Свой чужой ребенок [Сергей Семенович Монастырский] (fb2) читать онлайн

Сергей Монастырский Свой чужой ребенок

Многое пережил старый дом, утопающий в зелени сада и вековых лип на дальней улочке провинциального городка. Почти врос в землю от горя. Уходил в землю не только дом, уходили безвозвратно в землю, также его обитатели, и снова распрямлялся дом от новых жителей, которые пристраивали, к нему что-то, надеясь прожить в нем еще, потому что жить им больше было негде.

Вот и в этот вечер, судя по громким голосам, назревала в жизни очередная буря. И опять сутулился дом от тревожных ветров, которые проносились мимо его окон, а может, останется так навсегда, похоронив под собой надежды его обитателей.

– Что ты делаешь, Надюша? – говорил в отчаянье Федор, обращаясь к дочери, ты просто ставишь крест на жизни! А тебе только восемнадцать лет!

– Пап, может, я сама буду решать, что мне делать?! Твои права на меня закончились в шестнадцать лет!

– Все?! Могу уходить? – вспылил Федор.

– Да откуда ему знать, дочка, про любовь?! Он ведь и меня сроду не любил, – вступилась мать.

– Я знаю,– ответила Надя, – Да, ладно, пап, я же не слепая!

– Да я …– Федор задумался от неожиданности. – Я, может, только ради тебя и жил!

– Вот это и плохо! – неожиданно спокойно ответила Надя,– ты думаешь, мне было хорошо, когда я уже лет с двенадцати чувствовала, что вы друг друга не терпите. Живешь вместе зачем-то ради меня. Да лучше бы вы разошлись. Я бы вас лучше по отдельности любила. Все равно вас вместе в этом доме не было!

– Клава! Ты слышишь, что она говорит? – Федор посмотрел на жену.

Клава сидела молча. Потом грузно встала со стула и ударила дочь по лицу.

– Пошла вон! – с какой- то тихой ненавистью произнесла она.

– И пойду! Что вы думали, я всю жизнь буду с вами жить? И замуж выйду! И ребенка рожу!

И Надя хлопнула дверью.

Сидели молча. Потом Клава протянула к Федору руку, накрыла его ладонь.

– Понимаешь, – тихо сказал Федор, – оказывается, я всю свою жизнь профукал!

– Зачем так, Федя? Ну, не влюбился в меня, жили – то хорошо! Разве с другой тебе было бы лучше?

– Не знаю, – ответил Федор, – не было другой!

… Другая была. На заре его юности. Так давно, что, кажется, что и не было.

Но была. В другом большом городе, где Федор учился в институте, и после него пришел в проектный институт, заниматься промышленными объектами.

Звали ее Вера, она была из его института, но сблизились они только на работе. Ну, как сблизились?! Просто вместе были на работе, и иногда в обед встречались в ближайшем кафе, в общем можно сказать – дружили. И было, зачем дружить. Они просто смотрели на этот мир одинаково.

Месяца через три, когда они прогуливались до Вериного дома, она вдруг сказала:

– У меня родители уехали. Зайдем?

Федор от неожиданности оторопел.

– Ну да! – подтвердила Вера, – что мы с тобой все за ручку ходим,– и совершенно спокойно предложила:

– Федь! Сходи в аптеку. А то мне презервативы стыдно спрашивать!

Что творилось с Федором, не описать словами!

Он, конечно, не был мальчиком, но чтобы вот так спокойно начать сразу эту тему, такое с ним было впервые. К тому же он уже месяц, как был влюблен по уши и носил Веру в своей душе, как драгоценность, боялся к ней прикоснуться!

А тут вот так, прямо: Федь, сходи за презервативами.

– А ты меня любишь? Спросила Вера, когда он обнял ее, войдя в спальню.

– Очень, – честно ответил Федор. – А ты?

– Ты мне нравишься, – тоже честно ответила Вера. И укусив его за ухо, прошептала: Раздевай скорей, а то передумаю!

Федор в эту ночь просто угорал от любви. Он перестал понимать, где кончается секс и начинается любовь, и наоборот, а потом, сколько сейчас времени и сколько раз они этим занимаются.

