Химера [Иван Николаевич Пальмов] (fb2) читать онлайн

Иван Пальмов Химера

Пустой вестибюль здания почты, полночь. В вестибюле сидит мужчина в пальто и шляпе, кругом кажется, никого нет, но как только мужчина снимает шляпу и достает пистолет, из-за колонны выходит мальчик на вид лет двенадцать.

– Пользы будет больше, если стрелять не в голову, а в ногу, – заученным дрожащим голосом произносит мальчишка.

– О, господи, ты откуда взялся? – опешив, ответил мужчина.

– Там просто было так сказано, – прокомментировал свои слова мальчик.

– Где? – мужчина сел обратно за стол посреди вестибюля.

– В моем письме.

Мужчину тот час пробрала дрожь от того только, что его смерти дали отсрочку.

– Каком письме? – едва выговорил мужчина.

– Я переписываюсь с одним человеком, которого я не знаю. Он всегда пишет невесть какой бред, но мне нравится. Нравится, что могу переписываться с ним.

– Интересно.

– По правде говоря, пишет-то всегда он, а я… я тоже пишу, но не отправляю свою ответы.

– Почему же?

– Они не доходят до него.

– Вот как, и в чем же проблема?

– В том, что он пишет с моего адреса. Да это, наверное, странно, но у этой странности есть объяснение. Он пишет из будущего, с тридцатых годов двадцать первого века, – все еще слегка дрожа, проговорил мальчик.

– Через сто лет значит, – задумчиво, как бы для себя, сказал мужчина, – и что же он там написал, что ты в такую рань ушел из дома.

Мальчик все еще дрожал, хоть может и только от холода, но все же возможно просто боясь.

– Он говорит, что существует игра, – с расстановкой начал мальчишка.

– Игра? – переспросил мужчина.

– И вы в нее играете.

– Что значит, играю, этот иносказательное выражение что ли? – уставился пристальнее мужчина.

– Это совершенно буквальное выражение.

– Я не играю в игры.

– Играете, просто не знаете об этом.

– Шашки, ты про шашки? – с улыбкой вспомнил мужчина.

– Нет, не шашки. Это страшная игра и вы лишь потому ее не вспомнили, что вам кажется это сном, – мальчик увидел, как переменился в лице мужчина и остановился.

– Что ты сказал про сны? Дай мне, пожалуйста, это письмо, я верну тебе его после.

– Извините, но не могу, я его сжег.

– Зачем? – сурово сглатывая, выдавил мужчина.

– Потому что такова была воля писавшего.

– Черт. Ты уверен, что там были те слова, что ты сказал мне?

– Ну конечно, – робко ответил мальчик.

– Почему нужно стрелять в ногу?

– А зачем вы хотели стрелять в голову? Ладно не отвечайте, вы задали правильный вопрос, – мужчина до того полагавший, что мальчик говорит лишь заученные фразы, теперь отнесся к нему более серьезно, – это все чтобы пронести память сквозь время, ну или сон. Вы ведь поэтому теперь здесь, поэтому вы приставили пистолет к голове? Из-за снов.

На лице сидящего мужчины показался страх и согласие. Мальчик продолжил.

– все это игра, в которую играют другие. Вы тоже в нее играете, но само ваше участие уже проигрыш. Как только вы засыпаете вы попадаете в игру, но вы не помните этого потому что думаете что это сон. Возможно, это и есть сон, но вы не можете проснуться.

– Что значит, не могу проснуться?

– Вас просто отправляют обратно.

– Кто отправляет?

– Я ведь сказал уже, игроки.

– Это какая-то бессмыслица, – едва не плача сказал мужчина, – как тебя зовут?

– Боб.

– А меня Сэм. Ты знаешь, что в моих снах Боб?

– Нет. Я только знаю кое-что из писем, но там не говорится про сон.

– Они ужасны, эти сны.

– Поэтому вы хотели убить себя?

– Потому что они слишком реальны.

– Видимо поэтому вам и нужно стрелять в ногу.

– Да уж спасибо за совет дружок.

– Нет, я серьезно. Я уже говорил, что нужно нести память сквозь время, это именно так и делается. Когда вы попадете в игру ничего уже не останется, ни шрама, ни следа и только боль, возможно, будет напоминать вам о том, что есть и другой мир кроме нашего. Дальше я не совсем понял, но там сказано, что даже удаленный файл оставляет за собой некий шлейф, по которому можно узнать о его существовании. Пуля и будет тем шлейфом, – парень развел руками смотря то в одну то в другую сторону, – там так написано.

– Это все?

– Да. Мне просто интересно, что же там в ваших снах? – лицо мальчика теперь уже не выражало страха, но было преисполнено жалости.

– Я плохо их запоминаю. Быть может нужно спросить того кто пишет тебе письма.

– Я ведь говорил уже, что он не отвечает, а так он, наверное, знает.

Сэм встал со стула и немного шатаясь, направился к выходу.

– так последуете моему совету? – неловко спросил Боб.

Мужчина вышел на улицу, так и не ответив, в его лице не было ни кровинки, абсолютно бледный он выглядел как ходячий труп. Его бледность была следствием целого ряда событий довершенных только что. Сэм не спал уже вторые сутки, а все потому, что его пугали сны, сны которые казались большей явью, чем его настоящая жизнь. Единственной мечтой Сэма уже давно был сон без сновидений, без ужасов которые преследовали его будто наяву.

Открыв двери и выйдя на высокое каменное крыльцо, Сэм тут же сел на ступени, несмотря на моросивший дождь. Как только он закурил, сзади послышались шаги мальчишки, что только что донимал его в зале.

– ну чего тебе? – устало спросил Сэм, даже не глядя в сторону Боба.

– Да я спросить хотел, вы домой сейчас идёте? – робко пробурчал мальчик.

– Слушай ты меня достанешь сейчас.

– Просто спросил.

– А я тебе просто ответил, доволен?

Мужчина встал, сделал несколько скорых затяжек и бросил окурок, уходя в сторону от здания. Мальчик поплелся следом. В какой-то миг мужчина обернулся, думая, что отделался от мальца, но тот шел по пятам.

– ты чего за мной ходишь? – с угрозой в голосе спросил мужчина.

– Хочу проследить, чтобы вы себя не убили, – ответил мальчишка, останавливаясь на порядочном расстоянии.

– Ты всерьез думаешь, что я взрослый человек поверю в твои игры? Ты болван парень понял, хорошо, если из возраста только болван.

– Хотите сказать, что не верите мне? Я же видел как вы разволновались, когда я сказал про сны.

Сэм стоял и смотрел на мальчика уже иными глазами. Выйдя на улицу, он как будто забыл, что было ночью, и теперь уже сон больше не владел им.

– шутку себе придумал да, попробуй, сунься ко мне еще раз со своими вопросами, я тебя так отлуплю, мало не покажется.

– Вы ведь боитесь смерти, да?

Сэм готов был уже броситься на мальчишку, но все же взял себя в руки и сдерживаясь ответил:

– Все боятся смерти.

– Но не все уже умирали.

– Что ты сказал, ты это сам придумал или это снова письмо?

– По вам не скажешь что вы трус, и все же смерть вас сильно страшит. Мне как-то раз вырезали гнойник из кости и так и не вырезали до конца, пришлось резать снова. В первый раз я совсем не боялся, но от боли потерял сознание. Когда мне сказали, что придется все повторить, я испугался так сильно, что едва смог собраться с силой чтобы войти в операционную. Думаю, с вами происходит что-то подобное.

– Ладно, прости парень, я просто хочу побыть один, – Сэм протянул руку Бобу и дождавшись рукопожатия, добавил, – обещаю что не стану стрелять.

Казалось, Боб услышал не то, что хотел и Сэм это понял. Однако Сэм ни как не хотел верить и в ту мистику, которую рассказывал мальчик. Он лишь решил, что тот здорово все выдумал и уже собирался подумать о том, что станет делать дальше, как Боб его снова спросил:

– Простите мистер, это ведь «Смит и Вэсон» был у вас в руках верно?

– Да, модель 17 года, тебе понравился?

– Да, очень, я бы хотел взглянуть на него еще разок, – с улыбкой откликнулся Боб.

Помедлив с минуту, Сэм достал пистолет и протянул мальчику.

– у меня есть книга с картинками пистолетов, – принимая оружие сказал Боб.

Сэм хотел было что-то ответить, как вдруг Боб резко повернулся, а затем раздался выстрел. Боб прострелил Сэму ногу. Пока раненый кричал, мальчик успел убрать пистолет и осмотреться.

– Идемте живо.

– Какого черта ты делаешь гавнюк? – лежа сумел выдавить из себя Сэм.

– Сами бы вы ни за что не решились, но поверьте так надо.

Сэм, наконец, стал не только кричать, но и осыпать ругательствами Боба.

– надо уходить, выстрел слышали люди, они сейчас вызовут полицию, а те если начнут разбираться узнают только то, что пистолет был ваш собственный. Так что будет логичнее покинуть это место. Тут рядом есть квартира.

Наконец отчаявшийся Сэм поднялся при помощи Боба и позволил доволочить себя до квартиры.

– Скажите спасибо, что еще в калено не попал, я по правде говоря, в него и целил, но поспешил слишком и не попал.

– Какой же ты все-таки урод Боб.

– Я понимал, что вы не станете простреливать себе ногу только потому, что я рассказал вам историю с письмами. Пришлось принимать решительные меры.

– Однако тебе везет Боб. В барабане был только один патрон, если бы не ты я бы застрелился, а если бы патрон пришелся не в ту камеру, ты бы не прострелил мне ногу.

Квартира хоть и была близка Сэм и Боб дотащились до нее едва. Сэм сразу же оголил рану, а Боб сел что-то внимательно в ней высматривать.

