Квартирник [Deirdre May Moss] (fb2) читать онлайн

- Квартирник 2.06 Мб, 46с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Deirdre May Moss

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Deirdre Moss Квартирник

Домашняя трагикомедия в одном действии.

Действующие лица:

ЛЕСЯ ЯБЛОЧКИНА (20 лет)

ЮННА ЛАПКИНА (20 лет)

ЛЁНЯ КАЗАЧЕНКО (20 лет)

ВАСЯ ШЕМЯКИН (15 лет)

ЕГОР ВЕРХОВЦЕВ (25 лет)

САБИНА ХАЛЬФИНА (19 лет)

Сцена представляет собой зал и кухню обычной квартиры. Посередине расположена стена, которая и делит её на две локации: зал слева от зрителя, кухня – справа. На противоположном от зала крае сцены есть третья стена с тремя дверьми: в первую локацию, во вторую, а также входная дверь в квартиру. Таким образом, за этой стеной проходит коридор, по которому перемещаются герои в ходе пьесы.

В квартире живут двое: молодая девушка ЛЕСЯ и её отец. Внешний вид зала соответствует жильцам: комната минималистична, из мебели можно заметить современный стеллаж с книгами, небольшой диван, деревянный торшер на тонких ножках, рабочий стол с компьютером и кресло-грушу. На стене висит телевизор, пол украшает однотонный кремовый пушистый ковёр. В помещении царит творческий беспорядок: где-то лежит кипа документов, где-то – отцовские джинсы, трубка, рюкзак с тетрадями, одна домашняя тапочка, несколько кружек из-под кофе, на торшере покоится кожаный ремень. Под потолком протянута мигающая гирлянда.

Половину кухни занимает квадратный стол с четырьмя стульями. На столе – большое блюдо с шоколадными кексами, две коробки сока, шесть бокалов и ваза с пышным букетом луговых цветов.

Пьеса включает в себя лишь одно действие, которое происходит одновременно в обеих локациях. Все персонажи постоянно находятся на виду, но существуют фоном, кроме тех случаев, когда они непосредственно участвуют в диалоге. Таким образом, каждый из них, ни на секунду не выходя из роли, своим собственным маленьким миром создаёт целостную атмосферу оживлённого квартирника. Внимание зрителя сфокусировано на тех, кто говорит и действует в конкретный момент времени. Герои диффузно рассеяны по квартире – одни или же в небольшой компании – собираясь вместе на кухне только два раза: в начале и в конце пьесы.

Сначала мы видим только двоих персонажей: ЛЕСЮ и ЮННУ. ЮННА – девушка в нежном длинном платье А-силуэта – неторопливо потягивает чай на кухне и что-то смотрит в телефоне. ЛЕСЯ же – героиня с медными волосами, в черной майке, самодельных бусах и короткой юбке – бегает туда-сюда по квартире с веником, спешно прибираясь. Иногда она останавливается, вглядывается в зрительный зал, переводя дух, и продолжает уборку. Лишь по прошествии некоторого времени она с раздражением отбрасывает веник в сторону, быстрой и твёрдой походкой приближается к концу сцены.

ЛЕСЯ (взгляд её обращён в зал). Юни! Ну что, у тебя там всё готово?

ЮННА (задумчиво, не поднимая взгляда от экрана смартфона). Что? А-а, да…

ЛЕСЯ. Отлично! (Взмахивает руками, точно приглашая каждого зрителя к ним присоединиться.) Тогда добро пожаловать на наш квартирник!

С этого момента пьеса официально начинается.

Зажигается свет в обеих локациях, и вместе с тем раздаётся несколько звонков в дверь друг за другом. ЛЕСЯ стремглав бежит к двери, по пути спотыкаясь об отцовские джинсы и шипя ругательство. ЮННА откладывает телефон, неспешно встаёт со своего места и тоже идёт в коридор. Появляются три новых персонажа – это ВАСЯ, САБИНА и ЕГОР. ЕГОР – парень в стильных очках и клетчатой рубашке, производит впечатление умного, но чуть застенчивого и отрешённого человека. САБИНА одета несколько официально, но элегантно, тоже в очках. Ведёт себя сдержанно, в руках держит увесистую сумку. ВАСЯ широко улыбается и уже готовится обнять девочек, на нём тщательно выглаженная белая рубашка, за спиной – гитара в чехле.

ВАСЯ (восклицает). О-о-о! Наконец-то добрались! Всем привет!

Он обнимает ЮННУ и затем ЛЕСЮ, весело смеётся. Ребята здороваются друг с другом, разуваются и чинно проходят на кухню.

ЛЕСЯ. Вообще, по-хорошему, тут ещё не все.

ЕГОР. А кого нет?

ЛЕСЯ. А ты угадай!

ВАСЯ. Дай я угадаю! (Выдерживает паузу.) Конечно же, это Лёня.

ЛЕСЯ (посмеиваясь). В точку! Ну, что я могу сказать, он в своём репертуаре…

ЮННА. И это он ещё – прошу заметить – пораньше хотел приехать! Вот сегодня утром написал: буду в пять.

ЛЕСЯ (смеётся). Да-да, слышали такое, знаем… Опоздает на час, а не на два.

ЕГОР. Ну и что? Пусть себе опаздывает! Без него начнём.

Он торжественно достаёт из рюкзака и ставит на стол бутылку красного вина.

ВАСЯ. Ой, да ладно вам! И чего вы такие злые?

ЛЕСЯ. Мы не злые. Мы справедливые. И вообще – мы любя. Ох, ну ты даёшь – вино! Я же не просила…

ЕГОР. Конечно, красное сухое. Какой же вечер без вина? (Осматривает кухню.) Куда тут у вас его пока можно деть?

ВАСЯ. Значит, всё-таки решили Лёню дождаться?

ЮННА. Да подождём мы его, успокойся. (Открывает дверцу шкафчика.) Вот сюда пока давай. Можно же?

ЛЕСЯ. Можно!

Вновь прибывшие по очереди моют руки в кухонной раковине и усаживаются за стол на свободные места. ЮННА стоит рядом и снова берёт в руки телефон. ЛЕСЯ пододвигает к САБИНЕ тарелку с кексами.

ЛЕСЯ. На, попробуй. Обязательно. А то, наверное, как всегда с утра ничего не ела.

САБИНА (берёт кекс). Вообще-то я сегодня позавтракала!

ЮННА (смеётся). Ого! А вот Леся, насколько я помню, ещё нет.

ЛЕСЯ. Я забыла! И я место под пиццу экономлю.

ЮННА (вздыхая). И вот что мне с ними делать?

САБИНА. Ой, вкусно!

ЛЕСЯ. А то! Это всё Юни. Кстати, раз вкусно, ты, получается, с правильной стороны тарелки взяла.

ЮННА (напрягаясь). А что, есть неправильная?

ЛЕСЯ. Это где моя партия. Они горелые немножко получились.

ВАСЯ (смеётся). И кто их есть тогда будет?

ЛЕСЯ (подумав). Лёня… Да и посмотрю я, как нам в три часа ночи, когда все доставки закроются, мои горелые кексы за обе щеки не залетят.

ЕГОР. Я, кажется, услышал слово «пицца».

ЮННА. Всё будет! Курьер уже в пути. Пока перекусите и чайку попейте.

ЛЕСЯ. Это же надо чайник поставить тогда…

Она встаёт из-за стола налить воды в чайник. ВАСЯ обращает внимание на букет цветов в вазе.

ВАСЯ (восторженно). Ай, красота какая! Лесь, с дачи привезла?

ЛЕСЯ. Что? А-а, да, оттуда. Свеженькие, буквально сегодня утром собрала. Потом сразу на электричку – и в город.

ВАСЯ. Здорово! А чего на даче не осталась? Вы же так редко с папой вдвоём туда выбираетесь.

ЛЕСЯ (мрачно). Так он за завтраком объявил мне – представьте – что сейчас поедет забирать с вокзала свою пассию, чтобы она пожила пару денёчков с нами, в нашем доме. Даже со мной не посоветовался – надо её звать, не надо… А я так-то не горю желанием обретать пятидесятое по счёту новое знакомство и вообще терпеть дома посторонних. Вот и уехала обратно – как говорится, совет им там да любовь. Но без меня, уж увольте.

ВАСЯ. Некрасиво, наверное… Нет?

ЛЕСЯ. Некрасиво то, что он сделал. А я нормально поступила.

ВАСЯ. Может, и твоя правда… Сабин?

САБИНА. А?

ВАСЯ. А почему у тебя такая большая сумка? Ты мне её ещё в подъезде дала подержать – так у меня чуть руки не отвалились. И вот… у меня созрело три вопроса: что там лежит, как ты это таскаешь и зачем оно тебе?

САБИНА. Там ноутбук.

ЮННА. Только не говори, что для работы.

САБИНА. Именно. Но я немножко… И там не сейчас ещё.

ЮННА. Да как?! Да почему?!

ЛЕСЯ. Вот-вот! Зачем люди вообще работают? Можно же не работать.

САБИНА. Но мне денежку надо…

ЛЕСЯ. Ладно, отпустим тебя ненадолго. Но только ненадолго! И вообще ты могла бы не таскать тяжестей лишний раз – у папы же есть компьютер.

САБИНА. Своё роднее!

ЮННА и ЛЕСЯ (хором, обречённо вздыхая). Ладно…

Ребята молча сидят и пьют чай вприкуску с кексами. Вновь раздаётся длинный звонок в дверь.

ЛЕСЯ (убегает). Ой! Это курьер пришёл!

САБИНА. Ну что, Егор, а у тебя как дела на юридическом поприще?

ЕГОР (устало). Пока даже не спрашивайте. Я о таком только под вино могу говорить…

Возвращается ЛЕСЯ – без пиццы, зато очень весёлая, с широкой улыбкой.

ЮННА. А где?

ЕГОР (ахнув). Съела, что ли всё?

ЛЕСЯ (с наигранной обидой). Да прямо-таки съела… Ну куда в меня влезет? А это и не курьер был никакой.

ВАСЯ. Кто тогда?

ЛЕСЯ. А ты опять угадай.

ВАСЯ не успевает ничего сказать, потому что из-за спины ЛЕСИ выходит ЛЁНЯ – это рослый парень с длинными кудрявыми волосами, одетый в яркую футболку. ЛЁНЯ двигается уверенно и размашисто. Он энергично машет друзьям, чуть не задевая рукой макушку ЛЕСИ.

ЛЁНЯ. Хэй! Привет, ребята!

ЕГОР. О! Вот это люди.

ВАСЯ. Лёня!

САБИНА. Добро пожаловать.

ЮННА (обнимая ЛЁНЮ). Привет! Ты даже почти не опоздал.

ЛЁНЯ (улыбаясь). Я старался побыстрее. Бежал со всех ног.

ЛЕСЯ (достаёт вино). Раз уж мы все в сборе, давайте, что ли, за встречу!

ЕГОР. Поддерживаю. Надо только штопор найти.

Он встаёт из-за стола и начинает искать штопор по ящикам.

ВАСЯ. Мне сок.

ЮННА (наливает ему сок). Мы и про тебя не забыли.

ВАСЯ (с улыбкой). Спасибо.

ЕГОР, тщательно отмеряя, разливает вино по пяти бокалам. ЛЕСЯ в это время усаживает ЛЁНЮ на стул и протягивает ему кекс.

ЛЕСЯ. Держи, угостись! Они очень вкусные.

ЛЁНЯ (откусывает сразу половину). И правда, вкусные. Спасибо!

ЮННА (хихикая). Это с какой стороны? С горелой?

ЛЕСЯ (хмуро). Чего сразу с горелой? С нормальной!

ЕГОР (по очереди раздаёт всем бокалы). Всё готово. Разбирай.

ЛЕСЯ (принимает свой бокал и смеётся). Ты линейкой отмерял?

ЕГОР. Ну надо же, чтобы всем поровну.

Наступает торжественный момент. ЛЕСЯ встаёт на единственный свободный стул и, затаив дыхание и подняв бокал, произносит речь.

ЛЕСЯ. Пусть и спонтанно, пусть и незапланированно, но все мы – полным составом – сегодня здесь собрались. И это замечательно. Замечательно то, что в нашем бешеном ритме жизни мы всегда можем найти время друг на друга, мои дорогие товарищи. Замечательны наши крепкие братские узы. Замечательно будет, если мы пронесём их через всю оставшуюся жизнь. Давайте поднимем бокалы за этот вечер. За наш квартирник. За нас!

ЛЁНЯ. Да будет так.

САБИНА. Аминь.

Все чокаются бокалами и свет ненадолго гаснет. Когда же он загорается вновь, мы видим, что часть ребят уже ушла в комнату, часть осталась сидеть на кухне. Начиная с этого момента и до конца все вместе герои уже не соберутся. Пришло время второй части пьесы.

Сцена первая

Действующие лица: ВАСЯ, ЕГОР, ЛЕСЯ, ЮННА

Ребята сидят в зале: ЛЕСЯ и ЕГОР с бокалами расположились на полу, ВАСЯ с гитарой – на диване. САБИНА, ЮННА и ЛЁНЯ существуют фоном. ВАСЯ наигрывает на гитаре какую-то мелодию, ЛЕСЯ и ЕГОР смакуют вино, в процессе чего завязывается беседа.

