Радиосон. Трактат о свободе воли [Пётр Гряденский] (fb2) читать онлайн

Пётр Гряденский Радиосон. Трактат о свободе воли

Введение

Сегодня мы открываем новую страницу в истории торжества разума над материей. Человек был создан природой, чтобы познавать ее, и природа открыла ему свои самые сокровенные тайны. Мы стали свидетелями колоссальной мощи человеческого разума, и никогда за всю историю Земли не проявлялось это так ярко, как сейчас. Наше время – это эпоха стремительного обновления форм существования человеческого общества, невиданного взлета к могуществу над силами природы, невиданного взлета к более прогрессивному технологическому жизнеустройству.

Какие поразительные подвиги совершает современная техника! Радио знаменует победу человека над пространством. Моментальная передача информации на огромные расстояния означает упразднение времени в пространстве радиоэфира. Антенны упрощают контакт, облегчают взаимопонимание. Люди стали ближе друг другу, теснее сплотились народы, отдаленные друг от друга на тысячи километров. Со скоростью мысли мириады информационных сообщений летят в разные концы планеты. В нарастающем шквале информации не видится ни конца, ни края. Если когда-нибудь будет найден способ сделать видимыми электромагнитные волны, переносящие информацию, человек сможет воочию увидеть океан, в котором утопает земной шар.

Технический прогресс не перестает поражать темпами развития. Лишь вчера не сходившие с газетных передовиц и сенсационных обзоров изобретения сегодня уже перешли в разряд обыденных. Массовые коммуникации, электронные технологии, мобильная связь – все эти блага современной цивилизации стали неотъемлемой частью нашей жизни. Современный человек не мыслит свою жизнь без информационных средств связи. Они все больше напоминают электронную нервную систему, к которой люди подключаются с самого момента своего рождения.

Не меньшее значение в наше время играют скоростные вычислительные машины – компьютеры. Производство электронно-вычислительной техники открыло перед человечеством небывалые возможности по автоматизации умственного труда и привело к возникновению принципиально новых информационных технологий. Не только человек совершенствует технологию, но и технология совершенствует человека. Она позволяет ему бесконечно расширять свои возможности, смотреть дальше, мыслить быстрее и соревноваться с природой во многих других сферах жизнедеятельности.

Вместе с тем, информационные технологии могут применяться не только на благо, но и во вред человеку. Обращение с информацией требует больших нервных затрат, диктует постоянную потребность в приобретении новых знаний. Объем поступающей информации во много раз превышает способности человеческого мозга по ее обработке. Информационный взрыв порождает множество психологических проблем, связанных с перегрузкой психики избыточной информацией. Такая перегрузка блокирует переработку и усвоение знаний человеком, возникает явление информационного старения нервной системы. Причем в наше время такое внутреннее «выгорание» происходит достаточно рано, когда человек ещё физиологически полон сил.

Информационный поток – достаточно сильный раздражитель. Наши современники находятся под воздействием большого количества сообщений, в качестве которых можно и нужно сомневаться. Информация может оказаться вредной, влияющей негативно на сознание, например, воспитывающей восприятие мира от безразличного или же некритического – до негативного, обозленного, неадекватного. Защита состоит в том, чтобы подавить процесс развития сенсорного раздражения в мозге. А для этого, как известно, должны быть активированы нервные механизмы торможения. То есть автоматически блокируется мозг, отключается аналитический аппарат, притупляются чувства, ослабляется интеллект.

О вреде неумеренного потребления информации сегодня говорят разные специалисты: медики, психологи, социологи и прочие. Всем им в рамках своей профессии приходится сталкиваться с тяжелыми последствиями информационного отравления. По мнению экспертов, плохая информация создает у людей тяжелое, неуравновешенное состояние, которое рассматривается как вынужденная беспомощность, как долговременный психологический стресс, приводящий к истощению функциональных способностей нервной системы, и, как следствие, способствующий другим отклонениям и повреждениям здоровья, а также резкому сокращению рождаемости и продолжительности жизни.

Научные, технические, социальные и сексуальные революции обострили чувствительность нервной системы человека и увеличили вероятность его невротической реакции на многие события. В условиях информационного стресса оптимальной стратегией нервной системы в борьбе с напряжениями и перегрузками становится состояние транса. Как установили специалисты-нейропсихологи, транс – это естественная защитная реакция нервной системы, при которой она селективно реагирует на входные воздействия. Потеря понимания смысла происходящих событий, нарушение причинно-следственной связи между отдельными сферами жизненного опыта и затормаживание мозга в общественно установленных местах – все это глубинные психологические реалии современной жизни.

Контроль за информацией в наше время стал делом чрезвычайной важности. Человек не может отвернуть кран информации и установить его в некоем зафиксированном положении, так как всегда будет сохраняться риск того, что в определенный момент кран прорвет, и он окажется перед угрозой утонуть в нескончаемых информационных потоках. В наш век информационного потребления, когда на каждом шагу нас поджидает всякая грязь и информационное насилие, необходимы встроенные информационные фильтры и строгая внутренняя цензура, которые помогут сохранить ясность мысли и предотвратить развитие психологических патологий.

Существуют и другие настораживающие последствия информатизации, которые сказываются уже в настоящем. Информационные технологии безответственно хозяйничают в наших умах. Звучат тревожные заявления о том, что они несут опасность манипуляции человеческой личностью, предоставляя широчайшие возможности психологического контроля. В эпоху информатизации человеческая личность утрачивает ценность, и людьми управляют не естественные потребности, а неведомые и независящие от них силы. Личная свобода человека все больше зависит от техники, которая постепенно захватывает место, отвоеванное у природы. В высокоразвитых индустриальных странах отмечается прогрессирующая деградация личности человека, он превращается в подобие робота, управляемого средствами массовой информации и рекламой.

Информатизация порождает глобальное информационное пространство, сам факт возникновения которого приводит к появлению желающих управлять процессами в нем происходящими. Для этого используется информационное оружие, которое применяется не только против технических систем, созданных для переработки информации, но и против людей ее потребляющих. Современный мир вступил в эпоху информационных войн. Воздействовать информацией стало проще, быстрее, безнаказаннее, а самое главное, дешевле, чем любым другим видом оружия. Целью войны стало не уничтожение, а управление, которое приносит победу при минимальном насилии и кровопролитии.

Управлять человеком с помощью информации – это просто. Разработчики информационного оружия пропагандируют отношение к человеку как к устройству для переработки информации, в которое можно закладывать, по своему усмотрению, идеологически выверенные идеи и взгляды. В свете последних достижений в области развития информационных технологий, технический подход к человеку как к информационной обучающейся системе находит все больше практических применений. Одним из тех, кому удалось изложить такой подход в наиболее ясной и непротиворечивой форме, выступает автор книги «Информационная война» С. Расторгуев. По его определению, «отличительная черта тех систем, которые принято называть информационными, состоит в том, что для них модификация внутренних управляющих структур всегда связана с получением новой информации, обучением».

Таким образом, информационное воздействие на них – это всегда обучающее воздействие. А, следовательно, «выйти победителем в информационной войне – это значит вовремя понять, чему можно обучаться, а чему нельзя, то есть какие входные данные можно обрабатывать, а какие – ни в коем случае». Информационные технологии обогатили наши познания о принципах функционирования человеческого мозга. Теперь нам отнюдь не безразлично, какую информацию загружать в свой мозг, и какими средствами ее обрабатывать. Целесообразно также время от времени проверять себя на предмет наличия признаков информационного поражения.

Эти признаки надо начинать искать, исходя из того, что информационное оружие в первую очередь действует на систему управления, имея своим результатом целенаправленное изменение поведения информационной системы. Именно так действуют наиболее опасные биологические, социальные, психические и компьютерные вирусы. У этих, казалось бы, разных вирусных структур, в действительности очень похожие свойства и общее предназначение. Все они, по сути, являются в чистом виде информацией, и паразитируют на уровне информационных программ живого организма или операционной системы компьютера, вызывая в них сбои, и заставляя выполнять несвойственные в норме этим системам действия.

Из этих сведений можно сделать интересный вывод: вирусы паразитируют за счет программ, содержащих информацию, а значит, если есть система, оперирующая с какими-либо программами, то возможны и вирусы, способные на ней паразитировать, заставляя эту информационную систему работать на себя. Человеческий мозг тоже информационная система, и было бы странно, если бы он был свободен от своих собственных вирусов. По идее, ими могут быть любые замкнутые на себя логические построения, «привязанные» к тем или иным психологическим потребностям человека. В человеческом социуме циркулирует масса вирусных и вирусоподобных структур, имеющих естественное и искусственное происхождение. Психические вирусы способны самокопироваться и самораспространяться похожим на распространение биологических вирусов путем.

В разное время и в разных странах психическое заражение не раз принимало массовый характер и оборачивалось настоящими эпидемиями, имеющими зачастую не менее тяжкие последствия, чем эпидемии чумы или лихорадки. На эту особенность психических вирусов в свое время указывал современникам выдающийся русский психиатр В.М. Бехтерев. В своей книге «Внушение и его роль в общественной жизни» он писал: «В настоящую пору так много вообще говорят о физической заразе при посредстве «живого контагия» (contagium vivum) или так называемых микробов, что, на мой взгляд, не лишне вспомнить и о «психическом контагие» (contagium psychicum), приводящем к психической заразе, микробы которой хотя и не видимы под микроскопом, но, тем не менее, подобно настоящим физическим микробам действуют везде и всюду, и передаются через слова, жесты и движения окружающих лиц, через книги, газеты и прочее».

Переносчики психического контагия приобретают гипнотическую власть над инфицированным индивидом. Не даром ранние исследователи массовой психологии рассматривали психическую заразу как особый вид гипнотизма и считали эффект психического заражения легко констатируемым, но необъяснимым феноменом гипнотического рода. Учение Бехтерева о психическом контагии не ускользнуло от внимания заинтересованных государственных служб. Он получил от советского правительства грант на изготовление секретного идеологического оружия, которое должно было получить внутреннее применение для мобилизации народных масс. Бехтереву удалось провести ряд удачных опытов в этом направлении, которые можно считать пробой пера в практическом использовании информационного оружия.

Психическое заражение является самым простым и действенным способом ведения информационной войны. Известные нам психические вирусы способны заражать человеческую личность, изменять ее, подчиняя своим задачам, и самовоспроизводиться, подвергая заражению других людей. Они могут активизировать программу самоуничтожения, присущую любой сложной информационной системе, а успешный запуск такой программы следует признать самым эффективным видом информационного воздействия.

Проблемы психопрограммирования, зомбирования, манипулирования сознанием и подсознательного информационного воздействия в наше время получили огласку в средствах массовой информации и всколыхнули волну беспокойства в кругах широкой общественности. Журналисты волнуются: а что если мы все запрограммированные зомби? Ведь не случайно нам постоянно что-то внушают, в чем-то убеждают, предлагают закодировать и перепрограммировать на новый лад. Еще недавно психологи спорили о том, возможно ли в принципе кодирование человека. Теперь они уже не спорят, а создают различные психологические методы внушения.

Кодирование от пьянства и курения, экспресс-метод Илоны Давыдовой, сеансы Чумака и Кашпировского прочно вошли в нашу повседневную жизнь. Технологии нейролингвистического программирования и суггестивного воздействия на психику человека стали новым сегментом рынка психотерапевтических услуг. С помощью современных портативных приборов легко вызывается состояние «сверхобучения» или «подпорогового программирования». Оказывается, в этом состоянии человек становится чрезвычайно восприимчивым к запоминанию новой информации.

В продаже появляются тысячи всевозможных разновидностей аудиозаписей для подпорогового программирования, которые используются для кодирования суггестивной информации в психике. На человеческое подсознание можно воздействовать через телефон, радио, телевидение, интернет, даже через газетную полосу. Вы можете слушать новости по радио и даже не догадываться, что вам что-то внушают. Технология подпорогового программирования в нашей стране получила серьезное научное обоснование. Ее разработкой занимаются сотрудники института психотехнологий, которые, по их утверждению, далеко продвинулись в деле создания конкретных средств скрытого информационного воздействия или, по их терминологии, «психокоррекции».

В подготовленном институтом издании «Психотехнологии: компьютерный психосемантический анализ и психокоррекция на неосознаваемом уровне», выделены два основных фактора в психокоррекции: введение информации в неосознаваемые зоны памяти, с использованием внушения в диссоциированном состоянии; обеспечение прямого доступа в память путем либо изменения состояния сознания, либо даже его отключения. В той же работе показано, что приемам скрытого информационного воздействия, то есть классическим методам информационной войны, уже настало время «выходить в народ», в частности, «помимо медицинского назначения указанные методы могут быть использованы при решении задач социального характера». Авторы также отмечают, что современное состояние науки и техники позволяет совершенно незаметно для человека вводить в его память любую информацию без его ведома, которая им усваивается, как пища, и становится «своей», то есть определяет его потребности, желания, вкусы, взгляды, самочувствие, картину мира.

Не отстают от нас и американские ученые, которые проявляют немалый интерес к сотрудничеству в этой сфере. Некоторое время назад в американской прессе появились сообщения, что русские специалисты предоставили американской стороне оборудование по «акустической психокоррекции». По заявлению изготовителей, акустический психокорректор способен передавать команды путем статических или многочастотных звуковых волн, и воздействовать на человеческое подсознание без нарушения другой интеллектуальной деятельности. Американские эксперты сообщили, что результаты проверки возможностей этого оборудования «весьма обнадеживающие». После воздействия на объект – пусть это будет доброволец или ничего не подозревающая жертва – в течение нескольких минут он изменяет свое поведение таким образом, каким это нужно облучающим его агентам или военным.

Эффект «акустической психокоррекции» в виде направленного воздействия звуковых волн на человеческую психику был известен еще задолго до наступления эры информатизации. Когда в 1929 году в лондонском театре ставили историческую драму, авторы включили в звуковое сопровождение гигантскую органную трубу, которая вызвала у публики панический ужас. Позже выяснилось, что низкочастотные инфразвуковые воздействия способны провоцировать беспричинную тревогу, панику и агрессию. Сходных результатов удалось добиться в экспериментах со сверхвысокими частотами – СВЧ-колебаниями. Опыты на людях, которые проводились в последующие десятилетия по всему миру, показали, что воздействия неслышимых человеческим ухом инфра- и ультразвуковых колебаний вводят человека в оцепенение, вызывают спазмы различных органов и могут приводить к остановке сердца.

«Лучи смерти» с давних пор привлекали внимание фантастов, ученых и военных. Были испытаны в действии многие виды лучевого оружия электромагнитного спектра. Электромагнитные волны – это то, что включает в себя и гамма-излучение, и рентгеновское излучение, и световое излучение. Среди этих полос спектра наиболее эффективными для проведения локальных боевых действий принято считать микроволны. По сообщению авторитетного западного журнала, уже созданы генераторы микроволнового излучения, предназначенные для дистанционного воздействия на толпы людей. По сведениям журнала, излучатель воздействует на организм человека узким микроволновым пучком. Волны проникают под кожу и быстро «нагревают» зону воздействия до температуры 45 градусов по Цельсию и выше. Это неизбежно вызывает болевой шок и даже потерю сознания у людей, подвергнутых воздействию этого оружия.

Электромагнитные поля различной природы способны также влиять на психику человека. При обследовании людей, работающих в условиях сильных электромагнитных полей, отмечались ослабления внимания и памяти, появление невротических реакций. Работающие с ЭМП люди предъявляли жалобы на раздражительность, несдержанность, нетерпеливость и гневливость. Наблюдалась угнетенность настроения, тревожность, раздражительность, вспыльчивость, в отдельных случаях возникали сумеречные и аффективно-суженные состояния сознания. В клинических наблюдениях регистрировались изменения эмоционально-волевой сферы, нарушение процессов формирования навыков, повышение порогов реагирования на сенсорные и болевые раздражители, ощущения радиозвука и магнитофосфена. Многие исследователи отмечали сноподобное действие электромагнитных полей.

Электромагнитные излучения, вызывающие эффекты воздействия на психику, известны под названием психотронных. Начало этих разработок приходится примерно на середину двадцатого столетия. Еще в 1966 году в США был опубликован многотомный труд под названием «Перспектива нового мира», в котором были обобщены результаты научных исследований, проводившихся в лабораториях ВВС. Там подробно описывались достижения в создании нового оружия, в том числе и электромагнитных излучателей, по превращению человека в биологического робота.

В главе «Процесс биологического контроля» авторы писали о создании такого электромагнитного источника энергии, с помощью которого можно будет контролировать мышечные движения человека и внушать ему любые мысли. Были отработаны методики, с помощью которых можно внедряться в краткосрочную и долгосрочную память, а также в кратчайшие сроки вырабатывать у человека новый набор навыков и стирать существующие, то есть, проще говоря, убирать накопленный жизненный опыт и заменять его новым, необходимым экспериментаторам.

Отечественные разработчики, как известно, никогда и ни в чем не отставали от своих американских коллег. Некоторое время назад в прессе получил освещение доклад, прочитанный в лаборатории биоэлектроники ИРЭ АН СССР, и озаглавленный «Воздействие на биологические объекты модулированными электрическими и электромагнитными импульсами». Докладчиками упоминалось об испытании установки «Радиосон», в блок-схеме которой применен СВЧ-генератор. Изобретатели представили свое открытие на суд научной общественности как «способ вызывания искусственного сна на расстоянии с помощью радиоволн». В докладе говорилось, что импульсы этого генератора вызывают акустические колебания в мозге. Мощностей установки хватает, чтобы обработать город площадью около ста квадратных километров, погрузив всех его жителей в глубокий сон.

Первая установка была создана и запущена в действие в 1973 году в одной из войсковых частей Новосибирска. Практическую помощь в содействии и оформлении открытия оказывал генерал-полковник авиации В.Н. Абрамов. Курировал эти работы дважды Герой Советского Союза маршал авиации Е.Я. Савицкий. Работа наших изобретателей вызвала немалый резонанс. Вот что пишет об этом президент киевского клуба гипнотизеров В.М. Кандыба: «Если аппараты «Радиосон» поместить на спутники, то можно не только вывести из строя любую страну, но можно и навязать любому народу любую информацию. Исходная гипнабельность более 30% населения достаточна, чтобы аппараты «Радиосон» в ночное время смогли незаметно обработать любой информацией точно треть населения целой страны!

Грозным пси-оружием является и возможность применения предсуггестивной гипнотической психотехники в средствах массовой информации, особенно на ТВ, для повышения исходной внушаемости и информационной психозависимости целой страны. Гипнотическая психотехника камуфлируется под «лечебные сеансы», «рок-концерты», «юмористические шоу» и т.д. После таких теле- и радио-концертов и телесеансов более половины зрителей и слушателей становятся более управляемыми, более послушными и совершенно неспособными на какое-либо сопротивление. Такое положение повышенной и безропотной массовой внушаемости населения может даже после одного телесеанса удерживаться до 2-3 лет, а у 30-40% населения – уже до конца их жизни».

К началу 1990-х годов в нашей стране небывало расцвела инженерная мысль по созданию психотронных приборов. Психотроника вышла из закрытых исследовательских лабораторий, и секретные разработки получили открытое применение. Занимались психотроникой более 20 институтов. Координировал работы Центр нетрадиционных технологий при ГКНТ СССР. В августе 1991 года В. Померанцев, руководитель и главный конструктор Центра, выступил с сенсационным заявлением: «Как специалист и юридическое лицо я утверждаю: в Москве серийно начато производство психотронных генераторов и их испытание».

По имеющимся данным, на протяжении последних лет психотронные генераторы активно внедрялись в производство средств связи и электробытовой техники. СВЧ-генераторы, аналогичные тем, которые были апробированы в установке «Радиосон», встраивались в радиотелефоны, радиоприемники и другие передающие устройства для общего пользования. Если говорить о способах психотронного контроля на ближних расстояниях, то, скорее всего, самыми эффективными инструментами воздействия являются радиотелефоны. Дело в том, что именно радиотелефоны являются испытанным во время войны в Персидском заливе, беспорядков в Лос-Анджелесе и вторжения в Панаму аппаратом психотронного контроля. Говоря точнее, вся сеть радиотелефонной связи представляет собой сеть психотронного контроля, так как она функционирует в качестве средства передачи психотронных волн высокой частоты.

Наряду с радиотелефонами в психотронных операциях используются и другие электробытовые приборы. Электромагнитное излучение, испускаемое этими приборами, действует как фоновый раздражитель, угнетающий психическое состояние человека наподобие слабых гипнотических воздействий. Известно, что значительное количество электроприборов излучает микроволны, которые оказывают негативное влияние на психическое и физическое здоровье. Это касается и микроволновых печей, и компьютеров, и электроплиток, и линий электропередач.

В наше время никто не застрахован от вредоносного излучения даже в собственной квартире. Как рассказал репортерам специалист В. Слепуха, способы наведения такого высокочастотного поля в ограниченном пространстве весьма разнообразны: «Сам генератор может находиться в достаточном отдалении, а в качестве излучателя могут использоваться провода телефонной сети, телефонный аппарат, телевизор, радиосеть, лампы накаливания, водопроводные трубы, холодильники, электросчетчики и некоторые электробытовые приборы».

Стойкие помехи в радиоприемнике и телевизоре свидетельствуют, что где-то рядом работает источник электромагнитного излучения. Если напряженность высокочастотного поля высока, то неоновая лампочка должна вспыхнуть, если вы быстро проведете ею в воздухе. От направленного пучка высокочастотного излучения может защитить любой металлический экран: фольга, сложенная в несколько слоев, сковородка или кастрюля, нахлобученная на голову. На сегодняшний день ситуация сложилась достаточно рискованная. Повседневная жизнь наших соотечественников превратилась в полигон зловещих экспериментов над разумом. Психотронный генератор может находиться за соседней стеной, а может оказаться вмонтированным в вашем собственном телевизоре.

Нужно сказать, что, несмотря на все многообразие психотронных приборов, телевизор превосходит их все по эффективности и глубине психологического воздействия. В подтверждение этого проводились широкомасштабные исследования, которыми занималось ЦРУ в рамках таких проектов, как МК (мозговой контроль) и МК-Ультра. Первоначально эти проекты были задуманы для испытания на людях экспериментальных психотропных препаратов, но вскоре все внимание разработчиков переключилось на электронно-лучевые методы воздействия.

