Два брата-психопата [Айс Элби] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Айс Элби Два брата-психопата

1. Письмо.

Ноги с трудом плелись, а глаза были полуоткрыты. Я безумно хотела плюхнуться на свою мягкую постель, даже не думая о том, чтобы разуться и переодеться. Всю ночь я провела в автобусе, пытаясь заснуть в неудобном положении от непрекращающихся рассказов сидящей рядом старушки. Я опустила тяжёлый рюкзак на пол, чертыхаясь про себя и надеясь, что не сломала свой нетбук, в котором хранилась свежая история для моего блога. Мне ради неё пришлось потратить шесть часов до деревни, в которую я с родителями ездила отдыхать в детстве, около часа искать дом старого рыбака, семь часов слушать и записывать историю его жизни, и только к вечеру сесть на последний автобус до Сеула. Иногда я спрашиваю себя, зачем я это делаю, но перечитывая истории незнакомых мне людей, которых я лишь раз в жизни видела, я понимаю, что это безумно интересно, и я готова заниматься этим всегда. Просто встретить человека, попросить его рассказать о том, кем работает, чем любит заниматься и как вообще дошёл до этого момента своей жизни. И неделю назад мне взбрело в голову посетить деревушку, в которой мы с родителями часто ехали отдыхать. Мне нравилась тамошняя рыба, и во мне загорелось желание поговорить со стариком, который всегда ловил её, демонстрируя маленькой мне свой принцип жизни «Хочешь вкусно поесть? Попотей для этого чуток». И сейчас, в свои 21, я понимала, что говорил он это не просто так. Что-то крылось в его истории жизни, и я не прогадала. Моих читателей блога ждёт интересный пост о том, как столичный профессор кафедры экономики стал простым деревенским рыбаком и вполне счастливо живёт.

Я опустила голову, чтобы поднять лямку рюкзака, и заметила несколько конвертов. Я надеялась, что это ответы людей, которым я писала с просьбой разрешить мне навестить их и написать про их жизни. Поэтому я наплевала на усталость и села прямо на коврик перед дверью своей квартиры, не поленившись достать из сумки оптические очки. В общем коридоре было очень светло, спасибо большому окну, которое всегда было открытым, что не сильно напрягало мои без того усталые и слабо видящие глаза. Мне попадались счета, и я сразу же убирала их в сторону, стараясь не думать о том, что нужно платить за коммунальные услуги. Моё занятие не приносило мне прибыли. Я бы даже сказала, наоборот отбирало. И когда я думала о том, что дома меня ждёт целая куча интернет-статей, которые я должна перевести, меня сильнее клонило в сон. Конверты по одному откладывались в сторону, пока я не наткнулась на знакомое имя и тяжело вздохнула.

– Когда-нибудь почтальоны начнут нормально работать, – устало проговорила я вслух и пыталась заставить себя встать на ноги.

Письмо предназначалось моему соседу: парню, который, к сожалению (уж не знаю, к чьему), имел со мной одинаковую фамилию. Я понимаю, что между нашими дверями всего жалкий метр и рука могла случайно повернуться не в ту сторону, ведь мы оба получаем немало писем. Но это не в первый и не во второй раз. У нас даже имена не похожи, да и живём мы в стране, где каждый третий – Квон. Мысленно я пыталась оправдать нежелание сейчас стучаться в дверь соседа своей усталостью, но совесть не позволяла мне этого. Мой сосед был добрым человеком. По крайней мере, мне всегда так казалось, ведь он профессионально занимался благотворительностью. И я знала, что должна сейчас же передать ему письмо. Может, где-то в Африке маленький голодный ребёнок ждёт именно его помощи. Сердце болезненно ёкнуло, и не успела я встать на ноги, как услышала, что сзади меня открылась дверь. Ну вот, как чувствовал. Ещё полгода назад, когда я только переехала в это здание и случайно получила его письмо, мы с ним договорились, что я сразу же буду передавать ему полученные письма в любое время суток.

– О, Боён, я как раз собира… – я медленно вставала на ноги и, когда повернулась к нему лицом, застыла на месте, пальцем поправив оправу очков. – Офигеть.

Я всегда считала Боёна странноватым парнем. Мы с ним редко общались. Да что там, мы с ним говорили лишь, когда я передавала ему письма. Говорил он всегда мало, был каким-то отстранённым, задумчивым, я бы даже сказала, стеснительным, хоть он ненамного был старше меня. Но я оправдывала его странность тем, что в таком молодом возрасте он руководит НКО1, и вообще очень занятой благими делами. Что говорить о внешности, то в толпе я бы его не заметила, вполне обычный корейский парень. И сейчас, смотря на его розовые не расчёсанные волосы, которые выглядели как аппетитная сахарная вата, я ненароком облизнулась, чувствуя голод.

– Привет, Сонхи. – Он улыбнулся.

Широко улыбнулся, продолжая меня удивлять. Обычно Боён с трудом выдавливает ухмылку, смущённо опуская глаза, а сейчас стоял в пижамных штанах и майке, прислонившись к косяку двери и скрестив руки на груди. Переработал что ли или… точно, да.

– Что ты с собой сделал? – случайно спросила я чересчур эмоционально. – Я не против смены имиджа, но розовые волосы? Серьёзно?

– Мне чертовски подходит, – довольно усмехнулся он и положил ладонь на голову, взъерошивая свою и без того неаккуратную причёску.

Он не переставал удивлять меня своим внешним видом, и, увидев наколку на предплечье, я начала осматривать его оголённые руки. Неужели моё зрение было настолько слабым, что я только этим утром смогла различить несколько крестов, корону, пистолет, непонятные рисунки, надписи латинскими буквами и какие-то цифры?

– Я не знала, что у тебя столько татуировок, – тихо проговорила я, задумавшись. Кажется, я считала своего соседа чересчур… «ангельским». – Боён, у тебя уже начался отпуск, да? – спросила я, вспомнив его слова несколькими днями ранее, когда он говорил, что хочет отдохнуть две недели. Тогда я его поддержала, ведь этот человек реально очень много работал, с раннего утра чуть ли не до полуночи.

– Ага, и у меня появилась очень большая проблема, – кивнул он и молча зашёл в свою квартиру.

Я непонимающе стояла на месте, держа в руке его письмо, и подошла чуть ближе, чтобы позвать парня. Что за проблема такая вообще, что он решил обратиться ко мне. Впервые за полгода соседства.

– Соник, ты заходишь, не? – крикнул он изнутри, и я даже обернулась, чтобы понять, к кому он обращается. Может, по телефону говорит. Будет он меня звать в свою квартиру, мы же не настолько близки.

Я уже не думала об усталости, стоя на месте и переминаясь с ноги на ногу. И когда я хотела уже оставить письма на коврике у его двери, как увидела выглядывающую из-за стены «сладкую вату».

– Ты чего стоишь? Входи, – прикрикнул он, и я от неожиданности сделала шаг вперёд, тем самым входя внутрь.

Значит, он всё-таки обратился ко мне. Мне стало неловко, и, сделав глубокий вдох, сняла босоножки, проходя в квартиру. На секунду я обернулась к рюкзаку, который всё лежал перед дверью моей квартиры, но решила не брать его с собой. Вряд ли дело Боёна задержит меня надолго.

Я неуверенно шла к стене, у которой увидела его голову, пытаясь додумать, чем я вообще могу быть полезна ему и почему он назвал меня «Соник». Я свернула и очутилась в маленькой кухне, которая была соединена с гостиной. Сам парень стоял у столешницы, держа в руке нож, и по-странному косился на огурец, который придерживал другой рукой. Я хотела было подойти к нему, чтобы обратить на себя внимание и, наконец, уйти уже к себе, но Боён резко опустил нож, пополам разрезая овощ, который даже отлетел к краю столешницы. Я от испуга сделала шаг назад, замечая довольную ухмылку на лице парня, и сглотнула слюну, когда он поднял на меня голову.

– Так… что ты хотел? – с трудом пробормотала я, никогда прежде не видя подобных эмоций на лице соседа.

– Готовить умеешь, Соник? – спросил он, подходя ко мне, и широко улыбнулся. Он всё ещё держал в руке нож, и у меня были очень нехорошие предчувствия.

– Я… меня зовут Сонхи, а не Соник, – сказала я, чуть помяв конверт в руке, и даже не думала отвечать на его внезапный вопрос.

– Да, но сейчас ты выглядишь, как ёж Соник, – Боён хихикнул и свободной рукой взъерошил мои недлинные волосы, еле касающиеся плеч.

Я не знала, как реагировать. Оказывается, мой сосед не просто странный, он супер-странный. И я даже жалела, что раньше не пыталась пообщаться с ним поближе. Может, его действия и детская улыбка не пугали бы меня так сильно. Но его, кажется, это совсем не волновало, и Боён спокойно вернулся к столешнице, всё сжимая нож в ладони.

– Так что насчёт готовки? Умеешь? – повторил он, с интересом посмотрев, и я неуверенно кивнула. – Отлично. Значит, поможешь, а то я тут задрался с этими овощами.

Он оставил нож и прошёл мимо меня в сторону двери.

– Ты куда? – спросила я, не совсем понимая, что он имел в виду, и, оставив письмо на полке, пошла за ним.

Он хочет, чтобы я ему приготовила? В этом вся его «большая проблема»?

– К тебе, – как ни в чём не бывало ответил он, засовывая босые ноги в домашние тапочки.

– Но… Что?! – возмутилась я, смотря то на Боёна, то в сторону кухни.

– У меня одни овощи, я не могу есть эту гадость, – спокойно сказал он, и я сморщила нос.

Мне казалось, что Боён – веган. Как же я мало и ошибочно знала своего соседа. Я не стала спрашивать его, почему он накупил себе одних овощей, раз не может их есть. Он был слишком странным, это и есть ответ.

– Может, закажешь себе еды? Зачем ко мне-то идти?

Он уже выходил из своей квартиры, и я еле успевала надеть босоножки. Боён был слишком решителен, чтобы позавтракать в моей кухне, и это не могло не пугать меня. Мы ж с ним не друзья, мы соседи, которые почти ничего не знают друг о друге. И если он так пытается наладить дружеские отношения, то делает он это слишком фамильярно.

– Хочу домашней еды. Ты же сказала, что умеешь готовить? Сделай куриный суп, давно его не ел, – сказал он, мило улыбнувшись, и я просто не смогла сказать ему «нет».

Я знала, что он не давит на жалость, ведь сама же думала о том, что он слишком занят. А значит, готовить себе или навестить родителей он не успевал. Я же могу приготовить соседу суп, это же Боён. Добрый Квон Боён, который иногда водит в квартиру бездомных котят, чтобы помыть и накормить их, а потом отвозит в приют для животных. Хоть и его просьба звучала не совсем как просьба, но эту малость я могу сделать. Да и замороженная курица покорно ждала меня в морозильнике, словно готовясь именно к тому, что из неё захотят сделать суп.

Обречённо вздохнув, я вышла из его квартиры, закрывая за собой дверь, и быстро вставила ключ в замочную скважину. Схватив рюкзак, я прошла внутрь, надеясь, что в доме не такой сильный беспорядок. Квартира Боёна выглядела уж слишком аккуратной, и мне не хотелось показаться неряхой. Мне не охота объяснять ему про творческий беспорядок и занятость на парах в институте, ведь сейчас летние каникулы.

– Маленькая квартирка, – проговорил парень, входя за мной и осматриваясь вокруг.

– На что хватает зарплаты и родительских денег, – ответила я, кладя рюкзак на кровать, и сразу же прошла на кухню, надеясь, что он последует за мной. Мне ещё не приходилось звать к себе кого-то мужского пола, и не думала, что это так сильно смущает.

– Стены давят, – сказал он, входя на кухню и без приглашения сел на стул. Фраза «чувствуй себя как дома» точно описывала его, но меня это уже не злило. – Зато не так светло и ярко, как у меня.

– Тебе не нравится? – спросила я, пытаясь на сонный мозг вспомнить, с чего начинается готовка супа.

– Нет, – он отрицательно покачал головой, хаотично двигая глазами по сторонам, и стучал пальцами об стол. – Надо покрасить стены во что-то тёмное.

– Почему не в розовое? – усмехнулась я, доставая кастрюлю, и, не услышав ответа, повернула на него голову.

Он серьёзно смотрел на меня, и я скривила улыбку, показывая, что шучу. Но он не менял взгляда, отчего мне стало не по себе. А когда Боён положительно кивнул, тихо прошептав: «Хорошая идея», я повернула голову к кастрюле. Может, сказать ему, что я шучу? На всякий случай.

Во время моей готовки Боён ни на секунду не замолкал. Я делала вид, что слушаю его, хотя мысленно ощущала себя в кровати и почему-то поедающей сладкую вату. Когда я поставила замороженную курицу в тёплую воду в ожидании её разморозки, я, наконец, села рядом с парнем и вслушалась в его слова. Он говорил о рисунке на скатерти, застеленной на кухонный стол. На секунду мне показалось, что я уже заснула, вижу сон наяву и этот разговор мне мерещится. Но ущипнув себя, я поняла, что мой сосед с настоящей серьёзностью обсуждает незабудку, нарисованную на чёртовой скатерти, которую подарила мне мама. Наверно, не я одна не спала всю ночь, раз Боён говорит такой бред. С трудом сдержав смех, так как он говорил, что цветок нарисован в слишком вольном стиле, словно разбирался в искусстве, я постаралась его перебить. Это оказалось очень сложно, так как парень отказывался останавливаться, чтобы послушать, что я скажу, но при этом продолжать смотреть на меня так, словно меня вообще волнует то, какого цвета фон, на котором нарисованы незабудки.

– Откуда в тебе столько энергии, чёрт побери, – пробормотала я себе под нос и встала на ноги рядом с ним. Его это не смутило, и он поднял на меня голову, не останавливаясь ни на секунду. – А татуировки настоящие? – спросила я, коснувшись цифры 14.09, набитую на плече.

Внезапно он заткнулся и крепко схватил меня за запястье, нахмурив брови. Несколько секунду он молчал, всматриваясь в моё лицо, и мне становилось не по себе, ведь хватка постепенно становилась болезненной. Я, наверно, «нажала» не на то тату, раз он так сердито на меня смотрит.

– Не трогай. Никогда, – проговорил он тихим голосом и медленно ослабил хватку, освобождая моё запястье.

Я сглотнула слюну, поглаживая больное место, и отошла к холодильнику, решив вытащить овощи для готовки. Чего это он? Сам же трогал мои волосы. Ему, значит, можно, а мне нельзя? Или его бзик на волосы не распространяется? Я не сильно обиделась на его злобный взгляд, ведь часто встречала людей, не любящих прикосновений, но обычно это были неразговорчивые и замкнутые в себе личности, которые вряд ли разрешили бы татуировщику «рисовать» на себе. И решила просто забить на это и постараться не забыть его «просьбу», а Боён снова начал разговор, к счастью, на другую тему.

– И когда суп будет готов? – спросил он спокойно, и я резко повернулась к нему лицом, удивившись, что он так быстро забыл про эти дурацкие незабудки.

Оказалось, чтобы он заткнулся, надо было лишь коснуться его татуировки. Парень зажигал сигарету, что я уронила морковку с двумя луковицами, которые пыталась удержать в одной ладони.

– Ты что делаешь? – спросила я ошарашено. Нет, я не запрещала курить в своей квартире. Сама этим не увлекалась, но разрешала подругам дымить у открытого окна. Меня больше удивило, что именно Квон Боён курит сигарету. – Ты же не куришь!

– Да вот решил начать, – безразлично ответил он, стряхивая пепел сигареты на тарелку, которую я положила для овощей. Ох, я слишком устала, чтобы злиться.

– Но как же рак лёгких, пассивное курение и озоновые дыры, о которых ты говорил? – возмутилась я, прекрасно помня наш разговор с ним несколько недель назад, когда после пижамной вечеринки, устроенной в моей квартире с подругами, я выбрасывала пачку Vogue одной из подруг в мусорный пакет, стоявший у моей двери в ожидании мусорщика. Он тогда на редкость разговорился, даже показался мне чересчур занудным.

– Я многое переосмыслил в своей жизни, – он пожал плечами, продолжая с наслаждением затягиваться.

Этот человек определённо заслуживает пост в моём блоге. Подожду немного и обязательно напишу о своём странном соседе, так резко изменившемся за несколько суток.

– Кажется, отпуск странно на тебя влияет. Надеюсь, тебе всё ещё важно глобальное потепление и война в Сирии, да? – поинтересовалась я, доставая новую тарелку для овощей.

– Ага, конечно, – услышала я позади и решила не обращать на какой-то беспечный тон парня. Не мог же настолько кардинально измениться. Просто сменил внешний имидж, иногда это очень полезно. Главное, не перебарщивать с этим.

2. Сладкая вата.

Боён уплетал суп за обе щёки, и я даже не удивилась бы, если он попросил бы ещё одну ложку, чтобы быстрее есть. Меня охватила жалость к соседу. Если б знала, что он так давно не ел домашнюю еду, готовила бы ему раз в неделю. Странно, что раньше он не просил этого, раз сегодня ему не составило труда практически вломиться в мой дом.

– А твои родители… живы? – спросила я, на секунду задумавшись.

Он никогда не брал отпуск, иногда, конечно, улетал заграницу, но я никогда не слышала, чтобы Боён говорил, что едет к родителям.

– В разводе, – ответил он и проглотил последнюю ложку. – Добавки, – парень улыбнулся кошачьей улыбкой и протянул мне пустую тарелку.

Я должна была бы возмутиться такой наглости без «пожалуйста», но мне польстило то, что ему понравился мой суп. Так как моя основная работа была в интернете, я слишком много времени проводила дома, а значит, обедать в кафешках и фаст-фудами не привыкла. Да и считала готовку очень интересным и полезным занятием, поэтому часто приглашала подруг в гости на чай с выпечкой собственного приготовления.

– И ты их не навещаешь? – спрашивала я, наливая ему ещё, и села за стол, с трудом доедая свою порцию. Волосы парня возбудили во мне желание съесть что-нибудь сладкое, поэтому суп меня сейчас не сильно привлекал.

– Нет. Зачем? Пусть сами меня навещают. Хотя нет, не надо, – он говорил так быстро, что я еле разбирала его слова. Поэтому я не стала ничего спрашивать, заметив, что суп ему сейчас важнее, чем моё желание поддержать разговор.

В голове я уже продумывала историю Квон Боёна, самого молодого героя моего блога, ведь я обычно пишу про людей, имеющих за собой несколько десятков лет. Но то, чем занимался этот человек, его резкое желание поменять имидж и образ жизни, да и вообще, какой-то внешний шарм сильно привлекали меня, что у меня чесались руки что-нибудь напечатать прямо сейчас. И тут я вспомнила о переводах с немецкого, поэтому тяжело вздохнула. А ведь у меня ещё история рыбака. Несмотря на мой сидячий образ жизни и летние каникулы, я чувствовала больше нагрузки, чем на парах. Да и какая нагрузка в институте иностранных языков, когда ты учишься на переводчика с английского – языка, который я ещё в школе отточила чуть ли не до совершенства.

– Знаешь, я часто готовлю. И обычно приходится готовить слишком много, я как никак одна живу, даже кота нет, который ел бы всё, что я готовлю, – я говорила и почему-то чувствовала себя неловко, ведь никогда не думала, что смогу предложить Боёну это. – Хочешь, я иногда буду приносить тебе домашнюю еду? – спросила я и чувствовала, как смущённо краснею.

Боже, я словно предлагаю ему встречаться. Надеюсь, он не подумал, что я клеюсь к нему, раз он сменил причёску. Просто больно видеть молодого парня, фактически вылизывающего тарелку. Так как Боён занимается благотворительностью, накормив его, я буду косвенным филантропом, поддерживающим учредителя благотворительного общества.

– Отличная идея, Соник, – он радостно улыбнулся, и даже его глаза загорелись.

– Не называй меня Соник, это обижает, – буркнула я, пытаясь вспомнить этого ежа из видеоигры и нашу с ним схожесть.

– Почему? Хочешь, называй меня по-своему, я постараюсь не обидеться, – ухмыльнулся он, опустошив тарелку, и с наслаждением откинулся на спинку стула.

– Хм… – я задумалась, реально выискивая в голове прозвище, хоть и всё равно была против того, чтобы зваться именем ежа. – Розовое чучело? Тату-бой? Мистер «Сладкая Вата»? О Боже, всё бы отдала за сладкую вату, – пробормотала я, отталкивая свою тарелку с супом.

– Так чего сидим? – он широко заулыбался и резко встал на ноги. – Пойдём прямо сейчас. Я угощаю. Отплачу за суп десертом.

Я поразилась его предложению, но была готова без раздумий согласиться и выбежать из дома раньше него.

– Боён, мне надо работать и… спать, – нехотя пробормотала я, искренне завидуя энергии парня. Как жалко ею нельзя поделиться.

– Потом поработаешь, – он был слишком настойчив в своей идее, и мне казалось, что он хочет вату больше, чем я.

Боён взял меня за ладонь и стал тянуть, совсем не волнуясь о том, что может вырвать мою руку. И что он там говорил про то, чтобы его не трогали? Я не успела ничего подумать на эту тему, так как уже стояла на ногах и чувствовала лёгкий прилив силы, просто смотря на солнечную улыбку парня. Он слишком часто улыбается, и мне это безумно нравится.

Мы могли зайти в маркет через дорогу, но Боён настоял на том, чтобы пойти в парк и самолично посмотреть, как её делают. Ему нравился этот процесс, и он совсем не слышал моего отказа, ведь ближайший парк находился через два квартала. И самое мучительное, он отказывался садиться в автобус, чтобы быстрее добраться туда. Мне казалось, что этот парень просто не замечает меня. Он мог без остановки говорить, не требуя от меня комментариев. Но в то же время, интересовался моим мнением в конце своих монологов, и мне приходилось отвечать неловким «не знаю», ведь я просто не успевала слушать его слова.

– Что бы ты делала, если бы я не предложил сейчас поесть сладкую вату? – усмехнулся он, садясь рядом со мной на скамейке. Я думала, что не смогу засунуть в рот и кусочка, если срочно не сяду.

– Отсыпалась бы после утомительной дороги? – ответила я, ненароком улыбаясь тому, как Боён пытается сравнить цвет своих волос и цвет клубничной ваты, но длина чёлки не позволяла ему увидеть всю схожесть. – Дай телефон, я тебя сфотографирую что ли, – сказала я, пожалев парня.

– Я телефон дома оставил, – он спокойно пожал плечами, уже в который раз удивляя меня за утро.

– Ты? Телефон? Мне казалось, что мобильник – твой лучший друг. Ты же типа занят помощью всему миру, а значит, всегда должен быть на связи.

– У меня отпуск. Я отлепил телефон от уха и оставил его отдыхать, – ответил он и, чуть приблизившись ко мне, прошептал: – Мне даже кажется, что я ему надоел и он хочет завезти нового хозяина, – он говорил настолько реалистично, что я захохотала во весь голос, чуть не обронив пакет с ватой.

– Может, он сейчас закатил дома вечеринку, пока тебя нет, – хихикнула я и достала свой телефон, включая камеру. – Твои волосы выглядят аппетитнее, чем настоящая сладкая вата.

– Надеюсь, ты не потребуешь добавки, – усмехнулся он и приложил кусок ваты к своему лбу так, что она выглядел как чёлка.

– Боён, – сказала я после нескольких щелчков. Парень оказался на редкость фотогеничным. – С чего ты так резко изменился? Ты ж раньше таким смущённым был, когда мы виделись. А сейчас даже сладким угощаешь. Кто ты и где мой скромный и занудный сосед? – я наигранно нахмурилась, делая вид, что не верю ему, и случайно стала рассматривать его лицо, которое было как никогда близко.

– Говорил же. У меня начался отпуск, и я решил начать новую жизнь, – ответил он, засовывая последний кусок ваты. Из моего пакета.

– Эй! – прикрикнула я и протянула руку, чтобы взлохматить его волосы.

Но он резко схватил меня за запястье, останавливая ладонь в миллиметре от своего лба, что кончиками пальцев я чувствовала шелковистую прядь волос.

– Сонхи, сказал же, добавки не будет, – сказал он серьёзным голосом, и мне стало немного неловко от пристального взгляда, уставленного мне прямо в глаза.

– Ты съел мою вату, – пробормотала я, чувствуя, как сохнет во рту, – а ведь я первая её захотела.

– Ох, ты как ребёнок, – он закатил глаза, отпуская мою руку, и отдал мне свой пакет. Кто бы говорил вообще. Я робко взяла пакет, но не стала есть вату, всё думая о его бзике насчёт прикосновений. – Хочешь, чтобы я включил скромного и занудного Боёна? – спросил парень через минуту молчания. Он улыбался, хоть и казалось, что спрашивает всерьёз.

– Нет, пока что не хочу, – честно ответила я, покачав головой, и оторвала большой кусок ваты, засовывая его в рот. – Мне было неловко иметь соседа, живущего напротив, и даже не знать про его тараканов в голове, – говорила я, наслаждаясь тем, как вата тает во рту. – Ты был таким отчуждённым. Пусть и всегда старался поддержать разговор, но весёлый и энергичный Боён мне больше нравится. Надеюсь, этот образ не на один день. Но я жалею, что захотела вату. Я ж сейчас потеряю сознание и засну прямо на этой скамейке, – я рассмеялась, хотя уже не чувствовала ту жуткую усталость, с которой вышла из дома.

– А где ты была всю ночь? – заинтересованно спросил он, проигнорировав мой тонкий намёк о том, что пора идти домой.

– Поехала в деревню, чтобы написать очередную историю для блога.

– Что за блог? – его вопрос звучал так удивлённо, что я даже немного обиделась на его невнимательность к себе.

– Я же весной говорила, что веду блог про малознакомых людей и их жизни. Как ты мог забыть? – возмутилась я, укоризненно покачав головой. А ведь я помню каждую информацию о нём, хоть он очень редко говорит про себя.

– Ну прости. Заработался. Знаешь, сколько всего мне приходится помнить? – оправдывался он, и я согласно кивнула. Глупо требовать у такого человека, как Квон Боён, помнить про хобби своей соседки. – Скинешь мне ссылку, очень хочу почитать, – проговорил он, заставляя меня восхищённо улыбнуться, ведь когда я впервые рассказала ему про блог, он сказал, что это хорошая идея, и больше не вспоминал. Кажется, я обожаю его отпуск.


***
Мне пришлось хорошенько попотеть, чтобы избавиться от общества своего соседа. Я была не против провести с ним ещё немного времени, но лишь после того, как высплюсь и выполню работу, у которой есть сроки.

Я проспала десять часов, и, кажется, все эти десять часов без перерыва мне снились наркоманские сны. Яркие, красочные, без конкретного сюжета. Я не придала этому особого значения, но некоторые сцены весь вечер появлялись перед глазами, не давая мне спокойно прочитать текст. Начальник кидал смски, в которых торопил меня, а я искала повода, чтобы отвлечься. То мне захочется заварить себе зелёный чай с мятой; то послушать песню, которую я целую вечность не включала; то почитать комментарии к постам в блоге, которые я уже читала не раз. Последней каплей моей наглости стало то, что мне приспичило дочитать книгу, и я долго не могла выбрать, какую из недочитанных мною романов я хочу сейчас почитать.

И когда я выбрала фэнтези рассказ, который пылился на полке больше месяца, до меня дошло, что я так лишусь зарплаты, а ведь половина перевода уже сделана. Это была статья об экономическом кризисе в Греции, написанная на немецком, и, как оказалось, очень даже сложная, что я жалела о потерянном на глупости времени. Да, я была из тех людей, которые выполняют задания в самый последний момент и, конечно же, огребают за это. Мой начальник всегда меня ругал, что я заканчиваю перевод именно к тому времени, к которому должна быть выложена статья, и каждый раз я обещаю, что в следующий раз я потороплюсь.

Но мне лень было даже перечитать статью, не то, чтобы переводить её. Я утешила себя тем, что до утра ещё много времени, и вместе с чаем и книгой устроилась на балкончике. Песня Тони Брэкстон всё ещё застряла в голове, что я не могла сосредоточиться даже на чтении книги, и уже во весь голос пела Unbreak my heart. Я разлеглась в кресле-мешке, отложив книгу и чай в сторону, и пыталась дотянуться до высоких нот. Вокальный талант у меня отсутствовал, но мне это не мешало помучить собственное горло, так как я слишком сильно наслаждалась этим треком. Громкие хлопки, которые я еле различила сквозь свои попытки подпеть Тони, заставили меня быстро остановиться и смутиться.

– В тебе определённо умерла великая певица. И сейчас её труп медленно прогнивает, – проговорил знакомый голос, сопровождающийся лёгким смехом, а я не могла понять, где его источник.

Я встала на ноги, неуверенно оглядываясь по соседним балконам, но никого не было.

– Ты где? – спросила я, надеясь, что это не голос из моей головы.

– Наверху, Соник, – обладатель голоса ответил сразу на два моих вопроса.

Это был Боён, который почему-то оказался в квартире надо мной.

– Ты у Минсу? – поинтересовалась я, всем телом прислонившись к перилам балкона, и подняла голову, повернув её, чтобы еле как разглядеть в темноте соседа. И совсем не удивилась, заметив яркую шевелюру парня, освещаемую уличным фонарём.

– Да, кажется, его так зовут, – усмехнулся он, и я недоверчиво вскинула бровь.

А ведь Боён никогда не общался с парнем, который жил надо мной. Я бы сама не знала имени этого соседа, переехавшего сюда месяц назад, если бы он не устраивал шумные вечеринки, из-за которых я дважды поднималась к нему, чтобы пожаловаться.

– И что ты у него делаешь? – спросила я с детским любопытством в голосе, прекрасно понимая, что болтовня с Боёном – это ещё один идеальный повод не работать.

– Рубимся в приставку. Хочешь к нам? – его вопрос был таким заманчивым, и я была готова сразу же согласиться, забыв про то, что у меня не самые приятные отношения с Минсу, и вообще-то, что эти два парня мне совсем не близки, чтобы находиться в их обществе. – Тебе, кажется, нечем заняться.

– Ага, как же, – неловко рассмеялась я, опуская голову вниз. – Мне нужно перевести статью, – проговорила я скучающе и тяжело вздохнула.

– Не переводи, если не хочешь. Я же вижу, что не хочешь, – ответил он тихо, и мне захотелось посмотреть Боёну в глаза, чтобы понять его шутку, так как голос парня звучал очень даже серьёзно. – Жди меня, сейчас приду.

– Что? – я вскочила на месте, чуть не потеряв равновесие, и подняла голову наверх, но «сладкой ваты» уже не было видно.

– Солнышко, я за Соником, – услышала я глухой голос парня, и застыла в одном положении. Кто ещё за Солнышко?

Я начинала паниковать, ведь сегодня Боён показал, что может уговорить человека сделать то, чего ему не хочется. По крайней мере, меня уж точно. У меня было двенадцать часов перед тем, как сдать двадцать страниц перевода. И если призадуматься, то этого времени мне хватит с лишним. Я могу управиться и за три часа. Как только я открыла статью, чтобы приблизительно проверить её сложность, в дверь позвонили. Какой же он быстрый. Я подскочила к двери и почему-то заволновалась.

– Ну открывай! – крикнул Боён по ту сторону выхода, и я сразу же повиновалась. Не успела я что-либо сказать, как парень схватил меня за запястье и попытался вытянуть из квартиры. – Пошли, будешь со мной в одной команде. Покажем этому Минсу мощь жильцов седьмого этажа, – усмехнулся он, и я с трудом успела схватить связку ключей перед тем, как оказаться за дверью собственного дома.

– Но я не умею, – промямлила я, уже без сопротивления следуя за соседом.

– Ещё лучше. Новичкам вроде бы везёт.

3. Пёс.

Я попыталась раскрыть глаза, но они настолько опухли, что потребовалось немало усилий для того, чтобы различить белый потолок моей спальни. Я совсем не подумала о своём слабом зрении и чувствительных глазах, и тем более не знала, что мы до четырёх утра будем биться друг с другом, беспрерывно пялясь в большой экран телевизора. Минсу оказался на редкость гостеприимным хозяином, что тщательно не слышал моих просьб отпустить меня домой. А ведь я однажды назвала его «тупорылым коротышкой». Боён, в свою очередь, нагло хозяйничал в чужом доме и называл соседа сверху «солнышком», хотя сказал, что познакомился с ним только вчера вечером. Меня поражал талант этого парня так просто располагать к себе, ведь за один день его отпуска я узнала о Квон Боёне больше, чем за полгода соседства.

Будильник прозвенел в шестой раз, и я уже не могла позволить себе проигнорировать его, так как до сдачи перевода осталось всего два часа. Я бы, наверно, проклинала своих соседей, но не могла не признаться себе, что очень хорошо провела вчера время. Глаза нещадно болели, я с трудом различала буквы, мне было лень рыскать в переводчике терминов, начальник заваливал меня сердитыми смс – но я совсем не жалела о том, что согласилась на уговоры Боёна.

Как и ожидалось, редактор был зол на меня за запоздалый перевод и, слава богу, не заметил корявость моего перевода. Я бессовестно халтурила, но нагло улыбалась ему, пообещав ему, что это в последний раз. Не знаю, повёлся ли он на мои оправдания о якобы внезапном экзамене в институте, однако не стал лишать меня оплаты за сделанный труд.

Уже возвращаясь домой, я почувствовала лёгкое угрызение совести за нечестно полученные деньги, и подумала о том, как был бы недоволен честный трудолюбивый Боён. Хотя с каких пор меня начало волновать то, о чём подумает мой сосед? Но решив в своём воображении оправдаться перед Боёном, я купила немного свинины, чтобы её пожарить.

Сжимая пакет в одной руке, второй я пыталась отыскать связку ключей в маленькой, но очень вместительной для всякой мелочи сумочке. Когда глаза отыскали позолоченный брелок в виде короны, я подняла голову к двери и застыла на месте. На меня смотрела пара маленьких прищуренных глаз, и это сопровождалось недобрым оскалом. Чёрный пёс с белой грудью и лапами стоял в атакующей позе возле моей двери, и мой громкий крик разнёсся во всей лестничной площадке. Он был средних размеров и, если прислушаться, то даже не лаял, а по-странному завывал, но мне хватает одного лишь взгляда на этих животных, чтобы биться в паническом страхе. Собаки были моей главной фобией, и чуть ли не каждый мой знакомый был в курсе этого. Я прекрасно знала, кто притащил этого пса, и он просто не мог не знать о моём самом большом страхе. Пёс медленно приближался ко мне, а мой крик становился прерывистым, но не менее громким. Наконец, дверь хозяина этого монстра открылась, и я собралась было обматерить его, но голос резко отказался выдавать какие-либо звуки и покорно заткнулся, так как Боён стоял у входной двери полностью обнажённым. Парень вопросительно смотрел на меня, а мой взгляд неосознанно опускался вниз, по-быстрому рассматривая его многочисленные татуировки на влажном теле, и, как назло, застыл на его половых органах.

– Соник, ты кричала? – спросил он, но мозг совсем не вникал в суть его слов. Я словила себя на мысли, что в этом месте у парня есть татуировки, и пыталась кое-как отвлечь своё внимание хотя бы на смысле мелко набитых на пахе прописных “two minutes ago”. – Сонхи?

– Бо-боён… ты голый, – пробормотала я, забывая иногда моргать, и резко очнулась словно ото сна, когда пёс вцепился в пакет в моей руке. – Боже, он сейчас меня укусит! – закричал я, бросая пакет на пол, и отскочила в сторону соседа, неосознанно прижавшись к его влажному телу. – Боже, ты голый! – в который раз крикнула я, не зная в какую сторону сейчас отскакивать, и просто прижалась к двери своей квартиры, на всякий случай зажмурив глаза.

– Он просто голодный, – услышала я смех парня и, осторожно приоткрыв один глаз, увидела, что он сидел на корточки возле пса и до сих пор был голым.

– Ты… одеваться не собираешься? – робко спросила я, нехотя закрыв глаза, и глотала слюну, ощущая духоту в тесной лестничной площадке.

Раньше мне не доводилось видеть вживую мужскую наготу, поэтому моё девичье любопытство с трудом держало себя в руках.

– Ах, да, – всего лишь произнёс он.

Открыв глаза, я увидела уходящую в квартиру голую попу парня и неосознанно прикусила губу, прижав оледеневшие ладони к горящим щекам. Боён определённо был сам не свой эти дни, ведь, помнится, мой сосед даже стеснялся появиться передо мной в халате. Да что с ним такое вообще? Как он мог забыть про мой страх перед собаками. И только, когда он исчез в глубине своей квартиры, я вспомнила про пса, который, ободрав целлофан, нагло пожирал свинину. Увидев появившегося в проёме двери, наконец, одетого Боёна, я захотела подойти к нему, чтобы хорошенько обматерить, но пёс на несколько секунд повернул ко мне морду, словно угрожая. Поэтому мне пришлось кричать на соседа, всё так же прижавшись к двери своей квартиры.

– Ты же обещал, что больше никогда не будешь приводить собак! – чуть ли не плача сказала я, стараясь не вспоминать про голое тело парня.

– Прости, забыл что-то, – он беззаботно пожал плечами и медленно подошёл ко мне. – Не волнуйся, я куплю тебе новую свинину.

– Забыл, как мне пришлось бегом подниматься на седьмой этаж по лестнице, когда я впервые увидела тебя с дворняжкой, подобранной на улице? Забыл, как опаздывала на пары, так как не могла выйти из квартиры, когда ты шёл с той дворняжкой на прогулку? Забыл вообще про мой рассказ о том, как пять лет назад на меня напал бойцовский питбуль? – мелкие слёзы медленно скапливались в уголках глаз, и я не знала почему.

Потому что вспомнила тот страшный день по дороге домой из школы или потому что Боён так просто забыл про это?

– Я такой болван, – проговорил он и в который раз удивил меня, неожиданно обняв.

Я широко раскрыла глаза, позволяя парню крепко прижать меня к своему телу, и неосознанно приложила щёку к его крепкой груди, вдыхая аромат его геля для душа.

– Но я что-то не заметил, чтобы ты делала ноги, когда увидела его, – произнёс он после долгой паузы, и я была рада, что он сейчас не видит моих щёк.

Если б мой взгляд не застыл на голом соседе, то я, скорей всего, потеряла сознание. Даже не знаю, поблагодарить ли Боёна за это.

– А ты вроде говорил, что не любишь, когда тебя трогают, – ответила я совсем не в тему и отстранилась от парня, опять прижимая ладони к щекам.

– А ты меня трогала? – его вопрос звучал настолько серьёзно и заинтересованно, что я не сдержала усмешки.

– Что будем делать с ним? – спросила я, посмотрев на пса, который, опустошив пакет, тихо и любопытно глядел на нас, выглядя очень даже безобидным.

– Что со свининой-то будем делать? Я проголодался.

Мне пришлось спуститься в маркет, взяв с Боёна обещание, что он избавится от Темпо. Да, он так назвал собаку, объяснив такой выбор клички тем, что это прозвище его друга и морда пса сильно напоминает о нём. И подобрал он его с улицы по этой же причине. После той дворняжки Боён перестал забирать бездомных животных к себе домой, так как его организация открыла приют для них, и он сразу отводил их туда. А то, что Темпо напоминал ему друга, пугало меня тем, что парень всё же оставит пса у себя.

Выйдя из лифта, я быстрыми шагами направилась не к своей квартире, а к соседней, надеясь, что мой страх не оправдается. Встав перед дверью соседа, я неосознанно вспомнила Боёна, полностью голым стоявшего за ней, и сделала большой шаг назад, в который раз за день заливаясь румянцем. Только сейчас я могла трезво оценить свои эмоции на то, что увидела, но совсем не знала, как их описать. Мне хотелось поделиться этим с подругами, хоть я и понимала, что мне будет стыдно говорить про своего обнажённого соседа, который к тому же обнял меня, позволив себе нетипичную для него фамильярность. Но я уже не знала, что типично для Боёна. И словно подтверждение своим словам, дверь передо мной открылась, выявляя хозяина квартиры. Парень широко улыбнулся мне, заставляя мою кожу покрыться мурашками, и без слов схватил меня за запястье, затягивая в квартиру. Надо бы сказать ему, чтобы перестал уже так делать, как-нибудь потом.

– Сегодня готовишь у меня, утром я прикупил нормальных продуктов, – сказал он спокойно, направляясь на кухню. Даже тапочек не предложил.

Я тяжело вздохнула, ловля себя на мысли, что мне очень нравилась его наглость и беззаботное поведение. Таким он казался мне более живым, чем раньше, и я бы не хотела, чтобы, когда он приступит к работе, снова стал замкнутым и отчуждённым.

– А где псина? – поинтересовалась я, войдя на кухню, и положила свинину на столешницу, на которой лежало несколько пакетов с продуктами.

Я так поняла, лежали они там с утра, и Боён просто поленился разложить их в холодильнике. Укоризненно покачав на это головой, я осмотрелась вокруг и зацепила недоверчивый взгляд на парне, усевшемся на барном стуле у столешницы.

– Ты так быстро от него избавился? – удивлённо спросила я, совсем не веря, что Квон Боён, защитник животных, выбросил дворнягу обратно на улицу. Хоть и эта «бедняжка» хорошенько насытилась качественной свининой.

– Нет, она над тобой, – ответил он, хитро скривив уголки губ.

– В смысле? – испуганно переспросила я, поднимая голову наверх.

– У Минсу он.

– Надо мной?! – возмутилась я и пыталась по-быстрому прикинуть вероятность того, что я снова встречусь с этим псом. – Минсу же безалаберный папенькин сынок, Темпо помрёт там с голоду, – добавила я, даже не понимая, волнуюсь ли я за себя или за пса.

– Солнышко справится, – ответил Боён, утешительно кивнув, но, наоборот, заставлял меня сомневаться в его вере в человека, которого знает всего день. – И я буду навещать Темпо там.

– Почему ты его в ваш приют не отведёшь-то?

– Там он будет чувствовать себя брошенным, – голос парня звучал таким грустным, а задумчивый взгляд, устремлённый прямо в мои глаза, заставлял положительно закивать его словам. Словно Боён не понаслышке знал, что значит быть брошенным.

– А ты всем своим друзьям придумываешь прозвища? – спросила я после долгой паузы, решив сменить тему. Я повернулась к свинине и принялась нарезать её мелкими кусочками, чтобы не замечать пристальный взгляд Боёна на себе, который очень сильно смущал меня.

– Не всем. Только… – он неожиданно замолчал, и я повернула голову к парню.

Он оглядывался по сторонам, словно прислушивался к чему-то, и я сама застыла, пытаясь услышать что-то. Но было тихо. Только сейчас я заметила, что окна в кухне были закрыты, и это очень странно для жаркого июньского дня. Помыв руки, я подошла к окнам, чтобы открыть хотя бы одно, и, может быть, расслышать что-то с улицы, но резко поднявшийся на ноги Боён не дал мне этого сделать.

– Что ты делаешь? – спросил он сердитым голосом.

– Хочу открыть окно, тут душно, – робко ответила я, пятясь назад от такой резкой перемены настроения.

– Не открывай, – строго приказал он и повернул голову в сторону окна.

– Но я сейчас свинину жарить буду.

– Я включу тебе кондиционер.

– А окно открыть нельзя? – я нахмурилась. Мне хотелось с ним поспорить, потребовать объяснений его странным принципам.

И поэтому я большим шагом подошла к окну, но не успела схватить за ручку окна и уже через секунду была прижата спиной к стеклу. Разъярённые глаза парня смотрели на меня, без слов говоря, что правила этого дома нарушать нельзя. Край подоконника болезненно упирался мне в ягодицы, но я не решилась оттолкнуть Боёна, боясь коснуться его и нарушить ещё один его принцип.

– Прости, – еле слышно прошептал он через секунду и резко отпрянул в сторону, пряча взгляд. – Конечно, открой окно, я пока посижу в гостиной.

Я потеряла дар речи и после того, как Боён выбежал из кухни, долго смотрела ему вслед. Что это вообще было? Я даже не знала, какое объяснение можно этому придумать, ведь секунду назад мне казалось, что меня побьют лишь из-за простого желания проветрить кухню. Я повернулась к окну, открыв его, и часто вдыхалавоздух, проигрывая в голове наш с парнем диалог и пытаясь понять его нежелание открыть это дурацкое окно. Связано ли это с тем, что он что-то услышал? Мне захотелось последовать за ним и получить ответ, но я не решилась выйти из кухни и просто молча вернулась к свинине, продолжив её нарезать. И только через двадцать минут, когда я оставила кусочки мокнуть соусе и уксусе, я робко направилась в сторону гостиной.

Боён сидел на диване и смотрел телевизор. Там шёл детский мультик, и я сначала подумала, что он просто делает вид, что смотрит. Но громкий смех парня, когда на экране на лису упал рояль, говорил о том, что он не просто смотрит мультфильм, а реально наслаждается просмотром, ведь я не понимала его смеха. Однако не могла сдержать своей улыбки, уж слишком заразительным был его хохот. И этот человек двадцать минут назад смотрел на меня взглядом психа?

Мне не хотелось как-то перебивать его, поэтому я молча села на край дивана. Мой взгляд сразу же приковал журнальный столик, на котором были разбросаны бумаги, конверты для писем, кредитные карточки, наличные деньги и несколько блокнотов. Но больше всего меня заинтересовали пузырёк для лекарства и пачка таблеток. Я сузила глаза, чтобы присмотреться к названию, но была без очков. Я повернула голову к Боёну, чтобы спросить, болеет ли он чем-то, думая, что у него какой-нибудь лёгкий грипп и оправдать его странное поведение повышенной температурой. Но парень резко поднялся на ноги и молча убрал лекарства в карман своих шортов, дав мне косвенный ответ на мой вопрос.

– Всё уже готово? – спросил он, улыбнувшись мне как ни в чём не бывало.

Я подняла на него голову, уставив задумчивый взгляд, и покачала головой. Мне не нравилась эта скрытность. Она не была похожа на него, ведь ещё вчера Боён без остановки говорил на всякие темы, не жалея откровенных подробностей из своей жизни. Но я решила не давить на соседа, всё же надеясь, что у него нет какой-нибудь серьёзной болезни, из-за которой он решил так резко поменять образ жизни.

– Маринуется, – коротко ответила я и решила отбросить негативные мысли, поудобнее устроившись на диване.

– Супер, успеешь досмотреть со мной этот мультфильм, – радостно сказал он, плюхаясь на мягкий диван.

Он сел очень близко ко мне, и я быстро бросила взгляд в сторону окон в гостиной. Они, к счастью, были открыты, но это не помогло мне снова почувствовать жар в щеках.

– Не думала, что ты фанат подобного жанра, – усмехнулась я, пытаясь хоть как-то унять неловкость от плеча Боёна, всей тяжестью его тела прижатого к моему.

– Не фанат, – проговорил он, внимательно следя за происходящим на экране, – но моя девушка фанатка подобного бреда.

Я резко повернула голову к парню. Его лицо было так близко, что я с трудом пыталась не выдать себя своим участившимся дыханием.

– У тебя есть девушка? – робко спросила я, с трудом проглотив неприятный комок в горле.

Мне почему-то казалось, что Боён ни с кем не встречается, а сейчас мысль о том, что он в отношениях, заставляла меня сердиться. И я не могла понять, с чем связана эта внезапная ревность.

– Бывшая. Наверно. Не знаю, – он пожал плечами, не убирая взгляда с экрана, и вводил меня в ещё большее сомнение.

Так она есть или как? Мне почему-то было жизненно важным узнать это. И то, что он называет «бредом» мультфильм, но всё равно смотрит его, потому что его «наверно, бывшая» – фанатка подобного жанра, говорило о том, что какие-то чувства есть.

Мне потребовалось немало усилий, чтобы перестать пялиться на лицо парня, ведь его мелкие шрамы очаровывали меня. И увидев на экране долгожданные титры, оповещающие о конце фильма, я тяжело вздохнула. Я, ничего не сказав, встала на ноги, из-за чего Боён упал плечом на диван, и быстрыми шагами направилась на кухню. Ну есть у него девушка, мне-то что с этого?

– Когда кушать будем? – спросил он, заходя на кухню, а я повернулась всем телом к плите, чтобы не показывать своё расстроенное лицо.

– Когда свинка пожарится, – тихо буркнула я, с силой положив сковородку на включённую конфорку, которая приземлилась слишком громко. Я не хотела показывать свою злость, потому что её нет и не должно быть, и повернула к нему голову, криво улыбнувшись. – Мог бы в это время нарезать овощи для салата, а то я чувствую себя твоей прислугой.

– Эй, ты не прислуга, ты мой синий ёжик, – Боён захихикал и обнял меня со спины, положив подбородок на моё плечо.

Я застыла на месте, покрывшись мурашками от его рук, фамильярно сжавшихся у меня на животе, и не сразу почувствовала, как капелька масла обожгла мой палец.

– Ай, чёрт! – выкрикнула я и отпрянула назад, всей спиной прижавшись к груди парня.

Щёки адски горели, и я могла оправдать себя лишь высокой температурой, исходящей из-за тушившихся кусков свинины.

– Надо промыть палец холодной водой, – проговорил он, взяв меня за ладонь, но я резко убрала её, несмотря на щиплющую боль.

– Я сама, а ты порежь огурцы для салата, пожалуйста, – тихо ответила я, но хотела сказать, чтобы он перестал вести себя так, раз у него есть девушка.

– Окей, – он пожал плечами и еле слышно пробормотал себе под нос, уставившись на лежащие на столе промытые овощи, – как бы это сделать.

4. Подруга.

Я долго возилась со свининой и старалась не смотреть в сторону Боёна, чтобы хоть как-то унять быстро бьющееся сердце. Мозг всячески объяснял мои резко поменявшиеся к соседу чувства, начиная с того, что я видела его полностью обнажённым, и заканчивая тем, что он позволяет себе слишком много фамильярностей к девушке, у которой никогда не было физического контакта с парнями. И когда я повернулась к столу, держа в руке тарелку обжаренных до золотистого цвета кусочков свинины, я чуть было не уронила её на пол. Вместо как минимум нарезанных для салата овощей я увидела замок с четырьмя башнями, построенными из кусочков огурцов. А на верхушках этих башен ровно и не шатаясь лежали половинки помидоров черри. Я бы даже похлопала, будь это творение шестилетнего ребёнка для урока кулинарии.

– О Боже, что ты делаешь? – прикрикнула я, положив тарелку на стол, и приняла на себя сердитый взгляд парня, который всерьёз был увлечён.

– Решил вспомнить молодость, – тихо ответил он, словно боясь разрушить замок голосом.

– Молодость? Ты имеешь в виду младенчество? – я нервно нахмурилась на Боёна, который без капли смущения продолжал достраивать одну из башен.

– А ведь я мог стать архитектором, – хихикнул он, гордо уставившись на огуречную постройку, не замечая моего недоумевающего взгляда. Ага, ещё один факт из жизни моего соседа, но я хочу есть.

– Мог бы просто сказать, что не хочешь даже салат сделать, и это свалить на меня, – гневно сказала я, сев напротив него, и стала молча заворачивать кусочек свинины в латук.

– Что-то ты сегодня раздражённая, – проговорил парень с обидой в голосе. – Месячные начались?

К счастью, я не успела засунуть свинину в рот, иначе точно подавилась бы.

– В тебе ни капли морали и стыда? – возмущалась я и злобно затолкала кусочек в рот, активно прожёвывая его.

– Всё-таки месячные, – тихо сказала Боён, хватая кусочек свинины палочками, и расплылся в довольной улыбке.

– Мне пришлось уродливо перевести статью за полтора часа, я чуть не была съедена собакой, ты не помогаешь мне, когда я по доброй душе готовлю тебе, и вдобавок ко всему, я увидела своего соседа полностью голым, – последний пункт можно было не добавлять, так как я опять вспомнила эту, боюсь признаться, приятную картинку.

– Темпо тебя не съел бы, – спокойно ответил он, продолжая жевать, и я, тяжело вздохнув, схватила ладонью половину огуречной башни. Запихнув в рот кусочки огурцов и помидоров, я злобно улыбалась. – Моя крепость… – разочаровано пробормотал Боён, раскрыв рот, пока я жевала кусочки овощей, заворачивая себе свининки.

– Не расстраивайся, это, наверно, всё-таки месячные, – я согнула уголки губ в фальшивой улыбке, которая быстро спала, когда он отобрал у меня с пальцев завёрнутый в латук кусочек. – Эй!

На моё возмущение Боён лишь пожал плечами. Я терпеливо улыбнулась, берясь за другой кусочек, но и он был нагло отобран и съеден беззаботно смотрящим по сторонам парнем. Я на минуту остановилась, выжидая, когда он сам возьмётся за свинину, чтобы отомстить ему тем же, а он совсем не торопился, ковыряясь палочкой в куче огуречных кусочков, бывших башнями замка. И не вытерпев его спокойствия, я быстро схватила кусочек свинины, чтобы отправить его сразу в рот, но каким-то образом оказалась слишком медленной, что палочки попали в рот пустыми, больно ударившись об зубы.

– Боён, ну блин! – заныла я, сердито ударив палочками об стол, пока парень умиротворённо прожёвывал свинину в ожидании следующей порции.

И как этот ребёнок сумел учредить благотворительное общество в молодом возрасте и успешно им управлять?

– Какие-то проблемы? – непонимающе спросил он с наигранным удивлением, и я, нахмурив брови, внимательно уставилась на него, пока пальцы заворачивали очередной кусочек, который обязательно должен был дойти до моего желудка, как минимум.

И я, кажется, слишком сильно увлеклась, что не заметила, как не просто следила за движениями парнями, а прямо-таки любовалась его лицом. Глазами, в которых блистал азарт и ожидание слопать мой кусок свинины. Нос, покрытый мелкими шрамами, историю которых я не знала, но почему-то всё равно было больно от одной мысли, что они есть на таком нежном лице. Губы, которые он вечно кусал и облизывал, что заставляло меня слишком часто глотать слюну. Я могла смело признать то, что мой сосед был очень привлекательным. Хотя и лукавлю самой себе, ведь сейчас я считала его красивым во всех смыслах этого слова. И даже его многочисленные татуировки, начинающиеся от шеи, украшали его, заставляя видеть не просто обложку, но и дальнейшее представление того, что внутри этого человека.

– Четыре-ноль, Соник, – до меня не дошёл смысл его слов. И лишь заметив его по-кошачьи довольную ухмылку, пока он жевал, я поняла, что жуёт он мою порцию.

– Это нечестно! – обидчиво промямлила я, вставая на ноги.

– Нечестно что? – хихикнул он, уже сам берясь за следующий кусочек. Я не стала отвечать, чтобы не выдавать себя тем, что просто не могла оторвать от него взгляда, и подошла к столешнице за стаканом воды. – Ну ладно-ладно, держи утешительный приз, – сказал он и, когда повернулась к нему лицом, чтобы спросить, что за приз, Боён без предупреждения запихнул мне в рот завёрнутый в лист салата кусочек свинины.

Я широко раскрыла глаза, уставившись в его улыбающиеся глаза, которые были так близко от меня, и пыталась кое-как прожевать уже попавший в рот кусок. Но парень ещё больше усложнил мои попытки, вытерев большим пальцем капельку масла над моей верхней губой. И как, спрашивается, мне теперь проглотить эту свинину?

– Хватит дуться, жуй давай. Я тебе самый большой кусок дал, – как ни в чём не бывало проговорил он и даже налил мне стакан воды, который я залпом осушила, с большим трудом проглотив этот кусок, и поняла, что на сегодня хватит.

– Я пойду к себе, – еле слышно протараторила я, пряча взгляд, и широкими шагами вышла из кухни.

– Зачем? – донёсся голос парня, что мне резко захотелось остаться, но я самой себе покачала головой, на полступни надевая кеды. – Соник, не уходи, – Боён вышел из кухни, и мне казалось, что если я повернусь к нему лицом, то увижу мольбу в его глазах.

– Мне работать надо, пост к блогу писать, – ответила я куда-то в дверь и быстро открыла её.

– Пришли мне ссылку, – бросил он мне вслед, и я, закрыв за собой дверь, улыбнулась себе под нос, надеясь, что ему реально интересно почитать то, что я пишу.


***
Я наливала чай по кружкам, стараясь сильно не вдыхать дым ментоловых сигарет, которые моя подруга так часто курила. А ведь она всего пять минут, как у меня в квартире. Но мне сейчас было важно её общество, так как я очень запуталась в себе. Хоть я и не видела Боёна со вчерашнего дня, решив, что провела слишком много времени с ним, у меня не получалось не думать о нём не просто как о добром соседе.

– Печеньки есть? – поинтересовалась Кэти, моя однокурсница, с которой я раньше жила в одной комнате общежития.

– Конечно, – кивнула я, доставая из шкафа печенье собственного приготовления, и в который раз подумала о Боёне.

Надо бы и ему немного отнести. Хотя нет, тогда придётся с ним видеться. Сам придёт.

– Сонхи, печенье, чай, – позвала меня подруга, и я повертела головой, надеясь развеять мысли. – Думаешь о своём альтруисте?

– Не такой уж он и альтруист, – недовольно буркнула я, кладя перед ней кружку с чаем, – он очень сильно изменился.

– Но ты всё-таки о нём думаешь? – усмехнулась Кэти, туша сигарету об пепельницу, купленную специально для неё, и я опустила смущённый взгляд к чаю. – Мне интересно, он тебе начал нравиться после своего магического преображения или ещё до?

– С чего ты взяла, что он мне нравится? – я фыркнула, вскинув вверх кончик носа, а потом вспомнила, что позавчера вечером выговорила по телефону всё, что было на душе на тему Квон Боёна. – Ну допустим, есть лёгкая симпатия. Он привлекательный парень, я свободная девушка. Всё очень естественно.

– Ты говорила, у него есть девушка, – спокойно перебила меня подруга, с хрустом откусывая печенье.

– Наверно. Я говорила, что наверно.

– А, ну тогда действуй, – Кэти активно закивала, и я недоверчиво вскинула бровь, посчитав это за сарказм. – Ты видела его девушку?

– Нет.

– Действуй, – она махнула рукой так, словно я знала, как это делается. – Сколько можно в девках сидеть?

Мне хотелось придумать какое-то оправдание, чтобы не действовать, так как совсем не был уверена в том, что мои действия увенчаются взаимностью. И даже его фамильярность совсем не помогала мне.

– Он слишком занятой, ему не до меня будет, – неуверенно ответила я, дальше додумывая пункты, по которым он мне откажет.

– Поверь мне, мужчина всегда найдёт время для секса, – Кэти загадочно улыбнулась, очень сильно смущая меня своими словами, что щёки быстро загорелись от одной мысли о сексе с соседом.

– Но я совсем неопытная. Я в последний раз в старшей школе целовалась.

– Будем надеяться, что ему нравятся цветочные девочки. Некоторым парням хочется быть первыми у своих девушек. Дальше, – она уверенно давала отпор моим словам, что я не успевала придумать что-либо против.

– У него есть псина! – отчаянно бросила я, и Кэти рассмеялась.

– Мы же решили, что девушки у него, наверно, нет.

– Я про дворняжку, – тихо ответила я хохочущей подруге, показывая пальцем вверх, и уже понимала, что проиграла в этом споре.

– Сонхи, чего ты боишься? Ну пофлиртуй немножко с ним, главную дорогу – ту, которая через желудок, – ты уже прошла. Осталось соблазнить его другой тушкой. Серьёзно, не будь Чону, я бы сама за ним приударила, – девушка мечтательно улыбнулась, и это заставило меня неосознанно нахмуриться. – Красивый брюнет с нежными чертами лица, в тёмно-сером костюме и серьёзным взглядом. Да, я до сих пор помню ту встречу с ним в лифте.

Мне казалось, что Кэти сейчас описывает совсем другого человека, ведь в голове у меня был парень в свободной футболке, не скрывающей его многочисленные татуировки, и розовой сахарной ватой на голове. Как же быстро я забыла то, каким был Боён до своего отпуска. Я даже довольно улыбнулась мысли, что таким мой сосед может ей не понравится. И словно услышав мои мысли и приняв их, как вызов, Кэти встала на ноги.

– Надо тебя растрясти, – она хитро улыбнулась и, схватив пачку своих Vogue, направилась к выходу из квартиры. – Он же сейчас у себя? – поинтересовалась она в прихожей, пока надевала туфли, и я отрицательно покачала головой.

Это был не ответ на её вопрос, а отрицание того, что она что-то задумала.

– Ты не посмеешь, – строго проговорила я, смотря на пачку сигарет, сжатых в её ладони.

– Только если ты мне не помешаешь, – она кокетливо захихикала и через мгновение уже стояла перед соседской дверью, без капли волнения нажимая на звонок.

Я ничего не ответила, в ожидании смотря на дверь, и даже не знала, хочу ли, чтобы она сейчас открылась.

– Его нет дома, заходи уже, – недовольно буркнула я спустя пять минут тишины. И как назло, именно в этот момент хозяин квартиры открыл перед нами дверь, сонно потирая глаза. – Блеск, в одних шортах, – пробормотала я себе под нос, несильно ударив себя ладонью по лбу.

И меня сейчас волновало не то, что его обнажённое тело снова появилось перед моим взором, заставляя вспомнить вчерашнюю сцену и пережитые на этот счёт эмоции. Я смотрела на заинтересованный взгляд подруги и неосознанно кусала губы от необъяснимого чувства ревности.

Кэти выросла заграницей и была более открытых нравов, я просто не могла конкурировать рядом с ней. И я была уверена, что стоит мне отступить, как она сделает два шага вперёд.

– Добрый… доброе утро, Боён, – широкая улыбка девушки и оценивающий взгляд, и мой сосед уже довольно ухмыляется, опираясь плечом об косяк двери.

Я тяжело вздохнула, стараясь не произнести вслух все оскорбления, которые мысленно ему посылаются.

– Ну привет. Мы знакомы?

– Да, я Кэти, подруга Сонхи, – ответила она и, достав из пачки сигарету, приложила сигарету к губам. – Может, огонька найдётся?

Она-таки сделала это. Боён вопросительно посмотрел в мою сторону, и я быстро спрятала взгляд, понимая, о чём он догадался. Зачем моей подруге просить у него огня, если у меня дома имеется как минимум зажигалка для газа? Конечно, догадался.

– Найдётся, – проговорил он и спокойно достал из кармана шортов зажигалку. Но моей подруге этого было мало.

– Боён, может, зайдёшь к нам на чай? У нас есть печеньки.

Я застыла на месте, ошарашенно смотря в спину Кэти. К нам? У нас? Я уже запуталась в том, хочет ли она помочь мне в отношениях с соседом или она соблазняет его для себя. Я не выдержала и молча зашла внутрь квартиры. Мне было неприятно видеть подставу подруги и наглую улыбку парня, который даже не постеснялся надеть на себя что-нибудь перед тем, как открывать дверь. Сев за стол, я залпом осушила чашку с уже остывшим чаем и с отвращением посмотрела на печенье, которым ещё собиралась поделиться соседом.

– Соник, я за печеньками, – звонкий голос парня заставил меня подскочить на месте, что я чуть не уронила любимую чашку.

Он всё же зашёл. В футболке. Один. Один?

– А где Кэти? – я встала на ноги, выискивая подругу в прихожей, и уже ожидала услышать её кокетливый смех.

– Она вышла на улицу с моей зажигалкой, – Боён безразлично пожал плечами и демонстративно облизнулся, садясь за стол. – Ты совсем забыла о своём одиноком соседе, а ведь обещала кормить и заботиться обо мне, – он по-детски надул щёки, хватаясь за печенье, и расплылся в кошачьей улыбке, не давая мне спокойно обдумать поступок подруги.

Мне стало стыдно за свою ревность, так как я сразу поняла, что Кэти вышла покурить на улице не из-за жуткой духоты. Но я всё равно злилась на неё, ведь она оставила меня одну с Боёном, не дав конкретных указаний как быть дальше.

– Ничего я тебе не обещала, – равнодушно ответила я, наливая ему чай, и старалась вести себя естественно, хотя отчётливо слышала собственное сердцебиение.

– Ещё ты обещала послать мне ссылку своего блога, – продолжил он и, не успела я придумать ответ, как пальцем стал указывать куда-то в сторону окна.

– Что? – поинтересовалась я, кладя перед ним чашку, и заметила, что он показывает на нетбук, лежащий на подоконнике. – Нет уж, – я покачала головой, почувствовав смущение.

Я занимаюсь блоггингом не так давно и считаю, что недостаточно хороша. А решимость Боёна в том, чтобы прочитать то, что я пишу, давила на меня, словно от его критики зависела дальнейшая судьба моего увлечения. Парень, несмотря на своё внезапное преображения и инфантильное поведение, всё ещё оставался авторитетной личностью, чьё мнение может сильно на меня повлиять.

– Тащи нетбук, я хочу почитать, – его твёрдый тон заставлял меня ещё сильнее волноваться и сомневаться в своих способностях.

Мне казалось, что все мои посты будут для него как сочинения пятиклассницы. И я уверена, этот Боён не скупится на насмешливую критику.

– Неа, – я покачала головой, сев в готовую позицию, чтобы в любой момент схватиться за нетбук, но парень был решителен в своём желании, и уже через мгновение мы стояли напротив друг друга.

– Я ж всё равно прочитаю, Соник, – уверенно произнёс он, словно констатируя факт, и я сглотнула слюну, почему-то захотев удалить свой блог. – Просто я плохо ориентируюсь в интернете, поэтому мне придётся потратить время.

– Твой чай остынет, – я выдавила из себя улыбку, но тактика отвлечения не сработала, и парень уже делал шаги в сторону окна. – Боён, я обязательно пошлю тебе ссылку, но не надо читать при мне.

– Прости, я уже всё решил, – он пожал плечами, будто не может оспаривать собственные решения, и довольно улыбнулся, дотягиваясь до нетбука.

5. Сокчо.

Кэти не было уже двадцать минут, но я знала, что даже она не спасёт меня от сокрушающей критики соседа, который молча читал самый последний пост о рыбаке. Его увлечённо-хмурый взгляд пугал меня, и я грызла печенье в ожидании его вердикта. Я жалела о том, что напомнила про свой блог, ведь совсем не ожидала, что его мнение будет так важно для меня. Я чувствовала, как из-за волнения напрягаются глаза, заставляя их слезиться из-за линз, и, ничего не сказав, я встала из-за стола, чтобы снять их.

Я была уверена, что ему не понравилось то, как я пишу. Конечно, не понравится. Он столько повидал, столько сделал, а я тут расписываю рассказики простых людей. И его реакция вполне нормальна. Скорей всего, он молчит, потому что не хочет меня обидеть. Но я уже решила для себя, что оставлю это дело, и уже по-нормальному займусь переводами статей, ведь это моя специальность.

С трудом сняв вторую линзу, я стала рыскать в поисках бумажной салфетки, чтобы вытереть глаза, горевшими от усталости и полностью заполненными слезами.

– Соник, я прочитал, – голос Боёна доносился откуда-то из близости, но я не могла различить его силуэт и, когда попыталась встать, то сразу же наткнулась на его грудь, неосознанно сжимаясь за футболку парня. – Ты плачешь? – спросил он, придерживая меня за талию, чтобы я не упала, а я часто моргала, пытаясь хоть как-то уточнить картинку, но безуспешно.

Волнение с новой волной окутало меня, и я всё сильнее сжала его футболку, еле держась на ногах.

– Просто линзы сни… – я не успела договорить, так как почувствовала тёплые пальцы Боёна на своих глазах.

Он аккуратно и медленно вытирал большим пальцем слёзы, не опуская вторую руку с моей талии. Я почувствовала себя беспомощной, и Боён был спасательным кругом, поэтому я продолжала держаться за его футболку, ощущая, как его торс медленно прижимается ко мне.

– Не помешаю? – услышала я голос Кэти и неосознанно оттолкнула парня в грудь, пытаясь как-то протараторить, что мне нужно промыть глаза.

Но он, кажется, видел мою полную беспомощность, что не убирал руки с моей талии, направляя меня в нужную сторону. Мне хотелось как-то объяснить подруге, чтобы она не смела что-либо надумывать там себе, но знала, что уже поздно.

– Ну не носи ты их, – еле слышно проговорил Боён, когда я почувствовала долгожданную прохладу на глазах.

– На самом деле, они очень удобные, – оправдывалась я, не решаясь поднять на парня глаза.

– Тебе в очках лучше, – сказал он и резко нагнулся к раковине, посмотрев пристальным взглядом в мои глаза.

Я застыла, отчётливо видя каждую чёрточку его лица, и даже пожалела, что глаза перестали слезиться. Мне стоило немало усилий скрыть от него смущённую улыбку под полотенцем, которым я вытирала лицо. И Боён, как назло, ждал, когда я закончу со своими процедурами, продолжая стоять в без того крохотной ванной комнате. Когда я, наконец, посмотрела на него, несколько раз поморгав, я заметила его загадочную улыбку, уставленную на меня. Не успела я спросить, связана ли она с моим блогом, как парень резко взял меня за ладонь и с детской заинтересованностью уставился на меня.

– Я хочу с тобой, – затараторил он, что мне потребовалась минута, чтобы различить его слова.

– Чт…

– Хочу с тобой в Сокчо! – чуть ли не кричал он и состроил самую милую моську, на которую вообще способен человек, что я не успела даже на секунду задуматься перед тем, как положительно кивнуть головой.

– Хорошо, – ответила я, чувствуя, как потеют ладони, которые Боён всё ещё сжимал своими пальцами.

– Супер, пойду есть твои печеньки, – с этими словами он в припрыжку вышел из ванной, оставив меня в лёгком замешательстве.

Через несколько секунд до меня дошло, на что я согласилась, и я быстрыми шагами направилась на кухню, строго нахмурив брови. Боён сидел рядом с Кэти, указывая пальцем на незабудку на скатерти, и параллельно грыз моё печенье. Мне стало неприятно от того, насколько коротко было расстояние между ними, поэтому я села перед ними, больно ударившись копчиком об стул.

– Как ты узнал про Сокчо? – требовательно спросила я, незаметно погладив место удара.

– А? – парень нехотя отвлёкся от Кэти и отпил чай из чашки. – Ты написала в комментариях, что следующим героем твоего блога будет пятидесятилетняя женщина-дайвер из Сокчо, – он спокойно пожал плечами и даже умудрился зажечь зажигалку для моей подруги, которая доставала из пачки сигарету.

– А комментарии зачем читать-то, – недовольно буркнула я себе под нос, поднося свою чашку к губам.

Чай был ледяным, но я не стала спрашивать, как Боён пьёт свой. Ему, кажется, было без разницы, ведь всё его внимание занимало печенье.

– Ну и когда вы поедете? – поинтересовалась Кэти, смотря на меня загадочным взглядом и двигая бровями в сторону моего соседа.

Я не обратила на это внимания, так как не совсем понимала, на что она намекает. И посмотрев на парня, осознала, что мне придётся провести с ним целый день в незнакомом городе. Волнение мурашками прошлось по всему телу, и я готова была уже отказаться от этой затеи.

– Завтра утром, – ответил Боён как ни в чём не бывало, словно у него в кармане уже лежат по два билета на автобус туда и обратно.

– Почему завтра? – возмутилась я, поражаясь уверенности парня.

– А что? У тебя есть планы на завтра? – спросил он беззаботно.

– Н-нет, – еле слышно проговорила я, пытаясь придумать ответ, но ни статей для перевода, ни других дел у меня не было.

Я просто не была готова провести с ним целый день, а Боёну, кажется, совсем нечем заняться на время своего отпуска.

– Завтра мы едем в Сокчо, – подытожил он, посмотрев на мою хихикающую подругу, и мне осталось лишь безнадёжно вздохнуть.


***
Не знаю, как быстро пролетел остаток дня, что уже завтра я выходила из квартиры, сонно волоча за собой рюкзак с нетбуком и всякими нужными мелочами на всякий пожарный. Было шесть утра, а именно в это время мой сосед высказал мне выйти, чтобы доехать до автовокзала. Весь вчерашний день он горел желанием поехать со мной, что взял на себя всю ответственность за покупку билета на автобус до Сокчо. Посмотрев на противоположную дверь, я тяжело вздохнула, всё не решаясь постучаться, никак не веря тому, что проведу с ним целый день. Перед уходом Кэти дала много ненужных советов по соблазнению парня, явно уверенная, что между нами что-то может быть, и я надеялась, что я не ступлю настолько сильно, чтобы их использовать. Несмотря на свой странный вид, Боён всё равно является серьёзным человеком, и, уверена, поездка в Сокчо имеет какое-то значение в его жизненной миссии помогать нуждающимся.

– Ты же не заснула стоя? – услышала я голос соседа, доносившийся со стороны лестниц. Я вопросительно посмотрела на него, поняв, что несколько минут стояла перед дверью его квартиры, в которой его всё это время и не было. – Я был у Солнышка, хотел навестить Темпо напоследок, – объяснил он, поняв мой удивлённый взгляд в свою сторону.

И как он только умудряется так рано вставать?

– Ты разбудил Минсу, чтобы навестить собаку? Мы ж не навсегда уезжаем, – усмехнулась я, еле двигая ногами в его сторону.

– Соник, сейчас только шесть утра. Вечеринки у Минсу не заканчиваются раньше семи, – ответил он, несильно ткнув указательным пальцем в мой лоб, словно я сморозила какую-то глупость. Я недовольно фыркнула, ударяя по его ладони, но Боён сразу же схватил её, быстро затащив меня в сторону лифта. – Такси уже ждёт нас, – сказал он радостным тоном, нажимая на кнопку, и грубо потянул меня в кабинку, что я чуть не уронила свой рюкзак перед тем, как дверцы закрылись.

– А ты не возьмёшь с собой что-нибудь? Это может затянуться на целый день, – проговорила я, заметив, что парень был в простых джинсах и футболке, словно вышел купить хлеба.