В комнате летало огромное, поглотившее их облако безумной любви, из него сверкали молнии, и лежала Вера, откинувшись на подушки – Что это ты со мной сделал!?

– Тебе плохо?– встревожился Федор.

– Мне хорошо! – неужели ты меня так любишь?!

– Еще больше! – подтвердил Федор. – Просто сил больше нет, сейчас передохну я немного.

– Не надо! – испугалась Вера. – Просто лежи и говори:– Я тебя люблю!

Федор говорил до утра. Уснули вместе.

Следующие два месяца Федор был совершенно счастлив. Он посвятил ей не только свою любовь, но и жизнь, которую теперь они с Верой проживут вместе.

Родители, конечно, вернулись. И Федор с Верой вечера любви проводили, где угодно – в кинотеатрах, в парке, у друзей, если те отдавали на пару часов ключи от своих квартир.

– Ну, нужно уже на что-то решаться! – думал серьезно Федор.

Но тут Вера пропала. Нет! Не сказать насовсем, но они почти перестали встречаться.

– Живу у подруги, – туманно объясняла она Федору. – Я спасаю ее от суицида!

Федор беспокойно ждал, когда подруга или покончит с собой, или выздоровеет.

Наконец, Вера назначила встречу, на которую пришла с парнем в летной форме с погонами старшего лейтенанта.

– Познакомься, – сказала Вера парню,– это Федя, с которым я встречалась до тебя. Он хороший мальчик.

Летчик насмешливо посмотрел на Федора и произнес: – Извини, парень, но я ее очень люблю!

– Я выхожу замуж, – сообщила Вера, – отпуск у нас кончается, и мы должны вернуться в воинскую часть.

Она подошла к Федору и поцеловала.

– Прости. Но я его тоже очень люблю!

– А я? – не зная, что сказать спросил Федор.

– А ты мне просто нравился.

Она задумалась:

– А потом, он – орел! А ты нет. Он летает на истребителе, истребители летают быстро. Вот он меня быстро схватил и увез. Я счастлива!

***

Прошла осень, засыпая желтыми шуршащими листьями дорожки парка, по которым когда-то прогуливались они с Верой, прошла зима, окончательно засыпая сугробами воспоминания о той неистовой любви, растаяли в весенних лужах те чувства, которые так неожиданно появились в жизни Федора.

Он не искал Веру, она ни разу не обрадовала его ни письмом, ни эсэмэской!

Она же сказала: «Я счастлива!». Как в этом счастье вспоминать о чем-то другом!

Федор вернулся к обычной жизни, в которой, конечно, были и девушки, и закадычные друзья, и новые планы на жизнь и на будущее.

К тому же появился и первый серьезный большой проект на работе, за который он впервые отвечал сам.

Название вроде не солидное, завод по выращиванию шампиньонов. Но, во-первых, производство это покрывало двенадцать процентов потребности пищевой промышленности страны. Во-вторых, проекта этого в стране не было. Все приходилось делать с нуля.

Проект был готов. И Федор, как авторский надзор, стал ездить в эту глухомань –районный городок в двухстах километрах от Москвы, чтобы лично контролировать правильность установки оборудования на строящемся заводе.

Городок был тихий, провинциальный и навевал какую-то грусть и безысходность. Здесь тихо, жили и тихо умирали, и ничего больше не происходило в жизни этих людей. А может, в этом и состояло их счастье, которое, впрочем, и предстояло разрушить строительство спроектированного Федором предприятия.

Город должен быть городом, деревня – деревней. Но оно будет потом, а пока Федор днями пропадал на заводе, вечерами маялся в общежитии, в котором, ему выделили отдельную комнату с кухней и туалетом.

По выходным возвращался в свой город, в котором, конечно, отрывался по полной.

Да и командировка на месте строительства подходила к концу.

… – Вы не присмотрите за ребенком? – оторвал его от размышлений женский голос, стоящей за ним в кассу магазина молодой девушки.

Федор обернулся.

Девушка улыбнулась, показала на крохотную девочку, лет, наверное, двух!

Федор кивнул головой, взял девочку за руку. Та тревожно уставилась на него и выдернула ручонку из ладони.

– Мама сейчас придет, – начал Федор, лихорадочно раздумывая, чем бы развлечь ребенка.