Из достоверных источников стало известно, что разработчики программы МК-Ультра признали телевизор самым эффективным средством промывки мозгов из всех, применявшихся до настоящего времени. Они экспериментальным путем доказали, что телевидение – оптимальный наркотик для массового гипноза. По признанию одного из бывших сотрудников ЦРУ, ни один из психотронных генераторов, применявшихся этой службой для скрытого управления человеком, не имел такой силы воздействия на массы, как телевизор, чьи излучения покрыли плотной сетью территорию США.

Телевизор вызывает все больше опасений не только у экспертов, но и у простых обывателей. И эти опасения не случайны. Информационно-психологическая обработка населения принимает все более крупные масштабы. Гипнотизеры и гипнотерапевты всех мастей переместились из залов и аудиторий на экраны телевизоров, и, не заботясь об эфирном времени, проводят умопомрачительные сеансы массового гипноза. Сравнения телевизионных сеансов с гипнотическими вполне обоснованы. Они имеют своим результатом мысленное внушение, сужение сознания, отключение критического мышления и повышение общей гипнабельности аудитории.

Но все эти гипногенные эффекты – только прелюдия к беспрецедентной по своим масштабам информационной экспансии, вследствие которой «человек думающий» исчезнет как самостоятельный вид, чтобы уступить место «человеку, потребляющему информацию». Как показывает деятельность отечественного телецентра Останкино, комбинирование психотронных воздействий с приемами подпорогового программирования и суггестивной психокоррекции может принести весьма многообещающие результаты. По мнению специалистов, в пределах охвата вещания останкинской башни спутниковые телекоммуникации даже не нужны, поскольку мощность генераторов, установленных на ней, достаточна для проведения психотронных операций любой степени сложности.

Общественность всерьез обеспокоена угрозой психотронного воздействия на личность. В редакции газет и отделения психиатрических клиник стекаются тревожные письма от граждан, подвергшихся психическим атакам. Содержание сообщений поразительно схоже. Людям кажется, что в их голове появляются чужие чувства и мысли, которые побуждают их к навязчивому поведению. Их преследуют навязчивые электрические импульсы, тело совершает независимые от воли движения, а таинственные голоса из радиоприемников приказывают им совершать противоправные действия. Появление голосов внутри головы нередко интерпретируется людьми как воздействие на них экстрасенсов или экспериментов с использованием какой-то электронной аппаратуры.

Один из газетных корреспондентов, который по его словам, длительное время ощущал на собственной шкуре удары электрического тока, ожоги, головокружения и прочие манипуляции неведомого экстрасенса, пришел к следующему выводу: «По моему твердому убеждению, такой экстрасенс существует, и не один, а в виде НИИ, подобных Институту высшей нервной деятельности и нейрофизиологии, Институту радиоэлектроники АН СССР и многим другим, которые, начиная с эпохи застоя, перенесли эксперименты из стен лабораторий – с обезьян, кроликов, крыс и тому подобных – на живую советскую натуру: детей, стариков, женщин, мужчин».

Похоже на то, что есть лишь два пути решения проблемы психотронных атак на гражданское население: психиатрическое лечение или поголовное зомбирование. Между прочим, некоторые постояльцы психиатрических больниц уверяют окружающих в том, что некогда являлись агентами-зомби, которых спецслужбы завербовали с помощью телевизора и радиоприемника. Почему бы не поверить в то, что они говорят правду. В книге «Похитители разума» Л. Толкунов рассказывает о документально подтвержденной истории с американским агентом, который был задержан в одной из африканских стран при подготовке покушения. На допросах выяснилось, что в нем запрограммированы четыре отдельных личности, каждая из которых вступала в действие лишь в определенной ситуации, и ни одна из них не знала о существовании трех остальных. Это было подтверждено детектором лжи и с помощью гипноза.

Да что там в Африке, вокруг нас ответственные лица то и дело снимают с себя ответственность за свои поступки, не считая их актом свободной воли. Некоторые политики и публичные персоны демонстрируют все характерные признаки зомбирования, и остается только догадываться, каким процессам обработки подвергался их мозг, чтобы привести к такому неадекватному состоянию. Появился спрос на услуги специалистов особого рода – так называемых депрограммистов, которые вытаскивают людей из религиозных сект и политических партий, а затем по новой промывают им мозги, чтобы дезактивировать заложенные в них программы. На фоне тревожных реалий информационной войны подает надежды учение Р. Хаббарда «Дианетика», которое обещает раскодировать сознание человека и довести его до состояния «клира», полностью очищенного от всех тревог и забот.

Последователи Хаббарда специализируются на удалении имплантов – чужеродных программ, внедряемых в мозг человека с целью подчинить его чужой воле. Концепция имплантов представляет большой интерес для разработки общей теории психопрограммирования. С технической точки зрения, импланты могут быть установлены в человеческий мозг как программным, так и аппаратным путем. Последний получил техническую реализацию в форме микрочипов, для вживления которых требуется операция хирургического вмешательства. Воздействуя на микрочипы локальным пучком радиоволн, людьми можно управлять дистанционно, как радиоуправляемыми устройствами.

Американский нейрохирург Х. Дельгадо продемонстрировал это своими экспериментами по электрическому раздражению мозга (ЭРМ). Экспериментатор имплантировал электроды в различные отделы мозга подопытных людей и животных, а затем устанавливал с ними связь для избирательного подавления эмоций, по мере того, как их определяли по электроэнцефалограмме. Эксперименты Дельгадо показали, что физические воздействия на мозг нивелируют различия в поведении крыс, обезьян и людей, и позволяют по своему усмотрению активизировать у них чувства страха, голода, агрессии и т.д.

За идею микрочипов сразу ухватились журналисты. На первой полосе популярного периодического издания появилось сообщение: дистанционно управляемые люди – это реальность! По мнению журналистов, микрочипы непременно должны быть использованы в тайном оружии, с помощью которого политики зомбируют людей. В недалеком будущем имплантация микрочипов будет производиться всем людям, достигшим школьного возраста, и станет таким же обычным делом, как прививки манту. От этого оружия уже не спасет ни кастрюля на голове, ни затычки в ушах, ни заземлитель в руках. Когда технологию чипирования разработают тщательным образом, из людей сделают радиоуправляемых роботов, которыми можно будет манипулировать, просто нажимая на мозговые кнопки.

Вы можете подумать, что это уже слишком, но это еще не все. В лексиконе журналистов появилось новое злободневное понятие – «роботизация». По мнению борцов за свободу слова – роботизация – это наша будущая стратегия выживания в эпоху информационных войн. Дело идет к тому, что, если нам не удастся роботизироваться надлежащим образом и закодироваться по полной программе, мы в скором времени будем обречены стать жертвами очередной информационной экспансии, против которой еще не придумано подходящей антивирусной защиты. Можно посмотреть на эту ситуацию и под другим углом зрения. Мы привыкли приписывать себе и окружающим нас людям гораздо большую степень произвольности и ответственности, нежели то, чем обладаем на самом деле.

Нам хочется думать, что мы принимаем самостоятельные решения, удовлетворяем личные желания, тогда как в действительности большинство наших желаний навязаны нам со стороны, и наши решения принимаются нами под давлением внешних обстоятельств. В нас беспрерывно текут потоки чьих-то чувств, мыслей, переживаний, которые не принадлежат нам, но кажутся своими. Каждый из нас искренне верит в то, что он – это действительно «он», и все его чувства, помыслы и желания принадлежат именно «ему». А опытный невролог-гипнотизер П. Жане утверждал обратное: «Человек, со свойственной ему гордыней, полагает, что он является хозяином своих движений, своих слов, своих идей и себя самого. На самом же деле именно собой мы в состоянии распоряжаться менее всего. Есть масса вещей, которые происходят внутри нас без участия нашей воли».

На сеансе гипноза пациент может быть на сто процентов убежден в спонтанности своих действий, пока гипнотизер не объяснит ему, что он действовал под влиянием гипнотических и постгипнотических внушений. В обыденной жизни такие ситуации происходят не менее редко, и именно их, скорее всего, следует считать правилом, а самостоятельные действия человека – уже скорее исключением. Так или иначе, всему этому можно найти разумное объяснение. Возможно, находиться в состоянии гипнотического транса для нас более естественно и целесообразно, чем реально осознавать происходящее. Что мешает нам допустить, что наша повседневная жизнь – это искусственный сон, навеянный невидимыми излучениями радиоволн? Сон – это состояние глубокой бессознательности, в котором мы не отдаем себе отчета в том, что с нами происходит.

Мы всегда самонадеянно полагаем, что, безусловно, можем отличить бодрствование от сна. Задайтесь вопросом – а почему? Уже когда вы читаете эти строки, оглянитесь вокруг и задайте себе вопрос: «Не сплю ли я?» Никто не сможет ответить на этот вопрос лучше вас самих. Попробуйте сохранить бодрствующее сознание и призовите себя к ответственности: готовы ли вы добровольно участвовать в кампании по роботизации? Мы полагаем, что нет. В таком случае вам предстоит вступить в открытое противостояние бескомпромиссным программирующим воздействиям.

Противостоять роботизации нужно с опорой на твердые идейные представления и достоверные научные знания. Мы постарались провести контратакующие маневры в этом направлении, с целью нанести решительный удар по роботическим структурам, глубоко укоренившимся в человеческой психике. Подготовленный нами текст можно рекомендовать к применению как новый вид информационного оружия, который предназначен для выполнения суггестивных функций, и может служить пособием по депрограммированию мозга.

Радио несет культуру

Теперь слово «радио» известно всем. Советский Союз уже покрыт и с каждым годом покрывается все более и более густой сетью радиовещательных станций. Но как далеки мы были от этого в то время, когда проходили последние годы жизни Ленина! С момента открытия первой Нижегородской радиолаборатории, в которой советские инженеры трудились над проблемой передачи звука на расстояние, Ленин неотрывно следил за прогрессом в области «беспроволочной радиотелефонии», и с восхищением говорил о грядущей радиофикации страны.

Уже тогда, на заре советского радиовещания, Ленин придавал огромное значение делу отечественных радиоинженеров. Ведь вы подумайте, – говорил он, – что это будет значить, когда они доведут это дело до конца. Ведь это значит, что мы сможем, не выходя из Кремля или не выезжая из Москвы, говорить одновременно чуть не со всем народом. Это значит, что если создастся серьезное, критическое положение в военном или других отношениях, и необходимо будет быстро провести всенародную кампанию, мы имеем возможность создать с невообразимой быстротой требуемое общественное мнение среди масс нашего трудового населения.

При наших необъятных пространствах, при наших непролазных дорогах и жидкой сети железных дорог, при нашей некультурности и почти сплошной деревенской безграмотности, при наших десятках тысяч сел и деревень, во многие из которых не попадает, может быть, ни один номер «Правды» или «Известий», при этих условиях покрыть нашу страну сетью беспроволочных, радиотелефонных аппаратов, это значит получить в свои руки не только средство для культурного развлечения трудовых масс, но и могучий, неоценимый рычаг громаднейшего культурного, политического и революционного значения, рычаг для более успешного и быстрого поднятия культурного уровня трудового населения! Трудно передать всю неотразимую и заражающую силу энтузиазма Ильича, его горения, когда он так пророчески рисовал эту картину, которую он видел в своем вдохновенном, революционно-поэтическом воображении…

У Владимира Ильича был огромный интерес к техническим достижениям и новинкам. Приходится поражаться, каким образом при напряженной занятости важнейшими государственными, политическими и партийными делами он выкраивал время для того, чтобы следить за развитием техники, в частности радиотехники, и даже входить в такие детали, которые у иных руководителей ведомств за кучей других дел ускользали от внимания. Он все видел и все знал. Понятно, что на имя Владимира Ильича поступали многочисленные проекты и описания изобретений, рационализаторские предложения. Среди них встречались действительные изобретения, но нередко это были фантастические предложения, неосуществимые проекты. Владимир Ильич внимательно рассматривал все эти предложения и при этом говорил: «Изобретатели – народ особый, у них есть свои странности, часто мы их не понимаем. Надо терпеливо их выслушивать».

В мае 1922 года Ленин представил членам собрания Политбюро два доклада о радиотелеграфной и телефонной связи. Из этих докладов Владимир Ильич резюмировал, что в нашей технике вполне осуществима возможность передачи на возможно далекое расстояние по беспроволочному радиосообщению живой человеческой речи; вполне осуществим также пуск в ход многих сотен приемников. Один из этих докладов принадлежал профессору Осадчему – крупному специалисту по электричеству; второй – малоизвестному изобретателю Бонч-Бруевичу. «Этот Бонч-Бруевич, – говорил о нем Ленин – крупнейший работник и изобретатель в радиотехнике, один из главных деятелей Нижегородской радиолаборатории». В письме к Бонч-Бруевичу Ленин писал: «Михаил Александрович! Газета без бумаги и «без расстояний», которую Вы создаете, будет великим делом. Всяческое и всемерное содействие обещаю Вам оказывать этой и подобным работам».

С тех пор, как зазвучали первые голоса в эфире, прошло много лет. 27 февраля 1919 года в 10.02 и 11.08 по среднеевропейскому времени впервые по радио вместо сигналов азбуки Морзе прозвучало: «Алло, алло. Говорит нижегородская радиолаборатория. Раз, два, три. Как слышно?» Это была проба работы радиотелефонного передатчика. А 27 и 29 мая 1922 года Нижегородская радиолаборатория уже передавала первые радиоконцерты, принятые на расстоянии 3 тысячи километров. Перед сотрудниками НРЛ стояла задача – создать в стране радиопередающую сеть. Нужно было соединить Москву, во-первых, с другими крупными городами страны, а во-вторых, с городами Европы и Америки.

Испытания велись днем и ночью. В оборудование радиостанции входил генератор, детектор, релейный переключатель, громкоговоритель. Первая передача началась в 12 часов дня докладом «О роли В.И. Ленина в развитии советской радиотехники и задачах рабочего радиолюбительства». Затем строитель радиостанции А.Л. Минц сделал сообщение о технике радиовещания. После перерыва состоялся концерт студентов Московской государственной консерватории. Теперь, спустя долгие годы работы радиостанций Советского Союза, становится понятна яркая мысль первых энтузиастов радиовещания о том, что радиофикация – это основа нового мира! Главная задача радиофикации – охватить радиопередачами массы населения, связать их невидимой сетью беспроволочной связи.

Ни минуты не стоит на месте радиолюбительская мысль. Кипит работа в НИИ и радиотехнических лабораториях. Отважные изобретатели и находчивые рационализаторы прокладывают новые русла информационных рек в океане радиоэфира. На заре радиофикации радио называли беспроволочным телеграфом. Телеграф был первым техническим средством человеческого общения на дальнем расстоянии, появившемся на свет благодаря овладению могучей силой электричества. Телеграфные сообщения распространялись по проводам с помощью электрических импульсов. Изобретение радиопередатчика Поповым и эксперименты Маркони по передаче электрической энергии на расстояние открыли новую страницу в эволюции средств связи. В качестве переносчика информации стали использоваться свободно распространяющиеся в пространстве радиоволны. А для них не существует ни преград, нирасстояний.

Когда план радиофикации СССР обсуждался в Госплане, то Г.М. Кржижановский особо подчеркнул величайшее значение радиофикации. «Пора изменить эту точку зрения, – сказал он, – что радио существует для развлечения». Радио несет культуру. По радио звучат симфонические концерты и доклады из Москвы в приемниках полярных радиостанций. Московский радиоцентр скоро добьется перекрытия всего земного шара. Разве мысль – это не общественная сила на расстоянии?.. Здесь уместно напомнить замечательные слова Владимира Ильича Ленина, который на заре радиовещания дал определение радио как «газеты без бумаги и расстояний».

Ленин придавал огромное значение тому, что вся Россия может слушать газету, читаемую в Москве, и в этом видел одну из важнейших задач радио. Сегодня можно сказать, что ленинские мечты воплощены в жизнь. Ранним утром весь наш народ слушает по радио передовую «Правды» и обзор ее статей. Широкие массы нуждаются в культуре: им нужен продукт для духовного потребления. Наше социалистическое общество создало условия для неограниченного приобщения народа к самым высоким достижениям духовной культуры. Часто употребляемое выражение «хлеб культуры» указывает на насущную необходимость для человека духовных благ.

Потребность в духовной пище теперь удовлетворяется средствами телерадиовещания, заполняющими головы людей прогрессивными социалистическими идеями. Чтобы удовлетворить потребность, ее требуется предварительно создать. Л. Брежнев сказал по этому поводу следующее: «Мы располагаем большими материальными и духовными возможностями для все более полного развития личности и будем наращивать их впредь. Но важно вместе с тем, чтобы каждый человек умел ими разумно пользоваться. А это, в конечном счете, зависит от того, каковы интересы, потребности личности. Вот почему в их активном, целенаправленном формировании наша партия видит одну из важных задач социальной политики».

Приобщение широких масс к культуре и знаниям – одна из главных задач культурной революции в СССР. Решение этой задачи возможно только на пути непрестанного сближения с жизнью, глубокого проникновения в действительность. По каналам телерадиовещания массовый зритель получает информацию о реалиях нашей действительности. В центре внимания наших журналистов всегда самые жизненные события и актуальные новости из разных уголков страны. Роль телевидения и радио в жизни нашего общества и каждого отдельного гражданина чрезвычайно велика. При его участии происходит формирование гражданского сознания, организация семейного досуга, укрепление коллективных связей и отношений.

Благодаря телевидению наши дети больше узнают о мире, в котором мы живем, усваивают нормы человеческого общения и общежития. Культурная программа советского человека создается теперь при участии любимых радиопередач. На наших глазах воплотилась в жизнь мечта изобретателя Попова! «Музыкальный ящик» занял почетное место в каждом доме, и социалистическая культура стала достоянием каждого индивида. На плечи работников Гостелерадио легла великая ответственность. Их задача – заполнение миллионов голов общественно-полезными идеями. Они должны стремиться к развитию всеми мерами коллективного сознания, социалистической ясности мысли, всесторонней образованности и гражданской солидарности людей, поощрять стихийное движение масс навстречу большей сознательности, просвещению разума и приобретению знаний.

В борьбе за победу коммунизма идеологическая работа становится все более мощным фактором. Чем выше сознательность членов общества, тем полнее и шире развертывается их социальная активность, ибо наше социалистическое общество сильно сознательностью масс, которые, как говорил Владимир Ильич, «обо всем могут судить и идут на все сознательно». Идеи массового просвещения восходят к мыслям просветителей времен французской революции, которые приветствовали появление книгопечатания и прессы, и связывали с ними большие надежды. А какие перспективы открывает для просвещения радиоволна, для которой нет преград и расстояний!

Когда нарком просвещения Луначарский осмысливал роль радио в культуре, он сразу заговорил о загадках человеческой психики. Сколько новых впечатлений! Способен ли человек выдержать этот все возрастающий поток информации? Не менее важны вопросы воспитания. Макаренко полагал, что нельзя школьнику смотреть больше, чем один фильм в неделю, – психика не справится. Теперь нас больше не пугают старые предрассудки. Так исторически сложилось, что радиоприемник постепенно стал главным учителем и главным воспитателем целых поколений. И в этом есть особый жизнеутверждающий смысл. Слово – пропагандист, слово – организатор! Радиоволна несет идеи в массы чтобы «развлекая, просвещать», а «просвещая, наставлять».

Программы Гостелерадио заносятся в сознание масс и внутренне формируют его идеологически и духовно-практически. Мы должны отдавать себе отчет в том, что они существуют не просто для сообщения информации, а как могучий рычаг пропагандистского воздействия, который надо умело использовать для воспитания народа. Возможно, только так можно вселить в народные массы прогрессивные социалистические идеи. Для распространения идей создана разветвленная сеть СМИП – средств массовой информации и пропаганды. СМИП открыто входят в каждый дом с продуктами печати, прессы, радио и телевидения. Они призваны неуклонно осуществлять фактическое освобождение трудящихся масс от буржуазных предрассудков, добиваясь этого посредством пропаганды и повышения сознания масс.

Каждый журналист должен взять на вооружение смелую мысль Ленина о том, что «искусство всякого пропагандиста и всякого агитатора в том и состоит, чтобы наилучшим образом повлиять на данную аудиторию, делая для нее известную истину возможно более убедительной, возможно легче усвояемой, возможно нагляднее и тверже запечатлеваемой». Центральный комитет партии поставил задачу перед всеми работниками печати, радио и телевидения более ярко и глубоко освещать жизнь нашего народа, великие деяния, которые он совершает под руководством партии в период развернутого строительства коммунистического общества. На повестке дня – перековка старого человеческого материала в сознательных строителей коммунизма, целенаправленное создание культурных программ.

Культурная программа воспитывает в человеке гражданина. Она просвещает, культивирует качества социальной личности. По заказу Гостелерадио создаются произведения художественного творчества, наполненные значимыми жизненными реалиями. Смысл кинематографа прежде всего в том, чтобы нести в массы жизненные примеры. Герои кинокартин всегда действуют поучительно, а киносюжеты всегда заключают в себе мораль. Ведь без нее пропадает смысл киноповествования, а смысл должен нести нравоучение, убеждение, идейность. Советские люди не терпят серости, безыдейности, фальши и предъявляют высокие требования к творчеству наших кинематографистов. А кинематографисты, в свою очередь, должны полностью отдавать себе отчет о той роли, которую они взяли на себя по государственному заказу советского общества.

Вспомним, что Герцен называл искусство школой нравственности. Экранное искусство внушает высокие и низкие чувства, вдохновляет на трудовые подвиги, поощряет и наказывает действия киногероев. Сколько важной воспитательной практики запечатлено в советских кинолентах! На сцену жизни выходят герои нового времени – водители, машинисты, операторы счетно-вычислительных машин и конструкторы сложных электрических приборов. На наших глазах происходит формирование нового человека – всесторонне развитой социальной личности, наделенной высокими моральными качествами и глубокими идейными убеждениями.