– Прекрасно, – он улыбнулся уголками губ, даже не опустив на меня взгляд, и, когда мы доехали до первого этажа, я заметила, что все семь этажей мы стояли, держась за руки.

Сглотнув слюну и повесив рюкзак на одно плечо, я вышла из кабинки лифта, предчувствую непростой день в незнакомом городе со своим странным соседом.


Признаюсь честно, я до конца сомневалась, что Боён купил билеты на автобус, но когда мы за полчаса доехали до автовокзала, он уверенным шагом направился к кассе, чтобы взять купленные онлайн билеты до Сокчо и обратно. Мне казалось, что эту поездку организовал он и это я его сопровождаю, что осматривалась на медленно подходящих к автобусам людям, словно впервые выезжала из Сеула.

– Наш автобус выезжает через час, – спокойно проговорил Боён, подходя ко мне, и я с трудом сдержалась, чтоб не повысить голос.

– Мы вышли из дома в шесть утра, чтобы успеть на автобус, который отъезжает в восемь? Ты совсем не любишь спать? – спросила я, опустив нелёгкий рюкзак, и прислонилась к бетонной колонне, готовая заснуть прямо здесь.

– У меня бессонница, – безразлично ответил он, и это многое объясняло. Но я не могла понять, откуда он берёт всю энергию, если плохо спит.

И сейчас, повесив мой рюкзак себе на плечо, он тянул меня за капюшон жакета в сторону автобуса, водитель которого только что открыл двери. Я чувствовала себя потерянным ребёнком, и понимала, что мне уже нравится то, что сегодня я буду не одна.

– Я надеюсь, у тебя мягкое плечо, – усмехнулась я, когда мы поднялись в автобус.

– А? – Боён посмотрел на меня настороженным взглядом, а я лишь загадочно улыбнулась, садясь у окна.

– У нас есть час, Боён, ты украл у меня целый час сна в тёплой постели, – намекала я и нагло потянула его на сидение, заставляя сесть.

Я удивлялась собственной наглости, но парень, кажется, был совсем не против, ведь с улыбкой покачал головой, подставляя плечо. К сожалению, оно оказалось костлявым, и, несмотря на жуткое желание заснуть сейчас и не просыпаться до самого Сокчо, я не могла закрыть глаза, вдыхая лёгкий аромат его душа для геля, который пах клубникой.

– Ты же не любишь, когда тебя трогают, – совсем не вовремя вспомнила я, но не стала поднимать головы, полуоткрытыми глазами следя, как в автобус поднимается небольшая группа пожилых женщин.

– С чего ты взяла? – спросил он и, словно, чтобы доказать обратное, взял меня за ладонь.

Уверена, со стороны мы выглядели как парочка, что мне стало неловко, и я быстро подняла голову, смущённо кивая женщине, странно улыбающейся в нашу сторону.

– Ты такой противоречивый, – недовольно буркнула я, засовывая руки в карманы жакета, и повернулась в сторону окна, прислонив висок к нему.

Я чувствовала лёгкую злость, но не знала, на что именно. На то, что всё никак не могла понять этого парня, или на то, что его поступки проявляют во мне романтические чувства. Мне не хотелось влюбляться в своего соседа, который так просто меняется во мнении и образе жизни.


Я проснулась от неприятного ощущения в щеке и, вытерев пальцем высохшие на краешке губ капельки слюны, подняла голову. Чёрт, я спала на костлявом плече Боёна, и доказательство этому маленькое мокрое пятно на его бледно-синей рубашке. К моему счастью, парень увлечённо разговаривал со старушками, заполнившими пол-автобуса, что вроде бы даже не почувствовал влагу на плече. Я внимательно прислушалась к их разговору и в который раз удивлялась своему соседу. Он советовал одной из женщин массаж живота против болей в желудке. И как он только умудряется находить со всеми общую тему? А старушки с интересом слушали его, словно молодой человек был дипломированным врачом.

Автобус всё ещё стоял на месте, и у нас было пятнадцать минут перед выездом. Поняв, что я ещё слишком молода, чтобы мне был интересен этот разговор, я решила сходить напоследок в туалет и заодно купить чего-нибудь хрустящего на дорогу. Встав на ноги, я несильно толкнула Боёна в колено, чтобы он подвинулся, но парень не заметил этого, делая круговые движения в воздухе. Я пыталась кое-как прошептать ему, чтобы убрал ноги, однако и это не помогло. Точнее, я просто не могла вставить и слова в его лекцию.

– Боён, девушка хочет пройти, – наконец, сказала одна из женщин, заметив мои потуги хоть как-то обратить на себя внимание.

Меня удивило то, что она уже знает его имя, однако сейчас это уже было неважно. Я благодарно улыбнулась ей, надеясь выйти наконец из этого плена, но парень даже не посмотрел на меня.

– Да, пусть идёт, – пробормотал он и сразу же продолжил говорить про какие-то точки чжунь-вань из китайской гимнастики, при этом не сдвинувшись с места ни на дюйм.

Оставалось уже десять минут, а моё желание посетить уборную всё усиливалось. И я, сердито вздохнув, подняла одну ногу, чтобы перейти через его колени. Но обращённые на меня взгляды пожилых женщин меня смутили, и я с улыбкой им кивнула, пытаясь поднять вторую ногу. В этот момент водитель автобуса завёл мотор, отчего транспорт немного затрясся. И этого было достаточно для того, чтобы я плюхнулась попой прямо на колени к парню, придерживаясь ладонями за его плечи. Тот от неожиданности замолчал и несколько секунд непонимающе смотрел мне в лицо. Я от неловкости ситуации застыла на месте, так и сидя на его коленях и сжимая пальцами плечи, и чувствовала, как кровь приливает к щекам. Боён мог бы рассмеяться, помочь мне встать, что-нибудь да сделать, но он серьёзным взглядом уставился мне в глаза, даже не проронив ни слова. В нашей части автобуса повисла тишина, так как даже старушки замолчали. Посмотрев в их сторону, я приняла на себе шесть пар любопытных глаз, каждая из которых выражала разную реакцию. И лишь гул заведённого мотора держал меня в реальности, что я резко встала на ноги, быстро поднимая ногу, и молча выбежала из автобуса.

6. Старушки.

Эта неловкая ситуация всё не выходила у меня из головы. И даже выйдя из туалетной комнаты и промыв лицо холодной водой, я продолжала вспоминать лицо Боёна. Оно не выражало злости или удивления. Это было что-то новое, непривычное для моего соседа. Словно он смущённо наслаждался этим неловким моментом, и я надеялась, что мне всё показалось. И стоя у ларька в ожидании сдачи от покупки бутылки воды и солёных крекеров, я смотрела на часы и надеялась, что автобус уже отъехал. Без меня. День с Боёном только начался, а мне уже страшно за свои чувства, которые пытаются вспыхнуть по отношению к этому парню.

– Спасибо, – я взяла у продавщицы деньги и сжала в руке бутылку в надежде глотнуть немного воды перед тем, как увижу своего соседа, но за капюшон неожиданно потянули.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что сам парень решил меня проводить до транспорта.

– Где тебя носит? Мы всем автобусом ждём тебя одну, – бормотал он, тяня меня в сторону заведённого автобуса, а я пыталась идти боком, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Ещё рано позориться перед ним в очередной раз.

– Взяла водички и печенек, – промямлила я, когда Боён резко остановился у двери, вопросительно посмотрев на меня.

– Прекрасно, – ответил он и выхватил у меня с рук литровую бутылку и пачку с крекерами, толкая наверх.

– Эй, – я хотела было что-либо возразить, но недовольное лицо водителя моментально заткнуло мне рот, и я покорно направилась в сторону наших сидений.

По дороге я кивала женщинам, с которыми Боён «сдружился», и не могла не заметить их двусмысленные улыбки в нашу с парнем сторону.

– Почему они так улыбаются? – шепнула я ему, когда мы с ним сели.

– Они думают, мы молодожёны, – спокойно и как ни в чём не бывало ответил он, открывая бутылку, и сделал несколько глотков, смотря на меня вопросительным взглядом а-ля «какие-то проблемы?»

– Ты же отрицал это, да? – с надеждой поинтересовалась я, но что-то мне подсказывало, что он даже не думал об этом.

– Не разочаровывай пожилых людей, у них и так мало радостей в жизни. А на нас хотя бы приятно смотреть, – парень ухмыльнулся и взял мою ладонь, демонстративно поцеловав её тыльную сторону.

Я была шокирована. Автобус сдвинулся с места, а я продолжала смотреть на наши сплетённые ладони удивлённым взглядом, не пытаясь даже отцепить свою руку. Я не знала, как мне быть с этим человеком, как себя вести. Оставалось лишь кивать ему и следовать за тараканами, которые управляли им. Отобрав у парня бутылку воды, я стала жадно её глотать, словно это помогло бы мне в чём-то.

Перед нами сидела старушка, которая каждые пять минут поворачивалась к нам лицом, улыбалась и отворачивалась обратно. Через полчаса это стало раздражать, и я немного заёрзала на месте, чтобы встать и вежливо выразить ей своё недовольство. Но Боён, почувствовавший мои намерения, остановил меня, несильно схватив за локоть.

– Соник, я же сказал, не разочаровывай милых старушек, – строго высказал он и затем нежно улыбнулся.

Я заворожено смотрела на него, ощутив себя плохим человеком. Мне стало стыдно перед ним. Конечно, Боён был добр не только к сиротам и бездомным животным. Люди преклонного возраста также являлись объектом его помощи, и я просто не могла осознать, как он только успевает быть таким хорошим.

– Боён, – позвала его эта самая старушка, наконец, застыв в одном положении, – эти рисунки на твоём теле, они что-то означают? – спросила она, и парень терпеливо улыбнулся.

Этот вопрос, кажется, заинтриговал не её одну, так как другие женщины, сидящие вокруг нас, с интересом подались вперёд. Некоторые даже стали его гладить, что я почувствовала ревнивую неприязнь от того, что им он разрешает трогать свои татуировки. И я со вниманием навострила уши, ведь мне также были интересны их значения, но с первых же слов парня я разочарованно откинулась на спинку сидения. Мне хотелось ударить себя ладонью по лбу, и лишь зачарованные взгляды старушек не давали мне хоть как-то показывать то, что Боён несёт откровенную чушь про несуществующие приключения. Ну как несуществующие. Он рассказывал сюжет приключенческого фильма, выдавая его за свою жизнь. И якобы каждое тату, набитое на его руках, было как-то связано с событиями, происходящими в его жизни. Но на половине его рассказа мой фейспалм стал проходить и сменяться приятными эмоциями. Видя то, каким взглядами на него смотрят старушки, как удивляются, радуются, а некоторые даже вытирают слёзы, я чувствовала странную гордость за то, что знакома с таким человеком. Вполне вероятно, что мы больше никогда не встретим этих женщин, но те эмоции, которые он им сейчас дарит, они надолго запомнят.

– А есть ли рисунок в честь твоей жены? – спросила женщина, сидевшая перед нами, и я неосознанно сжала бутылку в руке, звук которой привлёк ко мне внимание.

Не знаю, что меня больше смутило: то, что она назвала меня «женой» Боёна, или то, что никакого тату, связанного со мной, у него не было. Самое странное, парень продолжал довольно улыбаться, что немного пугало меня.

– Конечно, есть, – проговорил он, и я нахмурила брови, сглотнув слюну в ожидании того, как он будет сейчас выкручиваться. – Когда я впервые увидел мою Соник, я был ослеплён её красотой и… – он чуть приподнял свою футболку, без капли смущения оголяя пупок.

Громкий смех женщин окутал весь автобус, и я не могла понять, почему они смеются, а не возмущаются невоспитанности молодого парня. Чуть нагнувшись вперёд и присмотревшись, я увидела два крестика над пупком парня, что напоминало смайлик с приоткрытым ртом.

– Ослеплён и поражён, – ухмылялся он, удовлетворённо смотря на старушек, которые от смеха вытирали слёзы.

Я пыталась выдавить из себя улыбку, так как это тату якобы было набито в мою честь. Фантазия моего соседа не имела границ, и я бы даже поверила ему, если б не видела эти крестики ещё в тот день, когда Боён предстал передо мной обнажённым.

– Тебе очень повезло с мужем, – говорили мне женщины, пока мне приходилось терпеливо им кивать. Мне совсем не нравилась эта ложь, потому что мне начинало нравиться мысль о том, что у нас с Боёном отношения.

На половине дороги старушки заметно подустали, что очень радовало меня, ведь они, наконец, убрали своё внимание от наших сидений.

– Да ты профессионал в общении со стариками, Диего, – усмехнулась я, откинув голову назад, и заметила в руках парня пачку крекеров, вспомнив, наконец, про них.

– Диего? – переспросил он, и я увидела в его взгляде фальшивое удивление.

– Боён, я тоже смотрела этот португальский фильм, – я довольно улыбалась и протянула руку к крекерам.

– Ты что? – возмутился Боён, словно я его трогаю.

– Печенек хочу, – непонимающе пробормотала я, продолжая попытки взяться за пачку.

– Раз хочешь – скажи, – ответил он, а до меня не доходило, что он имеет в виду. Поэтому я следила за тем, как парень открывает пачку и кладёт первый крекер в рот, дегустируя его. – Та ещё гадость, – вынес он свой вердикт, но меня это не остановило, и я опять потянулась. – Убрала руки, – он легонько ударил меня по пальцам и, достав вторую печеньку, поднёс их к моим губам.

– Что… что ты делаешь? – спросила я, надеясь, что он не собирается делать этого.

– Кормлю тебя крекерами, – спокойно ответил он, подтвердив мои опасения.

Я быстро закачала головой, прижавшись затылком к окну, и приняла на себе недовольный взгляд соседа.

– Я и сама могу.

– Открой рот, – сказал он, игнорируя мои попытки.

Он что, совсем не понимает, что эта игра на публику для старушек, чтобы их не разочаровывать, может нехорошо для меня закончиться?

Но я не стала интересоваться этим у него самого, поэтому покорно открыла рот. Игра, так игра. Наши «зрительницы» уже любовались тем, как Боён кладёт мне в рот печеньки, и я довольно их жую, хотя на деле даже не чувствовала их вкуса из-за этой смущающей сценки.

– Пить хочу, – прошептала я после нескольких крекеров, которые я ела против своей воли. Я хотела было взяться за бутылку, но не тут-то было. – Ты же не собираешься ещё и поить меня? – спросила я на всякий пожарный, и парень отрицательно закачал головой, открывая бутылку и протягивая её мне.

Я облегчённо вздохнула и стала жадно глотать воду, не убирая взгляда с Боёна на случай, если онне выкинет ещё чего-нибудь. И когда я закрыла крышку бутылки, он протянул мне очередной крекер, от вида которого меня уже мутило.

– Я всё.

– Говорю же – гадость, – он пожал плечами, засовывая пачку к себе в карман джинсов. Это говорило о том, что если я проголодаюсь до конца дороги, то мне придётся есть с его руки. Блеск.

До Сокчо нам оставался почти час, и я надеялась, что хотя бы он пройдёт в спокойствии. И я была слишком наивной, чтобы надеяться на это. Нет, старушки к нам не приставали, и Боён был вполне тихим. Точнее, он заснул. И это было бы прекрасно для меня, если бы он не заснул на моём плече. А я жалела лишь об одном – о том, что сняла жакет, так как в автобусе было жарко. И вот сейчас мне приходится сидеть в тонкой маечке и чувствовать горячее дыхание парня, щекочущее мою шею. На каком-то моменте своего сна Боён даже ухватился за мою руку, и теперь она в полной власти парня, который прижал её к своей груди. Кажется, он видел что-то волнующе интересное, о чём говорили его нахмуренные брови, лёгкая улыбка и непонятные бормотания, мурашками отдающие по всему моему телу. Как он умудрился так легко заснуть и почему я вообще не могу взять да разбудить его? Вместо этого я свободной рукой кое-как накрыла его плечи своим жакетом, в который раз принимая на себе довольный взгляд одной из женщин. И если в его случае, когда я заснула у него на плече, он даже не реагировал на меня, найдя идеальное отвлечение, я абстрагироваться не могла. Каждый раз поправляя своё, какого вообще чёрта, глубокое декольте, мне всё больше казалось, что нелёгкая голова Боёна постепенно падает именно к моей груди. Я уже ощущала его щёку на своих ключицах, думая при этом, как вернуть его голову в исходное положение. У меня не получалось контролировать своё дыхание, из-за чего грудь поднималась и опускалась, словно привлекая лицо парня к себе. Мне становилось невыносимо жарко, и даже отвлечение в виде появляющихся на горизонте магазинчиков и кафешек совсем не помогало урегулировать реакцию моего тела на такую близость с ним. Когда постепенно начинал виднеться пляж, я радостно вскочила на месте, поняв, что мы почти приехали.

– Где мы? – сонно поинтересовался Боён, который, конечно же, проснулся от моей реакции.

Я больше радовалась не тому, что увижу город и познакомлюсь с очередной героиней, а именно тому, что три часа, проведённые в такой близости с парнем, уже закончены.

– Уже доехали, – я слишком широко улыбалась, что даже не могла никак объяснить свою улыбку.

Несмотря на то, что мне всё ещё было жарко, я быстро надела жакет и закрыла его на молнию, чувствуя себя в безопасности.

– Ох, я себе зад отсидел, – проговорил Боён, потянувшись, и его лицо напомнила мне морду ленивого кота, что я аж заумилялась парню.

Но сразу же убрала взгляд в сторону, надеясь, что он не был слишком мечтательным. Я до конца буду отрицать то, что мне нравится этот парень.

Автобус остановился, и я резко вскочила на ноги, желая поскорее оказаться на свежем воздухе. Но Боён и не собирался вставать, то отпивая из бутылки воду, то копаясь в телефоне.

– Пусть сначала все сойдут, зачем стоять в ожидании, – бормотал он, даже не поднимая на меня головы, и я не могла не согласиться с ним, поэтому села обратно.

– Можно печеньки? – спросила я, словно прошу у него разрешения, и удивлялась самой себе.

Парень отвлёкся от телефона и достал из кармана пачку с поломанными на несколько кусочков крекерами. Конечно же, он не собирался отдавать мне пачку и опять принялся кормить меня с руки. Публика же смотрит. Мимо проходили старушки, прощаясь с нами и желая счастья, а я уже жалела, что захотела есть эти крекеры. И так как кусочки стали ещё меньше, мне нужно было хорошо постараться, чтобы не касаться губами кончиков пальцев Боёна.

– Дай я сама, – просила я его, но он всё отнекивался.

– Нет, я сам, мне нравится это делать, – ответил парень, что я неосознанно опустила челюсть вниз, и он спокойно положил мне в рот печеньку, легонько коснувшись пальцем моего языка. И пока я пыталась жевать крекер, он облизнул свои пальцы. – Очень солёные, – он поморщил нос, а я чуть было не подавилась недожёванным печеньем.

– Боён и Сонхи, – позвала нас женщина, сидевшая перед нами. Она стояла у выхода, и я только сейчас заметила, что в автобусе остались только мы с Боёном.

Я сразу же встала на ноги и грубо вытолкала колени парня в сторону, чтобы выйти уже отсюда. Когда будем возвращаться, ни в коем случае не сяду у окна. Достав из верхней полки рюкзак, я торопливыми шагами направлялась к выходу, но мне пришлось резко остановиться, так как капюшон в очередной раз был потянут Боёном.

– Ты мне его порвёшь когда-нибудь, – недовольно буркнула я, сердито посмотрев на него. Он зацокал языком, покачивая головой.

– Помни, пожилых дам не разочаровываем, – проговорил он, показывая через окно на старушек, разбирающих из багажника свои вещи.

– Как ты… – я поражалась его проницательности, ведь в голове реально промелькнула мысль выйти и сказать женщинам, что никакие мы с ним не молодожёны.

– Маленькая ложь никому не повредит. Иногда она намного лучше правды, – сказал он, смотря на меня виноватым взглядом, и прикусил нижнюю губу.

Я хотела спросить, есть ли ещё какая-то ложь, так как взгляд парня словно намекал на что-то более серьёзное, чем безобидная сказка для старушек. Но Боён, взяв мой рюкзак, уже выходил из автобуса, широко улыбаясь женщинам. Мне оставалось лишь последовать за ним и всего минут пять сыграть роль его молодой жены.

– Сонхи, подойди сюда, милая, – позвала меня одна из старушек, и я, кинув на Боёна неуверенный взгляд, нехотя подошла к ней.

Она что-то искала в своей большой дорожной сумке и очень долго искала бы, если к ней на помощь не подошли бы другие женщины. И, наконец, найдя небольшую деревянную шкатулку, она открыла её и стала там что-то выискивать. Я умоляюще смотрела на парня, медленно подошедшего к нам.

– Что там, дорогая? – поинтересовался он, по-свойски приобняв меня за талию, но, приняв на себе мой недовольный взгляд, сразу убрал руку.

– Не переигрывай, – сердито шепнула я ему в ожидании старушки.

Перерыв несколько колец и браслетов, она достала из шкатулки деревянный амулет на чёрной верёвочке. Он был в виде головы рычащего тигра, конец которого был похож на стрелку.

– Носи, не снимая, – приказала старушка и отдала в руки Боёну. – Надень его ей, – таким же тоном сказала она, что тот не стал переспрашивать дважды.

– А для чего он? – поинтересовался тот, повесив амулет мне на шею, и рассматривая тигра, который расположился прямо в области декольте. Я, конечно, опять жалела, что раскрыла молнию жакета.

– Для плодородия, – ответила та, убирая шкатулку обратно в сумку. – Чтоб детишки были.

– Ни в коем случае не снимай его во время постельных забав, – с улыбкой добавила другая, и я быстро схватилась за амулет, готовая вырвать его с шеи. Теперь ясно, что означает эта стрелка.

– Ждём вас в следующем году с малышом, – сказали они напоследок перед тем, как направиться в сторону автобусной остановки, оставив нас с Боёном неловко улыбаться им вслед.

7. Кафе.

Я быстрыми шагами шла по улице, вытирая ладонью испарины, покрывающие лоб. Было невыносимо жарко, а я всё не снимала жакет, крепко сжимая полученный в подарок амулет. На секунду обернувшись назад, я выискивала взглядом парня, который уже в третий раз затерялся в толпе. На этот раз он нашёлся в считанные секунды. Боён покупал мороженое, с серьёзным взглядом думая, какие выбрать вкусы для рожка.

– Ты с чем будешь? – спросил он, когда я встала рядом, сердито скрестив руки на груди.

– Ты это специально? – я не ответила на его вопрос, хотя была не против чего-нибудь холодненького.

Но лишь после того, как посещу туалет. Мне определённо не стоило пить столько воды в автобусе, и я считала парня виноватым в этом.

– Смотри, – он указал на маленькую кафешку на противоположной дороге, – я выберу тебе мороженое по своему вкусу.

– Я… я не хочу туда, – замялась я, ведь вид этой забегаловки говорил о не самых чистых условиях его уборных комнат.

– А можно сверху посыпать шоколадной крошкой? – Боён демонстративно проигнорировал мой каприз, обратившись к мороженщику, а мой ноющий мочевой пузырь уже толкал меня на противоположную улицу.

Мои опасения, конечно же, оправдались, но я не смела брезговать. Сделав своё дело и помыв руки, я хотела было омыть лицо прохладной водой, однако ограничилась простыми похлопываниями по щеке холодными ладонями. Жуткая жара не позволяла мне продолжать ходить в жакете, поэтому я обмотала его вокруг бёдер и попыталась максимально высоко поднять декольте моей майки. Взгляд схватился за тигра, который почему-то до сих пор висел на шее, и, признаюсь, он мне даже начинал нравиться. Но вспомнив его значение, я быстро сняла его, нехотя бросив в сумку. Подарю кому-нибудь, так как совесть не позволила выбросить подарок пожилой женщины в мусорное ведро какой-то кафешки.

У выхода меня ждал Боён, жадно облизывающий своё мороженое, пока моё медленно таяло в его другой руке.

– Я выбрал клубнику и банан, – довольно улыбнулся он, протягивая мне рожок.

Я тяжело вздохнула, доставая из сумки бумажную салфетку, и обмотала её вокруг его кулака, кое-как взяв свой рожок.

– Ты сняла амулет плодородия? – поинтересовался он, уставив свой взгляд на мою шею, и я, смутившись, прижала ладонь к груди, в который раз поднимая майку повыше.

– А что? Мне нужно было носить его, не снимая? – усмехнулась я, пытаясь отвлечься от его взгляда, и стала выискивать глазами автобусную остановку.

– Ты права, – согласно кивнул парень, дожёвывая вафлю, – а то вдруг неожиданно залетела бы, и в Сеул пришлось бы возвращаться с объяснениями, – он рассмеялся собственным словам, и, несмотря на глупость его шутки, я не смогла не посмеяться в ответ.

– Уже полдень, мы опоздаем, – проговорила я и собиралась пойти дальше по улице, но меня остановила ладонь Боёна, схватившаяся за кулак, в котором я сжимала рожок мороженого.

– Ты испачкалась, – сказал он, и я только заметила, что моя рука в красно-жёлтых капельках.

– И теперь ты тоже, – ответила я, чувствуя его липкие пальцы на своей руке.

– Быстро доедай, – его приказывающий тон остановил меня от того, чтобы выбросить рожок в ближайшее мусорное ведро.

– Да оно уже растаяло, – оправдывающимся тоном сказала я, но он отрицательно покачал головой.

– Оно всё равно вкусное, доедай, – он всё настаивал, и я нахмурила брови, видя, как мороженое постепенно капает на землю.

Моё нежелание, кажется, совсем его не волновало, поэтому Боён липкой ладонью схватился за мой кулак и поднял его вместе с мороженым к моему лицу. Он, конечно же, промазал, попав в рот не с первой попытки, и тем самым испачкал мне щёку и кончик носа.

– Боён! – недовольно прикрикнула я, но его забавлял мой вид, и он продолжал сжимать мой кулак, заставляя быстро облизывать мороженое, обильно капающее вниз.

– Доедай вафлю, – говорил он, еле сдерживая смех, а я пыталась свободной рукой оттолкнуться от парня.

– У меня всё лицо липкое, – чуть ли не хныча бормотала я, чувствуя, как мороженое сохнет на щеке под палящим солнцем.

– Ничего, бывает, – парень пожал плечами и большим пальцем другой руки провёл по моей щеке, вытирая кожу.

Я застыла с прижатым к губам рожком и, широко раскрыв глаза, смотрела, как он облизывает палец. Словно в замедленной съёмке, он смаковал капельки мороженного, и не давал мне шанса, ведь прикоснулся этим самым пальцем к уголку моих губ, даже не замечая моего заворожённого взгляда. Нельзя так делать, как же он не понимает этого?

– Вкусное же мороженое, – Боён пожал плечами, как ни в чём не бывало облизывая свой палец, а я молча грызла вафлю, уже не волнуясь о липком лице.

– Дурацкое мороженое, – прошептала я, опустив взгляд вниз и замечая мелкие розовые пятнышки на своей бледно-жёлтой майке. – Вот чёрт.

– Какая же ты неуклюжая, – ругающим тоном проговорил парень, и я сердито посмотрела на него.

Не успела я что-либо сказать, как он схватил мой рюкзак и стал что-то в нём выискивать. Мне оставалось лишь выбросить недоеденный вафельный рожок в мусорное ведро. Даже поедание обычного мороженого с этим парнем превращается в проблему.

– Пойдём уже, – устало проговорила я, желая поскорее встретиться с причиной нашего приезда в Сокчо, но Боён, кажется, совсем никуда не торопился, и, достав из моего рюкзака пачку влажных салфеток, вытирал руки.

– Пойдём пешком, – ответил он, когда я обернулась в сторону автобусной остановки.

Я резко повернулась к нему лицо, и он неожиданно прижал к моей щеке салфетку, аккуратно и робко вытирая следы мороженого. Я собиралась сердито отказаться, но слово «Нет» застыло на языке, не давая мне отказаться.

– Я не знаю дороги, – еле как проговорила я, а он уже вытирал мне руки. Подобная забота начинала меня сильно волновать, и я уже не могла относиться к парню, как к обычному соседу или другу.


***
Мне определённо не стоило соглашаться на предложение Боёна пойти пешком. И даже когда я нерешительно кивнула на это, я не должна была верить ему и его уверенности в том, что он хорошо разбирается в телефонном навигаторе. Смартфон писал, что пешком до дайвинг-центра можно дойти за полчаса, а мы уже больше часа крутились по прибрежным улицам, пытаясь хоть где-то увидеть упоминание о дайвинге. И несмотря на то, что мы каждого третьего прохожего спрашивали дорогу, дойти до нужного места нам так и не удавалось.

– Я устала, – наконец, проговорила я, полумёртво разваливаясь на скамейке, и глубоко вдохнула морской воздух, смотря на заполненный людьми пляж.

– Эй, вставай, а то получишь солнечный удар, – сказал Боён, затягиваясь сигаретой, а свободной рукой тянул меня за ладонь, но тело отказывалось сдвигаться с места.

– А ещё я голодная, – продолжила я, чувствуя себя потерянной в чужом городе со своим странным соседом.

– В твоём рюкзаке даже банданы нет? Зачем ты его вообще тащишь? – недовольно буркнул он и копался в нём, сжимая губами сигарету, а я безразлично пожала плечами.

– Я сказала Ким Ёнми, что приду в полдень, – говорила я, пялясь в экран своего мобильника.

Я несколько раз звонила ей, чтобы узнать дорогу, но телефон женщины был отключён, и, наверняка, она уже погрузилась под воду, не подождав нас.

– Это ещё кто? – удивлённо спросил Боён, вопросительно нахмурив брови, и встал передо мной, загораживая своим телом солнце, яркими лучами бьющим мне в глаза даже сквозь очки. Я благодарно улыбнулась парню, и несильно ударила его в руку.

– Та самая дайвер, ради которой мы целый час мучаемся, – ответила я, безнадёжно покачав головой. – Будь ты проклят, Квон боён, – сказала я, еле сдерживая свою злость на него. – Могли же доехать до места за десять минут, а мы сейчас непонятно где, что тут даже автобусы не проезжают, – я опустила голову, рассматривая уставшие в сандалиях ноги.

– Зато здесь есть кафе, где дают самые вкусные в Сокчо сэндвичи, – ответил он, и я резко подняла голову, думая о том, откуда он может это знать, раз впервые в этом городе. – Там так написано, – сразу же добавил он, ответив на мой вопрос, и, повернув голову, я увидела вдали небольшую вывеску, но с трудом различала надпись.

– У нас нет на это времени, – покачала я головой, чуть ли не разлёгшись на неудобной скамейке.

– Мы всё равно опоздали, – проговорил он, потушив сигарету об урну рядом со скамейкой, и, не дожидаясь моего предстоящего отказа, обхватил меня руками за талию, поднимая на ноги.

Я неосознанно завизжала, несильно ударив ладонями по его груди, но всё равно была поднята на ноги. Нужно будет как-нибудь объяснить ему, что бездумно трогать девушку, с которой ты не встречаешься, неправильно. А сейчас я быстро шла впереди Боёна к кафе, всё ощущая след его прикосновений на своих рёбрах. Ещё чуть-чуть, и он почти коснулся бы моей груди. Мне становилось неловко от подобных неприличных мыслей, и я боялась, что мои красные щёки открытыми текстом говорят парню, что я думаю о нём не как о соседе.

Зайдя внутрь кафешки, я жадно вдохнула запах еды и почувствовала, как тело покрылось приятными мурашками от работающего кондиционера.

– Чего застыла? – произнёс парень, вставший возле меня, и, всучив мне в руки мой рюкзак, прошёл к одному из столиков.

Я решила не отставать и короткими шагами направилась за ним, быстро усаживаясь на кресло, поэтому Боёну пришлось сесть на стул напротив меня. Я довольно потянулась, чуть зевая, и чуть разлеглась на своём сидении, медленно смиряясь с тем, что мы потратили много времени зря. Но ничего, ведь последний автобус до Сеула отъезжает лишь в десять вечера, всё успеем.

– Ты права, – сказал Боён, отвлекая меня от подсчётов времени, и я вопросительно посмотрела на него.

– В чём права? – переспросила я, точно помня, что ничего не говорила, чтобы быть ещё правой.

– Я говорю, ты права, здесь очень уютно, – ответил он, улыбаясь уголками губ, и я прищурила глаза, понимая, что он сейчас прикалывается надо мной.

Я лишь фыркнула, скорчив рожицу, и подозвала официанта, желая быстрее заказать что-нибудь. Подошедший парень поздоровался и стоял в ожидании заказа. Но не успела я открыть рот, как Боён кивнул мне и повернулся к официанту.

– Один сэндвич с курицей, другой – с салями и сыром, пожалуйста, – проговорил он уверенным тоном, что я опешила от того, когда это мы решили, что именно заказывать. Он кинул на меня короткий взгляд, но я опять не смогла что-либо сказать. – И два стакана газированной воды с лимоном. Со льдом, пожалуйста. Спасибо.

На последнем слове парня официант кивнул и ушёл, а я с полураскрытым ртом смотрела на своего соседа, нахмурив брови.

– А ты случайно не обнаглел? Может, я не хочу куриный сэндвич, а? – недовольно прикрикнула я, однако не стала возвращать официанта, чтобы поменять заказ. Сейчас мне важно было хотя бы языком дотронуться до еды.

– Ты же сказала, что будешь сэндвич с салями и сыром, – недоумевающе спросил он, серьёзно задумавшись.

– Ой, Боён, не паясничай, – буркнула я, доставая телефон из кармана. Его шуточки начинали выводить меня из себя, но парня, кажется, это совсем не волновало.

– Ты не говорила, что будешь салями и сыр? – еле слышно спросил он, виновато смотря на меня и кусая губы.

Я покачала головой, даже не собираясь верить его провинившемуся взгляду. Уже не прокатит.

– Я покурить, – коротко бросил он, вставая на ноги.

– Ты же только что… – пробормотала я, но Боён уже не слышал моих слов, чуть ли не выбегая из кафешки.

В этот момент на стол поставили стаканы с водой, и я до половины осушила свой, продолжая смотреть в сторону двери. Сквозь стеклянную витрину я надеялась увидеть его, но его там не было, и я надеялась, что он недалеко ушёл. Кажется, солнце ударило его первым. Надо не забыть купить ему панамку.

В ожидании своего соседа я продолжала заваливать госпожу Ким звонками и смсками, но всё безрезультатно. Парня не было больше двадцати минут, за которые можно было бы выкурить не одну и не две сигареты. И я начинала уже настораживаться. Когда передо мной поставили заказ, я не сдержалась и встала на ноги, намереваясь пойти на его поиски, но Боён уже входил в кафе. Медленными шагами он подходил к нашему столику, задумчиво уставившись на циферблат часов, пока я опускалась на место, и я не смогла не заметить то, как он запыхался.

– О, я вовремя, – сказал он, натянув улыбку, и, продолжая учащённо дышать, сел на своё место.

Чуть приблизившись, я увидела, что его лицо было покрыто капельками пота, а то, как он жадно отпивал воду, точно говорило, что этот парень пробежал не один метр.

– Ты где был? – спросила я и, неожиданно для себя, протянула к его лицу ладонь, сжимающую салфетку, надеясь протереть ему лоб, но вовремя остановилась. – Держи, – тихо сказала я, глотая слюну.

– Ты представляешь, в целом квартале ни одной аптеки. Куда же мы забрели, чёрт возьми? – он рассмеялся своим словам, вытирая лоб, и сразу же взялся за сэндвич, даже не обратив внимания на мой удивлённо раскрытый рот.

– Ты болен? – шёпотом поинтересовалась я, вспоминая пузырьки с лекарствами, которые видела в его квартире. Но он отрицательно покачал головой, даже не поднимая на меня взгляда.

Голову без остановки стали посещать разные мысли, и в течение нескольких секунд я убедилась в одном – Боён неизлечимо болен, что объясняет его внезапно изменившийся имидж и образ жизни. Всё встало на место, и я уже не могла сдержать слёзы, постепенно скапливающиеся в уголках глаз. Парень жадно съедал свой сэндвич, пока я глухо глотала капающие слёзы, понимая, что мой сосед, в которого я, кажется, влюбилась, скоро умрёт. Его странное поведение резко оправдалось, и, кто знает, может он увязался со мной в Сокчо, чтобы провести последние дни в курортном городе, вдыхая свежий морской воздух. Но почему в моём окружении? Я уже вовсю рыдала, так как понимала, что я не самый лучший вариант для того, чтобы тратить оставшиеся дни в моей компании.

– Соник? Соник, ты чего? Эй, ты плачешь? – звал меня Боён, настороженно смотря на меня, а я никак не могла остановить свои слёзы, с трудом различая его силуэт сквозь мокрые глаза. Он быстро сел возле меня, слишком близко прижавшись к моему телу, и принялся вытирать салфеткой мои глаза. – Да что случилось, чёрт возьми? – сердито проговорил он, и мне стало очень стыдно. Не хочу портить тот короткий период, что ему остался, своими рыданиями и негативом, поэтому встала на ноги, отрицательно качая головой.

Раз он избрал меня в качестве человека, с которым ему придётся провести остаток жизни, то я не должна позволить ему пожалеть об этом. Кое-как пробормотав, что иду в уборную, я, не без помощи официанта, нашла туалетную комнату, и, закрыв дверь, уже во весь голос рыдала, ударяя кулаками по раковине. Я плакала не потому, что так не вовремя обратила внимание на своего соседа. Мне было больно от того, что такие хорошие люди уходят в молодом возрасте. Хоть и Боён добился немалого к своим годам, он тот тип людей, которые могут изменить мир. И мне не хотелось терять его, даже если мы всегда были бы не больше, чем соседи.

Кое-как уняв слёзы, я умылась и старалась сделать вид, что всё хорошо. Подсознательно я всё же надеялась, что болезнь Боёна можно вылечить и что лекарства, которые он, скорее всего, хотел купить, помогут ему в этом. Сейчас важно не показать ему, что я догадалась обо всём, чтобы не портить день негативом. Он поехал со мной, чтобы хорошо провести время. Может, поэтому он сейчас не со своей семьёй или девушкой, которые про всё знают и не могут сдержать жалостливых взглядов. Квон Боён, почему же я раньше не обратила на тебя внимание?

8. Дайвинг.

Я вышла из уборной и сразу же столкнулась с парнем, который стоял у двери, чуть ли не прижавшись к ней. Его настороженный и взволнованный взгляд заставил меня понервничать, и я боялась, что в любой момент опять разрыдаюсь.

– Соник, ты в порядке? – спросил он, одной ладонью хватая меня за запястье, а второй нежно погладил щёку, что мурашками отдалось по всему телу.

– Боён, я…

– Прости меня, – прошептал он, кусая нижнюю губу, и виновато опустил взгляд. – Если я сказал что-то не то или сделал. Пожалуйста, я искренне сожалею. Но я всё объясню, расскажу, что как есть.

– Нет! – я резко перебила его и кое-как натянула улыбку. Нехотя убрав его руку со щеки, я пожала плечами, продолжая улыбаться. – Не надо извиняться, ты ничего не сделал. Это просто я дурочка. Наверное, месячные скоро начнутся, вот и психанула, – мой нервный смех без фальши раздался по коридору, что я с трудом могла его унять.

Парень непонимающе хмурил брови, но я не хотела, чтобы он оправдывался передо мной. Раз он мне до этого ничего не рассказал, значит, не стоит портить наше маленькое путешествие разговорами о том, что ему скоро умирать. Я кивнула, проходя к нашему столику, и, сев за него, принялась как ни в чём не бывало поедать свой сэндвич. Еда комками проходила через горло, но я не смела останавливаться, так как знала, что сейчас расплачусь, смотря на то, как улыбается Воён, молча уставившись на меня. С трудом расправившись с сэндвичем, я допила свою газировку, и, учащённо дыша, посмотрела на парня.

– Почему ты улыбаешься? – спросила я, но была безумно рада, что он сохраняет свой позитив несмотря ни на что.

– Ты такая странная, – ответил он. – Соник, ты случайно не была в психбольнице?

– Что?! – возмутилась я, с силой поставив свой стакан на стол. – Хочешь сказать, что я псих?

Хоть я и пообещала себе в туалете, что буду терпимее относиться к его подколкам, этот человек просто не даёт мне шансов.

– А что? Ты считаешь, что быть пациентом психушки, это оскорбительно? – его вопрос звучал уж слишком серьёзно для стёба, что я сглотнула слюну, вспомнив про то, что Боён всё-таки занимается благотворительностью. И моя реакция на психбольницы, которые он, скорей всего, часто посещает, может его обидеть.

– Нет, – неуверенно начала я, – не оскорбительно. Но я же не похожа на психопатку.

– Называй их душевнобольными. Все мы отчасти душевнобольные, – проговорил он спокойным тоном, и рукой подозвал официанта. – Счёт, пожалуйста.

Совесть стала невыносимо мучить меня. Он говорил о душевнобольных, и я не могла не думать о его болезни. Уверена, он хорошо понимает этих людей, ведь они не от хорошей жизни сошли с ума и попали в психушку.

– Уже почти три, пойдём, – сказал он, отвлекая меня от мысли. Я лишь кивнула, вставая на ноги, и потянулась за кошельком в рюкзаке, но парень уже положил купюру в чек-бук и вместе с ним подходил к кассе.

Надев жакет и свесив рюкзак на плече, я стояла и смотрела на то, как Боён что-то обсуждает с официантом, к которому подходил менеджер. Я не понимала, что происходит, но не решалась влезть в разговор, уверенная в том, что буду мешать. Сейчас моя голова была заполнена мыслями о том, как сделать, чтобы Боён чувствовал себя в комфорте и не пожалел о поездке. Мне нужно не злиться на его странности и потакать им. А самое главное, необходимо найти сейчас аптеку. Раз парень обежал весь квартал в поисках, значит, он испытывает боль, которую могут унять лишь лекарства.

– Пошли, – он подошёл ко мне, тяня меня за локоть к выходу, что я еле успела попрощаться с персоналом кафешки.

– Что вы обсуждали? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

Вспомнив про беспрерывно палящее солнце, я сняла свой жакет, стараясь незаметно подправить декольте, и посмотрела на Боёна, который рассматривал небольшой клочок бумаги в руке. Я хотела было спросить, что это, но на мой взгляд попалась лавка с головными уборами. Ничего не сказав, я быстрыми шагами направилась к ней, так как считала себя обязанной купить ему панамку. Выбор был огромным, что на вопрос продавца, какую именно, мне пришлось задуматься.

– Мне, пожалуйста, ту, голубую, – ответил за меня сам парень, незаметно вставший возле меня. Улыбнувшись мне, он опять повернулся к мужчине, и указал на панамку, той самой же модели, но ядовито-розового цвета. – И эту.

– Зачем? – спросила я, пока он расплачивался вместо меня.

– Твою голову тоже нужно беречь. Ты же у нас бомба замедленного действия, – ответил он, взлохматив мои волосы, и неаккуратно надел панамку на мою голову. Ярко-розовая. Как сахарная вата.

Я поняла, что он сейчас намекает на мои якобы надвигающиеся месячные, и сердито надула щёки, посмотрев в зеркало, чтобы поправить панамку.

– Мы похожи на парочку, – хихикнул он, уставившись в своё отражение рядом со мной, и я закашляла, подавившись слюной.

К счастью, Боён не заметил этого, как и того, что порозовели мои щёки, и я мысленно оправдывала их жаркой погодой. Но мне нравилось думать, что наши головные уборы парные, поэтому прошла дальше по улице, пытаясь как-то скрыть глупую улыбку. Нельзя думать о нём, как о возлюбленном. Даже потенциальном, ведь у нас нет будущего. Точнее, у него. Дурацкие мысли о его болезни снова заполнили мою голову, что я не сразу услышала, как парень зовёт меня.

– Соник, нам вообще-то в противоположную сторону, – сказал он, потянув меня за капюшон жакета, висящего на бедре, и от этого становилось ещё более неловко.

– Хватит уже тянуть меня за жакет, как за поводок, – недовольно буркнула я, надеясь, что мой голос прозвучал не слишком сердито. – Что это у тебя? – поинтересовалась я, снова обратив внимание на бумажку у него в руке.

– Карта до дайвинг-центра, – ответил он, и я любопытно выхватила её, чтобы хорошенько рассмотреть, так как не надеялась, что она поможет нам, раз навигатор в телефоне привёл нас совсем не по адресу.

Но это оказалась не настоящая карта. Точнее, она была начерчена карандашом на оборотной стороне чека. И, признаюсь, я совсем не понимала, как по ней следовать. Даже названий улиц не было, только простые линии и изнутри раскрашенные прямоугольники.

– Ты в ней разбираешься? – спросила я, когда Боён отобрал её назад и уверенно пошёл вдоль улицы, по которой, как мне помнится, мы сюда забрели.

– Конечно, я же сам её начертил, – ответил он, гордо улыбнувшись.

Я не стала скрывать своего удивления, постепенно перерастающее в восхищение. Этот парень ещё и карты умеет чертить?

– Менеджер кафе объяснил мне, как отсюда можно добраться до дайвинг-центра за двадцать минут. Пешком, – продолжил он, сворачивая за угол здания, за которым, я думала, нет дороги.


Не знаю как, но Боён реально смог начертить карту с объяснений менеджера так, что перед нами уже через пятнадцать минут появилось здание дайвинг-центра. Я поражалась тому, как он с этих непонятных геометрических фигур понял, куда идти, и не могла нарадоваться тому, что мы всё-таки дошли до центра за три часа до его закрытия.

– Где ты научился чертить карты? – восхищённо спросила я, чуть ли не хлопая в ладоши.

– Изучал архитектуру в университете, – он самодовольно пожал плечами, заставляя улыбку исчезнуть с моего лица.

Тут что-то не сходилось, ведь я точно помню, что у Боёна степень бакалавра по маркетингу. Кажется, он забыл про то, как говорил мне об этом ещё в первые дни нашего соседства, и решил скрыть свой талант, но зачем ему это? Я пыталась как-то сопоставить эту маловажную ложь с его болезнью и даже собиралась уточнить у него самого, однако увидела вывеску, на которой белыми буквами на зелёном фоне было написано «Аптека».

– Боён, аптека! – прикрикнула я чересчур эмоционально и сразу пожалела об этом. Мне же нельзя показывать ему, что я догадалась про болезнь, а тут открыто намекаю на то, что ему нужны лекарства. – Ну… ты же вроде бы искал аптеку, – неуверенно продолжила я, пытаясь как-то выкрутиться.

– Ничего, неважно, – ответил он, пожав плечами, и направился в сторону входа в дайвинг-центр.

– Как неважно? Очень даже важно, – возразила я уже без капли страха спалиться, так как была уверена, что его сейчас мучают боли, которые он пытается скрыть от меня.

Парень безразлично отмахнулся, и я хотела сама пойти в аптеку, хотя даже не знала, какое именно лекарство ему нужно и что вообще у него за болезнь. Обречённо вздохнув, я подбежала к Боёну, надеясь как-то уговорить его. Но он неожиданно взял меня за ладонь и успокаивающе улыбнулся, открывая дверь в центр. Его улыбка реально утихомирила меня, что я перестала настаивать на том, чтобы посетить аптеку. Или он очень хорошо скрывает свою боль, или же её на самом деле уже нет.

Да и когда мы зашли в здание, все мысли о его болезни забылись. Маленькая прихожая магически заколдовывала нас обоих, что мы, всё ещё держась за руки, стояли на одном месте, осматривая светло-синие стены, на которых висели рамки с фотографиями подводных глубин. Я не сдержалась и посмотрела на лицо парня, разинувшего рот и заворожено любующегося изображениями на стенах. Глотая слюни, я ощущала, как учащённо бьётся сердце от одного лишь взгляда на Боёна, а затем болезненно сжималось, когда я понимала, что у нас с ним слишком мало времени, даже если оно совсем не наше.

– Я могу вам помочь? – обратилась к нам молодая девушка в коротком гидрокостюме, которая зашла в прихожую через противоположную дверь.

– Да, мы пришли к Ким… ээ… – начал было Боён, но запнулся, неуверенно посмотрев на меня. Я продолжала любоваться им, совсем не понимая, почему он на меня смотрит. – Ким… ну… – продолжал он, неловко улыбаясь девушке, и лишь через несколько секунд я поняла, что он забыл имя дайверши.

– Мы пришли к Ким Ёнми, мы договаривались встретиться с ней к полудню, – проговорила я, виновато закусив губу, смотря как стрелки настенных часов уже показывают половину четвёртого.

– К Ёнми? Оу, тогда поторопимся, – девушка быстро выбежала из той самой двери, оставив меня в замешательстве.

Но Боён, кажется, сразу понял, что нужно делать, поэтому побежал за ней, потянув меня за ладонь.


***
Я никак не могу объяснить то, как этот парень умудряется втягивать меня во что-то. Я покорно надевала длинный и тяжёлый гидрокостюм поверх нижнего белья, так как купальника у меня, конечно же, не было. Кто ж знал, что я вообще буду нырять в двадцатиметровую глубину Японского моря? Я даже жалела, что мы так быстро нашли дайвинг-центр, ведь если бы мы опоздали ещё на десять минут, то туристическая яхта, на которой Ким Ёнми собрала последнюю на сегодня группу ныряльщиков, уже отплыла бы. И я бы спокойно подождала бы женщину на суше, чтобы поговорить с ней о её жизни и карьере. Но даже так, мы ведь могли бы подождать и на яхте, однако, это Боён настоял на том, чтобы погрузиться под воду. И Ёнми, оказавшаяся очень милой и общительной женщиной, которая ошибочно решила, что мы с Квоном женаты, фактически заставила меня согласиться на уговоры парня. Якобы я не смогу написать хороший пост, если сама не почувствую прелесть подводного царства.

– А тебе можно вообще погружаться? – спросила я у Боёна, выходя к нему после того, как натянула костюм, своей тяжестью затрудняющий мои движения.

– А почему нельзя? – удивился он, и я не могла не заметить, как мужественно он выглядит в облегающем тело гидрокостюме.

Я не знала, как ответить на его вопрос без намёков на его болезнь, так как боялась, что ему может стать хуже под давлением глубины.

– Ээ… ну ты же искал аптеку. Я решила, может, тебе нездоровится, и дайвинг только ухудшит твоё состояние, – пробормотала я, хваля себя за то, что хорошо выкрутилась. Но парня совсем не волновала его болезнь, и он пожал плечами, нагибаясь, чтобы надеть на ноги ласты.

– Не волнуйся, уже можно всё, – ответил он, и я затаила дыхание. Значит ли это, что ему осталось настолько мало дней, что какое-то лекарство и слежение за своим здоровьем уже его не спасёт?

Мне стало невыносимо жарко в этом костюме, и я начала сильно волноваться при одном взгляде на воду. Как жаль, что Боён не может поделиться своим оптимизмом со мной. Я волновалась не только за себя, так как совсем не умела плавать. И хоть меня уверили в том, что для дайвера необязательно уметь плавать, страх сложно было унять. А он увеличивался вдвое, ведь мне нужно было волноваться за своего соседа. Я уже не могла отказаться и считала, что обязана погрузиться под воду вместе с ним, на всякий случай.

– Так, влюблённые, а ну-ка встали в строй, проведу вам коротенькую инструкцию поведения под водой, – нас позвала Ёнми, пока три её напарника настраивали нам снаряжения перед погружением.

Я надеялась, что обращение «влюблённые» было направлено не к нам с Боёном, однако как бы я не пыталась объяснить ей, что мы неженаты, частые погружения под воду и пятидесятилетний возраст значительно ухудшили ей слух. Но, кроме нас, была ещё одна парочка, которые приехали из Пусана в Сокчо на медовый месяц. Кое-как справившись с ластами, я встала рядом с Боёном и прислушалась к женщине.

– У каждого из вас будет инструктор, за чью руку вы должны держаться на протяжении всего погружения, которое будет длиться не больше тридцати минут. Под водой дыхание не задерживать, на вас будет маска, а нужный воздух вы получите из баллона. Если вам продует уши, это когда давит на ушные перепонки, зажмите нос и сильно в него выдыхайте. Дышите ртом, умеренно. Так как разговаривать под водой мы ещё не научились, – женщина усмехнулась своим словам, заставив захихикать свою напарницу, – будем общаться условными знаками, – она согнула указательный и большой палец знаком «ок»: – Это означает, что всё хорошо. Палец вверх означает подъём вверх. Не показывайте этот знак в значении «класс», «супер» и прочие молодёжные словечки, означающие восторг, – она немного нахмурилась, показывая, что не раз сталкивалась с подобным недопонимаем под водой. – Следовательно, палец вниз означает погружение вниз. В процессе плавания под водой моя коллега Кеми будет вас фотографировать. Ну что ж, все готовы? – этим вопросом она вернула мне чувство волнения, и я в замешательстве застыла на месте, пока молодожёны направлялись к краю яхты, у которых их ждали инструкторы.

– Не бойся, – услышала я тихий голос Боёна и подняла на него голову, посмотрев на его успокаивающую улыбку.

Он сжал мою ладонь, продолжая улыбаться, и коротко кивнул, без слов говоря мне, что это не так уж и страшно.

– Волнуешься, Сонхи? – спросила у меня Ёнми, когда подошла наша очередь с Боёном надевать снаряжение. Я неуверенно кивнула и нехотя отпустила руку парня, чтобы Кеми надела на него пояс с грузами. – Не стоит. Расслабься и порхай в воде как рыба-бабочка. Ведь твой любимый будет рядом, – она нежно улыбнулась, надев на меня грузы, и теплота разнеслась по всему телу, резко отяжелевшему от пояса.

– Но он не… – начала было я, чтобы разъяснить всё, так как не хотела, чтобы мой сосед, который также слушал наш разговор, подумал, что мне нравится думать о нём, как о возлюбленном.

– Знаешь, что некоторые рыбы-бабочки долгую часть своей жизни проводят в одиночестве. А когда находят свою половинку, то проводят всё своё время вместе: питаются, путешествуют и спариваются, – на последнем слове мне почему-то стало очень неловко. – И если им по каким-то причинам приходится расставаться, они рискуют всем, чтобы найти друг друга. Боён всё это время будет рядом с тобой, не волнуйся, – подытожила она, надев на меня жилет с баллоном, и я краем глаза посмотрела на парня.

К счастью, он не видел моего смущённого лица, так как о чём-то разговаривал со своей инструкторшей. Непривычно для себя я ощутила лёгкий укол ревности от того, как он улыбается молодой девушке, надевающей ему загубник, через который из баллона поступает воздух. Мой недовольный взгляд застыл на них, и в этот момент Боён посмотрел на меня. Подмигнув мне, он надел маску и сел на край яхты рядом с Кеми, держа её за руку. Они вместе окунулись в воду, проплывая подальше от яхты. Дурацкое чувство ревности придало мне смелости. Я, надев загубник и маску, села рядом с госпожой Ким, и мы последовали их примеру. Подплыв к нужной части моря, я даже подзабыла о том, что не умею плавать, так как свободно двигала ластами под водой.

– Сначала на несколько секунд окунёмся под воду, чтобы проверить дыхание и общее состояние, – сказала Ёнми и сразу же потянула меня под воду.

Всё забытое волнение вернулось с двойной силой, и страх не вдохнуть воздуха окутал меня, что я не знала, куда себя девать. Сквозь маску я различила силуэт парня, который тянул руку в мою сторону, но вместо того, чтобы взять его за ладонь, я показала Ёнми палец вверх, давая знать, что хочу наружу.

– Ну как? – спросила она, сняв свой загубник, и я готова была расплакаться от страха.

– Мне страшно. Я, кажется, не хочу в глубину, – бормотала я, активно двигая ластами, и уже боялась, что из-за грузового пояса сейчас пойду ко дну.

– Соник, – позвал меня Боён со спины, но я не решалась повернуться к нему, так как мне было стыдно за свою трусость, хотя планировалось, что я буду поддерживать его под водой. – Эй, ты чего? – он подплыл ко мне и взял меня за обе ладони, серьёзно уставившись в мои глаза. – Посмотри на меня, – проговорил он, и я, делая ртом частые вздохи, всмотрелась в его мокрое лицо. – Всё будет хорошо, ты справишься.

Розовые пряди прилипали к его лбу, что я неосознанно стала их поправлять. Сейчас он казался для меня спасательным кругом, словно это он инструктор со стажем, а не госпожа Ким. А его простые слова о том, что я справлюсь, внушали реальную надежду на жизнь. Одной ладонью он погладил мою щёку, и я чувствовала, как исправляется дыхание и успокаивается волнение.

– Я справлюсь, – повторила я, кивая ему, и надела загубник обратно.

– Я буду рядом, – услышала я напоследок, перед тем, как погрузиться в воду.

Ёнми держала меня за руку, плывя вглубь, и я быстро забыла про волнение, увидев открывающуюся передо мной красоту подводного мира. Всё было намного красочнее, чем на тех фотографиях в прихожей центра, а плавающий рядом Боён вызывал у меня смех. Его губы, обхватившие загубник, выглядели смешно, а глаза улыбались. Он показал мне пальцами знак «ок», и я ответила ему тем же, желая дотянуться до него ладонью. Но резко убрала её, так как между нами проплыла стая мелких рыб. Я даже сумела коснуться кончиком пальцем слизистое тельце некоторых из них и радовалась этому, как маленький ребёнок.

9. Купание.

Мы стояли у леера яхты, устало делясь впечатлениями после погружения. Если честно, мне до самого последнего было страшно. И сейчас, рассматривая на фотокамере Кеми фотографии, на которых я зачарованно смотрю на проплывающих мимо рыбок, я не верила, что смогла побороть страх и продержаться целых полчаса под водой.

– Там было так тихо, – еле слышно говорил Боён, уставив задумчивый взгляд в закат. – Никаких голосов.

– Каких голосов? – поинтересовалась я.

Мне было больно видеть его таким поникшим, ведь в отличие от меня парень просился остаться под водой ещё на несколько минут. Как же сильно он устал от обыденной жизни, что не хотел туда возвращаться?

– Голоса в голове, – ответил он, опустив голову к воде, и я непонимающе нахмурилась. Голоса в голове? Связаны ли эти голоса с его болезнью?

Я неосознанно взяла его за ладонь, крепко прижавшись к ней, но не знала, что же такого сказать, чтобы непривычно грустный взгляд исчез с его лица. Хотелось утешить его, уверенно сказать, что он будет жить, но кто я такая, чтобы давать ему пустых надежд. Слёзы уже автоматом текли по щекам, а пальцы продолжали ласкать его холодные ладони.

– Почему ты плачешь? – спросил Боён, не поворачивая ко мне голову, и большим пальцем сжал мою ладонь.

– Просто так, – пожала я плечами,мысленно ругая себя за слабость характера. Вместо того чтобы его подбодрить позитивом, я, наоборот, ухудшаю эту меланхоличную атмосферу.

– Ничего не бывает просто так, – прошептал он и, медленно повернув ко мне голову, улыбнулся уголком губ. Я глухо всхлипывала, стыдливо опустив глаза вниз, и неожиданно почувствовала его прохладные ладони на своих пылающих щеках. Лёгким движением он поднял мою голову, заставив меня уставиться в свои глаза, и я неосознанно раскрыла рот, стараясь вдохнуть побольше воздуха. – Соник, если ты при мне опять заплачешь, я тебя побью. Я не шучу, – его серьёзный взгляд был подтверждением его словам, что мне пришлось заткнуть в себе свой всхлип.

Большим пальцем он вытер влагу с моих щёк и слишком крепко прижал меня в своих объятиях. Я с трудом дышала, но не затерялась и обняла его в ответ, наслаждаясь теплотой его тела.

– Потом расскажешь мне, почему ты полдня ревёшь, – проговорил он, поправив прядь моих мокрых волос за ухо. – А сейчас иди к Ким Ёнми, мы ж ради неё проделали весь этот путь, – он посмотрел на меня с улыбкой, и мне потребовалось немало усилий, чтобы улыбнуться в ответ.

Он так хорошо скрывал свою болезнь и уныние, что мне было обидно за него. Я не хочу, чтобы он скрывал это при мне, хочу, чтобы он выплеснул всю боль, которая, скорее всего, разъедает его изнутри.

– Хорошо, – еле слышно ответила я, шмыгнув носом, и нехотя отпустила его руку, направляясь к другому концу яхты, где Ёнми вместе с Кеми собирала снаряжения для дайвинга.


***
Беседа с Ким Ёнми заняла не больше часа, так как она оказалась на редкость разговорчивой, что я просто не успевала вставить и вопроса. Обычно разговоры с пожилыми людьми об их жизни занимают у меня по несколько часов. Сначала они смущаются, потом пытаются вспомнить тот или иной момент из жизни, а потом и вовсе делятся ненужными историям про соседей или друзей. С Ёнми оказалось всё проще, ведь между нами уже создалась какая-то близость, благодаря совместному погружению под воду. И в этом, конечно же, была заслуга Боёна.

– Хоть я чуть не откинула копыта от страха, спасибо, что заставил меня нырнуть, – довольно улыбалась я, когда мы с ним вышли из дайвинг-центра.

У нас было два часа перед отъездом автобуса, и планировалось провести их в поисках обратной дороги до автовокзала.

– Ну, значит, ты должна мне скромный подарочек, – ухмыльнулся он, как ни в чём не бывало, направляясь к одной из сувенирных лавок, находящейся на противоположной от центра улице.

– У нас нет на это время, мы потратили сегодня достаточно времени на поиск дороги, – я отрицательно покачала головой, но всё равно пошла за парнем.

– Успеем, у меня же есть карта. Тогда и я куплю тебе подарочек, хм? – он остановился перед входом в магазинчик и, не дожидаясь моего ответа, зашёл внутрь, потянув меня за запястье. Это стало уже привычкой, что я даже перестала возмущаться его ладони, вечно сжимающей мою руку.

Я надеялась, что владелец скажет нам, что они уже закрываются, ведь было семь вечера, однако мы спокойно гуляли в магазине, осматривая полочки.

– Сделаем так, – Боён встал передо мной и говорил таким тоном, словно придумал план по ограблению магазина, – выберем что-нибудь друг другу, но не будем сразу показывать. В автобусе покажем, – по его широкой улыбке я видела, что ему очень нравится эта идея, и я просто не могла отказаться.

Я положительно кивнула, посмотрев на часы, и была уверена, что мы реально успеем на автобус.

– Тогда выйди из магазина, пока я выбираю, – ответила я строгим тоном и на его недовольный взгляд добавила: – Ты будешь подсматривать.

Боён не стал возражать моим догадкам, поэтому покорно вышел за дверь, и я проследила за тем, чтобы он отошёл от витрины. Убедившись в том, что парень увлечён курением сигареты, я с лёгкой паникой стала осматриваться в поисках чего-нибудь стоящего. Хоть и магазинчик был сувенирным, тут, кажется, можно было найти всё: от мягких игрушек до домашней посуды. И я даже удивилась, что в таком хламе я смогла приметить что-то стоящее. Это был небольшой стеклянный шар, внутри которого среди водорослей плавали мелкие рыбы разных окрасов. Я не была уверена в том, что Боёну понравится этот подарок, но всё равно обрадовалась тому, что смогла так быстро найти что-то подходящее. Парень остался под сильным впечатлением от погружения, и я надеялась, что этот шар с маленьким подводным миром будет ещё одним напоминанием об этом опыте. Упаковав подарок в коробку, я оплатила и быстро вышла из магазина, улыбаясь во все зубы.

– Ну что ты там купила? – сразу же спросил Боён с заинтересованностью в глазах, а я отрицательно покачала головой, прижав коробку к груди.

– Узнаешь в автобусе, – я показала парню язык и быстро засунула коробку в рюкзак, надеясь, что он не решит купить мне то же самое.

– И ты до этого не скажешь мне? – его вопрос звучал так, словно он реально надеялся, что я проболтаюсь.

– Мы же договорились, – я лишь пожала плечами и указала ему рукой на дверь. – Быстрее, уже темнеет.

Боён тяжело вздохнул, что-то пробормотав себе под нос, и вошёл в магазин. Я честно не подсматривала через витрину и прислонилась к фонарному столбу, только что загоревшемуся, чтобы осветить улицу. Я не могла не думать о болезни моего соседа и готова была в любую минуту признаться ему в том, что обо всём догадалась. Сложно было держать слёзы в себе, но лёгкая надежда залегла внутри меня. Я не верила в то, что Боён скоро умрёт, я отказывалась в это верить. Сейчас я очень жалела, что провела с ним целый день, узнала его ближе и к концу дня поняла, что отношусь к нему не к как соседу или даже другу. Мне было стыдно признаться в этом самой себе и больно от того, что мои чувства никак ему не помогут.

– Опять меланхолишь? – услышала я лёгкую усмешку у своего уха и от неожиданности подпрыгнула на месте, чуть не уронив рюкзак.

Боён держал в руке коробку средних размеров, и я была уверена, что у него там не стеклянный шар.

– Ты быстро, – лишь проговорила я, окинув коробку недоверчивым взглядом. – Дай положу в рюкзак, – я хотела взять её, но парень сразу убрал руку в сторону.

– Нет, а то ей будет нехорошо, – ответил он, отрицательно покачав головой, и, хитро улыбнувшись, прошёл дальше по улице.

Я непонимающе посмотрела ему в спину, пытаясь угадать, что он мог мне там купить, и торопливыми шагами подбежала к нему.

– Что там? – требовательно спросила я, нахмурив брови. В голову ничего не приходило, и это меня пугало.

– Мы же договорились, – передразнил он меня и заботливо погладил коробку ладонью, с особой аккуратностью прижимая её к своей груди. – Я как увидел её, сразу подумал, что этого тебе не хватает, – Боён загадочно захихикал, и я улыбнулась ему в ответ, решив смиренно дождаться момента открытия подарков. Главное, чтобы там не было собак.

– Ну что ж, господин картограф, в какую сторону? – поинтересовалась я, без вопросов следуя за уверенно шагающим парнем.

Как назло, мы опять забрели в квартал, где не было ни одной остановки или проезжающих мимо автобусов.

– В сторону моря! – он неколеблющейся рукой указал на пустующий пляж и замаршировал, как солдатик, через дорогу.

– Боён, без шуток. Куда идти? – устало спросила я, но мне всё равно пришлось перейти дорогу, так как из-за нехорошо освещённой улицы я чувствовала себя, словно у меня куриная слепота.

– Соник, без шуток. Я хочу купаться, – крикнул он мне в ответ и быстрым шагом спустился к пляжу.

Я застыла на месте, всё ещё надеясь, что он обернётся ко мне и рассмеётся моему недоумевающему лицу, сказав, что пошутил. Но парень продолжал идти по песку, одной рукой придерживая коробку, а другой снимая на ходу кроссовки и разбрасывая их по сторонам.

– Боён, ну блин! Мы же опоздаем на автобус! – заорала я, сжав лямки рюкзака, и побежала за ним.

– Не опоздаем, – уверял он меня, даже не смотря на меня, и я еле как различала в темноте его бледно-синюю футболку. – Отсюда близко к автовокзалу, я узнал.

Не знаю, почему я так сильно доверяю этому парню. Никогда не слышала, что люди перед смертью не врут. И я не понимала, верю ли я ему на слово, потому что ему незачем мне врать, или это всё мои внезапно осознанные чувства к нему. Но сейчас я не сомневалась в том, что до вокзала от пляжа недалеко и что мы обязательно придём вовремя. Не успела я внушить себе этого, как парень уже бросал футболку и джинсы на песок и аккуратно уложил коробку на свою одежду, словно боялся испачкать её. Блеск. Полуголый сосед опять предстал перед моим взором и, как назло, сейчас моё зрение почему-то меня не подводило. На нём остались лишь белые боксёры, словно маяк светящиеся в вечерней темноте. И самое ужасное, этот «маяк» бежал не к морю, а ко мне.

– Раздевайся, Соник, – сказал он приказным тоном, и я чуть не подавилась слюной, выделение которой резко увеличилось при виде обнажённого татуированного торса.

Я не могла не вспомнить тот раз, когда он появился передо мной полностью обнажённым, и эмоции, пережитые в тот момент, повторились, выросши в кубе.

– Прости, что? – переспросила я, решив, что его вопрос мне послышался, так как я еле различала собственные мысли из-за усилившегося в громкости сердцебиения.

– Раздевайся. Ты идёшь купаться, я научу тебя плавать, – он довольно улыбнулся и не стал дожидаться моего ответа.

Мой рюкзак был беспечно сброшен с плеч на песок, а пока я пыталась осознать, что Боён хочет сделать, он уже развязывал рукава моего жакета с моего бедра.

– Обнаглел? – внезапно запищала я, пытаясь отцепить его от узла на своём поясе, и меня резко посетил вопрос – как далеко он собирался пойти, если б я никак не отреагировала?

– Не заставляй меня бросать тебя в воду в одежде, – шутливо пригрозил Боён, и я бы не поверила ему, если бы он не прижался ладонями к моей талии в готовой позе поднять меня на руки.

– Хорошо-хорошо, я сама, – закричала я, отталкиваясь от парня.

Ну чего он так прицепился ко мне? Мне хотелось хныкать лишь от одной мысли, что придётся раздеться до белья, не говоря о том, чтобы показывать ему свои детские навыки плавания. И море, как специально, было спокойным и без волн. А луна, словно сговорившись с ним, отсвечивала яркую дорожку по воде. Я стала лениво расстёгивать пуговицу джинсовых брюк, не зная, как избавиться от пристального взгляда Боёна, не отходившего от меня ни на сантиметр, наверно, догадавшись о том, что я готова в любую секунду бежать, куда поведут ноги.

– А может голышом? – неожиданно предложил он, большими пальцами схватившись за резинку своих боксёров, и я, медленно снимавшая штанину джинсов, заорала во весь голос, крепко зажмурив глаза. – Я пошутил, – этот парень откровенно и без зазора совести смеялся надо мной, пока я с трудом приводила дыхание в порядок. И как меня ещё удар не хватил с его шутками и извращенским нравом?

– Я ненавижу тебя, Квон Боён, – проскрежетала я сквозь сжатые зубы, нехотя кладя брюки на песок.

– Если ты так же медленно будешь снимать свою майку, я разорву её на тебе, – проговорил он слишком серьёзным тоном.

– Ещё я, кажется, боюсь тебя, – прошептала я себе под нос, сразу же повиновавшись, и быстро стянула с себя майку. И почему я не бегу, сломя голову, от этого маньяка?

Вместо этого, я позволила ему взять меня за ладонь и побежала вместе с ним к морю, ощущая, как морской бриз мурашками отдаёт по коже, когда внутри всё горело от волнения. Несмотря на сильное желание остановиться и побежать в обратном направлении, через несколько секунд я уже до шеи была окунута в прохладное море. Случайно выпустив ладонь Боёна, я оглянулась вокруг себя, взглядом выискивая парня, но не видела его. Хоть и луна ярко освещала воду, мне казалось, что я осталась в полной темноте посреди пустыни.

– Боён! – крикнула я, зная, что он нырнул вглубь, однако всё равно испугалась. – Чёрт тебя побери, – проговорила я себе под нос, еле как заметив влажные розовые волосы слишком далеко от берега, и хотела было медленными шажками подойти к нему, но с трудом держалась на этом уровне, так как пальцы ног с трудом доставали до песочного дна.

– Плыви ко мне, Соник! – услышала я крик парня и иронично рассмеялась, пытаясь удержаться на плаву.

– Я, кажется, тону! – чуть ли не плакала я, и Боёна мои мольбы убедили, что он нырнул обратно в воду.

Я с надеждой смотрела в воду, словно ожидала спасение, ведь вода уже касалась моего подбородка, и лишь активное движение ногами помогало мне не тонуть. А ведь обещал, что научит плавать. Боён, похоже, выбрал самый простой способ обучение – бросить меня в опасность, чтобы тело в страхе быть утопленным начало показывать скрытый талант в плавании. И, кажется, я готова была в любую секунду насильно выявить в себе эту способность, так как почувствовала, как что-то проплыло у моих ног. Сердце замерло в лёгкой панике, а парня всё не было видно. Теперь мне стало страшно и за его жизнь. Кто знает, может, у него начались судороги? А что если его болезнь запрещает ему плавать? Может, он потерял сознание и уже идёт ко дну?

– Боён! – заорала я во всё горло и стала хаотично двигать руками и ногами по воде, надеясь так доплыть до места, где парень нырнул вглубь.

Но я всё равно стояла на месте и лишь пенила воду вокруг себя.

– Ну чего тебе? – услышала я у своего уха и от испуга закричала, с ещё большей силой ударяя ладонями по воде. – Соник, успокойся. Это ж я, – проговорил он, крепко схватив меня за локти и прижал спиной к своему торсу. Я делала учащённые вдохи, думая, что уже тону, и продолжала двигать ногами, ударяя ступнями по голеням Боёна. – Эй, всё хорошо, я держу тебя, – шептал он мне, обхватив меня за талию, и я постепенно осознавала реальность.

Ноги совсем не касались дна, но я всё равно была на плаву. Дыхание постепенно урегулировалось, и я была уверена, что наглоталась немало морской воды, которую сама же расплёскивала по сторонам.

– Почему ты бросил меня? – с трудом проговорила я, крепко схватившись за его руки, прижимающие меня к обнажённой груди.

Только сейчас я поняла, что моё тонкое нижнее бельё полностью прилипло к коже, из-за чего я ощущала себя практически голой.

– Я больше не буду. Обещаю, – ответил он, почти касаясь носом моего уха, и его слова холодными мурашками отдались по всему моему телу. – Не знал, что ты боишься воды, как кот, которого хозяева заставляют купаться. А ведь это объясняет твой страх перед собаками, – он громко рассмеялся мне в ухо, и я хотела несильно ударить его по ладони, но под водой, оказывается, это невозможно. – Теперь даже странно называть тебя именем ежа, – он продолжал смеяться, а я лишь мысленно радовалась тому, что Боён не потерял сознание под водой.