– Пуля застряла в мягких тканях, – тяжело дыша, со знанием дела выговорил Боб.

– Разбираешься, значит, тогда давай вынимай, – с кривой миной на лице процедил Сэм.

– Вынимать не стоит.

– Что значит не стоит? А ну вынул живо, лекарь чертов.

– Если я стану доставать пулю у вас может возникнуть шок, вдруг я сделаю что-то не так, вдруг вы умрете, – спокойно сказал Боб и, видя как ошарашено глядит на него раненый добавил: – нам нужно только дождаться когда вы уснете, а дальше все закончится. Петля замкнется, и мы снова будем здоровы и несчастны.

– Я убью тебя мелкий подонок.

– Пожалуйста, патроны то есть? – Боб протянул пистолет

Сэм взял оружие и зарядил в него пару пуль. Боб сидел на полу напротив.

– Значит и с тобой ничего не стрясется, если верить твоей сказке, – подняв пистолет, произнес Сэм.

– Не знаю, – ответил слегка дрожащий Боб, – но возможно смерть все же повлечет за собой более весомые изменения. Я, пожалуй, схожу за бинтами.

Вернувшись, Боб перевязал раненного Сэма как мог и уселся на пол рядом.

– Ты тут один что ли живешь? – оглядывая длинный коридор, спросил Сэм.

– Да, выходит что один.

– А родители?

– Они на работе.

– Значит не один, один это когда…

– День ведь не заканчивается, а за ним не начинается новый, вы не поняли? Мы в петле. Мои родители никогда не придут с работы, а вы… кем вы работаете?

– Подручным сталевара.

– Когда была ваша смена?

– Завтра в ночь, значит сутки назад вроде.

– Как будто недавно, но вроде бы и совсем давно, верно? – вставая, спросил Боб.

– Да, как то странно, я ведь и в самом деле толком не помню.

– Сейчас я вам, наконец, объясню, – Боб скрылся в соседней комнате и вышел с плотным конвертом. Он достал одно письмо, затем следующее, – вот оно, оно все объяснит.

– Прочтешь? – попросил Сэм.

Боб стал читать.

Ваша жизнь – это прошлое. Я не знаю наверняка, но возможно? что мое настоящее тоже кем-то меняется. Возможно, это будет нелегко объяснить человеку тридцатых годов, но представьте: вся наша жизнь записывается на некую магнитную ленту, вроде кинопленки, но мы можем взять из этой пленки один только кадр и сохранить его, а затем воспроизвести. Мой мир и ваш, таким образом, един, но только мой продолжает меняться и записываться, а ваш остается на месте. Если вы поймете это, вам будет легче читать дальше.

В нашем мире есть одна игра, она очень популярна. Это что-то вроде монополии, очень похоже на биржу ценных бумаг. Только вместо акций здесь группировки или объединения. Пока их только четыре, но возможно дальше станет больше. Эти группировки не существуют в реальности, для них сделан отдельный мир, положим это тоже кинофильм, но короткий и без актеров. Но это пока, как только фильм пустят, в него запустят актеров. Актеров, которые будут изображать группировки. Возможно это сложное пояснение, так вот, вернемся. У нас есть мир, в котором много людей друг с другом не знакомых, в какой-то момент они начинают создавать группировки, коих всего четыре. Как только каждый человек будет задействован в группировке, задачей каждой из группировок становится захват власти и перетягивание в свою группировку других людей. Однако они могут и не перетягивать людей на свою сторону, а просто убить или же перетянуть насильно. Итак, все эти актеры, вовсе не играют свои роли, они все делают взаправду, потому что им неизвестно, что мир их не настоящий. Эти актеры ВЫ. Да, вы тот самый кадр из тридцатых годов, в котором вырезали людей и вставили в нашу игру. В моем настоящем люди делают ставки на группировки из этой игры.

Мне тяжело представить эту учесть, однако я полагаю, что она не слишком хороша. Именно поэтому мне хочется помочь вам. На самом деле пример с кино не совсем точный, но вернее было не придумать. Боюсь, вы бы не поняли, если бы я написал, что вы находитесь в сохраненке для видеоигры.

Чтобы помочь вам я кое-что выяснил. Прежде все я узнал, как можно отправлять вам письма, если они дойдут, думаю я смогу это узнать. Так же я знаю, что меняя данные в сохраненке, в кадре если угодно, это можно почувствовать в игре. Скорее всего, вы с трудом сможете вспомнить свой мир, когда окажитесь в игре, но если дать вам некий ключ возможно у вас получится. Есть только одна большая проблема – это кратковременность вашего существования и соответственно памяти. Мне придется каждый раз начинать заново, если в первый раз не получится, ведь если игра закончится, закончится и ваше существование. Однако вы продолжите существовать, но как бы заново. Почитайте про квантовое бессмертие. Ах, да простите снова забыл… Здесь идут две ветки одна из которых умирает. Ладно, опять расскажу своими словами. Есть мир, в котором живете вы, а есть другой мир, который появится только в том случае, если вы умрете. Этого мира не существует ровно до тех пор, пока вы живы, а ваш мир напротив – есть, но он исчезнет потом. Уж очень все это похоже на рай и ад, но тут совсем другое. Наверное. Очень важно еще и то, что вас обязательно погружают в сон, прежде чем вы перейдете в новый мир. Если сна не будет люди будут помнить свое прошлое и может получиться всякое, но игры точно не выйдет. Если же стереть память совсем, человек не сможет функционировать, совершать самые простые манипуляции и взаимодействия, одним словом все это решает сон.

У нас не простая задача, нам нужно суметь за один день проделать огромную работу, суметь сделать пометки, чтобы восстановить память в игре.

Сэм выслушал текст письма, как будто ему прочли научно популярную статью в журнале. Он понимал, что очень многое уже сходится, но не мог принять на веру, что все будет именно так как сказано в письме.

– Знаешь, я любил почитать всякую мистику в детстве, но то, что рассказывает этот человек совершенно невозможно. Ты уж прости меня парень, что я не оправдываю твоих надежд. Знаешь я, наверное, догадываюсь для чего все эти письма – подумав, высказался Сэм.

–Для чего же, – недоверчиво буркнул Боб.

– Кто-то просто решил насолить мне в отместку за какое-нибудь прегрешение и начал посылать тебе письма, ты поверил и прострелил мне ногу. Согласись это гораздо более правдоподобное объяснение.

– Не проще ли было дать вам застрелиться?

– Может, этот человек хотел, чтобы я мучился? – Сэм попытался приподняться и снова рухнул обратно.

– Вам хуже?

– Точно не лучше.

– Я сейчас принесу градусник, – Боб вышел из комнаты.

– Зачем, я ведь все равно исчезну из этого мира? – иронично прокричал из коридора Сэм.

– Переживаю, как бы вы не попали в другой мир, – вернувшись, сказал Боб и протянул градусник.

Температура поднялась высоко.

– возможно, вы были правы на счет пули, стоило попытаться достать ее. Но теперь уже поздно, ваш организм сильно ослаб и при перегрузках вполне вероятно, что вы долго не протяните.

– Надо было не слушать тебя и стреляться.

– А вы еще помните, зачем хотели стреляться?

– Это я вряд ли забуду, потому и хотел. Да и теперь хочу, я боюсь отключиться и снова увидеть сны. В том и дело что я больше не помню своей жизни, не помню светлых моментов, да и других в общем-то тоже. Вся моя жизнь куда-то исчезла, и остались лишь сны.

– И после этого вы все еще не верите в то, чем они вызваны?

– Я знаю, чем они вызваны.

– И давно это у вас?

– Первые года три сильно мучило, но после стало как-то полегче, затем казалось что и вовсе сошло на нет и тут спустя пятнадцать лет снова.

– И сны были те же?

– Нет, наверное, нет. Теперь я не очень хорошо их запоминаю, только первые пару часов после сна, а затем просто чувство, гнетущее, ужасное чувство.

– Вам страшно приближение сна?

Сэм не стал отвечать и только убрав глаза, молча кивнул.

– Если мы прождем дольше часа, боюсь, станет совсем плохо. У меня есть таблетка, вам дать?

– Давай.

Боб снова ушел и вернулся не сразу. Он подошел и протянул таблетку раненому. Глаза Боба были преисполнены важности момента, сейчас эта таблетка могла сделать важнейший виток его жизни. Это было снотворное, и если Сэм уснет, а Боб продолжит смотреть на него, то нет ни каких других миров и это будет значить что Боб просто подстрелил человека, но если все исчезнет, значит письма и в правду присылает человек из будущего.

Глава 2.

В небольшом отеле на кровати сидит человек, он уставился в одну точку и глядит будто бы сквозь. Наконец человек встает, затем снова садится и открывает тумбочку. В тумбочке лежит книга, но человек не берет её, а только слегка касается твердой обложки. На вид этому человеку лет тридцать, хотя может и больше, он с трудом встает на обе ноги и переминаясь ковыляет до раковины в туалете. Номер пустой, но по немногим мелочам видно, что обжитый. Теперь коридор, он тоже, кажется, пуст, но едва из дверей выходит постоялец, из ниоткуда возникает коридорный.

– Доброе утро! – приветствует коридорный.

– Доброе, – отвечает хромой постоялец.

Пройдя коридор, постоялец останавливается и возвращается к коридорному.

– А вы тут всю ночь были?

– Да, уже заканчиваю смену, пятнадцать минут и домой.

– Вы не покажите, как тут добраться до поликлиники.

– У нас в городе есть одна больница, но поликлиник нет, а у вас что-то случилось?

– Да вот, нога болит.

– Сильно?