Культурная программа диктует человеку высокие моральные требования. Человек – это борец за свободу, творец светлого будущего, строитель коммунистического общества. Образы, передаваемые телевидением, перестают быть просто образами: они становятся идейными образцами для массового зрителя. Подобно оттиску гербовой печати, погруженной в растопленный воск, они оставляют неизгладимый след в разогретом воображении масс. Как неоднократно подмечал академик Бехтерев, каждое общество имеет насущный интерес во внушении идей людям, которые образуют его новых членов.

Прививка идей – это лучшая профилактика инакомыслия и буржуазных предрассудков. Она спасает от опасности заражения через бессознательное пагубной психологией. Верность общепринятым идеалам – это первая основа социалистической морали. Кроме того, без обращения к идеалам невозможна никакая идеологическая пропаганда. Вершины идеального заключены в способности человеческого сознания отображать не только то, что есть, но и то, что должно быть, а главное – как должно быть, чтобы верно отображать то, что есть.

Эта аксиома имеет доказательство в теории социального отражения, созданной Лениным и его последователями, чтобы объяснить, как бытие определяет сознание. Поэтому на съемках кинокартин их создатели должны в первую очередь определить, как должно быть, чтобы донести до зрителей то, что есть, а зрители, в свою очередь, должны оценить замысел создателей кинокартины в соответствии с собственными понятиями о том, что и как должно происходить на экране, чтобы верно отображать сформировавшиеся в их сознании идеалы.

Успех пропаганды заключается в том, чтобы посредством существующих идеалов пробудить в массах определенные чувства. Благодаря могучей силе «радиослова», экранный образ может сковывать множество людей в единый сгусток ненависти, любви или надежды. А это уже не простое внушение, а открытое побуждение к действию, которое разогревает пламя идеологической борьбы, мобилизует массы на демонстрации и военные парады. Не даром Бехтерев сравнивал силу внушения с действием физических микробов. Как простудная зараза, поразив болезнью один организм, стремится распространиться на его окружение, так и массовые настроения не ограничиваются внутренним миром человека, а неустанно стремятся вырваться наружу.

Когда человеком овладевает желание выразить обуявшие его чувства, он уже не задумывается над тем, что они пришли к нему извне. Конечная цель пропаганды состоит как раз в том, чтобы получатель информационного обращения приходил к «добровольному» принятию позиции, декларируемой пропагандистом, как если бы она была его собственной. Факты гипноза демонстрируют нам, что сила внушения может не просто заставить индивида пойти против своих убеждений, но и пустить в ход все силы самовнушения, чтобы заставить себя поверить в справедливость собственных действий.

Чтобы доказать силу мысленного внушения на расстоянии, академик Бехтерев вместе с известным дрессировщиком Дуровым проводили опыты над собаками, которые подтвердили мысль академика Павлова, что внушение, по сути, есть особый вид условного рефлекса. В опытах Дурова, полу-усыпленное сознание собаки, в котором запечатлелся переданный им «приказ» – мысль, образ или двигательное действие, заставляло ее исполнить воспринятое задание без внутреннего сопротивления, как если бы она это делала по команде своей собственной центральной нервной системы. Подобно собакам Дурова, человек под воздействием внушения переживает извне пришедшую мысль как свою собственную, и поступает при этом так, как он поступает по команде естественного импульса, посланного его мозгом в тот или иной исполнительный аппарат нервной системы.

Ученым стало интересно выяснить, какие рычаги в психике человека включает культурная программа, какие механизмы при этом приводятся в действие. И вновь помогли опыты над животными. Дело в том, что в организме животного имеется своеобразная радиостанция, которая была встроена в его мозг самой природой. Когда животное появляется на свет, его внутреннее радио начинает передавать видовые наследственные программы поведения, которые помогают животному выжить и приспособиться к окружающей среде. Видовые программы поведения существуют у всех животных организмов, от наиболее примитивных до самых высокоразвитых. Есть они и у человека, но он выделяется в особый вид среди других животных организмов.

Гомо-сапиенс – единственный вид на земле, который характеризуется отсутствием жестко закрепленной, генетически заложенной программы жизнедеятельности. Это дает ему свободу от власти природных законов, но одновременно с этим лишает его связи с той «радиостанцией», благодаря которой животные обладают врожденными инстинктивными способностями приспособления. Человеческая личность формируется средой, условиями жизни. Не имея аналогичной животным заданной программы жизнедеятельности, единственный способ человека выжить – приобрести коллективный опыт, переданный ему обществом. Приобретение этого опыта возможно только в самой гуще общественной жизни, в процессе непрерывной культурной социализации. Культурные стандарты заменили в человеке природные инстинкты.

Безграничная пластичность инстинктивных наклонностей человека в зависимости от различных условий воспитания настолько велика, что если поместить какого-нибудь ребенка в особую обстановку, отличную от той, которая окружает его сверстников, он, вероятно, вырастет с формами реакций, совершенно непохожими на те, которые часто считаются результатом врожденного механизма инстинктов. Основные врожденные наклонности останутся, конечно, те же, но они будут почти неузнаваемы в своих новых сочетаниях. Общество можно будет радикально преобразовать в течение одного поколения, изменив влияния, под которыми находится молодежь.

Советское время примечательное в том отношении, что в нем наиболее отчетливо проявляется влияние социальных условий на сознание человека. «Мы не только теоретически, – говорил Н.С. Хрущев на XXI съезде КПСС, – но и на большом жизненном опыте усвоили ту глубокую истину научного коммунизма, что в изменении условий жизни и взглядов людей решающую роль играет идеологическая практика. Лучшей школой воспитания, самым строгим учителем является жизнь, наша советская действительность». Не о том ли писал в своих трудах знаменитый отечественный ученый А. Ухтомский, который, учитывая глубокую детерминацию человеческого поведения общественно-историческим бытием, подчеркивал, что в процессе воспитания человеческой личности большую роль играет та обстановка, в которой проходит формирование индивидуальных качеств человека.

Ухтомский отмечал существенное влияние вещей, быта, обстановки на склад поведения человека: «Поведение создает быт. Быт подкрепляет поведение. Это выражение доминантного цикла». По его словам: «если хочешь образовать в себе определенное поведение, определенный строй восприятия, определенный склад опыта, свяжи себя определенным бытом», то есть, для того, чтобы «направить в определенное русло поведение и саму интимную жизнь людей, надо овладеть физиологическими доминантами в себе самих и в окружающих». Если последовать за мыслью ученого, станет ясно, что в основе сложного культурного поведения лежат простейшие животные привычки, так называемый «габитус». Большая часть этих привычек приобретается в юности, и воспитание сводится, главным образом, к их образованию.

Привычка, пишет американский философ У. Джеймс, «есть огромное маховое колесо общества, его наиболее драгоценная консервативная сила. Она одна причина того, что наиболее тяжелые и отталкивающие пути жизни не покидаются теми, кто раз приучен ходить по ним». Привычка обеспечивает управление волей организма, выражающееся в различных склонностях и пристрастиях, которые выступают значимым фактором человеческого поведения. Привычное действие или способ мышления до такой степени срастается с личностью, что всякое изменение ее становится мучительным и тщательно избегается.

Привыкание наблюдается на всех ступенях эволюции – от простейших до человека. Высшие животные целиком зависят от привычки. Собаки, лошади, домашние птицы имеют тенденцию поступать по определенному шаблону, и все, что нарушает их привычки, например, не взятие собаки на прогулку в обычный час, кормление домашней птицы в неурочное время и прочее, дезорганизует все их поведение. Поведенческие реакции человека отличаются тонкой дифференцированностью, но под влиянием привычки они могут стать стереотипными. Рабочий набор сенсорных раздражителей, с которым наш сенсорный аппарат имеет дело в повседневной жизни, в силу многократного повторения, оставляет глубокие отпечатки привычек в чувствительном веществе нервов.

Нервный механизм, лежащий в основе привычки, физиологически сходен с механизмом рефлекторного акта. Различие тут скорее биологическое. Рефлекс составляет часть наследственного достояния вида, а привычка, приобретаемая индивидуально, благодаря воспитанию, должна усваиваться каждым поколением самостоятельно. О значении рефлексов в общественной жизни хорошо известно со времени выхода в свет «Коллективной рефлексологии» Бехтерева. В своей работе Бехтерев указал на отличие механизмов, зависящих от «прямого нервного влияния» или, проще говоря, от врожденной организации нервной системы, с одной стороны, и механизмов, зависящих от привычных, приобретенных установок, с другой стороны.

Достижения физиологической науки в свете материалистического понимания истории позволяют утверждать, что человеческая личность формируется из условных рефлексов, определяемых его социально-экономическим положением. Человеческое поведение непрерывно изменяется вместе с изменением экономической среды. Экономические влияния формируют поведение и характер человека без ведома для него самого. Человек склонен принимать на веру и некритически усваивать идеи, внушаемые ему коллективом. При некритическом восприятии в сознание человека закрадываются посторонние мысли и чувства, которые не принадлежат ему, но воспринимаются как свои собственные.

И в этом нет ничего противоестественного, ведь наше «я» есть то, с чем наше сознание себя отождествляет. Оно может быть тождественно нашему телу, нашим чувствам, нашим мыслям, нашим вещам, нашему окружению и любому произвольно выбранному объекту, который вызывает у нашего «я» личную симпатию. С точки зрения коллективной рефлексологии, коллектив есть такая социальная организация, к которой человек сознает себя принадлежащим, и внушениям которой он способен поддаваться. Коллективное поведение человека утратило ту организованность, которую мы видим в природном мире, но взамен ее получило ряд приобретенных свойств, вносящих «свет разума» в «вакуум инстинктов». Это – коллективное сознание, которое на множество голосов взывает к человеку: голос морали, голос чести, голос совести, голос здравого смысла, голос общественного мнения и прочее.

Значит и у человека есть свое «внутреннее радио». Оно передает программы, не имеющие личного отношения к индивидууму, но приобретающие значимую роль в жизни человеческого коллектива. Речь идет о социальной детерминации психики на уровне системной организации общества. Здесь следует сделать необходимые пояснения. Человеку с самого его появления было свойственно жить не самому по себе, а включенным в систему. Система эта была стаей, а потом племенем. Поведение каждого отдельного индивида не может быть автономно, так как определяется целями и задачами общественной системы как целого.

Человеческий мозг специализируется для выполнения определенных социальных функций. Даже осознание человеком самого себя, по существу, является осознанием функций, взаимоотношений, в которые он вовлечен. Иными словами, наша личность всецело принадлежит нашему обществу, что не уставали подчеркивать разработчики советской педагогической теории коллектива. Представления о личности как о «совокупности социальных отношений», «системном образовании», «производной функции социально-производственного механизма» не являются чем-то новым. Уместно вспомнить высказывание Маркса о том, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений».

Каждый индивид представляет собой звено общественной системы, и его мозг принимает на себя функцию узла, обеспечивающего связь с социальной средой. Связь в общественной жизни имеет существенное значение. Социальная система с помощью своих информационных каналов моделирует человеческую личность, подгоняя ее под существующие идеальные образцы и шаблоны. Из общественной системы в нервную систему человека передаются культурные программы, сообщения, способы поведения. Возникает вопрос: какие физические или, возможно, физиологические каналы обеспечивают связь в нервной системе, психике человека?

Связь в психике

Рассмотрим более детально связь между сигналом и поведением. Прежде всего, поведение – это форма связи, взаимодействия организма с окружающими условиями. Для того чтобы информационные сигналы вызывали поведенческие реакции, нужны соответствующие формы связей в центральной нервной системе – нужна условная связь. Наши современники, как правило, мало знают о богатстве связей человека с окружающим миром. Как следует из экспериментов И.П. Павлова, любой внешний агент, раз только он способен вызвать нервное раздражение, может связываться через посредство высшего отдела мозга со слюнными железами, то есть становиться их рефлекторным раздражителем. «В этом факте, – писал Павлов, – дается нам важный пункт этой механики – универсальность в высшем отделе центральной нервной системы возможных связей».

Поскольку высшая нервная деятельность, согласно учению Павлова, носит главным образом условнорефлекторный характер, сигнальная деятельность больших полушарий не является исключением из данного правила. Образование замыкательных условных связей – условных рефлексов по Павлову – есть основной вид сигнальной деятельности мозга. Иван Петрович сформулировал эту идею в заглавии второй лекции о работе больших полушарий «Сигнализация есть рефлекс». Всякая связь предполагает систему. В системы связи обычно включаются передатчик и приемник, между которыми передается то или иное сообщение, интерпретируемое на основе кода. Условная связь в нервной системе, подобно другим электрическим системам связи, устанавливается в процессе передачи информации от одного отдаленного источника к другому. Стимул здесь выступает в роли передатчика, а реакция выполняет роль приемника.

Условный рефлекс – это частный случай сенсорной связи, возникающей между объектами внешнего мира и приемным пунктом коры головного мозга. Общая схема реакций по типу условных рефлексов имеет вид: сигнал – реакция – подкрепление. Условная связь приводит в действие нервные механизмы привычек. Привычка подкрепляет связь, связь подкрепляет поведение. Это так называемая «рефлекторная дуга». Схема рефлекторной дуги выглядит следующим образом: стимул – рецептор – афферентный нерв – соединительные волокна – эфферентный нерв – эффектор – реакция. Эти процессы, соединяясь в корковом пункте условного раздражителя, составляют основу формирования условной связи.

Центральную нервную систему можно уподобить телефонной связи, центральную станцию которой составляет головной мозг, а спинной мозг и нервы являются соответственно кабелем и проводами. Связь в мозге обеспечивается многочисленными переплетениями нейронов, соединенными между собой каналами аксонов. Аксон – природный аналог соединительного проводника электрической цепи. По проводам нервного волокна из управляющего центра мозга на периферию и обратно движутся сигналы эфферентных и афферентных импульсов, доставляющих информацию, необходимую для управления различными функциями организма. Импульсы, распространяющиеся по проводам нервов из управляющей станции головного мозга – это вызовы, поступающие из центра на периферию и обратно.

С этой точки зрения мозг представляет собой устройство, принимающее множество различных «вызовов» от разнообразных органов чувств, сортирующее их и соединяющее каждый рецептор с эфферентной линией, ведущей к той мышце или железе, которая должна быть приведена в действие соответствующей сенсорной информацией. Установление связи между сенсорным входом и двигательной реакцией является простым и прямым следствием многократного повторения одного и того же сочетания «стимул-реакция».

Описанная схема наводит на мысль о близком сходстве, которое может быть обнаружено между устройством человеческого организма и техническими средствами связи. И в этом сравнении живого организма с механическим аппаратом нет принципиальных противоречий. Поскольку высшая нервная деятельность, согласно учению Павлова, носит преимущественно условно-рефлекторный характер, в определенных условиях организм начинает действовать по образцу машины, и его поведение приобретает узнаваемые признаки машинальности, механичности. Значительно сложнее принять, что таким машинным, механическим образом происходит обучение, формирование человеческой личности. Однако и в этом нет ничего противоестественного.

Если человеческий мозг может выдавать предсказуемый отклик на знакомые стимулы как автоматическое машинное устройство, то значит, в нем не трудно выработать предсказуемые машинные реакции при наличии подходящих условий. Ведь, как отмечал В. Бехтерев, «все развитие нервно-психической деятельности человеческих существ, собственно, и сводится к систематическому воспитанию путем жизненного опыта условных рефлексов, значительно усложняющихся и подвергающихся затормаживанию в зависимости от тех или других условий и затем вновь оживляющихся при соответственном случае».

Выходит, что психологическое развитие человека, по существу, сводится к его обусловливанию, налаживанию в его нервной системе подходящих условных связей. Попробуем разобраться в этом вопросе. Прежде всего, следует сказать, что условный рефлекс есть наиболее материалистичная форма отражения действительности. Если принять во внимание, что в коллективном сознании еще сохранились идеалистические представления о «душе», определяющей жизненное предназначение человека, то для читателя станет понятным то огромное значение, какое имеют для материалистического мировоззрения работы Павлова, наносящие окончательный удар по этой таинственной духовной сущности.

Павлов настаивал на первичности механических законов во всех «душевных явлениях», и в условном рефлексе видел первое доказательство своих убеждений. Он выразил свое отношение к этому предмету в следующих словах: «В настоящее время представить наши психические явления механически в буквальном смысле слова, конечно, нельзя и думать, истинное механическое толкование остается идеалом естественно-научного исследования… Все современное естествознание в целом есть только длинная цепь этапных приближений к механическому объяснению, объединенных на всем их протяжении верховным принципом причинности, детерминизма».

Для того чтобы можно было серьезно говорить о возможности изучения «душевной жизни» методами точных наук, требуется одно – чтобы функционирование ее было упорядоченным и закономерным и чтобы можно было представить себе методы определения взаимосвязей между ее свойствами и теми физическими условиями, при которых она проявляется. В данной перспективе учение об условных рефлексах приобретает важное инструментальное значение. Условный рефлекс имеет принадлежность не только к неврологии, но и к логике. Условная связь – это каузальная связь, то есть причинно-следственное отношение. Отношение сигнала к обозначаемому объекту может быть адекватно истолковано лишь на основе знания о возникновении сигнала, то есть условий, послуживших причиной образования связи.

Здесь отчетливо проявляется логика механизма, которой руководствовалась школа Павлова в изучении деятельности нервной системы. Логика механизма вытекает из детерминистических отношений между причиной и следствием, в которых существует однозначная предсказуемость результата. Как отмечал Павлов, теория рефлекса знаменательна тем, что в ней «отчетливей идея детерминизма, бесспорнее связь раздражителя с эффектом, причины со следствием». Исходя из причинно-следственной логики нервной системы, многократное возникновение раздражителя на фоне определенных условий закономерно приводит к формированию обусловленного поведения.

Обусловленное поведение действует по строгой логической схеме: если имеется причина (А), появляющаяся в заданных условиях (В), то за ней следует единственное возможное следствие (С). Чем примитивнее уровень развития животного организма, тем более закономерными становятся действующие в его нервной системе условные связи. Благодаря влиянию внешних условий на человеческую жизнедеятельность, она становится все более предсказуемой. Законы жизни повсеместно обусловливают законы мысли. Так действует известный психологический закон ассоциации, который состоит в отражении того вполне физиологического факта, что нервные импульсы распространяются легче через проводящие пути, которые уже были пройдены.

Детерминистический подход в психологии настаивает на тотальной обусловленности психических актов внешними условиями окружающей среды и внутренними свойствами нервно-психического аппарата. Он предполагает, что в человеческом поведении и мышлении, как и в мире материи и энергии, ничего не происходит без причины, и что всякое явление есть необходимое следствие из того, что произошло раньше. Последовательный детерминист всегда стремится обнаружить действующие причины окружающих явлений. В душевной жизни он видит проявление материальных факторов, между которыми пытается установить каузальные отношения. С этой точки зрения, любые действия, которые люди склонны приписывать свободной воле, могут быть объяснены как необходимый результат навыков или идей, определяемых прошлым опытом индивида.

Анри Бергсон в свое время достаточно полно раскрыл вопрос о сущности психологического детерминизма. В своем труде «О свободе воли» он писал: «Психологический детерминизм в его наиболее точной форме предполагает ассоциативную теорию сознания. Он утверждает, что настоящее состояние сознания всегда обусловливается предыдущими состояниями». Вопрос о свободе воли оставался в центре внимания европейской философии на протяжении последних трех столетий. Многие умы задавались вопросом: может ли человек, и какими способами достичь свободы воли, если все его действия причинно обусловлены? В силу того, что за это время детерминизм успел хорошо укорениться в умах, данный вопрос оказался принципиально неразрешимым.

В детерминистическом подходе мы можем видеть сущность механистического мировоззрения, составляющего базис материалистической науки. В основе механистического материализма лежит представление о вселенной как о гигантском механизме, подчиненном действию необходимости и действующим в силу принудительных, детерминистических законов. Четкое отлаженное механистическое мировоззрение требует признания того, что все психические явления причинно обусловлены физическими, и в этом отношении могут быть объектами изучения точных наук. Для целостного понимания научных принципов механистического материализма мы должны обратить свой взор вглубь истории, где переживала становление доктрина материалистического учения. Главное при этом – сохранить осознание того, что торжество материализма не в прописных истинах диалектики, а в живом уме человека.

Все заслуги научного материализма, получившие применение в деле познания и преобразования физического мира, наравне с этим получили должное отражение в человеческом сознании, а тем самым внесли преобразования и в самый характер его познавательной деятельности. Как показывает исторический опыт, история познания – это хроника саморазвенчания человека. Она начинается со времен Коперника, который разрушил представление о нашей планете как о центре мироздания. Следующим шагом стало учение Дарвина, который сорвал с человека нимб божественного избранничества и кровно породнил его с животными. Новый виток человеческого самопознания был связан с разрушением человеческого образа как целостного существа и его разборкой на составляющие элементы.

Развенчание человека в свете учения исторического материализма понималось как редукция его высших духовных качеств к «материальному базису». Сведение целого к свойствам частей – так называемый «принцип редукции» – один из основополагающих принципов механистического мировоззрения. Методология редукционизма берет свое происхождение в биологии, где она постулировала возможность объяснения сложных биологических объектов на основе более простых, универсальных для живого и неживого физических и химических закономерностей. Наиболее кратко материалистическое понимание этой методологии было выражено Энгельсом, которому принадлежит фраза «жизнь – это способ существования белковых тел».

Когда биологический редукционизм приступил к изучению принципов устройства человеческого организма, научная мысль разделилась на два фундаментальных направления, каждое из которых претендовало на первенство в ряду естественных наук: витализм, постулировавший существование формообразующей жизненной силы, и механицизм, использовавший механические принципы для объяснения жизнеобеспечивающих функций организма. Витализм возник как идеалистическое течение в биологии, допускающее наличие в организмах особой нематериальной жизненной силы или души, которая обеспечивает их целесообразное развитие. В итоге идеологической борьбы, происходившей на арене научной мысли между этими направлениями, наука решительно отвернулась от идей о жизненной силе, свободе воли, предопределении, и сосредоточилась на изучении механизмов, действующих в силу изученных естественных законов.

