Будь моим… оборотнем [Татьяна Олеговна Новикова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Татьяна Новикова Будь моим… оборотнем

Часть 1. Будь моим несчастьем


Он пахнет звериной болью и одиночеством.

Наша встреча была предопределена судьбой.

Он мое отражение. Он моё наваждение. Он всё, что у меня осталось.

Пролог

Что может быть хуже осени? То дожди, то морозы, то грязь по колено. Кто-то любит ливни и затянутое тучами небо, кого-то прельщает пар изо рта в сентябре месяце. Я сходила с ума исключительно по жаркому – градусов под сорок – лету.

Но сегодня – осень. И завтра – осень. Запотевшие окна, за которыми стелется серый город. Я, укутанная по самую макушку в плед, боролась с дремотой за чтением фантастического романа. Настолько фантастического, что не верила ни одному слову.

В дверь затрезвонили. Мерзко и очень долго, так, как звонят исключительно нежеланные гости. Я шумно вздохнула и, так и не выбравшись из-под пледа, прошествовала в коридор. Глянула в глазок – никого. Пожав плечами, вернулась за чтение, но только нашла нужную страницу, как звонок повторился. На этот раз я стянула плед, в три секунды оказалась у входной двери, но вновь никого за ней не застала.

– Кто там?!

Хотя сама знала ответ: никого.

Как поступит любой нормальный человек, не получив ответа? Правильно, уйдет. Я тоже относила себя к адекватной части населения и развернулась, но третий – самый настойчивый и долгий – звонок заставил вернуться. Пальцы тихонько провернули ключ в замке, и я со всей силы толкнула дверь от себя. Но никто не упал, не вскричал и не показался на свет. Нет уж, далеко этот хулиган не скрылся бы.

Я выбежала на лестницу. Лифт в доме, конечно, имелся, но за все время моего проживания я ни разу не видела его работающим. Поэтому этот шутник мог скрыться только по лестнице. И точно, на три пролета ниже промелькнула чья-то голова.

Это придало мне злости. И я, перепрыгивая ступеньки, побежала вслед за негодником, твердо вознамерившись оторвать ему уши. Двери лестничных площадок не хлопали, а значит, хулиган прятался где-то внизу. На первом этаже царствовала привычная абсолютная тьма, поэтому я попыталась поймать нахала на ощупь. Не поймала. Зато он толкнул меня с такой силой, что я свалилась и стукнулась затылком о ступеньку. Голова противно заныла, а в глазах появились слезы.

И тут мне стало по-настоящему страшно. Дико, до одури. Что, если это никакой не хулиган, а самый обычный маньяк, и сейчас меня будут убивать в полной тьме? Я попыталась отползти. Вспышка белого света как от фонарика на секунду ослепила. Откуда этот свет? Почему он обжигает кожу?

А дальше произошло удивительное. Свет осветил лестницу, но никого, кроме меня, на ней не оказалось. Я вскочила на ноги, но не успела ни приглядеться, ни отбежать – свет засасывал. Жаркий воздух облепил тело, белые лучи стянули запястья. Я оказалась в плену. В ноздрях было горячо. Перед глазами плыло.

Хлопок, и уже нет ни света, ни лестницы… ни меня.

Глава 1. Опасный преступник

В висках гудело так, будто в голове шумел кулер от системного блока. Минуту-другую я лежала на неудобном матраце, стараясь не двигаться – авось опять усну, и голова перестанет болеть. Глаза открывать совершенно не хотелось. Наверное, скоро прозвенит будильник, оповещая о том, что будни в самом разгаре, учеба и работа терпеть не станут, а поспать можно и в старости.

Любопытный же мне приснился сон: поток света, который выжигал тело, засасывая внутрь себя. Впрочем, не в первый раз. Мои сны чаще всего были странные, невнятные, но вполне реалистичные. Никаких расплывчатых линий или силуэтов – всё так чётко и осязаемо, словно на самом деле есть какие-то незнакомые мне города с деревянными домами, люди в смешных одежонках: пышных платьях или камзолах; ощущение тревоги и взгляда за спиной.

Все эти мысли так сильно въелись в сознание, что задумалась о крайней неудобности кровати я много позже. Осторожно ощупала поверхность и поперхнулась. Руки коснулась мокрая от росы трава. Я вскочила и ужаснулась сильнее прежнего. Да, сегодняшняя постель, и правда, была травяная.

Но каким образом?! Почему?! Что это?! Сон продолжается, не иначе.

Ярко светило солнце. Межу окружал изумрудный луг с невысокой травой и россыпью цветов окраски спелого лимона. На всякий случай я ущипнула себя, но дивное место никуда не исчезло. На линии горизонта виднелся темнеющий лес, а с другой стороны величественной стеной выстроились высокие серые горы. А если провести взглядом по дороге, которая делила «постель» из цветов и трав на две части, то можно увидеть вдали что-то, похожее на деревеньку. Красивая картинка, но что это, черт возьми, такое?!

До меня донесся скрежет и стук копыт, разбавляемые негромким пением. Я оглянулась и заметила старенькую телегу с лысым дедушкой, одетым в потертую белую – теперь уже серую – рубаху, во главе. Воз был нагружен объемными холщевыми мешками, а тощенькая черная в рыжих пятнышках лошадка, служащая тяговой силой, грустно переставляла копыта.

– Простите, пожалуйста! – С этим криком я невежливо преградила телеге дорогу.

Дедок остановил лошадку и недовольно посмотрел на меня.

– А где я нахожусь?

– А что? Надралась вчера, не знаешь, куда завезли? – Он подозрительно сощурился.

– Не совсем, – ощущая всю глупость ситуации, я потупила глазки.

– Вон там, – указал на очертания деревни, – село Прилесное. И находишься ты, если уж запамятовала, в Кристани. Ты заблудилась? Что на тебе за чудная одежда? – Удивленным и настороженным взглядом осмотрел меня снизу доверху.

– Кажется, я сумасшедшая… – доверительно призналась я. Кстати, а чем его одежда-то не устроила? Свободные черные брюки и бежевый вязаный свитер идеально подходят для домашнего отдыха. Кто ж виноват, что я не дома…

– Я вижу… – Он кивнул. – Почему мужские вещи-то носишь, бесстыдница?

Как это мужские?! Очень даже женские. Мне в вечернем платье разгуливать по квартире? И вообще, в какой деревне нужно жить, чтобы не знать, что и девушки носят штаны.

Меня неожиданно осенило.

– Я всё поняла! Это чья-то шутка, правильно? Мы с друзьями, – правда, у меня и друзей-то не особо много, – где-то здесь отдыхали, и один из них оставил меня одну ради хохмы! Кто это был?! И почему я ничего не помню? Отвечайте! Да и каким образом сейчас может быть лето? На дворе ведь октябрь.

Из меня вылетела настоящая пулеметная очередь слов и вопросов. Такого удивления в уставших глазах я не видела уже давно. Дедушка явно не понимал, чего от него хочет визжащая девчонка. А хотела я обратно домой.

– То есть вы ничего не знаете? – Я вздохнула. – Хотя вы явно с кем-то заодно! Вы же придумали это дурацкое название… Как его… Кристаллия?

Я замолчала и сурово свела брови в одну линию, заглядывая дедушке в глаза. Тот распахнул рот от удивления, а потом аж отдернулся в сторону.

– Да как ты смеешь оскорблять мою родину?! Коверкать название моей страны? Ты ненормальная пьянчуга. Я должен был сразу это понять по твоей одежде и виду. – Это был крик, полный ярости, ужаса и обиды. Мужчина плюнул в мою сторону, натянул вожжи и уехал до того момента, как я успела придумать хоть какой-нибудь остроумный ответ.

Ага, моя одежда, мой вид, да и к тому же я с самого начала заявила ему о своей ненормальности.

Солнце невыносимо припекало ноющую макушку. Видимо, я даже не в своём городе – у нас уже давно не предвещалось жары. А ведь мне даже не снять свитер. Под ним ничего нет. Что ж, когда узнаю, кто из моих приятелей так пошутил, то отомщу! Моральное здоровье подорвано, а если пойти до того бутафорского села, что виднеется вдали, пешком, то и с физическим можно попрощаться. А так как не нашлось ничего даже похожего на транспортное средство, то мне пришлось вздохнуть и пойти вперед.

Дело даже не в том, что среди знакомых нет людей, способных опоить меня и увезти куда-нибудь за тридевять земель ради хохмы. Сама по себе ситуация пахнет нереалистично.

Дорога была отвратительной и по-настоящему необъезженной. Грязная, пыльная, не вымощенная никаким камнем. Не хотелось даже думать, сколько мне ещё идти, спотыкаясь о каждую выбоину, поэтому я просто поглядывала то в сторону леса, то на расплывчатые очертания села.

Уже почти стемнело, когда я дошла до ворот, показавшимися мне удивительно старомодными и кривыми. «Ничего себе, кто-то так чтит традиции, что даже гвозди вбивает криво» – подумала я, постучав по старенькому дереву со всей силы. Ворота приоткрылись, а на меня смотрел немолодой лысый мужчина, вся волосистость которого скопилась на длинной лохматой бороде. Одет он был в потертые штаны и выцветшую меховую жилетку коричневого цвета на голое тело.

– Чой надо-то, девушка? – причмокивая, спросил он и постучал по земле чем-то, похожим на деревянное копьё.

– Да я… У меня тут… Друзья вроде как… Наверное… – промычала я, всё еще с удивлением разглядывая мужчину.

– Чой за друзья-то такие? Не знаем мы никаких друзей! И одежда нелюдская у тебя какая-то. Не ведьма ли часом? – «Охранник» ткнул копьем в мою сторону.

Я закашлялась. К тому, что моя одежда всем пришлась не по вкусу, уже привыкла. Но вот ведьмой ещё никто не называл. Да, запылилась немного по пути сюда, ну растрепалась. Метлы с собой нет, да и взглядом города не сжигаю. Чем там ещё занимаются приличные колдуньи?

– Нет, точно не ведьма. А не подскажите, где я?

– В селе Прилесном, что находится на пересечении нескольких торговых дорог. Наши изделия пользуются необычайным спросом даже при королевском дворе! – слишком правильным и уверенным голосом без единой ошибки в ударениях, будто бы фраза отлично заучена, проговорил мужик.

– Прелестное? А в чём же его прелесть?

– Какая ещё прелесть, девочка? При лесах мы находимся, вот и название такое! Ты заходить будешь, али тебя у ворот оставить?

Я покачала головой и вошла внутрь. И тут же закашлялась, рассматривая село. Такое я видела только в фильмах о старинной жизни. Деревянные домишки, простенькие заборчики и темные колодцы, выструганные фигурки животных по краям дороги. В глаза сразу кинулась надпись: «Постоялый двор «У леса», и я с опаской побрела в его сторону. Редкие люди прожигали во мне дыры взглядом, а одна женщина, одетая в простенькое серое платьице, даже назвала меня неприличным словом.

– День добрый! – Губы растянулись в жалком подобии улыбки.

Я опасливо заглянула внутрь заведения. Обстановка именно такая, какая должна была быть в этом… как же их называли… трактире, что ли. Деревянная мебель, тканый выцветший ковёр на задней стене. Полное отсутствие любых посетителей и вообще звуков. К этому великолепию прилагался одинокий трактирщик лет пятидесяти с короткими черными волосами, стоящими торчком, и усталым взглядом. При моём приветствии он перестал протирать стойку, вытер руки о замызганный фартук и угрюмо посмотрел в мою сторону.

– Милостыню не подаю.

– Да и не очень она мне нужна. – Вообще деньги были ой как нужны, но требовать их у людей в мои планы не входило. – У меня к вам вопрос. Не останавливалась ли здесь компания ребят? А может, вам было сказано о том, что придет ничего непонимающая девушка? И её нужно накормить? А потом объяснить, где она находится?

– Нет, не было такого. Уходите, если ничего заказывать не собираетесь! Не собираюсь кормить нищенок! – с еще большим отвращением проворчал он.

Я искренне ужаснулась такому обращению. Чудный сервис. Выгоняют без лишних вопросов. Неужели глупых девчонок, забредших в этот трактир, так много?

Неожиданно ко мне в ноющую голову постучалось то, что обычно зовут озарением.

А если это правда. Если эта деревня – такое специальное место – розыгрыш, и попадая сюда, несчастная жертва должна полностью усомниться в своём психическом здоровье? Решить, будто она действительно попала век этак в восемнадцатый-девятнадцатый? Тогда лучше подыграть, а не возмущаться.

– Несите меню! – Я театрально махнула рукой. – Закажу что-нибудь с удовольствием.

– Что нести? Простите, вы кто такая вообще?.. – Теперь уже опешил трактирщик. Он отпрянул от начищенного тряпкой дерева, стараясь не смотреть мне в глаза. – Не ведьма ли какая?..

– Видимо, не меню. – Я затрясла головой и попыталась вспомнить курс истории культуры. – О! Список блюд.

– Какой ещё список блюд? У нас есть котлеты куриные, суп тыквенный и компот из ягод. Будете?

– Наверное… – неуверенно прошептала я, усаживаясь за столик у окошка. – А сколько это стоит?

– 40 стерций, но только если вы не ведьма… – задумчиво пробубнил всё еще напуганный хозяин.

– А если я не ведьма, а иностранка… Нет. Чужеземка? И у меня нет стерций… Стерциев. Что делать? – Откровенно говоря, других денег тоже не имелось, но об этом я промолчала. Мне показалось, что если это розыгрыш, значит, всё давно оплачено.

– Так что же вы сразу не сказали! – Всплеснул руками мужчина. – У нас так редко бывают приезжие гости! То-то я и думаю, что и одежда непонятная, и сами вы запыхавшаяся такая. И слова еще эти чужеземные. Неужели вы из Леганов? Больше и неоткуда ведь. Это у них там прогресс полным ходом движется! Кошмар, а я вас чуть взашей не выгнал! Да меня казнят за такое!

Мужчина ещё раз осмотрел меня с ног до головы и разохался, начиная суетиться и бегать возле столика. В одно мгновение липкая древесина приобрела человеческий вид и даже некую опрятность, рядом со мной появились ложки и кусочки хлеба. Я запуталась в обозначениях и радостном щебетании, окончательно потеряв возможность понять, что такое Леганы, где тут чужеземные слова, и почему я вызываю у трактирщика искренний восторг. Пришлось соглашаться со всем, что дают.

– Из… Леганов, да. Приехала вот на ваши земли посмотреть. Да только непривычно пока. Деньги кончились, к примеру.

– Так это не проблема, гостья вы наша дорогая. Таким гостям и еда бесплатно, и комнатку организуем. Чтобы вы хорошо о нас помнили да рассказывали всем о гостеприимстве Кристанских граждан. Милая, расскажите-ка о ваших землях. Эй, Элина, иди ко мне. Живо! – Последний выкрик был адресован к молоденькой румяной девушке, будто бы вылепленной из иллюстраций книги сказок. Длинные ресницы, русая коса до пояса, алые губы – очень милое и простое лицо внушало доверие. Она прибежала на зов и тихо встала около стола, смущенно улыбаясь.

– Учти, это почётная гостья! – не прекращал кричать хозяин. – Накорми её, а потом кровать приготовь! Поняла?!

Девушка кивнула и убежала обратно. А мужчина с неописуемым интересом уставился на меня.

«Хорошие же они актеры» – подумала я, улыбнувшись в ответ.

– Расскажите мне, как у вас в стране? Говорят, наводнения недавно случились? Да и у нас то засухи, то дожди. Даже не разберешься, гневаются боги на нас или счастье посылают!

– Эх, урожай отвратительный. Поля залило водой, потонуло всё вместе с козами. – Я отхлебнула великолепного супа и закивала.

Не знаю, зачем я приплела к этой картинке коз, но, кажется, хозяин не особо удивился. По крайней мере, не подал виду. Он участливо покачал головой, задал еще пару вопросов, а потом, извинившись, ушел к неожиданно забредшему в заведение гостю.

Голова всё ещё шла кругом. Я насытились вкусной пищей и решила прогуляться по уже темнеющему селу. Всё-таки за это заплачено, значит, я должна получать максимальное удовольствие. Видимо, трактирщик рассказал всем об «иностранке», поэтому жители смотрели на меня уважительно. Да, жертвы тут сходят с ума, наверное. Скажешь, что ты ведьма, а в тебя еще и камнями начнут кидаться.

Дико натурально!

В своих раздумьях я вышла на маленькую площадь, полную людей. Было очень шумно, кто-то выкрикивал ругательства, некоторые смеялись, требуя чьей-то смерти. Ух, даже представление организовали. Надеюсь, не моя гибель нужна достопочтенным «гражданам»?

Нет, не моя. На деревянном помосте, рядом с высоким неокрашенным столбом, стоял молодой мужчина со связанными впереди руками. Потертые выцветшие темные штаны служили единственной одеждой на нём и удивительно дополняли весь его блеклый облик. Этот человек был невероятно серым. Бледное лицо с четко выступающими на нем серо-зелёными глазами, странные волосы цвета потускневшего серебра. Такое ощущение, что перед тем, как оказаться здесь, человек долго валялся на земле. Рядом стоящий мужчина с ухмылкой поигрывал плетью. Его образ служил полной противоположностью пленнику. Черные начищенные высокие сапоги, закатанные в них брюки, плотная куртка и злость в карих глазах.

Я ещё раз поразилась отличному актёрскому составу и исполнению разученных ролей.

– А что он сделал? – с интересом спросила у стоявшей невдалеке старушки

– Так он – нечисть проклятая! – взвизгнула та. – Поймали наконец-то демона, немного поучат жизни, а поутру, после рассвета, казнят. Давно у нас такого не было, никак богов прогневали, что они чудовищ к нам направили!

Интересно, как его будут казнить? Прольется бутафорская кровь или артисты наконец-то свернут представление, раскланяются и вручат мне цветы?

Меня подпустили поближе к «сцене», и я выжидающе встала около помоста. Плененный мужчина зло взглянул на меня и закрыл глаза. Никогда бы не подумала, что можно сыграть такой ненавидящий взгляд.

Палач занес кнут. Я с ещё большим интересом подалась вперёд. А зря. Потому что в следующую секунду вздрогнула от самого настоящего звука удара самой настоящей плетью по спине. Молодой человек, сжав зубы, ахнул и неловко повалился на доски. Я уставилась на кровоточащую рану и мелко задрожала.

Неужели такое можно сыграть? Или нельзя? А если нельзя, что же это за место?! Я действительно сошла с ума?

Нет. Это умелая постановка. Ещё немного и этот парень поднимется, поклонится мне и покажет, каким образом была создана такая реалистичная сценка. Ещё чуть-чуть.

Но в этот момент палач с удовольствием пнул пленника под ребра и хлестнул по спине еще раз. Со всех сторон слышались восхищенные крики, рядом кто-то обещал «проучить уродца» самостоятельно. Я же стояла, боясь двинуться в сторону. Это было слишком реалистично и отвратительно. Такое нельзя сыграть. Это плохая шутка. Ещё несколько ударов, и бессильно лежащего на животе мужчину рывком подняли с досок и привязали к крюку, торчавшему из верхушки столба. Палач издевательски похлопал плененного по щеке, а люди начали оскорблять молодого человека и кидаться в него комьями земли.

Блондин сжал зубы и молчал. С лица отхлынули все краски, а когда парень повис на собственных выкрученных руках, оно окончательно побелело. Но он молчал.

Я попросту не выдержала этого зрелища и убежала. Присела на какую-то скамейку и с силой сжала виски. Руки дрожали всё сильнее, а к горлу подкатывал колючий ком. Я всё еще видела перед собой серые глаза преступника, и от этого взгляда становилось страшно. С каждой секундой воспоминаний всё отчетливее становилось понятна реальность этого непонятного мира. Нет игр, в которых так сильно терзают человека, невозможно с такой ненавистью бить ботинком по рёбрам преступника. Не знаю, что это такое, но явно не обман.

На подкашивающихся ногах я побрела к трактиру. В голове прозвучало ехидное: «Раз это правда, то придётся тебе учить старославянские слова, иначе не выживешь», но я только тряхнула головой. Мне было плохо и почему-то стыдно перед этим человеком.

Не помню, как я добрела до комнатки, как легла на постель и сколько лежала, боясь закрывать глаза. Не помню, как заснула. Но проснулась посреди ночи от мысли: «И поутру, после рассвета, его казнят».

Сон отошёл в сторону. Перед глазами стояли острые черты лица, тонкий нос и бескровные прикушенные зубами губы. В сердце поселился неприятный страх, липнущий к грудной клетке. Дышать стало сложно. По телу опять пробежала дрожь, отдалась стуком во вновь заболевшей голове. Но разум прорезала куда более болезненная мысль, от которой я быстро поднялась с кровати, наспех оделась и схватила ножик, который лежал в комнате на подносе с посудой.

Аккуратно приоткрыв дверь, я прислушалась к обстановке. Кажется, всё спокойно. Мои шаги были тихи, но казалось, что их услышат на другом конце деревни. Услышат и прибегут уже по мою душу. Но всё оставалось таким же спокойным. Я по памяти, спотыкаясь о дорогу, быстрым шагом понеслась в сторону площади. В голове стучала мысль: «Его кто-то охраняет. Его должен кто-то охранять», но я отгоняла её, боясь каждого звука.

Пришла. Глаза привыкли к давящей темноте. Невдалеке виднелся тот страшный помост со столбом и привязанный к нему мужской силуэт. Никто не стремился схватить меня. Кажется, люди не ожидали, что на преступника вообще кто-то покусится. Кстати, я ведь совершенно не знала, за что его собрались казнить. Возможно, он совершил что-то настолько ужасное, что казнь – самое справедливое решение. Может и так. Но я всё еще видела уставшие глаза, а в сердце поселились гуманистические настрои. Нельзя убивать человека. Пусть он и негодяй, но кроме побоев и смерти есть и другие наказания. Тюремный срок или исправительные работы – что угодно, кроме смерти.

Тихонечко взошла по ступенькам и кожей почувствовала, что пленник вздрогнул. А потом услышала слабое, но ехидное шипение:

– Неужели решили не ждать утра? Совесть не позволила перед толпой убивать? Спасибо за заботу.

Я остановилась. Наверное, нужно что-то ответить. Рассказать о своём благородстве. Но сама идея спасения казалась всё более идиотской, а слова прочно застряли где-то в горле. Как мне хотелось сбежать отсюда! Бросить нож и просто уйти. Но теперь уже поздно, поэтому я покрепче ухватилась за деревянную ручку и еще ближе подошла к пленнику.

Он молчал, а спина выглядела неестественно прямой даже для этой странной позы с выкрученными руками. Я закрыла глаза и рывком резанула по веревке, стягивающей его запястья. Мужчина не ожидал этого действия, поэтому слегка пошатнулся, а потом резко обернулся и посмотрел в мою сторону, будто готовясь к нападению.

Я вся затряслась, выставила вперед нож и сделала шаг назад. И чуть не упала с помоста. Ноги подкосились, и я негромко охнула. Пленник незамедлительно поддержал меня за талию и шепнул практически в ухо:

– Не знаю, что означает этот твой поступок, но после него казнить захотят не только меня. Отдай нож, пока не покалечилась. Нужно убираться отсюда.

Кажется, голова сама кивнула, потому что тело не подчинялось моей власти. Я вся дрожала и нервно стучала зубами, ощущая, как глаза наполняются слезами. Мы с парнем спрыгнули с помоста, и мои ноги неуверенно направились в сторону ворот.

– Куда?! – зашипел молодой человек. – Тебя давно не казнили за помощь преступникам? Идём к стене! Оттуда в лес – затеряемся, к утру уже и не найдут.

Я покорно поплелась следом. А что, терять мне нечего. Денег нет, еды и вещей – тоже. Что я так буду бродить непонятно где, что под статусом опасной преступницы. Никакой разницы, в любом из случаев умру от голода. Но сейчас хотя бы с компанией.

Впереди показался высокий бревенчатый забор. Молодой человек повернулся в мою сторону, быстрым движением отвел от лица прядь светлых волос и посмотрел на меня.

– Эй, молчаливая. Ты ведь не перелезешь? Я прав? Видимо, прав. Давай, цепляйся за верхушку, а я подсажу.

Пришлось выполнить указание. Он поднял меня с еле заметным оханьем – наверное, болела исполосованная ранами спина, – а потом перелез и сам. Мы оказались по другую сторону села. Леса я не видела, но мой приобретенный спутник уверенно пошел в его сторону.

– Ну что ж, «спасительница», я – Ричард. Очень приятно познакомиться! – издевательски хмыкнул он.

Я что-то промычала и направилась вслед за ним в жуткую, но спасительную темноту.

Глава 2. Одиночество вдвоем

Сколько же мы шли в гнетущей тишине? Возможно, всего час, а может, и целую вечность. Дорога наполнилась утренним светом, солнце наконец-то проснулось, гладило лучами-пальцами всё живое. Но я очень сильно утомилась и замерзла – после невыносимо жаркого дня настала холодная ночь, – поэтому не замечала совершенно ничего. Глаза слипались и горели огнем, а ноги не слушались. Казалось, ещё немного, и я рухну на землю, чтобы никогда больше не подниматься.

Ричард, кажется, совершенно не замечая моего состояния, шел абсолютно спокойно и ровно, правда, всё чаще и всё с большим усилием распрямляя плечи. Но виду не подавал, и о том, что спина, скорее всего, ныла жутко, я догадывалась только по алым кровавым полосам, пересекающим её со всех сторон.

Потом он резко остановился и уселся прямо на траву.

– Ты так замертво падешь, – заключил, осмотрев мою скрюченную фигуру. – Сядь.

– Нас догонят и… – пискнула я.

– И съедят заживо, ага. Ложись спать, кому сказал. Мы ушли достаточно далеко, значит, время для привала имеется. Не вздумай делать вид, что ты не устала.

Я удивленно уставилась на землю, усыпанную песком, камешками, ветками и листьями, не представляя, как туда вообще можно сесть или лечь. Про сон и думать было страшно. Можно, конечно, снять свитер и устроиться на нём, но тогда бы я окончательно окоченела, да и валяться голой рядом с невнятным блондином-преступником как-то не прельщает.

С другой стороны, есть ли хоть какой-то смысл для кривляний в моём-то положении? С тяжелым вздохом улеглась на холодную и мокрую траву и прикрыла глаза. Несколько секунд ворочалась и фырчала, а когда успокоилась, то в полнейшей тишине ощутила на себе пронзительный взгляд. Но блондин не начинал беседы первым, да и мне хотелось помолчать.

Я уже почти смирилась с безысходностью своего положения, всё больше погружаясь в отрывистую дрёму, смешанную с реальностью. Но сон прервал тихий голос. Видимо, любопытство Ричарда взяло над ним верх, и он поинтересовался:

– Насколько надо быть ненормальной, чтобы ночью побежать вызволять незнакомого и непонятного преступника?

Ага, типа знакомых вызволять можно.

– Я не слышу… Я сплю…

– Ну-ну. – Вкрадчивый спокойный голос пробирал до костей. – Меня спасают впервые, поэтому очень бы хотелось узнать: зачем?!

– Нельзя лишать человека жизни.

Меня охватил непонятный стыд. Внутри всё кричало о моей неадекватности и о том, что нужно заранее придумывать не только ответы на эти вопросы, но ещё и убедить в их верности саму себя. С этим дела обстояли сложнее. Спасти-то спасла, а вот доказать себе правильность данного поступка не сумела.

– А если я сам прибил несколько десятков человек? Не думала о таком? Если я разбойник, которого ловили много лет?

– Не очень похож. Если честно, я как увидела, что они делают с… – черт, да как к нему обращаться? – …тобой, так вообще не смогла ни о чем думать. Это неправильно!

– Ой, какая перед нами хорошая девочка. Это правильно, а это нет – просто прелесть, – ухмыльнулся Ричард.

Я покраснела и зажмурилась, пытаясь стать незаметной. В тот момент, когда он стоял перед палачом, мир казался игрушечным. Сейчас я практически сходила с ума от реальности.

– Ты будто не отсюда вообще. – В голосе появилась тоска. – Как тебя зовут, кстати, а то тот твой прошлый бубнеж я не сумел разобрать?

– Анна.

– Очень приятно познакомиться, а теперь – спать. Слишком сложный день выдался, а поговорить всегда успеем.

И спокойно улегся в паре метров от меня. Если бы я не знала, что он жив, то испытала бы нешуточный испуг. Дыхание не слышно, никаких вздохов или сопения во сне, никаких переворотов. Как будто исчез, растворился в этом холодном воздухе, сливаясь с чистейшими каплями росы. Но я долго разглядывала обнаженную спину, рассечённую кровавыми линиями, и почему-то каждую клеточку тела охватывало спокойствие от присутствия хоть кого-то рядом.

Незаметно подкрался сон, нежно обнял. Было слишком хорошо. И даже почти не холодно. Веки потяжелели, а ресницы превратились в настоящий груз. Сердце потеряло остроту аритмичных постукиваний и билось тихо-тихо, спокойно и неощутимо. В правом виске нервно билась тоненькая жилка, но я приложила к ней ледяной палец и долго сжимала, пытаясь охладить больную голову. И уснула, абсолютно не запоминая сновидений.

***

Пробуждение не принесло облегчения. Кто-то грубо тряс меня за плечо, и туманный мир сновидений уплывал всё дальше. Я разлепила налитые свинцом веки, пару секунд очухивалась. Кто и зачем завел меня в лес? Что произошло?

Мамочки! Я вскочила. Голова болела невыносимо – гораздо сильнее вчерашнего; перед глазами плясали точки. Тошнота подкатила к горлу. Меня долго выворачивало желчью.

Ричард не поздоровался со мной – только осмотрел подозрительным взглядом. Он сидел у потухшего костра и грел руки, приблизив те к тлеющим углям. На импровизированных шампурах, а точнее – веточках, были нанизаны грибы неизвестного происхождения.

– Ешь, – приказал спутник.

А вдруг они ядовитые? Ай, будто бы отравиться и умереть – худшая из зол. Гриб напоминал жилистое мясо, старое и безвкусное. Я проглотила один кусочек и, вдумчиво прожевав, поблагодарила Ричарда. Тот не ответил.

Лес, настолько зеленый, что казался высеченным из малахита, твердо впивался в землю корнями деревьев. Многовековые стволы тянулись к небесам тонкими шпилями-верхушками. Звуки не вторгались в величественное царство: птицы молчали, звери не выли, и только ветер грустно стонал, будто бы прощаясь с кем-то важным. Он задувал мне под свитер, заставляя ежиться и вздрагивать, нервно постукивая зубами от страха.

Давно затушенный костер умирал в этой жутковатой тишине.

Во что же я вляпалась? Попала в иной мир – это раз. Про иные миры, прекрасные и далекие, я прочитала вагон и маленькую тележку книжек, только вот загвоздка: в книгах героям доставался какой-нибудь супер-дар или чудо-покровитель, или на худой конец свое царство. Мне же попался Ричард – это, кстати, два. Кто он и чего от него ждать? Друг или враг, злодей или человек, попавший в плен обстоятельств?

Но самое страшное – меня не пугало происходящее. Точнее – пугало, но не так, как должно: до дрожи, до озноба, до предобморочного состояния. Жутковато, но не более того. Словно я здесь уже была, словно это место не ново. Уж не оно ли являлось в тех реалистичных снах, после которых я просыпалась в поту?

А Ричард? Случайный ли он попутчик?

Причина, по крайней мере, одной моей беды, спокойно разлеглась на травке, подставив лицо солнечным лучам. Интересный все-таки типаж. Худощавый, с тонкими пальцами, длинными – до мочек ушей – волосами линялого серебристо-серого цвета и бледной кожей. Зато глаза! Изумрудные, живые, горящие. Странно, вчера они ведь были с пепельным оттенком – я это чётко помню. Скулы острые, губы ложатся тонкой линией. Волосы спутаны и взлохмачены, но в этом нет неопрятности. Что крайне странно.

Не мой типаж, но он мог бы стать довольно привлекательным. Его бы подстричь да отмыть, а то, судя по всему, о горячей воде или мыле он в жизни не слыхивал. Сколько ему лет? На вид – не менее тридцати лет, а возможно, и больше. Морщин много, да и шрамов хватает – например, над губой несколько, все руки исполосованы белыми, уже давно зажившими линями.

Ричард заметил мой интерес к своей персоне и нерадостно хмыкнул:

– Что-то не то спаслось, что хотелось, да? Ответа не жду. Идём. Отдохнули, и хватит.

Он поднялся быстро, словно не знал ни усталости, ни изнеможения. Странный он. Говорит жестко, серьезно, но, в то же время, так ехидно. Голос сильный, поставленный, но такое ощущение, будто бы он – не любитель разговаривать. И хамит не по характеру, а от нужды или привычки. Непонятный он, ох, непонятный. А впрочем, какое мне дело?

Сейчас бы хоть куда-нибудь дойти, пока до нас не добрались добродушные селяне с факелами наперевес. Ах да, у них не факелы. Они предпочитают плеть и что-то похожее на копье. Средневековье какое-то, честное слово. Кстати…

– Какой нынче год?

Я старалась не отстать от спутника, хотя получалось с трудом – шаг того был четок и размашист.

– Шесть тысяч четыреста пятьдесят первый от зарождения, – незамедлительно ответил тот. – Помогло?

– Даже очень. Ладно, а если быть честным? – обогнав Ричарда, еще раз спросила я; его усмешка заставила меня понуриться. – Честно? Шесть тысяч какой-то там год? Но это невозможно! Что за безумная страна?!

– Ты даже территориально не представляешь, где находишься? – Он удивленно изогнул бровь. – Слушай, откуда ты взялась, красота?

– Кажется, из другого мира… – Я развела руками, ожидая косых взглядов. – Постой, это тебя не удивляет?

– Нисколько. – Ричард вновь откинул челку с лица. – Некоторые особо обученные колдуны могут перемещаться в иную реальность. Мне неизвестно, для чего, но такое практикуется. И ты каким-то образом влезла сюда из своего мира?

– Да… Наверное…

Или нет. Лезла ли я куда-то? Тот свет… откуда он взялся?

Честно говоря, я ожидала расспросов, которые помогли бы мне хоть сколько-нибудь почувствовать себя непрошеным гостем в чужих землях. Но Ричард всё так же спокойно, как и раньше, шагал незнамо куда. Он легонько отводил руками ветки и нырял под них, пропуская меня вперед. В глазах рябило.

Да, спутник мне достался не самый разговорчивый. Я же не могла молчать.

– А что творится в вашей реальности? Монархия, республика? Может, вообще живете в мире всеобщего благоденствия? – Я вспомнила курс истории, с отличием сданный на выпускных экзаменах.

Ричард посмотрел на меня как на пациентку сумасшедшего дома. Впрочем, а кем я еще являюсь после всего случившегося? Он не остановился и даже не замедлил хода, а просто негромко сказал:

– Тирания. Наступила десять лет назад и, судя по всему, останется до конца веков. Не задавай глупых вопросов. Правда, если вдруг в какой деревне спросят, как ты относишься к власти, запомни: ты чтишь и ценишь нашу бесценную королеву Орелию. Иначе без разговоров голову отсекут.

Скорее бы уже появились эти деревни. Бродить по пугающим лесам не хотелось. А добродушные трактирщики, готовые накормить тыквенным супом взамен на россказни про то, что я гостья из соседнего государства, пришлись бы кстати. В животе заурчало, и я покраснела от стыда.

– Мы скоро вернемся к людям? – Нужно было перевести тему беседы.

– Не мы, а ты, – резко оборвал меня Ричард. – Я доведу тебя до села, где еще никто не извещен о непонятной чужеземке, имеющей наглость "украсть" "драгоценного" пленника. Придумаешь какую-нибудь сказку, и всё. Далее твои проблемы.

– А что с тобой?

– Уйду. И надеюсь, мне не придется никогда тебя больше видеть, – отрезал он, откидывая с лица светлую прядь привычным движением.

Я оцепенела. Он оставит меня? Неизвестно где, ничего не объяснив? И не поможет?

– Но…

– Никаких «но». – Ричард раздраженно махнул рукой. – Всё решено ещё до твоего идиотского поступка. Мне не нужны компаньоны, да и тебе одной легче будет укрыться.

Да уж, конечно. Одна я всего-то спасу какого-нибудь очередного проходимца. Да за какие же грехи боги послали мне этот кошмар?!

Ах да, о богах…

– А у вас есть божества?

– Ну, вроде как им молятся, – ответил Ричард, пусть и без особой уверенности. – Дескать, боги слышат всех вокруг. Нуждающимся они посылают помощь, а злодеям – неприятности и беды, тем самым сохраняя равновесие. Если честно, с верой моя дорога никогда не пересекалась.

– То есть ты не получал ни поддержки, ни страдания?

– Ну, как сказать, – он фыркнул точно пес. – Тебя чем лучше наречь: помощью или неприятностью?

Я невольно улыбнулась, но улыбка быстро сползла с губ.

Густой лес обратился в непроходимую чащу. Исчезла зелень и солнечный свет. Ветки что костлявые пальцы били по лицу и плечам. Палая листва хрустела под ногами. Деревья переплетались корнями. Я исцарапала щеки и прорвала свитер. Ну всё, Аня, теперь тебе одна дорога – на паперть. Сядешь у ворот и попросишь хлебушка – и получишь заслуженного пня от других работников прибыльной сферы.

Горло отекло без воды, и я глотала вязкую, липкую слюну. Голова шла кругом.

– Давай поторопимся. – Сквозь туманный шепот пробрался голос Ричарда. – Я знаю этот лес. Скоро поредеет, тогда и остановимся.

Как можно знать то, что не имеет ни протоптанных троп, ни указателей, ни каких-либо опознавательных знаков?! Я вот в трех осинах путаюсь. Странный человек, непонятный и подозрительный. Пускай других попутчиков на примете нет, но не могла же я довериться ему безоговорочно. Как минимум, один вопрос оставался открытым:

– За что тебя хотели казнить?

– А что? – с раздражением. – Охота утолить нездоровое любопытство?

– Ну, мне просто очень хотелось бы узнать о…

– То есть утолить любопытство, – не дослушал этот мрачный типчик. – Хорошо. Я тебя нисколько не обманывал. Я убил пятерых человек. Трех безоружных мужчин и двух женщин.

Минутой назад казалось, хуже уже случившегося быть не может. Да конечно! После этого спокойного заявления появилось желание сбежать. Улепетывать по чаще куда глаза глядят.

– Но… За что?

– Мне нравится убивать. – Спутник обернулся ко мне, прищурился и скривил губы в жуткой ухмылке. – Стало легче? Не переживай, красота, ты спасла мою жизнь, а я сохраню твою.

И он словно в насмешку провел холодным пальцем по моей шее. Меня затрясло. Он… он продолжит убивать.

Ричард развеселился не на шутку. И с удовольствием начал перечислять, что да как. Рассказал про предрассветный сумрак и окраину села, про спящую семью, и про то, как в их доме пахло молоком. Про женщину, бьющуюся в агонии, и мужчину с раскроенной головой. И про волосы на топоре, и про пятна крови по полу.

– Пожалуйста, хватит! – Я заткнула уши. – Не рассказывай… об этом…

Он не ответил. Но молчание, раньше тяжелое, стало спасением.

***

Первыми не выдержали ноги. Они вспухли и болели, точно закованные в кандалы. Каждый шаг давался с трудом. И это ещё повезло, что в деревне почетной чужеземке выдали ботинки из грубой кожи взамен её старых домашних тапочек. Думать о том, каково Ричарду, идущему босиком, мне не хотелось. Да и вообще не хотелось думать о нем! Будь моя воля – я бы сбежала. Но неизвестно что лучше: помереть от обезвоживания и голода или в объятиях маньяка.

Он обо мне тоже не думал и не обернулся ни разу. Не говорил, не спрашивал, не помогал и не оглядывался. Словно был совсем один во всей бескрайней чащобе.

Вечерняя тьма холодным покрывалом накрыла небесное полотно, когда мы вышли на поляну. Жирная луна освещала её, и меж травинками запутались золотистые лучи.

Тихий голос заставил вздрогнуть:

– За нами больше не гонятся. Пойду поищу чего-нибудь съестного, а ты… – Ричард глянул на меня искоса, – сиди тут.

И ушел. Неужели он не устал?! Любой здоровый человек сошел бы с ума, пробродив полдня по лесу. Я, например, как плюхнулась на подгнивший, усыпанный трухой пень, так и замерла. Всё, хватит, приплыли. Дальше только лежа.

Луна была чудовищно хороша. Она гладила меня по голове, ластилась к ногам, светила нежно и ласково. Ветер мурлыкал одному ему известные мотивы. Лес жил, хрустел, свистел, трещал. Казалось, прислушайся – и вдали кто-то взвоет или взмахнет крылом. Нет, всё обман. Никого нет.

Мамочки! А вдруг Ричард попросту слинял? Ему надоело присматривать за бесполезной спасительницей, и он плюнул на данное мне обещание. И ушел незнамо куда, ведь ему чаща знакома.

Но не успела я по-настоящему разволноваться, как вынужденный спутник показался среди деревьев. Лунные лучи вплелись в его волосы. Он нес небольшого и, судя по всему, мертвому зайца.

После некого раздумья Ричард провел большим пальцем по острию того самого союзника-ножа, спасшего кому-то жизнь, а кому-то, напротив, ухудшившему её в сотню раз.

Мне повезло – Ричард отвернулся, когда свежевал кролика.

– Если пойдешь туда – увидишь ручей. Вода чистая, сходила бы попить да умыться, – не оборачиваясь, посоветовал мне Ричард.

Я не представляла, где находится «туда», но двинула в ту сторону, откуда недавно вышел мой спутник. Идти старалась только вперед, не сбиваясь и не поворачивая.

Лесной ручей тек среди камней, огибал сломанные стволы, разбивался об илистый берег. Я жадно пила ледяную воду, и во рту жгло. После ополоснула лицо, обтерла руки.

Он ждал меня – я почувствовала его волнение. И когда я вернулась, Ричард заметно расслабился, хотя и не подал виду. Неужели беспокоится? Или что?..

– Разведи костер, – спокойно попросил блондин, вводя этой просьбой меня в полнейший шок.

– Я не умею, кажется, – промычала, подумав ради приличия секунды две. – Нет, точно не умею…

– А чего там уметь?

Эти два камешка ничем не отличались от остальных, но почему-то Ричард выбрал именно их. Чиркнул друг о друга над сваленным хворостом – и когда он успел его притащить?! – и крохотная искорка, могу поклясться, оторвалась и упала в самый центр конструкции.

– Ничего себе!

– Держи, – Ричард передал камешки мне. – Ничего особенного, огнегранит и не на то способен. Жаль, нет коры Синего дуба. Тогда бы полыхнуло будь здоров!

– Синего дуба?

Я грела ладони у пламени, а то фырчало, вгрызаясь в ветки.

– Его наружная кора голубоватого оттенка. Разрезаешь первый слой и отковыриваешь второй, – я поперхнулась, – и всё. Просто капаешь на кору любой жидкостью. Подойдет и роса, и слюна, и дождевая вода. Только учти, что кора сгорает моментально, и за пару секунд он полностью истлеет. Поэтому горящую кору используют лишь для разжигания костра, но не для постоянного поддержания. Запомнила?

– Не очень. – Я попыталась проговорить весь алгоритм про себя. – Честно говоря, разжигать огонь водой – это самое бредовое, что я когда-либо слышала.

Ричард не ответил – впрочем, ничего нового. Он воткнул две ветки-рогатины в землю, а на третью одним рывком насадил тушку зайца. Положил её на импровизированный вертел. Когда заяц зарумянился со всех краев, я, глотая слюну, попыталась представить, как же его есть. Тарелок нет, вилок тоже, один нож, да и тот сомнительной чистоты. Но голод взял свое, поэтому вскоре я жевала замечательно прожаренный кусок мяса прямо с палки, давясь слюной. И мне было почти хорошо.

– Уже завтра утром выйдем к селу. Придумаешь какую-нибудь слезливую историю про девочку-сиротку, попросишься на подработку, а дальше действуй по ситуации. Поняла?

– В общих чертах, – пробормотала я, совершенно не представляя, куда действовать, по какой ситуации и когда эта ситуация начнется.

– И чудно. Тогда спать.

Всю ночь снилась полная несуразица: бойница башни, и ветер, раздувающий волосы погоня на лошадях пещера в глубине горы. Будто бы начиталась исторических романов. Во сне я была иной: суровой, умной, решительной. И только где-то далеко в подсознании трепыхался вполне реальный страх. Страх проснуться не там, где хотелось бы, рядом с пугающим человеком, без каких-либо представлений о дальнейшей жизни. Я совсем одна, я в чужом мире, я ничего не понимаю. И меня ждет неминуемая гибель.

Я проснулась от того, что Ричард тряс меня за плечи и шептал в самое ухо:

– Поднимайся. У нас проблемы.

Я начала крутить головой в поисках проблем. Дыхание оборвалось на вздохе. Липкий ужас сковал тело. Ричард прислушался к чему-то, выругался и, схватив меня заруку, побежал.

Солнце светило лениво. Небо, окрашенное красно-янтарными цветами, было выписано кистью умелого художника. Рассветная влага напитала воздух. Крепкая рука сжимала мои пальцы, тянула вперед, не давай возможности остановиться. Ричард не оборачивался, но даже я чувствовала, как он напряжен и вслушивается во что-то, что мне казалось обыкновенной утренней тишиной.

Этот корень я заметила слишком поздно. Упала на колени, потянув Ричарда за собой. И только собиралась вскочить, как Ричард сквозь зубы прошипел:

– Выбрались.

Потом безмятежно улегся рядом, примостив голову на тот самый неблагополучный корень, и прикрыл веки.

Я задыхалась. Полусидела, подогнув одну ногу и склонив лицо к земле. Сердцу не хватало места в груди, и оно рвалось прочь.

– Поэтому я и говорю: по отдельности спастись будет легче, – почти неслышно прошептал мой спутник.

Затем добавил с толикой ехидцы:

– Мне.

– Тебе что?

– Мне сбежать от охотников легче, если рядом нет тебя, – жестко подытожил Ричард. Голос налился металлом.

Несомненно, я являюсь неприученной не только к бегу, но и даже к ходьбе, обузой.

– А кто такие охотники?

Ответ показался хорошо заученной фразой:

– Охотники – это специально обученные королевой люди, специализирующиеся на розыске, поимке и ликвидации… – он сбился, на секунду задумываясь над продолжением, – …определенной группы преступников. Хватит прохлаждаться. Осталось буквально несколько миль.

Затем мой спутник поднялся, а я ужаснулась. Старые раны открылись, кровь сочилась из десятков царапин. И ведь не ноет. На секунду я его даже зауважала.

Час или два, или, возможно, целую вечность мы шли и молчали. Потом Ричард остановился.

– Тебе прямо. Увидишь ворота – иди к ним. Не вздумай оставаться в лесу. Спасибо за помощь, надеюсь, больше не встретимся. Удачи.

И я не успела придумать ответа, как Ричард развернулся, вложил мне в ладонь нож с деревянной ручкой и ушел.

Просто великолепно. Приплыли. Пусть мой спутник груб и жесток, но он мог спасти от многих неприятностей. А будет ли так в деревне? Чем мне заниматься? Что ж, стану селянкой, нарожаю детей и… свыкнусь с этим миром. Осталось только придумать красочную историю моего прошлого.

'Ты сама-то в это веришь?'

Нет. Но выбора у меня все равно немного.

И с этими недобрыми мыслями я вышла из леса.

Глава 3. Добро пожаловать в новый мир!

Староста напоминал шар на ножках: круглый, румяный, пузатый до безобразия. Он долго закручивал ус, смотря, как я топчусь на крыльце его дома, и слушал плаксивую историю про девочку-дворняжку, потерявшую и мамку, и папку. Настоящих мамы с папой очень не хватало, но я запретила себе вспоминать о них.

– Так-так-так, – только и сказал староста, дослушав.

Я потупила взор и показательно шмыгнула носом.

– Так откуда ты шла, бедняжечка? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Понимаю-понимаю, издалека. Времена нынче опасные, а ты такая…

Какая именно такая я не узнала, староста махнул рукой. Смешной он, голосок тоненький, сам вертлявый. Ну, точно, колобок.

– Бродят здесь всякие, – староста отстранился, пропуская меня внутрь чистеньких сеней, – и не хочу даже говорить, кто. Я тебе помогу, деточку. Жилье подыщу, но, сами понимаете, не задарма. Работать готова?

Кивок.

– Готовить научена?

Второй, менее уверенный.

– Может, прясть умеешь али вышивать тесьмой? Вязать? Нет? Заговоры, может, знаешь какие? Тоже нет? Ну, пока на кухню определю, а там посмотрим. Хорошо?

Конечно, хорошо. Даже великолепно. Всё оказалось настолько простым, что я окончательно расслабилась. Через пару минут на стол, куда меня усадили, принесли ароматные кушанья, и хозяин, извинившись, оставил меня за трапезой.

Столовая выглядела великолепно. Изящные резные столы и стулья, на стенах – связки засушенных цветов. Окна были прикрыты ставнями, и я, на радостях, решила их приоткрыть.

Едва я сунулась к окну, как с улицы донесся громогласный, мало похожий на прежний, голос старосты:

– Отправляйся к охотникам. Скажи, что девчонка найдена. Я её придержу.

Моя рука замерла, и я застыла статуей, только бы не выдать себя. Значит, это был обман. Каким-то образом в селе уже осведомлены о моем спасении преступника, и теперь сельчане захотят сдать меня в заботливые руки жутких карателей.

По темечку билось: «Что же делать?!» Я села обратно за стол, стараясь сохранить лицо, уткнулась в тарелку. Ни соленья, ни молодая картошечка больше не лезли в рот.

Староста вернулся и, как ни в чем не бывало, улыбнулся:

– Наелась? Пойдем, кровать покажу. Работать с завтрашнего дня начнешь, а пока отдыхай.

– А можно я с собой еды возьму?

Староста повел плечами – мол, бери что вздумается. Он выдал мне буханку хлеба и повел наверх.

Моя тюрьма была обычным чердаком, где, кроме грубо сколоченной кровати без матраса, стоял ещё платяной шкаф, порядком поистрепавшаяся метелка, табурет и стол.

– Других, увы, нет, – развел староста руками. – Бельишко женушка моя принесет, как воротится. Выходить на улицу не советую, ибо внешние опасности поджидают повсюду.

И лукаво подмигнул.

Что это за опасности, я уточнять не взялась.

Он запер меня на замок. Дверь не поддалась, я подергала. Черт! Куда я вляпалась?! Вчерашняя студентка без каких-либо достижений, а сегодня – пленница в ином мире.

Уткнулась лбом в дверь. Мне конец.

Нет, рано сдаваться! В шкафу пылилась одежда. Чуть великоватые мне штаны из плотной ткани, длинная – до щиколотки – юбка, поеденный молью платок ало-желтой расцветки и две безразмерные льняные рубашки. Под кровать лежал целехонький котелок без ручки, показавшийся мне полезным. Я переоделась в рубаху и юбку, убрала в холщовый мешок, который тоже валялся на чердаке, хлеб, нож и котелок.

Сжевала ломоть хлеба, но небольшой – если я выберусь, моим домом станет лес, и лишней еды не будет. Я не Ричард, мне ни зайца не поймать, ни грибов съедобных не собрать.

В незапертое окно я пялилась минут пять кряду. Метров пять до земли. Шею не сверну, но ноги поломаю. Охраны нет, вообще двор пуст. Только где-то вдалеке мычит корова.

Мешок полетел вниз. Я следующая.

Обошлось. Ноги двигались, а синяк, пока невидимый, но уже растекшийся по левой руке – после неудачного приземления на ту – как-нибудь пройдет. Теперь цель одна: бежать! Да только куда? И как?

В фильмах герои бегут очень даже элегантно: перемахивают через низенькие заборчики, сбивают прохожих, несутся со всех ног. Но я-то не в фильме…

Из-за угла дома просматривалась прямая улочка. Редкие прохожие неторопливо прохаживались по мощеной дороге от рыночной площади и обратно. Эту самую площадь я тоже рассмотрела, оттуда доносились призывы купить шарфы, пряники, кинжалы и прочее барахло.

Если пройти четыре дома, а потом затеряться в толпе, то можно выбраться живой. Я сгорбилась и, склонив лицо к земле, нетвердой походкой направилась вперед. На волосы повязала аляповатый платок, старалась шаркать и не поднимать глаз.

Рынок, как ему и полагается, пестрел всеми цветами радуги. Низкорослый старичок предлагал оружие, «выкованное из лучших сортов железа сокровищниц Ледяных гор». В соседней палатке высоченная девица с льняными волосами продавала блестящую бижутерию и фигурки из хрусталя. Пухленькая торговка зазывала народ отведать наливных яблочек из садов при королевском дворе. Не утихали споры за каждый стерций, ругательства слышались через шаг, толкотня была чудовищной. Но зато затеряться в толпе оказалось несложно.

Немного походив по базару, я уяснила, что есть еще один выход с северной стороны села. И поток народа из села был столь же велик, как и в него. Я пристроилась к какой-то компании подвыпивших молодых людей, неприлично шутящих по поводу чьей-то талии, и постаралась незаметно прошмыгнуть в ворота.

Получилось! Стража не приметила мою сгорбленную фигурку, никто не потребовал остановиться. Голоса за спиной не приказывали сдаться охотникам. Я была свободна. Слишком легко отделалась. Подбитая рука – меньшее, что могло приключиться со мной в этом селе.

И вот, я вновь в лесу, ставшем вторым домом (хотя у меня и первого-то нет). Долго плутала среди молодых березок, но потом тень от крон скрыла свет, и лес переплелся за моей спиной ветвями деревьев. Никогда бы не подумала, что можно радоваться лесным дебрям. Но это был настоящий восторг. Неописуемый и практически ненормальный!

А когда я очутилась около родника, то разрыдалась как маленькая. Судьба сжалилась над глупой девчонкой и подарила мне воду!

Только сейчас стало очевидно, насколько я влипла. Что за безумная страна, где, между тем, жители говорят по-русски, употребляют многие знакомые мне слова – кроме названий трав и местностей. Но, с одной стороны, они живут в Средневековье со всеми его проявлениями (хотя я еще не видела городов – кто знает, какой там прогресс), а с другой, имеют колдунов, волшебные эликсиры и хотя бы даже хрусталь, ничуть не хуже современного?

Каким образом меня сюда забросило, что здесь творится, и как поступают люди в таких ситуациях? Если во всех селах известно о соучастнице того светловолосого убийцы, то всю мою жизнь мне придется скрываться. Кошмар…

Кстати, об убийце. Как он мог так поступить?! Я его от виселицы уберегла, между прочим, а он бросил меня совершенно одну, не рассказав самых банальных истин про этот мир. Нагрубил и ушёл. Благородно, ничего не сказать. Чтобы я еще раз спасла кого-то!

Эх, кто бы меня спас.

Теперь о знаниях. Что мы имеем? Есть некое королевское войско, выслеживающее, судя по всему, самых жестоких убийц и их помощников. Охотники обладают, наверное, громадной мощью. В деревнях сейчас ошиваться не стоит, на одном месте сидеть – тоже.

Я выберусь, у меня нет выбора. Не замерзну от холода и не загнуть от лютого голода. Выдержу, справлюсь!

Ну почему я прогуливала уроки ОБЖ в школе? Всё из-за друга детства, если бы не он – я бы, как все приличные дети, исписывала тетрадь конспектами и изучала основы выживания. А теперь придется привыкать к природе путем проб и ошибок. Жаль, бумаги нет, не записать наблюдения. Ну а может, это и к лучшему. Память разовью. Всё будет хорошо, ведь правда?

Ливень начался в ту же секунду, крупные капли подламывали листву, закатывались за шиворот, молотили по щекам. Я сидела, совершенно мокрая и продрогшая от холода, под густой кроной почти нетронутого водопадом дерева, дрожала и в голос ругала саму себя, этот мир, свою глупость, лес, деревья. Ругала абсолютно всех и вся, не представляя, как выживать.

Добро пожаловать, ничего не скажешь!

Глава 4. Божественная помощь и прочие неприятности

Ночь не задалась. Я пыталась уснуть, но никак не могла удобно пристроиться на ложе, собранном из одежды и палой листвы. Во-первых, в отбитом локте покалывало и тянуло. Во-вторых, дождь хоть и кончился, но оставил о себе напоминание: почва хлюпала, с листьев капало. В-третьих, ветер задувал под свитер. Мерзко, холодно, больно. Одиноко.

Когда небо начало светлеть, и в воздухе запахло утром, я встала, уселась, обняв колени, и… заплакала. Просто уронила лицо в ладони и заговорила сама с собой. Нужно было кому-то пожаловаться, разгладить эту мрачную тишину. Пусть хотя бы выдуманный слушатель пожалеет меня. Слезы обжигали щеки, зубы стучали.

– Это всё неправильно! – шептала я. – Почему именно я? За что мне такое? Я спокойно жила, училась. Я же ни о чём не мечтала… Вообще ни о чём. Мне не хотелось этих чудовищных сказок…

Я не понимала, за что на меня свалилось всё это? Я ведь никогда не восторгалась храбрыми героями средневековых легенд. Я боюсь темноты. Я медлительна. Я не подхожу на роль главной героини. Если меня не убьют охотники, то я окочурюсь сама. Где-нибудь ближе к осени, когда задуют северные ветра.

У меня нет еды, одежды, лекарств. Боже, у меня нет банальной расчески для волос или мыла! Я не приспособлена к жизни в лесах, к постоянному стрессу. Я никогда не выберусь отсюда и сойду с ума от одиночества. Мне нечем разжечь огонь, да я даже не знаю, с какой стороны находится мох, и как определять съедобность грибов и трав.

А ведь я могла даже в этой невероятной стране жить спокойно. Представившись иностранкой, не отказывая себе ни в чем, тихо путешествуя по городам и селам. Зачем я решила украсть того преступника? Почему он отплатил мне ничем? И почему мне, черт возьми, было куда спокойнее спать рядом с убийцей, чем одной? Глупо, неправильно, дико. Кто решил так пошутить надо мной? Здешние боги? И зачем, самое главное? От меня нет никакой пользы. Я простая девочка, слабая и пугливая. Я погибну… Обязательно погибну.

Я стонала, плакала, ругала саму себя, богов, мерзкого блондина и весь негостеприимный мир. Слова становились неразборчивыми, а всхлипы слабели. Я уснула, склонив голову на колени, и мне снилось солнечное небо и родной город, казавшийся еще совсем недавно скучным и однообразным. Я никогда не хотела куда-либо так сильно как сейчас в него. К спешащим пешеходам, неухоженным улицам, каменным бездушным домам. Таким знакомым и родным. К тополям, осыпающим дороги летним снегом. К бурлению неспокойной реки, через которую перекинулись мосты.

Утро разбудило первыми солнечными лучами. Журчала вода, и где-то невдалеке пели птахи. Как удивительно здесь меняется погода. Ночью поджидает лютый холод, а днем – нестерпимая жара.

Я приоткрыла правый глаз и, щурясь, глянула в чистое небо. Почему сны кончаются именно тогда, когда почти начинаешь в них верить? Когда уже можно вполне реально идти по тротуару, спешить навстречу новому дню, как две капли воды, похожему на предыдущий? Когда кажется, что все заботы заключаются лишь в заваленной сессии? Сны очень злы. Они заставляют окунуться в иной мир, которого никогда не будет.

Протерла глаза рукавом рубашки, огляделась и… в ужасе отпрянула. В метре от меня полулежал-полусидел, вытянув передние лапы, крупный пес серебристо-кремовой окраски с темными пятнами около ушей и глаз. Он сощурил дьявольские черные глаза, уставившись на меня. И, кажется, даже облизнулся.

Что следует предпринять в случае атаки пса? Бежать? Или стоять, не двигаясь, пока он сам не уйдет? Может, нужно что-то говорить? Вдруг собака услышит голос и решит, что человека лучше не трогать? Слова костью застряли в горле.

– Милый песик, не ешь меня… Поверь, я совсем не вкусная. Вся в пыли, костлявая, нечесаная. Согласись, куда приятнее съесть какую-нибудь пухленькую пастушку. Правда?

Пес тряхнул лобастой головой, поднялся на четыре лапы и медленно, не отрывая испытующего взгляда от моего лица, двинулся ко мне. Собака ли это? Очень похоже на волка. Тощий, с впадинами на боках, длинноносый, разве что шерсть удивительного окраса.

Убегать было поздно, и я зажмурилась. Шею обжигало волчье дыхание, зверь подошел совсем близко. Я позабыла, как дышать. Хищник мог накинуться в любую секунду, но почему-то медлил. Долго обнюхивал мою шею и лицо, а потом вдруг прижался мордой к моей груди и тихонько заскулил.

Такого поворота событий я не ожидала. Волк не собирается нападать, он собирается… дружить со мной?! Я поднесла ладонь к тощей спине и дотронулась до пушистой шерсти, аккуратно поглаживая её. Рычания или иного недовольства не последовало. Какой он тощий, все кости проступают, видимо, леса эти не славятся особой живностью.

– Хороший мальчик, – я потрепала то ли волка, то ли пса по башке.

Что там говорил Ричард про богов этого мира? «Они посылают нуждающимся поддержку». Кажется, он сказал так. Возможно, мой плач был услышан кем-то на небесах, божества сжалились и решили вывести ко мне если не помощника, то хотя бы товарища?

– Интересно, ты разумный? Понимаешь мою речь? Эм… Дай лапу! – неуверенно попросила я у зверя, всё еще прижимающегося ко мне боком.

Хищник отстранился, недобро оскалился и клацнул зубами в сантиметре у моего носа, а потом насмешливо блеснул темными глазищами. Ага, так и запишем: лапу давать он не хочет.

– Должна же я знать, понимаешь ли ты меня! Хотя бы моргни, если это так…

Волк спокойно прищурил правый глаз. Но после секундного раздумья прищурил и левый, а потом и вовсе зевнул.

– Ты послан мне свыше? – голосом, полным непонимания, спросила я. – Ну вот, докатилась. Разговариваю с животным. Лучше бы ты меня съел.

Судя по оскалу, мой «собеседник» был схожего мнения, но почему-то смиловался.

– Тогда я буду звать тебя… Ну, допустим, Кремовый. Очень уж у тебя шерсть похожа на шарик крем-брюле.

Глупо хихикнула. Волк выгнулся дугой, а потом резко развернулся и, побежав, затерялся в деревьях. Я почти испугалась тому, что моя надежда на друга окажется иллюзорной, но животное вернулось, неся в зубах трупик непонятного существа, похожего на большую мертвую мышь с пушистым хвостом. Он осторожно выплюнул тельце к моим башмакам и уставился на меня.

– Ты предлагаешь это есть? – Я закашлялась. – Но эту мышь ещё разделать надо. Она, конечно, и так мертва, но…

Кремовый недовольно зарычал. Расширенные зрачки почти сливались с радужкой. Мне всегда казалось, что у волков глаза зеленые или желтые, но, видимо, я ошибалась. Животное подтолкнуло носом мертвую мышь ко мне, а я со вздохом достала ножик и начала примеряться, как бы менее кроваво со всем расправиться.

Говорят, если кушать захочется, то можно пойти на что угодно. Может быть, я не была голодна. Конечно, если отварить её в котелке, то получится бульон. Да, но для начала было бы неплохо мышь очистить и разделать, а руки предательски дрожат. Волосатый же бульон далек от моих представлений о прекрасном.

– Знаешь, дружок, ешь её сам. – Я подтолкнула тельце лезвием ножа обратно в сторону волка. – Я же не изверг, кажется. Я как-то к цивилизации привыкла. У нас там таких потрясений куда меньше. Поем сейчас хлебушка, водички хлебну – вот и наемся.

Волк смотрел меня искоса, как на дурочку. Ну извини, дружок, но твой подарок не пришелся по вкусу – в прямом смысле слова. Не настолько я сроднилась с природой, чтобы освежевать её дар. Волк вновь клацнул зубами, в нетерпеливом жесте читалось: «Ну же, тугодумка!»

– Извини, малыш. Хочешь, я эту мышь на шею повешу и буду всегда с собой носить? Только не грусти, – воодушевленно начала я, а потом, подумав над прелестью ношения амулетов из дохлых мышей, закончила: – Или не повешу… Ты ведь плод моего воображения? Или я сошла с ума? Волки не могут приносить еду людям. А если ты волшебный, то должен уметь что-нибудь этакое. Например, костер разжигать без огня или летать. Даже летать не умеешь?! Зачем ты тогда мне нужен.

Хищник покачал башкой совсем как человек, и направился прочь от ручья. Я замахала руками и чуть ли не со слезами упросила бежевого волка остаться. В самом деле, что я знаю об местных причудах? Вполне возможно, что здесь на каждом шагу встречаются разумные звери. Или у всякого человека есть своя животная пара. В таком случае, мне очень повезло.

День окончательно вступил во владения. Припекало безжалостное солнце, а ветер скрылся в кронах. Величественные деревья окружали нас со всех сторон, стояли молчаливыми громадами, будто показывая, насколько я низка и суетлива по сравнению с ними. Ручей искрился от солнечного света, а в изумрудной траве, похожей на осоку, бегали букашки. Лес ожил, заговорил, зашуршал, запел.

Я не знала, продолжать ли путь по такой жаре или же передохнуть здесь, рядом с водой, но волк решил за меня. Он вцепился зубами в мешок с вещами и потрусил вперед. После оглянулся, тряхнул башкой, дескать, пойдем же. Он бежал с непостижимой грацией. Не тощий волк, а истинный зверь, готовый к нападению, чувствующий каждый шорох. Вот бы и мне так… а не спотыкаться на ровном месте.

Сколько дней, месяцев или лет осталось до зимы? И какая в здешних краях осень, засушливая или дождевая? Если температура упадет до десяти градусов, как происходит у нас каждым сентябрем, то я замерзну в своих легких одежках. И ведь даже укрыться негде.

А после придёт зима. Ледяная красавица, во владениях которой не выжить одинокой путнице. Замерзнет вода, опадет листва, а на снегу будет невозможно спать. И это станет началом моей кончины.

Ладно, первоначальная цель такова: обжиться, а заодно поискать способы для возвращения домой. Какое-то воспоминание не давало покоя, но я никак не могла ухватиться за него. Упустила что-то очень важное, что-то, что, возможно, помогло бы выбраться. Только что?!

Кремовый бежал на два шага впереди, изредка оглядываясь. Я не отставала, хоть и изрядно вымоталась после первого же часа сомнительной прогулки. Нас окружали осины, березы и дубы. Были и другие деревья, непохожие на наши, с листиками в желтых прожилках или изогнутыми стволами. Колючие сучья лупили по свежим царапинам.

Меня свалила усталость. Голова закружилась, и я бессильно плюхнулась на землю.

– Больше не могу, – призналась волку.

Тот нахмурился, если зверь вообще умел хмуриться, но прилег в нескольких метрах от меня, прикрыл черные глаза.

Итак, что у нас есть? Буханка хлеба да котелок, в котором можно сварить настой из каких-нибудь трав, обозвав это постным супом. Сварить-то можно, да из чего? Да и не умру ли я от сего кулинарного шедевра? Вообще с готовкой у меня проблем никогда не было. Но одно дело – готовить из чего-то, хоть немного напоминающего пищу, а другое – из неизвестных растений, которые, к тому же, могут быть волшебными, и неизвестно, в чем это волшебство заключается. Или сразу умру или превращусь в лягушку какую-нибудь, а это во много раз страшнее. Или в волка.

– Ты, часом, не заколдованный принц?

Волк высунул розовый язык.

– Ну и ладно, – не шибко огорчилась я.

Воды тоже не имелось. И эта проблема пугала сильнее, чем возможность скопытиться от здешних растений. Сколько человек может протянуть без жидкости? День? Или неделю? Не помню, а жаль. Лучше б я так и сидела около того ручья. Какой толк в ходьбе незнамо куда? Почему же я не осталась?

Поздно метаться, деточка. Раньше думать нужно было.

По-моему, я уже накосячила везде, где только смогла. Осталась одна. Без одежды, вещей, документов. Без лекарств. Вспомнить о последнем заставила ссадина в локте, все сильнее набухающая и гноящаяся у краев. Кости-то при падении не сломала, но грязь занесла и отбила руку. По коже разливался лиловый синяк.

Медленно пережевывая кусочек хлеба, я обдумывала свое короткое путешествие с первых минут. Вот я очнулась на лугу, вот пришла в деревню.

Картинки сменялись быстро, детали сохранились, но не доставало чего-то важного. Того элемента, без которого не сложить мозаику. Действия, поступки, разговоры. Не то, не то, не то.

Вот знакомство с Ричардом, беготня по лесу, сновидения, разодранная щека. Краткие беседы, описание убитых людей.

Точно! Вот что я упустила!

Как я могла забыть о том мимолетном разговоре, когда Ричарда совершенно не удивило мой переход из одного мира в другой?

– Волшебники могут перемещаться! – так громко воскликнула я, что даже нежащийся на солнышке волк вздрогнул. – Если я найду сильного мага, то он… он… сможет вернуть меня домой.

Эта мысль пронзила голову острой иглой. Домой. В свою уютную комнату, к родителям, к знакомым улочкам. Я вновь смогу видеться с друзьями, наблюдать в окно за шумными автомобилями. Забуду о случившемся, приму это как дикий сон. Только бы вернуться. Домой.

Но как? Стоит ли высовываться из леса? И где мне искать колдунов? Как они выглядят?

Да и в горле пересохло. Поиски магов чуть откладываются.

– Не хочу тебя будить, но найти бы нам водички. Идем?

Мой верный четвероногий друг – если его можно так назвать – моментально вскочил и встряхнулся. Он был готов к путешествию. А я?

***

К речушке мы подошли, когда начало темнеть. Ещё робко, несмело, но небо серело, а солнце закатывалось за горизонт. Если бы волк не бежал так уверенно вперед, будто бы наизусть вызубрив маршрут, мы бы вообще ни за что не нашли её в лесных дебрях.

Красота завораживала. Лес расступился перед быстротекущей водой. На другом берегу вновь начиналась зеленая тьма, но до того берега плыть и плыть. Темно-коричневый песок шуршал под ногами. Я разулась, с наслаждением зарываясь в него пятками.

Вода, нагретая за день, не остыла, я скинула одежду и вошла в реку. Трижды нырнула с головой, пофыркивая и дрожа, вышла на песок. Отряхнулась что пес. И почувствовала себя посвежевшей. Мне захотелось экспериментировать. Накидать разной гадости в котелок и наблюдать за изменениями. А пить получившееся варево необязательно. Понюхаю – и хватит.

Я оставила Кремового за главного, а сама углубилась в лес, выискивая незнакомые кустики, обнюхивая налитые соком ягоды, собирая в пучки травинки и складывая те в котелок, временно ставший корзинкой. Пока мы шли, было не до отличий расцветки, поэтому казалось, будто все травы одинаковы. Нет. Здесь были и невысокие темно-оливковые травинки, и объемные коричневые ростки с бутонами нераскрывшихся цветков, и сухие веточки непонятных низкорослых растений.

Меня охватил настоящий азарт. Я ползала по земле, набирая всё подряд в пригоршню, складывала в кучку и радовалась как ребенок. Пока чуть не столкнулась носом с тоненьким деревцем. Нежно-голубого цвета.

Я аж тоненько взвыла от счастья. Неужели это то самое дерево, кору которого можно поджигать водой? Я метнулась к нему и попыталась отодрать первый слой, как учил Ричард, но ничего не вышло. Подковырнуть ножом тоже не удалось.

Хрупкое растение отказывалось резаться. Даже маленькие веточки не отрывались и лишь гнулись во все стороны, словно в издевку. Страстное желание узнать о чудном растении смешалось со злостью. Минут десять я, отбросив импровизированную корзинку, пыталась хоть как-то подобраться к разгадке тайны. Потом столько же унимала гнев. В очередной раз, когда пальцы уже исцарапались в кровь, я смогла надрезать кору ножом. Такое ощущение, что ей самой надоело сражаться, и она поддалась по собственной воле, лениво и нехотя. С новым приступом ругани оторвав кусочек, я нашла нужный мне второй слой. С ним, кстати, дела обстояли проще. А может, мне так только показалось. В любом случае, я, сжимая в кулаке лоскуток коры, сантиметров десять в длину, в предвкушении побежала к реке.

Кремовый встретил меня с должным любопытством. Точнее – с его отсутствием. Он скользнул взглядом по мне и вернулся обратно в излюбленную позу с головой, лежащей на скрещенных лапах. Привык, несчастный, что его «хозяйка» то стонет и рыдает по поводу и без, то скачет как угорелая, забыв обо всем на свете.

Я разложила травы вокруг себя аки ведьма, сложила ветки, отломанные с ближайших деревьев, в кучку, а потом вдруг задумалась, что делать с горшком. Как его привесить? Не держать же в руках?

Вспомнилось совсем недавнее приготовление мяса Ричардом, когда он умело сложил вертел. Надо сделать так же.

Кремовый вытянул шею, с интересом поглядывая за заранее провальной затеей. Мне даже казалось, будто он хмыкает и улыбается, наблюдая за моими попытками ровно воткнуть палки в землю.

Ничего не получалось. Песок расползался, палочки падали, я вновь устанавливала их. Наконец, после долгих мучительных построений, получилось что-то похожее на первоначальную задумку, и я принялась к самой интересной части – разжиганию. Неуверенно намочив указательный палец слюной, я вздохнула и прислонила его к коре. Ничего не произошло. Еще раз поводила пальцем по шершавой поверхности. Ноль. Я со злостью плюнула на синеватый кусочек. И еле успела отбросить его от себя. Кора горела идеально. Вспыхнула сразу, из середины переметнувшись на края, поджигая другие ветки.

Мне стала понятно строение Синих дубов. Вот зачем нужен второй слой. От дождя намокает только внешняя сторона дерева, крепкая и, наверняка, не пропускающая никакой влаги. Поэтому и массовых пожаров после непогоды не случается. Как интересно придумано! У нас таких чудес нет. Остался лишь один вопрос: люди отрезают кору для своих нужд, но дерево ведь остается стоять, туда может затечь дождевая вода. И что тогда? Может, кора быстро зарастает? Или нет? Но на эти вопросы ответа мне не было дано узнать.

Когда похолодало, согревались огнем. Травки кипели в котелке, и по воздуху плыл аромат сирени. Идиллия. Даже отекшая рука не давала о себе знать. Только при движениях напоминала сдавливающей болью.

А ещё я сыскала прекрасный способ распознавания пригодности отвара в пищу – Кремовый. Он нюхал очередное варево и или отшатывался от него, или же доверительно облизывался. Сам волк поужинал очередной мышью, и теперь грелся у костра, подставив любопытный нос к пламени. А я сняла котелок с огня и, дождавшись, когда настой остынет, начала дегустацию. Горько, но терпимо. Надеюсь, завтра я не позеленею и не обрасту волосами. А может, лучше бы и обросла. И тогда не страшилась бы никаких заморозков.

Костер затухал, и сил развести новых не было. Я напялила рубашку, поверх свитер, завернулась во вторую рубашку как в шарф. Не помогло. Озноб разбежался по телу сотней мурашек. Стоило закрыть глаза, как мягкое горячее тело легло рядом, прижимаясь боком к больной руке и делясь теплом со мной. Шерсть щекотала щеку и шею, но так хорошо мне не было уже давно. Я улыбнулась и почесала Кремового за ухом. Он фыркнул, повозился, устраиваясь поудобнее, и, кажется, уснул.

Почему-то мне казалось, что следующее утро не принесет ничего хорошего. Впрочем, как всегда. Но зато у меня есть друг. Если божества существуют, спасибо им.

***

Невероятно, но я выспалась. Волк, правда, куда-то убежал, но не было ощущения, что это навсегда. Вернется.

Утро выдалось теплым. Я потянулась и сделала подобие зарядки, похрустев позвонками. Умыв лицо, взглянула на свое отражение. А вот это зря. Волосы спутались, серые тени залегли под глазами, лицо нездоровое, длинная и почти черная царапина всё ещё пересекает щеку. Расчесываться ладонью жуть как неудобно, но я справилась. После перекусила хлебом, допила вчерашний отвар и разлеглась на песке.

Я расслабилась. Захрустели ветки, но я не придала звукам никакого значения.

– Долго же тебя пришлось искать, – прошипел кто-то что змея.

Я вскочила. Он был невысок и короткострижен, не молод, но и не стар. Круглая голова и шрам, пересекающий верхнюю губу, отчего, казалось, что та растягивается в улыбке. Его лицо исказилось в ярости. В руке он сжимал тонкий, отбрасывающий отблески нож.

– Иди ко мне, – приказал мужчина, и я закричала.

Глава 5. Не держи на меня зла

Он не спешил, осматривал меня как какую-нибудь экзотическую зверюшку.

– Так вот ты какая… – обезображенной губы коснулась ухмылка. – Стой на месте, и я не причиню тебе вреда.

Ага, именно так говорят перед тем, как от души навалять.

– Кто вы? – вмиг осипшим голосом прохрипела я.

– Ах, где мои манеры. Клеверий, – и отвесил полупоклон. – Лучший охотник её королевского величества. А ты, стало быть…

Закончить он не успел. Воспользовавшись тем, что охотник на секунду отвлекся, я схватила валяющийся на песке нож и вытянула перед собой.

– Не подходите!

Он не только подошел, но и выбил оружие из пальцев. Затем толкнул локтем в живот, отчего перед глазами поплыли цветную пятна, и дыханию стало тесно в груди, и повалил. Я попыталась отползти назад. Охотник наступил ботинком на толстой подошве на мою ладонь. Хрустнули кости, но, на чудо, не переломались. Клеверий намотал прядь волос на запястье и дернул. Я вскрикнула.

– Не дергайся, ну!

Неожиданный бросок в спину заставил охотника пошатнуться. Волк необычной раскраски с черными пятнами вокруг глаз нападал яростно. Скалился, рычал, из зубастого рта стекала слюна.

– Так вот кто помог девчонке так далеко уйти… – Клеверий расхохотался. – Ну, тебя-то я с удовольствием прирежу, псина.

Волк, клянусь, посмотрел на меня и мотнул башкой, словно требуя спасаться. Охотник отвлекся на Кремового, и у меня появились спасительные мгновения для побега. Дыхание сбивалось, в глазах плыли пятна. Ветви деревьев безжалостно колотили по лицу, оцарапывая щеки. Сзади слышался хруст веток – преследователь не отставал ни на шаг.

Что с Кремовым? Он жив? Или смертельно ранен? Я должна вернуться! Нет, нельзя. Волк был готов отдать за меня жизнь, и я обязана воспользоваться шансом. Нельзя останавливаться. Охотник рядом.

И тут правая нога не почувствовав почвы под собой. Я с диким криком свалилась в глубокую дыру. Последнее, что запомнила, – удар и спасительная темнота…

***

Реальность вернулась с болью, падение пришлось на измученную руку. Я долго лежала, тяжело дыша и скуля. Слезы текли по щекам. Я не могла подняться и даже пошевелиться, боль застилала сознание. Смотрела наверх, туда, где на высоте двух метров сквозь дыру светил солнечный свет. Два метра! И я их пролетела, подвернув при падении ногу и, кажется, сломав руку. Но осталась жива.

Мне еще никогда не было так мучительно страшно. Я лежала внизу, уверенная, что охотник где-то невдалеке, рыскает и непременно найдет меня, измученную и слабую. А если даже не найдет – моей могилой станет яма. Бесполезно молить о помощи – никто меня не спасет.

Я попыталась пошевелить отбитой рукой. Получилось! Перелома нет! Со всем остальным можно справиться. Голова тоже ныла, и я, дотронувшись до левого виска, почувствовала на пальцах кровь. Но и это не пугало. Итак, надо мной дыра, а впереди… узкий проход, погруженный во тьму. Я чувствую ветер, который щекочет кожу. Возможно, где-то есть выход? Нужно только доползти до него.

Каждое движение отдавалось в теле огнем.

– Я выживу, обязательно выживу, – хрипло утешала саму себя. – Я должна выжить и вернуться домой. Всё будет хорошо.

Странное дело. Когда судьба еще только начала вписывать в мою жизнь новую главу, мне казалось, будто это конец, и нет никаких шансов на спасение. А было ли так плохо? Почему именно сейчас, лежа на мерзлой земле, неудобно подогнув ногу, боясь даже дышать, я искренне верю в то, что спастись реально? Какова вероятность успеха? Несколько процентов? Ну и что. Зато пока у меня есть эти проценты, я смогу.

Опираясь на здоровую руку, я поднялась на одно колено и попыталась встать, но упала. Боль застелила разум, и перед глазами вновь растелилась темнота.

Пробудил меня жуткий волчий вой. Так плачут по утерянному собрату. Может, Кремовый жив? Или сородичи оплакивают мертвого волка необычной расцветки? Животное протяжно ревело, но, к моему облегчению, недолго. Всего несколько секунд. Грудную клетку отпустили сильные тиски.

Боль уже не обжигала – она стала моим вторым «я». Растеклась по каждой клеточке и напоминала о себе уже не ударами, а постоянным давлением изнутри, от чего, казалось, полегчало.

Я смогла с нескольких попыток встать, опереться на здоровую ногу, и, прислонившись к стене, осторожно зашагала вперед. Каждый шаг давался с трудом. Иногда я просто наваливалась на каменно-земляную поверхность спиной, стирала холодный пот со лба и долго недвижимо стояла, стиснув зубы. У меня всё получится. Я смогу. Только бы туннель имел выход. Только бы впереди не оказалось еще одной дыры.

Глаза словно ослепли, но мне было ни к чему зрение. Я шла по стенке и надеялась, что лаз куда-либо ведет.

Во мне проснулось такое желание жизни, какого я не ощущала ещё никогда. Хотелось поскорее выйти на свежий воздух, подставить лицо ветру и улыбаться. Уже не нужна была теплая квартира. Нет. Только свобода от этой каменной промерзшей тюрьмы.


Нервно пульсировали жилки в висках, голова раскалывалась на миллиард осколков. Я боялась всего одного: того, что я иду по кругу. Не вперед, а туда, где уже находилась когда-то. И что никогда не выберусь отсюда. Силы покидали израненное тело.

Свет был яркий, ослепляющий. Он появился из неоткуда. Сморгнула – и он уже бьет по глазам. Сверху маячила дыра. Всё, впору умирать. Но, приглядевшись к стене, я поняла, что она не ровная – в ней были высечены ступени, по которым можно забраться.

Ярко светила луна. Издевательски блестели звезды.

Я поставила здоровую ногу на первую ступеньку. По физкультуре в моем дневнике всегда стояла твердая тройка. Поэтому я даже в здоровом состоянии вряд ли смогла бы подтянуться на одной руке. С другой стороны, на занятиях никогда не нужно спасать себя, поэтому в крови не кипел адреналин.

Метр, два, три. Невероятно, но ароматы ночного леса уже обволакивали мой нос, а ветер привычно задувал под свитер, здороваясь со старой знакомой. Еще совсем чуть-чуть. Последний рывок, и я повалилась на землю, вжимаясь лицом в траву. Истерично захохотала, смешивая слезы радости с грязью и кровью. Жива. Смогла. Назло всем. Назло самой себе.

И всё-таки боль победила. Больную руку проткнуло сотней раскаленных добела иголок, я долго металась по земле и выла, впиваясь сломанными ногтями в собственную ладонь. Не помню, как уснула, погрузившись в болезненный бред, в котором слышала чей-то неясный голос:

– Пей это. Боль пройдет.

И, подчиняясь видению, отхлебывала какой-то горький настой, закашливалась, но пила.

***

Этот человек был безлик, но от него исходил свет. Он говорил мало, чаще уговаривал поесть или попить; больше молчал. Он касался моих ран, и те рассасывались под холодными пальцами. Я просила его назваться, а он пропадал. Мелькали кадры. Я даже помню, как он нес меня на руках, точно невесту.

Вот так сон! Проснулась я с легкой головой и готовая к любому подвигу. Я могла двигаться, могла дышать, и ничто не сковывало тело. Интересно, сколько я валялась без чувств? И почему я уткнулась во что-то пушистое?

Волк! Он лежал, не двигаясь, дышал ровно, спокойно. Кремовый красавец с пятнами вокруг глаз. Не менее живой, чем я. Он каким-то образом нашел бредящее тело в лесу.

Я потрепала волка за загривок, и тот склонил голову, подставляя ласке незащищенную шею.

– Родной, здравствуй… – Сиплый незнакомый голос удивил меня. Мой голос, но такой чужой. – Живой, здоровый! Мальчик мой!

Я вскочила на ноги. В костях отдавалось далекой ломкой, но совсем слабо, будто отголосок старой травмы. От синяка на руке не осталось и следа. На ладонях пестрели запекшиеся царапины, ногти были сломаны, одежда – хуже некуда. Но в остальном всё замечательно.

– Отведи меня к воде, – я блаженно улыбнулась.

Кремовый шел медленно, озираясь, а однажды даже присел около меня, точно подзывая проехаться на его спине. Но я не рискнула. Ни голода, ни жажды не было – ничего из того, что мучает после затяжной болезни.

В круглом лесном озерце как в зеркале отражалось небо. Я глянула в чистое водное зеркало: пыль, запекшиеся кровавой коркой губы, под глазами синяки, волосы превратились в незнамо что. От глубокой царапины на виске осталось напоминание в виде шрама. Странно, как я голову не разбила. Отделалась малым.

Еще бы перекусить чем-нибудь.

Нож остался там, у охотника. Мешок с вещами и хлебом – тоже. Ну да и ладно!

Здесь росли черно-черные ягоды, размером с крупную клубничину, и когда я сорвала одну, Кремовый не стал рычать или выпихивать их из моей ладони. На вкус они были приторные, но я не замечала сладости. Срывала и ела, запихивая в рот горстями.

Мы отдыхали, подставив лицо (и морду) легкому ветру. Волк положил башку на мои колени. Его грудь еле заметно вздымалась, а глаза были прикрыты. Из-за шерсти я не видела, ранен ли он, но отощал еще сильнее – это факт.

– Тебе удалось выжить… – Я погладила его за ухом. – Прости, что не вернулась за тобой. Если бы не неудачное падение, я бы искала тебя сама. Я так боялась за тебя… Спасибо, что ты рядом. Но кого же я видела во снах?

Волк по-человечески сощурил глаза, дескать, не понимаю, о чем речь.

– Со мной кто-то разговаривал. Не веришь, да? Лечил, убеждал, что всё наладится. Может, ты видел его?

Разумеется, Кремовый смолчал, и заинтересованность из его взгляда исчезла.

Интересно, куда делся охотник? Если он отыскал меня в первый раз, что помешало нагнать после? Мне нужно спешить, перемещаться или выжидать на месте? Но волк никуда не торопился, и я расценила это как намек на отдых.

Дрема протекала по обыкновению беспокойно. Тишина звенела в ушах, но выбраться из сновидений не получалось. И вдруг какой-то обволакивающий, смутно знакомый голос, разливающийся по каждой клеточке моего тела, сказал:

– Не медли. Волк выведет тебя к ведьме. Она поможет или скажет, куда идти дальше. Верь, всё будет хорошо.

И я успокоилась. Теперь я точно понимала – в этом мире у меня есть ангел-хранитель. Ему можно доверять. Я верю!

Волк разбудил меня толчком в бок, и я вскочила, задыхаясь и оглядываясь.

– Ты выведешь меня к ведьме?

Кремовый не издал даже звука, но потрусил в сторону заходящего солнца.

Мы шли уже долго, с тремя привалами для ночлега или отдыха. Я питалась грибами, ягодами, травами. Организм эта пища поддерживала, но голод прочно поселился в животе. Он стал неотъемлемой моей частью.

А потом появилась дорога, протоптанная людскими ботинками и конскими копытами. А лес остался позади. Мы вышли к селу с окраины, чтобы не показываться селянам на глаза. И все-таки Кремовый был особенно насторожен, постоянно прислушивался и шел, припав к высокой траве.

Мы двигались как воришки, бесшумно, бессловесно. Я сомневалась, что смогу опознать нужную ведьму, но как вскоре поняла, искать никого не требовалось.

Навстречу нам бежала высоченная седоволосая женщина в темно-синем платье, кутавшаяся в цветастую шаль болотного цвета.

Она окрикнула нас:

– Я знаю, кто ты! Я знаю, откуда ты здесь!

Сердце остановилось.

– Идемте в дом, там поговорим. – Взяв сухой сморщенной рукой меня за запястье, она уверенным шагом поспешила к сельским домам.

В голове пронеслось: «А если она помогает охотникам?» Но волк трусил в шаге от нас, и я полностью доверилась своему звериному другу.

Когда до ближайшего дерева оставалось метро десять, ведьма обернулась к нам, оглядела меня и Кремового.

– Пойдем со стороны полей. Твоему другу нельзя показываться кому-либо.

Я кивнула. Действительно, как-то неправильно шастать дикому зверю среди людей.

Её дом был крайний, у самой кромки леса, не огороженный ни забором, ни частоколом. Одинокая избушка посреди полей, в отдалении от остальных домов.

В её кухне пахло земляникой и полынью. Печь, стол из светлого дерева, три грубо сколоченных стула – вот и всё убранство. Закипала каша, и я давилась голодной слюной.

Хозяйка была стара и суха, но её карие глаза прожигали насквозь. Она с улыбкой поставила передо мной полную тарелку и спросила:

– Почему же твой друг не заходит в дом? Ему нечего опасаться.

Кремовый лежал у порога. Да, в дом он не вошел, впрочем, мне казалось, что для волка это вполне нормально.

– Ему там спокойнее, – улыбнулась я в ответ.

И хотела задать целую тучу вопросов, но не придумала ни одного. Ведьма начала сама:

– Накануне меня посетило видение. Дескать, посетит меня измученная девочка из иномирья. Как тебя зовут?

– Анна.

– Приятно познакомиться. Прейя.

– Значит, вы знаете, какая мне требуется помощь? – с надеждой спросила я.

Как страшно было бы услышать в ответ: «Знаю, но не могу помочь».

– Знаю… И помогу… Да ты кушай-кушай. Кто же тебя такпотрепал-то? – Она коснулась шрама у виска.

– Неудачно свалилась в дыру. Откуда она вообще взялась?

– А за дырой был лаз? – не спросила, но подметила Прейя. – В самом начале резни народ, который пришелся королеве не по душе, был вынужден прятаться. За десятилетие они создали целую сеть тоннелей, тайных проходов и паутину ходов. Но охотники всё равно находили их. Охотники чувствуют запах живых. Тебе повезло очутиться там.

– Почему охотник, который за мной гнался, не почуял меня?

– Ты была без сознания? Бесчувственный человек не пахнет ничем. Ни жизнью, ни смертью. На время ты стала никем.

Затем ведьма ушла, а вернулась с двумя баночками.

– Намажься этой мазью и выпей отвар. Отдохни, а я настрою переход портал. Надеюсь, боги не оставят меня, и всё получится.

– Спасибо Вам.

– Не за что, милая. В тебе есть что-то… – она замялась, – чего нет ни в ком ином.

***

После отвара склонило в сон, и я заснула прямо за кухонным столом, склонив голову на руки. За окном Прейя водила руками, выписывая пасы. А проснулась я от того, что она дотронулась тремя пальцами до моего лба.

– Всё. Как проход меж мирами уже открыт. Он будет работать не больше часа во всех направлениях. После того, как он закроется, ты не сможешь переместиться куда-либо… до моей смерти. Оберегающая печать спадет только тогда, когда я умру. Но я собираюсь пожить, так что не волнуйся, девочка!

Я долго благодарила её, скрывая подступающий к горлу ком.

– Не разменивайся на слова, а лучше забудь обо всем произошедшем. Живи спокойно. Ты уже простилась со своим другом?

А как нам прощаться? Потрепать по загривку, уткнуться носом в шерсть, и расплакаться? Нет уж, долгие прощания – долгие слезы.

– Уже.

– Очень преданный, нешуточно беспокоится. Как истинный пес, никому не доверяет, но уж если доверился, то навсегда. Ему будет тебя не хватать, девочка. Его аура… – колдунья покачала головой, – светится, когда ты рядом. Это до добра не доведет.

– Ну, он же волк, – попыталась отшутиться я.– Как-нибудь да справится.

– Оборотень, – поправила ведьма.

Я сдвинула брови. Прейя поправила шаль на плечах и отвернулась к окну, наблюдая за чем-то на улице. Я тряхнула волосами.

– Волк, – повторила менее уверенно.

– Только с одной стороны.

– А второй?

– Человек, – просто ответила ведьма. – Да ты, видимо, не знаешь, сколь тяжелая судьба выпала оборотням с приходом королевы. Их страна скрыта магией, а сами они прячутся… Те лазы, это ведь они создали их.

Мне пришлось сжать зубы, чтобы не взвыть. И ситуация стала выглядеть иначе: меня оберегал не разумный хищник, а человек? Я же переодевалась при нем и в бреду металась и…

Не может быть!

Секунду или две я стояла как вкопанная, а потом извинилась и выбежала за порог. «Волк» спокойно лежал, скрестив передние лапы и привычно положив на них голову. Услышав мои шаги, он поднял морду и выжидающе посмотрел на меня. Возможно, ждал прощания или благодарности. Но я хмурила брови, не находя слов. Молчание затягивалось до неприличия.

Грудь сдавила тоска и дикая обида. Почему он не открылся раньше? А если бы ведьма не рассказала правды?!

– Ты – человек. Может, покажешься напоследок?

Тишина сдавливала виски. Оборотень не отводил взгляда от моего лица, но и я не собиралась сдаваться первой. Так мы и смотрели друг на друга.

Нашу молчаливую войну прервала ведьма, появившаяся из-за плеча.

– Если будешь обращаться, могу принести вещи. У меня много мужской одежды – после мужа осталась. А вы хоть попрощаетесь… – она запнулась, – по-человечески.

Животное кивнуло и исчезло в доме. Я же ощущала себя если не преданной, то жестоко обманутой. Вроде ничего не случилось, но почему нельзя было раскрыться сразу? И ведь он не собирался показать себя настоящего. Человек. Я кого-то гладила по загривку, восхищаясь мягкой шерстью, с кем-то обнималась ночами, кто-то спас меня от Клеверия и помогал во время бреда. Блин, да я купалась перед ним без единой ниточки на теле! Стыд-то какой…

За спиной послышался деликатный кашель, и я повернулась. Облизала языком пересохшие губы. Как всё предсказуемо. Ричард. Он провел пятерней по светлым волосам, вздохнул и сделал шаг ко мне. Льняная рубаха болталась на худом теле.

Я отстранилась. Пустая злоба наполнила меня всю.

– Как… ты… посмел врать мне?! – выдохнула.

– А зачем тебе правда? – Он повел плечом. – Прости.

– Я… Ты… Невозможно…

Прейя высунулась из окна:

– Поторопитесь. Ты помнишь, Анна, что делать?

– Что она помнит? – вдруг оживился Ричард.

Я не хотела отвечать, хотела убежать в дом, так и не попрощавшись с человеком, спасшим мою жизнь и охраняющим мой покой, но колдунья кивнула:

– Он должен знать. Ход открыт на час, и за этот час в мир Анны сможет проникнуть любой желающий. После его закрытия сработает печать, и никто не сможет выдернуть Анну из её мира. Пора! Я чувствую, за вами гонится опасный человек.

– Ясно.

Ричард, не отрываясь, смотрел на меня, а потом ухмыльнулся, щуря серые глаза.

– Ещё раз прости. Удачи дома. – И провел тыльной стороной ладони по моей щеке.

Я отдернулась и поспешила внутрь. Спина горела от чужого взгляда. Ричард не поспешил за мной, так и стоял на пороге.

На кухне ведьме давала последние указания:

– Перед тем, как сделать шаг, четко подумай, куда ты хочешь попасть. Ты должна знать место идеально, иначе ты очутишься незнамо где, как и получилось в случае с твоим перемещением сюда.

Воздух налился горечью, а взявшийся из неоткуда луч света полз из пола по стенам и потолку. Около этого луча предметы шли рябью. Я коснулась луча ладонью и не увидела её – она словно исчезла. Отдернулась.

– Но если так легко можно перемещаться из одного места в другое, то почему никто не путешествует по свету? Например, не заходит к кому-нибудь в дом, запоминает всё, а после врывается ночью и обкрадывает хозяев?

– Блокировки. Во-первых, создать проход может только опытный маг, а, во-вторых, этот же опытный маг без труда поставит защиту на дом или город от вторжения. Ну а теперь всё. В путь. Прощай, милая девочка. Надеюсь, события этих дней окажутся самыми страшными в твоей жизни.

– Прощайте, – выдохнула я, сливаясь с лучом, думая о родной квартире.

Глава 6. Причина всех бед

Родной дом – как сладко это звучит. На настенных часах без трех восемнадцать. Ещё даже не ночь. Отлично, успею отписаться и позвонить всем тем, кто наверняка волновался, куда я пропала. Хотя а волновались ли?.. С родителями я общаюсь редко, ну нет у нас тяги бесцельно болтать по телефону. Уж лучше увидеться. А друзья… побеспокоились и успокоились, как говорится.

Ну да, десяток непрочитанных сообщений и три пропущенных звонка. И всё. Мое двухнедельное – мамочки, целых две недели! – исчезновение осталось незамеченным. Стало грустно: никому я не нужна, никто не забил тревогу…

И всё-таки я написала каждому. Сказала, что тайно сорвалась отдыхать с новым кавалером. Каким? Пока не скажу, но мужчина – один на миллион. И что мы провели четырнадцать дней в раю. История была сшита белыми нитками, но подружки-знакомые поверят… Должны поверить.

Я выглянула в окно. Злая метель окутала улицу снежной шалью, и редкие прохожие казались темными пылинками. Снег ломился в окна. Гнулись ветки деревьев.

А где-то тепло, и деревья стоят неприступными стражами, журчит вода, и базарные торговцы зазывают покупателей. Где-то есть серые глаза, осунувшееся лицо и светлые волосы. И волчьи впалые бока.

Почему в сердце так… пусто? Где же те нерешенные дела, ради которых я стремилась обратно? Где же все друзья и подруги, к которым я рвалась? Никого и ничего – только пустота.

Чем заняться сегодня, чем завтра? Пойти в институт, а на вопросы, откуда у меня шрам на виске, ответить по-глупому просто: «Упала»?

Ага, отдыхала в раю и упала…

Какая гнусная ложь!

Мне понадобилось тридцать ударов сердца, чтобы отойти от окна и всмотреться в циферблат часов. Прошло пятнадцать минут. В запасе около тридцати.

Есть только одно решение, и оно самое верное.

Так быстро я ещё не собиралась. Спортивная сумка отыскалась на антресолях. В неё я уложила все имеющиеся в аптечке таблетки: от головной, зубной и всякой другой боли, от гриппа, кашля, насморка, проблем с желудком, мази, йод, марлю. Из ванной взяла непочатый кусочек мыла, с кухни – гречу, рис и пшено. Кинула в боковой кармашек зажигалку и блок спичек (бес его знает, откуда он у меня). Запрятала кухонный нож, маленькую кастрюльку, пару ложек. Впопыхах наполнила водой пластиковую двухлитровую бутылку. Побежала к шкафу и беспорядочно накидала свитеров и джинсов, колготок, носок и нижнего белья.

На первое время хватит. Я справлюсь. Нет, не я – мы.

Время близилось к девятнадцати часам. Осталась самая малость.

Сложнее всего было набрать мамин номер. Я вслушивалась в гудки и отсчитывала их, боясь не успеть.

– Анечка?! – Мамин голос звучал взволнованно. – Мы звонили тебе, но ты не ответила.

– У меня всё хорошо, – сглатывая слезы, отрапортовала я. – Мне нужно срочно уехать, и я не знаю, когда вернусь обратно. Я вас очень люблю, мамочка. Не волнуйтесь!

– Что с тобой? Где ты? Что случилось? – кричала мама в трубку, но я уже попрощалась и выключила телефон.

Обводя последним взглядом всё то, без чего раньше жизнь казалась невозможной, я очень боялась, что время уже вышло. Но сердцем чувствовала – проход на месте. Едва я подошла к тому месту, откуда вышла, как воздух пошел рябью.

Куда я хочу попасть? Уютная кухонька ведьмы, где есть только печь, стол и три стула.

***

Выбежала во двор, налету распахнув входную дверь. Там стояла старая ведьма, зябко кутающаяся в цветастую шаль. Она смотрела куда-то сквозь деревья и поля, сквозь лес, и прижимала ладони к груди.

– Прейя…

Она резко обернулась.

– Анна?! Что ты тут… – ведьма прикусила губу. – Безрассудный поступок. Зря ты не осталась там, зря…

Мне не хотелось тратить драгоценные секунды не беседы. Зря или нет – узнаем позже, но это единственно верное решение.

– Где Ричард?

– Ушел к лесу. – Карие глаза остекленели. – Решил выиграть тебе время ценой своей жизни. Милая, – она схватила меня за рукав, – я бы помогла ему, но он попросил остаться. Умри я, ты была бы совсем незащищена… А так…

Я металась раненым зверем, сумка оттягивала плечо. Никогда бы не подумала, что время станет дороже любых ценностей, а слова превратятся в непозволительную роскошь.

– Почему охотники гонятся за нами?! Из-за того, что Ричард кого-то убил?

Она посмотрела на меня с полным непониманием.

– Аура твоего друга чиста.

– Что это значит?

– Он никого не убивал. Охотники гонятся за любым оборотнем, для них они преступники по крови, но не по деяниям.

Черт, какая же я идиотка! Поверила гнусной лжи, заочно возненавидела человека за то, что он не совершал!

– Мне нужно бежать!

Прейя понимающе кивнула, а потом выставила руку вперед, будто вспомнив о чем-то важном. Закусила губу и нахмурила брови, от чего лучики морщинок на лице сложились в причудливый узор.

– Я не хочу и не стану тебя отговаривать, – проговорила она. – Но подожди минуту, мне нужно кое-что тебе отдать.

Есть ли у меня эта секунда? Что с Ричардом?! Что он за глупец, раз решил защищать меня?.. Мог бы убежать, уйти, скрыться, а он…

В ушах звенело от напряжения. Ведьма скоро воротилась, и в руках она несла кулон с иссиня-черным камнем в тонкой оправе на серебряной цепочке.

– Не спрашивай, к чему тебе эта вещица. Знай лишь одно: она имеют истинную силу. Амулет носи на себе. И ещё… – из-за пазухи Прейя достала обычную иголку. – Приколи себе за воротник и не вздумай потерять. Милая девочка, есть у этой иглы чудесное свойство: она способна выполнить одно твое желание. Не любое, – покачала головой в ответ на мой немой вопрос, – но способно. Разумеется, за жертву. Напитай её кровью, и она поможет. Будь аккуратнее. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе всю историю до конца, но не сегодня.

Кулон надела на шею, заколола иголку. Прейя положила руки на мои плечи, сжала их и, не говоря больше ни слова, развернула меня в сторону леса. Так мы и попрощались.

***

Дорога пустовала: ни повозок, ни людей, ни даже звуков. Сердце билось неровно и, казалось, было готово выпрыгнуть прочь.

У самой кромки леса кто-то стоял. Ричард или нет? Не вижу. Я побежала. Сумка била по спине, дыхание сбивалось. Я успею, я не имею никакого права опоздать.

Он стоял прямо, скрестив руки на груди, повернувшись к лесу. Как натянутая тетива, готовая в любой момент сорваться. Зачем он жертвует собой?! Я последняя, о ком стоит беспокоиться.

Триста метров, двести, сто. Напомнила о себе вывихнутая лодыжка. Я чудом держалась на ногах. Почему он не замечает меня?! Ну же, оглянись!

Я хотела кричать, но из горла, перемешиваясь с тяжелым дыханием, вырывался лишь натужный шепот.

– Пожалуйста, обернись, увидь меня! Не нужно рисковать собой! Мы убежим, спрячемся! Только обернись! – бормотала я, прижимая к левому, невыносимо колющему от бега, боку ладонь.

Он физически не мог расслышать эту практически беззвучную мольбу, но неожиданно повернул голову и посмотрел прямо мне в глаза. Не двинулся, не сорвался в бег. Я добежала и, согнувшись пополам, закашлялась.

– Ты… – В его голосе появились нотки испуга, даже ужаса.

– Я!

И судорожно поймала его ладонь в свою. Он всё понял и не задал ни одного лишнего вопроса – только стянул свободной рукой с моего плеча сумку (левую так и не отпустил), закинул её на себя и побежал обратно к дороге. Я не успела отдышаться, во рту ощущался солоноватый привкус крови.

Когда мы остановились, мне чудилось, что легкое разорвется. Воздуха недоставало, и я раскрывала рот как рыба, выброшенная на берег волной и оставленная умирать на песке.

Ричард бросил в мою сторону быстрый взгляд и достал из кармана широких штанов колбочку, в которой бултыхалась янтарная жидкость, яркая что само солнце. Встряхнул её, следом почти нежно обнял меня за талию, иначе бы я рухнула.

– Не вздумай отпускать меня, – потребовал, вынимая из колбочки плотно сидящую пробку. Ответить я не успела.

Он залпом опустошил содержимое и скривился как от лимона, прижал меня к себе вплотную. Клянусь, я слышала, с какой дикой, ненормальной силой колотится его сердце.

Мир закрутился перед глазами, земля и небо, деревья, травы – всё смешалось в темно-изумрудное пятно. Живот скрутило, сердце защемило где-то под сместившимися ребрами. Секунда или две, и я упала на землю спиной. Недавнему обеду, заботливо предложенному мне ведьмой, не сиделось внутри, а в висках стучала кровь.

Когда я оклемалась, Ричард уже сидел на сваленном дубе. Он мрачно разглядывал какую-то невидимую мне букашку. Длинная челка спадала на глаза, но он не откидывал её, а только перебирал меж пальцев.

– Что это было?! – вскрикнула я, ощупывая всю себя. На месте ли ноги и руки, а то такое чувство, что нет.

– Угу, что это было? – слишком спокойно ответил на истеричный крик мой вновь приобретенный спутник, опершись щекой на кулак. – Почему ты здесь?

– Ты первый! – Кроме глупых восклицаний, не осталось никаких иных способов для общения, хотя Ричард отреагировал на мои вопли легкой усмешкой.

– Хорошо, – миролюбиво согласился он. – Прейя дала мне это зелье перед уходом. Дескать, жертвовать собой нельзя, и когда ситуация окажется безвыходной, я должен это выпить, – он снова поморщился. – И тогда перемещусь на несколько десятков, а то и сотен миль. Точнее – пролечу.

– Ясно, – с умным видом кивнула я, хотя ясности его объяснение не добавило. – А зачем мы тогда бежали?

– К сожалению, я почувствовал вонь нашего старого знакомого. А с какой скоростью действует это зелье, не знал, поэтому решил дать нам небольшой отрыв. Итак, твоя очередь, красота.

Эти слова звучали с горечью. Мигом пробудилось всё то, от чего так терзалась душа в уютной квартире. Я подбежала к Ричарду и порывисто обняла его, уткнувшись носом в теплую грудь. Он пах мятой, прелой травой и летним зноем. Ничего лишнего, всё такое родное и знакомое. Я вслушивалась в биение сердца и неожиданно разревелась. Слезы, скатываясь по щекам, разбивались о рубашку Ричарда. Тот неуверенно погладил меня по волосам и спросил тише, ласковее:

– Почему ты плачешь, глупая?

– Ты чуть не погиб из-за меня. Причем не единожды, а я даже попрощаться с тобой не захотела. Мне так стыдно! А если бы я не успела добежать… Чего же ты медлил?!

– Не переживай, – теплым голосом, без ехидства, ответил Ричард. – Один бы я всё равно не стал пить зелье ведьмы.

– Но почему?! – Я отстранилась, чтобы заглянуть в серые глаза.

– Мне надоело прятаться, а единственная, кто держал меня в строю после той встряски с казнью, была исключительно ты. Раз я должен защитить какую-то девицу из иномирья – я бы её защищал до последней капли крови.

– И умер?..

– Не худший исход.

Он закусил губу. Я начинала убаюкиваться от легких поглаживаний по волосам и от тихого шепота. Ветер дул в спину и щекотал уши одному ему известной песней, звуки испарились. Остался лишь теплый, струящийся голос, не похожий ни на что иное, и я.

– Показательное избиение куда страшнее безболезненной смерти, – с трудом выдавил Ричард. – Красота, не страшно вновь очутиться в объятиях убийцы?

– Ты никого не убивал.

Я закатила глаза.

– Ведьма рассекретила? Жаль, хорошая получилась сказка, мне самому она понравилась! – Ричард хмыкнул. – Знаешь, всё получилось спонтанно. Я и не думал продолжать путь вместе, зато почувствовал, что ты не отлипнешь. Тебе, видите ли, товарищ нужен. От товарища-убийцы ты как-то быстренько отказалась. Я и хотел слинять по-тихому, но как узнал, что ты совсем ничего не знаешь о нашем мире, решил довести хотя бы до ближайшего села. Ты бы обжилась там, а меня бы не мучила совесть из-за того, что где-то в чащобе разгуливает бедная девочка и ест все травы подряд. Я оставил тебя, но случайно, в волчьем облике, расслышал разговор стражи, которой было велено отловить тебя. Не меня, понимаешь, а тебя? Твои черты уже были известны старосте. Ну, думаю, конец моей красоте пришел.

В мужском взгляде появилось лукавство. Ричард аккуратно стер слезы с моих щек и подмигнул. Мне никогда ещё не встречался человек, готовый отдать за меня жизнь. Впрочем, я никогда до недавнего времени не спасала людей от смертной казни. Всё случается впервые.

– А что потом?

– Я так испугался, что уже собирался бежать вызволять тебя. Не от чувства заботы или дружбы, нет. Просто страшно было осознавать, как я собственноручно отправил ни в чем неповинную девочку, спасшую мою шкуру, на верную смерть. Кстати, как ты выбралась?

– Выпрыгнула со второго этажа и дала деру, – хмыкнула я, вспоминая об ушибе, крикливых торговцах и молодых людях, выведших меня из села.

Я в последний раз шмыгнула носом и пересела на другой край бревна. Обнимания нехорошо затягивались, поэтому стоило их прекратить. Ричард широко раскрыл глаза и склонил голову, неприлично долго и с интересом рассматривая меня.

– Ты лучше продолжай о своем спектакле рассказывать! – насупилась, поднимая лицо к чистому небу.

– У меня история не столь увлекательная. – Он откровенно смеялся. – Побродил по лесу, не зная, как помочь тебе выбраться из передряги. Но ночью совершенно случайно наткнулся на твои стенания.

– Так ты все слышал?!

Вот стыдоба-то.

– Ты радуйся, что я все слышал. Тогда-то и решил обратиться в волка и тихонько, аккуратненько помочь тебе в пути. Правда, я-то ожидал, что придется заслужить доверие или ловить тебя по лесу, ну, не каждый же день видишь волков, а ты…

Слов для «а ты…» он не подобрал. Ну да, а я начала сюсюкаться и чесать за ушком.

Кошмар, стыдоба-то какая.

– А ты даже дала мне имя, – все-таки окончил Ричард. – Польщен. Не злись, я шучу. Всё, больше ничего важного я не скрыл. К ведьме – я слышал о ней когда-то давно – вел тебя с самого первого дня. А после того, как ты едва не сломала себе шею, решил немного подбодрить.

– А сколько я… бредила?

– Дня четыре, – улыбнулся он, перебирая челку. – Но это было мне на руку. Я смог приготовить разные укрепляющие отвары. Кстати, хороший у тебя котелок был.

– Ричард, – вместо благодарности начала допытываться я, – а откуда ты знаешь, как варятся эти самые отвары?

– Моя бабка – знахарка. Никакой магией не обладает, а вот с травами возилась всю свою жизнь. Ну и меня обучила по малости. Вот и всё. Твоя очередь делиться новостями…

Я помассировала виски.

– Подожди, это твой вой я слышала той ночью, когда свалилась в яму?

Ричард нахмурил брови и сощурил глаза.

– Нет, в этом нет моей заслуги, – слишком быстро, не задумываясь, ответил он. – Теперь слушаю тебя.

Я долго ковыряла застежку на сумке и отмахивалась от назойливого жука, пикирующего мне в ухо.

– Просто решила вернуться.

– И всё?

– Ну, во-первых, мы толком не попрощались, во-вторых, дома не так хорошо, как казалось, а, в-третьих, я бы все равно не смогла позабыть эту историю.

– Глупее ничего в жизни не слышал. Не попрощались! А ты подумала, как будешь жить?! Где прятаться? Нет? А о том, что теперь я могу с чистой совестью послать тебя на все четыре стороны? О том, что у нас нет никакого пристанища, а провести всю свою жизнь в бегах – так себе занятие? Не подумала?

Ричард поднялся на ноги и, сложив руки на груди, начал медленно ходить по поляне. Взад-вперед. Туда-сюда. Он выглядел расстроенным и злым, а меня охватил самый настоящий стыд, поэтому я уставилась на свои ботинки. Боялась посмотреть на Ричарда и увидеть в серых глазах ненависть или обиду. Ведь он прав. Прав в сотый раз. Я запаслась провизией и бытовыми мелочами, но ничем более. Я слишком замечталась о сказочности этого мира и позабыла про его жестокость.

– Но ведь можно убежать в… – подала голос, – в другую страну. Необходимо лишь пересечь границу.

– А как ты думаешь, почему я до сих пор этого не сделал? Может потому, что это не-во-зм-ож-но? – выплюнул Ричард. – Иностранцев пускают в наше государство, хотя они и сами не особо рвутся сюда, ну а собственным гражданам выхода нет. Тем более оборотням! Оборотням и девицам, которых разыскивает королевский охотник.

Меня окутало отчаяние. Хотелось привести некий довод, полностью оправдывающий меня и дающий надежду на чудо, но на ум ничего не приходило.

– Анна, дам тебе совет. Если вдруг мы каким-то образом выберемся, в чем я сильно сомневаюсь, научись принимать решения обдуманно. Головой!

И постучал указательным пальцем себе по виску.

– Не злись, пожалуйста, – по-детски попросила я.

– Да я и не злюсь, я немного взбешен, а так всё в порядке. Что ж у тебя там за мир, из которого ты бежишь на верную смерть? Сколько тебе лет?

– Двадцать два года.

– Совсем молодая, – покачал головой. – Жалко.

Наступила гнетущая тишина. Воздух наполнился вечерней свежестью, а небо заволокло тучами.

Ричард долго стоял, склонив голову и прикрыв глаза, а потом расправил плечи, сделав и без того ровную спину идеальной, и вздохнул:

– И когда ты поняла, что хочешь вернуться?

– Я не уверена… Просто пришла в пустой дом и осознала: как раньше уже не будет. Забыть нельзя, а скрывать правду от самой себя невозможно. Что мне оставалось делать?

Он покачал головой то ли в осуждение, то ли из жалости.

– Ричард?

– Что?

– А как долго ты прячешься от охотников?

– Как и все оборотни: около десяти лет. Плюс-минус месяц.

– Сколько?!

– С тех самых пор, как на трон вошла Орелия, – невесело уточнил мой спутник. – И предугадывая дальнейшие вопросы: да, всегда по лесам, да, в вечной опасности за свою шкуру. Да только раньше как-то полегче было.

– Где твои родители? – я поерзала на бревне, которое стало жутко неудобным.

– А кто их знает. Меня подобрала бабушка у порога своего дома. Детей ей боги не дали, поэтому она принялась за мое взращивание. Её не испугало, что я другой расы: раньше оборотни с людьми ладили. А так как в Столице бабкины снадобья пользовались успехом, я не знал отказа ни в чем. Меня учили одни из лучших учителей города. Но в мои четырнадцать лет власть узурпировала новая королева… – он замолчал.

– И что случилось потом?

– Приказ был лаконичен: истребить всех. Бабушка дала мне еды, пару склянок с готовыми зельями, несколько исписанных листов по приготовлению настоев… И отвела в лес. Вот и всё.

– И ты десять лет находился в бегах?

– Нет, конечно, нет. У Охотников чутье на волков, но они не шатаются по чащобам, а вылавливают нас там, где людно. Поэтому я перебирался с насиженного места пару раз в полгода, находил новые пещеры, и еще долгое время жил абсолютно спокойно. Иногда ходил в небольшие деревеньки. – Ричард закусил губу от неприятных воспоминаний. – Подзарабатывал, покупал одежду или пищу по мелочам. Но в этот раз мне не повезло. Меня поймали, а дальше ты и сама всё знаешь.

– Но к чему такая… театральность? Зачем казнить так показушно?

Другого слова подобрать я не сумела. А как иначе назвать то, что я видела на той площади?

– Держать в страхе нужно всех: и оборотней, и своих собственных поданных. Я другого не могу понять: почему охотники взбесились настолько, что гнались за нами по всей стране. И ладно бы, если только за мной, но ты-то при чем?

– Тот человек… Он сказал, вот я какая. Мне показалось, он искал меня неспроста, не из-за тебя…

Ричард уставился на меня, сжав кулаки. Лицо выражало целую смесь чувств от злобы до бессилия.

– Это правда?! Черт, скажи, что тебе показалось.

– Я не могу быть уверена, но он был удивлен, когда увидел тебя. Значит, гнался не за тобой.

– Тогда я переоценил наши шансы. Если за нами гонится не простой охотник, а некто, чующий именно тебя, не пройдет и недели, как нас поймают.

– И что делать? – В сердце екнуло.

– Ждать, – голосом, лишенным всяких эмоций, ответил Ричард.

А потом у нас кончились слова. Ричард думал, стиснув зубы и прикрыв глаза. Даже когда он, наконец, очнулся от размышлений и приказал готовиться ко сну, я чувствовала его нерешительность и смятение. Я совсем не знала его, но не ожидала увидеть таким. Полностью разбитым и не понимающим, что делать дальше. И, кажется, всему виной была я. Впрочем, как обычно.

***

Дворец её королевского высочества пребывал в нерушимой тишине. Королева не терпела шума, не терпела голосов и даже перешептывания заставляли её болезненно морщиться. Она, высокая и худая, бледная, словно сотворенная из благородного мрамора, не умела улыбаться.

Клеверий запаздывал. Любимец королевы, её фаворит, человек, способный на всё ради достижения своей цели. Он не мог ошибиться. Королева покорно ждала его, отвлекшись от государственных дел. На душе было неспокойно, и перед глазами стоял кровавый туман.

Он ворвался в дверь залы хмурый что грозовое облако. Пал на колени перед королевой, опустив взгляд.

– Я оплошал, моя королева, но…

– Я ждала тебя слишком долго не для того, чтобы слушать оправдания. Твоя промашка стоит смерти, но я надеюсь, что ты заставишь меня передумать.

И она махнула ручкой, унизанной перстнями, разрешая продолжить.

– Я нашел девчонку и почти поймал ее, но к ней на помощь пришел молодой оборотень.

– Мой лучший солдат побоялся какой-то шавки?!

– Нет, ваше высочество. Он помешал мне, и девчонка успела сбежать. Я поспешил за ней, но она… – Клеверий с неописуемым страхом взглянул в ледяные синие глаза. – Словно сквозь землю провалилась. Я перестал слышать её запах. Ей просто повезло, вскоре я нагнал её вновь, но она вновь улизнула. Дайте мне последний шанс, и я принесу её вам!

Королева поправила идеально лежащий локон, стряхнула невидимую пылинку с платья, струящегося серебряным шелком по нежной коже, и на секунду задумалась.

– Что за оборотень помог нашей беглянке? – Она облизала сухие от волнения губы.

– Какой-то мальчишка, – прорычал Клеверий, так и не решившись подняться на ноги. – Клянусь, им повезло!

– Итак, девчонка сбежала… А что с оборотнем?

– Он жив. Я не успел добить эту тварь.

– И скорее всего, он опять где-то рядом с ней. Тебе повезло. Этот щенок, если он дорог этой девчонке, может сыграть нам на руку.

– Но как, ваше величество?

Он не понимал. Смешно! Глупец, которому неизвестна любовь и преданность, не знал, что люди готовы жертвовать собой ради кого-то близкого им.

– Девчонка должна лечь на жертвенный алтарь добровольно. И если какой-то пес так стремится защитить её, то, возможно, ради него она падет на смертное ложе. Твоя задача меняется, Клеверий. Девчонка мне больше не нужна.

И королева заулыбалась, осознавая всю сладость столь неприятных новостей.

Глава 7. Время бесценно

Воздух напитался сладкой ночной прохладой, и сон не шел. Разлапистые еловые ветки, выложенные в качестве лежанки, кололи спину. Ричард спал, а я украдкой посматривала на него. Он смешно свернулся калачиком и казался тонким и слабым.

Десять лет скитаний в вечном страхе быть пойманным! Почти без общения, без друзей, без близких людей (или нелюдей). С кем он делился радостью и горем? Ребенок, а после подросток, лишенный всего. Его душа, должно быть, выжжена дотла, и не причиню ли ему новую боль? Вдруг он увидел во мне поддержку, смогу ли я оправдать его ожидания?

Вчера я предлагала ему свой свитер, но он отказался и сейчас, наверное, дико мерз. Или привык? Ричард не подходил на роль защитника. Как он сумеет оторваться от погони? Сможет ли обдумать наши действия на много ходов вперед? В память намертво врезались серьезные серые глаза. Мой спутник слишком взросл и мудр для своих лет.

А я слишком глупа и эгоистична. Он рискует своей жизнью ради моего спокойствия, а что я могу предложить взамен? Мыло и пачку таблеток? Если бы я хоть немножко думала наперед, то могла бы предложить Ричарду остаться в моем мире. С документами бы разобрались, техникой бы научила пользоваться. Почему не додумалась раньше?

Да потому что думала только о себе!

Было ещё кое-что странное. Зачем королеве из этого мира понадобилась какая-то девчонка из России? Кстати, а кто позвонил тогда в мою дверь, заставив сорваться за ним и залезть в портал? А охотник, он вернется или не найдет нас, потому как мы за сотню километров от него?

Как же страшно!

Но отныне никаких слез. Я сама выбрала свой путь и пройду по нему до конца. Ричард прав – слова ни к чему. Нужно действовать.

Утром небо затянуло пепельной шалью, и холод лапал кожу. Я поежилась.

– Скоро осень, – словно прочитал мои мысли Ричард (когда он успел проснуться?!) – Жить станет тяжелее. Если мы, конечно, доживем.

– И тебе доброе утро, – выдавила улыбку.

– Мне нравится твое настроение! – Он поднялся на ноги, хрустнул позвонками. – Так, ты ведь до сих пор не продемонстрировала содержимое своей сумки. Там что-то полезное?

– Даже очень!

Пока Ричард мастерил уже знакомый мне вертел и изучал кастрюльку известного бренда, я перебирала вещицы.

– У нас есть вода, – достала бутылку. – Это называется бутылкой.

– Да ты что?! – неподдельно восхитился Ричард. – А я-то думал…

– Не иронизируй, вдруг ты таких не видел.

– Не видел, но суть одна и та же, – он отвинтил крышку и залил дно кастрюльки водой.

– А это спички, – протянула коробок на ладони.

Ричард любопытно осматривал их, а затем кивнул.

– У нас примерно такие же. Что ещё?

Он спрашивал с настолько детским интересом, что я не смогла скрыть улыбки. Приятно быть волшебницей, пусть ничего сверхъестественного в моих вещах нет.

– Лекарства, – продолжила, вынимая пакетик, полный разноцветных упаковок. – Эти таблетки в синей коробке – от боли. Ну, зуб или голова разболелись. Это йод. Обеззараживает царапины. Мазь от ушибов. Пастилки от кашля. Капли для носа. Я понятно объясняю?

– Как для идиота, но ничего страшного. Продолжай.

– Это мыло. У вас ведь есть мыло?

– Оно не розового цвета и не пахнет чем-то приторным, но есть.

– Ну и, наверное, самое интересное. Зажигалка. Нажимаешь сюда, появляется огонь. Правда, бензина внутри не так уж и много, поэтому пока спички не кончились, будем пользоваться ими. Ну а тут всякие продукты по мелочам. Вот и всё.

Ричард вертел в пальцах обертки, вчитывался в надписи.

– Неплохо, – ответил с наигранным безразличием.

Было видно, что игрушки ему понравились.

– Ах да, забыла самое главное: ножик. Отдаю тебе, потому как в моих руках от него все равно не будет особого толка.

Он взял нож, примерился к ручке, пощупал гладкое стальное лезвие подушечкой пальца. И улыбнулся, чем окончательно напомнил ребенка. Мальчишка, немногим старше меня! Первый нелегкий шаг к сближению сделан. Дальше будет проще.

Каша пахла невероятно вкусно. Пока Ричард помешивал её в котелке, я изведала окрестности на наличие ближайших кустиков, а вернулась совершенно несчастная, стряхивая с волос паутину.

Мы перекусили и быстро, по-солдатски, собрались.

Ветер лез под свитер, небо не спешило проясняться. Да, осень близка. И пусть листва всё тех же невероятно зеленых оттенков, но я уверена, скоро она опадет ярким лоскутным одеялом на землю. И что мы тогда будем делать? Впрочем, у нас и сейчас нет особых планов. Придумаем…

Долгое молчание сменилось разговором. Сначала скромным, не затрагивающим никаких серьезных тем: мой мир, его уклад, особенности. Но затем мы перешли на личное, и тогда я попросила Ричарда рассказать о детстве.

***

Он слез с взмыленной лошади и, пнув носом сапога неприметный камешек, принюхался. Здесь он потерял след девчонки и пса, но неспроста. Их отвела магия. А в ближайшем селе есть ведьма, что ж, карты складываются как нельзя кстати. Он заставит ведьму рассказать, где беглецы.

Клеверий направился к её дому. Собачья вонь заглушала звуки и запахи. Лучший охотник королевского двора не зря имел столь высокое звание: преступник не ни малейшего шанса на спасение, если на поиски выходил Клеверий. Он любил расправляться с ними нарочито медленно, позволив смерти касаться потных лбов и израненных тел. Касаться, но не забирать, чтобы псина прочувствовала каждый укол, каждый удар, каждый ожог.

А эта девчонка сбежала… Не имея покровителей или способностей к магии, просто ушла, испарилась. И помогла ей какая-то шавка, которую разумной-то не назвать. Эта ошибка стоила Клеверию доверия королевы.

Он оставит щенка себе, сделает своей личной псиной. Он научит мальчишку чтить охотников.

Клеверий с размаху ворвался в дом, но ведьма его уже ждала.

– Здравствуй, – сказала она тихо, – я знаю, зачем ты пришел.

***

Бабушка любила внука как родного, не отказывала ему ни в чем. А он, белокурый и светлоглазый, умело пользовался своей внешностью – его обожали как ангелочка. К тринадцати годам он получил прекрасное образование, а сам король (ныне покойный) пообещал бабке подобрать её внуку достойную невесту. Просто король мучился мигренью, и не было снадобья лучше, чем то, что готовила бабка.

Ричард был самым обычным мальчишкой и оставался бы им, если бы не смена власти.

В тот роковой день он вернулся под вечер – загулялся с друзьями. Тихонько вошел в дом, чтобы не потревожить чуткий сон бабушки. Но та сидела за кухонным столом и нарезала какие-то травы. В глазах стояли слезы.

Она говорила медленно и очень спокойно. В стране сменился король, и новая королева первым же приказом объявила истребление оборотней. Во дворе нашлись добрые люди, которые предупредили бабку Ричарда об этом, потому как завтра за ним придут.

Бабушка собрала его в путь и попрощалась, даже не обняв напоследок. Сначала он злился и порывался вернуться в Столицу. Что ему, молодому оборотню, чьи-то приказы. Но вскоре увидел, что творится…

Он рассказывал обо всем с улыбкой, изредка пересыпая воспоминания веселыми подробностями, да только во взгляде плавился металл.

Кажется, мы сдружились, потому что невозможно не стать близким для кого-то, кто открыл тебе душу.

– Покажи мне, как превращаться в волка, – обнаглела я после.

– Ну… – мой спутник глубоко задумался. – Показать вряд ли смогу, все-таки это очень интимная вещь; а вот побегать перед тобой минуту-другую – почему бы и нет.

Он попросил меня подождать и скрылся за деревьями. Я стояла и вслушивалась в звуки чащи, в щебетание, в шелест листвы. За деревьями царила полнейшая тишина, но через пару минут оттуда выбежал такой знакомый мне кремовый волк с пронзительно черными глазами.

Пускай потом мне будет стыдно за свой поступок, но я присела на корточки и погладила зверя по мягкой шерсти. В его глазах зажглась человеческая смешинка и, принимая моя игру, зверь облизал мое лицо шершавым языком. Я засмеялась. Перестала существовать опасность близкой смерти, трагичность недавней беседы, холод приближающейся осени. Только я и волк во всем сказочном мире.

Потом он ушел и, как в сказке, вернулся Ричард, на ходу заправляя рубаху в брюки.

– Ты просто шикарен! – широко улыбнулась я.

– Ты первая, кто так считает. Спасибо, приятно слышать. Главное – иногда от волчьей сущности есть толк. Как, например, с тем охотником.

– Скажи, что нам делать? – Я схватилась за рукав, почти касаясь ладони, и лишь стыд помешал мне обхватить своими пальцами его, ища в холоде рук какое-то выдуманное спасение.

– Я уже говорил, ждать и… – Ричард замолчал, прислушиваясь к звукам вокруг, а потом неожиданно отпихнул меня и зашипел: – Убегай. Срочно!

– Но…

– Беги!

Нет, бросить Ричарда я бы не смогла. Если королеве нужна я, пусть она оставит его в покое.

Он с ревом вцепился в меня и отпихнул к кустам.

– Беги! – повторил с яростью.

Его перебил злой голос:

– Так вот какое у тебя лицо, волчонок. Девочка, можешь не убегать. Ты мне ни к чему.

– Ты её не получишь, – тон Ричарда окрасился льдом.

– У, какой храбрый, щенок. Собрался защищать малышку до конца? Не переживай, мне она больше не нужна. Эй, детка, я чувствую твой сладкий аромат! Но ты можешь жить. Пока. А твоего друга я заберу, он пригодится мне в качестве верного дружка.

Их схватка была короткой. В человеческом обличье Ричард был просто уставшим и худым парнем, он не отразил удар. Грубый смех прозвучал что удар плетью. Охотник схватил Ричарда за шкирку.

– Лапочка, если ты хочешь, чтобы у него появилась возможность немного подышать своим песьим носом, то советую тебе немедля выйти на запад к дороге, и добровольно… – неприятный смешок, – проследовать в Столицу, прямиком в замок ее высочества королевы Орелии. У тебя три дня, крошка.

– Нет! Нет! Я готова на всё! – закричала я, захлебываясь воздухом, но послышался чуть слышимый хлопок, и на месте, где недавно стояли охотник и Ричард, было пусто.

А дальше я сжимала баночку, в которой плескались капли янтарного зелья.

Всё смешалось и размылось.

Получается, это конец? Они забрали моего единственного друга. Мне нужно идти. На запад. И по дороге дойти до Столицы. Я должна. Главное – не стоять. Три дня. Успею ли? Успею, иначе нет никакого смысла оставаться живой. Пусть меня убьют, но хотя бы освободят его.

В голове трепыхалась совсем простая мысль: его не освободят. Это шантаж, но я обязана согласиться с их условиями, дать Ричарду крохотный шанс. Ради меня он готов был умереть, а я не просто готова ради него – я умру.

Время бесценно, и его совсем не осталось.

Глава 8. Слишком поздно

Ветер запутывал во всклоченных волосах опавшую листву. Я держалась дороги, но не шла по ней – мало ли что. День давно сменился ночью, небо украсилось звездным ожерельем. Меня не интересовала еда, питье, даже дышала я скорее по привычке.

За дорогой раскинулись поля, которые подпирали высоченные горы. Их черные шпили протыкали облака.

Почему-то впервые я не боялась смерти, более того – шла к ней с упорством человека, потерявшего абсолютно всё. Впрочем, так и было. Мой мир, страна, город оказались запечатаны для меня магией, мои родные люди остались за границей Вселенных, а единственный друг, товарищ находился в смертельной опасности.

Непонятно, почему охотник забрал его, а не меня? И почему решил, будто я не сбегу подальше? Какое мне, по сути, дело до какого-то там оборотня?

Я словно заклятье повторяла в полголоса: «Я дойду».

Изнеможение стальным обручем сдавило виски. Веки горели и чесались. Дорога и не думала кончаться. Я бессильно уселась прямо на траву, обхватив руками голову.

Почему в романах герои выписаны столь изящно, лишенными единого, самого незначительного, изъяна? Почему они не устают и не умирают от голода? В них хочется верить. Они смело шагают по начертанному маршруту, не страшась сбитых ног и саднящих от палящего солнца ран, умеют обращаться с оружием, владеют магией и необъяснимой силой.

А может ли быть счастлив простой человек, закинутый неясной шутницей, творящей судьбы, в безвыходное положение? У обыкновенного человека нет никаких особенностей, он имеет тело, способное чувствовать боль, душу, умеющую страдать, боится одиночества, и он точно знает, что на последней странице его жизни не найдется места для счастливого конца. Вся его история закончится банальной точкой.

Я свернулась клубком. Сумка лежала на расстоянии вытянутой руки, но я не смогла достать до нее. Так и уснула, да только сон был беспокоен и недолог.

С рассветом вскочила на ноги и, пошатываясь от слабости, отправилась дальше.

Оказалось, Столица совсем рядом. Необязательно идти целых три дня, случайно попавшийся крестьянин обнадежил:

– К вечеру дойдешь.

А куда я денусь?

К полудню силы покинули истощенное тело. Носом потекла кровь, в ушах зазвенело противным жужжанием, чем-то напоминающим комариное. Всё, конец.

Нет! Нет и нет! Я наглоталась обезболивающих, выпила воды и пошла.

Когда становилось совсем невыносимо, ложилась на мокрую от росы траву, дремала, а потом вскакивала рывком, боясь проспать и опоздать. И шла. Шла.

У меня не осталось даже желания жалеть себя.

Поэтому когда впереди показались очертания каменных стен и высоких башен, я решила, что сошла с ума. Не может быть.

А Столица сияла на солнце белым мрамором. Дорога, выложенная аккуратной мозаикой, напоминала сказочную, по бокам от нее цвели алыми бутонами кустарники. Здесь пахло счастьем и корицей.

К воротам я уже не шла, а ползла. Наконец-то появился страх, дикий, до слез и трясущихся пальцев. Я умру. Ещё не поздно сбежать…

Нет, поздно!

У ворот путь преградил стражник с длинным прямоугольным подбородком и совершенно глупыми маслянистыми глазами. Он, взглянув на меня с презрением, рявкнул:

– Куда?!

– Вы не поверите, но в Королевский дворец, – без ехидства, абсолютно серьезно.

– А что, из своего дворца выгнали? – заржал он и напомнил лошадь. – Королева запретила пускать оборванок в город, проси милостыню в другом месте!

– Мне надо во дворец, – отчеканила я.

Вокруг нас уже скапливались зеваки. Откуда их столько на входе в город?! Повсюду слышались комментарии на тему того, зачем мне в замок. Я не рассматривала этих людей.

– И на кой?

– Меня пригласила туда… сама королева.

Зеваки зашлись ровным и практически одинаковым смехом. Таким неестественным и однообразным, словно меня окружали не люди,а однотипные фигуры.

Я глубоко вздохнула:

– Туда силой привели моего друга. И поэтому я иду… к нему. Чем это не приглашение самой королевы?

Гул нарастал, сценка у ворот начинала походить на дьявольскую пытку. Стражник выставил вперед копье. Вместо удара острием он огрел меня по плечу древком. Я упала, опершись изодранными в кровь ладонями.

– Пожалуйста, пустите. – Голос сорвался.

Стражник хохотнул и собирался было ударить повторно, но тут послышалось суровое:

– Пропустите её. Считайте, что она ко мне.

И, расталкивая толпу, к нам пробралась сухонькая старуха в темно-коричневом платье. Она осмотрела меня пронзительным взглядом ярко-голубых глаз и схватила за рукав. Пришлось подняться.

– Идем, девочка!

Её голос поражал. Высокий, поставленный, без хрипотцы и надлома.

Я покорно плелась за ней по извилистым большим и маленьким тропкам, бегло рассматривая великолепные, будто ненастоящие, расписные домики. Всё в Столице было таким – кукольным, красивым, изящным, но вполне вероятно, гнилым. Вдалеке виднелся дворец, его было невозможно не узнать. Таким высоким и изящным может быть только дворец.

Старуха, седые волосы которой были заплетены в тугую косу, нависла надо мной и без особых прелюдий спросила:

– Твой друг – тот светловолосый парень, которого притащили силой день назад?

– Да.

– Ты понимаешь, что во дворце тебя не ждет ничего хорошего?

– Да.

– Бедная девочка. – Голос потеплел на градус. – Иди. Давай сюда свои вещи, тебе они уже не пригодятся.

Что ж, не жалко, даже если она решила помародерствовать на самоубийце.

Старушка погладила меня по спутанным волосам и сказала:

– Иди, неразумная. Никто из жителей города не посмеет остановить тебя.

И она подтолкнула меня в спину. Я уже ничего не соображала и даже не смогла решить: благодарить мне эту старуху или ненавидеть?

Осталось совсем чуть-чуть. Полчаса ходьбы, не больше. Повезло, что дворец находился не на другом конце города.

Удивительно, но во дворец меня пустили безоговорочно. Стража расступилась, ворота открылись. Я вошла, гордо задрав нос. А что мне еще оставалось на пороге смерти?

В глазах пестрело от золота и хрусталя. Белоснежную лестницу укрывала ковровая дорожка, прямо как в музеях. С картин на меня смотрели короли, полководцы, чьи-то мужья и жены. Не хватало только подписи снизу, чтобы дополнить антураж музейного зала.

Интересно, куда мне? Сомневаюсь, что меня ожидают в тронном зале. Но не успела я определиться, куда идти, как словно из неоткуда появился невысокий охотник, такой знакомый мне. Он подошел с ухмылкой, не говоря ни слова, с силой сжал мое правое плечо, от чего из глаз брызнули слезы, и повел куда-то в сторону от главной лестницы, в один из коридоров.

Он не сменил своей темной одежды и всё так же зло, как и раньше, кривил тонкие губы.

– Как добралась? – с деланным сочувствием спросил он.

Я смолчала. Он остановился, а потом отвесил мне щедрую пощечину, от которой я повалилась на пол.

– Когда тебя спрашивают, отвечай.

Я слизывала с губ капли крови, смешавшиеся со злыми слезами.

Три пролета вверх по винтовой лестнице, совсем не освещенной. От камня веяло холодом и сыростью. Длинный коридор, и мы остановились у двери, одной из многих на этаже. Клеверий распахнул дверь настежь, втолкнул меня внутрь и, заперев дверь на два оборота, ушел.

Какая разница, где умирать? В этой полупустой комнатенке, где нет даже зеркал, лишь узкая кровать и пустой туалетный столик. Выглянула в единственное окно: этажей пять высоты, а внизу – парк. Не лучший способ спасаться…

Зато я дошла. Можно считать это персональным достижением. Хоть будет, что вспомнить перед смертью. Зачем же я здесь? Что от меня хотят?

Но самое главное: как там Ричард? Надеюсь, он жив.

На остальные вопросы я даже не хочу знать ответа.

Глава 9. Последний рывок

Время текло липкой жижей сквозь пальцы. Я смотрела в окно, не в силах перевести взгляд на дверь, когда вошла она. Не женщина – богиня! Красивая и статная настолько, что даже находиться рядом с ней казалось кощунственным. Платье голубыми волнами струилось по стройному телу. Светлые волосы будто бы небрежно лежали на плечах, хотя в этой небрежности ощущалось искусство. Вся она была прекрасна. И только глаза цвета льда источали презрение и ненависть, и от её колкого взгляда было невозможно укрыться.

Так вот она какая – королева.

– Здравствуй, – не сказала, пропела она, присаживаясь на краешек кровати. – Не хочется стеснять гостью, но иначе ты натворишь глупостей.

Несколько пасов руками, и я ощутила, как мои конечности стягивает невидимая леска.

– Гостей обычно не связывают.

– Гости обычно не избегают приглашения, – надменно подчеркнула королева. – Ты выставила дураком моего лучшего охотника, а ведь могла прийти по доброй воле и никому не причинив вреда. Вздорное дитя этого мира, вскормленное в другом. Тебе интересно, зачем мне нужна именно ты?

– Нет, – отрезала я, вызывающе смотря в глаза её величеству.

Алых губ коснулась усмешка.

– Строптивая. Тебе просто не повезло. Ты не аристократических кровей и не дите с клеймом призвания, просто ты была перенесена своими родителями из нашего мира и, повзрослев в иномирье, стала проводником. Вас таких много, кто сумел позорно сбежать, но нашлась одна ты. В тебе есть сила тех земель и этих. Ты способна сделать любого колдуна сильнейшим одной каплей своей крови. Как тебе такое?

Я пожала плечами. Непонятно. Как я могла быть рождена в этом мире, если в том у меня родители и даже бабушка с дедушкой? А на родителей я похожа как две капли воды, так что в сказки про подкидыша как-то не верится!

– Одна капля крови, – королева поднялась, и кровать под ней даже не скрипнула. – А в тебе несколько литров чистейшей магии двух миров. Твой отец, если не ошибаюсь, из того мира, а мать – беглянка из этого.

Засосало под ложечкой. Да, у меня есть бабушка с дедушкой, но по отцовской линии! Мама о своих рассказывала мало, и я даже не знала, где именно они похоронены. Неужели слова королевы – правда?..

Она подошла к распахнутому окну и выглянула наружу, высовываясь по пояс точно задорная девчонка. А когда обернулась – в её взгляде появилось удовольствие и плохо скрытая жажда.

– А недавно один из моих поисковиков ощутил в том мире тебя. Я послала человека, который договорился бы с тобой, но… – она поморщилась, – он сбежал. Воспользовался шансом и сам скрылся. Предатель! А ты попала сюда, но так как не представила конкретного места, вылетела в первое попавшееся. И начала петлять по стране. Клеверий почти поймал тебя, но ты будто испарилась.

Я вспомнила темную яму, лодыжка отозвалась ноющей болью. Если бы не тот туннель, пахнущий затхлостью, никогда мне не сбежать от охотника.

– Ты испарилась, но подала мне хорошую мысль. Схватить тебя и затащить в замок я бы смогла, но как заставить добровольно лечь на жертвенный алтарь? Ты должна хотеть отдать силу двух миров мне. Поверь, тебе она ни к чему, в тебе нет магии. И вот ты здесь.

– Что с Ричардом? – только и спросила я.

– Он жив, я исполнила своё обещание. Я даже отпущу его на свободу, но только после твоей жертвы. Согласна?

Власть, дите из иного мира, сила. Ничего из этого просто не могло относиться ко мне. И всё-таки могло быть правдой. Неужели мое путешествие – это не каша из несвязанных событий, а цепь, в которой каждое звено первоначально имело какой-либо смысл?

– Могу я его увидеть? – прошептала, облизывая сухие кровоточащие губы.

– Разумеется. Мальчишку сейчас приведут. У вас будет время попрощаться, пока я лично проверяю, все ли готово к ритуалу. Помни о моей доброте, не забывай её ни на миг.

Королева развернулась и выплыла из комнаты, а я прикрыла веки.

Его буквально втащили внутрь и бросили кулем на пол. Он выглядел ужасно. Под рваной рубашкой виднелся покрытый кровоподтеками живот. Волосы слиплись от крови. Лицо было разбито, а потрескавшиеся губы мучительно сжаты. Его левая рука была неестественно вывернута.

Я подползла к Ричарду, жалея о том, что руки до сих пор связаны магическими путами. Хотелось выть в голос. Так нельзя! Сколько же он вытерпел?! За что?!

Наверное, он без сознания. Что ж, это к лучшему.

Но я ошибалась. Ричард приоткрыл опухшие глаза, сощурил их, будто пытаясь понять, кто перед ним, а потом… улыбнулся. Каждое слово давалось ему с трудом, голос осип и был едва различим из-за хрипов.

– Живая… – с трудом прошептал он и закашлялся кровью.– Зачем ты… здесь? Что с твоим… лицом? Тебя… били?

– Молчи. Никто меня не бил, я пришла сама, как должна была. Ты спасешься, слышишь? Тебя отпустят!

Он приподнял голову и опустил её мне на колени. Я вся дрожала, боясь нечаянно дернуться и причинить Ричарду боль. Но мою напряженную позу друг воспринял по-своему. Он попытался отдернуться, но бессильно упал обратно на колени.

– Извини, что я… еще и кровь… Тебе противно?

– Глупости! – Голос потонул во всхлипе. – Я боялась не успеть, не дойти… Потерять тебя…

– Не потеряла – нашла. Не плачь. Мы… ведь выживем?

Ричард, скорее всего, не ждал утвердительного ответа, да и что я могла ответить? Что он, возможно, останется жив, а я – точно нет? Как бы я сказала это, смотря в ярко-зеленые глаза измученного человека?

– Конечно, – заверила после секундного раздумья. – Есть у меня одна идея. Ты можешь ходить?

– Знаешь, на один шаг… меня ещё хватило бы. А так… я бесполезен.

– Прекрати такое говорить! – Я чуть не вывернула руки, пытаясь резким движением стянуть магические путы. – Мы спасемся! Ты мне веришь?

– Риша, ты единственная… кому я верю… – Ричард закрыл глаза и попытался вздохнуть полной грудью, но кашель и хрип, идущий из горла, никак не оставляли его в покое.

Я дрогнула. Эта «Риша» прозвучало так нежно и тепло, что в груди заскребло сотней острых когтей. Можно ли обманывать кого-то после такого обращения, теплых слов, откровенного признания?

Можно.

– У меня есть одна идея, – повторила я, стараясь звучать убедительно и даже весело. – Но пока тебе ни к чему подробности. Все узнаешь позднее, ладно?

Слабый кивок стал мне ответом. Большего и не требовалось, пускай Ричард отдохнет и наберется сил, потому как больше нет смысла разговаривать. Я никогда уже не сумею рассказать ему, как волновалась за него, боялась не успеть, стирала в кровь ноги, только бы дойти и в последний раз увидеть это лицо. А сейчас он совсем рядом. И слова ни к чему. Избитый, но живой. Ничего важнее в этом мире у меня не было. Да и, как оказывается, не только в этом.

Он смотрел на меня, прищурив покрасневшие глаза и напрягшись всем телом, а я поддалась какому-то мимолетному порыву, наклонилась и прикоснулась к его соленым от крови губам своими. Секунды будто остановились, сердце замерло. Ничего не существовало, кроме быстрого размазанного поцелуя, в который мы вложили, кажется, все переживания и чувства. Это касание губ я запомню, на том самом алтаре буду думать только о нем.

Двое изможденных людей в крохотной комнатке с пустым письменным столом, простой кроватью, застеленной запыленным покрывалом, открытым окном, из которого доносятся почти неуловимые звуки голоса. И тишина, и взгляд глаза в глаза. Чем не конец для нашей истории? Жаль, но будет продолжение.

А когда дверь вновь открылась, мне казалось, что не прошло даже пары минут. Но я осознавала, что нам отдано куда больше.

Королева скривилась при виде нас.

– Как можно спокойно сидеть рядом с… этим существом? Впрочем, дело твое. Осталось совсем немного штрихов, и начнем.

– Каких штрихов? – испуганно спросила я, не в силах перестать смотреть на некогда светлые волосы Ричарда. Он тоже прислушался, напрягся сильнее прежнего.

– Во время ритуала у алтаря не должно быть никого, кроме тебя и меня. Никого живого. Слуги оповещены и выведены, остался только он.

И улыбнулась уголками губ.

– Вы меня обманули.

– Ему не будет больно, обещаю, – сквозь зубы процедила она. – Разве это не дар для такого, как он?

Ричард молчал. Я бросила быстрый взгляд на его лицо: морщины разгладились, глаза были прикрыты – он будто спал.

– Если вы его убьете, то… я не пойду добровольно.

– И не придется. Достаточно того, что ты была не против ещё каких-то пять минут назад. Магия – интересная вещь, поверь мне. – Королева прошествовала к окну.

– А алтарь? Вам придется тащить меня до него, – упрямо сопротивлялась я, натирая запястья до крови, но пытаясь высвободить из пут руки.

– Милая, это образное выражение. Алтарем послужит эта кровать, – королева безразлично ткнула изящным пальчиком в сторону постели и вновь высунулась в окно. – Какой прекрасный вид. Жаль, что тебе уже никогда не увидать этих просторов.

Королева на секунду ослабила магическую связь между мной и собой, и путы самую малость ослабли. Но недостаточно для того, чтобы развязать их. Слезы вновь текли по щекам, и Ричард посмотрел на моё лицо и почему-то улыбнулся.

Он едва различимым шепотом попросил меня наклониться и сказал всего одно слово:

– Прости.

А дальше я даже не успела осознать, за что извинялся мой друг. Секунда – и он на ногах. Вторая – и в один невероятно сильный для измученного тела прыжок Ричард достигает окна, толкает собой королеву.

И они полетели вниз.

Глава 10. Ставки сделаны, ставок больше нет

В эти секунды исчезли звуки, стерлись краски. Сердце забилось в груди, намереваясь выпорхнуть из тугой клетки ребер, предметы потонули в сплошном тумане. Я ощутила, как магические веревки растворяются, и поднялась на ватных ногах с холодного пола. Я, окаменев, не могла двинуться с места – так и рассматривала потемневшее к вечеру небо. То оседало тучами на верхушках гор, укутывало крыши домов, стелило тьму по полям.

А снизу донесся крик.

Я высунулась наружу. Всё так же далеко внизу выстроились линией подстриженные кусты. Людей на дорожке парка было немного, но остальные сбегались сквозь незапертые ворота. Стража куда-то исчезла.

Два тела распластались по камням как куклы, раскинув в стороны руки и ноги.

На негнущихся ногах прошла к двери – не заперто.

«На один шаг меня еще хватило бы», – пронеслось в голове. Нет, не могла эта фраза оказаться пророческой. Не мог этот шаг разделять от окна и до… смерти.

Не вспомнить, как я бежала по парадной лестнице, спотыкаясь о ковер, как выскочила из дверей, растолкала гомонящих людей и подбежала к телу моего друга. Друга. Настоящего, преданного, родного. Друга, что не страшился смерти. Человека, который не знал обо мне ровным счетом ничего, но жалел и оберегал с первых минут нашей встречи.

Перед глазами встала картинка из прошлого. Пыльные серые штаны, обозленный взгляд, сжатые губы. И суровый палач, заносящий плеть. Тогда Ричард лежал на деревянном помосте, но сохранял гордость. Сейчас изломанные очертания тела и повернутая набок голова выглядели не страшно, а скорее… пристыжено, неправильно, глупо.

В длинной светлой челке запеклась кровь, она капала с разбитой головы на выложенную мозаичными камнями дорожку. Теперь я знаю, как пахнет смерть: солью и железом.

Странно, никто не спешил подбежать к королеве. Я глянула в её сторону…

Она была жива. Тихий клокочущий от крови голос выплюнул:

– Меня невозможно убить, пока в теле течет магия. Она возродит меня.

Кровь бежала струйками изо рта и носа. Королева растратила всё своё могущество, взгляд заплыл, покрылся пленкой, но она цеплялась за жизни. Пыталась приподняться на сломанных руках и шипела:

– Подданные, помогите… Я … ваша королева… Видение… правдой… Смерть от рук оборотня… Нужно было… Истребить их сразу… Всех…

У вывернутых ног королевы лежал причудливый кинжал, рукоятка которого была инкрустирована рубинами, с желобком для крови. Я совершенно не отдавала себе отчета, когда сжала оружие и всадила его по рукоятку в грудь королевы.

Женщина широко распахнула синие глаза, охнула и затихла. Алый цвет проступил на шелке платья.

В висках пульсировало: я убила человека. Я так просто убила… человека. Меня поймают и казнят.

Но нет… Меня никто не увел на плаху, и я стояла, будто ничего не произошло. Было лишь одно реальное в этом мире. Безжизненное мужское тело.

Медленными шагами я пересекла расстояние, разделяющее нас, присела на корточки около его лица и положила дрожащую руку на острые, выступающие лопатки. Не нужно быть светилом медицины, чтобы с невероятной точностью увериться в его окончательной смерти.

Слез не осталось. Только пустота и давящее осознание того, что Ричард в сотый раз спас меня от гибели. Но в этот раз цена оказалась слишком велика.

Я заглядывала в чьи-то глаза, и их обладатели хмурились и отворачивались. Никто не подходил ко мне, не скручивал меня. Сбоку послышалось тихое:

– Отпусти его. – Этот некогда сильный, но уже потухший голос принадлежал той самой старушке, с помощью которой я смогла войти в Столицу.

Я бессильно моргала. Старушка попыталась взять меня под локоть, но я вырвалась и вновь упала перед Ричардом. Кадры воспоминаний мешались в голове, сливались в теплые улыбки, а потом вдруг появилось кое-что другое, никак не относящееся к нему и мне.

Булавка колола шею под воротником. Я выхватила её и, примерившись к указательному пальцу, без жалости и раздумий ткнула. Капля крови выступила на коже. Затем ещё и ещё. Рука онемела, сотни раскаленных игл пронзили тело. Несколько секунд казались вечностью, а потом божества смилостивились и подарили мне забытье.

***

Солнечные лучи ослепляли. Я натянула одеяло до лба и попыталась вернуться ко сну. Одеяло пахло травами.

Осознание пришло много позже, вырвало из меня клещами воспоминания. Итак, я мертва? Но палец болел – значит, жива. Просьба не сработала? Жертва оказалась недостаточной? И Ричард мертв?..

В этой комнатушке было больше жизни, чем во всем замке королевы. Добротные шкаф и стол, резной стул, прикроватный столик, заваленный склянками. Всё деревянное и простое, но настоящее.

Так и не сумев подняться, я обессиленно упала обратно на льняные простыни. Глянула на палец – перебинтован. Где я и что происходит?

– Эй! – крикнула, прочистив горло. – Кто-нибудь!

– Иду-иду! – донеслось заполошное.

Старушка на ходу вытирала ладони о юбку. Увидев меня, она заулыбалась так по-доброму, что я даже смутилась.

– Наконец-то ты проснулась! – всплеснула руками. – Я уж и не чаяла, одним богам молилась. Вроде ни ран, ни царапин – один укол, а в бреду ты металась восемь суток кряду.

И всё-таки нам суждено познакомиться.

– Анна, – чуть кивнула.

– Маделин.

В её лучистых, совсем не старческих глазах плясали огоньки.

– Меня казнят? – не стала медлить я.

Кровавое пятно на великолепном платье и мертвые глаза королевы. Что ж, я уже была мертва – второй раз гибнуть не страшно.

– У нашей королевы нашлось куда больше врагов, нежели приспешников. – Маделин покачала головой. – Враждебно настроенные группы быстро вырвали трон из рук ничего не понимающей стражи и тройки советников. Правление по праву перешло наследнику королевского рода, он, насколько ходят слухи, уже выдвинулся в путь к Столице. Анна, тебя готовы носить на руках, сюда целые паломничества ходят, – она неодобрительно цокнула, – дабы чтобы высказать слова благодарности. Жить спокойно не дают.

Маделин смочила кусок тряпицы в желтоватом вязком настое, который стоял в миске тут же, на другом конце стола. Схватила меня за руку и принялась развязывать палец. Из незаживающей раны тонкой струйкой потекла кровь. Маделин прикоснулась тряпицей к следу укола, и тот обожгло спасительным холодом.

– Эта женщина держала в страхе всю страну. Мы разорвали связи с иными государствами из-за её вечного страха быть пойманной. Закрыли границы, ограничили поставки. Люди издыхали от голода, а она была счастлива. Но боги услышали наши мольбы!

– И кто теперь будет править? – В горле застрял предательский колючий комок, и я с трудом проглотила его, пытаясь смотреть в глаза женщины со спокойствием.

– Очень далекий, но единственный родственник королевской семьи. Честно скажу, крови от наших королей в нем практически нет, но больше у нас никого не имеется. Думаю, когда он доберется, непременно подпишет указ о твоей награде.

Да сдалась она мне. У меня украли прошлое и лишили будущего, вся моя жизнь оказалась фальшивкой.

Мы помолчали. Маделин дышала тяжело, по-старушечьи, но её глаза были ясны. Молодая женщина в теле старухи. Наконец, она, помяв край одеяла, спросила:

– Откуда ты взяла ту иглу?

– Мне её отдали… – я кратко, не вдаваясь в подробности, рассказала Маделин про Прейю.

– Такие подарки не дарятся простыми людьми. Это вещь, от которой исходила темная магия. Даже я, необученная бабка, почувствовала гнилую вонь. Ты могла умереть…

– Пускай.

– Но ты выстояла. И тот, за кого ты боролась, тоже ожил.

– Ричард жив?! – хрипло воскликнула я.

– Да… И за его жизнь я поблагодарю тебя лично. Я его бабушка, – улыбка озарила морщинистое лицо. – Вряд ли он вспоминал обо мне.

Пришлось уверить, что не только вспоминал, но и поделился всем со мной. И что бабушку свою, несмотря ни на что, он любил.

В животе растекалась горячая жидкость. Она разливалась по венам, текла к кончикам пальцев. Во мне вновь зарождалась жизнь. Сердце выстукивало в одном ритме: «Он жив!»

– И вот, миновало десять лет разлуки, и я увидела своего мальчика связанным. Тот охотник провел его через площадь как какую-то дворнягу на привязи… – Она сморщилась. – Я никак не могла ему помочь. Смотрела ему вслед и плакала. – Маделин протерла сухие глаза рукавом вязаной кофты. – А потом появилась ты. Не менее изнуренная, грязная, ослабшая. Анна, я запомнила твой взгляд. Я прочитала в твоих глазах всё.

В этом слове был особенным смысл. Всё? Весь страх или что-то другое, гораздо глубже запрятанное?

Маделин все-таки заплакала. Одинокая слеза прочертила путь до подбородка.

– Я тебя отпустила. Должна была запереть дома и не выпускать, потому что знала – ты погибнешь. И он уже обречен. А я отпустила… Ну а дальше ты сама знаешь… Благо, мой дом стоит у самого дворца. Когда ты уколола палец, сердце Ричарда забилось – я прислонилась к его груди и слышала всё лично. Вас срочно доставили ко мне. Сейчас мой мальчик очень слаб, но он выкарабкается. Благодаря тебе. Спасибо тебе, милая Анна… – и она разрыдалась, опрокинув лицо в ладони.

Мне не хватало слов. Игла приняла жертву, Ричард остался жив, он находится где-то рядом со мной. И он, наконец-то, сможет повидать бабушку, а той не придется горевать по потере внука. И больше мне ничего не надо в этом мире.

– А куда делась игла?

– Затерялась где-то среди камней и людей. Уверена, она отыщет нового хозяина. Боги, да на тебе лица нет! – Она всплеснула руками. – Извини, что потревожила своими разговорами. Отдыхай.

– Спасибо вам, – с блаженной улыбкой на губах шепнула я.

Маделин аккуратно прикрыла за собой дверь.

Я лежала, уставившись в потолок, а по глазам текли слезы счастья.

***

Три дня я безвылазно провела в постели. Ходить не могла, двигаться – тоже. Тошнота не отступала, и каждый шаг давался с таким трудом, будто из меня высосали все соки (возможно, и высосали), но я упрямо ползла по стенке от окна к двери, тренировала ноги, делала зарядку.

И вот, на четвертый день я смогла добрести до другой комнаты, той, где лежал Ричард. Маделин как-то обмолвилась, что он тоже слаб и постоянно спит. Артефакт вернул ему жизнь, но не исцелил раны. Но меня совершенно не интересовало, может ли мой друг общаться. Я мечтала увидеть его.

Это была комната его детства. Уютная и простая, удобная как сам Ричард. В ней дышалось легче. Я присела на краешек кровати, всматриваясь в бледное худое лицо с четкими серыми кругами под закрытыми глазами. Сейчас он больше всего походил на свою вторую ипостась. Несносная челка спадала на один глаз, острые черты лица разгладились. Он спокойно спал.

Я пожелала Ричарду самых теплых снов и быстрым движением, похожим на то, которым это делал он сам, убрала с его глаз челку. Длинные ресницы вздрогнули, но мой друг не проснулся. Его волосы оказались невесомыми, словно пух, и мягкими, легкими. Да, раньше Ричард казался мне взрослым мужчиной, теперь же я видела совсем юнца, мальчишку всего на пару лет старше меня. И таким он нравился мне даже больше.

– Знаешь, я ведь не соврала. Мы спаслись, – заговорила я, касаясь ледяного лба.

Мне просто хотелось выговориться, поделиться всеми переживаниями с ним, вспомнить прошлое и порадоваться будущему. Мне не требовались ответы или внимательный взгляд.

– Ты поступил просто мерзко, слышишь? Знаешь, как я испугалась, решив, что ты мертв? Чтобы я делала, выжив, но не имея возможности спасти себя? Как бы я жила?

– Точно так же, как я без тебя, – услышала я едва различимый голос, в котором витала такая знакомая усмешка.

– Ты… Так ты не спал?! Ты опять все слышал?! – Я отдернула от лица руку.

Ричард по-кошачьи приоткрыл один глаз, гаденько улыбнулся и накрыл своей ладонью мою руку, крепко сжимая ее. Я долго сидела, зажмурившись, а после все-таки взглянула, как и мечтала долгое время, в изумрудные глаза. В них плясали чертенята.

– Риша, прекращай смущаться. Ты, между прочим, тоже поступила так себе, когда едва не умерла…

– Зато ты жив! – Казалось, мир просветлел и наполнился новыми красками, звуками, эмоциями. – И вообще, оба хороши. Согласен?

– Еще как, – он подмигнул мне. – Никогда бы не подумал, что жизнь может быть настолько прекрасной.

– Кстати, а как переводится «Риша»? Это какой-то особый язык? Надеюсь, это не оскорбление?

– Когда-нибудь я тебе объясню…

Я сидела и кивала, не в силах оторваться от горячих пальцев, крепко сжимающих мою ладонь. Указательный палец аккуратно провел по следу от укола иглы, и в глазах Ричарда на секунду возродилась печаль. Но только на мгновение, потому что я не удержалась и показала ему язык.

***

Примерно месяц потребовался для окончательного выздоровления. Всё это время мы ходили друг к другу и часами разговаривали. Легко общаться с человеком из иной реальности – тебе незнаком его мир, а он жаждет разузнать всё про твой. Порою я засыпала на груди Ричарда, и в такие моменты спалось особенно крепко.

Вместе нам было хорошо и молчать, и общаться.

Тяжелее всего давалось одиночество. Осознание того, что произошло и что могло бы произойти, если бы не случай.

Неужели всё в этой истории было предрешено заранее? Если Орелия уничтожала род оборотней лишь потому, что знала о смерти от руки одного из них, то, возможно, и наша встреча с Ричардом оказалась совсем даже не неприятной случайностью. Простым расчетом, в котором нет ни капли неожиданности.

Мне всё чаще снились сны. Невероятно реалистичные, словно и не сны вовсе, а видения. Маделин назвала это побочным эффектом. Я ведь дитя двух миров, а значит мне подвластно что-то за гранью.

Впрочем, оставалась в одиночестве я только ночами и старалась не дремать, а разглядывать рыжий диск луны, ничем не отличающийся от той, которая освещала Землю.

Время неумолимо текло, стирая один день за другим. И подошел тот час, когда мы с Ричардом окончательно оклемались.

– Дети! – Маделин ворвалась к нам без стука. – Вас вызывает на аудиенцию король!

Глава 11. Прощай

Из напольного зеркала, обрамленного в кованую раму, громадными глазами на меня смотрела девушка. Отдаленно она напоминала меня саму, но ею не могла быть я. Откуда во мне, вечной пацанке, эта утонченность и шарм?

Длинные волосы долго укладывали (сначала их не менее долго мыли) в замысловатую прическу. Получилось классно, хоть и слишком пафосно. С роду не терплю кудрей.

Платье подобрали сиреневого цвета (якобы под мои глаза, хотя они карие). Я пыталась сосчитать, сколько юбок на мне надето, но потерпела поражение. Ещё час ушел на обучение ходьбы в этом безобразии (так и не научилась). Грудь затянули расшитым драгоценными камнями корсетом – теперь дышала я через раз. Вот что за напасть?! Голодные недели почти не отразились на моей талии.

Лицо посвежело и зарумянилось благодаря косметике (да, у них есть косметика, и она получше нашей). Некоторые раны, например, тонкий шрам на виске, никогда не стереть, но ведь не только мужчин красят боевые отметины? Тем более я отныне возведена в ранг спасителей страны от тирании. Офигеть!

Амулет Прейи я не снимала, часто теребила его, и он придавал мне уверенность. Вещь на удачу, подаренная щедрой ведьмой.

В общем, девушка из отражения оказалась совершенно очаровательной. Она с удивлением таращилась на меня, а я, в ответ, не менее шокировано рассматривала ее.

В дверь постучались и учтиво предложили присоединиться к гостям, которые уже собрались и ждали исключительно меня. Я с тяжелым вздохом выползла, с трудом передвигая ноги, отвыкшие от высоких каблуков. Эта комната официально числилась за мной и пока пустовала, но король, с которым я уже успела дружелюбно пообщаться, пообещал сразу же после церемонии наполнить помещение всеми теми вещами, каких пожелает сама спасительница.

На парадном балконе, обращенному к центральной площади Столицы, собрались новые министры и сам король Харот Первый в этом имени. Разряженные в пестрящие наряды слуги поклонились и распахнули передо мной дверь, и я ступила наружу. Надеюсь, меня никто не заметит…

Да конечно! Только распахнулись тяжелые дубовые двери, как на меня обрушился шквал оглушительных аплодисментов и радостных криков. Даже король склонился в поклоне. А я застыла, забыв всё на свете. Кажется, я должна что-то сказать?

Вся церемония была спланирована так, чтобы вначале собрался весь высший свет страны, и лишь потом появилась я. Дескать, женщина должна заставить народ потомиться.

Король напоминал античное божество. Вьющиеся черные волосы, теплая улыбка, идеальные пропорции, невероятная осанка. А какой у него голос!

– Приветствую вас, Анна.

Он поклонился мне и подал руку, усадил на обитый бархатом стул рядом с Ричардом. Я едва не свалилась с этого стула, но уселась, ругаясь под нос, подобрала все юбки. Ричард прошептал на ухо:

– Боги, ты прекрасна.

– Спасибо… – искренне засмущалась я, не ожидая услышать от своего ехидного друга такой искренности.

Да он и сам очень даже. Правда, одет по-обычному, будто отправлялся в дорогу.

Король говорил заученные слова, и речь его усилила магия, чтобы слышал каждый без исключения. Красивые слова сплетались в витиеватые предложения, поэтому я быстро забылась, не улавливая весь высокопарный смысл сказанных фраз. А люди внимали. Сколько же их собралось? Несколько тысяч, не меньше. Дети, женщины, мужчины, старики.

Церемония затягивалась. Наконец, очередь дошла до меня.

– Анна, вам слово, – Харот склонился в полупоклоне.

Я от ужаса приоткрыла рот и округлила глаза, оборачиваясь к ехидно улыбающемуся Ричарду. Подошла к краю балкона и чуть не растолкала всех вокруг огромной юбкой. Ричард галантно подал руку, помогая дойти.

– Скажи хоть что-нибудь, – щекоча ухо, прошептал он. – Скажи, что ты рада присутствовать на этой церемонии.

– Я очень рада присутствовать на церемонии, – проблеяла я.

– Для тебя великая честь принимать поздравления из уст короля.

– Это великая честь – принимать поздравления от самого короля Харота Первого.

– И ты рада, что всё закончилось, – продолжил Ричард, всё ещё не отпускающий меня от себя. – Риша, не шатайся, пожалуйста. Я тебя не удержу, если ты сиганешь с балкона.

– Я рада… Ой, извини. Я, кажется, отдавила тебе ногу.

В итоге прихрамывающий Ричард усадил меня обратно, повернулся к толпе и прекрасно поставленным, очаровательно хрипловатым голосом восхвалял Кристань, меня, короля. Он говорил как дышал – правильно и ровно. И ему, я чувствовала, верили.

Вскоре церемония переросла в пышное застолье. Простым гражданам выдали по рюмке настойки за здоровье спасителей и нескольку монет. В итоге все были счастливы. Кроме меня. Я устала от внимания и сбежала, пока Харот отвлекся на разговор с кем-то без сомнения важным.

Осень украсила деревья гирляндами из разноцветных листьев. Ранняя, но подступающая, она стелилась туманами по земле и капала с неба дождем. Я сидела в парке, вороша носком туфельки опавшую листву. Обнаженные руки и ноги замерзли, но я не двигалась – слишком нравилось уединение. Набирала в руку желтый листьев, смешивала их с бордовыми и салатовыми, крутила букет. Неожиданно плечи укрыла теплая после чьего-то тела куртка. Ричард присел на край скамейки.

– Тебя потеряли, спасительница.

– Не глумись, спаситель. Как тебе церемония?

– Много изречений, лишенных всякого смысла. Непривычно, – Ричард скорчил недовольную мину.

– Но зато теперь мы можем спокойно зажить в этом городе. Никаких больше дорог и непогоды! Представляешь? – Я мечтательно улыбнулась.

– К тому же тучами налетят женихи. Только успевай отбиваться от них.

– С чего ты взял?

Он поднялся и дошел до ближайшего дерева, совершенно неизвестного мне вида, с ветви которого сорвал золотистый лист. Вручил тот мне в букет. И только тогда ответил:

– Харот наградил тебя столь притягательными комплиментами, что за счастье быть супругом спасительницы станут бороться лучшие. Будь уверена. Я рад лишь тому, что не увижу этих боев. А то ещё задавят ненароком, – он фыркнул.

– Почему не увидишь?

В груди кольнуло.

– Анна, я не останусь здесь. Моя родная страна вновь открыта, и я хочу воссоединиться с сородичами. Им нужно восстанавливаться, они потеряли много ресурсов, как людских, так и иных.

– Ты навсегда уедешь, – без эмоций подытожила я. – А как же Маделин?

– Они жила без меня столько лет, переживет и теперь. Захочет – приедет в гости.

– Возьмешь меня с собой? – пролепетала в тщетной надежде на чудо.

– Нет. Живи спокойно. Без долгих дорог и непогоды, – передразнил он, но не посмотрел на меня.

– И мы больше никогда не увидимся?

– Почему? Я буду тебе писать и как-нибудь навещу или ты приедешь ко мне, но попозже. Мы ведь останемся друзьями?

– Да… Мы друзья, – тихо прошептала я.

А потом он просто взял и ушел. Листья из букета пали к ногам. Их мгновенно разнес ветер. Куртка, пахнущая Ричардом, до сих пор укрывала мои плечи, но не могла спасти от холода внутри. Я долго сидела на скамейке и когда окончательно замерла, направилась к себе в комнату.

***

Пасмурным днем, в котором осень граничила с подступившей зимой, мы с Маделин провожали Ричарда. Старушка рыдала, утирая слезы шалью, а я хмуро смотрела сквозь Ричарда, не представляя, каким образом проживу без него. Я слишком привыкла к язвительности, насмешкам и чертовски красивым глазам. Без Ричарда жизнь потускнеет. Но я обещала себе пережить расставание. Главное – не разреветься.

Ричард бегло попрощался со мной, прижав напоследок к груди, поцеловал Маделин в щеку, запрыгнул на вороного мускулистого коня, отданного самим Харотом из королевских конюшен, и поскакал. Я заворожено смотрела вслед удаляющейся фигуре. Он обучен верховой езде. Он, черт возьми, умеет всё на свете!

– Не переживайте, Ричард просто спешит к себе домой, – попыталась я утешить Маделин, которая громко всхлипнула.

– Нет. Он бежит от чего-то, что осталось здесь.

Она махнула рукой и, попрощавшись со мной, ушла. Обычная сгорбленная старушка с дикой печалью во взгляде, вновь потерявшая внука.

А я долго всматривалась в горизонт.

Он просто сбежал. Мы столько общались, мы обсудили всё. Кроме единственного касания губ в тот жуткий час, когда не оставалось надежды на чудо. Да только соображали ли мы на пороге смерти о значении какого-то поцелуя? Он был просто потому, что должен был быть. И неудивительно, что для Ричарда то мгновение не значило ровным счетом ничего. А для меня?

Я выдохнула. У меня есть многие часы одиночества для размышлений над прошлым, настоящим и будущим.

Почему мне так спокойно в этом мире, почему я так запросто сбежала из того? Ведь в этом тоже есть особый смысл. Или нет?

Многое уже никогда не станет прежним, с некоторыми вещами придется свыкнуться, что-то другое – навсегда забыть, а кого-то – потерять. Окончание в последней главе моей истории было поставлено, но то не было точкой. Скорее многоточие, неопределенное, неизвестное, тягучее. Моё…

Конец первой части.

Часть 2. Будь моей тенью

Пролог

Каждую неделю я пишу маме и с папой, но не отправила ещё ни одного письма. Увы, нет почты меж мирами. Конечно, можно попросить здешнего колдуна отправиться в Россию на денек-другой, но как-то не хочется. Будет сложно объясниться в том, мне известно про Кристань и про то, что я являюсь ребенком двух миров.

В голове до сих пор не укладывается, и никто, кроме меня, не знает о моем происхождении.

Да, тут нет техники, автомобилей и компьютеров. Меня как-то попросили воссоздать какую-нибудь технологию, но я потерпела фиаско, потому как мои знания в физике заканчивались на главе: «Земное притяжение», а в химии – «Определение валентности». На этом и разошлись. Что с меня взять? Я бывшая студентка, а не ученый с мировым именем.

Все двести четырнадцать дней, проведенных в статусе спасительницы (указом короля я была наречена именно ей), я привыкала к здешней жизни. К размеренности и монотонности, магиям и настойкам, милому говору базарных торговок и высокопарным речам министров.

Месяца тут называются иначе. А вот числа такие же, да и язык у них наш. Ах да, здесь он называется «межрасовым». Так-то, господа из штатов, русский язык межрасовый!

Ох, как я измучилась в процессе обучения. Вновь ощутила себя глупой школьницей. Самые лучшие преподаватели Столицы вдалбливали в мою голову знания. Чему-то я научилась, но большинство забылось спустя дни и недели.

Две расы поделили эти земли. Люди и оборотни.

У каждой расы в подчинении несколько стран, например, людям принадлежит семнадцать государств разной степени богатства и величия. Король Харот – не единственный правитель, но один из самых почитаемых, ибо Кристань – крупнейшее человеческое государство.

Кстати, теоретически я освоила ратное дело. Теоретически, потому что меч я до сих пор поднимаю со слезами и стонами, а ножом едва не проткнула себе ладонь. Но в теории мне известно, как распределять удар и выставлять защиту.

Мне совершенно не подвластна магия. Я и не ожидала чего-то иного, но здешние колдуны решили обучить спасительницу всему скопом. Первая же практика доказала мою полную несостоятельность. У меня не получалось вызвать даже небольшой магический огонек, что и стало концом всего «обучения».

В общем, Дардана – лучшая волшебница королевского двора – признала поражение.

Полгода я обитаю в королевском дворце, окруженная всевозможными почестями. Я бы выкупила себе дом где-нибудь на окраине города, да вот загвоздка – деньгами спасительницу не наградили. Просто не подумали. Одежду шьют лично по моим заказам, кормят на убой, возят на представления в городской театр, но денег не дают. А просить мне стыдно.

Надеюсь, когда-нибудь до короля дойдет, что от меня можно избавиться. Тогда я перееду, найду работу и заживу по-человечески, а не по-королевски.

В общем, жизнь кипит. Огорчает всего одно обстоятельство – отсутствие связи с Ричардом. Он уехал той осенью, и теперь я получаю совершенно неприличные по своей краткости весточки раз в месяц. Эти ничего незначащие слова непростительно малы, они ранят меня безразличием. После того, как оборотни узнали, кто поспособствовал гибели королевы Орелии, в Велиции Ричарду предложили должность одного из тридцати советников при короле. И он согласился. Поэтому теперь ему некогда общаться – это по официальной версии.

По неофициальной, думаю, кое-кто просто забыл о подруге из прошлого.

Новости из его жизни я узнаю от Маделин, с которой у нас сложились теплые отношения. Можно сказать, она – единственный человек во всем мире, с кем я могу поговорить. Знахарка не подозревает о том, как ранит меня молчание Ричарда, поэтому запросто обсуждает его жизнь. Мне остается только слушать. И в эти минуты сердце будто протыкают штырем.

Мне он не пишет ничего такого. Ни слова. Будто меня не существует. Будто я – досадное воспоминание…

Вот и всё. Я никуда не вляпалась, ничего не натворила и вообще живу до безобразия скучно.

Да только сердце чувствует – что-то должно произойти.

Глава 1. От свадьбы до самоубийства один шаг

Я поставила на листе бумаги дату, вздохнула и спрятала письмо в ящик стола, в котором лежало уже без малого сотня неотправленных родителям весточек. В моменты особой душевной грусти я садилась за очередное письмо и развернуто описывала всё-всё-всё. Я рассказывала родителям о знакомствах, впечатлениях, делилась новостями. Но не отправляла, хранила у себя.

Колдуны предлагали помочь. Они собиралась открыть портал в мой мир и найти человека, способного донести письма до родителей. Мама с папой бы поняли и порадовались, что у их дочери всё в порядке. Может, даже приехали бы сюда…

Почему-то я страшилась их приезда.

И почему-то мне было хорошо тут, где нет ни родственников, ни друзей, ни знакомых, ни даже привычных благ цивилизации. Будто я вернулась… домой. Не в плане места, но по ощущениям. Я там, где должна быть.

В дверь постучали, и от неожиданности я дернулась, будто воришка. Не люблю ночных визитеров.

– Кто там?

– Госпожа Анна, его величество приглашает вас для беседы в Белый кабинет, – послышался голос одного из придворных, которых я, к своему стыду, не различала. Сначала ещё пыталась запомнить их имена и внешность, но после поняла – бесполезно.

– Спасибо, я подойду.

Пришлось переодеться в простое платье (в корсажное без посторонней помощи не влезть, да и не любила я слепое подчинение правилам).

Слуги в коридоре уже не было. Интересно, зачем я понадобилась королю в столь поздний час? Неужели Харот наконец-то решил выгнать из замка набившую оскомину девчонку?

Или что-то случилось? На секунду стало очень страшно, будто он непременно скажет мне какую-нибудь дурную новость.

Итак, вот и кабинет. Я неуверенно постучалась.

– Войдите.

– Привет, это я. Звал? – заглянула внутрь. Харот сам просил называть его по имени.

– Прости, если разбудил. Анна, присядь, пожалуйста. У меня к тебе несколько странный, но очень важный разговор.

Белый кабинет был не просто белым, он ослеплял белизной. Белый мрамор в стенах, белоснежная мебель из редчайших пород дерева. И только желтое пламя свечей смягчало краски.

Я уселась в мягкое кресло напротив правителя. В голову лезли нехорошие мысли, и я отогнала их от себя.

Король Кристани не источал ни одним движением тревоги или волнения. Его правильное смуглое лицо, выписанное поистине мастерской рукой, не излучало никаких эмоций, а взгляд карих глаз был спокоен.

– Что-то случилось?

– Анна, – Харот движением указательного пальца приказал молчать, – выслушай меня и не спеши давать ответ. Итак, я предлагаю тебе стать моей женой, дабыразделить престол.

До сегодняшнего дня мне казалось, будто я привыкла к любым просьбам. Зря казалось. Бровь дернулась. Харот приложил палец к своим губам и покачал головой.

– Не отвечай. Выслушай меня. Данный союз я собираюсь заключить с целью помощи возрождающемуся государству. Ты и сама знаешь, сколько лет после правления Орелии нам придется восстанавливать экономику и налаживать отношения с народом Кристани. И хоть граждане вначале жаждали изменений и помощи, сейчас они начинают бунтовать. Крестьяне, составляющие большую часть страны, боятся перемен. Они уже привыкли к плохому, но стабильному правлению, и отказываются встречать новое, сомневаясь в моих деяниях, с недоверием относясь к реформам. Они верят только тебе, ибо ты – спасительница. Ты на глазах горожан ворвалась в город, ты воткнула кинжал в королеву без единого сомнения. Теперь представь, какую реакцию создаст свадьба спасительницы и короля? – Харот пригладил рукой вьющиеся черные волосы. – И если ты не откажешь мне в чести стать твоим супругом, то общество поймет, что королю можно доверять. Ибо ты не можешь выбрать кого-то недостойного.

– Но…

– Пожалуйста, слушай, – в очередной раз перебил король, – я прекрасно понимаю, что ты молода. Да, в нашем мире принято выдавать девиц моложе, но в вашем, насколько я осведомлен, ты считаешься совсем юной. Ты красива, ты желанна. Для меня настоящая честь – стать твоим супругой.

У меня нервно задергался левый глаз. Такие красивые фразы, комплименты, предложения – всё это могло сразить наповал даже самую холодную даму Кристани. Но я-то не из этих краев и как-то не привыкла к подобным «деловым союзам». Мне и в голову не приходило, что жениться можно по расчету.

– От тебя требуется лишь родить нам наследника и хранить верность, – он помолчал, – хотя бы прилюдно. Согласись, мое предложение не лишено смысла. Я анализировал будущее и обдумывал его с первого дня вхождения на трон. Не стану отрицать того, что ты интересна мне как женщина, но это совсем не важно. Меня волнует судьба страны. Теперь хорошенько обдумай мои слова и дай ответ.

Правитель склонил голову. В ушах звучало «требуется родить нам наследника». Если честно, такого я не ожидала. Да, Харот был просто изумительным. Красавец с обложек журналов. Его голос растоплял лед. Стать его женой – честь для любой.

Но не для меня.

С другой стороны, он прав – государство надо поднимать из руин. Возможно, таким образом я бы смогла оказать посильную помощь. Да и нет мне смысла цепляться за свою свободу. Не Харот, так какой-нибудь лорд, коих здесь – бесчисленное множество.

– Разреши мне подумать над этой просьбой, – я попыталась улыбнуться, но не смогла.

– Но это не просьба, – не согласился правитель. – Это исключительно выгодное предложение, от которого глупо отказываться.

Появилось в его взгляде что-то такое, из-за чего я поняла – Харот не примет отказа. Он привык завоевывать, и я – следующее его завоевание.

– И всё же…

– Хорошо, Анна. Если тебе так хочется. Но не больше месяца. Согласна?

Кивнула.

– Я могу идти?

– Спокойной ночи. Поверь, ты полюбишь меня.

Я выползла из кабинета на ватных ногах. У меня есть один месяц, но как за тридцать дней я сумею найти достойную причину для отказа? Уж не забеременеть ли мне от кого-нибудь другого? Ну да, подойти к первому встречному и предложить ему стать отцом. «Не хотите ли спасти девушку от брака с королем?». Интересно, как на меня посмотрит предполагаемая жертва? Да и что за глупые принципы? Родить ребенка от неизвестного мужчины лишь потому, что самый шикарный жених всей Кристани (да и не только её) предложил мне стать его женой?

Были бы у меня деньги – я бы сбежала. Но не могу. Я – пленница золотой клетки. У меня есть всё, но нет свободы. Не золотые ложки же воровать из королевской столовой…

Видимо, у меня никогда не получится жить спокойной жизнью. То в опале, то на троне.

Впрочем, меня тяготило нечто другое. Не страх замужества и не желание сбежать. Уже полгода я никак не могла разобраться с собственными чувствами по отношению к одному мужчине.

Как быть, если я уже была влюблена?

И тот, кого я вспоминаю ночами, пишет мне раз в месяц отвратительно короткие письма, необходимые лишь ради отписки, не делится ничем и на мои вопросы отвечает крайне скупо.

С другой стороны, как можно утверждать, люблю я или нет, если я не видела его уже полгода? Вполне возможно, что образ нарисовала по памяти, а чувства, оставшиеся после отъезда Ричарда, – преданность другу.

Возможно, свадьба стала бы идеальным решением всех проблем. Никаких мучений, никаких «а если бы…». У меня появится муж, которого я постараюсь полюбить, а Ричард перестанет икать после каждого моего воспоминания о нем. Так может согласиться прямо сейчас?

– Нет уж. У меня есть свободный месяц, и я проживу его в своё удовольствие, – пробормотала я, подытоживая ночную беседу.

***

У моих окон щебетали птицы. Каждое утро они прилетали сюда, чтобы вдоволь наговориться. Солнечные лучи ползли по стенам, касались моих волос, приглашая проснуться. Я с хрустом потянулась.

В огромной столовой замка никого не было, поэтому я прошмыгнула мимо накрытого стола и вошла на кухню.

– Госпожа, – поклонился мне королевский повар, – завтрак давно подан, если вы соизволите подождать, я добавлю к нему ароматных булочек с корицей.

– Нет, спасибо, – я отмахнулась. – Положите чего-нибудь, чего не жалко, и я уйду.

– Что вы желаете? – В глазах повара появилась обида.

– На ваш вкус.

Не люблю я эти реверансы. Дал бы что-нибудь, я бы это съела – и дело с концом. Но нет, нужно трижды спрашивать, трижды отвечать, уточнять и не соглашаться с моим выбором, ибо гостье дворца не положено есть что попало.

Повар покачал головой и налил щедрую порцию каши с неведомыми мне фруктами и травами. Я расправилась с ней прямо на кухне и убежала на улицу, по пути сотню раз поздоровавшись с обслугой замка.

Денек выдался настолько чудесным, что на улицы выползли все от мала до велика. Мне с десяток раз предложили составить компанию люди разного статуса и степени знакомства со мной, но я вежливо отказывалась, ссылаясь на неотложные дела. Не люблю внимания, вот не люблю, и всё тут!

От очередного зажиточного торговца, приглашающего меня на ужин в кругу его семьи, отвлекла Маделин.

– Деточка, доброе утро! – воскликнула она, подбегая, подобрав полы юбки. – Я тебя искала!

Я не уставала поражаться этой женщине. В ее довольно-таки преклонном возрасте знахарку никак не получалось назвать «старой». Яркие глаза, быстрая походка, моложавый голос. Нет, она совсем не старуха!

– Доброе.

Непривычная задумчивость, глубокая морщинка меж бровями и взволнованный тон заставили меня занервничать. Было непонятно, произошло ли что-то плохое или, наоборот, всё идет слишком уж хорошо.

– Что-то случилось? – тревожным голосом во второй раз за несколько часов повторила я.

– Анна, я должна тебе кое-что сказать.

Она закусила губу. Я молчала, боясь спугнуть что-то важное. По спине побежали мурашки.

– Девочка… – знахарка мучительно долго комкала кончик шали. – Только что пришло письмо. Ричард женится!

И она печально улыбнулась, доставая из складок вязанной кофты надорванный сверху конверт.

Сердце рухнуло вниз и разбилось где-то в районе живота. Стало невыносимо тяжело дышать.

– Это же прекрасно… – прошептала я, расплываясь в лживой улыбке.

Глава 2. Невезение

Так я и стояла посреди дороги, неестественно растянув губы в подобии улыбки.

– И ты совсем не переживаешь? – Маделин нахмурилась, словно знала обо мне что-то, чего я никогда не рассказывала.

– Нет, о чем вы! – Улыбка стала еще шире – я практически слышала, как трещат губы.

– Милая девочка, даже мне столь поспешное известие показалось неправильным. Или тебя Ричард предупредил заранее?

– Он мне вообще ничего не рассказывал, – проблеяла я.

В глазах знахарки блеснула смешинка.

– И тебе не хочется их прибить?! – Маделин склонила набок голову, как будто заглядывая куда-то сквозь меня.

– За что?

– За то, что они так неожиданно всё решили.

– Не-е-ет. Вы что… – знахарка недоверчиво прищурила глаза. – Конечно, хочется!

Мне показалось, что Маделин облегченно вздохнула. Я принялась разглаживать невидимую складочку на лифе платья.

– Почему он скрывал от нас симпатию к этой девочке? Держи, почитай сама.

И она протянула мне конверт с оторванным верхом. Я постаралась утихомирить дрожь и взяла письмо в руки. Глаза долго отказывались фокусироваться на уверенном почерке, но вскоре и они сдались. Я никогда не видела почерка Ричарда и не знала, что он настолько ровный, четкий и правильный. Что за издевательство?! Почерк до безобразия напоминал человека.

«Бабушка!

На предыдущее твое письмо повторяю в тысячный раз: не беспокойся. Всё идет так, как должно. Я давным-давно не мальчик и способен расправиться с мелкими интригами и заговорами против себя. Не переживай!

У меня есть новость…

Я надумал жениться. Она – чудесная девушка из наших, и мне с ней спокойно. В ближайшее время я постараюсь объяснить тебе причины такой спешки.

Кроме того, у меня есть просьба. Расскажи Анне о моей свадьбе. Во-первых, от друга нельзя такое скрывать, во-вторых, она нужна мне для свадебного ритуала. Бабушка, ты ведь помнишь о нем?

Знаешь, лучше просто покажи письмо ей самой.

Анна, не злись за долгое отсутствие известий с моей стороны. Я уже выезжаю, скоро поговорим. Крепко обнимаю.

Бабушка, люблю тебя. До встречи".

Уже не Риша, теперь – Анна…

Какая прелесть, я нужна ему для ритуала. Меня собираются положить на жертвенный алтарь или забить для праздничного ужина? Зачем я понадобилась человеку, который постарался вычеркнуть из жизни всё, связанное со мной? Стоит ли радоваться тому, что из категории «никогда не писать» я вошла в касту «друзей».

И что за определение невесты такое: «мне с ней спокойно»? Не «я схожу от неё с ума», даже не «я влюбился по уши», а всего-то спокойно. Или я чего-то не понимаю в отношениях у оборотней?

Я вернула письмо обратно, и старушка грустно улыбнулась.

– Неужели Ричард не писал тебе? – Мне пришлось покачать головой. – Анна, не обижайся на него. Мой внук всегда был с чудинкой. Видимо, с переменами в жизни характер испортился только сильнее. Никогда бы не подумала, что он перестанет писать лучшему другу! Но радует уже то, что он скоро навестит нас.

Лучший друг – неужели это про меня? Мы больше не имеем права дружить.

Мне нечего было ответить, поэтому я просто кивала, не вслушиваясь в упреки Маделин, обращенные к Ричарду, и обдумывала смысл письма. С каким спокойствием он написал о свадьбе, которую никто не ждал. Ладно, моё незнание ситуации можно было объяснить резким похолоданием в наших отношениях, но почему этот нахал не предупредил родную бабушку? Что за срочность?! Или он рискует в скором времени стать отцом семейства?..

Вот к кому нужно было обращаться с просьбой помочь мне с зачатием ребенка.

– Да, хорошо, что Ричард навестит нас, – я кисло усмехнулась. – Заодно узнаем личность невесты. Когда пришло письмо?

– Вчерашним вечером. Думаю, наш мальчик и сам скоро заявится. Надо готовиться к его приезду, пирожков хоть напечь.

Ещё немного пообщавшись, мы распрощались, и счастливая Маделин ушла домой.

Солнечный день обжигал каждым новым лучом. Я стояла и разглядывала ладони, на тыльной стороне которых светлели шрамы полугодичной давности.

В парке при дворце всегда было по-особенному тихо, словно шумы города не прорывались сквозь кроны. В его глубине, у круглого озера, под тенью векового дуба, я и сидела, думая обо всем на свете, только не про одного конкретного оборотня. По центру озера чинно плавили утки, самые обычные, практически российские утки. В ладонь я набрала горсть камешков, которые бездумно кидала к берегу.

Поэтому когда на плечо легла чья-то тяжелая рука, я подпрыгнула от неожиданности. Резко поднялась и развернулась. Нет, ну я всё понимаю, меня знает весь город, все жаждут со мной дружить, но зачем подкрадываться и нарушать личное пространство?!

– Знаете что… – начала я и заткнулась, едва увидела нарушителя спокойствия.

К сожалению, этого гада я не смогла бы ударить даже в припадке бреда или истерики. Передо мной стоял и счастливо лыбился Ричард.

Он ничуть не изменился за время нашего расставания. Всё та же светлая пушистая челка, спадающая на один глаза, сверкающие зеленые глаза, довольная ухмылка и острый, чуть вздернутый подбородок. У меня перехватило дыхание.

– Сколько же мы не виделись… – сказал, прищурив глаза.

Боги, этот голос, от которого тело пронзает электрическим током. Негромкий, хрипловатый. Я и забыла, что говорить можно так.

– И вам не хворать. Ты что здесь делаешь? – я нахмурилась, думая о том, стоит ли обругать этого несносного оборотня или лучше попросту обидеться на него за всё, чего между нами не было.

– Ты не рада меня видеть?

Глаза посерели.

– Ещё как, – неоднозначно прошипела я, наклоняясь к земле и хватая камень размером с монету.

– Анна, как советник Велиции, я вынужден предупредить тебя: закидывание оборотня камнями будет считаться физическим надругательством над личностью. Тебя засудят! – поспешно выкрикнул Ричард, шуточно прикрывая безобразно красивое лицо.

– Да ты что-о?! Я могла бы задушить тебя собственноручно за все те письма из двух строчек, но выбью тебе пару зубов и успокоюсь.

Я прицелилась и кинула камешек, но Ричард ловко увернулся от снаряда и с напускной важностью отряхнул ворот куртки – особо отклоняться даже не пришлось, потому как я не обладала меткостью, и при всем желании камень попал бы разве что в колено. «Лучший друг» в два шага сократил расстояние между нами до минимального, обхватил меня за талию и крепко прижал к груди.

– Как же я по тебе скучал… – прошептал он.

И я зарыдала у него на плече, вдыхая такой знакомый запах трав и солнечного лета. Ричард долго сжимал меня в объятиях, склонив лицо и обжигая дыханием мою макушку. Когда поток слез наконец-то кончился, я отстранилась и хмуро спросила:

– Ну и что за свадьба у тебя такая?

Его глаза вмиг потеряли весь блеск, превращаясь в безжизненно серые. Ричард присел на траву, прислонившись спиной к излюбленному мною дереву, и расстегнул ворот походной черной куртки. Некоторое время мы провели в молчании, я нарезала круги вокруг дерева, а оборотень разглядывал безоблачное небо. Потом собрался с мыслями и коротко ответил:

– Так надо.

– Не знаю никаких «надо»! – В голосе звучало неподдельное возмущение. – Мы друзья или где?! Как зовут твою избранницу? Рассказывай всё.

– Ривалия. Да и рассказывать нечего. Только разве что про обряд.

– Слушаю.

Я присела напротив, по-турецки скрестила ноги, ничуть не заботясь о холодной весенней земле или платье. Ричард лукаво изогнул одну бровь, но смолчал и невесело начал:

– Итак, ты знаешь, что на родине я занимаю довольно высокий пост?

– Где-то слышала об этом. Явно не из твоих развернутых писем, – огрызнулась я.

– Не злись, – он помрачнел ещё сильнее, если такое вообще было возможно. – Не стану расписывать тебе все законы нашего мира, но, как и все советники, я являюсь последователем религиозного культа богини Велиции.

Я мгновенно представила Ричарда распевающим сектантские песни и танцующим вокруг костра.

– Вы приносите людские жертвы?

– С чего ты взяла?! – закашлялся Ричард. – Я не фанатик с окровавленным кинжалом. Но наш род чтит богиню Велицию, впрочем, и она к нам благосклонна.

– С каких пор ты поверил в богов?

– С тех самых, как увидел, на что они способны. Анна, наше государство затерялось от взора королевы Орелии на долгие годы. Ни один маг не способен на столь сильное заклятие без божественного вмешательства.

В общем, к жрецам, желающим скрепить себя узами брака, предъявляется всего три требования. Первое: невеста должна быть представителем нашей расы. Второе: у оборотней не существует церквей, и обряды проводятся самостоятельно, при помощи клятв, которые жених и невеста произносят в пещерах Ледяных гор, обращаясь к самой богине. И вместе с брачующимися к горам должны отправиться близкие им люди, в обязанность которых входит засвидетельствование женитьбы. Дороже тебя у меня никого нет – Маделин не в счет, – и я прошу оказать мне услугу – сопровождать меня и мою невесту в этом путешествии. Я больше никогда ни о чем не попрошу тебя и не попросил бы и сейчас, но таковы требования.

Как неприятно было слышать эти слова из уст Ричарда. Неужели я не заслужила малейшего доверия и за время наших приключений не доказала ему, что достойна быть другом? Я сорвала травинку и долго комкала ее, прежде чем задать следующие вопросы:

– А какое третье правило? И почему я? Разве мы друзья, если ты даже не писал мне? Я, помнится, расписывала письма на три листа, а в ответ получала скупое «Спасибо, у меня всё хорошо».

– Прошу, не злись, – повторил Ричард. – Возможно, позднее я расскажу тебе об всём, но то были причины. А третье… Тебе ни к чему его знать. Анна, честно, прости меня за всё. Я помню, как ты не хотела вновь отправляться в путешествия, но я…

– Да замолчи ты уже! – я скривилась, будто от зубной боли.

Слышать извинения и отправляться на неопределенное время в совместную поездку ради его женитьбы – не об этом я мечтала, вспоминая ночами его лицо.

– Ну а как мы найдем нужное для обряда место? Горы-то немаленькие.

Как же обидно осознавать, что я безоговорочно согласна на любую поездку, в любом направлении и с любыми последствиями. Только бы с ним. И хорошо, что Ричард не знает о моих переживаниях. Иначе бы он сотню раз подумал перед тем, как пригласить меня в новое путешествие, да ещё практически свадебное.

– О, поверь, скульптуру Велиции ты узнаешь сразу, – хмыкнул он.

– А где твоя любимая? Ты оставил её совсем одну?

– Почему? Она приехала со мной и сейчас знакомится с Маделин.

– Тогда давай поспешим, – и, навесив маску счастья, добавила: – Очень хочу увидеть женщину-оборотня.

– Она ничем не отличается от человека, но очень не любит обращаться, – улыбнулся Ричард, легко поднимаясь с земли и подавая мне руку.

***

В доме знахарки было тихо. А где же смех, где задушевные разговоры? Или они настолько задушевные, что произносятся шепотом?

Мы с Ричардом переглянулись и, одинаково пожав плечами, пошли искать Маделин. Нашли. Та сидела, опершись щекой о правую ладонь, нетерпеливо стучала ногтями левой по столу. Напротив нее восседала тонкокостная девушка, длинные волосы которой были заплетены в причудливую косу, и молодой человек таких габаритов, что мог бы задавить слона.

При виде нас Ривалия улыбнулась Ричарду и скользнула по мне злым взглядом. Я ответила ей ядовитой ухмылкой и присела рядом со знахаркой, а Ричард – около своей невесты. Стороны поделились. Мой друг заговорил первым, словно совершенно не замечая натянутой паузы между собеседниками.

– Анна, познакомься с моей невестой Ривалией и ее братом – Каррелом.

– Очень приятно, – безрадостно сказала я.

– Угу. И мне,– ответила девушка.

– И мне очень приятно, – заулыбался Каррел, поднимаясь из-за стола и целуя мою руку.

А она хорошенькая, а главное – молоденькая. Ну, правильно, в здешних краях двадцать два года – это уже старость, а этой красоте лет восемнадцать от силы. Вся такая ранимая, нежная, губки пухлые, щечки розовые, кожа фарфоровая, усыпанная веснушками, а волосы – ослепительно-рыжие. Сказка. И одета она с иголочки, пусть и в костюм для верховой езды.

Брату на вид было лет двадцать. Он напоминал сестру разве что рыжиной, а так: бородат, мускулист, взгляд добрый как у большого ребенка. Но ещё больше мне нравилось его благодушное отношение к моей персоне.

– Ну как тебе, бабуль, моя избранница? – уточнил Ричард.

– Очень приятная девочка… – прошипела Маделин, все так же нервно постукивая пальцами. – Что же вас свело?

– Сама судьба.

– Эк она затейница.

Невеста Ричарда сморщила носик. Меня больше поражал Ричард, совершенно не замечающий сквозящее от Маделин недовольство. Или он настолько влюблен, или просто сошел с ума.

Знахарка вышла за чаем, но принесла всего две кружки: мне и себе. Запахло травами. На молчаливый вопрос Ричарда Маделин покачала головой.

– Вали уже рассказала тебе о грядущем путешествии? – чтобы сменить тему, произнес Ричард.

– Да, внучок. Собирайтесь скорее, – интересно, мне только послышалось, или она чуть слышно добавила: – И валите с Вали куда хотите.

Разговор не задался. Посидев ещё немного над пустым столом, гости раскланялись и ушли на базар за нужными вещами для путешествия. Мы с Ричардом договорились встретиться у городских ворот в три часа по полудню.

Маделин остановила меня у самой входной двери.

– Анна, поверь старухе, Ричард глупый запутавшийся мальчишка, раз он выбрал не тебя.

– Не переживайте, я справлюсь.

Вдох полной грудью.

– Ты уверена, что хочешь сопровождать его?

Глубокий выдох.

– Он – мой друг, и ради него я пойду на всё.

– Я знаю. – Маделин вручила мне запечатанную пробкой склянку с прозрачным содержимым. – Держи. Это укрепляющее средство для долгих дорог и от… нервов.

Я залпом выпила содержимое бутылочки и закашлялась от отвратительного острого вкуса. Маделин развела руками.

– Анна… – Она приобняла меня за плечи. – У меня к тебе просьба.

– Да?

– Если появится возможность – столкни Ривалию с лошади. Таких противных девок я давно не встречала.

– С удовольствием! – усмехнулась я, находя в бабушке Ричарда достойную компаньонку. – До свидания!

– Всего хорошего, родная.

***

Времени было навалом на любые сборы, и всё-таки я спешила. Ещё как-нибудь бы пересечься с королем да сказать, что уезжаю. Он всегда так занят, что не хочется отвлекать по пустякам.

Не отвлекла. Харот спускался по лестнице, когда я вбегала вверх.

– У меня есть новость, – отведя глаза, пробормотала я.

– Ты решилась?!

Такая мальчишеская ненормальная радость.

– Нет. Мне нужно уехать. В месяц управлюсь.

– И куда же ты едешь?

Он скрестил руки на могучей груди.

– К Ледяным горам. Провести обряд для своего друга.

– Друга-оборотня? Подозреваю, что Ричарда, внука нашей придворной знахарки?

– Да, – только не смотреть в глаза. Только не смотреть.

– Он женится?

Кивок получилось несколько резким, зато болезненно утвердительным. Мне на секунду показалось, будто мраморно-холодное лицо правителя озарило подобие улыбки. Но после губы вновь превратились в прямую линию, и Харот, вместо напутствия, напомнил мне:

– Я жду твоего согласия через месяц. Надеюсь, ты не заставишь меня ждать больше оговоренного срока. Хорошей дороги.

Так и сказал: согласия. Не решения, не ответа – он уже распланировал, что именно я скажу.

– Не заставлю.

Мы разошлись.

До Ледяных гор, если мои знания географии не врут, недели полторы пути или даже меньше. Не зря их шпили видны из окон дворца, такие холодные, манящие. Успею.

Из того, другого мира, я просила немногое, разве что – одежду да лекарства. Никто больше во дворце не соглашался пить подозрительные пилюли, да я и не заставляла. А вот сама предпочитала чудодейственным зельям обычные таблетки. Ну и вещи: джинсы, в которых мне так и не удалось походить (увы, здешний люд не поймет), свитера, кофты. Всё это я закинула в наплечный рюкзак (тоже из того мира), придирчиво осмотрела себя в зеркале. И поняла, что я в подметки не гожусь Ривалии.

Низкая, взгляд затравленный, под глазами синяки, нос острый и излишне длинный. Провела пальцем по шраму на виске – некрасивая, неаристократичная. Ненужная.

Он достоин большего…

Приближающееся путешествие меня ничуть не пугало: отдохну от дворцового быта, подумаю насчет собственной свадьбы…

***

У ворот было по обыкновению оживленно. Выезжали и въезжали повозки, телеги, одинокие всадники, поэтому я не сразу увидела свою будущую компанию. Каррел держал за вожжи двух гнедых лошадок, на удивление покорных. На давно волнующий меня вопрос – почему просто не переместиться на портале? – Ричард ответил, что Велиция – Богиня своенравная, поэтому считается, что если влюбленная пара не соизволит оказать ей честь долгой дорогой, то не видать им одобрения. Интересно, а состоится ли свадьба, если свидетельница со стороны жениха мечтает окунуть в грязь его невесту? Ну, это мы скоро узнаем.

После недолгих математических подсчетов я определилась, что на четырех человек двух лошадей будет маловато. Интересно, место рядом с кем определили мне жадные брачующиеся? Надеюсь, около возлюбленной Ричарда, потому как в таком случае я исполню обещание, данное Маделин, гораздо быстрее предполагаемых сроков.

Заметив мой подслеповатый прищур, друг приветливо помахал и сказал:

– Насколько я помню, верховой езде ты так и не обучилась, поэтому придется составить компанию Каррелу.

– А он сам не против?

Пожалуйста, скажи, что против! Я лучше пешком, чем за чьей-то спиной.

– С удовольствием прокачу столь милую особу! Ты где предпочитаешь сидеть: спереди или сзади?

– Спереди! – вставил Ричард. – Сомневаюсь, что она и сидеть-то ровно умеет. Еще упадет по дороге, а мы и не заметим. Так ты хотя бы поддержишь.

– Эй! Я могу и уйти.

Ривалия возвела к небесам синеву глаз и, цокнув язычком, вздохнула:

– Как будто тебя здесь кто-то держит.

Слова застряли в горле. Ох, как мне хотелось вцепиться в рыжую косу. Как хотелось закатить масштабную истерику. Но я промолчала. И то, только потому, что Ричард сказал, заглядывая мне в глаза:

– Пожалуйста, не ругайся. Я за тебя беспокоюсь.

После этого взгляда было невозможно продолжать пререкания, поэтому я спокойно – то есть с пятой попытки – уселась на несчастное животное, которое, как оказалось, звали Миледи.

Ричард помог подняться в седло своей любимой, сел сам, после осмотрел нас и с хитрой улыбкой поскакал вперед.

Я проклинала весь белый свет, а в особенности себя за согласие на очередную авантюру. Но говорить: «Тпру, я передумала, останавливаемся» было как-то поздно, да и глупо. К тому же изумрудно-серебряные глаза полностью засосали меня в свои глубины – посмотреть бы на них ещё разок. И ещё. Хотя бы недельку.

Повезло же Ривалии.

Впрочем, и мне повезет. Совсем скоро. Только этому везению я совершенно не рада.

Глава 3. Просто смирись

Всю дорогу я планировала тихо страдать, такая несчастная и ущемленная. Да вот мой «возница» не замолкал ни на минуту. Каррела интересовало абсолютно всё, связанное с моей жизнью. И как бы я не убеждала, что мне выдалась ничем непримечательная судьбинушка, он продолжал напирать, а на отказы надувался как маленький.

Ричард ехал впереди, и я постоянно натыкалась взглядом на изящную спину его невесты. По сравнению с её костюмом мои дранные, старые джинсы смотрелись нищенским тряпьем, да и сама я явно проигрывала.

Головой я прекрасно понимала Ричарда. Если выбирать между неземной красотой и потрепанной девицей двадцати трех лет – по здешним меркам старая дева, – то всё очевидно. Да кто я такая, чтобы грезить обо мне ночами? Это он – герой сказки, невероятный человек и мужчина, ради которого можно и умереть. А кто такая я? Приживалка в королевском замке, ничем не примечательная, обычная, унылая.

Головой я всё понимала, но боль, ненормальная, резкая, скреблась внизу живота. Мне хотелось рыдать, хотелось задохнуться, хотелось испариться, только бы не быть третьей лишней на этой свадьбе. Я не могла представить, что Ричард по ночам прижимает к себе другую женщину. Что его пальцы оглаживают его тело, и именно ей он шепчет слова любви. Что она станет его женой, она родит ему наследника…

Что она для него – всё, а я – эпизод из жизни.

Да ещё Каррел с такой радостью рассказывал об их знакомстве, что я всерьез задумалась над тем, как бы свалиться с Миледи и переломать себе ноги.

– А встретились они совсем недавно! Моя сестренка это… гуляла по базару, а тут навстречу ей Ричард. И закрутилось всё. Это… свадьба!

Бред какой-то. Встреча на базаре? Что Ривалия там забыла? Неужели втихаря приторговывала персиками? Или бывшими женихами?

Аня, успокойся.

За первые часы путешествия я узнала жизнь Каррела лет до двенадцати. Он с упоением, хоть и однообразно, рассказывал о детстве в семье одного из советников, о доброй матушке, о младшей сестрице. Он говорил, что всегда хотел стать воином, да не сложилось. А я бездумно кивала.

На привал мы остановились ближе к закату. Спина затекла от неудобной позы, а пониже спины, в костлявой пятой точке, саднило. Поэтому я с удовольствием спрыгнула с Миледи и расставила руки в сторону, разминая спину.

Мужчины отправились «найти кого-нибудь для ужина», и уже одно только «кого-нибудь» пугало. Не собираются ли оборотни зажарить нерасторопного селянина? Меня с Ривалией оставили на ролях хозяюшек: разводить кашу в котелке. В воздухе повисло настолько мрачное молчание, что потяжелел воздух.

Ривалия несколько раз пыталась начать светскую беседу, которая обещала плавно перетечь в не менее светскую перепалку с битьем друг друга котелком по голове. Я отмалчивалась, изображая из себя не то глухонемую, не то просто идиотку.

– Что Ричард вообще в тебе нашел? – вдруг процедила Ривалия, в идеальном голосе зазвенело стекло.

Предположу, что человечность. Я отвернулась от вынужденной собеседницы, чтобы не вступать в перебранку.

– Нет, мне его не понять. Выбрать в свидетели столь сомнительный вариант. Он же пережил с тобой столько неприятностей, что должен был забыть о тебе, а он всё равно считает вас друзьями. Это же самый настоящий удар по моей самооценке!

– Ты заткнешься? – миролюбиво уточнила я. – Или нет? Я еду засвидетельствовать вашу женитьбу, пусть и считаю, что у Ричарда дурной вкус. Ни подружками, ни заклятыми врагами мы с тобой не станем. Замолкни, пожалуйста. Не тебе судить, кого стоит забыть, а кого запомнить.

Ривалия открыла было рот, но тут из-за деревьев показались Ричард с Каррелом.

– Солнышко, какой ты у меня умница. Такого кролика поймал! – в восхищении затараторила Ривалия, переключаясь с меня на возлюбленного.

На мой взгляд, кролик выглядел вполне обыкновенным. Маленький, серый, уже, к сожалению, мертвый. А скоро будет ещё и поджаренным. Но невестушка никак не унималась в своих сладких речах, описывая героизм и бесстрашие любимого человека. Появилось стойкое ощущение, будто Ричард не кролика поймал, а целого динозавра.

Когда на землю опустилось ночное покрывало, стало гораздо хуже. Влюбленные устроились у пылающего костра. Ривалия прижалась к плечу Ричарда головой – вроде и целомудренно, но территорию пометила. Тот молчал, уставив отрешенный взгляд на извивающиеся всполохи огня. Челка спадала на глаза, но Ричард не поправлял непослушные волосы. В отблесках костра и без того резко очерченные черты лица превратились в такие острые, что ими можно было бы порезаться.

Как бы мне хотелось заглянуть в его мысли! Только бы понять, почему счастливый человек выглядит настолько разбитым. Возможно, я просто ничего не знала о настоящем, неподдельном счастье.

– Замерзла? – улыбающийся Каррел плюхнулся рядом и протянул свою куртку.

– Нет, спасибо… – прохрипела я.

– Почему? – Голос звучал обиженно. Появилось чувство, будто я отказываю большому ребенку в конфетке.

– А вообще, да, мне холодно. Спасибо.

Я потонула в куртке, размеров на пять больше меня самой.

– Вот и славно, – улыбнулся Каррел в ответ и… обнял меня.

Нужно было что-то ответить и убрать его руку. Но разве не я обещала себе отдыхать целый месяц? Мужчина моей мечты нежится с невестой, мой будущий муж не вызывает у меня никаких чувств. Почему бы не успокоиться хоть в чьих-то сильных руках?

Ричард посмотрел в нашу сторону и подмигнул мне.

Так я и уснула. Прижатая к теплой груди, полностью обездвиженная благодаря мощному захвату.

***

Он разбудил меня на рассвете, когда багряный рассвет только-только охватил собой небосклон. Приложив палец ко рту, поманил за собой. Я брела, не разбирая дороги под ногами, а он шел впереди, не оборачиваясь. В полнейшем молчании. Лес превратился в непроглядную чащу, деревья сплелись ветвями за нашими спинами.

– Что мы тут делаем? – спросила я шепотом.

Всё происходящее было каким-то неестественным, зыбким. От утреннего тумана черты Ричарда плыли.

– Иди сюда, – требовательно сказал он, сокращая расстояние между нами в один шаг.

Его губы нашли мои, тонкие пальцы запутались в моих волосах. Дыхание потяжелело, и взгляд стал темен как беззвездное небо. Я забыла, как дышать. Понимала всю неправильность ситуации, но не могла ничего поделать со своим телом. Оно трепетало в сильных руках Ричарда. Его запах – костра, северных ветров и можжевельника – въедался под кожу. Он целовал меня жадно, безысходно, как целуются в последний раз. Руками обводил талию, вжимал в себя, шептал одному ему известные слова.

Жар во мне разгорался с неистовой силой, и ничто не могло потушить его, кроме мужчины напротив.

– Я люблю тебя, – бормотала я онемевшими губами. – Слышишь, люблю? Пожалуйста, уйди от Ривалии, сбеги со мной. Давай будем вместе? Я не могу без тебя существовать.

– Я тебя тоже люблю, – ответил он серьезно, и…

Я проснулась.

– Твою ж мать, – простонала, утыкаясь носом в свернутую валиком куртку.

Догорали поленья вчерашнего костра. Ричард обнимал Ривалию во сне…

***

Он сидел у затухающего очага, наблюдая за предсмертной пляской пламени. В доме стоял невыносимый холод, и от порывов ветра шатались хлипкие стены. Эта покинутая всеми лачуга стала ему верным другом и надежным убежищем. Они вместе доживали последние деньки: он – некогда не последний человек при дворе и дом, в котором когда-то теплился уют.

И пускай он силен и хитер, но один против всех – ничтожен. Он ждал, скрипя от злости зубами. Ждал подходящего случая. Ждал подарка судьбы.

Он жил ради одного – мести. У него отняли все, и он отнимет всё у кого-то другого. Совсем скоро.

***

Я никогда не просыпалась от дружелюбного толчка в бок. Что ж, всё бывает впервые. Тыкал Кар, с садистским удовольствием наблюдая за моей реакцией. Вместо какой-либо реакции я уткнулась носом себе в рукав. Тогда Каррел поступил самым нахальным образом: он схватил меня за талию, поднял над головой, встряхнул и опустил в вертикальное положение.

– Ты так добр! – возмутилась я.

– Для тебя – всё, что угодно! Доброе утро.

И, судя по всему, раннее. А раннее утро по определению не может быть добрым. Небо едва окрасилось в рассветные цвета, розово-красные, но ещё совсем тусклые, блеклые. В воздухе пахло ночной свежестью.

Понаблюдав за жалкими попытками размяться, Каррел протянул мне бутерброд с вяленым мясом. Я расправилась с тем быстро, запила водой из фляги.

Ричард складывал вещи в сумки, прикрепленные по бокам седла. Его конь, Верный, стоял совершенно спокойно, не дрыгаясь и не фырча. А невеста (Ричарда, а не коня, хотя я была бы не против) сидела на пеньке и расчесывала медные волосы длиной до пояса, похожая на русалку. И напевала под нос мелодию. Она пела чудесно. Нежный голосок разливался журчащим ручейком. И если бы я не знала, как эта девица умеет шипеть, никогда бы не уличила ее ни в чём подобном. Идеальная невеста для идеального жениха.

Так почему король Харот из всего ассортимента невест выбрал ту единственную, у которой неизменно кислый вид и ничем не примечательная внешность?

Каррел пинком помог мне забраться на Миледи. Я в шутку поздоровалась с лошадкой, на что та ответила кивком, на секунду оторвавшись от травушки. Этого приветственного жеста я искренне испугалась. Очень надеюсь, что лошади в тут не такие разумные, как волки. А то моя прошлая дружба с животными закончилась исключительно неприятностями и душевными терзаниями. А если я еще и в коня влюблюсь.

Тьфу, что я несу…

Рыжеволосый оборотень без особого труда запрыгнул в седло, поправил меня впереди себя и сказал:

– Кто же так сидит?! Упадешь, глупенькая. Горе ты моё, – и поцеловал меня в макушку. Припечатал, так сказать.

Эта фраза заставила меня закашляться прерванным зевком. Да что нашло на всех обитателей этой Вселенной? Еще недавно на спасительницу покушались исключительно богатые, но не очень интересные дядечки, ибо по меркам здешних краев я тухлый товар, а тут просто всемирное помешательство. Причем первый «жених» хотя бы оповестил меня о целях нашего брака. Каррел же просто возомнил себя моим партнером. Или двойные свадьбы – третий пункт правил оборотней?

Самое обидное, что мне даром не сдались эти свадьбы. Мне нужен был тот единственный, который даже не поздоровался со мной – только кивнул и поскакал вперед.

Щеки загорелись стыдом от воспоминания о ночных поцелуях и жадных губах, исследующих мою шею.

***

Мы ехали куда-то вдаль. Беспрерывный монолог Карела, изящная спина Ривалии, ветер в ушах, полное отсутствие здравых мыслей. Где-то я уже видела эту картинку, но никак не могла понять, где.

Поля сменились густыми лесами, и объезженная дорога прервалась. Скакать пришлось по тропкам, пусть и протоптанным до нас. Деревья окружали со всех сторон, и где-то внутри меня поселился лютый страх. Когда-то давным-давно, будто в другой жизни, мне приходилось пробираться сквозь чащу, путаясь в старых корнях, царапая кожу ветками. И бояться быть пойманной.

Каррел почувствовал мое напряжение. Он долго сверлил взглядом мою шею, а потом рискнул спросить:

– Что-то не так?

– Неприятные воспоминания, – я сглотнула комок в горле.

– Может, поделишься? Всё лучше, чем одной страдать.

Спокойный голос Ричарда помешал мне ответить.

– Не думал, что после нашей прогулки тебя ещё могут пугать леса, – заявил он, не оборачиваясь.

– После неё они и пугают.

– А, это та, в которой ты, любимый, защищал Анну ценой своего здоровья?! Забыл бы ты о ней, вычеркнул из памяти эту дрянь, – вспыхнула невеста, задыхаясь от злобы.

Интересно, забыть что? Прогулку или меня? Звучит одинаково логично.

Никогда бы не подумала, что смогу так сильно ненавидеть собственниц. Как ей не понять, что жениться Ричард едет на ней, а я взята как свидетельница и не более.

Каррел прошептал мне на ухо:

– Не обижайся на мою сестренку. Она очень ревнива.

– Я заметила.

В душу воротилась грусть, запрятанная куда подальше с начала нашей поездки.

А может, хорошо, что мне не суждено быть с Ричардом? Это означает, что и потерять его я не сумею. И после всего пережитого лучшее решение – остаться друзьями по переписке?

Когда-то я могла пройти километры для того, чтобы отдать за него жизнь. Когда-то он был готов умереть ради меня. Когда-то он называл меня Ришей. Когда-то…

Вскоре я стану женой короля. И буду всегда верна лишь ему, и даже смогу его полюбить. Я навсегда сотру из памяти глаза, в которых так много намешено красок и чувств.

Внутри что-то перегорело. Сердце больше не разрывало на части. Оно затихло, и я смогла покорно принять свою судьбу. От нее нельзя сбежать. Это я поняла еще полгода назад.

Глава 4. У всего есть причины

Солнечный блин закатился за горизонт, и леса укутала темнота.

– На сегодня хватит! – крикнул Ричард и спешился.

Справа и слева – лес. Он везде, повсюду. Если бы не объезженная дорога, где даже попадались указатели, я бы решила, что скоро ветви срастутся в единое целое, и пробираться придется на ощупь.

Поужинали в полном молчании. Все так утомились, что заснули сразу, и только мне не спалось. Я долго ворочалась, пробовала считать звезды, пыталась отвлечься. Бесполезно. Я боялась закрывать глаза, потому что сны не сулили ничего хорошего.

Когда ко мне кто-то подкрался, я грешным делом решила, что меня, наконец, собрались прибить, чтобы не мучила остальных своими метаниями.

– Не спишь? – обожгло шепотом.

– Нет.

Он подал мне ладонь, и я поднялась на ноги, тщетно пытаясь рассмотреть в кромешной темноте черты лица. Чтобы убедиться, что всё взаправду, что он не иллюзия, а настоящий.

Хватит с меня сновидений, после которых остро хочется удавиться.

– Пойдем отсюда. Наконец-то пообщаемся по-человечески, – Ричард не спрашивал – утверждал.

Я, конечно, могла отказаться, но послушно шла за единственным другом. Так уж сложилось, что с друзьями мне никогда не везло. В том, прежнем мире, случались знакомые и приятели, но чтоб друзья… Раньше я и не догадывалась, что такое – дружба, когда ради кого-то ты готов нырнуть на самое дно и взобраться на вершину гор.

Мы отошли далеко, к заранее уложенному в шалашик хворосту. Ричард готовился к этой встрече. Он поджог хворост моими спичками (почему бы не пользоваться благами цивилизации) и подставил руки к растущему пламени. В отсвете языков костра глаза его казались бесовскими.

– Извини за мое поведение. Увы, Вали исключительно ревнива, потому приходится быть максимально сдержанным при ней. – Уголки губ Ричарда грустно изогнулись, а в моем сердце, на удивление, ничего не кольнуло.

– Да она вообще чудо, – саркастично заметила я.

– Не будем об этом, хорошо?

Разумеется, хорошо. Эта ночь, полная звезд, и едкий дым от трещащего костра никак не располагали к воспоминаниям о невесте.

– Мы ведь найдем, о чем пообщаться? – с неуверенностью уточнил Ричард.

Я не была в этом уверена, хоть вслух сомнений и не высказала. Важные темы не создаются из воздуха, и как я смогу спокойно говорить с тем, кто умудрился не только разбить моё сердце, но и потоптаться на осколках?

***

Он почувствовал, как приоткрылась входная дверь. Когда-то его чувства были острее, но дрянной алкоголь не щадит даже самых чутких охотников. Он выхватил кинжал и, покрутив его в пальцах, приготовился к атаке. Давненько в его руках не трепыхалась жертва.

– Не спеши, – замогильный женский голос расколол рассудок. – Я помогу тебе.

Она появилась из черноты коридора, одетая в простое платье и пуховый платок. Старуха.

– Разумеется, поможешь! – хмыкнул он. – Давненько я не охотился.

Выпад. Старуха провела рукой в магическом пасе, окутала себя прозрачной стеной. Он сделал шаг назад, но нож не убрал, выставил лезвием вниз, чтобы в необходимый момент метнуть его прямиком в грудь.

– Ты ведьма?

– Я бы предпочитала зваться колдуньей. – Она провела пальцем по пыльному столу, покачала головой. – Хотя во мне осталось мало добра. Так ты меня выслушаешь?

– Только если ты убедишь меня за минуту. Время пошло.

Он провел пальцем по острию ножа, готовясь.

***

Мы проговорили до самого утра. Вначале я пыталась отмолчаться, но Ричарда было невозможно не слушать. Его рассказы про оборотней, про интриги двора, про заботы и невзгоды были невероятно интересными. И я отвечала, охала, ахала, переспрашивала, в голос смеялась. Более всего я страшилась потерять каждую драгоценную минуту нашего общения. Как всё просто. Просто два человека вновь обрели друг друга.

То ли мне казалось, то ли Ричард тоже повеселел. Он уже не хмурил брови ивсё чаще откидывал мешающуюся челку с глаз. Ощущала ли я когда-либо себя такой наполненной как сейчас? Прохладной весенней ночью, у рыжего трескучего пламени, укутанная в две куртки, дрожащая от усталости, но такая… целая.

– Ты его не снимаешь? – Ричард кивнул на кулон.

Я дотронулась до шероховатого камня. Поглаживания обычно успокаивали и придавали сил.

– Нет.

– Как память о прошедших днях или по просьбе ведьмы?

– Мне неуютно без него, как будто теряю половину себя. Ну и к тому же… Другой её подарок очень помог нам.

– Мне, а не нам… – печально ответил он, проведя пальцем по месту укола на указательном пальце.

Меня затрясло. Простое касание напрочь вышибло дух.

– Если бы ты погиб, в моем существовании пропал бы любой смысл.

– Но до позавчерашнего дня смысл был и без меня,– не согласился Ричард.

– Ты писал.

– Я отписывался, – повторил он мою фразу. – И даже эти два дня я старался отписаться. А сейчас вдруг понял, что не могу.

Легким движением он убрал со лба непослушную светлую челку. Тонкие губы сжались, и во взгляде появилась тоска. Ричард ждал моего ответа, и я очень хотела рассказать ему всё, но вместо этого поморщилась.

Слова о чувствах, о надеждах, о сновидениях леской перетянулись через горло. Я не могла произнести ничего из того, что рвалось наружу кровавой пеной. Незачем ему знать о том, как меня выжигает изнутри.

– А если мне неприятно? Если я хочу отписок?

– Тогда бы ты отказалась идти со мной куда-либо. – Линия губ искривилась, словно от удара по лицу.

– Мне уйти?

– Только попробуй! – Он сжал меня в крепких объятиях.

Я заснула в сильных руках совсем скоро. Без привычных неясных сновидений и страха. Вдыхая аромат кожи и прелой травы, солнечного лета и студеной зимы. Как жаль, что сердце разбито, и его не склеить улыбками или ночными разговорами. Просто потому, что наше путешествие когда-нибудь кончится. И я вновь останусь одна.

Но мне снилось родное лицо. Печальная улыбка и длинная челка. Острый подбородок.

И я понимаю одно: я пропала.

***

Мне, глупой, казалось, что после столь прекрасной ночи ничто не сможет испортить чудного настроения. Увы.

Пока я умывалась, ни Ричарда, ни Ривалии поблизости не было. Но потом они вышли из ближайших кустов, под ручку, счастливые донельзя. Ривалия даже поздоровалась со мной. Ричард же… кивнул вместо приветствия.

Впрочем, а на какое продолжение я надеялась? Кто сказал, что ночная беседа со старой знакомой помешает утром вернуться к любимой и единственной женщине?

– Тихо! – вдруг шикнул Каррел.

Ричард резко обернулся на юг.

В тот же миг мимо моего уха пролетела стрела.

И то мимо лишь потому, что Ричард отпихнул меня в сторону. Гаркнув: «Спрячься!», он занял оборонительную позицию. Я пристроилась около безразличных ко всему лошадок, и Миледи вновь понимающе кивнула своей большой умной мордой.

Каррел вытащил нож, а Ривалия ухмыльнулась и встала рядом с Ричардом. Почему её-то не гонят, чем она лучше?..

Картинка напоминала многочисленные приключенческие фильмы, тоннами просмотренные мною в детстве. Вот бы стать плечо к плечу с ребятами и доказать, что я тоже на что-то способна. Вот только у меня ни оружия, ни физической силы. Я печально прижалась к меланхоличной Миледи, избрав позицию наблюдателя.

– Не стреляйте! Давайте поговорим! – крикнул куда-то в пустоту Каррел.

Нарушители спокойствия в количестве пятерых неопрятных грабителей выплыли из чащи. Довольно оскалили нечищеные зубы, в глазах горел азарт. Видимо, они подумывали прибрать к рукам богатство странников. Они-то не знали, что из драгоценностей у нас только невеста, а за её кражу я бы ещё и доплатила.

Высокий худой главарь в потрепанной жилетке из кожи крайне плешивого зверя хмыкнул, жестом приказал соратникам опустить оружие, такое же старое и обшарпанное, как и сами грабители, и отвратительно-гнусавым голосом обратился к нам:

– Мил люди, я безвреден для вас. Поделитесь с бедными сиротками парочкой стерциев, и мы вас отпустим.

Конечно, безвредные. Они вообще ангелочки, правда, мне чуть голову не раскроили. И действительно, чего здесь такого?

– И девок было б неплохо! – просипел низкорослый человечек, похабно щуря глаза.

– Вот за эту фразу вы и умрете… – совершенно спокойно ответил рыжеволосый оборотень.

Я почему-то совершенно не испугалась. Такое ощущение, что именно так и должно начинаться любое среднестатистическое утро. Я бегло взглянула на Миледи, бесстрастно зырящую на грабителей, и убедилась в правоте своих мыслей. Всё нормально, обычное утро обычного дня.

Разбойники захохотали. Стрелок поиграл покореженным временем луком, а требующий девок человечек выставил вперед нечто, отдаленно напоминающее ржавый меч. Все замерли в ожидании первого удара, и только Ривалия зачем-то крутила руками.

Раз, и на кончиках её пальцев заплясало пламя. Разрослось до размера кулака и сдулось до крошечного шарика.

– Ведьма! – отшатнулся глава.

– Мои милые, – певучий голосок обволакивал, – вы же сами понимаете, что одно движение, и от вас останется лишь воспоминание.

– Извиняйте, ребятки, – тут же сбавил обороты напуганный главарь, улыбаясь во все неполные шестнадцать зубов. – Может, хоть ту отдадите? Все равно без дела топчется. Милашка, пойдешь с нами?

Дружный льстивый хохот и палец, направленный в мою сторону. Я на секунду задумалась, не стоит ли согласиться на столь заманчивое предложение? К сожалению, Ричард молча загородил меня собой. Он скрестил руки на груди и склонил голову. Мне нравилась эта преграда, и уходить к грабителям перехотелось. Те по достоинству оценили последний жест, ретировались со скоростью ветра, попутно извиняясь за доставленные неудобства.

Каррел с Ривалией смеялись до слез, Ричард улыбался, и только мне произошедшее казалось чем-то странным, невероятным, глупым. И даже сидя на Миледи, я ощущала некое беспокойство и… уважение к невесте моего друга.

Она не красивая пустышка, она – маг, способный защитить себя и своих друзей. Она не просто лучше меня, она – идеальный вариант.

Впервые за полгода я неистово захотела домой. Раньше казалось, будто в этом мире дышится легче, как в отчем доме, но сегодня тучи сгустились, в воздухе появился запах грозы, и дыханию не хватало места в легких.

***

Дышать стало невозможно, горло точно сдавило железной рукой. Перед глазами поплыло. Я, задыхаясь, хватала ртом обжигающий воздух.

– Ты в порядке? – забеспокоился Каррел.

Отпустило. Наверное, обычный недосып, сказалась бессонная ночь.

– Все хорошо…

– Если что – не молчи.

От дыхания рядом с затылком кожа покрылась мурашками. Лучше бы Каррел не меня обольщал, а следил за болотистой почвой. Что-то произошло, и Миледи взбрыкнула. Я зацепилась ботинком за конский бок и через секунду уже сплевывала грязь, валяясь на земле.

Руку расцарапала до крови, но вроде жива. Миледи недовольно фыркнула. Ричард молниеносно спешился с Верного и подлетел ко мне, ощупывая кости, запястье и лодыжку. Каррел пытался как-то оправдаться, но мой друг не слушал его. За всем этим наблюдала невеста, и я ощущала, как её взор выжигает во мне дыру.

– Всё хорошо, отстань, пожалуйста, – я оттолкнула Ричарда от себя.

– Лежи. Встать можешь?

– У меня не выйдет выполнить оба действия одновременно. Всё нормально.

Ричард поднял меня с земли как драгоценную вазу, чудом не расколовшуюся на части, и отряхнул от налипших на одежду и волосы листьев. В глазах читалось сомнение, но я лишь шире улыбнулась, отмахнулась от мольбы Каррела о прощении и попыталась влезть на лошадь.

– Я чуть не уснула, наверное, сама выпала.

Возлюбленная Ричарда цокнула:

– Конечно, лучшего времени поспать не нашлось. Что же ты ночами делаешь?!

Ха. Лучше тебе не знать, с кем твой жених обнимается ночами.

Глава 5. Будь счастлив без меня

Он выслушал затейливый рассказ нежеланной гостьи. Верил ли он ей? Вряд ли, ибо нет истины тем, где каждый преследует свой интерес, но эта старуха с испещренным морщинами лицом лгала не во всем. Иначе зачем ей искать всеми забытого воина и идти к нему, рискуя своей жизнью?

– Ты говоришь красиво, ведьма, но к чему тебе я? – выплюнул он, поигрывая лезвием.

– Кроме магической силы, во мне ничего нет. Против меча я бессильна. – Ведьма скосила взгляд на пляшущий в пальцах нож. – Ты – моя стража, скажем так.

– И что ты предложишь мне за должность стражника?

– Её. И его.

Он ухмыльнулся.

– Я знаю, где находится девочка, и смогу доставить нас туда. Я смогу поставить на тебя оберег от магии её спутницы, – продолжила ведьма.

– Сколько человек охраняют девчонку?

– Трое. Все они оборотни.

Старуха уставилась блеклыми глазами на разрушенную печь, и в той вновь встрепыхались обжигающие жаркие языки. Она стянула с плеч шаль, блаженно улыбнулась.

– Оборотни, – протянул он. – Приятно слушать. – Воротил нож в ножны. – Но почему именно сейчас? Ни неделей позже или раньше?

– Я искренне хотела помочь девочке, даже соединила нас связью, чтобы прийти к ней, если понадобится. – В голосе появилось сожаление. – Но потом я вкусила ту нерастраченную энергию, которую она копит в себе. Дите двух миров, всесильное, но совершенно слабое, ибо не умеет пользоваться своей мощью. Я подворовывала силу из её запаса, но этого мало… Мне необходимо всё!

– Вот и доверяй ведьмам. – Смех расползся по пустующему дому. – Веди, старуха.

– Не торопись… Вскоре они доедут до Ледяных гор. Там я и проведу передачу магии.

Он рассмеялся. Ещё час назад он готов был ждать вечно, придумывая план по крупицам и ненавидя себя за любую неудачу. А вынужденные несколько дней ожидания казались ему подарком богов. Он видел лезвие кинжала, всаженное в грудь молодого оборотня по рукоятку. И эти мысли грели лучше любого огня.

***

Всё началось с заката. Тот освещал водную гладь тихой, безмятежной реки. В такт ветру шумела молодая листва. Вода лизала прибрежный песок.

Мужчины сверялись с картами, вспоминая сложные переплетения дорог и выбирая наиболее удобные пути. Ривалия пела в голос, а я чертила на песке еле узнаваемые острые скулы.

– Держи. – Каррел протянул мне жареную кроличью ножку. – О, хорошо рисуешь. Это кто?

Что я могла ему ответить? Любимый мужчина? Жених его сестры? Безликий человек из прошлого, который стал для меня всем?

Ветер спас глупую девчонку, разметал песок по берегу. Не осталось никаких очертаний, силуэтов, чувств.

За ужином ребята не прекращали оживленно общаться, греясь у костра. Только я молчала, предпочитая ни о чем не думать. Удар пришел внезапно, но именно с той стороны, с которой я так долго ждала.

– Анна, почему же ты такая хмурая? Расскажи нам о себе! – мило улыбнулась Ривалия. – К тому же мой братец давно заглядывается на тебя. Что ты ему ответишь?

Слева послышался возмущенный кашель Каррела. Кажется, подвох и нетактичность вопроса был очевиден не только мне, но отдуваться пришлось за всех. Я тоже широко улыбнулась и ответила:

– Придется отказать. В этом нет вины Каррела – просто перед отъездом мне было сделано предложение.

Удар я отбила. На прекрасном девичьем лице отразилось полнейшее непонимание, будто меня не мог взять в жены даже самый последний глупец. Мужчины предпочли деликатно промолчать, мы же с Ривалией впервые столкнулись лбами прилюдно и всерьез.


– О, надеюсь, это представитель богатого рода? – усмехнулась она.

– Не сомневайся. Мой избранник – король Харот. Возможно, ты слышала о таком.

Удивление сменилось неприкрытым непониманием. Правда, появилось оно сразу на трех лицах, от мимолетного взгляда на одно из которых захотелось выть и царапать собственные щеки ногтями. К сожалению, теперь я не могла ни тихонько отказаться от замужества, ни объявить о помолвке за день до официальной церемонии.

Можно считать, что сегодня я официально дала согласие на свадьбу с королем.

– Да-да, мне предложил руку и сердце правитель Кристани. За день до нашей поездки, кстати говоря.

Первым опомнился Ричард.

– Но… почему ты ничего не говорила? У вас всё серьезно?

Даже очень. Сплошные деловые отношения, скоро подпишем контракт о наследнике и заживем счастливой жизнью двух чужих людей, делящих одну постель.

– Не видела смысла рассказывать направо и налево о наших чувствах, – безразлично повела плечами, вгрызаясь в кроличью ножку. – Ричард, а разве женитьбу предлагают, когда всё несерьезно?

– Но почему ты не поделилась этим со мной? Я ведь твой друг, – с непонятной обидой произнес он.

– Ну, ты тоже молчал, – легко парировала я. – Я ведь тоже твой друг.

– Почему ты тогда с нами, а не готовишься к церемонии?

Никто не перебивал двух людей, не помогал нам, не разнимал. Брат с сестрой умолкли и просто слушали. Я ошибалась, считая, что скрестила мечи с Ривалией. Нет, предстоял бой с Ричардом.

– Должна же я помочь своему лучшему другу в такой ответственный момент! – Обманчивая ухмылка. – Уверена, Харот и сам сможет обустроить всё наилучшим образом. Государство отстроил, что ему до маленькой свадьбы? К тому же небольшой отдых перед совместной жизнью просто необходим.

– И давно вы… вместе?

– Полгода, мы присматривались друг к другу с самого твоего отъезда.

На секунду я сама поверила в свою ложь, так правдоподобно она звучала.

На лице у Ричарда читалась… боль. Он закусил губу, а потом ответил с кривой усмешкой:

– Надеюсь, ты счастлива.

– Очень!

Руки сжаты в кулаки, спина напряжена. Удар отбит.

– То есть ты обманывала куда дольше моего. А говорила, будто я отписываюсь. Чего ещё мы не знаем о тебе, красота? – Он ехидно подмигнул мне, назвал давним прозвищем, от которого всё внутри перекрутилось.

Удар пропущен. Битва проиграна. Капитуляция.

– Да иди ты к черту! – воскликнула я, поднимаясь на ноги. Нервы кончились, силы испарились вместе с дымом костра.

Я едва не сбила Каррела и сбежала в лес, желая спрятаться в густой чаще от самой себя. Теперь Ривалия наречет меня истеричкой, но нить, все эти дни стягивающая сердце, лопнула.

Всё могло бы быть иначе… Если бы мы не встретились, если бы мы не столкнулись лбами, если бы судьба развела нас по разные стороны карты.

Нет, иначе было нельзя. Мы бы оба приняли смерть.

Просто нужно не влюбляться в каждого оборотня, согласного защищать мою жизнь. Сама виновата.

Я прислонилась к стволу дерева, глотая слезы. Сдавливала ладонь ногтями до крови, но не чувствовала боли. Жить вообще не больно.

Только почему-то дыханию не хватает места, руки дрожат, и я стою в лесу. Совершенно одна.

Жить не больно, а вот лгать самой себе – очень.

***

Рука легла на моё плечо, но я скинула её разозленным движением. И всё-таки обернулась.

Ричард смотрел сквозь меня и, наверное, сквозь дерево, сквозь лес, куда-то глубоко вдаль. Скулы обострились, брови нахмурились, выступила такая нелюбимая мной морщинка. Его глаза посерели до темноты. Он молчал.

– Нам не о чем с тобой говорить… – Я попыталась отвернуться. Но он не позволил, вцепился в мой локоть мертвой хваткой.

– Риша, меньше всего мне хочется причинять тебе боль.

Да, конечно! Только её ты и причиняешь вот уже полгода.

Он не дожидался ответа. Обхватил мое лицо руками, всмотрелся в меня пристально, оценивающе. Смахнул слезу с моей щеки. Тяжело вздохнул. А потом просто прижался своими губами к моим.

Этот поцелуй не напоминал наш первый. И дело было даже не в обстановке или отсутствии крови на губах. Просто я знала, что это неминуемо закончится. Я знала, что этот поцелуй украденный. Я знала, что мы своровали его у Ривалии и Харота.

И когда Ричард, наконец, отстранился, я никак не могла отдышаться и перестать плакать.

– Что это?! – Крик шел из самых глубин души. Меня интересовал, конечно, не сам поцелуй, а его причины, но мой некогда лучший друг сделал вид, будто не заметил этого.

– Поцелуй. – Ни тени ехидства. Сплошная грусть.

Ричард прикрыл веки. Он бывал разным: веселым, печальным, озлобленным, задумчивым. Но не таким растерянным. Даже мучительные приключения не оставляли в чертах его лица столь глубоких следов.

– Но…

– Пожалуйста, молчи.

– Считать, что ничего не было?

Я бы, наверное, смогла. Ну, поцелуй и поцелуй. Кто-то целуется при встрече, кто-то – прощаясь, а мы от переизбытка чувств, после неудавшегося скандала.

– Не получится. Ничего никогда не получится. Знаешь, ты никогда не была так далеко от меня, как сейчас, и я сам тебя отдалил. Ты его любишь?

– А ты? Любишь её? – Голос сорвался.

Молчание.

– Помнишь свой первый побег от охотника, посланного королевой? – зачем-то спросил Ричард.

– Конечно.

Такое невозможно забыть. Тот тоннель засел в моем сознании острым пронизывающим воспоминанием.

– Волчий вой. Я обманул. Это был я. Тогда я тебя потерял. И, кажется, я готов выть вновь. Анна, прошу тебя, будь счастлива с Харотом. Не делай глупостей. Я знаю – ты захочешь. Я и сам хочу.

И он, проведя пальцем по моей щеке, ушел обратно к костру, оставив меня осмысливать последнюю фразу. А в моих ушах выл волк, потерявший кого-то бесценного.

Всё оказалось не таким уж простым. Этот оборотень, специально отдалившийся от меня, хранит какой-то секрет, и я должна узнать, какой именно.

Глава 6. Ты меня никогда не полюбишь

Это произошло на рассвете. Вначале закололо в груди, будто сдавило сердце костлявыми пальцами. Я проснулась в поту и хотела закричать, но не смогла. В горле пересохло, язык прилип к нёбу. От кончиков пальцев пробежали разряды тока. Ребра смяло болью такой силы, что перед глазами потемнело.

Я сжалась в комок, бессильно хватая воздух, горячий точно пар. Меня будто порвали на части, а после наспех сшили ржавой иглой.

Кто-то мельтешил у лица, хватал меня за плечи, тряс, что-то говорил. Я не могла ответить онемевшими губами.

Темнота опустила на веки непроницаемое покрывало.

***

Ведьмовские пальцы плясали.

– Обряд передачи силы убьет её, и нам важно, чтобы это не произошло в самом начале, – отвечала она, хоть никто и не спрашивал. – Я учу девочку принимать боль.

Она продолжила свои шептания и пасы. А тот, кто давно привык к одиночеству, нетерпеливо пересекал темное подвальное помещение, выбранное ведьмой в качестве своей комнаты. На шатком столе появились склянки с зельями, птичьи перья, в чашке была разведена кровь и дождевая вода.

– Быть может, убить тебя и заполучить её самому? Уж я научу её боли, поверь.

– Дело твое, – отрезала ведьма, смешивая кровь с едким порошком. – Мне всё равно. Только ты никогда к ней не подберешься. Она выйдет замуж за короля, ее окружит, нет, уже окружила, стража. Доверься мне, иначе потеряешь возможность отомстить.

Человеку не нравилось ощущать себя побочным элементом, куклой в умелых руках, но иного выбора не было.

– А если она сдохнет сейчас?

– Не бойся, ибо я не позволю. Мы связаны силой.

Человек не боялся.

***

Я очнулась от того, что кто-то переругивался.

– Ты взял её специально, чтобы насолить мне! – в девичьем голосе звенело стекло.

– Не моли чепуху, – отрезал мужской голос, такой знакомый и родной. – Она – моя подруга, и это не обсуждается.

– Она – ходячее недоразумение! То с лошади упадет, то убежит куда-нибудь. А ты носишься с ней! Напомню, невеста – я.

– Я прекрасно это помню.

– Точно? Не забыл ли ты о наших законах? Может, стоит порвать помолвку, пока не поздно?

– Я бы не стоял здесь, если бы считал, что не соответствую законам.

Он был зол настолько, что даже я почувствовала чистую, незамутненную ярость. К голосам присоединился третий, взволнованный.

– Сестренка, мне кажется, Ричард никогда не станет тебя обманывать! Друзья – это святое, вот и всё!

Я застонала, пытаясь открыть налившиеся свинцом веки. Тело ломило, а в животе засели острые иглы. Когда зрение все-таки подчинилось, перед моим взором предстала чудная картинка: трое оборотней, недобро уставившихся на меня.

– Что со мной случилось? – прохрипела, оценивая новую окраску голоса. Таким только пугать бедных детишек.

– Если бы мы знали… – Ричард устало потер ладонью лоб.

– Тебя или прокляли, или ты установила связь с сильным колдуном, и он потихоньку тебя высасывает до дна, – вмешалась Ривалия. – Подумай, кому ты могла насолить?

Насолить?..

Что за бред.

– Никому.

Ривалия глубоко задумалась, а после обернулась к мужчинам:

– Мальчики, пожалуйста, оставьте нас. – Ричард с интересом посмотрел на девушку. – Я не собираюсь бить твою подругу. Мне нужно поговорить. Наедине!

Мы остались вдвоем. Я смотрела на рыжеволосую красавицу, оценивая, сумею ли сбежать до того, как она поджарит меня магией, а та прошептала, закрывая лицо руками:

– Выговориться. Дай мне выговориться. Пожалуйста.

Почему бы и нет. Я вряд ли смогу незаметно уползти в таком-то состоянии, когда всю меня трясет от слабости.

– Наверное, я неполноценная, – уткнувшись носом в ладони, пробормотала Ривалия. – Мы едем на мою церемонию, но заботится он о тебе. Считает каждую твою ссадину, трясется о тебе. А что я? Я сильная. Меня не нужно прятать за спиной, отпаивать травами. И только Анна бедная, слабая, хорошая. Мне на-до-е-ло!

Почему-то мне стало стыдно. Ривалия права: за мной все ухаживают, да только я этого нисколько не требую. И была бы даже рада, если бы на меня не обращали никакого внимания.

– Ричард тебя любит.

– Смеешься?! Он нежен, ласков, заботлив, но… вечно в раздумьях. Разве это любовь? Но только ты появляешься рядом с ним – улыбается. – Речь окончательно сбилась, превращаясь в клубок несвязных слов. – Пойми, мне нужен муж, а я смогу стать ему любимой женой. Смогу помочь влюбиться в меня. Знаешь, где я увидела его? Нет, не на рынке. Там мы, якобы, познакомились. Это ложь!

Мой отец – пятый советник. И на заседаниях совета я частенько присутствовала. Там и увидела мужчину, который, несмотря на свои годы, оказался чрезвычайно умным. Знаешь, как он отстаивал свое мнение?! Его ведь по приказу правителя выбрали. Жест доброй воли исключительно потому, что он «помог народу». Другие советники не хотели даже слушать его, посмеивались, называли глупцом. А Ричард… он… умел переубеждать. Я сходила с ума от выражения его глаз, от голоса. И потом познакомилась.

И знаешь, что самое плохое?! Он не сам решил взять меня замуж! По совету моего отца. Как будто Ричарду просто нужна эта свадьба, но никакой любви между нами нет!

А ты… друг, товарищ. Ты выходишь замуж за самого короля! Ричард – мой! Короля прибрала, брат с тебя глаз не сводит, но Ричард… Это. МОЙ. Жених!

– Глупости! Я никого не пытаюсь заполучить!

Она посмотрела на меня. Безупречное лицо выражало столько ненависти, что были бы у меня силы, я бы с удовольствием отшатнулась.

– Тогда… тебе просто очень везет! А мне… мне никогда не везло. Он самый… И он… Он… – Фраза прервалась рыданиями.

– Пойми, – примирительно ответила я. – Ричард хочет стать твоим супругом. И станет. Я не собираюсь вам мешать.

Никогда. Чем дальше в лес, тем сильнее мне хочется окончить всё эту добровольную пытку. Пусть уж лучше будет счастлива она, чем несчастны мы все. Я (со своими тлеющими чувствами), Ричард (разрывающий любые связи со мной, но целующий мои губы и умоляющий не делать глупостей) и Ривалия, которой просто необходим супруг.

Мне ее искренне жаль. Она любит, а нет ничего хуже, чем любить того, кто равнодушен.

Ривалия подошла ко мне и обняла так сильно, что я охнула. Потом резко отстранилась и ушла. Но я и так всё понимала. У меня не осталось сил ненавидеть её, и я пожелала ей счастья. Простого, человеческого.

***

Пожалуйста, помоги мне забыть тебя! Стань злым, грубым, настороженным.

Помоги. У меня нет сил бороться со своими чувствами. Когда ты рядом, я перестаю существовать, превращаюсь в ничто. Не сплю ночами, изучая твой профиль. Впитываю в себя твои черты, понимая, что вскоре мы расстанемся навсегда.

Мы почти доехали до Ледяных гор. Осталось несколько часов, может, день пути. Так говорит Каррел, да я и сама вижу эти горы, прекрасные и холодные. Сегодня последняя ночь по дороге «туда», но меня ждет еще невероятно много «оттуда».

Прошу тебя, будь человеком! Убей во мне чувства, помоги справиться с собой.

Я так больше не могу!

***

– Мне нужно прогуляться, – прошептала я спутникам на очередном привале. – Обещаю далеко не уходить.

Ричард настороженно кивнул.

– Только ненадолго.

– Разумеется.

Я не хотела врать ему, но ноги сами привели меня в чащобу. Деревья переплетались ветками и корнями, солнечный свет не проступал сквозь густые кроны. И там, где-то посреди дороги, вдалеке от всех, меня охватила невыносимая боль. Тело сковало, скрючило, сжало в пружину и разорвало на куски.

– Помогите, – шепнула я, но меня никто не слышал.

***

– Сколько ещё?! – человек рычал на свою вынужденную компаньонку.

Та попивала травяной настой, укутавшись в цветастую шаль. Старуха поморщилась от интонаций его голоса, как морщилась всегда. Она будто специально показывала, что он неприятен ей, что они вместе только из необходимости, что она выше, умнее, сильнее.

Человек был готов вытерпеть даже это. Он научился терпеть за полгода, что провел на отшибе страны. Но ему надоело. Он устал, выдохся от вечного ожидания. Ему не хватало крови, что заструится по пальцам, не хватало предсмертных криков того пса, который отнял у человека будущее.

– Уже завтра они будут на месте. Потерпи.

Человек вскочил с места и схватил ведьму за плечи, сдавливая их мощными пальцами:

– Я сам дотащу девчонку до этих гор. Я не хочу ждать! Слышишь?!

Старуха взглянула в озлобленные глаза и сказала:

– Не кричи, глупец. Мне не меньше твоего хочется поскорее заполучить девочку.

– Ты – не я.

– Не сомневаюсь, – отрезала она и вдруг выставила вперед указательный палец.

Она молчала долго, а после начала привычное колдовство: травы, кровь, едва различимый шепот.

– Впрочем, если тебе так хочется, приступим. Удача на нашей стороне. Девочка отошла достаточно далеко от остальных. С ее друзьями можешь делать все, что захочешь. Я перехвачу девочку, перемещусь с ней к пещере. Ты знаешь, где нас искать.

Он кивнул, предвкушая нечеловеческое наслаждение.

***

…То письмо лежало воткнутым под дверь, и Ричарду оно не понравилось с первого взгляда. Качественная бумага, надушенная чем-то приторным, чтобы не различить запаха пишущего. Чернила дорогие, которые не размыть ни водой, ни временем. Каких-либо вензелей или подписей ни на конверте, ни на листе не было. Зато текста много, витиеватого, красочного, суть которого сводилась к одному – некто следил за Анной. Этот некто знал о ней всё: полное расписание дня, каждый шаг, вздох, даже то, что она предпочитала на ужин. Этот кто-то осведомлен про её переписку настолько хорошо, словно отлавливает письма перед тем, как те попадают во дворец. И если Ричард будет общаться с ней, если вернется в столицу ради неё – девушку убьют.

Ричард специально уехал из Кристани, только бы разорвать их связь. Анна лучше его, она достойна большего, да и не полюбит она никогда беглеца и скитальца. Кто он и кто она? У них разные судьбы, и было бы глупо пытаться навязывать себя той, которую нарекли спасительницей целого королевства. Но сейчас, зная, что Анна в опасности, Ричард хотел рвануть обратно, вывезти её из замка и укрыть от всего мира.

Но он не мог. Кто-то знал о ней всё, кто-то был ближе. Записки приходили ежемесячно, и Ричард понимал: следят не только за ней, но и за ним.

Что ж, он поддался правилам игры. Писал мало и скупо, приезжать не приезжал, правда, подкупил парочку оборотней, которым велел присматривать за Анной издалека. С ней всё было хорошо. Она гуляла по городу, изредка выезжала за пределы столицы. Ричард узнавал о том, чем дышит девушка из его прошлого, через посредников. Он хотел бы оказаться рядом с ней, да только не мог…

А потом появилась влюбленная Ривалия. Её отец открыто предложил замужество, ибо сильнее всего на свете жаждал пристроить свое чадо. План возник в голове моментально. Одно дело – уехать просто так, а другое – поделиться с любимой бабушкой радостным событием.

Для церемонии требовался свидетель, и если провернуть всё быстро – у них появятся драгоценные часы, за которые Ричард был обязан придумать, как защитить ту, без которой не мыслил себя. Он был готов принять удар, погибнуть за неё тысячу раз. Только бы успеть.

Только бы она жила.

Ричард приехал в столицу загодя и сходил на личную аудиенцию с Харотом и обсудил таинственные послания. Как оказалось, тот был осведомлен о них, более того – виновника искали уже сейчас. Харот сам предложил вывезти Анну из столицы.

Он не отправлял Маделин письма, а подложил его под дверь сам. Издалека наблюдал за тем, как бабушка показала письмо Анне, а та отреагировала с широкой улыбкой.

Она была счастлива за него.

Всю дорогу до Ледяных гор Ричард не чувствовал за спиной чьего-то присутствия. Анна не казалась напуганной, скорее – безразличной ко всему. Кроме того, оказалось, что она выходит замуж за короля.

Это был удар под дых! Да, Анна никогда бы не полюбила беглеца и скитальца, но само понимание того, что она ЛЮБИТ кого-то иного, вышибало из равновесия. Стыдно признаться, но Ричард влюбился в неё с первого взгляда, с первого слова – и только теперь, рядом с ней, мог надышаться. Она стала его воздухом.

После её призвания воздух резко кончился, и его остатки обратились в жгучий яд.

Получается, она счастлива?..

Возник вопрос: нужно ли увозить Анну незнамо куда или достаточно воротить её домой целой и невредимой? В том, что письма писал не король лично, Ричард был уверен – сквозь бумагу проступал запах… оборотня, такого же, как он сам.

Пусть она будет цела и невредима, а остальное – ерунда. Пусть она возненавидит его и никогда не примет себе в защитники – главное, чтобы выжила.

Кто-то открыл на неё охоту, копался в её голове, насылал приступы боли. Ричард был готов самолично свернуть шею этому мерзавцу, но Ривалия не могла отследить магический след.

– Придется подождать, – пожимала плечами девушка. – Я попробую поставить на Анну блок. Имей терпение, мы обязательно найдем колдуна.

Пришлось поддаться правилам игры.

…В эту ночь он спал особенно крепко, словно под действием снадобья. Обычно Ричард слышал во сне всё, что происходит, но сегодня не мог. Ему снились шоколадные глаза, в которых стояла грусть, и каштановые волосы, пахнущие весной.

А на тот эгоистичный поцелуй, последний в их жизни, она отреагировала холодно. На что он надеялся, глупец, когда попытался на секунду присвоить себе невесту короля?

…Крик рвался сквозь толстую стену забытья. Надрывный, женский крик, пронзающий тело острыми иглами.

Ричард вскочил на ноги.

Глава 7. Да будет так!

Я проснулась от холода, облепляющего собой спину. Подо мной находилось что-то твердое и очень холодное, почти ледяное. Руки не подчинялись и покалывали, болтаясь за спиной.

Я открыла глаза.

На меня смотрели безразличные ко всему глаза из мрамора. Десятиметровая (если не больше) статуя богини, казалось, была готова ожить. Юбка её струилась, опечаленное лицо с невыносимо реалистичными пропорциями выражало боль, страх, обиду – всё сразу. Богиня сложила тонкие ладони у груди в молитвенном жесте, словно прося прощения. Она была так огромна, что я невольно поежилась.

Да, это определенно пещера из рассказов Ричарда. На стенах каменной мозаикой были выложены узоры, замысловатые и простые, разноцветные и поблекшие от времен. Свет исходил из проема, тонкими лучами расходился по пещере.

А руки всё-таки связаны, не иначе. Я ощущала запястьями магические путы, плотно въевшиеся в кожу.

Всё-таки у оборотней существует традиция приношения в жертву наивных человеческих девочек.

Через несколько минут недвижимого лежания на камне я поняла, что, возможно, притащил меня сюда не Ричард.

***

Веки налились тяжестью, и Ричарду почудилось, что он не разлепил их – вырвал с мясом. Он вскочил, ещё не осознавая, где он и что происходит.

– Расслабься, иначе твоя невеста лишится головы.

Этот мужчина был знаком настолько, что сводило скулы. Охотник, который полгода назад охотился за Анной, который болью вбивал в Ричарда покорность. Не вбил.

Клеверий изменился. Волосы отросли и спутались, глаза налились кровью, и в каждом слове звучала ненормальная, почти безумная ярость. Фаворит погибшей королевы одной рукой обхватил Ривалию за шею, а другой прижал к её горлу острие ножа. Девушка трепыхалась в сильной хватке.

– Туго без магии, да? – почти ласково спросил Клеверий. – Скажи спасибо ведьме.

Каррел стоял в нескольких локтях от охотника, напрягшись, боясь неверным движением причинить сестре боль. Ричард рассматривал искаженное ненавистью лицо Клеверия.

– Тебе ведь нужен я? Оставь девушку в покое, – сказал спокойно, даже отрешенно.

– Оставить в покое псину? С какой стати?! – Пальцы охотника дрожали от ярости, а нож сильнее вдавливался в шею. Капелька крови скатилась по лезвию и упала на траву.

– Назови свою цену за её жизнь.

На секунду охотник задумался, но после широко улыбнулся.

– Если твои дружки успеют спастись – они свободны.

В следующий миг Клеверий вонзил нож в живот Ривалии. Та захрипела, свалилась на земплю. Каррел напал на охотника, но тот сбил рыжеволосого оборотня с ног и полоснул лезвием по щеке, чудом не задев глаз.

– Каррел! Забирай Ривалию и убегайте! Живо! – прокричал Ричард.

Всё происходило медленно и нечетко, точно в дурном кошмаре. Каррел поднял сестру на руки и, не оглядываясь, поспешил к лошадям. Траву окрасило алым.

– А теперь докажи, что я отпустил их не зря. – Охотник приближался спокойно, расслабленно.

– Что с Анной?

– Думаю, твоя иномирянка уже мертва. Объясни мне, – Клеверий стоял на расстоянии вытянутой руки, – как тебе удалось выжить?! Я самолично переломал тебе все кости, у тебя не было ни одного шанса спастись.

Ричард попытался сгруппироваться, но не успел. Охотник одним ударом в живот вышиб дух. Он бил по ребрам, по лицу, заламывал за спину руки и даже не замечал полное отсутствие сопротивления со стороны пленника. Ричард не пытался сражаться с тем, кто заранее превосходил его по мощи. Он должен был найти лазейку, слабое место, что-то, что могло бы дать секунду передышки.

Охотник поднял Ричарда за горло, ударил наотмашь по лицу. Носом хлынула кровь.

– Если попросишь – я буду нежнее.

– Не дождешься. – Разбитые губы изогнулись в искаженной болью улыбке.

– Какой мужественный волчонок. Тогда слушай сюда. Ты погибнешь не сразу. Я буду отчленять от тебя конечности и наблюдать, на сколько тебя хватит. Усек? Чего ты готов лишиться первым? – Клеверий облизал губы. – Ах да, а потом я убью твою подружку. Не сразу, сначала наслажусь её молодым тельцем, заодно узнаю, отличаются ли женщины того мира от нашенских. Итак…

Виски прострелила острая боль.

***

Связанные руки онемели. Я попыталась перевернуться на другой бок, впрочем, спасения это не принесло. Алтарь попросту кончался, и я свалилась на пол. Боль выбила воздух из легких. Алтарный камень пестрил узорами. Змейки линий переплетались, расходились и смешивались с овалами и треугольниками. Символы, чем-то напоминающие русские буквы, не имели никакого смысла, но усеивали всё пространство алтаря.

Сзади послышались тихие шаги, и знакомый голос прошептал:

– Здравствуй, девочка…

– Прейя?! Прейя! Помогите встать!

Она подошла близко и сейчас нависала надо мной, а я глупо лыбилась. Ведьма ничуть не изменилась. Та же цветастая шаль, тот же взгляд небесно-голубых глаз, морщины в уголках губ. Почему-то она не спешила освободить меня, лишь покачала головой, а потом присела передо мной на корточки.

– Прости, девочка, но сегодня я пришла по твою душу.

В глазах стояла тоска, смешанная с горящей страстью. Это была дикая смесь, где-то за гранью разумного.

– Ты так сильна, девочка, и слаба в своей всесильности. Я никогда не желала тебе зла. Поверь мне. Ты же помнишь: портал, печать, лекарства. И если бы ты тогда осталась в своем мире, то ничего бы не случилось. Но ты вернулась. Переступила через свое счастье. Я просто не могла не помочь тебе еще раз. Я дала тебе две вещи. Иглу и амулет, ты помнишь?

Я кивнула.

– Этот камень связал нас нерушимыми узами. Я хотела поддержать в тебе силу и жизнь, чтобы спасти от охотника. Ты была слаба, и если бы не моя магия – могла бы свалиться без сил в дороге. Но всё закончилось, а оберег остался на твоей груди.

– Да, я ношу его на себе. – Мне почудилось, как камень выжег в коже дыру.

– Знаешь, я ощутила в тебе магию… Сильную, неиспользованную, дикую. Она наполняла всё твое тело, но не имела возможности выплеснуться из чаши. Ты – не колдунья в первоначальном понимании того, но ты – сосуд. Я перекрыла тебе доступ к энергии и стала потихоньку, словно воришка, вбирать в себя. Но мне мало этих крох, мне необходим весь запас! Мне придется провести ритуал…

В эту секунду безумие хлестало из нее потоком, и из глаз пропала жалость.

– После… что случится со мной? Я… умру?

– Да, и не только ты.

Ведьма отряхнула невидимую пылинку со складок юбки и поднялась с тяжелым кряхтением.

– Кто еще?..

– Милая, я не знала, смогу ли перетащить тебя силой, смогу ли отвлечь твоих спутников, и мне пришлось прибегнуть к помощи извне. Ты помнишь его… Клеверий.

Это имя было вырезано в моих воспоминаниях незаживающей раной.

– У него твой друг, – продолжила Прейя.

Сердце кольнуло острой безысходностью. Пускай я, пускай моя жизнь, но только не Ричард! У него свадьба, он должен быть счастлив. Он обязан быть счастлив.

– Почему?!

– Поверь, знала бы я, что ты сама отстанешь от компании, никогда бы не просила помощи у этой неотесанной свиньи.

Поздно приносить извинения. Не осталось времени для задушевных бесед. Я взглянула наверх, прямо в лицо богини. Ее спокойные глаза смотрели вниз, излучая лживую (разумеется, лживую, иначе бы все вышло иначе) заботу. Идеальные очертания, красивые губы, мраморные волосы – всё обманчиво и мерзко.

– Ты не поможешь ни ему, ни себя, деточка.

– Тогда начинайте, – прохрипела я, готовая принять любую участь.

Агония поможет забыться? Не останется больше памяти о стертых ветром линиях на песке, о широких улыбка и о соленых слезах.

– Я не могу отдать тебя охотнику на растерзание. Даже если ты останешься жива после ритуала, я убью тебя во спасение твоей души. Прости, – и она сделала рукой какой-то пас.

Привычная боль врезалась под кожу.

Глава 8. Сделай последний шаг

Клеверий говорил, не останавливаясь. Описывал, как Анна окажется в его руках, что он с ней сделает. Грязно, омерзительно. И эти его слова оживляли ту сущность, которая есть в каждом оборотне: чистое, незамутненное безумие. Ричард скрывал в себе зверя долгие годы, но теперь тот рвался сквозь израненное тело, через каждую рану, кровью выплескивался наружу. Он прорывал кожу, чтобы восстать и обратить в пепелище всё кругом.

Охотник видел перед собой растоптанную жертву, не способную ни на что. А волк в Ричарде оживал и, наконец, поднялся на четыре лапы. Глаза его полыхали жаждой.

Он одним движением, которое заставило кости загореться огнем, выбил оружие из рук бывшего королевского фаворита, и повалил охотника на землю. Тот попытался столкнуть Ричарда с себя, но зверь внутри придавал сил.

Нож оказался зажатым в руке, и Ричард долго, целую вечность рассматривал перекошенное от гнева лицо охотника.

С губ того сорвалось поистине змеиное шипение.

К чему приводит любовь?

К желанию жить.

Удар ножом между ребер, прямиком в сердце, тяжелый выдох охотника. Руки окрасились кровью.

К чему приводит любовь?

К желанию убивать.

Единственное, что Ричард осознавал со всей четкостью: Анна должна вернуться в замок и выйти замуж за своего короля. Она заслужила счастья как никто другой. Ради неё Ричард был готов стать убийцей. Он был готов потерять всё, даже самого себя, только бы оставаться подле неё.

Прихрамывая и сжав зубы, чтобы не застонать от боли, Ричард дошел до Верного, растерянного и напуганного, но смиренно ожидающего хозяина.

Главное, чтобы Прейя не успела ничего сотворить с обладательницей глаз цвета темного шоколада.

***

Где находится грань между болью и блаженством? Одно перерастает в другое, оплетает побегами. Сначала всё горело: ноги, руки, внутренности. Кожа лопалась, и воняло паленым мясом. А потом я вспыхнула изнутри, и пламя поползло по венам, стекало огненными каплями с пальцев.

Ведьма закричала, и мой огонь лизал ей щеки, будто поглаживая.

– Ты… сильная…

Пламя во мне плясало, а я не могла даже шелохнуться. Я вся обратилась в магию, и имя мне было – разрушение.

– Мальчик, неужели ты выжил?.. Ты пришел за ней… – хрипя, продолжила ведьма. – Сними я неё камень!

В ноздри забился запах травы, южных ветров и солнечного лета. Мой огонь отпрянул прочь от того, кто сейчас касался моей шеи ледяными пальцами. Кулон плавился, обжигая его ладони, но тот, кто пах летом, не сдавался.

А потом всё стало прежним, и я почувствовала, как Ричард подхватывает меня на руки. Ведьму окутывал зеленовато-рыжий огонь, который медленно, словно не решаясь, расползся по шали, протянул пальцы-всполохи к волосам. Ведьма встала, раскинув руки, и пламя окутало её рыжим коконом.

Миг, и Прейя рассыпалась песком у наших ног.

***

Ричард молчал. Его серые, неживые глаза выдавали всю скопившуюся усталость. Он подворачивал руку и шел, ковыляя. Кровь на рубашке и руках. Синяки, ссадины. На виске запеклось алое. Но он выжил.

Он, черт возьми, каким-то образом смог убить охотника!

Я обняла такого родного человека, привычно утыкаясь носом в его грудь. Прижимая к себе дрожащими руками, он целовал мои веки, мокрые щеки, брови.

Он волновался за меня. Я боялась потерять его. Каждую секунду нашей дороги длинной в полгода.

– Что случилось с ребятами?

– Выйдем отсюда, – чужим голосом ответил Ричард. – Здесь давят стены. И… мне надо тебе кое-что сказать.

***

Мы стояли, уткнувшись лбами в шеи друг друга. В сердце жгло от боли и непонимания: почему всё происходит именно с нами? Есть ли у этого какой-то особый смысл, или просто мы – два неудачника?

– Ривалия выживет? – спросила я, дослушав рассказ Ричарда.

– Надеюсь, что да. Оборотни выносливы.

– Извини, что из-за меня сорвалась ваша свадьба.

Ричард замолчал.

– Извини, – повторила я. – Пожалуйста, прости меня за всё.

– Тебе не за что извиняться. Если бы я женился на Ривалии, то сделал бы несчастными и её, и себя.

Он отстранил меня и пристально вгляделся в лицо. Я отвела взгляд.

– Анна, я боялся не успеть… не застать тебя живой. Я кое-что понял, пока несся сюда. Я не смогу без тебя прожить.

Желваки на скулах напряглись, лоб пересекали морщины. И я боялась перебить этого не по возрасту хмурого мужчину, который смотрел на меня так, что кружилась голова, и перехватывало дыхание.

– Знаешь, – начал он, – из поколения в поколение оборотням передаются клятвы, которые мыобязаны произносить перед Велицией в день свадебной церемонии. Они до слащавости идеализированы, поэтому я не скажу ни слова из них. Я дам тебе другую клятву. Нет, – он покачал головой. – Я попрошу о возможности принести клятву верности.

Губы исказились в вымученной улыбке, плечи ссутулились, но Ричард выпрямился, вдохнул и выдохнул, будто боролся с самим собой.

– Я понимаю, нам не суждено быть вместе. Но… можно, я всегда буду рядом? – спросил он, зачем-то расстегивая пуговицу на своей рубашке. – Буду оберегать тебя от проблем и врагов. Я готов никогда не показаться тебе на глаза в человеческом обличье. Лишь защищать. Без обещаний и принуждений. Я никогда не брошу и не отпущу тебя. Стану сторожевым псом для моей королевы. И никогда ничего не потребую взамен. Можно?

Последняя пуговица, повисшая на нитке, расстегнута трясущейся рукой.

– Я хочу оберегать тебя в путешествиях. Знать, что с тобой всё будет хорошо. Наблюдать за тем, как растут твои дети. Я не покажу, что я человек, не выскажу своего мнения. Можно, я перестану быть человеком? Только для тебя. Позволь мне стать твоей тенью.

Пыльная окровавленная рубашка упала на землю.

– Ты можешь не беспокоиться о моих чувствах. Им не место в наших отношениях. Псы не чувствуют. Их единственное призвание – верность.

Брюки бесшумно скользнули вслед за рубашкой. Хриплый голос дрожал.

– Разреши мне обратиться прямо сейчас, чтобы навеки стать твоим псом. Прости, что я причинил тебе столько боли. Если бы не я – всё бы сложилось иначе.

– Постой. – Я дотронулась до плеча, но Ричард покачал головой и аккуратно отвел мою ладонь в сторону.

– Не останавливай, не надо. Риша… – Он зажмурился как маленький мальчик. – Я тебя люблю… с самого первого дня. И я прошу лишь об одном: позволь мне находиться рядом. Ты станешь женой самого короля, первого человека Кристани. Что могу тебе предложить я? Ничего, кроме преданности. Позволь мне навсегда остаться твоим волком.

Измученное выражение на лице, напряженное тело, тяжелый вздох. Печальная улыбка.

– Кстати, вот третье правило наших законов. Не любить никого другого. И я его нарушил задолго до бракосочетания. Задолго до встречи с Ривалией. Задолго до отъезда из столицы. Я – слабак. Я обещал стереть тебя из памяти. Но теперь… я просто не смогу находиться далеко, зная, что тебе угрожает опасность. Прости, Риша… Ты спрашивала, как переводится это слово? С истинного языка оборотней: «Жизнь моя». Ты – всё, что мне нужно.

Он замолчал, откинул с лица светлую прядь и закусил губу. А потом закрыл глаза, на которых выступили слезы. Смена ипостаси оказалась невероятно простой – не было ни крови, ни стонов, ни изломанных костей. Ничего из того, чем кормило меня телевидение. Вот передо мной стоит обнаженный мужчина – всё вертится и кружится, человеческие черты смываются волчьими, искривляются очертания – и появляется волк. Родной волк с глазами цвета беззвездной ночи.

Нет ничего интимнее, чем обращение оборотня. Ричард открыл передо мной не только свою душу, но и тело. Раскрылся весь, понимая, что я могу растоптать его веру своим безразличием.

Я размыкала рот как рыбешка, вся тряслась и не могла успокоиться. Пора становиться сильной. Из-за моей слабости, из-за его нерешительности мы оба страдали полгода. Я обняла зверя за шею и прошептала так тихо, чтобы никто, даже сами боги, не могли меня услышать:

– Я запрещаю тебе быть моим псом. – Зверь отдернулся будто от пощечины. – Потому что ты нужен мне другим. Ты кое-чего не учел, Ричард. Я тоже тебя люблю.

Глаза в глаза. Учащенное сердцебиение. Я гладила мягкую шерсть волка, которая когда-то защищала меня ночами от холода, и рассказала ему обо всем. О его глазах, о ехидстве, о бескрайней мудрости, о тепле рук, о запахах лета и травы, об острых скулах и тонкой линии губ.

О том, как благодаря ведьме я попала домой, но вернулась обратно, когда поняла, что накрепко увязла в изумрудно-серых глазах.

О том, как шла в столицу, боясь потерять того, кто стал для меня всем за несколько коротких дней.

О поцелуе с привкусом крови, слаще которого в моей жизни не было ничего.

О том, что я была готова рассыпаться на части, узнав, что он женится.

О моих снах и о бессонных ночах рядом с ним.

О шрамах на его теле, которые я запомнила своими пальцами.

– Я запрещаю тебе быть моим псом, – повторила так громко, чтобы слышали даже горы. – Будь моим мужчиной.

Обратное превращение. Человек напротив и его губы, такие горячие, такие необходимые. Его пальцы, нерешительно ведущие по моей спине вниз. Его сбитое дыхание.

Как всё просто. Когда-то мне казалось, будто я попала в настоящую передрягу. Будто спасла убийцу.

Но идеально начертанные планы рушатся, жизни ломается от букв, переплетенных в слова. До пропасти остается один шаг, но и он длится вечно. И то, что навсегда потеряно, оказывается в твоих руках.

Главное – верить.

***

– Простите, – донеслось смущенным писком.

Я завизжала от неожиданности, Ричард задвинул меня себе за спину. Перед нами стоял придворный маг, который краснел и мялся как мальчик. Я, невольно хихикнув, подала Ричарду штаны. А то посчитают нас извращенцами, что добрались до священных гор, только бы предаться плотским утехам.

– Уважаемая Анна, я рад, что вы прибыли в место назначения, но вас просят срочно воротиться во дворец.

– Зачем? – спросил Ричард, поспешно застегивая рубашку.

– К вам прибыли гости, госпожа.

Сердце разбилось вдребезги.

Портал заблестел, приглашая шагнуть внутрь. Мы ступили в него вместе, думая о воротах во дворец. Рука об руку.

***

В замок я шла одна – Ричарда не пустили как лицо, не имеющее допуска к тайнам короны. Он пожал плечами и сказал, что подождет меня снаружи.

– Всё будет хорошо, – щелкнул по носу. – Помни, я волнуюсь за тебя, Риша.

– Угу, – глубокомысленно ответила я, чутьем предвкушая подставу.

В королевском кабинете меня встречало трое: сам правитель и два человека, знакомых мне до боли. Те, о ком я плакала ночами. Те, кому писала письма – и не отправила ни одного. Мама, невысокая, светловолосая, в домашнем платье, и папа, ссутуленный и постаревший мужчина, кажется, даже сильнее постаревший, чем раньше. Он теребил галстук и не смотрел на меня, а вот мама, напротив, прожигала взглядом.

Я невесело поздоровалась и села в свободное кресло.

– Ну, здравствуй, дочь, – холодно сказала мама, побарабанив по столу ногтями.

– А что вы тут… делаете?

И ведь я знала ответ.

– Король Харот был так любезен, что оповестил родителей невесты о свадьбе. Пришлось нам воспользоваться услугами добродушного гонца, который доставил письмо, и ринуться к тебе.

– Анна, ты не говорила, что твоя матушка – первая советница королевской семьи, – добавил Харот с обидой.

Конечно, не говорила, и не сказала бы. Я вызубрила наизусть всю родословную мамы и понимала, сколь высокая она штучка, вторая после короля, одна из совета старейшин, что был разогнан (а точнее – казнен) королевой Орелией и до сих пор не собран вновь. А ещё я знала, что титул советника передается по кровному родству. А я, стало быть, первая и единственная наследница, и уж если вновь созывать совет – то со мной в числе прочих.

– Милочка, ты ведь всё знаешь обо мне?

Я совсем забыла мамин строгий голос. Ее светлые волосы были собраны в высокий хвост, а карие глаза сурово смотрели. Мама не спрашивала – утверждала.

Папе было крайне неуютно в чужом мире, но он стойко держался, разве что сутулился всё сильнее.

– Да…

– И ты молчала, что являешься первейшим звеном для восстановления совета старейшин?! – Харот был в гневе.

– Видимо, не зря молчала, – хмыкнула я.

– Не ожидал от тебя такого безрассудства!

– Аня, ты убиваешь нас с папой!

– Какая глупость!

– Нельзя вечно прятаться!

Буквы. Слова. Фразы. Обязательные восклицательные интонации в голосе. Сколько эмоций. Меня одну не интересует судьба моей почти королевской персоны? Я наконец-то обрела покой. Если нужно, я уйду хоть в леса, хоть в горы – только бы вдвоем с Ричардом.

– А что насчет нашей женитьбы? – опустошенно уточнил король, зарываясь пальцами в свои волосы.

– Увы, вынуждена ответить отказом. – Я развела руками.

Глаза мамы округлились столь сильно, будто она услыхала что-то невероятное.

– Ты ополоумела?.. – очень аккуратно уточнила она.

– Нет, влюбилась.

– В Ричарда? – Харот понимающе улыбнулся.

– Да.

– Какой ещё Ричард?! – Мама отвернулась от меня к королю, но тот лишь пожал плечами, мол, не имею и малейшего понятия.

Выпутываться пришлось самой. Я поведала (очень коротко и без подробностей), что конкретно нас связывает.

– Если не ошибаюсь, – перебил Харот, поднявшись, – он собирался жениться?

– Так вышло.

Я сухо рассказала о нашем путешествии. Родители смотрели на меня со странной смесью жалости и непонимания. Единственное, что по-настоящему их удивляло – почему я, дура такая, выбрала не короля.

В конце повествования мама вздохнула, подытоживая:

– Дорогая, два дня на привыкание к новой роли, а со следующей недели оповестим всех о восстановлении совета. Я уже договорилась с королем, более того, его высочество благородно предложило нам личные покои во дворце. Итак, вскоре ты примешь титул советника. А там, глядишь, дурные фантазии о любви к оборотню тебя покинут.

– Два вопроса. – Я выставила вперед указательный палец. – Первый: меня кто-нибудь спрашивает? Второй: так ли жаждет король получить в качестве советника человека, который совершенно не разбирается во всём этом?

– Тебя обучат. – Харот положил ладонь мне на плечо.

– И ответ на первый вопрос: твое мнение не имеет никакого значения, если дело касается короны, – добавила мама, облизав губы.

– Извини, дочка, – папа чуть смущенно улыбнулся. – Так будет лучше для всех.

– Была рада вас видеть, – фыркнула я и, вскочив, вылетела из кабинета.

Дверь захлопнулась с такой силой, что, казалось, могла вывалиться из проема. Я не испытывала стыда. Мне ни к чему титул и почести. Меня раздражают ужимки придворных, законы, подсунутые двуличными министрами.

Мне хочется свободы. Чистого неба и запаха дождя. Холодных ночей и жарких летних дней. Спокойствия, от которого пахнет лесом.

Ричард прохаживался по внутреннему двору как ни в чем не бывало, подставляя разбитое лицо солнечным лучам. Смешной. Я постаралась незаметно подкрасться к самому любимому на свете оборотню. Не получилось. Он, обернувшись, схватил меня в кольцо рук.

– Что с тобой? – спросил серьезно.

– Видимо, мне уготована участь советницы при короле.

Он или поймет, или… нет. Я могла бы сбежать прямо сейчас, не взяв с собой и монетки, но во мне заговорила материнская кровь: корона превыше всего. Ведь можно быть любимой и счастливой даже во дворце? Что если мое призвание в этом? А если нет – уйду в любой момент.

Ричард молча выслушал и ничем не выдал своих эмоций.

– Ну и о чем же ты переживаешь, глупая? – спросил после.

– Ты останешься со мной или уйдешь?..

– Отныне я меньше всего подхожу под твой статус. Не поздно согласиться на мое предыдущее предложение. Только не гони прочь. – Серьезный голос и чертики в самой глубине изумрудного озера.

– Перестань издеваться! Ты думаешь, я тебе душу изливала, чтобы сейчас передумать?! Ричард, я же серьезно.

– Прости. Неужели ты думаешь – мы не справимся?

И действительно. Неужели есть на свете что-то, способное помешать любви? Если два человека смогли найти друг друга среди страхов, пройдя боль и расставания, разве они могут сломиться лишь от того, что судьба одного из них была предрешена ещё до рождения?

Конечно, справимся.

***

Эту ночь я провела в гордом одиночестве. Сквозь полудрему, сквозь забытье прорвались голоса. Видение. Вещий сон. Передо мной явилась комната и дубовый стол посреди, одиноко чадящая свеча. И людские тени. Сон не отпускал, и я не могла сдвинуться с места. Хотела убежать, но не чувствовала ног.

Мужской, теплый до невозможности голос, чеканил слова:

– Анна, как ты не можешь понять? Он – предатель. Против него неоспоримые улики.

– Доказательства лучше любых слов, – женщина с голосом что хрустальный звон вторила ему.

– Дочь, мы понимаем твою привязанность к этому оборотню, но придется решить, что для тебя важнее. – Третий голос заботливо обволакивал мое сознание. – Мы должны…

– Должны что? – ответила я глухо.

– Судить его со всей строгостью.

Часть 3. Будь моим оборотнем

Глава 1. К черту честь

– Дорогая, ты рассмотрела в качестве жениха кандидатуру Вельима Инокского?

Мама влетела в кабинет и, не поздоровавшись, задала первый и наверняка не последний неприятный вопрос за день. Ее глаза горели негодованием. Ах да, Вельим – пузатый, немолодой аристократ с обвисшими щеками и липким взглядом. Кажется, он собирался заехать во дворец на неделе. Только вот не помню, отказался ли он от этой затеи добровольно или я просто забыла его встретить?

– Мама, мы уже обсуждали этот вопрос. Неоднократно. Я никого не буду рассматривать, прекращай это сватовство.

– Только не заводи пластинку про то, что влюблена во внука знахарки и собираешься провести с ним остаток дней.

– О, а как ты угадала? – съязвила я.

Не то, чтоб маме не нравился Ричард – скорее она желала для меня САМОГО лучшего, то есть кого-то богатого, известного и по меркам страны великого, с кем единственная дочурка была бы как за каменной стеной. В идеале, конечно, короля, но коль уж он мне не по душе – пойдет любая другая знать. Кто-то, кто будет выгодно смотреться в титуле супруга советницы.

– Только вот твой возлюбленный не спешит к тебе с предложением руки и сердца! – кольнула мама.

Вся её поза выражала иронию: чуть прищуренные глаза, ухмылка, склоненная набок голова.

Ей было непонятно, почему я не спешила окольцевать себя, и уж точно она не верила в то, что Ричард предлагал замужество неоднократно, едва ли не с первого дня наших отношений. Для него женитьба была необходимым ритуалом, без которого он и целовать-то меня не имел права (целовал, конечно, куда бы он делся). Для меня – ненужной деталью, которая заставила бы Ричарда посещать все эти унылые ужины, общаться с дипломатами, притворяться кем-то, кем он не являлся. Я прекрасно понимала, сколь сильно он устал от этого в Велиции, а потому не собиралась заставлять его вновь становиться советником при дворе.

– Мы никуда не спешим, мама, – ответила максимально спокойно.

– То есть, по-твоему, лучше, когда за спиной шушукаются на предмет того, что первая советница позволяет себе порочные связи?!

Ну, первая – это сильно сказано. Скорее – единственная.

– Какие они порочные… мы видеться-то не успеваем.

Потому что у нас то планирования, то заседания, то обсуждения с министрами, и везде я участвую, кручусь, стараюсь запомнить хоть что-то и принести государству пользу. Харот называет меня умницей, но я собой недовольна.

– А ты объясни это простолюдинам. Возможно, в привычном нам с тобой мире отношения до брака – норма, но здешний люд куда более консервативен в вопросах верности. Кроме того… Аня, пойми, что этот мальчик тебе не ровня!

Она всегда умела вывести меня из хрупкого равновесия одной фразой. Я моментально вспыхнула и задохнулась от гнева.

– Я сама буду решать, кто мне ровня. Понятно? – процедила сквозь зубы.

– То есть тебе не стыдно пользоваться такой славой среди собственных подданных?!

– Поверь, мне давно уже ничего не стыдно. А теперь прошу выйти из кабинета. У меня много дел.

Сколько же я обучалась этому уверенному тону и холоду в глазах, стоя перед зеркалом? Я никогда не умела скрываться за маской, но, наблюдая за тем, как невозмутим Харот даже в сложных ситуациях, решила, что пора закрыться от всех непроницаемой броней.

Иногда у меня даже получалось.

– Моя дочь – идиотка! – вскрикнула мама, хлопнув дверью.

Зато я правая рука правителя. Хорошо, что неловкость после моего отказа прошла, и мы сдружились. И я крайне благодарна Хароту за отсутствие злопамятности. Он обучает меня всему. Если бы не поддержка короля – меня бы съели дворцовые интриги и государственные проблемы.

Я упала лицом в ладони. Хотелось разреветься.

Мама искренне заботилась обо мне, но она не умела быть мягкой, а потому давила всей своей мощью. Женщина, которая вельможам Кристани предпочла мужчину из России, не могла смириться с тем, что меня не устраивали здешние женихи – вот в чем вся ирония.

Работы хватало на недели вперед, но я больше не могла сидеть в душном кабинете. Слепило жаркое летнее солнце, и горожане выползли на улицы столицы, разбежались по многочисленным базарам, оккупировали парки.

Я наскоро переоделась в джинсы с футболкой – когда-нибудь меня точно сожгут на костре, ибо придворные дамы не должны носить штаны – и направилась к домику знахарки. Ричард наконец-то превратился в примерного внука, а потому остался погостить у бабушки на неопределенный срок. Вообще-то он порывался снять комнату у какой-нибудь хозяйки, но Маделин так сильно причитала, что никто не стал с ней спорить.

С тех пор она откармливает внука как на убой, печет тазы пирожков и выглядит абсолютно счастливой.

– Здравствуй, деточка. – Маделин обнаружилась на веранде и помахала мне пучком трав, которые развешивала на веревке.

– Ричард дома?

– Нет, с самого утра ускакал куда-то в лес, – она махнула в сторону густой чащобы.

Я грустно вздохнула. Искать Ричарда в лесу бесполезно – там он спасался от реальности и мог часами бродить по глуши, находя одному ему известные тропы.

– Передайте, что я заходила.

Маделин кивнула, улыбнувшись каким-то своим мыслям. Она вообще радовалась тому, что «дети неразумные наконец-то одумались», обсуждала нашу будущую церемонию и выводок детей, которых она будет воспитывать на старости лет.

Почему мои родители не могли так же?..

Я бесцельно походила по городу, закупила безделиц на главном базаре и почти направилась к замку, но передумала. Мне не хотелось вновь становиться заложницей этих стен. Мне требовался хотя бы день покоя. Я сняла комнатушку на окраине, в убогом постоялом дворе, хозяин которого весь затрясся, когда узнал, кто будет сегодня его гостьей.

– Я здесь инкогнито, – сказала ему, расплачиваясь.

– Да-да. Повторите, кто вы? – не понял хозяин, но покивал с самым умным видом.

– Инкогнито. То есть никому не говорите, что сегодня я ночую здесь.

Хозяин покивал ещё увереннее, сам не веря своему счастью, а я расположилась в крохотной комнатушке на втором этаже и носом рухнула в изношенное постельное белье.

Меня разбудил стук в… окно. Я не сразу сообразила, где нахожусь, а потому первым делом вскочила и осмотрелась. С недавних пор меня атаковали сильные кошмары, и реальность частенько путалась с вымыслом.

Стук повторился.

Я подняла вверх руку и пальцами высекла огненный шар. Да, после того, как связь с ведьмой порвалась, во мне забурлила сила, которая пугала меня саму. Она рвалась снопами искр, искала выход наружу. Королевская волшебница, Дардана, так обрадовалась этому, что измучила меня обучением, но за короткий срок добилась того, что магия поддалась моей воле.

Теперь я могла при большом желании даже прикончить кого-нибудь. Хвала небесам, желания не было.

За окном обнаружился Ричард. Такой довольный, будто и не свисал с узкого подоконника, держась одной рукой за водопроводный желоб, а второй выстукивая по стеклу дробь. Я ахнула и втащила его в комнатку.

– Ты с ума сошел? – всплеснула руками.

– Хозяин отказался пускать кого-либо на второй этаж, ибо «первой советницы у нас нема, а потому проваливайте», – дернул плечом оборотень. – Пришлось пробираться по стенам.

Я рассмеялась.

– Ну и как ты догадался, что я здесь?

– Риша, – он зарылся носом мне в волосы, – я узнаю твой запах из тысячи.

Я грелась в кольцо его рук и вначале робко поцеловала этого невероятного мужчину в губы, но затем всё более настойчиво. В перерывах между поцелуями что-то шептала о своих чувствах и видела в изумрудных глазах неподдельное счастье. Он сжимал мои ладони и почти не моргал, будто боялся закрыть глаза и больше никогда не застать меня рядом.

– Предлагаю где-нибудь поужинать? – Ричард с трудом оторвался от меня.

Глаза его потемнели настолько, что в них затерялся бы сам космос. Огромный, бездонный, черный космос, от которого у меня срывало крышу.

– Позже, – сказала я и тронула пуговицы на его рубашке (между прочим, притащенной из России).

– Не надо, – попросил он хриплым от желания голосом. – Я не собираюсь порочить твою честь…

– К черту честь, – авторитетно заявила я.

Два месяца мы отделывались редкими свиданиями и вороватыми поцелуями. Два месяца я сгорала без близости с ним, и тех целомудренных встреч мне не хватало, чтобы излечиться от лихорадки. Впервые за долгое время мы остались наедине, вдалеке от замка, и я не собиралась тратить драгоценные минуты на что-то незначительное.

– Риша, пожалуйста…

Он дышал тяжело, и я прекрасно видела, каким трудом ему дается спокойствие.

Его руки огладили мою талию, пальцы пробежались по позвоночнику. Я улыбнулась самой безумной улыбкой и таки стянула с него рубашку. Это тело было идеальным. У меня ныло внизу живота от взгляда на перевитые мышцы, на застарелые шрамы, которые я изучала пальцами, скользя всё ниже.

Ричард закусил губу, но нерешительно тронул ремень на моих джинсах. Он сощурил глаза, точно ожидая отказа.

Как я могла отказать тому, о ком мечтала всю жизнь?

Мы так и не поужинали. Мы боялись отпустить друг друга даже на секунду и всю ночь смотрели друг другу в глаза. Мы молчали, потому что в словах не было никакого смысла. Лишь под самое утро Ричард заговорил, щекоча своим голосом мою шею:

– Долгие годы я думал, что не имею права на счастье. Неужели это всё происходит по-настоящему? Неужели ты – не плод моего воображения?

– Ты ещё не убедился, что я самая настоящая и постоянно учу тебя чему-то плохому?

Я отвернулась и прижалась к нему всем телом, вырывая из груди Ричарда чуть слышный стон.

– Стань моей женой, прошу тебя. Докажи, что ты не исчезнешь, не испаришься в портале между мирами, не останешься горьким воспоминанием, – заговорил он быстро-быстро.

– Тебе так это необходимо? – Я повернула к нему лицо и увидела в глазах почти физическую боль.

Черт, да его же ранили мои отказы! Для меня женитьба была чем-то незначительным, но для человека из этого мира – всем.

Кажется, пришло время отказаться от своего эгоизма, хоть раз в жизни довериться кому-нибудь на все сто процентов, без отмазок и оправданий.

– Я согласна, – ответила, закусив губу. – Извини, что так долго медлила.

– Спасибо, – шепнул Ричард, и голос его на секунду дрогнул.

Это утро должно было стать самым счастливым за последние двадцать три года, если бы его не разделил на две части стук в дверь. Ричард дремал, но моментально проснулся. Я укуталась в одеяло и, зевнув, высунула голову наружу:

– Что нужно?

– Госпожа, вас срочно вызывают во дворец, – пискнул смущенный донельзя хозяин. – Я уверял, что вас тут нет, но мне не поверили.

– О нет. – Я закрыла дверь и обреченно уткнулась лбом в стену.

Не было никаких сил бороться с придворными делами. Мне хотелось поскорее разделаться со всем и свалить из столицы, возможно, даже из страны. Затеряться среди лесов или городов, обрести себя где-то, где не будет материнского давления и бесконечных переговоров.

– Если я предложу тебе уехать куда-нибудь далеко, ты согласишься? – пробормотала, натягивая джинсы. – Я имею в виду, покинуть Кристань и возвращаться сюда исключительно к Маделин?

– Риша, за тобой я готов спуститься в преисподнюю. – Ричард подал мне футболку. – Но ты уверена, что хочешь перечеркнуть свою жизнь одним импульсивным решением?

О нет, здесь нет ни капли импульсивности. Я обдумывала это долгими днями, изнывая от скуки на совещаниях, закапываясь в многотомных летописях Кристани. Всякий раз я вспоминала наши короткие путешествия, когда ветер заплетался в волосах, а линия горизонта казалась бескрайней. Вот где настоящее счастье, а никак не в золотых кабинетах!

– Мы – идеальная пара. Напоминаю, что сначала от членства в совете отказался ты, – я попыталась разрядить обстановку шуткой.

– Ради нашего с тобой будущего, – аккуратно поправил Ричард. – Советник Велиции не должен быть помешан на человеке.

– А советник Кристани не должен мечтать свалить в любой уголок вселенной, только бы подальше от замка, – парировала я и протянула руку Ричарду. – Пойдем.

– Ты уверена, что хочешь выйти отсюда вместе?

О да, ибо поруганная честь меня не смущает, как и неподобающий вид – кто виноват, что в этом мире не придумали удобной одежды? – как и прочая дворцовая чепуха. В самом деле, если бы я цеплялась за мысль о том, что обо мне подумают окружающие, то вела бы скучную жизнь типичной придворной дамы.

– Да, – кивнула самоуверенно, а Ричард покачал головой.

Вскоре по окраине поползут слухи о том, как первая советница скрывается в дешевом постоялом дворе со своим любовником-оборотнем. Ничего страшного, меня никогда не пугало общественное мнение.

Глава 2. Тьма, что струится по венам

Король обнаружился в зале совещаний, пристально изучающий лист бумаги. Никого, кроме него, не было, и это вызывало определенные опасения. Что за заседание такое, на котором присутствуем мы вдвоем? Почему тогда король пригласил меня не в кабинет, а туда, где обсуждаются исключительно вопросы особой важности?

Что-то случилось?

– Можно? – уточнила нерешительно.

Харот невесело улыбнулся.

– Присядь, – он указал на место рядом с собой. – Почитай это. Я решил, что ты должна узнать первой.

Передо мной легло письмо на плотной бумаге желтого цвета. Я покрутила его в пальцах и с удивлением обнаружила расколотую печать Велиции.

– О чем они пишут?

– О том, что их советник предпочел традициям и убеждениям человеческую девушку, тем самым опозорив не только род своей предыдущей невесты, но и всю расу волков. Оборотни очень религиозны и верны своим догмам, а потому поступок Ричарда для каждого из них – личное оскорбление. – Харот окинул меня задумчивым взглядом, словно оценивая, стоила ли я таких жертв. – Грядет политический скандал, оборотни требуют разобраться во всем меня, иначе обещают припомнить годы тирании Орелии и объявить нам войну. Малой кровью мы не отделаемся, а государство сейчас ослаблено и не сможет дать полноценный отпор. Мы потеряем миллионы сограждан, если не решим проблему мирным путем.

Мне показалось, что ворот футболки сдавливает горло сильнее прежнего. Беда пришла оттуда, откуда её никто не ждал. Нет, мы догадывались, что письменный отказ от титула советника (Ричард не поехал в Велицию, а ограничился извинениями на бумаге) ранит самолюбие оборотней, но чтобы объявить нам войну?..

– В чем ты должен разобраться? – Я стиснула подрагивающие пальцы в замок.

– Во-первых, определить, имеются ли между вами отношения и если да, то какого рода. Во-вторых, при любом раскладе я должен отправить Ричарда в Велицию, где над ним состоится суд старейшин. Они бы предпочли судить вас обоих, но ты – подданная Кристани, и тебя я никому не отдам. Почитай сама.

Я покачала головой и не притронулась к письму, которое казалось мне совершенно гадким и неправильным. Пальцы задрожали ещё сильнее, и лицо окаменело, чтобы на нем не проявилось ни единой эмоции: страха, сожаления, непонимания.

– Но ведь оборотни в благодарность назначили Ричарда советником? Неужели они передумали?

– Видимо, да. Анна, в связи с вышеизложенными фактами, я вновь предлагаю замужество, но исключительно ради того, чтобы обелить тебя перед правителями Велиции.

Харот посмотрел мне в глаза со всей суровостью, и я выдержала этот взгляд.

– Нет, – ответила равнодушно. – Мне всё равно, что подумают обо мне оборотни.

– Зато мне не всё равно, – отрезал Харот, поднявшись со стула и подойдя к окну; голос его потяжелел. – От твоего ответа зависит благополучие страны. При всем моем уважении, я не позволю разразиться войне из-за двух самоуверенных влюбленных. Моё решение таково, и ты должна будешь принять его беспрекословно: даю тебе сутки на то, чтобы попрощаться с Ричардом, после чего охранные маги доставят его в Велицию. Ну а ты, Анна, станешь либо моей женой, либо женой любого другого знатного мужчины страны. Первая советница должна быть чиста перед законом и богами.

– Но…

– Я не намерен обсуждать с тобой что-либо. Свободна. Анна, – обернулся в мою сторону. – В твоих интересах выбрать меня, потому что ни один другой мужчина Кристани не станет считаться с женским безрассудством.

Он практически выставил меня за дверь, и я осталась в пустом коридоре. Злые слезы застилали глаза. Хотелось кричать до хрипоты. Запершись в своей спальне, я долго ходила взад-вперед, как загнанный в клетку тигр. Планировала. Обдумывала.

Куда бежать, если против нас настроены обе расы? Среди других людских королевств нам не дадут покоя, как и среди оборотней.

Остается одно место, где нас никто не достанет.

Россия.

Если придется, Ричард освоит мобильные телефоны и супермаркеты, поймет мою культуру. Его не испугают перемены.

Но как ему сделать документы?..

Как нам закрыть порталы между мирами, чтобы однажды кто-нибудь не приперся грязными ногами в нашу спальню, чтобы отнять нас друг у друга?

Черт!

Во мне кипело слишком много всего, и сама чернота рвалась с глубин сердца. Магия всколыхнулась, змеей поползла наружу. Взмах руками, и предметы – парфюм и косметика, зеркала и книги, одежда и обувь – полетели со своих мест.

Я вырвалась из комнаты и спустилась на первый этаж, где пересеклась с мамой. У самого выхода, в двух минутах от свободы. Она увидела меня и схватила за рукав, заставив остановиться.

– Что? – рыкнула я, не желая размениваться на пустословие.

– До меня дошли неприятные слухи, Аня. Ты вообще думала головой, когда ночевала со своим оборотнем? Пожалуйста, скажи мне, что всё обошлось задушевными разговорами?

Я отмахнулась и перешла на быстрый шаг, лавируя между нерасторопными слугами, которые – разумеется! – подслушивали наш разговор, разинув рты.

– Позже.

– Он тебя обесчестил? – возмутилась мама, едва поспевая за мной.

– Позже! – пророкотала я, и глаза заволокло темной пеленой.

По кончикам пальцев прокатился заряд электрического тока, и мама отшатнулась от меня как от чумной. Сейчас я была готова разнести дворец по кирпичику, заколдовать любого, кто встанет на моем пути. Даже собственную мать, если она не позволит мне жить собственной жизнью.

– Куда ты идешь? – спросила мама осторожнее.

– Защищать то, что мне дорого.

Но я опоздала.

***

Маделин стояла у ворот своего дома и держалась пальцами за забор, руки её тряслись, седые волосы были растрепаны. Кажется, стояла она так довольно давно и отреагировала исключительно тогда, когда я положила ладонь ей на сухонькое плечо.

– Где Ричард?

– Его только что забрал придворный маг, – Маделин всхлипнула. – Мне не объяснили… что-то связанное с судом…

Да что такое-то?! Мне обещали, что дадут проститься! В этот миг я люто возненавидела Харота и все дворцовые интриги вместе взятые. Вернуться бы сейчас в замок да высказать королю всё, что думаю про него, причем высказать не словами, а грубой физической силой. Но нельзя. Время стоит слишком много, чтобы растрачивать его на скандалы.

– Клянусь, никто не причинит ему вреда. Маделин, возможно, Ричард в своих письмах рассказывал про какие-нибудь какие-нибудь места Велиции? Мне нужно точное описание, чтобы открыть портал между странами.

Вообще-то порталами до сегодняшнего дня я занималась только в теории, и Дардана не собиралась меня обучать их тонкостям, ибо «разрывы в пространстве должны открывать исключительно контролирующие себя маги с многолетним багажом знаний». Проблема в том, что мне было плевать на то, что колдовство моё неподвластно контролю, а багаж насчитывает два месяца с небольшим.


Бабушка Ричарда покачала головой.

– Деточка, успокойся. Я уверена, что оборотни не обидят моего внука, просто всё получилось так… внезапно. Он сам согласился уйти, даже не дождался тебя. Доверься его решениям, иначе тебя накажут за вторжение в чужую страну.

Он ещё и ушел добровольно! Да что ж такое! Почему не обсудил всё со мной? В этом мире хоть кого-то волнует мое мнение?!

– Пускай наказывают, – оборвала я. – Нас собирались судить вдвоем, так пусть судят. Ради меня он оставил высокий пост и невесту, и я обязана присутствовать на суде.

– Либо же, напротив, твое присутствие всё испортит. Впрочем, я ценю то, как ты готова бороться за моего внука. Картина! – воскликнула Маделин и потянула меня за собой в дом. – Он привез её из Велиции, рассказывал, что на этот сад выходят окна дома, где его поселили. Мол, специально заказал полотно у местного художника, чтобы я могла представить, будто нахожусь рядом с ним.

Пейзаж был скромен и лишен ярких красок. Светлая зелень травы, цветущие яблони и кусочек озера с правого края. Но чувствовалось в этом что-то настоящее, будто художник не нарисовал картину, а впечатал внутрь полотна саму природу. Я коснулась её кончиками пальцев, позволяя магии заклубиться внизу живота, рвануть беспорядочным потоком выше.

– Только, Анна, ты ведь не можешь перенестись… – охнула Маделин, о чем-то вспомнив.

Но я уже выплетала рябь портала и не слышала никого и ничего, кроме биения собственного сердца.

***

Итак, заявляю официально: перед вами не лучший исследователь пространства, ибо рухнуть носом в траву – так себе приземление. Зато портал вышвырнул меня ровнехонько к озеру из картины (хорошо хоть не в воду). Я выплюнула землю, отряхнулась и с самым невозмутимым видом двинулась к оживленным улицам.

Где и была отловлена доблестной стражей, которая взяла меня в кольцо и недружелюбно выставила мечи остриями ко мне.

– Сложите оружие! – прикрикнул мужчина в годах, облаченный в кольчугу. – Руки! Мы должны видеть ваши ладони!

Я с сомнением исполнила требуемое, обдумывая, как бы оправдаться, чтобы не лишиться головы.

– За проникновение на территорию Велиции вы приговорены к… – заговорил второй стражник, но был прерван суровым басом:

– Что здесь происходит? Доложить обстановку!

Видимо, этот был главным среди стражников, потому что те сразу приосанились и отчитались о том, как поймали опасную преступницу, которая вломилась в столицу и пыталась свершить какие-то злодейские деяния, о которых они пока меня не допросили. Я подслеповато сощурилась, пытаясь понять, кто передо мной. Уж больно знакомый голос.

– Каррел! – обрадовалась, будто бы наше знакомство не закончилось ранением его сестры и отказом Ричарда от свадьбы.

– Э-э, Анна? – задумался рыжеволосый оборотень, переводя взгляд с меня на блюстителей порядка. – Ты чего тут делаешь?

Я развела руками. В двух словах не объяснишь.

– Свободны, – обратился Каррел к стражникам. – Дальше с нарушительницей порядка я разберусь лично. Анна, я правильно понимаю, что ты вломилась в столицу? – уточнил он, осматривая меня с подозрением. – О чем ты вообще думала?

О том, что будь у меня точные координаты зала старейшин, я бы перенеслась прямо туда, ни секунды не колеблясь.

Пришлось коротко объясниться, что злого умысла нет, да и вламываться я никуда не планировала, просто не подумала о том, что перемещаться между странами можно только с письменного разрешения. Совсем вылетело из головы. Может быть, это и пыталась сказать мне Маделин перед тем, как я рванула покорять пространственные дыры?

– Анна, если бы я чудом не проходил мимо, тебя бы уже вели на виселицу, – Каррел почесал макушку. – Причем вполне заслуженно.

– Спасибо огромное, честно-честно. Ты – начальник стражи?

– Угу, – смутился оборотень. – Отец выбил местечко.

– Как Ривалия?

За неё я переживала вполне искренне, потому что даже врагу не пожелаешь пережить то, что навалилось на бедную девушку. Опасное ранение, срыв свадьбы, уход возлюбленного к другой в тот самый момент, когда он был ей нужен. Пусть мы с Ричардом и обрели друг друга в той передряге, но на месте Ривалии я бы затаила такую обиду, что отравила бы предателей при первой же возможности.

– Она… держится. Так понимаю, ты приехала не о нашем здоровье справляться?

Он ещё раз оглядел меня, словно сканируя изнутри. Я поежилась под внимательным взглядом, с трудом подобрала нужные слова.

– Я должна быть рядом с Ричардом. Ты поможешь мне пройти к старейшинам? Я хочу объясниться перед ними, показать, что не желаю никому зла.

– Ага, и поэтому ты решила эффектно ввалиться в наше государство. – Каррел тягостно вздохнул. – Тебе повезло. Ричард дал нам с сестрой возможность уйти, хотя мог бы пожертвовать нами ради собственной шкуры. Я перед ним в долгу, пусть он и бросил Ривалию у алтаря. Идем за мной. – Он поманил меня рукой и двинулся по центральной улице, мощенной булыжником, к белокаменному зданию. – Эта девушка со мной, не было никакого несанкционированного вмешательства, она просто не рассчитала координаты, – объявил отирающемуся рядом стражнику.

Нас беспрепятственно пропустили в зал старейшин, весь пронизанный мудростью и невероятной магией, что окутала стены будто бы паутиной. Стук моих шагов отдавался в висках, и непонятный страх холодил лопатки. Каррел довел меня до закрытых дверей, потоптался на месте, не решаясь войти внутрь.

– Дальше сама. Удачи, Анна, – подмигнул мне. – Только учти, один неверный шаг – и тебе не уйти от правосудия.

– Спасибо, – кисло улыбнулась я и дернула двери на себя.

Зал был почти пуст, если не считать восьмерых старейшин, восседающих за длинным столом, и одинокого светловолосого оборотня напротив них. Моё сердце пропустило удар, а злость вновь поднялась из глубин живота, клубом заворочалась меж ребер, молниями пронизывая нервные окончания. Нечто неконтролируемое взяло верх над телом, завладело эмоциями. Всё разумное отошло на задний план, стало неважным и незначительным.

– Потому я считаю… – говорил Ричард, но обернулся на звук и встретился со мной взглядами. – Аня… – простонал обреченно.

– Стража! – воскликнула седовласая женщина, что сидела по центру, одетая в зашнурованное под горло платье янтарного цвета.

Оборотни появились словно из пустоты, попытались окружить меня. Но были сметены волной энергии. Не шелохнулись занавески, ни единого листа не слетело со стола старейшин, зато стражники валялись на полу и мотали головами, пытаясь прийти в себя.

Я раскинула руки в стороны в приглашающем жесте и гордо задрала подбородок.

– Хотите судить нас обоих? Валяйте.

Старейшины возмущенно переглянулись, а Ричард покачал головой. Великие оборотни зашептали что-то друг другу, посмотрели на меня, пошептались ещё немного.

– В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, заседание переносится на полдень, – сказал бритоголовый старейшина с толстыми, бульдожьими щеками. – Анна, в ваших интересах не сопротивляться и пройти под стражу.

– Если, конечно, не хотите, чтобы вас заставили силой, – добавил низкорослый мужчина, сидящий с краю.

Если честно, я и сама поняла, что натворила нечто непростительное. Нужно срочно обучаться самоконтролю и не позволять тьме владеть телом, иначе я рискую не дожить до обеда из-за собственной наглости.

Дардана объясняла, что светлой магии не существует, и колдуны ежедневно борются с собой, чтобы зло не взяло над ними верх и не затянуло в пучину разрушения. Но до сегодняшнего дня я не подозревала, что тьма может быть настолько сильной.

Почему меня не обезглавили на месте? Почему перенесли суд?..

– Я тебя убью, – прошептал Ричард, когда нас вели под конвоем в маленькую комнатушку, в которой блокировались любые заклинания.

– Разрешаю, – согласилась испуганно.

***

В комнате ожидания было неуютно. Меня не оставляла мысль о чьем-то незримом присутствии. Клянусь, не знала бы, что в этом мире нет техники, решила бы, что за нами поставили прослушку или видеонаблюдение. Я, рухнув на жесткий диван, задумчиво уставилась на Ричарда, который отошел к окну и долго смотрел на улицу. Молчание нехорошо затягивалось.

– Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, – взмолилась, не в силах больше изучать его прямую спину. – Ругайся на меня, кричи, обзови дурой набитой или чокнутой истеричкой. Только не молчи, прошу тебя.

Он обернулся ко мне с тяжелым вздохом.

– Почему ты здесь?

– А где я должна быть, если они попытались нас разлучить? – резко ответила я, опустив взгляд в пол. – Я не хочу опять потерять тебя и буду защищать наше с тобой право на счастье любыми способами.

Дело в том, что с первого дня в этом мире мне не давали выбора. Меня притащили по приказу королевы, заставили остаться из чувства долга, даже надавили на любовь к родителям, которые были перенесены сюда, только бы я не уехала из Кристани. Меня поставили перед фактом о должности первой советницы, попытались женить на себе ради "всеобщего благополучия". Единственное, что я выбрала сама – любить этого человека. Не для того мы с Ричардом пережили столько передряг, чтобы сейчас между нами встали люди или оборотни.

Я буду с ним, чего бы мне это ни стоило…

Ричард подошел ко мне быстрым шагом, поднял мой подбородок ласковым касанием. От взгляда невероятно зеленых, почти изумрудных глаз я плавилась, была готова растечься лужицей по полу.

– Меня никто у тебя не отнимет. Я переместился сюда сам, потому что иначе было нельзя. