Морион [Литтмегалина] (fb2) читать онлайн

Литтмегалина Морион

1.

Кто-то забивал гвоздь непосредственно ему в висок – если верить ощущениям. Айла раскрыл в темноте глаза, с неохотой осознавая тот неприятный факт, что боль реальна и исчезать не собирается. Дальнейший сон не представлялся возможным, так что, вздохнув, Айла выбрался из-под одеяла и босиком прошлепал в кухню.

На автомате щелкнув по кнопке электрического чайника, он распахнул дверцу навесного шкафчика, где за сахарницей в углу хранились лекарства. Почти полный блистер завалявшегося с прошлого года жаропонижающего, антисептик в бутылке с распылителем и смятый пластырь. Все. Ни единой таблетки обезболивающего. Ничего удивительного: он не мог припомнить, когда в последний раз у него что-либо болело. Сейчас головная боль застала его врасплох.

Айла бросил взгляд на часы. Без десяти два. Он проспал около четырех часов. Следует либо вернуться в постель, либо что-то надеть. Он уже дрожал от холода. Вместе с потоками пробирающего до костей ледяного воздуха в раскрытую форточку проникал запах свежести и обновления. Айла посмотрел наружу и увидел, что все засыпало первым снегом. Тоннами, тоннами снега. Было третье ноября.

Осень выдалась с изрядной придурью и не переставала радовать. Вплоть до середины сентября продержалась аномальная, до тридцати градусов, жара без единой дождинки, приведшая всех в полное изнеможение. Листья сыпались с деревьев, сухие и хрусткие, как оберточная бумага. Жара стала косвенной причиной крупного возгорания в лесном массиве, в результате чего всю южную половину Торикина затянуло дымом, наполнившим воздух ядовитыми примесями. Создавшаяся обстановка ослабляла слабых, раздражала раздражительных, омрачала мрачных и даже вполне нормальных людей делала несколько менее нормальными. С последствиями чего Айла каждый день сталкивался на работе.

Потом внезапно ударил холод. В течение пары недель температура рухнула до нулевой отметки, поразив метеорологов и метеозависимых. И вот теперь заявилась зима – раньше положенного срока и с крайне решительным видом. Айла задумался, чем это чревато. С одной стороны, монохромное спокойствие зимы его привлекало. С другой стороны, зимой становилось меньше отвлекающих факторов и меньше физической активности. У людей появлялось время посидеть и подумать. И иногда при этом они могли услышать что-то, что принимали за свои мысли, но что их мыслями не являлось.

Возвращаясь в спальню с намереньем одеться, Айла услышал серебристый звонок своего мобильного. Номер был не из списка контактов.

– Да?

– Это Бейирус. Ты не спишь? Надо же, какое чудесное совпадение.

– Потрясающее, – согласился Айла, потирая висок. Гвоздь боли доковырялся до мозга.

– Приезжай на вызов.

Отодвинув от уха телефон, Айла бросил взгляд на дисплей, уточняя время.

– Мой рабочий день начнется через семь часов. И три минуты.

– Не будь формалистом, будь гуманистом. Вообще мы ждем Лейфуса, но он застрял на другом вызове в целой вечности езды от нас, и все идет к тому, что, если ты не спасешь нас, мы протопчемся здесь до утра.

– Где – здесь?

– В твоих лесах. Тут рядом – минут пятнадцать от силы. Видишь? Одно счастливое совпадение за другим. Это тебе знак, что ты должен поехать.

– Даже если и пятнадцать, так-то в нормальную погоду.

– Ладно тебе, не разбухай. Дело плевое. Нам и Лейфус-то не нужен, я сам разберусь, но без управомоченного закрыть выезд мы не можем, ты знаешь. Приедешь, поставишь подпись. И обратно баиньки.

– Ладно, – согласился Айла после короткого раздумья. – Куда конкретно ехать-то?

Почему бы, действительно, не помочь коллегам. Все лучше, чем слоняться среди ночи по дому. Да и свежий воздух теоретически должен пойти его агонизирующей голове на пользу. Айла быстро натянул джинсы и первый попавшийся свитер – синий с красными оленями, разыскал щетку для очистки машины от снега (гаража при доме не было), набросил куртку и вышел.

Пустое шоссе, занесенное мерцающим в свете фар снегом, создавало ощущение, что все это не иначе как сцена из фильма. Или сон. Снег продолжал падать, белыми мотыльками ударяясь о стекло. Стоило Айле съехать с шоссе на лесную дорогу, как начались проблемы, и лишь каким-то чудом ему удалось не увязнуть и даже достигнуть пункта назначения менее чем за сорок минут. Ноябрьский снегопад наконец прекратился, решив, что на сегодня набедокурил достаточно. Морщась от копошащейся в черепе боли, Айла выбрался из машины и окинул взглядом небольшой ничем не примечательный двухэтажный дом из серого кирпича, освещенный снаружи парой тусклых фонарей. Ощущение сна усилилось.

Из дома выглянул Бейирус, криминалист, сонный и недовольный. Айла поднял ладонь в знак приветствия. Бейирус кивнул, не вынимая руки из карманов белого рабочего комбинезона. У Бейи были льдисто-серые глаза с отливом в голубой и белые мелкие зубы. Волосы он укладывал гелем на косой пробор. Блондинистые, они были светлее, чем волосы самого Айлы, которые в зависимости от освещения можно было принять за пепельные или русые.

Айла не то чтобы хорошо знал Бейи, но пару раз выпивал с ним в одной компании. Несмотря на вид прилизанного мальчика из порядочной семьи, стоило Бейи приложиться, как он начинал нести такую похабщину, что диву даешься. Айла слышал, что криминалист любит подвизаться в отделе внешних коммуникаций, где работает много девушек, цепляя недостаточно о нем наслышанных или же достаточно похотливых, чтобы согласиться, несмотря на шлейф его связей.

– Дернули почем зря, – буркнул Бейи. – А дело не наше. В полиции и разбираться не стали, сразу перебросили к нам, типа рецидив. Какой рецидив? Десять лет назад старикашка повесился. Факт самоубийства сомнений не вызывает. Никакой связи с текущей ситуацией. Просто кому-то очень хотелось остаться в паршивую погоду в тепленьком управлении и пить чай.

Обиженные интонации криминалиста не оставляли места для сомнений, что ему хотелось того же.

– Что случилось-то?

– Арнуш Хевигус, двадцать девять лет. Местный лесник, здесь заповедная зона. Крепкий мужик, я тебе скажу. Столько лет его мама кашей кормила, а теперь вот так оно все. Убит выстрелом из охотничьего ружья с расстояния в полтора – два метра. Его девушка нам рассказывает сказки на ночь. Легла спать пораньше в спальне на втором этаже, парень остался на первом, в гостиной. Проснулась от выстрела, затем услышала еще один. Спустилась. Обнаружила труп. Далее, по ее словам, ей стало дурно. Придя в себя, вызвала полицию. Те даже не заехали посмотреть, сразу нам перебросили. Уроды. Надо составить на них жалобу.

– Ясно. У девушки показания взял?

– Сразу, как узнал, что Лейфуса не дождаться.

– Надеюсь, все сделал как положено?

– Обижаешь. Не первый раз без управомоченного выкручиваюсь.

– Судмедэксперт там?

– Куда он, бедный, денется. Ну, поговори с ним. Можешь особо не углубляться. Лейфус сам завтра будет разбираться. Ты только напиши с утра бумажку, что, в связи с выходом не в свое дежурство, переадресуешь дело ему и бла-бла-бла.

Айла кивнул. Натягивая на ходу нитриловые перчатки, он вошел в дом и сразу в дверном проеме в кухню увидел тело.

– Стоп, даже не думай туда сунуться, – предупредил Бейи. – Вы все сразу претесь как дебилы, будто мокрухи никогда не видели. Разбирайся потом, кто наследил. А я там еще не закончил.

– Я не прусь как дебил.

Стоя в проеме, Айла заглянул в кухню. Парень действительно был могучий. Вытянувшись, он лежал на полу – головой ко входу в кухню, одетый в футболку и мягкие пижамные брюки. Крови из-под него вылилось столько, как будто она вся до последней капли вытекла, и Айла даже со своего места ощутил ее тяжелый солоноватый запах. Рядом с телом лежал на спинке перевернутый стул, белела россыпь битой посуды.

– Жесть какая.

– Экспансивная пуля, 32 грамма, 12 калибр. При попадании раскрывается цветочком в 36 миллиметров диаметром с отделением осколков, обеспечивая большую площадь поражения и массивное кровотечение. Такими пользуются при охоте на крупную дичь – как ни странно, из соображений гуманности. С обычной пулей легче оставить подранка, то есть раненое животное, которое удерет в лес и будет несколько дней издыхать в страшных муках. У охотников это считается дурным тоном. А слупив экспансивный, далеко не убежишь. У парня в груди пробоина, моих пять пальцев можно втиснуть. Застрелен, по-видимому, из своего же ружья – его бросили рядом с телом. Проверим по номеру, узнаем, на кого зарегистрировано. Оружейный сейф в гостиной открыт, внутри боезапас на хорошую войну.

Айла поднял взгляд на пробитое пулей отверстие в потолке.

– А это что? Случайный в процессе борьбы?

– Пока будем так считать.

– Гильзы нашел?

– Эжекторы в ружье отключены, так что обе остались в патроннике.

С противоположной стороны кухни из распахнутой в темноту двери ощутимо тянуло холодом. Во мраке смутно просматривались очертания каких-то предметов и вторая дверь, сквозь отверстие в которой просачивалось сияние фонаря с улицы.

– С той стороны проникли в дом? – уточнил Айла.

– Да. Дверь основного входа не тронута. На окнах везде решетки.

– А там что?

– Нечто вроде холодной кладовой и из нее выход на улицу. На двери со стороны кухни есть щеколда, но ей не пользовались, просто плотно прикрывали дверь и все. А замок на той, что на улицу, взломан. Я его вывинтил, запаковал на экспертизу, – Бейи зевнул. – С часа ночи тут мурыжусь.

– Сейчас 2:57. Рано ты замурыжился. У свидетельницы есть идеи, кто парня застрелил и зачем?

– Говорит, может, за оружием пришли.

– А свет в окнах не отпугнул визитера?

– Так наоборот, мог привлечь. Должен же кто-то сейф отпереть.

– Покажи сейф.

На первом этаже помещения отделяли друг от друга только широкие проемы без дверей, что поддерживало ощущение единого пространства. Айла проследовал за криминалистом в гостиную, где Бейи указал на распахнутый сейф и россыпь патронов на журнальном столике. Хемиус, судмедэксперт, устроившись на диване, сосредоточенно заполнял бланки. Айла кивнул коллеге, но беспокоить пока не стал.

– Видимо, хозяин из гостиной услышал подозрительные звуки. Распахнул сейф, вооружился. Пошел встречать гостя. В кухне они встречаются, происходит борьба, в процессе которой одна пуля улетает в потолок. Дальше визитер отбирает ружье и убивает хозяина. Или в таком варианте развития событий нас пытаются убедить.

– А что-то взяли в итоге из сейфа?

– Девица заявила, что толком и не знала, что там было. Визуально все как будто бы на месте. Слышь, мы с какого вообще это должны выяснять? Пусть зеленые поднимут задницы и разбираются.

– Согласен. Но раз мы уже здесь, давай отрабатывать место происшествия. Завтра напишем отводную, что дело не по нашему профилю.

– Ну мы встряли вообще.

Пока Бейи заканчивал с кухней, Айла поднялся на второй, мансардный этаж, где располагались спальня, ванная и еще одна комната, свежеокрашенная, но совершенно пустая. Воровато пошарив по шкафчикам в ванной, Айла с облегчением обнаружил аптечку. Ему удалось отыскать несколько пустых блистеров от обезболивающего средства, но ни одной таблетки. Потерев взрывающийся болью висок, Айла приказал себе сосредоточиться на работе.

Не увидев ничего подозрительного, он спустился на первый этаж, получив наконец от Бейи разрешение на осмотр кухни. Он вошел осторожно, стараясь не задеть подсыхающую на полу красную лужу и не наступить на линии разметки. Мельком взглянул на лицо покойного. Спокойное, с плотно закрытыми глазами, оно выражало странное умиротворение. Разбирая все детали, они с Бейи провозились еще около получаса, причем боль, пульсирующая в голове Айлы, в целом была менее навязчива, чем нытье криминалиста. Ранее Айла с Бейи не работал, но слышал, что все, кому довелось, рано или поздно впадали в состояние крайнего раздражения. Айла уже понимал, почему.

Ближе к четырем часам он переговорил с судмедэкспертом и решил, что пора сворачиваться на сегодня. На тот момент из-за неослабевающей боли ему уже казалось, что голова его тяжелая, будто бетоном залитая. Если бы в этой стране можно было в ночное время найти аптеку …

– Где девушка? – спросил Айла, снимая перчатки.

– Там, – Бейи показал на темное окно. – Попросил ее посидеть в моей машине, чтобы не замерзла. Девать ее больше некуда. Дом теперь место преступления.

– В каком она состоянии?

– Пассивно-агрессивном. По жизни, я подозреваю.

– С ней поговорил наш психолог?

– Он-то пытался, а она с ним не стала.

– Она бумаги о невыезде подписала?

– Нет еще.

– Пойду прогуляюсь к ней. Пусть подпишет.

Во дворе уже ждала подсвечивающая снег мигалкой скорая, готовая увезти тело. В мелькающем красном свете Айла увидел девушку, стоящую возле машины Бейи, спиной к нему. На ней были джинсы, темно-бордовая куртка, в карманы которой она прятала руки, и черная вязаная шапка, из-под которой торчали кончики темных взъерошенных волос. Рост средний, телосложение стройное. Айла не заметил на плече девушки ремешка сумки, но не сомневался, что та должна быть где-то поблизости. Женщины всегда цепляются за свои сумочки, как безумные, неважно – ураган, пожар или потоп, и Айла не сомневался, что свидетельница выбила право взять свою с собой. «Нет, это неуместно», – напомнил он себе. Впрочем, его маленькая бестактная просьба едва ли испортит ее и без того предельно отвратную ночь. Он почти не сомневался, что таблетка найдется. Большинство женщин носят с собой хоть какое-то обезболивающее. Заодно пластыри, антисептики, бальзам для губ, резинки для волос и невесть что еще.

– Простите, у вас случайно…

Она обернулась, и у Айлы возникло странное ощущение безболезненного удара по лицу. Картинка перед глазами дернулась, затем секундное оглушение. Но он узнал девушку мгновенно, без тени сомнения.

В потрясенном молчании они сцепились взглядами. Затем Айла произнес формальным, отстраненным голосом:

– Линнуш Айлус, следователь.

Ее взгляд выразил недоумение, затем метнулся к его коллегам, мельтешащим у него за спиной.

– Пройдемте в мою машину.

Девушка молча подчинилась. Втиснувшись на свое место, Айла включил в машине свет.

– Итак… – он нашарил в кармане куртки ручку и начал зачитывать стандартную инструкцию для таких случаев: что ей следует делать, что она может делать и чего ей делать нельзя. – Вот здесь вы должны написать полное имя и год рождения. Здесь: адрес постоянного места жительства и место проживания на период следствия. Здесь пишите: «Обязуюсь не выезжать за пределы города до официального уведомления о завершении следственных действий, имя, дата».

Девушка покорно взяла у него ручку и, разложив бумаги на приборной панели, начала заполнять пустые поля. «Дарен Морион…» Айла обратил внимание, что ее почерк, и раньше неровный и схематичный, со временем деградировал еще больше.

– Я не знаю, что указать в поле «Проживание на период следствия».

– Озерная, шесть, – автоматически подсказал Айла.

Кивнув, девушка вписала адрес. Пользуясь ее мнимой или истинной сосредоточенностью на документах, Айла рассматривал лицо Морион. Знакомая черточка шрама (результат падения в детстве), тянущегося от брови по переносице. Все те же резкие черты лица и острый, как у птицы, взгляд темных глаз. Но теперь это было лицо взрослой женщины, он даже заметил тонкую морщинку, пересекшую лоб. Тусклый желтый свет не красил Морион, заостряя ее черты, прокладывая тени под глазами и придавая коже нездоровый оттенок. Айле вдруг подумалось, что он и сам выглядит не лучшим образом. Он даже не мог припомнить, причесался ли перед выходом. Сейчас его длинная косая челка, которую он обычно укладывал с помощью мусса для волос, навязчиво спадала на левый глаз.

Бейи постучал в окно ногтем.

– Вернись к нам на минутку. Распишись и будешь свободен.

Все еще несколько оглушенный шокирующей встречей, Айла вернулся в дом. Они закончили со всеми бумажными делами прямо в маленькой прихожей. В кухне медики упаковывали тело погибшего.

– Знаешь что, Бейи, – сказал Айла. – Я, пожалуй, сам впрягусь. Какая мне разница, для кого писать бумажки – для Лейфуса или полиции.

– Лады, валяй.

Бейи распылил нингидрин. Они опечатали дом и вышли.

Морион сидела в машине Айлы в той же позе, как он ее оставил. Айла не сомневался – время его отсутствия она провела блуждая где-то так глубоко внутри себя, что практически потеряла связь с окружающей действительностью и собственным телом.

– Надо решить, что с ней делать, – вспомнил Бейи. Прошагав к машине, он распахнул дверь и заглянул в салон, заставив Морион вздрогнуть и превратиться из манекена обратно в человека. – Четыре часа ночи. Или утра, как пожелаете. Вы машину водите?

– Нет.

– Я ее подвезу, – сказал Айла. – На тот адрес, что она указала в документах. Озерная, шесть.

– Давай, увидимся завтра, – махнул рукой Бейи. – В смысле сегодня, – подумав, уныло добавил он.

Они отъезжали с места происшествия в молчании столь плотном, что его можно было резать на бруски, как охлажденное масло. Как только они отдалились на достаточное расстояние, чтобы коллеги Айлы не могли достигнуть их уже даже силой мысли, Морион заявила:

– Я не поеду к матери.

– Как это – не поедешь?

– Я не намерена выслушивать ее кудахтанье по поводу произошедшего.

– Я смотрю, ваши отношения не улучшились со школы.

– Некоторые вещи проще выбросить, чем починить.

– А с отцом что?

– Они с матерью развелись.

– Все к тому шло, – кивнул Айла, припомнив малочисленные, но резко негативные замечания Морион о положении дел в ее семье.

– Сейчас он живет с другой женщиной. Я не знаю, где.

– Ты можешь позвонить ему и узнать адрес.

– Я не собираюсь ему звонить.

– Тогда дай мне свой мобильный, я сделаю это сам.

– У меня нет мобильного.

– В наше время у всех есть мобильный телефон.

– Я уронила свой в реку несколько месяцев назад.

– И не приобрела новый?

– Он был мне не нужен.

– И номер отца ты не помнишь?

– Нет.

Айла был уверен, что различает в ее голосе злорадство.

На несколько минут он сосредоточился на заснеженной, петляющей среди деревьев дороге, одновременно пытаясь осмыслить происходящее. Он снова встретил Морион. Ее ершистый характер не изменился к лучшему. Коммуникативные навыки тоже не демонстрировали значительного прогресса.

– Может, какие-то друзья? – спросил он с сомневающейся интонацией.

– Никаких, к которым я могла бы ввалиться среди ночи с историей, как моего парня продырявили из ружья.

– И что ты предлагаешь делать?

– Высади меня в городе. Найду какой-нибудь отель.

– Ты забыла, в какой стране ты живешь? Сейчас спят все, кроме таких бедолаг, как мы. Ты просто не достучишься. Температура минусовая, ты это учла?

– Ничего. Я не пропаду. Скоро утро, – Морион упорно смотрела в окно.

Машину ощутимо заносило на снегу. Они наконец-то добрались до шоссе и с третьей попытки смогли взобраться вверх по уклону на дорожное полотно.

– Абсурд, – пробормотал Айла. – Что угодно, лишь бы не ехать к родителям.

– Мои проблемы, и решать их буду сама. Просто оставь меня в покое. Если опасаешься, что я свалю, так не тревожься. Завтра я являюсь к тебе в отделение в положенное время. Кто будет меня допрашивать? Ты?

– Не допрашивать, а опрашивать. Ты пока что числишься свидетелем.

– Что-то мне подсказывает, что мне не намерены верить на слово. Я заметила эти… взгляды.

– Мори, если ты не виновата в случившемся, тебе нечего опасаться взглядов.

– Я боюсь не взглядов, а действий. Тот белобрысый парень задал мне тысячу вопросов. Он давил на меня.

– Он просто выполнял свою работу.

– Он разговаривал со мной пренебрежительно.

– Он со всеми так разговаривает.

– Нет, дело не в этом. Он винит меня в… в том, что случилось.

– Мори, у нас нет намерения просто повесить преступление на первого подвернувшегося. Мы будем разбираться в ситуации. Мы установим истину.

Морион неопределенно пожала плечами и хмыкнула:

– Значит, следователь? Внезапно. Я думала, ты наукой займешься. В университетах преподавать будешь. Как твои родители.

– Поверь мне, они мною не гордятся.

– А форму почему не носишь?

– Она вгоняет людей в лишний стресс, – Айла посмотрел на свои длинные пальцы, сжимающие руль. – Мори…

Он полностью осознавал, что то, как он намерен поступить, неправильно. Ему отчетливо припомнилось то утро, когда он вступал в должность и подписывал бумаги о неразглашении. Стопочка листиков, пестрящих мелкими черными буковками, подробно разъясняющими, к каким последствиям его может привести пренебрежение правилами или просто неосторожность. В данном случае тюремный срок ему не грозил, по крайней мере пока он не болтает лишнего. А вот перспектива лишиться работы казалась более чем реальной. И все же он предложил:

– Ты можешь переночевать у меня. Мой дом неподалеку. У меня достаточно места.

Он ожидал, что Морион начнет спорить. Но она только, на секунду оторвавшись от окна, царапнула его взглядом и пробормотала:

– Хорошо.

Остаток пути они не разговаривали. Каждый раз, протягивая руку к рычагу переключения передач, Айла ощущал жжение в кончиках пальцев, с усилием подавляя порыв продвинуться чуть дальше и положить ладонь на узкое бедро Морион – хотя бы чтобы убедиться: она настоящая. Но он не знал, как она на это отреагирует и осталось ли у него хоть какое-то право ее касаться.

Выбравшись из машины, они прогребли через засыпанный снегом двор. Айла отворил дверь и посторонился, впуская Морион в дом. Она вошла бесшумно, как кошка. К тому времени, как Айла запер дверь и щелкнул по выключателю, врубая свет, она успела сбросить обувь и куртку и пройти дальше в комнаты.

– Есть хочешь?

– Нет, – стоя в гостиной, она рассматривала книжные полки, полностью покрывающие одну стену, оставляя лишь нишу для телевизора. – У тебя много книг. Ты всегда любил читать.

– У тебя есть какая-то одежда?

– Только та, что на мне. Они заставили меня переодеться и забрали все, что я сняла. А потом выперли меня из дома. У меня вообще ничего с собой нет.

– Для сна могу выдать мою футболку. Не уверен, что у меня есть запасная зубная щетка. Можешь воспользоваться моей, если не противно.

– Не противно, – она усмехнулась.

Айла услышал в голове ее далекий голос. «Хочешь сунуть его в меня? Я разрешу». Он почувствовал на щеках жжение.

– Тебе будет удобно на диване? Если нет, я уступлю свою кровать.

– Не представляю, как ты разместишься на этом диванчике. Ты стал еще выше. И крупнее. Каков твой рост сейчас?

– Сто девяносто семь сантиметров.

– Ужас. Ты, наверное, бьешься обо все притолоки.

– Я привык наклоняться каждый раз, как вхожу в комнату. Но в машинах, самолетах и кинотеатрах мне неудобно.

– Кровать пришлось делать на заказ?

Слово «кровать» его слух уловил преувеличенно остро.

– Да, пришлось.

Он вспомнил, сколько неприятностей ему доставляла кровать Морион. Ложе, предназначенное для девочки-подростка, в принципе не позволяло ему вытянуться в полный рост. Ему приходилось класть ноги на бортик, отчего на икрах у него образовывались синяки, не заживавшие все то время, что он ходил к Морион.

Морион пристально рассматривала его. Заподозрив, что ей каким-то образом удалось прочесть что-то на его вечно нейтральной физиономии, Айла в отвлекающем жесте потянулся заправить за ухо свою длинную челку.

– Мне нравится твоя новая прическа, – сказала Морион.

– Она уже года три как не новая.

– Так ты наконец скажешь, чего хочешь от меня?

Горло Айлы как будто слегка стиснули.

– …что?

– Ты забыл? – удивилась Морион. – Там… вначале. Ты сказал: «Простите, у вас…»

– Ах, это… – он растерянно улыбнулся. – Мне требовалась таблетка от головной боли. Больше не нужно.

Поразительно. Впервые вспомнив о боли, он осознал, что та ушла, не оставив следа.

Пока Морион принимала душ, Айла разложил диван, расстелил постельное белье. Прислушиваясь к шуму воды, он старался отогнать от себя мысль, что находится в десяти метрах от обнаженной женщины в доме, где кроме них никого нет. У него было странное ощущение. Как будто прошлое и настоящее вдруг нахлестнулись друг на друга.

– Я готова, – возвратившаяся из ванной Морион встала рядом с ним.

Готова к чему? Ее мокрые волосы казались почти черными, футболка Айлы свисала до колен, как платье. На секунду взгляд Айлы устремился к острым соскам, выпирающим сквозь мягкую ткань. Он представил, как прикасается к ним кончиками пальцев. Перед ним как будто распахнулась дверь в раскаленное лето. Его овеяло жаром.

– Спокойной ночи, – пробормотал Айла, суетливо устремляясь в душ.

В своей почти лишенной мебели спальне, закутавшись в холодное одеяло, Айла закрыл глаза и постарался уснуть. Но темнота перед глазами быстро заполнялась образами. Он вспомнил, как он впервые втиснулся в ее маленькое тело и горячие влажные стенки обхватили его член. Айла был настолько переполнен эмоциями, что едва что-либо видел, только яркий золотистый свет. Момент потери контроля над собой, который нередко и некстати вспоминался во время близости со всеми последующими девушками, вынуждая его сравнивать их с Морион. Проблема в том, что отношения ни с одной из них не напоминали ту физиологическую одержимость, в которую он был погружен на Озерной, шесть.

Айла встал и зашагал по комнате, пытаясь мыслить рационально и охладить здравомыслием похотливую плоть. Он попытался припомнить, что еще их связывало, кроме исступленной возни на простынях с половины третьего до четырех, и, за исключением нескольких малозначительных разговоров, не смог припомнить ничего. Конечно, Морион была свойственна некая сексуальная отвязность, и эта черта выгодно отличала ее от других. С другой стороны, уже после Морион у него была готовая на эксперименты девушка, которая бросила его с замечанием, что ее достала его привычка после работы втыкаться в книжку, а не в нее. Айла едва ли мог припомнить ее имя. Нет, распутность Морион определенно не делала ее уникальной. Собственно, после того как одна знакомая Айлы на спор проткнула себе ладонь спицей, он пришел к выводу, что есть девушки, способные и на куда более экстремальные вещи.

И все же… осознание, что Морион находится так близко, но он не может коснуться ее, вызывало отчетливый физический дискомфорт. Странная телесная тоска. Как у курильщика, или наркомана. Он поступил неправильно. Он был обязан немедленно озвучить тот факт, что он знаком с Морион, следовательно, не может продолжать с ней работать. Пусть бы ее увез Бейи или кто-то еще. Но Айла промолчал, потому что поддался желанию оставить Морион рядом с собой еще на какое-то время. Теперь же, оказавшись с ней наедине, ему стало еще сложнее контролировать свое влечение.

Он развернулся к двери, уставившись в покрытую темным лаком поверхность. Нет, это абсурд. Морион потеряла близкого человека, она подавлена, измождена, напугана. Каким извращенцем надо быть, чтобы надеяться на секс с женщиной, находящейся в таком состоянии и такой ситуации?

Он вспомнил напряжение в ее осанке, когда она стояла в гостиной, притворяясь, что рассматривает его книги. А вдруг Морион подумает, что он решил воспользоваться положением, и уступит, опасаясь негативных последствий для себя? Ведь его должность наделяет его определенной степенью власти. Отвратительно. Мысль об этом заблокировала все его потенциальные движения в сторону Морион.

Он развернулся, намереваясь вернуться в кровать, и в этот момент дверь растворилась.

– Я не могу уснуть.

Он едва различал Морион в темноте – только ее смутно белеющую кожу, но слышал неровное взволнованное дыхание.

– Я тоже.

– Можно, я с тобой?

– Нужно.

Они вдруг оказались прижаты друг к другу в холодной, но быстро нагревающейся темноте.

– Не беспокойся, я на таблетках, – прошептала Морион. Она потянулась к нему и провела кончиком языка по его нижней губе. – Эти твои пухлые губы…

Айла подался вперед и поцеловал ее, чувствуя, как маленькие пальцы Морион обхватывают тот самый орган, который так жаждал ее внимания. В этом тоже ничего не поменялось – Морион и в школьные времена недолго ходила вокруг до около. Айла стянул с нее футболку, обнаружив, что больше снимать нечего, и притиснул Морион к себе, прежде чем приподнять ее и отнести на кровать. В этот раз, вместо ослепляющего света, перед его глазами стояла бархатная темнота, заслонившая от него весь внешний мир со всеми его соглашениями, обязательствами, ответственностью и телом, распростертым на залитых кровью половицах.

2.

Видимо, он все-таки задремал ненадолго… Айла понятия не имел, сколько сейчас времени, но белый чистый свет, просачивающийся сквозь занавески, не оставлял сомнений – давно пора быть на работе. Утешая себя тем, что, случись что-то важное, ему бы уже позвонили на мобильный, Айла осторожно высвободился из объятий спящей Морион, поднялся с кровати и начал одеваться, стараясь не производить и шороха.

Затем он обернулся и посмотрел на Морион. Она лежала на боку. Стопа, трогательно маленькая, выглядывала из-под одеяла. Айла осторожно потянул за одеяло, раскрывая Морион полностью. Гладкая белая кожа без единого синяка. Морион застонала во сне, поджала под себя ноги и слепо потянулась за одеялом.

– Тише, тише, – прошептал Айла, наклоняясь, чтобы успокаивающе приобнять ее и перевернуть на спину.

– Да оставь ты меня в покое, – пробормотала Морион, прячась под одеялом.

Тем не менее к тому моменту, как чайник закипел, она вышла в кухню, одетая в старый серо-зеленый свитер Айлы, кажущийся на ней гигантским.

– Почему ты проснулась?

Проигнорировав его вопрос, Морион задала свой:

– Что ты со мной делал?

– Когда?

– Недавно. Ты сдернул с меня одеяло.

– Просто хотел обнять тебя перед уходом.

– Больше походило на осмотр, – она сердито свела брови. – Ничего, что я взяла твой свитер?

– Тебе следовало прихватить и носки. Холодно.

– Ты поспал?

– Немного. Но я хорошо себя чувствую, – Айла отвернулся к стойке и принялся намазывать хлеб маслом. Физически он действительно ощущал себя прекрасно. Удовлетворенным. Что не отменяло того факта, что голова его уже была полна осознанием сложностей, которые он навлек на себя. – Позавтракаешь со мной?

– Спасибо, пока не хочется.

– Кофе?

– Благодарю.

– Я оставлю тебе кусок омлета. Вообще в холодильнике достаточно еды. Бери что хочешь. И морозилка забита.

– Хорошо, – Морион приняла из его рук чашку. – Там по-прежнему снег?

– Прекратился было, но сейчас опять буран начинается.

– Ужасная погода.

Они разговаривали с вежливой отстраненностью. Как будто и не было такого, что за остаток ночи они перетрогали и перегладили друг у друга все, что только возможно.

– Советую тебе вернуться в постель и немного поспать. Пока есть такая возможность.

Морион кивнула.

– Я постараюсь.

Айла поставил на стол тарелку и уселся, игнорируя ощущение неловкости. Он сделал вид, что сосредоточен на омлете, в действительности наблюдая за Морион. Она сидела сгорбившись, подпирая ладонями опущенную голову. Спутанные волосы цвета черного кофе падают на лицо. Пауза затянулась, загудела, как струна. Айле вдруг вспомнилось, что так оно всегда и было. Стоило им одеться – и повисало напряженное молчание, требующее, чтобы его заполнили какими-то словами (обычно это были: «Ну, пока, до завтра»). В последний месяц их встреч это вызывало у Айлы желание убраться как можно скорее и дальше.

– Мне нравится твой дом, – произнесла Морион все тем же непроницаемо-вежливым тоном, вероятно, тоже ощущая гнетущее воздействие тишины. – Эти грубые деревянные стены…

– Я хотел, чтобы старый деревянный дом и изнутри выглядел как старый деревянный дом. Золотая лепнина и обои с розами не для меня.

– Только мебели маловато.

– Я купил этот дом всего три года назад. Еще не успел обставить.

– Три года – срок немалый.

– Да, если задуматься, – кивнул Айла.

– А может, тебе просто комфортнее, когда ничего не захламляет пространство.

– Наверное. Мне здесь удобно. И потолки высокие, что для меня важно.

– Ты всегда был очень избирателен касательно того, что… и кого впускать в свою жизнь. Ты приводил сюда девушек?

– Иногда.

– И много их было?

– Я не считал, – Айла разжевал кусок омлета, вдруг заметив, что забыл добавить соль.

– Ты с кем-нибудь жил?

– С несколькими.

– Несколько – это сколько? Две? Пять? Десять?

– Это имеет значение?

– Никакого.

– Их было три. Не одновременно, – уточнил Айла на всякий случай.

– Всего три? – усмехнулась Морион. – Не переживай. Тебе всего двадцать шесть лет. Успеешь довести число хотя бы до десяти.

– Не то чтобы я ставлю перед собой такую цель.

– А почему же ты не остался с кем-то из них?

– Им не удалось меня достаточно впечатлить.

Саркастично усмехнувшись, Морион закатила глаза.

– После того, что я сама проделывала, я уже и не представляю, чем тебя можно впечатлить.

Она ощетинилась, как еж. Айла почти увидел, как сквозь плотную ткань свитера проступают иглы. Едва ли ее по-настоящему беспокоило количество женщин в его жизни. Он бы не удивился, узнав, что число ее мужчин перевалило за двухзначное. Айла ополоснул тарелку и поставил ее в сушилку, чувствуя, как спину разъедает пристальный взгляд Морион.

– Тебе не стоило вчера отбрыкиваться от психолога. Я хочу, чтобы сегодня ты побеседовала с ним – терпеливо и вежливо. Это обязательная процедура.

– Это мне как-то поможет?

– Это тебе как минимум не навредит. Я отвезу тебя позже. С утра мне нужно разобраться с некоторыми делами.

– Ты поедешь… в тот дом?

– В твой дом, ты имеешь в виду?

– Да. В его дом. Я… я хочу, чтобы ты кое-что забрал оттуда для меня. Несколько вещей. И противозачаточные таблетки. Они в ящике с бельем. В красном носке.

– Думаю, я могу забрать твои противозачаточные таблетки. Но больше я ничего вывозить не буду. Это место преступления.

– Мне нужна смена белья, свитер и хотя бы еще одна пара джинсов.

– Я отвезу тебя в магазин.

– У меня нет денег. Обычно мы ездили за покупками вместе с Хевигом. Он оплачивал все своей банковской картой.

– Я дам тебе денег.

– Я верну все до ровена, – твердо пообещала Морион. – При первой же возможности.

– Как хочешь. Мори, в какой отель ты собиралась бежать от меня среди ночи, если при тебе ни монетки?

– Я бы что-нибудь придумала.

Не звучит как верный план. И ведь все равно бы сбежала в никуда, просто из своего глупого упрямства.

– Какие отношения связывали тебя с Хевигом? – Айла небрежно прислонился к краю стойки.

– В смысле – какие? Мы жили вместе. Разве это не очевидно?

– У вас было все хорошо?

– Как у любой нормальной пары.

– Меня не интересует любая нормальная пара. Я спрашиваю про вас.

– Мы устраивали друг друга, но с браком не спешили. Потом случился этот кошмар, и его убили. Все.

– Ты не выглядишь расстроенной.

Не говоря уже о том, что вчера ночью она сама заявилась к Айле в спальню, где четырежды кончила.

Ее рука замерла на ручке кофейной чашки.

– В смысле? Есть какие-то стандарты расстроенности? Я не соответствую?

– Мне казалось, ты должна заплакать. Все-таки твой любимый человек погиб.

Морион усмехнулась, а затем посмотрела прямо на него. Ее взгляд был острым, как нож для колки льда.

– А тебе не приходило в голову, что я не из тех, кто плачет? И не из тех, кто влюбляется по самые уши? Мы были вместе. Это было приятно и удобно. Теперь его нет. Это трагедия. Мне придется рассказать его родителям, и я не представляю, как мне это сделать. Но не то чтобы я чувствую, будто теперь должна быть похоронена с Хевигом в одной могиле. Я просто не такой человек, чтобы принимать отношения близко к сердцу.

Во время тирады Морион Айла внимательно изучал ее лицо, отслеживая пики эмоциональных реакций. Хотя пик был только один: на фразе «рассказать родителям» ее голос дрогнул.

– С чего ты вообще решил, что правильно оцениваешь мое состояние? Я попала в ужасную ситуацию и изо всех сил стараюсь держаться. Ты не представляешь, что творится у меня внутри, – отчеканила Морион. – Если ты взялся судить меня за то, что вот уже ночью я оказалась в твоей постели, так знаешь, иногда все средства хороши, лишь бы не сойти с ума.

– Я понимаю. Просто…

– Нет никого, кто был бы более заинтересован в установлении истины относительно всей этой истории, чем я.

Она резко поднялась и вышла из кухни, оставив на столе непочатую чашку кофе.

3.

Айла не мог припомнить, когда вообще опаздывал на работу, да еще так сильно. Тем не менее он принял деловой вид, как будто только что вернулся с выезда. На пути в свой кабинет, сжимая в руке стаканчик кофе из кафетерия и морально готовясь принять любые факты, которые обнажит этот день, сквозь одно из множества коридорных окон он увидел подъезжающую к парковке красную машину Илии.