ЕГОР. Васька!

ВАСЯ (не прекращая играть). Чего?

ЕГОР (коварно посмеиваясь). Хотел вот спросить… Как там у тебя с Юнной?

ВАСЯ (шикает на него). Тш-ш-ш! Ты бы ещё громче сказал! А если бы она прямо сейчас зашла?

ЛЕСЯ. Да перестань! Так себя ведёшь, как будто кто-то ещё не в курсе.

ВАСЯ. Вы-то ладно… Надеюсь, что хотя бы она – нет. Это же стыд такой…

ЛЕСЯ. Да какой стыд? Это ведь совершенно нормально и даже мило.

ВАСЯ (краснеет). И ничего не мило… Глупости это всё. Я уже даже почти смирился… Зачем ей такой как я нужен?

Пауза.

ЕГОР. И откуда такая неуместная самокритика?

ВАСЯ (вдруг бросает гитару на диван). Егор, вот ты, вроде, взрослый, а рассуждаешь так, как будто это тебе тут пятнадцать! Ты сам посуди! Юнна – она же… (Мечтательно восклицает.) Она… Замечательная девушка! Идеальная во всём! По всем, так сказать, параметрам…

ЛЕСЯ (перебивает). Мне, конечно, приятно, что ты так говоришь о моей подруге и неудобно перебивать твой вдохновенный монолог, но ты же сам просил быть потише.

ВАСЯ. Точно, просил, извините… Ну так вот. (Понуро опускает голову.) Я для Юнны – самый что ни на есть ребёнок. И на её месте я бы никогда даже не посмотрел в свою сторону.

ЛЕСЯ (закатив глаза). Ой, пошло-поехало! Егор, ну вот зачем?

Она драматично откидывает голову на диван и вытягивает ноги перед собой. ВАСЯ снова берёт в руки гитару и начинает играть быструю, напряжённую мелодию. ЕГОР залпом допивает остатки вина, достаёт из кармана электронную сигарету и нервно закуривает.

ЕГОР. Всё-таки, друг, сдаётся мне, зря ты так себя ругаешь.

ВАСЯ. Почему же зря? Всё как есть, справедливо.

ЛЕСЯ. Потому что у тебя – у дурака – дома, по всей видимости, напрочь отсутствуют зеркала. Присмотри на досуге, вещь неплохая.

ВАСЯ. Это ты…

ЛЕСЯ. К тому, что был бы ты хотя бы моего возраста – никуда бы от меня не делся (посмеивается).

ЕГОР (лукаво). Про тебя, Лесь, нам тоже всё известно.

ЛЕСЯ (нервозно замявшись). Ну… да! Ну было! Ну разболтала! Эх, и зачем только… Давайте не будем об этом, хорошо?

ЕГОР. Хорошо-хорошо! (Бормочет ВАСЕ с усмешкой.) Впрочем, сейчас «давайте не будем», а как Лесенька отведает джину – всё, опять побежим в ближайшую круглосуточную шаурму спасать уши и глаза от девятичасового бесплатного моноспектакля. Так и будет – помяните моё слово.

Пауза. ЛЕСЯ бросает в сторону ЕГОРА сердитый взгляд и, морщась, допивает своё вино. ВАСЯ играет на гитаре. ЕГОР курит, не замечая ЛЕСЮ и размышляя о своём.

ЛЕСЯ (кривясь). С каждым разом ты берёшь вино всё кислее и кислее. И где ты только такое находишь?

ЕГОР. Это уж получше вашего сладкого и полусладкого – там всё, что только может слипнуться, всенепременно слипнется. Сухое вино – это, Олеся Юрьевна, вообще-то, напиток аристократов и единственно правильное вино. Его, понимаете ли, надо уметь смаковать, пропускать не только через кишечник, но и через душу, а не бездумно вливать в себя, лишь бы опьянеть. Все остальные вина, так горячо любимые вашему сердцу – это и не вина вовсе. Это так, пародия, суррогат.

ЛЕСЯ (поднимается). В таком случае я, как истинный плебей, хочу пойти налить себе своего суррогатного недовина из папиной заначки. Не скучайте, скоро вернусь.

ЕГОР (даёт ей свой бокал). Стой! Мне обнови заодно.

ЛЕСЯ. Без проблем, давай.

ЕГОР. Только не этой своей гадости!

ЛЕСЯ (коварно улыбаясь). Ну разумеется, дорогой друг.

ЛЕСЯ уходит. ВАСЯ с ЕГОРОМ переглядываются. Первый всё ещё заметно нервничает после недавнего разговора, последний погружён в раздумья.

ЕГОР. Нет, и всё-таки мне страшно. Сдаётся мне, зря я ей свой бокал отдал. Принесёт мне сейчас коктейль из тройного коньяка с кокосовым ликёром, взбитыми сливками и вишенкой сверху.

ВАСЯ (пожимая плечами). Не такой уж она и изверг.

ЕГОР. Я тоже в тот раз так подумал…

Возвращается ЛЕСЯ. За ней в комнату неслышно вплывает ЮННА тоже с бокалом вина.

ЛЕСЯ. А вот и я! Точнее – а вот и мы!

ЮННА. Сабина работать села, на кухне скучно стало.

ЕГОР. О! Юнна Витальевна! Проходите-проходите, у нас тут точно весело… И разговоры интересные (бросает взгляд на смутившегося ВАСЮ).

ВАСЯ. Да-а… Очень интересные…

ЛЕСЯ. Держи своё противное аристократическое вино.

ЕГОР с опаской перенимает у неё из рук бокал и отпивает маленький глоток.

ЕГОР (с восторгом). Я не верю своим вкусовым сосочкам! Здесь и правда моё вино!

ЛЕСЯ (довольно). Ну… на этот раз я сдержалась.

ЕГОР. Сложно было, наверное?

ЛЕСЯ. Не представляешь себе, насколько!

ЕГОР, крякнув, поднимается и пересаживается в кресло, но тут с дивана вскакивает ВАСЯ и прогоняет его.

ВАСЯ. Уйди отсюда! Юнна, садись. Или тебе место на диване уступить? Я подвинусь – ты только скажи.

ЕГОР (встаёт с кресла и садится на диван). Если бы я был чуть большим дедом и если бы не знал, в чём причина твоей агрессии, мой юный друг, я бы выпорол тебя ремнём.

ЛЕСЯ (хихикает). Если всё-таки осуществишь план и снимешь на видео – скинь ссылку, я с удовольствием посмотрю.

ЮННА. Да ладно вам… Я бы и на коврике посидела.

ЕГОР. Не скромничай! Присаживайся. А то меня сейчас Вася своим взглядом раньше времени в прах превратит. Сделай милость – спаси деда от прижизненной кремации.

ЮННА. Ну… хорошо (садится в кресло).

ЛЕСЯ. Давайте, раз обновили, ещё за что-нибудь выпьем.

ЕГОР. Идея-то хорошая. Только вот за что?

ЮННА. За мир во всём мире?

ЛЕСЯ. Нормальный тост. За мир во всём мире, господа и дама!

Они втроём чокаются бокалами и отпивают по паре глотков. ВАСЯ отрывается от гитары и бежит в сторону кухни.

ВАСЯ (обиженно). Куда вы без меня? Подождите, я за соком.

ЕГОР. И правда… Куда это мы без него?

ВАСЯ влетает в зал со стаканом сока и, споткнувшись, чуть не разливает его на ЮННУ. Та невозмутимо уклоняется от брызг.

ЕГОР (смеётся). Эй, ты давай полегче! Ждём мы тебя, ждём.

ВАСЯ. Ай, извини, пожалуйста! На тебя не попало?

ЮННА (с мягкой улыбкой). Нет, совсем нет.

ВАСЯ. Точно ничего? Как стыдно, у-у-у! Вот я растяпа! Прости меня!

ЮННА. Да правда не попало. Не переживай ты так. И не извиняйся.

ЛЕСЯ. Успокойся, садись. Всё в порядке.

ВАСЯ. А пол? Я вытру – только скажи, где тряпки лежат.

ЛЕСЯ. Не надо ничего вытирать. Садись уже. Там три капельки – высохнут.

ВАСЯ с пылающим лицом садится на диван рядом с ЕГОРОМ.

ЕГОР. А вот теперь, друзья, раз уж с нами пьёт Василий Иванович, выпьем за то, чтобы… а вот за него и выпьем!

ВАСЯ. Стойте… зачем?

Он не успевает ничего сказать и лишь по инерции чокается с остальными ребятами.

ЛЕСЯ. Егор, хорош!

ЕГОР. Ну так! Тост-то злободневный. Наш мальчик становится мужчиной.

ВАСЯ (закатывая глаза). Не надо.

Внезапно с кухни доносится громкий хохот ЛЁНИ.

ЛЁНЯ. Юнна! Леся! Идите сюда, чего покажу! Вам понравится!

ЛЕСЯ вскакивает с дивана и устремляется на кухню. ЮННА лениво встаёт с кресла и следует за ней.

ЛЕСЯ. Что там, что там…

ЕГОР и ВАСЯ остаются одни. ВАСЯ нервно пьёт сок, ЕГОР опять достаёт сигарету.

ЕГОР. Раз уж мы тут остались чисто мужской компанией, без дам, посвяти меня всё-таки, пожалуйста, в природу твоего, скажем так, внутреннего конфликта.

ВАСЯ (понуро). Да какой тут конфликт… Ну нравится она мне, да. Но я-то ей не нравлюсь и не понравлюсь никогда. Вот и вся природа.

ЕГОР. С чего такие опрометчивые выводы?

ВАСЯ. Я же тебе уже всё объяснял…

ЕГОР. Ты не объяснял ничего по существу. Ты только ругал себя.

ВАСЯ. Ругал за дело.

ЕГОР (взрывается). Нет! Не за дело. Ты замечательный парень, Вась, пойми… Один у тебя только есть грешок – ты дурак и не веришь в себя.

ВАСЯ. У этого изначально нет будущего… У неё безответная любовь.

ЕГОР (стихает, словно вспомнив что-то неприятное). Да… Это проблема, конечно…

ВАСЯ. И я точно не дотягиваю до уровня её безответной любви – уж поверь, я знаю его лично.

ЕГОР. Да даже если и отвлечься от Юнны… Тебе вот нужен этот груз неуверенности в своих силах на всю жизнь?

ВАСЯ. Ты о чём?

ЕГОР. О том, что ты и все свои последующие влюблённости будешь обесценивать подобным образом. Вот, мол, да кто я такой, чтобы она на меня посмотрела… Юнна – действительно прекрасная девушка. Умная, красивая и очень добрая… Она правда достойная девушка. Вопрос лишь в том, что ты считаешь, что ты недостоин её.

ВАСЯ. Так это правда…

ЕГОР. Вот об этом я и говорю! Это неправда, Вась! Ты посмотри на себя всё-таки в зеркало, как Леська советовала, чтобы убедиться в моих словах. И всё поймёшь. И задайся таким вопросом заодно: почему я, будучи старше тебя на десять лет, всё равно общаюсь с тобой на равных? Вот как ты думаешь? А ответ прост. Морально ты никакой не ребёнок, что бы там тебе ни казалось. Ты рассудительный, эрудированный, мудрый – точно такой, каким надо быть, чтобы считаться взрослым. И нам, и ей с тобой интересно. Был бы ты недостоин Юнны – в общении она бы тянула тебя за собой. А такое общение думающим людям даром не сдалось, сам ведь знаешь.

ВАСЯ. Так она правда не считает меня ребёнком?

ЕГОР. Нет, конечно! Был бы ты повнимательнее – давно бы заметил, что Юнна не придаёт никакого значения тому, что ты младше нас. Более того – никто не придаёт. Для нас ты просто Вася, такой же, как и мы – разве что, может быть, непьющий.

ВАСЯ. Это до поры до времени.

ЕГОР. Неважно. Ну так и о чём я всё это время говорил? Память дедовская уже. Вспомнил! А я всё о том, что, обесценивая свои мысли и чувства, ты пропустишь мимо себя столько достойных людей и упустишь столько возможностей, что… зачем вообще тогда жить? Говоря в общем и целом… борись, Васька, борись до конца. Даже если кажется, что уже всё пропало – борись. И оценивай себя по достоинству. А если и правда кажется, что где-то ты недостаточно хорош – медленно, но верно исправляйся. И никогда не ругай себя, даже любя.

ВАСЯ. Ну ты завернул, конечно, дед…

ЕГОР. Но смысл-то ты понял?

ВАСЯ. Понял, кажется.

ЕГОР. Когда кажется, Вась…

ВАСЯ. Точно понял.

Пауза.

ВАСЯ. Так что мне с Юнной-то делать?

ЕГОР. Общаться, Вась. Словами через рот. А ты как думал? Симпатия по-другому ведь не строится. Глядишь – и всё само образуется.

ВАСЯ. А несчастная любовь?

ЕГОР. Отболит. (На секунду мрачнеет, но собирается с мыслями.) Время вылечит… А пока… ты просто будь рядом. Как друг. Она ведь тебя очень ценит – даже если ты этого не видишь.

ВАСЯ (улыбается). Я вижу.

ЕГОР. Тем более. Ещё раз повторю: ты замечательный человек, Васька. Ты личность! Личность, которая достойна таких же хороших людей рядом с собой.

