Столетовы. Часть 2. Алёна [Лена Гурова] (fb2) читать онлайн

Лена Гурова Столетовы. Часть 2. Алёна

Все жители посёлка Озерки обожали это "место под солнцем". Несколько озёр, спокойный среднерусский ландшафт, вокруг лес и цветочные поляны. Красота. И зимой, и летом.

Сергей и Алёна Столетовы, брат и сестра, 18-ти и 17-ти лет от роду, приехали из города на студенческие каникулы, на целый месяц. Нет, они часто приезжали, но на несколько дней от силы. Их родители, бабушка с дедушкой, младшие сёстры и брат жили здесь постоянно. А два брата, близнецы Данила и Денис, учащиеся кадетского училища, тоже скоро должны были прибыть. Сначала планировали отдохнуть на море, но передумали. Зимой чудесно провели время в горах, а на майские праздники уже ездили на морское побережье. Да и соскучились, хотелось окунуться в семью, погреться около деда с бабкой. И отдохнуть есть где, и покупаться. За домом сооружена небольшая веранда на воде – загорай, ныряй, кувыркайся, "ешь ананасы, рябчиков жуй". И против друзей никто не возражает, в доме Столетовых часто кто-нибудь гостил. И у стариков, и у родителей, и у детей. Вот и Сергей пригласил с ними Алексея, своего однокурсника.

На самом большом озере оборудовали пляж. Туда и из города приезжали отдохнуть. Но, как водится, к большому сожалению, после оставался загаженный берег, в воде плавало всё, что угодно, кусты вокруг пляжа постепенно превращались в непроходимые джунгли Амазонки.

Сергей с Алёной и Лёшкой решили сходить на этот пляж, ради разнообразия. Зрелище захламленного берега не доставило им никакого удовольствия, и они ничего лучшего не придумали, как самим заняться его уборкой. Народа было немного, не выходной день. Но одна подвыпившая компашка молодых людей отрывалась по полной. Они орали, дурачились, таскали девок в воду и обратно. И сквернословили. Алёна и Сергей не обращали внимание, как учила их мама. Она это очень просто объясняла: «За две минуты вы их не перевоспитаете, а только наслушаетесь в свой адрес очень много интересного». Но Алексей не выдержал.

– Уважаемые отдыхающие! Нельзя ли не ругаться, здесь девочки.

– Да? Это очень легко исправить, – зубоскаля, отозвался длинный и худой парень. – И где эта ваша селяви?

Сергей встал перед Алёной. А Алёша продолжил.

– Видите себя прилично. Вам перед своими девушками не стыдно?

– Что? Кто-то взялся учить Сяву жизни? А ну!

И рванул, размахивая руками, прямо мордой в песок, не удержался на ногах. Подскочил, опять упал. Из подвыпившей компашки поднялись два парня, видимо на подмогу. Выражения лиц не обещали ничего хорошего. Девки заверещали, Сява что-то подвывал, назревала драка.

– В чём дело? На минуту вас оставить нельзя! – Раздался голос сверху, от дороги.

К ним приближался взрослый парень, светловолосый и сильно загоревший. Создавалось такое впечатление, что выцветшие волосы существовали отдельно от лица. – Буяните? А ну, разошлись.

Парни, как оловянные солдатики, развернулись на одной ноге и ретировались.

– Грек, они тут свои порядки устанавливают. Я не потерплю…

– Сява, на место. Извините, если что не так. Ну, выпили немного, у нас праздник. Приглашаем и вас к нашему шалашу.

– Спасибо. Нам пора. Пошлите, мальчишки. – Алёне явно не нравилось происходящее.

Парень, названный греком, остолбенел. Он смотрел на Алёну во все глаза, девчонка была ах, как хороша: длинные русые волосы, точёная фигурка, зелёные ясные глаза, красиво очерченные губы… И не грамма косметики.

Артём Греков, Грек в простонародье, отслужив срочную, вернулся домой в пустую квартиру. Мама не дождалась сына, а отца у него не было никогда. Младший брат, Колька, находился в детдоме, процесс опекунства стоял очень остро. И Тёме пришлось забыть на время о своих планах. Он пошёл работать на завод, там хорошо платили. А это было немаловажно при оформлении документов. Ему очень рекомендовали жениться, чтобы совсем упростить процедуру. И он женился на своей однокласснице Оксане, которая, как выяснилось, любила его и ждала из армии. И вроде получилась семья. Артём с Колькой утром вместе выходили, один в школу, другой на работу. Дома их ждала Оксана. Всё чисто, наготовлено, убрано. Вечером вместе ужинали, делились новостями, слушали оксанкины сплетни. Приходила ночь, и Тёма опять, выполняя свои супружеские обязанности, остро понимал, что не любит жену. Но бросить её не мог, получилось бы, что он её использовал. И стал искать развлечений на стороне. Так и жил. Пока его не вызвал начальник смены, Семён Семёнович. Он был другом Колькиного отца, уехавшего на заработки на север, там и осевшего. Что, как, почему, Артём не знал, мать тащила своих сыновей сама. Но дядя Сеня всегда был рядом. Вот и сейчас, серьёзно поговорив с парнем, он просил его подумать над своей бестолковой жизнью. Есть возможности для учёбы, для карьерного роста, пусть и по рабочей линии. И досуг может быть совсем другой, у них в городе проводят столько всяких культурных мероприятий, и театры есть, и экскурсии, и выставки.

– Ты знаешь, Артемий, я отношусь к вам с Колькой как к сыновьям. Мне не безразлично, как сложится ваша судьба. И вашей матери я обещал, что присмотрю. У младшего, благодаря тебе, всё хорошо. Учится нормально, сильно не шкодит, в секцию ходит, на гитаре уже научился, недавно демонстрировал. А ты? Оксана у тебя девка хорошая. Пока детей нет, самое время пожить для себя. А вы никуда не путешествуете, даже на море летом, не ходите в кино, да просто вместе вас давно не видно. Я стал замечать тебя в пивнушке, в кафешке по вечерам. Тебя не тянет домой? Я правильно сделал вывод?

Артём молчал. Правильнее некуда. Домой его тянуло только к Кольке, вечно чем-то занятому. Эта постоянная загруженность брата радовала его, у него были хорошие увлечения: фотография (Артём купил ему всё для этого), музыка, собирание марок. А главное, он много читал. Старшему даже стыдно было, когда младший задавал какой-нибудь вопрос по прочитанному, а ответа не было. И Тёма старался в свободное время наверстать упущенное, заранее интересуясь у брата, что тот предполагает прочесть в ближайшем будущем.

– Я предлагаю тебе должность бригадира. – Продолжил старший товарищ. – У тебя всё для этого есть. В армии дослужился до старшего сержанта, опыт общения большой, вон одни благодарности. И в работе к тебе претензий нет. Ну и повышенный оклад не помешает. Молодёжи на заводе полно, а заниматься ими некому. Мастера только профессии учат, ни на минуту после гудка не останутся, сразу домой дёргают. Не приказывать же? А к тебе пацаны тянутся, я же вижу. Подумай, сынок.

И он подумал. Набрал молодняк, долго собирал в кучу, обучал, в спортзал записал, за жизнь разговоры вёл. И почти весь первый состав проводил в армию, гордясь их и физическими, и человеческими, и профессиональными данными. Новые ребята оказались очень неблагополучными, но Семён Семёнович верил в Артёма, которому приходилось очень непросто, помогал, чем мог. И таскался его сынок с этими упёртыми и необучаемыми парнями, как баба с торбой. Вот и сюда привёз в надежде на очередной разговор по душам. Оставил на полчаса, а они уже успели напиться. Где только взяли?

Алёна со своими рыцарями стала подниматься по круче. А Артём всё не мог оторвать от неё глаз. Она резко повернулась, сердито сверкнув своими глазищами, и у него весь мир перевернулся с ног на голову…

Дома их ждали. Все были в сборе. Деды, отцы и их дети. Кадеты, Данила и Денис, почти месяц были на каких-то сборах. Они повзрослели и возмужали заметно, как это бывает у подростков 13-14 лет. Их дед, Иван Иванович, генерал в отставке, страшно гордился ими. Он весь сиял, не отходил от них ни на шаг, поворачивал то одной, то другой стороной, словно не мог наглядеться. Папа Сергей и мама Лена только посмеивались, наобщавшись по дороге со своими сыновьям – они их забирали из училища. А бабушка Зина, с утра не отходящая от плиты и отпустившая старших искупаться, хоть и устала, но радовалась, что еды хватит всем. Её помощница Зинка, 12-ти лет, занималась семилетними Надюшкой и Андрюшкой, и на её помощь рассчитывать не приходилось.

Елена с Алёной быстро накрыли стол, Серёжка и Алексей приготовили дрова для шашлыка, остальными командовал папа Серёжа. Дед с бабкой сидели в креслах и балдели, поглядывая на свою «команду». Ждали Ольгу, младшую сестру мамы Лены, с её мужем Виктором Караваевым и детьми, Иваном, Натуськой и Полинкой. Вот такая дружная многодетная семья…

Вечером все выползли на небольшую пристань перед домом. Купались, дурачились, танцевали, кто во что горазд. Малыши отправились на боковую, мальчишки ушли в гости к соседу дяде Коле. Он давно приглашал посмотреть на пополнение своей коллекции моделей машинок. А Алёна, Зинка и Натуська зачарованно смотрели, как их родители, Сергей с Еленой и Виктор с Ольгой, танцевали под тихую музыку Адриано Челентано.

Как же Алёнка была счастлива, когда окончательно удостоверилась, что её родители помирились. Она сразу догадалась – что-то не так. Они перестали толком общаться, стали ездить в командировки по очереди, почти не виделись. Мамочка не улыбалась, делала всё машинально, не звонила папе, не собирала его в дорогу… И много ещё чего. Папа, наоборот, слишком опекал маму, когда они пересекались дома. Он ходил за ней, как на привязи, чем очень раздражал. Они явно что-то скрывали, но старались вести себя как обычно. А не получалось. Несколько раз Алёна пыталась выведать причину столь странного поведения, но они только отмахивались, дежурно целовались, демонстрируя, что у них всё прекрасно. Успокоила девочку бабуля.

– Моя родная! Всё будет хорошо, вот увидишь. Они не могут друг без друга. Пусть ещё раз это проверят, роднее будут. Не забивай себе голову. Если бы хотели разойтись, уже бы это сделали. Отец твой никогда от вас не уйдёт, помяни моё слово.

И вот теперь, с того самого дня, когда папа привёз маму из Новосибирска, где она застряла из-за бурана, Алёнка не нарадуется на них. Они всё делают вместе. Папа даже стал возить маму по её командировкам. Дядя Костя, мамин друг и соратник, босс дизайнерской студии, рассказывал, что они доверяют папе Сергею часть своей работы в этих поездках, и у него прекрасно всё получается. Дом завален цветами в горшках, мамино хобби процветает с лёгкой руки папы. А она ухаживает за ним: одежда по последнему писку, если на работу, и удобная дома, еда, как любит папа, и отдых, обязательная часть программы для много работающего и хорошо зарабатывающего папы Сергея. А если он приляжет, что случается редко, все молчат и ходят по струнке. Кофе, чай, потанцуем…

Вот и сейчас они плавно вальсируют, папа держит маму на весу, а она очень красиво водит руками, помахивает ими и целует папу. Нет, Алёнке нужен именно такой мужчина, как он, папа Серёжа!

– Девчонки, танцы окончены. Давайте домой. Ещё чайку попьём, – позвала Ольга, любимая тётечка.

Все дети звали её на ты. Так повелось. А ольгины дети также звали маму Лену. Просто Оля и просто Лена.

Виктор схватил Натуську, Зинку загрёб отец, а мама обняла Алёнку.

– Что ты загрустила, чудо моё?

– Да нет, мам. Просто вы так танцевали красиво, я засмотрелась. Можно я ещё посижу?

– Да, конечно. Сейчас собаку пришлю, на всякий случай.

На мостки влетела чау-чау. Эта собака, вопреки создавшемуся мнению, очень умна и независима одновременно. Но если найти золотую середину, ей нет равных среди собачьего племени. Лучше разве только овчарки. Похожая на льва Вальсу (в простонародье, Бася), вроде как, не проявляя никакого интереса, всегда была начеку. В одну секунду вставала на защиту, сначала предупреждая низким голосом, басом, а потом и укусить могла. Она обожала Алёнку. Команду «Ищи Алёну» выполняла мгновенно. Что сейчас и было сделано. Влетела и повалилась, вытянув задние ноги, предупреждая, что в воду не пойдёт, ни за что.

Алёнка рассмеялась, поцеловала лохматую рыжую морду и тоже завалилась рядом с собакой.

– А знаешь, – начала она – меня мучает один вопрос. Что бы ты сказала, если бы умела говорить? А? Ну расскажи, никто не слышит. А давай, я буду тебя спрашивать, а ты отвечать. Да – гавкнешь громко, нет – можешь вообще промолчать. Вопрос первый. Скажи, мой суженый-ряженый, судьбой предсказанный, уже появился в поле моего зрения?

Бася подскочила и громко загавкала. Алёна повернулась и увидела на лестнице парня с пляжа, кажется, грека. Села.

– Ой, извините. Я вас испугал?

– А вы что, страшный? Да и защита у меня надёжная. А где же ваши друзья? Праздник закончился?

Артёму почему-то стало приятно, что эта красотка помнит о празднике с друзьями. Он наблюдал за ней уже давно. И даже успел позавидовать. У него не было никого, кроме брата. А у этой девчонки столько родственников… И такие классные родители, молодые, красивые, какие-то современные, свои в доску, что ли.

Почему он пошёл в эту сторону, отправив свою шатью-братью домой, объяснить не мог. Просто захотелось пройтись до пристани вдоль берега. А тут она. И Тёма прирос к земле, застыв за кустами.

– Да не было никакого праздника. Просто не знал, что сказать. Это мои пацаны, с моей бригады. Мы, иногда, выбираемся на природу, командный дух вырабатываем.

– Да, с командой вам явно повезло. А с духом и подавно!

–Вы не подумайте ничего плохого. Они сложные, неблагополучные пацаны. Молодые, зелёные. Но не пропащие. Не у всех есть такие возможности, как у вас.

– А что вам известно про мои возможности? А, главное, откуда? Я вас вижу первый и, надеюсь, последний раз в жизни.

Бася опять загавкала, почуяв недобрые нотки в голосе своей хозяйки.

– Я, конечно же, не знаю. Предполагаю. Извините, ещё раз. Очень жаль, что мы познакомились при таких некрасивых обстоятельствах. Да, кстати, мы берег убрали. Хоть как-то реабилитировались. Всего доброго.

И встал. Алёна снизу взглянула на него. В лунном свете Артём казался каким-то сказочным героем: светлые, отливающие серебром в свете луны, волосы, на тёмном лице глаза оказались светло-карими, тяжёлый подбородок, ямочки на щеках, майка без рукавов. Точно пират, не хватает только повязки на глазу и попугая. Он стал медленно подниматься по лестнице. Обернулся. Ну точно, Сильвер.

– Меня Артём зовут. Греков.

И ушёл.

У Алёны осталось такое чувство, будто она в чём-то виновата. Как-то нехорошо получилось. Какая невоспитанная девчонка. «А, да ладно», – тут же попыталась выкинуть все дурацкие мысли из головы. Не получилось. Осадок остался…

Через несколько дней Серёжка с Алёшей и Алёной рискнули ещё раз сходить на большой пляж. Взяли с собой пацанов и Зинку. До этого ходили в местную управу, предлагали помощь в организации пляжного досуга. Но глава администрации уверил их, что всё будет сделано и без их участия. И, правда, появились грибочки, лежаки, мусорные ящики, лавочки и небольшой пирс. Привезли новый песок, расчистили кусты, даже клумбочку с поздними цветами развели. Из разговоров отдыхающих поняли, что потрудилась здесь какая-то заводская бригада. Какие молодцы!

Алёна, конечно, поняла о какой бригаде шла речь. И опять неприятное чувство недовольства собой ущипнуло её. Как, всё-таки, обманчиво бывает первое впечатление.

А вечером она услышала разговор папы с Виктором.

– Какой интересный парень, этот Артём. Самому только 22 года, а он взялся за неблагополучных мальчишек, носится с ними, как отец родной. У него ещё и брат младший есть. А родителей, к сожалению, нет. Правда, он женат, но детей тоже нет. Сдал экзамены в наш машиностроительный, на заочное. Ему по работе надо. И знаешь куда ещё? Не поверишь. В университет на психолога. Говорит, ещё точно не решил, что ему больше нравится. Но напросился к нам в мастерские. Они с братом и с подопечными пацанами машину переделывают под гонки. Просил проконсультировать.

– Ну, если он такой толковый, может поможем с гонками? Тряхнём стариной?

– Посмотрим. Я только сегодня с ним познакомился, у нас в управе, – закончил разговор папа Серёжа.

Алёнка взяла собаку и пошла на свой любимый пирс. Какие-то «кошки» скребли её сильно отзывчивую душу.

Она, конечно, замечала, что на неё заглядываются мальчишки. В университете не было отбоя от ухажёров. Но это особенно не трогало, ей не нравился никто. Алёша, друг Сергея, и не скрывал своей симпатии к Алёнке. Он крутился вокруг надо и не надо. Даже мама с бабушкой обратили внимание и допытывались у неё, как она относится к Лёшке. Да никак. Просто друг. Весёлый, простой, надёжный, всегда подставит плечо. И внешне очень даже симпатичный, чем-то похож на Ланового. Они с Сергеем учились на прикладной математике, увлекались компьютерными технологиями, могли часами сидеть перед экраном, созерцая плоды своего труда. И военная кафедра была им, как раз кстати – можно спокойно окончить обучение, а потом видно будет. Алёшка был её рыцарем, но не героем. Типичный «ботаник».

На спуске, на нижней ступеньке кто-то сидел. Подойдя поближе, Алёнка узнала Артёма. Ветерок с озера смешно теребил его светлые волосы, как будто дул в трубочку. Странно, но Баська даже не гавкнула, спокойно спустилась и улеглась под ноги парню.

– Добрый вечер! – Поприветствовал он. – А я по дороге на пристань решил немного посидеть и полюбоваться закатом. Ну и застрял. Так у вас тут хорошо…

– Здравствуйте! Да, пожалуйста. Это место общее, просто мы за ним ухаживаем. Мой дед из-за этого озера и купил здесь дом. Спасибо вам за пляж, все очень довольны.

– Да, и мы тоже довольны. Такие места нужно сохранять, их не так много осталось вокруг нашего города. А вы учитесь в университете? – Неожиданно перешёл на другую тему Артём.

– Меня зовут Алёна. И я учусь в университете, дизайн – моя специализация.

– Очень приятно, Алёна. Я тоже буду учиться с этого года. На заочном. А расскажите, как там всё устроено, в нашем универе? Нет ли каких подводных течений? Чем дышат студенты? Какие увлечения приветствуются? Если, конечно, у вас есть время.

– Я не из тех, кто идёт за всеми. В общественной жизни не принимаю участия. Если в спортивном зале насаждается гандбол, то я больше люблю играть в волейбол. Или если все идут на тусовку по поводу каких-то очередных выигранных олимпиад или конкурсов, то мне интереснее в библиотеке или за компьютером. А ещё я очень люблю поездки за новыми идеями. Моя мамочка ездила в такие экспедиции, когда училась. А теперь я. Даже не знаю, что вам рассказать.

Она уселась рядом, наконец. С озера веяло холодком. Алёнка поёжилась, задела своим плечом горячее плечо Артёма. Светло-русая девушка, как кусочек льда, и сильно загоревший парень, как язык пламени… От этого прикосновения вздрогнули оба.

– Вы замёрзли? – поинтересовался Артём, – мне нечем вас укрыть. Днём было очень жарко. Я налегке. Да и не люблю таскать за собой котомки. Всё моё – в кармане джинсов. Может, вам пора домой?

– Мой дом за спиной. Будет нужно, я сама разберусь, куда и когда мне пора. А вы, пожалуйста, идите. Только на последний катер уже опоздали. Придётся на дорогу, ловить маршрутку.

– Я вас чем-то обидел? Извините. Всего доброго.

И встал, задев собаку. Та что-то прохрюкала и завалилась прямо на ноги молодого человека. Артём попытался обойти её, но она опять проделала те же кренделя. Ну не наступать же на чау-чау. Он растерялся. Попытался руками отодвинуть приставалу, не тут-то было. Она развалилась поперёк ступеньки и подняла голову, недовольно порыкивая.

– Вальса, пропусти человека. Ты что? – Алёна недоумевала, никогда её собака так не вела себя.

Та даже ухом не повела. Артём сел, собака спустилась и легла на его ноги. Он встал, она взметнулась на ступеньку и улеглась поперёк. Сел, чау-чау спустилась. Встал, улеглась в проходе. Это развеселило Артёма. Он сначала заулыбался, появились ямочки на щеках. Алёнка даже засмотрелась на него, настолько улыбка шла этому человеку. А потом и расхохотался. Девушке тоже стало смешно, и они уже вдвоём смеялись от души.

– Что у вас так весело? – голос отца прозвучал с верхней ступеньки, на которой он стоял с фонариком в руках.

– Да вот, папа, наша собака не хочет отпускать Артёма. Она, наверное, влюбилась в него. Вот смотри.

И они продемонстрировали Сергею Андреевичу выкрутасы Баськи. Он тоже рассмеялся.

– И что будем делать? Придётся укладывать Артёма на подстилочке вместе с собакой. Только боюсь, его уже дома заждались. Ольга с Виктором едут в город, могут подвести.

Они кое-как урезонили чау-чау. И поднялись в дом. Баба Зина сразу усадила Артёма пить чай, пока Караваевы собирались. Он не отказался, нахваливал бабушкины рогалики и рассказывал, как заваривала чай его мама.

– Очень приятно было познакомиться. Не обижайтесь, Алёна, если что не так.

– Прям, не поминайте меня лихом, – прокомментировала девушка. – И вам всего доброго.

Дети Столетовых отлично отдохнули, надышались свежим воздухом, накупались, наелись бабушкиных вкусностей. Мальчишки помогли деду с садовыми работами. У них был отличный сад. Его давно посадил дед. Мама Лена и Ольга очень любили яблоки, и это стало первопричиной посадки яблоневых деревьев. Ну и завертелось: и груши, и сливы, и вишни, и даже черноплодная рябина и облепиха появились в саду у дяди Вани. Малина, смородина, крыжовник и даже черника – любимое место в период собирания урожая для всех домочадцев. А потом варенье, компоты, желе и джемы стройными рядами заполняли бабушкину кладовую. И в эти последние дни лета работы в саду хватило всем. Было уже не так жарко, солнце не обжигало кожу, и Алёна решила немного позагорать. В жару ей это было недоступно – она сгорала сразу. Надела купальник и залезла в заросли ежевики. Она у деда была неколючая, такой сорт, но сильно пачкающаяся. Через пять минут, начиная с губ, Алёна вся была тёмно-малиновая. Этого девушка не учла. Нужно было где-то помыться, чтобы никто не видел, а то это станет предметом насмешек и подколок на всю оставшуюся жизнь. Пришлось пробираться за кустами к маленькой пристани. Бухнувшись в озеро, Алёна вскрикнула – вода была холодная. Рядом кто-то нырнул и схватил её, пытаясь выволочь на берег.

– Что вы делаете? Отпустите меня, – закричала девушка.

– У вас всё в порядке? Вы закричали, и я подумал, – на неё смотрел Артём своими янтарными глазами, при этом держа крепко в своих руках. – Я подумал, что вы тонете.

– Да я плаваю, как рыба. Просто вода холодная. Да отпустите вы меня.

– Боже, в чём это вы?

– Да вам-то что? В дёгте пополам с чернилами.

– А это отмывается? Может вас песочком потереть или наждачной бумагой тоже можно. А ещё хлорка помогает пятна выводить.

– Какие познания. Вы бы шли, куда шли. Я сама прекрасно справлюсь. До свидания.

– Я шёл к вашей бабушке. Она просила привезти ей рецепты моей мамы. А вы своим визгом сбили меня, как пьяного лётчика. Вот как я теперь пойду? Весь мокрый? А в город как мне прикажете добираться? Давайте я помогу вам отмыться-оттереться, пока моя одежда немного подсохнет. Давайте-давайте, сзади вы всё равно ничего не увидите.

И вылез на мостки, вытащил Алёну, разделся, разложил джинсы и майку под солнцем и приступил. Носовым платком, чистым и хорошо пахнущим, вытер сначала ей губы, а потом и всё остальное. Девушка сидела, как под гипнозом. Вид обнажённого торса, такого ладного мужского тела, ввёл её в ступор. Загорелый Артём, волосатая грудь, так близко от неё его глаза и губы… Но когда он повернул Алёну, сильно замазанную именно спереди, она подскочила, прогоняя наваждение.

– Что вы со мной как с маленькой девочкой? Я сама.

– Да, пожалуйста. Осталось только впереди. И я думаю, надо проплыть немного, закрепить успех. Ну, вперёд!

И нырнул. Долго плыл под водой, вынырнул и лёг на спину.

– Раскомандовался, – проворчала Алёнка, засмотревшись на пловца, легла на мостки, намочила платок.

И в этот момент прямо перед её лицом из воды показалось лицо Артёма. Он улыбался такой лучезарной улыбкой, что у Алёны защекотало где-то в животе, так он был хорош. Мокрые волосы, смеющиеся глаза, широкие плечи… И ямочки…

– Что? Не получается?

– Всё получается. В воду не полезу. И так холодно. Вылезайте уже. Пойдём к бабушке.

– Нет, я ещё немного посушусь. А вы идите, если хотите.

– Вы разрешаете? Премного благодарна.

И быстро поднявшись по лесенке, исчезла за забором.

А он пропал. Теперь это было очевидно. Без этой девчонки ему и свет белый не мил. Артём засыпал с её именем и просыпался. Он поймал себя на том, что разговаривает с ней, когда остаётся один. Объясняет ей основы мироздания, его мироздания – она, только она, целиком и полностью, в центре Вселенной. Дальнейшая жизнь без Алёны не имеет никакого смысла. Но он женатый мужчина, хотя развод – не проблема. Его даже не пугало, как отреагируют её родители на его чувство. А то, что к нему пришла настоящая любовь, это факт и аксиома в одном лице. Главное, как признаться ей, этой красивой и горделивой девчонке, семнадцати лет отроду? Она такая юная, такая искренняя, такая естественная… Такая желанная. Но что он может для неё сделать? Чем осчастливит её жизнь? Артём только в начале своих грандиозных планов. Ему надо крепко встать на ноги, определить своего брата, и разобраться уже с Оксаной. Ведь их совместная жизнь сама собой сошла на нет. Они не спят уже больше двух месяцев. Да даже домой Артём старается прийти совсем поздно, только чтобы отдохнуть. «Так, берём себя в руки. Идём к бабушке Зине. И сегодня же вечером решаем вопрос с женой. Пошли…» – уговаривал себя молодой человек.

А Алёна, стоя под душем, физически ощущала на себе его руки, прикосновения к губам, такие осторожные и нежные. Что это с ней? В руке зажат платочек… Ах, какие сентиментальности! И выбросила его в ведро. Сделала сильнее струю воды и смыла с себя все эти глупости. Ну, так ей казалось… Она слышала, как Артём пришёл, поняла, что бабушка усадила его пить чай. Мужской голос долетал до неё, действовал как гипноз. Даже шевелиться не хотелось, просто слушать. Да, ей действительно показалось, что это всё глупости. Сердце ухало, душа пришла в полное смятение, мозг отказывался работать… «Так, спускаться нельзя» – подумала девушка.

– Алёна, ты где? Иди чай пить. И братанов зацепи, – приглашала бабушка.

"Да, нужно с братьями идти." Они её всегда дисциплинируют. Она оделась и спустилась вместе с близнецами. На Артёма не смотрела, слушала бабушку. А та расхваливала рецепты, привезённые им, и приглашала в ближайшие выходные в гости. Она как раз напечёт любимые его мамой вкусности. Молодой человек поблагодарил и откланялся.

– Какой приятный парень! Внимательный, всем интересуется. А слушает как. Прямо хочется рассказывать и рассказывать. А ты что-то с ним не контачишь, внуча. Не нравится?

– Ба, а где Сергей с Алёшкой? И когда мы будем уже перерабатывать ягоды? – Перевела разговор в другое русло Алёнка.

Артём зашёл по пути домой на завод. И застрял, помогая выточить сложную деталь для их гоночной машины. Его подопечные серьёзно увлеклись этой идеей. А сам он мечтал о гонках ещё в школе. Но возможность приобрести машину появилась только несколько месяцев назад. А переделка стоила даже больше, чем сама машина. На выходе из цеха неожиданно столкнулся с отцом Алёны.

– Где тебя носит, Артём? Сегодня же выходной.

– У нас только в выходные есть возможность спокойно поработать над переделкой машины.

– Ты беги домой, у тебя там скорая была. Сказали, ничего страшного. Я приехал поговорить. Отложим.

Артём жил, можно сказать, во дворе завода. Через минуту он уже поднимался в квартиру. На кровати лежала Оксана, бледная и беспомощная.

– Что случилось? Почему не позвонила? Я в цеху был, рядом.

– Ты же сказал, что в Озерки поехал по делам. Ну, зачем тревожить по пустякам?

Вот в этом она вся, Оксана. Тихой тенью живёт с ним, принимает безропотно жизнь, как она есть. Ему иногда становилось непонятно, как она жила до него, одна? Мама Оксаны обитала в деревне, растила внуков от старшего сына. Ей хватало забот.

– Так что случилось?

– Её хотели забрать в больницу, но она отказалась. У неё там что-то с ребёнком. – вклинился младший брат

– С каким ребёнком? – не понял Артём.

– Уже четвёртый месяц, а она только узнала, – продолжал объяснять Колька.

– Как четвёртый? Почему только узнала? Женщины же должны чувствовать, или как там… Ну, понимать, что что-то происходит в их организме?

– А она не чувствовала, поэтому врач и хотел её забрать. А она отказалась, даже бумажку подписала какую-то.

– Оксана, что ты молчишь? Почему не поехала? Что за легкомысленность.

– Я завтра к гинекологу схожу с утра. И всё проясню. А чего сейчас воздух колыхать? Кому я там нужна в воскресенье?

– А делать-то что? Что тебе нужно?

– Колька уже сгонял, всё принёс. Сказали, лежать пока. Вот, лежу.

– Так, завтра вместе пойдём. Ну, сюрприз, так сюрприз.

Вот и решилась его дилемма: когда признаться Алёне, сейчас или дождаться 18-летия. Надо взять себя в руки. Артём давно верил в знаки, знаки судьбы – ничего не происходит просто так. Значит, на сегодняшний момент, здоровье Оксаны и их будущего ребёнка перевешивает все чувства, даже такие сильные, как у него. Получится ли? И что делать дальше? «Алёнушка, чудо моё! Пусть только у тебя всё будет хорошо! Моё сердце отдано тебе, единственной моей. Даже, если жизнь разведёт нас. Но нужно ли тебе это? Время покажет…» – Артём умел расставлять приоритеты, но не учёл того, что душа – живая, и не поддаётся никаким знакам.

Алёна всю неделю готовилась к встрече со своим пиратом. Она уже поняла, что он заполнил все её мысли, влез в башку бестолковую. Она же знала, что Артём женат. Но сердце не принимало во внимание это обстоятельство. Его смеющиеся глаза на загорелом лице, улыбка во весь рот, ямочки на щеках стояли перед глазами и днём, и ночью. А смех звенел в ушах. «Неужели я влюбилась? В этого чужого мужа? Как это могло произойти со мной, такой умной-разумной?» – Этот вопрос висел в воздухе.

А ответ нашёлся сам собой.

Сергей Андреевич, папа Алёнки, каждый день за вечерним чаем рассказывал о своих делах и задумках и выслушивал всех членов семьи, на этот момент находящихся в доме. Алёнке нечем было поделиться, она только готовилась к поездке по югу России. В сентябре там красота, не жарко, а купаться можно до октября. Она слушала всех, что-то комментировала, что-то подсказывала. И пропустила мимо ушей сообщение о каком-то отцовстве. А папа уже говорил, как он доволен заводской бригадой, какие они целеустремлённые, стараются вникнуть во всё сами. Отличная получится команда для гонок во главе с будущим папашей, который сияет, как пряник, и от него можно спички зажигать.

Алёна всё поняла. Это Артём – будущий папаша. А что здесь удивительного? Его жена подарит ему ребёнка. Конечно, муж рад. И разве он обещал Алёнке что-нибудь? Даже не намекал. Что она себе придумала? И кому это интересно, кроме неё самой? Завтра же в город, надо заняться сборами и выкинуть всё, мешающее жить дальше, из головы. Она так и сделала, только сердце постоянно выигрывало в борьбе за независимость от мозгов.