– Я хочу выйти из воды, – тихо сказала я, проигнорировав его шутки на тему моего страха перед водой. Я вообще-то собиралась со своим неумением плавать на его поиски. – Пусти.

– Не пущу, – ответил он игривым тоном, что начинало меня злить.

Я схватилась пальцами за его ладони, цепью сжавшиеся на моём животе, и пыталась разъединить их, даже не думая о том, что не достаю до дна. Думаю, моё сильное желание поплыть к берегу заставит моё тело кое-как это сделать.

– Боён, ты злишь меня. Я и так злая на тебя. Пусти же, – сердито приказала я и, кажется, у меня получилось убедить его, так как «замок» пальцев на моём животе открылся.

Но я совсем перестала двигать ногами, поэтому начала идти ко дну, которое оказалось слишком глубоким. Я была по голову в воде, и вспомнила дневное погружение в море. В первую очередь, меня охватил страх, и я начинала паниковать, но Боён, резко подплывший ко мне лицом, схватил меня за талию и поднял над водой.

– Пустил, – ухмыльнулся он, и я уже не помнила про свой страх, так как была заворожена влажным лицом парня, освещаемое лунным светом. Я глотала ртом воздух, крепко схватившись за плечи парня, и не могла отвести глаз от его лица. Сердце билось в бешеном ритме, и я была уверена, что не из-за испуга потонуть. – Ты злишься на меня? – спросил он, удерживая меня за талию и почти касался моих трусов, прилипших к копчику.

– Я думала, ты утонул, – ответила я и уже точно решила, что скажу ему правду. – Я знаю про твою болезнь, – мой голос был настолько тихим, словно я боялась, что даже рыбы услышат мои слова.

Полуулыбка на его лице быстро сменилась нахмуренным взглядом, отведённом в сторону, и он даже убрал руки с моей спины, что пришлось держаться лишь за его плечи. Он не хотел, чтобы я знала. Я уже жалела, что призналась ему в этом, всё-таки испортив этот день. Если бы он был готов рассказать мне, он это сделал бы. Я слишком поторопила события, и самое ужасное, мне некуда было бежать от собственной глупости.

10. Болезнь.

Мы почти доплывали к берегу, и я уже касалась кончиками пальцев ног до песка. Когда я хотела убрать ладони с плеч парня, я поняла, что хочу знать всё. Его молчание угнетало, и я была уверена, что он попытается отмолчаться и сделать вид, что я ничего не знаю. Но уже поздно. Я призналась в том, что знаю правду, хватит её скрывать. Боён делал медленные шаги в сторону берега, и, воспользовавшись тем, что в воде намного проще двигаться, я, всё не опуская его плечи, подняла ноги и прижалась коленями к его торсу. Крепко ухватившись за своего соседа, я полностью держалась на его теле и, несмотря на слишком короткое расстояние между нашими лицами, обхватила руками его шею.

– С-с-с-онхи, – Боён заикался и, кажется, впервые за эту неделю назвал меня настоящим именем.

Я добилась эффекта неожиданности и была уверена, что с его помощью смогу выудить у парня откровения. Считаю, что у него нет права скрывать от меня свою болезнь, раз мы так далеко зашли со своим «соседством».

– Боён, расскажи мне про свою болезнь, – прошептала я, пристально уставившись в его глаза. Но он молчал, и, набрав побольше воздуха в лёгкие, я принялась тараторить слова, полдня крутившиеся у меня в голове: – Я не хочу, чтобы ты умирал. Уверена, тебе можно помочь. Пожалуйста, разреши мне быть с тобой в последние дни твоей жизни, так как… ты мне… Нет, это слишком эгоистично с моей стороны. Ты просто очень хороший человек. Такой добрый и странный. Ну почему жизнь так несправедлива к подобным людям? Когда ты вообще собирался рассказать мне о том, что умираешь? А если б я не догадалась? То что? Ты бы умер и не узнал, что нравишься мне…

– Воу-воу, Соник, – он смеялся. Боён заливался смехом, пока я с трудом удерживала слёзы, накопившие в уголках глаз в ожидании скатиться по влажной щеке, ведь я обещала парню, что не буду плакать. – Я не умираю, – проговорил он сквозь смех и неожиданно обнял меня за талию, крепко прижимая к себе.

– Значит, твоя болезнь излечима? – спросила я, но не была уверена в его словах, так как думала, что он пытается так обнадёжить меня.

– С чего ты взяла, что я смертельно болен? – он продолжал смеяться, и я не могла понять, притворяется ли он или мои слова реально его насмешили.

– Как… с чего… – неуверенно ответила я, пытаясь вспомнить цепочку догадок, по которым определила то, что Боён должен скоро умереть.

– Настолько сильно ненавидишь меня, что уже пытаешься похоронить? – ухмыльнулся он, и я резко отпустила ноги вниз, с трудом стоя на песочном дне. Все мысли, слёзы и боль – всё это было зря, а всё потому что я неправильно его поняла.

– Но ты же искал аптеку, – всё не унималась я, пытаясь осознать то, что Боён будет жить и что я призналась ему в симпатии.

От этих мыслей щёки быстро загорелись румянцем, и я надеялась, что влага хоть как-то уймёт жар лица.

– Да, хотел взять какие-то таблетки от укачивания, так как использовал последние при выезде из Сеула, – ответил он, и его улыбка стала широкой и загадочной.

– Ты будешь жить, – прошептала я и неосознанно обняла его, уткнувшись носом в его плечо. Но радость от полученной новости длилась всего несколько секунд.

– Мне же не послышалось, когда ты сказала, что я тебе нравлюсь?

Я неслышно чертыхнулась себе под нос и подняла на него голову, отрицательно покачав ею. Я быстро убрала руки с его плеч и сильно прикусила губу, стесняясь поднять на него взгляд. Я попыталась направиться в сторону берега, но крепкие ладони парня на моей спине, прижимающие к его телу, не позволяли мне даже повернуться.

– Уже поздно. Раз ты не болен, то это… очень хорошо, – я хотела ладонями оттолкнуться от его груди, но у меня никак не получалось.

Боён продолжал улыбаться, а я с трудом прятала глаза, ища хоть какое-то спасение от его игривого взгляда.

– На самом деле, я тебе соврал кое в чём, – проговорил он, и я резко подняла голову.

Если он скажет, что всё-таки болен, я голыми руками утоплю его в этом море.

– В чём же? – спросила я, почти не двигая губами, так как парень, заправив влажную прядь моих волос за ухо, приближал ко мне своё лицо.

Я уже ожидала, что он сейчас шепнёт мне в ухо какую-то глупость и рассмеётся, но застыла с широко раскрытыми глазами, когда его губы крепким поцелуем прижались к моим. Глаза автоматически закрылись, а рот, в надежде вдохнуть побольше воздуха, открылся, принимая в себя активный язык Боёна. Я не отвечала на его поцелуй, потому что совсем не могла понять, что он означает. Очередная шутка соседа? Или он издевается над моими чувствами? Но мне хватило силы прекратить его, когда я почувствовала, как под водой его ладони медленно опускались к моим ягодицам, которые, как мне ощущалось из-за мокрого белья, были почти что голыми.

– Что ты делаешь? – я резко опустила голову вниз, кое-как отцепив прилипшую к ягодице ладонь.

– Ты мне тоже нравишься, Соник, – ответил он, и я совсем не хотела поднимать голову, чтобы не увидеть издевательскую ухмылку.

– В этом твоя ложь? – спросила я, сделав один шаг назад, и повернулась к нему спиной, чувствуя, как верхняя часть тела покрывается мурашками.

Я отказывалась верить в то, что тоже нравлюсь ему. Ведь у него есть девушка. Наверно. И новый Квон Боён слишком легкомысленный, и, скорей всего, ищет очередной способ позабавиться на время своего отпуска.

– Нет, ложь в том, что я потерял карту, и даже не знаю, в какой стороне находится автовокзал, – произнёс он тихим виноватым голосом, и я резко повернула голову, чтобы убедиться в том, что он не шутит.

Парень пожал плечами и покаянно кусал губы, сделав ко мне один шаг.

– Ты же прикалываешься, да? Прошу тебя, скажи, что это очередной прикол. Клянусь, я не буду сердиться, только скажи, что это шутка. Я даже посмеюсь над ней, обещаю, – бормотала я словно молитву, но отрицательное качание головой и трущиеся друг о друга ладони в знак извинения говорили, что мы стоим посреди Японского моря поздним вечером без надежды вернуться сегодня домой.

– Прости меня, Соник. Я не стал тебе говорить, так как думал, что мы всё равно не найдём дорогу обратно, зачем тратить время на поиски назад, – Боён умудрялся виновато улыбаться, и я хотела заорать на весь пляж, но лишь сердито прокричала:

– Квон Боён, ты как проклятие!

Наплевав на насквозь промокшее бельё, я пыталась насколько можно быстро выйти из воды. Лёгкая неловкость всё равно присутствовала, и я надеялась, что мои трусы всё же не сильно просвечивают. У нас было целых два часа, которые он решил не тратить на поиски дороги до автовокзала. И кто дал ему право решать за нас двоих? Если ему так хотелось остаться в Сокчо, да ради Бога, оставался бы. Я вышла из моря, всеми проклятиями окутывая своего соседа, и делала сердитые шаги по песку, несмотря на то, что он прилипал к влажным голеням, пачкая их.

– Соник, ну чего ты? Разве мы плохо провели время? – Боён догонял меня, и я резко остановилась на месте, намеренная высказать все мысленные оскорбления ему в лицо. – Ээ… у тебя красивая попка, – проговорил он совсем не в тему.

– Не смотри на неё! – чуть ли не взвизгнула я, быстро повернувшись к нему передом и сразу же прикрыла ладонью сокровенные места, ощущая себя словно без белья.

– Прости, – ответил он, но совсем не переставал пялиться на меня, что сейчас больше злило, чем смущало.

– Знаешь, Боён, ты всё-таки болен. Да, я определила твой диагноз. У тебя даунизм с оттенками кретинизма! – прокричала я, тыча указательным пальцем одной руки в приближающегося ко мне парня, пока другая рука уже сжималась в кулак.

– Зато я не соврал, когда сказал, что ты мне нравишься, – проговорил он спокойным тоном, ловко схватив меня за оба запястья, и не дал мне шанса что-либо ответить, прильнув к моим губам.

Я попыталась освободить руки, чтобы мой всё ещё сжатый кулак достиг нужной цели, но Боён слишком крепко сжимал мои запястья. И хоть я не хотела в этом признаваться в себе, его холодные губы в контрасте с горячим языком, ловко орудовавшим у меня во рту, заставляли моё сердцебиение учащаться не от злости, а от волнения и возбуждения. Я кусала его губы, думая, что так покажу ему своё недовольство, но подсознательно понимала, что с трудом удерживала себя от того, чтобы не ответить на его настойчивый поцелуй. Освободив одно моё запястье, Боён прижал свою ладонь к моей щеке, и поцелуй вмиг превратился в более нежный и робкий. Будто сейчас меня целовал старый Боён, который был брюнетом и никогда бы не посмел появиться передо мною нагим. И если честно, поцелуй наглого Боёна, который посасывал каждую мою губу, словно пытался их съесть, нравился мне больше. Освободившейся рукой я оттолкнула его ладонь со своей щеки и прекратила поцелуй, но продолжала хмуро смотреть в лицо парню, надеясь хотя бы так понять что-то. Я хотела верить в то, что реально нравлюсь ему, и об этом говорил его разочарованный и недовольный взгляд.

– Всё ещё злишься на меня? – спросил он, пытаясь взять меня за ладонь, но я отталкивала его руку.

– Всё ещё? Боён, прошло не больше десяти минут, как ты фактически признался мне в том, что из-за тебя мы пропустили последний автобус до Сеула и застряли в незнакомом городе. Конечно, я всё ещё злюсь и буду злиться, – сердито ответила я и несильно ударила его по плечу, отцепляя второе запястье. – Мне холодно, дай мне одеться, – проговорила я терпеливым тоном, стараясь не реагировать на его взгляд провинившегося ребёнка.


***
Мне было неудобно и всё ещё холодно из-за мокрого нижнего белья, поверх которого мне пришлось одеться, чтобы, наконец, уйти с этого злосчастного пляжа. Я сердито шагала по тропинке, а Боён шёл за мной, словно это я должна была знать дорогу и вести нас до автовокзала. Было уже пол-одиннадцатого, и я всё равно надеялась, что автобус до Сеула полчаса ждёт двух отсутствующих пассажиров. Я старалась кое-как самостоятельно определить, в какую сторону нам идти, но поцелуй парня всё никак не выходил из головы. Я с трудом различала одноэтажные здания, покрытые темнотой, а тут ещё надо было вспомнить наш утренний маршрут от вокзала. И как назло, Боён был на редкость тихим. Я незаметно повернула голову назад. Парень сильно отставал от меня, шёл, прижав к груди коробку с подарком и приложив к ней подбородок. Я тяжело вздохнула. Подумать только, весь день я думала о том, что человек, который мне нравится, скоро умрёт, а этим вечером же он признаётся мне в том, что мои чувства взаимны. Я бы, конечно, обрадовалось этому, наивно поверив в его слова, если б мы сейчас сидели в автобусе по дороге в столицу.

Улица, как назло, пустовала, и даже ни единого туриста, а ведь ещё даже полуночи не было. Я не знала, что делать, поэтому резко остановилась на полпути, пытаясь сосредоточиться на том, как дальше быть. Найти автовокзал и доехать до Сеула на такси, которое, скорей всего, потребует высокую оплату за ночную поездку? Может, снять комнату в хостеле и переночевать в Сокчо, чтобы утром уже сесть на самый первый автобус до столицы? Я не знала, какой из вариантов выбрать, и повернулась к Боёну, которого еле было видно вдали из-за плохо освещающих фонарных столбов. От него сейчас было мало толку, так как именно парень был причиной того, что мне вообще нужно придумывать какой-то план на ночь. Я понимала, что уже не так сильно злюсь на него, и неприятное чувство одиночества, холодными мурашками отдающее по телу, заставило меня большими шагами подойти к соседу, который сидел на корточках и, сжав коробку между коленей, приложил к ней щёку. Боён задумчиво смотрел в сторону моря, немного пугающее своей бездонной мрачностью.

– Ну чего расселся? – безразлично спросила я, садясь на корточки перед ним. Он никак не отреагировал на мой вопрос, и мне стало немного стыдно за свою грубость. – Боён, вставай, найдём автовокзал.

– Я никуда не поеду, – ответил он ледяным голосом, даже не заморгав, и я тяжело вздохнула.

Надеюсь, детский каприз – это не очередной сюрприз его неординарной личности. Иначе, я сойду с ума, так и не дойдя до своей постели.

– Почему это? Вставай, ты точно должен помнить хоть что-то из нарисованной тобою карты, – я попыталась говорить не слишком приказным тоном, и мне даже показалось, что я реально сюсюкаюсь с ребёнком детсадовского возраста.

– Ты соврала мне, я никуда не пойду с тобой. – Кажется, мои догадки оправдались, чёрт побери мои быстро материализующиеся мысли.

– Вообще-то, это ты у нас специализируешься во вранье. Хватит…

– Ты сказала, что я тебе нравлюсь, и я решился на то, чтобы тоже признаться тебе в своих чувствах. А сейчас я чувствую себя дураком, в который раз обманутый надеждами. Меня опять бросили, – бормотал он, всё не отлепляя щёку от картона.

Я не понимала, переигрывает ли он так, пытаясь надавить на жалость, но у Боёна хорошо получалось, что я чуть не упала на задницу, услышав его слова про то, что его бросили.

– Боён, я тебя не бросила, – проговорила я, хватаясь за его холодную ладонь, и пыталась придумать слова оправдания. – Я просто… думала, у тебя есть девушка. И ты стал таким противоречивым, что я и не надеялась на твою взаимность. Поэтому растерялась.

– Я уже год не общался со своей девушкой, – произнёс он тихим голосом, медленно поднимая голову, и сжал пальцы вокруг моей ладони. – Я не знаю, расстались ли мы или нет.

Я непонимающе уставилась на парня, думая увидеть его издевательскую ухмылку. Но он, кажется, не шутил и на полном серьёзе выглядел озадаченным.

– Ты бредишь? – вырвалось у меня нечаянно, и я по привычке приложила ладонь ко лбу парня. Квон Боён не мог настолько отупеть, чтобы не понять, что его отношения с девушкой закончились ещё год назад. – Да, у тебя повысилась температура, – констатировала я, поглаживая горячий лоб.

– Соник, я не болен, – прошептал он, широко вытаращив на меня глаза, и схватил за обе ладони. – Честно. Я больше не болен. Я вылечился, – говорил он, смотря на меня взглядом сумасшедшего, что, наоборот, отрицало его слова.

Я устало покачала головой, в голове зачёркивая вариант найти автовокзал и доехать до Сеула на такси. Боёну срочно нужно выспаться.

11. Бабуля Пак.

Мы выходили из здания уже четвёртого хостела, так и не найдя кровати для ночёвки. Прошло больше часа, за который я кое-как умудрилась дойти до центра города вместе с плетущимся рядом парнем. Он словно был в другой вселенной и, по-моему, галлюцинировал. Все хостелы были забиты, и это неудивительно, ведь мы в туристическом городе в субботнюю ночь. Кто ж знал, что мы застрянем в Сокчо, конечно же, у нас не было брони.

– Мама говорила, что если Боён попадёт в неприятности, я должен его прикрывать, ведь её больше никогда не будет рядом, – бормотания парня начинали меня пугать, и я надеялась, что его температура повысилась лишь из-за сильной усталости и купания в ночном море.

Его слова об излеченной болезни всё не выходили из головы, заставляя меня по новой ощущать всю ту боль, которую я за сегодня пережила.

– Не говори о себе в третьем лице, это жутко, – сказала я ему, пытаясь поднять с дороги, на которой он чуть ли не разлёгся, всё не выпуская коробку из своих объятий. – Боён, пожалуйста, приди в себя, ты мне сейчас нужен, – умоляла я, ухватившись за его руку, и всё никак не могла потянуть нелёгкое тело с холодного асфальта.

– Соник, я здесь. Просто иногда я не здесь, – он захихикал и быстро встал на ноги, отряхиваясь.

Но у Боёна была слишком высокая температура, отдающая галлюцинациями и безнадёжностью о том, что мы не переживём эту ночь.

Я начинала паниковать, так как боялась за жизнь парня. Уже стало плевать на ночлег, мне срочно нужно было найти врача или хоть кого-то, кто смог бы снизить температуру. И когда слёзы отчаяния стали медленно накапливаться в уголках глаз, мне в глаза ударил яркий свет фар машины, подъехавшей в нашу сторону. Я прикрыла глаза ладонью, а Боён в свою очередь обнял меня, всем телом загораживая выходящего из машины человека.

– Я спасу тебя, Соник, они нас не поймают, – прошептал он, сжимая ладонями мои щёки, что я даже почувствовала себя героиней голливудского боевика.

– Боён? Сонхи? – услышала я очень знакомый голос, но не могла понять, кто это.

Пытаясь оттолкнуться от объятий парня, я кое-как просунула голову через его руку и сквозь яркий свет фар различила одну из старушек, с которыми мы ехали в автобусе.

– Вы почему стоите посреди дороги?

– Бабушка Пак, как же я скучал, – Боён быстро вышел из роли и, положив коробку на асфальт, повернулся к женщине, широко распахнув руки для объятий.

Но ему пришлось сразу же спрятать их, как по команде, прижав их по швам, когда из машины вышел пожилой мужчиной, по вероятности, муж этой бабушки Пак.

– Госпожа Пак, – робко проговорила я тихим голосом, подходя к недоумевающе улыбающейся старушке, пока Боён за руку здоровался со стариком, – у… кхм… моего мужа поднялась температура и, кажется, он бредит. Может, у вас найдётся какое-нибудь лекарство, чтобы её сбить?

– Садитесь в машину, – приказала она строгим голосом. – По дороге объяснишь, почему вы всё ещё в городе и что это за коробка, которую Боён сейчас сжимает, словно одержимый.


***
Я не смогла долго отказываться от заманчивого предложения бабушки Пак, которая не слышала моих отговорок от того, чтобы переночевать в их с мужем домике у моря. Полдороги они благодарили Бога за то, что встретили нас после работы на рынке, а я, в свою очередь, чувствовала себя неловко от того, что надо было притвориться женой Боёна, особенно после наших с ним взаимных признаний. Если честно, я очень надеялась на то, что на следующее утро он забудет про этот вечер, а пока пыталась смириться с непонятным бредом моего лже-мужа, который говорил пожилой паре, что в коробке спит наш с ним ребёнок.

– Домик у нас маленький, но комната моего сына очень уютная. Кстати, именно здесь он провёл свою брачную ночь перед тем, как уехать в столицу, – хихикнула госпожа Пак, пока раскладывала тонкий матрас на пол.

Я еле слышно закашлялась, стараясь не смотреть в сторону Боёна, к счастью, выходящего из комнаты. Мне уже было не по себе от одной мысли, что придётся спать в одной постели с парнем, который к тому же не в себе.

– А где амулет, который я тебе подарила? – спросила она, обидчиво покачав головой.

– Ээ… он с собой. Просто сняла, чтобы не потерять в море, когда мы там купались, – неуверенно пробормотала я, заливаясь краской.

– Кстати, да. Найди в шкафу одну из пижам моего сына, а я принесу тебе ночную сорочку, которую в молодости надевала. У меня должно запастись что-нибудь сексуальное, – женщина загадочно улыбнулась, а я уже сжимала ладони к щекам, надеясь, что Боён не слышал всего этого.

– Не утруждайтесь. Мне главное сбить ему высокую температуру, – ответила я, пытаясь хоть как-то отвлечь её от постельных мыслей, но старушка лишь отмахнулась.

– Ой, не волнуйся, сейчас я заварю ему такой чай, что ночью у вас обоих поднимется температура тела, – она опять двусмысленно усмехнулась и вышла из комнаты.

Я тяжело вздохнула, на секунду прикрыв глаза, и мечтала проснуться сейчас в своей постели в день, когда ещё не было никаких планов поехать в Сокчо. Услышав лёгкий скрип пола, я быстро открыла глаза и встретилась с улыбающимся взглядом Боёна, стоящего прямо передо мной. Он молчал, и мне уже казалось, что у меня тоже галлюцинации.

– Ты чего? – спросила я, смотря по сторонам, лишь бы не задерживать на нём своего взгляда.

– Этой ночью ты будешь моей женой, Соник, – прошептал он, накручивая на палец прядь моих всё ещё влажных волос.

– Боён, лучше приляг, – ответила я, еле сдерживая участившееся дыхание.

– А так ты теперь моя девушка, – продолжал он, и я резко подняла на него глаза, принимая на себя довольный взгляд и слегка маниакальную улыбку.

– И когда мы это решили? – спросила я, натягивая улыбку, и почувствовала лёгкий флирт в собственном голосе.

– Когда мы признались во взаимной симпатии, Соник, – усмехнулся он, продолжая играть с моими волосами, и я всё никак не могла понять, в себе ли он или продолжает бредить из-за высокой температуры.

Я подняла ладонь, чтобы прикоснуться к его лбу и проверить, спал ли жар, но парень быстро перехватил моё запястье, опуская её к своим губам. Невесомыми прикосновениями он поцеловал внутреннюю сторону моей ладони и слишком неожиданно переместил поцелуй к моей щеке, жадно опускаясь к моей шее. Я никак не сопротивлялась, без стыда наслаждаясь горячими губами на своей коже, покрывавшейся приятными мурашками. Поцелуи парня были хаотичными и непредсказуемыми, словно он боялся не успеть охватить каждый сантиметр моей шеи и ключицы.

– Нет, не смей её целовать, – проговорил он мне в зону декольте, и я сделала быстрый шаг назад, испуганно расширив глаза. Он опять был неадекватен.

Ничего не сказав, я повернулась к шкафчику в поисках пижамы для Боёна, стараясь не слушать его глухие бормотания под нос, и взяла первый попавшийся комплект. Нехотя посмотрев на парня, я протянула ему пижаму, но задумчиво уставился в окно, даже не замечая меня. Я боялась хоть как-то отвлечь его от мыслей, чтобы опять случайно не услышать какой-нибудь жуткий бред, которые сильно меня пугал.

– Сонхи, я принесла тебе сорочку, – проговорила госпожа Пак, заходившая в комнату, и непонимающе улыбнулась, посмотрев на задумчивого Боёна.

– Ему всё ещё нехорошо, – ответила я на её немой вопрос, и та укоризненно вздохнула.

– Конечно, ему будет нехорошо. Ведь он ходит во влажной одежде и с мокрыми волосами. Достань из нижнего шкафчика полотенце и помоги мужу переодеться, – распорядилась она, кладя сорочку на письменный стол у окна, и подошла ко мне, утешающе улыбнувшись: – Не волнуйся, дорогая, твой любимый утром придёт в себя. Ты, главное, хорошо за ним поухаживай. Придёшь потом за имбирным чаем.

Я положительно кивнула, настороженно посмотрев на Боёна, который стоял у окна, прижавшись к нему лбом, и вдохнула побольше воздух, намеренная вылечить своего лже-мужа за эту ночь. Когда женщина вышла из комнаты, я сразу подошла к парню, решительным взглядом уставившись на него.

– Ну что ж, муженёк, раздевайся, – сказала я приказный тоном, но тот никак не отреагировал, продолжая неподвижно стоять. – Боён, я не буду повторять. Сама раздену, – говорить намного проще, чем сделать, что мне потребовалось несколько секунд перед тем, как робко протянуть руки к его футболке.

Я коротко выдохнула и потянула её наверх, оголяя спину парня. Сердце волнующе билось, и я старалась не слишком засматриваться на его многочисленные татуировки, просто сводящие с ума своей красотой и загадочностью. Боёна самого, кажется, не волновало то, что его тут раздевают, поэтому я продолжала поднимать футболку и, когда дошла до головы, остановилась. Мне совсем не нравилось его состояния, хоть и госпожа Пак уверила меня, что это вполне нормально. Оставив футболку висеть на шее, я схватила парня за плечи и с трудом отлепила его окна, прислонившись к ней спиной. Боён резко поднял голову и, прижавшись ладонями к стеклу по обе стороны от меня, уставился в мои глаза. Его затуманенный и усталый взгляд, бегающий по сторонам, заставлял сердце болезненно ёкать. Я прижалась ладонями к его горячим щекам и посмотрела в глаза.

– Боён, ты слышишь меня? – неуверенно спросила я, пытаясь зациклить его взгляд на себе. – Прошу тебя, посмотри на меня, – говорила я, приблизив своё лицо к его лицу так, чтобы он смотрел только в мои глаза. – Всё хорошо. Смотри, я рядом. Я не бросила тебя.

– Соник, – пробормотал он, учащённо вдыхая ртом воздух.

– Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь? Где болит? – я еле сдерживала слёзы, чувствуя себя виноватой в том, что довела парня до такого состояния.

– Голова. Сильно. Опять голоса, эти чёртовы голоса, – произнёс он и несильно ударил ладонью по толстому стеклу.

– Всё в порядке, скоро они заткнутся. Слушай только мой голос, хорошо? – на этих словах я неосознанно чмокнула его в губы, погладив пальцами румяные щёки, и посмотрела в глаза парня в ожидании ответа.

Он положительно кивнул и снял футболку, бросая её на пол. Я ожидала, что он додумается сам снять джинсы, но реакции не последовало, и после нескольких минут тихого бездействия я, сглотнув побольше слюны, дотронулась до пуговицы его брюк, дрожащими пальцами расстёгивая её. Это оказалось не так сложно, что я даже смогла расстегнуть молнию, однако, задача была в том, чтобы снять джинсы, а значит, мне надо было опустить его брюки вниз, оголяя мужские бёдра. Боён, как назло, ничего не делал и лишь смотрел на мои робкие колебания. Я сжимала джинсы, а взгляд уставился на выпирающий из-под боксёров член парня.

– О Боже, чем я заслужила такое, – прошептала я себе под нос и одним движением опустила брюки вниз, сев на корточки. И совсем не ожидала, что встречусь взглядом с мужским органом, к которому мне почему-то захотелось прикоснуться. – Ох, дьявол, – слишком громко сказала я, падая назад.

Боён, наконец, начал двигаться, словно издеваясь надо мной, и, до конца сняв джинсы, со спокойным выражением лица стал сниматься носки, разбрасывая их по сторонам. Я хотела было показать ему на пижаму, лежащую на столе, чтобы хотя бы её он надел самостоятельно, но этот идиот стал снимать боксёры. На секунду мне показалось, что он опять издевается надо мной, но когда я кое-как различила начало его тату “two minutes ago”, поняла, что он снова предстанет передо мной голым. Глаза рефлекторно зажмурились, и в один момент я даже поняла, что не хочу их закрывать. А когда случайно открыла их, то увидела татуированные ягодицы парня, надевающего пижаму на голое тело. Мозг отказывался различать его наколки, и я лишь бесстыдно любовалась красивым видом на одевающегося парня. Мне и чай не понадобился для того, чтобы почувствовать, как повышается температура тела и болезненно тянет низ живота. Я неосознанно протяжно застонала и быстро закашлялась, неуклюже вставая на ноги. Боён повернулся ко мне, так и не застегнув пуговицы пижамной рубашкой, и я начинала бояться собственной реакции на оголённое тело парня.

– Это, кажется, для тебя, – сказал он тихим покорным тоном, протягивая ночную сорочку, оставленную госпожой Пак.

Я неуверенно кивнула, хватая вещь, и постаралась не ругнуться, заметив то, что белая сорочка была не просто короткой, ноещё и прозрачной.

– И где она только смогла достать это, – пробормотала я, осматривая кусок ткани, и подняла на Боёна взгляд. Встретившись с его издевательской ухмылкой, я быстро спрятала взгляд, бросая сорочку в сторону. – Застегни пуговицы, ты же болен, – произнесла я и сама же принялась застёгивать пуговицы пижамной рубашки, медленно растягивая процесс и случайно касаясь пальцами голой кожи.

– Я же говорил, чтобы ты никогда не трогала меня, – проговорил он сердитым голосом, и я быстро отошла на шаг назад.

Да что это с ним такое? Взгляд Боёна пугал не на шутку, и я уже не думала о том, что он сейчас стебётся надо мной. Его нахмуренные брови и сжатые кулаки вызывали у меня страх и мурашки по телу, и я неосознанно пятилась назад. Я не понимала, был ли сейчас Боён, который ещё в первый день своего отпуска говорил мне, что не любит прикосновения, или это всё из-за высокой температуры. Он продолжал смотреть на меня взглядом маньяка, и, спиной столкнувшись с дверью, я быстро выбежала из комнаты, сдерживая слёзы испуга. В коридоре я чуть не сбила старушку Пак, которая держала в руке чашку чая и настороженно наморщилась.

– Ты вся побледнела. Тебе тоже нездоровится? – поинтересовалась она, прикладывая ладонь к моему лбу. – Эх, глупая молодёжь. Кто ж купается ночью в море в нижнем белье, – она укоризненно качала головой, а я учащённо дышала, стараясь не зареветь.

– Я могу принять душ? – спросила я, кусая губы, и женщина положительно кивнула.

Я хотела было остановить её, чтобы та не шла в комнату, но надеялась, что она сможет успокоить резко переменившегося в поведении парня.

Я проторчала в ванной комнате чуть больше надобного, так и не встав под струю воды. Мне срочно нужно было поспать, но я не знала, смогу ли я сделать это в одной комнате с Боёном. И даже то, что он сейчас не в себе, пугало меньше, чем то, как моё тело реагирует на него.

– Сонхи, – несколько стуков в дверь заставили меня подскочить на месте, и я быстро включила душ.

– Да, я ещё не помылась, – сказала я, открыв дверь старушке, которая держала в руке уже другую сорочку нежно-розового цвета и полотенце. – Боён сказал, что в той сорочке тебе неловко и попросил принести что-нибудь более скромное, – она улыбнулась и покачала головой. – Вот мы в своё время зря времени не теряли, всё время резви…

– Кхм-кхм, – закашлялась я, готовая прыгнуть в объятия к своему соседу за то, что он фактически спас мне жизнь, ведь я думала, что сгорю со стыда. – Спасибо, а то мне не хотелось вас обижать, ведь вы так помогли нам сегодня, – я улыбнулась уголками губ и схватилась за сорочку, боясь, что женщина передумает.

– Ты, главное, амулет не забудь надеть, – она ухмыльнулась и с намёком во взгляде подмигнула мне. – Спокойной ночи, мы с мужем плохо слышим, не волнуйтесь, – сказала она и, не дав мне что-либо ответить, ушла в свою комнату.

12. Хризантема.

Душ определённо пошёл мне на пользу. Я чувствовала себя не просто свежее и свободнее, но и немного отдохнувшей. Всё напряжения сегодняшнего дня смылось вместе с водой, и мне оставалось лишь заснуть, чтобы на утро не вспоминать все мучащие меня мысли о смерти Боёна и его бредового состояния. Вытирая на ходу волосы полотенцем, я робко открыла дверь, боясь встретиться с ещё одним нераскрытым до этого обличием своего соседа, но выключенный в комнате свет дал мне понять, что тот уже спит. Это значительно облегчило мне задачу, так как уже не было сил видеть то, как себя ведёт без того странный Квон. Я зашла в комнату и в темноте отыскала один из стульев, чтобы развесить на нём свою одежду. Сорочка госпожи Пак была удобной и, самое главное, скромной. Я пыталась различить свободное место на матрасе, чтобы кое-как лечь у краешка, но зрение в который раз подводило меня. И лишь глухой стон парня давал знать, что он лежит не у стенки. Я даже не удивилась его выбору места, иначе с ним было бы слишком просто. Мне надо было кое-как переместиться к стенке, и, опустившись на колени, я ладонями прокладывала себя дорогу, чтобы случайно не задеть Боёна. Я была на редкость внимательной и аккуратной и без происшествий смогла «дойти» до подушки. Но когда пальцы случайно задели влажные пряди парня, я застыла в одном положении, мысленно борясь с совестью и усталостью. Его голова всё ещё была мокрой, я должна была её высушить. И пока я думала о том, что бы я сделала, если б у меня были лишь соседские чувства к этому человеку, тело с особой энергией вставало за тем, чтобы взять из нижней полки полотенце. Конечно, я не смогла справиться с этой задачей по-тихому, несколько раз открыв не ту полку, и умудрилась удариться коленом об ручку уже нужной полочки.

– Соник? – Боён, само собой, проснулся на мой не совсем тихий мат, и, взяв полотенце, я быстро приблизилась к парню, сев у его головы.

– Спи, всё хорошо, – прошептала я, аккуратно поднимая его голову, чтобы подложить под неё полотенце.

Я чувствовала непривычные ощущения лишь от того, как осторожно протирала полотенцем его волосы, слегка массируя им его голову.

– Я всё испортил, да? – спросил он через несколько минут тишины, что его голос прозвучал слишком громко для меня.

– Не знаю. Наверно, нет, – честно ответила я и реально не знала, злюсь ли я сейчас на парня за то, что ночую сегодня не в Сеуле.

– Я же могу всё исправить? – продолжил он, одной ладонью остановив мою руку, которая всё не прекращала круговые движения по его голове.

– Может, не нужно ничего исправлять. И так всё хорошо, – я улыбнулась уголками губ и очень хотела, чтобы он увидел мою улыбку.

Моё желание оказалось слишком сильным, поэтому мне оставалось лишь прикоснуться к его губам робким поцелуем, чтобы показать, что я совсем не злюсь на него, лишь б ему стало лучше.

– А это за что? – поинтересовался он, и я различила в его голосе ухмылку.

– За то, что больше не несёшь бред, – выпалила я первое, что пришло в голову, хоть мои слова имели смысл. Он глухо рассмеялся и, прижавшись ладонями к моей талии, повалил меня на матрас, что я от неожиданности прикрикнула. – Боён, не смей делать глупостей! – пригрозила я шёпотом, надеясь, что старики Пак реально плохо слышат.

Кое-как переместившись к стенке, я сразу же пожалела об этом, ведь теперь была прижата всем телом парня без шанса быть освобождённой из его плена.

– У нас с тобой разные понятия глупости, – хихикнул он и накинул на меня одеяло. Только сейчас я заметила, что хозяйка дома дала нам лишь одно одеяло. – Соник, я иногда разговариваю во сне, – сказал он и, словно пытаясь утешить меня от этой новости, положил свою ладонь мне на талию, чуть приближая к своему телу.

– Значит, сегодня ты совсем не заткнёшься, – ответила я, даже не представляя, что ещё бредовое он сможет придумать под высокой температурой.

– Ты можешь говорить вместе со мной, – произнёс он, положив свою голову на мою подушку, и мне уже становилось жарко от одного лишь дыхания парня, обжигающего кожу лица. Кончики наших носов касались друг друга, а я не знала, куда девать колено, чтобы случайно не задеть его мужского достоинство. – Могу рассказать тебе сказку на ночь, – усмехнулся он, играя пальцами по моей спине, которая медленно покрывалась потом.

– Знаешь, что я не могу понять? – начала я, уже полностью убедившись в том, что Боён сейчас в относительно адекватном состоянии.

– Что же?

– Ты сказал, что у тебя, наверно, есть девушка, но не общался с ней целый год. Как же можно было так заработаться, чтобы не заметить этого? – спросила я, надеясь, что он сейчас не будет говорить фразами из кинофильмов и сможет кое-как объяснить этот парадокс.

– Ты не поймёшь, Соник, – ответил он и сильно прижал меня за талию к своему телу. – С тобой всё будет по-другому, я обещаю. Я постараюсь, – последние слова он произнёс шёпотом, и я положительно кивнула, ведь реально ничего не понимала.


***
Проснулась я от невесомых прикосновений по лицу, щекочущих кожу. Ленясь открыть глаза, я пыталась отмахнуться, думая, что это пух от подушки попал на лицо, но, услышав тихий смех, поняла, что Боён пытается так меня разбудить.

– Если бы я подумала, что по мне ходит какая-то букашка, ты оглох бы от моего крика, – проговорила я безразличным тоном и широко зевнула, раскрывая глаза.

– Так и знал, что нужно будить тебя поцелуями, – ответил он с сожалением в голосе. – Хотя… ещё не поздно, – на этих словах он, сидя на коленях, нагнулся к моему лицу.

Я быстро среагировала, ладонью остановив его выступающие для поцелуя губы.

– Боён, – недоверчиво произнесла я, привставая, и первым делом проверила его лоб на жар. Тепло, но не горячо. – Ты как? Сейчас ты… нормальный? В смысле нормальный – такой, как обычно? – спросила я неуверенно, даже не зная, каким вообще мой сосед бывает обычно.

– Если ты спрашиваешь, спала ли температура и прошла ли головная боль, то да, – он кивнул, утешительно улыбнувшись, и взял меня за ладонь.

– А голоса? – всё не унималась я и резко вспомнила его слова, сказанные после ныряния вглубь. – Ты ведь их и раньше слышал, да?

– Нет, – ответил он дрожащим голосом и улыбнулся уголками губ. Я была уверена, что сейчас он врёт мне.

– Боён, если у тебя слуховые галлюцинации, то ты можешь рассказать мне. С твоей работой и образом жизни это даже не удивительно, – я сжала пальцами его ладонь, второй рукой поглаживая её, и увидела в его взгляде, что он готов сейчас признаться в этом.

– Нет у меня галлюцинаций, я ж не псих какой-то, – усмехнулся он, отцепляя свою ладонь, и быстро встал на ноги.

– А ведь говорил называть их душевнобольными, – буркнула я себе под нос и решила оставить всё, как есть.

Скорей всего, я столько вчера думала о его неизлечимой болезни, что сейчас пытаюсь навязать ему несуществующий диагноз, чтобы хоть как-то оправдать его странное резко изменившееся поведение, в которое именно я и влюбилась.


Госпожа Пак угостила нас вкуснейшим завтраком на крыльце своего дома с видом на море, и я даже была рада тому, что Боён потерял карту. Уже прощаясь с пожилыми людьми, подвёзшими нас до автовокзала, я понимала, что совсем не хочу, чтобы наша поездка в Сокчо заканчивалась. В Сеуле меня ждут переводы огромных статей, с которыми я, как всегда, запоздала, и, кто знает, может Боён, когда вернётся на работу, снова станет прежним занудным брюнетом, который постесняется даже взять меня за ладонь. С утра мы с ним ни разу не обсудили вчерашние признания друг другу в симпатии, и мне казалось, что он не хочет вспоминать об этом, так как жалеет о сказанном. Поэтому я решила, что буду играть по его правилам, да и больше не нужно притворяться молодожёнами.

– Надо взять что-нибудь поесть в дороге, – сказала я, когда мы сели на наши сидения, и быстро вскочила на ноги до того, как Боён занял своё место. Я чуть было не забыла про то, что опасно сидеть у окна рядом с этим парнем.

– Не надо, – он грубовато толкнул меня к окну и сел на своё кресло, – бабуля Пак положила нам пирожков и клюквенный компот – хватит на всю дорогу, – проговорил он безразлично, показывая на небольшой пакет у ног, который ему дала госпожа Пак.

Мне казалось, что там только коробка с подарком, и я неосознанно улыбнулась доброте старушки, которая бескорыстно позаботилась о незнакомой парочке, что даже стало стыдно перед ней за ложь о наших с Боёном отношениях.

– Может, поменяемся местами? – спросила я и заметила, что у парня сейчас совсем не было настроения.

– Зачем? – его голос отдавал холодом, и я была рада, что он не повернул голову, чтобы мне ответить.

– Ну вдруг ты захочешь поспать, прислонишь голову к окну, удобно будет, – оправдалась я, понимая, что сама не знаю, зачем мне меняться с ним местом, ведь я всегда любила сидеть у окна.

– Я не буду спать в дороге, – ответил он тихо, опустив голову вниз, и прикусил нижнюю губу, – сегодня я впервые за несколько месяцев выспался.

– Чай госпожи Пак тебе помог.

– Мне помогло то, что ты всю ночь сжимала мою ладонь, – он резко повернул ко мне голову и посмотрел на меня таким жалостливым взглядом, что я почувствовала себя виноватой, однако не знала, в чём провинилась. Мне захотелось взять его за ладонь, но я робела и решила, что это будет лишним.

Между нами повисла неловкая тишина, и, как назло, в автобусе было от силы десять пассажиров, которые отсыпались. Что неудивительно, кто ж будет ехать в столицу ранним воскресным утром. Господин Пак предлагал нам остаться на полдня, чтобы получше осмотреть город, и даже обещал самолично прокатить нас в свой выходной, но я, игнорируя просящие взгляды Боёна, категорически отказывалась. И сейчас начинала жалеть о своём желании, не находя нужного оправдания. Когда заревел мотор автобуса и транспорт, наконец, тронулся с места, я облегчённо выдохнула, так как боялась, что в любую минуту передумаю и выскочу на улицу. Скорей всего, настроение Боёна пропало из-за того, что мы уезжаем из Сокчо, ведь я видела, как сильно ему понравился этот город, что он даже умудрился заставить меня переночевать тут. И чтобы хоть как-то заставить его улыбнуться и прекратить эту дурацкое молчание, такое нетипичное для парня, я достала из рюкзака коробку с подарком.

– Держи. Как и договаривались, – улыбнулась я, протягивая ему коробку, и внимательно следила за его реакцией.

Кажется, у меня кое-что получалось, что он отвлёкся от рассматривания переднего кресла и посмотрел на меня с лёгким интересом в глазах.

– Я же вчера тебе не проговорился про свой подарок? – спросил он, с мучительной медлительностью открывая картонку.

– Нет, ты говорил, что в твоей коробке наш с тобой ребёнок, – усмехнулась я, только сейчас посчитав эти слова вполне забавными.

– В этом есть смысл, – кивнул он и достал из коробки стеклянный шар, странно улыбаясь.

Он молча смотрел на полученный подарок, широко раскрыв глаза, и я заметила, как дрожат его губы, словно пытаются произнести что-то. Я не могла точно определить по его взгляду, понравился ли ему маленький подводный мир, так сильно зачаровавший его вчера. И Боён быстро развеял мои сомнения, когда, одной рукой сжимая шар, приложил вторую к моей щеке и крепко поцеловал в губы. Такой реакции я точно не ожидала, и мне оставалось лишь ответить ему, улыбаясь сквозь поцелуй.

– Это значит, что тебе понравился подарок? – спросила я, облизывая нижнюю губу.

– Нет, просто захотел поцеловать свою девушку, – усмехнулся он, довольно рассматривая шар. – Но подарок очень понравился, спасибо, Соник, – он улыбнулся мне и нагнулся ко мне, очевидно, чтобы одарить ещё одним поцелуем.

– Стоп, – остановила я его, всё никак не понимая, какие у нас с ним отношения. – Девушку?

– Да, мы ж вчера решили, забыла уже? – он нахмурил брови и уставился на меня требовательным взглядом.

Я лишь покачала головой, сжимаясь в кресло, и повернула голову к окну, надеясь, что он сейчас не видит, как сильно покраснели мои щёки. Мне хотелось глупо смеяться, но это было бы странно даже для Боёна.

– Так ты будешь открывать свой подарок? – поинтересовался он, доставая из пакета свою так заботливо охраняемую вчера коробку, и я повернулась всем телом к нему, поудобнее устроившись в кресле.

Я знаю, что там будет что-то необычное, и сильно удивлюсь, если это какая-нибудь статуэтка, но всё равно не знала, что именно такого там может быть, что Боён даже в бреду не выпускал коробку с рук. Я, положив её на колени, быстро подняла крышку и, увидев содержимое, громко закричала, прижимаясь всем телом к парню.

– Это собака! – орала я, сжимаясь его руку, и в то же время сильно ударяла кулаком по ней.

Я не думала о том, как он умудрился полдня продержать животное в коробке, но его жестокая шутка стоила мне нескольких лет жизней. Я уже начинала плакать, когда Боён быстро достал собаку и стал приближать её ко мне.

– Соник, успокойся, она ненастоящая, – говорил он тихим тоном, пытаясь схватить меня за запястье руки, не прекращающей свои удары. – Потрогай, она из валяной шерсти.

– Ненастоящая? – повторила я более тихим голосом и старалась привести дыхание в порядок, принимая на себе несколько пар любопытных глаз.

– Моя девушка обожает собак из валяной шерсти, – произнёс Боён, улыбаясь другим пассажирам, и я со всей злобой ударила его в последний раз.

– Я ненавижу тебя, Квон Боён, и твои шутки, – чуть ли не хныкала я, а парень продолжал направлять серую псину в мою сторону.

– Ну же, потрогай её, – сказал он и схватил моё запястье. – Соник, она не укусит, поверь мне.

– Я знаю, что не укусит, – ответила я, отрицательно качая головой, и брыкалась, так как всё равно боялась прикасаться к этому чудовищу.

– Погладь её. Кстати, это девочка, – он улыбался так, словно реально знакомил меня с живой собакой, и я просто не могла не вестись на это.

Рука дрожала, но всё равно робко тянулась к голове игрушки. Когда пальцы легонько коснулись жёсткой шерсти, я вздрогнула и смогла погладить макушку собаки.

– Смотри, ей нравится, – говорил Боён, заставляя меня смеяться. – Теперь почеши её под подбородком, они это любят. – Я послушалась и по-настоящему наслаждалась моментом, представляя, что мой шерстяной питомец реальный и точно меня не укусит.

– Ей и вправду нравится, – я по-детски улыбнулась, посмотрев на парня, и он довольно кивал мне, приобнимая за плечо.

– Я бы тоже хотел, чтобы меня почесали под подбородком.

– Всё равно ненавижу тебя, – прошептала я, но пощекотала пальцами его подбородок, упиваясь тихим скулежом Боёна.

– Как назовёшь нашего питомца? – спросил он, «усадив» её на своё колено, и медленно гладил ей спинку.

– Нашего питомца? – усмехнулась я, хоть мне и нравилось то, как звучат эти слова.

– Ты хочешь, чтобы я называл её нашей дочерью? Хм… почему бы и не…

– Хризантема, – перебила я его, пока эта мысль не до конца уселась в его голове.

– Хризантема, – повторил он и почесал ей за ушком. – Надеюсь, она быстро начнёт отзываться на свою кличку.

– Ты даже не спросишь, что означает это имя?

– А оно что-то означает? – удивился он, вопросительно посмотрев на меня.

– Конечно. У всего есть значение, – я укоризненно покачала головой, устало вздохнув.

– Я бы поспорил с тобой на эту тему, но мне интересно, что за значение, – произнёс он, и я лишь окинула его недоверчивым взглядом.

– Это один из символов города Сокчо, и на языке цветов означает нежную любовь, – на последних словах мой голос был таким тихим, что я от смущения с трудом слышала саму себя.

– Всё-таки моя вчерашняя чушь про то, что в коробке я ношу нашего ребёнка, имела какой-то смысл, – ответил он с поддельной задумчивостью, и я с улыбкой ударила его по голове картонной крышкой.

– Ты несёшь чушь двадцать четыре часа в сутки, – сказала я, поглаживая его макушку, и показала взглядом на пакет госпожи Пак. – Ты сегодня будешь меня кормить, а?

13. Перевод.

Приехав на маршрутке к дому, я сразу ощутила всю тяжёлую усталость за два дня. Или может, это всё мысли о предстоящей работе над переводом так резко начали грузить меня, что я с трудом держала рюкзак на плече, когда мы заходили в подъезд. Боён, заметив моё медленно плетущееся к лифту тело, молча отобрал у меня рюкзак и впихнул в руку Хризантему. Мне ещё нужно будет привыкнуть к этому чудищу. Когда мы зашли в кабинку лифта, голова неосознанно легла на плечо Боёна, и тот тихо усмехнулся, нежно сжав мою ладонь.

– Чем займёшься? – спросил он, погладив макушку Хризантеме.

– Душ. Приму. Душ, – пробормотала я, хотя была уверена, что сразу плюхнусь в кровать, не переодеваясь.

– Звучит заманчиво, – он загадочно улыбнулся, и я несильно ущипнула его за палец, чтобы не смел думать ничего пошлого. – Не забудь покормить нашу дочь, – сказал он, рассмеявшись. – Кстати, она любит свинину, – добавил он, когда дверь лифта открылась.

Я освободила руку, чтобы легонько ударить его по плечу за издевательский тон, но представший перед нами Минсу заставил меня быстро убрать голову с плеча Боёна и отойти от него к стенке кабинки.

– Воу, а я вас ищу два дня! – радостно воскликнул блондин, разводя руками по сторонам.

Хоть мы и неплохо поладили в тот вечер у него в квартире, играя в приставку, мне не хотелось, чтобы он был в курсе наших отношений с Боёном. Но мой парень, кажется, не понял моего желания, поэтому крепко сжал мою ладонь и потянул из кабинки лифта.

– Вы двое, где были? – поинтересовался сосед сверху, пока я всеми силами пыталась выпутать ладонь из руки Боёна. – Вы встречаетесь что ли? – Минсу не смог не проигнорировать наши сплетённые ладони и с сильным удивлением в глазах указал пальцем на них.

– Ага, – довольно улыбнулся Боён, не замечая моего смущённого взгляда. К тому, что я встречаюсь со своим соседом напротив, тоже нужно привыкнуть.

– А, ну тогда Сонхи тоже приглашена, – тот лишь пожал плечами и собирался уже направиться к лифту.

– Куда, Солнышко? – спросил Боён, и я тихо усмехнулась в макушку валяной собаки от слова «солнышко», думая, что пора ревновать к подобному обращению.

– Если бы ты дал мне свой номер, то получил бы общую рассылку. У меня завтра вечеринка, – ответил он, и не успела я закатить глаза, как сразу добавил, – повод есть: я устроился на работу, – безразличный тон парня говорил о том, что сама работа ему не важна, но вечеринку в честь этого всё равно устраивает.

– Да, мы придём, – кивнул Боён, не дав мне шанса подумать.

Я недовольно посмотрела на него, но тот, кажется, опять пытался насильно затащить меня туда, где я обычно чувствую себя некомфортно.

– Только без подарков, прошу вас. Меня тошнит уже от вида галстуков, которыми меня задаривают последние два дня, – он тяжело вздохнул и, нажав на кнопку лифта, зашёл в кабинку, даже не попрощавшись.

– Я не пойду, – сердито буркнула я, наконец, отцепляя ладонь, и, стянув рюкзак с его плеча, молча подошла к двери своей квартиры.

– Конечно, пойдёшь, – ответил он и, пока я пыталась отыскать ключ, обнял меня со спины, взяв у меня из-под локтя Хризантему, мешающую в поисках. – Ведь там буду я.

– Я не пью, не танцую и не особо жалую Минсу – будь там хоть двое тебя, я не пойду, – бормотала я, не поднимая головы.

– Двое меня, – усмехнулся он, так же мешая в поисках, так как одна его ладонь поглаживала живот, а дыхание щекотало шею. – Ну один раз пойдём, что мне для этого сделать? Хочешь, потру тебе спинку, когда ты сейчас будешь принимать душ?

– Ни в коем случае, – категорично ответила, стараясь не выдавать свою смущённую улыбку, и достала из рюкзака дурацкий ключ.

Отперев дверь, я собиралась было откинуть парня с себя, но тот, всё так же прижимаясь к моей спине, зашёл в квартиру, толкая меня впереди себя. Как ни в чём не бывало, он разулся, кладя Хризантему на пол, и слишком наглой походкой направился в мою спальню, дверь в которую была открыта и выставляла весь бардак, скопившийся за месяц летних каникул. Я быстро сняла кроссовки, разбросав их по разным сторонам прихожей, но всё равно не успела опередить парня, который со слишком спокойным лицом рассматривал неаккуратно застеленную постель, одежду, валяющую на полу и несколько немытых чашек из-под молока, что я иногда пью перед сном.

– Хм… – задумчиво протянул он, скрестив руки на груди, а я ждала его вердикта, уверенная, что он разочарован в своей девушке. – Твой бардак всё такой же, каким я его видел в последний раз, – усмехнулся он и прыгнул на постель, прижав мою подушку к своей груди. Я залилась краской, вспомнив, что он был у меня позавчера и, скорей всего, успел уже осмотреться здесь. – Пахнет тобою, – прошептал он, закрыв глаза. – Быстрей принимай душ и иди ко мне.

– Что? В смысле, к тебе? – возмутилась я, роняя рюкзак на пол.

– Хочу полежать с тобой часик перед тем, как ты уткнёшься в свой ноутбук, – пробормотал он в подушку, не открывая глаз, и крутился в постели из стороны в сторону. Я молча смотрела на него, не зная, что сказать, чтобы выгнать парня из своей кровати, так как подсознательно хотела не просто согласиться, а забить на перевод и лежать с ним так целый день. – Чего стоишь? – спросил он через минуту тишины, открыв один глаз. – Так ты всё-таки хочешь, чтобы я потёр тебе спинку? – он улыбнулся уголком губ, играя бровями, и я быстро выбежала из комнаты, пока он реально не решил, что я этого хочу.


***
Я проснулась в тёплой постели, по голову укутанная одеялом, из-за чего даже вспотела. Боёна рядом не было, хотя я помню, как засыпала, любуясь его лицом и вслушиваясь в тихий голос. Часы показывали, что я проспала больше часа, а начинающие сумерки заставили меня быстро вскочить с кровати. Времени на перевод опять было мало, ведь рано утром я должна быть в редакции с идеальным переводом статьи, которую я ещё даже не читала.

– Боён? – прошептала я в пустоту, выходя из спальни, но тёмная прихожая лишь пугала своей одинокой мрачностью. – Боён, если ты здесь, не смей меня пугать. Клянусь, я отброшу коньки, если ты выскочишь из темноты, – предупредила я, даже угрожающе вытянув указательный палец, но ответа не последовало, что больше расстраивало, чем радовало.

Ушёл без предупреждения. Мог бы и разбудить. С другой стороны, я должна поблагодарить его, ведь у меня появилось время на то, чтобы сосредоточиться на переводе. На этот раз я должна сделать его идеальным, чтобы получить шанс на то, чтобы меня зачислили в штат. Сегодня была статья о беженцах, и она была намного сложнее, чем та, что была полна экономических терминов. Но когда я пыталась засесть хотя бы на прочтение статьи, голову всё время посещали моменты из проведённого в Сокчо времени. Всё всплывало лицо Боёна, и я, как дура, сидела, улыбаясь в монитор. Дьявол, даже в своё отсутствие мешает мне работать. Я подумывала написать ему хотя бы коротенькую смску, так как думала, что так смогу успокоиться и на время отвлечь своё внимание от парня, но только сейчас заметила, что до сих пор не знаю номер его мобильного. Кажется, он несильно любил им разбрасываться, раз даже Минсу, с которым он почти каждую ночь веселится, его не знает. Все попытки остановить себя от того, чтобы не постучаться в дверь своего соседа ради номера телефона, который мне, в принципе, сейчас не особо нужен, провалились, поэтому, не снимая очков и тапочек, я чуть ли не бегом вышла за дверь своей квартиры.

Увидев Боёна, сидящего на полу коридора и играющего со своей дворняжкой, я застыла на месте. Я ощущала себя странно, так как уже не чувствовала должного страха перед собакой, но всё равно сделала шаг назад, окинув коротким взглядом Хризантему, которая всё так же послушно стояла в прихожей.

– Боён? – позвала я парня, уже забыв, зачем вообще хотела его увидеть.

Мне так нравилась эта сцена, в которой он, не замечая ничего вокруг, наслаждался тем, как Темпо лижет ему лицо и царапает руки, почти уложив его на пол. Пёс казался более живым и энергичным, чем в первый день нашего «знакомства», и я понимала, что это благодаря тому, что Квон подобрал бездомное животное с улицы.

– О, Соник, ты проснулась, – ответил Боён, с трудом повернув ко мне лицо, которое без остановок атаковал язык Темпо.

– Я, кажется, не вовремя, – усмехнулась я, скрестив руки на груди, и прислонилась одним плечом к косяку двери.

– Это не то, что ты подумала, – улыбнулся он, еле как вставая на ноги. – Минсу совсем не играется с моим другом, ты смотри, как он соскучился, – проговорил он, подходя ко мне, и пёс, в свою очередь, последовал за хозяином.

– Не подходи, – я быстро встала в защитную позу, останавливая парня ладонью.

– Он ничего не сделает, – обидчиво промямлил Боён, вытягивая ко мне руки. – Я сказал Темпо, что он не во вкусе моей девушки, он не станет к тебе приставать, – он активно закивал головой, а я внимательно следила за псом, который сидел в нескольких шагах от меня и непонимающе наклонил голову вбок. Мирная собака и обнимающий меня за талию Боён смогли меня убедить в том, что бояться нечего. – Ты сейчас работаешь над переводом? – спросил он, поднимая мои очки, и притянул ко мне свои губы, которые были грубо остановлены моими пальцами.

– Ты только что лизался с дворовой собакой, Боён, – я укоризненно покачала головой, возвращая очки на своё место.

– Ты слишком жестока к нашей с ним дружбе. Скажи честно, это потому Темпо не из валяной шерсти? – спросил он с наигранной серьёзностью, ещё ближе прижимая меня к себе. Я неосознанно рассмеялась, лениво отталкивая парня от себя.

– Мне надо работать, – проговорила я с особой неохотой и мысленно считала секунды до того, когда Боён, следуя своему образу наглого соседа, напросится ко мне в гости.

Но он лишь обидчиво опустил голову и повернулся лицом к собаке, всё сидящей в позе ожидания. Совесть кричала мне закрыть дверь и начать уже этот чёртов перевод, а сердце и, как назло, голос уже звали его на чай с печеньками.

– Не посчитай за дискриминацию, но я ещё не готова принимать в свою квартиру собак не из валяной шерсти, – я виновато пожала плечами, но парня это не расстраивало, и он быстрыми шагами направился к лестницам, чтобы оставить Темпо на попечении Минсу.


***
Я стояла в маленьком офисе редактора интернет-газеты и боялась поднять голову под громкими криками моего шефа, ругающего меня за запоздалый перевод, который к тому же был корявым. Я должна была принести статью на корейском к семи утра, а сейчас было почти три после полудня. Признаюсь, я была виновата, поэтому молча выслушивала крики шефа, стараясь пропускать мимо ушей мат, которым он не пренебрегал. И несмотря на это, статья была выпущена, а всё потому что они наняли переводчика с немецкого на полную ставку. Столкнувшись со своим однокурсником, который учился заочно, я и подумать не могла, что он занял моё место, да и так, что мне даже об этом не соизволили сообщить. И сейчас я больше ненавидела Чан Хёну, надменного парня, считающего, что знает немецкий лучше самих немцев, чем своего шефа, который в завершении своего эмоционального монолога озвучил вердикт, гласящий, что я уволена. С трудом сдерживая слёзы, я вышла из кабинета редактора, бросая рабочую флешку с переводом в первую попавшуюся мусорную урну, и быстрым шагом направилась к лифтам.

– Сонхи! – звал голос сзади, но я была на грани того, чтобы разреветься, поэтому не решалась остановиться. – Квон Сонхи! – голос продолжал звать, и, когда я зашла в кабинку лифта, поняла, что звал меня Хёну, который пронырнул за мной.

– Чего тебе? – спросила я осипшим голосом, надеясь, что тот не слишком дрожит из-за обиды, разъедающей изнутри.

К Хёну у меня была особая антипатия, но я не хотела, чтобы он знал, что неприязнь из прошлого, которая за два года должна уже быть забыта, сейчас всплывала с двойной силой.

– Надеюсь, ты не сильно злишься на меня? – он мило улыбнулся, ещё сильнее раздражая меня, и нажал на кнопку лифта, про которую я забыла.

«Надеешься, что я не злюсь на тебя за то, что на первом курсе после моего пьяного признания на одной из вечеринок в честь окончания сессии разболтал всем, что нравишься мне, выставив меня сумасшедшей сталкершой, и тем самым унизил меня перед всем курсом, который ещё год припоминал мне об этом?» – подумала я про себя, но лишь отрицательно покачала головой.

– Что ты. Всё хорошо. Как я могу злиться, ты же не виноват в том, что я запаздываю с переводами, – проговорила я, крепко сжав зубы, чтобы слёзы подождали до первого этажа.

– Ну да. Я просмотрел некоторые твои переводы. Видно, что они были сделаны второпях, ведь некоторые слова были переведены не на корейский, а на английский, но с корейскими суффиксами, – он рассмеялся собственным словам, и только доехавший до первого этажа лифт смог спасти меня от очередного позора.

– Пока, – пробормотала я, выбегая из кабинки, и дала волю слезам, бормоча под нос все известные мне ругательства на немецком языке.

Хёну продолжал звать меня в спину, но я сделала вид, что не слышу его, и как можно быстро вышла из здания бизнес-центра. Подсознательно я знала, что однокурсник ни в чём не виноват, это всё моя халатность к своей работе, которая очень нужна для карьеры, если я хочу вести в будущем свою колонку в журнале. Интернет-блог, на самом деле, удобная вещь, ведь не ставит меня во временные рамки и никаких шефов с их критичными замечаниями о качестве перевода, но мне же нужно будет когда-то перейти на новый уровень, чтобы зарабатывать на жизнь делом, которое я люблю. Всю дорогу до дома я думала о том, что могла бы продержаться в этой газете ещё немного, если бы меня нагло не заменил Чан Хёну, чей уровень немецкого, уверена, не намного лучше моего. Кто знает, может, если бы я работала на полную ставку, имела бы свой столик в редакции, приходила бы на работу в девять и уходила в шесть, то переводила бы статьи вовремя и качественно. Мне было обидно за тот потерянный шанс, что слёзы всю дорогу до дома не прекращали литься. А ведь я планировала заняться остаток дня написанием поста о дне в Сокчо. Настроение было полностью испорчено, за потраченный труд не заплатили, хоть я и села за перевод лишь когда Боён ушёл к себе в квартиру, то есть ближе к полуночи.

Как назло, косвенный виновник моего увольнения спускался вниз по лестнице, когда я выходила из лифта, пытаясь вытереть с щёк бесконечный ручей слёз. Он удивлённо застыл на месте, расширив глаза, а я хотела сделать вид, что не заметила его, и опустила голову, спрятав лицо под копной не расчёсанных волос.

– Соник! – позвал он меня, и тут уже нельзя было сделать вид, что я не услышала. Я остановилась, но не решалась повернуться к парню лицом. – Опять плачешь? И даже не из-за меня, – он встал передо мной, убирая с лица волосы, чтобы вглядеться в мои мокрые глаза, и укоризненно покачал головой.

– Лучше б из-за тебя, – промямлила я сквозь слёзы и прижалась к нему, во всю силу зарыдав в крепкую грудь.

– Даже не знаю, это хорошо или плохо, – усмехнулся он, поглаживая ладонью мою спину. – Расскажешь здесь или общий коридор не самое лучшее место для слезливых откровений? – спросил он с насмешкой. Я несильно толкнула его, всхлипывая, и подошла к двери его квартиры. – У меня? – удивился он, и я положительно закивала.

Не хотелось идти к себе и видеть разбросанные по полу словари с немецко-корейского языка, которые только усилят мою обиду. Боён потянул за ручку двери своей квартиры, которая даже не была заперта, и пустил меня вперёд. Войдя за порог, я столкнулась с большими банками краски и застыла на месте, вопросительно посмотрев на хозяина квартиры.

– Решил всё-таки покрасить стены в яркий цвет, белый сводит меня с ума, – пожал он плечами, и я сняла обувь, желая поскорее высказаться ему, а потом расспрашивать о цвете стен.

Не дожидаясь дальнейшего приглашения и не надевая тапочек, я сердитой походкой направилась в гостиную и всем телом плюхнулась на диван, злобно уставившись на стену, цвет которой напоминал цвет волос Чан Хёну. Злобно фыркнув, я повернула голову в сторону и скрестила руки на груди, ожидая, когда Боён соизволит сесть рядом и выслушать меня. Но тот, кажется, не хотел торопиться, и на секунду мне показалось, что он пытается оттянуть момент. И когда он зашёл в гостиную с двумя стаканами и бутылкой виски, я возмущённо нахмурилась.

– Боён, ты офигел пить в это время?

– А? А что со временем? Почти вечер. Да и я подумал, Джек сможет успокоить тебя, – он довольно улыбнулся и всё равно стал разливать по стаканам. – Если только ты не хочешь, чтобы я утешил тебя другим способом, – он двусмысленно задвигал бровью, и я стала искать глазами хотя бы подушку, которую можно было бы закинуть в него.

Но взгляд зацепился лишь за упаковку лекарства, лежащую на журнальном столике. Труднопроизносимое название совсем не говорило мне о том, для чего этот препарат, и, когда рука протянулась к ней, чтобы присмотреться к мелким надписям, парень схватил меня за запястье и всучил мне наполненный до половины стакан. Я настороженно посмотрела на него, никак не решаясь спросить, и надеялась, что он сделает это сам, раз увидел, что я заинтересована в этом лекарстве, но Боён в ожидании смотрел в мои глаза, отпивая из своего стакана.

Тяжело вздохнув, я решила на время отложить свои страхи и, сделав маленький глоток противной жидкости, принялась без остановок рассказывать про статью, про мой уродливый перевод, увольнение и, конечно же, про Хёну, не скрывая своей былой симпатии к однокурснику и причину давней неприязни. Боён внимательно выслушивал каждое моё слово, не перебивая и вовремя заполняя мой стакан.

– Ты бы видел его усмешку над моими переводами. Так и хотелось избить его до полусмерти, – проговорила я, злобно уставившись в стену и крепко сжимая стакан в руке.

– Ну всё, тебе можно уже не наливать, – подытожил Боён, отбирая у меня стакан с недопитым виски, и я умоляюще посмотрела на него, злобно фыркнув.

– Ты сам сказал, что Джек меня успокоит, – пробормотала я, поудобнее укладывая ноги на коленях парня.

– Я ожидал девичьи слёзы, а не угрозы об избиении и смерти, – усмехнулся он, сразу пристроив ладони на моих бёдрах.

– Ах да, я и забыла, что ты работаешь ангелом, – ответила я, положив тяжёлую голову на подлокотник дивана, и ощущала лёгкое пьяное головокружение. – И когда ты стал таким любителем выпить?

– Я год не пил, недавно опять начал, – он пожал плечами, а ладони тем временем постепенно перемещались к ягодицам.

– Похоже, год назад у тебя что-то случилось, что ты расстался с бывшей, даже не заметив этого, и бросил пить. Что ещё ты перестал делать и решил сейчас возобновить? – поинтересовалась я, стараясь звучать не слишком требовательно.

Почему-то, мне казалось, что эта пачка с таблетками, название которой я весь вечер не раз перечитывала и умудрилась уже запомнить, как-то связана с тем, что Боён решил поменять образ жизни, который, как оказалось, он вёл год назад.

– Год назад я вместе с единомышленниками открыл НКО, – ответил он коротко и с холодной безразличностью, что даже его ладонь остановила свои поглаживания и тянулась к пачке с сигаретами. – Ну так что, ты идёшь к Минсу? – спросил он после короткой затяжки.

Я с трудом подняла голову и, опустив ноги на пол, лениво покачала головой. Парень не стал на этот раз настаивать, и я мысленно поблагодарила его за это. Сегодняшний день слишком сложный, что даже если б хотела, то не пошла бы на эту тупую вечеринку. Мне нередко приходилось ехать по утрам в одном лифте с гостями Минсу, которые выходили из его дома после очередной шумной гулянки, мешающей мне спать по ночам. И часто это были еле стоящие на ногах девушки, от которых несло жутким перегаром и которые вешались на шею. И сейчас, вспоминая этих самых девушек, я заметила, что ещё ни разу не видела, чтобы из квартиры соседа сверху выходила гостья немодельной внешности. Я посмотрела хмурым взглядом на Боёна, молча докуривающем свою сигарету, и злобно проскрежетала зубами. Можно понять причину, по которой он не пропускал ни одного пати в доме Минсу, но то, что он и сегодня собирается туда идти и даже не уговаривает меня пойти с собой, заставило проснуться во мне сильную ревность.

– Всё ещё думаешь об этом ублюдке? – спросил он, заметив мой недоверчивый взгляд, и я лишь покачала головой.

– Я иду к Минсу, – ответила я, вставая на ноги, и, чуть пошатавшись на месте, направилась на поиски ванной комнаты.

Квон Боён слишком легкомысленный для того, чтобы я доверяла ему, а Кан Минсу чересчур любитель женского общества, чтобы обойтись сегодня исключительно мужской компанией для празднования такого важного события в своей бездельной жизни. Да и надо же разок посмотреть, как проходят эти вечеринки, которые я два месяца с переезда соседа сверху проклинаю. Свою дозу алкоголя на сегодня я уже получила, значит, успею немного отрезветь и проследить за своим бойфрендом.

14. Сломанные рёбра.

– Выключи свет! – закричала я, но мой голос с трудом выдал глухой хрип. Сухое горло не позволяло мне повторить мою просьбу, и мне пришлось кое-как раскрыть глаза.

Боён опять заснул в моей кровати, ведь он, словно коала, прижимался к моему телу. Глаза слепли под ярким светом, голова болела из-за сильных ударов мелких молоточков, а ноги почему-то мёрзли. Кое-как подвигав ими, я поняла, что на мне нет пижамных штанов. Осознание этого заставило глаза быстро открыться на всю ширину.

– Чёрт! – прошептала я, закрывая их обратно, и немного поморгала, чтобы привыкнуть к яркости выглядывающего из окна солнца.

С трудом раскрыв их, я поняла, что лежу совсем не в своей кровати. Память немного подводила, но я всё-таки надеялась, что кровать принадлежит Боёну, который что-то бормотал во сне. Я хотела повернуть к нему голову, но его лицо было уткнуто мне в шею, что я встретилась взглядом с сахарной ватой. Постепенно сознание приходило в себя, и с каждой секундой мне всё больше становилось неловко от крепкого объятия парня, который, я точно уверена, лежал сейчас с голым торсом.

– Боён, ты проснёшься, нет? – поинтересовалась я, когда мне стало жизненно необходимо принять в себя чего-нибудь жидкого.

Это было жуткое похмелье, теперь я знаю, какое это мерзкое чувство. И самое ужасное, я не совсем помнила, как его достигла, что пугало сильнее, чем неловкость от того, что я заснула в кровати своего парня.

– Я надеюсь, он не помер? – услышала я слишком знакомый голос и совсем не хотела, чтобы его обладателем оказался Минсу, гуляющий по коридору в одних шортах.

– Какого чёрта! – закричала я во весь голос, по крайней мере, попыталась, и стала руками и ногами толкать бессознательную тушу Боёна.

– Боль… но… – промямлил тот, поворачиваясь в другую сторону кровати, и плюхнулся на живот, продолжая спать.

Мой крик повторился с большей силой, так как он был полностью голым, и сейчас я смотрела на нагие ягодицы Боёна, который резко вскочил на ноги. Я быстро закрыла глаза, опуская голову к прижатым к груди коленям, и пыталась на ощупь найти одеяло, которым можно было прикрыться, ведь я сама была в одном нижнем белье.

– Что случилось? – спросил Боён, запыхавшись, и притронулся ладонью до моего локтя.

– Наверно, её смутила твоя нагота, – услышала я усмешку Минсу, и пыталась проиграть в голове события вчерашней ночи.

– Думал, ты уже к ней привыкла, – ответил тот, и я резко подняла на него хмурый взгляд, уставившись в непонимающие глаза.

– О, а вы быстро, – говорил Минсу, скорей всего, поняв всё совсем не так.

– Ничего мы не быстро! – прикрикнула я ему, бросая подушку, не долетевшей до цели, и пожалела об этом, так как это была единственная вещь, которой я могла бы прикрыться, пока искала бы свой сарафан. – Может, кто-нибудь из вас оденется? – возмутилась я, стараясь не смотреть ни на одного из парней, которые совсем ничего не предпринимали для того, чтобы не смущать меня.

