Тень человека [Кирилл Олегович Светланов] (fb2) читать онлайн

Кирилл Светланов Тень человека

Вечер пятницы

Старенький автомобиль Виктор припарковал в тени пятиэтажки. Вернувшись из магазина, он уложил набитые продуктами пакеты на заднее сиденье к пяти спиннингам, ухвату и прочим рыболовным принадлежностям. На предстоящие выходные у Виктора были грандиозные планы. В предвкушении сорокаоднолетний мужчина уже представлял себя, сидящим на складном стульчике у берега озера, вдали от городского шума, в абсолютной тишине и спокойствии. С последнего выхода на природу прошёл целый месяц, пойманные тогда сазаны уже закончились, а следующая поездка на рыбалку постоянно откладывалась из-за ненормированного рабочего графика. Виктор устало вздохнул, нашарил в кармане пиджака пачку сигарет, опустил запылённое окно. Он крайне редко позволял себе курить в машине, но в этот раз усталость не позволила ему покинуть прохладный салон. Внутри автомобиля Виктор старался поддерживать идеальную чистоту, ведь старенький седан – единственное, что уже который год одинокий мужчина оставил себе после ухода из семьи.

Виктор вытащил из бардачка зажигалку, откинулся на спинку сиденья, зажал кончик сигареты в зубах, когда почувствовал короткую вибрацию в кармане пиджака. На мгновение Виктор ощутил сильную тревогу. «Пусть это будет всего лишь запоздавшее уведомление о снятии средств», – понадеялся он, однако купленный лет пять назад кнопочный нокиа с расцарапанным экраном продолжил вибрировать. Каждый звонок в вечер пятницы расценивался Виктором, как угроза честно заслуженному отдыху. На рыбалку он планировал уехать ранним субботним утром, а вернуться домой – вечером в воскресенье, чтобы уже в понедельник с утра с новыми силами отправиться на планёрку в главный отдел. Виктор нехотя ответил на звонок.

– Здрав, Витя, тут это, – голос звонившего заметно дрожал, – того… На Кривой улице, короче. Там. Изыни, выпил чутка.

– Ничего, Гриша, я и сам бы сейчас накатил, – Виктор убрал так и не зажжённую сигарету обратно в помятую пачку, – слушаю тебя.

– На Кривой улице, короче, – продолжил участковый по фамилии Мягков, – пацан из окна выпрыгнул. Вот. На днях было это… Арсений. Тринадцать лет. Дом двадцать четыре, квартира… короче, был я там. С отцом его как-то раз вместе… Зашёл соболезнования передать.

– Парнишку-то мне, конечно, жаль, – произнёс Виктор, – но ты же не просто душу излить звонишь? Так, Гриша?

– Ага, Витя, не просто так, – повисла короткая тишина, во время которой Мягков успел наполнить очередной стакан и опрокинуть содержимое внутрь, – там эта… Хренового в общем. Ты ж говорил, что у мня чувствительность к эт самому повышена.

– Уверен, дружище? – с угасающей надеждой в голосе спросил Виктор, – случаем не попутал чего? Может неразделённая любовь там? Или в школе травили?

– Не, не, не, Витнька, – пролепетал участковый, – пацан, как пацан был. Сигреты у отца тырил, в футбик с друзьями играл, в компик свой и все дела. А тут… опа! И нету. Короч, в хате у них там не по себе мне стало. Как будто воздух ядвитый. И душит. На душе мерзко, словно я гнить изнутри начал.

– Твою ж мать, – выругался Виктор, – Гриша, ты это… в себя до завтра приходи, и с утра наведаемся на Кривую улицу. Только повод, пожалуйста, найди, чтобы мне в эту самую квартиру попасть, а то, как в тот раз будет. Понял?

– Лан, дружище, ты изыни, что так получилось, – тихо сказал Мягков, – сам ж просил, чтобы к тебе сразу. Я же… как ты там говорил? Типа, особенный.

– Особенный, Гриша, особенный, – Виктор позволил себе лёгкую улыбку, – душа у тебя чистая, потому ты мерзость эту и чуешь повсюду. До завтра, друг.

Григорий Мягков хлюпнул носом, неразборчиво попрощался и бросил трубку, оставив старого знакомого одного наедине с гнетущими мыслями и разрушенными планами. Виктор завёл автомобиль и выехал из растущей тени, которая ещё минуту назад казалась спасением от вечернего зноя, а теперь вызывала лишь отвращение.

Конец дня Виктор провёл в своей скромно обставленной, но уютной однокомнатной квартире, в которую перебрался после развода с женой. Компанию сорокаоднолетнему мужчине составил рыжий одноухий кот по кличке Самурай.

Комната в тени

– Здесь это, Витя, – Григорий Мягков тихонечко постучал в дверь, проигнорировав дверной звонок, который при лёгком нажатии мог бы известить хозяев о приходе участкового радостным птичьим щебетом, что в последние дни казалось жуткой насмешкой над погружёнными в траур родителями Арсения.

За дверью послышались торопливые шаги. Невысокий светловолосый с голубыми добрыми глазами участковый склонил голову. «Что мы знаем о истинных душевных муках? Ничего. Пока горе не придёт в наш дом, эта боль будет казаться далёкой и нереальной. Но в один день всё изменится. И больше никогда не будет прежним», – Виктор тяжело вздохнул. Оказавшаяся не запертой дверь слегка приотворилась. Опустошённый взгляд матери Арсения, за последние дни постаревшей на десятки лет, скользнул по Виктору и остановился на участковом.

– Чего тебе, Гришка, – просипела женщина надорванным голосом, – чего тебе?

– Люб, я человека привёл, – Мягков, любящий муж и отец трёх девочек, не мог оторвать взгляд от пола и заглянуть в глаза матери Арсения, – соболезную ещё раз. Это Виктор. Следователь.

Истощённая от недоедания и бессонницы женщина лишь покачала головой и отворила дверь, впуская пришедших. Виктор хотел выразить соболезнования, но слова застряли в горле, поэтому он молча прошёл внутрь следом за участковым.

– Так приходили ж ваши, – показался из кухни исхудавший и небритый отец Арсения, – толку-то? Нету сыночка моего больше. Нету. Это конец.

– Работа такая, – процедил Виктор сквозь зубы и добавил, – извините, ради Бога. Но важно это.

– Ничего уже не важно, – буркнул хозяин квартиры, обнимая разрыдавшуюся жену.

– Мишь, пускай порыщет в комнате у Сени, работа у них такая, сам понимаешь, – шёпотом попросил Мягков, – может хоть причину отыщем.

– Пускай, Мишь, – надрывно произнесла мать Арсения, содрогаясь всем телом.

– Ступай, следователь, ищи, что хочешь, – Михаил прижал жену к груди и ласково погладил по сухим ломким волосам, – думаешь, поймёшь ты, отчего сыночка наш… в окно?

– Сделаю всё возможное, – Виктор пожал плечами, чувствуя ненависть к самому себе за то, что даже если его опасения и подтвердятся, а истинная причина смерти мальчика сгинет в небытие, он никак не сумеет облегчить страданий родителей Арсения, даже не посмеет сообщить им о том, с чем их сыну пришлось столкнуться.

Григорий Мягков, утерев слёзы рукавом рубахи, подошёл к Любе и Михаилу, приобнял их и произнёс вполголоса несколько утешительных слов, а затем сопроводил Виктора в комнату Арсения.

Окно в комнате мальчика выходило на стоящую через дорогу девятиэтажку, от которой падала огромная тень. Участковый остановился у двери, не решаясь пройти дальше. Он с печалью рассматривал настенную полку, заставленную фигурками супергероев, книгами по научной фантастике и школьными учебниками. В углу валялся пустой помятый портфель. Встроенное в дверцу шкафа зеркало и стоящий на столе монитор закрывала плотная ткань. Компьютер, футбольный мяч, ролики со стёртыми колёсиками и прочие вещи мальчика, разбросанные по комнате, по мнению Григория, усилиями матери Арсения оставались в том же положении, что и в день трагедии.

Виктор замер у окна, задумчиво глядя на здание напротив, из-за которого комната мальчика постоянно находилась в тени. Позади участковый шмыгнул носом и утёр рукавом рубахи катившуюся по щеке слезу. Виктор шагнул к слегка примятой кровати Арсения, на которой мать погибшего мальчика далеко не скоро сменит постельное бельё, сохранившее запах её сына.