У Айлы было несколько приятелей, с которыми он встречался раз в два-три месяца и которые могли бы стать ему друзьями, будь у Айлы такое желание. Но его потребность в общении была низка, и после долгого рабочего дня вечер с книгой его более чем устраивал. Чувства к коллегам и вовсе ограничивались отчужденным уважением, позволяющим вполне комфортно взаимодействовать с ними по профессиональным вопросам и начисто забывать об их существовании во внерабочее время. Однако Илия вызывал у Айлы отчетливую симпатию. У Илии были мягкий взгляд и участливость в голосе, заставляющие людей расслабиться и начать говорить. Илия вызывал доверие и казался человеком, готовым протянуть руки помощи в трудной ситуации. Айла считал способность главы Первого отдела располагать к себе неким даром, посланным с небес, от которого уже не отвертишься. Хотя прошлой осенью все изменилось…

Замерев у окна и бессознательно отпивая кофе, Айла наблюдал, как Илия открывает дверь с противоположной стороны и протягивает руку, помогая жене выбраться из машины. Вероятно, на его начальника не обрушилась бы вся ярость коллег, если бы он просто впал в депрессию и начал катиться по наклонной. Но вот уйти от Лизы было очень плохой идеей. Айла связывал все то количество праведного гнева, обрушившееся на пусть беглого, но все же чужого, мужа, с крушением мечты общественности о некой идеальной любви. Вероятно, кто-то находил утешение в постоянстве этой пары.

На парковке Илия что-то говорил Лизе. Она слушала и кивала. Ветер развевал ее волосы, бил ее ими по лицу. Илия поймал светло-рыжую прядь и заправил ее Лизе за ухо.

«К счастью, все вернулось на круги своя», – констатировал Айла. Он не знал, что именно произошло, но его начальник резко сделал скачок к исходной версии, сбросив набранный за период алкогольных злоупотреблений вес и вновь обретя ту упругую легкость движений, что была ему свойственна. Не считая пары малозаметных морщин, навсегда отпечатавшихся на лбу, он больше ничем не напоминал тот издерганный, бледный призрак самого себя, каким являлся еще несколько месяцев назад.

Илия вдруг притиснул жену к себе и поцеловал в губы. Слишком интимный поцелуй, чтобы разделить его на рабочей территории, но в такой час парковка создавала иллюзию уединенности. Внезапно смущенный, Айла отвернулся и побрел к своему кабинету. В очередной раз с тех пор, как он проснулся ночью в странном состоянии и в итоге встретил Морион, он чувствовал себя взбудораженным.

Иногда Айле казалось, что люди склонны придавать слишком много значения всему, что связано с любовью. Как будто это что-то, без чего ты вот прям зачахнешь, как без воды. Ни одна книга не заканчивается фразой: «И жил он долго, одиноко и счастливо». Вот Илия и его жена, например. Два десятка лет вместе. Как так получилось, что Илия однажды посмотрел на Лизу и решил: «О, это очень особенная женщина. Я проживу с ней до конца моей жизни – или хотя бы попытаюсь»? Айла неплохо ладил со своими девушками, но на каком-то этапе его начинали раздражать их навязчивая болтовня, все эти бутылочки в ванной и многочисленные пары обуви в прихожей. Его нарастающая холодность и частые претензии закономерно приводили отношения к финалу. Уже пару недель спустя он едва мог припомнить, кто первым решился предложить разрыв. Проблема в том, что ни в одной из этих женщин у него не было потребности.

Айла любил наблюдать за людьми и научился неплохо их понимать. Но иногда его терзало ощущение, как будто в собственной жизни он что-то упускает. Как будто он устал быть зрителем и хотел бы испытать все эти эмоциональные вспышки на себе.

В своем кабинете он минут пятнадцать слонялся из угла в угол, предоставляя Лизе возможность дойти до приемной, снять верхнюю одежду и расположиться за столом, а затем поднялся к ней на третий этаж.

– Можно поговорить с Илиусом? – Айла кивнул на дверь Илии.

– Доброе утро, Айла, – Лиза подняла на него свои прозрачные серо-зеленые глаза. – Я только предупрежу его.

«Такая хорошенькая», – механически отметил Айла, как всегда, когда видел Лизу, чьи изящное тело и гладкая кожа заставляли его забыть о пятнадцатилетней разнице в возрасте. Лиза была того типа очень миловидных женщин, что, наверное, и после того, как ей исполнится восемьдесят, люди будут обращать внимание – до чего симпатичная старушка.

– Можешь пройти, – разрешила Лиза.

Стол Илии покрывали неустойчивые стопки бумаг и папок. С доброй третью из них ему предстояло разобраться уже сегодня. При виде Айлы Илия улыбнулся и попытался принять бодрый вид. Приветствуя его, Айла поднял ладонь.

– Доброе утро, Айлус. По какому ты вопросу?

– Этой ночью я был вынужден поехать на вызов вместо Лейфуса, который не имел возможности прибыть вовремя.

– Похвальная готовность помочь коллегам.

– Убит молодой мужчина. Девушка убитого моя бывшая одноклассница. В старших классах я спал с ней.

Илия вздернул бровь.

– Рад за твою насыщенную школьную жизнь. Я надеюсь, ты прямо на месте написал заявление с просьбой отклонить тебя от дела в связи с наличием личных контактов с фигуранткой.

– Нет. Вместо этого я отвез ее к себе, и она переночевала у меня.

Илия замер.

– Переночевала? – осторожно уточнил он.

– И мы занимались сексом.

Илия дернулся. Вскочил с места и выглянул в приемную.

– Лиза, у нас серьезная беседа с Айлусом. Пока что я никого не принимаю.

Когда Илия развернулся к Айле, его лицо выражало смесь гнева и ужаса.

– Айла, единственная причина, по которой я сейчас не ору, это дивная смесь транквилизаторов и антидепрессантов, курсирующая в моем кровяном русле. Где девушка сейчас?

– У меня дома.

– Ты с ума сошел? Вот от кого мог ожидать подобных выходок, так только не от тебя!

– Я понимаю, – виновато потупился Айла, задавшись вопросом, от кого бы Илия мог ожидать подобных выходок.

– Сегодня в 6:30 утра я уже был в здании суда. Я по уши в процессе, которому конца и края не видно, и до сих пор непонимаю, хочу ли я защитить своих сотрудников или же требовать для них самого сурового наказания. События августа¹ ничему тебя не научили? Считаешь, мне этого недостаточно? Решил добавить проблем?

– Мне очень жаль.

– Это серьезное нарушение, Айла! Тебя уже ожидают последствия.

– Я в курсе.

Илия вдохнул и выдохнул. Вдохнул и выдохнул. Сел. Запустил пальцы в свои рыжие волосы, взлохмачивая их.

– Так, ладно, я закрою глаза на этот твой приступ человеколюбия. А ты садишься и пишешь отводную. Отпишись, что сто лет ее не видел и поначалу просто не узнал, зато сегодня на тебя снизошло озарение.

– Я отказываюсь написать отводную. Я намерен и дальше заниматься ее делом.

– И ее телом? – немедленно уточнил Илия.

Айле припомнилось то сосущее ощущение в животе, как при сильном голоде, которое возникло, когда Морион обернулась и он узнал ее. Не боль, но дискомфорт, грозящий достигнуть значительного уровня в случае отказа от желаемого.

– Да.

– Это сопротивление начальству, Айла? Ты хочешь, чтобы я вызвал кого-то, кто поможет мне справиться с тобой физически, если мне не удается сделать это вербально?

– Вы этого не сделаете.

– Почему?

– Потому что вы хороший человек. Понимающий и чуткий. И, прежде чем принять окончательное решение, попытаетесь рассмотреть ситуацию с моей точки зрения.

– Айла, твоя прямолинейность обезоруживает и раздражает одновременно, – вздохнул Илия. – Ладно. Объясни мне, как ты видишь ситуацию. Что у тебя с этой девушкой? Ты в нее влюблен?

– Нет.

– Вы друзья?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

На минуту Айла впал в прострацию, пытаясь отыскать ответ на вопрос, который ни разу не утрудился задать самому себе.

– Она пережила сильный стресс. Ей была нужна моя помощь.

– О, секс, несомненно, расслабляет. Так что ты уже ей очень помог, молодец! – взорвался Илия.

Наблюдая, как начальник хлопает себя по карманам в неосознанной попытке нащупать пачку сигарет, Айла вежливо напомнил:

– Вы бросили курить.

– Сейчас я жалею об этом. Почти так же сильно, как о том, что согласился выслушать твои признания, – Илия сгорбился и накрыл макушку сцепленными пальцами. – Ты зачем ко мне пришел? Уведомить меня, чтобы я инициировал против тебя санкции? Благодарю. Теперь у меня не осталось выбора. Ты проебал свою карьеру, Айла. В буквальном смысле.

– Ну да, – безмятежно согласился Айла. – Впрочем, я думаю, мы все еще можем обсудить несколько вещей. В конце концов, если меня неминуемо ждут репрессии, почему бы не отсрочить их на несколько дней?

– Что ты имеешь в виду?

– На текущий момент Морион числится свидетельницей. Ее же парень считается убитым неустановленным лицом в ходе свернувшей не туда попытки отобрать имевшееся у него оружие.

– Мы не занимаемся ограблениями. Если спирит не имеет отношения к произошедшему, ты передаешь дело полиции, и пусть они разбираются сами.

– Если несколько настораживающих моментов. Я не могу полностью исключить вину Морион и опасаюсь за результат, если прямо сейчас перенаправить ее дело в полицию.

– Что значит «опасаюсь за результат»? Если она совершила преступление, не находясь при этом под воздействием спирита, она – убийца и отправится в тюрьму. И у тебя нет законных способов помешать этому.

– Я не представляю ее хладнокровной преступницей.

– Я тоже не видел в тебе чьего-то страстного любовника. Иногда мы просто ошибаемся в людях, – Илия пожал плечами.

– Нет, я абсолютно уверен в своей правоте – она невиновна.

– К сожалению, уверенность, даже абсолютная, правоты вовсе не гарантирует. Ты общался с этой девушкой много лет назад и, как я понял, в основном на физиологическом уровне. Как ты можешь судить о ее действиях сейчас?

– Да, я понимаю, что звучу неубедительно, – признал Айла. – Но… с одной стороны, я едва ее знаю. В то же время я как будто бы знаю ее очень хорошо.

– Ага. Изучил все ее внутренности. Она могла пойти на секс с умыслом склонить тебя на свою сторону?

– Нет. Я бы догадался. Во-первых, есть объективные признаки женского возбуждения. Во-вторых, все было как тогда, в школе.

– Интересные у тебя воспоминания о школе. Я вот помню, как химию завалил…

– Как можно завалить химию? – снисходительно осведомился Айла.

– Невероятно! – усмехнулся Илия. – В твоем положении ты еще пытаешься занять позицию превосходства.

– Мне нужно несколько дней. Для прояснения ситуации. Если Морион виновна, я должен убедиться в этом сам, прежде чем сбыть дело с рук. Если она невиновна, то я хочу обеспечить, чтобы ни одно из свидетельств в ее пользу не было проигнорировано. Формально я имею право задержать это дело в СЛ до тех пор, пока вероятность вовлеченности спирита не будет исключена.

– У тебя бы были эти несколько дней, если бы ты продолжал мутить у меня за спиной, – вздохнул Илия. – Так нет же, надо заявиться и ошпарить меня правдой.

– Я не мог скрывать от вас эти обстоятельства. Я вас очень уважаю.

– Я польщен, – Илия устало потер глаза. – Ох, что мне с тобой делать?

Трель раздавшегося в приемной телефонного звонка прервала возникшее было неуютное молчание. Лиза ответила на звонок, но сквозь стену, разделяющую кабинет и приемную, было невозможно разобрать ни слова.

– Над чем ты сейчас работаешь? – осведомился Илия.

– Ничего существенного. С утра перед выходными сдал дело в суд и засел за доведение до ума документации для архива. Это может немного подождать.

– Я запрещаю тебе посещать место происшествия в одиночестве. Кто там криминалист?

– Бейирус.

– Вот и отлично. Если что, он радостно тебя сдаст. Все имеющиеся на данный момент оригиналы документов по делу я изымаю на хранение. Новые материалы будут направляться сразу ко мне, а тебе поступать копии. Все свидетельские показания должны быть записаны на диктофон и запротоколированы. Ежедневно в шесть вечера ты подходишь ко мне и предоставляешь устную отчетность. Я буду контролировать каждый твой шаг. И если я замечу хотя бы малейшую попытку манипуляций, ты потеряешь работу и обретешь массу проблем.

– Это означает, что вы даете мне добро на продолжение следствия?

– Все, уматывай из моего кабинета. Я тебя не видел. И не рассчитывай, что моего терпения хватит дольше чем на несколько дней.

– Хорошо.

– Айла!

– Да?

– За членом не уследил. За языком следи. Ты из полиции. Ты расследуешь убийство. Это все, что она должна знать. И ни слова о спирите.

– Разумеется.

– И еще вопрос. Кого ты можешь порекомендовать на твое место в случае, если я приму решение тебя уволить?

– Саберус хорошо справляется.

– Прекрасно. Я надеюсь, все последующие разборки у нас пройдут в той же сдержанной, интеллигентной манере.

Когда Айла вышел из кабинета начальника, Лиза сидела за своим столом, уставившись на телефон застывшим взглядом. У нее был вид человека, пережившего глубокое потрясение.

– Все в порядке? – спросил Айла, припомнив о звонке.

– В полном, – слабо ответила Лиза. – А у тебя?

– Все нормально.

«Честность», – подумал Айла, уходя из приемной.

Честность. Искренность. Открытость.

4.

В своем кабинете Айла в первую очередь сделал звонок касательно взломанного замка, но информация о результатах экспертизы пока не поступила. Затем отсканировал все имеющиеся на данный момент документы по делу Морион, готовясь передать оригиналы Илии. Посмотрел на время: 11:25. Хорошо бы Морион успокоилась и уснула. Включив аудиозапись ночной беседы Морион и Бейи, он внимательно прослушал ее, попутно ведя стенографическую запись для протокола допроса. Голос Морион звучал холодно и раздраженно, словами она делилась неохотно. Нередко вопрос Бейи оказывался длиннее, чем ее ответ. Что ж, типично для нее.

Созвонившись с Центром психологической экспертизы СЛ, Айла договорился о вечернем приеме и отправил им с курьером копии аудиозаписи и протокола допроса. Затем изучил информацию касательно мобильного телефона Хевига. На телефоне обнаружилась мешанина из отпечатков Хевига и Морион, что, в общем, неудивительно, если учесть, что собственного телефона у Морион не было, следовательно, у нее могла возникнуть необходимость воспользоваться телефоном партнера. В истории звонков последним числился исходящий на номер матери Хевига в 13:32 в день убийства. Было и несколько вызовов по номерам, не сохраненным в адресной книге телефона. Набрав эти номера, Айла попал в автосервис и магазин строительного оборудования.

Покончив с телефоном Хевига, Айла поднял трубку стационарного аппарата и, прижав ее к уху, раскрыл записную книжку, отыскивая вклеенную в нее памятку с добавочными номерами сотрудников СЛ.

Бейи сразу принялся скорбно стонать.

– Я что, по-твоему, робот? Могу сутки не спать?

– Вообще говоря, дежурство это предполагает.

– Мое дежурство закончилось в девять утра. А я все еще на работе.

– Мне нужно еще раз съездить на место происшествия. Есть кое-какие вопросы. Илия требует, чтобы я взял тебя с собой.

– Почему?

– Он сказал, что у тебя есть некая особенная характеристика, выгодно отличающая тебя от других криминалистов.

– А, вот как… – протянул Бейи. – Он не пояснил, какая?

«Ты стучишь на коллег».

– Нет. Но подчеркнул, что считает твое присутствие необходимым для успешного расследования.

– Я собираюсь. Пятнадцать минут.

Айла положил трубку. В случае Бейи всегда можно надавить на его тщеславие. Как удобно.

Когда они встретились на выходе, Бейи продолжил ныть.

– Между прочим, у меня вечером свидание с новой девушкой. И чтобы не уснуть на ней, мне нужно успеть отоспаться дома.

– Кто знает. Вдруг она решит проявить целомудрие и тебе придется предаться редкому ночному отдыху, чтобы, наконец, выйти на работу отдохнувшим и свежим.

– Целомудрие? Что это вообще, блядь, такое?

– Я подарю тебе словарь. И заодно книгу об этике взаимоотношений в коллективе.

Бейи отреагировал полным недоумения взглядом, догадавшись, что это выпад в его адрес, но не понимая, что именно должно было его уколоть.

– Поехали на твоей машине, – предложил Айла. – Обсудим по пути имеющиеся данные.

В машине Бейи любезно освободил сиденье рядом с водительским от конфетных оберток, шпилек для волос, банок из-под пива и кем-то забытых черных капроновых колготок. «Никогда бы не сел на заднее сиденье этой машины», – подумал Айла.

– Послушал, как ты ее допрашивал. Тяжело тебе пришлось.

– Я не брал, а отбирал у нее показания. Она как будто банкноту отдает с каждым словом и боится разориться.

Айла кивнул. Весь протокол допроса занимал три листочка.

– В каком она была состоянии?

– Настороженная, как зверек. Того гляди, в руку вцепится. Не нравятся мне такие девицы. С заморочками.

– Как выглядела? Беспорядок в одежде, волосах?

– В пижаму была одета. Белую такую, милашную. На груди была лошадь нарисована с разноцветной гривой. Я сразу заставил переодеться, пижаму изъял на экспертизу. Осмотрел плечо на предмет следа от приклада. Видимые повреждения отсутствовали. Хотя у меня возникло опасение, что видимые повреждения появятся на мне, если я продолжу ее оглядывать.

– А что в итоге по следам пороха?

– На жертве продукты выстрела присутствуют. То есть пуля в потолок – это его дело.

– А на девушке?

– Пижама чистая.

– Руки?

– Руки, лицо, ушные раковины, волосы. Я смывы взял отовсюду, куда только рискнул забраться. На ладонях выявлена сурьма в количестве, не превышающем пороговое значение.

– То есть ты не можешь однозначно утверждать, что она стреляла в ночь убийства?

– Нет, не могу. У большинства людей обнаруживается незначительное количество сурьмы на ладонях.

– А дифениламин? Тут меньшая вероятность бытового загрязнения.

– Опять-таки незначительное количество. Она жила с охотником, трогала его одежду. Всегда может сослаться на это.

– Тогда что вызвало твои подозрения? Когда я подъехал ночью, ты чуть ли уже не называл ее убийцей.

– Да она как вышла ко мне вся в белом, так сразу не понравилась. Вот представь себе: парня убили. Что должна сделать девушка? Подбежать, прикоснуться к нему, проверить, жив ли, вдруг еще можно помочь.

– Прямо скажем, по здоровенной дыре вместо сердца было довольно просто понять, что в помощи он уже не нуждается.

– Ну, инстинктивно все равно подошла бы. А крови там как свинью резали. Она бы сто процентов испачкалась. Вместо этого она стоит передо мной, чистая такая, и выглядит скорее настороженной, чем опечаленной. И знаешь, я, когда смывы брал, прям за руку ее схватил и понюхал. Благоухала как гребаный цветник. И в ванной было влажно. Еще и ногти, я заметил, острижены под корень.

– Ты не сможешь использовать для доказательства вины девушки тот аргумент, что от нее хорошо пахнет.

– Не могу. Но шмотки ее я вытащил из шкафа и по-тихому просветил ультрафиолетом на следы пороха. Просто чтобы подозрительность свою успокоить. Хотя ничего не нашел.

– Тебе таблетки надо пить, чтобы подозрительность успокоить. И ты не имел права рыться в вещах свидетельницы только на основании своих шатких подозрений.

– Ненадолго она свидетельница, поверь мне. Если она стреляла и потом переоделась, то рано или поздно мы найдем ее сброшенную кожу. А что за история, что ее так развезло, что она не могла даже в полицию позвонить? Я разбираюсь в женщинах. Эти деточки с гневом во взгляде, случись чего, скорее расшибут тебе башку табуреткой, чем грохнутся в обморок, – Бейи действительно говорил со знанием дела. Не иначе как ему самому пару раз досталось. – Скорее уж я поверю, что она провела это время, лихорадочно отмываясь и просушивая волосы.

– Ты видел в доме фен?

– Нет. Зато там есть тепловентилятор. Такой, с лопастями. Вполне способен заменить фен.

– Тем не менее пока это все твои домыслы.

– Ждем ответа касательно взломанного замка. Но пол я вчера весь обползал в поисках следов. Нету следов. И снаружи тоже нету. Только те, что мы сами в снегу оставили. А на подъездной дороге колеи только от наших шин. Пришлый убийца либо передвигался методом левитации, либо не явился на место преступления вовсе. Лично я склоняюсь ко второму варианту.

– В показаниях свидетельницы нигде не упоминается время убийства.

– Откуда ей знать точное время. Она то еще спит, то уже в обмороке, – фыркнул Бейи.

– Я вот к чему: дорога до дома грунтовая, но земля промерзшая, твердая. Если убийца вторгся в дом до начала снегопада, он мог и не оставить следов снаружи. Кроме того, при этом подошвы его обуви были бы достаточно чистыми, чтобы не замарать половицы.

– Но все же пол в кухне мог бы быть и несколько менее чистым. Ты обратил внимание, какой там стерильный порядок? Девица помешана на уборке. Еще одно доказательство, что она психическая.

Проигнорировав абсурдное заявление Бейи, Айла заглянул в бумаги.

– Указанное судмедэкспертом время наступления смерти находится в интервале 22:25 – 22:55. Я отправился спать в половине десятого. Снегопад еще не начался.

– Ранняя пташка.

– Предпочитаю хорошо отоспаться перед началом рабочей недели.

– А я предпочитаю хорошо повеселиться с девками.

– Каждому свое. Кому утренняя бодрость, кому сифилис. Я выясню, в какое время начался снегопад. Отпечатки?

– В кухне посмотрю, что проявилось под нингидрином. Сомневаюсь, что найду что-то полезное.

– Дверная ручка на взломанной двери?

– Протерта до блеска. И на ружье отпечатков нет. Вообще никаких нет. Даже внутри – хорошо поработали салфеткой. Наша поборница чистоты и туда добралась.

– Не стоит бросаться такими тяжелыми обвинениями, – заметил Айла, копаясь в документах с целью выискать информацию об оружии. – Вот, нашел. Охотничье ружье ВЕПРЬ-22. Гладкоствольное, с вертикальным расположением стволов, двумя спусковыми крючками. Вес 3.6 килограмма. Тяжелое. Девушка тоненькая. Как ее саму отдачей не снесло?

– Кто стрелять обучен, тот с синим плечом не ходит, – упрямо возразил Бейи. – Я ее спрашивал насчет стрельбы. Отпиралась, что не умеет. Пароль от сейфа с оружием не знает. И вообще ей это все неинтересно.

– Все же признай – пока что у тебя нет ничего серьезного на нее.

– Пока что. Хотя по факту это не наше дело. Давно пора сдать пациентку полиции. Почему мы все еще копаемся с этим?

– Хотелось бы достичь предварительной ясности.

– О, ясность будет достигнута. Сучка психанула и пристрелила своего парня. Может, он уделял ей мало внимания. Или давал мало денег.

– Почему ты так негативно настроен к свидетельнице?

– К подозреваемой? От нее смердит виной. Даже после того, как она тщательно отмылась.

– По-моему, ты в целом не очень хорошо относишься к женщинам.

– Я прекрасно отношусь к женщинам. До тех пор, пока они красивы, нежны, уступчивы и бесконфликтны, – категорично заявил Бейи.

– Ты просто слишком ленив, чтобы решиться на тех, что посложнее.

– Загадок мне и на работе хватает. После работы я хочу расслабиться. И да, это моя позиция: женщины должны доставлять мужчине удовольствие, а не неприятности.

– И этот мужчина, разумеется, ты.

– Да. Над чем ты ухмыляешься?

– Над контрастом между твоими самомнением и ростом.

– Я нормального среднего роста, ты, каланча.

– Зато самомнение намного превысило клиническую норму.

– Чего ты на меня взъелся? – удивился Бейи. – Из-за этой? Если она тебе так приглянулась, ну забирай ее себе. Она пристрелила предыдущего парня, теперь свободна.

– Она невиновна пока не доказано обратное.

– Докажем, не переживай. Что ты собираешься делать в доме?

– Просто еще раз все осмотреть.

За ночь подвергшиеся воздействию химиката отпечатки окрасились ярко-фиолетовым цветом, цветками клевера расписав поверхности кухни. Бейи сразу устремился собирать нингидриновый урожай, кренясь на один бок под тяжестью своего чемодана.

– Пятнадцать килограммов, – пробормотал он, показывая на чемодан. – Самая тяжелая часть моей работы – это таскать его с собой.

– А это не тяжелая часть твоей работы? – спросил Айла, показывая на залитую кровью кухню.

– Что? – не понял Бейи. – Что там не так?

Для начала Айла поднялся наверх забрать таблетки Морион. Спальня выглядела странно безликой, как в отеле. Бледно-желтые крашеные стены, низенькое оконце по ширине стены, затянутое плотными занавесками, платяной шкаф, унылого вида горшечное растение, кровать с прикроватными столиками слева и справа и двумя картинами над ними, изображающими каллу (левая) и лотос (правая). Покатый мансардный потолок опускался у левой стены настолько низко, что сам вид его вызывал у Айлы чувство дискомфорта. Он быстро нашел таблетки в указанном Морион месте, задавшись вопросом, что заставило ее хранить средство контрацепции в носке. Стоило бы расспросить ее об этом, но что-то подсказывало, что честного ответа не добиться. Айла ощутил холодок в животе. Он вспоминал закрытое, напряженное выражение лица Морион и признавался себе, что согласен с Бейи: Морион лгала. Как минимум она многое скрывала.

Тщательно осмотрев весь второй этаж на случай, если он что-то упустил в ночь убийства, Айла спустился на первый. Бейи все еще возился в кухне. Айла не стал отвлекать его, зная, что криминалист известит, если наткнется на что-то стоящее внимания. В гостиной Айла заглянул в распахнутый сейф. Оружие извлекли и увезли на хранение, так что ячейки были пусты. Айла умел пользоваться оружием. Раз в полгода сдавая нормативы, как и все управомоченные, он не сомневался, что способен выстрелить в человека – если возникнет такая необходимость. Однако страсть к стрельбе, свойственная некоторым людям, вызывала у него недоумение. На нижней полке журнального столика он вдруг заприметил далеко задвинутое пластиковое ведерко, опустился на четвереньки и вытянул его к себе. На дне ведерка лежали гильзы.

– Бейи! – крикнул он.

– Чего? – заорали ему в ответ.

– Подойди на минутку!

– Ах это, – подошедший Бейи заглянул в ведерко без какого-либо интереса. – Обычная практика. Многие охотники хранят гильзы для повторного использования и самостоятельно снаряжают патроны. Вот такие, латунные, могут использоваться годами. Эти гильзы не имеют отношения к произошедшему. Скорее уж к тем несчастным утиным тушкам, что лежат в холодильнике.

Осторожно подцепляя гильзы затянутыми в перчатку пальцами, Айла внимательно рассмотрел каждую.

– Не все из них. Бейи, тебе придется задержаться еще на какое-то время.

Бейи тяжело вздохнул.

– Однажды я умру на этой работе.

– Как большинство из нас, – пробормотал Айла.

Он вращал гильзу пальцами. Дневной свет, сочащийся в щель меж занавесок, тускло отражался в латунной поверхности. Смутный холодок в желудке сменился ощущением распирающего комка льда.

5.

Распрощавшись с Бейи, Айла укрепил себя морально и поехал к родителям Хевига, радуясь хотя бы тому, что избавлен от необходимости сообщать дурные новости первым – с утра им уже позвонили из морга.

Встреча прошла предсказуемо тяжело. Разговаривал Айла в основном с матерью. Отец, крупный седеющий мужчина, отмалчивался, явно мечтая оказаться подальше от своего горя, рыдающей жены и Айлы с его расспросами.

– Я сожалею о вашей утрате, – произнес Айла, пытаясь придать голосу теплоту. Сложная задача, учитывая, что даже фраза «я только что пролил на себя кипяток» в его исполнении звучала нейтрально, как типовые объявления в аэропорту. – Расскажите мне о Хевиге. Какой он?

Несмотря на умышленное избегание слова «был», мать Хевига зашлась в бурном приступе рыданий. Айла с тоской перевел взгляд на зеленую занавеску с нарисованными на ней бледно-желтыми хризантемами. «Пожалуйся мне еще, как тяжел твой чемоданчик», – с раздражением вспомнил он Бейируса.

Наконец-то прервавшись, поток слез сразу сменился лавиной дифирамб. Хевиг был лучший сын на свете. Добрый, отзывчивый, руки золотые. Каждый день звонил родителям. В детстве был такой послушный, ел овощи, убирал свои игрушки, любил рисовать для мамы картинки. «Скорее бы это закончилось», – подумал Айла, погасив вздох. Возможно, это были лишь воспоминания идеализирующей сына матери, но Айла вспоминал широконосое симпатичное лицо, даже после смерти производящее располагающее впечатление, и в целом был не склонен сомневаться в услышанном, хотя приятный характер покойного еще более затруднял задачу найти возжелавшего его убить.

Десять минут спустя он все-таки прервал материнские откровения, мягко вклинившись:

– Послушайте… Наша основная версия на данный момент: Хевиг погиб при попытке помешать преступнику выкрасть имеющееся в доме оружие.

Мать Хевига вдруг перестала всхлипывать и послала мужу ледяной, до кишок пронзающий, взгляд.

– Говорила я тебе, не приучай мальчика к стрельбе – не доведет до добра!

– Но возможны и другие мотивы нападения, – быстро добавил Айла и безнадежно осведомился: – У вашего сына были враги? Может, он с кем-то поссорился?

Мать Хевига подняла на него возмущенный мокрый взгляд: вы что?

– Ладно, – сдался Айла. – А как у него складывались отношения с его девушкой?

Едва задав вопрос, он почувствовал, как похолодел воздух. Мать Хевига сжала губы.

– Ну, что вам сказать… конфликтов между ними не было, но…

– Но?

– Признаться, мы с мужем были разочарованы его выбором. До этого сын встречался с другими девушками. Красивыми, веселыми…

Несмотря на убежденность Айлы, что Морион вполне попадает под определение «красивая» (особенно в глазах тех, кого привлекают некоторые взъерошенность и колючесть), он был готов признать, что весельем она не лучилась.

– Как они познакомились?

– На охоте. Ее отец – приятель моего мужа.

– Морион просто сопровождала отца? Или тоже охотилась?

– Второе. Она прекрасно стреляет.

Айла был благодарен своему невыразительному лицу. Карьеру драматического актера с такой бедной мимикой не сделать, но в моменты, когда демонстрация эмоций сыграла бы против него, его физиономия никогда не подводила.

– Что вас насторожило в Морион?

– О, мы прекрасно к ней относились. Просто она не очень подходила нашему сыну. Она уж слишком… интровертирована. Вся в отца.

– Что для мужчины хорошо, для девушки плохо, – подал голос отец Хевига, вероятно, решив, что гендерные стереотипы стоят того, чтобы наконец высказаться.

– Хотя чего уж теперь, скажу как есть, – наморщила лоб мать Хевига. – Нам не удалось наладить с ней отношения. Она могла бы вызывать больше симпатии, приложи она усилия. Но она, по видимости, ждет, когда люди начнут за ней бегать, пытаясь сами установить с ней контакт.

В голосе матери Хевига отчетливо звучал гнев, и Айла догадался, что она далеко не впервые рассуждала о девушке сына в таком ключе.

– Как Хевиг относился к Морион? – спросил он.

– Он очень сильно ее любил.

– А она?

– Ну… он считал, что все наладится, когда появятся дети.

– Он хотел детей?

– Мечтал о них. Они с Морион пытались, но время шло, ничего не происходило. Подозреваю, у нее были какие-то проблемы и по этой части.

Айла вспомнил красные противозачаточные таблетки в прозрачном блистере, болтающиеся сейчас в нагрудном кармане его рубашки, а ранее прячущиеся в носке в глубине бельевого ящика. Зачем Морион обманывала своего парня?

Мать Хевига промокнула глаза бумажным платком. От непрерывного плача, начиная с самого утра, веки у нее раздулись и приобрели ярко-красный цвет.

– Сегодня самый страшный день в моей жизни, я очень устала. Будьте добры, давайте прервемся здесь.

– Конечно.

Она проводила его к выходу и, уже распахнув перед ним дверь, вдруг выпалила:

– Эта женщина не любила моего сына. Я никогда не прощу ее за это, никогда! Неужели она не могла найти для моего мальчика хотя бы капельку любви? Что с ней не так?!

Дверь захлопнулась, но даже сквозь нее Айла продолжал слышать, как мать Хевига снова рыдает, фактически кричит.

«Что с Морион не так? Хотел бы я знать ответ на этот вопрос», – думал Айла в машине на пути в здание СЛ.

6.

Ровно в шесть Айла был у двери кабинета Илии. Лиза отсутствовала. Учитывая раннее судебное заседание, ее могли отпустить домой пораньше. Айла коротко стукнул и вошел, застав начальника Первого отдела изнемогающим над стопкой документов. Голову он подпирал обеими руками – наверное, чтобы не рухнула под тяжестью профессиональных забот.

– Туда, – все еще перемещаясь взглядом по странице, Илия показал локтем в глубь кабинета, где за свисающей с потолка занавеской стояло глубокое мягкое кресло. – И стул себе захвати.

– Я лучше посижу на полу, – Айла расположился на ковре, подогнув ноги.

Несколько минут спустя Илия встал из-за стола, устало потянулся и помотал головой. Устроившись в кресле напротив Айлы, он с облегчением вытянул ноги. Айла всмотрелся в лицо начальника, но не увидел ничего кроме усталости и напряжения, вполне ожидаемых на его должности. Похоже, Лиза еще не поделилась с мужем новостями, обрушившимися на нее вместе с загадочным телефонным звонком.

– Я изучил материалы по делу, – начал Илия. – Это все очень настораживает. Начнем с того, что сама рассказанная ею история представляется весьма сомнительной. Если кто-то явился прицельно за оружием, то почему он так и не опустошил сейф? Если же целью был Хевиг, то зачем пытаться атаковать его в непосредственной близости от оружейного сейфа? Проще было бы подкараулить его в лесу и подстрелить со спины. Он был немаленький мальчик – 188 сантиметров роста, 95 килограммов сплошных мышц. Если нападающий был слабее, как ему удалось обезоружить такого верзилу? Если сильнее, почему борьба между ними не оставила повреждений на теле Хевига?

– При осмотре в морге обнаружена травма щиколотки, – напомнил Айла.

– Я видел их отчет. Как можно во время борьбы получить вывих щиколотки при отсутствии других повреждений, я даже не представляю. А что Морион? У нее есть синяки, ссадины?

– Нет. Я хорошо ее осмотрел.

– Уверен, что да, – вздохнул Илия. – Почему Хевиг вообще погиб от выстрела из его собственного ружья? Убийца пришел валить здоровенного мужика, вооруженный лишь надеждой на победу? А если он был вооружен, почему не стал стрелять сразу, как Хевиг заметил и атаковал его, вместо этого бросив свое оружие и ввязавшись в рискованную борьбу за ружье? Слишком много вопросов. Ты просмотрел свежий отчет судмедэксперта?

– Да. Он настаивает, что время наступления смерти лежит в интервале 22:25 – 22:55.

– Звонок в полицию поступил в 23:42. Даже глубокий обморок не длится более получаса, обычный же не превышает нескольких минут. Тогда что ее задержало? То, что она была в слишком подавленном состоянии, чтобы сообщить о преступлении, предпочитая для успокоения нервов еще немного посидеть в окруженном лесом доме в компании кровоточащего трупа, звучит как наиглупейшая из отговорок, что я слышал за последнее время. А, поверь мне, будучи главой отдела я выслушиваю отговорки ежедневно. И это не главная проблема в ее показаниях. Ты узнал время начала снегопада?

Айла мрачно кивнул.

– 21:40.

– Тогда почему не осталось следов, отпечатков шин? Дом окружен лесом, к нему ведет единственная подъездная дорога. Две промятые в снегу колеи было бы трудно не заметить. Если же сдвинуть убийство на период до 21:40, это уже выводит нас за пределы предоставленного судмедэкспертом интервала.

– На месте Хемиуса я бы поостерегся указывать такой узкий интервал, который с легкостью может быть опротестован в суде любым толковым адвокатом со стороны защиты. После смерти на тело воздействует множество факторов. Учесть их все практически невозможно, что дает определенную погрешность в определении времени смерти.

– Да, я согласен с тем, что для суда его выводы могут показаться неубедительными, и тогда временной интервал потребуют расширить до двух-трех часов вместо получаса. Но мы-то с тобой знаем, что Хемиус еще ни разу не ошибался.

Айла подавил желание кивнуть. Хемиус был фанатом точности и прикладывал массу усилий, пытаясь компенсировать тот печальный факт, что время смерти не проявляется автоматически на трупе в виде легко читаемых цифр.

– Все когда-то происходит в первый раз, – возразил он вслух.

– Может быть, – кивнул Илия. – Ну или Хемиус безупречный специалист, а твоя девушка просто врет.

– Она своя собственная девушка.

– Своя собственная. Неважно, – Илия мотнул головой. – Теперь она подозреваемая, Айла. Я сочувствую тебе. Однако ты должен принять действительность.

Айла уныло вздохнул и признался:

– Это еще не все. Есть нечто, что я должен с вами обсудить…

Айла кратко изложил результаты сегодняшнего выезда на место происшествия, включая обнаруженные гильзы. Илия выслушал, ничего не комментируя, и только потом заметил:

– Я бы посоветовал тебе обсудить твою находку с девушкой и понаблюдать реакцию.

– Именно это я и намереваюсь сделать, – кивнул Айла.

– Если ты начал находить несостыковки и странности, это продолжится. Вся ее хлипкая история рассыплется у тебя на глазах.

– Я понимаю. Я надеялся найти подтверждение ее версии. Но пока получается обратное.

– Так имеет ли смысл продолжать расследование, если в результате ты только закопаешь ее еще глубже?

– Что изменит мой отказ в этой ситуации? В полиции же не полные идиоты. Они зададутся теми же вопросами.

– Если ее осудят, ты хотя бы не будешь к этому причастен.

– Предпочел бы оставаться рядом с ней так долго, как могу. Одна ее фраза, произнесенная утром, дает мне надежду на благополучный исход. Она сказала, что сама заинтересована в том, чтобы истина, касающаяся произошедшего, была открыта. Я уверен, в тот момент она была совершенно искренна.

– Вот пусть и расскажет тебе правду.

– Она не расскажет.

– Почему?

– Потому что… – Айла развел руками. – Потому что это Морион. Потому что она и раньше не была со мной откровенна, а теперь мы и вовсе по разные стороны баррикад…

– Не следует тешить себя иллюзией, что она невиновна, опираясь на ее единственную фразу, если факты пытаются убедить тебя в обратном. Насколько я знаю, ты очень ценишь эту работу, Айла. Ты вкладываешь в нее много усилий. Ты уже неплохо продвинулся в должности, и у тебя еще остается возможность подняться выше. Мне хотелось бы, чтобы в этой ситуации ты разумно оценил перспективы и риски, прежде чем продолжать.