Алёнке очень нравилось учиться. Она была благодарна судьбе за возможность заниматься тем, чем ей больше всего хотелось. И мама рядом: и подскажет, и научит, и что-нибудь ультрановое придумает, а Алёне потом разгребай. Но интересно же. И поездки, и волейбол, и танцы, и рисование с натуры, и отдых со своей семьёй – всё было прекрасно. Но к пятому курсу, последнему, надо было что-то решать конкретно. Чем она будет зарабатывать на жизнь? Ей скоро двадцать лет, в 21 Алёнка получит диплом. Конечно, есть мама и её друг Костик, с которым она дружит всю жизнь. У них большая студия дизайна. И Алёнке будет чем заняться, да она уже не раз пробовала свои силы на этом поприще. Но ей хотелось чего-то своего. Например, продолжить образование, но в какой области, она ещё не решила. Друзья мамы Лены, Витторио и Алиция, пригласили её на преддипломную практику к себе в Италию. Но они занимаются, в основном, модой. А Алиция ещё и отличный фотохудожник. Конечно, у них есть чему поучиться. И Алёнка согласилась на это предложение. Но только из соображений расширения кругозора и получения новых навыков. А дальше? Что-то, мадам, растерялась.

После третьего курса, сдав досрочно основные экзамены, Алёна по линии обмена студентами уехала на два месяца на Дальний Восток. Их группа побывала в Китае, Корее и Японии. Последнюю неделю жили у Люсьены, подруги мамы. Там девушка познакомилась с одним из её сыновей, Вадимом Вересовым. Морской офицер, красавец и очень интересный собеседник. Они быстро нашли общий язык. Он забирал её после занятий, где-нибудь кормил, показывал город, просто гуляли, как старые знакомые. Но служба есть служба: он ушёл в поход на полгода, взяв с неё обещание встретиться ещё раз. Где и как, не обсуждалось. Вадим понравился Алёнке, но как друг, взрослый, всё знающий и понимающий. Она не видела себя рядом с ним. И на вопрос Люсьены так и ответила. Было видно, что женщина расстроилась. Вечером она звонила маме Лене и печалилась по этому поводу. Второй сын Люсьены, Владислав, был женат очень удачно, как считала его мама. У неё уже был внук от него. А о такой партии для первого, как Алёнка, она даже и не мечтала. Но очень бы хотела.

– Алёночка, девочка, не решай сейчас. Жизнь сама подскажет, как тебе поступить. Вы слишком мало знаете друг друга.

Да, наверное, Люсьена права. Но как же быть с тем фактом, что совершенно не зная Артёма, она влюбилась в него сразу, как только посмотрела в его глаза. И с годами Алёна всё сильнее понимала это. И то, что он не её мужчина, тоже. Его жена, Оксана, очень тяжело выносила своего сына. И после родов долго лежала в неврологии. Это ей рассказала Ольга, куда по просьбе папы Сергея определили женщину. Артём разрывался между работой, больницей, учёбой, братом и маленьким сынишкой, Егоркой. Он кое-как уговорил мать Оксаны помочь с ребёнком. И даже платил ей за это деньги. Эти подробности Алёна узнавала то от папы, то от Ольги. И бабушка Зина помогала ему, чем могла, передавала что-нибудь вкусненькое через Кольку. Младший брат подружился с Дэном и Данькой, их кадетами. Они встречались в городе, вместе лазили в автомастерские, болтались под ногами, пока их не обязали следить за порядком вокруг машин и в самих машинах. Они очень гордились, что у них есть дело. А Артёму пришлось на время отказаться от своей мечты. Он только один раз, самый первый, участвовал в автогонках. А потом передал это дело заводским пацанам. И они не подвели своего бригадира. Папа Серёжа и Виктор часто обсуждали сложившуюся ситуацию, взяли на себя контроль за подготовкой к соревнованиям и очень радовались, что получилась такая слаженная и мастеровая команда. Заводские пацаны один за другим уходили служить, на их место приходили другие. И всё начиналось сначала. А Артём строил свою жизнь, делая упор на учёбу. В машиностроительном знания давались ему легко. Он закончил за год два первых курса, сразу перескочив на третий. А в университете ему было довольно сложно. Алёна встречала его там несколько раз. Они здоровались или просто кивали друг другу. Не разговаривали. Но девушка понимала, как ему трудно, что он очень устал. Запавшие глаза, круги, загар совсем сошёл, и кожа была какая-то сероватая. Она даже спрашивала у Ольги, не болеет ли он.

– Да он здоров, как бык. Ему бы отоспаться по-человечески, и он горы свернёт. Такой парень классный. Навалилось на него немало. Как справляется, даже не знаю. А Оксана его просто симулянтка. Она давно уже пришла в норму, но нашла зону комфорта и не хочет из неё вылезать. Я ему сказала прямо, но он её жалеет. Дай бог силы и терпения этому человеку.

После этого разговора Алёна решила поговорить с Артёмом, как-то ему помочь. И такая возможность предоставилась. Когда у Алёны находилось свободное время, она с удовольствием принимала участие в волейбольных баталиях. Вот и в этот раз они бились с командой машиностроительного института. И проигрывали. Институтские девчонки, все как на подбор, были высокие и здоровые, больше похожие на гандболисток (как потом выяснилось, так оно и было). Они в первые же минуты вышибли капитана университетской сборной, а потом и ещё одну девочку. Остальные стали побаиваться и уходить от прямых подач, которые летели как ракеты. Нарушения правил, вроде, не было. Но играть стало невозможно. Алёна вышла на замену и попыталась принять мяч. Он вылетел на трибуну, где сидел… Артём. Тот его поймал и перебросил подающей со словами: «Так держать, машинострой!» Ах так! Мы ещё и болеем за своих. Причём разыгрывать мяч, ставить блоки и даже принимать достойно у своих не получалось. Машинистки выползали только за счёт подач. Спортивная злость – великое дело. И Алёна, собрав все оставшиеся силы, храбро подставила руки. И пошло-поехало. Постепенно и университетские девчонки, поняв, что противник-то играть не умеет, пошли в атаку и выиграли с минимальным перевесом. Но всё-таки. В раздевалке показывали друг другу руки: у всех до локтя синели кляксы. А у Алёнки ещё и плечо было выбито, и коленка. У кого-то ещё что-то. В общем не игра, а расправа какая-то.

Немного прихрамывая, великая волейболистка, закинув сумку за спину, вскрикнула от боли. Забыла про повреждённое плечо. Сумка упала, а она схватилась за руку, сильно прижав её. Да, в этот раз что-то сильно её пощипали.

– Артём, ты с нами?

– Нет, у меня ещё дела. Езжайте. – Голос, который Алёна не слышала больше года, пробрал её с ног до головы.

А вот и он сам.

– Здравствуйте, спортсменка. Вид у вас нерадостный, вроде выиграли. Мы общипанные, но непобеждённые?

Алёнке вспыхнула от несправедливости такой.

– Идите уже куда шли. Ваши комментарии излишни. Вас ваши гренадёрши звали, вот и шуруйте. И когда будете блины им нанизывать, сами поаккуратнее, а-то ещё надорвётесь.

Артём расхохотался. Девушка резко встала, чтобы уйти, но предательская нога поехала по скользкой плитке, и она угодила прямо в руки этому клоуну. Вишь, развлечение нашёл. Алёна вывернулась и опять ойкнула, задев его плечом. Чёрт знает что. Она схватила сумку и поковыляла к выходу, держа руку наперевес. Но дверь ей открыл он. И выдернул сумку. И, взяв за здоровую руку, потащил к машине.

– Куда вы меня тянете? Я никуда не поеду.

– Поедешь, – неожиданно перешёл на ты Артём – к Ольге. Пусть проверит тебя на предмет здоровья и тела, и головы.

Алёнка вырвалась. Всё её существо недоумевало. Почему он так разговаривает с ней? И на ты? С какого перепугу?

– Отдайте мне сумку. Я прекрасно доберусь сама туда, куда мне надо. А с вами мне не по пути. – Она дёрнула за лямки и чуть не заорала от боли.

– Алёна, я тебя не съем. Просто довезу до больницы. Мне всё равно туда. Не артачься, прошу тебя. И извини. Ну правда, я же вижу, что у тебя плечо вывихнуто. Нога вон тоже еле ползёт. Поиграли. На фиг такой волейбол? Пожалуйста, садись.

Она попыталась что-то возражать, но боль в плече возвратила ей разум. И Алёна полезла в машину. Опереться на ногу не получилось, вперёд плечом ещё неудобнее. Она растерянно посмотрела на Артёма. Тот подхватил её на руки и усадил на заднее сидение.

Всю дорогу они молчали. Уже перед самой больницей он сказал:

– Ты извини, что я вдруг заговорил на ты. Мне стало жалко тебя. Ты из всех мне самая близкая, я переживал, видел, как вы боролись с нашими гандболистками. Это неспортивно. И вашему руководству оставлять так эту ситуацию нельзя. Но если хочешь, перейдём опять на вы.

– Да ладно, что уж там. Но вот жалеть меня не надо. Это же спорт, командная игра. И жалость здесь неуместна. Расслабляет. У тебя, случайно, воды нет?

– Есть. Вон там, в пакете.

– Это ты для больницы приготовил?

– Нет, в больнице кулеры везде. Я много пью, всегда запас есть.

Артём остановился. Вытащил бутылку. Открыл.

– Давай сначала ты, а потом я. И поцелуемся. Мы же теперь друзья? – и чмокнул Алёну в щёчку.

Почему-то именно в этот момент, она поняла, что пустое место для него. У неё в душе бушевал пожар, ей хотелось плюнуть на все предубеждения, обнять его и целовать-целовать. А он улыбался своей неповторимой улыбочкой, и спокойное лицо ничего не отражало. И помощь её ему совсем не нужна. Как она ошибалась…

Артём последний год и жил и не жил. Известие о скором рождении сына (ему так хотелось именно сына) перевернуло всю его жизнь. Да ещё прибавились проблемы со здоровьем Оксаны. Он так боялся за своего ребёнка, выполнял все капризы жены с полраза. Работал по две смены, чтобы заработать побольше денег. Забросил Кольку. Хорошо, что он сдружился со столетовскими близнецами и был под контролем Сергея Андреевича. Учёбу тоже не хотелось откладывать на потом. Всё-таки ему скоро 23. Время и так упущено. Да ещё и машины. Хоть разорвись. Но при всей загруженности, он находил время, чтобы хоть издалека, хоть одним глазком посмотреть на свою любимую Алёнку. И в университете, и в Озерках, и в городе, и где-то ещё он находил её, но не подходил. Запретил себе даже думать о ней, даже вспоминать, а уж мечтать и подавно. Узел, который завязала с ним жизнь, держался крепко. Артём не мог бросить не очень здоровую женщину, носившую его дитя. Поначалу пытался найти выход, придумывал всяческие оправдания себе. Но потерпел поражение. Одно немного успокаивало – он не успел признаться Алёне в своей любви. Пусть девочка живёт в своём прекрасном мире. У неё всё впереди. Зачем он ей? Да она и не подавала ему никакого повода. Но совсем не видеть её он не мог. И на матч пришёл только из-за этого. Всё его существо радовалось возможности вот так смотреть на неё, не прячась, и даже слышать. Но не расслабляться. В его будущем Алёнки нет. Но надежда? Надежда умирает последней. И Артём решил: он будет, по возможности, рядом с ней. Вдруг девушке понадобится его помощь?

Вернувшись с Дальнего Востока, Алёнка не поехала с Серёжкой и Алёшкой в студенческий лагерь. Она устала от поездок, перелётов и переходов. И отдыхала в Озерках, помогала бабуле, как раз шла пора заготовок. Они много разговаривали обо всём, с бабой Зиной не было запрещённых тем. Детвора резвилась во дворе, там для них всё было оборудовано. И спортивная площадка, и теннисный стол, и бадминтон, и купание в озере. Но они просились на большую воду, им хотелось понырять. А их озерцо не настолько глубокое. И Алёна потащилась на пляж. Ей-то как раз совсем не хотелось нырять…

Отдыхающих было немного. Они сразу нашли место под грибочком, девушка не любила солнце. И её дьяволята, девятилетние близнецы Андрюшка и Надюшка, и олина Полинка, сразу же рванули на мостки. Но нырять с них им не понравилось, и они уговорили старшую сестру подставить им свои хрупкие плечи. По очереди залезали, и, в основном, пузом, бухались в воду. Им было страшно весело, а у Алёны уже начинала ныть спина. С девчонками ещё куда ни шло, но когда на неё карабкался Андрюшка, ей приходилось нелегко. Но отказать им не могла. И когда опять подошла очередь брата, и сестра приготовилась к приёму толстапы, она почувствовала, что кто-то стоит сзади неё. Резко повернулась и оказалась нос к носу с Артёмом.

– Привет! Ну ты даёшь? Они же тебя затопчут. Вон какие плечи уже красные – и, зачерпнув воды, полил на неё, а остатки смёл рукой. – Я заменю тебя, а ты присмотри за моим сыночком. Вон он впесочнице сидит с твоими девчонками.

Алёна что-то хотела сказать нелицеприятное, но увидев малыша, растеряла все буквы.

– Ой, какой хорошенький!

Мальчишка, и правда, был как с картинки. Беленький, сбитый бутузик с голым пузом и папиными глазами … Он сидел в песке и ждал очередную паску, чтобы разбить её лопаткой. Ему было очень весело. Смеялись и девчонки, заразившись от малыша. Улыбались и Алёна с Артёмом.

– Ну дядя Артём, вы же обещали, – загнусавил Андрюшка.

– Я присмотрю, не волнуйся.

Алёна улеглась животом на песок напротив мальчишки и, отпустив девчонок, сооружала пасочки, одновременно показывая Егорке, как он сам может это сделать. Они увлеклись. Оба. А Артём поглядывал в их сторону, и сердце разрывалось на части. Два самых любимых человека, вот так, рядом. Мечта… Но только мечта.

Накупавшись, молодняк улёгся загорать. Артём пошёл за мороженым. Егорка, сильно размахнувшись лопаткой, ударил себя по лицу. Алёна схватила его, прижала, стала успокаивать. И он, зацепившись ручкой за её шею, уткнулся прямо в грудь чужой тётке и перестал плакать. А когда вернулся папа, мальчик сопел в две дырки.

– Устал, малыш. Дай мне полотенце в сумке, не могу достать, – попросила девушка.

Она накрыла мальчугана, и стало как-то уютно на этом загородном пляже. Присев рядом, Артём понял, что счастливее его нет на земле, ну хотя бы сейчас. Они ели мороженое и молчали. И молчать было так хорошо…

– Артём, в чём дело? Я тебя жду. А ты? Кто это? Почему она держит нашего сына? –Раздался визжащий голос, видимо, Оксаны.

Егорка проснулся. Обиженно заплакал. И Алёнка инстинктивно начала укачивать его.

– Что ты орёшь? И где ждёшь? Мы разве договаривались о встрече?

– Около машины. А ты не идёшь. Ну теперь понятно, почему. И забери у неё сына. Пусть своих нарожает и укачивает.

– Ну вы же даже не дёрнулись, чтобы успокоить мальчика. Пожалуйста, забирайте.

Но женщина развернулась и пошла восвояси.

Алёна была поражена. Лицо этой молодухи, внешне привлекательное, не отражало никаких эмоций. Пустые глаза, даже когда возмущалась. Ни один мускул не дрогнул. Маска.

– Артём, твоя жена хорошо себя чувствует? Оля сказала, что она совершенно здорова. Но что-то не верится.

– Ты что, интересовалась здоровьем Оксаны? Зачем?

– Я интересовалась твоим здоровьем. Просто моя тётя пожалела тебя. Она уверена, что твоя жена пользуется своим положением и вешает лапшу на уши. И насколько я знаю, Ольга и тебе это говорила.

– Говорила. Но ты же сама сказала, что у Оксаны нездоровый вид.

– Извини, я лезу не в своё дело. Просто я всегда была уверена, что у счастливой женщины горят глаза, и она сама излучает вокруг себя это счастье. Во всяком случае, мои родители именно так и живут. Ещё раз извини. Бери Егорку и иди уже. Да и нам пора.

Лучше бы Алёнка не видела эту женщину. Она и не хотела. Представляла её красоткой, минимум Джулией Робертс. Ей казалось, что рядом с Артёмом любая женщина расцветёт. Она даже завидовала. Может, Алёна ошиблась в нём? Может, он не такой уж супер-пупер? И всё гораздо проще. Он любит Оксану, а любовь, как известно, слепа.

Дома девушку ждал конверт. Давно уже никто им не писал. Послание было от Вадима. Видимо, это пока единственное, чем он мог себя проявить. Папа Сергей так и сказал.

– Им нельзя афишировать своё местонахождение. Поэтому и пересылают, как правило, через домашних. В данном случае, через Люсьену. Видишь, штемпель Владивостока?

Вадик писал ей, что всё время вспоминает их встречи и разговоры. Что очень хочет услышать голос Алёнки. Может, удастся позвонить, и он будет счастлив. Простое душевное письмо. Девушку задело за живое. А когда она дошла до постскриптума, удивилась. Вадим просил её посетить какой-то салон. Там она всё поймёт. За ужином Алёна была какая-то задумчивая. Мамочка с бабушкой переглядывались, все же были в курсе получения письма от моряка. Но решили пока ничего не спрашивать. Алёна уехала в город. А утром посетила салон, подарков, как выяснилось. И там ей вручили букет разноцветных роз (Вадим забыл спросить, какого цвета она предпочитает, поэтому и заказал всех оттенков). И очень красивую статуэтку девушки, отдалённо напоминающую Алёну. Вечером она позвонила во Владик и попросила Люсьену передать Вадиму её благодарности. Потом она ещё не один раз посещала это место и получала заряд положительных эмоций.

Вадим приехал на 20-летие Алёнки, в марте. Он никого не предупредил. Просто вошёл, поздоровался, передал приветы и подарки и остался на неделю. Как будто он тут и был. Бабушке и маме сын Люсьены понравился сразу. Папа Сергей поначалу приглядывался, но потом понял, что этот взрослый капитан (он был старше Алёны почти на десять лет) ведёт себя очень достойно. Особенно по отношению к его дочери. Он с неё пылинки сдувал, носился как с хрустальной вазой. Этот Вадим напомнил Сергею Столетову, как он сам в своё время ухаживал за мамой Леной. Похожая ситуация. Да и Алёнка как-то похорошела от такого внимания. Она, конечно, не ожидала, что Вадим так неожиданно объявится, но ей было очень приятно. И, впервые за последние годы, почти не вспоминала про Артёма. Они с Вадиком много гуляли, Алёнка показывала свой город, свои любимые места. Причём, девушка убегала с уроков, чего с ней никогда не было. И именно это обстоятельство навело ответственную студентку на мысль, что делает она это ради Вадима, ради того, чтобы побольше побыть с ним.

В один из дней решили выехать на берег реки на машине папы Серёжи, и Алёна рисовала, а он сооружал костерок, жарил какую-то вкуснятину, нахваливал художницу и просил подарить ему «это произведение искусства». Они много смеялись, рассказывали друг другу про себя, поедая приготовленные на огне вкусности. Ближе к вечеру стало прохладно. И Вадим, посадив Алёну на маленький стульчик, накрыл её пледом. Закат над рекой, как будто специально для них, разукрасился всеми оттенками оранжевого и жёлтого. И даже кое где розовым и малиновым. Ну просто чудо.

– Какая красота! Вот бы нарисовать. Но я не успею даже начать.

– Ничего нет красивее тебя, Алёна! И я люблю тебя!

Девушка растерялась. Так неожиданно это прозвучало. А главное, в момент буйства красок природы. Как будто она, эта природа, присоединяется к сказанному.

– Ничего не говори. Просто знай, что у тебя есть я. Молчать больше не могу. Да и зачем? Это же так очевидно – я тебя люблю. С первого взгляда, с первой секунды. И с каждым днём всё больше и больше. Я не тороплю тебя, готов ждать хоть всю жизнь.

Он сел перед ней, заглянул в её испуганные глаза.

– Я никогда не причиню тебе зла. Верь мне. Можно тебя поцеловать?

Молчание – знак согласия. И Вадим поднял Алёнку вместе с пледом, как куклу, и нежно-нежно прикоснулся к её губам. И ей, вдруг, тоже захотелось его поцеловать, что она и сделала. И тогда уже бравый капитан, прижав свою любимую к груди, стал целовать её по-настоящему, держа на весу. Донёс Алёну до машины, посадил к себе на колени, и не мог уже оторваться от её губ, таких сладких, таких нежных, таких беззащитных.

День рождения отметили дома. Веселились от души. Только Алёшка, поняв кто для Алёны Вадим, напился и пытался «набить морду этому старому морскому волку». Получилось смешно, и папа Серёжа увёл его спать, чтобы он уж совсем не опозорился. А Вадим раскрылся с ещё одной стороны, он хорошо играл на гитаре. И они с папой Сергеем по очереди показали целый концерт. И так здорово это у них получилось. И все понимали, что этот просоленный морской капитан играет только для своей Алёны. Да он всё делает только для неё.

Улетал Вересов следующим вечером. Он был в морской форме, ему сразу с самолёта надо было куда-то по службе. Обнимая свою светловолосую, зеленоглазую любимую, он шептал ей, понизив голос до хрипа.

– Если бы ты знала, что творится в моей душе. Остаться я не могу, ремонтные работы для нас очень важны. А потом сразу в поход. Мы можем не увидеться почти год. На одно только надеюсь – услышать от тебя "да".

Алёнка заглядывала в его карие глаза, такие добрые, такие несчастные сейчас. И обнимала своими тоненькими ручками этого большого, ставшего ей близким, человека. Она, пока, ничего не могла ему сказать. Просто не знала, что нужно говорить. Ей очень не хотелось с ним расставаться.

– Вадим, я буду ждать тебя. Через год закончится моя учёба. Жизнь покажет, что будет дальше. А пока мне так не хочется, чтобы ты уезжал.

Они стояли перед выходом на взлётную полосу. Уже несколько раз объявляли посадку. И повторили ещё раз.

– Ну всё, моя родная девочка. Береги себя, – крепко поцеловал и ушёл, не оборачиваясь.

Дома её ждала мама. Она уже не могла молчать.

– Алёна, ну так же нельзя. Мы же извелись все. Ну хоть что-нибудь у тебя есть нам сообщить? – Как-то по-еврейски начала она. – Бабуля пол аптеки корвалола уже выпила. Не молчи!

– Мамочка, я сама не знаю ничего. Пусть пройдёт время. Не мучай меня сейчас. Мне надо разобраться, расставить всё по полкам. В данный момент в моей душе сумбур и неразбериха.

Вышла бабушка. В руках у неё была красиво оформленная коробка. Подарок.

– Я забыла отдать тебе вчера, внуча. И вон тот букет, жёлтые тюльпаны с ирисами. Это Колька принёс от Артёма днём, просил передать. А я закрутилась. Моя любимая девочка, что-то ты плохо выглядишь. Иди отдыхай.

– Я пойду переоденусь, и мы ещё чайку попьём.

Она поднялась к себе, захватив цветы. Села на тахту, уронив голову в тюльпаны. Одно только сообщение, что Артём вспомнил о ней, всколыхнуло её душу. Что такое? Ведь она уже решила для себя, что будет ждать Вадима. Зачем ей этот Артём? Тем более, что она-то ему уж точно не нужна. Сколько раз сказано-пересказано? А сердце ухает, дышать не даёт… Может не вскрывать упаковку? Выбросить, и дело с концом. Надо в душ, под холодную воду. Потом попить чайку. И на боковую. Но выйдя из ванной Алёна решительно подошла к столу, разорвала нещадно бумагу и обнаружила очень интересную вещицу. Она не сразу поняла, что это. Шар из тоненьких проволочек, сваренных как кружево. А внутри часы, барометр и компас. Причём тоже в металлических кружевах. А сверху надпись из цельной проволочки: «Пусть ни время, ни бури, ни пути не властвуют над тобой. Удачи!» Алёна поставили шар на столик. «Что он этим хотел сказать? Ну, всё, голова сейчас взорвётся» – подумала девушка и спустилась с этим подарком на кухню.

– Ой, что это? – спросила мама.

Она обожала такие штучки. На всяких развалах находила предметы старины и реставрировала их. Хорошо, что в студии нашлось место для музея. А-то бы музей был у них в доме. Одних подстаканников отреставрировано штук двести.

– Это, мамочка, новодел. А не то, что ты подумала.

Вошёл отец. Тоже чайку попить.

– Это работа Артёма. Я же говорил, у этих парней золотые руки. Запчасти для машин сами верстают. Да какие. Импорту делать нечего.

– Так что это? – спросила бабуля – Внешне очень красиво, а как с применением в быту?

– Часы, барометр и компас. Что непонятного. И надпись. Вот как он это делает? Даже не видно, где буквы спаяны. Виртуоз.      Замечательная вещь. Я потом тебе покажу, как батарейки менять. Ну, давайте чайку попьём. Зинка, тащи малышей.

И жизнь потекла дальше. В этот раз Вадим не только присылал весточки в ставший уже родным салон подарков, но и звонил. Редко, но зато разговаривать можно было долго. Он рассказывал Алёне обо всём, что с ним происходило, а она о своих, таких незначительных новостях по сравнению с серьёзными задачами, которые решал её капитан. Но он настаивал и внимательно слушал про лекции, экзамены, спортивные соревнования, походы в кино, театры, концерты. Даже о проделках братьев и сестёр. И хохотал вместе с Алёнкой, оправдывая и заступаясь за детей. И каждый раз, говоря ей о своей любви, о том, как скучает, и как ему хочется с ней в кино, и на спорт, да куда угодно, лишь бы с ней, голос Вадима срывался на хрипотцу. И вместо «до свидания» он говорил: «Я люблю тебя!» – и отключался. Алёнка ещё долго сидела в своей комнате, голос Вадима висел в воздухе, душа просила определённости. А её, этой определённости, не было. Алёна даже убрала ажурный шар работы мастера Артёма, чтобы ничего не напоминало о нём. Она знала от Ольги, что Оксана опять лежала в больнице. И что наша врачиха вновь пыталась донести до мужа фальшь и притворство его жены. И он поверил, отправив мать своего ребёнка в реабилитационный центр, довольно дорогой, где та и жила. Её совершенно не интересовал сын, она ничем не увлекалась, кроме отдыха от очередного отдыха. Как сказала Ольга: «Да. Это не жизнь, это диагноз. А в анамнезе – пустота». Артёму пришлось устроить маленького Егорку в круглосуточный садик. И ребёнок находился там на всё время отсутствия отца, гоняющего по всему миру. Артём, осуществил, наконец, свою мечту. Сергей Андреевич, создав свою команду во главе с Грековым, тоже был на передовой. У них стало получаться, чему все автомобилисты были рады. И когда к ним пришла первая победа, отец Алёны протрубил общий сбор и собрал всех, так или иначе причастных к этому событию.

И это опять был август. В саду накрыли огромный стол, человек на тридцать, не считая детей. Хотя большая половина этих детей была уже совсем не детская. Серёжка с Алёной – на последнем курсе. Данила с Денисом и Зинулька тоже заканчивают среднее образование. Олин Ваня учится в техникуме связи и работает по специальности с какими-то вышками. Он так решил, захотел самостоятельности. Остаются в детях только Надя с Андреем и Полина. А Натуська – в промежуточном состоянии. И в этом состоянии она носилась с кухни к столу, назначенная бабушкой Зиной главной, командуя на ходу всеми подряд, чем чинила хаос и неразбериху. Ольга потихонечку ликвидировала последствия деятельности своей дочери, чем очень забавляла домочадцев. И всем было весело и радостно.

Алёнку с Сергеем и Алексеем отправили на пирс подготовить всё к вечерним посиделкам. К тому времени были сделаны поручни и перила, натянут тент, расставлены лежаки. Бригада Грекова поработала на славу, сделав такой царский подарок своему гуру, Сергею Андреевичу. Нужно было ещё расставить маленькие столики, натаскать сидячих мест, пледов, подушечек и т.д. Чтобы всем было удобно. Притащив очередной раз стулья, пацаны решили окунуться. Жара стояла нереальная, градусов тридцать в тени. Алёнка тоже присоединилась, сгоняв домой за купальником. Долго находиться на солнце не могла, сразу сгорала. Проплыв туда и обратно, выбралась на пирс, нырнула под навес и повалилась на лежак. Мокрый купальник приятно холодил, двигаться не хотелось. Кайф!

– Привет!

Алёна подскочила, сразу узнав голос Артёма. Конечно, она была в курсе, что он придёт вместе со всеми. Подготовила себя, заставила поклясться на крови, поранив немного палец, нарезая колбасу и сыр на стол. Но реакция её метущейся души, удивила и расстроила её одновременно. Ну что же это такое?

– Привет! Давно не виделись. Как твой сын?

– Замечательно. Растёт на радость папе.

– А маме?

– Давай только без вранья. Можно подумать, ты не знаешь…

Алёнка не дала ему договорить.

– Вы, уважаемый, не хотели бы сменить тон. И то, что вы думаете, мне совершенно не интересно. Вы куда шли? Так идите.

Из воды вылезли Сергей с Алёшкой.

– Привет! Что вы опять не поделили? У Артёма сегодня праздник, Алён. Можно и поздравить человека, а не отстраивать его, – попытался урезонить сестру брат.

– Поздравляю! – и ушла.

Влетела к себе в комнату. Её всю трясло. То ли от сказанного, то ли от чего другого. Ну чего другого? Зачем? Хорошо ещё, что никто не заметил её состояния. А то объяснять замучаешься. «Надо взять себя в руки, улыбочку, пошла…»

Переодевшись, вышла в сад. Почти все были в сборе. Ждали Ивана Ивановича и Виктора. Точно, что-то задумали. Какой-то сюрприз. На столе пир горой, шашлычки жарятся, аромат мяса будоражит аппетит. Как Алёнка любила свою семью, этот дом, сад, озеро. А ведь Вадим заберёт её отсюда. Надо ли ей это?

Её мысли перебил звук клаксона. Во двор въезжала машина. Джип, заточенный под гонки. Девушка разбиралась в этом, проводя время в мастерских у отца с детства. Он был украшен шариками. А на боку красовалась надпись «Греков». Все заорали, окружили диковинку, кто-то уже полез под капот, кто-то под машину. Ну ненормальные, что с них возьмёшь.

– Так, минуточку внимания. – Голос Сергея Андреевича буквально потонул в гомоне, но его услышали. Все замолчали. – Артём Греков. Вы награждаетесь новым автомобилем за громадный вклад в нашу победу, конечно, не последнюю. Виктор, ключ.

Столетов старший подошёл к Артёму, вручил ключ от джипа и обнял его.

– Ты – молодец. Вы все, настоящие пацаны. Как сейчас говорят, чёткие. И это только начало. У нас ещё всё впереди. Ура! И к столу.

– Ура! – все задвигались, перемещаясь поближе к еде.

А дедушка Ваня вытащил с заднего сидения малыша. Артём уже бежал к нему.

– Ну ты представляешь, мы хотели посадить его за руль, а сами внизу спрятаться. Для смеха. А он по дороге заснул. Да так крепко. Видишь, даже не проснулся. Может, его разбудить?

– Это бесполезно. Он всегда хорошо спит. И столько, сколько считает нужным. Вы идите, Иван Иванович. Я с ним посижу. А потом мы присоединимся.

– Не надо никуда присоединяться. Идите сейчас. Я посижу. Есть не хочу, пить тоже не хочу, так что самое время присоединиться к Егорке, – объявила неожиданно появившаяся Алёна. – Только до дивана донести придётся. Вон какой бутуз, здорово подрос.

Артём сначала хотел отказаться, но Иван Иванович настоял на его присутствии за столом. Праздник-то его, Грекова. И он поплёлся за девушкой в дом.

– Давайте ко мне в комнату, а то здесь тишины не дождёшься.

Положив малыша, его папа распрямился не очень удачно. Он чуть не уронил наклонившуюся Алёнку, да, вдобавок, ещё и попал своей бестолковой башкой ей прямо в нос. Девушка схватилась за лицо и в последний момент оказалась в объятиях Артёма, иначе бы упала.

– Ой, да вы что? Угробить меня решили, Артемий Батькович?

– Извини…те, ради бога. Я не думал, что вы так близко стоите.

– А что вы думаете сейчас? Может, уже отпустите?

– Отпущу, когда вы, Алёна Сергеевна, объясните, почему мы опять на вы. Надо полагать, что наше общение напрямую зависит от моего тона. Если он вам нравится, то на ты, а если нет, то на вы.

– А если у меня распухнет нос, тогда на что?

– Так, надо холод. Что есть в холодильнике?