ВАСЯ (смущённо). Захвалил ты меня, однако…

ЕГОР (смеясь). Ну так за дело захвалил!

Пауза. ВАСЯ тянется за гитарой. ЕГОР допивает второй бокал вина.

ВАСЯ. Спасибо.

ЕГОР. Да было бы за что. Обращайся. Дед всегда рад учить внуков жизни.

ВАСЯ. Может, это… из Цоя что-нибудь споём?

ЕГОР. Можно. Заводи шарманку!

Конец первой сцены.

Свет в зале гаснет и зажигается на кухне.

Сцена вторая

Действующие лица: ЛЁНЯ, ЮННА, САБИНА, ЛЕСЯ

На кухне царит идиллия: стол завален коробками с пиццей, ЛЕСЯ стоит у плиты и пьёт сладкое вино, ЮННА сидит за столом рядом с ЛЁНЕЙ, ЛЁНЯ, жуя кусок пиццы, смотрит в телефон, периодически что-то показывает девочкам, и они дружно смеются, САБИНА сосредоточенно печатает на ноутбуке.

САБИНА (с удовлетворением закрывает ноутбук). Уф, всё. Наработалась.

ЮННА. Да неужели?

ЛЕСЯ (смеясь). И года не прошло.

САБИНА. Да я правда недолго в этот раз.

ЛЕСЯ. Ты даже к пицце не притронулась! А она вон уже остыла.

САБИНА. Сейчас притронусь (тянется за пиццей).

ЛЕСЯ. И вино не допила. Ну что ты за человек!

САБИНА (жуя пиццу). Да сейчас-сейчас!

ЮННА (ЛЕСЕ). А ты сама-то поела?

ЛЕСЯ. Пиццу – поела, конечно! Ты что же, думаешь, я вообще ничего не ем?

ЮННА (невозмутимо). А я не думаю – я знаю.

Пауза.

САБИНА. Вино какое-то как будто кислое… Или мне одной так кажется?

ЛЕСЯ (довольно). Вот! Один ноль в мою пользу.

САБИНА. В смысле?

ЛЕСЯ. Да мы там с Егором поспорили… Налить тебе нормального, кстати? А то оно есть, папа на днях освежил бар, накупил всякого, чтобы было.

САБИНА. Да нет пока, спасибо. Я это допью.

ЛЕСЯ (в недоумении). Оно же кислое.

САБИНА. Ну и что?

САБИНА допивает вино и довольно откидывается на стул.

САБИНА. А вы знаете анекдот про ежиху и нарколога?

ЮННА. Конечно. Мне его ещё дед рассказывал.

ЛЕСЯ. Егор, что ли?

ЮННА. Нет, настоящий дед.

ЛЕСЯ. Так Егор настоящий. Вы слышали вообще, как у него спина хрустит, когда он встаёт? Даже у меня не так, а у меня со спиной проблемы.

ЛЁНЯ. А что за анекдот-то? Мне расскажи.

САБИНА. Короче, рассказываю! Приходит ежиха к наркологу…

ЛЕСЯ. А-а! Так я тоже его знаю! Бородатый анекдот.

САБИНА. Тогда дай послушать тем, кто не знает. В общем, приходит ежиха к наркологу…

ЛЕСЯ. И говорит…

САБИНА. Да ты перестанешь сегодня меня перебивать?

ЛЕСЯ. Всё, ладно, ладно, молчу.

САБИНА. И говорит… (Смеётся.) «Доктор, помогите! У меня муж колется!»

ЛЁНЯ и САБИНА смеются. ЮННА и ЛЕСЯ молчат.

ЛЁНЯ. А вам что, не смешно?

ЛЕСЯ. Так старый же анекдот…

САБИНА. Ой, понятно всё с вами!

Пауза. САБИНА отрывает себе ещё кусок пиццы.

САБИНА. М-м-м, с ананасами! Всё как я люблю.

ЛЕСЯ. Самая вкусная! Для нас двоих заказала.

САБИНА. А огурчик солёный, случайно, не найдётся?

ЛЕСЯ. В холодильнике, вторая полка снизу.

САБИНА. Прекрасно! (Идёт на поиски огурчиков.)

ЮННА. Извращенцы.

ЛЕСЯ. Ой, в зале песни поют! Пойду-ка и я приобщусь.

ЛЕСЯ уходит. Ребята остаются втроём.

ЛЁНЯ. О чём вы там беседовали так долго?

ЮННА. Да ничего такого интересного, вроде, не было. Я и пришла только к середине разговора. Так, выпили за мир во всём мире и за Васю ещё… Чтобы жизнь у него сложилась и всякое-разное в этом духе.

САБИНА. А я работала.

ЮННА. Про тебя-то мы знаем.

САБИНА. Ну мне надо было… Там без меня бы не справились.

ЮННА. Да ладно, всё хорошо. Главное, что теперь ты с нами. (Встаёт и берёт в руки две бутылки вина, стоящие на столешнице, пытаясь различить, где какое.) Какое из них Лесино, никто не в курсе?

САБИНА. То, которое она из шкафа доставала, вроде бы, с красной этикеткой было.

ЮННА. Так они оба с красной.

САБИНА. Тогда я без понятия.

ЮННА (присматривается к тексту на бутылках). Ничего, разберёмся… О, бинго!

САБИНА. Налей уж тогда и мне тоже.

ЮННА наливает вина в оба бокала и поворачивается к ЛЁНЕ, который вот уже несколько минут молчит и задумчиво смотрит перед собой.

ЮННА. Лёнь… Всё нормально? Тебе вина не налить?

ЛЁНЯ качает головой, не говоря ни слова.

ЮННА. Нет – это в смысле не налить? Или в смысле всё ненормально?

САБИНА. Тебе плохо? Может, мне к Лесе сходить спросить, где у неё аптечка?

ЛЁНЯ (выходит из транса). А? Нет… Нет, не надо, спасибо… Всё хорошо, правда… Просто на меня алкоголь так действует – я много всякого думать начинаю.

Обычно весёлый и улыбчивый ЛЁНЯ, душа любой компании, вмиг становится серьёзным. Лицо его выражает тяжёлые думы.

ЮННА. Может быть, ты тогда поделишься с нами, если тебе грустно? Одному грустить тяжелее.

ЛЁНЯ (отмахивается). Да нет, вам ни к чему… Не хочу вас загружать своими проблемами.

ЮННА. Ты не загружаешь. Мы здесь для этого все и сидим. В самом деле, друзья мы тебе или кто?

Она обнимает ЛЁНЮ за плечи, от чего тот еле заметно вздрагивает и даже немного сжимается.

ЛЁНЯ. Я надумал разного… Ну, вообще-то со мной такое часто бывает. Но я не хочу вам веселье портить.

ЮННА (шёпотом, наклоняясь к ЛЁНЕ). Ты не портишь. Рассказывай.

ЛЁНЯ (напряжённо, откинувшись на стул). В общем, я по жизни мучаюсь одним вопросом… Очень неприятным вопросом. (Он тяжело вздыхает.) Я… хочу быть особенным для своих близких людей. Ну, знаете, тем, про кого обычно говорят: «Да, это Лёня!» Что-то в этом роде. Однако каждый раз так получается – вот буквально со всеми, кого я знал и знаю – что я в любой компании как будто третий лишний. Понимаю, может прозвучать глупо и безосновательно, но это так. Вы веселитесь, собираетесь в зале, пьёте за Васино здравие – это чудесно, и хорошо даже будет, если вы и дальше будете так собираться. Но я… при этом чувствую себя ненужным. Сижу тут… Сабина работает – это ладно. А я вот сижу, зависаю в телефоне, один.

САБИНА. Ой, тебе было со мной скучно? Прости пожалуйста, я думала, что нарушу твои личные границы, если полезу со своими анекдотами из рабочего чата.

ЛЁНЯ. Ты чего, не извиняйся! Ты ни в чём не виновата, это всё я… Напротив – если есть что-то важное лично для вас: смешное или грустное, волнующее или обычное – всегда рассказывайте. Мне это правда очень важно. Вы невероятные люди, я вас люблю – всем сердцем – и вам совершенно не в чем себя винить. Моя ошибка в том, что я к вам не пришёл или не спросил, чего есть такого интересного в рабочем чате. Вы… очень много значите для меня. И я бы хотел чувствовать каждую минуту, что я столь же значим для вас. Что я для вас особенный.

ЮННА (нежно обнимает ЛЁНЮ со спины, утыкаясь подбородком в его макушку). Ты особенный для нас, Лёнь… Правда, особенный… Может быть, нам стоит об этом больше говорить, но мы просто, в большинстве своём, не привыкли. Я вот вообще чувствую в сотни раз больше, чем написано у меня на лице.

ЛЁНЯ (сжимает её руки, не давая им расцепиться). Юнна, все хорошо. Я всё понимаю. И не хочу, чтобы вы чувствовали себя дискомфортно, просто потому что я вот такой, какой есть.

ЮННА. Ты лучший, Лёня. Самый лучший друг на свете. Преданный и понимающий. Тот, к кому можно всегда прийти за поддержкой, что бы ни случилось, твёрдо зная, что тебя выслушают, поймут и обнимут. И я, мы тоже очень сильно тебя любим.

САБИНА встаёт со стула и обнимает ЛЁНЮ и ЮННУ. Неожиданно для всех из темноты появляется ЛЕСЯ. Оказывается, она всё это время стояла в дверях и слушала монолог ЛЁНИ.

ЮННА. Подслушиваешь, значит? Ай-яй-яй!

ЛЕСЯ (невозмутимо). Даже подглядываю. И почему сразу подслушиваю? Разве меня это не касается? (Она проходит дальше на кухню к столешнице с двумя бутылками вина.) Я вообще за вином пришла для Егора. (Всматривается в каждую бутылку по очереди.) Где тут его кислятина? А, вот же она! Ну и вторую возьму для комплекта. Или оставить вам её?

ЮННА. Да пёс с ним – с вином. Иди сюда лучше к нам в капусту.

ЛЕСЯ. Ой, вот эти нежности давайте без меня. Сами знаете – я не очень-то люблю обниматься. Только на приветствие и прощание – и хватит с вас.

ЮННА (пожимает плечами). Дело твоё.

ЛЕСЯ. А из-за чего, собственно, сыр-бор? Лёнь, тебе было грустно одному? Так пришёл бы к нам.

ЮННА. Дело не совсем в этом…

ЛЁНЯ (болезненно). Дело в том, что я во многом не чувствую той же отдачи в общении, которую даю сам. Причём, у меня так не только в дружбе. И в любви то же самое. Люди, в которых я влюбляюсь, никогда не могут дать мне того, чего даю им я. Причём я здраво осознаю, что проблема точно во мне. Вот только менее грустно от этого не становится. Так и живу. Иногда чувствую, что все есть – когда всё хорошо и дурные мысли в голову не лезут – а иногда… будто и нет никого. И я один.

ЛЕСЯ медленно меняется в лице, тоже делаясь всё более серьезной. Её вечная, «дежурная» улыбка постепенно сходит на нет.

ЛЕСЯ (выдержав паузу, вдумчиво). Но ведь… ты не один! У тебя точно всегда есть мы, есть я.

ЛЁНЯ резко вскидывает голову кверху и впивается в неё взглядом, полным глубокого отчаяния.

ЛЁНЯ. Нет! Ты… тебя у меня точно никогда не было!

ЛЕСЯ вздрагивает и отводит глаза. С опущенной головой, быстрым шагом, как провинившийся ребёнок, она покидает кухню.

ЛЁНЯ. Зачем я на неё накричал? Вот дурень. Надо будет потом пойти извиниться. (Он нервно расчёсывает ногтями тыльную сторону ладони.) Она ведь тоже не виновата… Не виновата, что мне нравится. Не виновата, что я ей – нет. И мне многого в ней не понять, чем она живёт и почему поступает так, как поступает. Возможно, она и сама не до конца себя поняла. Зачем я сорвался на неё?..

ЮННА крепко сжимает его в объятиях и перебирает волосы. Обыкновенно отсутствующая и индифферентная к происходящему, она приобретает эмоции, усиленные в десятки раз.

ЮННА. Не бичуй себя. Ни секунды не бичуй. Леся не обиделась – я уверена. В любом случае, ты с ней поговоришь, и всё станет как прежде. И она тебя тоже любит. Может, немного не так, как ты её, но любит – бесконечно и искренне – уж я-то знаю, как она способна любить.

ЛЁНЯ (вздыхая). Верю тебе…

ЮННА. Мы никогда тебя не бросим, никогда ни на кого не променяем, а знаешь, почему? Да потому что ты особенный, Лёня, особенный! Другого такого не было, нет и не будет! И нам без тебя совсем не так здорово, как с тобой. Знаешь… мы ведь тебя ждём постоянно, хоть ты и опаздываешь…

ЛЁНЯ (улыбается, его глаза блестят). Не буду больше.

