Прикасаясь, я чувствую твоё сердце (СИ) [Ksendagir] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Джексон

Небо было высоким и синим, а яркое полуденное солнце слепило глаза. Нью-Йорк встречал непривычной для начала лета жарой и сухим ветром, ерошившим отросшие волосы. Джексон, нацепив на лицо темные очки, перекинул через плечо стремительно ставший бесполезным пиджак и легко сбежал вниз по трапу. Его самолет четверть часа назад приземлился на небольшом частном аэродроме, возвращая своего пассажира на американскую землю после почти двухмесячного отсутствия. Не сказать, чтобы Джексона этот факт как-то особенно расстраивал, но пребывание на малой родине успело изрядно надоесть, по больше части из-за выматывающего нудения многочисленных родственников по пятому колену, посвящённого в основном его предполагаемой женитьбе, наследникам и возможности перенять дело почившего дяди. На первый вопрос Джексон отвечал уклончиво, потому что наследники в его грядущие в обозримом будущем планы входили, а вот связывать себя узами брака он не собирался. Что же касалось распущенной своры приспешников Андо, с ними Джексон категорически отказывался иметь хоть какое-то мало-мальское дело, как и в принципе с любыми представителями мафии. Спасибо, за годы нахождения под дядиным надзором насмотрелся, нахватался, понял, что собственные дела подобным образом вести никогда не будет, а за сим, избавившись, сперва от покровительства ненаглядного родственника, а затем и от него самого, смог, наконец, вздохнуть полной грудью. Что поделать, Джексон был воспитан порядочным и честным мальчиком.

У края взлетного поля мигнул фарами поджидавший хозяина автомобиль, выпуская наружу молодого секретаря в безупречном деловом костюме.

— Мистер Ямато, добро пожаловать. Надеюсь, свадьба вашей кузины прошла хорошо? — и свадьба, и мальчишник, и бесконечные традиционные семейные обеды, и даже встреча с партнерами по бизнесу: все это прошло весьма удачно, но не отменяло того факта, что не посещавший до этого Японию лет десять Джексон, после оной поездки не собирался туда еще как минимум столько же.

— Ага, — Джексон кивнул секретарю в знак приветствия и мельком взглянул на блеснувшие на запястье часы. Забыл перевести время, хотя за двенадцать с лишним часов вполне мог бы успеть, но не признаваться же, что бессовестно продрых большую часть полета, отрубившись, как только все подписанные в период поездки договора с будущими инвесторами были тщательно изучены.

Секретарь согласно хмыкнул и пригласил босса садиться в машину коротким жестом, лишенным какого-либо подобострастия, что по обыкновению присуще подобного рода отношениям.

Генри был американцем до мозга костей, и когда пару лет назад Джексон одобрил именно его кандидатуру среди множества других соискателей на должность личного помощника, многие в компании сильно удивились. Знатно охренели, как выразился бы про себя их руководитель, но на мнение окружающих ему обычно было плевать. Фирма, которой он теперь владел и управлял, была создана еще его отцом, который придерживался традиционных схем ведения бизнеса и нанимал в основном представителей японского сословия. Джексон вырос новатором и при его руководстве количество сотрудников, имевших азиатские корни, сократилось почти в половину. Кто-то бы назвал его проклятым расистом, но только вот господин Ямато и сам был чистокровным представителем породистой японской семьи. Жаль только, дядька стал поганой овцой, но что о нем печалиться, когда его бренные кости вот уже полгода как пожирают черви.

Оказавшись в прохладном салоне автомобиля, Джексон негромко поздоровался с водителем и с наслаждением потянулся. После неудобной позы, в которой он заснул в самолете, мышцы изрядно затекли, и теперь ныло все тело, а его хозяин мог только мечтать о том, чтобы поскорее оказаться в своей квартире, в своей спальне и на своей большой и удобной кровати. Но сперва нужно решить несколько безотлагательных рабочих вопросов.

Как и предполагал Генри еще год назад, обнародование данных о незаконных операциях Нишидо Фармасьютикал ударило и по компании Ямато, в первую очередь, потому что ее генеральный директор и президент оказался племянничком зажравшегося мафиози. Но Джексон прекрасно знал обо всех рисках, когда просил помощника слить найденную информацию: тогда он был готов на многое, в том числе и на то, чтобы пожертвовать делом всей жизни своего отца, да и своей тоже, ради спасения Алекса. Только нужно ли тому было это самое спасение — большой вопрос. Джексон на мгновение скривился, словно от зубной боли, когда в и без того гудящей голове пронеслись неприятные воспоминания. Время шло, и сердце перестало предательски ныть, и разум очистился от навязчивых мыслей, он смог, наконец, отпустить то чувство, что мучило его с девятнадцати лет, а произошло это на удивление легко, намного легче, чем Джексон предполагал. И, не стоит обманывать самого себя, но он прекрасно знал, кому нужно сказать за эту невольную анестезию спасибо. Перед глазами тут же всплыл образ нахально усмехающегося Шина, начисто стерев непрошеные мысли об Алексе и ушедшей к нему любви. Джексон запрокинул голову на мягкую спинку сиденья и медленно облизнул губы. Он уже был в том возрасте, когда себе поздно врать о собственных желаниях, поэтому мог с легкостью признаться, что успел соскучиться по кареглазому засранцу. Они не виделись два месяца, но и до отъезда Джексона не сказать, чтобы встречались регулярно, однако эти отношениях (если их вообще можно таковыми назвать) устраивали обоих: каждый получал то, что хотел, без каких-либо обязательств, претензий и предъяв. Полная, ничем не обремененная свобода, и это Джексону нравилось — с Шином было легко. И охуительно хорошо в постели, а большего на данном этапе жизни ему и не требовалось.

— Шеф, мы приехали, — Генри, не приученный к вежливым завертонам азиатского этикета, спокойно сообщил об этом Джексону, который за время поездки, увлеченный своими не самыми приличными мыслями, едва не заснул, а теперь растерянно осматривался, пытаясь понять, с кем и куда они там приехали.

Ах да, его компания. Для того, чтобы восполнить потери, понесенные Ямато Групп после скандала с Нишидо Фармасьютикал потребовалось двенадцать с лишним месяцев напряженной работы, рискованных шагов и стремительных действий. И именно дела фирмы по большей части являлись причиной поездки Джексона в Японию, где он заручился поддержкой старых знакомых отца, а не только веселая гулянка на свадьбе дражайший кузины, которую он и видел то от силы раза три, причем третий — как раз на свадьбе.

***

Телефонный звонок Эвы застал Джексона на пороге собственной квартиры. В десятом часу вечера, когда он, наконец, дотащился до дома, разобравшись со всеми накопившимися и требующими его срочного участия делами в офисе. И если бы не умница Генри, то сидел бы он там до самого утра, а диван в его кабинете не самый удобный. Голова трещала, тело молило о пощаде и холодном душе, а мозг истошно орал «включи кондиционер, иначе мы все сдохнем от духоты!». Джетлаг настиг не в самый удобный момент, хотя когда он вообще бывает удобным.

Взглянув на высветившийся номер, Джексон безнадежно застонал и плюхнулся, как был, прямо в обуви и мятом костюме на ближайшее кресло. Очень хотелось выключить телефон, выбросить его и спрятаться в самом холодном углу, но если не ответит — сестра обидится. Они были достаточно близки, чтобы Эве хватило и пары пропущенных для смертельного оскорбления и немедленного объявления войны. Тем более, к ее же счастью, Эва не ездила ни в какую Японию ни на какую свадьбу кузины, которую в отличие от Джексона не видела вообще ни разу. Она была свежа, бодра и очень возбуждена, поэтому, когда ее несчастный старший брат, наконец, соизволил прохрипеть в ставший ненавистным телефон:

— Слушаю, — Эва радостно заулюлюкала, а потом сразу перешла в наступление:

— Почему ты не позвонил, как прилетел?! Мы с мамой волновались!

— Я написал.

— А мог бы и позвонить! Как съездил? Как кузина Саори? Свадьба была пышная? Как бабули с дедулями? Ты застал сакуру? А что мне привез? А маме?

И еще тысяча и один вопрос, который Джексон слушал, отведя трубку от уха на пол метра, иначе ни его голова, ни психика не выдерживали. За бесконечной, непосредственной трескотней младшей сестры он едва уловил озвученную вскользну просьбу куда-то там с ней пойти. Джексон постарался выпрямиться, чтобы услышать подробности, но его тело превратилось в растаявший кисель и просто растеклось по такому удобному креслу, он больше даже не пытался вникать в бесконечный поток новостей от Эвы, и только со всем соглашался, в тайне надеясь, что так и заснет, под тарахтящий и звонкий голосок. Впрочем, Эва, на удивление быстро выдохлась и, уже собираясь прощаться, только переспросила:

— Так ты точно согласен? Завтра в семь.

— Да, да, согласен со всем и полностью, — Джексон в душе на чаял на что уже успел согласиться: может, он пообещал сестре свою вторую почку, или слетать на Луну, или переписать на ее имя компанию, все это было не важно, потому что услышав положительный ответ, Эва, наконец, пожелала ему спокойной ночи (надо же, вспомнила, который час) и отключилась.

И, конечно, когда на следующий день Джексон, устроивший себе выходной (как хорошо быть начальником и единственной властью в компании), выспавшийся и пришедший в себя после долгого перелета и напряженного вечера, открыл после внезапного стука дверь, то очень сильно удивился, увидев на пороге улыбающуюся сестру.

— Ты почему еще не собрался?! Мы же опоздаем к открытию! — вместо приветственного объятия Эва надула пухлые губки и уперла руки в боки.

Лично Джексон никуда не опаздывал, ни к какому открытию, ни к закрытию. Его день был полностью подчинен праздному валянию на кровати и пересматриванию старых фильмов. Мозг, который с завтрашнего дня с новыми силами был готов броситься на финальную стадию вытаскивания компании из задницы, сегодня отдыхал. И Джексон вместе с ним.

Эва, заподозрив брата в страшном предательстве, грозно нахмурилась и угрожающе шагнула вперед. Джексон же, словно не замечая настроения сестры, невозмутимо посторонился и почесал затылок.

— Ты. Мне. Обещал.

— Что именно?

— Пойти на выставку!

— Кошек? У меня аллергия.

— Фотографий, Джекс!

Правда обещал что ли?

Теперь пришла очередь Джексона хмуриться и вспоминать, что, когда и в каком бреду он успел наобещать Эве. Впрочем, долго думать не пришлось — вчерашний разговор, а точнее неуемная болтовня сестры, услужливо всплыли в памяти, и Джексон устало провел ладонью по лицу. И прям, кажется, он говорил, что согласен куда-то там пойти. Сегодня в семь. А на часах уже пять минут восьмого. Сестру расстраивать не хотелось, поэтому затолкав поглубже все сразу возникшие в мыслях отмазки и отговорки, Джексон чмокнул Эву в лоб, клятвенно пообещал не копаться и через полчаса был готов.

***

Впрочем, на открытие они все равно опоздали. Правда, Джексона это нисколько не расстроило, он никогда не был ценителем искусства, и как оказалось — не только он один. Подруги Эвы, как и ее многочисленные ухажеры, тоже не горели желанием посещать выставку мало известного фотографа, несмотря на то, что событие обещало быть весьма модным. Но и это Джексона не трогало, а единственное, что скрашивало скуку — довольно недурственный алкоголь, который предлагали посетителям.

Вернув пустой бокал одному из официантов, Джексон оставил Эву, так кстати встретившую какого-то знакомого, и с равнодушным видом прошелся по галерее. Если бы он разбирался в фотографии или был чуть сентиментальнее, возможно, эти снимки бы и оставили хоть какой-то отпечаток в его душе, а так. Наверное, они были красивыми, наверное, несли какой-то очень важный посыл в общество, но у Джексона в голове крутились только цифры из последних проверенных отчетов, и поэтому, когда он заметил знакомое лицо среди унылой безликой толпы, ему сперва показалось, что это всего лишь шутки заскучавшего воображения.

Неспешно подойдя ближе, Джексон засунул руки в карманы брюк и перекатился с носка на пятку, задумчиво рассматривая снимок на стене. Когда-то он назвал Шина абсолютным воплощением порока и сейчас перед ним было фотографическое изображение этого порока во всей красе. Аж в паху заныло от того, насколько непристойным, и вместе с тем невыносимо прекрасным и соблазнительным был мужчина на фотографии. Джексон скользнул взглядом по красивому лицу, лукавому прищуру темных глаз, загадочному плетению татуировки и уперся в возбужденный член. Губы сами собой изогнулись в усмешке — Шин себе не изменял. Это фото будоражило, заставляло чувствовать голод и желание немедленно сделать своим. И Джексон наверняка бы не упустил возможности воспользоваться случаем, потому что вон он, демон-искуситель, прямо перед ним, стоит спиной и с кем-то разговаривает, если бы голова не болела по поводу предстоящих реформ, совещаний и договоров. Как бы ни любил Джексон развлекаться, сейчас дела компании для него были на первом месте, но уйти и не поздороваться — это как-то не вежливо. Поэтому он сделал незаметный шаг вперед, подойдя к Шину почти вплотную, но не касаясь его, и наклонившись, негромко произнес в аккуратное ушко:

— Я думаю, это фото будет прекрасно смотреться на моем рабочем столе. В рамочке.

Шин

Прошло почти полгода с тех пор, как Шин убил Такеши Андо. Он должен был почувствовать облегчение, но ещё в тот самый день, наблюдая, как неподвижно лежит тело его бывшего любовника_врага в луже из собственной крови, Шин ясно и отчетливо понял, что легче ему не стало. Смерть Андо не отменит того, что уже случилось с каждым из них: клана Ямамото более не существует, Джон Такаяма теперь с другим или то, что Шин потерял самого себя и не знал, как найти снова. Сколько он себя помнил, ему была известна только жизнь якудза, и кто он без этой жизни, без своего клана, без своего преданного Пса? Он совершенно не знал, черт возьми, ответа ни на один из этих вопросов. Все его друзья, освободившиеся от обременяющих их годами клятв, зажили своей жизнью, но что было делать ему? Он остался один на один со своими ошибками, которые каждый день смотрели на него в отражении зеркала его же глазами.

Потерянный и не находящий себе место, совсем как бродячий пёс, он не понимал, что ему делать дальше, чем жить и гореть, чего хотеть, о чём мечтать, кого любить… Прослонявшись около недели бестолку по улицам города и вдоволь отметив смерть Андо литрами выпитого алкоголя, он внезапно понял, что ему некуда возвращаться. Эти пустые ночные улицы провожали его камерными желтыми глазами с немым упрёком и он ёжился от этого мерзкого ощущения непринадлежности к чему-либо или к кому-либо. Словно половина его жизни была изничтожена вместе с мертвецом Такеши, а другая половина была уже обречена на погибель так и не начавшись. Не было места, где его бы ждали и куда бы он постоянно хотел возвращаться. Среди такого большого количества людей, но совсем один, он чувствовал, что его никто не поймет. Сам себе враг, он разрушил всё собственными руками и не знал, откуда взять силы, чтобы построить вновь. Ему помог Джексон сам того не зная. Будем честны, он не узнает этого никогда, потому что Шин не сможет в этом признаться. Встречи с Ямато были единственным, что снимало душевную боль, заменяя её болью физической от грубого и страстного секса, сводящего Шина с ума. И он снова и снова возвращался к этому мужчине за тем, что мог получить только от него. А потом, в один из дней, он понял, что снова может спокойно дышать и мыслить ясно. Кажется, это случилось за неделю до того, как Джексон улетел в Японию… Шин решил, что хочет открыть собственное дело и, конечно же, перебрав в уме сотню вариантов, он остановился на ночном клубе. Денег от прошлой жизни босса мафиозного клана у него осталось более, чем достаточно, и всё это надежно хранилось его другом Хиро на нескольких швейцарских счетах. Так он купил один из ночных клубов Нью-Йорка и спустя месяц бюрократии и ремонта, Шин с замиранием сердца присутствовал на его втором открытии под новым названием «Время пса и волка». Думается, что по названию легко догадаться, что место это было исключительно для геев, а значит, весьма прибыльным и весёлым. Клиенты потекли рекой, да и разве могло быть иначе, когда в клубе звучала самая топовая музыка популярных диджеев и разливался самый лучший алкоголь? И если говорить начистоту, то Шин, погрузившийся в заботы клуба, совершенно думать забыл о мужчине, который стал катализатором всего этого процесса и оставил его так надолго, укатив на другой материк.

А после было знакомство с назойливым фотографом, так слезно упрашивающим Шина об участии в его фотопроекте для будущей выставки. Этот неуёмный кудрявый парень шотландских кровей буквально взял Ямамото измором, замучив его вкрай своими визитами во «Время пса и волка» и непрекращающимися просьбами со слезами в искрящихся вдохновением голубых глазах. И Шин согласился, черт побери. Юске, который сменил род деятельности и в итоге стал начальником безопасности его клуба, просто рвал и метал, то и дело всклокочивая волосы на своей светлой голове и стреляя свирепым взглядом в нового босса. Видите ли, татуировки у Шина были очень характерные и их не стоит вот так демонстрировать, тем более неизвестно ещё сколько людей увидят те фотографии, что само по себе уже было опасно, ведь в запечатленном мужчине на них с легкостью можно было распознать якудзу. Но Шину было плевать. Сводить свои татуировки и обзаводиться шрамами на коже после этого он не собирался, да и тем более, он ни капли их не стыдился. Можно даже сказать, что он в противовес всему испытывал гордость за то время, когда эти рисунки были вбиты острой иглой ему под кожу. Ведь именно тогда и ещё несколько лет до и после он действительно знал, кем является и чего хочет от жизни, и, поверьте, добился в своей сфере огромных высот. Сделанные неверные шаги в самом конце, не смогут это перечеркнуть или стереть из его памяти. Поэтому ворчание и опасения Юске были благополучно посланы вертеться на детородном органе, а фотосессия таки состоялась.

И вот, спустя время, Шин смотрел на своё застывшее изображение, висящее на белоснежной стене галереи и подсвеченное удачно подобранным светом нескольких белых ламп. Он никогда не видел себя таким. Да, ему говорили, что он красив, он всем им охотно верил, но вот так вот, посмотреть на самого себя со стороны, ранее у него не было случая. И, пожалуй, ему понравилось то, что он увидел. А ещё, эта фотография совершенно прозрачно напоминала ему о том, что последовало после фотосессии. О том, как рыжеволосый шотландец с голубыми глазами громко стонал под этим гибким сильным телом наполовину исписанным черными чернилами запоминающейся с первого взгляда татуировки.

Шин закусил губу и ещё раз окинул заискрившимся лукавым взглядом собственную фотографию. Да, определенно, если он не станет звездой сегодняшнего вечера, то впечатлений в любом случае вся эта история ему оставила предостаточно. Поэтому ни о чем совершенно не жалея, он развернулся и широко улыбаясь отправился в зал общаться с любопытствующими гостями, но в первую очередь — сопровождать своего спутника-фотографа с его аппетитной бледной попкой, которую, скорее всего, он обкатает и этой ночью тоже. И он очень быстро вошел в роль сенсации в мире модельного фото-искусства, легко принимал восхищенные взгляды и с радостью знакомился с людьми, мысленно осознавая, что новая жизнь ему начинает нравиться всё больше и больше. Когда же над ухом прозвучал знакомый до мурашек мужской голос, Шин замер лишь на мгновение, чтобы тут же обернуться и с широкой улыбкой неприкрытой радости встретить на себе взгляд зелёных глаз.

— Оооо, Джексон! — он похлопал его по плечам и порывисто обнял, как это бывает обычно, когда неожиданно встречаются два добрых друга после долгой разлуки. — Когда ты вернулся? — Шин отступил на шаг назад и окинул Джексона беглым взглядом. — Выглядишь хорошо, немного в весе набрал на домашнем питании по семейным рецептам, не? — озорное подмигивание сопроводило веселую шутку, — Эээ, видел мою фотографию? Не думал, что получится что-то стоящее, но этот парень знает толк в своей работе, а ещё в минете, но это уже совсем другая история, — усмехнулся Шин и оглянулся, когда его позвали, — Минуту! — пускающий в спину Шина ревностные взгляды миловидный мастер цифровой камеры и импульсного света прерывисто вздохнул и терпеливо сложил руки на груди.

Шин сделал пол шага в сторону Джексона и порывисто ухватился длинными пальцами за лацканы его ​пиджака, сцепив их глубокие взгляды, которые сейчас были по обыкновению переполненные весельем и нескрываемым желанием.

— Не смей дрочить на мою фотографию! — угрожающе прошептал, не сводя с него глаз. — Я хочу увидеться. Клуб «Время пса и волка», приходи, как будет время, только предупреди меня о визите, хочу тебя кое с кем познакомить, — он снова подмигнул и многообещающе улыбнулся, — тебе понравится.

— Шин?!

— Чёрт… — пальцы Шина разомкнулись и он с заметной досадой на красивом лице выпустил ткань пиджака Джексона из своих рук. — Позвони мне заранее, не забудь. И до скорого! — кивнув мужчине, он поспешил вернуться к уже заждавшимся его спутникам. А когда Шин снова оказался рядом с ними, цепкие ручки фотографа тут же обхватили его бицепс, с явным намерением в лучащихся обожанием глазах в ближайшее время никуда свою музу от себя не отпускать.

Комментарий к Часть 1

И всем, кто уселся поуютнее и готов погрузиться в новую историю вместе с нами, приятного чтения)

Лайки, комментарии и добавления в закладки приветствуются;)

========== Часть 2 ==========

Джексон

Фотографию Джексон все-таки купил. Под недоуменное моргание пушистых ресниц Эвы, ироничный, самодовольный взгляд Шина и смущенное блеяние молодого дарования, являющегося автором пошлой работы. Джексон предложил настолько безумную сумму, что фотограф отказаться не посмел, а Шин только посмеялся, махнув рукой на экстравагантную выходку любовника. Который, к слову, заметив, как кудрявое недоразумение липнет к Шину, заглядывает ему в рот при любом слове и томно вздыхает, ощутил странное раздражение в области сердца. Правда, раздражение прошло так же быстро, как и появилось, но заставило Джексона на минуту задуматься о его природе. А может ли он позволить себе эти непрошеные чувства? Джексон справедливо решил, что не может, поэтому старательно заткнул ехидно посмеивающемуся внутреннему голосу рот. В конце концов, развратный снимок теперь украшал его спальню, а не чью-нибудь еще. И Джексон смел надеяться, что подобная красота существует в одном единственном экземпляре: договариваясь о покупке с мнущимся парнем, который то горделиво выпячивал подбородок и сверлил его пылающим взглядом, то прятал глаза, стушевавшись под хищной, насмешливой усмешкой Джексона, заставил того клятвенно пообещать, что вместе с напечатанной фотографией передаст и негативы. И больше никогда и никому не покажет.

Джексон сам от себя не ожидал подобной жадности, но сейчас, любуясь соблазнительными изгибами, манящими его со снимка, с удовольствием вспоминал, какая у Шина горячая и гладкая кожа. И как быстро на ней проступают засосы и следы зубов.

«Не смей дрочить на мою фотографию!». В голове так кстати прозвучал знакомый глубокий голос, и Джексон, мимолетом коснувшись начавшего твердеть члена через ткань домашних брюк, рассмеялся. Ну что он, в самом деле, зеленый юнец какой-то в период пубертата, чтобы самоудовлетворяться на чужие фотографии. Нет. Джексон провел ладонью по глазам, словно сбрасывая оцепенение, и поднялся. Солнце за окном только начало свой длинный путь к вершине небосклона, пронзая блаженную прохладу предутренних сумерек редкими, но уже палящими лучами. Джексон вышел на широкий балкон и с наслаждением затянулся, не без любопытства вспоминая прошлый вечер. Надо же, он так не хотел ехать на эту выставку и потащился туда только ради того, чтобы уважить сестру, заранее предвкушая унылый, хоть и полный псевдо гламура, вечер. Однако этот вечер подарил ему гораздо больше, чем пару часов скучного созерцания чужих попыток самовыразиться. Джексон улыбнулся собственным мыслям и повернулся в сторону панорамных окон, закрывающих комнату. Там, за стеклом, невидимая из-за отсвечивающих отблесков солнца, висела фотография, что обещала ему отсутствие скуки на ближайшее время. И если бы Джексон не переживал по поводу будущего своей компании, то обязательно бы распечатал еще парочку и поставил, как и говорил, на рабочий стол. Правда, от дел это бы сильно отвлекало. Так что пусть лучше остается в спальне. Джексону понравилось просыпаться и встречать горячий взгляд Шина. Как бы это не вошло в привычку…

Эва, конечно, вчера не отставала от него с расспросами, кто тот таинственный красавчик, с кем Джексон так откровенно переглядывался и чью фотографию купил за бешеные деньги. Джексон в ответ сначала улыбался, потом смеялся, затем отшучивался, но объяснять сестре все тонкости их отношений с Шином, а уж тем более, что тот когда-то был связан с недорогим их сердцу дядюшкой, не собирался, ограничившись только коротким «мой знакомый». А о сексуальных предпочтениях брата Эва, впрочем, как и мать, знали давно. Джексон из этого никогда не делал секрета, и тем веселее для него были все разговоры далеких родственников в Японии по поводу планирования женитьбы.

— Вы сегодня рано, — флегматично заметил Генри, когда его босс появился в приемной, ясно давая понять, что собрался уйти. Джексон вопросительно выгнул бровь, бросив на секретаря быстрый взгляд, а потом перевел его на часы и усмехнулся. Всего-то начало одиннадцатого. Он и правда сегодня уходит раньше, а не как все предыдущие дни за прошедшую неделю — далеко за полночь.

— Устал, — «хочу развеяться». Джексон коротко пожал плечами и перекинул через руку пиджак. Деловой костюм его порядком утомил, и надо бы переодеться, но он знал — если заедет домой, то тяга его любимой мягонькой кроватки окажется сильнее тяги к приключениям, и он точно никуда уже не пойдет.

— Думаю, тебе тоже пора, — Генри, услышав слова босса, немедленно захлопнул лежащую перед ним папку, убрал ее куда-то в секретер, и резво поднялся. В офисе они остались одни, если не считать охранников, и, кажется, помощник уже давно был готов отчалить домой, но преданно ждал заработавшееся начальство. Ах, точно, сегодня же пятница.

Уже на парковке перед зданием их компании, когда Джексон решительно развернулся в сторону стоянки такси, бросая свой автомобиль на произвол судьбы, Генри осторожно и как бы между прочим поинтересовался:

— Вы не домой?

— Не-а.

Секретарь хотел еще что-то спросить, но в этот момент их осветил фарами подъехавший автомобиль вызванного заранее такси, и Джексон, махнув рукой на прощанье, с улыбкой бросил:

— Хороших выходных, Генри, — а затем скрылся в темном салоне.

Если честно, то просьба Шина предупредить о своем визите начисто вылетела из головы Джексона, и вспомнил он о ней только, когда привезшее его такси моргнуло на прощанье фарами и исчезло за ближайшим поворотом. Джексон растрепал пальцами волосы на макушке и глубоко втянул жаркий уличный воздух, наполненный ароматами дешевого алкоголя, табака, приторных духов и выхлопных газов. Он достал телефон и быстро набрал короткое сообщение: «Я заеду сегодня», а после закурил. Не зря же его просили предупредить, нужно дать время подготовиться. Примерно минут пять, пока сигарета в длинных пальцах не истлеет.

Это чувство было сродни дежавю. Когда-то Джексон так же спускался по витиеватой лестнице, скучающим взглядом рассматривая пеструю публику. Так же морщился от слишком громкой музыки, что доканывала его итак измученную за день бесконечным расчетами головушку. И так же он выискивал взглядом знакомую, изящную фигуру. Только в этот раз фигура не надиралась аки свинья, а в грациозной позе рассматривала посетителей. опираясь спиной на барную стойку.

Джексон успел заметить, что клуб, который открыл Шин, во всем ему соответствовал. Агрессивная элегантность, неброский шик и притягивающая атмосфера. Определенно, все это было залогом успеха.

Подойдя ближе, он плюхнулся на один из высоких стульев и подпер рукой голову, откровенно рассматривая улыбнувшегося ему Шина. По правде, Джексон не знал, зачем приехал. Он адски устал за прошедшие дни, из которых дома провел только несколько часов, выделенных на сон. И теперь, когда мог бы, наконец, отдохнуть, он за каким-то чертом притащился на другой конец города в незнакомый клуб.

Зевнув, Джексон поздоровался и попросил у официанта бурбон со льдом. Шин отвернулся от него, выискивая кого-то взглядом в зале, а Джексон, продолжая опираться виском о согнутую руку, смог, наконец, в кои-то веки согласиться с противным внутренним голосом: причина, по которой он приехал, была донельзя банальной. Ему просто захотелось увидеть Шина.

Шин

Этот вечер, как и практически все вечера до этого, Шин уже по привычке проводил в своём клубе. Ежедневные организационные вопросы, требующие непосредственного его участия, не давали ему возможности думать на отвлеченные темы личного характера и, признаться, он был этому даже рад. А после недавней выставки фотографий всё вообще неожиданным образом изменилось. Откуда-то появились все эти модельные агентства, страстно жаждущие прибрать его к своим рукам, и это было с одной стороны странно, потому что (на минуточку) он уже далеко не юнец, и лет ему почти тридцать пять, а с другой — привыкший зарабатывать совсем иным способом, он никогда даже не задумывался, что, оказывается, можно быть просто красавчиком и мило улыбаться, чтобы на твой счет капали деньги. Хиро в разговорах по телефону всякий раз не упускал возможности подшутить над Шином по этому поводу, мол, с таким раскладом очень скоро Ямамото обзаведётся совсем иным «кланом» влюблённых в него подростков, которые будут поджидать его на каждом шаге.

— Ой, много ты понимаешь в этом, — фыркнув, отмахнулся Шин и переложил телефон в другую руку, чтобы освободившейся правой поставить подпись на очередном счете на оплату, касательно нужд клуба.

— Нет, ну а что… чем армия поклонников не похожа на клан, а?

— Ты лучше скажи мне, когда приедешь снова в Америку? Давно не виделись с тобой, — Шин отложил ручку с печатью в сторону и откинулся на спинку кресла.

— А Юске как же? Он каждый день рядом, не должен давать тебе скучать.

— Да меня от его кислой физиономии тошнит уже, веришь? — раздраженно проворчал Шин. — То это не так, то то нельзя, ходит надо мной, как цербер, не продохнуть.

— Ну кто-то же должен заботиться о твоей безопасности, раз у тебя с этим проблемы, — вразумительно ответил друг и улыбнулся. — Раньше это было обязанностью Джона.

Шин прикрыл глаза и не ответил. Тогда Хиро продолжил:

— Кстати, как он? Вы общаетесь?

— Нет, — он тяжело вздохнул и запрокинул голову. Карие глаза впились цепким взглядом в белый потолок, останавливаясь в одной точке и почти не мигая.

— Юске говорил, что предлагал ему работу в клубе в отделе безопасности.

— Он отказался. Сказал, что хочет открыть своё дело.

Возможно, это и было причиной отказа на самом деле, но оба мужчины сейчас прекрасно понимали, что была ещё одна — Джон не хотел видеться с Шином больше необходимого и если это не было жизненно важным.

— Ясно, — улыбнулся Хиро. — Смотрю, все мои братья подались в предприниматели. Мне нужно брать с вас пример.

— Пхах, — Шин мягко рассмеялся и провёл ладонью по густым черным волосам. — Как семья?

— Хорошо, всё отлично. У нас теперь спокойная и тихая жизнь, жена очень рада этому.

— Понимаю, — виновато ответил Шин и закусил губу. Уж сколько всего по его вине пришлось пережить всем этим людям… Он очень сильно перед ними виноват. — Не буду тебя задерживать. Если решишься приехать в отпуск в США, только скажи, я с радостью тебя встречу.

— Договорились, Шин. И… слушай, попробуй найти то, что делает тебя счастливым.

— Я постараюсь.

Короткие гудки завершенного телефонного разговора в очередной раз напомнили о разделяющем друзей расстоянии. Последние слова Хиро заставили его задуматься, а счастлив ли он сейчас? Может быть, что и да? Клуб определенно приносит ему положительные эмоции, новый контракт с модельным агентством привнёс в его жизнь долю веселья и новизны, поэтому да, наверное, это так. Перед глазами почему-то возник образ Джексона. Увидев его на днях, Шин совершенно точно обрадовался его возвращению в Штаты. И эта внезапная радость поглотила его в тот день целиком, заставляя легкомысленную улыбку не сходить с его губ до самой глубокой ночи, пока крепкий сон не взял своё.

— Ммм, — Шин оперся руками о стол и спрятал лицо в ладонях. — Радуюсь его возвращению, как чертов домашний питомец. Надо выпить.

***

Уже находясь у стойки бара и опрокидывая второй стакан с виски, он получил короткое смс от Джексона. Он заедет сегодня. Сначала Шин удивленно приподнял бровь, потом нахмурился. Их отношения с Джексоном были легкими, ни к чему не обязывающими, и это устраивало обоих. С ним Шину было комфортно и спокойно, он мог не притворяться и не играть какую-то роль. В своё время оказалось очень удобным, что Джексон знал о нем практически все. И в сексе они друг другу очень хорошо подходили, трахался Джексон с упоением и полной отдачей, так, что иной раз из глаз Шина чуть ли не искры летели. И если бы не плотный график нависших над ним дел, то обходиться без всего этого целых два месяца ему было бы весьма не просто.

Шин улыбнулся своим мыслям и снова коснулся губами стеклянного края бокала, отпивая терпкую и обжигающую жидкость. Так, кажется, он что-то там ему обещал?

«Ах, да, познакомить с…»

Его взгляд почти сразу привлекла высокая приближающаяся фигура Джексона. Шин глубоко втянул носом воздух, пропитанный запахом разгоряченных танцами тел и алкоголя. Громкая музыка в ушах резко превратилась в белый бессвязный шум. Он, не отрываясь, смотрел на усевшегося рядом, казалось, немного уставшего мужчину, и губы сами собой растянулись в приветливой улыбке. Короткое «привет» и просьба бармену налить ему бурбон.

— За счет заведения, — бросил Шин через плечо бармену и отвел взгляд в сторону, рассматривая танцующую толпу. — Когда я просил предупредить меня, я думал, ты сделаешь это не за пять минут до своего появления… Вот же засранец, весь сюрприз испортил.

Он состроил недовольную мину и, пригласив взглядом к себе одного из официантов, шепнул ему на ухо, чтобы нашел для него в клубе кое-кого. До сидящего рядом мужчины отчаянно хотелось дотронуться, и от этого острого желания у Шина чесались ладони. Устроившись на высоком стуле, он развернулся спиной к стойке, оставив на ней свой стакан с недопитым виски, и сложил руки на груди.

— Как тебе мой клуб? — он повернулся к Джексону и встретился с ним взглядом. — Это место стало очень популярным всего за месяц.

Тщательно подбирать слова, говорить на отвлеченные темы, хвастать достижениями в клубной сфере, когда хотелось совершенно другого. Шин испытывал голод. Острое и липкое чувство горячим пульсирующим комком сдавливающее грудь. Он знал, зачем пришел Джексон, в конце концов, все их встречи заканчивались одинаково. Их связывает только секс.

— К слову, я подписал контракт на днях. Теперь я официально работаю моделью на агентство MJ Group. У меня даже менеджер свой есть, бегает за мной, как собачонка, бесит… — Шин хмыкнул и почесал щеку пальцем. — Заставил меня выкинуть все мои шмотки, теперь только брендовые вещи для поддержания образа и имиджа. У меня майка под рубашкой, чтобы соски не просвечивали, потому что она белая. Кто бы мог подумать, что модельная жизнь так всё усложнит.

Кажется, его печаль по поводу одежды очень повеселила Джексона, потому что тот в ответ ему весело рассмеялся.

— Это не смешно. Я теперь совсем не похож на якудза, а скорее на какого-то гламурного подонка, э-э-э, — он сокрушенно покачал головой и наклонился, чтобы взять в руку стакан с алкоголем. — Ты то как? Не ожидал тебя увидеть на выставке. Как ты там оказался?

Пока они болтали, к Шину подошел тот самый официант, с которым он недавно разговаривал, и что-то шепнул ему на ухо. Шин кивнул ему в ответ и, хлопнув Джексона по плечу, позвал за собой:

— Пошли наверх, там вип-комнаты, одну освободили для нас. Поговорим в тишине.

***

В комнате был приятный полумрак. Мягкие диваны манили своим уютом, выстроившись вдоль трех стен буквой П. Небольшой журнальный столик посередине и зеркала на стенах и потолке.

— Присаживайся, — хлопнув ладонью по диванной подушке рядом, он пригласил Джексона присоединиться. — Я лично выбирал эти диваны. Если бы у меня не было дома, я бы и спал тут, отвечаю, — хохотнул Шин и нажал на кнопку вызова официанта. — Принеси сюда две бутылки того, что мы пьем, и четыре стакана.

Официант кивнул и закрыл за собой дверь.

— Помнишь, я обещал тебя кое с кем познакомить? — он бросил на Джексона весёлый взгляд. — Тебе повезло, что они сегодня тут.

Словно по волшебству, сразу после его фразы дверь комнаты снова открылась, и на пороге показались двое молодых парней, лет по двадцать с копейками. Высокие, худощавые, с широкими плечами и узкой талией, длинными черными волосами, спадающими до середины спины, и стройными ногами, они были похожи на красивых фарфоровых кукол с этим большими блестящими молодостью и любопытством голубыми глазами на точеных и совершенно одинаковых лицах. Оба парня с порога широко заулыбались Шину, как только поймали на себе его взгляд.

— Привет. Барри сказал ты искал нас?

— Да, проходите, — он кивнул парням, и оба они зашли в комнату, усаживаясь рядом с Шином и Джексоном. — Джексон, хочу познакомить тебя с Лиамом и Томом, как ты мог уже заметить, они близнецы и завсегдатаи моего клуба.

По лицу Джексона было трудно понять, о чем он сейчас думал, как бы пристально Шин в него не всматривался. Поэтому ему оставалось надеяться, что их вкусы на парней совпадают, иначе вся эта затея Шина пойдёт насмарку.

— Очень приятно познакомиться, — улыбающиеся парни по очереди протянули Джексону ладони для приветственного рукопожатия.

— Как его можно не любить? — восторженно отозвался Лиам, он отличался от брата по маленькой родинке на шее. — Твой клуб просто восхитительный!

— О, спасибо за высокую оценку, — улыбнулся Шин и положил руку на талию к прильнувшему к его груди парню.

— А вы здесь впервые? — Томми тоже время зря не терял и подсел поближе к Джексону, касаясь с ним бедром. — Не видел вас раньше, а то бы обязательно запомнил, — широкая лукавая улыбка и озорной игривый огонёк в голубых глазах отчетливо говорили о том, что Джексон-то уж точно был во вкусе парня.

Маска веселья застыла на лице Шина, когда рука Томми-боя легла на бедро Джексона, начав того мягко и ненавязчиво поглаживать. «И что это было сейчас?» Пристальный взгляд карих глаз опустился на тонкую кисть с длинными пальцами, путешествующими по штанине Ямато. Шину не нравилось то, что он видел. В груди что-то знакомо заклокотало и забурлило, заставляя его сердце начать биться чаще. Такое ощущение, как будто кто-то посягнул на то, что принадлежит ему.

Как только слово «ревность» красной молнией пронзило его сознание, шокированный Шин только и смог, что широко распахнуть глаза и приоткрыть рот от удивления, в который тут же впились чужие губы в привычном поцелуе, к счастью, спасая его от грозящего ему поражения. Ладонь Лиама легла на его щеку, поворачивая к себе лицо сбитого с толку Шина.

— Всё в порядке? — спросил парень, лизнув его в губы и скользя знойным взглядом по смуглому лицу.

— Кхм, да, — улыбнулся Шин и коротко поцеловал его в ответ. — Официанта долго нет, нажми на кнопку, пусть поторопится.

========== Часть 3 ==========

Джексон

— Твоя щедрость не знает границ, — Джексон весело отсалютовал бокалом, тем самым, что был за счет заведения, Шину и опрокинул его содержимое в себя одним длинным глотком. Алкоголь свое дело знал: быстро расслаблял напряженные после работы мышцы и рассеивал гулкий, жужжащий шум в голове, оставляя после него легчайшую звонкую дымку, которая спасительной сетью обволакивала уставшее сознание.

Клуб ему понравился. О чем Джексон прямо сообщил Шину, задумчиво рассматривая причудливую игру света и бликов на оставшихся в бокале кубиках льда. Отличное заведение с непринужденной атмосферой и демократичными правилами, а быстрый успех, что сопутствовал открытию и шел только вперед, говорил многое о деловой хватке хозяина. Определенно, Шин мог бы стать отличным бизнесменом… Но, Господи Иисусе, контракт с модельным агентством?

Джексон медленно осмотрел Шина с макушки до пяток, а потом обратно, и, негромко смеясь, покачал головой. Нет, конечно, он был согласен, что тот красив, как демон, а сексуален, как бог, но представить себе бывшего главу мафиозного клана, что раньше с легкостью мог прострелить башку первому встречному, элегантно вышагивающим по подиуму — нет, этого Джексон никак не мог. Хотя тут же вспомнилась злосчастная фотография, и скулы окрасил легкий румянец (а внутренний голос победно и очень противно хихикал, выиграв раунд у совести, вещавшей, что всему виной летняя жара и спиртовые пары). Ладно, потенциал у Шина был столь же велик, сколько и его самоуверенность, и Джексонпризнавал, что паршивец может стать весьма и весьма востребован в мире моды со своими-то внешним данными. Ведь ему самому, в первую очередь, доставляло эстетическое наслаждение просто наблюдать за Шином: как плавно двигается, словно кот, как улыбается, отчего и без того идеальной лицо будто озаряется внутренним светом, как облизывает губы, заставляя сердечки окружающих в радиусе километра предательски екать, как смотрит этим своим фирменным взглядом из-под пушистых ресниц, да так, что, кажется, душу насквозь просвечивает. Что ни говори, а Шин Ямамото обладал по истине дьявольской харизмой и умел ею пользоваться. Так, что даже у Джексона почти не оставалось сил ей сопротивляться.

— Ходи без рубашки, в чем проблема? — Джексон усмехнулся и обвел пальцем края стакана, прежде чем оттолкнуть его к бармену и попросить повторить. Напиваться в его сегодняшние планы не входило, но что-то внутри подсказывало — трезвым он отсюда не выйдет. — Я пришел с сестрой, она, оказывается, большая ценительница современных талантов, — Джексон хмыкнул и зевнул, вспоминая, как поражена была Эва, узнав, что обожаемый ею талант ни капли в ней самой не заинтересован, а стрелка его компаса направлены совсем в противоположную сторону.

Музыка становилась все громче, свет мерцающих софитов ослеплял, вгоняя в некое подобие транса, и, признаться, Джексон был рад предложению уйти в место, где будет тише и спокойнее, поэтому легко поднялся, не обращая внимание, как закружилась голова, и проследовал за поманившим его Шином.

Диваны и правда были восхитительными: какой-то плюшевый рай для натруженного тела, и Джексон едва не поддался позорному желанию немедленно развалиться на одном в позе звезды и продрыхнуть до утра. Но, во-первых, это невежливо по отношению к гостеприимному хозяину, а во-вторых, поспать он сможет и дома. Джексон давно не был ребенком и прекрасно научился понимать скрытые намеки.

Откинувшись на бархатную спинку, он запрокинул голову и потянулся, рассматривая свое отражение в потолке. Неясные тени, пляшущие в тусклом, интимном сумраке комнаты, делали черты лица острее, а взгляд гораздо серьезнее, чем Джексон сам того хотел. И только чужой, полный легкого веселья голос напоминал, почему он здесь. Ради кого. Он несколько раз моргнул, возвращая себе привычную ленивую беззаботность, и с интересом посмотрел на Шина.

— Они? — любопытство оказалось сильнее усталости, а, смешавшись с предвкушением, оно заставило сердце забиться чаще.

Как с обложки журнала для фетишистов. Это была первая связная мысль, промелькнувшая в голове Джексона, когда он перестал разглядывать появившихся на пороге парней. Хотя нет, первая была: в глазах двоится, надо бросать пить, уходить с работы вовремя и спать не меньше шести часов в день. А вот потом уже пришли фетишисты.

Красивые мальчики. Соблазнительные, ухоженные, без лишней жеманности, в меру дерзкие, в меру послушные. Мечта да и только. Неужели такие нравятся Шину? Джексон усмехнулся собственным мыслям и незаметно покачал головой. Было время, когда и он тащился от подобных куколок, но сейчас… А что изменилось сейчас? Внутренний голосок поднял свою змеиную харю и хотел было услужливо напомнить, что и м е н н о, но Джексон решительно задавил его декламацию на корню, гоня прочь такие непрошеные сейчас откровения собственного разума.

— А мне-то как приятно, — Джексон по привычке подпер голову ладонью, облокотившись локтем о мягкую спинку, и еще раз оценивающе взглянул на присевшего рядом парня. Такие, как он и его брат, знают себе цену. Они похожи на молодое вино, сладкое, легкое, бодрящее, но глубину его вкуса трудно сравнить с насыщенностью и яркостью всех оттенков вина выдержанного. Того, которое предпочитает сам Джексон. Однако кто он такой, чтобы отказываться от столь щедрого сюрприза.

— Я здесь в первый раз, но не в последний, — впрочем, частота его визитов зависит от одного конкретного человека, и Джексон метнул многозначительный взгляд в сторону расслабленно усмехнувшегося Шина. Но тут же вздрогнул и опустил глаза на скользнувшую по его бедру узкую ладонь. А малыш знает свое дело.

Стало жарко, и Джексон потянулся к рубашке, чтобы расстегнуть ее, но не успел — проворный Томми опередил его, аккуратными пальцами ослабляя верхние пуговицы, и при этом он будто нечаянно касался теплой кожи.

— А не слишком ли ты торопишься, золотце? — мягко обхватив ладонью чужой острый подбородок, Джексон выдохнул это прямо в пухлые губы, но ловкие пальцы так и не отпустили его рубашки, продолжая расстегивать. Раньше бы Джексону пришлась по вкусу эта милая настойчивость, но сейчас она почему-то только раздражала, поэтому он осторожно, но твердо отстранился. Правда, заметив, как досадливо надулось кукольное личико, примиряюще улыбнулся и почти целомудренно чмокнул розовые губы.

— Поспешишь, меньше удовольствия получишь, — Джексон подмигнул расслабившемуся Томми и про себя спел хвалебную оду небесам, когда в этот момент дверь бесшумно распахнулась, и на пороге появился официант с подносом. Он и сам не знал, почему вдруг почувствовал себя неуютно: к нему с таким желанием льнуло молодое горячее тело, а Джексон брыкался, как старый импотент. Оставалось надеяться, что алкоголь поможет прочистить мозги, поэтому он плеснул в бокалы виски, и не дожидаясь, когда каждый возьмет свой, сделал большой глоток. Янтарная жидкость каталась на языке, обжигала горло, но сумятицу в мыслях и чувствах унять не могла.

Джексон еще раз обвел взглядом комнату и усмехнулся: мотивы Шина были ясны, как день, хотя, зная его, можно было смело сомневаться, что и в его примере дважды два будет четыре, но все же Джексон понимал, зачем здесь эти прекрасные, чувственные создания. Его взгляд остановился на паре напротив: они самозабвенно целовались, а брови Джексона сами собой сдвинулись к переносице. И, наверное, он бы что-нибудь обязательно сказал, о чем бы потом, естественно, пожалел, если бы не усевшийся вдруг к нему на колени Томми.

Вот же нахал мелкий. А Томми со знанием дела обвил его шею руками и прижался к губам, настойчиво раздвигая их языком. Целовался парень отлично, и Джексон наверняка бы оценил все его умения по достоинству, если бы не следил жадно за тем, как на противоположном диване Шин стягивал футболку с другого близнеца. Томми, заметив, что жертва его флюидов слегка отвлечена, поерзал бедрами, чтобы потеряется задницей о пах Джексона, и удовлетворенно выдохнул прямо в поцелуй, когда ответом ему стали крепко сцепившись на бедрах пальцы и грубо толкнувшийся в рот язык.

Воздух в комнате сгущался, становился вязким и плотным, наполнялся запахом возбуждения и неудовлетворенной похоти. Джексон сам не заметил, как оказался без рубашки, а целующий его парень едва ли не стонал каждый раз, когда он проводил горячей ладонью по его заднице. Впрочем, любовный морок имеет свойство быстро рассеиваться, и когда Джексон, оторвавшись, наконец, от приторно-сладких губ посмотрел за спину жмущегося к его груди Томми, глаза его против воли вспыхнули темным.

Он не знал (но догадывался), откуда в нем взялось это. Яростное, тщательно сдерживаемое, черное чувство, контролировать которое Джексон едва мог, стоило взглянуть на то, как расслабленно откинувшись на диване, сидит Шин, придерживая за талию покачивающегося на его коленях парня, как тот жадно целует тонкую шею, повторяя узор татуировки, как задирает майку под расстегнутой рубашкой, как бесстыдно предлагает себя, ерзая на бедрах.

