Дважды в одну реку [Екатерина Каверина] (fb2) читать онлайн

Екатерина Каверина Дважды в одну реку

Пролог

2008 год

Париж заливало холодным, почти зимним дождем. Елисейские поля казались хмурыми и безлюдными, и даже манекены в дорогих витринах сияли не так радостно, как обычно. Эйфелева башня была окутана туманной дымкой. Туман – прерогатива Лондона, но сегодня он царил над Парижем.

Никакой дождь и холод не могли разрушить счастливое настроение юной парочки, целовавшейся на смотровой площадке Триумфальной арки, в их крови играло счастье и Божоле.

– О, Боже, Максим, скажи мне еще раз, когда ты получишь развод, – прошептала миниатюрная блондинка, чуть отстраняясь от своего спутника, – скажи здесь, sous le ciel de Paris, как у Пиаф.

– 17 ноября, через 2 дня после приезда, – ответил ей парень и продолжил свой почти яростный поцелуй, – Черт, я уже промок до нитки, пойдем куда-нибудь под крышу.

– Обещай, что больше никогда не сделаешь такую глупость, как этот брак, – продолжала Даша, прижимаясь к Максиму еще теснее, ее холодные пальчики пробрались под свитер Максима, и по его телу пробежала легкая дрожь.

– Обещаю, тем более, это совсем не трудно. Я чуть с ума не сошел от этой своей жены, она все делала не так. Потому, что она – это не ты.

Еще через пару часов они сидели счастливые и сытые в небольшом ресторанчике в Латинском квартале, над залом царил полумрак и за соседними столиками шумели компании студентов.

– Дашка, я думаю, ты первый человек, который явился сюда с пакетами Gucci, – улыбнулся Максим.

– Вполне возможно, – проговорила довольная Даша, – Но ты же знаешь, я считаю, от жизни нужно брать абсолютно всё, а в Париже всё – это и Gucci, и такие вот колоритные места.

– А я вхожу в твое «всё»? – спросил ее Максим, беря за руку, на которой вспыхивало разноцветными огоньками кольцо Tiffany.

– Входишь, конечно, – ответила Даша, любуясь кольцом. – Представляешь, лет через 7, когда нам будет уже за 30, мы будем с тобой вспоминать этот день в Париже, когда ты сделал мне предложение.

– Представляю. Надеюсь, к этому времени уже быть чьим-нибудь папой.

– Думаю, быть чьим-нибудь папой тебе пойдет, – ласково прошептала Даша.

Глава 1

2015 год

– Что за унылая жизнь? вечером в пятницу тащиться домой вместо того, чтобы провести время где-нибудь в клубе или в ресторане, – мрачно думал Максим, открывая дверь своей квартиры. – Унылая скучная жизнь, сплошь состоящая из работы, плача ребенка и жены, которая из знойной красотки превратилась в недовольную тетку.

– Привет, Максим, – раздался голос откуда-то из глубины квартиры.

– Привет, – недовольно пробурчал он, вешая пальто и снимая уличные туфли.

– Машенька сегодня, наконец, покакала сама и не плакала совсем, – проговорила его жена, выходя из детской.

– Здорово, – безразлично ответил Максим, а про себя подумал: какая сенсационная новость! – Что у нас на ужин сегодня?

– Могу погреть тебе пиццу, – ответила жена.

– А что-нибудь нормальное в этом доме есть? Кроме пиццы? – заводился Максим.

– Нормальное хочешь – готовь себе сам. Мне некогда, я целый день с Машенькой занималась.

– Какого черта ты уволила домработницу и отказалась от няни? – почти закричал Максим.

– Не кричи – ребенка разбудишь, – бросила жена и ушла в гостиную, зашуршав там газетой.

– Да пошли вы все! – зло бросил Максим и закрылся в своем кабинете.

Счастливая семейная жизнь – предел мечтаний. Мечты – удел идиотов, больше он на это никогда не попадется. Галстук вслед за пиджаком был брошен на диван, из бара появилась бутылка виски и одинокий стакан.

В коридоре шаркала тапочками жена – неужели нельзя ходить так, чтобы ее было не слышно! И не разбрасывать кругом глянцевые журналы с рекламой модных тряпок и новостями из жизни знаменитостей! – Максим сбросил со своего стола журнал Vogue, на обложке которого красовалась странно одетая девица.

Захныкал ребенок, и почему эта девчонка вечно ревет? – Максим плеснул в бокал новую порцию виски.

Зазвонил телефон, Максим хотел бросить его куда-нибудь подальше и не отвечать, но после второго стакана жизнь показалась несколько веселее, и он решил взять трубку.

– Макс, привет! – раздался голос Вовки, приятеля по Универу.

– Привет!

– Как жизнь? Как жена, дочь? – Вовка был примерным семьянином и наивно думал, что все так же, как он, счастливы удушающим семейным счастьем.

– Нормально, – кисло ответил Максим.

– Слушай, я что звоню-то? – и действительно, что ты звонишь, подумал Максим. – Дашка вернулась, Катька моя видела ее сегодня, говорит, что вся сияет, назначили замом управляющего в швейцарский банк, у вашей компании там еще кредит на стройку.

Максим не слышал ничего, кроме двух слов: «Дашка вернулась».

Нежная, трепетная, самая умная, целеустремленная и так любившая его, когда-то… Дашка, которую он учил целоваться, а она смотрела на него широко распахнутыми глазами… Дашка, которая краснела от слова «секс», а сама плавилась в его руках. Та самая Даша, которой он клялся в любви в Париже почти шесть лет тому назад, когда казалось, что весь мир у него в кармане.

– Максим, иди, я тебе пиццу погрела, – крикнула жена, приоткрыв дверь кабинета.

– Спасибо, – крикнул он в ответ и невидящим взглядом уставился в свой опустевший стакан.

***

Было странно ехать по знакомым и в то же время как будто изменившимся улицам города, в котором она не была больше семи лет – семи долгих лет учебы в Америке, работы в Швейцарии, а потом в Москве. Родной город тоже изменился и словно повзрослел.

Даша чуть не пропустила съезд к новому ресторану, раньше эта часть набережной была пустынным и даже немного заброшенным местом – сюда вывозили новичков, учившихся водить машину, и сама Даша тоже провела здесь несколько неприятных часов, возмущая инструктора неумением быстро тронуться или вовремя остановиться. Теперь таких проблем у нее не было – она трогалась с пол-оборота и, слава Богу, научилась вовремя останавливаться. Набережная искрилась огнями, несмотря на промозглый ноябрь. С одной стороны выросли жилые дома, с другой – раскинулся развлекательный комплекс, каток и теннисный корт.

– Что ж, она вполне сможет жить в Ростове, – улыбнулась Даша, – хотя, имея деньги, можно жить где угодно. Она захлопнула дверь машины и, ежась под моросящим дождем, побежала к входу в ресторан.

– Дашка, как же я по тебе соскучилась! – бросилась к ней яркая рыжая девушка, сидевшая недалеко от входа.

– И я, тоже очень соскучилась, – обняла Даша свою лучшую когда-то подругу Ленку.

– Сколько всего хочется рассказать, узнать у тебя, – немного нервничая, проговорила Лена.

– Идем сядем и будем говорить столько, сколько хочешь, – тепло улыбнулась Даша и направилась к столику, за которым видела свою подругу.

– Дашка, ты куда? Ты что думала, я закажу столик на проходе? Уж чему-то я за эти годы научилась, – Дашу кольнул этот упрек – в Университете, окунувшись в светско-тусовочную жизнь, она часто бросала Лене обвинения в том, что та немодная, ничего не знает и не понимает. – Я тут у входа просто тебя ждала, не могла усидеть на месте.

– Как же я соскучилась по тебе, Лена, – теперь более тепло и искренне проговорила Даша, обнимая подругу.

– Ты изменилась, – сказала Лена, внимательно глядя на Дашу.

– Ты тоже, тебе так идет этот яркий рыжий цвет, он был у тебя до третьего курса, пока ты не перекрасилась в черный.

– Сколько мы не виделись с тобой? – спросила Лена.

– Больше семи лет, – тихо ответила Даша, – последний раз мы виделись в начале 2008 перед моим отъездом в Америку.

– Но мы общались все эти годы – телефон, e-mail, скайп, иногда мне кажется, что мы не расставались.

– Мне тоже, но мне не хватало тебя, наших разговоров, посиделок. Лена, я смотрю на тебя, и мне не верится, что твоя дочь в этом году пошла во второй класс.

– Мне тоже, – улыбнулась Лена. – Она чуть с ума не сошла, когда я сказала ей, что ты приехала.

– Все это время я видела ее только на экране компьютера во время наших разговоров по скайпу. Она классная, так похожа на тебя.

Время бежало незаметно, легкий разговор, отличный ужин. Даша была рада неторопливой беседе, Лене, такой преданной и верной. Был период в ее жизни, когда Даша обращалась с подругой не лучшим образом, но Лена простила ее, махнув рукой на прошлые обиды. Иногда Даша думала, что она бы себя не простила.

– Дашка, ты не думай, что я хочу испортить этот вечер или думаю, что для тебя это важно, но лучше скажу, тем более, если и не я, то все равно найдется тот, кто скажет.

– В чем дело, Лен? – спросила удивленная Даша.

– Ты знаешь что-нибудь про Звенигородцева?

– Нет, а что я должна знать про него? Также порхает и осчастливливает всех подряд? – усмехнулась Даша.

– Ну, думаю, что порханием его нынешнюю жизнь не назовешь, – ответила Лена, она всегда недолюбливала Максима – великую Дашину любовь периода учебы в Университете.

– Да, а что такое? – Даша старалась убедить себя, что ей все равно, но это было не так-то просто.

– До 2011 года компания его отца была крупнейшим застройщиком в городе, они одновременно строили 15 жилых домов и еще что-то для города: больницу, несколько школ.

– Лен, да я более-менее представляю себе благосостояние семьи Звенигородцевых, – прервала ее Даша, которой не хотелось ни слова слышать ни про Максима, ни про его родителей.

– Так вот, теперь никакого благосостояния нет. В 2011 все замерло, почти все компании холдинга заявили о банкротстве. Обманутых дольщиков – несколько тысяч. В отношении старшего Звенигородцева возбудили уголовное дело – надо же было устроить показательную порку. Пока шло следствие, он умер от инфаркта.

– Отец Макса умер? – воскликнула Даша. – Когда?

– В конце 2012 года, почти три года назад, – тихо ответила Лена.

– Он же был такой.., такой здоровый, веселый, как же он мог умереть? – недоумевала Даша. – Он был Максу и отцом, и братом, и другом, всегда так поддерживал меня. Как же он мог умереть?

– Ох, Дашка. Но это еще не все. Процессы, которые шли вокруг Звенигородцевых, было не остановить – банки обратили взыскание на все, до чего смогли дотянуться. Я-то хорошо это знаю, потому что тогда работала в Сбербанке, а он был крупнейшим кредитором строительного холдинга. Арестовали и продали с торгов не только имущество компаний, но и почти все личное имущество. Вроде бы остались какие-то трасты в оффшорах и квартира Макса, а все остальное ушло, почти с молотка.

– И дом родителей в парке? – спросила Даша. Трехэтажный особняк на берегу Дона был гордостью семьи.

– Дом тоже. Знаешь, у нас в то время как раз губернатор сменился, в общем, пока мадам Звенигородцева нашла подходы к новой власти – было поздно. Потом область, конечно, сменила гнев на милость, дома достраивают на государственные деньги и на новые кредиты. И, знаешь, кто руководит строительной компанией теперь?

– Кто? – спросила Даша, она была раздавлена услышанным. Да, она выкинула Максима и из головы, и из жизни, но слышать о несчастьях, постигших его семью, было тяжело.

– Максим.

– Что Максим? – не поняла Даша.

– Руководит строительной компанией Максим. Это было условие, на котором Звенигородцева стояла до последнего.

– Максим – руководитель строительной компании. Бред какой-то! – не скрывала своего удивления Даша. – Да ему плохо делалось, стоило отцу заговорить о стройке. Он же не мечтал дальше тепленького места в банке, чтобы можно было только бумажки перекладывать и точка.

– Ты бы видела его теперь. Он со строек не вылезает, серьезно. В каком-то интервью местной газете заявил, что осознает свою ответственность и спать не может, пока бедные дольщики не въедут в свои квартиры.

– Да ладно! – не поверила Даша. – Хотя, Лен, знаешь, но должен же он был когда-то измениться. Жаль только, что должны были произойти такие события.

– Да уж, – Лена хотя и не любила Звенигородцева, но смерти его отца сочувствовала. – Ну а насчет его личной жизни, Макс женился во второй раз, и у него родилась дочь полгода назад.

– Здорово, я рада за него, – проговорила Даша. – Думаю, из него, наконец, получился нормальный отец и муж.

– Ну это вряд ли, – протянула Лена, внимательно всматриваясь в Дашино лицо, та не выглядела расстроенной, неужели, наконец, излечилась от своей детской влюбленности в Максима.

А Даша не видела ничего перед собой – Макс опять женат, у него есть ребенок, он потерял отца и возглавил компанию, и все это без нее… а ведь когда-то они мечтали, что все будут делать вместе, или она одна мечтала об этом?..

***

Утро редко бывает добрым – это Максим уяснил давно, вот и сегодня начало нового дня не предвещало ничего сколько-нибудь хорошего. Яркие солнечные лучи пробивались через неплотно задвинутые шторы, раздражая его бедную голову, все тело болело – он опять уснул на узком и коротком диване в своем кабинете. В воздухе висел тяжелый запах виски и сигарет, где-то в глубине большой квартиры работал телевизор и плакал ребенок. Все как всегда – субботнее утро семейного человека. Максим устало поплелся в ванную.

Он уже стоял под ледяными струями живительного душа, постепенно обретая человеческий облик, и вдруг вспомнил вчерашний разговор с Вовкой и слова о том, что Даша вернулась. Усталость, недовольство и, чего уж греха таить, похмелье, исчезли в один момент. Даша вернулась! – интересно, какая она теперь?

Максим брился и напевал что-то себе под нос, в безрадостном прежде дне вырисовывались все более и более приятные перспективы. Гораздо проще жить, зная, что Даша где-то рядом, ездит по тем же улицам, ходит в те же места.

– Максим, идем завтракать! – позвала его жена, он даже не называл ее уже по имени – только безлично «жена».

– Иду, – проворчал он.

Жена, Ира, сегодня была что-то уж слишком тихой, но раздражала его, несмотря ни на что: ну неужели сложно взглянуть, наконец, на себя в зеркало и понять, что просто неприлично напяливать на свои растолстевшие формы старые вещи – он разве мало дает ей денег? И что за вульгарщина пить кофе со сгущенкой? – Даша предпочитала двойное эспрессо или капучино без сахара. И неужели трудно выключать свет в коридоре? – она же знает, как его это бесит.

Максим поднял глаза на Ирину, которая, уютно расположившись на диванчике у окна, с ленивой довольной улыбкой пила утренний кофе, и понял одну вещь – он должен с ней развестись!

***

Даша блаженно потянулась на своей широкой кровати, шелковые простыни были, конечно, капризом, но они так нежно хранили тепло ее тела. Вчера был отличный день – ее первый рабочий день на новом месте, в новой должности. В тридцать один она стала заместителем управляющего регионального филиала крупного иностранного банка и имела намерения в течение ближайшего полугода занять пост управляющего.

Она встала и, накинув халат, направилась на кухню. Как же здорово оказаться, наконец, в собственной квартире. Прошедшие шесть лет Даша жила не в худших местах, но все они не были домом, а съемным жильем, более или менее удовлетворявшим ее запросы. В Ростов Даша прилетела только в четверг, но мама все приготовила к ее приезду – в холодильнике были продукты, а в кофемашине – свежие зерна, а что еще нужно субботним утром?

Даша сделала себе чашку капучино и присела около окна – город просыпался, на смену вчерашнему дождю выглянуло холодное яркое солнце.

Итак, Максим – директор строительной компании и отец семейства – какой-то оксюморон, почти как живой труп! – усмехнулась Даша.

Неужели с момента их знакомства прошло уже тринадцать лет? Какая-то страшная цифра, тринадцать лет – целую жизнь назад, они были такими юными, Макс был ветреным, она – целеустремленной, она любила, а он – тогда ей казалось, что он тоже был, хотя бы влюблен.

Даша прислонилась лбом к холодному стеклу и, как наяву, увидела тот зимний день, когда она призналась подружке Лене, что ей нравится Звенигородцев.

Глава 2

2002 год

Парковка перед зданием государственного университета была, пожалуй, самым модным местом в городе: здесь можно было увидеть самые новые машины, дорогие меха и последние коллекции из Парижа и Милана. Их гордые обладатели с одинаковым рвением демонстрировали друг другу новых подружек, ровный загар, полученный на горнолыжных трасах, и сапожки за тысячу евро. Иногда они даже заходили в сам университет, и сейчас был как раз такой момент – разгар зимней сессии.

Дверь распахнулась и две смеющиеся фигурки выбежали под медленно кружащийся снег.

– Мы все сдали, а я даже не рада, – бросила одна подружка другой.

– Да ладно!– не поверила ей вторая.

– Только представь, полтора месяца свободы! Мне даже не верится! Как же хорошо! Теперь я точно могу сказать, что новый год начался, пока шла сессия, у меня не было такого чувства, – и она снова счастливо засмеялась, но вдруг замолчала и напряженно уставилась вдаль.

– Дашка, ты что замерла?!

– Да так, Лен, ничего, – отмахнулась девушка, опустила глаза и стала яростно искать что-то в своей необъятной сумке.

– Даша, не темни, – не отставала от нее подруга.

– Видишь вон того парня? – Даша стрельнула глазами в сторону небольшой группки, обступившей новенькую спортивную Хонду.

– Высокого блондина? – удивилась Лена.

– Ага, – пробормотала Даша и нетерпеливым жестом смахнула со щеки навязчивые снежинки.

– Да это же, Максим Звенигородцев, самый популярный парень как минимум трех факультетов.

– Угу, – пробурчала Даша и подняла на подругу свое покрасневшее лицо.

– Красавчик, конечно, если кого-то устраивает минимум мозгов.

– Да, симпатичный, – мечтательно протянула Даша.

– Кретин, каких мало! видела эту его новую подружку? – Даша оглянулась в сторону «самого популярного парня»: он шел, приобняв длинноногую красотку с блестящими черными волосам, красиво контрастирующими с белоснежным мехом ее шубы. Парочка остановилась среди друзей и закурила одну сигарету на двоих – Дашу передернуло от презрения и совсем немного от зависти – она бы так не смогла.

– Привет, девчонки, – Максим небрежно кивнул Даше с Леной и отправился дальше раздаривать свои очаровательные улыбки.

– Ну ладно, Даш, пойдем, – потянула ее подруга, – Вон твой водитель, довезете меня до остановки?

– Довезем до дома, и не спорь, – ответила Даша.

– А знаешь, Звенигородцев мне нравится, – тихо сказала Даша, устроившись на заднем сиденье, и внимательно наблюдая за реакцией подруги.

– Смеешься? – не поверила та. – Он же самое глупое и легкомысленное существо на планете.

– Я подумала, что моей дисциплинированности не помешает немного легкомысленности.

Лена задумалась на пару минут, а потом осторожно потрепала Дашу по плечу:

– Дашка, ты знаешь, ты моя лучшая подружка, самая лучшая, но, по-моему, он тебе совсем не пара. Посмотри на этих девиц, с которыми он гуляет: ногастые, зубастые и грудастые.

– Ничего, у меня есть план, – ничуть не обиделась Даша. – Смотри до второго семестра почти полтора месяца, мама уже купила мне карту в фитнес-клуб, я похудею килограмм на 5, заменю очки на линзы и стану платиновой блондинкой, и еще мама обещала мне новый итальянский гардероб! Да и в начале марта у меня будет собственная машина! – Даша была преисполнена надежд. – И потом в новом семестре у нас с его группой две общих лекции и семинар, так что… – Даша счастливо улыбнулась.

– Даш, может, не стоит обольщаться, а? – нерешительно переспросила Лена.

– Что значит обольщаться? – я уже все решила! – надула губки Даша.

Водитель про себя улыбнулся, когда Дарья говорила подобным тоном – спорить с ней было бесполезно, девушка шла к цели как асфальтоукладочный каток, и ее тихая, немного «ботаническая» внешность была не более чем обманчивой маской.

***

Блестящий красный БМВ 1 серии медленно въехал на парковку и аккуратно припарковался в первом ряду, из двери появилась пара стройный ножек в бело-золотых сапогах, блондинка в рыжей шубе нажала на брелок и направилась в сторону университета. Она остановилась, махнула кому-то рукой и обменялась легким поцелуем, щечка к щечке с симпатичной брюнеткой: «Сегодня вечером в фитнес-клубе, а завтра вместо третьей пары в кино?» – «Ок, созвонимся вечером!».

– Новенькая? – Максим кивнул в сторону девушки и крепче прижал к себе последнюю подружку, она была чемпионкой по слалому на сноу-борде и весьма горячей крошкой.

– Не знаю, – протянул в ответ его приятель и задумчиво покачал головой, – Раньше мы ее вроде тут не видели.

– Симпатичная, – продолжил Максим.

– Ой, мальчики, бросьте, – с придыханием прошептала чемпионка и с подозрением посмотрела вслед девушке.

Даша ликовала, она выдержала непростой разговор с мамой и та разрешила ей ездить, наконец, на собственной машине. Она чуть не умерла от волнения по дороге в Универ, а уж похудела точно килограмма на 2 от стресса, но все же доехала сама!

Остаток сессии и все каникулы Даша провела в фитнес-клубе, бегала, танцевала, качала пресс и умудрилась похудеть почти на 6 килограмм. В салоне красоты из нее сделали жемчужно-пепельную блондинку, нарастили реснички и ногти с французским маникюром, очки сменили голубые контактные линзы – она сама себе казалась сногсшибательной красоткой, другой, смелой и решительной – Даша ликовала! Любимая подружка Лена сердилась и причитала, что ее милой Дашки больше не стало, но это не так, совсем не так!

В спортивном клубе она познакомилась с двумя девчонками со своего курса, заядлыми модницами и тусовщицами, они с восторгом приняли новую Дашу в свой круг. Лена ревновала, обвиняла «новоиспеченных подружек» в пустом увлечениями дорогими тряпками и ночными клубами, Даша разубеждала ее как могла. Девочки не были плохими или глупыми, просто они были другими, и походы с ними на кинопремьеры, в магазины или на выступления RnB звезд вовсе не исключали старых-добрых тихих посиделок с поеданием докторской колбасы и обсуждением «Мастера и Маргариты». В конце концов, не могли же все быть одинаковыми и зачитываться в тринадцать лет Тургеневым, в четырнадцать – «Войной и миром», а в пятнадцать плакать над дневником Анны Франк.

Даша вошла в аудиторию и присела на своей обычное место на первой парте, Лена неодобрительно на нее посмотрела, но потом нехотя улыбнулась. По рядам прошел удивленный ропот, сначала никто не узнал девушку, а, узнав, удивился.

– Ленка, он смотрел мне вслед, я уверена, – написала Даша соседке во время пары.

– Не бросила свою затею, да?

– Нет, не бросила!

– Дура!

– Не злись! Рискнешь поехать со мной домой?

– Рискну, опять будем плестись за троллейбусом.

– Неа, пускай за нами плетутся!

Похудеть-то Даша похудела, но вот такие модные в этом году узкие джинсы ей вовсе не шли, мама сказала, что у нее должен быть собственный стиль, дома Даша была уверена в своей неотразимости, но зайдя в Универ, засомневалась. Все девушки были джинсово-гламурны, а она в узкой серой юбке, тонкой кружевной водолазке и жилетке из чернобурки смотрелась как-то не так, неуместно, что ли.

Даша гордо продефилировала по коридору и едва заметно кивнула Максиму, но в душе у нее все запело от восторга, он явно смотрел вслед с интересом!

– Слушай, ну кто эта девчонка? – спросил он друга.

– Да не знаю я. Какая девчонка?

– Вон та, в жилетке, еще на красном БМВ ездит.

– У нас точно раньше не училась. Может, перевелась откуда-нибудь.

– Ну да, если бы у нас училась, я бы ее помнил, я всех хорошеньких знаю.

– А что ты так заитересовался-то?

– Да ты слепой что ли? Посмотри, какой вид сзади, – мечтательно протянул Максим.

Еще через два дня Даша собирала книги в багажнике своей машины, когда рядом замаячила длинная тень.

– Привет, – она подняла голову и вопросительно посмотрела на парня.

– Привет, – Максим растерялся, девушка явно не вопила от восторга при одном его виде, она молча разглядывала его и даже не пыталась заговорить.

– Давай знакомиться.

– Давай! – снова никакой реакции.

– Максим.

– Дарья.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

– Классная машина.

– Спасибо.

– Ну я пойду!

– Иди, – девушка снисходительно улыбнулась, хотя хотела завопить от восторга. Максим Звенигородцев собственной персоной подошел к ней, а она была достаточно холодна, чтобы заставить его испуганно озираться по сторонам. Но не переборщила ли она с равнодушием?

Максим был удивлен, даже больше, чем удивлен, девчонки всегда сияли, стоило ему подойти к ним поближе, а эта – Дарья, только вежливо улыбалась в ответ и смотрела на него как на дурачка. Этот взгляд любила практиковать его мама, но маме-то сколько лет, а этой? Странно, очень странно!

***

С начала второго семестра прошло уже три месяца, была середина мая, и Даша весьма продвинулась в своих усилиях. Максим смотрел ей вслед с неизменным интересом, звонил домой якобы уточнить домашнее задание – бедный парень и правда стал лучше учиться, по крайней мере, по тем предметам, что были у него с Дашиной группой. Девушка была с ним довольно холодна, ну не всегда, конечно, иногда позволяла парню приблизиться ненамного, поболтать в коридоре или на стоянке пару минут, но не больше. Даша не хотела становиться одной из многих, и соревноваться с длинноногими подружками Звенигородцева у нее не было никакого желания.

Почти месяц назад в самом начале апреля Даша отмечала день рождения со своими новыми подружками в одном из лучших ресторанов города, со старыми подружками она отпраздновала накануне – это было два совсем разных мира, и девушка не видела никакой необходимости их сталкивать. Уже выйдя на улицу с огромными букетами цветов, которые водитель не мог уложить даже в багажник представительского седана, на противоположной стороне улицы Даша увидела Макса с друзьями, они махали руками и бежали через дорогу. Сердце забилось как безумное, от страха стали влажными ладони, и пакет с подарками чуть не скользнул в лужу.

– Смотри, Макс и Дима, – мечтательно протянула брюнетка Юля, Даша знала, что та уже второй год безнадежно вздыхает по другу Максима.

– Привет, девчонки! – что есть силы закричал Максим. – Таскаетесь по взрослым местам?

– У Даши день рождения, – сказала Юля и стрельнула глазками в сторону своего ненаглядного Димы.

– Поздравляю, Дашка! – завопил Макс и, схватив девушку в объятия, закружил ее, Даша вздрогнула от восторга, – Ты, что ли взрослая теперь, а, Даш? А я младше тебя на целых семь дней! – смеялся парень и не отпускал ее, а потом легко коснулся губами горячей щеки. Даша замерла, еще никто и никогда не целовал ее, ни один парень, даже так, в щеку. А в тот момент Макс держал ее в своих руках, она ощущала его дыхание, запах легких свежих духов, даже колкость щетины на румяных щеках. Ей хотелось перестать дышать, замереть, чтобы он и думать забыл отпускать ее. Рядом шумела улица, ее подружки и его друзья неловко переминались с ноги на ногу, а она касалась его руками и не хотела отпускать, никогда-никогда, и была абсолютно уверена в правильности выбранного курса.

– Ну, мы пойдем, – пробурчал Дима, и Максим бережно поставил Дашу на землю, еще раз легко коснулся щекой ее щеки, и побежал вслед за друзьями.

– Ты нравишься Звенигородцеву, – безапелляционно сказала Юля, едва сев в машину.

– Брось, – немного фальшиво рассмеялась Даша.

– Нравишься и точка!

– Я же не в его вкусе.

– Да он сам не знает, кто в его вкусе, – хихикнула подружка, – Уж не эти двухметровые чемпионки, с которыми он курит за углом. Зато ты точно во вкусе его мамы, – как будто между прочим сказала Юля.

Это был приятный инцидент, но было много других, гораздо менее веселых. В конце апреля Максим начал встречаться с очередной сногсшибательной красоткой с четвертого курса. Любой другой парень с девушкой старше его на два года смотрелся бы смешно, но только не Звенигородцев! На майские праздники Даша и Юля видели эту парочку в ночном клубе, они танцевали друг с другом и не видели никого вокруг. А уже через неделю Максим бросил старшекурсницу, она залепила ему пощечину на глазах у всех и в слезах убежала. Тем же вечером он позвонил Даше домой, и она чуть не умерла от счастья, но парень только что-то пробурчал про контрольную по экономической теории и положил трубку, Даша со злости швырнула подушкой об стену и отправилась на пробежку. Спустя пару дней Звенигородцев уже гулял со смазливой первокурсницей, целовался с ней в машине, а встретив Дашу с Леной в кино, заявил им, что смешно ходить в кино без парня, на что Даша ответила ему, что смешно ходить с несовершеннолетним ребенком. Лена тут же обрадовалась возможности указать подруге, какой ее любимый Максим кретин и придурок, но Даша молча высадила девушку возле дома и уехала кататься по городу. Успокоившись, Даша решила, что уж лучше пусть он меняет подружек каждый день, чем встречается с одной. В таком круговороте ни одна не окажется достаточно хорошей, настолько хорошей, как она.

Еще пятнадцать минут и можно сойти с беговой дорожки, Даша занималась в фитнес-клубе как проклятая и ей это нравилось. Она остановилась на пару секунд, окинула взглядом зал, прибавила скорость и снова побежала. Через стекло, отделяющее тренажерный зал второго этажа от огромного бассейна, расположенного на первом, девушка увидела Максима – тот играл с друзьями в водное поло, и Даше даже показалось, что она чувствует, как крошечные капельки воды сбегают по его загорелому телу. Даша вновь увеличила скорость и побежала еще быстрее.

Она расслабленно сушила волосы в раздевалке и мечтала о том дне, когда вместе с Максимом подъедет к Универу и пойдет с ним на занятия, а все будут перешептываться и говорить о новой подружке Звенигородцева, но она, в отличие от других, не станет подружкой на день или два – для Даши это слишком несерьезно! Но до такого славного дня оставалось еще много времени, и умная девочка понимала это.

Порозовевшая после занятий и сауны, Даша вышла в теплую весеннюю ночь. Завтра в Университет к 9 часам, надо ответить на семинаре по зарубежной экономике, сдать реферат по геополитике и подготовиться к уроку французского, – думала Даша, пока брела к машине – словом, масса дел, третья пара с группой Макса, надену новый сарафан и белые с желтым сапоги… Ленка опять будет критиковать… Надо еще взять куртку Kenzo, она как раз идеально в тон…

– Привет, Дашка! – из темноты выскочил герой ее фантазий, выхватил из чуть ослабевших пальцев спортивную сумку и чмокнул ее в щеку. На Дашином лице засияла улыбке, а глаза весело загорелись. – О чем мечтаешь?

– О тебе, – чуть не ляпнула девушка, но вовремя осеклась. – Да так, о разном, – уклончиво ответила она.

– Бегала? – парень пытался поддерживать легкий разговор.

– Да, а ты?

– Играл в поло. Было весело.

– Я видела, – Даша коснулась своей прохладной ручкой его руки и подумала, как было бы здорово никогда его не отпускать.

– Довезешь меня до Большой Садовой?

– Довезу, конечно, – Даша была в восторге.

– Отлично, прокатишь меня на своей красотке, – Макс забросил в багажник Дашину сумку и свой рюкзак.

– Буду тащиться так медленно, как смогу, – подумала девушка, было так волнующе побыть с Максимом наедине.

– А почему до Садовой-то? давай довезу тебя до дома, – предложила она.

– Неудобно как-то, – смущенно улыбнулся Максим.

– Я редко катаюсь по вечернему городу, а тут будет повод, – проговорила Даша, выезжая со стоянки, а сама подумала, что если Максим откажется, то она выкинет его из головы, ну, по крайней мере, попробует.

– Ну, давай!

– А где твоя Хонда? – спросила Даша, в нагревшейся за день машине витал легкий аромат его духов, по радио звучала какая-то медленная песня, как всегда, о любви, и Дашины щеки огнем пылали от возбуждения, которое она вряд ли могла бы скрыть при свете дня.

– А, разбил! – пожал плечами Максим. – Троллейбус на кольце с Димкой не заметили. – Как можно быть таким легкомысленным? – вопила благоразумная Даша в душе.

– Бедняга, – проговорила девушка, – Ну а ты, ничего? В порядке?

– Нормально, – улыбнулся он, – Только родители негодуют, – В порядке воспитания езжу на общественном транспорте.

– Да, тяжело тебе, – усмехнулась Даша.

– Ага, – поддержал ее Максим, он накрыл своей ладонью ее тонкие пальчики, и от этого почти дружеского жеста Дашина душа упорхнула на небеса. Она боялась пошевелится, тепло его руки словно электрическим током пощипывало все тело, сзади засигналили другие машины, девушка совсем забыла, что все же следует тронуться на зеленый сигнал светофора.

– Ну вот и наш дом, – проговорил Максим, когда Даша затормозила возле трехэтажного особняка недалеко от реки, – До завтра! – он вновь поцеловал ее в щеку, забрал свой рюкзак и убежал, а Даша как во сне развернулась и медленно-медленно поехала домой.

Сегодня вечером она была счастлива, и что бы ни говорила Лена о слабых умственных способностях Максима, он вовсе не был совсем уж плох и нравился ей так сильно, что у девушки замирало дыхание при одном его приближении. Иногда Даша прогуливалась на крыльце Универа по полчаса, только чтобы услышать его «Привет!» и получить легкий поцелуй в щеку.

На следующий день Даша летела в Университет как на крыльях, первые две пары девушка заливалась веселым смехом, отвечала на все вопросы и не давала никому вставить ни слова: ни студентам, ни преподавателям. Но на третьей паре Макс любезничал с девушкой из своей группы, а в Дашину сторону бросил лишь приятельский кивок. Идиот! – вопила она про себя, а для остальных делала вид, что ее это ни капли не задевает, да никто и не догадывался о Дашином интересе к Максиму. По ходу семинара девушка передвинулась к его сегодняшней подружке, отвлекла ту каким-то разговором, и вот уже бедный парень сидел совсем один, невидяще уставившись в книжку.

***

– И вот, твоя мама с моей договорились ехать в эту скучную Францию и нас тащить с собой, – бубнил, кажется, Дима. Даша замерла возле двери в маленькую аудиторию, в которой ее группа должна была сдавать зачет.

– Моя передумает, – уверенно заявил Максим. Даша бы везде узнала его голос.

– Не передумает. Точно, – перебил его друг. – Твоя ма говорит, что после аварии ты вообще заслуживаешь только поездку на тот берег Дона. Так что Франция – это максимум, на который ты можешь рассчитывать, да и я заодно.

– Плакала наша Ибица, – уныло сказал Макс.

– Точно с тоски будем дохнуть в Каннах, – поддержал его Дима.

Даша тихо отошла от двери, кажется, у нее родился план – ей же тоже нужно отдыхать этим летом и, в отличие от Макса с Димой, она не считала Канны такими уж скучными, и была рада скрасить их там пребывание. Эта мысль все больше и больше занимала девушку – можно будет познакомиться с мамой Звенигородцева, а это несомненный плюс. Да и сам Максим будет рад ее видеть. Точно, это шанс! Осталось придумать, как совершенно случайно оказаться в том же отеле, что Максим и его мама, придется, правда, терпеть Диму – Дашу он раздражал, таскаются вместе как сиамские близнецы, – но Диму нейтрализует Юля. Зря что ли Даша уже третий месяц слушает о ее большой и сильной любви?!

Все оказалось до смешного просто, туристическое агентство Дашиной мамы было самым лучшим в городе, и мадам Звенигородцева, планируя свой средиземноморский вояж, пришла именно туда. Ну а дальше – дело техники, Даша, словно между прочим спросила у одной из маминых офисных девушек, куда именно направляется счастливое семейство, и на следующий же день приступила к обработке Юли. Тут одно слово, там другое, и вот уже Юля была убеждена, что идея провести две недели в Каннах – самая лучшая на свете: ласковое море, роскошные магазины, шикарный променад и, главное, первый раз в жизни без родителей! Они совсем взрослые, совсем! Хотелось визжать от восторга!

Прошло чуть больше месяца, и переполненные восторгом, ожиданием встреч и приключений, Даша с Юлей танцующей походкой вошли в ресторан, на удивление той же гостиницы, где остановились Звенигородцевы. Отель только просыпался, пахло кофе, круассанами и свежим апельсиновым соком, жизнь без сомнения была прекрасна! Даша лениво обернулась и окинула взглядом всех, кто в такой ранний час вышел на завтрак. У окна сидела элегантная дама лет сорока и говорила по телефону на русском языке. Платиновые волосы едва касались ее чуть загорелых плеч, бриллианты блестели в ушах, а взгляд голубых глаз то и дело обращался к двери. Дама казалась кандидаткой номер один на роль мамы Максима. Даша потянулась было к блюду с ветчиной, но резко остановилась, вспомнив о чемодане, полном вещей сорок второго размера.

– Людмила Львовна, – завизжала Юля и бросилась к даме, расчет был верным, – подумала Даша, вежливо улыбнулась потенциальной свекрови и направилась к столу с диетическим йогуртом.

– Даша, иди к нам! – замахала ей Юля, Даша взяла стакан свежевыжатого сока и направилась к Звенигородцевой – в том, что это была именно она, больше не было ни капли сомнений.

– Моя лучшая подружка Даша, мы прилетели сегодня ночью, учимся вместе, – щебетала Юля; иногда полезно позволить другому говорить, а самой только мило улыбаться, – немного цинично подумала Даша. – А вы здесь одна? С папой Максима? – не унималась разговорчивая дашина подружка.

– Юля, да дай мне хоть слово вставить! – рассмеялась Людмила Львовна, – Мне приятно с вами познакомиться, – Звенигородцева любезно кивнула Даше, – Сын говорил мне о вас, вы – его спасенье от страшных напастей Университета – ни больше, ни меньше.

– Я тоже очень рада встрече, – Даша смущенно улыбнулась. – Вы, наверное, мама Максима, он похож на вас. Но насчет спасенья – это, конечно, преувеличение, но мне приятно, – девушка заметила, что мама смотрела на нее с явным одобрением.

– Людмила Львовна, как же я рада вас здесь видеть! А мы с Дашей совсем одни приехали, представляете! Одни на Лазурном берегу, папа отпустил меня под Дашину ответственность, – Юля захихакала, а Даша в душе улыбнулась – она все еще помнила лекцию, прочитанную им суровым Юлиным отцом.

– Садитесь со мной, девочки, – пригласила их Звенигородцева, и Даша ощутила, что она на правильном пути, – А вот, когда я своего балбеса смогу одного отпустить – это большой вопрос. Да, кстати, Максим с Димой здесь, и Димина мама.

– Дима здесь? – Юля от восторга стукнулась тощими коленками об стол и тонкий фарфор угрожающе зазвенел.

– Здесь и, по-моему, испытывает от живительного средиземноморского воздуха еще меньше восторга, чем мой сын…

В правдивости этих слов Звениродцевой Даша с Юлей вскоре убедились сами – в сияющем хрустальными люстрами холле отеля девушки столкнулись с мрачными и немного потрепанными Димой и Максимой, которые с полузакрытыми глазами лениво брели на звуки и запахи ресторана.

Откровенно говоря, Звенигородцев выглядел довольно помятым, ужасно недовольным и не ослеплял своим бьющим через край очарованием, но на Дашин взгляд, все равно был самым лучшим, самым симпатичным и обаятельным на целом свете.

– Юлька, ты! – прокричал Максим и бросился девушке, – Вот это да! Димка, смотри, Юлька! – Дима продрал глаза, и парни довольно засмеялись.

– Отпусти меня, Макс! – жеманничала Юля, – Дима, привет!

– Ну мы теперь затусим тусовку! – не скрывал своей радости Максим. – Даша, ты здесь? – глупая ухмылка слетела с его лица, и даже заспанные глаза как будто стали больше. – Даша, вы вместе с Юлей, с родителями?

– Привет, Максим, – полуласково-полуукоризненно пропела Даша, – Мы с Юлей одни, у нас, знаешь ли, первый выход в свет!

– Здорово! – протянул Максим, – А мы с мамой, с мамами, вернее. – Ну я рад тебя видеть, рад, – он несмело коснулся кончиков дашиных пальцев и замолчал, не зная, что сказать, – А давай я тебя со своей мамой познакомлю, а?

– Мы с Дашей уже познакомились, – раздался голос Людмилы Львовны.

Две недели пролетели как один миг, казалось, сборы и ожидание были такими долгими, а сам отдых – мимолетным и даже не ускользающим, а уже ускользнувшим. Юля с Дашей улетали утренним рейсом, а Максим, Дима и их мамы вечерним в тот же день.

Даша складывала последние мелочи в чемодан и тихо грустила, нет-нет, все было здорово! Она очень рада, но слезы все равно наворачиваются на глаза – Юля убежала на пляж с Димой, полюбоваться рассветом, а вот Максим ее никуда не позвал. Накануне они вчетвером отправились на прогулку, небо над городом взрывалось сотнями разноцветных огней – в разгаре был ежегодный праздник фейерверков, квитэссенция лета на Лазурном берегу – все самое яркое и дорогое сливалось воедино, чтобы потом, вспыхнув в один миг, разлететься во все стороны, оставив после себя лишь яркие воспоминания и сомнения. Полюбовавшись фейерверком, они немного прошли по шумной рю Круазет и спустились к морю, Юля с Димой немного отстали и, когда Даша обернулась, то увидела, как парень целует ее подругу, а та жмурится от удовольствия. Максим не предпринимал никаких попыток ее поцеловать или просто прикоснуться, он шел, насупившись, и шагал так быстро, словно убегал от кого-то.

– Максим, давай не так быстро, – тихо сказала Даша и дотронулась до его руки, – Мы же гуляем.

– Да, да, хорошо, – пробормотал парень и немного сбавил шаг. Он смотрел прямо перед собой и даже не оборачивался на Дашу, ей было обидно, больно, но в то же время радостно хотя бы от того, что Максим рядом с ней, с ней, а не с очередной красоткой, вешающейся ему на шею.

– Через полторы недели в Универ, – Даша не могла придумать ничего умнее, чем заговорить об учебе, хотя знала, что Звенигородцев не относится к числу прилежных студентов.

– Да уж, совсем скоро, – нехотя протянул Максим.

– На какую специализацию ты пойдешь? – продолжила девушка, сама она давно решила, что выберет международные финансы.

– Не знаю, мама еще не решила, – без всякого интереса ответил Максим.

– Что мама не решила? – не поняла Даша.

– Мама не решила, какую специализацию мне выбрать, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Звенигородцев.

– А, – только и нашла, что сказать девушка – сама она никогда не перекладывала принятие решений на маму, тем более тех, что касались ее самой.

Разговор иссяк, Максим никогда не был уж слишком разговорчив, а в этот вечер из него и вовсе невозможно было вытянуть ни слова. Даша с Максимом тихо брели дальше, с одной стороны нежно плескалось море, с другой шумел город, где-то вдалеке горели огни проходящих кораблей, казалось, на пляже остались только они вдвоем. Сегодня вечером, едва выйдя из своего номера в отеле, Даша сняла очки и сунула их в карман – обычно девушка носила линзы, но утром, надевая их, уронила одну и как ни искала, не смогла найти, поэтому и пришлось идти в очках, но так не хотелось, чтобы Максим видел ее в них. Поэтому сейчас окружающий мир казался Даше нечетким и словно размытым. Откуда-то издалека доносился смех и голоса – кто-то радуется сегодня, не то, что я, – подумала Даша, обиженная на весь мир.

– Даша, не смотри туда! – резко сказал Максим и, взяв ее за плечи, потащилкуда-то в сторону.

– Максим, что такое? – не поняла девушка, а сама замерла от удовольствия, которое ей дарило прикосновение его руки к ее обнаженным плечам, в этот вечер она надела длинное платье без лямок, которое придавало ей совсем взрослый и даже немного искушенный вид.

– Неважно, тебе не нужно туда смотреть и все! – бросил парень и развернул ее лицом к морю, Даша была немного удивлена – такой напор был совсем не в духе Звенигородцева. Он погладил ее по спине, и девушку пронзила легкая дрожь.

– Максим, объясни мне, в чем дело, – настаивала Даша, она вытащила очки из кармана и, надев их, окинула взглядом пляж, который оказался не таким уж пустынным.

– Даша, я не хочу, чтобы ты смотрела туда, – тихо сказал парень, прижимая ее к себе, от него пахло морем, солнцем и немного кремом для загара – Звенигородцев легко обгорал и очень этого смущался.

– Максим, – почти прошептала Даша, она тонула в теплых волнах восторга, он держал ее в руках, как она когда-то мечтала, самый завидный парень Университета и она – тихая отличница. Девушка откинула голову и провела щекой по футболке Максима, он обнял ее сильнее, почти спуская платье с груди, и тут Даша увидела, что совсем неподалеку от них в шезлонге замерла парочка в отнюдь недвусмысленной позе, ей стало смешно – вот от чего хотел оградить ее Звенигородцев! от того, чем она сама мечтала заняться с ним.

– Даша, ты слишком правильная и нежная, тебе не стоит видеть это, – растерянно проговорил Максим, увидев, на что в таком удивлении уставилась Даша. Девушку это задело – она не хотела быть нежной и правильной, она мечтала о том, чтобы Максим делал с ней все те вещи, которым с восторгом предавалась не скованная приличиями парочка.

– А вот и мы! – прокричала покрасневшая от удовольствия Юля, подбегая к ним. Максим отпрянул от Даши, натянув на нее сарафан, который еще несколько минут с удовольствием опускал все ниже и ниже.

Дальше все получилось так скомкано, что даже не хотелось об этом вспоминать, они еще немного побродили вчетвером, Максим был скован, Юля капризничала, Дима болтал без умолку, а Даша пыталась хоть как-то поддерживать разговор, заставляя себя казаться веселее и довольнее, чем она была на самом деле.

Даша положила последнюю вещь в чемодан и закрыла его. Конечно, не стоит грустить – это были ее первые самостоятельные каникулы и не где-нибудь, а на Лазурном берегу. Она чудесно провела время, отдохнула, загорела, посмотрела достопримечательности, сделала отличные покупки и, хотя не покорила Звенигородцева, но бесповоротно очаровала его маму. Людмила Львовна была настоящим деспотом в отношении сына и самой приветливой особой, какую только можно представить, в беседах с Дашей и Юлей. Она пристрастно допросила Дашу о ее родителях, планах на жизнь, увлечениях и, оставшись довольна услышанным, заявила: «Дашенька, ты так похожа на меня! Мне бы очень хотелось, чтобы мой сын встречался с такой девушкой, как ты». Мне бы тоже этого хотелось, – подумала Даша, но благоразумно промолчала.

