия. Потому что бить ребенка в обществе считается нормой. Он ведь плохой, он ужасный, если на него подняли руку, значит заслужил. Да и вообще, воспитывать-то надо. Многих надо воспитывать, многие люди действительно плохие. Но если взрослый ударит взрослого, то его не оправдают тем, что он так вставлял мозги. Никого не оправдают за удары. Но все почему-то считают, что дети ужасны и их можно бить. Эти родители никогда не ударят коллегу или друга, хама на улице или заносчивую продавщицу. Но они всегда отлупят ребенка. Потому что почему-то именно он заслуживает такого, он хуже всех. Это несправедливо. Я не понимаю, почему так. Почему общество считает, что бить детей нормально, а бить кого-то другого – нет. Почему если кто-то ударит прохожего, они на него накинутся, а если ребенка – скажут, мол, так и надо, достал уже родителей. Я против любого насилия. Но больше всего меня злит, когда сильный бьет слабого. Мужчина женщину, юноша кота, родитель ребенка. Они не могут дать отпор. И в этом все дело. Они все равно вас любят. На этом у меня все. Спасибо.

Киев, 2017-2018