– Хочешь шоколадку? – догадался он, взяв с рядом стоящей полки коробку с шоколадками.

Девочка молча взяла коробку и перестала дергаться.

– Э! мы договорились об одной, – пояснил ей Федор, – Возьми одну, а коробку вернем на место.

Девочка отрицательно покачала головой, вцепившись в коробку.

Слава богу, в эту минуту вернулась молодая мама.

– Надя! – строго сказала она, поняв ситуацию, – Возьми одну шоколадку и верни коробку.

Девочка с упорством маньяка прижала коробку к груди.

Очередь подходила к кассе.

– Ладно! – решил Федор, чтобы как-то разрядить ситуацию. К тому же ребенка было жалко. – Пусть берет!

– Да что вы! – иронично сказала девушка, – А вы спросили, есть ли у меня деньги на такое богатство? Или вы заплатите?

Мать молча вырвала у ребенка коробку и поставила на место.

– Заплачу! – неожиданно для себя произнес Федор.

– Мне чужого не надо! – сказала она. – И подарков от богатеньких тоже!

Ребенок заревел.

Федор опять снял коробку с полки и подошел к кассе.

– Полторы тысячи, – тихо сказала кассирша, наблюдавшая эту сцену.

– Забирайте!

Федор расплатился, и стал ждать, когда девушка с ребенком рассчитаются.

– Возьмите, пожалуйста! – сказал он девушке, когда та проходила мимо, – Я же уже заплатил. А шоколад я не ем.

Девушка остановилась.

– Я не могу, – сказала она. – Это не честно. Дочка просто выцыганила это у вас.

– Да, нет, – пояснил Федор, присев перед девочкой на корточки, – она мне очень понравилась, и мы будем дружить? А это ей подарок.

Девочка также молча взяла коробку.

Девушка засмущалась.

– Знаете, что, – наконец сказала она, – Как-то все это не удобно. Давайте сделаем так: Попьем вместе чай с шоколадом. И вы с ней будете дружить!

– А вы со мной? – улыбнулся Федор.

Девушка вдруг стала хмурой.

– От дружбы с мужиками вот что получается! – так же вежливо сказала она, указывая на ребенка.

– Понял! – сказал Федор, – вы можете вынести мне в подъезд или на лавочку!

Девушка расхохоталась.

– Да ну вас! Пойдемте со мной. И протянула руку: – Клава! А это Надя!

Шли тихо и долго. Домик, где жила Клава, был последним на этой заросшей деревьями провинциальной улице.

Старый, прогнивший от невзгод дом, смотрел на них пустыми темными окнами.

– Вот здесь я и живу, – пояснила Клава, – это дом бабушки, она меня растила с пяти лет. Родители погибли, недавно умерла и бабушка.

– А муж? – на всякий случай спросил Федор.

– Объелся груш! – спокойно сказала она. – Как только я забеременела, ушел в армию и не вернулся.

– Погиб? – посочувствовал Федор.

– Просто не вернулся. Нашел там кого-то. Сюда уже не приехал. Мы ведь и женатые не были.

Жили на бабушкину пенсию. Я ведь забеременела сразу после школы. Нигде еще не работала.

… Федор стал заходить в этот дом. В выходные он еще уезжал к себе, но все чаще в эти дни стал оставаться в этом провинциальном городке.

Буквально на второй такой раз, когда нагулявшись, они заканчивали ужин у Клавы, она положив ладонь на его руку, вдруг сказала:

– Не уходи сегодня. Оставайся.

В спальне после первого поцелуя, Клава, как стояла в чем была одета, так и осталась стоять.

Федор еще раз ее обнял.

– Что нибудь не так? – спросил он раздеваясь.

– Нет, я не знаю, что дальше делать? – Она беспомощно посмотрела на него.

– У тебя же был парень?

– Не говори о нем. Он просто бросил меня на кровать, долго возился, чем-то таким воткнул, я не успела ничего почувствовать.

Федор стал медленно расстегивать на ней блузку.

… С тех пор Федор не то чтобы перешел жить в этот дом – он этого боялся, потому что вовсе не собирался заводить семью, тем более в этом провинциальном городке, где он вообще оказался временно.

Но стал вечерами бывать у нее все чаще.