Вот уже три месяца, как Даша с Юлей вернулись из Канн – в отношениях с Максимом ничего не изменилось, они были даже не друзьями, скорее – приятелями, которые целовали друг друга в щечку при встрече и бежали каждый в свою сторону. Почти каждый вечер Даша встречала в фитнес-клубе Людмилу Львовну, которая благосклонно ей улыбалась и расспрашивала об Университете, иногда мимо кометой проносился Максим, увиваясь за очередной девицей, – его мама сердито поджимала губы, а Даша хмурила идеально выщипанные брови. Девушка никак не могла забыть тот вечер на берегу Средиземного моря, когда руки Максима касались ее тела, а его теплое дыхание щекотало волосы на ее виске. Даша готова была проклинать свой образ хорошей правильной девочки, но ничего, абсолютно ничего не могла с ним поделать. Иногда Максим просил списать у нее задачки, конечно, Даша не соглашалась сразу – она же не хотела сделать вид, что бегает за ним, но, поломавшись немного, отдавала парню свои конспекты, а в ответ удостаивалась мимолетной улыбки и фразы: «Дашка, ты – мегамозг!». Она не хотела быть мегамозгом, она была девушкой и страстно желала, чтобы и Максим это понимал.

Как-то вечером они с Юлей отправились в кино и на выходе из зала встретили Звенигородцева с очередной длинноногой девицей.

– И где он только их находит?! – прошипела Юля.

– Не знаю, – как она надеялась, равнодушно ответила Даша.

– О, девчонки! вы с кем? – радостно завопил Максим, шагнув им настречу.

– Мы друг с другом, – улыбнулась Даша.

– Так в кино надо с парнями ходить, – провозгласил Звенигородцев, покрепче обняв свою подружку, которая с видом невыразимого превосходства обводила взглядом Дашу с Юлей.

– Максим, ты повторяешься, ты уже это говорил! А вообще мы сегодня празднуем независимость от таких, как ты! – зло сказала Даша и прошла мимо него, утащив за собой Юлю.

Вечером она плакала в своей комнате, а, наплакавшись, учила французский, потому что планировала после окончания Университета уехать учиться, а потом и работать за границу – Даша представляла себя сотрудником какой-нибудь международной организации, например, Организации по борьбе с отмыванием денежных средств, полученных преступным путем.

Глава 3

2002 год

Конец ноября был отвратительным в этом году: с утра над городом висел густой туман, температура упала до -3, на дорогах был гололед, и мама запретила Даше ехать в Универ на своей машине, водитель повез маму на вокзал, вызвать такси не удалось и Даша отправилась на учебу на общественном транспорте – одного этого было достаточно, чтобы вывести ее из равновесия, но вдобавок ко всему на любимых сапогах сломался каблук, и ей пришлось надевать другие. Даша была раздражена, зла и искала, на ком бы выместить свой праведный гнев. Первую пару отменили, и теперь она одна сидела на подоконнике в коридоре – Юля училась в другой группе и у них были занятия, а идти с Леной в библиотеку не было никакого желания. Мимо прошел Звенигородцев, капельки влаги блестели на его светлых волосах, сумка с книгами стукалась по упругому заду, он бросил на Дашу равнодушный взгляд и двинулся дальше. Он ее даже не замечает – девушка была вне себя от негодования.

– Звенигородцев, ты со мной не здороваешься? с каких это пор? – девушка выпрямилась во весь свой небольшой рост и вызывающе задрала подбородок. На ней были узкие джинсы и серо-голубой свитер со стразами, пепельные волосы убраны во французскую косу. Даша казалась яркой, стильной и, на взгляд Максима, весьма сексуальной, хотя это слово никак не вязалось с нежным образом девушки. Звенигородцев привык представлять ее в образе эдакой невинной невесты из средневековья, но сегодняшняя Даша была очень земной и очень реальной, ее грудь взволнованно поднималась, а выбившиеся из косы пряди щекотали порозовевшую шею. – Максим, я не слышу, – произнесла Даша излюбленную фразу его мамы, после которой следовало говорить только правду и ничего, кроме правды.

– Здравствуй, Даша! – тихо сказал Максим и наклонился к ней, девушка сделала шаг назад и зло посмотрела на него.

– Ты, как я понимаю, меня не видел, пока я тебя не позвала, не так ли? – Даша и сама не понимала, что на нее нашло, только хотелось накричать на Максима, сделать ему хоть наполовину так больно и обидно, как было больно и обидно ей.

– Даша, я и правда тебя не видел, – пролепетал сбитый с толку парень.

– Не видел и не надо! – продолжала возмущаться девушка. – Я пойду, мне нужно немного поготовиться в библиотеке.

– Даша, подожди, – он схватил ее за руку.

– Ну что еще? – недовольно вскинула голову девушка.

– Даша, ты, я, Дима и твои подруги, – Даша перестала вырываться и с интересом уставилась на Максима, он крутил в руках ключи от машины, и девушке казалось, что еще пара движений и он попадет ей брелком в лицо, она забрала у Звенигородцева ключи и положила их в карман. – Даша, ну ты, я, – Максим замолчал и даже зажмурился, – В общем, ты мне нравишься! – он выпалил это на одном дыхании и испуганно посмотрел на девушку.

– Максим, ты мне тоже нравишься, – просто ответила она. Даша ощущала, как по телу разливается блаженное тепло и ее окутывает ощущение, что она в очередной раз добилась того, чего хотела. Прозвенел звонок, и коридоры наполнились спешащими и смеющимися студентами, но Даша и Максим не замечали никого вокруг, толпа словно обтекала их.

– Ты, твои подружки, вы все время ходите везде вместе… Да и мои друзья тоже… – снова бессвязно заговорил Звенигородцев.

– Максим, не говори ничего, – Даша провела ладонью по его щеке и почувствовала легкое покалывание щетины, жар кожи – все это рождало феерию невиданных прежде чувств.

– Даша, ты же будешь со мной встречаться? – неуверенно спросил Максим, и эта неуверенность согрела ее сердце. Он неловко обнял девушку, положив подбородок на ее макушку, впервые в жизни Даша ощущала мужское тело рядом со своим – это было тревожно и волнительно.

– Я буду с тобой встречаться, но и ты будешь встречаться только со мной, – строго сказала Даша, но испортила весь эффект своей довольной улыбкой.

– Здорово! – почти прокричал Максим и, отпустив девушку, быстрым шагом направился к выходу.

Даша осталась стоять одна, растерянная, но счастливая.

– Дашка, ты что тут замерла, – подлетела ее подружка Лена. – Ты красная какая-то вся, у тебя, наверное, температура, дай потрогаю.

– У меня все в порядке, – Даша отстранила руку подруги, ей не хотелось, чтобы чужие пальцы касались ее кожи там, где еще оставалось ощущение Максима. – Пойдем на политологию.

Пара уже приближалась к середине, когда в аудиторию заглянул Максим:

– Извините, можно Голицыну на минуту, – Даша уставилась на него огромными глазами и, когда преподаватель разрешил, вышла.

– Даша, ты ключи мои от машины не видела? – спросил Звенигородцев.

– Вот они, – девушка подала ему брелок с ключами.

– Спасибо, – он поцеловал ее, сначала в щеку, а затем мимолетно в губы.

На следующий день и еще через день Максим в Университете не появился. Даша надеялась, нервничала и злилась, ей так хотелось, чтобы они поскорее начали встречаться, и еще девушка опасалась, что Максим не то, что забудет свое признание, а просто передумает.

В пятницу с недовольным лицом к Даше подошел Дима:

– Из-за тебя мой друг заболел, – выпалил он.

– В смысле? – не поняла Даша.

– Без всякого смысла, – фыркнул парень, – Я не знаю, о чем вы с ним говорили, но в среду он, как ненормальный, бегал вокруг своей машины в одном свитере и орал: Дима, где моя машина? Вызывай ГАИ! – а вчера позвонил и сказал, что его не будет в Универе, потому что у него температура 39. – Даша не нашлась, что ответить на такую пламенную речь, вот уж действительно: ты, я, Дима и твои подружки!

Встречаться со Звенигородцевым было здорово – Даша окунулась в ту жизнь, о которой мечтала. В пятницу вечером, через 8 дней после признания Максима, так девушка называла свой странный разговор с парнем, он позвонил ей и пригласил ее в ночной клуб. Сборам, примеркам новых нарядов, укладке и макияжу был посвящен целый день. В 9 Максим приехал к Даше домой, подарил ей букет нежно розовых тюльпанов – и где он их только нашел в ноябре?

На новой Субару Импрецца, которую купили Звенирогодцеву взамен разбитой Хонды, они летели по ночному городу.

– Даша, ты ведь не против похода в ночной клуб? – в пятнадцатый раз за последние два дня спросил Максим. – Может, нам стоило сходить в театр или на какой-нибудь концерт?

– Только не в театр, – чуть не сказала Даша – она искренне считала высокое искусство пустой тратой времени. – Максим, не беспокойся, я с удовольствием иду с тобой в клуб, – проговорила рассудительная девушка.

– Здорово, – с облегчением вздохнул парень, в душе Даша усмехнулась, она могла себе представить, с какой тоской Максим смотрел на тихий вечер в театре. – Поедем сначала к друзьям, они на смотровой площадке.

– Поедем, – снова согласилась Даша.

Площадка была одной из достопримечательностей их города – с одной стороны открывался прекрасный вид на Дон, с другой – возвышалась большая белая беседка, уцелевший обломок старой усадьбы, которая раньше занимала все пространство вокруг. На смотровую площадку любили приезжать свадебные кортежи в поисках фона для счастливых невест и взволнованных женихов, а по субботним вечерам здесь собиралась золотая молодежь, распивая шампанское Moët&Chandon и демонстрируя друг другу собственную состоятельность, а, вернее, возможности своих родителей.

Максим со свистом въехал в самый центр площадки, игнорируя многочисленные знаки «Стоп» и «Проезд запрещен». Хоть бы догадался дверь открыть, – подумала Даша, приготовившись к встрече с его друзьями.

Окружающий мир тонул в призрачном тумане, медленно и величественно нес свои воды Дон – Дашу на секунду охватило романтическое настроение, но громкий звук RnB из припаркованных вокруг автомобилей развеял иллюзию.

– Пойдем, Даша, – Максим подал ей руку и обнял за талию.

– Макс приехал! – прокричал Дима и, отодвинув Юлю, которая с восторгом прижималась к нему, бросился к другу.

Синими огоньками горели ксеноновые фары, гремела музыка из фильма «Двойной форсаж», девушки в мехах и суперузких брючках покачивались, крепко держась за парней, которых с полной уверенностью через несколько лет можно будет причислить к лучшим женихам области. Даша понимала, среди них она была чужой: слишком умной, слишком правильной, недостаточно ногастой и грудастой, и, самое главное, отхватившей такой завидный приз, каким считался Звенигородцев. Но на все это Даше было просто наплевать, она знала, чего хотела, получила это и не собиралась отпускать.

– Димка, привет! – Максим хлопнул друга по плечу с такой силой, что даже Даша, которую он продолжал обнимать, немного покачнулась. – Какие тут у вас новости?

– Вовке новую Мазду купили, вон видишь с обвесами и с биксеноном, – Дима кивнул головой в сторону низкой оранжевой машины, которую с восторгом оглядывало человек пять. – Алина из Андорры вернулась, говорит, круто покаталась на черных трассах, – Даша бросила взгляд на высокую блондинку с волосами до пояса – Максим гулял с ней несколько недель этой весной. Сегодня на девушке были миниатюрные шорты, туфли и болеро из черной норки, небрежно накинутое на белоснежный свитер.

– Да, ладно! Это все не новости! – заявил Максим. – Самая новая новость у меня! – Звенигородцев повысил голос и почти все, кто был рядом, повернулись в их сторону. – Парни, у меня новая девушка, – он толкнул Дашу вперед, и она поняла, что на нее уставилось пар 20 глаз. – Самая классная девушка! – Звенигородцев схватил ее на руки и поцеловал так, что Даша даже задохнулась, ей казалось, что губы Максима были повсюду, она даже представить не могла, что можно ТАК целоваться. – Даша Голицына и ваш покорный лоботряс!

Даше показалось, что даже музыка стала звучать гораздо тише – заявление Максима шокировало почти всех, только ее подружка Юлька довольно улыбалась, наверняка мечтая о том, что дружба Даши с Максом сблизит ее и Диму. Даша понимала, теперь каждая девушка в Универе будет видеть в ней чуть ли не кровного врага, улыбаться в глаза, а за спиной недоумевать: «И что он нашел в этой серой мышке?», но какое это имеет значение? – Максим с ней и все будет хорошо, во что бы то ни стало, и она решила наслаждаться этим вечером!

Кто-то включил песню Survivor, Даша сделала глоток ледяного шампанского (Максим в отличие от других парней, догадался купить бокалы) и счастливо рассмеялась – она была молода и жизнь была прекрасна! Она стояла, прислонившись спиной к беседке, Звенигородцев отошел на секунду посмотреть на новую Мазду, туман медленно оседал на землю и, несмелые, на небе проглядывали звезды – чуть вдалеке звучали Destiny’s Child. Девушка задумалась и не заметила, как Максим подошел к ней, только ощутила, как его теплые руки расстегнули ее тонкую шубку, сдвинули ворот свитера и приникли к ее груди.

– Даша, все хорошо? – его дыхание почти обожгло ее.

– Все отлично, Максим, – прошептала Даша и положила голову ему на плечо, ее неопытное тело плавилось и требовало чего-то такого, что девушка и сама не могла выразить словами. Он наклонился и впился в ее мягкие губы своими губами, Дашу охватила радость и невиданная легкость, она плыла на теплых волнах и сама не осознавала, что обнимает Максима все крепче и крепче, словно желая припечатать его к себе, заклеймить своим навсегда.

– Ну что едем, в клуб? – почти на ухо Даше прокричал Дима.

Максим с неохотой оторвался от девушки и, не выпуская ее из рук, бросил другу:

– Едем! И я еду один, вернее, с Дашей, ясно?

***

– Лена, на основы финансового анализа я не иду, отметь меня, пожалуйста, – улыбнулась Даша подружке и устремилась к выходу, накинув новую норковую шубку.

– Даша, подожди, – крикнула ей подруга.

– Дашка, идем быстрее, – в аудиторию ввалился Максим и одним рывком притянул девушку к себе, поцеловал ее в губы и довольно ухмыльнулся, глядя на обалдевших от такого развития событий Дашиных одногруппников.

– Нет, Даша, подожди, – строго сказала ей Лена, подходя поближе.

– Ну что еще? – надула губки Даша, сгорая от нетерпения поскорее оказаться наедине с Максом.

– А то, что я не собираюсь отмечать тебя в списке присутствующих, пока ты где-то гуляешь вместо того, чтобы ходить на занятия.

– Да, ладно, Лен, тебе трудно, что ли? – встрял Звенигородцев.

– Мне не трудно, но это нечестно, и вообще я Дашу не узнаю, – обиженно сказал Лена.

– Ну не собираешься и не надо, обойдусь как-нибудь без твоих отмечаний, – вспылила Даша, – Что я фин.анализ, что ли не сдам? Пойдем, Максим, – и она пулей выскочила в коридор.

– Даш, может ты зря с Леной так? – спросил Максим, выезжая со стоянки Университета.

– Не зря, – тихо проговорила Даша, злясь на саму себя за то, что показала свой характер Звенигородцеву. – Просто Лена не одобряет мою дружбу с тобой, а я очень обижаюсь на это, – она положила свою ладошку на руку Максима и легонько пощекотала его своими острыми ноготками.

– А что это она меня не одобряет? – рассмеялся парень.

– А она считает, что ты плохо на меня влияешь, заставляешь пропускать занятия, ходить в ночные клубы и делать другие непозволительные приличной девушке вещи.

– Ну, ты-то сама так не считаешь? – Звенигородцев остановился на светофоре и жадно поцеловал Дашу. Девушке казались немного пугающими все те вещи, которые происходили с ней, когда требовательные губы Максима касались ее нежного неопытного рта, она боялась, что все делает неправильно, что девушка почти в 19 лет должна, по крайней мере, не пугаться прикосновений, какими бы настойчивыми они ни были. Сзади раздались сигналы, Макс неохотно оторвался от Даши.

– Нет, я считаю, что ты действуешь на меня наилучшим образом, – чуть задыхаясь, прошептала раскрасневшаяся девушка.

– Поедем в новый японский ресторан, они как раз в 12 открываются, потом я верну тебя в Универ, а вечером, может, поедем ко мне домой, поможешь мне с эссе на английском?

– Насчет ресторана согласна полностью, а вот позаниматься вечером не получится – у меня сегодня немного другие планы, – Даша отдавала себе отчет, что соглашаться с парнем, даже если влюблена в него до безумия, можно лишь до определенного предела. – Завезешь меня потом в галерею бутиков «Атриум», меня мама оттуда заберет попозже.

– А как же насчет повышения моей грамотности? – не сдавался Максим, он встречался с Дашей уже 3 недели, а дальше поцелуев в машине и в ночном клубе дело пока не шло.

– Грамотность твою будем повышать в выходные, у тебя же только на следующей неделе английский.

– Да я в выходные с ребятами собирался кататься на сноуборде.

– Ну тогда в начале будущей недели, – Даша злилась, когда Максим собирался идти куда-то «с ребятами», хотя и понимала, что не имеет на это абсолютно никакого права.

– Не, просвещение важнее катания, – улыбнулся Максим, – В субботу поеду на гору кататься, а в воскресенье часов в 12 заеду за тобой и повезу тебя в гости к маме, а потом будем писать эссе.

– К маме или к маме с папой? – спросила Даша, ей не терпелось познакомиться с отцом Звенигородцева, чтобы смело говорить о том, что Максим познакомил ее со своими родителями.

– Только к маме, – рассмеялся Макс, – Отец в командировку завтра уезжает, вернется в среду, да и вообще, если он тебя увидит, будет твердить, что я нашел самое большое сокровище на свете, ты же так на мою маму похожа.

Уже минут сорок Даша с Максимом сидели в японском ресторане «Изуми», она ела низкокалорийные сашими, Звенигородцев поглощал второй кусок торта, заявив, что он ни капли не наелся целым блюдом роллов. Девушка смотрела в окно и размышляла, как бы ей познакомиться с отцом Максима.

– Пока, Максим, – Даша легко коснулась губами губ парня, замирая от удовольствия не просто быть рядом с ним, но касаться его, ощущать его дыхание на своей коже.

– Пока, – проговорил Звенигородцев в полуоткрытые губы девушки и впился в них поцелуем, размазав по своему лицу нежный персиковый блеск, который Даша наносила минутой раньше. – Тебя точно мама отсюда заберет? – спросил он чуть позже, – с улыбкой глядя, как девушка вновь достала из косметички помаду и принялась поправлять макияж.

– Точно, или мама сама приедет, или водителя пришлет, не беспокойся, – Даша вышла из машины и на высоченных каблуках и заспешила ко входу в торговую галерею.

Даша обожала шоппинг, ей нравилось примерять вещи, представлять, с чем можно их скомбинировать и куда надеть, да и с тех пор, как она сменила немодный 46 размер на 42, покупки приносили еще больше удовольствия. Девушка купила серое вязаное платье, которое отлично облегало фигуру, и теперь никак не могла решиться на покупку серых же замшевых сапог, которые бы отлично дополняли платье, а мама, как назло, задерживалась на какой-то встрече и велела Даше не ждать ее, а брать такси и ехать домой.

Ладно, куплю, так и быть, – решилась, наконец, Даша, – в конце концов, мама никогда не ограничивала ее в деньгах и не критиковала ее вкус. Девушка уже направлялась к обувному магазину, когда вдруг поскользнулась на только что вымытом полу и неулюже растянулась возле сияющих новогодними огнями витрин, пакет с покупками отлетел в одну сторону, сумочка – в другую.

– Девушка, вы не ушиблись? – к ней наклонился мужчина лет 45, удивительно похожий на Максима. От Юли Даша слышала, что Макс очень похож на отца, просто две капли воды. Девушка не верила в свою удачу, она-то только строила планы, как бы познакомиться с отцом Звенигородцева.

– Максим, ты решил вернуться? – самым своим робким голосом проговорила Даша, снимая очки, чтобы сделать свое неузнавание более правдоподобным.

– Да, нет, я не Максим, я его отец, – довольно улыбнулся мужчина, явно польщенный тем, что его перепутали с девятнадцатилетним сыном.

– Ой, извините, – пролепетала девушка, поднимаясь с пола, – Просто вы с ним так похожи, а Максим проводил меня сюда и уехал около часа назад, я и подумала, вдруг он вернулся.

– Да какие уж тут извинения, мне приятно даже, – он собрал Дашины вещи и с интересом разглядывал девушку, – Я его отец, Денис Петрович, а вы, должно быть, Даша? Моя жена с восторгом рассказывает, как вы спасли ее от хандры сына в Каннах.

– Да, Даша. Мне так приятно с вами познакомиться, Денис Петрович. Но я не спасала Людмилу Львовну от хандры Максима, у вас на редкость обаятельный сын.

– У меня на редкость везучий сын, раз он дружит с такой очаровательной девушкой.

– Ну что вы? – искренне засмущалась Даша.

– Ну, я вас заговорил совсем, как вы? Не сильно ушиблись?

– Все в порядке, спасибо вам. Честно говоря, обычно я не настолько неуклюжа. И, пожалуйста, зовите меня на ты.

– Хорошо, Дашенька, но что же мы здесь стоим? – спохватился Звенигородцев-старший, – может быть, проводить тебя?

– До такси, я была бы вам так благодарна, Денис Петрович, – решила воспользоваться случаем Даша.

– Даша, ты с Максимом должна прийти к нам в гости, я скажу сыну, – проговорил Звенигородцев, усаживая девушку в такси.

Сумерки опускались на землю, и город замер в привычной многокилометровой пробке, Даша довольно улыбалась, обычно она злилась из-за бесполезного стояния на дороге, но сегодня ничто не могло испортить ее чудесного настроения – отец Макса был очарован вслед за его мамой, а родители, как известно, – самый верный способ добиться счастливого будущего, причем не только собственные родители…

Глава 4

2003 год

Три зимних месяца для Даши пролетели как один день – она на «отлично» сдала сессию, отметила Новый год с Максимом и его друзьями: вечеринка в ночном клубе была веселой и зажигательной, а рассвет они вдвоем встречали с бокалами глинтвейна, глядя на заледеневший Дон. На каникулах Звенигородцев и компания, в которой из девушек были только Даша с Юлей, отправились в Андорру кататься на горных лыжах и сноуборде. Дашу, никогда прежде не катавшуюся, поставили на доску и она, поначалу осторожно, а потом все больше и больше набираясь смелости, закладывала виражи на трассах. Все вечера они проводили шумной толпой, выплясывая на танцполах весьма демократичных клубов в яркой толпе молодежи со всего света. Ближе к ночи парни в обнимку с понравившимся им девушками разбредались по своим комнатам, Юля с успехом кокетничала с Димой и однажды вечером тоже не пришла ночевать, а вот Даша никак не могла решиться. В ее голове никак не укладывалось, что можно вот так, как будто невзначай, остаться наедине с парнем и заняться с ним тем самым, о чем так много пишут в книгах. Максим злился, но старался не подавать вида, они с Дашей гуляли ночи напролет, девушка наслаждалась тишиной заснувшего курорта, с восторгом глядя на заснеженные снежные шапки суровых гор, а Звенигородцев обиженно сопел рядом, но потом, развеселившись от очередного колкого дашиного замечания, радостно смеялся и тискал Дашу, приговаривая, что так непросто найти ее хрупкую фигуру под лыжным комбинезоном.

Как-то вечером Максим постучал в Дашину комнату и зашел, держа в руках подушку и бутылку шампанского:

– Дима сказал, чтобы я ночевать сегодня не приходил, – он довольно улыбнулся, – А Юлька тебе велела передать, чтобы ты ее не ждала, – Звенигородцев перестал сдерживаться и рассмеялся в голос, наблюдая за Дашиным смущением, она покраснела еще больше и ничего не сказала в ответ. – В общем, не скитаться же мне по гостинице, вот решил у тебя заночевать.

– Ну, давай, ночуй, – почему-то шепотом произнесла Даша.

– И это все, что ты мне скажешь? – парень бросил подушку на соседнюю кровать и растянулся, раскинув руки в разные стороны.

– Да, я вот жду, что ты мне скажешь! – Даша со смехом прыгнула сверху. – Это же ты пришел просить приюта, а не я.

– Ах, вот значит, как! – Максим перевернул Дашу и навис над ней, а потом начал щекотать девушку.

– Нет, Макс, прекрати! Перестать немедленно! – она отбивалась изо всех сил. – Ты же знаешь, как я боюсь щекотки. Ой, ой, ой, я сказала тебе, прекрати!

– Да ладно уж, прекращаю, – Звенигородцев прижал Дашу к себе, ощущая жар ее тела через слои одежды, – Твое слово для меня закон, – он начал целовать девушку, скользя губами по ее лицу, нежной шее, расстегнул молнию на кофте, поднял футболку, оставляя влажные жаркие следы на ее еще нетронутом теле.

Даше казалось, что ее сердце бьется так сильно, словно стремится вырваться из груди, девушка не видела и не слышала ничего – только ощущала: руки, губы Максима на своем лице, теле – везде. Она чувствовала себя маленькой и неопытной, она хотела оторваться от земли и лететь, парить в небе, не касаясь земли. В какой-то момент Даша готова была согласиться на большее и броситься навстречу своим желаниям, наплевав на вбитые в ее голову мамой нормы и принципы. Самой большой дашиной проблемой была та, что в семье ее никогда не ругали, а лишь говорили обиженным тоном, как же она их разочаровала, повела себя некорректно, так, как не положено приличной девушке.

– Максим, а ты закрыл дверь? – вырвавшись из объятий парня, спросила она.

– Не знаю, неважно, – тяжело дыша, проговорил Звенигородцев.

– Я пойду, проверю, – Даша вскочила с кровати и бросилась к двери, которая была не то, что не закрыта на замок, а даже не захлопнута как следует.

Девушка выглянула в коридор и увидела парочку, яростно целующуюся на подоконнике, ее словно что-то отрезвило – было в этом нечто такое, что коробило Дашу.

– Дашка, ну иди сюда, – сказал Максим.

– Давай лучше выпьем шампанского, Макс, – сказала девушка, подходя к нему.

– Шампанское оставим на потом, – Звенигородцев быстро подошел к ней и обнял, крепко-крепко, положив своей подбородок девушке на макушку.

– Нет, давай сейчас, – Даша освободилась из теплых объятий парня.

Максим с огорчением вынужден был признаться себе, что и в этот раз ему ровным счетом ничего не светит…

Они с Дашей выпили бутылку шампанского, включив музыкальный канал, а потом устало упали каждый на свою кровать. Ночью в отеле отключили отопление – был сильный ветер, сорвавший провода электростанции, питавшей гостиницу. Продрогнув в тонкой пижамке, ближе к утру, Даша забралась под одеяло к Максиму и, как маленькая сытая кошка, уснула, прижавшись к его теплому боку. Часов в 10 утра в номер влетела довольная Юля, открыв дверь собственным ключом, и замерла посреди комнаты, глядя на спящих под одним одеялом Дашу с Максимом. Потом она долго не могла поверить, что между ними не было ничего, кроме объятий и жарких поцелуев, сама Юля с восторгом рассказывала подруге, как здорово у нее все получилось с Димой и, значит, она не зря приехала в эти дурацкие горы, где нет ни одного приличного магазина, кроме лавочек с едой и спортивным снаряжением.

Зима осталась далеко позади, несмелое солнце пыталось пробиться сквозь низкие тучи, из которых с завидным постоянством их город уже вторую неделю посыпало то ли снегом, то ли дождем. Даша отпросилась с пары, ее беспокоило что-то, но что она не могла понять, девушка решила позвонить маме, спросить все ли у нее в порядке, потому что с того дня, когда у мамы 4 года назад прямо на работе случился инфаркт, Даша беспокоилась о ней каждую минуту и впадала в панику, если мама на 30 секунд позже, чем обычно, отвечала на телефонный звонок. Но в этот раз мама ответила сразу и бодрым голосом отрапортовала, что у нее все хорошо. Даша бесцельно брела по первому этажу, не испытывая никакого желания возвращаться в аудиторию и слушать нудную лекцию, в конце коридора возле окна стояла какая-то парочка, парень обнимал девушку и та не оставалась в долгу, уже засунув ему руки под свитер. В парне Даша с удивлением узнала Максима… Девушка была длинноногой брюнеткой в обтягивающих джинсах и полупрозрачной тунике, дочкой прокурора области. Мужчинам, парням и даже маленьким мальчикам нельзя верить, – вспомнила Даша мамины слова. Было обидно, больно, но злость перевешивала все эти чувства, злость лучше, чем слезы, – решила Даша и, нарочито громко стуча каблуками, направилась к Звенигородцеву и его новой подружке.

– Привет, Максим, – как можно дружелюбнее постаралась произнести Даша и с удовольствием отметила, что его лицо покрылось красными пятнами. Парень отпустил брюнетку и с глупой улыбкой бросился к Даше, она не стала его отталкивать, обняла еще крепче, чем прокурорская дочка, и поцеловала взасос, по крайней мере, ей хотелось думать, что поцелуй получился именно таким. Макс был в восторге: Даша не рассердилась на него!

Девушка дала себе возможность получить удовольствие от поцелуя Максима, не отрываясь, пока хватало дыхания, а потом резко отстранилась и изо всех сил ударила парня по лицу:

– Развлекайся с такими, как она, а не со мной! – Даша почти бежала прочь по коридору.

В тот же день, по окончании занятий, Даша отправилась в фитнес-клуб, ей хотелось пойти на какие-нибудь безумные танцы, пробежать тысячу километров, заняться чем угодно, лишь бы не помнить свое разочарование, обиду и, главное, собственную глупость. Девушка уже подъехала к зданию клуба, когда сообразила, что свою сумку со спортивными вещами оставила в машине у Максима. Даша хотела уже ехать домой, когда увидела, что выезд с парковки ей загораживает Субару Звенигородцева. Максим выскочил из машины и бежал к ней, Даша шагнула навстречу.

– Максим, убери машину и немедленно выпусти меня отсюда!

– Куда ты унеслась из Универа? Ты в жизни так не ездила!

– Неважно! Тебя не касается, как я езжу! Можешь и дальше проводить время, целуя своих длинных потаскушек!

– Даша, прекрати! – Максим схватил ее за руку и притянул к себе.

– Отстань от меня, отстань, – Даша вырывалась и кричала на всю парковку.

– Да что я сделал особенного? – недоумевал Максим. – Ты же знаешь, что я с тобой встречаюсь!

– Я-то знаю, а вот ты сам, похоже, забыл!

– Ну поцеловал я ее, ну и дальше что? – Звенигородцев выглядел растерянным, словно и правда не считал свой поступок чем-то экстраординарным.

– Ты что, серьезно это меня спрашиваешь? – Даша поняла, что они с Максом привлекли внимание всех, кто находился рядом, и сбавила тон.

– Ну ладно, извини, – Звенигородцев обнял девушку и попытался ее поцеловать, Даше хотелось поддаться и забыть, но она нашла в себе последние жалкие силы и отошла от Максима.

– Макс, дай мне уехать домой, пожалуйста, – она чувствовала, что по щекам текут слезы.

***

Мужчины – существа с другой планеты, не стоит даже пытаться их понять или что-то им объяснить – любила повторять Дашина мама. Даша маме, конечно, верила, но вот насчет этого пункта рассуждений у нее были сомнения. Теперь сомнений не осталось. Как мог Максим вести себя так подло и так глупо, а потом честно смотреть ей в глаза и недоумевать, с чего это вдруг Даша так разозлилась, а она была зла, очень зла и обижена. В тот день после безобразной сцены в Университете и скандала возле спортивного клуба, она долго плакала в машине, а потом в три ручья рыдала на плече у верной подружки Лены, которая терпеть не могла Максима и всячески поддерживала Дашу в мыслях о том, что ей, хорошей девочке, больше и думать не стоит ни о каких «встречаниях» с этим мерзавцем.

– Вот ты, Дашка, чем увлекалась в 10 классе? – спросила Лена, уютно расположившись на Дашиной кровати с тарелкой бутербродов и пультом от телевизора, по которому шла никогда не надоедающая «Красотка».

– В 10 классе я собиралась поступать на филфак и мучила всех вокруг литературой серебряного века, – проговорила Даша, поглощая бутерброд, состоящий из толстенного куска докторской колбасы и тоненького кусочка белого хлеба.

– Попробую угадать, чем занимался в 10 классе Звенигородцев, – изучал анатомию на примере одноклассниц, – рассмеялась Лена. – Вот, скажи, тебе это надо?

– Честно? – улыбнулась Даша.

– Конечно, честно.

– Я бы не отказалась поизучать анатомию с Максимом, – грустно и немного насмешливо проговорила Даша.

– Глупости, – отмахнулась Лена. – Даш, а как же наши мечты: красный диплом, аспирантура, стажировка где-нибудь за границей, работа в иностранном банке. Максиму здесь нет места.

– Да ладно тебе, Лен. Ну как Максим или кто-то типа него может помешать этим планам, я же не отказываюсь от своей мечты, просто добавляю к ней Макса.

– Даша, так не бывает. Нельзя взять и добавить что-то к своей мечте; ты не совместишь никогда парня вроде Звенигородцева и блестящую карьеру.

– Ты говоришь прямо как моя мама, – недовольно протянула Даша.

– Ты стала пропускать лекции, на этой неделе тебя дважды выгнали с пар, – гнула своё Лена. – Я тебя не узнаю.

– Ну и что? – вскочила Даша. – Тем более, я вообще не понимаю, с чего вдруг меня выгнали с банковского дела. Я одна на нашем ряду сидела и молчала. Ты знаешь, что мне сказала Качалова, когда я к ней подошла после пары? Она сказала, что, кроме меня, не рассмотрела никого? Это вообще нормально?

– Даша, ты стала слишком яркой. Ты вспомни себя в тот день: очки в красной оправе, белая водолазка с надписью «Love. Sex. Money» на груди – ты прежде так никогда не выглядела.

– Ты, что хочешь сказать, что я плохо выгляжу? – вскинулась Даша.

– Не плохо. Ты просто на себя не похожа, – грустно сказала Лена.

***

– Мам, скажи мне, а я изменилась? Я, что правда, на себя не похожа? – спросила Даша у мамы на следующий день.

– Изменилась, конечно, – было субботнее утро, и Даша с мамой лениво пили кофе на большой и светлой кухне. – Ты похудела, у тебя другой цвет волос, другая одежда, а, главное, ты стала уверенной в себе.

– Мам, ну я же не стала от этого другой, более глупой, что ли?

– Кто тебе это сказал? – удивилась Дашина мама. – Что же получается, изменившись внешне, ты что-то теряешь внутренне? Глупость какая-то. Я никогда не хотела, чтобы у тебя в жизни была только учеба, мне хотелось, чтобы ты развлекалась, ходила куда-то. Я же растила тебя не ради одной учебы. Ты стала наряжаться, выходить. Я рада этому, искренне рада.

– Спасибо, – Даша подбежала к маме и прижалась к ней, – Мамочка, ты знаешь, как я тебя люблю?

– Знаю, – улыбнулась мама. – Допивай кофе и пойдем собираться, поедем вместе в офис, я покажу тебе, что мы приготовили к выставке по туризму, которая начнется в понедельник.

***

Итак, они с Максимом не разговаривали уже 5 дней, он названивал ей, и на сотовый, и домой – Даша не отвечала. В Универе подходить к ней Звенигородцев боялся, понимал, что Даша выскажет ему в лицо все, что думает, и хорошего в ее словах точно не будет.

Даша уже не грустила, почти. Она сидела на лекции по банковскому делу и, помня о возможности быть выставленной за дверь, переписывалась с Юлькой. Лены она немного сторонилась после тех посиделок у нее дома – слова подруги посеяли сомнения, а сомневаться совсем не хотелось.

Переписка касалась крайне животрепещущего вопроса:

– Ни за что не поверю, что у тебя ничего не было с Максимом, – нацарапала Юля.

– Не было! – поставила жирный восклицательный знак Даша.

– Не так, чтобы это было очень уж умно, – съехидничала Юля.

– Как есть, – ответила Даша.

– У него первая девушка была в 9 классе, мне Димка говорил.

– В 9 классе? – удивилась Даша.

– Ага, Димка говорит, Макс так физику в школе прогуливал.

– Занятно, – не нашла, что ответить Даша.

– Ага. Макс классный, – написала Юля. – Я прямо его представляю без ничего.

– Расслабься, у тебя Дима есть.

– Дима тоже классный.

– Прекрати улыбаться, нас сейчас выгонят, – Даша решила, что третье изгнание с одной и той же пары – это уже слишком.

– А ты бы под какую музыку хотела с Максимом?

– Не знаю.

– Не верю!

– Не знаю, – подчеркнула Даша.

– Не ломайся, – не отставала Юля.

– Ну ладно. Под Evenasence под песню «Bring me to life».

– Под ту, где она почти выкидывается из окна? – не поняла Юля.

– Да, – написала Даша.

– Ну ничего себе, я думала, что-нибудь повеселее.

– А я представляю так, – начала писать Даша, но тут прозвенел звонок, и она бросила смятый листок в свою сумку.

– Лена, подожди, – позвала она подружку, сидевшую, в отличие от нее, на первой парте. – Дай конспект переписать.

– На, – Лена протянула ей тетрадку и бросила недовольный взгляд на Юлю.

– Твоя Ленка меня терпеть не может, – сказала Юля.

– Да брось ты, она просто тебя не очень хорошо знает, – проговорила Даша, выходя из аудитории. – Поедем в фитнес-клуб?

– Я – нет. У меня в два косметолог. Но мой водитель может тебя подвезти, – сказала Юля.

– Давай, а то я свою машину из сервиса только завтра заберу.

Даша медленно спускалась по ступенькам к зданию фитнес-клуба, был один из тех дней, когда, кажется, до настоящей, а не календарной весны еще далеко – держалась минусовая температура с холодным ветром и вчера еще покрытые лужами тротуары обледенели.

Впереди бежал какой-то парень, – кажется, Максим, но он вроде на семинаре должен быть, – подумала Даша, а потом вспомнила, что ей теперь до него нет никакого дела. Парень поскользнулся, смешно взмахнул руками и упал, Даша как раз приблизилась к нему.

– Максим, что случилось? – девушка забыла, что еще секунду назад не желала о нем знать ровным счетом ничего. – Как ты? Можешь встать?

– Нормально, – проговорил он, неловко поднимаясь.

– Ну как ты? – не отставала Даша.

– Кажется, с рукой что-то, – он слегка скривился и осторожно прижал к себе правую руку.

– Что?

– Кажется, сломал, – Максим помолчал немного. – Надо, наверное, в травмпункт поехать.

– Но ты же сам не доедешь, – беспокоилась Даша.

– Ничего, доеду как-нибудь.

– Давай, я тебя отвезу, – предложила девушка. – Только я без машины, если на твоей.

– Давай, – Макс протянул ей ключи от Субару.

Даша нервно расхаживала по коридору больницы, Максим вышел из рентгенкабинета уже минут 30 как и прошел к хирургу. Его не было слишком долго, и девушка волновалась. Наконец, парень появился, рука была в гипсе и висела на перевязи, но он улыбался.

– Максим, ну как же ты так поскользнулся? – спросила Даша, остановившись на светофоре и нежно коснувшись рукой его лица.

– Да, это мне отец посоветовал, – сказал Максим.

– Что? – не поняла Даша.

– Понимаешь, ты со мной не разговаривала, в Универе отворачивалась, на звонки не отвечала, я отцу рассказал. А он говорит, женщины нас любят жалеть и сразу прощают, сделай как-нибудь так, чтобы ей стало тебя жалко. Вот я и думаю, упаду перед ней, может, вывихну что-нибудь, может, ты меня и пожалеешь. Я же знаю, что ты всегда по средам в фитнес ездишь, надел специально осенние ботинки, они скользкие, и стал тебя ждать.

– Максим! – только и смогла сказать Даша, она не знала, плакать или смеяться.

– Руку я, конечно, ломать не хотел, но ладно, зато ты со мной разговариваешь, – как ни в чем ни бывало закончил Максим.

– Максим, если ты будешь целоваться с другими девушками, пока встречаешься со мной, тебе никаких рук не хватит, – строго сказала Даша, а потом рассмеялась.

– Не буду, – Максим, воспользовавшись очередной остановкой, обнял Дашу здоровой рукой и поцеловал. – Поехали в «Изуми», у нас у домработницы внучка заболела, так что дома есть нечего.

– Поехали, – ответила Даша, высвободившись от Максима. Она его простила и была этому рада, а мама и подруги пусть думают, что хотят.

***

Поздняя весна и начало лета в Ростове были наполнены ароматами цветущих деревьев, свежестью реки, а для Даши – еще и радостью первой любви, не замутненной обидами и сомнениями. После того злосчастного инцидента в начале марта, закончившегося ее слезами и сломанной рукой Максима, в их отношениях царила забота и нежность. Они ждали друг друга после окончания занятий, вместе готовились к семинарам, а потом к зачетам и экзаменам, Максим стал заметно лучше учиться, а Даша благодаря походам в ночные клубы и кинотеатры была теперь в курсе всех кино- и музыкальных новинок. Друзья воспринимали их как пару и приглашали теперь куда-то только«Дашу-с-Максимом». Вместе им не было скучно – они могли провести день, гуляя вдвоем и разговаривая, или, наоборот, влившись в шумную компанию на модном концерте.

Перед одним из экзаменов в летнюю сессию Даша 5 дней не выходила из дома: разделив 160 вопросов по 40 в день и оставив один день для повторения того, что уже выучила, она методично вычеркивала вопрос за вопросом. Преподаватель, принимавший экзамен, считался «самым ужасным» за все курсы Университета, оценка «удовлетворительно» для девушки у него была небывалой щедростью – Даша решила во что бы то ни стало получить «отлично». Максим не тратил время на такие мелочи и с трудом мог себе представить, что можно день за днем непрерывно учить, как ему казалось, одно и то же.

Вечером накануне экзамена Даша нервничала дома, изводя себя и маму вопросами «а что если я получу три?», мама настаивала, чтобы дочь отвлеклась и прогулялась, а та сидела, согнувшись над книжками, и в тридцать третий раз перечитывала учебник.

– Даша, прекращай все это! – не выдержала мама. – Позвони Максиму, сходите куда-нибудь.

– Не пойду я никуда перед экзаменом! – отмахнулась Даша.

Мама, зная, что дочь не переупрямишь, оставила ее в покое и ушла к себе. Не прошло и 20 минут, как прозвенел звонок в дверь.

– Елена Яковлевна, добрый вечер, – раздался веселый голос Максима. – Ничего, если я Дашу поотвлекаю, она пятый день из дома не выходит.

– Ничего-ничего, Максим, проходи, я и сама говорю, что ей надо прогуляться.

Даша и оглянуться не успела, как была одета, причесана и уже сидела в машине Макса, направлявшейся к кинотеатру.

– Дашка, улыбнись! Ты что смотришь на меня, как на врага? – пытался развеселить ее Максим. – «Форсаж 2» – классный фильм, премьера! Посмотрим, а потом, захочешь, можем покататься по городу.

– Ох, Максим! Я еще хотела почитать аудит на завтра, – тихо сказала Даша.

– Никакого аудита, ты уже знаешь больше, чем то ископаемое, что будет у вас принимать экзамен!

– Ладно, поверю тебе, – улыбнулась Даша, и довольный Максим, остановившись прямо посреди оживленной дороги, прижался к ней с поцелуем.

Фильм Даше понравился: уличные гонщики, быстрые машины, музыка и даже немного любви. После сеанса, возбужденные и полные адреналина, Макс и его друзья гонялись по ночному городу: ревущие двигатели, громкая музыка, скорость и она в эпицентре всего этого.

На скорости почти сто сорок километров в час они первыми влетели на смотровую площадку, где осенью Макс представил ее свои друзьям.

Максим быстро вышел из машины и открыл Даше дверь, она шагнула навстречу и прижалась к разгоряченному телу.

– Было здорово! Спасибо, что вытащил меня из дома, – прошептала она в полураскрытые губы Максима.

Он не разобрал ни слова из того, что сказала Даша: губами Макс мягко касался волос девушки и вдыхал аромат леденцов и моря, так странно и сложно пахли ее новые духи, ощущал под своими руками тонкую талию сквозь прозрачный шелк бирюзовой рубашки, которая весь вечер сводила его с ума.

– Хорошо, я рад, – тихо сказал Максим и прикоснулся к ее губам. Даша тонула в своих ощущениях: ей было сладко и боязно, сердце билось во много раз сильнее, и горячая кровь быстро-быстро бежала по венам.

С Дона потянуло прохладой, Максим прижал ее еще ближе. В ветвях старого дерева прямо над ними заливисто запела птичка, Даша вздрогнула и подняла глаза на Максима, он улыбался:

– Прямо как у Шекспира.

– Надеюсь, наш конец будет не таким печальным, – прошептала Даша.

– Хоть девушкам и не говорят о возрасте, но, думаю, мы с тобой староваты для Ромео и Джульетты.

– И хорошо, – сказала Даша и сама потянулась к Максиму.

– Прямо сон в летнюю ночь, – проговорил Максим и снова поцеловал Дашу

Очарование момента сломал рев моторов и визг тормозов, в воздухе запахло горелыми покрышками.

– Явились, – тихо-тихо сказала Даша.

– Макс, мы здесь! – прокричал Дима, – А вы где?

– Иногда мне хочется его придушить, – сказал Максим, – Потом я вспоминаю, что это мой лучший друг.

На следующий день Даша сдала аудит на «отлично», единственная со всего курса, Максим радовался, будто он сам получил вожделенную оценку.

***

Летние каникулы приближались к концу – Даша с Максимом и с компанией друзей сразу после окончания сессии провели две зажигательные недели на Кипре в молодежной Айя-Напе, потом Даша на месяц уехала в Лондонскую школу экономики на летние курсы, Максима с Димой родители отправили на Мальту учить английский.

Душным пятничным вечером, до начала учебного года оставалось четыре дня, Максим с отцом сидели на открытой веранде с видом на Дон. Медленно догорал закат, в воздухе пахло чуть подернувшейся ряской водой и мальвами. Бабушка Макса говорила: когда цветут мальвы, приходит время прощаться с летом.

– Знаешь, пап, Дашка она иногда как будто ненастоящая, – начал Максим разговор о том, что его беспокоило уже давно.

– В смысле? – не понял отец и даже отставил запотевший стакан с пивом. – Все-таки здорово пить пиво с сыном, – довольно проговорил он.

– Здорово, – усмехнулся Макс. – А помнишь, что ты мне устроил, когда увидел меня первый раз с пивной бутылкой.

– Тебе было 14 лет, – рассмеялся отец, – И, на мой взгляд, ты должен был еще в машинки играть. Это я потом узнал, что ты в это время уже с девушками вовсю время проводил!

– Вот именно, пап! А Даша она совсем не такая. Представляешь, у нас с ней до сих пор не было ничего, а мы встречаемся почти 10 месяцев, отдыхать 2 раза ездили вместе, – отец удивленно нахмурился. – Да, правда, не было ничего. У нее вечно какие-нибудь отговорки, то умные, то не очень. Мы, когда в Айя-Напе были, она от меня убежала со словами «Я утюг выключить забыла», да там не то, что у нее в номере, во всей гостинице, наверное, утюга не было. Ну я ее и так, и так, а она ни в какую! – продолжал Максим. – Не то, что бы мне этого не хватало, ну ладно, мне и правда этого не хватает, а она если узнает про других девушек, то мне конец, помнишь, что в марте было?