– Не по себе мне здесь, Витя, – прошептал Мягков, – жутко как-то. Тошнит меня, но не так, как при отравлении, а по-другому совсем. Душу тошнит.

Много лет назад, ещё до рождения дочери, Виктор окончил институт с красным дипломом, затем два года стажировался у одного из самых опытных специалистов, а уже потом, поднабравшись опыта, получил своё первое дело и приступил к самостоятельной работе. В профессии Виктора нехватка теоретических знаний и отсутствие необходимых навыков могли грозить специалисту сокрушительным провалом, а то и смертью.

Природной чувствительности, как у Гриши Мягкова, у Виктора никогда не было, однако теперь, стоя у кровати ушедшего в мир иной мальчика, он сразу ощутил неладное, обратив внимание, как на своё внутреннее состояние, так и на внешние проявления чуждых для комнаты жизнерадостного подростка сил.

Прислушавшись к своим ощущениям, Виктор распознал растущую безосновательную тревогу, а затем внимательно пригляделся к обоям с изображениями разноцветных автомобилей. Для неопытного глаза стена, у которой стояла кровать мальчика, ничем не отличалась от той, что напротив, однако на деле она была немного тусклее. Чтобы подтвердить свою догадку, специалист достал из кармана пиджака паспорт, под обложкой которого хранил фотографию, сделанную на одной из семейных прогулок. На фото тридцатидвухлетний Виктор держал на руках улыбающуюся пятилетнюю дочь на фоне зелёных деревьев и голубого неба.

– Чертовщина, – тихо выругался специалист сквозь сцепленные зубы.

– Чего там? – спросил Мягков, вжав голову в плечи, – Всё плохо? Да?

На любимой фотографии Виктор знал каждую деталь вплоть до малейших оттенков, отчего сразу заметил, как слегка посерело голубое небо, а золотистые волосы его дочери потускнели, отныне напоминая цветом сухую солому. Фотография не выцвела, это нечто, просочившееся в комнату Арсения, искажало восприятие цветов. Тяжело вздохнув, Виктор спрятал фотографию под обложку паспорта, убрал документ в карман пиджака. Он прижал ладонь к стене, увешанной постерами супергеройских фильмов и компьютерных игр, и почувствовал мерзкий липкий холод.

– Достаточно, – твёрдо сказал Виктор и резко направился к выходу, – уходим, Гриша.

– Чего достаточно? – Мягков, пропустив товарища, прикрыл дверь в комнату.

– Признаков достаточно, – бросил через плечо Виктор, едва не натолкнувшись на выскочившую из кухни мать Арсения.

– Ну что? Что? – пролепетала женщина, – Батюшка до вас приходил, говорил, мол бесы Сенечку моего одолели, только не верим мы…

– Обещаю, мы разберёмся, – сухо произнёс Виктор, не сумев заглянуть в глаза матери, потерявшей сына лишь из-за того, что через стену от комнаты Арсения поселилась сущность, в сражении против которой у тринадцатилетнего мальчика не было абсолютно никаких шансов. Пройдя мимо Михаила, уже успевшего опустошить пару рюмок спиртного, Виктор вышел из квартиры. Участковый, ещё раз выразив свои соболезнования и извинившись за беспокойство, поспешил за товарищем.

Двое мужчин ещё долго стояли около подъезда, не произнося ни слова. Григорий Мягков переминался с ноги на ногу. Виктор, расстегнув три верхние пуговицы рубашки, нервно курил, погрузившись в собственные размышления. От волнения на лбу специалиста выступила испарина.

– Значит так, Гриша, – заговорил Виктор, бросив окурок в урну, – разузнай, кто живёт, а точнее жил, через стенку от комнаты Арсения. Затем любой ценой раздобудь ключ от той квартиры и позвони мне. Надеюсь, ближе к вечеру мы с этим покончим.

– А что ты обнаружил-то, Витя? – с заметной дрожью в голосе спросил участковый, – Как в тот раз? Да?

– Хуже, Гриша, намного хуже, – проворчал Виктор, шагнув в сторону припаркованного в тени седана, – тварь редкая, но крайне опасная, а потому требует немедленного уничтожения. До встречи, друг.

Инструмент

– Слушаю, – раздался в трубке сонный голос, – дядь Витязь, я это… извините, что не отвечал долго. Я прост в душе был. Чес слово.

– Опять ночь напролёт по клубам скакал? – наигранно строгим голосом спросил Виктор, остановив старенький седан напротив продуктового магазина.

– Да не, дядь Вить, я статью до поздна писал, – полушёпотом ответил молодой человек, – научной деятельностью занимался, так сказать.

– И эта твоя деятельность сейчас рядом дрыхнет? – усмехнулся Виктор, покинув салон автомобиля, – Ладно, шутки в сторону. Слушай сюда, Денис. Дуй в ближайший магазин и купи восковые свечи. Ближе к полудню я за тобой заеду. Дело есть.

– Будет сделано, дядь Витязь, – взволнованно произнёс молодой человек, моментально протрезвев, – одна нога тут, а другая – там.

В трубке раздалось недовольное шипение, когда Денис, резко соскочив с постели, умудрился рукой придавить волосы «научной деятельности». Затем прозвучала целая череда извинений, адресованная молодым человеком объекту недавнего исследования. Виктор улыбнулся и завершил звонок.

Отстояв в душном продуктовом магазине длинную очередь из медлительных старушек, наглых подростков и сварливых семейных парочек, на стареньком седане Виктор отправился к тому месту, где его с радостью принимали, как добродушного и отзывчивого человека, но недолюбливали, как квалифицированного специалиста.

Юлия, невысокая и слегка полноватая тридцатисемилетняя женщина, бывшая фотомодель, а ныне – старшая воспитательница, заметила Виктора издалека. Она только вывела детей на прогулку, когда у ворот детского сада остановился автомобиль синего цвета, на заднем сидении которого несколько лет назад Юлия едва не истекла кровью. Виктор вытащил из седана пакет, хлопнул дверью и решительным шагом направился навстречу воспитательнице.

– Здравствуй, – в живых смеющихся глазах женщины одновременно можно было прочесть как радость, так и грусть. Она благодарила Виктора за спасение, частенько на выходных пекла пироги и приглашала его к себе в гости, а тот нередко соглашался. Юлия хорошо относилась к Виктору, но та цель, с которой он иногда наведывался в детский сад, не вызывала у неё ничего, кроме печали.

– Привет, – Виктор, помявшись, приобнял воспитательницу и вручил ей набитый сладостями пакет, – это детишкам твоим.

– Спасибо, Витя, – Юлия смущённо улыбнулась, поправила подстриженные до плеч светлые волосы и оглянулась на играющих во дворе ребятишек, которых оставила под присмотром нянечки, – ты за своим оружием пришёл?

– За инструментом, – поправил Виктор, – извини, Юль, я знаю, что ты не любишь всё это, но по-другому никак. Срочно нужно.

– Я понимаю, надо так надо, – воспитательница пожала плечами, – только вот обязательно ли для этого детишек использовать?

Виктор вслед за Юлией прошёл в игровую комнату, в центре которой на дощатом полу лежал заваленный разноцветными игрушками ковёр. Пока мужчина внимательно изучал развешанные на стене детские рисунки на тему будущей профессии, воспитательница оттащила ковёр в сторону. Затем Виктор протянул ей свой карманный нож, которым Юлия поддёрнула одну из досок. Воспитательница просунула руку в образовавшуюся дыру, вытащила оттуда тяжёлый свёрток и отдала Виктору.

– Не обязательно, – медленно заговорил специалист, разворачивая полученный свёрток, – заряд такой силы можно накопить, если зарыть инструмент под лавочкой в парке, например, где влюблённые парочки гуляют, в торговом центре можно, но оттуда рано или поздно сопрут, можно, кстати, животных использовать, но тут раз на раз не приходится, а вот дети – другое дело. В детских садах инструмент накапливает заряд быстро и надёжно.

Юлия грустно улыбнулась и вновь пожала плечами. В плотную ткань был завёрнут кастет, металлическую поверхность которого украшали странные символы. Такие инструменты изготавливаются в секретных подконтрольных институту мастерских, каждое орудие стоит на учёте в главном отделе. Специалист несёт ответственность за вверенный ему инструмент, а после применения орудия обязан составить подробный отчёт о цели использования и достигнутой эффективности.