– Сначала отпустите уже меня. И поскольку мы с вами так близко столкнулись, стали немного роднее, как говорят, переходим на ты. Да беги в холодильник быстрей, а то и правда, распухну, как Нафаня.

Артём принёс курицу. Алёна чуть не покатилась со смеху, вовремя вспомнив про спящего малыша.

– Там только большой кусок чего-то ещё был. А больше ничего. Да и шёл кто-то. Вот я и рванул. Что схватил, то и принёс. Давай я приложу. Ложись.

– Тебе надо идти, ждут же.

– Да они там ржут, как жеребцы. И уже какие-то соревнования устроили. Веселятся, одним словом. Ты глаза закрой, чтобы вода не попала. Лежи спокойно. Я пару минут подержу и пойду. Молчи уже. – Командовал Артём.

Все верхние регистры души не давали ему нормально дышать и говорить, вдохнуть полной грудью из-за близости к ней, из-за того, что под боком у неё сопел его сынишка. Сидя на полу, он разглядывал Алёнку, словно хотел запомнить её всю, до каждой клеточки. Вот сидел бы и сидел так всю жизнь, охраняя любимую женщину и своего сына. Ему больше ничего не надо было. Как бы он хотел, ну прямо сейчас, признаться ей в своих чувствах. Но нет, рано ещё, надо определиться с Оксаной. А что определяться? Вот взять и рассказать всё Алёнке, пусть сама решает, нужен он ей или нет. Артём осторожно снял холод и понял, что девушка дрыхнет, причём одной рукой придерживает Егорку. Артём нашёл какое-то покрывальце, накрыл их. Ну и прекрасно! А он пошёл к своим друзьям.

Праздник удался. Немного выпили, немного побесились, накупались, наелись, ждали чай. Алёнка притащила Егорку, накормила, напоила и пошла с ним на пирс. Туда же перекочевали дети с красками и альбомами. Все расселись, а Алёна с малышом уселись прямо на доски и, подвинув к себе низенькие табуреточки, организовали столики для рисования. Очень удобно. И Егорка с удовольствием начал мазать кисточкой по листу бумаги. А потом и просто пальчиками и ладошками. Мыли ручки прямо здесь же, наклонившись над водой. Дети хвастались друг перед другом, тыкали Алёне под нос свои шедевры, краски, кисточки. Как это получилось, не понял никто. Егорка оказался в воде. Девушка очень быстро среагировала, он даже не успел испугаться. Но кто-то из детей, заорал, зовя на помощь. Алёнка, водрузив малыша на мостки, вытирала его полотенцем и не видела, как его отец перемахнул через забор и через секунду оказался на пирсе.

– Ты что, обалдела? Куда ты смотрела?

– Артём, не волнуйся, он даже перепугаться не успел. Мы просто немножко поплавали. Да, Егорка? Да и тепло ещё.

Мальчуган улыбался и пытался рассказать что-то отцу, показывая на озеро. Что- то про большую водичку.

– Вот же дура набитая. Тебе разве можно доверять детей? Только манекены.

Он выхватил у неё из рук малыша, тот заревел, протягивая ручки к Алёне.

– Артём, извини меня. Я бы не…

– Что ты не? И не приближайся к моему сыну. Русалка.

Его злющие глаза метали огонь и молнии. И все в Алёнку. Она, упав спиной в озеро, стала тонуть. Ей, действительно, в тот момент этого хотелось. Нахлебаться уже и не мучиться, не причинять никому вреда… Вода немного отрезвила. Алёнка вылезла, развернулась к уходящему солнцу и превратилась в статую в лучах заката. На ней повисли дети, стали целовать, что-то говорили. И только когда папа Серёжа взял её за руку и повёл в дом, она немного отмерла. Он налил ей воды.

– Алёнка, не обижайся на него. Он просто очень испугался. Я его не оправдываю. Мало того, он ещё получит за это. Распустился.

– Папа, за что, за это? За то, что я не усмотрела за его ребёнком? Да я бы никогда ничего плохого ему не сделала. А если бы понадобилось, то и жизнь отдала.

– За кого? – не понял Сергей Андреевич.

– За них, за обоих.

И ушла, выплеснув воду в горшок с цветком.

А папа Серёжа опять ничего не понял. Почему за двоих? Он не успокоился. Когда все разошлись, всё рассказал своей Елене.

– Я уверена, Серёжа, – начала она – наша дочь, влюблена в Артёма, и давно. Что-то стало меняться, когда появился Вадим. Я даже не знаю, к худу это или к добру. И самое главное, что она сама не знает к чему.

– А что же делать? На ней лица нет, она сегодня ничего не ела, даже кофе не пила. Да это ладно. Но девчонка считает себя виноватой, места себе не находит. У бабки весь остаток вечера просидела. Они фотографии смотрели, мама Зина ей про Марью Ильиничну рассказывала, про твою бабку. И ещё знаешь что? Я в её комнате курицу сырую нашёл. К чему бы это?

– Наверное, к запуску космических кораблей. – Ха-ха – Да не волнуйся ты. Надо понаблюдать, не оставлять её без присмотра. Мы же это умеем.

Но проявлять шпионские способности не понадобилось. Алёна через несколько дней уехала в очередную экспедицию. Причём сразу в две. Вернулась в конце сентября, обосновалась в городе, в Озерки ездила редко. И то только на один субботний вечер, а утром уезжала. Учебный процесс отнимал кучу времени и сил, она много рисовала, занялась фитнесом. Вадим звонил, присылал всякие подарочки. У Алёнки в комнате образовалась целая полка статуэток, похожих на неё, с разных концов света. А сколько она перепробовала конфет за это время, всяких марципанов и пралине, шоколада со всего света и экзотических кулинарных изысков, не перечесть. Девушка ощущала заботу Вадима почти постоянно. У неё даже тетрадки и ручки были фильдеперсовые, не такие, как у всех. А к новому учебному году Вадим прислал ей обалденный планшет. Вот он точно был только у неё одной на весь университет.       Как с ним было удобно… Но недолго. Его спёрли. Вадиму Алёна, конечно же, ничего не сказала, но жалко было ужасно.

17-го ноября Серёжке маленькому исполнялось 22 года. Он попросил своих родителей разрешить ему пригласить однокурсников. Они в этом году выпускаются, их разметёт по всему миру, и как дальше сложится их общение, предположить трудно. Но когда посчитали количество народа, поняли, что дом не потянет. Не лето красное. В их посёлке открылась так называемая «Танцевальная веранда». Довольно большое помещение, с караоке и танцевальным залом. Его и сняли. А если кто останется на ночь, улягутся вповалку. Молодые, крепкие, весёлые. Как-нибудь переспят. Но всё пошло не по плану. Подвела кухня. И родителям пришлось ехать в город закупать готовую еду в ресторане. Пока суд да дело, половина будущих компьютерных гениев перепилась, их пришлось срочно-обморочно доставлять в дом, как-то укладывать. Всё это было очень хлопотно, папа Серёжа нервничал. И вызвал грековцев на помощь. Те приехали на двух машинах, часть студентов загрузили, развезли по домам. А за оставшимися пьянчушками приехал Артём. Но те уже дрыхли мертвецким сном, и их решили не трогать. Сергей Андреевич зацепил Артёма, которого ещё раньше пригласил и Серёжка, и потащил его в кафе. Тот не хотел, отказывался, но Столетов был неумолим. Он уважал этого парня, несмотря на некоторые разногласия и чересчур вспыльчивый характер.

Тогда, после праздника по поводу выигранных гонок, у них состоялся настоящий мужской разговор. Греков пришёл к ним домой с Егоркой, тортом и цветами. Он хотел попросить у Алёны прощения. Просто попросить прощения. Когда туман, заволокший его мозги, разошёлся, и он понял, что натворил, жизнь окрасилась в серый цвет. Как он мог? Что наделал? Ведь если она не простит его, как жить дальше? Какой зверь укусил его? Он, придурок и идиот, обвинил Алёнку. Алёнку! У Грекова ехала крыша от насыпанного кучами пепла на его голове. Выход один – ползти на коленях и извиняться. Но прощать его было некому. Она уехала. И бабушка Зина, очень приветливо встретившая Егорку, с Артёмом поздоровалась сухо. Набежавшие на торт дети, налупившись вкуснятиной, закрутили его сына, потащили в холл играться. Он не знал, как себя вести и стал откланиваться, благодарить за приём, желать всем домочадцам здоровья и счастья, пока баба Зина не тюкнула его по лбу.

– Сядь! Ты чего три дня ждал? Чего не пришёл сразу? Жидкий на расправу? Ты что это удумал? Девчонка уехала из дома, подальше от тебя. Она ведь не собиралась. Что молчишь? Наливай чай, прополощи горло, может и голос обретёшь.

На пороге появился Сергей Андреевич.

– А, Аника-воин? Извиняться пришёл? – Догадался он. – Опоздал. Налейте-ка и мне чайку, пить хочется. Смотри-ка, твой сын попал в плен к алёнкиным братанам-сестрам. Не боишься? Онемел? Понятно. Но, судя по тому, что спокойно сидишь, доверяешь моим детям. А Егорка заливается. Конечно, ему не хватает общения с детьми постарше, которые могут его чему-нибудь научить, что-нибудь интересненькое показать. Пей чай, чего сидишь. Может, что-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо, мы пойдём. Извините за вторжение.

– Он как пришёл, так сразу и уходить начал. Пусть ребёнок поиграется. А вы поговорите, мужики. По душам. – посоветовала Зинаида Васильевна – а я пойду.

Мужики молчали и отхлёбывали чай…

– Я люблю вашу дочь, Сергей Андреевич.

– И что? Она об этом знает?

– Нет. Ей было 17 лет, когда я это понял. А потом появился Егорка, и я запретил себе даже думать о ней. Не вешать же на хрупкие плечи свои проблемы? Я решил не мешать Алёнке жить. Закрыл эту волнующую страницу своей жизни, а ключ от любви выбросил.

– Видать, не добросил, поэт, – проворчал папа Сергей.

– Я его нашёл. В тот день хотел поговорить с ней, всё рассказать. И будь, что будет. И вот что натворил. Ничего не понимаю, как я мог? И как жить теперь, тоже не знаю. У меня всё валится из рук, ничего не получается. Я даже кашу манную не смог сварить… Смешно.

– Ты сильный, здоровый мужик с хорошими мозгами, золотыми руками. Тебе бы тыл надёжный, ты бы горы свернул. А приходится заниматься манной кашей. Нет, я не в осуждение, Артём. Просто констатация фактов. Что с женой? Где она сейчас?

– Всё там же, у матери в деревне. Развод не проблема. Проблема, с кем останется ребёнок. Она же не признана недееспособной. А мамаша её на всё пойдёт, чтобы не лишиться моего денежного довольствия. Это её единственный доход, пенсию ещё не получает. Адвокаты советуют не трогать змеиное гнездо как можно дольше. В суде к слову ребёнка прислушиваются. Но что Егорка сейчас сможет сказать? Он мать свою по фотографиям знает, а бабку вообще один раз видел. Но кому это интересно?

– Даже не знаю, как тебе помочь. Мы эту ситуацию с Леной обсуждали, она консультировалась. Тебе с ней поговорить надо.

И они опять отхлебнули чайку.

– Я не могу тебе не сказать, Артём. У моей дочери появился мужчина. Она нам ничего не говорит. Но он ей звонит, подарками засыпал. Очень положительный человек, капитан второго ранга, служит во Владивостоке. Вот так.

– Я знаю. Недавно узнал. Думаю, надо оставить её в покое. Каждый человек – кузнец своего счастья. Я эту науку не осилил. Пусть она сама решает. По-моему, это правильно.

– Что решает? Она же не знает о тебе ничего.

– Вот и не надо. Да и обидел я её. Мы пойдём. Спасибо вам за всё.

И вот сейчас, почти через три месяца, Артём увидел Алёнку. Воздух вокруг него лишился кислорода, дышать стало нечем, кровь бросилась в лицо и голову.

– Ты чего, Артём? Проходи, Серёжку поздравь. – Сергей Андреевич понял, на кого так среагировал парень и немного отвлёк его.

Артём прошествовал через зал. Подарок Сергею был подарен ещё утром всей бригадой. И сейчас он просто обнял именинника и сказал пару слов. Мама Лена усадила его за стол, подсунула блюдо с разными мясными вкусностями, налила красного вина.

– Ешь, Тёма. Ты с работы? А где Егор?

– Егор с Колькой. Он сегодня дежурный по детской комнате.

– Ну, ешь. И веселись. У нас тут сегодня сабантуй по-полной. – И попрыгала в гущу танцующих.

«Какая славная женщина, эта Елена Столетова, Алёнка вся в неё».

К нему подсели две девушки, однокурсницы Сергея. Стали знакомиться, приглашать танцевать. Одна, явно перебравшая, даже полезла целоваться. У Артёма в этот момент был полон рот, и он чуть не задохнулся. Аккуратно отодвинув её, прямо перед собой увидел Алёну. Она смеялась. В руке у неё был бокал красного вина.

– Хотела чокнуться с тобой (да я уже давно с тобой чокнулась) за здоровье моего брата, но вижу, тебе есть с кем. Будет минутка, заходи. – И ускакала точно, как её мать.

Ларисо, так она себя назвала, опять повисла на Артёме. Он снова аккуратно оторвал её от себя. Парень ужасно не любил пьяных баб, а таких прилипчивых и подавно. Пришлось ему выбираться из-за стола, поесть не удалось. На баре заказал чашку крепкого кофе, и, крутясь на стуле, стал наблюдать за всеми. За Алёной, которая затмевала не только всех здесь присутствующих, но и весь мир. Она была центром Вселенной. Для него. В зелёном коротеньком платьице, в чёрных туфельках на высоком каблуке, золотая цепочка, кольцо с зелёным камнем, светлые волосы, завязанные красиво чёрным бантиком и немного растрепавшиеся… Глаз нельзя оторвать. Но рассматривать так явно неудобно. И он периодически крутился на барном стуле. И потерял. Закрутил головой и нашёл на выходе из кафе. Рванул за ней. Зачем? Он ещё не знал. Выскочил на улицу и увидел её, садящуюся в машину. Всё, уехала. Мир сразу посерел, обеднел, стал неинтересным. Артём вернулся, какая-то девчонка схватила его и затащила в танцзал. И он танцевал, пел с ней караоке, а потом зажимал в гардеробе. Ему было всё равно.

Греков не видел возвращения Алёны. Зато она застала его в этой злосчастной раздевалке…

Ровно в день её 21- го дня рождения, у выхода из университета происходило что-то странное. Девчонки сновали туда и обратно с букетиками тюльпанов, гиацинтов, первоцветов, подснежников. Вроде восьмое марта уже прошло. Алёнка вышла, солнце светило так ярко, что она не сразу поняла, что произошло. Её целовал… Вадим. Кружил и целовал. У неё голова пошла кругом.

– Родная моя. Отличница моя золотая. Я уже все цветы раздал, а тебя нет и нет.

И подняв её на руки, стал осторожно спускаться по лестнице. Он ничего не видел, Алёнка целовала его и в рот, и в нос, и в глаза, и в щёки… И все девчонки, прижимая букетики, с завистью смотрели им вслед.

Так получилось, что у Алёны Столетовой не было подруг. Зато был старший брат, Серёжка, а потом ещё и младший, олин сын Ванька. Вот они и были её лучшими друзьями. С детства вместе, и в радости, и в шкодах. Они доверяли друг другу безгранично. Наверное, поэтому пацаны выросли понимающими и внимательными по отношению к женскому полу, а Алёнка ценила в мальчишках ум, силу и умение больше делать, чем говорить. Потому-то у неё в жизни и не было разочарования в женской дружбе. Она не реагировала на ревностные взгляды и каверзные шуточки в свой адрес. Пусть говорят.

Вадим поставил Алёну на землю. Он не мог отвезти от неё глаз. Неужели дождался этого дня, не умерев от тоски и каждодневного беспокойства, ну как она там, его любимая девочка? Сердце стучало: Алёна, Алёнка, Алёнушка. Он находился в состоянии безграничного счастья. Посадив свою девочку в машину, подал ей ну просто огромный букет белых тюльпанов. Алёнка зажмурилась, такая красота в её руках.

– Алёнушка, я взял на себя смелость организовать для тебя праздник. Мой друг помог. Он живёт здесь. У нас не так много времени. Поэтому мы сейчас едем в магазин одежды, нам нужно купить тебе самое красивое платье. Ты лучше знаешь, куда. Потом на квартиру к Олегу, моему другу, там мои вещи. Твои родители в курсе, Ольга тоже. Так куда?

Алёнка положила цветы на заднее сидение, залезла к Вадиму на руки и стала целовать его, как могла, как ей хотелось, как подсказывала её душа.

Вадим задохнулся. И его любовь к этой девчонке с каждым поцелуем разрасталась и разрасталась, и даже Вселенной ей уже было мало… Он взял её такое милое и родное лицо в свои руки, утонул в её глазах, захлебнулся запахом её волос, обалдел от вкуса её губ.

– Ты сделала меня самым счастливым человеком на этой планете.

Праздник, устроенный Вадимом, запомнился всем алёнкиным родным надолго. В их городе есть отличное место – стилизованный под петровский старинный корабль ресторан на воде. Вот туда они все и прибыли. Причём Вадим с Алёной добрались последними. А когда вошли в зал, все обомлели. Девушка в воздушном платье цвета морской волны и бравый капитан в тёмно-синем костюме вместе смотрелись настолько органично, что все присутствующие подумали об одном и том же: «Они созданы друг для друга.» Только мама Лена заметила какую-то грустинку в глазах своей дочери. Будто она прощалась с кем-то или с чем-то…

И опять Алёнка сбегала с уроков, и они гуляли по городу, сидели в кафешках, ходили по магазинам. Вадиму очень нравилось покупать всякие женские штучки. Девушка всё время отказывалась, мол, не надо, у неё всё есть. А потом восторгалась, надевая на пальчик колечко. Или повязывая платочек. Или пристраивая в сумочку оригинальный зонтик. Проходя мимо магазинчика женского белья, Алёна потянула своего капитана мимо витрины. Ну неудобно же. Но Вадим взял её за руку и решительно вошёл.

– Всё, что естественно, то небезобразно. Чего тебе стесняться? Своей обалденной фигуры? И потом, насколько я понимаю, таких вещей лишних не бывает. Я не буду подсматривать. Выбирай сама.

Алёнке всё равно было как-то не по себе. Да и цены запредельные.

– Вадим, ты думаешь, что на мне несоответствующие твоим представлениям трусы? Уж извини за прямоту. Что естественно, ты сам сказал. Ну извини. Огласи весь список, пожалуйста. Цвет, материал, кружева, форма чашечек. Что ещё? Ты подумай, а я, пока, в дамскую комнату схожу. – И выскочила из павильончика.

Он заигрался. Вадим очень остро это понял и растерялся. И обидел Алёну. А хотел же, наоборот, порадовать. Вот дурак.

Девушка-продавщица понимающе улыбалась ему. И это его разозлило. Он подскочил и понял, что не знает, где искать теперь Алёнку. Куда идти? В дамскую комнату? Телефон она оставила вместе с портфелем в университете. Что же делать?

– Дамская комната за углом налево, – опять улыбалась продавщица.

– Спасибо. До свидания. – Выжал он из себя.

Но прошло полчаса, а Алёна не выходила. Вот дурацкое положение. Ну что, самому туда лезть, что ли? Вадим подождал ещё полчасика и понял, что девушка просто ушла. Но куда? Он побрёл вдоль витрин на выход. Полазил вокруг и около. Алёнки не было. Звонить ей домой, но что о нём подумают? Другого выхода нет. Он уже стал набирать номер, как услышал:

– Товарищ капитан. Можно к вам обратиться? – Она улыбалась так, что у Вадима вмиг образовался радужный шар внутри. – Я подумала и решила, что негоже оставлять вас в чужом городе одного. Тем более, что познания в области нижнего белья наводят на мысль о большом опыте в женском вопросе. А у нас очень много красивых и смелых дам. Уведут, не спросят. И где вас потом искать?

– Алёна, ну прости меня, старого идиота. Я уже поверил, что ты моя и больше ничья. Моя единственная, любимая, родная девочка. Ты же понимаешь, что о других женщинах в моей жизни не только речь не идёт, а даже ни одного слова и ни одной буквы не предвидится до конца моих дней. Прости меня, ради бога.

– И ты меня. Что-то я переборщила сегодня. Наверное, потому что голодная.

Они сидели в маленьком ресторанчике, кормили друг друга из тарелок, взятых по вкусу для каждого отдельно. Им было смешно, душевно, очень хорошо…

Ближе к вечеру Вадим предложил набрать продуктов и приготовить ужин дома, в квартире друга, в которой он жил. Он хотел удивить Алёнку своими кулинарными способностями. А она очень хотела кофе с корицей, который научилась варить у мамы, и который совершенно не умеют делать в общепите. Так и порешили.

Находились они за целый день до одури. Сняв обувь, Алёнка сообразила, что переодеться ей здесь не во что. Откуда? А так хотелось снять уже свитер, джинсы. Тем более, что в квартире очень тепло. Ну ладно, что ж теперь. Она пошла в ванную мыть руки и услышала:

– Солнце моё! Там на крючочке висит костюмчик сиреневого цвета, он твой. Можешь переодеться. И полотенце сиреневое тоже твоё. И сиреневая зубная щётка.

– А где же сиреневые трусы и…

Вадим влетел и зажал ей рот поцелуем. Выволок из не очень удобного для этого места и, подхватив на руки, донёс до диванчика.

– Не могу тебя уже слушать. Я целовать тебя хочу. Весь день мечтал об этом.

– Вадик, подожди, ты задушишь меня. И поломаешь мне грудную клетку вместе с руками и ногами. Зачем я буду тебе такая нужна?

– Ой, извини. Ты всегда меня останавливай, медведя стоеросового. Сила есть – ума не надо. Кстати, ты знаешь, кто первый нам на это указал? Твоя мама. Мы с Владиком очень с ней дружили в детстве. И даже дрались, кто первый её поцелует, когда она придёт. А потом кидались к ней на шею и сильно-сильно обнимали. Тогда она и говорила. И объясняла, что с девочками так нельзя. А надо нежно и ласково.

– Вот прям как ты сейчас, – засмеялась Алёнка.

И вывернулась из его лапищ.

А потом, переодевшись, варила кофе. Добавляла в отдельные турочки всякие ингредиенты, давала Вадиму пробовать, чтобы понять какой ему больше всего нравится. А он готовил рыбу. Запахи стояли умопомрачительные.

Часам к девяти стало понятно, что Алёна уже никуда не поедет. Она и так жила в городе, но домой отзвониться нужно. И пока Вадим хозяйничал, наводил гигиену и устраивал их на ночлег, Алёнка разговаривала с мамой. Та сообщила дочери, про между прочим, что у них в гостях маленький Егорка с папой и тётей, с которой Артём познакомился на дне рождения у Сергея. И что, они, наконец, начали бракоразводный процесс, в чём им помогает сама мама Лена.

Ну вот и всё. Эту страницу жизни она перечеркнула. Ей стало и легче, и как-то досаднее одновременно. Но увидев в проёме Вадима в джинсах и майке, Алёна подлетела и повисла у него на шее. Обнять его у неё не хватало рук. Мощная мужская грудь, широченная спина, крепкая шея, накаченные руки и ноги… Ну точно медведь, но какой красивый: тёмные, коротко стриженные волосы, карие блестящие глаза, чувственные пухлые губы. Уж поцелует, так поцелует.

– Как же я люблю тебя, Алёнушка. В моём положении, когда мы в море по полгода и даже больше, наверное, неуместно говорить о том, что каждый день без тебя – это мука. Но это правда. И ждать нас тяжело, и верность хранить тоже. Но я люблю тебя. И никому не отдам. Слышишь ты меня, радость моя? Никому не отдам.

– Вадик, ты мне тоже стал очень дорог. Да и не хочу я ни к кому. Я к тебе хочу, прямо сейчас.

Он вытаращил на неё глаза. Неужели… Неужели она сама предлагает ему себя? Вадим аккуратно, он очень боялся сделать ей больно, положил Алёнку. Она не отпускала, крепко вцепившись в шею. Он развёл её руки, взял в свои, стал целовать пальчики, ладошки, вверх по руке… Девушка закрыла глаза, застонала, ощутив на своей груди губы Вадима.

– Алёнушка, любимая моя девочка. Ты не пожалеешь об этом? Может, ещё рано?

– Я люблю тебя, медведь мой бурый. О чём же жалеть? О любви? Мне повезло, у меня есть ты. И никто мне не нужен.

Она сказала это… Он поймал своими губами её губы, ощутил, как Алёна вытянулась, словно струночка, обнимая его плечи, вонзаясь ноготками в его тело… Она стащила с него майку, он с неё кофточку. Упругая девичья грудь с набухшими розовыми бугорками воткнулась в его… В голове всё перевернулось, завертелось, пружина распустилась, потеряв опору… Мир перестал существовать для них… Только он, только она…

Вадим очень старался «не задавить» свою такую нежную и тоненькую Алёнушку. Он, конечно, знал, что в первый раз ему надо быть особенно осторожным и чутким. Поэтому её боль почувствовал, как свою, на физическом уровне. Она вцепилась в него, закусив нижнюю губу. А потом зарылась на его груди и затихла.

– Милая моя, родная, солнышко моё. Прости меня, прости. Но по-другому не бывает. Зато мы уже это пережили. И теперь нас ждёт только любовь и наслаждение друг другом. Алёнушка моя, как же я тебя люблю.

– И я тебя очень-очень люблю. И счастлива, что ты – мой первый и единственный мужчина. – Алёнка заглядывала ему в глаза, словно хотела понять, дошло до него или нет.

– А ты – моя первая женщина, любимая. Всё, что было до тебя, я даже не помню.

– А там рыбки ещё не осталось? Есть хочется.

Он расхохотался.

– Да, романтик ещё тот. Несу, родная, несу…

Весь следующий день Вадим не выпускал Алёну из рук. Он не разрешал ей ходить и даже в ванную комнату заносил, а потом выносил. Обед готовили вместе. Причём девушка сидела у него на коленях, обнимала и целовала его, а он резал лук…

– Вот, так тебе и надо, чтоб не обижал маленьких девочек, – хихикала она.

Бравый капитан виновато поглядывал на неё, но всё заканчивалось очередным поцелуем. И к вечеру от Алёны можно было спички зажигать. Она лежала на его коленях, а он поглаживал её всю. Руки, плечи, животик… Алёна жмурилась от удовольствия. А Вадим рассказывал, как они будут счастливо и красиво жить во Владивостоке, в новой квартире, которую он получил недавно. До этого отказывался, она ему была не нужна. Ну а теперь, будьте любезны. И как Алёнка там всё устроит сеё талантом и вкусом. Без неё Вадим ничего не будет делать.

– А завтра я попрошу твоей руки у родителей, – без паузы выдал он.

– Ты ещё мне не сделал предложение, а уже к родителям намылился. Нет-нет, я против. Без кольца, без бриллиантов и шампанского, без цыган, наконец. Так дело не пойдёт… – пошутила девушка.

Вадим поднял её перед собой, прямо напротив своих глаз.

– Это всё не проблема. Просто мне нужно ещё пару месяцев, чтобы закончить свои дела и уйти в отпуск, в котором толком не был лет пять. А тебе нужна Италия, на сколько я понял, вопрос решённый. И повторять банальщину по поводу судьбы жены моряка, которого ждут на берегу, и всё такое, я тоже не буду. Просто расставаться с тобой сейчас, даже на день, на минуту, на секунду нет никаких моих сил…

Алёнка обняла, прижала эту несчастную голову к своей груди и… Калейдоскоп вырывающихся из её души чувств накрыл этого сильного и гораздо лучше знающего жизнь мужчину. Но такого с ним не было никогда. Он разбудил в этой девчонке женщину, нежную, милую и страстную, одновременно. И получал взамен такое море удовольствия… И она, отдавая этому человеку себя всю, начинала понимать, на что способна любовь. Это было так сладко, так здорово. Понимать, что они – одно целое, одна вселенная на двоих, причём, ровно пополам.

Утром посетили ювелирный магазин. Вадим настоял на выборе кольца самой Алёнкой, ведь ей его носить. Набрав кучу всяких продуктов, цветов и подарочков детям, приехали в Озерки. Дочь успела предупредить маму, и все домочадцы оказались в сборе. «Церемония» прошла без осложнений. Дети радовались тортам и подаркам, бабуля лила слёзы, мама с папой сидели рядком и представляли из себя образцово-показательную семейную пару, а дед с Ольгой притащили фотографии и показывали Вадиму совсем маленькую голенькую Алёнку, потом постарше и совсем недавние. Он улыбался, посматривал на свою невесту и говорил; «Ну совсем не изменилась…»

Вересов попросил Елену с Сергеем отпустить с ним Алёну на несколько дней на Селигер. Там его ждали друзья и кое-какие дела. И они вечером уехали. Сначала на квартиру, в которую влетели, уже начав обниматься-целоваться в лифте. А потом и в дорогу. Эти три дня, наполненные счастьем, любовью, радостью общения, знакомствами с новыми людьми, очень симпатичными сослуживцами Вадима и их жёнами и детьми, стали самыми классными за всю небольшую жизнь Алёнки.

Возвращались грустно. Вадиму нужно было улетать, а ей – через пару дней.

– Господи, ну почему нужны, обязательно, эти испытания? – Недоумевала Алёна. – Ведь мы любим друг друга. Нам не надо ничего проверять. Я могу не уезжать, могу поехать с тобой и пройти практику там. Ведь так?

– Так, родная моя. Это не проверка, это просто обстоятельства. Меня всё равно не будет в городе эти два месяца. Ну какой смысл сидеть у самого синего моря и мастерить корыто, когда есть такая возможность – стажироваться в Италии. Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя что-то рушилось. Ведь мои планы не меняются. Пусть и у тебя всё идёт, как надо.

Эту последнюю ночь перед отлётом Вадима они не спали ни одной минуты. Как же им было тяжело оторваться друг от друга! Алёнка совсем обессилила, она просто таяла в руках своего любимого мужчины. Пришлось капитану подстраховаться. Он созвонился с Серёжкой и попросил его забрать сестру из аэропорта, потому что… Брат понял почему и обещал всё сделать.

И опять эти двое, теперь уже жених и невеста, стояли в центре зала ожидания и не могли отвести друг от друга глаз.

– Всё будет хорошо, Алёна. Тебе будет интересно в Италии. Время быстро пробежит.

– Мне ничего не интересно без тебя, Вадик! Как ты не понимаешь?

– Я люблю тебя.

Витторио и Алиция встречали Алёнку, как королеву. Они любили детей Леночки Столетовой, с которой их связывала давняя дружба. Эти итальянцы знали про них всё. А когда приезжали в Россию, довольно часто, Витторио обязательно привозил новые веяния европейской моды, воплощал идеи на столетовских девочках, внося в них "русскость", как он говорил.. А Алиция фотографировала с утра до вечера, выискивая забавные моменты и сюжеты.      Своих детей им бог не дал, как жаль. Они были бы замечательными родителями. А мама Алиции, Софи, у которой в своё время и жила Леночка, вынашивая своего первенца, вообще считала этого малыша, Серджио, своим внуком. И вот теперь к ним пожаловала Алёнка, живая копия своей матери, чуть повыше ростом и пофигуристее. Они не могли скрыть своей радости. Завалили цветами, поздравляя со сватовством, потащили сразу к себе в студию показать, что они уже придумали для свадьбы. Потом ели в русском ресторане, оставив итальянскую кухню для более детального изучения на потом. И уже поздно вечером, добравшись до квартирки Софи, безоговорочно определившую Алёнку к себе на постой, она, наконец-то, позвонила Вадиму. Что долетела, отстучала ещё утром. А теперь ей хотелось услышать его голос, закрыть глаза и слушать… Всего три дня прошло, а вселенская тоска извела её до дна, до донышка. Ничего не хотелось, ни есть, ни пить, ни, тем более, развлекаться или общаться. Хотелось залечь в норку, обнять телефон и наслаждаться звуками любимого голоса. Ну, хотя бы так…

– Как я соскучился, Алёнушка! Рассказывай, моя родная, как тебя встретили, как Италия? А я буду слушать и балдеть. И радоваться за тебя, хотя мне очень грустно…

Алёна вспомнила слова мамы.

– Доченька! Я знаю, тебе будет очень пусто и грустно, если ты поддашься своим меланхолическим настроениям. Надо, наоборот, не давать себе падать духом, заставить думать о будущем, мечтать, если хочешь. И поддерживать Вадима. Ведь у него служба. Сложная и ответственная.

И она взяла себя и в руки, и в ноги, и в голову, и куда там ещё. И стала рассказывать, а потом слушать его, находящегося так далеко от неё географически, и так близко по-человечески.