Во-первых, Клава была ему симпатична, а во-вторых, что делать в скучной провинции молодому человеку.

Приятный роман окрашивал существование.

Правда, Федор стал замечать, что он уже как бы создает эту семью. В каждый приход приносил кучу продуктов, ну, как бы для совместного ужина, или обеда, если приходил рано, приятно было видеть и радость в глазах ребенка, когда среди продуктов она обнаруживала сладости.

– Федор, ты зачем это делаешь? Мы ведь не впроголодь живем! – совестливо кричала Клава.

– Впроголодь! – Федор открывал дверцу почти пустого холодильника. Денег Клава действительно почти не получала. Впрочем, давали от собеса на ребенка, как матери одиночке, да когда случался редкий заработок, например, когда мыла полы в подъездах.

Потом случилось неожиданное. Строительство подошло к концу, контроль проектного института уже был не нужен, и только что назначенный из Москвы молодой директор предложил ему остаться в должности главного инженера.

Логика в этом была – никто кроме Федора лучше не мог знать все нюансы этого проекта, а в первые годы работы всегда будет что-нибудь не так.

Да и деньги были серьезные, о такой заплате Федор и не мечтал. И в городе его ничего не держало.

– Пять лет, – убеждал директор, – пять лет ты проработаешь, а потом если захочешь, тебя с руками оторвет любой проектный институт. Ты же это производство изнутри будешь знать: и в действии и на бумаге.

Федор остался. Но с Клавой решил потихоньку завязывать. Потому что ни через пять, ни через десять лет он с этим чемоданом никуда не уедет!

А по выходным будет по-прежнему уезжать в город, жить как нормальный человек, к тому же теперешняя зарплата давала широкие возможности.

Но на следующий день заболела маленькая Надя. Температура под сорок, рвало, ни есть, ни говорить она не могла.

– Тяжелое инфекционное, – констатировал участковый врач, надо бы в инфекционное, но у нас оно закрыто на ремонт, могу дать направление в город, но с матерью не положат, не грудной все же ребенок.

– А здесь? – спросил Федор.

Вошла Клава, которая уже ни говорить, не плакать не могла. Только вцепилась в дочку руками и повторяла одно и тоже:

– Не отдам!

– Пока можно и здесь, – с сомнением, впрочем, сказал врач,– Лекарства что дома, что в больнице одни и те же. Буду приходить.

Федор в эту ночь, конечно, остался.

Клава от пережитого шока впала в какое-то полуобморочное состояние. Она то проваливалась в сон, то испуганно открывала глаза, с трудом в первые секунды, понимая, что происходит.

– Спи, спи! – успокаивал ее Федор, – Я здесь.

Девочка лежала с открытыми глазами, ухватившись за палец Федора, и не выпускала его. И Федор подумал, что если она выпустит его палец, то прервется какая-то нить между ее болезнью и жизнью. Так ему почудилось. Так видимо чувствовала и маленькая Надя, а может, в своем бессознательном состоянии она принимала его за доктора. А доктор обязательно вылечит!

Так они провели ночь, и в эту ночь Федор понял, что отчаянно полюбил эту малышку, так полюбил, что утром уже не представлял, как он будет без нее жить.

Клава как-то сразу отошла на второй план. Она была при них двоих, ну и пусть будет, ведь это Надина мать, куда же деться!

Утром Федор позвонил директору, объяснил, что у него заболела дочь и он просит два дня, хоть за счет отпуска, хоть за свой счет.

– Надо же, – удивился директор, – я не знал, что у тебя здесь семья!

– Я и сам не знал, – странно ответил Федор.

С этого дня они с Клавой поменялись ролями. Клава готовила, стирала, убиралась, ну словом обслуживала. А с девочкой занимался Федор.

Он ее кормил, рассказывал ей сказки и разные истории, разговаривал, играл.

В общем, известная формула «Мама у них – это папа!»

Через два года прочно прилепился к их семье.

Федор уже почти не ездил в свой город, тем более что дел у него там теперь не было. Выходные и отпуск они проводили вместе, правда, никуда пока не ездили. Мечтали, что вот Надя еще на год подрастет, и они обязательно поедут на море, в Турцию, а потом и по другим странам.

– Федор, а я тебе кто? – как-то за ужином спросила вдруг Клава.