Виктор спрятал кастет в карман пиджака и помог Юлии восстановить в игровой комнате первоначальный порядок, после чего воспитательница сопроводила старого знакомого до ворот детского сада.

– Спасибо, Юля, огромное – слегка приобняв подругу, сказал Виктор, – на днях Дениска тебе занесёт мою благодарность и новый инструмент. Не против?

– Нет, Вить, не против. Ты только заходи ко мне иногда просто так, не по работе. Я пирог испеку, посидим вместе, – вполголоса произнесла Юлия, – когда смотрю на тебя, сердце ноет. Ты совсем заработался, Витя.

– Посмотрим, – Виктор достал из кармана пачку сигарет, затем взглянул на бегающих на площадке детишек и убрал её обратно в карман пиджака, – времена такие сейчас. Ты тоже шесть дней в неделю тут за чужими ребятами приглядываешь. Своих-то когда заведёшь?

– Не с кем, – голос воспитательницы дрогнул, а лицо мгновенно побледнело, – был у меня один молодой человек, и ты помнишь, чем всё закончилось.

За свой бестактный вопрос Виктор почувствовал жгучую неловкость, потому что очень хорошо помнил. Он помнил лес, помнил существо, что держало перепуганную Юлию в смертельных объятиях, и в малейших деталях помнил то, как без капли сомнения или жалости поступил с этим чудовищем.

– Столько лет прошло, – добавила воспитательница, прикусив губу, – а я до сих пор помню тот день, помню его лицо, помню, как душил меня. Всё помню.

– Больше он… оно никому не навредит, – Виктор ободряюще улыбнулся, ещё раз обнял Юлию и погладил её по волосам, – больше никто и никогда тебя не обидит. Уж я-то позабочусь об этом. Веришь мне?

– Верю, – судорожно кивнула воспитательница, отстранилась от Виктора и оглянулась на детей, стремящихся то и дело ускользнуть от взора нянечки, – а знаешь, я уже и не жалею, что моя карьера модели оборвалась, что после всего меня занесло в этот частный детский сад. Тут мне место, а не в том мире. Ребятишки славные. Платят хорошо, особенно по субботам.

– Здесь ты служишь благому делу, – согласно кивнул Виктор, – помни, что ты в тылу хоть и незаметной, но довольно кровопролитной войны.

Попрощавшись с Юлией, на стареньком синем автомобиле квалифицированный специалист по защите от чужеродной активности (ЧужАк) отправился к дому своего подопечного. Виктор никогда не любил работать в паре с кем-либо, но в конце концов начальству насильно удалось навязать ему двадцатитрехлетнего Дениса в качестве стажёра. «Молодому поколению нужно набираться опыта», – сказал Воеводин Игорь Семёнович, руководитель отдела ликвидации, скривившемуся Виктору. Однако спустя некоторое время специалист по защите от ЧужАк привык к этому жизнерадостному, наивному и, по мнению Виктора, слегка глуповатому пареньку. Денис в свою очередь принялся неистово восхищаться своим наставником. Подражая ему, он даже прикупил рубашку, строгие джинсы и пиджак тёмно-зелёного цвета, но так и не смог отказаться от любимых кроссовок в пользу туфель.

Денис, покраснев то ли от жары, то ли от волнения, ждал Виктора у подъезда, сжимая в кулаке упаковку восковых свечей. Запрыгнув в синий седан, стажёр сразу же принялся расспрашивать о предстоящем деле, но Виктор лишь коротко ответил: «Увидишь». В тот же момент в кармане у специалиста по защите от ЧужАк зазвенел старенький нокиа.

– Самоубийство? – на опережение выпалил Виктор, едва поднеся телефон к уху.

– Угу, – ответил Григорий Мягков, – полгода назад. Девушка, 27 лет. Зовут… точнее звали Анной. Снимала квартирку аккурат через стенку от комнаты покойного Арсения, царство ему…

– А что теперь с этой квартирой? – перебил участкового специалист по защите от ЧужАк, – Ты разузнал, Гриша?

– Разузнал, Витя, – голос участкового зазвучал намного увереннее, – и не только разузнал, но и ключи раздобыл. Хозяйка, что Анне квартиру сдавала, сейчас за границей проживает. Новых жильцов она найти пока не смогла, ключи на сохранении у консьержки остались.

– Молоток, Гриша, – похвалил товарища Виктор, покрепче ухватился за руль и надавил на газ, – уже мчимся к тебе. Жди.

Мягков довольно хмыкнул и положил трубку. Специалист по защите от ЧужАк взглянул на стажёра, в глазах которого без труда распознал страх. По содержанию услышанного разговора Денис Фатумов догадался, что сегодня впервые в жизни он столкнётся с истинным воплощением страданий человеческой души.

Путь в никуда

Поднявшись на этаж и отыскав среди однообразных серых дверей нужную, Григорий Мягков вставил ключ в замочную скважину. После двух глухих щелчков раздался противный скрип заржавевших петель.

– Пойду первым, – сконцентрировавшись на внутренних ощущениях, Виктор шагнул внутрь крохотной однокомнатной квартирки. Поёжившись, Денис последовал за наставником. Участковый ненадолго задержался в дверях, собираясь с силами.

Деревянный пол противно скрипел. Серый ковёр из пыли покрывал небольшой шкаф, тумбочку, зеркало, вазу и прочие предметы интерьера. Стажёр громко чихнул. Позади раздались неуверенные шаги Мягкова. В кухне на столе стояла коробка с посудой, которая раньше принадлежала Анне. Туалетные принадлежности покойной девушки кто-то упаковал в большую косметичку. В коридоре стояли коробки с различным барахлом и сумки, набитые нижним бельём, джинсами, юбками, блузками, рубашками, принадлежавшими той, кому эти предметы гардероба больше никогда не понадобятся.

Виктор шагнул в комнату с зашторенными окнами и сразу почуял неладное. Сердце заныло в груди. Накатила мерзкая тошнота. Специалист по защите от ЧужАк попытался вспомнить самый лучший день в своей жизни, но ничего не вышло. Вместо этого на него навалилась тоска.

– Это здесь, – Виктор повернулся к стажёру и участковому, – Денис, сбегай до моей машины, принеси магнитофон из багажника и отвёртку, а ты, Гриша, держись подальше от этой комнаты.

Стажёр судорожно кивнул, принял ключи от седана и выскочил из квартиры. Специалист по защите от ЧужАк ушёл на кухню, открыл форточку и закурил сигарету. Григорий Мягков присел рядом на деревянном стульчике.

– Выпить охота, Витя, – безжизненным голосом заговорил участковый, – паршиво мне очень. Сейчас бы пол литра беленькой в себя залить… или больше, только бы не чувствовать этого, да и вообще ничего не чувствовать.

– Понимаю, – согласно кивнул Виктор и глубоко затянулся дымом, наблюдая в окошко за стажёром, который пытался открыть багажник седана с неподатливым замком, – только не твои это чувства, Гриша. Это тварь, что здесь поселилась, светлые мысли глушит и вселяет в душу тоску, страх, безнадёжность и дальше по списку.

– Тяжко мне терпеть это, – Мягков нервно поёрзал на стуле, – долго я этой мути точно не выдержу, Витя. Хоть сейчас в окно…

– Выдержишь, Гришка. Порой люди годами живут с этим, – Виктор сделал ещё одну глубокую затяжку и потушил недокуренную сигарету, – не сопротивляйся тьме внутри себя – она всегда сильнее.

– Так сожрёт же ж, – развёл руками участковый, – если не защищаться, то растопчет. Разве не так?

– Не так, – Виктор проследил взглядом за тем, как Денис, вооружившись магнитофоном и отвёрткой, захлопнул багажник седана и направился к подъезду, – сопротивление приведёт к неизбежному поражению, поражение повлечёт за собой безнадёгу, а безнадёга вскоре тебя и доконает.

– Слишком мудрёно, Витя, – отмахнулся Григорий Мягков, – этой ереси тебя в академии учили что ли?

– Не в академии, а в институте, – пожал плечами специалист по защите от ЧужАк и добавил, – не сопротивляйся тьме внутри себя – смирись с нею, и тем самым ты лишишь чудовище пищи.

– Дядь Витязь! – в коридоре возник Денис Фатумов с отвёрткой и магнитофоном в руках. Стажёр, пока поднимался на нужный этаж, сильно запыхался. Его лицо покраснело, а на лбу выступил пот.