– С какого это перепуга? Я у себя дома, отдыхаю после тяжёлой ночи, – спокойно ответил он, словно специально зевая и потягиваясь.

– Мы у тебя? – удивилась я, что только путало хаотичные мысли,заставляющие голову болеть ещё сильнее.

– Если что, ты первая заснула на его кровати, – быстро добавил Боён, сидя на краю кровати и покуривая, а я еле различала его слова, так как взгляд был уставлен на копчик и верхнюю часть ягодиц, на которых тоже были набиты татуировки. – Я не хотел тебя будить и заснул ря…

– Оденься уже, чёрт тебя дери! – крикнула я сердито и еле как повернула голову в другую сторону, скрестив руки на груди.

– Помнится, вчера ты сама его раздевала, – рассмеялся Минсу, и я вытаращила на него глаза, заливаясь краской, но совсем не помнила такого. – Я и не думал, что ты можешь так хорошо играть в покер. Или твой талант проснулся лишь потому, что мы играли на раздевание? – парень двусмысленно скалился, а я облегчённо выдохнула, начиная постепенно вспоминать причину, по которой проснулась полуголой.

– Солнышко, заткнись уже и принеси нам воды что ли, – проговорил Боён, и я бы расцеловала его за эти слова, но тот был в процессе поисков своих боксёров.

– Они там, – тихо буркнула я, когда Минсу послушно вышел из комнаты, и показала пальцем на дверную ручку.

Я не помнила того, как он от них избавлялся, и поняла, что заснула ещё до последнего раунда.

– Где? – он стал искать их под дверью, словно специально дразня меня своим голым задом.

– Да висят на ручке, – нервно проговорила я, но тот всё равно стоял на месте, уставившись на дверь.

Это не могло не разозлить меня, и я раздражённо встала на ноги, готовая засунуть боксёры ему в глаза. Не успела я дойти до двери, как Боён повернулся ко мне лицом, хитро улыбаясь, и прижал меня за талию к своему торсу, крепко целуя в губы.

– Бо… – прошептала я сквозь поцелуй и хотела оттолкнуть его, оправдавшись тем, что он голый и в любую секунду Минсу может зайти в комнату, подсознательно надеясь, что тот ещё долго будет нести нам воду.

От поцелуя становилась так жарко, что я даже была рада, что стою в одном белье. И то, что я всем телом прижималась к полностью голому парню, заставляло кровь бурлить. Сердце билось в бешеном ритме, и я почти задыхалась, ухватившись за плечи Боёна, чтобы не потерять равновесие.

– Я вчера тебе поддавался, – проговорил он мне в губы, затейливо усмехаясь, а мне уже было неважно, так как моё тело требовало реванша.

Я хотела показать ему это через поцелуй, но он повернулся ко мне спиной и слишком быстро надел боксёры, не дав мне напоследок насладиться видом сзади.

– Ваша вода, друзья, – Минсу словно специально выбирал момент, чтобы вернуться.

Я жадно выхватила у него бутылку, бросая крышку, и начала глотать долгожданную жидкость, надеясь, что она сможет унять сильное возбуждение, заставляющее ныть низ живота. Приняв на себе две пары удивлённых глаза, я ладонью вытерла губы и мило улыбнулась.

– Похмелье, – пожала я плечами и, наплевав на всю неловкость, начала гулять по комнате в поисках моего сарафана. Как же мне повезло вчера, что я проиграла лишь один раз, а то я от стыда и не проснулась бы даже.


***
Как и ожидалось, мы с Боёном были не единственными гостями, ночевавшими к квартире Минсу. И увидев нескольких девушек, слишком свежо выглядевших для людей, которые всю ночь пили и танцевали, мне стало не по себе. Я пообещала себе, что это была первая и последняя вечеринка соседа сверху, которую я посетила, и чуть ли не бегом выходила из квартиры. Но открыв входную дверь и выйдя за порог, я животом столкнулась с собачьей мордой и первым делом взвизгнула, делая шаги назад.

– Всё хорошо, Соник, не бойся, – проговорил Боён, который встал рядом со мной, и погладил макушку Темпо.

Возле собаки стояла женщина, держащая его за поводок, и прошла внутрь, коротко кивая парню. Я отошла в сторону, пропуская её мимо себя, и вопросительно посмотрела на Боёна, который уставился в след псу.

– Минсу нанял Темпо няньку? – спросила я в шутку, выходя из квартиры, и надеялась благополучно добраться до своей ванной комнаты, так как немного шаталась из-за головокружения.

– Да, такой вот Солнышко обходительный, – ответил парень, положительно кивая, и я не сразу поверила, удивлённо уставившись на него.

– Не проще ли отдать его в приют, ты же не собираешься вечно держать его у Минсу, – сказала я, не понимая, почему он не сделал этого раньше.

– Я не собираюсь отдавать его, он мой пёс. А я своих не бросаю, – хоть и его слова звучали серьёзно, я не смогла сдержать улыбки.

– Ребёнок, – тихо произнесла я, подходя к своей квартире, и по привычке думала, что Боён последует за мной. – Не зайдёшь? – спросила я и только потом поняла, как странно звучат мои слова. – На завтрак, – добавила я, надеясь, что он не подумал ничего пошлого.

– Мне надо забежать в офис, – он лишь пожал плечами, усиленно почёсывая предплечье.

– Ты так пойдёшь? – поинтересовалась я, показывая на его потрёпанную одежду и лохматые волосы.

Я уже и забыла, что Боён является учредителем благотворительной организации, и даже не знала, как должна вести себя девушка человека с такой серьёзной и важной должностью.

– Просто улажу маленькую вещь. Много времени не займёт, – ответил он и, нажав на кнопку лифта, одним шагом подошёл ко мне.

Сжав ладонями мои щёки, он поцеловал меня, но не успела я среагировать, как быстро повернулся к открывшимся дверцам лифта, входя в кабинку. Я грустно улыбнулась ему, помахав перед тем, как дверцы закрылись, и не могла избавиться от мысли, что после окончания отпуска Боён станет прежним: занудным и вечно занятым.

Проведя слишком много времени с парнем, я поняла, что уж сильно привязалась к нему и к тому, что он постоянно рядом. И на этот раз я решила воспользоваться освободившимся временем, чтобы убраться в квартире. Приняв душ и приготовив суп от похмелья, я собралась с духом, чтобы начать уборку со спальни. И весь процесс уборки я не прекращала думать о Боёне, а точнее о том, что ему понравится чистая и убранная комната, словно мы жили в ней вдвоём. Я смущалась самой себе, но мысли о голом парне, лежащем в моей кровати всё не прекращались. И, наверно, продолжали бы мучить меня, если бы не звонок от шефа. Я ещё не успела удалить его номер, наивно надеясь, что могу ему понадобиться, но не думала, что это произойдёт так скоро.

– Шеф? – неуверенно проговорила я, надеясь, что он не позвонил для того, чтобы напомнить о моих корявых переводах.

– Квон Сонхи, доброе утро, – голос мужчины звучал тихо и настороженно, что заставляло меня сильнее волноваться. – Я решил вернуть тебя на место переводчика с немецкого. На время, – быстро добавил он, пока я не успела что-либо сказать. – Пошлю на мейл статью, которую срочно нужно перевести к завтрашнему утру.

– А что, Хёну не справляется? – усмехнулась я, пританцовывая, но стараясь не показывать шефу свою радость.

– Хёну попал под автобус, сломал два ребра, нос и… Короче, он не в состоянии даже встать с больничной койки, заменишь его, – ответил он, испортив мне настроение. Получается, я просто заменяю больного, а не являюсь лучше него. – Если за это время справишься, возьму на полную ставку вместо Хёну. Не подведи, – не дожидаясь ответа, он бросил трубку, а я продолжила танцевать на месте.

Всё же я не просто замена. Просто мне немножко повезло, и за это мне дали ещё один шанс. На секунду я задумалась о том, как там Хёну со сломанными рёбрами, и мне даже стало немного стыдно за свою радость, полученную за счёт его аварии. Но я легко отмахнулась от угрызений совести. Как-нибудь навещу его в больнице, так и быть. Сейчас мне важно справиться так, чтобы попасть в штат. Хотя бы на остаток лета. Мне хотелось позвонить Боёну, чтобы поделиться радостной новостью, но я опять забыла взять у него номер мобильного. Уж слишком привыкла, что он всегда рядом.

15. Снотворное.

Я сделала это. Я поборола свою лень и пошла против привычных отговорок. Я смогла сесть за перевод сразу же, как получила статью по электронной почте. Внимательно прочитала её несколько раз, вникла в суть текста и принялась переводить по всем правилам грамматики, не пропуская ни одного «инородного» слова. Я не дам Хёну ещё одного повода надсмехаться над моим трудом, ведь сегодня я справилась с заданием как никогда хорошо. Знаю, низко с моей стороны так делать, но плохая часть меня даже благодарила водителя автобуса, который сбил его, благодаря чему я получила шанс на реабилитацию своего имени переводчика с немецкого языка. Я закончила переводить раньше, чем ожидалось – к вечеру того же дня статья на литературном корейском языке, оформленная по всем стандартам, была отправлена шефу на мейл. Может, мне немножко повезло с тем, что статья была несложной, про экологическое состояние мелких балканских городов, но буду считать, что я справилась с заданием и, самое главное, показала, что намного лучше этого напыщенного Хёну.

Встав на ноги, я чуть не упала обратно на стул из-за резкого головокружения. Конечно, ведь я провела полсуток за компьютером, не щадя ни глаза, ни мочевой пузырь. И, только очистив мысли от процесса перевода и попытавшись перестать прокручивать в голове новые немецкие слова, которые пытались надолго мне запомниться, я поняла, что Боён так и не зашёл ко мне. Рабочее время уже давно закончилось, и, скорее всего, он уже давно должен быть дома, хоть и отлучался ради маленького дела. Нередко бывало, когда я выходила на лестничную площадку после полуночи, чтобы подняться к Минсу и пожаловаться на шумность его очередной вечеринки, встречала Боёна с опухшими глазами и еле волочащего ногами в сторону своей квартиры после рабочей смены. Так не хотелось думать, что его рабочие будни отберут всё то время, которое мы с ним проводим вдвоём. Я в страхе, что наши совместные каникулы закончились, едва начавшись, быстро выбежала из квартиры и требовательно позвонила в дверной звонок. Две минуты, пять минут, десять минут – ответа так и не было. Я тяжело вздохнула, сильно расстроившись тому, что мои опасения оправдались, и собиралась было повернуться обратно к себе, как услышала щелчок открывающего замка.

– Боён! – воскликнула я чересчур эмоционально, но хмурое лицо парня оттолкнуло желание броситься к нему в объятия. – Всё хорошо? – поинтересовалась я и сделала шаг вперёд, надеясь войти за порог.

– Всё хорошо, Соник, иди к себе, – пробормотал он, и его голос отдавал неприятной мрачностью, от которой кожа покрывалась мурашками.

– Тебе нездоровится? Я могу помочь? – мой вопрос прозвучал как утверждение, и я уже держалась за дверь, чтобы Боён не посмел захлопнуть её перед моим лицом.

– Я в порядке, просто устал, – он покачал головой, и, опустив голову вниз, я сразу заметила, как он сжимает в ладони те самые таблетки, название которых я успела забыть до того, как погуглить о них.

Мне стало не по себе. Он точно что-то скрывает от меня, и на этот раз я не собираюсь молчать, самостоятельно делая догадки. Спрошу всё в лоб, ведь я, как никак, должна знать, болен ли он чем-то, на правах его девушки.

– Я зайду, приготовлю что-нибудь. Ты, наверно, целый день ничего не ел, – проговорила я, выдавливая из себя вежливую улыбку, и несильно толкнула дверь, входя в квартиру. Парень, похоже, вправду слишком устал, что даже не смог остановить меня, безнадёжно ухватившись за локоть, который я легко отцепила и направилась в сторону кухни. – Ты можешь пока что прилечь, я позову тебя, когда будет готово.

– Соник, я не покупал сегодня продуктов, – ответил он безразличным тоном и прислонился плечом к стене на кухне, пока я подходила к холодильнику.

– Так и знала, – я самодовольно усмехнулась, открыв нужный шкафчик, в котором лежала пачка макарон. Помню, я купила их для Боёна в надежде, что, когда у меня не будет времени, он самостоятельно сварит себе что-нибудь. – Сейчас тебе такую пасту состряпаю, почти как в ресторане.

Я оставила воду кипеть в кастрюле и принялась быстро нарезать несвежие помидоры и сыр для соуса. Весь процесс готовки Боён молча стоял у стены, и я лишь делала вид, что слишком увлечена, чтобы спросить у него про таблетки. Отрезав испортившиеся части помидоров и сыра, я бросила остальную часть в блендер и, налив сверху оливкового масла, включила прибор, шум которого смог унять эту неловкую тишину. И, когда я подошла к кастрюле с кипящей водой, почувствовала невесомые прикосновения Боёна, проводившего пальцами по моим предплечьям. Он что-то бормотал, но я еле различала его голос сквозь шум блендера. Бросив макароны в воду, я резко повернулась к нему лицом и пыталась дотянуться до электроприбора, чтобы внимательно прислушаться к его словам, но он схватил мою ладонь и поцеловал её во внутреннюю сторону, продолжая что-то шептать.

– Боён, я тебя не слышу, – сказала я, принимая на себе томный взгляд парня, продолжавшего ласкать меня по плечу и подниматься выше.

Его прикосновения обжигали кожу, и я еле контролировала время, уверенная, что точно переварю макароны, не говоря о том, что блендер уже пора выключать. Я приоткрыла губы, чтобы проще было глотать воздух, но его всё равно было мало. И когда его ладонь дошла до моей щеки, нежно обхватившая её, Боён приблизил своё лицо ко мне, чтобы я не могла видеть ничего, кроме его искрящихся глаза.

– Я люблю тебя, Соник, – послышалось мне, и я неловко улыбнулась, не решаясь признаться в том, что плохо расслышала его.

Дурацкий блендер. Не могла же я услышать то, что он любит меня. Мы ведь только начали встречаться, слишком быстро для таких признаний, слишком легкомысленно, даже для него. Скорей всего, он сказал, что хочет есть, просто шум блендера исказил его слова. Да, так и есть. Поэтому я отошла в сторону, чтобы, наконец, выключить шумный электроприбор, и усмехнулась самой себе под нос. Надо же такое услышать.

– Почти готово. Можешь достать из холодильника кимчи? – попросила я, не решаясь повернуться к нему лицом, и чересчур долго перемешивала готовый соус, превратившийся в чёрт-те что.

– Мой психотерапевт говорила, что мужчины ищут жён, похожих на своих матерей. Думаю, ты та самая, – сказал он, и я чуть не уронила тарелку с макаронами, вовремя положив их на стол.

Я застыла на месте, уставившись в спину Боёна, который продолжал рыться в полупустом холодильнике, и пыталась осознать его слова. Сейчас не работал блендер и не кипела вода, мне точно не послышалось. Я чувствовала, как заливаюсь краской, и надеялась, что не улыбаюсь, как дурочка. Со спокойным лицом я поставила тарелки и приборы на стол, и, наконец, села за стол, когда Боён достал пластиковый контейнер с кимчи, к которому, я так поняла, он не притронулся с того дня, как я оставила его в холодильнике.

– Тебя смутили мои слова? – усмехнулся он, садясь напротив меня, и я, как по привычке, всё перемешивала соус в пиале, не поднимая взгляда.

– А? Ээ… не знала, что ты посещаешь психолога, – ответила я, не сильно зацикливаясь на этом факте.

– Психотерапевта, – исправил он меня и принялся с аппетитом есть макароны, из-за чего я почувствовала облегчение, что мой парень не заснёт голодным. – Уже не посещаю.

Я не особо разбиралась в терминах и поэтому не понимала разницы. Но связано ли это с голосами в его голове и лекарством, которое он пьёт? Я так сильно запуталась в мыслях, но всё равно робела спросить всё, как есть. Да и была уверена, что он переведёт разговор, чтобы избежать ответа.

– Хочешь сказать, что я похожа на твою мать? – мой вопрос прозвучал немного безразлично, так как я деликатно пыталась подвезти тему к его таблеткам.

– Не знаю, я плохо её помню, – он пожал плечами, накладывая себе добавки, и я подвинула пиалу с соусом в его сторону, чтобы не начать опять его перемешивать. – Но хотел бы, чтобы она была такой, как ты. Готовила мне и не заставляла идти спать.

– Ты говорил, твои родители разведены, – прошептала я с удивлением.

Мне стало не по себе от его слов. То есть он видел во мне свою несостоявшуюся мать или я что-то опять недопоняла?

– Она бросила нас с отцом и братом, когда мы ещё даже в школу не начали ходить, – ответил он и улыбнулся уголком губ, посмотрев на меня исподлобья.

Такого откровения от Боёна я ещё не слышала, и мне даже стало стыдно, что я совсем ничего не знаю о его семье и прошлом. Ни про бросившую его мать, ни про психотерапевта, ни даже про то, что у него есть брат.

– У тебя есть брат, – проговорила я, желая поменять тему о матери, которую я подсознательно ненавидела.

Уверена, она и является причиной, по которой Боёну пришлось ходить к психологу или как там его.

– Да, младший. Мы с ним не общаемся, – сразу же ответил он, и я неосознанно выдохнула, откинувшись на спинку стула.

Макароны почти заканчивались, а парень продолжал есть, умудрившись съесть порцию на двоих. Мне казалось, что он уже и не голоден, просто не перестаёт жевать, чтобы много не говорить.

– Я так поняла, с отцом ты тоже не общаешься, – пробормотала я себе под нос, и он положительно кивнул.

Решив, что сегодня с откровениями нужно заканчивать, я встала на ноги и налила Боёну воды. Узнать про таблетки уже не получится, да и я уже приблизительно догадывалась, в чём его проблема. Хоть я и пообещала себе не ставить преждевременных диагнозов, но парень сам почти признался в том, что из-за детской травмы посещал психотерапевта.

– Не надо было так много есть перед сном, – сказала я, убирая тарелки со стола, пока Боён жадно глотал воду из стакана.

– А что? Пора спать? – спросил он, нахмурив брови, и слишком соблазнительно облизнул влажные губы.

– Уже поздно. Да и ты сказал, что устал, – ответила я строгим голосом, стоя у раковины, и надела перчатки.

– А ведь несколько минут назад я хвалил её за то, что она кормит меня вкусностями и не заставляет спать, – он саркастично фыркнул, и я резко повернула к нему голову, окинув недовольным взглядом.

– А ведь час назад ты сказал мне не беспокоиться и идти к себе, – я передразнила его и высокомерно вскинула нос, возвращаясь к мытью посуды.

– Соник, никогда не верь словам голодного мужчины, – сказал он, и, когда я хотела было что-то ответить ему, почувствовала его горячее дыхание на своей шее. – Не считая тех трёх слов, которые ты не расслышала, – добавил он шёпотом, еле касаясь губами мочку моего уха, и тарелка с грохотом выскользнула из рук.

– Не сломала, – проговорила я, ощущая, как участилось сердцебиение, но точно не из-за страха сломать чужую посуду.

Те три слова. Я хочу есть? Он же про эти три слова? Я почему-то не решалась переспросить, боясь услышать совсем не это. Думаю, я просто не готова к признанию в любви. Да я всё никак не привыкну к приставке «мой парень» возле имени Квон Боён, а он уже про свою семью рассказывает, про которую, видно, не очень любит распространяться.

– Пойду-ка я к себе. Надо статью перевести к утру, – протараторила я, быстро снимая перчатки, и оставила в раковине недомытую кастрюлю. Сам помоет.

Я повернулась к нему лицом и несильно оттолкнула, но тот по-кошачьи улыбался, не моргая уставившись в мои глаза. Тяжело вздохнув, я подняла на него робкий взгляд и не понимала, чего он так пристально смотрит. Легонько чмокнув Боёна в губы, я думала так отделаться, но он продолжал таращиться на меня с ожиданием. Недовольно нахмурив брови, я положила руки ему на плечи и, закрыв глаза, нежно поцеловала его, стараясь сильно не углубляться, чтобы не затягивать. Он лениво отвечал мне, и, когда я посмотрела на него, надеясь увидеть удовлетворение и «разрешение» пойти уже домой, Боён отрицательно покачал головой, по-хитрому улыбаясь.

– Останься, – произнёс он приказным тоном, и я не сразу смогла пошевелить языком, чтобы отказать. – Я ж не смогу без тебя заснуть, – продолжил он уже чуть умоляюще. – Смотри, даже приходится снотворное пить, – он вытащил из кармана домашних штанов те самые таблетки и быстро спрятал их обратно, не дав мне получше рассмотреть название на пачке.

Так они от бессонницы? Я на секунду призадумалась, пытаясь убедить себя в том, что так оно есть. Незачем придумывать ему диагнозы, когда парень сам признаётся в том, что плохо спит.

– Хорошо, – я не смогла долго бороться, уж мило он сейчас выглядел с надутыми губами и взглядом котёнка, просящегося в тёплую постель. – Ты аферист. Я уверена, что ты прекрасно засыпаешь без меня.

– С тобой спокойно. Нестрашно, – он погладил мою щёку, даря невесомый поцелуй.

– И чего ты боишься? – усмехнулась я, играя пальцами с волосами на его затылке.

– Боюсь натворить глупостей, – Боён игриво хихикнул и потянул меня за ладонь в сторону своей комнаты.

Я даже не успела подумать о том, что впервые окажусь в его спальне, и немного заволновалась из-за этого. Я не совсем поняла его слова, поэтому не стала переспрашивать, покорно следуя за парнем.

– Ты же дашь мне пижаму? – поинтересовалась я, когда мы зашли в комнату, и еле как отцепила свою ладонь, не решаясь так быстро бросаться в кровать своего парня, хоть и просто для сна.

– Я предпочитаю спать голым. И тебе советую, – он хитро ухмыльнулся, неожиданно надвигаясь на меня и прислоняя к белому шкафу.

– Иисусе, – вырвалось у меня, и я автоматически закрыла глаза, когда его руки опустились к низу моей майки.

– Соник, я два раза видел тебя в белье. В один из которых оно, кстати, просвечивало, – проговорил он тихим спокойным голосом, и я медленно открыла глаза, замечая его усмешку.

Недовольно фыркнув, я сильно ударила его в грудь и принялась нагло рыскать в его шкафах.

Но он саботировал этому и выключил свет, пожелав спокойной ночи.

– Эй! – прикрикнула я, ничего не видя в полной темноте.

– Не ищи пижаму, я же говорю, что редко ношу её, – услышала я и быстро повернулась в сторону, откуда доносился его голос.

– Боён, не смей раздеваться! – приказала я, угрожающе тыча пальцем в никуда.

Но я не знала, будет ли он слушаться меня и даже не могла проверить этого. Поэтому я забила на пижаму и на ощупь попыталась дойти до постели. Два раза стукнувшись обо что-то, я смогла пощупать мягкий край матраса и, как только села на кровать, была сразу повалена на спину.

– Ты что делаешь? – чуть ли не взвизгнула я от неожиданности и, чтобы проверить, протянула ладонь вверх, нащупывая торс парня. В одежде.

– Ты же понимаешь, что мне нужно хорошенько устать, чтобы заснуть, – прошептал он, опаляя своим дыханием область моего декольте, и грудь из-за участившегося дыхания поднималась всё выше, что я кожей ощущала кончик его подбородка.

Ладонь парня уже поглаживала мои оголённые бёдра, что я мысленно проклинала свои слишком короткие домашние шорты.

– Боён, – пробормотала я хриплым голосом, прекрасно понимая, на что он намекает, и надеялась не поддаться на его слишком заманчивый соблазн, – я ещё не…

– Буду целовать тебя всю ночь, – перебил он меня и вовремя, ведь я чуть было не призналась в том, что девственница, и это было бы очень неловким признанием, раз он не подразумевал занятие сексом. – Проснёшься утром вся в засосах и даже в редакцию не сможешь пойти, – он по-злобному захохотал, и я рассмеялась в ответ.

И когда его губы коснулись моей шеи, я быстро остановила его, обхватив ладонями щёки.

– Как ты узнал, что меня позвали обратно? – поинтересовалась я, уверенная в том, что не успела даже рассказать про это.

– Ну… ну ты же сказала, что тебе нужно перевести статью на завтра. Вот я и подумал, что ты вернулась на работу, – ответил он и снова приложил влажные губы к моей покрытой мурашками коже.

– Ты представь, всё потому что этого идиота Хёну сбил автобус, – проговорила я с закрытыми глазами и пыталась разговором отвлечься от того, как моё тело реагирует на возбуждающие поцелуи Боёна.

16. Водитель автобуса.

У меня не было привычки вставать рано утром. И вот уже в который раз просыпаясь рядом с Боёном, я удивлялась тому, как он умудряется спать крепким сном, если у него бессоница. Да за окном уже был почти полдень. Он лежал в позе эмбриона, обнимая руками колени и прижимая их к груди, но я смогла заметить, что этот парень лежит без футболки. Что за странная любовь к эксгибиционизму и как давно она у него? Потянувшись в постели, я чуть приподнялась, чтобы разбудить его и сразу поругать, но не успела и слова вымолвить, услышав тихие бормотания.

– Прости, прости, прости… – повторял он, крепко сжимая глаза, и его лоб покрывался мелкими испаринами. Опустив ухо к его лицу, я внимательно прислушалась, не зная, как разбудить его, чтобы не напугать. – Я не могу это контролировать. Прости. Мне очень жаль, – продолжал он, и я ужаснулась, когда заметила, что он начинает царапать ногтями свою грудь.

– Боён, – позвала я его тихо и в панике поднялась на колени, хватаясь за его ладони.

Он был слишком сильным и всё пытался продолжать самобичевание, даже не просыпаясь. Хоть и кожа парня была покрыта татуировками, сквозь выцветший тёмно-синий рисунок я могла заметить красные царапины, которые оставляли его ногти.

– Проснись, – прикрикнула я в страхе и, несмотря на боль, со всех сил пыталась держать его ладони.

– Прости, это больше не повторится, – бормотал он, мечась из стороны в сторону. – Я обещаю, – на этих словах я неосознанно начала легонько ударять его по щекам.

Я не знала, видит ли он кошмар или это реальное событие из его жизни. Почему-то я чувствовала себя частично виноватой, ведь вчера мы открыли тему о его семье, которая, как я уже поняла, вызывает у него не самые приятные эмоции.

– Боён, слышишь меня? – спросила я, свободной рукой похлопывая его щёку, пока другая была в цепком плену его ладоней. Он перестал метаться в постели и, самое главное, царапать себя, но всё равно не просыпался, продолжая безмолвно двигать губами. – Это я, Сонхи. Соник, – прошептала я, готовая расплакаться в любую секунду. – Не пугай меня так, сволочь, – контрольный хлопок по щеке, и глаза парня медленно открылись. – Боён! – прикрикнула я, прижимая обеими ладонями его щёки.

– Что? Что случилось? – прохрипел он, запыхавшись, и осматривался вокруг. – Ты чего? – он непонимающе уставился на меня, и я заметила, что он крепко прижался к моей майке, растягивая её ткань.

Я тяжело выдохнула, садясь на кровать, и прикрыла ладонями лицо, надеясь не расплакаться сейчас. Тихо бормоча себе под нос проклятия в его сторону, я пыталась унять страх, засевший внутри и отдающий частым сердцебиением. Он опять это сделал. Опять заставил меня бояться за его здоровье, хотя клянётся, что совершенно здоров.

– Соник, – услышала я его шёпот, ощущая робкое прикосновение на своём плече. – Я же… не сделал… ничего такого? – спросил он дрожащим голосом и приобнял меня за талию.

– Ничего такого? – иронично переспросила я, посмотрев на парня недовольным взглядом, и быстро вытерла ладонью влажные щёки, так и не сумев остановить слёзы. – Ты хоть помнишь, что видел во сне?

Он отрицательно покачал головой, и это разозлило меня ещё больше. Но я же не могла злиться на Боёна за то, что он увидел кошмар. Мне хотелось назвать его чокнутым психом, тем самым выплеснув негативные эмоции, пережитые сразу после пробуждения, но почему-то я посчитала это слишком оскорбительным. Сглотнув слюну, я протянула руку к его груди, проводя кончиками пальцев по красным дорожкам, оставшимся от царапин.

– Ты отчаянно просил у кого-то прощения, – прошептала я и, подняв на него взгляд, увидела его удивлённо расширенные глаза.

Но он не смотрел на царапины, его взгляд метался из стороны в сторону. Боён кусал губы и сжимал пальцами простыню. Я пожалела, что сказала ему про его кошмар. Ведь, судя по его задумчивому взгляду, это какой-то отрывок из прошлого, который он не хотел бы вспоминать.

– Боён… – начала я, не решаясь отвлекать его от мыслей, – может, тебе стоит опять сходить к тому психологу? Она вылечит твою бессонницу и…

– Психотерапевт, – перебил он меня нервным тоном и опустил на меня виноватый взгляд. – Ты лечишь мою бессонницу, Соник, всё хорошо, – проговорил он успокаивающе, но это совсем не действовало.


***
Сославшись на то, что мне надо доделать перевод и отправить его шефу, я, отказавшись от предложенного совместного завтрака, практически выбежала из его квартиры. Мне нужно было время для того, чтобы в одиночестве и спокойствии подумать над тем, что было в его жизни и что сейчас происходит с Боёном. Подсознательно я считала себя трусихой, так как со стороны могло казаться, что я бросила его, но оправдывала себя тем, что должна ему помочь и для этого нужно самой собраться с мыслями. У моего соседа определённо были какие-то психологические проблемы, которые до сих пор мучают его. И чем дальше шли наши отношения, тем больше они выявлялись для меня. Я не хотела давить на него тем, чтобы он выложил всё, что произошло в его жизни, но не могла заметить, как забытые раны проявляют себя с новой силой.

Получив одобрительную смску от шефа, я даже не могла толком обрадоваться тому, что он остался довольным моим переводом. Я понимала, что оставляя Боёна одного, я делаю хуже не только ему, но и самой себе. И когда я собиралась было выйти из своей квартиры, чтобы пригласить парня погулять на свежем воздухе, как зазвенел мобильный.

– Слушаю, шеф, – ответила я безразличным тоном, готовая уже открыть дверь.

– Сонхи, получила мою смску? – спросил тот второпях и, не дожидаясь моего ответа, продолжил говорить: – Выполнишь мелкую просьбу? Мой ассистент ушёл в отпуск, а ты, я знаю, учишься в одном потоке с Хёну…

– Я не могу, – перебила я его, сразу же отказавшись, так как просьба была связана с этим дебилом.

Да, мне было жалко его, но не настолько, чтобы выполнять что-то для него.

– Это не займёт и получаса, – говорил шеф чуть ли не умоляюще. – Просто поехать в больницу, забрать его больничный лист и вернуться в редакцию за очень важной статьёй из газеты «Junge Freiheit», – мужчина говорил таким воодушевляющим голосом, что будь я дурочкой, то реально подумала бы, что это поручение займёт меньше тридцати минут.

– «Junge Freiheit»? – я не смогла сдержать свою увлечённость и радость, ведь эта газета являлась одной из самых популярных в Германии, и получить разрешение на перевод одной из их статей не так уж просто. – Я так поняла, вы не дадите мне перевести статью, если я откажусь выполнять ваше поручение? – сразу же спросила я деловым тоном, поняв намёки редактора.

– Так точно, – ответил он таким же серьёзным голосом, и мне пришлось лишь покорно кивнуть, проговорив еле слышное «Сейчас приеду».

Я оправдывала себя тем, что это всё ради карьеры и что Хёну, несмотря на всю его ублюдочность, нужно хотя бы раз навестить в больнице. Всю дорогу до редакции и до больницы перед глазами стояло лицо Боёна, разочарованно смотрящего на меня за то, что я бросила его, хотя понимала, что не сделала ничего плохого. Я не хотела бежать от парня, просто так получилось, что меня позвали по работе в тот момент, когда я хотела его навестить. Нет, он не лежит на полу в бессознательном состоянии или в бреду, царапая себя и стены. Утешая себя этими мыслями, я как можно быстро шла по больничным коридорам, ощущая себя прислужницей Хёну. Я знала, что в Сеуле у него никого нет, и, конечно же, самому прийти в офис за больничным листом у него не получится как минимум неделю, но почему именно мне так везёт с этим парнем. И, как назло, увидев блондина в койке, лицо которого было покрыто синяками, а торс забинтован, моя совесть не разрешила мне посмотреть на однокурсника презренным взглядом, и мне даже пришлось заботливо улыбнуться ему.

– Хёну, здравствуй, – пробормотала я, неуверенно оглядываясь по сторонам.

Он безразлично кивнул мне и повернул голову к окну, не проронив не звука. И что это вообще значит? Я старалась держать себя в руках, как минимум, потому что в общей палате находился подросток с загипсованной ногой и старик с повязанной рукой, который внимательно следил за мной.

– Как себя чувствуешь? – задала я самый тупой вопрос, который можно задать человеку, находящемуся в его состоянии, и даже умудрилась выдавить усмешку, которая предполагалась быть дружелюбной улыбкой.

Подойдя ближе к его кровати, я чуть ли не рвала больничный лист пальцами и мысленно проклинала парня за то, что он умело игнорировал меня, заставляя чувствовать себя неловко и даже виноватой. Словно я была водителем автобуса, который привёл его в это состояние.

– Я тут пришла забрать твой больничный лист. У фрилансеров, как я, такого нет, – подметила я, словно специально напоминая Хёну, что пока ему оплачивают больничный, я работаю за него.

Главное, не проговорится про статью Junge Freiheit, а то, кто знает, может он чудным образом вылечится и решит вернуться на работу.

– Рада, небось, что я в таком состояние, – произнёс он злобным тоном, так и не повернув ко мне голову.

– Нет. Я не радуюсь чужому горю, – я с трудом сдержалась, чтоб не ударить его в лицо тонким листком бумаги, который, надеюсь, больно вдарил бы по его сломанному носу. – Я ж не виновата в том, что ты не умеешь переходить дорогу, – усмехнулась я и сразу же пожалела об этом.

Не потому, что это было низко с моей стороны говорить так человеку в гипсе, а из-за резко обращённого ко мне взгляда, полного ненависти и отвращения.

– Прости, – прошептала я, но было уже поздно.

– Ну что ты, не извиняйся. Пусть он извиняется за то, что уродился таким психом! – кричал он, приподнимаясь на месте. – И как ты, вообще, нашла такого…

– О ком ты? – перебила я чуть ли не шёпотом, не уверенная в том, услышал ли меня Хёну. – Ты про водителя автобуса? При чём тут я?

– Ага, водитель автобуса, – ухмыльнулся он, показывая пальцами кавычки, и странно скалился.

– Молодой человек, пожалуйста, не повышайте голоса. Вы находитесь в общей палате, – произнесла только что вошедшая медсестра предупреждающим голосом и погладила испугавшегося старика по спине, пытаясь уложить его обратно в кровать.

– Что я должен там подписать? Давай сюда. Не хочу тебя видеть, – устало проговорил Хёну через минуту молчания, пока я пыталась переварить его слова и вникнуть в их смысл, хотя совсем его не видела.

Я и не хотела видеть в них какой-то логики, так как боялась реально быть замешанной в том, что он сейчас в таком состоянии. Скорей всего, эта авария немного ударила по его психике, и это просто посттравматическая реакция. Ничего не ответив, я дрожащей рукой протянула ему лист и ручку, боясь, что парень в любую секунду опять начнёт на меня кричать и скажет то, что я уже не смогу проигнорировать.


Выходя из здания больницы, я думала о том, что надо ещё раз как-нибудь навестить Хёну, раз он решил не предупреждать никого из родственников. Но эта мысль постепенно терялась, пока я доезжала до офиса редакции. Мне хватило сегодняшнего дня и странной истерики. Моё эго твердило мне, что я ни в чём не виновата, но что-то глубоко внутри волновало меня, заставляя чувствовать жуткое угрызение совести.

– Сонхи, ты здесь? – шеф махал ладонью перед моими глазами и щёлкал пальцами другой руки.

– Здесь, – неуверенно ответила я задумчиво.

– Как там Хёну? – спросил он, с трудом отобрав у меня больничный лист, который я слишком крепко сжимала пальцами.

– Нормально. Хотя… Нет, ненормально, – я не знала, что ответить, так как до сих пор оставалась под впечатлением от короткой встречи с больным.

– Главное, что не ужасно, – усмехнулся шеф, к счастью, оказавшимся безразличным к физическому и моральному состоянию работника. – За проделанный труд я вознагражу тебя, как и обещал, – с этими словами я быстро позабыла о волнениях насчёт слов Хёну, хоть и знала, что это ненадолго.


***
Шеф не просто дал мне статью на перевод, он чуть ли не два часа говорил мне про важность этой статьи и возлагаемую на меня ответственность. Ещё час он показывал мне переписку с редактором Junge Freiheit, с которой, кстати, ему помогал Хёну, и твердил про то, как было сложно добиться разрешения на перевод. Вот тогда я стала чувствовать себя мерзко, ведь переводом статьи должен был заняться Хёну, так как именно он старался получить разрешение. Теперь я понимала его злость на себя. Скорей всего, он догадался, что статью дали мне. Конечно, наш шеф не ждал бы, пока тот выздоровеет. Мне было обидно за однокурсника, и я даже хотела отказаться от перевода. Радости от полученного шанса проявить себя совсем не было, и, уставшая от непрекращающихся мыслей, я медленно поднималась по лестницам, почему-то забыв про лифт. И первое, что я почувствовала, волоча ноги в сторону своей квартиры, это резкий запах краски. Сразу же повернув голову в противоположную сторону, я вспомнила о Боёне и о том, что оставила его в сомнительном состоянии. Дверь в его квартиру была приоткрыта, и я без стука вошла в неё, сразу же закашлявшись от запаха, окутавшего весь дом.

– Боён! – позвала я парня, уже догадываясь, что он тут устроил.

Решительность и спонтанность парня уже не должны были меня удивлять, но я не могла скрыть изумлённого взгляда от вида квартиры. Весь пол был неаккуратно уложен страницами газет, покрытыми капельками розовой и красной краски и голубыми следами ступней, которые вели в сторону гостиной. Не снимая сандалий, я пошла по следам Боёна, и мой взгляд уставился на голые танцующие ягодицы, двигающиеся из стороны в стороны. Я прислушалась, но музыка не играла, да и сам парень ничего не пел, просто танцевал, крутя в руке валик, и хаотично вёл им по белой стене, оставляя неаккуратные розовые дорожки.

– Опять голый, – тяжело вздохнула я тому, что он стоит в одном кухонном фартуке, и старалась не смотреть на гипнотизирующие взгляд ягодицы.

Я не хотела что-либо говорить о «шедевре», который он сотворил, поэтому отмахнулась и улыбнулась, когда Боён повернул ко мне голову.

– Соник! – он беспечно бросил валик, к счастью, упавший на газетную страницу, и радостно подбежал ко мне, сразу же обнимая.

Я мысленно благодарила небеса за то, то длина его фартука, измазанного невысохшими каплями краски, доходила почти до колен, но когда осмотрела свою майку пастельно-жёлтого цвета и джинсовые шорты, была готова убивать.

– Идиот! – крикнула я, толкая его в грудь, и по глупости пыталась пальцами оттереть краску, лишь размазывая её по ткани. – Моя майка! – чуть ли не хныкала я, сердито топая ногами по полу, и злобно бросила сумку на диван, направляясь в сторону ванной.

– Соник, водой краску не отмыть, – услышала я ухмыляющийся голос парня и, мысленно согласившись, остановилась на полпути. – Не волнуйся, – продолжил он тихим голосом, встав за моей спиной, – купим тебе новую, – с этими словами он стал медленно опускать бретельки майки, но я быстро поняла, что он пытается сделать, и повернулась к нему, сердито уставившись.

– Что за ужас творится на твоих стенах? – спросила я, указывая на стены гостиной, неравномерно покрашенные в разные цвета и с которых всё ещё капала краска.

Я ощущала себя жёнушкой, вернувшейся домой после сложного рабочего дня, а когда смотрела на виновато опущенный взгляд Боёна, то вдобавок чувствовала себя его мамочкой.

– Я просто… не люблю белый цвет, – прошептал он, поворачиваясь в сторону, и опустился за валиком.

Ну вот, теперь ещё и перед парнем своим я чувствовала съедающую изнутри вину, хотя всё ещё считала, что права. У Боёна хорошо получалось давить на жалость, а когда он вел на корточки, ковыряясь валиком в банке краски, я просто не могла устоять.

– Эта майка мне всё равно не нравилась, – проговорила я, подойдя к нему, и тоже опустилась на корточки. Мне нужно было расслабиться, и я знала, что Боён поможет мне в этом. – Надеюсь, у тебя есть ещё один валик.

17. Танец.

Мы до поздней ночи красили стены квартиры Боёна. Точнее, пытались это сделать. Никто из нас не имел понятия, как это делать, а врождённый иммунитет хозяина квартиры к аккуратности и эстетичности не позволял ему особо стараться для этого. И я, в силу того что была не в состоянии помыкать им, да и была не менее безразличной к внешней красоте стен, не стала настаивать на каком-то определённом способе. Переодевшись в найденную в комнате Боёна длинную майку, еле скрывающей ягодицы, и заставив самого парня надеть хотя бы нижнее бельё, я отдалась так называемому сумасшедшему искусству. Я рисовала валиком солнышко голубого цвета, в то время как Боён рядом играл с самим собой в крестики-нолики красного цвета. И никого из нас не заботило то, в какое отвратительное состояние мы привели стены гостиной, в которую, уверена, никого уже не пригласишь попить чай.

– Ты точно не пожалеешь? – спросила я у парня, осматриваясь вокруг и понимая, что старый Боён никогда не позволил бы себе такой безбашенности.

Мы решили устроить перерыв, заказав гамбургеры на дом, и сидели на диване, который покрыт прозрачный целлофаном.

– Не знаю, может, и пожалею, – он пожал плечами, откусив свой сэндвич, и довольно улыбнулся. – Может, к утру я всё перекрашу обратно в белый.

– Почему для тебя всё так просто? – прошептала я, уже не возмущаясь его дурашливости, а завидуя.

– Потому что всё очень сложно, – сказал он, наверное, первое, что пришло в голову.

– Надо ещё убраться, – проговорила я, рассматривая беспорядок вокруг.

– Не надо, – Боён покачал головой, доедая свой гамбургер, и встал на ноги, снимая с себя насквозь испачканный в краске фартук.

Я уже не шугалась его полуголого вида, но ноющее чувство внизу живота продолжало меня мучить, и я боялась, что в один момент не сдержусь и признаюсь ему в этом. Отложив недоеденный бургер, я встала вслед за парнем и собиралась приступить к уборке, опустившись к кюветке, но Боён остановил меня за запястье.

– Оставь, – проговорил он, поднимая мои руки и кладя их на свои плечи. Обняв меня за талию, он прижал меня к себе и прошептал на ухо: – Давай просто потанцуем.

Я неосознанно рассмеялась, совсем не поражаясь неожиданности его желания, и положительно кивнула.

– Но ведь музыки нет, – сказала я, понятия не имея, в каком такте движется этот парень.

– А она нам не нужна, – ответил он, щекоча дыханием моё ухо, и я, закрыв глаза, пыталась следить движениям, которые он задавал.

Я не знала, как называется танец, который мы с ним танцевали, и что за музыка играла у него в голове, но мне казалось, что по ходу того, как он вёл, я начинала слышать её, хоть и не была уверена, слышим ли мы одно и то же. В детстве мама водила меня в танцевальную школу, однако после нескольких месяцев тяжёлых стараний хореографы поняли, что парные танцы – это не моё. У меня не получалось довериться партнёру, по их словам, я не разрешала им вести себя в танце. Хоть я и не совсем хорошо помнила те уроки, только сейчас я понимала всю лёгкость ощущения и простоту движений, когда можно было расслабиться и следовать за тем, кому полностью доверяла. Я не знала, связано ли это с чувствами, которые я испытала к своему танцевальному партнёру, или с тем, что не было ограничивающей движения музыки, без которой мы могли позволить себе танцевать так, как нам угодно. Но я смогла полностью подавить желание вести и делать всё самой в страхе того, что у моего партнёра неполучится.

– Ты слышишь её? – спросил Боён, целуя меня в щёку и замедляя скорость своих движений.

– Слышу, – ответила я, слыша, как мелодия в голове постепенно снижается в темпе, и ощущала короткие поцелуи, перемещающиеся в сторону моих губ.

Резко открыв глаза, я уставилась в его лицо и на секунду отстранилась от парня, понимая, что с трудом контролирую себя и своё тело.

– Соник, – прошептал он удивлённо, расширив глаза, и, глотнув как можно больше воздуха, я решила, что на этот раз буду той, кто делает спонтанные шокирующие поступки.

Поцеловав парня со всей страстью, что таилась во мне, я всем телом прижималась к голому торсу Боёна, не зная, как дать ему знак, но понимала, что мне самой этого всего мало. И не давая ему шанса что-либо осознать, я, обхватила ладонями его измазанные в краске щёки, и проговорила в опухшие губы:

– Боён, я хочу тебя.

Мне не хотелось видеть реакции на его лице из-за своего жуткого смущения, поэтому я сразу же прижалась очередным поцелуем и уже жалела о своих словах.

– Соник, Соник, воу, – парень пытался остановить меня, и я готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть ему в глаза.

Отцепившись от него, я пыталась урегулировать дыхание, участившееся скорее из-за волнения, чем от возбуждения. Приложив оледеневшие пальцы к своим красным щекам, я опустила взгляд вниз, рассматривая измазанные в краске пальцы ног, и представляла надсмехающийся взгляд парня. Я ощущала себя подростком, который лез в мир взрослых людей, хотя, на деле, Боён был намного инфантильнее меня. И его молчание лишь сильнее смущало, заставляя меня ругать себя за такие необдуманные слова. Ну конечно, я ж неопытная девчонка, что я вообще делаю.

– Я тоже тебя хочу, – услышала я через несколько минут тишины.

И когда я хотела поднять голову, чтобы убедиться в том, что Боён сейчас не смеётся, как он крепко обнял меня. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая уже полюбившийся мне запах краски, и не могла до конца поверить в то, что он сейчас не надсмехается, не решаясь даже поднять руки, чтобы обнять его в ответ.

– И ты не представляешь, как сильно я тебя хочу. Но…

– Но что тебе мешает? – спросила я нетерпеливо, кусая свой непослушный язык.

– Им должен быть не я, – ответил он, как всегда, оставляя меня в непонимании своими объяснениями.

– Я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной, – проговорила я, чуть ли не пища от смущения, но всё равно ощущала лёгкое расслабление от нежных поглаживаний по своей спине.

– Соник, – Боён посмотрел на меня и улыбнулся уголком губ, заправляя прядь моих волос за ухо, – дело совсем не в этом.

– А в чём дело? – всё не унималась я, надеясь, что звучала не слишком требовательно. – Объясни. Я всё пойму.

– Скоро поймёшь, – он отрицательно покачал головой и погладил мою щёку, а я, наоборот, злилась.

Опять его непонятные отговорки, которые он сам не может объяснить. Понимая, что этот разговор ведёт в тупик, я убрала его ладонь со щеки, стараясь не выглядеть обиженной, и, подняв свою сумочку с пола, прошла в одной майке к входной двери.

– Соник, ты куда? – спросил он возмущённо, и я понимала, что у меня совсем не получилось не показывать свою обиду.

– Устала. Приму душ и пойду спать, – отвечала я сердитым тоном, пока надевала сандалии, хотя могла выйти из квартиры босиком. Ступни всё равно были в ужасном состоянии.

– Это понятно. Так ты куда? – переспросил он, удивлённо уставившись на меня, и показывая одной рукой в сторону ванной комнаты, а другой – в сторону своей спальни.

– У меня есть своя квартира, Боён. Спасибо за приятный вечер, я повеселилась, – сказала я, совсем не желая произносить эти слова, и быстро вышла из квартиры, слишком сильно хлопая входной дверью.

Я стала истерично рыскать в сумке в поисках ключа, боясь, что Боён выйдет из своей квартиры, чтобы вернуть меня обратно, но ключ, как всегда, не попадался в руки, а соседская дверь так и не открылась. И я даже несколько раз специально не брала ключ, цепляющийся за пальцы, ожидая Боёна, который попытается исправить эту неловкую ситуацию, сказав какую-нибудь глупость, но раз он не сделал этого, пока я была в квартире, то и сейчас не надо. Мне было как никогда стыдно перед парнем, да и перед самой собой за то, что впервые в жизни признавшись кому-то в сексуальном влечении, я оказалась отвергнута по непонятной причине. Может даже, Боён не чувствовал никакого ко мне влечения, просто не хотел меня обижать своим отказом. Какая же я дурочка, что вообще так поторопила события и надоумила себе всякого. И почему я не могу быть такой же беззаботной, как Боён, чтобы совершать поступки и не волноваться об их последствиях?


***
Пролежав полночи в обнимку с Хризантемой, я проигрывала в голове этот неловкий момент и била себя по голове подушкой, обзывая всяческими унижениями. Я бы всё отдала, чтобы вернуть время назад и не портить такой хороший вечер. И то, что я совсем не понимала реакции Боёна на свои слова, лишь мучило меня и не давало спать. Я успела предположить несколько вариантов его отказа, но мне совсем не легчало из-за этого.

Поэтому я решила полностью отвлечь себя от этой ситуации, сев в три ночи за статью из Junge Freiheit. Шеф дал мне неделю времени, чтобы я успела довести перевод до идеальности, и я знала, что даже если переведу статью некачественно, то успею её исправить. Главное сейчас – на время забыть о Боёне. И как бы я не пыталась начать её читать, через строчку всплывала эта ситуация и отказ парня, что я так и не могла понять, о чём статья. Миссия оказалась невыполнимой, но я продолжала мучить себя, до рассвета просидев за нетбуком, и не жалела глаз, ни на минуту не отрывая их от монитора. Это был странный способ самобичевания, и, самое ужасное, я умудрялась прислушиваться к двери, боясь услышать шаги в коридоре. Не знаю, чего я боялась: того, что он сейчас постучится в мою дверь, чтобы решить вчерашнее недоразумение, или что он выйдет из квартиры и я не успею показать ему, что не обижена. Я металась от варианта к варианту и в конце решила, что дождусь, когда он сам придёт поговорить, даже если придётся провести всё утро и день в окружении дурацких мыслей.

Я знала, что Боён не проснётся раньше полудня, поэтому у меня было пять волнительных часов перед тем, как придумать ответ на его слова. К счастью, усталость больше преобладала, чем внутренние раздумья, и я была уверена, что смогу заснуть сразу же, как лягу в постель. Закрыв так и не дочитанную статью, я встала из-за стола и, проходя мимо входной двери, услышала звук открывающегося лифта. Я застыла на секунду, думая о том, кто это может быть. На нашем этаже только я и Боён, и, так как ни к нему, ни ко мне в семь утра гости не ожидались, это означало, что он куда-то собрался. Я поняла, что, скорей всего, это связано с работой, но, несмотря на свой план оставить всё на инициативу парня, я не смогла сдержаться и быстро подбежала к двери. Я точно знала, что не смогу вытерпеть до конца дня в мучительных раздумьях, да и не хотела, чтобы он думал, что я обижена. Глаза ужасно болели из-за стараний вникнуть в немецкие слова, а сонливость пыталась дать о себе знать широким зеванием, которое я сразу же подавила, открыв входную дверь.

Боён не переставал изумлять меня, и я на секунду даже растерялась, боясь, что обозналась и это не он. Но подойдя ближе, поняла, что это мой сосед, успевший за ночь перекраситься обратно в брюнета. Он стоял в чёрном костюме, перебирая в руке связку ключей, и даже не заметил меня, а я робко подходила к нему, не осмеливаясь начать разговор. Моё странное желание сегодня неожиданно удивлять так и не покинуло меня, и поэтому я подбежала к нему, обнимая за шею и прижимаясь лёгким поцелуем. Ключи упали на пол, а парень застыл в одном положении, ничего не предпринимая. Это меня радовало, ведь я внезапно решила самой всё сказать, чтобы не показаться трусихой.

– Боён, прости за вчерашнее. Точнее, не за всё. Я прекрасно провела время и хочу проводить так каждый вечер, – протараторила я, всё обнимая его за шею. – Я всё ещё хочу тебя. Ну не прям сейчас. О Боже, что я несу, – слова лились потопом, но я никак не останавливалась, боясь только ухудшить ситуацию, ведь с каждым моим словом, глаза Боёна становились шире, а брови поднимались выше. – Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я обиделась на тебя за то, что ты… отказал мне. Нет, это даже хорошо. Не хорошо. Но ты сделал правильно. Спасибо тебе, – я собиралась подытожить свой тупой монолог поцелуем и неуверенно потянулась к его губам.

– Кхм… Сонхи, – неуверенно проговорил он низким голосом, – что ты делаешь? Что происходит?

Мне совсем не нравилось то, что он назвал меня по имени, словно предупреждая о чём-то серьёзном. И то, как он поглаживал пальцами свои губы, смущённо осматриваясь вокруг, заставляли меня усомниться в то, что Боён сейчас в себе.

– Ты в порядке? Что за вчерашний вечер? – спрашивал он, отходя на шаг назад и странно хмурясь.

Я покрылась мурашками и сразу же проверила его лоб на температуру. Кажется, он опять начинал бредить, но лоб не был горячим и это ещё больше пугало.

– Боён, ты сейчас шутишь, да? – мой голос дрожал, и я с трудом держала себя, чтобы не сделать шаг вперёд.

Наверно, он хотел так наказать меня за вчерашнее, однако шутка совсем не удавалась, ведь парень выглядел откровенно удивлённым и немного испуганным.

– Мне кажется, ты так шутишь? Ты же не… пьяная?

Мы определённо не понимали друг друга. Словно это был не Боён. Я даже прищурилась на случай, если зрение опять подводило меня, но это был он. Просто вместо сахарной ваты чёрные, как смола, волосы, вместо потрёпанных шортов и голого торса рабочий костюм и галстук, вместо Темпо дорожный чемодан. Чемодан?

– Ты куда-то уезжаешь? – спросила я, всё ещё трясясь от страха, что Боён опять бредит.

– Нет. Я прилетел этим утром, ты этого не заметила? – ответил он таким тоном, будто я сейчас его оскорбила.

Я не была уверена, бредит ли он сейчас или адекватен, но начинала по-настоящему злиться на него, в каком бы состоянии он сейчас не был.

– Боён, хватит прикалываться. Это совсем не смешно! – прикрикнула я, топая ногой, и от волнения начинала глотать воздух ртом.

– Сонхи, я очень устал после долгого перелёта. Иди к себе, протрезвей, и днём поговорим, – проговорил он, мило улыбаясь, и нагнулся за связкой ключей.

– Да не пьяная я! – мой голос отозвался в лестничной площадке глухим эхом, и, прокашлявшись, я попыталась успокоиться. – Квон Боён, это ты так оригинально пытаешься бросить меня?

– Я не понимаю, что вообще произошло с тобой. Может, вызвать скорую? – он говорил таким волнующимся тоном, что ему обязаны вручить «Оскар» за такую убедительную актёрскую игру.

– Ненавижу тебя! – проговорила я тихим голосом, а слёзы уже начинали истерично течь по щекам. – Ну почему ты такой? – бормотала я, несильно ударяя кулаком по его груди. – Вернись уже к своему психологу, долбанный ты псих, – я продолжала бить его, совсем не зная, как выкручиваться из этой ситуации.

– Психологу? – он резко сжал моё запястье, заставив меня ойкнуть от боли. – Ты хотела сказать, к психотерапевту, да?

– Ну путаю я их, блин, ты же понял, – ответила я, вытирая свободной рукой слёзы, но не высвобождала запястье из болезненной хватки.

– Квон Джунён, – прошептал он, опуская мою руку, и сел на чемодан, уставившись куда-то в пустоту.

– Квон Джунён? Так зовут твоего психотерапевта? – поинтересовалась я, чуть успокоившись, и, несмотря на минутный всплеск ненависти, всё равно хотела, чтобы ему стало лучше.

– Так зовут моего брата.

– А что…

– Близнеца. Который, походу, вернулся… на моё место, – на последнем слове он посмотрел на меня и коротко хихикнул, заставив меня сделать несколько шагов назад.

18. Фотографии.

Я сидела на кожаном диване в гостиной Боёна, осматривая её и поражаясь чистоте. Тем временем настоящий хозяин квартиры ошарашено глядел на изрисованные стены и еле слышно ругался матом, сжимая ладонями голову.

– Прости, – почему-то прошептала я, опустив виноватый взгляд.

Мысли полностью покинули голову, которая уже раскалывалась после услышанного на лестничной площадке. Всю неделю Квон Боён провёл в Вене на благотворительном семинаре, в то время, как его брат-близнец Квон Джунён нагло притворялся им. А я наивно верила в то, что мой серьёзный и немного занудный сосед кардинально изменил свою жизнь. Нет, это должно быть какая-то шутка. Ведь так называемого брата нет сейчас в квартире. Этот брюнет тот самый Боён, с которым я встречаюсь. Просто решил опять поиздеваться надо мной.

– Боён, – проговорила я, вставая на ноги, и медленно подошла к парню, который задумчиво ходил из стороны в сторону. – Ну всё. Прекращай. Пошутил и хватит, – произнесла я, выдавливая из себя улыбку, а он окинул меня сердитым взглядом.

– Джунён всегда сводил с ума всех, кто находился в его окружении, – ответил он, тяжело вздыхая, но я не хотела соглашаться с тем, что это Боён.

– Прошу тебя, – пробормотала я, глотая слёзы, и погладила ладонью его щёку, умоляюще посмотрев в его глаза.

Его кожа была намного мягче, и, присмотревшись, я смогла заметить, что на лице этого парня отсутствовали многочисленные мелкие шрамики, а под глазами не было чуть заметных тёмных пятен. Этот Боён не витал в облаках, его взгляд уже не был мечтательным, и он смотрел на меня не так влюблённо, как раньше. Поняв это, я быстро убрала руку, словно обжёгшись, и сделала шаг назад, глухо всхлипывая.

– Сонхи, что он сделал тебе? – спросил он требовательно. – Судя по этому ужасу, творящемуся в моей квартире, лечебница не совсем ему помогла.

– Лечебница? Дурка что ли? – нервно усмехнулась я, садясь обратно на диван.

– Да, – коротко ответил он, усаживаясь на журнальный столик напротив меня. – Сонхи, расскажи мне всё, что случилось за время моего отсутствия, – проговорил он серьёзным тоном, наводящим страх. Я чувствовала себя провинившейся в том, что не смогла различить таких разных братьев.

– Боён сказал… Джунён, – переправила я, никак не привыкая к этому чужому имени, – он сказал, что взял отпуск и решил поменять свой образ жизни. Я готовила ему домашнюю еду, мы вместе ездили в Сокчо, чтобы взять интервью для моего блога, мы даже ходили на вечеринку к Минсу. И да, мы вместе испортили стены в твоей гостиной. Мы провели очень много времени вместе, – я говорила медленно и неуверенно, но Боён продолжал молча смотреть на меня исподлобья с терпеливым ожиданием. – И я успела за это время влюбиться в него, – сказала я хриплым голосом, не зная даже, зачем я говорю это неблизкому мне человеку.

Но подсознательно я пока не готова была принять то, что человек, сидящий сейчас напротив меня, мой сосед, с которым у меня даже не дружеские отношения.

– Ясно, – ответил он, что я разочарованно подняла на него влажные глаза, надеясь услышать что-то более утешительное. – А что он? Что он чувствовал к тебе? – спросил он, и я посчитала, что он спрашивает такой личный вопрос, чтобы понять поведение своего брата.

– Ну… он говорил, что я ему нравлюсь. Мы встречались, но вчера немного повздорили. Точнее, я психанула. Хах, такое дурацкое слово, – я рассмеялась себе под нос, а слёзы лились с новой силой.

– Вы встречались, значит, – тихо проговорил он, еле кивая. – А он не сделал тебе… чего-нибудь плохого? – этот вопрос застал меня врасплох, что я резко перестала всхлипывать, уставившись сердитым взглядом.

– Что ты вообще имеешь в виду? – требовательно поинтересовалась я, понимая, что, несмотря на обман Джунёна, всё ещё волнуюсь за него и не могу признать его вину.

– Сонхи, послушай меня, – сказал он, терпеливо вздохнув, и успокаивающе улыбнулся уголками губ. – Мой брат… он… эээ… – он неуверенно смотрел на свои колени, которые начинали трястись.

– Говори всё, как есть, – произнесла я решительным голосом, но не знала, смогу ли осилить ещё какую-то информацию.

– Джунён провёл год в психиатрической больнице, – он говорил очень медленно, растягивая каждое слово. Это раздражало так сильно, что я даже не могла вникнуть в суть его слов. – У него были кое-какие проблемы.

– Он говорил, что в детстве его бросила мать, – пробормотала я, уже не уверенная в том, что сказанные когда-то мне признания Джунёна являются правдой.

– Хм, он рассказал тебе про мать? – парень явно был удивлён. – И про отца говорил?

– Сказал, что они не общаются, – ответила я, начиная догадываться про то, что отец тоже как-то связан с психическим состоянием Джунёна.

– Ладно. Не хочу ещё больше забивать тебе голову, – Боён попытался отмахнуться, но я резко схватила его за ладонь, требуя объяснений.

– Что с ним? – спросила я с просьбой в голосе.

Я имела право знать, так как ещё вчера была готова отдать этому человеку свою невинность. Я старалась не думать о вчерашнем, чтобы не осознавать то, что мой парень оказался совсем чужим мне человеком.

– Год назад во время выпускного вечера в университетском общежитии мой брат избил двух наших однокурсников, парня и его девушку, в которую он был влюблён. Мы с отцом знали, что у него с детства проблемы, но после этого случая решили отдать его на лечение с диагнозом маниакальный психоз, так как он был опасен для общества, – слова Боёна сильно ударили меня по голове, которая начинала болеть с большей силой. Я боялась, что она в любой момент взорвётся от всей этой истории с близнецами и психушкой, что даже плакать было больно. – Сонхи, – позвал меня парень, погладив большим пальцем мою ладонь, которую я всё это время сжимала, – спрошу ещё раз: он же не сделал тебе ничего…

– Почему он должен что-то мне делать? Он уже не такой психопат! – ответила я, неосознанно повысив громкость голоса. – Он говорил, что вы с ним не общаетесь. Ты навещал его там, в лечебнице? – спросила я сердито, не зная, что чувствую к Джунёну: ненависть или жалость.

– Н-нет, – ответил он дрожащим голосом и медленно убирал свою ладонь, которую я неосознанно царапала ногтем.

– Ни разу за целый год? – переспросила я, не веря тому, что Джунён всё это время был один.

Неудивительно, что он был так привязан ко мне, когда родной брат, фактически его вторая половинка, отвергла его. Да ещё считает опасным.

– Сонхи, у нас с ним запутанные отношения. Ты не поймёшь, – эти слова были мне очень знакомыми, но на этот раз я не собиралась соглашаться с ними.

– Всё я пойму. Я уже поняла, – я отрицательно покачала головой, вытирая влажные щёки. – Ты бросил старшего брата в психушке. Бросил его так же, как это в своё время сделала ваша мать, – мои слова явно были лишними, так как взгляд Боёна из виноватого резко поменялся на сердитый.

Я постепенно осознавала, что мало знаю этого человека, а значит, надо следить за своими словами. К счастью, он ничего не ответил, лишь сильно прикусив нижнюю губу, и встал на ноги, снимая пиджак и закатывая по локоть рукава рубашки. Чистая кожа без татуировок и шрамов. Как же привыкнуть к тому, что это не тот Боён?

– Где он? – спросила я, устало вздохнув.

Я не знала, хочу ли сейчас видеть Джунёна, но, хотя бы посмотрев на него, смогла бы принять то, что это не какой-то жестокий розыгрыш.

– Хотел спросить у тебя то же самое, – тихо проговорил он, уставившись на стену, а точнее на нарисованный розовой краской знак пацифика. – Я вообще-то приехал из аэропорта и целый год не видел брата.

В квартире его не было, и это удивительно, ведь сейчас было только семь утра. Судя по тому, что ни валиков, ни газетных страниц нигде не валялось, Джунён успел убраться в гостиной перед тем, как покинуть её. И мне было обидно, что, просидев всю ночь без сна, я даже не услышала, как он покинул квартиру.

– Прости. Ты устал, наверно, – сказала я, медленно вставая на ноги, но еле держала равновесие из-за кружащейся головы.

Только сейчас я поняла, что стояла перед соседом в одних пижамных шортах и майке. Я сразу же покрылось румянцем из-за смущения и поспешила в сторону выхода.

– Сонхи, – позвал он меня, когда я положила ладонь на ручку двери.

– А? – я повернулась к парню, который неуверенно оглядывался по сторонам, кусая нижнюю губу.

– У тебя с моим братом… насколько далеко зашли ваши… отношения? – почти не слышно мямлил он, засунув руки в карман.

Этот вопрос застал меня врасплох. Зачем он это спрашивает и что вообще мне ответить? Я молча стояла, непонимающе смотря на него, хотя чувствовала какую-то обязанность дать ему правдивый ответ.

– Не очень далеко, – произнесла я после долгой паузы и потянула ручку двери, чтобы побыстрее выйти из этой квартиры и осознать то, что всё происходящее – настоящая правда.


***
Несмотря на бессонную ночь, я не могла даже голову на подушку положить и ходила по своей комнате, не находя себе места. Мне надо было срочно поговорить с Боёном. Точнее, с Джунёном. Как же непривычно называть его этим именем. А ведь он ни разу не прокололся. Но переваривая всё сказанное настоящим Боёном, я понимала, что очень глупая, раз не смогла сама об этом догадаться. Начиная с резко изменившихся стиля и манеры поведения. Его неожиданная фамильярность уже должна была меня насторожить. А лекарства якобы от бессонницы. Квон Сонхи, вы получили награду в номинации «Идиотка года». Эти его галлюцинации и бредовое состояние в Сокчо. Столько было намёков на то, что с этим парнем что-то не так, но нет, я словно специально их игнорировала. Влюблённая дурочка, которая ещё велась на его сумасшествие и испортила гостиную человеку, который вообще отсутствовал в стране.

Я не знала, как быть дальше. Как себя вести с Джунёном? А с Боёном что делать? Сегодня мы с ним, наверное, впервые так долго общались. И кто он мне теперь? О Боже. Я резко вспомнила, что по ошибке поцеловала его! От этого воспоминания всё внутри меня загорелось от стыда, и я с ещё большей силой принялась ругать себя, несильно ударяя ладонью по лбу. Я была очень виновата перед Боёном, ведь фактически соучаствовала в шалостях Джунёна. Кто знает, что он ещё мог сделать от имени своего брата-близнеца. Я сильно запуталась в своих чувствах к этому человеку и ощущала лёгкий страх перед ним. После рассказа Боёна о том, что он избил девушку, которая ему нравилась, и то, что он опасен, я не могла думать о нём, как о беспечной инфантильной «сахарной вате», коей он предстал передо мной в первый день.

Плюхнувшись на кровать, я пыталась проиграть то утро, в которое впервые увидела Джунёна, чтобы понять, где я так просекла, что ничего не заподозрила. Но в память вклинивались совсем другие моменты. То, как он без умолку говорил, то, как мы с ним ели сахарную вату. Рука неосознанно потянулась к телефону, и я даже не останавливала себя перед тем, чтобы открыть то фото, где я сравниваю его волосы с розовой ватой. Листая дальше фотографии в галерее, я натыкалась на наши совместные селфи, сделанные в Сокчо. Увидев сегодня настоящего Боёна, я могла уверенно сказать, что человек на этих фото не он. Доверчивая дура. Я хотела было удалить все эти фото, чтобы хоть как-то унять боль, разъедающую меня изнутри, но пальцы не слушались, продолжая листать фотографии. После Сокчо шла серия фото с вечеринки Минсу. Я даже не помнила, как делала эти снимки. Я определённо много выпила в тот день, ведь в трезвом состоянии никогда не сфотографировалась бы с соседом сверху. И тут меня резко посетила мысль: а знал ли Минсу, что Боён на самом-то деле и не Боён? Ведь тот тоже сдружился именно с Джунёном. Я не знала, насколько близки они были и мог ли Джунён рассказать ему правду, но мне хотелось думать, что я не единственная идиотка, не заметившая разницу между братьями.

Быстро переодевшись, я вышла из квартиры и, уже поднимаясь по лестницам на восьмой этаж, заметила, что не переодела даже домашние тапочки. Но мне срочно нужно было поговорить с Минсу, а то и предупредить, чтобы тот не обманывался так же, как и я. Я несколько раз позвонила в дверной звонок, осознав, что сейчас раннее утро. Ночью было тихо, значит, вечеринки у моего соседа определённо не было. И позвонив ещё пару раз, я вспомнила, что Минсу устроился работать в компанию своего отца – его нет дома. Я разочарованно вздохнула, ощутив себя одинокой со своей проблемой, и развернулась, чтобы спуститься обратно к себе. Надо попытаться заснуть, иначе мне самой нужен будет психотерапевт.

– Кто там? Солнышка нет дома… – услышала я сонный голос и быстро повернулась, удивлённо уставившись на розовую макушку, обладатель которой стоял в одних боксёрах и потирал пальцами глаза.

– Бо… Джунён? – проговорила я дрожащим голосом и чувствовала, как трясутся руки.

Парень резко поднял голову, расширив глаза, и я даже заметила, как задвигался его кадык.

– Соник, доброе утро, – произнёс он спокойным голосом.

Я хотела начать истерику, дать ему пощёчину, прокричать все известные мне оскорбления, но тело не двигалось. Мне нужно было увидеть его, потребовать объяснений, но слова Боёна о том, что его брат опасен, без остановки крутились у меня в голове. Я не хотела признаваться в этом, но мне было страшно.

– Так непривычно, когда ты зовёшь меня этим именем, – проговорил он, улыбаясь уголком губ.

– Этим именем? Оно твоё… настоящее, – прикрикнула я и неосознанно сделала шаг назад.

Он определённо был в курсе того, что я всё знаю, но почему-то не оправдывался и молча смотрел на меня ожидающим взглядом.

– Я… я лучше уйду, – произнесла я через пять минут переглядываний и сделала шаг в сторону лестниц.

– Соник, постой, – он резко схватил меня за запястье, из-за чего я вся покрылась мурашками и даже задрожала от испуга. – Ты чего? – непонимающе спросил он, хмуря брови, а я начинала заикаться, пытаясь сказать ему, чтобы не трогал меня. – Ты… ты боишься меня? – спросил он тихо и разочарованно, а хватка за моё запястье становилась болезненной.

Я робко покачала головой, чувствуя, что ноги еле держат меня, и я скукожилась от страха, что он может в любой момент взбеситься и сделать что-то не то. Глубоко внутри я понимала, что не должна быть такой предвзятой, ведь у меня были чувства к этому человеку, но ничего не могла поделать со своей сущностью трусишки.

– Ты боишься меня, – утвердительно проговорил он и опустил моё запястье. – Что он сказал тебе? – спросил он требовательно, пока я глотала ртом воздух, боясь разреветься в любую секунду.

Узнав, кем он является на самом деле, я ощущала, что этот парень резко стал для меня чужим, и безумно хотела убежать от него, чтобы запереться в своей квартире. Чтобы ощутить себя в безопасности.

– Соник, что он тебе сказал? Умоляю, не молчи. Это всё тот же я! – кричал он сердито, сжимая кулаки, а я всё делала шаги назад, пока не вжалась спиной в стенку, медленно скатываясь по ней.

– Почему? – единственное, что смогла я выговорить, не поднимая на него головы.

– Что почему? – переспросил он нервным тоном, заставляя меня вздрагивать от каждого своего движения.

– Почему ты не рассказал мне всё сам? – ответила я хриплым голосом, опуская волосы на лицо и пытаясь держать в себе желание заплакать.

– Я… не знаю, – проговорил он тихо и резко опустился на одно колено передо мной, осторожно заправляя мои волосы за ухо. – Нам было так хорошо вдвоём, что я хотел как можно дольше растянуть это всё.

– Ты знал, что сегодня приедет Боён и расскажет мне всю правду? – поинтересовалась я, всё ещё не решаясь посмотреть на парня.

– Да, – он кивнул и обхватил ладонью мою щёку, поворачивая мой взгляд к себе.

Посмотрев на лицо Джунёна, я понимала, что не могу отказаться от тех чувств, которые испытываю к нему, но я была слишком сильно разочарована, чтобы оставить всё, как есть.

– Ты же мог представиться собой? – спросила я, хватая его ладонь, чтобы убрать её с лица, но не отпускала её. – Сказать, что ты брат моего соседа. Что ты....

– Что меня только что выписали из психушки? – усмехнулся он и протянул большой палец другой руки, чтобы вытереть скатившуюся по щеке слезу. – Если б я не влюбился в тебя в то утро, то может и представился своим именем.

– Ты влюбился в меня в то утро? – переспросила я, постепенно давая волю слезам.

– С первого взгляда. Ты сидела на коврике перед дверью в свою квартиру и вслух хаяла почтальона, – он говорил с улыбкой на лице, заставляя меня вспомнить этот случай. – А потом ты назвала меня Боёном, и я не смог признаться в том, что я… Я не хотел, чтобы ты боялась меня.

– Как ты узнал моё имя? – я продолжала задавать вопросы, чувствуя, как страх уже отходит, и всё ещё поглаживала пальцами его ладонь.

– Увидел имя адресата на твоих письмах, – пожал он плечами так, словно всё это нормально.

19. Стабилизатор.