Дни побежали. Витторио и Алиция организовывали её день так, чтобы как можно больше успеть. При этом Софи отвечала за кормёжку, а Алиция – за культурный досуг. Приползали вечером и падали от усталости. И опять телефон, разговоры, клятвы в любви и верности… И вот уже через неделю Алёна полетит домой. Там полным ходом шли приготовления к свадьбе. Мама держала её в курсе, спрашивала, нравится ли ей, то, что они придумали. Алёнка дала Елене полную свободу действия. Ей и правда было всё равно, лишь бы с Вадимом. Он тоже хотел побыстрее закончить своё инспектирование, и даже несколько раз пропускал их сеансы связи. Вот и сегодня прислал сообщение вместо звонка. Грустно. Но очень скоро она увидит его. Скоро, скоро Алёнка расскажет ему, при этом ей надо обязательно видеть его глаза, про свою тайну. Она ждёт ребёнка, его ребёнка. Какое счастье. Хотя поначалу «невеста без места» даже испугалась. Софи сразу догадалась, в чём дело. Но Алёнка попросила никому не говорить, пока она не покажется врачу. И они полночи просидели и проговорили, не очень понимая друг друга словесно, но чувствуя душевное единение. Старенькая Софи рассказывала, как мама Лена жила с ней, как молилась за своего Сергея, не умея это делать, но от души и от сердца. И как она, Софи, полюбила маленького Серджио на всю жизнь, став ему крёстной матерью.

Утром Витторио организовал заключительную примерку свадебного платья Алёнки. Они с женой каждую свободную минуту работали над ним всё это время, что-то заменяя, что-то исправляя, что-то переделывая. И вот, она, настоящая принцесса, в белоснежном платье (цвет даже не обсуждался, только белый), в изящных лодочках, с высоко взбитыми волосами предстала пред их очи. Алиция защёлкала фотоаппаратом, а все работники студии заохали, заахали при виде этой красоты.

– Ой, не сглазьте меня. Хорошо ещё, что жених не увидит меня до свадьбы. Можно переодеваться?

Зазвонили сразу два телефона. Алиция и Витторио одновременно схватили трубки. Алёнка удивилась такой синхронности и прошла в раздевалку.

Очень хотелось пить. И выйдя в зал, счастливая невеста налила стакан воды и только потом обратила внимание, что в зале стоит гробовая тишина. Алиция с полными слёз глазами и Вит с телефоном, совершенно растерянный. Девушка выронила стакан, сразу поняв, что произошло что-то ужасное, причём касаемо её. Она попыталась сесть, но рядом не оказалось стула. Опершись на стол, кое-как устояла.

– Что?

Алиция подскочила, обняла, разрыдалась. Она явно не могла говорить.

– Да что случилось? – Заорала Алёнка. – Не молчите!!!

– Девочка моя, случилось несчастье. Твой… твой…

– Господи, да пожалейте вы меня! Кто мой? Да говорите же!

– Твой… Вадим… погиб… – Витторио выдавил эти слова вместе со своим сердцем, обливающимся кровью и теряющим кислород. – В море. Ты не отвечаешь на звонки, поэтому Лена позвонила нам. Алёночка, ну держись, девочка моя. Нам надо ехать – Витторио проговорил всё это на одном дыхании, ещё сам толком не осознавая, какая произошла трагедия…

Он что-то ещё говорил, она не слышала, не понимала, не видела и не замечала никого и ничего. Сегодня ночью ей приснился странный сон. Она так думала, что странный. А получается… Ей привиделся Вадим в белой, наполовину расстёгнутой рубашке. Он смотрел на неё такими глазами, как там, в аэропорту, когда она видела его в последний раз. Он с ней… прощался… А она-то думала, проснувшись, что он тоже, как и она, не может дождаться встречи и очень печалится по этому поводу… Почему-то Алёна сразу поверила словам Витторио, нет никакой надежды. Его, Вадима, нет.

Всё дальнейшее заволокло туманом. Её куда-то тащили, куда-то усаживали, лили воду в рот, пытались дать какие-то таблетки, капали капли, даже коньяк наливали. Очнулась Алёнка, когда увидела перед собой маму. Они не плакали, просто стояли, обнявшись, посреди того же зала ожидания, откуда алёнкин капитан улетал во Владивосток, а теперь это предстояло им.

– Доченька моя любимая, – первая отмерла Елена, – ничего нет страшнее того, что произошло. И даже если мы призовём все силы небесные, помощь всего мира и Вселенной, ничего не сможем изменить. Нам надо лететь. А там Люсьена, представляешь, каково ей сейчас? Папа Гриша в больнице, что-то с сердцем. Давай, моя хорошая, найдём в себе силы отдать дань уважения всем этим людям и ему, твоему Вадиму. Мы обязаны это сделать. Папа принесёт билеты, и мы полетим. А сейчас проводим Витторио, он туда и обратно. Спасибо тебе, мой старый друг, – и она обняла Вита, у которого ручьями текли слёзы.

– Да, громадное вам спасибо, Витторио. И Алиции передайте, и Софи. Поцелуйте их от меня. Я приготовила подарки, но не успела преподнести. Они в моём столе, в студии. Вы найдёте. – И тоже обняла страшно сочувствовавшего им итальянца.

В самолёте девочки-стюардессы, узнавшие о страшном происшествии в их городе и поняв, что Алёна – жена одного из героев, опекали их, как могли. И когда Алёнка краем уха услышала слово «вдова», сказанное одной из них, она чуть не задохнулась, поняв, что это о ней.

– Мамочка, я – вдова? Я не успела ей стать на бумаге, но по сути-то это так?

– Алёнка, не смей даже запускать всякую бредятину в голову. Ты – молодая, красивая девушка. Да, с тобой случилась беда, но надо же жить дальше. Другого выхода у тебя нет.

– А ты знаешь, что это я виновата в том, что мой ребёнок остался без отца? Я хотела сообщить ему это, глядя в глаза. Ну как же, я же героиня, забеременела. Меня нужно на руках носить, холить и лелеять. А если бы сказала… – она задохнулась, – если бы сказала, он бы не полез напролом, поберёгся бы. Разве нет, мама? Ну почему я такая дура?

– Тихо, тихо, моя девочка. Ты беременна? Тем более успокойся и не городи ерунду. Я тебе сейчас расскажу, как там всё было. Тебе всё равно доложат. Так пусть уж это буду я. Чем раньше, тем лучше. Вадим не должен был быть на этом корабле. Он закончил свои инспекторские дела, и ему оставалась только бумажная работа. В последнюю минуту его попросили поприсутствовать на испытаниях чего-то там. Взрыв был такой силы, что не спасся никто. Никто. Тринадцать офицеров высшего состава, мичманы и матросы. Так случилось. Ты, внучка генерала и дочь разведчика, должна знать, что, присягая родине, любой военный отдаёт себе отчёт в риске и опасности его профессии. А твой Вадим ещё и порядочный до глубины души человек. Ты узнаешь о нём много хорошего и расскажешь вашей дочери, каким был её отец. – Елена сама до конца не осознавала, что говорит. И нужно ли это Алёнке сейчас. – Ты у врача была

Алёнка аж вздрогнула от последнего вопроса.

– Нет. Хотела уже дома. А почему дочке?

В аэропорту их встречал Борисов.

– Извини,ради бога, может ты не хотела меня видеть. Но там такой уровень горя, что я сам вызвался вас встретить. Не могу уже. Извини.

– Игорь, не до извинений сейчас. Нам нужна клиника, где делают УЗИ. Вези туда сначала.

Он не стал ничего спрашивать, повёз. И всю дорогу рассматривал в зеркале дальнего вида этих, так похожих между собой, женщин. Алёнка – вылитая Леночка двадцать лет назад. Только сейчас, подавленная горем, выглядела как ровесница своей матери.

Исследование подтвердило беременность Алёнки. Всё было хорошо. Не было только Вадима. И не будет уже никогда. Как это так? Зачем? Почему? И вечный вопрос: «За что?»

Когда они вошли в дом Вересовых, полный народа, их сначала и не заметили. Большая фотография Вадима Григорьевича Вересова, капитана второго ранга, перевязанная чёрной ленточкой и утопающая в море красных гвоздик, «встретила» их первая. Алёна подошла и стала гладить. Влад, брат Вадима, подскочил к ней, обнял. Алёна подняла глаза и…

Очнулась она уже в комнате. Рядом мама.

– Ты вообще ничего не соображаешь? Она же приняла тебя за Вадима. Бедная девочка никогда не видела вас вместе. Уйди отсюда, и постарайся не лезть ей на глаза, хотя бы сегодня.

Влетел Игорь Николаевич с подносом с фруктами и водой. Налил в стакан, подал Алёне.

– Не надо никого выгонять, я просто очень устала. Если можно, оставьте меня одну.

– Алёночка, родная моя! Конечно, отдыхай. Ещё всё впереди, – выдохнула Люсьена и вылетела из комнаты, чтобы уже разрыдаться на всю, не беспокоя девушку.

– Отдыхай, моя любимая. Тебе нужно думать о маленькой жизни, которая уже растёт в тебе, на всё реагирует и тоже горюет о папе.      Что тебе приготовить? Я не спрашиваю, хочешь или нет. Что ты будешь есть?

– Всё, что угодно. Привезут самое свежее, только скажите что.

Елена вздрогнула. За спиной всё это время стоял Борисов. И все следующие дни он следовал за ними, как тень. И очень кстати. Алёнка в конце дня просто висела у него на руке от изнеможения. Сил ей, явно, не хватало.

Вечером, перед вылетом, Алёнка призналась Люсьене, что у неё будет ребёнок. Она сначала не хотела, считала преждевременным. Но чем больше общалась с матерью Вадима, чем больше узнавала о нём самом из рассказов его друзей, родственников, тем больше ей хотелось остаться здесь, в этом доме, в комнате её любимого человека. Тем более, что с работой здесь было решено давно, и её ждали.

– Господи, ты услышал меня. Больше всего на свете я хотела этого. Мой дорогой, мой замечательный мальчик теперь не ушёл. Он продолжится в своём чаде. И самое главное, что именно наша Алёнушка будет его матерью. Я век буду благодарить тебя за то счастье, которое ты успела подарить моему сыну. Последние месяцы он просто летал, сиял от радости, жил, весь устремлённый в будущее. Ведь у него была ты.

И первый раз за все эти страшные дни Алёна плакала навзрыд с Люсьеной и мамой Леной.

– Мамочка, можно мне остаться здесь? Если мама Люся разрешит. Ну что мне делать там, в нашем городе?

Женщины замолчали, осмысливая сказанное.

– Но тебе же рожать, – выдохнула Елена.

– Да, конечно, конечно. Я даже и не мечтала об этом. – Обрадовалась Люсьена.

Они ещё долго обсуждали что да как, и было решено оставить Алёну с Вересовыми, её новыми родственниками.

Уезжала Елена Ивановна Столетова с тяжёлым сердцем. Ей всё время хотелось плакать. Она не позволяла при Алёнке сильно расслабляться и, видимо, накопилось. Провожать её никому не позволила. В аэропорт приехала с Борисовым. Они устроились в кафешке, время ещё было. Молчали. С Игорем всё время здоровались, это стало раздражать.

– Ты езжай уже. Я сама себя посажу. У меня только ручная кладь.

– Я понял тебя. Пойдём-ка.

Он привёл Елену в вип-зал, где они были одни. Им тут же подали горячий кофе, шоколад и вкусно пахнущие булочки.       Нарисовалась картинка из прошлого: они с Алицией ещё в постели, только вчера прилетевшие в Италию. И Витторио, в проёме между комнатами со столиком на колёсиках и тоже с кофе, с шоколадом и булочками…      Слёзы потекли рекой. У неё всегда так, если уж плачет, так с водопадом. Борисов не бросился успокаивать. Он понял – ей нужно прореветься. Игорь и сам еле держался. И чтобы не опозориться, начал говорить.

– Леночка, ты не волнуйся. С твоей дочерью ничего плохого не случится. Я тебе ручаюсь. И клянусь, если нужно будет твоё присутствие, сообщу первым. Ей хочется побыть в обстановке, в которой жил Вадим. Это же так понятно. И с работой помогу. Я уже стал неплохим специалистом в области дизайна.

Мама Лена даже улыбнулась сквозь слёзы, вспомнив рассказы своих восточных девчонок о реальной помощи Борисова и его компании. Сколько лет прошло с того злополучного дня, когда она убегала от него, бросив всё? Почти четверть века… И всё давно забыто, быльём поросло…

– Я очень благодарна тебе за поддержку. И не сомневаюсь, что Алёнка попала под твоё надёжное плечо. Проводи меня.

Она чмокнула его, вытерла след от губной помады на его щеке, надела очки, чтобы не видно было слёз и пошла на посадку.

И который раз в своей жизни он от всего сердца пожелал Елене счастья с другим, счастья с отцом её детей. Это же какими высокими душевными качествами нужно обладать !? Он любил её и желал любимой женщине только мира и добра. Право на ошибку имеют все, но не все выполняют обязанности по её устранению. Борисов про себя всё знал, но ничего не изменишь, давно…

Когда дома узнали, что Елена оставила свою беременную дочь на другом краю света, она получила такой нагоняй от своих домашних, что икать пришлось несколько месяцев. Даже младшие дети показали своё фи, отказавшись рассказать ей, как они без неё тут жили. Но Алёнка звонила почти каждый день, рассказывала, как хорошо её устроили Вересовы, что у неё очень интересная работа, хорошие девочки, помогают во всём. Чувствует она себя великолепно, лопает всё подряд, особенно морепродукты. Много гуляет с Ларисой, женой Влада. Та тоже ждёт ребёнка, второго. Владислав в море, папа Гриша прошёл курс реабилитации, уже работает. А Люсьена готовит, убирает, занимается старшим внуком и берёт у Алёнки уроки вязания. Вот уж чего от неё никто не ожидал. И по секрету маме Лене: Игорь Николаевич присутствует в её жизни везде и всегда. Её пропускают на пирс в его порту, где Алёнка часами простаивает, глядя в сторону того места, где произошла эта страшная авария, унёсшая жизнь её Вадима. Для неё там даже соорудили небольшую лавочку. И если Алёна уж очень задерживается на этом пирсе, то Борисов приносит ей тёплое молоко или чай со всякими плюшками. Иногда сидит с ней, молча, глядя на море. И очень помогает с работой. Вообще, никаких проблем. И постепенно, жизнь вошла в норму. Папа Серёжа раз сто извинился перед своей женой, баба Зина и дед раз тысячу. Но волнение и переживания за дочь это не уменьшило. И в середине декабря Елена собралась на Дальний восток, как раз к родам.

Всё благополучно разрешилось. Алёнка приехала домой. В комнате Вадима появилась кроватка, детский столик. Аккуратно сложенные пелёнки-распашёнки на полочках в шкафу, всякие присыпки, масла и салфеточки. Рядом Япония, товары хорошего качества, а тем более для моряков. Леночка Вадимовна Вересова и была дочерью моряка. И удивительно на него похожа. Когда Алёнка увидела её первый раз, не поверила своим глазам. За младенческой голубизной явно просматривались карие глаза её папы. А пухлые губки и овал лица довершали это сходство. То же самое почувствовала и Люсьена, сердце которой попало на веки вечные в ручки этой девчонки. Сколько ей осталось, столько она и будет в этом плену. Обещание Алёны, которая сама вывела свою вторую маму на этот разговор, придало совершенно новый смысл её жизни. Молодая мать уверила, что никогда, ни при каких обстоятельствах не поменяет фамилию своей дочери, внучки Вересовых. Ну, уж до свадьбы точно. И не будет скрывать, кто её отец. А наоборот, всё ей расскажет, когда та немножко подрастёт. И фотография Вадима всегда будет висеть в комнате Леночки.

Все разошлись на отдых, день выписки из роддома получился долгий и суматошный. Алёнка открыла шкаф, где висел парадный мундир Вадима. Когда ей было ну очень уж плохо, она зарывалась в него и вдыхала любимый запах. И разговаривала. Вот и сейчас захотелось поговорить, рассказать о дочери. Но в шкафу висели только вещи Алёнки. Она выскочила в холл и позвала Люсьену. Та ничего не поняла, заверила, что никуда не лазила, готовила только детские вещички. И Елена оказалась не в курсе. Две мамы поняли, что Алёне позарез нужны вещи Вадима. Для чего и зачем? Но нужны. И где их искать? В доме никто, кроме них не живёт. Только Влад с Ларисой приходят и, иногда, ночуют. Позвонив им, только что уехавшим к себе домой, выяснилось, что военную форму забрал Владик. Он был уверен, что Алёнке она ни к чему. А у них перед Новым годом будет офицерский бал, и все договорились прийти туда именно в парадной форме, которая у Влада в плачевном состоянии. Алёнка разревелась, женщины растерялись.

– Спросите, одевал он его уже? Если да, то пусть подавится, а если нет – везёт назад, быстро.

– Не одевал. Сейчас привезу! – Прокричал он в трубку, услышав захлёбывающийся голос Алёнки, от которой не слышал даже повышения голоса, не то, что грубость.

Когда все успокоились, за чаем, Люсьена завела который уже раз разговор о квартире, полученной Вадимом. Ведь теперь доказать, что Алёнка является матерью дочери капитана Вересова, пара пустяков. И она может смело переезжать туда. Вадик так хотел, чтобы именно его будущая жена устроила уют и удобство в той квартире. И который раз Алёна объясняла ей, что без Вадима никакого уюта ей не надо. И жить в этой громадной квартире она не будет. И что давно предложила Владу с Ларисой переехать из их двушки в эти хоромы. Тем более, что скоро у них будет прибавление.

Они приехали и привезли мундир Вадима. Алёнка схватила его и унеслась к себе в комнату.

– Владислав! Ты меня поражаешь! За каким чёртом взял форму брата без спроса? Запёрся в комнату, никому не сказал. Это её вещи. Всё, что там находится, принадлежит ей. Неужели ты не понимаешь?

– Мама, ну он и мой брат. И никогда бы не отказал.

– Я огорчу тебя, мой теперь единственный сын. Выбирая между Алёной и тобой, Вадим принял бы сторону своей жены. Я думаю, что ты тоже считаешь её настоящей женой своего брата. И ещё. Если я услышу, что ты называешь Алёнку вдовой твоего брата…

– Так, а ну брейк! – Голос Григория Вересова врезался в тяжёлую атмосферу, повисшую в доме. – Вы что, сдурели? Обнюхайтесь, родные. Игорь, проходи. Может, у тебя хватит сил их рассудить. Я не могу, пойду чай заварю, зелёненький.

Борисов виновато хлопал глазами. Он только вернулся откуда-то, даже чемоданчик был с ним. И примчался поздравить Алёнку, с большой коробкой и … белыми розами.

– Молодая мать уже отдыхает? Завтра поздравлю. А у вас что за война?

– Присядь, Игорь, – попросила Елена. – Помнишь, как лет двадцать пять назад мы водили детей, родители которых работали у тебя в порту, на «Снежную королеву», столичный спектакль. С нами были и мальчишки Вересовы. Помнишь? А из-за чего они тогда поссорились, чуть ли не до драки? Мы ещё их растащить не могли, а потом ржали до упаду.

– Там были какие-то разногласия по вопросу красоты. Влад считал, что такая красивая тётя, Снежная королева, не может быть злой. Что-то такое…

– Да! Но она не могла быть злой сама по себе. Её кто-то обидел, и никто не любил. А Вадик был уверен, что она сама кого хочешь обидит и нечего её жалеть. Эта королева на детях отыгрывается, сердца холодит, бабушек обижает. Он так и сказал –«отыгрывается». И никакая она не красивая. У неё даже губы синие, потому что она никого не целует и не любит. А вот, если бы она хотела любить, то и её бы полюбили. А Влад всё равно стоял на своём: надо найти того, кто её «захолодил», заставить «расхолодить» и научить целоваться. Вот с этого момента мы и ухохатывались. Рассуждения о любви и поцелуях были очень даже живенькими. Сошлись на том, что Влад перепутал Снежную королеву со Спящей красавицей. А Вадик остался при своём мнении. Может, со временем он его поменял… Я к чему это. Конечно, Алёнка нагрубила. Но Владислав, отнесись к ней, как тогда к снежной королеве. Моя красавица-дочь обижена на жизнь, сама того не понимая. Вместо осязаемой любви к Вадиму у неё есть только воспоминания. И расхолодить её некому. Во всяком случае, сейчас. И с этим мундиром что-то связано, иначе Алёнка не отреагировала бы так эмоционально. И хватит уже. Давайте чай попьём. Гриша, ты заварил?

Проходя мимо комнаты новоиспечённой мамочки, Елена заглянула, и сердце её сжалось. Алёнка сидела перед кроваткой Леночки в накинутом на плечи морском кителе и рассказывала ей что-то, периодически целуя край воротника…

Через два месяца, перед родами Ларисы, Елена решила посмотреть на эту злополучную квартиру. Может, ей придёт в голову какая-нибудь хорошая идея дизайна, и она подскажет детям оригинальное решение. Пока на эту громадную квартиру желающих не было. Но ключ, который ей дали, к замку не подошёл. Прилетела Люсьена со своим, результат тот же. Позвонили соседям, и они доложили, что в квартире живёт женщина с ребёнком. Утром уходят, вечером приходят. Как все. Решили приехать позже. Дверь открыла неопрятно одетая дама, лет тридцати. Сзади стоял мальчик.

– Это квартира Вересова Вадима. Он – мой сын. А вы кто? На каком основании вы здесь наводите свои порядки? – Возмутилась Люсьена.

– А, припёрлись. Я вас раньше ждала. Пока ваш сын был жив, он нам помогал. А теперь мне приходится тащить его отпрыска самой. Да и жить нам негде, платить за квартиру нечем.

– Какого сына тащить? Куда?

– В счастливое детство, куда же ещё.

– Так, девушка. Объясните вы нам всё по порядку. – Это уже Елена вклинилась в разговор. – Кто отец вашего ребёнка?

– Вадим Вересов, кто же ещё. У меня и ДНК есть. И договор о материальной помощи. Но теперь он не имеет никакого веса. Так что, мамаши, если не поможете материально, валите отсюда. Олежка, кушать. – И захлопнула перед ними дверь.

Вышла соседка.

– Мы сами ничего не поняли. Вадима знали хорошо. Очень радовались, наконец-то у нас будут замечательные соседи. Но когда появилась эта мадам, где-то с месяц назад, мы были ошарашены. Где Вадим, и где она? Но у неё есть какие-то бумаги, и она ждёт решения суда. А вы не в курсе?

– В курсе, в курсе, – быстро ответила Люсьена. – Быстро к Борисову – уже шёпотом Елене на ушко. – Он разберётся. Только никому. Пока сами не проясним ситуацию. Это очень непохоже на Вадима. Да и зачем скрывать? Он был свободный мужчина. Но случилось, и случилось. Тем более, помогал. Ничего не понимаю.

– А мальчик и правда похож.

– Я обратила внимание.

Отъезд пришлось отложить. Елена третий раз звонила домой, клятвенно обещая приехать, как только, так сразу. На Люсьену нельзя было смотреть без слёз. Ещё один внук, пять лет жил неизвестно как и где, а она не знала. И как сказать Алёнке? И почему Вадим скрывал?

На некоторые вопросы они получили ответы. Ребёнок, правда не стопроцентно, имел прямое отношение к Вадиму. Они узнали день его рождения, видели нотариально заверенное обязательство выплаты алиментов. Ну что было делать? Решили всё рассказать Алёнке. В конце концов, это было задолго до их встречи. И потом, этот мальчик, Олежка, брат Леночки.

Дочь Столетовых приняла новость довольно спокойно. Взяла бумажку, отсчитала от дня рождения мальчика девять месяцев и ушла в свою комнату. Всё это она проделала молча. Две мамаши переглянулись, хотели уже пойти за ней следом, но Алёнка нарисовалась с такой довольной улыбкой, что женщины усомнились в её психическом здоровье.

– Отцом мальчика не может быть Вадим. Он в это время был в походе, причём в Индийском океане. – Она показала расчерченный лист, но котором рукой капитана было зафиксировано время его походов от и до. – Значит Влад. Это подтверждает и не стопроцентное ДНК Вадима. Я сразу об этом подумала. Он бы не стал скрывать от меня своего сына. Зачем? Видимо, Владик прикрылся именем брата, чтобы не дошло до Ларисы. Что будем делать?

– Сделаем анализ ДНК Владислава. И если это правда, то пусть выруливает сам! – Зло отчеканила Люсьена.

– Подожди, не горячись. Этот мальчик, по любому, твой внук. С этим нужно разобраться.

Ситуация прояснилась окончательно, как только Влада прижали к стенке результатами по определению отцовства. Связь с мамашей его будущего ребёнка была мимолётной, а последствия оказались вполне ощутимыми. Что было делать? Он платил ей приличную сумму за молчание, просил уехать из города, обещал решить вопрос с проживанием. Всё тщетно. Ну а когда Вадима не стало, она обнаглела, требуя квартиру. Поэтому-то он и не мог принять от Алёнки щедрый дар в виде жилья брата. Разумная Елена предложила единственный, на её взгляд, выход. Лариса, естественно, ничего не узнает. Алёна отдаст квартиру Владу, взамен их двушки, которую, якобы, продаст. Деньги нужно будет отдать матери Олежки, с обязательством уехать из города. И поручить это всё они могут только Борисову. Он сделает.

И он всё сделал в лучшем виде. Мало того, Люсьена получила право, как бабушка, забирать мальчика в определённые дни. И в конечном итоге, он у неё и остался. Не очень-то оказался нужен своей матери. Настоящую правду знали только четверо; Люсьена, Елена, Алёнка и Влад. Они квартетом съездили в монастырь, отстояли службу, повинились перед Вадимом. И каждый день мать своих сыновей, таких разных, несмотря на то, что близнецы, начинала день со всепрощённой молитвы. «Вадим, мальчик мой, прости меня…»

Елена уезжала домой. Она который раз просила дочь подумать и поехать с ней. Или отдать ей Леночку. Там столько нянек.

– Нет, мамочка. Я не могу, пока. И девочек подведу, и Игоря Николаевича. А без Леночки совсем пропаду. Приеду летом в отпуск. Почти два месяца буду у вас.

– Ну вот, уже «у вас». Твой дом рядом с нами. Ты ещё такая молоденькая. Неужели ты хочешь прожить всю жизнь около моря-океана? Я думаю, Вадим бы не одобрил. Решай сама, конечно. Но помни, какая уйма народа по тебе скучает…

Почти сразу после годовщины гибели моряков и очень тяжёлых дней памяти, Борисов по просьбе Елены отправил Алёнку с Леночкой домой. Иначе бы она опять что-нибудь придумала, чтобы ходить на пирс, теперь уже с дочкой, и просиживать там часами, глядя на море.

Её встречали все. Никто не захотел остаться дома. Арендовали для этого автобус. И вся дружная компания, утопая в цветах, шариках и ленточках, добралась до Озерков без происшествий. Леночка, привыкшая к тишине, сначала решила поплакать от такого количества внимания, но увидев среди всех Елену, потянулась к ней и заулыбалась. Неужели, вспомнила? Не может быть. Скорее, зов крови. Елена и Леночка, названная в честь бабушки. Какое счастье!!!

Алёнка первые два дня спала. Она настолько расслабилась, доверив доченьку своей семье, что, пружинка, постоянно заводящаяся в её душе, отпустила. И стало так хорошо, так спокойно. Она даже укорила себя, вспомнив, что прошёл всего год, как нет её Вадима, а ей уже хорошо… Ночью ей приснился сон. Она лезла через какие-то болота, кочки и буреломы, ехала на разбитой теплушке, как во время войны, в полном одиночестве. Ветер в лицо, дождь, грязь… И вдруг оказалась на сказочной лужайке, перед пряничным домиком, утопающем в зелени и цветах. Прямо на траве, на пригорке, скрестив ноги, сидел Вадик и улыбался. Он всем своим видом показывал ей, что у него всё прекрасно. Рядом с ним веселились какие-то люди.

«Не волнуйся за меня…» – говорили его глаза… Пробуждение принесло ей мягкое утро, какое-то умиротворение, даже дышать стало легче…

Её все берегли, ничего не давали делать, пытались веселить и радовать.

– Ну вот что, мои родные. Я не больная и не беспомощная. И мне не нравится, что вы делаете из меня какую-то мимозу. Живём, как жили. Сегодня, например, у нас будет дальневосточный стол. Причём на пристани. Мы с мамой и бабушкой займёмся едой, а остальные получат конкретные задачи.

И началось. Всё задвигалось, завертелось. К приезду Сергея Андреевича пир на весь мир был готов. Этот чудесный летний вечер в кругу своих любимых и родных людей совсем примирил Алёну с самой собой. Надо жить, воспитывать Леночку, работать, и, конечно, возвращаться в Озерки. Её дом здесь.

Уже перед самым отъездом, Алёнка вернулась из города, от своей тётечки Олечки, которой захотелось проверить на предмет здоровья свою внучатую племянницу. Они намучались в этой больнице. Ольга решила провести все возможные исследования, и эта процедура затянулась. Девочка даже успела поспать в кабинете у бабки.

За маленьким столом в холле сидел белобрысый мальчик и рисовал. Алёнка сразу признала в нём Егора.

– Здравствуй, Егорка. Как ты вырос. Совсем большой. Уже в школу ходишь? Или сразу в институт?

– Здравствуйте! – Чётко произнёс мальчик. – В институт ходят дяди и тёти, а мальчики – в детский сад. А ты Алёна? А эта девочка – Леночка?

– Да, а ты откуда знаешь? Я тебя последний раз видела, когда ты был совсем малыш.

– Мне папа рассказывал. И у нас дома есть ваша фотография. Её тётя Вика убирает, а папа опять ставит. И про Леночку он мне рассказал. Что она ваша дочка. Ведь так?

– Как ты хорошо разговариваешь. Как взрослый.

– Так мы с ним занимаемся. Это летом расслабились. С сентября опять начнём, – проявилась баба Зина – Да, Егорка? Мы его, иногда, забираем, когда родители заняты. Вика выполняет роль штурмана на индивидуальных гонках. Им приходится тренироваться вместе, ну и гонять тоже.

– Артём женился? Вика – его жена?

– Гражданская, как сейчас говорят. Ты есть будешь? Или будешь всех ждать?

– Подожду.

Егорка вылез из-за стола, подошёл к Леночке и стал показывать ей рисунки, что-то объясняя, помогая себе жестами и гримасами. Девочка смеялась, но бумажки не мяла и не рвала. Это было такое умильное зрелище, что внучка с бабушкой засмотрелись и не заметили прихода Артёма.

– Добрый вечер!

– Папа, смотри, Леночка. Какая она хорошенькая, да?

– Замечательная. Надеюсь, ты её не обижаешь?

– Папа, ты что? Она же девочка, и такая маленькая. Её защищать надо. И всё рассказывать и показывать. Она даже рисовать ещё не умеет.

– Ну, извини, мой дорогой, что я в тебе засомневался, больше не буду. Собирайся, малыш. Нас Вика ждёт.

Он не смотрел в сторону Алёны. Боялся. Все последние дни, зная, что она приехала, жил с обнажёнными нервами. Конечно, Артём всё про неё знал, Сергей Андреевич делился с ним. И бабушка Зина, которая взяла шефство над Егоркой, кое-что рассказывала. Как он её жалел… Когда произошло это ужасное несчастье, он готов был переплыть океан, штурмовать космос, да даже жизнью бы рискнул, если бы это помогло. Ведь она была так счастлива с этим моряком, его Алёнка. А что ему, Артёму, надо было? Чтобы всё у неё было хорошо. А тут такое… И ничего не изменишь, и ничем не поможешь…       И вот сейчас. Она рядом. Как посмотреть ей в глаза, не выдав себя? Ему казалось, что удары его сердца разносятся по всему дому, а от лица хоть прикуривай.

– Ты его уже забираешь? Как жаль. Они, по-моему, нашли общий язык, – голос Алёны прозвучал, как музыка, любимая музыка, которую слушал бы и слушал.

А тем более, когда не слышал целую вечность.

Артём повернул голову. Она улыбалась ему. Как радовался папа Серёжа, когда рассказывал, что его дочь, наконец-то, стала оживать. И как он не хочет отпускать её. А вдруг Алёнка не вернётся, останется там жить. Как тогда? И то, что она очень изменилась, говорил. И нет в её глазах ничего, кроме печали. И как ему, папе Серёже, с этим смириться? Его маленькая, хрупкая и такая сильная дочь отправилась в свободное плавание, только парус потерялся…

Да не изменилась она. Стала чуть старше, и глаза ещё больше позеленели. Точно, как у мамы Лены. И похудела, совсем тростиночка. И ручки тоненькие, как веточки, и длинные ножки… Боже, как хороша. Как никогда раньше. Что-то чисто женское, завлекающее и притягивающее, появилось в ней. А эта улыбка… «Артёмушка, свет мой, держишь!» – сам себе приказал он.

