Привет, Роза [Юлиана Руслановна Гиндуллина] (fb2) читать онлайн

Юлиана Гиндуллина Привет, Роза

Вступление, похожее на вырванный лист из дневника

Секунды обычно не слушаются. Их просишь остановиться, хоть на мгновение, но усилия тщетны. Время доминирует. Всегда так было. Дни, часы и минуты ты можешь замедлить, превратить в волшебную пыль, которой пользуется фея Динь-Динь. А на секунды не хватит сил.

Особо трудно Лие. Она пыталась хватать за хвост секунды, но в то же время ей хотелось, чтобы время улетело от нее. Лия пообещала Розе жить мгновениями, но иногда время так мучительно. Точно вредная привычка, которую нужно незамедлительно устранить. Кнопка разрушения рядом, но не хватает смелости нажать на нее указательным пальцем. Хочешь вести здоровый образ жизни, есть только полезную еду, заниматься спортом или чего хуже – йогой, но в итоге ты временами открываешь дверь ресторана еды быстрого приготовления, за которой тебя ждут молодые люди с фирменными кепочками и улыбками до ушей. Неестественно ароматный запах еды обитает в каждом уголке заведения, он манит тебя, причем очень результативно. Ты уже купил картошку фри и сырный соус.

Прошло больше года. Страшно представить, что может произойти за такое долгое время. Навсегда можно потерять то, что любил или найти свое будущее, радоваться судьбоносной находке.

Уже странный десятый класс, когда находишься во Вселенной времени между двумя выпускными классами. Ты сдал экзамены после 9-го, но осталось перетерпеть и последний – самый решающий. 10-ый класс некого рода передышка. Галактика, похожая на Чистилище, где иногда представляешь себя в роли судьи, а заключенный естественно ты сам. Вспоминаешь результаты экзаменов после 9-го и размышляешь о будущем. Боишься с грохотом провалиться, опозорить родителей. Наверное, у каждого школьника есть такое чувство в классе Чистилища, просто кто-то хорошо скрывает страх под маской равнодушия, а кто-то открыто говорит о своей боязни. Некоторые вообще и представить не могут будущее: им нравится оставаться в десятом классе и пинать балду.

После девятого жизнь школы меняется. Люди другие. Многие уходят в колледжи, надеясь на легкое существование, другие же хотят скорее повзрослеть. Друзья исчезают, несмотря на многолетнюю дружбу, вторые половинки растворяются в пространстве. Ты начинаешь замечать, что исходящих заявок в друзья в социальной сети прибавляется. Со временем даже забываешь некоторые лица, имена и фамилии знакомых, с которыми прекратил общение. Новшество обязательно нахлынет, от которого ты не убежишь.

Когда ты был в первом классе, учителя казались суровыми королями в королевстве знаний и воспитания чувств. Дрожишь, волнуешься за оценки и все время смотришь на своего учителя в надежде на то, что на тебя не накричат при всем классе. Это страшнее и обиднее всего. Взрослея, переходя на одну ступень класса выше, равнодушие больше охватывает твое существо; осознаешь, что учителя не грозные наставники, а вредные люди без личной жизни, проводящие всю свою жизнь в этом здании, наполненном детьми или наоборот лучшие друзья, помогающие понять, кем ты можешь стать и как измениться.

Сказки на первый день

– Здравствуйте, я не буду говорить, что отныне беру вас под свою опеку. Я просто скажу, что, если вы не сдадите экзамены после одиннадцатого класса, я могу впасть в депрессию. – Новый классный руководитель в 10 «А» классе производит на подростков неопределенное впечатление. Послышались смешки и быстрые перешептывания. Женщина вроде и шутит, а вроде говорит на полном серьезе. – Да шучу я, ничего со мной не произойдет, а вот с вами будет плохо. Ладно, меня зовут Луиза Вадимовна. Не привыкайте ко мне, иначе не отвяжетесь, никого приручать не собираюсь.

– Хорошее начало. – Рыжик строит глазки новой учительнице.

– У вас острый язык. – Она заметила хитрый взгляд и сразу провела границу. Хотела что-то добавить к своим словам, но зазвонил телефон с музыкой из…(отгадайте какого фильма) «Титаника!» Наверное, Селин Дион заставила сердце учительницы трепетать.

Ей пришлось выйти из класса. Она покинула кабинет, быстро цокая черными туфельками и каждый раз поправляя свои и так идеальные волосы.

Десятиклассникам стало любопытно, что за человек перед ними. Женщина, знающая толк в моде. На ней темно-зеленое облегающее платье с удлиненными рукавами, точно подчеркивающее фигуру. Луиза Вадимовна отличается от других учителей присутствием стиля. Обычно они накидывают шальки, балахоны для свободы в движениях, кто-то благодаря этой одежде, зарывается в тепло. Ей было сорок лет, но выглядит она на тридцать. Десятку скинул имидж. Туфли на изящном каблуке, красная помада, причем очень яркая, светлые волосы до плеч. Собирается на свидание?

– Вы видели ее когда-нибудь? – спрашивает кудрявый Рома, обращаясь к классу. Именно он старательно строил глазки учителю.

– Эй, будь тише, все-таки она за дверью. У тебя вообще манер нет, а у нее есть слух, – пытается тихо говорить Мария.

– Мне кажется, ей будет все равно, если она услышит наш разговор. – Улыбается Рома в ответ. Его кредо – шутить. Шутки, приколы, юмор, анекдоты, сарказм, заразительный смех. Все словечки относятся к скомороху класса. Эта роль была его жизнью. К тому же он не только кудрявый, он еще и рыжий. Про его фамилию ничего смешного сказать нельзя. Да, она серьезная – Химчистка. Деловой атмосферой немного попахивает, но больше запаха химии. Вроде логично. Роман Химчистка. Как раз-таки фамилия была его слабым местом. Химчисткой могли называть только некоторые учителя, закаленные внутри всеми сюрпризами жизни, с ледяным сердцем в душе и мрачным взглядом. Этим учителям ничего не страшно.

Роме никогда не нравилась его фамилия. Ничего не возмущало, но именно фамилия раздражала больше всего. Однажды, зимним утром, когда снежинки только просыпались и готовились к балу волшебных хороводов, а в школе только-только включали свет в коридорах, смельчаки-странные школьники, которые пришли очень рано, начинали заполнять «святилище знаний», будто образовывали муравейник. Так вот, на этот раз таким странным смельчаком оказался Рома. Не любил ходить в школу пешком, поэтому не поленился встать рано, чтобы его подвезли родители.

Идет по полупустым коридорам, словно это обычное дело. Ничему не удивляясь, не боясь темноты и страшного таинственного темного зверя, выпрыгивающего из тьмы. Он даже никого не пугал, просто шел, каждые пять секунд вздыхая и зевая. Причем, когда зевал, не закрывал рот рукой. Казалось, что он поедает все движущееся ему навстречу. Хотя кроме стен и дверей навстречу ему никто не попадался.

Он вошел в кабинет русского языка, а точнее приплыл и сразу плюхнулся на первую парту, неважно чью, главное он прошел испытание – встал и добрался до первой парты кабинета русского языка. Рыжая голова лежит на деревянной парте, как красное пламя в ночи, ах да, он же не включил свет.

Царапая что-то ногтем указательного пальца по парте, Рома уже почти отключался от мира сего, а точнее школьного. Ему захотелось потрогать парту от правого изгрызенного края до середины. Уже что-то найдя, рыжий мальчишка стал ощупывать мягкой подушечкой пальца какой-то символ. Первый знак похож на крестик, а второй на букву «и». Видимо, нацарапано слово. Рома резко привстал, раздвинув руки в разные стороны. Рыжий костер превратился в пылающий деревянный дом. Как тигр, он быстро включает свет и смотрит на зловещее, ядовитое слово. Синей дешевой ручкой на парте написано «ХИМЧИСТКА». Злость черными силами, выползает из его души, заглатывая весь кислород в классе. Показалось, что растения на подоконнике вянут, а вода в ведре испаряется. В комнате не остаётся воздуха, лишь тупая пустота, наполненная ядовитыми парами. Однако перенесемся в настоящее:

– Откуда ты знаешь? – писклявит Мария.

– Я не знаю, я предполагаю. Спроси у Дали (внимание, ударение ставится на второй слог), он же у нас всезнающий. – Злой блеск сверкнул в глазах Ромы.

Он глядит на парня, который сидит за последней партой и задумчиво смотрит в окно. Все уставились на Дали. Рома пульнул в него бумажный шарик и расхохотался петушиным смехом. Он смеётся над тем, что сумел скомкать вырванный лист из тетради по истории и бросить в парня. Все начали смеяться, повторять за Ромой и кидать не только бумажные шарики, но и кусочки от ластиков, клочки бумаги. Он новенький в этом году. В классе вообще очень много новых людей, или перешедших из параллелей, но почему-то именно для Дали нашлись бумажки и насмешки.

Дали не обращает на них внимание. Он словно не видит и не слышит. Погрузился в свой мир, продолжал смотреть за окно. В одну единственную точку. Смотрел, не опуская взгляд. Казалось, он нашел что-то настолько важное и великое, что способно отнять его от реального мира. Но как этим истинным смыслом могла оказаться точка в окне? Сначала про него шли слухи, что он глухонемой, все начали делать вид, будто они не равнодушны и что им очень жалко его. Странно, что человек заслуживает сострадания только при болезни. В итоге, на перекличке класса он назвал свое имя, и выдумали новую историю.

Подростки называют его Всемогущим Мстителем. Они придумали легенду. Якобы Дали спустился с небес на золотом облаке. Он умнее всех смертных. Никто не мог понять его взгляд. Зачем? Можно придумать…

Рома решил сочинить сказку о необыкновенном Дали, который знает все на свете и презирает современное поколение, потому что оно не достаточно умно. Дали бессмертен. Он ждет момента, когда сможет отомстить, наказать всех. Поэтому Дали – Всемогущий Мститель. Достаточно немного бездарного воображения – небылица готова.

Все знают эту историю. Они подыгрывают Роме. Никто не подходит к новенькому и не спрашивает, зачем он смотрит в неопределенную даль, почему перевелся именно в эту школу. Какой его любимый цвет, фильм? Сколько у него братьев? Какие книги обожает? Может, вообще не читает? Он на все смог бы ответить. Просто никто не спрашивает. Все идут бараньим стадом следом за рыжим. Они думают, что приписывают Дали статус «изгоя класса». Никто не хочет быть последним в школе по рейтингу, поэтому подыгрывают. Люди зависят от мнения других. Чтобы внимание не перешло к ним, они быстрее выбирают жертву.

– Для Дали это слишком просто. Его надо спрашивать о вещах более глубоких.

– Глубоких? Это как разрез на твоей блузке? – Рома сузил свои хитрые зеленые глазки и начал дико смеяться.

– Нет. Хватит туда смотреть, – раздраженно отвечает Мария.

– Хочу и смотрю. Ты не смотри туда, куда смотрю я. Потом не заметишь моего взгляда, и злость испарится.

– Отстань от меня!

– А что ты сделаешь? Закрасишь своей помадой? – Его дикий смех передается остальным. Вот и сейчас никто не хочет отставать от затейника «жертвоприношения».

– Нет, я пожалуюсь учителю. Хватит выводить меня из себя!

– Я понял. Ты будешь кричать. Хорошее оружие. Аааааа, – изобразил ее крик Рома. У парня получилось громче и писклявее. Продолжить пение не удалось. Сирена замолкла. В класс входит кто? Нет, не Луиза Вадимовна. Как всегда левый учитель, который просит класс убавить звук. Когда она уходит, все возвращается на свои несуразные места. Но…

Эту милую дискуссию прерывает уже Луиза Вадимовна. Когда она открывает дверь, двадцать пуль уже втыкаются в свои места. А бумажки около Дали естественно не исчезают с той же молниеносной скоростью. Вокруг парня образовалось белое море из тетрадных бумажек.

Луиза проходит к рабочему столу, точнее к обычной парте, только своей и нагруженной стопкой тетрадей и книг, осматривает весь класс. На мгновение она задерживает взгляд на Дали. Она видит весь мусор, бумагу, ластики, но ничего не говорит. Женщина молниеносно отводит от него взгляд. Словно маленькая девчонка испугалась искусственного динозавра в динопарке. Чтобы отвлечься и отвлечь любопытные хитрые глазки от себя, Луиза начинает вытаскивать из сумки вещи. Это были ручки, множество разных ручек, кажется французские взрослые романы… Что? Она собирается их читать? В школе? Как бы в доме светлых знаний, где ученье – свет, а неученье – тьма? На стол падают корректирующие ленты, замазки, карандашики. Но, что же? Она начинает доставать накладные ногти, две косметички, духи, лак и спрей для волос и много мыльной ерунды типа тоников, кремов и бальзамов с брендовыми названиями. В классе повисла тишина. Зато глаза у всех были широко раскрыты. Похоже на музей восковых фигур. Каждая фигура в своей позе, в определенном репертуаре, только застывшая и из воска. Дали тоже был статуей, но смотревшей постоянно в одну точку и окруженной волнами белой бумаги. В принципе можно сказать, что он был вечной замерзшей статуей. Ничего бы не изменило его положения.

– Извините, но вы хотите оставить все это здесь? – пискнула Мария.

– А Вас что-то не устраивает, леди? – Леди? Серьезно? Она хоть и ведет английский, но это обращение явно не подходит капризной брюнетке.

– Да не обращайте на нее внимания. Она просто думает, что самая блатная косметика только у нее. Только теперь у Марии есть конкурентка, – Рома не сдержался, он выпалил все на одном дыхании. Класс знал, что сейчас нужно смеяться, но никто не осмелился. Мария сжала уголки своей парты маленькими ручками, ее щека нервно вздрагивала. Это признак ярой злости. На лбу начинали появляться три морщинки. Парфюм Марии под названием «Злость» тут же распылился по классу. Ненавистно посмотрев на Рому, брюнетка ничего не сказала. Ей нужно время для великого плана мести.

– Значит, Вы – Мария? – прерывает гробовое напряжение Луиза.

– Да.

– Приятно познакомиться, – равнодушно произносит Луиза Вадимовна.

– Мне тоже. – На самом деле нет. Глупо видеть со стороны классного руководителя соперницу в делах косметических. Мария сама все это понимает, но иголка сомнения колет ее самолюбие.

– Вот и славно.

Казалось, в кабинете повеяло ледяным холодом. Класс превращается в ледовый дворец. Воск начинает твердеть. Скоро все останутся в безвременье. Колючее дыхание зимы пробивается под кожу ребят. Если так пойдет дальше, никто не сможет растопить мрачный айсберг.

– Так, кто отсутствует? – Луиза Вадимовна не любит сложности и неопределенности, поэтому переводит тему. Слишком затянулось молчание.

– Да всё те же. – Рома пытается расслабить класс своим беззаботным голосом. Возможно, единственным солнцем для сосулек является именно Рома. Невозможно поверить, но он бывает очень полезным.

– Те же? Конкретнее говорите, я в классе тоже новенькая. – Луиза осматривает класс, будто догадывается, кого же нет, хотя это ее первый день в школе. Неужели есть чутье?

– Лебедева и Дальний, – не стерпев, почти прокрикивает Мария.

– Отлично, – словно угадав отсутствующих, победоносно произносит учитель английского языка и классный руководитель 10 «А» класса.

Если летаешь, не смотри вниз

– Слушай, нам точно не попадет за прогул? – смеясь, спрашивает девушка.

– Лия, это же не в первый раз. – Август садится на колючую траву и сгибает по-турецки ноги. – К тому же ты понимаешь все эти глупые уроки.

– Но сегодня первый день, у нас новый учитель, – Лия говорит несерьезно, постоянно улыбаясь и стреляя солнечными лучиками из глаз. – Вдруг она вредина и потом будет держать нас на крючке оставшиеся два года? Не очень хорошая перспектива, да?

– Слушай, ты же со всеми можешь найти общий язык, найдешь и с этой, как там ее?

– Она ведет английский, но имени я не знаю. Вроде новенькая.

Лия усаживается на траву вслед за Августом. Девушка срывает желтый колосок и начинает наматывать на большой палец. Вокруг были одни изумрудные деревья, напоминавшие о жарком лете. Сухая трава не могла быть просто сухой травой. Это напоминало золотой океан со своими обитателями.

– Тебе здесь нравится? Лес, зелень?

– Да, конечно. – Лия не перестает наматывать соломинку вокруг пальца. На мгновение она остановилась, посмотрела на деревья и сказала: – Это место успокаивает.

– Раз тебе здесь нравится, значит и мне. – Август ложится на спину, растянувшись на траве. – Может, расскажешь мне о славных деньках до девятого класса? Мне интересно. Ты никогда не говорила о них. Наверное, ты была такой же забавной.

– Забавной тогда меня точно нельзя было назвать, а вот странной… – Лия пытается вспомнить что-то, но прогоняет мысли. Все в страшном тумане.

– Серьезно? Значит, ты была странной и забавной. Да не может быть, чтобы ты была только странной.

– Ага, как много раз мы произнесли это прилагательное.

Раньше она не раз слышала такие слова в свой адрес: странная, страшная, ненужная, пугливая. Золотой колосок успел превратиться в колечко, которое легко снять или сорвать.

– Ты снова летаешь?

– О чём ты? Я здесь. С тобой, как видишь. – Она резко смотрит на Августа. Лия часто думала о других, посторонних вещах, поэтому Август, обижаясь, говорил, что она летает.

– У тебя другие мысли. Иначе ты бы мне рассказала о тех деньках и…

– Когда-нибудь потом, – также отвлеченно произносит Лия.

– Ну, раз так хочешь.

Август поворачивается налево и начинает пристально смотреть на Лию. Волосы девушки нежно развевает теплый ветер бабьего лета. Лия подкидывает соломинку вверх, и ее уносит теплым течением ветра. Август, словно зачарованный, не сводит глаз с девушки. Его взгляд исследует каждую клеточку ее тела. Он будто поливает ее лепестками роз, а на самом деле просто смотрит, как она в очередной раз срывает колосок и сооружает колечко.

– Не смотри на меня так, – очень и очень смущаясь, произносит она. Лия даже не смотрела на него. Однако всегда можно почувствовать, когда на тебя пялятся. Бывает приятно, но иногда смущение накрывает с ног до головы.

Вообще для Лии второй вариант по вкусу. Часто в ней просыпалась эта скромница, заснувшая в глубине души. Украшает ли скромность человека или замуровывает в неприглядный свитер… Очевидно одно: у Лии скромность проснулась именно сейчас.

Это так же очевидно, как капелька дождя, разбившаяся вдребезги о нос Августа. Парень вздрогнул, будто проснулся. Хотя вроде и не спал. Всего лишь смотрел на девушку, которая сидит рядом. Какая-то капля способна вернуть человека в состояние рутины. Увы, за следующей каплей обязательно должна последовать и вторая. А вот насчет ливня никто не уверен. Но он начался.

– Я, наверное, слишком засмотрелся на тебя, что даже дождя не заметил. – Спокойно сказал Август, словно каждый день одаривает ее такими розовыми комплиментами. Лие повезло. Ливень спас ее от морковок смущения на щеках. Она побежала впереди него и старалась не оборачиваться. – Куда ты бежишь?

– Домой! Куда еще? – девушке приходилось кричать и поворачивать голову в его сторону. Барабанная дождевая дробь не унималась и заглушала голос Августа.

– Это все? Романтика закончена?

– У друзей не бывает романтики, – крикнула Лия. Эта фраза эхом пронеслась рядом с Августом. Он лишь ощутил неприятное прикосновение. «У друзей не бывает романтики…»

– Да, у друзей, – прошептал Август. Хотя Лия бы и не услышала. Она убегала всё дальше и дальше, а дождь с большей силой колотил алмазными дождинками.

– Август, пошевеливайся. Я не хочу тащить тебя потом на своих хрупких плечиках!

– Ты так преувеличиваешь. Откуда у тебя столько силенок вообще берется? Ты даже зарядку не делаешь? – Лия услышала это, но предпочла промолчать. Хотела что-то возразить. Засунула подальше свой язык. – Я удивляюсь тебе. А да, точно китайский бокс или как там? Ушу? Не знаю. Мне не нравятся эти твои занятия. Ты же деееевушка, должна быть грациозной и элегантной, как балерина. Или бы танцами занялась.

– Тайский, – прокричала сквозь завесу дождя Лия.

– Что? Я не слышу. Может, остановишься хотя бы, – приходится кричать Августу. Его кроссовки уже насквозь промокли, про верхнюю одежду можно промолчать. Лия все же останавливается.

– Я говорю тайский. Тайский бокс. Что непонятного? – возмущается Лия. Ей и так все говорят, чтобы она бросила этот вид спорта. Как бы друзья должны поддерживать, но Август наоборот излишне волнуется. Или завидует, что она сильнее его.

– Бла, бла, бла, – пародирует Август, весь промокший до ниточки.

– Мне это нравится. Вот тебе нравится глупо шутить, а мне нет. Видишь: разные вкусы. Постоянно искажаешь правильное и единственное название!

– Да не вижу разницы между китайским и тайским. Одна ерунда. Азиаты все на одно лицо.

– Все, хватит.

– И так всегда!

Август кривляется, изображает строгую Лию. Хочет выглядеть непринуждённо, но если окунуться в мир его зелёных глаз, то вряд ли заблудишься в зелени радости. Здесь есть и острова грусти. Что чувствует к ней? К милой девушке, которая стоит рядом с ним под проливным дождем в легкой блузке, с распущенными волосами и травинкой вместо кольца на пальце? Привязанность? Да. Что-то больше? Может. Во всяком случае, он ревновал ее к любому парню. Сам никогда не признается в том, что чувствует. Зарывает свои чувства глубоко в землю неуверенности и страха. Лие же дружбы вполне хватало. Сейчас это был ее лучший друг. Ничто этого не может изменить. Однако жизнь любит переворачивать все с ног на голову.

Они добегают до остановки. Вот чудо-крыша. Встанешь под ней – дождь и каплями не тронет. Именно поэтому муравейник людей нашел здесь свое спасение. Ближе к скамеечкам стоят бабушки с огромными сумками. Их чемоданища горками нагружены на сиденьях. Сами старушки разговаривают о дачах, делах по дому. Бабушка в красном платке постоянно бормочет о том, в каких магазинах дешевле стоит лейка. Какая-то лейка, у которой уже через месяц отвалится ручка.

– Да, да, представляешь я там и купила ету лейку. «Все по 39», ага, представь себе, – говорила она.

– А что ж, я, пожалуй, заскочу туда на днях, – сказала уже бабушка в белом платке. Как вы поняли в моде у бабушек платки. Хотя были и те, у которых весьма модные прически.

– Еще не забудь к Тамаре зайти. Надо спросить, где она купила ети дешевенькие носки на зиму, – бабушка в красном говорила, словно рассказывала тайну жизни.

– Ага, мне тоже так хотелось. Представляешь, ведь у Тамарки-то муженек ушел и не знает, вернется ли.

Теперь в болтовню пошли сплетни. Приготовьтесь, уши посторонних, скоро вы завянете.

– Да ты что? Ой, не говори, я всегда догадывалась о том, что он ходит на стороне, – гордилась бабушка в красном своими знаниями чужих тайн.

Ну да, нет ничего важнее слухов, базаров, дел по дому и все. Они живут только в рутинном мире, не зная, что муж Тамары не бросил ее, а уехал в командировку и скоро приедет домой с путевкой на двоих в Грецию. Да, эта пара точно не хочет быть в центре фальшивых сплетен бабушек. Они решились совершить путешествие, не говоря заранее никому.

Ближе к дождю стоят дети. Они могли бы и кружиться в фонтанах прохладного дождя, но родителям очень нравилось примерять на себя роль экстрасенсов и предсказывать обязательную болезнь детям, если те начнут «дурачиться». Поверьте, этих радужных существ не остановят даже слова настоящих магов. Они сейчас тянутся маленькими ручонками к алмазным кусочкам фольги под названием «ливень».

В центре убежища разноцветная толпа. Цветные куртки, а вот волосы мокрые. Все успели испытать на себе силу непредсказуемой стихии. Было удивительно увидеть в углу женщину с сухими волосами и с ЗОНТИКОМ! Ладно, преувеличение – это не так удивительно. Можно было и в интернете найти прогноз. Даже не удивительно, что почти все, кроме детей и бабушек утыкались в телефоны. Забавно. Даже в дождь они найдут время потыкать пальцами в сенсорный экран.

Лия примкнула к детям. Август успел сесть в автобус и уехать. У него очень редкий маршрут, поэтому просто чудо, что автобус следовал за ним по пятам. Лия пропустила несколько газелей и больших автобусов. Она ждала, пока приедет незагруженная машина. Вот едет огромный автобус, рассекая волны луж. Он даже успел обрызгать какую-то женщину с наполненными пакетами вместо рук. Она обругала водителя и послала его ко всем чертям. Этого ей хватило. Надо было как-то ответить. Не стоять же грязной и мокрой, да еще и молчаливой. Хотя люди пропустили все мысли через себя. Никто же не скажет ей, что она выглядит прескверно. Ситуация произошла, и через секунды ее нет.

Массивные ворота-двери открываются – поток людей пытается втиснуться в двери. Не пройти, а именно втиснуться. Каждый хочет успеть занять тепленькое местечко, поэтому спешка, спешка и еще раз спешка. В общем, рано или на одну секунду позже, остановка опустеет. А где народ? Правильно, все сели именно в этот автобус. Теперь это не машина. Это бутылка, внутри которой люди могут улететь, если сдвинуть пробку. Мест почти не осталось – все хватаются не только за желтые поручни, но и за воздух.

Лие хватило места. Остается только смотреть за окно и думать о совершенно посторонних вещах.

Да, намного лучше глядеть туда, чем внутрь автобуса. Сейчас здесь каша. Все вертятся и крутятся, кто-то вздыхает и возмущается, женщина в кепке жаждет ругаться, но начинает с примитивных толканий в спину кондуктора, который не может найти сдачу. Сильные, полные энергии мужчины и парни сидят, раздвинув огромные ноги. Это повелители автобусных сидений, смотрящие за окно. О, кажется, одно место освободилось. А нет, показалось, его тут же занял мужчина, от которого пахло куревом и еще чем-то противным. Пассажиры невольно отодвигались от него, прилюдно показывая, какой ужасный запах им приходится вдыхать носом. Через две остановки он освобождает место девочке, еле державшейся за поручень.

– Спасибо, – тихое и совершенно робкое благодарение в ответ на этот жест.

Мужчина лишь улыбнулся и кивнул головой. Он протянул конфетку в синей обертке и отошел ближе к выходу. К маленькой девочке наклонилась бабушка и быстро прошептала:

– Не бери эту гадость, мало чего может принести.

Мужчина уже хотел выходить, а на ладони красовалась конфетка. Девочка успела выхватить сладость и спрятать в карман.

– Глупышка, – прошипела бабка.

Время идет – Лия уже проехала три остановки. Секунды летят – автобус давно превратился в черномазого быка. Потом водитель обязательно выведет на этом черном фоне какое-нибудь великое изречение вроде «люби, как жену, гоняй, как тещу». Они по-настоящему ценят свои автобусы.

Многие люди уже вышли из транспорта, площадка опустела.

Черное небо не думает открывать пути для солнечных лучей. Солнце светит и пытается прорезать небо лучами. Они, затерянные во мгле, редко мелькают, разрезая темное полотно.

Лия наблюдает картину и пытается понять, кто выиграет состязание: свет или тьма. Девушка еще не согрелась, хочет спрятать дрожь, которая просто не унимается. Сейчас ее мысли заняты одной чудесной идеей. Лия хочет горячего чая. Прийти домой, укутаться в теплый пушистый плед, а точнее спрятаться в уютной норе. Но подождите: до этого чашка горячего чая будет отчаянно проситься согреть душу.

Не все бабочки умеют летать

– Да, пожалуйста, не могли бы Вы привести того прекрасного желтого мишку? Нет, Вы не правильно поняли: не розового, а желтого. Да, мишку. Большого. Нет, не в одежде повара, – Клара говорит по телефону самым доброжелательным голосом. Так бы подумал человек, у которого вместо глаз были бы розовые леденцы, а вместо ушей – воздушные шарики в форме сердечек. На самом деле Клара в отчаянии: она не может объяснить продавцу, какую игрушку привезти в дом. Девушка нервно ходит по комнате. Трогает каждую вещь, попадающуюся под руку. На полу уже валялись разноцветные карандаши, фантики от конфет с фундуком и прочий цветной бардак. На диване образовалась гора яркой одежды. – Нет, это не то. Да Вы не понимаете. Желтый, блин, медведь. Огромный желтый. Страшный, который мне не нравится, но нравится моей дочке. В вашем магазине был только один большой желтый медведь. Вы или смеетесь, или совсем потеряли свое серое вещество в мозгу. О, да ладно! Вы обижаетесь? Вы, – выделила местоимение, – обижаетесь? Значит, это Вас обидело, Вы это поняли. А ту ерунду с желтым медведем не понимаете? Да идите вы сами в… свой склад игрушек!

– Привет, агрессивная мамочка. – Протопала к шкафу с одеждой Лия.

– Привет, мокрая курица. – Клара бросает на пол единственную вещь в руке – телефон.

– Ууу, зачем так с телефоном? Ты не любишь тыкать в него? Не стоит кидаться своими игрушками.

– Да одна продавщица попалась. Ничего не понимает.

– Может, ты ей не понравилась? Вот она и не хочет помогать? А это бывает очень часто. Я бы на ее месте тоже послала тебя в… куда, склад игрушек?

– Хочешь сказать, мне часто попадаются глупые продавцы?

– Нет, просто ты часто не нравишься людям.

– Ты никогда не скажешь мне ничего доброго. – Клара надулась, как морской еж и подошла к спящей Миле, своей любимой девочке.

Сначала Клара долго колебалась. Она купалась не в сладкой вате, а в миске с горчицей, такой горькой, что не пригодилась бы даже для горчичников. Она хотела отказаться от Милы. Нет, родила бы ее, но не забрала: не была готова к такому ответственному решению. Женя убежал, как только сделал свое дело, на последствия было все равно. Он влюбил ее в себя. Конечно, Клара была далеко не хорошей девочкой. Хотела увести Антона из семьи, но Лия уговорила ее опомниться. Однако, такой «предательский» поступок сильно подпортил самооценку бизнесмена. Неужели кто-то мог ему отказать? Деньги – решение всех бед.

В скором времени ей посчастливилось – она влюбилась всем сердцем. Трепетала при виде Жени, ждала звонка. Клара никогда не ощущала что-то вполовину похожее на это. Увы, их счастью не было суждено превратиться в реальность. Женя оказался великолепным соблазнителем. Он подарил Кларе незабываемые чувства, в то же время, разбив их вдребезги. Антон подкупил Женю, чтоб он только воспользовался девушкой и тотчас же бросил. Но парень сделал больше – ребенка.

Кларе пришлось измениться, повзрослеть. В первый месяц Клара была уверена, что не справится с заботами о ребенке. Каждое утро она просыпалась, забывая, что носит под животом дите, шла в ванную, брала розовую зубную щетку, выталкивала туда мятную пасту и подносила ко рту. И каждый раз замирала. Рука со щеткой начинала дрожать, а глаза смотреть по сторонам в поисках чего-то, что могло вернуть ее к чувствам. Но вернуть ее в реальный мир могла только слезинка, зовущая за собой остальной поток соленой воды из глаз. Тогда зубная щетка падала со звоном в раковину, а Клара опускалась на колени и начинала тихо реветь. Она опиралась спиной о стиральную машинку и вытягивала ноги. Девушка включала кран – ледяная вода мощным потоком разбивалась о ванну, заглушая ее непрерывные рыдания. Кларе казалось, что так она уничтожает жалость к себе. Именно сейчас перед опухшим от слез лицом всплывал образ того самого Жени, в которого так по-детски была влюблена Клара. Голубые, как озеро, глаза. Улыбка, заставляющая Клару превращаться в наисчастливейшее существо на планете. А как она скучала по его сладким поцелуям. На полу, рядом с ней уже образовались мокрые места от слез. Розовый голый кафель был полностью в соленой воде. Можно запускать бумажные кораблики, не дожидаясь весенних ручейков. Вода, лившаяся из крана, предательски заполняла всю ванну. Клара окунала распухшее лицо в пространство, заполненное водой, и просыпалась.

Всегда повторяла одну и ту же фразу: «почему так больно?» Затем снова начинала рыдать по второму кругу. Она брала в ладони воду и резкими движениями бросала в себя. Клара царапала лицо жестким полотенцем, оставляя красные следы.

От него остались одни воспоминания и малыш под сердцем. Даже, если Кларе так хотелось снова утонуть в его голубых глазах, почувствовать ту смущенность на скамейке при поцелуе, она не приняла бы его снова. Так было разбито сердце, что не хотелось сладкой боли снова. Она запомнила, как он целовал ее: медленно и нежно, а затем страсть ослепляла все существо. Она слышала, как он говорит, что любит ее. Как можно врать по этому поводу? И резко Клара понимает, что все было фальшивкой. Ее не любили. Никогда. Никто. Она придумала сказку и сама же в нее верила.

В следующие месяцы Лия пыталась всеми силами убедить оставить ребенка. Она слышала тихий плач сестры. Что до родителей, то они, не зная Жени, всем своим сердцем ненавидели парня. София каждый день придумывала новые лакомства специально для Клары. Отец покупал мягкие игрушки, розовую или синюю одежду для маленьких и говорил: «Мы справимся. У малыша будет отличный дедушка, а со временем, и папа появится. Ты у нас девушка порядочная, да к тому же и красотка». Эти подбадривания были забавными и очень милыми, но не могли переубедить Клару. А родителям так не хотелось отказываться от внука.

Однажды Лия повела Клару на улицу. Это было в июле, когда все горит и светится. Звезды на пике своего блеска, а ночь согревает романтикой. Они сели на деревянную скамейку.

– Что ты хочешь мне показать? – нетерпеливо спрашивает Клара. Она не хотела идти на улицу, предпочитая сидеть дома и читать модные журналы.

– Ребенку нужен свежий воздух, – Лия сказал это быстро, не смотря на Клару и явно что-то ища. Будущую мамочку же это задело. Она расширенными глазами посмотрела на сестренку. Еще немного, глазные яблоки бы лопнули.

– Я не собираюсь его воспитывать, – прошипела, как змея.

– Помнится мне: ты говорила, что оставишь ребенка, что это плод любви, остальная белиберда, розовые сопли. Где эти обещания?

– Ну, раз ерунда, то зачем выполнять?

– Обещания нужно сдерживать. Иначе это пустой звон.

– Во-первых, я обещала, что только оставлю его, то есть рожу и все. Дальше уже не моя забота. Во-вторых, да я подумывала над тем, чтобы воспитывать его, но нет, не проси. Я потеряю всю свою красоту, нервы и богатых парней.

– Да уж. Но чудеса есть!

– Я хотя бы сказок на ночь не читаю, чтоб в этих чудесах жить.

– Я хотя бы что-то читаю.

– Уж какая я есть, извини.

– Пока ты застряла. Я помогу тебе найти себя, – Лия была уверена в своих словах.

– Ничего не буду делать, – глупо упрямилась Клара.

– Я думала, ты изменилась. – Лия все еще не смотрела на сестру. Рассматривала детскую площадку, искала что-то определенное. – Смотри! Видишь: на песочнице играет девочка с лопатками, грабельками и кучей цветных игрушек. Она счастлива. И посмотри на других детей рядом с ней. Они тоже счастливы.

– Что ты хочешь этим сказать? Дети ничего не знают. Им ничего не нужно кроме игрушек. Всем детям так. Зачем мне существо, каждую ночь ревущее и каждый день просящее играть с ним? Твои аргументы очень слабы. – В Кларе проснулся пессимист.

– О чём ты? Ты не знаешь ничего и так просто говоришь глупости.

– А ты что-то знаешь? Как ты можешь учить человека, который старше тебя на десять лет?! Я больше тебя знаю. А ты только в школу ходишь и на свой китайский бокс.

– Тайский, но не суть. Сейчас пока о тебе речь идет.

– Почему думаешь, что я стану тебя слушать?

– Да потому что я всегда понимала тебя. Сейчас происходит то же самое. Кто, если не я? – Лия посмотрела на сестру и несколько секунд не отводила взгляд.

– Мне смешно.

– У всех есть трудности. Как ты не понимаешь. Не ты одна мученица.

– Ладно-ладно. – Клара будто что-то вспомнила. Очень полезно иногда перематывать кадры своей жизни или воспоминания других людей. Сейчас она вспомнила уезд Розы и Марка в Израиль, который оставил дыру в сердце Лии.

– Посмотри в сторону качелей.

На них каталась маленькая девочка. На вид ей было лет пять. Ее волосы растрепаны, лицо измазано цветными мелками. Фиолетовые колготки порваны в нескольких местах. В руках единственная игрушка – золотой ключик. Она пыталась сильно раскачаться на качелях, но сил хватило только на каких-то пол метра.

– Что это? Девочка. – Клара пыталась показать равнодушие, но любопытство брало верх.

– Подойдем к ней? – Лия спросила это, не спрашивая. Она просто взяла за руку сестру и повела к той малышке.

– Что… что ты делаешь? – шепотом спрашивала Клара. – На нас же смотрят.

– Ну и что с того? Пусть смотрят за своими детьми, а мы будем заниматься делами.

– А это… что, о чем с ней говорить? Я не представляю. Стой, Ли… куда ты меня тащишь?

Поздно, они уже около качелей, которые не могут взмыть ввысь из-за слабой девочки. Лия подошла поближе и задала дружелюбным голосом шаблонный вопрос:

– Привет, как тебя зовут?

– Пливет, я Бабочка, – солнечно улыбаясь, пролепетала малышка.

– Отлично, Бабочка, я – Лия. А вот эта тетенька с арбузом вместо живота – Клара. Правда пока его нет, но обязательно будет. – Клара растерянно посмотрела на Лию. – Хочешь, я тебя раскачаю? Ты же Бабочка. Ты должна взлетать высоко-высоко.

– Хочу.

– Тогда полетели, а Клара может поболтать с тобой.

– Холосо. – Бабочка продолжала улыбаться.

– Эээ, сколько тебе лет? – Единственное, что пришло в голову Кларе. Бабочка показала семь пальцев. – О, а ты взрослая. Ну, хорошо, а где твои родители?

– Не знаю. Навелное, пьют оланжевый сок.

– Оранжевый сок? – переспросила удивленно Клара. Это апельсиновый сок?

– Ну, я не знаю, что это такое. Я плобовала, и мне не понлавилось. Плотивная жижа. Им это нлавится. Не знаю, почему. А я люблю здесь летать на качельках.

– Даже так… – прошептала про себя Клара и внимательнее начала разглядывать Бабочку. – А что это у тебя за ключик?

– О, это моя иглушка. Этот ключик подходит ко всем двелям. Когда я плосила купить мне иглушку у мамы с папой, они блосили мне это. Я так обладовалась. Ни у кого нет такого ключика, котолый отклывает все двели. Только у меня.

Клара осмотрелась. Да, такого ключа ни у кого не было. У всех детей куклы, плюшевые игрушки, чайные наборы, наборы врачей. Родители приходят сюда, на игровую площадку, вооружившись огромными пакетами с различными вещами. И, конечно, в кармане каждого родителя есть ключ от квартиры, машины, чего угодно. У Бабочки же был ключ от всего.

– Почему ты здесь одна? – Клара хотела знать больше о незнакомке. Лия в это время раскачивала Бабочку, внимательно наблюдая за сестрой. Лия не вмешивалась в их диалог.

– Нууу, мне так хотелось иглать на солнышке… Я каждый день сюда плихожу.

– Твои родители дома?

– Они всегда дома. Только не иглают со мной. Ко мне плиходит бабушка. Она доблая и смешная.

– Интересно.

По дороге домой сестры молчали. Клара думала о Бабочке. В голове у девушки происходили детективные процессы.

– Давно она катается там, на качелях? – спрашивает Клара.

– Каждый день.

– И ты каждый день за ней следила?

– Нет. Наблюдала. Почему ты предполагаешь сразу худшее?

– И, что ты хотела мне этим сказать?

– Я не хочу, чтобы моя племянница также печально играла одна. – Лия остановилась и уставилась допытывающимися глазами на Клару.

– Что такого в Бабочке? Обычный ребенок. Радуется игрушкам, как и все дети. Ничего не нужно.

– Ты же понимаешь, что она одна. Покинута всеми.

– Всякое случается. Все с ней нормально, у нее есть бесплатное приложение – бабушка. – Клара невольно обернулась назад и увидела на тех же качелях Бабочку. Девочка помахала своей маленькой ручкой и улыбнулась. Девушка ускорила свой шаг, хватая за руку Лию.

– Совесть грызет?

– Нет. Просто не могу понять, как ей не надоедает все время кататься на одних и тех же каруселях.

– Расти без матери – это ужасно. Представь, если бы наша мама отказалась от нас. – Эти слова как-то странно подействовали на Клару. Она вздрогнула, случайно дотронувшись рукой до сестренки. Лия не обратила внимания. – Мы были бы совсем одни. И Бабочка одна. Твой ребенок может оказаться в такой ситуации. Я перестану тебя уважать после этого.

– А ты меня до этого уважала? – Клару действительно удивило признание сестры. Лия не смогла ответить на вопрос, возразить или оправдаться, или, что там делают в такой неловкой ситуации? Даже звук не последовал из ее маленького рта. – Понятно. – Это слово кануло в призрачную неловкость, скорее в неизвестность. Можно было не говорить этого слова. Оно словно не было произнесено, но смогло утонуть в безвременье. – Ведь моего ребенка можно будет отдать в хорошую семью, – уже совсем неуверенно предполагала будущее своему чаду Клара. Ее голос ослабевал, теряя твердые и сильные нотки.

– Родителям Бабочки все равно на нее. Я никогда не видела их вместе. Более того, вчера я была у нее в квартире. Представляешь? Бабочка меня впустила. Я притворилась почтальоном. В комнате валялись какие-то люди. От них к великому сожалению несло алкоголем. Помещение грязное и пыльное.

– Что? Родителям все равно? И как ты додумалась притвориться почтальоном? На тебя не очень похоже.

– Роза научила, – привычным голосом произнесла Лия и сразу смолкла. Как будто сказала что-то запретное.

– Прости.

– Не извиняйся.

– Хорошо… – Клара думает, как же перевести разговор на другую тему. Тема как раз-таки есть, но волнение колючим комом душило Клару. Сейчас она словно каталась на качелях, боясь каждого взлета. – Тогда больше информации о Бабочке.

– Подожди. Думаешь, смогу все так подробно рассказать и описать. Поверь, все не так легко.

–Ты уж постарайся. Ты все начала, ты и должна закончить. Ей семь лет. Она выглядит на четыре.

– А у тебя проснулся материнский инстинкт? Что, совесть мучает? – Сарказм Лии никогда не бывает лишним, но здесь она перегнула палку на пять сантиметров.

– Да, так и есть. – Клара поняла, что совесть у нее существует. Не живет, но существует же.

– Я спросила у бабушки-соседки. Она сказала, что семь лет назад девочку подбросили к этой двери, к одной счастливой паре.

– Интересно, что случилось потом, – недоумевала Клара. Еще в придачу подняла руки вверх, словно моля Бога о помощи, но ей пришлось их быстро отпустить, так как наглые жирные голуби пролетали именно около ее рук и могли врезаться.

– Они умерли, – помрачнела Лия.

Даже голуби утихли со своими полетами. Клара дернула Лию за локон светлых волос и удивленно произнесла:

– Кто тогда эти люди?

– Родственнички, – недовольно фыркнула Лия. Она тряхнула волосами и продолжила рассказывать историю. – Сначала думали, что смогут о ней позаботиться, но банкротство их фирмы взяло верх. Конец сказке.

– Дурацкие сказки.

– Страшные сказки…

– И что, на фирме свет клином сошелся? Зачем себя в бомжей превращать? Бабочку ещё взяли себе. Можно же что-то сделать? Я права? Лия? – Клара была настроена серьезно. Даже шаги стали тверже, а руки поднимались все выше и выше. Голуби сами отлетали от таких волн. Как всегда она спрашивала совета у сестренки.

– Подожди пока. Лезешь не в свое дело.

Над Лией будто плыла черная туча. Она задумалась о Бабочке. О том, что она напоминает ей Розу. Жизнерадостный и яркий цветок, для которого неважно с какой стороны солнце светит ярче. Цветок сам ищет лучи и не сдается. Возможно, солнечных дней давно нет, небо очернилось мрачными красками, тучи не хотят освобождать даже крошечного пространства золотым лучикам.Цветок все равно светится, пронзая вечную тьму обжигающими искрами.

– Так ты меня в это дело и втащила.

Прошло несколько дней. Лия больше не слышала тихих рыданий сестры в ванной. Она даже не успевала отпрыгнуть от двери, настолько быстро выходила Клара. Когда прошла неделя, именно за обедом случилось то, чего ожидала Лия, но боялась делать поспешных выводов. Вдруг снова последовало бы разочарование.

Как всегда на столе, покрытом белой скатертью, красовались ароматные блюда, более того, красивые. Пирожки с яблоками, фруктовый салат, торт, покрытый шоколадом. София бегает из одного угла кухни в другой, размахивая вафельным полотенцем и поправляя фартук. В принципе ничего нового. Она каждый завтрак, обед и ужин превращала в пиршество. Будто ждала важных гостей голубой крови. Стас, как всегда, в пиджаке и с портфелем в руках, заходит на кухню, но тут же уходит. Почти каждый раз он забывает помыть руки. Переодеваться в домашнюю одежду ему лень, он слишком устал. Законное место за столом занято. Лия врывается на кухню, опрокидывая табурет, на котором лежал телефон отца. Слава Богу, она ловит его рукой. Лия сразу замечает на себе разочарованный взгляд Стаса, но облегченно вздыхает: телефон же спасен. Хотя, ничего бы с этой клавиатурной коробкой не случилось.

Иногда родители без причины хотят накричать на детей. Или из-за ерунды, крошечной мелочи, недостойного пустяка. Может, родителям хочется выпустить пар именно на детях. В любом случае от замечания Лию никто не освобождал. Стас серьезно произнес:

– Ты когда-нибудь повзрослеешь? А если бы там вместо телефона стояла ваза?

– Я бы и ее поймала. – Улыбалась Лия и поправляла свои волосы, которые неуклюже висели перед носом. Лебедева постоянно получала замечания от отца, привыкла к его негодованиям.

– Если бы не поймала? – Стас настойчиво продолжал.

Лия лишь вздохнула, поставила шумно телефон на стол, якобы делая знак, что табурет не место для гаджета.

– Милый, все же в порядке. Лия ничего не сломала, ничего не потеряла. Все хорошо, все счастливы.

– Будет что-то существенное? – Он повернулся на 180 градусов к Софии, чтобы узнать. Ему не хотелось спорить с женой.

– Подожди, дорогой. – Все еще бегает София.

– Тут, на столе, одна сладость.

– Да что это с тобой, потерпи немного. Голубцы на подходе.

– А, ну ради них я готов и подождать.

Стас начал копаться в телефоне. Клара неторопливо села возле отца. Как привидение. Правда, от призраков у людей мурашки по коже, а волосы дыбом встают, но Стас ласково погладил старшую дочь по волосам, не отвлекаясь от телефона. Лия лишь изобразила презрительную усмешку на лице.

– Вот теперь все в сборе. Накладываю каждому в красивую тарелку, – София, словно сказку в детском саду рассказывала. Медленно, выразительно и непрерывно.

Стасу посчастливилось получить четыре голубца. Лия всегда просила два, так как она не в состоянии съесть так много, ей нужно экономить место в животе для остальных вкусностей. Клара предпочитала такую же порцию. Однако она добавила:

– Мне три штуки, пожалуйста. Мама, я же не одна, Мила тоже просит.

Лия остановила ложку около своего открытого рта. Стас оторвался от телефона и уставился на дочь. София выронила вафельное полотенце. Клара же спокойно начала трапезничать, делая вид, что вовсе не заметила остановку времени. Лия решила убрать свою ложку, сломав замерзшую систему и произнесла:

– Клар, ты сказала Мила?

– Да, тут что-то непонятно?

– Да, знаешь, мы же только что узнали имя…

– Надеюсь, девочка будет. Не представляю, как общаться с несносными мальчишками. С ними я точно не справлюсь.

– У нас будет внучка, ты слышишь, Стасик, у нас будет внучка. – София подошла к мужу и обняла его. Он начал улыбаться, а это редко случалось. Лия же облегченно вздохнула. Знала, что рано или поздно Клара придет к такому решению.

Клара не показала никаких чувств. Словно так и должно было быть. Ей не хотелось быть в центре внимания.

Неожиданные крылья

Что касается Бабочки, то это очень странная история. Клара каждый день приходила к качелям. Сначала лишь следила за старательными движениями Бабочки раскачаться, а затем подходила ближе и ближе. В итоге она сама стала катать девочку, чтобы та немного распустила свои крылышки. Бабочке нравилось такое внимание. Клара просто была рядом. В нескольких сантиметрах от Бабочки. Они привязались. Конечно, к удивительным людям притягиваются многие. Если эти удивительные люди еще и богаты. Да, тогда проблем не будет. Но Бабочка была замечательной без золотых фантиков. Когда Клара засунула в крошечную ручку Бабочки 500-рублевую купюру, малышка засмеялась и обрисовала эту бумажку насекомыми и цветами. Девушка даже не удивилась. Странно, да? Человек, делавший многое ради денег, вдруг, искренне посмеялся над ними.

Чтобы Бабочка больше ела, Клара таскала ее по магазинам и сама покупала продукты. Они заходили в гипермаркет. Бабочка бежала, как пингвиненок. Это точно не полет. Но так быстро. Малышка подбегала к полкам со сладостями. Все напоминало волшебную сказку: огромные желтые и красные леденцы на палочках, шоколадные помадки, напоминающие маленькие шурупы, на вкус, как сладкий тающий снег. Слева мармелад. Нет, но почему все так любят мармелад? Это же резина с неудачно подобранным вкусом какого-то фрукта. Зато он яркий и покрытый сахаром. А вот чудеснейшие пончики с банановой начинкой, обсыпанные сверху цветными шариками и кокосовой стружкой. Сейчас можно вспомнить обезьян, банановых гурманов, которые могли бы лопать эти пирожные целыми днями. Боже, вон прозрачные ящички с жевательными конфетами, червячками и карамельками. Лучше вообще не смотреть на Сладкую страну, засосет тебя полностью в свои дебри.

Бабочка окуналась в мир сладкой ваты и воздушного шоколада. Она могла бы просить постоянно сладости. Однако все не так. Это же необычный ребенок. Она обязательно просила купить ей один банановый пончик и одну свечку. Всё. Ее легендарный каприз заключался в одном пончике и в одной свечке.

Это сладкое счастье овевало любовью и саму Клару. Жени нет. Рядом только Бабочка и ее ребенок в животике. Дни, полные слез испарились, словно солнце иссушило грязные лужицы. Вечером Клара строила планы: пойти с Бабочкой в парк или укутаться в пледик и смотреть мультики, хрустя сырными шариками во рту. Клару волновало лишь то, понравится ли день Бабочке? Охваченная радужными заботами, она светилась звездным небом. Лия радовалась не хуже сестры. Сестренка подсказывала новые развлечения и покупала больше сладостей. В квартире, словно уже родился ребенок, которому нет и трех месяцев. В зале пахло апельсиновыми кексами, а если зайти в комнату Клары, то можно утонуть в морях цветной бумаги и картона. Можно не говорить о том, что сладостей здесь было больше, чем муравьев в их же собственном муравейнике.

Вечером, когда солнце не пекло головы, Клара и Бабочка выходили во двор. Небо окрашивалось в розовые, желтые и оранжевые тона. Можно легко поверить в то, что огромный Великан появился специально для того, чтобы не раскрасить небо красками, а просто облить небесное покрывало соками цитрусовых фруктов. Именно под таким небом здорово сидеть на колючей ярко-зеленой траве и плести венки из ярких одуванчиков. И смеяться. Смеяться, будто это твой последний день, когда ты можешь так себя вести. Словно, если ты скроешь улыбку, то потеряешься в бездне и не найдешь пути обратно. Поэтому, ты должен только смеяться. Смех, как жизнь. Ты – супергерой, важной сверхспособностью которого является способность жить.

Родители Клары не могли поверить в выздоровление дочери. Они не были против нового члена семьи. Правда, отец сомневался. Он хотел поговорить с Кларой, но не решался разрушить ее счастье. Это лучше, чем те дождливые дни. Намного. Отец желал только счастья своей дочери – остальное уже никак не важно.

Лия пыталась серьезно говорить на эту тему, но сестра только отходила дальше и дальше от нее. Она закрывала глаза на предосторожности, на неизвестность. Каждый день Бабочка была с ней. Этого достаточно. Зачем лишние подробности жизни? Может, Клара думала только о себе? Поэтому не видела реальных проблем?

Но в один день все прояснилось. Шутка. Это даже черный юмор. Ничего не прояснилось. Стало еще хуже. В магазине Бабочка снова попросила один пончик и свечку желтого цвета. Все произошло быстро, но так болезненно.

– И все? Серьезно? Ты точно ничего не хочешь? – разочарованно спросила Клара.

– А лазве это не много? – невинно спросила Бабочка, будто действительно огромный дар иметь сладость наподобие этой.

– Ну как бы, знаешь, это очень мало. Ты же голодна, скорее всего. – Клара хотела уговорить девочку.

– Мне всего хватает! Ты что? – ангельски пролепетала девочка.

– С тобой дома родители хорошо обращаются? – вдруг задала вопрос Клара. Очень в тему, кстати говоря. Она всегда избегала таких вопросов, н внезапно решила коснуться этих тем. Клара поняла свою ошибку, но хотела знать сущую правду.

– Конечно. Они мои лодители. Я их люблю. – Как-то очень быстро среагировала Бабочка.

– Да, конечно. Но ты уверена? – Зачем Клара решила продолжить этот сложный допрос. Им же и так хорошо. Что-то тянуло Клару в сторону болота правды. Истерический звон гремел внутри будущей мамочки.

– Я никогда не влу, – по-взрослому ответила Бабочка.

– Тогда скажи свое имя, день рождения и еще кое-что. Я вообще ничего не знаю про тебя. Почему ты всегда улыбаешься? – Девушку бесила искренняя радость малышки, потому что невозможно. Неправда. Маска. Малышке весело с ней, но как она себя чувствует с «недородителями?» Здесь же нечисто. Клару мучило множество вопросов. Именно сейчас она хотела превратиться в крота, копающего норы в неизвестные стороны.

Что сделала Бабочка в ответ? Снова рот до ушей, ряд снежных зубок и глаза с блестящим солнцем. Она не умеет расстраиваться? Плакать? Хотя бы закрывать свой улыбчивый рот? Клара не переставала думать о том, что Бабочка не знает других эмоций. Здорово, когда тебе радостно. Паршиво, когда радость обернута в продырявленную или мятую фольгу фальшивки.

– Я же Бабочка. У меня нет длугих имен. А день лождения… я не знаю. Навелное, каждый день. И я люблю улыбаться. Я люблю ладугу, солнечных зайчиков и все самое веселое. Дождик пусть льет в длугих местах. Не надо тут сылой земли.

– Да как? Зачем опять так улыбаешься? Меня скоро начнет мутить от этого. Я же знаю, что твои родители плохо с тобой поступают…– Клара замерла, выстрелив взглядом именно в руки Бабочке. Ледяной ужас поселился в глазах Клары. – Что это? Что за синяки? Это точно твои родители! Не надо тут врать. Ты их боишься. Ведь, правда же, боишься?

– Клала, не надо. Я в полядке.

Клара не слушала. Ее сердце стучало, как стучал бы заяц своей лапкой в приступе бешенства. Эту барабанную дробь можно было услышать, но кого обманывать, это преувеличение. Клара сама дрожала. Она покрылась гусиной кожей, ногти посинели. Клара превратилась в смурфика? Или в Снежную Королеву? От неё точно исходило мертвенной холодностью. Она также походила на призрака. Вся бесцветная, как полиэтиленовый мешочек, но внутри у нее не пустота, а звон будильника, который хочет разбудить правду, но тщетно: правда игнорирует присутствие звона.

Бабочка не только проигнорировала. Она убежала, оставив Клару в недоумении. А девушка не бросилась за малышкой: удивление подавило все ее чувства. Она хотела спасти Бабочку, но поняла, что лишняя для этого. Это не ее дело. Хорошо. Ее просто бросили в замешательстве. Девушку с арбузом вместо живота бросила Бабочка. Она легко упорхала, не оставив даже пончика. Клара думала только о темных синяках малышки.

Бабочка что-то скрывала. Не только она. Никто не открывал правду. Все прятались за темной стороной лживой жизни. Фальшивые серые шторы не хотели сдирать с окон. Никто не слушал правду. Она не музыка для их ушей, а жужжание смертоносной осы.

А что случилось с этим месяцем? Месяцем, когда Клара влюбилась полностью в Бабочку? Этот ребенок не мог просто оставить ее. Одну. Как же их походы в магазин? Традиционный банановый пончик? Невозможно забыть венков из желтых одуванчиков, милого невыговаривания буквы «р», посиделок в квартире и бесконечной улыбки.

Клара искала утешения. Оно было в Бабочке. Да, Лия и Клара не знали даже имени малышки, недоумевали, кто ее родители. Но Клара полюбила ее. За наивную детскую улыбку, веру в чудо. Магия существует, если рядом порхает Бабочка.

Сейчас. А что сейчас? Клара приходила на детскую площадку и смотрела на качели. Теперь так пусто. Глядела туда, пыталась представить Бабочку, но ничего не видела. Она будто была там, но это всего лишь ветер, который хотел обмануть ее. Даже природа смеялась над Кларой. Все было против нее. Клара садилась на скамейку, смотрела на призрачные качели. Бабочка бросила ее, как когда-то Женя. Они оба влюбили Клару в себя. Как много похожих людей…

– Она…это правда… – Лия села рядом с сестрой. Сейчас она хотела как-то успокоить сестру. Это так редко происходило. Они нуждались друг в друге. И они знали это, хотя и скрывали в каждом своем действии.

– Да, наверное… – Слова уплывали, голос становился беззвучнее.

– Прости.

– За что, – также тихо произнесла Клара, даже без интонации вопроса.

– За то, что познакомила с ней…

– Хах, ты… ты не виновата. Я сама привязалась. Ты не преступник, не парься. Я в порядке.

Лия знала: ничего не в порядке. Клара создавала иллюзию, что могла быть сильной. Она потеряла возлюбленного, а потом Бабочку. Теперь ничего не оставалось, как все выдержать и успокоиться: впереди самое лучшее. Впереди ее ребенок. Уже именно ее, который не оставит в одиночестве. Не уйдет без объяснений и извинений. Клара так остро ощутила боль потерь, ей больше не хотелось оставаться одной, хоть что-то должно было утешить ее раздробленное сердце.

– Нет, в этом есть моя вина. Не спорь.

– Хорошо. Признаю. В этом есть твоя вина. – В первый раз в жизни, Клара не хотела спорить. Согласилась с реальностью. Может, сдалась.

– Прости. Еще раз.

– Достаточно извинений. Я поняла твои намерения. Ты хочешь поступить правильно. Я ценю это. Но это не поможет. Твои извинения не помогут. Пустые слова. Цепочка букв не поможет мне забыть.

– Я ходила к ней домой… – Лия сказала это очень осторожно. Ей казалось, что она может разбить стеклянную вазу, стоящую на краю стола. А ведь все правильно. После этих слов Клара повернулась к Лие, и в глазах можно было прочитать только отчаяние с примесью надежды. Сомнительное сочетание, но именно оно сейчас передавало выражение глаз старшей сестры. Каждая клеточка тела заработала, забарабанила, задрожала и зазвенела.

– Что? Говори. Не молчи! – ее убитый голос превращался в настоящий гневный призыв.

– Успокойся сначала. Я пытаюсь как лучше.

– Если хочешь как лучше, не тяни! Это лучше бестолковых извинений.

– Хорошо-хорошо. Когда я пришла туда, там никого не было, – Лия произнесла последние слова очень быстро, но четко, чтобы скорее покончить с новостью.

– Как? Совсем не было? Я… я… – Горячая соленая жидкость начала туманить взор Клары. К горлу подступал огромный ком. Если бы она была алмазом, то разбилась бы вдребезги. Понимаете, наверное, когда ты окончательно теряешь всякую надежду, умираешь в одиночестве, в мире разочарования. Твоя любовь разбилась, превратилась в черный пепел и развеялась над бескрайним океаном. Клара не хотела такого исхода. Она даже хотела удочерить ее! Да! Можно было и догадаться! Она хотела каждый день видеть доверчивую улыбку. Вместе наедаться всякой вредной едой и лежать на полу с набитыми животами. А потом бы и родился малыш. Тогда Бабочке не было бы скучно. Все совсем не так, как хотела Клара. Пустые мечты. Не тот план.

– Я пришла. Дверь открыта. Внутри никого не было. Пустота. Даже обоев. Это так мрачно. Это все, что я увидела.

– Я должна увидеть это своими глазами. Сама! Долго я откладывала серьезности. Теперь пора взрослеть окончательно.

Лия в точности не понимала намерений сестры. Фраза Клары казалась несусветной чушью, вырвавшейся из губ младенца. Но в этом было что-то вызывающее, что-то смелое и отважное. Поэтому Лия решила довериться ей. Единственное, что она могла сделать сейчас.

Это была пятиэтажка, затерянная в грязных дворах. Пыльные дороги, на которых нет гладкого места. Кочки такие огромные, что думаешь, а не ворота ли это в царство великанов? Дома большие и мрачные, в окнах, кажется, никогда не загорит свет. Серые кирпичи кажутся сломанным конструктором, который вот-вот рухнет.

На колючих ветках деревьев висят грязные штаны. Так тихо, что даже перекати-поле не осмелится появиться на улицах. Это как ехать по пустому Дому Ужасов, в котором не выскакивают окровавленные манекены с топорами в руках. Просто едешь в ржавом вагончике, а вокруг одна темнота.

Лия и Клара зашли в подъезд. Можно не описывать запах алкоголя, так резко убивающий представления об ароматах, потому что все и так ужасно и страшно. Также можно умолчать о бутылках, стоявших горочкой в углу, шприцах.

А в квартиру дверь открыта. Заходишь туда и сразу видишь людей, спящих в уголочке, мирно посапывающих, видящих сладкие сны.

– Ты хочешь зайти прямо вглубь? – удивленно спросила Лия. Она бы никогда не подумала, что Клара способна ввязаться в такую ситуацию.

– А ты как думаешь?

– Ты же разрушишь их мирный сон.

– Да они напились, вот и дрыхнут. – Клара показала кривую ухмылку на лице. Ей сразу не понравилось в этом районе.

– Тогда я пойду первой.

– Ты мне не мама. Я взрослее тебя.

– У тебя ребенок. Мало ли что. Мне следует пойти вперед.

– Да перестань. – Клара отодвинула в сторону сестренку, но Лия была проворнее и проскользнула вперед.

– Иди и посмотри туда. – Лия показала указательным пальцем в сторону стены.

Клара подошла к голой стене. Вокруг были разбросаны свечки. Те самые, которые Клара покупала Бабочке почти каждый день. Рядом лежали рисунки с изображениями котиков и цветов. Да, почерк Бабочки Клара всегда узнает. Ее кривые, но уверенные линии.

Клара стояла растерянная и грустная. Плакать надоело. Наверное, слезы закончились. Хватит рыдать, пора действовать. Клара восприняла это в прямом смысле: подбежала к спящим людям и начала настойчиво будить их. В глазах была ярость, которая в первый раз украсила ее личико. Честно, было немного забавно. Нет, нельзя над этим шутить. Разъяренной женщине под руку лучше не попадаться, а точнее под ногу.

– Щас на ноги наступлю! – кричала Клара. Она произносила слова, будто кричала заклинание против Сатаны. Столько эмоций вкладывала в это проклятье. Вроде странные слова, но производили устрашающее впечатление на впавших в спячку людей.

– Клара, что ты творишь? – Лия сама немного испугалась крика сестры. Так было неожиданно. Казалось: в Клару вселился дьявол.

– Не мешай, – прошипела сестра, – эти уроды расскажут мне сейчас все.

Мужчина успел проснуться, но он не понимал, что творит странная женщина в их доме. Почему она кричит, а рядом бегает какая-то девчонка и пытается успокоить сумасшедшую.

– АААААА, – пробасил мужик.

– Аааа, – испугалась Клара. Она не видела, что он проснулся.

– Женщины, – голосом оратора произносил мужик. У него вдохновение говорить подобием властного человека? Он медленно встал, шатаясь на ходу, – вы, осмелюсь спросить, кто такие?

– Где Бабочка? – Клара не унималась.

– Вы, наверное, немного умом тронулись. Здесь не летают бабочки. Какие бабочки, даже мух нет. Где им место, позвольте спросить? Мы их сразу пришибем.

– Придурок, где девочка? – Клара расширила глаза. Думала, что выглядит устрашающе. Но это не казалось пугающим, может, немного забавным и в то же время глупым с примесью бзика, но никак не пугающим.

– Какая?

– Они про ту говорят. Эту… я тебе отвечаю. – Тут проснулась женщина. И как девочек угораздило здесь оказаться? В этом бардаке, бараке невезения.

– Быстро сказали про нее! – голос Клары хоть был и свирепым, но писклявые нотки тоже звучали. Да никто не слушал ее криков. Лицо было намного страшнее. Глаза стали черными, кулаки сжались, зубы стиснулись. Взлохмаченные светлые волосы превратились в горящий стог сена.

– Блин, да что бабочка, бабочка. Ну, была девчонка маленькая. Ходила тут со свечками. Откуда-то находила пончики, – все это женщина говорила небрежно, поэтому терпение Клары просто исчезло.

– Это же ваша дочка приемная, – вмешалась Лия.

– Ее бабка увезла, успокойтесь. Приемная? Она же та еще актрисулька. Мы вообще ни при чем.