– Ну это трудно забыть! – улыбнулся Денис Петрович. – Тебе гипс не снимали полтора месяца, и я все это время по утрам возил тебя в Университет. Как сказала твоя мама – ты ему посоветовал сломать руку – ты и расхлебывай! Можно подумать, я хотел, чтобы мой единственный сын ходил со сломанной рукой? Ты, сын, все понял все слишком буквально.

– Вот и Даша говорит, что я слишком буквально все понимаю, – сказал Максим. – А она совсем другая, – невпопад продолжил он. – Представляешь, сразу после сессии ее Юлька позвала со своими родителями на катере кататься. Даша никому не сказала, что она плавать не умеет, мы с Димкой катаемся на гидроцикле, смотрим, на середине Дона Юлька с Дашей на своем гидроцикле болтаются, а рядом какой-то катер и им оттуда целая толпа парней орет: «Давайте к нам, девчонки», Юлька уехать не может – у нее бензин кончился. Я чуть с ума не сошел, Дашка сидит в минимальном купальнике, волосы развеваются, эти придурки к ним чуть ли не через борт не лезут, а она улыбается себе. Мы их гидроцикл к родительскому катеру оттащили, я Юльку чуть не убил, а Даша потом как ни в чем не бывало, давай мне про какую-то концепцию из банковского права рассказывать. Я смотрю на нее – думаю, шутит, а она серьезная как всегда. Мне ее схватить хочется и не отпускать никуда, а она потом вдруг отстраняется, и я просто не знаю, что делать. – Максим горестно вздохнул и отошел к перилам веранды. – Все-таки хорошо, что мама решила девичник себе устроить, и мы с тобой вдвоем дома.

– Хорошо, можем предаваться мужским непристойностям, как говорит твоя мама.

– Пап, а у тебя было такое, ну, когда тебе лет было столько же, сколько мне сейчас, когда ты просто не знал, что с девушкой делать? – отец был для Макса непререкаемым авторитетом, и ему казалось невозможным представить того юношей, не знающим, как поступить с подружкой.

– У меня, Максим, все было совсем иначе, – начал было Денис Петрович, но замолчал на полуслове и уставился вдаль задумчивым взглядом. – Я много лет не говорил об этом и даже не вспоминал.

Максим порывался что-то сказать, но отец прервал его.

– Твоя Даша – она мечта любых родителей: умная и целеустремленная девочка из обеспеченной семьи – ей нашего ничего не надо. Сначала она мне не понравилась – слишком напоминала твою маму. Подожди, – Денис Петрович не дал Максиму броситься на защиту подруги. – Потом я понял, что она другая, искренняя, со странным сочетанием жесткости и почти детской наивности, и влюбленности в тебя в ней больше, чем расчета.

– Даша, не расчетливая! Ты что?!

– Макс, Даша – такая, какая есть, и она мне нравится. Она тебе отличная пара и то, что у вас не было секса до сих пор, говорит о серьезности ее намерений по отношению к тебе. Правда иногда мне кажется, вы встретились слишком рано, слишком молодыми. Но, может, я зря так говорю, переношу на вас свою историю.

Максим никогда не видел отца таким: задумчивым и как будто растерянным – это был совсем другой человек – не тот вечно собранный моложавый мужчина, который привычно выступал в первых рядах местного бомонда со своей холеной женой и жесткой рукой правил крупнейшим в регионе строительной компанией.

– Расскажи, – чуть помолчав, попросил Максим. – Она ведь была до мамы? – Макс знал, что родители поженились, когда отец был аспирантом, а мама студенткой пятого курса, а через полгода родился он.

– Да, она была до мамы. Училась с мамой на одном курсе, как ей удалось дотянуть до окончания института – не знаю. Марина была самым непоседливым созданием на свете. Я вел семинары у их группы. У нее были огромные карие глаза и такая короткая, как у француженки челка. Она подошла ко мне после первого же семинара с каким-то нелепым вопросом, а вечером того же дня мы вместе сидели в кафе, а потом гуляли по набережной. Мне было двадцать четыре года, себе я казался взрослым человеком, но был влюблен как подросток.

– Как я в Дашу, – подумал Максим, но вслух ничего не сказал.

– Это были безумные полгода – я забросил диссертацию, сидел на кафедре и в библиотеке, бессмысленно коротая часы в ожидании встреч с Мариной. Она искрилась и искрила, и я как будто заряжался энергией от нее.

– Но это же здорово! – не удержался и вставил Максим, ему было знакомо это чувство – он испытывал его только рядом с Дашей, словно в воздухе летают невидимые частицы и все вокруг шипит от восторга.

– Конец этому положила твоя бабушка.

– А бабушка-то здесь при чем? – Макс недолюбливал властную старушку, но не мог представить, чтобы та что-то запретила его отцу.

– Ну мне доступно объяснили, что я – сын первого секретаря обкома, а Марина – девушка из рабочего района. Она и правда жила с родителями в коммунальной квартире где-то на окраине.

– Да, какая разница, где она жила? – возмутился Максим.

– Большая разница, сын. Ты этого не понимаешь, потому что все в твоем окружении могут позволить себе одни и те же вещи, а у нас все было по-другому. Вы все живете примерно на одном уровне.

– Ну и дальше что? – торопил отца Макс.

– Дальше – все просто. Я взялся за голову, оставил Марину, начал встречаться с твоей мамой.

– А она жила в благонадежном районе? – не удержался от колкости Максим.

– Вполне. Ее отец командовал полигоном на Байконуре, а Люда жила в Ростове одна – такая юная и целеустремленная, что остановить ее было так же сложно, как несущийся на тебя поезд. В общем, мы стали встречаться, вскоре поженились с полного благословения обоих родителей, а еще через полгода родился ты. Вот и вся история. Не знаю, к чему я тебе ее рассказал. – Денис Петрович, откинулся на шезлонге, задумчиво глядя на сына. С веранды открывался живописный вид на окрестности – это был единственный частный дом в городе, за исключением принадлежащего губернатору, построенный на территории парка на самом берегу реки. У него было отличный сын, любимое дело и верная преданная жена, а сыну, вероятно, еще только предстояло совершить собственные ошибки.

***

Стояла середина октября – теплые радостные дни и холодные, полные какой-то безнадежности ночи. И кто только придумал это странное название «бабье лето»? Это звучит как-то оскорбительно и характеризует что-то быстротечное и словно обреченное на мрачный конец. Что за нелепые мысли? – одернул себя Максим, – Дашкино влияние, – усмехнулся он. А вот, где сама Даша – непонятно, он звонит ей в течение часа, а девушка не берет трубку, хотя они собирались вместе поехать к ней домой готовиться к семинару по теории производных финансовых инструментов – кажется, со всего курса одна Даша понимала, что это такое, а Макс тихо ею гордился.

Его размышления прервал звонок – неизвестный номер, незнакомый голос.

– Здравствуй Максим, это Лена – подруга Даши, – представилась девушка. Ей очень не хотелось звонить Максиму – по ее мнению, по развитию он находился где-то на уровне инфузории туфельки, но нужно было что-то делать.

– Привет, – ответил Максим, он отлично представлял, что о нем думает Лена, хотя искренне не понимал причины этой неприязни.

– Ты знаешь, где Даша?

– Нет, не могу ей уже час дозвониться.

– Дашка уехала в аэропорт, встречать маму, а та не прилетела.

– Вот черт, – пробормотал Максим, на дороге в аэропорт шел масштабный ремонт, и ему совсем не хотелось, чтобы Даша ездила по ней одна, тем более, что уже смеркалось. – А где же Елена Яковлевна? – не понял Максим.

– Не знаю, и Дашка не знает. Она сидит одна в аэропорту и ревет, вот я подумала, может, ты за ней съездишь, – нерешительно закончила Лена.

– Съезжу, конечно. Спасибо, что позвонила, прокричал Максим и бросил трубку – нужно было срочно ехать к Даше.

– Дим, давай быстрей, что мы еле тащимся? – торопил Максим друга. Уж лучше бы он поехал на своей машине, но он решил, что вернется назад за рулем Дашиной, вот и попросил довезти до аэропорта Диму.

– Куда быстрее, мы и так едем сто тридцать. Ничего с твоей Дашей не случится! – рассмеялся Дима, удивленный мрачным настроением друга.

– Помолчи, а, – процедил Максим.

На площадь перед зданием аэровокзала они влетели в кромешной темноте, лил холодный косой дождь, на стоянке одиноко стояла Дашина машина.

– Тебя подождать? – прокричал Дима вслед выпрыгнувшему почти на ходу Максиму.

– Не надо, езжай домой!

Максим мчался к Даше, а у самого замирало сердца, после того разговора с отцом, когда он рассказал о своей влюбленности в загадочную Марину, отношение Макса к Даше стало более трепетным, он словно боялся ее потерять и стать таким же растерянным, каким был во время своего рассказа его отец.

Машина была темная, как будто внутри никого не было. Макс рванул дверь, и та легко подалась – внутри сидела Даша, прижавшись лбом к рулю, и тихо плакала – на рыдания больше не было сил.

– Дашка, ты здесь, – почти прохрипел Максим, садясь на пассажирское кресло.

– Здесь, – равнодушно ответила девушка.

– Даша, что случилось? Почему ты сидишь тут одна?

– Я приехала маму встречать – хотела ей сюрприз сделать.

– Даш, ну ты же знаешь, твоя мама не любит, чтобы ты одна за город выезжала, и я с ней согласен. Ты, почему меня не позвала, вместе бы встретили.

– У тебя пары были, не хотела, чтобы ты прогуливал, – вяло улыбнувшись, ответила Даша. Максим заметил, что она дрожит, то ли от холода, то ли от собственных слез, хотел было предложить ей свою куртку, но сообразил, что та намокла во время его короткой пробежки под дождем.

– Я бы с удовольствием их прогулял, – Максим попытался притянуть девушку к себе, но та сопротивлялась, крепко держась за руль.

– А мама из Москвы не прилетела, я ждала, ждала, вышел уже весь самолет, а мамы не было. Я позвонила ее подруге, с которой они вместе были в Италии, та сказала, что мама поехала в аэропорт. А здесь ее нет, я не знаю, что думать. Наверное, что-то случилось. В Москве ночью на такси – что угодно могло случиться, – тихо закончила Даша и зарыдала. – Если с мамой что-то случилось, я даже не знаю, куда звонить и что делать.

Максим не знал, что ей сказать, как утешить – это были почти что первые женские слезы в его жизни.

– Даша, Даша, не плачь, – он все-таки притянул девушку к себе и сжал ее в объятиях, губами пытаясь собрать соленые слезы. – С мамой ничего плохого не могло случиться, с мамами всегда все бывает хорошо.

– И телефон ее не отвечает, – всхлипывала Даша.

– Значит, разрядился, твой тоже, кстати, не отвечает, но с тобой же все в порядке.

Максим гладил девушку по спине и надеялся, что от его присутствия, от его слов ей будет хоть чуточку легче, в первый раз в жизни он чувствовал, что нужен ей.

– Давай я достану какую-нибудь одежду из твоей спортивной сумки, – Макс знал, что в багажнике у Даши всегда лежит комплект одежды для фитнес-клуба, – Ты наденешь ее и мы поедем домой.

– Максим, я не хочу ехать домой. Мне кажется, что, пока я здесь, я как будто ближе к маме, – пробормотала Даша, – Глупо, да?

– Нет, не глупо, – ответил Максим. Он не знал, что чувствовал бы сам, если бы его родители не доехали до дома – родители было вечной стабильной величиной в жизни Макса. – Но все-таки лучше поехать домой, самолетов сегодня больше не будет, а Елена Яковлевна может приехать поездом, а тебя не окажется дома, и телефон твой не отвечает.

– Наверное, ты прав, – безучастно ответила Даша.

Максим вышел из машины, поискал что-то в багажнике и вернулся с олимпийкой для Даши.

– Перелезай на пассажирское место, я поведу, – он натягивал на Дашу спортивную кофту, присев около машины, а холодные струи осеннего дождя падали на его лицо.

– Ладно, – вздохнула Даша. – Ох, Макс, ты совсем намок, садись скорее, не хватало тебе еще из-за меня заболеть, – встрепенулась она, Максим порадовался оживлению подруги и готов был простоять под дождем хоть всю ночь, лишь бы она не впадала в это своё уныло-отстраненное настроение, в котором он ее застал.

Стрелки часов приближались к двум – Елена Яковлевна так и не объявилась, Даша с Максимом сидели на кухне, девушка плакала, положив голову на его плечо, а он бессильно смотрел на нее, только прижимая к себе крепче и вытирая слезы. На столе стояла чашка остывшего молока – Максим помнил, что так в детстве его утешала мама. Во взрослой жизни молоко было бессильно, а предлагать подруге что-то покрепче он не решался, в конце концов, в любой момент могла явиться ее мама – думать о чем-то плохом Максим себе не позволял.

– Знаешь, Максим, мама – все для меня. У нас с ней, кроме друг друга, нет никого, есть еще мамина сестра, но она далеко в Екатеринбурге и мы видимся от силы два раза в год. Если с мамой что-нибудь случится, я не знаю, как я буду жить дальше. – Со мной, подумал Максим, но вслух этого не произнес, ему казалось, тем самым он признает, что с Дашиной мамой действительно что-то произошло, что-то плохое.

– Все будет хорошо, Елена Яковлевна приедет, а если до утра ее не будет, посоветуемся с моим отцом, он что-нибудь придумает.

– Спасибо, Максим, – Даша подвинулась к нему еще ближе, и Макс посадил ее к себе на колени.

– Твоя мама, она же так часто ездит через Москву, знает там все, с ней ничего не могло произойти, может, опоздала на самолет и сразу поехала на вокзал, к утру будет дома.

– Не знаю, – прошептала Даша, не рассыпаться на кусочки ей помогало только присутствие Максима, без него она бы сходила с ума от мрачных мыслей.

А Максим хоть и хорошо относился к Дашиной маме, но не мог ей простить слез и расстройства любимой девушки. Потихоньку Даша успокоилась и затихла, Максим осторожно поднял ее и отнес в спальню, укрыл одеялом и, смеясь над самим собой, подумал: «Впервые я в спальне девушки и даже не думаю о том, как бы залезть к ней в постель». Даша тихо дышала во сне и казалась не студенткой Университета, а застенчивой школьницей, Максим лег поверх одеяла и обнял ее – он очень надеялся, что Дашина мама вернется и девушке больше не придется плакать.

Небо над городом уже порозовело, когда Максима разбудил звук открывающейся двери, он выскочил в коридор и увидел входящую Елену Яковлевну – та с недоумением уставилась на всклокоченного парня, выбежавшего из комнаты ее дочери.

– Елена Яковлевна, где вы были? Даша так волновалась, почему вы ей не позвонили? – набросился он с упреками на Дашину маму.

– Я опоздала на самолет и едва успела на поезд, а на телефоне из-за роуминга закончились деньги. Что могло со мной случиться? – недоумевала мама.

– Мамочка, ты приехала! – закричала Даша, выбегая из своей комнаты, Максим благоразумно отступил вглубь квартиры – на сей раз все закончилось хорошо.

Глава 5

2004 год

Как быстро бежит время, вот только было радостное лето: две зажигательные недели с Максимом в Айя-Напе и месяц увлекательной учебы в Лондоне, веселая встреча нового года в ночном клубе, катание на лыжах в австрийском Зельдене, и вот уже начало февраля – в Ростове скоро весна. Мама говорит, что после тридцати лет время бежит так: понедельник-пятница-новый год, ей до тридцати еще почти десять лет, но ощущение бега времени точно такое же. Может, не зря Максим пеняет ей на то, что она слишком взрослая и слишком «продуманная» – что за глупое слово, она всего лишь не любит пускать события на самотек.

Даша, безумно усталая, брела по парковке Университета к своей машине – было почти семь вечера, она посетила четыре пары своего основного экономического факультета, а потом еще три пары на дополнительной программе по английскому языку. Сил не было ни на что, а по возвращении домой нужно было подготовиться к двум завтрашним семинарам и начать, наконец, заполнять анкету для летних курсов по макроэкономике в американском Беркли. Даше безумно хотелось поучиться в США, и летняя школа была отличной возможностью попробовать. Мама ее поддерживала, и морально, и, конечно, финансово. Максим не одобрял – у него были свои, гораздо более увеселительные планы на лето, Даша этих планов не разделяла. По окончании четвертого курса Универа они должны были идти на практику, но Даша, чтобы освободить летние месяцы, нашла возможность проходить практику во время второго семестра, да не где-нибудь, а в Главном управлении Центробанка по Ростовской области. Где найти для всего этого время, девушка не знала, но была абсолютно уверена, что найдет.

Подтаявший в течение дня снег замерз, и узкая дорожка между рядами машин больше походила на каток, Даша поскользнулась – осенние ботильоны были совсем не предназначены для прогулок по льду. Вот так Макс в прошлом году и сломал руку, – усмехнулась она, подбирая рассыпавшиеся учебники и тетради, – Надо обязательно встретиться с ним сегодня, а с семинарами что-нибудь придумаю завтра прямо на ходу, мы не были вместе с позапрошлых выходных, то я пропадала за учебниками, то он ловил последние минуты катания на сноуборде.

Даша подняла голову и увидела, что возле ее машины кто-то стоит. Пусть это будут не недоумки с младших курсов, которые замучили ее и ее подруг своими глупыми приставаниями на этой неделе! Девушка подошла к машине, глядя прямо перед собой, ей казалось, что открытое игнорирование оттолкнет навязчивых подростков, бросила сумку и книги на пассажирское кресло и быстро села за руль. Не успела она поднять глаза, как поняла, что, прислонившись к капоту ее автомобиля, стоит Максим и целует какую-то девицу.

Все повторяется! – пронеслась в голове единственная мысль, захотелось расплакаться, а еще что есть силы ударить его по лицу. Даша сдержалась, в конце концов, она была взрослой и вести себя должна была по-взрослому, нажала на клаксон – вечернюю тишину разрезал резкий и какой-то плаксивый звук. Максим нехотя пошевелился и оторвался от подружки, девушка недоуменно уставилась на Дашу. Интересно, а она понимает, что Макс тискает ее с единственной целью досадить мне? – пронеслось в дашиной голове. Молчать не было сил, Даша открыла дверь и вышла из автомобиля.

– Максим, – недовольно протянула она, парень отстранил подружку и повернулся в дашину сторону, – Не слишком ли банальное и холодное место ты выбрал для свидания? Насколько я помню, наш с тобой первый поцелуй был на пляже в Каннах,– она понимала, что говорит глупое и ненужное, но замолчать означало поддаться слезам.

– А, Даша, – деланно удивленно произнес Максим, как будто ожидал увидеть кого-то другого. – Как дела? – он резко отстранил девушку, которую еще недавно совсем недвусмысленно обнимал.

– Отлично, – бросила Даша.

– И у меня, как видишь, – Макс притянул к себе подружку, которой, как рассмотрела Даша, не было и восемнадцати лет.

– Я рада, может, освободите мне проезд? – как она надеялась, невозмутимо произнесла Даша.

– Даша, ты что ничего не хочешь мне сказать? Спросить у меня? – закричал Максим, отбрасывая от себя хорошенькую юную девочку, которая с недоумением и с ужасом смотрела на него и на Дашу. – Тебе, что все равно?

– Максим, давай не будем устраивать сцен! Девушка, не плачьте, сейчас я уеду, и он вас с удовольствием утешит.

– Дашка, тебя что заморозили? – Макс, резко оттолкнул ненужную теперь девушку, которая прижалась к нему во время короткой дашиной тирады.

– Максим, если хочешь со мной что-то обсудить, не нужно втягивать в это других. А сейчас мне пора домой, если хочешь, приезжай к 8-30 в кофейню, которая возле моего дома, там и поговорим, – Даша села за руль и резко выехала со стоянки, обдав Максима и прижавшуюся к нему девушку брызгами грязи и подтаявшего снега.

Даша негодовала, была взбешена, но в глубине души понимала – во многом виновата сама, с самого начала было ясно – они с Максимом слишком разные, и дело здесь вовсе не в том, что он – мальчик-красавчик, а она серая мышка, это давно уже не так. Проблема гораздо глубже: Максим плывет по течению, а она хочет подчинить течение себе, у него нет не то, что цели в жизни, а даже ориентира, а Даша имеет четкий план на ближайшие десять – двенадцать лет и, как бы это ни было грустно, становится все очевиднее – Макс в этот план не вписывается. На Новый год Даша предприняла последнюю попытку – убеждала парня поехать вместе с ней в Беркли в летнюю школу, заманивала его обещаниями веселого времяпрепровождения в компании студентов со всего мира после окончания занятий. Ведь как здорово было прошлым летом в Лондоне, она легко влилась в многонациональную толпу студентов, которые приехали не только послушать выдающихся профессоров, но еще и провести время в одном из самых ярких городов мира. Макс отказался, назвал все это скукой и тоской, на это Даша сделала безразличное лицо, а про себя обозвала его недоумком.

Мама время от времени мягко намекала, что они с Максимом не пара, Лена не обладала таким тактом и в открытую заявляла, что парня давно пора послать куда подальше. Все они были правы и рациональная часть Дашиного «я» это признавала, вот только не могла она оттолкнуть Максима. Девушка, оказавшись рядом, с ним забывала все свои амбициозные планы, становилась легкомысленной и беспечной. Она просто плавилась в объятиях Максима, дышала его запахом, и улыбка не сходила с лица, она различала его шаги в коридоре и теряла нить беседы. Даше было достаточно просто быть рядом, чтобы чувствовать себя счастливой.

Даша вошла с этими мыслями в кофейню, Максим сидел за их любимым столиком с огромным букетом мелких персиковых роз – как раз такие Даша и любила. Вид этих цветов возмутил ее до глубины души – слишком цинично напоказ целовать другую девушку, а потом заявляться к ней с цветами, как ни в чем не бывало.

– Привет, – парень встал и протянул к ней руки, как будто надеялся на объятия и поцелуй.

– Привет, – ответила Даша и предусмотрительно села на жесткий стул напротив Максима, расположившегося на уютном диване.

– Даша, я все тебе объясню! То, что ты видела, это совсем ничего не значит. Я просто хотел тебя разозлить, расшевелить! Ты на себя не похожа в последнее время, я тебя не вижу совсем – ты то сидишь на семинаре, то бежишь на свой переводческий факультет, то пишешь что-то для summer school. Даша, что ты молчишь? – повысил голос Максим, девушка была и правда слишком молчалива, обычно в их паре солировала именно она, а Макс молчал и поддакивал – такое положение вещей устраивало обоих.

– Тебе это удалось, и расшевелить, и разозлить, – спокойно и нарочито тихо произнесла Даша, в душе ей хотелось рвать и метать, швырнуть в Максима чашкой горячего чая, забраться к нему на колени и впиться в губы поцелуем, позвать его к себе домой, благо, мама в очередной командировке, и дать ему, наконец, то, чего он так давно и так настойчиво добивался.

– Здорово, – добродушно улыбнулся Максим.

– Боже мой, какой кретин! – подумала Даша, – Может, Ленка права, и он недалеко ушел в своем развитии от инфузории-туфельки, – желание иметь с парнем что-то общее испарилось без следа.

– Это все что ты хотел сказать? – чуточку надменно почти прошептала Даша, ненужные и жалкие слезы душили ее.

– Всё! Ну ты же меня понимаешь? Я хочу быть с тобой, говорить с тобой, а ты так поглощена этими глупостями: своей учебой, этой поездкой в Америку, когда мы могли бы так классно вдвоем провести лето.

– Он верит во всё то, что говорит, и в то, что делает, – с испугом поняла Даша. – Даже не понимает моих желаний и стремлений.

– Это не глупости, Макс, это мое будущее, и в этом я вся. Я думала, тебе это нравится, – устало вздохнула девушка.

– Но у тебя же и так все в порядке, – недоумевал Максим.

– У меня нет сил объяснять,– подумала девушка, но все же попыталась:

– Я не могу и не хочу останавливаться на том, что есть. То, что есть, – это не моя заслуга, а моей мамы. Нельзя всю жизнь пользоваться трудами родителей, надо добиваться своего. Моя мама добилась – теперь моя очередь. Я видела примеры слабых женщин, и быть такой же не хочу. И потом, неужели ты не понимаешь, я не могу без учебы, без своих целей. Это буду уже не я. А я думала, тебе нравлюсь именно я.

– Даша, я не понимаю. Каких слабых женщин? Какое к тебе это имеет отношение? – недоумевал Максим.

– Никакого, – грустно улыбнулась Даша, – Потому что я слабой женщиной никогда не буду, – Максим улыбнулся, он даже не сомневался, что слабость – это последнее, в чем можно упрекнуть Дашу. – И вот поэтому, надеюсь, ты не удивишься тому, что я тебе скажу – мы расстаемся, Макс, и никакие сломанные руки-ноги тебе больше не помогут, – Даша снова улыбнулась и встала из-за стола. – Пока, – она направилась к выходу.

– Даша, подожди, куда ты? – вслед ей прокричал Максим, но за девушкой уже захлопнулась дверь.

– Она вышла на улицу без пальто, – с опозданием подумал Максим, но пойти следом не решился. Он почему-то поверил, что в этот раз так просто Даша его не простит.

Глава 6

2005 год

– В этом году выезжаем, наверное, в последний раз, – устало проговорил Максим, прислоняя велосипед к дереву, и опускаясь на чуть пожухшую траву.

– Может, выберемся еще в следующие выходные, – Дима тоже пристроил велосипед и вытащил из рюкзака бутылку воды, – Сколько мы с тобой сегодня проехали?

– 35 километров, – ответил Макс.

– Как представлю, что еще назад возвращаться! Даже не знаю, как я согласился на эту поездку?

– Как говорит твоя мама: очередная авантюра Звенигородцева, – рассмеялся Максим.

– В последние полгода авантюр было не так уж много! Я уж заскучал совсем, – Дима хлопнул его по плечу, и Макс с притворным стоном раскинулся на земле.

– Слушай, я прямо как герой «Войны и мира», смотрю в голубое небо над Аустерлицом, – сказал Максим.

– Где? – не понял Дима.

– Над Аустерлицем, – повторил Максим, – Город такой в Австрии. Помнишь, мы еще сочинение в школе писали: размышления Андрея Болконского под Аустерлицем – как-то так. Мы же вроде с тобой за одной партой сидели?

– Ага, Андрей Болконский на велосипеде, – веселился Дима.

– Ты что какой буквальный?! – начал было Максим, но замолчал на полуслове – вспомнил Дашу, это была ее любимая фраза… – А, помнишь, как мы Дашку первый раз взяли на велосипедах кататься? – спустя минуту продолжил он.

– Как же не помнить? – Дима снова потянулся к рюкзаку, – Будешь бутер?

– Не, не хочу, – отказался Максим, нежные лучи осеннего солнца, пробиваясь через кроны деревьев, ласкали его лицо словно руки любимой девушки, – Она до этого последний раз каталась лет 10 назад, но не признавалась, что ей страшно и тяжело. В этом была вся Дашка.

– Угу, «Даша – иду к своей цели напролом», – жуя бутерброд, сказал Дима.

– Димка, ты что говоришь? – Максим резко вскочил и навис над другом.

– Еще не хватало, чтобы ты мне в морду из-за нее дал. Все девчонки на нашем курсе так говорят, – ответил парень.

– Ты что повторяешь то, что девчонки говорят? – Максиму стало неловко за то, что чуть не набросился на друга. – Ладно, давай свой бутер!

– Самое прикольное было, когда мы завалились на велосипедах на смотровую площадку, – Дима решил, если уж Максу так хочется вспоминать свою Дашу, он может и подыграть.

– Ага, забыли совсем, что по субботам туда свадьбы приезжают фотографироваться, а тут мы грязные мокрые, на велосипедах комья грязи, невесты от нас шарахались во все стороны, – вспомнил Макс.

– Ехать туда была, кстати, Дашкина идея. Я вам говорил про свадьбы.

– У Дашки был период презрения к свадьбам, – Максим улыбнулся. Он вспомнил, как на той же самой площадке перед одним из экзаменов в летнюю сессию целовал Дашу под шепот Дона и назойливый щебет птиц.

– А я ее, кстати, видел, недели полторы назад, – сказал Дима.

– Я ее каждый день в Универе вижу, – буркнул Максим, которому не хотелось говорить о Даше в настоящем времени.

– Не, я ее вечером в пятницу видел возле этого нового ресторана «Мёд». Я еще сестру старшую встречал. Она, как расстается с очередным парнем, родители ноют: «Дима, ты должен ее встретить-проводить».

– Дашка с Юлькой была? – с надеждой спросил Максим.

– Нет, с парнем каким-то, лет 30. Высоким таким, темным. У него еще Lexus черный.

Максим ничего не ответил, да и что он мог сказать? Даша встречается с кем-то – это вполне закономерно, как сказала бы его мама. Ему это понятно – Даша красивая и умная, с чего ей проводить вечера с подругами? В Университете Максим видел ее только мельком, девушка приезжала на занятия, а стоило лишь прозвенеть звонку с последней пары, сразу же бежала к автомобилю и уезжала на работу. Они заканчивали пятый курс, и Даша с начала сентября работала в Главном управлении Центробанка по области. После возвращения из Беркли она стала другой, может, и совсем чуть-чуть, но Макс это видел, чувствовал. Он почему-то всегда считал, что Америка – такая демократичная страна, где всё нараспашку, а Даша вернулась оттуда, наоборот, чуть более холодной и утонченной. Она всё больше походила не на реального человека, с которым можно смеяться и обниматься, а на фигуру с обложки журнала, только, Макс не мог решить какого – гламурного глянца или чего-нибудь занудного про успешную карьеру. Даша странным образом объединяла в себе эти, казалось бы, взаимоисключающие черты. Она была элегантной и застенчиво-сексуальной, ее простые платья бледных цветов и волосы, подстриженные в геометричное каре, рождали мысли не о работе или учебе, а о самом жарком сексе на свете, когда уже никто не может вспомнить, с чего и как все началось, а хочется только выпивать друг друга до дна.

– Ладно, поехали обратно, – Максим поднялся, надел сброшенный рюкзак и подошел к велосипеду.

– Поехали, – немного уныло протянул Дима. С самого детского сада они с Максом были не разлей вода, когда Максим уезжал на каникулы или болел, Дима просто не знал, что ему одному делать.

– Завтра поедешь со мной на кайте кататься? Вроде ветер должен быть сильный, – предложил Максим, когда они уже двигались в сторону города.

– Ни за что! – рассмеялся Дима, – Мне бы сегодня до дома дотащиться. Это у тебя какой-то спортивный угар всю весну и лето, на чем мы за это время только не катались. А я завтра буду целый день дома валяться.

Друзья не понимают его, даже Дима, – с грустью подумал Максим. – У него не было сил просто сидеть дома, хотелось что-то делать, куда-то бежать. Спорт, а, тем более, такой экстремальный как кайтинг, был отличным способом отвлечься и ни о чем не думать. Можно было нестись по волнам, отдавшись стихии: небу, воде, ветру. Можно было крутить педали велосипеда, растворяясь в окружающем мире. Отец не дал ему поехать в альпинисткий тур, сказал: «Даша, конечно, хорошая девочка, но не до такой же степени!». Мама твердила: «Был бы ты поумнее, лучше бы взялся с таким же энтузиазмом за учебу!», а отец только просил быть поосторожнее. Не то, что Максим был против учебы, в конце концов, он понимал, что еще совсем не много и предстоит выбор работы, самостоятельная жизнь, но учеба слишком приближала его к Даше, к воспоминаниям о том, как они вместе готовились к семинарам у нее дома, как она помогала ему с курсовой, отказываясь написать сама, но просиживая с ним целыми вечерами, пока Макс с горем пополам придумывал какие-то идеи и выводы. Только не нужно думать, что прошедшие месяцы Максим вел образцовый образ жизни: он зависал в клубах ночи напролет, тиская девушек всех мастей: блондинок, брюнеток и рыжих, он находил их нижнее белье в бардачке своей машины и на полу в родительской ванной, но это была совсем другая история, скорее даже не история, а набор разрозненных эпизодов.

***

Даша бросила теннисную сумку на заднее сиденье автомобиля и медленно вырулила со стоянки возле корта, четыре года назад она мечтала быть стройной блондинкой, водить автомобиль и играть в теннис. Сейчас девушка понимала, это были не мечты, а так – планы, причем уже исполненные планы – она едет с корта за рулем собственного автомобиля, и она платиновая блондинка 42 размера. Жизнь прекрасна! Воскресный вечер она собиралась провести с Леной, сама Даша предпочла бы поход в ресторан или кофейню, но Лена была ограничена в средствах – ради оплаты последнего курса Универа вынуждена была подрабатывать официанткой в сомнительном кафе, помимо основной работы операционисткой в банке.

Девушки расположились в гостиной квартиры, в которой Даша жила с мамой, пили чай с тортом и делились новостями о событиях последних недель – из-за работы поболтать в Универе, как прежде, больше не получалось.

– Лена, ну так что? Будешь подавать документы в аспирантуру? – спросила Даша, смакуя запретное тирамису крошечными кусочками.

– В этом году точно нет, надо рассчитываться с долгами, которые мы с мамой накопили, оплачивая учебу, выходить на работу на полный день – в конце концов, место в Сбербанке на дороге не валяется, – Лена окинула взглядом большую светлую комнату с видом на центральную площадь города, итальянскую мебель, Дашу, такую сияющую и ухоженную – ей самой все это могло только сниться. Она с мамой-биологом и братом маргинальных наклонностей жили в тесной квартирке в заводском районе, где окна зимой заклеивали бумагой и закрывали вылинявшими портьерами. На поступление в Университет мама копила последние пять лет Лениной учебы в школе и то хватило лишь на платное отделение, а, значит, каждый семестр приходилось искать деньги и, не найдя, их видеть свою фамилию в списках на отчисление. Дашина мама платила за Лену уже трижды, и эта помощь была огромным счастьем.

– Лена, но ведь место операционистки в Сбербанке – это совсем не то, что тебе подходит. Ты заслуживаешь гораздо большего. Может, стоит заняться поисками другой работы, разве ради этого ты училась на мировой экономике? – недоумевала Даша.

– Даш, давай не будем сегодня об этом. Я уже все для себя решила – я иду в Сбер, а там видно будет. Мне нужны не мечты, а стабильность, это все, чего я сейчас хочу, – грустно улыбнулась Лена. – Расскажи мне лучше, как там твои отношения с этим Константином из Россельхозбанка? Давай не будем об учебе и о работе, ладно?

– Ладно, – согласилась подруга. – С Константином все отлично, он взрослый, любезный, весь такой правильный, – перечисляла Даша.

– Здорово, – вздохнула Лена. – В 29 лет он уже начальник кредитного отдела такого серьезного банка.

– Ну да, неплохо, – не разделила ее восторг Даша. – Знаешь, он каждое утро начинает с чтения газеты, съедает правильный завтра, едет на правильную работу, слушает правильную музыку.

– Но что в этом плохого? – не поняла Лена и потянулась за третьим по счету куском торта. – Ты же сама такая же.

– Я не такая! – возмутилась Даша. – Я мечтаю, а он живет как робот.

– Даша, я тебя не понимаю. Константин – перспективный, респектабельный человек, что тебе нужно? – Лена действительно не понимала. Ради такого, как новый приятель Даши, она была готова на всё, а та перечисляла его достоинства, как будто это были самые страшные пороки на свете.

– Мне нужно что-то еще, кроме перспектив и респектабельности. Во мне этого самой с избытком, – усмехнулась Даша.

– И он ни в какое сравнение не идет с твоим, к счастью, бывшим Звенигородцевым.

– С Максимом мне было хорошо, легко, весело. Я забывала обо всех своих планах, радовалась каждой минуте. Мне не хватает его, – тихо проговорила Даша.

– Да брось ты! Нашла по кому скучать. Безответственный ребенок. В позапрошлые выходные катался на этом своем дурацком воздушном змее, – начала Лена.

– На кайте, – поправила ее Даша, девушке нравилось увлечение Максима этим красивым и немного опасным видом спорта – парень скользил по воде на доске, напоминающей серф, а над головой у него взвивался яркий купол, наполняемый ветром.

– Ну так вот, катался он на кайте где-то на Азовском море, что-то там не так пошло с ветром и его швырнуло на камни, – невозмутимо закончила Лена.

– Боже мой, что с Максом? – в испуге вскочила Даша. – Почему я ничего не знала? Почему я не поинтересовалась, что его так давно не видно в Универе? – девушка нервно расхаживала по комнате. – И Юлька мне ничего не сказала, ее любимый Дима меня, видите ли, не одобряет.

– Да, успокойся ты! Вроде он отделался сотрясением мозга, лицо и руки поранил.

– А ты откуда знаешь? – Даша с подозрением посмотрела на подругу.

– Я же с Софьей Нижарадзе из его группы диплом у Савчука пишу, они там всей группой в Звенигородцева влюблены, она мне и рассказала, – объяснила Лена.

Даша не могла усидеть на месте, с Максимом произошло что-то плохое, а ее не было рядом. Как она могла в это время проводить время с Константином, ужинать с ним в ресторане, смотреть кино или сидеть на концерте? Девушка решила позвонить Юле, та хоть и предпочла подругу Диме, но все же должна была рассказать о происшедшем.

– Юля, привет! Как твои дела? – Даша сказала это на одном дыхании. Лена смотрела на нее с тоской – опять начинается эпопея со Звенигородцевым, неужели Даша не замечает, что у нее голос, движения становятся другими, когда речь заходит о Максиме?

– Юля, скажи, что с Максимом? – немного нерешительно проговорила Даша. – А как он сейчас? Он дома? – она нахмурилась, видимо, травмы Звенигородцева были не так безобидны. – А что Людмила Львовна говоритобо мне? Как ты думаешь, если я позвоню ей? – с надеждой спросила девушка.

Даша ехала по городу, не сбавляя скорость ни на крутых поворотах, ни на пешеходных переходах, в мыслях было только одно – как там Максим? захочет ли он видеть ее? разговаривать с ней? Обычно девушка очень тщательно готовилась к встрече с ним, а, тем более, с его элегантной и властной мамой, но сегодня выбежала из дома, едва накинув пальто на домашние джинсы и свитер, и бросив Лену на попечение своей мамы.

Воскресный город был тих и спокоен, и даже немного уныл, на дороге почти не было машин, все словно замерли перед неумолимо наступающими буднями. Даша приблизилась к парку, на территории которого находился дом Звенигородцевых, и медленно въехала в него. Вообще-то проезд по аллеям был запрещен, и к домам вела объездная дорога, но Макс любил иногда пронестись по ним с ветерком, сигналя мамашам с колясками и обнимающимся парочкам, направляющимся любоваться прибрежным пейзажем. В конце концов, он жил здесь, а они просто гуляли. Рациональная и правильная Даша укоряла Максима за презрение к правилам и, главное, к безопасности окружающих, влюбленная Даша счастливо смеялась и радовалась тому, что они могут ездить там, где другим позволено только ходить. Но сегодня ее стремительный проезд по парку был связан вовсе не с желанием продемонстрировать эту вседозволенность, а с единственной мыслью – скорее увидеть Максима. После того объяснения в конце февраля они не разговаривали друг c другом, избегая даже взглядов, не то что встреч.

В парке было безлюдно: не звучала громкая музыка и не смеялись дети, никто не жарил мясо на мангале и не покупал сладкую вату, – только ветер кружил опавшие багровые листья. Даше стало холодно и она увеличила температуру на датчике климат-контроля, некстати вспомнила, как в конце прошлого лета, согласившись прийти в гости к Максу, пока «мамы с папой нет дома», она выбежала от него, на ходу застегивая платье, под какой-то безумной отговоркой, что ей срочно необходимо домой. Зачем она тогда так себя вела? – Даша не знала, это была глупость, черствость, наваждение? Умом девушка понимала, что Макс – здоровый парень и ему нужен секс, да и ей самой этого очень хотелось, надоело довольствоваться поцелуями и ласками, которые обрывались на полуслове, полувзгляде. Но ее постоянно останавливало что-то, какие-то глупые предрассудки, и нельзя сказать, чтобы мама ее как-то настраивала против отношений с мужчинами, нет, но факт оставался фактом. Даша отказывала Максиму, которого хотела и в которого была безоговорочно влюблена, а потеряла свою драгоценную невинность с темпераментным бразильским студентом во время summer courses в Беркли. Грег, как он называл себя на англо-американский лад, был высоким брюнетом с дьявольским взглядом и большими ласковыми руками. В один из первых дней они с Дашей заспорили на семинаре, потом не поделили очередь в библиотеке – он как галантный мужчина, пропустил Дашу вперед, а потом вместе вышли в звездную ночь из клуба, где бесшабашно проводили время большой многонациональной толпой. Рассуждая о мировой экономике, они гуляли вдоль залива Сан-Франциско, Даша получала настоящее наслаждение от разговоров с Грегом, от его знаний, его суждений. Практически первый раз в жизни в разговорах почти с ровесником не солировала она, девушке нравилось не только говорить, но и слушать, а страстный бразилец оказался блестящим интеллектуалом – он заканчивал Queen Mary University of London, планировал продолжить образование в бизнес-школе в Йеле. Ту первую прогулку не хотелось заканчивать, ни ему, ни ей, было начало четвертого утра и самым закономерным казалось отправиться к кому-то домой.

Грег снимал стильную студию недалеко от залива, белые стены, черная мебель, хром и стекло. Он бережно опустился на колени перед Дашей и снял с ее усталых ног босоножки на шпильке. От парня пахло солеными брызгами, бергамотом и сандаловым деревом, Даша, вдруг обессилев, прислонилась к прохладной стене.

– Выпьем по чашке эспрессо? – любезно предложил Грег, Даша отказалась – кофе несло бодрость и ясность мыслей, а этого ей совсем не хотелось.

Грег молча взял ее за руку и потянул за собой в комнату, на ходу продолжая ласкать, и руками, и взглядом. В сторону была брошена дашина джинсовая куртка, девушка зябко повела голыми плечами, ее робкие неопытные пальцы потянулись к рубашке Грега, но парень опередил ее, слишком быстрым движением обнажив атлетичный торс. Его губы сминали ее, ее пальцы запутались в его буйной шевелюре, а его руки как по клавишам фортепиано скользили по Lашиной спине. Ее топ и брюки, его джинсы, ее тонкое цвета шампанского белье и его боксеры со значками Armani оказались сброшенными на пол. Первый раз в жизни своим нежным и бледным телом Даша касалась мускулистого и смуглого мужского – это было необычно, волнующе и как-то тревожно. Даша мечтательно подняла голову и закрыла глаза, она некстати вспомнила героиню Вивьен Ли в «Унесенных ветром», когда та ждала точно в такой же позе поцелуя Рэта Баттлера. Но Грег не обманул ее надежд – прикоснулся в поцелуе, который с каждой секундой становился все более жарким, пока просто не сбил Дашу с ног – девушка медленно опустилась на кровать, которая весьма кстати оказалась прямо позади нее. Грег лег рядом, его касания, поцелуи, тяжелое дыхание наполняли Дашу какой-то неизвестной прежде силой. Он ласкал ее, не зная, что будет у девушки самым первым, но говорить об этом Даше казалось странным и неуместным. Он стремился навстречу Даше, и в какой-то момент она ответила ему тем же: желание, страсть – все слилось воедино и закончилось вспышкой боли, на смену которой пришел бешеный полет в никуда. Наутро Грег разбудил ее чашкой кофе и своим чуть колючим поцелуем, вернув Даше уверенность одной фразой: «Дарья, ты мне польстила».

Стук в окно отвлек Дашу от воспоминаний – она уже несколько минут стояла перед шлагбаумом, отгораживавшим от простых смертных въезд на территорию закрытого поселка, в котором располагался дом родителей Максима.

– Вы к Звенигородцевым? – спросил ее пожилой охранник.

– Да, – кивнула Даша.

– Проезжайте, – шлагбаум устремился вверх.

Первый раз в жизни Даше страшно было выходить из машины – ее телефонный разговор с Людмилой Львовной был коротким: «Как Максим? – Выздоравливает. – Можно я приеду? – Приезжай», но сейчас смотреть в глаза его мамы почему-то было неловко.

Оттягивать время встречи трусливо и глупо, Даша открыла дверь и шагнула вперед.

– Дашенька, здравствуй, – раздался приветливый голос Людмилы Львовны. Видимо, увидев девушку из окна, она быстро вышла из дома.

– Здравствуйте, – улыбнулась чуть приободренная Даша. – Я только сегодня узнала, что Максим упал, катаясь на кайте. Как он сейчас? – взволнованно спросила девушка.

– Лучше, – ответила Людмила Львовна. – Голова от сотрясения уже почти не болит, а повязку с плеча снимут на следующей неделе.

– Мне так его жалко, – проговорила Даша, беря маму Макса за руку.

– Быть матерью мальчика иногда очень трудно. Отец так просил его быть осторожным, а Максим один поехал на море, да еще и в такой сильный ветер, почти что шторм, – она замолчала и опустила голову, а, когда подняла ее через пару секунд, на лице сияла уверенная улыбка. – Даша, пойдем в дом, Максим будет рад тебе, – а про себя она подумала, что, наверное, сама еще больше рада видеть эту милую целеустремленную девушку, которая так похожа на нее саму и способна обуздать легкомысленный характер ее любимого сына.

Даша немного нерешительно направилась в сторону гостиной, из которой доносился звук работающего телевизора, Людмила Львовна отправилась на кухню за чаем, решив предоставить сына и его девушку (никак иначе она Дашу не называла) самим себе.

– Максим, привет. Это я, – тихо сказала Даша, Макс смотрел какой-то бред по TV и не видел, как девушка вошла.

– Дашка, – парень вскочил с дивана и с улыбкой пошел ей навстречу, – Привет! – он подошел совсем близко и одной рукой неловко обнял ее.

– Макс, как ты? – Даша холодной ладошкой коснулась его поцарапанного лица, раны уже заживали, но, судя по глубоким следам на коже, девушка не просто понимала, а чувствовала, как ему было больно. Ей захотелось плакать.

– Нормально, голова у меня крепкая, – Максим накрыл своей рукой маленькую Дашину ручку и поцеловал ее в уголок упрямо сжатого рта.

– Как же так могло случиться? – спросила Даша, усаживаясь вместе с Максимом на диван, они касались друг друга совсем невинно, а у нее внутри разгоралось желание гораздо большего.

– Стропы запутались, а ветер был такой силы, что меня понесло прямо на камни, – просто ответил Максим.

– Ох, Макс, – прошептала Даша, гладя его рукой по больному плечу.

– Да, ладно, все нормально. Лучше расскажи мне, как ты? Мы так давно с тобой не говорили, – парень отвел прядь волос от Дашиного лица. – Ты постриглась, тебе красиво.

– Спасибо, – улыбнулась Даша, в воздухе витала неловкость, но это не страшно – ее Максим был рядом с ней. – Какие у меня особенно дела: Универ-диплом-учеба.

Максим хотел было спросить у девушки про парня на черном Лексусе, но заставил себя замолчать – какая разница с кем была Даша несколько недель назад, главное, сейчас его Даша с ним.