–Итак, начнём, – Виктор постучал костяшками пальцев по столу, – слушай внимательно, Денис. Сейчас иди в комнату, сними шторы, плотно закрой окна и открутили ручки, затем расставь по всей комнате свечи.

– Сделаю, дядь Витязь, – решительно сказал Денис, поставил магнитофон на пол и направился выполнять приказ.

– И ещё проверь, чтобы в комнате не было ни одного острого предмета, – заглянув в посерьёзневшее лицо своего подопечного, Виктор понял, что стажёр догадался о том, какая из известных тварей таится в комнате девушки-самоубийцы, – верно, Дениска, мы имеем дело с теневым, так что если почувствуешь себя крайне отвратно – немедленно уходи.

Пока Фатумов, периодически чихая, вытаскивал из комнаты пыльные шторы, откручивал оконные ручки и расставлял свечи, Виктор снял пиджак, развязал и вручил участковому галстук, затем избавился от старого кожаного ремня. Григорий Мягков давно привык к странным и порой необъяснимым действиям своего товарища, а потому данный ритуал никак не удивил участкового. На самом деле специалист по защите от ЧужАк просто следовал стандартным для своей специфической профессии правилам безопасности, не соблюдение которых ни один раз приводило сотрудников к гибели. Виктор хорошо помнил Захара, своего верного институтского товарища, который после получения диплома и окончания стажировки успел проработать в отделе ликвидации меньше года, пока не столкнулся с теневым. Захар очень любил футбол.

При себе Виктор оставил только зажигалку и заряженный инструмент. Закончив, Денис поспешил удалиться из комнаты. Лицо стажёра сильно побледнело. Мечтательный взгляд молодого человека померк. От того жизнерадостного парня, что после полудня запрыгнул в синий седан и вместе с Виктором помчался на дело, осталась лишь оболочка, насквозь пропитанная страхом и отчаянием.

– Всё готово, – надломленным голосом доложил Денис Фатумов своему наставнику и опасливо спросил, – пойдём вместе, дядь Витязь?

– Не, парень, с теневым я расправлюсь в одиночку, – ответил специалист по защите от ЧужАк, подняв с пола кассетный магнитофон, – рановато тебе в преисподнюю лезть. Слишком опасно. Давай уж в следующий раз.

– В следующий раз, – глухо повторил стажёр, уступая дорогу наставнику.

– Гриша, помни о том, что я сказал, а ты, Денис, карауль у двери, – решительно произнёс Виктор, шагнув внутрь комнаты, – если что-то вдруг пойдёт не по плану, ты знаешь, кому позвонить.

– Будь осторожен, Витя, – сказал Григорий Мягков, невольно попятившись к выходу из квартиры, – расквитайся за Арсения, придуши эту мерзкую тварь, только вот сам не пропади.

– Не пропаду, – специалист по защите от ЧужАк хлопнул дверью, отгородив участкового и стажёра от зла, притаившегося в комнате.

На улице стоял ясный день, но в помещении, несмотря на отсутствие штор, царил полумрак, будто солнечные лучи, пройдя сквозь пластиковое окно, врезались в совсем иную, бесплотную преграду, слабели и рассеивались. Расстелившаяся по полу пыль прилипала к туфлям, поднималась в воздух, назойливо лезла в нос и глаза.

Виктор неспеша прошёлся по комнате, оглядывая посеревшие обои с изображениями цветов, опустевшие полки, ветхий шкафчик, односпальную кровать. Специалист по защите от ЧужАк на всякий случай проверил окна. Убедившись, что условия соответствуют правилам безопасности настолько, насколько это возможно, он поставил кассетный магнитофон в центр комнаты, достал зажигалку и принялся одну за другой зажигать свечи, расставленные стажёром в каждом тёмном уголке.

Виктор футбол никогда не любил, но всё же знал название команды, за которую неистово болел Захар, и однажды то ли на Новый год, то ли на День рождения он подарил своему институтскому товарищу тонкий шарф с символикой его любимого футбольного клуба. Вещь Захару очень понравилась, и тот с удовольствием носил её до самой смерти.

Закончив зажигать свечи, специалист по защите от ЧужАк убрал зажигалку в задний карман джинсов, протянул удлинённый провод магнитофона к ближайшей розетке. Затем он надел на руку заряженный инструмент, вдохнул полную грудь, склонился над стареньким аппаратом и нажал на кнопку «пуск». Магнитофон издал короткое шипение, после чего заиграла запись со старой кассеты.

– Выходи, чудище, биться будем, – провозгласил Виктор, когда на всю комнату прозвучал искренний смех десятков людей.

Раздался монотонный назойливый гул. Беспричинно заскрипели полы. Задрожали стены. Воздух загустел. Всё кругом посерело, будто мир в мгновение утратил цвета. Огоньки расставленных по комнате свечей затухали и разгорались вновь. Гудел магнитофон, проигрывая кассету, запись на которой состояла из нарезок с беззаботным смехом десятков зрителей с десятков различных концертов. По стенам и полу поползли тёмные бесплотные змеи.

Специалист по защите от ЧужАк ощутил горечь во рту. Кровь застучала в висках. Закружилась голова. На Виктора волнами обрушился страх, неустанно приказывая бежать изо всех сил, прятаться от неведомой угрозы. Специалист из отдела ликвидации встал в более устойчивую стойку и расправил плечи. Сжимая заряженный инструмент, он спокойно наблюдал за тем, как тёмные черви выползают из щелей в полу, извиваются на стенах.

Почти все учебники, методические пособия и научные работы, касающиеся объектов иного происхождения, основываются на информации, за которую специалисты отдела ликвидации порой буквально проливали кровь. Многие сотрудники по борьбе с чужеродной активностью отдали свои жизни в обмен на бесценные знания о теневых, что легли в основу таких работ, как «Методические указания по обнаружению и нейтрализации объекта иного происхождения № 17» профессора И.А. Трудягина и «Техника безопасности при выполнении работ по ликвидации объекта иного происхождения № 17» профессора А.А. Коваленко.

Согласно методическим указаниям, расставленные по периметру места обитания теневого источники света и тепла вкупе с таким эффективным раздражителем, как звуковая трансляция положительных эмоций, должны привести к скорой трансформации объекта иного происхождения № 17 в исходную, первоначальную форму, по очертаниям напоминающую человеческую фигуру. При этом вся чужеродная энергия теневого концентрируется в пределах данной формы, что приводит к многократному возрастанию силы существа, однако одновременно с этим объект иного происхождения № 17 становится особенно уязвимым для воздействия заряженного инструмента.

Чёрные бесплотные змеи сползли со стен и закружились на полу в паре шагов от Виктора, грозясь наброситься на вторгнувшегося в их логово человека. Специалист по защите от ЧужАк не отступил. Он лишь крепче сжал кастет, приготовившись к атаке.

В тот день Виктор столкнулся с Захаром в отделе ликвидации. Молодые специалисты по защите от ЧужАк перебросились парой пустых, бессмысленных фраз и направились каждый по своим делам. От Виктора начальство срочно требовало отчёта о недавно проделанной работе по нейтрализации объекта иного происхождения № 11, поэтому весь день специалист по защите от ЧужАк просидел в отделе ликвидации у монитора, щёлкая мышкой, тыкая кнопки механической клавиатуры со стёртыми буквами и постоянно зевая. Захар же вскоре после расставания с товарищем отправился в своё любимое кафе, где заказал любимую еду и любимый напиток. Пока он дожидался заказа, ему позвонил диспетчер из отдела обороны и сообщил адрес, который требовалось проверить на присутствие чужеродной активности. В тот день, отправившись на работу, Захар надел подаренный Виктором шарф.

Чёрные бесплотные змеи, собравшись в вихрящийся клубок, напоминающий чёрную дыру, медленно ползли к человеку. Сотрудник из отдела ликвидации почувствовал, что больше не может контролировать дрожь. Дыхание участилось. Ватные ноги подгибались. Руки тряслись. Когда кружащийся против часовой стрелки тёмный клубок оказался у самых ног, Виктор резко до предела увеличил громкость магнитофона. Оглушающий смех из хрипящих динамиков окончательно разозлил теневого. Не выдержав раздражения, объект иного происхождения № 17 медленно, словно не желая вновь обретать ненавистные очертания, начал принимать первоначальную форму. Раздался многоголосый шёпот.