– Быстро говорите правду! Иначе я вызываю полицию! – Клара достала из сумочки телефон для подтверждения сказанного. Видно не судьба. Клара схватилась за живот. Она присела на холодный пол, обессилев. Вся побледнела, губы посинели.

– Клара, что с тобой? – Лия приблизилась к сестре.

– Скорую, вызови скорую, – прошептала Клара.

Успокоение

Как Вы уже догадались: Кларе не удалось докопаться до истины. Скорая приехала слишком быстро. У девушки не было сил говорить. Клара отчетливо видела: мужчина и женщина убегали из квартиры. Лия не остановила их, была поглощена заботами о старшей сестре. Не могла сестренка думать об исчезнувшей Бабочке. То, что происходило именно в ту секунду, именно с родной сестрой волновало ее намного больше. Остальное имело второстепенное значение.

Люди из страшной квартиры скрылись и больше не появлялись. В глубине души Клара знала, что все идет к лучшему. Пора перестать думать о других. Пора вспомнить о своем. О ребенке. Слишком много переживаний свалилось на голову. От Бабочки осталась лишь свечка. Клара бережно завернула атрибут тортика в желтую бумагу и спрятала далеко-далеко, в маленькую коробочку, находящуюся в комнате Лии. Сестра не хотела вспоминать о девочке, так жестоко сбежавшей.

Конечно, Клара могла бы обратиться в полицию. Что бы она тогда там сказала? Девочка по имени Бабочка исчезла? Лия уговорила сестру отказаться от этой идеи. Неизвестность – наистрашнейшая вещь. Именно сейчас ее выбрали девочки. Правда могла бы разбить сердце Кларе. Правильнее думать о лучшем, что могло произойти с Бабочкой.

Все началось с апрельской алгебры

Что произошло с Лией за это время? Что случилось с Розой? Лия теперь в 10-м «А» классе. Появились новенькие, ушли старенькие. Все, как в традиционных школах. Обычная жизнь. 9-й Класс просто снес время. Казалось, он уничтожил даже секунды на своем пути. Однако в 9-м классе в жизни Лии появился один человек. Дальний. Странная фамилия. Хотя, кого обманывать – странных фамилий просто бескрайнее множество. Дальнего зовут Август. Получается, что новый друг Лии – Дальний Август. Будто все ждут последний месяц лета. На самом деле август вообще не ждут. Все хотят майских праздников, а потом лета, но с приближением августа становится грустнее. Что поделать? Родители назвали его именно в честь этого месяца, ну, а фамилия. Фамилию не поменять. Возможно, конечно, но зачем столько хлопот?

Это было на алгебре. В апреле. Лия теперь не «привидение» школы. Ее красное платье на дискотеке хорошо запомнили. Одежда может так изменить человека, что потом становится страшно самому: действительно ли это я? Лию этот вопрос не мучал. Более того, ей понравилось то прекрасное платье, в котором она была похожа на Дюймовочку. Воспоминания о дискотеке никогда не сотрутся из ее памяти. Именно в тот день ей открыли настоящую красоту. Роза заставила надеть платье, которое заставило бы немного приоткрыть ее застенчивую сущность. Было забавно, когда Лия настояла на своем и надела не очень подходящие кеды. А медленный танец с Марком не выходил из головы Лебедевой. Он держал ее за талию слишком уверенно. Лие нравилось. Нравилось, как он прижимал к своему сердцу, хотя сначала и вовсе недолюбливал.

Сейчас Лия новая. Она не думает о том, что завтра контрольная по химии с противной Жанной Филипповной и надо учить какие-то мудреные формулы, запоминая каждый коэффициент. А еще она не переживала по поводу зачета по истории. Нет, ей все нравилось. До встречи с Розой и Августом она нервно дрожала при виде листков с контрольными заданиями. Был кошмар, если девушка получала четверку за работу. Лебедева боялась сказать слово обидчику. А эти двое затащили ее в клуб бокса, где сначала Лие было противно из-за неприятного запаха пота и вонючих носков, а потом все это стало не важно.

Лебедева стала смелее и лучше. Новая версия настоящей девушки. Она постаралась наслаждаться жизнью.

Именно такая новая Лия привлекла Августа. Как уже говорилось выше, это была апрельская алгебра. Первый урок, а вот и новенький легок на помине.

– Привет, – расслабленно произнес Август.

– Ну, привет. А ты у нас кем будешь? – спросил подбежавший Рома. Он всегда должен был быть в курсе всех событий. Неважно, какие они: скверные, очерняющие доброе имя благородных учеников или отличные, превышающие статус троечников. Хотя знаете, новостей очень много. Так что есть и нейтральные мероприятия. Появление новенького в классе как раз и является таким. Между прочим, с сегодняшнего дня он тоже ученик 9-го «А». Перевелся из параллели.

– Август, – немного растерялся новенький.

– Кто, кто? – чуть не поперхнулся от легкого удивления рыжий Рома.

– Август. Не понимаешь? Мое имя, – парень немного осмелел. В эту же минуту он привлек внимание всего класса. Теперь ловит на себе любопытные глазки.

– Забавное имя, – пролепетала слащавая Мария. Она отошла от своей парты, заполненной косметикой и приблизилась к Августу. Любого человека должна привлечь. Потом сама решает: удостоить ли его чести входить в круг близких друзей или же оставить на задний план.

– Имя, как имя, – голос Лии прозвучал как что-то обычное. Будто это очевидное явление слышать такое имя. Девушка даже не выясняла ситуацию с именем.

Изменилась? Да, безусловно. Привидением ее никак не назовешь. Прежняя Лия проплыла бы призраком на свое место в классе и начала бы готовиться к уроку, судорожно повторяя весь материал. Упаси Бог, если бы кто-то с ней заговорил: она точно стала бы заикаться. Сейчас ей хотелось погрузиться во что-то новое, например, в историю с новеньким.

– А, ну слово девчонки в красном закон. С этим уж спорить нельзя. Мария, что замолчала? Я хочу услышать и твой голосок, – пропел Рома.

– Я лучше сяду. Вы тут без меня поспорьте, – Август не хотел становиться соучастником школьного скандала. Быстрыми шагами он направился к самой последней парте. По дороге быстро пробежался зелеными изумрудными глазами по лицу Лии. Девушка не обратила на него ни малейшего внимания. В руках у неё была книжка, название которой было скрыто от любопытного Августа.

Весь урок он сидел за последней партой. Одна парта отделяла его от Лии. Все сорок пять минут алгебра не являлась для парня важной в данный момент. Он то приподнимался, то потягивался.

На втором уроке ему надоело сидеть сзади. Он подошел к парте, за которой сидела Лия. Да, сидела она одна. Спросил:

– Можно я сяду с тобой? Ты же не будешь против? – Август не сомневался в ее согласии. Это ерунда. Подумаешь, посидит с ней. Почему место вообще должно пустовать? Сейчас Лия решила взглянуть на того, кто отвлек ее от чтения. Она легко закрыла толстенькую книжку и повернулась к новенькому.

– Август, зачем тебе это место?

– Ну, оно же пустует. Просто, эм… ну, мне скучно сидеть одному за последней партой, – накрыло парня волнением. От того, что она назвала его по имени, на спину напали мурашки ледяным горошком. Он терялся в нерешительности.

– Прости. Скоро оно перестанет пустовать, поэтому тебе придется занять прежний трон. – Лия слегка улыбнулась. Искренне. Из-за этой улыбки Август согласился бы даже сесть рядом с рыжим Ромой.

– Ты что? Я не обижаюсь. Я же не какая-нибудь девчонка. – Забавно задели его слова Лии. – Пойду к своему «трону». – Парень показал кавычки пальцами.

– Не обижайся, серьезно. – Поздно, Август успел обидеться.

Девушка не разрешила сесть рядом с ней. У нее такая завышенная самооценка? Он недостаточно привлекателен? В этот момент он быстро посмотрел в сторону стеклянных дверей огромного шкафа с книгами. Что вообще читает мисс Недотрога? Август кинул молниеносный взгляд на книжку, которую читала девушка. У парня была необычная способность. Он умел быстро читать и запоминать прочитанное. На этот раз он запомнил название: Джейн Остен «Гордость и предубеждение».

– Придется поболтать с твоим соседом сзади.

Лия снова улыбнулась. Теперь улыбка была ее обычным явлением. Серебристые волосы не вуалировали личико, как бывало раньше.

Когда Август приблизился к намеченной парте, парень в очках сразу посмотрел на пришельца четырьмя глазами.

– Микки, – не ожидая вопроса, произнес главный умник класса.

– О, а ты вроде нормальный парень. – Хоть кто-то за этот несносный день дружелюбно поприветствовал Августа. – Мое имя ты наверняка знаешь. У вас к новеньким тут особый подход? Точнее, у вас вообще подхода к новеньким нет.

– Почему же? Была одна новенькая. Очень даже ничего.

– Да? И кто же она? Покажи пальцем что ли?

– Понимаешь…

– Да, я понимаю. Показывать пальцем нехорошо. Я знаю, поверь. Меня мама этому тоже учила. Ничего, ничего, – поспешно перебил Август.

– Не в этом дело. – Микки снял очки. Это признак того, что начнется долгая история великого умника класса. – Она сидела рядом с Лией.

– Что? Но где сейчас она? Лия сказала, что ее соседка скоро вернется.

– Это она так думает, – Микки резко перешел на шепот, – лучше не спрашивать её о Розе.

– Роза? Она перевелась в другую школу? – вслед за Микки на шепот перешел Август. Умник посмотрел на собеседника, будто жалел его. Затем почесал голову и надел очки снова. А вот это уже предвестник того, что истории не будет. Происходит столь неожиданное замолкание в очень сложных случаях. Для Микки таких случаев обычно не существует, так как его мозг способен запоминать огромное количество информации и пользоваться ею во всех случаях, к тому же шестеренки в мозгах работали каждый день непрерывно и результативно.

– Чувак, ты мне не отвечаешь? Я думал: мы уже нашли общий язык.

– Я не чувак. Микки. Я – Микки. Ясно?

– Ну, блин. Хорошо. Можно мне с тобой сесть?

– Со мной уже сидит Динара.

– Ооо, твоя девушка? – Как может человек так быстро перестраиваться на другие темы? Августу явно нравились представительницы прекрасного пола.

– Нет. – Микки искривился и сузил глаза. – Обычная соседка по парте. И почему перемена такая долгая? – Последнее вопросительное предложение Микки произнес с легким оттенком раздражения.

– Уф, что вы все такие скучные?

Он не успел удивиться, как прозвенел писклявый звонок. Как Вы знаете звонок никогда не щадит ушей учеников. За одно короткое мгновение настроение может провалиться под и так разваливающийся пол. Август собрал все вещички Микки и переложил на последнюю парту. Представляете? Нет, Вы вряд ли это представляете. Произошло отнимание леденца у малыша, ищущего в придачу маму. Ладно, я преувеличиваю. Это было бы слишком – приводить в пример несчастье маленького мальчика. Недоуменный взгляд Микки и его бесполезные размахи руками больше напоминали поведение курицы. Не петуха. Нет. Петух будет достойно кудахтать, поднимая красный гребешок, сверкая своей гордостью и величием.

– Что. Ты. Делаешь. – Микки поленился показать вопросительные нотки. Его тон был нааамного интереснее.

– Блин, чувак, я хотел нормально поболтать с тобой, а ты меня игнорируешь.

– Я же не буду прогонять девушку с ее места? – чуть не вскричал Микки.

– Прости, прости. Я могу купить тебе шоколадку.

– Какую шоколадку? Да иди ты. Освобождай мое место! – Микки хотел перенести свои вещички обратно, но…

– Что это за красавчик? Микки, не возвращайся. Мне мальчики нравятся больше, чем списывания. – А вот и Динара пришла. Красотка в черном платье и с распущенными черными волосами. Флирт являлся для нее делом житейским. Черные, как гуашь глаза, блестели, стреляя звездами. Заприметив новенького, она начала заворачивать его в свои любовные сети. Конечно, очкарик Микки нужен роковой красотке исключительно для нормальных оценок в дневнике. Как всегда, опаздывая на ненужный для нее урок, она с обычным видом является, как ни в чем не бывало.

– А ты, Динара, да? – заинтересованно спросил Август.

Ему так льстило внимание этой яркой звездочки в черном небе, что самооценка готова была продырявить крышу школы. Редко удавалось ему находиться в центре разговоров девушек. На самом деле больше он хотел привлечь внимание Лии. Может, хоть обернется? Увидит, насколько обаятелен новенький? Мысли сладкой ватой окутывали воображение парня. Он даже улыбнулся, будто в трансе.

– О, да тебе нравится мое присутствие. – Улыбка, которую не поняла Динара, польстила ее навыкам по флирту. Впрочем, как и каждый раз.

– Я? Нет. Ну, то есть да. Почему напрямую об этом спрашивать?

– Да я вообще люблю делать все откровенно.

– Да? Тогда я лучше уступлю это священное место своему другу. – Флирт явно не понравился новенькому. Август не привык к такому приторному вниманию. Зато Микки со слащавой улыбкой поплелся на законное место. Да еще и подмигнул Динаре.

Август просто сел рядом с Лией.

– Парень? Серьезно? Я и очкарик? – Динара начала дергать ухо Августа. Ох и не повезло пареньку. Надоедливая, но обиженная красотка сидела прямо за его спиной. Не сдобровать обидчику.

– Ты меня не так поняла, – оправдывался Август, – я не это имел в виду. Микки больше жаждет твоего внимания. – Он быстрее начал раскладывать свои вещи на новой парте.

– Так, а теперь и мне удосужься объяснить. Это место свободно, но никто сюда не сядет.

– Лия, почему ты так рассержена? – Август никак не мог понять, почему она так дорожит местом, которое через некоторое время будет местом вообще других людей. – Я не собираюсь списывать у тебя домашку. – После чистосердечного признания Августа, Динара легко усмехнулась, подмигивая Микки. Намек был ясен, как красная помада на губах Марии. Динаре повезло с соседом по парте, у которого в голове находятся знания мира.

– Всё не так легко, – Лия начала дрожать. Сжала ледяные руки, согнулась и еще немного, крошечный алмаз под названием слеза скатился бы по щеке. Да шутка, шутка. Страх появлялся в ее мире уже совсем редко. В основном рядом с ней существовала неизвестность или какая-то пустота. Каждый раз, боясь чего-то нового, она просто говорила, что это, по крайней мере, не убьет ее. Да, слабое утешение, но зато удивительным образом срабатывало.

– Объясни. Мне очень интересно.

– Ты первый день в школе и думаешь, что я расскажу тебе обо всем?

– Блин, хватит усложнять, – Август начинал сдавать позиции. Упрямство Лии побеждало, а Динара и Микки слушали, улыбаясь каждые пять секунд. Им только чипсов не хватало, а так кино было занимательным, а что еще более важно, это фильм, основанный на реальных событиях.

– Кто бы говорил. Это ты поступаешь глупо. Садишься туда, куда не нужно. Лезешь в незнакомые тебе дела…

– Она говорит правду. – Начал снимать очки Микки. Слава Богу, подоспела Динара и быстро одела неуклюже ему их на нос. Не хотела долгих заумных историй Микки.

– Динара, я хотел только объяснить причину.

– Не надо, серьезно. Не ему, – мрачно произнесла Лия, взглянув на умника. Тот только повел плечами.

– Почему сразу не мне? Вот это уже слишком. Я новенький, это не значит, что от меня должны что-то скрывать. Все, я уже в вашем классе, нет смысла делать меня чужим. Это глупо.

– Вот именно ты новенький, а новеньких недолюбливают. – Разрушила надежды Августа Лия.

– Ну почему же? – Встряла в напряженный диалог Динара. – Вот мне, например, очень даже нравятся новенькие. Так и тянет с ними поговорить. От них исходит запах новизны.

– Вот так. – Показал указательным пальцем на спасительницу Август.

– Ладно, как знаете. Это место пока будет пустовать, – процедила сквозь зубы Лия.

– Вот ты! Все, сдаюсь. Надоело мне это, – действительно сдался Август. Добро пожаловать обратно на Камчатку, парень. Недовольно поплелся назад.

Каждый день Август подсаживался к Лие с мольбами о заветном месте. Не хотел он исписанной парты и флиртов Дианы. Однако герои не сдаются. Через неделю он уверенно сел за парту Лии, не сомневавшийся в своем выигрыше. Он ждал будущую соседку с очаровательной улыбкой на лице. А вот и она. С длинными распущенными волосами, в белой рубашке и с кулончиком в форме часов на шее. Она явно спешила, так как успела уронить учебник по физике, а ронять вещи для Лебедевой – это признак великой спешки.

Приблизившись к парте, она просто остолбенела. Лия повесила рюкзачок на крючок и села напротив Августа. Взгляд был полон недоумения, рука начала играть с золотой цепочкой в форме часиков. Уголки бровей поднялись, создавая полуволну. Равнодушный голос произнес:

– Что на этот раз? Зачем так улыбаться, будто выбрался из туалета, не утонув в унитазе? – Что за шутки, Лия? Что за некрасивый сарказм. Давно она не издевалась над людьми. Видимо время пришло. Может, успеет реабилитироваться в искусстве юмориста?

– Я, я, – заикался Август, – я принес тебе одну вещь, – промямлил самоубийца.

– Может, встанешь? Уйдешь к себе, на последнюю парту? Потом напишешь мне на листке то, что хотел сказать сейчас? Просто ты меня сейчас порядком злишь, а эмоции показывать я не хочу. Я же не истеричка.

– Да, наверное, мне лучше уйти, – подавленно сказал парень.

– Тогда иди, – скомандовала девушка.

– Уже. – Август тихо побрел в конец класса.

Но он успел оставить кое-что на парте: что-то, завернутое в газетку. Лия быстро развернула сверток и обнаружила книгу. Внезапно ей стало стыдно за свой проступок. Слишком резка она с новеньким, а ведь ему нужна поддержка. В классе у него толком друзей нет. Немного общается с Микки, избегает намеков Динары, постоянно сверлит взглядом Лию и, кажется, пытается сдружиться с историком. А когда она прочитала название книги «Разум и чувство» Джейн Остен, ей стало не по себе за свои слова. Не стоило грубить. Совесть как всегда в подходящем месте и в подходящее время. Это одна из уникальных черт внутреннего голоса.

– Спасибо, – буркнула Лия, подойдя к Камчатке Августа.

– Не за что, – буркнул в ответ парень. – Два обиженных ребенка глазели друг на друга, не зная, что сказать. Первой неловкое молчание нарушила она:

– Прости за нетеплый прием. Это долгая история. Я имею в виду история с местом. Пока не время для моего прошлого. Давай лучше я поблагодарю тебя еще раз за книжку. – Лия стала совсем смелой: заговаривает с парнями, не боится съязвить. От призрака и прозрачного дыма не осталось следа. Август не сразу ответил, но нашел уникальный ответ.

– Ты странная…

Последовало неопределенное молчание.

– В каком смысле? Если на то пошло, то ты страннее меня. Открою секрет. Ты так хочешь место рядом со мной, даришь книжки любимой писательницы. Хотя может все влюбленные странные…

– Кто это влюблен? Я хочу это место. Ты просто идеальный вариант, – скрытничает Август, но понимает, что несет чушь.

– Да, да, конечно.

– Ну, вот так. Можешь считать меня странным, – сдулся от проигрыша Август.

– Хорошо, как скажешь, ты сам согласился со мной. – Лия развернулась и сделала два шага навстречу к своей парте.

– Да стой. Теперь же я могу сесть рядом с тобой? – Август умоляюще посмотрел на Лию.

– Нет, – как-то громковато пронеслось по всему классу.

Грозное «нет» испугало Августа, но именно с этого момента началось их общение. Парень не стал спорить. Он лучше оставит секреты нераскрытыми.

Август дарил всегда ей книжки, а Лия слушала его «оригинальные шутки». Товарищи по обмену. Лия впустила его в свой мир, не думая, что может потерять. Сбегать с уроков превратилось в их частую игру. Сбегать от всех, от толстых учебников, обезображенных внутри тупой свастикой, от стен, исчирканных синей ручкой, от учителей, думающих, что их предмет важнее всего на свете. Они сбегали вместе, в новый мир. Однако место рядом с Лией оставалось пустым. Август подождет. Да, обязательно дождется дня, когда Лия откроется ему и расскажет о Розе.

Рассказать о ней Лия не могла. Воспоминания не успели отпустить ее в настоящий мир. Еще слово – Лия могла бы впасть в уныние. Еще воспоминание – слеза не дожидалась бы, пока ее вытрут сухой рукой, и скатилась бы по гладкой щеке. Не готова хрупкая правда выплыть наружу, разбиться вдребезги, оставив ранку в сердце Лии. Эти воспоминания только ее. В них не должно быть посторонних.

Окунаясь в прошлое

– Как твоя школа? – бросила Клара сестренке.

– Я, по крайней мере, там учусь, в отличие от некоторых.

– Пф, подумаешь. Если честно, я рада, что не потратила свои прекрасные годы на всякую фигню, типа задачек по химии или правил каких-то рук по физике.

– Мда, видно, видно, что ты состоявшаяся личность.

– Лия, у меня пока есть Мила. Мне не до работы. Я – мама, не забывай. Вот потом, я еще покажу тебе, что школьный материал мне вообще не пригодится. Кстати, знаешь, кое-что все-таки тебе понадобится. Например, заполнение кимов на экзамене. Да, да, когда пойдешь на почту получать посылку, то там тоже придется заполнять бумажки по паспорту.

– Ага, только это и пригодится. Тебе. А вот я буду ждать дня, когда ты найдешь работу. Нормальную. Однако постой, давай хотя бы поспорим? Зачем попросту тратить слова типа «я же говорила».

– Ли, все хватит. Мы даже об этом споре забудем.

– Нет, – возмущается Лия, – я этот день отмечу в календаре наклейками с обезьянами.

– Почему с ними?

– Потому что они похожи на тебя: висят на деревьях, крича непонятно и одновременно жуя бананы, – секундное молчание, – удивительные животные!

– Ли, иди уже к себе, – Клара закатывает глаза и отходит к крошечной кроватке маленького ангела. Лия не торопясь покидает комнату, но около двери останавливается и смотрит в сторону сестры. Клара нежно гладит теплую спинку малышки, поя колыбельную. Честно сказать певица из Клары такая, будто медведи со всех лесов наступили ей на уши. Да все равно. Кажется, маленькой Миле нравятся мелодии. Клара пытается петь, как профессионал на большой сцене, но не получается. Ладно, зато самое искреннее пение, которое можно услышать. К тому же заряд смеха для Лии.

Лия все-таки выходит из комнаты. Она направляется на кухню.

Естественно, дымящийся обед заждался проголодавшегося подростка.

– Клара снова поет колыбельки? – пролепетала София.

– Да, мам, ее пение просто восхитительно. Я даже не знаю, в кого она такая талантливая.

– Ой, да ладно, по телевизору поют не лучше.

– Ну, ты это конечно сравнила, – возразила Лия.

– А что? Да у нас даже песни не могут написать. Вот слушай: выбирается какой-нибудь молодой певец или певичка с хорошим личиком и идеальной фигуркой, дальше же им придумывают песни с простымтекстом и музыку, похожую на топот копыт лошадей. А что остается исполнителю? А он просто должен стоять на сцене и двигаться, как дурак, как черт какой-то, аж страшно. Хотя за рубежом классно поют, заслушаться можно. Это же Россия. Хоть бы талантов нормальных отыскали. Зачем шоу придумывают? Я, конечно, понимаю: здесь все не для людей…

– Мааааам, ты куда поехала? Живи и радуйся. Неважно, что творится на улице, главное, что сама создаёшь жизнь. Просто будь проще и не обращай внимания на эту ерунду. Словами ты ничего не изменишь. Остается только изменять собственную жизнь.

– Ты такая наивная. Мир не так идеален, совсем другой. В нем нет места твоим розовым мечтам.

– Я не хочу спорить с тобой, – Лия начинает дуться. Зачем мама с ней спорит? Какой толк?

– Правильно, не спорь. Я лучше знаю. Я же твоя мама. – София дернула головой, показывая превосходство. Подошла к Лие и обняла ее.

– Неужели Клара будет такой же? – спросила себя Лия.

– Что? Я не расслышала, извини.

– Нет, ничего. Это я о своем. – Лия никак не могла подумать, что сама может вырасти такой же. Иногда она чувствовала себя ребенком из другой семьи.

– Я не хочу тебе говорить ничего плохого. Просто знай: жизнь сурова, особенно к таким фантазерам, как ты. Хватить жить мечтами. Я тебя люблю, поэтому открываю глаза.

– Да, конечно, – тихо звучит в ответ. Как будто она не знает шаблонные фразы про «жестокий» мир, несправедливость…

– Я желаю тебе только счастья. Я знаю жизнь лучше. Много прожила. По крайней мере, больше тебя.

– Конечно, больше, ты же родила меня.

– Опять кривляешься, – она наклоняется к уху дочери и шепчет.

– Лия и кривляться – несовместимые вещи. – Высунулась шипящая голова Клары из комнаты.

– Ты вообще смотри за Милой, – также прошипела Лия.

– Тихо всем! – шепнула София и подняла глаза на Клару. – Не знаете, кто спит?

– Вообще-то никто не кричит, даже громко не говорит, – отвечает Лия.

– Ладно, я смотрю у вас весело – не буду портить праздник. Миле тоже нравится. Она заснула. – Блондинистая голова скрылась.

– Скоро придет папа. Кстати, что тебе подарить на День рождения? Все-таки этот день через неделю.

– Мама, что хотите. Я люблю сюрпризы, – таинственный ответ заставил Софию задуматься.

– Может, телефон? А нет, слишком дорогое удовольствие. Хочешь красивое платье? Я знаю один дешевенький магазин. – София подмигнула дочери так, будто нашла какой-то потайной ход в царство денег.

– Можно просто, чтобы папа был дома, – уже громче сказала Лия. Это можно услышать. Однако София будто специально превратилась в глухую.

– Насчет платья подумай, – протараторила София и направилась в зал.

На кухне только Лия. Лия и ароматное жаркое. Жаркое и Лия. Замечательная компания. Такому спутнику можно многое доверить. Он, конечно же, даст совет. Сидишь, а рядом красивое блюдо. Даже жаль его есть, ведь испортишь ауру. Лия берет в руки ложку, смотрит на блюдо, пытается подумать о разговоре с мамой. Ничего не получается. Медленными, но глубокими разрезами она протыкает картошку, похожую на солнце-луну, поднимает ее над собой и говорит: «Теперь ты меня тоже не сможешь выслушать».

Наслаждаясь едой, Лия прислушивается к каждой мелочи в квартире. Из спальни доносятся недовольные писки маленькой Милы. Все-таки поняла, что пение мамы не лучшая мелодия для концерта. София включила телевизор в зале. Снова новости. В округе разрисовали автомобиль, а в магазине украли какое-то украшение. В принципе ничего нового. Обычный режим. Обычная жизнь.

Шумный комар надоедливо жужжит, летая около желтой люстры. Думает, что это солнце. За окном как всегда кипит бурная, словно цунами жизнь. Она течет, сбивая своим течением временные барьеры, сокрушая лучшее и худшее в жизни. Она помогает помнить и забывать.

Теребя пальцами кулончик в форме часиков, Лия смотрит на календарь. Да, скоро восьмое сентября. Совсем близко ее День Рождения. Она начинает вспоминать, что произошло за все время, как изменились ее будние дни и как преобразились каникулы. Лия решила вспомнить все заново. Достав из-под кровати огромный дневник, на котором красовалось изображение красноволосой Розы, бледной Лии и смеющегося Марка, она открыла первую страницу личной книжки. Да начнется жуткое и стыдное за себя веселье под названием «чтение дневника».

«Сегодня снова задали много домашки. Но я справилась, даже легла спать пораньше. Завтра контрольная по геометрии. Ужасно боюсь. Может, лучше подготовиться, чем лежать в теплой постельке? Хотя, я лучше сделаю презентацию по биологии. Как раз на следующей неделе показ. Нужно подготовить речь и подобрать интонацию. Как же много дел. Как успеть? Я бы лучше заболела, но тогда пришлось бы все равно делать много работы».

Лия переворачивает страничку за страничкой и видит такие же слова, только насчет других предметов и заданий. Белоснежные страницы исписаны синей ручкой до дыр. Будто переворачиваешь не страницы, а пожелтевшие листья старого дуба. Одни и те же проблемы, одна и та же депрессивная чушь, созданная из скучных дел Лии. А вот нашлось что-то новенькое в потрепанном дневничке.

«Какой ужас! Новенькая и ее брат сводят меня с ума. Зачем пристали ко мне? Отвратительное поведение, наприличные шутки. Как от них избавиться?».

Прочитав эти строчки, Лия рассмеялась. Будто вспыхнула яркая лампочка. Она четко представила перед собой момент, когда Марк перепутал её с Марией в темном классе и назвал в итоге «Ошибкой». В принципе он продолжал использовать кличку и в дальнейшем. Лию раздражали его шутки, направленные в ее адрес, его повелительные действия. Будто Лия должна была делать все, что он говорил, но она никогда не подчинялась. Роза же потащила ее в клуб бокса, где сама тренировалась и готовилась к соревнованиям, но не смогла продолжать…

«Снова папа злится. Надоел своим пессимизмом. Иногда кажется, что я не их дочь. Любят свою Кларочку, а обо мне вообще не думают. Как можно любить одного ребенка больше другого?».

«Я начинаю волноваться за Розу. Ее не было целый день. Эти записки о том, что нужно прийти на концерт. Только там можно узнать о ней. Придется идти».

Лия словно впилась глазами в страницы дневника. Именно тогда она впервые пошла на концерт. Выступали «Tokio Hotel». Лия начинает вспоминать, как толпа двигалась в такт музыке и зажигала зал энергией. Она ощущала чье-то горячее дыхание за спиной и легкие прикосновения. Да, Марк любил ее преследовать. В тот раз он крепко держал ее руки. Лия хотела сопротивляться, но не могла физически, ведь он тоже занимался тайским боксом. Рок-группа начала исполнять медленную композицию «Run, Run, Run». Лие стало не по себе, щеки залила краска смущения. Хорошо, что в зале темное освещение, никто не увидит какой цвет приобрело ее лицо. Марк медленно развернул к себе Лию и начал танцевать….

«Ааа, как же было здоровски на концерте. Только в конце меня кинули, причем жестко. Марк вообще потанцевал со мной, а потом исчезли оба».

Да, Лию действительно бросили на концерте, но причины были. Красноволосая Роза исчезла со своим братом, потому что ей стало плохо.

«Почему я ищу его взгляд? Почему волнует его присутствие? Где вообще эта красноволосая бестия? Бросили меня, а сейчас не показываются. Сегодня мы вообще-то должны идти на тренировку. Хочу побить Марка».

С каждой страничкой Лия понимала, как менялось ее настроение в течение учебного года. Первая половина дневника почти вся была о проблемах домашнего задания, о том, что подумают о ней учителя и одноклассники. Все до появления Розы. Вот, ее первые друзья, которые заставили почувствовать все, что только можно. Началось с испуга и гнева. Переворачивая страницы, Лия погружалась в радостные и волнительные воспоминания, незабываемые открытия и увлекательные приключения. Лия улыбалась. Страницы были раскрашены в яркие цвета, обклеены блестками и наклейками. Везде красовались фотографии Марка и Розы. Улыбка не сходила с лица девушки. Влюбленными глазами она разглядывала фотографии, иногда краснела и вслух смеялась.

«Я выиграла свои первые соревнования!!!! Так волновалась, что хотелось упасть в обморок. Как такое вообще возможно? Я в первый раз добилась чего-то и радуюсь этому. Это не победа в олимпиаде, а что-то большее! Сердце готово выпрыгнуть из груди. Конечно, этого бы не было, если бы Роза меня не поддержала. Сейчас она в больнице, и это так ужасно, что я не была с ней. Она была со мной, а я нет. Это она должна была участвовать на соревнованиях, а не я. Не знаю, как помочь, ведь ничего не могу поделать. Я бессильна против болезни. Марк также бессилен, он хочет быть стойким, на вид у него отлично получается, но в его глазах я всегда вижу что-то страшное, призрачное. Когда он смотрит на меня, я не знаю куда деться. Я начинаю краснеть, пытаюсь отвернуться, но не могу и тогда вижу, как блестят его карие глаза. Я вижу в них золотые карамельки. Неужели то, что я чувствую к нему, называется любовью?»

«Почему болезнь именно у нее? Почему вообще нет лекарства на излечение этой идиотской болезни? Сколько денег дается на громоподобные великие олимпиады. А лекарства против рака так и не придумают. Это же несправедливо. Она не должна так просто уходить в пятнадцать лет. Она не может бросить своих родителей, Марка и меня. За какие грехи? Рак просто выбирает себе жертву? Роза была такой здоровой и яркой. Боже, почему я пишу о ней в прошедшем времени? А вдруг так и будет? Она останется такой только в воспоминаниях. Нет, это слишком несправедливо».

Улыбка Лии сменилась молчаливой грустью, разрывающей тоской. Внутри что-то отламывается и исчезает в неизвестности. Лия идет к концу своего дневника. К горлу подступает ком.

«Она может выжить!!!!!!!! Всего лишь Израиль. Этот далекий Израиль поможет. Все будет хорошо. Она выздоровеет и вернется такой же жизнерадостной, какой всегда была. Нужно только время. Ничтожненькое время».

Лия искривилась от того, что назвала время ничтожным.

«Она уехала. Да, вчера. Ночью. Марк уехал вместе с ней. Роза говорила, что он останется со мной, но и он уехал. Сколько бы Роза не просила остаться. А мне только кулончик оставила в виде часиков. Марк подошел ко мне и сказал, что обязательно вернется вместе с Розой. Когда он обнял меня, мне так не хотелось прощаться с ним. Так не хотелось отпускать его. Только сейчас я осознала, что таких объятий может больше и не быть. Внутри меня образовывалась огромная пустая дыра. Сердце не билось бешено, не сотрясало душу. Оно замерло, притворившись в неподвижную звезду внутри черной дыры. Тело начинало ослабевать. Но он так нужен Розе. Мне казалось он пах ромашками. Да, конечно, он же подарил потом мне букет ромашек. Пока они стоят в вазе и напоминают мне о нем. Теперь никого нет рядом, кроме них. Когда я обняла Розу, я просто тихо разрыдалась. Так тихо, что никто не слышал, кроме моего сердца. Я так не хочу их отпускать. Почему они меня бросают? Я теперь так боюсь их больше не увидеть. Как мне дальше быть? Как существовать?»

На следующей странице был прикреплен цветок ромашки, уже засохший. Лия погладила бумажные лепестки цветка, жесткую сердцевину. Здесь Лия прекратила вести дневник. Нет больше смысла вести его, тратить секунды на писанину.

Лето и девятый класс прошли. Никаких вестей не было из Израиля. Сейчас сентябрь второго числа. Почему километровые письма перестали приходить? Так просто Роза не могла уйти. Значит, она все еще жива. Рядом. Где-то смеется и рассказывает свои истории. Конечно, Лие обидно. Но почему-то ей кажется, что всему есть причина. Возможно, все образуется, но надоело каждый день быть в незнании и ждать чуда, ждать призрака.

Великаны умеют слушать

Вечер. Смеркается. Огни зажигаются. Лия берет кулончик в форме часиков. Поспешно уходит из квартиры. Нажимает кнопку вызова лифта. Секунда, и дверь открывается.

– Лия? Куда собралась? – спрашивает папа, выходя из открывающегося лифта.

– Да так, в одно место, – улыбаясь, отвечает она и входит внутрь. Сегодня папа какой-то радостный, даже ласковый.

– Заниматься чем-то потрясающим? Снова? – Обратно заходит в лифт Стас.

– Ну, хоть не опять.

– Снова, – довольно повторяет Стас. Ждал момента, пока произнесет слово заново. – Снова, – удовлетворяется он окончательно.

Лифт закрывает свои могучие двери. Лия видит на стенках одни и те же рекламы вроде той с номером доставки суши. Один раз Лебедевым захотелось заказать именно эту пищу, но результат оказался не таким красочным, как на картинке. В меню даже не было лапши в коробочках, которую обожала Клара, хотя в рекламе все четко проиллюстрировано. С тех пор они даже не заглядываются на рекламы.

– Пап? Что с тобой? – Лия жаждет рассмеяться, но пока не хочет показывать смешки папе.

– Ничего. Кажется, я могу тебя понять, – гордо произносит он.

– Пап, восьмого числа будешь дома?

– Я не знаю. Мне кажется, что буду очень занят.

– Я понимаю. – Лифт приближается к конечной точке. Опускается вниз, словно качели срываются с петель.

– Не волнуйся, день семейного кино можно устроить и послезавтра, да, Лия? – очень радостно произносит Стас. – Это даже раньше произойдет.

– День семейного кино? – Радость в голосе Лии умирает безвозвратно на сегодняшний день. Они никогда не смотрели фильмы всей семьей. В основном только Лия и Клара находили фильмы с трагической историей или несчастной любовью, а потом, чтобы заглушить поток слез смотрели комедии.

Наконец, двери лифта распахиваются, в пространство проникает сырой воздух. Лия хочет выйти, но папа продолжает свой бред.

– Ну да. Как мама мне сказала, – папа начинает подозревать неладное в настроении Лии.

– Конечно. Только это не все. Открою тебе секрет… – и замолкает. Лия думает, что бесполезно намекать на День Рождения. Кажется, не вернуть предпраздничной ауры, веселой суеты и веру в нереальный подарок. Хочется вырваться из злосчастного лифта, который придерживает башмаком Стас.

– Какой секрет? – очень игриво начинает спрашивать Стас. Пытается сменить тему. Он понял, что попал. Причем конкретно. Он не может вспомнить о дне, когда родилась его вторая дочка. Отец определенно понимает, что натворил дел, которых просто не вытрешь тряпочкой под названием «Прости». Да, есть такие дешевенькие тряпочки. Кстати, существуют и «Извини», «Не хотел». Иногда это дешевенькие тряпочки, как в данном случае, но в других моментах это ткани, сотканные из золота.

– Забудь. Вообще забудь. – Туча черной пеленой повисла над Лией.

– Малыш, я опять провинился?

– На этот раз снова.

– Как? Малыш? О чем я мог забыть? Прости меня. Извини. Не хотел. – Ага, вот и целый набор дешевеньких тряпочек. Не усидеть им на витринах магазина совести.

– Да не парься, уже привыкла. – Вырывается из лифта Лия, успевая нажать на кнопку под номером 6, чтобы папа не последовал за ней, а уехал домой.

– Лия! – только и успевает выкрикнуть Стас в надежде на то, что узнает причину обиды.

Двери закрываются. Сердце Лии замирает. Стас видит только голубые глаза дочери. Голубые, наполненные грустным вопросом. Невинный взгляд невиноватой девочки, проникающий холодным лезвием в сердце Стаса.

Зачем ему этот взгляд. Ее глаза будто говорят: «Пап, хоть раз в жизни…». Может, он старается понять, но не так сильно.

Эти голубые глаза. Цвета призрачного неба. С оттенком проливного дождя. Глаза, внутри которых рушится весь мир. Взгляд, распыляющий туманную даль.

Секунда. Сейчас даже этих глаз не видно. Двери закрылись. Лифт мчится обратно на шестой этаж.

Лия понимает, что папа всегда на работе. Она уже приняла его роль в ее жизни. Но всего лишь один день. Один несчастный, но единственный день невозможно забыть.

Она слышит, как двери снова открываются. Слышит шарканье башмаков папы. Теперь ключ вонзается в замочную скважину. Два механических, скованных железом поворота, и все. Дверь открывается и с грохотом закрывается.

«Ну и ладно. Подумаешь, забыл о моем дне. Да он всегда ставил меня на второе место. Пора привыкнуть. С чего я обижаюсь? Скажу, чтобы подарил мне платье. В качестве извинений. Он никогда не знал меня настоящую. Так пусть думает, что я хочу банальное платьице. Вообще, что я делаю в подъезде. Пойду, как он выразился, заниматься чем-то потрясающим. С чего вообще на него нашло вдохновение? Пытался подстроиться под мое настроение, хотя и понятия не имеет, что я чувствую. Он никогда не понимает меня и одновременно думает, что все знает».

Сейчас это не важно. Раньше Лия бы ужасно расстроилась, пустилась в сопливый плач, долго жалела бы себя, писала в дневник, как все ее не любят, как сильно она страдает. Да это нормально. Но в ней, будто что-то включили. Теперь она везде ищет что-то хорошее. Лихорадочные поиски.

Вот и многоэтажка. Та самая, куда взбирались Роза и Лия. Лебедева отчетливо помнит, как Роза стояла на краю здания с распростертыми навстречу ветру руками. Тогда Лия боялась высоты и не могла сделать также. Роза научила ее, как забыть о жутких страхах. Может, красноволосая девушка была такой рискованной из-за того, что думала, что ей нечего терять? Неужели Лия будет такой же бесстрашной?

На этот раз только Лия посещает столь милое заведение, то есть крышу. Она подходит к краю. Не боится упасть. Раньше это было ее страшнейшим кошмаром. Скрещивает по-турецки ноги. В такой позе начинает следить за включающимися и выключающимися огнями. Будто хлопки, словно взмахи крыльев бабочки. Резкие и яркие вспышки света. Одна за другой.

Многоэтажки – великаны. А зажигающиеся окна – их глаза. Представьте, что Лия сидит на одном из этих великанов и смотрит на такого же верзилу с сотнями глаз. Девушка, ловящая взгляды домов, обсыпанных желтыми фонариками. Обычно, приходя сюда, Лия разговаривает с ними.

«Я снова тут. Да, слушай, ты, когда уже приедешь? Мне надоело ждать. Много времени прошло. Это немалый срок. По крайней мере, для меня. Не знай, как там у тебя, какие временные измерения, но для меня это очень много. Может, хотя бы напишешь мне. Письмо. Да хоть на миллипизерном клочке бумаги напиши одно слово. Мне и этого хватит. Вот так ждать тебя без известий. Без общения. Ничего не знать и все равно ждать. Да я, блин, герой, наверное. Несу бред. Разговариваю с несуществующей Розой и немного с многоэтажками. Да все равно, никого же нет. Я не могу тебя найти, где бы ты ни была, разыщи меня сама. Ты можешь».

Лия вытаскивает из карманов черных джинсов тот самый кулончик в форме часов. Сложно постоянно называть этот кулон так. Пусть будет часокулоном. Это не часы, как можно было подумать. Тогда это были бы самые обыкновенные часы. Все выглядит немного по-иному: минутная стрелка, часовая стрелка, секундная. И ничего не двигается. Все замерло. Часы не тикают, отплясывая каждый миллиметр. Вместе с часами замирает время. Значит, уже невозможно бояться того, что время улетит, оставляя за собой только золотую полоску. Часокулон будто говорит, что время остановилось, и ты можешь делать все, что тебе хочется. Будто время специально ждет тебя. Оно не против твоей жизни и уступает свои секунды.

«Роза, ты всегда знаешь, что мне подарить. От кулончика я всегда была в восторге. Шик и блеск. Фу, когда я начала такое говорить? Сначала я подумала, что ты мне подсунула сломанные часы, но ты же всегда умеешь удивлять… ладно, хватит разговоров. Ничем они не помогут. Ты же не придешь сейчас. Иногда я злюсь на тебя, думаю, что ты бросила. Я знаю, у тебя есть какое-то оправдание, но ты слишком сурова ко мне. Лучшие друзья так не поступают. А Марк мог бы со мной связаться. Ведь между нами что-то определенно было. Можно назвать искрой. Я так скучаю».

Да, пора приступить к важному делу. О беседе с папой Лия забыла. Привыкла. До чего дошла. Обидно, конечно, но, что поделать. Только жить дальше и верить в то, что папа хоть раз в жизни не забудет о чем-то действительно важном.

Достав маленькие наушники из кармана, она подключила их к плееру и включила до боли грустную мелодию. Такая грустная, что даже клоун бросил бы все и убежал за кулисы, чтобы проплакать все выступление цирковой собачке под хвост. Лия догадалась переключить трек. Сейчас играет музыка из мегаромантического фильма. Она уже не помнит название этой мелодрамы, но конец счастливый, так что пусть наслаждается.

Секунды летят, не успевая появиться. Часокулон уничтожает время. Поэтому Лия растворяется. Закрывает увлажненные глаза, стирает нежной рукой скатившуюся слезу: пусть не успеет разбиться вдребезги. Через несуществующую секунду улыбается.

Всего лишь второе сентября

– Опа, наконец, вернулись голубки! – Голос Ромы всегда можно услышать, всеми силами стараясь игнорировать его.

– Мы не голубки, – прыснула Лия. Ей не нравится рыжий парень, который совсем недавно перевелся из другой параллели в «А» класс. Вроде умом не отличался, а решил учиться здесь, в якобы сильном классе.

– Мы не голубки, бе, бе, бе.

– Лия как всегда права, – хотел сказать круто, но получилось убито у Августа.

– Голубкиииии, – Рома не унимается. – Кстати, у нас новый учитель, Лия, а тебя не было вчера. Она спрашивала отсутствующих, в прочем, учителя всегда спрашивают их. Даже не интересно. Но зато она ниче такая. Четкая.

– Сегодня мы пришли. Вчера даже не учились. Смысл приходить первого сентября. Только за расписанием, которое меняется каждый день и за учебниками, которые будут раздавать в течение месяца.

– Где же Вы были, леди?

Господи, неужели Луиза Вадимовна уже в классе?! Все учителя всегда опаздывают на уроки. Она сидит за кипами чего? Нет, не тетрадей. За кипами глянцевых журналов. У Августа так челюсть и отвисла. Лию, казалось, ничего не удивляло. В классе с появлением нового учителя больше не пахло абсолютно ничем кроме ее духов. Аромат довольно приятный.

– М-мы, а это… – заикается Август.

– Вы, я так понимаю, Август, да? – также деловито продолжает Луиза Вадимовна. Да ее просто Луизой испугаешься назвать.

– Да, это Дальний Август, а я Лебедева Лия, – спокойно произносит она вместо остолбеневшего Августа. Дальний имеет привычку замирать в самый неподходящий момент.

– Лия, Вы будете посмелее своего друга. – Что правда, то правда. Август мыл лицо не водой, а раствором из мела? Настолько бледен он сейчас.

– А, ну мы вчера не смогли прийти, – речь потихоньку возвращается к Августу. Наконец.

– Каковы причины?

– Моя собака… – начинает неуверенно Август. Лия сурово смотрит в его сторону.

– Речь пойдет о Вашей собаке? – не отрываясь от журналов, спрашивает Луиза Вадимовна. Ее очки сползли на аккуратненький носик.

– Да, собака. Она вчера умерла, – совсем убито произнес парень. Сейчас его убитость была к месту. Вот только голубые глаза Лии сменили свой цвет на черный. Она посмотрела на Августа круглыми глазами и покрутила пальцем около своего виска. Послышался тупой смешок Ромы. Он понимал, в чем вся каша. Остальному классу пока не было дела до этого квартета. Перемена все-таки. В основном все сидели в телефонах.

– Даже так? – решила удосужиться взглянуть на ребят учительница английского языка. Она сняла очки для чтения и посмотрела на врунишек.

– Да, именно, – вдохновился Август.

– А Лия, что скажет? – допытывается Луиза Вадимовна. Естественно, она не верит. Как в такое вообще верят?

– А, знаете, да, печальная история. – Была не была, лживый град сейчас хлынет на ухоженную головку учительницы.

– Да? Ради этого пропустили первый день?

– А как же. Это был единственный друг Августа. Конечно, не считая меня. Для него очень важно устроить для него похороны, – Лия решила приукрасить враньё друга.

– Это в первый и последний раз. Понимаете? – Лия и Август не понимают, к кому именно обращается учительница. То ли к Лие или к Августу, или вообще к обоим сразу. Луиза Вадимовна разглядывает глянцевые страницы журнала.

– Ага, конечно, – спасает безмолвное положение Рома. – Все поняли. Не волнуйтесь. Класс мы очень дружный.

– Откуда знаешь? Ты только недавно перевелся, – наезжает Лия.

– Знаю. Я все знаю.

– Ничего ты не знаешь, – злится Лия.

– Да хватит уже спорить! – Отгадайте, кто сказал эту фразу. Слова принадлежали Микки. От такой смелости весь класс недоуменно замолчал. Сам парень испугался своего вызова.

– Какие люди. Раз Микки говорит, значит нужно послушаться, – подкалывает Рома.

– Умных нужно чаще слушать, – вмешивается Динара, помогая соседу по парте. На носу контрольная по алгебре, нужно поддержать Стаса, чтобы даже не списать у него, а заставить выполнить всю работу за нее. Это был гениальный план для такой маленькой, но красивой головки, как у Динары.

– Ну, да, ты же лучше знаешь, – прыснул Рома.

– Пойду на свой трон, – быстро передал послание Август Лие. Надоело тут стоять и слушать весь бред. Проходя мимо, он тронул плечо Микки, будто говоря «спасибо, но это не поможет».

Лия пожала плечами и направилась к своей третьей парте среднего ряда. В самой середине. Рома зачем-то сидел на первой парте третьего ряда. А, конечно, чтобы слышать даже то, что происходит вне класса. Поэтому его сиденье ближе к двери. Петуху необходимо клевать зерно везде, даже в самых черных дырах, заросших мягкой паутиной. Динара сидит рядом с Микки сзади Лии. Роковая красотка, которой нужны хорошие оценки. Сломает ноготь любой девушке, посягнувшей на ее парня, забрызгает комьями грязи любого, кто помешает добиться ей желаемого. А Микки… он просто счастлив, что с ним сидит популярная девушка. Гордо поднимает голову по этому поводу. Он вроде умный, но в жизненных делах ничего не смыслит. Ему редко удается угадать сущность человека. Формулы и проекты занимали все пространство в его светлой голове. Зато у других были иные дела. Смотрите, кто не спешит на своих огромных каблуках. Духи ворвались в класс быстрее, чем ее шпильки. Мария заходит, будто всю ночь тщательно делала домашнее задание по предмету «накрась себя сам профессионально». Девушка определенно получила бы высший бал по этому предмету. Она медленно проходит к парте, находящейся на первом ряду, как раз перед Дали. Прежде, чем сесть, Мария резко поднимает ресницы. Карие глаза будто жалят учителя. Определенно, Мироновой Луиза Вадимовна не нравится. Конечно, глупо, но в классной руководительнице Мария видит соперницу. Конкурентку по количеству косметики или журналов.

Звонок тут как тут. Крики детенышей динозавров доносятся по всей школе. Сигнал к началу учебных занятий. Давно пора, минут на пять задержали.

– Здравствуйте. – Говорит Луиза.

Конечно же, когда учитель здоровается, остальные должны показать дань уважения в ответ и встать. Все устало и нехотя встают и снова плюхаются на свои жесткие сиденья аля деревянные стульчики, покрашенные в голубой цвет, – сейчас я вас отмечу и мы приступим к уроку.

Луиза Вадимовна начинает говорить все фамилии по журналу. Традиционная проверка на отсутствие учащихся.

– Галимов Дали, – проверят она.

– Здесь, – отвечает. Лия понимает, что у них новенький и со скоростью света смотрит на соседнюю парту слева. Парень с карими чистыми глазами и темными, словно горький шоколад волосами. Он сидит один. Дали отвлекся лишь, когда назвали его имя, а потом снова начал смотреть в окно.

Почти весь класс уже назвали. Остается последняя фамилия на проверку. Рома сидит, съежившись в морской колючий клубок. Он судорожно тыкает концом ручки о парту. Его зубы и кулаки сжаты, а спина сгорблена. В глазах будто ураган, наводнение и землетрясение одновременно. Все понимают, что сейчас назовут его фамилию. Всем любопытно, как поведет себя рыжий.

– Хим, – начинает Луиза Вадимовна, но к ее разочарованию реакция у Ромы быстрее. Она не успевает произнести зловещую фамилию.

– Можно и без фамилии, – злобно огрызается Рома. – Все зовут меня Ромой, но учителя могут звать и поофициальнее, если хотят.

– Мне все равно. Так что будешь Ромой, как и хочешь. – Снова в классе повеяло холодом.

Вот так и закончилось милое общение. Сейчас начнется урок, все будут заняты. Ладно, далеко не все. Кто-то слушает музыку через наушники. Кому-то как всегда хочется спать. Парень за последней партой, а это Август, естественно тоже хочет спать. Английский ему никогда не нравился. А тем более с новым учителем разговоры не складывались. Рома все еще сидел сжатым и сгорбленным, словно в его тело вкачали свинец. Дивный ледяной урок начинает править первые сорок пять минут.

Впереди красный огонь

– Как тебе Дали? – интересуется у Августа Лия по дороге домой.

– Странный, – бросил он.

– Почему сразу странный?

– Ну, ты подумай: постоянно молчит, смотрит только в одну точку, ничего ему неинтересно, – Август все говорит так, будто все предельно логично. Можно не вызывать детективов, писателей, журналистов и прочих ищеек правды.

– Молчаливый. Я раньше была такой же.

– Ты? Не думаю. Не могу представить. Ты всегда болтаешь. – Август уставился на Лию вопросительными глазами.

– Да. Я была привидением. Мне ничего не было интересно, – сказала она грустно. Подумала, а что если бы Август перевелся в их школу раньше. Стал бы общаться с призрачной Лией? Сомнение предательскими шажками закралось в сердце.

– Нет. Ты обманываешь меня. Я знаю только тебя. Другая Лия испарилась, наверное, – пытается шутить Август. Как всегда шутки не его стихия. Даже, если расскажет популярный анекдот, не получится рассмешить.

– Да правду говорю. Вот трудно, когда ты ничего не знаешь, а говоришь так уверенно.

У Августа снова отвисла челюсть до самого асфальта, обсыпанного желтыми листьями. Здесь вообще убираются? Вроде рядом проводят субботник. До этого места тоже должны дойти.

Снова она его сделала. Полила краской цвета правды.

– Знаешь, я не могу ничего утверждать, потому что ты никогда не рассказывала о своем прошлом. – Повеяло обидой от парня.

– Значит, не время. Расскажу потом, – нежнее проговорила Лия. Она понимает: Август имеет право обижаться. Было время, когда она также была в сетях некрасивой лжи. Правда была еще сквернее. Иногда полезно быть обманутым, чтобы не пораниться о ядовитые косяки правды. Для Лии лучшим лекарством было знание истины. Каким бы детенышем чертополоха правда ни была.

– Боже мой, а когда оно придет? Когда мы закончим одиннадцатый класс? Когда все разъедемся по институтам, городам, да даже странам? Когда нам станет пофиг друг на друга, и мы будем вспоминать школу только раз в год? – Август твердыми шагами строит лестницу правды.

– В этом году обязательно все расскажу тебе.

– Можешь не говорить. Мне достаточно общаться с тобой. Вдруг у прошлой Лии были тараканы в голове, – сдувается Август. Не хочет обидеть подругу.

У Лии отлегло от сердца. Спасибо, что Август не назойливый июньский комар.

Они идут по улице все дальше и дальше. Везде люди. Сзади, спереди, по сторонам. Разноцветные шапки и распущенные волосы, яркие и серые куртки, олимпийки и ветровки. Сколько много одежды. Лия всматривается в лица людей, пытаясь узнать знакомых. Как много незнакомцев, да даже эта маленькая улица уже полна тысячей.

Август и Лия идут по пыльной улице. Хоть много пыли, зато шума намного больше. Вдруг Лия останавливается, как вкопанная. Видит семью привидений. Август испугался, посмотрев на остолбеневшее лицо подруги.

– Лия? Лия? – Он смотрит на нее. Первый раз произносит имя, будто спрашивая, настоящая ли Лия рядом с ним. А второй раз выскакивает имя, уже точно реальной хозяйки. Он сам надевает на себя маску белой статуи. Вирус положения скульптуры передается быстрее, молниеноснее эффективнее, чем ОРЗ.

– Подожди. – Лия отодвигает легким движением руки Августа. Словно его большие клешни, которыми он так старательно держит книги для Лии вовсе не клешни, а легкие перышки.

– Да что с тобой? – надоедает Августу. Он кидает руку Лии в сторону.

Сейчас перед Лией была одна цель. Август посмотрел, куда уставилась Лия. Он не мог понять, зачем она смотрит в спину одной девушки.

Лия ускоряет шаг. Она плывет по асфальту. Скользит словно на коньках. Впереди только девушка с красными волосами. Лия не видит ее лица, но знает, что должна бежать за ней следом. Лебедева перескакивает с ноги на ногу и переходит на бег. Перед ней только красные волосы. Она бежит за манящим огоньком, навстречу красному солнцу, за своей единственной надеждой. Эта надежда может вмиг погаснуть, но в следующий раз снова появиться. Возможно, надежда оправдает себя. Превратится в быль. Все небылицы и иллюзии испарятся. Их сдует теплым летним ветерком. Несмотря на то, что на улице золотая осень, ветер примчится из далекого царства Лета, чтобы сдуть накопившиеся мечты и превратить их в настоящее чудо.

Она бежит, толкая всех на своем пути. Сердце не знает, что ему делать. Отплясывать сумасшедшую чечетку или вальсировать на сказочном балу. Удары ее сердца пробегают больше, чем она гонится за счастьем сейчас. Они не знали старта, но сейчас возможно узнают, где находится финиш. Конец, который превратится в начало счастливой истории. Радость скатится с радужной горки прямо в начало этой сказки.

Летит без тормозов. Ведь, если остановится, то окончательно и навсегда. Лучше мчаться. Вот уже три шага отделяют Лию от горящей звезды. Первый шаг, сердце готово вырваться из груди. Второй шаг, оно со скоростью звука прорывается сквозь стены и преграды. Третий шаг – самый решающий. Ее рука тянется к плечу незнакомки. Содрогается, дрожит и сомневается. Она касается конечной точки.

– Роза, – ошеломляется произнесенному имени Лия. Она не может понять: неужели это реальная Роза. Как долго она не произносила этого имени. Как долго не видела столь ярких красных волос. Девушка поворачивается к Лие. Конец третьего шага. Сердце Лии, высвободившееся из горящей груди, разрывается на миллионы пламенеющих кусочков. Эти огненные пазлы еще долго будут воссоединяться.

– Девушка, Вы ошиблись. – Улыбается незнакомка и уходит прочь.

Не восстановить сердца Лии. Искусные врачи не собираются открывать дверцы своей служебной машины. Лекарство от разбитого сердца не придумали. Как много отрицательного «не». Только бы это «не» не превратилось в никогда.

– Лия! – запыхается Август. Он бежал следом, при этом извиняясь за Лию каждому пострадавшему от ее толчков человеку.

– Я думала, это была она, – кануло в пустоту.

– Ты снова о Розе? – Август не привык бегать за незнакомцами. Он знает, что Роза для нее невероятно важный человек. Хоть Август и единственный, кто не знает всей истории.

Лия смотрит на Августа отсутствующими глазами. Она понимает, что он спрашивает обо всем и пытается найти ключ от разгадки тайны. Но ее слух не подчиняется. Лия словно в стеклянной звукоизолирующей клетке. Пойманная птица, раненое создание. В ее сознании слышны только три слова, сказанные не той девушкой. Слова стучатся в голове, отвлекая от всего, что реально сейчас. Они бьют жестоко в лицо, оставляя кровавые следы. Силы кончаются. А теперь нокаут. Темнота.

– Где ты летаешь? – не унимается Август. – Хватит! Приземлись. Хватит. – Он начинает трясти ее за плечи. Прохожие удивленно смотрят на эту картину и идут дальше своей дорогой. Потом, кто-то звонит по телефону и рассказывает об увиденном. Через секунды две-три Лия просыпается по звону будильника, в который превратились руки Августа.

– Да? Я тут. Не летаю. – Качает головой Лия. Она, действительно, приземляется.

– Слава Богу, Лия. Блин, ты умеешь напугать, – хочет все превратить в шутку Август, но его голос так и дрожит. Лия достает часокулон и удостоверятся в его существовании. Странно, но она подумала на миг, что он мог исчезнуть.

– Я просто, просто думала, что это она. Наконец, она. Нет, я ошиблась и на этот раз.

– Расскажи о ней.

– Нет. Не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Не хочу, – признается она.

– Почему?

– Потому что я жадная, если ты узнаешь, это будет не только моим воспоминанием, но и твоим тоже.

– Что в этом такого? Тем более ты мне просто расскажешь. Словами. Понимаешь? Это не преступление.

– Нет. Прости. – Она так легко может ранить словами. У нее получилось и сейчас. Лия уходит, оставив Августа в одиночестве на улице, где нет ни одной знакомой души. Единственная знакомая душа уже улетела в свой мир.

Она жадно спрятала эти воспоминания. Единственные напоминания о дружбе с Розой. Они должны принадлежать лишь ей. Никто не вправе отнимать этого.

Лия не хочет рассказывать о своей лучшей подруге, потому что снова все вспомнит. Она никому не говорила о ней или о Марке, все и так знали и не донимали. Если люди хотят поговорить о потерянном, то Лия не из таких. Она не хочет ни с кем обсуждать. Лия думает, что, если расскажет, то высвободит наружу все чувства, что она уже освободит немного места в своем сердце. Все должно находиться внутри.

Вампирские слабости

Позолотина Карина никогда не забудет свой передоз. Она знала, что отец изменял матери с Кларой, поэтому хотела проучить разлучницу, конкретнее, запугать ее сестренку. Лие повезло, что рядом были Марк и Роза, однако, стало хуже только Карине, ведь из-за стресса она стала зависимой и в неподходящий момент просто отключилась. Она не знала, что Клара не захотела рушить их семью и ушла от Антона чем жестоко была отомщена. Карине и ее друзьям не удалось повредить Лие, но Роза снова упала в обморок из-за болезни и волнения. Обеих увезли в больницу.

Антон несколько месяцев назад отдал лечиться дочь в реабилитационный центр. Карина была не против. Иногда хочется стать сильнее, чем наркозависимый человек, у которого на уме только мысль о том, как бы найти деньги на очередной товар. Когда она заметила грусть, овевающую ее маму, Карина впала в полное отчаяние. Она искала возможности побывать с собой и расплакаться в сокрушении. Карина соскучилась по ощущению легкости в больших жестоких кавычках. Ей стало страшно и одиноко. Были только зеленые купюры в бумажнике у отца. Тогда только начинало темнеть в рассудке. Позже становилось хуже, но приятнее для ее заторможенного воображения. А потом полная тьма. Мрак. В этой мгле только она одна.

Оказавшись в центре, Карина посещала психологов и разных специалистов. На этом настояла ее мама. Она хотела, чтобы с Кариной общались люди и такие же, как она сама. Короче, помощников, которые искренне хотели помочь, стало в жизни Карины намного больше. Конечно же их наняли за немалые деньги, так что не совсем они и целители тире ангелы или, кто там еще духовно лечит? Каждая «психо-лекция» называлась по-особому. На лекции под названием «Забудь свой розовый мир» было первое знакомство Карины с ее группой. Да, кстати, были групповые занятия, а еще и индивидуальные. Так вот на первом занятии Карина вообще не признавала тот факт, что ее отправили в этот дом психов. Вообще-то лечения тоже предусматривались. Их было намного больше психологических. Еще больше ее ужасали названия занятий.

– Давайте познакомимся, – начинает здороваться психолог с бэйджиком на груди «Александра». – Меня вы уже все знаете, давай начнем с тебя, – она обращается к нататуированному парню.

– Грим, – железом отчеканивает парень. Он смотрит своими настолько убитыми глазами, что Карине становится плохо. Еще Грим смотрел именно на Карину и злостно посмеивался. Она попросилась выйти. В туалете наплакалась. Ей нужен план, как избавиться от этой компании. Не прошло и дня, а ей здесь уже настолько противно, что она готова взяться за учебу, лишь бы быть подальше от этого места. Ее душат психостены, таблетки и прочие процедуры.

Ее все здесь презирает. Ничего не нравится. Она думает, не должна быть здесь, это не ее место. Стены давят, воздух наполнен запахом таблеток. Все рушится, мир превращается в руины, которые могут убить Карину. Она думает, что выше всего этого.

Совсем можно свихнуться. Она как раз это и делает. В один день Карина уже готова совершить кое-что ужасное и настолько невероятное, что самой страшно. Самоубийство. Звучит, словно холодный нож протыкает колючий лед. Ночью, обязательно, она сделает это ночью. Перережет себе вены остатками сломанного шприца. Кровь горячими струйками обагрит весь пол, а утром обнаружат ее бездыханное тело. Да, гениально. Ее сумасшедшие мысли.

Карина не хочет уйти из жизни в дурацкой ночнужке. Она уже приготовила все необходимое: красное облегающее платье, к тому же очень короткое. Ей хочется, чтобы по ее мертвому телу писали портрет, поэтому нужно выглядеть соответствующе. Успели привезти из дома красные туфли и море косметики. Дина не понимала, зачем ее дочери столько девчачьей ерунды. Мать делала все, чтобы Карине было комфортно. Хотя, комфортным это не назовешь.

Ну вот, уже темнеет. Ночь прекрасна. Ни дождинки, ни ветерка. Одна полная луна с детенышами-звездочками. Отличный день для суицида. Центр замер в полной недвижимости. Его околдовала ведьма по имени Ночь. Навеяла сладкий сон. Но в одной палате все-таки осталась неспящая красавица в ярко-красном платье и красных туфельках. Кстати говоря, она была с красными глазами. Умудрилась достать линзы цвета крови. С ее рассудком точно не все в порядке.

Карина дожидается полной тишины, отдаления шагов медсестер. Дожидается, пока весь центр выключит свет. Сидит вампир, ждет своего часа. Ее глаза начинают привыкать к темноте. Она достает шприц. Страшная сказка превращается в полный ужас.

Она подносит иглу к руке. Даже микроскопические пылинки замирают в ожидании. Игла отдает серебристым нездоровым блеском. Только луна пробирается через окно, освещая квадратик пола, на котором сидит неподвижная Карина.

Все, она решается. Вдруг видит свет в коридоре. Кто-то его включил! Неужели делают внеочередной обход? Карина слышит приближающееся шарканье тапочек. Вампирша резко ныряет под одеяло. На полу остаются одни кровавые туфли. Даже шприц она успела спрятать под белую подушку. Дверь открывает женщина в белоснежном халате, свет от лампы достигает лица Карины. Убедившись в безопасности пациента, в невероятной безопасности, медсестра закрывает дверь и продолжает дальше шаркать тапочками.