– Ты довольна своей поездкой в Беркли? – спросил Максим, он надеялся, что Даше будет приятен разговор о ее любимой учебе.

– Да, все было здорово, – немного безразлично ответила Даша, она не могла говорить с Максом об Америке, потому что эти недели навсегда остались связаны с Грегом, а при Максиме даже думать о нем не хотелось. – А как ты? Как провел лето?

– Ездил на Родос, катался на серфе, потом на Ибицу по клубам, в общем, мой обычный разгульный образ жизни, как любит повторять мама, – Максим обнимал девушку так крепко, что ей было даже немного больно, но отстраняться от него совсем не хотелось.

– Ты похудел, – Даша ласково посмотрела на парня и прижалась щекой к его лицу.

– Катался на всем подряд целое лето, да и в последние недели особого аппетита не было, – Максу было приятно даже мимолетное внимание Даши. Он чуть повернул голову и нашел своими губами ее губы, Даша словно ждала этого, она откликнулась на поцелуй и обвила его шею руками. Они снова, сначала осторожно, а потом все более и более смело, узнавали друг друга: прикосновение, ласка, нежность – эти чувства последовательно сменяли друг друга. Где-то далеко, словно в другом измерении послышались шаги и голос Людмилы Львовна, потом снова стало тихо – деликатная мама решила оставить молодых людей одних.

– Как же я соскучился по тебе, – прошептал Максим, отстраняясь на секунду, только чтобы перевести дыхание.

–И я, – в тон ему ответила раскрасневшаяся Даша, ее глаза сияли, и никогда прежде она не казалась Максиму такой красивой.

Прозвенел звонок в дверь, Макс нахмурился.

– Максим не может с тобой разговаривать, Настя, – раздался приглушенный голос Людмилы Львовны, Даша с удивлением посмотрела на парня, он безучастно, словно происходящее его не касалось, смотрел в окно.

– Макс меня увидит и ему сразу станет лучше, – капризный женский голос разрушил умиротворение, ненадолго охватившее Дашу.

– Настя, тебе лучше уйти, – настаивала Людмила Львовна.

– Пусть Макс мне сам это скажет, – повысила голос девушка. – Привет, Максик, – она стремительно вошла в комнату.

– Максик – как вульгарно, – подумала Даша.

– Привет, – вяло ответил Максим и немного отстранился от Даши, та с интересом наблюдала разыгрывающуюся на ее глазах сцену.

Настя оказалась сногсшибательной высокой брюнеткой с пышной грудью и золотистым загаром, она казалась старше Даши и Максима, и весь ее вид излучал безудержный секс.

– А я-то переживала за свою эскападу с Грегом, – подумала Даша.

Настя села на диван по другую сторону от Максима и прижалась к нему с жарким поцелуем. Даше казалось, что она попала в дешевый фарс – Максим сидел между двух девушек, одну из которых он целовал минуту назад, а сейчас его целовала другая.

– Я приехала и тебе сразу станет лучше, – томно прошептала Настя.

Даша не знала смеяться ей или плакать – смеяться было безопаснее. В дверях комнаты замерла смущенная Людмила Львовна, Даша тихо поднялась с дивана и направилась к выходу, не вырывать же ей Максима из рук этой хищницы, по крайней мере, не буквально и не сейчас.

– Была рада с вами увидеться, – обратилась она к маме Максима, – Пока, Макс, встретимся в Универе, – бросила девушка на прощанье. Макс только кивнул, кажется, он уже плавился в объятиях Насти, как несколько минут назад Даша плавилась в его объятиях. Не то, что она считала, будто прошедшие месяцы Макс был один, и сам по себе приход Насти она бы пережила, но вот то, что он молча принимал ласки другой девушки, терпеть не было сил.

Глава 7

2006 год

Что за странное мероприятие – банкет в честь лучших выпускников года? Пустые пафосные речи, советское шампанское и чересчур много умных девочек и мальчиков на один квадратный метр! – про себя возмущалась Даша, пока автомобиль, в котором ехали они с Леной, приближался к зданию отеля Radisson – настоящей гордости Ростова. Вслух девушка ничего не говорила – Лена слишком радовалась возможности побывать в новом модном месте, которым считалась пару месяцев назад открывшаяся гостиница.

Наконец, автомобиль остановился у входа, вышколенный мамой водитель открыл девушкам дверь, и они шагнули в жаркий июльский вечер.

– Даша, ты что так просто оделась? – немного уныло проговорила Лена, оглядывая скромное бежевое платье в стиле Жаклин Кеннеди, надетое на Даше.

– Просто не значит плохо, – тихо ответила ей подруга, быстрым взглядом окидывая собравшуюся толпу. Хотя, кого она собиралась здесь встретить? Максим уж точно не был лучшим выпускником, – девушка грустно усмехнулась, – А до всех остальных ей не было дела. – Это Catherine Malandrino, – начала было Даша, но поняла, что Лене совсем не интересно. – Зато ты замечательно выглядишь, так ярко! – весело продолжила Даша, в душе ужаснувшись красному с пайетками выше колена платью подруги.

– Ой, спасибо, – просияла довольная Лена. Даша не жалела, что погрешила против своего мнения и вкуса – подруге, переживающей затяжное безденежье, так хотелось если не быть, то хотя бы чувствовать себя красивой.

Время тянулось слишком медленно, словно кто-то невидимый замедлил его ход, Даша изнывала от скуки и какой-то непонятной тревоги – уже сказал свою речь ректор, выступил кто-то из областного министерства образования, девушкам вручили их красные дипломы, пора было направляться домой, но Лена все никак не хотела уходить. Даше вообще казалось неправильным и глупым так разделять студентов – умные получали дипломы отдельно от не очень умных.

– Даша, ну так что, сделает тебе твой Костя предложение или нет? – спросила Лена.

Даша вынырнула из своих мыслей и непонимающим взглядом обвела окружающий ее зал – в дальнем углу ресторана две безвкусно одетые девушки заворачивали несъеденные деликатесы в столовые салфетки. Какой кошмар! – подумала Даша, а потом сообразила, что, кроме их респектабельного финансового факультета и не менее гламурного юридического института, здесь было много выпускников из куда более скромных ВУЗов и семей.

– Ну так, как думаешь, сделает? – не унималась Лена.

– Да, он делал уже, – отмахнулась Даша.

– Как?! – подруга от возбуждения расплескала шампанское и теперь замерла с полураскрытым ртом. – И ты мне ничего не сказала! Когда свадьба-то?

– Какая свадьба? – немного флегматично спросила Даша.

– Твоя свадьба с Костей, – медленно как умственноотсталой проговорила ей Лена.

– Никакой свадьбы не будет! – резко ответила Даша.

– Почему?

– Потому что я не хочу! Мне слишком рано выходить замуж, – перечисляла Даша, быстро двигаясь по залу к выходу, Лена едва успевала за ней. – И потому что он против того, чтобы я ехала в аспирантуру в Москву.

– Дашка, ты что с ума сошла?! – Лена дернула ее за руку и девушки остановились посреди шумного холла. – В какую аспирантуру? Тебе такой парень замуж предложил выйти, а ты про какую-то аспирантуру говоришь!

– Не про какую-то, а про аспирантуру в Высшей школе экономики – я решила туда ехать и я поеду! Ну и что особенного в этом Косте, что я должна хвататься за него и выскакивать замуж. Мне всего 22, я не хочу связывать себя так рано!

– Он такой перспективный, ты за ним будешь, как за каменной стеной, – ныла Лена, садясь в машину, Даше все же удалось ее увести с этого нелепого праздника.

– Лен, неужели ты не понимаешь, я не хочу быть за каменной стеной! Я жить хочу, а не прятаться в заколдованном замке.

– А мама твоя что сказала? – не отставала Лена.

– Мама меня во всем поддерживает, – отрезала Даша.

Как же так получилось, что лучшая подруга не понимает ее, ведь она не говорит и не делает ничего сверхъестественного, просто живет так, как хотела, как мечтала! Легкий озноб пробежал по голым плечам, Даша поежилась и некстати вспомнила, как подтрунивал над ее вечными мурашками Максим. Максим – тоже пережиток прошлого, которое нужно отряхнуть и идти дальше, как бы тяжело и грустно это ни казалось!

За время, прошедшее с той несчастной встречи у него дома в сентябре, они виделись всего один раз, встречи в коридорах Универа не в счет. Перед самой защитой диплома Даша зашла на кафедру, на которой хотела писать диссертацию, и наткнулась на Юлю и Юлину маму. Юля, которая никогда не блистала в учебе, к концу пятого курса вдруг решила, что хочет поступать в аспирантуру, и в тот самый момент ее мама убеждала пожилого профессора, к которому Даша относилась с большим уважением, взять аспиранткой ее дочь, вычеркнув из всех списков Дашу. А та стояла за каким-то доисторическим шкафом и слушала каждое слово, ладно бы только Юлина мама, которую можно было оправдать желанием сделать лучшее для дочери, но сама Юля, подруга называется, кивала и говорила, что у Даши совсем другие планы – она замуж собирается и детей рожать, какая ей аспирантура? Профессор немного помялся, а потом назвал сумму, за которую он примет Юлю на её, Дашино место. Сумма была, конечно, немаленькая, но Дашина мама вполне могла предложить больше, чтобы устроить дочери научную карьеру, только вот Даша такой карьеры не хотела. Злая и расстроенная, она выбежала из кабинета, напоследок громко хлопнув дверью. Профессор подслеповато посмотрел ей вслед, а Юля с мамой огорченно всплеснули руками.

Даша была не просто расстроена, она была подавлена жадностью, предательством. Девушка никогда не считала себя наивной, а, оказывается, что была именно такой. Так хотелось с кем-то поделиться, пожаловаться на окружающую несправедливость, но мама была в очередной командировке, а Лена, на дух не переносившая Юля, сказала бы, что Даше так и надо, нечего было дружить с этой вертихвосткой. Девушка отправилась к Косте, в конце концов, он был ее молодым человеком, только вот он был не слишком рад, что его в рабочее время отвлекают по таким мелочам! Нет, он, конечно, уделил Даше какое-то время, подняв усталые глаза от вороха бумаг, но этого было мало – ей хотелось искреннего участия, а не дежурных фраз и вовсе не этого менторского тона, словно ему не 29, а все 50!

– Даша, ну это же нормальная ситуация, каждый старается для себя. Тебе нужно не на Юлю сердиться, а думать о том, как решить этот вопрос, быть более собранной в достижении своей цели.

После этих слов Даше захотелось бросить в Константина тяжелой хрустальной пепельницей, стоявшей на углу стола, Она не считает эту ситуацию нормальной и никогда не будет такими методами стараться для себя.

Бросаться предметами – незрелый поступок, так мог бы вести себя Максим, а не она. Даша холодно попрощалась с Костей, который был только рад проводить девушку, вторгшуюся в его привычный распорядок дня, и пошла прочь. Максим бы ее поддержал, он бы не сказал – это нормальная ситуация, – билась навязчивая мысль.

Все очень просто – нужно позвонить Максиму, – осенило Дашу.

Максим приехал через 10 минут, словно они, как и прежде, были лучшими друзьями, теперь Даша называла их отношения такой вежливой и глупой формулировкой. Он выбежал из машины, напуганный ее грустным голосом и, ничего не говоря, сжал Дашу в своих жарких объятиях. Она прижалась щекой к широкой груди и позволила себе на минуту раствориться в нем, в его радости юности и жизни, а не в цинизме преждевременной зрелости.

– Дашка, что случилось? – спросил Максим, нежно поднимая к свету ее немного заплаканное лицо.

– Ничего, глупости. Извини, что отвлекла тебя, – пробормотала, в кои-то веки смущенная Даша.

– Ты меня не отвлекла! Скажи в чем дело, – чуть встряхнул девушку Максим.

Даша, присев на мраморные ступеньки банка, она так и не успела уехать от офиса Константина, сбивчиво рассказала Максу свою историю. Теперь происшедшее, ее расстройство уже казались глупыми самой Даше, и от этого было только обидней. А Максиму всё это не казалось глупым – он искренне возмущался подлости Юли и продажности профессора, а потом предложил Даше оставить свою машину и поехать к нему домой. Девушка согласилась, от присутствия Максима, его ненавязчивой силы и тепла ей стало сладко и грустно, и снова из глаз потекли слеза – только теперь она сама не могла объяснить их причину.

Макс смотрел на Дашу и не знал, что думать, что чувствовать. Она позвонила, такая печальная и растерянная, сбивчиво поздоровалась, спросила как дела? И это у человека, сквозь которого смотрела почти 9 месяцев, избегая даже мимолетного взгляда. Такой Дашу он видел и слышал только один раз, когда не прилетела вовремя ее мама – вместо полной достоинства девушки перед ним был испуганный ребенок.

Дома он предложил ей ужин и бокал коньяка, девушка согласилась – маленькими глотками она пила обжигающую жидкость и ела борщ. Максу такой выбор показался странным, но он промолчал – Даша имела право делать всё, что хотела. Чуть позже, обессилевшую от слез и разомлевшую от коньяка, он отвёз девушку домой, уложил на диване в гостиной – входить в ее спальню не было сил, и тихо ушел. Напоследок Даша прошептала:

– Спасибо.

– Ты всегда можешь на меня положиться, – просто ответил он.

– Ты тоже, – сглотнула слезы она.

***

Окна в квартире были распахнуты настежь, Даша не любила и опасалась спать с включенным кондиционером. Университет позади, как говорили на выпускном вечере в школе: от золотой медали – к красному диплому, от красного диплома – к кандидатской диссертации. Две три пути пройдено, и с диссертацией она разберется в самое ближайшее время. Всё хорошо – всё так, как должно быть. Радости нет, ведь не произошло ничего сверхъестественного – она просто сделала то, что была должна.

Даша медленно прошлась по квартире, жаль, конечно, что мамы не было на вручении, но у неё важные дела. Пора ложиться спать, но нет никакого желания. Апатия или тревога – что хуже? Даша не знала, сейчас ею владели оба эти чувства. Девушка выглянула в окно – темно и грустно, тихо, только ветки деревьев печально скрипят на ветру. Всё – надо успокоиться и лечь, убеждала она себя. Даша уже направилась в сторону спальни, когда резко зазвонил телефон. Максим – увидела она на экране. Что-то случилось!

– Даша, привет, – голос был какой-то странный, как будто механический.

– Привет.

– Ты говорила, я всегда могу положиться на тебя? – то ли утверждение, то ли вопрос.

– Да, что случилось, Макс?! – не выдержала Даша.

– Кажется, я сбил человека, – просто ответил он.

С Максимом случилась беда! – больше ни о чем Даша даже думать не могла. Услышав его голос и такие жуткие слова «Кажется, я сбил человека», на мгновение она оцепенела. Наивная, девушка полагала, что трагедии происходят только в жизни чужих посторонних людей, а её и близких ей людей всё плохое просто обязано обходить стороной. К сожалению, это было не так.

– Даша, ты не хочешь теперь говорить со мной? – потерянно спросил Макс.

– О, Боже мой, нет! – встрепенулась она. – Я просто думаю, что же делать дальше. Он, этот человек, он жив? – боясь, услышать ответ, спросила Даша.

– Нет, – сказал Максим.

– Ты там рядом? Ты же не уехал никуда? – девушка надеялась, что Максу хватило здравого смысла, по крайней мере, остаться на месте. Хотя Макс и здравый смысл – абсолютно несовместимые вещи.

– Нет, не уехал.

– Ты родителям звонил? – продолжала расспрашивать Даша, торопливо одеваясь – она должна быть рядом с Максимом, что бы ни произошло.

– Нет, я не знаю, как им сказать.

– Звони немедленно! Пусть приезжают и выдергивают какого-нибудь юриста, адвоката! Ты представляешь, что сейчас начнется! – девушка уже натянула платье, в котором ходила на банкет – оно первым попалось ей на глаза, и уже собиралась выходить из квартиры. – Слышишь меня, звони сейчас же! Ничего не трогай, не отъезжай! Скажи мне, где ты, я еду.

– Даша, подожди, не езди по ночам, – начал было уговаривать ее Максим.

– Я еду и точка, скажи, где ты! – настойчиво повторила Даша. Макс назвал ей примерное место – оказалось, что это километров в 40 от города.

– Что ты делаешь так далеко? – спросила Даша, уже выбегая на улицу.

– Поехали с Димкой к друзьям на турбазу, но я раздумал оставаться и решил вернуться домой, – покорно отчитался Макс.

– Ты пил?

– Нет, я высадил Димку и поехал домой.

Даша некстати вспомнила, что Дима и его дружба с Максом ей не нравились никогда.

– А этот, которого ты сбил, он старый или молодой? – спросила Даша, как будто это играло какую-то роль.

– Молодой, младше, чем мы, наверное, – потерянно ответил Максим.

Даша неслась по темной дороге, почти ничего не видя перед собой. Сначала ей показалось, что начался дождь, и из-за этого видимость стала совсем плохой, потом девушка сообразила, что это собственные слезы застилают глаза. Макс постоянно попадал в неприятности, разбивал машины, ломал руки-ноги, падал с велосипеда, но то, что произошло сейчас, не укладывалось в обычную неприятность. Что могло грозить ему за смерть пешехода? Уголовное дело, суд, тюрьма? Это было неправильно, несправедливо – у Максима должна была быть совсем другая судьба. И то, что какой-то несчастный оказался под колесами его машины, – вовсе не повод ломать Максу жизнь. Боже, как она может так думать? – сама себя одернула Даша, – погиб человек, совсем молодой, как-то это должны пережить его родные и близкие. Что бы делала, что чувствовала она сама, скажи ей кто-то, что Макс умер, что его больше нет – бесшабашного, улыбчивого, рядом с которым мир становится теплее. Как бы то ни было, у Максима все будет хорошо – другого его родители просто не допустят, – успокоила себя Даша.

Место происшествия было видно издалека – посреди дороги стояло два милицейских автомобиля, скорая помощь и развернутая под странным углом Ауди Максима. Родителей еще не было. Плохо, – подумала разумная Даша. Ну и ладно, зато я первая буду рядом с ним, – подала голос влюбленная Даша.

Девушка увидела ограждение и накрытое черной пленкой тело на носилках – ее охватил озноб. До этого, даже, поговорив с Максимом, и услышав от него, что пострадавший погиб, она до конца не осознавала того, что произошло. Казалось, сейчас она приедет, навстречу ей шагнет улыбающийся Максим и снова все будет хорошо. Хорошо уже ничего не будет – отчетливо поняла Даша. Впереди – долгие часы тяжелых разговоров, беспокойства и неизвестности.

Даша резко затормозила и вышла из машины. Была теплая звездная ночь, чуть слышно жужжали комары, вдалеке виднелись огни большого поселка, по обе стороны дороги расстилались поля. Идиллическая картина, – некстати усмехнулась она. Вдоль обочины толпились наспех одетые люди, женщины в кофтах, накинутых поверх ночных сорочек, мужчины в каких-то странных вытянутых штанах. Всех и во все времена привлекало желание посмотреть на чужое горе. Даша искала взглядом Максима, ей был нужен он один.

– Еще одна явилась! – зло прошипела толстуха в цветастом платье. – Из этих, из богатеньких.

– Гоняют тут на своих шикарных машинах, а нашим детям подыхай, – подхватила другая.

Даша, наконец, увидела Максима, он, ссутулившись, сидел на багажнике своего автомобиля.

– Даша, – поднял голову парень.

– Макс, я приехала, – она бросилась к нему и прижалась сильно-сильно.

– Ехала по темноте. Зачем? Я уже жалею, что позвонил, просто не мог сказать никому, кроме тебя, – парень прижался подбородком к ее макушке. – Родители едут.

– Как это получилось? – тихо спросила Даша.

– Я ехал слишком быстро, он выскочил вдруг вон оттуда, – Максим указал на небольшой, в три дерева, подлесок, тянувшийся вдоль поля, – Я не успел затормозить, он перелетел через машину, и всё, – Макс виноват, с ужасом поняла Даша, но это не меняло для нее ровным счетом ничего.

– Ничего страшного, все будет хорошо, – убеждала она и его, и саму себя.

– Эй, девушка, а вы откуда взялись? – прогремел незнакомый голос. – Идите-ка отсюда, тут у нас не кое-что, а место преступления, – толстый краснолицый милиционер схватил ее за руку и потащил в сторону от Максима.

– Это еще надо доказать, что преступления, – резко ответила Даша, стряхивая с себя чужую и грубую руку, она успокаивающе коснулась Максима, который хотел что-то сказать в ее защиту.

– Идите-ка вы отсюда, – не унимался милиционер.

Даша уже хотела возмутиться, как ее внимание привлек явно нетрезвый мужчина, приближавшийся к ним с Максимом.

– Этот гад убил моего сына, – заорал странный субъект. Толпа воодушевленно загалдела. – Да ты теперь с нами не расплатишься. Вон какая машина и какая девчонка! – мерзко засмеялся «убитый горем отец» и протянул руки к Даше. Что же они все сегодня лезут ко мне? – отрешенно подумала девушка.

– Не трогайте ее! – оттолкнул мужчину Максим.

– Да ты мне еще указывать будешь, что мне делать? Да ты мне теперь по гроб жизни должен, вон за него, – кивок в сторону жалко укрытого пленкой тела.

– Не трогайте ее! – повторил Макс, – Хотите что-то сказать, скажите мне!

– Скажу я тебе! Я вообще, что хочу говорить буду! И делать буду! – тяжелый кулак обрушился на лицо Максима, который и не думал уклониться или дать сдачи.

– Боже, Максим, – раздался голос Людмилы Львовны. – Что вы смотрите, сделайте что-нибудь! Он же бьет моего сына.

Родители приехали – подумала Даша, – Теперь все будет хорошо, настолько, насколько в этой ситуации это вообще возможно.

С этой минуты хаос начал упорядочиваться. Следом за родителями Макса появился маститый адвокат, с которым, по счастью дружил Денис Петрович, в сопровождении начальника службы безопасности строительного холдинга, принадлежащего Звенигородцевым. Отца погибшего парня быстро оттащили от Максима и бросили на сухую твердую землю, рядом с сыном. Два скорчившихся тела, одно мертвое, другое – нет, Даше стало страшно. Она сделала шаг по направлению к Максу, но им уже завладела Людмила Львовна, она судорожно прижималась к сыну, как будто его могли отнять у нее прямо сейчас, Максим смущенно и немного растерянно обнимал мать и шептал ей какие-то ненужные сбивчивые слова. Адвокат о чем-то деловито переговаривался с милиционерами, уводя их все дальше по дороге от места происшествия.

– Люда опять квохчет над Максимом. А ведь пора бы и ему повзрослеть, – тихо произнес Денис Петрович, подходя к Даше. – Иди оторви его от нее. Плакать и причитать будем дома.

Пока продолжался осмотр места происшествия и оформление необходимых бумаг, явился какой-то большой милицеский чин на Лэнд Крузере с мигалкой, а следом за ним группа сотрудников, как потом Даша узнала, областного МВД, которые быстро отправили местных милиционеров по домам, забрав у них недооформленные документы.

Денис Петрович долго о чем-то говорил с пожилым благородного вида мужчиной, который оказался заместителем руководителя МВД Ростовской области, потом они вместе подошли к Людмиле Львовне.

– Не волнуйся, Людочка, всё уладим, – пообещал ей милиционер, дружелюбно обнимая за плечи.

Максим пребывал в каком-то непонятном, пугавшем Дашу состоянии, он так и сидел на багажнике своего автомобиля, уставившись в одну точку, и не реагировал на то, что происходило вокруг. Девушка понимала – слова бессмысленны, гнев на самого себя, злость придут позже, а пока – полное непонимание того, что по его вине произошло.

Даша подошла к Максу почти вплотную, коснулась пальцами его лица, заставив парня посмотреть прямо на нее. В тонком шелковом платье, уместном на пафосном приеме, а отнюдь не посреди сельской дороги, было холодно и неуютно, голые колени касались обтянутых джинсовой тканью ног Максима и радиаторной решетки автомобиля: жар и холод столкнулись, холод победил. Даша вздрогнула, взгляд Макса перестал быть равнодушным, своей большой теплой рукой он коснулся покрытых мурашками дашиных плеч:

– Замерзла? Сейчас дам тебе свою куртку.

– Не надо, подожди, – остановила его Даша. – Я хочу, чтобы ты знал одно: ты ни в чем не виноват, – почти по слогам проговорила она. – Ни для меня, ни для твоих родителей. А что думают остальные, неважно.

– Даша, я так не могу, – хрипло произнес Максим, продолжая гладить ее голые плечи. – Я же знаю, что виноват. И всегда буду знать. И, наверное, я должен быть за это наказан.

– Ты не будешь за это наказан. Родители не позволят. И, если бы у меня были какие-то возможности, я бы тоже этого не позволила, – горячо проговорила Даша.

– Но ведь это как-то неправильно, – попытался возразить Максим.

– Если ты будешь сидеть в тюрьме, то в этом тоже нет ничего правильного. Этому парню ничем не поможешь, а тебе можно помочь, – настаивала Даша.

– Ох, Даша, – вздохнул Максим и прижал ее ладошку к своей немного шершавой щеке.

Что бы он без нее делал? – подумал Максим. – Он обижал девушку, а та по первому зову летела к нему: верная, нежная, умная Даша.

***

– Знаешь, я не думал, что Дашка приедет, – проговорил отец Максима, прикуривая одну сигарету от другой.

– Денис, брось курить. Это уже пятая за вечер, – Людмила Львовна попыталась забрать у него пачку, но он не дал. – А я знала, что она приедет, она любит Макса. Я помню себя в двадцать два, я бы поехала за тобой, куда бы ты ни позвал. Да вот только ты не звал, – еле слышно закончила она.

***

Даша никогда и представить себе не могла, что смерть человека может уложиться в совсем небольшое количество стандартных фраз и действий:

– Тело – в морг.

– Виновника – в наркодиспансер на проверку алкоголя, потом – в отделение на допрос.

Вот и всё. Скорая помощь уехала, уже без проблесковых маячков – спешить было не к кому. Ауди Макса погрузили на эвакуатор – теперь это было вещественное доказательство. Людмила Львовна уехала с милицейским генералом. За руль Дашиной машины сел один сотрудников службы безопасности Звенигородцева, сама Даша с Максимом расположились на заднем сиденье автомобиля Дениса Петровича. Впереди сидел адвокат, инструктировавший Макса о том, что и как ему следует говорить на первом допросе.

– Запомни, скорость машины была пятьдесят пять километров в час, парень выскочил из подлеска прямо перед твоим капотом, ты тормозил, но было слишком поздно.

– Но ведь я ехал сто двадцать, – начал было Максим.

– Я повторяю: ты ехал со скоростью пятьдесят пять километров в час, – теряя терпение, возразил адвокат. – Трассологическая экспертиза это подтвердит. Он выскочил прямо перед тобой.

– Но это как-то… это просто не так, – стоял на своем Макс.

– Максим, ты видел какие это люди? – устало проговорил Денис Петрович. – Ты видел его отца, – Макс кивнул и потер ладонью скулу, на которой расплывался огромный синяк. – Так вот, уверен, сын не лучше, – продолжил Звенигородцев-старший. – Это, конечно, не значит, что ничего не произошло. Но о последствиях мы будем думать позже. Денег их семье дадим.

– Максим, у тебя есть какие-нибудь травмы? – встрял в разговор адвокат.

– Да нет, вроде, – ответил парень, – Голова болит немного от удара о подушку, но ничего страшного.

– Поедем в больницу, сделаем освидетельствование, хорошо бы было сотрясение мозга, тогда ты у нас еще и окажешься пострадавшей стороной, – цинично усмехнулся юрист.

Даша держала Максима за руку и чувствовала, как он напряжен, она понимала – парень готов взорваться в любую минуту. Происходящее казалось Максиму слишком циничным и жестоким, он сам сбил человека, и не отрицал свою вину, а все вокруг видели перед собой одну цель – обелить его во что бы то ни стало. Но Даша понимала и другое – Максу пора избавиться от идеализма, пусть и таким жестоким путем.

– Макс, не говори сейчас ничего, – прошептала Даша, придвинувшись к нему еще ближе. – Дома обо всем поговорим. Давай сейчас делать так, как нужно.

Максим немного помолчал:

– Даша, а почему ты приехала ко мне, остаешься со мной? – вдруг спросил он.

– Я не могу иначе, – просто ответила девушка. – Ты бы ведь тоже приехал ко мне.

– Ты бы не оказалась в такой дурацкой ситуации, – возразил Макс.

– Кто знает? – задумчиво ответила Даша.

***

Небо на востоке окрасилось в розовый цвет, в воздухе витали ароматы свежескошенной травы, веяло свежестью и радостью жизни, жаль только, что это было лишь иллюзией. В какой-то момент Даше показалось, что для нее вся радость осталась в прошлом, но за жестокой суетой последних часов это ощущение отступило, а потом и вовсе исчезло: Макс был рядом с ней, его родители делали все возможное, чтобы сгладить последствия ночного инцидента, девушка предпочитала называть происшедшее именно так. Она была уверена, пусть и не сразу, но все будет хорошо, иначе просто не может быть. Удручало состояние Макса, он винил в происшедшем себя, может, и заслуженно, но ей так не хотелось, чтобы парень переживал, а он, не будь рядом родителей, на полном серьезе готов был принять всю ответственность на себя.

– Даша, я надеюсь, ты останешься у нас? – спросил Денис Петрович, паркуясь возле своего дома.

– Да, останусь, – кивнула Даша, она не могла и не хотела оставлять Максима одного.

– Даша, как прошел ваш вечер отличников? – Людмила Львовна пыталась поддерживать непринужденную светскую беседу, несмотря ни на что. Макс и его отец курили уже по третьей сигарете, отравляя воздух ядовитым, как и воспоминания о прошедшей ночи, дымом.

– Неплохо, немного странно и как-то уж очень наивно, – ответила Даша, казалось, что вчерашний вечер был миллионы световых лет назад.

– Мама была? – Даша подумала, что пустые фразы позволяют Людмиле Львовне прятаться за иллюзию спокойного утра, ей же это казалось какой-то жуткой фантасмагорией. Большая светлая кухня в доме Звенигородцевых тонула в клубах сизого дыма, Денис Петрович, как воду, пил коньяк из кофейной чашки, всклокоченный Макс покачивался на задних ножках стула, сама Даша в мятом шелковом платье казалась себе унылой и жалкой.

– Макс, доешь бутерброд, – как непослушному ребенку, сказала Людмила Львовна сыну, – Ты не съел почти ничего.

– Мама, прекрати! – вскочил Максим. – Я убил человека, а ты разговариваешь со мной как с маленьким, как будто я разбил коленку, – он отошел к окну, распахнул его, почти сорвав легкую штору. – Неужели, чтобы ты поняла, что я повзрослел, должно было произойти все это! – парень хлопнул дверью и выбежал из кухни.

– Да, что же это такое, – бессильно уронила руки на стол Людмила Львовна. – Я же для него стараюсь, для него одного, – она плеснула коньяк в чашку мужа и выпила залпом.

– Может, ты слишком много стараешься, Люда, – тихо сказал Денис Петрович и прикурил очередную сигарету.

– Я, пожалуй, пойду к Максиму, – тихо произнесла Даша и выскользнула в коридор.

Дверь в комнату Макса была закрыта, первый раз за всё то время, что Даша бывала в этом доме. Стучать было глупо, девушка распахнула дверь и вошла внутрь. Парень, ссутулившись, сидел на кровати, в открытое настежь окно залетал тополиный пух.

– Макс, закрой, пожалуйста, окно, ты же знаешь, у меня аллергия, – сказала Даша. Она долго стояла и смотрела на притихшего парня, не зная, что говорить.

Он встал и молча закрыл окно.

– Я не забыл, просто не думал, что ты придешь, – чуть хриплым голосом проговорил Максим, наклонился и поднял клубок тополиного пуха с пола. – Пойду брошу, а то будешь чихать.

– Оставь, – Даша коснулась его руки и заставила разжаться кулак, белые пушинки вновь закружились по комнате. Она подошла к Максиму близко-близко, так, что ощущала, как поднимается и опускается от частого дыхания его грудь. – Я помню, что ты всё обо мне помнишь, – прошептала Даша, чуть привстав на носочки и стараясь дотянуться до его губ. – Я тоже всё про тебя помню, всегда, – девушка скользнула поцелуем по шершавой щеке.

– Ох, Даша, что же я наделал? – то ли простонал, то ли прошептал Максим, прижимаясь ртом к ее приоткрытым губам.

– Что-то плохое и страшное, – выдохнула Даша, когда Максим, чтобы глотнуть хоть чуть-чуть воздуха прервал их поцелуй, – Но ты справишься со всем, я знаю, – ее рука блуждала по спине Макса, то сминая, то разглаживая его рубашку.

– Родители справятся со всем, а не я, – усмехнулся Максим, касаясь щекой дашиной макушки.

– Ты справишься, а не они, – строго сказала Даша, – Они помогут тебе, но это внешнее, они и должны тебе помочь. Но справляться будешь ты один, – она чуть отстранила от себя парня и медленно начала расстёгивать пуговицы на его рубашке. Макс на секунду замер, словно не веря в то, что происходит, а потом одним легким движением расстегнул молнию на Дашином платье, оно скользнуло на пол и девушка, перешагнув через него, улыбнулась и смущенно, и дерзко. Максим чуть отошел, щелкнул замком двери и с восторгом сгреб Дашу в объятия. Она была рядом с ним, почти обнаженная, в крошечных цвета шампанского трусиках. Ее обычно идеально прямые волосы распушились, на бледном без косметики лице горел румянец – ожившая эротическая фантазия, лучшая девочка курса, его Даша.

Маленькие проворные пальцы быстро справились с рубашкой, чуть замерли на пряжке ремня, но затем резко рванули его прочь, пуговица, молния – свобода, горячее молодое тело под ее неопытными руками. Страшнее, чем в первый раз.

Максим осыпал поцелуями ее лицо, пухлые губы, упрямый подбородок, нежную шею, чуть выпирающие ключицы, он знал, одну из них Даша сломала, зачитавшись каким-то романом и упав с верхней полки поезда в девять лет. Как глупо, он не побрился, и теперь щетина царапала ее нежную, словно фарфоровую кожу, хотя нет, фарфор был красивым, но таким холодным, а Даша пылала в его руках.

Она не знала, что делать и просто отвечала Максиму – его поцелуй, ее поцелуй, его прикосновение, ее в ответ. Даша плавилась и трепетала, стремясь быть к нему все ближе и ближе, еще и еще, чтобы не было больше никаких преград между ними.

Максим сел на край кровати, совершая языком запутанное путешествие по Дашиному телу. Даша вцепилась ему в волосы, не зная, как выдержать то, что с ней происходит. Казалось, силыоставили ее, унеся с собой и волю, и разум, зато чувства бушевали вовсю. Максим опустился на колени, то ли счастье, то ли мука захватили ее еще больше, хотя, казалось, больше нельзя. Мир не взорвался, нет, он просто окрасился в новые радостные цвета, и этот водоворот красок захватил Дашу, баюкая и качая на своих сияющих волнах.

Она и сама не поняла, как оказалась лежащей на прохладном оранжевом покрывале, по которому то по одиночке, то группками куда-то шли большие слоны. Слоны почему-то шли вверх ногами и солнце тоже светило снизу вверх, но это не казалось странным, может быть, в этом новом счастливом мире именно так было и нужно.

Макс нависал над ней, его блуждающий и полубезумный взгляд был полон сомнений и вроде бы страха. У Даши не было сил говорить, ни слова, только улыбаться, она надеялась, что в ее улыбке он прочтет радость и счастье. Ей так хотелось сделать что-то в ответ, и последним усилием она потянула Максима к себе, он с сомнением покачал головой, она нахмурилась, как надеялась строго, а потом улыбнулась, от уха до уха, легонько его пощекотала, и Макс рухнул на нее, силясь не рассмеяться.

За эти короткие минуты или часы Даша и сама чему-то научилась, теперь и ей хотелось что-то дать Максиму, и все началось сначала – поцелуи, касания, ее губы на его груди, его руки на ее ягодицах. Яростно – нежно, стремительно – плавно, друг к другу, все ближе и ближе. Он и она и ничего между ними, одежда, условности, его эгоизм, ее страхи. Горячо и щекотно, сильнее и дальше, сдерживаться нет сил, да и желания в общем-то тоже. Апофеоз тепла и света, теперь уж точно он – ее Макс и ничей больше.

В комнате было душно и светло, игривые солнечные лучи заставляли щуриться, а гадкий тополиный пух щекотал ноздри. К ее спине прижимался Максим, и это было чудесно.

– Как ты? – отчего-то робея, спросил Максим.

– Чудесно, – растягивая слоги, пропела Даша, перевернулась так, чтобы быть лицом к лицу с Максом, и прижалась к его губам в легком поцелуе. – А ты?

– Также, – улыбнулся парень. – Я с тобой, разве может быть иначе?

– Хорошо, – прошептала Даша, чуть съехав вниз и прижимаясь щекой к его груди.

– Даша, я у тебя не был?.. – чуть помолчав, все же решился спросить Максим.

– Физически – нет, а эмоционально – да, и это самое главное. Это будет со мной, всегда.

Глава 8

2008 год

Это было невыносимо, она так хотела забыть его, но он делал все, чтобы этого не случилось. Иногда Даша проклинала тот день в середине второго курса, когда дала себе слово, что Макс Звенигородцев будет ее.

Макс был якорем, который стремился удержать Дашу на месте, не дать ей совершить тот прорыв, который она планировала столько лет, раздражающим препятствием на ее пути. Он был тем человеком, из-за которого она плакала по ночам. Однокурсники по аспирантуре в Высшей школе экономики думали, что синяки у нее под глазами – из-за волнения в связи с предстоящей защитой, но Даша-то знала, что причина – в новости о предстоящей свадьбе Максима.

Все было отлично спланировано: в январе она уезжала делать MBA в Уортон, одну из лучших бизнес-школ в мире, потом намеревалась поработать в Америке или в Европе, лучше всего в Швейцарии, конечно. Затем переехать в Москву, а после, может быть, даже вернуться в Ростов, на какую-нибудь топовую должность. Макс ничего этого не понимал – он жил даже не сегодняшним днем, а так – одним моментом, он не понимал и не хотел ее поддержать. Что ж, а Даша не хотела тащить этот балласт, балласт был тем и хорош, что его сбрасывали в нужный момент. Она именно так и поступила.

Уортон манил ее как страна Эльдорадо незадачливых искателей сокровищ в позапрошлом веке, вот только Даша знала, что ее путь не будет омрачен лишениями, страхом и разочарованием. Журнал Fortune, сообщивший, что Уортонская бизнес-школа в этом году возглавила список лучших с точки зрения перспектив трудоустройства ее студентов, стал Дашиным талисманом. Она могла в любое время дня и ночи сообщить, что средний выпускник Уортона в первый год после получения MBA получает 100 тысяч долларов США, в то время как выпускник Гарварда вынужден довольствоваться жалкими 97. Все, что было раньше, казалось лишь подготовкой к самому важному шагу в карьере. Прежде Даша считала, что защита диссертации в Высшей школе – большой прорыв, но теперь, думаю о своей кандидатской степени как о чем-то свершившемся, не могла довольствоваться малым. Она защитилась в мае, услышала заветные слова, о том, что Голицыной Дарье Михайловне решением ученого совета присуждается ученая степень кандидата экономических наук, но не испытала ничего, может быть, только облегчение от того, что один этап завершен. На последнем ряду аудитории плакала мама, рядом радостно улыбалась Лена, а Даша лишь заставляла себя выдавить даже не улыбку, а так – вялую усмешку. Она – кандидат наук, у Макса в октябре свадьба. Два события, две жизни, которые больше не будут связаны воедино. Еще год назад Даша хотела, чтобы рядом с ее мамой на защите диссертации сидел Максим, увы… она могла строить креативные модели в финансах, но построить хотя бы одну в жизни не получалось, никак…

***

В ноябре в Ростове было еще довольно тепло, но Даша адски мерзла, ее все время знобило, и она надевала толстое кашемировое пальто, заматывалась шарфом, мечтая хотя бы немного согреться. Даша понимала, что слишком устала, что спать по 4 часа уже второй месяц – наверное, не лучший вариант, но ничего не могла с собой поделать, работа, которой она сейчас занималась, была так хороша, что жалко было упускать хотя бы один момент. После возвращения из Москвы Дашу взяли в ростовский офис «Тройки-Диалог», лучшей российской инвестиционной компании, дали хорошую должность с серьезными поручениями, даже, зная, что она уедет меньше, чем через полгода. Даша должна была оправдать доверие, она и оправдывала его.

Тогда в мае, едва узнав, что Макс придумал такую глупость – «жениться», Даша малодушно подумала остаться в Москве и доработать в Deutsche Bank, где она с успехом провела прошедшие полтора года, но это было бы слишком просто, слишком слабо. В конце концов, Ростов был не только городом, в котором жил Макс, это был, прежде всего, город, в котором жила мама, и, конечно, перед отъездом в Америку на два года Даше хотелось побыть рядом с ней.

Она медленно брела к своей машине, субботний вечер – время для романтических свиданий или хотя бы посиделок с подругами в маленьком кафе для всех нормальных людей. Для молодых и амбициозных будущих инвестбанкиров – это прекрасное время, чтобы забраться под теплое одеяло и, наконец, позволить себе заснуть. Романтика и посиделки – это все уже было, да и не с кем ей так теперь проводить вечера. Начинать с кем-то встречаться накануне отъезда – нерациональная трата времени, а подруг почти не осталось: девочки из Универа слишком завязли в гламуре и в поисках хороших мужей, Лена много работала, а выходные старалась проводить со своей дочкой, которая росла болезненной и немного капризной. Что ж, значит, теплая ванна, мягкая пижама и бокал коньяка. Даша открыла сумку, чтобы достать ключи из машины, и увидела, что телефон, переведенный в беззвучный режим, яростно вибрирует на дне. Она нехотя достала его: Максим, сбросила звонок. Двенаднцать пропущенных вызовов – интересно, что нужно от нее счастливому молодожену. Даша отлично помнила, сегодня было пятнадцать дней, как он женился на юном беззащитном создании из какого-то отдаленного насаленного пункта, выбившейся в Университет, а затем с помощью Макса – и в люди.

Даша вставила ключ в зажигание и услышала, как мерно заработал автомобиль – трехлитровый Инфинити – сплошное баловство, мамин подарок. Даше будет жалко с ним расставаться перед отъездом, но ладно потом мама сама поездит на красивой и мощной машине. Начался мелкий дождь, дворники лениво махнули по стеклу, короткий отрезок пути, светофор, поворот, слева – еще один, тот, на котором она всегда поворачивала к дому родителей Максима. Интересно, зачем он звонит? Что ему нужно? Они ведь решили: Даша ему не подходит, она слишком много времени тратит на учебу и на работу, она не хочет останавливаться и ничего менять, еще хотя бы лет пять, а, может, и больше. Она – эгоистка, не видит никого вокруг, оторванная от реальности личность, которая на карте видит не города, а финансовые центры. Она – все это и даже больше. Макс хочет другого, он не может ждать, ну и ради Бога! Тогда зачем же он звонит?

Даша припарковалась возле набережной – тихо и безлюдно, то, что нужно, поплотнее замотала шарф и подняла воротник пальто. В дальнем углу бардачка лежала пачка сигарет, Vogue с ментолом, Даша не то, чтобы курила, но могла выкурить одну или две в месяц, она, может, курила бы и больше, но, смешно сказать, в 25 лет не умела обращаться с зажигалкой, царапала колесиком пальцы, рискуя обжечь руки или подпалить одежду. Сегодня ей было все равно. Макс уже две недели был чьим-то чужим мужем, она сделала абсолютно все на работе и старшие коллеги просто выпроводили ее домой. Даша стояла, чувствуя, как ветер пронизывает тело, вдыхала горький табачный дым, отчего-то вспомнилось, как Макс и его тогдашняя подружка в Универе курили одну сигарету на двоих. Она бы так не смогла.

И все-таки, зачем же он звонит? – Даша достала телефон и ответила на шестнадцатый, после пятнадцати неудачных попыток, звонок.

– Собирай свои вещи и уезжай! – раздался громкий голос Максима. Странно, при ней он никогда не кричал, – как-то отстраненно подумала Даша.

– Я уеду, уеду, а ты оставайся тут. Я даже подумать не могла, что ты можешь быть таким невыносимым! – женский визг резанул по нервам.

– Прекрати на меня орать, веди себя прилично! – снова заговорил Максим. – У тебя вообще нет ни грамма воспитания, Даша бы так себя никогда не вела, – Даша понимала, что подслушивает семейный скандал, но заставить себя отключить телефон не могла, тем более, после того, как услышала свое имя от этой – жены Максима.

– Как же вы мне все надоели с этой Дашей! Вся твоя семейка: Даша-то, Даша-сё, вот бы и женился на своей Даше, – прокричала деревенская девчонка, про себя Даша называла ее именно так.

– Даша, ты здесь? – тихо проговорил Максим, ее Макс.

– Здесь, – еще тише ответила Даша. Боже, она не должна была брать трубку, не должна, но она так хотела услышать его голос.

– Я выставил ее вон, – те самые слова, которые ей так хотелось услышать, и которые она не должна была слышать.

– Молодец!

– Смеешься?

– Нет, не смеюсь. Зачем ты звонишь мне?

– Чтобы сказать об этом.

– Думаешь, я хочу об этом слышать?

– Надеюсь.

– Зря.

– Даша!

– Нет, Максим, я слишком устала, – Даша прервала разговор и теперь невидящим взглядом смотрела на экран телефона. Она и правда слишком устала, от Максима, от самой себя, от того хаоса, который всегда царил в его жизни и который легко врывался в ее, стоило только соприкоснуться с Максом.

Даша медленно шла к машине, ее трясло и подкашивались ноги. Это холод и усталость, – успокаивала она себя, слишком мало сна и слишком много кофеина. Она так старалась идти вперед, не оглядываться, не вязнуть в прошлом, но Макс одним своим звонком, звуком своего голоса сводил все усилия на нет. Даша ненавидела его и, наверное, все еще любила.

Он выставил ее вон, деревенскую девчонку, которая исполнила ее, Дашину мечту, длинное платье и свадебный торт, Макс, немного взволнованный, но все такой же бесшабашный, его имя и ее: муж и жена. Это все глупость и мещанство, никому ненужные ритуалы, – убеждала она себя. Это до чего же нужно опроститься, чтобы устраивать всю эту возню со свадьбой и гостями, приглашениями и кольцами? Ей ничего этого не нужно, у нее совсем другие цели. Какое простое и правильное слово: цели, именно так во множественном числе.

Даша не заметила, как доехала до дома, поставила машину и под усилившимся дождем вбежала в подъезд. После возвращения из Москвы она стала жить отдельно от мамы, одна. Это было правильно, по-взрослому, но иногда так грустно, что хотелось рыдать. Мама была совсем рядом через два дома, но все же собственная квартира давала Даше чувство самостоятельности и возможность хоть иногда позволять себе не соответствовать строгим маминым стандартам. Она вошла в квартиру: много места и света, минимум мебели и красок. «Слишком стерильно», – говорила мама, убеждая Дашу, добавить «какое-нибудь яркое пятно». «Оставь все, как есть. Мне нравится, и я скоро уеду», – отвечала Даша, желая отстоять свое, не мамино представление о доме.