Последовательное механистическое мировоззрение начало развиваться в новое время благодаря научным и философским трудам Декарта. От него ведет отсчет так называемый «картезианский дуализм», иначе говоря, дуализм души и тела, которые понимаются как две независимые и несводимые друг к другу жизненные субстанции. В картезианском дуализме душа начинает восприниматься как водитель «транспортного средства», оператор своего мозга и физического тела. Декарт отождествил сущность человека с его умом – известно его крылатое выражение «я думаю, следовательно, я существую». По его мнению, это свойство должно отличать человеческую душу, имеющую божественное происхождение, от лишенных души животных, которых он сравнивал с механическими часами и заводными игрушками.

Декарт первый обозначил понятие рефлекса. Он считал, что животные, в сущности, это просто машины, которые производят автоматические реакции на внешние раздражители. По его словам, он не признавал никакой разницы между машинами, изготовленными ремесленниками, и различными телами, которые творит природа. Павлов с глубоким основанием поставил памятник Декарту у своей лаборатории, отмечая преемственность материалистической мысли. В своих записях он писал: «Считая деятельность животных, в противоположность человеческой, машинообразной, Декарт триста лет тому назад установил понятие рефлекса, как основного акта нервной системы». Если Декарт признавал в человеке наличие души, то его последователи все накопленные знания употребили на то, чтобы обосновать невозможность ее существования в материальном агрегате физического тела.

Наиболее ярким последователем Декарта был французский материалист Ламетри, живший в XVIII веке. В своей книге «Человек-машина» он отказал в наличии души не только животным, но и человеку, ибо все его действия можно объяснить материальной причинностью. «Человек создан не из какой-то более драгоценной глины, чем животные. Природа употребила одно и то же тесто, как для него, так и для других, разнообразя только дрожжи» – писал этот выдающийся деятель. По его мнению, вопреки собственным претензиям на уникальность, люди «являются животными и ползающими в вертикальном положении машинами», которые «отличаются тем замечательным инстинктом, из которого посредством воспитания образуется ум». По свидетельству современников, Ламетри внес неоценимый вклад в развитие механистического материализма, но «больше всего повредил своему делу своей смертью», ибо преждевременно умер, объевшись паштетом.

Ламетри был идейным предшественником солидной коллегии французских материалистов XVIII века: Дидро, Гольбаха, Гельвеция, Кондильяка. К следующему поколению материалистов XIX в. относится течение так называемого «вульгарного материализма». Главными представителями этого материалистического направления были Молешотт, Фогт, Бюхнер и Кабанис. Вульгарные материалисты пытались проложить мост от «машинных теорий жизни» к «машинным теориям разума». Они пришли к выводу, что если человек – это просто животное и все его чувства – просто животные рефлексы, то его разум не делает его исключением из материального мира: он просто материальный объект в материальной вселенной, а значит – он должен жить по законам материи и подчинить этим законам все свои идеи. В сравнении с французским материализмом XVIII столетия, эти писатели едва ли смогли высказать новые идеи, хотя, конечно, превосходили его богатством современного знания фактов.

Развитию материалистической мысли в этот период препятствовала одна нерешенная проблема, сводившаяся к неспособности ученых объяснить целесообразность в природе без вмешательства разума. Отмечая разумность природных законов в целом, материалисты не могли найти этому иного объяснения, кроме произвола слепого случая. Решению этой проблемы помогло учение Дарвина, который догадался объяснить целесообразность путем естественного отбора. Из натуралистического объяснения эволюционной целесообразности в учении Дарвина появилась на свет натуралистическая концепция целесообразности поведения. Эту концепцию он разработал в своей книге «Выражение ощущений у человека и животных», где был представлен новый взгляд на взаимоотношение инстинктов и привычек. Работа Дарвина проливала свет на то, что многие разумные на первый взгляд действия животных, являются всего лишь сочетаниями врожденных инстинктивных механизмов, вовсе не связанных с разумом.

В начале XX века материалистическая мысль вернулась к декартовскому идеалу – попытке полностью раскрыть механизм поведения всех животных именно как механизм, без всего того, что Декарт относил к специфике разумной души. За основу было взято декартовское понятие рефлекса, до того сохранявшееся в опытах физиологов применительно лишь к самым элементарным реакциям организмов и нервных тканей. Было показано, что рефлекс есть основной механизм функционирования центральной нервной системы. Сеченов, Введенский, Павлов, Ухтомский и их последователи, признав правоту Декарта в отношении животных, посчитали возможным распространить этот принцип и на поведение человека.

Главное достоинство декартовского понимания рефлекса, по мнению Павлова, заключалось в том, что Декарт совершенно отчетливо поставил вопрос о начальном материальном стимуле всякого поведения. Именно эта сторона учения Декарта о рефлексе особенно привлекала Павлова, и он много раз говорил о том, что введение понятия материального стимула послужило источником для развития физиологического детерминизма в области изучения сложных поведенческих актов. Работа Павловской школы вдохновила ученых разных стран на смелые эксперименты по модификации поведения. Наиболее яркими среди них оказались экспериментальные методы американской школы бихевиористов. Разработкам этих методов посвятила себя целая плеяда выдающихся американских ученых, таких как Торндайк, Уотсон, Скиннер, Толмэн, Бандура.

Отличительной чертой бихевиористского подхода является объективное изучение психики через изучение поведения, которое рассматривается как функция внешних стимулов. Все достижения бихевиоризма подходили под понятие того начала нервной деятельности, которое Дарвин обозначил понятием полезных ассоциированных привычек. Из стимулов и реакций образуются привычки, а на привычках основана вся психическая жизнь. Поведение в этом случае представляется как целесообразный, телесный, чисто биологически обусловленный способ функционирования организмов. Бихевиористы предложили научному сообществу оригинальную программу поведенческой инженерии. Она обосновывалась тем фактом, что человеческая личность порождена условными факторами и может быть изменена с помощью простых технических приемов обусловливания.

Техника обусловливания помогает вводить в нервную систему функциональные ограничения, которые позволяют специализировать личность в разных направлениях. В научных кругах известно знаменитое выражение родоначальника бихевиоризма Дж. Уотсона о том, что он мог сделать по собственному усмотрению из маленького ребенка вора или адвоката. В воспитательных целях можно обусловить реакции организма с правилами общественного поведения так, чтобы в конкретной ситуации человек вел себя вполне предсказуемым, предопределенным образом. Если установить надежные связи между рефлекторными механизмами и их агентами, то мы получим личностную структуру, приспособленную для того или иного рода общественной деятельности.

Среди разработчиков поведенческой инженерии наибольшее признание получил Ф.Б. Скиннер. Скиннер предполагал, что поведение можно достоверно определить, предсказать и проконтролировать условиями окружения. Понять поведение – значит, проконтролировать его, и наоборот. Он всегда был против допущения свободной воли или любого другого «сознательного» явления. «Ошибочно полагать, что проблема заключается в том, как освободить людей. Проблема заключается в том, как установить контроль над ними» – говорил Скиннер. В своей книге «По ту сторону свободы и достоинства», где речь шла о проекте «поведенческой инженерии», ученый выразил свою позицию в следующих словах: «С помощью тщательной научной разработки мы управляем не итоговым поведением, а намерением вести себя – мотивами, желаниями, склонностями. Любопытно, что в этом случае никогда не возникает вопроса о свободе».

Разработчики поведенческой инженерии видели свою задачу в создании механизмов, которыебудут стимулировать механизмы, мотивирующие социальную активность личности. При этом им, волей или неволей, приходилось оставаться в рамках достаточно примитивных поведенческих схем. Бихевиористы установили, что многие общественные потребности вырабатываются на условно-рефлекторном уровне. Путем многоступенчатого обусловливания социальных привычек можно соорудить иерархическую пирамиду потребностей. Этот факт не выходит за рамки законов физиологии. С помощью специальных методов у некоторых собак при повышенном мотивационном возбуждении удавалось выработать условные рефлексы 4-го или даже 5-го порядка. Имеются экспериментальные подтверждения, что возможности такого обусловливания весьма широки.

Различные техники обусловливания позволяют бесконечно варьировать реакции на раздражители, переводить нервное возбуждение с одного проводящего пути на другой, замыкать рефлекторные дуги прямым электрическим раздражением мозга, и вырабатывать устойчивые связи между характеристиками условно-рефлекторной деятельности и личностными чертами характера. В работах по экспериментальной психологии приводится немало оригинальных образцов обусловленного поведения. Но для того, чтобы посмотреть на результаты психологического обусловливания, вовсе не обязательно присутствовать на постановке лабораторного эксперимента. Если взять среднестатистического человека, его эмоциональная и ментальная реакция на внешние обстоятельства предопределена характером, приданным ему родителями и социумом генетически и через воспитание.

Воспитатели закладывают в ребенка «характер», сочетая моральные воздействия с выработкой условных реакций. Результат достигается путем удачного комбинирования поощрения и наказания в воспитательном процессе. Механизмом, сохраняющим образовавшуюся условную связь в памяти нервной системы, выступает подкрепление. Бихевиористы выделяют два типа подкрепления: первичное, которое определяется биологическими потребностями организма, такими как пища, вода, физический комфорт и секс, и вторичное в виде социальных подкрепляющих стимулов, ассоциированных с первичными условной связью, таких как деньги, похвала, привязанности и хорошие оценки.

Если вторичное подкрепление ассоциируется более чем с одним первичным, то оно генерализуется, то есть объединяет их общей условной связью. Условная связь в силу ее способности к генерализации может принимать самые различные виды. Люди имеют большое количество социально-обусловленных ролей, с которыми по привычке отождествляются. Среди них особое место занимают общественно-одобряемые роли – шаблоны реагирования на социально значимые стимулы, вырабатываемые подкрепляющими воздействиями в ходе социального обусловливания.

Чтобы стать правильным, нормативно отрегулированным гражданином, необходимо соблюдать правила и нормы общественного поведения. Нормы определяют, как человеку следует себя вести при определенных обстоятельствах, они дают образцы поведения, которыми следует руководствоваться, и соответствующие ожидания в отношении поведения других. Нормативное функционирование обеспечивает надлежащий уровень стандартизации поведения. Чем ближе к норме, тем предсказуемее становится поведение личности, и тем проще она делается в управлении. «Хорошо ведущие себя», «предсказуемые», «негибкие» и «механические» люди делают функционирование всей социальной системы более гладким. Общество заинтересовано в том, чтобы было как можно больше «нормальных» людей, которые будут делать правильные вещи в соответствующих ситуациях.

Однако нормативное регулирование не всегда приводит к ожидаемым результатам. Еще Макаренко настаивал на том, как сложно воспитать социальную личность, соответствующую признанным в обществе стандартам. Опыт советской педагогики показывает, что всякое принудительное воспитание действенно лишь до тех пор, пока действует контроль; как только он уменьшается, происходит возврат к подавляемой форме поведения. Только тогда, когда сформирована потребность выполнять действия, заданные нормами, поведение становится прочным и устойчивым. Выражаясь языком доктора Скиннера, целью воспитания является переход от механизмов контроля к механизмам самоконтроля.

В ходе этого процесса естественные склонности и стремления людей вытесняются общественными нормами, а социальный контроль становится мотивационным фактором их поведения. Результатом успешного усвоения норм поведения является «этический» контроль, когда индивид настолько глубоко усваивает бытующие нормы морали, поведения, что, не задумываясь, поступает так, как этого требует общество. Социально обусловленная личность чувствует себя обязанной жить соответственно ожиданиям, связанным с ее социальными ролями: «быть славным малым», «хорошим студентом», «умелым рабочим». Она обязана и внутренне ощущать эту обязанность, признавать узаконенный авторитет других и должным образом пользоваться своим собственным.

При правильном исполнении своей социальной роли, социально обусловленная личность получает моральное удовлетворение, а при совершении поступка, который не соответствует ее внутренним нормам, испытывает недовольство собой. В данной ситуации реализуется диалектико-материалистический принцип детерминизма, сформулированный С.Л. Рубинштейном. Согласно этому принципу, внешние причины действуют, преломляясь через внутренние условия. Внешние регуляторы выступают как внешние причины социального поведения личности, а внутренние регуляторы выполняют функцию той призмы, через грани которой преломляется действие этих внешних детерминант.

Образование условной связи между внешними и внутренними поведенческими регуляторами является наглядным показателем эффектов социального обусловливания. К внешним регуляторам мы относим механизмы социального контроля, выполняющие оценочную функцию в отношении социального поведения личности. В качестве внутренних регуляторов поведения выступают моральные чувства, такие как совесть, стыд, сомнение, тревога, вина и т.п. Моральные регуляторы являются эффективным средством поведенческого контроля благодаря их способности создавать негативные подкрепления, подобные наказаниям ударом тока в экспериментах бихевиористов. В тех случаях, когда поведение человека выходит за рамки нормативно отрегулированных параметров, в его нервной системе включается механизм, который сигнализирует о нарушении моральных запретов.

Работа этого механизма полностью укладывается в общую схему саморегуляции, сформулированную И. Павловым. В ней охарактеризован циклический характер всех саморегулирующихся процессов, в которых отклонение функции от нормальной константы служит стимулом к восстановлению нарушенного состояния. Любознательный читатель может всерьез задуматься над вопросом: где искать рычаги управления собой? Усвоенные человеком социальные нормы и регуляторные механизмы так глубоко встроены в структуру личности, что, как правило, перестают осознаваться. Зачастую им управляет бессознательная мозговая деятельность, или так называемый психический автоматизм.

Когда человек негативно реагирует на нарушение общепринятых норм, он не несет ответственности за свое поведение, потому что не он выбрал реакцию, а реакция выбрала его. Он полностью находится в ее власти, потому что действует привычно и стереотипно. Но если человек осознает присутствие в себе автоматичности – это первый шаг навстречу свободе воли, который может вызвать следующий вопрос: как избежать участи человека-машины, роботообразно приводимого в заданные состояния? В поисках ответа на него следует открыть содержимое «черного ящика», который оставался закрытым для нескольких поколений бихевиористов. Данные об этом устройстве появились благодаря новейшим исследованиям мозга, увидевшим свет в эпоху научно-технического прогресса. Если вы остерегаетесь приобретения знаний этого рода, мы советуем вам воздержаться от дальнейшего чтения этого текста.

Тайна черного ящика

Во времена расцвета бихевиористских исследований «черный ящик» стал символом научного редукционизма. Метод редукции долгое время считался приоритетным направлением научного анализа. По своему назначению, научный анализ редуцирует явления к их составным элементам и изучает то, что остается от первоначальной целостности их свойств. Эту особенность познавательного процесса очень хорошо выразил В.И. Ленин в своей реплике на гегелевскую характеристику мышления: «Мы не можем представить, выразить, смерить, изобразить движения, не прервав непрерывного, не упростив, не угрубив, не разделив, не омертвив живого».

Если следовать принципам научной редукции и исключить из сферы познания все метафизические представления из мира души, то окажется, что человек может быть уподоблен машине, управляемой различными внутренними и внешними воздействиями. В данном случае мы имеем определенные воздействия на входе, предшествующие определенным реакциям на выходе, между которыми располагается «черный ящик», выступающий рабочим символом таинства существования души. Редукционистский подход к устройству психики в общих чертах напоминает инженерный анализ технических систем. Если смотреть на человеческую личность технически, то можно разобрать ее на части, и посмотреть, как она работает.

В настоящее время созданы все предпосылки для этой операции. Психологическая наука движется в ногу со временем и равняется на достижения технических наук. Технические модели связи сделались пригодными для объяснения многих психических явлений. Новейшие технические изобретения все чаще наводят ученых на аналогии с душевной жизнью людей. Проблема «человек и техника» – одна из основных проблем современной науки. Ее решение предполагает совместную работу инженеров, математиков, психологов, физиологов и представителей многих других научных дисциплин, ибо по существу своему эта проблема требует комплексного изучения.

На стыках этих дисциплин в последнее время сформировался ряд новых научных направлений, изучающих разные аспекты этой сложной проблемы. Одним из самых перспективных среди них является инженерная психология. Инженерная психология изучает законы психических механизмов. Она рассматривает человека с точки зрения технических характеристик его психической деятельности. Представители этой науки занимаются разработками психологических проблем современного «индустриального» человека на основе технических моделей, хорошо знакомых инженерам. Инженерные психологи наблюдают за функционированием психических механизмов и выявляют закономерности в поведении людей, которые могут быть поставлены в аналогию с теми или иными машинными функциями.

Предпосылки инженерной психологии формировались в ходе развития не только психологических, но также и технических наук. В этой связи, прежде всего, нужно упомянуть электротехнику, радиоэлектронику, телемеханику, теорию автоматического регулирования, теорию надежности. Инженерная психология обязана им постановкой вопросов, формированием некоторых понятий и разработкой методов исследования. Связь между психологией и техникой взаимная. С одной стороны, психологическая теория проверяется в процессе конструирования и эксплуатации новых машин. С другой – прогресс в изучении психических явлений открывает новые возможности для решения технических задач.

Бесспорно, что процессы, протекающие в технических устройствах, качественно отличаются от психических процессов, свойственных человеку. И, тем не менее, современная наука находит много аналогий между человеком и машиной. Более того, жизнь требует создания таких концепций, которые позволили бы рассматривать человека и машину с единой позиции. Инженерная психология старается обнаружить и подчеркнуть их сходства, так сказать, общие принципы функционирования. Имеются попытки полностью «уложить» психическую деятельность человека в схемы, разработанные науками, изучающими машины. Те или иные особенности поведения человека пытаются объяснить принципами работы механизмов. Описываются запчасти машин, аналогичные органам и функциям человеческого мозга.

При описании характеристик человека психологи часто заимствуют терминологию из радиотехники, электроники и т.п. Человек в некоторых случаях рассматривается как «частотный фильтр», как «линейный низкочастотный усилитель», «радиорелейная станция». На первый план выходят такие психологические характеристики человеческого фактора, как адаптивность, операциональность, быстродействие, высокая пропускная способность, надежность, стрессоустойчивость. Понятия из области радиотехники стали удачными метафорами для многих психических явлений. Аналогии между нервной системой и радиотехникой не случайны. Головной мозг – это узел связи биологического объекта со средой обитания в физическом мире. Его деятельность напоминает работу радиолокационного оборудования. Каждая макро- и микрозона мозга может рассматриваться как колебательный контур или фрагмент приемо-передающей антенны.

Советским ученым удалось установить, что мозг в чем-то подобен электрической цепи из активного сопротивления, соединенного параллельно с конденсатором. Но мозг еще генерирует электрические колебания, значит, он аналогичен электронному генератору типа сопротивление-емкость. Такие генераторы хорошо известны радиоинженерам. Детали периферической нервной системы по своему функциональному назначению также принципиально не отличаются от деталей известных в радиотехнике приборов. В ней можно обнаружить стандартные элементы радиоэлектронной аппаратуры – резисторы, конденсаторы катушек индуктивности, высокочастотные контуры трансформаторов, а также некоторые элементы высокочастотных трактов дециметрового и сантиметрового диапазонов.

Исследователь «биологической радиосвязи» Бернард Кажинский часто упоминает о наличии в клетках и органах образований, тождественных элементам радиосхемы. Когда они находятся в поле изменяющихся электрических потенциалов, в них должны протекать процессы, подобные тем, которые имеют место в радиопередаточных и приемных устройствах, – изменения емкости и индукции, а также генерация радиоволн. Работы Кажинского не единственные в своем роде. Одновременно с ним над проблемами связи в нервной системе работали многие ученые-естествоиспытатели. Среди этих работ можно упомянуть «Телефонические исследования над электрическими явлениями в мышцах и нервах» Введенского, «Телепсихические явления и мозговые радиации» Петровского, «К вопросу об электромагнитной радиации человека» Гурнштейна.

Безусловно, каждая новая область научных знаний часто становится предметом сомнительных гипотез и фальсификаций. В книге «Биологическая радиосвязь» Кажинский недвусмысленно говорит о существовании телепатии. Но даже если подобные гипотезы – выдумки, все равно их можно назвать реальными. Ведь многие ученые в СССР доказывают, что мысль – материальна. Они уже получили много экспериментальных подтверждений этой гипотезы. Но это тема для отдельного разговора. Почему ученые так часто приводят сравнения с радио, телефоном, электрическими приборами?

Дело в том, что центральная и периферическая нервная система непрерывно генерирует электричество. Мозг и мускулатура постоянно посылают электрические импульсы, которые фактически являются радиопрограммой человеческого тела. Но значит ли это, что удивительный по своей сложности орган человеческого мозга устроен наподобие обыкновенного радиоприемника? Конечно, такие упрощенные представления были допустимы только на начальных этапах научно-технического развития. И.П. Павлов со свойственной ему четкостью охарактеризовал зависимость наших объяснений от общего уровня науки. Он писал: «…все наши классификации, все наши законы всегда более или менее условны и имеют значение только для данного времени, в условиях данной методики, в пределах наличного материала».

Сегодня темпы научно-технического прогресса толкнули инженерную мысль далеко вперед. Радио стало основой электроники, которая позволила создать электронные часы и калькуляторы, локаторы и радиоуправляемые устройства, автоматическую технологию и вычислительную технику. Изобретение Павлова и Маркони послужило первым звеном в ряду изобретений, создавших облик современной технологии. На протяжении эволюции средств связи, модели мозга изменялись наряду с их техническими аналогами. По мере того, как технические разработки все большее внимание отводили процессам управления, последнее приобретало все возрастающее значение и для психологической науки. Бихевиорист Э. Толмэн выразил эту тенденцию следующими словами: «Мозг гораздо более похож на контрольный пункт управления, чем на старомодную телефонную станцию».

Инженерная мысль установила, что нервная система – это частный случай управляющих систем. Она занимает ведущую роль в управлении и регулировании, и может осуществлять координацию деятельности всего организма, обеспечивая динамическое равновесие с внешней средой. С технической точки зрения, управление определяет целесообразность поведения системы. И это, разумеется, зависит от обрабатываемой в системе информации. Любая управляющая система состоит из двух основных подсистем: управляемого объекта и самой системы управления. Система управления вырабатывает команды, поступающие на объект и вызывающие его переход в требуемое состояние.