Снова все во мраке. Карина одна лежит в постели. В кровавом платье и со шприцом в руке. Страх подкрался к ней во время посещения медсестры. Капли холодного пота выступили на лбу. Карина садится на постель, выкидывая одеяло прочь.

«Нет, сегодня не этот день. Я не смогу сделать это сейчас», – проносится в ее голове. Карину словно обдало ураганом ледяного ветра. Она сняла с себя парадное платье, туфли, линзы. Засунула все в коробку. Практически голой легла в постель. Одиноко и холодно. Так и заснула.

Она решила покончить с собой на следующий день. Решила окончательно и бесповоротно, как всегда эффектно и неподражаемо. Она захотела накраситься. Все равно, если зайдет медсестра. Карина сможет порезать свою нежную, кристально-белую кожу, так редко видевшую лучистое солнце.

Три часа ночи. Все готово:накрашенный вампир в красном наряде, шприц-убийца в руке самоубийцы и твердое решение закончить все страдания. Медленными движениями она пытается резать себе вены вдоль руки. Кажется, у нее получается. Горячая кровь стекает рубиновыми змейками по ее молочному запястью. Карина все еще в сознании. Она, молча садится на пол и вглядывается в речки алой крови. Карина представляет перед собой худшие моменты своей жизни, ищет оправдание своему суициду. Девушка видит перед собой то, как жалобно плакала ее мама, когда думала, что оставалась в квартире одна. Дина и понятия не имела, что за диваном прячется ее дочь и все видит. Карина вспоминает, как легко для себя и грубо для нее, ее ударил родной отец, который изменял жене с Кларой. Она начинает второй раз вспоминать свою маму. Думает, что бы она сделала, если бы узнала о смерти дочери. Наверное, горе бы убило ее. А, что сделает Макс, её родной брат? Займет ли ее комнату? Ведь комната всегда нравилась ему своими размерами. Он всегда воображал, что в середине будет огромный диван, а напротив плазма. Нет, скорее всего, он тоже будет оплакивать Карину. Папа? Он часто навещает детей, дарит подарки после развода. Каждый раз говорит, что любит их. Вот, что же она делает? Карина в тот же миг начинает безумно скучать по родным. Она жалеет, что не написала посмертную записку. Карина могла бы объяснить самоубийство, её бы обязательно поняли. Семейные воспоминания быстрыми картинками проносятся в ее еще не помутневшей голове.

«Боже, что я творю?» – огромные градины слез на подходе, она забывает о том, что хотела умереть. Перед ней лишь счастливые лица мамы и брата. Даже отца. Ведь все эти люди ее любят. Только сейчас до нее доходит яркими пейзажами все ее настоящее богатство. Как поступить с подступающей смертью? Ей уже не хочется так глупо и быстро умирать. Она не знает, как поступить. Вся рука уже окровавлена и пахнет железом. Карина начинает зажимать рану другой рукой. Все напоминает фильм ужасов, причем дешевый и некачественный, отснятый подростками-любителями. Остается одно. Кричать. Карина встает на колени и опирается багряными руками об пол. Она уже обессилена, дыхания едва хватает на последние вдохи и выдохи. Как бешеная собачка, начинает нервничать. Крик…

Громкий, удушливый и истерящий. Крик, пробудивший весь центр от глубоко сна. Крик, напоминающий страдания всех ведьм, сожженных на костре. Единственный страшный крик. Потом снова пустота.

Коридорная болтовня

Успели. Конечно, ее успели спасти. Дина прибежала в центр сразу, ночью же. Антон приехал чуть позже, но такой взволнованный и странный. Он винил себя в ее попытке убить себя. Сидел на диванчике, в коридоре, где ожидают врачей, держась обеими руками за свои черные колючие волосы. Дина проплакала несколько часов. За ней приехал ее новый парень, между прочим, отличный мужчина с именем Илай. Она все время хотела дозвониться до Макса, но он не брал трубку. Ночевал у друзей.

– Забираем ее домой, – решительно произносит Антон.

– Точнее я забираю ее к себе домой. – Смотрит на мужа опухшими и светлыми глазами Дина. Илай улыбнулся и погладил по голове свою будущую жену.

– Пусть будет так. Мы развелись, так что все логично. Ей будет дома намного лучше, чем в этом долбанном центре. – Заметил улыбку Илая Антон и поспешно ответил.

– Кто засунул ее в этот центр? – встревает Илай.

– Это ей помогло, – Антон был уверен в своих словах. Дина также уверенно произнесла:

– Все равно во всем виноват ты.

Прямо в сердце выпалила бывшая жена. В животрепещущее сердце, в котором сочилась горячая кровь.

– Нет. Это ей помогло, – сам не верил своим словам Антон.

– Это, действительно, ей помогло. – Макс тут как тут. Успел приехать. Не хочет, чтобы папа винил себя. – Мама, пойми, она хотела самоубийства, а не очередной дозы. Поэтому, хоть очередной ломки не будет. Ты же не видела всего происходящего. Я, можно сказать, доволен.

– Надеюсь, ты прав. Станешь отличным психологом. – Илай погладил по голове Макса. Антон и это увидел. Ревность тут как тут подступила очередной дозой.

– О чем вы? – чуть не вскричала Дина. – Ужасно рассуждаете. Просто катастрофически ужасно! То есть попытка суицида, лучше попытки найти наркотик?

– Да, ты одна здраво мыслишь. Это действительно не смешно, более того, это страшно, – мрачно, но все же поддержал свою бывшую жену Антон. Хотелось хоть немного включиться в круг семьи, из которого он уже давно был вышвырнут ногой Дины. Хоть и осознаёт вину. Илай метнул взгляд в его сторону, но про себя уже точно знал: женщина, сидящая рядом с ним, осчастливит только его и бояться соперничества со стороны Антона не хотел. Он давно нашел общий язык с детьми.

– Я думаю, что все образуется. Все будет отлично. Я сам прослежу за этим, – радостно объявляет Илай.

– Ага, я тоже, – сразу подхватывает Антон.

– Ну и я, – не останавливается Макс. Хочет обрадовать Дину. Сумел. На лице матери заиграла ласковая весенняя улыбка.

Неожиданная помощь

Карина дома. В своем милом доме, наполненном любовью Дины. Макс тоже был рядом, но будто немного презирал свою сестру. Он не понимал, зачем сразу суицид? Сначала его раздражала ее ломка. Потом начала бесить ситуация с тем, что ее увезли в центр. Теперь он злится на нее из-за суицидальной попытки. Лучше вообще не общаться с сестрой.

Через неделю, а было это в марте, к ней пришли. Это была не Александра и не другие псевдо-хорошие врачи и психологи. Нет, конечно, есть и супер– специалисты, но даже они не пришли в этот мартовский день. Карина лежала в кровати, не хотела вставать. Пока не могла отойти от происходящего, не верила во все. Вообще, она немного разочаровалась в своей жизни. Это поведение также бесило Макса. Брат всячески пытался избегать ее.

Но вот в комнату входят. Карина привстает с постели и смотрит изучающими глазами. Наряд пойдет, но что за отстойный платок? Солнечные очки? У нее аллергия? Ладно уж, так тоже нормально. Стильно. Гость принят. Точнее гостья.

– Привет, – здоровается девушка, а затем подправляет волос, вылезший из-под платка за ухо.

– Привет. Ты «психо-специалист»? – равнодушно спрашивает Карина. На это у незнакомки есть свой ответ. Она даже не удивляется вопросу Карины. Также легко и обыденно продолжает:

– Нет. Не совсем. Я не беру деньги за беседы.

– Тогда, зачем ты здесь? – Карина явно не понимала в чем тут вся выкипевшая каша.

– Помочь. Я в курсе, что ты хотела сделать недавно ночью. В центре. И…

– Ты пришла мораль читать? – очень нагло и как-то некрасиво спрашивает «пациентка». Хотя, чего ожидать от избалованной Карины. Незнакомка продолжает свою речь, до чертиков спокойную и приятную:

– А мне понравилась твоя идея с платьем. Сумасшедше, – вдохновленно произнесла она. Карина чуть не подавилась своей слюной. Кому-то понравилась ее идея с нарядом вампира? – Даже линзы красные надела.

– Откуда ты знаешь подробности той ночи? – В нее закрались подозрения. Кто вообще эта девушка?

– Знаю. Это все легко узнать, – уверенно заявила она. Карина слушала ее голос, но не могла понять, откуда столь знакомые нотки. Затем в ее голове словно включили свет. Она победоносно заявила:

– Я поняла. Вы один из псевдо-врачей? Из центра? Только притворяетесь, будто помогаете мне.

– Нет. Ты не можешь меня знать. Я просто знакомая. Или друг. Называй, как хочешь. Возможно и псевдо-врач. Без разницы. В итоге ты вряд ли меня увидишь потом.

– Ладно, рассказывайте, что хотите. – Карине надоела эта непонятная, но затейливая игра. С одной стороны, разговоры по поводу лечения не интересовали Позолотину, с другой, была в словах незнакомки интрига.

– Ты думаешь, что знаешь, как тебе лучше, но нет! – Карина немного испугалась от такого резкого восклицания. – Ты и представить не можешь, как ошибаешься. Крутое платье и высокие каблуки? Это круто, поверь. Но ты умом тронулась? Умирать? Во столько-то лет? Да в таком шикарном платье? Ты только на свидания в нем ходить должна! – незнакомка просто наезжала, давила трактором на сидящую в шоковом состоянии Карину, – есть больные дети, которые так хотят жить, так любят эту жизнь, но судьба делает так, что жизнь кончается, и мир рушится. Они просто умирают, не попробовав настоящий вкус жизни, не влюбившись по уши и не преодолев свои страхи. Я знаю таких детей. Каждый день они живут, как последний. Каждая секунда дорога им, как глоток свежего воздуха. Как же они не хотят умирать. А ты?

– Что я? – пискнула в буквальном смысле Карина. – Ты речь заучила?

– Да ты избалованная девчонка, у которой много денег и нет мозгов. Мне тебя так жалко. – Речь она действительно заучила, но теперь импровизирует. – Думаешь, раз папа ушел из семьи, тебя все должны жалеть? Пора забыть обиду, жить дальше. – Как же разъехалась гостья. Она была похожа на инопланетянку с платком и солнечными очками из другого мира.

– Так, ты переходишь все границы! – Встает с постели Карина и направляется к девушке.

– Какие границы? Я только начинаю. Другие врачи только берут деньги за сеанс. Я же просто заставляю людей поверить.

– Не смей обсуждать мою семью, – рявкает, но пискляво Карина.

– Не смей играть так легко с жизнью. Она дала тебе второй шанс. Не глупи. Ты с мозгами.

– Что ты себе позволяешь? – Карина ринулась с места и хотела ударить новоиспеченную врачиху, но не смогла. Гостья легко поймала ее полуудар, полушлепок.

– Позволяю получше узнать жизнь. – Девушка толкает обратно на кровать пациентку, – запомни, ты в любимчиках у жизни.

– Что, – только и успевает промямлить Карина.

Это были последние слова гостьи. На прощанье она бросила к рукам Карины конвертик. Вот так ушла эта странная спасительница, не сказав своего имени.

Карина где-то десять минут приходила в сознание. Кто это? Надо спросить у родителей. Может, подруга Макса? Он никогда о своих девушках не рассказывал. Вполне может быть. Что за конверт вообще? Карина легко открывает эту бумажную посылку. На чистую простынь сыплются фотографии с изображением детей. На каждой фотографии с оборотной стороны красовалась гордая надпись. Например, вот одна из них: «Мне уже лучше. Я чувствую, что скоро выпишусь из больницы. Как же хочу прибежать к своей маме и обнять. А потом хочу поехать с ней в путешествие. Наесться фруктов и вредной еды. Потом просто смотреть одну и ту же комедию пять раз подряд».

Карина читала эти записи, и невольная улыбка появилась на её лице. Такие смешные словечки и фразы кого угодно развеселят. Нелепые мечты. Она чувствовала присутствие каждого ребенка возле себя. Их звонкий, словно чистый родничек, смех. Их ясные, как зеркальное озеро, глаза. Все чувствовала. Ей становилось так легко и весело. Осталась последняя фотография. На ней была изображена девушка. Настолько яркая и звездная. Именно звездная, потому что глаза светились от безумного искреннего счастья. А глаза Карины так и превратились в неподвижные колобки. Она замерла и покрепче сжала фотографию в руках. Карина читает надпись: «Я мечтаю, чтобы только жизнь дала мне шанс выжить. Быть дома и светиться счастьем. Не хочу так рано уходить. Ну не мое это время. Совсем не мое. Иногда я думаю, что готова уйти. Но нет. Не хочу. Только не сейчас. Сейчас так хочется жить. Мой брат не сможет без меня, мать, отец и подруга. Еще у меня так много родственников. Некоторые ждут новых детей. Неужели я ничего не увижу?»

«Кто это был, черт побери? Мать Тереза? Что за блин? Почему лицо ее мне так знакомо. Она снова в очках и в платке».

Выйдя из квартиры своего пациента, докторишко направилась к большому черному джипу с тонированными окнами. Она буквально ныряет в него, скрывается в большом блестящем, цвета черной смолы, автомобиле. Только это увидела Карина из окна своей комнаты.

Карина быстро забегает в комнату к Максу. Она не постучала в дверь, как обычно. Сестра вообще редко заходила к нему. Они общались лишь только тогда, когда их объединяла общая цель. Макс бешено вздрагивает, прячась под одеяло со своей девушкой.

– Тебя не учили стучать?

– Прости, пожалуйста, – торопливо говорит Карина. Она не обращает внимания на смутившуюся блондинку, которая вся зарылась под одеяло. Лишь волосы торчали.

– Что надо? Говори и уходи.

– Кто была эта девушка?

– Какая? Четче выражай мысли.

– Какая? – смущенно спрашивает блондинка.

– Она только что ушла. Набросилась на меня, читала мораль. Сумасшедшая.

– Откуда я знаю, уйди. Не видишь, я занят. – Глаза Макса окрашиваются в черный цвет, словно темная ночь наступает. В ночи этой Карина заметила приближающиеся красные искры злости. Девушка под одеялом медленно выныривает из своего укрытия и недоуменно смотрит на Макса. Ей не нравилось, что какая-то девушка могла быть связана с ним.

– Скажи, ты же знаешь?

– Ничего я не знаю, отстань, – ленивым голосом произносит парень и наклоняется к девушке, чтобы поцеловать её в пухлые губы. Он начинает сжимать её волосы, при этом нависая над ней.

– Почему она была в платке и очках? – не унимается сестренка, но с отвращением отворачивается от сладкой парочки.

– Вон! – кричит Макс и хватает подушку, чтобы бросить в сестру.

Карина поспешно выбегает из комнаты и закрывает за собой дверь и слышит, как подушка, брошенная Максом в порыве гнева, случайно врезается в кучу книг, видимо по психологии.

– Мазила.

Возвращение в реальность

– Позолотина?

– Здесь, – сорвалось с места.

Где же, как Вы думаете, это спрашивают Карину? Вы не угадаете, вообще не представляете, где уже полгода занимается Карина. Тренируется вместе с Лией и еще группой девчонок. Открыли новую группу, где занимаются представительницы прекрасного пола. Сейчас тренировки по тайскому боксу проходят отдельно. Сначала все вместе, то есть группа парней и группа девушек разминается в огромном зале, а потом эта большая куча делится пополам, наверное, уже поняли, на какие именно группы и расходится в свои тренировочные залы.

Лия всегда спаринговалась с Кариной. Лебедева даже вспоминать не хотела о прошлой потасовке с шайкой Позолотиных. Карина пыталась подсунуть им наркотики, а потом чуть не покалечила. Честно говоря, покалечила же. Все из-за Клары.

Макс потащил свою избалованную сестренку сюда, к Лие. Ему казалось, Лебедева сможет повлиять на Карину. Да ни капельки. Карину бесило спокойствие Лии: ее стабильность и удовлетворенность. Позолотина не могла понять, как можно простить то, чего она в жизни бы не простила.

– Святоша пришла, – выкрикивает она со своего места.

– Ага, а ты меня ждешь, да? – игриво отвечает Лия.

– Только, чтобы не стоять без дела. Все уже спарингуются.

– Отлично. Готовься.

– Мне-то? Я уже размялась. Кулаки прям чешутся.

Особенно взъелась она на Лию. Карина с особой злостью накидывала удары. Каждый раз, когда удар попадал, она радовалась, хотя и не любила спаринговаться.

– Успокойся. Успеешь мне надавать, – Лия вспомнила тренировку, которая была неделю назад. Были спарринги. Все начиналось вяленько и слабенько, но как только Карине в голову ударила мерзкая идея вспомнить былое, а то есть ту семейную стычку, началось неприятное напряжение. Карина назвала Лию трусихой. Но это пока не сработало. Слишком слабый аргумент, вовсе не действующий. Определенно. Ладно, в ход пошли оскорбления в адрес к Кларе. Будто сестра Лии жалкая потаскуха. Такая неприятная Позолотина. Гадкая. До неприличия гадкая. После этих оскорблений Лия удивленно взглянула на партнершу, хотела сказать что-то, но остановилась. Подумала, что спутница не достойна ее внимания. Да у Лии немного повысилась самооценка. У Карины зверски чесался язык, ее сущность требовала нагадить кому-то. Вот рядом ненавистная ей Лия. Да, Клара была виновата, что расстроила семью Карины. Но ведь бросила ее отца, да к тому же получила сполна от Антона. Позолотин подослал к ней того Женю.

Затем Карина начала свой психически ненормальный бред о Марке и Розе. Вот тогда и приключился мордобой. Подробности неинтересны. Могу только сказать, что у Лии после этой драки, а не нормального спарринга сломался ноготь, но это пустяки, а вот тупая боль ощущалась во всей голове. Карина любила давать в лицо, обожала. Зато ей самой отделаться простой царапинкой не удалось: она буквально валилась с ног от нанесенных ударов. В ее бедра будто воткнули сотни пчелиных игл. Еще после этой стычки тренер Дин Рэмов заставил их стоять на кулаках час. Жуткий час вместе. Под любопытными взглядами остальных девчонок и проходящих мимо парней. Одни сочувствующе качали головой, другие… Не буду говорить, что они переживали или подбодряли. Нет. Они дико смеялись. Все. Такая история.

– Так, сегодня без глупостей, – Дин Рэмов сказал это только паре, устроившей показ на прошлой неделе. Потом ну очень мило, хотя и неестественно улыбнулся и повторил, причем им же, – понимаете?

Карина осторожно кивнула да и Лия тоже последовала ее примеру.

– Святоша, как поживает Марк? – Глупо это говорить сейчас. Лия не купится на такую тупость. Она решила на время отключаться. Лия вспомнила, как Август умолял ей рассказать о Розе, но понял, что это не совсем хорошая идея. Как заставить Карину молчать? Лия, честно говоря, не знала.

– Отстань, – измученно повторяет Лия.

– Мы же в паре – должны общаться, – очень естественно говорит Карина.

– Лучше бы я с тобой не стояла.

– Тебя поставили со мной. Все, назад дороги нет.

– Знаю. Все же, давай без истерик. Надоело. Иначе расскажу твоим родителям, и тебя обратно отправят лечиться в центр. – В помощь пошел шантаж, недвусмысленный, коварный и просто разоблачающий. Однако, это было единственное средство, заставляющее на мгновение замереть Позолотину.

– Тише, – раздраженно прошипела Карина, будто в ней зародилась змея. Лия скоро купит дудочки для таких случаев, – об этом знают немногие. Должна понимать это.

– Поэтому и говорю сейчас.

– Ладно. Все. Молчу.

И так всегда. Как только начинается всякая белеберда со стороны Карины, Лия превращается в повелителя змей. Эх, еще бы дорогущую дудочку ей! Но не в этом суть. Каша в том, что этот фокус со змеей срабатывает. Карина успокаивается, а Лия удовлетворяется очередной победой. Не всегда, но все же.

Вообще в то «псих-больное» вампирское далекое время Карину мало что интересовало. Ей хотелось лежать дома, объедаться всякой гадкой едой, наподобие ароматизированных чипсов и химической воды, с помощью которой очищают внутренние стенки чайника. Ей просто хотелось. Она не обожествляла это. После случая в центре на нее нахлынула некая душевная тоска, хотя нет, дом тоской назвать нельзя. Скорее легкая депрессия. Да, казалось, она сама была в шоке от своего несработавшего самоубийства. Сидела на своей кровати, постоянно окруженная всяческой едой, прокручивала события и не верила. Ей казалось, что та Карина была не она вовсе. Вампирское одеяние в ее вкусе, но суицид… как могло дойти до такого? Все происходило в трансе, окутанном раздражительной депрессией.

После прихода незнакомки, Карина стала смеяться. Над собой. Ее еще больше мучала неизвестность новых граней себя. На что она могла быть способна. Одно она знала точно. Пора прекратить вести себя, словно сбежавшая из сумасшедшего дома девчонка. Карина попросила Макса о помощи. Естественно брат попытался познакомить ее с новыми девчонками – безуспешно. Карине было с ними скучно. Макс предложил ей заняться танцами – провально. Когда Карина пришла на первые занятия, она попала в группу для маленьких, где учились делать колесо и кружиться вокруг своей оси, смотря в одну точку. Позолотина даже не дождалась конца тренировки и ушла, забыв переодеть свои кеды. Нет, конечно, она за ними вернулась, но к тому времени обувь уже испарилась волшебным образом. Макс вспомнил Лию. С чего он решил обратиться именно к ней, но других вариантов больше и не было. Парень почему-то знал, что Лия поможет. Он вспомнил ее спокойный голос, то, как они сидели в больнице после той стычки из-за романа Клары и Антона. Роза в тот момент была без сознания, а Карина пере дозировалась. Бывший призрак школы сначала сомневался помочь Карине, долго над этим думал и в итоге… вы видели итог.

Вот такая история. Лия потом еще долго жалела о сделанном подарке Карине. Раз сама согласилась на это умопомрачительное путешествие, то довела дело до конца. К тому же Лие забавно было за ней наблюдать. И, кстати, Лебедева единственная знала о случившемся инциденте в центре.

– Лия, ты в курсе, что должна найти себе парня? – неожиданно спрашивает Карина, отлетая в сторону из-за своей неустойчивости. После месяца обжирательства она набрала порядочный вес.

– Я в курсе, что должна делать. – Раздраженная гордость появляется вовремя. Заодно с гордостью красуется румянец на щеках.

– Блин, почему ты не встречаешься с Августом?

– Что? – Лия начинает смущаться. Потом пулей глядит в сторону выхода, где ее ожидает Август. Он наблюдает за ней! Зря, Лия, отвлекаешься. Карина, воспользовавшись моментом, подсекает Лию. Одна огромная тонна ярко-красной краски, вылилась на всю Лию. Немного стыдно перед другом так вот легко сваливаться на пол.

– Хах, надо всегда использовать Августа, – победоносит Карина, размахивая кулаками.

– Что творишь? Так нечестно, – шепчет, но громко Лия.

Карина только хитро улыбается. Наблюдает за всем происходящим. Не может скрыть эмоции. Затем она, хихикнув, протараторила:

– Не могу сдержаться. Святоша, приглядись к Августу. Он же сим-па-тиииичный, глаз от тебя не отводит. Ты ему нра-вишь-ся, – сладко пропела по слогам Карина.

– Он – друг, – отчеканила Лия. Она не хочет видеть в нем большее. Тем более, рядом с собой вообще пока не хотела видеть парней. Ее сердце не готово освобождать место для кого-то еще.

– Скоро ему надоест быть просто твоим другом.

– Нет. – Поднимается Лия и подправляет шорты.

– Я знаю парней. У меня-то опыта побольше было, им надоедает играть роль друга, – гордо произносит Карина.

– Не хочу это слушать.

Лие не нравится болтовня Карины. Скорее бы закончилась тренировка. Стыд не может покинуть отчаянное состояние Лии. Слава Богу, тренер рысью подкрался в зал к девчонкам, щелкнув двумя пальцами перед их лицами:

– Заканчиваем. Убираем амуницию и валим домой.

– Наконец, – про себя думает Лия.

– Что? – Магическим образом услышала Карина.

– Ничего.

Уже через минуту она с огромной сумкой на плече и с растрепанными до ужаса волосами вырывается из зала. Торопливо ищет кроссовки, всматриваясь в кучу обуви. Вот и милые родные кроссовочки. Нашлись! Перепрыгивая с одного свободного от обуви места на другое, Лия чуть не споткнулась и при этом услышала:

– Осторожно! – от Августа.

– Ага, – оптимистичное от Лии. – Все в порядке, просто большой кроссовок под ногу попался.

– Давай подержу сумку, – предлагает вежливо Август. Лия немного удивляется. Зачем Август пришел за ней? Она же его так безжалостно бросила посреди улицы. Как такое прощают? Она хотела все это спросить и спросит. Обязательно.

– Я сама. – С подозрением смотрит на Августа Лия и одновременно завязывает шнурки.

– Ладно. – Убирает вытянутую руку парень.

Закончив с непослушными шнурками, Лия открывает сумку и проверяет все ли на месте. Закрывает поспешно сломанный замочек и направляется к двери. Август торопливыми шагами идет вслед, боясь отстать даже на один малюсенький сантиметр. Одновременно идти невозможно. В проем успела втиснуться только Лия, не давая шанса протолкнуться своему спутнику. Ей была странна ситуация с Августом. Постоянно смотрит на нее, наблюдает, как тренируется. Прочь, ненужные мысли! Он просто друг. Друзей не обижают. В мгновение ока Лия взлетает по лестнице. Она открывает дверь, и солнце ослепляет ее голубые глаза. Она справляется со светоиспытанием и выходит на улицу. Лия знает, что Август идет за ней. Превратился в тень. Она проходит буквально несколько метров и резко, словно пуля выбивает окно, останавливается. Еще молниеноснее поворачивается к нему и недоуменно спрашивает:

– Зачем ты пришел?

– За тобой, – спокойствие Августу идет.

– Я же бросила тебя прямо на улице. – Пот стекал капельками, а солнце игриво превращало в золото кожу Лии.

– Ну и что.

– Ты должен был обидеться, – не понимает Лия. Ее рука обхватывает сильнее сумку.

– Я обиделся. Довольна?

– Не понимаю.

– Да, обиделся, но все. Потом я простил тебя. Понимаешь? Ты моя подруга. Я не хочу тебя терять. В классе ты первая заступилась за меня. Не хочу отказываться от тебя, – искренне произносит Август.

– Хорошо. Но есть условие. – Теперь Лия ставит условия? Это наглость чистой воды.

– Какое же условие? – Август теряется. Думал, что с ней все так легко.

– Не будешь спрашивать о прошлом. Потом сама расскажу. Хорошо? – Зачем столько скрытничать? Сердце Августа немного опустилось. Он не ожидал такого ответа. Дальний всегда был уверен, что Лия расскажет ему о Розе, о прошлой жизни, которая не относится к настоящему. Хотел приблизиться к ней.

– Хорошо. Тогда есть и мое условие, – Август осмелел.

– Давай. Попробую выслушать. – Лия ставит сумку на асфальт. Надоело стоять в таком положении.

– Ты не будешь летать. – Лию как током ударило. Все тело вздрогнуло только на секунду, а потом снова возрождение, – не будешь забываться, – повторяет Август. Он настроен решительно.

– Если я хочу? Ты не сможешь меня заставить. Это прошлое живет со мной. Оно станет настоящим.

– Как? Какая-то непонятная призрачная Роза станет реальностью? Опустись и живи с теми, кто рядом, – он не сдается. Хочет, чтобы сказанное им, было правдой.

– Она рядом. Всегда. – Лия вытаскивает часокулон и сжимает в кулаке, до побеления костяшек. Ее голубые глаза словно почернели от пролившейся туда нефти. Стекло часокулона треснуло в кулаке. Августу показалось, треснуло его сердце. Он понял, как сильно сжимала кулон Лия. Как дорожила она безделушкой. Лебедева раскрыла ладонь и увидела крошечную трещину на стекле. Погладив испортившуюся поверхность большим пальцем, она спрятала часокулон в карман.

– Хотя бы, когда я рядом, не летай, – жалобно просит Август. Его глаза будто ищут хоть немного надежды в Лие.

– Принимай меня такой, – жестко реагирует на его мольбы. Она всегда будет жить с воспоминаниями о Розе. Пусть даже, если о ней ничего никогда не будет известно. Даже, если красноволосая девушка решит путешествовать по миру и забудет о Лие.

– Вот ты не понимаешь…

– Понимаю.

– Не хочешь со мной общаться? – Зеленые глаза, цвета сочной травы, смотрят в глаза, в которых бушует море.

– Хочу.

– Ладно. Но почему я должен выполнять твои условия, а ты нет?

– Это слишком сложное условие. Придумай другое. – Лия вновь поднимает свою огромную сумку и пытается уйти, но голос Августа останавливает:

– Ты так просто уйдешь? – он взмолился. Смотрел прямым пристальным взглядом. Она также не отводила глаз, пробираясь в глубину его зелени, путаясь в изумрудах травы.

– Уже все выходят, – отвлекает его Лия. Это лучше, чем стоять и говорить о неловких вещах.

– Да, все выходят. – Август понял намек и ушел, как в тот раз ушла Лия, оставив его одного.

Почему они прощаются, не прощаясь? Уходят. Безмолвно расстаются. Лия видит выходящих, смотрит на как всегда улыбающуюся Карину, но улыбка ее была какая-то грустноватая. Миг, улыбка становится шире и лучистее, предвещая солнечный дождь, который закончится звездным небом. Что на нее нашло? Именно сейчас Август круто разворачивается и направляется к подруге. Он идет жесткими, даже пафосными шагами. Останавливается у самого носа Лии, берет ее сумку и тащит. Естественно, к ней домой. Лия видит только подмигиванье Карины и хихиканье остальных девчонок. Лия корчит им нелепую гримасу в знак протеста, даже средний палец высовывает. Ей приходится молча плестись за Августом. Перед дверью ее квартиры он говорит:

– Ладно, ставь мне свои условия, но вот так друзья должны поступать. Держаться вместе, а не тупо скрывать все и уходить. То, что я сейчас делаю. Это и есть дружба, – он собирается уходить.

Лия не верит своим красным ушам. Он ее понимает? Не может быть. Лия недооценивала его.

Зеркальное отражение

Лия не хотела прощаться с Розой. Смысл? О ней ничего неизвестно и все. Обещание Лия сдерживает: ловит моменты и наслаждается жизнью. Порой, правда, бывает тоскливо. Тогда она бежит к великанам-многоэтажкам с горящими глазами, дожидается, когда ведьма по имени Ночь околдует весь город звездным покрывалом. Иногда Лия кричит. Редкое явление, но всё же бывает. Или Лия бегает по крыше до тех пор, пока не позвонит мама и не начнет нервно звать дочку домой.

Раньше, после того, как уехала Роза, Лия еще могла справиться с невыносимой болью. Роза писала ей. На плотной бумаге черной ручкой огромные тексты, написанные торопливым почерком. Через несколько месяцев письма стали исчезать. От Марка такое же молчание. Может, нашел в Израиле себе девушку? Конечно, глупо так мыслить, но, если бы он хотел поддерживать с ней связь, то написал Лие. Правда, Марк не предлагал Лебедевой встречаться, но явно давал понять, что она нравится ему. Более того, он говорил ей об этом. Да, не было поцелуя. Лия начинала думать, что придумала искры между ними. Девочки часто фантазируют по поводу отношений и так часто ошибаются. Неужели Лебедева одна из них? Не усмотрела обман? Или же снова есть непонятные объяснения? Ведь с самого начала Марк шутливо называл её «Ошибкой». Снова и снова Лия прокручивала в голове сладкие моменты…

– Почему я должен смотреть сопливые мелодрамы? – обижался Марк. Тогда они впервые смотрели вместе кино. Роза сидела на своём пуфике, улыбаясь, переключала каналы по телевизору.

– Потому что большинство хочет смотреть «Один день», – настаивает Лия.

– Давайте посмотрим что-нибудь про неизлечимо больных?

– Роза! – удивляется Лия.

– А что? Я хочу посмотреть прямо сейчас на ваши лица, когда вы узнаете, что я умру. Конечно, я увижу только примерные эмоции, но всё же.

– Ты точно не увидишь моих слез, сестренка. Я никогда не плачу, особенно, когда смотрю эти дурацкие фильмы.

Марк подходит к Розе, дергает ее за красный локон волос и плюхается на диван. Лия все еще стоит в задумчивости. Она не может понять, почему Роза так легко относится к болезни? Однако, Лия не должна жалеть подругу, потому что разочарует ее, ведь она обещала вести себя, как обычно, без жалости и сожаления в глазах. Именно поэтому Роза так долго скрывала причину своих обмороков или внезапных уходов от нее. Не хотела поддельных чувств. Лучше пусть злится, кричит и обижается на нее за проступки.

– Если я умру, не плачьте ладно, это так скучно.

– И банально, – подхватывает Марк.

– Вы идиоты, – выпаливает Лия. – Я уж точно буду плакать. Я плакала даже из-за тройки по математике, а твоя смерть просто выбьет меня из колеи. Но я уверена, что ты будешь жить, потому что я убью тебя в ином исходе!

Ребята давно привыкли обсуждать тему смерти в шутливом тоне. Так было легче. Сейчас по всей комнате разразился хохот. Роза держалась за живот и чуть не упала с пуфика от приступа смеха.

– Лия, ты такая смешная, когда пытаешься шутить, – смеясь, говорит Марк, а затем хватает ее за руку и резким движением сажает к себе на колени. Он держит ее за талию и тихо шепчет: – За это ты мне нравишься.

– Марк, хватит вводить ее в краску. Пусть хотя бы придет в себя.

– Да вот именно, не надо делать неожиданных движений, – смущенно произносит она, но при том довольна.

Затем они все же остановились на американской комедии и смеялись до самого конца, даже, если было не столь смешно.

Каждый день перед ней были лица Розы и Марка. Те, кто изменили ее, но бесследно исчезли сами. Их нет в социальных сетях. Никак не достучаться. Лия слишком ушла в прошлое и порой не замечает реальности.

Лия смогла и дальше жить с улыбкой на лице, со светлячками в глазах. Тем более, много новых людей появилось в ее жизни. Они появились со светом в руках, они появились, чтобы помочь Лие справиться. Август, понимающий ее с полуслова, Карина, хоть и наглая и глупая, но юридически-правдивая. Появилась маленькая Мила, тянущаяся крохотными ручками к снежным волосам Лии. Даже новая учительница пришвартовала к острову под названием «режим ожидания». Странно, но даже дверь большой многоэтажки всегда была открыта. Она звала к себе, манила, зовя к себе девушку, навстречу борьбе со страхами и ощущению полного уединения с собой. Наверху Лия была одна. Во всем мире. Никого больше. С ней горящие окна многоэтажек. Рядом часокулон и высохшая ромашка. Как же здорово, что именно перед окном Лии росли ромашки весь июль, причем посаженные в форме сердца. Соседские бабушки решили посадить цветочки, но прошло время цветения белоснежных ромашек. Бабушки и на этом не остановились. Какая-то страсть на эти ромашки у них была. Через три дня на серых стенах подъезда уже красовались прелестные цветы. Да, серыми стены точно уже нельзя назвать. Проходя мимо ромашек, Лия вспоминала Марка и просто замирала около стены, рассматривая каждый листочек, обводя небесными глазами контур сердцевины и нежные лепесточки. Марк подарил эти цветы и оставил в сердце. Теперь ромашки её любимые цветы.

Совсем недавно Лия поняла, что ищет Розу и Марка. Вглядывается в любую толпу, осматривает проходящих с ног до головы. Сердце замирает, превращаясь в ледяной шарик, когда она слышит, что кто-то зовет ее по имени. Лие надоело ждать. Она выполняет желание Розы. Теперь бессмысленно любить доли секунды одной. Ей нужны Марк и Роза. Они, словно везде, но играют в злые прятки, прячась в местах, находящихся прямо перед носом Лии, но окутанных волшебной невидимой пылью.

Сейчас ей катастрофически трудно отпустить их и жить только настоящим. Хотя, так было бы правильнее. В данную секунду, именно в данную, Август торопливо сбегает с лестницы. Хватит его отстранять от себя. Пора жить настоящим. Август помог ей с сумками, пришел к ней, когда она бросила его посреди улицы, боясь отпустить призраков. Нужно перестать летать, как он просил. Даже сейчас она вспоминала о дорогих моментах.

Сердце Лии колотится, а голос просится наружу. Она застряла в пустыне между мирами: отпустить прошлое, достучаться до правды, искать всеми силами до крови и потери сознания, кусать острые локти и ломать накрашенные ногти, но найти эту дурацкую истину или ухватиться за реальное, за то, что не играет с ней в прятки и само протягивает кулачки, в которых спрятаны яркие до ослепления бабочки.

Первая секунда пролетает, вторая промигивает и третья превращается в свет.

– Август! – она закричала. – Спасибо.

Этого хватило. Август улыбнулся и довольный вошел в лифт. Он услышал только хлопок двери. Ага, она вошла. Парень нажимает кнопку первого этажа, двери медленно закрываются. Теперь бункер может ехать вниз, сквозь этажи. У Августа только улыбка на лице. В душе светится светлый огонек, не яркое огненное пламя, а какой-то добрый и теплый свет. Словно открылось новое измерение, похожее на пространства между полосками радуги.

Лия, умиротворяясь, идет с тяжелой сумкой, да ладно, не такой уж тяжелой, к себе в комнату. Как всегда небрежно кидает на пол и просто, всего-то сама валится туда же. Разводит руки по сторонам, превращается в летучую мышь, конечно же, не в Бэтмена, но все же на звереныша была похожа. Усталые, угольно-горячие руки, от которых отходит едва заметный пар, ноги, словно щупальца осьминога распластались поверх зеленого махрового коврика. О волосах можно не говорить. Давайте-ка лучше поговорим. Они были похожи на один сплошной запутавшийся шарик, из которого торчали во все стороны беленькие нитки. Как хомяк, только помытый и небрежно высушенный жестким полотенцем. Руки слишком устали, чтобы будить еле-двигающиеся пальцы и расчесывать мочалистые волосы. Прости, прическа, но тебе не бывать. Нужно скорее дойти до двери заветного душа. Лия осознает это, ведь потом будет поздно, очень поздно. Все как всегда лягут спать, закрывая свои двери. Естественно кое-кто, а это малышка Мила не будет мирно спать в своей крохотной, вкусно пахнущей постельке, она будет плакать. Захочет кушать, а пока догадается Клара, пройдет минут тридцать. Без сомнений, лучшее лекарство избежать воплей Милы – это сбежать из квартиры к великанам-многоэтажкам.

Лия зомбическими движениями пытается встать. У нее получается. Идет к к любимому освежающему душу. Нет! Ближе к чудо-двери находится совсем не она, а Клара.

– Куда? – вскрикивает Лия. – Жди своей очереди.

– Не обнаглела? – удивляется Клара. Она все-таки первее подошла к прекрасному месту.

– Иди, смотри за Милой. Я слышу ее плач.

– Да, конечно, она спит. Сама лично убаюкивала. – Клара была уставшей и сонной. Еле проговаривала слова, все время закрывала рукой свой зевающий рот.

– Я не уверена в этом. Твои гениальные песни надолго не усыпят. – Лия настроена только на победу. Около двери душа две соперницы. В руках по полотенцам. Шансы равны. Обе смотрят друг другу в глаза и хотят занять душ. Не успевает Клара подумать, как Лия хватается за ручку двери. Старшая сестра смотрит на нее, как на сумасшедшую и обнаглевшую девчонку. Дверь открывается на несколько сантиметров, но ненадолго. Клара упирается рукой на нее и закрывает резким хлопком. Кажется, малышка Мила издала подобие плача, но сразу затихла. Зато Клара победоносно уставилась на сестренку.

– Что делаешь? Я серьезно была первее.

– Я устала. Ты же ничего не делаешь, а я очень устала.

– Смотреть ребенка не кулаками махать.

– Я училась еще. – Оправдывается, но тщетно. Клара не собирается отдавать места. Лия так хочет бежать к своему безвременью, то бишь к многоэтажкам. Обязательно прихватит часокулон.

– Все мы уставшие, Ли. Я тоже, – вздыхает Клара.

– Уступи уж, – взмаливается. Она редко это делает: просит о чем-то Клару.

– Если бы не этот дурацкий спор, который сейчас происходит между нами, я бы давно уже зашла в это чертово помещение, а ты бы зашла совсем скоро. А так никто из нас скоро не зайдет.

– Тавтология, – срывается из ее маленького рта.

– Что? – Клара бесится. Надоедает ситуация непонятного рода. Она не знает значение этого слова. Лия догадывается об этом. Ситуацию может разрешить только Мила. Да, именно она начала плакать своим протяжным музыкальным ревом. Мила плачет, а на лице Клары появляется кислая мина. Разочарование накрывает обидной тенью. Победа в неравном бою достается Лебедевой Лие.

– Ясно все. Иди к Миле, – немного жалеет Клару Лия и говорит не так саркастично, как обычно. Сдержаннее.

– Знаю, – говорит сквозь твердые сжатые зубы Клара. – Твоя взяла. – Она махнула рукой, а точнее полотенцем и нехотя поплелась в детскую.

Лия с радостью злорадного бесенка, не скрывая причем это удовольствие, вбегает в душ и закрывает дверь. Все еще слышны вопли Милы и старательное, но пугающее пение Клары. Лия включает кран, и первый сильный поток воды врезается о дно ванны. Она осторожно наступает на резервуар, именно в то место, где образовалась ледяная лужица. Девушка немного вздрагивает, кожа покрывается белыми мурашками. Вторая нога уже увереннее пробирается по мелководью ванны. Теперь уже теплый водопад задевает распущенные, но растрепанные волосы, стекает по спине и присоединяется к лужице, превратившейся в озеро.

После мыльно-рыльной процедуры, со спокойной душой она заворачивает волосы в полотенце. На голове оказывается тюрбан. Самое приятное – это посмотреться в зеркало. Лия подходит к вспотевшему зеркалу, представляет, что все происходящее – туман, а затем нежно уничтожает иллюзионную дымку на стекле. Она смотрит на себя: ищет изъяны. Здорово, что лицо чистое. Стремно, когда школьный бал, и у тебя прыщик на лице, причем на самом видно месте! Ничем не скрыть и не убрать, можно, конечно, убрать каким-нибудь тональным кремом, гадко портящим лицо. Вот сейчас об этом Лия думала. Зеркальная гладь заметно повысила самооценку девушки.

Все, холодный душ был твоим, Лия. Шум воды успокоил, а прикосновение прохладных струек возвратило из мертвых. Это пробуждение длилось двадцать минут. Лия выходит из так тяжело доставшегося ей душа, папа стоит прямо на пороге. Она немного нервничает, ведь они толком не разговаривали после встречи в лифте, где как выяснилось, отец забыл, что 8-е сентября – день рождения дочери.

– Привет, – как обычно здоровается с ним.

– Привет, – также обычно отвечает он.

– Как дела на работе?

Снова очевидное. Так каждый день, можно пропустить эти «бурные» подробности. После нескольких вопросов начинаются немного щепетильные. Промотаем, так сказать пленку. Побудем на экзамене огэ по русскому языку и сожмем на данный момент насыщенный диалог для изложения.

– Почему ты спорила с сестрой?

Ну все, попалась Лия. Если дело касается Клары, то папа будет только на стороне любимицы.

– Так получилось, – буркнула Лия. Понимает, что проигрыш обеспечен. Да и выигрывать надоело. И так, душ достался ей, пусть хотя бы папа погорюет о спорах дочерей.

– Надо уважать старших. Учиться у них. Брать пример. – Спокойствие папы убивало. Оно было подозрительным. Из тихого местечка выползут змеи. Так всегда.

– Я знаю. Но так получилось.

– У нее ребенок. Согласись, плохо, когда не уступаешь матерям? Эх, не была ты еще на ее месте.

Дело пошло о нравственности. С одной стороны, Стас прав.

– Плохо, когда не знаешь дня рождения собственной дочери, – разгоняется Лия и заодно переводит тему. Отличный отвлекающий маневр.

– Так, ты о чем?

– Восьмого числа мой день рождения, а не семейное кино. Вот я о чем, папа, – последнее слово она явно выделила интонацией.

– Лия, я знал. Знал, – вовсе неубедительно. Лия понимает. Ей становится гадко.

– Хотя бы не ври, а.

– Блин, Лия, прости, я замотался, совсем забыл.

– Да все равно. Мне необидно, если так подумать. Привыкла.

– Ну, здорово. Я горжусь тобой. Ты не обиделась на такую ерунду. – На секунду Лия замерла. В первый раз Стас гордился ею. В первый раз он это сказал, глядя в ее глаза. Но в следующую секунду мнимая радость испарилась, оставив только разочарование. Он похвалил ее за свою ошибку? За такой бред? Почему никогда не хвалил за успехи? Сейчас время извинений и искренности, обещаний и любви, но никак ни этого. Бессмысленно говорить папе. Лучше промолчать или сказать что-то незначительное. Она и говорит:

– Да, правда, на такую ерунду. Ладно, пап, пошла к себе я.

– Понятно, – бросил слово без смысла. Его говорят, чтобы хоть что-то сказать и не казаться молчаливым. Плач Милы доносился за километр, наверное, прохожие думали, что это за мама, не умеющая успокоить своего ребенка. – Чуть не забыл сказать, – спохватился, ощущая неловкое молчание. Да, рев малышки умеет пробуждать. – Я буду восьмого дома.

– Отлично! – возликовала она. Немного уже привыкла к отсутствию отца, но его обещание заставило просиять долгожданнойулыбке.

Лия торопливо сушит волосы, смотря на свое отражение в зеркале. Ведь недавно ее не интересовал внешний вид. Почему нормально не сушатся. Лия вертит феном, будто жонглирует шарами. Более-менее высушив, надевает джинсы и мягкую оранжевую толстовку, похожую на апельсин, глаза начинают светиться в ответ. Это специальная фишка, чтобы в темноте тоже мерцать, смотря в горящие глаза великанам-многоэтажкам. Лия создает оранжевую связь.

Химия не любовь

А на следующий день в школе жизнь кипит. Пчелиный рой или муравейник? Называйте, как хотите, но явно жизнь скоро выкипит, как молоко, если так и дальше продолжит бежать, сломя голову.

Лия проспала: засиделась вчера с великанами. Казалось: многоэтажки понимали ее лучше всего. Заходит в школу, идет к раздевалке. Это пространство, набитое небрежно раскиданной обувью и аккуратно развешанными куртками.

– Привет, – неожиданно от Августа.

– Господи, – вздрогнула Лия.

– Пугаешься? Ты же боксер. Что так легко напугать?

– Отстань.

Лия не любила, когда Август говорил о тайском боксе. Вообще ей не нравилось разговаривать о своем спорте с людьми, которые не имеют представления об этом боевом искусстве и нередко называют каратэ. Словно они знают только об этом виде.

– Снова? Что опять?

– Ничего-ничего, я просто не люблю опаздывать.

– Тебе же все равно.

– Я делаю вид, что все равно. На самом деле жутко раздражает, когда ты входишь в класс последняя, причем не самая, но половина уже сидит на своих местах, и вся пялится на тебя. Правда в ту же секунду занимается своими делами, но все равно опаздывать – это не по мне.

– Да! Я тоже не люблю, – подхватывает Август.

– Поэтому сейчас я, действительно, тороплюсь. Меня бы не волновало это, если бы первым уроком не была химия. Ты знаешь: химичка убивает одним взглядом, – на полном серьезе говорит Лия.

– Я знаю, – сочувственно кивает он. – В моей школе таким магическим взглядом обладала историчка. Бесила жутко. Из-за нее мой одноклассник не получил красный аттестат. Только из-за ее никому ненужных принципов. Он всего лишь не мог объяснить значения слова, которое к истории вообще не относилось. Но стой, я хотел о другом спросить, почему не брала трубку вчера вечером?

– Трубку? Ты про телефон? – Она все еще торопится. Снимает кроссовки и натягивает балетки. Вчера она не заглядывала в свой колорадский жук тире телефон. Было не до этого. Она вспоминает о событиях вечера и серьезном разговоре с папой.

– Боюсь спросить, но…

– Лучше бойся, потому что твой вопрос мне не понравится, лучше после школы расстраивай. – Она знала вопрос. Он звучал бы так: «ты снова летала»?

Август не знает о походах к многоэтажкам, как и никто, но догадывается, что Лия каким-то образом умеет абстрагироваться и на время исчезать из мира.

– Отлично. Потом. Давай быстрее. Я тебя жду, но это не значит, что хочу умереть под взглядом Холодного сердца вместе с тобой. – Да, именно «холодным сердцем» называли Жанну Филипповну. Удивительно, но почти все в 10 «А» смотрели этот шикарнейший мультфильм. Химичка удосужилась носить в качестве прозвища название этого мультика.

– Не жди тогда.

– Блин, я подумал, если наорет, то пусть на двоих, а не на одного.

– Иду.

Точнее бегут. Перескакивают через две ступеньки. Открывают дверь и о, Боже, ее нет. Это просто чудо. Фортуна. Что может быть лучше? Класс, конечно, уставился на них, буквально на секунду и дальше продолжил что-то молниеносно чиркать в тетрадках. Видимо, до везения еще слишком далеко.

– Где Холодное сердце? – быстро спрашивает Август.

– Ушла куда-то. Класс свой проверяет, наверное, – отвечает Микки.

– Что вы пишете? – начинает нервничать Август. К ним поворачивается Лия и вопросительно смотрит на Микки.

– Списываем, – промелькает слово из уст Динары. Она сказала это и сразу уткнулась в тетрадь. Не в свою. В Микки.

– Что? – ужасаются Лия и Август одновременно.

– Да, она как всегда проводит тест.

– Какой еще тест? – не сдерживается Август. – Сегодня только первый урок химии.

– Какие задания? – перебивает Лия.

– На доске все. Бери задачник. – Микки все сделал и щедро дает пользоваться своей тетрадкой обворожительной Динаре. Везет Микки, что именно в его мозгах образовался остров умных мыслей.

– Задания из долбанного задачника? – Нервы Августа на исходе. Ну не любит он химию. Ее никто не любит. Почти. Более того, ее просто не понимают. Холодное сердце всегда четко пишет на доске и думает, что все ясно. Удивляется, когда кто-то не понимает. Ее лицо само говорит, что в классе учатся идиоты.

Лия уже успела взять две книжки. Одну бросила через парту прямо на голову Августа, одну, естественно, себе. Сразу открыла нужные страницы и начала решать.

– Ты дашь мне списать? – Август смотрит на повернувшегося к нему Микки с глазами надежды.

– Еще чего. Инет в помощь. Включай свои мозги и память. У тебя все обязательно получится, это легко!

– Ну, пожалуйста. Я же твой друг.

– Реально, Август, инет в помощь. Я даже не помню, как это решается, – Лия удивилась самой себе. Не помнит органику. Они начали проходить эту тему в конце прошлого года. Сначала Лие все нравилось. Легкие названия, простенькие уравнения. Но потом пошла какая-то паутина. Уравнения длиною на всю зеленую бедную и исписанную доску. Холодное сердце начинает писать цепочку, весь класс повторяет с красной строки за ней. Но, нет, это же середина уравнения, химичка переходит на другую доску и продолжает эту мучительную писанину. Весь класс злится, у них уже не осталось места. Приходилось заново писать. Предупреждать химичка не умела. Видимо Холодное сердце думает, что в классе учатся хоть и идиоты, но экстрасенсы.

– Как? И ты не дашь списать? – совсем потерял надежду парень.

– Даст, конечно, но не она. Держи, красавчик. – Динара сфотографировала написанное и передала сообщением Августу. Если ей кто-то нравится, она все сделает, чтобы его завоевать. Хотя этот метод больше подходит Марине, ведь она просто хочет подчинить жертву себе, а Динара действительно может искренне влюбиться.

– Спасибо, останусь в долгу.

Лия включает свой телефон. Пока он сообразит, пройдет целая вечность. Включился, наконец. Три пропущенных звонка от Августа, смс-ки от Карины. Лия не сдерживается и читает. Написано: «Ну как свиданка? Молодые не поссорились? Я-то видела, как он взял твою сумку. Надо было проследить за вами. Если что, надавала бы ему за приставания». Лия фыркает и морщится. Карина относится как раз к такому типу людей, которые любят похвастаться, но на деле еще не доказали о своих супер-особенностях. Лия начинает искать в интернете ответы к решению первого задания. Вот неудача: Жанна Филипповна открывает дверь, и муравьи прячутся в свои норки. В ее глазах голубой цвет уже давно превратился в мертвенно-серый. Колючим взглядом оглядывает весь класс. Спрашивает так холодно, что кожа покрывается тонким слоем льда:

– Все сделали?

– Нет, – взмаливается почти весь класс.

– Что там сложного? Материал за прошлый год. – Вот именно. Ключевое слово «за прошлый». Летом времени вспоминать химию вообще не было.

– (тишина в ответ).

– Должны все решить на хорошие оценки. – Она садится на свое место и начинает что-то заполнять в журнале.

Почему сегодня нет Галины? Она всегда служила отличным прикрытием для Лии. Сейчас убийственно списывать с телефона, когда перед тобой химичка во всей красе.

– Эй, Лилия. – Лия осторожно тыкает в спину соседке спереди.

– Что, – шепчет осторожно Лилия через плечо, боясь даже повернуться к ней.

– Пересядь, – такой же шепот. – Пожалуйста.

– Сама пересядь. Мне невыгодно сидеть перед ее глазами.

Лия не могла пересесть. Это место Розы. Никто не может там сидеть. Все знали об этом, но Лилия просто не хотела пересаживаться и завела запретную тему. Лия ничего не ответила. Ей стало все равно, поэтому телефон уже красовался у нее под тетрадью. Вот первое задание – ответ. Еще немного и ответ переместится волшебным образом в тетрадь.

Осталось последнее задание. Нервишки Лии стараются терпеть не в первый раз. Она смотрит по сторонам. Видит: Дали сидит со спокойствием удава. Медленно пишет в тетрадь. Что? И он закончил? Умный? Снова смотрит в свою уникальную до ужаса точку в окне.

Мария отложила тетрадь в сторону. Она точно все списала или вообще ничего не сделала. Сидит, как всегда с зеркалом в руке. То надует и так полненькие губки, то подвигает ими и покажет свои белые зубки. Приблизит зеркало ближе: рассмотрит прыщики, упорно замазанные тональным кремом. Быстро, быстрее молнии, ударившей в дерево, прячет под пенал зеркало. Ведь Холодное сердце все видит.

Лия не может нормально списать последний ответ. На нее смотрят два неподвижных колючих глаза. Туда лучше не глядеть: поглотит тебя пучина голодного насилия. Глаза химички живут своей жизнью. Это так пугает. Ужасает. Мистика. Хоррор. Саспенс. Все, вместе взятое, изрубленное и смешанное в одной миске. Блендер изрядно поработал. У него много других функций, но с удовольствием составил характеристику для отдельно живущих глаз химички.

Когда надежды нет, нужна плачущая Мила, чтобы отвлечь внимание, но на этот раз ею была Луиза Вадимовна.

– Здравствуйте, – поздоровалась она со всеми, но не с отдельно живущими глазами.

– Здравствуйте, – в ответ на голос Луизы.

– Вы должны составить списки отсутствующих, – спокойно продолжает Луиза Вадимовна и направляется к коронному месту холодного сердца.

– Я что, всё должна делать? – не истерически, но неприятно отвечает химичка.

– Это не моя просьба, а приказ директора.

– Хорошо.

Спасибо, спасибо, спасибо! Проносится в голове Лии. Лучший отвлекающий маневр.

Лия торопится, старается быть очень незаметной. Кажется, избавилась от глаз холодного сердца, но на этот раз на нее смотрят изучающие глаза Луизы Вадимовны. Что же будет? Неужели спаситель превратится в предателя? Ведь списывание уже точно заметно.

Да все равно класс руку невыгодно, чтобы в ее классе застукали с поличным учеников. Глаза учителя смотрят за торопящейся Лией. Луиза Вадимовна глядит на ее упавший светлый волосок. Странно, но она казалось хотела поднять его с лица девушки, но сразу спохватилась.

Что будет дальше? Дальше могло бы произойти нечто колючее и будоражащее. Именно, отдельно начал бы жить голос Жанны Филипповны, потому что отдельно живущие глаза были на подходе, чтобы увидеть «преступление» Лии. Химичка поднимает голову. Рядом нет Розы, чтобы подстраховать подругу. Ее толчок локтем в бок Лие уже не срабатывал. Розы просто здесь не было. И все. Пустое место. Больше ничего. Никто не спасет ее. Роза бы заступилась, но ее нет. Августу успешно получается списывать. Как и половине класса. Стас доволен всем, в том числе и тем, что Динаре понадобилась его помощь. Только Лия сидит в поле зрения опасного холодного сердца. Еще движение, и не бывать хорошей фальшивой оценке Лие. Однако кое-кто не стерпел и спас Лию. Снова Луиза Вадимовна? Химичка поднимает свой тяжелый ледяной взгляд и сразу отвлекает его на Луизу Вадимовну. Ведь:

– Вы уже написали? – Классный руководитель оживляет заледеневшую атмосферу. Лия пользуется случаем. Почерк набирает обороты, прибавляет скорости. Ах, ошибка, всего лишь вместо черточки написала волнистую линию. Где чертова замазка? Вот же ты! Закатилась под учебник. Нервишки начинают свою плаксивую песнь.

– Да, сейчас. – Веет холодом.

– Я жду, – Луиза Вадимовна обращается к химичке, но посекундно смотрит на Лию. Да, именно посекундно, ведь минуты были слишком затянутыми.

– Вы можете присесть, – снова холодное произношение. Такое холодное, что сердце боится стучаться. Похоже, Луизу Вадимовну это не пугает. Он также спокойно продолжает:

– Я постою. Мне вовсе нетрудно.

– Да? Хорошо, как скажете.

Луиза Вадимовна не сводит глаз с Лии. Девушка закрыла свою тетрадь и теперь облегченно сидела за партой.

– Можете забирать список.

– Отлично.

Луиза Вадимовна берет листок с написанными именами и уходит. Странно, но, когда дверь закрылась, в классе будто стало еще холоднее. С классным руководителем было теплее. Трудно признать, но Лия ощутила легкое, едва заметное прикосновение летнего ветерка. Оно «увеяло» из класса химии, не оставив даже глоточка. Может, Лие так только показалось.

– Сдаем тетради, – бесчувственно произносит химичка.

На химии все идет так медленно. Медленнее, чем черепаха поднимает свою лапу. Хотя взрослые и говорят, что нужно наслаждаться школьной жизнью, быть молодым и любить это время. На самом деле учеба – это время, когда хочешь начинать жизнь с новой четверти и не ссориться с учителями, но педагоги сами решают за тебя твою судьбу и глупо топят тебя в несправедливых оценках. Никто не знает настоящих способностей учащихся. Многие учителя постоянно говорят, что выпускники не сдадут экзаменов. Пугают провалом. Как и в любой страшной сказке, помимо отрицательных героев, есть и положительные персонажи. Так и история со школьными учителями.

Спасибо, прозвеневший звонок.

– Лия, Лия, стой, – догоняет Август.

– Списал?

– Конечно, – довольно отвечает. – Весь класс списал.

– Всему классу двойки?

– Думаю тройки. Мы же, как она говорит, хоть что-то написали, а это труд.

– Мне кажется, на следующем уроке будет еще одна самостоятельная. Не захочет плохие оценки ставить в журнал.

– И весь класс снова получит такие же отметки, – устало проговорил Август.

– Это правда. Мы заслуживаем. Придется подучить органику, – она серьезно задумывается о планах на вечер.

– Ты будешь учить? – удивляется он.

– Придется.

– Не люблю делать то, что заставляют, – Август опустил голову и печально вздохнул. Рядом проходят одноклассники. Как всегда его толкнули в плечо. И как всегда не извинились.

– Не люблю делать то, что не приносит вдохновения, – подхватывает его вздох Лия.

– А что приносит тебе вдохновение?

– Секрет.

– Почему?

– Секрет и все. Не спрашивай о большем. Кстати, Карина думает, что я тебе нравлюсь. Вообще считает нас парочкой, – пытается отвезти секретную тему подальше в сторону. Август немного растерялся. Покраснел.

– Да? Хах. – Он старается выглядеть непринужденно и нервно хохочет. Смеется, но не искренне.

Зато Лия улыбается.

– Да, правда, смешно. Я уже говорила ей. Ладно, я пошла.

– Что? Куда? Я с тобой.

– Август, необязательно ходить за мной по пятам.

– Я хочу идти за тобой, – он сказал это и осознал, что прозвучало слишком романтично. Потом его задели рюкзаком.

– Хочешь идти даже в прекрасное место? – Лия улыбнулась и ушла. Он понял, что она идет в дамскую комнату.

В этом прекрасном месте обитали совершенно разные особи. Начнем с тех, которые реально здесь по делу. Их можно не трогать. Пусть заканчивают и идут по урокам. В основном это маленькие. Так, на чем мы остановились? Ах, да, особи. Следующий вид заходит сюда исключительно, чтобы посмотреть в зеркало и удостовериться в своей красоте. У такого большого вида есть и подвид. Это девушки, которые нашли изъяны в своей юности. Подвид находит недостаток и начинает круговыми движениями уничтожать его, то бишь замазывать рукою неопытного художника. Кому-то просто подкрасить губки, ну и заодно глаза тушью, зачем скупиться, румяна завалялись в глубокой косметичке. Лия относится к виду просто так заходившим девчонкам.

Лия зашла сюда, чтобы немного отвлечься от химии. Сполоснуть лицо и уставшие руки прохладной водичкой. Краем уха она слышит разговор Марии и Динары. Кажется, они радуются успешному списыванию на химии. Вроде тема наскучила, и они начинают обсуждать предстоящий бал маскарад. Бал, как и выпускной – это танцы с красивыми девушками и обычными парнями.

Снова будоражащий звонок. На этот раз английский у Луизы Вадимовны.

– Звонок. Ты идешь? – спрашивает Мария Динару сладеньким голосом.

– Да, сейчас. – Динара смотрит на Лию, которая достает свой часокулон, – Лия, ты идешь?

– Попозже, – она снова прячет его вглубь кармана. Зачем Динара спрашивает? Чистый интерес?

– Звонок был, – уже в дверях напоминает Динара.

– Да, что ты к ней пристала? Пусть дальше тухнет в туалете, – писклявит Мария.

– Вообще-то вы тут дольше меня были. То есть тухли в туалете, – не теряется Лия. Из кабинок уже повыскакивали маленькие девочки, чтобы не опоздать на уроки.

– Твое дело, – бросила в дверях Динара. – Просто не отвлекайся часто.

Это такой намек? От Августа постоянно слышит «не летай», от Динары в первый раз «не отвлекайся». В этой фразе ничего особенного, но казалось будто ее произнес Август.

Лия отряхнула лишние мысли и только постукала часокулон сквозь джинсы, чтобы удостовериться в его наличии.

Теперь, правда, пора. Английский ждет.

Улитка тоже умеет бегать

Английский вообще отличается тем, что сближает класс в буквальном и правильном смысле. Никто не напрягается, не трясется. Каждый урок – новая тема, а значит новое открытие о каком-либо однокласснике. Здесь нет места молчанию. Каждый рассказывает о своей жизни. Говорить на английском о себе легче, чем на родном языке, словно ты рассказываешь о другом человеке. Сегодняшний урок посвящен страхам и фобиям. В том году у 10 «А» уже была такая тема, но на этот раз Луиза Вадимовна новый учитель, а значит возможны и новые правила. Она решила закрыть первую страницу учебника, где красовалась фраза «Любишь трудиться – люби и саночки возить», написанная на английском совершенно другими словами, но переведенная внизу русской пословицей.

– Хочу узнать о ваших страхах, – проговорила Луиза Вадимовна на английском. Класс молчит. Учитель берет дело в свои руки и спрашивает у Дали. – Расскажи о нем?

Класс с удивлением уставился на новенького. Знает ли он язык? С первой парты донеслось от рыжего Ромы какое-то ругательство на английском. У него была фишка знать матершиные слова на разных языках. Однажды он гадко обозвал трудовика рядом слов на немецком. Вообще над трудовиком многие смеялись. Он напоминал большого неуклюжего мишку. Всегда хотел казаться строгим учителем, но ничего не выходило.

Дали повернулся к учительнице и произнес:

– Бога, – спокойно и четко. Словно так должно быть. Ничуть не смутился и продолжил смотреть в окно. В классе зашептались. Луиза Вадимовна кивнула и задала тот же вопрос Лие. Девушка колеблется и думает, что можно ответить. Сказать умную правду или придумать чушь? Почему Луиза Вадимовна постоянно так смотрит на нее. Будто они одни в классе.

– Я боюсь змей, – наконец соврала Лия. В классе снова стали обсуждать ответ. Лия не станет говорить о своих страхах людям, с которыми в будущем никогда не пересечется. Ей казалось странным рассказывать о сокровенном почти незнакомцам. И вообще, чтобы говорить правду, нужно много смелости.

– Объясни подробнее. – У Луизы Вадимовны замечательный английский. Без акцента вообще.

«Почему у Дали не попросили? Что сразу я?» – проносится в голове. «Да не смогу я объяснить. Просто боюсь».

– Боюсь с самого детства, – говорит на английском.

– Поясни на примере, – настырничает учитель.

– Возможно, это секрет, – придумала отговорку Лия.

– Хорошо. Секрет, так секрет.

– А я боюсь остаться в школе навсегда! – выкрикивает уже на русском Рома. Предел его английского – это ругательства. Класс просто взрывается смехом. Многие начали уверенно кивать.

– Не волнуйся, вряд ли ты будешь тут вечно, – равнодушно отвечает Луиза Вадимовна. Все также любопытно глядит на Лию. Учителю хотелось узнать о ее страхе, – так, все свободны, – это было очень внезапно. Все расширили глаза.