ЮННА. Да можешь опаздывать, будто бы нам трудно подождать! Ну вот… Мы ждём тебя и никогда без тебя не начинаем ни пить вино, ни есть пиццу, ни танцевать под эти дурацкие матерные частушки, которые Леська с Егором на пару поёт… (Она плачет, но сквозь слёзы звучит звонкий смех.) И я просто хочу, чтобы ты знал, что можешь всегда высказаться мне, приехать, поплакать, если тебе нужно. Ну, или я приеду… Как сам захочешь. Мне важно, мне до безумия важно знать, что с тобой всё в порядке, что тебе не больно и не страшно…

ЛЁНЯ (с широкой улыбкой). Я верю тебе, Юнна, я верю… И мне сложно передать словами, насколько я благодарен тебе за то, что ты мне сейчас это всё говоришь. Ты как будто мой мостик из хандры в реальность.

ЮННА (плачет). Да… Реальность же куда лучше, правда?

ЛЁНЯ. Правда.

САБИНА (довольно). Люблю вас, ребят!

ЛЁНЯ и ЮННА (хором). И мы тебя!

Ребята какое-то время молча обнимаются на кухне, когда снова входит ЛЕСЯ.

ЛЕСЯ. Ох, Боже, страсти какие! Не смотрю, не смотрю! Я за пиццей – дед Егорыч выпил и закусить теперь просит. Сам встать не может – говорит, мол, дед я, кости больные, а мне бегай – представляете, какое безобразие? (Она берёт первую попавшуюся пиццу и рыскает по шкафам.) И вот джин еще туда возьму… На будущее, так сказать. Всё, счастливо, побежала я деда кормить, а то помрёт раньше времени, а свой ноутбук с непотребствами ещё никому завещать не успел.

ЛЁНЬ. Лесь! Погоди!

ЛЕСЯ. Ась?

ЛЁНЯ. Ты… прости меня, пожалуйста. Я ведь на тебя накричал.

ЛЕСЯ. А-а! Да ничего, я уже забыла. И даже не думала обижаться, бывает.

ЮННА. Вот! Я же говорила, что она не злится.

ЛЕСЯ. Некогда мне злиться! Там Егор такие частушки сейчас пел! Вася играл, а он на ходу сочинял – я там от смеха чуть не задохнулась. Айда все слушать! Чего вы тут чахнете?

САБИНА. С матом?

ЛЕСЯ. А то, как же!

САБИНА. Тогда это интересно, я пойду.

САБИНА удаляется с кухни в зал. ЛЁНЯ и ЮННА со слезами счастья смотрят друг на друга и молчат.

ЛЕСЯ (замявшись). Вы… подходите там тоже. Ну, как закончите.

ЛЕСЯ уходит вслед за САБИНОЙ. ЮННА расцепляет объятия и наконец-то разгибается в полный рост.

ЮННА. Ух, вот это у меня спина затекла! Лёнь… тебе точно лучше? Больше не думается плохого?

ЛЁНЯ. Только хорошее. Спасибо тебе, Юни.

ЮННА. Будет тебе… Пойдём ко всем лучше веселиться и на Егора смотреть.

ЛЁНЯ. А пойдём! Только вот пиццу куриную ещё возьму… Ба, нет её. Леська, что ли, свистнула?

ЮННА. Она, больше некому было… Идём отбирать!

ЛЁНЯ и ЮННА друг за другом уходят с кухни.

Конец второй сцены.

Свет на кухне гаснет и вновь зажигается в зале.

Сцена третья

Действующие лица: ЮННА, ВАСЯ, ЛЁНЯ, САБИНА

Посреди комнаты, на полу лежит пустая коробка из-под пиццы. Рядом с ней – две пустые винные бутылки и пакет сока. Ребята: ЮННА, ВАСЯ и САБИНА – устроились на диване. ЮННА сидит в центре, она снова смотрит в телефон, ВАСЯ и САБИНА приткнулись к ней под бочок. ЛЁНЯ развалился в кресле и доедает последний кусок куриной пиццы. ЛЕСЯ и ЕГОР ушли на кухню за новой пиццей – да так там и остались.

ЛЁНЯ (довольно). Успел!

САБИНА (смеётся). Ты его буквально у Егора изо рта выхватил.

ЛЁНЯ. Ну так он сам мне отдал.

ВАСЯ. Тебе попробуй не отдай… Ты зашёл в комнату с таким лицом, как будто не кусок пиццы хотел отобрать, а наши деньги и телефоны.

ЮННА. У Лёни вообще бывает злое лицо?

ВАСЯ. Хочешь – верь, хочешь – нет. Но было страшно.

ЛЁНЯ (смеётся). Да я не специально… Я же добрый, вы чего.

ЮННА. Мы знаем, Лёнь… Ешь спокойно свою пиццу.

Пауза.

САБИНА. А с ананасами ещё осталась?

ЮННА. Не знаю, спроси у Леси.

ЛЕСЯ (с кухни, с набитым ртом). Нет, я её доела!

САБИНА. Эх, жалко!

ЛЁНЯ (ЛЕСЕ). Ты перестанешь когда-нибудь нас подслушивать? Идите уже с Егором к нам. Чего вы там на кухне так долго делаете?

ЛЕСЯ. Да не-е! Потом! Мы тут музыку слушаем и коктейли с джином мешаем. А не то, о чём вы подумали. Ай! (ЕГОРУ) Куда льёшь-то?

ЕГОР. Упс, извини, отвлёкся. Сейчас всё уберу.

ЛЁНЯ. Ясно всё с вами! На нас тоже сделайте.

ЛЕСЯ. Всенепременно!

САБИНА. Жалко на частушки не попали!

ВАСЯ. Мы вам на бис споём, обещаю. Это было что-то… Особенно когда дед вприсядку пустился.

САБИНА (удивлённо). Да ну? Он умеет?

ВАСЯ. Ещё как! Просто обычно стесняется.

Пауза. ЮННА что-то нажимает в телефоне. ВАСЯ наигрывает мелодию на гитаре. ЛЁНЯ доел пиццу и решил запить её соком прямо из пакета. САБИНА думает о своём.

ЛЁНЯ. Юнна!

ЮННА. Что?

ЛЁНЯ. Что-то ты сегодня весь вечер в телефоне сидишь. Чего там такого интересного?

ЮННА (смутившись). Так это… моё обычное состояние. Всё нормально, я с вами, я всё слушаю.

ЛЁНЯ. И всё-таки это беспокоит.

ЮННА. Да почему?

ЛЁНЯ. Потому что ты даже сейчас, говоря со мной, взгляда от экрана не поднимаешь. Ничего не случилось? Может быть, я переборщил на кухне? Извини меня, если так.

ЮННА. Нет, нет… Всё нормально… Всё правда хорошо. Тут просто… важное.

ЮННА не успевает среагировать, когда ЛЁНЯ одним движением руки выхватывает у неё телефон.

ЛЁНЯ (улыбается). Три в ряд? Ты серьёзно?

ЮННА (с мольбой во взгляде). Верни! Пожалуйста…

ЛЁНЯ (мягко). Юни, в чём дело? Я вижу, что тебе плохо, грустно, некомфортно. Меня ты точно не проведёшь – сама знаешь, какой я экстрасенс в сфере эмоций и чувств. Так что делись давай. Пути назад нет. И телефон я тебе не верну.

ЮННА (жалобно). Лёнь…

ЛЁНЯ (возвращает ей телефон). Ладно, забирай.

ЮННА убирает телефон в карман платья и размышляет о чём-то, сфокусировав взгляд на одной точке.

ЛЁНЯ. Но просьба поделиться переживаниями всё ещё актуальна.

ЮННА. Да я не переживаю. Всё как обычно.

ЛЁНЯ. Я же с тобой делился. Твоя очередь.

ЮННА (тихо). Нечем там делиться…

Она замолкает и продолжает напряжённо обдумывать внутренние вопросы, смотря перед собой.

ЮННА. Нечем – потому что я действительно ничего не чувствую.

ЛЁНЯ. Ты же понимаешь, что это, мягко говоря, ненормально – совсем ничего не чувствовать?

ЮННА. Я привыкла. И иногда чувствую. Так что это меня не беспокоит.

ЛЁНЯ (кладёт руку ей на колено и смотрит в глаза, та отводит взгляд). Не ври. Я вижу, что беспокоит. Когда ты разговаривала со мной на кухне, ты как будто была совершенно другим человеком: живым, эмоциональным. Что происходит в твоей душе сейчас?

ЮННА. Ничего… Пусто.

Вдруг в зал – медленно и аккуратно, с тремя бокалами – входит ЕГОР.

ЕГОР (раздаёт бокалы). Вот вам коктейли. Только предупреждаю сразу: какой-то из них готовила Леся, так что он может быть с сюрпризом.

САБИНА. Премного благодарствуем! (Обращается к ребятам.) У кого с сюрпризом будет – мне отдайте, пожалуйста, я такое люблю.

ЕГОР. Что тут у вас за консилиум? Может, к нам придёте концерт слушать? Мы уже где-то на середине.

ЛЁНЯ. Мы попозже подтянемся. Слушайте пока без нас.

ЕГОР. Ну, глядите (уходит).

Несколько секунд ЛЁНЯ молча и многозначительно смотрит на ЮННУ. Та делает вид, что его не замечает, отпивает сразу слишком много коктейля и закашливается.

ЮННА. Кхе-кхе! Вот Лесин мне, кажется, и достался.

САБИНА (с надеждой). Ты же его не будешь?

ЮННА. Нет, конечно!

ЮННА обменивается бокалами с САБИНОЙ. Та с наслаждением отпивает глоток.

САБИНА. М-м-м! А мне – в самый раз. В меру остренько, в меру сладко.

ВАСЯ. Да что они вам там намешали?

САБИНА. Вот с первого раза и не поймёшь. Чувствую чёрный перец, коньяк и… кокос. Неожиданное сочетание, однако имеет право на жизнь.

ВАСЯ. Про тройной коньяк с кокосовым ликёром мне и Егор рассказывал. У Леси, видимо, фантазия кончилась. Но всё равно это жестоко.

САБИНА. Очень даже нормально. Вкусно.

ВАСЯ и ЮННА (хором, закатывая глаза). Мы вас никогда не поймём.

ЛЁНЯ всё ещё пристально наблюдает за каждым действием ЮННЫ. Наконец она не выдерживает.

ЮННА. Да хватит уже меня взглядом прожигать! Ты сейчас дыру во мне сделаешь.

ЛЁНЯ (с улыбкой). Вот ты и сдалась. Колись уже, почему грустишь. Все здесь свои, все выслушают, поймут и, если что, поддержат.

ЮННА (тихо, она напряжена до предела). Вам правда это нужно?..

ВАСЯ. Да! Мы твои близкие люди и хотим тебе помочь!

САБИНА. Мы будем рады, если ты выговоришься – и тебе полегчает.

ЮННА. Я ведь даже не знаю толком, как это сформулировать… Мне всегда проще было писать, чем говорить. Но я постараюсь, если вам и правда мои проблемы не в тягость. Да и не проблемы это – так, ерунда…

ЛЁНЯ. Я тебя сейчас стукну.

САБИНА. Не бей женщин.

ВАСЯ. Поддерживаю Сабину.

ЛЁНЯ. Я же не всерьёз, вы чего.

ЮННА. Вот ты, Сабин…

САБИНА. Что я?

ЮННА. Ты молодец, ты умная, работаешь на востребованной должности. Уже в свои девятнадцать почти независима от родителей…

САБИНА (потупившись). Да я не совсем… Там не так всё здорово…

ЮННА. Так или не так – смысл один. У тебя в жизни всё точно сложится. Ты умеешь трудиться, а это неплохой навык, далеко не каждому дано. Или ты, Вась…

ВАСЯ. А я-то чем хорош? Я нигде не работаю… пока.

ЮННА. То-то и оно, что пока. Вот пройдёт пара лет – и ты тоже обязательно найдёшь себе дело по душе, свяжешь с ним жизнь, сделаешься успешным… И это здорово. Правда здорово. Ты тоже большой молодец.

Пауза. Лицо ЮННЫ почти не выражает эмоций, отсутствующий взгляд направлен в одну точку. Друзья серьёзны, каждый из них в смятении и не знает, что ответить.

ЛЁНЯ. А я, Юнна… Что обо мне скажешь? Я вот точно ещё ни в чём себя не проявил, но… знаешь, что? Я совсем не переживаю по этому поводу. В конце концов, мы все пока молоды. Особенно Вася.

ВАСЯ (с укором). Да Лёнь!

ЛЁНЯ. Что? Я неправ?

ЮННА. Ты, Лёнь, не замечаешь… Но на самом деле ты как личность здесь состоялся больше всех. Ведь если посмотреть широко, сложно найти область, в которой ты при желании и должных усилиях не достиг бы высот. Да… Точно. Усилия. Вот, о чём я пытаюсь вам сказать и, возможно, уже сказала. Как же всё-таки сложно оформлять мысли в устной форме… Вы все умеете добиваться целей. И Леська умеет, и Егор. Все. А я – я не умею. Мечтать умею замечательно, а в реальность мечты воплотить всегда сложно было.

ВАСЯ (резко хватает ладони ЮННЫ и заглядывает ей в глаза. Та вздрагивает, но не отодвигается). Почему ты так говоришь?

ЮННА. Наверное, потому что это правда… Я слишком много живу мечтами. Точнее, постоянно. Мечты – это мой мир, который, сталкиваясь с реальностью, блекнет и рассыпается. Поэтому мне очень больно быть здесь, в месте, где абсолютно всё не соответствует идеальной картинке у меня в голове.