Макс выставил девчонку, а, значит, может и развестись с ней, – думала Даша, снимая пальто.

Макс говорил о ней, даже ссорясь с этой, своей женой, значит, он думал о ней, – не могла успокоиться Даша, вставая под струи горячего душа.

Она должна выкинуть его из головы, не отвечать на его звонки, ничего уже не будет. Через два месяца нужно ехать в Уортон – бессмысленно начинать то, что не сможешь закончить, – убеждала себя Даша, наливая полный бокал коньяка.

Еще год назад, услышав скандал между Максимом и его женой, его слова, обращенные к ней, Даша бросилась бы звонить маме, спеша все рассказать и услышать совет, сейчас все изменилось. За последние месяцы Даша, наконец, поняла, что есть вещи, о которых маме не следует знать, так будет спокойнее всем. Ведь именно из-за многочисленных рассказов о глупых поступках Максима, о ее обидах, мама терпеть его не могла. Даша прощала парня, а мама нет. И потом мама была мудрой, а Даша, когда дело касалось Звенигородцева, глупела до состояния неразумного младенца.

Максим может быть свободен, а, значит, кто помешает ей добавить парня к своим мечтам? – была последняя Дашина мысль перед тем, как провалиться в сон.

Хмурое утро, сбитые простыни, хочется спать. Еще глубже забраться под одеяло, раскинуть руки в разные стороны и не начинать новый день. Новый день, новые мысли, еще один шаг к намеченным целям.

Кто так настойчиво звонит ей в дверь? Жаль, дверной звонок нельзя сбросить так же легко как телефонный.

За что они платят консьержу, охраннику или как еще называют того человека, который спит у входа в подъезд?

Господи, а вдруг что-то случилось?

Даша вскочила с кровати и бросилась к двери, на ходу натянув махровый халат. Она бросила взгляд на экран видеозвонка и, как-то отстраненно заметив фигуру Максима, распахнула дверь.

– Привет! – тихо сказала она.

– Привет! – резко ответил Максим и шагнул к ней, прижался своими губами к ее и еще раз выдохнул – Привет!

Даша ощущала вкус поцелуя: медленного и почему-то злого, запах ветра и сигарет. Она поджала пальчики на ногах и прижалась к Максу еще ближе.

– Какая-то жалкая комедия, пародия на сцену из любовного романа, – подумала Даша, набралась сил и отстранила Максима. – И что это значит? – отрывисто бросила она.

– Не делай вид, что не понимаешь! – в тон ей ответил Макс. Он снял куртку и швырнул ее на пол, прошел на кухню и сел у окна, окинул быстрым взглядом Дашу: от растрепанной макушки до смешных тапок с Гаечкой из мультфильма про Чипа и Дейла.

– Гаечка решает все проблемы, пока парни красуются друг перед другом. Прямо наша с тобой история, – усмехнулся Максим.

– Не смей со мной так разговарить! – медленно проговорила Даша. – Мы с тобой уже все обсудили.

– Я буду с тобой разговаривать так, как считаю нужным, – ответил Максим.

Он напился, обкурился или сошел с ума, – мелькнуло в голове у Даши, ее Макс никогда не позволял себе ничего подобного.

– Что, удивлена? – улыбнулся Максим, достал из кармана сигареты, зажигалку и медленно закурил.

– Не кури на моей кухне, – по инерции ответила Даша. Она вообще не понимала, что происходит, ощущая себя попавшей в зазеркалье, вдруг оказавшееся в ее тихой квартире.

– Я буду курить там, где захочу, – ответил этот странный, сошедший с ума Максим.

– Ну, давай, – сказала Даша и села напротив Максима.

– Итак, я выставил ее, вчера, эту дуру, – он выпустил облачко сизого дыма.

– Молодец, – только и нашлась, что сказать Даша.

– Собрал ее вещи и велел ей отправляться туда, откуда она явилась.

– Не очень-то это гуманно, – отстраненно подумала Даша, вспоминая, что девушка, на которой женился Макс, прежде жила в общежитии и теперь ее там явно не ждали. – И чем же она перед тобой провинилась? – казалось, этот вопрос совсем не выдает этот интерес.

– Она конченая дура, вечно говорила какие-то глупости, шаркала по квартире и не читала газеты.

– Серьезные претензии. А ты что же прежде этого не знал?

– Не знал, – огрызнулся Макс.

– Ну, конечно, у тебя не было времени поговорить с ней о новостях из газет, – Даша протянула руку и забрала сигарету из пальцев Максима, прикоснулась губами к тому же месту, которого касались его губы, и медленно затянулась.

– Не смей курить! – резко сказал Макс и выхватил сигарету, затушив ее в блюдце с малиновым вареньем, в которое Даша вчера макала сыр, закусывая коньяк.

– Я буду курить, когда захочу! – из духа противоречия бросила Даша.

– Ну-ну, – ответил Максим, откидываясь на стуле.

– И что шарканье тапочками по полу и отказ от чтения газет – это все твои претензии к счастливой новобрачной?

– Ты знаешь, куда мы поехали в свадебное путешествие? – в Париж? Что я Парижа не видел?

– Ты-то, может, и видел, а вот она, точно, нет, – продолжила Даша странный разговор сама с собой. – Да, Париж, страшное место. После такого я бы тоже выставила любого. И что же, Париж – это все, или тебя мучили еще чем-то? Может, походами по магазинам или тебя удерживали в постели, заставляя выполнять, как это раньше говорили, супружеский долг? – она хрипло рассмеялась. Следовало прекратить этот нелепый разговор, выставить Макса вон, проветрить квартиру и вернуться к своему спланированному дню.

– Даша, прекрати! Ты же все сама понимаешь: она – не ты! – Макс встал и навис над Дашей, задевая своим подбородком ее макушку. – С тобой я поехал бы куда угодно, радовался бы тому, что ты шаркаешь по коридору и отказываешься от чтения газет. – Он медленно коснулся губами ее лба, скользнул до кончика носа и прижался ко рту. – Просто она – не ты.

У Макса, как всегда, все было очень просто, а вот было ли просто у нее? Вряд ли, может быть, в то счастливое время, которое Даша не могла помнить, года в два или в три?

Его дыхание, его руки, лицо, чуть колючий подбородок, мягкий свитер под ее вдруг непослушными пальцами. Макс рядом, Макс, который выставил свою жену, ее Макс. Ей скоро уезжать, скоро будет много трудностей и много дел, много стресса и надежд, вот только не будет ничего, что можно описать словом «просто». Может, стоит позволить себе насладиться этим сейчас, пока есть желание и есть возможность? Горячий, настойчивый и какой-то не такой, как обычно, ее Максим.

Даша быстро расстегнула пуговицу его джинсов, рванула молнию вниз, медленно и чуточку ехидно пощекотала его, заставляя парня жадно подаваться все ближе к ней и ближе. Потом вдруг ощутила, как Макс медленно спускает халат с ее плеч и резким движением сдергивает с плеч тонкую сорочку.

– Следующий раз я хочу видеть тебя в черных кружевах, – прошептал Макс.

– С чего ты взял, что будет следующий раз? – подумала Даша, но не решилась озвучить свою мысль. Макс, казалось, был везде, его руки, губы, требовательные, настойчивые. Даша забыла, что хотела сделать, как дотронуться до него, она быстрыми, рваными движениями гладила сильную мужскую спину, судорожно вдыхала и выдыхала такой странный, наэлектризованный воздух. Она ощутила прохладную поверхность под своими ягодицами, коснулась затылком окна, с опозданием подумав, как хорошо, что на ее подоконнике нет места цветочным горшкам. Макс был резким и даже жестким, он не спрашивал, а просто брал, заполняя ее и одновременно опустошая, заставляя ощущать себя вопреки всем законам физики, парящей где-то высоко-высоко. Ничего не было важно: ни время, ни место, ни его поступки, ни ее мысли, его жена, ее цели – все было слишком далеко. Даша могла ощущать себя сильнее и умнее Максима во всем, но в близости готова была подчиняться ему каждую минуту, секунду, умоляя только об одном, чтобы эта секунда тянулась вечно.

Максим тяжело дышал, прислонившись лбом к холодному стеклу, крепко прижимая Дашу к себе. Она замерла, надеясь впитать его так глубоко, как это только возможно, коснулась голой пяткой горячей батареи и даже не вздрогнула, понимая, что тот жар, который окружал их, не сравним ни с чем, что греет и даже обжигает в обычной жизни.

– Сначала в коридоре, потом в ванной, на горячей плите и только после этого в спальне, – усмехнулась Даша, вспоминая глупую песню, услышанную в стрип-баре.

– Помню, как ты смотрела на этого беднягу в стрип-клубе, – улыбнулся Максим, собирая губами пот с ее лба.

– Поверь мне, я думала только о тебе, – Даша погладила его по лицу.

– Верю, я всегда тебе верю, – он бережно коснулся Дашиных губ, заставляя трепетать не только ее тело, но и сердце.

***

Было так странно и сложно, радостно и отчего-то очень горько снова встречаться с Максимом. Даше пришлось пережить неприятный разговор с мамой и с Леной, которые недоумевали, возмущались, а потом просили ее «не делать этого», говоря, что Макс – вовсе не то, что нужно, что она ломает свою жизнь и должна немедленно прекратить это. Даша ничего не ломала, тем более свою жизнь, она просто развлекалась, развлекалась за счет парня, как бы цинично это ни звучало. Жизнь вообще цинична, и не Даша установила эти правила.

Она хотела Максима, утром, днем, ночью, каждую секунду. К юношеской влюбленности прибавился какой-то непонятный, почти животный голод. Они занимались сексом столько, сколько раньше Даша и представить себе не могла, жадно и яростно, в спальне, на полу в гостиной, в раздевалке теннисного корта и на заднем сиденье ее машины. Даша словно наверстывала все то, что упустила, убегая от Макса во время учебы в Университете. Она все так же мало спала и вновь замазывала синяки под глазами тональным кремом, вот только причины недосыпа были совсем другие. Даша наслаждалась каждым вздохом, своим и Максима, каждым прикосновением его разгоряченного тела к ее, этим ощущением безумной наполненности, что испытывала, находясь рядом с ним, ощущая его в себе. Она становилась раскованной и смелой, конечно, не пугая Макса, но заставляя с недоумением и восхищением смотреть на нее.

Прежде Даша с презрением смотрела на девушек, покупающих в аптеке презервативы, а теперь и сама делала это, легко. Казалось, они с Максимом употребляли их больше, чем воздуха или воды.

Даша кричала, задыхаясь от оргазмов, ласкала Максима так, как раньше и помыслить не могла, ощущая его всеми органами чувств, зная его запах и вкус.

В то утро, в их первый после расставания раз, они забыли о всякой предосторожности, слишком торопясь дотронуться друг до друга, наказать друг друга. Спустя пару часов Даша сообразила, что Макс не надевал презерватив, а она не принимала таблетки. Мысль о беременности заставила ее сжаться от страха: прощай, Уортон, Швейцария и блестящая карьера. Пока она судорожно одевалась, что-то скомкано объясняя Максиму, ехала в аптеку за упаковкой «Постинора» и принимала первую таблетку, думала лишь о том, чтобы лекарство помогло, так как альтернативой мог быть только аборт – становиться молодой мамочкой Даша не собиралась. Все эти смеси-кормления-подгузники-пеленки – не для нее, по крайней мере, сейчас.

Удивительно, но в те дни, когда Макс почти переехал к ней и они не уставали любить друг друга, Даше даже в голову не приходило, что она проводит ночи с женатым человеком, который изменяет своей жене. Деревенская девчонка не была женой, она всего лишь занимала чужое место.

***

Даша была рядом с Максом, так близко, что ближе и нельзя, но часто ее удивляло, как многого он не знал о ней: ее мысли, мечты, надежды и тайные страхи, а так хотелось, чтобы человек был рядом с тобой не только физически, но и духовно. И ведь нельзя сказать, будто бы Даша не пыталась рассказать парню о своих планах, она делилась ими, часто и охотно, описывая не только те события, которые видит в будущем, но и те мысли, которые подвигли ее мечтать о них. И вроде бы Максим изменился после страшной аварии летом окончания Университета, стал не таким легкомысленным и чуточку более серьезным. Хотя родители и сделали все возможное, чтобы сын не оказался замешан в уголовном деле, сам факт, что он стал причиной смерти другого человека, оказал влияние на Макса. Он уехал из родительского дома, начав хотя бы видимость самостоятельной жизни, пошел работать в компанию отца, на первый взгляд, добросовестно выполняя порученные ему дела, но в душе так и остался разболтанным золотым мальчиком, которого Даша, к своему несчастью, заметила в Универе.

– Даже не верится, что ты не была в Ростове все это время учебы в аспирантуре, – лениво произнес Максим, касаясь обнаженной Дашиной груди в то пограничное время между днем и ночью, когда не знаешь, то ли забыться коротким беспокойным сном, то ли пожертвовать отдыхом, ожидая нового рассвета.

Даже не верится, что ты не знал, что я была в Ростове, – подумала Даша и вспомнила трагические события, предшествовавшие ее приезду в родной город и неожиданное участие отца Максима в самой печальной их части.

– Эй, Дашка, что ты молчишь? – со смехом пощекотал ее Макс, – Снова решила стать серьезной?

– Я была в Ростове, в декабре прошлого года, – тихо ответила Даша и отстранилась от парня, натянула на себя одеяло и приготовилась говорить.

– В декабре? – непонимающе протянул Максим.

– В декабре, в то время умерла моя тетя.

– Тетя? – снова удивленно спросил Максим. Он слышал о какой-то тете, но она жила в другом городе и не всплывала в Дашиной жизни.

– Марина, я рассказывала тебе о ней, она всегда оставалась со мной, когда я была маленькой, а мама уезжала в командировки. Она была замечательная, не тетя даже, а, знаешь, взрослая подружка. Она младше моей мамы на семь лет, а, кажется, что лет на двадцать. Красивая и легкомысленная, как французская актриса из старого кино.

– Что случилось? – спросил Макс, прижимая Дашу к себе. Она положила голову ему на плечо, замолчав на минуту, а потом снова заговорила, глухо и словно глотая слезы.

–Знаешь, мама и Марина, они же из очень простой семьи, дед и бабушка работали на заводе, дед, к тому же, много пил. Сейчас я бы сказала, что они жили в маргинальном районе, но это было детство моей мамы и, наверное, в нем были светлые моменты. Мама всегда стремилась вырваться оттуда, окончила техникум, потом поступила на вечернее отделение в институт, получила комнату в коммунальной квартире, даже успела выйти замуж и к двадцати четырем годам развестись. У нее все было благополучно, работа, собственное жилье, потом второе образование, летом она ездила на теплоходах с экскурсиями, зимой шила на заказ. Мама очень старалась не повторить бабушкину судьбу, а Марина… она просто плыла по течению, но ее все любили, – Даша смахнула слезу. Рассказывать об этом было трудно и, может быть, не было смысла, но почему-то очень хотелось поделиться. Казалось, что Макс через чужую историю лучше поймет ее, Дашу. – Марина была красивая и очень хотела хотя бы того же, что у мамы, а лучше – гораздо больше, но без всяких усилий. Мама помогла ей поступить в институт, на тот же финансовый факультет, который заканчивала и сама, но, конечно, на дневное отделение. Мама же и проучилась за нее все эти годы. У Марины были какие-то мужчины, но ничего серьезного, она говорила, что бережет себя для большего, а на последнем курсе встретила, наконец, это «большее», – Даша усмехнулась. – Сын кого-то из партийных функционеров, подающий надежды молодой аспирант, преподававший у них. Тетя попалась как муха на клейкую ленту. Мама рассказывала, что не было никаких разговоров, кроме как о чудесном Денисе. Наверное, она забыла все свои планы и просто влюбилась, – конечно, Марина была Дашиной тетей и очень рано умерла, но в этой ситуации Даша почему-то была не на ее стороне, словно этот Денис предназначался кому-то другому. – А потом он бросил Марину, она ведь не подходила ему никак, и женился на тетиной однокурснице, подходящей по всем статьям, а потом у них родился сын, Марина вышла за другого, редкостного мерзавца, – Даша замолчала, ожидая, что скажет Максим, – Денис из тетиного прошлого был его отцом.

– Это был мой отец, – медленно проговорил Макс, – А тем сыном был я, – казалось невероятным, что история давней любви, рассказанная его отцом, и только что услышанный от Даши грустный рассказ, – описание одних и тех же событий.

– Я знаю, – сказала Даша. – Твой отец приходил на похороны.

– И что же делать? – совсем не к месту спросил Максим, он просто не мог осознать, что девушка из отцовских воспоминаний и Дашина тетя – одно лицо. Странно, но в Дашиных словах звучала любовь к тете и в то же время скрытое неодобрение ее поступков. Эта самая тетя казалась не таким светлым созданием, что жило в памяти у отца.

– Мы ничего не можем сделать, и уже никто не может, долгие годы. Они были очень молодыми, Марина – младше, чем мы сейчас, а твой отец – нашим ровесником. Даша чуть подвинулась и опустила голову Максу на грудь, не было ничего приятнее, чем слушать ровное биение его сердца. – Наверное, это плохо и даже жестоко, но я рада, что твой отец встретил твою маму, что родился ты. Разве можно представить, что ты, такой похожий на своего отца, был бы моим двоюродным братом, да и старшим, к тому же.

– Не хотел бы я видеть тебя своей сестрой, – нахмурился Максим, думая о том кошмарном существовании, в котором не было бы его и Даши как единого целого, и даже надежды на это.

– И я тоже, – несмотря на печальные воспоминания, Даша улыбалась. Кажется, они с Максимом имели надежду и на духовную близость.

– А что случилось с твоей тетей? – немного помолчав, спросил Максим. Теперь это интересовало его не только из-за любимой девушки, но и из-за отца.

– Она вышла замуж, мой дядя Витя делал кое-какую карьеру в милиции, и с каждым новым званием терял еще одну каплю человечности. В итоге – званий у него было много, а человечности совсем мало. Тетя не была особенно успешна в работе, а потом и вовсе бросила ее, занималась мужем и домом. Он не то, чтобы открыто обижал ее, но находил тысячу и один способ задевать и ранить, укорять тем, что так и не смогла родить ребенка, что не состоялась профессионально, что старела, наконец. У нее последние лет пятнадцать не было никогда личных денег, все оплачивал дядя. Мама сотню раз просила ее уйти от мужа, предлагала жилье, любую помощь, но Марине казалось, что гораздо страшнее быть разведенной женщиной, чем замужней, но несчастной, – Даша говорила об этом, а сама, как в замедленной съемке видела моменты прошлого, как тетя приезжает к ней на время маминого отсутствия, как оживает, надевая мамины вещи, гуляя с маленькой Дашей, как делится с ней радостью от возможности хоть немного потратить самой, не спрашивая разрешения мужа. – Потом дяде предложили перевод в Екатеринбург, они уехали, когда я училась в одиннадцатом классе. Марина, она как будто пропала для нас. Нет, мама и я, конечно, созванивались с ней и ездили к ней, и она пару раз приезжала в Ростов. Там, в Екатеринбурге у них все было чудесно, на первый взгляд: большой дом, деньги, дорогие машины, то, к чему тетя стремилась всю жизнь, и то, чего моя мама добилась без помощи мужчин. В прошлом ноябре Марина позвонила маме и попросила ее забрать, мама ничего не поняла, но тут же вылетела в Екатеринбург, – Даша мелко задрожала, Макс поднял ее, посадил к себе на колени и закутал их обоих в одеяло. – Я помню, как мама позвонила мне в Москву и сказала, что у тети рак, и она забирает ее в Ростов. Я не могла в это поверить, помню, ехала из Вышки на работу, слякоть, заторы на дорогах, люди спешат куда-то – все, как обычно, а я только, что услышала такую страшную новость, – Макс коснулся губами Дашиного плеча, не зная, что сказать, и понимая, что любые слова неуместны. – Я прилетела через пару дней, тетя была не похожа на себя – высохшая старушка вместо цветущей красивой женщины, какой она всегда была. Ее невозможно было спасти. Это было страшно, видеть, что болезнь делает с человеком, страшно, но понимать, что дядя допустил это, было страшнее в тысячу раз. Он настолько убедил Марину в ее никчемности, в том, что она заслуживает боли и страданий, что она долго даже не решалась обратиться к врачу, а потом, когда обратилась, он сделал как-то так, что о диагнозе было известно только ему, а ей сказали, что все скоро пройдет. Он даже не пытался ее лечить, хотя я всегда буду верить, что ей можно было помочь, а потом, когда приехала мама, просто выкинул Марину маме на руки, собрав чемодан со старыми ненужными вещами. Вот так мы все оказались в Ростове, мама, Марина и я. Никогда я не видела, что кто-то угасает так быстро. Мы сидели с ней, много говорили, я рассказывала ей обо всех событиях, что произошли в моей жизни за последние годы, жаловалась, просила совета, иногда она оживала, но чаще была глубоко убеждена, что сама виновата во всем, что не состоялась ни в чем, не родила мужу сына, не сделала карьеру, даже не заработала ничего сама. Марине становилось все хуже, а маме обязательно нужно было уехать по делам, она, конечно, хотела остаться, но я убедила ее ехать. Мы с тетей остались одни, она все время мучилась от боли, ей прописала какое-то жуткое лекарство, которое хоть ненадолго снимало боль. Я брала его в аптеке по рецептам, расписываясь в груде бумаг, а потом сама делала ей уколы. Как-то раз, когда боль чуть отпустила, она рассказала мне про твоего папу, – Даша прижалась мокрой от слез щекой к щеке Максима и закрыла глаза. – Я даже поверить не могла, что она говорит про твоего папу, про Дениса Петровича, с которым ты не хотел меня знакомить и которого я обожала и обожаю сейчас. Тетя сказала, что сначала смотрела на него как на трамплин в лучшую жизнь, а потом полюбила его, и дальше, чем больше дядя унижал ее, тем больше она любила твоего отца.

– Он тоже любил ее, – хрипло проговорил Макс. Может быть, этими словами он предавал свою мать, но не мог промолчать. Теперь становились ясными все те недомолвки, что бывали между родителями, не предназначенные ни для чьих ушей слова мамы в адрес отца «Я готова была пойти за тобой на край света, если бы ты позвал, вот только ты не звал». – Мы говорили с ним как-то летом, несколько лет назад, и он вспоминал ее. Он говорил твоими словами, что Марина была похожа на звезду старого французского кино, и у него при этом был такой отсутствующий взгляд. Я не узнавал своего отца, – Макс замолчал, с ужасом представляя ситуацию, при которой он через двадцать лет вспоминает свои отношения с Дашей и грустит о том, что могло бы быть, но чего не произошло. – Он видел ее перед смертью?

– Нет, – Даша покачала головой. – Я рассказала тете о тебе, о нас, заставила ее улыбнуться, говоря о том, как ты похож на отца. Она все просила меня с тобой помириться. Потом я спросила, не хочет, ли она увидеть своего Дениса, тетя сказала, что не хочет остаться в его памяти высохшей старухой. За три дня до Нового года ее не стало, и я, вопреки тетиным словам, позвонила твоему отцу. Сначала он не мог осознать то, что я говорю, а потом попросил разрешения прийти на похороны. Ее мужа не было, а тот, кого она любила, был. Я плакала и не знала, из-за чего больше, из-за потери тети или из-за ее такой нелепой, несложившейся жизни.

Максим снова молчал, он, видимо, был обречен молчать в трудные минуты. Его отец и Дашина тетя, его папа и мама – счастливая, почти образцовая семья: деньги, успех, положение, печальные глаза отца, грустные и одновременные злые глаза его мамы. Несчастная женщина где-то далеко, которая оказалась слишком не такой по меркам любимого мужчины и его семьи, чтобы быть счастливой. Даша и он – ведь они не повторят эту печальную судьбу? Ведь им ничего не мешает быть вместе.

– Наверное, я не должна была тебе говорить о твоем папе? – спросила Даша, целуя Максима, не жадно, а бескорыстно и нежно. Она и так пощадила его, не сказав, что Денис Петрович принес на похороны венок с цитатой из Пастернака «От того, кто попал в неисправный вагон, на который все время сыпались несчастья».

– Должна была. Я рад, что я это знаю, – выдохнул Макс, отвечая на поцелуй. – А этот, ее муж, он хоть как-то заплатил за это?

– Да, – кивнула Даша, не могла же она сказать наивному Максу, что дядя Витя лишился всей своей недвижимости, записанной на Дашу еще несколько лет назад, чтобы скрыть его не соответствующие должности доходы.

Глава 9

2008 год

Время бежит так быстро, стремительно. Ей совсем скоро уезжать: Ростов – Москва – Нью-Йорк – Уортон. Оставить все или даже бросить? Дом, в который незаметно превратилась прежде безликая квартира, работу с ее бесконечным цейтнотом, Макса, крепко обнимающего ее во сне каждую ночь. Открывать глаза и видеть любимое лицо, чувствовать прикосновение его небритой щеки, знать, что вечером встретишься с ним. Глупые, жалкие привязанности, которые держат на одном месте, впереди еще много времени завести свой дом, свою кружку на рабочем столе и мужчину в своей постели, – убеждала себя Даша, – а сейчас нужно идти вперед и ни о чем не думать. Ни о чем не думать становилось все сложнее, отношения с Максом словно привязывали ее к Ростову, а этого Даша себе позволить не могла, вот только, увы, не могла позволить себе и другого – порвать с Максом или хотя бы рассказать ему, что в ее планах ничего не изменилось – еще пара месяцев и пора уезжать в США. Первые недели Даша честно искала нужный момент, чтобы сказать Максиму о предстоящем отъезде, но так его и не нашла, а потом решила трусливо отдаться на волю случая – в кои-то веки жить одним моментом, наслаждаться близостью с любимым человеком и не загадывать слишком далеко, даже на два месяца вперед.

Они словно вернулись в студенческие годы – клубы, рестораны, прогулки до утра. Даша достала из дальнего угла гардеробной джинсы и облегающие платья, она снова была юной и хотела показать это всем. В ночном клубе они с Максимом громко подпевали группе «Виагра»: «Emancipation, завтра будет первый день моей свободы!». Свободе Макса Даша готова была радоваться бесконечно долго. Удивительно, но мажорный настрой портил старый друг Звенигородцева – Дима. Прежде разболтанный хам, он вдруг стал примерным семьянином, женившись на милой девушке из маленького городка. Свежеприобретенная супруга работала в крупной аудиторской фирме, рисовала пейзажи и варила Димке борщи. Просто образец для подражания, – морщила губы Даша, когда Дима приводил свою Наташу на их веселые тусовки. Даша обнимала Макса и позволяла ему целовать себя при всех, не забывая подпевать про «первый день твоей свободы». Димино сокровище хмурилось и тянуло мужа домой, Макс огорчался, а потом говорил, что он такой тоски в семейной жизни не потерпит. Дашу ранила сама эта фраза «семейная жизнь» – жизнь, которую Макс планировал строить с другой, ездил с ней в Париж и обменивался кольцами.

– Макс, а давай с тобой поедем в Париж, – Даша чертила пальчиком круги на голой груди непроснувшегося Максима.

– Да, что я этот Париж не видел, – буркнул парень, пряча лицо в подушку.

– Ты не видел Париж со мной, а это будет совсем другой город, – Даша выхватила у него подушку и отбросила ее.

– Хорошо, Париж, так Париж, – обреченно вздохнул Макс.

***

Оказалось, он и, правда, не видел Дашин Париж – тот город, в котором Макс был с «женой», как день от ночи отличался от увиденного с девушкой, каждый вздох которой дарил радость. Домик алхимика, букинистические лавки, камни Бастилии, подъем на колокольню Нотр-Дама, пробежки по магазинам на Rue Rivoli и основательный штурм Printemps – все было окрашено Дашиным смехом, освещено блеском ее глаз и наполнено странным внутренним смыслом.

– Представляешь, вот за этими стенами ждала своей казни Мария-Антуанетта, – говорила Даша, указывая на мрачное здание на острове Ситэ. – Консьержери была самой суровой тюрьмой во времена террора.

– Наверное, это глупо, но название «Дом инвалидов» никак не ассоциируется у меня с этим зданием, – рассуждала Даша, стоя на мосту Александра III. – Все-таки странно, давать такое имя подобному сооружению.

– Я понимаю, в сад Тюильри нормальные люди ходят при хорошей погоде, но я так люблю его пруды и как Эйфелева башня стыдливо выглядывает из-за деревьев. Пойдем? – Он был готов идти с ней, куда угодно.

– Мне жизненно необходима новая сумка Celine, а еще пальто и ботильоны, ты же не расстроишься, если мы пойдем по магазинам? – Конечно, нет, Макс ведь всегда считал, что походы по магазинам – это лучшее, что есть на свете.

Он и не знал, что удовольствие может доставлять, просто смотреть, как Даша медленно откусывает круассан и маленькими глотками пьет кофе, как она щурится от удовольствия, смакуя фуа-гра, как краснеют ее щеки, когда одну за одной поглощает мидии из большого закопченного котелка. Его Даша, которую он чуть не потерял. Даша, которая так рвется получить этот свой MBA и уехать куда-то далеко строить совсем другую жизнь.

***

Время совсем не линейно, оно то бежит, норовя опередить скорость света, то еле тянется, словно соперничает со старой черепахой. Дашино время бежало неумолимо. Пять волшебных дней в Париже, дней, когда Макс, словно на заказ, был таким, каким она мечтала видеть его всегда. Даша чувствовала, между ними возникало что-то другое, большее, чем простая влюбленность, интерес и феерический секс. Максим как будто начинал понимать ее, не придуманный образ, а настоящую Дашу, ранимую и заносчивую, целеустремленную и домашнюю, мягкую и сильную одновременно. Он смотрел на нее совсем по-другому, иначе говорил с ней, касался не так, как прежде, как будто решался на что-то, а утром накануне отъезда просто убил ее.

Даша медленно просыпалась, ощущая легкий аромат кофе и круассанов. Хотелось нежиться под одеялом еще долго, бесконечно долго, чувствовать шелк простыней, легкое напряжение мышц после ночи с Максимом. Даша медленно потянулась, не открывая глаза, позволила помечтать себе, что она и Макс – не просто влюбленная парочка, сбежавшая ото всех, а муж и жена, мама и папа маленького чуда, которое вот-вот прибежит в родительскую спальню, рассказывая свой сон или требуя хлопьев на завтрак, Макс возьмет его на руки и пойдет на кухню, шепнув Даше: «Понежься тут еще немножко». Когда-нибудь это, может быть, и станет правдой. В конце концов, ее поездка в Уортон не на всю жизнь.

– Дашка, ты спишь? – не выдержал Макс.

Она лениво приоткрыла глаза, парень в напряженной позе сидел возле стола и яростно помешивал свой кофе.

– Не сплю уже, – выдохнула Даша с мечтательной улыбкой на губах и снова закрыла глаза.

– А вставать будешь?

– А надо?

– Ну вроде надо.

– Ну тогда встану, – Даша опустила ноги с кровати, накинула на голое тело золотистый пеньюар – вчерашняя добыча из Agent Provocateur. Макс бросил на нее голодный взгляд, но быстро отвел глаза.

– Дашь мне чашку кофе?

– Да, на, возьми, – как-то уж очень нервнопроговорил Максим.

– Спасибо, – медленно сказала Даша, делая первый глоток.

– Даша, тут такое дело. Я вот подумал. Я тебе кое-что отдать хочу, – Макс сегодня бил все рекорды красноречия. Как тогда в Универе, когда говорил, что хочет встречаться с ней, подумала Даша.

– Давай, – все также медленно отозвалась она. Редкий случай, когда торопиться совсем не хотелось.

– Вот, держи, – Макс сунул ей в руки бирюзовую бархатную коробочку. Даша испуганно вздохнула, он же, наоборот, задержал дыхание.

Девушка, как завороженная, смотрела на подарок. Tiffany, прекрасно, пусть это будут серьги, браслет, что угодно, только не кольцо, ведь Макс даже не успел развестись. Смешно, спать с ним этот факт Даше не мешал.

– Открой, – хрипло сказал он и сделал большой глоток кофе из чашки, закашлялся и неловким движением смахнул со стола тарелку с булочками.

Пальцы вдруг стали непослушными и как будто чужими. Зачем, зачем он это придумал? Еще вчера все было так хорошо.

Конечно, кольцо. Большой бриллиант в тонких лапках – ничего лишнего. Кольцо, которое ей сейчас совсем, совсем не нужно. Кольцо, которое она была бы счастлива получить года через два. Ну почему он всегда так спешит?

Максим смотрел на девушку напряженным испуганным взглядом. Откажется? Скажет, что придумал глупость? Радостно улыбнется и поцелует его?

– Это тебе, – невпопад сказал парень.

Даша едва заставила себя проглотить ядовитую реплику: «А я думала, кому-то другому».

– Спасибо. Оно потрясающее, – искренне ответила девушка. Кольцо и правда было чудесным, элегантным, сдержанным и очень дорогим.

– Как ты, – просто ответил Макс. – Надень.

– Надень мне сам, – Даша протянула левую руку и почувствовала, как прохладный металл медленно скользнул на ее палец.

Он ничего не предлагал, ничего не говорил, просто смотрел таким странным и теплым взглядом, как Даша медленно мажет булочку маслом, как поправляет упавшие на глаза волосы, как бриллиант пускает солнечные зайчики. Что он мог ей сказать? Выходи за меня замуж. Немного глупо, для начала стоило закончить с предыдущей женой. Просить ее о чем-то. О чем? Максим, как обычно, спрятал голову в песок, на Дашином пальце его кольцо и она рядом с ним, а до ее отъезда еще довольно далеко, да и, главное, она не отказалась от подарка, значит, сознательно дала ему какой никакой аванс.

***

Город заливало холодным, почти зимним дождем. Елисейские поля казались хмурыми и безлюдными, и даже манекены в дорогих витринах сияли не так радостно, как обычно. Эйфелева башня была окутана туманной дымкой; туман – прерогатива Лондона, но сегодня он царил над Парижем. Туман был и в Дашиной голове, туман, застилавший все разумные мысли, заставивший безвольно принять от Максима кольцо и даже любоваться его сиянием на пальце. Конечно, ей следовало отказаться, захлопнуть коробочку и вернуть ее Максу, но он смотрел такими жалкими глазами, просто смотрел и ничего не говорил, не предлагал ничего, и Даша приняла подарок. В конце концов, кольцо – это не штамп в паспорте, не обязательство длиной в целую жизнь, всего лишь драгоценность, приятная вещь.

Они стояли на смотровой площадке Триумфальной арки, город лежал вокруг мокрый и прекрасный, наверное, самый романтичный город на свете. В крови бродило Божоле и пенилось пузырьками счастье.

– О, Боже, Максим, скажи мне еще раз, когда ты получишь развод, – прошептала Даша, чуть отстраняясь от своего спутника, – скажи здесь, sous le ciel de Paris, как у Пиаф.

Конечно, Даша знала, когда Макс, наконец, станет официально свободен, когда закончится этот фарс с деревенской девицей, но ей хотелось слышать это снова и снова.

– Семнадцатого ноября, через два дня после приезда, – ответил ей парень и продолжил свой почти яростный поцелуй, – Черт, я уже промок до нитки, пойдем куда-нибудь под крышу.

– Обещай, что больше никогда не сделаешь такую глупость, как этот брак, – продолжала Даша, прижимаясь к Максиму еще теснее, ее холодные пальчики пробрались под его свитер, и по телу парня пробежала легкая дрожь.

– Обещаю, тем более, это совсем не трудно. Я чуть с ума не сошел от этой своей жены, она все делала не так. Потому, что она – это не ты.

Даша слышала то, что хотела слышать, она словно парила над землей, радостная и невесомая, с того самого момента, как позволила себе принять кольцо, как, выпив пару бокалов шампанского, а затем Божоле, уверила себя, что Макс легко подождет ее два года. Она закончит Уортон и вернется в Ростов, ну и черт с ней, с этой идеей поработать в США или в Европе, найдет себе отличное применение и дома. Первоначальные планы, конечно, были хороши, но ведь на то она и разумный человек, чтобы уметь эти планы корректировать.

Еще через пару часов они сидели счастливые и сытые в небольшом ресторанчике в Латинском квартале, над залом царил полумрак и за соседними столиками шумели компании студентов.

– Дашка, я думаю, ты первый человек, который явился сюда с пакетами Gucci, – улыбнулся Максим.

– Вполне возможно, – проговорила довольная Даша, – Но ты же знаешь, я считаю, от жизни нужно брать абсолютно всё, а в Париже всё – это и Gucci, и такие вот колоритные места.

– А я вхожу в твое «всё»? – спросил ее Максим, беря за руку, на которой вспыхивало разноцветными огоньками кольцо Tiffany.

– Входишь, конечно, – ответила Даша, любуясь кольцом. – Представляешь, лет через 7, когда нам будет уже за тридцать, мы будем с тобой вспоминать этот день в Париже, когда ты сделал мне предложение. – Эти слова сорвались, словно сами собой, Даша отлично помнила, что никакого предложения ей Макс не делал, он сделал лишь подарок, но ведь такой подарок был символичен сам по себе.

– Представляю. Надеюсь, к этому времени уже быть чьим-нибудь папой.

– Думаю, быть чьим-нибудь папой тебе пойдет, – ласково прошептала Даша.

***

Вот так бывает, ты плывешь по волнам чудесного яркого сна, а потом вдруг – словно резкий хлопок, и уже реальность рядом с тобой потирает свои ладошки. Так было и с Дашей, радость и наслаждение близостью с Максимом, вполне осознанное желание скорректировать свои планы, чтобы вернуться к нему, не ранить его, а потом – фото от Грега в электронной почте. Ее первый мужчина, ее лучший друг, сияющий на приеме по случаю окончания Уортона, с заветным дипломом в руках, а ниже приписка о том, что через неделю он выходит на работу в банк J.P. Morgan. То, к чему стремилась Даша, то, от чего она была готова если не отказаться, то пойти на компромисс, и ради чего? – ради жизни с Максимом. И как-то сразу все стало немного раздражать, и Макс, и его влюбленные взгляды, и вечная нерешительность, снова захотелось бежать на работу и не спешить домой. Что мог ей предложить Звенигородцев, что мог предложить ей город, в котором Даша выросла? – на данном этапе не так уж и много. Семья, работа, красивая квартира, деньги, не свои – родителей, гламур местечкового масштаба. Слишком мало!

Максим отчего-то был уверен, что теперь после их возвращения из Парижа, его развода и согласия Даши носить подаренное кольцо все будет иначе. Увы, он, как обычно, ошибался.

Даша постепенно приводила в порядок свои дела, завершала проекты на работе, готовила вещи к отъезду, вот только никак не могла сделать самое главное – сказать, наконец, Максиму, что ничего не изменилось, еще несколько недель, и она улетит на долгие два года. Иногда Даша ловила себя на мысли: а зачем о чем-то говорить, ведь она не скрывала своих планов насчет MBA, а поводов передумать ей никто не давал. Ведь Макс не сделал ничего, чтобы Дашу остановить, не сказал, не предложил, но потом здравый смысл побеждал и мамиными словами твердил ей: «Ты дала парню надежду и не имеешь права уходить от разговора», но Даша уходила, наверное, с переездом из маминой квартиры здравому смыслу стало не так-то просто до нее достучаться.

И снова все было так словно им обоим по девятнадцать: кино, рестораны, вечеринки, смех и объятия. Хотя… зря она так, сейчас все было куда ярче, чем в девятнадцать – жаркое ощущение друг друга, безумный всепоглощающий секс. И как-то странно в один день все оборвалось, Даша, наконец-то осознала – она уедет через две недели и Макс должен это понять.

Раннее утро, пять сорок, жалкий огрызок луны выглядывает из-за рваных облаков, спать Даша не хотела, лежать в кровати рядом с Максимом тоже. Она тихо-тихо встала, прошла в ванную: душ-укладка-макияж. В семь уже можно сражаться со всем миром, с миром, который вновь, пусть и ненадолго, едва не сжался до одного человека. Даша оделась, сварила кофе, пожарила омлет, Макс все еще спал. Неожиданно оказалось мучительно, остро необходимым сказать ему все сегодня, прямо сейчас. Она вошла в спальню, раздвинула шторы – за окнами было темно и грустно.

– Макс, Макс, вставай, – Даша легко потрясла парня за плечо.

– Дашка, отстань, – он перевернулся на живот, зарывшись лицом в подушку.

– Вставай Максим, – строго сказала Даша. – Нам надо поговорить.

– Встаю, – пробормотал Звенигородцев, подумав, что Дашин голос до дрожи похож на мамин.

– Жду тебя на кухне, – бросила Даша и вышла из комнаты.

Кофе был уже пятнадцатый раз тщательно размешан, омлет сиротливо остывал на тарелке.

– Ну что такое у тебя? – лениво протянул Максим, появляясь на кухне, немного помятое лицо, всклокоченные волосы, футболка, надетая задом наперед, прежде Дашу его вид умилял, сегодня все раздражало.

– Я уезжаю, – тихо сказала Даша. Макс поднял на него удивленные и непонимающие глаза. – Я уезжаю в Америку, третьего января, – повторила она.

– Но ты же вернешься? – также тихо спросил Звенигородцев.

– Через два года.

– Я приеду к тебе летом, а на следующий Новый год ты приедешь сюда, – Максим немного повеселел.

– После окончания я не планирую возвращаться в Ростов. Думаю, на этом этапе мне здесь нечего делать, – едва начав говорить, Даша уже не могла остановиться. – Я вернусь позже, года через четыре.

Слова были фатальны, будучи произнесенными, они словно отрезали Дашу от Максима, она как маленькая льдинка оторвалась от большой льдины и дрейфовала по неспокойному морю.

– Нечего делать, – повторил Максим. Даша кивнула, в какой-то момент пропали силы говорить, дышать, думать. – Неплохо хоть со мной развлеклась, а? – подумав несколько секунд, спросил парень.

– Неплохо, – механическим голосом ответила Даша.

– Ну и хорошо, – сказал Звенигородцев. – Потренировалась на мне.

– Спасибо, Максим. Я всегда хотела потренироваться именно на тебе, – удивительно, но говоря все эти странные вещи, Даша словно наблюдала за собой со стороны, будто какая-то ее часть отделилась и парила под потолком. – Я ухожу, ключи оставишь у консьержа, – она вышла в коридор и начала одеваться: шарф, шуба, перчатки – вещь за вещью, чтобы не сбиться с понятного ритма.

– Ну ты и сука, Даша – иду к своей цели напролом, – Макс с грохотом бросил фарфоровую чашку в раковину.

Даша вышла в холл и заплакала – Максим разбил последнюю чашку из сервиза, подаренного тетей.

Казалось, она плакала все следующие две недели, в машине по дороге на работу, в офисном туалете в обеденный перерыв, сжавшись в комочек около мамы пятничным вечером, когда весь город отмечал приближающийся Новый год, а небе озаряли вспышки фейерверков. Даша плакала в новогоднюю ночь и жалко всхлипывала утром первого января, а седьмого, прямо на Рождество, села в самолет и посмотрела вокруг с улыбкой: она сделала то, что хотела.

Глава 10

2015 год

Небо было безоблачным и каким-то бесконечно далеким, ветер, слишком слабый для океанского побережья, лениво гнал по воде барашки волн. Кайт сиротливо лежал на песке, ожидая, когда погода разыграется настолько, что можно будет скользить навстречу стихии. Редкий случай, когда ожидание и бездействие не тяготили Макса, он был слишком занят Дашей, чтобы думать о том, как поймать правильный галс. Даша… с забранными наверх волосами, пропитавшаяся солнцем и соленой водой, сейчас, чуть подобрав длинное, но абсолютно прозрачное платье, небрежно накинутое на купальник, медленно шла к нему от пляжного бара. Пухлые губы касались соломинки коктейля, а Максу хотелось, чтобы они касались его тела. Она подошла ближе, поставила бокал на маленький столик и одним быстрым движением сняла платье: тонкая талия, небольшая грудь и чуть широковатые бедра, на чей-то взгляд, девушка, может быть, и не была эталоном красоты, но не на его.

– Ты снова скучаешь? – кокетливо спросила Даша. – Кто бы мог подумать, что здесь будет так тихо, – она махнула рукой в сторону океана.

– Ты считаешь, нам с тобой слишком тихо? – Макс порывисто встал и привлек Дашу к себе, – Может, нам пойти в номер?

– Может, и пойти, – она медленно скользнула вниз, раздражая возбужденное мужское тело, и устроилась на краешке шезлонга, на котором лежал Максим. – Да, скорее всего, стоит пойти, – Даша расчетливо дотронулась до него, заставив сделать судорожный вздох. – Ты мне льстишь, Макс. И начинаю думать, что могу заставить тебя забыть про волны и ветер.

Он так и не успел понять, чем закончилась эта маленькая лесть, звонок будильника, поставленного на пять сорок, вернул Максима с жаркого побережья в хмурый зимний Ростов. А про волны и ветер он, увы, забыл уже давно, почти четыре года назад. Две недели на вьетнамском курорте Муй-Не, яростный ветер, компания таких же безбашенных парней, каким был он сам, все дальше от берега, все сильнее, прыжок, еще прыжок – падение, боль, пустота. Компрессионный перелом позвоночника со смещением, убогая вьетнамская медицина, все прелести возвращения домой обездвиженным, чьи-то переговоры со страховой компанией и снова боль, пустота. Максиму в то время было наплевать на себя, а вот родителям на него – нет. Не слишком-то хороший сын, он не испытывал благодарности к папе и маме. Долгое нудное лечение опустошало, операция в немецкой клинике была удачной, но после нее следовало уже дома заниматься реабилитацией, соблюдать какой-то режим, но Максу стало не до того. Ушел отец, рухнула компания, стала бледной и растерянной всегда такая собранная мама. Он махнул рукой на все предписания врачей и, вопреки их прогнозам, не стал инвалидом. Правда, теперь часто беспокоили боли в спине, и огорчала невозможность делать то, что раньше давалось очень легко. Максим успокаивал себя тем, что он уже исчерпал лимит развлечений, захватывающего дух парения над горными склонами или над бушующим морем. Девушки, алкоголь, трава – всего этого было достаточно в его жизни, особенно в тот год после отъезда Даши.

Макс медленно встал, сегодня спина болела особенно сильно, конечно, надо было ходить на массаж, делать какие-то упражнения, но у него не было ни времени, ни сил. Компания, наконец-то, начала выбираться из клоаки безденежья, срыва проектов и бесконечных митингов обманутых дольщиков, нужно было ловить этот момент, начинать новые проекты, тем более, город планировал строительство нового аэропорта и футбольного стадиона. В общем, времени не было ни на что, он или сидел на бесконечных совещаниях, или убеждал банки в своей благонадежности, или придирчиво инспектировал стройку за стройку. Кстати, последнее нравилось Максиму больше всего, наверное, ему следовало стать строителем, а не финансистом. Да, финансист из него был никакой, не то что из Даши. Макс был наслышан об «этой сучке, которая явилась из Москвы и села в высокое кресло», ему даже задавали вопрос: «И с кем же надо было переспать, чтобы занять это место». Лично ему казалось, что Даша ни с кем не спала, не то, что совсем, но ради высокого кресла – уж точно. В ней было достаточно ума, напора и неженской жесткости, чтобы добиться всего самой. Хотя он ведь многого о ней не знал, видел ее последний раз почти семь лет назад, но тогда Даша повела себя как последняя стерва, бросила ему: «Мне здесь нечего делать», хотя прежде надела его кольцо и позволила строить планы, что вообще было не в духе Максима. Он еще долго убеждал себя, что Даша фригидная заучка, которой самое место где-нибудь подальше от него, вот только эти убеждения отчего-то приводили Макса на черные альпийские трассы, к продавцам травы или чего-то покрепче, а в итоге бросили с пяти метров на собственный кайт.