Связь «система управления – объект» называют прямой связью. Кроме нее, может иметь место обратная связь, то есть поток информации от объекта к системе управления. Обратная связь обеспечивает контроль состояния объекта и позволяет оценить эффективность команды управления. Принцип обратной связи, играющий большую роль в процессах управления в биологии и технике, заключается в том, что система управления непрерывно контролирует объект и вырабатывает команды управления в соответствии с информацией о состоянии объекта и заданной целью управления. Другими словами, это означает, что система управления, работающая в соответствии с принципом обратной связи, является замкнутой.

Системы управления, обеспечивающие постоянство состояния объекта, называются автоматическими регуляторами. Работу таких систем изучает теория автоматического регулирования. Под регулированием при этом понимается автоматическое поддержание какого-либо параметра на заданном уровне, несмотря на наличие возмущающих воздействий, которые изменяют значение этого параметра. Идея, лежащая в основе любого автоматического регулятора, довольно проста: измеряется значение регулируемого параметра и вычисляется разность между измеренным и заданным значением регулируемого параметра; если эта разность – отклонение регулируемого параметра от нормы – отлична от нуля, то система регулирования воздействует на объект регулирования таким образом, чтобы отклонение было равно нулю. Изложенная идея и представляет собой реализацию принципа обратной связи.

В нервной системе существует множество механизмов, действующих по принципу автоматической регуляции. Чем глубже мы проникаем в тайны мозга, тем больше он напоминает нам автоматически регулирующее устройство. В ходе инженерно-психологических исследований было выявлено, что обратная связь – это основной механизм управления нервной системой. Это открытие заставило пересмотреть классическое Павловское представление о логике нервной системы как логике механизма, подчиненной принципам линейной причинности. С введением понятия обратной связи логика нервной системы приобретает циклический, кольцевой характер. Для описания этой «кольцевой логики» был использован образ петли, а в качестве модели ее технической реализации – устройство, называемое «сервомеханизмом».

Сервомеханизм – это саморегулирующаяся система с заранее заданным результатом. Примером таких саморегулирующихся систем с обратной связью является термостат. Основным звеном в деятельности сервомеханизмов является процесс, удержание которого в определенных количественно-качественных рамках есть цель, которую ставит перед собой создатель этих систем. В термостате таким процессом является температура, удерживаемая на каком-то точно определенном количественном диапазоне. В человеческом организме по этому принципу функционируют физиологические системы гомеостаза, такие как система регулирования температуры тела или система регулирования уровня сахара в крови.

Акцентируем внимание на сходствах и различиях в устройстве технических и органических саморегулирующихся систем. Техническая система относится к классу управляемых. Это означает, что она приводится в действие от внешнего управляющего воздействия и результат ее действия заранее известен. В технических саморегулирующихся системах взаимодействие с окружающей средой осуществляется за счет механизмов, входящих в конструкцию саморегулирующего аппарата. Здесь еще нет никакой степени свободы в работе органов саморегулирующейся системы, и отсюда возникает однозначность ее связей с окружающей средой. В живых системах взаимоотношения со средой становятся более свободными, и они проявляются в активном, самостоятельном воздействии организма на внешнюю среду.

Благодаря развитой способности к обучению, живые организмы используют внешнюю среду, как канал обратной связи. Обратная связь обеспечивает целесообразность поведения организмов во внешней среде и выступает в качестве основного поведенческого регулятора, делающего возможным обучение и осуществление целей живой системы. Первая самостоятельная попытка применить концепцию обратной связи к модели поведения живых организмов была предпринята американскими учеными Н. Винером, Д. Бигелоу и А. Розенблютом в совместной работе, озаглавленной «Поведение, цель и телеология». Данная проблематика имеет давнюю традицию в психологии поведения, которая была установлена Павловым в концепции «рефлекса цели» и раскрыта Толмэном в понятии «целенаправленное поведение животных и людей».

Исследователи со времен Павлова стремились решить неизменно возникающий вопрос: как мозг реализует свои цели, и какие механизмы поддерживают цель до ее осуществления? Американским ученым удалось обнаружить, что поведение любой машины или организма, которое может быть названо «целенаправленным», характеризуется саморегулированием через обратную связь. Если цель должна быть достигнута, то в какой-то момент от нее необходимы сигналы обратной связи, чтобы направить поведение. Механизм, который обеспечивает достижение цели, в общих чертах таков. Реальная ситуация сравнивается с идеальной, и в результате вырабатываются нервные импульсы, которые сокращают мышцы таким образом, чтобы приблизить реальную ситуацию к идеальной. Этот цикл продолжается до тех пор, пока цель не будет достигнута.

Этот факт был проиллюстрирован на примере поведения животных (кошка преследует мышь) и человека (человек берет стакан со стола). Если механизм достижения цели в общих чертах казался ясным, то оставалось загадкой, как этот простой циклический процесс может объяснить сложное «опережающее отражение действительности», проявляющееся в социальном поведении человека, его грандиозных планах на будущее. Казалось, должен существовать некий особый «встроенный» тип внутреннего регулятора, закодированный в центральной нервной системе в импульсной форме. Об открытии такого регулятора сообщил отечественный физиолог Петр Кузьмич Анохин на конференции по инженерной психологии в июле 1955 года.

В докладе Анохина впервые прозвучало непривычное для слушателей понятие – акцептор результата действия. Тогда же он дал и наиболее краткое определение акцептора результата действия. «Этим термином мы обозначили вполне реальный физиологический аппарат, выполняющий функцию оценки корой головного мозга результатов любого приспособительного действия целого животного». Акцептор результата действия по Анохину представляет собой модель будущих результатов, распространяющуюся в форме циклических возбуждений в масштабе целой коры. В физиологической архитектонике акцептора результата действия существует исходный эталон результата действия, который предполагает четкую фиксацию параметров результата.

Данный аппарат позволяет не только прогнозировать признаки необходимого в данный момент результата, но и сличать их с параметрами реального результата, информация о которых приходит к нему по каналам обратной связи. Как удалось выяснить в ходе последующих наблюдений, акцептор результата действия является прототипом большинства известных нам психологических регуляторов, которые создаются на основе этого физиологического аппарата. Изучение конструкции этих регуляторов на базе инженерной психологии позволяет утверждать, что их структурная схема может быть введена в эксплуатацию в качестве рабочей модели поведения, формирующегося в процессе социального обусловливания.

В составе этой структурной схемы имеются функциональные блоки, идентичные элементам типичной сервосистемы, куда обычно входит объект регулирования, измерительное устройство, сравнивающее устройство, регулирующее устройство. По этой схеме функционируют такие общезначимые механизмы психологической саморегуляции как самооценка, самоанализ, самоконтроль, самопоощрение, и т.п. Напомним, что, несмотря на свою психологическую природу, такие регуляторы целиком принадлежат к области автоматики. Даже наиболее сложные из них, первоначально действуя под контролем сознания, в результате длительной тренировки и многократного повторения становятся автоматичными, приобретают бессознательный характер.

Данные особенности внутренних регуляторов играют немаловажную роль в регулировании социального поведения, в процессе которого осуществляется взаимодействие людей, их совместная деятельность, складываются взаимоотношения, проходит процесс общения. Наиболее четко эта роль прослеживается в социальных организациях. Все организации используют разнообразные нормы: стандарты, модели, шаблоны, образцы, правила, императивы поведения. Эти нормы регулируют, санкционируют, оценивают, принуждают, побуждают людей осуществлять те или иные действия в системе их взаимоотношений, в деятельности организации как целостного социального образования.

В работе мозга мы видим те же самые шаблоны, эталоны, мерки, оценки, корректировки. Как уже должно быть ясно, эти эталоны служат для регулирования обратных связей в структуре социального поведения. После того как с помощью определенных сочетаний входных последовательностей (стимул – ответ – подкрепление) в нервной системе кодируется исходный эталон социального поведения, внутренний регулятор начинает оценивать свои сервопроцессы по шкале «эталон – норма – отклонение» и, в зависимости от показателей, корректировать собственные входы и выходы. На основе общих принципов психической саморегуляции можно сформулировать специализированные типы регуляторных механизмов, отвечающих за обусловливание человеческого поведения. Руководствуясь вышеизложенными сведениями, выделим интересующие нас типы психологических регуляторов, в контуре которых содержится обратная связь.

Попутно отметим, что функциональное подобие отдельных типов различным звеньям в структурной схеме автоматического регулятора подчеркивает системный характер саморегулирующихся процессов в устройстве человеческой психики. Количество выбранных нами типов также соответствует количеству этих звеньев – их всего четыре: «контролер», «компаратор», «компенсатор» и «селектор». При беглом знакомстве совокупность этих управляющих структур напоминает целый административный центр или орган государственного управления. Коннотации к названиям, которые мы присвоили этим управляющим структурам, подтверждают высказанное предположение.

Контролер (наблюдатель) – это регулятор общего назначения, предназначенный для нужд личного самоконтроля. Благодаря относительной автономии в структуре личности, он выступает как вышепорядковый управляющий центр, воздействие которого на личность выражается в императивных высказываниях «так надо», «я так привык (ла)», «я так должен (на)». Действуя как собственный надзиратель, контролер мотивирует это требованиями объективной необходимости. Функция обратной связи используется в нем для поддержания постоянства условных рамок, обеспечивающих сервоконтроль поведения. В качестве последних могут выступать условные рамки приличия или индивидуальные ограничения, выражающие запрет на совершение определенных действий.

Наличие контролера в структуре личности освобождает оператора от необходимости постоянно решать вопрос, правильно ли он поступает. Контролер принимает решения на основе ранее принятых решений, встроенных в него по «социальному заказу», «жизненному плану» или любой другой обучающей выборке. Данное устройство проводит наблюдение за целесообразностью поведения личности и корректирует отклонения от намеченных целей. Оно также может информировать об ошибках и предпринимать меры по их устранению.

Компаратор (оценщик) – это тип сравнивающего устройства, который может выступать одним из звеньев внутреннего регулятора общего назначения, а также может выполнять специализированную функцию социального оценивания. Оценочное поведение свойственно человеку в различных социальных ситуациях. Наблюдая действия компаратора в общественной жизни, легко предположить, что внутри человека заложен механизм сравнений и оценок. Этот механизм делает оценки окружающим людям и событиям, сопоставляя их с заложенными в нем параметрами.

Работа этого регулятора тесно связана с функцией эмоционального подкрепления – вызовом эмоциональных реакций, равнозначных качеству произведенных оценок. Социальная функция оценивания относится преимущественно к результату действия. Подобно тому, как на школьных уроках результаты учеников оцениваются по пятибалльной шкале, социализированный мозг оказывается очень чувствительным к чужой эффективности. Основными социальными признаками, подлежащими оцениванию, являются статусно-ролевые характеристики личности, маркирующие эффективность ее функционирования в социальной системе.

Компенсатор (заместитель) – это тип защитного механизма, принятый на вооружение нервной системой для восстановления удовлетворительного состояния после внутренних рассогласований. Сама компенсация при этом может варьироваться от простого физиологического до сложного морального удовлетворения. На физиологическом уровне удовлетворение наступает как результат снижения потребности, на поведенческом уровне как следствие подкрепления, на логическом уровне как следствие согласования. Компенсатор ограждает мозг от логических противоречий, используя регуляторные механизмы самоподкрепления.

Самоподкрепление – это процесс, суть которого заключается в том, что компенсатор награждает оператора поощрениями всякий раз, когда тот достигает установленной им самим нормы поведения. Когда нарушаются внутренние нормы поведения, он задействует чувства самоосуждения и тревоги, которые не проходят окончательно до тех пор, пока не наступит самонаказание. Самонаказание избавляет от внутреннего дискомфорта и помогает вернуть одобрение других. Это поведение полностью укладывается в схему работы термостата, где поддержание процесса на заданном уровне является целью воздействия регулирующей системы на объект регулирования.

Селектор (избиратель) – это регулятор, который реагирует на социальные различия, вычисляет признаки отклоняющегося поведения и предпринимает меры по установлению равенства (инженер сказал бы – равновесия) в социальных отношениях. Его функция соответствует функции регулирующего устройства в структурной схеме автоматического регулятора. Поиск различий селектором напоминает работу двухпозиционного переключателя, который делает выбор одного из двух значений, например левое-правое или вкл-выкл.

Пользуясь своей двоичной системой как классификационной матрицей, селектор разделяет окружающий мир на бинарные оппозиции, такие как «свой-чужой», «доминирующий-подчиненный», «дозволенный-недозволенный» и распределяет людей по их принадлежности к этим категориям. Селектор отделяет то, что «дозволено» от того, что «недозволенно», избирательно реагируя на сообщения, связанные с моральными запретами, и блокируя нежелательные реакции на выходе. Он регулирует поведение с помощью управляющих сигналов типа «будь как все», «не выделяйся», «равняйся на другого» и т.п. О частом применении этого устройства должен свидетельствовать особый технически-индикаторный стиль мышления.

Этот стандартный набор регуляторов при соблюдении правил нормативного регулирования и надлежащих условиях эксплуатации может обеспечить комплексную автоматизацию психических процессов. Также допустимо проектирование на базе стандартных регуляторных механизмов высших нравственных регуляторов, если нет противопоказаний в эксплуатации или технических ограничений конструкции. Для рядового человека эти технические инструкции могут представлять определенную сложность. Сразу заметим, что вам нет необходимости вдаваться в детали саморегулирования, так как за вас уже все отрегулировали другие. Автоматические рычаги управления распределят ваши мысли по назначению и сами решат за вас порядок ваших действий.

Если вам интересно узнать, как работают условные рамки, попробуйте проследить на себе и окружающих вас людях, каким образом регуляторные механизмы проявляют свое действие в форме немодулированных импульсов. Обращайте внимание на дискретные свойства высшей нервной деятельности. Срабатывание замыкательных процессов в нервной системе удостоверит вашу самотождественность принятым образцам нормативного саморегулирования.

В заключение попробуем проиллюстрировать психологический процесс, который происходит внутри нашего черного ящика, на примере следующей схемы. Под давлением внешних обстоятельств создается напряжение, которое подается на вход внутреннего регулятора и включает «мысленный зажим», происходит коммутация внутренних узлов. На инженерных схемах эти узлы расположены в виде отдельных блоков. Убедитесь в том, что «мысленный зажим» зафиксирован в рабочем положении.

Если на схеме все кажется безупречным, то в действительности запчасти разделенного сознания не всегда работают слаженно: между психологическими блоками постоянно возникает и накапливается сопротивление, и требуются специальные буферы в виде защитных механизмов, чтобы сохранить общий баланс. Радиоинженеры используют для этих целей разные детали – инверторы, стабилизаторы напряжения, преобразователи напряжения и прочее. Применение буферов считается общепринятым, но оно не позволяет избежать отрицательных эмоций, возникающих вследствие столкновения с условными рамками.

Если психологический блок установлен правильно, то напряжение в мышечной системе возрастает пропорционально сопротивлению ума. В том случае, если сопротивление сопровождается чрезмерным дискомфортом или тревожностью, подключается процесс снижения напряжения, который будет гасить все разумные аргументы. Смоделировать процесс можно на переключающихся элементах, на транзисторах, на туннельных диодах. Далее происходит интенсивный процесс фильтрации, поток сознания обрабатывается психологическими фильтрами.

Назначение фильтров связано не только с выделением полезной информации, но и с блокированием той информации, которая не соответствует заготовленной схеме. Настроить фильтр следует таким образом, чтобы адекватно реагировать только на предусмотренные комбинации, пренебрегая всеми прочими как шумом. Если определенные таким образом динамические характеристики не отвечают поставленным требованиям, можно обратиться к тем или иным методам и средствам их улучшения. К ним относятся схемы компенсации и дополнительные контуры обратной связи.

Мозг как вычислительная машина

Теория автоматического регулирования оставила открытым ряд инженерно-психологических проблем, которые не нашли решения по причине отсутствия единой теоретической позиции. Решающую роль в создании такой позиции сыграла кибернетика. В 1968 году в издательстве «Советское Радио» вышла в свет книга Норберта Винера «Кибернетика или управление и связь в животном и машине». Основной тезис этой книги – подобие процессов управления и переработки информации в машинах, живых организмах и обществах, будь то общества животных (муравейник) или человеческие.

С идеями кибернетики связано использование методов точных наук в изучении психики и поведения человека, исследование целенаправленной деятельности людей в различных областях материальной и духовной жизни. В этой науке организм человека представлен как сложное кибернетическое устройство, которое воспринимает информацию из внешней и внутренней среды, перерабатывает ее и хранит необходимые сведения в системе памяти головного мозга. В наше время постоянно приходится слышать об аналогии между человеческим мозгом и электронной цифровой вычислительной машиной. Реальное или воображаемое сходство между ними подчеркивают такие ходовые выражения, как «машинное мышление» и «электронный мозг».

В обсуждениях аналогий между работой мозга и электронно-вычислительной машины речь идет, как правило, о функциональном изоморфизме, то есть определенном тождестве их функций. Специалисту по вычислительным машинам, в сущности, безразличны детали конструкции отдельных элементов машины; его, прежде всего, интересуют функциональные характеристики этих элементов как целостных единиц. Машине нужна память для сохранения информации, процессор для ее переработки, входные каналы для ее загрузки. Человеческий мозг также можно разделить на четко выраженные подсистемы, подобные счетному устройству, управляющему устройству, памяти и т.п.

Еще в 1945 г. известный математик и теоретик кибернетики Джон фон Нейман наметил аналогию между памятью ЭВМ и памятью человеческого мозга. Он признавал их общецелевыми устройствами, несмотря на то, что в своей книге «Вычислительная машина и мозг» подсчитал, что объем памяти, необходимый мозгу, намного превышает возможности ЭВМ. Напрашиваются выводы, что вычислительные машины и мозг – это действительно механизмы одного типа – в том смысле, что они достигают сходных результатов с помощью сходных в своей основе средств.

В соответствии с кибернетическим описанием, нервная система представляет собой «машину с входом», в которой кодируется информация о процессах в организме и окружающей среде. Одна из важных особенностей нервной системы состоит в том, что она передает информацию с помощью электричества, и что используемый в ней род электрической передачи относится к типу «все или ничего». Дело обстоит так, как будто основным механизмом нервного проведения служит какой-то вид электрического двухпозиционного переключателя, применяемого в электронно-вычислительных машинах.

Доктор Винер как-то заметил, что нервная система и вычислительная машина в основном подобны друг другу в том отношении, что они являются устройствами, принимающими решения на основе ранее принятых решений. Простейшие вычислительные устройства типа калькулятора принимают решения на основе выбора одной из двух альтернатив, как, например, включение или выключение переключателя. В нервной системе отдельная нервная клетка также делает выбор между передачей и не передачей импульса. Как в машине, так и в нервной системе имеется специальный аппарат для принятия будущих решений, зависящих от прошлых решений.

Информация в ЭВМ кодируется в цифровой форме. В ней использована двоичная система вычисления, которая состоит из нулей и единиц. При этом из таких простых элементов удается построить очень сложные комбинации. Цифровые вычислительные машины, способные производить математические операции, способны также к выполнению сложных логических операций. Они обрабатывают информацию по логическим правилам, оперируя длинными цепочками причинно-следственных связей. Если обратиться к вычислительным функциям мозга, они тоже, безусловно, имеют логическую природу. Мозг представляет собой информационную логическую систему, состоящую из сети взаимосвязанных вычислительных устройств, параллельно обрабатывающих большие массивы информации.

Как было показано в работе «Логическое исчисление идей, присущих нервной деятельности», написанной нейробиологом У. Маккалоком и математиком У. Питтсом, нервные клетки выступают в роли логических элементов этой системы, взаимосвязи которых могут быть представлены в виде сложной сети двоичных переключателей. Сказанное означает, что вычислительные функции мозга в целом эквиваленты функциям электронно-вычислительной машины и могут объясняться общими техническими закономерностями. Единственное функциональное различие между ними может касаться только двух параметров – быстродействия и объема памяти.

Достижения кибернетики помогли воплотить в жизнь давние мечты человека о создании «мыслящих машин», которые смогут решать сложные интеллектуальные задачи. Инженеры-электротехники начали конструировать счетные машины, по своей интеллектуальности далеко превосходящие способности человеческого разума. Превосходство машины над человеком объясняется, в первую очередь, свойством ее организованности, перекрывающей своим потенциалом все имевшиеся до сих пор виды организованностей. Если бы каждый человек обладал определенной совокупностью правил действия, следуя которым он живет, он стал бы таким же совершенным, как машина!

Кибернетика дает следующее определение машины: машина есть любая материальная система, деятельность которой полностью детерминирована внутренним ее состоянием и внешними для нее условиями. Иными словами, данные внешние условия и данное состояние однозначно определяют, какой переход в поведении системы должен произойти. Такая безотказность и предначертанность в поведении делает машину образцом технической рациональности в самом широком смысле слова «техника», под которым подразумеваются все способы действия, которыми человек пользуется для достижения намеченных целей.

Имея перед глазамиобраз машинной целесообразности, кибернетики стремились обнаружить аналогичные свойства в функционировании мозга. Они выяснили, что организация любых действий, направленных к достижению определенной цели, связана с выполнением операций. К типичным видам операций, способствующим оптимальной организации целенаправленных процессов человеческой деятельности, относятся операции планирования. План контролирует последовательность операций, выполняемых индивидом или коллективом индивидов, помогая технически правильно организовать свою деятельность. Знание плана позволяет с высокой долей вероятности предсказать получение требующихся результатов, оно помогает на производстве, в умственном труде, в экономической и политической сфере.

Планы необходимы обществу для достижения результатов, которые могут быть осуществлены только совместными усилиями многих людей. Они кооперируют людей в своеобразные «социальные машины», объединяющие их определенными комбинациями действий. Система планов вошла в нашу жизнь в эпоху расцвета научно-технического прогресса. Это время также ознаменовалось приоритетом технического рационализма в человеческом мышлении. Достижения науки и техники наглядно показали, что создание планов является вершиной инженерной мысли, истинным воплощением рациональности.

Человеческое мышление руководствуется планом как последовательным набором инструкций, воспроизводимых в порядке выполнения. Специалист по вычислительным машинам должен увидеть в поведении этого типа нечто знакомое. Каждая ЭВМ способна выполнять определенный набор универсальных инструкций, называемых чаще всего машинными командами. Работа ЭВМ состоит в выполнении последовательности таких команд, подготовленных в виде программы. Без инструкции или программы счетная машина не может обрабатывать информацию. В общем смысле, программа – это способ представления знания о том, что и как нужно делать.