Я не знала, почему согласилась зайти, но уже было поздно, и я сидела в кресле Минсу, ожидая, когда Джунён оденется. Ему не пришлось долго упрашивать меня зайти в квартиру, чтобы нормально поговорить, и я понимала, что нам предстоит заново знакомиться. У меня было много вопросов, и все они были связаны с его психозом.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил он, входя в гостиную, и я лишь робко покачала головой. – Соник, расслабься, – сказал он, садясь на подлокотник моего кресла, а я даже не повернула к нему голову, всем телом напрягаясь от его близкого присутствия. Я жалела о том, что решила зайти, ведь не знала, как пройдёт наш разговор, что сильно пугало меня. – Квон Сонхи, – позвал он меня.

– А? – я резко подняла на него голову, и он, воспользовавшись моей реакцией, крепко поцеловал меня в губы, сильно сжимая пальцами мой подбородок.

Я определённо была напряжена, что даже не смогла закрыть глаза, чтобы хотя бы телом принять то, что это тот самый парень, с которым встречаюсь.

– Ты всё ещё боишься меня? – спросил он, отстраняясь от меня и медленно поднимаясь на ноги.

Я отрицательно покачала головой, хотя не знала, правда ли это.

– Мне просто… непривычно, – ответила я, замечая его обиженный взгляд.

– Мне нравилось то, как ты относилась ко мне, – проговорил он, ходя из стороны в стороны.

– Как к соседу? – предположила я, мысленно пытаясь расслабиться, ведь Джунён и раньше был таким.

Просто тогда я считала его поведение инфантильностью, а сейчас связывала каждую его странность с психозом, который он, по его словам, уже излечил.

– Как к нормальному парню. Ты улыбалась моим глупостям, а иногда и поддерживала их, – говорил он куда-то в сторону, уставившись взглядом в пол. – Ещё вчера ты призналась мне в том, что хоч…

– Ещё вчера ты был Квон Боёном! – прикрикнула я, вставая на ноги, и заливалась краской. А ведь я и забыла про свои слова и надеялась, что он не будет их вспоминать.

Джунён остановился и посмотрел на меня, прищурив глаза.

– Значит, мой брат нравится тебе больше, чем я? – спросил он с хитрой ухмылкой.

– Я не это имела в виду, – промямлила я, совсем не ожидая такой интерпретации моих слов.

– Знаешь, я бываю очень ревнивым, – сказал он, широко улыбаясь, что не могло не настораживать.

– И поэтому ты избил своих однокурсников? – вырвалось у меня, и я быстро закрыла ладонью рот, но было уже поздно.

Улыбка парня быстро сменилась хмурым взглядом. Он засунул руки в карман шортов, и сквозь тонкую ткань я заметила, как они сжимались в кулаки.

– Вот, что тебе рассказал Боён, – проговорил он, скрежеща зубами.

Я молча смотрела на него, понимая, что должна сказать что-то, но ожидала, что он сделает это первым. Джунён уставился на меня задумчивым взглядом и громко стучал зубами. И лишь через несколько минут мучительного молчания, сделал глубокий вдох.

– Хорошо. Было такое дело. И я сильно жалею об этом. Будь у меня шанс, я бы сразу извинился перед ними. Но весь остаток своего выпускного вечера я провёл в холодной камере полицейского участка, а следующим утром был отправлен в частную клинику для психически больных. А знаешь, что обидно? Те люди, которые меня туда отправили, были виноваты в том, что я достиг этого состояния, – каждое его слово отдавало холодом.

Он говорил медленно с презрительными нотками в голосе, что я могла ощутить всю обиду и ненависть, накопившуюся у него за целый год.

– То есть, твой отец и брат? – спросила я, не до конца веря в то, что его семья могла так поступить.

– Боён тебе случайно не рассказывал о нашем детстве? Нет? – поинтересовался он, подтверждая мои догадки о том, что у этих братьев было непростое прошлое.

Я еле покачала головой, садясь на подлокотник дивана в ожидании, что он, наконец-то, выложит мне источник своей проблемы, но парень лишь отмахнулся.

– Спасибо ему. Надо его лично поблагодарить, – иронизировал он, легонько захлопав в ладони, и взял с журнального столика пачку сигарет.

– Ты не хочешь сейчас спуститься к нему? – неуверенно поинтересовалась я, пока он делал длинные затяжки сигареты, выдыхая дым в открытое окно.

– А почему бы ему не подняться ко мне? – ответил он, ухмыляясь в сторону улицы, которая уже была заполнена людьми, спешащими по своим делам в будний день. – Я каждый день ждал его в больнице, могу и здесь подождать, – он пожал плечами, и я могла понять его обиду.

Несмотря на свои непонятные чувства к происходящему и неуверенности в том, приняла ли я Джунёна, мне почему-то сейчас захотелось помирить братьев.

– Ты собираешься жить у Минсу? – спросила я, скрестив руки на груди, и только сейчас вспомнила о том, зачем вообще поднималась к соседу.

– Если только ты не хочешь приютить меня у себя, – он игриво хихикнул, задвигав бровями, а я быстро отрицательно закачала головой, не уверенная в настоящей причине своего отказа: в том, чтобы жить в квартире с парнем, или в том, чтобы жить именно с Джунёном, который может оказаться опасным.

– Скажи, Джунён, – мне всё ещё непривычно было произносить его имя, но я всё равно заставляла себя почаще прокручивать его в голове, чтобы не обманывать саму себя, – ты же ведь не полностью вылечился, да?

– С чего ты взяла? – испуганно спросил он, выбрасывая сигарету из окна, и окинул меня недоверчивым взглядом.

– Не ври мне и самому себе. То, как ты вёл себя в Сокчо; лекарство, что ты пьёшь; голоса в голове; бессонница; факт того, что ты несколько дней притворялся своим братом, – это всё ненормально, – я старалась говорить спокойным тоном, так как парень сейчас выглядел, как дикий зверёк, загнанный в угол и которого опять хотят посадить в клетку.

– Это временно, Соник, – говорил он с мольбой в голосе и быстро зашагал ко мне, заставляя меня сжиматься под натиском своего взгляда. – Я знаю, ты не доверяешь мне и… боишься, но ведь до сегодняшнего утра всё было хорошо, разве не так? – он смотрел на меня, ожидая положительного ответа, но я не могла его дать и даже не могла соврать.

– Непросто забыть то, что ты не тот Боён, каким я тебя знала, – ответила я, опуская виноватый взгляд. – Как теперь просыпаться каждое утро, зная, что мой сосед напротив, не ты? А что, если… – я не смогла договорить своих слов, так как, произнеся их вслух, я бы признала свой страх перед ним.

Мне не хотелось думать о том, что и я когда-нибудь окажусь на месте той девушки, которую он избил. Одна только мысль о ней заставляла меня покрываться мурашками, а внутренний голос кричал бежать подальше от этого парня, ведь он уже не раз удивлял меня своей спонтанностью и необъяснимыми поступками.

– Соник, забудь всё, что узнала сегодня, – проговорил он, крепко сжав мои ладони, и пристально уставился в мои глаза, начиная говорить слишком быстро, что я еле улавливала смысл его слов. – Давай всё вернём, как было. Я опять буду Квон Боёном, твоим соседом напротив. Я займу место моего брата, я могу.

– Джунён, – пробормотала я, не веря собственным ушам, и никак не могла отцепить руки от крепкой хватки парня, смотрящего на меня сумасшедшим взглядом.

Я не хотела спрашивать, как он это сделает, боясь услышать что-то нехорошее. Сейчас он полностью соответствовал своему диагнозу, и страх, который, как я думала, смогла унять, возвращался, заставляя меня дрожать.

– Пусти, пожалуйста, – прошептала я, а парень продолжал строить нереальные планы, в которых он был Боёном.

Я не знала, насколько далеко могли зайти его желания, и не хотела узнавать, что ещё он может придумать. Мне не хотелось всё время жить в страхе, что Джунён сделает какую-то глупость, и уже начинала задыхаться, словно клаустрофобик в закрытом помещении.

– Я хочу домой, – говорила я сквозь его уже неслышный мне лепет.

Я по-настоящему боялась его и готова была закричать, чтобы выбежать из квартиры, но не могла сделать этого, зная, что это может разозлить его и обидеть. Мои чувства не позволяли мне ранить его правдой, что я испытываю страх к его психозу, хоть и оправдываю его тем, что это не Джунён, что это не зависит от него.

– Останься. Со. Мной, – отчётливо произнёс он каждое слово, не выпуская моих ладоней, и, чтобы хоть как-то успокоить его, я быстро закивала, стараясь не заплакать от страха.

– Всё хорошо, Джунён. Я с тобой. Я никуда не уйду, – я старалась звучать успокаивающе, хотя мне самой нужен был кто-то, кто утихомирил бы моё быстро стучащееся сердце и учащённое дыхание.

– Я не Джунён. Я Боён, – сердито буркнул он, но постепенно ослаблял хватку рук.

Я чувствовала жуткую боль в пальцах, однако всё равно подняла трясущуюся ладонь, с опаской погладив его щёку.

– Да, я знаю. Ты Боён, – кивала я, понимая, что уже не смогу оставаться с ним наедине.


***
Парень лежал в кровати, укутавшись в тонкое одеяло, и изредка воротился из стороны в сторону. Найдя на одном из столиков знакомую пачку лекарств, я смогла убедить Джунёна выпить её, после чего он быстро заснул, не переставая что-то бормотать себе под нос. Я сидела на краю кровати, продолжая сжимать пальцами его лекарства. В инструкции по применению препарата было написано, что это лекарство относится к группе стабилизаторов, которые помогают контролировать эмоции и устраняют бессонницу.

– А ведь не соврал же, – усмехнулась я, ощущая солёный привкус слёз на губах.

Моё лицо, кажется, сегодня ещё не высыхало от слёз, и я знала, что так будет каждый день, если я приму Джунёна. Посмотрев на розовую макушку парня, я легонько прикоснулась до мягких волос и опустила голову к его лицу, вытирая влажные глаза и внимательно присматриваясь. Невесомыми прикосновениями пальцев я ощущала мелкие шрамики на его лице, и хотела узнать, откуда они у него. Связано ли это с его детством? Почему из двух братьев-близнецов только у него психоз? И какого чёрта я влюбилась именно в этого?

Но я решила оставить все свои вопросы без ответов, так как боялась опять увидеть его маньяческий взгляд и бредовые идеи о том, чтобы занять место своего брата. Убедившись в том, что Джунён спит крепким сном, я поспешила покинуть квартиру Минсу, так и не дождавшись самого хозяина. Мне уже не важно было говорить с соседом сверху. Сейчас мне совсем ничего не было важно, я не знала, как мне быть дальше. Но я была уверена в одном – Джунёну определённо нужно вернуться в больницу. Мне не хотелось, чтобы его упекли туда насильно, поэтому надо сделать так, чтобы он решил вернуться туда по собственному желанию.

Придя в свою квартиру, я постаралась лечь в кровать и продолжала думать обо всём, что было и что может произойти. Но мне всё ещё было сложно заснуть. Я чувствовала, как страх изъедает меня изнутри, а совесть, мучившая меня из-за этого, лишь усиливая мои страдания. Мне не хотелось сидеть в омрачающей своей пустотой квартире, и я, отнекиваясь от подсознательного утверждения, что просто боюсь оставаться одна, без приглашения пошла в съёмную квартиру Кэти, в которой она жила со своим парнем.

Подруга была сильно удивлена, ведь в последний раз я приходила к ней три месяца назад и ни в коем случае не пришла бы без звонка. Но мне срочно необходимо поговорить с кем-то о сегодняшнем утре, и Кэти, конечно же, это поняла, ведь я стояла на пороге в жаркий июньский полдень в тёплом жакете и дрожала. Она без слов пропустила меня внутрь и крикнула в сторону единственной комнаты:

– Чону, спустись за сладким. У нас гостья.

– Не надо ничего, – я покачала головой, садясь на табуретку в маленькой и уютной кухне.

– Надо, – коротко констатировала она, ставя чайник на включённую плиту, и села напротив меня с выжидающим взглядом.

Но я не знала, с чего вообще начать. Кэти была намного впечатлительней меня, и если бы я сразу сказала: «Знаешь, мой сосед, с которым я встречаюсь, на самом деле, болен маниакальным психозом, и может даже избить любимую девушку», она сразу же побежала бы к моим родителям, чтобы они забрали меня обратно в родной город. Но, воспользовавшись тем, что её парень сейчас был в магазине, я начала постепенно рассказывать в том порядке, в котором всё сама узнавала. И судя по тому, как шире становились её глаза, и что она даже не убирала с плиты вскипятившийся чайник, девушка была шокирована этой новостью.

– Когда? – спросила она в конце моего рассказа, налив мне чай и ставя на стол тарелку с пряниками.

Я быстро схватилась обеими ладонями за горячую кружку, чувствуя, как приятно она обжигает мои холодные пальцы. Выплакавшись и выговорившись, я смогла кое-как успокоиться и унять громкое сердцебиение, преследующее меня с момента, как я вышла из своей квартиры. Я ощущала себя параноиком, думая, что Джунён в любой момент выскочит передо мной и потребует вернуться к нему, приняв его, как Боёна.

– Что когда? – переспросила я робко. Мне совсем не нравился её требовательный и недовольный тон.

– Когда мы едем к тебе, чтобы забрать твои вещи из этой квартиры? – объяснила она, что даже парень, копающийся в телефоне, резко поднял на неё вопросительный взгляд.

– Кэти, я не переезжаю. И не перееду, – неуверенно добавила я, даже не обдумывая этот вариант.

Просто взять и сбежать, чтобы забыть про всё хорошее, что у нас было с Джунёном. Бросить его так, как с ним всегда поступали. Не смогу.

– Сонхи, дорогая моя, ты продолжишь жить, окружённая этими сумасшедшими-психопатами? – саркастично усмехнулась она, скрестив руки на груди, и пристально посмотрела на меня, заставляя меня сгибаться под натиском своего уверенного взгляда.

– Мне казалось, там только один психопат, – вмешался Чону, берясь за один из пряников, и с интересом посмотрел на меня.

– Ни один из них не психопат, – чересчур эмоционально ответила я.

– Да ты сама уже сходишь с ума, – Кэти укоризненно покачала головой, сердито откидываясь на спинку стула. – Можно было понять, что с ним что-то не то. Я ж ещё подумала, как так нужно измениться, чтобы стать совершенно другим человеком. И как можно было этого не заметить, Сонхи?

– Он… не дал мне… шанса, – тихо пробормотала я, желая поспорить с подругой, но знала, что она чертовски права.

– Ну, у Сонхи есть привычка терять голову, когда она влюблена. Как на первом курсе с Хёну, – с усмешкой проговорил Чону, и мы с Кэти одновременно посмотрели на него со злобой.

– Это неправда!

– Он её оклеветал! – прикрикнула она, и я благодарно кивнула ей. Хотя бы здесь она полностьюпонимала меня.

– Странно, а нам он…

– Вам он так говорил, чтобы попонтоваться. Вы же, парни, любите так делать, – фыркнула девушка, цокая языком. – Ваша заочка состоит только из мальчиков, мне интересно, что ещё вы там рассказываете друг другу. Чону, любимый, что ты им говоришь про наши с тобой отношения? – спросила она, сменив сердитый тон на кокетливый, и я поняла, что так она пытается вымолвить у него какой-нибудь мужской секрет.

– Ничего, – спокойно ответил он, грызя свой пряник.

– Совсем ничего? – возмутилась она, что я даже неосознанно ухмыльнулась, понимая, что подруга хотела бы услышать.

– О, у нас же вчера последний экзамен был, – сказал он, ловко меняя тему. – А Хёну не пришёл.

– Да, его автобус сбил, – безразлично буркнула я, отпивая из кружки, и совсем не была рада тому, что тема сменилась на ещё одну неприятную для меня.

– Автобус? Он так сказал на работе? – удивлённо спросил Чону, недоверчиво сузив глаза.

Я неуверенно кивнула, неосознанно вспоминая день, когда приходила к однокурснику в больницу.

– А что? Вам он сказал, что спасал котёнка из-под колёс, поэтому пострадал? – иронизировала Кэти, усмехаясь собственным словам.

– Наш препод живёт с ним в одном квартале. Соседи нашли его избитым возле своего подъезда. Он лежал без сознания в ужасном состоянии, – парень говорил таким тоном, словно рассказывал ужастик, а я начинала дрожать с новой силой, прокручивая в голове слова Хёну, на которые так сильно хотела не обращать внимания.

Он говорил, что я как-то виновата в том, что его сбил автобус, но если не было никакого автобуса…

– Кто? Кто его избил? – прошептала я, медленно вставая на ноги, и дрожащей ладонью схватила телефон, лежащий на столе.

– Ну, он говорит, что не видел лица. Но странно, что он даже не стал писать заявления.

Мне хватило этих слов, чтобы засунуть телефон в карман жакета и побежать к выходу. Мне нужно было убедиться в своих подозрениях. А точнее, опровергнуть их.

– Сонхи, Сонхи! – звала меня подруга, пока я сидела на полу и неаккуратно завязывала шнурки кедов. – Ты куда? – спросила она, стоя над моей головой, а я с трудом что-то различала сквозь намокшие от слёз глаза.

– Это он, Кэти. Это Джунён, – кричала я, забив на шнурки. – Он сломал Хёну рёбра.

20. Сумочка.

Я крепко сжимала ладонь подруги и несмотря на то, что просила её не идти со мной, была рада тому, что она не оставила меня одну. Мой параноический страх не отпускал меня, и присутствие Кэти рядом со мной в больничной палате позволяло мне хоть как-то держаться на ногах. Мы стояли у пустой кровати в ожидании Хёну, который был на рентгене, хотя нам обеим было всё понятно.

– Хватит дрожать, Сонхи, – шепнула мне Кэти, настороженно посмотрев на меня. – И вообще, зачем мы здесь? Всё же ясно, как сегодняшний день. Мы сейчас должны быть у тебя и паковать твои вещи. Можешь, пожить у нас, пока не найдёшь…

– Это не он. Это может быть не Джунён, – говорила я, смотря в сторону двери, мимо которой лишь проходили медработники.

Я хотела, чтобы Хёну поскорее вернулся в палату и опровергнул мои догадки, в то же время, чтобы он не возвращался сюда никогда, если лишь подтвердит их.

– Ты же сказала, что этот блондинистый крыс говорил про какого-то там психа. А у тебя как раз имеется один на примете. Если не два, – еле слышно добавила она.

– Не знаю. Может, мне послышалось? Я уже не помню, что он там говорил, – тараторила я, с надеждой повернув на неё голову.

Она лишь тяжело вздохнула, недовольно покачав головой, и, отпустив мою ладонь, села на край кровати, положив ногу на ногу.

– Ты, как можешь, оправдываешь этого шизика, но знай – живой я тебе ему не отдам.

Я лишь улыбнулась уголком губ, продолжая стоять в ожидании, и в этот момент к двери подкатили кресло-каталку, в котором сидел Хёну и что-то рассказывал помогающей ему медсестре.

– Что ты здесь делаешь? – его флиртующий взгляд быстро переменился на ненавистный, когда он увидел меня, подходящей к нему.

– И тебе привет, – ответила за меня Кэти, лениво вставая на ноги.

– Ты тоже здесь, супер, – блондин вопросительно смотрел на нас и явно был не рад гостям. – Вы бы ещё всю группу позвали, ведь мне так не хватает вашего общества.

– Мы ненадолго, успокойся, истеричка, – безразлично сказала девушка, не позволяя мне что-либо произнести. Их обмен колкостями словно давал мне время на подготовку того, чтобы услышать правду, но я даже не решалась задать свой вопрос. – Ну же, – Кэти несильно толкнула меня локтем, пока я, застывшая, смотрела на перебинтованное тело Хёну и представляла себе, как Джунён избивает его.

– Ты… тебя… твои… Я хотела спросить… Ну там… – губы так сильно дрожали, что я не могла закончить ни одно своё предложение.

– Я сама спрошу, Сонхи, – вмешалась подруга, взяв меня за ладонь. – Хёну, тебя ж избили, да? Это был шизик с розовыми волосами, не так ли? – спросила она, и я сердито посмотрела на неё, не думая, что она сделает так резко, без предисловий и настолько требовательно.

– Пришли потешиться надо мной? – он злобно фыркнул и взглядом попросил медсестру оставить нас.

Я заметила, как его пальцы сжались на подлокотниках кресла, и, не будь у него сломаны нижние рёбра, он, наверно, встал бы, чтобы самолично выпроводить нас вон из палаты.

– Мы пришли за правдой, – тихо ответила я и неосознанно добавила: – И чтобы извиниться.

– Не слишком ли поздно? Кстати, как идёт перевод статьи из Junge Freiheit? На что ещё пойдёшь ради карьеры? – парень саркастично усмехнулся, и я посмотрела на Кэти, безмолвно прося её не реагировать на его язвительность.

– Хёну, я ничего не знала. И как бы я не хотела эту работу, никогда не попросила бы… такого, – я ощущала себя сломленной и униженной, но совесть не позволила бы проигнорировать состояние однокурсника. Я была виновата.

– Я знаю. Этот псих предупредил, что если я доложу полиции или, ещё хуже, тебе, то он сломает мне кое-что поважнее рёбер, – тихо буркнул он, опустив взгляд вниз.

– Испугался, что он сломает тебе яйца? – Кэти рассмеялась во весь голос, лишь всё портя, а я покрывалась мурашками, не желая верить в то, что парень, в которого я влюблена, мог такое сделать.

Я подсознательно оправдывала его, но не могла игнорировать живое доказательство того, что Джунён всё ещё болен, он не излечился.

– Зачем вы пришли? – сердито крикнул он, подкатывая кресло к своей кровати, и дотянулся пальцами до кнопки вызова медсестры.

– Подожди, – я быстро подошла к нему, заставив его руку застыть в воздухе, но совсем не знала, что ещё хочу услышать. – Это точно был он?

– Сонхи, что тебе ещё нужно узнать, чтобы понять в то, что этот парень ненормальный? – Кэти непонимающе хмурилась, пытаясь потянуть меня за локоть к выходу.

– Он шёл за мной от здания бизнес-центра почти до моего двора и остановил в тёмном переулке. Сначала ударил в лицо, сломав мне нос, и, повалив на землю, продолжил избивать ногами в рёбра. И всё это время повторял себе, что делает это ради Квон Сонхи. И когда я постепенно терял сознание, пригрозил мне, чтобы я не смел говорить тебе об этом, – ответил он спокойно, не поворачивая на нас головы и задумчиво уставившись в окно.

– Так почему ты не рассказал правду? Реально испугался за свои яйца? – спросила Кэти, но уже без капли усмешки в голосе.

– Мне было стыдно, – еле слышно ответил парень через несколько секунд молчания. – Ведь я даже не смог дать ему сдачи. Сонхи, – он поднял на меня голову, и я заметила, как блестят его глаза, наполненные слезами. – Ты же не скажешь ему, что знаешь? Ведь это не я тебе рассказал. Обещаю, я не буду обращаться в полицию. Пожалуйста, я… я очень боюсь… – прошептал он, и я не могла произнести слова, впервые в жизни видя отчаявшееся и испуганное лицо Хёну.

Несмотря на то, что на первом курсе желала, чтобы он был унижен так же, как и я, сейчас я совсем не чувствовала радости от свершившейся мести. Он не заслужил этого.

– Всё хорошо, Хёну, – с трудом вымолвила я, прекрасно понимая его страх, и была готова встать на колени перед парнем, так как именно я была виновата в том, что он в этом состоянии. – Я не расскажу ему.

Он снова уставился в окно, продолжая сжимать пальцами подлокотники кресла, и я заметила, как он пытается держать слёзы в себе. Джунён сломал когда-то пафосного и уверенного в себе парня, и я понимала, почему его брат и отец отправили его в лечебницу. Я молча смотрела на Хёну, понимая, что должна как-то ему помочь, но в голову не приходило ничего, что могло бы его подбодрить.

– Нам, наверно, пора, – Кэти первая нарушила наше молчание, взяв меня за запястье, и взглядом указала на дверь.

Но я не могла сдвинуться с места и была уверена, что не должна. Я хотела, чтобы Хёну сказал что-то, попросил меня остаться, поэтому выжидающе смотрела на его затылок, отталкиваясь от подруги.

– Сонхи, – тихо проговорил он, наконец, – прошу тебя, больше не приходи, – на этих словах он нажал на беззвучную кнопку, через несколько секунд после которого пришла медсестра.

– Ну всё, ему надо отдыхать, пошли уже, – раздражённо произнесла Кэти, потянув меня за ладонь, и я уже не стала сопротивляться, пытаясь унять боль от слов парня. Он ненавидит меня и имеет на это полное право.

Чуть ли не бегом выйдя из здания больницы, я, наконец, отцепила крепко схватившуюся за запястье подругу, остановившись на мгновение и пытаясь переварить услышанное. Я больше не могла оправдывать Джунёна, защищать его и надеяться, что всё происходящее неправда. Я вообще должна была заставить Хёну написать заявление на парня, но, кажется, тому ещё понадобится помощь специалиста, чтобы побороть страх и рассказать кому-то об этом.

– Сонхи, ты как, милая? – спросила Кэти, с настороженностью в глазах посмотрев на меня, пока я ртом глотала воздух, стараясь опять не расплакаться.

– Всё хорошо, – ответила я, выдавливая из себя улыбку.

Она отрицательно покачала головой и обняла меня, медленно поглаживая спину.

– Пойдём к нам. Покушаешь и поспишь, этот день слишком затянулся для тебя, – прошептала она и с надеждой посмотрела в мои глаза. Я долго сомневалась, что ей ответить, хоть и понимала, что она права и я должна согласиться.

– Я пойду домой, – тихо произнесла я и, не дожидаясь ответа, медленно направилась в сторону остановки.

– Охренела? К этому больному? – крикнула она мне вслед и быстро подбежала, хватаясь за мой локоть. – Я не пущу!

– Ким Соён, – спокойно сказала я, впервые за долгое время назвав её корейским именем, – я хочу домой, – я старалась звучать как можно сдержанно, но знала, что она всё равно не поверит тому, что со мной всё хорошо.

– Но…

– Пожалуйста. Я очень хочу домой, в свою комнату, в свою постель, – говорила я медленно, тщательно выговаривая каждый слог, словно она не понимала корейский язык.

– Я пойду с тобой, – бросила она, встав передо мной, когда я дошла до остановки.

– Иди к себе, ты же обещала Чону помочь ему в подготовке к последнему экзамену, – устало ответила я, успокаивающе кивая ей.

Я сегодня достаточно уже потревожила её, и мне не хотелось, чтобы меня опекали целый день. А так как Кэти не просто волновалась, но ещё и ругала меня за мою глупость, я нуждалась в том, что побыть одной и справиться со всем самой.

– Да к чёрту Чону, когда ты словно в психушке живёшь, – я видела, что девушка начинает злиться на меня, и, тяжело вздохнув, решила нечестным способом избавиться от назойливой подруги.

Заметив подъезжающую к остановке маршрутку, я стянула с плеча её сумочку. Я виновато улыбнулась её удивлённому взгляду и бросила сумочку как можно дальше от остановки. Она рассерженно нахмурилась, выругавшись матом, и побежала к ней. Я мысленно оправдывала себя тем, что мне нужно побыть сейчас одной, поэтому быстро забежала в автобус. Несколько пассажиров изумлённо смотрели на меня, наверно, увидевшие, как я некрасиво обошлась с подругой, но я проигнорировала их, усаживаясь у окна. Кэти только поднимала сумочку и, когда заметила, что меня нет на остановке, что-то крикнула, сердито топнув ногой. К счастью, автобус уже тронулся с места, и она не успела сесть вслед за мной. И лишь, когда мы отъехали, зазвонил мой телефон. Это была Кэти, и совесть начала сильно меня мучить.

– Кэти, мне очень жаль, – сразу же проговорила я, взяв трубку.

– Ты психованная идиотка! – крикнула она мне в ухо, и я даже положительно кивнула. – Совсем свихнулась со своими близнецами. Что за ребячество?

– Иначе ты не отстала бы, – ответила я, но только сейчас поняла, как глупо поступила с подругой.

– Ну и сиди одна. Позвонишь мне из психушки, – с этими словами она бросила трубку.

Я тяжело вздохнула. Совсем не хотелось ссориться с Кэти, ведь она так поддержала меня сегодня. Я пыталась как-то оправдать себя, понять причину, почему отказалась от её предложения, почему вообще я еду в эту квартиру. Но не находила слов и совсем не представляла, что сейчас меня ждёт. Я гадала о том, проснулся ли Джунён, и всё же надеялась, что не встречу его по дороге к себе. Я не знала, как буду теперь на него реагировать, зная, что он сделал Хёну. И я боялась, что случайно проболтаюсь об этом, опять подвергнув однокурсника опасности.


Уже заходя в лифт, я ощущала, как сердце волнительно трепещет, а кожа покрывается мурашками. Ещё в автобусе я вытащила из сумки ключи, чтобы не терять времени у двери и сразу войти в дом. И когда дверцы лифта открылись, я столкнулась взглядом со спиной парня, сидящего на корточках и чешущего мордочку Темпо. Я застыла на секунду, пытаясь понять, кто именно сейчас сидит. Он был в серой панамке, скрывающей волосы, по цвету которых я смогла бы определить его личность. Как назло, парень был одет в белую хлопковую кофту с длинными рукавами, и я не могла по наличию татуировок понять, кто это. Я несколько минут стояла на месте, боясь, что он услышит меня. Мне казалось, что это Джунён, ведь он и раньше играл со своей собакой между нашими дверями. И когда Темпо, заметив меня, несильно гавкнул, я испуганно уронила связку ключей. Не потому, что боялась эту собаку, а потому что боялась Джунёна.

– Сонхи? Не бойся, я держу его, он не укусит, – парень быстро встал на ноги, пряча пса за спиной, и я быстро определила, что это Боён. Мой сосед, который помнил о моей фобии к собакам.

– Я не боюсь, – ответила я, понимая, что мой страх перед этими животными значительно снизился после знакомства с Джунёном. Подняв ключи с пола, я медленно подошла к двери своей квартиры, замечая удивлённый взгляд парня, ведь я слишком близко стояла к Темпо. – Это собака твоего брата, – сказала я, решив, что должна как-то объяснить ему.

– Он купил себе собаку? – спросил он, вопросительно посмотрев на пса.

– Нашёл его на улице и оставил себе. Даже отказался отдавать его в приют, – на этих словах я усмехнулась, улыбаясь себе под нос.

Теперь понятно, почему он не любил приюты для животных. Так как сам целый год провёл взаперти.

– Я нашёл его скулящим перед моей дверью, – проговорил Боён, продолжая гладить пса кончиками пальцев.

– Всё-таки, не такие вы и разные, – прошептала я себе под нос, случайно произнеся мысли вслух, и совсем не пыталась себя оправдать этими словами.

– А?

– Тебе надо отдать Темпо хозяину, – произнесла я, уже открыв дверь своей квартиры, но не решаясь войти внутрь.

– Джунёну? – переспросил он, и я заметила в его голосе усмешку.

Я понимала, что мои слова звучат смешно, поэтому попыталась перефразировать их.

– Темпо сейчас живёт у Минсу, – ответила я, намекая на то, что его брат сейчас тоже там остаётся.

– Нет, я лучше отнесу его к нам в приют, там за ним лучше присмотрят, – проговорил он, кивая собственным словам.

Я убрала ладонь от ручки двери и повернулась к парню, недоверчиво посмотрев на него.

– Ты думаешь, Джунён даже за собакой не сможет ухаживать? – мой вопрос прозвучал чересчур сердито. Я не думала, что продолжу защищать этого парня после визита в больницу.

– Прошу тебя, Сонхи. Ты совсем не знаешь моего брата, – сказал он устало и даже немного высокомерно, заставляя меня чувствовать себя никем.

Я понимала, что могу не знать Джунёна так, как его брат-близнец, но это не значит, что он мне совсем чужой человек.

– Да, я его плохо знаю, но и тебя тоже, – обиженно бросила я и быстро вошла в квартиру, слишком громко закрыв за собой дверь, через которую услышала, как залаял Темпо.

Не знаю, зачем я вообще это сказала. Мне срочно нужно было поспать, ведь я начинаю ненавидеть саму себя за то, что не могу определиться со своими чувствами и выплёскиваю свою раздражённость на ни в чём не повинных людях.

21. Юная свобода.

Я лежала в кресле-мешке с нетбуком на коленях, но так и не решалась включить его. Проспав почти полсуток, я не проснулась с ощущением того, что всё происходящее плохой сон, как мне хотелось бы. Вместо этого, мне казалось, что с того дня, как вернулся Боён, прошло уже несколько дней, а я всё живу с адскими сомнениями, как быть дальше и что сделать, чтобы всё стало проще. Мобильный был отключён, и мне совсем не хотелось включать его. Я знала, что Кэти, скорей всего, звонила несколько раз, и, небось, подключила других наших подруг. Но раз она не решилась прийти прямо к моей двери, значит, её волнения не так уж сильны. Надо было написать ей, что со мной всё хорошо и что я держусь подальше от Джунёна, но, боюсь, она поняла бы, что я пытаюсь так от неё отвертеться.

Сидя в тёплую ночь на балконе, я пыталась заставить себя отвлечься работой. Однако все мысли о работе сводились к Хёну и к тому, в какое состояние я его привела. У меня оставалось пять дней до того, чтобы сдать перевод статьи Junge Freiheit, но, думаю, и их было бы недостаточно, чтобы сесть хотя бы за чтение оригинального текста. И поэтому я приняла решение, которое, хоть и далось мне не сразу, но немного успокоило бы мою совесть. Включив нетбук, я сразу же зашла в почтовый ящик и принялась печатать письмо боссу. Короткое, без лишних оправданий и объяснений. Я эту статью не буду переводить, она принадлежит Хёну. Думаю, парень уже в том состоянии, чтобы быть способным печатать. А даже если нет, то пусть отдадут её кому-нибудь другому. Я её не хочу. Не таким способом. Чтобы полностью отпустить такой хороший шанс продвинуться, я решила хотя бы прочитать эту статью и нервно рассмеялась в голос, когда поняла, что она про благотворительный семинар, прошедший в Вене. О том самом, в котором участвовал Квон Боён. Какой же я невнимательной и безалаберной стала, что за эти дни ни разу не прочитала статью до конца, чтобы увидеть знакомое мне имя.

Теперь мне точно не было жалко отказываться от неё, поэтому я вместо перевода, лежащего на плечах, как тяжёлая ноша, открыла интервью с Ким Ёнми. Свои посты я начинала обычно с описания посещения самого города, и несмотря на то, что вернувшись домой из Сокчо, я планировала написать и про Джунёна, я ни разу не упомянула его присутствие в той поездке. Мне не хотелось забывать то, как мы хорошо провели там время, но оно казалось мне ненастоящим, что делиться с ним со своими читателями я не была готова. Настолько, что даже вырезала его с фото, сделанных во время поездки. В Сокчо я поехала одна, потерялась в городе одна, встретилась с дайвершой одна, ныряла одна, ночевала у бабушки Пак одна и вернулась тоже одна. Если поверить в это, то постепенно начнёт казаться, что так и было. Что не было никакого Джунёна в моей жизни, что нет чувств к нему. Тогда мне станет проще.

Утром у меня был очень серьёзный телефонный разговор с шефом, который, хоть и не кричал на меня, но был сильно зол, что я так непрофессионально отказалась от этой важной статьи и возможности показать себя способной в этой сфере. Я не стала подробно объяснять причину своего решения, однако высказала желание, что готова переводить другие статьи. Я не могла из-за этого случая лишаться шанса продвинуться в своей карьере, но не могла занимать место Хёну. Шеф назвал меня сумасшедшей и позвал в офис, чтобы я забрала несколько маловажных статей. Я была рада, что он не уволил меня за подобную принципиальность. Я смогу своими усилиями добиться перевода статьи какой-нибудь популярной немецкой газеты, даже если придётся начать с самых низов.

Стараясь не думать о братьях Квон и просто жить так, словно они оба мои соседи, я вышла из квартиры, намеренная провести целый день в офисе. Но, живя напротив с одним из них, сложно было бы не столкнуться с Боёном, который также удивился, когда мы с ним одновременно вышли из своих квартир и молча закрывали на ключ двери. Мне было непривычно видеть его в обычной футболке и джинсах, поэтому сознание непроизвольно начинало сравнивать его с братом, который одевался в этом стиле. Нам пришлось вместе ждать лифт, и неловкая тишина нарушалась лишь моим шумным дыханием. Я не замечала, что почти не отвожу глаз от парня, и только когда мы вошли в кабинку, я поняла, что уставила на него непрерывный взгляд. Открывшаяся дверца заставила меня отвлечься от этого и быстрыми шагами выйти вон, но его тихий голос, звавший меня, не позволил мне дойти даже до двери подъезда.

– Сонхи, далеко едешь? – спросил он, опустив смущённый взгляд куда-то вниз.

Нет, я определённо не смогла бы влюбиться в настоящего Боёна.

– Нет, в офис редакции, – ответила я неуверенно, следя за тем, как он медленно приближается ко мне, но так и не поднимает на меня глаз.

– За мной приехал минивэн организации. Пока мы будем разъезжать за другими работниками, можем тебя повезти, – говорил он, почёсывая затылок и хаотично двигая глазами по сторонам. – Ваша редакция находится в бизнес-центре «Глобус», да? Нам как раз по дороге.

Я лишь кивнула, не припоминая того, что говорила ему о том, где находится наша редакция, и обдумывала его предложение. Это так странно и неожиданно, что я даже не могла сразу отказать ему. Боён не сделал мне ничего плохого, и у меня не было причин недолюбливать его, тем более, я, как всегда, опаздываю.

– Хорошо, спасибо, – сказала я, замечая радостную улыбку парня, и уже жалела об этом. Надеюсь, он не хочет серьёзно поговорить о своём брате.

К моему удивлению, мы ни разу не открыли тему о Джунёне, словно его и не было в нашей жизни. Как раньше. Оказывается, организация Боёна устраивает ежегодную благотворительную ярмарку на окраине Сеула в помощь детям, болеющими аутизмом. И я только сейчас заметила, что когда он говорит о помощи кому-то, то уже не выглядит каким-то смущённым и зажатым. Этот человек не просто работал в благотворительной сфере, он жил ею. Я даже призадумалась о том, что Боён так и не взял отпуск. На секунду меня посетило непонятное чувство заботы о своём соседе, но я постаралась быстро от него избавиться.

– Ты тоже можешь посетить ярмарку после работы. Мы будем открыты до десяти вечера, – проговорил он, когда мы уже подъезжали к зданию бизнес-центра.

Я призадумалась на секунду. Хоть я обещала себе сторониться Квонов, я просто не могла отказаться от его приглашения, ведь у Боёна хорошо получилось убедить меня в том, что каждая вона важна для этой ярмарки.

– Я постараюсь успеть, – ответила я, выходя из минивэна и мысленно вычёркивая из списка планов пункт «заехать к подруге за прощением».

– Напиши мне, я скину адрес. – Боён протянул мне визитку, и я вновь ощутила себя дурочкой, что так легко повелась на обман Джунёна.

В этот день я постаралась как можно больше прислужить шефу, берясь за каждое немецкое слово, которое ему нужно было перевести. Он ни разу не припомнил мне о статье Junge Freiheit, за что я мысленно благодарила его, так как мои другие коллеги то и дело спрашивали меня, заставляя уже немного сомневаться в собственном решении. И даже Кэти, с которой я во время обеда созвонилась и попросила прощения, несколько раз назвала меня идиоткой, пытаясь убедить в том, что я не виновата в том, в какое положение попал Хёну, и что не обязана отдавать ему статью. Я была рада тому, что подруга быстро перестала на меня злиться, но не стала говорить ей о том, что собираюсь на ярмарку, организованную Боёном, так как она и его считала не совсем адекватным. Я просто пообещала ей, что проведу целый день в офисе и как можно поздно вернусь в свою, по её словам, злосчастную квартиру, чтобы не сталкиваться с братьями Квон. В какой-то момент, я и вправду хотела так сделать, но моя дурацкая совесть не позволяла мне этого, представляя перед глазами лица маленьких детишек, больных аутизмом, словно я им лично обещала, что приду на ярмарку. Хоть я и понимала, что моё отсутствие мало на что повлияет, я всё равно взяла такси и поехала по полученному адресу, оправдывая себя тем, что всегда хотела побывать на каком-нибудь благотворительном мероприятии.

– Сонхи, ты всё-таки пришла, – приветствовал меня Боён, стоявший прямо у входа в ярмарочную площадь и раздававший флаеры.

Я и не думала, что учредитель НКО может выглядеть так просто и совсем не отличаться от простого волонтёра.

– Я припозднилась немного. Заработалась, – ответила я.

Несмотря на постепенно темнеющую улицу, яркие огни, освещающие площадь и немалое количество людей, говорили о том, что они тут ещё надолго.

– Я рад, что ты с нами, – сказал он с широкой улыбкой на лице, и мне стало приятно от этого.

Я привыкла видеть своего соседа замкнутым и серьёзным и даже начала сомневаться в том, Боён ли это. У меня начиналась паранойя, так как я просто редко общалась с этим парнем, и не думала, что мы когда-либо пересечёмся с ним где-то кроме как в общем коридоре лестничной площадки. И, наверно, стоит поблагодарить его брата за то, что Боён смог как-то раскрыться передо мной. Оказывается, я пришла на ярмарку не просто для того, чтобы купить какую-нибудь книжку или украшения. Я на полвечера стала частью команды, организовавшей это мероприятие, и я не знала, что благотворительность может оказаться настолько интересной. Я ощущала себя нужной и что моё присутствие здесь определённо поможет хотя бы одному ребёнку.

– Надеюсь, ты не пожалела о своём визите, – проговорил Боён, когда мы убирались после окончания ярмарки.

– Что ты! Мне очень понравилось здесь. Если б знала, пришла бы ещё раньше. Благотворительность оказалась намного интересней скучных текстов, которые я переводила, – усмехнулась я, ощущая приятную усталость в ногах.

– Если б знал, что тебе понравится, то начал бы приглашать тебя ещё раньше, – произнёс он почти не слышно, смущённо улыбнувшись в землю, и я не решилась что-либо ответить, так как не была уверена, правильно ли его поняла.

Мы по одному развозили работников по домам и, пока минивэн был заполнен людьми, Боён молчал, задумчиво уставившись в окно. Я говорила с молодыми людьми об их работе и узнала, что многие из них простые волонтёры, совсем не зарабатывающие на своём занятии. Меня так привлекла эта сфера, что в голове начинала возрождаться идея о том, чтобы написать пост о работниках НКО. И когда мы остались с Боёном вдвоём в минивэне, он устало улыбнулся и впервые за всю дорогу открыл рот:

– Ты голодная? – спросил он, напоминая мне о том, что мы с ним так и не брали перерыва на еду, когда это делали другие работники.

Я еле кивнула, зевнув себе в ладонь. Давно я так не уставала, и мне было хорошо от этого ощущения.

– Можем остановиться у кафешки возле дома, купим что-нибудь с собой, – предложил Боён, но я остановила его перед тем, как он обратился к водителю.

– Не надо. У меня дома целая кастрюля куриного супа, который ты так сильно люби… – я быстро заткнулась, прикрывая ладонью рот. Надо же было так запутаться. Куриный суп любил Джунён, и Боён, скорей всего, понял, что я только что перепутала его с братом. – Могу приготовить для тебя что-нибудь веганское, – добавила я, надеясь так поменять тему, но успокаивающая улыбка парня говорила о том, что мои слова его задели.

– Ничего, я не голоден, – он отрицательно покачал головой, поворачивая её к окну, а я никак не могла перестать себя ругать за такую ошибку.

– Может, сварить тебе рис с грибами. Веганы ведь едят грибы? – поинтересовалась я, поняв, что ещё ни разу не готовила Боёну.

– Ничего не надо мне готовить, Сонхи, ты устала, – ответил он, посмотрев на меня и улыбнувшись уголками губ.

Я хотела что-то сказать, предложить ещё что-нибудь, так как не хотела оставлять его голодным, но минивэн уже доехал до нашего подъезда. Парень быстро вышел из транспорта, взяв свой рюкзак, и помог мне, протягивая ладонь, за которую мне было неловко опираться, чтобы спуститься на землю. Попрощавшись с водителем, мы молча направились к лифту. От этого молчания становилось так неприятно, и, когда мы вошли в кабинку лифта, я собиралась было её нарушить, но Боён меня опередил.

– Ты часто готовила Джунёну? – спросил он, заставляя меня резко поднять на него удивлённый взгляд.

Впервые за день он заговорил о брате, и я совсем не ожидала, что это будет такой вопрос.

– Да, почти каждый день, – ответила я, не намереваясь что-либо скрывать. – Он говорил, что давно не ел домашней еды. Теперь понятно, почему, – тихо добавила я, стыдясь того, что опять ругаю Боёна за то, что тот не навещал брата в лечебнице.

– Мы перестали есть домашнюю еду с тех пор, как мать бросила нас, – проговорил он, словно отвечая на мой укор. – Отец ещё в пять лет научил нас заказывать еду по телефону, – его голос начал дрожать, и я постепенно догадывалась, что проблема не только в бросившей их матери, но и в отце. – Сонхи, – он уставил на меня пристальный взгляд, и я заметила накопившиеся капельки слёз в его глазах, – мне бы хотелось попробовать твоей домашней еды, – сказал он с лёгкой улыбкой на губах, и я застыла, не зная, что на это ответить.

В этот момент дверцы лифта открылись, а я не успела что-либо сказать, так как перед нами стоял Джунён с опущенной вниз головой. «Сахарная вата» начала медленно подниматься, открывая лицо парня, взгляд которого при виде нас резко стал хмурым. Я впервые видела одновременно близнецов Квон, поэтому неосознанно метала взгляд от одного парня к другому, выискивая различия между ними. Сами братья молча испепеляли друг друга взглядом, пока дверцы лифта не закрылись, оставив нас с Боёном в тёмной кабинке. Сильный удар с той стороны кабинки напугал меня, и я прижалась к руке парня, как за спасение.

– Не бойся, – проговорил он, и мне хотелось посмотреть в его глаза, так как я начинала испуганно дрожать.

И когда дверцы лифта опять открылись, освещая кабинку, я заметила, что крепко сжимала ладонь Боёна. Джунён, как назло, тоже это заметил, и его взгляд постепенно становился ненавистным. Его брат выглядел на удивление спокойным и так же безмятежно вышел из лифта, не выпуская моей ладони.

– Какого чёрты ты с ним? – крикнул Джунён мне вслед, а я, несмотря на сильное желание оказаться в своей квартире, даже не начинала копаться в сумке в поисках ключа. – Что? Оба будете делать вид, что меня не существует? – спросил он через несколько секунд молчания.

Я отпустила ладонь парня, который взглядом просил меня не реагировать, но всё равно повернулась лицом к Джунёну.

– Бо, решил отомстить мне, украв у меня девушку? На тебя не похоже, – усмехнулся он, но смотрел на меня, пугая меня своим взглядом. Я пыталась увидеть в этом человеке своего парня, однако видела лишь монстра, от которого хотелось бежать, как от собак. – Бо, хватит уже меня игнорировать! – крикнул он, и его голос отдался эхом по всему этажу.

– Не называй меня так, – спокойно ответил тот, медленно поворачиваясь к нему. – Мы уже не дети.

– Да, совсем не дети, но так по-детски сейчас держать на меня обиду, когда это я должен обижаться, – проговорил Джунён, постепенно понижая громкость своего голоса и делая медленные шаги в нашу сторону.

Я пыталась внимательно следить за каждым их словом, надеясь хотя бы так понять проблему этих парней.

– Тебе не стоило возвращаться, – лишь ответил Боён и обратился ко мне тихим голосом. – Сонхи, иди к себе. Ты устала.

Я непонимающе нахмурила брови, не желая сейчас идти домой. Но не потому что мне было любопытно, чем закончится их разговор. Подсознательно я понимала, что соскучилась по Джунёну, и просто хотела успокоить его.

– Отойди от неё или я за себя не ручаюсь, – проскрежетал тот сквозь сжатые зубы, тем самым убивая всё желание остаться.

– Джунён, прошу тебя, перестань, – проговорила я, с трудом заставив себя сделать шаг вперёд.

– Я никуда не уйду, пока мы с тобой не поговорим, – ответил он, посмотрев на меня решительным взглядом, и я лишь успокаивающе кивнула, уже зная, чем может закончиться наш с ним разговор. – Почему ты была с ним? – спросил он, указывая рукой на брата. – Я читал твой блог. Почему меня нет там? Что, я уже не заслуживаю твоего внимания, потому что когда-то был болен, да?

– Это не так, – я отрицательно покачала головой, чуть не взяв его за ладонь, но быстро одернула руку, боясь, что он сделает мне больно. Он, кажется, заметил это и истерично рассмеялся.

– Ты всё ещё болен, Джунён, – тихо вмешался Боён, хватая меня за локоть.

– Не вмешивайся! – крикнул тот и сильно толкнул его в грудь.

Быстро надвигаясь на парня, он хотел было ещё раз толкнуть его, но я быстро встала между ними, уже глотая слёзы.

– Хватит, Джунён. Перестань уже. Просто признай, что тебе всё ещё нездоровится, – проговорила я, заставляя его непонимающе расширить глаза. – Я боюсь тебя, Джунён. Люблю… – это слово я прошептала так, что даже не была уверена, услышал ли он меня, – но боюсь.

Я еле различала лицо парня, так как контактные линзы вперемешку со слезами обжигали мои глаза, и была рада этому. Не хотелось видеть его реакцию, тем более реакцию Боёна, поэтому, засунув руку в сумку, я, к счастью, быстро наткнулась на связку ключей. И пока Джунён ошеломлённо смотрел на меня, я окинула его разочарованным взглядом и вошла в свою квартиру, закрывая дверь на все замки.

22. Расстройство.

Я не желала вставать с кровати, чтобы возвращаться к реальному миру. Мне надо было ехать в редакцию, и, хоть я понимала, что это единственное место, где я могу отдалиться от мыслей о Квонах, мне не хотелось туда идти. Впервые за долгое время мне захотелось вернуться в родной город к родителям, но я к ним ездила ещё месяц назад, сразу после окончания сессии. И было бы подозрительно, если б я вернулась в родительский дом, ведь уверила их в том, что всё лето буду работать над переводами и своим блогом. Вспомнив про блог, я решила открыть свой пост о Сокчо, чтобы прочитать комментарии и кое-как повысить себе настроение. Но, словно сговорившись между собой, мои читатели, не оставшись невнимательными, заметили обрезанные фото и спрашивали, с кем же я провела всю свою поездку. Так как я никогда не брала никого с собой в другие города, всем было интересно, кто же стал моим самым первым спутником. Вспомнив вопрос Джунёна о том, почему его нет в этом посте, я почувствовала неприязнь к самой себе. Взяла и вырезала любимого парня из своей жизни. А когда поняла, что он чувствовал, когда читал комментарии о человеке, оставшегося за кадром, но сыгравшего важную роль в этом путешествии, я не смогла сидеть на месте. Вчера он хотел поговорить со мной. Может, у меня получится убедить его помириться с братом, объяснить, что я готова простить его, если он возобновит лечение.

Быстро одевшись и даже не умывшись, я вышла из квартиры, второпях поднимаясь на восьмой этаж. Я требовательно нажимала на дверной звонок, иногда сильно стуча по двери, и когда её открыл Минсу, сердито и сонно уставившись на меня, я вспомнила, что сегодня суббота.

– Здравствуй, – коротко кивнула я, пытаясь найти «сахарную вату» за спиной парня. – Джунён дома?

– Я чувствую себя его мамочкой, – лениво пробормотал тот, широко зевая, а я, кроме адского бардака, ничего не могла разглядеть. – Он уехал. Точнее, этим утром я подвёз его и Темпо до приюта для животных.

– Он отдал Темпо? – ужаснулась я, поражаясь тому, что Джунён пошёл против собственного принципа, и почувствовала, как мне самой стало жалко пса.

– Сказал, что больше не сможет присматривать за ним. А у меня, как видишь, совсем нет времени, – Минсу пожал плечами, указывая на неубранность своей квартиры.

– Почему? – я недоверчиво нахмурилась, а парень, прислонившись одним плечом к косяку двери, скрестил руки на груди.

– Да отец завалил меня работой, наказывает якобы. Я слишком гордый, чтобы просить его притормозить с…

– Почему Джунён не сможет присматривать за Темпо? – грубо перебила я его, не желая сейчас слушать жизненные проблемы своего соседа.

– А, это. Он решил, цитирую, вернуться туда, куда ему самое место, – Минсу пожал плечами, безразлично зевая, а я догадывалась, куда именно мог вернуться Джунён.

– Как ты мог отпустить его! – нервно бросила я, несильно толкая парня в плечо, что тот, не до конца проснувшийся, чуть попятился назад.

– Эй, я же сказал: я ему не мамочка. Сам решит, как быть. Да и надо было волноваться о своём парне до того, как кинула его. Нормальный чувак был, ну и что, что псих, – недовольно прикрикнул он, обидчиво нахмурившись.

– Ты знал?

– Ещё в первый день понял, когда он напросился ко мне, чтоб в приставку порубиться, – спокойно ответил он, заставляя меня считать себя глупой. – Другой Боён недолюбливает меня.

– Другой и есть Боён, – подправила я, почувствовав обязанность называть их своими именами.

– Ты поедешь к нему? – тихо спросил Минсу после нескольких секунд взаимного молчания.

Я подняла на него глаза, надеясь, что он повторит свои слова не в качества вопроса, а совета. Должна ли я сразу же навестить его в больнице или дать время, чтобы он смог полностью избавиться от навязчивой идеи стать Боёном? Сейчас я понимала, что в какой-то степени виновата в рецидиве его болезни. Если б я сразу догадалась, что это не Боён, может, у нас всё сейчас было бы по-другому. Я виновата в том, что, узнав правду, испугалась и сбежала от него, вместо того, чтобы вместе с ним поехать в лечебницу.

– А захочет ли он видеть меня, раз уехал, не сказав мне об этом? – еле слышно пробормотала я, опустив взгляд вниз.

– Я считаю Джунёна неплохим человеком. Просто отвыкшего от людей, всего-то, – сказав эти слова, парень опять широко зевнул.

– Ладно. Прости, что разбудила тебя в твой выходной, – безразлично проговорила я, никогда не думая, что Минсу будет поучать меня и упрекать в собственной глупости.

– Навести его, – произнёс он, когда я уже подошла к лестницам.

Застыв на месте несколько секунд, я робко повернула на него вопросительный взгляд. Удивительно, но Минсу оказался единственным человеком, который смог понять Джунёна.

– Он должен знать, что ты ждёшь его.


***
Признаюсь, я боялась. Но уже не самого парня, а увидеть ненависть или обиду за свой страх. Он всё ещё присутствовал, однако я не могла позволить ему овладеть собой, так как те светлые чувства, от которых я не могла избавиться, заставляли меня полдня мучиться и презирать себя. Я сидела в офисе редакции, не способная перевести даже элементарные немецкие местоимения, так как чувствовала, что сейчас должна быть не здесь. Минсу дал мне адрес психиатрической лечебницы, в которой Джунён лечился целый год, и даже предложил самому подвести меня, если я решусь туда поехать. Я была рада, что он не злится на меня за то, что я кинула его друга, и понимает, что одна я бы не поехала, но я сказала, что ещё подумаю. И хоть сейчас я жалела, что не приказала ему сразу же заводить машину и ехать туда, понимала, что не могу осилить себя. Я боялась, что Джунён никогда не излечится. Что, даже если его выпишут через некоторое время, у него опять будут приступы неадекватности. Боялась, что когда-то он попадёт в такое состояние, что даже убьёт человека. И, может, если его не навещать, он решит, что никто его не ждёт и он не захочет выписываться.

– Сонхи, поднажми на газ, если хочешь когда-то попасть в штат, – проговорил шеф спокойным тоном, проходя мимо моего стола, и я не сразу различила его слова, лишь потом поняв, что уже полчаса пялюсь на открытый документ Word, в котором не было напечатано ни буквы.

– Да, поднажму на газ, – прошептала я через несколько минут и, сняв очки, быстро достала телефон, набирая номер Боёна.

Мне казалось, что если ещё больше буду метаться из стороны в сторону, то свихнусь сильнее, чем сам Джунён, поэтому, едва услышав в трубке голос соседа, я протараторила в один голос:

– Твой брат вернулся в лечебницу. Надо навестить его.

– Сонхи, – голос парня немного задрожал, и я застыла в ожидании, даже не предполагая, что он может ответить. – Это не самая лучшая идея.

– Это не идея, Боён, не бизнес-план, не благотворительная акция. Это твой брат, который нуждается в семье! – прикрикнула я, ни капли не жалея о своём приказном тоне, и нагло игнорировала сердитые поглядывания начальника в свою сторону.

– Сонхи, мы можем вечером поговорить? Я сейчас на важном брифинге, – проговорил он недовольным тоном, но я не желала нажимать на отбой.

– Ты готов помочь всему миру, каждой бродяжке, но только не родному человеку. Да что же между вами такого случилось, что вы не можете вынести существование друг друга?

– Я заеду за тобой через час, – коротко ответил он и бросил трубку, оставив меня ещё несколько секунд слушать гудки.

Кажется, я разозлила Боёна и совсем не чувствовала вину за это. И правильно, ведь, если б я не высказалась ему, то сильно жалела бы об этом. Я не считала, что вмешиваюсь в дела чужой семьи, так как они сами заставили меня стать свидетельницей своих проблем. Я просто не имела права оставить всё, как есть. Прикинуться, что Джунёна никогда не было в моей жизни, продолжить улыбаться каждое утро своему соседу, перестав видеть в нём его брата. Я считала себя обязанной заставить хоть кого-то из них сделать шаг, который должен был быть сделан в течение этого года.

Когда Боён подъехал на такси ко входу бизнес-центра, я уже стояла в ожидании его. Соврав шефу о том, что я нехорошо себя чувствую, я знала, что он не совсем поверит мне, но лучше сегодня уже не работать, чем делать это отвратительным образом.

– Не выходи, – холодно приказала я парню, который открывал дверь, и, не обращая внимания на его вопросительный взгляд, уселась рядом с ним.

Тот быстро передвинулся в противоположную сторону салона и неуверенно посмотрел на водителя такси. Всё не смотря в его сторону, я продиктовала таксисту адрес лечебницы и, посмотрев на Брёна, быстро растеряла всю свою уверенность. Он был недоволен, и я бы даже сказала, что впервые вижу его таким сердитым.

– Откуда ты знаешь этот адрес? – спросил он тихим голосом, нахмурив брови, пока доставал мобильный из кармана брюк.

– Минсу сказал, – коротко ответила я, повернув голову к опущенному окну.

Лечебница находилась загородом, а значит, я проведу весь час, любуясь видом из окна, чтобы не ощущать вину за свою наглость перед Боёном.

– Бора, отмени встречу с венскими спонсорами. Попроси у них прощения и придумай хорошее оправдание за моё отсутствие, я физически не смогуприсутствовать на этой встрече, – на этих словах я слышала, как тон его голоса повысился, и сглотнула слюну, подумав о важности этой встречи.

Может, она решала судьбу каких-нибудь беспомощных стариков, приюты для которых эти спонсоры собирались обеспечить. Только сейчас я осознавала, что фактически похитила своего соседа, который даже не сопротивлялся и ни разу не попросил таксиста немедленно развернуть машину. Лишь через несколько минут после того, как Боён отключился, я решилась нарушить тишину, повернув к нему виноватый взгляд.

– Надеюсь, отмена твоей встречи не сильно всё подпортила. Я просто… иначе не могла, – я говорила обрывисто и с дрожащим голосом, чувствуя себя паршиво, на что парень тяжело вздохнул, скривив уголки губ в успокаивающей улыбке.

– Я тоже надеюсь, – ответил он, что совсем не утешало. – Но мне всё равно пришлось бы её отменить, так как наш переводчик с немецкого ещё после возвращения в Корею уволился из-за низкой оплаты своих услуг. На самом деле, я… – он замешкался и вдохнул немного воздуха ртом перед тем, как продолжить, – я хотел попросить тебя заменить его на этой встрече, но вчера как-то…

– Я согласна, – перебила я его, не давая себе даже секунды на раздумья. Это ж не просто статьи переводить, тут нужен профессионализм и серьёзный подход. – Я побуду вашим переводчиком на этой встрече с условием, что ты поговоришь с Джунёном.

– Я не люблю смешивать личную жизнь с рабочей, – проговорил он, задумчиво качая головой.

– Твоя рабочая жизнь давно заменила личную. Ты же говорил, что возьмёшь отпуск, – сказала я, удивляясь тому, как наш разговор перевёлся в совсем другое русло.

– Я не люблю отдыхать, Сонхи, – он смотрел на меня уставшим взглядом, и, не успела я спросить почему, как он, подсев чуть ближе ко мне, ответил на мой немой вопрос: – Я боюсь, что если перестану работать, то начну волноваться о своей семье. А заботиться о них намного сложнее, чем о людях, выживших после землетрясений в Токио.

– И что же стало «землетрясением» для твоей семьи? – я начинала говорить на его языке, так как пыталась понять этого человека.

Мне хотелось, чтобы хотя бы Боён поделился своей проблемой, ведь хранение её в себе не помогло ни одному из братьев.

– Наш отец, – еле слышно ответил он, опустив взгляд вниз, и я заметила, что ему сейчас сложно говорить.

Я совсем не ожидала увидеть такого проявления эмоций и совсем не знала, что делать, если парень начнёт плакать. Поэтому сделала единственное, что пришло в голову в этот момент. Подсев к нему вплотную, я крепко обняла его, неосознанно ощущая, что температура его тела не такая высокая, как у Джунёна. Он прерывисто дышал мне в шею, не произнося ни слова, и я не решалась хоть как-то нарушить тишину, медленно поглаживая ладонью его спину. Сейчас я понимала, какой навязчивой оказалась, ведь Боён так же нуждался в помощи. Забитый работой ежедневный график заменял то лечение, которое проходил Джунён.

– Всё ухудшилось, когда мама ушла. Она говорила, что бросает его, а на самом деле, убегала от нас троих. Сонхи, я боюсь, – прошептал он, настороженно посмотрев на меня.

Я затаила дыхание, не подозревая, чего он может бояться, ведь это был не тот страх, который я испытывала к Джунёну. Боён определённо не боялся своего брата.

– Я боюсь, что могу стать таким, как он. Как они.

– Боён, – я уставилась на него с широко раскрытыми глазами, то ли совсем не понимая, что он имеет в виду, то ли осознавая то, о чём совсем не хотелось бы предполагать. – Ты же не…

– Диагноз моего брата «маниакально-депрессивный психоз», который проявляется, в основном, лишь маниакальными фазами. У моего отца протекали обе фазы, у меня…

– У тебя? – переспросила я, слишком резко прижимаясь всем телом к двери, и уже не осознавала, как начинаю быстро вдыхать воздух из опущенного окна. – Ты тоже болен? Ваш отец… что, что за фазы? – протараторила я, прикрывая ладонями лицо.

Голова уже раскалывалась от мыслей и догадок, а ведь мы ещё даже не доехали до лечебницы.

– Я не хочу тебя пугать, Сонхи, – ответил он тихим голосом, медленно продвигаясь в мою сторону, и я остановила его вытянутой рукой.

– Ты уже пугаешь меня, Боён. Пожалуйста, скажи мне, что и ты не болен этим дурацким психозом? – чуть ли не умоляла я, краем глаза смотря на таксиста, который, если и подслушивал наш разговор, совсем не показывал своей заинтересованности.

– Объясню с самого начала, – он вдохнул побольше воздуха в лёгкие и, кажется, волновался сильнее, чем я. – Когда мы оставляли Джунёна в лечебнице, отец признался мне, что в молодости страдал от аффективного расстройства. И оно оказалось наследственным, – он спокойно улыбнулся на этих словах, что лишь вызывал у меня страх. – О Боже, я совсем не верю, что рассказываю тебе это.

– Думаю, я имею права знать об этом, раз нахожусь с тобой в одной машине, – прикрикнула я, быстро повернув голову к, наконец, обратившему на нас внимание водителю.

– Я понимаю твою реакцию, Сонхи, но ты не хочешь дослушать до конца. У меня нет маниакального психоза, как у моего брата. Меня пугает лишь статистика, что если у одного из однояйцевых близнецов есть это заболевание, то, по большей вероятности, оно есть и у второго, – я видела его лёгкую раздражённость из-за моей резкой реакции и постаралась выглядеть не такой напряжённой. Из-за Джунёна я стала жутким параноиком и ругала себя за такую панику, ведь Боён ещё ни разу не вёл себя так, как брат.

– Значит, это было у вашего отца, – прошептала я через несколько минут молчания, в которое парень с робким ожиданием смотрел на меня, пока я переваривала услышанное в голове. – То есть… ваша мать бросила вас из-за его психоза и того, что он наследственный? – уточнила я, но не получила ответа, так как мой взгляд был уставлен на небольшое одинокое здание у редкого леса.

Оно могло бы показаться мне загородным домом, но, когда мы подъехали к воротам, я успела прочитать табличку, на которой большими буквами было написано, что это частная клиника для психически больных.

– Вот мы и здесь, – проговорил Боён, который волновался не меньше меня.

И теперь я постепенно понимала, почему он за целый год ни разу не приехал. Не потому что не хотел навещать брата, а потому что боялся оказаться пациентом этой лечебницы. Выйдя из машины и проводив взглядом такси, я почувствовала себя беспомощной, ведь обратного пути уже не было. Мы реально приехали в психиатрическую больницу. На ум приходили триллеры, которые Кэти любила смотреть в комнате общежития, и не раз психушки были главной темой тех фильмов. Я пыталась не думать о том, что все эти люди в белых халатах так же не совсем здоровы, и доверилась Боёну, который, на моё удивление, уверенным шагом шёл к приёмной. У меня не получалось унять дрожание рук, и парень заметил этого, когда отошёл от стойки.

– Надеюсь, не я причина твоего волнения? – спросил он, взяв меня за ладонь, и нежно погладил её большим пальцем.

– Не надо, – я слишком грубо убрала руку и, увидев его разочарованный взгляд, попыталась быстро оправдаться. – Джунёну не понравится.

– Не знал, что ты такая послушная, – проговорил он холодным тоном, и мне меня обидели его слова.

Я всё ещё плохо знала своего соседа, и надеялась, что это не какое-то проявление его наследственного расстройства, так как мой сосед никогда не произнёс бы подобных слов.

– Ты всё понял, – ответила я, окинув его недовольным взглядом, и его ледяное выражение лица опять стало виноватым.

– Прости, Сонхи, я просто не знаю, как себя вести… здесь. С ним.

– Просто будь настоящим Квон Боёном. Хоть кто-то должен им быть, – произнесла я утомлённым голосом и быстрым шагом последовала за медсестрой, которая предложила проводить нас до комнаты встреч.

И вся короткая дорога от приёмной до большой комнаты со стеклянными стенами заставляла меня жалеть о своём приезде сюда. Пациенты, гуляющие и даже бегающие по зданию лечебницы, запах лекарств, и одна плачущая по дороге к выходу женщина – из-за всего этого я покрывалась мурашками, отчего уже дрожало всё тело. Я не боялась пациентов, которые были одеты в пижаму светлых пастельных цветов, что, наоборот внушало приятное впечатление. Я боялась увидеть Джунёна таким.

– Присядьте внутри, мы позовём его, – сказала медсестра, указывая рукой к двери, чтобы мы вошли в стеклянную комнату, внутри которой было несколько столов и стульев.

Но я не сдвинулась с места, продолжая следить за пациентами, которые своим внешним видом и поведением совсем не отличались от обычных людей. У них не было ярких причёсок и цвет формы каждого пациента был разного оттенка. Они общались между собой, некоторые смотрели телевизор, кто-то читал газету.

– Сонхи, давай подождём внутри, – Боён несильно потянул меня за локоть, пока я словно заворожённая смотрела на всех этих людей, представляя Джунёна одним из них.

– Ён! – низкий голос через весь зал заставил меня повернуться к нему и сразу заметить подбегающего к нам радостно улыбающегося парня. – Ты вернулся! Всё утро говорили об этом, но я не мог поверить в это. Вот он ты, – незнакомец громко захохотал, из-за чего я неосознанно прижалась к руке парня. Этот парень определённо говорил про Джунёна, и Боён не спешил сообщать ему, что тот обознался. – Ты не узнал меня? Это ж я, Темпо. Джунки. Твой лучший друг и, – он перешёл на шёпот, – самый адекватный среди этих психопатов.

23. Алкоголь.

Мы сидели с парнем в комнате для встреч, и я ждала, когда кто-то скажет хоть слово. Мне не верилось, что передо мной находится тот самый Темпо, в честь которого был назван пёс Джунёна, и поэтому мне казалось, что мы с ним уже знакомы. Повернув голову к Боёну, я заметила его недовольный и немного безразличный взгляд, уставленный на серый стол, и тяжело вздохнула. На контакт он идти не собирается.

– Джунки, – проговорила я, – привет. Мы пришли к твоему другу – Квон Джунёну, – улыбнулась я, совсем не зная, как общаться с такими людьми.

Парень смотрел притуплённым взглядом, часто хлопая ресницами, словно ожидал от нас какого-то подарка.

– Не надо говорить со мной, как с больным, – усмехнулся он и поудобнее уселся на стуле, сплетя ладони в замок на животе. – Я тут по собственной воле, – на этих словах он многозначно взглянул на Квона, который не проигнорировал этого и резко поднял на него глаза. – Ён часто говорил о своём брате. Я и не думал, что вы настолько одинаковые внешне. А вот про тебя, Сонхи, я ни разу не слышал.

– И что же он говорил Вам про меня? – спросил Боён с вежливой улыбкой и крепко сжал мою ладонь.

Повернув на него голову, я заметила, что он с трудом держит спокойное выражение лица. А его уважительное обращение говорило о том, словно он сейчас общается не с другом своего брата, а с простым пациентом больницы, которой собирается оказать благотворительную помощь. Я чувствовала фальшь и недоверие в его улыбке, поэтому убрала ладонь под стол, неуверенно взглянув на ухмыляющегося Джунки.

– В основном, только хорошее, – ответ парня, кажется, удивил Боёна, и его улыбка резко спала с лица, заменяясь настороженностью. – Он говорил, что ты с друзьями мечтал учредить маленькую благотворительную организацию. У тебя получилось? – спросил он с неподдельной заинтересованностью в глазах, подсаживаясь ближе к столу.

Но Боён молчал, опустив виноватый взгляд на свои ладони, схватившие трясущиеся коленки. Мне казалось, что сейчас он чувствует угрызение совести. Я бы чувствовала. Тяжело вздохнув, я положил руку на его ладонь, останавливая трясение коленки, и сама ответила Темпо:

– Да. И ты не представляешь, за целый год маленькая организация так расширила свои границы, что сейчас они сотрудничают со спонсорами из самой Австрии, – проговорила я с особым энтузиазмом, только сейчас осознавая, как много смог добиться этот человек всего лишь за один год.

– Джунён, наверное, гордится тобой, – мои слова подействовали на Джунки, и он чуть было не захлопал в ладоши, радуясь за совсем чужого ему человека. – Ты не представляешь, как он желал быть рядом с тобой в этот момент твоей жизни. Но обещал, что вмешается в неё лишь после полного излечения. Что же…

– Сонхи, пожалуйста, давай уйдём, – шёпотом перебил его Боён и, не замечая моего удивлённого взгляда, встал на ноги, крепко держа меня за ладонь.

– Что случилось? Я утомил вас? – обиженно спросил Темпо, вставая вслед, и стал бить себя ладонью по лбу. – Простите, я иногда бываю приставучим. Но мне здесь, откровенно говоря, скучновато. Раньше, когда я периодически оставался в больнице, со мной был Джунён. И, когда мне пришлось снова приехать неделю назад, мне сказали, что его выписали.

– А зачем ты опять вернулся сюда? Разве тут нехорошо лечат? – поинтересовалась я, так и не вставая с места, пока Боён еле стоял на одном месте, не решаясь потянуть меня за руку.

– Нет, тут очень хорошо лечат. Просто я дебил, – он рассмеялся собственным словам, заставив меня непонятно нахмуриться. – У меня алкоголизм. И алкогольный психоз стал уже моим образом жизни. Пока никому за пять лет не удалось заставить меня бросить пить по-крупному. Но зато есть место, где я чувствую себя в безопасности после очередной попойки.

– И такое бывает, – задумчиво пробормотала я себе под нос и нехотя встала на ноги, но лишь для того, чтобы усадить Боёна обратно на место. – Мы должны дождаться Джунёна.

– Не думаю, что я смогу это осилить. Прости, но… – прошептал он, смотря на меня виноватым взглядом, но его перебила вошедшая в комнату медсестра.

– Господин Квон. К сожалению, Ваш брат отказался видеться с вами. Это вполне нормально для его состояния. Врач говорит, что у него на данный момент депрессивная фаза, которая раньше не проявлялась в его виде расстройства. Если желаете, мы можем позвонить Вам, когда наступит период интермиссии, – проговорила она ровным слогом, ни разу не запнувшись, словно это был давно вызубренный текст.

– Так вот почему его с утра никто из наших не видел, – тяжело вздохнул Джунки, пока мы с Боёном молча смотрели друг на друга, не зная, как на это отреагировать.

Я всё ещё не до конца понимала эту болезнь с его маниакально-депрессивными фазами, но медсестра сказала, что он сам отказался видеться с нами. Значит, это его личное желание, а не запрет врача. Скорей всего, он был зол и обижен, и я не могла не винить себя в этом. Совесть стала с новой силой мучить меня, и теперь уже ничто не могло остановить её. Мне казалось, что если я навещу Джунёна в лечебнице, поговорю с ним, как он этого хотел вчера, то смогу загладить свою вину перед ним. Но это было бы слишком просто.