– Как все? – Рома удивлен. – Урок же не закончен.

– Учитель всегда решает, когда закончить урок.

– Обычно учителя оставляют нас после звонка, а вы так рано отпускаете, – вставляет свое слово Динара.

– Я своеобразный учитель, – мрачно ответил учитель.

– Это же круто! – орет Рома.

– Но, что сказать, если нас увидят в коридоре? – волнуется Динара.

– Скоро звонок, не волнуйтесь. Лия Лебедева, останься. – Луиза Вадимовна как всегда разглядывала журнал и не видела удивленных глаз Лии. Не только же она списывала. Почему остаться только ей? У Лии были худшие представления, но она обязательно справится.

– Вы что-то хотели? – подходит к учительской парте Лия и осторожно спрашивает.

– Да.

После этого «да» последовало молчание. Снова ледяное дыхание вместо привычного кислорода?

– Так, что? – прекращает молчание Лия.

– Сейчас.

Она не сводит глаз со страницы, где изображена рецензия на новый фильм.

– Эм… – Лию угнетала неловкая молчаливая ситуация. – Вы любите смотреть фильмы?

– Я люблю читать. – Доносится будто издалека. Зачем позвала, раз не разговаривает. Придется ждать, это же учитель, тем более классный руководитель.

– Я тоже, – зачем-то продолжает Лия.

– Отлично. Что читаешь? – неожиданно учитель перешла на «ты».

– Простите? – не расслышала девушка. С чего такая информация от новоиспеченного учителя. Вообще не в тему. Лия удивляется еще больше, но быстро же отвечает:

–«Человек, который смеется».

– Гюго? Сильно.

– Ага, – слишком довольно произносит Лия.

– Как тебе Гуимплен? – Луиза Вадимовна все еще рассматривает отзыв. Глаза переметнулись на верхний абзац следующей страницы.

– Эээ… – Лия думает, что бы такое сказать. Что-то умное, рядом все-таки учитель. Луиза Вадимовна даже имя главного героя помнит. – Я считаю, – следует шаблонная фраза, – что это не просто человек. – Луза Вадимовна поднимает глаза. – Это бескрылый ангел, как и Дэя. Он прекрасен, а люди, издевающиеся над ним, ужасны. Настоящее добро только в сердце у Гуимплена, хоть он чуть и не оступился, но выбрал истинное счастье. – Лия закончила говорить. Когда она произносила каждое слово, сердце будто взлетало до бесконечности, а глаза наполнялись слезами. Нет, она не плакала. Это легкое увлажнение.

– Интересно. – Вовсе откладывает журнал в сторону учитель.

– Он выбрал свой настоящий путь. Бросил все и вернулся к семье. Он последовал за Дэей в мир иной. Ведь любовь чиста и невинна. Я не могу понять, как такая любовь вообще возможна.

– Ты веришь в любовь? – Еще один вопрос из серии «удиви своего ученика».

– Я? – смущается, но отвечает. – Конечно, верю. Как без этого?

– Ты бы влюбилась в Гуимплена? – на полном серьезе спрашивает Луиза Вадимовна.

– Я? – повторяется. – Наверное, я бы сказала «да» учителю, но на самом деле не знаю. Возможно, я бы не смогла с ним быть из-за его внешности. Да, я бы восхищалась его добротой, но нужно быть с кристально чистым сердцем, чтоб влюбиться в него и принять его внешний облик…

– Понятно.

– А Вы, что любите читать? – продолжает Лия. Ей нравится говорить о книгах.

– Я обожаю произведение, герой которого является полной противоположностью Гуимплена. «Потрет Дориана Грэя».

– Я читала.

– И как? – также удавчато спокойно, но с ветерком заинтересованности спрашивает Луиза.

– Жутко. Страшно. Мрачно.

– Ты права.

– Так, для чего Вы позвали меня?

– А, да, хотела узнать о твоих страхах. Боязнь змей? Мне любопытно, – Луиза Вадимовна от странных вопросов переходит к более странным. Хочет узнать страхи Лии и напугать ночью? Как будто мало кто боится змей? Каждый третий, наверное, их страшится.

– Это и правда является моим секретом.

– Я спрашиваю сейчас, я одна.

Звонок прозвенел. Двери шумно закрываются, а в кабинет английского заходит 11 класс.

– Извините, но мне пора. Звонок же.

Лия удаляется из класса, не хочет продолжать сладко врать учителю.

– Да, иди. – Она как ни в чем не бывало заглядывает в свой журнальчик и находит страницу, на которой остановилась.

Снова Лия опаздывает в класс. Уже русский с Мартой Андреевной. Перемену после английского можно было считать неким уроком литературы. На русском же Марта Андреевна, бывший руководитель 10 «А», восхваляла своих пятиклашек. Без сомнений, в душе она радовалась тому, что избавилась от бывшего класса. Хотя, она подошла с радостным личиком к Марие, Микки и Лие, также тыкала пальчиком на Дали, спрашивала, как ему в классе, правда спрашивала не у него. Искренне радовалась всем. Улыбка озаряла красивое лицо. Потом алгебра, быстро пронесшаяся с темой повторения, затем любимая физ-ра. Странно, на физкультуру ходят только девушки. Парни совсем разленились. Пятиминутный бег. Лия спокойно бегает кругами, слушая музыку из «Титаника». Она решила почувствовать сама, что происходит с Луизой Вадимовной, когда каждый раз ей звонят. Это же грустная мелодия. Вам может показаться удивительным, но Лия не смотрела «Титаник», но даже при таком обстоятельстве, она кожей чувствует грусть песни. Неудачный выбор для бега.

Парни тупо сидят на скамейках, тыкая в экраны телефонов. Август тоже был в их числе. Знаете, они все же отвлекались. На спины пробегающих девушек, но если точнее сказать, то на места чуть пониже спины. Август пялился только в телефон. Около него пробегает Лия. Она поворачивается к нему лицом и показывает что-то пальцами. Взрыв или извержение вулкана. Август не понимает и пожимает плечами, также пытается произнести что-то губами. Вот незадача: его голову тут же задевает мимо пробегающая Динара. На ней были короткие черные шортики и оранжевая облегающая футболка. Ее смуглая кожа кажется блестящей от капелек пота. Она остановилась перед ним. Подправила свой спускающийся хвостик и немного кашлянула, чтобы привлечь внимание. Все парни давно пялились на нее, в особенности Микки. Август же смотрел на Лию. Но подруга отвернулась и убежала, показывая другу большой палец вверх.

– Август, прости, что задела, – Динара стоит перед ним и оправдывается за специально совершенное действие. Все-таки он потерял из виду Лию.

– Да ничего, – он не обижается, дальше ищет глазами Лию.

– Правда, прости. Это случайно.

– Да понял я. Беги, а то тренер придет.

– Может, я тут хочу постоять? – Уже немного веет ослиным упрямством. Ей не нравится, что он так просто прогоняет ее.

– Ладно-ладно, стой сколько угодно, – небрежно произносит Август.

Динара не знает, что сказать. Все смотрят на нее с непристойными мыслишками. Одному Августу наплевать на ее существование. Он только смотрит на Лию. Динара садится рядом с Августом на скамейку, порядком потеснив всех парней. Август чувствует жар, исходящий от ее тела. Неожиданно вздрагивает.

– А я сидеть хочу. Бегать надоело, – упрямо и обидно говорит Динара. – У меня в боку болит. – Она показывает на свой левый бок.

– Хорошо, как хочешь.

– А ты как хочешь?

– Прости, что? – не поверил Август своим ушам. Это снова флирт? Он на такое не подписывался. Ждал игривости только от Лии, но тут ее проявила другая девушка.

– Я… это, – она теряется в джунглях мыслей. Нервно крутит свой блестящий хвостик указательным пальцем. Бегает по сторонам глазами, порхая ресницами. – Имею в виду, что… Почему ты не бегаешь? Почему вообще парни не бегают?

– Просто, – сразу ответил, не раздумывая долго над ответом. Казалось, он ответил за всех парней в классе.

– Что просто?

– Ну, не хочется и все, – немного раздраженно произносит Август. Не понимал, зачем к нему пристала Динара. – Донимай Микки, а у меня дело.

Микки сразу повернул голову в их сторону.

– Какое дело?

– У меня нет дел. – Будто случайно приклеился скотчем к их диалогу Микки. Его голос никто не слышит.

– У него нет дел.

– Да пофиг на него, – сорвалась на Августа Динара.

Ну, нет, нормально, так равнодушно относиться к девушке, осилившей себя первой начать флиртовать. Да, ему определенно нравится Лия, но дал бы хоть шанс Динаре.

– Вот видишь? – он показывает экран своего телефона воздыхательнице. Август копался в «али экспресс» в поисках толстых блокнотов.

– Понятно.

– Это для Лии.

Сказав, сразу отвлекается на лучшую подругу. Она снова пробежала около него, улыбаясь. Услышав, что он что-то ищет для своей подруги, Динара искривила лицо от неприятной боли. Пришло время, она опустила глаза и начала рассматривать деревянный пол. Видимо, не заполучить ей Августа.

– Зачем ты что-то ищешь для нее? У нее день рождения? – Надежда всегда умирает последней. Микки придвинулся поближе. Он везде ищет интерес, а рядом пробегает цепочка девушек.

– Да, восьмого. Но на этот случай я уже выбрал подарок, а это уже на потом, – Август немного походил Луизу Вадимовну, которая постоянно что-то искала в глянцевых журналах.

– Круто. Я бы хотела иметь таких друзей, – вздохнула Динара.

– У тебя вся школа – друзья, – снова вставил свое слово Микки.

– Ты же ничего не знаешь. – Динара встала и подправила шортики, их никак не назовешь шортами: слишком короткие. – Ладно, побежала, вон физрук.

– Ага, беги, – Август все-таки попрощался.

Она легко присоединилась к бегущим. Сегодня они бегали пятнадцать минут. Физрук, а то есть Роберт Маликов подходит к освобожденным от уроков физической культуры, парням. У него широкие спортивные трико и спортивка размеров на пять больше.

– Так, жирдяи, че сидим? – подкалывает физрук. Он ненавидит лентяев. Сидят, ничего не делают, еще могут возмущаться.

– У нас освобождения. – Микки тук как тут. Везде успеет. Гордо отвечает, словно речь для президента придумывает.

– Лоботрясов здесь не должно быть. Че, двойки хотите? Я легко устрою. Только перед этим все на улицу. Все, пошли, пошли. Будете работать!

– Мы же освобождены, – ноет тот же Микки.

– Знаю я, как вы освобождены. Она точно освобождена. – Он повернул голову в сторону девочки со сломанной рукой. Девочка заметила на себе взгляды и сразу раскраснелась.

– Она же не из нашего класса.

– Мне все равно. Все сидите в телефонах. Марш на улицу. Одни девчонки занимаются. Вот пошли мужики. Лоботрясы!

Ничего не осталось, как идти на улицу под грозным взглядом Роберта Маликова. Они взяли метелки и грабли, вышли из спортзала. Дальше им предстояла вполне нормальная работа. Тяжести особой не придется поднимать. Половину урока будут стоять и валять дурака, обсуждая, какие крутые кроссовки они недавно купили. Остальную половину урока им предстоит обсуждение кальяна, девушек.

Август прильнул к своей компании, состоящей только из Микки и его самого. Иногда к ним присоединялся Рома, который любил поиздеваться над ними. Август снова глядел в телефон, а Микки стоял рядом, опершись на ствол дуба, и ругал физрука за использование детского труда, за ужасное обращение с детьми.

– Успокойся. – Август отвлекся от своего колорадского жука. – Мы все равно не работаем.

– И что. Мы на улице. Здесь холодно. Такое обращение неприемлемо в стенах учебного заведения. Можем пожаловаться.

– Не можем. Это законно. Серьезно, зачем паришься? На улице еще тепло – это во-первых, во-вторых, мы реально не работаем.

– Но физрук же сказал…

– Для вида он сказал.

– Но надо же…

– Аааа, ты же умный, а в обычных вещах не разбираешься. – Август наоборот же разбирался в «обычных вещах», а в дела школьные не любил вклиниваться.

Микки решил промолчать на этом отрезке диалога. Его логика возможно сломлена, может он просто загрузился. В любом случае молчание дало о себе знать. На горизонте показывается физрук, все парни вооружаются вениками и начинают усердно делать вид, что работают. Даже этого хватит, чтобы очистить намеченную территорию. Роберт Маликов пародирует надзирателя: приобретает властный вид, вытаскивает журнал и ставит всем тройки.

– Почему тройки? – Только Микки интересовала судьба его оценок. Остальные перестали притворяться работящими, бросили веники и стали рассматривать экраны телефонов.

– Вы же не подготовлены к моему уроку.

– А вы не имеете права… – не договорил Микки, так как получил локтем в бок от Августа.

– Заткнись, – прошептал Август.

– Все довольны своей оценкой? – еще и поинтересовался физрук.

– Ага, – согласился парень с наушниками вместо ушей.

– Да, что за лентяи растут? – искренне разочаровывался тренер.

– Что имеете ввиду? – Август заинтригован. – Вы нас каждый раз так называете. Мы привыкли, – но на этот раз Роберт Маликов говорил как-то особо грустно.

– Да что, что? – Парни в молчании ожидают ответа. Тренер присаживается на железное ограждение и начинает открывать свою тайну. – Через две недели соревнования. Там будет бег, прыжки, метания мячей и еще что-то. Я особо не переживаю насчет места в этих соревнованиях. Но мне кажется, мы даже до последнего места еле доберемся. Одни девушки не смогут вытянуть нам местечко. Вы, парни, тоже должны постараться, но не вижу я в вас стараний. Не вижу.

Тайна странного настроения физрука раскрыта. Парни окружили его с четырех сторон. Все недоумевали. Никогда тренер так открыто не говорил с ними. Ему так важно хоть какое-то место в этих соревнованиях? Школа никогда не отличалась особыми спортивными наклонностями.

– Вы же можете взять на соревнования тех, кто хорош в спорте, – предложил Август.

– Да знаю. Но нужен только десятый класс. Остальные готовятся к экзаменам. На вас надежда.

– Но сейчас мало кто готовится к экзаменам. Я уверен. Сейчас только осень. Я сам начал заниматься за месяц. И ничего, сдал все.

– Я же говорю, мне нужен десятый. Нужно десять человек. Я уже взял Лебедеву, Индину (то есть Динару), Миронову (Марию), Королек и Габину. А кого я могу взять из пацанов? Вы только мести умеете для вида.

– Я могу пойти, – услышав имя Лии, Август вызывается в добровольцы.

– А вы за участие поставите пятерки? – спрашивает Микки.

– Да.

– Тогда и я с вами. – Вокруг смешки и гогот. – Что? Хочу пятерку.

– Я поставлю только, если будете стараться.

Роберт Маликов во всей своей серьезной красе походил на гениального полководца. Солнце освещало его лицо, но он не кривил свою физиономию и продолжал завлекать воинов на великий бой. На кону честь школы.

– Возьмите Рому с собой, – кто-то выкрикнул из толпы.

– Почему его?

– Соревнования же во время уроков? – переспрашивает тот же парень.

– Да, а кто это говорит. Выйди сюда.

Толкает толпу и показывает свою персону тот самый Рома Химчистка (ой, лучше не произносить его фамилию). Он просто немного сменил тон своего голоса.

– Я, это я, – только что приехал. Опоздал немного.

– Конец третьего урока. Молодец, что физ-ру не пропускаешь. – Тренер улыбнулся. – Так, а кто еще хочет пропустить уроки? – Роберт видит поднятые руки.

– Отлично. Пойдет Галимов…

Все встали в ступор. Почему Дали? Он руку даже не поднял.

– Я не поднимал руку, – сказал Дали.

– Я все равно беру тебя. Вот зря в вашем классе не учится Кравц Марк. Раньше такие результаты показывал. Сейчас вообще в школе не учится. Бедная сестрёнка, надеюсь с ней все хорошо. Далеко же уехали, в Израиль. Марк был отличным спортсменом, правда, пропускал много из-за соревнований по боксу.

– Он все равно не учился бы в нашем классе. Был бы в одиннадцатом, – буркнул Микки. Он вспомнил, как на школьной дискотеке во время медленного танца его отстранил от Лии тот самый Марк. Нагло оттолкнул и занял его место. Лия впервые была так красива, надела красное платье, но кеды совсем не в тему.

– Кто этот Марк вообще? – заинтересовался Август.

– Ооо, а ты не знаешь? – Начал подмигивать Микки. – Вообще-то он вроде встречался с Лией. А его сестренка Роза, которая болела раком. Они уже год или даже больше уехали лечиться в Израиль. Лия не говорила? Они же всегда тусовались втроем.

Снова что-то оборвалось внутри у Августа. Почему она ничего ему не говорила? Столько много секретов. Все знают о ее прошлом, один он блуждает в царстве неведения. Жестокая, жестокая Лия. Кто этот Марк вообще? Какой-то качок без мозгов. Август был уверен в том, что Лия встречалась с ним только из-за мускулистого тела. На минуту Август снова задумался. Как она могла на такого запасть? Он лучше него? Ревность к призраку подкралась и начала распространяться по всему телу ядовитой жадной жидкостью.

– Знаю, – огрызнулся Август. Из него пока не вывели яд ревности.

– Ну да, вы же голубки, – противный голос Ромы.

– Так, пока не об этом. Я так понимаю, нам не хватает одного участника. Поедут на соревнования Дальний, Хим… то есть Рома (вовремя спохватился физ-рук), Микки и Галимов.

– Стойте, а кто пятый участник?

– Я выберу потом. Он не из вашего класса. Из одиннадцатого возьму. – Тренер принял решение только сейчас.

– Вы же сами сказали… – Микки не понимает. В последнее время он много чего не понимает.

– Значит, я все продумал. Вообще, не возникать никому! С завтрашнего дня тренировки! После школы быть в спортзале.

После этих слов у парней округлились глаза. У всех кроме Дали, конечно. Он сама безмятежность. Еще молчала тройка участников. Все неучаствующие парни заржали, как кони.

– Стоооооп! – Микки истерит.

– Что значит стоп? Вы думали, что просто прогуляете уроки? Нет, нам нужно место, но не последнее. Всего двадцать школ. Двадцатое место не для нас. Без разговоров. Тренировки будут!

– А можно отказаться от участия? – Роме вообще не хотелось тренироваться.

– Нет.

– Ну, а девчонки будут хоть?

– Нет.

– Почемуууу? – прозвенело на всю улицу. Еще чуть-чуть, окна бы треснули, а девчонки в спортзале вскрикнули бы.

Желтые листья разлетались – их никто не убирал. Асфальт застлан ярким ковром. Легкий ветерок играется с листьями. Создаются маленькие игривые ураганчики.

– Потому что они и так справятся со своей миссией.

– Миссией? – на писк перешел Микки. – Это очень важно?

– Очень.

По дороге домой

Как всегда после школы Лия и Август идут к остановке. Лия с энтузиазмом расспрашивала о соревнованиях. Глаза светились, а улыбка торжествовала. Она без умолку щебетала о флирте Динары, постоянно подталкивая локтем Августа.

Остальные школьники сбегались из школы в отдельные кучки, ждали друг друга. После уроков у многих глаза слипались, словно часто моргать тяжело. Хотелось уснуть крепким сном. Никуда не хочется идти, кроме как домой, в свое любимое сонное убежище. Круто было бы наесться вкуснейших шоколадок, печенек. Потом упасть в мягкую кровать и спать, спать, спать. Конечно, далеко не все занимаются столь приятным делом. Лия только читает. Август только спит.

Сейчас они идут по дороге. Август молчит и делает вид, что слушает. Казалось, он мог провалиться сквозь землю хоть сейчас, чтобы не возвращаться к разговору о прошлом Лии. Но он не может. Все знают о ней, кроме него. В голове постоянно крутится этот «качок Марк». Августу было обидно, что он не знал о ее прошлых отношениях, но ведь даже Лия не до конца понимала свои чувства.

– Правда, будете тренироваться? Как круто. Я обязательно посмотрю на это. Посмеюсь заодно, – радостно визжала девушка.

– Кто такой Марк? – резко начал Август. Лия остановилась.

– Откуда ты знаешь о нем?

– Да все знают о вас.

– О нас?

– Хватит прикидываться, пожалуйста. – Август не останавливался и шел дальше, пока не понял, что Лия уже не идет вслед. Он повернулся и увидел ее задумчивое лицо.

– Это было больше года назад, – начала она, – даже не успело начаться. – Снова робкое молчание. Только шум голосов из соседнего детского садика доносился отдаленным эхом.

– Связано с Розой?

– Да.

– Сожалеешь? – Он не знает, о чем речь, но уже задает вопросы.

– Нет. Так было нужно.

– Сейчас ты как?

– Отлично. Время – хорошая вещь.

– Я знаю. Иногда это реально полезная штука. – Август решает заканчивать разговор о Марке. Он хочет, чтобы она меньше вспоминала его. Иначе он просто не выдержит.

Перед Лией снова показались любимые лица призраков. Август так внезапно узнал обо всем. Лие надоело молчать:

– Это все? Больше не обижаешься?

– Нет, конечно, – обманул он. – На что?

– Я же вижу. Ты молчал всю дорогу. Мы – друзья, – снова она говорит так.

И снова в ушах Августа звучат повторяющиеся «мы же друзья». Несколько раз. С каждым биением сердца эта фраза повторяется, приглушая остальные посторонние звуки. Сейчас он точно решает закончить разговор о бывших отношениях подруги.

– Бывает, – вдруг сообразил.

– Что бывает? Что ты молчал или, что мы друзья? – Лия шутит.

Она видит, что Август обижен. Лия знает, как скверно поступает с ним, каждый раз что-то скрывая. Когда он узнает все от третьих лиц, ему становится паршиво, словно он не является другом Лии.

– И то, и другое, – также шутливо отвечает. Не хочет казаться занудой в ее глазах. Ну и пусть, что многое о ней скрыто, он создаст новую реальность, чтобы Лия жила только в ней и не возвращалась к старой жизни. Август так же не отпускает ее, как она свое прошлое. Он надеется, что Лия будет только его.

– Ах ты, – якобы злится Лия и сразу подбегает к нему, дергает за волосы.

– Ах я, что? – радуется Август.

Он хватает ее за талию и высоко поднимает. Ее добрая улыбка заставляет таять его сердце. Он не знает, куда прятать чувства к ней. С самого первого взгляда Август влюбился в нее, хоть и пытался отрицать это. Лия ни в ком не хотела видеть влюбленность, ее сердце жаждало только одного, но бессмысленно было так долго ждать. Лие дорог Август, но не более друга, поэтому она попытается отпустить призраков и уделить внимание реальности.

Забудет ли Лия о прошлом? Начнет жить в настоящем?

Август постарается сделать все возможное.

Первое утро в 16 лет

– С днем рождения! – кричит Клара над сонной Лией.

Держит в руках кричащую Милу и торт. Ну не торт, а крошечный тортик, совсем малюсенький, словно блинный. Лия еле открывает глаза, зевает и потягивается к телефону, чтобы посмотреть время. Явно намного раньше, чем в обычный будний день. Ее глаза не слушаются и пытаются закрыться. Она не может сообразить, что вообще происходит. Лия видит бесчисленные поздравления с праздником в телефоне. Вспомнила: сегодня собственный день рождения. Когда называешь названия этого праздника, в голову приходят гелиевые шарики, завернутые подарки, неожиданные сюрпризы, вечеринка с тортом в конце и куча поздравлений.

Начало дня рождения Лии:

А) неожиданный сюрприз

Б) торт

В предвкушении 16-летняя девушка ждет дальнейшего развития событий праздника.

Она не успевает отключить блокировку телефона, как Клара громко и празднично, словно клоун в цирке объявляет, а Мила на руках в такт кричит еще громче:

– Сегодня день рождения у одной вредины! Поздравляшкиииии.

В следующий миг торт удачно врезается в лицо спящей Лии. Снова громогласный крик малышки Милы.

Начало дня рождения Лии:

А) неожиданный сюрприз, который стал ожиданным.

Б) торт, который и был сюрпризом.

– Приятного аппетита! – злорадствует Клара. В ней много озорства. Глаза искрятся и подпрыгивают. Ведь приходилось и отвлекать Милу, чтобы малышка не изгибалась и не выбиралась из рук.

– Аааа! – Крик получился слабым. Сон все еще не отпускал Лию из своих объятий. Девушка начала ленивыми движениями убирать с лица остатки довольно вкусноготорта.

– Понравилось, да? Всю душу вложила в тортик.

– Вижу, как ты старалась. Ты из-за меня так рано встала? – Лия все-таки посмотрела время на настенных часах. Было 5:00.

– Я и не спала всю ночь. Мила не позволила. Так что не зазнавайся. Торт так, от нечего делать сделала.

– Я так и подумала. – Окончательно сбрасывает с себя остатки торта Лия. Она проснулась. – Ты сделала мне тортик, чтобы потом бросить в лицо. Какое отличное поздравление.

– Я знала, что тебе понравится.

– Да. Особенно нравится вкус ягод. Это малина?

– Конечно. Ладно, и так много внимания на день рождения. Можешь лечь спать.

– Какой спать? Ты меня разбудила в пять. Причем утра. Сейчас я не засну.

– А, точно. Я хотела подождать немного, но мне захотелось самой спать. В общем, все получилось отлично. Как я планировала.

С этими словами Клара взяла Милу крепче, почти сжала, напевая песенку, ушла. Мила как всегда издавала непонятные звуки. То ли слабо напоминала мяуканье кошки из подъезда, то ли изображала корову из рекламы по телевизору. Впрочем, это могло быть подобие пения Клары.

Лия фыркнула. Обреченно. Ей хотелось нормально выспаться. Клара, как же без нее. Лия смыла с себя оставшийся крем от торта. Облегченно вздохнула и направилась обратно к кровати.

– Кстати, раз уж ты именинница сегодня, сходи, проверь почтовый ящик. Посмотри квитанцию хоть. – Блондинистая голова вновь показалась в проеме.

– Серьезно?

– Серьезнее некуда. Иди.

Лия надевает трико и футболку с изображением мишки. Сооружает на голове пучок, похожий на какое-то гнездо очень непоседливой птицы, не способной нормально построить себе жилище.

В подъезде как всегда пахнет странными запахами. Стоп. На этот раз что-то другое. Ее сердце начинает взволнованно трепетать. Ромашки?

Лия думает, что ей кажется. Почти не обращает внимания. Подумаешь, ромашками пахнет. Кто-то, скорее всего, недавно прошел, надухаренный парфюмом. Но есть одно большое НО. Жирное. Духи с ароматом ромашки? Всякое может быть. Лия сбегает вниз по лестнице к нужному ящику. А в коридоре все еще дивный запах ромашек. Они везде. Волшебно переплетаются на стенах. Одурманивают ароматной пыльцой. Лия снова замирает. Поворачивается к разрисованной стене и обводит глазами каждый цветок. Она вспоминает, зачем здесь, и подходит к ящику. Что там? Она ковыряется рукой в нем и вытаскивает кипы бумаг. Так, вот квитанция, о, а это очередная реклама нового магазина. Можно сразу выбрасывать в мусорный бак. Ах, да, его же нет в подъезде. Тогда, злосчастная бумажка, поваляется пока на подоконнике вместе с прочим мусором. Еще реклама и тому подобное. Открытка! Неужели ей написали поздравительную открытку от руки? Интересно, от кого же.

Вот чем пахло в подъезде. Все от открытки. Волшебными запахами ромашки открытка была пропитана насквозь. В Лию закралось чувство надежды. Она не знала причины, но сердце начало превращаться в маленькую воронку воздуха. Еще немного, воронка превратится в ураган.

Белая открытка: на обложке ничего не нарисовано. С трепетом в сердце, с кружащимися бабочками в животе Лия открывает открытку. Внутри ничего не написано. В середине красуется единственная ромашка, нарисованная от руки.

«Это точно от Марка!» – Лия уверена в своих мыслях.

Ничего кроме этой ромашки не было. Лия переворачивала открытку, мотала ею в стороны. Нет, ничего листиком не вывалилось из нее. Это не пустая открытка: в ней ромашка! Но почему нет слов и подсказок? Руки Лии полностью пропахли этим запахом. Она верит, что с ней рядом Марк и Роза. Словно кто-то дышит в спину теплым дыханием. Он греет ее, прокрадываясь внутрь, испепеляя горячими искрами. Друзья рядом. Только немного попахивает призраками. Еще совершенно точно передан запах подставы. Может, бабушка подложила открытку обманку? Тогда бы Лия не чувствовала согревающее дыхание, родной запах ромашек (он был бы совсем другим).

– Заснула? – выкрикивает из квартиры Клара и возвращает Лию из очередного воздушного путешествия. Мила вроде успокоилась и, наконец, мирно спит.

– Нет. Почту смотрю. Не знаешь, откуда открытка белая взялась?

– Как же? Знаю. Я сама подложила.

– Что? – Сердце Лии просто вдребезги разбивается о каменный пол. Осколки разбиваются еще на тысячу таких, оставляя после себя крошечные сапфиры остатков сердца.

– Чему удивляешься? Любишь же ромашки. Тащишься от них.

– Но почему ничего не написано? – Немного надежды тоже не помешает. Хоть она совсем обессилена и пытается покончить с собой.

– Я тебе несколько минут назад все сказала. Поздравила тортом. Тебе даже понравилось. Не придумывай, что я не умею поздравлять.

Клара выходит на подъездную площадку в легком халатике и с полотенцем, в которое завернуты волосы.

– Зачем открытку приготовила? Зачем в почтовый ящик засунула? – Не умирай надежда, ты же не глупый подросток-суицидник.

– Сколько вопросов, – зевает Клара. – Я лучше пойду.

– Нет уж. Отвечай!

– Да что, что? Захотелось сделать открытку в стиле оригинальных друзей Лии.

– Зачем?

– Ты скучаешь, – грустновато сказала сестра. – Я вижу. Не отрицай. Хотела напомнить тебе о них.

– Откуда знаешь? Ты же не копаешься в моей душе! Вообще, тебе всегда все равно. Не вмешивайся.

– Я уверена, что ты подумала, что открытка от Марка, за это прости. Я, правда, думала, что понравится. Надо было подписаться, – Клара искренне сожалеет. Опустила голову, вся душа поникла, ухватив собственную тень. Мила не плакала в такой серьезный момент. Наверное, для нее это очередная незнакомая болтовня, которая сойдет за сказку.

– Надо было. – Лия забросила открытку обратно в ящик.

– Тебе не понравилось?

– Нет. Неизвестность удручает.

Лия поднимается обратно, отталкивает од двери Клару и входит в квартиру.

Клара не может терять время понапрасну. Она подбегает к ящику. Ей понадобилось намного больше времени, чтобы выковырять открытку из ящика. Руки-то большие. У них просто не было ключа от замка.

Клара находит то, что ищет.

– Ты берешь открытку? – Лия снова в дверях.

– Вообще-то квитанцию, – виновато признается Клара и показывает бумажку Лие.

– Отлично! – окончательно злится. – Я еще хотела забрать дурацкую оригинальную открытку. Поспешила.

– Ты сама должна ее взять. Она важнее, чем ты думаешь.

«Важнее, чем ты думаешь». У Лии в последнее время много фраз в голове застревает.

– Чем же важнее? Тем, что ты потрудилась накалякать внутри ромашку?

– Да. Возьми и не задавай больше вопросов.

– Стой. Ты говоришь загадками, – не доверяет Лия. С каких пор такие скрытные мыслишки у старшей сестры? – О чем ты?

– Возьми, и все. Мне лень объяснять. Я и не смогу, наверное.

Так и произошло. Лия взяла открытку. У себя в комнате под покровом тиши, девушка снова открыла поздравление с ромашкой внутри и смотрела на нее очень долгое время. Ничего не найдя, она закрыла открытку, а вместе с ней и мозг погрузился в воспоминания. Она начинает вспоминать, как Марк неуклюже надел ей шапку на голову, чтобы она не замерзла. Как он поцеловал ее в лоб, когда она волновалась перед соревнованиями. Почему-то в тот момент ей казалось, что должен был произойти их настоящий первый поцелуй, но так было даже лучше. Лия вздрогнула всем телом, ток прошелся по ней с ног до головы, заряжая каждый миллиметр. Это все лишь призраки ее воспоминаний. Все тщетно. Рядом никого нет. Пусто. Любить привидений стало ее обычным делом. Конечно, Роза и Марк не умерли, но покинули ее и не стали говорить о себе. Лия всем сердцем надеялась, что Роза в порядке, что рак не убил ее. Однако ее никто ни о чем не возвещал, и приходилось помнить лишь о призраках.

Лучший подарок

Когда у тебя день рождения, ты становишься немного особенным человеком. Даже люди, недолюбливающие тебя, могут изобразить улыбку на лице.

София успела задушить дочь своими объятьями, а отец только легко погладил по голове. Его особый знак любви? Если бы день рождения был у Клары, он бы поступил, как София, то есть задарил поцелуями.

Лия идет по шумным школьным коридорам, а навстречу улыбки и поздравления. Малознакомые люди тоже пытаются обрадовать добрыми пожеланиями. Завтра все испарится. День рождения уплывет к другому учащемуся, например, из соседней школы. Все мы бываем особенными раз в году, получаем овации, принимаем звонки от родственников, читаем многочисленные сообщения в социальных сетях. На следующий день такого внимания уже не хватает, но хорошего понемногу.

Лия видит, как к ней направляются Мария и Динара.

– Лия! С днем рождения! – Легко целует в щеку Мария именинницу.

– С днем рождения! – повторяет за подругой Динара. Лия чувствует их сладкие духи и начинает морщиться.

– Да ладно, можете не утруждаться, поздравляя меня, – весело отвечает на их поздравления девушка. Улыбка не сходит с лица.

– Ты что? Сегодня твой день. Мы одноклассницы, нечужие люди, в конце концов, – настаивала Динара. Мария помалкивала. Она неожиданно затихла и не хотела продолжать беседу.

Лия вспоминает: поздравляла ли она одноклассниц. На мгновение становится стыдно и неловко. Почему она хотя бы не отправила им стикеры в социальной сети?

– Хорошо. Как хотите, спасибо большое, – соглашается Лия.

Еще немного быстрых поцелуев, и поздравительные открытки на каблуках испаряются в неведомом направлении.

Лия ищет Августа. Она ждет около кабинета английского языка. В класс заходят одноклассники, также горячо поздравляя Лию. Рома ничего не говорит, но резко спохватывается и что-то громко прокрикивает вроде «с дэ рэ, лебедь!», Лия благодарит и садится в убогий реверанс.

– Бу! – пугает Август и выходит из-за спины Лии.

– Господи!

– Поздравляю! Желаю искренней взаимной любви, страстных поцелуев, здоровья не пожелаю: оно и так у тебя крутое, выигрывай на соревнованиях по китайскому боксу и еще одно.

– Что?

– Ты не знаешь?

– Не летай, – пародирует голос Августа Лия.

– Да! Именно. Самое искреннее пожелание тебе. Пожалуйста, прошу, не летай…

– Хорошо.

Возможно это «хорошо» было правдой. Призраки друзей превращали Лию в очень грустное существо, поэтому пора освобождаться от воспоминаний.

– Так это правда? – Август летит сейчас на седьмое небо от счастья.

– Да.

– Вау! – Август уже играет с волшебными облаками.

Он достает долгожданный подарок, завернутый в голубую фольгу.

– Сам не хочешь, чтобы я летала, а сам даришь подарок, обернутый в небо. – Лия лукаво улыбается. Берет в руки коробочку.

– Это голубой цвет. И все. Ни намека на полет.

– Хорошо. – Разворачивает сверток. Внутри еще одна секретная коробочка. Лия убирает картонную крышку. – Боже, спасибо! Это же книга! Обожаю такое.

– Да, ты влюблена в них. Но на этот раз я решил преподнести тебе фантастику.

– Круть. Прочитаю обязательно. Стивена Кинга хотелось прочитать уже давно. Ты так хорошо меня знаешь.

«Подаркодарение» закончилось, Лия заходит в класс. Все сидят как обычно. Дело свое сделали: поздравили Лию, теперь можно игнорировать существование звонка, но он обязательно прозвенит, так что ничего не получится.

Английский пролетает, как всегда сопровожденный сближением класса. Сегодня была тема напитков. Большинство предпочитало чай. Некоторые говорили, что иногда можно попить вредные напитки. Чушь: все они далеко не иногда пьют газировку.

Странно, но Луиза Вадимовна снова оставила Лию после уроков.

– Что-то случилось?

– Лия, с днем рождения, – поздравляет она.

– Спасибо большое!

Ее улыбка еще шире расползается, когда Луиза Вадимовна преподносит презент. Очередная книга. «Убить пересмешника» Харпер Ли.

– Раз ты любишь читать…

– Не стоило, но спасибо большое.

– Да, конечно.

– До свидания. Еще раз спасибо. Мне, правда, нужно бежать. Извините, что не можем поговорить.

Лия улыбается, засовывает толстую, в твердом блестящем переплете книгу в рюкзак и поспешно уходит на следующий урок.

– Тебе до свидания, – успевает сказать Луиза Вадимовна. Казалось, она даже огорчилась поспешным уходом ученицы.

Лия решила пропустить химию. Она была последней. Хоть на день рождения отдохнет. Ей не хотелось видеть в очередной раз отдельно живущие глаза Холодного сердца.

На улице прохладнее. С каждым днем о лете слышно все меньше, теплого запаха солнца почти не ощущается. Лия уверена, что на уроке химии ее подстрахует Август, скажет, что ей стало плохо. Рома же начнет дико ржать, заметьте, как конь, и все тихо захихикают. Однако Холодное сердце промолчит или скажет: «интересная болезнь у нее, что все смеются». Лия четко это видела перед собой. На следующем уроке химичка обязательно вызовет к доске, но это совсем не страшно. Лия выучит все за день. Будет опираться на специально сделанные для нее конспекты Микки. Она бы не прочь и по тетрадке Августа готовиться, но у него дикий почерк, поэтому остается Микки.

Листья снова переплетаются в волнообразные узоры, скачут друг через друга, словно играя в чехарду. Красно-желтый вальс. Она проходит мимо окон начальных классов. Идет, вспоминает детские годы. Они были серыми, как туча на небе. Одни уроки приходили в голову, ничего интересного в жизни до появления Розы. Серость воспоминаний может затмить только настоящее. Оно и затмевает: рядом с Лией что-то пролетает и опускается на землю. Послание? Записка? Это точно бумага. Может, мусор?

Девушка поднимает с пыльного асфальта белую бумажную ромашку, сделанную от руки. Клары же рядом нет. Кто снова шутит над ней? Только сестра знала о ромашках. Многие знали о часокулоне, но о ромашках…

Рядом пролетают еще два точно таких же цветка. За ними еще и еще. Лия поднимает голову наверх, и на нее обрушивается целый фонтан белых ромашек. Волшебный дождь, похожий на чудо.

Ромашки кружат и кружат вокруг нее. Сердце охватывает счастливый восторг. Ей не хочется знать, кто так шутит над ней. Она всего лишь по-настоящему счастлива. Знает: кто-то за ней приглядывает.

Каждая клеточка тела согласна гореть ярким пламенем, светиться от лучезарного веселья. Свет переполняет ее изнутри. Голова кружится и пытается совладать с собой.

Лия не готова так быстро прощаться с ромашками. Нет! Она их соберет и унесет вместе с собой. Лия знала, что на этот раз все по-настоящему. С этой реальностью никогда не проститься. Летать она не перестанет. Не послушает просьб Августа. Она хотела, но нет, теперь она будет искать. Лия верит, что за ромашками скрываются не призраки, а настоящее. Он собрала бумажные цветы и отправилась вприпрыжку домой.

В квартире ее ожидал праздничный стол. Клара приготовила все сама. Огромнейший торт. Утреннее лакомство в лицо было «букашечкой» по сравнению с этим шедевром кулинарии. Торт был сделан в форме огромных часов. Клара понимала Лию лучше, чем кто-либо другой. Наверное, во внимание стоит принимать лишь торт. Ведь остальные блюда типа запеченной картошки и курицы покажутся банальными.

Вилки, ложки и чашки обклеены серебристыми цифрами. Сюрприз от Милы. Каждая цифра налегает на другую. Как и время: одна секунда не успевает пробежать, как испаряется, а вместо нее появляется следующая секунда, которая в тот же миг уничтожается третьей.

София бегает, помогает Кларе. Старшая сестра сегодня главный шеф-повар на кухне Лебедевых. Стас стоит посреди столовой в полной растерянности, почесывая свою голову.

Лия пришла в украшенную шариками комнату. Клара постаралась. Через час появились Август и Карина. Да! Карина тоже была приглашена на великое празднество. Она хотела устроить вечернику, но Лия наотрез отказалась.

Родители Лии все еще тусуются на кухне в поисках свечей. Они хотят оставить молодежь наедине.

Все расселись по своим тронам. Каждый выбрал кусок избранного блюда и начал наслаждаться вкусом. Лия особо не перетруждала себя такими важными заботами, она сидела и любовно смотрела на серебристые циферки своего стакана. Скрытая улыбка перестала казаться скрытой, часокулон надежно держался в кулаке Лии. Август подозрительно смотрел на именинницу, но не подавал вида. У него сейчас важная миссия: съесть воздушное картофельное пюре. Сегодня он пропустил тренировку после уроков – ему завтра точно влетит от физрука.

– Давайте, что ли я подарок вручу? – Карина хочет скорее подарить то, что накопилось в ее сердце.

– Давай. Дарите в любое время. Клара была самой первой. – Лия кивнула в сторону Клары. Сестра странно улыбнулась, показывая на свою непричастность.

– Эй, я думал, что мой подарок был первым! – Надулся Август.

– Почти первым. Клара разбудила меня тортом в 5 утра! – Лия болтала об этом без остановки, чтобы выпить апельсиновый сок. – Да, Клара? – многозначительно повернула голову Лия к сестре.

– Конечно.

– У тебя было два торта. Подфартило. – Август качает головой и разводит руками.

– Можно уже дарить, а?

– Ой, прости. Я слушаю твою поздравительную речь и жду сногсшибательного подарка.

– Святоша, поздравляю тебя. На самом деле ты до чертиков странная. Меня это бесит. – Август грозно смотрит на Карину. Та только презрительно фыркнула. – Но в то же время восхищает. Ты единственная, кто знает о вампирском дне. – Август не отводит удивленных глаз от Карины, затем глаза стрелами вонзаются в Лию. Именинница лишь улыбается. – Ты спаррингуешься со мной, даже когда не хочешь. Я тебя жутко раздражаю, я даже не говорю, что бесю, потому что знаю: ты выражаешься только красиво. Это не похоже на поздравление, но мне кажется, у тебя и так все есть. Правды много не бывает. Поэтому, я дарю тебе ее.

– Так даже. – Август определенно ошарашен.

Лие нужна правда. Сейчас в ее убежище собираются лишь капельки от такого большого явления как правда.

– Спасибо.

Лия подходит к Карине и горячо обнимает. Она смогла бы расплакаться, но ей же шестнадцать, какие слезы?

– Да ничего. Давай без розовых соплей.

– Я бы не отказался от них, – намекает Август.

– Обойдешься.

– Так, а теперь очередь моего сногсшибательного подарка, – торжественно провозглашает Карина.

Она дарит завернутый подарок. Коробка немаленьких размеров. Подарочная бумага розового цвета. Кто бы мог подумать, что Карина обернет в розовый. Красивая обертка быстро разрывается умелыми руками Лии. Столько старались, какой-то невидимый скотч использовали, оборачивали со всей аккуратностью, чтобы потом их оберточное творение безжалостно разорвали в клочья. А вот и подарок. Реальный, ощутимый розовый кот. Что? Что за… чудо? Неживое вроде. Больше похоже на игрушку с нереально живыми глазами, причем голубыми. Все удивленно рассматривали подарок. Клара даже родителей позвала посмотреть на это чудо.

– Можно нескромный вопрос? Это что? – Лия спрашивает у Карины.

– Да я знаю, что вы, простые смертные, не поймете этого.

Лия задумывается, а что, если бы Роза была здесь? Она бы точно поняла. Даже не спрашивала бы и только смеялась звонким смехом. Роза бы сразу начала вертеть в руках подарок.

– Мне все равно нравится.

– Да я могу объяснить. Это кот. Имя можешь сама ему дать. Не совсем живой, но живого тебе бы не разрешили родители. Я подумывала об этом. Так вот. Кот выслушает любые твои слова и ответит на любые вопросы.

– Да? Правда? – Август в шоке от новой игрушки Лии. – Я хочу знать, что будет, если встану на стул? – Новая порция неудачных шуток от Августа.

– Лия должна испробовать первой. Тем более реакция кота рассчитана только на ее голос.

– Вау, здорово! – Лия наклоняется к розовому коту и всматривается в голубые живые глаза. Странно видеть перед собой кота, который кажется таким живым, но одновременно похож на персонажа из мультфильма. – Можно назову тебя Персиком?

В ответ на вопрос кот промяукал. Все ожидали услышать человеческую речь, но игрушка издала лишь такой звук.

Лия рассмеялась на мяуканье в ответ.

– Что? Это все от котика? – не понимает Август.

– Ну, что ты думал? Коты не умеют разговаривать, – защищает нового друга Лия. Игрушка в качестве подарка показалась очень забавной.

– Я знала, что Лия поймет кота, – цокнула Карина. Клара улыбалась, повторяя за Лией. Родители же отошли в сторону и о чем-то шептались.

– Конечно. Огромное спасибо за… Персика. – Лия нежно погладила шерстку розового кота.

– Так, наша очередь. – Стас подходит к центру комнаты. София была рядом. – Мы уж без поздравлений. Здоровья там и счастья. Все в таком духе. Лия, знаешь об этом. Вот тебе от нас подарочек.

Лия взяла в руки пакет. Она осторожно вытаскивает платье. Серебристо-белое с длинными рукавами. Длина до колен. На спине вырез. Смелое решение.

– Ух ты, огромное спасибо.

Лия за день успела раз сто сказать это волшебное слово. Оно уже надоело под конец дня.

Кларин подарок уже был сделан утром, так что никто ничего от нее не ожидал. Утром Лие хватило белой открытки и торта на лицо. Август успел подарить книгу в школе.

– Лия, – подозвал отец ближе к себе. – Лия, – уже полушепотом. Точно ерунду какую-то скажет. – Мне надо идти по делам.

Все, прощай радость Лии. Помним. Любим. Скорбим. Ты же вернешься? Лие ты очень нужна. Поверь, особенно в день рождения.

– Пап, – шепчет так тихо, что слышно только ее сердцу. – Пап, – уже громче, чтобы слышал отец. – Ты обещал.

– Не всегда получается так, как мы хотим.

– Но ты обещал.

В ее голосе слышна дрожь. Предательство отрастило новые колючие когти. У него новая мода. Оно уже кромсает сердце девушки. Неужели папа уйдет?

– Лия, я же здесь. Просто сейчас позвонили с работы.

– Ты обещал…

– Лия, давай без сентиментальностей. Развлекайся с друзьями. Зачем тебе твой старик?

– Наверное, потому что ты мой старик, мой отец. – Дрожь прекратила трезвонить в колокола. Наступает затишье. Сейчас легкая волна непонимания и разочарования прикатывает к берегу.

– Я знаю. – Тихое в ответ.

Дальше тишина секунд пять. Лия начинает рассуждать:

– Если бы день рождения был у Клары, ты бы ушел?

– Мне нужно зарабатывать деньги, чтобы кормить вас. – Стас начинает плавно передвигаться в сторону двери. – Зато, какое красивое платье мы подарили тебе. Радуйся. Прости, но у меня появились новые клиенты для покупки мебели, это срочно…

– Ты дал денег, чтобы мама что-то купила мне на день рождения.

– Так, тебе не понравилось?

Лия понимает, что разговоры с папой всегда кончаются проигрышем. Он ловко переводит темы, забывая о настоящем разговоре.

– Папа, ладно, уходи.

– Хорошо. Раз ты мне разрешила.

– Будто бы ты спрашивал, – тихо пролепетала Лия. Странно, но в этот же миг Персик мяукнул.

– Ого, а у кого-то эмоции на взводе. – Карина показывает в сторону Лии. Ее отец уже успел выйти.

– Что ты имеешь в виду? – присоединяется к оставшимся гостям Лия.

– Розовый кот не только отвечает на вопросы, но и чувствует эмоции хозяина, – читает инструкцию Август. – Лучший друг приласкает и обогреет вашу душу.

– Вау, такого кота я еще не видела. Спасибо.

– Да хватит уже благодарить всех. У нас твое спасибо уже в ушах застряло.

– Ну, извините.

– Извиняем.

После этой мини-вечеринки, которую вечеринкой назвать нельзя, все разошлись по домам. Лия вообще сослалась на уроки. Карина долго ругала ее за зону комфорта, в которой находится Лия. Август как всегда промолчал: не любил спорить.

Все ушли, Клара должна убаюкивать Милу, София легла спать, отец уехал. Лие ничего не оставалось, как последовать их примеру и тоже уйти. К своим великанам-многоэтажкам.

Особого труда добраться до великанов не составило. Она прибежала быстрее, чем обычно. У нее было столько эмоций, что могли понять ее только многоэтажки и кот по имени Персик, которого она захватила вместе с собой. Около, как всегда открытой двери, повеяло ветерком. Что-то приземляется перышком на асфальт. Неужели снег? В сентябре? Вон, еще летит снежинка. На этот раз девушка не ждет ее легкого падения, она подбегает и схватывает перышко. Лия знает: это снова ромашки.

Она хватает каждую падающую бумажную ромашку, словно хватает воздух в душном помещении. Это так важно, словно дождевая вода, стекающая к засохшему, почти умирающему цветку. Лия боится пропустить хоть одну ромашку, плавно спускающуюся и подхватываемую игривым ветерком. В руках уже пять цветков. Откуда же они? Кто запускает? Какой-то прохожий, выходивший из многоэтажки, удивленно посмотрел на нее и быстро удалился. Лие было все равно на незнакомца, да еще она стояла к нему спиной, так что вообще не о чем беспокоиться.

Лие не хватает ромашек. Она хочет знать, кто творец. Не боясь потерять ромашки, она смело смотрит наверх. Кажется, все идет с крыши. Неужели в ее сокровенном месте?

Скорость. Перескакивая через ступеньки, она бежит наверх. Лифт кажется слишком медленным. Она начинает его презирать. Стоит в долгом ожидании открытия дверей. Ей нужно взбираться выше, чтобы узнать о тайне ромашек.

Дверь на крышу открывается, прохладный ветер ударяет в лицо, задерживая Лию на лестничной площадке. Она ставит перед собой Персика, в качестве своей защиты. Выбегает. Дверь сзади захлопывается, но Лия продолжает блуждать по крыше. Здесь кучи и кучи бумажных ромашек. Начинает темнеть, соседние многоэтажки открывают желтые глаза, помогают свечением искать ответы Лие.

Бумажные ромашки разлетаются, улетают за пределы крыши, но ромашковый ковер не прекращает волшебное существование. Кажется, рядом целая тропинка из бумажек. Все продумано до мельчайших подробностей. Она идет с краю дорожки, боясь наступить хоть на одну ромашку. Они приклеены, но такое чувство, что ветер не собирается щадить цветочки и хочет унести далеко. Лия прибавляет шагу, торопится. Сердце не может выдержать такого эмоционального взрыва. Волосы словно светятся в темноте неоновым блеском. В глазах появляется перламутр. Тропинка заворачивает за маленький чуланчик и обрывается в огромной куче бумажных ромашек.

Это огромный белый ком. Лия начинает разгребать ромашковое чудо. Ее руки успели поцарапаться о бумагу. Лия слизывает языком тоненькие полоски крови. Наконец. Вот то, что она искала. Это огромный деревянный ящик без праздничной обертки и раскрашиваний. Она убирает крышку с коробки. Лия ощущает свежий, окрыляющий запах ромашек. Девушка находит в ящике большой пышный букет настоящих цветов. Наконец, вот они. Реальные и осязаемые. Лия бережно гладит нежные белые лепестки ромашек. Внюхивается в кучу цветов. Она вспоминает запах Марка. Тот последний день перед отъездом. Лия ощущает тепло его тела. Наконец-то девушка может трогать настоящие ромашки, а не бумажные.

Она не хочет отпускать своего волшебника и бежит обратно в подъезд. Но никого нет. Лия знает, что рядом Марк и Роза. Лебедева точно никогда не перестанет летать. Друзья дали о себе знать. Теперь пора искать. Прошлое снова ворвется яркими лучами в заторможенную реальность Лии.

Выиграть или проиграть – решаешь только ты

– Так, лоботрясы! – Роберт Маликов начинает торжественную речь. В руке у него свисток и список. – Сегодня мы должны занять хоть какое-то место. Я уверен в девчонках, а в вас, парни, я вообще не уверен.

– Спасибо за поддержку, – Рома саркастично оценивает.

– Не за что. А чтобы в вас было больше уверенности, с вами будет выступать на соревнованиях Марк Кравц.

– Что? Он здесь? – Все в шоке посмотрели на тренера.

– Как? Когда он приехал? – шокируется Лия.

Она просто не знает, что ей делать. Парень, в которого она была влюблена, неожиданно появляется снова. Девушка не была готова к такому непредсказуемому появлению Марка. После ее дня рождения прошла неделя. Бумажных ромашек не было. И вот так просто он появляется перед ней. Услышав его имя, она не может пошевелить своими конечностями, сердце словно замерло.

– Вам так интересно, да? Так пусть он вам сам скажет. – Роберт Маликов показывает на открывающуюся дверь.

Входит Марк. Он стал выше. Волосы немного растрепаны. Лия вся трясется. Он выглядел потрясающе. Мария подправила лифчик и толкнула локтем Динару. Они стали шушукаться и посмеиваться. Лия в ступоре. Глаза замерли только на Марке. Он также не отводил от нее взгляда. Лия тонет в его блестящем карамельном взгляде. Она не сдерживается и выбегает в коридор, никому ничего не говоря.

Ее сердце не похоже на обычный человеческий орган. Это уже звездное небо. С каждой мыслью о Марке, ззвезды становятся ярче и больше. Некоторые превращаются в кометы, падающие в пропасть и сгорающие при полете.

Она бежит на третий этаж, в то самое укрытие, где когда-то пряталась от Марка и его подколов. Сейчас Лия проделывает то же самое. Бежит от него так же, как и в тот ошибочный день, когда он не знал ее и перепутал с Марией. Лебедева думала, когда встретит его, точно не убежит. Но сейчас она в истерике. Он появился при всех. Наверное, Лия была немного в обиде за это. Да, она ждала его появления, но не такого ошеломительного и неузнаваемого. Столько времени Лия была в неведении.

Она сейчас сидит на подоконнике, прижав голову к согнутым коленям. В первый раз за год она такая растерянная, беспомощная и испуганная. Словно катается на высоких качелях. С каждым взлетом боится упасть и сделать себе больно.

Лия снова находит часокулон. Он красуется у нее на ладони. Блестит и торжествует с маленькой царапинкой на стекле. Внезапно, кто-то касается ее руки и сжимает ладонь с часокулоном в кулак. При этом касании мир рушится. Сейчас реальность – безвременье. Застывшая Вселенная, в которой только Лия и Марк. Он улыбается своей дьявольской улыбкой и говорит:

– Привет, Ошибка.

– (тишина в ответ)

– Я польщен твоим вниманием, Ошибка. Ты единственная, кто сбежал при виде моего шикарного лица. – В его глазах искрит нахальный блеск, а голос сводит Лию с ума вибрацией. Еще бы чуть-чуть вибрация голоса разорвала все связи с окружающим миром.

– Как ты меня здесь нашел?

– Ошибка, ты же отличница, вот и подумай. Ты всегда сбегала сюда, когда чего-то боялась. Только я не понимаю: ты меня боишься?

– Я не знаю. – Лия поднимает голову. Его теплая рука все еще сжимает ее холодную. Сначала она посмотрела в его светящиеся глаза, но испугалась, что заблудится в них и растворится, поэтому взгляд переметнулся на его руку.

– Не отводи взгляд. Смотри прямо в мои глаза, – нежно приказывает Марк. Лия не подчиняется ему и больше зажимается. – Ты сама хотела, чтобы я нашел тебя. Поэтому ты прибежала именно сюда. – Он не отпускает ее руки и говорит, постоянно смотря в глаза.

– Почему так неожиданно и при всех? Что за ромашки? И самый важный вопрос всей моей жизни: где Роза? – Она резко поднимает взгляд. Ее океан в глазах готов поглотить карамельное море Марка.

– Я все тебе скажу. – Он крепче сжимает ее руку. – Только потом.

– Как потом? Что ты устраиваешь? – она начинает злиться. – Ты в курсе, что просто убил меня своим появлением.

– Убил? Ты явно преувеличиваешь.

– Я… я просто не понимаю. Как все это происходит сейчас. Именно сейчас. Я давно так не путалась. Внутри меня словно взрыв фабрики по производству фейерверков. Вас не было очень долго, одна неизвестность. Ты так резко появляешься. Я не готова. Ты просто не понимаешь.

– Я оказываю на тебя такое сильное влияние?

– Не переводи тему. Я так не могу. Где Роза? – Она вырывает свою руку из его теплого убежища. Сейчас все возвращается в настоящую жизнь. Мир вернулся на прежнее место. Марк хотел снова поймать руку Лии, но она ее одернула и вопросительно посмотрела. – Я жду ответов. Я так долго вас ждала. Ты не понимаешь! – Лия задыхалась с каждым сказанным словом, сердце трепетало. – Почему вы бросили меня? Почему? Ни одного слова, – переходит на крик Лия.

– Скажу после соревнований. Мы же выполняем миссию. – Подмигнул он Лие и все-таки жадно схватил ее руку и потянул резким рывком к себе. Она чуть не упала с подоконника, но Марк успел подхватить ее за локоть другой руки. Все, она в целости и сохранности, стоит, уткнувшись в грудь Марка. Неловко получилось. Как долго не было этих объятий, как нужны они сейчас. Марк здесь, действительно перед ней. Он осязаем, и пахнет ромашками. Лия быстро отпрыгивает в сторону и смущенно говорит:

– Да, лучше пойти и выполнить миссию.

– Подожди, – тихо произносит Марк. – Я такой идиот, что не сделал этого раньше. – Он поднимает ее подбородок, поглощает ее синий океан в глазах и нежно целует в губы. Марк чувствует, что она сжалась, поэтому отрывается от поцелуя и шепчет ей в ухо:

– Конечно, это твой первый поцелуй, но все же расслабься.

Лия вспыхнула, как помидор, но промолчала. Она не знала, как целоваться, поэтому растерялась. После его замечания Лия увидела, как он улыбнулся, но в тот же миг начал покрывать легкими поцелуями пространство от ее уха по щеке к… губам. Девушка не могла поверить, что сейчас происходит. По телу разлилось тепло. Марк начал покусывать ее нижнюю губу, Лия невольно сжала его руку.

– У нас же миссия, – отстраняется от нее Марк, но хватает за руку, в которой часокулон, и спускается с ней к выходу из школы с улыбкой на лице.

Лия пытается прийти в себя после поцелуя и смыть краску смущения. Он скучал по ней? Неужели он думал о ней такое продолжительное время? Марк умеет удивлять.

Ребята уже минут пятнадцать ждут. Лия автоматически высвобождает свою руку и напряженно, под косыми взглядами, идет к «спортсменам». Август был в ужасе. В диком и зверином ужасе. Как только он услышал имя Марка, кулаки сами собой сжались, а губы затвердели в прямой линии.

– Все, товарищи, в бой идем. Всем стараться, иначе двойки. – Тагир Маликов повел их к двери.

Микки хотел возразить насчет двойки и старании, но тренер успел заткнуть ему рот песней. Он любит петь в нужный момент.

Всю дорогу до стадиона, где проводились соревнования, Марк был всеобщим любимцем. Мария и Динара обступали его со всех сторон и расспрашивали о здоровье Розы. Он молчал и только качал головой. Затем он сценически откланялся и подошел к краснеющей Лие. Август был с другой стороны. Он косился на Марка, рассматривал его внешность, слушал его голос. Думал, чем он может быть лучше его? Что в нем нашла Лия? Подумав, взвесив предположения, он решил, что добьется Лию, а этот безмозглый качок утрет себе нос своими мышцами. Хотя, Марк не был таким уж качком. У него было подтянутое спортивное тело, сильные руки. Наверное, это раздражало Августа.

Роме вообще все равно на нового спортсмена. Он смеялся над Дали. Подталкивал его, бил в подзатылок и давал щелбаны. Дали все терпел с какой-то другой энергией. Будто все происходящее вообще не имеет значения. Ни капли не обижался, ни разу не спотыкался. Шел вперед, гордо подняв голову. Микки все метался от Динары к Августу и Марку. Все. Больше о нем нечего рассказывать. Он даже забыл о своей обиде на Кравц. Габина и Королек просто шли вместе, о чем-то тихо разговаривая.

Вот и стадион. Куча скамеек и подростков в спортивной форме. В основном девушки были в черных лосинах и белых майках. У парней же очень разнообразный арсенал одежды.

– Так, сначала у нас прыжки в длину с разбега. – Тагир Маликов осматривал всех и отмечал в списке.

– Отлично. Я в этом профи. – Август начинает план по захвату сердца Лии. Раз уж ей нравятся спортсмены, так он им тоже станет. Он представляет, как все хвалят его, а Лия вообще подбегает и бросается ему на шею.

– Ты и профи? – смеется Микки.

– Да. – Август убивает взглядом спросившего.

– Отлично. – Тренер отходит в сторону. – Вставайте в шеренгу и готовьтесь. По сигналу начинаем.

Август захотел прыгнуть самым первым. Показать Лие, кто тут круче всех. Специально решил отвести от нее взгляд и не смотреть до самых пор, пока не прыгнет.

– Удачи, Август, – выкрикивает Лия, но он и не думает оборачиваться. Гордой походкой подступает к отрезку на асфальте, где мелом написано «Старт».

– Это кто? Август? – удивляется Марк.

– Лучший друг, – отвечает Лия.

– Лучший друг? Не просто друг? Почему он ничего тебе не ответил? И что за имя? – разнервничался Марк, но не показывал этого.

– Марк, откуда я знаю, почему у него такое имя. Твое имя не лучше, Марк, понимаешь?

– Ты назвала меня по имени, – с наслаждением произносит он. Его глаза сверкают.

– И что? – Лия все еще не привыкла к тому, что он рядом с ней и была немного обижена, особенно после внезапного поцелуя она вообще не знала, как себя с ним вести.

– Я люблю, когда ты называешь меня по имени. – В его глазах появился игривый огонек и исчез, когда Лия:

– Люби дальше.

Марк закатил глаза и промолчал. Лия не смотрит в его сторону. На самом деле в ней бушует невероятная радость. Она не верит в происходящее, но с другой стороны, обида закрывает тенью весь этот веселый блеск в сердце.

Августу показали, где находится старт; он рванулся вперед, бежал быстро, при этом с силой размахивая руками. На определенной черте он мгновенно остановился и прыгнул в песок. Его результат измерили и показали большими пальцами вверх. Тагир Маликов летал от счастья. Дергал за плечи Августа и проговаривал: «Вот не зря мы тренировались после уроков!»

Остальные показали результаты меньше. Только один человек побил его рекорд. Конечно же, Марк. Август тогда разозлился и снова стал молчать назло Лие. Когда прыгнул Марк и узнал свой результат, он посмотрел на Августа глазами победителя. Каждый радовался результату: они никогда не прыгали так, как сегодня. Первый этап они полностью прошли и встали на места лидеров. После того, как все прыгнули, Рома созвал всех и начал орать, что они круче всех. Трясти всех, как недавно тряс тренер Августа. Ему понравился вкус победы. Рома заражал своей радостью. Как же он гордился. Это только первый тур.

Вторым туром, якобы для передышки, была небольшая эстафета. Задания были такими: передавать мяч друг другу через ноги. Последний же бежал вперед и также продолжал. Затем другие задания. Рома постоянно кричал что-то, чтобы подбодрить команду. Хотя обзывание Дали «Могучим Мстителем», тормозом, тупицей, пресмыкающимся и вонючим носком вряд ли можно назвать подбадриванием со стороны рыжего.

Когда они не лидировали в определенном этапе, например в этапе, связанном с отжиманиями, он обзывал команду-победительницу ругательствами на непонятном языке. Соперники недоуменно смотрели на обидчика и крутили указательным пальцем около виска. Роберт Маликов подошел к Роме и дал ему щелбан, чтоб он успокоился.

Следующим этапом было бросание мячей, не связанное с эстафетой. Они снова встали в традиционную шеренгу.

Рядом проходили спортсмены из другой школы. Они высокомерно смотрели на команду Роберта Маликова.

– Они специально так, – сказал Микки.

– Ты о чем? – Марку стало интересно.

– Да ни о чем.

– Говори.

Микки начинает снимать свои очки.

– Мы успеем выслушать его историю? – Динара спрашивает у всех, кроме самого рассказчика.

– Успеете, – отвечает хмуро Микки. – Эта команда из школы, в которой работал Роберт Маликов. Он поспорил с их тренером, что наша команда сможет не остаться на последнем месте.

– Что? То есть мы не защищаем честь школы, а выигрываем спор? – возмущается Мария.

– А тебе есть дело до школы? – Август вступает в беседу.

– Вообще-то да.

– Слушайте, не ссорьтесь. Когда-то наш физрук там работал, но после позорных олимпийских школьных игр его вышвырнули оттуда. Это была спортивная школа, и игры были очень важны для их имиджа. Те ребята подставили его за деньги и специально проиграли. Странная школа, основывающаяся на спорах.

– Стоп, откуда ты об этом знаешь? – не доверяет Лия.

На этот раз даже Дали прислушивается к беседе. Он стоит около Ромы.

– Ну, это, – немного запинается Микки. – Я сам разузнал.

– Как? Ты один такой умный? – не понимает Август.