Правда кровью по стеклу писана. Гниёт листва, гниём покойник. Тьма надвигается. Не убежишь. Не скроешься. Других поглотило и тебя поглотит. Выхода нет из-под земли. Крышка гробовая. Холод вечный. И одиночество.

Вихрящийся клубок взвился вверх и закружился ещё быстрее, обрастая тёмными червями и становясь всё плотнее и плотнее, пока не обрёл человеческие очертания. И спустя несколько мгновений перед специалистом по защите от ЧужАк предстал теневой в своём исходном обличии. Существо оказалось выше Виктора на целую голову.

Давит потолок, давит небо серое. Тучи свинцовые. Окна зарешёчены. Страдают пленённые. Стонут. Об пол бетонный головы разбивают. И каются, каются, каются… Нет прощения. И избавления нет. Бессмысленно всё.

Высокая девушка, сотканная из густого тёмного клубящегося тумана, шагнула к Виктору. От Анны, полгода назад покончившей с собой, сохранилась только оболочка – сосуд для той боли, что молодая девушка не сумела стерпеть и не унесла с собой в могилу, тех мучений, что вышли за пределы её тела и насквозь пропитали потолок, пол и стены комнаты, тех страданий, что принялись существовать отдельно от породившей их Анны, того зла, что сквозь тонкую перегородку дотянулось до Арсения, и той тьмы, которой Виктор бросил вызов.

Воет ветер. Мать рыдает по дочери мёртвой. Слёзы кровавые. Не сыскать дороги обратно. Скелет обгоревший. Пепел землю мёртвую кроет. Не возродится жизнь отныне. Перемолото всё. Проклято. Сожжено. Кончено.

Девушка смотрела Виктору в глаза. Многоголосым шёпотом она внушала мужчине какую-то свою исковерканную, изуродованную истину, с которой специалист по защите от ЧужАк даже и не пытался спорить, потому что знал – бесполезно. Переубедить порождённого страданиями человеческой души теневого невозможно. Виктор подпустил существо ближе и замахнулся кулаком, намереваясь заряженным кастетом врезать теневому по подбородку, но тот в момент удара отскочил назад и небрежно взмахнул длинной бесплотной рукой. Нечто невидимое, схожее с мощным порывом ледяного ветра, обрушилось на Виктора и пронзило насквозь.

– Твою ж мать, – выругался специалист по защите от ЧужАк, потеряв равновесие и грохнувшись на твёрдый пол.

Города во мраке тонут. Ветер кожу рвёт. Клочья летят. На костях людских чудища пляшут. Пируют. Каратели рыскают по степи. Кружат вороны. Черви в глазницах. Друг друга товарищи жрут. Пустота мёртвая грядёт.

– Вали к чёрту, – под презрительным взором девушки Виктор откатился в сторону и попытался вскочить на ноги, но его потрёпанной после атаки теневого воли хватило лишь на то, чтобы встать на одно колено.

Нечто необъяснимое беспощадно рвало и травило Виктора изнутри. Объект иного происхождения № 17 беззвучными шагами приблизился к специалисту по защите от ЧужАк и заслонил собою тусклый свет из окна. Теперь, когда Виктор оказался на коленях, теневой выглядел невероятно огромным, могущественным, непобедимым. Нахлынуло отчаяние. Девушка пронзительно смотрела Виктору прямо в глаза и мерзким шёпотом внушала свою сладкую истину. Сотрудник отдела ликвидации старался не прислушиваться к её словам, упрямо пропускал всё мимо ушей. Тем не менее, яд теневого по каплям проникал в сознание Виктора и безжалостно уничтожал всё, что для сорокаоднолетнего мужчины имело хоть какое-то значение в жизни.

– Ничего, – сквозь зубы процедил специалист по защите от ЧужАк, – говорят, у страха глаза велики. И ты ни черта не хозяин здесь, а так… грязь да гниль из-под кровати. Слышишь меня, чудище?

Ох, зря же ты, Витенька, такую профессию выбрал. Угробишь себя. И Дениску с Гришей угробишь. А им помирать ой как не хочется. Это у тебя будущего нет, а у них-то всё впереди. Мягкова дочери дома ждут и жена любящая. Стажёр твой не надышался толком ещё, молодой совсем. А что тебя ждёт впереди? А?

– Проваливай отсюда, тварь, – прорычал Виктор, ощущая как острыми шипами разрастается образовавшаяся внутри него пустота, – меня ты не получишь.

Расставленные по комнате свечи давно потухли. Денис Фатумов, надрывая горло, кричал из-за двери что-то бессвязное. Доносящийся из динамиков магнитофона смех исказился до такой степени, что превратился в леденящий душу хрип. Теневой, поймав жалкого человечишку в сотканную из непроницаемого мрака ловушку, теперь намеревался лишить Виктора смысла для дальнейшего существования, предать забвению самые светлые воспоминания и мечты, убить надежду.

Когти глотку рвут. Смерть по пятам несётся. Косит всех без разбору. Вот и ты на косу нарвался, Витя. От любви отрёкся когда-то и вновь не полюбишь никогда. Где жена твоя? Где дочь твоя? Где место твоё? Что дальше ждёт тебя?

– Заткнись, чучело, – слабо промычал Виктор, прижав кулак с заряженным инструментом к груди. От металлического кастета исходило тепло, невольно напоминая о жизнерадостных ребятишках из детского сада, о грустной Юлиной улыбке.

Девушка, состоящая из тёмных бесплотных червей, протянула длинную худую руку и положила невесомую ладонь на голову Виктора, вынуждая склониться. Этим прикосновением теневой пробудил внутри мужчины давно усыплённое чувство безысходности, следом за которым накатило осознание полной бессмысленности всего, что происходило и до сих пор происходит кругом, а давно преследующее Виктора чувство одиночества многократно усилилось, став невыносимым.

Под влиянием теневого всё, что имело значение для сорокаоднолетнего мужчины, отошло на задний план. Поблекли воспоминания о когда-то счастливой полной семье. Мечты о даче с бревенчатой баней и беседкой, о новеньком внедорожнике и о рыбалке в Карелии обратились в прах. Осталось лишь жуткое чувство безысходности.

К чему страдания? Выход есть. И ты знаешь о нём. Ты Захара помнишь ещё? Твой товарищ в тот день правильный выбор сделал. Прекратил мучения. И похоронили его в подаренном тобой шарфе. Догадываешься почему?

– Догадываюсь, – Виктор виновато склонил голову, не сдерживая хлынувших слёз, – чтобы след от удушья скрыть…

Теневой, не нанося никакого вреда физической оболочке человека, рвал в клочья его сознание, подавлял волю, заставлял отречься от всего, что держало Виктора в этом мире. Специалист по защите от ЧужАк начал задыхаться. В правой руке он чувствовал тяжесть тёплого заряженного инструмента, но не сразу заметил, как левой принялся душить самого себя. Под влиянием объекта иного происхождения № 17 что-то надломилось внутри Виктора, поддалось велению многоголосого шёпота.

Пойдём со мной, маленький воин. Не бойся. Скоро всё кончится. Скудный ужин в пустой квартире. Вечная гнетущая тишина. Дым сигаретный, недопитая стопка. Тяжкий труд без почёта и награды. Одиночество. Ты тонешь во мраке. И не за что уцепиться тебе, человек. Идём. Я избавлю тебя.

– За щедрое… предложение… благодарю, тварь… но нет… не пойду, – хрипел сотрудник отдела ликвидации, царапая ногтями горло.

Что-то тягучее ядовитое кипело в груди, разъедало изнутри, причиняя нестерпимую боль. И теневой отныне казался не заклятым врагом, а единственным спасителем. Всем сердцем Виктор хотел лишь одного – прекратить страдания, уснуть, умереть, исчезнуть, только бы всё это кончилось. Осталось лишь довериться теневому, сдаться, тем более что на коленях пред своим избавителем Виктор уже стоит. Левая рука всё сильнее и сильнее сдавливала горло.