И опять его отвлек милый Томми, с силой сжав наглой ручкой член сквозь ткань брюк. Джексон ахнул, приходя в себя от странного оцепенения, готового вылиться в нечто неконтролируемое, и с удивлением, словно только проснулся от сна, взглянул в большие голубые глаза. Мальчик смотрел на него с неприкрытым желанием, и Джексон скользнул ладонью под ремень его брюк, оглаживая упругую задницу. Пришлось уговаривать себя не обращать внимание на шумные вздохи, доносящиеся со стороны. Ну что он в самом деле, изверг бесчувственный что ли какой-то, не может ответить, когда к нему так льнут и просят одним только взглядом.

Не изверг, а импотент — забавлялся внутренний голос, решивший доконать итак едва не спятившего Джексона. Мысль о том, что лучше всего было бы сразу из офиса уехать домой, не казалась уже такой малодушной.

Но ни сладкие поцелуи, ни дразнящие прикосновения, ни ласковый, откровенный шепот на ухо не могли больше отвлечь. Джексон рассеянно гладил Томми по спине, перебирал пальцами путающиеся волосы, пока тот выцеловывал его шею, и не сводил гипнотизирующего, тяжелого взгляда с Шина и Лиама.

Лиам сполз вниз, устраиваясь между широко расставленных бедер, расстегнул ремень и сыто облизнулся, наклонившись над возбужденным членом. Джексон невольно напрягся, не замечая, с какой жадностью следит за ним, и в этот момент их глаза с Шином встретились. В карих сверкнула откровенная насмешка, а внутри Джексона что-то щелкнуло, будто кто-то чужой, неведомый перемкнул тумблер.

Наверное, у Шина были свои планы на этот вечер, наверное, он хотел чего-то особенного, дразнящего и бесконечно пошлого, и как жаль, что Джексону придется эти планы нарушить. Он резко поднялся, стряхивая с себя подрагивающего от возбуждения Томми, в два шага очутился около Лиама и рывком поднял его на ноги.

— Оставьте нас.

— Эй, — близнецы были растерянны, удивлены и обиженны. — Мы же только начали!

Джексон их слушать не собирался. Он по-прежнему смотрел на Шина, чувствуя, как то самое, что он столько времени сдерживал внутри себя, о чем запрещал себе думать, прорывается, круша все барьеры его самообладания. Наверное, все-таки не стоило ему пить сегодня.

— На выход, оба, — Джексон вытолкнул вяло сопротивляющихся близнецов за дверь и повернулся к успевшему выпрямиться на диване Шину. Тот смотрел на него со смесью неодобрения и досады, но было еще что-то такое в его взгляде, что заставило Джексона стремительно приблизиться, и нависнув сверху, без стеснения сжать чужой горячий, все еще возбужденный член.

— Ты что творишь?

— Спроси меня об этом завтра, — если, конечно, Джексон захочет этот обсудить. А сейчас единственное, чего он хотел — это поцеловать, наконец, эти дерзкие, красивые губы. Хотел с того самого момента, как его самолет приземлился в Штатах.

Шин

Поцелуй Джексона был требовательным и жадным, болезненно терзающий губы Шина, он лишал его возможности свободно дышать. И Шин задыхался, жадно и урывками хватая воздух носом, пока чужая рука доводила его до исступления невыносимыми грубыми ласками. Так не должно было случиться. Почему всё пошло не по плану, и когда Джексон стал тем, кто решает, с кем Шину можно или нельзя заниматься сексом? Ведь это должно было сработать… Шин должен был увидеть Джексона с другим, чтобы задавить в себе на корню все эти чувства, которые начали разгораться в нем из маленькой искры, с каждым днём подпитывая расцветающее пламя. И если бы Ямато не остановил всё сам, Шин бы этого точно не сделал. Он жаждал отрезвляющего холодного напоминания, что их ничего не связывает, он хотел раздавить эту слабую привязанность в зародыше. Но ему не дали ни шанса.

— Остановись… стой! — Шин упирается руками в крепкую грудь любовника, борясь с желанием в одно и то же время притянуть его сильнее к себе или же оттолкнуть. Его пальцы сминают под собой ткань белой рубашки, и Шин с вымученным стоном запрокидывает голову, разрывая поцелуй и с силой отталкивая Джексона от себя на безопасное расстояние. — Что это было, черт возьми?!

— А что тебе не нравится? — отозвался всё ещё тяжело и часто дышащий Джексон, усевшись на диван рядом и с ироничной улыбкой наблюдающий за тем, как Шин одной рукой прячет свой пульсирующий член обратно под резинку боксеров, а тыльной стороной второй ладони вытирает опухшие и покрасневшие от поцелуя губы.

— Ты не можешь так себя вести, — Шин говорит, не глядя на мужчину рядом, потому что слова, срывающиеся с его губ, сильно разнились с тем, что открыто читалось в его карих глазах. Ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы не окунуться с головой в эту обжигающую страсть, потому что кожа пылала и горела в местах, где ее касался Джексон, и это было невыносимо.

— Готов с этим поспорить, — усмехнулся его любовник и подпер голову ладонью, облокотившись локтем о спинку дивана.

— Ты…! — Шин бросил на него возмущенный и полный негодования взгляд, но слова, которые он хотел сказать, застряли где-то в горле. Дыхание перехватило, и он судорожно втянул носом воздух, не сводя глаз с этого глубокого зеленого омута напротив. — Исчезаешь на месяцы, появляешься без предупреждений, делаешь, что вздумается… раздражаешь! — гневно бросил ему в лицо Шин и сверкнул горящими яростью глазами.

— Возможно, ты что-то попутал, — всё ещё улыбаясь, ответил ему Джексон, — но я не твой Пёс, чтобы слушаться и выполнять команды.

Упоминание о Джоне заставило Шина побледнеть. Верно. Джон бы не стал противиться, а как преданный Пёс продолжал бы покорно наблюдать со стороны за тем, как его хозяин трахается с другим мужчиной, при этом ни сказав ни единого слова. Внезапное озарение мелькнуло в глазах Шина и изменило его лицо. Он долгие годы знал только отношения, построенные на безусловной зависимости и подчинении, искренне полагая, что это и есть любовь. Но что, если это не так? Что, если отношения между двумя людьми могут быть совсем другими? Что, если бы в своё время Джон не стал молчать, а прекратил бы всё это, подобно Джексону? И был бы Шин этому так же рад тогда, как был сейчас?

— Бесит твоя самодовольная физиономия, испортил мне всё веселье, — Шин отвернулся от Джексона и потянулся к бутылке, чтобы плеснуть себе очередную порцию виски в стакан. Рука предательски дрожала, пока жидкость оттенка дубовой коры лилась поверх блестящих в свете ламп кусочков льда. Проведённая им в мыслях параллель между Джоном и Джексоном наводила его на очевидные выводы, и он упорно отказывался их принимать.

— Ты действительно этого хочешь… секс вчетвером? Для чего? — спросил Джексон, непонимающим взглядом уставившись на профиль Шина. — Или это был намек на то, что тебе больше нравится быть сверху?

Шин замер, сжимая стенки стеклянного стакана тонкими пальцами с побелевшими костяшками. Всё, что ему сейчас нужно, это согласиться. Сказать, «да, черт побери, мне нравится быть тем, кто засаживает, а не тем кому это делают». Но что-то подсказывало ему, что если он это скажет, это будет их последний разговор. И откуда-то появившийся страх потерять возможность быть рядом с этим мужчиной и касаться его, холодными тисками сдавил грудь, отзываясь неясным шумом в ушах. Он со стуком поставил стакан обратно на столик и, облокотившись о колени, обхватил голову руками. Этот разговор загнал его в тупик.

— Ты один из немногих, кому я позволил себя обнимать, — нехотя и еле слышно признался Шин. — Но поверь мне, я никогда бы не стал делать то, что мне не нравится.

Внезапно между ними повисла вязкая тишина. Она оплетала их тугим коконом, парализуя любое желание говорить. Что слова Шина значили для Джексона, он мог только догадываться. Для него же самого они оказались точкой невозврата, когда однажды сказанное вслух, уже больше невозможно было отменить. Они никогда раньше не обсуждали, кто с кем спит и почему, с четким намерением не придавать большого значения их спонтанным отношениям, которым и названия-то нормального не придумать. Но теперь всё становилось как-то в разы сложнее. Нежелание Джексона делиться Шином, по крайней мере в своем присутствии, и откровенная потребность Шина быть подчиненным Джексоном в постели добавляли градус серьёзности там, где его быть никак не должно было для них обоих.

— Тогда хорошо, что я прекратил это веселье, — Джексон нарушил затянувшееся молчание и тяжело вздохнул. — Быть одним из немногих, кто не стал тебя ни с кем делить, тоже довольно неплохо, да?

Шин вскинул голову и повернулся к мужчине рядом. Растерянность в его взгляде выдавала с потрохами хаос, творящийся в голове. Он смотрел на это волевое и красивое лицо напротив и с сомнением думал, что Джексон ещё пожалеет об этих словах, и, возможно, завтра он их вообще даже не вспомнит. Шин был явно не тем человеком, за которого стоило держаться, а Джексон заслуживал намного лучшего и большего, чем он мог ему дать.

— Не уверен, что это так, — ответил ему Шин и, опершись рукой о сиденье дивана, подался телом вперёд, чтобы усевшись поперёк бедер Джексона и оказавшись с ним лицом к лицу, пристально посмотреть в его зеленые глаза. — Но мне нравится, как легко ты делаешь то, на что у меня не хватило бы смелости.

Он обхватил лицо Джексона ладонями и ласково провел подушечкой большого пальца по его губам.

— Я слышу нотки восхищения в голосе? Значит, я не только раздражаю тебя и бешу? — иронично улыбнулся Джексон, подставляя своё лицо под нежные ласки.

Шин закусил губу и нахмурился, сквозь хитрый прищур заигравших весельем глаз рассматривая своего любовника.

— Тц, — он цокнул языком и шутливо укусил Джексона за нижнюю губу. — Опять бесишь меня, и что с тобой делать, а?

— Ну так, известно что, — хохотнул Джексон в чужие губы, притянул Шина ближе, обхватывая руками его тонкую талию, и скользнул горячими ладонями под ткань белой майки.

— Не хочу здесь… — Шин протяжно лизнул чужие губы и негромко ахнул, почувствовав возбуждение Джексона под своим напряженным и пульсирующим пахом, когда его бедра задвигались в такт ласкающим его рукам. — Поехали ко мне?

========== Часть 4 ==========

Джексон

В конце концов, это ведь правда — все их встречи заканчиваются одинаково. Сколько бы они ни проводили время вместе, Джексон не мог припомнить, чтобы они хоть раз собирались просто выпить или поговорить. Между ними всегда был только секс. Секс ради секса и ничего больше. И разве это плохо? До сегодняшнего дня Джексон был уверен в обратном. Ровно до того момента, когда острое чувство нежелания делить с кем-либо еще своего любовника буквально ослепило его. Раньше бы Джексон вряд ли отказался от секса вчетвером, от податливых и развратно-невинных мальчиков, что сами лезли ему в штаны, он и не на такие эксперименты был способен, но вдруг обнаружил, что его не интересует никто, кроме Шина. Господи, да он даже не спал больше ни с кем с их последней встречи. Не намеренно, конечно, а потому что был занят, но все равно — кажется, времена, когда Джексона могла завести любая симпатичная мордашка, прошли.

Внутренний голос ехидно посмеивался, замечая, как Джексон сам не верит тем выводам, к которым в итоге пришел. «Я подумаю об этом завтра». Именно так любила говорить одна небезызвестная героиня. Вот и Джексон справедливо решил, что незачем забивать голову бесполезными рефлексиями и попытками разобраться во внезапно нахлынувших чувствах. Может быть, потом он как-нибудь попытается договориться с внутренним голосом и найти причины своим поступкам, но только не сейчас. Да и трудно мыслить здраво, когда в голове сплошная пустота, а все более менее осознанные мысли блуждают где-то очень далеко, надежно скрытые плотной пеленой возбуждения.

Джексон не знал, что с ним происходит. И не хотел анализировать ни свои действия, ни чувства. То ли был виноват вынужденный целибат, то ли сам Шин на него влиял так, что начисто стирались все грани разумного, превращаясь в жгучую, едва контролируемую похоть, но если в такси Джексон еще держался, сохраняя видимое спокойствие и подавляя взыгравшие вдруг инстинкты, то когда они оказались внутри чужого дома, все его самообладание полетело к чертовой матери.

Быть чутким и нежным любовником — это Джексон прекрасно умел, и даже врубал на полную в необходимые моменты, только вот с Шином хотелось иного. Он не пытался намеренно его подчинить или поломать, зная, что это затея не столько глупая, сколько бесполезная, не пытался подавить своей аурой или силой, это априори не нужно, потому что они все равно были равны. Но удовольствие от того, как послушно раскрывается Шин, как податливо следует за ним, дурманило сильнее любого наркотика.

Им было достаточно переступить порог двери, как Джексон развернул Шина к себе лицом и жадно поцеловал. Они не касались друг друга с тех самых пор, как вышли из клуба, но сейчас словно попали в эпицентр взрыва, где взаимное притяжение смело все преграды. Одежда мешала, и Джексон, ни капли не заботясь о ее сохранности, рванул на себя рубашку, вздрогнув, когда послышался звонкий грохот рассыпавшихся по полу пуговиц.

— Купишь мне новую, — а вот и то самое легкое чувство дежавю. Кажется, когда-то он говорил тоже самое. Но сейчас только закатил глаза и насмешливо фыркнул:

— Да хоть целый магазин. Можно два.

«Для тебя и звезду с неба». Но этого говорить вслух Джексон не стал. Он обхватил указательным и большим пальцем чужой подбородок и, взглянув в полные пьянящего веселья глаза, вновь поцеловал. В этот раз поцелуй вышел менее порывистым, Джексон медленно ласкал податливые губы, чувствуя, как сам Шин все крепче прижимается к нему. Майка, будь она трижды клята, тоже мешала, но снимать ее Джексон не стал, а просто задрал, с наслаждением проведя прохладными ладонями по такой горячей коже. Он почувствовал, как вздрогнул Шин, и легонько укусил за губу, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке. Джексон мог бы так целоваться вечность, просто получая удовольствие от этой близости, казавшейся сейчас гораздо интимнее любого секса. Мог бы, если бы не был так голоден.

Шин в его объятиях стал таким мягким, ластился к каждому прикосновению и мелко вздрагивал, и Джексон вдруг нашел это весьма трогательным, настолько, что нестерпимо захотелось быть нежным, но только вот внезапное осознание, что его может затянуть в этот странный совершенно внезапный водоворот таких сейчас неправильных чувств, отрезвило.

«Секс только ради секса, помнишь?»

Он не был уверен, что Шину нужно все это. Чья-то забота, лишняя нежность и сантименты. Джексон знал его, не сказать, чтобы очень хорошо, но достаточно для того, что понимать — вряд ли отвечающий сейчас так голодно на его поцелуи мужчина захочет, чтобы его подчинили и навязали бессмысленные обязательства. Ах, как же это все сложно, когда в дело начинают вмешиваться чувства. Отпустив Алекса, Джексон дал себе обещание, никогда не наступать на те же грабли, но, как всем известно, зарекаться о подобном не стоит.

И почему ему не удается до конца сосредоточиться на происходящем? Почему, даже несмотря на дикое возбуждение, он не может полностью отдаться на волю низменных желаний, а продолжает выедать себе мозг?

«Потому что, наверное, одного секса тебе уже не достаточно?» Его внутреннее я, состоящее в контрах абсолютно со всеми аспектами сознания и души, язвительно зацокало, а Джексон едва вслух не прошипел «да заткнись ты уже». Что толку убиваться самокопанием, если в итоге он все равно ничего в их отношениях менять не будет.

И Шин, кажется, заметил, что мысли любовника сейчас далеко, пусть тот и продолжает горячо целовать. Отстранившись, он обхватил лицо Джексона ладонями и внимательно посмотрел в зеленые глаза:

— Все в порядке?

Пора возвращаться на грешную землю. Джексон сделал над собой усилие и затолкал все мысли, рассуждения, сомнения и даже обвинения в слабохарактерности (от внутреннего голоса, конечно) очень и очень глубоко, а потом захлопнул над ними свинцовую крышку, похоронив где-то на самой дальней границе сознания. Чтобы больше не отвлекали.

— В полном, — он беззаботно улыбнулся и неожиданно подхватил Шина под бедра, чтобы усадить на стоявшую рядом невысокую тумбу, при этом смахнув на пол украшавшие ее безделушки. Впрочем, они были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Джексон остановился в шаге от опершегося спиной о стену Шина и плотоядно облизнулся, даже не думая скрывать откровенное, ненасытное желание во взгляде, скользнувшем по стройной фигуре. Возбужденный и обманчиво расслабленный Шин был безупречным образцом мужской привлекательности. В нем было идеально все: от намеренно широко раздвинутых ног до развратно блестящих темных глаз. Джексон усмехнулся:

— Надо было тебя фотографировать сейчас.

— И что будешь делать с фотографией? — Шин насмешливо приподнял бровь и, дразня, положил ладонь на свой вздыбленный пах.

— Поставлю на заставку телефона и буду дрочить одинокими и грустными вечерами, — голос звучал до серьезного иронично, но Джексон, не будь дураком, прекрасно осознавал, почему фотография, висевшая у него в спальне, была такой…. такой естественной, и поэтому тряхнул головой, закрывая челкой глаза, в которых на мгновение промелькнула тень ревности. С дальней границы сознания послышалось глумливое эхо насмешек внутреннего голоса. Черт, он и правда так скоро сойдет с ума. И кого же в этом винить?

— Ты не посмеешь, я тогда… — возмущения в голосе Шина было ровно столько же, сколько и смеха, но Джексон не дал ему договорить, приложив указательный палец к припухшим губам.

— О, еще как посмею.

Шин невольно вспыхнул и нарочито медленно провел языком по пальцу, заставив Джексона шумно втянуть воздух и задержать дыхание. Провокации у него получались просто отменными. Проследив несколько мгновений за тем, как розовый кончик облизывает горячую кожу, Джексон убрал ладонь, задрал майку и провел тем самым влажным от слюны пальцем по яркому узору татуировки от ключицы до соска, а после сжал его, не без удовольствия наблюдая за тем, как закусил губу Шин.

— Я даже видео могу для тебя персонально записать, — он не смотрел на Шина, но знал, что румянец на щеках того стал ярче, а глаза гневно сверлят его возбужденным взглядом. Джексон же задумчиво продолжил скользить пальцем по теплой, покрытой мурашками коже, безболезненно царапая ее и изучая рисунок татуировки. И когда ладонь достигла кромки брюк, он опустился на колени, расстегивая молнию и освобождая напряженный член.

— Думаю, стоит закончить начатое твоим сладким дружочком, — лукаво улыбаясь, Джексон провел подушечкой большого пальца по влажной головке, собирая выступившую смазку, а потом обхватил ее губами.

Шин

Наблюдать за тем, как Джексон берет у него в рот, было настолько возбуждающе и эротично, что Шин не смог сдержать хриплый стон, сорвавшийся с его губ. И он никак не мог перестать смотреть на меняющееся во время минета лицо своего любовника, поедая его блестящим от похоти и желания взглядом из-под густых черных ресниц.

— Я бы хотел и такое видео тоже, — прошептал Шин, когда Джексон протяжно провел языком вдоль его члена по направлению к влажной головке.

— И что ты будешь с ним делать? — усмехнулся Ямато, продолжая ласкать его рукой.

— У меня тоже бывают одинокие вечера, — ответил ему Шин и до боли прикусил губу, когда его член снова погрузился во влажную теплоту чужого рта.

Умелые ласки Джексона, сопровождающиеся томным насмешливым взглядом зеленых глаз, сводили Шина с ума. Он потянулся к нему неосознанно, вплетая тонкие пальцы в черные, как смоль, волосы и сжимая ладонь в кулак. Его тело жаждало более глубоких проникновений, непроизвольно двигаясь бедрами навстречу терзающих его плоть губам, но Джексону не нужны были иные намеки и подсказки. Всё время наблюдающий за реакцией Шина, он видел и этот яркий румянец окрасивший его скулы, и то, как близость скорой разрядки затуманила потемневшие карие глаза. Вобрав носом побольше воздуха, он принял член Шина в свой рот до самого основания, заставляя своего любовника содрогнуться всем телом, достигая оргазма.

— Джексон! — выдохнул Шин его имя, запрокинув голову и крепко закрывая глаза. — М-м-м… черт.

— Было настолько хорошо? — улыбнулся Джексон, вытирая губы и поднимаясь с колен, чтобы потянуться к Шину за поцелуем.

— Тц, — раздраженно цокнул Шин и молча ответил на требовательный поцелуй, обнимая нависшего над ним Джексона за шею и толкаясь языком в приоткрытые в ироничной усмешке губы.

Этот долгий и медленный поцелуй вызывал у Шина не свойственный ему трепет, отзывающийся щекочущим томлением где-то в области груди. Ему не хотелось отрываться от ласковых и нежных губ Джексона, не хотелось прекращать перебирать пальцами его волосы на затылке, не хотелось…

«Чёрт, чёрт, чёрт…»

Шин заливался краской и тяжело дышал, обвивая ногами чужую талию. А ведь они даже разуться не успели, просто застряли в прихожей, наслаждаясь друг другом, как какие-то подростки. Отчетливое осознание того, что он уже давно не чувствовал подобного ни с одним мужчиной, пугало и будоражило одновременно. Каким-то случайным образом Шин позволил Джексону подобраться к себе слишком близко, и сам не заметил, как глубоко уже пустила в него корни эта внезапная привязанность. С ним он становился мягким и нежным, полностью теряя контроль над происходящим. Только рядом с Джексоном он расслаблялся и переставал быть бдительным, разрывая связь с реальностью и опустошая голову от всех забот. И от этого становилось горько, потому что память о том, какого это быть ненужным тому, к кому ты так сильно привязан, была ещё слишком свежа в его памяти. Кажется, Шин совершил ещё одну ошибку, о которой обязательно пожалеет, когда Джексон потеряет к нему всякий интерес. А ведь, это случится рано или поздно.

— М-м-м… — Шин ласково огладил ладонью гладко выбритую щеку Джексона и оторвался от опухших от поцелуя губ. — Давай продолжим в спальне, — предложил охрипшим от возбуждения голосом и нехотя оттолкнул от себя мужчину, уперевшись ладонью в его грудь и отводя рассеянный взгляд в сторону.

Скинутые им ботинки с грохотом упали на пол. Он ещё никого не приводил в эту квартиру с тех пор, как переехал в неё. Она была его убежищем, местом силы, которое он, наконец-то, мог назвать «домом» спустя столько времени скитаний и игр в призрака. Но видеть Джексона в ней было на удивление естественно, потому что от него Шину было нечего скрывать. Окинув своего любовника задумчивым взглядом, Шин стянул с себя злосчастную майку и, скомкав ее в руке, прошел вдоль длинного коридора, минуя просторную гостиную, в свою спальню.

— О чём ты думаешь?

Шин опустился на кровать, устремив взглядом в потолок, когда голос Джексона, внезапно оказавшегося рядом, вывел его из состояния рассеянной задумчивости. Он потер лицо ладонями и повернул голову, чтобы встретить на себе пристальный взгляд ярко зелёных глаз.

— Это не важно, — улыбнулся ему Шин, перекатываясь на бок и обнимая Джексона за талию. — Поцелуй меня ещё раз.

И Джексон выполнил его просьбу. Горячие и мягкие губы снова заставили его забыть о том, как нужно дышать. Они очень быстро избавились от всей одежды, и, оказавшись абсолютно нагими, тесно сплели свои тела, так сильно изнывающие от охватившего их возбуждения. Этой ночью Шин то и дело просил Джексона не торопиться, то зовя его по имени, то срываясь на тихий сладостный стон.

— Медленнее, — шептал он, прерывисто дыша, пока его пальцы сминали холодные простыни, а Джексон продолжал двигаться между его бедер, толкаясь в него своим пульсирующим и возбужденным до предела членом. — Медленнее… — запрокидывая голову и кусая припухшие от страстных поцелуев губы.

— Как пожелаешь, — с улыбкой отвечал ему Джексон, целуя Шина в шею и проводя по соленой коже языком.

Эта ночь отличалась от всех предыдущих, которые они проводили вместе. В этот раз никто из них не торопился, стремясь продлить удовольствие от этой плавящей их тела близости еще на какое-то время. Шин чувствовал Джексона так глубоко в себе, что это сводило его с ума. Он бесстыдно прогибался в спине и двигаясь в одном ритме со своим любовником, насаживался на чужой член, пока его собственная пульсирующая плоть была в мучительной сладкой ловушке чужих ласкающих его пальцев. Они достигли оргазма практически одновременно. И это было настолько оглушающе ярко, что у Шина перехватило дыхание. А потом они снова занимались сексом, и после этого, и ещё… пока, совершенно обессиленные, не разомкнули своих объятий, падая на влажные простыни, не способные больше двигаться.

— Останься сегодня, — не открывая глаз, выдохнул Шин, пока его сознание утопало в тягучей пустоте сонливой усталости. — Или поспи, а потом уходи.

Но ответ он уже не услышал, погрузившись в крепкий и глубокий сон.

========== Часть 5 ==========

Джексон

Джексон не хотел уходить.

И все-таки ушел. Видит Бог, больше всего сейчас он желал остаться рядом с Шином до утра, крепко обнять его, улегшись рядом, но что-то внутри настойчиво нудило — это будет ошибка. Причем для обоих. Давно Джексон уже ни с кем вместе не засыпал и не просыпался, он даже почти забыл это мягкое ощущение тепла и уюта, когда кто-то сонно сопит ему в шею. Но именно понимание, что почувствовать это тепло он хочет конкретно от Шина, заставило его уйти. Правда, прежде, чем покинуть чужую квартиру, Джексон не отказал себе в маленькой слабости: заботливо вытер спящего без задних ног любовника, укрыл его и только потом собрался.

Это были странный вечер и не менее странная ночь. Уже сидя в такси, Джексон рассеяно следил за тем, как пробуждается город, нежась в первых лучах рассветного солнца, и думал над тем, в какой именно момент он сам переступил черту. Когда их отношения лично для него выросли из рамок «просто секса»? Когда ему захотелось чего-то большего, чем просто качественный трах? И, самое главное, что он будет со всем этим делать?

А ничего. Ничего не будет. Он не станет лезть к Шину с лишними чувствами и не будет ломать то, что сейчас между ними. В конце концов, секс без обязательств, где, кроме физического удовольствия, партнерам ничего не нужно друг от друга, устраивал их обоих, так зачем же все портить. А с чувствами Джексон давно научился справляться: десять лет безответной любви даром не проходят. Он жестко усмехнулся и приложил ладонь к сердцу. Бьется ровно, а значит, у него еще есть шанс ограничиться минимальными потерями. Легче все просто отрицать.

— Сэр, ваш кофе, — Генри деликатно кашлянул, обращая на себя внимание зарывшегося с головой в очередной отчет босса, и бесшумно прошел к его столу.

— Спасибо, — Джексон даже не взглянул на секретаря, продолжая вчитываться в неутешительные данные, но тонкие ноздри, уловив приятный аромат, широко раздулись, а рука сама потянулась к чашке. Генри пододвинул кофе ближе и оглянулся в сторону кондиционера. Лето было в самом разгаре, и, несмотря на искусственную прохладу в помещении, казалось, что липкий зной с улиц проникает внутрь даже через плотно закрытые окна.

— Что-нибудь еще? — Генри учтиво уставился на начальство, ожидая новых приказаний, но в ответ услышал лишь молчание и напряженное сопение, когда Джексон одним глотком опустошил сразу пол чашки, даже не поморщившись, и снова уткнулся в бумаги.

Генри уже протянул ладонь к ручке двери, чтобы выйти из кабинета, когда услышал:

— А что по нашим инвесторам из Калифорнии? Они так и не передумали?

Судя по голосу Джексона, тот и так знал ответ. Генри медленно повернулся и, прямо смотря в уставшее лицо босса, покачал головой.

— Боюсь, нет, сэр. Директор дал ясно понять, что они не собираются связываться с родственниками господина Андо.

При упоминании дяди Джексон скривился, будто целиком проглотил лимон, и хмыкнул. Ну надо же, его дрожащий родственник давно мертв, но жизнь умудряется портить даже из могилы.

— Что ж, это был наш последний вариант, — Джексон отложил бумаги и откинулся на спинку кресла, задумчиво барабаня пальцами по ручке. Его компания медленно, но верно шла ко дну, и все попытки спасти ее оборачивались провалом всего лишь по одной причине — ее глава был племянником человека, успевшего обзавестись слишком большим количеством мстительных врагов. И никого не интересовало, что Джексон никогда не был близок с дядей и не одобрял его методов. Они были связаны кровью, а этого оказалось достаточно, чтобы многие их тех, кто мог бы помочь, отказывались иметь с ним дело.

— Что вы собираетесь делать, сэр? — Генри нерешительно подошел ближе и внимательно посмотрел на Джексона. Он всегда ему нравился: исполнительный, ответственный, мозгами тоже не обделен, а природная чуйка, дозированная наглость и умение слушать делали его по истине идеальный личным помощником. Джексон поднялся и подошел к высокому окну, с отвращением глянув на пыльные, жаркие улицы. Раньше он любил лето, но в этом году оно казалось ему невыносимым. Может, виновата была дикая жара, что превращала город в адское пекло наяву, или внутренние конфликты, разгорающиеся с каждым новым днем все сильнее, а может разом навалившиеся проблемы компании. Джексон не знал, но ему все это уже осточертело.

Генри терпеливо ждал ответа, а Джексон стянул показавшийся удавкой галстук и засунул руки в карманы брюк.

— Я? Вложу свои собственные средства, — он пожал плечами и повернулся к секретарю. О, на лице Генри расцвело такое знакомое выражение растерянности и полнейшего неодобрения. Джексон уже разок видел его — в тот день, когда попросил опубликовать новости о Нишидо Фармасьютикал. В тот день, когда собственными руками едва не утопил детище отца. Хотя, почему едва, если судить по последним отчетам, у Джексона есть все шансы завершить начатое. Громко, позорно и с фанфарами.

Он перекатился с носка на пятку и усмехнулся, ожидая гневную тираду как всегда донельзя разумного Генри, но тот поджал губы и только заметил:

— В этом случае, вы рискуете потерять все, а не только компанию.

— Все я потеряю в любом случае, а кто не рискует, тот не пьет шампанского, как известно, — спокойствие в голосе босса и его удивительная беспечность не поддавались никакому пониманию, поэтому Генри осталось лишь осуждающе качать головой, глядя, как небрежно Джексон складывает бумаги на столе и достает телефон.

— Вы можете быть свободны. На сегодня все, Генри.

— Вы уверены, мистер Ямато? Может… — Генри хотел было предложить еще поискать варианты отходных путей, но он и сам понимал, что безумное предложение Джексона — действительно их последняя надежда. А босса он уважал и привык не сомневаться в принятых им решениях, поэтому запнулся на полуслове, вежливо попрощался и поспешил уйти.

Оставшись один, Джексон долго сверлил взглядом темный экран телефона, пока, наконец, не решился и открыл сообщения.

«Встретимся сегодня?»

«Давай. Я на съемках до восьми. Заедешь за мной после?»

«Ок»

Шин прислал адрес студии, а Джексон откинул телефон в сторону и вновь посмотрел в окно, за которым не стихающая даже к вечеру жара продолжала медленно убивать все живое.

С тех пор, как он впервые посетил клуб Шина, прошел месяц, в течение которого они виделись, не то, чтобы регулярно, но каждую неделю точно встречались раз или два. Джексон умел быть честным с собой и легко признавал, что этих пары раз ему было недостаточно. Да что далеко ходить — он хотел видеть Шина постоянно, и дело давно перестало быть только в сексе. Но чему его научила безответная любовь к Алексу, так это тому, что не стоит навязывать свои чувства тому, кому они вряд ли нужны, а надежда глупое чувство.

Каждый день проезжая по городу и замечая плакаты, с которых на него смотрело красивое кареглазое лицо, Джексон с ужасом осознавал, что, кажется, вновь умудрился наступить на те же грабли. Ну, или как выражался внутренний голос, которому не ведомы были рамки приличий — вляпаться в то же говно.

«Ошибки склонны повторяться, а ты просто идиот».

Шин был, как дикий зверь, приручить которого невозможно. Самоуверенный, свободолюбивый, не привыкший, когда ему приказывают или контролируют, и Джексон сильно сомневался, что такому, как он, нужна та ответственность, что невольно налагают чужие чувства. Поэтому предпочел ничего не менять. Они продолжали спать друг с другом, но не более. И встретиться Джексон предлагал первым реже, чем это делал Шин. А разгадать любовника и понять, какие же на самом деле желания гуляют в этой красивой голове, у Джексона не получалось, и в конце концов, он и это гиблое дело бросил, решил просто плыть по течению. Возможно, это было малодушие, или даже трусость, но слишком свежа была еще в памяти та боль, которую он испытал, окончательно убедившись в том, что не нужен Алексу.

О капот с глухим звуком что-то ударилось, и Джексон резко затормозил, понимая, что его уставший от бесконечных поисков спасательного круга для компании, а так же не прекращающихся споров с собственными чувствами, мозг едва не отключился, и он, кажется, во что-то въехал. Или в кого-то. Похолодев от дурного предчувствия, Джексон выскочил наружу и оббежал машину, растерянно оглядываясь вокруг. Чем-то, кого он по невнимательности задел, оказался жалобно поскуливавший съежившийся меховой клубок, при ближайшем рассмотрении явивший собой перепуганного щенка неизвестной науке породы. Как несчастное животное попало на оживленную автомагистраль в самом центре Нью-Йорка и почему решило покончить жизнь под колесами именно его автомобиля, Джексон не знал, но был твердо уверен, что бросить на произвол судьбы бедного пса уже не сможет. Он глянул на часы, стрелки которых вот-вот перевалят за восемь и, негромко выругавшись, подобрал щенка с асфальта, чтобы внимательно осмотреть.

«Вроде, крови нет. Лапы-ноги целы. Может, он несильно ударился?»

Щенок испуганно сжался истал дрожать еще больше, напоминая собой небольшой живой компрессор. А Джексон машинально прижал его к груди и тяжело вздохнул: кажется, сегодняшний вечер перестал быть томным.

***

Шин уже ждал его и недовольно постучал по часам, когда Джексон затормозил у входа в здание, где располагалась студия.

— Обычно, ты гораздо пунктуальнее, — садясь в машину, Шин принес с собой запах пыльной жаркой улицы и терпкого цитруса, присущий ему самому, а Джексон, даже не замечая, что делает, резко вдохнул давно сводящий с ума аромат. — Ты бабушек через дороги переводил?

Шин хохотнул, но тут же вздрогнул, когда в ответ на его смех послышалось звонкое тявканье.

— А я так посмотрю, ты на другой уровень перешел? — оборачиваясь на звук, донесшийся с заднего сиденья, где сидел укутанный в пиджак Джексона щенок, Шин удивленно выгнул изящную бровь. — И кто это?

— Это Водка.

— Ты назвал собаку Водка?!

Джексон утвердительно кивнул, параллельно забивая в картах адрес ближайшей круглосуточной ветклиники, а Шин, фыркнув, откинулся на мягкое сидение.

— Извини, принцесса, наше сегодняшнее свидание пройдет по слегка необычному маршруту.

И если щенок в машине и удивил Шина, то слова Джексона, сказанные так серьезно, вовсе на мгновение лишили дара речи.

— А у нас свидание?

— Могло бы быть, если бы не Водка.

— Ну да, как всегда, во всем виновата водка, — пробормотал Шин, отворачиваясь к окну.

В клинике Джексона заверили, что им повезло: щенок отделался несильным ушибом и испугом. И можно было признаться, что услышав от пухленькой ветеринарши с большими добрыми глазами, что все в порядке, Джексон ощутил, как с души буквально камень свалился. Что ж, он успел привязаться к Водке (как бы это ни звучало) за столь короткое время их знакомства. К тому же, Водка оказалась сукой, хоть и беспородной, но почему-то именно это еще больше умилило Джексона. И пока Шин с широкой улыбкой отвечал на восторженные вопли узнавшего его молодого администратора, Джексон, запихав поглубже внезапное чувство ревностного недовольства, закупался всем необходимым для своей новой пушистой подруги.

Выбор у них теперь был невелик: если в самом начале Джексон хотел по накатанной схеме провести пару незабываемых часов, полных удовольствия, в уже знакомом отеле, то сейчас твердо решил, что они едут к нему. Нельзя же Водку оставлять без присмотра.

Если честно, Джексон не специально не приглашал все это время Шина к себе, просто как-то было не до этого. Скрывать ему нечего, а визит любовника в свой дом он не расценивал, как нечто необычное и экстраординарное, поэтому, когда они приехали, он смело пропустил Шина вперед, а сам сразу же включил кондиционер на боковой панели у входа.

Водка высунула умную мордочку из своего импровизированного свертка и принюхалась, оценивая степень опасности нового дома. Джексон осторожно опустил ее на стол и поставил рядом пакет с покупками из ветеринарного магазина, заметив, как Шин подозрительно внимательно осматривается. Что же он ищет? Ах, да…

— Она в спальне, — прищурившись, Джексон сложил руки на груди, спокойно встречая брошенный на себя яростный взгляд, и удовлетворенно отметил, как высокие скулы окрасил бледный румянец.

— Мудак, — но по указанному направлению Шин пошел, даже не пытаясь делать вид, что ему все равно, а в спину ему раздался довольный и искренний хохот внезапно развеселившегося Джексона.

Шин

Шин действительно думал, что покупка Джексоном его фотографии была шутки ради, так… чтобы подразнить его самолюбие. Но оказавшись в его спальне и увидев своё изображение висящим на стене, аккурат напротив кровати, он тихо ахнул от искреннего удивления. Медленно подошел к черно-белому снимку и вперился в него сосредоточенным и хмурым взглядом. Нет, он не любовался творением своего теперь уже бывшего любовника, не трепетал от собственной пронизанной похотью красоты, к которой был совершенно равнодушен, мысленно сейчас он представил то, как Джексон каждый божий день с момента приобретения этого снимка открывал глаза, просыпаясь, и закрывал их, ложась спать, провожая взглядом своих зеленых глаз его статичное отражение, распечатанное на бумаге. Для автора мудацкой шутки это должно было быть слишком обременительно и навязчиво. Шин тяжело вздохнул и опустил рассеянный взгляд вниз на свои босые ступни. Он совершенно точно не понимал этого мужчину. Хотел понять, пытался понять, но у него до сих пор ничего не получалось. А если бы Ямато не привёз сегодня Шина к себе домой, сколько бы его фотография ещё провисела на этой стене? Неделю? Месяц… или больше? Шин мучительно поморщился, не в состоянии отделаться от всех этих назойливых вопросов, которые то и дело кружили в его голове, и нервным жестом провёл рукой по слегка вьющимся черным волосам.

«Чёрт его знает, что в его черепушке творится…», — с некоторой долей досады подумал Шин и повернулся к двери, намереваясь вернуться к очень занятому своим новым питомцем мужчине.

Он обнаружил своего любовника всё в той же гостиной, увлеченно расстилающего впитывающую пеленку для домашних четвероногих на полу. Маленькая лохматая Водка бегала вокруг него и виляла крючковатым загнутым вверх хвостом, то и дело подпрыгивая и касаясь передними лапами ног Джексона.

— Ну как? Скажи, вписалась в интерьер, как влитая? — с насмешливыми нотками в голосе спросил Джексон, боковым зрением заметив присутствие Шина.

— Это была очень дорогая шутка и только ради того, чтобы дразнить меня? — Шин хмыкнул и сложил руки на груди, продолжая наблюдать со стороны за хозяином квартиры, наводящим уют для своей личной Водки. — Когда надоест быть таким мудаком, отдай её мне. Я возмещу тебе все затраты.

Джексон повернулся в сторону Шина, а когда нашел его взглядом, то улыбка сошла с его губ. Потому что смотрящие на него карие глаза были мрачнее тучи и совсем не блестели самолюбованием и гордостью, как думал ранее Джексон, предвкушая реакцию своего любовника.

— И почему это я должен отдать её тебе? — говорит Джексон ровным и бархатистым голосом со свойственным только ему безграничным терпением в отношении этого несносного красавчика Ямамото.

— Не хочу, чтобы в конечном итоге она оказалась на свалке, — Шин пожал плечами и отвел взгляд, не в силах смотреть в эту зеленую заводь чужих невозмутимых глаз, которая раздражала его своим буддийским спокойствием. — Она была началом нового этапа в моей жизни и дорога мне, думаю, для причины этого достаточно, — поспешил добавить и сдвинулся с места, подходя к подбегающей к нему Водке, чтобы взять её в руки.

— Ты, маленькое чудовище, — обратился он к радостно виляющему в его руках щенку, — из-за тебя я остался без свидания, — глаза Шина угрожающе сощурились, и он поднёс собаку к своему лицу, чтобы их глаза были на одном уровне. — Поэтому моя месть будет жестокой, и за это я лишу тебя всех блох.

Водка звонко гавкнула и лизнула Шина в нос, чем вызвала мгновенное удивление, тут же отразившееся на его лице. Где-то рядом тихо рассмеялся наблюдающий за всем этим Джексон.

— Тц, — поморщился Шин и вытер нос тыльной стороной ладони. — Что за телячьи нежности, —ворчливо пробормотал себе под нос, но всё-таки не смог удержаться от короткой улыбки.

Вместе с щенком, которого он удерживал на изгибе одной руки, Шин подошел к пакетам на столе и достал оттуда бутылек шампуня для домашних питомцев и щетку для шерсти.

— Ванная?

— Там, — Джексон указал направление пальцем. — Есть хочешь? Я еду закажу.

— Да, было бы здорово, я не обедал сегодня, — ответил Шин на ходу, удаляясь выполнять свою угрозу под счастливое тявканье Водки.

***

Шин стоял на коленях наполовину склонившись над ванной, в которой крутился юлой, подпрыгивал и постоянно отряхивался маленький щенок. Вся его белая футболка промокла насквозь и прилипла к телу, комки белой мыльной пены небрежно осели на черной макушке, но он всё равно продолжал усердно намыливать курчавые шерстяные бока Водки, купая ее уже во второй раз. Именно таким, с раскрасневшимися щеками, горящими весельем глазами и широкой улыбкой на красивом лице, его и обнаружил Джексон, когда устал ждать их с Водкой возвращения.

— Никогда не думал, что увижу тебя таким, — задумчиво произнес он, стоя в проеме и оперевшись плечом о дверной косяк.

Услышав его голос, Шин обернулся и замер с протянутой рукой, в которой крепко держал насадку от душевого шланга. Водка радостно тявкнула, завидев своего хозяина, чем вывела купавшего ее мужчину из оцепенения. Шин моргнул и повернулся к ней, продолжив заниматься собакой.

— Перестань, это смущает, — отозвался Шин, заворачивая животное в пушистое полотенце и усердно стараясь не смотреть на своего любовника. — Мне самому всё это кажется очень странным… Знаешь, у меня-то и нормального детства не было никогда, — зачем-то он решил поделиться с Джексоном своими мыслями и воспоминаниями. — Футбол во дворе с соседскими ребятами, домашний питомец, которого можно было бы любить и за которым бы я ухаживал, или пьяные гулянки с друзьями-одноклассниками до утра — всего этого у меня не было. Как сын кумитё и будущий наследник клана, я был обязан соответствовать. Меня, как какую-то зверушку выращивали в четко контролируемых отцом условиях, и у меня не было прав хотеть чего-то своего, что было бы не связано с кланом.

Шин сидел в позе «лотоса» на полу ванной, угнездившись поверх коврика для ног и уложив себе на ноги завёрнутую в полотенце, как в кокон, Водку. В его обращенном в пустоту взгляде читалась неприкрытая грусть, потому что только сейчас он отчетливо понял, как многого из того, что было обычным делом для других, в его жизни попросту не существовало.

— Наверное, именно поэтому я так сильно цеплялся за Джона, ведь что бы ни происходило, он один всегда принадлежал только мне, — голос Шина затих, и он замолчал. За всё это время, что он и Джексон провели в перманентных встречах друг с другом, они ещё никогда раньше не говорили об отношениях, которые были в их жизни до их роковой встречи в баре почти полгода назад. И то, с какой лёгкостью он сейчас смог всё это произнести вслух, действительно глубоко поразило Шина. Больше не было той горечи и обиды где-то в груди, и вместо них он почувствовал неожиданное смирение и спокойствие в своем измученном сердце.

— Ты любил его? — услышал он хрипловатый голос Джексона и, очнувшись от собственных мыслей, вскинул голову, бросив на него удивлённый взгляд снизу вверх так, словно на мгновении позабыл о его присутствии рядом.

— Не знаю, — Шин мотнул головой и вздохнул. — Думаю, что да. Наверное, если то, что я чувствовал, и есть любовь, в чём я уже не уверен, то да, я любил.

— Ты не уверен? — Джексон продолжал рассматривать сидящего на полу мужчину с лёгкой ироничной улыбкой на красивом и невозмутимом лице.

— Я не уверен, — повторил за ним Шин и бесстрашно встретил на себе пристальный взгляд. — Не уверен, что правильно понимаю то, какой должна быть настоящая любовь. Но я хотел бы это понять, — добавил Шин, и адамово яблоко на его горле прокатилось сверху вниз и обратно, выдавая тщательно скрываемую нервозность.

Внезапно подавшая голос Водка напомнила двоим мужчинам о своём существовании, тут же обращая на себя всё их внимание. Джексон подобрал с пола мокрое полотенце и кинул его в корзину для грязного белья, а Шин снял с крючка небольшой фен и принялся сушить им собачью шерсть, методично расчесывая её специальной щеткой. Ему было неловко, потому что их с Джексоном разговор был прерван явно на слишком откровенной ноте. Шину даже показалось, что на какое-то мгновение атмосфера между ними стала слишком интимной, как будто их накрыло прозрачным куполом, загородив от всего, что происходит в мире. Еще никогда и ни с кем он не говорил так открыто о своих мыслях и чувствах, что в свою очередь заставляло его ощущать такое постыдное и непривычное для него смущение. Но звук яростно работающего фена не оставлял никакой возможности для этого разговора быть продолженным, и Шин испытывал облегчение. Он и так сказал сегодня Джексону слишком много и, возможно, сделал это совершенно зря. Ещё не хватало, чтобы он и по этому поводу принялся его дразнить, с него-то не убудет.

— Ну, всё, моя месть свершилась, — вздохнул Шин и отпустил счастливую собаку, которая тут же побежала к ногам Джексона. — А она красивая, хоть и дворняга, — заметил он, с интересом рассматривая маленького щенка. — Мне кажется, что даже чем-то похожа на тебя, — рассмеялся Шин и поменял позу, распрямив и вытянув длинные ноги перед собой. — Черт, вся футболка промокла, а другой у меня нет… — пальцами оттянув прилипшую к груди ткань, он брезгливо поморщился и тут же избавился от неё, быстро стянув с себя навсегда, по его мнению, испорченную вещь.

— Ну, допустим, если это значит, что я такой же милый в твоих глазах, как этот щенок, то я даже не стану обижаться, — отозвался следящий за ним внимательным взглядом Джексон. — А вместо футболки можешь взять что-нибудь из моего гардероба. Что угодно, — добавил, откровенно поедая глазами змея искусителя в татуировках, медленно поднимающегося с пола на ноги. — Но пока можно и так походить, я считаю, жарко ведь.

— Ага, жарко, — улыбнулся Шин одним уголком губ, имея в виду то ли температуру в комнате, то ли комментируя свой вид, так сходу и не поймёшь. — Так ты нас кормить будешь сегодня или нет? — и как будто поняв человеческую речь, Водка тут же тявкнула пару раз, весело забегав вокруг своего хозяина.

========== Часть 6 ==========

Джексон

Зато Джексон хорошо знал, что такое любовь, но легче от этого знания ему не становилось, если не сказать обратное. И еще ему были прекрасно знакомы все первые признаки любви, а поэтому внезапно открывшиеся чувства к Шину, которых стало слишком много, чтобы объяснить их обычным физическим влечением, пугали его. Он не мог с точностью сказать, что же именно чувствует, потому что чувствовал много, ярко и порой очень противоречиво, не мог дать даже себе ясное определение той теплоте, что распускалась в груди, стоило вспомнить про любовника. И во всем этом сладком, сахарном и чрезвычайно розовом великолепии Джексон увязал, как несчастная муха в медовом сиропе. А увязать отчаянно не хотелось. И за сим было решено рубить с плеча, пресекая любые попытки сердца вновь вернуться к уже однажды ранившему его чувству. Шишки, набитые предыдущими граблями, сходили очень долго.