САБИНА обнимает ЮННУ за плечи. ВАСЯ всё ещё держит её за руки. ЮННА дрожит, однако она не плачет, её лицо безэмоционально, речь монотонна.

ВАСЯ. Мы все здесь, чтобы тебе не было больно. Мы для этого тебе и нужны.

ЮННА. Знаю. Я это очень ценю, честное слово. Однако все вы со временем встанете на ноги, вырастете морально, сделаетесь мудрее, а я… Я останусь там же, где и была. Я же ничего не умею, у меня нет даже минимальных навыков для того, чтобы, в случае чего, прокормить себя. Да и страшно… Да и не хочется… Зачем вообще начинать какое-то дело, заведомо зная, что результат не будет соответствовать ожиданиям?

ВАСЯ. Затем, что ты можешь получить удовольствие от самого процесса.

ЮННА. Я не могу получать от такого удовольствие. Я недовольна самой собой – тем, что я плохо это делаю. Каждый день тревожусь… вдруг вам однажды станет со мной скучно, и вы уйдёте от меня. Если честно, я и сейчас не понимаю толком, чем вас всех заслужила. Я же совсем не такая, какой хотела бы быть, чтобы считать, что я вас достойна.

ВАСЯ. Ты достойна нас, Юнна. Достойна просто потому, что мы тут, с тобой. И никуда мы от тебя не денемся. И ты от нас тоже – никуда и никогда.

ЮННА замолкает, кусает губу. На ранее безразличном лице появляется еле заметная нервозность. ВАСЯ вспоминает недавний диалог с ЕГОРОМ, пропуская через себявесь спектр эмоций от шока до полного понимания проблемы.

ВАСЯ. Мне чуть ли не физически больно от твоих слов… Ты даже себе не представляешь, насколько ты хороший человек, насколько у тебя чистая душа и доброе сердце, Юни. Ты – наше солнышко. Солнце нашей компании, дающее нам возможность почувствовать гравитацию, ощущение дома, ощущение того, что тебя ждут и по тебе скучают. И зря ты говоришь, что ничего не умеешь. Всё ты умеешь, просто зачем-то обесцениваешь очевидные достоинства. Я понимаю тебя, понимаю в этом вопросе даже слишком хорошо. Но вот дед правильную вещь мне сказал недавно: ни в коем случае нельзя себя ругать. Даже если тебе кажется, что за дело. Нужно просто делать, делать как любишь и как умеешь. Ведь… что тебе до идеала, когда идеал – это ты сам? Если не усвоить эту мысль, бесконечно будешь гоняться за собственным хвостом.

САБИНА. Здорово говоришь.

ЛЁНЯ. И не скажешь, что человеку пятнадцать годиков.

ВАСЯ. Да хватит уже напоминать мне про возраст! Я большой!

ЛЁНЯ. Большой, большой. Мы и не спорим.

ВАСЯ. Ну вот… И никуда мы от тебя не уйдём, потому что мы тебя любим. Искренне любим. И этого достаточно.

ЮННА. Я вас тоже люблю. В жизни не смогу передать словами, насколько сильно.

ВАСЯ. Мы и так это видим. Ты показываешь свою любовь каждый день, когда готовишь нам кексы, обнимаешь, если кому-нибудь взгрустнётся, присылаешь смешные картинки с котиками и спрашиваешь, как мы себя чувствуем, не болит ли чего. И я тоже едва ли смогу описать в полной мере, насколько мы тебя ценим.

ВАСЯ обнимает ЮННУ, ты утыкается ему в плечо, глаза её блестят, однако она нежно улыбается.

ЮННА. Я думала, все так делают…

ВАСЯ. Нет. Не все. Только солнышки – такие как ты. Мы ценим тебя, Юни. Ценим любой – не за что-то, а просто так.

ЛЁНЯ поднимается с насиженного места и тоже присоединяется к общим объятиям.

ЛЁНЯ (улыбается). Хэй! Ну чего раскисли? Давайте опять капусту!

ЮННА. Капуста и правда как анальгетик.

Все обнимаются. В дверном проёме опять появляется ЛЕСЯ.

ЛЕСЯ. Кто-нибудь уже мне объяснит, почему я постоянно попадаю только на самое пикантное? Где предыстория? Я требую контекст!

ЮННА. Контекст будет позже. Иди лучше сюда.

ЛЕСЯ (вздыхает). Ладно! Но только один раз.

Ненадолго присоединившись к общим объятиям, ЛЕСЯ ловко выныривает обратно и берёт со стола отцовскую трубку и упаковку табака.

ЛЕСЯ. Егор мне вон чего набить обещал. Оказывается, он умеет – не так уж наш дед и бесполезен.

ЛЁНЯ. Ой, настоящая?

ЛЕСЯ. А то! Папина, историческая какая-то. На аукционе за много денег урвал.

ЛЁНЯ. Я тоже хочу попробовать. Можно?

ЛЕСЯ. Почему нет? Приходи на кухню. А то вас не дождёшься. Мы, пока вы тут обнимаетесь-целуетесь-занимаетесь, упаси Господь, прочими непотребствами, весь концерт успели послушать, выпить, закусить и ещё про вас посплетничать.

ВАСЯ. Вот ведь бабки на лавочке!

ЛЕСЯ. От наркомана слышу.

ЕГОР (с кухни). Лесь, ну что, трубку-то нашла?

ЛЕСЯ (ЕГОРУ). Уже несу!

ЛЕСЯ с трубкой убегает на кухню. Ребята рассаживаются на прежние места, но ВАСЯ всё ещё одной рукой обнимает ЮННУ, её голова лежит у него на плече.

ЮННА. Мне впервые за долгое время так спокойно…

ЛЁНЯ. Это чудесно.

ВАСЯ. Пусть так теперь будет всегда. А если нет – пиши нам, мы разберёмся.

ЛЁНЯ. Только не смей молчать!

ЮННА (смеётся). Да не буду, не буду.

САБИНА. И картинки с котиками присылай. Они забавные, очень поднимают настроение, когда на работе сидишь.

ЮННА. Хорошо, будут вам картинки и с котиками, и с собачками.

САБИНА. И с коровками!

ЮННА. И с коровками будут.

Конец третьей сцены.

Свет в зале гаснет и зажигается на кухне.

Сцена четвёртая

Действующие лица: ЛЕСЯ, ЛЁНЯ, ЕГОР

На кухне открыто окно, около него расположился ЕГОР, который сосредоточенно набивает в трубку табак. Рядом стоит ЛЕСЯ со стаканом джина с соком и наблюдает за процессом. ЛЁНЯ сидит за столом.

ЛЕСЯ. Ветерок такой приятный… Вот чисто летний. Пахнет озоном и какими-то южными сладостями – никак не пойму, чем точно, но вкусно.

ЕГОР. Да, хорошо сегодня… Я тоже люблю летние вечера. Сразу такое умиротворение в душе появляется.

ЛЁНЯ. Скоро трубка-то будет?

ЕГОР. Потерпи, внук. Москва тоже не сразу строилась.

ЛЁНЯ. Ты её уже минут десять набиваешь.

ЕГОР. Ну так и что? В любом деле важна гармония процесса. А она абсолютно непостижима в суете.

ЛЕСЯ. Глубоко!

ЛЁНЯ (берёт со стола бутылку джина и внимательно присматривается к содержимому). Сколько вы тут вдвоём джина выпили, если не секрет?

ЕГОР. Достаточно, Лёнь… Достаточно для того, чтобы постичь истину, но недостаточно для того, чтобы издавать звуки рыбы фугу на полу.

ЛЁНЯ. Слава Богу, что хоть так… А то я вас знаю.

Наконец ЕГОР торжественно подносит трубку ко рту и раскуривает.

ЕГОР. Эх, хорош табак!

ЛЕСЯ (отбирает у него трубку). Дай мне! (Затягивается один раз и сильно закашливается.) Ой, фу! Ой, не могу! Невозможно крепко!

ЕГОР (забирает у неё трубку и передаёт ЛЁНЕ). Это всё потому, что ты не куришь. И начинать нечего.

ЛЕСЯ. Я просто попробовать хотела! И мне не понравилось.

ЕГОР (достаёт из кармана электронную сигарету и затягивается). Смотри… Я тоже сперва так говорил.

ЛЁНЯ. Егор, а ничего трубка!

ЕГОР. Ну так! Профессионал набивал.

Пауза. ЛЁНЯ задумчиво и не спеша курит трубку, ЕГОР – электронную сигарету. ЛЕСЯ пытается восстановить дыхание и запивает неприятный привкус табака коктейлем из стакана.

ЛЕСЯ. И всё-таки фу… Как вы это курите?

ЕГОР. Вы, Олеся Юрьевна, просто не в курсе такого понятия как качественный табак.

ЛЕСЯ (передразнивает тон ЕГОРА). Бе-бе-бе! Вот папа то же самое говорит, один в один. Если рядом стоять, то пахнет очень даже приятно – откуда же мне было знать, что на вкус окажется такая гадость? Даже твоё вино – и то лучше.

ЕГОР. Сочту за комплимент! Нечасто слышу от тебя оды моему вкусу в алкоголе.

ЛЕСЯ (посмеиваясь). В ближайший месяц больше не услышишь, будь уверен! Всё, лимит исчерпан.

ЕГОР (шутливо). Леська, и чего ты такая ядовитая? Я же твой джин нахваливал – жалко тебе, что ли, хоть раз в жизни мне тем же ответить?

ЛЕСЯ. Мой джин хотя бы вкусный! И я не ядовитая – я честная. Честная и объективная.

Недолгая пауза, которую нарушает ЛЁНЯ, задав мучающий его вот уже несколько минут или часов вопрос.

ЛЁНЯ. Лесь… А вот ты говоришь, что ты якобы нетактильная – это же совсем не так. Зачем ты врёшь?

ЛЕСЯ. Дай-ка подумать… Нет, пожалуй, это всё же так. Я и правда нетактильная, Лёнь. Все эти ваши нежности… меня от них, если честно, чуть ли не выворачивает каждый раз. Не нравится мне такое – вот и простая истина.

ЛЁНЯ. Ты снова всех обманываешь – и себя в том числе. Но меня не обманешь: я психолог хоть куда, и именно сейчас, в данную секунду, я вижу, что ты пытаешься выдать желаемое за действительное.

ЛЕСЯ (вскипает). Да, разумеется, я всем вру, ведь ты меня знаешь гораздо лучше меня же самой! Тебе же виднее, что у меня в голове происходит!

ЛЁНЯ. Ладно, не злись… Я не хотел.

ЛЕСЯ. Нечего всякую ерунду нести – тогда и злиться никто не будет.

Пауза. ЛЕСЯ силится сделать вид, как будто ничего не происходит и диалог её ничуть не задевает, однако её лицо говорит об обратном: улыбка сошла на нет, а мимические мышцы застыли, сделав из лица подобие маски. В руках она крепко сжимает стакан с коктейлем: ещё чуть-чуть – и тот лопнет.

ЛЕСЯ (вымученно). Так уж и быть… отчасти ты прав. Когда я выпью, я и правда становлюсь не в меру тактильной. Но это совсем другое!

ЛЁНЯ. Не вижу взаимосвязи. Ты и сейчас выпила, причём немало. Почему не позволила тогда себя обнять?

ЛЕСЯ (задумчиво). Значит, правило не всегда работает… Не разобралась ещё. Сложно!

ЛЁНЯ. Можешь прямо сейчас проявить тактильность? (Он протягивает к ней руку, но та угрюмо отводит глаза и лишь сильнее перекрещивает свои руки на груди, точно обнимая себя за туловище.) Давай, ничего в этом страшного нет. Просто возьми меня за руку.

ЛЕСЯ (напряжённо). Н-нет. Не буду. Не хочу я ничего проявлять. Это странно… Зачем ты вообще такое делаешь?

ЛЁНЯ. Затем, что я полностью уверен в том, что ты хотела бы того, что так старательно от себя отталкиваешь. Но по какой-то непонятной мне причине ты решила для себя, что ты нетактильная, потому что тебе, возможно, так проще. Или чуть менее больно.

ЛЕСЯ вздрагивает, точно её облили ледяной водой. Её мышцы напрягаются до предела, голова инстинктивно втягивается в плечи, а в глазах читается, что она вспомнила то, что вряд ли хотела бы вспоминать прямо сейчас.

ЛЕСЯ. Нет… Неважно… Я ничего такого не думала. Это ты неправ.

ЛЁНЯ. Неубедительно, Лесь. Совсем неубедительно.

С ЛЕСИ постепенно слезает её вечная маска жизнерадостности и озорства. Её эмоции перестают быть наигранными, лицо искажается в мучительной гримасе, ногти расцарапывают предплечья до красных полос.

ЛЕСЯ (глухо). Не надо было мне столько джина…

ЕГОР. Ты его почти и не пила. В основном, я…

ЛЕСЯ. Я маленькая, мне достаточно! Сейчас начнётся всякое-разное…

ЛЁНЯ. Что начнётся?

ЛЕСЯ (устремляет ему в лицо пронзительный взгляд). А вам об этом знать не нужно! Дай сюда трубку.

Одним резким движением ЛЕСЯ выхватывает трубку из рук ЛЁНИ, затягивается и тут же начинает задыхаться и кашлять.