– Ну, так, ощутимо, а зачем вы спросили?

– Из вежливости.

– Ах, вот как, я бы, наверное, тоже спросил.

Оба мужчины поглядели друг на друга, затем отвели взгляд и только подумав разойтись, каждый вдруг замешкался. Сначала хромой поглядел на руку и увидел слова, которых до того у него не было. На его руке было написано: «следуй инструкции!».

Прочитав надпись оба стали ждать той самой инструкции, неловко косясь друг на друга. Наконец инструкция поступила: «найдите сторонников». Первым нашелся хромой:

– А вы теперь куда? Я в том смысле, что мне предстоит еще сутки ждать, не хотелось бы торчать в номере, а города я не знаю.

– Для начала я зашел бы домой, а после, давайте встретимся на центральной площади. Возможно, там есть на что посмотреть.

Постояльца смутило слово «возможно», но он постарался не подавать виду, вдруг сорвется первый из возможных «сторонников».

– Хорошо, буду ждать вас там, – заключил хромой.

Оба человека направились к выходу, но коридорный вышел быстрее, хромой же едва ковылял по отелю. Проходя мимо стойки регистрации, хромого окликнули.

– Пол Андрес?

Хромой огляделся вокруг и поскольку в вестибюле был он один, решил, что это ему.

– вы это мне? – решил все же проверить хромой.

– Это ведь вы мистер Андрес! – улыбнулся портье.

– Возможно! – полный сомнения предположил постоялец, – вы не помните, я к вам приехал уже хромой или как?

– Нет, сэр, вероятно, вы заселились не в мою смену.

– К тому же, наверное, здесь и без меня хватает народу, верно?

– Да не сказал бы.

– А как меня зовут, повторите, пожалуйста, – сконфужено спросил хромой.

– Пол, вас зовут Пол, а меня… – портье нашел на груди бейдж и прочитав сам, сказал вслух, – меня зовут Джо.

–Вы со мной гулять не пойдете?

– Боюсь, не могу себе позволить этого удовольствия.

– Что ж я пошел, – отвернувшись, Пол вдруг что-то вспомнил, – вы ведь не просто меня окликнули верно?

– Да, хотел спросить, когда вы выселяетесь?

– Могу я решить позже?

– Если не решите до полудня, придется оплатить еще сутки.

– Хорошо, я скажу в полдень.

С этими словами Пол поспешил выйти, но боль в ноге не дала ему этого сделать быстро. Покинув отель, Пол увидел необычный город. Улицы были узкими, а дома хоть и не высокими, но какими-то тяжеловесными. Они нависали над дорогой и казалось, каждый этаж выступал сильнее первого. Было еще утро, но повсюду уже пестрили какие-то рекламные вывески на бетонных стенах и мостовых. Пройдя вдоль нескольких улочек, Пол догадался, что все они расширяются ближе к центру. Людей он почти не встречал, а те, кто попадались, корчили приветливые гримасы на суровых лицах обремененных внезапно глубокой думой. Площадь была пуста и все еще не известно сколько бы предстояло ждать, но вдруг появилось новое сообщение – «организуй партию пики». Надпись тут же исчезла.

Перед главной площадью появились экраны, некоторые величиной в целый дом и на всех них была уже не реклама, а предупреждение, «бойтесь судного дня». Далее во всех красках расписывалось некое чудовище, что повергнет мир в руины и никто не уйдет от него живым. Правда чудовище это будет скорее мифическим и возможно уничтожит мир не физически, но об этом было не сказано, ужас каждый должен представить себе сам. Вместе с этим ужасом объявляли и другой, что власть отныне более не принадлежит никому, и только сам народ будет управлять своим государством. Словом кругом поднималась паника, но в этой панике явно прослеживались следы внезапно возникшего восторга.

Когда Пол достиг площади, кругом уже было немало народу, все старались ему улыбаться, хотя большинство делало это явно через силу. Естественно улыбались только те, кто шел группой или хотя бы по двое. Машинально Пол подсел к мужчине на лавке, хотя кругом было полно свободных.

– Извините вы случайно не врач?

– Нет, я, кажется, писатель.

– Что значит, кажется?

– Я видимо выпил вчера, и видимо до такого беспамятства, что вспомнил, как меня зовут, только тогда когда один человек протянул мне книгу моего сочинения. Мне жутко неловко.

– Да уж, случится же такое.

– Ну а вы?

– Я пилот.

– И как узнали об этом?

– Я, в самом деле, пилот.

– Да, но как вы узнали, что вы пилот, а не врач, например?

– Потому что у меня болит нога, и я не знаю, как ее вылечить, но знаю законы классической механики.

– Это забавно, а что вы скажите про химеру?

– Химера. Это очень красивое название.

– Это чудовище, говорят, оно придет и убьет нас. Вы этому верите?

– Я верю фактам и фактам науки в первую очередь, а потому мне не кажется, что это возможно.

– А мне кажется, что совсем скоро уже никто не будет верить словам ни сказанным, ни написанным и станут метаться, будто в агонии.

– Да уж жуткие у вас представления о будущем.

– Вы здесь с какой целью?

– В этом …

– В этом городе, вы ведь приехали сюда для чего-то?

– Да хотел посетить конференцию по теме легирование металлов.

– Интересно, о чем же вы станете рассказывать?

– Я просто приглашенный, мне не предстоит выступать там. Хотя я все больше сомневаюсь в том, что вообще пойду туда.

– И все из-за химеры?

– Из-за ноги, ужасная боль, как будто у меня там металлический прут.

– Из легированной стали?

– Вам смешно? Лично для вас какая она, химера?

– Вы ведь не верите. Думаю, она, прежде всего, надежда, для тех кому не повезло, кого притесняют или не понимают, она для них последний шанс изменить привычное положение вещей, ну раз уж все так крепко устоялось.

– И в чем же вам не повезло? Может вас притесняют?

– Мир стоит на месте и чем дольше стоит, тем хуже мне, движение жизнь, а мы как раз уткнулись в тупик, вот кто-то и выдумал химеру.

– Стало быть, вы все же и сами не верите.

Писатель не успел ответить, из уже наполовину заполненной площади вышел молодой человек, в котором Пол едва узнал коридорного.

– вот вы где, знаете, я решил не идти домой, тут что-то намечается, на улице, вот я к вам и поторопился.

Пол решил, что надо бы представить друг другу его знакомых, но тут же понял, что и сам не знает их имен.

– Я Лев, – пришел на помощь молодой человек, коридорный.

– Что это значит? – повернулся к Полу писатель.

– Лев? Есть такое животное, хищник, – ответил Пол.

– Вы хищник? – с сомнением спросил писатель.

– Есть такое имя, – раздраженно выговорил Лев, – ну а Вас как величать сударь? – к писателю.

– Баз, – ответил писатель.

– Это что, как стайки что ли?

– Какие еще стайки вы о чем?

– О вашем имени, – пояснил коридорный.

– А я Пол, – вставил пилот.

– Вы специально сейчас придумали? – разозлился уже писатель.

– Нет, не помню кто, наверное, мама, – отрешенно бросил Пол, – вы слышали про группировки?

– Какие еще группировки? – поинтересовался Лев.

– Вы хотели сказать партии? – поправил писатель, – я успел о них разузнать. Надо сказать, что проще о них узнать, чем оставаться в неведении.

– И в чем их предназначение? – продолжил Пол.

– Все они говорят о том, что смогут побороть наступающее бедствие.

– Какое бедствие? – спросил Лев.

– Вы что, не знаете? Да об этом на каждом углу… да как можно не слышать? – писатель вперил взгляд в непонимающие лица собеседников. – Химера. Это существо воплотит в себе все ужасы и придет уничтожать нас.

– Судный день.

– Тайна за семью печатями, – по очереди проговорили Лев и Пол. Они хотели было засмеяться, но глядя на строгое лицо База, огляделись вокруг и увидели, в самом деле, множество подтверждений свои словам.

– Каждая группировка имеет свое преимущество. Всего их четыре.

– Как в игральных картах, – прошептал Пол.

– Да, как в игральных картах, – подтвердил Баз, – пики имеют оружие, у червей есть убежище, бубны владеют информацией, а трефы говорят, что среди них будет мессия, который избавит их от химеры.

– Стало быть, надо выбрать, – рассудил Лев.

– Ну, я-то уже знаю свою масть, а вы? – обратился Пол к писателю.

– Я пока рассуждаю. Возьмем черви, пожалуй, самый надежный вариант, но он же и самый бесперспективный. Да ты спасешься, но на долго ли? В конце концов, убежище может не выдержать, да и что за жизнь, когда бесконечно нужно скрываться?

– Думаю, с этим никто спорить не станет, – прокомментировал Пол. Лев кивнул.

– Бубны тоже вызывают сомнения, ведь, они же не раскрывают то знание, которым они владеют. Может они попросту знают, где убежище, тогда и толку не будет.

– А если они знают, как победить химеру? – спросил коридорный.

– А она вообще есть? Давайте двигаться далее и я вам разъясню, как еще может повлиять химера. Так вот, пики – у них есть, пожалуй, главный козырь – оружие. Соответственно они могут не только отбиться от этой самой химеры, но и держать в узде всех остальных.

– Что же мы получаем? – спросил Пол.

– Вы, кажется, опустили трефы, вы забыли, – зароптал Лев.

– А что трефы? Говорят, у них есть мессия, но они не говорят что он победит химеру.

– И ваш итог? – снова вмешался Пол.

– Если учесть, что химера миф, а скорее всего это так, то власть будет полностью в руках пики, ну еще черви смогут им какое-то время противостоять. Что до остальных, их преимущества без химер сразу теряются. Да, я за пики, сомнений быть не может.