В тот день, приехав по назначенному адресу, войдя в квартиру № 41 и столкнувшись с объектом иного происхождения № 17, Захар самого себя задушил шарфом, украшенным символикой любимого футбольного клуба. Позже Воеводин заключил, что молодого сотрудника из отдела ликвидации погубило ошибочное убеждение в том, что если человек от природы жизнерадостный и сильный духом, то под пагубное воздействие теневого он точно не попадёт. «Порой кажется, мол брехня всё это про чудище, что нас изнутри жрёт, мол это просто те, кто про мучения адские талдычат – люди без стержня, так… тряпки. Вот только пока сам с этим не столкнёшься – будешь до последнего подобную муть отрицать, пока как следует не накроет – ничё не поймёшь, а когда врубишься, то до конца дней своих на жизнь человечачью под другим углом смотреть будешь», – сказал Виктору подвыпивший Воеводин после того, как швырнул горсть сырой земли на гробовую крышку.

Кожа облезшая. Мясо гниющее. Кровь запёкшаяся. Не избежать казни. Хватка мёртвая. Не скрыться. Волосы клочьями выдраны. Горло вражье дави без устали. Слюна брызжет. Не останавливайся. Кипит ненависть. Дави презренного. Вырваны глаза. Дави увечного. Не жалей. Дави ничтожного. Избавь от мучений.

Перед глазами поплыли серые мутные пятна. Голова кружилась. Виктор ползал на коленях перед высокой девушкой, тщетно пытался вдохнуть, при этом не ослабляя хватки на собственном горле, будто не замечая, что душит самого себя левой рукой. Теневой возвышался над поверженным мужчиной, над своей очередной жертвой.

Объект иного происхождения № 17 убивал не ради удовольствия. Удовольствия или хоть какого-то подобия удовольствия он в принципе не испытывал, потому что существо, порождённое страданиями, способно только страдать и приносить страдания. Именно поэтому сам факт нахождения у теневого в логове живого человека с живыми эмоциями и чувствами причиняет страдающему существу жуткий дискомфорт, и тогда единственной своей целью объект № 17 ставит непосредственно устранение этого человека, как причины и одновременно сосуда для всего непонятного, чуждого и противного, выходящего за рамки понимания теневого.

Прежде чем Виктор потерял сознание, внутри него произошёл щелчок. Это лопнуло последнее, что удерживало сорокаоднолетнего мужчину от полного погружения во тьму. Было ли это какое-то воспоминание, мысль или идея – неизвестно, но теперь это исчезло, вытиснилось из сознания Виктора. Осталась лишь тяжёлая нестерпимая пустота. И именно тогда, лишившись последней надежды, специалист по защите от ЧужАк перестал представлять для теневого угрозу и рухнул лицом вперёд.

Спи, мой мальчик. И ничего не бойся. Спи, родной. Мама рядом. Спи, мой маленький Витязь. Ты храбро сражался. Ты устал. Поспи. Чудища мертвы. Всё кончено. И просыпаться нет нужды. Спи, Витенька, спи…

Виктор сильно ударился лбом об пол, но не почувствовал боли. Постепенно хватка на горле ослабла. В левой руке больше не осталось сил, чтобы душить самого себя. Тягучий воздух хлынул в лёгкие. Некоторое время пролежав неподвижно, сотрудник отдела ликвидации открыл помутневшие глаза. Несколько мгновений он глядел на ступни девушки, затем медленно со стоном оторвал многократно отяжелевшее туловище от липкого пола и встал на одно колено. Заряженный инструмент в правой руке обжигал ладонь.

– Твою ж… мать, – Виктор с трудом сфокусировал взгляд на безжизненном, словно вылепленном из густого чёрного тумана, лице девушки, – угораздило ж… едва не окочурился. Однако… силён ты, объект ном… мразь, короче.

Многоголосый шёпот оборвался. Теневойотступил назад, наблюдая за уцелевшим человеком, который сгорел изнутри ненамного раньше, чем успел лишить себя жизни. В подавленном сознании мужчины не сохранилось ничего, что так рьяно ненавидел объект иного происхождения №17. От Виктора осталась лишь оболочка без чувств и эмоций, но у этой оболочки всё ещё имелась чёткая цель.

– Думаешь, раздавил меня, а вот хрен тебе, – специалист по защите от ЧужАк злобно усмехнулся, – ведь насквозь же меня, жалкого неудачника, видишь и твердишь, что без семьи я остался, что работу свою ненавижу, что устал от всего, что в зеркало на самого себя с отвращением смотрю, внушаешь, что жизнь моя ничего не стоит, что никогда не быть мне счастливым. Да вот только я это и без тебя знаю… и живу. Понимаешь, чучело? Вопреки живу. Хочешь от мучений меня избавить? Не выйдет. Не сегодня. Сдохну, но без твоей помощи. Ясно тебе?

До извращённого сознания теневого наконец дошло, что человек, душу которого тот растерзал, не просто остался в живых, но и намерен отомстить. Мерзкий многоголосый шёпот зазвучал вновь, заглушая хрип кассетного магнитофона. Объект иного происхождения № 17 снова обрушил на стоявшего на одном колене мужчину всю свою мощь, но попытка оказалась тщетной. Разрушив внутренний мир Виктора, теневой лишился своего единственного оружия – упрямости, зацикленности человека на эгоистичных представлениях о самом себе, своём месте и роли в обществе, обнажая фальшивость которых, можно вынудить человека ступить на путь, ведущий в никуда.

– Исцелил? Обезболил? Спас? – сухо произнёс специалист по защите от ЧужАк, сжимаясь, как пружина, – Мимо, чудище, всё мимо. Двойка тебе! Промахнулся ты и меня не убил, а вот я-то тебе сейчас морду начищу.

В следующее мгновение объект иного происхождения № 17 сделал единственное, что ему оставалось – попытался сбежать. Многоголосый шёпот оборвался. Ноги девушки обернулись клубком чёрных бесплотных червей, ускользающих в щели на полу. Стремясь сохранить свою страдающую сущность, теневой отскочил назад, но в тот же миг Виктор сорвался с места, прыжком сократил дистанцию и хорошо отработанным апперкотом врезал противнику в челюсть. Удар, нанесённый по лицу, уже начавшему терять человеческие очертания, оказался сокрушительным. Вся та энергия, что месяцами накапливалась в инструменте, высвободилась моментально, насквозь пронзив теневого множеством невидимых молний. Яркая вспышка, сопровождаемая громоподобным треском, на мгновение озарила комнату, ослепив и оглушив сотрудника отдела ликвидации.

Разорванный мощным зарядом на лоскуты теневой растворился в воздухе до того, как Виктор сумел открыть глаза. От объекта иного происхождения № 17 не осталось ни следа. В комнате стало заметно светлее, отныне ничто не препятствовало льющемуся в окна свету. Отдышавшись, специалист по защите от ЧужАк выключил кассетный магнитофон и направился к выходу, шатаясь из стороны в сторону и бормоча себе под нос что-то бессвязное.

Без стука

В глазах Дениса стоял дикий ужас. Пока наставник сражался с теневым, стажёр беспокойно метался за дверью. Он хотел броситься Виктору на помощь, но боялся помешать, стать обузой, поэтому до последнего следовал приказу и не путался под ногами. Тем не менее, поучаствовать в борьбе будущему сотруднику отдела ликвидации всё же довелось. В один момент Фатумов услышал подозрительный шум на кухне. Он окликнул участкового, но не получил ответа.

Денис застал Григория Мягкова, когда тот рьяно крушил кухонный гарнитур, распахивал дверцы, выдвигал полки, смахивал посуду на пол, усердно что-то искал, одновременно всё туже и туже затягивая галстук на шее. Сквозь стены щупальца теневого дотянулись и до участкового.

– Сейчас, Гриша, сейчас всё кончится, потерпи, – пролепетал Мягков, добравшись до завёрнутых в полотенце старых кухонных ножей, – чуть-чуть осталось, это пройдёт.

– Твою ж мать, – испуганно закричал Фатумов и с разбегу набросился на Григория.

Молодой крепкий Денис быстро повалил участкового на пол и со страху влепил ему несколько смачных пощёчин, после чего резким движением сорвал галстук с его шеи. Взгляд Мягкова прояснился. Денис поднялся и рывком поставил Григория на ноги, затем подобрал завёрнутые в полотенце ножи и швырнул их на верхнюю полку гарнитура.

– Пожалуйста… пощади, – из голубых глаз участкового хлынули слёзы, – не вынесу, не вытерплю, лучше смерть. Голоса. Они обещали избавить, обещали же…

– Брешут они, – перебил Денис, схватив Мягкова за плечо и потащив за собой, – пойдём, дядь Гриша, воздухом подышим.