Айла понимал, что Илия прав. Изгнание из «Серебряной Лисицы», конечно, не прикончит его, но серьезно ранит. В СЛ он ощущал комфорт человека, находящегося на своем месте, и не представлял, какой еще деятельностью был бы готов заняться с той же самоотдачей.

– Я не могу оставить Морион одну в таком положении. Да, я поступаю безрассудно, но… Уверен, вы бы тоже пошли на риск ради человека, которому симпатизируете. В особенности женщины…

– Сейчас мы говорим не обо мне, – резко оборвал Илия. – К счастью… или к несчастью… я не на твоем месте, а на своем. И со своей позиции я требую, чтобы ты соблюдал правила. Хотя бы те из них, которые пока не нарушил.

– Я знаю. Я буду осторожен. Она ничего не узнает про СЛ. Для нее это обычное рядовое расследование. А я обычный рядовой полицейский.

– Ты весьма проблематичный подчиненный, Айла, – вздохнул Илия. – Ты покоряешься приказам только пока они не противоречат твоим собственным намерениям. Что мне с тобой делать?

– Возможно, мне стоит занять руководящую должность? – предположил Айла без тени улыбки.

– Молодец, смешно, – фыркнул Илия. – Хотя кто знает, может, займешь мое место, когда я свалюсь с инсультом. Чуть больше года на месте Медведя, и уже кажется – до старости не доживу. Что по поводу висельника? Я имею в виду, предыдущего жильца дома. Да, наличие связи с текущими событиями крайне маловероятно, но ты в любом случае обязан проверить.

– Информацию у полиции запросил. Жду.

– Ясно. Расскажи мне подробнее, что тебя связывает с этой девушкой.

– Начиная со средней школы мы учились в одном классе, никак не взаимодействуя. Но однажды, в начале десятого класса, она подошла и попросила помочь ей с математикой. Я согласился. Неделю я учил ее математике, а она делала вид, что ее это интересует, попутно хватая меня за разные части тела. В итоге уже на следующей неделе мы переключились с математики на оральный секс. А еще через неделю…

– Не обязательно перечислять все этапы, – поспешил прервать его Илия. – Надеюсь, мой сын Сет, которому мы наняли пожилую учительницу, чтобы подтянуть его по физике, занимался не тем же самым. А то он как-то подозрительно увлекся их занятиями. А что в итоге с математикой?

– Нам стало не до нее. Но потом Морион сама как-то справилась.

– Похоже, тебе удалось влить в нее знания альтернативным путем, – восхитился Илия. – И сколько продолжались ваши отношения?

– С октября десятого класса до мая одиннадцатого.

– Довольно долго.

– Да, больше полутора лет, если считать летние месяцы. Но это были не отношения. Это был просто секс.

– То есть – просто секс? – Илия вздернул бровь. – За этот срок в любом случае завязались бы какие-то отношения. Даже если не считать летние месяцы.

– Мы заканчивали школу в два. Потом каждый своим путем шли к ней. В четыре я уходил, потому что в 16:20 возвращалась с работы ее мать. И так пять дней в неделю. Ну, за исключением нескольких дней в месяц, когда она ужасно смущалась и не желала меня видеть… По выходным и на каникулах мы не встречались. За лето мы виделись всего несколько раз… на окраине парка, там такие густые заросли, и… и один раз в доме, когда ее мать ушла на рынок… рынок расположен неподалеку… но мы все равно успели.

Правая бровь Илии уползала все выше.

– Это самая романтичная история, которую я когда-либо слышал. Подожди, но девушка же как-то обозначила то, что между вами происходило?

– Нет. На самом деле у нас практически не оставалось времени на разговоры.

– А как вы общались в классе?

– У меня она из-за ассоциаций вызывала такой стояк, что в школе я предпочитал в ее сторону вообще не смотреть, во избежание неловкой ситуации. Она поступала аналогично.

– И никто не знал о вашей связи?

– Нет.

– Серьезно? Она такое стерпела?

– Я думаю, она тоже просто хотела секса. Она была… настоящая маньячка. С ней можно было все. Вообще все. Наверное, и сейчас маньячка, – добавил Айла, припомнив прошлую ночь.

– Айлус, у меня сильное подозрение, что ты не видел всей картины тех событий. Она была у тебя первой?

– Да.

– А ты у нее?

– Нет.

– Что случилось дальше?

– Я начал замечать, что она устала от меня. Мы стали встречаться реже. Потом я услышал от двух парней из нашей школы, что она спит с ними тоже.

– Я бы не стал так легко верить людям в таких вопросах, – покачал головой Илия. – Особенно людям школьного возраста.

– В любом случае у нас все сошло на нет. Мы не ссорились, просто перестали подходить друг к другу. Доучились последние две недели, и школа закончилась. Мне пришлось решать, что с собой делать. Мне стало не до Морион.

– Мне почему-то жаль эту девушку, – пробормотал Илия. – И мне не нравится, как ты поступил с ней. Будь я ее отцом, я бы тебе врезал. Ты не виделся с ней в дальнейшем?

– Нет. Понимаете, она никогда не привлекала меня в школе… если бы не все произошедшее, я бы даже ее не запомнил. Она была как камушек на дне пруда. Маленькая, тихая, темная. Я не связывал свои эмоции от наших встреч именно с ней. Я объяснял их сексом. Считал, так же будет с любой другой.

– И было?

– Не было.

– А потом ты встретился с ней снова…

– И сейчас я понимаю, что все-таки дело было в ней.

– Айла, она либо ужасно в тебя влюблена и готова вытерпеть что угодно, либо же толстокожа, как бегемот.

– Второе.

– Я уже не доверяю твоим суждениям. Ладно, приходи завтра в то же время.

От Илии Айла направился сразу в архив и, протянув карту памяти очередному архивариусу, чье имя он уже даже не трудился запомнить, попросил распечатать несколько снимков.

– Завтра после трех, – буркнул в ответ парень, не отрываясь от монитора.

– Мне нужно сейчас.

– В порядке очередности.

– Когда Илия занимал эту должность, он не заставлял сотрудников приходить «завтра после трех» или ждать в порядке очередности. Он делал все, что нужно, как только его попросили.

– Как же вы все достали со своим Илией! – гаркнул архивариус, вырывая карту памяти из рук Айлы и вспрыгивая с места.

Спустя минуту из глубины помещения до Айлы донесся звук удара носком ботинка о стеллаж и вскоре после ворчание заработавшего фотопринтера. Айла надеялся, что этот маленький инцидент сможет приподнять его настроение. Но не помогло.

7.

Из СЛ Айла сразу поехал домой, чтобы захватить Морион к психологу. Узнав, куда они едут, она не стала сопротивляться, только угрюмо кивнула.

– Тебе удалось поспать? – спросил Айла уже в машине.

– Да.

Она действительно выглядела несколько посвежевшей, но грустной и взвинченной. Подобрав ноги на сиденье, Морион отвернулась к окну. Айла попытался заговорить с ней, на что не последовало практически никакой реакции, и он прекратил.

– Морион, это в твоих интересах, – напомнил Айла, когда впереди показалось серое неприметное здание Центра психологической экспертизы. Как и на большинстве вспомогательных зданий СЛ, на нем не было вывески. – Поверь мне, самый лучший для тебя вариант – рассказать все, как было. Тебе же нечего скрывать, правда?

Морион все так же безучастно смотрела в окно.

Он проводил ее в кабинет, убедился, что она не сбежит у самой двери, и вернулся в свою машину, где предпринял несколько безуспешных попыток дозвониться по поводу экспертизы дверного замка. Никто не брал трубку. 20:15. Вероятно, все уже ушли домой. Дело так и не сделано, а они разбежались. Это вызывало раздражение. Айла достал отчет судмедэксперта и погрузился в чтение.

Морион вернулась мрачная, как туча.

– Как вы поговорили?

– Этот псих подозревает меня.

– Это не так.

– А зачем, по-твоему, он все время расспрашивал, были ли у меня проблемы с Хевигом? Решил заняться семейной психотерапией посмертно?

Айла заметил, что у нее дрожат руки. За тот час, что она проговорила с психологом, на ее лице снова проступила усталость, под глазами обозначилась синева. Айла понимал, что, надави на нее сейчас, он не получит ничего, кроме срыва. Поэтому сменил тему:

– Если мы не поторопимся, магазины закроются.

В небольшом торговом центре, уже практически пустом в половине десятого вечера, Айла протянул Морион свой кошелек.

– Сколько я могу потратить?

– Купи все, что нужно. Там достаточно денег. Я подожду тебя здесь, – Айла сел на скамейку.

Морион посмотрела на кошелек с сомнением, но все же взяла.

– Я верну тебе деньги, – настойчиво напомнила она. – Я пока не работаю, но я найду работу и верну. Если… если только не окажусь в тюрьме.

– Будем считать это внешним обстоятельством непреодолимой силы, при котором твои финансовые обязательства аннулируются.

Морион рассеянно кивнула, удаляясь. Раскидистое зеленое растение справа от Айлы источало терпкий, раздражающий запах. Проводив Морион взглядом, Айла достал из кармана телефон и позвонил психологу.

– Ким, привет. Что скажешь о ней?

– Здравствуй, Айла, – голос Кима, как обычно, звучал размеренно. Айла полагал, что эти интонации – спокойные, с постепенно пробирающей до костей доверительностью, – очень помогают психологу в работе. – Непростая девочка. Слова не вытянешь. Есть множество настораживающих моментов.

Айла тяжело вздохнул.

– У нас у всех с ней «настораживающие моменты». Есть признаки, что она могла быть не в себе во время произошедшего? – как и все прочие сотрудники «Серебряной Лисицы», Айла чисто на автомате избегал произносить слово «спирит» в любых разговорах вне рабочей обстановки, даже если, как сейчас, поблизости не было никого, чтобы подслушать.

– Есть одна теория касательно снов…

Айла терпеливо слушал. Это было типично для Кима – начинать откуда-то издалека. Но психолог всегда знал, к чему вел.

– Возможно, сновидения в принципе разрознены – не прослеживается внятный сюжет, отсутствуют четкие образы. И лишь по пробуждению, когда наш мозг приходит в более адекватное состояние, мы начинаем вспоминать увиденное, попутно выстраивая хаотичные элементы сна в связную историю, в итоге имеющую мало отношения к той мешанине, что нам предстала. Чем большему количеству людей сновидец пересказывает свой сон, тем большую осмысленность этот сон приобретает, тем логичнее становятся причинно-следственные связи в нем – потому что при каждом повторении интеллект продолжает шлифовальную работу. Люди, подвергшиеся воздействию спирита, во многом напоминают сновидцев… их мозг атакуют образы, которые они не способны ни понять, ни контролировать. Придя в себя, они либо совсем не помнят привидевшееся, либо же пытаются рационализировать доступные им фрагменты и подвести их под какую-то канву. Им требуется время, чтобы прийти в себя, сформироватьверсию событий убедительную прежде всего для них самих. В полицейских отчетах состояние человека на выходе из-под воздействия обычно описывается как дезадаптированное, спутанное, напоминающее наркотическое опьянение.

– И? – не понял Айла. – Это не то, что случилось с Морион.

– Вот именно – в ее случае картина совершенно иная. Я прослушал аудиозапись допроса. Она была способна дать предельно сжатую, относительно логичную версию событий спустя всего несколько часов после происшествия. И во время нашей сегодняшней сессии она не отошла от своих первичных показаний ни на шаг.

– Указывает ли отсутствие противоречий в ее показаниях на искренность?

– Вовсе не обязательно. Иногда это лишь признак того, что человек крепко держится за однажды высказанную ложь.

– И все же – какова вероятность, что она говорит правду?

– Вероятность чего угодно есть когда угодно, пусть даже исчезающе малая. Но я бы сказал, что невербальные признаки свидетельствуют об обратном.

– Есть ли способ добиться от нее правдивых показаний?

– Это не наша задача. Я должен был установить, находилась она под воздействием или нет. И я пришел к выводу, что нет. Если ты согласен со мной, Айла, то все, что мы обязаны сделать: перенаправить дело полиции. Они будут устанавливать факт вины, степень и прочее.

– Ясно, – Айла задавил очередной (какой по счету?) тяжелый вздох. – А что думаешь по поводу ее игр в молчанку?

– Это защитная стратегия. Едва ли действительно приносящая ей пользу. Впрочем, защитная стратегия – это не то, что нам помогает, а то, что мы думаем, нам помогает. Хотя отчасти такая тактика понятна. Говорить как можно меньше, повторять одно и то же, чтобы не цеплялись к разнице в версиях. Я сочувствую этой девушке. У нее много проблем, с которыми она не в состоянии совладать. Когда она чувствует опасность, она замыкается в себе. И нередки ложные срабатывания.

– Ясно, – повторил Айла. Сгорбившись, он провел по лицу ладонью. – Ее воспитывали супер-феминная мать и супер-маскулинный отец. Полагаю, они оба оказали на нее сокрушительное воздействие.

– Ты знаешь, что вообще такое «морион»?

– Нет.

– Камень. Непрозрачный, темный. В точности как наша девочка. Ладно, сдавай ее полиции, пусть сами с ней разбираются.

– Я тебя понял.

Нажав на кнопку «отбой», Айла снова набрал номер лаборатории в тщетной, но оптимистичной надежде все-таки прояснить ситуацию по замку. Он слушал длинные гудки около минуты, когда черные грубые ботинки Морион остановились прямо возле его собственных, почти соприкоснувшись с ними носами.

– Что-нибудь купила? – спросил Айла, убирая телефон в карман. Его голос звучал нормально, как всегда. В голове крутился ураган мыслей.

– Зубную щетку.

– А из одежды?

– Только несколько вещей. Там все было таких идиотских жизнерадостных цветов.

Айла полагал, она была единственная девочка в их классе, кому нравилась их угольно-черная школьная форма. Он встал и медленно пошел за Морион к выходу из здания. Он представил Морион в тюрьме. За умышленное убийство, усугубленное попытками заморочить следствие, ей дадут десять-двенадцать лет. Айла не представлял, в каком состоянии она выйдет оттуда. Она и сейчас-то, прямо скажем, не являла собой образец психологического благополучия.

– Что же ты приобрела? Голубой свитер с ромашками?

– Ни за что в жизни, – фыркнула Морион.

– Красное платье?

– Ты с ума сошел.

– Ночнушку с кружавчиками?

– Я лучше умру.

– Тяжело, тебе, наверное, что-то себе выбрать.

– Женская одежда мало того, что выглядит отвратительно, так еще и ужасно неудобная.

Медленно, как сомнамбула, следуя за Морион, Айла вспоминал ее комнату в доме родителей. Пустые – без единой картины, без обычных для подростков постеров, приколотых булавками – стены с голубыми обоями, скорее холодного оттенка, чем светлые. В период учебы в школе он видел Морион только в двух вариантах – в школьной форме или без нее. А что она носила во время их единичных встреч летом? Ничего такого, на чем остановился бы взгляд, тем более что он воспринимал ее одежду не иначе как помеху. Он попытался вспомнить, видел ли он у нее хоть какую-то очаровательную вещицу. Сумочку из искусственного меха. Разноцветный карандаш. Ластик с милой картинкой. Возможно, ей нравились животные? Он не мог припомнить ничего подобного. Откуда тогда взялась пижама с радужной лошадью? Может быть, Хевиг подарил, чтобы Морион наконец выглядела как девушка? Или хотя бы перестала таскать его футболки.

Его футболки. Его одежду. В его одежде.

Морион остановилась и обернулась.

– Почему у меня ощущение, что ты взглядом прожигаешь мне затылок?

– Понятия не имею.

Айла взял ее холодную, стиснутую в кулак, руку. Шутки закончились. Морион снова замкнулась в себе. Пока они были в торговом центре, погода ухудшилась. Из неуютной темноты им в лица летел колючий снег.

В машине Морион притиснула к себе пакет с покупками, словно пытаясь спрятаться за ним, как за щитом. Айла притворился, что сосредоточил все внимание на дороге. Даже не глядя на Морион, он улавливал исходящие от нее волны напряжения, но не пытался ее успокоить. Он перестраивался в ряды, останавливался на светофорах, разворачивался в привычной, на автопилоте, дороге к дому, а мысли его витали очень далеко. Морион лжет. Ни слова правды. Он хотел бы поверить ей, но слышал фальшь каждой ноты. Как узнать от нее, что в действительности произошло? Попытается он уговорами или силой, ответом ему будут молчание либо увертки. В каждом диалоге с ней он неизменно проигрывал. Но сейчас намеревался победить – используя ее же оружие.

Через двадцать минут дребезжащей тишины Морион не выдержала.

– Видимо, мне больше не следует задерживаться у тебя, – ее голос звучал неуверенно и слабо.

Учитывая, что денег у нее не было, а просить кого-либо о помощи она не станет, Айла не представлял, куда она может податься, поэтому счел ее фразу тестом его реакции.

– Будешь ты рядом со мной или нет, расследование продолжится, – бросил он холодно.

Боковым зрением он увидел, как она вздрогнула. Айла все же обратил на нее взгляд – впервые за время пути, а они уже почти до дома доехали. Склоненное лицо Морион почти полностью закрывали повисшие волосы. Сквозь темные взъерошенные пряди выглядывал розоватый хрящик уха. Айла представил себе их будущие встречи на территории официальных учреждений, без возможности по-настоящему к ней прикоснуться. Приговор положит конец и этим свиданиям, и на этот раз они расстанутся уже навсегда. Он ощутил короткий болезненный спазм в груди. С тех пор, как он встретил Морион, его вообще одолевали странные ощущения, по большей части неприятные.

Они подъехали к дому. Захватив с заднего сиденья плотный конверт, Айла вышел из машины и сморщился от бьющего по глазам снега. С явной неохотой Морион проследовала за ним на крыльцо.

– Я приготовила ужин, – бесцветным тоном известила она в доме. – Он в духовке. Не должен был сильно остыть.

Как только Морион скрылась в кухне, Айла снял с полки в гостиной иллюстрированный справочник о минералах и заскользил взглядом по алфавитному указателю. Страница 145. Вот он, морион, темный, как ночь.

«Морион относится к классу дымчатых кварцев. Обладает черным окрасом, с возможным отливом в фиолетовый и зеленый. При просматривании на свет внутри можно заметить небольшую дымчатую область. Обладает высокой твердостью, одновременно хрупкий. При нагревании до высоких температур становится прозрачным и приобретает золотистый оттенок…»

– Что ты читаешь?

– Ничего, – Айла запихнул книгу обратно на полку.

– Там все готово.

Они прошли в кухню и сели за длинный прямоугольный стол, по разным углам, как будто стремились выдержать максимальную дистанцию.

– Чуть не забыл. Твои таблетки, – Айла толкнул блистер через стол.

– Спасибо, – Морион сунула таблетку в рот и проглотила, не запивая. – Врачи не рекомендуют бросать прием гормональных контрацептивов до окончания курса.

Айла прекрасно понимал, что причина, по которой она продолжает их принимать, отнюдь не забота о здоровье. Он сунул в рот кусочек мяса и прожевал его, не ощутив вкуса. Несмотря на пропущенный обед (Айла о нем даже не вспомнил), есть совсем не хотелось.

– Сколько вы прожили с Хевигом? – осведомился он нейтральным тоном, как будто нет ничего более естественного, чем в целях следствия обсуждать со своей секс-партнершей отношения с ее недавно почившим парнем, которого она, возможно, сама же и пристрелила.

– Около двух лет.

Бедный парень. Она и слезинки по нему не пролила. Что же произошло между ними?

– О детях не задумывались?

– Нет.

– Почему?

– Хевиг считал, что у нас еще есть время. А я… не думаю, что мне это подходит.

– Почему? – повторил Айла.

– Дети требуют огромного количества любви. Не все рождены для столь сильных привязанностей, – Морион опустила взгляд к своей тарелке. – А ты не думал о детях? Надо же кому-нибудь передать твой редкий зеленый оттенок глаз.

– Когда-нибудь. Пока это намерение не переходило в реальный план.

– Почему?

– Это предполагает наличие матери детей. А я пока не встречал человека, с которым был бы готов на столь перманентные отношения.

– Я тоже. Видишь, как мы с тобой похожи, – сухо заметила Морион и воткнула вилку в кусок мяса.

Айла всмотрелся в бесстрастную маску, покрывающую ее лицо, пытаясь проникнуть сквозь и рассмотреть скрывающееся под ней выражение. Он вспомнил слова Илии о жалости к Морион. Затем об аналогичном чувстве высказался психолог. Сейчас то же ощущал он сам.

– Прекрати ковырять свой ужин и съешь его, пожалуйста, – попросил Айла.

Со времен юности Морион набрала несколько килограммов и уже не походила на голову на палке, но пренебрегать едой ей явно не следовало. Он намеревался дать ей доесть, прежде чем начать задавать неприятные вопросы. Дожидаясь, когда она сделает последний глоток чая, сложил посуду в раковину, вымыл. Затем принес из гостиной конверт и бросил его на стол. Конверт приземлился точнехонько возле чайной чашки, которую минуту назад опустошила Морион. Вздрогнув, Морион резко поднялась из-за стола.

– Я пойду спать, – надтреснутым голосом объявила она.

– Сядь, – приказал Айла.

Морион неохотно подчинилась.

– По итогу сегодняшнего дня есть несколько моментов, которые я хотел бы с тобой обсудить.

– Я устала. Обсудим завтра, – она опять попыталась встать, но поймала его взгляд и осталась на месте.

В этот раз Айла расположился прямо напротив нее. Теперь их разделяла лишь узкая полоса столешницы. И ложь. И недоверие. И страх. Вытащив из кармана джинсов диктофон, Айла поставил его на стол и нажал на кнопку включения.

– Линнуш Айлус, Первый отдел. Третье ноября, 11:25 вечера. 95 год эры Буревестника. Допрос Дарен Морион касательно убийства Арнуша Хевигуса.

Ощущать на себе ее раненый беззащитный взгляд было совершенно невыносимо. Поэтому Айла сосредоточился на деле. Он вытащил первую фотографию. Пять гильз, обращенных капсюлями к объективу.

– Это латунные гильзы, которые я извлек из емкости для хранения гильз, стоящей на полке журнального столика в гостиной. Мне хотелось бы провести короткий тест на внимательность. Чем одна из них отличается от других?

Зрачки Морион метнулись в сторону «другой» гильзы, но она упрямо заявила:

– Они выглядят одинаковыми.

– Правда? Обрати внимание на круглые углубления в центре капсюлей. Они раскрашены фломастерами.

– Четыре гильзы отмечены темно-синим фломастером, одна – черным, – неохотно признала Морион.

– Есть идеи, что это могло бы значить?

– Никаких.

– Правда, дочь охотника? – ледяным тоном осведомился Айла.

Над диктофоном Морион послала ему панический взгляд. Айла не ответил на него. Она правда рассчитывала, что ей удастся скрыть, кто ее папа? Он знал об этом со школьных времен, так что у него была фора. Но полиция в любом случае докопалась бы до этого факта.

– Давай же. Расскажи, – потребовал он.

– Это маркировка, – выдавила Морион. Она выглядела совершенно потрясенной. – Охотники маркируют гильзы, чтобы отличать, например, дробовые патроны, начиненные дробью разного диаметра, от прочих.

– А в данном случае – дробовые патроны от пулевых.

Морион молчала.

– Мы сравнили гильзы с аналогично промаркированными нестреляными патронами из сейфа. Синим цветом Хевиг маркировал дробовые патроны с диаметром дроби 3.25 мм, которая соответствует диаметру дроби, извлеченной из тушек уток в холодильнике. Судя по свежести мяса, застрелены они были в день происшествия или накануне. Хевиг же был убит пулевым патроном с экспансивной пулей, которые он маркировал черным цветом. Такие патроны используются для охоты на крупную дичь. Например, на кабана. Вторая аналогичная пуля обнаружена в потолке кухни. Итого две гильзы с черной маркировкой. Обе остались в патроннике. Так у меня вопрос: откуда взялась третья? На территории подответственного Хевигу заповедника, где стоит ваш дом, использование любых пулевых патронов строго запрещено. Да и туши кабана в вашем доме не наблюдается.

– Он иногда выезжал на охоту за крупной дичью. Гильза могла остаться с прошлых времен.

– В гостиной, в углу за диваном, на куске материи разложены чистые гильзы – для просушки и последующей зарядки. Маркировка на них смыта.

– О да. Он стирал гильзы в стиральной машине. Это ужасно раздражало, – выдавила улыбку Морион.

– Если эта гильза с прошлых времен, почему она не прошла очистку вместе с остальными?

– Она могла закатиться куда-нибудь. Потом Хевиг нашел ее и положил в ведерко для хранения. Такое же может быть?

– Теоретически. Хотя не представляю, где она могла заваляться в вашем ужасно чистом доме, где пыли нет даже под диваном.

– И все же это возможно, – надавила Морион. – На гильзе найдены мои отпечатки пальцев?

– Нет, только несколько очень смазанных отпечатков, качество которых не позволяет установить их принадлежность.

– Тогда какие вопросы ко мне?

– Убийца Хевига позаботился об отпечатках. В частности, протерев ружье. Так почему бы ему не бросить гильзу в ведерко, обхватив ее салфеткой или подцепив чем-то. Одна проблема – тот, кто это сделал, не заметил отличие в маркировке гильз. Если при дневном свете разница между черным и темно-синим очевидна, то при желтом искусственном освещении, а Хевига убили в ночное время, они выглядят практически одинаково. И еще один момент – если убийца по какой-то причине хотел спрятать гильзу, почему он просто не взял ее с собой, чтобы выбросить по дороге? Зачем прятать гильзу в доме?

– Ты хочешь сказать, это я убила Хевига? – ощерилась Морион.

– У меня пока нет оснований для таких радикальных заявлений.

– Я не знаю, когда Хевиг использовал этот патрон, – отчеканила Морион. – Согласна, это очень странное совпадение, что дополнительная гильза вдруг обнаружилась сразу после выстрелов идентичными патронами, но совпадения случаются, порой самые удивительные. К тому же вам точно известно, что выстрелов в ту ночь было всего два. Разве это само по себе не доказывает, что гильза не имеет отношения к произошедшему?

– Да, это просто один подозрительный момент среди других подозрительных моментов.

– Что еще?

– Наш судмедэксперт полагает, что Хевиг был убит во временной интервал с 22:25 до 22:55.

– Я не спорю с вашим судмедэкспертом. Сама я была не в том состоянии, чтобы смотреть на часы.

– А стоило бы поспорить. Потому что единственная возможность для кого-то проникнуть в дом и уйти, не оставив ни отпечатков подошв, ни, что еще легче обнаружить, следов от шин на ведущей к дому дороге – это успеть до снегопада, который начался в 21:40. Что ты мне скажешь на это?

– Ваш эксперт мог ошибиться. Если убийство произошло раньше, до снегопада, следов шин бы не осталось.

По сути, Морион указала ему на тот же пробел в обвинении, что Айла обсуждал с Илией ранее. Однако Айла не намеревался это признавать.

– Или же он прав. И тогда убийство было совершено во время снегопада. Кем-то, кто уже находился в доме и не выходил за его пределы.

Морион вскочила с места и зашагала по кухне.

– Я не понимаю, куда ты клонишь.

– Странно. Я выразился весьма прозрачно. Твоя история расходится по швам, Морион. Хевиг травмировал щиколотку незадолго до смерти. Как это произошло?

– Я не знаю. Когда я спустилась, он был уже мертв. Я даже не являюсь полноценным свидетелем. Фактически, я ничего не видела.

– В полицию ты позвонила далеко не сразу. Чем же ты была так занята, Морион?

– Я не знаю. Я не помню. Я была в шоке.

– Это так удобно, – Айла пожал плечами. – Ничего не видела. Ничего не помню. В шоке была.

– Если вы не в состоянии найти настоящего убийцу, хотя бы не пытайтесь свалить вину на меня! – закричала Морион.

Айла вздрогнул, вдруг выйдя из профессиональной роли и впервые заметив, в каком она состоянии. Резко развернувшись, Морион выбежала из кухни. Айла отключил диктофон и последовал за ней.

– Я должна уехать, – Морион метнулась в прихожую, где сдернула с крючка свою куртку. – Это было ошибкой, отправиться в твой дом. Не знаю, о чем я думала.

У Айлы язык чесался ответить: «О том же, о чем и я: о сексе». Но он понимал, что это не лучший момент для квазиостроумия.

– Морион, я не делаю ничего, что не сделал бы любой другой следователь. Тебе не удалось бы избежать этих вопросов.

– Возможно, мне было бы легче отчитываться чужому человеку, чем как сейчас – осознавая, что меня пытаешься закопать именно ты, – Морион яростно воткнула ногу в ботинок.

– Мори, это моя работа. Если я нахожу несоответствия между фактами и твоими показаниями, я вынужден реагировать на них. Но я искренне пытаюсь тебе помочь. И мне было бы гораздо легче, если бы при этом мне не приходилось продираться сквозь колючую проволоку, которой ты себя обмотала.

– Старайся больше, – буркнула Морион, рывком застегивая молнию куртки. – Получишь премию. Или тебя даже повысят.

– Я думаю прежде всего о тебе.

– Ты никогда не думал обо мне! – выпалила она и выскочила за дверь.

В лицо Айле полетели снежинки. Морион сбежала по ступенькам, быстро теряясь в темной пурге, но длинные ноги Айлы догнали ее в десять шагов. Несмотря на отчаянные попытки Морион отпихнуть его, он схватил ее за руку.

– Тебе не станет лучше, если в этой ситуации ты останешься совсем одна.

– Одиночество лучше дурной компании!

– Не надейся отделаться от меня абстрактными фразами. Если ты действительно невиновна, просто доверься мне.

Морион яростно рванулась, пытаясь вырваться. Рывок был такой силы, что ей удалось заставить Айлу заметно покачнуться и даже немного сдвинуть его с места.

– Ты последний человек, которому я могу довериться! Зачем я только тебя встретила! Опять разжуешь меня и выплюнешь!

– Ага, вот как раз поэтому я и стою на снегу в носках и уговариваю тебя не сбегать в никуда на ночь глядя, – возразил Айла. – Потому что мне плевать. Потому что я о тебе не забочусь.

Морион посмотрела на его ноги.

– Возможно, ты просто боишься, что я скроюсь.

– Для этого у нас есть отработанная система розыска.

– Тебя вообще хоть что-то может пробить? – поразилась Морион.

– А тебе твоей истерики недостаточно? Мори, это очень уединенная местность. Я не представляю, как отсюда выбраться без машины. Если ты уйдешь сейчас, ты заблудишься, завязнешь в снегу и замерзнешь. Тебя съедят волки, Морион.

– Тут нет волков.

– Могу я тоже соврать для разнообразия?

Морион вдруг прыснула. Скорее нервно, чем весело, но это был уже прогресс.

– Пожалуйста, вернемся в дом, – попросил Айла. – У меня ноги мерзнут.

Она позволила увести себя в дом и снять с нее куртку. Затем, прямо в прихожей, Айла прижал Морион к стене и несколько минут яростно целовал.

– Ты дрожишь, – прошептал он.

– Мне холодно.

– В доме тепло.

– Иногда мне кажется, что этот холод идет непосредственно у меня изнутри.

Она выглядела так, как будто больше не выдержит. Измученный, больной взгляд.

– Пошли в ванную. Давай забудем обо всем на сегодня. Просто полежим в горячей воде. Ты согреешься.

Скорее всего, Морион все еще злилась на него, видела в нем врага. Но она согласилась. В ванной, охваченная внезапным приступом стыдливости, она повернулась к нему спиной. Пока она раздевалась, складывая свою одежду на крышке корзины для грязного белья, Айла рассматривал ее торчащие беззащитные позвонки, в эту минуту остро ощущая двойственность своего положения.

Он лег в воду, забросив на край ванны слишком длинные ноги, и Морион легко втиснулась между ними, укладывая себя поверх его тела. Айла обхватил пальцами ее левую грудь и почувствовал, как под мягкой плотью часто-часто бьется сердце.

– Почему ты стал следователем? – спросила Морион. Ее голос звучал нейтрально, разве что с ноткой вежливого интереса, но он ощущал эти истеричные удары: туктуктуктуктук.

– Я люблю сопоставлять факты. Выстраивать логические цепочки. Восстанавливать недостающие фрагменты.

– Ты мог заняться наукой, как твои родители. Там всего тобой перечисленного хватает с лихвой.

– В расследовании убийств есть одно все перевешивающее преимущество.

– Какое?

– Это всегда вопрос жизни и смерти.

– И?

– Экстремальная ситуация все делает более значимым. Напоминает о ценности вещей. Заставляет обратить внимание на то, что ранее оставалось незамеченным. Сразу после школы я пошел учиться на юриста. Это необходимо, чтобы стать следователем.

Он не стал говорить ей, что уже через полгода его завербовали в СЛ. Высшее образование он все же получил, заочно. Но к тому, с чем ему пришлось столкнуться, работая на «Серебряную Лисицу», ни один университет не готовил.

– Расскажи о своей жизни, – попросил Айла. – Я практически ничего о тебе не знаю.

– Чего там интересного…

– Что ты делала после школы?

– Отучилась на микробиолога.

– Правда?

– Что тебя удивляет?

– Нет, ничего. Если подумать, ты всегда была умная и с легкостью справлялась со школьными предметами, – «Кроме математики», – отметил Айла, но вслух этого не сказал. – Просто я и вообразить не мог, что ты решишь податься в сферу науки.

– Ни дня не работала по специальности.

– А чем ты занималась?

– Подвизалась то тут, то там.

– Тяга к переменам?

– Нет, просто нигде не ощущала себя на месте.

– А в отношениях?

– Да так же. Пожила с одним, пожила с другим.

«Сплошь уклончивые ответы», – отметил Айла. Как будто она поставила между ними стену и встала с другой стороны подпереть ладонями для верности.

– Однажды я приезжал к твоему дому, – признался он. – Твоя мать сказала, что ты переехала в Роану.

Он почувствовал, как Морион замерла.

– Ты искал меня?

– Да. Что ты делала в Роане?

– Пыталась наладить свою жизнь.

– Получилось?

– Нет.

Она вдруг извернулась и поцеловала его с бешеной страстью.

– Мори, учитывая скользкость поверхности, длину моих конечностей и нашу разницу в росте, это не самое лучшее место, – пробормотал Айла, поглаживая судорожно стиснувшие его предплечье пальцы, чтобы расслабить их. – Все-таки в кровати нам будет удобнее. И меньше риск закончить с черепно-мозговой травмой.

– Где хочешь.

Его поразило голодное, одурманенное выражение ее глаз.

В три часа ночи, когда Морион уснула в полном изнеможении, Айла встал, налил кружку кофе и вернулся в кровать. Он пил кофе и вслушивался в мысли, крутящиеся и вертящиеся в его голове, гладя темные прохладные волосы Морион, прижавшейся к его бедру.

8.

Айле приснился дом у кромки заповедной зоны, с единственной узкой грунтовой дорогой, ведущей к нему. Он увидел себя поднимающимся на крыльцо, едва нащупывая ступеньки под застилающей их серебряной дымкой, а затем толкающим дверь главного входа. Слева от него располагалась гостиная, освещенная тускловатым дневным светом, справа – кухня. Айла знал, что на полу в кухне все еще находится тело Хевига, в реальности давно увезенное в морг, но едва мог различить его очертания под слоем тумана. Сон сопровождался таким пронзительным, утрированным ощущением безмятежности, что Айла проснулся.

Он посмотрел на свой мобильный. Десять минут до звонка будильника. Поцеловав спящую Морион в теплое плечо, он поднялся и начал одеваться.

По пути на работу Айла не мог перестать думать об увиденном. У него не было никаких сомнений, что имелось в виду под серебристым туманом. Хотя спирит невозможно рассмотреть, именно так Айла представлял его себе чтобы хоть как-то представить. Спирит. Невидимый. Опасный. Запечатлевающий самые темные человеческие эмоции. Кто-то считал, что спирит способен оказывать и благоприятное воздействие на психику жителей Ровенны. Вероятно, очень интенсивные положительные эмоции также могли вызвать его структуризацию. К сожалению, радость редко была способна продавить столь же глубокий след, как ярость и страдание. К тому же место, где люди внезапно начинают чувствовать себя лучше, едва ли бы стало тем, куда Айлу забросили бы его профессиональные обязанности.

Айла вспомнил тот момент, когда впервые услышал о спирите. Он всматривался в лица своих собеседников и, несмотря на их тотальную серьезность, не мог отделаться от мысли, что его разыгрывают. В этой стране нас окружает некая субстанция, недоступная ни приборам, ни человеческому глазу. И есть секретная организация, существующая с глубины веков, чья задача – разбираться с причиняемыми этим веществом неприятностями. Серьезно, в это кто-то сможет поверить?

Айла притормозил на переходе, пропуская пешеходов. «Если бы вы только знали, – подумал он, глядя на спешащих людей. – Если бы только знали». Поразительно, что «Серебряной Лисице» до сих пор удается сохранять в тайне происходящее в стране. В отличие от многих его коллег, Айла вовсе не был уверен, что раскрытие факта существования спирита неминуемо привело бы к катастрофе. Казалось, жители Ровенны подсознательно уже были готовы принять что-то иррациональное. Хотя едва ли осознание, что каждое преступление теоретически способно повторить себя, остановило бы чей-то нож – ведь людьми движут страсти. В конечном итоге все решают порывы. Айла убедился в этом на себе.

Его мысли вернулись ко вчерашнему разговору с психологом, в котором как раз поднималась тема сновидений. Кое-что о снах Айла мог рассказать и сам. Согласно распространенной теории, большинство снов являются способом компенсации неудовлетворенных желаний. Голодному снится еда, жаждущему – вода, потерявшему близкого человека – что он снова общается с ним, как с живым. Сон Айлы мог означать только одно – он возлагал слишком много надежд на спирит в деле Морион, и Ким пошатнул эту уверенность, заставив сознание Айлы исторгнуть успокаивающее видение, в котором факт присутствия спирита в доме в заповеднике было невозможно отрицать.

Хотя на практике, даже существуй возможность доказать наличие спирита в доме, самого по себе этого было бы недостаточно. Если преступные действия первого и последующего преступников обладали некими общими характерными чертами, Айла мог упирать на то, что прослеживается паттерн. Если их мотивация и психологические установки совпадали по ключевым точкам, он мог указать на наличие общего профиля. Для получения оправдательного приговора были необходимы оба этих элемента. В противном случае суд «Серебряной Лисицы» становился лишь первой ступенькой перед гражданским уголовным судом.