Глупо было предаваться воспоминаниям, невидящим взглядом уставившись в черную мглу за окном, надо было принять душ, побриться, одеться и идти решать новый ворох проблем, например, встретиться, наконец, с юристом по семейным вопросам и поставить ему задачу развода с Ирой. Терпеть мрак и ад на работе Макс был готов, но вот того же самого дома изо всех сил хотел избежать. Если раньше он бы бросил жене жирный кусок – деньги, квартира и машина, то теперь время щедрости безвозвратно прошло.

Макс щелкнул выключателем, сощурившись от яркого света, уже месяца три он спал в бывшей детской на узком диване, купленном для няни. Ира притащила детскую кроватку в спальню и не расставалась с плачущей дочкой. Максим и так-то не испытывал радости от близости с женой, даже если эта близость исчерпывалась общей кроватью, но делить свою спальню с хнычащим младенцем было выше всяких сил.

Удивительно, но ведь есть где-то счастливые и радостные отцы, вот Димка, например, явно счастлив со своей Наташей, их дочери почти пять и ее не оторвать от отца. Наташа бросила работу, занимается ребенком, рисует пейзажи, готовит обеды и ждет мужа, а муж бежит домой и бахвалится своей семьей. Наверное, это просто не для него – Макс устало потянулся и пообещал себе, что сегодня точно отправится хотя бы в бассейн, какие бы дела ни держали его на работе.

Он спустился в подземный паркинг, нажал на брелок от машины, его черная БМВ X6 приветливо моргнула в ответ. Можно было сказать, что автомобиль за несколько миллионов – не самая разумная покупка для владельца компании на грани банкротства, но должны же и у него быть какие-то радости.

Максу всегда казалась, что женщина в X6 будет смотреться нелепо, но назвать нелепой Дашу, выходящую из темно-бордового автомобиля этой марки, не повернулся бы язык. Она опустила стройные ножки в туфлях на шпильках в месиво из снега, соли и песка, поправила пушистый воротник пальто и гордо прошла к входу в офисный центр. Длинные светлые волосы, очки, кроваво-красные губы. Макс порадовался, что за тонированными стеклами его не видно, и можно смотреть, как Даша улыбается охраннику и отдает ему ключи, как небрежным жестом достает из сумки телефон, нервно сдергивает перчатки. Расчетливая сучка или повзрослевшая умница из его безумных университетских лет?

***

Возвращения в Ростов Даша боялась, думала, а как все будет, и не окажется ли ошибкой решение пожить, наконец, не для удовлетворения карьерных амбиций, а исключительно для себя, не в арендованной квартире, а дома, когда есть возможность, помимо работы, иметь какую-то жизнь, а не проводить долгие часы, слушая аудио-книги в московских пробках. Оказалось, что она вообще слишком много боялась, часто напрасно. Город принял Дашу так, словно она и не уезжала – те же улицы, те же люди, ну и пусть на месте пустырей появились жилые кварталы, а прежде модные места приобрели дурную славу, – она была дома. Возможно, совсем скоро навалится скука и понимание того, что российская провинция не сравнится с лощеным Цюрихом или безумной Москвой. Это придет чуть позже, а пока у Даши есть одно важное дело, которое лучше всего начать и закончить дома, рядом с мамой, вдали от непрощающего ошибок ритма больших городов.

Стечение обстоятельств, но офис банка, в котором теперь трудилась Даша, располагался в том же бизнес-центре, что и инвест-компания, в которой она работала в те короткие полгода перед отъездом в Уортон. Обыденные вещи будили воспоминания: пятачок у входа, где ее высаживал Максим, невкусный капучино в кафе, в которое они забегали во время обеда, зеркальные стены лифта, отражавшие их поцелуи. В этом смысле приезд в Ростов был ошибкой. Даша раз за разом повторяла себе, что Макс теперь муж и отец, и другая женщина носит его фамилию, просыпается рядом с ним и кормит грудью его ребенка.

Она была счастлива эти годы, счастлива и успешна. Уортон, переполненность знаниями, важными знакомствами и удивительным чувством, что ты стоишь чуть ни в преддверии финансового рая. Тогда в Америке у Даши не было ни секунды остановиться, подумать – она бежала вперед, радостно оставляя позади чуть менее активных и успешных, стала первой на своем курсе, но отчего-то была не слишком рада. Еще одна вершина взята, упорством, бессонными ночами и полным отречением от чего-то хоть отдаленно напоминавшего личную жизнь. Три короткие поездки с Грегом на Атлантический океан, Новый год на катке в Центральном парке – вся ее личная безличная жизнь. Потом – выбор работы: Нью-Йорк, Лондон или Цюрих. Даша выбрала Цюрих, удивив всех отказом от отличного места в Fannie Mae – через три недели после ее отъезда в Швейцарию Fannie Mae рухнул, едва не утащив за собой весь банковский сектор страны. Здесь не было ни грамма интуиции или предчувствия, только глубокий анализ, тот же самый, что помог убедить маму продать туристический бизнес на самой вершине рынка, а потом спокойно наблюдать, как бывшие партнеры и конкуренты захлебываются, не сумев победить кризис. Кризис – источник новых побед, этот принцип Даша запомнила твердо.

Должность заместителя руководителя ростовского филиала швейцарского банка UBS была не совсем тем, о чем мог мечтать сотрудник с Дашиным опытом и образованием. Боссы в Москве очень хотели, чтобы она ее приняла, хотя и сомневались в согласии амбициозной девушки вот так легко променять Москву на регион. Даша соглашалась отнюдь не легко, виртуозно подводя руководство к идее удвоить ее зарплату и дать карт-бланш в решении целого ряда вопросов. Никто не мог предположить, что в соответствии с ее планами, отъезд домой был именно тем событием, с которым связывались еще далеко идущие планы.

И вот – кабинет с панорамным окном, из которого виден Дон, злобные перешептыванья подчиненных и старый друг Костя – ее непосредственный начальник, правда, начальником ему осталось быть совсем не долго, полгода, максимум. Чуть располневший респектабельный мужчина с той же улыбкой, что на короткое время очаровала ее в прошлом, отец троих детей, фото которых стоят на его столе, слишком по-мещански на Дашин вкус. Смешно, но Костя не знал, как себя с ней вести – балансировал между панибратством и опасливым заискиванием перед подчиненной, приезд которой сопровождали напутствия с самого верха российского представительства UBS. Дашу это лишь забавляло, она ощущала странную замороженность, которая отступала лишь во время разговоров с мамой и посиделок с Леной и ее дочкой.

Возможно, это было глупо, но Даша не способна была бороться с самой собой – в первые же дни она прочитала в прессе, в Интернете абсолютно все, что касалось Звенигородцевых: компании, Макса, его отца. Даша плакала, читая статьи, посвященные смерти Дениса Петровича, глядя на фото, Макс, его мама, печальные, одинокие. Абсурдно, но ей хотелось бы быть рядом, взять за руку Максима, обнять Людмилу Львовну. Быть вмести с ним в самые сложные моменты жизни – похоже на супружескую клятву, которую ему дала другая. Чуть позже, узнав, что компания, которой теперь владеет и руководит Макс, кредитуется в UBS, Даша изучила все, связанное с бизнесом, взаимоотношениями с банком. Как-то вечером, когда в офисе не осталось ни души, она скинула туфли и взяла, наконец, папки, посвященные Звенигородцевым. Договоры, акты, расчеты, бесчисленное множество бумаг и цифр, Даше следовало быть отстраненной, но за каждой запятой она видела Макса, его сомнения, трудные решения, его подпись, почти детские каракули и стремительный росчерк. Ей было приятно осознать, что он ведет дела довольно успешно, компания последовательно выбирается из долгов и уже с некоторой надеждой смотрит в будущее, хотя, конечно, в отдельных вопросах сама Даша была бы посмелее. Она задумалась и начала чертить на листе бумаги схему новых проектов для Макса, благо, события, происходившие в области, позволяли рассчитывать на приток инвестиций и строительный бум. Даша бы на месте Максима подумала об участии в государственно-частном партнерстве и привлечении синдицированного кредита… Она резко оборвала себя – это не ее дело! И, к тому же, легко строить инвестиционные планы, когда ты не рискуешь ничем, кроме собственной репутации, а именно такие планы Даша строила в последнее время, нужно сказать, весьма успешные планы. В отличие от нее, Максим рисковал слишком многим, своими деньгами, обязательствами и надеждами тех людей, которые до сих пор дожидались оплаченных квартир.

***

Уоторн научил ее многому, Цюрих закрепил эти знания, а Москва помогла заблистать им в новом свете – увы, они не научили ее терпеть и пропускать мимо себя глупость и упорное нежелание принимать новое. Совещание, которое сама Даша считала простой формальностью, превратилось в настоящее Ледовое побоище, причем врагом, против которого выступала русская рать, была она сама. Что ж, Даша понимала, что ее приезд, ее назначение – большой удар для всех, кто привык воспринимать банк как собственное подсобное хозяйство, московский офис был далеко и, погруженный в большие проекты, не слишком интересовался тем, как живет ростовский филиал. Результатом стали серьезные проблемы с возвратом кредитных средств, десятки, если не сотни компаний-«пустышек» в роли должников. Не нужно было быть провидцем, чтобы понимать, что подобное разбазаривание банковских средств представляло собой не простую халатностью, а являлось прекрасно отлаженной схемой, приносящей отдельным людям стабильный доход. Что ж, это значило только одно – Косте осталось меньше, чем полгода, она выполнит свой план, займет место руководителя и приблизится к реализации своей личной, очень важной цели.

***

Было что-то оскорбительное в том, что Даша была способна решить очень многие важные для других вопросы, но оказалась неспособна также легко приблизить исполнение своего самого главного в последнее время желания. «Не стоит беспокоиться, в вашем случае шансы на успех составляют один к десяти», – успокаивал ее врач, – «К тому же, с каждой следующей попыткой шансы возрастают». Даша ничего не хотела слышать о шансах, она хотела получить результат! И потом, ведь все это было так неприятно, временами больно и безумно дискомфортно.

Даша застегнула пальто, поправила шарф, уже хотела выходить на улицу, когда бросила взгляд в зеркало и огорчилась, увидев бледную тень самой себя, чуть-чуть коснулась щек кисточкой с румянами, провела по губам помадой. В Москве она редко задумывалась, как выглядит со стороны, здесь же хотелось быть лучше всех этих одноклассниц, однокурсниц, благополучно вышедших замуж и словно с опаской смотревших на нее.

Она вышла на крыльцо больницы, был редкий для Ростова снежный день, к шести вечера снега выпало столько, что движение на дорогах встало, а тротуары были и вовсе не видны. Даша сощурилась от резкого порыва ветра, бросившего снег почти в лицо, и начала медленно спускаться по ступенькам. Около ее машины стояла такая же, только черная. Отлично смотрится рядом с моей, – отстраненно подумала Даша, и нажала кнопку открывания дверей на брелоке. Приветливо моргнули фары, из соседнего автомобиля вышел мужчина, открыл заднюю дверь и достал детское кресло, повернулся лицом к Даше, и она с ужасом узнала в нем Максима. Ее Макс с ребенком в руках. Она задержала дыхание, сердце пропустило один удар. Губы никак не желали складываться в приветливую улыбку, казалось, одно лишнее движение и лицо рассыплется на части, побежит лучиками трещин. Макс, все такой же стройный и высокий, волосы более короткие, чем раньше, морщинки возле глаз, усталый взгляд, пальто распахнуто и, как обычно, где-то потерян шарф. Ее Макс, совсем рядом, смотрит на нее и как будто не узнает. Самое глупое и легкомысленное существо на планете, некстати вспомнились Ленкины слова в адрес Максима, сказанные тысячу лет назад. Даша услышала, как автоматически закрылась ее машина, как хлопнула дверь больницы, подняла глаза, встречаясь глазами с Максимом.

– Привет, – тихо сказал он.

– Привет, – еще тише ответила Даша.

– Ты… – начал было Максим.

– Максим, ну что ты стоишь! Машеньку заморозишь, – пронзительный женский голос расколол тишину.

Даша оторвала взгляд от Максима и увидела, как из машины вышла женщина, эффектная брюнетка с яркими губами, в белой норковой шубе с горностаевым воротником, чуть полноватая, но это простительно, учитывая малыша у Макса в руках. Даше стало еще холоднее – ее элегантное пальто из каракульчи ни капельки не грело.

– Рада была тебя видеть, – выдавила Даша и села в машину.

Вот теперь, наконец, ей стало абсолютно понятно, что Макс – чей-то отец и муж.

***

–Кто эта женщина? – настырно спрашивала Ира.

Женщина, какое неправильное слово. Даша всегда была его девочкой, девушкой, но уж точно не женщиной. За те годы, что они не видели друг друга, Даша изменилась, в лучшую сторону, казалось Максу. Стройная, почти прозрачная, с бледным лицом и яркими губами, со снежинками, налипшими на кончики ресниц, которые она всегда считала слишком короткими.

– Привет! Рада была тебя видеть, – четыре таких коротких слова, чуть надтреснутый голос в приглушенной снегом сутолоке дня.

Бала ли она рада на самом деле, Макс не знал, но он был рад. Все как-то сразу стало абсолютно понятным, даже прозрачным. Даша здесь, рядом, грустная, одна. То, что она одна, Макс знал абсолютно точно. В конце концов, зачем нужны старые друзья, приятели и просто знакомые, если не для того, чтобы узнать что-то очень важное для себя. Успешная, состоятельная и состоявшаяся, но одна. Нельзя сказать, чтобы Макс не желал Даше счастья, но все же он не желал ей счастья с кем-то другим. Глупо и наивно? – однозначно да. Но он же Максим Звенигородцев – бездельник и раздолбай. Допустим, бездельником он быть перестал, но вот с раздолбайством покончить было не так просто, особенно в том, что касалось отношений и чувств.

– Кто эта женщина? – почти прикрикнула Ира, оборачиваясь к дочке, устроенной на заднем сиденье автомобиля.

– Не ори, она только заснула, – безразлично ответил Макс, который уже порядком устал слушать детский писк.

– Кто эта женщина? – повторила Ира, обращаясь к мужу. – Ты чуть не сожрал ее взглядом.

Что он мог ей ответить: моя однокурсница, подруга, девушка, которую я думал, что любил?

– Это Даша Голицына, – просто ответил Макс, как будто Даша должна была быть знакома всем и каждому.

– И кто эта Даша? – не отставала Ира.

Наверное, сейчас был лучший момент сказать своей так называемой жене, что Даша – женщина, которую он любит все эти годы, и что с ней, с женой, он собирается разводиться. Немного не логично, зато честно, вот только Макс пока не был готов на эту честность. Он понимал, что, говоря о разводе, должен предлагать Ире внятное финансовое решение ее будущих проблем, а пока такого решения у Макса не было.

– Даша – моя бывшая девушка, – буркнул Макс.

– Мне кажется, она давно вышла из возраста чьей-либо девушки, – рассмеялась Ира. – Ты ничего не перепутал?

– Ира, заткнись, – зло ответил Макс, – Я не обсуждаю Дашу, тем более, с тобой. Займись лучше своим ребенком, она сейчас опять начнет орать, – он бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, как скривилось в жалкой гримасе личико девочки, которую Звенигородцев даже не хотел называть своей дочерью.

***

Даша проклинала всех и вся. Ей за тридцать и она не может забеременеть с первого раза! Она всегда могла сделать все, за что только решала взяться, а забеременеть, такое простое и очень женское дело, не могла! Понятно, что будет вторая попытка и третья, столько попыток, сколько понадобится, чтобы добиться своего, но в том, что не получилось сразу, ей виделась какая-то насмешка. А вот у жены Макса получилось, – закралась глупая предательская мысль. Конечно, это же Макс был отцом, а не безымянный донор, за деньги сдающий свою сперму, наверное, очередной глупый, безответственный тип, потому что нормальный мужчина ни за что не будет делать это в пробирку. Хорошенький папаша для ее сына или дочери, – усмехнулась Даша, смахивая соленый пот с лица, новость о своей «небеременности» она решила утопить в море физической нагрузки, вот и накручивала сейчас с бешеной скоростью педали велотренажера на групповой тренировке. Ей же за тридцать и следить за своей фигурой нужно с удвоенной силой.

«Макс с ребенком на руках – почти идиллическая картинка, вот только на его лице не было ни капли радости молодого папаши», – думала Даша, вставая под струи душа Шарко, чтобы изгнать даже намек на целлюлит и прочие прелести уже не юного тела.

«Макс и его недовольная жена, Макс с этими лучиками морщинок возле глаз и легкой щетиной на лице, которой она так любила касаться своей нежной кожей», – вспоминала Даша, отдаваясь теплу и неге горячего шоколада, которым была обмазана с головы до ног.

«Чертов Макс, заполнивший ее мысли!» – Даша резко хлопнула дверью машины и направилась к выходу с парковки.

***

В конкурсе нелепых и нудных мероприятий сегодняшнее с легкостью одержало бы верх, вот уже два с половиной часа Макс и еще около сотни таких же несчастных представителей политической и бизнес-элиты их области парились в духоте местной филармонии, внимая речи губернатора. Тот на манер президента решил устроить общение с народом, вернее, с избранной его частью, вещая о том, какие события произошли в регионе в течение уходящего года и чего ожидали от года следующего. Пафос социальных свершений, разбавленный изрядно приглаженными цифрами привлеченных в область инвестиций, вероятно, должен был вогнать слушателей в благоговейный трепет, но Макс если и был готов трепетать, то только от присутствия Даши совсем рядом. Одетая в простое черное платье с молнией во всю спину, она сидела прямо перед ним, и Макс ощущал аромат ее духов, видел беззащитный затылок и тонкие светлые волоски, выбившиеся из строгого пучка и щекочущие ее шею. Хотелось поддаться глупому порыву, дернуть за «собачку» замка и увидеть, как ткань распадается на две половинки, обнажая спину. Даша, сидящая между руководителем Управления Центрального банка по региону и владельцем крупнейшего на всем юге сельскохозяйственного холдинга была бесконечно далека от той девочки, с которой он дружил в Универе, но все же она была гораздо ближе оголтелой карьеристки, улетевшей от него в США.

– Здравствуй, Максим, – вежливо улыбнулась ему Даша, занимая свое место.

– Здравствуй, Даша, – только и ответил он, касаясь ее руки.

***

Уродливая примета последних лет узнавать о несчастьях, произошедших со знакомыми людьми из Интернета и газет. Двадцать пятого декабря, сетуя, что в России католическое Рождество не является выходным днем, Даша собиралась на работу, пила горький кофе и просматривала новости. Уже были прочитаны «Ведомости», «Коммерсант» и «РБК», до отъезда в офис оставалось десть минут, и Даша зашла на местный новостной портал. «Пожар в центре Ростова», «Незаконная сауна в элитном доме», фотографии, на которых языки пламени вырывались из окон последних этажей многоэтажного дома. Даша бы оставила этот инцидент без внимания, посочувствовав в душе пострадавшим, если бы взгляд не выхватил фамилию Димы – лучшего друга Звенигородцева и большой занозы времен их студенчества. Оказалось, что из-за установленной с нарушением всех мыслимых норм и правил сауны в одной из квартир дома, в котором жил Дима с семьей, начался пожар. Спастись успели все, кроме Диминой Наташи и их маленькой дочки. Женщина и малышка задохнулись угарным газом, пытаясь спуститься с верхнего этажа. На фото перед подъездом стояли пожарные машины, медики, толпа зевак, а на переднем плане сходил с ума от горя и безнадежности Дима.

Дима, ее однокурсник, убитый горем муж и отец. Даша вздрогнула от мысли о том, как много ее ровесникам уже пришлось пережить, а потом подумала, а стал бы так убиваться Максим, случись что-то с его женой и ребенком?

Глава 11

2016 год

Новый год – странный и никому не нужный праздник, глупая традиция не спать всю ночь напролет, лететь за тридевять земель, чтобы иметь возможность сказать друзьям, что встретил Новый год в другом полушарии, готовить горы еды, жечь фейерверки и слушать речь президента. У Даши не было ни малейшего желания куда-либо лететь, она ненавидела готовить, опасалась фейерверков и скептически относилась к высказываниям президента. В двенадцать тридцать, выпив бокал шампанского с мамой, она надела пижаму и отправилась спать, представляя, как проснется первого января в маминой квартире от запахов кофе и фирменных блинчиков с творогом и карамелью.

Первое января прошло в лени и неспешных разговорах, единственный день в году, когда отдых Даша не считала нарушением собственных правил. Она отвлекала маму от готовки и просмотра телевизионных программ, рассказывала курьезные эпизоды из своей жизни вдали от дома, читала и рассматривала старые фото. Но если бездеятельность первого января Даша еще могла пережить, то рано утром второго отправилась к себе домой, собрала спортивную сумку и поехала в фитнес-клуб. Ну и пусть считают ее ненормальной, она заплатила за абонемент почти сто тысяч рублей и имела право заниматься в любое время дня и ночи.

Даша медленно выехала со двора, оставляя на девственно чистом снегу следы шин. Город спал сном младенца, утомленный праздничным разгулом, опьяненный всполохами салюта, одурманенный ожиданием чего-то нового и обязательно лучшего, чем то, что было в ушедшем году. Дашу всегда удивляло пожелание «С новым счастьем», она никак не могла понять, а чем же было плохо старое счастье?

Был погашен свет в ресторанах и клубах, не искрились витрины магазинов, и светофоры безразлично мигали желтым светом.

«Прекрасное начало нового дня», – подумала Даша, тихое-тихое, настолько, что можно, наконец, прислушаться к себе и понять, чего именно ты хочешь от наступившего года: нового счастья или подретушированная версия старого тоже сойдет?

Из колонок лилась мелодия Вивальди, обычно Даша слушала рок или джаз, но сегодня хотелось чего-то совсем другого, отличного от всего, что было раньше. Она уже сворачивала к зданию спортклуба, проезжая мимо развлекательного комплекса с ресторанами, боулингом, катком и прочими увеселениями, когда увидела на высоком бордюре возле дороги две мужские фигуры.

«Вот идиоты загулявшие, – презрительно поморщилась Даша, обдавая их грязными брызгами из-под колес. – Вот ради такого счастья некоторые дуры и спешат замуж», – усмехнулась она.

В этот момент один из мужчин поднял голову и стер рукавом грязь со своего лица.

«Макс», – с удивлением проговорила Даша.

Конечно, ей следовало проехать мимо и заняться своими делами. Конечно, она не была чокнутой альтруисткой, бросавшейся к каждому замерзающему прохожему, к каждому, но не к Максиму.

– Макс, Макс, что ты делаешь здесь? – Даша бежала к нему, бросив машину на середине дороги.

– О, Дашка, ты, – Звенигородцев поднял голову и бросил на нее затуманенный взгляд.

– Максим, вставай, – потянула его за руку Даша, но быстро отказалась от этой попытки, понимая, что ей не сдвинуть его с места.

Рука Макса была ледяной, скулы заострились, а цвет лица колебался от серого до серо-зеленого.

– Что ты сидишь здесь Максим? – Даша опустилась на бордюрный камень рядом с ним, не выпуская его холодную руку из своей теплой ладошки. Она смахнула грязные капли с его лица, ощущая, как щекочет ее кожу щетина на мужской щеке.

– Да мы вот с Димкой, – Звенигородцев махнул рукой в сторону второй фигуры, скрючившейся рядом с ним, Даша только теперь заметила Диму.

Если на Максиме не было лица, то Дима вообще превратился в жалкую тень себя прежнего. Что ж, этому было вполне разумное объяснение – он потерял двух самых близких людей в своей жизни. Даша прекрасно помнила, как Дима был влюблен в свою Наташу, как старался защитить ее от всех, а они с Максом только смеялись над этим. Сейчас Даше хотелось защитить их обоих, неразлучных друзей с детства, решивших по глупой мужской привычке утопить свое взрослое горе в алкоголе или в чем-то похуже.

– Ох, Макс, – Даша прижала его руку к лицу.

Звенигородцев уронил голову и безучастно смотрел прямо перед собой.

Резкий сигнал заставил Дашу посмотреть на дорогу, неповоротливый троллейбус пытался объехать ее машину.

– Вставай и бери Диму, я отвезу вас домой, – Даша поняла, что поступи она иначе, парни так и будут сидеть, не ощущая, как их засыпает снегом.

– Оставь, иди, – попытался отмахнуться от нее Максим.

– Быстро вставай и бери Димку! – Даша применила свой самый строгий тон, который раньше безоговорочно действовал на Макса. Подействовал он и сейчас, Максим потащил друга к Дашиной машине, забросил его на заднее сиденье, а сам устроился впереди.

Даша села за руль. Что ж, год начался весьма активно, она не собиралась никак пересекаться с Максимом, а теперь везла его в своей машине.

– Максим, Димины родители живут все там же?

Макс не ответил, он спал, прислонившись лбом к стеклу. Пытаться получить какой-то ответ от Димы было бесполезно, он не демонстрировал никаких признаков жизни с того момента, как Даша только увидела его.

«Что ж, будем надеяться, что Димин отец, генерал ФСБ, не потерял свой дом, как Звенигородцев-старший», – Даша уверенно направилась туда, где, как она помнила, жили Димины родители.

Те же узкие улочки коттеджного поселка, нагромождение машин, трехэтажный дом с огромным балконом, на котором Димина мама летом сажала петунии. Даша с трудом прорвалась через бдительного охранника на въезде, предъявив ему в качестве пропуска безжизненное тело родственника одного из жильцов. Она звонила в калитку уже пятый раз, ни в самом доме, ни на участке не было ни малейшего движения.

«И куда ей везти эту ценность, если Димкиных родителей нет дома? К жене Макса, к его маме?» – Даша зло стукнула кулачком по забору.

Калитка распахнулась.

– Доброе утро, – пробормотал немолодой мужчина с изможденным лицом, в котором Даша с трудом узнала Диминого отца.

– Доброе утро, Василий Константинович, – она порадовалась, что вспомнила его имя.

– Даша? – худенькая девушка в яркой куртке и смешной шапке словно шагнула в сегодняшнее мрачное утро из счастливых студенческих лет его сына.

– Да, я, – она невесело усмехнулась. – У меня там в машине Дима и Макс. Я встретила их около ресторана в городе, – она поспешила объяснить, с какой стати оказалась в компании двух нетрезвых мужчин.

– Черт возьми, – пробормотал Василий Константинович, бросаясь к машине. – Спасибо, Даша, – он бросил на нее благодарный взгляд, таща сына к дому.

Даша стояла в середине улицы, подняв голову к небу, наблюдая, как медленно появляется из-за туч солнце, как сжимаются тени.

– Спасибо, Даша, – она не заметила, как Василий Константинович вышел из дома. – Ты знаешь,что случилось у Димы? – он устало вздохнул.

– Я знаю, не говорите ничего. Я просто довезла его до дома, – Даше совсем не хотелось заставлять Димкиного отца что-либо объяснять.

– Дима топит свое горе в выпивке, а Максим делает это вместе с ним. За компанию, они всегда были отличной компанией.

– Я знаю, – Даша грустно улыбнулась. – Я почти ревновала Максима к Диме, они были не разлей вода. Знаете, когда Макс в Университете признавался мне, что я нравлюсь ему, он почему-то упомянул Диму.

Василий Константинович тоже позволил себе улыбку. Он потерял внучку, невестку, но все еще имел сына.

– Спасибо тебе, Даша. Мы с женой даже завидовали Звенигородцевым, когда ты встречалась с Максимом. Какая невестка у них могла бы быть.

– Спасибо вам, – пробормотала Даша, смутившись. – Я поеду.

– Подожди, а Макс?

– С Максом я разберусь сама, – уверенно ответила Даша.

В том, что касалось необходимости с чем-то или с кем-то разобраться, Даше не было равных, правда, прежде ей не приходилось разбираться с бесчувственным мужским телом ростом под два метра, посапывающим у нее в машине.

Даша выехала на дорогу, включила музыку, но даже жесткий оглушительный рок не заставил Максима проснуться. Он так и сидел в неудобной позе, вывернув шею под каким-то странным углом.

Она убавила звук, надела солнцезащитные очки и сосредоточилась на дороге. Вдруг вспомнилось, как в середине четвертого курса Даша, Макс, Дима с большой компанией однокурсников поехали за город отмечать двадцать третье февраля. Как и всякий приличный студенческий праздник, этот закончился распитием какого-то невозможного количества спиртного, танцами до утра и мужским стриптизом на подоконниках. К их ужасу, в соседнем корпусе гостиницы проходил съезд какой-то партии, и свежеиспеченные партийцы были вовсе не в восторге от громкой музыки, взрывов смеха и раздевающихся парней в ярко освещенных окнах. Предусмотрительная Даша предложила Максиму и приехавшему с ними Диме убраться в город следующим утром прямо на рассвете. Парни, пребывающие в состоянии буйного веселья, смешанного с наступающим похмельем, бросили ей ключи от машины, а сами всю дорогу распевали песни группы «Ленинград». Тогда Даша готова была их придушить, теперь вспоминала об этом с улыбкой.

– Макс, проснись, – тормошила его Даша. – Проснись, пожалуйста! Проснись немедленно! – не отставала она. – Да, проснись же ты! – она сильно шлепнула его по руке. Максим и не думал шевелиться.

– Мне нужна ваша помощь, – Даша безапелляционным тоном обратилась к консьержу, который на счастье оказался крупным мужчиной. – В моей машине человек. Помогите доставить его до моей квартиры.

Конечно, Даша привезла Макса к себе домой, не ехать же ей к его жене?

***

Макс медленно просыпался, белоснежный потолок с изящной белой же люстрой в центре угрожающе вращался и кренился из стороны в сторону, прохладный ветерок шевелил прозрачную штору, на подоконнике стояла какая-то странная колючка, в центре которой полыхал как зарево алый цветок. Макс предпочел закрыть глаза и отложить свое возвращение к реальности еще на несколько минут – реальность не сулила ничего хорошо. Это был научно доказанный факт. Во сне он снова видел Дашу, красивую и смеющуюся, мрачную и тихую, с короткой стрижкой и с длинными рассыпавшимися по плечам волосами. Вернее, это была даже не одна Даша, а несколько девушек, удивительно похожих на нее. Вопреки всем законам физики, Даша десятилетней давности словно отделялась от той Даши, что он видел несколько недель назад, и уходила в никуда. За ней следовала другая Даша, смешная девчонка в лыжном костюме и шапке с помпоном, которая как будто подпрыгивала и улетала куда-то вверх. Он сходил с ума. Это тоже был непреложный факт. Алкоголь в сочетании с травой, которую они курили с Димой вчера, все-таки взял над ним верх. Справедливости не было нигде, желая задвинуть Дашу в дальний уголок своего сознания, он видел ее в своих бредовых снах.

Макс решился снова открыть глаза, комната прекратила свою безумную качку, и все вроде бы встало на свои места. Чужая постель, холодный серо-голубой шелк, заснеженная река и кусочек неба вдалеке. Это точно не его квартира, хотя вид из окна почти такой же. Возможно, отель – довольно безликое место, чтобы быть чьим-то домом. Даже интересно, с кем он мог оказаться в гостиничном номере после того, как их Димкой выставили из ресторана. Ни одной женщины рядом с собой Максим не помнил, хотя, если быть честным, то после третьей чудо-сигареты он вообще мало что помнил.

Макс поднял голову и увидел два стакана с каким-то оранжевым напитком на тумбочке рядом с собой, сделал глоток – грейпфрутовый сок, его любимый напиток на утро после жестокого похмелья. Даша всегда говорила ему, что это настоящее извращение пить горький сок вместо чистой воды или прохладного пива.

«Даша», – он снова обвел взглядом комнату, понимая, что оказался в ее спальне. Здесь кое-что изменилось за те годы, что она жила вдалеке от дома, но Макс отлично помнил причудливую люстру и огромное окно от потолка до пола, Дашину любовь к белому цвету и простой обстановке.

Одна за другой вспомнились детали их встречи: вот она бежит к нему, спрашивая, что он делает здесь, берет за руку, настойчиво требует идти в машину, а потом, разозлившись, своим любимым приказным тоном командует им. Макс бы никогда в этом не признался, но ему нравилось, когда Даша так строго разговаривала с ним. Он выбрался из кровати, обнаружив себя в джинсах, помятом свитере и без носок.

«Интересно, как она дотащила меня до квартиры и, главное, зачем сделала это», – Макс вышел в коридор.

Каждая деталь напоминала об их счастливых полутора месяцах, проведенных вместе незадолго до Дашиного отъезда. Она любила красить губы, смотрясь в большое зеркало напротив входной двери, цокала каблуками по каменному полу в коридоре и кралась на носочках по спальне, боясь поцарапать паркет, в очередной раз забыв что-то нужное на туалетном столике, любила кричать ему из ванной с просьбой принести чистое полотенце или теплый халат. Они жили вместе жалкие шесть недель, ничтожно мало по сравнению с его сосуществованием с женой, но Макс ни за что не мог вспомнить ни одной бытовой мелочи, связанной с Ирой.

На кухне было темно, дверь в еще одну комнату, которая раньше пустовала, была закрыта, а вот в гостиной горел свет. Макс замер на пороге, не зная, как войти и что сказать.

«Привет, Даша, рад тебя видеть».

«Привет, Даша. Спасибо, что подобрала меня».

«Привет, Даша. А, знаешь, ты ведь испортила мне жизнь».

Она сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и что-то читала или только делала вид, что читала.

– Заходи, Максим, – Даша положила I’Pad на журнальный столик и повернулась к нему, – Там ужин из ресторана, я оставила тебе, – она махнула рукой в сторону обеденного стола в другом конце комнаты. – Как ты? Я уже начала беспокоиться.

– Нормально, – буркнул Максим. Его затопила волна непонятной робости, а еще удивления от вида этой спокойной, расслабленной Даши. Он подошел к ней почти вплотную, впитывая взглядом ее всю: волосы, собранные в мягкую косу, чуть вздернутый нос, пухлые губы, тонкие руки в широких рукавах свитера. Даша встала, оказавшись совсем близко: незнакомый аромат духов, маленькая грудь под мягкой тканью.

– Идем, сядем за стол, – она легко коснулась его рукой, отдаляясь и ускользая. – Японская еда, это лучшее, на что я способна. Готовить я так и не полюбила, – губы сложились в легкую улыбку.

Макс не понимал абсолютно ничего. Даша, которая пару недель назад, едва удостаивала его взглядом, теперь везла его к себе домой, а потом совершенно спокойно предлагала разделить с ней ужин. Видимо, выкуренная с Димкой трава подействовала на него сильнее, чем можно было предположить.

Многое можно было списать на жестокое наркотическое похмелье, вот только нежный свет Дашиных глаз, ее ощущение совсем рядом были слишком реальны, чтобы оказаться бредом или сном.

– Спасибо, что подобрала нас с Димой, – пробормотал Максим, выбрав самый безопасный вариант для начала разговора.

– Думаю, что ты меня бы тоже подобрал, – улыбнулась Даша, – Меня с Ленкой. Не представляю, чтобы ради кого-то еще я согласилась довести себя до такого состояния.

– Ты все еще дружишь с ней? – хорошо иметь друзей – они могла стать неплохой темой для разговора с девушкой, о которой думал последние семь лет.

– Дружу. Теперь не только с ней, но и с ее дочкой.

– Я видел как-то их вместе. Твоя Лена до сих пор меня терпеть не может.

– Ну должно же что-то оставаться неизменным. Я не люблю говорить банальные слова, но то, что случилось с Димой, так страшно.

– Страшно. Я подъехал к их дому даже раньше него, ехал по их улице и увидел скопление пожарных машин, дым из окон верхних этажей. Димка ничего не знал, просто возвращался домой, Наташа всегда ждала его с ужином, во сколько бы он ни приходил.

– Мы не любили ее, помнишь, – Даша сделала глоток остывшего чая.

– Помню, считали ее слишком домашней. Я вообще был уверен, что она Диме не пара, – Макс подцепил палочками ролл с креветкой, – Но он выглядел рядом с ней довольным все эти годы.

Даша некстати подумала, что они не любили Наташу именно потому, что рядом с ней Дима становился счастливым и спокойным, обретал все то, что не могли дать друг другу они с Максимом.

– Я первый раз в жизни понял, как легко человек может сойти с ума. Димка был на грани. Увидев тела Наташи и дочери, он сначала бросился на хозяина той квартиры, в которой была сауна, а потом как будто перегорел и просто смотрел в никуда.

– Он любил и потерял, – тихо сказала Даша. Странную тему они выбрали для разговора, но, по крайней мере, оба были искренни.

Максу хотелось закричать: «Я тоже любил и потерял», но он промолчал. Его потеря была жива, здорова и даже не пыталась отделаться от него.

«А что бы ты испытывал, если бы то же самое произошло со мной?» – хотелось спросить Даше, но она молчала.

– Если бы что-то подобное случилось с тобой, я бы сошел с ума, – пробормотал Максим, уткнувшись в тарелку.

Теплая волна затопила Дашу – они все так же могли чувствовать, о чем думал каждый из них.

– Худшее, что со мной случалось, это сработавшая пожарная сигнализация в доме, в котором я жила в Цюрихе, и именно в то время, когда я принимала душ. В итоге я развлекала своих соседей нелепым халатом и тапочками с заячьими ушами, в которых выскочила на улицу, – Даша пыталась вызвать улыбку на лице Максима.

– Не знал, что ты любительница заячьих ушей, – как по команде усмехнулся Макс. – Помню, ты презирала девушек Playboy.

– Все меняется, – старалась не сбиться с легкого тона Даша.

– Ты почти не изменилась.

– А ты изменился. Стал очень похож на своего отца, – Макс и, правда, все больше напоминал Дениса Петровича. Даше хотелось думать, что не только внешне.

– Боюсь, это слишком высокая для меня планка. Ты же знаешь, что случилось с отцом? – помолчав, спросил Макс.

– Знаю и плачу в душе, осознавая это, – Даша была абсолютно искренна.

– Я пытаюсь справляться, – сказал, словно убеждая самого себя, Максим.

– Ты справляешься, а не пытаешься делать это.

– Спасибо, – грустно усмехнулся Макс. – Никогда бы не подумал, что стройка так увлечет меня. Я слишком много развлекался, хотя мог бы поучиться у отца. До него мне далеко, но мы, по крайней мере, выполняем свои обязательства.

– Я читала, что вы делаете больше, чем просто выполняете обязательства, – Даша надеялась, что Макс никогда не узнает, как много она читала, как строила планы развития бизнеса Звенигородцевых, чертила схемы и даже делала расчеты.

– Спасибо, Даша. Это важно для меня. Многие думают, что это пиар, но я, и правда, не смогу спокойно спать, пока все оплаченные квартиры не будут сданы.

Почему-то при слове «спать» Даша как-то особенно ярко осознала, что Макс пусть и неспокойно, но спит рядом со своей женой, а где-то неподалеку тихо сопит его дочь.

– У тебя дочь, – она не спрашивала, а утверждала.

– Да, дочь, – неохотно проговорил Макс, – И даже жена.

– Ты счастлив? – вечер непростых вопросов продолжался полным ходом.

– Нет. А ты?

– Я довольна. Счастлива – это для меня слишком сильное слово.

– А я, наверное, даже не могу считать себя довольным, – Это было действительно так. Сегодняшний вечер рядом с Дашей был лучшим из того, что происходило за долгое-долгое время. – Как ты притащила меня сюда? – Макс решил вернуться к событиям сегодняшнего утра. – И где Димка?

– Я сдала его отцу. А тебя я как-то не решилась предъявить жене. Слишком многое пришлось бы объяснять. Я убедила консьержа, что доставка бездыханных тел – это тоже его обязанность, – Даша не поддалась соблазну спросить, а не стоило ли отвезти его домой. Она решила, что жена – это что-то из другой жизни Максима, жизни, до которой ей нет никакого дела.

– Мне понравилось проснуться в твоей спальне, – Макс решил пойти почти что ва-банк. – В ней не слишком-то многое изменилось.

– Мне она нравится. В прошлый раз я пожила здесь слишком мало, – Даша бросила тревожный взгляд на Максима – в прошлый раз он тоже успел пожить здесь.

Ему очень хотелось сказать что-то резкое: «В прошлый раз ты слишком спешила в новую жизнь», «В прошлый раз и у тебя, и у меня не было времени смотреть по сторонам». Макс промолчал.

– Я смотрела на тебя и вспоминала тот жуткий случай, когда вы с Димкой на Кипре в Айя-Напе выкурили какую-то дрянь, и ты восемь часов не мог прийти в себя, а Дима не придумал ничего лучше, как позвонить Денису Петровичу и вызвать его.

Макса удивило, что она помнила нелепые истории первых лет его учебы в Универе.

– После того случая я клялся, что близко ни к чему подобному не подойду, но вчера просто не мог бросить Димку. Я ничего не могу сделать для него, только быть рядом с ним.

– Я понимаю, но знаешь, это тоже очень много, – Даша протянула руку через стол и взяла руку Максима в свою. Он был ее Максом, он переживал горе лучшего друга и он признался, что сошел бы с ума, погибни она. Жена, ребенок – это уже не казалось сколько-нибудь важным.

– Это слишком мало, – покачал головой Максим, – Но больше никто не может сделать. Ясно, что Димкин отец расшибется в лепешку, чтобы этот кретин, установивший сауну, сел на максимальный срок, но ведь этого мало. Знаешь, оказалось, что Наташа не успела спастись, потому что звонила в квартиры соседей, хотела, чтобы все сумели выйти, а потом ей просто не хватило времени. Они с Сонькой задохнулись и так и остались где-то между этажами.

– В этом была вся Наташа, – вздохнула Даша. – Наташа, желавшая всем помочь, – Даша была уверена, сама бы она даже думать не смогла о чужих людях, схватила бы своего ребенка и помчалась вниз, не разбирая дороги.

– Да, ты права, – согласился Максим. – Она думала о других, а причинила горе Димке, его родителям, своим…

«А я вот думала только о себе все последние годы и, наверное, причинила если не горе, то уж большое неудобство всем, кто хоть что-то чувствовал ко мне», – отстраненно подумала Даша.

Они замолчали, за окном вспыхивали огни фейерверков, Даша вздрагивала от каждого хлопка, Макс, видя ее порывистые движения, хотел прижать девушку к себе, крепко-крепко, и не отпускать. Увы, он честно выполнял данное себе самому слово – сначала думать, а потом делать.

– Наверное, мне нужно ехать домой, – сказал Максим, хотя ехать ему совсем не хотелось. Дома его ждала недовольная Ира, плачущий ребенок и чувство неудовлетворенности собственной жизнью. Рядом с Дашей существование обретало смысл, о чем бы они ни говорили, охотно вспоминая студенческие курьезы или роняя недомолвки по поводу прошлых семи лет, все казалось понятным и правильным.

– Нужно, значит, поедешь, – Даша надеялась, что сказала это с достаточной долей безразличия, хотя сама сжалась, представляя, как Макс, ее Макс, возвращается к жене.

– Но ехать мне не хочется, – продолжил он, правило «думай, а потом говори» дало сбой.

– Значит, не стоит ехать, – усмехнулась Даша.

– Ты что-то сегодня слишком терпима, – Макс посмотрел на нее с улыбкой, той самой, которую она любила ловить годы назад.

– Это ненадолго. Терпимость – не мой конек. Давай я тебя отвезу, – предложила Даша, вставая. Ей вдруг показалось очень важным, чтобы Максим согласился, чтобы не побоялся приехать к своему дому с ней, чтобы не думал, увидит ли его жена, а если увидит, то к каким выводам придет.

Они доехали слишком быстро, вечер второго января не давал ни малейшего шанса задержаться в дороге.

– Спасибо, Даша, – Макс не хотел выпускать ее руку из своих ладоней, как будто боялся, что при следующей встрече Даша вновь будет демонстрировать ему свою холодность и отстраненность.

Она не ответила ничего, только улыбнулась загадочно и грустно.

– Я хочу видеть тебя, – продолжил Максим.

– Хочешь, значит, увидишь, – легко согласилась Даша.

Макс вышел из машины и пошел к подъезду.

«Я была уверена, что буду жить в этом доме с Максимом, я радовалась, что его мама советовалась со мной насчет покупки мебели в спальню и говорила, что я смогу перевезти все свои книги и расставить их в кабинете», – Даша закрыла глаза, не желая видеть, как Макс открывает дверь, за которой его ждет семейная жизнь.

Глава 12

2016 год

Сегодняшний вечер она собирается провести с женатым мужчиной, а, значит, этот мужчина будет изменять своей жене с ней, с Дашей. Аморально? Она так не думала. Право любого человека – делать со своей жизнью то, что хочется именно ему. Жизнь одна, и нет таких обязательств, которые бы запрещали проживать ее, не оглядываясь на других. Возможно, женщинам не пристало так думать, но Даша думала и не переживала на этот счет. И потом было каким-то абсурдом думать о Максе как о чьем-то чужом муже. Возможно, прояви он хоть каплю эмоций по отношению к своей жене и дочери во время их первого разговора, Даша бы изменила свое мнение, но она прекрасно видела и понимала, что никакой любви и тепла в семье Максима нет, а, значит, никто и ничто не мешает им быть рядом друг с другом.

Мама бы ее осудила, Лена тоже. Отец бросил их с мамой, когда Даше было пять лет, Ленкин муж ушел к другой женщине через полтора года после свадьбы. Измены, другие семьи, слезы. Даша отлично помнила свой разговор с отцом незадолго до окончания школы. Он сказал тогда: «Я просто больше не хотел быть с твоей мамой и не хотел тратить свою жизнь на нее. Жизнь одна. Ты станешь старше и поймешь это». Даша его понимала. Конечно, она до сих пор не могла простить отцу, что тот оставил маму одну, но вот это желание прожить свою жизнь, не уступая никому и не идя на полумеры, Даша понимала. Ведь именно так она и жила прошлые годы. И еще Даша знала, что тоже ушла бы из семьи, если бы разлюбила мужа. И Макс имел на это полное право. Что такое брак? Временный союз двух людей, не больше, юридическая формальность, договор, а любой договор может быть расторгнут по воле одной из сторон.

Нет никакого смысла думать об отношениях Максима с женой. Он не изменяет ей с Дашей, он просто проводит время с той женщиной, с которой хочет. Измена – то, что нужно скрывать, опасаясь чужих взглядов, разговоров и мнений. Их отношения Даша скрывать не будет никогда, иначе она уподобится замене законной жене.

Даша проверяла Максима, предлагая ему встретиться за ужином в ресторане, там, где их могли увидеть знакомые, коллеги, друзья. Макс легко согласился, значит, тоже считал, что их отношения – это что-то большее, чем жалкие встречи украдкой. И, к тому же, такие встречи вдали от всех означали только одно – занятия сексом и спешку домой, а Даша хотела другого: разговоров, общих впечатлений, совместных открытий и только потом секса.