ЛЁНЯ (взволнованно вскакивает и отбирает трубку обратно). И что ты делаешь такое, дурёха? Ну-ка верни! Что на тебя только нашло?!

ЛЕСЯ (поднимает взгляд на ЛЁНЮ – она трясётся и всхлипывает). Да я и сама ни черта не понимаю! Мне плохо! Мне просто плохо! И да, мне больно! Но я не могу понять, почему!

ЛЁНЯ (пытается её обнять, та выкручивается и отскакивает к окну). Зато я, кажется, всё прекрасно вижу. Иди сюда, расскажи мне.

ЕГОР (обеспокоенно). Нам.

ЛЕСЯ. Нет! Говорю же, вам точно не обязательно быть в курсе всего, что со мной сейчас происходит…

ЛЁНЯ. Обязательно. Мы же друзья, Лесь. Мы хотим тебе помочь, насколько сами в силах это сделать.

ЛЕСЯ (с горечью). Да в том-то и дело… что вы для меня не совсем друзья. Точнее, самые что ни на есть настоящие друзья, а я для вас… кто я для вас, мальчики?

ЛЁНЯ (печально). Ты и сама знаешь, кто ты для нас… Однако разве сердцу прикажешь? Как бы ни было больно, мы примем твой выбор.

ЕГОР. И не перестанем тебя уважать.

ЛЕСЯ (шёпотом, плачет). Спасибо… Мне и правда были необходимы эти слова.

Пауза. ЛЕСЯ собирается с мыслями, в её глазах блестят слёзы. ЛЁНЯ наблюдает за ней, предусмотрительно отодвинув подальше от неё стакан с джином. ЕГОР тоже смотрит на ЛЕСЮ, он нервно и часто курит электронную сигарету.

ЛЕСЯ (вздыхая). Я не понимаю… Не понимаю ничего. Такое чувство, что в моей жизни напрочь отсутствует логика, и мой мир – это один сплошной хаос. Почему вечно вот так: в начале всё идеально, а затем, чуть что, дорогие мне люди всегда от меня отворачиваются, уходя навсегда, а я остаюсь одна? (Она вновь начинает тихо плакать. ЛЁНЯ вначале рефлекторно протягивает к ней руку, но тотчас отдёргивает.) Я ведь… не настолько плохой человек. Так почему от меня убегают? Хотя что это я… В глубине души я знаю, почему так происходит. Я ничего не умею чувствовать глубоко. Ни радоваться, ни грустить взаправду не умею. Только подражать, испускать вовне подобие эмоций, в то время как внутри пусто.

ЛЁНЯ (не выдерживает и перебивает её). И снова ты врёшь!

ЛЕСЯ (безнадёжно). И где же я, по-твоему, вру?

ЛЁНЯ. Ты умеешь чувствовать, ясно тебе? Как минимум, любить ты точно умеешь.

ЛЕСЯ. Откуда тебе-то знать? Но… может, действительно умею. Иначе почему мне каждый раз настолько больно?

Пауза. ЛЕСЯ тянется за стаканом, но, не найдя его на привычном месте, прекращает попытки достать ещё джина и просто стоит, скрестив руки на груди и смотрит в пространство ледяным, отсутствующим взглядом.

ЛЕСЯ. А что, в сущности, толку от этой любви? Всё равно она никогда не бывает взаимной… Из раза в раз одно и то же. Я уже теряюсь в догадках, кем мне нужно стать, насколько ещё более идеальной показаться, чтобы меня наконец-то полюбили.

ЛЁНЯ. А собой стать ты не пробовала? Просто не притворяться идеально-приторной, просто быть тем, кем ты на самом деле являешься?

ЛЕСЯ. Разве я приторная?! А вообще – тебе легко говорить. Для тебя быть собой не значит прикладывать титанические усилия. Ты – человек, для которого подобное поведение естественно – никогда меня в данном вопросе не поймёшь. Я же… потеряла себя ещё очень давно. Я не знаю, кто я такая, Лёнь, понятия не имею! Постоянно примеряя множество масок, меняя искусственно сделанные личности как перчатки, я утратила свою собственную… Я же как хамелеон: мастерски мимикрирую под ситуацию, а собой стать… выше моих сил.

ЛЕСЯ замолкает и утыкается лицом в ладони. Она выглядит опустошённой, маленькой и беззащитной, как будто с неё заживо содрали кожу.

ЛЕСЯ. Мне вот с детства говорили… Не кричи. Будь спокойнее. Никому нет дела до твоих эмоций. Это выводит из себя. Если будешь, не стесняясь, показывать, что чувствуешь, люди будут от тебя отворачиваться. И… я действительно приняла все эти слова за чистую правду. Я стёрла своё чёрно-белое мышление, размазала его по полутонам. И что получила? Неопределённость. Люди всё так же уходят, бросают меня, а у меня нет даже самой себя в поддержку. Я ненавижу быть одна, не выношу тишины в своём доме! Но сейчас вот дома вы все, и это здорово, однако… внутри глухая тишина, которую я ничем заполнить не могу.

ЛЁНЯ. Леся, корень всех твоих проблем – страх чувств. Ты сама уничтожаешь их ещё на стадии зарождения… А потом жалуешься, что их нет. Какая тебе разница, что говорят случайные прохожие? Близкие люди – например, мы – никогда от тебя не отвернутся. Через сто тысяч масок мы видим тебя настоящую – будь в этом уверена – и можем прочитать каждую твою слезинку или мимолётную улыбку. Потому что ты ценна нам как личность, Лесь. Личность – а не идеальная картинка без единой погрешности.

ЛЕСЯ. Мне хочется в это верить… Но мысль закрадывается, что я никогда не смогу дать вам того же количества душевного тепла, что вы дарите мне изо дня в день.

ЛЁНЯ. Ты даёшь. Говорю же, мы всё видим и всё ощущаем, словно подсознанием.

ЕГОР. Соглашусь. Вспомни, пожалуйста, хотя бы тот случай, когда мне было грустно, и ты каким-то немыслимым образом почувствовала мою грусть, написала мне, а потом вовсе приехала, просто чтобы привезти шаурмы. И это всё, прошу заметить, происходило в два часа ночи!

ЛЕСЯ (улыбается со слезами). Ну да… Я тогда, кстати, по всему району круглосуточную искала. Даже поругалась с поваром, когда тот не хотел искать новый острый соус взамен закончившемуся. А что мне оставалось делать, если ты любишь острое?

ЕГОР. А я о чём? И этот человек тут полчаса уже распинается, что не умеет чувствовать?

ЛЕСЯ. Да… Есть такое, конечно. Это, пожалуй, и есть та самая «я настоящая». Мне позвонишь ночью – я приду, чтобы обнять тебя и подарить ощущение безопасности. Будешь топить печаль в алкоголе – да я выпью его весь или вылью в раковину, лишь бы тебе меньше досталось. Я не могу молча смотреть на то, как другим плохо, даже если мне ещё хуже… Я отрезала себе путь к эмпатии, так как ощущаю чужую боль как свою собственную… а то и сильнее. Чувство одиночества для меня непереносимо – потому я сделаю все, только бы дорогие мне люди ни секунды им не мучались. Пусть моя пустота внутри будет хоть где-то полезной. Только вот проблема… это никому особенно не нужно.

ЕГОР. Да иди-ка ты с подобными утверждениями!

ЛЁНЯ. Да, Егор прав. Постыдилась бы хоть при нас такое говорить.

ЛЕСЯ. Простите меня… но я же не виновата. Разве у меня есть выбор?

ЛЁНЯ. Да что ты? Мы же не всерьёз.

ЕГОР. Конечно, мы всё понимаем. И у нас так же болит за тебя сердце, как и у тебя за нас.

ЛЕСЯ опускает голову, она снова начинает вздрагивать, но на этот раз позволяет ЛЁНЕ себя приобнять.

ЛЁНЯ. Слушай внимательно. Если это кому-то и не нужно, то он, возможно, ещё не понял этого до конца. Ты потрясающий человек, Леся – часто пренебрегаешь важными разговорами, но в остальном ты уже идеальна. Потому что это ты. Не костюм, в котором ты никогда не будешь счастлива, потому что это всего лишь костюм. Не идеализированный образ, а ты. Со всеми недостатками, твоими милыми веснушками, ссадинами на коленках, чёрными шуточками, заразительным, звонким смехом, криками и слезами. Мы принимаем тебя такой. И так будут делать все действительно близкие тебе люди, а остальные… да пошли они к чёрту – эти остальные.

ЛЕСЯ. Лёнь, почему ты вообще со мной общаешься? И ты, Егор. Почему вы ходите ко мне на квартирники?

ЛЁНЯ. Вот так вопросы на засыпку! Потому что мы любим тебя, дурёха. Любим как человека и верного друга – это главное.

ЕГОР. С тобой весело, комфортно. Я чувствую себя нужным, как будто здесь мой дом…

ЛЁНЯ. Да! Тут всегда тепло, светло, есть игры, еда и, главное, ты. А чего ещё не хватает?

ЕГОР. Надеюсь, достаточно исчерпывающий ответ на твой вопрос?

ЛЕСЯ (успокоившись). Да… Достаточно.

Её улыбка из широкой, фальшивой превратилась в кроткую и искреннюю.

ЛЕСЯ. Егор…

ЕГОР. Что?

ЛЕСЯ. Отдай мне свою сигарету. Ты её уже минут сорок без перерыва дымишь. Не думаю, что это хорошо для здоровья.

ЕГОР. Хитренькая какая! Так бы и сказала, что хочешь попробовать вкус «ледяное манго», нечего заботой о здоровье прикрываться.

ЛЕСЯ. Ну хорошо, ты меня раскусил. Дай, пожалуйста, попробовать своё манго. Интересно, что ты там с таким удовольствием весь вечер мусолишь.

ЕГОР. Что мне с тобой делать? Держи, пробуй.

Конец четвёртой сцены.

Свет гаснет на кухне и зажигается в зале.

Сцена пятая

Действующие лица: САБИНА, ЛЕСЯ, ВАСЯ, ЮННА

Тем временем в зале САБИНА, ЮННА и ВАСЯ уютно расположились на диване. ВАСЯ играет на гитаре и поёт, девочки слушают и иногда подпевают. ЛЕСЯ, ЕГОР и ЛЁНЯ всё ещё на кухне. Пицца закончилась, а на город опустилась ночь.

САБИНА (с сожалением). Эх, и где же моя пицца с ананасами?

ВАСЯ. Ясное дело, где. В Лесе. Мне ни кусочка, между прочим, не оставила.

ЮННА. Ребят, не злитесь. Давайте лучше порадуемся за неё, что она наконец-то поела – впервые, наверное, за три дня. Хоть бы и эту ужасную пиццу с ананасами.

САБИНА (ВАСЕ, удивлённо). А ты её разве любишь?

ВАСЯ. Кого? Лесю?

САБИНА. Пиццу с ананасами. Какая Леся? Все мы знаем, что твоё сердце занято…

ВАСЯ (перебивает). Я люблю пиццу с ананасами!

САБИНА. Так надо было сказать…

ВАСЯ. Так я уже понял.

Пауза, которую вскоре нарушает ВАСЯ.

ВАСЯ. И всё-таки…

САБИНА. Всё-таки что?

ВАСЯ. Всё-таки есть, что пожевать? Я проголодался тут с вами.

ЮННА. Всё-таки есть ещё кексы. Сейчас принесу.

ЮННА уходит на кухню за кексами.

САБИНА. Как-то всё прямо плывёт перед глазами…

ВАСЯ. Это тебя так с тройного коньяка развезло. Боюсь представить, сколько градусов было в этом адском коктейле.

САБИНА. Он был такой вкусный… Я и не заметила, как оп – и до дна. К тому же, я вообще почти не пью.

ВАСЯ. Осторожнее надо, ты чего.

САБИНА. Ладно, сейчас полежу немного, и полегче станет.

САБИНА ложится на диван и прикрывает глаза. Возвращается ЮННА, в руках у неё – наполовину опустевшее блюдо с кексами.

ЮННА. Вовремя я их стащила: ещё бы чуть-чуть – и нам бы и кексов не досталось. Ребята надымили, кстати – ужас. У них там в прямом смысле слова своя атмосфера: даже с другим газовым составом. А Сабина чего? Заснула?

ВАСЯ. Нет, просто отдыхает.

САБИНА. Я не сплю! Плоховато стало – вот и прилегла.

ЮННА (обеспокоенно). Может быть, тебе активированного угля дать? Или полисорб? Зачем ты Леськину жижу пила? Ладно мы – но ты-то пьёшь раз в никогда, тебе нельзя такое.

САБИНА. Я и не планировала много… Случайно получилось. Всё нормально, просто лежать хочется.

ЮННА. Ну смотри. Лежи тогда, не трогаю тебя.

ЮННА ставит блюдо с кексами на пол и садится с другой стороны дивана. ВАСЯ берёт себе один кекс и с аппетитом ест.

ВАСЯ (ЮННЕ). Вкуснятина! Спасибо тебе!

ЮННА. Нам! Это мы с Лесей старались.

ВАСЯ. Вам спасибо. Но ты – так вообще кулинар от бога, не устану это повторять.

ЮННА. Да ладно, велика ли наука? Смущаешь тут меня!

ВАСЯ. Не смущаю, а правду говорю.

САБИНА (приподнимается). И мне дайте, пожалуйста. Я тоже голодная.