Ежедневно работая с последствиями влияния невидимой, капризной, причудливо и избирательно действующей субстанции, Айла был склонен испытывать профессиональную неуверенность. Киму потребовался час, чтобы отказать Морион в праве на опеку СЛ. Что, если психолог ошибся? Человеческая психика непредсказуема, тем более если на нее оказывает влияние что-то столь мало постижимое, как спирит. Кто-то будет жить в зараженном месте годами без какого-либо ущерба для психики, а другой потечет крышей через месяц, потому что ментальные крючки запечатленного спиритом образа зацепятся за свободно болтающиеся аналогичные крючки в его разуме. На одни и те же вещи разные люди реагируют по-разному. Раньше Айле не приходило в голову сомневаться в решениях Кима, но можно ли верить ему в этом случае? Ведь сам Айла, будучи способным узнать Морион среди других женщин по любой отдельно продемонстрированной ему части ее тела, до сих пор не имел понятия, что происходит в ее голове и чем она руководствуется в своих поступках.

Конечно, признался он себе, списать все на спирит было бы самым легким выходом из ситуации. Если Морион действительно совершила преступление под его влиянием, это бы многое объясняло, в том числе и ее отсроченный звонок в полицию – она действительно какое-то время была не в том состоянии, чтобы быть пригодной для звонка. Ужасно даже представить ее ситуацию: она очнулась в компании своего убитого парня, не имея понятия, что делала ранее. Возможно, ее память сохранила смутное воспоминание о грохоте выстрелов, на основании чего в ее голове сформировалась некая теория произошедшего. Зияющие пробелы отсутствующих воспоминаний быстро заполнились сомнениями и тревогой, чем можно объяснить взвинченность Морион и ее острую реакцию на неудобные вопросы. Айле даже были известны случаи, когда, придя в себя и обнаружив поблизости мертвеца, люди начинали заметать следы, справедливо рассудив, что станут главными подозреваемыми. А что касается гильзы… мало ли, откуда она, эта гильза? Вдруг и вправду завалялась?

Айла надеялся, что сегодня он получит сведения о том давнем самоубийстве в доме в заповеднике. Что, если за ничем не примечательным вроде бы происшествием в действительности кроется совсем другое? Что, если в итоге ему все-таки удастся обнаружить связь с делом Морион? Впрочем, напомнил себе Айла, еще остается шанс, что Морион говорит правду и Хевига действительно убил кто-то третий. Проблема в том, что, какое бы объяснение ни сходило с ее уст, он ей не верил. И корни этого недоверия с каждым днем прорастали в него все глубже.

9.

Первым делом Айла позвонил по поводу экспертизы замка и выслушал несколько противоречащих самим себе отговорок, прежде чем сменить хороший тон на плохой и перебить:

– Я хочу поговорить с ответственным.

– Он на больничном.

– И? Если он не выполняет эту работу, то ее выполняет кто-то другой. В любом случае все должно быть сделано.

– Срок, после которого вы сможете применить к нам официальные санкции – две недели.

– Срок, по истечению которого я приеду и применю к вам личные санкции – до вечера сегодняшнего дня, – отрезал Айла, бросая трубку.

Закончив с неприятной беседой, он прошел в кабинет Бейи и застал криминалиста горбящимся за сравнительным микроскопом.

– Чего тебе? – буркнул Бейи, не поднимая головы.

– Как прошло твое вчерашнее свидание? – спросил Айла – просто чтобы плавнее подвести беседу к делу.

– Никак. Я отрубился в мертвую сразу по приезду домой и, естественно, никуда не поехал.

– И что она? Обиделась?

– Не знаю, она звонила уже около полуночи, я спал.

– Ты хочешь сказать, что заставил девушку ждать, в итоге не явился, а потом даже не перезвонил чтобы извиниться?

– Ты пришел меня воспитывать? Пусть моя мама меня воспитывает!

– Так она уже не справилась. Как там отпечатки пальцев с кухни Хевига?

– Он и его подружка. И еще несколько неизвестных образцов. Будешь общаться с его друзьями, собери у них пальчики.

– Соберу.

– Вот и отлично. Дверь там, – напомнил Бейи.

Айла продолжал стоять и смотреть на него.

– Чего еще тебе надо? – недовольно осведомился Бейи.

– Я хочу, чтобы ты поехал в тот дом, собрал всю одежду Хевига и проверил ее на присутствие продуктов выстрела.

– Ты намерен протолкнуть версию, что он сам себя убил? Все, лишь бы отстоять эту девку.

– Нет. Я подозреваю, что в момент выстрела, если его совершила она, на ней могла быть надета его одежда. Одно я могу сказать точно: в ту ночь она не отправлялась спать в пижаме с радужной лошадью. Пижама была извлечена из шкафа исключительно для маскарада перед полицией.

– Почему ты все еще держишь это дело у себя? У тебя просто нет оснований, – заявил Бейи.

– Есть моменты, которые не дают мне покоя.

– Эта девка не дает тебе покоя.

– У тебя определенно паранойя, Бейи.

– Я называю это «проницательность».

Возвращаясь в свой кабинет, Айла услышал сквозь дверь звонок телефона и поспешил поднять трубку.

– Поднимись ко мне, – раздался голос Лизы.

– Пришли материалы по твоему запросу, – известила она, когда он вошел в приемную. – В одном экземпляре, который придется оставить здесь. Я занята, так что сделай копии сам, хорошо? Вон ксерокс.

Стоя возле ксерокса и по очереди подсовывая ему страницы документа, Айла краем глаза наблюдал за Лизой, разбирающей коробки с утренней почтой. На ней было зеленое вязаное платье, обтягивающее стройную фигурку, в ушах болтались длинные серебристые серьги. Сегодня она казалась странно притихшей. Так что ей все-таки сообщили в том телефонном разговоре, что она второй день не может восстановить душевное равновесие?

– У вас какие-то проблемы? – поинтересовался Айла, когда любопытство пересилило деликатность.

– Все в порядке.

– Честно?

– Айла, я не собираюсь обсуждать свои личные дела с тобой.

– А что вам мешает? – поинтересовался Айла.

Лиза дернула уголком рта. «Какая же симпатичная», – привычно подумал Айла, рассматривая ее лицо – красивое, несмотря на мелкие морщинки в уголках глаз и заметные следы усталости. Иногда ему приходило в голову, что не будь Лиза чужой женой, он бы все-таки попытался за ней приударить.

– Ладно, – внезапно решилась Лиза, когда пауза между ними чрезмерно затянулась. Она прислонилась к краю столешницы позади нее и скрестила ноги. – Уверена, все знают, что у меня был разлад с мужем. Мы снова вместе, это замечательно. Однако сейчас возникли некоторые обстоятельства, которые могут разрушить наше перемирие, поставь я его о них в известность.

– Какие обстоятельства?

– Разреши мне оставить подробности при себе.

– Вы так уверены, что проблемы возникнут?

– О, он не обрадуется, поверь мне. Он, конечно, скажет, что все хорошо и мы справимся, но за этим вымученным оптимизмом нет да и мелькнет мысль, что я опять все испортила. Возможно, мне следует молча разобраться с этим делом самой, но я никак не могу решиться. К тому же он первый меня осудит, если проведает. Нет, не первый. Раньше я сама себя осужу.

– То, что вы говорите сейчас, это просто ваши опасения. Не гарантированное будущее.

– Поверь мне, я могу сделать точное предсказание. Я прожила с Илией половину моей жизни. Порой мне кажется, что я слышу его мысли как собственные.

– Только кажется, что слышите, – подчеркнул Айла. – Следовательно, вы не можете утверждать, что его поведение для вас предсказуемо на сто процентов.

– То есть ты считаешь, что я должна рассказать?

– Я считаю, что женщины часто исходят из ложного принципа. Они прогнозируют возможную реакцию и, если она негативная, предпринимают действия, чтобы ее избежать. Но это неправильно. Нельзя принимать важные решения в своей жизни, основываясь на ситуации, которой по сути даже не произошло. То, что мы себе надумываем, почти всегда дальше от правды, чем мы предполагали. Расскажите ему. Если это спровоцирует проблемы, то по крайней мере проблемы в реальности. Они решаются, если приложить усилия. А в воображаемых можно барахтаться бесконечно.

Лиза рассмеялась.

– Впервые я слышу в твоем вечно-нейтральном голосе живую эмоцию, Айла. И эта эмоция – раздражение. Я разбередила что-то личное?

– Вероятно.

Он подумал о Морион. О нитях, которых тянулись между ними и которые она периодически дергала, чтобы разорвать.

– Ты меня прости, но я кое-что знаю об этой твоей истории с девушкой. Во-первых, стены не обеспечивают абсолютной звуконепроницаемости. Во-вторых, все документы проходят через меня, а я могу сложить два и два.

– Пока о ситуации между мной и Морион осведомлены только вы и ваш муж, меня это не беспокоит.

– Айла, у тебя папа такой же, как ты?

– Это я пошел в него.

– А твоя мама? Какая она?

– Спокойная. Рассудительная.

– Как твои родители познакомились друг с другом?

– Они работали вместе над проектом в университете.

– А. Вероятно, они решили, что раз совместная работа складывается, то можно расширить сферы сотрудничества. У тебя есть братья, сестры?

– Три старших сестры.

– Вы часто видитесь?

– Редко. У меня низкая потребность в общении.

– А у них?

– Тоже. Они очень хорошие. Но самодостаточные.

– Возможно, гены, – Лиза развернулась к столу, возвратившись к разбору утренней почты. – Это объясняет.

– Что объясняет?

– Некоторую специфичность твоего характера. Хорошего дня.

10.

Из приемной, стискивая в руке папку с документами, Айла спустился в кафетерий, где взял чашку кофе и четыре пакетика сахара с намереньем простимулировать мозг. Уже у себя в кабинете, одной рукой ссыпая в кофе сахар, он раскрыл документы и начал читать. Одуш Брунус, 69 лет… Причина смерти: механическая асфиксия. Странгуляционная борозда на уровне верхнего края щитовидного хряща – типичная для самоповешения. Кровоизлияния в подкожной жировой клетчатке и мышцах шеи, переломы хрящей гортани.

Отпивая приторно-сладкий кофе, Айла несколько раз внимательно перечитал отчет о вскрытии, но ничего подозрительного не нашел. После краткого рассмотрения смерть признали ненасильственной. По словам жены, покойный страдал артритом, в последнее время прикладывался к бутылке, обладал склочным характером. Незадолго до смерти был поставлен в известность, что срок его службы на пользу заповеднику истекает, поскольку то ли в силу возраста, то ли по причине прогрессирующего алкоголизма, относился к своим обязанностям Брунус все более небрежно. С учетом всех этих факторов, последующее самоубийство казалось даже в чем-то логичным.

Единственный момент, который Айла счел настораживающим – расхождение времени смерти (ночь) со временем, когда жена покойного обнаружила его тело (примерно два часа дня). Если она и привела какие-то объяснения, каким образом всю первую половину дня не замечала труп супруга, свисающий с карнизного кронштейна в кухне, то в кратеньком отчете о происшествии об этом не упоминалось. Кириана Альгая. Надо бы расспросить ее. Если она вообще еще жива, что далеко не факт. Айла набрал номер мобильного телефона Альгаи, указанный в полицейском отчете, и услышал: «Набранный вами номер не обслуживается». Прекрасно.

Он протянул к себе записную книжку, полистал, отыскивая добавочный номер коллеги, и поднял трубку рабочего телефона.

– Привет. Ты можешь поискать для меня человека? Медицинское страхование, авиабилеты, штрафы, что угодно. Может, где-то засветилась.

Договорившись, Айла откинулся в кресле и закрыл глаза, отвлекаясь от внешних раздражителей. В мягкой темноте перед ним возникли две нити: красная – Брунус, и зеленая – Морион, тянущиеся параллельно друг другу, никогда не пересекаясь. Потом он заменил зеленую нить на синюю – Хевиг. И снова ни единой точки соприкосновения, разве что дом, перешедший от одного к другому. Если жена висельника не будет обнаружена в этом мире или же станет достоверно известно, что она переместилась в загробный, стоит хотя бы разыскать полицейских, что приехали тогда на вызов, и поговорить с ними. А пока что нужно проработать список контактов в мобильном телефоне Хевига.

Раскрыв глаза, Айла встал и выпрямил спину. Что принесет ему сегодняшний день? Странно, но, несмотря на только что выпитый омерзительно переслащенный кофе, во рту ощущалась горечь.

11.

Ближе к полудню, предварительно договорившись о встрече, Айла выехал в направлении центра города, направляясь в маленький цветочный магазинчик, где работала одна из подруг Хевига.

Выбираясь из машины, он сразу ощутил на себе пронзительный взгляд сквозь витрину и посмотрел в ответ. Девушка была высокая, статная, из тех, что сразу привлекают внимание. На ней был зеленый, плотно сидящий комбинезон, черный свитер с закатанными рукавами и ярко-желтые резиновые перчатки. Вдоль лица пушились волнистые волосы, явно осветленные.

Одним шагом одолев три ступеньки крыльца, Айла вошел в магазинчик.

– Ларена?

Получив утвердительный кивок, Айла представился и предъявил полицейское удостоверение – не являясь частью полиции, сотрудники СЛ все же пользовались стандартными полицейскими удостоверениями во избежание неудобных вопросов.

– Переверните табличку стороной «закрыто» к двери, чтобы нас не беспокоили, – попросила Ларена. Вблизи ее светло-серые, большие и круглые, как у куклы, глаза казались даже еще более выразительными.

– Хорошо, – Айла перевернул табличку. – Мне придется записать нашу беседу на диктофон. Это обычный порядок.

– Как хотите. А я продолжу работать, если вы не возражаете. Кактусы сами себя не пересадят. К тому же сосредоточенность на деле поможет мне не расплакаться.

Не дожидаясь его позволения, Ларена перешла к столику в углу, заставленному горшками, пачками с грунтом и различными малопонятными приспособлениями. Впрочем, Айла все равно не стал бы возражать. Практика показывала, что отвлеченность опрашиваемых нередко шла допросу на пользу, позволяя выведать вещи, которые при собранном внимании люди бы постеснялись рассказывать.

– Вынужден сообщить, что ваш друг, Арнуш Хевигус, убит в ночь со второго на третье ноября. На данный момент основной версией является попытка завладения оружием, – уведомил Айла из пустой формальности. Разумеется, она знала – в противном случае задалась бы вопросом, с чего это вдруг ее решил навестить человек из полиции. Когда умирают социально активные, молодые и привлекательные, дурные новости распространяются с поразительной скоростью. Касательно обстоятельств смерти Хевига Айла решил придерживаться сценария Морион – как самого удобного и уже разошедшегося в окружении жертвы.

Он выдержал паузу, ожидая реакции Ларены. «Как хорошо, что Морион не пострадала» или что-нибудь в этом роде.

– Я знаю, – буркнула девушка, когда молчание затянулось до неловкости, и, резким движением перевернув пакет, начала ссыпать керамзит в пустые цветочные горшки.

– Каким был Хевиг?

– Отличным парнем. Очень добрым.

– Он увлекался охотой…

– Послушайте, это не означает, что он был каким-то отморозком и извергом, – резко возразила Ларена. – Он соблюдал все положенные правила, всю этику охоты. В конце концов, мы все едим мясо. Это не превращает нас в чудовищ.

– Хорошо, – отступил Айла. – У Хевига были враги? На этом этапе мы обязаны проверить все возможные версии.

– Нет. Его все любили, – категорично заявила Ларена.

– Не обязательно это была явная вражда.Возможно, кто-то относился к нему неоднозначно?

– Если только его девушка, – Ларена покрыла керамзит тонким слоем грунта.

– У них были хорошие отношения?

– У нее ни с кем не было хороших отношений, – с помощью специальных щипцов Ларена подхватила кактус у основания, чтобы извлечь его из ставшего слишком тесным горшка. – А вы считаете, она замешана в случившемся?

– Пока для таких подозрений нет оснований, но сложно предсказать, в каком направлении свернет расследование дальше. Расскажите мне, что вы знаете о Морион.

– Они познакомились позапрошлым летом, на охоте, – Ларена перевернула горшок, пытаясь извлечь кактус, но тот крепко сидел в земле. – Морион была там со своим отцом, Хевиг – со своим.

– Что она делала на охоте?

– А что обычно делают на охоте? Убивают животных и птиц. Я слышала, Морион с этим справляется весьма хладнокровно. Она как раз недавно вернулась из Роаны. За время отсутствия она растеряла всех старых друзей, если они вообще у нее были. В чем я, вот честно, сильно сомневаюсь. Хевиг упоминал, что ее вытащил на выезд отец – хотел, чтобы она немного развеялась, начала общаться с людьми. Ну и пообщалась на нашу беду. У Хевига сразу крыша по ней съехала. Вы можете постучать по донышку? Вот так, спасибо.

– Что его в ней привлекло?

– Понятия не имею. Сказал, что она хороший стрелок и у нее грустные глаза, – Ларена переместила кактус в новый горшок и начала присыпать корни грунтом. – Как по мне, так она вечно смотрит как затравленный зверек, что меня изрядно раздражает. У Хевига с ней включался режим заботы. Он ведь, знаете, хоть и был охотник, но если птенца находил, то выхаживал. Морион очень подходяще тогда выглядела – весила едва ли килограммов сорок, эти волосы ее остриженные. Бедная маленькая «мне нужна твоя помощь». Я считаю, она всей этой возни с ней не заслуживала. И ведь еще ломалась поначалу, думала, нужен он ей или нет. Как будто очередь выстроилась из желающих с ней нянчиться. Только выбери. Передайте мне вон тот пакет. Нет, не этот. Желто-красный.

– Я вижу, вы настроены по отношению к ней довольно негативно.

– У нас большая компания. Еще со школы. Мы очень близки. Но она вносила дисгармонию. Вот, например: пляж, все плавают, загорают, веселятся. А она сядет в тени, и у нее будто черная туча над головой зависла. Все, лишь бы выглядеть жертвой.

По мнению Айлы, последнее, чего хотелось Морион, так это выглядеть жертвой.

– Морион часто казалась подавленной? – спросил он.

Ларена сосредоточенно раскладывала поверх почвы разноцветные камушки.

– Чаще чем следует. Хевиг пытался ей помочь, но уж если она уходит в себя, то не забывает запереть дверь. У девушки очевидные проблемы, и очень серьезные. Я бы на месте Хевига просто отправила ее куда подальше.

– Я попрошу вас предоставить мне список всех остальных из вашей компании. Телефоны и имена.

– Да не вопрос.

– Вам доводилось бывать в доме Хевига?

– Разумеется. Множество раз.

– Мне нужны ваши отпечатки пальцев. Возможно, исключив отпечатки людей из круга общения Хевига, удастся отфильтровать те, которые оставил преступник. На оружии отпечатков нет – его тщательно вытерли.

– Да, пожалуйста. Вы намажете мне руки черной краской?

– Нет. Просто по очереди приложите пальцы к экрану, выполняя мои инструкции, – Айла вытащил из кармана портативный прибор для сбора отпечатков пальцев.

– Я готова.

– Снимите перчатки, – напомнил Айла. – К кому вы посоветуете мне обратиться следующим?

– К Нёрлиусу. Они очень дружили с Хевигом и часто общались наедине. Возможно, он знает больше.

– Мне жаль, что это случилось, – сказал Айла, прежде чем выйти.

Меж бровей Ларены обозначилась глубокая складка.

– Однажды я буду в порядке. А Хевиг уже нет. Удачи в расследовании.

В машине Айла просмотрел распечатку с данными из журнала вызовов в телефоне Хевига. За две недели, предшествующие его смерти, Хевиг созванивался с Нёрлиусом пять раз. Айла набрал номер.

– Кто это? – раздавшийся из динамика мобильного голос звучал хрипло, как у только что разбуженного человека, но выслушав, в чем дело, Нёрлиус согласился на встречу.

Когда Айла поднялся на третий этаж типичной современной пятиэтажки и позвонил в дверной звонок, дверь ему открыл высокий небритый парень со всклоченными черными волосами. Голый выше пояса, он демонстрировал рельефную мускулатуру.

– Не обращайте внимания на мой вид. Отсыпаюсь после ночной смены.

– Простите, что нарушил ваш сон.

Следуя за Нёрлиусом в гостиную, Айла заметил сквозь приоткрытую дверь спальни торчащую из-под одеяла изящную женскую ступню.

Устроившись в кресле, Айла получил разрешение на запись и задал несколько стандартных вопросов, попутно рассматривая собеседника. Несмотря на черные волосы, у Нёрлиуса были светло-голубые глаза, что создавало привлекательный контраст. Все ли друзья Хевига высокие, красивые и уверенные в себе? Хевиг и сам был таким же. Айла представил тихую Морион, вечно в темной одежде, как будто она пытается слиться с тенью. Она и эти люди как будто с разных планет. Неудивительно, что им было сложно наладить контакт. И Бейи отреагировал на нее резко негативно… Что ж, Морион определенно умеет настраивать окружающих против себя.

Спустя десять минут предварительных хождений вокруг да около, Айла перешел к сути:

– Как вы можете охарактеризовать девушку Хевига?

– А, Морион… маленькая врушка.

– Вы ловили ее на лжи?

– Нет. Она просто всячески избегает правды.

С этим замечанием Айла был вынужден согласиться.

– Например?

– Например, мы так и не добились от нее, чем она два года занималась в Роане. Не понимаю, зачем такая секретность. На проститутку не похожа.

«Чем занималась? Одним, другим», – с сарказмом подумал Айла.

– Какие у них были отношения с Хевигом?

– Поначалу сносные.

– Сносные?

– Она готовила, вела хозяйство, позже, когда они переехали, впряглась в заботы по ремонту – делала все, что нужно. Да только грош цена ее заботе, я скажу.

– Почему?

– Да она, бывало, обнимет его, а глаза пустые. Все ее действия были какие-то выверенные. Вроде и целует, но не потому, что хочет, а потому, что так полагается.

– По вашему мнению, она любила Хевига?

– Нет. Сомневаюсь, что эта ледышка вообще способна на истинное чувство.

– Хевиг знал об этом?

– Да, но считал, что однажды все наладится. Появятся дети, у них будет настоящая семья, и Морион, куда она денется, полюбит его. Даже звал ее замуж. Она отказалась. Но, он говорил, у них было много хорошего.

Зная Морион, Айла не сомневался, что свои дневные недостатки она успешно компенсировала ночным усердием.

– Но время шло, все портилось окончательно, – продолжил Нёрлиус. – Думаю, в итоге до Хевига дошло, что ничего не наладится, однако он еще не был готов разбежаться с Морион. Вся эта ситуация очень давила на него.

– В чем это выражалось?

– Он стал угрюмым, нервным. Чувствовалось, что его все время что-то гложет. Я пытался расспросить его, но он отказался говорить. Он никогда не обсуждал с нами, его друзьями, проблемы с Морион. Не хотел настраивать нас против нее. Но мы все видели.

«И перетирали тему друг с другом», – подумал Айла.

– В начале осени у него начались сильные головные боли. Эта девчонка вытянула из него все, что могла.

– Морион когда-либо пыталась уйти от него?

– Нет. Хотя Харин упоминала странную ссору на вечеринке у нее дома.

– Что произошло?

– Я работал в тот вечер. Спросите Харин.

Харин не было в списке контактов в телефоне Хевига, но она присутствовала в перечне, составленном Лареной.

– Вы согласны предоставить отпечатки пальцев?

– Хоть ушей. Мне скрывать нечего.

В ходе телефонного разговора Харин поставила его в известность, что много времени уделить ему не сможет – у нее планировалась важная встреча, так что к ее адвокатской конторе Айла гнал на максимальной скорости (с учетом городской обстановки и погодных условий).

По приезду Харин уже ждала его у входа в контору, покуривая сигарету. Видимо, сигарета грела достаточно, потому что поверх серого брючного костюма на Харин ничего не было, несмотря на активно падающий снег, оседающий на густой гриве ее темно-рыжих волос. Красавицей в общепринятом смысле Харин было не назвать, но ее лицо с большими зеленоватыми глазами и широким пухлогубым ртом определенно вызывало желание взглянуть на нее еще разок.

– Пойдемте в мой кабинет, – она затушила сигарету о металлические перила и небрежно швырнула окурок в снег.

– Что вы хотите узнать? – осведомилась Харин, устроившись в своем кресле и указав Айле на стул для посетителей. – Я бы предложила вам кофе, но вы все равно не успеете его выпить.

Айла сел на стул, краем глаза рассматривая кабинет Харин, серые стены которого сплошь увешивали дипломы, сертификаты и благодарственные письма. Он задал несколько вопросов, на которые получил ожидаемые ответы, и быстро перешел к теме отношений Хевига с Морион.

– Вы считаете, Морион может быть причастна? – сразу отреагировала Харин.

Айла заметил какое-то движение в ее глазах, которое заставило его категорично заявить:

– Мы так не считаем. Но, как вам наверняка известно, в случае убийства в первую очередь проверяются самые близкие жертве люди.

– Если кратко об их отношениях: Хевиг ее любил, не получая того же в ответ.

– Ваш друг, Нёрлиус, упоминал, что у них произошла крупная ссора во время вечеринки в вашей квартире.

– Да, это было в начале сентября. Собралась вся наша компания, кроме Нёрлиуса – он вкалывал там у себя на заводе – и Ларены, которая подменяла в тот вечер коллегу. Мы сидели в гостиной, разговаривали. Морион даже поначалу была ничего, смеялась. Может, как раз потому, что Нёрлиуса не было. Он всегда действовал на нее угнетающе. Потом она сказала, что хочет пить, и вышла в кухню. Хевиг пошел за ней. И они поругались.

– Что именно произошло?

– Я не знаю, я же рядом не стояла. Они провели наедине буквально несколько минут. Затем раздался звук бьющегося стекла. Я пошла посмотреть и услышала злобный шепот Морион.

– Что она говорила?

– Что-то вроде: «Ты получишь, ты получишь». Вот когда у нее маска с лица свалилась. Выглядела она мало вменяемой, аж побелела вся. И затем выскочила из кухни как ошпаренная. Хевиг остался на месте, совершенно потрясенный. Вся кухня в осколках – похоже, Морион бросила стакан. Я попыталась расспросить Хевига, что случилось. Он ответил, что сам ничего не понял. Затем мы собрали все осколки. Хевиг был ужасно расстроен, ужасно. Я спросила: «И часто у нее такие припадки?» Он ответил, что не хочет это обсуждать. Затем добавил, что сейчас есть веские причины, по которым у него с Морион могут возникать трудности. Просил не осуждать ее.

«Но вы, конечно, осудили», – подумал Айла.

– Что Морион сделала после этого инцидента? Уехала?

– Нет. Время было позднее, машину она не водит. Осталась, но отсела от Хевига, вся зажалась и смотрела на него как волчонок до самого их отъезда. Он попытался подойти к ней, обнять, но она просто отпихнула его. Нам всем было неприятно смотреть на это. Хевиг заслуживал кого-то получше этой чокнутой дамочки.

«Кого-то вроде тебя», – отметил Айла, различив в голосе Харин ноты ревности.

– Вечер стух. Вскоре все разъехались по домам.

– Вы не пытались узнать у Морион, что произошло?

– Никто из нас не пытался. Впоследствии Хевиг никогда не вспоминал об этом инциденте. Я не могла его понять. Я не такая добрая, как он. Как по мне, так неадекватных людей надо выбрасывать из своей жизни, а не решать их проблемы за свой счет, – Харин взяла со стола карандаш и задумчиво повращала его. Черты ее лица вдруг смягчились, проявив усталость и грусть. – Мы с Хевигом встречались около полугода. Затем мне пришлось уехать на длительный срок в связи с работой. Мы договорились, что даем друг другу свободу. Когда я вернулась, он был с Морион, и я пожалела о своем великодушии. Лучше бы я держала его крепче. Тогда он остался бы в живых.

– Это же не Морион повинна в его смерти, – возразил Айла, при этом полностью осознавая, что шансы на ее оправдание продолжают таять.

– Я не верю в ее невиновность, – возразила Харин. – Возможно, здесь нет ее прямой вины. Но косвенно… я уверена, так или иначе, она стала причиной произошедшего.

– На чем основано ваше подозрение?

Харин растянула в улыбке покрытые темно-розовой помадой губы.

– Женская интуиция. И ее странные звонки в тот вечер… когда Хевига убили.

– Звонки? – напрягся Айла.

Харин берегла козырную карту напоследок и сейчас, наконец бросив ее на стол, жадно вбирала полученную реакцию. Айла доставил бы ей больше удовольствия, будь его лицо более выразительно.

– У Морион нет телефона, – напомнил он, слыша стук собственного сердца. – Она уронила его в реку.

– Да, уронила. Но в тот вечер мне позвонили с незнакомого номера, и это была Морион.

– Это был мобильный номер или городской?

– Городской.

– В доме в заповеднике телефон отсутствует.

Харин небрежно пожала плечами.

– Если она смогла мне позвонить, значит, все-таки он там есть.

– В какое время это произошло?

– Я посмотрю, – Харин потянулась за мобильным. – В 22:29. И затем в 22:52 она снова позвонила мне – уже с мобильного телефона Хевига.

– Всего было два звонка?

– Да.

– Можно я скопирую номер?

– Да, конечно, – Харин вырвала листок из отрывного блокнота и подала Айле вместе с карандашом.

Айла переписал номер с маленького дисплея телефона, ощущая странное онемение в кончиках пальцев.

– Зачем она звонила?

– При первом звонке она попросила забрать ее.

– Как звучал ее голос?

– Как всегда – мрачно, – усмехнулась Харин.

– Она объяснила, что случилось?

– Если дословно, она сказала: «Забери меня. Никому не говори, что я звонила. Объясню все позже».

– Почему она позвонила именно вам? Она знала, что вы ранее состояли в отношениях с Хевигом?

– Нет. Он считал, что нам не следует ставить Морион в известность, дабы не создавать напряжение в компании. Но напряжение в компании прекрасно создавала Морион сама по себе. Ко мне она испытывала странную симпатию. Она и раньше пыталась излить мне душу.

– На тему?

– Втирала что-то, что Хевиг не такой, как мы думаем, что у него проблемы. Я не стала ее слушать. Резко оборвала и все. Я знала Хевига с семи лет. Он был абсолютно адекватен. На редкость, я бы сказала. И тут приходит какая-то девочка, у которой ветер на чердаке свищет, и пытается мне объяснить, что он не в себе. Как еще я должна была отреагировать?

– Вернемся к вечеру второго ноября. Как вы решили поступить? Намеревались ли забрать ее?

– Нет. Я сразу позвонила на мобильный Хевигу, чтобы рассказать ему о звонке Морион и узнать, что происходит, – в ответ на пристальный взгляд Айлы Харин вздернула бровь. – Ну и что? Это он был мой друг, не она. Если ее опять накрыло, и на этой почве ей взбрендилось психануть и уехать, я не обязана тащиться на ночь глядя в далекие леса чтобы поучаствовать в ее спектакле.

– О чем еще вы с ним разговаривали?

– Да мы даже толком не поговорили. Хевиг был в загрузе. Никогда раньше не слышала, чтобы его голос звучал настолько подавленно. Что там у них творилось? Он меня выслушал, сказал, что все уладит, и прервал звонок.

– А потом?

В дверь постучались.

– Пять минут, – прикрикнула Харин и продолжила шепотом: – Вскоре мне поступил звонок с мобильного Хевига. Это снова была Морион. Сказала, что они помирились. Извинилась за беспокойство.

– В 22:52.

– Да, в 22:52. Помню, меня что-то очень насторожило в ней или, может, сам факт, что она так быстро успокоилась. Некоторое время спустя я перезвонила, надеясь, что ответит Хевиг, но он не брал трубку.

– Сколько звонков вы сделали?

– Пять или шесть. Сразу после разговора с Морион и в течение часа после. Безрезультатно.

– Вы забеспокоились?

– Да, забеспокоилась. Но нам с Хевигом самим доводилось праздновать примирение в постели, и я подумала, что он, возможно, слишком занят для телефонных разговоров. Я решила снова попытаться связаться с ним утром. Однако с утра меня разбудил звонок… Это была мать Хевига – едва ей сообщили о случившемся, она сразу набрала мой номер. Мы с ней отлично ладим. Она много раз говорила, что хотела бы, чтобы ее сын остался со мной… – Харин извлекла из ящика стола салфетку и аккуратно, чтобы не размазать подводку, провела под глазами. – Поначалу я была так потрясена утратой, что даже не вспомнила о ночных звонках. Но затем, прокручивая в голове слова Морион, я начала думать, что все это было очень подозрительно. Если бы вы не приехали сегодня, я бы сама обратилась в полицию. Вы уверены, что Хевига действительно убили при ограблении?

– Мы все тщательно проверим и накажем виновного.

– Сначала ссора, потом нападение. Слишком много всего стряслось за одну ночь.

– В жизни и не такое бывает, – Айла попытался изобразить философскую улыбку, почти не чувствуя своего лица.

Поблагодарив Харин, он покинул ее кабинет, позволив седому мужчине в синем костюме войти.

12.

«Маленькая врушка».

Весь путь от конторы Харин до офиса мобильного оператора фраза стучала в мозгу Айлы, пока не продавила ямку в указательный палец глубиной.

Морион не стала делиться с ним тем малозначительным фактом, что в ночь убийства обращалась к Харин за помощью, как и тем, что в доме вообще имелся городской телефон. Что еще хуже – она почистила мобильный Хевига, удалив всю информацию о звонках Харин вечером второго ноября и даже ее номер из списка контактов. Морион очень хотелось помешать полиции выйти на Харин. Еще бы. Показания Харин разбивали всю историю о грабителе вдребезги.

Харин разговаривала с Хевигом после первого звонка Морион, то есть после 22:29. К тому времени снегопад уже начался, следовательно, никто не смог бы проникнуть в дом и затем покинуть его, не оставив следов. Попытки Харин дозвониться Хевигу, последовавшие за вторым звонком от Морион, остались безуспешны – скорее всего потому, что на тот момент он был уже мертв. Ну и последнее – упомянутый интервал между звонками Морион в 22:29 и в 22:52 отлично укладывался в указанный судмедэкспертом промежуток времени наступления смерти. Айла не понимал, почему чувствует себя так, будто его ударили в живот. Это все было предсказуемо. Бейи был прав о Морион с самого начала.

На секунду на него накатило мстительное желание немедленно сдать ее дело в полицию, чтобы с ней разбирались менее щепетильные люди, способные надавить достаточно сильно, чтобы выдавить из нее правду. Он сам не мог. Стоило Морион посмотреть на него своими темными глазами, до краев полными боли, как у раненого животного, и он шел на попятный. Он на себе прочувствовал всю правоту правила, запрещающего управомоченному вести следствие, если в него вовлечены близкие или хотя бы просто знакомые люди. Он был больше заинтересован в том, чтобы оправдать Морион, чем в установлении истины, даже если при этом не был готов поступиться законностью. По крайней мере в значительной степени.

После всего услышанного сегодня Айла ощущал оглушенность. Его все еще жег не погасший импульс поспорить с друзьями Хевига, упирая на то, что основной причиной их непонимания с Морион было несходство характеров, темпераментов и жизненного опыта. Но он не мог отвернуться от тех фактов, что ему предоставили… швырнули прямо в лицо, как комья навоза.

За угрюмостью Морион, которую упомянул каждый из его собеседников, должно было что-то скрываться. Может, нечто скверное случилось с ней в Роане? Казалось бы – расспроси да узнай. Но с Морион на легкие пути надеяться не приходилось. Что он слышал от нее, кроме уверток и лжи? Что знал о ней? Недостаточно для того, чтобы опровергнуть обвинения сегодняшнего дня. Психопатка, склонная к приступам ярости? Сам он не наблюдал ничего подобного, но ему припомнилось, что в школьные годы, в последние месяцы их постельных свиданий, он порой действительно чувствовал, что она на грани взрыва. Ощущал исходящую от Морион дрожь, как будто внутри нее скрыта вулканическая энергия, готовая извергнуться.

Пришедшее только сейчас осознание, что он всегда улавливал в Морион некое вызывающее тревогу эмоциональное напряжение, объясняло, как в итоге произошло так, что однажды он отстранился от нее, не сказав ей ни слова. Впрочем, главной причиной угасания их отношений стали те невидимые барьеры, которые Морион ставила вокруг себя и на которые он со временем устал натыкаться. Хотя хотел ли он в действительности иметь с Морион что-то большее? Ему было так мало лет, новый этап в жизни по завершении школы, только что обретенная независимость. Затем университет, СЛ…

Первые годы после их расставания Айла как будто бы и не вспоминал о Морион. Но позже, когда он начал ощущать себя взрослым человеком, чья жизнь вошла в определенную колею, мысли о Морион возникали все чаще. Порой, когда он лежал в своей кровати, иногда с другой женщиной, уже наполовину погруженный в сон, его захлестывали образы из прошлого. Темные волосы Морион, плотные и гладкие на ощупь, ее длинные колючие ресницы, ее ужасно непристойные фразы во время секса и, по истечении доступного им времени, то отчаянное внутреннее сопротивление необходимости встать, одеться и уйти, как будто, отрываясь от Морион, он оставлял на ней клочки собственной кожи.

В офисе мобильного оператора Айла предъявил документы, назвавшись сотрудником Oтдела дополнительных экспертиз (неопределенное название, которое СЛ использовала для всех внешних коммуникаций) и запросил полную выписку по номеру Хевига. Если в журнале звонков подчищены еще какие-то вызовы, Айла хотел бы это знать. Ему вручили стаканчик довольно скверного черного чая и оставили ждать в вестибюле. Отпивая чай без какого-либо удовольствия, Айла таращился в пространство, погружаясь в обычно несвойственное ему уныние. К счастью, ждать долго не пришлось, и, едва он успел выцедить мутно-коричневую бурду, ему принесли распечатки.

После этого Айла направился разведать касательно того городского номера, что предоставила ему Харин. В телефонной компании ему предложили еще один стаканчик коричневой бурды, но он отказался и, присев на диван, воспользовался свободной минуткой чтобы просмотреть пестрящую цифрами выписку по номеру Хевига. Номер Харин регулярно цеплял его взгляд. Она названивала Хевигу едва ли не каждый день. Похоже, не теряла надежды на возобновление отношений. У Айлы возникло подозрение, что Харин могла быть основным источником той неприязни, которую в компании Хевига чувствовали по отношению к Морион.

Городской номер оказался зарегистрирован на предыдущего жильца дома в заповеднике – старика, принявшего неоптимистичное решение закончить жизнь в петле. В этом не было ничего странного – не имея собственного мобильного, Морион воспользовалась телефоном, доставшимся ей вместе с домом. Длительное время телефон не использовался – ведь после самоубийства старика в доме никто не жил. Звонки стартовали с сентября этого года – на незнакомый номер, затем снова несколько вызовов Хевигу, вечером второго ноября – Харин.