– Я просто подумал, что никто из тренеров не устраивает тренировок ради каких-то дурацких соревнований, не приглашает участника из одиннадцатого класса, чтобы выиграть место. Я думал, ему пофиг на школу в принципе как всегда. Затем покопался в его прошлом. Я люблю что-то узнавать, понимаете? Позавчера я сделал все уроки, я даже решил все олимпиадные задания по физике и математике, мне больше ничего не оставалось как…

– Рыться в прошлом физрука? – перебивает его Динара.

– Нет, дочитать книгу на английском языке, но потом я и ее дочитал. Я начал тупо сидеть и думать о предстоящих соревнованиях, и вдруг во мне словно включилась лампочка. Вот тогда я решил покопаться в прошлом физрука…

– То есть? – спрашивает Лия.

– То есть в его досье, – признается.

– Которое…

– Я достал из секретарской в школе.

– Микки, что с тобой? Где твоя занудливость? – подкалывает Рома и сам смеется.

Никто не смеялся в этот раз. Тогда Рома решил заткнуться и послушать тишину.

Каждый задумался. Неужели все не ради школы. Не то, чтобы они были патриотами страны Школа, но они обиделись. Парни тренировались ради спора. Дали даже повесил голову. Их использовали.

– Я не буду стараться ради вонючего спора, – отрезал Рома и почесал рыжую голову. – Мы после уроков бежали на тренировку каждый день. Не хочу в этом участвовать. Пусть сам разбирается. – Со злостью выкладывал все на чистую воду.

– Но это же наш тренер, – раздобрилась Динара и посмотрела на всех в поисках поддержки. Она вгляделась даже в грустные глаза Дали. Все молчали. Весь шум стадиона заглох для них. Казалось, что их предали.

– Надо что-то делать, – предлагает Лия. Динара видит в ней своего союзника. Марк поводил плечами.

– Я пас. Буду бросать мяч, словно мне хочется в туалет по-большому, – язвит Рома.

– Не вижу смысла в том, чтобы спасать его. Оценка у меня в кармане. Больше ничего не нужно, – Микки соглашается с Ромой и приготавливается позорно проиграть тур по бросанию мячей.

Королек и Габина, две подружки не разлей вода, тоже отказались выигрывать соревнования. Конечно, у них далеко не все получается, но они хотя бы могли постараться.

– Подожди, Марк, а ты ничего не знал о споре тренера? – Микки ищет дополнительного подвоха. Он был уверен, что у него способности Шерлока Холмса. Даже без Ватсона сможет справиться. Такое у него поведение самовлюбленного ботаника.

– Нет. С чего бы?

– А с того, что… дэй, не знаю, – Микки был уверен в своем чутье, но не нашел весомых аргументов, чтобы достойно ответить. Он все еще чувствовал себя обделенным со стороны Марка после той дискотеки.

– Вот и славно. – Недоверчиво взглянул Марк на юного сыщика. – Я не откажусь проигрывать эти соревнования. Вообще проигрывать не мое. В любом случае мне нужна победа, я ее получу.

Никто не ожидал от Марка таких слов. Лия думает, что это очередной ход по захвату ее логики. Кравц смотрит на нее, словно зовя за собой. Тогда все посмотрели на нее.

– Я… эм, я буду выступать.

– Я тоже, – сразу подхватывает песик Август. Он явно не отстанет от нее. Хочет добиться симпатии. Марк саркастично фыркнул и при этом получил грозный взгляд от Августа. Однако не потерялся и посмотрел в упор. В этом бою гляделок Августу пришлось потерпеть фиаско и уйти с престола победителя.

– Нет. С меня достаточно, –взвизгнула Мария. Она подправила ноготки, серьезно напоминающие когти ведьм из фантазийных фильмов. Даже не просто подправила, а вытащила пилочку для ногтей и начала заниматься маникюром.

– Я попробую, – призналась Динара.

Дали промолчал. Лия спросила у него, будет ли он участвовать. Он вроде даже кивнул. Или им показалось. В общем, если все правильно поняли, то шансы пять на пять. Поровну.

Все встали в шеренгу. Время для этих десяти человек начало растягиваться в такую же шеренгу только из миллиона подростков.

Каждый видел подбадривающий взгляд Роберта Маликова. Он стоял и снимал все на камеру, поминутно улыбаясь.

Все было так, как хотели ребята. Габина и Королек, Микки и Рома, а также Мария успешно проваливали миссию физрука. Как бы ни старались Лия и Динара, броски получились неэффектными и довольно слабыми. Марк, Август и Дали смогли добросить до максимальной черты. Увы, только три человека из десяти вывели команду далеко не в лидеры.

Далее были какие-то незначительные этапы, вроде прыжков на скакалке. Все справлялись чудесным образом, кроме пятерки предателей. Затем банальные прыжки в высоту. Пятерка преданных тренеру старалась изо всех сил. Вторая половина лишь пыталась объяснить им тупость их стараний. А тренер, уже окончательно перестал верить в их победу. Они все скатывались и скатывались с турнирной таблицы. Уже находились в красной черте, что означало, что недалеко и до дна. Ребята из школы противников в буквальном смысле высмеивали их и показывали большим пальцем вниз.

Интересно, как поведет себя команда Марка, да, именно Марка. Он решил стать командиром, несмотря на отрицания Августа. Так вот, как же поведет себя его команда на футболе. Сейчас у всех перерыв двадцать минут.

– Ребята, сейчас футбол. Если мы и его проиграем, то вылетим из таблицы, – произнес будущие перспективы Роберт Маликов. Говорил тихо, нереально депрессивно и без оптимистичных прогнозов. – Что с вами происходит? Вы так здорово начинали, а потом работало исключительно несколько человек, причем одни и те же?

Сегодня ребята часто слушали тишину. Сейчас даже Рома молчал и не мог ничего сказать. Все превратились в Дали. С этими словами тренер удалился, оставив ребят одних. Тишина не собиралась покидать все пространство. Даже пылинки притихли. Капельки пота превратились в твердые алмазы и не стекали с их лиц.

– Блин, ребят, мы серьезно отстаем, – говорит Марк.

– И что? Меня это не интересует. Это стремно, когда по уши в обмане, – вставляет Рома.

– И что? Вы хоть для себя докажите, что сумеете выиграть состязания. Если вы постараетесь, выиграете для себя.

– Да пофиг. Бесит все, – Рома вскрикнул – Че ты вообще командуешь?

– Да я вас старше потому что.

– И что? – Теперь в истеричку превращается Август. Причем в неуверенную, всю в комплексах, истеричку без личной жизни и времени.

– Ребят, вы че тупите? – Марк начинает повышать голос. Мария таит от его слов, а Лия стоит растерянная и беспомощная. Беспомощная, потому что никак не может помочь Марку. В помощь приходит разгоряченная, но не лишенная нежных чувств к тренеру Динара:

– Давайте сделаем все, что в наших силах? Тренер и так все время вас щадит, не ставит двоек. Вы бездельничаете и ничего не делаете. Бесите капитально! Ну и что, что спор? Как будто вы никогда так не делали.

Рома разозлился пуще прежнего и ударил кулаком о шкаф, предназначенный для спортивной формы. Из соседних помещений послышались встревоженные звуки. Марк лишь саркастично засмеялся и сказал, что Рома – слабак. Тогда Микки снова решил снять очки и проглаголить умную фразу, но Август заткнул ему рот рукой и толкнул к стенке.

Страсти разгорались жгуче, чем в русских мелодрамах. Про американские сериалы о подростках можно не вспоминать. Именно русские сериалы про любовь и предательство с шаблонным сюжетом.

В раздевалке этой команды жарко, душно и нестерпимо напряженно. Гроза сеяла хаос, дышать становилось нечем и все прекращало двигаться во времени. Рома все время орал на Марка и обвинял Роберта Маликова. Рыжие волосы горели красным пламенем. Глаза щурились и впускали колкие молнии. Язык оскорблял, как никогда мерзко и откровенно. Он успел назвать Марка полным кретином, который приперся, чтобы стать глупым героем тупого шоу с разыгранными идиотами. Марие надоела эта потасовка – она уселась удобнее возле умывальников и с невозмутимым видом красилась. Дали сидел рядом же, но молчал выразительнее обычного. Казалось, что в его ушах бируши. Остальные пытались перекричать крики Ромы. Спорили и орали во все помещение. Нечем дышать, словно в душном автобусе, переполненном утренними рабочими.

Тупая боль пронзала воздух. Лия сходила с ума от глупости происходящего. Марк все время смотрел на нее, ища поддержки, но находил ее только в лице Динары. Лия отстранялась, потому что утопала в неизвестности и не могла привыкнуть к присутствию Марка. К тому же постоянно думала о Розе, о том, почему Марк молчит. Август это замечал и присоединялся к ругательствам Ромы.

– Футбол через пять минут! – Заглядывает в напряженную комнату Роберт Маликов. Он сам чуть не задохнулся от сжатого воздуха. По крайней мере, так показалось. – Как бы вы не сыграли, вы мои ученики. Помните об этом. Я все равно поставлю вам пятерки. Спасибо вам за участие, – как-то грустно произнес тренер, улыбнулся и ушел к зрителям. Футбол же зрелищное представление.

Это не крутой футбол с накачанными игроками и крутыми прическами. Это не крутой футбол с огромным зеленым полем, похожим на нарисованную картинку мультипликационного аниматора. Нет, это не крутое поле с кучей болельщиков и с флажками в руках. Это школьный футбол. Вместо качков обычные ученики с прыщами и волосами, постриженными очень коротко. Поле не яркая зелень, а расчерченный асфальт. Зрители – учителя и родители, а ну и жюри. Как же без них?

Все на своих позициях. Футбол без особых правил.

Наши проигрывают. Играет только пятерка преданных физруку. Другие бегают, изредка попинывая тяжелый мяч.

Наши проигрывают со счетом 2:0. Наступает короткий перерыв. Команда соперников специально подходит к ним и кричит какие-то гадости.

– Знаешь, они похожи на тебя. Только они оскорбляют своих противников, а ты оскорбляешь просто своих… – Слова принадлежали Дали. Он заговорил. Он нереально круто заговорил. Никто не слышал этого, кроме Ромы. И то, он подумал, что это его совесть.

Снова началась игра. Роме сделали нечестную подножку, но ему помог встать Дали, как всегда следивший за совестью Ромы. Рыжий удивился так, что его волосы стали намного ярче, чем всегда. Затем к обидчику пристал Марк и начал обвинять его, заступаться за Рому. Химчистка (прости, Рома, пожалуйста, за фамилию, но постоянно нельзя называть тебя по имени и называть рыжим) внимательно слушал, как Марк делает попытки устранить недоразумения в команде.

Они продолжили разгоравшуюся игру не только в поле, но и в сердцах. Точнее не только на асфальте. Это не важно. Сейчас Рома думает о своем классе, о том, как за него заступаются. Вспоминает день. Тот зимний утренний день, когда он вошел в класс первым и увидел начирканное на парте слово. Слово, значившее его фамилию. Помните про обещание рассказать вам позже об этом дне? Так вот. Рома стал царапать это слово, бить по парте. Тогда он разнес класс к чертям собачьим. Доска была исчиркана мелом полностью грубыми и жесткими мазками. Стулья валялись на полу вместе с землей из разбитых цветочных горшков. Он начал бить стулом по парте, пытаясь представить обидчика и изрубывая его на кусочки. Именно тогда его нашел тренер в таком состоянии. Роберт Маликов ничего не сказал учителям. Просто позвонил родителям. Рому сразу увели из школы. С тех пор рыжий учился в другом классе. Только сейчас Рома вспомнил о том дне. Роберт после этого случая никогда не говорил об этом с Ромой, не хотел казаться ему психологом и не заставлял что-то делать. Он умолчал о том, кто разбил все горшки и испортил доску, умолчал, что стол сломал рыжий. Именно после этого случая, по просьбе Роберта Маликова, в школе были покрашены стены, столы и стулья, чтобы скрыть надписи в особенности надписи со словом «химчистка». Тренер никогда не напоминал об этом злосчастном дне. Он продолжал относиться к ученику так же, как обычно.

Рома ярко увидел эпизод из прошлого, в котором был задействован тренер. Рыжему стало стыдно. Он поймал себя на этой мыли – его рыжий огонек переместился с волос в глаза.

Он встал и начал подтягивать за собой четверку отступников. Он сказал, что если они не выиграют хотя бы на футболе, то он испортит в школе жизнь каждого и распустит немыслимые слухи.

Теперь Рома вдохнул больше воздуха и решил выиграть тур. Вот, мяч уже у него, он подбегает к воротам. Спереди ему кричит Лия, чтобы он дал ей пас, но герой оглох. Он хочет выиграть собственными ногами. Одержать великую победу и потом хвастаться до конца жизни. Рома пинает и… нет гола. Лия, наконец, включает эмоции и подбегает к Роме.

– Что ты творишь? – кричит она. Ярость не смыть с лица. Волосы встрепаны и футболка успела испачкаться.

– Я творю, что хочу. – Он резко толкает ее на асфальт. Лия неожиданно для себя самой падает. У нее закончились силы из-за футбола, чтобы устоять на ногах. Так легко было ее уронить. Она удивленно выглядывает из-под своих растрепанных волос.

Тут хочет подбежать Август, но его опережает Марк. Он хватает Рому за футболку и убийственным тоном говорит:

– Разбирайся сам со своим внутренним монстром. Не трогай никого. Из-за тебя мы просто проиграем.

Марк заставил замолчать Рому. Рыжий извинился перед Лией. Лебедева сказала Марку уверенно:

– Я бы сама справилась.

– Я спас тебя, – также уверенно в ответ.

– Ничего бы не произошло. Он просто толкнул меня.

– Да, ничего бы не произошло. Она очень сильная, а ты только вмешиваешься, – сказал, словно плюнул Август. Раз не смог лично спасти, думает, что будет поддерживать Лию. Возможно, такая тактика сработает. По крайней мере, так думает Август.

– Заткнитесь, – обрушается голос Динары. Очень властный, между прочим. – Цапаетесь из-за девчонки.

Снова Лия покраснела. Она поняла, что действительно из-за нее. Ничего не ответила, все еще сидела на асфальте. Марк потянул за хвостик вверх. Ей пришлось встать. На руках заметила неприятные царапины.

– Ты, мне же неприятно, – обиженно произносит Лия и начинает притрагиваться к волосам.

– Если бы я сделал тебе приятно, ты бы раскраснелась, как помидор.

Лия фыркнула в ответ, но краснеть не собиралась. Как будто Марк ее хорошо знает. Она даже не знала, что имел ввиду Марк.

– Все. Я справлюсь. Я дам пас Лие. – Подходит Рома. – Я забью гол. Микки, а ты подашь мне. Понимаешь, о чем я?

Микки дрожащим тельцем показывает, что он выбрал покровительство в лице Ромы. Рыжий расплылся в хитрой улыбке.

Снова свисток, предупреждающий о начале.

Рома бежит с мячом. Огибает противников, попутно показывая язык и крича что-то на своем языке. А да, это ругательство на японском. Марк бежит рядом, чтобы подстраховать. Он с волнением смотрит на Лию, стоящую на своей позиции. Рома уже подбегает к Лие, но не пасует. Она стоит в растерянности и в первый раз смотрит на Марка. От ее взгляда он останавливается, будто пораженный молнией, он не ожидал, что она посмотрит на него. Марк отстал, остановив игроков сзади. Мария занудливо простонала. Кравц понял, что Лия не знает, что делать. Он улыбается дьявольской улыбкой и показывает воздушный поцелуй. Лия мгновенно краснеет и отворачивается.

Поменьше романтики, больше упертого Ромы. Именно ему хотелось забить гол в ворота и показать тренеру, что он постарался ради него и что сейчас они квиты. Да, даже не из-за благодарности. Рома хочет независимости. Пусть сделает тренеру одолжение и забьет гол. Он его и забил.

Радостные крики огласили стадион. Тренер свистит в старый свисток и подпрыгивает на месте. Микки снял очки и чуть не упал в обморок, но его подхватил Дали. Рому же подхватили остальные, чтобы показать, кто забил гол. Все кричали, но это всего один гол. На таблице маячила запись 2:1.

Наконец все успокоились. Радость кружила в сердцах, но серьезность овевала лицо.

– Снова хочешь забить гол? – спрашивает Лия.

– Я не знаю. Это как повезет же, – откликается Рома.

– А ты постарайся не оплошать.

– Конечно, лебедь. Все ради тебя.

Сейчас игра была дольше, напряженнее. Полная потеря сил. Динара потеряла способность глотать воздух. Обессилев, она остановилась и согнулась, пытаясь научиться нормально дышать.

– Простите, ребят, – крикнула она и ушла на скамью зрителей.

Противники свистели, пытались высмеять ее. Называли дезертиром. Микки уже вообще не понимал, что ему делать, на какой позиции стоять. Он решил побежать к Роме. Рыжий только размахивал руками, показывая знак протеста. Микки снова остановился в ступоре, как истукан. Дали стоял на воротах и молча наблюдал за Микки.

Растерянный игрок решил подбежать к Лие. И как некстати именно в этот момент ей пасует Рома. Динара открывает глаза, и чернота танцует в них с отблесками мерцающих звезд.

Около Микки мяч – это его звездный час, единственный и неповторимый шанс доказать себе, что он не обычный ботаник, а что-то больше. Мысль захлестнула волной. Он захлебывался в этой морской соли. Идея настолько нравилась, что он решил воплотить только что привидевшуюся мечту в реальность.

– Аааа, – заорал он Роме, показывая, что его голос громче и властнее, и что он тоже может забить гол.

– Что? – в недоумении кричит Рома. Он смотрит на Микки и крутит пальцем около виска.

– Аааа, – еще раз орет.

Рома ничего не сказал. Бежал рядом с ним и пытался отобрать мяч. Лия подбежала к ним. Кого я обманываю? Она не успела, ее остановил Марк:

– Да не вмешивайся. Они сами не знают, что творят.

– Мы же проиграем! – Вырывается она от него. – Мы против нас самих играем!

– Возможно, но зачем тебе туда? Пусть малыши сами разберутся.

Именно, когда Марк назвал их малышами, Микки, трясясь около ворот, попинывал мяч. Остальные из его команды удерживали защиту от нападающих. Микки был в центре какого-то защитного поля. Он должен выбраться оттуда и забить гол. Лия подбегает к нему и показывает пальцем в сторону ворот. Микки в страхе пожимает плечами и во всю прыть бежит именно к противнику. Он пинает мяч, как можно дальше. От такого резкого всплеска его очки падают на асфальт, но не разбиваются. Микки опускается на колени в поисках очков, прощупывает асфальт. На его счету уже пять камешков, но Микки не успевает найти очки – его подхватывают ребята и сообщают, что он забил гол. Он. Забил. Гол.

Микки не верит в то, что забила именно его та самая левая нога. Он все-таки нашел очки и посмотрел на турнирную таблицу. Счет 2:2. Микки снимает очки снова и надевает. Смотрит на таблицу. Да, гол был его. Съешьте, спортсмены. В первый раз в жизни он дико орет на весь стадион криком монстра или динозавра. Победоносно и слишком громко.

Как обычно в школьном футболе лучше оставить ничью. Типа победила дружба и бла, бла, бла. В этот раз судьи поступили также, точнее не судьи, а учителя фзкультуры.

К ним подбегает тренер и просто чуть не плачет. Он не говорит им про спор. Ребята и так все знают. Роберт Маликов теребит всех по волосам. Вне себя от радости. Чего уж скрывать? Сами ребята, потные и растрепанные, улыбаются и ловят лицами солнечные лучи. Будто сейчас не осень, а лето пришло их поздравить и специально прожигает их тела жарой.

Марк зовет всех в круг и довольно говорит:

– Мы их сделали.

– Не совсем. Это ничья, – Август не может сдержать своих отрицательных мыслей. Обычно такие слова принадлежат Микки, но пока он весь пропитан эйфорией.

– Ну и что? Если бы мы вообще проиграли, то скатились по таблице, – возражает Лия.

Марк торжествующе смотрит на нее. Потом высокомерно на Августа. Марк стряхнул капельки пота с колючих волос. Август лишь искривился в усмешке.

– Пошлите смотреть на таблицу, – командно повелевает радостный Роберт Маликов.

Все команды разных школ глядят на таблицу. Кучка школьников, стоящая впереди Роберта Маликова, шумно и бурно обсуждает первое место. Они поворачиваются к команде Марка и ехидно улыбаются, показывая им банальные большие пальцы вниз.

– Почему они нас так недолюбливают? – спрашивает Лия.

– Потому что я раньше преподавал в их школе.

– И? – Детективом становится Август. Рядом Микки, который еще не пришел в себя после своего звездного часа.

– Когда я ушел из нее, новый тренер говорил про меня чушь. Это не важно, смотрите на таблицу.

– Но я не вижу нашей школы. Мы последние? – провизгивает Мария.

– Спускайся глазами ниже и увидишь, что мы на… – Марк пытается увидеть название их школы, приходится отодвигать толпу перед собой, чтобы приблизиться к концу таблицы.

– Мы на предпоследнем месте! – ликует тренер. – Молодцы, товарищи, молодцы. Я в вас всегда верил. Мы не последние. Это большая разница.

– Что? Я думала: мы хотя бы не в красной зоне. Красная зона – это же полное дно. – Марие стало немного обидно. Кто же виноват. Если бы она старалась в других турнирах, возможно, шансы бы преувеличились.

– Да все равно. Мы не последние.

– Вам так важно было стать не последними. Теперь я капец, как рад. Мы не последние, чуваки! – Рома словно проглотил ком ваты, сделанной из восторга.

– Да!

Общий восторг переметнулся к остальным ребятам. Другие школы недоумевали, почему они радуется предпоследнему месту.

Микки наплевал на все: снял очки, футболку и начал орать, как в первый раз.

Динара натянула ему на голову футболку. Она тоже смеялась. Рома показывал средний палец школе-победителю. Высовывал красный язык. Его волосы горели под солнцем. Вообще-то он напоминал персонажа аниме.

Все закончилось. Звезды погасли.

– Как и обещалось, всем пятерки.

– Спасибо, Роберт Маликов, а можете поставить мне две пятерки, я же все-таки гол забил, – просит Микки.

Рома на секунду тоже задумался о двойном гонораре, но промолчал. Подумал, что остальные вообще заслуживают об утроенном гонораре.

– Микки, давай без ерунды. Сказал же: поставлю пятерку. Не две, не три, а одну. Одну, понимаешь?

– Ладно, – буркнул Микки.

Плачь от грусти или счастья, но не плачь из-за меня

Они договорились встретиться вечером у великанов-многоэтажек. Когда загораются звезды, и дышать становится легче. Когда можно летать и не бояться упасть. Прохлада легкими касаниями дотрагивается кожи, пеленая тело едва заметной паутиной. Вечером у города другая жизнь. Реальность, сердце которой построено пазлами различных ощущений. Вечер – время, когда окунаешься в первый поцелуй. Это и черная дыра, захлестывающая в мир разврата и денег. Или вечер – совсем другая история, рассказывающая о прогулках с маленькими детьми. Здорово, когда вечер – чародейское ощущение, где нет забот и траты времени, есть только то, во что вы влюблены. У кого-то вечера вообще не существует.

Но только не для Лии. Сейчас это время дня становится важнее в миллионы раз. Она поднялась на крышу. Марк смотрит на нее глазами цвета золотой карамели. Сколько можно замирать сердцу Лии. Она же видит его дважды за день, а сердце замирает, предавая хозяйку.

– Привет, Ошибка.

– Привет, – немного растерялась Лия.

Марк стоял, засунув руки в карманы джинсов. Он не спускает с нее блестящих глаз. С его темными волосами играл ветерок.

– Так ты скажешь, где Роза? Я же ничего не знаю. – Романтика романтикой, но надо переходить к важному делу.

– Лия, ты портишь атмосферу.

– Я тебя сюда позвала, чтобы узнать обо всем.

– Я думал, ты позвала меня на свидание. – Повел бровью Марк.

Лия заправила светлый волос за ухо. Почему он снова отходит от темы? На этот раз правда никуда не скроется. Лия снова осмелилась взглянуть на него и продолжить:

– Рассказывай. Почему не писали мне?

– Мы писали.

– Потом перестали, – ударила в лицо правдой.

– Да уж.

– Я не понимаю, почему ты перестраиваешь разговор. Я же заслуживаю знать правду. Более того, ты сам знаешь, что так будет справедливее.

Лия на мгновение представила перед собой тот поцелуй, но быстро отмахнулась от грез. Она столько ждала новостей от Розы, час, должно быть, уже настал.

Она подходит ближе к Марку, глаза открываются шире, мир раскрывается ярче. Кажется, с такими карими глазами не справится даже холодный океан, вырывающийся из Лии.

– Я знаю, что заслуживаешь, – признается он. Марк делает шаг к Лие. Теперь только пылинки отделяли их друг от друга. – Я рассказал бы, но Роза не хочет.

– Так с ней все в порядке? – радуется Лия, но тут же мрачнеет.

– Да.

– Но почему ты вернулся сюда?

– Захотел.

– Говори, что с ней, – Лия вымаливает каждое слово.

Ей было так любопытно в чем причина. Запуталась в пучине собственного незнания.

– Да приедет она, не парься. Совсем скоро.

– Зачем ты тогда водишь меня за нос.

– Не за нос, а за руку. – Он хватает ее руку и ведет за собой. – Пошли на свидание.

– Что? Что творишь? Нет. Никакого свидания без ответов.

– Это был не вопрос. Если я хочу, то так и будет.

Лия снова злится. Ее раздражает уверенность Марка. Его довольная улыбка и сверкающие глаза. В глубине души она знает, что легко согласится со всем, что скажет Марк. Ее сердце подвластно только ему. Такая власть над чувствами удивительна, но в то же время страшна.

Марк заворачивает за углы и толкает Лию в темное помещение. Это как повтор истории. Лия не понимает снова. Тогда ее рука переходит к другой, совершенно незнакомой руке. Лия вскрикивает, и свет загорается.

– Так и было рассчитано. Как только она крикнет, свет загорится. – Улыбается красноволосая Роза.

Лия не помнит себя от счастья и удивления. Вот Кравцы, а? Лишь бы ошеломить появлением и оставить след в книге рекордов Гиннеса.

– Ты? Как? – Лия теряет дар речи.

– Да, это я, – Роза говорит своим обычным голосом.

Она была одета в темно-синее платье, длиной чуть выше колен. Красные короткие волосы блестели от света фонарей. В глазах также неизменно взрывались разноцветные фейерверки каждые пять секунд. Губы накрашены в ярко-красную помаду. Только немного похудела. Кажется, все ее существо светится счастьем. Ничто не помешает радости.

– Слишком неожиданно, если что. – Марк будто не знал плана Розы.

– Стоп, пусть говорит Роза. Вы и так внезапно появились оба. Теперь по порядку.

– Ладно, ладно. Я уехала в Израиль. Это ты знаешь. Мы с тобой переписывались, и скажу честно, это самые длинные письма в моей жизни. Я пыталась писать тебе, как можно больше. Поверь, у меня получалось. Затем мне просто надоело…

– Что ты врешь, дура? – возмутился Марк.

Роза похоже научилась не удивляться выкрикам Марка. Очень заметно. Она даже бровью не повела, а только цокнула.

– Я расскажу вместо Розы. – Грозно посмотрел на сестру. – Короче, вы переписывались очень долго и вроде мило. Да, не скрою, я прочитывал письма, чтобы отправить.

Лия и Роза удивленно переглянулись. Посмотрели на Марка, а он сделал вид, что ничего обычного в этом нет.

– Да фигня все с переписками. Лия, главное, что ты спрашивала. Роза перестала тебе писать, потому что у нее… – Марк посмотрел на сестру. Она выглядит так взросло, что нельзя было ее назвать сестренкой. Такие глаза, переполненные самостоятельными мыслями и серьезными мечтами. Роза не ловила его спрашивающего разрешения взгляда. В первый раз она, молча и виновато, смотрит в пол. Словно болезнь заставила ее повзрослеть. – Потому что у нее не хватало для этого сил.

– Не хватало сил? – будто не расслышала, переспросила Лия.

Она хотела удостовериться в реальности сказанного. Роза и упадок сил? Лия пытается поверить во всю серьезность.

– Да не хватало сил, – Роза произнесла это, словно регулировала громкость на пульте от телевизора. От тихих слов брата к своим громким. – Это все дебильная болезнь. Она выбирает наугад жертву, просто от нечего делать, забирается в тело, уничтожает все живое, а когда она насытится этим, ей захочется убивать что-то более ценное. Душу, например.

Она говорит, все еще смотря вниз, словно стыдясь болезни. Стыдясь прошедшего года. Стыдясь того, что была не способна написать даже письмо. Фейерверки в глазах исчезли, осталось что-то неживое, отравляющее пространство вокруг.

– Эти уродские терапии, постоянные накачивания меня просто выбешивали. Тупые глупые стены. Ровно четыре стены. Это было так смешно с одной стороны. – Она немного рассмеялась, но затем по-взрослому продолжила. – Ты мне писала о школе, тренировках, родителях, да даже о погоде. Я ничего не чувствовала. Только думала о том, как здорово тебе живется. Прости, это странно. Дурацкие терапии все из меня высосали. Я стала совсем другой. Я подумала, что тебе не нужен такой собеседник. Я пробовала написать тебе, но всего лишь выкидывала очередную бумажку в урну. Честно, я брала в руку ручку и не могла написать что-то кроме глупого «привет». Даже немного завидовала твоей жизни.

Кажется, у Лии не хватает сил стоять. Все это время Роза не давала о себе знать из-за того, что думала о своей беззащитности и вялости? Уже пять минут, как стемнело. Лишь отблески света от окон многоэтажек освещают пространство на крыше. Разговор трех теней.

– Письма получались скучными и неинтересными по сравнению с твоими. Не было смысла писать. Что бы ты получала? Что все хорошо? Медсестры сносные. Фу, гадость. Потом я подумала: надо ли тебе вообще со мной общаться? Не хотела тащить тебя за собой.

– Ты уже затащила меня туда своим отсутствием, как только ты перестала мне писать. О себе только думала? Что за идиотизм перестать контактировать только из-за того, что не могла нормально писать. Да мне бы хватило и приветствия и того, что у тебя все хорошо и что медсестры сносные. – Лия начала ходить взад и вперед. Она не знала, куда деть свою злость. Пусть энергия распространится на ее шаги.

Даже Марк замолчал. Кравц был шокирован диалогом. Боялся сказать что-то лишнее. А глаза многоэтажек горели ярким светом.

– Ты бы поступила также. Я бы начала тебе писать вяло и скучно, ты бы подумала, что что-то не так. Ты бы не удовлетворилась даже этими пустыми письмами. Потому что ты все понимаешь.

– Но почему тогда ты вернулась сейчас?

– Надоели тупые стены.

– Серьезно? Спросишь ты. Да, серьезно. Ответит Роза. Лия, поверь, она приехала сюда исключительно ради нормальной жизни. Я был в ее каморке. Идеально стерильный запах чуть не свел с ума, – ответил на все Марк. Его волосы, как маленькие дети играли с ветром.

– И все? Только так?

– Да. А тебе не хватает? По-моему вполне правдивое объяснение. – Внезапно от Марка. Резкий взгляд Лии заставил на мгновение вздрогнуть.

– Лия, чего ты хочешь?

– Но… ты… ты же выз…

– Выздоровела? Врачи сказали, что нужно постоянно обследоваться и делать тупые терапии. Вообще-то они не разрешили покидать мне больницу. Но я не хочу там больше лежать.

Снова красивое молчание. Ветер становился прохладнее. Листья шелестели серенады, свисая с почти голых деревьев. Более настойчивые листочки срывал ветер, уже напоминающий осень. От лета почти ничего не осталось.

Лия сейчас думает. Думает только об этом. Она не вылечилась? Все так плохо? Чуда не было? Сердце заколебалось биться – оно начало устало танцевать вялый танец, каждый раз леденея при слабом ударе о стенки.

– Ты бы могла вылечиться. Врачи сказали…

– Врачи то, врачи это. Мне надоели их слова. Я не спорю: у них ответственная работа и все такое, но пусть не стараются меня обмануть. Я знаю, что до конца вылечиться не смогу. В любой момент могу упасть в обморок и умереть. Так пусть это будет не в больнице. – Роза тяжело вздохнула. Ее дыхание коснулось лица Лии. Лебедева подумала, что это тот же холодный осенний ветер.

– Может, обойдемся без этого? Ты поступаешь так же, как героиня из фильма про подростка, болеющего раком. Давай оригинальнее. – Весь кислород, будто испарился. Лия задыхается от всей безысходности.

– Но я вылечусь. Я думаю, болезнь – это самое банальное испытание, которое я переборю, если буду плевать на него. Все, что мне нужно – жизнь. Жизнь, после которой я не буду сожалеть о том, что я чего-то не сделала или что-то упустила. Пойми. Жизнь случается лишь раз, а потом просто исчезает вспышкой. Мгновения не вернуть. Так что пока я не собираюсь уходить из жизни. Тем более я могу проходить эти же терапии здесь. Нужную операцию мне уже сделали в Израиле, а теперь нужно поддерживать жизнь.

Роза посмотрела на Лию. У Лебедевой на щеках красовались влажные полоски. Как только она поймала на себе взгляд подруги, смахнула слезы рукой, шмыгнула носом.

– Плачь, если хочешь, – улыбнулась Роза. – Но по другим поводам. Например, когда будем смотреть «Хатико». Или, когда тебя кто-то ударит. Плачь. Чувствуй всем сердцем. Плачь от грусти или счастья, но не плачь из-за меня. Ведь этим ты показываешь, что уделяешь внимание дурацкой болезни.

Я не думаю, что она достойна этого.

– Или, когда посмотрим фильм «Один день», – предложила Лия и мгновенно просияла.

Цвет жизни

Школа не была готова к появлению Розы, ну ладно, немного подозревала. Марк же пришел на соревнования. Не далеко и до Розы. Так вот, школа знала, что рано или поздно огненная дива скоро появится на подиуме.

Она входит в школу. Как всегда вся в эффекте, шике, блеске. На школьную форму наплевала и надела голубое платьишко с многочисленными знаками бесконечности. Какие-то чулки в голубую сеточку. Это, наверное, было уже лишним, но ей так ни грамма не казалось. Только вот туфли на каблуке не решилась надеть. Боялась быстро устать. Волосы краснее обычного. Ярко-красная помада и море страсти.

Она входит в класс с Лией. Август вообще не понимает в чем дело. Сидит на последней парте и смотрит на Лию, губами спрашивая, кто эта незнакомка рядом с ним. Лия жестами показывает, что скоро все прояснится.

Пока все обнимают Розу. Да, все начинают вспоминать о человеке, только тогда, когда с ним что-то случается. Болезнь подарила больше популярности. Август сидел за последней партой и наблюдал возвращение красноволосой девушки. Насчет возвращения он точно понял. Рома вообще поцеловал руку Розе и отшутился этим. Дали, как всегда будто все знал и продолжал смотреть в окно.

Август был ошарашен именно в момент, когда Роза села на его дорогущее место с Лией. Дальний вжался крепче в свое сидение. Его совершенно новая тетрадь по русскому языку была сжата и превращена в неудачную кучу бумажного снега. Зелень в глазах увяла через три секунды. Он понял, что видит перед собой Розу. Август так хотел, чтобы Лия больше не летала, но теперь вместо полетов настоящая реальность со всеми сюрпризами. Он так и не мог что-то проговорить. Объяснений Лии можно не дожидаться: он все уже понял. Даже понял, что возможно потеряет ее.

– Привет, – говорит она Августу, садясь за «его» место.

– Привет, – он не старается показать радости. Ее в нем вообще нет.

– А кто этот новенький? – спрашивает она тише у Лии, показывая на Дали.

– Он недавно учится здесь. Странный, прям как я год назад. – Роза и Лия заговорщицки переглянулись и при этом улыбнулись.

Увидев их интригу, Августу стало и вовсе обидно. У них есть общее прошлое, которое сближает. Август появился позже и дарил только книжки. Да, он завидовал Розе.

– Эй, новенький, – подходит надухаренная Роза к Дали. – Привет. Я – Роза.

– Привет, – неожиданно ввернул Дали. Вообще никто не ожидал услышать от него хоть слова. Причем голос был таким приятным и необычным. Не хриплым, без пафоса и сарказма.

– Как дела?

Пошли банальные вопросы, которые задают незнакомым людям, чтобы вообще заговорить о чем-то и показаться вежливым человеком.

– Хорошо.

Роза понимает, что Дали не очень настроен на беседу. Он смотрит в окно. Роза решает последовать его примеру.

Цель поймана. Дали смотрит на рекламу, а точнее на полотно, раскрашенное полностью в зеленый цвет. Что бы это могло значить? Роза разбирается:

– А куда ты смотришь?

– Ты уже знаешь, куда я смотрю. – Неожиданно улыбается Дали. Карие глаза вглядываются в незнакомку, побеспокоившую его.

– Он улыбается? – чуть про себя спрашивает у самого себя Август. Даже Дали нравится ее присутствие.

Август щурится, наклоняется, но не подходит к куче, собравшейся около Дали и Розы. Это же будет слишком низко с его стороны. Глупость. Больше ничего.

На Розу его улыбка производит другое впечатление. В ней словно проснулось солнце. Она засияла в ответ, как в детской песне «От улыбки хмурый день светлей».

– Да. Но что же это? – допытывается Роза.

– Зеленый цвет.

– Чем он тебя так привлекает, что ты смотришь только туда?

– Это цвет растительности, травы…

– Что? – удивленно спрашивает Роза. – При чем здесь трава и растительность? Будешь ботаником?

– Это цвет жизни, – спокойно произносит Дали.

Роза многое видела в своей жизни, правда еще в шестнадцатилетней, но ярых любителей зеленого цвета не встречала. У жизни бывает цвет? Роза всегда думала: у жизни все цвета, жизнь разбрызгана красками. Теперь она слышит от новенького в классе, что цвет жизни – это зеленый. Она хотела знать подробности.

Несдающаяся Роза еще громче спрашивает у него:

– Тебе так интересно смотреть на этот цвет?

– Да. Он красивый, – он тихо произносит. Его глаза все пристальнее вглядываются в зелень полотна.

– Ты что ли за экологию? – В затруднительном положении Роза находится нечасто, но именно сейчас это нечасто наступило.

– Я – мусульманин. Моя религия – ислам, – также спокойно и уверенно продолжает Дали.

Это услышал весь класс. Почти все начали смеяться. Август еле удержал свои глаза, чтобы они не полезли на лоб, но даже не улыбнулся. Лия стояла, ждала дальнейших объяснений, смотря то на Розу, то на Дали. Рома вообще пулей вылетел из класса, сбил с ног Луизу Вадимовну, которая тоже стала свидетелем правды Дали, и начал орать во все коридоры, что был прав насчет Великого Мстителя. Мария с Динарой в общем-то не очень понимали о чем речь, но смеялись, повторяя за всем классом. Микки все еще не отошел от своего великого звездного часа, поэтому ему не очень были интересны рутинные новости. Он вальяжно кивал головой в знак согласия. У многих в голове появлялись картинки с закутанными в плащ людьми, закрытыми лицами и стукающимися об пол головами.

Роза осознает, что Дали превращается в звезду школы, над которой будут издеваться. Еще она поняла, что вообще первая заговорила с ним о зеленой точке. Если бы не она, никто бы не узнал о его религии. Ей стало немного совестно. В классе как-то странно относятся к мусульманам. Даже нелепо. Многие думают, что мусульмане – террористы или зашуганные люди, боящиеся общества.

– Ого, Розка, не успела в школу прийти, так уже открыла новое шоу! – из коридора слышен клоунский крик Ромы.

Что касается Дали: он ничего не возразил, не заистерил, а спокойно и гордо выслушал любые шуточки, адресованные ему.

Он не стыдился своей религии. Дали привык к издевательствам. Теперь просто перестал обращать внимание.

– Но разве мусульмане не учатся в других школах? – осторожно спрашивает Лия. Как-то надо разбудить время, застывшее перед глазами Розы. Вполне сработало.

– Учатся. Просто мне далеко туда ездить. Может, скоро переедем. – В него вселилась сама спокойность. Она не покидала его, даже когда в него бросили бумажный комок. Он лишь стряхнул с себя бумажку, затем встал и выкинул в урну. Дали даже это не поленился сделать.

– Почему спокойно все терпишь?

– Не вижу смысла спорить с людьми, не понимающими мою религию. Они сами, если захотят, поймут. Это обязательно придет со временем. Люди начнут копаться в истории, искать смысл жизни и придут именно к этой религии.

Роза поняла, что оружие Дали – молчание. Сколько бы он не объяснял, его не поймут. Будут зачем-то смеяться и потешаться над ним.

Все-таки Лия уводит к своей парте Розу, чтобы та немного отвлеклась. Дали проводил красноволосую взглядом и снова стал взирать на зеленый цвет.

В класс входит Луиза Вадимовна, которая успела наслушаться гадостей про Великого Мстителя. Как всегда с идеально уложенными волосами. Она подходит к Лие и удивленно всматривается в всегда пустующее место, которое теперь занято. Луиза здоровается с Розой, спрашивает, как у нее дела. Глупо спрашивать, как дела у человека, в жизни которого присутствует рак. Хотя, наверное, и нет. Так, зато больной кажется обычным человеком с обычной жизнью.

Звонок каждый раз разрушает все солнце настроения. Звонок также возвращает из царства скуки и занудства. Но сейчас звонку подходил именно первый вариант.

Урок начинается и бла, бла, бла. Даже неинтересно описывать, что происходит. Снова новые темы, вызовы к доске. Кто-то трясется, как осенний лист на гнилом дереве, когда ничего не знает. Слабые подсказки иногда срабатывают, он получает тройку и садится на свое место, испытав сложнейшее испытание и вздохнув при этом.

Учителя всегда говорят хорошо учиться, иначе никто не сможет сдать экзамен. То есть они дают нам точно понять, что цель школьной жизни – это тупо сдать экзамены. Потом учителя, всего-то дела, забудут о любимых учениках. Какая трогательная история.

На уроках Розу не вызывали к доске. И так было понятно: она многое пропустила, многое не понимала. Лия сидит рядом и постоянно тыкает ручкой в тетрадь, что-то объясняя. Август отчетливо слышит, как шепчет Лебедева. Ему нравилось слушать ее шепот. Его бесило, что место, которое он так и не заполучил, досталось вообще левому человеку. Казалось, что Розе было неловко за незнания в предмете. Она делала до жути задумчивый вид, глаза казались пустыми и отсутствующими без крошек конфетти. Такая фигня случилась с ней впервые. Кравц положила голову на парту, в отчаянии, не зная элементарных вещей. Еще немного вспомнила о Дали. Учительница русского сразу всполошилась и в тревоге спросила, все ли в порядке с Розой. Она резко подняла голову, немного оказавшись в казусе. Ее щечки зардели и пока не успели, как следует остыть. Лия сказала, что все в порядке. Наконец, отвлекающая перемена.

Определенно, у всех в глазах была жалость к Розе. Она чувствует на себе сожалеющие взгляды, словно это были не утешительные взгляды, а электрические разряды. Мария и Динара больше всего показывали свое якобы сожаление по поводу болезни. Превратились в ласковых птичек из мультфильма «Золушка». Август опасливо смотрел за ней, но подойти боялся. Пожалуй, только в его взгляде Роза не увидела сожаления.

– Почему тот чувак с последней парты так странно пялится на меня? – спрашивает Роза у Лии.

– Этот чувак на самом деле мой друг, – немного извиняется Лия.

– Ого, почему не познакомишь? И кстати ты забила на Марка? Это же удивительно. Марк постоянно только о тебе говорил. А ты так легко его бросила.

– Что? Марк? Стой, стой. Август не мой парень.

– Так, значит, все еще грезишь по Марку, – подхватила ее на слове Роза! Она всегда знает, что права, поэтому уверенно заявляет правду во всей голой красе.

На самом деле Роза не хочет видеть сожалеющих взглядов на себе. Это, как гусеница, не сползающая с тебя. Стряхнуть боишься: как бы не разбилась.

– Я не грежу по Марку, – уверяет Лия. Немного красной краски, и ее лицо превратится в розу.

– Но ты постоянно думаешь о первом поцелуе, да?

Роза начинает звонко смеяться и стукать по спине уже полностью красную Лию.

– Вы о чем? – Неожиданно подходит Марк. – Не о мне ли?

– Нет, – твердое от Лии, и вся довольная улыбка смывается, просто исчезает, словно произошло явное недоразумение.

– Почему сразу нет? Марку явно хочется услышать от тебя да.

И тут Лия не поняла. Услышать «да» на ответ в качестве вопроса или услышать «да» на более глобальный вопрос, касающийся романтических отношений. Лия встряхнула голову и удивилась неожиданным мыслям. Она посмотрела на Марка и как всегда нырнула в глубину его блестящих глаз. Кравц ни на секунду не смутился, а лишь позволил своей улыбке свести Лию с ума. Она отвернулась от него, взглянула на также улыбающуюся Розу и раскраснелась.

– Пора уже привыкать. – Улыбается Марк. Он звонко целует ее в щеку и уходит к лестнице. Лия облегченно вздыхает.

– Очень громко вздыхаешь.

– Роза, да, как ты права. В точку. Вы всегда все обсуждаете? Да, он мне нравится, но хватит говорить о всяких таких вещах. Почему он всегда совершает какие-то неожиданные действия? Ведь мы даже не встречаемся. Или встречаемся. Боже, я не знаю. Так сложно, когда не было отношений. Я просто неуч в этих делах. Так всегда? Ему легко? Взять и поцеловать или обнять?

Лие действительно было в новинку. То, о чом она мечтала, стало явью, но это обрушилось внезапно на ее незнающие плечи. Как себя вести с ним? Обязательно называть ласковыми именами типа «милый», «котик» или «зайка?» Лия не хочет так кого-то называть. Это кажется ей слишком милым.

– Да, ты точно влюбилась. Бедный Август. Ты явно ему нравишься.

– Ты говоришь, как Карина.

Роза слегка смутилась, но сразу же встрепенулась, как недавно проснувшаяся птичка. Может, она приревновала? Но это глупо с ее стороны.

– Эй, ты чего?

– Да так. – Бодрая, звонкая и как всегда громкоголосая Роза всегда весело ответит.

– Тебя надо с ней познакомить, – воодушевилась Лия.

Конечно, Роза знала Карину. Шайка Позолотиных чуть не избила Марка, Лию и Розу. Но Карина изменилась. Именно с этой новой девушкой Лия хотела познакомить подругу.

Ей так хотелось отвлечь Розу от ненужных болезней, разговоров о раке. За целый день в школе Лия заметила, как тяжело привыкнуть Розе к нормальной жизни. Все глаза выражали только одно чувство – жалость. Раньше на Розу смотрели по-другому. Тогда была любовь, уважение, страсть, ненависть, неприязнь, зависть. Все ярчайшие чувства мира, взрывающиеся на красноволосую девушку огненным фейерверком. Теперь все банально. Одна жалость. Почему-то Лия понимала, что испытывает Роза.

– Я серьезно, – настаивает Лия. – Познакомлю тебя с очень странной девушкой. Это уже не та избалованная истеричка, которая хотела нас покалечить. Кстати, занимается тайским боксом. – Лия резко оборвалась на полуслове. Она вдруг осознала, что Розе запрещен спорт.

Молчание пронеслось и со стороны Розы. В голове Лии проматывались всевозможные темы для разговоров.

– Не знаешь, о чем со мной говорить? – спокойно спрашивает Роза.

– Да, – слишком правдиво отвечает Лия. У самой после этого мурашки пробежались по телу.

– Совсем трудно?

– Боюсь сказать лишнего слова и сделать лишнего движения, – Лия все еще боится своих слов и думает, правильно ли она говорит.

– Ты хоть не жалеешь меня.

– Это чистейшая правда. Но раз ты хочешь вернуть себе нормальную жизнь, ты должна стереть с себя остатки болезни и быть только Розой. Прогони дурацкий рак.

– Я и без тебя знаю, – нагло заявляет Роза и заставляет Лию улыбнуться.

Ночное солнце

Снова на тренировках. Карина каквсегда ждет партнера. Партнера… звучит, как партнера по бальным танцам. Только на танцульках все по-другому. Да, Карина всегда вспоминает эти занятия, как нечто страшное и ненужное. Илай, то есть новый муж ее мамы, просто душка. Постоянно хотел, чтобы Карина не сидела дома, и собственнолично отвозил ее на разные кружки, но Карине ничего не нравилось. Больше всего ей были противны танцы, неважно какие, парные или эстрадные. Везде действует один и тот же метод: на выступления берут по связям. Хоть у Карины связей было предостаточно, тренер ее недолюбливал.

Собственно говоря, тайский бокс – это лучшее для Карины. В зал отвозил Илай. По правде говоря, она счастлива, что у мамы такой замечательный человек. Дина и Илай ведут себя точно как подростки. Когда Макс видит их ребячьи сюсюканья, быстрее уходит к себе в комнату, по дороге к которой изображает какие-то гримасы. Дина и Илай устраивают себе свидания, уезжают в кино, сбегают в ресторан и возвращаются только ночью. Иногда они снимают номер в отеле, пытаясь уединиться. Макс и Карина всегда находят родителей радостными. Скоро брат и сестра заметили, что Дина начинает полнеть и заподозрили о появлении нового члена семьи.

Первым делом Лия начинает тараторить Карине о том, что вернулась Роза, но на тренировки не будет ходить. В ней кипели самые звонкие эмоции. Она даже не обратила внимания на Дина Рэмова, пристально смотревшего на радужную Лию. Но вот и он не выдержал:

– Лия! Кравцы приехали?

– Да, – счастливо произносит Лия.

– И как она? – осторожничает тренер. Знает, что, возможно, Роза никогда не будет ходить сюда.

– Нормально, – отвечает заготовленным шаблоном. – Марк скоро будет сюда ходить снова.

– Ооо, отличная новость.

Дина Рэмова всегда интересовала жизнь его учеников. Он никогда не относился равнодушно, постоянно собирал их и организовывал выезды на природу, праздники и другие мероприятия. Тренер давно стал другом. Никто не чувствовал угнетение или ненужность. Он старался поддерживать дружелюбную атмосферу и хотел раскрыть каждого ученика.

Карина стоит, сконфузившись. Ведь было дело, когда она вместе с Максом довела Розу до обморока. Карина потупила голову и стыдливо смотрела на не очень чистый ковер.

Она готова говорить о Розе вечность, а Карина готова слушать секунду. Позолотиной не хотелось вспоминать тот случай. Ее спасает следующая тема разговора Лии. Это был ее отец. Вот здесь Карина с радостью откроет свой давно закрытый рот. Сегодня Лия должна встретиться с папой в кафе. Он обещал ей за день рождения. Да, Лия была безумно счастлива.

Тренировка проходит на одном дыхании. Радость помогает преодолевать все сложные задания и порой странные упражнения тренера. Даже Карина заражается этими эмоциями.

– Он должен забрать меня после тренировки, – щебечет Лия, когда отрабатывает передний левый. На волосах не осталось сухого места. Она не замечает усталости, не говорит о куче домашнего задания и не вытирает пот со лба. Это приходилось делать Карине.

– Меня Илай каждую тренировку забирает, – прыскает Карина.

– Да, но мой папа в первый раз.

Лия замолчала. Она поняла, что родной папа действительно забирает ее в первый раз, а отчим Карину каждую тренировку. Причем без опозданий. Всегда ждет, если слишком рано.

– Удачки поразвлекаться. Будете мороженку кушать? Газировку попивать? – Карина и здесь подколоть не забывает.

Лия не замечает колкостей подруги. Тренировка уже заканчивается, Лия пулей бежит в раздевалку. Кстати, душ сделали. Как повезло. Лия ныряет в него такой же быстрой пулей и вылетает в раздевалку. На ней всего одно белое полотенце. Светлые волосы прилипли к обнаженной коже. Никогда она так не спешила, поэтому даже не заметила Карину, которая только направлялась в душ. Она хотела что-то сказать, причем тревожное, но Лия была околдована собственным счастьем и сладким, томительным ожиданием. Она влетает в раздевалку и…

– Ого, Лебедева, а ты к нам поразвлечься пришла?

Она зашла в мужскую раздевалку! Глупо перепутала. Кругом были одни парни, разглядывающие ее хорошенький наряд, состоящий из беленького полотенца. Медленными шагами она направляется к двери, но безнадежно врезается в какого-то парня. Почему он не подвинется? Как же стыдно! Теперь эти придурки будут только об этом говорить. Стыд сжирает юную леди в полотенце. Она резко поворачивается и, о, Бог, видит перед собой Марка! Это его первое занятие. Все правильно. Он не опоздал. Лия пока хотела избегать встреч с ним. Снова его искристые глаза, прожигающие Лию.

– Ошибка, что ты делаешь в мужской раздевалке? – Он улыбается, но в его голосе звучит серьезная нота.

На правом плече висит спортивная сумка, а левой рукой он придерживает руку Лии. Лебедева же сейчас упадет в обморок, если он так и будет прожигать ее не только взглядом, но и горячим прикосновением.

– Марк… – шепчет она и вопреки своему удивлению, – помоги мне выйти отсюда.

Ее лицо выражало полную беспомощность. Она знает, что все парни сейчас пялятся на нее.

Марк кидает свою сумку на пол, снимает олимпийку и накидывает на плечи Лие. По раздевалке раздается протяжное «ооо». Он тихонько берет ее за руку и выводит из раздевалки. Оказавшись в коридоре, Лия видит идущую к ней Карину. Марк не обращает внимания на посторонних и лишь тихо говорит:

– Ошибка, больше не заходи туда в таком… виде – Он показывает глазами на полотенце. Лия жутко краснеет, превращается в помидорку. – На улице холодает тем более. Вообще, не заходи в эту раздевалку, когда меня там нет, – а это уже было произнесено всерьез.

– Я просто перепутала. – Сжигается стыдом изнутри Лия, но дает отпор его ненужным указаниям. – И спасибо.

Марк прикоснулся своей ладонью к ее мокрым волосам, сжал их у нее на затылке, при этом заставил вздрогнуть Лию и одел на ее голову капюшон. Большим пальцем руки он провел по ее нижней губе. Лия неожиданно закрыла глаза и представила их поцелуй, но Марк только ухмыльнулся.

– Не торопись так. Я же не всегда могу тебя спасти. – Снова эта дьявольская улыбка.

Он поспешно зашел обратно в раздевалку. Лия так и осталась стоять посреди коридора. Она как всегда не смогла ему возразить или смело сделать следующий шаг. Лия не знает, как реагировать на его действия и поэтому стоит, как вкопанная. Может, следует тоже обнять его или сказать что-то?

– Ты же торопилась, – перебивает мысли Карина. – Дуй на улицу. Папа долго ждать не будет.

Лия поспешно заходит в уже правильную раздевалку, предварительно посмотрев на табличку с большой буквой «Ж» на двери.

Наконец, она выходит из зала. На ней все та же олимпийка Марка. Она начинает внюхиваться и улавливать запах ромашек. Лия смотрит на парковку, но знакомой машины так и не видит. Ладно, думает она, надо немного подождать. Лия садится на ступеньки какого-то заброшенного здания и начинает с нетерпением ждать. Инцидент с полотенцем пока полностью вылетел из головы.

Мимо нее проходит папа, неся на шее своего малыша. Незнакомый мужчина поет детскую песенку, подпрыгивая на ходу. Лия начинает вспоминать такие же моменты, но ничего не припоминает.

Эти мысли прерываются, как только она слышит звук приближающихся колес. С надеждой всматривается за угол. Она уже хватает свою сумку и привстает, но надежды рушатся, как еле держащиеся сосульки. Это был отчим Карины. Ну да, а вот и сама Карина. Ей повезло. Она выходит, и тут сразу же приезжает папа.

– Лия, ты разве еще не уехала? – удивляется Карина и сразу замолкает, понимая, что Лия все еще ждет своего отца.

Карина показывает улыбающемуся Илаю знак, чтобы немного подождал. Отчим показывает большой палец вверх и еще больше улыбается.

– Повезло твоей маме, – буркает Лия. Она держит в руке камешек и тщательно рассматривает его. – У тебя два отца, которым ты очень важна.

– Я знаю, но это после стольких испытаний.

– Я уж помню, – усмехается Лия, вспоминая случай с Кларой и Антоном.

Карина сидит на ступеньках, составляя компанию Лие. Лебедева смотрит на камень.

– Может, поедешь с нами? – в надежде предлагает Карина.

– Ваша машина, конечно крутая, такая крутая, что я не знаю ее марки, но мой папа приедет за мной, – немного теперь сомневается Лия. Она видит, что Илай зовет Карину и заодно Лию, но папа же обещал.

– Да, извини, но вдруг у него дела.

– У него вечно дела. Но он обещал именно сегодня. Обещал, – убивается Лия. Бросает на асфальт камень со всей силы, что он ударяется о дверь здания. – Он приедет. Езжай, Карин, дома тебя ждут. И уроки надо делать.

– Лия, прости.

Карина опустила голову так низко, что заметила лишь свои кроссовки. Она встала и направилась к автомобилю. Карина закрывает дверцу машины. Илай начинает отъезжать. Лия смотрит им вслед и видит, как Карина машет ей из окна.

Да, Лия уже поняла, что папа не приедет, но упрямство заставляло ее оставаться здесь и ждать призрака. Она также искала Розу и Марка, когда их не было. С каждой приезжающей машиной Лия думала, что это папа.

Лия решает позвонить ему. Набирает его номер, стоящий в списке важных и нажимает на зеленую кнопку. Идут протяжные, долгие гудки, и все-таки говорит папин голос:

– Да, слушаю, – отзывается с другого конца трубки. Да, слушаю??? Он так отвечает на звонок своей дочери? А где же «прости, малыш, ужасные пробки, сейчас приеду?» Или «малышок, я перепутал адрес, но зато у меня тебе подарок?»

– Пап?

– А, Лия, привет.

– Пап, ты же обещал приехать за мной, – ее голос начинает дрожать. Он не помнит?

– Лия, прости, я замотался сегодня, очень устал. Дома я, спать собираюсь.

Лия прислушивается к постороннему шуму и слышит включенный телевизор, по которому идет хоккей. Лия опускает трубку, но не выключает. Ей нужна всего секунда, чтобы успокоиться и смириться с реальностью. Она слышит голос папы.

– Да, я здесь. Сегодня буду ночевать у Розы, хорошо?

– Роза? Она приехала? Как же чудно. Конечно, ночуй у нее.

Лия поспешно бросает телефон и снова сидит в своем привычном положении. Еще несколько минут, и она пойдет… куда-нибудь, но только не домой. Лия не хочет видеть папу. Какой раз он так ее бросает? Он даже ни разу не был на ее соревнованиях. Ни разу не ходил на школьные собрания. Стас даже не спросил о Розе, а ведь она так много значила для Лии. Так просто среагировал на ее приезд.

Проходит минут двадцать, а она не знает, что ей делать. Ей просто некуда идти. Не хочется снова ныть Розе о своих домашних проблемах.

Да, Лия просидела здесь всю тренировку: из зала начинают выходить парни, удивленно глядящие на Лию и ее олимпийку. Кто-то хихикает. Лия не обращает внимания на них. Но, когда выходит Марк, она невольно впивается в него глазами. Хочет захлебнуться и потонуть в его море, чтобы не видеть папу, его хоккей и вечные обещания.

– Ошибка, почему ты здесь? – Он садится рядом с ней, на ступеньки. – Тебе идет новая олимпийка.

Лия вспомнила, что он хвалит именно свою вещь, поэтому быстренько сняла ее и сразу же почувствовала холод.

– Не надо, ошибка. Оставь себе. – Марк взял все-таки олимпийку и просто замуровал Лию, укутав в тепло.

– Я только папу жду.

– Два часа?

– Да.

Марк никуда не ушел. Остался с ней. Он помнит, как плакала Лия из-за своего папы.

– Ошибка, нельзя так долго сидеть на холоде. Пошли домой.

– Не хочу домой. Дома ждут те, кто любит.

– Тебя тоже любят дома, – серьезно произносит он.

Марк немного удивлялся тому, что Лия не плачет ему в плечо. Не то, чтобы его это разочаровывало, ему была удивительна вся ситуация. Ее голова полностью закрыта капюшоном. Она сидит, словно прячет эмоции под этим капюшоном.

Через две минуты она решилась пойти домой. Марк шел за ней по пятам, а она все брела и брела, забывая куда идет. Ведь она должна ночевать у Розы. Все, она нашла пункт своего назначения. Магазин!

– Марк, я дойду до дома, не провожай, – говорит она ему и доверительно смотрит.

Кажется, ей удалось его обмануть, ведь немного поколебавшись, он решил уйти. Теперь она заходит со спокойной душой в магазин. Ходит, бродит около прилавков с едой. Ей нечего делать. От своей безысходности и отсутствия денег она выбегает на улицу и садится на ближайшие качели. Да, добрая Лия, на качели хотела сесть маленькая девочка, но депрессия так и валила ее. Лебедева вспоминает Бабочку, которая также беспомощно каталась на карусели. Интересно, что сейчас с этой малышкой.

В кармане завибрировало, Лия вытаскивает телефон и читает смс от Карины:

Ты как? Ты с папой? Все в порядке? Мороженку лопаете?

От такого сообщения и вовсе стало паршиво. Лия же почти всем растараторила, что проведет день с папой, но он предательски выбрал хоккей вместо нее. Лия без всяких сомнений написала подруге:

Да. Уже дома.

Лия так и качается на качелях, а сумка валяется на песке. Уроки не сделаны, как она завтра напишет химию? У нее контрольная. Сейчас вообще никакие школьные нервотрепки не насилуют мозг. Все было проще: ничто не насиловало ее мозг. Мысли чисты. Только дурацкая обида засела. Еще и Бабочку вспомнила, как она бросила Клару или ее вовсе забрали неизвестные люди.

Кажется, или к ней действительно идет Луиза Вадимовна? Ангел-хранитель? Ее светлые волосы так и светились от уличных фонарей. Не хватало крыльев и волшебной палочки.

– Лебедева? Что ты тут делаешь в такое время суток.

Лия равнодушно посмотрела на классного руководителя и снова зарыла голову в капюшон. Спасибо Марку. В который раз. Надо будет купить ему шоколадку. Такие посторонние мысли были совсем некстати.

– Я катаюсь на качелях, – сама себе не верит Лия. Она же просто сидит на этих деревяшках.

– Вижу. Ты должна быть дома, – серьезнее проговорила Луиза Вадимовна.

– Угу.

– Хочешь зайти? – неожиданный вопрос от еще не совсем знакомой учительницы. С чего она зовет Лию в гости? Лебедева сконфузилась и даже перестала прятаться в олимпийке. Хоть что-то заинтересовало ее.

– А можно?

– Я же приглашаю.

Сама того не понимая, Лия уже поднимается на десятый этаж. Не осознавая, что уже около двери. Нужно расширять круг общения. Не с Персиком же болтать о книгах. Луиза Вадимовна чем-то привлекала Лию.

Это была светлая огромная квартира с библиотекой неописуемых размеров. Да шучу я. Описать можно все. Вместо стен книжные полки и два окна. Угловая комната. Посередине рабочий стол, а в углу большая кровать, заполненная подушками. Конечно же, в другом углу столик для прихорашивания с кучей косметики и глянцевых журналов.

– Ух ты! – радуется Лия. – Какая библиотека.

– Если хочешь, можешь приходить сюда.

– Правда? – не верит своим ушам она.

Вообще она не очень верит в реальность происходящего. Лия находится в какой-то доброй и незнакомой сказке, а вокруг одни книги. Рядом появилась фея, как из мультфильма «Золушка», только эта фея было моложе и эффектнее. Вместо волшебной палочки огромная библиотека.

Лия могла бы забыть о том, что долго ждала папу, но ничего не получалось. Оказавшись в сказке, день не выходил из головы. Она снова прячет свою голову в капюшон и становится мрачнее черной тучи. Лия знает, что все сказки заканчиваются. Как бы сильно ты не хотел конца волшебной истории, последняя строка пронесется перед твоими глазами и испарится в мгновение ока.

Луиза Вадимовна замечает странные изменения в настроении Лии. Подходит к ней и снимает капюшон.

– Ты можешь поделиться со мной, – чрезвычайно ласково произносит учительница.

– Все в порядке. – Улыбается Лия.

Ей не хочется рассказывать о своих семейных проблемах новенькому учителю. Луиза Вадимовна ей, грубо говоря, никто. Тем более классный руководитель потом будет устраивать встречи с родителями, вести беседы. Утомительно.

– Расскажи. Я же выслушаю.

– Это личное, касается только меня, извините.

Луиза Вадимовна отвернулась к окну, непонятно зачем. Ей хотелось отвернуться, словно она хотела выслушать историю Лии, но поняла, что по-настоящему лишняя в ее жизни.

Только смогла произнести смиренное:

– Да.

Дальнейшее будет казаться не меньшей сказкой. Чай, пирожные и конфеты. Лия совсем уже успокоилась. Решила, что папа и правда устал. Ну ладно. Зато, как возвысилась в ее глазах Луиза Вадимовна. И так, после прикрытия на списывании по химии Лия от всего сердца благодарила своего прикрывальщика.

Вообще, Лие стало намного легче.

– Я думаю, мне лучше идти.

– Да, уже поздно. Я провожу тебя.

– Нет, спасибо. Есть комендантский час, но меня никогда не ловили. – Она берет свою сумку. Надевает кроссовки, зашнуровывает и останавливается перед дверью. – Спасибо.

Лия никогда не задумывалась о том, какими могут быть люди с другой стороны. Учительница, казавшаяся всегда такой строгой и напыщенной, вдруг превратилась в настоящую фею мультфильма Лии. Как? Зачем? Почему именно с ней так добра? В любом случае Лие пришлось отбросить мысли подальше, в коробочку забытых мыслей к думам о Бабочке и о том, почему Рома ненавидит свою фамилию, и пойти домой. Снова все забыть и улыбаться, как дура, папе. Будто ничего не произошло, и пусть дальше смотрит свой дурацкий хоккей.

Поездка в Стами

– Ты поедешь с нами, – стоит на своем твердом слове Лия.

– С какой на фиг стати? – раздражается Август.