– Не надо звонить, – коротко ответил Боён, и я резко подняла на него сердитый взгляд.

– Тогда попрошу Вас покинуть больницу. На самом деле, политика нашей лечебницы запрещает общение с пациентами, не являющимися Вашими родственниками, – девушка продолжала вежливо улыбаться, и я даже подумала о том, что нанимали её именно за это качество.

Когда парень положительно кивнул, продолжая игнорировать мой недовольный вздох, медсестра вышла из комнаты.

– Я с ней переспал месяц назад, но не перезвонил после того, как выписался. Обиделась, – усмехнулся Джунки, пожав плечами, и подошёл к нам, протягивая ладонь. – Очень приятно было познакомиться с тобой, Боён. Знаю, ты не пьёшь, но выпьем как-нибудь втроём после того, как мы с Джунёном оба выпишемся, – улыбнулся он, и тот не сразу пожал его ладонь, выглядя крайне безразличным, что очень сильно злило меня.

– Спасибо, что… общаешься с моим братом, – сухо проговорил он и собирался было потянуть меня за ладонь, чтобы выйти из комнаты.

– Ты иди, я хочу кое-что сказать Темпо, – сказала я, отцепляя руку, что его остановило на секунду.

Но, к счастью, он не стал препираться и нехотя вышел, оставив меня с Джунки наедине.

– Я, кстати, не понял, кем вы являетесь друг другу, – произнёс он, через стену провожая взглядом Боёна.

– Мы соседи, – коротко ответила я и опустила смущённый взгляд, не решаясь озвучить свою просьбу. – Когда… когда у Джунёна наступит период… эээ… интер…что-то.

– Интермиссии. В это время симптомы психоза исчезают, и больной становится типа «нормальным», – исправил меня парень, наверно, знающий немало подобных терминов.

– Когда наступит это время, можешь попросить Джунёна позвонить мне? Я не являюсь родственником, так что мне вряд ли позвонят из больницы. Учитывая то, что я стала причиной того, что ему стало хуже, – эти слова я произнесла, как можно тихо, надеясь, что Темпо их не услышит.

– Ты так и не сказала, кем являешься Ёну? – спросил он, улыбаясь краешком губ. – Как мне представить тебя ему?

– Я Соник. Просто Соник.


***
Всю дорогу от больницы мы молчали, и я была рада этому. Я была немного зла на Боёна за то, что он отказался от звонка медсестры, поэтому не хотела, чтобы он знал о моей просьбе к Джунки. По приезду домой первым делом я собиралась подробно почитать про расстройство Джунёна и попытаться разобраться в ней. И самое главное, узнать про его наследственные свойства. Краем глаза я смотрела на своего соседа, стараясь выявить у него хоть какие-то признаки расстройства, но осознавала, что слишком плохо знаю его. Может, работа реально помогает ему не поддаваться психозу, а я своими руками затащила его в то место, которое он целый год сторонился посетить. Я вспоминала слова Темпо, когда он говорил, что Джунён рассказывал только хорошее о своём брате. Получается, что, несмотря на обиду, он не держал на него зла. Но из-за этого злилась я. Почему Боён не хочет помочь своему брату?

– Ты домой едешь? – спросил он меня, когда мы почти доехали до нашей улицы.

Я коротко кивнула, не поворачивая к нему головы, и ощущала себя рядом с ним отчуждённой. Его слова так вклинились в мою голову, что я ожидала, что в любую секунду он начнёт вести себя так же неадекватно, как это делал Джунён. – Ты сердишься на меня? – поинтересовался он через минуту молчания, что мне пришлось робко посмотреть на него, чтобы понять для себя, так ли это.

– Я просто тебя не понимаю, – честно ответила я, ощущая двоякие чувства к своему соседу.

– Я не должен был говорить про отца и… его расстройство, – проговорил он тихим голосом, когда машина остановилась у нашего подъезда.

И не успела я что-либо ответить, как парень быстро вышел. Я последовала за ним, но он, кажется, совсем не хотел сейчас со мной говорить, так как даже не оборачивался в мою сторону.

– Боён! – прикрикнула я, не успевая за его быстрым шагом. – Боён! – ещё громче закричала я, разозлившись на его полное игнорирование, и остановилась на месте, учащённо задышав. Какой же сложный человек.

– Сонхи, иди домой, – безразлично ответил он, подходя к лифту.

– Я вижу, ты уже нашёл другого переводчика за время нашей поездки, – громко сказала я, скрестив руки на груди, и он быстро повернулся ко мне.

Так и знала. Он совсем забыл, что я обещала ему помочь. Хоть я и была не до конца уверена в этом, но, кажется, Боён реально нуждался в моей помощи, раз согласился поехать со мной в лечебницу.

– Думаю, я уже достаточно отплатил тебе за завтрашнюю встречу, – он медленно подходил ко мне, терпеливо улыбаясь, на что я ехидно ухмыльнулась.

– Ты обещал встретиться с братом.

– Он отказался выходить к нам. Я не могу ехать к нему каждый раз, когда ему станет более-менее хорошо, чтобы сказать мне элементарное «Привет», – парень начинал выходить из себя, но его злость сейчас не сравнится с тем, что ощущала я.

Я даже не сразу заметила проходящего мимо Минсу, который встал рядом и удивлённо смотрел на нас.

– Ээ… – подал он голос, когда мы с Боёном затихли, испепеляя друг друга сердитыми переглядывания. – Я так понял, вы поехали к Джунёну? Как он?

– Может, сам навестишь его, чтобы узнать это? – грубо ответил ему Боён и, злобно фыркнув на меня, вернулся к лифту.

– Ты что с ним сделала? – поинтересовался Минсу, когда дверцы лифта закрылись перед нами. – Боён, хоть и недолюбливает меня, но никогда так не разговаривал со мной, – усмехнулся он, и мне показалось, что ему даже нравится такой сосед. – Ты сводишь с ума Квонов, Квон, – парень рассмеялся, и его слова лишь ухудшали моё настроение.

– Он не вышел к нам, Минсу, – проговорила я, опустив виноватый взгляд, несмотря на сильное желание кричать от злости и обиды. – Отказался видеться. Сволочь.

– Надо было дать ему время. То самое, в котором ты нуждалась, чтобы понять, что готова простить его за ложь, – он пожал плечами, словно сказав то, о чём несложно было самой догадаться.

– И когда ты стал таким? – нервно бросила я, подходя к лифту и нажимая на кнопку вызова.

– Каким таким? – любопытно усмехнулся он, ослабляя узел галстука, и я только сейчас заметила, что он в рабочем костюме, хотя сегодня суббота.

– Понимающим, чёрт тебя дери, – ответила я, входя в кабинку, и нажала на кнопку «8».

– И куда ты? – поинтересовался он, когда я с особой наглостью просилась в гости к своему нелюбимому соседу.

– Хочу понять, что в тебе такого, что ты сразу понял обман Джунёна, а я нет, – безразлично проговорила я и была рада, что парень лишь положительно кивнул на это.


***
Наверно, стоит куда-то записывать когда-то данные себе обещания. И обязательно в начале списка большим шрифтом указать пункт никогда не пить с Минсу. Этот парень был на ловкость убедительным, когда после часа безуспешных попыток побить его в Mortal Kombat предложил увеселить мои старания алкоголем. Как оказалось, его отец, глава крупной корпорации по производству электроники, дабы показать Минсу, какого это самому зарабатывать на жизнь, заставил его работать в выходной. И алкоголь больше нужен был самому парню. Он ещё умудрился несколько раз ненароком намекнуть на то, что я лишила его хорошего собутыльника, поэтому воскресное утро я встретила с жуткой головной болью. К счастью, я оказалась в собственной кровати. Одетая и одна. Но голова сильно раскалывалась и не позволяла мне вспомнить то, как я вообще умудрилась дойти до квартиры. В этот момент я вспоминала лишь Джунёна и его голую задницу, понимая, как же сильно соскучилась по подобным пробуждениям рядом с ним. Последнее, что я помнила, это длинный стакан с джином, который Минсу заставил меня одним глотком осушить до половины. Мой сосед, хоть и оказался интересным собеседником и советчиком, всё равно не внушал доверия, поэтому я быстро потянулась к телефону, лежащему на тумбочке. Часы показывали полдень, и я радовалась, что сегодня воскресенье и мне необязательно идти в редакцию, так как я захватила несколько статей для перевода на дом. Лишь смска, говорящая, что в час дня меня будут ждать в такси у подъезда. И когда я заметила, что сообщение от Боёна, то в голову сильно ударили прерывающие сценки с парнем, которые явно происходили после моего визита к Минсу. И кажется, я точно ему обещала, что буду переводчиком на встрече с австрийскими спонсорами. Поэтому, несмотря на физическое недомогание и просто нежелание хоть как-то помогать этому человеку, я вскочила на ноги и побежала за глотком воды, чтобы начать собираться к деловой встрече. Подсознательно я понимала, что реально обещала ему пойти на эту встречу, если он поедет со мной в лечебницу, и не обговаривала вариант того, что его брат даже не выйдет к нам. Наверно, по дороге к себе я встретила Боёна и договорилась о точном присутствии на встрече в качестве переводчика. Хоть я и совсем не помнила этого момента вчерашней ночи, надеялась, что не слишком выдала своё опьянение.

Умудрившись принять душ и одеться меньше, чем за час, я спустилась вниз в ожидании такси. Сердце учащённо билось, и, пока я проверяла наличие таблеток от головной боли на случай, если она опять начнёт меня мучить, поняла, что сильно волнуюсь из-за этой встречи. Я ещё никогда не работала в качестве устного переводчика, а тут сразу с австрийскими спонсорами, и я даже не имела понятия, в чём вообще заключается цель данной встречи.

– Я думал, ты не придёшь, – услышала я позади себя голос подходящего ко мне Боёна и неловко улыбнулась, не зная, как себя вести после вчерашнего. Никогда не думала, что буду так громко кричать на своего соседа. – Точнее, не встанешь с постели из-за жуткого похмелья, – усмехнулся он, и я широко раскрыла глаза, заливаясь краской. К счастью, он этого не заметил, так как махал подъезжающему к подъезду такси. – Сонхи, ты садишься или тебе понравилось перемещаться на моей спине? – спросил он с едкой ухмылкой, из-за чего я быстро уселась в салон машины, чуть не придавив парня своим телом.

Я совсем не помнила про эту часть вчерашней ночи и, несмотря на свои попытки, никак не могла представить себя на спине Боёна. Но это объясняло то, почему я совсем не помнила, как добралась до своей постели.

– Вчера… ээ… – я запиналась, не зная, как деликатно спросить, что ещё подобного я вчера сделала, но он бесстыдно надсмехался надо мной, кажется, решив отомстить мне за визит в психбольницу.

– Что вчера? – спросил он с наигранной заинтересованностью, на что я просто покачала головой. Неожиданно для меня он вплотную подсел ко мне и принюхался. – Надеюсь, от тебя не несёт перегаром. Не хочу во второй раз опозориться перед герром Шоппом.

– Герр Шопп? – я неосознанно рассмеялась, понимая, будь я стопроцентно трезвой, то смогла бы сдержаться. И теперь я хохотала и мысленно боялась, что рассмеюсь в лицо самому австрийцу. – Прости, – извинялась я сквозь смех и быстро опустила окна, успокаиваясь. – Шопп, – повторила я себе под нос, хихикая в ладонь, и старалась вдохнуть как можно больше свежего воздуха. – Я опозорюсь, – подытожила я с улыбкой, посмотрев на качающего головой парня. – Надо было нанять нормального переводчика. Я ж никогда не работала устным переводчиком. А тут вообще не немцы даже, а австрийцы. Ты понимаешь, что австрийский немецкий в некоторых моментах отличается от немецкого немецкого? – тараторила я, начиная понемногу паниковать.

– Сонхи, – позвал меня Боён, пытаясь сконцентрировать моё внимание на себе, и несильно сжал меня за плечи, уставившись в глаза, – всё будет хорошо. Ты справишься. Я верю в тебя, иначе реально не предложил бы идти на эту встречу.

– Ты такой хороший, – проговорила я, умиляясь его утешительной улыбке, и чувствовала угрызение совести за то, что так вчера надавила на него, когда он, на самом деле, делает мне большую услугу, давая шанс показать свои способности в немецком.

– Ты мне вчера то же самое говорила. Рад, что и в более-менее трезвом состоянии ты так считаешь, – усмехнулся он, откидываясь на спинку сидения, и тем самым заставил меня опять вспомнить то, что я забыла про события вчерашней ночи.

24. Герр Шопп.

Я так не волновалась даже во время вступительных экзаменов. Наверно, потому что тогда я была уверена в своих способностях английского, благодаря которым и смогла осилить немецкий. Сейчас я сидела за столом, смотря на серьёзных австрийских дяденек, которые всем своим видом только показывали, что не понимают того, что я говорю. А ведь я лишь поздоровалась с ними и представилась, как переводчик организации. Боён, кажется, не замечал моей трясущейся под столоном коленки и с таким же деловитым лицом перелистывал документы, которые, по его словам, нужно убедить их подписать. В мыслях я ругала себя за то, что даже не поинтересовалась у него в машине, в честь чего вообще эта встреча, так как голова была забита попытками самостоятельно вспомнить события вчерашней ночи.

– Сонхи, ты будешь переводить, нет? – шепнул мне Боён, посмотрев требовательным взглядом, и я лишь подняла непонимающий взгляд, так как совсем не услышала его слов. – Я сказал, что уже подготовил договоры с корейскими детскими приютами. А переговоры с австрийскими представителями пока ещё в процессе, но они могут быть уверены, этот процесс очень скоро удачно закончится. Осталось просто уточнить некоторые детали по поводу надлежащего транспорта. Но, думаю, мы быстро придём к общему решению этой маленькой проблемы, – он улыбался мужчинам и, кажется, совсем забыл про то, что они его не понимают и вообще-то я должна переводить его слова. Но парень продолжал говорить, из-за чего я не успевала запоминать сказанные в начале предложения слова. – Главная задача, стоящая перед нами на данный момент, это благополучие корейских детей. Мы провели опрос среди детей некоторых крупных сеульских и пусанских приютов, чтобы узнать мнение самих сирот о том, хотели бы они иметь австрийских маму и папу. И получили статистику, которая гласит, что 84% детей даже не видят разницы между «корейской мамой» и «австрийской». Дети просто нуждаются в родительской опеке и ласке, и, уверен, Австрия является одной из тех стран, которая сможет обеспечить это нашим детям, – на этих словах он, наконец, остановился и посмотрел на меня, совсем не замечая моего замешательства.

Я вдохнула побольше воздуха и, по настоянию самого парня, широко улыбнулась мужчинам. Я точно испорчу эту встречу. И дети останутся без приёмных родителей. Я робко начала говорить, сразу запоров первое предложение, которое уже не совсем точно помнила. Но старалась не смотреть в лицо Боёну, который с ожиданием улыбался герру Шоппу – самому главному компании, спонсирующей этот проект. Его мрачный и холодный вид совсем не внушал мне уверенности, лишь заставляя понижать тон своего голоса. И как назло, никто из них никак не показывал мне даже лёгким кивком, что понимают мой немецкий с сильным дрожащим акцентом.

– Entschuldigung2, – перебил меня один из мужчин, что я быстро заткнулась, пытаясь за эту паузу вспомнить не переведённые мною слова Боёна.

Но, кажется, ему даже не было интересно, что там дальше, так как он продолжил недовольно говорить о неоконченных переговорах. Он говорил немало, и я с трудом понимала его речь из-за чисто австрийского акцента, к которому совсем не привыкла.

– Мне кажется, ему не нравится то, что вы ещё не завершили переговоры с австрийскими приютами, – проговорила я Боёну, который недоверчиво вскинул бровь.

– Тебе кажется или так и есть? – уточнил он, на что я сглотнула слюну, так как сомневалась в каждом услышанном слове. – Хорошо. Скажи ему, что к концу дня мы уладим эту проблему.

– Но как вы это сделаете? – возмутилась я, не на шутку заволновавшись, что сделка не удастся.

– Сонхи, – смущённо улыбнулся он, успокаивающе кивнув мне, – просто переводи.

Я недоверчиво посмотрела на него и с улыбкой посмотрела на австрийцев, переведя сказанное. Я видела в их взглядах такой же скептицизм. Поэтому сразу же шёпотом обратилась к Боёну:

– Ты слишком сильно разозлишься, если я предложу им кое-что, не касающееся дела?

– Что ты имеешь в виду? – по глазам парня было видно, что ему совсем не нравится эта идея, и я знала, что моя импровизация в совсем незнакомой мне сфере может лишь всё испортить.

– Господин генеральный директор, – проговорила я по-немецки, проигнорировав широко раскрытые глаза Боёна, – мы хотим ещё раз извиниться за то, что вчерашнюю встречу пришлось отменить. И понимаем, что время Вашего визита в нашей стране ограничено. Поэтому господин Квон хотел бы пригласить Вас на обед в чисто южнокорейском стиле, в течение которого переговоры с представителями австрийских приютов будут окончены, и Вы сегодня же сможете решить, подписывать этот важный для нашей страны договор или нет, – я удивлялась самой себе и мысленно хвалила.

Я не просто без паузы произнесла первую идею, пришедшую в голову. Она ещё была сказана грамматически правильно и с не таким сильным акцентом, с каким я предстала перед этими мужчинами. Они, в свою очередь, начали показывать хоть какие-то отголоски эмоций, и я затаила дыхание, пытаясь определить, чем связаны их удивлённые взгляды: моим предложением или моим неожиданно улучшенным в качестве языком.

– Что ты им сказала? – Боён начинал волноваться не меньше, чем я, и сжимал под столом дрожащие кулаки. – Сонхи, нельзя говорить что угодно бизнесменам, да ещё иностранным.

– Ja, warum nicht3, – ответил герр Шопп, что я сама с удивлением раскрыла глаза, неуверенная в том, правильно ли поняла эти три простых слова.

– Да? Он сказал «да»? На что «да»? – всё не унимался Боён, продолжая вежливо улыбаться мужчинам, и я встала на ноги, тяня парня за собой.

– Зови служебную машину ко входу здания – мы везём наших гномов на обед, – усмехнулась я, прекрасно зная, что сказка о Белоснежке, на самом деле, немецкая, а «гномов»-то всего лишь четверо.


***
Я сидела на столешнице в дамской комнате недешёвого ресторана национальной кухни и пыталась сквозь плохую связь различить австрийскую речь. Герру Шоппу мы сказали, что наши сотрудники сейчас продолжают переговоры с фрау Хаас – представительницей ассоциации детских домов Австрии, но проблема-то и была в том, что не было человека, знающего язык достаточно хорошо, чтобы закончить обсуждения условий сотрудничества. По дороге в ресторан Боён рассказал мне, что переговоры с ней начались в Вене, однако после увольнения единственного человека в организации, говорящего по-немецки, они остановились. Но их спонсорам необязательно было об этом знать, поэтому я взялась и за то, чтобы убедить фрау Хаас послать через факс документы с подписями, пока сам директор Квон сидел с мужчинами и наливал им кукурузный чай после сытного обеда. Я не знала, как он сейчас общается с ними, понимая лишь элементарные «ja» и «nein», но когда я зашла в приватную кабинку, с трудом зарезервированную за двадцать минут перед приездом в ресторан, была сильно удивлена. Боён смеялся с герром Шоппом, что я даже немного заморгала, увлажняя контактные линзы, чтобы убедиться в том, что этот мужчина реально смеётся, а не сердится.

Встав рядом с парнем, я улыбнулась австрийцам, не скрывающим наслаждения от чаепития, и положила руку на его плечо.

– Боён, выйдешь на секунду? – спросила я, радуясь тому, что он смог наладить контакт со спонсорами, так как был немного рассержен на меня за то, что я не спросила у него и пригласила расчётливых бизнесменов на обед.

– Конечно, – кивнул он и поклонился мужчинам, даже произнеся им корявое «Entschuldigung».

– О, такими темпами тебе совсем не нужен будет переводчик с немецкого, – усмехнулась я, когда мы вышли за дверь, и прошли в сторону уборных комнат, где было более-менее тихо.

– Нет. Я не буду учить немецкий, – ответил он с загадочной ухмылкой, на что я вопросительно вскинула бровь. – Иначе, я больше не смогу нуждаться в твоих услугах переводчика, – проговорил он, и, не успела я что-либо сказать, как зазвонил его телефон.

– Насчёт фрау Хаас, – проговорила я, но он уже отвечал на звонок, спрятав свою довольную улыбку под задумчивым взглядом.

Наш звонок с женщиной оборвался на непонятной ноте, и я так не смогла понять, готова ли она подписать документы.

– Ясно. Спасибо, Бора, я предупрежу их, – на этих словах он нажал на кнопку отбоя и ещё несколько секунд смотрел на экран телефона. – Сонхи, – начал он серьёзным тоном, из-за которого у меня подкашивало ноги, и, сделав шаг вперёд, крепко сжал мои плечи, – тебе когда-нибудь говорили, что ты невероятная девушка?

– Ээ… – замялась я, не понимая, к чему он клонит, – кажется, нет.

– Так вот, ты невероятная девушка, – прошептал он, и я улыбнулась этим словам, понимая, что фрау Хаас подписала документы.

Но сам парень выглядел не таким довольным и с непонятной настороженностью смотрел мне в глаза, не опуская рук.

– Боён? – позвала я его, так как меня начинала пугать его молчание.

– Ты, кажется, реально сводишь людей с ума, – пробормотал он, медленно поднося лицо к моему, что мне пришлось вдохнуть побольше воздуха от волнения и непонимания его действий.

Он прижался робким поцелуем к моим высохшим от непрерывных разговоров губам и осторожно смачивал их, что я неосознанно закрыла глаза. В голове я прокручивала его слова, надеясь, что он реально сошёл с ума, иначе просто никак не объяснить его действия. И хоть я не отвечала на его поцелуй, я ощущала лёгкую дрожь по всему телу, а эти слова просто не могли не напомнить о Джунёне. Здравый смысл быстро очнулся, твердя мне, что это не его губы, что поцелуй совсем не требовательный с оттенками грубоватости. Боён – это не Джунён. Поэтому я резко оттолкнула парня от себя, сильно прикусив нижнюю губу, и, не поднимая головы, молча прошла к кабинке, надеясь сейчас не выдать спонсорам своё волнение. Никогда не думала, что Боён сможет меня так сильно удивить, ведь это фишка его брата.


***
Документы о спонсорстве были подписаны прямо на столе ресторана. Там же мы попрощались с австрийцами, пообещав им, что обязательно примем приглашение попробовать их национальную кухню, когда приедем в Вену. И улыбаясь герру Шоппу, я уже была уверена, что больше его не встречу, так как не собиралась продолжать быть переводчиком Боёна. Возвращаясь в компанию, мы молча сидели на разных концах салона служебной машины, и я с трудом держалась, чтобы не повернуть голову к парню и не потребовать ответа на мучивший меня вопрос. К чему был этот поцелуй? Ведь это так не похоже на него. Вообще, любое проявление фамильярности не свойственно моему соседу, но, если учесть, что нам пришлось немного сблизиться из-за его брата, я могла хоть как-то оправдать его объятия. Мне даже казалось, что мы могли бы стать хорошими друзьями, однако этот поцелуй быстро перечеркнул этот малейший шанс.

– Я выйду на остановке, – прошептала я, не выдержав неловкого молчания, повисшего в машине.

Мне казалось, что я злюсь на Боёна, но, повернув к нему голову и увидев виноватые глаза, уставленные на меня, поняла, что это не так. Боён оказался не менее странным, чем его брат.

– Ты не поедешь в офис? – спросил он, когда водитель остановил машину у обочины.

– Думаю, мои услуги на этом закончились, – ответила я, пытаясь выдавить хоть какую-то улыбку. Ведь можно сделать вид, что этого поцелуя не было, но всё было бы проще, если б он не был братом человека, которого я люблю. – Я могу посоветовать некоторых своих однокурсников, которые готовы стать переводчиками с немецкого для вашей организации. Не волнуйся, я плохих не посоветую.

– Я не хочу других. Я хочу тебя, – проговорил он, недовольно нахмурившись, и подсел чуть ближе, сильно удивив меня своими словами, что рука неосознанно потянулась к ручке двери.

Я неловко улыбнулась, не зная, что на это ответить, но мне становилось не по себе. И лишь желание не обидеть парня останавливало меня от того, чтобы выйти из машины и впредь даже не здороваться со своими соседом по лестничной клетке.

– Ты же говорила, что тебе понравилось быть частью благотворительной команды. И мне казалось, что вчера ты согласилась стать полноценным работником нашей организации, – сказал он, но я была уверена, что просит он меня не как работодатель.

– Боён, я даже не помню о том, что было вчера, – я неуверенно пожала плечами, проклиная себя пьяную.

– Ну прости, что я такой доверчивый и не вижу разницы между трезвыми и нетрезвыми обещаниями, – он уставился на меня обиженным взглядом и скрестил руки на груди в требовательной позе, выглядя не как грозный начальник, а как недовольный ребёнок.

– Боён, мы можем поговорить в другой обстановке? – я попыталась побыстрее закрыть тему, не находя нужных ответов, и указала взглядом на утомлённого водителя.

Не хотелось при нём обсуждать личные вопросы, так как, уверена, именно они были ключевыми факторами в этом споре.

– Ты права, – он положительно кивнул, потерев висок, и тяжело вздохнул, еле слышно добавив: – Что это со мной.

«Одна из психозных фаз», – ответила я мысленно, начиная подозревать его в проявлении и его расстройства, но решила оставить свои подозрения при себе. Может, Минсу прав, и братья Квон реально начинают сходить с ума по моей вине. Как жаль, что это совсем не так романтично, как многие могут подумать, ведь они сходят с ума в прямом смысле этого слова.

Я неуклюже улыбнулась ему и поторопилась выйти из машины, пока Боён не сказал ещё чего-нибудь. Но машина не отъезжала до тех пор, пока я не села в автобус и не уехала. Мне нужно было успеть придумать, как себя вести со своим соседом, когда он вернётся после работы, ведь, скорей всего, он захочет продолжения разговора, который совсем не похож на собеседование при приёме на работу.

В подъезде дома я издалека увидела стоящего у стойки консьержа Минсу, флиртующего с девушкой. Я закатила глаза и, когда подошла к ним ближе, поняла, что эта девушка Кэти, которая так же кокетливо улыбалась парню.

– О, ловкая Китана, а мы-то думали ты спишь крепким пьяным сном, а она, оказывается, и не дома, – усмехнулся он, имитируя неуклюжие боевые движения.

– Если что, могучий Саб-Зиро4, у неё есть парень. Удачи, – безразлично ответила я и пошла дальше к лифтам.

Минсу, кажется, этот факт совсем не волновал, и он просто пожал плечами, облокотившись к стойке, но Кэти уже подбегала в мою сторону, сердито нахмурившись.

– Мы теперь не разговариваем? – спросила она, скрестив руки на груди, пока я ждала спускающийся лифт. – Вообще-то, я должна обижаться, но, как видишь, сама пришла к тебе. И если бы не твой симпатичный сосед сверху, то подумала бы, что эти братья искромсали тебя на мелкие кусочки.

– Кэти, – я не смогла сдержать усмешки, но мысленно подумала о таком исходе событий, – они не настолько ужасны.

– Не настолько, но ужасны, ведь так? – девушка не меняла требовательного взгляда и раньше меня вошла в кабинку лифта, намекая на то, что этот вечер продолжится нравоучениями и как минимум пол пачкой выкуренных ею сигарет.

25. Кот.

Я рассказала подруге всё. Все мелкие подробности событий, произошедших за эти несколько дней, и больше всего её удивлял не поцелуй Боёна, а то, что я до сих пор не начала искать себе новое жильё. Кэти настаивала на том, чтобы я переехала к ним с Чону, но и без моих отказов понимала, что мне проще жить с Минсу, чем в их однушке. И, если честно, с каждым её словом я начинала задумываться над этим. Сегодняшний поступок Боёна был этому катализатором, ведь я совсем не знала, как теперь смотреть соседу в лицо. Почему-то я чувствовала себя виноватой перед ним, а когда пыталась избавиться от этого чувства, то совесть начинала меня мучить, твердя, что я предала Джунёна.

– Наверное, я дала ему какой-то намёк. Боён совсем не такой, – оправдывала я его, не желая верить в то, что парень потерял рассудок и не контролировал себя.

– Ну нифига себе намёк – «Боён, я люблю твоего брата и даже еду к нему в психушку. Намёк понят?» – нервно отвечала Кэти, не переставая дымить мне в лицо. – Ты заставляешь меня волноваться за твою безопасность. Сначала был этот маньяк Джунён, и, когда его упёрли в дурку, его место занял его братец. Кто следующий? Этот Минсу случайно не планирует напоить тебя спиртным иизнасиловать?

– Ты с ним мило беседовала у стойки консьержа, как сама считаешь? – буркнула я недовольно и желала закрыть уже эту тему, так как паранойя подруги была очень заразительной.

– Он предлагал стажировку в компании своего отца, – её раздражённый взгляд резко стал мечтательным, и девушка уже загадочно улыбалась, заставляя меня возмущённо хмуриться. Бедный Чону.

– Насчёт стажировки. Срочно найди мне человека, хорошо знающего немецкий. Иначе Боён от меня не отстанет.

– Ты же понимаешь, что на нашем курсе лишь ты и Хёну смогли осилить этот грубый язык фашистов? – ответила она с издевательской ухмылкой, прекрасно зная, как я не люблю, когда она оскорбляет какой-либо язык. – Я представила реакцию этого придурка, если он согласится стать переводчиком благотворительной организацией и встретится с её директором, – Кэти захохотала в голос, но мне было совсем не смешно даже представлять такой исход событий.

– Ты, как всегда, жестока, – тихо пробормотала я, покрываясь мурашками, и отпила остывший чай.

Ближе к полуночи за подругой заехал её бойфренд, машина которого на глазах разлагалась. Хоть Чону и говорил, что она досталась ему от отца, я готова была поспорить, что ею ещё его дедушка успел попользоваться. Теперь я волновалась за безопасность друзей, но всё равно отпустила их домой, так как сил не было уже терпеть беспрерывную болтовню Кэти о том, какая я глупая, что связалась с близнецами.

И не успела я взглядом проводить развалюху друзей, как на её место подъехала уже знакомая мне машина с логотипом организации Боёна. Парень сам был не менее удивлён увидеть меня на тротуаре и, выйдя из салона, несколько секунд смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Я тяжело вздохнула, понимая, что не готова обсуждать сегодняшний поцелуй, поэтому молча повернулась в сторону двери.

– Сонхи, – позвал меня он, и я с трудом сдерживала себя, чтобы не обернуться. Уж слишком умоляюще прозвучал его голос. – Ты мне нравишься, – проговорил он, чуть ли не крича на всю полупустую улицу, и я резко повернулась к нему.

Брюнет в костюме с дипломатом в руке – нет, это точно Боён. Так почему он продолжает быть спонтанным?

– Ого, а страсти накаляются, – усмешка Минсу была как никогда некстати.

Парень явно был подвыпившим и пешком возвращался домой. Надеюсь, он не специально следит за нами, а то это очень дурацкая привычка становиться случайным свидетелем того, как мы с Боёном выясняем отношения.

– Уже давно, – прошептал Боён, умело игнорируя соседа сверху, который глупой улыбкой уставился на нас, сильно отвлекая меня от мыслей. – Ещё до моего брата.

– Так значит ты был первым, – радостно воскликнул Минсу и не замечал моего раздражённого взгляда в свою сторону.

– Да, я был первым, – положительно кивнул тот, выглядя устрашающе решительным. – Ты мне первая понравилась, а Джунён пришёл и нагло отобрал тебя у меня.

– Я не была твоей, – ответила я спокойным тоном и приложила холодную ладонь к горячему лбу, не понимая, почему этот день всё никак не закончится.

– А могла бы быть, – он проговорил эти слова таким голосом, что я на секунду подумала об этой перспективе, но быстро отрицательно замотала головой, поворачиваясь к нему спиной, и направилась к подъезду.

– Чувак, ты теряешь её, – прикрикнул ему Минсу, и я молча возмущалась ему. На чьей вообще он стороне?

– Сонхи, подожди, – подбежал ко мне Боён, которому я возмущалась ещё сильнее.

Он слабо схватил меня за локоть, и я легко отбросила его ладонь, уставившись на парня сердитым взглядом.

– Я не хочу участвовать в этом сумасшествии. Научаствовалась, – бросила я и вошла в подъезд, фальшиво улыбаясь любопытно уставившейся на нас консьержке.

Оба моих соседа увязались за мной и молча шли на шаг сзади. Чёрт, мне ж с ними в одном лифте ещё ехать. К счастью, до того, как приехала кабинка, тишину нарушал лишь свист пьяного Минсу, печатающего на телефоне. А я хаотично двигала глазами по надписям на дверцах лифта, выцарапанными ключами, лишь бы не смотреть на Боёна, который уставился на меня непрерывным взглядом, словно так можно чего-то добиться. И он оказался прав, ведь уже в кабинке лифта я не смогла выдерживать его взгляда, к которому присоединился ещё ухмыляющийся Минсу.

– Что ты хочешь от меня, Боён? – спросила я нервно, повернув к нему голову.

– Ээ… – он замялся, пряча взгляд, и, кажется, сам не знал ответа.

– Чего ж непонятного. Встречаться с тобой хочет, – ответил Минсу серьёзным голосом, но затем глупо захихикал.

Он раздражал меня сильнее, чем Боён. Наверно, потому что мог выпалить те слова, которые сам парень стеснялся сказать. Как же не вовремя мы его встретили, да ещё пьяного. Я молчала и ждала, когда лифт доедет. Оттягивала момент, так как не знала, что ответить на это. Единственное, что радовало, так это то, что Боён не сошёл с ума – я просто ему нравлюсь, и это оправдывает его поцелуй. Хотя нет, даже это не объясняло его самопроизвольные поступки. Я глотала слюни и кусала губы, пряча смущённый взгляд и теребя связку ключей в ожидании того, чтобы побыстрее добраться до дома. Я уже переживала эти чувства, и тогда я также не могла поверить в то, что нравлюсь Боёну. И единственное отличие тех ощущений в том, что тогда был Джунён, к неожиданным поступкам которого я привыкла, и тогда его чувства были взаимны.

Когда дверцы лифта открылись на седьмом этаже, я неосознанно посмотрела на Минсу, ожидая от него какого-нибудь совета, но он был слишком занят своим телефоном, что не услышал, как Боён пожелал ему спокойной ночи. И я даже была рада, что Минсу не интересно, чем закончится наш с Боён разговор, так как я была уверена, что парень без соседа сверху не сможет уже выпалить каких-нибудь смелых признаний. Я быстро пожалела о своих мыслях, ведь Боён не переставал меня поражать. Он встал передо мной, загородив собою дверь в мою квартиру, и выглядел так, словно готов к отчаянным поступкам.

– Сонхи, не уходи так, – проговорил он твёрдо и чем-то напомнил мне своего брата.

– Прости, Боён, я не могу ответить на твои чувства, – сказала я, ощущая, как каждое слово режет мой слух.

Мне совсем не хотелось обижать Боёна, но я на своей шкуре знаю, как неприятно, когда тебе врут.

– Дай мне шанс, – парень оказался на удивление настырным, и в любой другой ситуации я бы похвалила его за это.

– Пожалуйста, дай мне пройти, – спокойно попросила я, надеясь, что моё самообладание не лопнет раньше времени.

Мне с этим человеком ещё жить на одной лестничной клетке, да и совесть не позволяла грубо отшивать Боёна, который просто не успел.

– Летим с нами в Вену, – сказал он через минуту задумчивого молчания, и, несмотря на сильное желание посетить Австрию, я отрицательно покачала головой, так как понимала, что нужна там ему не просто, как переводчик.

Но сейчас я не могла покинуть страну, так как частичка меня была в психиатрической лечебнице рядом с Джунёном.

– Боён, мне очень жаль, но я люблю твоего брата, – ответила я, собравшись с духом, и думала, что достаточно понятно аргументировала свой отказ.

– Да, я понял, что тебе нравятся неадекватные парни, делающие неожиданные поступки, – проговорил он со странной ухмылкой, уставленной на пол.

Я широко раскрыла глаза, понимая, что он имеет в виду, и сделала шаг назад. Это какой-то розыгрыш. Эти братья издеваются надо мной. Я вспомнила слова Джунёна, который готов был стать Боёном, а тут сам Боён намекает на то, чтобы сойти с ума и понравиться мне?

– Ты и не представляешь, как сильно вы похожи с братом, – прошептала я с ужасом в голосе и начинала покрываться мурашками.

Я боялась. Опять. Боён ведь тоже не совсем здоров. Так какого чёрта я не послушалась Кэти?

– Не сравнивай меня с ним. Мы совсем не похожи! – крикнул он куда-то в стену, но я всё равно отошла на несколько шагов назад и сжала кулаки, готовая к любому проявлению его психоза. Сейчас мне нужен был Минсу, а точнее, лекарства Джунёна, которые он забыл в его квартире. – Мы совсем не похожи, – пробормотал он, и я неосознанно подошла ближе, услышав глухой всхлип.

Парень опустился на колени и уткнулся в них лицом. Я не слышала, плачет ли он, но его спина быстро поднималась и опускалась, заставляя меня чувствовать себя мерзко. Я заставила плакать своего соседа-альтруиста, какой же ведьмой нужно для этого быть.

– Боён, прости меня, – робко проговорила я еле слышно, не решаясь дотронуться до него ладонью, которая повисла в воздухе.

– Да, я убил того кота. Это сделал я! – резко крикнул он, подняв на меня влажные глаза, и я, испугавшись, быстро отскочила назад, чуть не упав от подобной неожиданности.

– Какого… кота? – спросила я, надеясь, что это как-то связано с сегодняшними событиями, а то бред Боёна я точно не осилю.

Не хватало мне ещё пытаться его приводить в адекватное состояние. Наверное, у меня реально какая-то аура, заставляющая людей нести чушь.

– Соседского, – ответил он и несколько раз всхлипнул, смотря на меня снизу вверх. – Сонхи, я никому не рассказывал про это. Этот кот с пяти лет меня преследует.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь вникнуть в его непонятные объяснения. Боёна преследует дух мёртвого кота, и я просто не могла сдвинуться с места, чтобы подняться к Минсу и попросить его позвонить в психушку.

– Уход матери плохо повлиял на меня: у меня началась зооагрессия. Я стал ловить лягушек, мучить их, бросался камнями в воробьёв, и пытался переехать на велосипеде дворового пса, – говорил он сквозь слёзы, и от этих слов становилось жутко.

Не потому что он говорил о жестокости к животным, а потому что это говорил именно Боён. Веган, открывший в Сеуле не один приют для животных. Я всем телом ощущала, как в коридоре холодело, но не смела сейчас бежать в свою квартиру, путь к которой был свободен. Боён не бредил – он исповедовался.

– Об это никто не знал. И однажды я выкрал кошку у старой соседки и зарезал её канцелярским ножом, – на этих словах он надрывно зарыдал, опустив голову, и я ощущала, как искренне он сокрушается из-за этого. Я подошла поближе и села на холодный пол напротив парня, с трудом сдерживая собственные слёзы. – Джунён увидел, как я играюсь с мёртвым телом бедного животного. Хоть мы и близнецы, мой брат даже в этом возрасте опекал меня. И тогда он вымыл мне руки, отобрал нож и взял с меня обещание, что я перестану так поступать и никому об этом не расскажу. Мне впервые стало стыдно за свою жестокость. Это должно было стать нашим маленьким секретом, но он раскрылся, когда к отцу пришла соседка и они вместе стали искать кота на игровой площадке. В то время, когда Джунён закапывал труп кота. А затем отец узнал от соседских детей, что видели, как он и раньше мучил животных. И Джунён признался во всём. В измученных полумёртвых лягушках, в воробьях с раненными крыльями, в дворовом псе, который от страха стал лаять на детей, хотя раньше был очень безобидным и дружелюбным, – он говорил, а слёзы без остановки текли из его глаз, и я просто не могла предположить, что Джунён так любил своего брата, что взял на себя всю его вину.

Я видела во влажных глазах Боёна сожаление и вину перед братом, и ждала продолжения его признаний, надеясь услышать ту самую причину, расколовшую их связь. Но телефонный звонок быстро привёл парня в чувства, и он, не колеблясь, взял трубку, чуть слышно прокашлявшись в кулак.

– Слушаю, Бора, – ответил он, вытирая щёки от слёз и стараясь привести дыхание в порядок. – Понятно. Уже полночь, Бора, отдыхай. Завтра утром решим, что делать с переводчиком, – на этих словах он посмотрел в мою сторону, заставляя прятать взгляд. Быстро же он забыл про мёртвого кота. – В крайнем случае, вернём Бёнхи. Сократим средства для некоторых проектов, что поделать. Эта поездка не менее важна. Нет, Бора, я не урежу вам зарплату, она у вас итак мизерная. Всё, спокойной ночи.

Я начинаю ненавидеть свою совесть, так как мне казалось, что Боён говорит не со своей секретаршей, а обращается лично ко мне, говоря, что из-за моего отказа им придётся нанять дорогого переводчика и заплатить ему из денег, на которые можно купить плюшевых игрушек целому сиротскому приюту. Но я не хотела так быстро вестись на его провокацию, да и все мысли были забиты Джунёном и теми животными. Однако Боён не собирался продолжать свой рассказ, так как медленно вставал на ноги, молча вытирая пальцами глаза. Он посмотрел на меня сверху вниз и протянул ладонь, за которую я не сразу ухватилась.

– Прости меня за сегодняшнее, – тихо произнёс он, когда я встала на ноги с надеждой услышать продолжения исповеди, и мне казалось, что извинился он только из вежливости.

Взгляд парня был таким же обиженным и разочарованным, и у меня в голове не укладывалось, что этот человек в детстве был монстром. А ведь Боён мог вырасти серийным убийцей. Если, конечно, уже не является таковым.

– Спокойной ночи, Боён, – пролепетала я, быстро отбрасывая эти дурацкие мысли, но всё же поторопилась к своей квартире, замечая, как трясутся руки, пытающиеся торопливо засунуть ключ в замочную скважину.


***
Я могла понять, почему Боён считает, что работа спасает его от расстройства. Придя в офис редакции и с серьёзным настроем сев за перевод, я подметила, что редко думаю о близнецах. Словно их нет в моей жизни. И так бы продолжалось до конца рабочего дня, к которому, по моим планам, я собиралась перевести две маленькие статьи, но появление Хёну, нос которого был в гипсе, а сам он очень медленными шагами направлялся в сторону кабинета редактора, заставило меня быстро забыть о работе. Коллеги по одному подходили к нему, называя героем, что смог прийти на работу после такой аварии, а я даже на ноги не могла встать, уставившись в его сторону виноватым взглядом. Знаю, Хёну любит внимание и пришёл он на работу, чтобы покрасоваться перед шефом, ведь у него впереди ещё целая неделя больничного. Но это не умаляло везде преследующего меня чувства вины, и я быстро опустила взгляд к монитору ноутбука, когда увидела, что блондин смотрит в мою сторону. В этот момент мне захотелось исчезнуть, так как я сидела на месте Хёну, делая работу, за которую платят ему. На самом деле, я должна гордо вскинуть голову и всем видом показать парню, что я не хуже него, раз удачно справляюсь с его задачей, но тот факт, что он в этом состоянии из-за меня, не позволял мне даже дышать в его сторону.

– Удобное кресло, да, Сонхи? – усмехнулся он, встав надо мной, и я чуть не вскрикнула от неожиданности.

Сердце учащённо забилось, словно я сейчас не статью переводила, а воровством занималась.

– Д-да, – с трудом кивнула я, не решаясь поднять на него глаза, пока этот придурок бесстыдно улыбался, поглаживая загипсованный нос. – Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась я, не зная, чем ещё заполнить эту молчаливую паузу, в которую я должна была встать на ноги и передать работу Хёну.

– Если не считать того, что травлюсь горькими лекарствами, не высыпаюсь, так как неудобно спать, и до смерти боюсь чихнуть или кашлянуть, ведь это безумно больно, – то всё просто wunderbar, – он широко улыбнулся, и мне хотелось улыбнуться ему в ответ, проигнорировав его жалобы, раз всё по-немецки чудесно.

Но я лишь опустила удручённый взгляд и встала на ноги, думая о том, что моя карьера в этой редакции закончена. Даже если я думала, что смогу работать бок о бок с Хёну, сам парень мне не позволит этого сделать.

– Я почти закончила перевод второй статьи, которая о брачных разводах. В принципе, если Джунён тебе мозги не пришиб, то ты не изменишь себе и заново переведёшь обе статьи, – проговорила спокойно, словно в этом нет ничего такого.

Сам парень явно не ожидал подобных слов от меня и перестал улыбаться, медленно опускаясь на кресло. Я, конечно, не думала, что могу обидеть его, просто решила потешиться перед уходом, но побледневшее лицо Хёну, колени которого сильно дрожали, быстро заставили меня пожалеть о своих необдуманных словах. Он смотрел на меня испуганным взглядом и, когда я положила ладонь на его плечо, резко встал на ноги, негромко охнув от боли.

– Я лучше… пойду, – пробормотал он, ухватившись за бок. – Прости меня, честно. Только не говори ему, что я…

– Хёну, – я встала перед ним, начиная злиться. Не на однокурсника, а на саму себя, раз ещё не убедила его в том, что ему нечего бояться. – Всё хорошо, я не собираюсь жаловаться Джунёну. Поверь мне. Он сейчас… очень далеко и ничего тебе не сделает. Я обещаю, – говорила я успокаивающим тоном и даже улыбнулась уголками губ, кивая собственным словам.

У парня была травма, и, конечно же, в этом моя вина. Он несколько секунд молча смотрел, затаив дыхание, а потом прикусил нижнюю губу.

– Да, хорошо, – медленно кивнул он, но продолжал выглядеть испуганным. – Всё равно прости. Можешь сесть в моё кресло, ты такой же работник, как и я, – проговорил он с натянутой улыбкой, а я знала, что он неискренен.

Настоящий Хёну не был бы со мной мил. Он просто боялся, что я щёлкну пальцем и Джунён в ту же секунду разорвёт его на части. Мне стало тошно от этих мыслей, даже в шутку представлять их неприятно. Я тяжело вздохнула, отрицательно покачав головой, и забрала свою сумочку с письменного стола.

– Мне предложили стать переводчиком в НКО. Я ждала твоего возвращения, чтобы пойти туда, – улыбнулась я, стараясь звучать, как можно убедительно.

Если сначала я хотела уйти, так как мне было неприятно общество Хёну, то сейчас я просто обязана уйти, чтобы ещё сильнее не травмировать парня, который будет бояться даже посмотреть в мою сторону.

26. Эсцет.

Никогда не думала, что приёмная благотворительной организации будет такой просторной. Но многочисленные люди, сидящие на диванчиках в ожидании приёма, оправдывали эти размеры. Подслушав разговор сидящих возле меня студентов, я могла предположить, что они пришли сюда, чтобы предложить компании экологический проект для очищения пляжей. Подсознательно я чувствовала гордость от того, что лично знакома с учредителем компании, участвовавшем в её создании. Ведь каждый человек, ждущий в очереди для встречи с проект-менеджером, хотел сделать этот мир лучше. И Боён был тем самым человеком, давшим им этот шанс. И задавая самой себе вопрос, почему я здесь и скольким я смогу помочь, я задумывалась об одном единственном парне, которого бросаю, из-за чего сердце болезненно ёкало. Я понимала, что причиной моего резкого принятия решения стало появление в редакции Хёну, с которым было бы невозможно работать бок о бок. Но, вспоминая вчерашний разговор Боёна по телефону и то, на какие жертвы им придётся пойти из-за моего отказа, я даже не смогла бы работать с чистой совестью. Статьи я могу и в Вене перевести, а с герром Шоппом и фрау Хаас я самолично наладила контакт, что заставляло меня чувствовать ответственность.

– Госпожа Квон, – ко мне подошла молодая девушка, которую я сразу узнала с моего прошлого визита сюда.

Это была Бора, и мне стало немного не по себе, когда я подумала о том, что она готова была пожертвовать своей зарплатой ради дорогого переводчика.

– Я провожу Вас в кабинет директора.

Она так широко улыбнулась мне, что я, кажется, видела в её глазах радость от моего прихода. Мне не хотелось звонить лично Боёну, поэтому я попросила девушку на ресепшене позвонить ему и сказать о моём согласии стать переводчиком. И, судя по тому, как быстро его секретарша самолично спустилась в лобби, они ждали меня.

Кабинет директора оказался намного скромнее, чем конференц-зал, в котором я вчера успела побывать. Да и сам учредитель выглядел совсем не «по-директорски». Неаккуратно закатанные рукава рубашки, ослабленный галстук и бешеный взгляд. Парень торопливо перебирал какие-то документы и непрерывно ходил из стороны в сторону, что я отчётливо выдела испарины на его лбу.

– Бора, что означает… ээ… «вертрагсверсто…»? Это буква, которая на большую «б» похожа, как она читается вообще? И где Бёнхи? Он же час назад писал, что уже в дороге, – бормотал он, не поднимая головы, и я неосознанно усмехнулась.

– Наверно, ты имеешь в виду слово «Фертрагсферштосс». Оно означает «нарушение контракта». А это буква «эсцет», читается, как две буквы «с», – проговорила я самоуверенно, заметив растерянный взгляд секретарши, которая, уверена, не смогла бы ответить на вопрос начальника, не заглянув в поисковик.

– Сонхи, – парень был удивлён меня увидеть, так как резко застыл на месте, учащённо вдыхая воздух через рот, – что ты тут делаешь?

– Госпожа Квон пришла полчаса назад, тогда я и предупредила Бёнхи, что мы не нуждаемся в его услугах. Прошу прощения за то, что не предупредила Вас, но мне казалось, что Вы не согласитесь так резко поменять планы. Мне никогда не нравился Бёнхи, – шепнула Бора в мою сторону, но я не увидела такой же радости от своего появление во взгляде Боёна.

Он отложил документы на стол, вытирая бумажной салфеткой лицо, и недовольно покачал головой, подходя к нам. Девушка уже выглядела не такой уверенной, и я надеялась, что не стану свидетельницей того, каким Боён может быть строгим начальником.

– Ты выбрала совсем неудачный день для самоволия. Звони Бёнхи и зови его обратно. Возьмёшь на себя ответственность за то, что заставила его кататься туда-сюда, – сказал он сердитым тоном, даже не смотря в мою сторону.

– Не надо его звать. Я же здесь, – ответила я, чтобы привлечь к себе его внимание. Он же не настолько сильно обиделся на меня, что перестал замечать.

– Билеты на самолёт уже куплены, оплата за услуги Бёнхи скоро сядет на его счёт. Мы тут не в игрушки играем. А я не детский клоун. Меня предупреждать надо, – прикрикнул он в сторону, что я даже не поняла, на кого он больше злится.

– Вы же сказали, что ещё обсудите с ним оплату, а билеты мы только к вечеру забронируем, когда определим состав команды, – еле слышно проговорила Бора, тем самым неосознанно выдавая директора.

Я заметила, как он сглотнул слюну, пряча взгляд, и довольно ухмыльнулась.

– Бора, выйди, пожалуйста, – приказал он спокойным тоном, и моя ухмылка быстро исчезла, так как я совсем не хотела оставаться с ним наедине.

Но откуда об этом знать девушке, которая покорно послушалась директора. Я медленно пятилась к двери, готовая в любую минуту выбежать, а Боён отошёл в другой конец кабинета, прислоняясь к столу, и, скрестив руки на груди, ожидающе смотрел на меня.

– Зачем ты пришла? Вчера ты ясно дала понять, что не хочешь иметь со мной никаких дел: ни рабочих, ни личных.

– Поверь, здесь я исключительно ради рабочих, – ответила я, стараясь звучать предельно чётко, чтобы опять не мучиться в догадках, что дала ему какие-то намёки.

– И что же повлияло на изменение твоего решения? – спросил он, недоверчиво уставившись на меня, что я сама засомневалась в том, что нахожусь здесь по доброй воле, а не из-за Хёну, от которого я умчалась куда подальше. – Я просто не хочу заставлять тебя делать то, что тебе неприятно, – добавил он, так и не получив от меня ответа. Уж слишком долго я думала над ним.

– Ты был прав вчера. Мне понравилось быть частью твоей команды. Знать, что каждое переведённое мною слово может помочь какой-нибудь сиротке попасть в хорошую семью, – сказала я уверенно, так как говорила правду.

И, увидев, столько людей в приёмной, так же желающих стать этой частью, понимала, что не пожалею о своём решении. Боён продолжал смотреть на меня, и у меня не получалось определить его реакцию на мои слови. Он долго молчал, а я не решалась нарушить эту тишину, боясь перебить ход его мыслей. Ведь это реально не игрушки.

– Ты сказала… – начал он и опустил задумчивый взгляд на документы, – эта буква «б» читается, как «сс»? Какой же всё-таки необычный язык, – тяжело вздохнул парень, вводя меня в замешательство, так как я не до конца понимала, означает ли это, что я в деле. – Сонхи, если ты так и будешь стоять у двери, я никогда не узнаю условия нарушения контракта, – проговорил он и, улыбнувшись уголком губ, протянул мне бумаги. – Хоть ты и пришла поздно, тебе придётся перевести эти документы, – сказал он приказным тоном, начиная выглядеть для меня, как настоящий начальник. – И да, самолёт в Вену отлетает завтра в два часа после полудня.


***
Мне казалось, что Боён пытается меня наказать за мой первоначальный отказ работать с ним и заставил перевести не один документ. Я уже боялась, что мне придётся ночевать в его кабинете, так как время шло к полуночи, а я ведь даже чемоданы не собрала. Мне, конечно, не в новинку путешествовать, и вещи для поездок всегда лежали в отдельной полке для неожиданных решений уехать на очередное интервью. Но тут речь шла о другой стране, ведь корейских границ я ещё не пересекала, и хотелось хорошо подготовиться к недельному пребыванию в австрийской столице.

– А ты не поедешь? – поинтересовалась я, когда он спустился вместе со мной к служебной машине, которая должна была отвезти меня домой.

За весь вечер, проведённый за работой, он ни разу не затронул личных тем, и дело было даже не в посторонних людях, то и дело заходивших в кабинет директора за поручениями. Мне не хотелось думать, что раз я отказала ему в его чувствах, то и дружить со мной нельзя. Поэтому надеялась, что хотя бы вне кабинета он продолжит вчерашнее откровение, которое помогло бы ему сделать шаг на пути к примирению с братом.

– Нет, я останусь в офисе. Должен подготовиться к утренней встрече послезавтра, – ответил он крайне усталым голосом, что мне стало совестно оставлять его одного.

– Ты хотя бы поспи немного, – сказала я, принимая за должное проявления заботы к парню.

– В самолёте посплю. В такие долгие перелёты мне лучше не спать до самой посадки, – он странно рассмеялся и так же резко перестал, убрав в сторону задумчивый взгляд.

Я вспомнила его предупреждение, что лететь до Вены одиннадцать часов, и, хоть сама не представляла, как это тяжело, считала, что Боён-то должен привыкнуть к долгим перелётам.

– Может, мне…

– Сонхи, спокойной ночи. Ты завтра нужна мне отдохнувшей, – перебил он меня, открывая дверь машины и не давая мне ещё несколько минут, чтобы убедиться в том, что я могу идти домой с чистой совестью.

Я положительно кивнула, решив не затягивать и ожидания водителя, и подошла к двери, которую он придерживал рукой.

– И да, – добавил он, когда я встала напротив него, – спасибо, что пришла сегодня, – на этих словах он нежно поцеловал меня в уголок моих губ, и я поняла для себя, что весь вечер ожидала этого. – Просто мне Бёнхи тоже никогда не нравился.

Я коротко кивнула и быстро села в салон машины, следя за тем, как Боён закрывает за мной дверь. И продолжала смотреть через окно отъезжающей машины на его смущённую ухмылку, которая заставляла меня заливаться краской. Ещё час назад я радовалась, что Боён решил не смешивать личную жизнь с рабочей, а сейчас я готова признаться самой себе, что мне понравился его робкий недопоцелуй. Мне не хотелось жалеть о своём решении провести в его компании целую неделю, да ещё в чужой стране, в которой мне некуда будет бежать. И я боялась, что могу за это время попасть под его натиски ответить на его чувства взаимностью. Ведь я целую неделю считала, что встречаюсь с Квон Боёном, и, к сожалению, он становится таким же непредсказуемым и напористым, каким предстал передо мной Джунён.

Мне нужна была хорошая пощёчина, и её могла дать мне лишь Кэти. Но сейчас писать подруге не было сил, так как я уже предполагала, что мне не хватит энергии отвечать на её упрёки. Да и я сама знала, что не просто подписала трудовой договор. Я поставила подпись под добровольным соглашением сойти с ума от угрызений совести и в страхе стать лакмусовой бумажкой боёновского психоза, который смешался с его резко открывшимися для меня давними чувствами. Сегодняшняя ночь обещала стать бессонной, и дело было не в подготовке к перелёту. Зайдя в тёмную прихожую своей квартиры, я, включив свет, собиралась первым делом погладить жёсткую макушку Хризантемы, которая обычно неподвижно сидит у стенки и служит моим личным сторожем. Но рука повисла в воздухе, и я заметила, что валяная собака отсутствует на своём месте. Я же не настолько сильно заработалась и точно помнила, что не перемещала игрушку со своего законного места. Второпях сняв босоножки, я босиком побежала в комнату, надеясь всё же увидеть её там. Быстро включив свет в спальне, я сразу же заметила Хризантему, боком лежащую на кровати. И поняла, что хотела увидеть не её. Тяжело вздохнув, я пыталась унять учащённо забившееся сердце и собиралась рассмеяться себе под нос за подобные надежды, но меня перебил мужской голос за моей спиной.

– Что-то ты поздно, Соник. – Это был он.

Я не решалась повернуться, боясь убедиться в том, что у меня галлюцинации. Но они не могут быть настолько мучительно реальными, ведь татуированные руки уже обхватывали меня за талию, заставляя спиной чувствовать теплоту, по которой я безумно соскучилась.

– Опять бралась за каждую статью, чтобы показать боссу, какая ты у меня умница? – прошептал парень мне в ухо и положил подбородок мне на плечо.

Джунён говорил эти слова так спокойно и беспристрастно, словно всё было нормально. Словно не существовало никакой лечебницы, никакого психоза, никакого брата. Мне хотелось ударить его за это. Очень сильно ударить, чтобы он всем телом ощутил всю ту боль, которую я испытала из-за него. И, повернувшись к парню лицом, я не смогла даже поднять кулака, и крепко обняла его, не желая больше отпускать. Слёзы уже неосознанно скапливались в уголках глаз, но я не хотела давать им волю, так как мне много надо было сказать.

– Чёрт. Если бы в больнице меня каждый день так обнимали, мне не пришлось бы торчать там целый год, – усмехнулся он, поглаживая мою спину, пока я глухо всхлипывала в его грудь.

Я не думала о том, что Джунён вообще делает за пределами больницы. И мне было плевать, если я сама свихнулась, и он вообще не настоящий. Я готова была ещё сильнее возненавидеть себя за то, что позволила ему уйти, ведь и не понимала, что буду так сильно скучать по этому человеку. И неважно, насколько опасным он может оказаться и кем вообще притворяется.

– Если ты будешь плакать, я начну думать, что ты плачешь из-за меня, – проговорил он, проводя ладонью по моим волосам.

– Я плачу из-за тебя, идиот, – недовольно буркнула я, посмотрев на него сквозь слёзы, и только сейчас заметила, что сахарной ваты нет. Коротко стриженый брюнет. – Ты что сделал? – возмущённо спросила я, отстраняясь от парня.

Здравый смысл стал постепенно возвращаться, и я неосознанно вспомнила про его бредовое желание занять место своего брата.

– Знаю, Соник, ты любила их даже больше, чем я, – улыбнулся он, поглаживая макушку, – но правила лечебницы запрещают яркие причёски. Они, видите ли, нехорошо влияют на психику других пациентов, – он скривил рожицу, продолжая улыбаться, и этого было более, чем достаточно, чтобы я прижалась к нему крепким поцелуем, убедившись в том, что Джунён сейчас в адекватном состоянии. – Я рад, что ты больше не злишься на меня, – прошептал он после поцелуя, и когда я вдохнула воздуха, чтобы обрушить на него шквал вопросов о том, почему он сейчас не в больнице и каким образом пробрался в мою квартиру, он заткнул меня более настойчивым поцелуем.

Сквозь закрытые глаза я ощутила, как свет в комнате выключился, пока Джунён, прижав меня всем телом к своему торсу, вёл в сторону кровати.

– Что ты… что ты делаешь? – спросила я шёпотом, не открывая глаз, при этом не желая отстраняться от его губ.

– Хочу закончить то, на чём мы с тобой остановились, – ответил он и, не давая мне и секунды на осознание своих слов, опустил бретельки моего длинного сарафана.

– Ты не считаешь, что сейчас совсем не подходящий момент? – проговорила я, всё равно позволяя ему медленно опускать сарафан вниз по телу, хоть и пыталась оттянуть момент, так как сильно волновалась, предвкушая его.

– Я считаю, что ты сейчас слишком много говоришь, – на этих слова я в одном белье оказалась прижата к своей кровати, ощущая краем локтя валяную шерсть Хризантемы.

Отпрянув от грубоватых губ парня, я опустила голову вниз, надеясь сквозь темноту заметить собаку и убрать её.

– Что там? – спросил он, когда его ладонь уже сжималась на моей груди.

– Я не могу при ребёнке, – робко пробормотала я, зная, как бредово звучат мои слова.

– Ты сумасшедшая, – рассмеялся он и, взяв Хризантему на руку, встал на ноги.

Я усмехнулась его замечанию, понимая их ироничность, и следила за тем, как он выходит из комнаты.

– Ты сам сделал меня такой, – ответила я парню, когда он через несколько секунд вернулся, и покрылась приятными мурашками, любуясь Джунёном, под светом из прихожей снимающем на ходу рубашку.

– И совсем не жалею об этом, – томно прошептал он, накрывая меня своим телом, и прижался губами к моей шее.

Смачные поцелуи быстро и хаотично перемещались от шеи к ключицам, а потом обратно губам, что я просто не успевала реагировать на них, полностью отдавшись непонятному такту. И, когда я ощутила сквозь тонкую ткань его брюк упирающийся в меня стояк, неосознанно замычала, испытывая безумное желание, болезненно отдающее внизу живота. Рука медленно опустилась к его члену, любопытно исследуя его, и я слишком поздно осознала для себя, что Джунён сейчас одет в больничную пижаму. Мне захотелось немедленно от неё избавиться, чтобы на мгновение забыть о его психозе, и указательным пальцем потянула за резинку штанов, отвлекая его от своей груди, которую он кое-как смог избавить от бюстгальтера.

– Они забирают уличную одежду и возвращают только при выписке, – проговорил он, без слов поняв мои намёки, и по-быстрому снял с себя остаток пижамы.

– Нижнее бельё они тоже забирают? – усмехнулась я, бедром ощущая его голый стояк, на что он несильно укусил меня за сосок, не давая в очередной раз упрекнуть его в эксгибиционизме.

Я уже не стала говорить про то, как скучала и по этой его странности, изгибаясь под смачными поцелуями по своему телу. Каждое его прикосновение отдавало мелкими ударами тока по коже, и мне не хотелось думать, что больше я никогда не смогу этого ощущать. И когда я предстала перед парнем полностью обнажённой и всем телом прижималась к Джунёну, начинала понимать его ненормальную привычку к оголению. Я реально сходила с ума вместе с ним и совсем позабыла о своём стеснении, открываясь перед ним и полностью доверяя себя ему. Резкие движения с каждым разом причиняли большую боль, что влага рефлексивно выступала на уголках глаз. С каждым моим болезненным вздохом он шёпотом тараторил извинения, и я старалась затыкать его поцелуями, так как неосознанно вспоминала его бормотания в бреду. Мне достаточно было ощущать его в себе, ведь один раз привыкнув к этому человеку, от него стало слишком сложно отвыкнуть. Я не знала, как признаюсь ему в том, что меня не будет в стране целую неделю, так как самолично была готова позвонить сейчас Боёну и отменить всё, чтобы провести как можно больше времени с его братом. Кто знает, когда ещё я смогу быть так близко к нему, слышать его глухие вдохи и выдохи, наслаждаться прикосновениями и поцелуями, ритм которых я, кажется, никогда не смогу поймать. Мне нравилось то, как он пытается менее болезненно входить в меня, и я была стопроцентно уверена, что ему также стыдно за свою ложь, причинившую мне ещё большую боль.

– Я простила тебя, – прошептала я, обхватив его щёки ладонями и пытаясь вглядеться в лицо после того, как Джунён томно застонал мне в губы.

Я чувствовала, что сейчас он широко улыбается.

27. Две минуты назад.

Проснувшись рядом со спящим парнем, я не могла до конца осознать, что вчерашняя ночь не была сном. Мне пришлось долго любоваться Джунёном, чтобы поверить в то, что я не свихнулась и что он реальный. Подсознательно я боялась, что он начнёт бормотать бред во сне, поэтому хотелось, чтобы он проснулся до того, как ему приснится что-нибудь нехорошее. Сейчас уже я могла предположить, какие кошмары он видел по ночам. Я пристально смотрела на его умиротворённое лицо, всё же надеясь, что его лечение на этот раз будет удачным. И пальцы медленно стали поглаживать неровную кожу его щёк, покрытых еле ощутимыми шрамиками. Я часто замечала их раньше. У его брата нет таких, так откуда же у Джунёна они? Мне не хотелось думать, что они как-то связаны с его психозом. Но его расстройство и семья, наверно, единственное, о чём он мне не рассказывал, и, следовательно, причина этих шрамов, покрывающих каждую часть его тела, связана с ними.

– Доброе утро, Соник, – пробормотал парень, не открывая глаза, а я без стеснения продолжала проводить подушечками пальцев по его носу, очерчивая по всей длине один из заметных шрамов. – «Подарок» отца, – усмехнулся он, несильно хватая меня за запястье и убирая мою руку от своего лица.

Я непонимающе раскрыла глаза, пока он нежно целовал внутреннюю сторону моей ладони.

– Отец тебя бил? – спросила я еле слышно, думая о том, стоит ли говорить ему, что я знаю о психозе его родителя.

– Наказывал за всякую мелочь, – он вяло улыбнулся и приподнялся на локтях, притягиваясь к моим губам.

Но я резко отвернула голову в сторону, садясь на кровать и прикрывая грудь одеялом. Мне не нравилось, что он называл своё изуродованное тело «мелочью».

– Соник, давай не будем вспоминать о человеке, которого я вычеркнул из своей жизни. Вот увидишь, я вылечусь, и всё будет хорошо.

– Хорошо никогда не будет, – прошептала я, не решаясь посмотреть ему в глаза. – Я буду всё время бояться, что твой психоз вернётся. А вы с братом будете скрывать от меня всякую «мелочь», которая и является причиной вашего сумасшествия.

– С моим братом? Что ты имеешь в виду? – Джунён грубовато схватил меня за плечи, поворачивая к себе, и резко опустил их, когда я чуть сморщилась от несильной боли. – Прости, – пробормотал он, опуская голову, и робко взял меня за ладони, поглаживая их большими пальцами, – я всегда неадекватно реагирую, когда речь идёт о моём брате.

– Знаю, – кивнула я, – я знаю про соседского кота. Скажи, «подарок» отца был за эту «мелочь»? Он избил тебя, потому что думал, что кота убил ты?

– Я убил кота. Никто другой, а я, – прикрикнул он, быстро отстраняясь от меня и падая с кровати на пол.

– Джунён! – я испуганно бросилась к нему, еле выпутавшись из одеяла, и голая села на колени перед лежащем на полу парнем, который не думал вставать на ноги.

Я жалела о том, что открыла эту тему, ведь не думала, что она окажется для него такой же болезненной, как и для Боёна.

– Это был я, – бормотал он, обеими руками сжимая голову, а я не решалась подвинуться к нему ближе.

Тело не хотелось двигаться с места, но язык продолжал озвучивать мысли.

– Я знаю, что это был не ты. Боён рассказал мне про убитых им животных. Прекрати брать на себя то, чего ты не делал, – кричала я, подсознательно желая в страхе выбежать из комнаты.

– Что? – взгляд Джунёна застыл на мне и не сулил ничего позитивного. Тело покрылось мурашками, и рука медленно стягивала с кровати одеяло, чтобы хотя бы им прикрыться от пристального взгляда парня. – Это я разлил краску на паркет, я провалил экзамен по математике, я подрался с одноклассником, я угнал отцовскую машину и разбил фару. Это всё был я!

Я спиной прислонилась к кровати, прижимая колени к груди, и, полностью окутавшись в одеяло, сильно дрожала. Он опять был не в себе, и я опять была в этом виновата. Он смотрел на меня сердитым взглядом, словно я обвиняла его во лжи, но я понимала, что все перечисленные им проказы были совершены не Джунёном. Для себя я уже сделала вывод, что убитый кот был не последний раз, когда он взял на себя вину брата. Притворился Боёном, чтобы защитить его от наказания отца. И мне было больно представлять себя, как часто его бил также психически нездоровый отец за все эти проступки. Слёзы уже наворачивались на глаза, и, пока Джунён медленно вставал на ноги и надевал свои больничные штаны, я продолжала сидеть в защитной позе. И когда он нагнулся ко мне, я неосознанно вздрогнула, не решаясь поднять голову.

– Прости меня, Соник, я не хотел кричать на тебя, – прошептал он, поглаживая ладонью мою щёку, и я робко положила свою ладонь поверх его. Я не боялась его, я не хотела бояться.

– Ты не можешь каждый раз извиняться за свои психозы, – ответила я, не смотря на парня, но не убирала руки.

Несмотря на сильное желание выяснить всё до конца о его безумной мании притворяться братом и раз навсегда избавиться от неё, я знала, что мне это не под силу. Если даже сам Джунён не хочет признавать того, что это делал не он, у меня не получится доказать этого. Парень, кажется, не просто покрывал брата, он отчаянно верил в то, что натворил все проказы. Я не думала, что Боён соврал мне в тот день, и мне хотелось, чтобы он знал о слепой уверенности Джунёна, заплатившего за не свои ошибки.

– Я… лучше уйду, – парень смотрел на меня разочарованным взглядом и хотел убрать руку с моей щеки, но я не позволяла ему сделать этого.

Я не смела отталкивать его, даже если он никогда не излечится.

– Останься. Вместе позавтракаем, – ответила я, улыбаясь уголками губ, и сильно сжала его ладонь.

Опираясь на неё, я встала на ноги и, убрав руки с одеяла, упавшее на пол, крепко обняла его, вытирая слёзы об крепкую грудь.

– Я верю, что ты излечишься. Я буду ждать этого, – прошептала я, не ослабляя хватку, словно боясь, что в один миг он исчезнет.

– Даже если это займёт несколько лет? – усмехнулся он, положив руку мне на плечо.

– Да, – уверенно проговорила я, шмыгнув носом, и подняла на него голову, кивая своим словам.

И крепко поцеловав его в губы, я подтверждала своё обещание. Никто не сможет заменить мне Джунёна, такого сумасшедшего и непредсказуемого.


Мы сидели на кухне, уплетая приготовленный на скорую руку омлет. Через час за мной должен зайти Боён, чтобы мы вместе поехали в аэропорт, а я ещё не собрала ни чемодан, ни даже не рассказала своему парню, что улетаю с его братом в другую страну. Мы смеялись над тем, как в нашу первую встречу он без умолку говорил о незабудках на скатерти стола, и, как оказалось, в тот день он сильно волновался, что я разоблачу его. Мне нравилось вспоминать дни нашего знакомства, и я заново переживала эти моменты, но уже не с Боёном, как мне тогда казалось, а с Джунёном. Мы сидели спокойно, словно никому из нас не нужно было куда-то торопиться, словно один из ежедневных завтраков обычной пары. Джунён говорил, как у него получилось сбежать из больницы на полдня, благодаря медсестре, с которой спит Темпо, а я уверяла его, что буду навещать его каждую неделю, так и не решаясь рассказать о том, что меня не будет даже в городе. И, когда телефон, лежащий на столешнице, зазвонил в третий раз, отвлекая парня от разговора, он спокойной походкой подошёл к ней и взял трубку.

– Зачем… – прошептала я с протянутой в воздух ладонью, не успев что-либо объяснить.

– Слушаю, – ответил он расслабленным тоном и подмигнул мне, словно говоря, что всёуладит.

Но я знала, что звонит мне Боён. И парень, в свою очередь, узнал голос брата, ведь его взгляд резко стал хмурым, который был сердито направлен на меня. Я болезненно прикусила нижнюю губу, медленно вставая, и переминалась с одной ноги на другую, ведь тот продолжал держать трубку у уха, прислушиваясь к абоненту.

– Нет, братец, ты не ошибся номером. Что ей передать?

– Я возьму, – я одним шагом подбежала к Джунёну, но он остановил меня протянутой ладонью. Сейчас я ощущала себя изменщицей, обманывающей двух мужчин сразу.

– Нет, у меня выходной, – ухмыльнулся он, не прекращая испепелять меня недовольным взором. – В аэропорт? Хм, как интересно. И куда летите? – он удивлённо вскинул на меня брови, отчего по телу пошли мурашки. – Нет, моя Соник немного занята. Но не волнуйся, я передам ей, что ты её ждёшь в аэропорту. До встречи.

