Пьеса для пяти голосов [Виктор Иванович Калитвянский] (fb2) читать постранично

ГОЛОС ПЕРВЫЙ. СЕКРЕТАРЬ

Итак, пятница, семнадцать тридцать.

Я жду конца рабочего дня.

Я очень надеюсь, что мэр сегодня закруглит свои бесконечные дела вовремя. Или умчится куда-нибудь – на переговоры, на городской объект, – домой, наконец, ведь у него жена и дети. Куда угодно, но пусть он в восемнадцать ноль-ноль, в самом крайнем случае – в половине седьмого, покинет мэрию, тогда и я смогу оставить свою боевую позицию в приемной.

Поэтому я с надеждой смотрю на часы и с опаской – на дверь приемной. Каждый новый посетитель – это угроза моему вечернему счастью.

Но это вовсе не значит, что я не люблю свою работу. Наоборот, я обожаю свою работу, я очень ею довольна. У меня есть с чем сравнивать. Прежде чем попасть в секретари к мэру, я имела горький опыт дрянных служб, где никогда не знаешь, что тебя ждет завтра – копеечная зарплата или увольнение, где мужики смотрят сальными глазами, а женщины за спиной полощут твою личную жизнь.

Наш мэр – настоящий мужчина. Я где-то прочитала, что, если ты не прочь полюбить своего начальника, – значит, служба у тебя хорошая. Так вот, нашего мэра в роли своего мужа или любовника я вполне представляю (хотя он не позволил себе даже намека), поэтому моя нынешняя работа мне очень по душе.

Ещё я люблю свою службу потому, что она дает мне независимость. Ну – почти независимость. Молодой женщине очень нелегко приходится в жизни. Как известно, за всё приходится платить. А женщину в мужском мире, неопытную и симпатичную, да к тому же одинокую-разведенную, принуждают платить известно чем. Я вовсе не хочу сказать, что на каждом шагу нужно с кем-то ложиться в постель, чтобы чего-то добиться. Конечно, это не совсем так, и часто совсем не так, как болтают. Собственно говоря, мне и не приходилось таким образом получать то, на что имеешь право и так, по закону. Но, во-первых, мне известна сотня таких случаев от подруг и знакомых, а во-вторых, я очень хорошо себе представляю, как это происходит, потому что мне приходилось участвовать в первом действии таких драм. Всё делается просто и гадко: приходишь, просишь, ощущаешь себя кроликом. Мордастый удав раздевает тебя своим грязным взглядом и, в зависимости от твоей реакции, предлагает обсудить проблему в более подходящей обстановке… Словом, едва ли не каждая женщина знает, как это происходит, и у каждой есть свои способы выхода из этих поганых ситуаций.

Дверь приемной отворяется, у меня падает сердце, но это – пресс-секретарь, Александра Петровна. Я сама вызывала её к мэру пять минут назад.

– Один? – спрашивает она и, чуть тряхнув головой, проходит в главную дверь.

Я невольно провожаю её взглядом. Я очень надеюсь, что Сашенька будет сегодня последней у мэра. Собственно говоря, так фамильярно зовут пресс-секретаря только друзья. Но мы здесь, в мэрии, за глаза тоже называем её Сашенькой, потому что пресс-секретарю всего тридцать и она – очень эффектная женщина. Не то чтобы писаная красавица – худенькая брюнеточка среднего роста – но есть в ней какой-то шарм, какая-то загадка. Загадка не только для мужчин – их-то обмануть нашей сестре не так уж сложно. Сашенька загадка даже для нас, женщин, и поэтому когда она появляется в любом обществе, её начинают разглядывать не только мужики, но и все бабы. И неизвестно еще, кто пристальней.

Я отношусь к ней спокойно, потому что, во-первых, я моложе её, а во-вторых, она никогда не выпендривается, ведет себя по-человечески. У нас с ней хороший контакт, чуть ли не подружки. Что тут говорить, если Сашенька захочет, она очарует любого. И любую. Но наши женщины, те, до которых она не снисходит, её всё-таки не любят, и много разговоров ходит по поводу её личной жизни. Имеется в виду личная жизнь кроме мужа и семьи. Говорят, что у неё любовники. И кое-кто намекает… как-то даже неловко – на неё и на мэра. Ну да это не наше дело.

У нас своего хватает. У нас, то есть у меня, на восемь назначено свидание с любимым мужчиной. А до этого мне нужно забрать из садика дочку, отвести к моей бывшей свекрови, выпить с нею чаю, послушать её впечатления-переживания (иначе бы зачем она брала внучку и давала мне свободу известно для чего), купить продукты – и…

Когда я думаю о том, что меня ждет вечером, у меня всё замирает внутри, и снова меня пробирает беспокойство: как бы чего не вышло, помоги Господи, не дай помешать моей встрече с любимым человеком!

Я снова нетерпеливо гляжу на часы, на дверь приемной. И тут начинается: один, другой, третий – всем нужно прорваться к мэру, подписать бумагу, обсудить вопрос. Но тут уж я становлюсь тверда, как скала, и свирепа, как бультерьер. Идут в дело все наработанные методы расчистки приемной. В результате бумаги на подпись – до понедельника, а в приемной остается один-единственный клерк среднего уровня, самый безобидный. Он, наивный, полагает, что получил возможность взахлёб обсудить свою мировую проблему с мэром, но я-то знаю, что разговор будет прямо здесь, у моего стола, на ходу и не более минуты.

Шесть. У меня от волнения начинает