Она нервничала безумно, с утра бросилась к косметологу, потом к парикмахеру. Конечно, это никак не было связано с Максимом. Разве нельзя просто так сделать пару масок, уложить волосы и поправить брови? Даша привыкла быть ухоженной, а встреча с мужчиной тут ни при чем.

***

Они не знали, о чем говорить, вернее, Даша не знала. Долгие взгляды, неловкие паузы, чужие люди, абсолютно чужие. Ничего уже не будет, ничего и никогда. Странно, в тот вечер, второго января они были близки друг другу, могли смотреть друг на друга, не скрывая подозрений, спрашивать, не боясь услышать неприятный ответ. Сегодня все оказалось иначе. Легкая музыка, оживленный гул голосов – тотальное ощущение неправильности. Сложно объяснить, почему, но абсолютно ясно – как-то не так. Может быть, им и вовсе не нужно было встречаться, забыть эти минуты наедине друг с другом – усталый Макс в Дашиной кровати, помятый Макс за ее обеденным столом. Все эти фразы, тогда такие искренние, а сегодня фальшивые насквозь: «Если бы что-то подобное случилось с тобой, я бы сошел с ума», «Мне понравилось проснуться в твоей спальне». Ему всегда нравилось просыпаться в чужих спальнях…

Даша едва дождалась завершения ужина, она, конечно, умела поддерживать непринужденный разговор: общие знакомые, политика, путешествия, но было тяжело и даже глупо вести подобный разговор с человеком, которого долгие годы считала своей любовью, пусть детской и нелепой, но все же любовью. И все было каким-то неловким, и взгляды, которые бросали на них знакомые, звуки, запахи – все.

Ничего не будет, как прежде. Нельзя войти в одну реку дважды. И этот серьезный мужчина, в котором лишь иногда мелькают черты ее Максима, – уже не ее Макс.

***

Она безумно устала, не от работы, а от бесконечных разговоров, которые приходилось вести, от непонимания со стороны московского руководства, от неприятия собственных подчиненных. Все-таки в Цюрихе и даже в Москве было проще – только бизнес и ничего больше, здесь же нужно было не задеть местечковую гордость, извернуться, но все-таки выполнить то, ради чего Даша и приехала в Ростов. Центральный банк все жестче закручивал гайки в борьбе с махинациями коммерческих банков, бесконечными схемами вывода денег и обслуживания полулегальных сделок, а в ростовском филиале серьезного западного банка, кажется, абсолютно все было именно таким, схематичным и почти криминальным, бесконечно далеким от того, чему учили в бизнес-школе. Конечно, она справится, соберет достаточно информации, обезопасит средства области и гос.компаний, хранящиеся в банке, избавится от Константина и его дружков, превративших банк в собственное подсобное хозяйство. Но если быть абсолютно честной, не только работа делала Дашу настолько печальной и разбитой – она сделала второе ЭКО и оно опять оказалось неудачным. Она тратила силы, средства, терпела боль и дискомфорт, но так и не могла забеременеть. Если бы Даша была хоть немного суеверна, то решила бы, что все происходит именно так только потому, что ее организм сопротивляется этой мерзкой донорской сперме, заставляя ее найти нормального мужчину и родить от него ребенка. Вот только у нее не было времени и, главное, желания искать нормального мужчину, зато были серьезные сомнения в том, что такой вообще для нее существовал. Поэтому Даша поплакала в душе, поплакала за бокалом вина и решила записаться на новое ЭКО.

Даша сидела в офисе до 10 часов вечера, брала флэшки с информацией домой, но смогла разобралась едва ли не в жалкой половине всего, что устроил Константин за последние два года.

Злая, измученная, вместо того, чтобы ехать домой, в половине одиннадцатого вечера или уже ночи Даша припарковалась возле спорт-клуба. Она понимала, что в таком состоянии ей не уснуть, а коротать одинокие вечера за бокалом вина казалось не слишком здоровой привычкой.

Этаж за этажом она преодолевала на тренажере, имитирующем подъем по огромной движущейся лестнице. Выше и выше, «Great job», словно в насмешку писала ей бездушная машина, «You reached Empire State Building». Даша дала себе слово, если выдержит безумный темп в течение 40 минут, то ей удастся разобраться со всеми проблемами в банке, а если нет… Вот дура, Андрей Болконский нового времени: «Если Наташа сначала подойдет к кузине, то станет моей женой». Дура, конечно, в этом Даша уже не сомневалась, но вопреки собственным насмешкам все быстрее и быстрее шагала по бесконечным ступеням. Пот раздражал кожу, попадал в глаза, ноги горели, но она не имела права остановиться. Тренажер победоносно засигналил и начал замедлять ход. Что ж, значит, она со всем разберется, Болконский же едва не женился на Наташе. Даша осторожно спустилась и без сил сползла на пол, кое-как натягивая на влажное тело толстовку.

– Ты что, решила поставить олимпийский рекорд? – нависла над ней фигура Максима.

– Угу, – промычала Даша, не в силах оторваться от бутылки с водой. – Отличный вид спорта – бег наперегонки с собой, в никуда, – она вдруг почувствовала какое-то странное спокойствие.

– Даша, ты что творишь? – Макс не мог понять, откуда в Даше взялась эта озлобленность и какая-то пугающая отрешенность.

– А что я творю? Я вроде не оскорбляю общественную мораль, – ей показалось немного непривычным, что стены тренажерного зала слегка сдвинулись и Макс рядом с ней тоже как будто покачнулся.

– Даша, Даша, что с тобой? – он едва успел подхватить падающую женскую фигуру.

Он держал ее на руках, драгоценную и странно легкую ношу. Синяки под глазами, косточки, проступающие сквозь кожу, бескровные губы, словно и не Даша вовсе.

– О, Боже, Макс, что ты делаешь? – она открыла глаза и попыталась его оттолкнуть. Иногда Максиму казалось, что, если бы Даша говорила и думала хоть немного меньше, все в их отношениях было бы хорошо. – Поставь меня.

– Помолчи, – коротко бросил Максим. Он толкнул плечом дверь женской раздевалки и вошел. Даже, если внутри кто-то и был, его это совсем не волновало. Посадил Дашу на лавку, снял ключ от шкафчика с ее руки, деловито достал спортивную сумку, засунул в нее прямо с вешалкой Дашины вещи, бросил туфли, сгреб косметичку, какие-то мелочи. Даша сидела, в недоумении наблюдая за тем, что происходит. Звенигородцев почему-то считал, что может что-то решать за нее, даже делать вместо нее, например, собирать ее вещи. Звенигородцев – теперь чужой человек, больше не ее Максим. Голова снова закружилась и к горлу подступила тошнота. Даша подумала, что лучше закрыть глаза и не думать ни о чем. Хочет собирать ее вещи – пусть собирает.

– Что мы делаем? – она обнаружила себя в машине Макса, в шубе поверх влажной спортивной одежды, разбитой, голодной и измученной.

– Едем к тебе домой, – ответил Максим, останавливаясь перед въездом в паркинг ее дома.

– Скажи, что в 23 квартиру и я с тобой, – пробормотала Даша.

– Конечно, сам-то я бы не догадался, – бросил Максим.

– Поставь меня, я вполне дойду сама, – нерешительно протестовала Даша, правда, идти самой совсем не хотелось.

– Помолчи уже, – Макс был настроен все так же, нет, не враждебно, просто как-то странно, так не похоже на него. – Все, что могла, ты уже сделала.

Даша, конечно, поняла, а потом и решила, что им со Звенигородцевым уже не по пути, что она не хочет, чтобы он с ней кому-то изменял, но было что-то бесконечно интимное в том, как он нес ее на руках, как бережно и неловко одевал, как злился на нее. Даша во всем была виновата сама – в этом глупом обмороке, в том, что забывала поесть и не могла уснуть, в том, что думала, будто физическая выматывающая нагрузка может хоть как-то, хоть чем-то ей помочь.

Так странно видеть Максима в этой квартире, отвечать на его настойчивые вопросы «Что с тобой происходит?», «Тебе точно не надо в больницу?», улыбаться, глядя на его попытки найти что-то съедобное в ее пустом холодильнике, видеть, как он открывает дверь ванной комнаты и вешает на крючок принесенный из спальни теплый халат.

Он привез ее домой, раздел, накормил, а потом донес от ванны до кровати. Даша была бледной, жалкой и со спутавшимися волосами, она не думала, о чем говорить и как все это выглядит со стороны. Это выглядело странно и даже абсурдно, но почему-то между ними не было глупой неловкости, что сопровождала неудачный ужин в ресторане.

– Даша, что с тобой? – тихо спросил Максим, садясь на край постели. Немного разрумянившаяся, с пушистыми волосами, в пижаме с огромным смайлом на груди, Даша казалась улучшенной версией самой себя десятилетней давности.

– Наверное, не рассчитала свои силы, – она слабо улыбнулась. – Много нервов, мало еды, отдыха и сна.

– Ты бежала как проклятая.

– Пыталась взобраться на Всемирный Торговый центр.

– Странный выбор, учитывая, что с ним произошло.

– Ну, это не первый мой странный выбор за последнее время.

Максим осторожно взял ее руку в свою ладонь, тоненькие пальчики, нежная кожа – радость от возможности быть рядом.

– Тащить друг друга ко мне домой входит у нас в привычку, – Даша чувствовала, как тепло прикосновений Максима распространяется по всему ее телу.

– Я думал, ты скажешь: спасать друг друга.

– Спасать от самих себя, – пробормотала Даша. – Почему ты так поздно был в спорт-клубе?

– Хотел отвлечься и побыть один. В это время там обычно никого не бывает.

– Я тоже хотела отвлечься и, наверное, побыть одна. Знаешь, я никогда не думала, что на работе можно так много времени тратить на разговоры. Здесь я разговариваю просто часами. Потом хочется бежать без оглядки.

– Знаешь, это был не слишком умный поступок.

– Знаю. Спасибо. Ты увидел меня в моем худшем виде и продолжаешь наблюдать до сих пор.

– Я и раньше видел тебя мокрую в спортивной одежде или сонную в пижаме.

– Раньше все было иначе, – Даша почувствовала, как подступают ненавистные слезы.

– Да, раньше все было по-другому, – кивнул Максим. – Но не факт, что раньше было лучше.

– Я не знаю, – пожала плечами Даша.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Я не знаю, – Даша, наконец, позволила себе заплакать. – Я ничего не знаю.

Она не умела плакать красиво, как некоторые счастливицы: прозрачные слезы на алебастровой коже. У нее сразу краснели глаза, и нос становился на пол лица. Ну и наплевать!

– Даша, только не плачь. Я не знаю, что делать, когда ты плачешь, – Максим растянулся поверх одеяла, прижимая Дашу к себе. Он чувствовал, как ее горячие слезы пропитывают его футболку, почти обжигая кожу. Даша слишком часто плакала из-за него.

Они не говорили, только касались друг друга. Постепенно Макс ощутил, как выровнялось дыхание Даши и ослабли ее пальцы, стиснувшие его футболку.

Он не хотел уходить, а Даша потеряла право голоса, когда заснула. Макс отправился в душ и только раздевшись сообразил, что, кроме спортивной одежды, в которой он выскочил из спорт-клуба, ему абсолютно нечего надеть. Потом, замотавшись полотенцем, он открыл дальний ящик в Дашиной гардеробной, в который она клала его домашние вещи, когда они жили вместе, и к собственному удивлению и какому-то другому, непонятному чувству, нашел свои старые штаны и олимпийку.

***

Даша была совсем рядом, не нужно было даже протягивать руку, чтобы дотронуться до нее, они касались друг друга всем телом. Даша всегда любила спать, прижавшись к нему «как ложка в ложке». Возможно, им стоило поговорить, что-то объяснить друг другу, но разговаривать с Дашей было очень сложно, и раньше, и сейчас. Она не любила слушать чужое мнение, не умела идти на компромисс, а Макс не мог с ней спорить, не мог и не хотел.

Сна не было ни в одном глазу, Дашины прикосновения будили слишком разные чувства: примитивные – заняться сексом, и более сложные – быть рядом и защищать. Макс одергивал сам себя: Даша – не та девушка, что позволит себя защищать, да и от кого? он не тот человек, который сможет это сделать. У него слишком много нерешенных проблем: нестабильная ситуация в делах, жена, которой он так и не объявил о разводе, дочь, которую он не ощущал своей.

Даша зашевелилась и потянула на себя одеяло, пытаясь замотаться в него, как в кокон. Даша всегда тянула одеяло на себя, – подумал Максим. И если он хочет иметь с ней хоть какие-то отношения, придется с этим что-то делать – он больше не может позволить ей играть первую скрипку.

Небо на востоке начало розоветь, Макс стащил с Даши край одеяла и укрылся им, позволил себе закрыть глаза.

– Макс, ты спишь? – Дашин шепот, ее теплые губы возле его губ, ее ставшие вдруг горячими пальцы на его теле.

– Уже нет, – Максим улыбнулся, Даша была постоянна в своих привычках: это вечное «Ты спишь», когда сама уже бодрствует и наплевать, что делает и чего хочет он.

– Тогда если не спишь, займись со мной сексом, – выдохнула Даша.

Глава 13

2016 год

– Даша, как ты можешь путаться со Звенигородцевым, зная, что он женат? – горячилась Лена. – Ты же говорила, что никогда не свяжешься с женатым мужчиной.

– Путаются и связываются маргинальные личности, а я встречаюсь с Максимом, – ответила Даша. – И то, что он женат, это совсем не моя проблема, скорее проблема его жены, – понятно, что этими словами она обижала Лену, которая до сих пор не могла простить измену мужа, но и Лене не следовало вмешиваться в ее дела.

– Значит, ты и обо мне думаешь так? – не удержалась Лена.

– Я думала, мы сейчас говорим обо мне, Максиме и его жене, – вздохнула Даша. Она так надеялась на тихий вечер с подругой, неспешный разговор за чаем с тортом «Захер», который успела купить во время пересадки в венском аэропорту, в итоге же оказалась втянута в обсуждение своих отношений с Максимом, к которым примешивалось Ленино разочарование в собственной жизни. В последние годы Даша старалась щадить подругу, не высказывать свое мнение насчет ее поступков в личной и в профессиональной жизни, вот только ее саму щадить никто не собирался.

– Мы говорим о твоем отношении к семье, – Лена со звоном поставила чашку на стол, – О твоих странных взглядах на брак, детей и вообще, о том, как ты поступаешь с людьми.

– А как я поступаю с людьми?

– Ты используешь их. Идешь по трупам. Считаешь, что дорогая квартира, машина и наряды заменят тебе всё, что ты такая успешная, а все остальные – просто грязь.

– Лена, остановись, – тихо сказала Даша. Она знала, если подруга не замолчит, она и сама выскажет все, что думает о Лене, о ее нелепом замужестве, о ребенке, которого та родила в двадцать три года, а потом не уделяла внимания, пытаясь свести концы с концами.

– Почему я должна останавливаться? – Лена не и думала прекращать свою обличительную речь, наоборот, все сильнее повышала голос. – Ты снисходишь до нас, вся такая «Я сделала одолжение, приехав в вашу глушь», занимаешь должность, которой многие ждут долгие годы, а потом считаешь, что можешь забрать чужого мужа.

– Лена, в чем дело? – еще тише произнесла Даша. – Тебе не нравлюсь я? Моя должность? Ты вдруг стала подругой жены Звенигородцева? Я почему-то считала тебя своей подругой, это что, уже не так?

– Мне надоело быть серой мышкой при тебе, принимать твои подарки и делать вид, что мы с тобой дружим.

– Наверное, делать вид действительно трудно, – Даша встала и подошла к окну, ей было тяжело даже смотреть на Лену. – Но мне этого не понять, я-то не делала вид, я дружила с тобой, и делала подарки, просто потому, что хотела доставить радость.

– Мне и моей дочери не доставляли радость балетки за двести евро, когда ее зимнее пальто стоило меньше, – зло бросила Лена.

– Ну тогда прости меня за эти балетки, – попыталась улыбнуться Даша. Она продолжала смотреть в окно, не желая, чтобы подруга, теперь уже, наверное, бывшая видела ее слезы. – И, Лена, езжай домой. Я не умею ссориться, но просто не знаю, как и о чем дальше говорить с тобой.

Даша услышала, как захлопнулась дверь, и только после это отошла от окна.

«Что ж, еще минус один», – в последнее время круг ее близких и друзей не пополнялся, а только сжимался все сильнее и сильнее.

***

Мамины блинчики с творогом, кофе из старой джезвы, ощущение, что тебя любят, независимо от того, успешна ли ты, красива ли, совершаешь глупые поступки или наоборот. Даша любила проводить выходные с мамой, в разговорах, в прогулках по городу, в бытовых мелочах, походах на рынок и пробежках по магазинам, правда, в последний месяц с мамой удавалось побыть не так уж часто – встречи с Максимом захватили все Дашино время, вечера, субботы и воскресенья. Она обнаруживала его вещи в своей гардеробной, ботинки в коридоре, машину на парковке рядом со своей. Наверное, давно следовало спросить, а что он сказал жене, как объяснил почти еженощное отсутствие дома, но Даша не спрашивала – отношения Максима с женой ее не касались. Они не говорили о будущем, только вспоминали прошлое, общее и все то, что произошло, пока они были далеко друг от друга. Макс рассказывал, как пытался справиться с грузом проблем после смерти отца, Даша говорила о работе в Цюрихе и о годах в Москве, они оба как запретные обходили только две темы: ее отъезд в Америку и его брак. Макс готовил ей завтрак и одновременно с ней уезжал на работу, иногда они обедали вместе, ужинали где-то в городе или вместе что-то делали дома. Когда Даша засиживалась за компьютером допоздна, Макс уговаривал ее отправиться спать, а когда он рассматривал какие-то чертежи, забывая о времени, она молча выключала свет и просила пойти с ней в постель.

– Даша, о чем ты опять замечталась? – мама поставила перед ней чашку с кофе.

– Да я вот думаю, мам, я что, правда, плохой человек?

– Даша, с чего это? – мама посмотрела на нее с беспокойством. Она, как никто другой знала, что дочь только кажется сдержанной и даже холодной, а в душе у нее творится, Бог знает что.

– Да, так, ни с чего, – Даша махнула рукой. У нее было странное состояние, какая-то детская радость и одновременно предчувствие беды.

– Даша, не темни, – мама, когда было нужно, могла сказать это тем самым голосом, что хотелось признаться во всех своих грехах лет с десяти.

– Понимаешь, вот Ленка говорит, что я иду по трупам, что никого из окружающих за людей не считаю. На работе меня, кроме как мегерой, вообще никто не называет. Даже у тебя на работе многие до сих пор упрекают меня за то, что убедила тебя продать бизнес. А я ведь не делаю ничего плохого, просто живу так, как хочу, делаю свою работу, так, как нужно, – Даша почувствовала, как к горлу вновь подступают слезы. В последнее время каждый мало-мальски важный разговор сопровождался слезами.

– Даша, ты совсем не плохой человек. Я это знаю, и не просто говорю тебе как мать, только, чтобы успокоить. Но ты часто обижаешь людей, не всегда со зла, просто в силу характера. Но те, кто любят тебя, те прощают.

– Мама, ну почему так?

– Может, я виновата. Я всегда хотела видеть тебя сильной и успешной, давала тебе понять, что только, став самостоятельной, ты будешь счастливой. А ты превзошла все мои надежды, стала очень самостоятельной, а счастливой тебе еще предстоит стать.

– Иногда мне кажется, что я просто физически не могу быть счастливой, что мне всегда нужно больше, чем у меня есть, чем может быть, – Даша грустно улыбнулась. – А потом появляется Макс, и я вообще перестаю думать.

– Вечный Макс, – усмехнулась мама, – Он изменился, как-то смог собрать дело своего отца. Я не верила.

– Мама, ты осуждаешь меня за эту связь?

– Нет, не осуждаю.

– Даже из-за моего отца, из-за того, что он когда-то ушел от нас, а теперь я увожу другого мужчину из семьи?

– Ты очень похожа на своего отца, Даша, больше, чем на меня. Он мне как-то сказал: «Я был счастлив с тобой, а теперь хочу быть счастливым с другой». Ты хочешь быть счастливой с Максимом, он, наверное, тоже хочет быть с тобой, а я только хочу видеть счастливой свою дочь.

– Спасибо, мама, – Даша сделала глоток лучшего в мире, маминого кофе.

– За что? Но ты же понимаешь, что эта ваша связь вот так, когда он просто живет у тебя, имея жену и ребенка, она не может длиться вечно. Что-то ведь нужно будет делать, решать. Ему решать, не тебе, а я до сих пор не верю, что Звенигородцев способен что-то решать.

– Я знаю, мама, знаю.

***

– Максим, займись со мной сексом, – сказала ему Даша.

Он хотел возразить, сказать, что с самого первого их раза он с ней занимался любовью, не сексом, но промолчал. Растерянная, расстроенная и даже немного жалкая Даша уступила место Даше страстной и разгоряченной, уже не девочке и не девушке, а женщине, которой он не мог возражать. Они были близки, медленно, мучительно, агрессивно. Они ласкали друг друга и мстили друг другу, за каждый день, каждый месяц, каждый год, что она провела вдали от дома, за каждую женщину, девушку, шлюху, даже жену, рядом с которой он был. Сердце стучало и грозило выскочить из груди, слова, нежные и обидные, замирали на губах. Они не говорили, отдавшись ощущениям, узнаванию друг друга. Макс не мог до конца понять, чего было больше в их близости: отчаяния, радости или страха, он бы хотел задать Даше сотню вопросов, но дал себе слово подождать. Она, не любившая молчать, не проронила ни звука, только по ее глазам Максим видел, как отчужденность и злость уступают место проблескам надежды. В какой-то момент Даша затихла и уснула, а он так до самого утра не сомкнул глаз, только прижимал ее к себе сильно-сильно, радуясь, что и во сне Даша цепляется за него. В 6-40 он отключил будильник на одном Дашином телефоне, в 6-50 – на другом, в 7-00 выключил iPad, который какой-то нелепой мелодией призывал их вставать. Хоть в этом Даша не изменилась – строгой бизнес-леди требовалось столько же усилий для раннего подъема, как и милой девушке его юности. Макс выбрался из кровати, натянул свою старую, найденную в недрах Дашиной гардеробной одежду и отправился готовить завтрак. Омлет, крепкий кофе, бутерброд с ее любимым сыром бри, – он радовался, что Дашины вкусы не изменились за годы жизни где-то далеко.

Даша была утром настороженной, но довольной, даже счастливой, ела омлет, запивала бутерброд кофе, он спросил, где она собирается обедать, она улыбнулась, что пока не собиралась, но ради встречи с ним готова поехать куда-нибудь.

На обед Макс ехал с другого конца города, свернув на середине совещание по строительству нового бизнес-центра, первым срываясь со светофоров, и все равно опоздал. Даша улыбнулась, увидев его, и сказала, что уже заказала ему стейк. Она знала его, он знал ее – так какого же черта они делали все это время? Вечером он приехал к ней, захватив из дома пару чистых рубашек, джинсы и свитер. Даша ничего не сказала, увидев его пожитки, только включила свет в гардеробной.

День за днем он был рядом с ней, уходил от нее, возвращался к ней, все время ждал, когда Даша спросит его о жене, о разводе, а она не спрашивала почему-то. Ира устроила ему скандал в первое утро, когда он вернулся от Даши, в кроссовках и в старой спортивной одежде, так и не забрав из раздевалки в спорт-клубе свой костюм, брошенный там накануне. Хотелось закричать на жену, требуя, чтобы она заткнулась, ударить ее в ответ на слова о потаскушке, с которой он провел ночь. Максим вспомнил сдержанную Дашу и промолчал, только бросил, уходя, что поговорит с ней, когда сам сочтет нужным. К этому разговору он был почти готов, у него на столе лежали все документы, касающиеся развода, но Максим почему-то тянул, глупо и трусливо, наслаждаясь своей новой жизнью рядом с Дашей.

Почти черезмесяц после того, как он впервые остался с Дашей, Макс, наконец, решился на разговор с женой, которой совсем скоро предстояло стать бывшей.

Он открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру, пахло чем-то сладким и сдобным. Ира была в гостиной, сидела на полу, играя с дочерью, ползающей в манеже. Его жена, его дочь – родные и близкие люди, так почему же он не чувствует к ним ничего, кроме настойчивого желания освободиться. Ира взяла девочку на руки, защекотала крошечные пятки и рассмеялась, услышав смех дочери.

Наверное, она хорошая мать, – отстраненно подумал Максим. – Интересно, а какой матерью была бы Даша?

– Привет, Ира, – своим голосом он нарушил идиллию общения матери и ребенка.

– О, наш папочка явился, – пропела Ира. – Соизволил, наконец, нас посетить.

– Нам с тобой нужно поговорить.

– О чем? О том, как ты на виду у всех путаешься со своей университетской любовью? Спишь с ней, как будто у тебя нет жены и дочери! Неделями не ночуешь дома, проводя время со своей шлюхой?!

– Ира, замолчи! И никогда не говори так о Даше!

– Да, а как мне о ней говорить? Может, мне ей сказать спасибо за то, что обслуживает моего мужа?

– Ира!

– Что, Ира? Мне это надоело! Надоело твое отношение, твое нежелание видеть ни меня, ни Машу, твое вечное отсутствие дома! Конечно, у тебя же важные дела! Важные дела, которые можно отодвинуть ради ужинов и обедов с этой потаскушкой! Ты думаешь, я сижу дома и ничего не знаю, где ты и с кем? У меня есть знакомые и подруги, которые с удовольствием докладывают мне, где и с кем проводит время мой муж. О том, что он путается с девицей, которая дважды вытирала об него ноги, – Ира истерично рассмеялась, а Маша у нее на руках заплакала.

– Ты можешь орать на меня сколько угодно, – зло бросил Максим, – Но не вмешивай в наши скандалы Дашу! – он поймал себя на мысли, что готов ударить Иру за всё сказанное ей. – А когда закончишь орать, заходи в мой кабинет.

Ира пришла через пятнадцать минут. Все еще красивая, несмотря на полноту и злой взгляд, но все равно непонятно, как он мог связаться с ней, сделать ей ребенка, а потом и жениться на ней.

– Садись, – Максим кивнул на кресло, стоявшее возле его стола. Вся эта сцена казалась верхом абсурда, все-таки он разговаривал со своей женой, а не с подчиненным. Ира молча села. – Я с тобой развожусь. Здесь условия, на которых я с тобой развожусь, – Максим протянул ей папку с документами, составленными адвокатом по бракоразводным делам. – Из этой квартиры ты съедешь, я оформлю на твое имя новую квартиру в доме дальше по набережной, дам деньги на ремонт и обстановку.

– Ты разводишься из-за этой Даши? – Ира вскочила из кресла. – Из-за карьеристки, которая приезжает и уезжает, когда хочет? Которая старше меня на пять лет, для которой ты удобный эпизод, которым здорово попользоваться время от времени?

– Я развожусь с тобой, потому что не хочу жить с тобой! Потому что не понимаю, зачем я вообще жил с тобой!

– Потому что ты сделал мне ребенка! Потому что из-за тебя я не уехала в Москву, как собиралась, потому что я думала, у нас будет нормальная семья.

– Нормальная семья не получилась, – тихо сказал Максим.

Глава 14

2016 год

Работа перестала приносить радость – это пугало, обесценивало все, чем Даша пожертвовала в предыдущие годы, сводило на нет ее отъезд из Ростова, расставание с Максимом, ночи без сна, гастрит и абсолютную неопределенность в личной жизни. Было бы проще, имей она возможность решить проблему новым переездом, переходом на другую должность, но этого не происходило. Уж если быть честной с самой собой, то и отъезд из Москвы, желание завести ребенка – все это было вызвано абсолютной пустотой в душе, желанием направить свои силы, стремления на что-то иное, что-то, что потребует большого напряжения и любви. Раньше именно работа занимала это место, требовала эмоций, усилий.

Даша чувствовала себя каким-то обессиленным, дрейфующим осколком, который еще достаточно прочен, чтобы держаться на воде, но недостаточно силен, чтобы пристать к берегу. Именно поэтому она, всегда так любившая ясность, четкие планы с указанием сроков и этапов их выполнения, позволила почти неконтролируемо развиваться отношениям с Максимом, дала себе возможность получать пусть минутную радость от того, что он просто рядом. Даша не лукавила, когда признавалась маме, что радость, волнение и другие чувства, пусть и не столь приятные, она ощущает только, если они вместе с Максом. Он и она словно замкнутый мирок, которому нет дела до остальных, в который не проникают чужие злоба и зависть. Даша пропустила свою запись на ЭКО, было бы неправильным вводить в свой организм сперму другого мужчины, пока она спала в одной постели с человеком, о котором думала долгие годы.

В отношениях Даши и Максима сначала незаметно, почти неуловимо менялись роли – он перестал покорно выполнять все, о чем она просила, он больше не был тем Максом, который только кивал в ответ на Дашины умные слова. Даже в мелочах сначала редко, а потом все чаще звучало его «Я считаю». Ее это злило, задевало, но Даша не возражала, часто Максим делал абсолютно верные выводы. Умом Даша понимала: прошло время, позади остались разрушительные последствия кризиса, постигшие компанию Звенигородцевых, кризиса, который пришлось преодолевать именно ему, и было бы наивным полагать, что все произошедшее никак не отразилось на характере прежде такого радостного парня. Новый Максим больше не улыбался в ответ на каждое ее слово, часто задумчиво морщил лоб и уставал на работе – в чем-то он не был больше ее Максом, хотя, как и прежде, он совершал не слишком честные поступки в отношении женщин, вернее, конкретной женщины – своей жены.

***

Отличная должность, блестящие перспективы, высокая зарплата – у нее просто нет причин испытывать недовольство, – убеждала себя Даша, невидящим взглядом уставившись в экран монитора, считая часы до того момента, когда этот день завершится и она сможет уйти из офиса, приехать домой и ждать Максима, совершая неуклюжие попытки приготовить ужин. Дашу это злило – она никогда не была домашней курицей и не собиралась ей становиться, но еще больше ее злила работа, бесконечное повторение одного и того же. Всему виной иной уровень, не тот, к которому она привыкла, – пыталась убедить себя Даша. Но ведь в Москве было точно также, – спорила она сама с собой, – Хотя нет, там все было иначе: огромные проекты и чувство причастности к чему-то большому. Вот только масштаб не влиял на ее отношение к вопросу. Прошел азарт, увлечение и чувство счастья, которое прежде наполняло ее при занятии любимым делом, проблема была в том, что дело вдруг перестало быть любимым.

Весь вечер Даша дулась сама на себя, выбросила в мусорное ведро свежие стейки, которые собиралась зажарить к приходу Максима, устроилась с ноут-буком в гостиной и даже не повернула голову, когда он вошел в квартиру.

– Ну, здравствуй, это я, – веселым голосом проговорил он из прихожей.

– Привет, – буркнула Даша.

– Много работы? – он наклонился к ней в легком поцелуе, прохладными губами касаясь ее горячей щеки.

– Как обычно, – она отвернулась, не давая продлить поцелуй.

– Что с тобой? У тебя все нормально?

– У меня всегда все нормально, – она встала из кресла. – И вообще ты знаешь, я ненавижу слово «нормально». Это какое-то глупое мещанство – в ответ на все говорить «нормально».

– Даша, что случилось?

– У меня ничего не случилось. У меня все прекрасно!

– У меня тоже прекрасно.

– У тебя вообще всегда все прекрасно!

– Я развожусь с Ириной, – Макс понял, что только словами о чем-то очень конкретном можно пресечь начинающуюся Дашину истерику, а его будущий развод был очень конкретным.

– Молодец! Ты думаешь, меня это должно обрадовать?!

– Думаю, что да!

– Отлично! Сначала ты женишься на шлюхе, делаешь ей ребенка, а потом хочешь меня порадовать разводом с ней. Почему ты вообще думаешь, что это важно для меня? Ты думаешь, ты сам и вся эта суета важны для меня? – Даша стояла посреди комнату, сжав руки в кулаки, так что побелела кожа.

– Да, я думаю, это важно для тебя! Иначе какого черта ты спишь со мной? Живешь со мной? – удивительное дело, Даша и Ира – такие разные, были единодушны в оценке друг друга, если послушать их, он изменял одной шлюхе с другой.

– Может, я сплю с тобой, потому что это меня развлекает, а насчет жизни со мной – моего мнения ты не спрашивал, ты просто пришел с вещами.

– Даша, остановись! – Макс схватил ее за плечи. – Остановись немедленно! – он понимал, еще пара ее слов, таких же резких и злых, и он не сдержится и ударит ее, невыносимо было в очередной раз слышать, как Даша пытается отшвырнуть его. В прошлый раз Макс поверил ей, ее словам про развлечения, а потом пустился во все тяжкие – девушки, наркотики, рискованные выходки на воде. Теперь, став старше, он хотел совсем другого – жизни с Дашей, совместных радостей с ней и чудесную малышку, похожую на нее. И он не верил ей, научился, наконец, видеть за циничной карьеристкой ранимую девочку, что спешила ему на помощь, боялась щекотки и засыпала в его руках.

– Я не могу! – Даша вырвалась из крепких мужских рук. – Я не хочу думать, что твой развод – такая радость для меня. Ты же не думаешь, что Ростов – предел моих мечтаний? – невпопад выкрикнула она.

– Может, тебе хватит жить мечтаниями? – резко спросил Максим. – Может, ты начнешь, наконец, просто жить?

– Я не могу! Я еще так много не сделала! – Даша выбежала из комнаты и бросилась на кухню, суетливыми движениями включила кофе-машину, отчего-то думая, что доза кофеина – это именно то, что ей сейчас необходимо.

Макс пришел следом, забрал у нее из рук чашку кофе, выплеснул его в раковину и заварил зеленый чай. Он, конечно, знал, что Даша много работает, психует и устает, но все равно был напуган тем, насколько расшатаны ее нервы.

Даша открыла шкаф с посудой, достала чистую чашку и вновь потянулась к кофе-машине.

– Ты не будешь пить сегодня кофе, даже если мне придется выливать чашку за чашкой, – спокойно произнес Максим.

– Я буду пить, что хочу, – сказала Даша, отчего-то стало очень важным отстоять свое право на этот в общем-то ненужный ей кофе.

– Ошибаешься, – Максим поставил перед ней чашку с чаем.

– Ты не понимаешь! Ты просто не понимаешь! Я занимаюсь финансами скоро как половину своей жизни, – Даша сделала глоток горячего чая.

– Даша, кто мешает тебе заниматься финансами? – осторожно спросил Максим.

– Ты думаешь, я могу ими нормально заниматься здесь? – Даша резко отставила чашку.

– Я думаю, что ты по своей воле приехала в Ростов и занялась здесь той работой, которой хотела.

– Нет, не той! – Даша выскочила из-за стола и убежала в спальню.

Она вела себя как конченая истеричка, и если Макс сейчас же уйдет, она его даже не осудит.

Макс сказал ей о своем будущем разводе. Что значило это для нее, для них? Сделал ли он это из-за нее или ради нее? Хочет ли он быть с ней? И чего хочет она сама?

Даша отреагировала на его новость совсем не так, как Максим того хотел. Он ожидал радости, вопросов, но, может быть, был чересчур самонадеян. Тогда восемь лет назад Даша была рада его разводу, они пару выходных гуляли в ночных клубах, распевая песню Emancipation. Теперь все изменилось, изменилась Даша, он и обстоятельства, правда, Макс считал, что эти перемены были к лучшему. Он мог хлопнуть дверью и уйти, отправиться ночевать в гостиницу, ведь в его квартире пока была будущая бывшая жена. Вот только подобный уход выглядел слишком импульсивным и незрелым, а Макс изо всех сил старался совершать только обдуманные поступки. Он допил остывший Дашин чай, вымыл чашки и вышел из квартиры, тихо прикрыв дверь, правда, отправился не искать место для ночлега, а сбросить злость и недоумение небольшой прогулкой.

Макс ушел, она сама слышала, как он щелкнул выключателем в прихожей, а потом осторожно закрыл дверь. Даша вновь все разрушила сама – с возрастом ее талант разрушать не ослаб, а, наоборот, заиграл новыми гранями.

Она приняла душ и надела мягкую пижаму – в отсутствие Максима не было никакой необходимости в черном шелке и обнажающих тело кружевах, зарылась лицом в подушку и позволила себе заплакать. Давно следовало запомнить старое правило: не смешивать работу и личную жизнь, причем не только в том, что касалось отношений с коллегами, но и когда речь шла о том, чтобы разделять расстройство из-за работы и из-за отношений, может быть, самых важных в ее жизни.

Несколько километров по пустынным улицам города, холодный весенний воздух, норовящий заползти под кожу, опустошенность вместо злости – Максим был готов вновь встретиться с Дашей. Она заперла дверь на все замки, видимо, не ожидала, что он вернется. Что ж, еще несколько лет назад Макс бы и не стал возвращаться – обиды было достаточно, чтобы заставить его вновь пустить их отношения под откос.

Даша спала в странной позе, расположившись почти по диагонали. Макс тихо, стараясь ее не разбудить, лег рядом. Они, как слепые, бродили по лабиринту своих отношений, постоянно возвращаясь в одну и ту же точку: встреча, страсть, расставание, они выручали друг друга из трудных ситуаций, отдавались друг другу, а потом вновь разрывали все в мелкие клочья. Каждый следующий раз соединить разрушенное становилось все сложнее, но они искусно соединяли, отношения менялись, на них, как на живом теле, появлялись рубцы и шрамы, но Макс надеялся, что эти многострадальные отношения одновременно становились все сильнее.

В 4-30 зазвонил Дашин будильник, Макс понимал, что через десять минут зазвонит другой, а еще через десять – третий. Такой ранний подъем мог означать только одно – Даша куда-то собиралась.

– Куда ты сегодня? – хриплым со сна голосом спросил Максим.

– В Москву, – Даша нехотя подняла голову с его плеча, – Завтра вечером вернусь.

Они доехали до аэропорта в тишине, под меланхоличные песни Цезарии Эворы, так любимые Дашей. Даша дремала, а, когда открывала глаза, молча смотрела на Максима – для нее вдруг стало очень важным понять, как он превратился в сильного и уверенного в себе мужчину, мужчину, которого она была готова принимать как равного себе.

– Помнишь, мы ходили на ее концерт в 2005 году? – спросила Даша, услышав первые аккорды бесконечно грустной Sodade.

– Даша, давай уже не вспоминать то, что было раньше, а создавать что-то новое, – Максима беспокоило, что Даша так настойчиво вязнет в прошлом, – А вообще я помню каждый день, который был у нас с тобой, – Он прибавил громкость и салон автомобиля заполнил проникновенный голос.

***

Москва, бешеная скорость, большие возможности, вечная спешка. Даша была своей в этом городе, ощущала себя в нем как рыба в прозрачной воде, мчалась вместе со всеми, расталкивала конкурентов и иногда чувствовала себя почти счастливой. Почти – ключевое слово, но на сей раз даже это ощущение к ней не приходило. Она наблюдала за всем происходящим словно со стороны. Успешные встречи, переговоры в центральном офисе банка, довольное ею руководство, должность руководителя ростовского филиала у нее почти в кармане, заманчивые предложения от хед-хантеров: завидные должности в двух крупнейших государственных банках, на выбор Питер или Москва. Не было не то что счастья, даже удовлетворения.

Около семи Даша вошла в зал нового ресторана на Смоленской площади, приглушенная музыка, сияние хрусталя, аромат блюд, достойных мишленовских звезд. За столиком возле окна сидела ее бывший научный руководитель, член правления одного из ведущих банков страны Галина Алексеевна Степановская.

– Галина Алексеевна, добрый вечер! Извините за опоздание, видимо, жизнь в Ростове ослабила мое московское чувство времени, – приветливо улыбнулась Даша.

– Ничего страшного, я сама приехала раньше. Последняя встреча оказалась короче, чем я предполагала.

Степановская оказалась важным человеком в Дашиной жизни, в свое время она выделила способную аспирантку из провинции, помогла ей написать блестящую кандидатскую диссертацию, поддержала в идее поехать в Уортон, а потом давала ценные советы во время работы в Цюрихе и, конечно, в Москве. Галина Алексеевна отнюдь не была доброй феей-крестной, скорее, она видела в Даше юное подобие себя и оттого радовалась успехам девушки почти как своим.

– Что на работе? Какие новые варианты? Ты еще не оставила эту идею с рождением ребенка? – Степановская выстреливала вопросами, не давая Даше перевести дух.

Даша быстро отчиталась по ситуации в банке, рассказала о предложениях работы и твердо сказала, что все также хочет ребенка и обязательно его заведет.

– Ну хорошо, побудешь ты в декрете месяца четыре и вернешься на работу. Я вообще не понимаю, почему ради этого стоило ехать в Ростов. Твоя мама вполне могла приехать в Москву сидеть с ребенком, и даже сейчас ты можешь принять предложения и вернуться сюда или поехать в Питер. Ты же не собираешься провести с горшками-ползунками дома несколько лет?

– Не собираюсь, конечно, – Даша улыбнулась, зная нетерпимое отношение бывшей руководительницы к женщинам-домохозяйкам, – Но я хочу иметь возможность быть рядом со своим ребенком, а ни в Москве, ни в Питере, тем более, на новой работе это невозможно. А в Ростове я могу все это обеспечить.

– Даша, ну вот ты занимаешься ерундой, неужели это непонятно, – горячилась Степановская – Ты думаешь, ребенок понимает, кто ему попу вытирает, мама, бабушка или няня.

– Галина Алексеевна, я уже все решила, – мягко остановила ее Даша, – Тем более, максимум через два месяца я получу должность руководителя ростовского филиала.

– Даша, но это же все не то! Я тебя учила, чтобы ты уехала назад в свою провинцию? – Даша хотела было возразить, что никто ее не учил, да, Степановская была хорошим научным руководителем, могла помочь советом, но не больше. – Или произошло что-то еще, что держит тебя в Ростове?

– Я встречаюсь с Максимом Звенигородцевым, – ответила Даша. Галина Алексеевна была в курсе истории ее университетской любви и последующих перипетий.

– Даша, нет! Как ты можешь? – взвилась бывшая руководительница. – Чем он сейчас занимается? Протирает штаны в конторе своего отца?

– Отец Максима умер, и он сам руководит строительной компанией.

– Даша, это не то! Это же не твой уровень! У тебя блестящие перспективы. У тебя тот возраст и то образование, когда все дороги открыты перед тобой! Нет, я еще понимаю твое желание родить ребенка, биологические часы и прочее, но Максим. Он же вообще никто для тебя. Он оборвет все твои шансы на блестящую карьеру.

Даша мысленно усмехнулась: Степановская подняла настоящую бурю в пустыне, а она ведь еще не знала, каким тяжелым еще совсем недавно было положение компании Максима, не знала о том, что он женат и имеет маленького ребенка, что он переехал к Даше, а она не сказала ни слова против.

– Галина Алексеевна, я просто хочу быть счастливой, – Даша нехотя отломила ломтик нежнейшего сибаса.

– Даша, что за кухонные разговоры? О каком счастье ты говоришь? Ты что такая наивная, что рассчитываешь найти счастье с мужчиной? Это же просто бабство!

– Галина Алексеевна, – попыталась возразить Даша.

– Не нужно меня прерывать! Ты собираешься променять карьеру на какого-то заштатного Максима, который ничего в своей жизни не добился, который будет только паразитировать на тебе. Тебе это надо? Ты ради этого поехала в Уортон? – Даша могла бы сказать, что чего-то Максим точно добился, но по меркам Степановской только упоминания в федеральной прессе и должности с оплатой не меньше миллиона хоть что-то значили в этом мире.

– Я не собираюсь жертвовать своей карьерой, – тихо произнесла Даша. – Я только хочу завести нормальную семью и побыть немного женщиной, – что ж она, наконец, нашла силы признать это.

– Ты меня очень разочаровала Даша, – Степановская отодвинула недоеденный салат, – Мне нужно ехать.

Что ж, Даше тоже нужно было ехать, она не хотела оставаться в этом городе ни минуты, не хотела выслушивать рассуждения о никчемности Максима, о глупости ее планов, о том, что ей следует сделать. Ей было достаточно лет и она совершила достаточно ошибок, чтобы, наконец, приобрести право самой принимать решения.

Даша забрала вещи из гостиницы, поменяла билет и улетела в Ростов ближайшим же рейсом.

Глава 15

2016 год

Даша всегда любила аэропорты, испытывала почти благоговение перед сложными инженерными сооружениями, целыми городами со своей собственной, уникальной жизнью. Ей нравилось пить кофе, наблюдая в панорамные окна, как тягачи устанавливают самолеты на стоянку, как подвозят багаж, как пассажиры спешат по телетрапам. Аэропорты казались слепком с той жизни, которую она вела, жизни на больших скоростях, в окружении технических новинок и чужих людей.

В этот раз все было иначе – Даша не могла дождаться, когда, наконец, объявят посадку на ростовский рейс, когда с каждой минутой она будет ощущать себя все ближе к дому. Она долго не могла решить, звонить ли Максиму, чтобы он встретил ее, или, как раньше, взять такси. Даша привыкла к поездкам в безликих машинах по стандартному маршруту аэропорт – дом, аэропорт – гостиница, аэропорт – офис, она даже перестала расстраиваться, глядя, как других пассажиров встречают близкие, как обнимают друг друга, берут багаж со словами «Ну как ты? Как долетела?».

Даша позвонила Максу уже из самолета под неодобрительным взглядом стюардессы, требовавшей отключить телефоны.

– Я лечу домой, уже в самолете. Встретишь меня? – только и успела сказать она.

– Конечно, встречу, – быстро ответил обрадованный Максим.

Полтора часа в воздухе были отличной возможностью обдумать все, произошедшее в этот день, вот только думать Даше совершенно не хотелось, в памяти всплывали обидные слова Степановской, и Даша начинала ругать себя за то, что не вступилась в разговоре с ней за Максима, что позволила так презрительно называть его никем и ничем. Единственное, что радовало в беседе с бывшей руководительницей – это, наконец, произнесенные слова о желании создать свою семью.

Даша быстро вышла из зоны прилета и, не глядя по сторонам, направилась к выходу из терминала.

– Даша, подожди, – Максим стоял первым среди встречающих, потеснив даже вездесущих таксистов.

– Привет, Макс, – она тепло улыбнулась ему и отпустила ручку чемодана.

– Привет, – Максим коснулся ее щеки коротким поцелуем, забрал чемодан и приобнял Дашу, – Как ты? Нормально долетела?

– Все хорошо, – Даша поежилась от холодного ветра, едва они вышли на улицу, вот только внутри у нее было тепло от этих простых слов, от ощущения того, что она не одна. – Господи, почему я всегда так мерзну именно в аэропортах?

– Может, потому что носишь слишком легкую одежду и туфли при минусовой температуре, – Максим открыл перед ней дверь машины.

– Может, – улыбнулась Даша.

– Держи, – Максим протянул ей стакан кофе, – Двойной капуччино с карамелью в качестве компенсации за вчерашний недостаток кофеина.

– Спасибо, – Даша сделала глоток и поняла, что она поступила абсолютно правильно, вернувшись в Ростов.

Она заснула по дороге домой, убаюканная плавным ходом автомобиля, легким ароматов мужских духов и редким ощущением, что все происходит именно так, как и должно происходить.

– Тебя донести до квартиры или не будем травмировать консьержа? – Даша быстро открыла глаза и увидела веселые искорки в глазах Максима.