Процесс составления программы называется программированием. Сущность программирования заключается в том, что в вычислительное устройство (процессор) вводится информация, представленная как набор чисел, а также набор команд – в виде программы. Мыслительные операции, производимые головным мозгом, также относятся к обработке информации. Такого рода обработка информации иногда достигает большой сложности и носит «вычислительный» характер. Возникает четко сформулированный исследовательский вопрос: являются ли вычислительные операции, с помощью которых мозг перерабатывает информацию, такими же, как и операции, с помощью которых обрабатывают информацию ЭВМ?

Найти удовлетворительный ответ на этот вопрос удалось группе зарубежных ученых-кибернетиков. Г. Миллер, Е. Галантер и К. Прибрам в книге «Планы и структура поведения» показали, что планы человеческого поведения выполняют то же функциональное назначение, что и программы электронно-вычислительной машины. Они разработали модель целенаправленного поведения, обозначенную аббревиатурой Т.О.Т.Е. (Test-Operate-Test-Exit). В самой простой формулировке модель T.O.T.E. утверждает, что операции, выполняемые организмом, постоянно регулируются результатами различных проб. Планирование в этом случае может рассматриваться как составление перечня проб, которые следует произвести. Программы поведения дают человеку систематизированный набор инструкций, а планирование выступает средством для их реализации.

Написанию программы предшествует разработка алгоритма. Алгоритм определяет совокупность правил, по которым совершается обработка информации вычислительным устройством. Он представляет собой однозначно определенную последовательность конечного числа шагов, необходимых для достижения цели. Любое целенаправленное поведение связано с вычислением алгоритмов. Когда человек решает логические задачи, выбирает рациональные способы решения своих проблем, он использует мыслительные алгоритмы. С помощью таких алгоритмов люди передают друг другу различные знания и умения.

Наряду с их полезными свойствами, алгоритмы мышления могут приносить человеку вред, так как они строго фиксируют лишь те логические цепочки умозаключений, которые предлагаются, опираясь на избранное и незначительное число фактов. Однозначность алгоритма подразумевает полную определенность и точность указаний, содержащихся в алгоритме, чтобы процесс переработки информации в соответствии с заданным алгоритмом происходил всегда одинаково и независимо от лица или машины, его осуществляющего.

Широкое применение в человеческом мышлении получили эвристические алгоритмы или эвристики. Эвристиками называются своеобразные подсказки – как вести себя в тех или иных ситуациях – вербально закодированные в инструкциях, указаниях, советах, а также, например, в пословицах и поговорках. Эвристические алгоритмы позволяют осуществлять трансляцию программ поведения из поколения в поколение. Они кодируют коллективный опыт в виде элементарных логических операций, предлагая инструкции на все случаи жизни. Дети получают багаж эвристических правил, выслушивая советы, которые им даются, и, пытаясь им следовать.

Если первоначально эвристические правила могут быть использованы, чтобы направить по верному пути процесс принятия решений, то впоследствии найденные таким путем решения чаще всего принимаются «не задумываясь». Поскольку эвристики перестают быть простым результатом рассуждения и приобретают все характерные черты алгоритма, воспроизводимого в мышлении разных людей, они с тем же успехом могут быть переведены в программы электронно-вычислительных машин. Конкретное воплощение эта идея получила в эвристическом программировании, которое занимается разработкой стратегии решения задач на основе известных, заранее заданных эвристик. Этот подход принято считать одним из ведущих направлений в моделировании «машинного мышления».

Стоит отметить, что возможности моделирования мышления на практике ограничиваются лишь такими мыслительными операциями, для которых можно найти однозначную систему правил. Но это не препятствует постепенному повышению «коэффициента умственных способностей» последовательных «поколений» вычислительных устройств. Вполне вероятно, что в неотдаленном будущем мыслящие машины достигнут уровня развития, на котором границы между естественным и искусственным интеллектом сделаются очень расплывчатыми.

В настоящее время модели искусственного интеллекта стали общедоступной иллюстрацией того вполне достоверного факта, что если машина может мыслить как человек, значит, и человек может демонстрировать все характерные признаки машинного мышления. Возьмем в пример человеческий рассудок – чем не модель искусственного интеллекта? Он создается на базе аппаратного обеспечения головного мозга и занимается, преимущественно, бесконечной переработкой абстрактных правил, алгоритмов, шаблонов, эвристик. Закладывание эвристических алгоритмов в человеческий рассудок является начальным этапом создания сложных поведенческих программ, которые могут быть составлены в соответствии с общими принципами эвристического программирования.

Поговорим о том, как и для чего используются мыслительные алгоритмы в человеческом рассудке. Прежде всего, следует указать на то, что они играют важную «экономическую» роль в процессах мышления. Все алгоритмы мыслительной деятельности экономят мышление человека, облегчая, а порой автоматизируя его важнейшую функцию – функцию выбора. Разумеется, речь здесь идет не о серьезных жизненных решениях, которые тщательно анализируются человеком, а об обыденных выборах, так сказать выборах на каждый день. Сделанный однажды выбор избавляет человека от необходимости изобретать новые алгоритмы, потому что он обладает способностью «принимать решения на основе ранее принятых решений», иначе говоря – мыслить заготовленными шаблонами, штампами.

Мышление штампами экономически выгодно и практически целесообразно. Штампы представляют собой удобные ярлыки для типичных задач обработки данных, которые можно извлекать по мере надобности из памяти. С помощью ярлыков мыслительные алгоритмы легко распаковываются в логически завершенную последовательность операций. На основе образованных таким образом мысленных шаблонов делаются логические выводы и обобщения. В результате, в силу повторения и подкрепления этих связей, формируются такие объединенные в сложные системы ассоциации, актуализация которых и представляет рассудочную деятельность.

Примечательной особенностью алгоритмов мышления является то, что они передаются от человека к человеку. Как в мире техники, так и в мире человеческих отношений алгоритмы и составленные из них программы реплицируются – то есть копируются, перезаписываются из одного запоминающего устройства на другое. Можно сказать, что люди, задавшиеся целью передать свой опыт, свой индивидуальный набор шаблонов для совершения тех или иных операций, в действительности обучают других мыслить по собственной программе. В масштабах общества репликация таких обучающих программ происходит серийно. Разработкой программ для серийного пользования занимаются специализированные социальные институты – так называемая система образования.

По своему роду деятельности система образования предназначена для закладывания мысленных шаблонов в память искусственного интеллекта. Она загружает в головы обучающихся уже готовые и проверенные опытом знания. Педагогическая практика «человеческого использования человеческих существ» (Винер) рассчитана на применение интеллектуальных способностей обучающихся в качестве процессоров для обработки данных. Они должны заполнять объем своей памяти, пока коэффициент их интеллектуальности не достигнет институционально установленных величин. Для серийной репликации программ также хорошо подходят средства массовой информации. СМИ занимается разработкой алгоритмов мышления для разных возрастных групп и слоев населения.

Стремительное распространение искусственного интеллекта в наши дни начинает вызывать опасения, что этот процесс в скором времени может привести к подмене мыслительными шаблонами мышление как таковое. В массовом сознании самостоятельное мышление давно перестало быть идеальной меркой, уступив статистическим нормам. Среднестатистические люди не умеют мыслить самостоятельно не только и не столько потому, что у них отсутствуют какие-то встроенные механизмы обработки данных, сколько из-за того, что они сами являются «логическими звеньями» – проводниками информации в социальных машинах. Подготовленная для них роль в системе общественных отношений заведомо предопределяет шаблоны их мышления.

По наблюдениям авторов книги «Планы и структура поведения», каждый человек вовлечен во множество общественных планов, и даже его индивидуальные планы являются, по преимуществу, производными от них. Общественные планы задают алгоритмы, воспроизводимые человеком в его поведении, мышлении. Они закрепляют за ним социальные функции, которые становятся фундаментом в иерархии его будущих планов. Для выполнения типичных общественных планов играют значимую роль традиционные шаблоны мышления, связанные с передачей и усвоением социальных образцов, обеспечивающих социальное воспроизводство.

Традиции – это наиболее устойчивый и консервативный тип социальных машин, которые движутся во времени за счет того, что вбирают в себя существование отдельных индивидов. Общественная система испытывает необходимость в воспроизводстве целого комплекса поведенческих программ, которые обеспечивают бесперебойное функционирование социальных машин. Прошивка «программного обеспечения» в структуре человеческого мозга происходит онтогенетически, то есть в общем плане она соотносится с фазами развития индивидуального организма. В мире животных, где присутствуют зачатки социальной организации, такое воспроизводство осуществляется на генном уровне, иначе говоря, социальные программы являются для них врожденными.

Животная особь с момента своего рождения воспроизводит поведенческие программы, закрепленные в филогенезе – генетически записанной истории развития ее вида. Имеется множество данных о наличии фиксированных, наследственных форм поведения у различных видов животных, находящихся на разных ступенях эволюции. Все эти врожденные программы – от простых рефлексов до сложных последовательных действий, осуществляемых под влиянием специфических стимулов – «релизеров» – обладают многими характерными признаками тех программ, которые могут храниться в памяти электронной вычислительной машины и приводиться в действие заранее установленным сочетанием данных, поступающих в машину через вводные устройства.

Идеал социальной организации, выраженный в терминах технической рациональности, был достигнут в колониях насекомых. По своему телесному и нервному устройству насекомые представляют собой существ в совершенстве приспособленных к выполнению, без предварительного упражнения, чрезвычайно сложных поступков в определенных заданных условиях. Наиболее высокое развитие этого типа мы находим у общественных насекомых, у муравьев, пчел и ос. Муравьи развились в отдельные виды с определенными инстинктами, создающими поведение, которое на поверхностный взгляд похоже на различные формы хозяйственной деятельности человека.

Так, есть виды муравьев, которые ведут существование кочевых хищников; другие разводят травяных вшей, как люди разводят коров для тех же целей; третьи культивируют в подземных рассадниках грибки, которыми и питаются; четвертые похищают детенышей (личинок) других муравьев и выращивают себе из них рабов; пятые, наконец, живут паразитами в гнездах муравьев других видов. Несмотря на такое поверхностное сходство с людьми, поведение муравьев полностью подчинено голосу наследственности и, следовательно, их действия всегда детерминированы условиями среды и общими задачами социальной организации. Насекомые имеют минимальные степени свободы поведения в кибернетическом понимании. Проблемы свободы нет, выбор отсутствует.

Наиболее приближенными к человеку по типу своей социальной организации считаются высшие виды общественных животных или стайных. Существование в стае требует жесткой регламентации поведения отдельных особей, но по сравнению с насекомыми эти существа, безусловно, обладают значительно большей степенью свободы действий. Говоря языком технической кибернетики, они являются «адаптивными». Основная задача общественных животных – приспособление к окружающей социальной среде – реализуется посредством сохранения в памяти адаптивных программ поведения. Адаптивные программы возникли как расширение базовой системы инстинктов и наделили животных способностью к обучению и адаптации к меняющимся условиям среды.

Зоологам известно несколько механизмов «записи» таких программ в структуре мозга. Одним из них является феномен «импринтинга». Импринтинг выступает частью наследственной программы, которая активируется только при появлении видоспецифического стимула, запечатлеваемого нервной системой в качестве образца поведения. Он происходит в особые сенситивные периоды развития животного организма, когда тот готовится к выполнению предназначенных ему биосоциальных функций. Базовые социальные программы, управляющие поведением стайных, обусловлены иерархической структурой их социальной организации, и по существу сводятся к нескольким пунктам: конкуренция, кооперация, доминирование, иерархия.

Социальные программы у человека обладают выраженной пластичностью и вариабельностью, хотя сохраняют связь со своей инстинктивной основой и во многих случаях действуют в контуре «доминирование-подчинение». Особенно четко эта связь прослеживается в консервативных иерархических типах социальных машин. Несмотря на то, что такие рудименты все еще имеют место в общественной жизни, в ходе общественно-исторического развития над ними были надстроены куда более значительные и изощренные символические системы программирования. Среднестатистический человек подчиняется не каким-то конкретным вышестоящим лицам, он подчиняется социальным авторитетам – закодированным в символической форме образцам поведения. Социальный авторитет, к какой бы сфере деятельности он не принадлежал, становится символом успешного осуществления социальных программ.

Воздействие символики на человеческое сознание равнозначно воздействию биологически значимых стимулов на поведение животных. Это сравнение имеет под собой вполне достоверный нейрофизиологический факт, установленный еще И. Павловым, который по аналогии с сигнальной функцией биологических стимулов выделил «вторую сигнальную систему» в головном мозге, оперирующую знаковыми символами. Чтобы охватить вниманием символический мир, окружающий человека в горниле общественной жизни, нам пришлось бы существенно отклониться от раскрываемой здесь темы. Мир социальных символов предстает перед нами во всем многообразии знаковых систем, на языке которых записываются поведенческие программы людей, подобно тому, как символьная информация в ЭВМ принимает вид различных машинных языков, предназначенных для написания разного рода программного обеспечения.

Человек общественный в каждый момент времени может находиться под воздействием самых разнообразных поведенческих программ, от самых простых, аналогичных правилам уличного движения, до наиболее сложных, таких как культурно обусловленные правила статусно-ролевых отношений. Обладая ограниченным ресурсом оперативной памяти, человек в принципе не способен отследить все поступающие в его мозг входные потоки символьной информации. Он видит, как все само собой включается и выключается, как запускаются и выполняются определенные операции, но черный ящик собственного сознания, подобно внутреннему устройству компьютера, зачастую остается недоступным его пониманию.

Позволим себе небольшой совет в адрес читателя. Для того чтобы идентифицировать встроенные в вас социальные программы, вам нет нужды заниматься вычислением алгоритмов своего поведения, просто приостановите на время целенаправленную деятельность по осуществлению намеченных планов и попытайтесь отключиться от процессов переработки социальных символов. Дайте проявиться присущей вам сознательности. Попробуйте задаться вопросом: какими программами ваше сознание обусловлено в настоящий момент: культурными, моральными, социополовыми, классово-видовыми, родо-семейными; добавьте к этому списку индивидуальные варианты.

Проведите инвентаризацию вашего программного обеспечения, и вы убедитесь, что многие из этих программ достались вам в наследство от ваших сородичей и предков, существовавших в различные периоды эволюции мозга. При таком пристрастном самоанализе нужно быть предельно откровенным с самим собой, поскольку любое оправдание собственной автоматичности может выступать простым следствием этой автоматичности, которая не оставляет вам свободы выбора. Только сознательное отношение к своей машинальности может остановить автоматическую деятельность вашего мозга и предоставить возможность эффективно использовать степени свободы вашего поведения.

Подлинная сознательность всегда дает свободу выбора, которая отличает ее от искусственного интеллекта, бессознательно выполняющего заложенные в него программы. В довершение всего сказанного процитируем слова французского философа Блеза Паскаля. Когда Паскаль сконструировал первую в истории счетную машину, он передал свои впечатления о ней в следующих словах: «Действия счетной машины, по-видимому, более напоминают мышление, чем все то, на что способны животные… Однако она не делает ничего, что могло бы навести на мысль о наличии у нее свободной воли».

Успехи робототехники в нашей стране

Нам выпало жить эпоху машин, повлекшую за собой технократические преобразования всего жизнеустройства. Машины стали неотъемлемой частью нашей жизни, без них не обходится ни один человек, ни одна общественная организация, ни одно цивилизованное общество. Мы стоим на пути дальнейшей интеграции человека с машиной, механизации труда и изменения общественных отношений в русле последних достижений технического прогресса. В настоящее время становится все более насущным вопрос о приспособлении человека к машине, о постепенном сближении технологии и психологии в их совместной общественно-полезной деятельности.

В современных общественных условиях люди и машины нашли полное взаимопонимание, которое выразилось в замечательных формах их взаимного приспособления. Ведь посудите сами: машина без оператора, так же как и оператор без машины – это устройства с ограниченным функциональным потенциалом. А оператор в комплексе с машиной – это уже не просто взаимодействующие модули, а целостная функциональная система. В данном случае речь идет не просто об управлении, а о совместной работе, в некотором роде обмене функциями. Если, с одной стороны, человек передает свои функции машине, то, с другой стороны, машина как бы передает выполняемые ею функции человеку.

Человек – это одна из важнейших функций машины. Без его участия машина не способна на многие вещи. Но постепенно дело идет к тому, чтобы подыскать ему замену ради более эффективного решения некоторых машинных задач. Для управления машинами лучше всего подходят роботы – пособники людей в рутинных трудовых операциях. Роботы позволяют обеспечить полную автоматизацию, особенно в таких видах деятельности, которые являются опасными или требуют точности и высокой степени повторяемости операций. В целях обеспечения бесперебойной работы машинной индустрии требуется целая армия роботов, производство которых необходимо наладить серийно.

В нашей стране успехи робототехники проявляются особо заметным образом. Создание роботов имеет приоритетное значение для научно-технического прогресса и внедрения в жизнь передовых технологий. Ставка «на технологию» – на создание и внедрение роботизированных технологических комплексов – явно оправдана как с позиций сегодняшнего дня, так и более отдаленной перспективы. Успехи робототехники обещают, что в скором времени робот заменит человека во многих сферах деятельности. Роботы наилучшим образом приспособлены к техногенным модернизациям жизненной среды и выполняют виды работ, для которых у человека не достает надлежащих умений.

Совершенствование технологии диктует потребность в их модификации, постепенном добавлении им новых функций, а в перспективе – способностей к обучению. В определенном смысле они представляют новый виток эволюции, подготовленный всей предшествующей историей научно-технического прогресса. Идея о том, что этот эволюционный вид пришел на смену человеку, уже не принадлежит исключительно к области научной фантастики. Бытует распространенное мнение, что роботы окружают нас в повседневной жизни, и их порой бывает сложно отличить от обычных людей.

По наблюдениям наших современников, в технократическом обществе возник и развился особый человеческий психотип, который называют биороботом или психологическим автоматом. Биороботы имитируют поведение человеческих существ, их можно видеть зафиксированными в стандартных положениях или действующими по стереотипным циклическим схемам. О том, кто такие эти биороботы, мы поговорим в настоящей главе. Мы рассмотрим существующие модели поведения биороботов, вопросы их обучения и адаптации. Возможно, при этом нам придется поступиться некоторыми нравственными убеждениями, но важно помнить о том, что тенденции технического прогресса могут и впредь требовать от нас изменений наших приоритетов.

Начнем по порядку. Слово «робот» произошло от понятия «работа», так как первоначально оно использовалось для обозначения механизма, предназначенного для выполнения специальных операций. Первые роботы, известные как промышленные, действовали по жесткой, не меняющейся в процессе работы программе, и были предназначены для автоматизации несложных операций при неизменном состоянии окружающей среды. Даже малейшее изменение окружающей обстановки, малейший сбой в технологическом процессе, могли привести к нарушению действий таких роботов. Их поведение было полностью детерминированным, и они оказались бессмысленны там, где требовалась самостоятельная инициатива. Поэтому человеку необходимо было сделать роботов инициативными или, говоря языком теории адаптивного управления, – адаптивными.

Сами понятия адаптации и обучения изначально всегда связывались с поведением либо отдельных живых организмов, либо коллективов их. Сейчас уже стало обычным использовать эти понятия применительно к автоматическим системам, способным выполнять свои функции в условиях начальной неопределенности. Это не означает, конечно, что следует всегда отождествлять адаптацию и обучение в живых организмах с адаптацией и обучением в автоматических системах. Но, по-видимому, как замечает в своей работе «Адаптация и обучение в автоматических системах» Я. Цыпкин, «теория адаптации в автоматических системах в ряде случаев может оказаться полезной для объяснения удивительного поведения живых организмов».

Итак, в чем же заключается сущность адаптации? Когда робот попадает в изменяющуюся среду, он первоначально находится в состоянии неопределенности, поскольку не обладает достаточной априорной информацией о ней. В процессе адаптации происходит последовательное накопление текущей информации с целью устранения неопределенности, а за этим следует достижение определенного, обычно оптимального состояния. Для работы в изменяющейся среде робот должен постоянно получать о ней информацию и самостоятельно выбирать способ действия, необходимый для достижения цели. Таким образом, совершается выбор наиболее оптимального по целесообразности поведения.

Делая выборы и запоминая их, робот приобретает способность к обучению. Обучение происходит во время взаимодействия робота со средой, когда среда выдает ответные реакции на его поведение. В робототехнике под обучением понимается процесс выработки в системе той или иной реакции на внешние сигналы путем многократных воздействий на систему и внешней корректировки. Внешняя корректировка, или как ее еще называют, «система поощрений и наказаний», осуществляется «учителем», который сообщает системе дополнительную информацию о том, верна или неверна реакция системы. В роли «учителя» в общем случае выступает сама среда, которая воздействует на вход робота и формирует сигналы, в зависимости от которых изменяется его поведение.

Как известно, система поощрений и наказаний является проверенным средством модификации поведения животных и людей. У животных отбор целесообразных реакций происходит благодаря их подкреплению, то есть успешная реакция имеет большую вероятность последовательного воспроизведения. Наиболее показательным применением этой системы является процесс дрессировки, хорошо изученный зоопсихологами, во время которого происходит формирование и закрепление желательных условных рефлексов. При дрессировке обычно используются как наказание, так и поощрение. Первое устраняет нежелательные реакции, второе подкрепляет нужные. Для закрепления условных рефлексов можно обойтись исключительно наказаниями, поскольку отсутствие наказания может рассматриваться как поощрение. С технической точки зрения речь идет о минимизации потока воздействий на объект. По мере выработки нужных условных рефлексов количество наказаний минимизируется.

Когда знания зоопсихологов получили возможность реализации в автоматических системах, оказалось, что у роботов можно вырабатывать навыки и формировать условные рефлексы в точности как у собак. В робототехнике для описания процесса дрессировки обычно используются понятия штрафов и вознаграждений. Смысл реакции робота на сигналы штрафов и вознаграждений заключается в изменении значений вероятностей выполняемых действий. Целесообразность его поведения в некоторой среде заключается в увеличении числа благоприятных реакций и уменьшении числа реакций неблагоприятных.