– Да, надо домой.

–Оставь ты его, пусть поиграются. Вы же теперь недалеко живёте, заберёшь попозже, – предложила баба Зина.

– Да, папочка. Можно? Немножко.

От двери послышалось движение. На порог вошла высокая, с Артёма ростом, черноволосая голубоглазая девушка, затянутая в кожу. Очень симпатичная. Прямо даже очень. Красавица.

– Здравствуйте. Ну вы где? Я жду-жду. Поехали уже, ещё ужин готовить, – и уставилась на Алёну своими холодными глазами. – А вы Алёна? Очень приятно познакомиться. Много слышала о дочери Сергея Андреевича.

Как же иногда меняется человек, когда открывает рот. От первого впечатления не осталось и следа. Гримаса на лице, видимо улыбка в исполнении этой дамы, взгляд, уничтожающий всё живое в радиусе километра, и низкий голос, почти бас. Какая неприятная особа. И Егорка даже не посмотрел в её сторону, а наоборот, попытался спрятаться за кресло.

– Познакомься, это Вика. Мы живём и работаем вместе. – Это он Алёнке. – Ну, хорошо, оставайся, Егор. Я приеду попозже.

Бабушка смотрела вслед удаляющейся паре. Как-то грустно.

– Ну вот скажи, откуда он их берёт? Биологическая мать вообще отказалась от сына, а эта даже «а» не говорит с мальчиком. Присосалась к Артёму, как пиявка. А тому, лишь бы машины под ж…, да Егорка в порядке. Ему бы девочку хорошую, добрую, работящую, он бы в доску ради неё разшибся. А так живёт сам, как машина.

– Бабулечка! Любовь зла, полюбишь… Ну ты сама знаешь.

– Да не пахнет там любовью, поверь мне.

– Не наше дело. Он мальчик взрослый, разберётся.

Но осадок от посещения остался… Алёнка забрала детей и пошла на свой любимый берег, прихватив с собой всяких вкусняшек. Они уютненько расположились на досках. Егорка с Леночкой складывали кубики, потом большой конструктор. Мальчик показывал на кукле, где глазки, где носик, где ротик. А Леночка хихикала, хитро строила свои карие глазёнки, и, специально тыкала пальчиком не туда, куда надо. Она эту науку уже прошла и просто веселилась, глядя как Егорка вылупливает глаза от удивления. За этим занятием их и застал Греков. Сел на верхнюю ступеньку и наблюдал. Но очень скоро понял, что смотрит на Алёну. И она повернулась.

– Ой, а мы тебя и не заметили. Артём, будь другом, посмотри за ними одну минутку, я хочу поплавать немного.

– Да, конечно. Иди ко мне, девочка-припевочка, – и взял Леночку на руки.

– Папа, вот бы мне такую маму. И такую Леночку. – Голос сына оторвал его от созерцания уплывающей фигурки.

– Алёна живёт в другом городе. И завтра она уезжает, – не столько Егорке, сколько себе самому, ответил Артём.

На пристань спустилась Зинка. Он передал ей девочку, взял за руку Егорку, помахал купающейся Алёнке и ушёл. У него не было уже никаких сил находиться с ней рядом.

Что-то в этот раз перелёт дался Алёне тяжеловато, Леночка капризничала, зубки лезли сразу по два. Не помогали никакие лекарства. Да и не любила она эту химию. Дома бы пополоскали шалфеем или ромашкой, и полегчало бы немножко. Да и покоя не давал разговор с мамой перед самым отъездом. Она была очень напряжена, как будто не хотела ничего говорить, но надо.

– Я долго думала, может не права, и не стоит ничего выкладывать. Но лучше выговориться и понять, надо или нет, чем держать в себе. Я уверена, что тебе сейчас уже не будет так комфортно в доме Вересовых. Тайна Влада дамокловым мечом будет висеть между вами. И какая бы Люся не была хорошая, это не может ей нравиться. И ещё. Когда я уезжала, Борисов рассказал мне, что Григорий составил завещание. Ты знаешь, у него неважно с сердцем. Так вот, он оставил всё внукам в равной пропорции. Сейчас получается по одной шестой на каждого. Детей трое, внуков шестеро. Он же не знает, что ты ничего не продавала, а просто отдала деньги матери Олега. И, конечно, этот вопрос решился не очень справедливо по отношению к тебе. И это тоже волнует и Люсьену, и, главное, Лариску. Эта ещё та штучка. Вот увидишь, она опять забеременеет. Или ещё чего придумает. Я обещала Игорю, что не скажу тебе ничего. Он поклялся, что будет тебя оберегать. Меня такое положение вещей не устраивает, поэтому, звонишь домой каждый день. Если что, сразу к Борисову. Я первым же рейсом прилечу. И с девчонками будь на одной волне. Моя старая гвардия проверена и временем, и работой, и взаимовыручкой.

Люсьена встретила Алёнку очень хорошо. Дома вкусно накрытый стол, в комнате чисто и всё на своих местах. Леночку затискали, но она от усталости уснула прямо на руках. Мама Люся расспрашивала о новостях, рассказывала о своих. И первым сюрпризом оказалось присутствие в доме на постоянной основе Владислава и Ларисы. Они переехали. Квартиру сдали, а сами заняли левое крыло, в котором и находилась комната Алёнки. И вообще, эта часть дома была отдана Вадиму. А правое крыло – Владу.

– Мне нужно куда-то переехать? Куда?

– Нет, нет. Они занимают угловую, там удобно с ребёнком. Между вами ещё одна комната. Так что, тишина обеспечена.

– Но ванная комната одна. Это не очень удобно. Тем более, что она находится почти в моей комнате. Если Ларисе больше нравится левое крыло, я перееду в правое. Мне без разницы. Да я вообще могу съехать, без проблем. – Алёнка завелась.

Ну, мама, накаркала…

Люсьена вспыхнула. Виноватые глаза наполнились слезами, руки теребили салфетку, стакан с водой бил по зубам.

– Люсьена, что-то случилось ещё? Успокойся, нет никаких причин волноваться. Я же собиралась жить с Вадимом, а не с вами. Или дело не в этом?

– Девочка моя! Я не отпущу тебя никуда. Мы устроим тебе шикарные апартаменты в правом крыле.       Прямо завтра поедем покупать новые шторы, покрывала и что там ещё…

– Да не надо ничего покупать. Просто перенесём мои вещи в другую комнату. И всё.

Алёна не стала доводить допрос до конца, пожалела маму Вадика. Ей было за шестьдесят. Муж, младше её на десять лет, очень серьёзно болел. Да и она не молодела. А уж потеря сына дополнила грустную картину. Но было что-то ещё. И она скоро докопается до сути.

Утром, взяв Леночку, Алёнка отправилась на пирс. Сидя на лавочке с дочкой на руках, пристально смотрела вдаль. Она уже не рассказывала своему капитану ничего, уверовав в то, что он сам всё оттуда видит. Просто периодически произносила его имя: «Вадим, Вадик, Димыч-Вадимыч…» Борисов подошёл тихо, присел.

– Привет, девочка моя. Вчера приехала? И я вчера поздно ночью прибыл.

Помолчали.

– Как мама? Дети? Всё хорошо?

– Скажите, Игорь Николаевич, а у Вересовых всё в порядке? У меня создалось такое впечатление,что Люсьене мой приезд не очень по нутру. Что-то с папой Гришей?

– Ты знаешь, как раз у Григория всё хорошо. Ему сделали операцию почти сразу, как ты уехала. Очень удачно. Через две недели он уже пахал так же, как и раньше, до болезни. А что такое? Я не в курсе.

– Вы не умеете врать. Я всё равно докопаюсь… – И рассказала, как её встретил дом Вересовых.

– Подожди, не горячись. Скажи, ведь мама рассказала тебе о завещании? Ведь да? Ты тоже не умеешь врать. Так вот, Григорий его изменил. Мы тоже узнали вашу страшную тайну о рождении Олежки. Не буду говорить откуда, я поклялся. И об эпопее с квартирой Вадима. Вот тогда Вересов старший и оставил всё тебе. Дом, часть нашего бизнеса, счёт в банке, немалый. Вернее, даже не тебе, а Елене Вадимовне Вересовой. И перед операцией поставил всех в известность. Причём, ты ничего не сможешь ни отменить, ни изменить. Только Леночка по достижении 21-го года. Лариса стала заложницей обстоятельств, она не знает причину и просто бесится. А Люсьене нужно сохранить здоровье мужа, поэтому она попала между двух огней. А с твоим приездом, даже трёх. И давай договоримся сразу – я тебе ничего не говорил. Даже под пытками не признаюсь, что проболтался. И если ты почувствуешь себя совсем уж неуютно, я заберу тебя к себе. Мой дом – моя крепость. Никто тебя даже пальцем не посмеет обидеть. Хорошо?

– Нет, идея с вашим домом отметается сразу, мой папа не поймёт. Ни к чему это. А остальное принимается. Я ничего не знаю, перехожу жить в другую комнату. А там посмотрим.

Алёнка ушла с головой в работу. Люсьена взяла на себя Леночку, предоставив своей замечательной невестке эту возможность. Конечно, она была благодарна ей за то, что та не стала устраивать разборок, а спокойно переехала в другое крыло. С Ларисой они виделись только за ужином, да и то не каждый день. Пока было тепло, Алёна с Леночкой вечером ходили гулять на пирс или просто по набережной. А когда похолодало, на пирс молодая мама отправлялась одна. Люсьена всегда отпускала её, роняя слёзы, заперев за Алёной дверь.

Девочки, работницы дизайнерской студии, сделали уже львиную долю её проекта и ждали новых идей. Кое-что прорисовывалось, что-то делалось для Борисова. Дел хватало. Но Алёнка начала скучать, остро скучать по дому. Ей, действительно, было неуютно в большом доме Вересовых. Она видела старания Люсьены, доброе отношение к ней папы Гриши, но с Ларисой и Владом почти не общалась. А когда эта парочка объявила, что они опять ждут ребёнка, всё встало на свои места. Ей надо уезжать. Как права оказалась мама. И Алёна начала форсировать окончание работ по проекту.

Леночке исполнился год. Никаких торжеств по этому поводу Алёнка не устраивала. Они посидели в студии с девочками. Игорь Николаевич привёз громадный торт, конфеты, фрукты, подарил девочке большую куклу с неё ростом, даже выше. Они чудесно пообщались, посмеялись, отпраздновали. Борисов собрал подарки, купил по дороге ещё один торт для домочадцев, и привёз Алёнку к Вересовым. Люсьена с опухшими глазами встретила их у порога.

– Что случилось? – одновременно спросили Алёнка и Игорь Николаевич.

– Проходите. Ничего страшного.

Они зашли. На большой кухне был накрыт стол, стояла коробка с кукольной коляской. У Игоря с Григорием всё было продумано: один дарит куклу, другой коляску для неё. Но за столом никого не было.

– Вы пришли? А то мы уже заждались, – раздался в образовавшейся тишине голос старшего Вересова. – Мы тут с Олежкой придумали кое-что для Леночки.

Он посадил внучку на стульчик, а перед ней положил коробочку с ячейками. И подтолкнул Олежку.

– Маленькую Леночку поздравляем с днём рождения. Пусть не болеет, – и вытащил из коробочки фигурку Айболита. – Пусть будет всегда весёлой, – фигурку клоуна. – И чтобы с ней ничего никогда плохого не случилось, – достал модельку парусника. И ещё желаем ей быть всегда красивой.

Мальчик протянул очень симпатичные украшения из белого золота. И Леночка, как истинная женщина, стала пялить кольцо на палец, на два сразу, а цепочку – на шею. Все рассмеялись, стали усаживаться, Люсьена поставила перед девочкой маленький творожный тортик, который она очень любила, со свечкой.

– Ну что же вы нас не дождались?

Лариса с маленькой дочкой и сыном усаживались за стол. Без подарка, без цветов. Просто пришли чайку попить.

– Да мы ещё и не начинали, – засуетилась Люсьена.

– Сядь, мать. У тебя тоже сегодня праздник! – Жёстко приказал папа Гриша. – А если кто не понимает, это его проблемы .

Праздник в доме Вересовых явно не удался.

– Мы с тобой договорились. Если что, я рядом, – напомнил Алёне, уходя, Борисов.

Утром младшая невестка Вересовых вызвала на разговор свекровь.

– У нас никогда не было секретов. И поэтому, можно сделать вывод: ты не хочешь ничего объяснять, потому что тебе или больно, или нелепость положения, в которое ты попала, просто не даёт говорить. Дорогая моя мамочка! Мне ничего не надо ни от вас, ни, тем белее от Влада с Ларисой. Пусть живут и процветают. Вадима нет и никогда не будет. Теперь я это точно знаю. И верю, что он меня поддержал бы. Я уезжаю домой, билеты заказаны, собирать мне, особенно, нечего. Парадную форму Вадима торжественно дарю его брату. Может быть, надев её, ему добавится хоть немного порядочности и честности Вадима.

Уезжала Алёнка прямо перед новым годом. Народу в аэропорту была тьма. Но Игорь Николаевич провёл их через вип-зал. Они сидели за маленьким столиком, где недавно он вытирал слёзы её матери. Борисов так привязался к этой такой чистой и такой настоящей, что ли, девчонке, что самому было в пору разрыдаться. Он жил один. Нет, к нему приходила какая-то женщина. Но только приходила. Всех своих баб он обеспечил, совесть его была чиста. Ему так хотелось помочь и девочкам Столетовым. Но они обе, и мать, и дочь, отказывались. Но когда вчера Алёнка пришла на пирс прощаться со своим капитаном, он её уже ждал. Дав возможность побыть одной, подошёл. Девушка горько плакала. Он не видел её слёз всё это время. Сердце так сжалось от жалости, что стало невозможно дышать.      Владелец заводов, портов, пароходов даже растерялся. Ну что в таких случаях нужно делать? Как утешить? Да никак, не придумали ещё таких слов, да и не придумают никогда… И Борисов просто обнял девочку, прижал к себе, защищая от ветра. Так они и стояли. И почти все работники порта, прилипнув к окнам, тоже прощались с этой молодой женщиной, такой стойкой, такой преданной и верной.

– Алёнка, надо жить дальше. Ты такая молодая, красивая, умная. Тебе доченьку поднимать. Я открыл в вашем городе ещё одну студию для молодых дизайнеров под патронажем Константина Самохвалова и твоей матери. Она твоя. Не ерепенься, отработаешь. Уже есть заказы. Так что работы полно. За девочек не волнуйся, будешь их контролировать. Теперь это просто, имея компьютерные технологии.

– Спасибо вам, Игорь Николаевич за всё. Если бы не вы, мне было бы гораздо сложнее здесь находиться. Я уезжаю с тяжёлым сердцем, душа болит за Люсьену. Но помочь ей мне нечем. И прошу вас, иногда, приходите сюда и передавайте весточку моему капитану.

Увидит ли ещё совсем немолодой Игорь Николаевич эту девушку и её мать, любовь всей его жизни, кто знает…

Алёнка возвращалась в свой любимый город. С каждым километром, приближающим её к нему, она, как будто, наполнялась кислородом всё больше и больше. Конечно, в этом городе тоже много мест, напоминающих о её счастливых днях с Вадимом. Но дома и стены помогают. И она очень надеялась на это.

Чудесный Новый год у них получился в Озерках. С фейерверками, катанием на коньках и санках, с большой украшенной ёлкой во дворе и всякими зимними вкусностями. Собрались все родные, приехала мамина Наташа с мужем и дочкой, семья Лебедевых. Столетовы очень любили бывать у них на даче, расположенной в воронежском заповеднике. Вот и сейчас, после новогодних торжеств, решили отдохнуть там пару дней. Микроавтобус и несколько машин растянулись по дороге. Всем было весело, шутили, пели песни, пили глинтвейн из термосов, лимонад, и лопали имбирные пряники. Особенно продолжение праздника чувствовалось в автобусе, где ехали младшие дети, родители Столетовы, Ольга со своими и Наташа с семьёй. Маленький Серёжка, которому доверяли вождение с 16-ти лет, забрал в свою машину Ваню, близнецов и Кольку Грекова, с которым они подружились давно и крепко. У них собралась чисто мужская компания, чему пацаны были очень рады. А в машине Лебедевых за рулём сидел Артём. Сергей Андреевич давно общался с ним, как с сыном. Тёмка всегда приходил на помощь и очень любил это делать. Он вообще любил Столетовых, всех. И любые просьбы выполнял на раз. Вот и сейчас заменил немного перепившего и маявшегося головой Евгения, мужа Наташи. Рядом на переднем сидении, как и полагается жене, сидела Вика. А сзади Алёнка с Леночкой и Егорка. Причём, Алёна сама напросилась в эту машину, чтобы немного вздремнуть вместе с дочкой, уж очень суматошные были последние дни. И они почти сразу уснули, причём Егорка тоже подвалился и засопел.

Подъезжая к повороту на дачи, попали в пробку. Впереди была небольшая авария и ждали эвакуатор. Алёнка решила пересесть в автобус, и Егорка попросился с ней. Но Вика властным голосом запретила.

– Но почему? Там же все дети? – Не понял мальчик.

– Я не буду повторять сто раз. Сиди здесь. Не мешай людям.

– Он совершенно не мешает. Никогда. – Попыталась защитить мальчика Алёна.

– А вас, уважаемая, вообще не спрашивают. Выспались? Идите, куда хотите. А Егор останется со своими родителями. – Слово «родители» жена Артёма, или кто она ему там, подчеркнула своим низким голосом, переходя почти на бас.

Алёнка ещё в Озерках, садясь в машину, ощутила на себе недобрый взгляд этой женщины. Но усталость взяла своё, и она выкинула дурные мысли из головы. Но сейчас поняла, что ей не показалось. Засыпая, до неё долетела тихо сказанная фраза: «Мы что, обязаны её возить?» – брошенная Викой. Что ответил Артём, она не услышала.

– Ладно, Егорка. Тут немного осталось. Мы с Леночкой не пойдем никуда, будем с тобой до конца! – Слово «до конца» Алёнка тоже подчеркнула. – И с твоими родителями. Только пить хочется.

Она увидела в зеркале улыбающуюся физиономию Артёма, и ей тоже стало смешно. Какой-то детский сад, перебранка на уровне старшей группы яслей. Приняв от папы Егорки бутылку с водой и ещё раз заглянув в его весёлые глаза, Алёнка тут же обо всём забыла, даже о грубости Виктории.

Дом Лебедевых, деревянный, старый сруб, вместил всех. Сразу забегали, засуетились, дел хватило всем. Растапливали большую печь с полатями, камин в большой комнате. Дров нужно было много, молотили в несколько топоров. Разбирали пакеты с едой, таскали из машин припасы. Лебедев руководил растягиванием лампочек, гирлянд. Сам он никак не мог прийти в себя, попробовав настойки папы Вани. Непьющий человек, по жизни, не посмел отказать генералу, и вот… Дети быстро нарядили ёлку, всё-таки праздник. Их накормили, и они довольные и весёлые, устроили танцы под пушистой красавицей. Леночка была в восторге, Егорка кружил её и выделывал пяточки-носочки, от чего девчушка заходилась ещё большим смехом. И все вокруг тоже хохотали, настроение было прекрасным.

Егор с первой минуты, как увидел Леночку, не отходил от неё. Он даже помогал ей кушать, подсказывая, как правильно держать ложку. Снимал с неё варежки, шубку, шапочку. Выбирал самые красивые мандарины, поил соком и угощал самыми вкусными конфетами и печеньками, как ему казалось. Настоящий рыцарь появился у девчонки.

– Ну надо же, – удивлялась мама Лена – настоящий мужичок с ноготок. Ох, и повезло тебе, Ленок! Таких уже не делают. – И хохотала, глядя на их приватный танец.

– Артём! Вам с Викой пора подумать о девочке. Вон какой усатый нянь вырос.

Ольга обращалась к входившему с дровами мужчине, за плечами которого маячила Виктория. Она, как только вышла из машины, прилепилась к Артёму, только что в туалет с ним не ходила.

– Да, да. Я готова! – Смотря в сторону Алёны, с вызовом ответила Вика.

«Что ей надо от меня?» – подумала Алёнка и припустила в пляс с детьми.       Потом они ходили в лес, кормили белок, которых хватило всем. Алёна отошла немного в сторону, надеясь показать дочке снегирей. Она присела около неё, и указывая, куда надо смотреть, оказалась вместе с девочкой под сугробом, свалившимся им на голову. Парочку «откопали». Леночка не успела испугаться, но пришлось идти домой. И Егорка опять пошёл с ними. Мальчику не хотелось оставаться с родителями, и это уже не очень нравилось Алёне.

Поздно вечером, когда все уже спали, а у Алёнки, наоборот, только начиналась жизнь по расписанию Дальнего востока, она спустилась на кухню, нагрела себе чайку и устроилась перед камином, подбросив туда полешек. Тепло, уютно, расслабляет… В последнее время она гнала от себя утверждения «вот был бы рядом Вадим…» Какой смысл, ведь и так понятно, что это было бы замечательно. Но не будет. В такие ночные минуты тишины память и так уносила её к нему… Послышался шорох, на кухню кто-то пробирался. Попить, наверное. Алёна даже не повернулась.

– Артём, ты где? – прорезал тишину скрипучий голос Вики.

– Да на кухне, пить хочу. Потише, сейчас иду.

Она, видимо, спустилась, потому что совсем рядом послышались звуки поцелуев. Алёна влипла в кресло вместе с ногами и кружкой горячего чая.

– Ты чего, сдурела? Полный дом людей. И детей.

– Так все же спят. И потом, мы так давно не были вместе. А сейчас, когда Егорка спит с дочкой этой молодой вдовы…

– Я же просил тебя, Вика! Ты же женщина, должна понимать. А если тебе это не дано, вообще не говори об Алёне ничего. Моё терпение небезгранично!

– Ну, хорошо, хорошо. Пойдём. Здесь налево баня, там точно никого нет. – И опять поцелуйчики, шёпоток, женское хихиканье…

И тишина. Ужасно неприятно. Как будто Алёна подсмотрела что-то запрещённое. А «дочка молодой вдовы» – это её Леночка. Какой кошмар. Ну вот, расслабилась…

Опять послышались шаги. Но Алёна не стала прятаться.

– Я никогда не говорил, что люблю тебя. И замуж не звал, – голос Артёма шипел, как змея. – Это ты со мной живёшь, а не я с тобой. Иди спать. Завтра поговорим. – И вышел на улицу.

«Что же происходит в жизни этого мужчины?» – думала Алёна. Она не понимала, зачем жить без любви, тем более эта Вика не стала для Егорки не то, что матерью, но и просто близким человеком. А сын для Артёма всё.       Размышляя, она не заметила, как уснула. И как пришёл Тёмка, тоже не заметила. А он сел перед ней и долго всматривался в её лицо, такое родное, такое любимое, такое, сейчас, беззаботное, спокойное.

Она вернулась. Насовсем. Радоваться или сдохнуть уже? Видеть её, слышать звонкий голосок, ощущать Алёнку рядом – и сердце работает на разрыв, душа рвётся, наполняясь счастьем и радостью… Артём уже почти смирился с тем, что в его жизни есть только Вика, у них много общего и вообще, надо же с кем-то жить… Но стоило Алёнке просто улыбнуться ему, и он про себя всё понял, в который уже раз. Всё, что он делал, чем старался отвлечь себя, в конечном итоге, приводило к ней. А что бы она сказала? Что бы сделала, чем бы могла помочь? Но он заставил себя не влезать в жизнь Алёны, с её стороны не было никаких движений в его сторону, всё ровно, чинно-благородно. Армём забывался в постели с черноволосой красавицей, занимался сексом довольно жёстко, испытывая только похоть и конечное наслаждение, используя Вику как инструмент для этого. Но там, под Воронежом, в деревянной бане его накрыло очень странное чувство: перед глазами поплыло лицо Алёны, её улыбка, ручки, длинные ножки, силуэт груди и бёдер… И он, закрыв глаза, сотворил со своей партнёршей что-то необыкновенное, она такого наслаждения от самого процесса не получала никогда, а уж от конечного действа и подавно. И поняла всё неправильно, опять начав разговор о замужестве. Её можно было понять! А Артём уже точно убедился в том, что у него "едет крыша"…

Они вернулись домой, уставшие, но довольные. Бабушка с дедом наготовили пир на весь мир. После Нового года осталось много неиспользованных продуктов, и чтобы не пропали, пришлось готовить. Всех усадили за стол почти с порога. Перемыли руки, всё организовали. И праздник продолжился. Праздник живота. И опять все хохотали, когда Егорка объяснял Леночке, что девочкам нельзя есть много мяса, потому что у них тогда будут мышцы. А девочкам они не нужны. Потом он вытирал ей рот, как Винни Пух Пяточку. А когда они поели, повёл смотреть мультики. Маленькие, любименькие, уморительные детишки. Цветы жизни.

Алёнка ловила взгляд Артёма, улыбающийся. Ему тоже очень нравилась эта неожиданная дружба между Леночкой и Егором. Чего не скажешь про Вику. Алёна старалась не смотреть в её сторону. И вообще не смотреть на неё. Эта чёрная голубоглазка ей не нравилась. Совсем. И больше всех было жалко Егорку.

Всё хорошее когда-нибудь заканчивается, закончились и зимние каникулы. Алёнка вышла на работу. Решили по очереди с мамой Леной оставаться с Леночкой. Бабушке Зине уже было сложно. Да и кухни хватало. Начинать новое дело всегда хлопотно, голова забита и день, и ночь. Первый проект не прошёл совсем. Его закинули на полку. Зато второй, обустройство детской зоны на вновь построенной парковой зоне, прошёл на ура. Причём и 23-й день рождения Алёны, и вторая годовщина ухода Вадима, и другие события этих месяцев просто проскочили. Но когда проект сдали, Алёна собралась в монастырь, отстоять службу. Туда добралась спокойно, целый день провела в чудесном месте, завершила поминальные обряды и обнаружила, что осталась без кошелька и телефона. День шёл к концу, деваться ей было некуда. Монастырские поохали, поахали, дали телефон позвонить и выперли её за ограду. Правда, охрана пустила Алёнку в сторожку, и она стала ждать того, кто за ней приедет. Начало осени, темнеет быстро, и ночи уже холодные. Проехало несколько машин, но не за ней. И Алёнка уже пожалела, что не пошла на вокзал. Ну как-нибудь бы объяснила водителю, что с ней произошло. Мир не без добрых людей. И этот охранник посматривает на неё своими сальными глазками. Господи, богомольное место. Уже совсем поздно Алёна ещё раз попросила телефон, который, якобы, был на зарядке. И этот боров уже недвусмысленно дал ей понять, что даст телефон только через постель. Закрыл дверь на засов, выключил свет. Когда-то Алёнка получила от Люсьены несколько уроков обороны в таких случаях. Для смеха. Вот и посмеялись. На ногах кроссовки, вместо туфель на шпильке, никаких пилочек, палочек или чего-то подобного в сумочке нет, а для приёмчиков очень маленькое помещение. Придётся импровизировать. Дезик, у неё есть дезодорант. Но его ещё нужно достать.

Послышался звук расстёгиваемой молнии. Алёна заорала, одновременно открывая сумку, но этот гад уже повалил её на вонючий диван. Последним усилием она выхватила баллончик и прыснула ему в харю. Подскочила к двери, дёрнула засов и вылетела на улицу. Куда бежать? Вдалеке показалась машина. Алёна рванула наперерез, боров уже догонял её. Уж лучше под колёса… Её подкинуло и отбросило в сторону. Вторая машина сбила охранника с ног. Из неё выскочил Артём.

– Алёна, девочка моя. Ты жива? – Он осматривал её руки, ноги, голову. – Надо скорую. Вызовите скорую. Пожалуйста.

А сам подхватил девушку и положил на лавочку, принёс воды и прыскал ей в лицо, пытался напоить.

Из монастыря выбежали люди. Какой-то мужик поднял борова и потащил в сторожку. Водитель первой машины, дозвонившись до скорой, тоже крутился вокруг лавочки, не зная, чем помочь. Алёнка открыла глаза.

– Он пытался меня изнасиловать…

И только сейчас Артём понял, что одежда на ней порвана не от столкновения с машиной, сквозь нижнее бельё просвечивала грудь и живот. Он снял с себя рубашку и надел на Алёнку, которая уже смогла сесть.

– Присмотри, друг, – обратился он к водителю по несчастью.

От сторожки уже вели гада с расстёгнутыми штанами. Здоровый, розовый, пузатый, настоящий хряк. Господи, что бы он сделал с худенькой Алёнкой? Страшно подумать. И Артём со всего маху врезал ему по ухмыляющейся роже. Тот упал. Никто ему не помогал, он ковырялся на песке, никак не мог встать. Кто-то что-то говорил о законе божьем… Послышалась сирена. Скорая и милиция приехали одновременно. У Алёнки ничего страшного не нашли, кроме содранных коленок и локтей и небольшого вывиха лодыжки. Взяв с неё показания на насильника, опросив Артёма и другого водителя, их отпустили.

– Давай купим какую-нибудь одежду. Должны быть ночные магазины. И придумаем что-нибудь для моих, – попросила Алёнка, усевшись кое-как на заднее сидение. На переднее она не захотела, считая, что это место для жены. – Только у меня нет денег. Но я тебе всё отдам. Купим что-нибудь дешёвенькое.

– Купим то, что надо. Что-нибудь дешёвенькое наведёт твоих на нехорошие догадки. Надо прикрыть твои синяки и ссадины. Брючный костюм, я думаю.

Так и сделали. Уговорив продавщиц, Артём вынес симпатичный костюмчик Алёнке в машину. Ну не идти же в магазин в рванье. Размер он угадал, а вот одеть его девушка не смогла. Ноги не гнулись, локти тоже. Да ещё и добавилась опухшая рука.

– Придётся тебя одевать, как маленькую. Ну а что? Ты можешь предложить что-нибудь другое? Может позвать какую-нибудь тётю?

Отбросив все предрассудки, Алёнка кое-как натянула на себя брючки, а пиджачок одевал уже Артём. Застёгивая последнюю пуговичку, он прижал её к себе, и она услышала стук его сердца.

– Как же я испугался, Алёнушка. Белый свет померк, когда я увидел тебя на дороге. Слава богу, всё хорошо. А ссадины я тебе залечу в два счёта, у меня большой опыт. Спасибо Егорке.

Они стояли, прижавшись друг к другу, и стало понятно, что он действительно очень переживает за неё, а ей. ну очень нужно, его крепкое плечо. Но вспомнив про Вику, Алёнка опять уселась на заднее сидение.

– Поехали уже. Нам ещё басню сочинять.

Про сломанную машину поверили все, кроме Сергея Андреевича и Вики. И то, что Алёнка упала, спускаясь с лестницы в монастыре, тоже. Но если первому пришлось всё рассказать, и он очередной раз удостоверился, что этому парню можно доверить и свою жизнь, то вторая перевела басню совсем в другое русло. Она встретила Алёну после работы и устроила ей допрос с пристрастием. При этом не давала пройти, постоянно вставая перед ней и вытягивая в стороны руки.

– Да что такое? Чего надо? Я же всё рассказала.

– Я не отдам тебе Артёма. Я хочу, чтобы ты это знала, молодая вдова. Буду драться в прямом и переносном смысле до последней капли крови. Это мой мужчина, поняла? Я могу объяснить и по-другому.

Вика была выше Алёнки и сильнее. Они с Артёмом в обязательном порядке посещали тренажёрные залы. Им это было нужно для поддержания физической формы. Гонки – дело серьёзное. Выносливость и сила – залог длительного пребывания в экстренных условиях. А Алёнка раз в неделю ходила в бассейн, и занималась танцами, но нерегулярно. Справиться с гонщицей она бы не смогла.

– Мало тебя побили? Ведь побили? Ты не упала с лестницы, тебя отбуцкали. Не знаю за что, но, наверное, поделом. Приехала, Фарья Ивановна, мужиков отбивать. А вот тебе! – И она сунула Алёнке под нос фигу.

– У вас, уважаемая, с головой всё в порядке? Я вашего мужа вижу раз в полгода, а то и в год раз. Возможностей оставить его при себе у вас куда больше, чем у меня. Да хотя бы наладьте отношения с мальчиком. Неужели за несколько лет вы не поняли, что Артём очень дорожит своим сыном. И я понимаю, что гораздо больше, чем вами.Так сделайте так, чтобы вы тоже были для него дороги, и всё у вас наладится. И дайте мне пройти, наконец.