Федор не сразу понял, что ответить:

– Ну, … мать моей дочки!

– Понятно! – потухла как-то Клава. – Дочка, между прочим, моя.

– Да? Ну, давай я ее удочерю!

– Это при живой-то матери?! Сначала для этого жениться надо.

Федор ничего не ответил. Он как-то все это время не думал о семье. Он любит Наденьку, она любит его, они живут вместе, он для нее давно папа, что еще нужно?!

Но Клава была права – надо было определиться. А логика простая – отказаться жениться, значит потерять Надю, Клава ведь в своем неопределенном положении долго быть не захочет!

– Ладно! – сказал он за завтраком, – давай поженимся.

– А ты меня хоть любишь?!

Федор молча кивнул головой.

– Понятно, – вздохнула Клава, – ну что ж, пойдем в загс, любимый мой!

***

Прошло десять лет. Была осень – прекрасное время в их утопавшем в осенних деревьях городке, и они, как всегда, гуляли с Надей по аллеям парка. И, как всегда, Федор держал ее за руку. И, как всегда, сплел венок из кленовых листьев и надел ей на голову. И, как всегда, Клава осталась дома, во-первых, чтобы готовить обед, во-вторых, чтобы не мешать двум самым близким людям.

Клава не обижалась, не ревновала. Она привыкла быть на вторых ролях, и даже была довольна – от нее то муж может сбежать, а от дочки – нет!

И вдруг Надя вырвала руку и моментально стянула с головы венок, передав его отцу.

– Ты, что Наденька? – удивился Федор.

– Пап, там наши идут из класса!

– Ну и что? – не понял Федор.

– Я, что маленькая! – возмутилась Надя.

И Федор впервые подумал, что счастье его скоро кончится.

Надя станет определяться, друзья и подруги станут для нее важнее отца, потом пойдут дискотеки, первые романы…

Федор вдруг остро ощутил свое будущее одиночество. И что эти двенадцать лет и будут единственным счастьем его жизни?!

И что останется? Этот провинциальный городок, районный заводик, Клава, с которой как оказалось, совершенно не о чем было говорить, и к которой он давно уже был равнодушен.

Да, Клава и не очень-то выполняла свои обязанности, в том числе и супружеские и занималась своей жизнью – огородом, пересудами с соседками, бог знает, чем еще, но целый день вертелась дома.

Карьеру он тоже проспал. Главным его произведением в жизни была эта маленькая девочка, которая выросла уже почти в девушку, и вот тут-то Федор хотел вложить в нее все, что он знал, что дало бы ей все возможности, которые только есть в этом мире!

А в Надиных способностях Федор не сомневался. Виделась золотая медаль, институт, затем самостоятельная работа, собственное дело … и уж только потом, хороший состоятельный муж, жизнь непременно в столице, а в тайных мечтах Федора – и за границей!

Но что-то вдруг покатилось вниз.

… Вечером пришел участковый. Город был маленький, почти все знали друг друга, а уж Федора, главного инженера единственного крупного завода, да и необыкновенного отца, знали все.

– Я к вам специально пришел домой, не стал вызывать, – начал участковый. – Чтобы пересудов не было. Обратите на Надю очень серьезное внимание!

– Что случилось?! – почти закричал Федор.

– Пока ничего. Но может. Дело в том, что ваша дочь связалась с очень дурной компанией.

– Пьют?!

– Хуже. Наркотики. И еще хуже, что они их распространяют. Некоторые девочки у них стали закладчицами.

Федор не понял.

– Ну, это, когда им поручают спрятать их в условном месте. Сами не идут, боятся быть пойманными. А девочек заставляют. И за деньги, и за любовь.

– Какую любовь?! – У Федора все перемешалось в голове.

– Нет, это не секс. Просто то, что парень будет с девчонкой, как они говорят-

ходить!

Хорошо, что Клава в этот момент не была дома.

Когда Надя пришла из школы, Федор, не дав ей пообедать, повел ее в парк.

– Понимаешь, пап, – объясняла Надя, – эти ребята в школе самые крутые! А дружить с тихонями мне не интересно. И они не каждого в свою компанию берут. А меня взяли!