ЮННА. Ой, а ты куда? Тебе же плохо.

САБИНА. Полежала с закрытыми глазами – и стало хорошо. Только кушать теперь хочется.

ЮННА (протягивает САБИНЕ кекс). Держи. Рада, что тебе полегало.

САБИНА (с наслаждением откусывает). М-м-м! С хрустящей корочкой!

ЮННА (бормочет). Кажется, горелый попался. Хочешь, поменяю на нормальный? Если они, конечно, остались.

САБИНА. Нет-нет! Не надо. Меня всё устраивает.

ЮННА. Да что с тобой не так?

Пауза. САБИНА хрустит горелым кексом, ВАСЯ свой кекс доел и теперь тихо играет на гитаре, ЮННА слушает.

САБИНА (задумчиво). В следующий раз буду ещё осмотрительнее, пожалуй… Не хочу, чтобы из-за Лесиных коктейлей у меня однажды развился алкоголизм.

ЮННА. С твоими темпами выпивания он не разовьётся никогда, можешь успокоиться.

САБИНА. Кто знает, кто знает… (Она говорит как будто про себя, нервно отряхивая крошки с кончиков пальцев на блюдо.) Я уже ни в чём не уверена, по правде говоря. Но буду стараться – а что мне ещё остаётся? Сначала один, потом два – и всё равно как огурчик, а потом… потом водка на кухне в четыре утра. И так каждый день. И так по кругу.

ЮННА. Вот об этом даже не смей думать! Подобная участь скорее Егора постигнет. Или Лесю. Или любого из нас, но тебя – в последнюю очередь. Ты же из нас самая ответственная, больше всех о своём здоровье заботишься.

ВАСЯ. Я так понимаю, я не в счёт?

ЮННА. Пока не в счёт.

ВАСЯ (продолжает играть). Понял. Принял. Уяснил.

САБИНА (жёстким тоном). Я вам дам – спиться они решили.

ЮННА. Ничего мы не решали! Я же всего-навсего пример привела…

САБИНА (меняется в лице). Да к чёрту такие примеры! Я не переживу… если ещё и вы… туда же.

ЮННА (обнимает её, нежно улыбаясь). Мы никогда не сопьёмся. Обещаю тебе.

В глазах САБИНЫ – старательно подавляемый ранее страх, теперь вырвавшийся на свободу. Плечи напряжены и приподняты, взгляд устремлён в пол, губы сжаты.

САБИНА. Наверное, года в три она бы мне тоже так сказала.

ЮННА. Кто – она?

САБИНА. Мама.

Неловкая пауза. ВАСЯ прекращает играть и смотрит на САБИНУ округлившимися глазами, не зная, что ответить. ЮННА сопит и пытается собраться с мыслями.

САБИНА. Мне тяжело верить подобным обещаниям… из-за неё. Потому что она предаёт их каждый день – только этим и занимается, с утра и до позднего вечера. Она не говорила об этой проблеме никогда на моей памяти, но дала мне слово в тот момент, когда я родилась. Каждый родитель, решившийся завести ребёнка, негласно даёт ему и самому себе слово вырастить достойного человека в достойной среде.

ЮННА (тихо, с потускневшим взглядом). Не могу сказать, что у тебя не получилось вырасти достойной.

САБИНА. А это уже исключительно моя заслуга! Моя… и папина. (Её голос срывается, она ненадолго замолкает.) Он был единственным адекватным человеком в этом дурдоме. Впрочем, и остаётся. Я чувствую его присутствие в своей квартире. И именно это ощущение даёт мне стимул продолжать жить, терпеть её попойки, придирки без причины, крики. Иногда мне кажется, что я и не человек вовсе, а механизм, из-за работы которого наш домашний очаг, если это можно так назвать, ещё не развалился.

ЮННА. Подожди… Разве твой папа?..

САБИНА. Нет, он не умер. И слава богу, иначе я бы уже, наверное, здесь не сидела. Просто мы слишком редко общаемся – он меня любит, безусловно, я это чувствую. Но мне мало, как, наверное, было бы мало любому ребёнку.

ВАСЯ. Я в шоке.

САБИНА (с вымученной улыбкой). Это нормально.

ВАСЯ. И ты столько молчала? Мы ведь и знать не знали, что у тебя в жизни творится!

САБИНА. А зачем делиться? Кому от этого станет легче? Я только всех нагружу своими проблемами, как будто ни у кого в придачу нет своих…

ЮННА. Тебе станет легче… Этого достаточно.

САБИНА. Нет. Недостаточно.

Пауза. В глазах САБИНЫ нет ни отблеска слёз – напротив, взгляд стальной, словно она неживая.

САБИНА. Юнна, вот ты завидуешь моему трудоголизму… а там ведь совершенно нечему завидовать. Ты, возможно, не в курсе, но я работаю отнюдь не ради денег. Точнее, деньги – это, безусловно, хорошо, однако… я пропадаю на работе, чтобы не появляться дома. Потому что у меня и дома в его привычном понимании нет. Есть эта квартира, где почти двадцать четыре часа в сутки существует мать. И ещё… я стараюсь из-за всех сил, трачу нервы и здоровье, только бы в будущем не жить так, как она. Притом нельзя сказать, что я её ненавижу – напротив, люблю, и это парадоксально. Но моим глубинным кошмаром было, есть и остаётся продолжение её судьбы… Вот та причина, по которой я почти не пью, а раньше и вовсе не пила. Я боюсь, что мой постоянный контроль над ситуацией однажды даст сбой, и я не смогу остановиться. И полечу в бездну.

ЮННА. Тебе срочно необходимо от неё съезжать!

САБИНА (с горькой усмешкой). Были бы деньги. Но вот подзаработаю, поднакоплю – и как только, так сразу.

ЮННА (твёрдо). Можешь жить у меня. Когда захочешь. В любой момент приехать и остаться, на сколько нужно.

САБИНА. Так мне неловко… Спасибо тебе большое, но я так не могу. Вот на квартирниках пользуюсь случаем не ночевать дома – не без скандалов, конечно, но ухожу. И мне здесь замечательно. Я не могу описать в полной мере, насколько я вам, ребята, благодарна за то, что вы дарите мне ощущение дома.

САБИНА говорит отчётливо, но монотонно, без единой эмоции в голосе и на лице. Только страх будто пропитывает собой каждое её слово, всё её существо. ЮННА и ВАСЯ в полной растерянности, вопреки развитой эмпатии они понятия не имеют, как стоит действовать в сложившейся ситуации. До поры до времени никто не замечают стоящую в дверях ЛЕСЮ, которая пришла ещё давно и, не дыша, прослушала полностью весь монолог. Когда же её замечают герои и зрители, ЛЕСЯ вновь пребывает в состоянии глубокого потрясения – её ресницы и губы дрожат, руки беспомощно теребят край футболки.

ВАСЯ. Леся?.. Ты к нам вернулась?

ЛЕСЯ (всхлипывая). Да, я вернулась. Однако сейчас это уже не важно – равно как и зачем я тут.

Она одним прыжком приближается к САБИНЕ и крепко, трясясь, обнимает её, прижимая голову к груди, утыкаясь лицом в макушку и обхватывая руками, точно стремясь своей спиной прикрыть её от невидимых пуль. По щекам ЛЕСИ бегут ручьи слёз – но это настоящие, искренние слёзы.

САБИНА. Лесь, ты чего?

ЛЕСЯ (рыдая). Я?! Я ничего! Вот поражаюсь стою: как у тебя удалось взрастить в себе настолько красивую, живую личность в настолько гнилой и безжизненной почве?

САБИНА. Да не всё так ужасно…

ЛЕСЯ. Ужасно, прекрасно – можешь говорить, что угодно! Вот только я всё вижу, Сабин, и слышу не только что ты говоришь, но и то, как ты это делаешь.

САБИНА. Я не хочу, чтобы ты из-за меня так плакала.

ЛЕСЯ. А я по-другому не могу! У меня болит всё изнутри за тебя, понимаешь ты это? И слёзы – это лишь метод облегчить эту боль. Будь я тобой… Да окажись я на твоём месте, я бы уже давно шагнула из окна. Вот так: раз – и нет ни меня, ни душащих меня кошмаров. А ты день за днём, подходя к самому краю, делаешь шаг назад… Для меня это невообразимо – никогда не чувствовать себя в безопасности. Но ты так живёшь… И я одновременно чувствую восхищение твоей стойкостью и ужас от осознания, что так быть не должно. Человек не должен привыкать к постоянному животному позыву спрятаться. Каждый имеет право на дом и на тех, кто будет его там ждать. Я не ценила того, что имею, это было что-то совсем базовое, а ты… Ты заставила меня мыслить иначе. И, если ты захочешь, если тебе это нужно, можешь считать меня, нас, своей второй семьёй, которая защитит тебя от всего на свете и даже думать не даст о том, что когда-нибудь твоя жизнь окончится в бездонной пропасти. Чтобы настолько целеустремлённый, умный и морально сильный человек когда-либо там оказался… Даже я со своим воображением не могу себе представить подобный сюжет. Это попросту невозможно.

ЛЕСЯ чуть ослабляет хватку и на пару сантиметров отстраняется.

ЛЕСЯ. Тебе там вообще есть, чем дышать? А то ты говори…

САБИНА (плачет, впервые за всё время). Да… Ты права: мне нужно говорить. Я многовато держу в себе.

ЛЕСЯ. Многовато? Серьёзно? А мне казалось, что всё.

САБИНА (шёпотом). Может, и правда всё… Спасибо тебе. И всем вам ещё раз спасибо. Без вас у меня не получилось бы сохранить моральную устойчивость.

ЛЕСЯ. И приходи ко мне на квартирники. Приходи всегда. Даже просто так, можешь без стука и без приглашения. Я укутаю тебя в одеяло, сварю какао и приготовлю сметанник – только извини, если пригорит. Я как ни стараюсь, каждый раз всё сгорает…

САБИНА (улыбается). Мне так даже больше нравится.

ЛЕСЯ (заражается её улыбкой). Ну, вот и прекрасно. Договорились, значит.

ЛЕСЯ постепенно освобождает САБИНУ из объятий и садится на пол рядом с диваном. Лица обеих светятся счастьем, которое передаётся ВАСЕ и ЮННЕ.

САБИНА. Какие же вы всё-таки хорошие… Уму непостижимо.

ЛЕСЯ. На себя посмотри. Зеркало в коридоре висит.

САБИНА (встаёт с дивана, перешагивая через ЛЕСЮ). А вот знаешь, что? Схожу и посмотрю. Заодно водички себе принесу, а то в горле пересохло. Вам захватить?

ВАСЯ и ЛЕСЯ (хором). Нет, спасибо!

ЮННА. Я тоже себе взяла.

САБИНА (уходит). Ладно. Тогда пойду.

ВАСЯ (вдогонку САБИНЕ). Проведай там этих двоих. А то вдруг они уже кухню спалили?

ЮННА. Ну нет, мы бы почувствовали.

САБИНА выходит из зала. Ребята остаются втроём. Они молчат, но молчание, повисшее в зале, отнюдь не тяжёлое – скорее, умиротворённое.

ВАСЯ. Лесь, и что это было?

ЛЕСЯ (пожимая плечами). Это была я. Настоящая я. И я хотела взять на себя боль человека, который действительно в этом нуждался. Возможно, в поглощении и уничтожении плохого и заключается моё предназначение как личности в социуме.

ЮННА. Рада, что ты наконец-то до этого дошла.

ЛЕСЯ. Не дошла бы, если бы не Лёня.

ЮННА. Ой, он может…

ЛЕСЯ бросает взгляд на блюдо с остатками кексов.

ЛЕСЯ (удовлетворённо). И всё-таки про кексы я не соврала!

ВАСЯ. Да, замечательные кексы, едим с удовольствием.

ЛЕСЯ. Даже мои?

ВАСЯ (со вздохом). Даже твои… Ну а куда денешься? Как сказал бы дед, голод не тётка.

ЛЕСЯ. В холодильнике, если что, ещё есть гречка…

ВАСЯ. Ого! А можно?

ЛЕСЯ. Недельной давности.

ВАСЯ. Тогда не надо, спасибо!

ЛЕСЯ (лукаво). Ничего, ничего… Ещё не пять утра.

Конец пятой сцены.

Свет в зале гаснет и зажигается на кухне.

Сцена шестая

Действующие лица: ЕГОР, САБИНА, ЛЁНЯ, ЮННА

Когда САБИНА появляется на кухне, становится понятно, что ребята уже долго разговаривают за жизнь. Играет приглушённая, спокойная музыка, ЛЁНЯ и ЕГОР сидят за столом и по очереди что-то друг другу доказывают – но дружелюбно, без всякой агрессии. В помещении сильно накурено. На столе покоятся закончившаяся трубка, импровизированная пепельница, ЛЁНИН вейп и электронная сигарета ЕГОРА.

САБИНА. Ну вы, ребят, даёте, конечно… Окно хоть откройте, а то вообще нечем дышать.

ЛЁНЯ и ЕГОР одномоментно прекращают говорить и поворачивают головы в сторону САБИНЫ.

ЕГОР. Так оно, как бы… открыто.

САБИНА. Правда, что ли?