– Тяжко здесь, – кивнул участковый, безвольно плетясь за молодым человеком, – тут душу то тошнит, то на части рвёт…

– Ничего, сейчас отпустит, – произнёс Фатумов таким утешительным тоном, будто успокаивал напуганного ребёнка, а не взрослого мужчину, – скоро пройдёт.

Денис и участковый спустились на первый этаж, где натолкнулись на консьержку, требующую вернуть ключи от квартиры, в которой всё ещё шла невидимая война между специалистом по защите от ЧужАк и теневым.

– Не закончили мы ещё, – наспех ляпнул Фатумов, толкая Григория к выходу, – тут человеку плохо стало, присмотрите за ним. Сердце, наверное. Я скорую сам вызову.

Денис вывел участкового из подъезда и сразу же бросился назад, на подмогу своему наставнику. Проводив молодого человека рассеянным взглядом, Мягков присел на давно не крашенную лавочку и крепко обхватил себя руками. Растерянная консьержка, накинув на плечи тонкий расшитый узорами платок, выскочила на улицу, и принялась беспокойно расхаживать перед участковым.

Григорию казалось, что прошло очень много времени, прежде чем дверь подъезда протяжно скрипнула и к нему подсел Виктор с бледным безжизненным лицом и исцарапанным горлом. Сотрудник из отдела ликвидации молча раскрыл помянутую пачку сигарет и протянул участковому. Незадолго после рождения первой дочери Мягков курить бросил и зарекался больше никогда не прикасаться к любым видам табачных изделий, но сегодня у него не хватило духу сдержать свою клятву.

– Ты ещё и курить вздумал!? – недоумевающе захлопала наращёнными у подруги-самоучки ресницами консьержка и обратилась к Виктору, – Скорую вызвали?

– Какую скорую? – раздался хрипловатый голос человека, который резко поднял ворот рубахи, прикрыв расцарапанное горло, – Зачем скорую?

– А затем! Затем, что тут человеку плохо, – консьержка махнула рукой на участкового, мусолившего незажжённую сигарету между пальцами, – Сердце у него! Вы совсем что ли?

– Сердце у Гришки большое и доброе, – Виктор нашарил в кармане джинсов зажигалку, – да и кому сейчас не плохо? Тут всем плохо, но ничего, живём же.

– Ты ненормальный!? – рявкнула консьержка и закатила глаза, – У мужчины сердце прихватило! С этим нельзя шутить. У меня так муж… едва не окочурился. Пойду сама скорую вызову.

– Не надо скорую, – тихо произнёс Мягков, поднеся сигарету к пляшущему огоньку зажигалки, – всё в порядке. В квартире душно просто, а я духоту с трудом переношу. Вот и поплохело мне. Сейчас лучше стало.

– Тьфу ты, так бы и сказали, а то сердце да сердце, – проворчала престарелая женщина, пожала плечами и направилась к двери подъезда.

– Спасибо Вам за заботу, уважаемая, – крикнул вслед консьержке Григорий Мягков, поперхнулся сигаретным дымом и закашлялся.

Пока Денис Фатумов по приказу наставника наводил в квартире порядок, убирал свечи и прикручивал на место оконные ручки, Виктор и Григорий в гробовом молчании выкуривали сигарету за сигаретой, пока не выпотрошили целую пачку. Участковый изредка поглядывал на товарища, который отныне казался совсем другим человеком, мрачным и бессердечным. Мягков думал о доме, жене и дочерях, а специалист по защите от ЧужАк старался не думать вовсе. Игнорируя жуткое отчаяние и чувство полнейшего одиночества, Виктор вдыхал тёплый воздух и наблюдал за шелестом листьев на деревьях, движением облаков по голубому небу и прохожими, спешащими по своим скучным повседневным делам.

– Готово, дядь Витязь, – из подъезда выскочил Денис, держа в руках магнитофон, отвёртку, галстук и пиджак, – дверь я запер, а ключи консьержке отдал.

– Молодец, – наставник внимательно заглянул в глаза стажёру и облегчённо выдохнул, не обнаружив во взгляде Дениса того дикого ужаса, который он застал, когда только вышел из той самой комнаты. Для Виктора это значило, во-первых, что на Фатумова действительно можно положиться в любой скверной ситуации, а во-вторых, что написание отчёта о нейтрализации объекта иного происхождения № 17 можно полностью свалить на Дениса, разумеется, сугубо в целях профессионального развития начинающего специалиста по защите от ЧужАк.

– Пора по домам, – Виктор накинул протянутый стажёром пиджак на плечи, а галстук спрятал в карман, – день выдался трудным, отдохнуть бы надо.

– Полностью поддерживаю, – едва заметно кивнул Григорий, – пора по домам.

В тишине компания добралась до синего седана. Фатумов закинул в багажник магнитофон и отвёртку, после чего расположился на заднем сидении. Мягков занял место рядом с водителем. Виктор опустил окна автомобиля, отыскал в бардачке запасную пачку сигарет и сорвал прозрачную обёртку. Сначала он предложил закурить Григорию, потом закурил сам. Синий седан лениво тронулся с места.

– Вить, ты это… меня здесь высади, – попросил участковый после целого часа неспешной езды по улицам города и указал пальцем на остановку, рядом с которой расположился небольшой ларёк с проржавевшей крыжей, – дальше пешком пойду, тут близко.

Виктор послушно свернул к остановке. Участковый и специалист по защите от ЧужАк вышли из автомобиля, в полном молчании выкурили ещё по одной сигарете. Затем Мягков хлопнул товарища по плечу и направился к ларьку.

– Гришка, – сухо заговорил Виктор вслед уходящему участковому, – извини, что втянул тебя в такое. Я сглупил, не предусмотрел, что помимо меня тварь может и ещё до кого-нибудь дотянуться.

– Это ничего, Витя, – Григорий повернулся, – главное, что чудище-то твоё больше никому не навредит. Правда же?

– Не навредит, – утвердительно кивнул Виктор и добавил, – ты молодец, что позвонил сразу, тварь эта на мальчишке никогда бы не остановилась. За содействие в таком деле медалью бы награждать или ещё чём, но бюджет у нашей конторы скудный, так что могу только словесную благодарность предложить.

– И этого вполне достаточно, – на уставшем лице Григория промелькнуло некое подобие улыбки, – у меня на районе и без твоих чудищ отморозков хватает, теперь хоть чуток, но поспокойнее будет.

– И ещё, Гриша, послушай, – напоследок сказал Виктор, – сегодня и завтра, а может всю неделю тебе будет, так сказать, не по себе… хреново, в общем. Помни, что это пройдёт. И прошу тебя, как бы не хотелось – не пей, синька тут не поможет. Поиграй с дочурками, стариков своих навести, сходите всей семьёй в кино, в парк, в цирк, на аттракционы или куда там ещё нынче ходят. И с женой говори почаще, обо всём говори, Гриша, даже если кажется, что полную ахинею несёшь, всё равно говори и говори, не молчи, не замыкайся в себе.

– Хорошо, как скажешь, – согласился Мягков и с тревогой спросил, – а ты, Вить, как же с этим самым справляться-то будешь?

– А у меня иммунитет, – отмахнулся Виктор, изобразив фальшивую улыбку, – не впервой в трясину ныряю, как-нибудь да выплыву. До встречи, дружище.

– До встречи, – Григорий Мягков одарил товарища тёплым взглядом и направился к ларьку, в котором намеревался купить несколько шоколадных батончиков для своих дочерей и пачку мятной жвачки, чтобы перебить запах сигарет. Проводив участкового взглядом, Виктор забрался в машину и повернул ключ зажигания. Седан заурчал.

По улицам города старенький автомобиль петлял долго. Сконцентрироваться на дороге и набрать приличную скорость сотрудник отдела ликвидации никак не мог. За границами салона всё выглядело таким резким и непредсказуемым, словно Виктор впервые сел за руль. Руки и ноги предательски тряслись. Другие водители давили на кнопки клаксонов и обгоняли, но специалисту по защите от ЧужАк было всё равно.