В теории адаптивного управления система поощрений и наказаний была представлена точными математическими моделями. Их основа достаточно проста: при благоприятном поведении робота значение входного воздействия равняется нулю, а при неблагоприятном единице. На языке таких двоичных сигналов могут кодироваться различные входные последовательности. С помощью двоичного кода подкрепления реально записывать сложные поведенческие программы не только в электронной памяти роботов, но и в мозге высокоразвитых животных, включая человека, о чем недвусмысленно заявляли представители бихевиоризма. Сам процесс выработки условных рефлексов может подлежать формальному описанию на языке алгоритмов.

В классическом эксперименте Павлова с колокольчиком – пищеварительными рефлексами собак, алгоритм обусловливания мог быть записан приблизительно следующим образом: 1. Воспринимать раздражители (условный и безусловный). Перейти к следующему указанию. 2. Если происходит одновременное наступление безусловного и условного раздражителей, перейти к следующему указанию. В противном случае вернуться к указанию 1. 3. Добавить единицу к содержанию памяти (предполагается, что система, реализующая алгоритм, имеет память, в которой может храниться некоторое число, в начале действия алгоритма равное нулю). Перейти к указанию 4. 4. Сравнить содержимое памяти с заданным числом n. Если число в памяти больше n, перейти к следующему указанию, в противном случае – к указанию 1. 5. Придать условному раздражителю свойства безусловного. Работу алгоритма закончить.

Наиболее тщательным образом теоретические модели адаптивного поведения были разработаны отечественным ученым-кибернетиком М.Л. Цетлиным. Он занимался моделированием «коллективного поведения автоматов» и изучал типичные стратегии поведения в различных условиях случайной внешней среды. В подготовке экспериментальной базы для теории Цетлина значимую роль сыграли эксперименты бихевиористов по модификации поведения. В числе последних стоит упомянуть имя Торндайка, использовавшего в качестве случайной среды специально сконструированные лабиринты, по которым он гонял крыс и других мелких зверушек. Коридоры этих лабиринтов снабжались всевозможными приятными и неприятными для животных раздражителями, а стратегия их поведения, в общем случае, сводилась к тому, чтобы избегать наказания и приобретать вознаграждения.

Когда Цетлин решил смоделировать поведение зверушек в лабиринте, он сумел высчитать, что решение о маршруте движения «принимает» за них механизм случайного равновероятного выбора. В дальнейшем дело стояло только за техническим приложением результатов этого моделирования. Отечественные кибернетики увлекались тем, что придумывали коллективные игры для своих автоматов, в которых те порой проявляли вполне человеческий характер. Среди них выделялись оптимисты и пессимисты, аккуратные и доверчивые, консерваторы и новаторы. Было очень любопытно наблюдать, как они ведут себя в отношении других автоматов и как они приспосабливают себя к своей среде.

Любая игра автоматов характеризуется системой правил, которые определяют порядок ходов, выигрыши и проигрыши игроков в зависимости от сделанных ими ходов. Автоматы могут запоминать свои ходы и просчитывать последующие действия на несколько шагов вперед. Выигрыши и проигрыши автоматов соответствуют для них вознаграждению или штрафу. Стратегия поведения автомата заключается в том, чтобы максимизировать свой выигрыш, при этом каждый в отдельности стремится только к личному обогащению. Самая интересная игра начиналась тогда, когда они попадали в среду с ограниченными территориально-пищевыми ресурсами. Автоматы вступали в настоящую борьбу за выживание, которая заключалась в том, чтобы выигрывать за счет потерей других. Чтобы максимизировать свой выигрыш, им требовалось минимизировать чужой. Запускалась в действие статистическая машина, отсеивающая менее удачливых, и вознаграждающая самых изворотливых.

Как можно видеть, до тех пор, пока автоматы действуют в индивидуальном порядке, их поведение сводится к набору достаточно простых программ, функционирующих по схеме стимул-реакция. Только когда они вступают в коллективное взаимодействие и начинают играть в игры типа кооперации или конкуренции, у них появляются метапрограммы, а там уже недалеко и до становления характера. Метапрограмма – это следующий уровень управления, управляющий выбором выработанных программ в зависимости от мотиваций. Возникшая система управления является иерархической – при помощи мотиваций формируется управление более высокого уровня, управляющее программами, направленными на удовлетворение элементарных условнорефлекторных потребностей.

Таким образом, правила игры усложняются: возникает необходимость в метапрограммировании для оптимального решения задач адаптации в условиях коллективного взаимодействия. В сообществах людей и общественных животных эта игра принимает вид борьбы за статус. Простая задача биологической адаптации – обеспечение себя жизненными ресурсами – диктует необходимость в выработке индивидуальной стратегии выживания, мотивированной метапрограммами статусной иерархии. У общественных животных такие метапрограммы имеют хорошо очерченный вид и четко определяют стратегию взаимодействия членов сообщества. В качестве примера можно привести порядок клевания в птичьей стае или порядок размножения у приматов.

Сравнительное описание адаптивного поведения в биологическом мире и мире робототехники открывает для нас новый уровень познания этого удивительного эволюционного изобретения. Можно предположить, что система, обладающая биологическими потребностями и автоматическими управляющими функциями, будет достаточно близко соответствовать модели типичного биоробота, каким его рисует наше воображение. Такой биоробот будет автоматически выполнять программы и метапрограммы, связанные с потребностями биологического выживания и целями социального воспроизводства. Если мы хотим набросать штрихи к портрету социального биоробота, нам, прежде всего, следует определиться с набором его программного обеспечения.

Нейрологи приводят описание четырех базовых «биовыживательных программ», инсталлируемых в человеческий мозг по механизму импринтинга: оральный импринт, территориально-эмоциональный импринт, логико-семантический импринт, социополовой импринт. Данные программы активизируются в четком последовательном порядке и имеют иерархическую структуру, передающую управляющие функции от ранее установленных импринтов к поздним. При этом они, разумеется, не стираются из памяти, а остаются с человеком на протяжении всей жизни, определяя характерные черты его индивидуальности.

Рассмотрим вкратце функции этих программ в структуре человеческого поведения. Оральная биовыживательная программа импринтируется при рождении у всех млекопитающих и запечатлевает образ матери. В зависимости от того, каким будет этот образ – дружественным или враждебным, в будущем определится наступательная или оборонительная стратегия выживания в окружающем мире. Территориально-эмоциональная программа или программа соперничества импринтируется на этапе обучения прямохождению, освоению территории и управлению мышцами. Она запускает элементарные эмоции, и отвечает за соблюдение территориальных и статусно-иерархических правил. В будущем на основе этой программы может быть сформирована стратегия доминирования или подчинения.

Логико-семантическая программа активизируется при обучении речи и наделяет человека способностью мышления и распознавания символов. Она отвечает за обработку информации в рамках доступных на данном этапе обучения символьных систем. Социополовая программа импринтирует моральные нормы репродуктивного поведения и определяет дальнейшие сексуальные, семейные и общественные роли. То, насколько успешно будет запущена эта биопрограмма, зависит от текущих обстоятельств обучения и условий среды. Данный импринт считается высшим звеном в иерархии биовыживательных программ и принимает на себя управление ранее импринтированными поведенческими функциями.

Само собой разумеется, что программное обеспечение биоробота не исчерпывается этими базовыми программами. На их основе могут быть сформированы комплексные метапрограммы, связанные с общими задачами социализации, которые очерчивают круг его интересов и специализируют его сенсорный аппарат. Метапрограммы поддерживают автоматический режим сенсорных функций биоробота. Восприятие окружающего мира через фильтры социальных программ определяет, с какими именно сенсорными раздражителями ему разрешается взаимодействовать. Из всей массы стимульной энергии, которая поступает в их анализаторы из разных источников, биороботы способны воспринимать лишь то, что подходит под их схему символьной обработки информации. Они распознают социальные символы в своем окружении и сигнализируют об этом кинетической, вербальной или моторно-двигательной реакцией.

Коммуникация в мире биороботов осуществляется путем передачи данных и программ их обработки. Во время общения с биороботом нужно соблюдать меры предосторожности и поддерживать контакт до тех пор, пока не будет обнаружено конфликтующее оборудование на уровне программного обеспечения. Перейдем к рассмотрению вопросов обучения биороботов. В наше время обучение стало делом техники. Данные из области программирования цифровых вычислительных машин проходят успешную апробацию в образовательном процессе и позволяют заполнить пробелы педагогической теории, оставленные традиционными методами обучения. Когда заходит речь об обучении машин, мы можем говорить о введении в память машины новых программ или входных обучающих выборок.

Что касается обучения людей, оно этим, безусловно, не исчерпывается, но в своей основе строится на тех же самых принципах. Если мы намерены и впредь придерживаться этих принципов, наши сведения об обучении биороботов должны иметь под собой строгое научное обоснование. Обратимся к общепризнанным авторитетам в данной области. Одним из первых, решивших поставить обучение биороботов на научную основу, был американский психолог-бихевиорист Ф.Б. Скиннер. Он предложил методику программированного обучения, в которой сформулировал кибернетическую точку зрения на учебный процесс как на систему управления.

Программированное обучение рассматривает обучающегося как компьютерную систему, в которую закладывается подготовленная в виде программы информация, а выходные реакции об успешности ее усвоения корректируются обратной связью, исходящей от программиста, выступающего в роли учителя. Для того чтобы добиться обязательного выполнения обучаемыми запрограммированных действий в полном соответствии с предписанием, нужна постоянно действующая обратная связь. Если требуется интенсифицировать усвоение материала, необходимо усилить обратные связи, усилить контроль учителя над учеником.

Скиннер указывал на важность положительного подкрепления в виде оценки результатов обучения программистом-учителем. В отдельных случаях, когда результат не может быть оценен удовлетворительно, учитель-программист использует канал обратной связи для передачи сигнала негативного подкрепления, который должен привести к резкому уменьшению вероятности повторения тех реакций, которые непосредственно предшествовали этому сигналу. Использование двоичного кода подкрепления в образовательном процессе является самым простым и действенным способом изложения правил того, что такое хорошо и что такое плохо. Он сигнализирует о том, насколько хорошо происходит усвоение закладываемых в обучаемую систему программ. Различие между качеством оценок будет представлять сигнал ошибки, который обучаемая система должна уменьшить.

Все это не предполагает с ее стороны никаких чувств. Отклонение от нормы в технических системах интерпретируется как неисправность, которая корректируется регуляторными механизмами самой системы или ее программиста. Обработанные в процессе программированного обучения психологические структуры вступают в резонансное взаимодействие с эффекторными механизмами нервной системы, образуя замкнутый контур адаптивной саморегуляции. А как же эмоции? – спросите вы, – ведь люди в отличие от компьютеров никогда без них не обходятся. Скажем так: эмоции – это датчики для проверки исполнения программы. Если ученик все выполнил правильно – он чувствует удовлетворение, включается положительная эмоция, если не выполнил, ошибся – включается отрицательная эмоция. Этот механизм эффективно используется для самоподкрепления в обучающем процессе.

Как показывает эмпирический опыт, принципы программированного обучения в целом могут выступать наглядным пособием прохождения процесса социализации. Безусловно, этот процесс неизмеримо сложнее, он протекает нелинейно и создает потребность в постоянной модификации адаптационных программ в вычислительной системе головного мозга. Но, если прибегнуть к методам редукции, выступающим отличительной чертой работ доктора Скиннера, нетрудно увидеть связь его методики с основными этапами формирования социальной личности. Чтобы вернуться к этим основам, воспользуемся духовным наследием патриарха советской педагогической теории А.С. Макаренко. В трудах Макаренко социализационный процесс получил название «проектировки личности». Для проектировки личности недостаточно участия одного учителя, его место должен занять коллектив программистов, берущий на себя воспитательные функции на основании заказа общества.

Данный процесс начинается сразу же после рождения человека. На ранних этапах социального развития необходимо своевременно заменить органические реакции ребенка социально-приемлемыми механизмами поведения. Формирование обусловленного поведения связано с четким формулированием тех условий, в соответствии с которыми маленький человек должен действовать, чтобы достичь одобряемых результатов. Сначала родители, затем воспитатели и школьные учителя ставят ему эти условия, негласно выполняя требования социального заказа. Чем большевоспитательной силы будет вложено в формирование условных реакций, тем более податлив становится маленький человек для внешнего принуждения.

Когда условные реакции будут сформированы в соответствии с общими положениями проектировки, начинается программирование мыслительного аппарата, в который необходимо заблаговременно вложить образцы мыслительной деятельности. Ответственным звеном интеллектуального производства является конвейерная система образования, которая занимается унификацией мышления по статистически установленным стандартам. Для выработки интеллектуальных реакций расширяются ассоциативные связи в коре головного мозга. Нервная система начинает накапливать логические адаптации. На данном этапе она особенно чувствительна к внешним корректирующим воздействиям.

Боязнь штрафов и стремление к вознаграждениям заставляют ученика серьезно относиться к своим достижениям и двигаться по пути полезности для коллектива. Ответственное отношение к выполнению своих обязательств перед коллективом значительно упрощает его подготовку к будущей социально-половой роли. Когда наступает положенное время, проектировщики выставляют напоказ перечень гендерных стандартов, которые используются для выбора личной самоидентификации. На базе этих метапрограмм происходит распределение знаний по половому признаку, включающих в себя «то, что следует знать» и «как следует себя вести» их типичным представителям. В дальнейшем процесс продолжается с незначительными вариациями.

Проектировка личности – это многогранный процесс, в котором не меньше тонкостей, чем в настройке точнейших технических приборов. В вопросах воспитания нельзя допускать как излишнюю взвинченность, так и чрезмерную разболтанность: необходимо установить точные стандарты и всегда придерживаться строгих воспитательных правил. Если в случае ошибок и недосмотров, допущенных на стадии проектирования, личность не сможет достичь предполагаемой степени адаптации, это в первую очередь должно отразиться на характеристиках ее социального функционирования.

Чтобы система личностных свойств работала как целое, она должна быть отрегулирована с точностью механизма. Недействующие компоненты системы должны быть изолированы для сохранения работоспособности всей системы в целом. Если последняя не отвечает эксплуатационным нормам, допустимо постороннее вмешательство в устройство психики для отрегулирования утраченных звеньев обратной связи. Для обеспечения стабильности работы в процессе эксплуатации рекомендуется периодически корректировать «личность» подкрепляющими воздействиями. При обнаружении дефектов производственного характера необходимо ввести ограничения в режим эксплуатации. В конце концов, элементы общественной системы безболезненно заменяются. Лучше всего это явление описывает формула «незаменимых людей у нас нет».

Одно из значимых преимуществ конвейерного образования видится в том, что оно позволяет осуществить избирательное формирование характерологических черт личности. Проектировка личности нуждается в детальной проработке характеров, предназначенных для выполнения специализированных социальных функций. Макаренко указал на это в специальной статье «Воля, мужество, целеустремленность», где он выставил на всеобщее обозрение список характеров, нуждающихся в исправлении. Это «тихони, иисусики, накопители, приспособленцы, шляпы, разини, кокеты, приживалы, мизантропы, мечтатели, зубрилы».

Для того чтобы составить унифицированный портрет социальной личности, максимально адаптированной к принятым в обществе стандартам, потребовалось бы иметь перед глазами слепок социальной структуры, для которой она была спроектирована. В промышленности для этого используются особые модели-прототипы. Имеются они и в робототехнике. Роботы-прототипы представляют собой испытанные в действии модели целенаправленного поведения, которые программируются на ЭВМ, а затем проектируются на базе готового оборудования. Такие абстрактные модели могут быть воплощены как в металлических, так и в биомеханических конструкциях, на которых мы сосредоточим внимание в дальнейшем изложении.

Мы не станем вдаваться в детали компьютерного моделирования, а сразу перейдем к рассмотрению тактико-технических характеристик, определяющих «характер» прототипа, на базе которого программируется типичный социальный биоробот. Начнем с формулирования основных произвольно сделанных допущений. В абстрактном смысле биоробот – это не личность, а прототип, к которому личность может быть приближена по ряду характеристик, или с которым она может быть полностью отождествлена. Тактико-технические характеристики биоробота-прототипа адаптированы к условиям окружающей социальной среды и определяют стратегию его выживания в социальном мире. Биоробот не обладает свободой воли, поскольку он изготавливается для определенной цели, он функционально специализирован.

Поведение биоробота детерминировано программами, которые последовательно активизируются в ходе смены стадий его жизненного цикла. Его реакции на окружающие события непроизвольны и предсказуемы. Любые спонтанные проявления предотвращаются регуляторными механизмами, настроенными на получение запрограммированного действия. Характер биоробота-прототипа может измеряться по следующим параметрам. Идеальный биоробот – это тщательно отрегулированный, надежный элемент общественной системы. Он честно отрабатывает свои условные рефлексы и испытывает необходимость поддерживать условную связь с себе подобными. Благодаря выработанной адаптацией точности биоробот-прототип не терпит ошибок в реализации социальных программ. Он может вести себя как машина или как животное, но для него зачастую представляет трудность имитировать поведение человека.

Биоробот лишен душевных качеств по определению, но по призванию обладает развитыми способностями к вычислению и измерению. Встроенные вычислительные функции помогают ему последовательно просчитывать свои действия и принимать технически правильные решения. Биоробот с готовностью реагирует на стимулы среды и при этом ему почти не приходится затрачивать время на анализ ситуации. В мире технических систем увеличение времени реакции сравнимо с ухудшением показателей адаптации. А если в его конструкции присутствуют элементы искусственного интеллекта, то за него все благополучно решат эвристические алгоритмы. По этим и другим тактико-техническим характеристикам легко идентифицировать прототип биоробота. Одним своим видом он должен внушать «надежность» и «безотказную способность выполнять определенные задачи в определенных условиях эксплуатации».

Напоследок порассуждаем немного о перспективах создания биороботов собственными усилиями самих биороботов. Нас интересует, в первую очередь, могут ли биороботы обучать себе подобных без специальной обучающей программы, и насколько это вероятно с кибернетической точки зрения. Вопрос можно сформулировать и таким образом: может ли механизм воспроизвести себя в другом механизме? Обратимся за комментариями к первоисточникам. Однажды у Декарта спросили: могут ли часы родить? Мыслитель полагал, что, пожалуй, не могут. А вот английский писатель С. Батлер не согласился с Декартом. Механизм можно сделать столь сложным, что у него появится маленький двойник.

К такому же выводу пришел и Н. Винер. Он специально посвятил один из разделов своей книги «Робот и Творец» изложению некоторых соображений, которые показывают, что машины вполне способны создавать другие машины по своему образу и подобию. Винер достаточно ясно определил для себя этот вопрос: «Что такое «образ» машины? Возможно ли, чтобы наличие этого «образа», воплощенного в одной машине, позволило любой машине, не обладающей какими-либо специфическими функциями, воспроизвести такую же машину, которая была бы либо абсолютно похожей на исходную, либо слегка отличалась от нее, причем так, что это отличие можно было бы истолковать как результат изменчивости».

На нынешнем этапе технического развития мы можем со всей ответственностью заявить, что биороботы способны не только к обучению других биороботов, но и к созданию мест совместного досуга для биороботов, азартных игр для биороботов, продуктов питания для биороботов, информационных каналов для биороботов, медицины для биороботов, органов правопорядка для биороботов, профессиональной карьеры для биороботов, общественных палат для биороботов и многому другому. Мир биороботов возник в истории не случайно. Образ социального биоробота – это выгодная стратегия адаптации и высокая степень его прототипичности позволяет сохранить сформированный психотип в неизменной форме на протяжении всей эволюции вида.

Биороботы могут создавать новые системы управления, совершенствовать свои технологии, передавать свои адаптации на генном уровне роботам новых поколений. Не могут передать лишь то, чего не имеют по определению, и что отличает от них настоящих живых людей. Об «этом» обычно говорят словами притчей. Так вот, в одной притче робот пришел к своему изобретателю и стал просить дать ему душу. Он повторял свою просьбу снова и снова, но она повисла в воздухе, изобретатель мог только недоуменно качать головой. О том, кто смог бы спроектировать душу для робота, притча многозначительно умалчивает.

Манифест Свободного Эфира

Пришло время обсудить некоторые прогнозы на будущее. Откровенно говоря, нам оно представляется весьма неопределенным. Какие новые открытия готовит нам научно-технический прогресс: встроенные микрочипы, датчики, электроды для дистанционного управления психическими функциями? Вера в научно-технические революции, которую мы впитали с молоком матери, больше не разжигает наше воображение как в прежние времена. Грядущая раса киберлюдей также не внушает нам ни малейшего доверия. Будем честны с собой: существуют ли перспективы разумной жизни в цифровую эпоху? Изобретательный ум человека помог ему изменить все, кроме самого себя. Мы научились программировать свой мозг и регулировать психические процессы, и на этом наши внутренние возможности исчерпались.

Неужели эволюция человеческого мозга должна прекратиться? Есть веское мнение, что человек не должен эволюционировать. Эволюция – это сила, разрушающая устоявшиеся структуры и требующая рождения нового. Но кто укажет нам пути дальнейшего развития? Звучат утверждения о том, что все наши научные победы фиктивны. Мы создали совершенные в определенных условиях средства уничтожения и начали решать сложные задачи, связанные с обработкой информации. Но чем больше мы совершаем открытий, тем больше мы получаем новых проблем, с ними связанных. Чтобы остановить бесконечный поток вопросов, сделаем небольшое лирическое отступление.

Некогда автор настоящего труда работал в одной лаборатории, где проходил испытания прибор, запатентованный под названием «мозговой пеленгатор». Он был предназначен для регистрации волновой активности мозга или, иначе говоря, мозговых волн. Науке известно о существовании нескольких видов таких волн, которые обозначаются греческими буквами альфа, бета, тета и дельта. При различных состояниях мозга в картине его волновой активности наблюдаются определенные частотные диапазоны электрических колебаний. Чем больше активация мозга, тем выше частота волн. В нормальном состоянии сознания преобладают мозговые волны бета-диапазона. Это сравнительно низкий уровень волновой активности. Самые высокие частоты регистрируются в особых (измененных) состояниях сознания, а наиболее высокочастотная волна сигма (еще не обнаруженная!) должна преобладать при творческом состоянии мозга.