– А я думал выбрать трефы, – выговорил Лев.

– Молодость всегда романтизирует, надо рассуждать рационально молодой человек, – наставительно пробурчал писатель.

– Так можно все-таки выбирать или нет? – усомнился Пол.

– Выбор без выбора, вы ведь тоже за пики верно?

– Признаться, я думал, что меня определили туда, но раз есть выбор, я его сделаю.

– Какой? – удивленно спросил Баз.

– Выберу бубны.

– По-моему нелепость полнейшая, – заметил Лев.

– Просто мне интересно, чего они там знают такого, что не известно мне.

Пока трое мужчин болтали, на площадь стягивалось все больше народу и к полудню стало не протолкнуться. Оказалось, что там раздавали тузы, на которых отчетливо были видны масти. По ходу дела многие старались переубедить друг друга перед выбором, но при этом никто не говорил о том, что выбор необходимость. Никаких обязательств делать выбор не было, в группировки вступали по доброй воли. Многие при этом не знали зачем это делают и о химере даже не слышали.

– Пора бы и нам подойти, – предложил Лев.

– Еще успеется, пока можно подумать, – остерег его Пол.

– Предлагаю подумать в более интересном месте, – отозвался Баз, – зайдем лучше в паб. Я видел там за углом.

Как оказалось, паб за углом был забит до отказа и даже рядом, было не протолкнуться. Пришлось идти искать другой. Через несколько кварталов нашлось подобное заведение и совершенно пустое. Скучающий бармен пластом разлегся на стойке.

– Не помешаем? – игриво спросил Баз с порога.

– Ой, заходите, заходите, – бармен неловко сполз со стойки на пол, стал подниматься, но ноги его не слушались и подкашивались раз за разом. Наконец на одних руках он повис опершись о стойку бара.

– Ноги онемели? – с понимающей улыбкой спросил Лев.

Бармен смущенно кивнул.

– Нам бы пива, – оглядывая остальных, попросил Баз.

– Какого? – ответил человек за стойкой.

– Какое предпочитает нынче народ? – снова спросил Баз.

– Народ? Народ нынче предпочитает ходить на митинги и спорить о выгоде партий.

– Мне кажется это не так уж и ново, – вмешался Пол.

– То есть от того какую группировку я выберу зависит вкус моего пива? – все уточнял Баз.

– Скорее, по выбору пива, я определю к какой отнести вас группировке.

– Вот как, что ж налейте мне крепкий портер и скажите вердикт, – пробасил Баз.

– Вы выбрали пики – без промедления подитожил бармен.

– Вы правы, блестяще. Ну а как на счет вас, вы ведь не станете говорить нам, какое пьете пиво, – заинтересовался Баз.

– А я не смог сделать выбор. Потому что того чего я хочу не может предложить ни одна партия.

– Что же это?

– Страдания.

– Что простите?

– Вы не ослышались, так и есть, я хочу для себя страданий. Есть, конечно, трефы и за них пострадает один человек, но им буду наверняка не я. Иначе я бы знал, – наливая пиво пояснил бармен.

– Что за потребность? – изумился Пол.

– Вот такая. Вы видимо правы, что глупая, но от того мне не меньше этого хочется и поверьте не мне одному.

– Зачем? – спросил Пол.

– Если знать что скоро конец это самое верное что можно успеть сделать.

– А вы знаете, мне кажется, что есть такая партия, в которой страдать будет каждый. Это червы, у них есть крепость, но ведь и только и все время им предстоит только отбиваться и терпеть. Терпение же, на мой взгляд, очень похоже на страдания. Право не знаю в чем и различия. – Вмешался Лев.

– Отличия в том, что страдания можно и не терпеть. Взять мою ногу, она страдает вне зависимости, терплю ли я боль, – сказав это, Пол вдруг подумал, что боль уже не так сильно тревожит его.

Мужчины продолжали сидеть за стойкой довольно долго, день уже должен был подойти к концу, когда на рукаве каждого по отдельности загорелись примерно следующие слова «пора вмешаться в ход событий, если потребуется, не страшись замарать свои руки». Через миг все переглянулись и воцарилась на долгое время тишина. Наконец бармен решился вмешаться.

– не уж то стоит, в самом деле, верить в самое худшее. Я это к тому, что для чего выбирать идею? Идея ведь не воздух. Не она дает нам жизнь и уж тем более, если она не наша. Вы верите в химеру?

– Грядут перемены, в этом все дело и как мне кажется, совсем не важно, с чем они связаны. А точнее неважно с чем их связывают, – ответил Баз.

– Такое ощущение, будто до этого дня ничего не существовало, словно этот мир только теперь обрел идею и зажил вместе с ней. А ведь между тем моя нога болела и раньше, значит и мир был, – продолжил Пол.

– Только другой,– добавил Лев

– Верно, другой. Что же там было. Как будто бы пуля засела в кости. Может выстрел, в самом деле… – Пол не договорил.

В бар ворвались люди с карточками пик на головах. Они шумели и кричали ровно до тех пор, пока один не увидели троих мужчин возле стойки, тогда один из них отрядился чтобы переговорить с постояльцами. То был высокий толстенький мужчина с упрямым взглядом.

– Надеюсь, все вы уже выбрали нужный знак, – начал представитель пик.

– Так и есть, – без промедления ответил Пол.

– Это здорово, мое имя Жан. Вы еще не раз услышите обо мне, если выйти на площадь.

–По правде говоря, мы туда так и не добрались, – заметил Баз.

– Полагаю это уже не важно, вы уже обзавелись оружием? – поинтересовался Жан.

–Нет, – ответил Пол.

– Разве это необходимо? – Лев все еще не до конца понимал, что от них хотят, и отвечал так, как ему казалось наиболее уместно.

– Вы к какой группе принадлежите молодой человек? – тут же огорошили Льва вопросом.

– Черная масть – колеблясь ответил коридорный.

– Какая же именно? – свербящим взглядом допытывался Жан.

–Трефы, – беспокойно проговорил Лев.

– Ну а вы? – обратился Жан к Полу заметно изменивши голос.

– Я выбрал бубны.

–Прискорбно это слышать, ну что ж, а вы господин? – к Базу.

– Я за пики,– подняв руку, без эмоционально ответил Баз.

Жан вперил взгляд в Пола и молча, смотрел на него пару минут, изрндка переводя взгляд на Льва. Наконец изучив их или быть может, испытав, Жан выдвинул предложение:

– Даю вам пять минут обдумать, и если вы останетесь при тех же мастях, уверяю вам придется худо.

Не отвечая оба повернулись к Базу и сделав жест отойти в сторону, ушли и начали рассуждения.

– Думаю, мы можем выйти отсюда разными способами, – начал Пол.

– Вы в своем уме, вы, что хотите из-за такого пустяка поставить на кон свою жизнь? Что может быть проще, сказал, что ты за пики и дело с концом, это ни к чему не обязывает, – стал увещевать Баз.

– Думаю, теперь уже обязывает. И потом я не хочу, чтобы моим выбором был страх, я сам себе хозяин и не позволю навязывать себе чужие идеи.

– Тем более угрозами, – подтвердил Лев.

– И как же вы собираетесь в таком случае выйти отсюда? – скептически проворчал Баз.

Пол вместо ответа обернулся к группировке и подошел к Жану.

– мы приняли следующее решение – мы поменяем свой знак, – в группе пик тяжело вздохнули.

– Правильное решение, – улыбаясь, отозвался Жан.

– Но поскольку у нас нет карт, мы теперь же отправимся на площадь и возьмем их.

– Вы ведь понимаете что, взяв не верные карты, вам конец, и что мы не убиваем вас лишь потому, что надеемся вы станете полноправными борцами за нашу партию.

– Можете послать с нами своих людей или отправиться сами и увидите, какие мы выберем знаки.

Жан понял намек Пола, о том, что он не станет подчиняться так просто. Главарь подумал не раз, прежде чем отрядил четверых соглядатаев в путь с Полом и Львом. На миг у него проскочила мысль не пойти ли самому, но тут же одернул себя, это через чур ударило бы по его репутации.

Баз хотел было вызваться в отряд тех четверых, но его порыв тут же остановили. Он лишь сухо попрощался со своими недавними приятелями.

Тем временем Пол воспользовался небольшой суматохой и шепнул несколько слов Льву.

– Как только появится толпа, сразу разбегаемся в стороны. Если хочешь увидеться снова, я буду в полдень в отеле.

Лев пару раз кивнул и их конвоем повели прочь из бара.

Снаружи все изменилось с течением дня, пустынные улицы наполнились толпами людского безумия, отовсюду разносились лозунги и призывы. Небо хмурилось над городом и город менялся. Пол увидел людей раздающих карты, они же вносили в списки имена. Стало ясно, что до площади приятелям не добраться. Конвоиры намеренно далеко друг от друга вели Пола и Льва, незаметно что-то шепнуть уже не удастся. Пол попробовал сократить дистанцию и посмотреть, как отреагируют пики. Один из сопровождавших дерну его за руку, тогда Пол дернул в ответ и ударил конвоира в челюсть. Завязалась драка, Лев еще не начал сопротивляться, как его повалили, а следом смели тех, кто его повалил.

Город потух, казалось уже напрочь для тех, кто лежал на той улице. Среди поверженных были Пол, Лев и те четверо пики. Однако собрав последние силы Пол смог подняться. Он тут же упал от нестерпимой боли в ноге, но дополз до своего приятеля коридорного. Лев лежал заваленный телами, с большим трудом Пол освободил его, но уже за несколько минут до того понял что найдет только труп. Так и случилось, Лев уже не дышал. На улице все еще расхаживали люди, теперь и вовсе не замечая никого под собой. Это было утро. Прошли полные сутки с начала безумства. Все ждали химеру. Неведомое существо должно прийти скоро, еще двое суток.