Айле не терпелось обсудить ситуацию с Илией. Как будто взвешенность Илии сможет притупить это острое ощущение поражения.

Он припарковал машину у здания СЛ, прошел к своему кабинету на первом этаже и у двери обнаружил Бейи, потрясающего стопкой бумаг и излучающего ликование.

– Мы подцепили эту змею. Осталось бросить ее в мешок.

– И ты настолько счастлив, что готов вопить об этом на весь коридор? – буркнул Айла, нашаривая в кармане карту доступа. Он проверил правый карман, затем левый, затем снова правый и нащупал карту со второй попытки.

– Я обнаружил следы выстрела на куртке Хевига и на обеих футболках со дна шкафа в прихожей, – выпалил Бейи, вваливаясь в кабинет вслед за Айлой. – В куртке он выходил на охоту. Одну из футболок, судя по всему, надевал при чистке ружей. А на второй присутствуют следы пороха с рассеиванием, типичным при стрельбе из длинноствольного оружия. На этом сюрпризы не закачиваются.

– Что еще? – раздраженно осведомился Айла, и тут его прервал телефонный звонок.

– Линнуш Айлус, – сказал Айла, подняв трубку. – Ясно. Ясно. Да. Спасибо, – завершив звонок, он опустился в свое кресло и, сам того не осознавая, обхватил виски ладонями. – Все одно к одному.

– Что у тебя?

– По царапинам, обнаруженным на внутренних частях замка, они пришли к выводу, что это была лишь скверная имитация взлома.

– А, разумеется. К каким еще выводам они могли прийти, – довольно кивнул Бейи. – Возвращаясь к футболке со следами пороха. На ней же при просвечивании я обнаружил мелкие кровяные брызги, незаметные на черной ткани невооруженным глазом. Учитывая размер и форму брызг, предложить альтернативный путь их попадания на футболку, кроме как, надев ее на себя, выстрелить в человека из ружья, едва ли представляется возможным. Это же доказанный факт предумышленного убийства – заранее переоделась в его одежду, чтобы не запачкать свою и затруднить поиск улик. Какая гнусная женщина.

– Это точно кровь Хевига?

– Нам потребуется время, чтобы установить соответствие. Но уверен, что да, – Бейи разошелся в широкой улыбке. – Я был прав с самого начала. Ты проспорил мне бутылку.

– Мы не спорили.

– А стоило бы.

Айла посмотрел на часы. Десять минут до завершения рабочего дня. Возможно, стоит больше спать. Или вспоминать про обед. Он чувствовал себя ужасно.

– Бейи, мы отпразднуем твою проницательность потом.

– Но…

– Я сказал тебе, потом! – рявкнул Айла.

Бейи отступил к двери, удивленно пялясь на Айлу. Спустя секунду изумление сменилось пониманием.

– Ты с ней спутался.

– Что за бредовые идеи?

– Слышь, я не идиот. У меня есть глаза, и я вижу.

– А еще у тебя есть ноги, и ты можешь идти отсюда.

– А еще у меня есть рот и язык, и я могу доложить кому следует. Ты трахаешь подозреваемую! Это дно. Даже я так не делаю! Хотя знаешь, некоторые из них…

Айла встал и нежно, но крепко придерживая возмущенного криминалиста за шиворот, выпроводил его вон.

Вернувшись за стол, он некоторое время тупо рассматривал глянцевитый пластик настольного телефона. Затем поднял трубку и по памяти набрал номер знакомого зеленого из центрального отдела полиции.

– Привет. Можешь быстренько пробить человека по базе? Нет? А кто может это сделать? Попроси его. Позже составлю официальный запрос. Спасибо. Дарен Морион. 69 года рождения, двадцать шестого… – Айла помнил упомянутый Морион факт, что по странному совпадению они родились под одним числом, вот только день рождения Айлы приходился на декабрь, а ее – на весенний период. – …марта, апреля или мая. Точнее не скажу.

– Что ты делала в Роане? – прошелестело в его голове.

– Пыталась наладить свою жизнь.

– Получилось?

– Нет.

– Скорее всего это будет информация, переданная нам Роаной, – добавил Айла. – Я подожду на линии.

Спустя пятнадцать минут нервного ожидания ему предоставили послужной список Морион. Это был очередной тычок пальцем в небо, который, продырявив небосклон, обрушил на голову Айлы груду нечистот.

– Спасибо, – выдавил Айла.

«Это конец, – подумал он, положив трубку. – Все». Еще вчера ему казалось, что у них с Морион есть шанс. Сегодня все обрушилось. Он попытался просмотреть отчеты, брошенные Бейи на стол, но не мог сосредоточиться. В конечном итоге все было уже бессмысленно. Он вдруг перестал различать собственные мысли, как будто их отделила от него матовая стена.

Легкое прикосновение к плечу вывело его из транса и, подняв голову, он уперся взглядом в красный свитер Илии.

– Я поговорил с Бейи. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – выдавил Айла. На секунду он ощутил тянущую боль, будто в его животе образовалась дыра. – И почему я так удивлен? Видимо, все это время я рассчитывал, что мы найдем что-то, что развернет расследование в совсем другом направлении. Я не знаю, почему.

– Расскажи, что еще удалось узнать сегодня, – потребовал Илия.

Айла передал ему услышанное от свидетелей и обрисовал криминальное прошлое Морион.

– Все еще остается много белых пятен, – резюмировал Илия. – Я хотел бы, чтобы ты довел расследование до конца.

Айла мотнул головой.

– Это ничего не изменит. Никак не отменит того факта, что Морион совершила жестокое убийство, а потом попыталась выгородить себя, состряпав идиотскую придумку про ограбление.

– Я бы не стал воспринимать все произошедшее так однозначно. Нам до сих пор неизвестна причина, по которой она это сделала.

– Что еще я должен знать? Я второй день слушаю, какой чудесный парень был Хевиг и какой проблематичной девушкой является Морион. Ее очаровательное полное приключений роанское прошлое доконало меня окончательно, – Айла встал и начал ходить кругами по кабинету. – Получается, Хевиг – уже не первый, кто пострадал от ее агрессии. Почему бы ей действительно не оказаться психопаткой? Наличие у нее большой проблемы с установлением привязанностей не заметит только одновременно слепой, глухой и тупой. Что мне о ней известно? На охоте она способна выстрелить в живое существо. Вдруг в тот вечер она предпочла дичь покрупнее? Сейчас все ее поведение видится мне в ином свете.

– А что тебе подсказывают собственные чувства?

– Я не знаю. Морион выстроила вокруг себя стену лжи, за которой может скрываться что угодно.

– С тобой она проявляла склонность к насилию?

– Нет. Вчера у нее был эмоциональный срыв, но она просто попыталась сбежать от меня… Опять-таки, как бы она ни вела себя со мной, это не отменяет ее поступок.

Айла продолжал ходить по кабинету, от стены до стены. Илия, усевшись в кресло в углу кабинета, подпер голову ладонью и отслеживал собеседника внимательным взглядом.

– Я думаю, сейчас ты слишком расстроен и не способен рассуждать здраво.

Айла замер на секунду.

– Я не расстроен. Я в бешенстве. Я чувствую себя обманутым, преданным и униженным.

– Иногда гнев и печаль это в действительности одно и то же.

– Почему я вообще должен переживать за Морион? Кто она мне? Меня ничего с ней не связывает.

– Именно поэтому ты так подавлен сейчас. Потому что тебя с ней ничего не связывает.

– Да, я вспоминал ее, – яростно признал Айла. – На самом деле довольно часто. В последние пару лет, возможно, каждый день, так что, когда она внезапно возникла передо мной, было сложно избавиться от иррационального ощущения, что я сам ее призвал своими мыслями. Я пытался найти причину, почему она так зацепила меня. Я был очень молод, когда у меня завязалось с ней. Все было в новинку. Гормоны бурлили. Конечно, я был впечатлен – меня было легко впечатлить. А может, это нечто вроде импринтинга? Запоминаешь первую девушку и потом сравниваешь с ней всех последующих?

– Я готов продолжать и продолжать слушать, как ты перебираешь самые нелепые объяснения, кроме самого очевидного. Не хватает бутылочки пива для полноты удовольствия. Жаль, что я больше не пью. В смысле на работе, – вздохнул Илия.

– Я хочу поехать домой. Трясти ее, пока из нее не вывалится признание, как из автомата со жвачкой.

– И пойдешь под суд за превышение полномочий. Будете писать друг другу письма – она из своей камеры, ты из своей. Или, в порядке поддержания специфичности ваших отношений, вместо писем рисовать друг другу порнографические картинки.

Айла бросил на Илию обиженный взгляд.

– Я бы пальцем ее не тронул.

– Это заявление немного противоречит предыдущей информации, согласно которой ты тронул ее отнюдь не только пальцем. Айла, чем больше ты на нее давишь, тем меньше вероятность, что она раскроется. Будь ласковым, мягким. Дай ей то, чего она хочет, и она даст то, что нужно тебе.

– В этом плане она не такая, как прочие женщины. Нежности не для нее.

– Ты так решил? Сдается мне, ты паршиво разбираешься в женщинах. В этой в особенности. Действуй умнее. Покажи ей, что она может тебе доверять. Ведь она действительно может.

Айла молча стиснул челюсти.

– Бейирус доложил мне, что ты спишь с подозреваемой, – небрежно проинформировал Илия.

– Бейирус скор на выводы.

– Правильные выводы, в данном случае. Пока что я уведомил его, что распространение неподтвержденной порочащей информации о коллегах может повлечь за собой увольнение или лишение премии, но я хотел бы, чтобы ты осознал, во что втянул меня. Тебе следует быть осторожнее.

– Уверен, со своим начальством вы сумеете договориться. Они же, вроде, ваши приятели.

– По-моему, тебе пора притормозить, Айла. Успокойся и вернись в себя.

– Простите.

Илия был прав. Нужно выйти из этого контрпродуктивного состояния. Айла увещевал себя всю дорогу до дома. Все светофоры сегодня переключались с зеленого на красный, как только он подъезжал к ним. Ожидая смены цвета, Айла отсчитывал секунды, пытаясь успокоиться и отвлечься. Но внутреннее напряжение росло.

13.

Дома он обнаружил стерильную чистоту и испытал резкую вспышку раздражения при мысли, что Морион трогала его вещи, утверждая себя в пространстве, которое ей вскоре предстоит покинуть из-за ее глупого и аморального поступка.

– Тебе не обязательно было убираться здесь.

– Мне нечего делать. Мне скучно.

– Почитай что-нибудь, – не глядя на Морион, Айла прошел мимо нее в спальню и стянул свитер.

– Не могу сосредоточиться на тексте, – возразила Морион из коридора.

– У меня есть несколько книг на тему распознавания лжи. Возможно, тебе бы они показались любопытными. Должна же ты знать, что тебя выдает.

Морион не отреагировала на этот выпад. Она по-прежнему разговаривала с ним, стоя снаружи.

– Я приготовила ужин.

– Спасибо, я сыт по горло.

Айла прошел в ванную, задернул занавеску и час простоял под потоками горячей воды, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Это бешенство уже мучило его самого. Что происходит? Он никогда не терял над собой контроль и сейчас не мог понять той волны злости, что его захлестнула. Морион сделала что сделала и будет отвечать перед законом. По сути у Айлы не было никакого права обвинять ее, кроме формального, поскольку на данный момент он являлся человеком, расследующим ее преступление. Он не член семьи Хевига, не его друг. Тогда почему он причисляет себя к тем, кто пострадал от ее действий?

Когда он вышел, Морион сидела в гостиной и смотрела телевизор. Вернее, делала вид, что смотрит, глядя в сторону экрана расфокусированным взглядом. Свет в комнате не горел, и вспышки от экрана то подсвечивали лицо Морион, то снова прятали его в тени. Айла встал в дверном проеме, рассматривая ее. Он вспомнил рекомендацию Илии быть с Морион помягче. Но сейчас он не находил для нее мягкости. Он щелкнул по всем выключателям, и комнату залил яркий, жесткий электрический свет.

– Хранение наркотических веществ и нанесение телесных повреждений средней тяжести. Чего еще я не знаю о тебе, Морион?

Когда она развернулась к нему, у нее уже был холодный, решительный взгляд существа, готового дать отпор.

– А должен?

– Почему ты не рассказала мне?

– Зачем бы я стала тебе рассказывать? Ты мне не муж, не друг. Ты следователь, работающий над тем, чтобы меня засадить.

– С которым ты спишь.

– Даже если так. Это не повод для откровений о прошлом.

– Ты была в полграмма от реального срока.

– Что я сделала и за что была наказана – это мое личное дело.

– Нет, это не твое личное дело. Теперь это часть уголовного дела. И я требую пояснений.

Она попыталась прошмыгнуть мимо него в дверной проем, но Айла схватил ее за предплечье. Продолжая удерживать Морион одной рукой, другой он достал из кармана диктофон и включил его. Затем, подтащив упирающуюся Морион к дивану, заставил ее сесть, а сам опустился на журнальный столик напротив, положив диктофон справа от себя.

– Я слушаю, Морион.

Морион посмотрела на его расставленные ноги, почти обхватывающие ее бедра, затем в сторону, на черную коробку диктофона. На ее лице мелькнуло затравленное, испуганное выражение, и на мгновение Айлу охватило острое сожаление. Он уже был готов признаться, что все происходящее ему тоже не доставляет радости, но покосился на диктофон и передумал.

– Я жду.

– Ладно, ладно, – Морион подняла руки в насмешливом жесте «сдаюсь». – Окончив университет, я подалась в Роану. Там я начала принимать наркотики, на почве этого влилась в одну скверную компанию и стала встречаться с парнем оттуда – не то чтобы в тот период я была в состоянии к вдумчивому выбору партнера. Однажды мы с ним поссорились – уже и не помню, из-за чего, мы оба были удолбаны в тот вечер. Он впал в буйство и напал на меня. Мне пришлось защищаться.

– Вот только с защитой ты несколько перестаралась.

– Он швырял меня по всей комнате! Что я должна была делать?!

– Перелом челюсти, Мори! Ты ударила человека стулом по лицу. Неоднократно. Я прочел длинный список его травм. Отмордовала ты его знатно, молодец.

– Да, признаю – хреновая из меня жертва! А ты читал список моих повреждений?

– Подробный перечень в деле отсутствует.

– Удача как всегда на моей стороне, – злобно буркнула Морион.

– Твои травмы были квалифицированы как легкие повреждения.

– Ха! Да я была вся в синяках!

– Синяки – это как раз и есть легкие повреждения, – снисходительно разъяснил Айла.

– Ты… – голос Морион дрогнул. – Ты не понимаешь, как это: чувствовать беззащитность. Такую ужасную беззащитность, что можешь сделать что угодно, лишь бы это прекратить.

Айла смотрел на нее с сомнением. Несмотря на свои изящные размеры, Морион была сильной и выносливой – в её выносливости он много раз убеждался на себе (в буквальном смысле). Судя по тому, что он прочел в деле, парню едва удалось от нее уползти.

– Поверь мне, – прошептала Морион. – Поверь. За пару щелчков по носу я бы его так не уебала!

Айла медленно выдохнул, пытаясь избавиться от гнева, что комом осел в горле.

– Поверить, Морион? Как, ты считаешь, у меня это получится после всего того вранья, что мне пришлось от тебя выслушать? Ну же, ответь: как мне тебе поверить?

В пустеющем взгляде Морион Айла отчетливо увидел, как ее сознание уползает от него, норовит спрятаться где-то в глубинах ее мозга, оставив ему на растерзание лишь пустую телесную оболочку.

– Продолжай, – потребовал Айла, обхватив щеки Морион ладонями и заставляя посмотреть ему в глаза.

Она озлобленно отбросила его руки.

– На следующий день ко мне пришла полиция, потому что тот придурок посмел заявить, что это я на него напала. Был суд. Хотя на мне тоже были следы физического насилия, меня осудили за нападение и хранение наркотиков и присудили штраф в пользу пострадавшего и год условно. Также меня обязали пройти курс лечения от наркотической зависимости.

– Ты должна быть благодарна роанцам – с учетом всех обстоятельств, они обошлись с тобой крайне мягко. Вероятно, послужной список твоего приятеля-нарика сыграл против него.

– Мягко? – взвилась Морион. – Меня вообще не должны были судить! Это я была жертвой, не он!

– Возможно, судья бы внимательнее отнесся к тебе, если бы ты попыталась объяснить ситуацию, вместо того чтобы сверлить его угрюмым взглядом.

Морион подскочила на диване.

– Не заставляй меня отвечать за грехи судьи. Он сидел передо мной, этот сморщенный как грецкий орех урод, и на полном серьезе втирал мне, с моими сорока шестью килограммами веса, что я представляю опасность для мужчины!

– А ты готова ответить за собственные грехи, Морион? Или намерена и дальше позиционировать себя как жертву обстоятельств? Я побеседовал с друзьями Хевига сегодня. Ни один из них не нашел для тебя доброго слова.

– Я не знаю, почему. Я не сделала никому из них ничего плохого.

– Они были недовольны твоими отношениями с Хевигом.

– Они не знают, какими были наши отношения с Хевигом.

– Зато я знаю, Морион. Мы нашли твою футболку со следами пороха и крови. Мы проверили замок, который оказался вовсе не взломан. И эти улики уже не дадут тебе выплыть.

С лица Морион вдруг схлынули все краски. Остались лишь глаза – темные, как камень, в честь которого ее назвали. Она отодвинулась подальше от Айлы и прижалась спиной к спинке дивана.

– Зачем ты это сделала? Дай мне объяснение, – потребовал Айла.

– Ты не воспримешь мои объяснения.

– Харин сказала, в тот вечер ты пыталась сбежать из дома. Что у вас там творилось?

– Я не готова выслушивать твои саркастичные замечания, если попробую рассказать.

– А я не готов выслушивать очередную ложь.

– Иногда правда звучит неубедительно, и в этом проблема.

– Тебе не везет с парнями, Морион, – взорвался Айла. – Один нарывался чтобы его избили. Второй, похоже, сам прыгнул под пулю. На это ты намекаешь?

– Оставь меня в покое! – вскрикнула Морион.

Она вдруг схватила со столика диктофон и бросила его. Ударившись о стену, маленькое пластиковое устройство разлетелось на несколько частей.

– Это твой способ убедить меня, что ты вменяема, Морион? – ледяным тоном осведомился Айла.

– Оставь меня в покое! – снова выкрикнула Морион.

– Мори, когда ты ведешь себя таким образом, мне очень тяжело оставаться на твоей стороне.

– А ты никогда и не был на моей стороне! Я сама по себе, ты сам по себе!

– Это у меня ощущение, что ты все время ведешь со мной тихую войну. Я тебя чем-то обидел?

– Что ты, – усмехнулась Морион. – Ты слишком вежлив для этого.

– Как же меня задолбали твои ответы без ответа…

Морион попыталась встать, Айла – помешать ей. Тогда она отпихнула его с силой маленькой лошадки и вырвалась.

– Морион!

Айла схватил ее со спины, и Морион пнула его в щиколотку. Ее удар ногой в носке, причем в его носке, не причинил серьезной боли, но Айлу возмутил сам факт.

– Ах ты…

Айла уже мало понимал, что делает и зачем. Все, что он осознавал в тот момент: Морион пытается сбежать от него, а он не хочет ей это позволить. Развернув отчаянно сопротивляющуюся Морион, он притиснул ее к себе. И в этот момент все его тело прошила молния блаженства.

– Ну и что ты со мной сделаешь? – прошипела Морион, пытаясь высвободить зажатые между их телами руки, чтобы ударить его. Ее глаза заблестели от слез.

Айла продолжал удерживать ее, внезапно ощущая, как его ярость переходит в жар иного свойства. Морион вдруг затихла.

– Проткнешь меня насквозь, – презрительно бросила она после паузы. – Очень страшно.

Айла отпустил ее, смущенный внезапным и совершенно некстати возникшим возбуждением. Морион отступила от него на три шага. Теперь она была само хладнокровие.

– Что теперь? – осведомилась она. – Приедет машина с мигалками? Заберет меня в сырое подземелье?

– Против тебя еще не выдвинули официальное обвинение. Но выдвинут в течение пары ближайших дней.

– Хорошо, жду.

– Я намерен передать твое дело другому следователю. Как только это произойдет, наше общение закончится.

Морион пожала плечами.

– Не сегодня, так завтра. Я знала это с самого начала.

– Это все, что ты можешьсказать? Все эмоции, которые ты готова продемонстрировать? Мори, тебя будут судить, ты отправишься в тюрьму!

– Я убила человека и буду вынуждена нести ответственность. Так оно и должно быть, нет? Возможно, я сама начинаю думать, что это и есть справедливость. Вся моя паршивая жизнь вела меня к этому финальному поражению.

– То есть теперь ты внезапно сдалась?

– Я сдалась, – кивнула Морион. – Могу я сейчас выпить чашку чая в одиночестве? А то скоро мне даже писать придется в присутствии сокамерниц.

– Я тоже сдался. Я больше не пытаюсь тебя понять.

– Ты не боишься остаться со мной еще на одну ночь? Я же психованная. Могу вдруг напасть на тебя. Совершенно без причины. Это типично для меня.

– Уверен, что смогу отбиться.

– Ты уже должен был понять, что меня не стоит недооценивать.

Морион развернулась и исчезла в кухне.

Они не разговаривали весь остаток вечера и, перемещаясь по дому, умудрились ни разу не встретиться. Когда Морион выключила свет в гостиной, Айла тоже улегся на свою большую, даже слишком большую, кровать и некоторое время пытался уснуть, перевариваясь заживо в коконе из злости и раздражения. Его нервы и слух были так напряжены, что он без труда услышал тихие шаги босых ног Морион.

– Крадешься ко мне с молотком? – осведомился Айла, не поворачиваясь.

– Взяла самый большой.

– Бей с силой. Твоя главная задача – сразу оглушить меня, чтобы я не смог оказать сопротивление.

Морион с шумом выдохнула воздух.

– У нас осталось мало времени. Мне бы не хотелось провести эту ночь порознь. Можно я лягу здесь?

– Как хочешь, Морион, – пробормотал Айла, крепче зажмуривая глаза.

Морион скользнула к нему под одеяло, обняла со спины и прижалась всем телом. Айла пролежал без сна несколько часов, не меняя положения, терзаемый отвердением в паху и в груди. Морион наконец-то заснула, и он ощущал затылком ее тихое дыхание. Когда слой его ярости наконец выгорел, под ним обнажились сожаление, разочарование и боль. Айла хотел, чтобы его встреча с Морион состоялась по-другому. Чтобы он случайно наткнулся на нее в магазине, парке или просто на улице. Он знал, что подошел бы к ней, потому что его потянуло бы, как магнитом. В конечном итоге Морион все равно оказалась бы в этом доме. Ей пришлось бы ранить Хевига, сообщив, что она бросает его, но в любом случае это ранение было бы менее фатально, чем то, которое она нанесла ему пулей.

Он развернулся к Морион и обнял ее.

14.

Проснувшись утром, он обнаружил, что все еще крепко обнимает Морион, обхватив ее ногой. Несмотря на все неудобство ее положения, Морион крепко, безмятежно спала, уткнувшись лицом ему в грудь. Поднимаясь, Айла случайно разбудил ее, но она только зарылась глубже в одеяло, не говоря ни слова. Да и что она могла сказать? Их вчерашний разговор сложился крайне неудачно. Айла совершил ту самую ошибку, от которой его предостерегал Илия: он начал давить на Морион. Что ему удалось узнать в итоге? Ничего, чего он не знал бы до этого. Морион просто захлопнулась.

Айла натянул серые брюки и сине-голубой свитер с белыми снежинками и вышел в кухню. За окном висела темень. Медленно, тоскливо падал снег. Поедая вчерашний ужин, который сегодня стал завтраком, Айла продолжал припоминать события вчерашнего вечера. Он припер Морион к стенке. Он фактически доказал, что она совершила убийство. Поразительно, но она продолжала что-то утаивать. Что? Что еще можно скрывать, когда ты уже в ситуации, которая хуже некуда?

«Иногда правда звучит неубедительно, и в этом проблема».

Айла сварил еще одну порцию кофе и влил его в термос, собираясь выпить по дороге. Вооружившись щеткой и лопатой, он вышел на улицу и принялся откапывать свою машину.

Немного физической нагрузки пошло ему на пользу. Он взбодрился. Если есть хоть какие-то аргументы в пользу Морион, он разыщет их. Если она сама не намерена себя защищать, он сделает это за нее. Он забрался в машину и отпил кофе, прежде чем тронуться с места. Вкус кофе был горьким и отрезвляющим. Собственное вчерашнее поведение в свете дня показалось совершенно идиотским. Ему не стоило поддаваться отчаянию.

«А что тебе подсказывают чувства?» – спросил Илия.

Чувства Айлы влекли его к Морион. Сколько бы раз он ни повторял себе: «Она расчетливая убийца», некий голос внутри возражал: «Нет, она хорошая». Даже после всего случившегося Морион ему нравилась, причем вся целиком, включая ее пассивную агрессивность, неискренность и скрытность. Парадоксальным образом поведение Морион доставляло ему удовольствие, интригуя и встряхивая его чувства. Давало ему все, что нужно. Кроме ответов.

Каждый светофор, к которому он подъезжал, переключался на красный. Но сегодня Айла не обращал на это внимание. Стоя на крупнейшем на пути перекрестке и имея аж целых сорок пять секунд до смены на зеленый, Айла позвонил Бейи.

– Бейи, мы едем в дом в заповеднике. И, прежде чем я услышу фонтан возражений, напоминаю, что как возглавляющий расследование я вправе требовать от криминалиста выезд на место преступления столько раз, сколько посчитаю нужным.

В ответ послышалось лишь сердитое сопение, полное сдавленной ярости. Какой прогресс.

– Ты сравнил отпечатки, которые я отправил тебе вчера, с найденными в доме Хевига?

– У меня не было времени, – буркнул Бейи. – Надеюсь, ты не считаешь, что я должен сосредоточиться исключительно на деле твоей подружки? Знаешь ли, те дела, фигуранты которых не ублажают наших сотрудников, тоже заслуживают внимания.

– Я не считаю, что должен уговаривать тебя выполнять твои прямые обязанности.

– На данном этапе я могу смело утверждать, что выполняю обязанности полиции, которой дело должно было быть передано еще позавчера. Я не знаю, как тебе удалось уломать Илию прикрыть тебя. Я не знаю, есть ли у тебя вообще формальное право заниматься расследованием, которое никакого отношения к СЛ не имеет.

– Позволь мне решать, относится оно к юрисдикции СЛ или не относится, – Айла нажал на педаль газа. – На данном этапе я не могу это исключить.

– Если бы люди не решали на работе свои постельные дела, вот тогда бы нам нормально работалось, – проворчал Бейи.

– А если бы еще не притаскивали на работу свой склочный характер, все было бы вообще отлично.

– Я тебя ненавижу. Надеюсь, больше никогда не пересечемся в одном деле.

– Взаимно.

15.

Айла проторчал на крыльце около получаса, но опечатанную дверь вскрывать не стал. Лучше не нарываться. Факт его безнадзорного пребывания на месте преступления и, следовательно, наличия возможности подтасовать улики, будет обязательно использован против него бдительным криминалистом, который ратовал за рабочую этику, при этом сам не всегда ее соблюдая.

– Что ищем-то? – осведомился Бейи, вываливаясь из своей машины и сощуривая глаза от света, отраженного чистейшими снегами заповедника.

Айла обратил внимание, что волосы криминалиста, сегодня не испорченные злоупотреблением гелем, сверкают на солнце, как золото. Залюбоваться можно. Это несколько проясняло, как, при таком паршивом характере, Бейи всегда находит девушку, готовую составить ему компанию на ночь.

– Телефон и третью пулю.

– Мы там уже все осмотрели.

– И все же я практически уверен, что третий выстрел был совершен в доме в тот вечер.

– Как ты себе это представляешь? Это экспансивная пуля. Она дыру оставляет такую, что не просмотришь. Мы все ходили мимо и не заметили? А телефон? Как бы мы умудрились проглядеть телефон?

– Если мы их не нашли, значит, их хорошо спрятали.

– У вас с вашей девицей определенно проблема доверия в отношениях.

Айла проигнорировал это замечание, тем более что оно было неприятно правдивым.

– Начнем с первого этажа.

Трубку радиотелефона вскоре удалось обнаружить в гостиной – Бейи заметил, что земля в большом цветочном горшке выглядит потревоженной, и начал копать. База к телефону, также выполняющая функцию зарядного устройства, оказалась зарыта там же.

Они поднялись на второй этаж, и Бейи шустро свернул в пустую комнату.

Айла вошел в спальню Хевига и Морион. Снова эти бледно-желтые стены без единой царапины, без единого дефекта. Он понятия не имел, где искать эту пулю. Она была одновременно нигде и теоретически где угодно. Айла выгреб из платяного шкафа немногочисленные оставшиеся в нем вещи и осмотрел заднюю стенку. Остро ощущая абсурдность своих действий, сдернул с кровати покрывало. Ему было странно осознавать, что когда-то Морион спала на этой кровати с другим мужчиной. Он потянулся, чтобы сбросить подушку, и заметил на прикроватном столике полоску белесой пыли. Такую тонкую и прозрачную, что различить ее можно было только под определенным ракурсом. Яркий солнечный свет сделал полоску более заметной.

Присев возле столика, Айла внимательно осмотрел его поверхность, отыскав несколько более крупных частиц. Айла поднял взгляд к потолку. Ни следа повреждений. Тогда откуда крошки штукатурки? Он встал и осмотрел стену возле себя. Гладкая светло-желтая поверхность. Взгляд Айлы сместился левее, на картину с каллой. Приподняв картину за уголки затянутыми в перчатки пальцами, Айла увидел в стене за ней отверстие с серебристо мерцающим в глубине расплющенным куском металла. Третья пуля.

– Я нашел! – крикнул он Бейи.

Бейи вошел в комнату и присвистнул.

– И что это значит?

– Если бы я знал.

– Как мы не увидели раньше?

– Картины висели симметрично. Вторую тоже перевесили, чтобы не было заметно, что первую переместили, – объяснил Айла. – Они крепятся на пластиковые крючки с липкой поверхностью. Крючки просто оторвали и наклеили на другое место.

– Надо собрать с них отпечатки. И ты же понимаешь, что пулю придется извлечь для экспертизы вместе с фрагментом стены?

– Надеюсь, в доме есть подходящие инструменты.

– Если мы хотим поскорее уехать отсюда, нам придется отставить наш конфликт и объединить усилия.

– Хорошо.

– Так как она в постели? На что согласна? В жопу дает?

– Ты говорил, мы должны отставить наш конфликт.

– Я не говорил, что должен полностью изменить свой стиль общения.

– Ты отвратителен, – поморщился Айла.

Бейи пожал плечами.

– Смотря на чей вкус. Некоторые не отказывались облизать меня повторно.

16.

Добравшись до СЛ уже после полудня, Айла заставил себя спуститься в кафетерий и пообедать, понимая, что день может затянуться. В своем кабинете он еще раз изучил телефонные выписки. Его интересовали два номера. На первый был совершен звонок с телефона Морион в начале сентября. На второй номер звонили с телефона Хевига, чуть менее чем за неделю до убийства, причем из журнала вызовов в телефоне звонок был удален. Зачем? Айла попытался дозвониться по обоим номерам, но абоненты не отвечали.

Он бросил взгляд на часы. Стрелка двигалась медленно. Два, три, почти половина четвертого. Меньше чем через час мать Морион вернется домой – она работала библиотекарем при начальной школе. 16:20. Четыре цифры, отпечатавшиеся в мозгу Айлы на всю оставшуюся жизнь. Он встал и сдернул свою куртку с вешалки в углу. У него не было четкого плана, что он должен говорить и какие вопросы задавать, но сегодня его терзало непреодолимое желание вернуться в дом на Озерной улице. Допив кофе из пластикового стаканчика, он вышел из кабинета.

На улице опять валил снег. Судя по состоянию дорог, вдвое сузившихся из-за скопившихся по обочинам сугробов, городские службы не были готовы к этой снежной катастрофе ни морально, ни физически. Машины тяжело ползли, увязая в побуревшем от грязи месиве. Глядя, как мокрые клочья снега липнут к стеклу, Айла обдумывал вчерашний разговор с Морион. Ее заявление, что он никогда не был на ее стороне, сегодня казалось ему отчасти правдивым. В конце концов, он так легко усомнился в ней, оказавшись готовым пусть ненадолго, но поверить, что она способная представлять угрозу психопатка.

В 16:15 он проехал мимо здания своей школы. Перекрашенная и реконструированная, она не вызвала в его душе никакого отклика. Просто здание, одно из многих. Да и не то чтобы он вообще вспоминал школу. Все его ностальгические чувства сосредотачивались на комнате Морион, и теперь, завидя маленький одноэтажный домик с бледно-зеленой побелкой, он почувствовал, как его внутренности от волнения сжимаются в пульсирующий ком.

Поднявшись на крыльцо, Айла нажал на звонок, но ответили ему не из дома, а со спины:

– Здравствуйте.

Обернувшись, он увидел мать Морион и сразу отметил, как она постарела. На ней был светло-розовый плащ, ничего подобного которому ее дочь никогда бы на себя не надела. Светло-каштановые, с желтизной, кудряшки казались растрепанными и потускневшими.

– Здравствуйте, Ольрика. Меня зовут Айла.

– Я вас узнала. Вы одноклассник Морион, заходили несколько лет назад. При вашем росте вас не забудешь.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Это касается Морион.

В прошлый раз Ольрика разговаривала с ним через порог. То ли его повторное появление уже позволило перевести его в статус знакомого, то ли Ольрика просто была более расположена к общению, но сегодня она предложила:

– Проходите в дом.

Айла проследовал за ней, отмечая, что обстановка в прихожей осталась прежней. Те же полосатые обои, та же полка для обуви и немного косящая вешалка на стене. Но запах дома отличался. Раньше здесь пахло выпечкой, яблоками, другой едой. Теперь он улавливал лишь слабый химический запах моющего средства. Снимая куртку и обувь, неуклюже поворачиваясь в тесном пространстве, Айла вполуха слушал рассуждения о его новой прическе.

– Моя прическа уже давно не новая, – просунув руку в карман джинсов, он незаметно включил диктофон. Он мог бы извлечь его и начать официальную беседу, но понимал, что тогда не придется рассчитывать на откровенность.

– Вам идет, – Ольрика аккуратно повесила свой плащ на крючок. Под плащом на ней было фиолетовое плиссированное платье, судя по фасону, сохранившееся со времен ее молодости. – Идите в гостиную, вон туда.

Айла заглядывал в гостиную всего пару раз и помнил ее смутно. Синие занавески то ли уступили место голубым, то ли просто выцвели. Кроме мебели, древнего телевизора и потертого ковра в комнате ничего больше не было: ни брошенного на диван журнала, ни чашки, забытой на глянцевой поверхности кофейного столика. Помещение казалось необжитым, как комната пустующей квартиры под аренду.

– Вы нашли Морион? Она вернулась в Ровенну. Но она теперь не одна, если вы имели на нее виды.

– Я нашел ее, – Айла незаметно сделал глубокий вдох. – У нее неприятности. Хевиг убит.

– Хевиг? Парень, с которым она жила?

– Да. Кто-то ворвался в их дом и застрелил его.

Ольрика заметно побледнела. Айла пожалел, что не потрудился донести до нее новости более деликатным способом.

– А Морион? Что с ней? Она не ранена?

«Наконец-то кто-то спросил об этом», – подумал Айла.

– С ней все в порядке. Она никак не контактировала с нападавшим. Она его даже не видела.

– Где она сейчас?

– У друзей, – уклончиво ответил Айла, опасаясь спровоцировать залп вопросов.

– У Морион есть друзья? Это что-то новое. Убийца уже пойман?

– Следствие идет. Его личность пока не установлена. Полагают, он был заинтересован в краже принадлежавшего Хевигу оружия.

– Как это ужасно…

– Чудовищно. Вы знали Хевига?

– Морион сказала, он хороший парень, – Ольрика встала и растерянно прошлась по гостиной. – Когда звонила мне… год назад. А так мы с Хевигом не были знакомы.

– Это был последний раз, когда вы разговаривали с дочерью?

– Да. Я и после пыталась дозвониться ей на мобильный, но безрезультатно – она отказывалась взять трубку. Потом тот номер стал и вовсе недоступен.

Возможно, Морион не солгала, когда упомянула, что уронила свой телефон в реку.

– Вы пытались еще каким-то образом с ней связаться?

– Бывший муж повидался с ней в начале осени. Передал, что дела у нее сносно, так что я решила ее не трогать, раз она сама не выходит на контакт.

– А как давно вы встречались с Морион?

– Больше двух лет назад. Когда она вернулась из Роаны.

– В каком она была состоянии?

– Ужасно выглядела. Тощая как спичка. Волосы почти под корень обрезанные, кошмар. Я всегда с ней ругалась из-за волос. И других вещей… многих других.

– Полагаю, вам тяжело с ней пришлось, – Айла сконструировал на лице выражение понимающего сочувствия.

– Да. Всегда она была какая-то… чужая. Едва научилась говорить, как уже ни в чем со мной не была согласна. Я покупала ей кукол – она играла с камнями и ветками. Я надевала на нее платья – она требовала шорты. Я говорила ей: иди играй с детьми – она пряталась под кровать. И чем настойчивее я требовала, тем больше она упорствовала на своем.

«Вот и прекратила бы требовать, – подумал Айла. – Глядишь, вам обеим пошло бы на пользу».

– Взять хотя бы ее волосы. Я отказывалась их укорачивать. Они отросли у нее до талии, красивые были, блестящие, густые. Лет до девяти она терпела. А потом взяла и откромсала их кухонными ножницами. Хорошо, что уши себе заодно не отстригла.

– Как Морион реагировала на ваши попытки контролировать ее? Пыталась ли драться? Бросала ли вещи в приступе ярости?

– Нет, она на меня не набрасывалась. Просто запиралась в собственной голове, да так, что уже не дозовешься.

– Возможно, были какие-то единичные случаи несдержанного поведения?

– Ничего не могу припомнить. Хотя ответить грубо, накричать – это она могла. Но ничего из ряда вон выходящего.

– Ольрика, можно я взгляну на ее комнату?

Ольрика даже не пыталась скрыть удивление.

– Можно.