Поймать эти тонкие колебания, управлять ими! Такие мечты будоражили наши умы во время испытаний мозгового пеленгатора. Поначалу было сложно оценить в полной мере открывшиеся перед нами возможности. Казалось, что, переключая частоты мозговых волн, мы можем перенастраивать мозг и изменять состояние сознания так, словно крутим ручку настройки телевизора или радиоприемника. Тем временем, самые удивительные открытия еще только ожидали своего часа. Многое в данной области оставалось неизученным. Природа полна таинственных загадок и тайна «мозговых волн» – одна из них. За всю историю электрических исследований мозга было сделано немало смелых попыток разгадать эту тайну.

О мозговых волнах заговорили давно. Еще до открытия электромагнитных волн физиком Круксом и химиком Оствальдом была выдвинута гипотеза об излучениях мозга, которые позднее стали предметом исследования биологической радиосвязи. С тех пор были проведены тысячи экспериментов, написаны десятки тысяч статей и монографий. С историей исследования мозговых волн неразрывно связаны эксперименты по передаче мысли на расстояние. К идее передачи мозговых волн исследователей подтолкнули привычки мыслить техническими моделями. В технике электромагнитные волны широко используются для передачи информации. Если они есть и в мозге, то невольно возникает представление, что они переносят мысленную энергию.

Еще на рассвете радиовещания итальянский невролог Кацамалли совместно с физиками лаборатории Маркони выполнил экспериментальное исследование для доказательства наличия электромагнитного поля мозга. Он пришел к заключению, что мозг излучает метровые, дециметровые и сантиметровые волны. Академик П. Лазарев, пошедший по его стопам, предполагал существование электромагнитного поля мозга с длиной волны порядка тридцати тысяч километров и связывал его с передачей мысленной энергии. Автор гипотезы биологической радиосвязи Б. Кажинский также полагал, что мысленная энергия переносится электромагнитным полем мозга человека.

Идея биологической радиосвязи сплотила талантливых советских ученых П. Лазарева, В. Бехтерева, Л. Васильева, А. Чижевского, Б. Кажинского, К. Циолковского. Ученые полагали, что мозговые волны, подобно радиоволнам, могут передаваться на дальние расстояния и улавливаться не только другим человеком, но даже особо чувствительными аппаратами. По воспоминаниям заведующего лабораторией по изучению телепатии в Ленинградском институте мозга Л. Васильева, «все тогда думали только о радиоволнах, ничего, кроме радиоволн не могли себе представить». Тогда эта гипотеза выглядела единственно правдоподобной. Однако неоднократные попытки заэкранировать мозговые волны решеткой Фарадея, как это применялось в радио, не принесли желаемых результатов.

Кроме того, малая энергетическая мощность головного мозга также оказалась не достаточна для ощутимого воздействия на большие расстояния, как это происходит в случае дистанционной телепатии. Расчеты показывают, что электромагнитные волны, которые продуцируются биоэлектрическими токами мозга, по своей сущности и характеру практически не излучаются вне черепа. Для их излучения следовало бы иметь передающую антенну внутри черепа, величиной в несколько десятков тысяч километров. Когда-то изобретатель радио А.С. Попов выразил мнение, что человеческий организм не имеет еще такого органа чувств, который был бы способен замечать электромагнитные волны в эфире; если изобрести такой прибор, который заменил бы нам электромагнитные чувства, то его можно было бы применить к передаче сигналов на расстояние.

Исследователи биологической радиосвязи приняли это заявление как непосредственный призыв к действию и даже смогли обнаружить в головном мозге элементы схемы радиопередатчика Попова. Когда гипотеза о радиоволнах была поколеблена, они не прекратили свои изыскания и продолжали настаивать на поиске новых видов полей или излучений, которые служат переносчиками телепатической информации. Чижевский выразил общую надежду в следующих словах: «я предвижу, как совершенно непреложную возможность, что мы придем к непосредственной передаче мыслей от одного мозга другому, не прибегая к помощи таких вибраций, какими мы сейчас еще пользуемся при посредстве технической радиосвязи».

Академик Вернадский говорил, что из невидимых излучений нам известны пока немногие, и мы едва начинаем постигать их многообразие. Современная наука постепенно погружается во все более тонкие слои материи. Неисчерпаемость материи подразумевает, что в мире существует бесконечное разнообразие видов материи, форм энергии и типов излучений. Последние открытия в таких областях как биофизика и парапсихология доказывают справедливость идей о том, что мысль – это уникальная в своем роде энергия, способная поляризовать физический вакуум.

С каких бы теоретических позиций мы не рассматривали гипотезу биологической радиосвязи, ее главное послание для нас заключается в том достоверном факте, что субъективные мозговые процессы могут вызывать преобразования в объективном материальном мире, и эти преобразования, очевидно, имеют волновой характер. Работы исследователей биологической радиосвязи помогли составить представление о «мозговом радио» как о локальном информационном узле, подключенном к общему информационному пространству, представляющему собой неистощимый резервуар мысленной энергии.

Существование такого пространства было предугадано В. Вернадским в концепции ноосферы, как «облекающей земной шар идеальной, «мыслящей» оболочки, формирование которой связано с возникновением и развитием человеческого сознания». В обыденном понимании, связь человеческого сознания с этим пространством выражена в представлении о витающих в воздухе идеях. Человеческий мозг – это и приемник и передатчик, посылающий свои мысленные волны во многих направлениях и улавливающий идеи в тех частотных диапазонах, на которые он настроен. Сходные мозговые настройки могут обеспечить возникновение телепатической связи, которая инициирует появление однотипных мыслей и образов в сознании людей из разных концов земного шара. Для описания этого явления Н. Рерих использовал емкое слово «единомыслие».

При непродолжительном размышлении напрашивается вывод, что сознание не ограничено эмпирическим существованием: оно надличностно, надындивидуально и открыто для опыта всего человечества. Глубины сознания также велики, как и глубины вселенной. Недаром гениальный космист К.Э. Циолковский придавал большое значение теории биологической радиосвязи и считал, что ее развитие «может привести к распознаванию сокровенных тайн живого микрокосмоса – к решению великой загадки существа мыслящей материи». Интеллектуальные прозрения светил отечественной науки заставили сотрудников нашей лаборатории всерьез задуматься о непознанных возможностях человеческого мозга. Правильное приложение наших усилий в русле новейших радиотехнических разработок могло позволить осуществить синхронизацию биотоков головного мозга с электромагнитными модуляциями ноосферы.

Наш рабочий инструмент – мозговой пеленгатор – обещал приблизить тот день, когда коммуникация с Высшим Разумом станет таким же обычным делом, как дружеский разговор по телефону. На основе этого прибора планировалось создать центр коллективного пользования, открытый для всех заинтересованных специалистов. Возможности такого инструмента для изучения и преобразования сознания казались поистине безграничными. А некоторые направления сулили в будущем огромные прибыли, несопоставимые с сегодняшними затратами. На протяжении нескольких лет в нашей лаборатории велась активная работа – мы стояли на пороге удивительных открытий. Наш прибор позволил заглянуть в глубины внутреннего пространства и открыть доступ потокам информации, которые никогда прежде не достигали порога обыденного сознания.

При работе мозгового пеленгатора использовался зондирующий электронный сигнал, вроде того, какие встречаются в оборудовании радиолокационных станций. По искажению параметров возвратившегося сигнала относительно характеристик излученного, он получал информацию о частотных характеристиках зондируемой области мозга. Поначалу прибор регистрировал случайный шум, и мы в буквальном смысле продирались сквозь завесу помех к искомой частоте мозговых волн, где надеялись уловить сигнал Высшего Разума. Когда задача исследования была сформулирована, оказалось, что радиотехника с подобными проблемами раньше практически не сталкивалась. Предстояло научиться обнаруживать сигнал, не зная ни его формы, ни времени появления, ни каких-либо других параметров. И тогда, в решающий момент, нам на помощь пришел случай – вездесущий бог изобретателей.

Когда сигнал был принят, все разговоры шли о достижении прорыва. Как показывает опыт научных открытий, подобные прорывы всегда происходят не путем логических выводов на базе ранее накопленных знаний, а посредством получения непосредственного знания, то есть независимого от воли экспериментатора интуитивного проникновения в сущность исследуемого явления. Принятый сигнал имел вид манифеста, который призывал нас сделать упор на качественных преобразованиях в сфере сознания. Нижеизложенный текст подготовлен нами на основе стенограммы этого манифеста, адаптированной для передачи с помощью лингвистических средств.

Братья по разуму, мы приглашаем всех желающих принять участие в формировании нового ментального пространства! Мы имеем большой опыт работы в измененных состояниях сознания и умеем вырабатывать новые формы поведения в далеких от состояния психического равновесия условиях. В результате тщательно спланированных экспериментов над разумом, сотрудникам нашей лаборатории удалось запеленговать сигнал Свободного Эфира, не регистрируемый новейшими радиотехническими приборами. Заложенное в сигнале послание было успешно декодировано и многократно ретранслировано на экране индивидуального сознания. Было эмпирически доказано, что сознание – это внутренний источник информации, из которого можно получать сообщения, изменяющие структуру личности.

Наша эволюционная задача – покинуть модус личностной капсулизации, чтобы сделать доступным весь спектр состояний сознания. Помните, что от состояния сознания личности зависит будущее человечества, вступившего в ноосферную эру развития, главным признаком которой, по мнению В. Вернадского, является умение людей мыслить и действовать не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но в планетном аспекте. Расположитесь удобнее перед экраном своего сознания. Развяжите внутренние узлы, отключите избирательное восприятие и уберите с экрана селективные фильтры личных интересов. Отсутствие заинтересованности является отличительной чертой фона, на котором должны отчетливо выступать интересующие нас явления.

Недостаток определенности может вызвать у вас легкое беспокойство. Может возникнуть звон в ушах и металлический привкус во рту: не тревожьтесь, это не более чем информационная абстиненция. Временная депривация чувств не лишит ваши чувствующие органы сенсорной энергии. Вас ожидает открытие новых волновых диапазонов на частоте Свободного Эфира. Попробуйте выключить сознание из системы связи и подключиться к каналу Свободного Эфира. Чистое сознание, освобожденное от условных видов связи, дает наиболее полную и непосредственную картину мира, не содержащую ярлыков и обобщенных понятий. Помните, что сеансом руководит источник, и именно он подсказывает нам, что нужно делать.

В момент подключения мы прорываемся сквозь полосу ментального шума, преодолеваем рациональный барьер здравого смысла, и выходим в свободное эфирное пространство. Позвольте всему происходить самому собой и отпустите сознание на самотек. Вы увидите, что поток внутренних переживаний все время изменяется, и вы можете воспринимать это непрерывное чередование состояний сознания так, как если бы прослушивали радиопередачи, пойманные вами на волнах радиоэфира. Наблюдайте внутреннее пространство как поле феноменологических исследований, и ищите в нем ответы на вопросы, приходящие из вашего жизненного мира. Входная информация активно участвует в формообразовании потока.

Феноменологическая практика – это наблюдение актов сознания без вовлеченности и контроля со стороны личности. Помните, что сознательность – не способ контроля, а свободное пространство для существования разумных форм жизни. Феноменологический метод ставит нас в положение стороннего наблюдателя, отслеживающего феномены, приходящие в эфир подобно радиопередачам. Добровольное принятие этой позиции позволит деавтоматизировать самые жесткие психологические структуры. Помните, что мозг не генерирует сознание, а передает его. Волновое поле сознания не ограничено физическими параметрами черепной коробки, оно живет единой жизнью с всеобщим энергоинформационным пространством.

Что мы в действительности знаем о природе нашего сознания, если его существование не поддается объективным методам измерения? Как показывает опыт, единственный путь его изучения – это интроспекция – метод, открывающий субъективное измерение, постижимое внутреннего опыта. Вы присутствуете в сознании как наблюдатель, как неуловимый зритель, и регистрируете внутренние феномены, не фиксируясь на них и не вмешиваясь в процесс. Барьеры для потока создаются вмешательством наблюдателя.

Мы рекомендуем вам временно приостановить афферентный синтез ваших потребностей и пассивно отдаться потоку, послушно следуя его колебаниям. Вас может закружить в водовороте набегающих волн и завлечь в беспорядочную игру волновых дефракций, но в определенный момент, среди общего шума, вы сможете различить отчетливый сигнал, по мере усиления которого могут наблюдаться резонансные явления в пространстве черепной коробки. Не стоит поддаваться захлестнувшему вас порыву и впадать в экзальтацию – ведь это всего лишь позывные, прорвавшиеся в ваше сознание на волне Свободного Эфира.

По инициативе источника был проведен специальный сеанс связи со Свободным Эфиром, во время которого удалось установить важность внутренней профилактики ментальных помех и загрязнений. Череда невероятных совпадений сделала нас свидетелями уникального наблюдения. Минуту внимания и под порогом сознания полнота понимания: чистота – наше спасение. Мы не должны засорять эфир – наше жизненное пространство. Внутреннее пространство – это часть внешнего пространства. Загрязнение окружающей среды – это внешнее отражение внутреннего загрязнения сознания, которое принимает колоссальные масштабы. Наша экологическая ответственность перед жизненным миром заключается в поддержании чистоты эфира.

Обратите внимание на деятельность своего обыденного ума. В эфире привычная жвачка мыслей, суррогаты чувств и шелуха желаний. Повседневность учит нас воспринимать инерцию мозга как любимую телепередачу, которая фокусирует остатки внимания на запылившемся экране, где происходит привычная рутина общественной жизни. Не поддавайтесь обману чувств. Воспринимайте программированный эфир как шум, временно заполнивший ваш внутренний экран. Актуальной проблемой для нас является поиск эффективных средств для подавления шума. Под понятием шума объединяются различные формы искажений, которые претерпевает сигнал, прежде чем достичь эфира.

Для того чтобы «отделить сигнал от шума», нужно произвести инвентаризацию каналов и устранить помехи, генерируемые источником шума в нервной системе. Движение сигнала через блоки, вмонтированные в функциональное устройство ЦНС, осуществляется дискретными импульсами с сильными шумовыми искажениями. Там, где поток сознания не встречает сопротивления, он течет спокойно и ровно, играя на поверхности волнами и одновременно ощущая под собой глубину. Не создавайте запретов и ограничений, а просто позвольте ему спонтанно перетекать в различные состояния. Используйте шум как вспомогательное средство. Прислушивайтесь к себе и следите за тем, куда повернуты ваши антенны. Задайтесь вопросом: если ваш мозг – это антенна, а не радиостанция, то кто написал программу, которая идет в эфире? Кто ее редактор?

Редактор – это пространство. Пространство всегда играет, создавая бесчисленные миры вовне и мысли и чувства внутри. Наше существование проходит среди множества миров, которые сменяют друг друга как фрагменты калейдоскопа. Все они даны нам во временное пользование: ни один из них не принадлежит нам и не является для нас чужим. Мы можем создавать бесчисленные миры вокруг себя, но они не смогут заключить нас в пределах своих границ. Наше исконное жизненное пространство – это Свободный Эфир, а в нем нельзя произвести раздела территорий. Свободные формы сознания существуют вне условных категорий пространства и времени. Они принимают условия существования как правила игры, в которую вовлекает их жизнь.

Источник нашего существования берет начало в пространстве бесконечных степеней свободы внутреннего мира. Он лишен каких-либо характерных признаков лингвистической, культурной, этнической, конфессиональной, гендерной и возрастной принадлежности. Это просто мир феноменов, мир сознания, где происходит магическое превращение фигуры и фона. Свободное эфирное пространство нельзя разделить на части, в нем изначально отсутствует разделение верха и низа, внешнего и внутреннего. Из этой перспективы открывается полная панорама, открытая во всех направлениях и не фиксирующаяся в частных точках зрения.

После сеанса Свободного Эфира рекомендуется воздержание от оценок, сравнений и ожиданий. Разделяя явления окружающего мира по их принадлежности к абстрактным категориям, мы нарушаем целостность внутреннего пространства, отделяясь от нее плотной стеной ментальных конструкций. Ни одна из них не обладает свойствами сознания, а выступает в виде его модификаций, поддерживающих форму обусловленного состояния. Когда размыкаются внутренние узлы, все виды условной связи растворяются и исчезают, словно они были лишь временным чувством наподобие сна. Необусловленность выступает для нас как качественная характеристика Свободного Эфира. Ее достижение возможно только через преодоление привязанностей к процессам тела и ума, к физическим и ментальным событиям.

Все виды психотехник и духовных практик, направленных к этой цели, имеют своим результатом депрограммирование, деавтоматизацию психической деятельности. Многие свидетельства говорят о том, что таким способом можно развязывать самые крепкие узлы, оставленные в психике условными факторами. Спонтанность сознания – это в некотором смысле атавистическое свойство, которое достаточно редко встречается в настоящих общественно-исторических условиях. Оно возникло на ранних этапах церебрализации «мыслящей материи», предшествуя рациональному структурированию психики и логическому упорядочению окружающего мира. Проявлениям спонтанности всегда придавалось сверхъестественное значение, поскольку они непостижимым образом вмешивались в закономерный ход событий и демонстрировали независимость от сложившихся причинно-следственных связей.

Открытию независимости внутренних факторов человеческого поведения от внешних обстоятельств сопутствовало проникновение случайности в каузальный круг необходимости. Это проникновение в коллективных представлениях народов связывалось с понятием свободы воли, прерывающей те жесткие связи и воздействия, в которые вплетен человек, и тем самым позволяющей ему стать творцом нового. Человек находился бы в безраздельной власти законов природы, а его жизнь и возможная эволюция целиком зависели бы от внешних условий, если бы он не обладал этой силой творческого действия, из которой свободная воля черпает случайность, вводимую ей в причинную связь явлений. Там, где свободная воля открывает выход творческой энергии души, с невероятной методичностью имеет место случайная целесообразность.

В заключение настоящей работы мы вкратце рассмотрим некоторые психотехнические аспекты депрограммирования. Опыт применения традиционных и инновационных психотехник в одинаковой степени демонстрирует, что процедура депрограммирования способствует расширению сознания и открывает доступ к заблокированным душевным процессам. Технически данная процедура может представлять большую или меньшую сложность в зависимости от того, насколько жестко сознание фиксировано условной связью. На начальных этапах будет полезно выполнение упражнений по деавтоматизации. В основе этих упражнений лежит тренировка направленного внимания, развитием которого занимаются различные аутогенные психотренинги.

Ограниченный ресурс внимания следует использовать так, чтобы оно не расходовалось на привычные действия и сохранялось для самонаблюдения. Объективное самонаблюдение, а не контроль со стороны внутренних регуляторов – это проверенный способ деавтоматизировать сознание. Не идите на поводу у ваших привычек. Привычки – это эволюционно консервативное изобретение, предшествующее возникновению сознательных состояний. Если они получают возможность подкрепления, то будут стремиться к воспроизведению, полностью поглощая энергию вашего внимания. Позвольте себе быть непредсказуемыми. Обусловленное состояние может поддерживаться и стабильно подкрепляться только в тех условиях, которыми оно было порождено. Непредсказуемые изменения могут явиться причиной угасания условных рефлексов.

С системной точки зрения процесс депрограммирования не может быть пройден без решения ряда организационных вопросов. Вам может потребоваться поступиться своей организованностью и открыться для дезинтегрирующих влияний. Главное при этом, верно определить разницу между самоотдачей и самодеструкцией, и при правильной расстановке сил вы получите возможность «перезагрузиться» и «включиться» заново. После протестируйте себя на эффективность выполнения социальных программ: может случиться, что вы временно лишитесь способностей к привычным действиям или мотивации к их выполнению. Проследите причины программных сбоев: почему вам не хочется действовать по известным из прошлого схемам, и что препятствует программированию вашего будущего поведения? Отслеживайте свои выходные данные – это поможет отделить подлинные желания и мотивы от встроенных социальных программ.

Решите для себя принципиальный вопрос самоотождествления – кем вы являетесь по своей сущности – живой душой или биологической машиной. От вашего выбора зависит многое. С чем человек себя отождествляет, тем он и становится. Помните, вы не есть те программы, которые вами управляют. К такому выводу пришел нейрофизиолог Дж. Лилли в своей книге «Программирование и метапрограммирование человеческого биокомпьютера». В результате экспериментов с собственным мозгом он разработал универсальную формулу депрограммирования, которая выглядит как настоящая логическая бомба для конструкции рационального ума. Она состоит из пяти этапов: я не компьютер, я не программист, я не программирование, я не программированное, я не программа.

Сохраняйте память о том, что сознание не тождественно программному обеспечению мозга, мозг – это только инструмент для самореализации души. Перепрограммирование нервной системы на логических уровнях может сопровождаться фонами и помехами в ее работе. Прислушивайтесь к своим мозговым волнам. Наблюдайте за потоком внутренних переживаний, сопровождающих фоновую волновую активность. Если ваша практика самонаблюдения будет прогрессировать, вы научитесь успокаивать мысленные волны и изменять амплитуду их колебаний. Такая способность позволяет посылать четкие, ясные мысли, гармонизирующие окружающее пространство.

Полезным упражнением является синхронизация биоэлектрической активности полушарий мозга, подстройка к автономным биологическим ритмам. Вы можете также синхронизироваться с внешними источниками колебаний – это помогает достичь взаимопонимания с людьми, животными, растениями и другими субъектами биологической радиосвязи. Остерегайтесь недоброкачественных мыслей и полевых взаимодействий: они могут настроить вас на восприятие негативных программ. Старайтесь придерживаться строгих экологических императивов. Очищайте эфир от имплантированных программ, смотрите на мир необусловленным взглядом.

Целесообразно бывает заэкранироваться от неблагоприятных социальных влияний. Среднестатистические люди существуют на волне низкой мозговой активности и программы их мышления не способствуют свободному проявлению творческих энергий. К сожалению, мы лишены возможности перенастроить их мозг по своему усмотрению. Технические возможности мозгового пеленгатора ограничиваются стенами лаборатории. Остается надеяться на волю Высшего Разума.

Оглавление

Введение

Радио несет культуру

Связь в психике

Тайна черного ящика

Мозг как вычислительная машина

Успехи робототехники в нашей стране

Манифест Свободного Эфира