Ему не нравится идея устраивать праздник для Розы. Он ее почти не знает и, кажется, не хочет знать. Столько внимания какой-то девчонке. Ну и что, что она болеет раком? Ему какая разница? Сейчас всех неизлечимо больных развлекать?

– Август, лучшие друзья так не поступают.

– И очередная бла, бла, бла, – он раскачивает головой и закатывает глаза. Изображает больного.

– Август!

– Лия? Я лучший друг тебе, – нехотя произносит он. – Не Розе. Не Марку.

– Друзья помогают друг другу, – обиделась Лия. Сказала, словно клятву пионера произнесла.

«Да какие друзья? Лия? Ты или слепая окончательно или специально игнорируешь мои чувства к тебе. Очнись уже. Улетела давно от меня. Никаких шансов нет. Наверное, только о Марке думаешь. Я же не собачка» – и так почти каждый день. Он постоянно думает о том, как Лия не замечает его знаков. Теперь ему ясны дальнейшие отношения: он должен быть с ней или навсегда забить.

Пока он никому не оглашал тайные планы. Сам не разобрался в деталях и фразах.

– Друзья? Боже, Лия, ты меня удивляешь. Я никогда с ними даже не разговаривал.

Лия вспомнила все разговоры Августа с Розой и Марком. Роза, кажется, в первый день с ним поздоровалась, удивилась, почему он странно смотрит на них. С Марком же, с Марком на соревнованиях удалось перекинуться парой слов, причем ехидных и далеко не дружеских.

– Да… да… возмоооожно, – тянет она слова, стараясь придумать причину.

– Отлично. Вопрос решен.

– Нет, стой! – Она видит, как он хочет уйти из ее квартиры. – Давай ты поедешь с нами, а я за это выполню любое желание?

Не зря она предложила это. Сейчас Август уже придумывал. Он представил, как он идет с Лией по парку, смотрит в ее голубые глаза и хочет поцеловать. Даже потянулся, закрывая глаза.

– Август. – Упорно ставит точку на его имени, словно пробивая острым

карандашом бумагу. Он мгновенно просыпается и придумывает желание на ходу, чтобы не показаться пошлым.

– Придумал я. Я поеду с вами, а ты один день проведешь только со мной.

– Но…

– Никаких Роз.

– Да, но…

– И Марков.

– Это понятно. С чего вообще ты приписываешь Марка?

Августу польстило столь поспешное утверждение. Значит все. День будет их. Он обязательно признается. Но придется пережить три дня в каком-то селе, где иногда жила Роза. Август вообще никогда не был в деревне, Лия, кстати говоря, тоже. А вот Кравцы постоянно.

Еще не радовала перспектива того, что в это село едут Динара, Дали и Рома. Зачем их-то брать? Август долго думал над этим. В конце концов он спросил у Лии.

– Зачем брать левых в родное село Розы?

– Это как бы вечеринка, только в селе. Нужно больше людей.

– Какая еще вечеринка в деревне? Она, что, не может арендовать клуб, ну или хотя бы школьный спортзал? Деревня? Это слишком странно. У нее родители богатенькие, а она едет в деревню.

– Август. Розе не нужны обычные клубы и дискотеки.

– Что? Да я даже не был в крутом клубе. Какая там обычная дискотека? Это же шутка? – Август не верил в то, что согласился поехать в деревню с кучей придурков. – А хотя, там, у нее коттедж же наверняка есть, да?

– Какой коттедж? Приедем, увидишь. Я сама толком не знаю.

– Я думал вы типа лучшие подруги, все такое розовое и сопливое.

– Август, бесишь. Ты уже согласился. Значит, поедешь. Микки там тоже будет. Твой лучший друг, – «лучший» Лия выделила сладким голоском.

– Ну, он же хвост, – устало и обиженно затянул Август.

– Все, завтра ровно в 6 утра ждем тебя у Розы.

– 6 утра? Издеваешься? Я даже в школу так рано не встаю.

– Завтра встанешь. Жизнь – это больше, чем сон.

Лия хотела проветрить голову Розе. Вот и нашелся славный повод. Кравц сама придумала, как справить возвращение. Нужен триумф. Она знает, чего хочет. В село были приглашены только Лия и Марк. Однако Лебедева настояла на большем количестве людей.

6 утра. Кто бы мог согласиться встать в такую рань ради деревни? У каждого свои причины. За Розой следуют Лия и Динара. Вторая едет, чтобы повысить свой рейтинг и показаться доброй и щедрой душой. Кто побежит за ней? Микки! На самом деле ему захотелось стать участником хоть какой-то вечеринки. Август соглашается ехать в такую даль ради исполнения заветного желания. Правда, он думает, что деревня – пустынные улицы, голые заборы, море деревьев, трав и туалет на улице. Рома едет, потому что ему нечего делать на осенних каникулах. Родители не хотели отпускать его, криками и угрозам удерживали, но он добился своего. Некая тревога не унималась в бледных глазах матери. Рома едет, и точка. Его дикое упрямство никому не нравилось. Остался Дали. Его долго не упрашивали. Достаточно было вежливо попросить, и он с благородной улыбкой на лице согласился. Марию не пригласили. Вряд ли она согласилась бы ехать в деревню. Неизвестно, что там произойдет и как кончится. Ей по душе были клубы и кальянные.

– Мы едем в село Стами. Лучшее место. На таких курортах еще никто не бывал, – пиарит деревню Роза и весело подмигивает Марку.

Они едут по прекраснейшим дорогам России. Извилистые, провальные, убитые. Романтика. Автобусная. Папа Лии всегда говорит: «Каждый год тратят миллионы на постройку дорог, а результаты такие же убогие».

Когда едешь в путешествие, в другую страну, наслаждаешься пейзажами или историческими зданиями. Но в России ты едешь на машине и глядишь в оба, как бы не потерять колесо в очередной кочке. Не стоит преуменьшать достоинств страны. Не везде дороги являются главным минусом путешествия. Зимой все прячется под снежным тихим покровом искристого снега, весна раскрывает прелести красочной жизни природы, лето обжигает блеском солнца, а осень заканчивает буйство красок и дарит благородное золото.

В родном селе Роза училась в начальной школе, а Марк приезжал на выходные. Так уж получилось. Родители не могли содержать обоих. Розе захотелось дольше быть с бабушками. В итоге брат и сестра полюбили это место всем сердцем.

– Ага. Село – это сено, коровы и туалет на улице, – занудствует Август.

Лия специально села рядом с ним, чтобы иногда постукивать его локтем в бок. Вот и сейчас он получил толчок. Марк презрительно фыркнул. Его бесило, что Лия сидит не с ним, а с занудливым ребенком.

– Село – это не то, что ты думаешь.

– Я вообще не была в деревнях, – голос Динары пробился сквозь распри споров. – Интересно, что мы будем делать?

– Снимать трусы и бегать. – Рома на секунду встает перед Динарой и виляет своей задницей.

Девушка отворачивается от него и пискляво взвизгивает. То ли ее крик так действует на Рому, то ли автобус ощутил на себе нрав российских дорог, но Роме пришлось стукнуться головой о косяк и упасть на свое сиденье. Он, как всегда проматерился, вроде на французском. Автобус взорвался смехом.

Через некоторое время они выехали из города. Последовали золотые холмы, ясное небо и стада коров.

– О, да мы уже близко, – говорит зануда.

– Нет. Нам ехать еще два часа. Можешь заткнуться и уснуть, – сказал Марк.

Марка Август раздражал все больше. Лия строго посмотрела в их сторону. Марк поймал ее взгляд. Затем отправил быстрый воздушный поцелуй и игриво подмигнул. На этот раз алая краска не красовалась на лице, но электричеством девушка зарядилась. Быстро отвернулась. Слишком много приятного тока в теле.

Лия взглянула на Розу. Красноволасая девушка спала, прижавшись головой к стеклу автобуса. Яркие пряди опустились на лицо, бережно закрывая половину щеки. Лие надоела бессмысленная болтовня Августа – она пересела к Розе. Подправила ее волосы, подложила подушку, чтобы голова случайно не ударилась и присоединилась к сонному царству.

Сон убаюкивает почти всех. Микки спал с открытой книгой на лице. Он захватил в поездку учебник по генетике.

Не спали только двое. Марк, постоянно наблюдающий за своей сестрой и Рома, нервно грызущий ногти. Рыжий все глядел по сторонам и часто моргал. Чего-то боялся?

Золотое королевство

Я пропущу подробности того, как жадно смотрели все на коттедж Розы и сожалели о поездке. Уточню: сожалели только Микки, Август, Динара и Рома. Они думали, что вечеринка будет именно в этом шикарном домище. Все не так просто. Роза уже заранее все продумала.

Вечеринка из коттеджа переехала в… ЛЕС.

В ладах с природой, со всеми насекомыми и осенними листьями, кружащими в прохладном воздухе. Небо затянуто сероватой пеленой, которая не собирается исчезать, а возможно позовет с собой реальные черные тучи, после которых ожидается только громоподобное темное небо в сопровождении с огромными каплями дождя и светлыми полосами молнии.

Река – душ. Лес – туалет. Холод – любимый сосед. Палатки – спальня. Такого путешествия хотела Роза.

– Я сплю в палатке с Динарой, – нагло заявляет Рома.

– Нет, – беспомощно отнекивается девушка.

– Рома, ты будешь спать с Дали и Микки. Лия с Динарой и со мной. Остается лишь Август и Марк. Вы вместе. Всех все устраивает? – разом устраняет разногласия Роза.

– Я с Марком?

– Да, – в который раз повторяет красноволосая девушка.

Марк помрачнел в ту же секунду. Август чернее тучи уже с момента посадки в автобус.

Никто из парней не начал возражать, лишь промолчал. Нужно ставить палатки и как можно удобнее располагаться. Прохладный ветер баюкает деревья и пытается усыпить колыбелью ребят.

– Эй, Лия! – доносится до жути писклявый и знакомый голос. – Лииииии!

Клара разбудила сонное царство и старалась весело бежать вприпрыжку, но Лия хотела, чтобы сестра споткнулась. Что здесь делает Клара и с кем она оставила Милу? Рома увидел кричащую мамашу без ребенка и только криво усмехнулся. Лия заметила это и раскраснелась до корней волос. Сейчас тупой Рома начнет шутить о мамашах. Все будут смеяться над Лией, которую не отпустили без сопровождения взрослых. Раньше девушку бы возможно это не беспокоило, но здесь Марк. Что подумает? Почему он обладает такой большой властью над ней?

– Это все Розина забота, – подошел ближе Марк и шепнул ей на ухо. Его голос тут же испарился вместе с телом. Когда Лия оглянулась, Марка след простыл.

– Да, да, моя работа. – Теперь рядом Роза – повар кошмарного сюрприза для Лии. Видимо с этого дня Лебедева перестанет любить неожиданные сюрпризы.

– Зачем ты ее позвала? – ужасается Лия и смотрит на улыбающуюся Клару, бегущую навстречу сестренке с распростертыми руками.

У Клары распущены волосы, губы в помаде, ресницы в туши. Она давненько так не наряжалась, да еще и ради села. Что это сзади? Рюкзак размеров с коттедж Розы? На голове соломенная шляпа. Она слишком весёлая.

– Лия, почему ты не взяла с собой Персика? – сладко спрашивает сестра. Казалось, что она обращается с Лией, как с маленькой.

– Персика? – Роза не в курсе.

– Долгая история, – переводит тему Лия. Ей совсем не хотелось говорить всем о розовом плюшевом коте, который умеет мяукать и подстраиваться под настроение хозяина. – Роза, давай объясняй.

– Понимаешь, чем больше людей, тем веселее.

– Больше людей в деревне? Почему тогда не позвала вон тех пастухов или остальных деревнщин? – вмешивается Август, но его тут же зовет Микки. Очкарик не понимает, как ставить чертовы палатки.

– Роза, признавайся!

– Лииииии! – Клара подходит и целует сестренку в обе щеки. Рома не может сдержать свой заразительный смех. – Лиииии, как же здорово в селе. Стами, да? – Она поворачивается к Розе.

– Да.

– Клара, черт, объясни уже, что ты здесь делаешь?

– Меня пригласили. Да, вот так. – Она подмигивает Розе. – Тебя не слишком радует мой приезд? Не волнуйся, я не буду играть с вами в детские игры типа пряток и догонялок. Я буду занята совершенно другим.

– Подожди меня здесь, я сейчас.

Лия берет за руку Розу и ведет вглубь леса, подальше от любопытных глаз. Подальше от тупого смеха Ромы. Лия слышит, как Клара рассказывает истории о Лие. Ужас. Позор. Сейчас начнет говорить про Персика или про то, как она в детстве упала в лужу. Бррр, до сих пор вздрагивает Лия. Поздно, детские воспоминания услышаны. Динара хохочет визгливым голоском.

Дальше от шума людей. Деревья давно поменяли свои летние наряды на королевские золотые платья. Шелест листьев уносит в мир спокойствия, где даже смех Ромы не может стать препятствием для фантастического оглушения. Увы, не всегда мечта сбывается. Приходится оставаться в мире, где Рома будет вечно смеяться. Лекарство, а точнее зелье от глухоты появится совсем не скоро.

– Теперь правду. Зачем позвала ее?

Шелест заглушает все. Кроме голоса Лии. Роза стоит и улыбается.

– Зачем тебе говорить? Лучше посмотри на эти деревья. Как красиво.

– Я понимаю. Нужно любить доли секунды, как ты говоришь, но сейчас Клара просто рассказывает все мое детское прошлое.

– Лия, оно было в прошлом. Все улетает в прошлое. Даже то, что я сказала про деревья, улетело так далеко. Зачем возвращаться в такое далекое детство? – Роза была очаровательной. Красные волосы будто были созданы для этого места, для этих деревьев. Она продолжала любоваться лесом.

– Да, но это самое прошлое может изменить мое настоящее!

– Лия, все, кто тебе нужен, уже рядом. Им будет все равно на твои детские выкрутасы. Они посмеются, ну будут постоянно шутить над этим, но не перестанут любить. У всех забавное детство. Ты не исключение. – Она сладко вздыхает.

Кажется, ветер немного набрал оборотов. Он шумит в такт дыханию Розы. Ее ярко-красные волосы не умеют оставаться в стороне, им лишь бы выделиться и взблеснуть.

– Роза, ты всегда говоришь, словно все знаешь. Но не всегда так. Вообще не всегда.

– Сейчас ты говоришь ерунду. Это детский лепет. Детский сад.

– И что? Мне важен это детский сад. – Лия надувается, как воздушный шарик, которым будут играть малыши в волейбол.

– Смотри, что у тебя на кофте?

Лия смотрит на кофту коричневого цвета и ничего не находит, но в этот же момент она понимает, что это первоапрельская шутка, случайно оказавшаяся сентябрьской. Роза слегка ущипнула Лию за нос и рассмеялась. Она так легко попалась.

– Роза? Как смешно, – повторяет за подругой Лия и начинает душить объятьями Розу.

Они смеются так громко, что заглушают ветер и шелест деревьев. Лия щекотит Розу, а та в свою очередь теребит длинные волосы подруги. Они бегают друг за другом, как совсем маленькие. Впали в детство.

Кажется, когда ребенок совсем маленький, то есть еще малыш или младенец, то это совершенно другое существо. Даже не человек, а прекрасное создание, которое не знает всей грязи жизни. Это и так понятно, но ведь, взрослея, создания превращаются в людей и забывают о своем раннем детстве. Неужели это, действительно, совершенно разные существа. Человек и малыш, которым он был в детстве?

Роза уже валяется в огромной куче золотых листьев и не может сдержать заливистый смех. Лия бросает в нее больше новых цветных листьев. Яркость леса затмевает взор.

– Лия! Куда ты уводишь мою сестренку? – Он хочет казаться беззаботным и улыбающимся, но за сладким лицом скрывается явная тревога. Всего лишь не хочет показывать этого.

Марк портит все веселье девушкам, но видит, что это всего лишь Роза в куче листьев, и смеется в ответ.

– Не обязательно ходить за нами по пятам, – отвечает Роза. Она ощущает тревогу брата. От нее ничего невозможно утаить. На всякий случай, чтобы Марк не переживал, она встает из своего нового царства.

– Я не ходил. Ладно, ходил, но только потому, что услышал ваши крики.

– Это называется смехом, – саркастично уточняет Лия.

– То, что называется смехом, я испытал несколько минут назад, когда твоя сестра рассказывала о твоих падениях в лужи и о мокрых колготках. Еще было забавно, когда ты надевала розовые колготки на голову и считала их длинными волосами.

Весь свежий румянец тотчас испарился. На Лие остались только злые круглые глаза. Они могли бы хорошо сдружиться с отдельно живущими серыми глазами химички. Лия стряхнула с себя листья на пожелтевшую траву и резко сказала:

– Ну, здорово.

– Короче, я привела Клару, чтобы познакомить с одним парнем. Я думала: будет сюрприз. Теперь ребята знают о детских выходках. Сюрприз! – виновато произносит Роза.

– Все уже знают про твоего Персика. А знаешь, как все смеялись, когда Клара рассказала о том, как ты убегала от собаки и споткнулась, упав прямо в кучу, которую навалили цирковые лошади. Не надо было гулять в парке около труппы.

– Боже, – стонет Лия. Она нехотя вспоминает, как отмывалась в душе. Папа тогда сильно ругал ее.

– Я, в общем, пойду. – Тихонько уходит Роза. Немного посмеивается и в конце даже спотыкается. Марк попытался схватить ее, но Роза только улыбнулась и убежала.

Лия ходит кругами по засохшей траве, разговаривает сама с собой, думает, что одна. Руки не слушаются, переплетаются в маленький замочек. Момент, в руке любимый часокулон. Как бы ей хотелось перемотать время и оказаться дома, рядом с Персиком. Розовое существо могло бы поднять настроение. Часокулон напоминает о времени, которое замирает, но Лие хотелось только возвращения в прошлое.

Марк стоял и улыбался. Ему нравилась забавная Лия, нравились ее добрая злость и пушистые снежные волосы. А еще ему нравилось, что она его просто не замечает. Марк скрестил руки на груди, еще пристальнее стал всматриваться в ничего не подозревающую Лию. Когда она пнула камень с размаху и скорчилась от внезапной боли, Марк уже не сдержался и подошел к ней. Она сидела на траве, рассматривая злосчастный камень.

– Не перестарайся.

– Ты был все это время здесь? – ужасается девушка. Волосы стали еще воздушнее и приобрели вообще белоснежный оттенок. Осенний листик благополучно зацепился за ее волосы.

– А ты не замечала, да, – отвечает за нее Марк, нагибается и легко убирает мешающий листок с ее волос.

Вот тогда Лия задерживает дыхание и не двигается. Она вспоминает про часокулон, способный затормозить реальность. Сейчас происходит остановка времени и заодно сердца Лии. Молекулы становятся объемнее и неподвижнее, как в 3D фильме в замедленной съемке.

– Ты наблюдал? – Краснеет Лия. Она думала, что он пошел за Розой слушать детские истории.

– Конечно. Так стыдно, да?

– Неловко.

– Ты могла бы пойти в театральный со своими актерскими навыками. Так смешно злишься. Но, если надо будет пнуть камень, лучше откажись от этой роли.

На лице Лебедевой заплясала улыбка. Марк уже давно улыбался, причем очень обаятельно.

– Я всего лишь злилась на Розу.

– Подпольно? – Поводит бровью Марк.

– Да. К своему стыду. Я не хочу ее обидеть. Она только приехала. Ей нужны только радостные эмоции.

– Ей нужны настоящие эмоции. – Он встает и тянет за собой Лию.

Она замолкает и понимает, что ведет себя так же, как и все. Жалеет Розу. Жалеет по-своему. Скрывает злость и плохое настроение.

– Ладно, буду злиться при ней.

– Попробуй.

– А ты вообще прибежал за ней через пять минут, потому что испугался наших криков, хотя мы только смеялись.

Марк закатил глаза, блеск карих глаз на секунду исчез, и появилась темная полоска.

– Значит, так нужно, – просто сказал, без объяснений. Его слова не требовали разъяснений.

Лия цокнула язычком и вяло поплелась за Марком к любимой сестре, к непривычному позору.

Клара неплохо устроилась на новом месте и с новыми друзьями-подростками. Ей не хватает внимания? Возможно, она же все время сидит дома с Милой. Лия еле плетется к палаточному городку. Здорово, ей не придется возиться с сооружением временного жилища. Лия никогда нигде не отдыхала, не была даже в деревнях. Можно сказать, городская девчонка. Ага. Как белоручка и тому подобное. Деревенский житель, увидев ее, сразу бы сказал: «сразу видно, что ты городская». Лия бы удивилась отсутствию воды в домах, обилию домашних животных. Она бы всё равно полюбила деревню. Жёлтых цыплят, изумрудные поля и остывшие вечера.

Где будет жить Клара со своей огромной соломенной шляпой? На улице осень.

– Девчата, – обращается она. – Я же буду жить в коттедже?

– Ага, размечталась, – злорадствует Лия.

– Да, в коттедже. – Улыбается Роза.

Рот Лии открывается. Она страшно смотрит на Розу. Пока Лия испепеляет глазами свою подругу, Клара вприпрыжку направляется в совершенно другую сторону. Ее сладкое голосистое щебетание исчезает.

– Что? – удивляется Лия. Сейчас в полном удивлении пребывает и Динара.

– Кларе не будет весело здесь, – отвечает Роза. – Она же взрослая. Ей нужны другие ощущения, разговоры. Другая атмосфера, понимаете? Романтика нужна. – Роза поймала вопросительный взгляд Ромы и сразу же продолжила: – Романтика с парнями своего возраста, а не с озабоченными малолетками.

Рома подавился шоколадкой, которую ел. Динара торжествующе посмотрела на Розу. Кажется, она нашла союзника против рыжего клоуна.

– К твоему сведению, – нашелся Рома. – Я не озабоченная малолетка. Я – нормальный парень с вполне здоровыми интересами. У нас только Дали никем не интересуется. А так, взгляни на всех парней. Они хотят одного и того же.

Все парни промолчали, уткнувшись в какие-то дела. То ставили палатку, то пялились в телефоны, которые скоро разрядятся.

– Давайте найдем другую тему для разговора, – прорывается неожиданный голос Дали, словно свет сквозь тьму.

– А у любителей ислама нынче девушки не в моде? Или ты вообще голубчик?

Дали не стал слушать Рому, ушел в лес, наверное, наслаждаться природой, а не скрежетом голоса Ромы.

– Блин, Рома, че ты пристал к нему? – Август решил побыть героем.

– Да он все равно свалил уже, не нашел, что ответить.

– Он не видит смысла спорить с такой тупой и рыжей башкой, как твоя. – Марк подходит к нему и показывает, что выше Ромы на голову. Зачем было это делать. Видимо, чтобы показать авторитет.

– Так, все, скоро пойдем кое-куда. Возьмите теплые вещи, все-таки осень.

Никто не стал спорить с Розой, хозяйкой огромного коттеджа, с девушкой, больной раком. На этот раз жалость взяла своё снова. Роза и сейчас понимает это, ну что ж, у рака свои преимущества.

Впереди одна ночь

Наступила темнота. Как всегда другой мир, непохожий на дневной. Ночью хочется каких-то опасностей. Уже не задумываешься о последствиях, а мечтаешь о другой жизни, например, героя, гангстера, шута или незнакомца. Девушки мечтают о романтике, как в фильмах. В любом случае, ночью, хочешь быть другим.

Особенно, когда звезды светят прямо над головой.

Причем так ярко, словно все нереально.

Очень ярко.

Огромный костер посреди леса. Динара уже видит десятый сон в палатке, так же, как и Микки. Только эти ребятки так сильно устали, что не смогли посмотреть на костер и вырубились окончательно. Им же пришлось искать дрова.

Рома снова сидит в нервной позе. Скрестил ноги по-турецки, глаза его бегали, как чертики. Черные и маленькие чертики. Еще бы ногти погрыз, тогда, может, и успокоился бы. Шутки не сыпали привычным градом изо рта. Дали замечает тревогу в глазах Ромы и не спускает с него глаз.

Дали пришлось отвлечься, именно сейчас к нему подсела Роза. Странно, но Дали отодвинулся от нее, как от огня. Роза не подала виду, что заметила это.

– Ну и как дела? – она радостно начала болтать.

– Слава Богу, все хорошо.

– Ты всегда такой спокойный? – хочет флиртовать.

– Наверное, да.

– Как тебе удается? – поддерживает беседу и не может остановиться.

– Это легко. Легко быть счастливым. Если воспринимать все так близко к сердцу, не сможешь жить счастливо. Нужно знать, что по-настоящему тебе важно.

– Ого, да ты умный.

– Да не то чтобы…

И так они сидели вместе. Вокруг остальные ребята. Роза и Дали сидели всего в метре друг от друга, далековато для Розы. Они сидели и молча смотрели на огонь. Не то, чтобы им было не о чем говорить. Им хватало молчания. Только огонь говорил. Для других это показалось бы неловким молчанием, но для парочки именно тишина была ключевым моментом.

– У тебя такие красные волосы. – Он смотрит на огонь и говорит о Розе. Она вглядывается в его карие глаза, в которых танцует отражение огня и говорит:

– Ты знаешь, что у меня лейкемия?

– Теперь знаю.

– Ты не знал?

– Не знал.

Дали все смотрел на опасную стихию, впитывая зрачками тепло. Он уже давно отвлекся от нервозного Ромы. Словно в искрящемся пламени он находит саму Розу. Будто боится взглянуть на нее, отвлекается на огонь.

Роза думала, что вся школа знает о болезни. Признание Дали, вообще-то ее удивило. Как он будет вести себя дальше?

– Ты не слышал обо мне?

– Я не слушал.

– Ты все время смотрел на цвет жизни? – Она явно не хочет отступать от разговора. Пытается говорить его словами, философией и религией.

– Да. Чужие слова не имеют для меня значения. – Его интонация не меняется ни на дюйм. Все то же спокойствие. Атмосфера простого дня: без солнца и без дождя, когда погода прохладная и успокаивающая.

Роза решила задуматься, но любопытство быстрыми рывками заняло пьедестал ее мыслей. Поэтому:

– Это по мусульманским законам так?

– Можно и так сказать. – Смеется Дали и даже мельком смотрит на Розу, но сразу же отворачивается.

Остальные ребята собираются куда-то уходить. Дали тоже хочет покинуть место костра.

– Ты куда? – расстраивается Роза.

– Мужчина и женщина не должны находиться одни. Третьим всегда будет черт. Должны быть еще люди, чтобы не произошло греха. – Все еще смотрит на огонь и медленно поднимается.

– Что? – Зрачки Розы становятся такими большими, что тепло от огня скоро испепелит их. – Но это же смешно! – Она даже вскрикивает. Непонятная обида присаживается возле нее и думает, напасть в душу или пока подождать.

– Прости, я мусульманин. Обязан придерживаться законов ислама. Это моя религия. Я не жду, что ты поймешь меня. – Он все-таки посмотрел в ее глаза.

– Но как? Ты же тогда останешься без девушки?

– Я просто женюсь на мусульманке. Или девушка, которая понравится, тоже приметислам. В любом случае один я не останусь. Я могу быть наедине только с женой. Да и мужчины могут жениться на не мусульманках.

– Да блин. Все держатся за руки, обнимаются и целуются, а мусульманам это не позволено? Это ужасно. Разве Бог дал нам красоту просто так? Это даже несправедливо. Ты, наверное, даже на девушек в купальниках не смотрел? – Видимо ей было ужасно интересно и ужасно обидно за Дали. Она думает, что родители навязали ему религию.

– Роза, как я говорил, ты не поймешь. После никаха, можно и за руки держаться, и обниматься, и все в таком роде. Да, я не смотрю на девушек в купальниках. Потому что это грех! Аллах дал красоту женщинам, чтобы они показывали ее только своим мужьям, а не красовались перед всем миром. – Спокойствие покидало Дали. Он напряженно рассказывал о своих обязанностях. – Сейчас, прости, но мне нужно прочитать намаз, то есть молитву.

– То есть, ты будешь стукаться головой об пол? – ужасается еще больше Роза.

Однако ответа от Дали не следует. Молчаливо уходит в сторону леса, не смотря в сторону Розы. Его уход врезался жестокой молнией и поразил наповал. Одно большое и жирное непонимание, свалившееся слишком быстро, не вовремя.

Ох, что теперь затуманивает мысли Розы. Так значит, Дали смотрит постоянно на зеленый цвет, потому что девчонки в классе ходят в коротких юбках и с распущенными волосами? Смотрит на единственное, что напоминает ему об исламе?

– Бред ужасный, – она реально вскрикивает и ловит на себе недоумевающие взгляды Лии. Роза лишь торопливо качает головой, мол, что все в порядке.

Как так жить? Отказываться от удовольствий, только молиться и даже соблюдать какой-то пост, то есть не пить и не есть? Причем все это у подростка. Роза недоумевала. Она всегда думала, что способна понять всех, но она столкнулась с религией и впала в полное уныние и затруднение. Обида поселилась в душе. Не может простить ухода Дали. Однако в его глазах она не видела жалости.

Ребята не ушли. Они остались около костра, увидев, что Роза одна. Девушка не переставала думать о Дали. Неужели можно быть верным религии? Как же он терпит?

– Ну, наконец-то я вижу звезду! – вскрикивает Лия, указывая на горящую точку в небе. Ей редко удавалось видеть идеально-чистое небо с миллионами звезд в душном и загазованном городе.

– Присмотрись внимательнее, – не так громко говорит Марк, чтобы только услышала Лия. – Ты увидишь целую Вселенную.

Август, сидевший тут же рядом, недоверчиво посмотрел на небо. Он попытался сосчитать звезды, но каждый раз находил все новые и новые.

– Их не сосчитать, – говорит Марк саркастическим голосом, смотря на Августа.

Август сразу же бросает провальную затею.

Лия сидит между Августом и Марком, но не замечает их вовсе. Сейчас перед ней только небо и звезды. Она сладко говорит «вау» и растягивается на жестковатой траве. Август следует ее примеру и также ложится, показывая Марку язык. Словно он лежит рядом с Лией, и это круто. Как они близки. Марк даже внимания не обращает. Он не считает Августа своим соперником.

Лия то прищуривается, то расширяет свои глаза. Пытается найти созвездия. Она знает только ковш большой медведицы. Кажется, находит что-то знакомое из учебника по астрономии. Да, было дело, когда она интересовалась звездами. Только звездами. Она вспоминает все романтические фильмы, где парень с девушкой лежат под звездным небом и тонут в своей жгучей любви. Увы, сейчас с ней надоедливый друг и парень, который ей нравится, но она не хочет об этом думать, потому что симпатия давно переродилась в любовь. Лия ничего не смыслит в отношениях, поэтому все кажется странным.

В это время Марк тихонько бросает какой-то камешек прямо в кроссовок Августа. Парень с зелеными глазами вскакивает и смотрит по сторонам в поисках монстров. Зеленый цвет глаз стал ярче и злее. Марк только качает головой. Август замечает жест, сейчас захочет устроить разборки. Но Марк показывает указательный палец вверх, показывая тишину, улыбается дьяволенком.

– Вы, что это лежите на холодной траве, а? – Марк говорит игривым голосом, обращаясь к Лебедевой.

– Красиво же. – Смотрит Лия на Марка. Он оказался ближе, чем она думала.

В следующий момент Август окончательно взрывается ревностью. Марк ближе наклонялся к Лие, а она даже не боялась утонуть в глубине его блестящего взгляда. Искорки от костра озорно потрескивали, а между Лией и Марком оставались только пылинки, и создавалось собственное пламя. Кравц взял Лию за ворот кофты, потянул к себе, так что казалось, сейчас поцелует. Тело Лии напряглось от ожидания, а глаза оставались открытыми. Они были на пике сближения, но Марк – это Марк, в его запасе куча сюрпризов. Держа девушку за ворот, он подложил ей покрывало под спину и нежно отпустил обратно. Она снова оказалась лежащей на спине и смотрящей за звездами, однако тело ее никогда не было таким горячим и напряженным, как сейчас, словно в нее залили свинец. Только сердце безудержно вырывалось из груди. Если признать, то ей хотелось, чтобы он поцеловал ее.

– Так будет теплее, – мягко произнес он, глядя ей в глаза и улыбаясь так ярко, что Лие показалось, что улыбка в заговоре с сиянием звезд. Ее сердце прибавило искрометных движений.

– Спасибо, – буркнула Лия. Она хотела накричать на него за то, что не поцеловал ее. Почему она не может возразить?

– Не за что, Ошибка, – ласковое в ответ. Марк понимает, что чувствует сейчас Лия, но ему так хочется ее помучать. Он любит, когда она злится.

Вот тут логика Августа окончательно ломается. Какая еще «ошибка?» Ну вот, снова их долбанное прошлое. Рядом с Августом теперь была целая куча вырванной травы, а в глазах мерещилась тьма.

– Поосторожнее с травой, – замечает Марк. Он хочет как-то задеть ревнивца и показать, что у него точно нет шансов.

– Может, поясните мне вашу «ошибку?» – Вместо голоса Августа образовалось одно раздражение.

– Это долго рассказывать, – сразу встрепенулась Лия.

– Почему же? Не долго. – Улыбается Марк. – Просто однажды, когда мы с ней не были вместе, в классе восьмом, я спутал ее с одной девушкой, а то есть Марией и в темноте чуть не поцеловал. С тех пор я называю ее Ошибкой. Моей.

Лия теперь полностью сжалась. Марк намекнул, что они вместе?

– Пф, с вами ужасно скучно. Я в палатку, спать. – Август встает и стряхивает с себя остатки травы. Он чувствует превосходство Марка.

Когда идет по тропинке, находит валяющийся камень и со злости пинает в сторону. Будто пинает себя. Уходит от костра и ныряет в палатку.

Он ушел поверженный. Его раздражал откровенный флирт Марка и удивленные, по-настоящему влюбленные глаза Лии. Август себя жалел. Это очень трудно и стыдно признать, но, да, он жалел самого себя, что не может быть таким смелым или наглым, как Марк. Август лежит и даже на звезды посмотреть не может, потому что сверху одна большая ткань от крыши палатки. Даже травы нет, чтобы помучить что-то живое. Пахнет дихлафосом и духами придурка Марка. Эта смесь вообще не подходит романтической атмосфере, но состоянию Августа является вторым именем. Определенно, в палатке пахнет тухлой обидой.

Одинокое молчание. Сам виноват. Теперь Лия вообще только с Марком и осталась. Август ненавидит себя и злится на весь мир.

Лия же удивляется уходу друга и вопросительно смотрит на Марка.

– Что?

– Ты специально, – даже не спрашивает, а только утверждает.

– Что специально?

– Ты сам понимаешь, о чем я. – Лия определенно краснеет. Она не может говорить обо всем напрямую, но Марк конечно же поможет и сладко проговорит:

– Специально подложил тебе одеялко?

– Нет, то есть да, но как сказать. Мне кажется, Август ревнует, – решилась она высказаться. – А ты перед ним, откровенно говоря, флиртуешь со мной.

– Да, ревнует, еще как. Видела, как траву рвал? Пусть знает, что ты моя. – Он смеется! Нагло топит в своих глазах.

– Аааа, ты смеешься. – Не способна смотреть в его глаза.

Лия не может просто взять и остаться. Ей нужно свалить куда подальше, чтобы не раскраснеться еще сильнее от его расспросов. Лие обидно за Августа. Почему ей самой так неловко?

– Лия, иди ко мне, будем смотреть на огонь. – Замечает торопливый уход Лии Роза. Ей уже давно скучно здесь сидеть одной и пялиться на огонь.

– Ладно. – Она подбегает к Розе и зарывается к ней под плед.

Они начинают щекотать друг, падая то на траву, то путаясь в пледе. Лия уже услышала о неудачном разговоре Розы с Дали. Лебедева тоже была ошарашена законами религии, но не так серьезно восприняла всё.

– У тебя не случится обморока? – шутит Лия.

– Ну, это как посмотреть, – подхватывает шутку Роза.

– Давай в домик? – Лия хватает плед за шиворот и накрывается им.

Роза сразу же ныряет в эту пещерку. Лия достает телефон, включает яркий фонарик и подносит к лицу.

– Хочешь, я расскажу страшилку? – голосом какого-то страшного и непонятного персонажа спрашивает Лия.

– Ты не знаешь страшилок. – Роза смеется. – Лучше расскажи об отношениях с моим братом. Мне так любопытно. Потом буду шантажировать его.

– Да ничего нет. Марк всего-то подложил мне одеяло под спину, но до этого так близко поднял меня… – шепчет она все тише и тише.

– А как же Август? – взрывается смехом Роза.

В пещерке, крыша которого обычный плед, не видно, как Лия покрывается розоватой краской.

– При чем тут Август? – переходит с темы на тему.

– Я тут подумала, что не хочу слушать о моем брате.

– Ну и ладно. – Смеется Лия.

В какой-то очень короткий момент, словно молниеносное видение, Лие показалось, что лицо Розы скорчилось от боли. В такое короткое мгновение секунды остановились.

– Ты в порядке? – тревожно спрашивает у Розы. Фонарик лежит в стороне, освещая всю пещерку, в том числе и взволнованность Лии.

– У меня так много это спрашивали, что мне кажется, других слов и не существует.

– Это значит, что мы волнуемся за тебя.

Костер все еще не тухнет, как не гаснут глаза Розы. Она внимательно рассматривает Лию и тяжело произносит:

– Очень многие волнуются за меня. – Следует вздох. – По-дурацки все происходит, – выдыхает. – Я слишком люблю жизнь, и она меня тоже любит. Я знаю. Так не хочется уходить. Я бы, может и ушла бы, но знаю, что многих раню. Даже те, которые недолюбливают меня, скорее всего, расстроятся, смешно подумать, но может, и пустят слезу для вида. Я стала дороже многим из-за болезни. Моя цена растет с каждым днем. Находятся дальние родственники, одноклассники, которые жалеют. Сейчас, Лия, всего лишь какой-то жук меня укусил, а ты уже думаешь, что мне плохо. Я слишком стеклянная.

– Роза, да, признаю, ты невероятно стеклянная. Тебя нужно беречь от всего. Каждый раз я боюсь потерять тебя. Я волнуюсь каждую секунду, как и все, кто тебя окружает, но мы рядом. Ты нас не бросишь. Не разобьешь нам сердца. Я это тоже знаю.

– Я могу исчезнуть в любой миг. Даже сейчас. Разбиться.

– Я тебе открою секрет: каждый человек может исчезнуть в любой момент. Возможно, что твой момент наступит даже через сто лет. Пока ты лишь можешь радоваться жизни, как сама меня учила.

– Спасибо, что веришь в это.

– А ты нет?

– Я не знаю, во что верить.

– В настоящее. Во что еще можно верить? Ты свидетель реальности. Сейчас мы с тобой в какой-то пещерке из пледа говорим о твоей дурацкой болезни, когда могли бы поговорить о Кларе или сплетничать. Ты сама говорила мне не уделять так много внимания твоей болезни.

В маленькой пещерке становится невыносимо жарко. Пот начинает медленно стекать с тела. Роза на пять секунд замалкивает. Она резко валит Лию на лопатки и крепко обнимает. Они лежат так очень долго. Фонарь уже валялся в стороне и не освещал пространство. Роза уткнулась в волосы Лие. Соленые струйки медленно скатывались по щеке и смешивались с белоснежными волосами Лии. Роза плакала тихо, чтобы подруга не услышала ее плач. Но Лия чувствовала, как слезинки падали на ее волосы и касались кожи. Лебедева не показывала вида, что заметила. Ведь тогда бы ей пришлось снова пожалеть Розу. Лия крепко сжала зубы, чтобы эта волшебная жидкость не прыснула и из ее глаз.

– Здесь слишком жарко. – Улыбается вновь и вновь Роза. – Давай уже выходить из нашего убежища.

Старательно убирая складки пледа с головы, девушки уже почти были на свободе.

Им не пришлось долго выходить. Их просто напугал крик. Они сразу выбрались из темного домика. Крик принадлежит одной весьма приятной особе. Сразу говорю: это не Мария. Однако такая же избалованная, щегольская и нафуфыренная.

– Эээээй, ребятки, ик, ик! – Клара икает вовсю. Пьяная. Лия немедленно выскакивает из-под одеяла и испепеляет взглядом свою сестру. Следом выныривает Роза. – Ребяяяяятки, у вас тухленько, ик, ик.

– А ты нас развеселишь? – орет Рома и заливается каким-то противным смехом, словно смеется гиена.

– Нет. Веселье закончено. – Лия быстро шагает к сестре, про себя ругая поведение Клары. – Что ты делаешь? Тебе не хватило дома, так ты напилась и приперлась сюда меня позорить? – На Лие были только отметины зла. Она очень расстроилась.

– Малышка, ты что это споришь со взрослыми? – Клара успевает напомнить десятилетнее превосходство, причем так правдиво, что, кажется она и правда похожа на старшую сестру.

– Тут нет взрослых. Я не вижу здесь их.

– Пффф, ха, ик. – Незапланированное икание вырывается наружу. Клара спотыкается и падает. Ее спортивные трико становятся на тон темнее, особенно места, где колени. Она продолжает икать и смеяться. Смеяться и икать. Зрелище далеко не достойное аплодисментов и похвал, требующее колоссальнейшей репетиции и подготовки. Этот цирк и есть сущность Клары.

Лия не торопится спасать любимую сестру, да ладно, единственную и конечно, неповторимую. Кто еще может так опозорить перед друзьями и одноклассниками? Сестра Лии. Обращайтесь. Ей бы подрабатывать в агентстве «Мы распугаем ваших друзей». Как в смешных фильмах, но Лие было не до смеха.

Лебедева подходит к Кларе и поднимает за плечи. Сестра вскрикивает, показывая, что ей больно. Лия даже усмехается ее хрупким и беззащитным плечам, но вскоре жирная тень злости искажает лицо Лии.

В это время в палатке Августа все слышно. Он слышит каждое слово, но не выходит, чтобы посмотреть. Лежит, закутавшись в спальный мешок. Давно уловил смешки Ромы и естественно крики Клары. Ему становится жалко Лию. Никогда не приходилось видеть Лебедеву в таком отчаянном положении. Он хочет выйти и чем-то помочь подруге, но какая-то ненужная гордость заселилась внутри и пока не хочет выселяться. Гордость – это обычно что-то благородное, но не сейчас. Он просто не выходит, претворившись спящим. Марк даже потряс палатку, но головы Августа так и не увидел.

– Спит, ага, – Марк уверенно заявляет, но знает, что Август не мог так рано заснуть.

– Он точно спит? – в надежде спрашивает Лия. Да, ей нужен был друг. Она и не отрицала. Он всегда был рядом, но не сейчас.

Август бы неудачно пошутил и все посмеялись бы. Возможно. Ей захотелось его глупости, неуместного сарказма, которого даже сарказмом назвать нельзя. За год она к нему привыкла и не хотела терять его дружбу. Но он спит.

– Да, точно, – хмурое в ответ.

Лие стало еще хуже. Марк сказал, что Август спит, но такое присутствует чувство, словно он нарочно видит сны. Клара всегда подводила ее, заставляла прикрывать. Только на секунду забыла о ребенке, сразу решила конкретно расслабиться и напиться. Лебедева еле поднимает сестру с травы. Клара опирается на плечо Лии. От старшей сестры несет перегаром. Клара даже нормально идти не может. Лие приходится резко встряхивать ее, чтобы дойти до пересечения дорог. Когда происходит встряска, старшая, в кавычках, сестра издает приглушенный крик и Лия еще сильнее устраивает ей взбучку. Противный, зловонный запах достигает носа Лии, и она в бешенстве идет на шаг быстрее. В сторону леса, конечно же. Ночью. Под звездами. В лес.

Роза сразу же бежит и преграждает им путь.

– Сейчас начнется кино, – комментирует Рома в предвкушении.

– Заткнись уже. – Глаза Марка убивают взглядом разгорячившегося шута.

Младшая сестра с трудом удерживает напившуюся даму. Стыд душит все тело, но, кажется, Клара ничего не замечает, а только громче смеется голосом ведьмы, но сразу же замолкает при очередной резкой встряске. Август в палатке вздрагивает и лучше укутывается. Не из-за страшного смеха, нет, а из-за трусости показаться Лие, он прячется. Дали лишь продолжает спокойно смотреть на огонь, игнорируя ситуацию. Да, он уже прочитал намаз, одухотворился чистой энергией и теперь наблюдал за этим кино, как называл рыжий Рома. Если честно, Лия больше всего благодарна Дали. Будто ничего не происходит, и он ведет себя, как обычно.

– Ты собираешься идти туда с… – начинает Роза.

– Да, с пьяной сестрой. Не надо было ее сюда приглашать. Сейчас по твоей вине я пойду в лес и возможно испугаюсь от страха, – обиженно произносит Лия.

Дали начинает тушить костер. Становится прохладнее. Вся теплота испаряется, оставляя лишь черные угольки. Небо затемняется, от огромного звездного неба остается только несколько мигающих точек. Почти ничего не видно, но Лия чувствует на себе прикованные железом пристальные взгляды. Даже в темноте глаза у всех, как у кошек. По крайней мере, для Лии. Она снова будит Клару.

– Мы пойдем вместе.

– Нет. Моя сестра. Значит, мне ее вытаскивать из дерьма. – Злой Лию мало кто видел. Волосы отдавали холодным серебристым блеском, словно Снежная Королева вернулась из своей мерзлой страны или в ее душе проснулся грубый оборотень.

– Я же пригласила. Иду с тобой. – Роза знает, что зря позвала Клару. Она хотела познакомить ее кое с кем. Этот деревенский парень видимо так и не пришел, и старшей Лебедевой пришлось путешествовать по огромному дому в поисках приключений. Вот какие сюрпризы обрушились на ее глупую голову, пока еще не думающую о своей малышке Миле.

– Нет, ты не идешь, – оторопел Марк.

Рома же смотрит кино. Сидит и ест какие-то конфеты, причем очень нервно. Следит за каждым движением и злорадно улыбается. Зачем его взяли в Стами? От этой ситуации он ловит кайф, наслаждается чьими-то ссорами. Он, как мазохист, только получает блаженство от чужой боли.

– Иду, – огрызается на брата. Снова за ней следят. Не нужна ей нянька на побегушках. Снова и снова эта чертова жалость. Роза настроена серьезно.

Сейчас начался бы долгий спор: куча ругани и оскорблений, а также хитрые глаза рыжего Ромы бегали бы от Марка к Лие и Розе, да даже к Кларе. Дали закончил разбираться с костром и направился к куче спорящих. Его голос как всегда на пике спокойствия.

– Мы пойдем вместе. Это не дело, гулять в лесу одним, да еще и девушкам. Дай Аллах, мы все хорошо дойдем до дома и благополучно вернемся обратно. Сейчас спор – это не выход.

Теперь все стояли в замешательстве с вытаращенными на Дали глазами. Он умеет так много говорить? Его же считают тихоней или молчаливым, странным идиотом. По крайней мере, считали до недавнего времени.

– Хочешь сказать, что одно твое слово – закон? – вмешивается Рома. Его волосы светятся даже в темноте, наверное, такова сила зла и тьмы.

– Я этого не говорил.

– Мы не мусульмане и не слушаемся каких-то сектантов, – раздражительно продолжает Рома. А очагом раздражения был как раз-таки Дали, вдруг у которого появился дар речи, причем очень убедительный.

– Я не сектант. Ислам не только тыканье головой об пол, как вы говорите. Это чистота, успокоение души, духовное счастье, искупление грехов, – снова спокойно продолжает Дали.

– Дали прав, – вдруг соглашается Марк.

– Это лучше, чем держать пьяную сестру за плечи, – вставляет свое Роза.

Лия только мрачно, даже черно посмотрела на Розу. От блеска моря в глазах не осталось ни капельки. Она понимает, что все правы. Выхода другого нет, надо отбросить ослиное упрямство и шагнуть навстречу свету, но в данном случае навстречу темному лесу.

– И мы пойдем ночью через лес? – голос Ромы жутко срывается.

– Уф не пищи, а, голова уже болит. – Лия все еще придерживает Клару.

На помощь к ней приходит Марк:

– Давай я ее буду поддерживать. – Он не стал ждать ответа. Подошел и схватил Клару.

– Спасибо, – даже неожиданно и не гордо произнесла Лия. Она влюблялась в Марка все больше.

– Вы смеетесь? В лес? Сейчас? Я не пойду туда.

– Ром, можешь не идти. Ты уже достал всех своим пессимизмом. Рыжая вредина, – фыркает Роза.

Возможно, Рома остался бы в палатке. Может, разбудил бы Микки и начал над ним издеваться, отбирая очки. Вскоре, Микки окончательно проснулся бы и начал рассказывать очень долгую историю, снял бы свои очки. Этим все решено. Рома испугался бы длинного, слишком умного, порой красноречивого языка, но лишенного всякой иронии и перегруженного фактами и терминами. Поэтому, сбежав от Микки он непременно заглянул бы в палатку к спящей Динаре, нет не к Августу: Августа нельзя замучить. Дальний стал бы глупо шутить и не давать вырваться настоящему юмору Ромы. Поэтому, да, к Динаре. Напугал бы ее до чертиков, но не позволил ей удрать. Естественно, Микки и Август пришли бы ее спасать, и у них образовался бы целый квартет в палатке.

Да, все это было бы. Но этого не будет. Потому что Рома идет в лес, к дому Розы. Секрет в том, что он боялся оставаться один.

– Идиоты, я с вами. – Он снова запихивает в рот странные конфеты.

Неосторожное разрушение

Люди не боятся темноты, они страшатся неизвестности, скрывающейся во тьме. Даже, если успокаивать себя мыслью о том, что это день, только без света, ты продолжишь испытывать страх. Странно, но именно в лесу страшнее всего. В городе, освещенном тысячей фонарей и зажжённом атмосферой цветных гирлянд и рекламных вывесок ты – звезда нового собственного кино, но в сельской местности, в бездне леса ты – жертва своего страха.

Ребята как раз шли через гущу леса, сквозь непонятные их глазу заросли. Каждый раз они слышали чей-то шум, какой-то всплеск, шебуршание и дрожащий трепет своего колотящегося сердца.

У Лии все по-другому. Ее сердце не дрожит осенним листком. Оно бьется кровавыми кулаками, стараясь прошибить чертову дверь души в мрачный мир хаоса. Боязнь иллюзионной темноты вроде бы и прошла, но сейчас этого вовсе не замечалось. Все притихли. Марк пытался отвлечь всех от темноты. Думал, что старше всех и должен заботиться о младших. По идее старик здесь Клара, но, увы, не способный вообще о чем-то трезво рассуждать. Марку раз десять приходилось ее встряхивать, а она в ответ мерзко пищала, словно крысе наступили на хвост. Тогда обжигающий холод зимы пробирался под кожу Лие.

Роза знает страхи подруги. Кравц тихонько подходит к ней и нежно берет за руку. Лия вздрагивает, но сразу успокаивается.

– Не бойся, – шепчет Роза, крепче сжимает руку подруги. – Я с тобой. Это по-настоящему.

Что касается Ромы, то он снова ведет себя, как сбежавший из психбольницы. Озирается по сторонам, глотает свои фиолетовые конфеты с непонятным запахом. Дали идет впереди, освещая всем дорогу карманным фонариком.

– Говорят, здесь водятся волки, – голос Марка пугает ребят. Показалось, что он сам вздрогнул. От звездного неба не осталось и мига. Черная пелена обволакивала пространство, а ветер, полу прохладный, полутеплый, касался каждого и предупреждал о возможности дождя.

– Марк, – огрызается Роза. – Сейчас не время шутить.

– Он и не шутил, – Рома совсем не поддерживает. Он подходит к Лие и начинает рассказывать истории, ему только очков Микки не хватает. – Я только что видел светящиеся глаза и шорохи слышал. Лия, не боишься?

Она хотела сказать, что не боится. Естественно, зачем ей рассказывать о страхах рыжему Роме, который в школе попробует ее жутко испугать. Вместо Лии неожиданно заговорил Марк, несколько секунд поправлявший Клару:

– В темноте нет ничего страшного. Мы слишком много фантазируем в это время суток.

– Ик, – Клара свела всех с ума иканьем.

Еще одно, и у кого-то случится приступ страха. Этим кем-то будет обязательно Лия. Когда Клара пискляво икнула, все на мгновение остановились, но только Лия напрягла мышцы, так крепко сжала руку Розы, что Кравц стало больно, и она ущипнула юную трусишку.

– Прости, – почти неслышно произносит Лия, немного наклонившись к уху Розы.

– Не бойся, – шепот в ответ. – Я держу тебя за руку.

Роза не купалась в малине. Совсем. Ей тоже было страшновато, но по-особенному. В ней были сумасшедшие мысли.

– Тебе не страшно? – робко спрашивает Лия, не отпуская руки Розы. На Лие были холодные капли пота.

– Нет, – врет Роза, но правдиво добавляет. – Если честно, мне же нечего терять. Умереть от болезни или от неизвестного лесного зверя? От зверя кажется интереснее.

– Тупая? – чуть не вскрикивает.

– Да, ладно. Шучу я.

Да была в ее словах доля правды. Очень страшной правды, пугающей своей искренностью и ужасом. У Лии сердце уже готовится выпрыгнуть и убежать подальше от леса. Снова во всем виновата Клара. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей быть съеденными волками, Лия подходит к Марку и спрашивает тихо, но весьма ясно:

– Давай я помогу. Ты уже полпути ее тащишь на себе.

– И что? Хочешь сказать я должен позволить тащить девушке другую девушку?

Дали останавливается и выключает свой фонарик.

– Почему фонарик выключил? – пугается Лия резко наступившей темноты. Голос дрогнул на последнем слове. Она поняла, что у Дали закончилась батарейка, и не видеть ей больше прекрасного света.

– Господи. – Это Марк. И пугается он отнюдь не конца света, а пугается спутницы, которая с шумом падает на колени.

– Боже, Клара! – не выносит Лия и срывается на сестру.

От Клары слышится лишь очередное икание. Она отползает на своих четырех в сторону, поближе к кустам. Все, скопившееся у нее внутри благополучно выходит. Рома начинает закрывать нос от омерзения и щурится.

Лия же просто умирает от позора. Ее еще никогда так не стыдило поведение Клары. Вся обида мира пронзает насквозь душу Лии. Болезненно и слишком медленно. Тучи больше сгущаются над ребятами, но никто не замечает надвигающегося дождя. Все заглушает то, что Клара сейчас делает. Наверное, алкоголь и остатки ужина выливаются из ее организма, как изгоняется сатана из до омерзения старого и жуткого дома.

К Лие подходит взволнованная Роза. Кравц хочет дотронуться до плеча Лии, но одергивает руку. Роза чувствует себя виноватой. Казалось, что не Клару мучает рвота, а Розу мучает болезненная совесть.

– Ли…

– Знаю.

– Что?

– Знаю, что хочешь сказать. Я не в обиде на тебя. Здесь только вина Клары. Она – маленький ребенок, хуже Милы, – мрачно произносит и смотрит только на сестру. Та со спокойным видом встает и произносит:

– Лия, прости.

– Ты не сожалеешь.

– Я, правда, сожалею.

Лия подошла к сестре и предложила свое плечо в качестве опоры.

– Спасибо, – благодарит Клара. Она действительно сожалеет о случившемся. Ей нет оправдания.

В ответ справедливое молчание.

Все ближе подходят они к дому Розы. Веет теплом. Остается совсем мало. Роза и Дали шли спереди, а Лия с сестрой шла в середине. Марк и Рома замыкали столь любопытную цепочку. Кларе все еще было тяжело идти. Как в трансе или сне, кому как лучше. Лия почувствовала противный запах, исходивший от трико Клары. Лия кисло поморщилась, но ничего не сказала, думая, что в темноте Клара не заметит изменения ее лица.

– Прости за запах, – все-таки заметила Клара, увидев в темноте лицо Лии.

– Да все равно. Приедем, постираешь всю одежду.

– Фу, – даже здесь показывает свое петушинство Рома. Рыжие перья наготове, скоро будут стрелять едкими шутками.

– Да я приеду и отдам в химчистку, – говорит ничего не подозревающая Клара.

Все замирают, потому что все, кроме Клары знают о ненадобности произносить это слово при Роме. Его фамилия – клеймо для него. Однако, он просто окаменел, услышав слово «химчистка».

– Все в порядке? – осторожно спрашивает Дали.

Пока лишь похоронная тишина. Рома все еще не может прийти в себя. Его кулаки напряжены, волосы превратились в сплошные иголки. В глазах сверкала ярость. Бедная земля у него под ногами. Ведь смотрел он именно вниз. Мурашки пробежались легионом по его мертвенно-холодному телу. Господи, как же ему был жестоко холодно сейчас. Он готов был наброситься на Клару, которая, кстати говоря, упала. Лия хочет помочь ей встать, но зацепляется шнурком за корень дерева. Ей приходится возиться со шнурком, стоя над Кларой.

– Почему все притихли?

– Клара, заткнись, – злостно шепчет Лия.

– Прости, пожалуйста, но я правда отдам трико в химчистку, – она сказала это так громко, что Рому будто сшиб огромный грузовик. Он так давно не слышал злосчастного слова.

Не стоило Кларе говорить это второй раз. Резким маневром Рома вырывает у кустарника толстую ветку. Его пытается остановить Дали, но Рома его просто толкает в сторону. В глазах отражено все царство зла, а в сердце бушует убийственная буря. Казалось, Рома готов перевернуть весь мир, уничтожить, разломать все, как в тот зимний школьный день, когда увидел нацарапанное слово «химчистка». Только физрук мог его угомонить. Рома направляется в сторону Лии. Думает, что это Клара, но Лия лишь застряла в ненужном месте со своим ненужным шнурком. О, Господи, Рома безжалостно взмахивает толстой палкой над головой и с размаху…

На этом месте Лия. Ее ненадежный шнурок не оцепляется от дурацкого корня. Клара уже успела выползти из-под нее. Глаза Ромы окутал лживый туман под руководством кровожадной ярости.

Глаза Лии становятся влажными. Она чувствует приближение Ромы. Шнурок предательски не оцепляется. Она бы смогла выбраться, если бы знала, что Рома настолько близко. Безумие стука сердца ускоряется, а глаза лишь обволакиваются соленой водой. Ее щеки сухи, слезы держатся в глазах. Лия слышит, как кричит Роза. Только теперь она слышит шаги Ромы. Каждый его предельно близкий шаг. Они такие твердые, звериные, хищные. Снова все замирает перед ней. Она чувствует какой-то взмах за спиной. Да, на этом месте должна была быть Клара, которая спаслась бы, но это Лия, тупо застрявшая в своем невезении. Лия безнадежно опускает свою голову и готовится к удару от своего же одноклассника. Напоминает несправедливую и ненужную казнь. Миг, палка ударяет со всей силой и злостью, что скрыта в Роме. Лия вздрагивает, но не чувствует дикой боли. Лишь запах ромашек…

Когда леденеет кровь

Когда она почувствовала запах ромашек, слеза скатилась по сухой щеке. Единственная. Да, ей не было больно. Не было, потому что она полностью защищена Марком. Он успел взять на себя удар. Лия поняла, что ей ужасно больно. Боль намного сильнее, чем, если бы ее действительно ударили. При первом ударе Марк крепко ее сжал, его дыхание касалось пока сухой щеки Лии. Лебедева ощущает его крепкое объятие, невероятно нежное и заботливое, словно она укрыта лепестками ромашек, но в то же время сильное и надежное. Второй удар свершился, и вибрация прошла по его телу, передавшись слабым, но таким же больным откликом в теле Лии. Она почти крикнула, но так тихо, что только голос ее сердца услышал этот призыв. Теперь его дыхание касалось уже влажной щеки Лии.

– Ошибка, почему тебя всегда нужно спасать? – тихо произносит Марк и вздрагивает при втором сокрушительном ударе. Лия вообще ничего не может сделать. Она поражена молнией, отключена ослепительным светом или убита страхом. Лия физически не может пошевелить даже пальцами.

– Марк? Что ты делаешь?

– Не хочу, чтобы тебе было больно, – произносит это и напрягается всем телом, думая, что последует следующий удар, но его не последовало.

Роза и Дали уже подоспели. Они толкнули Рому к дереву, предварительно отобрав орудие насилия. Дали даже ударил его, что, кстати, очень неожиданно с его стороны. Роза же решила вспомнить свои тренировки, поэтому просто надавала ему кулаками и полностью отключила. Сама она после столь удачных ударов ослабла окончательно.

– Лия! Марк! – она кричит и подбегает к ним, несмотря на ужасную слабость. Марк освобождает Лию от своих спасительных объятий. Лебедева поворачивается к нему лицом:

– Спасибо, но тебе, наверное, так больно из-за меня? – Она смотрит в его карамельные глаза.

Марк только улыбается и легко говорит:

– Мне не было больно. Рома такой слабак и неудачник. Я хотел ему врезать, но думаю, он бы успел ударить тебя, поэтому пришлось с тобой пообжиматься.

Даже в такой ситуации Марк не перестает шутить и показывать превосходство.

– Я так переживала! А ты шутишь даже сейчас. Как так можно? – взволнованно произносит Роза. Лия в первый раз видит заплаканную подругу. Вся тушь некрасиво растеклась. В глазах блестит жидкость, растекающаяся по лицу.

– Да ничего со мной бы не было. – Закатывает глаза Марк.

– Это не шутки!

– Боже, Лия, он хотел ударить меня? Это было мое место! Вы в порядке? – Клара следует примеру Розы и тоже начинает рыдать.

– Да, он хотел ударить тебя, – возвращается к Лие сарказм, но сразу угасает, как недавно угаснувшие звезды. Не хочет шутить именно сейчас, когда Марк подставил своё тело удару. На его месте могла бы быть она. Но у Марка были другие планы.

– Он псих? – Клара подходит к отключенному Роме и хочет завязать ему руки своей лентой для волос. Сарказм Лии не оценила, а лишь удрученно покачала головой.

– Не надо этого делать, – замечает ее движения Дали.

– Почему? – Роза удивляется. Она все еще обнимает Лию, но и не спускает глаз с Ромы.

– Потому что сделаем ему больно.

– Но он сам сделает больно, – Роза настаивает. – Это бант. Ему бы наручники да в тюрьму.

– Мы не знаем, что у него на душе. Мы совершим грех, делая ему больно. Не нужно.

– Но ты его уже ударил и сделал ему больно, – замечает Клара, точнее вспоминает. В ее голове начинает все проясняться. Шестеренки в мозгу начинают крутиться.

– Это была защита. Разные вещи. Мы доверимся ему и не станем завязывать руки.

– Я ему не доверяю, – Роза злится на Дали. Она не понимает его якобы святых намерений. Он до жути правильный парень. Дали начинает ее здорово раздражать святостью.

– Я тоже. Ты видел, как он ударял Марка? Будто черт в него вселился. Я не хочу, чтобы такое повторилось, – беспокоится Клара.

– Да не сильно он меня ударил. Всего-то два слабых удара. Говорю же: он тюфяк.

Марку не нравилось, что его считали жертвой. Жалость со стороны Клары была ему бесполезна. Клара пытается вести себя взрослой, но это лишь бессмысленные попытки.

– Короче, Дали, засунь ненужное благородство себе в одно место. Я даже это слово этим словом называть не буду. Ради тебя, – выпалила Роза, причем сразу же раскраснелась почему-то, но слов назад не взяла.

Дали стоял с открытым ртом, удивленно глядя на свою обидчицу. Он не смог ничего сказать и лишь молча стоял.

– Лия, прости меня, пожалуйста, но, почему Рома это сделал? Я не понимаю. Вообще ничего не понимаю. Его нужно засунуть в психушку или сдать в полицию! Он – зверь.

– Ты сказала слово «химчистка», – ответила за, пока в шоковом состоянии Лию, Роза.

– Что? Что в этом такого?

– Мы сами не в курсе. Вся наша школа знает, что нельзя говорить при нем этого слова. Это глупо и неправдоподобно, но так и есть. Чистейшей воды правда. Говорят, он избил кого-то за этот проступок. Сейчас произошло то же самое, – Роза говорит быстро и нехотя.

– Тогда его точно надо завязать и вызвать полицию.

– Ничего не нужно вызывать, – снова вмешивается добрый Дали. – Он одноклассник. Вообще, это человек со своими проблемами и трудностями.

– Мы его завяжем, – злостно проговорила сквозь сжатые зубы Роза.

Пришлось завязать. Дали не стал спорить со слишком настойчивой Розой. Тем более, она болеет. Снова эта проклятая болезнь, сыгравшая сейчас наудачу.

Долго идти не пришлось.

Родным Розы было бы странно видеть рыжего паренька, со связанными руками, причем связанными бантом.

Как раз начинается дождь. Если будет и гроза, вовсе прекрасно. Роза стучится, в уже мокрую благодаря дождинкам, дверь. Она вспоминает, что вообще-то есть волшебный звонок. Вовсе не нужно барабанить маленькими кулачками в поисках ответа.

– А кто у тебя дома? – спрашивает Клара.

– Бабушки.

– Со стороны папы и мамы? Здорово.

В прихожей включается свет. Слышатся торопливые и короткие шаги, а лучше сказать шарканье тапочек.

– Кто это? – за дверью раздается сонный взрослый голос, бабушкинский.

– Это я.

– Кто-кто? – еще не окончательно проснулась бабушка.

– Да я! Роза. Кто же еще. Бабушка?

Эта бабушка немного повозилась около двери, чуть-чуть потопталась в нерешительности, но все же открыла.

Милая бабушка открывает дверь и не понимает, что видит перед собой. Она была в белой ночнужке и с растрепанными, уже давно седыми волосами. Напоминает пушистого, еще не проснувшегося кота. Она стоит на пороге и не решается впустить свою внучку. Еще бы! У Розы лицо все мокрое и грязное от черной туши и слез. Рядом какая-то взрослая девушка, от которой мерзко несет за километр, хотя сегодня она была у них в доме и общалась с одним парнем, но сейчас от нее разило, как от свиньи. И кто этот юноша, держащий на спине паренька, руки которого завязаны в бант? Рядом девушка со светлыми волосами и бледным лицом. А что с ее любимым Марком? Почему он устало прижат к стене. Он же не пил? Так надеется бабушка.