Этот разговор отбил у Алёны всякое желание видеть и слышать Артёма. Он не любит Вику, пользуется её навыками в гонках. Ну и всё. Так нет же, постель, готовка, уборка, все обязанности жены выполняются по расписанию. Как-то всё это нечестно. Да и мальчик страдает рядом с этой тёткой. Вот ему в общении Алёна не могла отказать, и выпросила у Артёма возможность иногда забирать Егорку из садика с ночёвкой, а утром отводить назад. А уж когда Греков и К* отлучались на свои гонялки, мальчик жил у Столетовых на полном основании.

В один из таких отъездов всё и случилось. Где-то в африканской пустыне экипаж Грекова перевернулся на ровном месте. Никто ничего не понял. Машину сто раз проверяли, всё было нормально. И вдруг такое… Вику Артём вытолкнуть успел, а сам закрутился вместе с машиной. Побился сильно. Особенно нога. Сделали операцию в одной из частных клиник этой африканской страны, привезли в Москву, а потом к Ольге в больницу.

– Испоганили парню ногу. Надо переделывать, иначе будет хромать. – Ольга разговаривала со своей матерью, держа на руках Егорку. – Завтра консилиум, и вперёд.

Алёнка стояла в проходе, вспоминая, что им пришлось пережить. Эта дура, Вика, позвонила папе Серёже и сказала, что Артём разбился. При этом рыдала, как сто плакальщиц одновременно. Что можно было подумать? Алёна и подумала… Мама еле отпоила её, сначала сунув под нос нашатырь. Одна мысль, что она потеряла ещё и Артёма, пусть как друга, перекрыла Алёне весь кислород. И только, когда папа довёл до её сознания, что он живой, просто поломался немного, девушка поняла, что такая реакция с её стороны явно не дружеская. В душе произошла революция, которая вытащила на поверхность истинные чувства. Он когда-то очень нравился ей, Артём Греков. И только появление Вадима вывело из этого состояния. И вот теперь опять. Он ей очень нравится. Ну что это такое? Зачем? Она достаточно поиграла в безответную любовь к нему. Ничего хорошего из этого не получилось…

Занавеска ходила ходуном, сдуваемая ветерком из открытого окна. В светлой палате, на высокой кровати, весь растянутый на каких-то канатиках и грузиках, возлежал Артемий Батькович. Вид был именно такой, царственный. Цветы на столике, фрукты на прикроватной тумбочке, телевизор и ноутбук. Санаторий – профилакторий. Алёнка пришла именно тогда, когда Вика, как обычно, ушла домой. Ольга не разрешила ей находиться около только что прооперированного пациента ночью. Эта звезда всё время плакала, подлазила Артёму под здоровую руку, нацеловывала его. Даже спала на его подушке, подставив поближе стул. Ну так любила, что никакого покоя от неё не было.

Он спал. Перевязанная башка, торчащие в разные стороны светлые волосы, ещё не совсем прошедшие ссадины и синяки придавали ему образ мультяшного героя. Алёнка криво улыбнулась, понимая нелепость такого сравнения. Села на диванчик, стоящий прямо под окном. Ещё совсем недавно молодая женщина дала себе слово, что выкинет нахлынувшие на неё забытые чувства к этому человеку навсегда из своей жизни. Навсегда, ровно до того дня, когда он чуть не разбился. Лицо Тёмки с перепуганными глазами там, около монастыря, теперь постоянно всплывало перед ней, как только закрывались глаза. Ей что-то показалось тогда, какие-то чувства с его стороны. Показалось…

Алёна встала. Надо уходить. Человек спит. Чего ей тут делать?

Она уже шла по коридору, когда навстречу ей выскочила Виктория и сшибла с ног, пролетела мимо и скрылась в палате Артёма. Вот так да! К девушке бежала дежурная.

– Вот ненормальная. Она вас увидела в окно, с улицы. И разоралась, что её не пускают, а какой-то проститутке разрешают. Так и сказала. Я даже ничего не успела возразить. Ох, и попадёт мне от Ольги Ивановны. Сначала вас пропустила, а теперь и эта прорвалась. Как же её выгнать?

Алёнка уже поднялась, потирая локоть.

– Наверное, уже никак. Просто попросите её сидеть тихо. А моей сестре я сама всё расскажу. Не дам вас в обиду.

Утром позвонила Оля и попросила свою племянницу немедленно явиться к ней на ковёр. Крута была, врачиха, если касалось её работы. Но дело оказалось совсем в другом. Артём попросил пропустить к нему Алёнку.

Она вошла. Вики не было. Странно.

– Здравствуй. Ты хотел меня видеть? Как чувствуешь себя? Оля сказала, что через пару месяцев будешь бегать. И…

– Подожди, Алёна. Сядь около меня и дай мне руку. Пожалуйста.

Девушка с тревогой посмотрела на него. Но села. Он взял её за руку.

– Не беспокойся, всё хорошо. У меня даже ничего не болит. Скажи, ты была здесь вчера? В воздухе стоял запах твоих духов.

– А должен был стоять запах духов твоей жены. Тем более, что я была у тебя всего минуту. Артём, что ты хочешь? У меня какое-то беспокойство внутри. Говори уже.

– Это место совсем не подходит для признания, которое я хочу тебе сделать. Но молчать нет никаких сил. Уж пусть горькая правда вправит мне мозги… Там, на трассе, когда вся жизнь пролетела перед глазами, всплыла картинка беспомощной Алёнки, попавшей в переделку под монастырём. И я подумал, вцепившись от боли и страха в какую-то железяку, что не могу, не имею права вот так уйти. А как же она, моя любимая женщина? Кто сможет её защитить? Уже теряя последние силы, стал выползать из машины, и успел до взрыва. Это ты помогла мне.

Алёнка молчала, оглушённая словами, услышанными сейчас.

– С Викой мы расстались ещё до гонок. Я расстался. Попытался объяснить, что к чему. Когда мы с ней сходились, она знала, что я не люблю её и не позову замуж. Мне показалось, моя напарница поняла, что так невозможно дальше, нечестно. И мы спокойно отправились в Африку, договорившись только на служебные отношения. Я не хочу о ней говорить, просто проясняю ситуацию. Но случилась эта авария. Меня затаскали по медикам, Вика была всё время рядом. Но при каждом удобном случае я напоминал ей, что она для меня никто, если не согласится на роль друга. А вчера дежурная медсестра рассказала, что произошло в коридоре. Я, к сожалению, ещё тот защитник сейчас. Но даю тебе слово, что очень быстро поднимусь. И буду твоим рыцарем, даже, если тебе это не нужно. Это нужно мне. Без тебя, Леночки, без всех Столетовых моя жизнь не имеет смысла. Вот и сказал. Даже легче стало.

Алёна смотрела на него, грустно улыбаясь. А он целовал её руку своими сухими, потрескавшимися губами, улыбался до ямочек на щеках и по-доброму заглядывал в глаза.

– Я люблю тебя, Алёна. Давно люблю. Любил, люблю и буду любить. Вот так, моя дорогая девочка…

– Если бы ты сказал мне эти слова несколько лет назад, счастливее меня не было бы никого на свете. – Отмерла Алёнка.

– Не говори ничего. Просто знай. Будем жить, работать, воспитывать детей, помогать друг другу. Жизнь сама подскажет, как поступить.

От Ольги Алёна знала, что Виктория всё равно приходит к Артёму, приносит домашнюю еду, чистое бельё, даже убирает у него в палате. Ведёт себя, как обычно, изображая верную и заботливую жену.

– Не понимаю я мужиков. Видно же, что эта Вика ещё та звезда и совершенно не нравится Артёму. Но он принимает от неё все знаки внимания, ему импонирует, что за ним такой уход. А Егорку к нему водишь ты, Алёна. Вот бы вам с ним сойтись… Молчу, молчу, – увидев «гневный» взгляд племянницы, закрыла рот Ольга Ивановна.

Она приезжала на работу раньше всех, хотя по должности была выше всех в этой больнице. Куда только её не тащили, оценив ольгину деятельность и как практикующего врача, и как администратора от медицины. И в Москву, и в Питер, и даже в Америку. Она ездила, но только на встречи, симпозиумы и практики. Аттестатами и дипломами можно было заклеить все этажи её больницы. Её. Она создала эту больницу с нуля. И никуда не уйдёт. «Пока меня не уйдут» – говорила гениальная тётка Алёны, единственная и неповторимая. «А у тебя нет альтернативы, пельмень», – опять же афоризм от Оли.

Приехав, шла в палату к Грекову, которому сняли все растяжки, и занималась с ним лечебной гимнастикой, массажем и чем-то ещё. Ей очень хотелось поставить этого классного парня побыстрей на ноги. Чтобы он уже выкинул из своей жизни эту Вику-Викторию и забрал под своё крыло её Алёну. Вот так Ольга Ивановна Караваева чувствовала ситуацию. Почему? Наверное, из наблюдений… Или потому, что хорошо знала и любила Алёну.

Артёму разрешили выходить на улицу. Дело шло к зиме, одеваться приходилось долго и нудно. Но он выходил и утром, и вечером и гулял долго. С каждым днём все больше и больше проходил без палочки. К Новому году будет, как огурец.

Алёнка стояла за деревом и наблюдала за ним. Свежий воздух, физические упражнения и рьяное желание быстрей встать на ноги делали своё дело. Внешне ничего не напоминало о той страшной аварии. Немного посечено лицо, но шрамы украшают мужчин… Она засмотрелась и не заметила подошедшую сзади Вику.

– Любуешься? Я же предупреждала тебя. Ты переходишь все границы и не оставляешь мне выбора. Я не отдам тебе его. Живым уж точно. Нам с ним суждено умереть вместе, в один день и час. – Басила эта ведьма.

Она и впрямь была похожа на вурдалачку. Алёнка перепугалась не на шутку. Что у неё на уме? Вид у этой мадам был уж точно ненормальный.

– Скажите, Виктория, а в ваших планах присутствует мальчик Егорка? Какую участь вы уготовили ему?

– Не твоего ума дело. Пшла вон! Мне сейчас не до тебя. Но ты не расслабляйся, я уже встала на тропу войны. Пшла… Артёмушка! Ты как, родной? – Лелейным голоском закричала она в сторону мужчины.

Алёна не ушла. Война так война. Она вышла на дорожку, встала в поле видимости и продолжала наблюдение. Артёма перекосило от противного голоса боевой подруги. Он состроил такую гримасу, что другому бы не захотелось даже смотреть в его сторону, не то, что подходить.

– Ты плохо себя чувствуешь? Давай я помогу тебе дойти да палаты, – и попыталась взять его под руку, участливо подсовывая при этом тросточку.

– Я отлично себя чувствую. И мне ещё не время. И вообще, я сам прекрасно дойду. И не надо бежать впереди паровоза. Паровоз сам… – и тут он увидел Алёнку, улыбающуюся во весь рот.

И это ему не понравилось. Какая-то сатанинская улыбка.

– Алёна, привет! Ты ко мне? А где Егор?

– Не кричи, я сейчас подойду, – ответила девушка, и они пошли навстречу друг другу.

Виктория подскочила, взяла Артёма под ручку и зашагала с ним в ногу, подстраиваясь на ходу. Само внимание и забота. «Только на руку зачем так налегать, если у человека нет особых сил даже ходить?» – невольно проскочила мысль у Алёны. И Артём, как услышал.

– Не наваливайся на меня. Ты не тростинка на ветру. В зал не ходишь?

– Не хочу без тебя. И потом, мои формы всегда приводили тебя в восторг! Не так ли? – И посмотрела с вызовом и явной наглостью в глаза Алёнке.

Столетова, на то и Столетова. Держать удар – это у них семейное. Не обращая внимания на присутствие ведьмы, скрутив фигу в кармане, на всякий случай, она объяснила Артёму, что Егорка ждёт его в кабинете Ольги Ивановны. И Леночка тоже. И что она не захотела тащить их на улицу, потому что они и так много сегодня гуляли. И купили папе вкусный торт., так что, все ждут его, не начинают.

Артём расцвёл. Он жил ожиданием этих посещений. Алёна с Егоркой и Леночкой.

– Пойдём. Пойдём.

– А я? – Процедила Виктория.

– А что ты? У тебя дурацкая привычка приходить, когда тебя просят и не просят. Мы с тобой сто раз это обсуждали. А Алёне это совсем не обязательно слышать, – и взяв её за руку, потащил к корпусу.

– Что ты с ней так грубо? Она за тобой ухаживает, заботится, таскается и днём, и ночью.

– Я её не прошу. Даже не разрешаю. Но ей наплевать. Она ведёт какую-то свою игру.

– А ты её не боишься? Женщины ради любви могут пойти на многое. Особенно, такие сильные, как Вика.

Артём остановился, повернул Алёнку к себе лицом и внимательно вгляделся в её глаза. Где-то на дне этих любимых зелёных глазюк плескалась тревога.

– Ты что-то знаешь?

– Нет. Но у меня нехорошее предчувствие. Давай заберём тебя домой, к нам в Озерки. Ольга научит меня, как заниматься с тобой, делать массаж. Я способная, быстро учусь. А уколы и капельницы у нас половина семейства умеют делать. Давай?

У Артёма в душе расцветали все цветы мира. «Давай заберём тебя домой…» О чём ещё можно мечтать? Вернее, он даже и не мечтал об этом.

– Это очень хлопотно. Я буду только мешать и мучиться этим.

– Никаких хлопот. На тебе будут уроки сразу трёх учеников. У бабушки освободится куча времени. И задания Егора тоже повесим на тебя. Зато ты будешь под присмотром бабули, она уже составила целое меню для поддержки целостности твоих костей. Соглашайся, Артём. Пожалуйста.

Глаза Алёнки лучились как звёздочки. Он не смог удержаться и поцеловал их.

– Хорошо, если Ольга отпустит.

Ну а как не отпустить, если у любимой племянницы опять сияют глаза. Больше всех радовался Егорка. Он носился со своим папой, постоянно предлагая помощь. И тоже учился делать массаж. И Леночка туда же. Артём очень смущался поначалу, но Алёнка накупила разноцветных носков, каждый раз надевая новые. Это забавляло детей и отвлекало самого Артёма. Без этой процедуры, пока, нельзя никак. Ну а физкультуру делали почти все. Даже бабушка с дедушкой. Им в этом году исполнилось по 75 лет. Их поздравляли неделю, приурочив к этому юбилею и золотую свадьбу тоже. Дети устали носить подарки. Старики помолодели лет на десять, точно, от внимания, любви и уважения к ним.

Алёнка не могла оторваться от работы. Новый проект был готов. Оставались пустяки. Но ситуация осложнилась тем, что представлять его нужно было ехать в Москву. Иностранные инвесторы проявили живой интерес, упускать такую возможность «великие дизайнеры» не могли. Ну а кому, как не красавице Алёне, молодой и перспективной, взять на себя это дело. Но ей так не хотелось. В последние дни она с удовольствием возвращалась домой, к Артёму. Боялась признаться самой себе, что скучает по нему целый день, придумывает, чтобы вкусненькое купить по дороге, чтобы подольше посидеть перед камином с детьми и с ним. Просто посидеть, отдохнуть, помолчать, насколько это возможно. Они мало разговаривали, Алёнке хватало на работе, а у Артёма новости только об уроках, тетрадях и учебниках. В Озерках было три 12-ти летних школьника: отличница Надюшка (все столетовские девочки были отличницами), крепкий хорошист Андрюшка и троечница Полина, младшая дочь Ольги, очень красивая и уже ярко выраженная маленькая женщина. Её забрали из города в этом году, посадили в класс вместе с младшими близнецами, надеясь на прогресс в учёбе вместе с ними. Так и получилось. У девочки стали появляться четвёрки. А когда к этому делу подключился ещё и Артём, стало понятно, что у Полины математический склад ума. И дела пошли. Конечно, эти занятия выматывали Артёма, но опыт воспитания рабочей молодёжи и образование психолога очень помогали ему. Все домашние были очень признательны ему за это, такое непростое и нелюбимое дело. Особенно баба Зина, посадившая Артёмушку на очень вкусную и полезную диету. Да, собственно, она посадила всех на эту еду, а никто и не был против.

Сергей Андреевич серьёзно поговорил с Артёмом и предложил ему работу. Он абсолютно точно знал, что этот парень давно готов возглавить технический отдел семейной автофирмы. С его опытом, практическими навыками и хорошим образованием всё будет в лучшем виде. Он попросил Артёма дать ему ответ уже завтра. И тот ждал Алёну, чтобы посоветоваться с ней. Что-то задерживается…

А Алёнка, попросив отца забрать её, прямо в машине начала непростой разговор.

– Папа, ты подумаешь, что я сошла с ума. Но меня не отпускает одна нехорошая мысль. – И она рассказала о последнем разговоре с Викой. – Так вот. Может, та авария была неслучайной? Ведь никто не понял, в чём дело? Или уже что-то известно? И где она? Не проявляется уже больше недели.

– Мы отправили её на тренировки с новым пилотом. По официальной версии, на время восстановления Грекова. А то, что ты рассказала, лишний раз подтверждает, что от такого штурмана надо избавляться. К сожалению, от машины после взрыва не осталось ничего. На это и мог быть расчёт. Она – девка опытная.

– А когда ожидать возвращения этой опытной?

– Вика – птица вольная. И не так далеко находится. Не местная. Живёт в квартире Артёма. Так что свобода передвижения и квартирный вопрос у неё решён. Уж не знаю, на какое время, – и украдкой посмотрел на дочь, насупившуюся, как сова. – Так ты забрала Артёма после этого разговора? – догадался он. – Боевичка ты моя.

У Сергея Столетова-старшего семеро детей. И все любимые. Но его старшая дочь, нахлебавшаяся уже и горя, и одиночества, и предательства, занимала в его сердце значительную часть. И пока не наладится её жизнь, он не перестанет переживать за неё и днём, и ночью. Так же, как и её мать, любимая и единственная женщина его жизни, Елена Столетова. Он желал всем сердцем, чтобы его дети нашли свои половинки, жили счастливо, в любви и радости. Как он. Нет ничего дороже семьи! Сергей это точно знал. И своей Алёне желал этого всей душой. С Артёмом. Он видел, как изменилась дочь с появлением в их доме этого парня. Греков очень импонировал всей семье Столетовых, от Леночки да бабы Зины и деда Вани. Совершенно свой, наш человек. Обострённое чувство справедливости, уходящее корнями в не очень благополучное детство, осложняло его жизнь. Вспыльчивый, любящий помахать руками, ищущий приключений подросток Артёмка с возрастом научился держать себя в руках, а армия закрепила этот процесс. Но пройти мимо несправедливости он не мог. Первый раз промолчит, второй раз поставит на вид, а в третий – даст в глаз. Сергею Андреевичу даже пришлось вызволять Грекова из кутузки, однажды. Он не способен на подлость, доводит все свои дела до конца, старается при этом не докучать никому своими проблемами. И главное, Артём Греков любит Алёнку Столетову. Это факт. Но не будет же она всю оставшуюся жизнь горевать по своему капитану? Это нечестно, в конце концов. Ну ведь правда, Вадим?

Войдя в дом, им предстала картина маслом. Бабуля сидела в кресле возле камина. Перед ней маленький столик с чаем и вкусностями. Рядом Егорка, читает ей книжку. Школьники в холле за столом с тетрадками и учебниками. А на кухне орудует Артём, держа на одной руке Леночку, а в другой – турку. Чудесный запах кофе с корицей разливался в воздухе. Дом, милый их сердцу дом. Полный любимых и дорогих людей…

После ужина Алёна перебралась на диван перед полыхающим камином.       Скоро у Леночки день рождения, два года. Она уже вовсю читала стихи, Чуковского от корки до корки. Интересовалась абсолютно всем. Особенно, чем занимается Егор. И обижалась, если он не брал её с собой, например, на дополнительные занятия. Приходилось мальчику что-нибудь ей обещать, разрешить попользоваться его красками или пластилином. Да он Леночке ничего и не запрещал, по первому слову всё отдавал. Эта дружба умиляла всех. Ну точно, как старший брат и сестрёнка.

– Устала? – Артём сел напротив.

И тут же ему на руки залезла девчушка.

– Мама, у Артёма в руках камни. Смотри! – И стала пальчиком тыкать в стальные мышцы мужчины, результат серьёзных тренировок.

– Ты не злоупотребляешь нагрузками? Это не опасно? – спросила Алёна

– Нет. Я хотел с тобой поговорить. – И рассказал о предложении Сергея Андреевича.

– Если тебе это интересно, о чём тогда думать.

– Мне интересна живая работа, модернизировать, проверять, улучшать, проводить испытания. А кабинет не для меня.

– Я думаю, ты сможешь построить работу так, как нужно. И интересно.Может, первое время и придётся отойти от практической деятельности. Но тебе это только на руку. Как раз успеешь к весне пройти полный курс реабилитации. Ведь ты опять помчишься на свои ралли?

Вот как она это делает? Все сомнения улетучились. Даже про гонки Алёнка всё понимает. Он так ей благодарен за это, за себя, за Егорку…

– Мамочка, ну потрогай. Не бойся. – Леночка настаивала на проверке на прочность каменных мышц Артёма. – Ну, мамочка, он не кусается, – и закатилась звонким смехом, заражающим весельем и радостью всех при этом присутствующих      . – Артём, встань сюда, а ты, мамочка, здесь.

Она подвела их друг к другу. Алёнка, будучи на голову ниже Артёма, подняла руки и как бы немного обнимая его, провела по его плечам.

– Ты права, Леночка. Не человек, а скала. Поэтому ты по нему лазеешь с утра до вечера? Скалолазочка ты моя! – и подняла девочку, целуя в розовые щёчки.

Артём впал в состояние вселенского счастья. Его распирало от любви к этим двум девчонкам. И он не удержался, обнял их и тоже поцеловал Леночку в щёчку.

– А маму? Она тоже хорошая.

Артём растерялся. Зинаида Васильевна, сидящая рядом, кивком головы подзадорила его. И он поцеловал. В губы, нежные, пахнущие корицей и мятой, такие желанные… Даже не поцеловал, а прикоснулся. Но и этого было достаточно, чтобы земля ушла у него из-под ног.

– Ура, мы теперь все ещё роднее стали, – заключила Леночка и ускакала к своей любимой бабуле Ленуле.

А эти двое стояли и улыбались. Как болванчики. Егорка вывел их из этого состояния, прилепившись к ноге отца, и уцепившись за руку Алёны. Несите его. Как хотите…

На день рождения Леночки прибыли все. Серёжка младший привёз трёх неразлучных друзей, курсантов Данилу, Дениса и Николая, младшего брата Артёма, и Ваню, заканчивающего в этом году колледж. Зинка, будущая таможенница, приехала с другом. Но очень некстати, познакомиться с ним поближе не удалось, не до них было. Ольга с Виктором привезли Натуську. И вся дружная компания, прихватив школьников и Егорку с Леночкой были отправлены на горку, чтобы не путались под ногами. Дружная женская половина под руководством бабы Зины резала, строгала, месила, жарила-парила. Розовощёкая ватага, накатавшись всласть, уничтожила почти всё за пару минут, чем привела бабулю в восторг. Не зря она ещё живёт на белом свете. Но чайный стол в этот раз превзошёл все ожидания. Чего только не было, на любой вкус и запрос. Но когда Сергей Андреевич вынес большой торт «Пьяная Вишня» с двумя свечками, шедевр Елены Ивановны, все заорали одновременно

– Мамочка, вот это сюрприз. Ура!

Леночку поставили на стул, выключили свет. И в эту секунду девочка от неожиданности покачнулась и упала. Почему-то её никто не держал. Артём, оказавшийся рядом, кинулся поднимать, а она, не успев толком испугаться, схватила его за шею и чётко сказала:

– Папочка, я так испугалась. – И прижалась к нему.

Немая сцена. В этот момент точно волк в лесу сдох.

– Ничего страшного, моя доченька. Давай поправим платьице и задуем свечки. Только со светом. Надо загадать желание. Чего бы ты хотела больше всего на свете? – Алёнка, как могла, попыталась разрядить обстановку.

Леночка, уже опять стоящая на стуле, со всех сторон окружённая роднёй, смотрела на маму и пыталась что-нибудь придумать. Она сморщила носик, почесала за ушком, нахмурилась и выдала: «Хочу, чтобы моя мамочка меня любила, всегда-всегда». Алёнка расплылась в улыбке, целуя свою доченьку, своё сокровище. И посматривала на Артёма, глаза которого сияли, а ямочки на щеках делали его лицо таким добрым и родным. Господи, неужели в её жизнь вернулась любовь? А как же Вадим? Настроение сразу упало. Она под шумок ускользнула в свою комнату, где над кроваткой Леночки висела фотография её отца.

– Вадим, что мне делать? У меня такое чувство, что я предаю тебя. Мне всё сложнее и сложнее сопротивляться .

В дверь поскреблись. Вошла мама. Села рядом, обняла.

– Доченька моя! Я знаю, чем у тебя забита голова. Очень прошу, не усложняй. У тебя и так непростая жизнь. И нет твоей вины в том, что твоя душа тянется к Артёму. Не перебивай, я говорю это и Вадиму тоже. Вот не стало бы тебя, уж прости за такое сравнение, ты бы что пожелала своему капитану? Жить только воспоминаниями о тебе? Только честно.

– Мамочка, я спрашивала у себя это сто раз. Конечно, нет. Но почему-то ощущаю себя изменницей, что ли. Ведь Вадим был такой хороший…

– Доченька, был. А Артём есть. И он тоже хороший. В конце концов, в любом треугольнике хорошо должно быть только двоим. В твоём случае ответ очевиден. Который раз говорю тебе, Вадим живёт в другом измерении. Никто не знает, в каком. Может, ему там лучше? Мы же не знаем, чем они меряют счастье, любовь, радость. Может там вообще другие понятия.

– Да всё я понимаю, или стараюсь понять. Может, ещё мало времени прошло

– Ты вольна поступать, как тебе подсказывает твоё сердце. Но сейчас возьми себя в руки и иди к гостям. И к Артёму, а то он извёлся весь…

Утром Ольга с Еленой ушли на каток. Прямо на озеро. Они любили это занятие с детства, и при каждом удобном случае надевали коньки. Пока все спали, улизнули и крутили фуэте, подзадоривая друг друга. И пока рядом не было никаких ушей, Ольга рассказала, что узнала о беременности Виктории. Совершенно случайно.

– Третий месяц. Артём клянётся-божится, что не спал с ней уже полгода. Но в графе отец, она написала все его данные. Ты пока не говори никому. Я и ему-то сказала только вчера, поздно вечером." Будем посмотреть." Можно тихонько сделать ДНК. Эта фурия не успокоится. Уже не знает, как его вернуть. Изощряется, как может.

– Но ведь действительно получается, что это не он. У нас уже два месяца живёт. А до этого в больнице. И ты сама говорила, что на ночь её не оставляла, а днём это совершенно нереально. Хотя…

– Вот именно. Хотя… Но непохоже. Да и процедуры расписаны были на весь день. Да, одно неосторожное движение и ты – отец, как говорил Жванецкий.

– Хорошо, что Алёнка завтра уезжает на недельку в Москву. Мы должны разобраться за это время.

– Мама! – послышался голос дочери – Мы с Артёмом съездим к нему домой. Мы быстро! – И уметелилась.

– Куда? На квартиру? Но там же эта звезда.

Они рванули к берегу. Но пока снимали коньки, переодевались, Артём с Алёнкой уже уехали. Елена схватилась за телефон. Он отозвался из комнаты. То же и с телефоном Артёма. Вот правду говорят, что любовь делает людей глупыми. Забыли обо всём на свете. Сёстры переглянулись, уселись и задумались.

– Будем надеяться, что Артём не даст нашу девочку в обиду. Это их жизнь, их отношения, их судьба. Мы не сможем контролировать своих детей всю жизнь, – сама себе говорила Елена.

А Ольга поддакивала. Но тревогу никуда не денешь.

А эти двое целовались в машине. Они одновременно потянулись друг к другу, когда машина подъехала к дому. Алёнка, выдернутая со своего сидения и усаженная на колени, разум потеряла сразу. Она ловила своими губами губы Артёма, вцепившись в каменные плечи человека-скалы с такими нежными и ласковыми руками, выцеловывала его мелкие шрамчики, оставшиеся после аварии. А потом опять впивалась в такие желанные, отвечающие ей, страстные губы своего Артёма.

– Тёмка, ты – мой. Мой. Это же так очевидно. Даже Леночка поняла это. Тёмочка…

– А я твой уже очень давно. Просто был дурак. Алёнушка моя, моя единственная на всю жизнь! – И заглядывал в родные глаза, и целовал, целовал, целовал…

Сколько прошло времени, неважно… В окно машины постучали, и они увидели пошленько улыбающуюся рожу Виктории. Алёна открыла дверь и вылезла на улицу. Тут же у неё за спиной выросла фигура Артёма.

– Привет, голубки. Вы ко мне в гости? – Пробасила мадама. – Милости просим. Хотя можно было и без неё, Артёмушка. Нам есть, что обсудить.

– Нам с тобой обсуждать нечего, и давно. Мне нужны мои записи. И можешь жить дальше, пока не устроишься.

– А я прекрасно устроилась. И вещи твои уже перевезла в офис. Так что свои бумажки заберёшь там.

– Что значит, мои вещи…

– Не кипишуй, дружок. Поскольку я ношу твоего ребёнка, то имею право на проживание, а потом и владение квартирой будущего отца.

Алёна чего-то подобного и ожидала.

– Дети, конечно, цветы жизни, но отцовство нужно ещё доказать. Поехали, Артём. Ей не удастся испортить нам жизнь, – и толкнув его на водительское сидение, сама села сзади.

Виктория что-то орала им вслед, махала руками. Они проехали немного, и Греков остановил машину около маленького кафе. Да, им нужна была передышка. Заказали кофе.

– Если бы она была беременна от меня, у неё живот бы висел уже на носу. Я могу поклясться, чем угодно. И даже кем.

– Послушай, мой дорогой. Передо мной не надо оправдываться. Я верю тебе безгранично, иначе бы уже сдёрнула в сторону канадской границы.       И даже, если бы это было так, то что? Ты – мужчина со здоровыми инстинктами, она – молодая женщина. В результате ребёнок. Всё решается, по-человечески. А она продолжает свою игру. И именно это меня тревожит. Я очень прошу тебя, Артём, пока я буду в Москве, не предпринимай ничего. Мы будем решать эту проблему вместе. А сейчас на тебе остаются дети, особенно Леночка с Егоркой.

Артём взял её руки в свои и сильно сжал. Она даже ойкнула.

– Прости, прости меня. Это от переизбытка чувств, – и стал целовать её ручки, прижимая к своим ямочкам.

У Алёнки от этой его улыбки, от лучезарности глаз, да просто от близости кругом шла голова. Даже это неприятное происшествие ни просто не перебило желания вот прямо сейчас отдаться ему целиком и полностью, а запустило фонтан зашкаливающих эмоций, каждая клеточка потянулась к Артёму.

– Тёмка, поехали в город.

Он всё понял. Кофе остался нетронутым.

Москва встретила оглушительно. Предновогодняя кутерьма, снующие туда-сюда толпы людей, гомон и ор. Дурдом, в общем. Хорошо, что Наташа, мамина подруга, встретила и доставила в офис. А вечером за ней приехал её муж, и они, несколько часов простояв в пробке, добрались до дома уже никакие. За поздним ужином решили, что ездить так каждый день не имеет смысла. Тем более, что для Алёнки снята гостиница. Наташа просто будет приезжать и контролировать ситуацию. Возражать бесполезно. Они это решили, наверняка, с мамой Леной.

Засыпала Алёнка, вспоминая своего Артёма, сильного и нежного, ласкового и страстного, давно вошедшего в её жизнь человека, своими чувствами вызывающими у неё мгновенную обратную реакцию. Что он сотворил с ней вчера? Она побывала в каком-то царстве-государстве наслаждения и удовольствия. Не очень искушённая в этих вопросах, она полностью отдалась своему любимому, и он переносил её с одной планеты сладости и неги на другую, полную блаженства и упоения.

Вечером следующего дня Алёна добрела до гостиницы, еле волоча ноги. Весь день прошёл в показах, совещаниях, обедах, чайных паузах и знакомствах. И в телефонных разговорах с Артёмом, ей даже замечание сделали. Один очень назойливый представитель инвесторов своим вниманием довёл девушку до белого каления. Кое-как избавившись от него, она улизнула и вот уже полчаса ждала, когда ей выдадут ключ от номера. Что-то у них там пошло не так. Наконец, её поселили в другой. Долгожданный отдых… Зазвонил гостиничный телефон.

– Добрый вечер! Вам доставили заказ. Сейчас поднести или завтра?

– Какой заказ? Я ничего не просила. А на какое имя?