– Приехали, – наконец сказал Виктор, остановившись у одного из подъездов хрущёвки. Он повернулся к Денису, но тот спал, опершись лбом на стекло. Специалист по защите от ЧужАк превосходно понимал, насколько борьба с теневым изматывает организм. Порой, после встречи с объектом № 17 некоторые сотрудники отдела ликвидации берут отгул и целыми сутками не вылазят из кроватей. Однако в случае с Денисом всё обстояло совсем иначе, потому как у стажёра потребность в дневном сне объяснялась скорее бессонной ночью, нежели воздействием теневого.

– Приехали, – слегка потормошив Дениса за плечо, чуть громче повторил Виктор.

– Куда приехали? – стажёр открыл глаза, сонно посмотрел на наставника, затем на дверь подъезда, потом снова на наставника, – ох, видимо, ко мне приехали.

Фатумов выбрался из седана, зевнул, потянулся, протёр глаза. Он оглядел серую пятиэтажку, отыскал окно своей квартиры. Виктор вышел из автомобиля, захлопнул дверцу и спиной оперся на неё, достал сигарету из полупустой пачки, закурил. Денис повернулся к наставнику, заметил царапины у него на шее, сморщился, вспомнил нечто крайне неприятное.

– О том, что во время ликвидации теневого участковый находился в квартире, ни в коем случае не упоминай. Это нарушение техники безопасности, мой косяк, – затянувшись дымом, проговорил Виктор, – напиши, что Гриша лишь у подъезда караулил.

– Не упоминать где? – с настороженностью поинтересовался Фатумов.

– В отчёте о нейтрализации объекта иного происхождения номер семнадцать, Денис, – ответил специалист по защите от ЧужАк, стряхнув пепел с кончика сигареты, – в том отчёте, который напишешь ты.

Молодой человек покорно склонил голову, вздохнул. Пока сигарета не дотлела до фильтра, наставник и стажёр не произнесли ни слова. Виктор размышлял о чём-то своём, мрачном и тягостном, а Денис, мысленно попрощавшись с несколькими часами свободного времени, в уме прикидывал, что укажет в выпавшем на его долю отчёте.

– Дядь Витязь, – встрепенувшись, обратился стажёр к наставнику, – а откуда эти самые теневые берутся? Точнее, откуда берутся-то я знаю, но вот что именно служит для их появления?

– Ты в институте на парах дрых что ли? – с дружеским укором спросил Виктор, – Или прогуливал? Ну-ка колись.

– Не-а, нам программу урезали просто, – с недовольством ответил Денис, – преподавателей по специальности не хватало, поэтому часть важных предметов убрали, а другую часть заменили на всякую муть.

– Вот как, – специалист по защите от ЧужАк с огорчением вздохнул, – ну, тогда слушай. Объект иного происхождения номер семнадцать есть квинтэссенция наихудших человеческих переживаний, этакий концентрат самых болезненных душевных состояний. Есть теория, которая заключается в том, что изначально теневой обитает в каждом человеке, но не причиняет вреда, покуда не снабжать его пищей. Однако некоторые люди в зависимости от особенностей характера, среды обитания или жизненных обстоятельств начинают данное чудище вскармливать и одновременно с этим становиться для него кормом. Пожирая человека изнутри, теневой вырастает и крепнет, а вскоре и вовсе отделяется от плоти своего родителя и существует особняком, как правило, пропитав собой пол, потолок и стены того места, где его жертва доживала свои последние дни. В конце концов в новостной сводке появляется новость об очередном самоубийстве, страдающий человек самоликвидируется, но порождённое его мучениями создание продолжает существовать и портить жизнь тем, до кого способно дотянуться. Как-то так, Денис, как-то так…

– Дядь Витязь, – поразмыслив над услышанным, вновь заговорил стажёр, – можно ли заранее распознать теневого внутри человека и предупредить трагедию?

– Довольно затруднительно, – Виктор покачал головой, – человек, потерявший надежду и доведённый до отчаяния, никогда не кричит об этом, не ходит по улице с соответствующей табличкой на шее, не привлекает внимания, потому как убеждён, что никакого внимания, заботы и любви более не достоин. К тому же, далеко не каждый случай добровольного ухода человека из жизни сопряжён с появлением теневого, чаще всего человек просто уходит, не оставив после себя ничего… И это к лучшему.

– А если, например, оказать человеку помощь ещё до того, как тот окажется на краю? – не унимался Денис Фатумов, – Это поможет?

– Конечно, профилактика никогда не помешает, – Виктор дошёл до урны и выбросил окурок, – просто будь внимателен по отношению к окружающим, а в первую очередь – к себе. Сегодня жизнь прекрасна, завтра – наоборот. Усёк?

– Усёк, дядь Витязь, – кивнул молодой человек и зевнул, прикрыв ладонью рот.

– Готовый отчёт отправь мне на почту, – распорядился Виктор, открыв дверцу седана, – я подправлю текст и добавлю кое-что от себя. До встречи, стажёр, увидимся в понедельник в главном отделе.

– До встречи, Виктор Романович, – Денис Фатумов развернулся и направился к исписанной стихами и матами двери подъезда.

Ключ далеко не с первого раза попал в замочную скважину. Руки тряслись. Услышав знакомый скрип дверных петель, Самурай спрыгнул с тёплого подоконника и побежал встречать хозяина. Пошатываясь, Виктор вошёл в квартиру, вытер ноги о чёрно-красный коврик, скинул туфли. Кот принялся мордой тереться о джинсы и требовательно мяукать.

– Сейчас, дружище, – прошептал специалист по защите от ЧужАк, на все замки запирая дверь, – знаю, что ты голоден, потерпи чуток.

Самурай следом за хозяином побежал на кухню. Виктор достал из старого советского холодильника нарезанную колбасу и бутыль с мутной жидкостью. Затем он отыскал в навесном шкафчике рюмку и упаковку кошачьего корма, которую сразу же вскрыл ножиком и вывалил содержимое в миску. Самурай перестал мяукать и принялся за трапезу, а Виктор быстро до краёв наполнил рюмку самогоном и сразу же опустошил её, затем повторил процедуру ещё четыре раза, морщась и закусывая колбасой. В глазах помутнело. Без конца нарастающая тревога угасла. Опрокинув внутрь крайнюю рюмку противной жидкости, Виктор направился в комнату, где включил телевизор, закутался в плед и рухнул на скрипучее кресло. Вместе с трезвым мышлением отступили и путаные нездоровые мысли. Пять рюмок самогона смыли отчаяние и одиночество, загнали чувства куда-то вглубь, притупили их.

Из-за угла выглянула рыжая мордочка одноухого питомца. Самурай лениво прогулялся по комнате, остановился у кресла, запрыгнул на подлокотник и потёрся лбом о плечо хозяина, заурчал.

– Что? Набил брюхо? – Виктор бережно взял кота на руки и прижал к груди, – А вот у меня с аппетитом плохо. Видишь ли, как получилось. Гришке-то я строго пить запретил, а сам… вот. А мне кто запретит? Ты что ль, усатый? Я в курсе, что такая хворь лечится простым человеческим общением, дружбой настоящей, любовью искренней и прочими благами, но никак не самогоном. А мне как быть? Каюсь, дал я слабину, так ведь и тварь эта в чём-то права оказалась. Ты согласен, мохнатый?

Самурай заглянул хозяину в глаза и мяукнул. Экран телевизора мигал, показывая кадры с очередной катастрофы. Почёсывая кота за ухом, Виктор слушал монотонную речь ведущего новостей, но не вникал в детали повествования, потому что сам по себе доносящийся из телевизора голос был для него гораздо важнее того, какую информацию этот голос пытался донести.

Забаррикадировавшись в четырёх стенах, затуманив сознание алкоголем и закутавшись в колючий плед, сорокаоднолетний одинокий мужчина заглушил тоску, прогнал за пределы квартиры ту ненавистную часть себя, что росла, крепла и с каждым годом обретала всё больше власти. Спустя время, когда новостной сюжет сменился на скучный посредственный сериал, а кот по кличке Самурай убежал по своим делам, Виктор провалился в глубокий сон.

Нечто человекоподобное стояло во мраке за дверью, робко стучалось, заглядывало в глазок, терпеливо ждало, пока хозяин впустит обратно. Рано или поздно хозяин обязательно впустит и после изнурительной, но никому невидимой борьбы прогонит вновь. И всё повторится. Однако однажды в один момент у хозяина иссякнут силы, и тогда нечто войдёт без стука…

Оглавление

Вечер пятницы

Комната в тени

Инструмент

Путь в никуда

Без стука