Через секунды четыре слышится еще одно торопливое шарканье тапочек. Это вторая бабушка, но уже одетая в халат и с очками на носу. Ее волосы аккуратно спрятаны в платке. Она также неуверенно всматривается в своих внуков. Наверное, думают, что видят галлюцинации. Вообще-то дождь начинается. Ребята стоят не под укрытием, а как раз под небом.

– Бабушки! – будит их Роза.

– Что это с Марком и вашими эм… друзьями? – Последнее словами было выделено с вопросительной интонацией.

– Да это долгая история. Честно, расскажу позже. Может, впустите, все-таки дождь начинается.

– Баааабушки? – Устроил показ собачьих милых глазок Марк. Видимо это всегда срабатывает. Ведь именно на бабушках скользнули добрые улыбки, тающие и теплые.

– Конечно-конечно. Вы же наши пельмешки. – Бабушка с седыми волосами похлопала Розу по спине. – Я – Рина, бабушка со стороны папы Розы, а вон Лонита. – Кивает в сторону второй.

Радушнее приема и не ожидать. Наконец, дождик позади, а спереди лишь большой теплый зал, посреди которого огромный стол, заваленный вкусной едой. Не буду говорить о том, как долго они ели, восхищаясь каждым лакомым кусочком. Они пили вишневый компот, наверное, лучший в их юной жизни.

Две бабушки постоянно переглядывались и хихикали, очень уж они были оптимистичными. Лонита не спускала глаз с Марка. Роза все же уговорила их лечь спать, иначе они устанут, но бабушки хотели знать правду о том, что случилось в лесу. Тогда Роза придумала историю, будто бы эта такая игра: связать одного участника и тащить его до дома. Бабушки претворились, что поверили, но с тяжелым грузом на сердце отправились в свои спальни.

– Они поверили? – спрашивает все та же любопытная Клара.

– Нет. Зато они поняли меня.

– Класс.

– А вы не думали о том, что в палатках остались Микки, Карина и Август? – Голос Дали вовремя.

За окном все завывал ветер, дождинки подавно обсыпали собой большие окна дома. В зале различались тихие голоса Розы, Клары и Дали. Самым громким голосом был дождь. Он барабанил, не оставляя пустого места на стекле. Молния ослепительным мгновением проникала в затемненную комнату, а гром оглушал всю тишину, заставляя вздрагивать Лию. Она пока не могла признать тот факт, что всю боль, предназначавшуюся ей, принял совершенно другой человек. Немного шоковой терапии, горькой правды и осознания реальности были уже на подходе в ее голове. Да, она знает, что нравится Марку, но чтобы на столько. Это походило на нереалистичное кино со спецэффектами и прочей фальшивостью, но все было намного серьезнее. Все уже произошло. Она наблюдает за Марком, который прижался к креслу.

– Это проблема, – печалится Роза. – Увы, начался дождь. Мы не сможем туда пойти.

– Вы собирались идти обратно? – ужасается Клара. – С таким-то рыжим психом, девчонкой, боящейся до смерти темноты, не в обиду, Лия, и, Роза, тоже не в обиду, но ты больна.

– Я знаю. Осведомлена лучше тебя.

– Как ты можешь так говорить? – Лия приходит в себя. – Все из-за тебя. Ты напилась, как последняя свинья. Когда уже повзрослеешь? У тебя уже есть ребенок, но ты сначала себя воспитай. Ты ужасная. Я не могу понять, никогда не могла, почему родители тебя возвышают. За что так любят?

Клара молчит. Пока не может произнести слова.

Тишину лучше всего может разрешить клоун. А он у нас уже имеется, правда связанный непонятной лентой и без красного поддельного носа.

– Ребят, развяжите, – произносит он. По правде говоря, он и сам прекрасно выпутается из этого бантика. Он так и делает. Выпутался назло испуганной Кларе.

– Мы вызовем полицию, – угрожает как раз-таки испуганная Клара. Не на шутку боится рыжих психов.

– Ребят, я все объясню, не надо никакой полиции.

– Ага, так мы тебе и поверим.

– Поверим, – вездесущий голос Дали прорывается сквозь чернеющий лес испуга и недоверия. Произнеся единственное слово, то есть глагол, даже гром прогремел.

Услышав снова голос Дали, Роза посмотрела на него со всей злостью. Ее раздражало его поведение, она никак не могла его понять, но не спорю, ей он был ужасно интересен.

– Я… я… – Рома захлебывается в воздухе, который он набирает для смелости. Видимо, он решится рассказать что-то, чего мало кому говорил. Это будет страшнейшим испытанием в его жизни. Он понял, что совершил просто ужаснейший поступок в своей жизни, ударив Марка. Рома смотрит на Марка, на свои руки, на Лию. Его сердце катается на американских горках, цель которых полное разоблачение. На этих каруселях боишься провалиться в пропасть, но всегда знаешь, что ты застегнут ремнем безопасности. Роме так не казалось. Он кружил на какой-то вертушке, от которой его выворачивало наизнанку. На лбу выступают горошки холодного пота. Проверка на детектор лжи. Если провалишься, умрешь. Каждый мускул на его теле пропитывается высоким напряжением. Он решается только тогда, когда еще раз смотрит на Марка.

– Не тяни, – командует Роза. – Ты натворил таких непонятных дел. Пора рассказать, в чем дело.

Рома ловит на себе взгляд Марка. Рыжий вытаскивает из кармана сиреневые конфеты (их ровно три штуки) и кидает на пол. Они камешками плюхаются об паркет.

– Это не конфеты, а лекарство. Таблетки по управлению гневом. Так говорит мой лечащий врач. Мой психолог. – Никто никогда не видел Рому таким серьезным. Он смотрит на конфеты, извиняюсь таблетки, затем поднимает глаза на ребят. Все изумились запредельному ужасу в его глазах. Голос Ромы был настолько убитым, что капающий дождь казался пением какой-то дивы.

Да, все знали, что Рома странный, называли его психом, но никто не догадывался о правоте порочащих слов. Очередная тишина окутала когда-то оживленный зал. Даже бабушки в соседних комнатах притихли. До этого онипытались пришлепнуть газетой муху.

– Я понимаю, это странно звучит, но я такой. Я – псих. И моя фамилия (о, да Химчистка)… – он снова запинается. Кажется, от него послышался едкий смешок, словно серная кислота гонится за жертвой. Он снова напрягается. Лицо выражает мучительную пытку. – Моя фамилия. Я ее ненавижу. Ненавижу людей, которые ее произносят. Да, фамилия Химчистка – это проклятие.

Снова тишина, сопровождающаяся барабанными стуками дождя. Все молчат. Сейчас не время их голосам. Только один должен разрушить роковое молчание.

– Это было три года назад. У меня был брат. Младший брат. Его звали Рамин… – История повествуется в прошедшем времени. Все понимают, что прошлого не вернуть. – Я как всегда любил отстойные шутки и приколы. Он всегда поддерживал мои дурацкие идеи и осуществлял их. Однажды я придумал новую шутку с его участием. Я сказал ему прокрасться ночью в химчистку, да именно в химчистку, потому что мы знали о существовании черного хода. Когда-то мы сделали там дыру. – Он снова улыбается. – Рамин так и сделал. Прокрался туда, но это бы ничего. Я сказал ему закричать нашу фамилию, то есть закричать слово «химчистка». Все время я стоял на улице. Я слышал, как он кричит. Потом я услышал, как он смеется над поступком. Вообще, мы всегда смеялись над своей фамилией. Но не в эту ночь. В то время в химчистке находился алкоголик-бомж. Он испугался крика Рамина и просто… просто пырнул его ножом. – Рома не в силах сидеть с каменным лицом. Он отворачивается от всех и уже дребезжащим голосом произносит: – А я стоял на улице и ничего не понимал. Почему мой брат так долго не выходит. Я побежал в химчистку и обнаружил лишь холодного Рамина и кровь. Такую противную. Страшную. Липкую. Я начал звать своего Рамина, дергать за плечи, но в ответ не было его дикого смеха. В первый раз я слышал лишь тишину, находясь с ним. Он умер от рук какого-то бомжа. Это несправедливо. И все из-за меня, моей нелепости, моего существования. Если бы я не попросил крикнуть его это слово, бомж не испугался бы и не убил брата. Я вызвал скорую, но знал, что больше никогда не увижу своего Рамина. Врачи сказали, что я мог успеть, но я стоял на улице и паршиво ждал его прихода. Он не вернулся. Больше никогда не вернется. Все из-за меня. Из-за меня он пошел в химчистку, из-за меня прокричал нашу фамилию, из-за меня его ранили, из-за меня его не спасли, из-за меня его нет рядом со мной. А ведь я никогда не говорил, что люблю его. Я всегда издевался над ним, дрался, но без него моя жизнь паршива. Только он мог меня понять. Я убил своего брата.

Шок поселился в сердце каждого. Чисто физически все молчали. Рома смело начинает довершать свою страшную историю:

– Я всегда виню себя за это. С тех пор моя фамилия стала мне проклятьем. Стала моим клеймом, как напоминание о том, что брата убил брат с той же фамилией. Родной брат! – он прокричал это. – При каждом упоминании этого слова я не могу контролировать себя. Я всегда на пределе. Меня повели к психологу. Он и выписал мне эти таблетки. Не спорю, они мне помогают. Я хотел провести эти дни без долбанных таблеток. Думал, что смогу. Но даже при их употреблении я не смог совладать с собой. Простите. Я не смог контролировать себя. Помните разгром в школе, когда не нашли виновного? После этого наш физрук перекрасил там стены. Этим психом был я. Я не мог себя контролировать, увидев слово «химчистка». Я знал, что кто-то специально написал его.

Теперь Рома замолчал и больше ничего не говорил. Вообще никто ничего не сказал. Просто не осмелились. Свет в комнатах бабушек погас. Теперь только зал освещен слабой лампой. Эту ночь никто не смог спать. Рома так и остался в своем положении. Отвернувшись и дрожа, так и замер. Роза сидела на диване вместе с Лией, укрывшись одним одеялом. В обнимку они просидели всю ночь. Марк присоединился к ним. Положил голову на колени Лии и держал за руку. Клара разместилась на полу и смотрела в плачущее окно. Дали встал только рано утром, чтобы прочитать намаз. Ребята в первый раз увидели исполнение молитвы. Молча сидели, пялясь на Дали. Но никто, повторюсь никто, не спал.

Бессонная проклятая ночь, наполненная колючим молчанием, леденящим всю кровь.

Мои письма тебе

Как бы ни старались бабушки развеселить умирающую публику, ничего не получалось. Ребята ушли из коттеджа в семь утра. Снова молча, утопая в безмолвии.

Слишком холодно, но предсказуемо для сентябрьского утра. Роза теплее укуталась в шерстяной шарф. Роме было холодно, несмотря на одежду, в которую его закутал Дали. Клара же осталась в домище отдыхать. На самом деле Лия запретила приближаться к ней. Она не была готова к новым неприятным сюрпризам. Пусть получит наказание.

Идут по лесу. Вдруг:

– Слушайте, я знаю, что шокировал вас до предела. Если вы отвернетесь от меня, я пойму, но давайте хотя бы не молчать, – он решился.

– Мы только тебя и ждали, – отозвался Дали. – Мы не откажемся от тебя. Ты не виноват в случившемся. Не виноват. Только Аллах может судить. Наступит судный день, и он сделает свой приговор. Пока ты можешь только молиться за счастье Рамина в следующей жизни. Ты должен вершить добро. Прости себя. Это тоже нужно уметь делать.

– Господи, Дали, – снова возражает Роза.

– Он прав.

– Рома? Что? Но ты же всегда издевался над ним. Сейчас послушаешься?

– Наверное. Я не знаю, что мне делать.

– Так, все. Забыли. – Марк встревает, и не зря. Роза замолкает, поворачивается к брату и улыбается. Ей нравится голос Марка.

Беседа все же завязалась. Лия начала даже язвить, пытаясь забыть кошмар Ромы. Дали постоянно что-то шептал рыжику и показывал на деревья, кусты.

Обратный путь к палаткам был намного легче и короче, чем путь в домик. Интересно, что же делали остальные, когда Рома нападал на Лию.

– Эй, явились, значит, уже. Нет, ну, а почему бы вам еще на денек не свалить отсюда в уютненький коттеджик со всеми удобствами? – Динара вылетает из своей палатки и мчится к прибывшим. Ужасно удивительно, но из этой же палатки выходит Микки, а затем и сам Август.

Ее вопрос застал всех врасплох. То, что они якобы отдыхали в большом доме Розы никак нельзя назвать отдыхом. Все снова вспомнили звериные шаги и удары Ромы, его связанные руки и его ужасную историю. Кровь застыла в венах, но на мгновение. Нужно разряжать ситуацию. Предоставляется слово разрядителю ситуаций, конечно же, Марку:

– А мы тут видим, вы зря времени не теряли. – Многозначительно смотрит на выходящих из палатки. Никто не смог сдержаться. Прыснули со смеху все, кроме тех, над которыми смеялись.

– Объясните ваш побег, – смертельно серьезно настаивает Август. Лия поняла, что он слышал, как его звали, когда он был нужен. Только он мог сказать о коттедже. Только он слышал их споры, но не вышел. Лебедева начинает свою атаку:

– Ты бы мог сбежать с нами, если на то пошло. Мы тебя звали. Марк даже тряс палатку, но ты так сладко спал. Тебе во сне приснилось, что мы собираемся в дом?

Август почувствовал острие вины на своей шкуре.

– Прости, Лия. Я хотел, но я спал. Или не мог идти. Слишком устал. Полу дремное состояние.

– Это мне кого-то напоминает. Поверь мне, ты врешь. Хотя бы честно признался, но нет, надо еще и других обвинять. Мне надоел твой пессимизм и недоверие. Я не буду перед тобой оправдываться.

– Лия.

– Август?

– Не хотите услышать нашу историю великой ночи? – не сдержалась и спросила Динара. Когда обращают внимание на посторонних людей, ей становится обидно. Ее самооценка понижается до предельного уровня, и именно тогда в экстренном случае включается защита – ее язык. Никто особенно и не хотел слушать истории Динары, так как особым красноречием и интригой ее речь не отличалась, но делать было нечего. Нужно снова разрядить ситуацию. – Когда вы бросили нас, я еще спала, но меня разбудил дикий гром. Я испугалась, начала ощупывать ваши места, да, девочки, я о вас говорю. Я поняла, что одна в палатке и решила зайти к Августу, а там уже сидел и Микки. И так, мы втроем и остались в Августиной палатке.

– Какая интересная история, – замечает Лия.

– И не говори, – подхватывает Роза.

Обе снова истерически смеются. Смех был необходим.

Неважно сколько времени сейчас, и какая секунда снова пролетает, ребята уже идут по незнакомым полям, следуя за Розой. Эта красноволосая девчонка обгоняет всех и бежит навстречу солнцу, кружась вокруг себя, совершая неумелые, но чувственные пируэты, каждый раз воздушно приземляясь на траву вновь и вновь.

Марк шел рядом с Лией, иногда якобы случайно касаясь ее руки. Каждое легко прикосновение поднимало Лию на седьмое небо.

Роза снова и снова взлетала на долю секунды над землей, прыгала и кружилась. Скакала, словно маленькая лошадка, не отстающая от своей мамы.

Роза глотала свежий воздух, ловила солнечные лучи, размахивала руками. Она не стеснялась своей жажды. Динара как всегда отвлекала внимание и выводила его курсором на себе. Дали постоянно смотрел на Розу, одновременно болтая с Ромой. Август молчал и делал вид, что слушает истории Микки. Вообще-то он следил и за Лией. Снова не знал, что делать и как извиниться. Он чувствовал себя предателем.

Так бы и продолжалось дальше, но полет неумелой птицы не всегда совершается удачно. Так и с Розой. Прыгая все на одной ноге, она упала. Быстро и сразу. Никто не мог еще осознать того, что полет окончен и что птичка ранена. А солнце все же играет своими лучами. Все бегут к раненому лебедю, хватая на своем лице отблески солнца. Лия бежит так быстро, что кажется будто она внедряется в новые безпространственные измерения и вырывается вновь из них, ускоряясь все больше и больше. Почему Роза упала?

– Что с тобой? – Лия садится на корточки и хватает Розу за руки.

– Роза! – Рядом Марк. Его карамель в глазах тускнеет. Неужели слезы хлынут из глаз? Ведь он обещал, что никогда не будет плакать.

– Роза, ты что? Почему не отвечаешь? – Лия трясет Розу, подносит ее руки к своему сердцу и пытается чудом оживить сознание подруги. Тщетные усилия. А Лия слепо верит надежде, которая, действительно, в каких бы тяжелых случаях не оказался человек, каким бы ничтожным и предсказуемым был конец, умирает последней. – Роза, почему, почему так быстро? Так легко уходишь? Я же не прощу тебя. Роза, я тебе еще многого не рассказала. Я же говорила, что, если ты умрёшь, я тебя убью! Не надо сейчас уходить… – Лия склоняется над телом Розы и прижимается всей силой. В горле стоит противный ком.

Солнце все светит, блестит в глазах Лии. А Роза лежит, раскинув руки по сторонам, словно вдыхая каждый миллиметр жизни. Холмы стали на тон ярче, а небо яснее. Словно вновь наступило долгожданное лето и на этот раз навсегда. Внезапно начала всхлипывать Динара. Она не очень-то и знала Розу. Динара сама стыдилась того, что неискренне плачет, но плакать нужно, чтобы хотя бы показать трагичность момента. Для Динары Роза была всего лишь одноклассницей, пригласившей свой класс на якобы вечеринку. Роза болела раком, и Динара не смогла отказать. А теперь, прямо перед ней Роза лежит без чувств на сухой траве, в поисках летнего солнца. И Динара… она знает, что лишняя, что ее не должно быть сейчас здесь, и ее слезы лишние. Но она должна пустить свою соленую жидкость, чтобы как-то простить себя.

– Роза, милая, я тебя плохо знаю, прости. Но я бы обязательно узнала. Пожалуйста, не уходи именно сейчас. – Динара хоть как-то пытается вернуть Розу, безнадежно.

– Прости за то, что ударил твоего брата. Два раза, – на Рому посмотрели все. Особенно удивление танцевало в глазах Динары, Микки и Августа.

– Эй, сестренка, ты серьезно? Не шутишь? Но я же. Я же люблю тебя, сестренка. – Даже Марк не в силах бесчувственно стоять. Немного соленой жидкости приукрасили его щеки. Он быстро стирает их ладонями. Никто не должен видеть его слез. Лие стало так больно из-за него, она кинулась обнимать его и плакать. Марк даже не мог ее нормально обнимать от нехватки сил. Его покидает родная душа, он осознал это только сейчас.

Микки начал извиняться за что-то и тоже просить прощения. Август тихо стоял в стороне и не мог понять, какую роль ему выполнить и какие слова произнести. Больше шока и ужаса, меньше сентиментальности. И вот сейчас заговорит многоуважаемый и всегда правдивый Дали:

– Будь счастлива в следующем мире. Да поможет тебе Аллах, – он произнес молитву и хотел дотронуться до лба Розы, но неожиданно:

– Эй, Дали, это все, что ты можешь мне сказать? А ты, Август? Ты вообще молчишь. Боже, Лия, как же ты расчувствовалась. Марку передались твои чувства. Вы на одной волне, – она и правда говорила. Глаза светились озорным блеском. Пока никто не мог смириться с настоящим. Лия злилась на нее, но в то же время просто боготворила судьбу за шутку Розы. – Я всегда хотела посмотреть на жизнь людей после своей смерти. Я думаю, то есть знаю наверняка, что только горсть людей узнает о моей смерти и будет ее оплакивать. Остальные бесчисленные миллиарды даже не будут знать о моем существовании. Некоторые не знают о существовании такого имени, как мое. Это печально. Только близкие будут плакать и не только. – Она смотрит на Динару. – Спасибо, Динар, что попыталась показать слезы, но если я умру, лучше улыбайся. Улыбка больше идет тебе.

– Роза! – злостно начинает Марк. Вся ее жизнь уже пробежала перед его глазами. Все превратилось в страшный сон, который мгновенно испарился. Даже фальшивая смерть сестры показала ему то, что он никогда не сможет забыть о ней, никогда не отпустит ее. – Я понимаю, тебе смешно, но это идиотские шутки. Когда ты умрешь по-настоящему, я подумаю, что ты пошутила и рассмеюсь, – злится Марк. Он отодвигает от себя Лию.

– Я не считаю твои шутки идиотскими, дай пять, Роза. – Рома подходит к ней и протягивает ладонь. Они обмениваются шлепками.

– Марк, видел бы ты свое лицо, – она еще и смеется. – На моих похоронах будет также? Мне всегда было интересно, что будут делать все, когда увидят меня мертвой. Я впервые увидела, как ты плачешь. Я чуть не прокололась.

– Ты не умрешь, ясно? Тупая овца, ты не умрешь. Не смей говорить о похоронах. – Угрожающе смотрит на нее Марк и уходит дальше. Лия немного расстраивается из-за его неожиданного отстранения от нее. Почему ей нельзя его обнять первой?

– Они скоро будут. Прими это. – Яркий смех не унимается. Глаза все же блестят и озорно играют. Марк снова останавливается, но не торопится повернуться. – Возможно завтра, возможно послезавтра или даже в следующем месяце. Я просто говорю это сейчас. Хочу, чтобы вы приняли это, как приняли прошлое Ромы.

– Что делаешь? Ты несешь чушь. Хватит этого, – шипит Лия.

– Знаю. Спасибо, что верите в возможность жизни, но надо признать это. И я вас очень люблю. Я не буду жалеть о том, что чего-то не сделала в своей жизни. Моя жизнь и так прекрасна. Хочу сказать, если вдруг я умру, пожалуйста, не грустите, не плачьте и не обтекайте соплями. Потому что я круто жила, понимаете? Я многое успела и многое повидала. Лия, меня не было год, потому что большую часть я путешествовала. Да. Я помогала разным центрам, людям с депрессией, твоей Карине я тоже помогла, да. Она была такой капризной и глупой. Пришла к ней в платке. Кое-какую речь произнесла. Я всему радовалась. Любой фигне. Мне надоела моя больница. Тебе от меня не было писем, потому что я была слаба, это факт. Но дверь к многоэтажкам была открыта всегда по моей просьбе. Ромашки на стенах в твоем подъезде и во дворе – дело рук Марка. Мы попросили бабушек. Вот и были наши письма. Мы всегда были с тобой. Я немного готовилась к концу, но его так и не было. Я подумала, а что, если я вылечилась? Что, если свершилось чудо? Но чудес не бывает. Я всегда чувствую легкое утомление, но знаю, что живу. Мы уехали из Израиля, чтобы просто жить. Нормально жить. И мы никогда тебя не забывали.

– Роза, я и не знала. Как я не могла понять, что все это сделали вы? Как я не могла этого заметить? – Лия остро осознает свою нелепость. Она всегда считала себя умной, но некоторые вещи невозможно понять, их нужно почувствовать. Они не бросали ее. Лия просто не понимала их писем, их живых писем. Всё было так удачно с ромашками и открытой дверью в подъезд. Она засунула руку в карман и сжала часокулон.

– Слова на бумаге истратили смысл, мне не о чем было писать. Я хотела сделать что-то для тебя. Оставить хоть какую-то крупицу. У меня получилось. Но я решила приехать, потому что только ты могла видеть во мне настоящее, а не просто больную девчонку. Я скучала.

– Я в шоке, но больше всего я хочу сказать, чтобы ты жила нормально и как тебе хочется. Без театральных представлений своей смерти и без скандальных речей. Да, поражена твоим признанием, но не время выяснять такие отношения. О, как бы я хотела тебе врезать за твою ложь, но знаю, что твои поступки выглядят крайне трогательно, поэтому лишь скажу, чтобы ты начала нормальную жизнь. – Лия не знала, что делать. Она так тронута.

Остаться в Стами ребята не решили. Многое произошло. Очень многое нужно отфильтровать в голове и понять, куда идти. Каждому нужен отдых в своей семье. Каждому. Даже Лие, возможно не помешает. Как и все поездки, эта заканчивается. Лия все еще была с Розой и постоянно ее забавляла, но Роза знает, что пора меняться и бросать свои тупые фокусы по поводу смерти. Теперь она станет такой же, какой была. Теперь она забудет о существовании своей болезни.

Перед сном

А дома Лию ждало то, что всегда радовало. Солнечная физиономия маленькой Милы.

– Почему так быстро вернулись? – София наготове со своими расспросами.

– Потому что мы так захотели. – Приторно улыбается Лия.

– Ну, хорошо. Вы же алкоголь не пили?

Алкоголь. Самый частый вопрос от Софии, относящийся именно к Лие. Хотя, любителем таких напитков была Клара, но никто из семьи этого не знал.

– Мам, почему ты думаешь, что я могу употребить алкоголь? – Ох, как бесила вся ситуация. Задавай этот вопрос своей взрослой дочке, напившейся до отвала.

– Ты – подросток. В тебе кипит кровь, ты хочешь новых ощущений, хочешь все попробовать.

– Это ты из инета прочла?

– Ну да. А откуда же еще?

– А мне казалось, Клара тоже была подростком когда-то.

Да, казалось, но она не выросла. Осталась таким же подростком, ищущим приключений.

Лия немного повозилась с Милой и сразу ушла к себе в комнату. А все, потому что Кларе был устроен бойкот. Причина и так ясна. Пусть помучается одна, никто ее не будет прикрывать. Не было больше сил все спускать ей с рук. Пора действовать жесткими мерами. Лия наготове. У нее нет плана, как и нет слов для Клары.

Папа как всегда сидит и пялится в зомбический ящик, называемый телевизором. Весь смысл его дня – быстрее отработать свои восемь часов и насладиться очередной программой по телику. Будет лучше, если под рукой окажется бутылка пива… или еще похлеще. Лия и ему устроила жизнь без разговоров. Ему даже так лучше. Никто не мешает его вечернему сеансу. Он сам не обращает внимания на этот символический жест.

Проведя пальцами по книгам, аккуратно сложенным на полке, о это лишь полка, не огромная библиотека, как у Луизы Вадимовны… Так вот, прикасаясь к корочкам заветных гладких книг, Лия дошла до Харпер Ли «Убить пересмешника». Выбор сделан. Спорить вообще не стоит. Персик, лежащий на диване, засветил желтыми глазками. Кстати, ночью, когда Лию в какой раз одурманивают страшные сны, Персик ее всегда спасает. Просто лежит рядом. Наличие хоть какого-то знакомого существа на кровати уже делает Лию наисчастливейшим человеком на Земле. Напомню, что чтение книги для Лии – это священнейший обряд. Она берет в руки очередную избранную книгу, проводит ладонью по всей обложке, обводя контур каждой буквы, еще раз читает название и имя автора, ну, а затем открывает двери в новый, совсем неизведанный мир. Переворачивает страницу, вдыхает аромат свежих страниц и неудержимо бежит по буквам, стараясь одновременно гнаться за каждой страницей и понимать всем сердцем прочитанное. Резко, ее мысли сбиваются:

Марк спас меня этой ночью.

Мысли снова возвращаются на свои орбиты. Она снова утыкается в следующую страницу, но не тут то было:

Боже, все это время она была рядом. Всегда причем. Я не могу все осмыслить. Это невозможно. Невозможны такие отношения. Роза всегда со мной…

Так, Лия, прекрати, возьми себя в руки, не думай о другом. Перед тобой только книга. Забудь об остальном. Она пробует читать, у нее это отлично получается. Спустя несколько страниц, это получается вовсе плохо. Все потому, что сон на цыпочках прокрался в голову к Лие и запутал в своих сказочных джунглях. Лия заснула с раскрытой книгой на груди.

Тем временем Марк жесткими мерами наезжает на свою шутницу-сестру. Как же ему надоели ее проделки.

Роза, натура неординарная. Все рядом с ней должно быть необычным. Приключение, случившееся с ней, весь спектакль, сценаристом которого она сама и являлась, случилось, как она хотела. Роза думает, что скоро может умереть. Она хочет, чтобы на нее все больше и больше обращали внимание. Девушка хочет всех пугать до смерти, расстраивать до слез, любить до огня внутри. Она пытается дарить страсть, легкость и чувства. Ее смерть будет лишь очередной из миллиардов. Душа Розы улетит вслед за другими в мир иной. Так пусть же помнят ее розыгрыши и шутки, философию и странные мысли. Пусть запомнят сумасшедшей. Да, ей безумно грустно, а еще смешно. Ведь она гонится за временем и пытается остановить его.

Однако сейчас осознает, что неважно, сколько яркости ты принес миру своими поступками. Важно быть искренним со своими близкими и быть обычным человеком без намеков на болезнь. Ты нужен только семье.

– Тебе Дали звонит. – Подходит к ней Марк.

В квартире еще есть мама, но она спит. Поэтому все телефонные звонки объявляет Марк. Вообще-то их мама пришпандорила камеры на одежды своих детей. Оу, она еще та штучка. Что же еще ожидать от Кравц. Она сидела всю ночь перед компьютером. Иначе как бы она отпустила их в Стами. Она видела все. Драку Ромы. Она хотела позвонить в полицию, и позвонила бы, если бы муж, сидевший рядом, не остановил. Она видела псевдо обморок Розы, но знала, что все фальшиво. Мать слышала дыхание дочери.

– Неужели мне звонит мусульманин?

– Да.

Роза хочет подбежать, но Марк хватает ее за руку и предупреждает об опасности бега, о нехватке сил и прочей ерунде.

– Да, не переживай, брательник.

– Что? – удивляется, но Роза уже у трубки телефона.

Марк снова трогает свое плечо, касается спины и вспоминает прошлую ночь. Он спас девушку, в которую незаметно, но болезненно влюбился. Ему мешает только Август, ведущий себя маленьким ребенком.

Такими же быстрыми шажками перемещаемся в комнату к Розе. Ей же звонит Дали.

– Привет, как дела? – Его голос в трубке кажется взрослее и привлекательнее. Роза подпрыгивает на месте.

– Ого, кто звонит. Никогда бы не подумала.

– Слушай, у меня завтра одно мероприятие в доме. Приходи с братом. Только надень свое самое закрытое платье и платок возьми.

– А что это ты меня зовешь? Я же ничего не понимаю в твоей религии, – делает тонкое тактичное замечание. Вспоминает все диалоги и находит противоречия.

– Лию я уже позвал.

– Августа и Рому тоже?

– Август говорит, что ему нужно подготовиться к свиданию с Лией, поэтому не придет. – Он это проболтался или всерьез сказал? Такое говорить сестре Марка? Он желает Августу больничной койки? – А Рому звать неправильно. Он еще многое должен обдумать. У него была тяжелая ночь признаний.

– А, ясно, ты уже все за всех решил, значит. Ладно, приду.

Она выключила телефон, скривилась, изобразила весь диалог снова и повторила каждое слово.

– Ты злишься, потому что он позвал всех, – язвит Марк, появившийся на пороге комнаты. Он входит во внутрь и ловит язвительное в ответ:

– Да, но придут не все. Август будет готовиться к свиданию с Лией, между прочим. Она же ему обещала один день.

– Что? – Когда Марк злой, он похож на рассерженного и ревнивого мишку, такого плюшевого, но не розового, более мальчикового, синего. Марк ужасно злится. С какой стати ей проводить день, целый причем, с этой нюней. Пора брать дело в свои руки. – Лия тоже завтра придет на мусульманский обед?

– Да, а это так называется?

– Ты не поймешь настоящего названия, лучше не спрашивай.

– Откуда все знаешь?

– Читал.

– Ты? – Удивление вдвойне обидело Марка. Вообще-то он много читает, просто не то, что нравится Розе. Комиксы и детективы, психологию, но редко.

– Да, читал. Мне был интересен Дали и его религия. Слишком необычный он для нашей школы. Может, мне тоже стать мусульманином?

– Ага. – Она выпроваживает брата из собственной комнаты и закрывает дверь перед его носом.

На потолке все еще висит плакат с кучей фотографий. Тут множество картинок из разных стран, автографов и фотографий с друзьями. Роза улыбается потолку и начинает рыться в своем шкафу в поисках закрытой одежды для мусульманского обеда.

Я вижу твое сердце

Они стоят около двери в дом Дали. Он живет в огромном белом доме, похожем на королевский дворец.

Лия одета в светлые джинсы и длинную белую блузку. Ух ты и платок был в руках. Марк пришел в костюме. Ему шло. Тёмные волосы падали на глаза, и ему приходилось стряхивать их. Он просиял, увидев Лию, но вновь охладел, превратившись в ледяной родник, когда он вспомнил, что у нее будет свидание с Августом.

Роза стояла, закрытая в плащ. Откопала в шкафу что-то. Было холодно, но не Лие. Она уже сняла олимпийку Марка.

– Ого, да ты носишь вещи моего братца-козленка.

– Я? Да? Это случайно вышло.

Марк словно камни в рот засунул. Молчит и игнорирует комментарии. Дали открывает дверь, приветствует на арабском языке и приглашает в дом.

И вот тут-то начинается комедия. Роза скидывает с себя светлый плащ и предстает перед всеми в очень короткой оранжевой юбке и облегающей черной майке. А везде стоят мусульмане в закрытой одежде и с закрытой головой. Они мигом отворачиваются, как и Дали. Роза спокойно, легко и дерзко подходит к Дали и говорит ему в спину:

– Я не нашла закрытой одежды. Надеюсь, твои мусульмане меня примут.

– Ты смеешься? – Хватает за руку ее Лия. – Снова привлекаешь к себе внимание? Хватит. Дали по-человечески попросил, а ты надсмехаешься.

– Лия, я хочу ему назло. Это не из-за внимания. Только для него, – она говорит правду, но понимает, что привлекла внимание многих.

– Иди переоденься. Моя мама тебе все покажет. – Он все еще не поворачивается.

Роза хочет еще больше его позлить. Она делает шаг к нему и хочет обнять, но резкий поворот просто выбивает ее план из надежной колеи.

– Не издевайся так. Мне и так сложно. – Он смотрит в ее удивленные и шокированные глаза. Стоит, прикованный к ее взгляду. Ни разу не взглянул на костюмчик. – Твое сумасшествие заставляет меня раздражаться. Я всегда был спокоен, но ты меня выводишь.

Он произнес все на одном дыхании. Роза не верит в сказанное. Ее силами затаскивают в светлое помещение. Она даже опомниться не успевает.

– Смелая девушка. – Голос мамы Дали. – Но на таком мероприятии нужно быть скромнее. Я когда-то была такой же яркой, – признается она и вмиг смущается.

– Но почему сейчас вы замурованы в какое-то жутко длинное платье?

– Я нашла истинное счастье. Оно в молитве.

– Но вам же ничего не позволено. Слишком много запретов. Это же до боли скучная жизнь! – борется за свои слова Роза.

– Мой муж меня любит, постоянно балует, а я пишу картины. В зале они повсюду висят. Картины с изображением природы. Я счастлива как никогда. Ведь рядом со мной человек, который полюбил мою душу, а не внешность.

– Ага, конечно, – не верит Роза.

– Давай переоденем тебя. Там много старших. В таком виде некрасиво показываться.

Роза скривилась, но все же позволила надеть на себя длинное платье цвета голубой волны. Ее красные волосы были окутаны легкой тканью белого платка.

– А чтобы тебе было не так стремно. – Она сказала это слово? Роза вспорхнула ресницами вверх. – Накрасим-ка тебя. Ты еще совсем молода. Кровь кипит. Эмоции на взводе. Многого не хочешь понимать, лишь свое. Поэтому сжалюсь над тобой. – Рейна улыбнулась. Да, ее зовут именно так.

Она накрасила только глаза Розе. Достаточно и этого.

Розу сразу находит в зале Лия и подводит к столу, где уже сидят мусульмане. Они улыбаются так же, как Рейна десять минут назад.

Они прочитали молитву и начали раздавать деньги, мыло, платки. Роза сидит в непонимании. Она недоумевает, когда и ей протягивают презент. Она же недавно заявилась в вызывающем костюмчике.

– Что это? – тихонько спрашивает у брата.

– Это дают всем. Это как бы подаяние. А, не могу объяснить, но клянусь, я читал. Верь мне. – Он говорит это, игнорируя вопросы со стороны Лии. Хотя Лия давно уже все знает. Ее бабушки тоже мусульманки, но она не так верит, как они. Это не суть. Она задает вопросы, чтобы привлечь внимание Марка.

– Ясно. – Ей было ясно, что она ошибается в Дали, что ислам никакая не секта. Даже говорить это гадкое слово уже мерзко.

В зале атмосфера света. Именно света. Далеко не страсти, не любви, не разврата. Это более высокое чувство. Другое измерение. Это словно пространство между двумя соседними спускающимися снежинками. Если поднять голову наверх, навстречу снегопаду, то попадешь в это пространство. Все радуются тому, что собрались здесь.

Когда ушли гости, Роза осталась и попросила остаться Марка и Лию. Теперь она понимает чувства Дали. Знает, что нельзя находиться в одной комнате двум противоположного пола людям. Роза подходит к нему и говорит:

– Прости, что пришла в своей ужасной одежде. Мне очень стыдно. Я вообще в первый раз так смущаюсь.

– Зато ты поняла свою ошибку. Я в первый раз злюсь на человека. Все когда-то бывает в первый раз.

– Не все. Ты, например, никогда не попробуешь алкоголь или наркотики. У тебя всю жизнь будет одна жена, и возможно вторая, вам же позволительно.

– Да, возможно так и будет, – холодно отвечает Дали.

– Но это хорошо. Хорошо быть правильным. Не знаю, но для тебя это лучшее, потому что ради этого, то есть такой семьи, стоит следовать своей религии. Я понимаю тебя. У вас так уютно и спокойно. Все друг друга понимают. Никаких косых взглядов. Это прекрасно.

– Да?

– И ты полюбишь мусульманку, которая будет придерживаться священных правил.

– Ты сейчас, как мусульманка. – Улыбнулся Дали. – Даже Марк и Лия стоят рядом, чтобы в комнате мы не были одни. По твоей просьбе.

– Да. Потому что я хочу уважать твою религию. И ты… мне нравишься. Нравишься правильностью, добротой и спокойствием. Ты, как свет. Не знаю, как объяснить. Такого нового у меня еще не было. Никогда не злишься и не сплетничаешь. Все для тебя равны. Наверное, мне не хватает твоего мира. Я постоянно ищу приключений.

– Мне еще никогда так не говорили.

– Да. Ты научил меня смотреть не в лицо, а в душу. Так же, как с Ромой. Я смотрю в его лицо и вижу полного кретина, но это лишь защита, скрытная маска от прошлого. Спасибо тебе. – Она смотрит в карие глаза и не смущается своим словам. Так легко и просто.

– Ты тоже мне нравишься, но я не могу так.

– Что так?

– Ты хочешь романтики, держаться за руки и тому подобное, но я тебе этого не дам. Будем лишь друзьями. Найдешь отличного парня, а я буду долго помнить твои сумасшедшие выходки и красные волосы, похожие на огонь. Еще я всегда буду видеть твою улыбку перед глазами, когда рядом с тобой будет парень. Тогда я буду ревновать и отворачиваться. И ты будешь это знать. Вот таким будет наше будущее. – Его улыбка не сползала с лица. Хорошо застыла. Дали сорвал цветок, растущий в горшке, и протянул Розе.

– Да, так и будет. Ты останешься верным своей религии, а я так и продолжу свои приключения. Ведь неизвестно, когда кончится жизнь. Я пока не готова принять ислам, но возможно я это сделаю. Тогда у тебя уже будет прочитан никах с красивой мусульманкой. Но может ты меня дождешься, если я не найду другого парня? – Она подмигивает ему и забирает цветок, легко задевая его пальцы своими. – Так и должно быть. Это правильно. Но прости.

– Почему?

– Потому что сейчас ты совершишь грех. – Она тянет его за руку и целует прямо в губы. У Марка промелькнула улыбка на губах, как и у Лии. – Прости, но не могу позволить, чтобы твой первый поцелуй принадлежал не мне. Только так можем остаться друзьями. Будем следовать плану нашего будущего?

– Роза, да. Ты снова вытворяешь неладное, – в изумлении произносит Дали.

– Это же я. Спасибо за розу.

Она отворачивается и уходит. Внутри бушует царство всех ураганов света. Какой-то выключатель словно выключил весь свет. Теперь в ней лишь чувство правильности. Она отдаляется от Дали и слезы льют по ее щекам.

– Роза! – он окликает ее. Роза останавливается. Его тихие шаги так незаметны, что Роза не чувствует его присутствия. На плече оказывается платочек. – Эй, неужели ты превращаешься в плаксу?

– Неужели у тебя появляется сарказм?

Роза берет платочек, но не протирает свои щеки и не касается влажных глаз. Теперь снова улыбается. Она говорит ему сквозь слезы, совершенно весело:

– Не надейся, что я плачу из-за тебя. Я не буду плакать. Скоро найду себе парня и заставлю тебя страдать. – Громко смеется, но не поворачивается к нему и скрывает мокрое лицо.

– Буду ждать этого. – Рука Дали оказывается рядом с плечом Розы, но совершенно не касается его, затем тянется вслед за платочком. Роза помогает ему и протягивает. Взяв платок, Дали останавливается около лица Розы и протирает слезы.

– Даже не видя мое лицо, ты знаешь, что плачу.

– Я вижу твое сердце.

Она крепче сжимает цветок, больно укалывая себя шипами, и идет к друзьям, солнечно улыбаясь. Ураган испарился, оставив место ясному небу.

Странно думать, но Роза чувствовала себя крутой. Никогда настолько не возвышалась в своих глазах. Будто растет или взрослеет. Или меняется? Теперь она не учитывала свои интересы.

– На сентиментальность потянуло? – Лия не скрывает своего удивления и даже больше восхищения.

– Не шути так. Завтра надо найти мне парня.

– Тебе это не составит труда, – кидает небрежное предложение Марк. Роза показала ему розовый язычок, а брат хотел огрызнуться, но застыл перед взглядом Лии.

– Мне стало скучно с вами, – говорит Роза, подправляя красные волосы. Они уже давно вышли из дома Дали. На улице снова холодок, но Розе не холодно: ей подарили мусульманский костюм. Рейна напоследок вообще сказала: «Он тебе понадобится». Это был намек на то, что они станут семьей? Роза пока точно не готова принимать ислам.

– Не скучно, а очень грустно, ты же даже плакала прямо перед нами. Мы не слепые, – Марк набрасывается на нее.

– Все равно. Пойду от вас.

Она отходит вперед, при этом подмигивая Лие. Лебедева только остается в ступоре. Идет с Марком и застенчиво молчит. Он целый день ее игнорировал и превращал в невидимку. Она чувствовала себя призраком, как год назад. Лия вроде и была, а вроде и нет.

Ветер посвистывает, крадя желтые листья с асфальта. Дворникам и школьникам меньше работы. Метелки пусть постоят в пыльном углу, а грабли так вообще впадут в спячку. Кого обманывать? Школьники выходят на субботники, даже когда листьев нет. Они стоят и подметают камешки в кучку.

Лия хочет знать, почему Марк ее игнорирует:

– Что сегодня с тобой происходит? Почему не общаешься со мной?

Марк резко взглянул на нее сверху вниз как-то неожиданно, почти резко. Наверное, не думал, что заговорит.

– А что не так? – притворяется несведущим во всех делах. Хорошо играет свою роль. Отлично задает вопросы.

– Ты игнорируешь меня, словно меня тут нет.

– А ты подумай хорошенько, – он готов убить ее равнодушием. – У тебя свидание с Августом?

– Нет, ты что.

– Тогда почему он к нему готовится? Даже не пришел на праздник Дали?

– Ты из-за этого так расстраиваешься? – Лие немного льстит эта ситуация. – Ты ревнуешь? – совсем осмелела и перешла на подтрунивание.

– Да. Моя девушка не должна ходить на свидания с другими парнями. – Он рад, что сказал это. Потому что видит, как Лия выпучивает глаза и превращается в оранжевую морковку. А когда Лия злится – Марк торжествует. – Да, не спорь. Просто я злюсь на то, что у тебя с ним будет какая-то встреча, а у нас с тобой не было нормального свидания. И вообще, если вы будете вместе, то совершите грех по мусульманским законам, потому что будете одни.

– Мы будем в людном месте. – Вся краска с лица исчезла, а глаза сузились. В этих щелках появился веселый блеск.

– Скажи ему, чтобы отстал от тебя. – Марк не был готов проигрывать. Его бесил Август.

– Он мне друг. Лучший. – Повеяло прохладной серьезностью. Она говорит так смело, несмотря на то, что ее словечки доносятся снизу вверх. Марк не должен просто так обижаться и забывать ее.

Лия молча уходит в сторону своей остановки. Марк остается со свистящим ветерком в ушах. Он догнал Розу и пошел рядом с ней. Нет, они не молчали. Роза хотела что-то болтать о мелочах, лишь бы не думать о Дали. Марк немного кивал, делал вид, что слушает, но мысли его витали около Лебедевой Лии.

Рутинная жизнь

– Здрасьте, лоботрясы, – торжественно приветствует класс Роберт Маликов. Как всегда в синем спортивном костюме и со свистком во рту. Он был так рад предпоследнему месту, что позволил не приходить на физ-ру. Хотя Рома и Август решили все же начать посещать эти уроки.

Как же так удачно вышло, что физкультура в понедельник была первым уроком. Половина класса проигнорировала и не пришла. Зачем? Можно же поспать.

– Август? Решил начать ходить на физкультуру? – Лия приятно удивлена, но надеется, что он ходит не ради нее.

– Да. В этом нет ничего странного. Мне надоело сидеть на скамье освобожденных, – двусмысленно говорит август. – Ты не забыла о сегодняшнем дне?

– Не забыла.

– Ты в курсе, что скоро бал? С кем же ты пойдешь на него?

– Да… в курсе, – долго тянет слова и немного мямлит, пытается найти отвлекающий маневр. – Эй! – Она больно толкает его в плечо. Сюда тренер идет, а ты болтаешь.

Да, построение уже было. Лия тихонько протолкнулась в шеренгу, между Розой и Марией. А Августа поймал Роберт Маликов:

– Эй, Дальний, тебя как сюда занесло? Подожди, тут и Рома? Вы заболели, нет?

– Мы же на урок пришли, – начал Рома.

– Примерные ученики, – закончил Август.

– Тогда в шеренгу, быстро.

Первый урок, а когда этим первым уроком является и физкультура, мгновенно проносится за какие-то сорок пять минут.

Вот и звонок, а потом и русский с Мартой Андреевной. Как видит свой бывший класс, так и расцеловывает всех в щеки. Потом на коже остается слабый оттенок бордовой помады. Кажется, она рада своим деткам тире подросткам. Подходит к каждому и упорно смотрит в тетрадь. Ее сладкий аромат духов быстрее, чем она сама. Увы, урок русского – всего ничтожно пролетающие доли секунды. Даже их невозможно остановить. Вот и большая перемена, абсолютно нужная для школьников.

Лия подозрительно смотрит на Розу. Красноволосая постоянно со всеми общается и строит глазки парням.

– Ты уже забыла Дали? – интересуется Лия.

– Да. А что, думать о нем до скончания века? Тут столько красивых парней. Ты видела новенького из одиннадцатого «Б»? Он подходил ко мне на маленькой перемене и по-любому флиртовал, – тараторит без остановки, словно хочет получить пять во втором классе за быстро проговоренную скороговорку.

– Так, понятно. А как же бороться? Как ты говоришь, а? Ты явно хочешь просто отвлечься от парня, который сидит около нас и смотрит на тебя целый урок. Заметь, теперь предмет его внимания не точка в окне, а ты. Прекрасно знаешь, что это Дали. Так почему вы все так глупо усложняете?

– Слушай, ты тоже все усложняешь. То тебе нравится мой братик, то ты идешь на свидание с Августом. Разберись, кто тебе нравится, – Ловко переводит тему. – Ты в курсе, что Мария тоже об этом знает и говорит всем.

– Да вообще все равно.

Да все равно, особенно, когда Марк снова смотрит на нее холодными глазами, но все же смотрит. Обиженный мальчик. Зато как торжествует Август. Может, Лия назло Марку идет с другом на свидание? Ее разозлило бессмысленное игнорирование Кравца.

Пяти минут не прошло, Роза все же садится рядом с Дали.

– Не волнуйся, в классе полно народа, – подбадривает Роза. – Мы же с тобой друзья.

– Да, конечно. – Улыбается он карими глазами.

– Скоро будет бал. Ты пойдешь?

– С чего ты взяла? Нет.

– Пошли, пожалуйста, – умоляет Роза.

– Да, пошли, – присоединяется Лия.

– Извините, но вряд ли. Это не мое. Балы и дискотеки, выпивка, как вы называете, вообще ничего не интересует. Находиться рядом с алкоголем тоже грех.

– Пошли, я научу кадрить девчонок. – Каким боком Рома здесь вообще оказался? Его рыжая шевелюра светится огромным фонариком. Вообще в классе слишком много ярких волос.

Роза делает вид, что не слушает наставлений петуха касательно флирта. Вдруг, она подумала, что и у Дали может появиться девушка. Теперь ей стало немного обидно, словно кто-то червячком пролез в сердце и начал грызть его стенки. Снова она прикидывается мученицей и отгоняет правдивые мысли прочь.

Все самое интересное быстро кончается, потому что беспощадный звонок не хочет давать отдыха учащимся. Благо, английский язык. Луиза Вадимовна успела превратиться в любимого учителя почти всех школьников. У нее всегда были лучшие темы для разговоров. Будто не урок в обычной обтрепанной школе, а какая-то практика, лагерь новичков, психологические игры. Будто уже выпустился из школы и работаешь на любимой работе. В эти моменты Лия всегда смотрела на часокулон и молилась, чтобы время незаметно останавливалось. Она каждую секунду смотрела на часы, каждый раз отчаиваясь из-за того, что стрелки идут по роковому кругу.

Теперь класс имел совершенно иной облик. Парты уже не поломанно деревянные, а вообще новые, без каракуль карандашом. Новый проектор, интерактивная доска. Кто же спонсор всего? Да! Вот именно. Сама Луиза Вадимовна. Откуда у простого учителя английского языка такие деньги? Сегодня на уроке учитель решила поставить им фрагмент из фильма «Застрял в любви» на английском. Она поставила лишь начало, а сама принялась творить свои важные дела, то есть читать любимые глянцевые журналы. За это ее любило большинство парней, ну и за вечные колкие выражения. Кто-кто, а Рома любил больше всего. Ему нравятся девушки постарше, а то и женщины. Прошло пять минут. Она начинает говорить:

– Так, вы просмотрели пять минут этого фильма.

– Да, знаете, лучше смотреть этот фильм на уроке биологии. Так нагляднее будет показан половой акт, – начинает свою великую шарманку Рома.

Весь класс так громко хохотнул, что в класс зашел завуч. Естественно, он как всегда предупредил класс, что в соседнем кабинете директор и нельзя шуметь. Будто директор – немыслимая сила. Его боятся все учителя и стараются подмазаться.

– Химчистка! – Она знает его слабое место. Рома сразу замолк, превратившись в золотую рыбку. – Я в курсе, что здесь есть кое-какие моменты, которые ты не можешь смотреть равнодушно. Этот фильм не зря 16+, но видимоесть маленькие дети, которые просто не могут промолчать. Это урок английского. Ваше первое задание – описать поведение главных героев на изучаемом языке.

Рома громко произнес:

– Это уже точно биология. Мы пишем характеристики поведения особей. Что за предмет вы ведете?

– Рома, заткнись! – Лие надоедает его детский лепет. Рома подвластен суровому голосу Лебедевой. Слушаться ее просьб – меньшее, что он может сделать в качестве извинений за содеянное ночью в лесу.

Все взяли листки и начали чиркать английскими буквами. В конце урока Луиза Вадимовна говорит следующее:

– Ваше домашнее задание досмотреть фильм, я уверена, вы все будете смотреть на русском. Зато на английском вы мне напишете небольшое сочинение по просмотренному. Мне не важно, на какую тему. Просто напишите. Объем больше двух страниц.

И как раз вовремя прозвенел звонок.

– Нехилое домашнее задание, да? – подходит Роза к Лие.

– Да. Смотреть фильм час и еще писать сочинение. Это же бред. В первый раз такое муторное задание.

– Да не в первый.

Они выходят из класса и собираются в раздевалках. Ох, какая же здесь суматоха творится. Проталкиваясь к своей куртке, Лия спотыкается о чью-то ногу, но тут же хватается за чужую куртку. Черт, она немного отрывает рукав от спасительной куртки. Вот же черт. Лия быстренько отстраняется, словно ничего и не было.

– Лия, ты что тут, криминал разводишь? – Роза показывает на рукав куртки и хихикает.

– Да случайно. Ладно, засуну в карман десять рублей. – Она начинает осуществлять свой план, но Роза неодобрительно качает головой. – Что? Ладно, пятьдесят.

– Вообще-то кто-то может стыбзить твои благотворительные деньги на пошивку куртки.

– Что ты хочешь? Я и так деньги предлагаю.

– Отдай мне в руки.

– Это твоя куртка? – Лия вытянула рукав во всю длину, присмотрелась к карманам, пощупала.

– Лебедева, что ты делаешь с моей курткой? – К ним подходит Динара.

Лия искрой смотрит смеющуюся Розу. У Кравц потекли слезки.

– П…пп.. прости, – задыхаясь от смеха еле выговаривает она. – Динара, прости, но я случайно испортила твою куртку. Держи. – Она протягивает ей пятьдесят рублей и хватает за руку Розу. Они выбегают из Санта-Барбарской раздевалки.

Лия видит, как на скамейке сидит Марк в окружении огромной толпы, большинством членов которой являются особи прекрасного пола. Он постоянно смеется, как-то искусственно и специально. Мария подправляет его темные волосы, шебурша в них своей огромной рукой-лопатой.

Лия обиженно посмотрела на эту душераздирающую картину и повела подругу к двери. Самыми тяжелыми и напряженными злыми шагами.

– Он специально?

– Лия, ты о ком?

– Марк сидит и откровенно флиртует с ними. – Каждое слово выковано их горячего железа. Не хватает драконьего пламени. Тогда получилось бы извержение вулкана.

– А ты вообще идешь на свидание с Августом, который нас сейчас догонит.

– Но он друг!

– И что? Это также нечестно. Со стороны виднее. Уверена, узнав о твоем свидании, Марк тоже ощущал себя такой же обиженкой. Вы оба такие странные, не можете нормально поговорить. Вы всё усложняете.

– Все, хватит. Это глупо.

– С твоей стороны, – язвит Роза.

Август подбегает и хватает сумку Лии на лету. Смотрит на Розу, радостно прощается и уводит за собой Лебедеву. Роза только кричит:

– Выбери уже!

Персик

Если хорошенько стукнуть кота, то он убежит. Зачем вообще прогонять пушистых котиков? Теперь пришло время заставить розового Персика молчать. Он уже второй час мяукает и голосит во всю квартиру. Стас поручил миссию по уничтожению кота Кларе. София закрылась в спальне, подальше от шумной игрушки. Под мяуканье искусственного кота малышка Мила никак не может заснуть. Это выше ее сил. Хотя сил на спокойствие у нее вообще не имелось. Потому что такова судьба малых детей: просто плакать.

Клара копалась в игрушке, хотела вырубить тяжелым предметом, но понимала, что не имеет права посягать на имущество сестренки. Клара жутко виновата. Ей не осталось ничего другого, как позвонить Карине. Да, именно ей. Наверняка, она разбирается. В конечном итоге Клара ничего не поняла по телефону и позвала Карину домой. Позолотина сначала колебалась, но затем решила принять заманчивое предложение. Было странно приходить домой к подруге, когда дома только ее родители.

Долгожданный звонок в дверь не был услышан под звенящее мяуканье Персика, пронзительный плач Милы и ругательства Стаса. Карине пришлось воспользоваться колорадским жуком. Клара ощутила вибрацию в кармане и приняла звонок. Одновременно с этим она спешила открыть дверь «спасительнице».

– Привет, спасибо тебе большое.

– Не факт, что я смогу починить кота. – Карина снимает куртку. Она ощущала себя виноватой в том, что подарила Лие неуправляемую игрушку.

– Тебя Илай проводил? – Клара замечает за окном мужчину, выходящего из подъезда.

– Да. Извини, но не заглядывайся на него, ладно? – Карина намекала на роман с отцом. Она все еще не могла забыть, что Клара – бывшая любовница Антона.

– Да, извини, – понимает оплошности виновница.

– Просто он очень хороший человек. Любит маму, меня и Макса. Всегда рядом. В самые трудные дни. Даже с домашним заданием помогает. Ты еще найдешь принца, но лучше не встревай в нашу семью. Хотя, Илай точно не бросит нашу маму, – резко проговорила «спасительница».

Карина направилась к эпицентру криков. В зал. Берет в руки Персика и начинает копаться в его меню.

– Ты в курсе, что мяуканье было поставлено на таймер? На определенное время. Мяуканье будет продолжаться до тех пор, пока сама хозяйка, то есть Лия, не отключит его, – легко объяснила Карина. – Обычно функцию «громкое мяуканье» ставят, чтобы кому-то надоесть или насолить. Интересно, что же у вас приключилось? В любом случае ты уже в курсе, как отключить Персика.

– Теперь в курсе. Отлично. Она мне мстит.

– Конечно. – Почему-то веселится Карина.

– Моя дочка совсем с ума сошла? – Грозный Стасовский рык. – Не умеет себя вести!

Карина совсем кстати вспомнила о дне, когда Лия торопилась встретить после тренировки отца, что забежала в мужскую раздевалку. Лебедева очень долго ждала отца, а потом они должны были провести время вместе.

– Пап, все в порядке. Это моя вина.

– Да какая твоя?

– Я попросила ее об этом. Как розыгрыш.

Стас только цокнул языком и направился на кухню. Клара предложила Карине чай, та даже согласилась.

За чаем, под мяуканье кота и плач Милы было довольно комфортно сидеть за столом. Только Карина постоянно думала о своих проблемах, так как на лице отражалось что-то тревожное и глубоко зарытое в душе. Клара ничего не замечает, тоже думает о своем. Так ведь удобно. Думать о своем и зарываться в свои шкафы, обнимаясь со скелетом.

Наверное, от безысходности положения заговорила Карина. Нет, она не видит в Кларе достойного доверителя всех своих тайн. Сюда всегда подходит Лия, но не в этот раз. Все только из-за того, что она отсутствует, пропадает с Августом. Пустота растет с каждой секундой, нужно ее уничтожить.

– У меня зрение ухудшается. – Карина пронзила пустоту насквозь.

– Это плохо.

– Это ужасно. Сейчас я в линзах. Стремно снимать эти линзы и видеть расплывчатый мир. Грустно, что только эти прозрачные капельки возвращают яркость и четкость. Макс постоянно задает глупые вопросы вроде «тебе не больно их снимать» или «они не плавятся»? Нет, они не плавятся, нет, мне не больно их надевать, – взволнованно говорила Карина. Ее все огорчало. – Мне больно от осознания того, что без этих стеклышек я не могу видеть мир во всей яркости. Еще ужаснее то, что мне противопоказаны почти все виды спорта. Только дурацкое спортивное ориентирование и что-то еще.

– Знаешь, Карина, можно найти радость и в других вещах. Например, в танцах.

– Я пробовала раньше танцы. Тренерша меня раздражала. Еще намекала на мой избыточный вес.

– Ты попробуй другие кружки. Да, будет трудно привыкнуть, но это не конец света. В мире столько боли, а ты расстраиваешься из-за пустяков. Не в обиду, конечно, но у тебя есть все. Родители, брат, друзья, которые уж точно не отвернутся от тебя из-за ухудшения зрения. Мне не понять, как ты сейчас видишь, но линзы же помогают. Просто нужно два раза в день к ним прикасаться, чтоб надеть и снять. – Клара пыталась успокоить потерявшегося подростка. Она ощущала вину за поведение в селе Стами, может, ей получится как-то реабилитироваться, подсказав Карине.

– Да. Ты права.

– Почему говоришь это мне? Твоя мама даст тебе кучу советов и точно поддержит лучше меня.

– Да, все верно, я лучше пойду.

На самом деле Карина говорила о своем плохом зрении уже десятерым людям. Клара была одиннадцатой. Позолотиной не хотелось скрывать своего нездоровья и расхлебывать сложности одной. Нет, она не будет сидеть в уголке и тихонько плакать. Чтобы немного вдохнуть позитива, нужно многим рассказать о том, что гложет внутри. Она доверится любому. Пусть только выслушают. Могут и помолчать. Карине нужно высказаться, а потом все пройдет. Это подходит лучше всего. Десятый человек дает ей один и тот же совет: не беспокоиться насчет спорта. Лишь Илай сказал: «Карина, делай то, что нравится. Я всегда помогу».

Поэтому Карина будет делать то, что ей нравится. Раз всего один человек так сказал. Она бросит тайский бокс, бросит Лию, лишит ее партнера, но скоро найдут нового. Зато Карина сможет заняться теннисом. Ей нравились эти полушорты или полуюбки. Выглядели мило.

Даже сейчас ее забирает Илай, а вместе с ним и улыбающаяся мама. Они ведут себя профессиональнее подростков. Шушукаются и обнимаются каждые пять минут. Карина начинает читать книжку в машине и думать о теннисе. Как легко забыть то, что так ей нравилось.

В отличие от Карины, Клара своих секретов наружу не выставляет. Она никому не говорит, что видела по телевизору сегодня Бабочку: она ждет Лию, чтобы сказать. Клара так удивилась, увидев знакомые, но повзрослевшие черты лица. Все моменты с малышкой показались сказкой. Бабочка оказалась актрисой. Может, время, проведенное с Кларой, тоже было игрой? Вот, что может быть в жизни. Как все оборачивается. Кларе даже не хочется знать, что тогда случилось. Бабочка, свечки, банановые пончики. Боже, ей просто дурачили голову. Иначе куда бы исчезла эта маленькая девочка? Скорее бы пришла Лия и выслушала ее.

– Клара, милая, как выключить кота? – София не может терпеть эти звуки. Голова раскалывается.

– Мама, выйди погулять. Лия скоро придет и выключит.

– Это все наша бестолковая дочь виновата. – Снова Стас включает обвинения. Сейчас в роли защиты выступит Клара, она то знает, почему Лия так сделала:

– Она не виновата. Я виновата во всем. Сколько уже повторять. Хватит все сваливать на ее плечи.

– В чем же ты виновата? – спрашивает София.

– В Стами я отвратительно себя повела. Я напилась, и Лие пришлось меня вытаскивать из этого болота. При всех, – наконец, она сказала правду. Она отчаянно призналась, в первый раз.

– Это правда? – не верит отец.

– Да. Многое. Поверьте. Вы ничего не знаете обо мне и о ней. Она всегда меня прикрывала. Почему я воспользовалась ее добротой? Ведь раньше, до Милы, я всегда вела разгульный образ жизни, встречалась с женатым мужчиной. Лия постоянно меня прикрывала и получала от вас несправедливые осуждения.

Клара начала рассказывать все случаи. Когда Стас нашел на кухне бутылки из-под пива, начал кричать на младшую дочь, а она не ябедничала, хотя бутылки были Клары. Также и с презервативами. Стас считал Лию неотесанной, маленькой и бестолковой девчонкой.

Клара не забыла упомянуть и об Антоне, о том, чем они занимались, пока родителей не было дома. На кровати родителей. Лия же молчала и не сдавала сестру.

– Наконец, ты призналась. Я всегда думала, когда же ты сознаешься.

– Ты все знаешь? – не верит ушам, глазам и всем чувствам Клара. – Но как?

– Я давала вам возможность быть самостоятельными.

– Я один оставался полным идиотом? – серьезно и вопросительно заявляет Стас. Его представления о дочерях полностью рухнули.

– Пап, – Клара подходит к нему и начинает гладить по голове. – Прошу прости.

– Да, прощу.

– Но вы должны рассказать ей. Рассказать все, что знаете, – Клара строго посмотрела на обоих родителей. Она подняла плачущую Милу на руки и начала укачивать, чтобы усыпить. Поэтому серьезность вся улетучилась за доли секунды. – Хватит держать ее в неведении. Она столько для нас сделала и для других.

– Нет, мы не расскажем, – твердо произносит Стас. Он знает, что его слово в доме закон. Никто не смеет ему противоречить.

– Мы расскажем, – сказала мягко София. Стас посмотрел на нее с легкой иронией. – Я серьезно.

Последняя надежда

Тем временем перемещаемся в парк, полный красивых аллей и милых парочек. А еще есть родители с детьми и подруги, держащиеся за ручки. В парк входит и новая парочка. Август и Лия.

Вообще они не держатся за руки: они и не должны. Потому что не парочка. Лия чувствует смущение, но розовая краска не появляется на лице. Был бы у нее клон, который ходил на все сомнительные встречи и странные свидания. Только клон был бы намного смелее и лучше. Сейчас Лия думает о ерунде, как возможность иметь клона, потому что скоро Август признается ей в чувствах. Она чувствует волосами.

Лия особенно не парилась насчет костюмчика для свидания: она не хотела, чтобы Август думал, будто она для него прихорашивается. Собрала волосы в легкий хвостик и даже не накрасилась. У Лии не было настроения наряжаться ради друга. Вот, если бы позвал Марк…

Они идут по тропинкам, заворачивая за углы. Август покупает мороженое и отдает его Лие. Почему ей становится неловко? Август резко мазнул ее щеку мороженым. Немного холодка, чтобы проснуться не помешает. Лия ловит весь азарт и мгновенно марает мороженым в ответ. Как маленькие дети, полностью измазанные в сладком мороженом, они громко смеются, не замечая посторонние взгляды. Наконец, Лия вытащила влажную салфетку и краем глаза взглянула на часокулон. Когда она была с Марком, существовали моменты застывания времени, но с Августом время летело, а Лия не хотела его останавливать. Пусть летит и не оборачивается.

Девушка дает салфетку Августу:

– Держи, маленький ребенок.

– С тобой я всегда такой. Маленький и неугомонный.

– И за которым нужно смотреть в оба глаза, – Лия хочет быстрее переводить темы, которые заставляют ее краснеть.