Поэтому Джексон ничего не стал отвечать, а просто молча выслушал. Слушать он умел всегда, избегая лишних комментариев и ненужных советов, да и он не думал, что его реакция сейчас важна Шину, она лишь добавит еще больше масла в огонь неловкости, вспыхнувший так внезапно. Но отрицать то, какое смятение поселили в душе чужие откровения, Джексон тоже не мог. Он подумает об этом после, когда останется наедине с собой. Ну и Водкой, разумеется.

— Ее — обязательно, а тебя…., — Джексон подхватил виляющего хвостом щенка на руки и смерил Шина долгим, оценивающим взглядом, намеренно слишком откровенно проходясь глазами по сложным рисункам татуировки.

— Посмотрим на твое поведение, — и, развернувшись, величественно удалился, то и дело трепля кучерявую шерсть на боках Водки.

Готовить Джексон не умел, да и не любил в общем-то, поэтому его холодильник практически всегда был девственно пуст, если не считать месячного запаса минералки с лимоном, которую он пил каждое утро. А теперь, наверное, придется немного изменить устоявшимся привычкам: поселившаяся в его доме маленькая ушастая подруга заслуживает гораздо большего, чем стандартный сухпаек. «Ну, давай, начни еще кормить ее мраморной говядиной и гусиной печенью». Хотя, Джексон вполне мог и такое вытворить. Эксцентричность в некоторых вещах не была чужда его натуре.

Сам Джексон на полную катушку пользовался всеми благами цивилизации, которые доступны людям с внушительным счетом и абсолютным отсутствием тяги к кулинарии. В его районе было достаточное количество приличных ресторанов с кухней на любой вкус. И в одном из них он сделал заказ, когда Шин ушел мыть Водку. Готовили там хорошо, курьер приезжал быстро, так что, когда на кухне послышались мягкие шаги вернувшегося любовника, Джексон, не отрываясь от выковыривая супердорогого, супер премиального и супер полезного (как уверяли в магазине при ветклинике) щенячьего корма в новенькую блестящую миску, бросил ему через плечо:

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против греческой кухни, а если имеешь… Водка, нет! Стой! — Джексон, не успевший до конца выложить корм, пытался локтем отпихнуть так и норовящую сунуть морду в миску собаку, и ему это почти удалось, но нет преград, которые бы не смог преодолеть растущий и голодный собачий организм, на пути к еде, поэтому улучив момент, Водка ловко извернулась и нырнула прямо носом в полную миску, начав активно работать челюстями. При этом она разом скребла всеми четырьмя лапами, громко повизгивала, хрюкала и чавкала. Не иначе как от восторга.

— Ды ты не Водка, а свиноводка какая-то, — Джексона слегка перекосило от открывшейся картины собачьего ужина, но справившись с собой, он поднялся, подавил желание вытереть грязные руки о домашние шорты и повернулся к Шину, одновременно с этим читая этикетку на корме.

— Так вот, если ты против, то у нас есть десять банок нежнейшей крольчатины в сливочном соусе с коричневым рисом и стручковой фасолью, — глаза Джексона сами собой расширились, и он усмехнулся, глянув на продолжающую свою скромную трапезу Водку.

— Я тебя кормлю лучше, чем меня в детстве.

Кстати, о детстве.

Джексон примерно представлял, через что пришлось пройти Шину, потому что, если бы не вмешавшийся в свое время отец, его ждала та же участь: Андо не имел детей, и, когда у его младшего брата родился сын, он долгое время не оставлял надежды сделать из того своего приемника. Но раз за разом натыкался на прочную стену несогласия отца Джексона. За что последний был ему весьма благодарен. Не то, чтобы Джексон стал таким чистюлей и законопослушным гражданином, но методы мафии всегда претили ему.

— Я не имею ничего против ни греческой или какой там кухни, ни крольчатины, лишь бы съедобно было. Но объедать несчастное животное, которое и так настрадалось, из-за тебя между прочим, не считаешь это слишком жестоким? — Шин насмешливо поцокал языком и только фыркнул, когда в ответ ему Джексон состроил смешную мину.

Кажется, возникшее недавно напряжение, вызванное не вовремя вырвавшимися признаниями, начало рассеиваться, и все (включая Водку) были этому рады. Привычное чувство комфорта, что они ощущали в присутствии друг друга, вновь все вернуло на круги своя.

Вымыв руки, Джексон устало опустился на высокий стул и подпер подбородок рукой. Шин расслабленно растекся по соседнему, а Джексон не без удовольствия рассматривал его. Идея ходить без футболки была до безобразия великолепной, потому что грех скрывать такое шикарное тело. И тут же вспомнилось, в каком виде Джексон застал их с Водкой в ванне. В липнувшей к коже одежде Шин был еще более привлекательным, чем без нее, являя собой образец чистейшего соблазна. И не поддаться ему было крайне тяжело, но Джексон на удивление справился — наверное, была виновата жара и длинный, трудный день, полный неприятных сюрпризов и неожиданных знакомств. Мыслей о сексе в его голове, напоминающей сейчас, чугунный слиток, не было, но там витали другие, куда более опасные. Видеть Шина в своей квартире было…. Приятно. Странно, но приятно. Яркий, как тропический цветок, он удивительным образом органично вписался в строгий и лаконичный интерьер. И Джексон поймал себя на неосознанном желании видеть Шина у себя дома гораздо чаще, чем могли бы предполагать их отношения «мы только трахаемся и все». В этот момент остро захотелось самому себе врезать — ну что за дурацкая манера возвращаться к тому, о чем обещал не думать. По крайней мере, не этим вечером.

Водка, закончив с трапезой, подбежала сначала к Шину, придирчиво обнюхала его, фыркнула и, гордо повернувшись хвостом, потрусила к Джексону, который тут же подхватил сыто облизывавшуюся собаку на руки. Надо же, так быстро признала в нем хозяина. Приятно.

В дверь позвонили, и прозвучавший слишком резко в окутывающей их вечерней тишине звон, нарушил возникшую вдруг атмосферу непринужденного уюта.

— Наверное, это курьер. Кто там сильно хотел есть? Тот и открывает.

Шин

Шин хмыкнул и молча пошел встречать курьера с обещанной ему Джексоном едой из ресторана греческой кухни. И пока он был занят в дверях прихожей, его телефон, оставленный на столе, подал признаки жизни, завибрировав и загоревшись цветным экраном с уведомлениями о куче непрочитанных сообщений и текущем настойчивом звонке от кого-то под именем «Майкл». Джексон бросил короткий взгляд на телефон Шина и нахмурился, но очень скоро услышав за спиной приближающиеся шаги и шелест бумажных пакетов, снова принял привычный невозмутимый вид.

Коробки с едой заняли свое место на столе, и, когда Шин снова уселся на стул рядом с Джексоном, его телефон опять зазвонил. Увидев высветившееся имя, Шин раздраженно шикнул и отключил на телефоне звук, тут же перевернув его экраном вниз.

— Не ответишь? — поинтересовался Джексон, вскрывая одну из коробок, в которой оказался контейнер с горячим супом.

— Нет, это мой менеджер из агентства, — сухо ответил Шин и взял в руки ложку, так как тоже собирался начать свою трапезу с горячей жидкой пищи.

— Я знаю, зачем он звонит, и у меня нет желания это слушать, — горячий суп был гневно атакован ложкой, после чего Шин поднес её к губам и попробовал блюдо на вкус.

— М-м-м, вкусно. Никогда не пробовал.

— Проблемы на новой работе?

Шин поднял глаза на Джексона и, всё ещё пережевывая выуженный из бульона кусочек мяса, невнятно пожал плечом, а проглотив сочную говядину, ответил, как можно более деликатно:

— Оказывается, в этом бизнесе есть некоторые нюансы, о которых я ранее не знал. Например, спонсорство, в чем я абсолютно точно не нуждаюсь, — он снова увлекся едой и не заметил, как после его слов брови Джексона поползли вверх.

— Периодически агентствами устраиваются собеседования для подписания контрактов, большие боссы ищут себе объекты для развлечений, обещая им за эту легкую и быструю славу. Эшли, коллега, рассказывал мне о таком, мерзость, — Шин поморщился.

— Сегодня я должен был ехать после съемки на подобное собеседование, моё портфолио было одобрено одним из директоров. Но я лучше добровольно выпилюсь из этого бизнеса, чем стану чьей-то шлюхой. Всё равно это для меня нечто, сродни хобби или увлечению, не сказал бы, что всерьёз думаю быть моделью до седой старости. А тут что? — он отставил в сторону пустой контейнер и с любопытством заглянул внутрь второй коробки.

— О, салат! — покрутив вилку в тонких пальцах, он принялся нанизывать на ее зубцы зелень с кусочками овощей и мягкого сыра.

Говорить Джексону о том, что вышеупомянутый директор был его давним знакомым, Шин не стал. Ещё в славные времена процветания клана Ямамото и компании «Сайори-Индастри», которая имела филиал в Нью-Йорке с отцом Джона Такаямы во главе, этот мужчина, по имени Аарон Томпсон, тесно сотрудничал с Такаямой и Ямамото-старшим. Общие дела по робототехнике и спецзаказам по секретным разработкам витиевато переплетались с отмыванием денег и разного рода криминалом. В то время Шин был ещё совсем зеленым и видел Аарона всего пару раз, когда тот прилетал в Японию для обсуждения дел и подписания очередных договоров. К слову, он ему ещё тогда не понравился, уж слишком во многом он был похож на Андо, такая же темная аура и дурной характер. Хотя, чего стоит ожидать от тех, кто на короткой ноге с главой клана якудза? И стоит ли говорить о том, что увидев на одном из бигбордов Нью-Йорка лицо Шина, Аарон сразу же его узнал, а отыскать агентство, сделавшее снимок, и общих знакомых этому целеустремленному тарану не составило особого труда. И теперь у Шина появилась новая головная боль, от которой он всё никак не мог избавиться.

— Я могу стать твоим спонсором, — ехидно улыбнувшись и весело блеснув зелеными глазами, предложил Джексон, и Шин удивлённо поднял на него взгляд.

— Мне кажется, что от того, что ты им станешь, ничего особенно не поменяется, я и так с тобой сплю, только ты мне за это не платишь, — рассудительно заметил Ямамото и склонил голову набок.

— Зато я тебя кормлю.

— Это верно, хоть какая-то от тебя польза, — рассмеялся Шин и поднялся с места, чтобы выкинуть пустые коробки в мусорное ведро.

Водка весело побежала за ним, хлопая на бегу висячими ушами и виляя своим маленьким хвостом. Шин нагнулся и почесал щенка за ухом, чем вызвал у него неистовый собачий восторг, тут же излившийся в довольное громкое тявканье.

— Она такая громкая. И как ты будешь с ней спать? — задумчиво высказался вслух Шин, потому как дворовую собаку, по его мнению, должно быть, совсем нелегко будет приручить к человеческому режиму и безмятежному ночному сну в частности.

— Не я, а мы, — поправил его Джексон, за что был тут же удостоен изумленного взгляда карих глаз. Но опомниться Шину он не дал, тут же продолжив: — Будем считать эту ночь щенячьим тест-драйвом. У тебя был тяжелый день, так что логичнее будет, если ты останешься на ночь. Заодно поможешь мне с ночным дежурством, если вдруг Водка будет беспокойной.

По отразившемуся на лице Шина сомнению было всё сразу понятно, прямо сейчас он думал о том, что в собачьи няньки не нанимался. Но это была лишь первая его реакция, потом же, снова взглянув на маленькие глаза-бусинки, которые смотрели на него снизу вверх с щенячьим обожанием, он не без внутренней борьбы сдался и тяжело выдохнул.

— Ладно, я всё равно слишком устал, так что останусь ради неё, — ответил так, словно никакой другой причины оставаться у него не было, хотя на самом деле это совсем не так. Мысль о том, что он всю ночь может проспать в одной постели с Джексоном, очень взволновала Шина. Сердцебиение предательски участилось, а в груди появилось какое-то томление, которое он никак не мог унять. Ему пришлось сесть на корточки и всё своё внимание посвятить щенку, крутящемуся у него под ногами, только для того, чтобы не смотреть в сторону своего любовника, который за этот вечер удивил его уже не известно сколько раз. Они с Джексоном были знакомы, казалось бы, так давно, но в результате совершенно друг друга не знали. И от такой прекрасной возможности узнать получше мужчину, от которого у него учащался пульс, Шин просто никак не мог отказаться.

========== Часть 7 ==========

Джексон

Как так вышло, Джексон не знал, но все-таки догадывался. Проснуться, крепко прижимая к своей мощной груди Шина было, в первую очередь…. жарко. В самом прямом смысле. Отключив на ночь кондиционер и оставив открытыми окна, он, конечно, понимал, что к утру из просторной квартиры выйдет огромная сауна, черт бы побрал июльский зной, не стихающий даже ночью. Поэтому, да, спать с кем-то настолько близко было очень жарко. И открыв глаза, а после осознав, где он и с кем, Джексон мгновенно отодвинулся на безопасное расстояние, с наслаждением прижимаясь взмокшей спиной к прохладной части простыни. Вторая же очередь столь необычного пробуждения заключалась в диком стояке, который был обусловлен не столь физиологическими особенностями любого мужского организма, сколько наличием в непосредственной близости соблазнительного и желанного тела. А тело это, между прочим, крепко и сладко спало, и Джексон не отказал себе в удовольствии полюбоваться безмятежно дрыхнущим любовником. Во время сна черты его лица становились мягче, нежнее что ли, делая его похожим на совсем еще мальчишку. Хотя Шин, между прочим, был старше самого Джексона, но когда оного волновали подобные мелочи.

Вчерашний вечер они закончили, как пожилая супружеская пара: легли в одну кровать по разные стороны, целомудренно чмокнулись и уснули каждый своим крепким сном. Джексон, если честно, вырубился, кажется, еще до того, как его голова коснулась подушки — настолько прошедший день его вымотал. И крутящаяся в ногах, а потом и у живота Водка, пытающаяся выяснить, как следует спать в этом новом доме, не смогла этому помещать. Джексон просто бессовестно продрых все ночные путешествия своей новой питомицы: с постели на новенькую лежанку, с лежанки на кухню в поисках еды, с кухни в кабинет, из кабинета в ванную, из ванной снова на кухню, потом на кровать, потом опять кухня, и так далее. И, возможно, ему бы даже было немного совестно, если бы на суету собаки вместо него отреагировал Шин, но Джексон почему-то был уверен — тот спал точно так же крепко, а бедной маленькой Водке, оставшейся без внимания, пришлось смиренно сопеть рядом.

Спящий Шин выглядел не только моложе, но и беззащитнее, хотя Джексон на его счет не обманывался: Ямамото был из тех людей, кому положи в рот палец, оттяпают всю руку. Но все же, повинуясь какому-то странному, тянущему чувству в груди, он потянулся и аккуратно убрал упавшую на глаза прядь, заправляя ее за ухо. Шин во сне смешно поморщился и шире раскинулся по кровати, а Джексону же оставалось только усмехнуться, будить любовника намеренно он не собирался, и поэтому постарался как можно бесшумнее подняться и выйти из комнаты.

Ледяной душ сбил жару, как в теле, так и в сердце. Джексон знал, что от того, чтобы не трахнуть Шина прям вот сразу и спросонья, его отделяли всего каких-то парочку крупиц самообладания, которое в самое ближайшее время собиралось уйти в бессрочный отпуск. Конечно, он мог на все наплевать и повести себя, как озабоченный самец в период спермотоксикоза, но, во-первых, он не такой, а во-вторых, почему-то не хотелось портить то странное, интимное ощущение, возникшее вчера между ними, природу которого Джексон, как ни пытался, а объяснить не мог. Хотя, с другой стороны, он ведь сам старался оставить их отношения лишь на ступени «это всего лишь секс и ничего, кроме секса», так почему же предпочел сбежать со стояком в душ, вместо того, чтобы справиться с ним более приятными способами? Наверное, ранее утро не способствует разумной работе мозга, превращая все мысли в сладкий, бродящий кисель. Джексон устало вздохнул и откинулся головой на прохладный кафель, прикрывая глаза. Он уже не понимал сам себя и думал, что, чем дольше будет метаться в противоречиях, тем сложнее ему будет принять действительность в дальнейшем. Надо, наконец, решить, чего ж он хочет от Шина — только лишь взаимного приятного времяпрепровождения или чего-то более серьезного? Ответ уже лежал на поверхности, и Джексон раздраженно скривился, не собираясь принимать его во внимание. Не важно, чего он хочет, важно то, что делать он все равно ничего не будет. По крайней мере, не сейчас. Сколько бы времени они не трахались, а узнать друг друга по-настоящему так и не узнали. Правда, почему-то Джексон не был уверен, что и узнают. А вчерашний вечер всего лишь исключение из правил. Приятное, но исключение.

Квартира встретила его сонной тишиной и тихим цоканьем собачьих лап по паркету. Шин, видимо, еще спал, а вот Водка была готова к утренней трапезе. Негромко повизгивая, она начала прыгать вокруг вышедшего из ванной Джексона и всячески выражать радость и прочие щенячьи нежности. Джексон беззлобно шикнул на нее, призывая к соблюдению тишины, и, накинув на голые плечи полотенце, поманил за собой. Миски, которые, он точно помнил, что наполнял на ночь, были пусты.

— Ах ты мелкая обжора, — Джексон подхватил яростно виляющую хвостом Водку на руки и потрепал по пушистой голове. — Я так тебя не прокормлю, подруга.

«Прокормишь, жадина», — заявило внутреннее Я голосом Шина, заставив Джексона громко фыркнуть. Наверное, так и начинается шизофрения. Высыпая в миску новую порцию корма, он, как и вчера, пытался удержать любопытную мордочку на расстоянии — но куда там, голодная собака обладает по истине удивительной силой и вертлявостью.

И пока Водка, счастливо чавкая, приступила к еде, Джексон сварил себе кофе. Он вполне мог бы и завтраком озаботиться, но вот беда — пустой холодильник. Хотя вполне можно и в кафе, что на первом этаже его дома, сходить — оно работает круглосуточно. Но все эти безумные мысли о завтраке в постель и прочей романтической хрени заставили тихо застонать и картинно уронить голову на скрещенные руки. Господи, Джексон, ну куда ты катишься? Пей свой кофе, кури утреннюю сигарету и гони Шина в шею, иначе ничем хорошим для тебя твои подсознательные розовые мечтания не закончатся.

Ну ладно, гнать никого, конечно, Джексон не собирался, да и за сигаретами идти было лень, но вот кофе сварить может. А пока он лениво потянулся к своей чашке, в надежде, что бодрящий напиток температуры кипятка сможет привести в норму его расклеившиеся мысли и чувства.

Шин

Шин проснулся в одиночестве. Лениво потянувшись и раскинув руки по сторонам, он ещё некоторое время лежал с закрытыми глазами, а когда открыл их, то не сразу осознал, что находится в чужой квартире. Только спустя пару минут созерцания чужого потолка и интерьера вокруг, к нему вернулись воспоминания о прошлом вечере и о том, что он в конечном итоге остался ночевать у Джексона. Любовника своего он рядом не обнаружил, и половина кровати, на которой ночью спал Джексон, уже давно остыла, утратив чужое такое желанное тепло. Шин перевернулся и зарылся лицом в подушку, обнимая ее рукой. Она всё ещё хранила на себе хвойный запах хозяина квартиры, и Шин прерывисто вздохнул, втягивая носом приятный аромат и крепко зажмуриваясь от удовольствия. С досадой он вспомнил, что перед сном получил лишь короткий поцелуй в губы, и на протяжении всей ночи Джексон к нему так и не притронулся. Нарастающее возбуждение от нахождения в чужой постели отозвалось томящей пульсацией в паху, и он поморщился, крепко сдавив в ладони утренний стояк сквозь тонкую ткань боксеров. Был бы он сейчас у себя дома, и не находись Джексон где-то поблизости, он бы обязательно подрочил, чтобы избавиться от напряжения, терзающего его неудовлетворенное тело, но это было не так, а, значит, с этим нужно было справиться как-то иначе. Выпустив подушку из рук и нехотя поднявшись с кровати, Шин подошел к шкафу с одеждой и отыскал там что-то, более менее подходящее для себя, чтобы переодеться после приёма контрастного душа. Этим чем-то оказались короткие спортивные шорты и белая футболка. Нижнее бельё он тоже одолжил, взяв новую упаковку на одной из полок. Ну не ходить же ему в мокрых трусах после такого перевозбуждения утром, в самом деле.

После душа Шин подошел к зеркалу над раковиной и наткнулся взглядом на стоящие в стакане две зубные щётки. Да, точно. Вчера Джексон выдал ему одну перед сном, и теперь они так странно смотрелись рядом на полке, смущая Шина и заставляя его скулы краснеть. Вроде бы такие совершенно обычные вещи, но от этого на его сердце разливалось предательское тепло. Они провели прошлый вечер совсем как обычная… пара? Как будто они встречаются. Но на самом деле для них обоих это было далеко не естественным. Этот вечер и прошедшая ночь вгоняли Шина в замешательство, и он боялся как бы-то ни было на это реагировать и вешать на всё ярлыки. Вполне возможно, что это было лишь случайным исключением из правил, и уже сегодня всё снова встанет на круги своя. Шин не понимал, как должен реагировать и обязан ли уйти сразу после того, как пожелает Джексону доброго утра. И это сводило его с ума. Ещё никогда он не был более неуверенным, чем сегодня.

Переодевшись в чистую одежду, он ещё раз окинул взглядом своё отражение в зеркале и решил не сушить волосы, потому как в такой жаре они и сами прекрасно высохнут, а легкие кудри всегда делали его лицо более мягким и очень ему шли. Перед выходом из ванной он закатал рукава, оголяя плечи и бесконечный чернильный узор татуировки, которая опоясывала его руки и ускользала от глаз, прячась где-то под тканью футболки. После чего он тряхнул головой, изгоняя прочь надоедливые вопросы и мысли, и отправился на поиски Джексона.

Своего любовника он обнаружил на кухне, с наслаждением пьющего свежезаваренный кофе, аромат которого разливался по всей квартире. Шин втянул носом воздух и улыбнулся, останавливаясь в дверях и прильнув плечом к дверному косяку. Наблюдать за Джексоном со стороны ему определенно нравилось. Видеть его, ещё немного сонного, уютно устроившегося на высоком стуле и держащего в руках маленькую белую чашку, пока пышущий энергией щенок бегал у его ног — было очень милым и приятным.

— Доброе утро, — поздоровался с легкой утренней хрипотцой в голосе и улыбнулся.

Джексон тут же нашел его взглядом, и его губы растянулись в ответной улыбке. В сердце Шина что-то кольнуло, и он нервно сглотнул, понимая, что от этого вида у него перехватывает дыхание.

— Доброе утро, принцесса. Кофе будешь? — предложил Джексон и поднялся с места, чтобы достать вторую чашку.

— Да, пожалуйста, — отозвался Шин и медленным плавным шагом направился к высокому барному столу, на ходу потрепав рукой подбежавшую Водку.

— Давно хотел спросить, почему ты так меня называешь? — он уселся на стул рядом и, облокотившись локтями о столешницу, подпер ладонями подбородок.

— Тебе не нравится? — Джексон изогнул правую бровь и бросил на Шина короткий взгляд, после чего поставил перед ним чашку с ещё дымящимся крепким кофе.

— Не знаю… — Шин опустил взгляд на свои пальцы, обхватившие белый фарфор, не осознавая, как заливается краской его лицо в данный момент.

— Я же не женщина, это как-то странно и непонятно для меня. Мне кажется, я достаточно мужественный, чтобы не быть принцессой, — он замолчал на секунду и сделал небольшой глоток, про себя отмечая, что кофе был отменным на вкус.

— Или это какое-то особенное обращение?

Джексон сел рядом, и по его лицу Шин сразу понял, что его слова заставили мужчину о чем-то задуматься.

— Нет, не особенное, — ответил Джексон спустя мгновение, но легкий налет грусти в его глазах не ускользнул от внимательного взгляда любовника. Шин не мог знать, что до него Джексон так называл только одного человека, и именно тогда, когда он, не задумываясь стал таким же образом обращаться к Шину, это слово и потеряло всю свою особенность и уникальность для того, кто придумал ему подобное применение. Эта мысль для Джексона была внезапной и явно не очень приятной, так что он поспешил тщательно скрыть это за напускным весельем и улыбкой.

— Тогда можешь больше не называть меня так? Мне не нравится, — попросил Шин, а про себя отметил, что его задел ответ любовника. Достаточно необычное обращение, он бы, может, и молчаливо позволил применять по отношению к себе, не смотря на то, что от этого, мягко говоря, страдало его мужское эго, но только если бы это было действительно чем-то особенным, но уж коль нет, то и зачем? Шин недовольно нахмурил брови и снова отпил из чашки, продолжая избегать прожигающего его насквозь взгляда зелёных, как лето, глаз.

========== Часть 8 ==========

Джексон

«Не называть принцессой? Что ж…»

— Как скажешь, — Джексон пожал плечами и коротко улыбнулся: принцессой Шин был, потому что нравился Джексону, и он никогда не вкладывал в это обращение и намека на издевку или иронию, просто так вышло само собой. Кроме того, что раньше Джексон так называл человека, которого любил, причем называл неосознанно, а выражая таким довольно странным способом свою симпатию. Видимо, это передалось и по отношению к Шину… Но если тому это не нравится, то Джексону не составит труда сдерживаться, хотя почему-то он ощутил, как в груди появилась неприятная тяжесть.

Водка напомнила о себе громким тявканьем и подпрыгиванием почти до уровня стола. Оказывается, для счастья щенкам нужен не только супер питательный корм, уютная лежанка размером с королевскую кровать и навороченные игрушки. С ними необходимо еще гулять. И заниматься, и воспитывать, и любить, и обожать. Но последние пункты незамысловатого плана были и так непреложно выполнимы, а вот что касается первых… Джексон задумчиво почесал затылок и проводил растерянным взглядом бешено промчавшуюся в другую сторону квартиры Водку.

— Шин… — на мгновение он замолчал, пытаясь сообразить, как лучше сделать, и не заметил, как встрепенулся Шин, услышавший свое имя, сказанное так непривычно мягко. — Слушай, ты не против спуститься вниз на завтрак? Заодно и Водку прогуляем, иначе я боюсь, что моя скромная квартира не выдержит такой неуемной энергии.

И, словно в подтверждение слов Джексона, где-то позади послышался грохот. Они с Шином оба подскочили со своих мест, оборачиваясь на звонко тявкающую Водку, которая тащила на себе пиджак Джексона — сдавая кросс по коридору, неугомонная псинка умудрилась опрокинуть вешалку. Шин самым бессовестным образом расхохотался, а Джексон с видом страдальца закрыл лицо рукой: и это ведь всего второй день их с Водкой знакомства, и та еще только щенок, а Джексон совершенно не представлял, до каких размеров может вымахать его дворовая принцесса. Да, пожалуй, принцессой он будет называть теперь одну лишь Водку.

— Только ради сохранности твоего имущества — я согласен, — карие глаза лучились весельем, когда Шин, продолжая давиться смехом, подмигнул Джексону и подхватил путающуюся в рукавах Водку, чтобы помочь той избавиться от случайной ноши.

По правде, Джексон не был уверен, что Шин захочет оставаться с ним, поэтому, когда он услышал ответ, его сердце против воли забилось быстрее.Ну в самом деле, они не должны ничего друг другу, в собачьи няньки, как Шин вчера верно заметил, он не нанимался, но почему же от его согласия на душе вдруг стало так тепло?

Кофейня внизу встретила их освежающей прохладой, ароматом свежей выпечки и блаженной тишиной — вставать рано в утро выходного дня не было привычкой большинства граждан. Джексон, то и дело оглядываясь на путающуюся в поводке Водку, сделал заказ, пока Шин с повышенным вниманием изучал витрину с пирожными.

— М-м-м, неужели суровый господин Ямамото любитель сладкого? — Джексон неосознанно легонько хлопнул Шина по плечу и усмехнулся. Сам он был еще каким любителем. Вообще сладкое давно стало большой слабостью Джексона, и он легко мог в одну харю слопать парочку тортов и заесть их коробкой пирожных. И не подавиться. Но об этом, конечно, Джексон старался не распространяться.

Шин молча смерил его мрачным взглядом и указал улыбающейся кассирше на выбранный им десерт, а после так же молча прошествовал к столику у окна в уютном уголке. Джексону ничего не оставалось, как расплатиться и последовать за ним, пропустив вперед активно виляющую хвостом Водку. Вообще, в заведение с животными заходить было нельзя, но так как Джексон был из-за своей слабости постоянным и любимым клиентом, для него сделали исключение. Тем более невозможно было не проникнуться милейшей Водкой, особенно смотря в ее умную, кудрявую мордочку.

Через десять минут, когда дымящиеся напитки и завтрак с десертом были на столе, Джексон очень сильно пожалел, что со стояком справлялся лишь с помощью холодного душа, потому что ну как можно было настолько эротично есть пирожное и облизывать ложку?! Он, как завороженный, следил за тем, как Шин отправляет в рот маленькие кусочки, с удовольствием жмурится и медленно слизывает остатки крема с губ. Это кондиционер внезапно сломался или почему стало так жарко? Джексон почувствовал, как щеки против воли краснеют, а пах наливается тяжестью. А Шин, если и сводил с ума намеренно, то вида не подавал, продолжая все так же до безобразия развратно доедать десерт. Наверняка, это была месть за насмешливые намеки Джексона. Что ж, придется принять ее со всем присущим ему благородством и постараться не вестись на столько откровенные провокации, хотя, признаться честно, повестись очень хотелось, а еще больше — забить на завтрак, Водку и прогулку, утащить Шина обратно наверх и не выпускать из постели до завтрашнего утра. Можно и до послезавтрашнего, это уже насколько сил хватит.

Джексон тряхнул головой, пряча предательски поблескивающий взгляд за челкой, и осушил так вовремя принесенный официанткой стакан воды до дна. Водка запрыгнула ему на колени, топчась по болезненно ноющему в шортах члену, чем окончательно отрезвила поплывшее от накатывающего возбуждения сознание. Джексон рассеянно ковырнул вилкой лежавшую на тарелке яичницу и, подцепив кусочек бекона, скормил его радостно хрюкнувшему щенку. Аппетит как-то пропал, поэтому в отличие от довольно уплетающего свою порцию Шина, он лениво цедил кофе и продолжал кромсать ни в чем неповинную еду.

— Ты в порядке? — за невинность, написанную на лице Шина при этом вопросе, в стародавние времена могли убить. Джексон фыркнул и откинул мешающие волосы назад, нечитаемым взглядом пройдясь по самодовольно улыбающемуся любовнику. Тот явно был в восторге от своей выходки, прекрасно зная, какую реакцию она вызвала у Джексона, который, на удивление, был совсем не рассержен и не раздражен, его, скорее, умиляла непосредственность, с которой Шин проделывал подобное.

— Конечно. Если ты все, то пойдем?

Спасибо вертлявой Водке и горячему кофе — напряжение в паху почти спало, когда они выходили из кафе, но Джексон то и дело ловил на себе многозначительные взгляды Шина. Удивительно, как сильно этот мужчина мог влиять на него даже в мелочах. И от этого внутри становилось и страшно, и сладко. Джексон обещал себе не забивать голову ненужными сомнениями и самокопанием (хотя бы в присутствии Шина), но что поделать, если с каждым разом, когда тот был рядом, его мысли и чувства превращались в какую-то вязкую, приторную жижу, а дыхание от взгляда темных глаз начинало перехватывать все чаще.

Водке гулять понравилось. Джексону постоянно бегать за ней и следить, чтобы никуда не влезла — не очень. Но такова теперь была его участь щенячьего папочки. Шин же за ними наблюдал с нескрываемым весельем и постоянно подтрунивал, на что Джексон в ответ лишь смеялся и мягко дразнил, что Шин может тоже обзавестись щенком, Джексон для него даже постарается вытащить еще одного из-под машины.

За смехом, разговорами обо всем и ни о чем, играми с Водкой они не заметили, как пролетело время.

— Ты собираешься в отместку за физические нагрузки ее голодом заморить? — Шин присел на корточки рядом с шумно дышащей собачкой и ласково потрепал пушистый загривок. Водка же посмотрела на него с дикими голодом. И Джексону даже показалось, что она вполне может бросится, чтобы оттяпать самый аппетитный кусок.

«Ну уж нет, подруга, самый аппетитный кусок — мой».

Джексон отрицательно покачал головой и повел свою шумную компанию в сторону дома. В голове засело и очень сильно свербело осознание того, что рядом с Шином он чувствовал себя невероятно комфортно, так, как ни с кем прежде. Даже за простой прогулкой и ничего не значащим трепом, без сексуального подтекста или пошлых намеков. Они вообще так странно проводили этот день — ни разу не коснувшись друг друга, но оказавшись вдруг настолько близкими, даже ближе, чем если бы их тела сплетались в жарких объятиях. И Джексон больше не понимал, что с этим делать, потому что украдкой наблюдая за бодро вышагивающим с утомившейся Водкой под мышкой Шином, он задавался только одним вопросом — а что же тот чувствует по отношению к нему? И ответа Джексон не знал.

Шин

Вернуться обратно в квартиру Джексона было приятно по нескольким причинам. Во-первых, из-за того, что кондиционер оставался включенным на протяжении всего их отсутствия, окунуться снова в спасительную прохладу после знойной летней жары, царящей на улице, было подобно благословению небес. Во-вторых, Шину нравилось видеть домашнего и уютного Джексона, мило заботящегося о своём новом питомце. Если быть честными, то Шин даже немного завидовал щенку, потому что тот получал от своего нового владельца уж слишком много трепетного внимания, и, если Шину в конце-концов придётся покинуть эту квартиру, то Водке никуда не нужно было уходить. Именно с такими мыслями Ямамото проводил взглядом удаляющуюся на кухню спину Джексона, который торопился скорее накормить растущий и требовательный организм.

Звук шуршащего пакета с сухим кормом вызвал у Водки непередаваемый восторг. Она прыгала и тявкала у ног хозяина в восторженном нетерпении, не переставая вилять своим маленьким хвостом, до тех самых пор, пока не получила доступ к полной миске и не нырнула в неё чуть ли не всей головой, рассыпая большую часть содержимого по полу.

— Она очень сильно проголодалась, — прокомментировал увиденное Шин с улыбкой на губах, пока Джексон прятал обратно в кухонный шкафчик собачий корм.

— Да, судя по всему, прогулки на свежем воздухе пробуждают в ней зверский аппетит, — ответил его любовник и повернулся к Шину. — Чем займёмся?

Он, конечно, мог сказать Джексону, что хотел бы снять с него всю одежду и заняться с ним тем, о чем подумывал с самого утра, но разрушать созданную атмосферу банальным трахом (хоть и весьма крышесносным), ему сейчас почему-то не хотелось. За эти сутки они разговаривали друг с другом больше, чем за все прошедшие полгода, и Шину нравилось узнавать другого Джексона. Он с каким-то пугающим его трепетом открывал в своем любовнике совершенно новые и неожиданные черты, о существовании которых Шин раньше даже не догадывался. Он чувствовал себя вором, который украдкой впитывает и запоминает каждую чужую расслабленную улыбку и мягкий взгляд. Шин никогда не видел Джексона таким и хотел продлить всё это хотя бы ещё ненадолго, но будет ли достаточно этих несколько часов, пока всё снова не станет, как прежде?

— Я видел у тебя игровую приставку в гостиной, хорошо играешь? — он подошел к барной стойке и облокотился о неё руками. — Можем посоревноваться в каком-нибудь шутере.

— Тоже играешь? — Джексон иронично улыбнулся и окинул Шина любопытным взглядом.

— Да, — Шин пожал плечом, — я же больше не избиваю людей и не вышибаю им мозги, — он хотел было сказать, что дядюшка Джексона был последним человеком, которого Шин убил, но вовремя прикусил язык и промолчал. Вспоминать сейчас об этом ублюдке и портить момент Шину не хотелось.

— Окей, — Джексон оторвался от столешницы, на которую опирался бедром, и отправился в гостиную. — Посмотрим, насколько ты хорош в этом.

Шин раздраженно цокнул языком и последовал за ним.

— Не зазнавайся раньше времени, я очень много практиковался в последние дни, — недовольно пробурчал, не сводя взгляда с чужой спины с широкими плечами, до которой так сильно хотелось прикоснуться и прижаться к ней грудью. Но нет, Шин закусил губу и сдержал в себе этот внезапный порыв.

«Слишком ванильно, черт…»

Да что же это такое с ним творится?

Монитор у Джексона был что надо. Сразу стало понятно, кто тут отъявленный игроман, к тому же и игры все обновлены до последней версии, что вызвало у Шина невольную улыбку. Он раньше никогда не задумывался о том, как Джексон проводит свои одинокие вечера, и было забавно осознавать, что они почти ничем не отличались от его собственных.

Они несколько часов играли за разные команды и отстреливали зомби, нещадно давя на кнопки джойстиков, то и дело подпрыгивая на мягком диване.

— Ты жульничаешь! — возмутился Шин в очередной раз, когда Джексон снова захватил ключевое здание в миссии.

— Ничего подобного, это просто опыт и несомненный талант, — веселился его любовник, пока Шин расстроено вздыхал и издавал разочарованные стоны.

— Ну вот, же! — Шин подскочил на месте и слегка наклонился вперёд. — Ты выстрелил из-за угла, несуществующая траектория полета пули, невозможно!

— Просто прими своё поражение и расслабься, — хохотнул Джексон, за что получил толчок локтем по своему джойстику. — Эй! Ты что творишь? — он попытался оттолкнуть чужую руку, но в ход тут же пошла и нога, которую Шин закинул ему на колено, всячески пытаясь лишить своего соперника концентрации.

— Тоже жульничаю, — упрямо ответил Шин, не сводя глаз с экрана. — Есть! Этот раунд за мной, — с довольной улыбкой он откинулся на диванную подушку, вжимаясь в нее спиной, но свою ногу, перекинутую через чужое бедро, так и не убрал. — Это было весело, — он довольно выдохнул и широко улыбнулся.

— Всё равно по итогам у меня очков больше, и я победил, — самодовольно провозгласил Джексон, опуская джойстик на подушку рядом и накрывая оголенное бедро Шина своей ладонью.

— П-ф-ф, — Ямамото расслабленно фыркнул и крепко зажмурился от внезапного прикосновения. — В реальном бою ты не смог бы меня победить, так что можешь радоваться, я не в обиде.

— Кажется, у кого-то тут очень огромное самомнение, — ехидно заметил Джексон, скользя ладонью вверх по бедру к краю коротких шорт.

— Это просто факт, я очень хорош в этом и меня непросто уложить на обе лопатки, — от мучительной ласки по коже пробежались мурашки, и Шин шумно вдохнул прохладный воздух носом.

— Уверен, что у меня отлично получается укладывать тебя на лопатки, — парировал Джексон, обжигая своим дыханием плавный изгиб чужой шеи прежде, чем коснуться гладкой кожи губами.

Шин запрокинул голову и протяжно застонал, чувствуя, как плавится под прикосновениями горячих ладоней своего любовника. В унисон с ним свой голос подала и сидящая на полу напротив них Водка. Шин замер и уставился на неё широко распахнутыми глазами, явно пребывая в каком-то смущении и неловкости от того, что совсем позабыл о присутствии щенка рядом. Его пальцы жестко сомкнулись на чужом запястье, останавливая нагло хозяйничающую у него под шортами ладонь Джексона.

— Э-м-м, ну как-то… нет, — Шин мотнул головой, чувствуя, что его лицо заливается краской стыда. — Я не могу, когда она на меня смотрит.

========== Часть 9 ==========

Джексон

Если бы Джексон не был так сильно возбужден, он бы расхохотался от того, насколько нелепой выглядела вся ситуация. И кто бы мог подумать, что он в нее угодит? Стараясь придать лицу самое грозное выражение, Джексон повернулся в сторону тихонько тявкнувшей Водки и все-таки не выдержал. Его громкий смех разрезал повисшую тишину, а плечо получило ощутимый тычок от недовольного Шина. Водка являла собой воплощение преданности и любопытства в одном флаконе: она смирно сидела перед диваном, осторожно виляла хвостом и не сводила с них внимательного взгляд своих черных глазенок, то и дело наклоняя голову в разные стороны. Видимо, происходящее между двуногими слишком заинтересовало несмышленого щенка. Ругаться на новую соседку у Джексона желания не было, как и воспитывать ее тоже. Мысли его были направлены только на одно, и сейчас это одно каменным стояком упиралось Шину в бедро. Водка, заметив, что хозяин обратил на нее внимание, перестав, наконец, хохотать под гневным взглядом любовника, высунула язык и от счастья тявкнула громче. Мол, давай, расскажи, чем вы тут занимаетесь. Рассказывать Джексон, конечно, ничего не стал. Постаравшись вложить в голос как можно больше отцовской строгости и при этом снова не рассмеяться, он приказал:

— Водка, место!

Водка послушно осталась сидеть там, где и сидела, а Шин закатил глаза.

— Водка, гулять!

Водка не сдвинулась и на миллиметр, продолжая громко дышать и сверлить его полным обожания взглядом.

— Водка! — Джексон чертыхнулся, понимая, насколько глупо они сейчас выглядят, потому что не могут заняться сексом всего лишь из-за одной мелкой собачонки.

«Это же как перед ребенком трахаться, извращуга!», — любезно сообщил так не вовремя проснувшийся внутренний голос.

Джексон извращенцем не был, но когда Водка не отреагировала и на команду «уйди!», пришлось рывком поднимать Шина с дивана и тащить за собой в спальню в надежде, что любопытная соседка не попытается открыть захлопнувшуюся прямо перед ее носом дверь.

— Ты жесток! — Шин с осуждением покачал головой, но футболку с себя снять позволил.

— Раньше тебе это нравилось, — Джексон и бровью не повел, с наслаждением вновь прижимаясь губами к нежной, горячей коже шеи.

— Она будет страдать в одиночестве! — вышло не совсем убедительно, потому что тело предательски дрогнуло от невинной ласки.

— Ты хочешь, чтобы мы тоже страдали? — переведя многозначительный взгляд вниз, Джексон громко фыркнул, и прижался напряженным пахом к не менее напряженному паху Шина, чем вызвал у того невольный стон.

— Нет, но… — слабая попытка возразить была прервана коротким поцелуем, после чего Джексон отстранился и, прижавшись лбом к чужому лбу, тихо выдохнул прямо в губы:

— Не думай о ней, думай обо мне.

Заставить Шина думать только о нем у Джексона получилось с легкостью, потому что трудно было отвлечься, когда жадные, обжигающие поцелуи крали дыхание, а нетерпеливые руки скользили по телу, заставляя содрогаться в сладкой судороге предвкушения.

Так и продолжая целоваться и стаскивать друг с друга одежду, они сделали шаг, другой, а после рухнули на кровать. Водка, словно почувствовав, что сейчас хозяин о ней даже не вспоминает, несмотря на громкое поскуливание и шебуршание под дверью, затихла, разумно рассудив, что свою порцию внимания она получит позже. В конце концов, ее миска заполнена до краев, а остальная часть огромной квартиры — в полном распоряжении: хочешь — диван царапай, хочешь — тапки грызи, хочешь — гонки по коридору устраивай.

Шин был невероятен: словно созданный каким-то безумным демоном, он искушал своей шальной красотой, притягивал исходящей изнутри дикой, первобытной сексуальностью, им хотелось обладать безраздельно, и Джексон давно утонул в нем, как бы ни хотел это признавать. Поддерживая за поясницу самостоятельно насаживающегося на его член любовника, он мелкими поцелуями прошелся по плавной линии изгиба плеча до шеи и едва слышно прошептал, даже не замечая, что говорит это вслух:

— Ну почему ты так сводишь меня с ума?

Ему ничего не ответили. Шин только крепче вцепился скользкими от пота и собственной спермы пальцами в плечи Джексона, оставляя красные борозды в тех местах, где кожа встречалась с ногтями, и глухо застонал, запрокинув голову. Тонкая шея, терзаемая голодными поцелуями, бисеринки пота, скатывающиеся по спине, затуманенный взгляд и подрагивающие от удовольствия ресницы — все это заставляло Джексона до одури желать Шина. И он понимал, что в этот раз все по-другому — это был уже не просто обычный секс, сегодня они занимались любовью.

Разрядка была близка. Джексон почувствовал это по тому, как мелко вздрагивает Шин и как сильно сжимает внутри его член. Ни с чем не сравнимое наслаждение пронизывало все тело, подобно электрическим зарядам, заставляя их стремиться навстречу друг другу, сплетаться руками, ногами и губами. Джексон снова ловил громкие стоны поцелуями, кусал чужие губы почти до крови, крепко удерживая извивающегося любовника на своих бедрах. Сколько раз за этот вечер он уже заставил Шина кончить? И не собирался останавливаться. За окном давно уже была ночь, но они оба, слишком увлеченные друг другом, не заметили ни ее наступления, ни того, что стерлись границы между реальностью и небылью. Где-то в глубине квартиры сонно и сыто посапывала Водка, устроившись на вытащенном из какого-то шкафа кашемировом пальто Джексона, а они никак не могли насытиться друг другом.

И ведь Джексон совершенно не хотел все сводить к банальному сексу, но Шин был для него слишком сильным искушением, противиться которому он не смог. Невозможно было выдержать сутки и не коснуться его, не поцеловать и не прижать к себе. Джексон честно пытался, но все его естество стремилось к любовнику, подстрекаемое предательским внутренним голосом, который забил на доводы рассудка и обещания держать чувства в узде.

Джексону до чертиков нравилось смотреть, как Шин кончает, потому что это его член так глубоко в его заднице, нравилось смотреть, как широко распахиваются темнеющие от возбуждения глаза, как яркий, словно морозный, румянец растекается по щекам и скулам. Ему нравилось слушать учащенное, сбитое дыхание, полные удовольствия стоны и требовательные просьбы не останавливаться. Ему нравилось в Шине абсолютно все и давно пора было с этим смириться. Джексон и мирился. То толкаясь жестче и глубже, то ласково слизывая капли пота с покрытой татуировкой груди, языком повторяя затейливые витки рисунка. Он мог бы любить Шина до бесконечности, но проснувшееся внезапно желание заботиться о своем партнере, а не только жадно трахать, заставило Джексона выпустить его из своих объятий, когда небо над горизонтом начало светлеть в предрассветных сумерках. И это несмотря на громкие протесты, пока Шин прижимался к его плечу пылающим, мокрым лбом и цеплялся за плечи, пытаясь удержать.

— Если мы продолжим, ты ходить не сможешь, — Джексон ласково усмехнулся и поцеловал темные, слипшиеся от пота волосы на макушке.

— Раньше тебя это не останавливало, — досадливо буркнул Шин, проведя кончиком носа по шее Джексона, и легонько укусил кожу за ухом. Это был запрещенный прием, вынудивший Джексона с шумом втянуть воздух, потому что трудно было оставаться верным своему намерению пощадить чужую задницу, когда от малейшей ласки вновь накатывало дикое возбуждение.

— Шин, — мягкость, с которой Джексон произносил чужое имя, заставляла его обладателя кусать губы и невольно краснеть от непривычного, странного смущения. — Идем в душ?

— Мы там уже были.

Да, верно, были, два раза. И оба раза закончились сексом. Впрочем, Джексон мог с уверенностью сказать, что в его квартире теперь почти не осталось мест, которые бы они с Шином не успели осквернить взаимными ласками, потому что ограничиться одной лишь кроватью в спальне им не удалось. Даже Водка, ошалевшая от такой страсти, куда-то спряталась. От греха подальше, видимо.

— Давай просто полежим так? — Шин вдруг посмотрел на него, и что-то неуловимо изменилось в его глубоком пронзительном взгляде, что-то, отчего Джексон понял, что не сможет ему отказать. Больше никогда и ни в чем.

Они и правда остались в кровати, продолжая обниматься на влажных, сбитых простынях, перепачканных спермой и потом, до тех пор, пока не провалились в глубокий сон. А на утро, или точнее обед, к которому соизволили проснуться, да и то в основном благодаря сработавшей не хуже будильника оголодавшей Водке, Шин собрался уехать. Джексон не стал его задерживать, не просил остаться дольше, не потому что не хотел, наоборот, он отчаянно не желал отпускать Шина куда-либо, но просто так было надо. Что-то в его сознании уверенно утверждало, что сейчас им обоим нужно время побыть наедине с собой и своими мыслями. Только кто бы еще тогда знал, к чему это время может привести.

Шин

Шин включил телефон, благополучно молчавший почти два дня, уже сидя в такси и направляясь к себе в квартиру. На него тут же обрушился шквал из уведомлений о пропущенных звонках и сообщений от менеджера. Судя по всему, его очень усердно ждали в вечер пятницы, и, не явившись на встречу, Шин выставил своего агента в неприглядном свете, но стоит ли говорить, что он ни о чем не жалел? После того, как он снова оказался в досягаемости, телефон в очередной раз завибрировал в руке, сообщая о поступившем звонке.