Если б я не знала, в каких они отношениях, то подумала бы, что они каждые выходные видятся в каком-нибудь кафе и что его последние слова вполне обыденны, но в голосе Джунёна не скрывались нотки сарказма и злобы, которая сейчас выльется на меня. Нажав на кнопку отбоя, он уставился на меня выжидающим взглядом и даже скрестил руки на груди, отсчитывая носком такт. Я чувствовала себя провинившейся ученицей начальных классов и с виновато опущенной головой пыталась начать свои оправдания.

– Улетаете в Австрию. Там ведь говорят по-немецки, да? А мой брат умеет ухаживать за девушками. Извини, что не смог завлечь тебя чем-то подобным…

– Джунён, это по работе, – перебила я его, робко подняв голову, так как не могла вынести саркастичных упрёков, хоть и ощущала себя виноватой по полной программе.

– Я так понял, вчера ты задержалась на работе именно с Боёном? – спросил он, опять вводя меня в провинившееся состояние.

– Да, но между нами нет ничего, – почему-то ответила я, чувствуя, что тем самым спалилась ещё больше. – Я просто не могла работать в редакции, а организации Боёна срочно нужен был переводчик с немецкого. Ну вот я и захотела помочь, – проговорила я, опуская подробности о том, как учредитель компании самолично просил меня о помощи.

– Я так и знал, что он может пойти на такие подлости. Хитрый лис, – пробормотал он сердито в сторону, и мне стало обидно за Боёна.

– Я сама согласилась! – прикрикнула я чуть сердитее, чем хотелось. – И что это за дурацкие непонятные разногласия между вами? Я же вижу, как вы дорожите друг другом! – громко фыркнула я, раздражаясь детскому саду, в котором я какой-то недоделанный воспитатель, пытающийся помирить двух мальчишек.

– Боён хочет мне отомстить за ту девушку, – ответил Джунён спокойным тоном через несколько минут. Он посмотрел мне в глаза, будто пытаясь загипнотизировать своими словами. – Ту девушку, которую я… – он тяжело вздохнул, опустив виноватый взгляд, – избил, она нравилась Боёну. Но он не знает, что… – парень опять вздохнул, заставляя меня также затаить дыхание, – я сделал это ради него.

– Ты избил девушку и её парня ради своего брата? – уточнила я, начиная постепенно понимать произошедшее.

– Она обещала, что пойдёт на выпускной с Боёном, но продинамила его в последний день. И, увидев брата расстроенным и поникшим, я не смог сдержать свою злость. Боён – идиот. Думал, что я влюблён в неё, ведь у нас с ней были общие пары, и я часто проводил с ней время. Но он так и не понял, что я сдружился с ней, чтобы она обратила внимание на моего брата, – он грустно улыбнулся, и я прикрывала ладонью широко раскрытый рот, так как не находила слов, чтобы описать то, что видела.

То, как Джунён любил и до сих пор любит своего брата, переходило в одержимость. И я понимала, что Боён – главная причина психоза Джунёна.

– Почему ты не рассказал ему об этом? – прошептала я, с трудом сдерживая слёзы обиды.

Боён держал злость на брата ни за что, и я поражалась тому, как Джунён так и не выложил ему всю правду о жертвах ради брата.

– Не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым, – парень пожал плечами, улыбнувшись уголками губ, и я видела, как он сам с трудом держит в себе слёзы. – Понимаешь, Соник, я ведь знаю, что всегда был не здоров. И я знаю, что в Боёне так же есть задатки психоза. Будь прокляты наши гены, – он тихо рассмеялся, быстро вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Я не мог позволить отцу испортить и ему жизнь, – говорил он, всё пытаясь скрыть свои слёзы, но я была рада тому, что он, наконец, раскрылся передо мной, поэтому сама вытирала пальцами капли, скатывающие по его щекам. – Я обещал маме, что всегда буду защищать своего младшего на две минуты брата.

– Он должен знать, как много ты сделал для него, – сказала я, прижимаясь к нему всем телом, и целовала влажные щёки, глотая собственные слёзы.

– Ты должна ехать в аэропорт, – ответил он через несколько минут, немного успокоившись.

– Я не поеду. Я не могу оставить тебя…

– Ты поедешь, Соник. И ты ничего ему не расскажешь. Прошу тебя, – Джунён сжал мои ладони, прижимая их к своим губам, и я положительно кивнула, так как понимала, что не имею право раскрывать всю правду. Боён должен самолично услышать её от брата.

– Джунён, я понимаю, что ты пожертвуешь всем ради брата, но…

– Ты моя, – перебил он меня уверенным голосом, застав меня врасплох, что я запнулась и забыла, что хотела сказать. – Тебя я ему не отдам, это уж точно, – он широко улыбнулся, нахмурив брови, и закрепил свои слова смачным поцелуем.

И я мысленно решила, что нужно заставить Боёна перестать думать обо мне, как о девушке, так как не хочу быть причиной разногласий между близнецами. У них и без меня достаточно причин, испортивших их братские отношения.


В аэропорт мы поехали вместе, и мне было немного неловко перед таксистом, который не смог не заметить, что мой парень одет в больничную пижаму. Самого Джунёна это мало волновало. И он даже не боялся, что медработники, наверняка, уже заметили его пропажу. По дороге в аэропорт я рассказала ему о Шоппсе и о том, как же хорошо себя чувствует человек, когда участвует в подобных мероприятиях. И подсознательно понимала, почему Джунён не хочет говорить брату всю правду. По его довольному и гордому взгляду я видела, как он рад за Боёна, ведь тот смог добиться подобных успехов.

– Джунён, ты не боишься выходить из машины? – неловко спросила я, замечая удивлённые взгляды окружающих на парня, как ни в чём не бывало помогающего мне тащить за собой чемодан.

– А что? Я ж не сбежавший из тюрьмы преступник. Я психически больной, – он довольно захохотал, выглядя крайне жутко.

– Ещё хуже, – усмехнулась я, понимая, что просто должна привыкнуть к этому, ведь по-настоящему наслаждаюсь каждым моментом, проведённым с этим психом.

– Соник, я тебе предупреждаю. Если подцепишь там себе какого-нибудь немца-австрийца, я устрою тебе корейскую резню бензопилой, – сказал он серьёзно, уставив на меня указательный палец, но я лишь отмахнулась, не совсем уверенная в том, шутит ли он.

– Джунён, не заставляй меня ревновать к медсёстрам, разрешающим тебе сбегать из больницы, когда вздумается, – ответила я, посмотрев таким же угрожающим взглядом.

– Не волнуйся, Темпо не позволит мне даже посмотреть на них, – хихикнул он, обнимая меня. – Мне иногда кажется, что он остаётся в лечебнице только ради них, – проговорил он, поглаживая мои волосы, и мне даже стало не по себе улетать из страны на целую неделю, ведь я не на шутку заревновала.

Я несильно ущипнула его за бок, но обняла в ответ, вдыхая запах больничной одежды, становящейся для меня обыденной. После проведённой с ним ночи уже совсем не было желания улетать, но я знала, что тогда он бы каждую ночь так проникал в мою квартиру, опускаясь из балкона Минсу с помощью связанных в канат простыней. Он всё ещё нуждался в интенсивном лечении, и я, надеюсь, дала ему хорошую мотивацию для того, чтобы он прошёл её как следует.

– Сонхи, ты уже здесь, – услышала я позади себя и резко повернулась, виновато посмотрев на Боёна, пытающегося скривить улыбку. – Джунён, стильно выглядишь, – усмехнулся он, что меня немного разозлило, ведь его слова прозвучали с издёвкой, что так несвойственно для моего соседа.

– Могу одолжить тебе пижаму, раз так понравилась, – ответ второго не заставил себя ждать, и я поймала в нём жестокий намёк на то, что Боён так же может оказаться когда-то в психушке.

Я недовольно покачала головой, не зная даже, что сказать, чтобы братья перестали испепелять друг друга ненавистным взглядом. В голову пришла идея заставить пожать друг другу ладони со словами: «Мирись-мирись и больше не дерись», но этот способ примирения был бы так же неадекватен, как и сами парни.

– Джунён постепенно идёт на поправку, – тихо проговорила я Боёну, пытаясь показать успехи его брата и тем самым ответить на вопрос, который он, скорей всего, стесняется спросить.

– Поэтому на нас оборачивается добрая половина аэропорта? – безразлично спросил он, не убирая взгляда от пижамы брата.

Я вдохнула побольше воздуха, чтобы не среагировать на очередную колкость, которая заставила Джунёна рассмеяться.

– Поэтому Соник сейчас держит мою руку, а не твою, – ответил тот, ещё крепче сжимая мою ладонь, а я другой ударила себя по лбу.

Ну вот, теперь эти детсадовцы начнут мериться размерами своих леденцов. К счастью, Боён не успел ничего сказать в ответ, так как к нам подошла Бора и ещё две девушки. Улыбка секретарши быстро исчезла с лица, когда она увидела Джунёна, и девушка стала непонимающе поворачивать голову от одного парня к другому. Сейчас они были как никогда похожи. Даже взгляды, уставленные друг на друга, выказывали взаимную неприязнь. Думаю, если бы не больничная пижама Джунёна, то Бора не поняла бы, кто из них её начальник.

– У меня же не двоится в глазах… – пробормотала она, удивлённо расширив глаза.

Уверена, Боён никому из своих подчинённых не говорил о своём брате-близнеце.

– Да ладно, мы ж не настолько похожи, – ухмыльнулся Джунён, широко улыбаясь девушке.

– Мы совсем не похожи, – сердито добавил Боён и приказным тоном обратился к своей помощнице: – Где остальные?

– Они… ээ… – Бора замешкалась, в полном шоке продолжая смотреть на близнецов.

– Они уже в зале ожидания, – ответила за неё другая девушка, которая также была удивлена увидеть двойника директора Квона.

– Это родной брат Боёна, – произнесла я, взяв на себя наглость объяснить бедным девушкам, которые имеют право знать хотя бы это.

Боён недовольно сморщил нос, скорей всего, не желая, чтобы кто-то знал о существовании Джунёна.

– Пойдёмте, а то опоздаем на самолёт, – сказал он, сжав ручку своего чемодана. – Сонхи, идёшь? – словно специально обратился он, бросив короткий взгляд на наши с Джунёном сплетённые пальцы.

Его слова, наконец, дали мне осознать, что мне придётся расстаться с Джунёном на неделю. И всё это время я буду в полном неведении о том, в каком он психическом состоянии. Я сильно жалела, что согласилась на эту поездку, но успокаивающая улыбка парня и поглаживающая щёку ладонь не давали мне впадать в панику. Он безмолвно уверял меня, что справится, и, заправив прядь волос за ухо, нежно поцеловал меня в губы. Услышав удивлённые вздохи девушек, я стеснительно отпрянула от Джунёна, так как на мгновение забыла, что мы не одни. И самое неприятное, что Боёну тоже пришлось видеть наш поцелуй. Хоть и парень стоял к нам боком, пряча взгляд в сторону, я знала, что он смотрел на нас.

– Сонхи, Вы встречаетесь с братом директора? – спросила меня Бора, которая сегодня ещё долго будет пребывать в шоке.

– Эээ… да, – смущённо кивнула я и нехотя отпустила ладонь парня.

– Но как же… – девушка вопросительно посмотрела на своего начальника, и её взгляд говорил о том, что она знала о его чувствах ко мне.

– Так вы идёте? – нетерпеливо спросил Боён и, не дожидаясь ответа, направился к регистрационной стойке.

– Увидимся через неделю, Соник, – произнёс Джунён, приобняв меня, и наклонив голову к моему уху, прошептал: – Обещаю, в следующую нашу встречу я буду не в больничной одежде.

– Жаль. Её так легко снимать, – хихикнула я, чмокнув его в щёку, и побежала за девушками, еле волоча за собой чемодан и ощущая, как от смущения загорелись щёки.

28. Зайцы.

Глаза с трудом различали буквы, напечатанные мною на нетбуке, но я отчаянно пыталась дописать эту часть поста для своего блога. В течение недели я описывала каждый свой день, подсознательно надеясь, что Джунён также читает обновления в блоге. Мы со всей командой сидели в корпоративном минибусе, который развозил нас по домам из аэропорта. И мне не повезло сидеть рядом с Боёном, который без капли стеснения пялился в экран. Я была слишком уставшей, чтобы пересесть, поэтому просто закрыла крышку нетбука и сердито посмотрела на парня. Весь полёт из Сеула в Вену я думала о том, как наладить дружеские отношения с Боёном, так как была уверена, что он зол на меня из-за своего брата. Но эта неделя показала, что он, наоборот, решил не отступать и стал ещё настойчивее проявлять свои чувства ко мне. Его не смущали даже подчинённые, по словам Боры, обсуждающие роман директора и переводчика.

– Боён, пожалуйста, – тихо проговорила я, не смотря на парня.

У него появилась новая привычка уставляться в мои глаза гипнотизирующим взглядом, от которого я всегда покрываюсь мурашками. Таким взглядом на меня обычно Джунён смотрит, отчего я опять чувствую себя изменщицей.

– Просто интересен процесс написания, – он пожал плечами, невинно улыбнувшись, и я укоризненно покачала головой, думая о том, как было хорошо, когда Боён был лишь скромным соседом напротив. – Ты ж всегда прикрепляешь фотографии к своим постам, да? – спросил он, и я с подозрением кивнула. – У нас же с тобой ни одной совместной фотографии, а ведь я тот самый «директор», про которого ты пишешь в своих постах. Страна должна знать героев в лицо, – ухмыльнулся он, и не успела я упрекнуть его в потерянной скромности, как Боён, приобняв меня за плечо, поднял сжатый в другой руке мобильный и щёлкнул.

Я не знала, чему больше возмущаться. Тому, что он даже не попросил разрешения, или тому, что люди в минибусе стали намекающе охать. Я оттолкнула ладонь Боёна с плеча и попыталась выхватить телефон, чтобы удалить фотографию, на которой, уверена, я вышла с взлохмаченными волосами и удивлённым взглядом. Но машина резко остановилась, и он, торопливо схватив наши чемоданы, вышел. Мы уже доехали до нашего подъезда, и я грубо отобрала свой чемодан, сильно рассердившись за наглость парня.

– Боён, удали её, – продолжала я требовать в лифте, пока он довольно ухмылялся. – На что ты вообще надеешься? – резко спросила я, почувствовав, что накопленные за неделю вопросы выплеснутся раньше, чем мы успеем доехать до нашего этажа. – Вместо того, чтобы попытаться наладить отношения с братом, ты лелеешь пустые надежды. Или это конкуренция такая? Он побил твою девушку, а ты пытаешься морально побить меня, да?

– Я не желаю тебе зла, Сонхи, – ответил он, серьёзно уставившись на дверцы лифта. – Поэтому хочу отгородить от брата. Как же ты не понимаешь, что когда-нибудь ты окажешься на её месте, – проговорил он слишком громко, из-за чего мне стало сложно дышать. – И в этот раз я не позволю Джунёну причинить боль любимой девушке, – прикрикнул он, когда дверцы кабинки открылись, и сквозь влажные глаза я отчётливо видела прислонившегося к двери моей квартиры парня, который медленно вставал на ноги.

Оставив чемодан в кабинке, я бросилась к Джунёну, стоявшему на месте и хмуро уставившемуся на нас. Как и обещал, сегодня он был не в больничной пижаме, а в руке держал скромный букет нарциссов. Сначала мне хотелось прижаться к нему, а потом уже поругать за то, что этими побегами он вредит своему лечению.

– Странно, что ты не пробрался в квартиру, – хихикнула я и уже почти раскинула руки, чтобы обнять его.

– Странно то, что я уже во второй застукиваю вас двоих в этой кабинке, – грубо проговорил он, бросая букет на пол, и быстрым шагом направился к лифту, из которого Боён выкатывал наши чемоданы. – Любимая девушка? Да чёрта с два! – Джунён одним ударом в нос повалил брата на пол, но тот, кажется, даже не был удивлён.

Парень погладил окровавленный нос, и мне показалось, что он ухмыльнулся.

– А ты совсем не меняешься. Всё решаешь кулаками, – проговорил тот, доставая из кармана платок и прикладывая к лицу.

Кусок ткани почти наполовину пропитался кровью, и я, наконец, сдвинулась с места, с трудом отходя от шока.

– Как видишь, пошёл в отца, – ответил ему старший и окинул меня ненавистным взглядом, когда я подбежала к Боёну, чтобы помочь встать на ноги. – Зато ты, Бо, весь в мать: отречься от своей семьи ради собственных амбиций – да запросто! – он демонстративно расхохотался во весь голос, жутко отдавшийся эхом по пустому коридору.

И я хотела было встать между ними, чтобы уговорить их сесть за чашечкой чая мирно выяснить отношения, но была легко оттолкнута в сторону Боёном, который неуклюже замахнулся на брата.

– Не смей говорить о матери, ублюдок! – выкрикнул он, на удивление не промазав и ударив Джунёна в щёку, которая сразу же покраснела.

И тут я запаниковала. Но я волновалась не за своего парня, а за то, что у него может снести голову от злости.

– Джунён, ты сильно пожалеешь о том, что можешь сделать, – протараторила я, встав перед ним, и покрывалась мурашками страха от его ненавистного взгляда, уставленного на брата.

– Защищаешь любимого директора? – сказал он, опустив этот взгляд на меня, и я неосознанно глотнула слюну, не зная, что на это ответить.

– Только тронь её, и я засажу тебя на всю твою жизнь, – проговорил Боён предупредительным тоном, потянув меня за ладонь и пряча за собой.

Я отрицательно покачала головой. Он думает, что его брат может причинить мне боль, и я не могла в это поверить, даже если взгляд парня говорил именно об этом. Я знала настоящую причину того инцидента и совсем не хотела, чтобы Боён думал, что он опять повторится. На минуту в коридоре повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием парней и моими всхлипами, которые я пыталась заглушить в себе.

– Соник, – прошептал Джунён, переменившись во взгляде, и я видела, что он сожалеет, – я не… я никогда не смог бы сделать… это… – бормотал он, а я прятала влажные глаза, уставившись в сторону, и заметила, что моя дрожащая рука до сих пор сжимает ладонь Боёна.

– И насколько ты уверен в этом? – спросил тот, укрепляя хватку своих пальцев, и я резко посмотрела на парня, пытаясь оправдать Джунёна.

Мне уже было плевать на то, что я обещала ему не рассказывать всю правду. Он не заслуживает подобного отношения от своего близнеца, и я лишь усиливаю их неприязнь друг к другу.

– Боён, ты всё неправ…

– Ты прав. Я ещё не совсем вылечился. Это была дурацкая идея прийти сюда утром и прождать до самого вечера девушку, которая боится меня, – он выдавил из себя грустную улыбку и медленно прошагал к лифту.

«Я не боюсь тебя, Джунён, прошу тебя. Не уходи», – хотела я прокричать и побежать за парнем, перед которым уже закрывались дверцы. Что-то остановило меня, чтобы не побежать хотя бы к лестницам и догнать его. И я очень надеялась, что это что-то не ладонь Боёна, которую я боялась отпустить.


***
Я лежала на чужом диване, до безумия удобном и мягком, что ощущала себя в кабинете психолога, рассказывая хозяину квартиры произошедшие вчера события. Я не понимала, как могла раньше так сильно ошибаться в своих соседях. Скромный альтруист из квартиры напротив оказался потенциальным психопатом, соревнующимся с братом-близнецом, а шумный тусовщик сверху, в своё время услышавший от меня не самые лестные оскорбления, стал для меня понимающим слушателем, раздающим хорошие советы.

– Как ты думаешь, старушка Ким с четвёртого этажа может оказаться стервозной кошатницей?

– С чего это?

– Она мне кажется милой и никогда не скупится на рецептик вкусных десертов, – усмехнулась я, уставившись в потолок, от монотонности которого отвлекала вычурная люстра, явно купленная для ярких вечеринок. – Мои соседи оказываются не теми, кем я их знала. Минсу, я с тобой делюсь мыслями, которые даже лучшей подруге не говорю, это нормально вообще? Может, я уже сошла с ума? Как думаешь, мне можно будет лечиться в той же лечебнице, что и Джунёну? Или я ещё неполноценная психопатка?

– Ты полноценная идиотка, раз позволила вчера ему уйти, ничего не объяснив. Он же сейчас думает, что за неделю вы с Боёном устроили секс-марафон в стиле немецкого порно.

– Австрийского порно, – исправила я и, вникнув в суть его слов, приподнялась на локтях. – Джунён знает, что он первый и единственный мужчина в моей жизни. Я ни в коем случае не пересплю с его братом. Это же сумасшествие! – возмутилась я, ругая приобретённого собутыльника за подобные обвинения.

– Кто-то только что считал, что уже сошёл с ума, – усмехнулся Минсу, вставая на ноги.

Я посмотрела на новую бутылку джина, которую он доставал из шкафа.

– Ты же знаешь, что Темпо каждые полгода отсиживается в психушке из-за своего неизлечимого алкоголизма? – спросила я, охотно берясь за протянутый мне стакан.

– Сонхи, если ты будешь искать способы попасть к Джунёну в лечебницу, то самый лучший вариант – сделать это через его брата. Тем самым, одним ударом убьёшь двух братьев. Ой, то есть зайцев, – он рассмеялся собственным словам, но мне они показались слишком символичными, ведь Квоны сталкиваются друг с другом лишь в моём присутствии, и эти столкновения в прямом смысле болезненны.

Убийство зайцев было последним из слов Минсу, что я помнила перед тем, как оказаться перед дверью квартиры Боёна. В одной руке я держала стакан с джином, стащенным у соседа сверху, а другой прижимала к себе Хризантему, так и не поняв, когда и зачем я её взяла с собой для серьёзного разговора с директором Квон. Было уже за полночь, но я всё равно сомневалась в том, что он находится у себя. Вчерашняя встреча с братом, наверно, заставляет его работать 24 часа в сутки, чтобы не податься психозу, выжидающему момент слабости. Я осознавала тот факт, что пьяная, но то, что я могла это признать, придавало мне уверенности в том, что я всё же достаточно трезвая, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Мне надо было лишь уговорить Боёна помириться с братом и поехать с ним в лечебницу. С Минсу мы вычитали в Интернете, что существует такая вещь, как семейная терапия, которая хороша именно в тех случаях, когда причиной психоза являются конфликты внутри семьи. И может эта терапия поможет Боёну, раз он живёт в страхе стать, как отец.

– Открой уже дверь, травоядный пёс! – крикнула я, ударив ладонью по двери после долгих ожиданий.

– Вообще-то, я ем не только травы, – ответа, к счастью, долго не пришлось ждать, ведь парень только выходил из кабинки лифта в рабочем пиджаке с дипломатом в руке. Как я и предполагала. – И если пёс для тебя оскорбление, то я совсем не против. Уж очень крепко ты прижимаешь эту валяную собаку, аж завидно, – ухмылялся он, открывая дверь.

Я злобно фыркнула, глотнув из стакана, так как дождаться Боёна с работы так же сложно, как и поговорить с ним на тему «Квон Джунён».

– Надо повесить на дверь Минсу табличку, предупреждающую о том, что общение с этим человеком вредит здоровью и приводит к алкоголизму, – произнёс он, отбирая у меня стакан, за который я несколько секунд боролась, но была уже достаточно пьяной и смелой, чтобы проиграть эту битву. Сегодня я планирую выиграть войну.

– Ты знаешь, для чего я пришла, – мой вопрос прозвучал, как утверждение, и парень молча кивнул.

– Ну точно не для того, чтобы приготовить мне куриный суп, – ответил он с усмешкой, и мне нравилось, что у него хорошее настроение.

– Я хочу поговорить о Джунёне, – уточнила я на всякий случай, чтобы подготовить парня к разговору, хотя, на самом деле, просто не знала, как начать.

– Я сварю нам кофе. К сожалению, похвастаться сладостями не могу, но могу предложить фруктовый салат, – произнёс он спокойным тоном, направляясь на кухню, и, оставив Хризантему в гостиной, я последовала за ним, подозревая, что он ещё не раз будет менять тему.

– Не хочу ничего. Просто помирись с братом, я прошу тебя, – я звучала недостаточно убедительно, но не знала, какие аргументы можно привести, чтобы привлечь его внимание.

– И в честь чего вы сегодня пили? – спросил он, включая кофеварку, и я медленно шла к поражению.

– Боён, не меняй тему. Я пришла не в заботливых соседей играть. Джунёну нужна поддержка члена семьи, ему нужен ты.

– Джунён то, Джунён это. Сколько уже можно? – выпалил он, сердито нахмурившись, и я автоматически сделала шаг назад. – Мой брат всегда был и есть объектом обсуждений. Куда бы я не пошёл, где бы я не жил. В отцовском доме, в общежитии университета, в собственном доме, – протараторил он и в конце тяжело выдохнул. – Представь, сегодня консьержка сказала мне, что розовый цвет мне больше подходил. Как же я устал. Он словно специально строит из себя проблемного, чтобы все говорили только о нём.

Я молчала и удивлённо следила за тем, как Боён делает шаги из стороны в сторону и иногда поглядывает на кофеварку. С каждым разом проблема отношений между братьев открывалась для меня с новой стороны, но сейчас я злилась. Хоть и приходила с мирными намерениями, алкоголь вызывал во мне бурю негативных эмоций. Я должна была защитить репутацию любимого человека и плевать на то, что своими словами я могу перевернуть мир Боёна верх ногами. Он слишком долго жил в неведении, якобы в тени брата.

– Специально?! Да, ты прав. Он специально брал на себя вину за твои неудачи. Но не для того, чтобы о нём говорили, а чтобы тебя не наказали. А ты глупее для своей должности, Квон Боён, – злобно прошептала я, чувствуя, как заплетается язык. – Ты реально думал, что Джунёну нужно внимание? А когда ты разбивал машину отца и твой брат брал на себя вину, ты не думал о том, что он платит своим психическим состоянием за твои ошибки? – на последнем слове я со всей силой ткнула в него указательным пальцем.

– Откуда ты знаешь про машину? – вопросительно пробормотал он, испуганно расширив глаза.

– Джунён рассказывал про шрамы на теле, и он уверен, что заслужил их за своё непослушание, – ответила я твёрдо, решительно настроившись на то, что Боён должен прекратить жить под защитой брата. – Ты что, ни разу не видел, как ваш отец бьёт его? – представляя сложное детство Джунёна, я уже не могла сдержать слёз, но не сдавалась в своём наступлении.

– Видел, но… но Джунён запрещал мне вмешиваться. Говорил, что никогда не простит себе, если отец и меня ударит, – с каждым словом глаза Боёна становились шире, и я заметила, как дрожат его ноги, еле держащие его стоя.

– Ты просто привык к тому, что за каждую свою проказу расплачивался брат, поэтому даже не замечал, как ухудшается его состояние. И после этого ты смеешь винить его в чём-то? – я начинала ощущать себя настоящей ведьмой, ведь видела, что парню больно от услышанного и он с трудом переваривает, но я не останавливалась и продолжала ударять словами, не волнуясь о том, что и у этого близнеца также может начаться психоз. – А та избитая девушка из университета…

– Сонхи, я очень прошу тебя, прекрати, – еле слышно проговорил он, садясь на стул, а я лишь ближе подошла к нему.

– Он избил её не потому что ревновал, а потому что она бросила тебя ради другого.

– То есть я есть причина того, что мой брат – псих? – спросил он, подняв на меня влажные от слёз глаза, и я затаила дыхание, неосознанно кивнув.

Я сразу же пожалела об этом, а потом обо всём, что сказала. Ведь обещала же. Джунён был прав, что не выдавал всей правды. И на деле оказалось, что я являюсь демоном, портившим психику обоим парням.

– Боён, мне очень жаль. Я немного…

– Сонхи, тебе лучше уйти, – тихо проговорил он, не поднимая головы, но я не думала, что сейчас оставлять его хорошая идея.

– Я погорячилась, конечно, но теперь ты знаешь всю правду. Мы можем нормально обсудить за чашкой коф…

Я не успела договорить, так как парень резко встал на ноги и сильно пугал меня своим ледяным взглядом. Он подошёл к столешнице, на которой глухо пикала кофеварка, и, схватив её, со всей силой бросил на пол. Я отпрянула к стенке, почувствовав голыми ступнями капли горячей жидкости, и, уставив испуганный взгляд на осколки стекла, перемешанными с кофе, боялась посмотреть на Боёна.

– Как ещё объяснить, что тебе лучше уйти? – всё так же тихо произнёс он, и мне уже не пришлось повторять, чтобы я чуть ли не выбежала из квартиры соседа, задыхаясь от страха и учащённого сердцебиения.

29. Халва.

Я проснулась на полу прихожей. Жуткая головная боль напомнила мне, что всю ночь я просидела, прислонившись к входной двери, и непрерывно плакала. Иногда я прислушивалась, надеясь услышать выходящего на лестничную площадку Боёна. Я и представить не могла, в каком он был состоянии после моего ухода, и я не отрицала того, что в это состояние привела его я. Лишь страх попасть под горячую руку не позволял мне вернуться в квартиру соседа. Я пыталась убедить себя в том, что не боюсь Боёна. Я не должна его бояться, ведь сама виновата в том, что он вчера разозлился на меня.

Встав на ноги, я первым делом бросилась в душ, чтобы остудить голову. Но капли прохладной воды не просто отрезвляли, но и сильно ударяли по голове, заставляя мою совесть мучить меня за то, что я не умею держать язык за зубами. Надо же испортить отношения с обоими братьями, которые признавались мне в симпатии. Браво, Квон Сонхи. В своё резюме обязательно напишу про свою способность неспециально вызывать у людей ненависть к себе. Голова напрочь отказывалась думать над тем, как быть дальше. Единственным решением было пойти к Минсу, который мог бы сделать это за меня, но он был на работе. А если б и не был, то нельзя же всё равно бегать к соседу сверху, чтобы давал советы, раз я такая глупая и всё время косячу.

Даже Кэти не отвечала на мои сообщения. На этой недели она устроилась на работу в какое-то турагентство, и ей, конечно же, сейчас не до меня. И сидя на кухне и попивая кофе, я ощущала себя не просто идиоткой, а безработной идиоткой. Сначала я ушла из редакции, так как не могла работать с Хёну в одном офисе, а сейчас не знаю даже, смогу ли вообще появиться перед директором Квон после вчерашнего. Надо было на время отвлечь себя, раз искать новую работу у меня нет желания. Поэтому я села за нетбук, чтобы дописать свой пост о своём путешествии в Вену. А затем я вспомнила, что сегодня утром должна прийти почта. Мне нужно было куда-то уехать, чтоб привести мысли в порядок. И в этом мне всегда помогают мои поездки в другие города.

Я быстро вышла за дверь и, увидев целую кипу конвертов, ужаснулась. Не потому что нужно было их читать, а потому что из них максимум два письма были предназначены мне. Мысленно выругавшись, я просмотрела их. Некоторые из них были на немецком и, конечно, же написаны не для меня. Не успела я поругать отправителя за то, что не научился пользоваться электронной почтой, как поняла, что эти письма написаны для Боёна австрийскими сиротами. Это означало, что просто подбросить письма, предназначенные моему соседу, я не могу. Он же не поймёт, о чём они. А ведь я так хотела хотя бы на день закрыться у себя и притвориться мёртвой. Время было за полдень, а значит, мне ещё двенадцать часов нужно подождать Боёна. Слишком много времени, за которое я сама успею свихнуться, думая над тем, как с ним поговорить, и вообще, будет ли он говорить со мной.


Это был, наверно, самый долгий день в моей жизни, что я начинала понимать алкоголиков, которые не могут бросить пить каждый день. Но я совладала с собой и вечером не поднялась к Минсу за советом или очередной порцией спиртного, чтобы ещё несколько часов подождать Боёна. Демон на левом плече предлагал пойти к нему в офис и поговорить там, но пугливый ангел на правом плече хотел оттянуть момент нашего разговора, и я не могла ему перечить. В итоге я провела остаток вечера, рассматривая наши совместные с Джунёном фотографии, а ближе к ночи расплакалась, понимая, что безумно соскучилась по нему. И теперь уже демон в коалиции с ангелом твердили наплевать на всё и всех и поехать к любимому, но я-то знала, что одну меня к нему не пустят без его разрешения. А он ясно дал понять, что опять не хочет меня видеть. Уж слишком часто я разочаровываю братьев, словно пытаясь отомстить им за то, что они такие загадочные и непривычно ненормальные.

Я резко подскочила с кровати, когда в мою дверь постучали, и даже на секунду застыла на месте, ведь ко мне так редко приходят незваные гости. Только Джунён. Поэтому капелька надежды, что он решил воспользоваться человеческим способом зайти ко мне в квартиру, заставила меня побежать открывать дверь. Я широко улыбалась, глупо решив, что это он, и быстро сделала серьёзное лицо, когда увидела перед собой его брата. На секунду я пыталась внушить себе, что это всё-таки Джунён, но у меня ничего не получилось.

– Добрый вечер, Сонхи, – сказал парень, подтверждая свою личность чересчур формальным обращение.

– Ты не на работе был? – ляпнула я, даже не поздоровавшись. Надеюсь, он не подумал, что я не хочу видеть. – Я просто думала, что ты на работе, – я начала лепетать оправдания, ощущая себя неловко, – хотела самой зайти ближе к полуночи.

– Нет, я был не на работе. Думаю, у тебя должны быть несколько писем, предназначенных мне, – он явно был обижен.

Так сухо Боён со мной ещё не разговаривал, и мне стало обидно, что захотелось завредничать и не отдавать ему его письма, которые мне было очень любопытно прочитать, но не хватило наглости.

– У тебя тоже кое-что моё осталось. Но ты, как оказалось, был дома, и не торопился вернуть ребёнка домой, – грубо прикрикнула я, скрестив руки на груди.

Ещё днём я поняла, что забыла Хризантему в квартире соседа, и это также не давало мне покоя.

– Я был не дома, – коротко ответил он, требовательно посмотрев на меня исподлобья.

– А где ты был? – спросила я таким тоном, словно кроме работы ему некуда сходить, и даже словила себя на том, что волнуюсь за парня. Вдруг выйдет на улицу, разозлится и начнётся превращение в Халка.

– С каких пор я отчитываюсь перед тобой? – его голос стал нервным, и он даже сделал шаг в мою сторону. Я быстро отошла назад, вспомнив его вчерашнее поведение.

– Боён, – тихо начала я после недолгой паузы, расслабив руки, и улыбнулась уголками губ, – не хочешь зайти на чашку чая? Я приготовила итальянскую халву.

– Халву? Итальянскую? – переспросил он, еле сдерживая смех.

Но это меня ничуть не оскорбило, ведь я решила отвлечь себя готовкой первого попавшегося в интернете десерта.

– Не волнуйся, она полностью веганская. Вы же употребляете тыкву?

Он положительно кивнул, и я облегчённо вздохнула, ведь лицо парня стало попроще. Не знаю, был ли он до сих пор зол, но веганская халва, кажется, его заинтриговала.


Всё время, что мы сидели на кухне и слушали, как кипит чайник с водой, никто не решался начать разговор. Ни Боён не открывал тему о том, почему сегодня не пошёл на работу, ни я не стала говорить, с какой целью собиралась зайти к нему. И когда я поставила на стол тарелку с кусочками халвы и разлила чай по кружкам, вспомнила про письма австрийских сирот.

– Твои письма, – произнесла я, кладя конверты на стол.

Его глаза так широко раскрылись, что я с издёвкой ухмыльнулась, чувствуя своё превосходство.

– Эээ… Сонхи, ты же… ну… – бормотал он, выглядя умилительно безнадёжным, ведь все письма были на немецком языке, и он был без понятия, о чём они вообще могут.

– Вы ещё не нашли нового переводчика?

– Да мы и не искали. Я надеялся, что ты продолжишь с нами работать, – ответил он, недовольно посмотрев на меня, но его взгляд быстро изменился на удивлённый, когда он положил в рот кусочек халвы. – Ты волшебно готовишь, – прошептал он, заставляя меня смущаться от внезапного комплимента.

– Я не смогу с тобой работать, Боён, – ответила я лишь через несколько минут молчания, во время которого мы громко отпивали чай, чтобы чем-то заполнить неловкую тишину.

– Думаешь, что я буду приставать к тебе? – усмехнулся он, не поднимая на меня взгляда, который был пристально уставлен на халву, словно он пытался убедиться в том, что в ней нет мяса. – Поэтому ты мне вчера наговорила гадостей?

– Я была не в себе, – прошептала я, пряча лицо за ладонями.

Не думала, что он сам откроет эту тему, да ещё таким жестоким способом.

– Но ты же не придумала сказанное, ведь так? – продолжал он, будто наслаждаясь тем, как я всё сильнее сжимаю пальцами кожу лица.

Мне не хотелось смотреть на него, так как я очень боялась увидеть тот самый маньяческий взгляд, который в своё время отпугнул меня от его брата.

– Я знаю, что нет, – прошептал он, не дожидаясь моего ответа. – Джунён рассказал мне всё в подробностях.

– Что?! – я быстро убрала руки, вопросительно взглянув на парня.

Это такой вид его психоза, в котором он наказывает меня, используя своего брата?

– Тебе не послышалось, Сонхи, – ответил он, серьёзным тоном, и даже отложил кружку в сторону, перестав крутить халву пальцами. – Я ходил к нему. И он рассказал нам про случай в университете.

– Вам?! – снова переспросила я, просто не веря тому, что правильно слышу каждое его слово.

– Мне и психотерапевту, – спокойно говорил парень, будто специально исчерпывая моё терпение своим неторопливым рассказом.

Но я не стала его торопить, боясь спугнуть. Раз он поехал к Джунёну и не сразу сказал мне об этом, значит, ещё раздумывал о том, должна ли я об этом знать.

– Как он? – тихо спросила я, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не схватить соседа за воротник рубашки и не потребовать ответов, а потом поехать за Джунёном.

– Ненавидит меня, – проговорил он еле слышно, и я поближе подсела к нему.

– Он не ненавидит тебя, Боён, – сказала я, положив ладонь ему на плечо.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он говорил то же самое о тебе, с точно таким же взглядом, – улыбнулась я, чуть в очередной раз не ляпнув, что они с братом похожи.

– Психотерапевт назначила нам семейную терапию, – продолжил он, и я немного расслабилась от того, что парень не играется с моими нервами и делится информацией. – Буду каждый день ехать в больницу и в присутствии врача общаться с братом. Когда я сегодня приехал, он отказывался выходить ко мне. А его психотерапевт вообще удивилась, увидев меня. В последний раз она видела меня там с отцом, когда год назад мы привезли его туда, – последние слова он произнёс со слезами в уголках глаз, и я сделала глубокий вдох, поняв, что совсем забываю дышать. Не сдержавшись, я обняла Боёна, и его всхлипы стали усиленнее. – Он согласился выйти лишь через два часа после моего прихода, да и то, потому что врач обещала не пичкать его лекарствами до конца дня. Я сказал ему, что знаю про Рин, – он посмотрел на меня виноватым взгляд, но я не была против, если он сдал меня, раз это помогло ему пообщаться с братом. – Думаю, Джунён немного на тебя злится, – проговорил он, сжав мою ладонь.

Но мне было уже привычно злить одного из Квонов, что я даже не сильно расстроилась. Сейчас я больше радовалась тому, что они сели и как нормальные люди поговорили. Ну не совсем нормальные. В присутствии психотерапевта.

– Хоть когда-то мой бескостный язык не подвёл меня, – ухмыльнулась я, пытаясь убрать свою руку, ведь поглаживания Боёна становились чересчур нежными для дружеского. – А я смогу навестить Джунёна? – спросила я, пытаясь напомнить соседу, что всё ещё верна его брату.

– Не знаю, – буркнул он в сторону, отпустив мою ладонь, и, вытерев пальцами влажные глаза, отпил из кружки. – Твоя халва очень вкусная. И давно ты…

– Боён, ты знаешь, не ври мне, – я быстро остановила его попытку поменять тему, уставившись строгим взглядом.

– Психотерапевт сказала, что для семейной терапии было бы неплохо открыть краткосрочную позитивную группу, в которую входили бы члены семьи и друзья, – пробормотал он, просматривая конверты, лежащие на столе.

– Да? Мы можем приехать к нему? – радостно переспросила я, чувствуя, как он хочет опять поменять тему в сторону писем. – Надо сказать Минсу, как раз подвезёт нас до больницы, – я, окрылённая новостью, встала на ноги.

Но вовремя остановилась перед тем, чтобы не подняться наверх к соседу. Наверно, не надо было показывать такую радость, ведь Боён не поднимал взгляда от писем. На секунду я даже подумала, что он понимает, что написано на конвертах, таким задумчивым был его взгляд.

– Психотерапевт сказала, что главную роль в лечении сыграл бы наш отец, – произнёс он, когда вернулась на своё место. – Это письма детей, я прав? – он поднял на меня голову, и я молча кивнула, не зная, что ответить.

Теперь я была не против поменять тему, так как боялась спросить у него про отца. Как я поняла, год назад Боён ещё общался с отцом, раз они вместе отдавали Джунёна на лечение. Но за всё время соседства он ни разу не подавал и намёка на то, что поддерживает связь с родителем.

– Он сделает хуже. Пора перестать быть младшим братом. Мы как-никак одного возраста, – с этими словами Боён встал на ноги и натянул улыбку приличия, которая сейчас мне совсем не нравилась. Но думаю, он давно уже её автоматизировал, чтобы контролировать. – Ты же понимаешь, что письма сами по себе не прочитаются? – спросил он. И не успела я что-либо ответить, как добавил: – Жду тебя завтра в офисе, ты участник нашего проекта, и я не собираюсь тебя заменять.

– Но как же…

– К Джунёну тебе ещё рано ехать. Надеюсь на твоё понимание, – ответил он, словно прочитав мои мысли, и я податливо согласилась, что надо оставить братьев вдвоём.

– Я положу тебе халвы.

30. Медсестра.

Теперь я очень хорошо понимала Боёна, когда он говорит, что работа помогает абстрагироваться от негативных мыслей. Его работа точно имеет магические свойства снятия стресса. Хоть я и все эти три дня чуть ли не сутками торчала у него в компании, переводя все документы для оформления усыновлений и письма от корейских детей, я чувствовала непривычный прилив энергии. И моё прекрасное расположение духа подпитывали слова Боёна о том, как проходят их ежедневные сборы с психотерапевтом и братом на семейных терапиях. Он говорил, что с каждым днём они с Джунёном стали делиться более откровенной информацией друг о друге и искренне признавались в своих чувствах, о которых раньше не упоминали. Конечно, он неохотно делился рассказами об этих терапиях, пытаясь завалить меня работой, чтобы я в очередной раз не поинтересовалась, спрашивает ли Джунён обо мне. И мне хочется верить, что это просто Боён не договаривает, и его брат не забыл о том, что я жду его.

И в один день я поняла, что мне сложно терпеть, быть в неведении и догадках. Хочу убедиться в том, что Джунёна очень скоро выпишут. И раз его брат отказывается мне помогать, моим единственным вариантом был сосед сверху.

– Сонхи, дай ему время, – сонно бормоталМинсу, когда я тянула его за руку, чтобы потащить вон из квартиры. – А мне дай поспать. Ещё только девять утра. Субботы! – возмущался он, но всё равно лениво двигал ногами, хватаясь за ключи.

– Сил нет больше. Я соскучилась, – проговорила я самым жалостливым голосом, на который была способна, и уже была готова ехать в больницу самостоятельно, несмотря на страх опять быть отвергнутой Джунёном на встречу.

– Ты могла бы поехать с Боёном. Без него тебя всё равно не подпустят, – устало проговорил он, когда мы уже спускались по лифту.

– Пустят. Ведь со мной ты, – хитро ухмыльнулась я.

– Я сегодня не в самом лучшем состоянии, чтобы флиртовать с медсёстрами, – широко зевнул он, потирая глаза.

– Вообще-то я имела более материальную взятку, – я закатила глаза, ощущая, как быстро застучало сердце. То ли от предвкушения встречи с Джунёном, то ли от страха попасться его брату.

Да, я не предупредила его о своей прихоти, так как была уверена, что ему эта идея не понравится. А сеять раздор между братьями, когда они только-только наладили контакт, мне не хочется. Их так сложно мирить.

– Так, Боён сейчас в компании. На терапию он приедет в час, так что нужно успеть до его прихода, – бормотала я себе под нос, когда Минсу парковал машину у лечебницы.

– Тебе не кажется, что ты встречаешься с обоими Квонами? – усмехнулся он, но мне не было смешно от его шутки.

Точнее, она мне совсем не понравилась, что я готова была ударить парня как можно сильно, лишь бы он впредь не кидался подобными подколками.

– Не заставляй меня жалеть о том, что я взяла тебя с собой, – холодно ответила я, когда мы вышли из машины и направлялись ко входу.

– Кто кого взял, раз я подвожу и обеспечиваю нам рандеву, – обиженно буркнул он в сторону, а я не могла уже думать о чём-либо другом.

Сейчас я увижу Джунёна. Интересно, насколько повлияла на него семейная терапия? Злится ли он до сих пор на меня? А что, если он излечился и понял, что его чувства ко мне – это просто симптом его психоза?

– Знаешь, я что-то передумала, – я резко остановилась на месте и поняла, что мы уже в приёмной.

Минсу готовил свою фирменную кокетливую улыбку, которая резко исчезла с лица после моих слов.

– Мне уйти? – спросил он, недоумевающим взглядом посмотрев на меня. – Я ведь ещё ничего не сказал.

– Нет, ты оставайся. Лучше я уйду, – прошептала я, делая медленные шаги назад. – Вдруг ему из-за меня хуже? Ведь я всё порчу. Ведь из-за меня начался рецидив.

– Дура ты. Не из-за тебя, а из-за… – он запнулся и на секунду задумался, оборачиваясь вокруг. – Да чёрт знает. Может, тут плохо лечат.

– Но ведь у Боёна проявляются симптомы психоза. А всё из-за меня, – я не могла контролировать свою панику и начинала дрожать от страха, что опять всё вернётся. Что я опять всё испорчу.

– У меня ж не проявился. А я, поверь, тот же маньячила, – он успокаивающе улыбнулся, а потом шепнул мне на ухо. – Сонхи, мы в дурке, веди себя нормально, а то упекут в палату.

Я не смогла сдержать улыбки от его слов. И хоть я понимала, что он шутит и пытается меня подбодрить, мысли о том, что и я могу сойти с ума, только усиливали дрожь в ногах. Не успела я сказать Минсу ещё один аргумент для того, что уйти, как он уже говорил с медсестрой, приказным тоном требуя позвать Квон Джунёна.

– Вы не в отеле, молодой человек. Вы не можете встретиться с пациентом, просто назвав его имя. Ещё попросите, чтоб кофе поднесли, – огрызнулась женщина, продолжая бормотать себе под нос что-то на тему «ну и молодёжь пошла».

И я довольно вздохнула, что встреча с Джунёном отменилась. Как минимум, потому что медсестра была слишком пожилого возраста, чтобы у Минсу получилось охмурить её своим флиртом. Но парень, кажется, не торопился сдаваться и медленно доставал из кармана аккуратно сложенную пачку денег.

– Ты дебил? – зашипела я, заметив это, и быстро подскочила к нему, с силой ударив по руке, которая сразу же вернулась в карман.

– Сама же говорила, – непонимающе ответил он шёпотом. – Как ещё задобрить эту химеру? Ты смотри, она ж не затыкается, уже к моим родителям придирается, – злобно проговорил он, выискивая кого-то глазами. – На неё моя солнечная улыбка не действует. Мне нужна жертва помоложе и, желательно, посимпатичнее.

– Сразу видно, что вы пришли к пациенту Квону, – громко произнесла медсестра, окинув нас взглядом, полным отвращения и неприязни.

И я поняла, что дело тут даже не в правилах больницы, а в её личном отношении к Джунёну.

– Что нужно сделать, чтобы увидеть пациента? – сердито спросила я, сделав один большой шаг к стойке, и не могла сдержать своего недовольства.

Сейчас я уже не думала о том, что не готова ко встрече. Мне просто нужно было посадить эту тётку на место, чтобы не думала, что за моего парня некому заступиться.

– Вы должны быть его родственником, – безразлично ответила она, даже не поднимая головы от каких-то бумаг.

– Мы родственники! – затараторил Минсу, прижимаясь к стойке. – Я его брат. Родной, кровный. А это жена его! Родная, любимая.

– Молодой человек. Кого Вы пытаетесь обмануть? Я работаю тут тридцать лет. И уже навидалась всяких Чингисханов и королев Елизавет. Они и то убедительнее были, – высокомерно ухмыльнулась она и явно была довольна собой. – Я знаю, что к пациенту Квону приходит его близнец. И вот у Вас ничего общего ни с ним, ни с пациентом. А Вас, девушка, я попрошу принести свидетельство о браке. В наше время каждая женщина, переспавшая с мужчиной без официального одобрения Всевышнего, называет себя женой, – её последние слова стали для меня красной тряпкой.

Я сделала глубокий вдох, чтобы без всякого уважения к её возрасту дать достойный ответ на подобное отношение, но меня остановил громкий крик, отразившийся эхом по всей приёмной.

– Солнышко! Ты что здесь делаешь? – это был крик Джунёна, который проходил мимо в одном ряду с другими пациентами.

Отдалённо увидев его лицо, я быстро отпрянула от стойки, резко забыв про медсестру. А когда он быстрым шагом стал приближаться в нашу сторону, я вспомнила про свою панику, сопровождаемую неконтролируемым ступором. И пока Минсу крепко обнимал друга, я стояла в сторонке, учащённо вдыхая воздух ртом.

– Ты пришёл ко мне? – радостно спросил Джунён, ни разу даже не взглянув в мою сторону.

Он злится. И кажется, настолько, что всё дошло до игнорирования. Словно я обычная галлюцинация, которая исчезнет сразу после того, как он примет нужную дозу медикаментов.

– Нет, вот к этой очень «милой» даме, – он показал на медсестру у стойки, которая всем своим видом показывала, что не она только что препиралась с нами. – Она у вас душка.

– Наш любимый цербер, – Джунён послал ей воздушный поцелуй, и я неосознанно рассмеялась.

Даже вся моя злость к этой тётке пропала. Уж он-то сумеет поставить её на место.

– Воу, а с кем это ты? – спросил он, наконец, обратив на меня внимание.

– Чего? – Минсу непонимающе усмехнулся, оглядываясь на меня, и я тоже попыталась выдавить неловкую улыбку, пытаясь понять шутку.

– Ты пришёл со своей девушкой? Кто это? – Джунён сделал шаг в мою сторону и с интересом смотрел на меня, словно ожидая, что я представлюсь и протяну ему руку для знакомства.

Не может быть. Он забыл меня? Неужели мои страхи оправдались, и я реально превратилась в придуманное в его сознании видение, которое с лёгкостью исчезло, как только он стал идти на поправку?

– Может, надо попросить, чтобы понизили вашу дозу медикаментов, а? – Минсу уже было не до шуток, и он с серьёзным лицом смотрел на друга, настороженно положив руку ему на плечо. Можно понять его реакцию, ведь он фактически не видел проявлений психоза Джунёна. – Эта девушка…

Я не стала дослушивать и повернулась к выходу, чтобы уйти, пока слёзы не стали сдавать меня. Может, оно и к лучшему. Ведь он мог бы нормально зажить, если б я не попалась у него на пути.

– Моя.

Отчётливо услышала я перед тем, как неожиданно оказалась в объятиях Джунёна. Голова так сильно кружилась, что я не заметила того, как стою в центре прихожей, принимая поцелуй парня, без стеснения прижимающего меня к своему телу. И тут я точно поняла, что нахожусь в лечебнице для психически больных. Так как вокруг нас резко поднялся нереальный шум: медсестра кричала о том, что мы ведём себя неподобающе перед Господом, Минсу разразился громким хохотом, а другие пациенты, с которыми был Джунён, бросали в нашу стороны непонятные возгласы.

– Ты псих, – прошептала я, с трудом отпрянув от губ парня, и крепко сжала его больничную рубашку. – Не шути так больше.

– Это ты психичка. Как можно было поверить в то, что я тебя не узнал? – усмехнулся он, крепко обнимая меня и целуя в макушку. – Надо было мне врезать, а не уходить.

– Это сделал бы я, – ответил Минсу, подходя к нам. – Мне кажется или это по твою душу? – он показал в сторону двух санитаров, сердитым шагом идущих в нашу сторону.

– Упс. Я испортил сеанс приёма лекарств, – Джунён по-детски хихикнул, но я не стала волноваться за него.

Его непринуждённое отношение к происходящему вокруг было слишком заразительным.

– Они выглядят не такими устрашающими, как эта тётенька. У неё, кажется, нерв на лбу лопнул от вашего поцелуя, – усмехнулся мой сосед и помахал другу, которого за обе руки тянули в сторону других пациентов, устроивших в той стороне зала битву подушками.

– Его забирают? – спросила я, наконец, осознав, что на этом наша встреча закончена. – Подождите! – крикнула я и побежала за санитарами.

Но путь мне перегородила молодая женщина в белом халате.

– Девушка, к сожалению, в ту часть вход разрешён только пациентам и персоналу, – сказала она мне успокаивающим тоном, что я даже почувствовала себя одной из пациентов.

И я готова была признать свою болезнь, так как мне не хватало Джунёна, как воздуха в комнате без окон.

– Вы можете пообщаться с пациентом в комнате встреч. Зарегистрируйтесь в приёмной, – она показала в сторону стойки, у которой стоял Минсу и спорил с пожилой медсестрой.

Я не стала препираться с женщиной, как минимум, потому что ещё была в здравом уме, и, подойдя к стойке, молча засунула руку в карман Минсу.

– Нам нужно увидеться с Квон Джунёном, – проговорила я, положив пачку денег на стойку перед тёткой, которая широко раскрыла глаза то ли от того, что я пошла на крайние меры, то ли от суммы, которая, судя по лицу самого парня, была в несколько раз больше положенного.

– Ты же понимаешь, что на эти деньги можно купить дурку чуть меньше этой? – шепнул мне на ухо Минсу, но не стал убирать пачку, кивнув медсестре, которая медленно приходила в себя и тянулась к трубке телефона.

Но мы не успели обрадоваться тому, что к ней всё-таки нашёлся подход.

– Позовите охрану. Тут наглая молодёжь пытается устроить дебош, – проговорила она ледяным голосом, и я краем глазом заметила, как Минсу забирает деньги, а уже через секунду тянет меня за руку и бежит к выходу.

– Сонхи, не стой, залезай в машину! – кричал мне парень, открывая дверь к водительскому сидению.

– Но я хочу увидеть Джунёна, – промямлила я, смотря на здание и безнадёжно думая, что смогу в одном из многочисленных окон увидеть парня в больничной пижаме и чуть отросшими чёрными волосами.

– Если ты сейчас же не сядешь в машину, то будешь видеть его каждый день, но уже как пациент этой психушки, – нервно ответил он, садясь в машину.

Эта идея была очень заманчивой, но звук заведённого мотора и выходящие из здания больницы мужчины в сопровождении злобной медсестры заставили меня быстро сесть в салон.


– Я тебе отвечаю, у неё вместо зрачков были красные оптические лучи. Надо проверить, мне кажется, она своим взглядом прожгла дыру на капоте моей машины, – отшучивался Минсу в дороге, и его, кажется, сильно оживил наш «побег» из больницы.

Но я не могла разделить с ним веселье от пережитого приключения, так как в голове засела очередная проблема.

– Боён же узнает, что мы там были, – тихо ответила я, смотря в окно. – Хотела прийти и уйти по-тихому, а получилось совсем наоборот. Всё из-за вас, шизиков, – недовольно фыркнула я, посмотрев на Минсу.

– Забей, – коротко ответил парень, чего, конечно же, было недостаточно, чтобы успокоить меня. – Может, перекусим чизбургеров?

– Мне на работу, Боён ждёт, наверно, – безразлично проговорила я, думая о том, что надо было обменять Минсу на Джунёна. Никто не заметил бы разницы.

– Захватим и ему несколько, – кивнул он, согласившись с самим собой.

– Он веган.

– Тогда обычных гамбургеров? – переспросил парень, и мне осталось лишь ударить себя ладонью по лбу, чтобы мысленно смириться с тем, что избавиться от общества этих психов у меня уже никогда не получится.

31. Доктор Хван.

В кабинет я ворвалась, еле совладав со своей скоростью, и чуть не упала на бедную Бору, которая собиралась выходить. Остановившись на секунду, я пыталась отдышаться, но не потому что торопилась. Я очень сильно волновалась, что Боён уже в курсе произошедшего в больнице.

– Сонхи, тебе так не терпелось прийти на работу, что мчалась к нам со всех ног? – ухмыльнулся парень, сидевший за столом перед многочисленными документами, и, кинув на меня короткий взгляд, вернул всё своё внимание обратно к бумагам.

– Ты ещё не ушёл, – проговорила я, садясь за другой край стола, и без спроса стала рыться в бумагах, выискивая что-нибудь на немецком.

– Сегодня не поеду, наверно, – безразлично ответил он, не поднимая головы.

– Почему?

– Не важно, – всё тем же тоном произнёс он, и я знала, что парень не смотрит на меня не из-за того, что так сильно занят документами.

Он делает вид, что читает написанный австрийским адвокатом контракт, текст которого полностью на немецком.

– Очень даже важно, Боён. Каждая минута, проведённая с ним, важна, – я старалась звучать не слишком настойчиво, но, кажется, у меня не получилось, ведь он резко поднял на меня сердитый взгляд.

– Значит, важно было ехать к нему сегодня и устраивать шоу, да? – спросил он требовательно, встав на ноги, и повернулся лицом к окну, приняв позу ожидания.

Но я не знала, как оправдаться. Я даже не совсем понимала, почему должна это делать.

– Мне показалось, что я нужна ему, – ответила я неуверенно, виновато опустив голову.

– Как тебе это может казаться, если он ни разу не говорил о тебе? Ни мне, ни даже психотерапевту? – возмущался он, к счастью, выказывая свои эмоции на улицу, а не на меня.

– Боён, не надо скрывать то, что…

– Я ничего не скрываю. Ты можешь думать, что я специально делаю вид, чтобы показать безразличие Джунёна к тебе. Но это правда, и она мне так же не нравится. Раз ты выбрала его, то почему он ещё ни разу не говорил о тебе на наших терапиях? – этот вопрос он задал уже лично мне, посмотрев на меня непонимающим взглядом.

И, наверно, если б не то, как Джунён сегодня крепко обнимал меня, я бы поверила Боёну. Но я, как никто, знала, что Джунён одержим своим братом. Настолько, что не будет говорить о девушке, которая тому нравится. Сейчас уже меня никто не убедит в том, что после излечения я не нужна Джунёну.

– Скажи мне, Боён, о чём ты говоришь на этих терапиях? – тихо спросила я после долгой паузы и медленно подошла к директору.

– Я? – кажется, он сильно удивился моему вопросу и даже не посмотрел на меня, словно боясь встретиться со мной взглядом. – О чём я могу говорить? О работе, конечно. О проекте помощи корейским сиротам, об австрийских спонсорах, о поддержке венских приютов, о своём переводчике…

– Обо мне? Ты говоришь обо мне? – переспросила я и не понимала, как он сам не может понять причину того, что Джунён молчит.

На мгновение я подумала о том, что если он сегодня не шутил, а на самом деле хотел на секунду притвориться, что не знает меня? Чтобы у его брата появился шанс.

– Постоянно, – ответил Боён хриплым голосом и, быстро откашлявшись, посмотрел на меня с улыбкой. – Может, уже примитесь за работу, переводчик Квон? Или я Вас перехвалил?

– Ладно. Сегодня можешь не идти на сеанс. А завтра мы поедем вместе, – проговорила я и вернулась на своё место, делая вид, что не замечаю его вопросительный взгляд.

– С каких пор ты решаешь, что делать? – возмутился он, широким шагом подходя ко мне.

– С тех самых. Раз пациент часто говорит об одном человеке, значит, тот должен присутствовать на сеансах, – ответила я ровным голосом без единой запинки, словно это общеизвестный факт из психотерапии, а не только что придуманный мною вывод.

– Но пациент не я, а Джунён! – парень был очень недовольным, но выглядел так, будто у него реально нет выбора, что заставляло меня чувствовать своё превосходство. Всё-таки на этих мальчиков можно подействовать.

– Не важно, – отмахнулась я, делая вид, что очень сильно занята переводом.

До конца рабочего дня мы с Боёном не затрагивали тему нашего совместного похода в лечебницу, но я чувствовала, что она не на шутку его насторожила, раз он всячески сторонился меня целый день. Словно я начну опять говорить о Джунёне. Я застряла в замкнутом круге, в котором Боён пытается привлечь моё внимание, я постоянно думаю о Джунёне, а тот одержим своим братом. И мне начинает казаться, что мне эта их семейная терапия нужнее, чем братьям Квон. Они сумели свести с ума совершенно здорового человека, оправдываясь своими психозными генами.

– Боён, не засиживайся сегодня допоздна, – произнесла я робким голосом перед уходом. – Отдохни немного, завтра…

– Завтра я иду один, – отрезал он твёрдым тоном, окинув меня решительным взглядом.

Но этого было недостаточно, чтобы остановить меня, поэтому я устало вздохнула и подошла к его столу.

– Мы договорились, – ответила я, недовольно нахмурившись, и оперлась ладонями об его стол, нависая над бумагами, которые он читал.

– Ты загораживаешь свет, – тихо проговорил он, не поднимая головы.

– Я ж всё равно поеду к нему. Я каждый день буду ездить! – прикрикнула я, не совладав с эмоциями. – Так почему бы нам не объединиться и не помочь ему вдвоём? Я знаю, что он дорог тебе так же, как и мне.

– Но и ты дорога мне не меньше! – ответил он ещё громче, встав на ноги. – И я не думаю, что готов делить тебя с ним, – на этих словах он, сжав ладонями мои щёки, резко прильнул к моим губам.

От неожиданности я широко раскрыла глаза, замечая, как дрожат его закрытые веки, и ощущала то, как неуверенно двигаются его губы на моих.

– Я предупреждаю тебя, Квон Боён, – прошептала я, медленно отодвигаясь от парня, – в следующий раз ты получишь мощную оплеуху за такое, – я угрожающе посмотрела на него, всем своим взглядом пытаясь показать, что мне совсем не нравится то, как он себя ведёт со мной. – Я вам не игрушка, чтоб делить меня. И поверь мне, если даже Джунёну я буду не нужна, с тобой я никогда не буду, – на этих словах я повернулась и быстрым шагом вышла из кабинета.

И только в лифте я поняла, что Боён смотрел на меня оскорблённым взглядом, из-за чего мне стало не по себе. Я слишком грубо выразилась, словно он был противен мне. Может, и надо ему показать, что у него нет никаких прав на меня, но добиваться того, чтобы парень возненавидел меня, я не хочу. Я знаю, что Боён запутался. Может, я даже и не нравлюсь ему. Может, это подсознательная конкуренция с братом, с которым они никак не могут понять, кто есть кто. Да я просто обязана присутствовать на сеансах терапии.


***
Я знала, что следующим утром Боён не постучится в мою дверь, чтоб с улыбкой позвать поехать в лечебницу. Поэтому я стояла у двери его квартиры, проснувшись ранним утром, и держала ухо востро, чтобы не пропустить момент, когда сосед выйдет на лестничную площадку. Но было уже одиннадцать утра, а это нетипично для директора Квон не пойти на работу перед визитом к брату. Несколько раз постучавшись в дверь, я без ожидания стала звонить в звонок, надумывая себе хитрый план парня ускользнуть от моего внимания через окно. Или может вообще он не ночевал у себя, чтобы не столкнуться со мной? Но мои глупые параноические домыслы быстро развеялись, когда передо мной открылась дверь и я встретилась с заспанным лицом Боёна.

– Ты спал? – потрясённо спросила я, наверно, никогда не видевшая его таким невыспавшимся.

– Да, этим занимаются все нормальные люди по утрам, – ответил он безразличным тоном и широко зевнул.

– Нормальные, ага, – ухмыльнулась я и без разрешения вошла в квартиру, чуть оттолкнув удивлённого парня в сторону.

Приходится идти на определённые меры, чтобы не упустить парня. А точнее, буду преследовать его, пока мы не дойдём до больницы.

– Поздно пришёл? – поинтересовалась я, направляясь на кухню.

– Не спал всю ночь, – ответил он, не прекращая широко зевать, и последовал за мной, садясь на стул.

Я включила кофеварку и открыла холодильник в поисках яиц для завтрака. И только через несколько секунд поняла, что мы слишком обыденно себя ведём, словно я ничего не наговорила ему вчера. И вообще, наши отношения не настолько развиты, что я готовлю ему завтрак.

– На работе торчал опять? Сказала же…

– Да дома был, – огрызнулся он и тихо добавил: – Кошмары снились.

Я застыла на месте и медленно подняла голову, чтобы посмотреть на его лицо. Ему тоже снятся кошмары. Но те ли, что снились его брату? Я не решалась спросить, чтобы в который раз случайно не затронуть болезненную тему.

– Где ты яйца держишь? Из чего тебе омлет сделать? – спросила я, стараясь отвлечь себя от воспоминаний, в которых Джунён бормотал во сне и царапал себя.

– Сонхи, ты чего? Какие яйца? Я ж веган, – усмехнулся он и подошёл ко мне, доставая из холодильника два яблока. – Я завтракаю фруктами, – улыбнулся он и, потрепав мои короткие волосы, подошёл к кофеварке.

– Не делай так больше, – тихо буркнула я себе под нос, закрывая дверцу. Ненавижу, когда он ведёт себя, как Джунён. – Ты портишь мне причёску.

– Я же сказал, ты не идёшь к нему. Можешь не волноваться за свой марафет, – произнёс он, и его голос уже не звучал усмешливым.

– Ты не хочешь, чтобы он поскорее вылечился? – нервно спросила я, встав перед ним.

– Может и не хочу, – спокойно ответил он, отпивая кофе из кружки, и, посмотрев в мои глаза безразличным взглядом, откусил яблоко.

– Думаешь, если он не вылечится, я не буду с…

– Дело не в тебе, Сонхи, – перебил он меня усталым голосом, садясь за стол. И дожевав откушенный кусок, ответил куда-то в сторону: – Что если, если он вылечит свой психоз, а я нет? Вдруг я стану таким, как он. Или как отец?

– Боён, – прошептала я, быстро садясь рядом, и взглянула на него по-другому.

Интересно, он делится своими страхами с психотерапевтом? А то я совсем не знаю, что сказать такого, чтобы ещё сильнее не испортить его состояние.

– Не обязательно же, чтобы кто-то из вас был психом. Хочешь, я побуду долбанутой, а вы нормальными? – спросила я с улыбкой, надеясь заставить его хоть как-то настроиться сегодня на позитив.

Парень тихо рассмеялся, но быстро переменил взгляд на серьёзный.

– Тебе не надо было связываться с нами, – ответил он, медленно качая головой.

– Если ты думаешь, что я жалею о том, что ты оказался моим соседом, – то чёрта с два, – проговорила я, продолжая улыбаться. – Но как видишь. Лучше ты, чем он, – я показала указательным пальцем вверх, и парень удивлённо вскинул бровь.

– Дед Ким? – переспросил он, рассмеявшись.

– Тьфу ты! Тот, который надо мной, – переправила я, делая намёки на Минсу, и была рада, что парень хоть немного зарядился энергией.


Я сидела на заднем сидении такси и думала о том, что с гордостью приму какую-нибудь премию. Ведь Квон Боён сидел рядом со мной и до сих не сказал ни единого слово о том, что мне не стоит сегодня ехать с ним на сеанс. Надеюсь, он не просто смирился, поняв, что я очень упрямая, а на самом деле проанализировал всё и осознал, что я реально нужна на терапиях. В какой-то степени я знала, что навязываюсь к братьям, которым нужно для начала выяснить отношения между собой, но лёгкий эгоизм всё же твердил мне, что я не чужой Джунёну человек. Да и как ещё увидеть любимого человека?

– Так. Надо незаметно пройти мимо этой ведьмы в приёмной, – сказала я Боёну, когда мы подходили к зданию больницы, и осматривалась вокруг, как беглая преступница.

– Ты про медсестру Кан? – уточнил парень, усмехнувшись. – Она же ангел.

– Шутишь? – я на секунду остановилась, уставившись на него немного охреневшим взглядом, на что он рассмеялся.

– Конечно шучу. Не волнуйся, я защищу тебя от её гнёта, – улыбнулся он и взял меня за ладонь, когда мы вошли в приёмную.

– Не надо брать меня за руку, – недовольно прошептала я.

– Прости. Привычка, – ответил он, виновато посмотрев, и отпустил ладонь.

И когда он вообще успел привить эту привычку? Но я не стала уточнять, так как увидела ту самую злую тётку, которая, заметив меня, сузила глаза, наверно, пытаясь получше разглядеть. Но не думаю, что ей придётся долго вспоминать, ведь я стояла с копией Джунёна, а это уже хоть какое-то напоминание о вчерашнем моём визите.

– Господин Квон, – сдержанно обратилась она к Боёну, а потом окинула меня высокомерным взглядом: – Вы.

Я поняла, что если что-то отвечу ей, то точно буду выведена отсюда охранниками или, наоборот, санитары заберут меня в какую-нибудь палату. Поэтому я промолчала, незаметно кивнув, и вдыхала ртом воздух, пытаясь не потерять самообладание. Сегодня я пришла с Боёном, а значит, надо вести себя прилично.

– Я не могу разрешить ей пройти дальше этой приёмной, – сразу же предупредила она парня, когда тот сказал, что он записан на терапию.

– Конечно, не можете, – вежливо ответил ей парень, и я поражалась его спокойной ухмылке. – Ведь не Вы решаете, кто будет присутствовать на терапии, а доктор Хван. А она уже предупреждена о том, что я буду не один, – коротко кивнул он и прошёл дальше по коридору, а я быстрыми шагами последовала за ним.

Мне хотелось попросить его немного задержаться в приёмной, ведь я считала, что обязана сфотографировать лицо заткнувшейся тётки и послать фото Минсу. Я даже не стала спрашивать у парня, когда это он успел сказать психотерапевту о моём визите, ведь до моего прихода он был уверен в том, что я не поеду в больницу. Мне просто было хорошо от того, что я была отомщена, хоть и знала, что это, наверно, и Джунён успел сделать.

– Доктор Хван очень хорошая женщина. Хоть и молодая, но знает, что и как сказать. Можно расслабиться и не напрягаться из-за присутствия совсем чужого человека, – объяснял мне Боён, пока мы шли в сторону нужной комнаты.

И только сейчас я поняла, что мне придётся не просто смотреть на то, как братья делятся друг с другом своими мыслями, историями с прошлого, страхами и мечтами, но также участвовать в этом обмене. Сглотнув слюну, я зашла за ним в комнату и сразу же заметила Джунёна, скучающе сидящего на стуле. Сначала он безразлично кивнул брату, а, увидев меня, быстро вскочил на ноги, что даже его стул покачнулся.

– Соник? – он широко раскрыл глаза, медленно подходя ко мне, и протянул пальцы, осторожно касаясь щеки.

– Тебе не мерещится, – спокойно произнёс Боён, самодовольно улыбнувшись уголком губ.

– Привет, – проговорила я дрожащим голосом, не зная, как сегодня парень отреагирует на моё присутствие.

– Зачем ты пришла? – спросил он шёпотом, посмотрев на меня разочарованным взглядом, и медленно качал головой, продолжая поглаживать мою щёку. – Соник, ты часто приходишь в эту больницу. Тебе тут совсем не место, – говорил он заботливо, и я не могла не заметить сильное сожаление в его глазах, словно он заставил сделать меня что-то преступное.

– А мне значит место, – услышала я насмешливый голос Боёна, который получил злобный взгляд от брата в качестве ответа.

– Боён, прошу тебя, – строго сказала женщина в белом халате, и я только сейчас поняла, что в комнате мы были не одни. Я сразу узнала её, ведь вчера именно она не дала мне последовать за Джунёном. – Пожалуйста, присаживайтесь, и мы приступим, – продолжила она, ярко улыбнувшись, и я уже сильно сожалела о том, что пришла.

32. Терапия.

– Ну что ж, начнём, – произнесла доктор Хван, которой, как мне показалось, было так же неловко, как и мне. – Боён, как ты? – спросила она, и этот вроде бы простой вопрос заставил его не на шутку задуматься.

– Ты не должен был приводить её сюда, – злобно пробормотал Джунён, нахмурив брови, и испепелял брата ненавистным взглядом.

– А что? У тебя есть секреты от своей девушки? – ответил тот, язвительно ухмыльнувшись.

– Вообще-то, я сама напросилась, – вмешалась я, чтобы закрыть уже тему с моим посещением.

Я не понимала, Джунён не хочет меня видеть или ему реально не нравится то, что я становлюсь участницей их семейных разборок.

– Боён не хотел меня брать.

– Соник, мне не нравится то, что ты вечно защищаешь его. Ты на чьей вообще стороне? – обратился он ко мне, и его взгляд не говорил о том, что он зол на меня. Это радовало.

– На адекватной, – ответил за меня Боён, и я лишь тяжело вздохнула.

– Вот как, – доктор Хван, наконец, напомнила о своём присутствии, – я очень рада пребыванию нашей гостьи. Это многое объясняет, – сказала она, и оба парня замолкли, вопросительно посмотрев на психотерапевта. – Значит, Квон Сонхи – девушка Джунёна? – на этих словах она начала что-то записывать в своём блокноте. – Почему ты не рассказывал о ней раньше?

Парень молчал и даже не смотрел ни на кого из нас. Он повернул голову к окну, и я, сглотнув слюну, в ожидании уставилась на него. Мне хотелось поближе подсесть к нему, взять его за руку, обнять и прошептать, что всё хорошо. Но доктор Хван заставила нас сесть подальше друг от друга.