От мороженого через десять секунд след простыл. Какие чудесные влажные салфетки. Затем Август оторвал травинку от матушки земли и закрутил соломинку вокруг руки Лии. Снова он заставляет ее так предательски смущаться и напрягаться. Но такое смущение ей не нравится. Она сразу представляет перед собой карамельный взгляд Марка. Когда он злится, в его глазах бушует полная тьма. Почему Лия задумалась о его злости?

– Август, – серьезно обращается она к другу. – Ты мой друг. Я чувствую, что нравлюсь тебе, но прости, я не смогу ответить взаимностью. Ты нужен мне как друг, но не больше.

– Почему не можешь? Из-за придурка Марка? Он появился недавно, а ты сразу к нему прилипла? Ты, как и все остальные девушки. – Как он так быстро переходит к обвинениям? Вообще, Лие стало намного легче после слов, адресованных конвертом в ее почтовый ящик. Пусть лучше Август разозлится.

– Да, он мне нравится. Он нравился мне задолго до нашего с тобой знакомства.

– А чем хуже я?

Как малый ребенок, у которого отбирают единственную вкусняшку. Зеленые глаза становятся ярче. В них рождается огонек, способный к разрушению целого мира. Во внутреннем мире продолжается судебный процесс.

– Да ничем! – не сдерживается. – Я не знаю, почему он мне нравится. Просто нравится и все. Какая разница? – не сдерживается Лия. Она влюбилась в Марка, не задумываясь о последствиях. Конечно, Лия может сказать, что без ума от голоса Марка, который доводит до дрожи в теле или, что так и хочет утонуть в его звездном небе глаз. Ей нравится, как Марк неожиданно целует ее. Но зачем это знать Августу?

Лия не хочет делиться со своими мыслями ни с кем, а тем более с лучшим другом.

А друг не думал так просто отпускать Лию, у него был запасной план. Может, у него не получится завоевать ее сердце, но попытаться разозлить Марка ему хотелось. Август написал Марку, чтобы он пришел сегодня в парк и посмотрел, как Лия бросится на шею лучшего друга.

– Август, давай будем друзьями, какими всегда были. Не придумывай большего, потому что свое большее я уже выбрала. Ты мне дорог как друг. Это лучшее для меня, что может быть.

Август перестал ее слушать и внезапно обнял теплым облачком. Она не сопротивляется. Лия пытается утешить друга. Лебедева обняла в ответ и чувствовала дружеское тепло.

Марку стало интересно, что произойдет в парке. Август пытался его задеть? Кравц был уверен в Лие, но капля ревности затесалась в сердце. Он решил пойти и посмотреть, что будет, хоть и чувствовал свое превосходство. Вышло так, что он попал именно в момент, когда Август мило обнимал Лию. Марк уставился на них с оттенком отвращения. Внутри все медленно рушилось. Почему Лия обнимается с этим придурком на глупом свидании?

Август сразу нашел Марка и прижал Лию крепче к себе. Кравц прожигает Августа огненным взглядом. Звезды в темном небе глаз Марка начинали светиться ярче и превращаться в убийственное пламя. Дальний нагло улыбается, будто говорит: «Лия моя».

Они сделали ее игрушкой, которую не могут поделить. Марк стоит, прикованный к обнимающимся. Он смотрит сквозь прохожих, детей, катающихся на велосипедах, ветер, пронизывающий его кости насквозь. Август пожимает плечами и наклоняется к Лие для поцелуя. Это было последней каплей. Марк безнадежно улыбнулся и направился к выходу.

Лия поняла, что друг хочет перейти границу и отстраняется от него. Она дала ему объятья, но поцелуй уже слишком личное.

– Что ты делаешь? Мы не будем целоваться!

– Ты бы могла не сопротивляться.

– Я ничего тебе не должна! – Лия начинает злиться. С какой стати ей делать то, что не хочется?

– Ладно, я пошутил. Жаль, что Марк не увидел, как ты меня оттолкнула, – начинает издеваться Август.

– Марк? Откуда он здесь? – Лия не верит услышанному и глядит в стороны в поисках Марка. Она видит его удаляющуюся фигуру, которую точно ни с кем не спутает. Лия даже улавливает исчезающий аромат ромашек, бросает Августа и хочет бежать, но ее снова, в какой раз уже хватают за руку. Лия не может сдвинуться, рука сильно сжата. Август насильно удерживает.

– Он тебя недостоин. Кто был рядом с тобой, когда ты скучала по нему? Я всегда был рядом. Я.

– Ты ничего не знаешь! – Лие стало противно слышать от Августа такие слова. Марк никогда не покидал ее.

– Лия. Ты обещала, что день посвятишь мне. Не уходи, пожалуйста.

– Сердцу не прикажешь. Знаешь, я узнаю тебя вообще с другой стороны. Я даже злиться на тебя не буду, игнорировать тоже. Потому что мне жаль тебя, что ты ничего не можешь сделать, кроме как все испортить, своей единственной подруге. Хочешь потерять меня навсегда? Тогда вперед. Научись ценить людей, а не играть ими. – Она вырывает руку и бежит вслед за Марком.

Август остается один. Он вытаскивает из кармана серебряную цепочку, которую хотел подарить ей. Сжимает серебро в руке так сильно, что на ладонях появляются алые следы. Затем кидает цепочку на асфальт и начинает топтать. Вся злость направлена на это действие. Он словно убил последнюю надежду на похищение сердца Лии. Август поднимает цепочку. Она уже, как полуживая змея, бездыханная и расплющенная.

Он кидает цепочку в мусорный бак. Остается только выкинуть туда свои чувства. Ему стало обидно и больно.

Лия в это время бежит к Марку. Сердце уже устало долбиться со скоростью взмаха крыльев комара. Лия не успела. Марка нигде не было. Как и доверия к Августу. Лия все же успокоилась и побрела к себе домой. Завтра объяснит ему… если сможет. Она не хочет терять его из-за дурацкой выходки Августа.

В сердце просыпается лето

Дали сидит у себя в комнате, скоро начнет готовиться к намазу. Целый школьный день он смотрел на красные волосы, на яркие, флиртующие с парнем, глаза. Ну ладно, что же с этого. Он выходит из комнаты и подходит к Рейне.

– Слушай, мам, все девчонки быстро забывают возлюбленных?

– Ого, какие ты вопросы задаешь. Ты не в красноволосую сумасшедшую запал?

Да, Рейна разговаривала современнее, намного современнее, чем ее сын. В молодости она ни в чем себе не отказывала, но влюбилась в мусульманина, приняла ислам и ни на секунду не пожалела о своем выборе.

– Так заметно?

– Нет, но когда-то на твоем месте был твой папа. Я хорошо помню его правильные признания в любви. Как я тогда смеялась, но всегда безгранично его любила. Люблю и сейчас.

– Так, я понял, не продолжай.

– Но…

Но Рейна уже сказала, что хотел услышать Дали. Он попал и конкретно. Нравится ему красный цветок, похожий на яркий огонь, до которого страшно дотронуться. Ему грустно глядеть на настоящий мир. Словно грустит по уходящему лету. Чувство, когда в конце августа ощущаешь холодный ветерок, своими глазами видишь, как тускнеют некогда изумрудные листья деревьев. И самое страшное: ты ничего не можешь сделать. Конец очевиден. Осень приближается. Осень и в его сердце, Роза – его уходящее лето.

Он прочитал намаз, завернул ковер для молитв и аккуратно положил в шкаф. Снял головной убор, надел рубашку с длинными рукавами. У него была назначена встреча. С Ромой.

Они должны были встретиться на крыльце одного заброшенного магазина, который называли «бывшим магазином». Не очень оригинальное название, но довольно логичное.

Дали пришел в назначенное время. Он встал около обветшалой двери и начал смотреть на дорогу. Прождал около десяти минут. На самом деле он привык ждать. Ему не составляет никакого труда. Он и не позвонил Роме. Дали каждый год держит священный пост Рамазан. Поэтому ждать не проблема.

Кто ждет, тот обязательно чего-то дождется. Не важно, какого результата. В любом случае дождется. Вот и рыжая головка появилась на горизонте. Рома выглядит странно. Нет, конечно, он нормальностью никогда не отличался, но сейчас даже погода подстраивается под его безумный вид. Маленькие ураганы забирали с земли всю пыль и вертели ею, как юлой. А листья подплясывали рядом, огненно вертясь. Небо покрывалось черной пеленой.

Рома был вспотевшим и нервным. Волосы, влажные от пота, не могли быстро высохнуть. Казалось, он недавно плакал. Дали удивлен и ошарашен. В дело вступают слова:

– Рома, что с тобой?

– Я не могу так. Не могу так больше. Меня колотит. Руки чешутся и просятся кого-то ударить. Я на взводе. Ненавижу всю жизнь. – Он лихорадочно чешет свои руки, водит глазами по соседним домам и заглядывает в чужие окна. Свет горит не везде, но все же. Одна маленькая девочка подошла к окну, но увидев страшный взгляд, полный разрушения и голода, в страхе отпрянула. Дали пришлось повернуть его к себе лицом и спросить серьезным голосом, без спокойствия, но с каплей решимости:

– Что происходит? Говори нормально, чтобы я понял.

– Я посеял таблетки, – убито произнес Рома.

– Что? Сиреневые конфетки? – кажется, что шутит, но нет. Дали редко применят такое оружие, как юмор.

– Смеешься? – А вот Рома понимает вопрос Дали как настоящую шутку. Это может и польстило бы Дали, но не в этом случае. Рома судорожно хватает с асфальта мелкие камешки и сыплет обратно. – Вот над этим смейся. Над тупыми камнями. Я посеял реальные таблетки. Я не контролирую себя. Я раз сто увидел слово химчистка пока сюда шел.

– Почему ты позвал меня сюда?

– Я же говорю, что я не могу так. Мои таблетки. Я разозлился и просто выкинул их. Мне надоело быть психом, не умеющим жить без таблеток. Но я увидел слово химчистка и начал их снова искать. Я не нашел. – Он начинает смеяться безумным смехом.

– Тогда выплесни все наружу. Не держи в себе.

– Да, я так и хотел сделать. – Рома направился к Дали и с силой толкнул в закрытую дверь бывшего магазина. Дали бессильно опустился.

– Ром? Не совершай грех. – Спокойствие было лишним, но традиционным для Дали.

– Ты всегда такой до тошноты спокойный. – Затем последовало очередное ругательство, кажется на испанском. – А я так не могу. Так. Я живу на одних таблетках. Я успел разбить вазу у себя в доме в порыве гнева. Таблеток нет уже. Ничего нет. И рассудка. И брата.

Дали встает, держась за дверную ручку бывшего магазина. Он стряхивает с себя осевшие пылинки, будто помешан на чистоте. Ему все равно, что его выбрали жертвой.

– Я не виноват, что твой брат погиб. Извини, но это правда. Ты не имеешь права просто так распускать руки. Успокойся.

– Нет уж, прости. Ты напомнил мне о случившемся. – Снова злорадный смех, как у злодеев в фильмах. Он ударяет Дали и тот бедненький снова врезается в любимую дверь. Вообще драки не очень прекрасные зрелища. Когда течет кровь, а она потекла у Дали, он вытер ее рукавом своей белоснежной рубашки.

– Ладно, давай бей меня, Химчистка! – выбрасывает неожиданные слова на ветер Дали. Наверное, переведясь в новую школу, он в первый раз так яростно злился. – Надоели твои смены эмоций. Не можешь без таблеток. Это не лекарства не спасают тебя, а ты сам. Пойми уже. Все в тебе.

Рома подходит ближе к Дали. Его глаза зверски бегают по лицу жертвы, ища место, куда ударить. Хотя нет, место, чтобы ударить не ищут. Куда попадут, туда попадут. Рома просто тормозит и думает. Он размахивается и останавливается перед носом Дали. Карие глаза Дали спокойные и непоколебимые.

– Ну, и что застыл?

– Рука не может шевельнуться, – признается он. Его рука реально дрожит, словно бьется в конвульсиях. Девочка из окна все еще смотрит на них, несмотря на то, что недавно жутко испугалась. Сейчас она была шпионом, которого никто не видел. Как странно, что вообще левый, абсолютно посторонний человек может оказаться свидетелем интрижки или опасного события. Просто на мгновение попал в чужую жизнь, в иную историю, конец которой скоро узнает.

– Ага, почему врешь, что не контролируешь себя? У тебя пока хорошо получается. Скоро вообще научишься жить без таблеток. Пока ты можешь еще меня ударить. Твоя рука похожа на змею без дудочника. Стань хозяином своей души.

– Твое спокойствие убивает все мои нервы. Почему одним дано такое умиротворение, а другим постоянная ярость?

– Мы – хозяева своей жизни. Пока мы тут разговариваем, могли бы, например, чай попить, – сказал очень искренне Дали.

– Чай? А ну да. Ты же мусульманин. Я тебя сектантом уже не считаю. Ты очевидно слишком правильный. – Рука уже была опущена, но видно было, как дрожит.

– Меня все устраивает. Ты не любишь чай?

– Люблю. Знаешь, я лучше пойду.

Он так и пошел. Прошел пять шагов и остановился. Затем коротко бросил через плечо, не поворачиваясь:

– Спасибо.

– Странный, – подумал про себя Дали.

Рома вдруг осознал, что не ударил его. Четко и ярко увидел момент, когда рука задержалась около лица и не сделала сокрушительного удара, по крайней мере, больного. Рома приходит к себе домой и ищет таблетки. Он обыскивает весь дом. Каждую кровать и диван, столы и стулья. Куда они могли пропасть? Тогда обыск начался по второму кругу. Именно тогда он и находит заветные сиреневые конфеты. Он берет их в руки, затем прокручивает каждую и засовывает в коробку, а коробку в свою очередь заталкивает в ящик, который предназначен для ненужных вещей. Он бы мог их выкинуть, но ему нужен символ. Символ того, как он победил ненужные эмоции и избавился от походов к врачу. Рома пока не очень понимает, какую победу сделал. Все лишь потому, что радость так велика, что невероятна сознанию. Тут больше шока, чем принятия реальности. Конечно, ему нравится чувство того, что ты освобожден от какой-то фигни, мучавшей тебя долгое время. Больше не будет избитых малолеток, их разозленных родителей, противного голоса психолога. Все счастливо уходит в прошлое.

Не будет худшего, наистрашнейшего кошмара, так душераздирающе цепляющегося за душу Ромы. Только, когда он окончательно задвинул ящик в дальнее место, он искренне, по-настоящему легко улыбнулся. Словно осени никогда не было, а лето остается еще на всего лишь всю жизнь.

Он еще раз позвонил Дали и произнес настоящее «спасибо». Рома никогда не старался извиняться. Он ложится на пол. Снова улыбается самому себе и засыпает. Это его первый самый спокойный сон. Он не боится проснуться от кошмаров. Теперь Рома умеет себя контролировать. Еще чуть-чуть и он простит себя за случившееся с братом. Может, он даже всплакнет. Кто его знает.

В отличие от Ромы, Роза не может найти утешение. Зато она нашла парня, как раз новенького, из 11«Б». Скоро бал, и она уже успела его пригласить. Шустрая.

Сейчас она не чувствует болезни. Ее интересуют только платье, в котором она пойдет, макияж. Мечтает превратиться в звезду сцены. Лейкемия вылетела из головы, не собирается быстро возвращаться. Роза не позволит. Потому что в ее голосе вертятся страницы каталога «бал». Ей жутко интересно, как будут танцевать на балу Лия и Марк. Она точно знает, что они придут. Роза предвкушает медленный танец с Дали… Стоп, Дали? О, нет, они же не вместе. Она вспомнила только сейчас. Придется танцевать с новым парнем. Даже Микки сегодня подходил к ней в школе и спрашивал о Дали. Вообще, Микки скоро уезжает. Ему выпал шанс учиться за границей. Естественно, он его не упустит. Все дела Микки – это сборы. Он даже не придет на бал. Уже уезжает, захватив с собой очки. Все будут скучать по его историям. Не забудут его первый гол. Роза ловит себя на мысли, что ей будет не хватать умного в предметах, но глупого в жизни Микки.

Кравц думает, что сейчас у каждого своя жизнь, такая удивительная и невообразимо непредсказуемая. Она не знает, что сейчас делает Лия, Марк, Микки, Дали или Рома. Роза живет своей жизнью. Она не знает, может ли выздороветь, а кто вообще в курсе? Сейчас ее состояние ей не важно. Ведь обычные подростковые занятия, типа мечтать – ее единственное выздоровление. Она жива для себя. Думать о раке не ее забота.

Каждый из ребят по-разному сегодня засыпает. Завтра долгожданный осенний бал. Будет обычная дискотека в спортзале, но решили придумать иначе. Старшие классы украсили зал по своему решению и дизайну. Окна и стены обклеены светящимися листьями, да их специально купили из супер дорогого магазина. Причем, заплатила за украшения Луиза Вадимовна. Откуда у нее столько денег? Можно спрашивать вечно и возможно никогда не узнать. Приедет диджей, которого пригласила та же самая Луиза Вадимовна. Да чего скрывать? Всю самую лучшую часть придумала учительница английского языка, которой не все равно на этот бал. В середине танцевальный «паркет», как в «Танцах со звездами». Он также обклеен листьями, но не светящимися. По краям столики с коктейлями незнакомого названия. Даже есть «будка осеннего чуда» – специальная задумка той же Луизы Вадимовны. Остальным учителям вообще плевать на этот бал. Они не прочь просто привести в голый спортзал толпу красиво разодетых подростков. Если войти в «будку осеннего чуда», а короче говоря, в «БОЧ», то на тебя сразу нападет фотограф и сразу сделает фото твоего удивленного лица. В этом и вся фишка. Вспышка ослепит, и уже не фотограф, а экскурсовод поведет тебя по тайному миру темного леса. Вообще снаружи это будет выглядеть чередой сшитых палаточных домиков, ведущих по коридору. Входящие, еще ничего не подозревающие школьники, будут гадать, что это за тоннель. Путешествие в БОЧ начинается в зале, потом заходишь, тебя неожиданно фотографируют и ведут по украшенному фонарями коридорчику. Попадутся разные станции. Можно остановиться, например, попробовать конфеты со вкусом фруктов и найти в обертке предсказание или желание. Есть станции с выполнением заданий. Если не выполнишь, то не выйдешь из БОЧ. Везде, на каждых странных станциях стоят учителя и следят за правилами.

Да, все это ожидает учеников. Они не знают о предстоящем бале. Тоже думают, что все будет как обычно: банально и скучно. Но нет, Луиза Вадимовна постарается сделать так, чтобы никто не забыл этот вечер. Говоря о новогодних дискотеках, они вспоминали один и тот же день, одну и ту же атмосферу, а сейчас все по-другому.

Роза лежит в кровати и прислушивается к своему восторгу от предстоящего дня. Марк давно пришел. Он в своей комнате, давно спит. Как и Рома в своей, на полу. Лия думает о том, что бы ей сказать Марку и как объяснить всю нелепость. Микки еще не закончил собирать вещи, чтобы уехать. В его чемодане уже собралось множество книг, но у него еще разбросаны вещи на кровати. Карина ночью ищет по интернету секции по теннису, театральные кружки, волонтерские организации. Нажимает на клавиши в поисках того, что ей понравится. Она давно сняла линзы и теперь сидела в одних очках. Карина не выбрасывает из головы Розу, которая когда-то вправила ей мозги. Дали не может так быстро уснуть. Его отвлекает Роза. Постоянно и постоянно лезет в голову. Ему пришлось читать пятьсот раз молитву, чтобы почувствовать сон в глазах. Август все еще злится на себя, на Лию, на Марка. Дальний не собирается завтра идти в школу. Не хочет видеть их. Клара же который раз пересматривает рекламу с Бабочкой, подходит к маленькой кроватке и качает Милу. Почему Бабочка так поступила? Кларе страшно думать.

У всех свои проблемы. Никто не знает, что творится в душе каждого, да даже и в квартире или доме, как в случае Дали. Сейчас кто-то спит, а кто-то даже не хочет ложиться в кровать. Истории уникальны, эмоции разнообразны. Секунды пролетают также быстро. Но сейчас они немного замедляются и дают шанс каждому поверить в свои возможности. Время на чуточку задерживается. И наступает ночь.

Заходи в шкаф и обнимай скелета

И снова новое утро. Так каждый день. Лия протирает сонные глаза кулачками и приподнимается на локоть. Неожиданно перед ней сидит вся семья. Персик, которого Лия вчера выключила, смотрел своими детскими глазами прямо на нее. Мила спала на руках Клары. Ого, какое везение: папа рядом. Что же заставило его зайти в ее комнату. Так рано. Он всегда уходил на работу. Его тревожный взгляд смотрел в какую-то пустоту. Однако, как только Лия проснулась, он отвлекся от своей пустоты.

– Вы что это, не с той ноги встали? – не веря в случившуюся ситуацию, на всякий случай спрашивает Лия. Для уверенности она незаметно щипает себя: вдруг это странный сон. Вся семья, словно восковые фигуры, замерла в своих позах.

– Не надо ей это говорить, – шепчет Стас Софие. Все же зашевелилась одна фигура. Затем ловит укоризненный взгляд Клары и замолкает.

– Что не надо говорить? – окончательно просыпается Лия.

– Лия, что бы ни случилось, ты всегда будешь нашей девочкой, договорились?

– Об этом не договариваются, мама.

– Знаю. Сейчас мы кое-что тебе расскажем. Выслушай нас, пожалуйста, до конца.

– Мне интересно, что же такое роковое я должна услышать. – Она и понятия не имела, о чем пойдет речь. Лия лишь уселась удобнее на своей кровати и обняла колени. Все же без одеяла было прохладно. Немного мурашек бисеринками покрыли кожу девушки.

– Будь серьезнее. Это не простой разговор, – строго замечает Стас.

– Ну ладно. – Она не может быть серьезнее.

– Когда Кларе было десять лет… – осторожно начинает София. – Мы решили завести ребенка.

– Да ладно. Это я и так знаю. Как видите, я перед вами.

– Дослушай, Лия. Мы не могли завести ребенка, но так хотели… – Снова молчание Софии. Лия начинает вслушиваться в каждое слово. Она уже подозревает, что может сказать мама. – Знаешь… ты была такой солнечной, маленькой и беззащитной. – София боится смотреть в глаза Лие. Мама не знает, творится внутри дочери. Лие не нужно было продолжения. Теперь все становится довольно ясно. Холодность отца по отношению к ней. Первенство Клары. Лия не слушает Софию, закрывает глаза.

– Она все поняла, – шепчет Клара – Мама, она все поняла.

София перестает говорить. Теперь все же смотрит на Лию и просто боится заговорить.

– Значит, удочерили, да, – вообще не спрашивает Лия.

– Как ты… – Стас немного испугался. Он в истерике смотрит на Софию. Она берет на себя столь ответственное бремя и говорит:

– Да, – тяжело выдыхает. – Мы взяли тебя совсем малюткой. Твоя мама, – запинается София. – Биологическая мама, оставила тебя в доме малютки.

– В приюте, это ясно, – отрезает Лия.

– Кларе было десять лет, и она так хотела себе сестренку, вот мы и решили удочерить тебя. Ты казалась нам такой родной.

Лия не понимает, что происходит. Ее удочерили? То есть, где-то на свете живут еще родители, которые ее когда-то бросили? В Лие что-то быстро начинает опустошаться. Она чувствует себя чужой, понимает поведение отца. Неужели он так и не принял ее?

– Пап, то есть, как мне тебя называть… – Лия молчит. – Один вопрос. Только ответ должен быть честным. Ты меня, поэтому так не любил и плевал, когда мне так нужна была твоя поддержка? – Она боится услышать ответа. Лия снова опаздывает в школу. Ее телефон начинает издавать вибрационные звуки. Звонит Роза, но Лия не слышит телефона. Она подойдет ко второму уроку.

– Я люблю тебя, Лия, ты не можешь говорить такие вещи. Отец всегда любит свою дочь.

– Нет. Я ваша приемная дочь, лет как уже шестнадцать. Только я узнаю об этом только сейчас. – Лия не знает, как себя вести. Что делать. Даже руки свои спрятать не может. Они то зарываются под одеяло, то скрещиваются на груди.

– Я старался быть для тебя правильным отцом. Я старался. – Стас делает шаг к Лие. Она все еще беспомощно сидит на несобранной кровати. Неумытая, нерасчесаная и провалившаяся в реальный сон.

– Ты старался. Но ты так и не смог подарить мне свою любовь. Нет, у меня были сомнения насчет тебя, папа… то есть… неважно. Но я просто шутила над этой темой, представляя, что мама, то есть… снова… это. Я не знаю, как назвать все это. Что мама забеременела от интеллигента какого-то, но я только смеялась. Оказалось, что даже София – это София, а не мама.

Лия все же встает. Заправляет свою кровать. Она уже не боится разочаровать «родителей», как раньше. Спокойно заправляет свое место, в пижаме направляется в душ. Вся семья сидит на местах, боясь пошевелить клочком одежды. Они слышат звук струящейся воды.

Лия смотрит на себя в зеркало. Глядит в бесконечное море. Нет, не плачет, слезы, наверное, закончились. Неужели худшее опасение было явью? Вода все плещет из крана. Она смотрит на свое отражение. Лия набирает в ладони холодную воду, с силой ударяет ею по лицу, будто заставляя себя проснуться. Какой раз смотрит в зеркало. В ее глазах метается огонек и исчезает. Она выдвигает первую полку шкафа под раковиной. Вот они, блестящие железные ножницы. Аккуратно берет их, разглядывает каждую деталь. Секунды позволяют застрять во времени. Лия подносит ножницы к своим волосам и отстригает их. От снежного снегопада остается лишь легкое северное сияние. Волосы теперь никогда не закроют ее от внешнего мира в своем пыльном городишке. Она, словно отрезала не волосы, а свое прошлое, всю правду, которую сказали только сейчас. Волосы теперь лишь до плеч. После этой процедуры Лия облегченно вздыхает. На полу лежат ее снежные пряди волос, ее занавески, которые прятали ее от мира. Теперь она будет видеть то, что на самом деле происходит, а не то, что она хочет.

Лия выходит к своим. Видит, что они смотрят на нее с удивлением. Еще бы, ведь она постриглась. Теперь улыбается, а море возвращает свой голубой цвет. Лия произносит:

– Спасибо, что были все это время со мной. Да, отвратно, что все скрывали так долго. Но вы все же моя семья. Только не ждите меня дома некоторое время. Мне нужно убраться в своей голове и окончательно принять правду. Я вернусь, конечно же. Ведь вы, повторяю, моя семья. А теперь, позвольте, я оденусь. – Лия удивилась своей смелости.

Первой встала Клара. С опущенной головой ушла из комнаты. София и Стас еще раз сто хотели заговорить, но Лия не слушала их, а лишь искала свои вещи.

– Где ты будешь спать? Не делай нам так больно, – просто молится София. Глаза теряются в слезах.

– Вы же мне делаете. Я разберусь. Обещаю. Приду. Буду у Розы, не волнуйтесь. Телефон с собой. Только сами не звоните. Я буду писать вам раз в два дня, что все хорошо.

София, шмыгая носом и утирая слезы платочком, нехотя покидает комнату. Стас следует ее примеру.

Лия запихивает свои вещи в рюкзаки и пакеты. Засовывает, заталкивает, будто душит кого-то. Она уже надела джинсы и теплый свитер. Вот же неудача, ее очередная вещь не влезает в битком набитый пакет. Тогда Лебедева валится на кровать и начинает реветь в подушку. Лицо кривится от несправедливой боли. Нет, она рыдает не из-за того, что от нее скрывали правду о родителях, а потому что Стас не смог полюбить ее, как родную дочь и, кажется, никогда не старался. Да, была некая боль и из-за первой причины. Все это время от нее скрывали. Она прибавляет поток слез, льющийся речкой на подушку. Ее губы уже искусаны до крови. Лия привстает, пялится на мокрую подушку и резко переворачивает, вытирает слезы. Она подходит к зеркалу, протирает свое опухшее лицо жестким полотенцем, красит ресницы тушью, а губы подводит помадой.

С огромным рюкзаком она подбегает к двери, но снова ее останавливают. На этот раз Клара.

– Лия, не уходи, прошу.

– А ты-то почему скрывала? Я думала, что ты ближе всего ко мне, но ты также далеко хочешь быть от меня. Папа всегда будет любить тебя больше, чем меня. Да, папа. Ведь вы навсегда в моем сердце. Вы растили меня, но пусть папа относится ко мне так же равнодушно, как и относился. Я тогда хоть считала себя его дочерью. А сейчас, если он будет обращаться со мной ласково, я пойму, что это все фальшивка, – выпаливает все на одном дыхании. Злость вселялась в каждое слово. Клара только опустила глаза в пол. Она столько раз подводила сестрёнку.

Лия закрывает за собой дверь.

Из гадкого утенка в лебедя

Нет, Лия с баулами успевает даже не на третий, а на четвертый урок. В школе перемена, и никто не знает, что Лия – приемная дочь. У всех проблемы. Никого не интересует чужая жизнь, а сплетни существуют лишь для мимолетных развлечений.

– Лия, ты где была? – Подбегает к ней шокированная Роза. – Волосы? Сменила имидж? Да тебе идет такая прическа. Даже подкрасилась немного. Что это с тобой, а?

– Оказывается, я приемная дочь, – без подготовки и предварительной речи заявляет Лия. Не волнуется. Как будто это пересказ параграфа по истории.

– Ты снова шутишь? – не верит, но шепчет и оглядывается по сторонам.

– Похоже на то, что шучу? Тогда это была бы самая отстойная шутка.

– Стоп, зачем тебе все эти сумки?

Роза смотрит на вещи, высовывающиеся из рюкзака, взволнованно глядит на Лию. Лебедева берет за плечи подругу и смотрит ей в глаза:

– Меня удочерили, хорошо? Я пока сама не могу понять все это. Для меня все слишком запутано, поэтому я сама не могу адекватно реагировать на ситуацию.

– Хорошо, Лия успокойся. – Роза обнимает Лию. – Просто успокойся.

– Можно я поживу у тебя? – тихошепчет в ухо Лия.

– Да, но… – Роза хотела сказать, что следует предупредить родителей, но вовремя спохватилась. Лучше не говорить о таких вещах. Не время.

– Я потом расскажу все в подробностях. Только тебе. Никому больше. Я так люблю тебя. Ты не представляешь. Только тебе хочу доверить все накопившееся. – Это правда. Лия так летела сюда, к своей Розе. Хоть кому-то же она может все рассказать. Лия целует Розу в щеку.

– Хорошо, расскажешь. Много чего, кстати. Мой братик вчера подозрительно рано заснул. Ты должна поговорить с ним. Сегодня у нас дома. Я знаю, что пока ты не готова на разговоры, – Роза подбирает слова, держит Лию за руку.

– Да, но я перед ним виновата. Я сейчас смелее, чем ты думаешь.

Роза не очень понимает, что намеревается сделать Лия. Лебедева быстро вешает рюкзак на крючок и выходит из раздевалки. Уверенно направляется к излюбленному месту Марка и его свиты. Как вовремя: прямо вся свита здесь и сидит. Справа от него Мария, а слева Динара. Какая удача. Лия, давай, смелее. Ты же постриглась. Робость испарилась вместе с теми волосами.

Каждый шаг становится увереннее. Марк ее замечает, слегка удивляется новой прическе, однако пытается долго не смотреть зачарованными глазами. Неужели она идет к нему? Она никогда не подходила к этому месту. Но сейчас Лия не отступает. Марк встает. Ее волосы серебрятся, открывая светлое лицо и голубые глаза с накрашенными ресницами. Вот и скрытая за волосами обнаженная шея. Марк, словно гипнотизируемый ее глазами, смотрит на нее. Что же она сделает? Лия в двух шагах от него. Первый шаг, ее сердце готовится к прыжку, второй шаг, она ныряет в его объятья. Сама. Обвивает его шею руками и чувствует аромат ромашек. Она ощущает каждый стук его сердца. Ее сердце стучит в ответ также быстро. Марк обнимает ее за талию и касается носом ее пушистых волос. Роза смотрит на них и смеется. Что касается до Марии с Динарой, то они также улыбнулись, причем как-то искренне.

Лия сама сделала первый шаг. Впервые.

Она отрывается от обнимашек и смотрит в его блестящие глаза. Сейчас утонет. Ее руки все еще на его шее. Их лица в миллиметрах друг от друга.

– Ошибка, – падает в пустоту. – Ты с чего такая смелая? Даже удивила меня.

– Ты всегда застаешь меня врасплох, теперь моя очередь, – легко произносит Лия.

– Ты никогда не застанешь меня врасплох. Я всегда готов.

– Я хочу извиниться, – серьезнее говорит Лия.

Она берет его за руку и ведет на третий этаж. Снова это секретное место за шкафами.

– Не хочу, чтобы кто-то нас слышал. Только я и ты. – Сердце Лии не выдерживает и начинает безумно стучать.

Марк неожиданно открывает окно. Выпрыгивает из него и оказывается на крыше школы. Лия прыгает за ним.

– Как ты нашел это тайное место?

– Теперь оно принадлежит нам. Давай, что ты там хотела сказать. – Вся его обида исчезла. Улыбка засияла во всей красе. Он уверен, что никакой Август ей не нужен.

– Август мой друг. Я ему обещала один день. Он признался мне в чувствах. Я его обняла и все.

– Знаешь, твои объятья бесценны. – Он вспоминает ее страстный порыв. Злится, думая о том, что такие же объятья получил Август.

– Да нет же.

– А что? Ты играешь со мной. Всегда. Знаешь, у меня тоже есть что-то внутри. Ты этого не видишь. Ты же эгоистка.

– Марк, ты вообще скрывал от меня многое, но я же тебя прощаю. Так ты тоже не обижайся, – ей приходится кричать. Ветер мешает. Все же ноябрь на дворе.

– Ошибка, ты вообще понимаешь, что я тебя люблю? – он произнес не очень громко, но в Лию словно выстрелили этой волной признания.

– Понимаю, – дает вызов. – Я тебе не ошибка, идиот! – Вот и обидные слова пошли.

– Заткнись, Ошибка!

– Не заткнусь! Ты достал меня. Мне надоело тебя смущаться. Надоело подчиняться тебе. Но, похоже, что ты всегда будешь иметь надо мной власть…

Марк не ждет признаний и хватает ее лицо своими теплыми ладонями и целует. Вот так бесцеремонно и неожиданно. Сейчас часокулон проявляет чудесные свойства останавливать время и превращать его в бесконечную реальность. Лия будто проваливается в сказочный сон, теряется в любви и снова находит себя. Запах ромашек сводит с ума. Лия ощущает на щеках прикосновение крошечных снежинок. Неужели снег? Да, первый снег. Это было всего три секунды, казавшиеся настоящей вечностью.

– Даже снег пошел в момент нашего поцелуя, хорошо, что ты больше ни с кем не целовалась. – Улыбается Марк.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я первый, в кого ты так безумно влюблена. – Он, что издевается? Лия краснеет гуще. – Ты бы точно не целовалась с тем, кто не нравится.

– Твоя самооценка, – начинает злиться она.

– Ты такая смешная, когда злишься.

– Да, да. – У Лии появилась какая-то идея. Она с силой толкает его. Удивительно, но он падает. Как же громко смеется тогда Лия. Быстро убегает из этого нового места, а Марк бежит за ней.

Догонялки кончаются, когда звонок оглушает всех. Лия уже сидит с Розой на химии. Кравц только и делает, что разглядывает подругу. Заходит Жанна Филипповна, заставляя кровь в венах каждого леденеть. Снежным дыханием она душит не только класс, но и пространство в коридоре. Это как заражение радиацией. Когда она вызывает к доске, ученик уже пропитан ледяной радиацией и не может нормально соображать. Он лишь озирается на класс в поисках поддержки. Холодное сердце все видит и сажает отвечающего с тройкой в кармане.

Роза, все же осмеливается шептать Лие:

– Ты мне не рассказала подробностей обнаружения тайны. Почему хочешь ночевать у меня? Как с Марком? Почему Август не пришел сегодня? Что было вчера?

Лия услышала про Августа и резко повернулась к его парте, но, увы, пустующей. Было так необычно видеть за его местом пустоту. Словно, из Лии вырвали частичку сердца. Ей пришлось снова пялиться в свою тетрадь, ведь химичка успела сделать замечание.

– Роза, я удочерена, понятно? Не хочу об этом говорить. Пока слишком не готова для этого. Я узнала сама только сегодня.

– И ты так спокойно при этом себя ведешь? – даже ужасается Роза. Если б она, тьфу, тьфу, узнала такую правду, она бы билась в истерике неделю.

Лия сама не понимает, почему не истерит весь день. Надоело.

– Да, я не истерю, понятно? Я просто в шоке от всей ситуации. Но мне надоело быть плаксой. Я и так слишком много ною. Это выводит из себя. Я не хочу возвращаться домой и видеть их грустные, полные сожаления лица. Как будто им больно из-за меня. Но они и понятия не имеют, что мне больнее в миллион раз. Я поживу у тебя, привыкну к новой себе и вернусь обратно. Что насчет Августа, то он признался мне в чувствах и начал обвинять Марка в ерунде. Марк видел, как я его обнимаю. Ушел. Все. Вся история. – Как же так быстро и причем тихо она все произнесла? Вообще непонятно. Роза лишь ресницами хлопала, не успевая запомнить и осознать всю информацию. После того, как она услышала об удочерении, Роза сама захотела всплакнуть, но не смогла. Ведь не она должна это делать.

– Я понимаю.

– Погоди. – Лия приглядывается к щеке Розы.

– Что опять?

Лия прикасается к ее щеке указательным пальцем.

– Ресничка, – легко произносит и показывает подушечку пальца. – Загадай желание и дуй. Если слетит, желание исполнится.

– Шутишь? Кто тебя так научил? – смеется тихонько Роза, но все же сдувает ресничку.

– Оно сразу исполнится. – Улыбается Лия. – Меня мама научила так. – Она вспоминает, как сегодня ее мама стала немного не мамой, а той, кто скрывал от тайну. Но она все равно мама. – Да, мама, – немного погодя сказала она.

– А как там твой новый парень? – о другом заговаривает Лия и довольно удачно.

– Пфф, да я его бросила уже, – вспомнила о нем Роза. – С ним не о чем разговаривать. Слишком скучно. У него разговоры, как и у всех. Ничего нового.

– Не то, что с Дали, да? – надавливает на больное. Знает, как заставить расчувствоваться.

– Да. Скажу честно. Да.

Особенно пошептаться им не удалось. Взгляд Холодного сердца был слишком страшен и ужасен, чтобы продолжить интересную беседку. Кстати, Микки давно снял свои очки, чтобы поболтать с Динарой. Он скоро уезжает, и ему очень хочется поговорить об этом. Все-таки США – это уже совсем другая история. Ему даже не грустно, а наоборот жутко интересно.

Холодное сердце все царапало и царапало по доске белоснежным мелком, иногда зарисовывая что-то цветным.

На перемене случилось что-то совсем непредвиденное. Лию вызвала к себе Луиза Вадимовна. В кабинетик, загруженный ручками и косметикой.

– Вызывали?

– Ты разговариваешь со мной, как подчиненная с директором.

«А разве не так?» – спрашивает саму себя Лия.

– Мне звонили твои родители, – начинает тираду назло Лие. Лебедева уже приготавливается закатывать уши в трубочку и не слышать всего ненужного бреда.

– Слушаю, – все же говорит она.

– Они сказали, чтобы я проследила за твоим поведением. Они были взволнованы. Что случилось, Лия? Я видела огромные сумки в раздевалке. Они же твои. Ты не собираешься быть у себя дома вопреки желаниям родителей? – Строит из себя мамочку. Сегодня у нее уже есть две мамочки, а третьей не надо.

– Все хорошо у меня. Я хочу переночевать у подруги. В этом нет ничего плохого. Всего лишь ночевка.

– Ты должна прийти домой, что бы ни случилось.

Пора закрывать уши.

– Я лучше знаю, что мне нужно.

– Я все твой классный руководитель. Я должна волноваться за тебя.

– С какой стати? Луиза Вадимовна, у Вас и так много школьных дел. Я слышала: вы готовите сегодняшний бал, даже придумали «БОЧ». Вообще, Вы первый учитель, кто так заботится о мероприятии. – Лия думала, что лесть сможет заглушить тревогу учительницы. Может хотя бы отвлечь от себя.

– Да, правда, дел у меня много, даже слишком.

– Вот и не буду мешать со своими семейными проблемами.

– Оставь хотя бы адрес Розы.

– Он должен быть у учителей.

– Да, но ты же знаешь, я не давала ученикам заполнять эти листочки с адресами и телефонами.

– Хорошо, раз Вы так говорите.

Лия быстро царапает карандашом на вырванном из тетради листочке адрес и выбегает из кабинета. Луиза Вадимовна убирает клочок к себе в сумку.

– Почему она так волнуется за тебя? – Спрашивает Роза, поджидавшая ее около класса.

– Сама не знаю. Она же класс рук, поэтому.

– К тебе особое отношение. Домой в гости звала, книгу дарила на день рождения. Как-то подозрительно.

– Значит, я любимица

– Похоже на то. Не люблю, когда в классе есть любимчики.

– Почему? – наконец отвлекается Лия.

– Они знают, что у них есть привилегии. Причем они показывают свое знанье остальным, даже, если не хотят показывать. Учителя своим любимчикам дают поблажки.

– Скажи, что ты просто завидуешь.

– Возможно, но вряд ли я одна только завидую. – Роза толкает Лию в плечо.

– У всех людей есть любимчики в жизни. Не только у учителей. Поэтому, несправедливо их осуждать в этом. Нас тянет к определенным людям. Чем-то они нам нравятся.

– Наверное. Слушай, может, не пойдем на физ-ру? Мне не нравится сидеть на скамье.

– Что тогда предлагаешь?

– Прогуляем, и все. – Роза хочет поиграть с волосами Лии, но осознает, что теперь они короткие. – У меня посидим.

Лие показалось, что Роза сегодня устала. Наверное, не надо было говорить о родителях. Слишком много ненужной информации для одной маленькой головы.

– Пошли, – соглашается Лия. – Знаешь, я не хочу сегодня идти на бал. Я тебя дома буду ждать.

– Ну уж нет. Как я одна там буду? Я умру со скуки.

– Просто там будет Луиза Вадимовна, следящая за мной. Я уверена. Не хочу ее заботливых, немного печальных глаз.

– Скорее не хочешь, чтобы за тобой следили.

– Догадливая.

В коридоре школы никого нет, даже призраков. Идешь по плохо освещенным лабиринтам, слышишь скрип открывающихся дверей, стук толстых каблуков. Все сидят на уроках. Иногда ловишь крики учителей, не совладавших с собой. Но это редко, в основном такие крики слышны в младших классах.

Лия достает телефон из кармана, смотрит пропущенные. Звонила только Карина. Лия вспоминает, что сегодня тренировка. Как раз там увидит ее.

– Холодное сердце сюда прется, – шепчет Роза. – Сейчас орать начнет, хотя нет, не наорет. Просто убьет своим взглядом.

Химичке приспичило выйти из своего класса, как раз навстречу девушкам. Была, не была: придется встретиться взглядами. Жанна Филипповна прихрамывает, ее очки сверкают, хотя светом коридор не в силах похвастаться.

– Почему так страшно? – тихо спрашивает Лия.

– Да уже смешно. – Улыбается Роза. Зря. До их столкновения остается примерно три секунды. В первую секунду прихрамывания химички становятся слышны громче. Вторая секунда – отрезок времени, в котором девушки ловят сквозь стекло очков холодный взгляд. В последнюю секунду химичка говорит:

– Лебедева, Кравц, что это делаете, когда урок идет?

– Мы от Луизы Вадимовны, – отвечает Роза.

– Что так скучно? Сбегать с уроков надо. Молодость пролетает, а вы только живете в планшетах, телефонах, среди ви фи. Тьфу, вас. Молодежь сейчас скучная пошла. Я бы на вашем месте разрисовала стены школы краской, убежала бы в клуб, подралась с какой-нибудь крашеной дурочкой. Хотя кому говорю? Идите на уроки.

Роза с Лией так и остались на своих местах. Они посмотрели в сторону химички, которая прихрамывающе спускалась по лестнице.

– Что она сказала? – не верит Лия.

– Мы многого о ней не знали. А она огонь. Ничего и не холодное сердце, а наоборот, страстная особа, – веселится Роза.

– Да уж.

– В общем, намек она нам дала. Нам осталось только последовать ее совету. Я даже с тобой на бал не пойду. Что-то другое поделаем.

– Серьезно? Ты же так хотела на бал. Не надо ради меня упускать шанс.

– Все в порядке. Смысл мне там безе тебя? Даже Дали не будет.

– Ну, тогда меня сегодня тренировка, пойдешь со мной. Карину увидишь. Ты же ее якобы спасла.

– Ладно.

Розе не хотелось оставлять Лию одной. Зачем тогда друзья, если не помогут? У Розы вся жизнь впереди для балов. Лия же обрадовалась внезапному порыву подруги и крепко обняла ее.

Пустота в зале

Нет, Карину она не увидела, потому что Позолотина не пришла. Лия осталась на сегодняшней тренировке без партнера. Роза все это время разглядывала тренировочные залы, душ и новеньких парней.

Да, как-то пусто без Карины. Рядом всегда была, дразнила, а сейчас ее дурацкого голоса даже не слышно.

– Что, Лия, осталась ты без Карины, да? – Подходит тренер и подбадривает.

– Она придет на следующую тренировку.

– Нет. Она уже не будет ходить. Не говорила что ли? Со зрением проблемы. – Тренер уходит к другим ученикам.

Да, Карина Лие ничего не сказала. Наверное, не зря был пропущенный звонок. Иногда пропущенные звонки бывают такими важными. Думаешь, что ерунда, а на самом деле, возможно, что кто-то исчезает из твоей жизни, а ты даже не смог нажать на зеленую кнопочку. Достаточно было одного движения, чтобы коснуться этой кнопки и услышать голос Карины. Тогда сейчас не было бы так запредельно пусто. Наверное, именно тогда Лия была нужна Карине. Сложно узнавать все самой последней. Сейчас с Лией нет Карины, есть только пылинки, танцующие в луче солнца, проникающего сквозь окно.

После тренировки, Лия быстрыми движениями находит в кармане сумки телефон и набирает номер Карины. Роза подходит к ней и молча ждет. Идут гудки. Интересно, она возьмет трубку? Лия так часто сбрасывала звонки или вообще выключала телефон.

– Ало, – на другом конце трубки отзывается сонный голос.

– Карин, ты, правда, бросаешь? – резко переходит к делу.

– Да. Мне врач не разрешает.

– Тебе же нравилось.

– Да, но что-то разонравилось.

В телефоне повисло неловкое молчание. Слышно лишь дыхание Лии: она ходит из стороны в сторону.

– Чем будешь заниматься?

– Думала теннисом.

– Он тебе тоже разонравится, да?

– Кто знает. – Карина и правда не знает, что будет с ней. Она снова не может себя найти. А еще она любит себя жалеть. Может, таков удел девчонок?

– Тогда удачи в поиске. – Лия хочет положить трубку, но продолжает. – Вообще-то я буду скучать.

– Я тоже. Но мы же не прощаемся?

Лия знает, что не прощается, но в любом случае они отдалятся. Так всегда: привыкаешь к кому-то, а потом приходит время расставаться. После расставания продолжается общение, больше виртуального, а потом лишь гудки в телефоне.

– Не прощаемся, – уверенно заявляет Лия и кладет трубку. – Пошли уже, – обращается к Розе.

– Я только тебя и жду.

Роза не очень-то хотела встречаться с Кариной, ведь она как-то читала Позолотиной мораль, показывала фотографии неизлечимо больных. Было странно. Встречаться сейчас тем более неловко.

Жизнь умеет давать шансы

В аэропорту всегда много людей. Так и должно быть. Все хотят куда-то уехать, улететь на самолете, рассекая воздушные волны. Иногда на огромной высоте, через окно самолета, видна лишь пелена облаков. И сейчас осознаешь, что ты и несколько десятков человек паришь, как птица, только без крыльев. Окна начинают замерзать, и становится красиво, но жутковато. Начинаешь фантазировать, что окна треснут, ворвется колючий холод, и ты даже спастись не сможешь.

Микки такие мысли не тревожили. Он был лишь в предвкушении своего отъезда. Парень верит, что улетает в совершенно другой мир. Хотя знает: все люди живут в одном мире. Микки сидит на своем чемодане и читает любимую генетику. Он снимает очки и понимает, что видит перед собой Августа. Микки никак не ожидал, что его, ботаника школы, победителя всех олимпиад, секундного футболиста, зануду, придет кто-то провожать. Если дружба существует, то вот она? Микки окончательно снимает свои очки, начинает протирать каждое стеклышко концом футболки. Затем снова надевает и вглядывается вдаль. Ничего не видит. Ему, действительно, все это показалось? Никто не пришел его провожать?

– Ты думал, что я мираж? – На плечо Микки кто-то кладет руку. Ботаник вздрагивает и привстает. – Сиди. – Его сажают обратно на чемодан.

– Он так и сейчас думает, – язвит Динара.

– Ты тоже тут? – запредельно удивляется.

– Как же, я даже не провожу своего спасителя оценок? Мы, скорее всего больше не увидимся, нужно хорошо проститься. Тем более, нас многое связывает.

Микки вспомнил, как им пришлось спать вместе в палатке. Дождь тяжелыми слезами нажимал на стенки палатки. Молния мигала огнем, заставляя визжать Динару. Август хотел успокоить ее, но она слишком была напугана, ничего не слышала. Именно в тот момент Микки решил стать чуть больше, чем парень, который дает списать. Он убрал очки, положил в карман палатки. Снял с себя куртку и укрыл ею Динару. Неожиданно она перестала дрожать, успокоилась и заснула в объятьях Микки.

– Спасибо, что провожаете.

– Да тут, похоже, не только мы тебя провожать пришли. – Динара показывает рукой на приближающихся Дали и Рому.

– Я не хотел тебя провожать, это все Дали заставил. Постоянно тылдычил, что надо проводить друга и так далее. – Рома засунул руки в карманы и говорил все, смотря в пол.

– Аллах тебе поможет, главное искренне верь. – Дали подходит к Микки и дает маленький Коран.

– Ты мне такие игрушки не даришь, – неожиданно вставляет Рома.

– Все, мы провожаем Микки. Потом выясняйте свои отношения, – Динара переводит тему.

– Если честно, я так рад, что вы сейчас со мной. Почему мы с вами подружились лишь недавно, когда мне нужно уезжать? – В голосе послышались нотки грусти и разочарования.

Никто не смог ответить на его вопрос. Несмотря на то, что Микки отличался большим умом, он сам не мог дать ответ. Все же чувства людей намного сильнее и непонятнее разума.

– Микки, тебе больше идет без очков. – Динара снимает их. – Начни носить линзы. Так быстрее найдешь девушку.

– Зачем мне девушка? Мне не до этого будет. Возможно, я прославлюсь. Тогда девушки сами ко мне прибегут.

– Высоко метишь. – Голос принадлежит уже Розе, внезапно оказавшейся перед компанией. Рядом стояла Лия, держащая в руках шоколадки. Потом приблизился Марк.

– Да ты уже популярен, – вставляет слово рыжик.

– Нам будет скучно без твоего занудства. – Лия подходит к Микки и отдает сладости. – Это так, чтобы не проголодался.

– Да он даже фантики сохранит, чтобы показать свои американским друзьям русские конфеты. – Голос Марка заставляет оглушить слух Августа. Даже на Лию не может взглянуть.

– Я, Микки, сохраню эти фантики. Как хорошо вы меня знаете. Спасибо огромное, честно.

По аэропорту пронесся голос диктора, сообщавшего о посадке. Когда голос этой женщины только прозвучал, Микки догадался, что это его самолет. Сердце резко екнуло. Он хочет встать, но не может, не хочет улетать отсюда. Резко осознает, что будет скучать по колюче холодной зиме, нежной весне, горячему лету и депрессивной, но красивой осени. Еще больше он будет скучать по друзьям, благодаря которым он забил первый в своей жизни гол, спал в лесу, а не под кучей книг.

– Не хочу уезжать.

В ответ все молчали. На секунду, радость заиграла в глазах каждого, но Август разъяснил всю ситуацию:

– Когда жизнь дает тебе шанс, нужно хватать его за хвост и воспользоваться им.

Тогда Динара хватает за ухо Микки, тот невольно вскрикивает, естественно встает. Все шоколадки рассыпаются. Динара начинает их нервно собирать, одновременно вытирая накатившие слезы.

– Дурак, уезжай поскорее отсюда, – якобы злится.

– Ты здесь не откроешь своих талантов. – Роза начинает помогать Динаре с шоколадками.

– Но как же? Я так привязался к вам. В США у меня не будет таких, как вы. Ясно? Я же… я уже не хочу туда.

– Хочешь, хочешь, просто это минутная слабость, – Август говорит это своему единственному другу. Хочет отпустить Микки.

– Придурки тогда вы все, раз гоните меня отсюда.

Когда Микки так сказал, все набросились на него, обнимая, душа, щекотя, дергая за волосы.

Микки ушел со своим чемоданом в пункт отправки в страну перспектив.

В самолете, сидя на маленьком сиденье, он достает шоколадки и начинает уплетать их одну за другой, не запивая водой. Словно боялся упустить хоть одну крошку. Он серьезно сохранил все фантики и спрятал в папку.

Тепло в чужом доме

Прошло два месяца. Лия все еще не вернулась домой, раз в два дня она пишет единственное сообщение родителям «все хорошо». Она не только не вернулась домой, но и забросила школу. На улице наступает зима, по которой скучал Микки. Он каждый день писал километровые сообщения всем, никого не забывая. Писал, что его считают очень умным и способным, что к нему даже пристают девушки.

Август и Лия начали общаться, словно ничего не было. Правда, Марк все еще презирал его и саркастично посмеивался. Роза ходит в школу, меняя каждый день яркие наряды. Вроде у нее очередной парень. Рома теперь сидит с Дали и иногда поглядывает туда, куда часто смотрит его друг – на зеленый цвет. Пока к своей фамилии Рома не привык, но без таблеток обходиться получается.

Уже два месяца рядом с кроватью Лии, в квартире Кравц лежит на столе письмо от Луизы Вадимовны:

«Лия, не привыкла я писать письма. Тем более по таким темам. То, что я сейчас напишу тебе, будет шокирующим. Говорить это в глаза я просто не смогу. Сложнейшее испытание. Ты можешь присесть или прилечь, главное: не стой.

Я знаю, что ты удочерена. Говорила с твоими родителями. Поэтому ты сбежала. Я бы тоже так сделала. Помню себя в детстве. Трудно это признать, но твоя биологическая мать, та, которая бросила тебя шестнадцать лет назад, которая не смогла оставить тебя, которая была слишком слабой и бедной, это я.

Наверное, ты сейчас шокирована. Это точно. Такой удар. Я лишь хочу извиниться. В то далекое время я, действительно, отказалась от тебя. После этого письма, ты вряд ли захочешь меня видеть. Это я тоже пойму. Мне нет прощения. Только хочу сказать, что хотела увидеть тебя, посмотреть, как ты живешь, я даже не думала, что тебе расскажут, что ты удочерена. Раз так вышло, то я подумала, что должна сказать всё. Думала: буду просто твоим классным руководителем, ангелом-хранителем, но нет. Могу вечно говорить, что виновата перед тобой. Но именно сейчас я готова сказать, что люблю тебя. Люблю всем сердцем и всегда любила. Вернись в школу. Если хочешь, если так ненавидишь меня, можешь попросить меня уехать. Все, что захочешь, я сделаю. Только попроси. Однако, я не хочу так прощаться с тобой, хочу сделать для тебя что-то. Мне будет трудно прощаться. Если хочешь, мы можем встречаться и узнавать ближе друг друга. Я расскажу тебе все о себе. Главное: слушай свое сердце».

Прочитав письмо, Лия молчала весь день. Следующий тоже. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. Роза целый день ее развлекала, даже книжки вслух читала, рассказывала о школе, но уши Лии словно оглохли. Будто ее бросили в реку без водолазного костюма, чтобы она тонула. Уши заложило. Роза тоже прочитала письмо. Поэтому все два месяца игнорировала Луизу Вадимовну, так же, как и Марк. Этот парень вообще разозлился на учительницу 10 «А», резко отвечал на уроках. Луиза Вадимовна даже двойки ему не ставила и не делала никаких замечаний.

Сейчас Лия читает очередную книжку на полу. К ней подсаживается Марк и начинает читать вместе с ней.

– Не делай вид, что тебе интересно, – не отрываясь от книги, произносит Лия.

– Да, мне не интересно. Хотелось тебя позлить, а то мне нечего делать. – Улыбается он, быстро хватает книжку и закрывает.

– На самом интересном! – вскрикивает она.

– Самое интересное происходит сейчас, а не в книге. – Марк хватает руки Лии и не отпускает.

Она пытается их освободить, но он валит на ковер, не давая возможности сопротивляться. Марк смотрит своими темными глазами в ее голубые. Руки давно в плену его рук.

– Снова мы так близко, да?

– Да, такое не забудешь. – Лия уже не сопротивляется.

– Помнишь, как в лесу, я подложил тебе одеяло. А ты думала, что я поцелую тебя. Наивная. – Он дарит Лие воздушный поцелуй.

– Ничего я тогда не думала, – обижается она и врет.

– Ни о чем не могла думать, кроме меня. Сложно быть таким привлекательным.

Марк приближается к губам Лии, девушка застывает, но обхватывает его шею руками и отвечает на поцелуй. Все было бы так сладко, но:

– Эй, вы, что это, совсем ку-ку? – Роза забегает в комнату.

– Это ты все портишь. – Марк разочарованно встает и тянет за собой Лию.

– Я тут про Новый год думала. Как справлять будем? Позовем Дали, Рому, Августа…

– Августа? – вдруг меняется в голосе Марк.

– Да.

– Он снова что-то натворит. Лучше бы Микки позвали. Но есть одно большое НО. Он в США.

– Я знаю, где можно справить, – воодушевляется Лия и спасает Августа.

– Где?

– Узнаете, я покажу.

– Хорошо, вся надежда на тебя. – Роза уходит из комнаты вприпрыжку, закрыв за собой дверь.

Марк снова смотрит на Лию влюбленными глазами. Приближается к ней и говорит:

– Так, на чем мы остановились?

– На чтении книги, – отстраняется от него Лия, но безуспешно. Она не может совладать со своими чувствами и сама же целует Марка.

Все только начинается

Место, где хотела справить Новый год Лия – это крыша. Глаза многоэтажек будут гореть гирляндами, а улица будет шуметь голосами.

Все собрались. Снег огромными хлопьями ложится на шапки ребят. 31 декабря. Уже где-то пол 12. Все стоят в ожидании речи президента. Они будут слушать ее через интернет. Все видно, как на ладони. Многоэтажки светятся огнями. Мир в замирании ждет приближения этого Нового года, новой жизни, придуманного людьми события.

– Плохая новость, здесь не ловит сеть, – признается Август.

– Просто у тебя телефон деревенский. – Марк проверяет связь на своем и удивляется правоте Августа.

– Через пять минут уже Новый год, а мы не послушаем Путина? – волнуется Лия.

– Ничего-ничего, главное, с нами все хорошо. Аллах поможет, – Дали успокаивает всех ровным голосом.

– Да вы че, даже я никогда речь не пропускал, – кипишит Рома.

– Спокойно всем! – командует Роза. – Сейчас в течение оставшегося времени сами придумаем поздравительную речь. Самим себе, ясно? Думайте, я начинаю.

– О чем она? – снова пищит Рома.

– Тише. – Касается его плеча Дали и начинает слушать Розу.

– Друзья, скоро, совсем скоро мы почувствуем, как прошел тот год и на горизонте нам машет рукой уже другой. Так будет каждый год. Мы провожаем старое и встречаем новое. Все будет кардинально меняться, мы будем меняться. Все неожиданно. Я желаю вам, чтобы вы никогда не жалели о том, что не смогли сделать. Чтобы не жалели свое прошлое и не думали, как оно могло бы измениться. – Щеки Розы совсем краснеют от холода. – Будьте рядом с теми, кто вас любит. – Она заканчивает и передает слово Августу, показывая, что остается буквально несколько минут.

– Я не знаю, что сказать такого же красивого, но, наверное, скажу, то, чтобы мы ценили своих близких. – Он посмотрел на Лию. – Чтобы уважали их выбор, не отказывались от них из-за своих желаний. Еще я все еще скучаю по Микки. Мы его отпустили туда, чтобы он открыл свои таланты. Я желаю стать ему великим человеком. Чтобы я не жалел, что так просто отпустил его.

Хоровод снежинок набирает свою силу. В городе зажигаются фонари, гирлянды. Все готовятся к встрече новшества.

– Так, заканчивай свою шарманку. Я щас не успею со своим поздравлением. Все же в роли Путина. Это серьезно. – Дали толкает Рому в плечо, чтобы быстрее говорил. – Так вот, чуваки, вы первые, кому я рассказал о своем брате, Августу я потом тоже все рассказал, но это не важно. Так вот, вы первые, кому я доверился, наверное, это важно. Спасибо за то, что не отвернулись. – Снежинки мягкими перышками спускаются на ресницы Ромы. Все замирает. – Я отказался от таблеток, – он прокричал. – Дали, я думал, что ты идиот или сектант, но ты стал для меня лучшим другом. Запомни эти слова, потому что я больше их не скажу. Я несентиментальный. В какой-то момент, это было в Стами, я думал, что Роза умрет, честно. Тогда я чуть не обоссался от страха. Я понял, что жизнь – это так круто. Поэтому, наверное, стоит дать слово Дали, потому что я не знаю, что сказать дальше.

– Ты сказал все правильно. Очень правильно. В этом году я впервые влюбился. – Дали сам не ожидал, что скажет это. Все мигом посмотрели на краснеющую Розу. – Это открытие для меня. Пока я люблю тебя, скоро возможно это пройдет. Потому что греха совершать я не хочу и тебя вовлекать в него тоже не хочу. Я лишь желаю вам стать на свой Истинный путь. Жить достойно, совершая добрые поступки, помогая своей семье. Никогда не сплетничайте и не грешите. Я желаю вам искреннего счастья, крепкого здоровья и доброй жизни. Надеюсь, мы будем счастливы в этом мире и в следующем.

Марк согревает своим горячим дыханием руки. Думает, что ему сказать. Он видит, что все с нетерпением ждут его слов. Казалось, будто согревание рук туманит его разум. Он не мог справиться с холодом.

– Так, с Наступающим всех. – Видит на себе взгляд Лии. – Я попытаюсь говорить быстрее. Не будьте нюнями. Не заставляйте жизненным ситуациям насиловать вас. Вы со всем справитесь, только не сдавайтесь, а боритесь. Если отпустите руки, вам попадут в лицо и вы отключитесь. Чтобы включиться, понадобится заряд тока, который должен быть в вас всегда. Если энергия есть, то не нужны и руки. Просто старайтесь делать то, что для вас важно, а не то, что вам навязывают. И, да, Август, не приставай больше к Лие. Она же моя девушка, ясно?

Все невольно улыбнулись, даже Август не обиделся из-за этих слов, а лишь кивнул головой.

Лия сразу начинает придумывать речь, но в голове ничего не работает. Слова не всплывают перед глазами. Все и так сказано. Снег уже укутал ее шапку и варежки.

– Я даже не знаю, что сказать. Мы повзрослели. Стали говорить умные вещи. Под конец года со мной произошли странные события, наверное, меня немного изнасиловали жизненные ситуации… – Она молчит. – Хотя, знаете, я рада, что все со мной произошло. Я стала сильнее, как бы банально это не звучало. Вы, действительно, те люди, с которыми я хочу встретить Новый год. Я хочу, чтобы с Вами были всегда именно те люди, с которыми вы хотели бы встречать этот праздник. С теми, с кем тепло. Чтобы вы не боялись говорить правду и всегда сдерживали свои обещания. Я так рада, что Лия и Марк вернулись.

Не успела она это сказать, как взорвался фейерверк около противоположной многоэтажки. Затем второй, третий. Все небо разыгралось блестящими красками. Раздаются радостные крики людей, звон бокалов с шампанским.

– Смотрите, что я принес. – Рома показывает бутылку шампанского.

– Ты, что это принес? – Дали берет эту бутылку. Все стоят и ждут его дальнейших действий. – Это грех. – Он выбрасывает бутылку. Ребята только слышат звон разбившейся бутылки и шипение напитка.

– Дали, зачем ты все испортил? – Снимает бессильно с себя шапку Рома. Снежинки прикасаются к рыжим волосам, бриллиантами осыпая все пространства.

– Все правильно он делает, – говорит Роза. – Звоните своим родным лучше, поздравляйте с праздником.

Все начали набирать номера родителей, а Лия лишь стояла и не знала, что делать. Ее резко хватают за шиворот и бросают в снег. Ее лицо полностью в снеге.

– Что, Ошибка, не звонишь родителям? Твоя мамка ждет звонка. – Марк продолжает кидать в нее снег. – Звони, а то тут снега много, могу вечность тебя освежать.

– Какой маме звонить? – огрызается Лия.

– Ты сама знаешь, – присоединяется к Марку Роза.

Так и получилось, что Лия поздравила Софию с праздником. Мама начала плакать, поздравляя в ответ. Клара что-то кричала в трубку, а Милы не было слышно. Заснула, наверное. Кажется, Клара собирается открывать свою кондитерскую. По правде говоря, Лия сама обрадовалась голосу родных. Ей не хватало их шумной возни и суеты. Даже отец ее поздравил своим строгим голосом. Лия решила, что на новогодних каникулах вернется обратно домой.

Все закончили со звонками родителям. Дольше всех говорил Дали. После поздравлений все легли на снег и начали смотреть на небо, украшенное фейерверками.

– Хлопушку заказывали? – Рома взрывает ее.

Смешиваясь со снежинками, конфетти танцует свой вальс. На улице включают новогоднюю музыку. Ребята смотрят на падающее конфетти. Вглядываются в пространства между блестками. Останавливают время.