— Алло, — он не хотел отвечать, но всё-таки был обязан хотя бы объясниться с человеком, который по долгу службы так усердно заботился о его карьере.

— Шин, я надеюсь, что тебя не сбила машина, потому что это была бы единственная достойная причина твоей неявки на встречу, — протараторил взвинченный мужчина, явно чуть ли не давясь от раздражения.

Шин с задумчивым видом пожал плечом, созерцая мелькающий пейзаж за окном автомобиля. По ощущениям ниже пояса, по нему таки проехался внедорожник, что ни говорите, а после такого секс-марафона, даже при всей заботе Джексона, он ходил явно с огромным трудом.

— Ну, как тебе сказать… Машина нет, не сбила, но самочувствие у меня не очень, — вздохнул Шин и устало прикрыл глаза, уже заведомо ожидая очередную порцию негодования. — Если ты про Томпсона, то я тебе ещё за день до встречи сказал своё мнение на этот счет. Мне не нужны спонсоры.

— Ты мог бы хотя бы приехать и выразить этим своё уважение к человеку? Мне пришлось прыгать перед ним, как цирковой обезьяне, улаживая образовавшийся конфликт, потому что директор был очень сильно недоволен.

— Срать я хотел на его недовольство, — раздраженно фыркнул Шин, когда потертый прошедшим временем образ Аарона снова всплыл в его сознании. — Это не тот человек, перед которым я бы стал распинаться в извинениях.

— Так вы знакомы? — встрепенулся менеджер, и по проскользнувшим ноткам любопытства в его голосе Шин понял, что от него попросят каких-то подробностей. — А я то думаю, почему он хотел видеть именно тебя и никого больше. Да ещё и на новую встречу согласился, после того, как ты заставил его прождать себя целый час, и так и не явился.

— Да, виделись когда-то в прошлой жизни, — ответил Шин, не собираясь вдаваться в детальные подробности. — И что значит новая встреча?

— Ты должен понять, Шин, что он один из продюсеров нашего агентства и вложил немалую сумму в его развитие буквально на прошлой неделе. Мы не можем его просто игнорировать, — менеджер был максимально аккуратен в подборе слов, потому как его подопечный обладал весьма своевольным и дерзким характером. — Вы должны встретиться и обсудить всё лично, даже если ты не согласен с его предложением.

Шин нахмурился и вперил полный негодования взгляд в сидение напротив. Вся эта внезапная бурная деятельность Аарона Томпсона просто действовала ему на нервы. Почему же прошлое так сильно не хочет его отпускать и то и дело впивается в горло своими когтистыми лапами, снова пытаясь затащить в свой порочный круг? Этого ублюдка нужно было поставить на место раз и навсегда.

— Ладно, на какой день назначена новая встреча?

— Ближайшая пятница, во второй половине дня, я пришлю тебе всю необходимую информацию о месте и времени, — бодренько отчеканил менеджер и поспешил откланяться, пока его подопечный не передумал.

— Тц, — Шин с раздражением сжал телефон в руке и запрокинул голову, снова закрывая глаза. Ему просто необходимо было очистить свой разум и успокоить разгорающееся в груди негодование. И это у него получилось довольно быстро, стоило только вспомнить события прошедших пары дней и лицо мужчины, которого он был уверен, что полюбил. Это осознание пришло к нему внезапно и испугало до чертиков, потому что быть вновь так сильно привязанным к другому человеку он совершенно не планировал. Незаметно Джексон уже поселился в его сердце и единолично овладел всеми мыслями, заставляя Шина каждый раз меняться, находясь рядом с ним, и становиться всё более жадным. Последняя ночь вселила в Шина надежду на то, что это, возможно, было взаимным, но кто может знать, что творится у Джексона на сердце и в голове, кроме него самого? А Шин так хотел бы это узнать…

«Я уехал в твоей футболке. Не стану ее возвращать и оставлю себе»

«Она отлично на тебе смотрится. Будешь думать обо мне, пока ее носишь?»

«Да. И когда сниму ее, тоже буду»

«Ты можешь вернуться сейчас и тогда этого не потребуется»

«Не искушай меня, я почти соблазнился, но у меня есть неотложные дела… Лучше займись Водкой. Буду ждать от вас фото»

«Искушать тебя — очень увлекательное занятие, не могу отказать себе в таком удовольствии. Хорошо тебе отдохнуть и удачи на работе»

«И тебе хорошо отдохнуть и удачной рабочей недели»

***

Неделя прошла очень быстро. В суматохе ежедневных дел Шину оставалось лишь с щемящей на сердце ностальгией вспоминать о последней встрече с Джексоном и надеяться, что вскоре они снова увидятся. Но каждый день он уже в ночи буквально еле доползал до своей квартиры, после бесчисленных фотосессий, промо и интервью, а после, съедаемый досадой и обессиленный, он падал лицом в подушку и мгновенно отключался. Их общение с Джексоном свелось до непродолжительных звонков в короткие перерывы и бесконечную переписку в мессенджере, куда ему было уже отправлено бесчисленное количество фотографий и видео с маленьким щенком. Для Водки Шин выделил на своем телефоне целый отдельный альбом, который иногда открывал и перелистывал все эти забавные фото, тем самым поднимая себе настроение и не замечая, как в процессе просмотра на его губах начинает играть блаженно-милая улыбка. Коллеги по цеху в эти редкие моменты украдкой косились на брутального красавца в татуировках якудза и с пониманием друг с другом переглядывались. Для всех, в том числе и для томно вздыхающего по нему Эшли Картера, было понятно, что Шин кем-то сильно увлечен. Он перестал реагировать на заигрывания и недвусмысленные намеки в его сторону, и даже отправленные Эшли фотографии из спортзала с отражающейся в зеркале его накаченной и упругой задницей в коротких шортах, не возымели должного эффекта, и в ответ ему прилетело от Шина короткое «ты как маленькая мартышка», что вызвало шквал искреннего негодования и возмущения у тонко чувствующей юной натуры.

Пятница приблизилась слишком незаметно, и, если бы не вездесущий менеджер, Шин бы наверняка забыл о запланированной встрече с Аароном Томпсоном, но, увы, ему с самого утра об этом постоянно напоминали, а после лично сопроводили в ресторан на совместный обед с директором, и только после того, как Шин оказался в зоне видимости Аарона, Майкл со спокойной душой оставил своего подопечного и отправился ожидать его в машине на парковке.

— Ну, наконец-то, ты почтил меня своим присутствием, — ухмыльнулся почти двухметровый американец, который, к тайному раздражению и неудовольствию Шина, за прошедшие годы внешне совсем не изменился.

Руку свою к протянутой ему ладони в культурном приветствии Шин не подал. Дотрагиваться до отголоска своего криминального прошлого ему было противно, хотя он смог совладать с собой и только лишь благодаря огромному усилию воли сохранил бесстрастное выражение на красивом лице.

— Не понимаю, в чем такая необходимость этой встречи, Аарон, — он уселся за круглый застеленный белой скатертью стол напротив своего старого знакомого и вперил на него холодный и колкий взгляд.

Томпсон широко и весело улыбнулся на капризное замечание, продолжив с интересом осматривать лицо Шина искрящимся задором глазами.

— Ты совсем не изменился, такой же дерзкий малый, каким я тебя и запомнил.

— Что тебе нужно? — Шину не терпелось уйти отсюда как можно скорее, сальные взгляды мужчины напротив были ему противны и, признаться, принижали его мужское достоинство, заставляя его чувствовать себя какой-то вещью на прилавке, которую отчаянно хотят купить.

— Поговорить, вспомнить старые времена, наладить общение, — очередная короткая улыбка изогнула тонкие губы. — Нам ведь придётся теперь очень тесно пересекаться по делам агентства.

— Для того, чтобы не пересекаться с тобой, у меня есть менеджер. Общения через него будет достаточно, — отрезал Шин и после короткой паузы добавил: — К слову, свой ответ на твоё предложение я уже передал через Майкла.

Томпсон пожал широкими плечами и поморщился:

— Плевал я на посредников, мне хотелось увидеть тебя своими глазами.

— Зачем? — хотя на самом деле Шин уже знал ответ на этот вопрос, всё максимально прозрачно читалось по смуглому лицу напротив.

— Ты всегда был чем-то недостижимым, глава клана, любовник Андо, слишком много препятствий, и мне оставалось только наблюдать за тобой со стороны. Но… теперь всё изменилось, — появившийся блеск в серых глазах не сулил для Шина ничего приятного. Он достаточно хорошо знал этого мужчину, чтобы понимать, что криминальная карьера его не закончилась с падением клана Ямамото и смертью Такеши Андо. Аарон был по-прежнему опасен, и ушедший из этого кровавого бизнеса Шин мог только догадываться, чем этот хищник сейчас промышлял помимо того, что отмывал свои грязные деньги через модельные агентства.

— Ты прав, — коротко согласился Шин и иронично улыбнулся в ответ: — Всё изменилось, я уничтожил свой собственный клан, а Андо теперь мертв.

— О, это на самом деле очень интересная тема для разговора, — глаза Аарона загорелись нескрываемым любопытством, и он подался вперед, облокотившись руками о стол. — Ходит много слухов о том, кто же всё-таки пустил пулю в лоб этому белоглазому змею, и некоторые из них говорят о пришедшем за его душой призраке молодого дракона. Это же был ты?

Шин упрямо поджал губы, сверля мужчину напротив полным раздражения взглядом.

— Как видишь, я вполне реален и мало похож на призрака, — улыбка Шина напомнила Аарону хищный оскал, он явно хотел всем своим видом показать, что, не смотря на смену рода деятельности, шутки с ним по-прежнему шутить не стоит. — Но, если бы это был я, думаешь, я настолько глуп, чтобы признаться тебе в этом?

Томпсон раскатисто рассмеялся, весело щуря холодные серые глаза и прожигая молодого мужчину напротив тяжёлым, заинтересованным взглядом.

— О, нет, ты абсолютно точно не глуп, — ответил Аарон, — и этим ты привлекаешь меня ещё сильнее.

— Мы закончили? Это всё, о чем ты хотел со мной поговорить? — у Шина заканчивалось терпение, и заставлять себя оставаться здесь ему становилось всё сложнее.

— Нет, я с тобой ещё не закончил, — сказав это Аарон перестал улыбаться, лицо его стало холодным и надменным, а взгляд полон непреклонной жестокости. — Когда-то я слышал, что ты не спишь с мужчинами, сильнее тебя, и исключением из этого правила всегда был Андо. Не стану скрывать, что давно хотел тебя, и только одержимость Такеши тобой всегда меня останавливала. Но больше этой преграды на моем пути нет, как нет и клана, мощью которого ты мог бы прикрыться. Ты один, Шин, в чужой стране, занимаешься недостойным для якудза делом, демонстрируя своё тело в татуировках для объективов фотокамер. И совсем не используешь свой врожденный потенциал. Мы бы могли столько добиться вместе, будь ты моим… Прими мое предложение, и я верну твоей фамилии прежнее величие.

Шин ответил, даже не раздумывая:

— Нет, этого не будет.

— Ты слишком спешишь с ответом, — Аарон усмехнулся и постучал указательным пальцем по столешнице. — Я бы оказался уверен в твоей бескомпромиссности только в том случае, если бы у тебя не было того, что можно потерять, но… кажется, это не так?

Видимо, постукивание пальцем было сигналом, по мановению которого к Томпсону подошел человек в черном костюме и протянул ему бумажный пакет. В свою очередь Аарон положил его перед Шином, настойчиво намекая ему ознакомиться с содержимым.

— Посмотри, тебе это покажется интересным.

Шин замер в нерешительности лишь на мгновение. Он был абсолютно точно уверен, что Томпсону было нечем его шантажировать, если только… Из открывшегося пакета на стол посыпались цветные фотографии, отснятые украдкой кем-то неизвестным. На них мирно беседовавшие Шин и Джексон выгуливали маленького щенка и явно комфортно проводили время вместе. Сейчас в миг побледневший Шин смотрел на обрывки воспоминаний прошлых выходных, которые провел с любимым мужчиной.

— Я повторюсь, — голос его охрип, и он всё ещё не мог оторвать взгляд от веера раскинувшихся перед ним фотографий. — Что тебе нужно?

— Ты, мне нужен ты, Шин, — жестко отчеканил Аарон и сверкнул ледяным хищным взглядом. — На раздумья у тебя есть ровно две недели, по истечению которых ты должен сам прийти ко мне. И мой тебе совет, не затягивай с ответом, я очень не люблю ждать…

========== Часть 10 ==========

Джексон

Вечер пятницы принято проводить в приятной компании, наслаждаясь хорошей выпивкой и смехом, а Джексон заперся в офисе, по уши заваленный контрактами и набросками презентации по готовящемуся всю предыдущую неделю проекту. В какой момент он свернул не туда, а? И почему теперь привычному в прошлой жизни праздному отдыху, предпочитает впахивать, как ломовая лошадь?

Голова еще дико разболелась. Настолько сильно, что его начинало тошнить, а перед глазами прыгали разноцветные точки. То ли сказывалась слишком напряженная работа мысли, то ли переизбыток недосыпа, но, казалось, еще пара мучительных минут, и его мозг просто взорвется. Дверь кабинета бесшумно отворилась, впуская предусмотрительного Генри со стаканом воды и пачкой обезболивающих. Умница секретарь даже просьбы принести таблетки не стал дожидаться, поняв по бледному и измученному лицу босса все без слов.

— Спасибо, — Джексон поблагодарил от всей души своего спасителя и, отставив стакан на заваленный бумагами стол, с наслаждением откинулся на спинку кресла. — Вы и правда незаменимы, Генри.

Секретарь гордо вскинул подбородок, пользуясь тем, что прикрывший глаза начальник не видит минуты его самодовольства. Но этот парень действительно оказался для Джексона находкой. Исполнительный, умный и ответственный, за словом в карман не лезет, лишнего не говорит. А нынче хорошего помощника днем с огнем не сыщешь.

— Я забронировал вам билеты. Вылет завтра в 8 утра.

Услышав спокойный голос секретаря, Джексон распахнул ресницы и выпрямился, чтобы мельком взглянуть на часы. 23:44. Через восемь с хвостиком часов он должен быть собран, умыт и хорошо подготовлен к предстоящей встрече, а сил хватает только на то, чтобы вновь растечься по креслу. Еще бы и выспаться не мешало, но это из разряда несбыточного. С губ сорвался досадливый стон, а где-то с дивана подала голос Водка, звонко тявкнув и заставив обоих мужчин обернуться в свою сторону.

— Может, выбрать другое время? Или отправить мистера Эгмонта? Господин финансовый директор хорошо осведомлен и…

— Нет, — Джексон раздраженно отмахнулся и подтянул к себе толстую папку, в которой лежали все необходимые документы для предстоящего проекта. Проекта, в который он собрался вложить все свои средства. И если его идея окажется провальной, то плакали и денежки, и компания, и Генри в том числе, потому что все они в один миг могут остаться без работы, а Джексон еще и с долгами. Он мотнул головой, отбрасывая упаднические мысли, и серьезно взглянул на секретаря.

Господин финансовый директор, как бы хорошо ни разбирался в вопросах маячившего перед ними банкротства, останется в своем кабинете. Нет, конечно, Джексон вполне мог бы скинуть всю ответственность на своих работников, надавать задач по самое не балуйся, а дальше лениво наблюдать за тем, как эти бестолочи топят его фирму, но по большей части именно он и его необдуманные действия в прошлом были причиной столь затруднительного положения, а поэтому Джексон, как истинный капитан, вел свой корабль самостоятельно. Правда, то ли к гибели, то ли к спасению, он еще сам не знал, но очень надеялся, что таки к последнему.

— Я полечу сам, а вы со мной.

Джексону не чужд был дух авантюризма, и в этот раз он играл на всё, поэтому не удержался от довольной усмешки, заметив, как зажглись рисковым огнем обычно невозмутимые глаза его секретаря — Генри был не прочь стать свидетелем эпохальной победы, а может быть и проигрыша, Джексон не загадывал, но свято верил в свою удачу.

Водку, которая всю неделю сопровождала его абсолютно везде, было решено оставить у матери с Эвой. Сестра была в восторге от щенка, называя собаку «милой плюшевой зайкой». Впрочем, восторг этот был обоюдный, Водка вообще легко с людьми сходилась. К великому облегчению Джексона, встречавшему удивленные взгляды всех, кто видел их вместе, с бесстрастной флегматичностью. А зрелище, надо сказать, было занятное: высокий элегантный мужчина в безупречно сидящем дорогом костюме и вертящаяся у его ног пушистая, безродная собачонка с куцым хвостом.

Сестра и мать о проблемах компании, которая позволяла им жить безбедно и купаться в роскоши, не знали, и Джексон справедливо решил, что, чем дольше они остаются в неведении, тем проще (и спокойнее) ему будет решать навалившиеся проблемы. А если же ситуация зайдет в тупик, то он непременно сообщит им столь печальную новость. Почему-то в нем крепла уверенность, что его милые дамы стойко воспримут известия о том, что от привычных шанелей, диоров, отдыха люкс и прочих прелестей богатства им придется отказаться, но проверять это сейчас не собирался. Да и вообще о том, что компания висит на волоске и ее судьба зависит от успеха рискованной идеи шального руководства, знали немногие. Сам Джексон, Генри и еще несколько членов совета директоров, большую часть которого Джексон бы выгнал в зашей, потому что толстозадые тупицы, сидящие в нем, ничего путного предложить не могли, а знали лишь, как жаловаться на падение суммы дивидендов, и занимали свои должности только в дань уважения отцу Джексона, который в свое время назначил их.

«Уволю к чертовой матери всех». Такое обещание дал себе Джексон, если его ставка все-таки выиграет.

***

Голова, кажется, болеть стала меньше. Джексон мазнул усталым взглядом по часам — стрелки приближались к двенадцати. Если он хочет завтра хоть что-то соображать, а не напоминать побитый жизнью мешок картошки, нужно уезжать домой. Да и Водка не кормлена, взятый с собой корм кончился, а отправить кого-то за новым он просто забыл, заработавшись.

Рука сама потянулась к телефону, и, когда разблокированный экран сверкнул ярким светом, Джексон невольно улыбнулся, походя на влюбленного подростка — на заставке теперь вместо скучного синего фона стояла фотография, сделанная в прошлые выходные. Он, Шин и Водка, с наслаждением облизывающая лицо последнего. Сказал бы кто-то Джексону, что когда-нибудь он будет ставить на телефон вместо заставки чье-то фото, он бы поднял его на смех. Скорее, Луна на Землю упадет, чем Джекс дойдет до подобного. Ну, Луна все-таки не упала, а вот Джексон теперь сидел и глупо пялился на экран, чувствуя, как по всему телу растекается теплая нега. Та самая, которую ощущаешь, когда душа готова петь, а сердце радостно трепещет, потому что в нем поселилась любовь. Вот, он уже и рассуждает, как влюбленный подросток. Джексон тяжело вздохнул и нажал на иконку мессенджера, собираясь написать Шину, что уезжает, но не успел он и пары слов набрать, как от того прилетело сообщение.

«Давай завтра встретимся?»

«Прости, не могу, улетаю завтра в ЛА по работе. Только хотел написать»

«Надолго?»

«Еще не знаю. На пару дней, может, чуть больше»

Пару дней растянулись на неделю. Джексон стоял на одной из центральных улиц залитого солнцем Лос Анджелеса и с обреченностью влюбленного рыцаря рассматривал огромный рекламный плакат, с которого ему дерзко улыбался Шин. К тому, что фотографии Шина преследуют его в Нью Йорке, Джексон уже привык (и даже смирился с вспыхивающей каждый раз при этом ревностью), но увидев изображение любимого на другом побережье, Джексон понял, что с треском проиграл — бороться с родившимися внутри сердца чувствами было невозможно. Где-то на периферии сознаниярадостно завизжал противный внутренний голос с надменным: «А я был прав!»

Будучи по природе человеком жизнерадостным, Джексон не рассматривал свою любовь, как нечто трагичное, потому что, даже не зная истинных чувств Шина по отношению к себе, не зная, будут ли его собственные взаимны, он испытывал радость просто от одной мысли о нем. Он чувствовал себя окрыленным и способным горы свернуть и уж точно совсем не собирался страдать или накручиваться, мучаясь неопределенностью и страхами. Спасибо, предыдущего десятка лет ему хватило с головой. Джексон был точно уверен в том, каков бы ответ Шина на его внезапную любовь ни был, от своих чувств он не откажется, но и давить на того, кого любит, не станет, потому что чувство внутри него было таким удивительно светлым, теплым и легким, и Джексон во что бы то ни стало желал его таким и сохранить. А любые тяготы и неудачи он давно научился проходить с неизменной улыбкой на губах.

Генри, заметивший, как босс неприлично долго пялится на плакат с каким-то полуголым мужиком, негромко прокашлялся и многозначительным жестом указал на находящееся за тем самым плакатом здание. Сегодня они должны, наконец, подписать контракт, и если звезды сойдутся, то идея Джексона и правда принесет успех и долгожданное спасение компании. Не зря же они столько времени, как ошалелые, трудились над проектом и задержались на западе дольше планированного.

Все прошло удивительно гладко. Но почему-то Джексон, пожимая руки их новым партнерам и отвечая вежливой улыбкой на радостные поздравления, не чувствовал желаемого облегчения. Он был хорошим бизнесменом и знал, что подписи в контракте — это только пол дела. Проект еще нужно претворить в жизнь, а от того, станет ли он успешен или нет, зависит будущее компании. Но начало положено, а это не могло не радовать. Хотя радость станет по-настоящему полной, когда Джексон вернется в Нью Йорк и встретится, наконец, с Шином, потому что ему давно уже стало бесконечно мало одних только сообщений или звонков по телефону. Он отчаянно хотел видеть Шина, касаться его и ощущать на себе его теплый взгляд. Генри предлагал улететь на следующее утро, но Джексон наотрез отказался, готовый заплатить втридорога, лишь бы поскорее сократить разделяющее их с Шином расстояние.

***

Одной обаятельной улыбки и пары комплиментов хватило для того, чтобы Джексона безропотно пропустили на съемочную площадку. Сообщать Шину заранее о своем возвращении он не стал, но предусмотрительно полюбопытствовал, где тот и чем занят в вечер воскресенья. Ведшая его полутемными коридорами молоденькая помощница какого-то там директора вообще сначала подумала, что Джексон — одна из моделей, опоздавшая на съемку, пришлось ее разочаровать, заявив, что он всего лишь скромный управляющий, правда, чем именно управляет, Джексон пояснять не стал. Девушка привела его в затемненный павильон, полный каких-то суетящихся людей. Играла громкая, слишком резкая на вкус Джексона, музыка, раздавались шумные команды и щелчки камеры, и посреди этого великолепия освещаемый яркими лампами крутился Шин, с ленивой грацией выполняя все установки фотографа. Джексон невольно улыбнулся, ощутив, как замерло сердце в груди, а затем пустилось в бешеный галоп. Он прислонился к стене, складывая руки, и с явным удовольствием продолжил наблюдать за Шином, который и не догадывался о его присутствии. Запоздало пришла мысль, что сделать сюрприз было не самой лучшей идеей, потому что кто знает, как он отреагирует, застигнутый врасплох, но что толку жалеть, если Джексон уже здесь и, как прикованный, не может оторвать взгляд от сильного, красивого тела, так соблазнительно выгибающего под вспышками камер. Кто бы мог подумать, как безумно он успеет соскучиться за каких-то две недели, что они не виделись.

Шин заметил его почти сразу. Выйдя из фотозоны и натягивая заботливо протянутую кем-то майку, он безошибочно отыскал того, чей взгляд особенно остро чувствовал на себе на протяжении последней четверти часа.

— Ты! — только и смог растерянно воскликнуть, подходя ближе. Джексон довольно улыбался и смотрел на него так жарко, что по спине невольно прошла дрожь.

— Я, — невозмутимости в этом голосе можно было только позавидовать.

— Когда ты вернулся?

— М-м-м, — Джексон бегло взглянул на часы, — два часа и пять минут назад, а что?

— Почему не предупредил? — Шин отпил из бутылки, которую подхватил с какого-то столика, а Джексон невольно замер, завороженно наблюдая за тем, как капли пролитой воды стекают по подбородку на шею, а по ней вниз, к широкому вырезу майки. Внутри вспыхнуло острое желание тут же слизать их языком, но Джексон сдержался, продолжая сохранять невозмутимость.

— Хотел сделать сюрприз. Ты не рад? — хотя Шин мог и не отвечать: по тому, как ярко вспыхнули его глаза, а на скулах появился румянец, стоило ему только увидеть Джексона, было и так все понятно.

— Идем, заедем за Водкой, а после я отвезу тебя домой.

— Значит, я могу всем говорить, что ты мой личный водитель?

— Да хоть личный паж. Но учти — я не работаю за еду.

***

Как и планировал Джексон, они забрали Водку от Эвы, чему первая несказанно обрадовалась, а вторая ворчала, что Джексон мог бы и подольше полетать где-нибудь, потому что им, девочкам, было отлично в обществе друг друга.

Шин всю дорогу странным образом молчал и казался каким-то отрешенным, но стоило Джексону кинуть на него вопросительный взгляд, мягко улыбался и говорил, что просто устал, тяжелый день, длинные съемки и тд, и тп. Джексон был склонен этому верить, он и сам казался себе выбитым ковриком, но отчего-то внутри появилось неприятное чувство чего-то неправильного.

Машина плавно затормозила у дома, но прежде чем выйти, Шин странно взглянул на Джексона, рассеянно потрепал, сидящую у него на коленях Водку за ухом, и негромко предложил:

— Давай прогуляемся?

Рядом был небольшой сквер, в который они вошли под радостное тявканье спущенной с поводка собаки. Август радовал опускающейся к вечеру на город долгожданной прохладой, поэтому после знойного, душного дня просто пройтись на свежем воздухе, наслаждаясь комфортной температурой, уже было удовольствие.

Джексон внимательно рассматривал медленно шагающего рядом Шина, с непонятным волнением отмечая, что тот слишком задумчив для уставшего человека. Они то и дело касались друг друга плечами, и Джексон вдруг поддался порыву и притянул его к себе, впиваясь в губы горячим, глубоким поцелуем. Черт возьми, да он мечтал об этом с тех самых пор, как в позапрошлое воскресенье за Шином захлопнулась дверь.

Первым пришел в себя Шин. Он с неохотой оторвался от Джексона и недовольно цокнул: они стояли прямо посреди прогулочной дорожки.

— Тут же люди кругом.

— Мне попросить их отвернуться? — Джексон насмешливо выгнул бровь, но глаза его были серьезными, потому что он видел, как, несмотря на яркий румянец и огонь во взгляде, Шин остается напряженным. — Ты в порядке? — длинная темная прядь упала на высокий лоб, и Джексон отвел ее пальцем, заправляя за ухо, а Шин вдруг подался вперед и прижался щекой к его ладони, шумно выдыхая.

— Да, просто устал.

— Хорошо, тогда идем обратно, — Джексон прикусил губу, борясь с желанием все-таки вытащить из несговорчивого любовника правду, и отвернулся, ища взглядом Водку. — Водка! Ко мне!

Щенок прибежал быстро, послушно откликнувшись за зов. Застегнув поводок, Джексон поднялся и машинально отряхнул колени. В душе зарождалось скользкое ощущение тревоги, что-то явно было не так, но он никак не мог уловить, что именно, а Шин, хоть и старался показать, что с ним все в порядке, упрямо отказывался говорить. Расспрашивать Джексон больше не стал, предполагая, что если насядет с вопросами — тот окончательно закроется в себе. В конце концов, Шин уже большой мальчик, захочет — расскажет сам.

Они в таком же молчании дошли до дома, и уже у порога, когда Джексон хотел было попрощаться, Шин вдруг порывисто обнял его, прижавшись грудью к спине. Джексон как стоял, так и застыл на месте, боясь пошевелиться и нарушить то странное, щемящее оцепенение, что обволакивало их, словно предрассветная дымка. По телу прошла дрожь, и он накрыл ладони Шина, скрещенные на его животе, своей рукой. Удивительно, какая холодная у того была кожа, несмотря на теплый по сути вечер. Джексон хотел было что-то сказать, но Шин едва слышно выдохнул ему на ухо:

— Давай просто постоим так.

Надо же, ни люди его больше не смущали, ни бегающая вокруг с яростно виляющим хвостом Водка, так и норовящая запрыгнуть на чьи-нибудь колени. Шин вел себя непривычно, а Джексон совершенно не знал, какие такие мрачные мысли наполнили его красивую голову. Сердце в груди грохотало, разливая в крови щемящую нежность. Джексон мягко сжимал обнимающие его ладони, согревал их своим теплом, и чувствовал невероятное, неосознанное желание защитить и уберечь. Только сам не знал, от чего.

Наконец, Шин позади него пошевелился, руки его разжались, и Джексон мигом развернулся к нему лицом. Интуиция его еще никогда не подводила, и он чувствовал, что за время его отсутствия что-то случилось, что-то расплывчатое, едва осязаемое, что-то, отчего искрящиеся обычно дерзким весельем глаза теперь смотрели обреченно. Джексон коснулся ладонью щеки Шина и провел большим пальцем по скуле. Он был готов сказать это прямо сейчас. Сказать три таких простых и в тоже время невероятно трудных слова «я тебя люблю». Губы уже приоткрылись, чтобы выпустить рвущееся наружу признание, но тяжелую, жадную тишину вокруг них вдруг разрушил до безобразия громкий звон. Джексон едва не чертыхнулся, вытаскивая из кармана кричащий телефон, и все же выругался, заметив выселившееся на экране имя сестры. Что могло понадобиться от него Эве, с которой они распрощались не более полутора часов назад, было одному Богу известно. Шин повел плечами и отступил на шаг назад, сбрасывая с себя руки Джексона.

— Иди, тебе уже пора, а я так устал, что готов душу продать за лишние пару часов сна. Пока, Водка, — он наклонился к тут же приветливо тявкнувшей собаке и потрепал ее за ухом. — Спишемся.

Джексон еще долго смотрел в след скрывшейся за подъездной дверью спине Шина, ощущая на уголке губ его прощальный поцелуй, и не мог объяснить, почему вместо радости, что он испытывал по прилету, теперь в его душе разлилась морозная тяжесть ожидания чего-то не самого приятного.

Шин

Прошла ещё одна неделя, неумолимо отсчитывающая часы запущенного Аароном таймера. Шин позаботился, казалось бы, обо всем: отдал распоряжение Юске о круглосуточной охране Джексона, оформил доверительные документы на клуб, где Юске числился управляющим, и отменил все свои ближайшие съёмки для агентства. Его жизнь снова была поставлена на паузу, и он чувствовал, как опять растворяется в мрачной тени прошлого. Возможно, что призрак всё-таки должен будет умереть? Он и так урвал от жизни слишком много, наглым образом рассчитывая, что ему позволено начать всё с чистого листа. Но самой главной его ошибкой было снова влюбиться. Если бы он не был сейчас так привязан к Джексону, вероятнее всего, всё не зашло бы так далеко. Но осознание того, что отношения с любимым мужчиной несовместимы с предложением Томпсона, осложняло и без того нелегкое решение.

— Может, ты объяснишь мне, для чего всё это?

Они с Юске встретились в личном кабинете Шина, на втором этаже его клуба. Атмосфера была напряженная и немного мрачноватая. Шин был заметно подавлен и выглядел слегка болезненно, становилось очевидным, что последние пару дней он просто не спал.

— Не могу, — он отложил ручку в сторону и откинулся на высокую спинку кожаного кресла.

— Ты опять это делаешь, — раздраженно заметил волнующийся за него друг. — Отталкиваешь всех и решаешь всё в одиночку. Для чего Джексону охрана? Что происходит?

— Это не важно, скоро всё закончится, — Шин неуверенно улыбнулся и взял в руки телефон, чтобы снова посмотреть на их с Джексоном совместное фото на заставке.

— А если это закончится плохо? — не унимался Юске, пытаясь вразумить своего босса. — Нельзя всё делать в одиночку, я могу тебе помочь, Джон тоже, думаю, не откажется. Мы можем вызвать Хиро из Китая… Мы справимся со всем вместе.

— Нет, мои проблемы — больше не ваша забота. Я всё уже решил.

В конце-концов, никто из них не обязан вновь жертвовать своими жизнями ради его благополучия. Шин понимал, что не имеет права даже просить своих друзей об этом, поэтому втягивать их в дела, связанные с Томпсоном, он не собирался.

— Джексон в курсе того, что происходит?

Шин отрицательно покачал головой:

— Нет.

— Понятно, значит, ему ты тоже ничего не рассказал. А если он обнаружит слежку? Если потребует объяснений? Если тоже решит действовать в одиночку?

Шин коротко рассмеялся, но смех его был таким безжизненным и надломленным, что Юске невольно забеспокоился ещё больше.

— Этого не будет, ты его совсем не знаешь. Его отношение ко мне не подразумевает какую-то особую заботу или беспокойство, мы даже не друзья.

— Тогда почему ты делаешь всё это ради него? Какой в этом смысл? — Юске действительно не понимал, что происходит между этими двумя, и ради чего Шином были предприняты все эти меры по обеспечению безопасностью человека, который, по его словам, совершенно к нему не привязан.

— Почему? — переспросил Шин и посмотрел на друга рассеянным и потерянным взглядом. — Наши судьбы никогда не должны были пересекаться, но это случилось. Я несу ответственность за всё, что может с ним произойти.

— Ты любишь его, — это был даже не вопрос. В глазах Юске отразилось огромное сожаление и сочувствие. — Я уже видел этот взгляд несколько лет назад. Он знает?

— Нет, это ни к чему, — между ними ведь всегда был только секс, они хорошо проводили время вместе и на этом всё. Шин тяжело вздохнул, выдержав молчаливую паузу, после чего снова посмотрел на друга: — Если, что-нибудь случится… Я говорю «если», — перебил он открывшего рот Юске, который уже готов был снова завести свою шарманку о скоропалительных решениях, предпринятых в одиночку. — Позаботься о его безопасности, но не говори ему ничего лишнего, это всё, о чем я прошу.

— Ты чертов эгоист, Шин… Всегда им был и остаешься таким, ничему тебя жизнь не учит… — Юске устало закрыл глаза и помассировал пальцами сомкнутые веки.

— Я уверен, что справлюсь, иначе бы обязательно попросил у вас помощи, — улыбнулся Шин, стараясь свести их разговор к более позитивной ноте.

— Попросил бы он… как же… — Юске поднялся с кресла и направился к двери, на ходу строго отчеканивая каждое слово: — Чтобы был на связи. Если позвоню, трубку бери сразу, иначе я тебя из-под земли достану и буду с тобой разговаривать уже по-другому, понял? — задал вопрос, застыв в открытом дверном проеме и обернувшись на друга.

— Конечно, — Шин одарил его лукавой улыбкой и бодро подмигнул, чем вызвал у Юске острое желание закатить глаза и удариться головой о стену.

Дело сделано. Цифры на таймере почти приблизились к нулям, и времени на промедление совсем не оставалось. Подобраться к Аарону Томпсону вооруженным было нереальной затеей, охрана всегда обыскивала приходящих к нему людей. Поэтому оружие своё Шин оставил запертым в сейфе кабинета, на этот раз оно ему не понадобится. Перед Шином стояла непростая задача — заставить Аарона поверить в то, что Ямамото принял его предложение, ослабить его бдительность, заставить расслабиться в своём присутствии. На это уйдет, вероятнее всего, далеко не один день. И после того, как достигнет желаемого, Шин нанесет ответный удар. И это должно сработать. Хороший был план…

***

Когда Аарону позвонил секретарь и сообщил о том, что его в приёмной ждет Шин Ямамото, мужчина совсем не удивился. Его довольная, ленивая улыбка означала лишь одно — всё случилось именно так, как он и предполагал. Заставить молодого дракона подчиниться оказалось довольно легко, а всё благодаря внезапно обнаружившейся привязанности последнего к некому Джексону Ямато. Выполнил бы свою угрозу Аарон, если бы объект его страсти заупрямился? Возможно, но в таком случае, Шину бы не осталось ничего, чем бы он так сильно дорожил, и подчинить его было бы намного-намного сложнее. Всё складывалось наиболее удачным для Томпсона образом.

— Пригласи его, — ответил воодушевленный своей первой победой Аарон и покинул кресло, чтобы поприветствовать гостя.

Шин вошел в кабинет с лицом, которое не выражало ни единой эмоции. Его взгляд был пуст и безразличен ко всему происходящему. Для себя он уже предельно точно решил, на что готов пойти ради того, чтобы жизни Джексона ничего не угрожало. На всё.

— Я рад, что ты сделал правильный выбор, — улыбнулся Аарон, смерив мужчину напротив оценивающим взглядом.

— Ты лишил меня выбора, — ответил Шин, избегая смотреть ему в глаза.

В воздухе повисло тяжелое молчание. Шину не о чем было говорить с Аароном и строить из себя довольного всем происходящим дурня он не собирался. И Томпсон первым нарушил тишину.

— Ты ещё не осознал этого, но всё к лучшему, поверь мне, — заверил его мужчина и прислонился бедром к столешнице письменного стола, скрещивая сильные руки на груди.

Шин оставил без реакции данное высказывание, относящееся к его мнимому счастливому будущему в организации Томпсона под его же чутким и внимательным руководством. Вместо этого он задал куда более интересующий вопрос:

— Что теперь? — он хотел получить для себя максимально точные инструкции, ничто иное его не волновало. — Какие у меня обязанности? Помимо того, что тебя интересует мой зад, ты не озвучил более никаких других существенных деталей этого соглашения.

Аарон не стал сдерживать раскатистый смех, заставляя Шина невольно поморщиться.

— О, у меня большие планы на тебя, молодой дракон, — ответил мужчина, сверля собеседника искрящимся весельем взглядом. — Пока ты будешь сопровождать меня на встречах и попутно вникать в различные сферы моего бизнеса. Не думаю, что что-то будет для тебя в новинку, мое дело мало отличается от того, чем занимался твой клан в прошлом. И когда ты ознакомишься со всем более детально, я хочу, чтобы ты взял на себя одну из руководящих должностей. Я бы не отказался от такого опытного человека в роли своей правой руки.

— Так ты всё это устроил лишь потому, что тебя андербоссы не устраивают? — пренебрежительно бросил Шин, иронично вскинув правую бровь.

— Всё верно, — хмыкнул Аарон, — сейчас трудно подыскать подходящие кадры. Это не Япония, где своих подручных воспитывают и натаскивают с юных лет. Очень сложно кому-то по-настоящему доверять в нашем деле, сам понимаешь.

— Ты так уверен, что можешь доверять мне? — Шин осклабился, пряча свербящие от желания сжать кулаки руки в карманы брюк.

— Совсем нет, но это пока. У тебя есть хороший стимул для того, чтобы быть послушным мальчиком, — не упустил он возможности напомнить о причине, по которой Шин оказался в такой ситуации. — И в конце-концов, я думаю, что мы с тобой поладим, когда ты узнаешь меня получше.

Шин не хотел узнавать Аарона лучше, чем знал сейчас. Его единственным желанием было уйти отсюда как можно быстрее и дальше, но, увы, он не мог этого сделать. Вместо этого Шин оставался стоять на месте совершенно неподвижный, словно пригвожденный к полу под его ногами. То и дело напоминая себе мысленно, что ради мужчины, которого любил, он готов на всё. Вот только Джексон вряд ли оценил бы такие жертвы с его стороны, знай тот о происходящем.

========== Часть 11 ==========

Джексон

Сосредоточиться на текущей работе никак не получалось. Джексон крутился на кресле и точными бросками загонял смятые бумажные комки в корзину, стоящую у противоположной стены. Когда-то его удивительная меткость была предметом жажды дорогого дядюшки, но Джексона тошнило от мысли, чтобы растрачивать свои таланты на дела, подобные тем, что проворачивал его почивший родственник. Раздался деликатный стук в дверь, и на пороге, не дожидаясь приглашения, материализовался Генри с дымящейся чашкой в руках. Это уже был пятый раз, когда Джексон просил принести ему кофе, и каждый раз секретарь безоговорочно подчинялся, правда, после предыдущего раза взгляд его начал знакомо поблескивать неодобрением.

Чашка аккуратно опустилась прямо перед Джексоном, который мгновение назад отправил очередной трехочковый в уже переполненную корзину через спину нагнувшегося Генри.

— Вам что-нибудь еще нужно? Может, погулять с Водкой? — светловолосая голова секретаря качнулась в сторону мирно посапывающей в своей офисной лежанке собаки, а Джексон, делая глоток обжигающего напитка, неопределенно пожал плечами. На столе беспорядочным ворохом разметались документы, являя собой молчаливое напоминание того, как много еще у Джексона работы. Не просто много, а хренова туча задач, требующих немедленного решения, а он развлекается, играя с бумажными шариками в псевдобаскетбол. Джексон был бы и рад окунуться в работу с головой, потому что в последнее время только она помогала отвлечься, но с каждым днем сделать это ему удавалось с огромным трудом, а все по тому, что мысли занимал один Шин, прочно обосновавшись, как в его сердце, так и в сознании.

Как же легко он принял свои чувства, перестав убегать от самого себя. Джексон даже не думал о том, что мог бы поспешить с признанием, он, скорее, жалел, что в тот вечер так ничего не сказал, потому что его не покидало ощущение надвигающейся беды. Не помогали ни звонки, ни бесконечная переписка — несмотря на то, что они общались всю прошедшую с последней встречи неделю как обычно, у Джексона после каждого сообщения Шина в груди что-то предательски сжималось. Неунывающая и жизнерадостная натура гнала мрачные мысли, отмахивалась от нехорошего предчувствия, списывая это на хронический недосып и напряженную атмосферу в компании. Все эти дни Джексон продолжал с головой уходить в решение навалившихся проблем, количество которых, к его сожалению, после подписания контракта и запуска подготовки проекта росло в геометрической прогрессии, и как бы он ни старался успеть все и сразу, а выше головы не прыгнешь.

Джексон откинулся на спинку стула, зарываясь пальцами в волосы, и шумно вздохнул. Если с утра он ощутил необычайный прилив сил, то сейчас, когда на часах вот-вот пробьет семь вечера, от его былого энтузиазма не осталось и следа. Мысли вновь вернулись к Шину и к тому, что после ставшего уже привычным утреннего сообщения с пожеланием хорошего дня он больше не получил от него ни слова. И на звонок Шин тоже не ответил, а Джексон, решив, что он просто занят, не стал больше беспокоить, терпеливо дожидаясь, когда тот сам выйдет на связь. Но время шло, день катился к своему завершению, телефон молчал, а давящее, противное ощущение тревоги в груди только усиливалось, и Джексон совсем не понимал, что с ним творится и откуда взялось это беспричинное беспокойство.

— Знаете, Генри, пожалуй, на сегодня все, — Джексон вдруг резко поднялся, а секретарь кинул на него недоуменный взгляд. — Отдохните завтра. Продолжим в понедельник.

Все равно ничего путного в голову Джексона не лезет, а строчки в отчетах сливаются в один сплошной текст, и вряд ли он поймет хоть слово, если продолжит в таком духе. Может, попытаться хоть сегодня выспаться?

Уже подходя к машине, Джексон вновь набрал номер, который успел выучить наизусть, но кроме длинных, раздражающих гудков ничего не услышал. И его сообщение, энное в череде отправленных за сегодня, оставалось непрочитанным. Джексон задумчиво покусал губы, теряясь в догадках, куда мог деться Шин и почему так резко перестал отвечать, но постарался себя успокоить, что, возможно у того какие-то супер важные и длинные съемки и нет возможности подойти к телефону. Правда, спокойствия от собственных объяснений он не ощутил от слова совсем. Водка, словно почувствовала состояние хозяина, громко тявкнула и дернулась вверх, тыкаясь влажным носом в лицо Джексона, который тут же невольно засмеялся, пытаясь отстраниться от любвеобильного щенка. Наверное, если бы не присутствие рядом этого смешного пушистого комка, Джексон сошел с ума от волнения, но Водка странным образом его успокаивала, прочно ассоциируясь с Шином и тем, как хорошо им было вместе. Он вспоминал те самые выходные, что они провели вдвоем, и думал о том, насколько легко и счастливо чувствовал себя, когда Шин находился рядом. Наверное, именно в тот момент Джексон неосознанно принял свои чувства и понял, что по уши влюбился. Хотя, это было лишь делом времени — встретив Шина почти год назад в том злополучном баре, Джексон оказался уже обречен, потому что невозможно не влюбиться в такого, как он. Такого невозможно красивого, дерзкого и своевольного.

По всем раскладам этого не должно было произойти, и Джексон наивно полагал, что их отношения никогда не зайдут дальше одноразового секса. Но вот он стоит на опустевшей парковке, безумно влюбленный и до чертиков встревоженный, прожигая горьким взглядом коварно молчащий телефон. Чтобы там сам Шин к нему не испытывал, но после совместно проведенных выходных, а особенно после их последней встречи, в Джексоне начинала крепнуть уверенность, что его чувства могут быть взаимны, и от этого становилось так тепло на душе. Но черт возьми, почему же тогда он так долго не отвечает?!

Джексон устало провел ладонью по лицу и открыл дверцу, собираясь сесть в машину. Краем взгляда он заметил какое-то движение позади, но не придал этому значения, списывая все на шутки измотанного работой и эмоциональными переживаниями мозга. Точнее, сделал вид, что не придал, и уже выезжая на оживленную улицу, мельком взглянул в зеркало заднего вида, чтобы увериться в своих подозрениях. Вот уже несколько дней его не покидало ощущение чьего-то постороннего присутствия, и теперь, наблюдая, как за ним, держась на приличном расстоянии, следует уже знакомая неприметная машина, Джексон оказался на двести процентов уверен, что это не просто совпадение.

Кому он мог понадобиться, Джексон не знал, но происходящее нравилось ему все меньше, поэтому, когда его автомобиль остановился у дома, Джексон не стал спешить и заходить внутрь. Лениво потягиваясь, он сбросил пиджак, выпустил Водку и с абсолютно невозмутимым видом направился с ней на прогулку, точно зная, что наблюдающие за ним, кем бы они не были, идут следом.

То ли парни оказались настолько непрофессиональными, то ли взыграли взращенные когда-то не теряющим надежду заполучить Джексона в свои последователи дядюшкой инстинкты, но обмануть незадачливых прознатчиков у него получилось с легкостью. Правда, обманываться на их счет спешить не стоило, и от своего успеха Джексон не испытывал ни малейшего удовлетворения, хотя растерянные лица следящих за ним парней, когда он неожиданно вынырнул прямо перед ними, заставили жестко усмехнуться.

— Вечер в хату, пацаны, — Джексон придержал ощетинившуюся Водку за ошейник и успокаивающе потрепал ее за ухом: его подруге эти ребята тоже не понравились.

Пацаны удивленно уставились на предмет своей слежки и хотели было дать деру, но Джексон ухватил первого за шиворот и потянул к себе. Вот еще этих дурацких игр в догонялки ему для полного счастья не хватало.

— Поговорим?

— Босс, у нас проблема, — второй тем временем успел кому-то позвонить и теперь с досадой пялился на Джексона, продолжающего удерживать его напарника. — Этот ваш… он нас раскрыл, — послышалась короткая ругань, а после невидимый босс дал какие-то указания, и парень протянул телефон Джексону, с опаской косясь на клацавшую челюстью Водку.

— Джексон, — на том конце послышался нервный смешок, и Джексон узнал обратившийся к нему голос. Пальцы на чужой футболке немедленно разжались, отпуская выдохнувшего с облегчением парня, но Джексон не обратил на это никакого внимания, взгляд его потяжелел, а тщательно гонимая весь день тревога, наконец, расправила крылья.

— Юске, может, ты объяснишь мне, что происходит?

Все это очень дурно пахло.

— Не по телефону.

— Тогда приезжай. Ты все равно знаешь, где я нахожусь, не так ли? — голос Джексона прозвучал так, что перечить ему Юске расхотелось, а в мыслях невольно возник образ Андо, на которого племянник, как бы не отрицал этого, а все же был похож. Родная кровь — не водица.

***

Юске приехал спустя полчаса, и все это время отправленные им следить за Джексоном парни неловко переминались, не решаясь уйти, под необычайно спокойным взглядом Джексона и злобно поблескивающими глазками Водки. Ее они, кажется, боялись даже больше, чем обманчиво равнодушного хозяина.

— Послушай, — происходящее нравилось Юске еще меньше, чем Джексону, и это было видно по тому, как судорожно он облизал губы и взъерошил и без того лежащие в беспорядке волосы. Исходящее от Джексона тяжелое спокойствие нервировало его гораздо больше, чем если бы тот с ходу начал кричать и возмущаться. Но Джексон внешне оставался безучастным, и только яростно сверкающие глаза, так похожие на кошачьи, выдавали переживаемые им в этот момент эмоции.

— Это Шин приказал, — Юске на мгновение замолчал, словно подбирая слова, а Джексон никак не помогал, продолжая выжидательно смотреть на него и изредка поглаживать сидящую на руках собачонку. — Для твоей же безопасности.