– Вот что, Надя, – сдерживая злость и стараясь говорить как можно спокойнее, проговорил Федор, – Ни заставить, ни бить тебя я не могу. Но если я для тебя, как отец, что-нибудь значу, знай, если ты не уйдешь из этой компании, то считай, что как отец я для тебя умер!

– А ты мне не отец! – с непримиримой злостью крикнула Надя.

– Хорошо, что напомнила! – Федор поднялся со скамейки.

И уехал. Зачем? Сам не знал. Но вернуться вечером домой не было сил. Он взял на неделю отгул, и вернулся в свой город, где прошла его юность и студенческие годы, и проведенные годы в конструкторском бюро.

Здесь, конечно, оставались друзья, знакомые, но никого грузить он не хотел. Снял номер в отеле и решил в одиночестве подумать, как жить дальше.

Но в одиночестве было невмоготу.

Он позвонил другу, с которым, некогда после института они снимали квартиру. Конечно, друг был давно женат и устроен.

– Давай посидим в кафе, – попросил Федор.

Это было их любимое кафе, небольшое и не в центре.

Никто никому душу не изливал, просто пили пиво, говорили на общие темы.

– Кстати, знаешь, Верка вернулась! – сообщил друг.

– Что так?

– Муж у нее разбился, погиб! Вернулась с дочкой. Лет ей пятнадцать, наверное.

… Телефон у Веры оказался прежним. Федор позвонил.

Вера, казалось, не удивилась. Как будто и не прошло тех лет.

– Приходи. Что мы по телефону общаться будем.

Говоря по телефону, Федор не испытывал никого волнения. Но перед самым выходом вдруг стал волноваться, как будто это была встреча не со старой знакомой, а чуть ли ни д первое свидание!

Купил цветы. Бутылку вина, и минут пять, постояв перед дверью, позвонил.

– Привет! – сказала Вера, как будто они виделись только вчера, – Ты что это, прямо как жених! – шутливый ее тон, сразу расслабил Федора.

– У меня еще там чемодан за дверью! – пошутил он, – мы же теперь вместе жить будем!

– Ну, орел! – восхитилась Вера.

– А ты говорила раньше, что не орел!

– Был не орел, раз позволил невесту увести!

Федор вошел в квартиру.

– А где дочь? – поинтересовался он, оглядевшись.

– В лагере, – объяснила Вера. Отдыхает.

– Что-то рано, – усомнился Федор, вспомнив, что Надя еще годовые оценки не получала.

– Но мы же только приехали. Из одной школы ушли, в другую еще не поступили. Устроила в молодежный лагерь. Друзей то у нее еще здесь нет!

Вечер был долгим, и хорошо, что это был вечер воспоминаний. Говорили обо всем, что только приходило в голову, и обоим было свободно и весело.

– Ты не жалеешь, что за него замуж вышла? – вдруг осторожно спросил Федор.

– Я его любила. Он действительно был орел. А остальное не важно, – просто сказала Вера и вздохнула,– ну, что говорить! Нет уже его. Три года как нет.

– А зачем ты три года там жила, могла же сразу уехать?

– Не могла, Федь! И только когда поверила, что все, ничего больше не будет, вот тогда собралась и уехала!

– А ты, рассказывают отец-герой! – переменила она тему, – эх, какого я мужа для себя упустила!

– Возьми сейчас! – пошутил Федор.

– А что, там плохо?

Федор вкратце рассказал.

– Ты что, правда, хочешь дочь бросить! Вера вдруг встала, и тон ее перестал быть шутливым.

– Нет.

– Тогда вставай и езжай немедленно. Давай! Давай!

– Вер, может завтра? Я думал….

Вера подошла к нему, обняла, поцеловала.

– Я тоже думала. Пока ты мне эту историю не рассказал. Я ведь тоже мать!

– Вер, а может завтра?

– Нет. Завтра ты не поедешь. Или я тебя не выпущу. Езжай, Федя.

***

Прошло четыре года.

И наступил тот день, когда рухнула вся жизнь Федора.

Только что отпраздновали золотую медаль, окончание школы. Впереди предстоял большой и самостоятельный этап из программы, которую Федор выстроил для Нади в своих планах.

– Ну что, давайте решать, в какой институт направлять документы! – весело спросил он, когда на следующий день семья собралась за столом.