– Столетовой Алёне. Всё оплачено.

– Странно. Ну несите.

Алёнка специально не сообщала своим московским знакомым, что находится в городе. Ей хотелось побыстрей закончить дела и вернуться домой, к своим любимым и родным. Первый раз она оставила свою доченьку больше, чем на полдня, и уже страшно соскучилась по своей лапочке. И по Артёму, вот бы под бочок к нему. Да под какой там бочок… Вот бы… Спать, быстрей время пройдёт. А, может, и приснится. Поэтому Алёнка, приняв от посыльного пакет, не посмотрев, завалилась на подушку. Утром, немного проспав, вылетела из номера, забыв про доставку. И только вечером распаковала коробку, оказавшуюся в пакете. Молочный шоколад, который она терпеть не могла, засахаренные экзотические фрукты и бутылочка "женского" виски. Надо умудриться так не угодить с подарком… От инвестора. А Алёнка всё никак не могла понять, что ему было надо от неё весь день? А он просто ждал благодарности. Утром подношение перекочевало горничной. А вечером, проскокав весь день по этажам и залам на каблуках и мечтая быстрее протянуть ноги, оказалась в кабинете начальника охраны гостиничного комплекса.

– Алёна Сергеевна, меня зовут Виктор Степанович. Мы не побеспокоили бы вас по пустякам, – видя недовольство красотки в обалденном костюме, который так шёл ей, начал свою речь подтянутый мужчина, явно бывший военный. – Дело в том, что в бутылке виски, подаренной вами, было найдено сильное снотворное, и бедная горничная до сих пор не может тольком проснуться. И нам бы хотелось услышать от вас хоть какие-нибудь объяснения.

Алёнке нечего было скрывать, и она поведала об инвесторе, подарке и усиленном внимании с его стороны.

– Очень интересно. Неужели вас хотели элементарно выбить из пробега, не дать представить свой проект? Что такого в вашей работе? Что могло заинтересовать их?

– Основа нашей идеи – высвобождение пространства от недостроенных зданий в черте города. Или построенных, но брошенных. От долгостроя, опять же. Если есть возможность восстановления или перестройки, хорошо. А если нет – ломать, освобождать территории под парки, скверы, индивидуальное строительство. Целый ряд предложений. Ничего секретного.

– А что конкретно представлено вами сейчас? И где? Почему такой интерес?

– В нашем городе есть заброшенная военная часть, давно и усиленно разворованная. Вот эту землю мы и спроектировали под малоэтажный жилой комплекс со своей инфраструктурой. Фишка в том, что это уже почти город, окраина. Воздух, солнце и вода… Экология, одним словом.

– Уделите нам ещё немного времени. Сейчас подъедут эксперты. У них тоже есть вопросы. Может кофе?

– Нет, только не кофе. Зелёный или травяной чай, если возможно.

Алёнка стащила под столом туфли, расслабилась и приготовилась ждать,откинувшись на подголовник офисного кресла. Её разбудили мужские голоса. Чашка чая уже остыла. На часах полночь. Получается, она спала пару часов. Виктор Степанович, человек в милицейской форме и старомодного вида старичок в очках стояли перед ней и улыбались.

Алёнка пыталась выловить туфли под столом, одновременно поправляя причёску и одёргивая одежду. Наверное, это было смешно. Только не ей. Завтра она должна выглядеть на все сто, будет решаться главный вопрос. "Великая дизайнерша" записана в салон красоты на раннее утро, спать осталось часов пять.

– Что происходит? Почему вы меня не разбудили? Я вам ещё нужна?

– Такая женщина не может быть не нужна. Пара вопросов, и вы свободны. Скажите, кем вам приходится Артём Греков?

– Мой будущий муж, – не задумываясь, ответила Алёнка. – Что-то произошло? – И схватилась за телефон.

– Нет, нет. Всё нормально. Просто мы отрабатывем все версии. И всё ваше окружение. Когда ситуация прояснится, вам всё объяснят. И ещё один вопрос. Виктория Ольховская сейчас является женой вашего будущего мужа?

– Послушайте, почему я должна отвечать на вопросы, касающиеся моей личной жизни, да ещё и в первом часу ночи? У меня завтра очень ответственный день, и мне …

– Извините, что перебиваю, Алёна Сергеевна, – проскрепел старичок. – Вам надо позвонить своему отцу, прямо сейчас. Вот по этому номеру, Он ждёт.

Алёна набрала, Сергей Андреевич ответил сразу.

– Дочь, у нас всё хорошо. Дети в порядке, деды тоже. Я в курсе сложившейся ситуации. Виктор – мой старинный приятель, надёжен, как кремень, в обиду тебя не даст. Завтра сдашь проект и домой. И никуда не лезь, а то я тебя убью. Ну всё, целую.

– Я знаком с вашим дедом не один год. И знавал вашего отца. У вас такой генетический шлейф, что впору брать на службу в любые органы, особенно в наши, безопасности. Поэтому мы здесь, и не сомневаемся, что вы нам поможете. И своему будущему мужу тоже. Да, не удивляйтесь. Каждый человек, бывающий за границей, наш клиент. Уж, извините. Послушайте нашего полковника, и вы всё поймёте. Не волнуйтесь, с вашими родными всё в порядке. – Успокоил он, видя как девушка перепугалась.

– Давайте знакомиться. Агеев Леонид Ильич, офицер службы безопасности России – представился офицер.

– Алёна Сергеевна Столетова, служба дизайна.

Мужчины заулыбались. Расселись вокруг стола, как на совещании. Принесли горячий чай, коньячок, лимончик. "Это надолго": – тоскливо отметила Алёнка.

– Мы так поняли, что Виктория Ольховская вам знакома?

– Век бы её не видеть и не слышать.

– Догадываемся, почему. Но последние годы она тесно общалась с небезызвестным Артёмом Грековым. Не всё, что я буду говорить дальше, вам понравится, но клянусь, ни одного слова лжи вы не услышите. Являясь очень успешным гонщиком, постоянно заявляемым на всяческие соревнования, Артёму довелось побывать на всех континентах, во многих странах и городах. И с ним всегда рядом была Виктория. Естественно, не было сомнения, что они находятся в отношениях, тем более, что никто и не скрывал. Надо честно признать, внимание к ним было повышенное. Очень колоритная парочка, светловолосый русский парень, крепкий, улыбчивый красавец и темноволосая, голубоглазая спутница, штучка ещё та. Их много фотографировали, брали интервью, даже, если они не были призёрами, приглашали на всяческие вечеринки.

Леонид Ильич понял, что Алёна не в курсе этой стороны жизни своего будущего мужа. Она отпивала маленькими глоточками горячий чай, и её лицо ничего не отражало. "Молодец, наш человек. Держит себя в руках, Ценное качество." – Отметил он.

– То есть, я хочу сказать, что заграничная жизнь у них протекала даже более бурно, чем на родине. И всякой швали вокруг тоже хватало. Викторию постоянно соблазняли и просто мужчины, и всякие коммивояжеры от гонок, и представители других команд. А к Егору разнонациональные бабы липли, как на мёд, уж простите. Думаю, не надо объяснять, что у каждой команды есть свои фишки. Вот за ними-то и идёт настоящая охота. И за более щирокой информацией тоже. Например, о составе технической службы, о месте и времени тренировок, о спонсорах и т.д. И о секретах родины, на всякий случай. А проще, о вербовке. Не будем вдаваться в подробности, я и так заболтался. Меньше знаешь, лучше спишь. Так вот, где-то с полгода назад мы стали подозревать экипаж Грекова. Были приняты все меры, мы почти поймали их. Но случилась страшная авария. Причём, Виктория совсем не пострадала, а Артём… Правда, есть версия, что у неё что-то пошло не так, она должна была выглядеть спасительницей своего пилота, но увы… Но вы знаете. Они находились в нашем поле зрения и днём, и ночью. С машиной всё было отлично. Вывод напрашивался сам собой: что-то произошло в самой машине, но уже на трассе. Стрелять, а, тем более, взорвать, не было никакой возможности. Но если только из-под земли, то есть из-под песка. Короче. Тот, кто нам нужен – это штурман российской команды, гордость автомобильного спорта, красавица, спортсменка и паршивка. И как провела? Виртуозно. Но само страшное, что она пожертвовала Грековым, который её и спас, когда она замешкалась там, на трассе. А потом ухаживала за ним, как мать Тереза. Но это вам тоже известно.

Алёна уже ничего не пила, во рту пересохло, мозги кипели, а руки и ноги, наоборот, заледенели.

– Очень длинное предисловие. Я вам зачем? Меня хотели усыпить надолго, так зачем? Вы выяснили?

– Мы знаем почти всё. Скажу больше, Виктория уже сто раз могла улизнуть, пока шли разборки. Но она нацелена на какую-то пакость. Имея сильных покровителей, сделала отцом своего ребёнка Грекова. Сейчас в век ЭКО, суррогатов и пробирок возможно многое. Ну, и последнее. Видимо её целью являетесь вы, Алёна Сергеевна. Ей нужен компромат, она надеется вернуть Артёма любым способом. Сделать так, чтобы он отказался от вас и остался с ней. Зачем? Честное слово, не знаю. Может, это любовь такая?

– Это не любовь, это – диагноз. Она ненормальная. Поэтому, ещё опаснее. – Старичок, он так и не представился, грустно смотрел на девушку.

– Опять же, стесняюсь спросить, я вам зачем? Предупредить об опасности можно было и попроще. И как-то охранять. А вы даже про виски ничего не знали, не проверили. Как это так?

– С этим будем разбираться. На рецепшине никакой доставки не было. Нет смысла искать того, кто принёс, он явно был в гриме. И вот что мы просим для нас сделать. Вашего ухажёра уже вычислили, обыкновенный актёришка, за деньги выполняющий поручения. Но в гостинице его не было. Со вчерашнего дня за вами ходят наши люди. Никакой слежки нет. Это точно. Похоже, события будут разворачиваться здесь. Вы изобразите подвыпившую мадам, выходящую вместе с ухажёром, Виктором Степановичем. Причём, надо привлечь внимание, повысить голос, что ли. В номере останетесь вместе. Но вроде бы… Но вы поняли. При этом отдыхайте, а Витя будет вас охранять. Надежды мало, но вдруг клюнут. Сможете?

– Да что тут мочь… Я устала, как собака, и обалдела окончательно. Так что разброд и шатание изображу уж…

Она сняла туфли, повисла на Викторе Степановиче, закинула сумочку за плечо.

– Па-а-а-шли…

И заорала: "Витя, домой!". Он чуть не расхохотался, так смешно у Алёны получилось. Картинно зажал ей рот. И они поплелись по коридору, то шепча, то громко разговаривая, опять переходя на шёпот.

Пока "плелись", начальник охраны рассказал план действия. На входе в номер стоит камера. Он внесёт её на руках, и сразу в комнату. Там только жучки. Весь день их сотрудник под видом представителя сервисной службы проверял наличие подслушивающих и подглядывающих устройств. И уже в комнате можно расслабиться, сказав что-то типа: "Всё, спать. Накувыркались уже вдоволь…"

Так и сделали. Алёнка чуть не провалила всю операцию, когда после её текста Виктор Степанович смачно расцеловал… свою руку.

Заснула сразу, почти не раздеваясь. А утром проснулась уже одна. Вторая половина кровати тоже была примята, не выдержал бравый вояка, приснул, видать. Так, душ, макияж и парикмахерская. Бегом. На входе в салон сидел Леонид Ильич, листая журнальчик. Самое время в шесть утра .

– Вас просили позвонить по вчерашнему номеру, – оповестила мастерица на ушко.

Алёна за всеми этими собятиями не пообщалась с Артёмом. А сейчас он не брал трубку. Может, спит ещё? Набрав нужные цифры, услышала голос отца.

– Привет, доченька! Замучали тебя плохие дядьки? Зайди к ним в номер 13. А вечером мы тебя ждём.

– Доброе утро, пап! Артём спит? Трубку не берёт.

– Он со вчерашнего дня в своей квартире. Может, разрядился? Ну, беги. Быстрее время пройдёт, быстрее домой вернёшься.

Алёна постучала в дверь тринадцатого номера и вошла. Виктор Степанович разулыбался, подскочил, стульчик подставил, чашечку кофе поднёс и застыл в позе "чего ещё изволите". Девушка хихикнула.

– Здравствуйте, Алёна Сергеевна! Спасибо вам за содействие. Наживка заглотнулась, всё идёт по плану. Вы ведёте себя, как обычно. Но имейте в виду, что за вами смотрят, и мы, и они. Особенно обратите внимание на вашего ухажёра. Конечно, незаметно, по возможности. Всё, можете идти. Ещё раз благодарим за помощь. Пусть у вас всё будет хорошо.

И действительно, всё сложилось ровно. Ей первой дали слово, и она уже в полдень была свободна. Ухажёр намеривался проводить её, всё пытался напоить кофе или чаем, совал какие-то коробочки со сладостями, постоянно напираясь на вежливый отказ. В конечном итоге, к ней подошёл один из организаторов встречи и проводил до такси. В аэропорту Алёна заметила примелькавшиеся за день лица, стало не очень уютно. Свои или чужие? Домой, скорее домой.

Папа встречал её прямо около трапа самолёта. Посадил в машину, в которой сидел Виктор Степанович. Вот так да! Он, как-то извиняюще, улыбнулся ей.

– Алёна Сергеевна, даже не знаю, с чего начать. Как это произошло и когда, ума не приложу. Мы всё проверили сто раз. Наши сейчас разбираются. Конечно, они торопились, и сделали очень откровенный фотошоп. Но не для профессионалов может прокатить.

– Да о чём вы? Чего прокатить?

– Дочь, ситуация довольно пикантная. Тебе, видимо, не успели подсунуть. А жене Виктора доставили. Хорошо, она у него тёртый калач, и все просекла.

– Вы меня за кого держите? За ясновидящую? Говорите загадками. И почему меня не встречает Егор? И не отвечает на звонки? С ним что-то случилось?

– Я думаю, он тоже получил это, – отец протянул Алёне папку.

Она открыла и обалдела. Фотографии. Вот Виктор Степанович тащит её по коридору, потом вносит на руках в номер, кладёт на кровать. И уже в кровати откровенный секс в полный рост. Алёна потеряла дар речи. Конечно, она поняла про какой фотошоп шла речь: тело не её, даже на первый взгляд становится понятно. Голова на подушке её, а всё остальное… Отец выдернул фотки из рук дочери, затолкал в бардачок, протянул бутылочку воды.

– Ты понимаешь, ребёнок (папа Сергей называл своих детей так только в моменты сильного душевного напряжения), Артём ничего не знает ни про Вику, ни про твою роль в этом деле, тем более.      И если эти фотографии уже у него, то вполне…

– Он подумает чёрти что… А и пусть! – Неожиданно заявила она. – Если поверит, значит не любит, значит я ему не нужна, и он мне не доверяет. Дайте слово, что не будете оправдываться. Дайте слово!

– Алёна Сергеевна! Я не смогу спокойно жить, если по моей вине разрушится ваше счастье. В ранней молодости у меня была похожая история. Но, слава богу, моя жена выслушала меня и поверила. И вот уже четверть века мы вместе.

– Так и я об этом. Он должен поверить мне, а не вам. Иначе, ничего хорошего не получится… Ну, хотя бы, один день я могу рассчитывать на ваше понимание?

Два взрослых мужика, прошедших огонь и воду, видевших столько каверзных ситуаций и подлостей, молчали. Конечно, Алёна права, хоть и расстеряна, и напугана, и, явно, боится горького окончания этой истории.      Она ещё раз набрала номер телефона Артёма, он молчал.

Дома его тоже не было. И Егорки. Леночка с визгом выскочила из комнаты бабушки и повисла на матери. Елена Ивановна и бабушка тоже спешили к ней. А школьники, неразлучная троица, наперегонки неслись из холла.

– Вы меня задушите, ребята! Родные мои, любимые. Мне нельзя уезжать, я так скучаю, просто жуть. В большом пакете подарки. Мамуля, ставь чайник, будем дегустировать московские сладости. – Алёна окончательно взяла себя в руки.

Стала рассказывать, какие красивые улицы в Москве перед Новым годом, атмосфера праздника в каждой снежинке, в каждой улыбке, во всех витринах и окнах. И представители разных народов, аж в глазах рябит. Как будто весь мир прибыл в Москву отметить новогодний праздник. И она тоже накупила всяких иллюминаций и лампочек, и завтра их нужно наладить.

Ни слова об Артёме. Ни с какой стороны. И оставшись одна, Алёна дала волю своим чувствам. Нет, она не плакала. Её сердце билось еле-еле, дышало тоже. Она помирала. Где он? Неужели и правда поверил? Повернувшись, уставилась на фотографию Вадима. И первый раз за последнее время её снова накрыло чувство страшной потери…

Сергей Андреевич отвёз Виктора и заехал во двор Артёма. Посмотрел на его окна, там было темно. Неужели спит? Правда, уже поздно. Но почему не отвечает на звонки? Никому. Не случилось ли чего? Он вышел. Решил, что говорить ничего, конечно, про Алёну не будет, обещал же. А просто узнает, почему он пропал. Но в квартире было тихо. Никто не открыл.

Елена Ивановна ждала мужа. У неё сердце разрывалось на мелкие кусочки, ей нужны были объяснения. Иначе инфаркт не за горами. Но когда Сергей вошёл на кухню, она спала за столом, вытянув руки и положив на них голову. И перед ним поплыла картинка… Давным-давно, когда он только начал ухаживать за Леной, они прогуляли весь день и всю ночь. Расставаясь, договорились, что Сергей заберёт её из библиотеки. На дворе июль, у кого практика, у кого каникулы, а у Леночки задание, которое нужно было сделать ещё вчера. В читальном зале никого не было, он еле нашёл её в полумраке. Она вот так же сопела, положив голову на руки, бессонная ночь давала о себе знать. В тёмно-розовых шортиках, в белоснежной рубашечке, с распущенными волосами и приоткрытым ротиком… Вся нежность мира уместилась в этой чудесной девушке. Сергей потихонечку сел, прямо напротив её лица, и тоже положил голову. И поцеловал. Она улыбнулась: "Серёжка…" и не проснулась. Он ей снился, наверное. Сергей поправил Леночке волосы, погладил по щеке. И опять услышал: "Серёженька…" И опять она не проснулась. Тогда он просто стал любоваться ей. И даже строгая смотрительница читального зала не пыталась выгнать их, ведь читальня использовалась не по назначению. Пересев на стул рядом, он приподнял свою девочку и посадил к себе на колени. Она открыла глаза, улыбнулась во весь рот и потянулась. Пуговичка треснула, кофточка распахнулась на самом интересном месте… Эту грудь не надо было ничем поддерживать, она и так стояла торчком… Серёжа Столетов от неожиданности прижал Леночку к себе, как бы закрывая от чужих глаз. А его глаза пожелтели от зависти к самому себе… Девушка вспыхнула, закрылась руками, отвернулась, вытащила булавочку и скрепила полочки кофточки. Ей было очень неудобно, какой конфуз. И тогда он сказал ей : "Девочка моя любимая. Правильно, никому не показывай эту красоту. Она только моя. Остальные пусть завидуют и любуются издалека. А я буду гордиться, каким сокровищем обладаю". И уже сколько лет эта красота живёт с ним… За что такая награда, детдомовскому мальчишке, драчуну и непоседе, мечтающему о семье с младых ногтей? Он подошёл, присел, потянулся и поцеловал. Нежно-нежно. И услышал: "Серёжка…" А ему уже под шестьдесят. Ну и что? Сергей Андреевич поднял свою Елену Ивановну, она обняла его за шею, уткнулась носом в крепкое плечо своего любимого. И он отнёс её в спальню…

Но разговора избежать не удалось.

– Ты был у Артёма? – Спросила жена, дождавшись Сергея из душа.

– Да. Его нет. Во всяком случае, никто не открыл. Ничего не понимаю, – и всё рассказал Елене.

Вернее, сегодняшние новости. От неё невозможно было скрыть что-либо, если это касалось её детей. Поэтому она была в курсе разворачивающихся событий.

– Боже, если он поверил, это всё, Алёна не простит. Ну почему нашей девочке так не везёт, Серёжа? И что делать? Если мы вмешаемся, а она узнает… Значит надо, чтобы не узнала.

– Нет, мы не будем ничего предпринимать, хотя бы день. Я обещал. Всё, успокойся, утро вечера мудренее. Иди ко мне, я тебе песенку спою. Про любовь…

Последние выходные перед Новым годом. Не знаешь, за что хвататься… Мужики занялись иллюминацией, бабуля Зина – на кухне, девчонки на уборке. А Елена Ивановна и Алёна с Леночкой отправились в торговый центр за подарками и провизией. Им, явно, не хватало грубой рабочей силы, в виде Артёма.

– Доча, всё будет хорошо, – угадала мама Лена, что на уме у её дочери. – Я уверена, всему есть объяснение. И с Артёмом, в первую очередь.

Алёнка кивнула. Она тоже верила. Просто очень соскучилась. Но ведь он тоже должен был по ней скучать. И где он? Что с ним? Ожил телефон.

– Девчонки, нужны маленькие гвоздики или специальные держатели для проводов. Спросите у продавца. Вы скоро? – Папа Серёжа тревожился. – Серёжка с Ваней уже на подъезде. Помощь в пути, не задерживайтесь. Всё равно, лучше мамы Лены кофе не варит никто.

Да они уже и так были на выходе. Настроение к шопингу не располагало. Опять запел телефон. Пока Алёна его доставала, он отключился. Номер был незнакомый. Что-то ёкнуло в груди, стало нечем дышать.

– Алёночка, что? Тебе плохо? Да говори же. – У мамы Лены перед глазами побежали чёрные точки, она сама еле стояла, держа Леночку на руках. – Давай, моя золотая, переместимся вон к тем лавочкам.

Усадив девочек, вытащила бутылку с водой. Леночка гладила свою маму по голове и приговаривала: "Уходи, болячка, от моей мамочки. Уходи, болячка."

Алёна заулыбалась.

– Всё хорошо, подружки. Надо на воздух, пойдёмте.

– Перепугала меня, дщерь непокорная, – допивая воду, выдохнула Елена Ивановна.

Опять зазвонил телефон. Они переглянулись.

– Алёнка, ты где? Потеряла меня? А я телефон потерял, и сам застрял без связи. Я уже рядом. Так где ты? – Артём нанизывал свои вопросы, а у Алёны пропал дар речи. – Девочка моя, почему ты молчишь?

– Почему я молчу? – Прорвало её. – Да можешь вообще не приезжать, чем так мучить меня. В 21-м веке остаться без связи на несколько дней, это нонсенс. Вот только появись, я убью тебя. А куда ты подъезжаешь, Тёмыч? – уже совсем другим тоном спросила она.

– Да я уже приехал. Увидел вашу машину. И стою у тебя за спиной.

Алёна и так услышала его голос. А звонкий возглас её дочери: "Артём приехал, ура" – и вовсе вернул её в состояние счастья. Она повернулась. Артём в белом толстом свитере с высоким воротником, в расстёгнутой куртке и армейских ботинках был похож на полярника. Да ещё и щетина, минимум трёхдневной давности. Ну точно, Челюскин. Но какой родной… Алёнка воткнулась носом в этот свитер, пружинка в душе сделала "дзынь", как хорошо…

– Ну, ты чего? Всего на пару дней…

– Всего? – Не дала договорить она. – Со мной так нельзя. Ты сразу заруби у себя на носу: я буду висеть на твоей шее всю оставшуюся жизнь и днём, и ночью. Или отказывайся от меня сразу.

– Так, дети, вы перепугали девчонку. Давайте-ка домой. Там и разберётесь.

– Какую-такую девчонку тут испугали? – Артём поднял Леночку на вытянутых руках, она заверещала от восторга, обняла за шею, устроилась поудобнее на его локте и скомандовала:      " Вперёд! А где Егорка?"

– Егорка остался в гостях. Завтра мы за ним поедем, и я покажу вам настоящих лесных зверей и птиц.

– Здоровски. Да, мам?

Дед Иван был на коне. Всё кружилось и вертелось под его руководством.Недавно бабушка Зина собрала всех на родительское собрание. И объявила, что с дедом надо что-то решать. Весной, летом и пол осени он занимается садом, огородом, приводит в порядок участок, дел хватает.       А зимой начинает хандрить. От невостребованности. Раз в неделю преферанс и зарядка по утрам. Иногда поможет на кухне. И всё. Привыкший всю жизнь командовать, он и так непросто перенёс отставку. Два внука – будущие офицеры, его помощь им уже не нужна. Старший, Серёжка, пытался подсадить деда на интернет, не получилось. А младший, Андрюшка, пошёл в мать, целыми днями рисовал бы, да мастерил всякие-эдакие диковинные вещицы. Вот этого Иван Иванович точно не умел. Руки морковкой. Ему надо найти дело. От кроликов и домашней птицы отказались давно. Книги прочитаны, перечитаны. Телевизор надоел, новостям он не верил, доверял только своим источникам, бывшим сослуживцам и ученикам. Фильмы военной тематики, старые, изучены наизусть, а новые дед не смотрел. Вот такой получился ретроград. И что прикажете делать? Зинаида Васильевна предложила поставить его главным на новогодние праздники. И всем слушаться и потихоньку делать своё дело. Ну хотя бы попробовать. Так и порешили. А дальше видно будет. Теперь дед находил занятия для всех. С вечера набрасывал на бумаге, а утром воплощал в жизнь.

– Привет, Артём, где ты был? Твою часть работы никто за тебя не сделает.

– Сейчас, Иван Иванович, отнесу Леночку, – прижимая к губам палец, тихо ответил он.

Девочка, уютно устроившись у него на руках, заснула ещё до посадки в машину. Пришлось Алёнке садиться за руль, чего она не очень любила. Мама Лена поехала на своей.

– Когда ты уже займёшься ликвидацией моей безграмотности вождения? Может, когда я стану асом, мне понравится шоферить? – Спросила Алёна.

– Вот завтра и начнём по дороге в заповедник.

– Воронежский?

– Нет, увидишь. Тебе понравится. Как я соскучился, Алёнчик мой…

Дети таскали пакеты, баба Зина разбирала, сразу давая указания внучкам, что и куда. Дед отыгрывался на мужской половине семьи, даже не дав передохнуть Артёму. А Алёна с мамой занялись подарками в комнате родителей. Они их там и спрятали, чтобы дети не нашли раньше времени.

– Алёнушка, ты успокоилась, доченька моя?

– Да, мам. Но он у меня ещё получит. Приговор будет вынесен после дачи показаний.

– Ну, не так строго, – рассмеялась мама Лена. – А то привыкнет и будет по струночке ходить. А это так скучно…

Они обе выдохнули…

Суматоха закончилась к полуночи. Все разошлись по своим норкам. Даже в холле, любимом месте провождения, никого не было. Алёнка сидела перед камином. Зимой это место было самое востребованное: сидеть, вытянув ноги, попивать горячий чай с лимончиком, смотреть на огонь… "Кайф на расслабоне", как говорят мелкие на своём слогане. Но как точно…

Артём уехал к себе домой. Ему кто-то позвонил, он извинился, чмокнул Алёну в щёчку и ушёл. С собой не позвал. Только напомнил, что завтра заедет часов в девять-десять. А она так рассчитывала поставить уже все точки над "и", слетать на любимую планету и заснуть у него под бочком. Она уже всё решила и хотела поделиться с ним. Но теперь её интересовал только один вопрос: почему, вдруг, он переехал назад в квартиру? Ведь гораздо удобнее было жить здесь, в доме, как это и было последние месяцы. А после той чудной ночи… Ничего не понимало алёнкино сердце, душа была в смятении… Она не заснёт. Уж это точно. Леночка спит с бабой Леной. А Алёнка поедет к Артёму. Пан или пропал…

Она вызвала такси на адрес соседей, оделась в тёмное, зачем, она не смогла бы объяснить, и вышла. Через пять минут была уже у дома Артёма.

На кухне горел свет.      "Жрёт, гад!" – возмущению не было предела. Она стала подниматься, постоянно оглядываясь и чуть дыша. На этаже было темно. Алёнка приложила ухо к двери, за ней слышался разговор. Чёрт, да он не один. А вдруг… Нет, такого она не переживёт. И потом, это так унизительно. Послышалась возня, звук открывающегося замка, и Алёна чёрной тенью взметнулась на следующий этаж. Она поняла, что вышли двое, и спустилась на площадку между этажами. Встав так, чтобы с улицы её, не дай бог, не заметили, пыталась рассмотреть вышедших из подъезда людей. Это были Артём с Викой. Они сели в машину и уехали. А горе-шпионка осталась подыхать на грязном полу многоэтажки… Сколько просидела Алёна, потеряв себя в один момент, совершенно ничего не соображая и не чувствуя, не имело никакого значения. Через некоторое время, замёрзнув на плиточном покрытии, удивилась, что до сих пор жива, и поплелась на улицу. Сколько времени? Час ночи? Или два, да хоть три… Кому она нужна? Она самой себе не нужна. Стоп, а Леночка? Ты что, мать, а-ну домой! И Алёна набрала номер такси. А когда отъезжала, во двор возвратилась машина Артёма. Вики там уже не было. Но ей это было уже неинтересно…

Дома она опять уселась перед камином. Алёнке было невыносимо идти в комнату с фотографией Вадима. Что она ему скажет? Почему с ней всё это происходит? И как вести себя? Теперь Артём никогда не должен узнать, что она была там и подглядывала. Он же приедет утром… И Леночка ждёт весёлую поездку, и по Егорке Алёнка соскучилась. Этот разумный, потешный и почти всегда серьёзный малыш тоже стал частью её жизни. Что же делать? Так и заснула с вопроса на вопрос.

Утром бабуля разбудила её, ковыряясь на кухне. Она не заметила спящей Алёнки. И очень кстати. Попив чайку, Алёнка привела себя в порядок, почти час просидевши перед зеркалом. Оделась по красиво-спортивному, как говорила мама, т.е. в спортивную одежду лучших брендов, разбавленную красивыми свитерами, шарфами, гетрами, варежками и чем сам хочешь. Новый свитер, яркий, с красивыми принтами, такая же повязка на голову и варежки. Куртку Алёна взяла с собой. Разбудила Леночку с мамой Леной, попросила нарядиться, а сама пошла варить кофе. Так что, когда приехал Артём, обе девчонки были готовы, кофе в термосе, боксы с едой приготовлены. И две капли яда, на всякий случай, для дорогого…

Артём обалдел от увиденного. Две красотки, две любимые его девочки, были так хороши, что смотрел бы на них всю жизнь и радовался. Это его девочки, Артёма, его счастье и отрада, жизнь наградила Грекова по-царски. Баба Зина усадила "мальчика" за стол, чай, бутерброды, что-то ещё      . А он всё не мог отвести взгляд от Алёнки. Встал, поблагодарил и всё смотрел на неё.

– Возьми мою куртку и сумку с едой, – прозвучало довольно резко из уст девушки.

В машине они с Леночкой устроились на заднем сидении. Немного отъехав, Артём спросил, удобно ли им и тепло ли. Получил сухой положительный ответ. Отъехали ещё немного. С ним не разговаривали. Между собой веселились, а с ним, как с шофёром. Но и с водителем нет-нет, да и поговорят, а с ним нет. Он остановил машину, вышел, вдохнул морозный воздух.

– Товарищ машинист, поезд дальше не идёт? А где ближайшая станция, чтобы домой вернуться? Не подскажите?

– А что происходит, Алёна? Я сегодня не достоин твоего внимания?

Она, конечно, знала вспыльчивость характера Тёмки, но сейчас это не имело никакого значения. Нужно просто говорить ровно, без всяких синусоид, не срываться.

– Ну я-то уж точно не достойна твоего. Поэтому и не напрашиваюсь.

Леночка отвлекла внимание матери, что-то показывая на дороге. Проследив за ёё взглядом, они увидели котёнка, почти на проезжей части, и оба рванули ему на помощь. Артём оттолкнул Алёнку и в последний момент выдернул кота из-под колеса проезжающей машины.

– Ты что, сдурела? Ещё бы чуть-чуть…

Она буравила его ненавидящим взглядом. Может, от испуга?

Леночка залилась слезами, вылезла из машины и стала тянуть маму за руку. Артём рывком поднял Алёну, подхватил Леночку.

– Не плачь, доченька. Вот тебе котёночек. Мы сейчас завернём его в какую-нибудь тряпочку, и ты погреешь его. А потом отвезём в деревню и поменяем на Егорку. Да, мама? – И попытался обнять.

Алёна вывернулась, забрала девочку и усадила в машину. Сама отряхнулась от снега и тоже попыталась залезть на заднее сидение. Не тут-то было. Артём схватил её, повернул к себе лицом.