— Для моей безопасности? — брови взметнулись вверх, выдавая крайнюю степень удивления. Джексон фыркнул и опустил Водку на землю. — Где Шин?

— Не знаю, — Юске растерянно отвел взгляд и сжал ладони в кулаки. Он и не думал, что объяснять всё Джексону будет настолько трудно, но не потому, что тот может не понять, а по тому, что Юске знает про истинное отношение Шина к нему. И не сболтнуть лишнего становится проблемой. — Он не отвечает на мои звонки и сообщения со вчерашнего дня.

— На мои тоже, — Джексон негромко выругался и прикрыл ладонью глаза, собираясь с мыслями. Во что, черт возьми, Шин ввязался и какое ко всему этому отношение имеет сам Джексон, раз потребовалось его охранять? Он что, ребенок пятилетний, который не может позаботиться о себе? Джексон не знал, то ли злиться, то ли психовать. В голове царил хаос, а сердце стучало все громче, отбивая тревожный ритм, потому что теперь он был уверен, что с Шином что-то случилось.

— Мне кажется, у него проблемы, — Юске закусил губу и все же взглянул на Джексона, а заметив, как побледнело лицо того и затянулись беспокойной дымкой глаза, он машинально подумал, что Шин ошибался в своих суждениях по поводу чужих чувств. — Гораздо серьезнее, чем он сам предполагал.

Проблемы, которые Шин собрался решать самостоятельно. Как это на него похоже. Джексон невесело усмехнулся и, странно посмотрев на Юске, вытащил телефон, чтобы набрать номер, по которому уже очень давно не звонил. Чтобы там Шин себе не надумал, а совершить ошибку, подобную той, что он совершил когда-то в прошлом, Джексон ему позволять не собирался. Да он вообще не представлял, что будет делать, если с Шином произойдет что-то непоправимое. И страх за того, кого он так сильно полюбил, заставлял действовать, может, и не очень обдуманно, зато без промедления.

Несмотря на позднее время, ему ответили довольно быстро. Услышав немного растерянный и удивленный голос Алекса, Джексон коротко поздоровался, а потом спокойно попросил:

— Дай телефон Джону.

Джон Такаяма и Алекс Сато

Было довольно странно видеть, как Алекс с недоумением в глазах протягивает ему свой телефон. Джон нахмурился и присел на кровати, одним только взглядом спрашивая «кто?», и когда ему ответили, радости он совершенно точно не испытал. Тонкие длинные пальцы обхватили пластмассовый корпус протянутого ему мобильного, и Джон сухо произнес:

— Слушаю.

Ему ответили не сразу, было заметно, что Джексон тоже не испытывал особого удовольствия разговаривать с Псом сейчас, но зачем же он, черт побери, тогда звонит?

— Привет, — начал Джексон, стараясь тщательно подбирать слова, чтобы не выглядеть совсем уж отчаянным. — Прости, дело срочное, поэтому этот звонок нельзя было отложить… Джон, скажи, Шин связывался с тобой на днях? Ты что-то знаешь, о том, где он может сейчас быть?

Взгляд Джона быстро отыскал встревоженное лицо Алекса.

— Нет, он мне не звонил. В последний раз я видел его несколько месяцев назад. Что случилось?

— Он пропал, — в трубке послышался приглушенный усталый вздох, и Джон невольно насторожился. — Не отвечает на наши с Юске сообщения и звонки со вчерашнего дня.

— Черт… — Джон раздраженно прикрыл глаза и обхватил затылок ладонью. — Юске с тобой? Где вы?

— Да, он рядом, мы у меня в квартире.

— Скинь мне адрес, я сейчас приеду, — он сбросил вызов, не попрощавшись, а, дождавшись, когда на телефон Алекса придёт сообщение с адресом, переадресовал его на свой, передав мобильник обратно в руки уже почуявшему надвигающий пиздец возлюбленному.

— Мне жаль, Алекс, но я должен буду уехать. Шин опять влип в какое-то дерьмо, нужно найти его как можно быстрее, — его прохладная ладонь легла на горячую щеку Алекса, и он ласково огладил бледную кожу большим пальцем.

— Почему-то я ни капли не удивлен, — тот ответил сдержанно, накрыв ладонь Джона своей и крепко сжав его пальцы. — Единственное, что меня действительно удивило, так это то, что тебя об этом просит Джексон. Не знал, что они знакомы. Интересно, в каких они отношениях?

— Не знаю, сам задаюсь тем же вопросом… Ревнуешь? — красивые губы Джона изогнулись в насмешливой полуулыбке.

— П-ф-ф, — Алекс фыркнул и пренебрежительно вздернул подбородок. — А ты? — тревожные искры рябью скользнули по поверхности голубых глаз, но, столкнувшись с мягкой темнотой затуманенных любовью, смотрящих на него карих, они потухли и утонули в ответном не менее сильном чувстве.

— А я люблю тебя, — улыбнулся Джон и крепко поцеловал любимого, после чего нехотя сбросил с себя одеяло и поспешил одеться.

— Будь осторожен, — с беспокойством в голосе попросил Алекс, неотрывно следя за перемещающимся по комнате мужчиной в одних боксерах и носках.

— Всё будет хорошо, — на ходу ответил Джон, просовывая голову в ворот белой футболки и наклоняясь к Алексу, чтобы снова его поцеловать. — Не беспокойся слишком сильно.

Вместо ответа Алекс лишь молчаливо прикусил нижнюю губу и нахмурился. А после того, как за Джоном закрылась дверь, он ещё долго не мог уснуть. В конце-концов, дружба Джона с Шином была не менее странная, чем его собственная дружба с Джексоном. И тем не менее, несмотря на всё, что произошло с ними в прошлом, они с Джексоном смогли сохранить хорошие отношения. Однако присутствие Шина в жизни Джона всё ещё втайне беспокоило Алекса, ведь он помнил, как сильно они были привязаны друг к другу когда-то. И как бы сильно Алекс не доверял Джону, насмешливый образ Шина всё никак не шел у него из головы.

Шин

При сильном желании убить можно даже пластиковой ложкой, вы знали? Сопровождая Аарона Томпсона на всех его встречах и молчаливо стоя за его спиной, Шин мысленно перебирал все возможные варианты, которые бы подошли для того, чтобы вскрыть глотку этому ублюдку. В итоге он подумал, что запланированное посещение загородного дома Томпсоном было как нельзя кстати. Там охрана не сновала за дверью каждой комнаты, и у Шина оставался шанс, что подручные Аарона не прибегут на первые же признаки борьбы. Оставалось только придумать, как ему справиться с детиной на голову его выше и в два раза шире в плечах. Аарон был далеко не хлипким мужчиной, а скорее наоборот. По телосложению он был даже немного больше Джона… и стоит ли напоминать о том, как Джон с легкостью нокаутировал Шина в прошлом? Всё-таки это совсем не его весовая категория, совсем не его, черт, черт, черт…

Все эти мысли ещё сильнее омрачались, стоило только Шину словить на себе похотливый взгляд Аарона, который, наверняка, уже нафантазировал себе бурное переворачивание простыней в уединённом домике на природе. Шин с трудом подавлял в себе желание брезгливо поморщиться каждый раз, когда их взгляды встречались, а руки Томпсона якобы невзначай оказывались то на его талии, то на отсылающей прямиком в мозг тревожные сигналы SOS заднице. Дабы не раздражать подозрениями Томпсона Шин выключил свой телефон, и уже почти двое суток не выходил на связь ни с Джексоном, ни с кем-либо из своих друзей. Он знал, что рано или поздно они начнут его искать, и времени на решение проблемы, нависшей над его головой, у него оставалось всё меньше. Поэтому всё должно было произойти на этих выходных, и никак не позже, ибо появление взбешенного Юске с вооруженной ордой за спиной не сулило ничего хорошего, а скорее грозило жесткой перестрелкой без какой-либо гарантии целостности того самого разъяренного пропажей Шина друга.

— О чём задумался? — Томпсон повернулся к сидящему рядом с ним в машине Шину и окинул его внимательным и сосредоточенным взглядом.

— Тебе не всё ли равно, о чем я думаю? — огрызнулся Шин, не удостоив Аарона ответным взглядом.

— Ты был очень тихим в эти дни. Я даже было поверил, что ты оценил мое нежелание спешить, — усмехнулся его новый босс, пока Шин мысленно считал до десяти и вспоминал, ради чего он тут терпит всё это дерьмо.

— Так это должно было меня впечатлить? — он презрительно фыркнул и сложил руки на груди. —Нравится корчить из себя порядочного, когда на самом деле угрожаешь расправой близкому мне человеку? Забавно.

При упоминании об этом, веселье Томпсона как рукой сняло, и его лицо в момент приобрело жесткое и бескомпромиссное выражение. Его рука очень быстро метнулась к лицу Шина, смыкая в сильном захвате длинных пальцев точёную линию нижней челюсти, чтобы насильно развернуть к себе чужое лицо.

— Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю, — угрожающе бросил ему Аарон, пока Шин испепелял его непокорным взглядом. — Советую тебе не раздражать меня, не хотелось бы портить это красивое личико.

На это Шин лишь широко и нагло улыбнулся, с вызовом в глазах приподнимая зажатый в тисках стального захвата подбородок.

— Сосаться со мной на заднем сидении машины, пока твой водитель с охранником смотрят в зеркало заднего вида, тоже входит в твои планы? — наклоняющийся к его лицу Аарон на мгновение замер. Его манила красота Ямамото, и то, что он сейчас имел над ним полную власть, порядком его будоражило. Действительно ли этот строптивый наглец думает, что наличие свидетелей в машине его остановит? Томпсон скользнул холодным взглядом серых глаз по смуглому лицу, находя собственное отражение в карем омуте потемневшем от лютой ненависти, и, не прерывая зрительный контакт между ними, впился в губы Шина грубым и требовательным поцелуем.

========== Часть 12 ==========

Джексон

Джон приехал быстро, и, увидев его на пороге своей квартиры, Джексон невольно ощутил облегчение от того, что тот был один. Почему-то внутри сидела уверенность: не будь время столь поздним, Алекс был бы рядом. Но вот объясняться еще и с другом у Джексона сил уже не осталось. Он вежливо посторонился, поздоровавшись кивком головы, и пропустил ночного гостя внутрь. Юске тут же подскочил со своего места, радостно взмахивая руками, хотя поводов для радости у них особо не было. Водка, с которой он играл, увязалась следом, заставив такое обычно невозмутимое лицо Джона удивленно вытянуться.

— Выпьешь? — дежурный вопрос, потому что сам Джексон медленно цедил из стакана простую воду, а Юске чопорно попросил чай. Все они здраво рассудили, что в сложившейся ситуации трезвые мозги гораздо лучше пьяных, поэтому никто не удивился, когда Джон коротко бросил:

— Кофе.

Окей. Кофеварка приветливо зажужжала, наполняя подставленную чашку ароматным напитком, а Джексон, сложив руки на груди, повернулся к своим гостям и вздохнул. Тишина, повисшая в этот момент, показалась гнетущей, но никто не решался ее нарушить, пока Джон, уставший видимо ждать объяснений, не спросил первым:

— Что стряслось?

— Шин пропал! — Юске был сама очевидность, но он заметно нервничал, и Джексон не стал бы его в этом винить, потому что каждую секунду он ощущал, как липкие, скользкие щупальца тревоги все глубже погружаются в его сознание.

Джон приподнял бровь, насмешливо взглянув на младшего товарища, а Джексон подошел ближе и, протянув ему кофе, устало пояснил:

— Как я и сказал тебе по телефону — мы потеряли Шина. Со вчерашнего дня он не выходит на связь.

— Так вдруг загулял где-то или с кем-то, с него станется, — Джон сказал это нарочито невозмутимым тоном, но сам понял, что не верил своим же словам. Слишком встревоженными казались что Юске, что Джексон, чтобы предполагать причиной отсутствия Шина очередной загул.

Джексон же вообще прикусил губу и шумно выдохнул, отходя в сторону высокого окна, из которого открывался великолепный вид на город. Проводивший его внимательным взглядом Джон вряд ли догадывался о том, какие мысли метались в чужой голове, потому что Джексон был убежден на двести процентов, ни с кем Шин не загуливал. Он не знал, откуда в нем эта уверенность, но внутренний голос, перестав, наконец, ехидничать, подсказывал, что Шин давно уже ни с кем не встречался, кроме Джексона. А Джексон был склонен доверять своей интуиции. Но и как об этом рассказать тем двоим? Хотел бы Шин, чтобы егодрузья знали, какие именно отношения их связывали? Хотя, а какие? И разве это отношения?

«Да, мы тут трахались периодически, а потом я понял, что люблю его — замечательное объяснение, решительно снимает все вопросы».

Джексон мысленно стукнул себя по лбу и взглянул на мерцающий ночными огнями город: где-то там был Шин, надежно укрытый стеной молчания, и к нему так отчаянно стремилось сердце Джексона.

Звонко тявкнула Водка, с которой продолжал играть Юске, пытаясь таким образом скрыть волнение. Джексон повернулся в их сторону и поджал губы, не зная, что говорить дальше. Какой вообще от него толк, если он представления не имеет ни где Шин, ни с чего или кого начинать его поиски. Правда, Джон и Юске, знавшие Шина на порядок лучше него, тоже были в растерянности.

— Не думаю, — медленно ответил на предположение Джона, устало потерев шею. — В последнее время, — а точнее почти год, — мы общались довольно плотно… И Шин не был похож на того, кто может вот так внезапно исчезнуть ради минутных развлечений.

В карих глазах Джона так и читалось ироничное «довольно плотно, и что ты имеешь под этим ввиду?», но, слава Богам, он удержался от комментариев или вопросов, а просто понимающе хмыкнул, сделав одному ему известные выводы, и почему-то Джексон не сомневался, выводы эти были верными.

— Джексон прав, — Юске, наконец, подал голос, почесывая бока лениво развалившейся у него на коленях (к вящему удивлению хозяина) Водке. — Это не похоже на очередной загул, совсем нет, — Юске говорил уверенно, потому что тоже знал правду: вряд ли бы любящий Джексона Шин стал вдруг скакать из койки в койку, он вообще сильно изменился за прошедший год, причем в лучшую сторону. И бросив на Джексона короткий взгляд из-под упавшей на глаза челки, Юске прекрасно понял, кому нужно было сказать за это спасибо. Он и скажет, обязательно, но только после того, как они найдут Шина.

— Но последние недели две поведение Шина было довольно странным, — Джон встрепенулся и вопросительно посмотрел на Юске, который задумчиво чесал бровь. — Он переоформил документы клуба на меня, да еще эта просьба… — Юске на мгновение замялся под напряженными взглядами собеседников, — чтобы Джексона круглосуточно охраняли.

— Правда, охранники вышли так себе, — Джексон скептически фыркнул и засунул руки в карманы брюк, чтобы унять внезапно возникшую дрожь в пальцах. Насколько же все должно было быть плохо, если Шин вдруг озаботился его, Джексона, безопасностью?! Да и при чем он вообще к делам Шина, если их не связывало ничего, кроме секса. О чувствах Джексон сейчас не думал, потому что они имели тенденцию все портить, когда возникали в самый неожиданный момент.

— Даже так, значит, — тяжелый взгляд Джона уперся прямо в Джексона, но тот на удивление спокойно его выдержал, лишь рассеянно пожал плечами в ответ. Вопрос их с Джоном интересовал один и тот же: где Шин?

— Не думаю, что это как-то связанно с клубом, — Джексон облокотился бедром о стол и покачал головой. — Я помню, как в одну из наших последних встреч, недели две назад, Шина постоянно доставал менеджер. Настолько сильно, что тот вырубил телефон. Может, он даст нам хоть какую-то зацепку?

— Возможно, — Джон хлопнул себя по коленям и поднялся. Он услышал и увидел достаточно, но на часах было далеко за полночь, они все хотели спать, а на Джексона так вообще было страшно смотреть — когда тот в последний раз нормально высыпался? В прошлой жизни? Сейчас они все равно ничего придумать не смогут, только лишние нервы потратят. — Не зря говорят, что утро вечера мудренее. Встретимся завтра, когда вы оба выспитесь, и решим, что делать, — он кинул странный взгляд на Джексона и добавил: — Можно здесь. Ты же не будешь против?

— Да ради Бога, — Джексон усмехнулся, широким жестом обводя свои хоромы, размерам которых Джон бы когда-нибудь и удивился, если бы не был так загружен мыслями о том, из какой задницы на этот раз придется вытаскивать Шина. И, главное, какое ко всему этому отношение имеет Джексон.

— Тогда до завтра. Точнее, до сегодня. Идем, Юске, у твоей дамы другой кавалер, — Джон со смешком кивнул в сторону блаженно дремлющей на чужих коленях собаки и направился к выходу. Юске, как бы ни жаль тому было тревожить уснувшую Водку, поспешил за ним, оставляя ее хозяина наедине с его горькими и беспокойными мыслями. Эх, если бы Шин сейчас видел Джексона, то понял, насколько сильно ошибался, думая, что безразличен ему. Хотя в одном бывший босс был прав — они с Джексоном явно не друзья, их связь намного крепче.

***

Уже в лифте Джон решительно развернулся к Юске и внимательно посмотрел на него.

— Сдается мне, ты знаешь гораздо больше, чем говоришь, — он хмыкнул, заметив, как дернулся уголок губ Юске, выдавая его нервозность. Но давить не стал. Юске он доверял, как себе, а если друг молчит, то на это есть причины. Что-то важное в такой ситуации он бы не стал скрывать.

Юске не ответил, только опустил голову и громко зевнул.

— Ты прав, но лучше поговорим, когда глаза не будут слипаться.

Джон Такаяма и Алекс Сато

Матрас прогнулся под чужим весом, и Алекс мгновенно распахнул ресницы, тут же разворачиваясь к опустившемуся рядом Джону. Кажется, ему даже удалось ненадолго задремать, уняв пришедшее после ухода любимого волнение, но сейчас это было не важно.

— Я тебя разбудил? — Джон виновато коснулся большим пальцем его щеки, на что Алекс отрицательно мотнул головой и пододвинулся ближе. За окном начинало светать, и послышалось суетливое щебетание рассветных птиц. Все-таки в жизни за городом есть свои прелести.

— Как все прошло?

— Даже не знаю, — Джон вздохнул и перевернулся на спину, увлекая Алекса за собой так, что голова того опустилась на теплое плечо. — Масштабы задницы, в которую угодил Шин, еще неизвестны, но думаю, там ничего хорошего.

Почему-то Алекс в этом не сомневался, и ему определенно не нравилось, что в их размеренную, наконец, ставшую спокойной жизнь вновь вмешиваются призраки прошлого. Больше всего на свете он боялся потерять Джона, а проблемы Шина, возникшие так внезапно, всегда означали риск для его собственного счастья. Но Алекс понимал, что Джон был чуть ли не единственным, кто мог действительно помочь. Иначе бы Джексон к нему не обратился. Кстати, про Джексона…

— А твой дружок не на шутку взволнован, — Алекс приподнял голову, с удивлением посмотрев на Джона, который словно мысли его прочитал, — я думал, что буду последним человеком на земле, которого он попросит помочь…

— А в итоге оказался первым, — палец Алекса провел по краю татуировки, царапая темный контур, а Джон накрыл его руку своей и прижал к груди.

— Мне кажется, что их связывает отнюдь не только смерть Андо. Джексон сказал, что они «плотно общались» последнее время.

— И под «плотно общались» ты имеешь ввиду более тесные отношения, чем предполагает даже дружба? — Алекс тихо усмехнулся, сам не веря своему предположению, но зная Джексона… Он вполне мог быть прав. С его друга станется увлечься таким, как Шин, и если все настолько серьезно, то неудивительно, что Джексон переживает.

— В обед мы снова встречаемся, — Джон уткнулся носом в темную макушку Алекса и прикрыл глаза. — Хочешь, поехали со мной?

— Хочу, — пока позволяет ситуация и сам Джон, Алекс не намерен оставлять его наедине с чужими проблемами, насколько опасными бы они не были.

Шин

— Почему ты не ешь? — Томпсон восседал за большим обеденным столом в просторной гостиной своего загородного дома, пока немногочисленная прислуга незаметно заботилась о том, чтобы его бокал был всегда полон, а грязные столовые приборы вовремя убраны с глаз долой.

— Нет аппетита, — коротко ответил ему сложивший на коленях руки Шин. Возможности незаметно стащить элементарно нож для нарезки стейка, и той, у него в результате не оказалось, потому как за каждый действием Ямамото внимательно следили зоркие глаза личной охраны Аарона. Пара парней всегда были с ним в одной комнате, занимали незаметное расположение у стен и сосредоточенно подмечали каждое действие гостя своего босса. И это чертовски раздражало. Шин начинал порядком нервничать, хоть и не показывал этого другим, внешне он оставался совершенно спокойным, а внутри весь был словно на иголках. Что, если у него не получится? Что тогда? Образ Джексона постоянно стоял у него перед глазами. Как же это жестоко, снова отобрать у него всё, когда он только начал чувствовать себя по-настоящему счастливым. И пусть бы эта любовь оставалась безответной, ему бы хватило просто быть рядом с этим чертовски уверенным в себе и привлекательным мужчиной, который, сам того не зная и, вероятнее всего, даже не желая, украл его сердце. В груди что-то болезненно сжималось каждый раз, когда в голове прокручивались воспоминания тех дней, что они провели вместе. Так мало, так несправедливо мало времени было у них на то, чтобы насладиться друг другом. Если бы Шин только знал о том, что может произойти раньше, то он бы обязательно всё сделал по-другому. Возможно, даже признался бы Джексону в чувствах на свой страх и риск, но теперь у него больше нет такой возможности. Шин сглотнул. В горле пересохло, и он взял в руки высокий стакан с водой, чтобы проглотить вместе с прозрачной живительной жидкостью все свои сожаления, ведь сейчас они ему ничем не помогут.

Томпсон отложил столовые приборы и промокнул губы салфеткой. Есть в одиночестве ему не доставляло никакого удовольствия. Но насильно запихивать деликатесы от французского шеф-повара в горло красавца напротив желания тоже не было. Если уж Шину так сильно нужно показать Аарону недовольство своим положением, он не станет его останавливать. В конце-концов, это не у Томпсона потом желудок от голода сводить будет.

— Как хочешь, — он бросил салфетку поверх пустой тарелки и поднес к губам бокал вина. Выпил содержимое в три больших глотка, совершенно не наслаждаясь вкусом изысканного и дорогого напитка. Несмотря на внешнюю холодность, Аарон на самом деле был не на шутку раздражен. И все его недовольство неприкрыто читалось в блестящих металлом стали серых глазах.

— Раз ты не голоден, то мы можем перейти к десерту. Пойдем, — Томпсон поднялся из-за стола и повернулся к двери, даже не сомневаясь в том, что Шин последует за ним.

«Десерту? Ублюдок…»

Шин упрямо поджал губы, но всё-таки покинул своё место и отправился за удаляющимся мужчиной. От его слуха не скрылось и то, что охрана Аарона молчаливо шагала им в след. А ведь он рассчитывал, что хотя бы здесь у него окажется больше возможности для свободных маневров. И когда перед Шином открылась дверь хозяйской спальни, он еле сдержался от острого желания попятиться назад.

— Проходи, чего стоишь? — насмешливо бросил ему Томпсон и жестом руки пригласил пройти в комнату. — А вы, ребята, свободны на сегодня.

Шин напрягся и слегка склонил голову набок, стоя спиной к говорившему и выжидая, пока Аарон закроет перед носом своей охраны массивные двери. Неужели это и есть тот самый шанс? Мысли лихорадочно крутились в его голове, и глаза спешно пробежались по комнате в поисках того, что могло бы ему пригодиться. Но, к своему великому сожалению, ничего, кроме торшера у высокого кресла в углу, он не обнаружил. Сзади послышались тяжелые приближающиеся шаги, и по спине Шина пробежался холодок. Ещё никогда ожидание чужих прикосновений не вызывало в нем столько отвращения, но чужая грудь уже коснулась его спины, а крепко прижавшийся к заднице пах недвусмысленно намекал, на какое продолжение банкета рассчитывал мужчина, чьей смерти Шин сейчас желал больше всего.

— Тебе же не впервой быть снизу? — хрипло спросил Аарон, склонившись над ухом Шина. — Я всегда завидовал Андо, которому удалось первым попробовать тебя.

Чужие пальцы легли на горло Шина и крепко сомкнулись, болезненно сжимая в удушающей пытке. Шин жадно втянул носом воздух и запрокинул голову, касаясь затылком плеча Томпсона. Если тот ждал от него мольбы о пощаде или стоны наслаждения, то их не будет. Шин плотно сжал зубы, играя желваками и не мигая смотря в потолок над головой.

— Кто бы мог подумать, что Шин Ямамото будет таким покорным в моих руках? — довольно улыбнулся Аарон. — Наверное, после мне нужно будет поблагодарить за это твоего Джексона, как думаешь? — не унимался он, откровенно наслаждаясь тем, как лицо Шина незамедлительно побледнело от одного только упоминания Ямато.

— Я убью тебя… — прошипел Шин сквозь зубы, — если ты хотя бы ещё раз произнесешь его имя.

Громкий смех за спиной говорил яснее слов о том, что реакция Шина для Аарона была вполне ожидаема и предсказуема. Конченный ублюдок находил какое-то особое садистское удовольствие в том, чтобы давить на самое больное. Возможно, он уже понял, что его влажным мечтам о смотрящего на него щенячьими глазами Ямамото не судьба стать когда-либо явью? И, таким образом, он отыгрывается за своё уязвленное поведением Шина самолюбие? Всё же по Шину даже невооруженным глазом было всегда понятно, что из него никогда не получится преданного пса. Такие, как он скорее умрут, чем превратятся в чьего-то домашнего питомца. И как бы всё стало сразу легче, если бы он всё-таки набрался смелости и пустил себе пулю в лоб вместо того, чтобы силиться что-то изменить и до последнего надеяться, что у него что-то из этого получится. Стал бы Джексон тосковать по нему? Или забыл бы на следующий день?

Шин прикрыл глаза, мысленно снова обращаясь к образу мужчины, которого так сильно успел полюбить. Даже если каким-то чудом ему удастся избавиться от Томпсона, Шин был почему-то уверен, что Джексон никогда его не простит, если узнает, какими способами была устранена эта внезапно нависшая над ними угроза. Чем бы в итоге не окончилась эта история, он уже заведомо был в проигрыше, но как бы сильно он об этом не сожалел, если бы ему пришлось, Шин бы повторил всё это снова.

— Скажи мне, чего ты хочешь? И я исполню твои желания…

Аарона не пришлось просить дважды. Перечень желаемого уже давно созрел в его голове, и, признаться, он уже порядком устал предаваться одним лишь фантазиям.

— Сними одежду, хочу увидеть твою татуировку, — приказал Шину Томпсон и отступил на шаг, попутно расстегивая пуговицы на собственной рубашке. Наблюдать за избавляющимся от вещей парнем было особым удовольствием, которое планомерно распаляло в нем страстное желание обладать этим молодым и красивым телом. Приближаясь спиной к креслу, чтобы усесться в него, и принимая уже такую привычную позу, Аарон продолжал непрестанно смотреть на подчинившегося его воле дракона, утерявшего всю свою ярость и силу. А когда Шин оказался совершенно нагой и повернулся к нему спиной, расправляя широкие плечи и напрягая скользящие под кожей от каждого движения упругие мышцы, чернильные рисунки на его теле ожили, и от восхищения увиденным у Томпсона перехватило дыхание. Он ещё никогда не видел никого, прекраснее и желаннее стоящего перед ним мужчины, будто созданного для того, чтобы пробуждать в других похоть и страсть.

— А теперь, иди ко мне…

========== Часть 13 ==========

Джексон

«Ну, здрасьте».

— Проходите, — Джексон равнодушно кивнул в глубь квартиры, приглашая своих гостей войти.

Он бы соврал, если бы сказал, что удивился, увидев перед собой Алекса, после того, как открыл дверь. То, что он приедет вместе с Джоном было так же очевидно, как и то, что снег идет зимой, а дважды два — четыре. Впрочем, присутствие друга его совсем не напрягало, а, наоборот, странным образом успокаивало, особенно после того, как Алекс, приветливо поздоровавшись, мимолетно коснулся пальцами его плеча — эдакий ненавязчивый жест поддержки, потому что в глянувших на Джексона голубых глазах отразилось мягкое понимание и ни тени насмешки. Уж кто, кто, а Алекс прекрасно знал, насколько тяжело бывает, когда переживания за дорогого человека снедают душу. И вот, наблюдая за тем, как тот спокойно проходит по коридору, а за ним молчаливой тенью следует Джон, Джексон зачем-то вспомнил, как в первый и последний раз пришел на «могилу» Алекса. И какие чувства испытал в тот момент, с горечью созерцая бездушный серый камень, на котором было выгравировано имя того, кого он когда-то любил. Но самым удивительно в этом некстати возникшем флешбеке оказалось то, что Джексон вдруг отчетливо понял — боль, что он ощутил, узнав о смерти Алекса, не пойдет ни в какое сравнение даже с мыслями о том, что он может потерять Шина. Для него это, кажется, был предел. А ведь всего-то прошло каких-то полтора дня, чтобы он настолько сильно беспокоился, только вот унять взбунтовавшуюся интуицию не удавалось: все нутро разрывалось от подсознательной тревоги и предчувствия чего-то страшного. И это у человека, привыкшего на все трудности в жизни смотреть с улыбкой.

Джексон захлопнул дверь, лениво растрепал волосы на затылке и прошлепал босыми ногами за визитерами, обнаружив их в гостиной. Алекс, присев на колени, с умилением рассматривал прыгающую перед ним с явными намерениями лизнуть в лицо Водку, а Джон, устроившись на диване, с не меньшим умилением — их обоих, и эта такая умиротворенная картина никак не вязалась с реальностью, в которую им было необходимо окунуться.

— Будете кофе? — сам Джексон, практически не спавший, выпил уже несколько чашек, но все было зазря — кофеин давно перестал на него действовать.

Джон молча кивнул, продолжая наблюдать за играми Алекса и Джексоновой собачонки, и даже не замечал, насколько нежным был его взгляд в этот момент. На зависть одному зеленоглазому страдальцу, не имеющего понятия, где пропадает его собственная любовь.

— Да, спасибо, — Алекс поднялся на ноги и коротко улыбнулся, — а кто твоя чудная соседка? Вот уж не думал, что ты любишь собак, — он громко чихнул, а потом еще раз, и утер вмиг покрасневший нос рукой. Алекс собак тоже любил, но их ненавидела его аллергия на шерсть, правда, ради такой смешной прелестницы, как питомица Джексона, он мог бы потерпеть.

— Ее зовут Водка, и когда-нибудь я поведаю тебе удивительную историю нашего знакомства, — даже будучи в столь отвратительном состоянии Джексон все равно умудрялся шутить. Этот изумительный оптимизм всегда поражал Алекса, но все же он не удержался и, забирая из рук Джексона чашку с кофе, участливо спросил:

— Когда ты нормально спал? — вчера Джон сказал, что Джексон был встревожен не на шутку, но видя его перед собой воочию, Алекс понял, что его любимый слегка приукрасил картину. Джексон был похож на демона преисподней, очень уставшего демона: под глазами залегли глубокие тени, лицо бледное, волосы взлохмачены, а взгляд, обычно искрящийся весельем, теперь давил мутной тяжестью.

— Ты все равно не поверишь, если скажу, — хотя по правде Джексон и сам не помнил, когда же. Не в этой жизни точно. Он спрятал грустную усмешку за глотком кофе и отвернулся, задумавшись о том, в какой момент его жизнь свернула не туда. В момент встречи с Шином или в тот, когда он решил рискнуть своей компанией? Это были риторические вопросы, потому что винить в собственных проблемах (в том числе и с хронической усталостью) ему было некого, кроме себя. Не пусти Джексон под откос дело жизни своего отца и его наследие, так бережно переданное ему в надежде преумножить достигнутый успех, возможно, он бы чувствовал себя лучше, если бы не отдавал все силы на то, чтобы избавить компанию от нависшей угрозы. Его силы делились ровно пополам: первая часть шла на благо работе, вторая — было отдана целиком и полностью Шину.

Раздался пронзительный звон у входной двери, Водка подпрыгнула, едва не перекувырнувшись на месте, и громко залаяла, а Джексон меланхолично побрел открывать. Единственный, кого они ждали в это время был припозднившийся Юске, и именно он стоял на пороге, когда двери перед ним резко распахнулись.

Ворвавшись внутрь, как ураган, Юске немедленно опрокинул в себя оставленную на столе Джексоном чашку с кофе, буркнул, что кофе в обед надо пить с коньяком, и, наконец, с торжественной обреченностью выдал:

— Автомобиль Шина до сих пор у его дома. Он не появился там с позавчерашнего дня. И в клубе тоже, мне бы уже доложили, — Юске с отчаянием зарылся пятерней в волосы и плюхнулся на диван между Алексом и Джоном. — И все звонки переходят теперь в режим голосовой почты. Я поспрашивал у некоторых наших знакомых, кого успел выцепить с утра — никто не видел его уже больше трех дней. Джон! Что делать-то?! — и Юске нервно вцепился в руку Джона, заставив того с трудом не расплескать обжигающий кофе себе и Юске на колени.

— Во-первых, успокоиться, — как же поразительно ровно и даже мягко прозвучал голос Алекса, когда тот аккуратно отцепил Юске от Джона, и вручил ему вертлявый пушистый клубок, что минутой раньше запрыгнул к нему на колени. Если бы не свербящий нос и лезущие наружу чихи, Алекс бы не отказал себе в удовольствии потискать щенка, но пусть уж лучше Юске займет чем-то руки — так будет гораздо безопаснее для всех.

— А во-вторых, начать, наконец, думать головой, — чуть ли не впервые за их встречу подавший голос Джон заставил всех обернуться в свой сторону. Он резко поднялся и, подойдя к раковине, чтобы убрать пустую чашку, обратился к задумчиво разглядывающему ногти Джексону:

— Ты, кажется, вчера упомянул, что менеджер Шина в последнее время доставал его. Есть его номер?

— Да. Но он тоже не отвечает на звонки, я набирал его несколько раз утром, — Джексон покачал головой, устало вздохнув, и уперся затылком о стену, возле которой до сих пор стоял.

— Он же моделью работать начал? — Джон едва заметно усмехнулся, по его тону трудно было понять, одобряет от новое увлечение друга или не очень, и продолжил. — Можем, сперва наведаться в его агентство.

Шин

Голова горела огнём и словно раскалывалась пополам от дичайшей боли, от которой Шина мутило и хотелось блевать. Обжигающая агония окутывала всё его тело, разливаясь мучительными и пронзительными импульсами по мускулам и костям. Сознание медленно возвращалось к нему, делая муки всё более осознанными и отчетливыми, чем когда он был в блаженном забытье. Трудно. Почему так трудно и больно дышать? Будто ему приходится бороться за каждый свой вдох. Хриплые звуки из горла срывались с губ вместе с окрашенной красным пузырящейся кровавой слюной. Наверняка сломанным ребром пробито лёгкое. Плохо дело… Шин попытался улыбнуться всей абсурдности и обреченности ситуации, в которой оказался по собственной же воле, но тут же зашелся громким кашлем.

— Пришел в себя? Хорошо, твоя смерть пока ещё не входит в мои планы.

Шин не в силах был открыть глаза, но он узнал голос Аарона, находящегося где-то поблизости. Память медленно начала возвращаться, и картинки прошлой ночи одна за другой воссоздавали в его голове хронологию случившегося. Кажется, они с Томпсоном занимались сексом, пока тот не выдохся, и это была очень длинная ночь. А потом… Томпсон первым отправился принять душ, после него в ванную пошел и Шин. Там он тоже ничего подходящего для роли оборонительного орудия не нашел, кроме небольшого зеркала, использующегося для бритья. Шин помнил, как завернул его в полотенце и разбил, чтобы взять с собой в спальню самый большой из осколков. По возвращению к курящему в постели Аарону, он подошел к нему медленно, ничем не выражая своих намерений, а когда опустился коленом на матрас рядом и наклонился к мужчине, тот даже, кажется, подумал, что Шин собрался его поцеловать. Но нет. Резкий взмах руки с зажатым в ладони осколком был прицельно точно направлен в чужое горло. Он хотел вспороть ему сонную артерию, но у Томпсона оказалась очень быстрая реакция, и осколок засел у того в руке. А потом Аарон подскочил с кровати, оттолкнув Шина с силой так, что тот приземлился на пол, и началась борьба. Один удар за другим, ладонь Шина саднило от пореза, оставленного ему осколком, но он крепко сжимал кулаки, когда со всего размаха бил в челюсть противника, в солнечное сплетение, по почкам. Он сделал Томпсону подсечку, и тот, потеряв равновесие, упал. Ошибкой Шина было замедлиться, потому что противник его тоже оказался не так плох в ближнем бою, и очень скоро Шин так же лежал на лопатках, растянувшись по полу. На него посыпался град разгневанных ударов взбешенного внезапным нападением Томпсона. Прилично досталось голове, когда мужчина, ухватив Шина за волосы, несколько раз приложил его затылком об пол. А дальше всё как в тумане, но одно Шин помнил точно, подняться на ноги он больше не смог.

— Выглядишь отвратительно, — с издёвкой в голосе констатировал Аарон, стоя над пришедшем в себя после несколько часов отключки Шином. Рука мужчины уже была перебинтована, а сам он был полностью одет. В открытых дверях спальни стояла охрана, в ожидании новых приказов от босса. — Я старался бить так, что бы не оставить видимых повреждений, но, судя по всему, пару рёбер тебе сломал, — он был всё ещё зол, и если бы Шин сейчас мог открыть глаза, то он бы обязательно увидел во взгляде Томпсона неудержимое желание причинить ему как можно больше боли в будущем. — Вызовите врача, пусть осмотрит его и приведёт в порядок, — бросил он, уже обращаясь к своим людям. — Не хочу, чтобы он подох раньше времени, я ещё с ним не закончил…

Шин услышал приближающиеся шаги. Аарон подошел ближе и опустился на корточки, чтобы, взяв Шина за подбородок, развернуть к себе его залитое кровью лицо.

— Мне стоит сфотографировать это и отправить твоему дружку. Когда я доберусь до него, поверь мне, Джексон Ямато будет выглядеть не лучше, потому что нашему с тобой соглашению пришел конец, — Томпсон отдернул руку от перепачканного кровью лица и выпрямился. — Заприте его в одной из гостевых комнат, а тут пусть приберутся. И скажите водителю, что я сейчас спущусь.

— Да, сэр, — отозвался один из охранников ему в ответ.

Мысленно Шин тонул в охватившем его страхе. Он не мог кричать вслух, все его попытки протолкнуть через горло хотя бы один звук обрывались полной неудачей. Но его сердце и душа терзались немыми криками отчаяния. А после неуклюжей попытки перевернуться на бок Шин и вовсе снова потерял сознание.

Джон Такаяма

Вчетвером они приехали к зданию модельного агентства, с которым работал Шин. Их сопровождало ещё два джипа с вооруженной охраной, которая осталась ждать дальнейших указаний в машине, пока Джон, Алекс, Юске и Джексон отправились на поиски Майкла Торва.

— Это единственная зацепка… — беспокойно топчась на месте, бормотал Юске, пока вся их бравая компания поднималась в кабине лифта на двадцать пятый этаж. — Что, если не получится? Понятия не имею, где его искать дальше…

— Получится, — уверено ответил Джон и сложил руки за спиной: запястье тут же обхватили тонкие пальцы Алекса. Он давал ему понять через прикосновение, что поддерживает его и тоже верит в то, что Шин очень скоро найдётся. Джексон же был бледный, как смерть, и почти всё время молчал, что по пути в агентство в машине, что сейчас в лифте.

— Если не захочет сотрудничать? Действуем по старой схеме? — Юске поднял глаза на невозмутимое лицо Джона.

— Да, добрый/плохой коп, — кивнул ему Пёс. — Всегда работает.

Алекс удивленно вскинул бровь, а Джон наклонился, чтобы сказать ему на ухо:

— Держись, пожалуйста, позади и заранее прости за то, что ты можешь увидеть.

— Не волнуйся на мой счет, — так же тихо ответил ему любимый. Алекс прекрасно понимал, что для достижения цели друзья Шина пойдут на любые крайности, хотя, что кривить душой, видеть Джона с этой его гангстерской стороны ему не особо хотелось.

Нужный кабинет нашелся быстро, и, миновав стол с секретарем, они завалились без разрешения к тому самому менеджеру Майклу, который от удивления даже очки потерял.

— Что? Кто вы такие? Что вам нужно? Предупреждаю, я охрану вызову! — запричитал Майкл, когда его глаза выхватили из стройного ряда мужчин внушительный силуэт Джона Такаямы, который, уже будучи в образе, прямо-таки с первого взгляда пугал своей яростной и брутальной внешностью.

Юске взял на себя роль позитивно настроенного переговорщика и первым принялся отвечать на поставленные вопросы:

— Мы друзья Шина, — мягко начал он, сопроводив свою реплику располагающей широкой улыбкой. — Дело в том, что уже некоторое время он не выходит на связь, а нам известно, что между вами был какой-то конфликт по поводу встречи, на которую Шин не явился около трех недель назад.

Менеджер покраснел и забегал глазками, явно озадачившись данной информацией.

— Конфликт был улажен, и встреча состоялась, но позже. Что бы там ни произошло, к агентству это не имеет никакого отношения.

Где-то справа от Юске Джексон шумно вобрал носом воздух и крепко сжал кулаки.

— Вы не могли бы сказать нам, с кем именно была встреча у Шина? — Юске сделал шаг вперёд, предупреждая всякие реакции, которые бы сейчас могли помешать переговорам.

— Нет, — быстро выпалил Майкл, — это конфиденциальная информация.

— Кто это был? — металлом в голосе прозвучал вопрос Джона.

— Ничем не могу вам помочь, — было заметно, что мужчина, внешне походивший на испуганного поросенка, был озадачен не столько секретностью данной информации, которую по протоколу не мог раскрыть, но и тем, что опасался последствий со стороны того, с кем у Шина была назначена встреча.

Джон сделал несколько широких шагов в сторону Майкла и уверенным движением схватил его за шиворот, чтобы тут же впечатать одутловатое и побелевшее от испуга лицо в клавиатуру на столе. Пальцами второй руки он крепко сжал чужую кисть, чтобы вывернуть руку назад в достаточно болезненной и неудобной позе.

— Я спрошу только ещё один раз, — Джон наклонился и чуть ли не прорычал это мужчине на ухо. — И если после этого я не услышу ответ на свой вопрос, то я начну ломать тебе пальцы по одному, пока не сломаю их все, а после перейду к запястьям, и ты очень долгое время не сможешь воспользоваться своими руками по назначению.

Испуганный менеджер взвизгнул от боли в руке и во вжатой в кнопки клавиатуры покрасневшей щеке.

— С кем встречался Шин?

— Н-н-н… Ты гангстер что ли? Ай-ай-ай!!! Уберите от меня этого сумасшедшего! — заверещал Майкл, надеясь на сострадание наблюдающих за всем Юске, Алекса и Джексона, но не тут то было.

— Он, правда, это сделает, — подал голос Юске. — Так что лучше тебе всё сказать.

— Ладно-ладно! — закричал менеджер, брызжа слюной. — Это был Томпсон! Чертов Аарон Томпсон, директор NN-групп. Они были знакомы с Шином ещё до встречи, которую я им организовал, это всё, что я знаю! Отпусти меня!

Джон и так больше не собирался никого держать, потому как его руки сами разомкнулись, стоило услышать знакомое имя. Он выпрямился во всю величину своего роста и повернулся к Юске, который смотрел на него таким же удивленным и испуганным взглядом, какой сейчас был и у него самого.

— Чёрт… сукин сын… — выругался побледневший Джон и сделал шаг назад.

========== Часть 14 ==========

Джексон

Офис модельного агентства они покинули в том же молчании, в каком и вошли туда. Джексону категорически не нравилось то, как потяжелела атмосфера, стоило Джону и Юске услышать, с кем именно встречался Шин, и кто, без сомнения, был виноват в его пропаже. Имя Аарона Томпсона Джексону не говорило ровным счетом ничего, но было смутно знакомо, хотя с людьми подобного толка его давно ничего не связывало, кроме не унимающегося наследия приснопамятного дядюшки, чтоб ему там икалось. А от того, как всю дорогу до машины хмурился Джон и нервно кусал губы Юске, у Джексона закралось нехорошее предчувствие, что упомянутый Томпсон был ничуть не лучше Андо, если не хуже. Черт, и как Шин смог опять вляпаться в такое дерьмо?

Внезапно раздалась отвратительно веселая мелодия, и Юске, ойкнув от неожиданности, полез за телефоном. По мере того, как он получал информацию, лицо его приобретало все более встревоженное выражение, причем смотрел он в этот момент только на Джексона, от чего последний был совсем не в восторге, чувствуя, что это только начало пиздеца.

— Вот же блядство, — а Джон, кажется, и без слов понял, что произошло, потому что совсем не удивился, когда Юске, отключившись, негромко процедил:

— Этот ублюдок решил пойти ва-банк, — он с чувством сплюнул под ноги и в который раз растрепал свою многострадальную шевелюру.

— А Шин?

— Пока неизвестно, но… — Юске вновь странно посмотрел на Джексона и вздохнул, — у тебя дома были гости.

— Гости? — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно имелось в виду. Джексон громко выругался и решительно распахнул дверцу машины, садясь за руль. — И что вы встали? Поехали уже.

— Может тебе не стоит… — что именно не стоит, Алекс, хотевший успокоить друга, не договорил, потому что тот завел двигатель с явным намерением как можно быстрее рвануть с места. Джон положил ладонь любимому на плечо, останавливая, и отрицательно покачал головой. В конце концов, то был дом Джексона и приходили по его душу, он имеет полное право злиться и хотеть разобраться. А что делать дальше, они решат на месте.

— Юске, попроси своих ребят дождаться нас, пусть пока ничего не трогают.

***

Неожиданные «гости» Джексона волновали в последнюю очередь, как и непосредственно нависшая угроза его собственной жизни. Больше всего он переживал за оставленную дома собачонку, которая была еще слишком мелкой для подобных стрессов. Хотя вряд ли кто-то, без разницы животное или человек, будет когда-то готов к визиту наемных убийц.

— Водка! — с безразличным отвращением перескочив через валяющихся у порога бесформенной кучей неудавшихся палачей, Джексон ворвался в квартиру, бешено оглядываясь в поисках своей любимицы. Оная обнаружилась у одного из парней, оставленных Юске вроде как на всякий случай присматривать за квартирой Джексона, но, как оказалось, случай себя оправдал. Услышав обеспокоенный голос хозяина, Водка тут же сорвалась с чужих рук и, громко лая, бросилась к Джексону, стремительно подхватившему ее и прижавшему к себе. Наверное, со стороны он выглядел довольно глупо: взрослый серьезный мужик, а так трепетно обнимает безродную собачонку. Но вошедшие следом Джон, Алекс и Юске ничего не сказали, молча наблюдая за тем, как Джексон чмокает пушистую мордочку, но каждый про себя подумал, что испытываемое тем напряжение когда-нибудь должно найти себе выход.

— Мы ничего не трогали, как вы и просили, босс, — приютивший Водку парень кивнул в сторону пары трупов, украшавших собой коридор.

— Хорошо, — Юске брезгливо толкнул чью-то бездыханную тушу и присел рядом на корточки, внимательно рассматривая недо-киллеров. Что ж, его ребята в этот раз сработали хорошо, только вот…

— Вы что, совсем дебильные? — откуда-то сверху послышался холодный, звенящий от раздражения голос Джексона, который, подойдя ближе, являл собой весьма впечатляющую картину: бледный, как полотно, только глаза яростно сверкают, а зрачки сузились, черты лица заострились, придавая ему еще больше сходства с сердитым котом. Водка, мелко подрагивая, все еще сидела у него на руках, и, кажется, хозяин не собирался ее отпускать. Юске с непониманием глянул на Джексона и хотел было возмутиться, откуда у него такие мысли, как тот продолжил:

— Так трудно было оставить их в живых, чтобы потом допросить? Они ведь могли знать, где эта мразь держит Шина, — Джексон и сам не понимал, зачем сейчас сорвался, и откуда в нем столько злости, хотя она-то как раз и была очевидна, слишком много стресса за последние два дня. Поэтому он медленно прикрыл глаза, пытаясь вернуть себе хоть какое-то подобие равновесия.

— Простите, босс, — второй парень, молчавший до этого, как-то стушевался и виновато опустил глаза, — все произошло слишком быстро. Они ворвались внезапно, ну а мы…

— Ладно, — Джон, остававшийся удивительно спокойным, тяжело вздохнул и, наклонившись, рассмотрел татуировку на руке одного из убийц. Такой рисунок был ему хорошо знаком, и, к сожалению, радости это не приносило. — Джексон, конечно, прав, но что сделано, то сделано, а время вспять не повернешь.