Неожиданно Клава и Надя замолчали.

– Ни в какой! – наконец решилась Клава, – Надя же беременная. По любви, по большой любви! – запричитала она, предчувствуя, что будет дальше. – И они уже подали в загс документы, – пригвоздила она вопрос.

Федору показалось, что все это происходит не в его доме, что приснился какой-то странный сон, потому что все, что Клава сказала, к их семье не относится!

Он ошарашено озирался по сторонам, – все было на месте. Рядом сидела Надя, по другую сторону стояла Клава.

– А почему я об этом только что узнаю! – наконец задал он первый появившийся в голове вопрос.

– Пап, не хотели расстраивать. Ты бы не дал мне школу закончить, одни скандалы были бы!

– И кто этот счастливый человек?

– Ты его знаешь, мой одноклассник Боря, он у нас часто бывал!

Федор вспомнил парня, действительно часто бывшего у них вечерами и лениво отвечавшего на все его вопросы.

Дальше конечно началось светопреставление!

– Ты понимаешь, что на этом жизнь твоя кончена! – кричал Федор, краснея от неприятия к Наде. – Ребенок – это конец мечтам об институте, а значит и хорошей дороги в жизни. Ты хочешь повторить судьбу своей матери?!

– А что, поджав губы, прошептала Клава, – ее мать проституткой не стала и пол в магазинах не мыла!

– Мыла, пока я тебя не нашел! – пояснил Федор.

– Кто такой Боря?! Ему осенью в армию идти! А это, как и твоему солдатику – дальня дорога и ищи свищи!

– Не трогай Борю, ты его не знаешь! – наконец крикнула Надя. – И какое твое дело?! Я его люблю! И он меня!

И тут она сказала все, что перечеркнуло всю жизнь Федора:

– Ты ведь про любовь ничего не знаешь! Ты думаешь, я не видела, что мать ты не любишь, что вы оба живете вместе только из-за меня! А ты, думаешь, хорошо расти в семье, где нет любви! Я себя постоянно обязанной чувствовала, потому что вы жили вместе только из-за меня!

– Так вот, мои дети так жить не будут! И я не буду, как моя мама!

У Федора путались мысли, и ему вдруг стало все равно.

– Все?! – спросил он.

– Все. – ответила Клава, полагая, что вечер благополучно завершен.

– Я пошел! – произнес Федор, вставая.

– Куда? – вскрикнули обе.

– Не знаю. Но здесь я уже точно не нужен. Так как я хотел, уже не будет. Мешать вам тоже не стану. А сидеть тут лишним предметом не хочу!

Федор прошел в комнату, побросал в небольшой чемодан самое необходимое, вышел к двери.

Бросил сбербанковскую карточку на стол.

– Здесь хватит и на свадьбу!

– А сам-то придешь?! – спокойно спросила Клава.

– Нет! Не моя радость!

Надя бросилась ему на шею, обняла.

– Я тебя люблю, пап!

– И я.

… Уехал Федор в свой город. Прежняя жизнь закончилась. Надо было пережить все это, начиная другую.

Он вернулся на прежнее место в институт, снял квартиру, через месяц другой как-то обустроил свой быт.

Домой он, конечно, звонил. Борю забрали в армию, Надя продолжала ждать ребенка.

– Приезжай! – пригласил Федор, – погуляем где-нибудь, в театр сходим.

– Пап, мне тяжело сейчас ездить. Потом как-нибудь.

Федор окончательно понял, что Надя в нем уже не нуждается.

Через месяц он решил позвонить Вере.

– Замуж еще не вышла? – в шутку спросил он.

– Тебя жду! – тоже, наверное, в шутку ответила Вера.

Эту ночь в день свидания они провели вместе.

Утром солнце даже через легкие шторы заливало комнату. Вера уже встала, и из кухни доносился запах кофе.

Начиналась новая жизнь с любимой некогда женщиной.

– Мам, – а зачем он нам нужен?! Нам так хорошо вдвоем, – услышал он голос Вериной дочки.

Федор оделся, вышел в комнату, улыбнувшись двум женщинам, поздоровался.

– Ну, я пошел!

– Федя, а кофе?! – тревожно спросила Вера.

– В другой раз как-нибудь зайду!