– Алёна, родная моя, что происходит? Ты обиделась, что я не позвал тебя с собой вчера? У меня было очень неприятное дело. Надеюсь, что последнее, мешающее нам жить. Я не хотел, чтобы ты тревожилась. Ну прости меня, не учёл твоей реакции. Ты ведь предупреждала, что будешь висеть на мне…

– Не утруждайся, я не буду тебе обузой. Мне не привыкать справляться самой.

– Ну что ты говоришь? Какой обузой? Счастье моё, прости, моё сердце сейчас треснет пополам, и…

– Оно у тебя уже давно поделено. В твоём сердце есть место и для других тёток. Ведь да? Только не ври.

На Артема нельзя было смотреть без жалости, он ничего не понимал. Греков мало спал этой ночью, но, когда заснул, видел во сне своих девочек и Егорку. Поэтому и проснулся в хорошем расположении духа, выкинул из головы вчерашние переживания и в предвкушении весёлого, ясного дня отправился за Алёной с Леночкой. А тут…

У девушки вдруг сжалось сердце. Что-то такое было у него в глазах, отчего захотелось прижать его к себе, пожалеть. Какая-то вселенская боль, она прочувствовала душой, закололо, закаряболо… Её женское чутьё подсказывало, что здесь что-то не так, как она думает. Неужелиигры Виктора Степановича продолжаются? И теперь Артём центровой?

– Я не понимаю тебя. Алёнка! О чём ты? Уж если сказала "а", говори и "б".

– Артём, давай на сегодня заключим пакт о ненападении. Разберёмся, когда вернёмся. Да, Леночек? А сейчас успокоимся, у нас в машине дети. Кофе будешь?

– Надо полагать, что за пактом последует война? Всё так серьёзно? И как тут успокоиться? Да и нападать мне не на кого… Поцелуй меня, пожалуйста, пол разика, – и улыбнулся.

У Алёнки подкосились коленки: светло карие глаза, грустные и какие-то глубокие, и эти сумасшедшие ямочки в уголках рта, и губы, к которым тянуло со страшной силой… А вдруг он вчера целовал ими Вику? Подкосились уже и пятки с лодыжками.

– Поехали уже, Артём. Я тебя потом поцелую, если захочещь. Так кофе будешь?

– Да! – Буркнул он и уселся за руль, даже не помог Алёнке залезть в машину.

Детвора нагулялась от души. Новый заповедник, открытый армейским другом Лёвкой, представлял из себя смесь зоопарка, парка и просто леса. У Алёнки при виде этого великолепия заработала дизайнерская мысль. Они со Львом много обсуждали, рисовали и строили планы. И общались с природой. Шашлычки, рыба на углях, уха и печёные овощи. Красота… Алёнка даже попробовала настойку на кедровых орешках. А дети висели на Артёме, он им показал всех зверей и всех птиц. Оставались только лоси в загонах, которых можно было покормить. Уже начинало темнеть, и почти всё лосиное стадо ушло в домики. Решили быстренько осчастливить морковкой несколько молодых особей, ещё гуляющих совсем близко от забора. Алёнка взяла на руки Леночку, Артём – Егорку. Лев сначала сам дал зверям лакомство, а потом разрешил и детям. Они забавлялись и хихикали: и дети, и зверята. Лосята очень аккуратно брали своими мягкими губами кусочки овощей и качали головами, как будто благодарили. Вдруг прогремел похожий на выстрел звук. И животное, накланясь за очередной порцией, схватило морковку вместе с леночкиными пальчиками. От страха девочка, и так перепуганная бабахом, от боли и неожиданности просто зашлась плачем: "Папа! Папочка!.."

– Артём! Артём! – Заорала Алёна.

Она всегда теряла голову, когда что-то происходило с её ребёнком. Бросаясь по первому зову на помощь к кому-то чужому, на своих её заклиновало.

Он отдал мальчика Лёве, усадил девочку себе на колени и обследовал ручку.

– Ничего страшного, даже кожица цела, крови нет. Надо мазью от отёков и синяков помазать, и всё пройдёт. Да, моя маленькая? Испугалась? Ну иди ко мне, – и обнял девочку, покачал, успокаивая. – Но кто это стрелял? Ты же говорил, что у тебя "беспулевая" зона?

– Сам ничего не понимаю. Пойдёмте-ка отсюда. – Недоумевал Лёва.

Алёну всё ещё трясло, она никак не могла успокоиться. Артём обнял её, крепко прижал, поцеловал. Ей было не до сопротивления, и он воспользовался. Они дошли до дома Льва, на крыльце стояла его семья. Жена подошла, и что-то зашептала мужу в ухо.

– Так, ребятки. Собираемся, едем в город. Здесь остаётся охрана лесничества. Завтра пойду разбираться в контору, ночью ничего не решится. И один я не воин, да и вдвоём тоже, имея за плечами детей и не зная против кого имеешь дело. Стреляли по колёсам твоей машины, Артём. Прицельно, то бишь очень точно. Моя жена знает в этом толк. Я вас отвезу вместе со своими. Ставь на сигнализацию. Если ещё полезут, ребята из лесничества их пугнут. Завтра вернёмся, всё сделаем. По коням.

Жена Льва, Инна, бывшая биатлонистка, обработала Леночке ручку, сделала повязку и остатки мази сунула Алёне.

– Ещё пару раз помажете и забудете. Никогда у нас такого не было. Загон для лосей здесь давно, отдыхающих всегда много. И не стреляли никогда. Я за детей не боялась совсем, а даже наоборот.

Все залезли в минивэн. Артёму с Алёнкой и детьми пришлось сесть на заднее сидение: Леночка прилипла к Артёму, Алёна к Леночке, а Егор к Алёне. Так и ехали.

– Не волнуйся, моя родная. Разберёмся. Всё будет хорошо. – Шептал Артём всю дорогу.

Добравшись до Озерков, Алёна уже и не знала, как ей жить дальше. Сомнения, ревность, злоба на саму себя, ну зачем попёрлась ночью, одна, с одной стороны и какое-то низкое желание плюнуть на всё и залезать к Артёму в постель. Совершенно без сил, она сидела за столом на кухне, пытаясь попить чайку. Мама Лена сразу забрала Леночку, успев высказать своё "фи". Егорка ушёл к школьникам, и они, выслушав рассказ "Про страшные события в заповеднике" со слов автора, помыли мальчишку, покормили и спать положили с собой, чтобы продолжить обсуждение события дня. Артём с папой заперлись в кабинете деда. А бабушка Зина была в городе со своей любимой внучкой Зиночкой. В доме стояла тишина. Никто не ел, не пил, не бегал, не бесился. Очень нетипичная атмосфера. Алёнке было очень плохо      . Вот он опять где-то, с кем-то что-то обсуждает, только не с ней. Надо идти отдыхать, что ждать у моря погоды.

Скрипнула дверь.

– Нет уж, дорогой, сегодня ты спишь здесь. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи. – Скомандовал отец и ушёл в свою спальню.

Артём увидел Алёнку. Она смотрела на него немигающим взглядом, сквозь…Подошёл.

– Скажи, Алёнушка, что ты придумала на этот раз? Чего твоя душа мечется? Почему нет тебе, моя родная, никакого покоя? Ты меня в чём-то подозреваешь? Так скажи, не держи в себе. Я отвечу на все твои вопросы.

– На все? Посмотрим. – Отмерла девушка. – Когда ты последний раз видел Викторию?

Артём напрягся, улыбка сменилась на выражение досады. Он покачал головой.

– Я так и думал. Она не сдержала слово и явилась к тебе. Да? Она была у тебя?

– Ты не ответил на мой вопрос. Я имею право на следующий. Ты её любишь? И не можешь с этим ничего поделать? Да? Ты признайся, я пойму. Она же – роковая женщина, причём очень красивая и фактурная. Таких невозможно заменить ни в жизни, ни в любви. И, конечно, секс. Этот господин решает многое. Как я устала. Я жить хочу и дышать полной грулью. Любить хочу своего мужчину. Единственного. А главное, верить, верить ему, этому мужчине наперекор всем передрягам и неприятностям. А ты мне врёшь! Вот и всё, Артём. О чём речь?

– Всё, или будет продолжение? Я тебя внимательно выслушал. Викторию я видел вчера, надеюсь, последний раз. Никакой роковой она для меня не была, и красота её очень специфична, не в моём вкусе. Я давно люблю одну девочку, ставшую прекрасной молодой женщиной. Красивее её нет никого на свете, и к зеркальцу не ходи. Ну разве что, её дочка, маленькая принцесса, которая просто любит Артёма и называет его папочкой в моменты, когда ей страшно или неуютно. Высшее доверие, не находишь? Дети чувствуют ложь, тебе ли не знать. Но почему ты обвиняешь меня во лжи? Не сказать или соврать – это разные вещи. Я не сказал про Вику, потому что это не только моя тайна. И потому что не хотел волновать тебя по пустякам. А вот откуда знаешь ты? Хотя, какая разница. Так вот, в моём понимании, если люди любят, но сомневаются, они должны говорить об этом, а не строить свои замки на песке. Почему-то я ни на минуту не усомнился в тебе, когда увидел фотографии из московской гостиницы. На сегодня хватит. Мы устали, нужно отдыхать. Спокойной ночи. – Ушёл.

Оставив Алёну в состоянии желеобразной массы. Причём, и в мозгах тоже. Эту массу всколыхнули, и она продолжала дрожать по инерции. Её реально трясло, встать желейные ножки не могли, мозги отказывались соображать и принимать неутешительную новость: Алёна Столетова – дура. Причём, беспросветная. Заставила себя встать, ей надо ещё преодолеть лестницу на второй этаж. Прошла мимо комнаты Артёма, стала подниматься, ноги не слушались. Пришлось сесть. Почти напротив. Неожиданно дверь открылась, и он затащил её в комнату.

– Дурочка ты, моя родная. Самая лучшая, самая красивая, самая-самая. Не мучайся, счастье моё, не забивай голову всякой ерундой. Знай только одно – я за тебя жизнь отдам, не задумываясь. Верь мне. И всё будет хорошо.

Алёнка уже совсем не могла держаться на ногах. Артём поднял её, заглянул в любимые глаза, мокрые, несчастные, по розовым щёчкам стекали два ручейка… Как же ей объяснить, что кроме неё ему никто не нужен, что он любит её больше жизни. Почему Алёна не верит ему?

– Ну чего ты? Не надо, всё же замечательно. Мы вместе, мы любим друг друга. Ведь, да? – Алёнка кивнула. – Ну всё, всё, моя хорошая…

Он аккуратно положил её на кровать, поцеловал солёные глаза и выложил губами дорожку вниз, по следам ручейков на щеках, скулах, шее… Алёнка из последних сил зацепилась за крепкие плечи своего Тёмки и вместе с поцелуями уплыла в чудесное плавание под парусом любовных утех…

Проснувшись, поняла, что ещё рано. Часов пять-шесть. Но надо успеть выскользнуть из комнаты Тёмки до бабушки. Она ничего не скажет, но, по-старомодному, не одобрит. Хотя кто её знает, может она осовременилась? С ней можно говорить на любые темы, что Алёна и делала, когда нужны были уши. И советы, простые, понятные, конкретные. Она попыталась вылезти из кольца рук человека-скалы, Артём только сильнее прижал её к себе. Ловушка. Она погладила его по щеке, по волосам, провела рукой по плечам, обняла за шею и прижалась к нему всем телом.

– Тёмыч, родной. Мне надо перебазироваться в свою комнату. Отпусти меня, пожалуйста.

Он убрал руку, Алёнка стала подниматься и угодила грудью в плен ласковых губ Артёма. Приятная нега растеклась по всему телу. Ну как оторваться? И она забыла обо всём на свете…

– Ну и что теперь делать? – Хихикала Алёнка Столетова, лёжа на Артёме Грекове и заглядывая в его хитрые глаза. – Как будем выкручиваться? Бабушка уже орудует чайником и холодильником.

– А мы не будем. Но чтобы сохранить честное имя её внучки, я выйду первым, отвлеку её внимание, а ты проскочишь на лестницу. План понятен?

Алёнка смотрела на него, как будто видела в первый раз. Светлые волосы, сияющие янтарные глаза, завораживающая улыбка, обозначившая ямочки в уголках рта, овал лица, по мужскому, чёткий, даже грубоватый, крепкая шея, куча всяких кубиков и других геометрических фигур… А губы, смеющиеся, такие чувственные, даже немного припухшие сейчас… Ну какая баба сможет отказаться от такой красоты по своей воле? Бедная Вика… Алёнка ещё раз отчётливо поняла, что не отдаст своего Артёма никогда и никому. Пусть только попробуют, сучки!

– Ты смотришь, как будто у меня что-то выросло не на том месте.

– Я люблю тебя. И выросла у тебя я, на том самом месте. Со всеми вытекающими последствиями. Я теперь – часть тебя. Что тут непонятного?

– Всё ясно, шеф! Разрешите выполнять? – И, поймав её губы своими, долго и со вкусом целовал, не давая Алёнке никакого шанса к отступлению. А и не надо…

За завтраком обсудили, что ещё нужно сделать до Нового года, дед раздал поручения, и все разбежались по своим делам. Дети – в школу, Егор тоже с ними в подготовишку, Артём в заповедник, Мама Лена и папа Сергей – на работу. Алёна с мамой чередовались из-за Леночки, не хотелось отдавать девочку в ясли. Решили дотянуть до садика, то есть до следующего года. Ручка у неё уже не болела, она даже захотела порисовать. В доме Столетовых не рисовал разве что только дед. Но зато он держал руку на пульсе всех членов семьи. Конечно, главой клана давно стал Сергей Андреевич. Но дед, как аксакал, пользовался большим уважением и любовью своих близких. Его слово – закон. Поэтому он никогда не говорил не по существу, даже на домашние темы. По жизни Иван Иванович был крутоват. Наверное, это присуще всем, кто командовал полками. Иногда доставалось и его близким, но никто и никогда не сказал бы, что не по делу. Просто, в резкой форме. Особенно, под раздачу попадали будущие офицеры, Данила и Денис. Вот они-то прочувствовали дедовскую муштру по полной. Но, выбрав с детства профессию "родину защищать", заглядывали своему деду в рот и бесприкословно выполняли его задания. Как они сейчас были благодарны ему, им не пришлось, как многим их однокурсникам, адаптироваться. Курс молодого бойца близнецы прошли в далёком детстве.      Сколько мама Лена потратила сил и здоровья, "защищая", как ей казалось своих сыновей, особенно Данилу. Этот мальчик любил литературу, писал стихи, с удовольствием убегал к Алёне, договорившись заранее о посещении очередной выставки. Чистый гуманитарий. Но при этом сильный и упёртый. Занятия спортом давались ему тяжело, но он собирал себя в комок и доводил нагрузки до конца. А потом ещё и закреплял успех, напрашиваясь в тренажёрный зал с отцом. И годам к двенадцати братья сравнялись по всем показателям, определённым дедом. Перед поступлением в кадеты, Елена Ивановна ещё раз предприняла попытку отговорить Данилу, но тщетно. Вопрос был решён. "В добрый путь, мальчишки": – только и оставалось ей сказать. Денис и Данила, непохожие между собой, удивительно походили на своего деда. А когда улыбались, в них просыпался папа Серёжа. Генетика, что хочет, то и делает.

Дед вышел на кухню. Алёнка чистила картошку и рассказывала бабуле о прекрасном заповеднике, о человеке, Льве, который столько сделал, совершенно бескорыстно, для зверей и птиц. Леночка, увидев прадеда, усадила его рядом показывать свои шедевры. У Ивана Ивановича при виде девочки всегда влажнели глаза. Совсем не их порода, темноволосая и кареглазая, она вызывала бурю эмоций у этого уже очень немолодого генерала. Дочь капитана, героя, настоящего мужика никогда не увидит своего отца. Попала его Алёнка, старшая и любимая внучка, в жизненную передрягу, ещё толком и не начав жить. И вот опять…

– Зина, налей грамм пятьдесят коньячку, а то у меня в горле пересохло.

– Ты что, Иван, с утра?

– Налей, налей, – повторил дед. – Мне нужно кое-что вам сказать. Не напрягайтесь, все живы-здоровы. Просто другим мужикам нашей семьи сильно некогда, а я расхлёбывай. Не буду ходить вокруг да около. Ситуация серьёзная, а, главное, непонятная. Поэтому принято решение – не рисковать, пока не поймают шпионку.

– Какую шпионку? Ты что, дед? Сериалов пересмотрел?

– Зина, я не шучу. Расскажи ей, Алёна, а я пока расслаблюсь маленько…

И она рассказала про Вику, без подробностей. Но и этого хватило. Баба Зина присела, схватилась за сердце, сунула под язык таблетку, она всегда держала лекарство под рукой.

– Зинуля, ну чего ты? Боевая подруга, называется, – дед Ваня подошёл, обнял свою жену, пятьдесят лет вместе. – Мы не могли не рассказать тебе. Сейчас привезут Зинку и детей из школы. Нам выходить запрещено, подходить к окнам тоже. На всякий случай.

– Какой случай? Нам теперь в туалете сидеть, что ли?

– Зина, я же сказал: "Не подходить близко к окнам" – Резко приструнил дедка бабку.

Подъехал микроавтобус. Привезли Зинку и детей. Егорка подскочил к Алёнке и залез на колени. Мальчик был перепуган.

– Ты чего, малыш? – Спросила она. – Всё хорошо, сейчас чай пить будем.

Баба Зина подхватилась, война войной, а обед по расписанию.

Иван Иванович вышел на улицу и о чём-то заговорил с мужчинами в камуфляже.

Алёнка, который раз за это утро, с тревогой вспомнила, куда поехал Артём и по какому поводу. Спустилась Зинка, переодевшись, и потребовала объяснений. Её выдернули прямо с лекций, как преступницу, эти двое, что сейчас разговаривают с дедом. Старшая сестра заметила, что один из них не спускает глаз с Зинули. Не мудрено. Стройная, быстрая, гибкая, с копной волос и очень чистыми серыми глазами с зеленцой, она привлекала повышенное внимание мужской половины человечества. И знала об этом, чертовка. А в форме таможенной службы, в которой и приехала, вообще отпад башки.

Вошёл Иван Иванович.

– Познакомьтесь, Игорь и Дмитрий. Они сегодня побудут у нас, пока не приедут наши мужики. И ещё один на улице. Присаживайтесь, попьём чайку.

– Вы нас извините, чай подождёт. Нам бы дом осмотреть, если позволите. И провожатого не мешало бы. – И посмотрел на Зинку.

– Да конечно. Зинуль, проводи. А мы, пока, определимся что к чему. Дети, за мной, и Леночка. – Дед повёл их на инструктаж.

Особенно, это касалось правнучки…

Зинка взлетела на одной ноге, вспорхнула по лестнице и сверху уставилась на бравых вояк. Дмитрий, засмотревшись, споткнулся, извинился, сконфузился.

– Наша Зинка одним взглядом сбивает мужиков с ног, – хихикая, заметила баба Зина.

Весь день прошёл в суматохе, толком ничего не делалось.. О Новом годе никто и не вспоминал.       Дети не слушались, норовили влезть, куда не следует. Взрослые нервничали, котлеты подгорели, не оказалось достаточно хлеба, дед отстраивал всех подряд… Да ещё и присутствие чужих мужиков в доме. Зинка на некоторое время угомонила школьников, Егорка с Леночкой заснули после обеда, Артём отзвонился. Выдохнули… Папа Серёжа, мама Лена и Артём приехали как раз к ужину. Все уселись за стол, позвали охранников, и получился весёлый вечерок. Дмитрий, который весь день исподтишка гипнотизировал Зинку, оказался очень смешным рассказчиком. Причём, в лицах, разными голосами. Дети хохотали, взрослые улыбались, обстановка немного разрядилась. Но из разговора старшего с дедом все поняли, что ещё ничего не кончилось. И завтра повторится сегодняшний сценарий: озёрковские мужики уедут, а охранники приедут. Уходя, Дмитрий галантно поцеловал ручку Зинаиде.

– Очень приятно было с вами познакомиться. Завтра привезу обещанное. Спокойной ночи. – И они укатили.

А утром стало понятно, что никто никуда не уезжал, а спали они по очереди в машине. И только Дмитрий смотался в город за едой, не будут же они сидеть на пайке в охраняемой ими семье. И за обещанными справочниками по самообороне. Мало того, он прямо в холле занялся обучением Зинаиды. Естественно, вся детворя оказалась тут как тут. И дед туда же. Игорь, второй охранник, напомнил Дмитрию, что они здесь по другому поводу. Пришлось ретироваться и занять свой наблюдательный пост в углу большого холла. А Зинка уже по книжке продолжала сама, получая советы из этого угла… и откровенное восхищение: и тем, как легко она схватывает науку драк и драчек, и самой девушкой…       Поэтому и не слышала своего телефона. И когда, через некоторое время на пороге появился её друг, с которым так и не удалось познакомиться на дне рождения Леночки, Зина очень удивилась.

– Славик, ты как здесь? Тебя пропустили?

– Как видишь, – не поздоровавшись, ответил он. – Я, всё таки, капитан таможенной службы. А ты почему трубку не берёшь? Мне понарассказывали страшилок про тебя, весь день пытаюсь дозвониться. Добрый день! – Спохватился он.

Повисла пауза.

– А вы тоже будете нас охранять? – Спросил серьёзный Егор. – Как дядя Дима? А драться вы умеете? А приёмчики показать?

– Ой, сколько вопросов. Да у вас тут серьёзные дела! Если не прогоните, то могу быть полезен. Кое-чем владею. – И стал раздеваться, как будто его уже пригласили.

– Может, чайку с морозца? – Предложила баба Зина.

– Спасибо, не откажусь. – И уселся за стол, как будто ему уже всё подали.

Было понятно, что для Зинки его появление неожиданно и не очень приятно. Но не выгонять же? Она тоже уселась за стол составить Славику компанию.

– Ну вот, позанимались, – расстроились дети.

– Ничего страшного. Сейчас дядя Слава попьёт чайку и займётся вами. А вы, пока, поотжимайтесь, никогда не будет лишним. Мальчики – двадцать раз, девочки – пятнадцать. А будете тренироваться, то и пятьлесят раз для вас будет не проблема. И Зину свою научите, а то она не поддаётся.

– А зачем девочкам так много раз? – Поинтересовался всё тот Егор. – Им мускулы не нужны.

– Смотря, каким девочкам. В нашей работе очень даже не помешает, контрабандистов ловить – непростая задача.

– Это должны делать мальчики, – не сдавался мальчишка.

– Тебя не переговоришь, дружок. Со взрослыми научись, сначала, разговаривать, тогда и поговорим. Короче, подрастёшь – поймёшь. – Дежурно закончил разговор таможенный капитан.

Зинке это не понравилось. В её семье с детьми разговаривали на равных. И всё объясняли до конца. И выслушивали тоже.

Поставленные бабулей чашки клубились парком, печенье и пряники пахли ванилью. И бутерброды.

– Мальчики, идите попейте с нами чаю. Или кофе? Что вы будете? – Позвала она охранников.

– Спасибо! У нас сегодня всё с собой. Приятного аппетита!

А Славик уплетал бутеры один за другим, чтобы никому не достались, что ли?

– Зиночка, – прожевав очередной, он положил свою руку на её. – Давай посидим немного в холле. Поговорим.

– Здесь и сейчас? О чём?

Он по-хозяйски взял её за руку и повёл к камину. В этот момент в холле никого, кроме замаскированных стражей порядка, не было. Парочка уселась на диван, Славик приобнял девушку и полез целоваться. Она отпихнула его, вскочила, вытаращив глаза.

– Ты обалдел? Что ты себе позволяешь? Ну ладно, побеспокоился, приехал, поел, увидел, что всё нормально, ну и адью! Я тебе никакого повода не давала. Да и не до тебя сейчас, не видишь, что ли?

– Ну да, полный дом мужиков. Вокруг тебя же всегда так. – Зло проконстатировал Славик, грубо прижав Зинку к себе. – Ты же без мужского внимания не можешь, Зинаида Сергеевна! А я ещё думаю, что это меня не пропускают? А мы тут одним местом крутим, хвостом метём, глазки строим! А я думал…

Он не успел доложить, о чём была дума. Дмитрий оторвал его от девушки и за шиворот выволок на улицу, он даже не успел сообразить что к чему.

– Здесь нельзя находиться посторонним. Вы и так испытывали наше терпение. Сейчас принесу вещи. – И, закрыв перед носом Славика дверь, встал напротив Зинки.

– Извините, я не терплю хамства. Если что не так, я запущу его назад и извинюсь.

– Всё правильно. Надо было его и не впускать.

Весь остаток дня Зинка вместе с детьми обучалась самообороне под чутким руководством Димы. Так она его теперь называла.

До Нового года оставалось два дня.

– Послушайте, ребята! За ёлкой надо съездить. Куда же дальше тянуть? – Обеспокоился дед. – Все дети соберутся, без ёлки нельзя. Дмитрий, позвоните своему начальству. Может, разрешат?

И за лесной красавицей отправились Дима с Зиной. Деда посадили на наблюдательный пункт в угол, на место Дмитрия. На что бабушка Зина сказала, что давно пора, совсем от рук отбился Ваня. Дети делали гирлянды по старой технологии: склеивали между собой разноцветные колечки. Но надо же было их чем-то занять. А поскольку один только холл по размерам равнялся Красной площади, ковыряться пришлось долго. И когда всё было готово, сообразили, что послов за ёлкой что-то долго нет.

Игорь, второй охранник, водитель, на машине уехала парочка, и дед Ваня шушукались в дедовском углу. Алёнка не могла дозвониться Зинке. Дети примолкли. Баба Зина завела блины. Зачем-то… Время шло… Напряжение в воздухе повышалось.

– Сдалась тебе эта ёлка, Ваня. Сказано же, не выползать. Ну где они?

Дед и сам уже проклял всё на свете и себя, в том числе. Позвонил Сергею, всё доложил. Тот обещал прояснить ситуацию и отзвониться. А время всё шло и шло… Начало темнеть. Бабуля напекла гору блинов, приступила к картошке, зачем то.. .Холодильник и так был забит едой.

Во двор въехали сразу три машины. Артём, Сергей с Еленой и пропавшие с ёлочкой. Дед, взяв под руку свою жену, демонстративно увёл её в их комнату. Алёна молчала. Приехавшие тоже.

– Дим, ты что? Мы же подняли всех, кого надо и не надо. Что докладывать?

– Всё уже доложено. Какая-то неразбериха в вашем ведомстве. С Алёной в Москве, а теперь и здесь, – голос Сергея Андреевича звенел праведным гневом. – Дмитрий несколько раз связывался с вашим руководством по спутнику. А оно, это руководство ни сном, ни духом.

– Зина, где ты была? Старики чуть богу душу не отдали. Чем ты думала? Нельзя было у кого-нибудь телефон попросить? Что-то у нас и правда со связью в последнее время беда. – Выдавила из себя Алёнка и посмотрела на Артёма.

Он подошёл к ней. Сел рядом, обнял, взял её руки.

– Не ругайся, они не виноваты. Им не понравились ёлки на ближайшем базаре, и какой-то мужичок посоветовал другой. По дороге благополучно прокололи колесо, даже два. Или им прокололи. У Алёны телефон сдох. А Дмитрий позвонил своему начальству и объяснил ситуацию. Одно запасное поставили. А второе должны были подвезти. Он звонил ещё раз. И опять ждали в полной уверенности, что все в курсе. Вокруг них уже шёл целый консилиум настроенных благодушно перед Новым годом граждан. По счастливой случайности нашёлся добрый человек, который и отдал им своё. И вот мы здесь. И с ёлкой. Всё хорошо. Давайте уже кушать и наряжать.

Дима с Зинкой стояли с таким виноватым видом, что всем сразу захотелось их утешить. Дед вынес ёлочные игрушки, детвора заскакала вокруг коробки. А он обнимал свою внучку, что-то говорил на ушко, покачивая её из стороны в сторону…

Как "старый солдат" перепугался за неё… А баба Зина весь вечер молчала, и только прижимала-миловала свою любимицу, свою Зинульку.

Утром, это было уже 31 декабря, прибыл Виктор Степанович. Артём, который решил уже никуда не ездить сегодня, сразу ушёл в комнату. Неприятное чувство, связанное с фотографиями, лучше не показывать гостю. Это поняли все.

– Дорогие мои. Я не мог не приехать, чтобы поздравить вас с окончанием операции, так сказать, и с Новым годом. Недостающее звено нам подарили звонки Дмитрия. Не буду вам докучать подробностями, тем более, что секретность этого дела имеет место быть, но вся цепь разрушена, виноватые ждут наказания. А это вам, всем, – и, махнув рукой, позвал со двора своих спутников, которые внесли большую коробку в виде новогоднего сказочного домика. – Ещё раз, С Новым годом!

Все начали благодарить, приглашать за стол, выпить по шампанскому.

– Извините, меня ждут родители, родственники, друзья. Я ведь здешний. И, пожалуйста, Алёна, извинитесь ещё раз за меня перед Артёмом. За всё. Я подозревал его до последнего… Уж больно хитра, бестия, бесбашенная штурманша.

Алёнка постучалась. Тишина. Поскреблась, открыла дверь. Артём спал, последние дни сильно вымотали его, видимо. Она присела перед кроватью, положила голову на подушку рядом с его белобрысой башкой. С каким бы удовольствием Алёнка забралась к нему под крыло, накрылась его рукой, вдохнула родной запах и… Она даже глаза закрыла от предвкушения. В одну секунду оказалась закинута на грудь Артёма, прижата и "задушена" таким страстным поцелуем, что еле выжила. А и отдать концы не жалко в руках любимого человека…

– Тёмыч, ты чуть не задушил меня. Я так хочу к тебе. Ты близко, совсем рядом, нет моих сил. Давай поедем к тебе что-нибудь забрать. Или в город. Или ещё куда. А?

– Мы поедем в город. Нам надо подписать кое-какие бумаги. И это правда.

По дороге он куда-то звонил, спрашивал, всё ли готово. Просил освободить помещение через час. Ничего не объяснял, а только улыбался и целовал свою Алёну. Они довольно быстро справились с бумагами и отправились на городскую квартиру. Уже перед дверью, на которой были приколоты цветы и веночек в виде сердца, у Алёнки забилось сердце. А в большой комнате, уставленной цветами и украшенной всякими шариками и ленточками, на накрытом на двоих столе лежала очень красивая, переливающаяся коробочка. А в ней кольцо…

– Ты согласна стать моей женой, Алёна Столетова, взять мою фамилию и именоваться Алёной Грековой? – Голос Артёма срывался, он очень волновался.

– Да, мой родной, конечно. Я же люблю тебя.

Одев ей колечко, он перецеловал все пальчики, ладошки, и вверх по руке, не пропустив ни одного миллиметрика. И продолжал целовать уже совсем обалдевшую от счастья, свою будущую жену. Заласкал, замиловал и отправил прямым сообщением в инопланетное звёздное путешествие…

И уже вечером, когла все новогодние приготовления были закончены, Артём сделал ей официальное предложение, попросив благословения родителей Столетовых. Он поставил Алёну под ёлку, Леночку рядом на стульчик, Егорка девочку поддерживал.

– Сегодня – самый счастливый день в моей жизни! Алёна согласилась стать моей женой! – Артём немного задохнулся от этих слов. – Я так безгранично счастлив ещё и потому, что люблю всех обитателей этого дома, и очень хочу стать своим человеком для вас. Вы можете опираться на моё плечо всегда, когда вам это будет нужно. А Алёнку я никогда не обижу, буду рядом всегда и везде. Я очень люблю её и Леночку. И Егорка тоже. – И подтолкнул мальчика.

Тот раскрыл приготовленную заранее яркую коробку и стал вытаскивать оттуда цветы. Сначала для Алёны и Леночки, потом для бабушки Зины, для Елены и Ольги, для Зинки и Натуськи, для Надюшки с Полинкой. А для мужской половины – разнообразные напитки, от лимонада до коньяка. И шампанское.

Как сияли глаза новоиспечённых жениха и невесты… Этого света хватило на всех. И каждому было очень уютно и весело в большом доме деда Вани, для этого и приобретённого много лет тому назад!

Зинке тоже было очень-очень радостно за сестру, она желала ей только мира, только добра, только любви и крепкого плеча на долгие годы. Наконец-то Алёна по-настоящему счастлива, а Артёма у них давно полюбили и признали своим вместе с замечательныи мальчишкой Егором.      И когда вчера Дима показал ей там, на дороге, фотографии своих сыновей-погодков и стал рассказывать, какие они у него умные-разумные в свои два и три года, у неё защемило сердце, и она подумала, как им повезло с отцом, таким смелым и надёжным, весёлым и юморным, сильным и красивым… А его жене и подавно… А она, Зинка, дурочка…