И очень жаль. Была бы у Джексона возможность, он бы вернулся назад, недели на две раньше, рассказал Шину о своих чувствах и запретил предпринимать что-либо без его ведома. Интересно, если бы Шин узнал, как сильно Джексон любит его, то оставил бы все, как есть, продолжив и дальше решать проблемы в одиночку? На этот вопрос у Джексона не было ответа. Как не было больше сил бороться с охватывающим его отчаянием. Если человек, которому Шин перешел дорогу, решил избавиться от него, Джексона, то что же с самим Шином? Услужливое воображение тут же рисовало картины, одна ужаснее другой, а Джексон уже не сопротивлялся ледяному, острому, как лезвие бритвы, страху, кромсающему его сердце. Он не мог думать ни о чем, кроме того, где Шин и в порядке ли он. Запоздало пришла мысль, как очень удачно сложилось, что мать и Эва улетели на днях в Японию и не имеют никакого отношения к царящему сейчас кошмару.

— Джексон, — на плечо легла теплая ладонь Алекса, заставив Джексона вздрогнуть и обернуться: голубые глаза смотрели с тревогой и сочувствием. — Собирайся, сегодня ты останешься у нас.

Джон, услышав предложение Алекса, сначала сделал страшное лицо, а потом махнул рукой, любимый был прав, и оставлять Джексона одного, да еще и в доме, полном чужих вонючих трупов, было плохой идеей, к тому же, вряд ли сейчас для него найдется место безопаснее, чем рядом с ними.

— Никуда я не поеду, — Джексон упрямо поджал губы и развернулся, сбрасывая с себя руку друга. Он не ребенок, чтобы носиться с ним, как с писаной торбой, вполне сможет позаботиться о себе самостоятельно.

— Поедешь, — когда Алекс начинал говорить таким тоном, перечить ему не решался даже Джон. — А вы пока приберитесь здесь, — он с неприязнью мазнул взглядом по бездыханной куче и строго глянул на Джона, который, усмехнувшись, кивнул и бросил:

— Есть, сэр.

— Идем, Джексон, — решительно направившись следом за скрывшимся в сумрачной глубине квартиры другом, Алекс интуитивно пытался догадаться, где у того спальня, чтобы помочь собраться. — Не веди себя, как дитя малое.

Джексон громко фыркнул откуда-то из кухни и демонстративно хлопнул дверцей шкафчика, из которого доставал еду для Водки, а Алекс подумал, что если тот не пойдет по своей воле, придется применить силу.

Спальню он отыскал быстро, а включив свет, невольно охнул: глаза тут же уперлись в висящую на стене фотографию, и как-то сразу все стало на места. Джон был прав в своих подозрениях.

— А, ты уже тут, — с деланным безразличием Джексон переступил порог комнаты за Алексом и проследил за его удивленным взглядом. Что ж, скрывать природу их отношений с Шином давно не было смысла.

— Ты и дальше будешь упрямо отрицать, что вас ничего не связывает? — Алекс цокнул языком и слегка нахмурился, рассматривая донельзя развратный и в тоже время очень красивый (даже он это признавал) снимок.

— Нет, не буду, — Джексон устало опустился на край кровати и спрятал лицо в ладонях. А что ему еще остается? Люди вокруг него не дураки, складывать два и два умеют, поэтому не трудно догадаться, насколько все серьезно между ними, если Шин заранее позаботился об охране Джексона, и эта забота оказалась оправдана, чему свидетельством были два трупа в его прихожей. Не Водку же эти идиоты шли убивать.

— Как же тебя так угораздило? — Алекс присел рядом, участливо коснувшись руки Джексона, и тихо вздохнул. Он даже представить боялся, что творилось сейчас у того внутри, но весь его обреченный, измученный вид говорил сам за себя.

— Не знаю, Алекс. Сначала мы просто спали, а потом… — говорить с кем-то о своих чувствах оказалось не так легко, как принять их. — А потом я понял, что это давно вышло за рамки простого секса.

— И ты… — Алекс не договорил, давая Джексону возможность самому озвучить невысказанную мысль.

— И я в него влюбился. По самое не хочу. Даже с тобой такого не было, — открыв, наконец, лицо, Джексон выпрямился и грустно улыбнулся. — И мне кажется, я точно сдохну, если с ним что-то случится.

А что именно может случиться, никто из них говорить не стал, стараясь отогнать нехорошие, тревожные предположения. Некоторое время они сидели молча, погрузившись каждый в свои мысли, но, наконец, Алекс решительно поднялся и потянул Джексона за собой.

— Все, хватит киснуть, поехали. Давай, собирай свои трусы, носки, Водку, сегодня ты ночуешь у нас.

Джексон вскинул на деловито сующего свой нос в его шкафы Алекса больной взгляд и тяжело встал. Друг дело говорил, ему действительно не стоило оставаться одному. Не только в целях безопасности, а просто потому что одиночество и гнетущее беспокойство за Шина сведут с ума.

— Мы найдем его, Джексон, — Алекс вдруг остановился и подошел к нему, с силой сжав руку. — Обязательно. Ты ведь знаешь Джона, лучше него никто не справится. Все будет в порядке.

Уверенность, с которой говорил Алекс, внушала надежду, что все так и будет, тем более Джексон, отбросив прошлые предрассудки, со всей справедливостью оценил несомненные таланты Джона и понимал, что тот действительно лучший в своем деле, и если он не поможет вытащить Шина, то вряд ли это удастся самому Джексону, как бы отчаянно он этого не желал. Есть в мире вещи, которые самостоятельно не преодолеть, и тогда всемнеобходима поддержка друзей.

Джон и Алекс

— Как Джексон? — опустившись на ручку кресла, в котором Алекс пытался отвлечься за чтением книги, вернувшийся Джон поцеловал того в висок и кивнул в сторону гостевой спальни. Алекс захлопнул книгу и вздохнул, привалившись лбом к теплому плечу. Он напичкал Джексона снотворным, которое осталось еще с тех пор, когда каждую ночь его мучили кошмары, но сомневался, что сон под лекарствами поможет тому справиться с болезненной тревогой.

— Если честно, не знаю, — безусловно Алексу совсем не нравилось то, в какие неприятности их втянуло исчезновение Шина, и он сам не мог не переживать и за Джона, и за Джексона, но смотря сегодня на то, как действует его любимый, он почему-то был уверен, что все разрешится в лучшую сторону. — Спит.

— Хорошо. А его собачонка? — Джон помнил про аллергию Алекса, но тот помахал перед ним пачкой с таблетками и улыбнулся:

— С ним же, а я подготовился. А как вы? Надеюсь, дом Джексона в порядке… Ты же не против, что я забрал его к нам? — Алекс чувствовал вину за то, что так единолично принял это решение, но он наделялся, что Джон правильно поймет его мотивы, поэтому, проведя пальцами по горячей коже на чужой руке до короткого рукава футболки, он внимательно посмотрел в любимое лицо, но Джон ласково ему улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Я бы на твоем месте поступил также, — он зевнул и отклонился назад, упершись задумчивым взглядом в потолок. Нынешний противник был Шину не по зубам, и, с его стороны, было ошибкой так самонадеянно пытаться решить проблему одному. Тем более, когда в дело вмешались чувства — Алекс рассказал о своем разговоре с Джексоном, а Джон додавил Юске, и тот признался, что Шин все это сделал, потому что любит Джексона. Ну и почему у них не все, как у людей?

— Парни Юске проверяют информацию о Томпсоне, у него достаточно недвижимости в собственности, чтобы надежно спрятать кого угодно. Надеюсь, завтра будет хоть какая-то зацепка.

Алекс в ответ молча кивнул и переплел их пальцы, а Джон, поцеловав его в макушку, собрался встать.

— Пойдем спать. Завтра я уеду к Юске, а ты останься с Джексоном, пожалуйста. Не думаю, что сейчас он способен на рациональные решения, — Джон хмыкнул, — а если мы что-то найдем, я позвоню.

Шин

Врач в дом Томпсона приехал очень быстро. Его сразу же провели в комнату, где на большой застеленной кровати лежал всё ещё обнаженный и избитый Шин, небрежно наспех укрытый каким-то пледом, найденным охраной в недрах рядом стоящего шкафа. Никто даже не подумал озаботиться его состоянием или предложить ему помощь, а тем временем он то и дело приходил в себя на короткое время и снова впадал в беспамятство.

— Что с ним? — по округлившемуся взгляду доктора Дженверса сразу было заметно возникшее беспокойство за нового пациента.

— Упал, — коротко ответил один из парней, проведших его в гостевую спальню.

Доктор нахмурился и бросил осуждающий взгляд на подручных Томпсона.

— Ясно с вами всё. Что от меня-то требуется? Он же еле живой, а я не Господь Бог людей воскрешать, ему в больницу надо… — он подошел к кровати и поставил свой кожаный чемоданчик с медицинским оборудованием на рядом стоящую тумбу.

— Вколи ему что-нибудь, чтобы оставался в сознании, не знаю… Дай таблеток каких, чтобы не подох раньше времени.

Ответ охраны заставил доктора почувствовать острый приступ раздражения, который, к его великому сожалению, не имело никакого смысла выплёскивать на этих тупоголовых детин, потому как он уже давно понял, что человеческая жизнь для них ничего не значит, и совести там днём с огнем не сыщешь.

— Его нужно помыть перед осмотром, кровь мешает… Будешь стоять и смотреть или поможешь? — Дженверс скинул с Шина плед, и охранник, мазнув взглядом по голому телу, быстро отвернулся, чтобы покинуть комнату.

— Сам с ним возись, — ответил в дверях, — я постою в коридоре. Всё равно он не в состоянии даже пошевелиться, так что вряд ли навредит тебе, сбежит или ещё что…

Когда за охраной закрылась дверь, Дженверс быстро заскочил в ванную, нашел там чистое полотенце и набрал емкость с теплой водой. Он аккуратно протер лицо Шина, смывая с него кровь, и очистил затылок от запекшейся кровавой корки. Под ней оказался небольшой порез, как если бы этого мужчину ударили головой об какой-нибудь заостренный предмет. Доктор обработал рану и поставил скобы, скрепляющие края разорванной кожи. Дальше он осмотрел последовательно всё остальное тело Шина, прощупывая возможные места повреждений. Определенно было сломано ребро, и в месте, где острый край кости вошел в легкое, кожа приобрела багровый оттенок, расцветая разводами по всему правому боку. С этим он ему тут точно не поможет, нужны хирурги и медицинское оборудование. От неосторожного нажатия пальцев в болезненном месте Шин вздрогнул и застонал, силясь приоткрыть тяжёлые веки.

— Эй, прости, — обратился к нему Дженверс, — я врач, доктор Дженверс Фрай. Мне нужно тебя осмотреть, чтобы понять, как и чем я могу тебе помочь.

Врач? Шин открыл глаза и попытался сфокусировать своё зрение. Всё вокруг было нечетким и нещадно расплывалось, его всё ещё тошнило, и он из последних сил сдерживал в себе желание блевать. Мысли путались. Он вспомнил, о чем говорил ему совсем недавно угрожающий Томпсон, и Шина снова с головой накрыл отчаянный и удушающий страх.

— Джек… сон, — выдавил он побелевшими губами, — Джексон… пре…ду…предить…

— Стоп, посмотри на меня, — Дженверс взял Шина рукой за подбородок и посветил ему в глаза фонариком. — Твою мать, парень, да у тебя сотрясение… Отморозки херовы… — спрятав фонарик, доктор поспешно открыл свой чемодан и достал несколько банок с таблетками. — Сейчас я тебе дам это выпить и временно полегчает, а ну-ка… давай, — он сунул в рот Шину таблетки и поднес к его губам стакан с водой. — Я вколю тебе обезболивающее, но это тоже ненадолго. Я смогу пробыть здесь какое-то время, наверное, — Дженверс озадаченно поскреб пальцем лоб и глянул на наручные часы, — но, что с тобой дальше будет без оказания необходимой медицинской помощи, мне даже представлять не хочется.

Шин, почувствовав чужую беззлобность и откровенную заботу, заметно расслабился в присутствии незнакомца. Он проглотил все таблетки, хоть они и просились потом наружу и позволил сделать себе укол. В путанных мыслях пульсировало навязчивое предположение, что если он постарается как следует, то ему удастся уговорить этого мужчину ему помочь. Нужно было позвонить кому-нибудь, чтобы предупредить о том, что Джексону угрожает опасность. Шину было плевать на своё самочувствие и дальнейшую собственную судьбу, но представлять бездыханное тело любимого человека было настолько физически болезненно, что это чувство затмевало собой всё остальное.

— Лежи смирно, спать нельзя, поэтому не закрывай глаза, — Дженверс заботливо укрыл Шина пледом и присел на матрас рядом. — Как тебя зовут, парень?

— Шин, меня… зовут Шин, — отозвался Ямамото, ощущая воздействие обезболивающего, которое постепенно снимало напряжение по всему телу.

Джон Такаяма

Джон отправился к Юске рано утром. Хакеры, как и обещали, добыли нужную информацию, и теперь все имеющиеся у друзей адреса необходимо было проверить. С тяжелым сердцем Пёс предложил начать со складских помещений. Было тяжело предполагать такое развитие событий, образ мертвого Шина, лежащего где-то на холодном бетонном полу в темноте среди деревянных ящиков и мусора, никак не выходил из головы. Они с Юске могли только догадываться о том, что Томпсон мог не поделить с Шином, но чтобы это ни было, факт того, что Ямамото отказался втягивать в это дело своих друзей, оставило им на душе неприятный осадок. Джон винил себя за то, что слишком отдалился от него, раз Шин в итоге не смог ему довериться, но тут же мысленно вспоминал, что и во времена, когда они были чрезвычайно близки, этот парень всегда решал все свои проблемы в одиночку, отталкивая близких людей. Эта привычка Шина весьма раздражала и бесила Пса, но к сожалению, он ничего не мог с этим поделать.

— Проверили всё, — отчитались ребята Юске, закончив тщательный осмотр последнего склада. — Никого нет.

Юске хлопнул себя по лбу и провел ладонью по лицу, медленно поворачиваясь к Джону и окидывая его растерянным взглядом.

— У меня мороз по коже, я не могу, Джон… — он передёрнул плечами и спрятал руки в карманы ветровки. — Такое ощущение, что события прошлого вновь повторяются. Не хочу найти его мертвым в какой-нибудь канаве.

Джон положил ладонь на плечо друга и крепко его сжал.

— Не думай об этом, я уверен, что всё обойдётся, — он мягко улыбнулся, подбадривая. — Ты же знаешь Шина, он живучий, как собака.

Юске издал нервный смешок и кивнул в ответ.

— Это да, везучий, сукин сын.

— Ладно. Сворачиваемся, ребята! — окрикнул он подручных Юске. — Отправляемся на следующий адрес. По машинам!

Шин

Как и говорил врач, Шину стало немного лучше. Уже утром он выдал ему новую порцию таблеток и вколол очередной укол с противовоспалительным и обезболивающим. Всё это время Дженверс с ним разговаривал, не давая Шину уснуть. Шин отвечал ему в основном односложно, иногда осиливал на несколько слов больше. Ему заметно стало легче разговаривать уже после второго приёма лекарств, да и комната перестала плыть перед глазами.

— Так, парень, я скоро должен буду уйти, — Дженверс закрыл замок на чемодане и опустил его на пол у своих ног. — Возможно, приеду к тебе ещё в течение дня, если… В общем, если меня вызовут.

— Подожди, — пальцы Шина крепко сомкнулись вокруг чужого запястья. — Помоги мне, я… прошу, пожалуйста…

— Нет, Шин, я не могу помочь тебе выбраться отсюда, я же не самоубийца, тут куча охраны, — покачал головой доктор.

— Не это, — Шин сжал его руку сильнее, пытаясь удержать. — Один звонок. Мне нужно… позвонить… Я прошу.

Дженверс задержался взглядом на изможденном и перепуганном лице. Что, в конце-концов, ему сделают, если он даст этому парню свой телефон для звонка? Не убьют же, в самом-то деле.

— Ладно, один звонок, — он достал из заднего кармана брюк мобильный и протянул его Шину. — Только быстро. Кто-нибудь может войти.

Шин поспешно кивнул и схватил дрожащими пальцами телефон. Пальцы плохо слушались, а память его подводила, потому что он не сразу вспомнил нужную последовательность цифр. Но когда ему ответил знакомый голос, Шин буквально физически почувствовал, как огромный камень свалился с его плеч.

— Алло.

— Джон! Джон… я боялся, что… не вспомню твой номер, — Шин облегченно выдохнул и прикрыл глаза.

— Шин? Где ты?!

— Я так облажался… Я так облажался, Джон… — ответил он дрожащим и слабым голосом. — Джексон… Он в опасности, Томпсон… хочет его убить.

— Знаю, он уже пытался, и у него ничего не получилось, — спокойно ответил ему Пёс уверенным и ровным голосом. — С Джексоном и его собачонкой всё в порядке, они в надёжном месте живы и здоровы. Где ты? Я приеду за тобой.

— Я не хочу, чтобы… кто-то ещё пострадал из-за меня, — Шин закусил губу и поморщился. Перспектива, в которой его друзья оказываются в руках разъяренного Томпсона, его совсем не радовала.

— Давай, я сам буду решать из-за кого мне страдать или не страдать, мать твою, Шин Ямамото, чертов ты упертый засранец. Говори адрес немедленно!

Дженверс, наблюдающий за всем разговором, был почему-то уверен в том, что его пациент таки ничего не скажет, выхватил у Шина телефон и ответил вместо него:

— Загородный дом Аарона Томпсона. Улица N, номер дома 4055. Вашему другу нужна немедленная медицинская помощь, у него черепно-мозговая травма, пробито легкое, сломано несколько ребер и множество других ушибов. Поэтому, если вы хотите, чтобы он остался жив, вам лучше поторопиться. Пока-пока.

Доктор нажал на кнопку сброса вызова, не дождавшись ответа от друга Шина. Ему пора было идти, а клятва Гиппократа не позволяла ему оставить нуждающегося во врачебной помощи пациента в беде. Может быть, ему это и аукнется потом от Томпсона, но об этом он уже подумает после. Всё-таки спасение жизни для него было на порядок выше всего остального.

— А теперь лежи и не смей закрывать глаза. Тебе нельзя спать.

— Хорошо, — пробормотал шокированный поведением врача Шин.

— Всё, желаю тебе удачи, может, ещё увидимся.

И коротко попрощавшись, доктор Дженверс Фрай подхватил с пола свой чемоданчик и вышел из комнаты.

Комментарий к Часть 14

А доктор просто лапушка, очень интересный вышел персонаж 😏

========== Часть 15 ==========

Джексон

Если бы не снотворное, чуть ли не насильно всунутое в него Алексом, Джексон вряд ли смог уснуть этой ночью. Он давно распрощался с надеждой на нормальный сон, и, проснувшись на следующий день почти к полудню, все равно чувствовал себя разбитым и нисколько не отдохнувшим. А первой мыслью, после того, как глаза распахнулись, была мысль о Шине. Джексон лежал на чужой кровати в чужом доме и бессмысленно пялился в широкое окно, за которым были слышны пение птиц и плеск ударявшихся о прибрежные камни редких волн. Море было спокойно и безмятежно, и как хотел бы Джексон, чтобы его душа была так же умиротворена, как и темное, глубокое море. Но стоило только окончательно прийти в себя, вновь вернулись страх и тревога. Это дурацкое чувство неизвестности, пугавшее до чертиков и заставляющее сознание против воли представлять кошмары. Джексон прикрыл ресницы и сглотнул в тщетной попытке успокоиться. Сердце в груди стучало, как сумасшедшее, его глупое, любящее до одури Шина сердце готово было разорваться от одной только мысли, что они могут больше никогда не встретиться.

Джексон тяжело поднялся и сел в кровати, подминая под себя легкое покрывало. Птицы снаружи все так же весело щебетали, вторя мелодичному шелесту волн, солнце заливало комнату теплым, золотистым светом, и вся природа была словно наполнена торжеством идиллии. С губ сорвался печальный вздох. Где же привычный Джексону оптимизм? Почему он больше не может с легкостью смотреть на возникающие перед ним препятствия, будучи полностью уверенным, что справится с ними? И в противовес свету дня за окном его душу наполняла густая, липкая темнота. Потерев лоб, Джексон все же сделал над собой усилие и поднялся, чтобы найти Алекса или Джона. Он спал слишком долго.

— Ты проснулся? Как себя чувствуешь? — Алекс обнаружился в просторной кухне, заполненной аппетитными ароматами. И если раньше Джексон обязательно бы удивился обнаруженным кулинарным талантам друга, то сейчас он с безразличным видом прошествовал мимо и опустился на высокий стул рядом с барной стойкой. Водка с крайне озабоченным взглядом маленьких глазок подошла, обнюхала его колени и получив свою порцию ласки, вернулась к Алексу, у которого до этого выпрашивала угощение.

— Как человек, угодивший под товарный поезд, — Джексон бездумно провел ладонью по холодной поверхности столешницы и подпер голову рукой.

— Значит, снотворное помогло плохо? — обернувшись в его сторону, Алекс едва заметно нахмурился и беглым взглядом прошелся по помятой фигуре друга, который в ответ только отрицательно покачал головой.

— Будешь завтракать? — опять отрицательный ответ. — Тогда кофе?

— И сигареты.

— Я давно бросил, так что будь добр иди дыми на террасу.

Джексон, подхватив заботливо поставленную перед ним горячую чашку, медленно направился в указанную Алексом сторону. Такая ирония — он в доме у своей бывшей любви страдает из-за пропажи нынешней. Кому рассказать, не поверят. А Алекс с Джоном выбрали себе уютное место, чтобы скрыться от всех и наслаждаться счастьем наедине друг с другом. Джексон, выйдя на веранду, подошел к перилам и, перегнувшись через них, с любопытством осмотрел открывшийся пейзаж — за стройным стволами высоких сосен проглядывалась лазурная полоска моря. Хотел бы и он когда-нибудь поселиться в таком же доме на берегу вместе с Шином. Но с каждым мгновением, проведенным порознь, надежда на осуществление этой мечты становилась все призрачнее.

Сигареты успокоиться не помогли, но хотя бы на пару минут отвлекли Джексона от беспокойных метаний. И вернувшись к Алексу, он спросил:

— Где Джон?

Алекс немного замешкался с ответом, сделав вид, что занят готовкой. Но, отложив лопатку, которой что-то помешивал в большой кастрюле, он вытер руки полотенцем, висевшем на плече, и ровным тоном объяснил:

— Джон уехал утром к Юске. Его парни раскопали что-то по недвижимости Томпсона, и они решили по очереди проверять каждый объект. Джон обещал позвонить, если они что-то найдут…

— Но пока он молчит, — Джексон закончил за Алекса и рассеяно взъерошил волосы. Его угнетала собственная беспомощность и необходимость только смиренно сидеть и ждать новостей. И все казалось таким безнадежным, а бессилие ужасно злило.

До самого вечера их телефоны молчали, но сколько бы раз Джексон не порывался сам позвонить Джону, Алекс его мягко, но настойчиво останавливал, объясняя это тем, что раз Джон молчит, значит, так нужно. Правда, Джексон не мог не заметить, как в голубых глазах с каждым часом, что они проводили в давящем неведении, нарастает тревога. Алекс волновался за своего Джона, и Джексон прекрасно его понимал, но уверенность, с которой друг говорил, что все будет в порядке, даже не смотря на царящее в сердце беспокойство, помогала ему справляться с накатывающей нервозностью.

Громкий звон телефона Алекса раздался подобно удару грома в душной, напряженной тишине, опутавшей весь дом. Даже Водка не лаяла, а только доверчиво жалась к хозяину, который находил успокоение лишь в том, что без конца тискал щенка. Когда Алекс ответил, сперва на его лице отразилось облегчение, но после он невольно нахмурился, а слушая, что говорит ему Джон дальше, мрачнел все сильнее. И Джексон, ощутивший было невообразимую легкость, тяжело осел на диван, даже боясь представить, что Джон мог рассказать.

— Они нашли Шина, — Алекс замолчал на секунду, но заметив, как стремительно белеет и без того бледное лицо Джексона, поспешил добавить. — Он жив, но он в больнице.

— Поехали, — тому, с какой скоростью Джексон сорвался с места, мог бы позавидовать реактивный самолет.

— Стой, Джексон! — но Джексон его не слышал, он уже выбегал из дома, сжимая в пальцах ключи от машины. — Да погоди ты! Обуйся хотя бы!

И почему в этот момент Джексон так напомнил ему Джона, так же в свое время бросившегося за Алексом босиком.

Пока Джексон, внявший голосу разума в лице Алекса, все же соизволил надеть обувь, Алекс быстро забрал у него ключи и тоном, не терпящим возражений, заявил:

— Тебе нельзя за руль. Я сам поведу.

***

Весь путь до больницы Джексон молчал, и это молчание беспокоило Алекса. Друг словно закрылся в себе, полностью отгородившись от реального мира. Он сидел не шелохнувшись, а его пустой взгляд был направлен только на дорогу. Алекс никогда прежде не видел Джексона таким, и это пугало, потому что привычный ему Джексон был ироничен, приветлив и всегда источал жизнелюбие, но сейчас он больше походил на каменное изваяние демона печали.

Все так же не говоря ни слова, Джексон выскочил из машины и, не дожидаясь Алекса, повернул в сторону приемного покоя. Кровь стучала у него в висках так громко, словно набатом отбивая каждый шаг, и в голове звенела странная пустота, потому что не осталось ничего, кроме безумного желания увидеть Шина и убедиться, что с ним все в порядке. Должно быть в порядке, иначе Джексон просто не знал, как это вынести.

Первым в коридоре у палаты ему встретился Джон. Пес был бледен и нервно сжимал пальцы, а когда заметил приближающегося Джексона, успел только рот открыть, чтобы поздороваться, прежде чем чужой кулак с силой врезался в его лицо. Позади послышалось возмущенное: «Джексон!» и между ними тут же вклинился Алекс, рассерженно и обеспокоено смотря то на одного, то на другого. Но Джон только криво усмехнулся, сплевывая на пол кровь из разбитой губы. Он знал, что Джексон больше не ударит и прекрасно понимал, почему тот это сделал, а если быть уж совсем честным, то на месте Ямато Джон повел бы себя точно так же, потому что стоило только представить, что за стеной на больничной койке без сознания мог валяться Алекс, внутри неконтролируемой волной поднималась жгучая ярость.

Джексон, отряхнув руку и не обращая внимания на ноющие костяшки, скрылся за дверью, несмотря на то, что, скорее всего, входить в палату без разрешения было нельзя, но срать хотел Джексон на это сейчас. Оказавшись внутри, он остановился на пороге, не в силах отвести измученного, пораженного взгляда от Шина. На одно короткое мгновение прикрыл глаза, надеясь, что кошмарное видение исчезнет, но стоило их открыть, как ужасающая картина стала еще ярче. Шин был бледен, еще бледнее самого Джексона. Он то ли спал, то ли находился до сих пор без сознания, но из его тела торчали какие-то трубки, а на лице была кислородная маска. Палату наполнил горький запах лекарств и стерильных бинтов, а Джексон почувствовал, как подкатывает тошнота, и неосознанно прижал руку к груди. Разве может сердце так болеть? Не душевно, а физически, по-настоящему, когда кажется, будто его достали из груди и методично отрывают куски прямо с кровью. Горло сдавило болезненным спазмом, мешающим сделать нормальный вдох, и показалось, будто его душат чьи-то невидимые руки. Джексон с силой втянул в себя воздух и медленно подошел к Шину, коснувшись пальцами его ладони. «Такая холодная кожа». Безжизненно холодная. Но Шин был жив, Джексон видел, как медленно поднимается и опускается его грудная клетка, слышал мерный писк следящих за состоянием приборов. И не мог поверить, что все это происходит наяву.

— Ну, почему ты мне ничего не рассказал? — сколько же горечи было в этом шепоте, который все равно остался неуслышанным. Джексон чуть сильнее сжал в своих пальцах чужую ладонь и наклонился, чтобы коснуться губами такого же прохладного лба. Никакая собственная физическая боль не сравнится с той, что испытываешь, видя страдания любимого человека.

Джон и Алекс

— Сильно болит? — Алекс аккуратно приложил взятый у одной из медсестер лед к наливающимся красным скуле и с сочувствием глянул на Джона.

— Не сильно, — и он, наверное, даже заслужил, потому что мог бы наплевать на просьбу Шина и все сразу рассказать Джексону, тот заслуживает знать правду. — Но кто, черт возьми, научил его так бить?! — в голосе послышались нотки удивления и даже некоторого уважения, а Алекс, севший рядом, вздохнул:

— Спроси его сам как-нибудь. Но Джексон, насколько мне известно, с детства занимался боксом или еще чем-то в этом роде, а бросил, когда его отец умер.

Джон понимающе усмехнулся.

— В твоем дружке секретов, как изюма в кексе.

Алекс в ответ только улыбнулся, но улыбка быстро исчезла с его лица, стоило только перевести взгляд на дверь палаты, где лежал Шин.

— Как он?

— Так себе, на самом деле, — голос Джона помрачнел, и он невольно сжал ладонь в кулак. — После осмотра врач подходил ко мне. Шина не просто избили до полусмерти, но и…

Дальше он не смог продолжить, но Алекс понял все без слов. Он вздрогнул и шумно выпустил воздух, стараясь не думать о том, что будет дальше, потому что он видел, как сильно произошедшее с Шином задело Джексона, как изменило его, и одной только судьбе теперь известно, смогут ли они с этим справиться. И как бы Алекс ни относился раньше к Шину, сейчас он по-человечески ему сочувствовал, прекрасно понимая, что и врагу бы не пожелал пройти через подобное.

Дверь палаты открылась неожиданно, выпуская в коридор Джексона. Алекс сначала не решался поднять на него взгляд, а когда все-таки посмотрел, то по спине невольно прошла дрожь. Казалось, что все то светлое и доброе, что когда-то наполняло Джексона, ушло, оставив вместо себя хмурый сгусток ненависти.

— Идем, мы должны найти Томпсона.

Джон и Джексон

Они с Джексоном ехали в машине вдвоем и в полном молчании. Джон старался не превышать скорость и соблюдать все правила, хоть нетерпение постоянно подводило его к той грани, когда пальцы до белеющих костяшек впиваются в обтянутый кожей руль и хочется что есть силы вжимать педаль газа в пол до упора. Боковым зрением он изредка бросал встревоженные взгляды на отражение Джексона в зеркале заднего вида. Наверняка, тот всё ещё злился на него, и бесспорно Ямато был первым из всех, кто заслуживал честных объяснений, но правда была в том, что Джон не знал, как сказать ему, что человека, которого он так сильно любил, не только избили, но ещё и изнасиловали, пока Шин был в таком болезненном и беспомощном состоянии. Как такое скажешь?

Мысленно он вспоминал события минувших часов, когда они с ребятами Юске заявились по указанному неизвестным по телефону адресу. Было совсем не сложно убрать охрану на улице, а после найти тех, кто оставался внутри здания, и зачистить дом от потенциальной угрозы. Сложнее всего было увидеть Шина уничтоженным и искалеченным, словно разодранная собаками тряпичная кукла, он почти не подавал признаков жизни, когда Джон подбежал к кровати…

***воспоминания Джона***

— Шин?! — Джон сорвался к нему буквально с порога, в считанные секунды оказываясь рядом и падая перед ним на колени, лежащим на чужой кровати под заботливо наброшенным на него пледом, из-под которого виднелись лишь его голые ступни, да свесившаяся с края матраса рука с перевязанной бинтом ладонью. — Шин…? — он звал его и щупал пальцами пульс на горле, а ощутив слабое биение, сам не заметил, как шумно выдохнул.

— Джон? — ресницы слабо задрожали, и Шин приоткрыл тяжелые веки. — Ты пришел, — подобие кривой улыбки скользнуло по его губам и утонуло в тихом наполненном болью стоне. — Джексон? Что…

— Он в порядке, не волнуйся, — перебил Джон, заботливо огладив Шина ладонью по щеке, второй же рукой он достал из кармана телефон. — Нужно позвонить ему, сказать, что мы нашли тебя.

— Нет… нет… — Шин схватил пораненной рукой его запястье и крепко сжал. — Не надо.

— О чём ты? — Джон нахмурился и уставился на друга взглядом, полным непонимания. — Он всё это время искал тебя. Никогда бы не подумал, что кто-то ещё, кроме нас с Юске, будет так сильно переживать за тебя, — Джон улыбнулся, — ты же не подарок, сам понимаешь… Но Джексон весь извелся, не зная где ты, он должен быть рядом.

— Я не смогу… — Шин проигнорировал не только шутку, но и все вразумительные слова, сказанные ему другом. — Не смогу… выдержать его взгляд. Не хочу, чтобы он… видел меня таким, — голос Шина был слабым и то и дело обрывался на полуслове, но он старался, как мог, снова набраться сил, чтобы закончить свою мысль.

Джон всё ещё отказывался его понимать, но Шин крепче сжал его запястье в руке, заставляя прислушаться к себе и понять.

— Только не этот взгляд… полный осуждения, отвращения и… всего того, что я… ещё заслуживаю, после этого… — он закрыл глаза и шумно вздохнул. — Обещай мне, что не… позвонишь, — тело Шина содрогнулось от окатившей его волны боли, и он снова застонал. Обезболивающее перестали действовать, и теперь всё его тело словно горело в огне. — Не хочу, чтобы он… видел меня таким. Я этого просто не вынесу…

— Я обещаю, — ответил Джон, бросив на Шина обеспокоенный взгляд. — Поехали в больницу.

За спиной послышались поспешные шаги и голос Юске, матерящий Томпсона на чем свет стоит, когда его взгляд наткнулся на обессиленного Шина, пока Джон поднимал того с кровати, бережно беря на руки, словно своими неосторожными прикосновениями боялся ему навредить.

— Заводи машину, Юске, и позвони в больницу, пусть нас там ждут.

И Юске, не теряя времени на пустые разговоры, побежал по коридору второго этажа к лестнице, ведущей в вестибюль и входной двери во двор, на бегу созваниваясь с больницей и командуя своими людьми, чтобы отдать дальнейшие указания по сопровождению их машины в ближайший госпиталь.

***конец воспоминаний Джона***

Тогда Джон не понял скрытого смысла просьбы Шина. Он осознал это несколько часами позже, когда врач, делавший осмотр в госпитале, отвел его в сторонку, чтобы сообщить, что имело место не только избиение, но и изнасилование. Шин был не только физически разбит, он был унижен и психологически травмирован. Видеть человека, которого он любил, после всего случившегося было для него за гранью имеющихся на тот момент сил. Джон знал от Юске, что Шин осознавал в полной мере свою влюбленность в Джексона, но все его действия и просьбы навевали Пса только на один вывод — Шин был не уверен, что Джексон любит его так же самозабвенно и жертвенно, как он сам. Он боялся, что если Джексон увидит его «таким», то потеряет к нему всякий интерес и бросит его. Такой абсурд, потому что Джон уже несколько дней наблюдает Ямато совершенно с другой стороны. Жаль, что Шин этого не видел и до сих пор не понимает, насколько же он на самом деле дорог для Джексона.

И сейчас, сидя в машине, следующей по указанному Юске адресу, Джон чувствовал, что должен что-то сказать, дать хотя бы некоторые из тех объяснений, которых сидящий рядом мужчина несомненно заслуживал.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — начал было Джон, на что Джексон лишь повернулся ненадолго в его сторону, бросив на Пса раздраженный взгляд, и снова молчаливо отвернулся к мелькающему пейзажу за окном. — Нет, правда, это был хороший удар, — он попытался пошутить, чтобы сгладить углы, вот только вся сложившаяся ситуация в целом к юмору никак не располагала.

— Я хочу, чтобы ты знал, что я хотел тебе позвонить сразу же, как нашёл Шина, — признался Джон и ощутил, как сидящий рядом Джексон напрягся. — Это было не мое решение. Шин заставил меня пообещать, что я не стану этого делать.

— Что за бред? — не выдержал Джексон и уставился на Джона взглядом, полным непонимания.

— Я тоже так подумал тогда, — Пес пожал плечом и крепче сжал руль. — Я не знал, почему он так боится, что ты увидишь его таким. Ведь это были всего лишь навсего побои… Да, серьёзные, угрожающие жизни, но побои… — Джон сделал паузу, медленно тормозя машину на светофоре и дожидаясь, пока снова не загорится зеленый. — Я всё понял, когда поговорил с врачом в больнице.

— Что… что ты имеешь в виду? — Джексон, не сводивший с него глаз, нервно облизнул пересохшие губы и инстинктивно сжал ладони в кулаки.

— Томпсон насиловал Шина, когда тот уже был в таком состоянии… — сказать это было намного сложнее, чем Джон себе представлял, а реакция Джексона оказалась вполне себе предсказуемой.

— Сука! — он со всего размаха ударил кулаком по бардачку перед собой, следом обрушивая на него один за другим всё новые яростные удары. — Клянусь Богом, я убью его… — тяжело дыша, произнес Джексон и откинулся головой на спинку сидения.

Джон не ответил вслух, но молча кивнул, всем своим видом показывая, насколько сильно он солидарен по этому поводу с Ямато.

— Я не могу знать, что ты чувствуешь к Шину, хотя есть некоторые скромные догадки на этот счет, — Джон сделал небольшую паузу и продолжил: — Однако я могу с уверенностью сказать, что всё, что не сделал бы Шин за эти дни, было только ради того, чтобы не потерять тебя. В том числе, и его просьба не звонить… Думаю, он боялся, что, увидев его таким и поняв причины, ты разочаруешься в нём.

— Я бы никогда… — еле слышно пробормотал Джексон в ответ, а Джон снова понимающе кивнул.

— С ним сложно, но ты сам его выбрал, — тоном старшего брата подытожил этот диалог Джон и остановил машину у здания пятизвездочного отеля позади машин Юске и его ребят. — Если хочешь совет… Чтобы Шин ни говорил, как бы ни отталкивал тебя, просто оставайся рядом. И рано или поздно у него не останется другого выбора, кроме как научиться тебе доверять.

— Ты поступил именно так?

Джон вынул ключ из замка зажигания и посмотрел на Джексона. Их взгляды встретились, и несколько мгновений они просто молчали.

— Нет, — ответил Джон после короткой паузы. — Мне не дали такой возможности, а после я больше не пытался. Надеюсь, ты справишься с этим лучше меня.

Только что Джексон посмотрел на Джона по-новому, он наконец-то разглядел в нём те качества и достоинства, за которые когда-то так сильно этого мужчину полюбил Алекс. Такаяма оказался честным, прямолинейным и не на шутку проницательным парнем, который умел располагать к себе людей. Возможно, познакомься они с Джоном как-то иначе, то стали бы друзьями, но прошлое не изменишь, пусть вся эта ситуация с Шином и заставила в итоге их всех сплотиться ради борьбы с общим врагом.

— Спасибо, — почему-то Джексону захотелось сказать это Джону перед тем, как они отправятся на поиски Томпсона. — И прости за это, — он жестом указал на покрасневшую скулу Пса, а тот лишь коротко улыбнулся в ответ.

— Не бери в голову. Заживет, как на собаке, — фыркнул Джон и открыл дверь машины. — Пойдем, Юске уже от нетерпения роет копытами землю.

========== Часть 16 ==========

Джексон

Поразительно, насколько чист был разум Джексона. Ни одной лишней мысли, ни одной бесполезной эмоции. Только холодная ярость и одно единственное стремление — уничтожить того, кто причинил столько боли Шину. Джексон ни секунды не сомневался в том, что собирался сделать, и не было в мире силы, способной удержать его от убийства Аарона Томпсона. Хотя быстрая смерть была бы слишком лёгким наказанием для этой твари.

Юске подскочил неожиданно, перехватив их у входа в роскошный вестибюль.

— Томпсон в номере. У него двое охранников возле двери и вроде столько же внутри. Есть ли еще кто-то поблизости, мои парни проверяют. Какой план?

Пока Джон собирался что-то объяснить, Джексон плавно обогнул Юске и направился через ослепительно сверкающий холл прямо к лифтам. В его плане был один единственный пункт: смерть Томпсона.

— Джексон, подожди, — Джон остановил его, когда Джексон уже потянулся к кнопке вызова лифта, и положил тяжелую ладонь на плечо. — Не пори горячку. Поверь, убить эту сволочь я хочу не меньше твоего, но еще меньше хочу объясняться потом с Шином, почему я позволил тебе сунуться с головой в самое пекло.

Услышав имя любимого, Джексон дернулся, словно от удара, но руку от кнопки убрал, сумрачно глянув на Джона и возбужденно мявшегося рядом Юске. На что он надеялся? На случай или волю судьбы? Шальное безрассудство ударило в голову, подстегиваемое ненавистью и жаждой причинить как можно больше страданий человеку, посмевшему тронуть Шина. Но как ни крути, а Джон опять был прав, и поэтому Джексон, собрав остатки воли и трещащего по швам самоконтроля, остановился, чтобы выслушать его.

— Юске, вы сможете отключить камеры?

— Уже сделано, босс.

— Сколько у нас есть времени?

— От часа до полутора, примерно столько мы сможем отвлекать охрану.

Джон решительно кивнул в ответ и сам вызвал лифт.

— Тогда нет ничего лучше, чем эффект неожиданности, — его губы исказила кривая усмешка, а Юске невольно потянулся за пояс джинс, где держал пистолет. Но никто из них троих почему-то не сомневался, что Томпсон не сильно удивится их визиту.

***

В пустом коридоре глухой звук упавших после двух точных выстрелов громадных тел показался звоном разбившегося стекла. Юске жестом напомнил, что еще двое внутри, когда они остановились возле белоснежной двери, а Джон поудобнее перехватил пистолет.

— Ну что, на раз, два, три?

Джексон вздрогнул, когда раздался треск выломанного одним направленным ударом замка, и перевел полный ненависти взгляд внутрь номера. Охранников оказалось чуть больше двух, примерно в два раза. Аарон Томпсон был человеком практичным, поэтому нежданных гостей встречал со всем свойственным ему гостеприимством.

Первого Джон успел снять еще с порога, но остальные слишком резво кинулись к ним, ловко уворачиваясь от пуль. Впрочем, охранники Джексона волновали в последнюю очередь. Он словно утратил связь с реальностью, погрузившись в свой собственный мир, где размылись четкие границы и очертания, а красной мигающей лентой была выложена дорожка к цели. Цель ехидно улыбалась, глядя прямо на него. Томпсона Джексон узнал безошибочно, вычленив в возникшем хаосе крупную, массивную фигуру в светлом костюме, так и продолжившую сидеть в кресле в самом дальнем углу номера.

В считанные секунды Джексон оказался рядом, каким-то чудом избежав столкновения с пытавшимися остановить его, но попавшими под руки Джона или Юске, телохранителями. Томпсон не шелохнулся даже тогда, когда завибрировал вокруг него воздух от занесенной Джексоном для удара руки, но легко парировал его выпад, с силой оттолкнув к стене, да так, что затылок Джексона весьма неудачно встретился с бетонной поверхностью.

— Так, значит, вот из-за кого это все? — неторопливо поднявшись, пока Джексон пытался прийти в себя, вертя головой, чтобы отогнать мелькающие перед глазами после удара черные мошки, Томпсон подошел ближе и растянул тонкие губы в презрительной улыбке. — Не думал, что Шин обратит внимание на кого-то, настолько жалкого.

Он рывком подхватил Джексона за грудки и с силой впечатал в стену, так что в многострадальном затылке вновь вспыхнула острая боль, а во рту появился металлический привкус, и Джексон почувствовал, как что-то мокрое собирается под носом.

— С тобой справиться будет еще легче, чем с ним, — зловонное дыхание обожгло кожу на лице, когда Томпсон, не скрывая победной язвительности в голосе, наклонился ближе. — Жаль, я не убил тебя сразу, может, тогда бы твоя подстилка была сговорчивее.

У Джексона внутри случилось короткое замыкание, вызвав волну разрушающей злобы, которая выплескивалась через край. Глаза полыхнули, теряя свой привычный ярко зеленый цвет, а пальцы стальным кольцом сжались на чужих, удерживающих его запястьях. Объективно, Джексону было трудно справиться с Томпсоном. Объективно, Томпсон был сильнее. Объективно, это была заранее проигрышная затея — бросаться на человека, чуть ли вдвое шире и выше на голову. Но к черту объективность.

Не ожидавший такой прыти от того, кого априори записал к слабакам, Томпсон отшатнулся в сторону, когда Джексон, извернувшись, пнул его в живот, срывая с себя чужие руки.

— Ах, ты гнида, — смешавшаяся со слюной кровь потекла из уголка губ, и Джексон сплюнул на пол, стремительно приближаясь к механически оглянувшемуся в поисках охранников Томпсону. Но его верные псы были слишком заняты Юске и Джоном, а Джексон даже не смотрел в их сторону, продолжая видеть перед собой лишь отвратительное, высокомерное лицо, чье выражение постепенно теряло всю спесь, потому что Томпсон, наконец, разглядел в чужих, почерневших от ненависти глазах отражение собственной смерти.

— Что, убьешь меня? — он все еще не верил, что Джексон способен причинить ему серьезный вред. И это была фатальная ошибка со стороны его самоуверенной натуры. — Слышал бы ты, как твой Шин стонал подо мной. Как профессиональная шлюха.

Джексон на мгновение прикрыл глаза, делая глубокий вдох.

— Убью, — пообещав это, больше он не проронил ни слова. Его удары, точные, стремительные и невероятно опасные, градом обрушились на Томпсона, который сперва пытался их отбивать, и у него даже получилось пару раз нанести ответный, но в Джексона будто бес вселился. Он не чувствовал боли, не чувствовал страха, в нем вообще, казалось, умерли все эмоции, кроме непреодолимой жажды убить.

Невозможно испытывать столько ненависти, она разорвет изнутри, погубит все живое и человечное, что еще осталось в душе, если не дать ей выход. И Джексон дал, раз за разом опуская кулак в чужое окровавленное лицо. Поначалу Томпсон пытался еще что-то говорить, после яростно хрипел, вырывался, но придавленный к безобразно дорогому и кричащему, как и все в этом номере, мраморному полу мелко подрагивающим телом Джексона, вскоре просто засипел, издавая противные, булькающие звуки каждый раз, когда в него врезался чужой кулак. Джексон отлично знал, куда бить, чтобы нанести максимальный урон, и он ни на секунду не останавливался, нанося методичные, смертельные удары. Перед глазами висела мутная пелена, в которой то и дело всплывал образ Шина в больничной палате, такого беззащитного и замученного. Недопустимо простить этой мрази то, что он сотворил с ним. Послышался мерзкий хруст, Томпсон дернулся, но очередной удар Джексона вновь припечатал его к полу. Он продолжал избивать уже бездыханное тело, а в сознании проносились обрывки их разговора с Джоном в машине, и Джексон, полностью поглощенный своей жуткой местью, не прекратил бы, если бы не услышал знакомый голос, негромко, но настойчиво позвавший его.

— Хватит, Джексон. Хватит.

Рука, занесенная для очередного удара, остановилась в паре сантиметров от кровавой массы из кожи и костей, в которую превратилось лицо Томпсона. С разбитых костяшек сорвались багряные капли, а Джексон, тяжело, хрипло дыша, наконец, повернулся в сторону сжавшего его плечо Джона.

— Все кончено, хватит, — чужой голос был уставшим и напряженным, но глаза смотрели со смесью удивления, сочувствия и понимания. Джексон неловко тряхнул головой и расфокусированным,бездумным взглядом окинул комнату, выхватывая валяющиеся на полу тела и пялящегося на него, как на что-то неведомое, Юске.

Воздух сгустился, потяжелел, наполнившись тошнотворным, сладковатым запахом смерти и страха, где-то за окном послышался отдаленный вой сирен. Вздрогнув, Джексон словно пришел в себя и, пошатываясь, поднялся. Страшное творение его рук валялось под ногами, но на него можно было и не смотреть, чтобы понять — Томпсон мертв. Он был сволочью и подонком, и его смерть никого не расстроит, а, скорее, наоборот, обрадует, но Джексон не ощущал ни этой радости, ни облегчения, только чудовищную усталость. Совесть молчала, безоговорочно одобряя его поступок, но последствия его сегодняшней жестокости еще дадут о себе знать, откат всегда наступает позже. Джексон в этом не сомневался.

Джон что-то говорил ему, но Джексон не слышал, он вытер кровь под носом тыльной стороной ладони и сделал нетвердый шаг, потом еще один, уверенней, и направился к выходу, стремясь как можно быстрее покинуть это место.

— Ты куда?! — гневный окрик настиг его уже у двери, заставив остановиться. Джексон повернулся и столкнулся глазами с возмущенным взглядом Джона.

— Джексон, мать твою, ты куда собрался? — тот ударил себя по лбу и закусил губу, разочарованно качая головой.

— К Шину, — Джексон произнес это таким тоном, словно ничего правильнее этого в мире не существовало.