– Не будем его травмировать, – она ласково коснулась рукой колючей мужской щеки.

***

Закатом следующего дня Даша наслаждалась в Стамбуле. В этом было что-то абсурдное, сломя голову, не планируя ничего броситься в будний день из Ростова в Стамбул, который она со своей приверженностью к западной культуре не воспринимала в качестве города, который способен ее поразить. Вчера за поздним ужином Макс сообщил ей, что взял билеты на утренний рейс, забронировал гостиницу, а от нее требуется только собрать чемодан и сообщить на работе о своем отсутствии.

– Почему именно туда? – недоуменно спросила Даша.

– Потому что тебе надо уехать из Ростова и отдохнуть, – безапелляционно заявил Макс.

– А почему мне надо отдыхать именно там? – не отставала Даша.

– Потому что я не хочу лететь с пересадками, а, кроме рейса до Стамбула, завтра есть самолеты только в Вену, Франкфурт, Прагу и Амстердам. Но ехать в твою любимую Европу я тоже не хочу. Тебе нужно что-то другое, что-то, что отвлечет тебя.

Даша замерла, ее удивило даже не то, что Макс рассуждал о том, что ей необходимо сделать, а то, что он так правильно оценил ее состояние и ощущение самой себя. Ни один европейский город уже давно не мог удивить ее, заставить забыть о делах, заботах и собственных, часто тягостных мыслях. Европа была почти таким же домом, как и Россия, и даже тот факт, что говорили там на других языках, ничего не менял.

– Ну что ж, значит, едем отвлекать меня, – Даша встала из-за стола и понесла посуду в раковину.

– Оставь, я уберу сам.

– Думаешь, тебе не хватает именно этого штриха для достижения образа идеального мужа? – не подумав, попыталась пошутить Даша, а потом поняла, какую глупость сказала.

– Ты думаешь, мне чего-то не хватает? – рассмеялся Макс, целуя ее. Сегодня он, как никогда раньше, был похож на себя прежнего, усовершенствованную версию Звенигородцева, способную принимать решения и заботиться о других.

***

Заходящее солнце золотило воды Босфора, отражалось от минаретов и яростно вспыхивало на Святой Софии.

– Здесь удивительно, спасибо тебе, – Даша обернулась к Максиму, который стоял позади нее, обнимая ее, положив свой подбородок ей на макушку – их любимая поза с давних времен.

Он ничего не ответил, только поцеловал, нежно и страстно. После ее вчерашнего возвращения из Москвы они вообще очень много целовались, касались друг друга, словно жестами и прикосновениями хотели сказать то, что давно должно было быть сказано словами.

– Я хочу, чтобы у нас были новые воспоминания, – произнес Максим, поправляя шарф на Дашиной шее, они стояли на носу прогулочного кораблика, скользящего по проливу, и прохладный ветер шевелил ее волосы, румянил щеки.

Перед Дашиным взглядом как картинки из калейдоскопа пронеслись все те места, где они прежде были с Максимом. сияющие Канны, где Макс никак не мог решиться даже поцеловать ее. Заснеженная Андорра, где она настойчиво отклоняла его попытки переспать с ней. Наполненный громкой музыкой Кипр, на котором они до самого утра перетекали из одного клуба в другой. Дождливый Париж, где она приняла кольцо, зная, что через несколько месяцев улетит в США.

– Я тоже этого хочу.

Они торговались на Гранд-базаре, ели пышущую жаром рыбу под Галатским мостом, курили сладковатый кальян, а потом сами не поняли, как оказались в гостинице, нагруженные пахлавой, сверкающими безделками и двумя коврами.

Утром Даша проснулась с головной болью и удивительной легкостью на душе, тихо выскользнула из кровати, приняла таблетку и решила побыть нормальной женщиной, способной предложить мужчине завтрак, даже если его доставят из ресторана.

Максима разбудил аромат крепкого кофе и теплой сдобы. Даша со слегка спутавшимися волосами, в алой сорочке до пят сидела поверх одеяла и сосредоточенно намазывала маслом рогалик.

Он быстрым движением потянулся к ней и неуклюже упал на кровать от сильной боли в спине.

– Макс, что с тобой? – Даша бросила рогалик и наклонилась к нему.

– Все нормально, – сквозь зубы процедил он, в глазах на мгновение потемнело, а на лбу выступил холодный пот.

– Все точно ненормально, – Даша с испугом смотрела на побледневшего Максима. – Что я могу сделать?

– Ничего, дай мне пару минут, и все будет в порядке, – Максим знал, что подобная боль, по утрам иногда сбивающая с ног, в течение дня сходила на нет.

Он осторожно поменял положение, чуть потянулся и неловко, как-то по-стариковски встал с кровати. Давно нужно было сходить к врачу, сделать какие-то снимки, процедуры, но Макс откладывал это в долгий ящик. Он, конечно, не думал, что травма, полученная по глупости и легкомыслию, подобным образом напомнит о себе во время уикэнда, с которого так хотелось начать новую главу в своей жизни. Постепенно острая боль проходила, сменившись ноющей тяжестью в теле, онемением в ногах и общим упадком сил. Макс медленно повернул голову и увидел, что Даша, обхватив себя руками, стоит посреди комнаты и смотрит на него сквозь слезы в глазах.

– Все будет нормально, даже если сейчас не очень, – каким-то чужим голосом проскрипел он и опустился в кресло, – Давай завтракать.

Даша взяла поднос с кровати и поставила его на столик перед Максимом, чуть дрожащей рукой протянула ему чашку с кофе.

– Максим, скажи мне, в чем дело? – Даша присела на подлокотник его кресла.

– Даша, не приставай ко мне, – устало ответил Максим.

– Что? – Даша встала с кресла с единственным желанием как следует накричать на этого тупицу, который думает, что может от нее отмахнуться, но потом, увидев боль в глазах любимого мужчины, опустилась на пол перед ним, обняла его колени и умоляющим взглядом посмотрела вверх.

– Максим, скажи, что происходит? Что я могу сделать для тебя?

– Скоро все пройдет, и мы с тобой отправимся на прогулку, – он попытался улыбнуться.

– Я не пойду с тобой ни на какую прогулку! – Даша нервно вскочила на ноги, – И если думаешь, что можешь разговаривать со мной как с дурочкой!.. Если думаешь, что я буду смотреть, как что-то происходит с тобой и ничего не делать, может, мы зря все это устроили!

– Даша, успокойся, – Максим взял ее за руку и притянул к себе, – Ну что ты шумишь?

– А как мне не шуметь? – она обиженно покачала головой.

Макс взял многострадальный рогалик, и Даша укоризненно улыбнулась, скользнула в соседнее кресло и сделала глоток кофе.

– Я жду, – она испытующе посмотрела на него.

– Несколько лет назад я упал с кайта во Вьетнаме и повредил спину, – Максим аккуратно подбирал слова, не желая, чтобы Даша сделала свои выводы из того, что услышит.

– Что конкретно с тобой произошло?

– Ничего особенного.

– Максим, – она бросила на него свой самый строгий взгляд.

– У меня был перелом позвоночника.

Даша похолодела от его слов.

– Когда?

– Осенью 2009 года.

– Как? Как ты выбрался из всего этого? – Даша и представить себе не могла, что, пока она тешила свои амбиции в Уортоне, Макс едва не погиб или не стал инвалидом.

– Как-то, – он устало махнул рукой, а потом рассказал ей о долгом ожидании перелета в Россию, о мучительных месяцах в немецкой клинике, о слезах матери и о печали в глазах отца.

– О, Боже, Макс, – Даша снова опустилась на колени перед ним, сжимая его руки в своих.

– После этого иногда бывают боли, так что ничего страшного. Я просто никак не дойду до врача.

– Когда ты был в больнице последний раз? – встрепенулась Даша.

– Больше года назад, – отмахнулся Максим.

– Макс, ну так же нельзя, – она прижала его ладонь к своей щеке, – Дай мне слово, что в понедельник ты пойдешь в больницу.

– В понедельник я не могу, у меня встречи, – попытался возразить Максим.

– Макс, – она бросила на него взгляд полный слез и любви.

– Хорошо, в понедельник, – не стоило спорить с Дашей, когда она была озабочена его здоровьем.

– Как это произошло? – спросила Даша, устраиваясь на кровати рядом с Максимом, она уговорила его полежать пару часов, а потом уже строить планы на день.

– Был очень сильный ветер, и вообще-то не стоило даже вставать на кайт, но я об этом как-то не думал. Немного опередил остальных, знаешь, это удивительное чувство полета – только ты, море и небо. Ветер, ну и я где-то допустил ошибку, стропы запутались, и я рухнул вниз. Как ребята нашли меня, это я уже помню смутно, ну а потом началось знакомство с местной медициной, страховой компанией и долгая дорога домой, – Максим притянул Дашу к себе, устраивая ее голову у себя на груди. – После возвращения из Германии надо было заниматься реабилитацией, но как-то было не до того, – Макс почувствовал, как Дашины слезы намочили его футболку, услышал ее короткий всхлип, и ощутил странное спокойствие на душе. – Не плачь, все уже прошло. А в понедельник я пойду в больницу, – он улыбнулся, – И дальше все будет хорошо.

– Макс, зачем ты вообще поехал в этот Вьетнам? – Даша повернула голову, и он утонул в ее печальных глазах.

– Хотел забыть тебя, – просто ответил он. – Кайтинг мне в этом помогал. Осенью не так много мест для катания, а тут подвернулся Вьетнам. Я и поехал.

– И что, забыл? – спросила Даша, внутри у нее закипали слезы. Получалось, что ее вина – не только в расставании с Максимом, но и в том, что произошло с ним после.

– Не особенно, – Макс решил быть честным, в конце концов, они должны были начать этот разговор.

– Почему?

– Потому что ты не выходила у меня из головы, потому что, даже накурившись всякой дряни, я хотел видеть тебя. В каждой девице я хотел видеть тебя. Даша, я верил, что ты испортила мне жизнь, я ведь не шутил, когда говорил тебе об этом.

– Почему? – повторила она.

– Ты уехала в свою Америку, а я остался, хотя я думал, что у нас что-то начало складываться, а потом я же всех сравнивал с тобой, и никто не мог соперничать с тобой. Ты была особенной, моя Даша, – он легкими поцелуями собрал слезинки с ее лица.

Даша зарыдала в голос, и Макс замолчал.

– Почему ты не ненавидишь меня? – прошептала Даша, – Ведь из-за меня столько всего произошло?

– Потому что я люблю тебя, – тихо ответил Максим.

– Как ты можешь любить меня?

– Я и сам не знаю, – усмехнулся Макс. – Просто это есть и все. Как данность. Я знаю тебя, злюсь на тебя, но хочу видеть тебя рядом с собой, – Макс поймал себя на мысли, что сказать о своей любви оказалось не так уж и сложно, особенно глядя на заплаканную, такую обеспокоенную и бесконечно родную Дашу.

– Я тоже все эти годы думала о тебе, вспоминала о нас, хотела забыть тебя, винила тебя в неудачах с другими.

– А сейчас?

– Сейчас я могу винить только себя, – Даша сделала паузу. – Я приехала в Ростов и узнала, что столько всего произошло: умер твой отец, ты женился. Я сидела в ресторане с Леной, и она рассказывала последние новости, а я думала только о том, что в любой момент могу увидеть тебя.

– Почему ты приехала?

– Я устала быть одна, – честно ответила Даша, – Бежать куда-то как белка в колесе. Я думала, что приеду в Ростов, заведу ребенка, а потом уеду куда-нибудь еще.

– От кого ты хотела ребенка? – Макс и поверить не мог, что в ответ на слова о своей любви услышит от Даши о ее желании иметь ребенка от другого.

– Ни от кого, из банка спермы.

– Да ты что с ума сошла? – не поверил ей Максим. – Рожать ребенка от какого-то придурка, который сдает сперму за деньги!

– У меня ничего не получилось, я пробовала дважды. Наверное, это какое-нибудь наказание за самонадеянность, за то, что хочу ребенка не от любимого мужчины, – она криво усмехнулась.

– Что ты за человек, Даша? – Макс отвернулся от нее.

– А что?

– Ты несешься вперед, сметая других на пути, а сама не испытываешь от этого счастья. Знаешь, как тебя звали в Универе за глаза?

– Как?

– Даша – иду к своей цели напролом. Я пытался спорить, но потом понял, что это именно так.

– Я знаю, – ей было грустно и одиноко – Максим хоть и был рядом, но даже не желал смотреть на нее. – Ты тоже был моей целью. Самый завидный парень курса. Я была толстой заучкой, а ты красавчиком, который встречался со старшекурсницами. Ты никогда не смотрел в мою сторону, а я так этого хотела. А потом у меня появился целый план, как обратить на себя твое внимание.

Макс снова повернулся к Даше – она и правда была настоящей шкатулкой с сюрпризами.

– Ну и какой был план?

– Ну, во-первых, заставить тебя просто посмотреть на меня. Все зимние каникулы я худела как проклятая. Потом заставить тебя заинтересоваться мной, быть не такой как все.

– Да уж в этом Даша преуспела, – подумал Максим, – Быть не такой как все, стало для нее настоящим девизом.

– Господи, да я тогда даже в Канны поехала, потому что услышала, что вы с Димкой едете туда. Подстроить все так, чтобы Ленке казалось, будто это ее идея, оказалось пустяком. Ну а потом все это перестало быть моим «приоритетным проектом», – она усмехнулась, – Я ждала каждой встречи с тобой, каждого «привет», незатейливого поцелуя в щечку – ты целовался так с каждой симпатичной девчонкой.

Максим не знал огорчаться ему или радоваться – он и раньше понимал, что у Даши были к нему какие-то чувства, но чтобы вот так, продумывать каждый свой шаг, от этого становилось даже как-то не себе.

– Тебе все это неприятно, да? – Даша по-своему истолковала его молчание.

– Да нет, мне приятно, – Максим не смог сдержать улыбку, – Знать, что такая девушка провела чуть ли не военную кампанию, чтобы начать встречаться со мной.

– Сейчас мне, может, и не смешно, но улыбаться я, вспоминая, все же могу. Знаешь, в Универе я плакала из-за тебя почти через день. Не знаю, как моя мама до сих пор не возненавидела тебя. Ты встречался то с одной, то с другой, и я почти вынудила тебя, тогда помнишь, сказать, что я нравлюсь тебе. И после, мы же были слишком разные, но я старалась, я хотела быть вместе с тобой. А у тебя все равно были другие девицы.

– Даша, ну это же было детство и глупость, – Макс почти заставил ее посмотреть ему в глаза.

– Да я понимаю, – она грустно кивнула. – Я и сама была хороша, бежала прочь, стоило мне только понять, что дальше будут разговоры о сексе или действия… Я ведь сейчас и сама не могу понять, почему я так поступала. Уехать после в аспирантуру ведь это было правильно? – Даша посмотрела на Максима с опаской, ей так хотелось, чтобы он хоть сейчас одобрил ее решение.

– Правильно, конечно, – Макс не кривил душой, Дашу нельзя было удерживать в Ростове, когда она рвалась вперед и вверх. – Я должен был дождаться тебя, а не бросаться в этот нелепый брак.

– Ну и Уортон, это самое главное, – Даша отодвинулась от Максима, говоря об этом шаге в ее жизни, ей хотелось сохранять хоть капельку благоразумия, которое помогло бы объяснить, почему поездка в Америку, MBA были так важны для нее. – Я должна была сделать блестящую карьеру, мне покоя не давала мысль видеть свое фото на страницах деловой прессы, быть на первых рядах самых важных событий. Уортон был ступенькой, выходом в другой мир, полный возможностей и амбиций. Первый раз я это поняла в летней школе в Беркли. Туда, в Уортон был жуткий конкурс и русских брали очень плохо, а меня взяли. Понимаешь, мне казалось, это победа, я просто летала. Не то, что я не думала о тебе, но мы снова расстались, а впереди были такие возможности. Потом, когда мы были вместе в Ростове, когда у нас был этот чудесный дождливый Париж, я думала о том, чтобы не ехать. Но отказ от учебы казался чуть ли не предательством. Я не знала, как мне быть. Злилась на себя, на тебя. Как будто предавала что-то. Чем больше хотела остаться в Ростове, тем больше злилась, а потом решила смотреть на связь с тобой как на интрижку, как на способ заполнить время, вот только получалось у меня это плохо, – Даша понимала, что ранит этими словами Максима, может быть, навсегда отвращает его от себя, но хотя бы сейчас она должна была рассказать ему обо всем.

– Сейчас у тебя тоже интрижка? – неожиданно злым голосом спросил Максим. Ему никогда не удавались умозрительные конструкции, вот и сейчас все грозило рассыпаться в пух и прах. Даша просто развлекалась, он ей был вовсе не нужен. Он был ее прошлым, возможностью потешить свое самолюбие. У нее блестящая карьера, отличные перспективы, а у него – только надежды вернуть благосостояние семьи, каким оно было при отце. Может быть, Дашу даже насмешила эта поездка в Стамбул, шумный и немного грязный, он показался ей слишком мелким по сравнению с тем, что она видела в Америке, с теми местами, где бывала и жила.

– Ты никогда не был моей интрижкой. Я любила тебя, и тогда, и сейчас.

Она произнесла это вслух, впервые за много лет, что мучила себя и Максима. Даше всегда казалось странным и даже неестественным говорить о своей любви, ведь взрослые люди не говорили о ней, а доказывали ее. Это ей тоже казалось. Хотя, что она знала о любви и о том, как ведут себя взрослые люди? Ее цели, ее карьера – все это было игрушкой, призом в увлекательном путешествии, вроде тех, в которые с восторгом пускаются маленькие дети.

Макс и она, они были рядом, но вот вместе ли? – в этом еще нужно было разобраться, а, может, наоборот, не стоило ни в чем разбираться.

Когда Максим разведется с женой, сделает ли он ей предложение? Будет ли она винить себя за разрушенную семью и ребенка, оставшегося без отца? Будет ли расстраиваться и злиться, когда он захочет участвовать в жизни дочери? Прежде Даша никогда не думала об этой девочке – ребенок Макса от другой женщины словно не существовал для нее, а вот сейчас ей показалось, что делить любимого мужчину с другим человеком, даже с малышкой-дочерью, будет слишком сложно, ведь ее Макс должен был любить только ее, их детей.

– Почему ты молчишь? – Даша с содроганием ждала реакции Максима на свои слова.

– Я не знаю, что в такой ситуации говорить, – улыбнулся Макс, – Я могу, как и ты, спросить: как ты можешь любить меня? Но не уверен, что хочу знать ответ, – он коротко усмехнулся. – Я хочу сделать тебе предложение, но понимаю, что для начала должен получить развод, да и вообще сделать это как-то более правильно, чем то, что происходит сейчас.

– Я устала все делать правильно, – «правильно» – это проклятое слово преследовало Дашу с самого детства. – Макс, скажи мне, как и почему ты женился на Ире. Из-за ребенка? – ей отчего-то было важно услышать ответ на этот вопрос.

– Да, – он устало кивнул, теперь-то Максим понимал, что гораздо честнее было поддерживать Ирину и дочь материально, а не соглашаться на ее претензии о браке. – Ирин отец был областным министром строительства пару лет назад. Мы с ней познакомились на рок-фестивале, я собирался ехать с Димкой, но у него заболела дочь, я поехал один. Симпатичные девчонки, алкоголь – мне было море по колено, да и от работы удалось отвлечься. Мы с ней начали встречаться, сначала ходили куда-то, потом просто стали спать вместе.

Даше стало грустно – в этом был весь Максим: ходить куда-то, а потом спать вместе. Сколько раз повторялась эта история? Она видела Иру, та выглядела ярко и эффектно, любимый типаж Максима: глазастая, грудастая и ногастая.

– Ну а потом она заявила, что беременна. Я предложил ей пожениться, да и должность ее отца оказалась как нельзя кстати. В решении проблем компании мне было не до сантиментов, – Макс был честен, он понимал, что выглядит настоящим подонком в Дашиных глазах, но раз они решили говорить начистоту, приукрашивать правду о себе он даже не подумал.

– Ну а потом?

– Потом? Я сотню раз пожалел об этом браке. Женщины, когда я начинаю с ними вместе жить, меня раздражают.

– Я тоже тебя раздражаю? – Даша понимала, что это звучит как-то мелочно, нопромолчать не могла.

– Ты – нет. Это же совсем другое. Ты любишь командовать, никогда не помнишь о бытовых мелочах, но это ничего не значит. Просто это ты.

– А девочка, дочь? – Даша задала так мучивший ее вопрос.

– Это самое трудное.

Даша вздрогнула от этих слов Максима, подумав, что сейчас он скажет, что привязан к дочери, что не может оставить ее.

– Я не чувствую к ней ничего. Это как будто не моя дочь, хотя я знаю, что это не так. Моя мать когда-то сказала, что если любишь женщину, то любишь и ее ребенка. Сейчас я понимаю, что это правда.

Даше так хотелось спросить, а будет ли он любить ее ребенка, захочет ли его, но она понимала – сейчас не время для подобных разговоров.

– Ириного отца уже отправили в отставку, так? – Даша решила перевести разговор в деловое русло, они сказали друг другу и так слишком много.

– Да, почти год назад, в рамках очередного коррупционного скандала, – Максим усмехнулся – Даша осталась верна себе, думая одновременно о личном и о делах. Сейчас его не задевало, ведь она думала о его делах.

– Хорошо, значит, он никак тебе не навредит, – Даша одобрительно кивнула и натянула на себя край одеяла.

Макса всегда удивляло, что такая серьезная в своих словах и мыслях Даша выглядела как девчонка, несмотря на возраст.

– Я смотрю на тебя и думаю, ты совсем не меняешься, – он убрал пряди волос с Дашиного лица и коротко поцеловал.

– Это потому что я веду беззаботный образ жизни, – Даша знала, что завистницы говорят именно так, – А на самом деле, потому что не размениваюсь по мелочам.

– А сейчас все-таки решила разменяться? – спросил Максим.

– Ты не мелочь, – она не просто говорила это, она верила в это.

Глава 16

2016 год

Три коротких дня отпуска. Надежда, воспоминания, горечь и любовь. Может быть, все слишком поспешно, но только время даст ответ на этот вопрос. Что делать? Просто жить. Банальный ответ, вот только воплотить его в жизнь совсем не просто. Что значит жить? Не мчаться вперед, не вырывать свою удачу из чужих рук. На самом деле этому еще только предстоит научиться. А нужно ли ей это? Вдруг это провал, путь в никуда. Ведь можно собраться с силами, разослать хед-хантерам свое резюме, отправиться на интервью в Лондон, Женеву или хотя бы Москву. А что ей это даст? Новую волну цейтнота, увеличение средств на счету, более дорогую машину, шестую шубу. Даше хватает и того, что у нее есть сейчас. Лондон и Женева хороши, когда ты приезжать туда в качестве расслабленного туриста, спишь, сколько хочешь, сидишь в ресторанах и бродишь по улицам неспешно, словно вся жизнь еще впереди. А когда ты работаешь там, несешься ко времени, в обед съедаешь на ходу ненавистный сэндвич и дрожишь под дождем – нет никакой разницы в Лондоне ты или в Ростове. В Ростове в июле хотя бы можно собирать абрикосы, надеть длинное тонкое платье и брести с корзинкой по саду.

Даше всегда казалось, что большие перемены в жизни сопряжены с какими-то большими событиями, чем-то наподобие движения тектонических плит. При ее отъезде в Штаты так все и было – Даша оказалась в другой стране, среде и в новых для себя обстоятельствах, временами было трудно до слез. Сейчас все происходило совсем не так – жизнь с Максимом оказалась настолько привычной, словно они были вместе долгие годы, земные плиты не двигались, вокруг ничего не рушилось и не взрывалось, все было так, как нужно, как ей давно хотелось, все было правильно, как ни старалась Даша отмежеваться от этого слова.

Они уезжали в Стамбул в странном качестве, они больше не были парнем и девушкой, как в студенческие годы, их было сложно назвать безликим словом «друзья», больше подходило банальное определение «мы с ним / с ней живем вместе». Вернулись же они парой. И пусть Максим хотел сделать ей правильное предложение, Даша не собиралась ждать, когда он найдет то самое время и место, она это предложение уже приняла. Кто-то говорил, что инициатива женщины в отношениях наказуема, Даша была готова это признать, в конце концов, она долгие годы своими переживаниями и расстройствами платила за то, что так продуманно завлекла юного Макса. Сейчас же Даша не стремилась проявить инициативу, она просто дала согласие на то, что Макс давно должен был ей сказать.

Утром понедельника по возвращении из Стамбула Даша достала из сейфа старое кольцо Tiffany, привет из дождливого Парижа, и надела его. Максим взглянул неодобрительно, но промолчал: посчитал, что она слишком спешит или огорчился, что кольцо для двадцатичетырехлетней Даши не смотрелось так роскошно на ней же тридцати двух лет? В течение дня ей было не размышлений – в банке начался аудит, который должен был вскрыть все аферы Константина, Максим после обеда отправился в больницу, и Даша с беспокойством ждала его звонка, но время от времени она с радостью бросала взгляд на сияние солнечных лучей в гранях бриллианта.

Вечером они встретились возле въезда в подземный паркинг, припарковались рядом – черный автомобиль рядом с красным, и отправились домой. Макс рассказал о своем походе к врачу, приготовил рыбу на гриле, пока она старалась более или менее прилично нарезать салат, а потом за бокалом Гюверстраминера молча надел на Дашин палец кольцо с немного даже неприличным бриллиантом.

– Оставь это для нашей будущей дочки, – сказал он про старое Tiffany, – Надеюсь, мне повезет больше, чем бедняге из банка спермы, и у нас будет маленькая Даша.

Она не стала возражать, не стала спрашивать ни о чем, только порадовалась в душе, что Максим, не любя дочь свою и Иры, хочет ребенка от нее.

***

Тектонических сдвигов их с Максимом желание быть вместе, может, и не повлекло, зато Дашу почти затопило цунами разговоров, со своей мамой, с мамой Максима и, конечно, с его бывшей женой.

Ее мама восприняла все очень спокойно, может быть, даже слишком, словно знала, что дочь никогда не будет счастлива с другим мужчиной.

– Ты твердо все решила, Даша? – спросила она. – Ты не будешь потом жалеть? Ты ведь так стремилась прочь из Ростова, а Максим так или иначе привяжет тебя к нему.

– Я решила, мама, – Даша не могла скрыть довольную улыбку. Мамины слова напомнили ей вопросы Максима, каждое утро спрашивавшего, не собирается ли она уехать, не пожалеет ли о жизни вдалеке от столиц. – Я сделала все, ради чего уезжала из Ростова, – Дашин ответ был одним и тем же. – Я с радостью снова поеду в Европу, в Америку, но я больше не хочу там жить. Там была учеба, даже когда я формально перестала учиться, а здесь будет жизнь. И я не буду зарекаться, что никогда не захочу уехать, но одно могу сказать точно – сейчас я уезжать не хочу.

– Ты уверена, что хочешь быть именно с Максимом, с сегодняшним Максимом, а не с тем, которого помнишь в прошлом? – не переставала сомневаться мама.

– Я много раз спрашивала себя об этом, а потом и особенно во время нашей поездки в Стамбул поняла, с тем, прежним Максимом я бы быть не захотела, а, вернее, даже не смогла бы. Он изменился, а я этому удивилась, как будто это только я могу меняться. Я самонадеянная, да? – Даша и не ждала ответа на этот вопрос, о своей самонадеянности она знала почти все. – А он как-то вырос, хотя это странное слово для взрослого человека, но раньше мне и определение «взрослый» казалось неподходящим для Максима. А вообще в наших отношениях с ним мне слишком многое казалось. И получилось, что я приехала, встретила его, и все, что было надумано, было правдой только наполовину или даже меньше. Меня многое даже злило, это его нежелание беспрекословно слушать меня, способность самому принимать решения, в том числе и за меня. Но что меня по-настоящему удивило и обрадовало очень – это то, что Максим взял на себя ответственность за компанию отца и почти исправил ситуацию. Еще многое, конечно, нужно сделать, но то, что сделано, сделано правильно. Я просмотрела все корпоративные отчеты, что есть у нас в банке, изучила все, что писали в газетах, – призналась Даша. – Сама я принимала бы более смелые решения, немного изменила бы стратегию компании, но и он сделал правильные шаги. Вот как-то так, – закончила свой рассказ Даша. – Знаешь, что странно, помнишь, у меня в Москве был приятель – Дима Захаров, начальник юр. службы металлургического холдинга, приличный вроде человек, успешный очень, интересный, а я не хотела быть с ним, все время вспоминала Максима, не напрямую, а где-то глубоко в душе, но все равно вспоминала. И что-то меня в Диме всегда раздражало, а то же самое в Максиме, в сегодняшнем Максиме, я воспринимаю как должное. Я глупая, да?

Разговора с Людмилой Львовной Даша боялась больше всего, во многом от того, что была очень похожа на нее по характеру, и из-за этой схожести представляла, что должна была чувствовать к ней мама Максима после того отъезда в США, последовавших за ним нелепых и чуть ли не губительных поступков ее сына. Даше хотелось столкнуться с Людмилой Львовной как-то ненароком, начать непринужденный разговор, как тогда в Каннах во время их знакомства, правда та встреча ненароком была спланирована самой Дашей. Юная Даша была на это способна, взрослая Даша – нет, оставалось звонить и договариваться о встрече.

Телефон у Людмилы Львовны не изменился, да и сама она тоже. Красивая женщина из тех, кто действительно становится лучше с годами, чуть прибавилось морщинок в уголках глаз, цвет волос на два тона светлее, чем раньше, и в глазах, и прежде не сиявших счастьем, теперь еще больше горечи и тревоги.

Они сидели в полупустом зале пафосного ресторана, полотна почти импрессионистов на стенах, голос Пиаф из колонок.

– Мне стыдно, – начала Даша разговор, – Мне, правда, стыдно и страшно, – Людмила Львовна удивленно подняла брови. – Страшно, потому что ваше мнение важно для меня и всегда было важно, а стыдно, потому что думала, что делаю правильные вещи, а оказалось – не очень.

– Ты считаешь неправильной вещью свое отличное образование и блестящую карьеру? – спросила Людмила Львовна.

– Я считаю неправильным то, что уехала, ничего не объяснив Максиму, что решила – лучше игнорировать его, чем потом плакать из-за его неспособности не путаться с другими, пока я учусь в США.

– Ты все сделала правильно, – Людмила Львовна взяла ее за руку. – Поверь мне, раз уж мое мнение важно для тебя. Даша, я не буду говорить, что хотела бы такую дочь, как ты. Ты и сама это знаешь, но я рада, что ты не родилась у меня – я бы сломала тебя, как почти сломала Максима. Денис правильно говорил – вы встретились слишком рано. Если бы ты не уехала, это была бы трагедия для тебя, если бы не порвала с ним, мыслями рвалась бы сюда, и тоже ничего доброго из этого бы не вышло. Ты была взрослой, Максим ребенком. Ты хотела быть с ним, он тоже хотел, но, кроме этого, хотел много чего еще, того, что оказывалось ничего не значащим мусором – эти его девушки, даже жены. Он не изменился даже после той истории, когда сбил человека, притих ненадолго, но вскоре все продолжилось. Я во многом виновата, слишком любила, хотела избавить ото всех хлопот и даже мыслей. И я не знаю, что было бы не случись с бизнесом то, что случилось, не уйди из жизни его отец. Я сама потеряла почву под ногами, вдруг оказалась безработной и ни на что не могла повлиять. Я очень тяжело пережила смерть Дениса, я любила его с двадцати лет. И, может, потому что я ничего не могла решать, а проблемы сыпались одна за одной, что-то попытался делать Максим. Это был какой-то безумный эксперимент, я одно понимала: хуже уже точно не будет, пусть делает что хочет. В кои-то веки его никто не контролировал, и он пытался, наивно, дилетантски и даже глупо, но, вопреки прогнозам всех, это сработало, – Людмила Львовна замолчала, она и сама не поняла, как от попытки успокоить Дашу перешла к описанию тех событий, что произошли, пока ее любимой «почти невестки» не было в городе.

– Знаете, раньше я была влюблена в него, а сейчас люблю, – тихо сказала Даша.

– Теперь, когда я знаю, что в нем есть что-то и от меня, а не только от отца, я верю, что он тоже любит тебя. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, Даша, даже если это счастье будет не с моим сыном. Я слишком хорошо знаю, как жить с мужчиной, который видит на твоем месте другую.

– Вы знали о Марине? – вырвалось у Даши.

– Чуть ли не с первой недели их с Денисом романа, – печально улыбнулась Людмила Львовна, – Не только я одна, об этом знал весь институт, но именно я сообщила матери Дениса о связи с девушкой из неблагополучной семьи, когда стало ясно, что для него все слишком серьезно.

– Они не были бы счастливы вместе, – сказала Даша, – Они слишком разные, и Денис Петрович бы это понял. Марина была моей тетей, и я очень любила ее, но я все понимала о ней, – Даша не лукавила и не пыталась завоевать доверие мамы Максима, она была уверена в том, что говорила.

***

И все же встреча ненароком произошла, вот только, жаль не с тем человеком, с которым Даша бы хотела, хотя она сама понимала, такая женщина как жена Максима ни за что не откажет себе в удовольствии поскандалить с той, кого считает своей соперницей.

Даша в кои-то веки решила уехать с работы в шесть, сразу по окончании рабочего дня, вышла на улицу, вдыхая сладковатый весенний воздух. Максим улетел на пару дней в Москву, и этот вечер она собиралась провести с мамой в салоне красоты.

– Ну, здравствуй, любовь всей жизни! – бархатистый женский голос и облако духов Killian настигли Дашу одновременно.

– Ну, здравствуй! – она обернулась, понимая, что пункт «пережить разговор с женой Максима» будет выполнен с минуты на минуту.

– И, как ты, нормально себя чувствуешь, зная, что из-за тебя он бросил жену и годовалую дочь?

Даша беспристрастно изучала Ирину, с их первой и последней встречи та заметно похудела, и теперь легко можно было представить, что так привлекло в ней Максима. Яркая, с отличными формами и почти кукольным лицом, она была воплощенной мечтой любого нормального мужчины в возрасте от 17 до 70.

– Бросают не из-за кого-то другого, а из-за тебя самой. Так что не ищи виноватых, – Даша окинула Иру снисходительным взглядом и пошла к своей машине.

– Сучка, – услышала она вслед, но даже не остановилась, а только легко улыбнулась.

***

Даша почти полгода посвятила тому, чтобы разобраться в деятельности Константина, а ее завершение оказалось удивительно быстрым и до обидного тихим – банк решил не рисковать своей репутацией и не обращаться в правоохранительные органы, а предложить бывшему управляющему уйти по собственному желанию. На Дашу же с должностью исполняющего обязанности руководителя филиала легла обязанность освободиться от всех схем, которые с трудом можно было назвать законными. Не то, чтобы ей это нравилось, хотя если быть честной с самой собой – ей это не нравилось, она презирала московское руководство и немного саму себя. Эта возня не шла ни в какое сравнение с тем, к чему Даша стремилась, ради чего училась и шла вперед. Да, высокий статус и перспективы, но тот интерес, что двигал ею в прошлые годы, сошел на нет, сдулся как воздушный шарик. Интерес можно было найти в Москве или в Лондоне, к примеру, но и там была несвободна, цейтнот и ненависть к себе за то, что забываешь о жизни вне офисных стен, не зря же инвест-банкиры оканчивали жизнь самоубийством, выпрыгивая из окон небоскребов в Лондонском сити. Этого Даша себе уж точно не желала, особенно сейчас, когда ощущала гармонию и счастье рядом с Максом.

Ярким пятничным утром, выпивая в десять утра третью чашку кофе, потому что подъем в пять тридцать требовал именно таких экстренных мер, Даша твердо решила: она закончит все дела, вызванные деятельностью Константина, и уйдет из банка, эта работа ей не нужна, ей нужно что-то совсем другое, место, где она будет более свободна, не скована репутационными рисками огромной компании, ее ограничениями и необходимостью все время держать перед кем-то отчет. Конечно, Даша не уйдет из профессии, она лишь найдет новое применение всему тому, что знает и умеет.

***

– Максим, а почему ты не хочешь участвовать в конкурсе на строительство нового здания аэропорта? – спросила Даша, потягивая ледяное белое вино. За пару минут до этого Макс сказал ей, что получил, наконец, решение суда о разводе, а Ира переехала из его квартиры в другую. Даша восприняла это как должное.

– Я думал об этом, но, понимаешь, мы слишком закредитованы и получить займы под такую мощную стройку просто не сможем, – ответил Максим.

– У местных банков не сможете, но синдицированный кредит иностранных банков вполне возможен. Это я тебе с уверенностью говорю. И потом, смотри, ситуация такова, что сейчас можно кредитоваться даже под высокий процент, группа Альфа, вошедшая в капитал аэропорта, через оффшоры приобрела доли в аэропортах Краснодара, Анапы и Адлера, там нет своих подрядчиков, которые могут быть серьезными конкурентами, а, значит, если здесь ты сделаешь все идеально, то получишь и те контракты.

Максим задумался, он не знал, как получить синдицированный кредит, и не подозревал о влиянии владельцев местного аэропорта на аэропорты соседних городов.

– Откуда информация о покупке Альфой долей в капиталах других аэропортов?

– В Уортоне на год младше меня училась дочка основного бенефициара группы, мы немного дружили, сейчас она работает у отца. Я просто позвонила ей поболтать.

Максим замолчал, он мог вести дела компании на местном рынке, но не замахивался на проекты, о которых говорила Даша, и в его записной книжке не было телефонов детей российских Форбсов, к числу которых принадлежал владелец той же Альфы.

– Ты знаешь, как все это сделать? – Макс, может, и был дилетантом, но понимал, когда стоит рискнуть.

– Я знаю, – улыбнулась Даша, – А ты доверишь это мне?

– Доверю, – Максим доверял Даше как самой себе.

Проекты компании Максима увлекли Дашу безвозвратно, те месяцы, что ей пришлось завершать дела в банке, она работала по четырнадцать – шестнадцать часов, стремясь успеть абсолютно все. Ей было интересно как никогда. Оказалось, следование четким и логичным схемам, работа в интересах безликого международного холдинга – гораздо менее увлекательное дело, чем риск и развитие бизнеса, судьба которого зависит во многом именно от тебя. Все ее знания и навыки, связи, умение находить выход из щекотливых ситуаций, а подчас и открыто блефовать нашли себе достойное применение. Максим был прав, когда говорил, что строитель из него получился гораздо лучший, чем управленец – он любил свое новое дело и разбирался в нем, понимал особенности и механизмы, и оказался по-настоящему рад, когда Даша взяла вопросы стратегического планирования и ключевых переговоров на себя. В конце концов, строить дома – это мужское дело, а строить планы – женское.

Свой последний день работы в банке Даша завершила без малейшего намека на грусть, наоборот, она испытывала облегчение – один этап ее карьеры и жизни был завершен, предстояло начать и достойно прожить другой.

– У меня к тебе серьезный разговор из трех вопросов, – начал Максим, едва она села в его машину возле крыльца своего теперь уже бывшего офиса.

– Обычно женщины любят так говорить: «у меня к тебе серьезный разговор», и мужчин это пугает, – улыбнулась Даша, – Так вот меня это тоже пугает.

– Тебе есть что скрывать? – улыбнулся Максим.

– Даже не знаю, – ответила Даша, – Ну давай свои вопросы.

– Вот думаю, с какого из них начать, вдруг ты решишь, что это как-то влияет на их значимость для меня.

– Ну тогда начинай в алфавитной порядке.

– Ладно, давай серьезно. Даша, когда и где мы с тобой, наконец, поженимся? – Максима и правда уже раздражало, что Даша, несмотря на свои чувства к нему, не могла найти в своем жестком расписании время на элементарный поход в ЗАГС. Он, конечно, хотел устроить для любимой женщины яркую и пышную свадьбу, благо, у него самого их было целых две, но она отказывалась наотрез, говорила, что не хочет ложного пафоса, глупостей вроде длинного платья и необходимости общаться с толпой людей, многих из которых нет особенного желания даже видеть.

– Давай поженимся в следующую пятницу, – просто ответила Даша, – В среду закончим переговорный процесс с Внешэкономбанком, в четверг подпишем контракт с Альфой, а в пятницу вполне.

– Даша, ты неподражаема, – рассмеялся Максим, – Ты единственная женщина, которая ставит дату свадьбы в зависимость от дня подписания контракта.

– Достаточно сказать, что я просто единственная женщина, – надула губки Даша. Она всей душой была против того, что считали «нормальной» свадьбой, в ее понимании это был день, когда двое, он и она, должны принадлежать только друг другу.

– Хорошо, значит, в следующую пятницу, – удовлетворенно кивнул Максим, – И я думал, ты знаешь, что ты моя единственная женщина.

– Знаю, но услышать это лишний раз совсем не помешает. Договоришься, чтобы нас расписали?

– Договорюсь, – улыбнулся Максим.

– И прямо в следующую пятницу мы можем уехать из Ростова куда глаза глядят, недели на две, туда, где не были прежде ни ты, ни я.

– Хороший план, – согласился Максим. – И, думаю, ты уже знаешь, где это «куда глаза глядят» и как туда добраться.

– Знаю, конечно, – рассмеялась Даша – путешествие было для нее важнее росписи в ЗАГСе, – На Мартинику, пляжи, тропические леса и океан, – мечтательно произнесла Даша. – Можем вылететь через Париж в следующую субботу.

– Мартиника так Мартиника, – согласился Максим.

– Давай свой второй вопрос, видишь, какая я покладистая.

– Давай уж дойдем до квартиры, – Максим въехал в паркинг. – Даша, вот ты сегодня окончательно ушла из банка, – начал он, ставя в микроволновку ужин, приготовленный домработницей. – У тебя пока нет планов насчет дальнейшей работы, и тебе понравилось заниматься делами компании. Вот я и подумал, на то время, что ты раздумываешь, может, ты согласишься в полном объеме заняться нашими вопросами, ведь тебе так здорово это удается: новые контракты, финансирование и даже пиар, – Максим бросил на Дашу тревожный взгляд – так хотелось, чтобы она согласилась. – Я понимаю, это не твой уровень, но…

– Давай сделаем так, чтобы это был мой уровень, – Даша обняла его крепко-крепко, быстрыми движениями расстегнула рубашку Максима, он резко хлопнул дверцей микроволновки и обернулся к женщине, которую мечтал видеть своей женой.

– Помнишь, как мы занимались любовью на этой кухне перед твоим отъездом в Америку? – он хрипло выдохнул, прервав обжигающий поцелуй.

– Помню, – промурлыкала Даша, – Но думаю, сейчас у нас все получится лучше, мы же сами стали лучше.

– Ну и мой третий вопрос, – проговорил Максим, приоткрывая глаза. То, что начиналось на кухне, как быстрый секс, томительно и нежно продолжилось в спальне, и теперь в его голове не было ни одной мысли, кроме того, что он считал свадебным подарком себе и Даше.

– Давай уж свой вопрос. Только я не смогу тебя отблагодарить за него так же, как за второй и первый, – Даша приподнялась на подушках, в который раз удивляя Максима тем эффектом, который она производит на него: он хотел любить ее, защищать, спорить с ней, засыпать и просыпаться рядом с ней.

– Сбербанк выставил на продажу родительский дом, – Макс притянул Дашу к себе, желая ощущать ее всем телом, каждой клеточкой кожи. – Я хочу купить его для нас. Как ты на это смотришь?

– Дом? – Даша встрепенулась. Она была бесконечно привязана к дому Звенигородцевых, когда-то давно подруга Лена говорила, что Даша любит не Макса, а его родителей и их дом. Конечно, это не было правдой, но дом стоил того, чтобы его любили – на берегу Дона, в окружении старого парка, он был настоящей жемчужиной. – Я так любила ваш дом. Конечно, и твоя квартира, и моя хороши, но они не сравнятся с этим домом.

– Ты права, – Максим коротко поцеловал ее в обнаженное плечо. – Мне всегда хотелось вернуть его, а сейчас мы можем это сделать – и финансы позволяют, и возможность забрать его на торгах тоже есть.

– А твоя мама, она не захочет вернуться в этот дом?

– Думаю, что нет. Когда умер отец, мама сказала, что дом для нее ничего не значит. И потом он все же построен для семьи.

– Да, тогда давай вернем его, – Даша обхватила ладонями лицо Максима. – Мне понравились твои три вопроса.

Эпилог

2018 год

День обещал быть жарким, иногда ростовское лето не давало пощады, но Даша любила вдыхать горячий воздух, кожей ощущать, как солнце, лаская, чуть жалит всех вокруг. По Дону медленно шел прогулочный кораблик, играла легкая музыка. Даша потянулась и встала с шезлонга, установленного на летней веранде. Прошел уже почти год, как они с Максимом въехали в этот дом, ремонт, декорирование комнат, обстановка – оказалось, что обустройство жилья требовало не меньше усилий, чем приличная бизнес-задача, но Даша была рада заняться и этим. Она вообще с удовольствием бралась за любое новое дело и доводила его до победного конца.

В воздухе ощущался аромат созревших абрикосов, хотелось взять корзинку и пойти в сад, нарвать самых спелых, съедая их почти на ходу, но Даша отказалась от этой идеи, радуясь, что крохи самоконтроля все еще остались в ней. Она вытащила журнал Forbes из стопки свежих газет и быстрым движением разорвала целлофановую упаковку, Forbes Woman – приложение к основному журналу с ее портретом на обложке: «Дарья Звенигородцева, CEO бурно растущего строительного холдинга: я стала успешной и счастливой, перестав слушать других». Даша зажмурилась от удовольствия – конечно, она могла убеждать себя, что идея попасть на страницы бизнес-прессы больше не казалась такой привлекательной, но лгать самой себе не хотелось – это было безумно-безумно приятно, тем более, что вести дела с Максимом оказалось намного проще и интереснее, чем работать на безликий банковский конгломерат.

– Что это ты тут делаешь? Ты же собиралась спать сегодня, сколько хватит сил, – улыбающийся Максим зашел на веранду, – у него был усталый и немного растрепанный вид, из поездки в соседний регион, где завершалось строительство футбольного стадиона к предстоящему чемпионату мира, он вернулся только в четыре часа утра.

– Сил оказалось не так уж много, – улыбнулась Даша, – Иди сюда, – она протянула руки к мужу. – У меня к тебе есть разговор из трех важных вопросов.

– Начинай, – Максим до сих пор с радостью и тревогой вспоминал ту их с Дашей беседу, когда он решил все мучившие его проблемы.

– Фото твоей жены опубликовал журнал Forbes, правда, пока только Forbes Woman, на своей обложке, ты рад?

– Рад, – Максим обнял ее, положив подбородок Даше на затылок.

– В понедельник мы подписываем контракт о покупке цементного завода в Краснодаре. Ты рад?

– Рад, – он улыбнулся, ожидая, каким будет третий вопрос.

– Что-то слишком односложно. Ну ладно. Месяцев через восемь я планирую родить тебе дочь. Ты рад?

– Даша, – Макс повернул ее лицом к себе и впился яростным поцелуем. – Рад, конечно, – он рассмеялся. – Ты родишь мне дочь! Хочу, чтобы она была точь в точь как ты!

– Постараюсь, но обещать не могу, – Даша провела ладошкой по лицу мужа.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Эпилог