Как в одном из снов, Айла вышел во все тот же блекло-зеленый коридор. Он миновал белую, множество раз перекрашенную дверь ванной, вспомнив давний страх, что однажды, выйдя после душа в чем мать родила, явит все свое великолепие Ольрике, вернувшейся с работы раньше обычного. На секунду замерев у второй двери налево, он толкнул ее ладонью, ощутив такую знакомую шершавую поверхность.

Комната Морион не изменилась, разве что оказалась меньше, чем ему помнилось. Взгляд Айлы скользнул по блекло-голубой стене, опустился к небольшому письменному столику из темного дерева, прошелся по книжной полке и замер на тесной кровати. Как они размещались тут вдвоем, сейчас он и представить себе не мог. Он рассеянно присел на покрывало, настолько погруженный в нахлынувшие на него воспоминания, что голос Ольрики вдруг отдалился и зазвучал глухо, как сквозь преграду.

В самый первый день не произошло ничего вызывающего. Он действительно объяснял Морион математику. Просто в какой-то момент пальцы Морион как бы невзначай легли на его запястье. Морион была девушкой, на которую он едва ли когда-то обращал внимание. Даже находясь рядом с ней, в уединении ее спальни, Айла не смотрел в ее сторону, больше сосредоточенный на задаче и пестрящих ошибками каракулях в тетради Морион. Да и с девушками ему уже доводилось контактировать куда как интимнее. Но тепло ее прикосновения мгновенно проникло глубоко под его кожу. Оставшееся время их урока Айла чувствовал себя таким взбудораженным, что порой терял нить объяснений. На следующий день, когда Морион повторила этот трюк, он перевернул свою руку ладонью вверх и обхватил ее пальцы. В голове не было ни единой мысли, только желание трогать ее, поддавшись потоку эмоций.

– Вы меня слушаете? – повысила голос Ольрика.

– Да, я слушаю, – рассеянно кивнул Айла, ощущая на себе ее пристальный, изумленный взгляд. Ему запоздало пришло в голову, что не стоило так уверенно направляться в комнату, в которой он якобы никогда не бывал раньше. Впрочем, даже если Ольрика что-то заподозрила, его это не заботило.

– В старших классах она вдруг перестала остригать волосы, да еще и купила кой-какую косметику, хотя на макияж ее надолго не хватило, конечно. Замкнутая стала хуже прежнего, слова не вытянешь. Но в то же время как будто спокойнее, мягче. Я поняла, что что-то у нее происходит. И, стоило ей выйти с утра на порог, начинала обыскивать ее комнату. Однажды обнаружила на простыне пуговицу, с рубашки. Мужской…

Айла не изменился в лице. Просто оперся на ладонь, отыскивая ощущение равновесия.

Ольрика продолжила с той же отстраненной, бесцветной интонацией:

– Я сунула пуговицу в карман и ушла на работу, хотя больше всего мне хотелось заявиться к Морион в школу и надавать ей оплеух прямо там, при всех. Возвращаюсь с работы, а она сидит себе преспокойненько за кухонным столом и перебирает рис к ужину. Сама невинность. За рабочий день я успела немного перебеситься, так что говорю ей обычным тоном: «Морион, я хочу с тобой поговорить». Она взглянула на меня безмятежно: «О чем, мама?» Не ощетинилась, не попыталась сбежать, даже не заподозрила ничего. Я к ней присмотрелась и вдруг увидела, что она счастлива. Ни следа улыбки, как и всегда. Но глаза, все ее лицо светились. И я ответила: «Да так, ничего. Сама забыла, что хотела сказать».

Ольрика развернулась к Айле, направив на него настойчивый взгляд, и Айла заставил себя ответить, посмотреть прямо на нее.

– Моя дочь вела себя предосудительно, и как мать я должна была это прекратить. Но я позволила ей поступать как хочет. Единственный раз, вот только тогда. Потому что она была так сильно влюблена. И это делало ее почти нормальной, понимаете? А потом все испортилось. Я не знаю, что случилось. Мне она никогда ничего не рассказывала. Просто окончательно замкнулась в себе. Сидела целый день взаперти в своей комнате, есть выходила по ночам. Стала словно призрак – вроде ее видишь, а вроде и не очень. Я надеялась, после поступления в университет она найдет себе хоть каких-то друзей, но ничего не наладилось. Только учебники, путь из дома в университет и обратно. Мне было так жаль ее. И почему они расстались?

– Как теперь узнать? – риторически осведомился Айла, поднимаясь на ноги.

Глаза Ольрики все так же смотрели на него, не отрываясь.

– Сейчас я не понимаю, зачем давила на нее. Заставляла ее быть такой, какой она никогда не являлась и какой даже не могла притвориться. Она все время повторяла: «Оставь меня в покое, оставь меня в покое». Почему я не видела, что мучаю ее? Она ведь вся в отца, тот же жесткий, упрямый, скрытный характер. Сломается, но не прогнется. Возможно, я была разочарована, что не получила ни мужа, который был бы ко мне нежен, ни дочери, с которой могла бы ходить по магазинам и обсуждать женские штучки. Я пыталась исправить их обоих, изо всех сил. И что в итоге: они оба сбежали от меня. Если бы Морион была здесь, мне хотелось бы многое сказать ей. Что я обдумала тысячу вещей и увидела их с иного ракурса. Что я хотела бы извиниться. Что ей больше не нужно прятаться от меня.

Айла кивнул, чувствуя неловкость.

– Мне пора идти. Только один последний вопрос, – он достал из кармана клочок бумаги с записанным на нем номером сентябрьского собеседника Морион. – Это ведь номер вашего бывшего супруга?

– Да. Отца Морион. Его зовут Хакан.

– Он не отвечает на звонки.

– Он мне-то не отвечает на звонки. И тем более незнакомцу.

– Вы можете сказать, где его найти?

– Магазин «Охота и рыбалка». Запишите адрес. Если его нет за прилавком, то расспросите женщину, которая его заменяет. Он живет с ней.

Пока Айла надевал в прихожей куртку, мать Морион посетовала:

– Не могу вернуть вам пуговицу. Она давно потерялась.

– Думаю, она мне больше не нужна. Я даже не знаю, где теперь та рубашка.

– Позаботься о Морион.

– Я позабочусь.

– Попроси ее мне позвонить.

– Я попытаюсь убедить ее.

Ольрика улыбнулась ему прежде, чем закрыть дверь. Айле подумалось, что время и одиночество способны изменить человека к лучшему, хотя едва ли Морион с легкостью в это поверит. Он даст ей послушать эту диктофонную запись. Когда-нибудь, когда она будет готова выслушать.

17.

Вывеску магазина «Охота и рыбалка» украшали громадные головы – ощерившегося кабана с левой стороны и зияющей зубастой пастью щуки с правой. По мнению Айлы, смотрелось это довольно отталкивающе, но внимание определенно привлекало.

Он щелкнул по кнопке запрятанного в карман диктофона и, бессознательно пригнув голову дабы не стукнуться о притолоку, вошел в магазин. Человек за прилавком, сжимающий в руках двустволку, повернулся на шум и вперился в Айлу вопросительным взглядом. Одновременно с ним развернулось и дуло.

– Чего надо? – угрюмо осведомился он.

Да, не самый радушный прием потенциального покупателя. Айла расправил плечи и ответил отцу Морион спокойным прямым взглядом, понимая, что первое, что приходится делать с таким человеком – это самоутвердиться. Несмотря на рост, едва дотягивающий до среднего, Хакан казался грозным типом. Видимо, у него были сильные гены, потому что все его черты так или иначе нашли выражение в Морион – та же тонкая кость, темные жесткие волосы, резкие линии лица и острый, внимательный взгляд карих, почти черных, глаз. Он был одет в черные джинсы, темно-серую рубашку и жилет цвета хаки, чьи многочисленные карманы оттопыривались из-за распиханных по ним мелочей.

– Меня зовут Линнуш Айлус.

– Это вы мне названивали, – догадался отец Морион.

– Да. Мне нужно поговорить с вами, Хакан.

– А мне не нужно.

– Я друг Морион.

– Нет у Морион никаких друзей.

– Мы учились в одном классе.

– Она не была близка ни с кем из одноклассников.

«Смотря что считать близостью», – подумал Айла.

– У вашей дочери большие неприятности, – сообщил Айла и, наконец, увидел искру внимания.

– Какие неприятности?

– Положите ружье, пожалуйста, и давайте все спокойно обсудим.

– Оно не заряжено, – буркнул Хакан. – Я просто снял его со стены, чтобы отполировать приклад. Как ты сказал, тебя зовут?

– Айла. Парень Морион убит. Извините, подробностей сообщить не могу. Но есть вероятность, что Морион в этом замешана.

– Вероятность или убежденность? – уточнил Хакан, но не стал дожидаться ответа, самостоятельно придя к выводам. – Кто ведет это дело? Я хочу сказать ему, что его версия дерьмо собачье.

– Я веду это дело.

Хакан отступил на шаг к увешанной ружьями стене за прилавком, чтобы окинуть Айлу испытующим взглядом с головы до ног. Айла еще раз поразился, как этому человеку, едва достающему ему до плеча, скорее жилистому, чем мускулистому, удается производить столь устрашающее впечатление. Не будь Айла столь глубоким флегматиком, он мог бы даже занервничать.

– Поверьте, у меня нет никакого желания засадить Морион. Именно поэтому я все еще пытаюсь найти какие-то объяснения вместо того, чтобы закрепиться на очевидной версии, что Морион застрелила своего сожителя в ходе личной ссоры.

– Где сейчас моя дочь?

– Проживает у знакомых.

– И какое такое у тебя с ней знакомство?

Айла вздохнул.

– Послушайте, когда моя одноклассница оказалась главной подозреваемой в деле об убийстве, я не мог не взять ее под опеку.

– И ты взял ее, – Хакан вонзил в Айлу мрачный подозрительный взгляд. – Под опеку.

Айле подумалось, что будь отец Морион в курсе, что Айла проделывал с его не вышедшей из школьного возраста дочерью, то в лоб ему уже уперлось бы дуло ружья, причем на этот раз заряженного. Впрочем, Хакан мог начать с того, что отстрелил бы ему гениталии.

– Я очень надеюсь, что она последовала за тобой добровольно, – неторопливо продолжил Хакан. – И лучше бы ей поскорее позвонить мне и объяснить ситуацию, иначе я сам начну разведывать, как и что.

– Я передам ей ваше требование сразу, как доберусь до дома. Но не уверен, в каком часу это будет.

– Ничего. Я подожду… какое-то время.

– Она с вами свяжется, – пообещал Айла, подавив тяжелый вздох – теперь ему каким-то образом предстояло уговорить Морион пообщаться не с одним, а с обоими ее родителями. Айле был неприятен тот факт, что Хакан подозревает его в давлении на подследственную с целью получения сексуальных услуг. В то же время он одобрял стремление отца защитить дочь. – Когда в последний раз вы разговаривали с Морион?

– В начале сентября. Она позвонила и предложила встретиться в кафе неподалеку от моего магазина.

– О чем вы говорили?

– Да просто обсудили, как оно все. Я ей рассказал про свою женщину, Морион про своего парня. Сказала, они надеются завести ребенка. Я спросил, чего они тогда не женятся, если живут вместе, планы у них серьезные. Она ответила, что он звал ее замуж, но она согласна только если получится с беременностью. Я решил, что не все у них гладко.

– Почему вы так решили?

– Потому что если женщине требуются дополнительные причины, чтобы цепляться за мужчину, значит, дело не в нем.

– В дальнейшем вы общались с дочерью?

– Я несколько раз пытался связаться с ней по телефону – звонил и на ее мобильный, и на тот номер, с которого она мне однажды набрала, но оба были недоступны.

– Вы не встревожились?

– Это обычно для Морион. Пока в Роане жила, она и оттуда звонила раз в полгода.

– Как в целом вы охарактеризуете ваши отношения с дочерью?

Повисла пауза.

– Думаю, это очевидно, что у меня есть с ней проблемы. Вернее, это общая проблема нас троих – меня, Морион, ее матери.

– Какого рода проблема?

– Это важно в контексте текущей ситуации?

– Мне необходимо понять, каким человеком является Морион и что привело ее к тому, что мы имеем сейчас. И да, это очень важно.

– Начнем с того, что Морион случайный ребенок.

– Вы поэтому женились на ее матери?

– Только по этой. Это была худшая ошибка в моей жизни.

– Почему?

– Знаешь, я не любитель разговоров по душам. Тем более с посторонними мужиками.

– Отвечайте на вопросы, – потребовал Айла. – Вы делаете это ради дочери.

Хакан упрямо стиснул челюсти. Затем, что-то обдумав, все же решил подчиниться.

– Это был ужасный брак. И Мори стала главной его жертвой. У моей жены были свои представления о счастливой семье, правильном муже, хорошей дочери, как все должны себя вести и между собой общаться. Глупая курица. Она не понимала, что любовь из человека выбить можно, а вот вбить – никак. Хотя, быть может, я слишком суров к ней. Мы с Морион неплохо понимали друг друга. Мы довольно похожи…

– Невозможно отрицать, – вставил Айла, не удержавшись.

– А Ольрика была совсем одна. Неудивительно, что она так металась. Может, вообще никто не был виноват. Просто мы были заперты в тонущей лодке, и ни один из нас не мог оставаться спокойным. Хотя в то время я этого не понимал. Мне понадобились годы чтобы остыть, посмотреть на наше прошлое здраво.

– Считаете ли вы, что ситуация, которая сложилась в вашей семье, была стрессовой для Морион?

– Не могу сказать, что все было совсем из ряда вон, многие всю жизнь так живут… Никто никого и пальцем не ударил, ничего такого, но нервы мы друг другу трепали. Будь Мори другой, она бы справилась. Отвлеклась бы на друзей, игрушки, бантики, конфеты. Но она все воспринимала слишком остро, всегда запирала свои чувства глубоко внутри, не давая им выплеснуться. Я-то мог сбежать на отдых – даже ночевать иногда оставался в магазине. А Мори было некуда деваться. Все свое недовольство по поводу моих отлучек Ольрика обрушивала на нее. Я был так эгоистичен. Сейчас не могу простить себя.

– Морион присуще агрессивное поведение?

– Нет.

– Вы уверены?

– На мать могла накричать, дверью хлопнуть. Волосы однажды обрезала ей в пику. Но не более того.

– Вы готовы повторить свои слова в суде?

– Да.

– Однако что-то произошло между Морион и Хевигом, и она выстрелила в него.

– Быть такого не может. Мори – не убийца. Я себе такого просто не представляю.

– Это то, что я сам сказал несколько дней назад, – признал Айла. – Тем не менее она застрелила его, и это факт. Так же, как до этого убивала на охоте животных.

– Морион хороший стрелок, но к пальбе по живым мишеням у нее душа никогда не лежала. Думаю, выездки на охоту были для нее способом стать ближе ко мне, только поэтому она и соглашалась. Но выстрелить в человека – совсем другое дело.

– Мой жизненный опыт подсказывает, что каждый из нас теоретически способен на убийство.

– И все же моральные барьеры очень крепки. Хотя я согласен с тобой. У меня есть одно предположение, что могло заставить мою дочь перешагнуть ограничения. Пойдем-ка. Только замком на двери щелкни.

Заперев магазин, Айла проследовал за Хаканом к маленькой дверке за прилавком, ведущей в подсобные помещения. Мимо забитого коробками склада они прошли в тесную, скудно обставленную комнату без окон. Взгляд Айлы сразу приковала разложенная на полу косматая медвежья шкура. Еще здесь были крошечный холодильник, низкий буфет с микроволновой печью на нем, небольшой раскладывающийся диван и телевизор, закрепленный на стене с помощью кронштейна.

– Садись.

Айла присел на диван, сдвинув в сторону длинные ноги, чтобы не ставить на шкуру уличные ботинки. Потянувшись, он потрогал грубую шерсть.

– Огромный был, да?

– Больше полутора метров в холке.

Хакан открыл холодильник, извлек початую бутылку пива, отпил глоток и сунул бутылку обратно.

– Я в завязке. Позволяю себе только одну в день, – пояснил он и провел подошвой по шкуре. – В тот день мне было двадцать два. Декабрь, Морион родится только три месяца спустя. День был идеальный для лосиной охоты – ветер, падали хлопья снега вперемешку с дождем. Были я и еще двое со мной. Вскоре обнаружили набитую в снегу тропу с крупными следами. Подъеденные кусты указали, что где-то поблизости может быть лось на отдыхе – наевшись, они ложатся, так как не способны переваривать пищу на ходу. Посовещавшись, мы решили, что парни зайдут с флангов, а я останусь ждать на месте. Лось человека близко не подпускает, чуть что, удирает, причем часто разворачивается и бежит по своим же следам. Тут бы я его и встретил…

Айла слушал внимательно и молча, не задаваясь вопросом, к чему Хакан ведет.

– И вот стою я, прислушиваюсь, присматриваюсь, ружье наготове… – продолжал Хакан. – И вдруг как будто почувствовал что-то за спиной. Затем хрустнула ветка. Я обернулся, увидел в предсумеречной мгле очертания медведя и застыл, слишком растерянный, чтобы даже думать, что мне делать. «Шатун», – мелькнуло у меня голове. Затем я заметил, что он прихрамывает. Еще и подранок. Это было все равно что смерть свою встретить. В следующую секунду медведь атаковал меня. Он двигался со скоростью молнии, в долю секунды преодолев разделяющие нас метры. Пока сам не увидишь, ни за что не поверишь, что такой тяжеловес на это способен. Я выстрелил ему в шею – сразу насмерть, но он успел меня зацепить. Шрамы остались со мной на всю жизнь, – Хакан потянул вниз молнию жилета и расстегнул несколько пуговиц рубашки.

Взгляд Айлы против воли приклеился к изуродованной, перепаханной коже.

– При нападении кого-то, кто гораздо сильнее и больше тебя, для размышлений просто нет времени. Секунда сомнений – и твоя шкура окажется на земле. Если бы кто-то объяснял мне это так же часто, как я своей дочери, я бы не закончил посреди леса с кровью, хлыщущей из меня, как из вскрытой свиньи.

В комнатушке повисла разряженная тишина, в которой они отчетливо услышали хлопок двери со стороны магазина.

– Это Герта – пришла сменить меня, – Хакан невозмутимо застегнул рубашку и жилет и без единого слова устремился прочь.

Выйдя вслед за ним в помещение магазина, Айла увидел одетую в черное женщину, высокую и крепкую, без признака косметики на лице, с седыми волосами, стянутыми в хвост. Сине-серые, как море в пасмурную погоду, глаза вопросительно впились в Айлу.

– Привет, дорогая, – невозмутимо приветствовал ее Хакан. – Заходил тут один. Уже уходит.

Скомкано попрощавшись, Айла удалился. «Некоторых мужчин просто не устраивают женщины попроще», – мелькнуло у него в голове.

Снегопад закончился, и мир четко разделился на черное и белое – снег и вечерняя тьма. Транспорта на дорогах стало меньше – многие уже успели добраться до дома. В такое время Айла мог уже не застать Илию, но был и нехилый шанс, что начальник, как частенько, задерживается.

18.

Приемная оказалась открыта, Лиза отсутствовала, свет погашен. Айла тихо постучался в дверь кабинета Илии и, услышав приглушенный отклик, вошел. Горела только настольная лампа, распространяя желтый неяркий свет.

– Я ждал тебя. Как успехи?

Илия сидел в своем любимом кресле в глубине кабинета – скрещенные ноги вытянуты, ладонь подпирает щеку, всклоченные волосы торчат, как иглы разъяренного дикобраза. «Рассказала», – безошибочно догадался Айла. Он не имел понятия, что такое ужасное могла сообщить Лиза, но, судя по тусклому виду Илии, это оказалось способным подпортить ночной сон и нервную систему. Айла начинал испытывать любопытство.

– Я пересмотрел версию событий. Вы были правы. Не стоило поддаваться унынию, – Айла уже привычно сел на ковер и небрежно осведомился: – У вас что-то случилось?

– У меня каждый день что-то случается, – апатично отмахнулся Илия. – Какие подвижки?

– Поговорил с родителями Морион. Они не верят, что их дочь могла совершить хладнокровное убийство.

– Любой родитель стремится оправдать своего ребенка.

– Я тоже не верю, что она набросилась бы на Хевига без веской причины. Если она настолько психически неуравновешенна, то я уже дал ей достаточно поводов, чтобы пырнуть меня ножом.

– Это аргумент, – согласился Илия, смерив Айлу задумчивым взглядом.

– Мы нашли пулю в спальне.

– Я в курсе. Принеси мне лист бумаги, книгу и карандаш со стола.

– Какую книгу?

– Любую.

Айла выполнил требуемое. Подложив книгу под лист для твердости, Илия поразительно быстро набросал дом в заповеднике – оба этажа и лестницу, вид сбоку в разрезе, с мебелью и основными предметами интерьера. Айла впервые видел, чтобы кто-то чертил идеально прямые линии от руки.

– Да в вас художник умер, – восхитился он.

– Это была смерть по естественным причинам.

– Оно и к лучшему. От вас больше пользы здесь, чем с мольбертом у набережной.

Илия неопределенно хмыкнул, то ли соглашаясь, то ли просто не желая спорить. Он обрисовал контуры тела Хевига на полу кухни, а затем, возле двери в кладовую, откуда был произведен выстрел, жирной линией обозначил силуэт Морион. Отметил крестиками три найденные пули: в теле Хевига, в потолке кухни, в стене за картиной. Затем сформулировал основную задачу вечера:

– Вопросы, на которые мы должны ответить, следующие: каким образом Хевиг травмировал щиколотку? С какой целью были произведены выстрелы, кем и в какой последовательности?

– Стреляли оба. У Хевига на руках и одежде обнаружены следы пороха, – напомнил Айла. – Пулю, прикончившую его, выпустить в самого себя с расстояния в два метра он точно не мог, следовательно, он ответственен за ту, что в спальне, или за ту, что в потолке кухни. Или за обе.

– Что сразу утыкает нас носом в тот факт, что Хевиг мог быть человеком, который открыл стрельбу. Но начнем от противного. Предположим, у них с его девушкой происходит ссора. Хевиг удаляется в спальню. Морион хочет уехать, делает звонок знакомой, но резко меняет свое решение, хватает ружье, поднимается в спальню и стреляет в Хевига. Каким-то образом промахивается, хотя мишень достаточно крупная, а спальня по размерам отнюдь не стадион. Хевиг убегает от нее на первый этаж в кухню. Морион нагоняет его, происходит борьба, выстрел, пуля уходит в потолок. Теперь ружье разряжено, но Морион вставляет третий патрон в патронник и все-таки убивает Хевига. Далее она перевешивает картины, чтобы скрыть нападение в спальне, и клепает чудесную историю как мирно спала в своей постельке, когда внизу случилось ужасное. Как видишь, эта версия состоит в основном из дыр и нелепых допущений.

– При таком развитии событий единственный выстрел, который мог оставить следы пороха на Хевиге, это второй – предупредительный или в результате борьбы, – указал Айла. – Очень странной борьбы, в которой сцепились маленькая девушка и сильный мужчина, намного превышающий ее ростом и весом. Борьбы, не подтвержденной ни единым синяком. Причем по итогу ее, выстрелив, двуствольное ружье оказывается разряженным, следовательно, ничто не мешает Хевигу его отобрать.

– А он почему-то наоборот передает оружие Морион и позволяет перезарядить его, – заключил Илия. – Я никогда не пытался оспорить тот факт, что человеческое поведение порой кажется крайне иллогичным, но не до такой же степени, чтобы вручать ружье девушке, которая только что пыталась тебя продырявить, и невозмутимо ждать второй попытки. Хотя возможно, он просто был слишком занят, калеча себе щиколотку без какой-либо причины. И еще один странный момент, – Илия ткнул пальцем в очертания тела на наброске.

– Положение тела? – уточнил Айла. – Если Хевиг спасался бегством и вбежал в кухню, его тело в итоге оказалось бы возле выхода на улицу через кладовую, а Морион должна была стрелять со стороны входа в кухню. На деле картина прямо противоположная. Как так получилось? Если допустить, что Морион, получив оружие, направилась в гостиную чтобы взять патрон и перезарядить ружье, и за это время Хевиг успел переместиться в пространстве, то это не может объяснить, как так получилось, что он спокойно наблюдал из кухни, как она берет патрон и вставляет его в патронник, а затем позволил ей пройти мимо и выстрелить со стороны двери кладовой. Что это было? Он резко передумал спасаться?

– Как видишь, все скатилось в абсурд. Рассмотрим альтернативную версию, – предложил Илия.

Айла поднялся на ноги и прошелся по кабинету, рассуждая:

– Морион действительно находится в спальне. По какой-то причине ощущая тревогу, она звонит знакомой и просит забрать ее. Знакомая немедленно передает содержание их разговора Хевигу, тот впадает в ярость, хватает ружье и поднимается к Морион, чтобы застрелить ее. Он промахивается, Морион удается выбежать из комнаты. Хевиг настигает ее в кухне, кто-то из них отправляет пулю в потолок, и снова у Морион каким-то образом оказывается ружье, и мы возвращаемся к той же бредовой ситуации, что и в версии номер один. То есть Хевиг, вдруг передумав убивать Морион, решает, что почему бы Морион вместо этого не пристрелить его. Что и позволяет ей сделать.

– Какая паталогическая пара, – хмыкнул Илия. – Но если не сваливать все странности на психические отклонения действующих лиц, то момент с перезарядкой ружья является самым слабым в обеих версиях. Хотя бы потому, что эта процедура требует две руки и занимает как минимум несколько секунд, в течение которых оппонентом могут быть предприняты действия в защиту своей жизни. И если Морион чисто физически не справилась бы с Хевигом, то он одолел бы ее без особых усилий. А по факту мертв все-таки он. Почему он не помешал Морион перезарядить ружье?

Айла потер подбородок.

– Единственный кажущийся логичным ответ на этот вопрос: потому что на тот момент он был уже мертв.

– То есть ты предлагаешь рассмотреть другую очередность выстрелов?

– Да. Выстрел, убивший Хевига, был вторым посчету.

– Тогда каким был первый?

– В спальне.

– Основываясь на чем? На том, что Морион пыталась его скрыть?

– Да. Атака началась в спальне, продолжилась в кухне, где Морион убивает Хевига. Далее ей необходимо отвести вину от себя, для чего ей приходится придумать историю о грабителе. Но если Хевиг был убит посторонним, каким образом незнакомцу удалось завладеть оружием хозяина? Морион разбрасывает вещи, перезаряжает ружье и делает выстрел в потолок, имитируя борьбу, в результате которой ружье перешло в чужие руки.

– Тогда выстрел в спальне был первым, выстрел в Хевига вторым, и выстрел в потолок кухни третьим, – резюмировал Илия. – Два последних совершила Морион.

– А первый – Хевиг, о чем свидетельствуют обнаруженные на его руках и одежде следы пороха.

– Значит, она убегала от него, в итоге оказалась буквально припертой спиной к двери и была вынуждена защищаться. Но каким образом ружье оказалось в ее руках?

– Я звонил судмедэксперту перед тем, как подняться к вам. И спросил, может ли такая травма щиколотки быть получена в результате неудачного приземления из прыжка с подвывертом ноги. Он ответил, что это весьма вероятно. Что наводит нас на мысль о лестнице.

– Так… Хевиг выстрелил, но промазал. Морион побежала от него на первый этаж. Пытаясь догнать ее, Хевиг спрыгнул со ступеней лестницы и подвернул ногу.

– И при этом уронил ружье, которое подхватила Морион и убежала в кухню, – продолжил Айла. – Хевиг последовал за ней. Он приблизился к ней на несколько метров, и тут она выстрелила.

– Одного я не понимаю. Он только что пытался убить женщину, она в панике. Он знает, что она умеет стрелять и у нее есть опыт убийства животных на охоте. Для обоих очевиден тот факт, что даже безоружный, Хевиг представляет для Морион угрозу и без труда отберет у нее ружье, если она позволит ему приблизиться. Это ставит ее в отчаянное положение, фактически заставляя ее выстрелить. Зачем он шел к ней? После падения с лестницы чувство самосохранения поломалось?

– Я попытаюсь разобраться.

– И сама мотивация нападения совершенна непонятна. Даже если он узнал, что Морион намеревается сбежать от него, это все-таки недостаточно веская причина, чтобы съехать с катушек. Тем более что люди характеризуют его как уравновешенного и неагрессивного человека. Даже если Хевиг и прятал от окружающих свои истинное лицо, будучи на самом деле склонным к насилию типом, то это вряд ли проявилось бы в единственной фатальной вспышке. Насилие в парах обычно нарастающий процесс, начинающийся с одного удара и клятв, что такое больше не повторится, а со временем перерастающий в частые и интенсивные избиения. Но это бы оставило на Морион следы, которые ты не смог бы не заметить в силу ваших тесных взаимодействий.

– На ней ни единого синяка. Я бы даже сказал, она выглядит ухоженной и здоровой.

– Тем не менее что-то в нем напугало ее еще до финального инцидента, раз она попыталась сбежать, попросив о помощи Харин. А что со стариком, покончившим с собой?

– Я пытаюсь разузнать подробности.

Илия обратил взгляд на часы над дверью.

– Восемь ноль пять. Если ты не возражаешь, закончим на этом.

«Он выглядит подавленным, определенно», – отметил Айла, бросив последний взгляд на Илию. Айла надеялся, что с этими двумя все будет в порядке. Что у Лизы не обнаружилась какая-то серьезная болезнь или нечто вроде.

19.

Айла спустился к своему кабинету и сразу заметил краешек подсунутой под дверь записки. «Кириана Альгая, три штрафа за неправильную парковку за последний месяц». И номер телефона.

Мобильный Айлы зазвонил. Айла посмотрел на дисплей, нащупывая в кармане карту доступа. Тот самый неизвестный номер, удаленный из журнала вызовов в телефоне Хевига.

– Алло?

– Вы мне звонили, – заявил резкий, холодный голос.

– Меня зовут Линнуш Айлус, – представился Айла. Он приложил карту к считывателю, отпер дверь и вошел. – Ваш номер был найден в телефоне Арнуша Хевигуса. Кем вы ему приходитесь?

– Он мой пациент.

– У Хевига были проблемы со здоровьем? – Айла сжал мобильный крепче.

– Я не раскрываю диагнозы моих пациентов посторонним лицам. Тем более в телефонном разговоре.

– Он мертв. Я веду его дело. Я хотел бы встретиться с вами и задать несколько вопросов.

– У меня только что закончился прием. Во время рабочего дня я слишком занят даже чтобы отвечать на телефонные звонки, не говоря уже о личной встрече. Если хотите побеседовать, приезжайте сейчас. Я вас дождусь.

– Продиктуйте мне адрес клиники, – Айла потянулся за бумагой и карандашом. – Да, спасибо. Буду примерно через полчаса.

20.

«Многопрофильный медицинский центр «Здравие», – лаконично уведомляла золотистая табличка на тяжелой двери из темного дерева, уже вид которой намекал, что за ней придется изрядно раскошелиться. Несмотря на косящую под антиквариат дверь, само здание клиники представляло собой типичное порождение вычурной современности – остроугольное, причудливых и дисгармоничных очертаний.

Айла поздоровался с дежурно улыбнувшейся ему девушкой за стойкой регистратуры и объяснил цель визита. Доктор ожидал его в кабинете 302.

– Здравствуйте, – поздоровался Айла, шагнув в белый просторный кабинет.

Сухопарый человек в белом халате поднялся из-за стола.

– Айлус?

– Да.

– Меня зовут Вильмеруш Инварус. Ваши документы, пожалуйста.

Доктору было лет сорок-сорок пять на вид. Темные, аккуратно подстриженные волосы с проседью, острый подбородок, внимательные глаза цвета графита. Подозревая, что левое полицейское удостоверение здесь может не прокатить, Айла предъявил удостоверение сотрудника Отдела дополнительных экспертиз.

Доктор взял удостоверение в руки.

– Отдел дополнительных экспертиз… Не слышал о таком.

– Мы работаем над случаями, требующими повышенной квалификации сотрудников.

– Звучит расплывчато и ничего не объясняет.

Айла был уверен, что именно таким это определение и было задумано.

После тщательного изучения со всех сторон удостоверение было возвращено Айле, самому же Айле предложено присесть на белый кожаный диван в смежном с кабинетом помещении. Доктор устроился в кресле напротив.

– Что конкретно случилось?

– Произошло убийство. Это все, что я имею право сообщить вам на данный момент – тайна следствия. Вы не возражаете, если я запишу нашу беседу на диктофон? Это стандартная процедура.

– Пишите.

Айла назвал свое имя, дату (5 ноября), время (8:45 вечера) и попросил доктора еще раз представиться, что тот и сделал.

– Укажите свою специальность.

– Нейрохирург.

– Когда Хевиг впервые пришел к вам на прием?

– В середине сентября этого года.

– По какому поводу?

– Вам объяснить доступным образом или ваша так называемая «повышенная квалификация» позволяет вам понимать медицинские термины?

Айла был уверен, что Инварус над ним подтрунивает, но серьезное лицо доктора оставалось непроницаемо-серьезным.

– Доступным образом, пожалуйста. Так с какими жалобами он к вам обратился?

– На протяжении года Хевигус и его девушка предпринимали попытки зачать ребенка. Не добившись успеха, они решили пройти медицинское обследование. У девушки не выявили проблем со здоровьем, а вот у Хевигуса оказался повышен уровень гормона пролактина. Избыточное количество этого гормона может приводить к бесплодию – среди прочих других нарушений. Пациенту назначили лечение агонистами дофамина, но никаких значимых улучшений не наступило. Тогда Хевигус обратился к другому специалисту. Уровень пролактина заставил врача заподозрить аденому, и Хевиг был направлен на магнитно-резонансную томографию головного мозга, по итогам которой у него действительно была диагностирована пролактин-секретирующая аденома гипофиза.

– Аденома… то есть опухоль? – уточнил Айла.

– Да. Гипофиз, придаток нашего мозга, является самым главным органом эндокринной системы. Аденома гипофиза – это доброкачественная опухоль, которая, образуясь из клеток гипофиза, начинает влиять на его работу и, постепенно разрастаясь, сдавливает окружающие структуры мозга. Аденомы гипофиза могут быть как неактивными, то есть не продуцирующими гормоны, так и активными, которые, в зависимости от типа выделяемого гомона, распределяются на несколько типов: пролактиномы – как в случае Хевигуса, кортикотропиномы и так далее. Вырабатывая избыточные гормоны, аденомы вызывают гормональный дисбаланс, признаки которого и привлекают внимание пациента. Консервативная терапия агонистами дофамина обычно достаточно успешна, но в случае Хевигуса пролактинома оказалась фармакорезистентной и продолжала стремительно увеличиваться в размерах. К тому времени, как он был перенаправлен ко мне для хирургического лечения, состояние его значительно ухудшилось.

– Кто сопровождал его на прием?

– Никто. Он всегда приходил один.

– На что он жаловался?

– Головные боли, снижение полового влечения, бессонница, сонливость, слабость, ухудшение памяти.

– Насколько типичны эти нарушения при его диагнозе?

– Вполне типичны.

– Как вы охарактеризуете психоэмоциональное состояние Хевига?

– Он был очень, очень подавлен. Его можно понять. Прогрессирующая эректильная дисфункция – не то, что может развеселить мужчину. Я рекомендовал эндоскопическое эндоназальное удаление опухоли.

– Каков был прогноз?

– В целом – положительный, несмотря на высокую вероятность, что медикаментозное лечение пришлось бы продолжать и после операции. Я объяснил ему, что нормализация уровня гормонов займет определенный срок. Он ответил, что к тому времени, как его состояние улучшится, его бросит девушка. Кажется, девушка – это то, что беспокоило его больше всего. Обычно я не даю пациентам номер личного мобильного телефона, но для Хевигуса сделал исключение, разрешив обратиться ко мне напрямую, если возникнут какие-то дополнительные вопросы. Неделю назад он действительно позвонил. Он сильно нервничал. Я еще раз разобрал с ним все этапы лечения и, кажется, мне удалось его успокоить.

– Была ли операция выполнена?

– Это плановая операция, требующая определенной подготовки. Она была назначена на конец этого месяца.

Айле вдруг припомнился эпизод в кухне Харин. По мнению Харин, Морион распсиховалась без причины. Но что, если в действительности Морион отреагировала на нечто со стороны Хевига? Однако его дальнейшее поведение указывало, что он сам едва ли понимал, что случилось…

– Среди прочих проявлений его недомогания вы упомянули проблемы с памятью… Насколько выражены были эти проблемы? Например, мог ли он сказать или сделать что-то, а через минуту начисто забыть об этом?

– Нет, едва ли. В таких случаях обычно наблюдается общее ослабление памяти. Настолько радикально это не проявляется.

– Возможны ли приступы безумия?

– Теоретически аденомы гипофиза способны вызывать психотические состояния. Более того, сама ситуация, когда аденома резистентна к агонистам дофамина, вынуждает врача увеличивать дозировку препарата. Проблема в том, что агонисты дофамина сами по себе обладают такими побочными эффектами как снижение контроля над импульсами и психоз. При принятии же решения о хирургическом лечении, которое является крайней мерой и сопряжено с определенной опасностью, включая риск летального исхода, дозировку поднимают до максимального уровня, какой только способен выдержать пациент.

– Хм. Предположим, что на пациента влияют еще и некие негативные внешние факторы. Будет ли он более уязвим к ним – по сравнению со здоровым человеком?

– Хм… да, вероятно. В силу своего состояния он будет восприимчивее.

– Вы можете предоставить мне медицинскую карту Хевига?

– Клиника передаст карту по официальному запросу.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

Айла вышел из клиники с сильно бьющимся сердцем. Он еще не знал, как именно планирует использовать полученную информацию, но это определенно был проблеск.

В машине он вытащил записку с контактами Альгаи и позвонил, чувствуя, как желудок сжимается от напряжения. Если только ему повезет… если это действительно та женщина…

Вызов приняли на пятый гудок.

– Здравствуйте, – выдохнул Айла. – Меня зовут Линнуш Айлус. Я из полиции. Мне нужно поговорить с вами касательно смерти вашего мужа.

По последовавшей за этим заявлением длинной напряженной паузе Айла понял, что попал.

– Я все рассказала полиции одиннадцать лет тому назад.

– К сожалению, ваши показания были утеряны, – солгал Айла.

Ее показания не были утеряны. Это были десять строк совершенно бесполезной для него информации.

– Это ваши проблемы.

Хм. Для такой древней старушенции она звучала весьма бодро. И дерзко.

– Альгая, в том самом доме, где вы обнаружили вашего мужа болтающимся в петле, произошло убийство. В связи с этим дело Брунуса снова попало в фокус нашего внимания. И если вы не хотите, чтобы оно было переведено в статус «возобновлено в связи с новыми обстоятельствами», после чего вас затаскают в участок на допросы, вам лучше бы побеседовать со мной.