— Блять! — Джону стоило больших усилий сохранять спокойствие. — Да вы стоите друг друга, оба на голову отбитые, — он несколько раз шумно вздохнул, — ты себя видел? Хочешь в тюрьму загреметь?

Джексон непонимающе моргнул и удивленно опустил взгляд, рассматривая свою забрызганную кровью футболку, будто видел ее впервые. Джон тем временем, воздав благодарность жадности и богатству Томпсона, открыл бар и налил полный стакан виски.

— Выпей и умойся хотя бы, — он протянул выпивку Джексону, который опрокинул в себя виски буквально за пару глотков, даже не почувствовав вкуса, а после скрылся в ванной.

Но он успел услышать, как хрипло Юске пробормотал:

— Как хорошо, что он никогда не разделял взглядов своего дяди, еще одного Андо этот город бы не выдержал.

Джексон нехорошо усмехнулся, останавливаясь на пороге, и, бросив косой, нечитаемый взгляд на Юске, ровным тоном ответил:

— Я был бы хуже.

Как Юске удивленно вытаращился и неуютно повел плечами, Джексон уже не видел. Он стоял перед широким зеркалом, как завороженный рассматривая свое отражение. Лицо в крови. Его и Томпсона. Покрасневшие, сбитые до мяса костяшки на руках, одежда в красных, темнеющих пятнах, а глаза как у безумца, сбежавшего из психушки — расширенные зрачки, слипшиеся ресницы. И белая, как стены этой ванной, кожа.

Джексон был в каком-то подобие транса, наблюдая за собой словно со стороны: это не он, а кто-то очень похожий, с ледяной жестокостью только что убил человека, это не он, а кто-то другой, обезумел от злости и боли за того, кого так сильно любил. Джексон целиком и полностью осознавал, что ради Шина и его благополучия легко бы расстался с жизнью, но сегодня он жизнь отнял. И не жалел ни о чем, кроме того, что не смог раньше остановить тот кошмар, в который угодил Шин.

Холодная вода стекала по лицу мутными дорожками, раскрашивая белоснежную раковину в розовый. Джексон продолжал тереть кожу, пытаясь ухватиться хоть за одну разумную мысль в сознании. Он д е й с т в и т е л ь н о только что убил человека. Господи, убил! Голыми руками избил до смерти. И ни один нерв внутри него не дрогнул. Он, правда, стал бы гораздо хуже своего дяди, если бы решил последовать по его стопам. Но Джексон был другим человеком, и это вселяло надежду на то, что проснувшаяся внутри него густая, опасная темнота, подстегнутая желанием отомстить за страдания любимого, не превратится в нечто большее, что он сможет ее подавить.

— Сегодня ты опять останешься у нас, — Джон неслышно появился сзади, останавливаясь у входа в ванную, и бросил ему чистую футболку, которую, Джексон не сомневался, он взял у одного из парней Юске. — Завтра вместе с утра поедем в больницу. И не думай мне перечить, я тебя одного никуда не отпущу в таком состоянии. Алекс с Шином мне не простят, — Джон вдруг усмехнулся и оперся плечом о дверной косяк. — Юске здесь все подчистит. Переодевайся и поехали.

Джон Такаяма

В дверях их встретил обеспокоенный Алекс, который встревоженным взглядом пристально осмотрел стоящих перед ним на пороге Джона и Джексона. Внешний вид первого вселил в него долгожданное спокойствие, которому суждено было просуществовать совсем недолго, потому что Ямато выглядел так, словно вернулся с войны.

— Что произошло? — Алекс запустил мужчин в дом и закрыл за ними двери.

— Всё закончилось, — коротко ответил ему Джон и коснулся губами виска любимого мужчины, одновременно с этим вдыхая родной аромат из смеси дорогого парфюма, геля для душа и запаха чистого тела.

— Твой парень решил, что он мой сторожевой пёс, — бросил ему Джексон и прошествовал в гостиную прямиком к мягкому дивану.

Алекс повернулся к Джону, вопросительно изогнув правую бровь и всем своим видом намекая на необходимые ему объяснения.

— Ты не видел его в том состоянии, в каком видел я, — пожал плечами Джон, — он там такого дикого включил, что Юске чуть в штаны не наложил, а его трудно напугать, поверь мне, — он многозначительно подмигнул Алексу, а после уже на ходу стащил с себя в футболку. — Я в душ. Кстати, Джексон, тебе бы тоже не помешало. Мне кажется, я видел мозги Томпсона у тебя в волосах.

Джексон схватился за голову, а Алекс ахнул от вида его разбитых в кровь рук.

— Боже, Джексон, что с твоими руками? Сиди тут, я принесу аптечку… — опередив Джона на лестнице, Алекс поспешил за сумкой с медикаментами, которая хранилась в ванной.

— Осторожней на поворотах, — бросил ему вслед Джон, проследив хмурым взглядом за удаляющейся спиной любимого. — Он всё-таки не при смерти, зачем так спешить, а? — уже ворчливо пробубнил себе под нос Пёс, внезапно почувствовавший укол ревности.

***

Алекс сидел подле Джексона и бережно бинтовал его заранее обработанные обеззараживающим средством кисти. Он почти закончил со второй рукой, когда в гостиной появилась высокая фигура Джона в пижамных штанах, белой майке и полотенцем на голове.

— Ну что? Жить будет? — усмехнулся Пёс и присел на диванный подлокотник рядом с Алексом.

— Да, но руки выглядят ужасно… Мне даже представить трудно, что там стало с лицом Томпсона, — ответил ему Алекс, убирая обратно в сумку бинт и склянки с присыпками и мазями.

— Всё очень просто, — пожал плечом Джон, — под конец лица там уже не было. Юске пришлось соскребать его остатки с пола.

Его возлюбленный брезгливо поморщился, представив эту картину, и поднялся с дивана, чтобы пойти в ванную и вернуть на место аптечку. Джон и Джексон остались в гостиной вдвоем. Некоторое время они просто молчали, смотря куда угодно, только не друг на друга. Потом их взгляды всё-таки встретились, и Джон первым нарушил молчание.

— Ты как? — он помнил, какого это убить человека впервые, и, поверьте, не было тут никакого кайфа и эйфории. Только вязкая и мрачная темнота, заполняющая всё твое естество и пожирающая тебя изнутри. Трудно не свихнуться и сохранить в себе человечность, когда, лишая кого-то жизни, от этой человечности пришлось отказаться, пускай и всего лишь на мгновение. Считанные секунды, способные перечеркнуть всю твою жизнь.

— Нормально, — коротко ответил Джексон, хотя его внешнему виду до обычного «нормально» было так же далеко, как и до Аляски раком.

— Хочешь ещё выпить? — Джон потер полотенцем влажные от воды волосы и стянул его с себя, перекидывая мокрую махровую ткань через бедро.

— Нет, — Джексон отрицательно покачал головой и поднялся с дивана. — Пойду в душ схожу и лягу спать.

— Окей, как хочешь, — Пёс проводил его удаляющуюся фигуру задумчивым взглядом, после чего тоже покинул диван и направился к бару, в недрах которого находился весьма дорогой алкоголь. Пока Джексон принимал душ, Джон зашел к нему в спальню и поставил одну бутылку виски с бокалом на тумбу у кровати. Что-то ему подсказывало, что позже выпить Ямато всё равно захочет. Вид у него был такой, что впору только обнять и пожалеть. Джон бы мог, конечно, составить ему компанию, но уж коль Джексон был против дружеских посиделок и поддерживающих похлопываний ладонью по плечу, он хотя бы таким ненавязчивым образом окажет ему свою дружескую поддержку. Всё-таки на долю этого парня выпало немало испытаний, а сколько их ещё впереди только одному Богу было известно.

***

На утро, как и договаривались ранее, все они дружно отправились в больницу навестить Шина. Когда Алекс, Джон и Джексон прибыли на место, было как-раз время врачебного обхода, и из-за этого в палату их не пустили. Всем им пришлось набраться терпения и ожидать в больничном коридоре момента, когда палату Шина покинут врач с медсестрой. А когда доктор Сойер вышел им навстречу с воодушевляющей улыбкой, у всех троих как-то сразу от сердца мгновенно отлегло.

— Кажется, я с вами вчера общался? Мистер Такаяма, если не ошибаюсь? — врач пожал руку Джону и кивнул его спутникам.

— Да, всё верно. Случилось что-то хорошее? — тут же спросил он в ответ, а Джексон рядом шумно втянул воздух носом и затаил дыхание.

— О, да! Нам удалось снять отек легкого и стабилизировать дыхание. Недавно господин Ямамото пришел в сознание и сейчас принимает новые лекарства, — Сойер крепче сжал папку с карточками пациентов в руке и кивнул куда-то в сторону. — Ладно, мне нужно продолжить свой обход. Можете навестить пациента после ухода медсестры.

— Ну, похоже всё постепенно налаживается? — как-то неуверенно спросил Алекс и посмотрел на Джона.

— Да, похоже на то, — улыбнулся ему Пёс и ободряюще хлопнул стоящего рядом Джексона по плечу. — Ну, ты, наверное, первым пойдёшь?

На что Джексон в ответ лишь коротко кивнул, а когда палату Шина покинула медсестра, он не мешкая и не теряя ни мгновения, повернул дверную ручку и зашел внутрь.

Шин

В стерильно белом освещении безликой комнаты на больничной койке лежал Шин. Его глаза были закрыты, а длинные ресницы мелко подрагивали, так что Джексону сначала показалось, что он спит. Однако, стоило ему лишь сделать пару шагов в сторону кровати, как Шин приоткрыл опухшие и покрасневшие веки, чтобы бросить на него рассеянный и потухший взгляд, который, остановившись на знакомом и любимом лице, тут же преобразился. Волнами одна за другой эмоции прокатывались по красивому лицу Шина: от удивления до беспокойства, от панического страха до жуткого стыда и отчаянья.

— Джексон… — голос Шина был тихим и хриплым. За последние дни он говорил крайне мало, дренаж на боку между ребрами всё ещё доставлял дискомфорт при каждом вздохе, делая дыхание немного сиплым. Тонкие побелевшие пальцы с силой сжали простынь, пока он неотрывно смотрел на приближающегося к нему Джексона, к которому так сильно сейчас хотелось прикоснуться, но Шин невероятным усилием воли давил в себе это желание.

— Ты в порядке? — его взгляд остановился на перебинтованных кистях рук любимого мужчины. — Что-то случилось?! Джон говорил мне, что ты в порядке и в безопасности… так какого черта с тобой произошло?! — охвативший испуг инстинктивно заставил его податься корпусом вперёд, пытаясь приподняться, но острая боль в теле тут же охладила этот порыв, лишая измученное лицо краски и делая похожим на восковую маску от охвативших его мучительных ощущений. Шин глубоко втянул носом воздух и снова упал на подушку, крепко жмуря глаза и поджимая малокровные губы. Самовнушение ли, но ему показалось, что боль стала отступать именно в тот момент, когда ладонь Джексона накрыла собой его всё ещё сжимающие простынь немеющие пальцы.

— Со мной всё хорошо, — Джексон сам не заметил, как в его голосе появились эти дрожащие нотки, обрывающиеся тихим придыханием. Видеть Шина в таком состоянии ему было по-прежнему больно, пусть он и пришел в сознание, это совсем не облегчало ту тяжесть, которая неподъемным камнем давила на его сердце. — С тобой тоже теперь всё будет хорошо, Шин. Томпсона больше нет, всё закончилось.

Шин открыл глаза и удивленно уставился на склонившегося над ним мужчину. Он пристально и вдумчиво рассматривал лицо напротив, пытаясь прочесть что-то по зеленым глазам. И, увидев, как сильно изменился этот любимый им до безумия изумрудный взгляд, как превратился в зеленые потухшие угли, полные неизвестных ему чувств, раздирающих душу Джексона на части, Шин еле слышно ахнул, глубоко пораженный столь заметными и разительными переменами.

— Что… — его губы дрожали, а с ресниц вниз по щеке скатилась слеза. — Что ты сделал?!

Джексон мотнул головой и несколько раз моргнул, мысленно прогоняя прочь услужливо подкидываемые ему собственным сознанием образы минувшего дня.

— Это не важно, — смазано и печально улыбнулся он своему возлюбленному, — главное, что он мертв.

Шин ошалело смотрел на Джексона, пока в его карих глазах загорались искры тихого лихорадочного безумия.

— Нет, — бормотал он себе под нос, рассеянно обводя комнату потухшим и безжизненным взглядом. — Это всё моя вина… моя… только моя… — слёзы продолжали скатываться с уголков его глаз, проделывая влажные дорожки по вискам и пропитывая собой подушку под головой. — Тебе нужно держаться от меня подальше… уходи… уходи, Джексон… — Шин с силой сжал веки, борясь с желанием снова взглянуть на любимого. — Уходи! — выкрикнул он, почти срывая голос и тут же заходясь резким кашлем. — Джон! Кха-кха… — Шин закашлял, но переведя дыхание, он снова продолжил требовательно звать своего друга: — Джон, черт тебя дери… — дверная ручка дрогнула и тут же застыла.

***

С той стороны двери в освещённом холодным светом ламп коридоре твёрдая ладонь Алекса легла на запястье Пса, собирающегося открыть дверь в палату.

— Нет, Джон, — твердо сказал ему Алекс, ощущая на кончиках пальцев биение чужого пульса. — В этом ему твоя помощь не нужна.

— Да, ты прав, — Пёс покорно опустил голову, пока его рука, разомкнувшись, выпустила холодный металл ручки, тут же переплетаясь пальцами с Алексом.

========== Часть 17 ==========

Алекс Сато

Позади послышался громкий хлопок дверью, заставивший их мигом оторваться друг от друга.

— Как все прошло? — глупее вопроса и не придумаешь, особенно, когда ответ написан прямо на лице, но Алекс не нашелся, что еще сказать при виде слишком быстро вышедшего в коридор Джексона. Судя по его оторопелому выражению на лице, разговора с Шином не вышло. По крайней мере, нормального разговора.

Но, кажется, Джон знал немного больше Алекса. Он мягко отстранился, похлопал Джексона по плечу и, глядя прямо ему в глаза, негромко, но четко произнес:

— Помни, о чем мы говорили в машине. Дай ему время.

Джексон кивнул, но как-то неуверенно, было вообще похоже, будто его там в палате стукнули по голове чем-то тяжелым. Или это последствия драки с Томпсоном сказывались, но Алекса при взгляде на друга не покидало впечатление, что тот как будто слегка не в себе. А Джон, тем временем потянувшийся вперед, поцеловал уголок губ Алекса и коснулся пальцами ручки на двери.

— Езжайте сейчас домой без меня. Я поговорю с Шином и вернусь.

Это был предел выдержки Джексона, точка невозврата, оказавшись в которой, тебе ничего не остается, кроме как нырнуть в черную дыру безнадежности. Он не смог смотреть на слезы Шина, на отголоски боли в его лихорадочно сверкающих глазах, на выражение безумной муки на лице. Его поразила реакция любимого на свое появление, настолько яркая и болезненная, хотя Джексон, конечно, держал в памяти то, что ему сказал Джон. Но оказался совершенно не готов к тому, что Шин попытается оттолкнуть его так резко, и, не желая больше его мучить своим присутствием, Джексон едва слышно пробормотал: «Прости», и стремительно вышел из палаты. Чтобы тут же наткнуться на целующихся прямо посреди коридора Джона и Алекса. Отвратительно счастливых и довольных друг другом. Но если бы раньше с его губ обязательно сорвался ироничный комментарий, то сейчас сил хватило только на порицательный взгляд.

Впрочем, заметив его, эти двое продолжать не стали, а Алекс даже виновато отвел глаза, но Джексону было все равно. Чужие эмоции его мало занимали, потому что мысли вновь сосредоточились на Шине. Он должен, просто обязан его понять, но он не может, потому что это очень больно.

Алекс привез его обратно, в наполненный свежим морским воздухом дом. Уютное, светлое место, и даже радостно тявкающая Водка, что успела соскучиться по хозяину, пришлась там в пору. Джексон рассеянно потрепал ее за ухом, огладил пушистые бока и тяжело вздохнул, думая о том, что, кажется, вчера Джон заботливо принес ему полную бутылку виски, но он не стал пить, потому что не хотел мешать алкоголь и снотворное. Так вот сейчас самое время наверстать упущенное.

Алекс Сато

— Как давно он пьет?

— С тех самых пор, как мы вернулись домой, — Алекс прикусил губу и хмуро взглянул на развалившегося на диване Джексона, который стакан за стаканом самозабвенно заливал в себя огненное пойло. Первые пару часов казалось, что алкоголь его совсем не берет, потому что Джексон пил молча и только изредка и односложно отвечал на обращенные к нему реплики Алекса. Сейчас же стало понятно, что Джексон напился, как свинья, хоть он и оставался внешне спокойным и тихим, однако глаза его помутнели и приобрели характерный пьяный блеск, а высокие скулы заливал ярко-розовый румянец. Даже Водка перестала крутиться возле хозяина, рассудив, что разумнее будет оставаться рядом с Алексом, и теперь сидела у его ног, встревоженно поглядывая в сторону дивана.

Джон громко вздохнул. Он понимал Джексона и не собирался его останавливать. Возможно, алкоголь и не лучший выход, но сейчас помочь ему не могло ничего, а виски хоть немного снимет напряжение и даст отдохнуть мозгу.

— Пусть пьет, — он обнял Алекса за талию, прижимая к себе. — А начнет буянить, обезвредим его.

— Как? Натравим Водку?

— Можно и ее. Хотя виски с водкой не самое удачное сочетание, — и они оба негромко рассмеялись, уверенные в том, что погруженный в себя и алкоголь Джексон вряд ли замечает, что происходит в радиусе ближайших пары метров.

Джексон

Очнулся Джексон от того, что что-то горячее и мокрое активно терлось об его лицо. Самая первая пришедшая в голову мысль была настолько пошлой, настолько же и невероятной, поэтому он поспешил открыть глаза. Правда, тут же поморщился от возникшей в них рези, но зато смог разглядеть, кто успел разбудить его таким нетривиальным способом.

— Водка, мать твою! — вышло неубедительно и хрипло, а Водка, устроившаяся прямо на его груди, высунула розовый язычок и вновь лизнула в нос. Джексон устало выдохнул, откидываясь назад. Он лежал на диване в гостиной Алекса, ровно там же, где и предавался еще днем обильным возлияниям. Правда, ни бутылки, ни стакана рядом не было, и Джексон совершенно не помнил, как отрубился, но зато под голову кто-то заботливо положил подушку, а на ноги накинул плед. За высокими окнами во всю властвовала ночь, демонстрируя сверкающие звезды через прорезь в небосводе. Где-то в углу горел одинокий торшер, наполняющий комнату уютным полумраком. Весь дом был тих и безмятежен. Глаза сами отыскали на стене часы, и Джексон ахнул, увидев, что стрелки давно перевалили за полночь. Алекс с Джоном, скорее всего, спят. Если, конечно, не решили наплевать на своего временного гостя и продолжить начатое в больнице. Джексон, надеясь, что все же не решили, невольно прислушался, но было тихо, как в склепе.

Так странно, но несмотря на пережитое накануне, на влитую в себя целую бутылки виски, разум, наконец, прояснился — на удивление алкоголь помог. Или крепкий сон без стимуляторов. С Джексона спало то дурацкое оцепенение, что держало его в своих стальных объятиях последние сутки. А вместе с оцепенением и рассеялся туман, не дававший в полной мере прочувствовать все последствия. И вот теперь Джексон чувствовал, да еще как.

Во-первых, он, наконец, ощутил боль. Самую настоящую, физическую: на затылке лежать было невозможно, там наливалась огромная шишка, разбитую губу щипало, как и щипало ссадины на щеке, куда Томпсону посчастливилось заехать кулаком. Про руки Джексон вообще боялся думать, как и смотреть на потяжелевшие ладони, ноющие даже под толстым слоем обезболивающей мази. Кстати, неплохо было бы сменить повязку. Голова трещала, кости ломило, как при лихорадке, а глаза слезились. Он был откровенно разбит и чувствовал себя не лучше попавшего под самосвал зеваки. Но нужно ли говорить, что смятение в душе не шло ни в какое сравнение с физическими мучениями.

Джексон четко осознавал, что совершил. Да, он убил человека, и да, не испытывает ни малейших угрызений совести по этому поводу, несмотря на то, что убийство это неправильно и чудовищно, но Томпсон давно утратил свою человечность и заслуживал смерти, а в мире вряд ли бы нашелся даже самый рьяный праведник, осмелившийся обвинить Джексона в преступлении.

Облегчения все равно не было, но и тяжести, которую могли бы вызвать метания совести, тоже. Одно лишь холодное признание своих поступков. Джексон прикрыл глаза, стараясь дышать ровнее, потому что его вновь начало потряхивать, стоило только вспомнить выражение лица Шина при его появлении в больнице, а потом и слезы. И Джексон очень, очень хотел понять его, но пока не мог. Шину было больно, но от вида его мучений самому Джексону — еще хуже. Что же он сделал не так?

***

Больница встретила его суетливым шумом, запахом лекарств и неразговорчивым парнишей, преградившим вход в палату Шина. Джексон, не собирающийся так просто сдаваться, хотел было громко возмутиться и потребовать впустить его, но тут в дело вмешался затормозивший у сожравшего деньги, но не выдавшего шоколадку, аппарата Юске.

— Хэй, Джексон! — Юске был сама беззаботность, хотя после увиденного в номере отеля Джексон его немного, но пугал.

— Что все это значит? — Джексон чувствовал, что начинает закипать. Его нервы сделали ручкой, уехав в бессрочный отпуск после встречи с выпавшими на их долю невеселыми приключениями, и самоконтроль теперь таял как на дрожжах.

— Это не моя идея. Приказ Шина. Послушай, так будет лучше…

— Лучше для кого, блять?! — Джексон прикрыл глаза, ругая себя за то, что сорвался и повысил голос, и, когда он продолжил, тон его был пропитан горечью. — Теперь Шину нужна охрана от меня?

Юске поднял руки в примирительном жесте и виновато вздохнул.

— Нет, но… В общем… — он некоторое время помялся, подбирая нужные слова, потому что опять вспомнил, к а к и м может быть стоящий перед ним мужчина. — Я не в курсе, что именно между вами произошло, но ты же его знаешь… Дай ему время, и все наладится.

Дать Шину время? Джон тоже просил об этом, и Джексон может был бы готов это время дать, потому что теперь его оказалось предостаточно, все угрозы устранены, но настолько резкая, жесткая реакция со стороны любимого человека просто выбивала землю у него из-под ног. Джексон был одновременно зол, расстроен и удивлен, хоть и понимал, что сейчас ему лучше успокоиться и смириться с решениями Шина. Пусть он совершенно с ними не согласен.

***

Стоящий на входе охранник не сразу узнал в осунувшимся и уставшем мужчине, одетом в помятые джинсы и не менее помятую футболку, своего непосредственного начальника, обычно являвшего собой образец мужского стиля. Проходя по светлому, широкому вестибюлю к лифтам, Джексон не обращал никакого внимания на бросающих на него косые взгляды работников. Внешний вид сейчас был последним, о чем он вообще думал, хотя скажи об этом Джексону кто-то еще полгода назад, он бы не поверил — зря что ли дома гардероб ломится от дорогих и брендовых шмоток.

— Мистер Ямато! — Генри, заметив босса еще с порога приемной, подскочил на своем месте и выбежал из-за стола.

Мистер Ямато коротко кивнул в знак приветствия, пальцем поманив секретаря следовать за собой в кабинет. Наконец, в Джексоне проснулась совесть, и он решил посетить свою компанию, где не появлялся вот уже несколько суток. Спасибо хоть еще, что ответил на один из бесчисленных звонков помощника и предупредил, что будет занят. Хотя, вспоминая, чем именно он был занят, Джексон невольно подумал, что уж лучше бы и дальше просиживал за изучением отчетов и составления стратегий на будущие проекты фирмы.

— Генри, пришлите мне отчет о текущем состоянии дел на почту. И смету по нашему договору с партнерами из Лос Анджелеса, — Генри, внимательно слушая высокое начальство, наблюдал за тем, как деловито Джексон обходит свой стол и ищет что-то среди наваленной там кипы бумаг. Спросить о том, почему босс выглядит так…кхм… странно, он не решался, поэтому молчаливо ждал распоряжений.

— Ближайшее время я поработаю из… — Джексон захлопнул крышку своего рабочего лэптопа и сунул его подмышку, — из другого места. Если будут какие-то дела, требующие моего немедленного участия, звоните в любое время.

***

Другим местом Джексон, упрямства которому было не занимать, выбрал больницу. Он продолжил приходить туда каждый день, терпеливо дожидаясь, когда Шин справится с собственными сомнениями и демонами и соизволит с ним поговорить. Правда, в палату к нему Джексон больше не ломился, это было бесполезно и могло вызвать лишнее волнение. Но он не сомневался, что Шину прекрасно известно о его присутствии.

Открыв локальный филиал своего офиса в больничном коридоре, Джексон успел побывать предметом флирта молоденьких медсестер, подружиться с охранявшими Шина ребятами и даже пару раз перекусить в больничной столовой с приезжавшими навестить Шина Джоном и Юске. Водку он забрал домой, осчастливив, наконец, Алекса тем, что возвращается к себе.

Давить на Шина не было смысла, а Джексон вновь учился жить с раненным до крови сердцем. Он видел по глазам Джона, что тот не одобряет поведения друга, но что они могли сделать, если Шин продолжал твердить, что Джексону лучше держаться от него как можно дальше и что все произошедшее — это только его вина. Что думал Джексон по этому поводу, он, видимо, слышать не желал, эгоистично решив все за них обоих. А у Джексона и в мыслях не было обвинять Шина в чем-либо, потому что он с трудом, но все же понимал мотивы его поведения. Но сколько тот будет еще убегать? Разговаривать с Джексоном он отказывался, не слушал доводов Джона и Юске, а Джексон продолжал ждать.

Так прошло полторы недели, и когда в одно прекрасное утро Джексон так же приехал в больницу, то обнаружил палату Шина пустой, а подошедшая дежурная медсестра рассказала, что мистера Ямамото выписали накануне вечером, потому что его состояние улучшилось до такой степени, что не требовало больше постоянного наблюдения врачей. Сначала Джексон рассердился, у него телефон чуть в руках не расплавился, когда он звонил Джону и гневно требовал объяснить, почему тот ничего не рассказал о том, что Шина выписывают. Но оказалось, что Джон сам ничего об этом не знал. Оставался еще Юске, на звонок он отвечал долго, а Джексон успел успокоиться, поэтому когда он заговорил, голос его звучал уже не так зловеще, а Юске смущенно объяснил что да, дескать, забрал Шина домой. А сообщить ему забыл, конечно же. Джексон про себя пообещал убить Юске при первой же встрече, но тому знать об этом было необязательно. А следующий план созрел в голове немедленно: вместо того, чтобы возмущенно вламываться в квартиру Шина (все равно ведь не пустит) и выяснять отношения, Джексон просто позвонил знакомому агенту по недвижимости и снял квартиру в том же доме. Впрочем, если Шин решит сбежать на другой конец земли, Джексон был готов и там его достать.

Шин

День за днем проходили в самобичевании и сожалениях. Шин был противен сам себе, его подташнивало от одной только мысли, что он стал первопричиной, из-за которой Джексон решился на убийство. Всё, что было связано с Джексоном, и о чем Шин когда-либо мечтал резко утонуло в удушающем смраде смерти. Он корил себя за то, что увлёкся этим мужчиной настолько, что оказался не в силах остановиться вовремя, полностью погрузившись в эйфорию охвативших его трепетных чувств, и расслабился рядом с ним настолько, что не заметил надвигающуюся угрозу в виде Томпсона. Шин искренне верил в то, что не имел ни малейшего права втягивать Джексона в этот порочный мир преступности, где у каждого его знакомого руки по локоть в крови. Но теперь уже поздно, Джексон оказался тоже запятнан этой грязью, которую в его жизнь привнёс с собой Ямамото. И этого Шин никак не мог себе простить. Никакие разговоры на него не действовали, он был абсолютно уверен в том, что единственным вариантом для Джексона вернуться к нормальной жизни, это больше никогда не пересекаться с ним. Обрубить все концы и взаимоотношения, вычеркнуть себя из его привычного мира, оставив место для чего-то более нормального и прекрасного. Джексон был достоин намного лучшего и большего, чем то, что он мог ему предложить.

— Ты не прав, — Джон навещал Шина каждый день в больнице, и раз в два дня стабильно приезжал к нему домой, в остальные же дни его навещал Юске, сменяя своего друга на посту.

— Я не хочу говорить об этом снова, — Шин бросил болезненный взгляд покрасневших глаз на усевшегося в кресле гостиной мужчину. Когда-то от вида Джона у него перехватывало дыхание и учащался пульс, но теперь он каждый раз ловил себя на мысли, что не испытывает к нему ничего, кроме дружеской привязанности. Их истории давно пришел конец, а мысли Шина с утра до вечера и даже во сне были наполнены только Джексоном Ямато.

— А мне плевать, чего ты хочешь, — Джон нахмурился и скрестил вытянутые перед собой ноги, всем своим видом демонстрируя, что ему весьма комфортно сидится, и уходить он ещё долго никуда не собирается.

Шин устало потер лицо ладонями и взобрался на диванные подушки с ногами, тут же укутываясь в теплый плед. С недавних пор ему постоянно было холодно, и он почти всегда мелко подрагивал от беспокоящего его тело озноба.

— Ты нормально питаешься? — Пёс посмотрел на Шина с нескрываемой тревогой во взгляде, на мгновение забыв о том, что хотел ему только что сказать. — Что ты ел сегодня?

— Не помню, что-то ел… — Шин раздраженно поерзал под пледом и бросил на Джона недовольный взгляд: — Ты долго ещё собираешься тут сидеть? Шел бы уже, а?

— Можешь попробовать выставить меня за дверь, но что-то мне подсказывает, что у тебя ничего не получится, — невозмутимо ответил Джон и, покинув кресло, прошествовал к холодильнику, дабы провести тщательную инспекцию его содержимого. — Ты в курсе, что у тебя тут только бутылка с прокисшим молоком и больше ничего?

— П-ф-ф, — Шин закатил глаза и уткнулся лицом в подушку, накрывшись пледом с головой. По его плану, если на Джона не реагировать, то тому быстро надоест его доставать, и он быстрее свалит из квартиры, но не тут-то было.

Послышались торопливые шаги Джона в сторону хозяйской спальни, затем хлопанье дверей гардеробного шкафа, а после того, как мужчина вернулся в гостиную, на Шина сверху прилетело несколько его вещей.

— Одевайся, — скомандовал Джон, стаскивая с Шина плед.

— Что?! Ты совсем спятил?! — Ямамото отдернул от себя чужую руку и сбросил на пол упавшие на его голову джинсы.

— Одевайся, говорю, — Джон практически вырвал плед из рук исхудавшего друга, сопротивления которого он всё равно бы особо и не ощутил. — Мы идём дышать свежим воздухом и покупать тебе продукты.

— Ты про доставку продуктов на адрес не слышал, нет? — Шин поднырнул под протянутой в его сторону рукой Джона, но, зацепившись ступнёй за брошенный на пол ворох одежды, споткнулся и упал, приземляясь на ладони и колени. — Бля… Как же ты бесишь… Отвали от меня уже!

Джон уселся на корточки рядом с Шином, не собираясь ему помогать подняться на ноги, но находясь на расстоянии вытянутой руки в случае, если того от голода таки внезапно поведёт, и он вновь соберется полетать.

— Ты сейчас либо одеваешься сам, либо это за тебя сделаю я, — ровным и не терпящим возражений голосом произнес Джон, внимательно наблюдая за тем, как Шин поднимается на ноги и возмущенно подтягивает к талии резинку от пижамных штанов, которые в силу его теперешней худобы стали заметно велики и сейчас свободно болтались на щуплом теле. — Выбирай.

— Ладно, я оденусь! — бросил ему нахохлившийся Шин и потянулся за джинсами. — Отвяжись только от меня… — и потом уже гораздо тише пробормотал себе под нос: — Завтра замки сменю, надоело видеть ваши рожи… проходной двор какой-то.

— Что? — Джон наклонил голову на бок и приложил к уху ладонь. — Можно громче? Я не расслышал.

— Бесишь! — сидящий на полу Шин и натягивающий в этот момент на ноги джинсы, резко пихнул друга рукой в плечо, отчего, потеряв равновесие, Джон с положения сидя на корточках так же плюхнулся на пол, приземляясь аккурат на пятую точку.

— Эй! — возмущенно вскрикнул Джон, и, встретившись взглядами, они дружно расхохотались.

***

— Ты как? Нормально? — Джон с полными продуктов пакетами шел рядом с медленно прогуливающимся по тротуару Шином.

— Да, нормально-нормально, — раздраженно ответил Ямамото. — Хватит меня об этом постоянно спрашивать. Тебе работать не надо, что ли? В альфонсы заделался?

Джон выдавил широкую улыбку:

— Не переживай, времени на тебя у меня предостаточно.

Шин фыркнул и закатил глаза, а когда он вновь посмотрел вперёд, то внезапно остановился, замирая на месте и бледнея на глазах у озадаченного такой переменой другом. Джон, проследивший за взглядом Шина, тут же обнаружил остановившегося впереди Джексона с собачонкой на поводке.

— Хм, — многозначительно хмыкнул Пес и улыбнулся Джексону, приветствуя его кивком головы.

— Что за «хм»? — нервно переспросил его Шин, не сводящий напряженного взгляда с Ямато. — Что он тут делает?

— Не знаю, — с улыбкой ответил Джон. — Идем, спросим, — и не дожидаясь ответа, он пошел прямиком на встречу к Джексону.

— Джон! — окрикнул его Шин, но Пёс не остановился, прекрасно понимая, что кроме собственной квартиры Шину идти сейчас некуда, а вход в подъезд был у Джексона за спиной, так что, чтобы попасть в дом, ему так или иначе пришлось бы пройти мимо него.

— Чёрт… , — Шин хлопнул себя по лбу и на мгновение прикрыл глаза ладонью, словно собираясь с теми небольшими крупицами сил, что у него ещё остались. Он был совершенно не готов к встрече с Джексоном, и, бросив на него пристальный взгляд, Шин буквально физически ощутил, как болезненно его ломает от одного только вида любимого мужчины, от которого он вынужден держаться на расстоянии из-за своих благих намерений.

Джексон также неотрывно смотрел на Шина в ответ, даже не удостоив подошедшего к нему Джона особым вниманием. Взгляд зеленых глаз был жадным и пронзительным, полным невысказанных чувств и переживаний, ведь им так и не удалось поговорить по душам. Шин вспомнил, как плакал перед ним в больничной палате, когда прогонял Джексона прочь, и ему снова стало стыдно и неловко. Он нерешительно топтался на месте, когда маленькая Водка, узнав его, с громким радостным лаем запрыгала и натянула до упора поводок, искренне желая подбежать к нему и почувствовать ласковые поглаживания за плюшевым ухом. Неожиданно Джексон улыбнулся Шину и наклонился, чтобы спустить щенка с поводка, тот же в свою очередь изумленно уставился на с разбега несущийся на него комочек шерсти с виляющим хвостом и, когда Водка достигла цели, оказался атакован безмерным счастьем и радостью маленького существа.

— Эй, ну что ты… — бормотал Шин, усаживаясь на корточки, пока Водка прыгала юлой вокруг него и то и дело норовила вскочить ему на руки. — Что ты… Водка, неужели, так рада меня видеть? — губы сами собой растянулись в улыбке, когда щенок, повизгивая и фыркая от избытка чувств, взобрался к нему на колени и принялся облизывать лицо. — Ну-ну, хватит, эй… — приговаривал Шин, прижимая к груди маленькое теплое тельце. — Ладно, я тоже скучал. Пойдем к твоему хозяину.

С щенком на перевес Шин пошел в сторону о чем-то разговаривающих Джона с Джексоном, который по-прежнему не спускал с Шина взволнованного взгляда. Ямамото сглотнул, подходя совсем близко и передавая Водку Джексону в руки, хрипло сказал:

— Привет, — голос предательски дрожал, выдавая все его скрытые переживания. — Не ожидал вас тут увидеть, вы гуляете довольно далеко от дома, — сорвалось с его губ, хотя ему хотелось сказать Джексону совершенно другое. То, как он соскучился по нему, как сильно хочет обнять его и поцеловать любимые губы, на которых на мгновение остановился взгляд.

— Привет, — услышал он в ответ. — Да нет, теперь мы живём здесь, — Джексон кивнул на стоящее рядом многоэтажное здание, — так что…

— Что?! — Шин ошалело уставился на Джексона, не веря своим ушам.

— Представляешь? — отозвался стоящий рядом Джон, ехидно поглядывающий то на одного, то на другого. — Вот это совпадение!

— В смысле живёшь в этом доме?.. — повторил за Джексоном Шин и, покачнувшись, крепко ухватился за ткань футболки Джона на спине, натянув ее так, что ворот впился Такаяме в горло, вызвав у мужчины кашель.

— В прямом, — ответил ему Джексон, — если гора не идёт к Магомету… В общем, это было осознанное решение.

Шин несколько раз моргнул и, не найдясь чем ответить, просто изумленно открыл рот, продолжая пялиться на невозмутимое лицо Джексона, который наглым образом решил украсть его спокойствие и сделать непосильную задачу держаться от него подальше, намного тяжелее и трудно выполнимее.

— Ой, с вами так интересно, — весело пробормотал Джон, указательным пальцем оттягивая удушающую его горловину футболки от своей многострадальной шеи, — но у меня пакеты тяжелые. Я, пожалуй, пойду их занесу, а вы тут как-нибудь без меня пообщайтесь, — он отдёрнул со своей спины руку Шина и, покрутив в руке связкой ключей от квартиры, в несколько шагов скрылся за дверью в подъезд, оставляя Шина и Джексона наедине друг с другом.

После последовавшей за этим короткой молчаливой паузы, когда Шин, не выдержав пристального взгляда Джексона, нервно и прерывисто вздохнул, чтобы заговорить, вышло так, что они сделали это одновременно:

— Джексон…

— Шин…

Их взгляды снова встретились, и Шин неосознанно закусил губу, пытаясь унять в себе чрезмерную нервозность. Видеть Джексона так близко и запретить самому себе к нему прикоснуться было слишком жестоко, но он снова мысленно это сделал.

— Ты хотел что-то сказать?

— Да, — Шин опустил взгляд, складывая руки на груди таким образом, что его ладонь легла на всё ещё досаждающее ему ноющей болью правое ребро. — Я хотел извиниться за то, как мы с тобой расстались в прошлый раз… — он нахмурился и сомкнул веки, визуально отгораживаясь от реальности, чтобы снова не поддаться переполняющим его чувствам. — Слишком много всего случилось… я не должен был так срываться. Ты этого не заслужил.

— Да? А что я заслуживаю, по-твоему? — по голосу Джексона трудно было разобрать была ли в нём злость или попросту он был чем-то раздражен. Ямато стоял неподвижно, прижав к груди щенка одной рукой и крепко сжимая длинный кожаный поводок в другой, пока потемневшие карие глаза с испугом и жадностью рассматривали его осунувшееся лицо. — Может быть, объяснений?

— Я… — начал было Шин и осекся, когда в очередной раз в присутствии Джексона у него перехватило дыхание. Он не мог подобрать правильных и нужных слов, они кружили роем у него в голове, путались и ускользали от его измученного сознания.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе объяснил? Почему всё это произошло с нами? Я скажу тебе, — крылья его носа затрепетали, когда он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться и мысленно взять себя в руки.

— Мы с тобой из разных миров, и они никогда не должны были пересекаться. Моё прошлое не отпустит меня, ты знаешь, кем я был и кем являюсь до сих пор для всех, кто меня когда-либо знал в прошлой жизни. Мне от этого не избавиться. Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь… — он поморщился и отвёл взгляд в сторону, — потому что сам испорчен. Я… мне нельзя… — «любить тебя», Шин замолчал и снова закрыл глаза.

— Ты всё ещё можешь вернуться к своей привычной жизни, к той, какой она была до того, как мы встретились. Для тебя ещё не поздно… — «полюбить кого-то лучше меня» — он не смог сказать это вслух. Мысль о том, что Джексон может полюбить кого-то другого, причиняла Шину физическую боль и оседала удушающим комком где-то в горле. Но он не смел ревновать Джексона к его ещё возможному счастью и безоблачной размеренной жизни. Шин не имел на это права, как и не имел права обременять его своими ничего не значащими в сложившейся ситуации чувствами.

========== Часть 18 ==========

Джексон

Джексон жил в этом доме уже почти неделю, но с Шином они встретились первый раз. Не то, чтобы Джексон до этого специально избегал его, но и попыток намеренно столкнуться тоже не делал, решив пустить все на самотек. Планируя раньше чуть ли не каждый свой шаг, с недавних пор Джексон перестал пытаться подчинитьтот хаос, в который окунулась его жизнь за последний год. Пусть будет так, как угодно ее величеству Судьбе. И чертовка оказалась благосклонна, не заставив ждать встречи с Шином слишком долго.

Каждый день Джексон прокручивал в голове все, что скажет ему, что сделает, как поведет себя, но, стоило им только встретиться воочию, все заготовленные фразы исчезли, испарились, как дым после костра, оставив только чистый лист растерянности. Вот он Шин, перед ним, живой и здоровый, с лица исчезла мертвенная бледность, высокие скулы покрыты розоватым румянцем, а губы, такие яркие и сочные, словно спелая вишня, губы, которые немедленно захотелось смять в поцелуе, а Джексон стоит, как обухом ударенный, и абсолютно не знает, что говорить. Никакие слова не смогут выразить и сотой доли его чувств и эмоций по отношению к этому человеку, в одночасье превратившемуся в смысл жизни. И кто бы мог подумать раньше, что Джексон настолько серьезно влипнет.

Каждый день на протяжении этой недели, погружаясь с головой в работу, он пытался отвлечься, но мысли все равно всегда, в конечном счете устав от бесконечных цифр, возвращались к Шину. Что он делает? Как себя чувствует? О чем думает? Хорошо ли ест? Крепко ли спит? Зажили ли травмы, нанесенные Томпсоном. Джексон хотел так о многом спросить, но мог позволить себе лишь молчаливо разглядывать сквозь прозрачное стекло высящиеся вокруг такие же элитные многоэтажки и представлять, что, возможно, сейчас Шин, точно так же, как и он, смотрит в окно, только тремя этажами ниже. Так Джексон проводил день за днем, не позволяя себе даже надеяться на скорую встречу, но когда она, наконец, произошла, вышло так, что он оказался совсем к ней не готов. Он и не подозревал, насколько жестокими будут суждения и мысли Шина.

Все-то у него так складно получалось: разные миры, тяжелое прошлое, бесконечное самобичевание и поиски вины в том, где ее и быть не может. Джексон слушал Шина молча, боролся с диким желанием обнять его и радовался, что сейчас руки заняты Водкой. А когда Шин замолчал, Джексон просто спросил:

— Ты идиот, Шин? — не с таких слов, конечно, следует начинать разговоры с любимыми, но Джексон чертовски устал от всего этого. Ну в самом деле, сколько еще можно мучить друг друга? Ему, как и любому нормальному человеку, хотелось счастья, и счастье для него заключалось в Шине. Который, услышав столь нелестное обращение в свой адрес, вскинул голову, с изумлением смотря на Джексона.

— Нет, ты не просто идиот, а еще и эгоист, — Джексон устало вздохнул, отпустил Водку на землю и зачесал назад упавшую на глаза челку. — Ты так лихо решил все самостоятельно, но только проблема — забыл меня спросить, чего хочу я… А что, если я не желаю возвращаться к своей привычной жизни? Что, если я вообще не представляю эту жизнь без тебя? — Джексон раздосадовано прикусил губу и засунул руки в карманы, замечая, как Шин невольно подался вперед, но между ними по-прежнему оставалось не меньше пары метров. — Если ты не заметил, твое прошлое меня мало волнует и уж точно совсем не пугает. И, кажется, я с ним справился на порядок лучше тебя, — наверное, стоило быть с Шином мягче, подбирать слова аккуратнее, но что толку миндальничать, если смысл того, что Джексон собирался донести до него, все равно не изменится.

— И поверь, ради тебя я бы мог сделать то, что сделал, еще бесконечное число раз, — кричать о том, что убил человека, посреди оживленной улицы было довольно глупо, но Джексон не сомневался, что Шин прекрасно понял, что он имел ввиду, по тому, как еще ярче заалели его щеки, и как он отвел заблестевший взгляд. — Я не жалею ни о чем, кроме того, что, видимо, вел себя как-то не так, раз ты подумал, что ничего для меня не значишь, раз позволил тебе сунуться в это дерьмо самому, — в голосе появились горькие нотки, и Джексон невольно сжал ладонь в кулак, правда, тут же расслабил пальцы. Водка, крутящаяся рядом, громко тявкнула, замечая их соседку, с которой Джексон успел познакомиться еще в день переезда. Весьма миловидная старушка, только уж больно любит поболтать ни о чем.

Они так и продолжали стоять друг напротив друга прямо перед подъездом, и словно не замечали суетящихся вокруг людей, подъезжающих и отъезжающих машин, смеющихся детей, чужих собак, смело облаянных Водкой. Весь мир для Джексона перестал существовать, сузившись до размеров этой площадки, и центром мироздания для него давно уже стал Шин.

— Для меня все уже поздно, Шин, потому что… Да потому что я люблю тебя до одури! Я чуть не сдох, мучаясь от неизвестности, когда мы искали тебя! И после всего этого ты мне заявляешь «ой, мы из разных миров, держись от меня подальше», — Джексон шумно выдохнул и решительно шагнул в сторону поражено смотрящего на него Шина. И с каждым шагом он твердо чеканил: — Чтобы я держался от тебя подальше, Шин, тебе придется меня убить, — а когда оказался так близко, что почувствовал исходящее от Шина тепло, то настойчиво перехватил его руку и прижал к своей груди в том месте, где заполошно колотилось сердце. — Ну что, сделаешь это?

Шин

Шин был в замешательстве и огромном смятении, он ошарашено смотрел на признавшегося ему в любви Джексона, ощущая в это время, как шрам на его ладони, оставшийся от осколка зеркала, согревается теплом, исходящим от чужой груди. Чувствовать обжигающее прикосновение к своему запястью было невыносимо, он разрывался между желаниями обнять Джексона или же оттолкнуть его, потому что, судя по всему, один только Шин видел в своих действиях и принятых ранее решениях какой-то логический смысл.

— Нет! — он испуганно посмотрел на Джексона, находя своё отражение в зеленом омуте его глаз. — Нет… — повторил он уже тише, пока сердце любимого отбивало учащенный ритм под его дрожащими пальцами. — Я никогда не смогу причинить тебе боль…

— Уже причинил, — хрипло ответил Джексон, скользя взглядом по лицу Шина, которое отчётливо отражало всё его смущение и растерянность. — И продолжаешь это делать прямо сейчас.

— Прости меня… — Шин прерывисто вздохнул и прикрыл веки, пряча от Джексона болезненный и лихорадочный блеск в глазах. — Я думаю о твоём будущем… О том, каким оно может стать, если я останусь в твоей жизни, — он сглотнул и облизнул пересохшие губы. — Я был бы ещё большим идиотом и эгоистом, если бы продолжил подвергать тебя опасности.

Джексон издал короткий сдавленный смешок, разжимая пальцы и выпуская запястье Шина.

— Похоже, до тебя очень трудно доходит, Шин, — он приподнял лицо возлюбленного, удерживая его за подбородок, и заставил Шина посмотреть себе в глаза. — Я никуда не исчезну и не намерен отступать. Моего терпения хватит на нас двоих. Поэтому я просто подожду, пока ты, наконец, поймёшь, что на самом деле имеет значение, и перестанешь жертвовать чем-то действительно важным ради каких-то неоправданных мифических целей и страхов, существующих только в твоей голове, — Джексон опустил руку и отступил, отходя от Шина. Он не знал, что ещё может такого вразумительного сказать этому упёртому до мозга костей мужчине, чтобы образумить его. Самое главное он уже озвучил, признание в любви слетело с его губ, и он ни о чем не жалел. Остальное было за Шином, давить на него сейчас было бессмысленной и напрасной тратой времени и сил. Джексон снова прицепил поводок к ошейнику Водки и, попятившись, коротко бросил Шину:

— Нужно выгулять Водку, так что я пойду… Пока, Шин.