Пол отправился к себе в отель. То был единственный адрес, который он помнил. Почему-то только спустя сутки он вдруг понял, что знает слишком мало. Его смущали многие факты, как например тот, что он не знает ни кого, кто будет присутствовать на конференции для которой он прибыл. Теперь правда Пол очень сомневался, что конференция состоится.

В отеле не оказалось никого из персонала, зато полно представителей группировки пик. Группировка лидировала вот уже несколько часов подряд. На отдельных вывесках горели цифры статистики, согласно которым представителей бубей уже не осталось, а вот черви все еще имели не малую долю. Многие из тех, что ища вчерашний день, не успели обрести пристанища, теперь отбирали карты у мертвых. Пол не обошел и сам этой мысли и все же сдержался, несмотря на то, что на его глазах убили несколько нейтральных. К вечеру пришло новое сообщение, в котором говорилось, что те кто не выбрал масть получат ее автоматически на третий день. Присваивается будет та масть которая лидирует. Пол нашел распределительный пункт и при взгляде толпы из пол сотни пик, выбрал себе бубны. Кругом словно собаки едва сдерживая лай и скалясь зубами, глядели пиковые люди. Еще секунду и, наверное, кто-нибудь бросится. Стремительным шагом к Полу приблизился человек и рванул его в сторону.

– Ты совсем спятил? Ты чудом жив и все напрашиваешься, – это сказал Баз.

– И ты убьешь? Ну, убей, ты ведь бандит, убийца. Может ты и писателем никогда не был, – Пол говорил не сопротивляясь.

Баз оттащил его в сторону, пока их не убили вместе.

– Ты пытался вспомнить хоть что-то? А если да, то когда? Подумай Баз, – Пол смотрел все время вниз, будто нарочно не давая взгляду столкнуться с собеседником, – может ты и не Баз вовсе?

– Что ты хочешь сказать, не тяни, еще чуть-чуть и они вернутся за нами.

– Сдается мне, что с нами провернули какой-то трюк. Будто все это сон, в котором просто нельзя проснуться. У нас у всех нет прошлого, вернее оно есть, но не в памяти, а словно на бумаге. Пытаясь порыться в воспоминаниях, я нахожу там только боль, оставленную в ноге каким-то мальчишкой. Это он стрелял в меня, и это было не здесь.

Баз стоял в неподвижности, но едва услышав шаги за спиной, дернул Пола за рукав и потащил в переулок. В какой-то момент переулок закончился зданием и тупиком одновременно. Они вдвоем прорвались внутрь и замерли, скрывшись за темной мебелью.

– Я думал об этом еще вчера, но боялся что это просто моя паранойя. Теперь я почти уверен, что ты прав, – тяжело дыша, прошептал Баз.

– У тебя есть оружие?

– Дали, – Баз показал шестизарядный револьвер. Делать то, что теперь?

– Надо прорваться к червам, тогда у нас будет время, чтобы подумать. Хотя мне кажется, что думать тут нечего. Надо умирать и просыпаться.

– Вот значит, зачем ты взял бубны.

– Нет, я взял бубны потому, что возьми я черви меня бы пришили сразу, а с пиками мы бы до червей не добрались, – пояснил Пол.

– Ты видимо забыл, что я пики, – возмутился Баз.

– Мне все равно кто ты Баз, нам давно пора умирать. – Глядя в темноту, сказал Пол.

– Раз ты этого так хочешь… мне не все равно понял! – повысил голос Баз.

В этот миг комнате включили свет и вошли двое пик. Они лишь увидели как Баз прицелился в бубнового и выстрелил.

– чуть не удрал! – переводя дух, прорычал Баз.

Глава 2.

Ночь близится к рассвету, кругом еще темно, где то высоко над головой человека стоящего под мостом горят огни. Этот человек мужчина, на нем надет плащ, на голове шляпа. Он выглядит так, будто готовился выйти в этот ранний час, но на самом деле это не так. Этот мужчина проснулся уже одетый, а все потому, что не собирался ложиться спать, но сон его поборол. На улице слегка морозно, должно быть уши этого человека мерзнут, ворот специально поднят, а руки он намеренно не выпускает из карманов, несмотря на то, что курит. Потушив сигарету, мужчина отправляется в сторону берегового трапа над широкой рекой. У подножья моста мы увидим, как человек ныряет под мост и неспешным шагом бредет вдоль реки. Затем человек подходит к короткому пирсу, проходит до конца и садится прямо на бетон, несмотря на холод. Снова закуривает, ставит зажигалку возле себя и лезет в карман. За его спиной раздается мальчишеский голос.

– У вас пистолет там верно?

– Где? – не успев испугаться, спокойно ответил мужчина.

– В кармане пальто. У вас револьвер в кармане. Смит и вэсон я прав? – мальчик вылезает из под трапа и делает пару робких шагов.

– Кто тебе рассказал? – не поворачиваясь, отвечает мужик.

– а разве кто-нибудь еще знал? Вы помните сон?– чуть смелее продолжает мальчик.

– Сон? Зачем тебе мой сон? Ты тоже его знаешь?

– Возможно.

Мужчина резко направляется к мальчишке и хватает его.

– Чего ты знаешь? Что ты можешь знать?

– Я знаю лишь то, что вас там убили, – попятившись, выговорил парень.

– Думаешь я испугался смерти во сне, как бы не так дружок, – уже без напора но, все еще не разжимая рук, пояснил мужчина.

– Вас зовут Сэм верно? – мальчик поспешил продолжить, глядя на вопросительный взор мужчины, – так написано в письме. Я ничего не выдумываю.

– Каком письме?

– Скажите вы еще помните сон, это важно, – настоял парень.

– Нет, я никогда его не помню, часто пытаюсь вспомнить после, но никогда не стараюсь сразу. Мне страшна даже мысль что я узнаю о нем. Ведь мне снова придется оказаться там. – Сэм тяжело сглотнул и убрал взгляд.

– Если я расскажу, вы вспомните? – предложил парень.

– Нет, не надо. Может чуть позже, как тебя зовут?

– Боб.

– Зайдем куда-нибудь, ладно Бобби.

Сэм похлопал по плечу парнишку и отправился, не слушая ответа. Пришлось идти достаточно далеко, проходя пристани лодочные станции и едва не бесконечную вереницу крохотных гаражей. Наконец вышли в город, но все еще над рекой. Они шли по набережной не так уж и долго, но из-за молчания минуты тянулись в вечность. Вдали виднелись ступени, ведущие куда-то наверх. Сэм и Боб поднялись и вышли как будто бы в утро. Вот было еще темно и вот новый день. Пришлось пройти еще довольно далеко и уже в глубине города они набрели на небольшое кафе.

– Знайте, что я не отстану от вас Сэм, не важно, какдолго мне придется идти за вами.

– И зачем?

– Затем чтобы нормально жить.

– Ты будешь кофе? – будто не слушая, спросил Сэм.

– Странно, правда? Вы только полчаса назад хотел покончить с собой из-за сна, а теперь спрашиваете про кофе, – серьезно воскликнул Боб.

Сэм молча пошел к стойке, проглотив реплику Боба. Вернувшись с двумя чашками Сэм сел за стол и с минуту подумав сказал :

– Зачем ты пришел Боб, может ты пришел, чтобы мы выпили по чашке кофе. Я ведь зачем-то взял деньги, хотя шел в один конец. Где же это я собирался тратить их посреди ночи? Мне все еще немного страшно. Ты даже не представляешь как это глупо с моей стороны. – Сэм делал небольшие паузы, но Боб даже не пытался в них ничего говорить. – Ты знаешь, что такое сталелитейный шлак? Это пена, может отчасти похожая на лаву, которая сливается отдельно от стали. Обычно резервуар с этой пеной стоит под печкой. Там больше тысячи градусов температуры. Зачем я это рассказываю? Я сталевар. У нас на заводе был как-то случай. Так вот при резком нагреве воды до таких температур как этот шлак вода взрывается. Про это и был тот случай. Я был подручным тогда и вот как-то раз мы всей бригадой пошли отбивать застывший шлак внизу под печкой, рядом с резервуаром. Он ведь ездит по рельсам резервуар то, и чтобы он ездил, нужно было отбить шлак. Мы пошли всей бригадой, нас было шесть человек. Над нами, не знаю, зачем провозили цистерну с водой. У цистерны оборвалась одна стропа, и огромный поток воды плюхнулся вниз. Тогда я услышал такой взрыв, который и теперь слышен в моих ушах. Все бригада погибла тогда, кроме меня. Двое умерли сразу, а остальные мучились так жутко, что я бы, наверное, сошел с ума, если бы не мучился вместе с ними. Вот уже четырнадцать лет прошло с тех пор, а я все хожу туда. Целую вечность, мне кажется. Конечно я иду туда не без страха и от того мне только сложнее понять, как какой-то сон смог довести меня.

Боб долгое время не решался сказать что-либо после слов Сэма.

– Есть вещи хуже смерти и вы, наверное, знаете это. Нам очень многое нужно продумать, прежде чем вы снова уснете.

Боб достал из-за пазухи конверты и протянул их Сэму. То были письма из будущего.

– Почему бы просто не написать все на теле? – сразу же вник Сэм.

– Есть определенные вероятности, разве вы не читали. Это как распад частицы у Шредингера, вы знакомы с его котом?

– Мне кажется или я начинаю бредить? Каким еще котом Боб? – Сэм посмотрел в разные стороны.