Напряженное дыхание.

– Когда я должна с вами поговорить? Чем раньше, тем лучше. Вспомнить – и побыстрее снова забыть.

Отодвинув телефон от уха, Айла уточнил время на дисплее. Половина десятого.

– Да хоть сегодня.

– Пишите адрес.

Записывая, Айла подавил тяжелый вздох. Противоположная сторона Торикина. После дня, проведенного в разъездах туда-сюда по заснеженным дорогам, он очень жалел, что люди до сих пор не изобрели телепорт.

21.

Отворив дверь, старушка внимательно рассмотрела Айлу и внезапно сменила угрюмое выражение на приветливую улыбку. Ростом она была чуть выше уровня его пупка и облачена в яркий розовый халат, из-под которого кокетливо выглядывала ночнушка, расшитая полевыми цветочками. Мило.

– Здравствуйте. Какой вы длинный молодой человек. Пройдемте в кухню. Только не топайте. Мама у меня в возрасте. Она ложится рано, и сон у нее чуткий.

Следуя на цыпочках за Альгаей, Айла гадал, сколько же лет ее матери, если дочь, которой под восемьдесят, говорит про нее «в возрасте». Наверное, за сотню.

– Налить вам чаю? У вас усталый вид.

– Будьте добры, – Айла не помнил, что он ел и пил сегодня, но, кажется, что-то все-таки ел.

– Эта челка все время спадает на один глаз. Она вам не мешает?

– Нет.

Чувствуя себя громоздким и неуклюжим, Айла осторожно присел на стул, застеленный вязаной салфеткой, ядовитые оранжевые, красные и зеленые тона которой демонстрировали тонкое эстетическое чувство хозяйки. Покрытая розовыми разводами «под мрамор» поверхность кухонного стола оказалась как раз вровень с его коленом.

– Мне придется записать наш разговор, – он показал Альгае диктофон. – Так полагается.

– О, – восхитилась Альгая. – До чего дошел прогресс.

Айла не стал разочаровывать ее сообщением, что, хотя сейчас и начали появляться специальные цифровые диктофоны, маркирующие запись для защиты от подделывания, но обычные кассетные были в ходу уже лет тридцать.

Перед ним поставили чашку с плавающим на поверхности цветком ромашки, и Айла сделал глоток, вдруг осознавав, что действительно основательно вымотался в стрессе последних дней.

– Так что опять стряслось в том несчастном доме? Кого-то убили, вы сказали?

– Застрелили мужчину двадцати девяти лет.

– Горе какое. Такой молодой. Нашли преступника?

– Мы пока что отрабатываем версии, – ответил Айла с привычной уклончивостью.

– А я тут при чем? Мой муж повесился сам. Да и когда это было. Десять лет прошло.

– Я понимаю, что сама идея, что эти события могут быть как-то связаны, совершенно абсурдна, но мы обязаны действовать в соответствии с регламентом, даже если наши действия заведомо бессмысленны. Отчеты, понимаете. Хочешь не хочешь, а делай.

– Понимаю, – кивнула старушка. Айла заметил, что, несмотря на выход в неглиже, губы у нее подкрашены перламутрово-розовой помадой. – Тяжело с начальником?

– Черствый формалист, – вздохнул Айла. – Ноль понимания к нуждам сотрудников.

– Самые никчемные поднимаются наверх. Как пена, – сочувственно покачала головой старушка.

Почувствовав, что контакт со свидетельницей налажен на почве общей неприязни к реальному или воображаемому начальству, Айла перешел к сути.

– Расскажите мне о вашем муже. Каким он был человеком?

– О, тем еще засранцем. Жалею, что он не порешил себя раньше.

Это был неожиданный ответ. С чувством легкого замешательства Айла отпил глоток чая.

– Вы могли бы дать пояснение к характеристике «засранец»?

– Не жизнь с ним была, а мучение. Некоторые люди для того только и рождаются, чтобы других доставать. Все ему было не так, все не эдак. Мне стоило бы сразу сбежать от него, найти такого приятного, симпатичного молодого человека, как вы. Но мы тогда были по-другому воспитаны. Не то, что молодежь сейчас, которая занимается сексом до брака, пьет, курит, принимает наркотики. Вот когда золотое время наступило. Знаете, милый, это ужасно, выходить замуж девственницей. У тебя нет опыта, тебе не с чем сравнить. Думаешь, что этот вялый кусочек плоти – десять сантиметров в хороший день, восемь во все остальные, – это все, что тебе может предложить судьба.

Айла посмотрел на диктофон, не сомневаясь, что Илия прослушает эту запись так же добросовестно, как и предыдущие. В этот раз начальник хотя бы повеселится.

– В итоге я все-таки ушла от Брунуса. Но это случилось после многих, слишком многих лет брака. Я нашла себе хорошего мужчину. Он, – Альгая понизила голос, как девочка-подросток, шепчущаяся с подругой о сексе, – открыл мне страну страсти.

Судя по последующей паузе и сверлящему взгляду, Альгая ждала от Айлы какого-то комментария. Он не нашелся, что сказать, поэтому кивнул с серьезным, понимающим видом. Вдруг вспомнив что-то, Альгая воровато покосилась на дверь.

– Мама, – пояснила она еще тише, показав на дверь пальцем. – Некоторые вещи не следует обсуждать при родителях.

Айла мысленно прыснул, однако сохранил все то же серьезное выражение. И еще раз понимающе кивнул.

– Мы прожили с моим вторым мужем шесть прекрасных лет… – продолжила Альгая, и ее глаза заволокло теплой дымкой ностальгии. – Пока не настало то утро, когда я проснулась и увидела, что его сон перешел в вечный. Впрочем, учитывая все предшествующее, в ту ночь он умер счастливым.

– Я… я рад за него, – пробормотал Айла, притворяясь, что пьет, чтобы заслонить чашкой выражение лица.

– У вас такие красивые глаза, цвета мха, – вдруг отвлеклась Альгая. – И пухлые губы. Женщинам, наверняка, нравятся. У вас есть девушка?

– Есть.

– Надеюсь, у вас было много подружек до нее.

– После нее, до нее, – брякнул Айла.

– Вы ей изменяете? – нахмурила бровки Альгая. – Хотя чего это я. Я сама жалею, что была слишком уж моралистка. А ведь могла бы прожить куда как более интересную жизнь…

– Я не это имел в виду. Мы с ней встречались в юности, потом расстались, теперь снова вместе.

– Видимо, чем-то она вам запомнилась, – многозначительно резюмировала старушка.

Айле вспомнились соски Морион, твердые, как камушки, под его ладонями, когда он входил в нее сзади. О да.

– Послушайте, Альгая, мы все-таки должны вернуться к теме.

– Какой теме?

– Самоубийство вашего мужа.

– А, этот придурок… Он повесился. Веревкой за шею. Что еще тут скажешь.

– Что этому предшествовало?

– В последние годы жизни его сильно мучил артрит. На стенку лез от боли. Я ему, конечно, сочувствовала, но за все свои страдания он отрывался на мне.

– Каким образом? Он бил вас?

– Нет, на такое он не решался. Я и думала, что раз не бьет, то это все вроде как не в счет. Тогда я еще не знала, что психологическое насилие наносит не меньшие раны. Он начал с придирок, а закончил угрозами. Иногда я уезжала в город, с мамой повидаться, приятельниц навестить. Так он вбил себе в голову, что у меня кто-то есть. Или, может, ему удобно было так думать, чтобы изводить меня с чистой совестью. «Куница, – говорил он мне, – будешь шкодить, я отрежу тебе голову и закопаю ее под одним деревом, а тело под другим».

– Он вас ревновал? – уточнил Айла.

– К каждому столбу, – призналась Альгая с плохо скрытой гордостью.

Учитывая ее уже почтенный возраст на тот период, Айла счел ревность со стороны Брунуса проявлением психических нарушений, возможно, следствием старческой деградации мозга. Однако высказывать свои соображения вслух он не стал.

– А почему «куница»? Что за странное обращение?

– Я не знаю. Куницы считаются изворотливыми, хитрыми животными. Похоже он так намекал, что я обманщица. Когда Брунус был ребенком, мать строго-настрого запрещала ему употреблять бранные слова, да так его выдрессировала, что он и в старости их не произносил. Могла бы и объяснить заодно, что угрожать убить человека, пусть даже в вежливых выражениях, тоже нехорошо. Однажды он так на меня напустился по приезду, что я просто развернулась и бросилась обратно в машину, неважно, куда ехать, лишь бы подальше от него. Вы знаете, я ведь до сих пор вожу машину. И делаю это очень хорошо.

Айла вспомнил длинный список штрафов за парковку – за этот месяц и все предыдущие. Но претензий к тому, как она водила, действительно, не было.

– Я ехала три часа, чтобы успокоиться, а потом вышла возле какого-то кафе. Заказала кофе и бублик с коричной посыпкой и начала плакать. Ко мне подошел мужчина и заговорил со мной так участливо, по-доброму. Не он стал моим вторым мужем, но я тогда подумала: а почему я, собственно, должна терпеть старого придурка в мире, где полно нормальных мужчин? К Брунусу я больше не вернулась. Спустя год я уже жила с любовью всей моей жизни. Мы хотели пожениться, но была одна проблемка: официально я все еще состояла в браке с Брунусом. Пришлось мне стиснуть зубы и позвонить убогому.

– И какова была его реакция?

– Как обычно, наговорил кучу гадостей. Потом перезвонил и вдруг такой паинька, такой вежливый. Приезжай, говорит, мы со всем разберемся. Я сказала, что приеду со своим будущим супругом, а в ответ возмущение: «Нет уж, явись одна, а то даже говорить с тобой не стану». Видимо, он услышал в моем голосе сомнение, потому что начал рассказывать, что у него отобрали лицензию на оружие – проведали, что он втихую зверье в своем заповеднике постреливал. Впрочем, какое ему теперь ружье, ведь руки-то у него от артрита совсем скрючило. Потом добавил, что с работы его выгоняют. Следующую неделю отработает – и все. Плакал. И мне вроде как стало его жаль. Да и, подумала я, что он может мне сделать? Я приехала после полудня. А там… Даже не знаю, что меня больше поразило – что он висит весь синий, или то, до какого состояния он довел дом. В кухне, где он с собой покончил – на холодильнике, стенах – были надписи… оставленные отнюдь не мелом, я вам скажу. Хоть на этом бы остановился, так нет, настрочил еще записочек. Но те хоть карандашом, и на том спасибо.

– Не мелом? – недоверчиво уточнил Айла.

– Дерьмом! – выпалила Альгая. – И ведь сколько расписал! Ну да дерьма в нем было много, уж это я всегда знала!

– Ох, – поморщился Айла. – В чем была суть его сообщений?

– Надписи дерьмом были весьма неразборчивы.

– Я про записки.

– А, про записки… Я плохая, я его предала, я его бросила, несчастного и больного, я, считай, его сама довела до смерти. Во всех одно и то же. Весь год эти писульки строчил, наверное. Он очень постарался, чтобы я почувствовала себя виноватой. На какое-то время у него даже получилось. Думаю, он предпочел бы убить меня. Владей он еще ружьем, так бы и сделал, я уверена. Но без огнестрела он сомневался, что справится, в его-то состоянии. Я была хоть и женщина, но крепкая и здоровая. Так что он решил задеть меня по-другому.

– Вы поделились с полицией своими соображениями?

– А они хотели меня слушать? Приехали, все быстро посмотрели, труп скорой передали, уехали.

– Но оставленные записки, надписи… – в отчетах они не упоминались, Айла был в этом совершенно уверен.

– Надписи я смыла сразу – еще до того, как полицию вызвала. Видите ли, когда твое имя пишут фекалиями, есть в этом что-то невыносимо оскорбительное. А там кафель был везде на кухне, мылось легко, и следа не осталось. Подумав, спрятала и записки. В то время я считала, что своими нападками Брунус меня позорит. Сейчас я понимаю, что позорил он только себя, старый клоун. С полицией я о многом не стала откровенничать, в том числе и про наши нелады – зачем навлекать на себя подозрения. Так и так, пошла прогуляться, вернулась, муж мертвый. Они и не стали меня более расспрашивать, так как по всем признакам он порешил себя самостоятельно. Учли и все его жизненные передряги.

– Вы сможете воспроизвести содержание тех записок? Это может оказаться очень важным.

Альгая задумалась.

– Пожалуй, я могла бы просто отдать их вам. Если вы составите официальный акт о передаче и пообещаете больше меня с этим не тревожить.

– Они сохранились? – поразился Айла.

– Конечно, я сохранила их. А вдруг бы все-таки возникли сомнения, что это самоубийство? Что-то мне подсказывало, что с расспросами о старом пердуне ко мне еще придут. Так и получилось. Подождите, я принесу.

– Хорошо. А я пока сбегаю к машине за фотокамерой и официальными бланками.

Альгая вернулась с черным пластиковым пакетом для мусора, замотанным скотчем, и, брезгливо удерживая двумя пальцами, передала его Айле. Айла составил документ, подтверждающий получение, сделал фотографии свертка, затем вскрыл пакет. Быстро просмотрел пару записок, написанных корявым мало разборчивым почерком со строками, уныло сползающими вниз. «Куница! Ты столкнула мою жизнь в помойную яму, Куница!» И далее в таком же духе. Велеречивый мизантропский бред.

– Лучше бы он просто бранился.

– О чем я и говорю.

Сердечно попрощавшись с Альгаей, Айла перешел в прихожую, чтобы надеть свою куртку и обуться. Чувствуя на себе пристальный взгляд старушки, он осведомился:

– Что-то еще?

– У вас большие ступни. И кисти рук. Я слышала, что если размеры этих частей тела превышают средние, то и….

Айла зажмурил глаза на секунду, прячась от чувства неловкости.

– Я не знаю. Я не сравнивал свой с чужими.

– Какая жалость. Осторожнее на дороге. Там опять снег.

22.

– Привет, – Морион вышла из спальни и посмотрела на него настороженно, как дикий олененок. Видимо, она уже легла в постель, потому что из одежды на ней была только старая серая майка Айлы с полустертым изображением двух перекрещенных мечей.

– Привет, – Айла посмотрел на босые ступни Морион и затем улыбнулся ей, но Морион не ответила, погруженная в собственные мысли.

– Ты задержался. Почти час ночи.

– На моей работе никогда не знаешь, когда закончится рабочий день.

– И каков был самый длинный?

– Двадцать шесть часов. Прости, что заставил волноваться.

– Да ничего.

– Твои папа и мама просили тебя позвонить. Они беспокоятся.

– Ты виделся с ними?

– Да, у меня был день знакомства с родителями. Свяжись с ними, – Айла вытащил из кармана свой мобильный и протянул его Морион. – Я сохранил их номера в списке контактов. Найдешь.

Морион мотнула головой.

– Утром.

– Нет, сейчас. Если ты не хочешь, чтобы твой отец ввалился к нам среди ночи с ружьем наперевес. Есть вероятность, что он уже где-то поблизости.

– Хорошо, я это сделаю, – Морион покорно протянула руку за телефоном.

Айлу поразило, что она так легко согласилась. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше проникался ощущением, что с ней что-то не так. Она казалась отчужденной и вялой.

– Ты голоден?

– Так бы тебя и съел.

– Я серьезно.

– Я тоже.

Айла попытался поцеловать ее, но Морион ускользнула в кухню.

– Я разогрею ужин и поговорю с родителями. А ты пока можешь принять душ.

После душа Айла сразу направился в кухню. И первое, на что он обратил внимание: бутылка вина на столе, опустошенная на две трети. Бросив взгляд на Морион, он заметил в ее лице что-то странное – некая готовность, как у пловца перед прыжком с вышки.

– Ты пьяна?

– Я была пьяна. Но сейчас трезва как стеклышко, – Морион поставила перед ним тарелку с рисом, салатом и запеченным мясом.

Айла проглотил ужин в три укуса и, когда Морион отвернулась к раковине чтобы помыть его тарелку, подошел и обнял ее со спины. Само тепло, исходящее от Морион, было умиротворяюще знакомым, как будто они не провели годы вдали друг от друга. Так много мыслей теснилось в голове Айлы, признания, которые сейчас он не смог бы сформулировать.

– Раньше ты меня так не обнимал, – сухо заметила Морион.

– Я обнимал тебя сотни раз.

– Это было по-другому. У меня ощущение, что ты каждый день относишься ко мне по-разному.

– Отношусь я к тебе одинаково. Просто изо дня в день надо мной довлеют разные эмоции, – он наклонился и облизал краешек маленькой ушной раковины.

– Отпусти меня, – напряженным тоном приказала Морион. – Я не в настроении.

Однако Айла только прижал ее плотнее к себе, обвил руками маленькое тело, игнорируя выпроставшиеся из кожи ледяные иголки. Айла знал, что, какой бы колючей и взвинченной Морион ни была, она сдастся и прильнет к нему. Он не мог контролировать происходящее в ее разуме, но физическая привязанность Морион к нему была намного сильнее ее собственных установок. Произошло так, как он и рассчитывал. Вскоре Морион обмякла и, развернувшись, покорно уткнулась лицом ему в грудь, позволила приподнять ее и посадить на стойку. Айла прижался к Морион меж ее разведенных бедер.

– Положи меня на мягкое и выключи свет, – попросила она в паузе между поцелуями. – Не хочу видеть, слышать или думать. Просто трогай меня.

Позже, когда они лежали в темноте, утомленно прижимаясь друг к другу – кожа к коже, – Айла сказал:

– Именно этого мне всегда не хватало в те школьные встречи – возможности полежать вместе после. Порой я ужасно жалел, что не могу остаться с тобой на ночь. Или на неделю.

– У меня были свои причины для сожалений, – сказала Морион, высвобождаясь и поднимаясь с кровати. – Я в душ. Я ужасно мокрая.

Напряжение, от которого ему удалось ее на время отвлечь, вернулось. Айла потянулся к ночнику и включил его, чтобы посмотреть, как она удаляется. По привычке к наведению порядка, Морион наклонилась на ходу и подхватила брошенную на пол футболку. Отличное зрелище. Он будет чаще разбрасывать футболки.

Когда Морион вернулась, она была плотно запакована в джинсы и темно-вишневый свитер под горло.

– Ты куда-то собираешься? – растерянно осведомился Айла, приподнимаясь на локтях.

– Нет, – Морион схватила себя за запястье, затем сцепила руки на груди, затем спрятала ладони в карманах джинсов – суетливые, нервные движения. – Просто в одетом виде я чувствую себя менее уязвимой. Я хочу поговорить с тобой.

Айла сел на постели, выражая готовность.

– Что тебе удалось узнать сегодня? – спросила Морион.

Айла задумался на сегодня.

– Все.

– Вообще все?

– Практически. Теперь у меня перед глазами полная картина.

Морион зябко поежилась, как будто на нее дохнуло холодом.

– Я не сомневалась. Еще с утра я проснулась с осознанием, что к вечеру ты докопаешься до правды.

– Мори, это то, что я делаю каждый день, – попытался Айла утешить ее. – У меня есть некоторый опыт, знаешь ли. Да и идеальные преступления бывают только в книжках. В реальности же убийство – это сложный и оставляющий множество следов процесс. К тому же очень нервирующий – что только повышает вероятность ошибки.

– А как же «висяки»?

– По большей части это последствие некачественной работы расследующих. А не достижение преступника.

– У меня был хоть какой-то шанс запудрить мозги следствию?

– Нет. Ноль.

Морион кивнула, признавая поражение.

– Что ж. Ты загнал меня в угол.

– Именно.

– Теперь мне придется все тебе рассказать. Иначе я только ухудшаю свое положение.

– Верно.

– Ты не мог бы что-нибудь на себя накинуть? – попросила Морион. – Это так неловко – разговаривать с голым человеком, когда сама одета.

Айла натянул трусы и футболку, более из желания угодить Морион, чем от смущения по поводу несовпадения степени их одетости. Морион отошла в кухню и вернулась с очередной бутылкой вина.

– Если ты не возражаешь.

– Назавтра у тебя будет страшно трещать голова.

– Это меньшая из моих проблем.

– Я буду вынужден записать наш разговор на диктофон.

– Делай что хочешь. Показания не будут дискредитированы моим якобы опьянением? Я полностью адекватна, поверь мне. Мой мозг так взвинчен сегодня, что алкоголь не в силах его одолеть.

– Если в трезвом виде ты подтвердишь правдивость своих слов, проблем не возникнет.

Морион взяла стул, на который Айла вешал свою одежду, придвинула его к стене и села. Айла остался на кровати, поджав под себя скрещенные ноги. Сделав крупный глоток, Морион поставила бутылку на пол перед собой.

– Я не хотела убивать Хевига.

– Это мне известно.

– И я была влюблена в тебя в школе.

– И это мне тоже известно.

Морион снова подхватила бутылку и прижала ее к груди. Заговорив, она звучала монотонно и сухо, отодвинула от себя эмоции как можно дальше, отстраненно перечисляя события:

– Мы были в разных классах в начальной школе. Но с пятого класса мы оказались в одном. Я до сих пор не понимаю, как и почему это со мной случилось. Когда я увидела тебя, меня как будто сбило с ног. Шибануло так, что звезды из глаз. И с этого момента я начала бредить тобой. Ждала, когда тебя вызовут к доске, только чтобы полюбоваться. Искала в твоем взгляде хотя бы искру симпатии, хотя ты всегда смотрел либо сквозь меня, либо мимо. В девятом классе я наконец решилась. Я подошла и сказала: «Привет!» Ты уставился на меня с недоумением: «Привет. Ты из какого класса?» Все это время ты даже не замечал мое существование! Такая рана. Мне показалось, что я там на месте, прямо перед тобой, сдохну, – Морион усмехнулась и отпила из бутылки. – Помнишь этот случай?

– Нет, – честно признался Айла.

– Разумеется, – фыркнула Морион. – Все лето после девятого класса я обдумывала, как привлечь твое внимание, и к августу осознала, что готова на все. Стартовал учебный год. Я получила двояк по математике, и второй, и третий. В конце сентября я набралась смелости, пожаловалась тебе на трудности с учебой и попросила помочь. Ты согласился. Тогда я приняла это за выражение симпатии, что внушило мне надежду. Однако позже я осознала, что ты помог бы любому. Помог – и после начисто забыл бы его имя, – отпив, Морион отчужденно посмотрела в горлышко бутылки. – Ты всегда бы хорошим парнем. Бесчувственным, как булыжник на обочине. Но хорошим.

Айла не впервые слышал подобные сентенции в свой адрес, но никак их не комментировал. Промолчал и сейчас, несмотря на новое и необычное ощущение, что его пусть слегка, но задело.

– Как ни странно, соблазнить тебя оказалось легко. Не ожидала, что ты откликнешься с такой готовностью. Вероятно, мне помогло подростковое бурление гормонов. Твоя острая реакция уравняла нас, и прикасаться к тебе было просто. Физически я тебе нравилась, это давало мне ощущение уверенности в себе. Думаю, я была по-настоящему счастлива в первые месяцы. Но я так и не решилась рассказать тебе о своих чувствах. Да и некоторые вещи очень тяжело высказать. Я надеялась, что однажды ты сам догадаешься. Но этого так и не произошло.

– Как я должен был догадаться? – поразился Айла. – Мы сцеплялись, как яростные животные. А потом ты говорила: «Быстро одевайся, моя мама скоро придет с работы» – и выставляла меня вон.

– Ну а если бы я призналась? Что бы ты сделал? Свалил бы подальше от эмоциональной обузы?

– Я не знаю.

– Я знала, – угрюмо отрезала Морион. – Раскрывшись тебе, я бы потеряла даже то немногое, что у меня было.

– Ты ничего не могла «знать». Нам было всего по шестнадцать лет. Мы по-разному оценивали ситуацию. Мы не понимали друг друга. Как ты тогда могла предсказать мою реакцию, если я сейчас не имею понятия, как поступил бы, выложи ты мне правду? Может, я бы сбежал. Может, остался бы. Может, ты сама бы охладела, получив меня так легко. Мы уже никогда не узнаем.

– Ты не хотел меня! Ты хотел только секс!

– После того, как мы перестали видеться, у меня не возникло проблем с тем, чтобы получить секс от кого-то еще. Но почему-то в период, пока я был с тобой, даже мысли о том, чтобы лечь в постель с другой девушкой, не возникало у меня в мозгу. Если это не предполагает некоторого избирательного отношения, то я не знаю, что сказать.

– В классе ты даже не смотрел в мою сторону.

– Как и ты в мою, я прошу заметить. Да и как бы я обозначил статус наших отношений для одноклассников? «Вот девушка, с которой я трахаюсь»?

– Почему бы и нет. Так оно все и было, – с горечью бросила Морион.

– Пойми, я был с тобой в весьма похожем положении. Ты чемпион по конспирации. Какими бы ни были твои чувства на самом деле, мне ты все это демонстрировала так, что я тоже не мог понять, заинтересована ли ты лично во мне или же я только удобный объект для секса. Я был абсолютно уверен в наличии у тебя предыдущего сексуального опыта, который тебе не терпелось расширить. Ведь к тому времени, как у нас все началось, ты уже принимала таблетки.

– Все знают – противозачаточные усваиваются только глубоко развращенным организмом, – возмутилась Морион.

– Ну, ты не кровоточила, когда мы в первый раз…

– Придурок, ты как себе это представляешь? Как забой скота? Чтобы кровавые лужи повсюду?

– Но боль, хотя бы какой-то дискомфорт, ты должна была почувствовать…

– Да в первый раз я не могла дождаться, когда эта пытка закончится! – выпалила Морион. – Просто не сочла нужным поставить тебя в известность о моих переживаниях! А ты был настолько в своих эмоциях, что ввались в комнату слон, ты и то бы не заметил!

– Ужасно, – Айла почувствовал, что краснеет. – Надеюсь, так было только в первый раз…

– Во второй это было менее невыносимо.

– А в третий? – осведомился Айла с надеждой.

– В третий мне даже начало нравиться.

– Фуф, – Айла облегченно выдохнул. – Но ты вела себя так раскованно… как я мог подумать, что…

– Я была влюблена в тебя! Я ужасно тебя хотела, идиот!

– Это все не соответствовало моим представлениям о потери девственности… и, мне кажется, тебе стоит перестать оскорблять меня.

– Ох, какая невыносимая беседа, – застонала Морион. – Хочется сорваться и сбежать.

– Да сколько можно избегать откровенности? Выпей еще, если не хватает смелости.

– Я столько не выпью.

– Тогда выпей достаточно, чтобы твои размякшие ноги не смогли увести тебя от этого диалога.

– Я надеюсь, меня вырубит вмертвую, – вздохнула Морион.

– Ты крепкая, Мори. Двух бутылок вина недостаточно, чтобы тебя отключить. А мои запасы спиртного на этом исчерпаны.

Морион глубоко вздохнула и на секунду зажмурилась, собираясь с силами, чтобы продолжить.

– Что ты вообще знаешь о девственности?

– Ну, недавно я читал о методах оценки целостности девственной плевы при смерти от утопления…

– Ты отморозок?

– Нет, я следователь, – Айла перебрался на пол и сел напротив Морион, прислонившись спиной к кровати. – Дай-ка я тоже глотну.

Морион протянула ему бутылку, которую Айла взял, но руку Морион не отпустил, поглаживая ее по ладони большим пальцем.

– Иногда я даже задумывалась о том, чтобы прекратить принимать таблетки, и будь что будет, – призналась Морион, наблюдая как медленно подушечка его пальца скользит по ее коже. – В любви и на войне все средства хороши. Но я так и не решилась. Мои родители постоянно скандалили. Отец часто оставался в магазине на ночь. Мать ужасно психовала. Мне ее реакция казалась избыточной. Тогда я еще не знала, что он ночует со своей помощницей по магазину, Гертой, к которой в итоге ушел совсем. А вот мать догадывалась. Все эти разборки, когда люди не любят друг друга одинаково сильно… Нет, бедный ребенок, я бы не смогла так с ним поступить.

– Какие разборки? У меня довольно флегматичный характер, если ты не заметила. Конечно, ситуация с незапланированной беременностью была бы достаточно стрессовой, но, уверен, постепенно у нас троих бы все наладилось.

– Звучит так, как будто ты уговариваешь меня залететь, – усмехнулась Морион.

– Это иррационально, уговаривать тебя залететь девять лет тому назад, – Айла вернул Морион бутылку. Морион высвободила удерживаемую им руку, чтобы сжать бутылку всеми десятью пальцами.

– Летом, после десятого, я уже понимала, что происходящее между нами никогда не перерастет в нечто большее. Встречаясь с тобой по кустам, я чувствовала себя настоящей шлюхой, которая позволяет собой пользоваться. Я сказала себе, что с сентября это надо заканчивать. Но я не смогла. И вот тогда началось настоящее страдание. Говорят, с наркотиков тяжело слезть. Да раз плюнуть. Вот когда я слезала с тебя – это была настоящая пытка. Тем не менее наши отношения оборвались. Когда ты перестал заговаривать со мной, я восприняла это почти с облегчением.

– Это ты перестала подходить ко мне.

– Оставь мне мою точку зрения. Между прочим, – добавила она с сардонической нотой, – у меня все было прекрасно с паршивой математикой до тех пор, пока я не решила прикинуться дурой, чтобы подкатить к тебе.

– Ты вообще полна скрытых талантов. Супер, суперкрута. Способна и застрелить мужика, и затрахать до смерти.

– Избавь меня от твоего сарказма.

– Возможно, это похвала, – Айла аккуратно высвободил бутылку из ее судорожно сжатых пальцев и поставил на пол. – В классе мне рассказали, что у тебя были связи с другими, – осторожно сообщил он.

– Да? Кто рассказал? – удивилась Морион. – Хотя зачем я спрашиваю. Я едва помню имена наших одноклассников. Не могу даже и вообразить, почему кто-то решил распускать слухи обо мне. Возможно, я с кем-то поругалась и мне решили отомстить таким образом.

– Не то чтобы я поверил. Я бы не перестал приходить к тебе, если бы не впечатление, что ты больше не хочешь меня видеть. Я решил, что надоел тебе.

– Мне было очень плохо, – бросила Морион, тупо рассматривая дощатый пол.

– А позже, когда мы снова встретились… почему ты решилась начать все сначала? Почему пришла ко мне в ту ночь?

– Я спала с тобой больше полутора лет, но так и не сумела заставить полюбить себя. Больше я ничего не могу сделать. Думаю, за прошедшие годы я сумела принять этот факт. Так почему бы не взять крохи твоего внимания, пока есть такая возможность? В этот раз я с самого начала осознаю, что все бессмысленно и никуда не приведет.

– Объективно, получилось как раз наоборот.

Морион слабо пожала плечами.

– Расскажи мне, что было дальше, – Айла потянулся к бутылке.

– Школа кончилась, ты пропал. Родители часто скандалили. Отец начал приходить домой пьяным, если вообще приходил. Сложно поверить, но его можно довести так, что он начнет кричать. Одна польза от всего этого – я сидела целыми днями и училась, чтобы отвлечься. Я поступила в университет слегкостью, но закончить его было тяжело. Я не чувствовала интереса к учебе и к чему-либо вообще. Отец пил все больше, мать все сильнее истерила. Я купила щеколду и установила на дверь, но чувствовала, что мне и так от них не спрятаться, – Морион провела по щеке пальцем, как будто стирая слезу, но ее слезы давно высохли.

– Как тебя занесло в Роану?

– Получив диплом, я понятия не имела, чем хочу заниматься дальше. Все, о чем я могла думать: как бы скрыться от всего. Вот я и сбежала в другую страну. Надеялась, мое состояние улучшится, но стало еще хуже. Я начала принимать антидепрессанты, покупая их нелегально. Там, в Роане, с этим просто. Не то что здесь. На какое-то время мне показалось, что я нащупала дно, но затем меня затянуло еще глубже. С антидепрессантов я перешла на наркотики. В общем, мне было все равно, что тогда принимать. У меня было странное ощущение в те дни. Как будто болезненно хочешь контакта, но все бесцветное и бесплотное, или же я такая сама. Ни к чему не получается прикоснуться, никто не цепляет, ничего не остается внутри. Все проходит сквозь…

Морион обхватила голову руками. Айла погладил ее по волосам. Он пожалел, что не может переместиться сквозь время и пространство, чтобы оказаться рядом с ней в Роане.

– Чем это в итоге закончилось, ты знаешь. После суда я больше не прикасалась к наркотикам. Работала как проклятая, чтобы до конца испытательного срока выплатить компенсацию вреда, за который не считала себя ответственной. Как только с этим было покончено, я покинула Роану с мыслью, что не хочу видеть эту страну никогда больше. Ко времени моего возвращения в Ровенну родители развелись, что определенно пошло отцу на пользу. Он считал, что мне нужно что-то сделать с моим подавленным состоянием, вместо того, чтобы сидеть целыми днями, запершись в своей комнате. Я согласилась отправиться на охоту с его компанией больше из желания, чтобы он отстал от меня с уговорами, чем почему-то еще. И там познакомилась с Хевигом. Он был сыном отцовского приятеля. Хевига впечатлили мои навыки стрельбы. Он был немного повернут на всем этом, знаешь ли. Оружие, охота. Прямо как мой папа. Он выпросил у отца мой номер телефона и начал названивать мне каждую неделю. Поначалу это меня отпугнуло. Я попросила отца расспросить общих знакомых. Все как один утверждали, что Хевиг чудесный парень.

– Он заинтересовал тебя?

– Нет. Но мне было двадцать четыре года. Временами я чувствовала ужасное одиночество. С мужчинами у меня не клеилось, но я хотела семью. Своих детей я бы точно сумела полюбить. Прошло семь лет с тех пор, как я видела тебя в последний раз, и я не собиралась просидеть всю свою молодость, оплакивая провальную первую любовь. Так что я решила дать Хевигу шанс. У него был спокойный, ровный характер. Он был хорошо воспитанным и добрым. Я была бы дурой, если бы отвергла его.

– Звучит расчетливо.

– Пожалуй, – признала Морион.

– Он тебе хотя бы нравился?

– Нравился ли он мне? Хевиг нравился всем. Такой, знаешь, любимый сын своих родителей, лучший друг своих друзей, нежное воспоминание его бывших. По каким-то причинам он убедил себя, что любит меня, хотя мы с ним были словно из разных вселенных. Ну ладно, мы съехались. Не могу сказать, что была счастлива до небес, но с Хевигом было приятно, спокойно, комфортно. Мы хорошо ладили. Если я и не разделяла его чувства, это была моя проблема. В конце концов, я не разделяла ничьи чувства. Может, я дефективная, не знаю, – Морион равнодушно пожала плечами. – Он предложил мне пожениться, но я ответила, что при отсутствии детей не вижу смысла в этих формальностях. «Так давай заведем ребенка», – предложил он. Меня это обрадовало. Из него должен был получиться отличный отец. Иногда я была почти уверена, что вот-вот полюблю его. Не страшно, если это произойдет позже. Порой любви нужно много, много времени, чтобы проявить себя. Прошел год. Я не забеременела. Мы прошли несколько обследований. Со мной все было в порядке. У Хевига обнаружили гормональный дисбаланс и начали лечение.

– Он кому-то говорил о своей проблеме?

– Нет. Она его очень смущала. Он даже со мной ее редко обсуждал. Он привык, что у него получается все, что он хочет, а тут наткнулся на препятствие. На мой взгляд, факт его фертильной неполноценности задел его гораздо сильнее, чем следовало. У него как будто бы появились сомнения, может ли он вообще считаться полноценным мужчиной. Мне это казалось тем более странным, что, хотя его гормональный фон вскоре удалось нормализовать, он как будто бы не мог изгнать из своей головы сомнения в своей состоятельности.

– Подожди, он сказал тебе, что выздоровел? – поразился Айла.

– Да, – Морион послала ему полный недоумения взгляд. – А разве это было не так?

Если Хевиг лгал Морион насчет своего состояния, то это объясняло, почему мобильный нейрохирурга и контакты клиники не были сохранены в телефоне, которым Хевиг пользовался совместно с Морион. Из тех же параноидальных соображений Хевиг мог удалить из журнала вызовов отметку о звонке врачу.

– Вы вместе ездили к врачу?

– Несколько раз, потом он один. В конце весны этого года он устроился на работу в заповеднике, и мы переехали в тот самый дом в лесу. Поскольку место было весьма удалено от города, а я не вожу машину, мне пришлось уволиться со своей работы в детской фотостудии. Это не было для меня проблемой, поскольку ремонт в доме требовал много времени и сил, к тому же, в связи с нашими планами на детей, мне все равно пришлось бы прекратить работать через какое-то время. Прошла весна, почти завершилось лето, ремонт закончился, беременность не наступила, но я не считала это чем-то необычным. Мы оба здоровы, значит, однажды все получится. Но меня беспокоил Хевиг. Он часто казался подавленным, все время размышлял о чем-то. Когда я спрашивала, в чем дело, он только отвечал, что все в порядке и его дурное настроение я сама себе надумала. Я же чувствовала, что что-то не так. Но переклинивать его начало только в начале осени.

– Переклинивать?

– Мы были на вечеринке у его подруги, Харин. Кроме обычной компании, там еще был бывший одноклассник Хевига. Уже не помню, как его звали. Приятный парень. Он пошутил, я посмеялась. Ничего особенного. Мне захотелось пить. Я вышла в кухню и налила стакан воды. Хевиг последовал за мной. Когда я отпила из стакана, Хевиг наклонился ко мне и прошептал мне прямо в ухо: «Придушу и выброшу в пруд, куница». Это было настолько неожиданно и жутко, что стакан выскользнул у меня из рук и разбился об пол. Я подумала, что ослышалась. Повернулась к нему и переспросила: «Что?» Он в ответ: «Ты все слышала, куница».

– Куница? Он именно так тебя назвал, ты уверена? – уточнил Айла.

– Да. Я запомнила, потому что это показалось мне очень странным. Почему ты улыбаешься? Тебя что-то развеселило?

– Я не улыбаюсь. Просто… это действительно странно, – Айла потянулся к бутылке, чтобы заслонить ею свои упорно растягивающиеся в улыбке губы. Это был триумф. Полный, абсолютный триумф.

– Я была потрясена, – продолжила Морион. – Просто замкнулась в себе и ни слова ему больше не сказала за весь тот вечер.

– Не сомневаюсь в этом.

– Я слышу насмешку.

– Я нейтрален как энциклопедия.

– При первой же возможности, как только выбралась в город, я купила противозачаточные таблетки. Видишь ли, тот случай в Роане научил меня быть осторожной. Я еще не разобралась, что происходит, но я не хотела беременеть от человека, у которого могут быть проблемы с головой.

– Были ли еще подобные инциденты?