ЛЁНЯ. Ты проходи, я сейчас весь дым выгоню. (Он вскакивает и начинает энергично размахивать руками, выгоняя дым в окно.) Вот! Раз-два, раз-два… Видишь – уже лучше становится.

ЕГОР. Ба! Я теперь вижу Лёню! А то всё сидел, мучался мыслью, что разговариваю с воображаемым другом.

ЛЁНЯ. Нет, нет! Я вполне себе настоящий, можешь пощупать.

САБИНА (наливает в стакан воды из-под крана). Сколько вы тут всего выкурили?

ЛЁНЯ. Ну, смотри… Трубка была, электронка была, моя парилка была…

ЕГОР. Сигареты?

ЛЁНЯ (озадаченно). Сигарет же не было.

ЕГОР. Были, Лёня, были.

ЛЁНЯ. Ну, значит, ещё сигареты. Вот и получается…

САБИНА. Мне жалко ваши лёгкие.

ЕГОР. Лично мои уже ничего не спасёт. А как там наши юные друзья в комнате поживают?

САБИНА. Хорошо. Только просили вам передать, чтобы вы тут ничего не подожгли.

ЕГОР. Не подожжём, пусть не беспокоятся. Чтобы что-то поджечь, нужно сначала достать спички или зажигалку. Или плиту включить на худой конец и сунуть полотенце в газ. А мне лично вставать лень.

ЛЁНЯ (приземляется обратно на стул). Справедливо. Очень уж хорошо сидим.

ЕГОР. Садись и ты с нами! Мы тут обсуждали… А что мы обсуждали, Лёнь? Точно, вспомнил. Мы обсуждали философию Канта.

ЛЁНЯ. Вообще-то, когда вошла Сабина, ты рассказывал, как тебя пьяного стошнило на ботинки полицейскому в метро.

ЕГОР. Мог бы и не стыдить перед дамой и подыграть. Друг ещё называется.

ЛЁНЯ. А что я могу сделать, если не умею врать?

САБИНА (садится за стол со стаканом воды). Я тоже хочу эту историю послушать.

ЕГОР. Ой, нет, на бис уже не смогу. Прошу прощения, Сабина Рашидовна, но вас я порадую этой потрясающей воображение историей как-нибудь в другой раз – слишком уж Леонид Леонидович меня смутил. Теперь даже не могу с мыслями собраться.

САБИНА (расстроенно). Ну вот!

ЛЁНЯ (САБИНЕ, заговорщически). Я тебе расскажу попозже. В подробностях.

САБИНА (довольно). Договорились.

ЕГОР. А то, что я тут сижу, вас не смущает?

ЛЁНЯ. Ни капли.

Вдруг на кухню заходит ЮННА.

ЮННА. Злостные курильщики – убийцы здоровья, не хотите сыграть с нами в «Правду или действие»?

ЛЁНЯ (встаёт со стула). О, это можно! Идея прекрасная.

САБИНА. Это они курят, я просто рядом сижу.

ЮННА. Знаю, знаю. Так что по игре? Вы с Егором идёте?

ЕГОР. Мне вставать лень…

ЮННА (вздыхая). Понятно всё с тобой, дед. А ты, Сабин?

САБИНА. Я с Егором здесь посижу. Нужно социальную батарейку восполнить, плюс – всё ещё спать хочется.

ЮННА. Не хотите – как хотите. Пошли, Лёнь. Мы с Лесей там такой фант для Васи придумали…

ЛЁНЯ. Колись!

Они вместе выходят с кухни в коридор. САБИНА и ЕГОР остаются сидеть за столом. Повисает молчание.

ЕГОР. Ты плакала, что ли? У тебя, по-моему, глаза красные.

САБИНА. Нет, косячок курила.

ЕГОР. Ты минуту назад сказала, что не куришь.

САБИНА. Да всё нормально уже, неважно… Просто разговоры были задушевные.

ЕГОР. О чём? Или это тайна?

САБИНА. О семье.

ЕГОР (поник). А-а. Это действительно грустная тема.

ЕГОР нервно закуривает. САБИНА сопровождает движения его рук серьёзным взглядом.

САБИНА. У тебя тоже?

ЕГОР. Да… У меня тоже.

Заполнившая всё маленькое помещение тишина неожиданно прерывается резкими воплями из зала.

ВАСЯ. Нет! Ну фу! Не буду я этого делать! Лесь, ты всё-таки изверг!!

ЛЕСЯ. Давай – давай! Фант есть фант.

ЮННА. Поддерживаю! Тапки в коридоре, если что.

ВАСЯ. Да понял я… Только не снимайте, умоляю!

ЮННА. Не будем, честное пионерское. Иди уже выполняй.

ВАСЯ выходит в коридор, слегка освещаемый светом лампы на кухне. Его лицо перекошено и выражает нечеловеческие страдания.

ЕГОР. Господь – бог, что они тебе загадали?

ВАСЯ (мученически). Лизнуть Лёнин кроссовок!

ЕГОР. Э-хе-хе, недурно, недурно…

ВАСЯ. И это всё, что ты можешь сказать?!

ЕГОР. Ну не буду же я идти против коллектива. Леся права: фант есть фант.

ВАСЯ. Поддержки от вас не дождёшься!

ВАСЯ скрывается в тени коридора, наступает гробовое молчание, которое обрывает взрыв улюлюканий и хохота из зала.

ЛЕСЯ. Вась, хорош! Засчитано!

ЛЁНЯ. Ты его с таким наслаждением облизал – прямо как фруктовый лёд.

ВАСЯ. Фу, вам бы всё издеваться. Пойду теперь рот с мылом помою.

ЛЁНЯ. Иди, мы даже паузу сделаем.

ВАСЯ. Спасибо хоть на этом, экзекуторы.

Обстановка на кухне пусть ненадолго, но разряжается.

САБИНА (встаёт и начинает что-то искать в холодильнике). Огуречик будешь?

ЕГОР. Да нет, спасибо. Я лучше бы чайку…

САБИНА. Поставь тогда и на меня воду, если не трудно.

ЕГОР (наливает воду в чайник). Будет сделано!

САБИНА хрустит огурцом, прислонившись к холодильнику. ЕГОР сидит за столом и гипнотизирует взглядом кипятящийся чайник, крутя между пальцами электронную сигарету.

САБИНА. Так что там с твоей семьёй?

ЕГОР. Я надеялся, что ты забыла.

САБИНА. За несколько минут вряд ли что забудешь. Впрочем, если тебя напрягает эта тема, мы можем на неё не говорить.

ЕГОР. Да ладно уж… Сегодня все высказались – вот под утро наконец-то и до меня дошла очередь.

САБИНА. Мать, отец?

ЕГОР. Отец.

САБИНА. Ясно. А у меня мать.

ЕГОР. Вот как…

Чайник вскипел. Ребята наливают себе чай и возвращаются на прежние места.

САБИНА. Ну так и что?

ЕГОР. Алкаш он… Всю жизнь мне сломал. Из-за него теперь всю зарплату на психотерапевта трачу. Вот, собственно, и всё.

САБИНА. Понимаю… Но ты молодец уже потому, что обратился к врачу.

ЕГОР. А что мне ещё оставалось сделать? Меньше года назад я не имел ни малейшего понятия ни как жить дальше, ни зачем я живу в целом. Единственное, что было на тот момент в моей душе, – это тревога. Тревога за себя, за своё будущее, за бабулю, которой девяносто один год и которая, живя с ним на одной площади, вынуждена каждый день видеть это всё и терпеть. Он в последнее время как будто совсем крышей поехал, а я… даже не могу от него съехать, хоть и сам себя спонсирую.

САБИНА. Тебя обязали заботиться о бабуле?

ЕГОР. Ну как, обязали… Я сам себя и обязал. Куда она сейчас уже без меня? Ему же на неё совсем наплевать – жива она, мертва, случилось с ней чего или всё хорошо. А я люблю её, она мне много всего прекрасного в жизни дала. К тому же, на достойное жильё денег всё ещё не хватает.

САБИНА. Тут аналогично.

Пауза. ЕГОР закуривает.

ЕГОР. Не могу восстановить в памяти ни единого момента, когда я бы слышал от него хоть одно-единственное доброе слово… Пытаюсь, как психотерапевт советует, напрягаю извилины – а не получается. Живу с чувством, что его вовсе нет рядом со мной, как будто мой отец – это молчаливая тень, которая способна говорить через рот только тогда, когда надо попросить опохмелиться. Поэтому я очень ценю разговоры, они многое дают понять о человеке.

САБИНА. Прекрасно, этим мы сейчас и занимаемся.

ЕГОР. Тебя не напрягает то, что я на тебя свои проблемы выливаю?

САБИНА. Нисколько. Продолжай. Я слушаю.

ЕГОР. Всё детство я жил в постоянном напряжении и гаданиях, а что будет дальше. Мне многое на тот момент было непонятно – и ладно, если бы хоть кто-то потрудился объяснить. Все молчали. Все. Моё детство теперь прочно ассоциируется у меня с тишиной и пустотой, когда, вроде бы, открываешь дверь и собираешься выйти наружу и глотнуть свежего воздуха – а за этой дверью скрывается ещё одна глухая стена. Я не знаю, почему мне удалось аж до сегодняшнего дня сохранить трезвость рассудка, однако я благодарен за неё судьбе. Судьбе и бабушке, которая давала мне хоть и ничтожные, но десять процентов родительской ласки и чувства защищённости, которые были мне необходимы. Мне трудно довериться людям, поверить в их искренность, оттого я невероятно ценю вас – людей, которых я смог подпустить к своей душе ближе, чем на метр. Вы настоящие, понимающие и очень добрые – моя опора, моя почва под ногами.

ЕГОР говорит монотонно, с отсутствующим выражением лица и пустым взглядом, словно он давно абстрагировался от той стороны своей жизни, которая касается семьи и детства.

САБИНА. И мы тебя ценим, Егор. За то, что нашёл в себе силы жить дальше и демонстрируешь своим примером безграничную любовь к самому явлению жизни. Несмотря ни на какие внешние препятствия.

ЕГОР. Я и правда люблю жизнь.

САБИНА. И молодец, что любишь. Продолжай в том же духе. Также мы ценим тебя за то, что ты нам открываешься, показываешь себя настоящего, подавляя внутренние страхи.

ЕГОР. Мне не хочется тревожиться, когда рядом вы. Вы – мои антидепрессанты и транквилизаторы.

САБИНА. И наконец, мы ценим тебя… за тебя. За то, что ты позволяешь нам называть себя нашим другом.

ЕГОР. А где я был бы сейчас, если бы не вы? В дурдоме, наверное.

САБИНА. Туда прямая дорога нашим с тобой родственничкам. Но не нам, мы переживём, мы всё вытерпим.

ЕГОР (откладывает сигарету, больше он к ней не притронется до конца пьесы). Это точно. И над нашими крышами рано или поздно появится радуга.

САБИНА. Двойная радуга.

ЕГОР. Тройная.

САБИНА молча подходит и обнимает ЕГОРА точно так, как её ранее обнимала ЛЕСЯ, будто передавая половину невидимого щита от себя другу.

ЕГОР. Спасибо… Сейчас мне как никогда тепло.

САБИНА. Я рада, что это так.

Они стоят и обнимаются некоторое время, по прошествии которого синхронно поворачивают головы в зрительный зал и замирают в заданных позах. Свет на кухне гаснет, но сцена не заканчивается. Остальные герои теперь тоже представляют из себя живые скульптуры, застывшие в моменте. Все лица их обращены к зрителям. Точечный свет поочерёдно вспыхивает на фигуре того персонажа, который говорит в данную секунду.

ЕГОР. Я бы определённо увяз в этом болоте по горло…

САБИНА. …Если бы не дружба…

ЛЕСЯ. …Дружба исцеляет…

ВАСЯ. …Дружба протягивает руку помощи…

ЮННА. …Дружба – это величайший дар…

ЛЁНЯ. …Который мы, получив, обязаны сохранить и бережно пронести через всю жизнь.

Конец шестой сцены.

Сцена заключительная

Действующие лица: все

Зажигается свет на кухне. Ребята собрались все вместе выпить чая – явление, которое отсутствовало в основной части пьесы. Каждый из них выглядит по-иному: кто-то, ранее серьёзный, улыбается, кто-то – напротив, вопреки обычной напускной весёлости сдержан и сосредоточен на своём внутреннем мире. Однако всех героев объединяет одно: ощущение комфорта и умиротворения.

ЛЁНЯ. А сахар есть?

ЛЕСЯ. Вон, в вазочке.

ЛЁНЯ. Отлично, спасибо.

Пауза. Ребята обращают взоры в зал, как будто одномоментно заметили там нечто любопытное.

ЛЕСЯ. Ничего себе… Уже светает.

ВАСЯ. Да… Ночи сейчас короткие. Хорошо посидели, ребят.

ЕГОР. Это точно. Поболтали о том, о сём.

ЮННА. Домой, я так понимаю, смысла ехать уже нет?

САБИНА. А зачем? Только родителей разбудишь. Всё равно они тебя уже давно не ждут. Оставайся с нами.

ЛЕСЯ кивает.

ЛЁНЯ. Точно. Не надо разъезжаться. Лучше – здесь… Лучше – когда мы все вместе.

Свет медленно гаснет. Конец заключительной сцены и всей пьесы.

24 августа 2022 года