Шин, беспрерывно следящий за Джексоном взглядом, лишь приоткрыл губы в немом прощании, потому что больше не мог произнести ни слова. Ему было невероятно тяжело держать себя на расстоянии и не касаться Джексона, не признаваться ему в любви в ответ, но он обещал себе, что сделает всё для его безопасности, в том числе и пожертвует своими собственными чувствами. Шин ещё некоторое время стоял одиноко на тротуаре у подъезда, крепко сжимая в кулак ладонь, сохранявшую чужое тепло, не в состоянии оторвать взгляд от удаляющейся от него мужской фигуры. Как же было больно осознавать, что любовь Шина оказалась взаимной, и только из-за его личного упрямства он не может признаться в том, что Джексон навсегда поселился в его сердце. Понимал ли он, что своими решениями причиняет боль им обоим? Конечно, да. Однако страх перед тем, что Джексон может умереть по его вине, был ещё настолько свеж в памяти Шина, что от одной только мысли об этом в нём снова пробуждалась неконтролируемая паника, а тело охватывал лихорадочный озноб. Хотел бы он, чтобы всех этих трагичных событий с ними не происходило. Хотел бы стереть эту печаль с красивого и любимого лица, заполнив каждый день с Джексоном счастливыми моментами, каждый из которых, наверняка, был бы для Шина дороже всего на свете. Хотел бы он быть кем-то другим, без криминального груза за своими плечами, который никогда не перестанет напоминать о себе. И сколько бы Джексон ни говорил, что принимает Шина таким, каков он есть, для самого Ямамото этого никогда не окажется достаточным. Он больше не допустит того, чтобы подобная ситуация, угрожающая жизни Джексона, когда-либо повторилась. А чувства… Со временем даже самая крепкая любовь без должной постоянной подпитки рано или поздно утратит всю свою силу. Так же и Джексон когда-нибудь обязательно устанет стучать в закрытые двери и откроет своё сердце для чего-то нового. Просто всем им нужно немного больше времени…

***

В свою квартиру Шин вернулся уже без настроения. Плотно сжимая губы в упрямую линию и хмурясь, он прошел мимо встретившегося ему на пути Джона прямиком в свою спальню.

— Ты чего? — озадаченно спросил Пёс ему в спину. — Шин?

Но в ответ он услышал только громкий звук захлопнувшейся двери. По увиденной им реакции Джон сразу понял, что разговор у этих двоих не заладился, и, очевидно, что Шин с Джексоном всё ещё продолжают трепать друг другу нервы. В защиту Джексона можно сказать, что тому крупно не повезло с объектом любви, потому что такого упрямого засранца, как Ямамото, нужно было ещё поискать. И поскольку его друг сейчас явно не был настроен на разговоры по душам, Джон решил не доставлять Шину дополнительный дискомфорт своим присутствием и отправиться домой. Всё, что мог сделать для него на сегодня, он сделал, а остальное подождет.

========== Часть 19 ==========

Джексон

Терпение всегда было сильной стороной Джексона, но у всего есть предел, и даже его хваленая выдержка начинала позорно уступать свои позиции. Нет, он не собирался сдаваться, он даже в мыслях не допускал того, чтобы оставить Шина, поддавшись влиянию его глупых страхов, но… Джексон тоже был человеком, а не бесчувственной машиной, и лимит его физических возможностей ярко мигал красным. Загружая себя на работе до исступления, он наивно полагал, что это поможет справиться с тем ноющим, тяжелым чувством, что постоянно терзало его с их последней встречи. Когда Джексон нормально спал? А когда хоть на мгновение расслаблялся? Шин так беспокоился о том, что с его появлением жизнь Джексона может измениться в худшую сторону, но парадокс был в том, что отвратительной она стала без него.

— Вы сегодня опять задержитесь? — Генри заглянул в кабинет, чтобы попрощаться, потому что в последнее время босс все чаще стал отпускать его раньше, оставаясь в пустом офисе в гордом одиночестве. Джексон, заслышав секретаря, оторвал озабоченный взгляд от экрана ноутбука и рассеянно кивнул. Хотя, на самом деле, он уже тоже собирался уезжать, но в какой-то момент случайно заметил несостыковку в цифрах и теперь был вынужден перелопатить все предыдущие отчеты.

— Тогда до завтра? — Генри все еще мялся на пороге, потому что совесть не позволяла так просто уйти. Он давно уже заметил, как сильно изменился Джексон. Стал молчаливее, задумчивее, угрюмее. Если раньше босс постоянно шутил и одарял всех и каждого обаятельной улыбкой, то теперь на его непривычно бледном и усталом лице все чаще можно было заметить хмурое выражение. И Генри терялся в догадках, что могло послужить причиной столь разительной перемены, потому что, насколько он знал, семья Джексона была в порядке, а дела компании налаживались, так как проект, над которым они работали, по всем прогнозам ждал огромный успех. Но Джексона, казалось, это совсем не трогало.

— Нет, завтра я поработаю из дома, — крышка ноутбука закрылась с громким хлопком, а на лицо, освещаемое до этого горящим экраном, легли неглубокие тени.

Джексон откинулся на спинку дивана и устало прикрыл ладонью глаза. Вот уже на протяжении месяца он работает именно так — день дома, два в офисе. Невозможно находиться на расстоянии от Шина, но и невозможно быть к нему так близко, но не иметь возможности ни поговорить, ни уж тем более коснуться. Услужливое подсознание вновь раскрыло в памяти любимый образ. Он так похудел… Интересно, он хорошо питается? Хотя, кто бы говорил, Джексон, если бы не заботливый и понимающий Генри, чуть ли насильно заставляющий его обедать, давно бы сел на голодный паек, потому что собственное здоровье с недавних пор его совершенно не заботило. В отличие от здоровья Шина. Не проходило и дня, чтобы Джексон не думал о том, поправился ли тот окончательно, и не столько даже в физическом плане, сколько эмоционально, потому что то, что сотворил с Шином Томпсон было кошмаром наяву. И как бы Джексон желал помочь ему, как нестерпимо хотел поддержать, закрыть от всего мира и пообещать, что теперь точно все будет хорошо, но Шин не давал ему и малейшего шанса на это. Однако, несмотря на то, как сильно происходящее утомляло Джексона, он так и не утратил своего природного оптимизма. В конце концов, он был совершенно серьезен, обещая Шину, что ни за что на свете не отступится от него. Рано или поздно до Шина дойдет неизбежность принятого Джексоном решения, тем более что последний был как никогда уверен в том, что его чувства взаимны, пускай Шин ничего не ответил ему тогда, но Джексон ответа и не ждал. Ему было важно признаться самому, потому что зачастую именно недосказанность приводит к катастрофическим последствиям, это он уже успел понять.

***

Только середина октября, а такой собачий холод. Джексон поежился, плотнее запахивая пальто, и подумал, что идея оставить машину и пройтись пешком перед тем, как возвращаться домой, была не самой лучшей, но ему было просто необходимо проветрить мозги: нельзя столько времени быть зацикленном на одном человеке, тем более, если мысли о нем отзываются в сердце глухой болью. Хотя… Джексон горько усмехнулся — разве не тоже самое он испытывал в случае с отвергшим его Алексом? Нет. Не тоже самое. Алекс никогда Джексона не любил и был честен с ним, а те чувства, что Джексон принял за свою любовь к нему — то были проблемы только Джексона. С Шином все было намного проще и в одночасье гораздо сложнее. Джексон точно знал, что любит его, да так сильно, как не любил никого прежде и уже никогда не полюбит (чтобы Шин там себе не придумывал). Но ведь и Шин любил его. Тогда почему он мучает их обоих? Зачем заставляет страдать, отказываясь от собственного счастья? Джексон задавал себе этот вопрос так часто, но ответа на него придумать не мог.

Внезапно его нос учуял божественный аромат, что-то пряное, сладковатое и невероятно аппетитное! Джексон остановился, принюхиваясь, и заметил небольшой китайский магазинчик, так незаметно укрывшийся среди высокомерных, роскошных зданий. Вспомнились недавние размышления о том, хорошо ли питается Шин. Решение пришло мгновенно, и через три четверти часа Джексон, обнимая увесистый пакет с едой, стоял перед лифтом и рассеяно следил за тем, как сменяют друг друга цифры на табло.

***

«А что, если его нет дома? Должен быть… В окнах свет. А если он не откроет? Вышибить дверь? Оставить пакет на пороге и уйти? Нет уж, лучше сам съем, пусть обзаведутся. Жаль, Водка осталась у Эвы, она бы составила мне компанию».

За этот месяц они сталкивались не так уж и часто. Несколько раз перед домом, один — в лифте. И их общение ограничивалось дежурным «Привет. Как дела? Нормально, а ты? Нормально. Пока». Джексон хорошо помнил о том, каким тоном Шин просил его держаться подальше, поэтому попыток сблизиться или продлить разговор не делал, тем более, он замечал, как неловко рядом с ним себя чувствует Шин, словно ему физически больно от присутствия Джексона. И поэтому Джексон каждый раз просто шел дальше, с неизменной мягкой улыбкой на губах, но чувствуя, что от его сердца оторвали очередной кровавый кусок. Хах, скоро так от него совсем ничего не останется…. А после этих встреч Джексону всегда снился один и тот же кошмар: он избивал Томпсона, но когда отводил руку, то видел перед собой окровавленное лицо Шина.

Шин открыл не сразу. Джексон, предусмотрительно вставший так, чтобы в глазок его было не видно, выглянул из-за скрывавшего его пакета и приветливо улыбнулся:

— Добрейшего вечерочка, — и не давая Шину опомниться, и уж тем более не дожидаясь приглашения, он смело шагнул внутрь, слегка потеснив изумленного хозяина плечом. — Я надеюсь, ты не ужинал, потому что вот, — Джексон потряс своей ношей перед лицом до сих пор оторопело таращащегося Шина и, скинув туфли, продефилировал в ту сторону, где, как он помнил, находилась кухня.

— Ты что творишь? — Шин с сердитым стуком захлопнул дверь и скрестил руки на груди, буравя Джексона потемневшим взглядом. — Кто давал тебе право так врываться? — хотя нос его предательски дернулся, стоило только уловить аппетитные ароматы, источаемые принесенным Джексоном пакетом.

— Никто, — Джексон невозмутимо пожал плечами, стягивая пальто и пиджак, и закатал рукава водолазки, чтобы достать все еще горячие коробочки с едой. — Но полезнее есть в компании — так пища лучше усваивается.

— Кажется, я просил тебя держаться подальше? — фыркнув, Шин закатил глаза и стал похож на рассерженного кота, но Джексон словно не замечал его раздражения, прекрасно осознавая, что за ним его любимый прячет смущение. Он склонил голову на бок, вдруг слишком пристально рассматривая Шина. Его взгляд, казалось, замечал все — и румянец на бледных щеках, и закушенную губу, и появившийся блеск в глазах. А еще понуро опущенные плечи, беспорядочно растрепанные волосы и мятую домашнюю одежду, которая не скрывала хрупкой худобы.

— А я и держусь подальше, смотри, ближе двух метров не подхожу, — Джексон жестом окинул разделявшее их расстояние. — Соблюдаю социальную дистанцию, так сказать.

— Тц… Бесишь, — Шин отвернулся, поведя плечами, и демонстративно ушел в противоположный конец широкой комнаты, служившей и гостиной, и столовой, но когда до него донесся вдруг ставший очень серьезным голос Джексона, он не смог сдержать дрожь:

— Не верю.

Шин

Шин замер на месте и посмотрел на того, кто уже давно стал для него дороже всего в этом мире. Спорить с Джексоном, как оказалось, было делом бесполезным. Поэтому отбросив любые попытки, он глубоко и прерывисто втянул воздух через приоткрытые губы и снова их сомкнул, так и не ответив Джексону на его замечание. Сколько ещё сил у него осталось на эту борьбу с самим собой? И хватит ли их вообще? Он так устал. Чертовски устал… Шин молчаливо отвел взгляд, который мог предательски выдать все мучительные страдания, обуревающие его душу в этот момент. Он не сможет прогнать Джексона снова, только не после того, как узнал, что тот на самом деле чувствует к нему. И всё, что ему остается, так это с досадой кусать губы и думать, почему же этот мужчина такой упрямый? Откуда в нем столько этой неуёмной внутренней силы? Или всему виной молодость? Был бы Джексон таким же, будь он с Шином одного возраста?

— Ты не можешь так продолжать, — Шин устало сел на диван и спрятал лицо в ладонях. — Джексон, тебе надо остановиться.

— Не в моих правилах сдаваться так легко, — ровный и уверенный тон, которым были сказаны эти слова, лишь только добавлял им значимости и увесистости. Бархатистый и глубокий голос Джексона, от которого у Шина по коже бежали мурашки, стоило ему лишь только услышать его. Ведь, он на самом деле так сильно по нему истосковался, что, находясь сейчас рядом с ним в такой опасной близости, Шину не то, что думалось с трудом, ему было чертовски трудно даже дышать.

И Шин негромко и надрывно рассмеялся. Смех выходил из его изогнувшихся в обреченной улыбке губ, отскакивал эхом от пустых белых стен и затихал в тёмном коридоре, проникая в каждую комнату.

— Шин? — Джексон нахмурился и не смог удержаться от желания подойти и коснуться его рукой. Теплая, мягкая ладонь легла на щеку Шина, и, почувствовав это прикосновение на своей коже, тот открыл глаза и растерянно посмотрел на склонившегося над ним мужчину. — Твоё упрямство медленно убивает тебя… убивает нас обоих, — Джексон ласково огладил большим пальцем заострившуюся скулу на осунувшемся лице.

Шин вздохнул и прикрыл на мгновение глаза, наслаждаясь мучительно желанной лаской и окутывающим его запахом мускуса и лесной хвои, исходящим от оказавшегося к нему так близко Джексона.

— Думаешь, я смогу забыть? — он повернул голову и уткнулся носом в чужую ладонь, наслаждаясь тем, как шершавая кожа щекочет и обжигает его губы. — Я до сих пор просыпаюсь посреди ночи в холодном поту от мучающих меня ежедневных кошмаров, где я снова и снова пытаюсь тебя спасти, но у меня ничего не выходит, как бы сильно я не старался, — Шин не смел открыть глаза и посмотреть на Джексона. Они ещё ни разу не говорили настолько откровенно с тех самых пор, как закончилась вся эта история с Аароном Томпсоном.

Диванная подушка рядом прогнулась под весом Джексона, когда, усевшись, он молча и порывисто прижал Шина к себе. И обнимая любимого, который тонкими пальцами цеплялся за ткань его водолазки на спине, Джексон почувствовал, как тот мелко задрожал в его объятьях. Ему показалось, что от переполняющих противоречивых чувств Шин может сорваться в любую минуту, настолько он выглядел надломленным и истерзанным всеми мучившими его душевными страданиями и призраками прошлого.

— Я помогу тебе забыть, — шептал Джексон ему на ухо, пока Шин прятал свое лицо в изгибе его шеи. — Я всегда буду рядом, — обещал он, искренне веря в каждое сказанное им слово. — Тебе стоит поверить в то, что я способен защитить нас обоих. Что бы ни случилось… Потому что я так безумно люблю тебя.

Последние воображаемые стены, воздвигнутые сознанием Шина, рухнули под натиском обрушившегося на него тепла и искренности. Он не заслуживал этого счастья, Шин не сделал ничего достойного в своей жизни для того, чтобы иметь право наслаждаться всем тем, что так бескорыстно дарил ему Джексон, оказавшийся в разы сильнее и упрямее его.

— Я верю, — улыбнулся в ответ, — но не могу перестать бояться тебя потерять. Мне кажется, я никого и никогда не любил так сильно, и если с тобой что-нибудь случится, я сойду с ума.

Услышав, наконец, такое желанное признание из уст Шина, Джексон сам не заметил, как крепче прижал его к своей груди. Измученный оказанным ему столь решительно сопротивлением на протяжении всех прошедших долгих недель, он почти отчаялся достучаться до Шина, и перспектива заставить его себе довериться с каждым новым днем казалась всё более и более иллюзорной и туманной. Но теперь, когда, не выпуская любимого из рук, он трепетно прижимался губами к его горячему виску, всё вновь обрело для Джексона смысл, а на душе появилась такая непередаваемая легкость, как будто с его плеч упал груз бед всего этого бренного мира.

— Ты же в курсе, что теперь я точно не оставлю тебя в покое? — усмехнулся Джексон, огладив рукой выступающие сквозь ткань пижамы острые позвонки на спине любимого, чья худоба до сих пор не переставала его волновать.

— У меня не осталось сил оказывать какое-либо сопротивление, — признался Шин и потерся щекой о плечо Джексона. — Ты словно цунами, бороться с которым совершенно бессмысленно.

— Повтори это ещё раз.

— Что? — Шин поднял голову и с интересом заглянул любимому в глаза. — Про цунами?

— Тц… Нет, — Джексон нетерпеливо вздохнул и коснулся кончика носа Шина своим. Последний же в ответ лишь хитро сощурил карие глаза, потому как прекрасно понял, что именно хочет ещё раз услышать его возлюбленный.

— А что тогда? — состроить притворное непонимание на лице для Шина было проще простого, вот только веселье искрящееся в потемневшем взгляде было ничем не скрыть.

— Ты снова бессовестно испытываешь моё терпение, — ворчливо заметил Джексон и раздраженно вздохнул.

— Я люблю тебя, — с улыбкой ответил ему Шин. — Люблю больше жизни, — прошептал он уже в самые губы, не в силах больше сдерживать в себе отчаянное желание целовать этого прекрасного и упрямого мужчину, который целиком и полностью принадлежал только ему одному.

========== Часть 20. Эпилог ==========

***Два месяца спустя***

— Левее!.. Нет! Там угол! Джексон! А давай в другую сторону?.. Нет, не красиво, лучше опять левее… А может к лестнице? Или давай…

— Или давай она останется здесь, — Джексон, с которого сошло семь потов за последние пару часов, что были потрачены на благое дело — помощь сестре, разжал липкие от смолы руки и, наконец, оставил и без того изрядно замученную (как и он сам, впрочем) елку в покое. — Больше я ее трогать не буду, — Эва, автор сей замечательной идеи, как перестановка главного рождественского дерева, хотела было что-то возразить, но не терпящий возражений тон брата заставил ее проглотить замечание и обиженно поджать губы. — Если что-то не нравится — двигай сама.

— Я?!

— Ты, — отвечая в тон сестре, Джексон отряхнул от цепких хвойных колючек джинсы и запоздало подумал, что сначала надо было вымыть перепачканные смолой руки. Эва, в еще одной безнадежной попытке заставить брата помочь, топнула ножкой, елка покачнулась, а Джексон от греха подальше дернулся в сторону, с каким-то отстраненным равнодушием смотря, как с одной из веток срывается хрустальный, ярко сиреневый шар. Правда, смертельный полет несчастной игрушки до пола был остановлен им же, а смола на ладонях пригодилась, чтобы удержать так и норовящий соскользнуть вниз гладкий бок.

— Но как я… — можно было бы надавить на изрядно закалившуюся совесть Джексона тем, что «она же девочка», но по лицу брата, не предвещавшего ничего хорошего лично ей, Эва поняла, что спорить бесполезно и только прижала покрепче к себе Водку, закрываясь ею, как щитом, от неизбежно надвигающегося Джексона.

— Я ее нашел, срубил, — Джексон загибал пальцы на одной руке, пока вторая надежно охраняла едва не разбившийся шар, — привез, пол дня устанавливал, пока ты не выбрала оптимальное расположение… Наряжал! — тут голос Джексона стал совсем страшным, а Эва что-то неразборчиво пискнула про маленький рост и тяжелую стремянку.

— Сейчас опять ее двигал, потому что тебе в этот раз показалось, что в гостиной мало света и цвет украшений, тьфу ты, не сочетается с обоями, Эва! С обоями! — сестра как-то стремительно уменьшалась в размерах под нависающим коршуном Джексоном, и даже высунувшая в приступе любви к ним обоим язык Водка ситуацию не спасала. — Так что будь добра, смирись с тем, что елка будет стоять здесь и ни миллиметром дальше.

— Ты Гринч!

— Спасибо, что не Санта Клаус, — Джексон усмехнулся и, наконец, нормально улыбнувшись, потрепал сестру по волосам, портя идеально уложенные локоны, как всегда делал, когда она была маленькой. Эва ужасно не любила это и смущалась, и ее реакция с годами ничуть не изменилась, но Джексону очень нравилось ее дразнить. Посмеиваясь, он скрылся в ванной, а Эва поучительно заявила ему в след.

— И хорошо, что Сантой в этом году будет Шин!

— О, даааа, — «и какое счастье, что не я».

Услышав про Шина, Джексон машинально глянул на часы, мельком подумав, а не опаздывает ли тот, но нет, времени было еще достаточно. А он успеет выпить кофе.

Как Шин согласился праздновать Рождество с его матерью и сестрой, Джексон до сих пор не понимал, хотя был бесконечно счастлив по этому поводу, потому что давно считал его частью семьи. И для него было совершенно естественным пригласить Шина к себе, но зная того, легко можно было предположить, что ответом будет отказ. Однако Шин согласился, без раздумий и с радостью, а у Джексона будто камень с души упал.

Почти два месяца, с конца октября, что они были вместе, Джексон терпеливо наблюдал за тем, как Шин учится воспринимать реальность по-другому, без оглядки на свое прошлое, без страхов, как он учится быть счастливым, и это счастье Джексон был готов дарить ему каждый день; просто все время был рядом, не давил, ни на чем не настаивал и поддерживал. В конце концов, он ведь любил Шина больше жизни, больше всего, что у него было или могло бы быть.

Как и ожидалось, проект, который Джексон начал, рискнув всем и своим собственным благополучием, в итоге оправдал себя и принес компании колоссальный успех. Теперь одной проблемой стало меньше, а Джексон мог хотя бы начать нормально спать по ночам, а не пропадать безвылазно в офисе, пока Шин прицельно бомбардировал его телефон сообщениями примерно одного и того же содержания: «ты где?», «ты скоро?», «я соскучился».

Первое время Джексон не оставался у Шина надолго и всегда уходил ночевать к себе, ровно до тех пор, пока в один прекрасный день Шин просто никуда его не выпустил, перегородив дверь. Оказалось, он чертовски устал мучиться ночами от безнадежных попыток уснуть, потому что его, Джексона, нет рядом, и тот пусть хоть треснет, но никуда не уйдет. Трескаться Джексон, конечно, не стал (что без него Шин-то делать будет), но с удовольствием остался, и на следующий день, и через день, и через два, а через неделю он сам предложил Шину жить вместе — так проще и комфортнее для них обоих. Их по-прежнему тянуло к друг другу, как магнитом, и иногда Джексону казалось, что если он в ту же секунду не увидит Шина, не коснется его или не услышит его голос, он обязательно заболеет и умрет.

Раздалась мелодичная трель дверного звонка, застав всех троих на кухне: Джексон флегматично пил кофе, Эва пыталась заплести у Водки, превратившейся за эти месяцы из неказистого щенка в порядочную, вполне себе взрослую собаку, на макушке что-то вроде косички, а мама всплеснула руками, заглядывая в духовку:

— Гусь еще не готов!

Джексон закатил глаза и молча ушел открывать, а Эва, последовав за ним, доверительно шепнула Водке:

— Это приехал Санта.

Сестра с мамой, с которыми он уже успел познакомить Шина, причем не делая из этого какого-то знаменательного события, питали к последнему особую слабость, так что иногда Джексон даже не знал, кого и к кому ревновать, впрочем, любить их всех и наслаждаться счастьем в кругу близких, ему это не мешало.

Шин, обвешанный подарочными пакетами и коробками, не хуже их рождественской елки, завалился на порог с веселым смехом, а где-то позади послышался мамин заботливый голос:

— Ну что вы на мальчика все нагрузили! — Джексон, забирая часть пакетов, громко фыркнул и бросил в сторону:

— Ага, мальчика, совсем малыша, — за что получил тычок в плечо острым маменькиным кулачком, а Шин метнул в него убийственный взгляд, заставив лишь расхохотаться.

Не давая Эве сунуть свой любопытный нос в пакеты, Джексон отнес их к елке, а когда вернулся обратно, то был приятно удивлен открывшейся картиной: мама и Эва тепло и непринужденно болтали с Шином, как будто были знакомы не без году месяц, а всю жизнь. И это было так естественно, так правильно, что Джексон невольно почувствовал, как в груди разливается нежность. Пожалуй, вот оно, настоящее счастье.

— И долго ты собираешься тут стоять? — Шин, заметив, как Джексон молча приклеился плечом к дверному косяку у входа на кухню, подошел ближе и обнял его за талию.

— Пока не получу свой рождественский подарок, — Джексон лукаво улыбнулся и склонил голову на бок, притягивая Шина ближе.

— То есть до завтрашнего утра? — теплые пальцы провели по его щеке, а Джексон с удовольствием заметил, как блестящие в темных глазах Шина смешинки делают того еще красивее.

— Могу и до утра, но тогда ты не получишь свой.

— И что же ты собираешься мне подарить?

— Я? Ну для начала себя, или поцелуй под омелой, — Джексон взглядом указал вверх, где заботливыми руками Эвы над входом был прикреплен рождественский венок. Шин негромко рассмеялся, бормоча что-то про то, что Джексон слишком сентиментален.

— Я бы назвал это «романтичен», — наклонившись ближе, Джексон заметил, как румянец окрасил щеки Шина, и усмехнулся: ему по-прежнему так легко удавалось смутить любимого.

— Как-то мелковат подарок.

— В самый раз для малыша, — и не давая Шину возмущенно ответить, Джексон претворил свою угрозу в жизнь, с наслаждением накрывая чужие губы мягким поцелуем.

А где-то позади раздался громкий рассерженный вопль и звон упавшей посуды: это Водка дождалась своего звездного часа и урвала самый аппетитный кусок только что вытащенного из духовки гуся.

Комментарий к Часть 20. Эпилог

Хочу сказать спасибо моему чудесному соавтору keine_sorge, благодаря тебе эта история любви появилась на свет, а её главные герои навсегда завладели моим сердцем. Без тебя ничего бы не получилось, я это точно знаю. Спасибо за твоё вдохновение и талант, и спасибо за этих чудесных ребят в виде Джона, Алекса, Шина и Джексона. Их история ещё не закончена, и вместе с тобой, keine_sorge, я надеюсь, мы напишем ещё далеко не один рассказ ❤️

Ещё хочу сказать спасибо нашему дорогому читателю. Нам было приятно осознавать, что эта история нашла свой отклик в вашей душе. Спасибо за любовь к главным героям, которую вы неизменно дарили вместе с сочувствием, переживанием и беспокойством по поводу дальнейшего развития событий. Это грело наши сердца и было источником вдохновения ❤️

П.С.: на Фикбуке уже публикуется продолжение этой истории под названием “Посреди ночи просто позови меня”, где в главных ролях окажутся Юске и Итан. Так же в этом рассказе можно будет встретить уже незаменимых Джона, Алекса, Шина и Джексона.

========== Часть 21. Bonus story ==========

Шин

Когда Ники родился, Шин и Джексон были в родильной палате вместе с суррогатной матерью. Джексон ещё никогда не был настолько серьёзен и молчалив, а Шин такой бледный и сосредоточенный. Он мог только догадываться о том, что чувствует его муж, но прислушиваясь к собственным ощущениям, Шин думал, что их переживания были очень близки. Они узнали, что это мальчик, на третьем месяце беременности Глории. Вместе неотрывно смотрели на монитор аппарата УЗИ, пока врач водил колпачком ручки по изображению и что-то там показывал похожее на пенис. Шин в упор никаких опознавательных половых признаков при всех своих усилиях не разглядел. Джексон же наоборот, увидел и распознал всё с первого раза, а потом очень сильно обрадовался. Намного сильнее, наверное, чем сам Шин, хоть он и был биологическим отцом их первого ребёнка. Видеть их сына на снимке, так похожего на бобовое зёрнышко только несколько большего размера, было странно и страшно. Нет, он очень хотел детей, хотел разделить радость отцовства именно с Джексоном, которого безумно любил, но когда желания стали воплощаться в реальность, вместе с ними начали рождаться и потаённые страхи. А что, если он будет плохим отцом? В Джексоне он даже не сомневался, у того был природный дар находить общий язык со всеми, он заботливый и внимательный, а его терпению можно было только позавидовать. Его мужу суждено было стать образцовым отцом. Но Шин… Что если ребёнок как-то пострадает по его вине? Что если он не справится? Засевшие в его голову мысли в тот момент, не отпускали Шина и по сей день.

Даже после того, как новорождённого опустили на его обнажённую грудь, дабы между отцом и ребёнком создалась эта невидимая химическая связь посредством обмена тепла, Шин боялся ему навредить, дотронуться как-то не так и не там, причинить боль, и только благодаря Джексону в тот момент он не распаниковался окончательно. А потом они сделали памятные фотографии: Шин с маленьким Ником на груди, пригревшимся и свернувшимся рогаликом розовым комочком, который так сильно контрастировал с чернильным узором татуировки на его коже; Джексон с Ники на руках и счастливой улыбкой до ушей, пускающий скупую слезу сквозь переполняющую его радость, пока сын крепко сжимает его мизинец всеми пятью пальчиками; и все они вместе, где Шин крепко держит Джексона за руку, пока тот сидит в больничном кресле, а малыш сопит и пускает слюни ему в ключицу, укутанный в маленькое, стёганное голубое одеяло из льна, с вышитыми инициалами наследника на уголке — подарок матери Джексона.

Шин боялся радоваться как-то слишком сильно и открыто. Ему всё время казалось, что если он отпустит свои страхи и потеряет бдительность, что-нибудь страшное непременно случится. Ночами он часто засыпал сидя в кресле у кроватки сына или вообще на полу, привалившись к ней спиной, потому что долгое время слушал дыхание Ники, пока тот спал. Сын дышал очень тихо и иногда Шин, резко просыпаясь, обливался холодным потом от мысли, что он не дышит вовсе. Их ребёнок был таким маленьким и хрупким. И после его рождения ничего на свете Шин не боялся так сильно потерять, как Ники. Это и есть родительская любовь? Когда так болезненно щемит в сердце, что невозможно дышать от переполняющей тебя нежности и эйфории? А потом в комнату Ники за Шином приходил Джексон, который, проснувшись посреди ночи, обнаруживал, что половина кровати, на которой обычно спал его возлюбленный, была пуста. Муж садился рядом с ним и крепко обнимал, шепотом на ухо говорил, как сильно любит, а после уводил с собой обратно в спальню.

Так прошли первые несколько месяцев, и со временем страхи Шина постепенно начали затихать. Очень сильно помогали сессии с психологом, которые пришлось снова возобновить, и приём прописанных им таблеток, для стабилизации общего эмоционального фона и поддержки нервной системы. Шин чувствовал вину за свои страхи, панические атаки и испорченные нервы Джексона. Пусть тот и делал вид, что всё нормально, и был таким глубоко понимающим и терпеливым, всегда находясь рядом. Эти несколько месяцев, плавно перетекающие в почти год, были большим испытанием для них обоих.

Теперь спустя всё это время и оглядываясь назад, Шин мог с уверенностью сказать, что ему очень сильно повезло. Ему посчастливилось соединить свою судьбу с потрясающим мужчиной, который стал для него не просто партнёром и другом по жизни, но и той опорой, благодаря которой Шин мог твёрдо стоять на ногах, не зависимо от того, какие потрясения случались в его жизни. Джексон был для него компасом и неизменной центральной осью вращающегося вокруг с бешеной скоростью мира.

***

Они больше не просыпались по будильнику, и сигнал звучал в установленное привычное им время скорее для проформы и на всякий случай. Ники не позволял своим отцам пропустить восход солнца. Пуская пузыри и улюлюкая, он посасывал свои пальцы на ноге через насквозь обслюнявленный носок, крепко удерживая конечность двумя пухлыми ручонками. Его большие слегка раскосые карие глаза в обрамлении пушистых длинных ресниц были широко раскрыты и он с непередаваемой радостью встречал взглядом своих родителей каждое утро.

— А кто у нас тут проснулся? — с порога начинал сюсюкать с сыном Джексон, пока сонный Шин медленно плёлся за ним следом.

— Не я… — ворчливо ответил Шин себе под нос, пока его муж брал Ники на руки, вынимая того из кроватки.

Сын давил весёлую беззубую улыбку, хватая целующего его отца за нос и шлёпая ладошками по небритым щекам. Наблюдая эту нежную сцену ранним утром, даже всё ещё не проснувшийся до конца Шин, не может сдержать тихого вздоха умиления. Он мягко улыбается и подходит к двум самым любимым людям на земле. Обнимает Джексона за талию, целует его в обслюнявленную Ником щеку, а потом нежно проводит ладонью по покрытой мягким пушком тёмной макушке и чмокает сына в темечко:

— Доброе утро, малыш.

— Доброе утро, папа, — по-идиотски коверкая интонацию, отвечает Джексон за пока ещё не умеющего говорить сына.

Шин смеётся в ответ и в это мгновение в какой-то параллельной вселенной другой он растекается розовой лужицей обожания. На эту парочку невозможно было смотреть без улыбки, и уж точно не тогда, когда Джексон щекотал губами живот заливающегося смехом Ники. Но дела никто не отменял, и, надев на лицо маску серьёзности, он в обычном режиме делового человека решает напомнить о распределении отцовских обязанностей:

— Твоя очередь менять подгузник, я пойду приготовлю завтрак.

— Я менял его ночью, — послышалось возмущённое за спиной, когда Шин уже выходил из спальни.

— Ничего не знаю, я делал это два раза за вчерашний вечер.

Спорить было бесполезно. На кухне Шина уже ждали холодильник до отвала набитый полезными продуктами и огромный блендер, при помощи которого они сейчас всю еду перемалывали в пюре для сына. Но на завтрак они обычно варили для Ники кашу и сегодня было решено готовить кукурузную на молоке. Для себя же и своего супруга Шин выбрал омлет и сэндвичи с лососем и авокадо.

И пока молоко для каши закипало, а лосось слабой соли отделялся от кожи, где-то из глубин коридора послышалось частое клацанье когтей по паркету — к Шину на ароматные запахи бежала проснувшаяся Водка.

— Ну, привет, — он чешет её за ухом и ласково гладит курчавый бок. — А тебе для завтрака не рановато? Вон, какие бока наела, не Водка, а самый настоящий Кабачок.

Собака обижено фыркнула, но танцевать в нетерпении у кухонного острова не перестала. Её тоскливый взгляд провожал Шина всякий раз, когда он открывал холодильник. И в конце-концов, не выдержав такого натиска, он всё-такиотсыпал ей немного влажного корма из только что вскрытой консервной банки с собачьей едой.

— Только ешь быстрее, чтобы Джексон не видел, а то влетит нам обоим, — шепотом подгонял её Шин, оглядываясь через плечо на пустой коридор.

Джексон

— Ложечку за папу…ложечку за папу…ложечку за бабушку…ложечку за тетю Эву…ложечку за Водку… — Джексон вытер испарину со лба локтем и кинул тоскливый взгляд на все еще полную тарелку, а в этой время Ники счастливо заагукал и прицельным плевком вывалил все только что впихнутое с таким трудом в него на лицо оторопевшего папаши.

Где-то сзади ахнул Шин, но Джексон, не теряя самообладания, невозмутимо смахнул рукой стекающую по носу вниз кашу и ровным тоном попросил:

— Подай салфетку, пожалуйста.

В первый раз что ли, в конце-то концов. Сколько Ники на Джексона срыгивал, сколько плевался, сколько обписивался и даже не только это, тот давно перестал считать. Став родителем, Джексон понял, что не зря говорят: самое приятное в детях — это процесс их производства, но возникшую внутри любовь, стоило впервые взглянуть на сморщенное розовое личико и черные, как будто непроницаемые, глаза, Джексон никогда и ни за что не променял бы ни на что другое. А уж когда на его, казавшуюся такой огромной и грубой, ладонь легла крошечная ручка, он и вовсе растаял, как мороженое в летний день. И поэтому теперь мужественно терпел все тяготы, исконно сопровождающие любых молодых родителей.

Джексону открылся удивительный мир непризнанных возможностей. Например, оказывается, спать можно и с открытыми глазами, и стоя, и даже наворачивая круги по бесконечным коридорам дома с хныкающим свертком на руках. И что пятна от детского питания с белоснежных рубашек не отстирываются. Как и пятна от кое-чего другого. А еще погремушка может быть весьма грозным оружием, и в тесной обстановке способна причинить тяжелые телесные повреждения. Очень тяжелые. Джексона аж передернуло, стоило вспомнить, как на прошлой неделе Ники заехал ему игрушкой в то самое место, что непосредственно участвует в производстве детей. Ай, до сих пор ноет.

Ники в своем кресле заливисто рассмеялся, барабаня пухлыми кулачками по столику, и залепетал, что стало сигналом для продолжения борьбы с кашей.

— Давай, малыш, за дядю Алекса…. за дядю Джона…., — спустя еще полчаса, когда Джексон добрался поименно до сотрудников юридического отдела своей компании, последняя ложка была, наконец, победно впихнута в Ники, а его уставший, но невероятно гордый собой родитель откинулся на спинку стула.

Если честно, Джексон и подумать не мог, что будет так сложно. Нет, конечно, он отдавал себе отчет в той ответственности, которую они с Шином берут на себя, решив завести детей. И наивностью тоже особо вроде не страдал, полагая, что все младенцы сплошь розовощекие ангелочки и какают сахарной ватой. И все-таки было тяжело, особенно первые месяцы, даже не смотря на помощь няни, советы матери и километры прочитанной литературы для молодых родителей. Это с виду Джексон казался уверенным в себе на все двести процентов, и подгузники менял с такой мастерской легкостью, будто финансовые отчеты подписывал, а внутри-то все тряслось, млело, бледнело и было готово вот-вот позорно грохнуться в обморок каждый раз, стоило Ники начать громко плакать.

Но кто-то из них двоих должен был стать флагманом спокойствия, а так как Джексон обладал врожденной непрошибаемостью, роль хладнокровно-флегматичного родителя ему подошла как нельзя лучше. Потому что он все равно видел, как сильно волновался Шин, как в первое время даже подходить к Ники боялся, не то, что купать его или переодевать. Шину нужен был рядом кто-то, кто решит все проблемы молча, не подзуживая или читая нудные нотации, и Джексон этим кем-то был. Отодвигал мнущегося над сыном мужа одним хорошо отработанным движением, уверенно заявлял: «Ща все будет», и успокаивал, переодевал, мыл, кормил и тд по списку. Откуда в нем это умение управляться с ребенком не хуже профессиональной няни, Джексон не знал, наверное, тоже врожденное.

Пухлые щечки Ники надулись, когда он смешно зафырчал, а после маленький рот широко открылся и вся несчастная каша потекла по подбородку на симпатичный фиолетовый слюнявчик, подаренный тетей Эвой. Джексон, до этого с неприкрытым умилением наблюдавший за, как ему казалось, сытым сыном, хлопнул себя ладонью по лицу и, запрокинув голову, обреченно прикрыл глаза. Сил, наблюдать за тем, как все его часовые труды стекают Водке под хвост в прямом смысле этого слова, не осталось.

— Ники! — в голосе подскочившего к ним Шина умиление боролось с возмущением, но Джексон только махнул рукой.

— Умой его, а я приготовлю смесь. Покормим на улице, — если, конечно, сын не решит плеваться в прохожих. А еще нужно взять дополнительную пачку влажных салфеток — риск быть атакованным едой до сих пор оставался велик.

Джексон поднялся со стула, похлопал Шина по плечу, случайно вытирая об него испачканную в каше ладонь, и побрел в ванную, на ходу стягивая грязную футболку. Господи, да ему за прошедший год переодеваться приходилось даже чаще, чем Ники. Но что ни сделаешь ради любимого сыночки.

========== Часть 22. Bonus story ==========

— Что это?! Что ЭТО, я вас спрашиваю?!

Четыре абсолютно разных по эмоциональной окраске лица склонились над открытым багажником. Потом первое, перестав, наконец, брезгливо морщиться, отпустило зажатый тонкими пальцами нос, отвернулось и несколько раз со свистом втянуло воздух. Ибо пованивало.

— Дичь, — невозмутимо заметило второе лицо, выражавшее смесь крайней степени любопытства и безуспешных попыток сохранить хоть какое-то подобие строгости.

Две оставшихся физиономии виновато сопели и уныло пялились в темные недра багажника, не смея поднять глаза, так как оное означало немедленную и кровожадную расправу от рук первого.

— Дичь?!

Встретив метнувший молнию, копье, нож и прочие предметы, вызывающие колото-резанные раны, взгляд мужа, Джексон с такой силой сжал губы, что кожа вокруг рта стала белее снега, но сдержать рвущийся наружу булькающий хохот это не помогло, и через несколько мгновений улица огласилась раскатистым, совершенно бессовестным ржанием.

Шин веселье второй половины не оценил и, повернувшись всем корпусом к старательно изображавшим безмолвные статуи драгоценному сыночке и его не менее драгоценному дружку, по иронии судьбы (не иначе) являвшемуся их крестником, сердито упер руки в бока. Взметнулись полы алого шелка, сдвинулись грозно чернявые брови. Статуи не шелохнулись, только усерднее стали гипнотизировать собирающихся над содержимым багажника мух.

— Как эта… прости-господи, ДИЧЬ, оказалась в МОЕЙ машине?!

— Слу-случайно…

Едва успокоившийся Джексон, услышав невнятное бормотание сына, опять хрюкнул, но в этот раз смех пришлось сдержать: если бы Шин мог убивать взглядом, вокруг машины уже валялись три бесславные кучки пепла.

— Что? Что ты сказал? Повтори-ка… Случайно?!

Ники неуверенно кивнул, а топчущийся на месте рядом с ним Маки усиленно делал вид, что он-то, собственно, вообще ни причем, так, просто мимо проходил и самоотверженно решил не бросать лучшего друга в беде. Да и небо вон какое красивое, голубое, воробьи за корку хлеба у мусорных баков так захватывающе дерутся, а баки, баки-то — ну ни дать, ни взять произведение ландшафтного дизайна, высочайшая ода гранжу и авангарду!

— То есть, ты хочешь сказать, что вот ЭТО неким волшебным образом вдруг СЛУЧАЙНО появилось в багажнике? — указательный перст свирепо ткнул в жужжащую стайку.

Ники опять кивнул, а Маки, уловивший исходящую от обманчиво спокойного и вкрадчивого голоса угрозу, поспешил пихнуть сообщника под ребра: пусть придумывает оправдания пореальнее; и снова сделал вид, что очень занят гладиаторской схваткой воробьев.

Джексон, не устрашившись распространяющегося аромата свежеизготовленной тухлятины, заглянул в багажник поверх головы мужа на то самое ЭТО и хмыкнул. На темно-сером сукне обивки распростерлась источавшая не самые аппетитные запахи туша того, что, вероятно, (судя по от торчащим из пасти бивням) было когда-то кабаном. Обычным диким кабаном. Или кабанихой. Определить гендерно-половую принадлежность выше обозначенной дичи не представлялось возможным ввиду нанесенных ей тяжких телесных повреждений.

Нежные деточки, усиленно раскаивающиеся в содеянном, то бишь в дорожно-транспортном происшествии, повлекшем за собой трагическую гибель представителя местной фауны, стояли смирно под жгущим напалмом родительского возмущения взглядом Шина и продолжали молчать. Ясность на горизонте замаячить не спешила.

— Нет, Джексон, ну, ты только глянь на них: святая невинность во плоти!

Джексон глянул: два нашкодивших засранца, покрытые пубертатными прыщами, и надо же — беспощадные враги всех диких кабанов. Их бы пожалеть и отпустить, но родительский суд не терпит сентиментальных отступлений.

Шин сделал очередной глубокий вздох и прикрыл глаза, сжимая переносицу двумя пальцами, прежде чем задать сакраментальный вопрос. Разъяренный, он был похож на огненную фурию, и Джексон начинал всерьез сомневаться в мирном урегулировании столь острого конфликта.

— Я не спрашиваю, почему вы взяли МОЮ машину без спроса, я не спрашиваю, почему вы не брали трубки и пропали на всю ночь, наплевав на нервы родителей, — тут можно было бы добавить про «мы все больницы, все морги обзвонили, все спасательные службы на ноги подняли, вертолеты запустили!!!», Шин, науськиваемый Алексом, еще мэра и начальника полиции разбудить порывался, но Джексону с помощью Джона удалось заставить обоих кудахчущих не хуже наседок папаш уверовать в то, что дети вернутся к утру, дело ведь молодое, юное… Дети и правда вернулись, только не одни, а в очень интересной компании.

— … Я не спрашиваю, почему вы оказались за пределами Манхэттена. Я не спрашиваю, как вас занесло в Хай Рок Парк, — Шин выдохнул и изящным жестом смахнул со лба несуществующую каплю пота, а после набрал воздуха в легкие, чтобы бойко продолжить. — Я всего лишь спрошу…. КАКОГО ЧЕРТА ВЫ СБИЛИ КАБАНА И ПРИТАЩИЛИ ЕГО СЮДА???

Джексон аж на месте подпрыгнул — так и заикой недолго сделаться.

— Ну, не бросать же его было на обочине, — выдал гениальное оправдание Ники и уставился на пышущего праведным гневом родителя из-под упрямо сведенных бровей. Ну, копия Шин в молодости, Джексон аж умилился.

— Да, дядь Шин, вдруг кто заметил бы, а если нас найдут и накажут… — Маки стоило поработать над линией защиты основательней, но за неимением лучшего, пришлось говорить правду.

— О, вас накажут, вас непременно накажут!

Дядь Шин даром что в домашнем халате был, давно уже за ремень бы схватился, но Джексон вовремя оказался рядом и положил ладони на грозно вздымающиеся плечи.

— Спокойнее, милый, дыши, вдох-выдох, вдох-выдох, помни, в твоём возрасте вредно волноваться…

— В МОЕМ ВОЗРАСТЕ ВРЕДНО ИМЕТЬ БАЛБЕСА СЫНА, — Шин смерил всех троих уничижающим взглядом, — и потакающего ему во всем папашу, который по несчастью оказался моим мужем.

Зашуршали по гравийной дорожке колеса, жалобно хлопнула дверца, Джексон присвистнул и сложил руки на груди, предусмотрительно отступая в сторону. Безопасность превыше всего, особенно в семейных разборках.

—О-о-о, на сцену выходит второе сопрано, — он усмехнулся и проводил взглядом выскочившего, наверное, быстрее, чем машина успела затормозить, наружу Алекса.

Маки, заметив приближающегося отца, вид которого не предвещал ничего, кроме боли, тлена и страданий (а также пыток прополкой огорода и лишения всех цифровых благ, дарованных человечеству двадцать первым веком), сделал неуверенный шаг назад, но оступился и едва не свалился на горестно сопящего перед павшей невинной жертвой подростковых развлечений тушей подельника.

— Вы в своем уме?! — Алекс дернул сначала одного, а потом и второго малолетнего преступника за ухо под одобрительные кивки утомившегося от своей части воспитательной беседы Шина. — Вы представляете, как мы волновались?! А если бы вы пострадали?!

— Но мы же в порядке!

— А кабан нет… — Джон, смекнув, что от рассерженных и возмущенных лучше держаться, соблюдая социальную дистанцию, пожал руку Джексону, но оба тут же виновато опустили очи долу, нарвавшись на сжигающий заживо взгляд двух пар глаз.

— Слушайте, а может это кабаниха? — решив разрядить обстановку, Джексон, рьяно озаботившийся данным вопросом, задумчиво почесал подбородок и переглянулся с Джоном.

— Да хоть слизень пучеглазый! — нет, на его месте точно останется кучка пепла. — Это, по вашему, сейчас самая главная проблема?!

— Нет, ну, если она самка, у нее могли остаться маленькие кабанята, которых мы лишили матери…

Дальше можно было не продолжать, потому что лица что у Шина, что у Алекса сделались уж совсем страшными, а сыночки, пользуясь тем, что луч праведного гнева направлен не в их сторону, сделали попытку дезертировать. Не вышло.

Шин, решивший обойти машину спереди, вдруг издал сдавленный рев, подобный реву раненого бизона, и схватился за сердце: прекрасный лик его обожаемой четырехколесной подруги, подаренной любящим супругом на годовщину свадьбы, был беспощадно обезображен неудачным ночным рандеву с кабаном.

— Эсмеральда!!! Эсмеральда, девочка моя, как же так!

— Я б назвал ее Квазимодо, — негромко сообщил Джон на ухо Джексону, которого из всей этой истории по-настоящему беспокоило только то, что несчастный автомобиль был единственным в своем роде, коллекционной моделью, и его ремонт представлялся одной большой огромной задницей. Кабаньей.

Трагедия почище древнегреческой разворачивалась прямо перед парадным въездом: Шин на коленях перед помятым капотом оплакивал изуродованную Эсмеральду, выдергивая из решетки радиатора клоки кабаньей шерсти, Алекс со всей присущей ему скрупулезностью пропесочивал дражайших отпрысков, напоминающих от такого счастья двух пристыженных щенков, а в багажнике самыми пренеприятнейшими ароматами благоухал бесполый кабан.

— Ох, уж эти дети… — флегматично заметил Джексон, доставая сигарету.

— И не говори… по пиву? — не менее флегматично согласился с ним Джон, протягивая так кстати захваченную банку.

— Давай. Закажем пиццу?

— Обижаешь, я уже.

Осталось только придумать, на каком празднике жизни подать злосчастную дичь.