– Ах, да простите, вы, наверное, не знакомы с этой теорией. Суть в том, что изменения могут как попасть в игру, так и не попасть с одинаковой вероятностью. Мы знаем, что если прострелить человеку ногу он испытывает боль в обоих мирах. Если мы вскроем рану в настоящем, мы обязательно найдем пулю, но в игре ее может и не быть. Скорее всего, так и будет.

Сэм призадумался и уже не спешил с вариантами.

– Я долго обдумывал, но толком ничего не достиг. Мы можем воздействовать на вас через ожоги, но это долговременная память, вспомните ли вы про сегодняшний день. Думаю если вы не против, можно сделать ожог на ноге, скажем чуть выше колена, если у вас там ожога не было, вы поймете что он сделан намеренно для нашей цели. Что скажите? – Робко спросил Боб.

– А разве я могу, что-либо говорить по этому поводу. Нет, друг мой, считайте, что я ваш раб. Какое мне дело как надо мной станут измываться, если ничего не станет.

– Вы, в самом деле, готовы умереть? – недоверчиво спросил Боб, – может быть вы хотели бы что-то сделать, прежде чем…

– Хотел. Я хотел выстрелить из самодельного пистолета, который я выточил сам. Но потом я понял, что смысла в этом нет, я ведь делал его только ради красоты и мне не важно, выстрелит он или нет, он просто должен нравиться мне. Мне нравится этот пистолет.

– Пусть даже он не стреляет? – снова спросил Боб.

– Да, пусть даже не стреляет, – утвердил Сэм.

Какое-то время оба не говорили, стояла мертвая тишина, будто в кафе вовсе никого не было.

– ты что-нибудь говорил сейчас? – спросил внезапно Сэм.

– Ничего, – тихо ответил Боб.

– Знаешь, немного странно, я стал лучше слышать, может от того что давно не выходил в смену. Помниться, как приду с работы, в ушах гудит жутко и не слышишь почти.

– Вы уж меня простите, – перебил Боб, – я тут придумал, что мы могли бы сыграть на этом. Если у вас будет поврежден слух, вы сможете вспомнить большее.

– На что я иду? Мне кажется это полнейшей глупостью, но почему-то я тебе верю Боб.

– В письмах не говорится, что нужно вас калечить, я просто ищу варианты. Нужно вспомнить, что вы должны сделать, когда окажитесь там, – отчего-то озираясь, проговорил Боб.

– А что я должен там сделать? – приглушенно спросил Сэм.

Боб без слов протянул еще одно письмо, Сэм тут же раскрыл и прочел:

« В игре есть люди, но есть и те, кто являются частью игры, они таят в себе шифровальный код, поместив который в матрицу можно будет перезаписать ваше время. Проще говоря, вас больше не смогут загрузить в игру. Для того чтобы шифр попал в матрицу, то есть чтобы определенный человек попал в определенную комнату, нужно пройти в лимб. Лимб – это открытый код, который будет доступен только в случае прорыва за пределы игрального города. Создать такой прорыв может только химера, самое могущественное существо в игре. Чтобы это случилось, нужно следовать инструкции, они таковы: 1) нужно выждать время до прихода химеры, это три дня. Чтобы игра не закончилась раньше, нужно сохранять хотя бы одного человека среди оппозиции. К примеру, если из выживших 99 черви и 1 треф игра идет, если остались только черви, игра окончена и вас снова загружают. 2) как только выйдет химера она начнет крушить все вокруг, вас нужно оттеснить или увлечь ее к границе города, однако нельзя ее убивать. Нужно чтобы она разбила стену границы, тогда вы выйдите в лимб. 3) самое главное набрать соратников которые будут на ваш взгляд лучше подходить на роль кодового человека. 4) вам нужно сделать так, чтобы выбранный вами человек посетил комнату».

Дочитав, Сэм поглядел на карман, в котором лежал его смит и вэсон. Может он уже успел пожалеть, что не успел выстрелить.

– Ну, командуй, великий архитектор, как мы построим мой сон.

Они оба давно уже допили кофе и пошли на ту самую квартиру где был только один коридор для раненого человека и ничего больше. Теперь в этой квартире оказалось две комнаты и кухня, а так же все остальное. Боб сразу повел гостя на кухню.

– Можно немного обезболиться, для начала, – он достал бутылку виски, явно дешевого и сразу же налил полстакана Сэму.

– Ты со мной не выпьешь? – покосился Сэм.

– Мне только четырнадцать.

– Я не стану тебя осуждать, в конце концов, всем умирать, не одному только мне.

– Нет, просто хочу, чтобы голова оставалась ясной, – зрело ответил Боб.

– Как знаешь, наверное, тебе тоже будет не очень приятно пытать меня, – Сэм опрокинул кружку, не дожидаясь ответа.

– Честно сказать мне страшно Сэм.

– В твоем возрасте я уже зарубил с десяток гусей и множество кур. Да, это не самое приятное занятие, но бывает и пострашнее.

Боб стоял и думал, как обычно проходят такие минуты, которые ждешь очень долго, и они кажутся неизбежными, но что-то случается и они проходят мимо почти незамеченными. «Неужели мне и правда нужно резать человека только потому что он отчаялся? Ведь он бы не дался иначе, будь те письмена хоть священны».

– Хотите я себе тоже кожу разрежу? – потупив взгляд, предложил Боб.

– Зачем?

– Я не хочу, давайте не будем, я ничего уже не хочу, – едва сдерживая слезы, пробурчал Боб.

– Не будем, не будем – похлопывая по плечу паренька, сказал Сэм. Ты иди я тут посижу еще, может так и усну, – устало выговорил Сэм.

– На балконе что ли? – сразу же взбодрившись, спросил Боб.

– Уже ведь все равно.

– Ты знаешь, мне почему-то теперь неприятна эта мысль, что все равно. Я не про балкон, а вообще. Мир ведь существует непрерывно.

– А у меня, знаешь ли, мыслей, кажется, вовсе нет, есть лишь одно чувство.

– Какое? – поднял голову Боб.

– Пошлость, вот что я чувствую сейчас. Ты думаешь, сейчас свершится едва ли не главная веха твоей жизни, но выглядит она чудовищно пошло.

Боб не нашелся, что ответить и вдруг вспомнил стихотворение, а может и сочинил.

В поступи вечной за каждым углом

Круг замыкает за черным столом

Радостный вопль иль колющий крик

Каждый вопрос, за которым лишь миг

И сонной чредой пойдут твои ветви

Хлестать по ланитам больших берегов

Останутся в вечных круги только петли

Снующие в чаши предательских снов

Бой убегает в мир воздушных часов

Беззвучно горит и сверкает

И сердце бьется без слов

Будто ветер играет с разбегу в галоп

Что живое вновь умирает

Не дойдя до выбитых троп

Город этот и впрямь мал, но и для него нашлось одно высокое здание. Впрочем, это здание высоко лишь в масштабах города, всего-то двенадцать этажей. Остальные постройки куда ниже и они, конечно, ждут своей очереди, чтобы проснуться, а пока солнце взошло только для одной высотки. В этом здании сидит человек, судя по форме охранник, перед ним работает телевизор и он только теперь понимает что проспал, наверное, всю смену. Он озирается кругом и пытается узнать какой сегодня день. Наконец ему удается отыскать какой-то календарик, в котором прописаны его рабочие дни. Правда там указан лишь один месяц, да и то не поможет, одна надежда на телевизор. Телевизор показывает кино и ему видимо все равно, что думает охранник. На стене висят часы и показывают семь утра. «В семь должна кончатся смена» – подумал охранник и тут же понял, что не уверен в этом. Его охватило чувство, что это знание никак не связано с рутиной, с бытом. Охранник решил выйти из своей каморки и немного пройтись, поначалу никого вокруг не было, но чуть позже показался какой-то человек.

– Вы еще здесь? Задержались, с чего бы это Ник? – парень сделавший это замечание прошел мимо и как будто был немного не в себе.

Охранник решил, что ничего странного нет в том, что он не вспомнил прохожего, ведь тот и сам сказал, что редко его встречает.

Едва Ник понял, что пора уходить, его голову посетила мысль о химере. Откуда она взялась в его голове он не помнил, быть может из фильма. Первым делом он решил теперь же выяснить больше. Он успел переодеться и забыть о том, что намеревался идти домой.

Всюду на улицах мелькали плакаты, вывески, афишы и все они говорили лишь о двух вещах, о химере и о партиях-группировках из разных мастей. Ник изучал все что было написано с особым жаром, будто его поезд скоро уходит а он никак не найдет платформу. Откуда-то сбоку к нему подошел человек.

– Доброе утро, уделите мне пару минут.

– Ну, – не отрываясь от плаката буркнул Ник.

– Вы не в курсе какой это город? Куда я попал?

– Что значит куда попали, откуда?

– Вообще, я казначей театра, судя по всему мы на гастролях и вот я как-то упустил тот момент как очутился здесь, – мужчина как и Ник был среднего возраста, между тридцатью и сорока, но немного полнее.

– Здесь теперь только и разговоров что об одной химере, вы уже взяли партию?

– Зачем мне химера, если я не знаю что это за город. Самое глупое во всем этом, что я не пьян.

– И вам действительно так хочется знать в каком вы городе? – оторвался, наконец, Ник.

– Даже не знаю, – пролепетал вдруг казначей.

– Город существует лишь тот который вы видите, других нет, – сам не понимая как догадавшись об этом ответил Ник.

– Ах, вот вы о чем, верно. Везде теперь так все одинаково, что невозможно сказать попал ли ты в другой город или это все тот же, – по мере того как прохожий говорил его будто бы осеняло.

– А как же теперь гастроли, неужели все еще кто-то ездит? – заинтересовался Ник.

– Нет, теперь уже не ездят. Сейчас существуют абсолютно неотличимые голограммы актеров. Их скандируют, затем прогружают и все, готово. Разве что иногда меняют сцену, но насколько я знаю теперь уже ни одной аутентичной не осталось, только наш век, ну максимум, может, отличаются те что были в начале, – казначей увлекся рассказом и заметил как увлек Ника, – я кстати Мэт, будем знакомы.

– Ник, – с легким запозданием отозвался охранник.

Двое мужчин шли в сторону площади и болтали. Чем ближе они подходили к месту, тем больше вокруг становилось народу. И вот один человек уже прислушался и как будто шел отдельно, но в один момент решился заговорить.

– Вы меня почти убедили, – улыбнулся прохожий парень, – вот только что если химера вовсе и не придёт?

– Что значит не придет, все вокруг об этом судачут, – возмутился Ник.

– Да, вы верно подметили, не хочется вручать свою жизнь какому то чужому субъекту и сидеть тоже бессмысленно, так что вариант буби отличный. Только что будет, если химера все же не явится?

– Ничего не будет, все проснутся и пойдут на работу и ничего этого мы уже не увидим- эти слова принадлежали еще одному человеку который подслушал разговор.

– Как вас зовут сэр? – поинтересовался Мэт.

– Лот, – ответил прохожий.

– А меня Том, – упредил своим ответом второй

– Беседа продолжалась по пути к центру. Лот оказался сторонником пики и не рассматривал ни один другой вариант, тогда как Мэт и Ник выступали за бубны. Оставался лишь Том, который метался на протяжении всего пути. Чем ближе подходили они к площади, тем больше людей с ними заводило беседу. Таким образом, по обе стороны от Лота и от Ника оказались две большие партии человек по четыреста. Один только Том все ни как не мог решиться. Когда они подошли к центру Лот спросил Тома:

– Готов ли ты сделать верный выбор?

– Я готов сделать выбор, но он вполне может стать и не верным. Выберу пики, мне кажется, вы что-то знаете, чего не ведают другие, вот почему я за вас.

Лот будто в благодарности поклонился Тому.

– Город становился все теснее и громче. Повсюду кричали зазывалы и псевдопророки. Так продолжалось до самой ночи, хоть и тогда многие еще оставались на улице, некоторые разбрелись по ближайшим барам и другим заведениям. Никто не пошел домой, никто не пошел на работу и кругом было смешанное чувство праздника и как будто войны. Это и в самом деле была война, какой бывают гражданские войны. К утру червы получили свое убежище и тогда уже все поверили, что иначе не будет, будет война. Между этим событием и выдачей оружия пикам прошло всего четыре часа, за это время в стан червей ушла половина города, остальные почти все приняли знаки треф и бубей. Пики оставались в меньшинстве всего четыре часа, но как только к ним перешло оружие все изменилось. Треф и бубей осталось вдвое меньше, чем было и даже среди червей находились перебежчики, притом не мало. Начались драки, затем бои, а после осады. Все эти события вместили в себя одни только сутки.

Тем временем Лот уже стал явным командиром и агитатором среди пик. Третьи сутки с начала волнений ознаменовали полное отсутствие партии треф, практически все они были убиты. Среди бубей осталось мало народу, но те по большей части сдавались сами и переходили в пики. Одним из последних оставался Мэт, но так же был пойман и перешел в стан врага.

Ночью все разбредались по городу, находили ночлег, хотя большинство этих людей имело свое жилье. В одном небольшом отельчике Том встретил Мэта

– Когда все это кончится? спросил Мэт.

– Говорят, что нужно, чтобы осталась только одна партия. Поэтому я все еще здесь.

– В отличии от тебя мы боролись, – упрекнул его Мэт.

– Трефы тоже боролись и что, кому стало легче. Я в этом понимаю не больше твоего Мэт. Единственное что я стараюсь делать – это не становиться агрессором. Многие из них почувствовали власть и только поэтому идут на преступления и бесчинства. Я боюсь, что это случится и со мной. Так что я тоже борюсь.

– Ты видел Ника?

– Нет, я думал, ты про него знаешь, вы ведь вместе были.

– Завтра я пойду за ним, – решительно высказался Мэт, – не знаю что я сделаю когда найду его и не знаю,, стоит ли, но я все равно стану его искать, потому что не знаю что еще могу сделать. Что будешь делать ты?

– Я? Завтра будет штурм убежища червонных, пойду туда. Спросишь зачем?

– А разве есть смысл спрашивать, – меланхолично проговорил Мэт.

– Там нужна большая толпа, чем больше людей прорвет блокаду, тем больше шансов на мирный исход. Очень может быть, что они станут отбиваться.

– Хлестать по ланитам больших берегов…

– Откуда ты это взял – с жаром набросился Том.

– Кажется изречение какого-то древнего поэта, не помню уже.

– Ты читал что-нибудь за последние сутки?

– Да, нашел какой-то сборник стихов, да рекламные брошюры, жаль что стоящего мало.

– Я, кажется, знаю его наизусть.

– Это вполне может быть, почему нет. .. – предположил Мэт.

– Нет, нет, это не здешнее стихотворение и его вообще не должен никто знать. Его знал один мальчик и только он, потому что это его стихи. Я кажется, вспомнил где его видел. Вот черт, мы чуть было не проиграли.

Мэт не успел больше ничего спросить, Том уже убежал. Весь следующий день он бесполезно пытался убедить Лота, чтобы атаковать через день. Доводов меж тем у него хватало, хотя бы тот факт, что червы останутся без воды через сутки уже мог бы перевесить чашу весов. Увы, Лот был непреклонен. И уж тем более непреклонна была толпа. Осада началась в полдень и продолжалась на удивление долго, почти полтора суток. Вопреки ожиданиям червы дали настолько внушительный отпор пикам, что те чуть было, не потерпели поражение сами. В итоге в живых осталось не больше сотни пик и чуть больше двадцати червей, которые перешли-таки на вражескую сторону. То была уже ночь, но и во тьме многие пики пытались найти оставшиеся сопротивление и добить их. По всем подсчетам к утру остался только один другой масти. Того единственного нашел Мэт, какое-то время он пытался укрыть его. Это был, конечно, де Ник. В конце концов, Мэт стал упрашивать Ника перейти на сторону пик лишь, затем чтобы его не убили, но так и не убедил последнего из бубен. Дело снова подходило к ночи, когда толпа пик нашла обоих. Мэт был расстрелян на месте, а к Нику подошел Лот. Остальные уже праздновали победу.

– Был ли смысл, Ник?

– Ни какого, – ответил бубновый.

– Так чего же ты ждал?

– Просто, хочу увидеть, как все кончится со своей стороны.

– Пулей в голову, если не прекратишь.

– Я хочу подумать.

– О чем?

Откуда-то запыхавшись, пришел Том.

–Дай ему время?

– Время? Зачем?

– Дай подумать хоть до утра, – предложил Том.

– Смешно, зачем мне ждать?

– Не придется убивать, я смогу его переубедить, – вцепился Том.

– А нет, так все равно его убивать. Большой разницы не вижу.

– Если я не смогу убедить его к утру, убьешь и меня тоже, годится?

– Нет, я дам тебе час и если он не перейдет, ты сам убьешь его.

– Ладно!

После этих слов наступила тупая неловкая пауза, когда нужно действовать, а ты еще не понял, кто должен сделать это. Том схватил Ника за локоть и потащил в сторону.

– Куда пошел, а ну стоять, – крикнул Лот.

– У нас еще час верно, вот и все. Идем Ник.

Они отошли чуть дальше, но все еще оставались под надзором пик. Том усадил Ника на лавку возле невысокого порушенного забора, окаймлявшего площадь.

– Чего ты удумал Том? – с улыбкой отчаяния спросил Ник.

– Ничего, хочу подумать, как нам прожить до утра.

– Нам? Мне не надо, ты разве не понял, а ты бы без меня очень даже прожил.

– Моя жизнь нужна мне не больше твоей, без тебя у меня ничего не выйдет.

– Неужели такая важность?

– Мне жаль тебя Ник, но не потому что ты хочешь смерти…

– Разве я сказал что-то о своей смерти, ты не слушал меня Том. Я не хочу смерти, я хочу смысла для своей жизни, хочу не только верить, но и знать, хочу знать что она есть, что знание мое не бесцельно.

– Какое знание, о ком ты говоришь?

– О химере конечно.

– Вон что. Так знай, она появится, обязательно, но то должно случится следующим утром.

– Нет, ты просто зачем-то хочешь отсрочить мой конец, но для этого я должен стать пики, а я не могу.

– К черту пики и тебя дурак ты эдакий, мне нужно время ты понял. Я кое-что знаю и по-более твоего, мистер бубны.

Ник замолчал, но на его лице все еще была улыбка безразличия, висевшая только затем чтобы скрыть пустоту которую он чувствовал.

– Ты хочешь о чем-то узнать и тебе кажется, что это именно о химере идет речь, но на самом деле это не так Ник. Ты просто не можешь вспомнить свое знание, ты забыл. Не нужно ничего узнавать, нужно только вспомнить. У тебя есть работа, ты говорил, что дежуришь охранником, но на самом деле это не так. Ты можешь вспомнить, как устроился на эту работу?

– Наверно в газете нашел и позвонил, а что – смутился Ник.

– Ладно, что ты охраняешь? – Том замер, готовя следующий вопрос.

– Офисы, здание, в котором офисы.

– Назови хотя бы одну компанию, которая занимает офис.

– Тисье и Ашпул. Пойдет? – недовольно пробурчал Ник.

– Чем они занимаются? – напирал Том.

– Не знаю, я не обязан это знать.

– Но почему то ты выбрал это название, почему?

– Вспомнил вывеску вот и сказал.

– Вывеску? Это компания из книги нейромант. Ты даже ни одного человека по имени не знаешь из всего здания, а они проходят мимо тебя каждый день и все показывают пропуски.

– Я работаю в ночную Том. В этом все дело.

– Плевать, где ты живешь?

– В разных местах последнее время. Неужели мы весь этот час будем выяснять это.

– С кем ты живешь? Ну, или жил, у тебя есть жена, может быть дети? – Том едва ли не кричал уже от бессилия, но все еще хотел чего-то добиться.

– Я один, – сухо ответил Ник.

– Ладно, попробуй вспомнить свою маму, – спокойнее попросил Том, – вспомни хоть одну женщину, которую ты мог бы видеть на улице. Вспомни хоть что-нибудь, что было до того как ты узнал про химеру.

Ник силился как мог, но затем обхватил голову руками и начал негромко ругаться. После он уже не ругался но повторял одно слово и начал молотить руками стену. Как только Ник перестал, он сел снова и тихо сказал:

– Чего ты хочешь?

– Надо выждать время, как только химера появится, а когда то она должна появиться, начнется хаос и возможно химера пробьет стену. Мы выйдем за пределы этой системы. Окажемся за этим миром.

– Мы попадем домой?

– Нет, мы только выйдем в систему. Дальше нам нужно будет найти код, который достает нас из сохраненных данных сюда, его нужно повредить.

– Если хочешь, идем обратно, мне уже все равно, пики или бубны.

– Нет, нельзя, в том и проблема, если все станут одной масти все кончится и мы снова будем метаться из одного мира в другой.

Нужно бежать. Возможно, этот вариант был опаснее, чем ожидание, но в случае успеха времени у них появится куда больше. Пока истекал час, кругом уже не обращали внимание на Тома и Ника, а потому им удалось ухитриться исчезнуть из пустого места. Окольными путями, по крышам и окнам, они прыгали, пока не уперлись в громадное здание, самое большое во всем городе. Оно было настолько большим, что заглянуть через него было невозможно даже стоя на крыше соседнего дома, да и любого другого.

– Ну, вот и все мы уперлись, – без жалости проговорил Ник, – дальше они нас окружат, если уже не окружили.

– Много их быть не должно, здание большое, даже если они встанут через каждые три метра их едва должно хватить. Можно попытаться прорвать кольцо, – Том стоял рядом с окном, и для него уже было не удивительно, что в здании не было стекол. Как впрочем и предметов интерьера и вообще все выглядело кругом так словно здание вот только отстроили. Исключением были некоторые отели и кафе и бары, может еще какие-то магазины.

– Давай. Только сперва выберем стену покороче. Так нас смогут заметить не сразу все. Возможно.

– Есть и другой вариант, – вдруг остановил приятеля Том, – можно заманить их внутрь здания и обойти.

Ник вместо ответа высунулся из окна и громко свистнул. Несколько пик, в самом деле, сразу же бросились на призыв. Том остановился на минуту в дверях.

– Ты вот знаешь, зачем я с тобой тут бегаю?

– Я тебе говорил, а ты…

– Дурак?

– Балбес это точно. Сделался бы сам другой мастью и всего делов.

– После этих слов беглецы уже долго не могли переговариваться и даже можно сказать действовали каждый сам по себе. Только к рассвету им удалось выйти из здания. Тому при этом немало досталось, во время побега его несколько раз хватили по голове и телу арматурой или камнями. Патроны же у всех были на исходе и пики старались впустую их не тратить. Нику пришлось едва ли не бегом тащить на себе Тома. Они выглядели как Каконас и Ла моль перед казнью, но все еще не останавливались. Город меж тем будто сжимался в кольцо. В самом деле, становясь все меньше и словно воронкой смыкая в центр погоню. Оказавшись на просторе центральной площади Ник уже не в силах держаться более, так будто кончился их путь выпустил из рук Тома. Том сумел проползти еще совсем немного и остановившись, увидел как четверо пик догнали их следом. У одного был в руке револьвер и он поднял его. Этот человек был Лот. Раздался выстрел, прогремел гром и разверзлись небеса. Казалось, случись сейчас апокалипсис никто не удивится, но случилось иное. Химера. Это было огромное чудовище, размеров которой невозможно было определись. Лишь части ее были видны, все остальное скрывалось в дыму и пыли разрушаемых ею зданий. То немногое что можно было узреть, чернело сталью и плотью. Шум ее крика превосходил грохот падающих стен и содроганий земли. Казалось она есть абсолютно везде одновременно. Страх обуревал каждого и собственные мысли было невозможно расслышать не то от звука, не то от оцепенения перед ней. Как бы не велика была толпа, собравшаяся один к одному, каждый в ней чувствовал себя покинутым и одиноким. И лился дождь из крови ее, горящей будто угли.

Во всем хаосе и буйстве пространства поглощающего в себя казалось весь мир, боролись где-то два совершенно жалких создания несопоставимых с разразившейся бурей. Том, который сам мог едва лишь ползать, тащил за собой почти бездыханного Ника. Грудь последнего из бубен была пробита насквозь, и уже неизвестно что держало его в этом жутком пространстве. Том уже не раз ловил себя на мысли, что он волочет за собой труп, но перестать он не мог. Если точнее Том не видел для себя ни какой другой цели и значит перестать тащить Ника и умереть для него было ровно одно и тоже. Путь, который они преодолели приведший на площадь, в обратную сторону оказался гораздо длиннее. Вперед они продвигались окольными путями, с огромными передышками и вынужденными петлями, назад же они двигались прямо и все же, идти пришлось в четыре раза дольше. Поскольку он шли, а вернее сказать волочились из центра, путь в любую сторону оказался бы одинаково долог. Том выбрал западную стену.

Химера как огонь, как стихийное бедствие пожирает все на своем пути. Как жалки теперь оказались любые из мастей, что надеялись одолеть ее. Вот только может быть бубны еще знают какую-то тайну неведомую другим. А ведь один остался, он лежит рядом со зданием стеной, рядом с молящимся другом, наверное, он лежит без чувств. У него уже не спросишь, да и о чем бы теперь мог спросить его Том? Вот-вот земля разойдётся под ногами, но она еще не подошла близко. Нужно успеть укрыться, и притом выпрыгнуть в тот самый миг, когда она пробьет брешь в стене. Отовсюду повалятся обломки здания, то будут гигантские глыбы, но надо бежать. Том приготовился. Кругом и так уже все в пыли и не видно дальше двух метров, раздается удар и в глазах Тома уже не пыль, но настоящая тьма. Обломок стены попадает ему в голову и только из-за горизонтальной траектории полета не разбивает ее насмерть. Шатаясь Том хватает Ника и бежит наугад. Однако брешь большая и они проходят, за спиной гудят удары химеры, но они уже далеко.

– Плохо тебе? – обращается к очнувшемуся Нику Том.

– Рана болит. А ты что?

– Ничего, у меня в порядке все, – с кровью на лице отвечает Том, – сильно болит?

– Сильно, похоже, кость раздробил.

– Какую кость, тебе же в живот стреляли?

– В ногу, у меня нога болит, – изумился Ник.

– В ногу, а с брюхом тогда что? Ты посмотри хорошенько.

Ник осматривает живот, затем ногу. В самом деле, рана в животе, а нога совсем цела.

– Бред какой-то, – сокрушается Ник.

– Это не бред, это лимб. Понимаешь ли, Ник у нас тут в принципе болеть ничего не должно. Нас потому что не существует физически.

– Что значит физически? Я чувствую ногу, потому что болит и все тело, потому что оно со мной.

– Фантомные боли ты чувствуешь. Здесь ничего нет, только воспоминания может быть о нашей настоящей жизни. Значит, у тебя была похожая рана раньше.

– Ладно, идем уже, долго мы тут будем рассусоливать.

– А ты знаешь куда идти?

– Оглядись кругом да подумай.

Кругом было темное, подсвеченное прожекторами пространство, тут и там временами висели голограммы недоделанных афиш, реклам или чего-то похожего. Пр том нигде не было ни намека на хотя бы что-нибудь материальное, будь то домик или жалкая скамеечка.

– Что так и будем сидеть тут глаза таращить? – Спросил, наконец Том.

– Не хочу идти, – глядя в пыльный пол, буркнул Ник.

– Надо дружочек надо, я тебя на кой черт тащил в такую даль? А ну вставай неблагодарный.

– Я же говорил, у меня болит нога. Как будто пулю пустили, понимаешь? – тут Ник прервался и открыв рот не успел договорить.

– Смит и вэсон?

– Да, откуда ты узнал? Черт, – Ник схватился за голову. Он понял, как Том мог узнать о выстреле, – значит ты Боб?

– Меня зовут Сэм, это ты Боб, ты рассказывал мне стихи.

– Не дури меня парень, я знаю кто ты.

– Я это тоже знаю и мне нет смысла обманывать себя. Значит, мы с тобой есть один человек. Значит все бессмысленно. Пусть даже найдем мы эту комнату, кто войдет в нее умрет и унесет за собой эту игру. Так какой же смысл убивать себя?

– Чтобы никто не страдал больше.

– Никто и не будет страдать, играю ведь только я. Что же ты думаешь Лот или Мэт, кто-то другой? Нет, это все я, если я успокоюсь и перестану говорить с тобой, ты исчезнешь.

– Тогда кто стрелял тебе в ногу, выходит он тоже не знал, иначе дал бы тебе застрелиться.

– Ну чего ты молчишь? Ну, молчи, я поброжу тут пока. Не спи только, ладно.

Он шел далеко, хромая с каждым шагом все меньше и улыбался широкой бесполезной улыбкой, оставляя себя одного.