– Пару раз. После, казалось, он ничего не помнил. В остальное время он был обычным собой, заботливым, нежным. Вот только его постоянно что-то терзало. Добавились головные боли, он стал хуже спать. Я попросила его пройти медицинское обследование, что он и сделал, и сообщил мне, что никаких проблем со здоровьем у него не обнаружено. В начале октября я нашла визитку его давнего врача, к которому Хевиг обращался для лечения гормонального сбоя, и позвонила ему. Врач сказал, что Хевиг уже давно не наблюдается у него, и что при его диагнозе угнетенность и нервозность были возможны, но они должны были пройти по мере лечения.

– Как ты считаешь, врач сможет вспомнить об этом разговоре? – осведомился Айла. Если это так, Айла мог бы привлечь его как свидетеля со стороны защиты.

– Я не знаю. Может быть. Это была совсем короткая беседа. По итогам я сделала вывод, что не могу списать приступы тихого бешенства Хевига на гормоны. Но тогда я вообще не знала, на что их списать. Будучи владельцем огнестрельного оружия, Хевиг был обязан проходить обследование у психиатра дважды в год, и последний раз делал это совсем недавно, месяц назад. Казалось, его приступы кратковременного безумия распространялись только на меня, тогда как со всеми остальными он оставался совершенно нормальным. Порой мне казалось, что это я схожу с ума, придумывая себе то, чего нет.

– У тебя возникали мысли о том, чтобы оставить его?

– Периодически. У нас нарастал разлад. О браке мы больше не заговаривали. В постели Хевиг просто отворачивался и засыпал или делал вид, что спит. С октября сексуальные отношения между нами полностью прекратились. В то же время он часто утверждал, что любит меня, и я видела, что он искренне верит в свои слова. Странные приступы вербальной агрессии больше не повторялись, но Хевиг вечно витал где-то очень далеко. Я все чаще замечала, что у него болит голова, но он упорно отрицал наличие каких-либо проблем. Я бы хотела обсудить эту ситуацию с кем-то, но я была совершенно одинока. По факту, единственным человеком, с которым я была близка, был сам Хевиг. Он появился в моей жизни в нелегкое время и помог мне восстановиться. Я была многим ему обязана. Так имела ли я моральное право бросить его, как только сложный период начался у него? Не зная, как поступить, я тянула время. А потом настал тот день…

Морион вдруг умолкла и съежилась. Айла протянул ей бутылку. Морион нервно отпила, закашлялась и продолжила:

– С утра я посмотрела в его напряженное лицо и поняла: что-то должно произойти. Мне следовало бежать еще тогда. Вместо этого я провела день тише воды, ниже травы, стараясь не привлекать к себе внимания. Мы едва перебросились парой слов. Если бы только я уехала… – плечи Морион печально провисли.

– Если бы ты уехала, если бы он не начал вести себя странно, если бы вы вообще никогда не встретились. Список можно продолжать до бесконечности, но это бессмысленно, Морион. Случившегося не отменить, – возразил Айла.

Морион мрачно кивнула.

– Вечером за ужином он все время сверлил меня взглядом, и я поняла, что в его голове щелкнул какой-то очень нехороший рычажок. Пытаясь избежать надвигающегося конфликта, я сказала, что плохо себя чувствую и лягу спать пораньше. Я поднялась в спальню, переоделась в футболку, в которой обычно спала. Это была футболка Хевига – я так часто ее заимствовала, что однажды Хевиг отдал ее мне насовсем.

«Та самая, которая в итоге оказалась заляпана порохом и кровью», – отметил Айла.

– Я лежала в темноте и чувствовала, что с каждой минутой становлюсь все более взвинченной. Я не верю в предчувствия, но верю, что в тот вечер прочла в его глазах нечто, что испугало меня и заставило ждать нападения. В какой-то момент я осознала, что должна немедленно вырваться из этого дома. Но, поскольку машину я водить не умею, единственным вариантом для меня было уйти пешком и пройти около десяти километров в холоде и кромешной тьме, с риском заблудиться или свалиться в канаву и свернуть себе шею. Это тоже не казалось хорошей идеей.

– Поэтому ты решила попросить о помощи Харин? – спросил Айла.

– Нет, сначала я решила обратиться к отцу. С тех пор, как в августе я угробила свой мобильник, уронив его в реку, у меня не было собственного телефона. Мобильник Хевига, которым я пользовалась при необходимости, был с ним, в гостиной. Тогда я вспомнила о древнем громоздком радиотелефоне, на который наткнулась в доме во время ремонта. Я хотела его выбросить, но Хевиг пожалел реликвию. Хотя у телефона барахлил динамик, он все же оказался небесполезным – я воспользовалась им несколько раз, когда Хевиг был в отъезде. Я достала телефон, подключила его… и только тогда осознала, что не знаю номер отца.

– Разве ты не потеряла все номера вместе с телефоном?

– Телефон мне удалось выловить. Он был безнадежно испорчен, но сим-карта работала, так что я скопировала данные с нее в телефон Хевига. Впрочем, в той ситуации это не имело значения. На секунду я впала в отчаянье, но затем сообразила, что где-то в спальне должен валяться блокнот, который Хевигу подарила Харин. Это был фирменный блокнот, Харин пользовалась такими на работе и раздавала клиентам. На его титульной странице был указан номер одного из мобильных Харин. Я разыскала блокнот и позвонила ей.

– Ты могла обратиться к матери. Свой домашний номер телефона ты наверняка помнишь наизусть.

– Что бы она для меня сделала? Она тоже не водит машину.

– Как минимум она помогла бы тебе связаться с отцом. Или вызвала бы для тебя такси. Что-нибудь.

Морион пожала плечами.

– Я не знаю. Я так отвыкла полагаться на мать, что мысль о ней даже не пришла мне в голову. Итак, я позвонила Харин и попросила забрать меня. Она обещала приехать. Сразу после нашего разговора мне показалось, что снизу раздался звонок. Это меня насторожило. Я попыталась расслышать, о чем говорит Хевиг, но не смогла разобрать ни слова. Затем настала тишина. Я стояла там, в спальне, и вслушивалась. Вот скрипнула ступенька, затем вторая. Что-то было в его шаге… что-то очень недоброе. Я всей кожей ощутила опасность. Выключив свет в комнате, я прижалась к стене у дверного проема, готовая выскочить наружу, как только дверь распахнется, и начала ждать… Хевиг влетел в комнату и сразу выстрелил. Думаю, он действовал наудачу, потому что после яркого света в коридоре, попав в темноту спальни, был практически слеп. За его спиной я юркнула в коридор и побежала по лестнице. Происходящее казалось таким нереальным, как будто смотришь фильм ужасов. Хевиг бросился за мной. Я услышала, как он спрыгнул с лестницы и вскрикнул. Что-то стукнуло об пол. Я обернулась, увидела на полу ружье и рванула его на себя. Просто чтобы у Хевига не было возможности выстрелить мне в спину, понимаешь?

Айла кивнул. Он заметил, что Морион сильно дрожит.

– Выпей, – он протянул ей бутылку.

Морион жадно отпила, стукнув по стеклу зубами, и вино потекло по ее подбородку. Айла потянулся к ее лицу и стер красные капли кончиками пальцев.

– В двух метрах от меня находилась дверь главного входа. Чтобы ее открыть, требовался ключ. Обычно ключ торчал в замке, если мы не бросали его по рассеянности в гостиной или на кухонный стол. В ту ночь ключа в замке не было. Хевиг наступал на меня. Я попятилась от него в кухню. Подняла ружье и нацелила на него. Я сказала Хевигу: «Стой», несколько раз. Он ответил: «Тебе не уйти, куница». У него был такой вид, как будто ему все равно. Он просто медленно шел ко мне. С совершенно пустыми глазами. Я знала Хевига долго и близко. Я никогда по-настоящему не верила, что он способен причинить мне вред. Но в ту ночь это был другой, незнакомый мне человек, который был готов на что угодно.

Я отступала, пока не уперлась спиной в дверь кладовой. От спасения из дома меня отделяли две двери, одна заперта на щеколду, вторую фиксирует хлипкий замок, открывающийся одним поворотом ручки. Но у меня не осталось времени на преодоление даже этих ничтожных преград. Хевиг был так близко. Я понимала, что стоит мне развернуться к двери, и он вцепится мне в шею. Это будет конец. Я попросила в последний раз: «Стой!» Он шел на меня. И я выстрелила, – Морион сделала долгий глоток из бутылки. – Странно, но, когда он упал, я ничего не почувствовала. Ни ужаса, ни облегчения. Из Хевига вытекало ужасно много крови, а я стояла там, над ним, одетая в трусы и его футболку, с босыми ногами, и только делала шаг назад, когда увеличивающаяся красная лужа подбиралась ко мне. У меня было ощущение оглушенности, как будто голову мне замотали одеялом. В ушах громко стучал пульс.

Я вышла из кухни и села на диван в гостиной, пытаясь собраться с мыслями. На журнальном столике лежал мобильный Хевига. Я взяла его и проверила последний вызов. Он был от Харин. Моим первым импульсом было перезвонить ей и рассказать о случившемся. Потом я осознала, что это ее звонок предшествовал вспышке безумия Хевига, возможно, спровоцировал его. Я попросила Харин вызволить меня, а она меня предала, и вот что получилось.

И тогда мне предстала полная картина моего положения. Когда друзья Хевига узнают, что произошло, вся их компания будет винить меня, ни один не поверит в историю, что их прекрасный Хевиг мог попытаться меня пристрелить. Они слетятся, как птицы, и присядут полиции на уши. Мать Хевига расскажет, что я никогда ей не нравилась и что у меня скверный характер. Мои собственные родители вздохнут, что я с самого детства была немного странная. Потом всплывет эта история из Роаны. Наркоманка-психопатка, в приступе буйства едва не забила парня насмерть. Харин припомнит тот случай на вечеринке: шипела на Хевига, бросила стакан. А они столько раз говорили Хевигу, что лучше бы он нашел кого получше. Этой поехавшей ничего не поможет. Никогда не знаешь, что разожжет фитиль…

Дрожь в руках Морион прекратилась. Морион сделала очередной глоток из бутылки и сухими глазами уставилась в пространство.

– Так вот почему вся эта история с ограблением? – догадался Айла. – Ты решила, что тебе не удастся доказать самооборону.

– А как бы я ее доказала? Дыра в стене спальни, которую я могла пробить и сама после того, как пристрелила его? Порох на его руках? Он каждый день возился со своими ружьями, уходил охотиться или пострелять по мишеням. Это подтвердил бы любой из его знакомых. На его руках каждый день был порох. Даже если он действительно выстрелил в стену, я-то пробила дыру в нем.

– Они бы изучили, как именно облако пороха осело на ткани и коже. Доказали бы, что он не носил верхнюю одежду в момент выстрела, как делал бы в лесу, и не получил это загрязнение, просто очищая ружья или заправляя гильзы. Придумав эту глупую историю с ограблением, которая колется как гнилой орех, ты в действительности поставила себя в еще более опасное положение, потому что лгать начинает виноватый. Ты должна была, нет, была обязана рассказать правду. Тем более когда поняла, что расследование буду вести я.

– И загреметь в тюрьму в двадцать шесть лет? Возможно, моя жизнь и жалкая, но я еще намерена за нее побороться.

– Ты действительно думаешь, что я не прислушался бы к тебе? Не попытался бы помочь? Не цеплялся бы за каждое доказательство в твою пользу?

– Что должно было навести меня на мысль, что ты будешь расшибаться ради меня? Я готова была умереть за крошки твоей симпатии, брошенные на пол, а в итоге пришла к выводу, что ты способен рассмотреть меня только когда я лежу перед тобой голая и с раздвинутыми ногами. Я пыталась достучаться до моих родителей, умоляя их прекратить войну и дать моей разбомбленной психике немного мира, – они остались глухи к моим просьбам. Когда я сидела в суде, вся в синяках, и, запинаясь, пыталась объяснить, что это я жертва, со мной даже не желали разговаривать. С чего я должна была ожидать, что что-то будет иначе в этот раз? Когда дело касается меня, этот мир слеп, глух и нем.

– А тебе не приходило в голову, что проблема может быть не в окружающих, а в том, как ты пытаешься с ними взаимодействовать? Что это твой собственный провал коммуникации?

– Мой провал? А ты пытался поговорить со мной, тогда, в школе? Спросить, что между нами происходит? Позвать меня в кино, а не в кусты?

– Я хотя бы не стал скрывать, что ты у меня первая, – резко возразил Айла.

– Первый ты был или тридцать первый. Это было мое личное дело, – отчеканила Морион.

– Как раз в этом проблема, Морион. Все всегда твое личное дело. Ты одна против всех, – пробормотал Айла, но, увидев металлический блеск в ее взгляде, решил отступить. – Продолжай. Что ты делала потом?

– Для начала я все-таки позвонила Харин и уверила ее, что все пришло в норму и приезжать не надо. Через некоторое время она начала названивать, вероятно, намереваясь расспросить Хевига. Ее звонки мешали мне сосредоточиться, так что я перевела телефон на беззвучный режим.

Я задумалась о порохе, осевшем на руках и одежде Хевига. Мне нужно было объяснение этому факту и тому, как оружие попало в руки нападающего. Я вставила в ружье один из патронов, раскрытая коробка с которыми лежала на журнальном столике в гостиной, и выстрелила в потолок кухни. Уронила стулья, побросала на пол посуду, имитируя следы борьбы. Две гильзы я оставила в ружье, свои отпечатки с ружья стерла бумажной салфеткой.

После этого мне следовало уничтожить следы выстрела на самой себе. Я подстригла ногти и спустила их в сток раковины. Мне припомнилось, что мой отец использовал спирт, очищая руки после охоты. Канистра со спиртом была у нас в шкафу в прихожей. Сначала я оттерла руки, а затем забралась в ванну и, зажмурившись, вылила содержимое канистры себе на голову. От меня ужасно пахло спиртом, все лицо жгло. Я включила душ и тщательно отмылась. Высушила волосы, сидя перед обогревателем, и переоделась в пижаму, которую когда-то подарил мне Хевиг. Пижама мне не нравилась, я вообще ими не пользуюсь, но вполне годилась для того, чтобы убедить полицию, что в момент нападения на Хевига я спала. Версия «спала – ничего не видела» избавляла меня от необходимости давать описание нападавшего, а ведь с каждой дополнительной деталью легче запутаться и выдать себя.

Понимая, что тело остывает, я позвонила в полицию и сообщила об ограблении и убийстве. После этого я взяла отвертку и вышла на крыльцо с намереньем расковырять замок, как будто он был взломан снаружи. И увидела снег. Проклятый снег, который добавил мне новых проблем. Я стояла там и дрожала, глядя на него. В один момент мне казалось, что снегопад усиливается, а в следующий – что вот-вот прекратится. Я понятия не имела, в какое время все это началось. Сквозь плотно занавешенные окна спальни я не могла увидеть, что происходит снаружи, а потом мне стало не до того, чтобы обратить внимание на изменение погоды. Все, что я помнила – в начале десятого, когда я выпила стакан молока на ночь, стоя возле окна в кухне, снег еще не шел.

Я догадывалась, что у полиции будет возможность разузнать, когда конкретно начался снегопад. Так какое время смерти я должна им назвать, чтобы мои показания не вступили в противоречие с результатами судмедэкспертизы? После выстрела в Хевига в какой-то момент я бросила взгляд на часы. Они указывали 22:38. Если снег уже падал к тому моменту, он должен был запечатлеть следы нападавшего и протекторы его машины на подъездной дороге – и их отсутствие делало мою ложь очевидной. Или же мне повезло, и снег пошел уже после того, как я выстрелила в Хевига? Я была в полной растерянности. Лучшее, что я смогла придумать – сослаться на помутнение рассудка и не говорить полиции ничего конкретного, в надежде, что разница между временем начала снегопада и временем смерти окажется так незначительна, что это не привлечет внимания следователей.

Теперь мне оставалось как-то скрыть признаки стрельбы в спальне. Я сместила картину с каллой, прикрывая дыру в стене, и перевесила парную ей с лотосом, чтобы они висели симметрично. Затем задумалась, что делать с лишней гильзой. Проклятый снег лишил меня возможности выйти из дома и избавиться от нее – ведь я оставила бы следы. Какое-то время я обдумывала возможность смыть гильзу в унитаз. В детективных рассказах такой способ избавления от улик упоминался нередко, и на месте полиции я бы сразу подумала об этом. Я не имела представления об устройстве канализационной системы. Что, если гильза останется где-нибудь на изгибе трубы и будет там обнаружена?

В итоге я решила просто положить гильзу в ведро, где хранились все остальные. Маркируя патроны, мой отец использовал оранжевые яркие ценники с липкой поверхностью, такие же, как в его магазине, но у Хевига был другой способ, менее очевидный. Разница между синей и черной маркировкой просто не бросилась мне в глаза – как ты верно предположил, в желтом электрическом освещении синий и черный выглядели почти идентично. Будь я в лучшем состоянии, я бы вспомнила, что экспансивные пули запрещено использовать в заповеднике – такие патроны Хевиг распаковал специально для меня, – тут Морион криво усмехнулась. – Следовательно, аналогичных гильз просто не могло быть в ведерке. Но я нервничала и сильно торопилась, и мысль об этом не пришла мне в голову.

По тому же принципу я спрятала футболку со следами пороха, которая была на мне в момент убийства. Просто бросила ее на дно шкафа в прихожей, рядом с другой похожей, которую он держал специально для возни с оружием или прочей грязной работы. Вещи меньше бросаются в глаза, когда лежат на своем обычном месте.

Трубку радиотелефона и базу к нему я закопала в большом цветочном горшке в гостиной – сложно сказать, насколько это было необходимо, но я поддалась истерике. Полиция могла прибыть с минуты на минуту. Я понимала, что стоит им выйти на Харин – и вся моя история с ограблением рухнет, поэтому полностью удалила всю информацию о Харин с телефона Хевига. Остальное тебе известно.

Морион запрокинула бутылку, чтобы допить остатки вина, а потом со звоном уронила ее на пол. Айла увидел, что алкоголь все-таки оказал эффект, и теперь Морион выглядела усталой и пьяной, еле удерживающейся на стуле. Она поставила локти на колени и уронила в ладони тяжелую голову. Темные взъерошенные волосы свесились вниз, пряча ее лицо.

– Мой отец любил рассказывать мне историю о том, как на него напал медведь-шатун. Медведь может казаться неуклюжим. Но во время атаки он начинает двигаться с невероятной скоростью. У человека есть не более нескольких секунд и один выстрел прежде, чем его начнут раздирать в клочья и все будет уже потеряно. Отец часто говорил мне, что иногда мы вынуждены действовать быстро, безжалостно и точно. В противном случае мы будем сожраны. Он повторял это много, много раз – как будто готовил меня к тому, что должно произойти. И, когда момент настал, я просто выстрелила. У меня не было сомнений. Не было ни единой мысли. Руки сделали все за меня. В итоге я выстояла, а Хевиг оказался на полу. Он проиграл, но я не победила.

С ее запястья скользнула слеза и, сорвавшись, упала на джинсы. Затем еще одна и еще. Айла вдруг понял, с чего бы это Морион овладел порыв обнулить его винные запасы. Для нее напиться было единственным способом заплакать. Он задумался, как долго и в каком количестве эти слезы теснились у нее внутри, а затем притянул Морион к себе, посадил ее к себе на колени и обнял. Она прижалась лицом к его плечу, прерывисто всхлипывая. Футболка Айлы быстро намокла от слез.

– Ты моя храбрая девочка.

– Я убийца. Хевиг был со мной добрым и хорошим, а я пристрелила его.

– Только после того, как он напал на тебя, – напомнил Айла. – Собственно, если бы он не упал на лестнице и не выронил ружье, он почти наверняка застрелил бы тебя.

– Я не должна была стрелять на поражение. Мне следовало поранить его, только поранить.

– Мори, все происходило так быстро, ты действовала инстинктивно. Да и не так-то это было просто – нанести ему ранение достаточное, чтобы обезопасить себя, но при этом такое, чтобы оно не угрожало его жизни. Экспансивная пуля, выстрел с близкого расстояния, в доме, весьма удаленном от ближайшей больницы. Даже прострели ты ему ногу, с высокой вероятностью он бы скончался от потери крови прежде, чем до вас добралась бы скорая помощь. А так он умер практически мгновенно. Скорее всего, он даже не успел почувствовать боль.

– Когда я закрываю глаза, я вижу красное пятно, расплывающееся у него на груди. Я не знаю, как смогу с этим жить.

Больше не пытаясь заговорить с ней, Айла гладил ее по спине, давая возможность выплакаться. С одной стороны, ему было очень жаль ее. Ее последние дни были настоящим кошмаром. С другой – он не испытывал глубокой боли. Морион пока не знала об этом, но все уже шло на поправку. Их ждет изрядное количество нервотрепки в связи с предстоящим судебным процессом, но после того, через что они уже прошли, это мелочи. Случившееся с Хевигом было ужасным, и Айла искренне сочувствовал ему, но главным для него оставался тот факт, что Морион невиновна – скорее уж она сама оказалась жертвой всех этих печальных обстоятельств.

Что ж, что сделано, то сделано. Хевига не вернуть, и Морион никогда не сможет забыть о случившемся. Однако со временем все образуется. Морион придет в норму. Пусть для этого ей понадобятся помощь и забота, Айла готов их ей предоставить. Однажды они проснутся и поймут, что все в общем-то в порядке. Тайны рассказаны. Боль улеглась. Навязчивые воспоминания уже менее навязчивые – вполне терпимы, можно сказать. Никто не будет отправлен в тюрьму. Ничья мама не придет с работы, вынуждая их отрываться друг от друга и расходиться в разные стороны.

Морион наконец затихла. Айла пригладил ее взъерошенные жесткие волосы и поцеловал в макушку.

– Мори, сегодня мне удалось кое-что узнать… Хевиг скрывал от тебя правду о состоянии его здоровья. Он был очень болен, у него была опухоль в мозге, что и стало причиной его вспышек и прочих странностей в поведении, о которых ты мне рассказала.

– Считаешь, мне станет легче оттого, что я застрелила больного человека?

– Тебе станет легче оттого, что не придется провести следующие десять с лишним лет в тюрьме, если факт необходимой самозащиты будет доказан.

Морион замерла, прислушиваясь. Айла продолжал говорить, объяснять, пересказывать ей слова врача, искажая их так, чтобы они звучали как подтверждение его версии событий. После стольких лет работы в СЛ ложь давалась ему легко. Это был один из пунктов в длинном перечне его обязанностей: минимизировать ущерб. Оказываясь вовлеченными в индуцированные спиритом события, люди нередко причиняли увечья и смерть порой самым близким людям – или же сами становились жертвами близких. Управомоченный имел право говорить все что угодно, если это могло создать достаточно убедительную, с минимальным количеством противоречий, успокаивающую пострадавшего картину. В сущности, Айла даже не считал это ложью. Минимизация ущерба – оно и есть.

– То есть ты хочешь сказать, что меня, вероятно, оправдают?

– Да.

Морион отстранилась, потрясенно всматриваясь в лицо Айлы. Видимо, она сама не рассматривала такую возможность всерьез.

– Насколько высоки мои шансы?

– Весьма высоки.

– Ты будешь со мной, пока это все не кончится?

– Буду.

– А потом?

– Что – потом?

– Дай мне четкий срок. Я не хочу питать иллюзий. Лучше уж я буду все время помнить, что это временно. Подготовлю себя.

– Мори, все временно. Наша жизнь временна. Мы умрем и нас съедят черви. Давай не будем добавлять самим себе и друг другу страданий на нашем и без того беспокойном пути к могиле.

– Ты предлагаешь нам расстаться прямо сейчас?

– Нет, я предлагаю тебе расслабиться. Перевезти сюда свои вещи, когда тебе дадут такое право. Не смотреть задумчиво на дверь. Ты можешь перестать прогнозировать наше будущее, особенно в негативном ключе? В прошлый раз это привело к непониманию ситуации и отчуждению. Нам понадобились девять лет и одно убийство, чтобы мы смогли обсудить это. Я не хочу, чтобы ты снова заперлась в себе, Морион. Если у тебя есть ко мне претензии, выскажи. Если тебя что-то беспокоит, расскажи. Если у тебя возникли вопросы, спроси. Нам обоим будет намного проще.

– Я буду стараться.

– Сними джинсы и свитер. А то мне все еще кажется, что, припомнив свои сегодняшние откровения, ты развернешься и сбежишь в ночь.

Айла помог Морион стянуть через голову свитер и затем расстегнул застежку лифчика, обнажая верхнюю половину ее тела. Он обхватил пальцами ее маленькие торчащие груди и обвел подушечками больших пальцев светло-коричневые соски. Морион тихо застонала и потянулась к его губам своими. Обхватив ее под ягодицы, Айла приподнялся вместе с ней и сел на край кровати.

– Там что-то жесткое под моим коленом. Диктофон… о-о-о, – в этот раз Морион застонала громче, но совсем не эротично. – Скажи мне, что ты его выключил.

– Нет. Я начисто забыл о нем.

– Кто это будет слушать?

– Илия, – вздохнул Айла. – Ну ладно. Он привык.

И, протянув руку, нажал на кнопку.

23.

Утро выдалось солнечным и морозным. Айла приехал на работу вовремя – только потому, что не ложился спать вовсе. Выбираясь из своей машины, он увидел паркующуюся машину Илии.

– Доброе утро, – сказал Айла.

– Доброе, – кивнул Илия.

Вместе они пошли к зданию – так медленно как возможно.

– Я встретился с вдовой старика, покончившего с собой в доме в заповеднике, и узнал от нее подробности инцидента. Говорит, что бросила его, вот он и полез в петлю – из обиды и желания отомстить. Он оставил ей записки, которые, к счастью, сохранились – в основном раздутые претензии и жалобы на жизнь. Старикашка был тот еще хрыч, и, действительно, Хевиг настолько не совпадал с ним по психологическому профилю, что не должен был подвергнуться воздействию. Но есть несколько дополнительных обстоятельств. В мозге у Хевига была аденома – опухоль, приведшая к дестабилизации его психического состояния. Плюс он проходил лечение с затрагивающими психику тяжелыми побочными эффектами.

– Я надеюсь, ты сможешь предоставить медицинские записи, подтверждающие этот диагноз.

– Да, смогу. Есть результаты МРТ. К тому же опухоль обнаружится при вскрытии.

– Морион была осведомлена об этом?

– Нет.

– Это странно. Почему Хевиг скрыл от нее свой диагноз?

– Хевиг знал, что Морион не любит его так же сильно, как он любил ее. Он позвал ее замуж, но она отказалась, поставив условие для брака: совместный ребенок. Однако Хевиг не мог ей этого дать – аденома сделала его бесплодным. И тогда, напуганный перспективой потерять Морион, он солгал ей, что здоров. Втайне он посещал врача, но лечение не приносило результатов. Хевиг переживал из-за собственной мужской неполноценности. Его мучили бессонница, головные боли и уныние. Он мог злиться на Морион, не разделившей всю глубину его привязанности.

– То есть оказался в психологическом состоянии, очень похожим на то, в каком пребывал оставленный женой Брунус, – резюмировал Илия.

– Именно. Их психологические профили совпали, что сделало Хевига уязвимым к воздействию образа, сформировавшегося в доме во время самоубийства Брунуса. С каждым днем ненависть и гнев Брунуса все глубже проникали в его разум. У Хевига начались короткие помутнения сознания, во время которых он вербально атаковал Морион и угрожал ей, подобно тому, как Брунус вел себя со своей женой. Придя в себя, Хевиг не помнил ничего из сказанного. Тем не менее эти случаи заставляли Морион отодвигаться все дальше от него. Хевиг воспринимал ее нарастающую отчужденность как личное и злился все сильнее. Конфликт раскручивался.

– Что привело к тому роковому вечеру.

– Да, – кивнул Айла. – Ощутив вероятность физической угрозы, Морион попросила Харин увезти ее из заповедника. Но Харин передала содержание их разговора Хевигу. Женщина бросает больного мужчину на произвол судьбы – ситуация в точности аналогичная той, что произошла с Брунусом. Это запустило взрывную реакцию: Хевиг окончательно лишился рассудка и попытался застрелить Морион в спальне, но промахнулся. Сам тот факт, что он выбрал экспансивные патроны, доказывает серьезность его намерений прикончить ее. Преследуя Морион, Хевиг упал с лестницы, травмировал ногу и уронил ружье. Ружье было подхвачено Морион и использовано против него. Морион оказалась в ситуации, когда она убила человека, впавшего в приступ необъяснимой ярости, который ей сложно или невозможно будет доказать. Чтобы обезопасить себя, она попыталась разыграть ограбление.

Они остановились неподалеку от здания СЛ, в стороне от аллеи, чтобы не быть подслушанными.

– Невероятно, – пробормотал Илия. – То есть в итоге все-таки повинен спирит. Айла, тебе невероятно повезло. А я, признаться, рад, что мне будет чем заткнуть Бейи.

– Вся эта история сплошь поразительные удачи и удручающие невезения. Если бы полиция не поленилась взять дело на себя, Морион действительно было бы сложно объяснить им, почему в остальном вменяемый, не склонный к конфликтам человек так поступил по отношению к ней. Однако дело досталось мне – в этом Морион повезло. С другой стороны, глубоко разочарованная в правосудии после своих роанских передряг, Морион не верила, что для нее есть другой способ выкрутиться, кроме как нагородить стену лжи. Если бы она доверилась мне и рассказала правду, все было бы гораздо проще. Но она понятия не имеет о существовании спирита, его влиянии на людей. Ей не приходило в голову, что я восприму ее сообщение о странном поведении Хевига всерьез.

– Если бы Хевиг признался Морион в своих проблемах, вместо того чтобы сражаться с ними в одиночестве, скорее всего, он бы остался достаточно крепок, чтобы противостоять деструктивному влиянию спирита, – указал Илия.

– А если бы мы с Морион были более откровенны в те школьные дни, возможно, она и вовсе не стала бы его девушкой, – предположил Айла.

– Вероятно.

– У вас когда-нибудь случалось так, что вроде был просто секс, а в итоге это оказалось отношениями?

– Было. Вчера она сообщила мне, что я стану папой. Опять.

Айла остолбенел.

– Лиза беременна?

– Да. Она считала, что это какой-то сбой на фоне нервотрепки в связи с судебным процессом… В предыдущие беременности она помирала от токсикоза, а в этот раз – ничего. Мы и не подумали, что… Это просто поразительно. У меня будет третий ребенок. И ни одного из них я не планировал, – лицо Илии не излучало радости по поводу очередного сюрприза судьбы. Судя по синеве под глазами, две последние ночи он скорее размышлял о жизненных тяготах, чем смотрел сладкие сны.

– Что конкретно вас беспокоит? – осведомился Айла, и Илию прорвало:

– Это все ужасно не вовремя. У меня так много работы и, объективно, ни сил, ни времени на отцовство. А кем заменить Лизу, когда она уйдет в отпуск по уходу за ребенком? Такое ощущение, что проще найти замену мне, чем Лизе. На ней так много всего держится, что без нее произойдет гарантированная катастрофа. Нет, мы не можем отпустить ее на длительный срок. В то же время, учитывая требования безопасности касательно любых курсирующих в СЛ документов, возможность поработать из дома исключена, и я не представляю, как Лиза будет приезжать на работу, оставляя грудного младенца на расстоянии получаса езды на машине. Что самое ужасное, на момент зачатия я либо выходил из затянувшего запоя, попутно прощаясь с привычкой выкуривать две пачки сигарет в день, либо уже начал принимать тонну лекарств с целью привести себя в адекватное состояние. Даже не знаю, что из этого более опасно, – наконец прервавшись, Илия запустил пальцы в волосы.

– Я не понимаю ваших терзаний, – заявил Айла. – Учитывая, что вы с женой помирились в конце августа, то она забеременела тогда или чуть позже. Сроки еще позволяют решить проблему за один день.

– Аборт? – возмутился Илия. – Ты на это намекаешь? Я не убиваю своих детей! Даже если в мечтах я не видел себя отцом, я все равно их люблю, раз уж они родились. Даже Сета, – добавил он, немного подумав. – Несмотря на то, что я уже сбился со счета, сколько сережек болтается у него в ухе, и имею самое смутное представление, чем он вообще сейчас занимается.

Айла подавил улыбку.

– Да какое там убийство, – возразил он невозмутимо. – Пусть оно уже и выглядит как маленький человечек, так это только одна видимость. Вам стоит трезво обдумать этот вариант, вместо того, чтобы отбрасывать его из-за ложных моральных стереотипов. В особенности если вас беспокоят возможные нарушения в развитии плода. Конечно, уровень медицины сейчас достаточно высок, чтобы диагностировать серьезные проблемы до рождения и справиться с большинством из них после… ну да какое вам дело. Моя сестра, врач, утверждает, что у детей поразительные компенсаторные способности… впрочем, что вам до того. Еще родится девочка, визгливая и раздражающая. У вас два сына. Вы вообще не будете знать, как ее воспитывать. К чему вам эта раздражающая новизна.

– Если она окажется хотя бы отчасти похожей на Лизу, она будет само очарование, – вступился за потенциальную дочь Илия.

– С ребенком придется играть, гулять, читать ему книжки. По приходу домой вместо спокойного вечера с просмотром всякой ерунды по телевизору вас будут ожидать крики «папа!», слюнявые поцелуи и удушающие объятия.

– Я все равно ненавижу телевидение.

– В любом случае. Сейчас все четко: работа – домой спать, работа – спать, опять работа. Идеально. Ничего больше человеку и не нужно. И тут весь привычный распорядок будет разрушен. Не уверен, насколько на самом деле это так уж необходимо для Лизы уходить надолго в декрет, когда к секретарской прилегает отдельная комната, которая легко может быть переделана в смежную и в крайних случаях использована как детская. Тем более что в СЛ множество молодых чадолюбивых сотрудниц, которые будут рады оторваться от своих бумажек и помочь. Работать при наличии ребенка в любом случае сложнее, чем без него. Учитывая, что – будем честны – ни вы, ни Лиза не то чтобы очень молоды, подобная беда как беременность едва ли постигнет вас еще раз. Так что соберитесь и решительно избавьте себя от грядущих сложностей, радикально и совершенно необратимо.

– Твои рассуждения скорее подстегивают меня на обратное, – нахмурился Илия. Тут до него дошло, и он усмехнулся: – А… ладно, я понял твою стратегию. Признаюсь, она работает.

– Тогда, возможно, вам стоит поговорить с Лизой и четко донести до нее, что вы в большей степени приветствуете это новое обстоятельство, чем вам показалось поначалу, – предложил Айла. – Она беспокоится. А нервничать в ее положении вредно.

– Я поговорю с ней, – кивнул Илия.

– И оставьте свои волосы в покое. Все в СЛ судят о вашем психическом состоянии по степени взъерошенности.

– Серьезно?

– А вы думаете, люди слепые?

– Хм… и часто у меня растрепанный вид?

– С тех пор, как вы возглавили Первый отдел, постоянно.

Илия пригладил волосы и прокашлялся.

– Вернемся к твоим проблемам. Впереди еще много работы. Тебе предстоит собрать доказательную базу для суда СЛ.

– Я справлюсь. Для придания дополнительного веса ее показаниям Морион необходимо допросить еще раз. Желательно, чтобы это было сделано в официальной обстановке и не мной.

– Я займусь этим лично.

– Это хорошо, – кивнул Айла. – Вы-то точно сумеете ее разговорить. Уверен, в ходе допроса выявится масса совпадений между тем, что она слышала от Хевига, с тем, что покойный Брунус оставил в записках своей жене. И каждое из них станетпрямым доказательством воздействия спирита на психику Хевига.

– Какое объяснение ты намерен предоставить всем вовлеченным?

– В том, что касается Морион, у меня нет другой возможности, как только списать все произошедшее на опухоль и вызванный ею психоз. Я уже начал доносить до Морион эту мысль.

– А что скажешь друзьям и родственникам?

– Придется придерживаться истории с ограблением. Если мы признаем, что Хевиг погиб от руки Морион, какова бы ни была причина, со стороны его близких возможны мстительные действия. Именно так – намерением обезопасить ее – я и объясню Морион расхождение версий. Рот на замке она держать умеет. Хотя едва ли она когда-либо пожелает возобновить общение с этими людьми.

– Покопайся в базе данных полиции. Тебе нужен человек, замешанный в схожих преступлениях и погибший вскоре после событий в доме в заповеднике. Назвав его виновником гибели Хевига, мы будем вольны отвечать на вопросы родственников как нам угодно.

– Так и сделаю. Еще кое-что, касательно Морион… Ей потребуется поработать с психотерапевтом. Она убила человека, которому симпатизировала и которого видела отцом своих будущих детей. Она держится. Но произошедшее нанесло ей глубокую рану. Такое непросто залечить самостоятельно.

– Мы предоставим ей специалиста. Главное, чтобы она согласилась принять нашу помощь.

– Я ее уговорю.

– На время суда вам двоим стоит разъехаться. После делайте что хотите.

– Нет.

– Если факт вашего совместного проживания станет известным, это может повредить ей в суде.

– Он не станет известным. Спасибо вам большое. Вы нам очень помогли. Даже не знаю, что сказать.

– Не говори. Никому ничего никогда не говори, – вздохнул Илия. – И не думай, что я забуду о твоих прегрешениях только потому, что ты с успехом завершил это дело. Я сохраняю за тобой должность, но в течение следующих двух лет ты на испытательном сроке. Я буду дышать тебе в затылок, Айла, и заглядывать тебе через плечо. Если я замечу хотя бы один промах, хотя бы одно нарушение правил, ты вылетишь из СЛ как пробка из бутылки.

– Хорошо.

– Хорошо? Это так ты оцениваешь свое текущее положение?

– Ну, оно того стоило. Я имею в виду Морион.

– Судя по начисто отбитому здравому смыслу, который ты начал демонстрировать после встречи с ней, это любовь. Кто я такой, чтобы вмешиваться, – буркнул Илия, удаляясь широкими шагами.

После ухода начальника Айла постоял на месте несколько минут, сунув руки в карманы и щурясь от сверкающего на снегу солнечного света. Развернувшись в сторону парковки, где среди голых деревьев ярким красным пятном просматривалась машина Илии, он думал о чем-то, улыбаясь в пространство.

Группа автора: https://vk.com/club191961989

Предыдущие книги серии «Страна Богов»:

1. «Острые камни»

2. «Омут»

3. «Гнилое яблоко»

4. «Синие цветы I: Анна»

5. «Синие цветы II: Науэль»

6. «Черная вдова»

7. «Связи»

8. «Зефир»

Примечания

1

Об этом в истории «Зефир».

(обратно)

Оглавление

1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

*** Примечания ***