– Я же имею право не рассказывать всё, – недовольно ответил он, скрестив руки на груди, и, как обиженный ребёнок, посмотрел на женщину.

– Конечно, имеешь, – положительно кивнула та, продолжая что-то записывать в свой блокнот, и я не понимала.

Ей нечем возразить или это такая стратегия в психотерапии – не возражать пациенту, чтобы тот не психанул?

– Мы договаривались делиться всем, разве нет? – Боён, естественно, не смог промолчать, и я окинула его сердитым взглядом, не понимая, почему он превращается в такого ублюдка рядом с братом. Мне казалось, что они уже помирились.

– Я уже поделился всем. А самое сокровенное я оставляю себе. Делиться Соником я не собираюсь, – прикрикнул он, сжав кулак, но, к счастью, быстро расслабил его, когда я глухо охнула.

Сейчас я уже не думала о том, что Джунён может пожертвовать нашими отношениями ради примирения с братом. Я боялась, что из-за меня они могут никогда не помириться, и этот вариант мне тоже не нравился. Хотелось крикнуть женщине, чтобы быстрее сказала чего-нибудь заумного, что заставило бы их сейчас же помириться. И мы втроём отправились бы домой. Но она продолжала писать, словно понимала, что Квонам даже терапия не поможет.

– Я устала, – прошептала я, вставая на ноги. А ведь я в их обществе всего лишь полчаса.

– Я провожу тебя до дома, – Боён резко поднялся со стула, и его брат повторил то же самое действие.

– Нет, я устала от ваших перепалок. Мне казалось, что эти три дня вы уже достаточно поговорили, чтобы признаться в том, как скучаете друг по другу. А вы устроили детский сад, ведёрко делите, – ответила я, не поднимая глаз с чисто белого пола. Теперь понимаю, почему Джунён ненавидит этот цвет. – Так вот, ведёрко не железное. Сломаться может, – проговорила я второпях, даже сама не подумав о смысле своих слов, и вышла из комнаты, оставив братьев с задумчивым взглядом.

Я сильно жалею о том, что заставила Боёна взять меня с собой. Ведь это оказалось невыносимым смотреть на то, как они продолжают грызть друг другу глотки. И самое мерзкое именно то, что они даже не скрывают того, что я являюсь одной из причин их неприязни. Может, если б они сами не признались мне в том, что дорожат друг другом, я бы так сильно не желала их примирения.

Необдуманно выйдя из комнаты, я на секунду остановилась в коридоре, анализируя то, правильно поступила ли я, что сдалась на полпути. Ведь я так старалась попасть сюда, помочь парням, а в итоге оказалось слишком слабой, чтобы стерпеть хотя бы один сеанс. Моё запястье крепко схватили, потянув назад, и я не решалась повернуть голову, чтобы понять, кто именно решил выйти за мной. Тяжело вздохнув, я попыталась молча одернуть руку, но пальцы ещё сильнее сжались на моём запястье, а вторая рука уже обхватывала мою талию, поворачивая к себе лицом и притягивая к торсу парня. Джунён. Моё присутствие было бы бессмысленным, если б это был не он. Ничего не сказав, я прижалась щекой к его груди, вдыхая запах его больничной пижамы. Она пахла лекарствами, и я сильно зажмурила глаза, чтобы не заплакать. Это неправильно, он не должен быть здесь. Несильно сжав ткань пижамы, я старалась найти слова, которые мотивировали бы его поскорее пройти курс лечения и выписаться, но лишь молчала. Он размеренно гладил по моей голове, запуская пальцы в жёсткие волосы, и это успокаивало меня, давая негласную надежду на то, что скоро это сумасшествие закончится.

– Как же я хочу уйти отсюда вместе с тобой, – прошептал он после долгого молчания, и я ещё сильнее прижалась к нему, готовая в любой момент взять его в заложники и сбежать. – Может, притвориться Боёном и оставить его здесь? Пусть отбывает срок за меня, – хихикнул он, что мне пришлось быстро поднять на него голову, чтобы проверить, шутит ли он или это уже продуманный план.

– Ты не в тюрьме, Джунён, ты не срок отбываешь, а лечишься, – ответила я, намекая на то, что ему нужно постараться пойти на компромисс, а не сидеть в ожидании окончания «срока».

– Ты не должна была приходить, Соник, – проговорил он, и его слова меня разозлили, будто я надзиратель в тюрьме, отругавший его за неубранную камеру.

– И наивно думала бы, что вы сидите тут, пьёте чай и обсуждаете, как всей семьёй будете отмечать Рождество? – затараторила я, отходя от парня, и хотела бы прокричать свои слова, чтобы другой Квон, находящийся по ту сторону двери, тоже слышал меня. – Или это я так катализирую вашу неприязнь? Ты вообще представляешь, как мерзко вы выглядите со стороны? – проговорила я, и парень широко раскрыл глаза, вдыхая через рот воздух. – Я пришла сюда ради того, чтобы ускорить ваше примирение. Я скучаю, Джунён, но откуда тебе понять, если ты даже не показываешь брату, что, как ты сказал, не собираешься меня делить. Поэтому он относится ко мне с надеждой на какие-то отношения, ведь считает, что ты забил на жизнь, которая течёт за стенами этой больницы.

Конечно, как это обычно бывает, я, не совладав с эмоциями, говорю то, о чём сразу же жалею. Неудивительно, что эти парни свихнулись, ведь меня не на шутку прорывает. И сказанное ведь не вернуть. Как и не остановить Джунёна, который сжав кулак, открывал дверь в комнату явно не для того, чтобы продолжить сеанс.

– Подожди, ты неправильно меня понял, – бормотала я, хватая его за предплечье, но, кажется, в его голове меня уже здесь не было, так умело он игнорировал мой умоляющий взгляд.

– Ты приставал к ней? – тихим голосом спросил парень у брата, который о чём-то говорил с доктором Хван.

И, судя по тому, что разговор шёл с глазу на глаза, тема была довольно-таки личной. Поэтому Боён не сразу сообразил, что вообще пошло не так. И, когда его непонимающий взгляд обратился ко мне, я отрицательно покачала головой, не зная уже, как ещё можно извиниться за свой глупость.

– Джунён, ты помнишь правила, – строго произнесла психотерапевт, вставая на ноги.

– Ну что ты, Хёсу, я лишь разок. Целых три дня думал об этом. Как старший брат, – он хитро оскалился, и я заметила, что его кулак сжался до побеления костяшек.

Одного раза точно хватит, чтобы лишить брата сознания и ещё на один год проторчать в больнице.

– Пожалуйста, – прошептала я, вставая перед ними, и качала головой.

– Не надо меня защищать, дамы, – подал голос Боён, выглядя очень спокойным и совсем не удивлённым. – Мне интересно, на что это мой недостарший брат копил на меня целых три дня.

– Ты знаешь, на что. Ты прекрасно знаешь. – Кажется, пыл Джунёна понемножку остывал, ведь он продолжал стоять со сжатым кулаком, разъярённо вдыхая воздух и по максимуму расширяя ноздри.

Но я всё равно не отходила, молча следя за их диалогом, в том время, как доктор Хван опять схватилась за свой блокнот.

– За переводчицу? – спросил Боён, демонстративно задумавшись, и мне уже начинало казаться, что я ему не нравлюсь, а просто являюсь острой иголочкой, которой он каждый раз болезненно колол брата, чтобы тот не смел расслабляться.

– Нет, – ответил тот ледяным голосом и посмотрел уже более нежным взглядом, – мне приятно, когда ты хвалишь свою переводчицу, ведь она очень способная. Ленивая, конечно, – на этих словах он усмехнулся, а я кусала губы, даже не догадываясь о том, что он радуется за мои успехи, – но усердная и всем сердцем любящая свою работу.

– Как странно, что наши мнения в чём-то сошлись, – проговорил тихим голосом его брат, также посмотрев на меня похожим взглядом, отчего мне стало очень неловко, что пришлось прятать взгляд в пол. – Я знаю, что тебе неприятно, когда я говорю о матери.

– Это правда, Джунён? – вмешалась доктор Хван, и я чуть было не подняла руки к небу, чтобы поблагодарить богов за то, что та наконец-таки отвлеклась от своего блокнота. Даже я, когда пишу свои истории, не так часто делаю заметки.

– Я не хочу об этом говорить, – грубо и еле слышно ответил он в пол, но это походу, лишь привлекало внимание психотерапевта.

– Постарайся, – она стала на удивление требовательной, что мне нравилось.

И парень, кажется, вёлся на её строгий тон надзирательницы, что даже расслабил кулаки и сел обратно на своё место.

– Присаживайтесь, Сонхи, – кивнула мне женщина, когда Боён также сел на стул.

Мне это казалось странным, что она одним словом смогла успокоить Джунёна. И я мысленно поругала себя за сомнения в её компетентности, ведь суть семейной терапии, наверно не в том, что психотерапевт весь сеанс что-то говорит, а чтобы члены семьи сами могли выявить свои проблемы.

– Расскажи нам, – произнесла доктор Хван, когда я неуверенно села рядом с Джунёном.

Он посмотрел на меня неуверенным взглядом, словно продумывая, можно ли говорить при чужом человеке о родителях. И не успела я предложить выйти из комнаты, как он тяжело вздохнул и спокойно заговорил:

– Я ненавижу её, – голос парня сильно дрожал, а взгляд был уставлен в пол. В этот момент мне хотелось взять его за ладонь, но я не решалась. – Она бросила нас ради какой-то мечты. Но дело не в этом. Перед уходом она сказала, чтобы я заботился о брате. И за это я ненавижу её. Она знала, как он привязан к ней, и, несмотря на это, оставила его.

– Тебе было неприятно заботиться о брате? – спросила женщина, и я быстро посмотрела в этот момент на Боёна, удивляясь, что этот вопрос задал не он.

Тот молча смотрел на Джунёна, внимательно уставившись в его глаза. Я пыталась угадать, что он ощущал в этот момент, но парень, почти не моргая, смотрел на брата, словно телепатически что-то говорил ему в мыслях.

– Мне нравилось заботиться о нём, – ответ последовал не сразу, но сильно удивил Боёна, который напрягся. – Он был мечтательным и романтичным мальчиком, поэтому не всегда мог постоять за себя. И я до сих пор не могу простить себе тот случай с кошкой, – он отрицательно покачал головой, сжимая пальцами ткань пижамных брюк.

– Ведь не ты её убил! – неосознанно выпалила я и сразу же прикрыла ладонью рот, увидев строгий взгляд врача. Но мне хотелось, чтоб он знал об этом и перестал укорять себя за несовершённые проступки.

– Знаю, – ответил он, наконец, подняв голову, но посмотрел не на меня, а на брата. – Но я в ответе за то, что Боёну пришлось сделать, чтобы заглушить боль от ухода этой женщины, – его взгляд говорил о том, что он искренне сожалеет обо всём.

И, судя по тому, что Боён молчал и смотрел таким же извиняющимся взглядом на брата, я уже не сомневалась в том, что телепатия реальна.

– Боён, хочешь что-нибудь ответить Джунёну? – спросила доктор Хван после долгой паузы, что я звучно вздохнула, заворожённо следя за переглядываниями братьев.

– Нет, – коротко проговорил тот и резко встал на ноги, тихо шмыгнув носом. – Давайте закончим на сегодня. У нас сегодня день открытых дверей в приюте, не хочу опоздать, – его слова звучали словно оправдание, но я не смела заставлять его остаться ещё на час, ведь эти сеансы оказались на удивление сложными.

– Хорошо, – кивнула врач и, на ходу делая записи, быстрым шагом вышла из комнаты.

Мне эта женщина казалась не менее странной, и хотелось думать, что причина этому не издержки её профессии.

– Я буду снаружи, закажу такси, – проговорил Боён безразличным тоном и чуть ли не выбежал за дверь, словно понимая, что нас с Джунёном нужно на время оставить наедине.

Я удивлённо посмотрела ему вслед, медленно вставая на ноги, и не могла поверить в то, что он перестал вредничать.

– Соник, – услышала я тихий голос Джунёна, который встал передо мной и нежно взял меня за ладони, – пожалуйста, не приходи больше.

– Я тебе надоела? – ухмыльнулась я, в сердцах понимая, что хочу приходить в эту больницу как можно реже.

– Я ненавижу себя за то, что втянул тебя в это психозную Санту-Барбару. Ты не должна была видеть меня таким.

– Я видела тебя разговаривающим с самим собой и танцующим без музыки – не думаешь, что я имею право видеть тебя в этой сексуальной пижамке? – отшутилась я, продолжая улыбаться, хотя в душе хотела забыть всё и, наконец, увидеть Джунёна в обычной одежде, спокойно гуляющим по городу.

– Обещаю, – прошептал парень мне в губы, обхватив ладонями мои щёки, – что я излечусь как можно быстрее, чтобы ты могла опять лицезреть меня без этой пижамки, – ухмыльнулся он и прижался страстным поцелуем, ставящим беспрекословную печать над обещанием.

В такси мы с Боёном молчали, каждый уставившись в своё окно по разные стороны салона. Кажется, он совсем не ожидал услышать, что Джунён только и делал, что заботился о нём. Я надеялась, что он, наконец, понял, как брат его любит, несмотря на их обмены колкостями. У меня нет братьев или сестёр, но думаю, это нормально в семье.

– Мне поехать с тобой? – спросила я у парня, когда мы вышли из такси, и он приказал водителю корпоративной машины подъехать.

– Нет, – коротко ответил он сухим тоном, что удивляло и даже немного обижало.

Но когда он улыбнулся мне уголками губ, я мысленно успокоила себя в том, что он просто в процессе переваривания услышанного откровения брата. И ему нужно полностью отдаться работе, а не отвлекаться на меня.

– Тебе нужно заняться переводами. Джунён был прав, когда говорил, что ты ленивая, – его укоризненная усмешка оскорбила меня, но я не обижалась.

Я была рада, что он мог говорить о своём близнеце с улыбкой на лице.

– Да, босс, я Вас не подведу, – проговорила я и направилась ко входу. Часть меня не хотела оставлять его одного, но, думаю, преследовать его тоже нехорошая идея, ведь я только порчуего мнение о брате.

33. Планы.

Время откровенно издевалось надо мной. То я считала часы до окончания суток, чтобы поставить ещё один крестик в вымышленном календарике, отсчитывающим дни лечения Джунёна, то не успевала заметить, что проходит по три дня от одного визита в лечебницу до другого. Я всё чаще и чаще навещала парня, что даже ведьма, охраняющая приёмную, пропускала меня без возражений. Но я больше не посещала сеансы терапии. Меня хватало лишь на свидания в комнате посещений, где мы с Джунёном обсуждали мою новую постоянную работу в организации его брата, возвращение Темпо из приюта для животных и даже планы Джунки о перелёте в Дубай, где он хотел бы зажить новой жизнью, раз и навсегда завязав с алкоголем. Словом всё, кроме его отношений с Боёном. Оба Квона, словно сговорившись, отказывались говорить на тему развития семейной терапии, лишь еле заметными намёками упоминая о том, что их примирение не стоит на месте. Но я не оседала на них и даже старалась приходить в больницу в разное с Боёном время, так как боялась, что всё ещё плохо действую на них, когда мы втроём находимся в одном помещении.

– Смотри, что я нашёл в своей сумке, – сказал мне Джунён, когда медсестра оповестила нас, что час свиданий уже окончен.

Парень достал из огромного кармана пижамных брюк очень знакомый стеклянный шар с подводным миром. Я вспомнила наш с ним поход в Сокчо, только сейчас понимая причину его поведения в прошлом.

– Соник, давай опять поедем туда. Ты же не выбросила наши панамки?

– Уже август, сезон скоро закончится, – ответила я, почему-то пытаясь отказаться от этой идеи.

Я не знала, когда парень выйдет из больницы, поэтому не хотела зря обнадёживать его.

– Так в этом месяце и поедем, – радостно закивал он, кажется, опять решив всё в своей бездумной голове. – Подумай хотя бы о нашей дочери. Это же её родной город, – добавил он, с полной серьёзностью нахмурив брови, и я не смогла сдержать смеха от того, что он продолжает считать Хризантему нашим ребёнком.

– Я не хочу, чтобы ты опять сбегал, – проговорила я после долгой паузы раздумий.

Обняв парня, я приложила ухо к его груди и прислушалась к глухому сердцебиению, вдыхая уже привычный для меня запах лекарств.

– А кто сказал, что я собираюсь сбегать? – ответил он, интригующе усмехнувшись, и я резко подняла на него голову.

– Тебя выпи…

– Ваше время вышло ещё десять минут назад, – перебила меня медсестра Кан, окинув нас укоризненным взглядом, и продолжала стоять в ожидании.

– Тебе пора. Не зли цербера, – улыбнулся Джунён, чмокая меня в губы, но я никак не реагировала, не желая двигаться с места, пока он не объяснит, что означали его слова.

Неужели его скоро выпишут? Откуда вообще он может это знать? Почему я об этом не знаю? А знает ли об этом его брат? Уверена, мой взгляд в точности давал понять, что я жду ответов на эти вопросы, но парень ловко игнорировал меня. Взлохматив мои волосы, он хитро улыбнулся женщине, скрестившей руки на груди, и поцеловал меня на прощание.

– Люблю тебя, мой синий ёжик, – прошептал он, без стеснения сжав ладонью мою ягодицу, из-за чего я быстро очнулась от заполнивших голову мыслей.

Но не успела я ответить или даже поругать его за подобную наглость, как парень выбежал из комнаты, оставив меня краснеть под строгим взглядом медсестры. Он словно специально разозлил её, чтобы весь путь от комнаты ожиданий до выхода я слушала её упрёки о бесстыжей молодёжи и не успевала думать о том, что очень скоро его могут выписать.


***
Я всё равно не забывала о словах Джунёна, поэтому без стука вломилась в кабинет директора и, подойдя к удивлённому парню, требовательно нахмурилась.

– Его выписывают? Почему вы не сказали мне?

– И тебе добрый день, Сонхи. Мне уже казалось, что ты научилась стучаться, – улыбнулся он и тяжело вздохнув, опустив голову к столу.

– Всё это время я старалась не вмешиваться в ваши отношения, но разве честно то, что никто не сказал мне, что Джунёна выписывают? – продолжила я, в мыслях проклиная схожесть братьев, ведь они так ловко умели менять тему. – Или ты не знал? – добавила я, прикрыв ладонью раскрывшийся рот.

– Лучше спроси, откуда Джунён узнал, что скоро его могут выписать, – ответил тот, подняв на меня самодовольный взгляд, и я не смогла сдержать улыбки от одной мысли, что он не повредничал поделиться с братом радостной новостью. – Доктор Хван на персональных встречах рассказала мне, что он стал покладистым и определённо желает своего выздоровления, поэтому его могут выписать в этом месяце с условием того, что он продолжит посещать психотерапевта, – произнёс он, не скрывая радости в глазах, что я неосознанно задержала дыхание.

То ли от новости, что Джунён скоро заживёт нормальной жизнью, то ли от взгляда его брата, говорившем, что рад этому не меньше меня.

– Персональные встречи? Это что-то новенькое, – задумчиво проговорила я через несколько секунд раздумий, понимая, что мы впервые за долгое время говорим с Боёном не по работе.

– Да. Я понял, что мне самому не помешает сеанс психотерапии, но, чтобы не ощущать себя пациентом, я предложил видеться с Хёсу в обычных кафе. Эти встречи очень помогают мне осознать всё, что происходило у нас с братом в прошлом, – ответил он без капли скрытности, что не могло не удивлять меня.

Мне определённо нравилось, что Боён перестал стесняться и бояться своих наклонностей и старается так же излечиться.

– Если честно, Сонхи, есть одна вещь, которая засела у меня в голове, – начал он серьёзным голосом и даже встал на ноги, чтобы посмотреть мне в глаза. Я сглотнула слюну, уже представляя, что он опять вернётся к попыткам привлечь к себе внимание, как к мужчине. – Точнее, это не даёт покоя Джунёну, и мне хочется, чтобы он, наконец, избавился от угрызений совести.

Мои опасения быстро рассеялись, и я подсознательно ликовала от мыслей, что Боён волнуется за брата и хочет помочь ему. Теперь я не смела сомневаться в том, что они помирились.

– Ему очень сильно помогает то, что каждый день его навещали близкие ему люди: ты, Минсу, Темпо… то есть Джунки, – исправил он, и я с улыбкой кивнула, понимая, что именно это и ускоряет процесс лечения.

Весь тот год, что он пролежал в этой больнице, никто не осмеливался даже позвонить ему, не то, чтобы навестить. Словно у Джунёна никогда не было друзей, однокурсников, бывших одноклассников. Кажется, уже тогда все подсознательно боялись, что этот парень псих и может навредить им. А сейчас даже его брат волнуется за него, интересуется и способствует его выздоровлению. И его друзья, которые, походу, успели сдружиться между собой и стать хорошими собутыльниками, подначивали Джунёна поскорее выйти из больницы, чтобы можно было закатить в квартире Минсу вечеринку в честь этого. Думая об этом, я осознавала, что никто из этих парней не является полностью адекватным, все трое являются психами, что уже совсем неудивительно. Других друзей у Джунёна и не должно было быть.

– Но иногда он говорит о людях, которым причинил боль. О Рин, о том парне, которому сломал рёбра, – продолжил Боён, задумчиво уставившись в окно, за которым уже садилось солнце, – и даже об отце.

– Ты же не предлагаешь позвать их к Джунёну? – еле слышно спросила я, ужасаясь даже от одной мысли об этом.

Боён быстро закивал, словно решив, что я не против этой идеи, и я начала сомневаться в том, помогают ли ему эти персональные встречи или только выявляют наружу симптомы психоза.

– Ты обезумел? – вырвалось у меня случайно, и я поторопилась перефразировать свой шок. – Я думаю, это не самый лучший вариант лечения. Доктор Хван знает об этом? – спросила я, всё ещё не доверяя компетенции этой женщины.

– Да, я уже поделился с ней этой мыслью, и она похвалила меня за неё, – довольно заулыбался он, что мне показалось, он сейчас от радости захлопает в ладоши.

Его связь с врачом оказалась сильнее, чем я предполагала, и пыталась убедить себя в том, что всё-таки психотерапевт сама дала добро. Лёгкое недоверие не хотело покидать меня, провоцируя меня на мысли о том, что Боён хочет сделать только хуже, но я сумела дать себе ментальную пощёчину, чтобы перестать уже сомневаться в желании директора вызволить брата из психушки.

– И как ты себе это представляешь? – поинтересовалась я, недоверчиво вскинув бровь, и начала придумывать план о том, как заманить своего однокурсника в психбольницу.

– Врачи разрешили Джунёну покидать больницу на выходных. Чтобы проверить, как он будет вести себя вне стен больницы. Прошлый опыт, когда они резко отпустили его без всякого предупреждения родственников, как видишь, не закончился успешно, – усмехнулся он, но я не была согласна с ним. Ведь именно благодаря этому я и познакомилась с Джунёном. – И я предлагаю в эту субботу сводить его к Рин. А в воскресенье ты отведёшь его к тому парню, – произнёс он чересчур непринуждённо, будто не понимая, что всё может закончиться не обычным чаепитием.

Не знаю, как с той девушкой, которая стала контрольной причиной разлада братьев, но встреча с Хёну уж точно не пройдёт тихо и спокойно, как минимум, из-за самого Хёну.

– Как я поняла, ответственность за встречи несём мы раздельно? – спросила я, не заметив того, как уже согласилась на эту сумасшедшую идею.

– Ну эти… эээ… недоразумения произошли в разный период его жизни, поэтому не будем вмешиваться, – ответил он, как всегда, используя самые завуалированные выражения.

Мне хотелось возразить и сказать, чтобы на встречу с Хёну шёл он, а я буду сопровождать Джунёна на рандеву с Рин. Не хотелось видеть этого блондина, который будет заносчиво вести себя с Джунёном. И если не он выбьет из парня его высокомерие, то это могу сделать я. Да и какое-то любопытство хотело познакомиться с этой знаменитой Рин, которая, как и я, оказалась между двумя огнями Квон.

– Я уже нашёл адрес Рин, – проговорил Боён, нарушая тишину, которой я окутала кабинет своими раздумьями.

– Меня бесит твой энтузиазм, – пробормотала я себе под нос, но тот, к счастью, не услышал моих слов, так как у него зазвонил телефон.

Даже если эта идея мне не совсем нравилась, я была рада тому, что Боён пытается предпринять какие-то меры для сокращения срока пребывания брата в больнице. Директор Квон даже в личной жизни не мог сидеть сложа руки, словно желание сделать хоть что-то для улучшения жизни людей было введено ему внутривенно и не разрешало оставаться в сторонке. Я смотрела на то, как он с серьёзным выражением лица говорит по телефону об организации встречи с волонтёрами и убеждении предпринимателей спонсировать их проекты, и не верила тому, что когда-то этот человек мучил животных, ненавидел брата и целый год не навещал его в больнице.

– А ваш отец? – резко спросила я, игнорируя то, что парень продолжал говорить по телефону.

Но, услышав мой вопрос, он резко заткнулся, уставившись на меня растерянным взглядом.

– Да, так и сделаем, – пробормотал он, кладя трубку, что мне стало немного совестно, ведь сказал он эти слова, чтобы побыстрее закончить разговор и ответить на мой вопрос. – С отцом намного сложнее.

– Ты не знаешь, где он? – поинтересовалась я, даже не зная, нужно ли им вообще встречаться.

– Я прекрасно знаю, где он. Знаю, чем он занимается, и каждый месяц кладу на его счёт деньги, чтобы он не помер, – ответил Боён, опять пряча взгляд, на этот раз уставившись в пол. – И он тоже это знает. Но за целый год ни разу не позвонил мне. Не поинтересовался, как у нас дела. В последний раз я видел его в больнице, когда мы оставляли там Джунёна. После этого мы разъехались. Я вернулся в общежитие, чтобы закончить с однокурсниками проект по созданию нашего НКО, а он домой в пригород.

– А ты…

– Я не знаю, Сонхи, нужно ли ему видеться с Джунёном, ведь он сделает только хуже. Отец, а не Джунён, – уточнил он, хотя я и не нуждалась в разъяснении, понимая, что причина была не только в этом.

– Ты боишься, что встреча с отцом сделает и тебе хуже, не так ли? – спросила я спокойным тоном, словно в моих словах не было ничего болезненного. И приняла на себя удивлённый взгляд парня, виновато прикусив губу.

– Тебе нужно стать ассистентом Хёсу, – усмехнулся он, к счастью, проигнорировав и никак не ответив на мой вопрос.

– Упаси Боже. Она ж сумасшедшая, – ответила я, отрицательно покачав головой, и лишь потом поняла иронию своих слов.

– Не говори так, она очень хорошая, – проговорил Боён, и мне даже показалось, что его взгляд стал немного мечтательным.

Я окинула его вопросительным взглядом, что он от этого растерялся и, быстро откашлявшись, стал делать вид, будто ищет что-то среди кипы документов.

– Тебе не нужно работать? – спросил он, и не успела я сказать, что ещё вчера закончила со всеми переводами соглашений с британской делегацией, как добавил: – Иди возьми у Боры все документы о принятии на работу, теперь ты в штате, кстати.

– Уже бегу, – проговорила я, не скрывая издевательской усмешки, и медленно направилась к выходу, надеясь ещё вернуться к этому разговору до выходных.


***
К сожалению, выходные пришли слишком быстро. Я хоть и была рада увидеть Джунёна не в больничной пижаме, но совсем не успела морально подготовиться к нашей встрече. Да что там. Я всё оттягивала момент разговора с Хёну для организации его встречи с моим психом, и вот он уже выходит из лифта с сумкой, а вслед за ним шёл его брат.

– Соник! – радостно проговорил он, раскрывая руки, но резко остановился на полпути ко мне, неуверенно взглянув на Боёна.

Он всё ещё боится расстроить брата, поэтому я тоже застыла на месте.

– Ну что вы, можете пообжиматься, – безразлично проговорил Боён, кажется, поняв наши непонимающие переглядывания. – Я уже привык даже, – усмехнулся он, хватая сумку брата, который одним шагом оказался передо мной и крепко обнял меня, звучно вдыхая мои волосы.

– Соник, – прошептал он, а я с трудом пыталась вдохнуть воздуха, уж сильно была прижата к его телу.

Словно мы с ним не позавчера виделись. Но я могла понять его нежелание выпускать меня из объятий, ведь прошло слишком много времени, когда мы могли вот так стоять в обнимку, не думая ни о том, что скоро закончится час посещений, что я уйду домой, а его отправят на очередной сеанс терапии. Привычный мне запах медикаментов уже не ударял в нос, и никто не требовал нас вести себя менее развязно. Сейчас Джунён мог позволить себе целовать меня страстно, не ставя границ между нашими телами. Хотя и в больнице эти границы его не останавливали, но я всё равно помнила о скромности. А на лестничной площадке разрешила себе забыть о ней, как только Боён зашёл к себе.

– Пойдём, – прошептала я, взяв его за ладонь, и потянула к двери своей квартиры, совсем забыв о том, зачем вообще выходила из дома.

– Соник, мы с Боёном решили, что я останусь у него, а если не получится ужиться, то перееду к Минсу, – проговорил парень, пока я выискивала связку ключей.

– Конечно, останешься, но для начала должен зайти ко мне за сладким. Ты его заслужил, – улыбнулась я загадочно, входя за порог, и взглядом намекала совсем не на выпечку.

34. Рин.

Я обводила пальцем цифры 14.09, наколотые на плече парня, вспоминая тот день, когда впервые увидела его. Казалось, это было так давно, ведь за этот период произошло слишком много. Я узнала его с разных сторон и сейчас понимала, что люблю каждую из них. Джунён широко улыбнулся, несильно взлохмачивая мои и без того оттопыренные в разные стороны волосы, и эту его дурацкую привычку я тоже любила. Я сделала то же самое с его волосами и покрепче прижалась к груди парня, стараясь на время забыть о существовании ограничений во времени. Совсем скоро оно станет полностью нашим.

– Хочу вернуться к сладкой вате, – проговорил он, щекоча подушечками пальцем мою оголённую спину, и я подняла радостный взгляд на него.

– А можно? – недоверчиво спросила я, но медленно приподнималась на локтях, чтобы взглядом найти свою одежду.

– Теперь можно всё, – ответил он, голодным взглядом уставившись на меня, и не дал мне встать с места, прижимая спиной обратно к кровати.

– Джунён, если ты вернёшься в больницу с розовой шевелюрой, тебя могут больше не выпустить, – возразила я, пытаясь оттолкнуть парня от себя, но его горячие губы, блуждающие по моему телу, не давали шанса на то, чтобы вернуться в реальный мир.

– Ну что ты, Соник. Если б за такую мелочь сажали бы в психушку, то меня должны были держать там в смирительной рубашке, – усмехнулся он и с серьёзным взглядом добавил: – Надо признать, что я никогда не буду нормальным, – прошептал он, садясь на кровати, и улыбнулся мне уголками губ.

– И не надо, – ответила я, устраиваясь рядом, и приобняла его за торс, мысленно соглашаясь со словами парня.

– Не хочу, чтобы ты опять страдала из-за такого психа, как я.

– Не буду. Ведь с тобой я уже чуточку сошла с ума, – хихикнула я, пощекотав два крестика, набитые у него над пупком.

В нашу первую ночь он признался, что его история, рассказанная старушкам в автобусе, была реальной. Что он набил это тату после встречи со мной.

– Мы можем покрасить половину волос в розовый, – произнёс он после долгой тихой паузы, и я резко привстала на кровати.

– Пойду куплю краску.


***
Я не лукавила, когда говорила, что рядом с этим парнем схожу с ума, и это, оказывается, прекрасное чувство. Поддаваться ему сумасшедшим идеям, быть с Джунёном на одной волне, творить безумные вещи и наслаждаться ими. Осветлив половину его волос, я радовалась тому, насколько равномерно у меня получилось. Словно наглядно разделив его на две личности, мысленно признавая символичность его новой причёски. И пока я сушила феном волосы парня, чтобы потом приступить к процессу окрашивания в розовый, Джунён с большим аппетитом уплетал мои кексы, забывая запивать их чаем. Мне не разрешали приносить еду в больницу, поэтому он, кажется, решил набить живот моей стряпнёй, пока это возможно.

– Ты кормишь моего брата? – спросил он неожиданно, как только я выключила фен, что я застыла на месте от подобного вопроса.

Если честно, последнее, что Боён пробовал из моего, была итальянская халва. Но после неё я просматривала несколько чисто веганских рецептов, почему-то так и не решившись что-то приготовить. Мне казалось, что моё желание накормить его Боён мог бы понять совсем не так. И не успела я ответить, как Джунён ещё раз удивил меня своими словами:

– Надеюсь, он хоть что-то ест, – проговорил он, отпивая из кружки чай. – Это его веганство, конечно…

Я тихо усмехнулась, пытаясь всё же привыкнуть к заботе Джунёна о своём брате, и подумала, что теперь я стала мамочкой не одного психа, а двух близнецов, которых ещё не раз придётся разнимать и мирить.

– Продолжим, – произнесла я, принявшись наносить розовую краску на осветлённые пряди, и тяжело вздохнула, наконец, найдя в себе силы спросить у него то, что меня мучило полдня. – Боён… он говорил тебе о Рин? – робко задала я свой вопрос, боясь, что при упоминании девушки парень может разозлиться.

– Да, мы поедем к ней сегодня вечером, – ответил он, пожав плечами, и я в который раз почувствовала себя крайней.

Я волнуюсь тут, а он, оказывается, всё знает и ещё плечами пожимает.

– И… как ты? – спросила я, желая всё же знать его отношение к этой идее, и старалась не думать о том, что встреча с Хёну ещё даже не назначена.

– Волнуюсь немного. В последний раз я видел её со сломан… в нелучшем состоянии, – ответил он и резко повернул на меня голову, что я испачкала краской его ухо. – Но мне очень стыдно перед ней. И я хотел бы, чтобы она знала об этом.

Его слова успокоили меня. Значит, идея Боёна не такая уж и рискованная, какой она мне кажется. Ведь Джунён сам этого хочет.

– Расскажи мне о ней, – произнесла я более уверенным голосом, так как спокойствие парня рассеивало мои догадки о том, что ему всё ещё неприязненно вспоминать об этой девушке.

– Мы встретили её в первый день университета. Четырнадцатого сентября, – усмехнулся он и погладил плечо, на котором была набита эта дата. – Тот день, когда мы с Боёном, наконец, стали жить самостоятельно. Уехали из этого пустого и пыльного дома, в стенах которого были пережиты все круги ада, – эти слова он проговорил слишком тихо и даже глубоко вздохнул перед тем, как продолжить. – И Рин была первым знаком того, что мы не дома. Для нас обоих она стала символом свободы. Может, поэтому она с первого взгляда понравилась нам обоим.

– Обоим? – удивлённо переспросила я, совсем не догадываясь об этом факте, но старалась не впускать ревнивые мысли в голову.

– Ага, до сих пор нравится, – проговорил он, что я уронила кисточку на пол. – Я шучу, Соник, – рассмеялся он и получил от меня сильный подзатыльник за подобную игру с моими чувствами.

Подняв кисточку, я бросила её в раковину и проговорила грубым голосом:

– Жди полчаса.

– Эй, обиделась? – усмехнулся он, когда я снимала перчатки и хотела выйти из кухни. Но парень схватил меня за запястье и усадил к себе на колени. – В первые дни знакомства она была добра к нам. А потом, как и все другие студенты нашего университета, поняла, что мы с братом долбанутые. Точнее, я один, – тихо добавил он, хихикнув, – поэтому отдалилась от нас обоих. Но я был настойчивым и решил, что она должна встречаться с Боёном, поэтому всячески пытался подвести её к этому.

– Ох уж эта твоя черта характера решать за других, – ухмыльнулась я, упёршись ладонями в его плечи.

– Только не говори, что она тебе не нравится? – заулыбался он, притягивая меня ближе к себе.

– Нравится, – шёпотом ответила, пряча смущённый взгляд, и глубоко вздохнула. – А с Хёну ты тоже хочешь встретиться?

История с Рин была год назад, за который она, может, успела простить его. Да и раньше они даже дружили. С Хёну дела обстояли совсем не так. Плюс ко всему мой однокурсник, по сути, является мерзавцев, это немаловажно, кстати.

– Конечно, – кивнул он. – Хотя, как я понял, моё знакомство с ним оказалось необязательным, раз ты ушла из редакции, глупышка.

– Ты думал, я буду работать там, зная об этом? – ужаснулась я, сильно сжав пальцы на плечах парня.

– Я думал, ты не узнаешь, – ответил он и, к счастью, быстро стал оправдываться, иначе я бы опять начала сомневаться в нём: – На самом деле, в тот момент я мало думал. Мне казалось, что я делаю всё правильно. Поэтому сейчас должен исправить свои ошибки, чтобы навсегда о них забыть.

Его слова заставили меня быстро подскочить на месте. Я обязана договориться с Хёну о встрече. Как бы это эгоистично не было с нашей стороны. Да и помнится, сам парень бледнел об одном лишь упоминании о Джунёне, ему это тоже не помешает.

– Иди мой голову, – приказала я и, не дожидаясь ответа, направилась в комнату, чтобы позвонить однокурснику. – Хёну, привет, – проговорила я дрожащим голосом, когда услышала голос парня. Чёрт, надо было ещё подумать перед звонком.

– Кто это? – спросил он, что немного меня оскорбило.

Сволочь, даже не удосужился хоть раз добавить мой номер в список контактов.

– Это Квон Сонхи. Мы с тобой… работали в одной редакции, – уточнила я на всякий случай, если решил полностью стереть меня из памяти.

– И твой бойфренд сломал мне рёбра, привет, – огрызнулся он, не изменяя себе, но, к счастью, не бросил трубку.

– Да… – протянула я и, сглотнув слюну, протараторила: – Но он очень сильно жалеет об этом и хочет самолично извиниться перед тобой за тот случай.

– Мне не нужны его дурацкие извинения, – прикрикнул он, и я, хоть и предвидела подобный ответ, совсем не знала, как его убедить.

– Зато они нужны ему, – бездумно ответила я и уже приготовилась к тому, что он не согласится.

– Да плевать я хотел на него, – произнёс он злобным тоном, кажется, уже забыв про нашу последнюю встречу.

Но я не должна была запугивать его, это неправильно. И не успела, что-либо ответить, как Джунён, незаметно подошедший ко мне со спины, отобрал трубку и приложил её к уху:

– Привет, это я, – сказал он серьёзным голосом, словно говорил не с человеком, которого побил, а со старым партнёром по бизнесу. – Если не придёшь в воскресенье в кафе, я сам приду к тебе на тет-а-тет встречу, – произнёс парень, не скрывая ноток угроз в голос, и, закончив разговор, улыбнулся мне. – Он придёт, – подытожил он, а я еле стояла на ногах.

– Как ты мог? Ты же угрожал ему! – закричала я, ударяя его по влажной груди, и одним глазом замечая то, что сладкая вата вернулась, хоть и наполовину. – Мы же пытаемся вылечить тебя, а ты возвращаешься к старому.

– Соник, успокойся, – рассмеялся он, пытаясь остановить меня. – Я просто пошутил. Даже если он не придёт, я не буду преследовать его.

– Я уверена, что Хёну совсем не знает, какое у тебя чувство юмора. А если он подаст в полицию за твою угрозу? Что если тебя опять запихнут в больницу? Тебе совсем меня не жалко? – прошептала я в самом конце, с трудом сдержав слёзы в уголках глаз.

– Я смотрел на то, как ты принижаешься перед этой крысой, которая вообразила себя важной персоной. Как я мог позволить тебе умолять его встретиться со мной? – проговорил он, обнимая меня. – Я не хочу, чтобы ты страдала за мой психоз.

– Он уже давно стал общим, – усмехнулась я, обняв его со спины, и подсознательно радовалась тому, что встреча с Хёну назначена.


***
Несмотря на моё желание поехать вместе с ними, ни Джунён, ни его брат не разрешали мне даже издалека проследить за ходом их встречи. Рин жила с родителями, и фактически они ехали извиняться перед ними за случившееся. Я понимала, что была бы там лишней, но сидеть дома в одиночестве и думать, что же там происходит, лишь сводило с ума. Боён обещал, что они не задержатся надолго, кажется, сам волнуясь не меньше брата, но никто из них даже смски не прислал. Поэтому целых два часа я сидела в догадках. Я думала о том, что девушка, в отличие от моего однокурсника, не отказалась от встречи. Мне казалось, что она захочет выказать ему свою ненависть, а, может, её отец решит отомстить за неё. Я проклинала Квонов за то, что они оба забыли про то, какая я паникёрша, раз оставили меня. Поэтому выйдя на лестничную площадку, я в обнимку с Хризантемой шла из стороны в сторону, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не спуститься на улицу и не продолжить ждать их там.

– Он очень послушный малый и знает, когда и где делать свои дела, – услышала я голос Джунёна и затаила дыхание.

Оба брата с улыбкой на лицах что-то обсуждали, и на мгновение я в голове остановила этот момент, когда близнецы смотрели друг на друга без презрения и обиды и вели себя непривычно обыденно, что очень радовало глаза.

– Соник. Доченька. Приятно, когда твои женщины ждут тебя, – усмехнулся он, приобнимая меня, и чмокнул в губы, одной ладонью погладив макушку валяной собаке. – Мы с Боёном обсуждали возвращение Темпо из приюта. Осталось лишь твоё согласие.

Я уставилась на парня нервным взглядом. Но не из-за собаки, которую по-прежнему боялась, а из-за его беспечности, подхваченную его братом и спокойной походкой приближающегося к нам.

– Это единственное, что вы хотите мне сказать? – требовательно спросила я, понимая, что сейчас издевательства над моим терпением увеличились в квадрате.

– Если ты про Рин, то она в порядке, – ответил Джунён, слегка пожав плечами, и продолжил сюсюкаться с Хризантемой, словно с настоящим ребёнком.

– Она простила его, – наконец, ответил Боён, рассмеявшись над братом, который пел собаке колыбельную, и я облегчённо выдохнула, что тот ещё не совсем заразился легкомыслием брата. – Её родители даже угостили нас чаем, – добавил он и на время притих. – Она скоро выходит замуж.

– Ты же не… она всё ещё нравится тебе? – спросила я с ужасом в голосе, и сердце болезненно сжалось от мыслей, что Боён продолжает страдать по этой девушке.

– Ты что, Соник, он влюблён в Хёсу, – усмехнулся Джунён, подходя к брату, и несильно хлопая его по спине.

– В доктора Хван? В психотерапевта? – уточнила я и не сдерживала улыбки, радуясь, что Боён перестал жить прошлым.

– Не влюблён я в неё, – тот отрицательно покачал головой, выглядя слишком растерянным, и, кажется, совсем не ожидал, что его проницательный близнец догадается об этом. – Она просто очень хороший врач.

– С которым ты видишься чаще, чем я, – Джунён продолжал смущать брата, который заливался краской и делал вид, что открывает дверь в свою квартиру.

Как же было приятно смотреть на них. И подсознательно я чувствовала облегчение от того, что больше не являюсь препятствием к их примирению. Доктор Хван, оказывается, помогла этому не просто, как психотерапевт. Неудивительно, что она кажется мне странной. Кажется, необычность является обязательным фактором в людях, привлекающим обоих Квонов.

– Тебе нужно отдохнуть, Джунён, – произнёс Боён, показывая взглядом в квартиру.

– Он, кажется, решил поменяться со мной ролями, – шепнул мне тот, положительно кивая брату, который вошёл к себе. – Не волнуйся, Соник, – произнёс он, догадавшись о моём беспокойстве перед завтрашней встречей с моим однокурсником. Если с Рин прошло всё гладко, то с Хёну нужно будет попотеть, чтобы тот угостил нас чем-нибудь. – Я бы очень хотел остаться на ночь с тобой, но, боюсь, в этом случае ни ты, ни я не отдохнём, – многозначно заулыбался он, погладив мою щёку, и я прикусила нижнюю губу, положительно кивнув. Не буду возражать, ведь Джунёну ещё нужно многое наверстать с братом.


Но на утро я уже жалела о том, что не заставила его остаться рядом, ведь всю ночь мне снились кошмары о Хёну. Но самое ужасное в них было то, что однокурсник выступал в них жертвой, а Джунён – злодеем. И априори я тоже была антагонистом в собственных снах, что не могло не пугать меня. Поэтому на лестничную площадку я вышла не выспавшейся и встревоженной. Мне хотелось сказать Джунёну, который энергично целовал меня, провожая в сторону лифта, чтобы забил на Хёну и просто провёл со мной последний день перед возвращением в больницу. Но я не смела сказать ему этого, ведь вчерашняя встреча с Рин, кажется, придала ему уверенности и мотивации, поэтому уже через несколько минут мы сидели в кафе перед Хёну. Джунён вежливо улыбался, Хёну презренно смотрел на нас, пряча сжатые кулаки, а я дрожала от волнения и желала поскорее вернуться с Джунёном в свою теплую кровать.

35. Тараканы.

– Я так понял, если я не извинюсь, ты мне опять что-нибудь сломаешь? – уточнил Хёну, хоть и не скрывал ненависти, но его голос всё же дрожал.

Я видела страх в его глазах, ведь он старался не смотреть на парня, который уставился на него непрерывным взглядом, иногда моргая, когда отпивал свой капучино без кофеина.

– Ну если ты настаиваешь, – усмехнулся тот, и я строго посмотрела на него, чтобы перестал кидать подобные шуточки.

– Я не понимаю, зачем мы здесь, – отрицательно покачал блондин головой и хотел было встать на ноги.

– Я хотел увидеть, что ты в порядке, – ответил Джунён уже вполне серьёзно, что остановило парня.

– В порядке? – тот без стеснения приподнял футболку, показывая повязку на рёбрах. – Для тебя это в норме вещей? – кричал Хёну, опустив ткань футболки, но продолжал стоять на месте, кажется, готовясь к тому, чтобы закончить эту встречу.

– Пожалуйста, – привстала я, взглянув на блондина умоляющим взглядом, пытаясь намекнуть на то, чтобы он хотя бы притворился, что простил Джунёна.

Тот, в свою очередь, продолжал сидеть в кресле и слишком безмятежно отпивал свой напиток.

– Хёну, сядь, пожалуйста, – произнёс парень, и тот послушался, что заставило меня покрыться холодным потом.

Джунён не звучал угрожающе, но страх Хёну перед ним не позволил ему ослушаться. Мой однокурсник скрестил руки на груди и хмуро уставился в сторону, словно обиженный, но послушный ребёнок.

– Ты знаешь, мы могли бы с тобой подружиться, – усмехнулся Джунён, и я, опустившись на своё кресло, окинула его осуждающим взглядом.

Что-то подсказывало мне, что их мнимая дружба заключалась бы в том, что Хёну в страхе быть побитым выполнял поручения Квона.

– Ты же понимаешь, что я до сих пор могу написать на тебя заявление? – спросил блондин, активно закивав.

– О нет, – прошептала я, волнующе посмотрев на своего парня, которого, кажется, ничем не возмутить.

– Не напишешь, – усмехнулся он. – Признай, тебе же нравится всё это внимание, которое ты получил после сломанных рёбер. Потешил своё самолюбие за мой счёт. Можно не благодарить, – произнёс Джунён и совсем не блефовал в своём уверенном вердикте, что даже Хёну заёрзал на месте, не сразу находя слов для ответа.

Я заворожённо смотрела на Джунёна. Даже если слова были выдуманы для того, чтобы не терять лицо крутого и опасного парня, он ничем не выдавал себя. И молчание однокурсника было этому свидетельством.

– В общем. Приятно было посидеть. Выйдем одним вечером что-нибудь выпить, – подытожил Джунён, вставая с места и приподнимая меня за запястье, но я, встав на ноги, не желала двигаться с места.

Это всё? В этом заключалось его вымаливание прощения? Неужели с Рин было так же? Не думаю, что Боён позволил бы. Было такое чувство, словно Хёну был сам виноват во всём, что споткнулся и упал на кулаки ни в чём неповинного Джунёна, и должен теперь ещё извиниться за это. Я лишь успела неловко посмотреть на блондина, который ни капли не удивился такому исходу встречи, и поспешила выйти из кафе, чтобы поскорее отругать своего парня.

– Я думал, всё будет проще, – улыбнулся он, выдохнув, и, взяв меня за ладонь, направился вдоль улицы.

– Куда ещё проще, Джунён? – сердито ответила я, иногда оглядываясь назад.

Чувство незавершённости не покидало меня, и мне казалось, что Хёну в любую секунду опомнится и побежит за нами с заявлением.

– Ты так извиняешься? Мне казалось, тебя мучает совесть.

– Перед Рин – очень мучило. А перед этим… я реально хотел извиниться. Но ему мои извинения не сдались. Ведь их в карман не положишь, перед друзьями ими не похвастаешься, девушек ими не привлечёшь. В сентябре передашь ему привет от меня, – ухмыльнулся он, и его глаза жадно загорелись, когда он увидел мороженщика, у которого столпились маленькие дети.

– Ты сделал это ради меня? – тихо спросила я, крепко сжав его ладонь, чтобы он не смел бежать в эту толпу.

– Не позволю ему потешаться над тобой и чувствовать своё превосходство, – кивнул парень, медленно тяня меня в сторону фургона. – Не волнуйся, кулаки я убрал в чердак. Буду защищать тебя словами, – хихикнул он и, чмокнув в губы, стал проталкиваться через детей. – Мелкота, дайте дяде пройти, у него свидание с любимой девушкой.

– Я думала, ты уже почти излечился и стал нормальным, – прошептала я, когда мы сели на скамейку в парке, и стала жадно облизывать клубнично-банановый пломбир в рожке, вкус которого напомнил мне Сокчо. Надо признать, что туда мы не скоро вернёмся.

– Соник, я и есть нормальный, – усмехнулся парень, свободной рукой лохмача мои волосы. – Просто немножечко безумен, а это уже моя обыденность, – хихикнул он, и я улыбнулась ему в ответ, пытаясь понять его.

Он прав. То, что он странный, не должно делать его вечным пациентом психбольницы. Надеюсь, Хёну тоже это понял и хотя бы поверхностно простил его.

– Немножечко, – кивнула я, саркастично рассмеявшись.

– Совсем чуть-чуть, – поддакивал он. – Никто и не заметит.

– Я заметила, – я игриво показала язык, желая подразнить его.

– Ну мы все уже поняли, что ты одержима мною, – он спокойно пожал плечами, словно сказав что-то давно всем известное, и тем самым одним ударом победил меня в моей же игре.

– Нет такого, – недовольно буркнула я и обиженно провела мороженным по его щеке.

– Признайся, ты сумасшедшая сталкерша, – ухмыльнулся Джунён и не остался в долгу, испачкав мой нос своим пломбиром.

– Это ты меня везде преследуешь, – ответила я и нанесла удар по подбородку, игнорируя смеющихся в нашу сторону прохожих. – Даже в мою квартиру втихаря пробрался!

– Не ты ли пыталась подкупить нашу сторожевую Кан, чтобы попасть ко мне? – парень довольно закатил глаза, не давая мне и шанса на победу, и измазал мне губы мороженым, которое противно липло на кожу.

– Да, я схожу с ума по тебе! – прокричала я, официально признавая своё поражение без капли сожаления, и встала на ноги, поднимая невидимый белый флаг. – Я настолько обезумела, что готова связать тебя и не отпускать завтра обратно в больницу, – протараторила я в один вдох, реально подумывая о подобном плане, так как всё ещё боялась, что его лечение может затянуться.

Боён ещё утром признался мне в том, что каким бы вылечившимся не казался его брат, у него в любой момент могут начаться рецидив. И если врачи посчитают, что Джунён может быть опасен, они могут оставить его на долговременное лечение.

– Как же я люблю тебя, – ответил он после долгой паузы и с довольной улыбкой поднялся на ноги. – Мой синий ёжик, – прошептал он, смачно целуя меня в нос и слизывая следы мороженого. А потом, спустив губы ниже, стал медленно очищать мои губы от остатков пломбира. Я ответила ему тем же, целуя его в щёку. – Я вернусь, – проговорил он и, посмотрев в мои глаза, кивнул собственным словам. – Обещаю. В худшем случае, ты просто свихнёшься и сама переселишься ко мне, – хихикнул он, и я, усмехнувшись, оставила маленький след пломбира на его шее.

– Пойдём, – спокойно сказала я и пошла вперёд к остановке, откусывая вафлю рожка.

– Эй, а почистить? – недовольно пробурчал парень, подбегая ко мне, и я пожала плечами, протягивая бумажную салфетку.

– Хм, Бора смс послала, – проговорила я себе под нос, уткнувшись в экран телефона, и еле сдерживала улыбку, чтобы сделать вид, что игнорирую Джунёна, вытирающего салфеткой лицо. – Фрау Хаас послала письмо, надо его перевести.

– Ты же не будешь работать в воскресенье? – спросил парень, но его вопрос, кажется, был риторическим, так как в следующую секунду он уже отбирал у меня смартфон, обнимая за талию. – Даже директор не работает.

– Боён не на работе? – удивилась я. Настолько, что даже не стала просить телефон обратно.

– У него свидание с Хёсу, – ухмыльнулся он, но я ему не верила.

Конечно, была заметна симпатия между Боёном и доктором Хван, но никто из них не признался бы в этом. Тем более, Джунёну, которому дай повод поиздеваться на эту тему.

– Сказал, что типа идёт на ужин в «лечебных целях», – он показал пальцами знак кавычек, довольно хихикая, а я не могла не заметить упоения в его глазах.

Он был искренне рад, что личная жизнь его брата постепенно налаживается. А я мысленно ликовала, что Боён смог найти другой способ отвлечься от своих переживаний.

– Пойдём домой. Надо смыть с себя десерт, – проговорила я, крепко сжав парня за руку, а он опустил на меня пристальный взгляд. – Что? Я не собираюсь облизывать тебе шею, я же не пёс. Да ещё при людях, – тихо добавила я, нахмурив брови.

– Куда мы идём? – переспросил он, и улыбка стала медленно расширяться на его лице.

– Домой, – непонимающе ответила я, продумывая свои слова, и неуверенно добавила: – Ко мне, если тебе так лучше.

– Нет. Домой звучит идеально, – ответил он и смачно поцеловал меня в губы, застав врасплох.

Я улыбалась сквозь поцелуй, сама мысленно смакуя слово «дом», и пообещала себе цель, что отныне Джунён часто будет его слышать.

– Ты когда-нибудь начнёшь вести себя прилично? – строго пробормотала я, заливаясь краской, и отошла от парня, который, кажется, забыл, что мы ещё не дома, а в парке.

– Мороженным испачкалась, помогал почистить, – ухмыльнулся он женщине с ребёнком, проходящей мимо. – И вообще, – повернулся он ко мне, осуждающе покачав головой, – что значит, облизывать меня как пёс? Что бы на это сказала наша дочь? – Джунён выглядел слишком убедительным, отчитывая за мои неуважительные слова к собакам.

– Я обязательно извинюсь перед Хризантемой, когда мы вернёмся, – усмехнулась я, не веря, что не просто участвую в этом безумном театре, но и получаю от него удовольствие и даже боюсь, что скоро начну реально верить, что у нас с Джунёном есть дочь – валяная собака.

– Купим ей свинины, а ты её приготовишь, чтобы вымолвить у неё прощения, – парень хитро заулыбался и потянул меня за запястье в сторону остановки, не давая мне обругать его за то, что использует мои угрызения совести в личных целях.


***
Я второпях пыталась впихнуть дорожный рюкзак, который отказывался умещаться в багажник машины. Но не из-за своих размеров, а из-за немыслимого количества ненужного барахла хозяина транспорта.

– Минсу, ну нафига тебе в машине рисоварка, зонт огромных размеров и… что это? Господи, это недосдувшаяся надувная женщина! – прикрикнула я на парня, сердито посмотрев на него.

– Ой, я думал, её выбросили, – довольно заулыбался тот, подбегая ко мне.

– Вам не кажется, что мы немножко опаздываем? – поинтересовалась Кэти, выходя из салона машины, и, прислонившись спиной к двери, окинула нас недовольным взглядом.

– Да ладно, Кэт, как можно опоздать на выписывание из больницы? Джунён подождёт чуток, куда денется, – отмахнулся от неё Минсу, пытаясь выдуть воздух из куклы, а я с трудом сдержалась, чтобы не продырявить её.

Ведь подруга права – а вдруг Джунён подумает, что мы забыли про него, и решит самостоятельно добраться до города.

– Вообще-то, я имела в виду, что мы можем опоздать на бранч, Минсу. Если ты не забыл, то твой отец устраивает сегодня встречу с акционерами. Он убьёт меня, если опоздаешь. А я в долгу не остаюсь, – сердито пробурчала она и вернулась в салон.

– Тебе очень повезло с ассистенткой, – тихо рассмеялась я, наконец, аккуратно уложив зонт, который мешал моей сумке уместиться в багажнике. – Даже если отец не поругает, она сделает это за него, – продолжила я, уже во весь голос надсмехаясь над парнем.

Несколько дней назад его отец решил повысить наследника до должности менеджера, а тот взял себе в ассистентки мою подругу, которая относится к этой работе намного серьёзнее, чем её начальник. И сегодня утром она никогда в жизни не поехала бы с нами к Джунёну, если бы не этот бранч, на который Минсу не хочет идти и может с лёгкостью найти повод, чтобы его пропустить.

– Смейся на здоровье, – он хитро улыбнулся мне уголками губ, что я резко перестала хохотать, и поторопилась сесть в машину.

В салоне было очень тихо, и я знала, что дело не в том, что Кэти и Боён не общались между собой. Хоть и подруга до сих пор скептично относилась к психическому состоянию моего соседа, мои рассказы о том, какой организацией управляет этот человек, изменили её представление о психически больных людях.

– Переписывается, – прошептала она мне, когда я вопросительно указала взглядом на переднее сидение.

Квон сидел, не поднимая головы от экрана, и лишь активно печатающие пальцы говорили о том, что он не заснул.

– Боён, – тихо обратилась я к своему начальнику и коснулась пальцем его плеча, – ты увидишься с ней через полтора часа – успокойся, – напоследнем слове мы с Кэти прыснули от смеха, а парень даже покраснел от смущения, быстро спрятав телефон в карман, и прокашлялся, повернув голову в сторону окна.

– Ну что, вы готовы, дети мои? – спросил Минсу, садясь в машину и заводя мотор.

– Да! – радостно воскликнула я.

– Не совсем, – отрицательно покачал Боён, кусая губы.

– Мы опоздаем, быстрей давай, – недовольно буркнула в конце Кэти, показывая на наручные часы.

– Супер, – довольно кивнул Минсу, на полную громкость включая радио.

Дорога пролетела незаметно. Наверно, потому что я упивалась тем, как подруга ругает Минсу за то, что он плохо водит, а тот изливал сидящему рядом Боёну душу на то, как его ассистентка пилит его целый день. Боён же, в свою очередь, на полном серьёзе пытался посоветовать ему стать более ответственным и сосредоточенным на своей работе, что смешило меня до слёз в уголках глаз. Поэтому в приёмную я подбегала с радостной улыбкой, и даже безразличное приветствие «любимой» медсестры не омрачило моё настроение.

– Где он? – сразу спросила я, ведь мне не терпелось взять его за ладонь и выйти из этого здания, навсегда забыв запах лекарств.

– Кто? Девушка, уточняйте имена. Я мысли читать не умею, – недовольно пробормотала женщина, кажется, решившая напоследок поплескаться ядом.

– Вы прекрасно знаете, кто. Я только к нему и прихожу, – ответила я, выдавливая терпеливую улыбку, и вдохнула воздуха, чтобы не прикрикнуть.

– Ну, учитывая, как много душевно-больных людей водится вокруг Вас, цель Вашего визита могла измениться, – произнесла она, и я готова была поклясться, что она коротко усмехнулась себе под нос.

– Она тебя душевно-больным назвала, – услышала я голос Кэти, обращённый Минсу, которые стояли возле стойки.

– Нет, она про Боёна, – тот невозмутимо толкнул парня в плечо, но он лишь закатил глаза.

– Я думаю, что речь всё-таки о тебе, – спокойно кивнул Боён, подмигнув довольной девушке.

– Эй, да для вас это комплимент – быть психопатом, – прикрикнул Джунён, который выходил из комнаты возле приёмной стойки. И судя по удивлённому виду медсестры, там его не должно было быть. – Тогда вы будете на одном уровне со мной. А это уже честь, – довольно заулыбался он и, игнорируя истеричное возгласы женщины, подошёл ко мне. – Соник, любимая, – прошептал он, обнимая меня.

Я прижалась к его груди, стараясь не смотреть на хмурое лицо медсестры, над которой Минсу и Кэти решили поиздеваться, спрашивая, как здесь кормят и сколько платят за проживание.

– Джунён, твои крики слышно во всех палатах, – проговорила доктор Хван, подходящая к нам.

Она широко улыбалась, но что-то мне подсказывало, что её радовал не уход вылечившегося пациента, а его брат.

– А эти твои слова свидетельствуют о мании величия. Может, тебе рано выписываться? – поинтересовалась она, явно играя на моих страхах.

– Нет. Не отдам! – сразу же ответила я, не сразу поняв шутки, и крепко сжала торс парня, который довольно захохотал.

– Говорю же, она одержима мною, – пожал он плечами и взлохматил мои волосы, которые я больше не стараюсь уложить в аккуратную причёску из-за этой его привычки.

– Доктор Хван, если Вам жизненно необходимо кого-то лечить, держите, – вмешался Минсу, толкая Боёна, который от неожиданности чуть не споткнулся. – Идеальный пациент – точно такой же, как предыдущий, – произнёс он, словно рекламировал товар электроники, за что получил удар ладонью по спине от Кэти. – И как только Чону терпит тебя, – прошептал он, пытаясь погладить место удара.

– Хёсу, не слушай этого идиота, – проговорил Боён, краснея и переминаясь с одной ноги на другую.

Я впервые видела его таким смущённым, ведь раньше мы не были свидетелями их отношений с психотерапевтом. Хоть и парень до сих пор отрицал, что они встречаются, врач не может так кокетливо улыбаться родственнику бывшего пациента.

– Доктор Хван! – прокричала медсестра, выбежавшая из комнаты, в которой до этого был Джунён. – Этот псих разрисовал мне стены!

Я расширила глаза и резко подняла голову на довольно хихикающего парня, который быстро принял невинную мину, мол совсем ни при чём.

– Руки требуют искусства, что поделать, – пожал он плечами, и я не могла отругать его за такой поступок.

Не только потому что эта женщина заслужила маленький подарок на прощание, а просто потому что люблю этого безумца.

– Думаю, вам лучше поторопиться, – прошептала нам Хёсу, пока медсестра звонила охране, и мы все быстрым шагом направились к выходу, игнорируя крики женщины, приказывающей нам остановиться.

– Я позвоню, – шепнул ей напоследок Боён, и мы с Джунёном с улыбкой переглянулись друг с другом. Определённо, мы с ним стали фанатами этой пары.

Мы ещё долго смеялись в машине, вспоминая лицо женщины, которая, наверно, никогда не забудет пациента по имени Квон Джунён и его друзей.

– На самом деле, я хотел сделать это ещё когда в первый раз выписывался, – произнёс он сквозь смех и, успокоившись, добавил: – Но тогда я был один. И знал, что когда-то придётся туда вернуться.

Я посмотрела в его задумчивые глаза и прижалась к нему, уложив голову на тёплую грудь. Не хочу даже представлять, какого ему было всё то время, когда его не посещали.

– Спасибо, что пришли за мной.

– Прости, – произнёс Боён, сидевший рядом с нами на заднем сидении, – прости, что тогда не пришёл.

– Ну тогда у тебя не было такого важного повода, – Джунён усмехнулся и с намёком подмигнул.

– Ты важный повод, – ответил его близнец и несильно сжал его плечо, улыбнувшись уголком губ. – Я рад, что ты мой брат.

Мне потребовалось немало усилий, чтобы не расплакаться в этот момент. Джунён же, кажется, всё же не сдержался, так как я заметила, как блестят его глаза. Он в ответ положил ладонь на плечо младшего, положительно кивнув ему.

– Подобные телячьи нежности обязательно должны закончиться поцелуем, – вмешался Минсу, следивший за всей этой сценой через зеркало заднего вида.

– Да без проблем, – ответил ему Джунён, и, не успели мы хоть как-то отреагировать, как он прижался ко мне крепким поцелуем.

Я даже услышала разочарованный голос Кэти, которая ожидала очередного безумства от парня. А мне было так хорошо от всей ситуации, что я забила на всё стеснение и, положив руки на затылок Джунёна, отвечала на поцелуй, стараясь не застонать от наслаждения.

– Чёрт возьми, полижетесь в автобусе, – недовольно проговорила моя подруга, и Джунён резко отпрянул от меня, вопросительно посмотрев, а потом и на других.

– Какой автобус?

– Кэт, весь сюрприз испортила, – разочарованно покачал головой Минсу, ругая подчинённую. – Понижу тебе зарплату.

– Ничего. Мы почти доехали всё равно, – произнесла я, хитро улыбаясь непонимающему парню, который уставился в окно и, кажется, пытался угадать дорогу. – Мы едем в Сокчо.

– Мы?! – удивлённо переспросил он, оглянувшись сначала на ругающихся между собой Минсу и Кэти, а потом и на Боёна, который кусал ногти и улыбался в экран телефона.

– Упаси Боже. Мы вдвоём, – уточнила я, рассмеявшись, и парень облегчённо выдохнул, которому тоже невыносимо даже представить подобный отпуск всей компанией. – Я уже купила билеты. И даже зарезервировала нам ночлег, – довольно улыбнулась я и удивлённый взгляд Джунёна говорил о том, что сюрприз всё-таки выдался неожиданным. Только я не могла понять, понравился он ему. – Я смогла кое-как найти контакт бабушки Пак, чтобы спросить, где лучше остановиться, а она настояла на том, что мы остановились у них. Ну я и не смогла отказать. Как ты говорил, – с каждым словом мой голос становился всё тише, так как я начинала сильно сомневаться в этой идее.

– Но, Соник… – наконец, проговорил он, что я затаила дыхание в ожидании ответа и даже заметила, как Боён отвлёкся от телефона, чтобы послушать, а Кэти перестала препираться с Минсу. – Ты помнишь про талисман? Мы же обещали вернуться с ребёнком, – ответил он, серьёзно задумавшись, а потом рассмеялся, приобняв меня.

– Идиот, – тихо проговорила я, не на шутку испугавшись того, что ему не хочется ехать.

– Ну, ребят, у вас есть полчаса до отъезда автобуса, чтобы заделать бэйбика, – произнёс Минсу, припарковавшись на автовокзале.

– О нет, я отказываюсь это видеть, – сказала Кэти, быстро выходя из салона.

– Бо, ты будешь смотреть? – поинтересовался Джунён, когда Минсу тоже вышел из машины и направился к багажнику.

– Эм… что? Вы серьёзно? – непонимающе спросил тот, выглядя крайне растерянным.

И, когда я с таким же серьёзным лицом кивнула, он переволновался, что с трудом нашёл дверцу, чтобы покинуть салон.

Мы с Джунёном начали громко смеяться, следя за тем, как его брат подходит к Кэти и показывает на машину.

– Я умиляюсь ему, – произнёс Джунён, коротко чмокая меня. – И почему ты не привезла Хризантему. Папочка соскучился по ней.

– Я начинаю ревновать к собственной дочери. Мы заслужили совместный отдых на двоих, – ответила я.

– А что мы будем делать после отдыха? – спросил парень, задумчиво посмотрев через окно на людей, проходящих мимо.

Я знала, о чём он думает. Он провёл слишком много времени взаперти, поэтому обычная жизнь для него казалась чужой, сложной. И я чувствовала его страх перед открывшимися возможностями.

– Ну у меня такие планы: я, конечно, продолжу своё обучение, а в свободное время вести блог и заниматься переводами НКО, – ответила я и, увидев капельку разочарования в глазах парня, хихикнула, быстро добавив: – Ну, конечно же, по вечерам я буду приходить домой и готовить любимому ужин.

– Если я правильно растолковал твои слова, ты предлагаешь мне переселиться в твою квартиру? – спросил он, недоверчиво вскинув бровь.

– Она кажется слишком пустой без тебя. Выбора просто нет, – произнесла я серьёзным тоном и кивнула в подтверждение своим словам.

– Соник, я даже не знаю, чем буду заниматься дальше, а совместное проживание слишком безу… быстрое решение для нас обоих, – сказал он, выглядя, как никогда настороженным.

– Если ты хотел сказать безумное решение, то пусть будет так. Вполне в нашем стиле, – улыбнулась я и взяла его за ладонь, пытаясь убедить в том, что очень сильно желаю этого. – А насчёт работы ты можешь обратиться к брату, он с радостью найдёт тебе дело.

– Я не могу обременять его этим, – он быстро покачал головой, через окно смотря на Боёна, который ходил из стороны в сторону и, говоря по телефону, широко улыбался.

– Джунён, – я ладонями прижала его щёки, заставив сфокусировать внимание на себе, – ты всю жизнь заботился о младшем брате. И поверь, он также хочет позаботиться о тебе. Дай ему шанс для этого.

– Ну я… решил мыслить более зрело, а не поддаваться внезапным импульсам, – проговорил он, неловко улыбнувшись.

– Будь собой. Хочешь побеситься – бесись. В границах разумного, конечно, – рассмеялась я, целуя парня в губы и прошептала: – Это делает тебя настоящим. Любимым.

Несколько секунд он заворожено смотрел мне в глаза, а потом резко повалил спиной на сидение, сжав запястья и нависнув сверху.

– Сейчас мои бесы требует реально заделать тебе ребёнка, чтобы навсегда привязать тебя к себе, – хихикнул он слишком коварно, что я начала быстро ёрзать на месте, испугавшись его целеустремлённого взгляда.

– Наш автобус скоро отъедет.

Выйдя на улицу к друзьям, я облегчённо вздохнула тому, что Кэти была слишком занята тем, что говорила по телефону о каких-то переговорах своего начальника, а Боён давал Минсу советы о том, как вести себя с отцом.

– Ну слава Богу, я думал, вы навсегда поселились в моей машине, – усмехнулся Минсу, подойдя к нам с Джунёном, и повесил парню на одно плечо мой дорожный рюкзак, а на другое – его рюкзак с вещами.

Вспомнив кое о чём, я стала быстро рыскать в своём рюкзаке, но первое, что мне попалось, была надувная кукла Минсу. От неожиданности я прикрикнула, уронив рюкзак на землю, а сам парень довольно смеялся над моим ошарашенным лицом.

– Теперь я понимаю, почему вы так быстро сдружились, – произнесла я, окинув недовольным взглядом Джунёна, которого тоже рассмешила эта ситуация.

И пока он пытался рассмотреть куклу в полный рост, я мысленно радовалась, что заметила её не в салоне автобуса. Достав из рюкзака синюю панамку, я молча надела её на голову Джунёна и также надела свою розовую.

– Если в Сокчо такой стиль, то он отстоен, – подметила Кэти, усмехнувшись, но мы с парнем лишь пожали плечами, нам всё нравилось.

– Кстати, Сонхи, ты так и не сказала, когда вы вернётесь, – вмешался Боён, и я посмотрела на его брата. Билет на обратный путь я не покупала, так как выбор этой даты я оставила за Джунёном.

– Когда наши тараканы решат, – ответил тот, хитро ухмыльнувшись, и что-то мне подсказывало, что эти тараканы могут заставить нас надолго заселиться в этом удивительном городе.

На этих словах Кэти крепко обняла меня, наверно, точно так же подумав, но я знала, что она боится не того, что больше не увидит меня, а просто волновалась. Ведь она до сих пор недоверчиво смотрела на ничего не понимающего парня. А я хитро ухмылялась Джунёну, ведь уже не была уверена, кто сейчас больше сошёл с ума и за кого вообще нужно волноваться.

Попрощавшись с друзьями, мы прошли в сторону нашего автобуса, и я сразу заметила знакомых старушек.

– Ты же помнишь легенду, жёнушка? – усмехнулся Джунён, крепко сжав мою ладонь.

– Никогда не забывала, – ответила я и помахала одной из женщин, которая обрадовалась, увидев нас.

Примечания

1

Некоммерческая организация (НКО) – организация, не имеющая в качестве основной цели своей деятельности извлечение прибыли. Некоммерческие организации могут создаваться для достижения социальных, благотворительных и т.п, а также в иных целях, направленных на достижение общественных благ.

(обратно)

2

Прошу прощения (нем.)

(обратно)

3

Да, почему бы и нет? (нем.)

(обратно)

4

Китана, Саб-Зиро – одни из главных персонажей серии игр Mortal Kombat.

(обратно)

Оглавление

  • 1. Письмо.
  • 2. Сладкая вата.
  • 3. Пёс.
  • 4. Подруга.
  • 5. Сокчо.
  • 6. Старушки.
  • 7. Кафе.
  • 8. Дайвинг.
  • 9. Купание.
  • 10. Болезнь.
  • 11. Бабуля Пак.
  • 12. Хризантема.
  • 13. Перевод.
  • 14. Сломанные рёбра.
  • 15. Снотворное.
  • 16. Водитель автобуса.
  • 17. Танец.
  • 18. Фотографии.
  • 19. Стабилизатор.
  • 20. Сумочка.
  • 21. Юная свобода.
  • 22. Расстройство.
  • 23. Алкоголь.
  • 24. Герр Шопп.
  • 25. Кот.
  • 26. Эсцет.
  • 27. Две минуты назад.
  • 28. Зайцы.
  • 29. Халва.
  • 30. Медсестра.
  • 31. Доктор Хван.
  • 32. Терапия.
  • 33. Планы.
  • 34. Рин.
  • 35. Тараканы.
  • *** Примечания ***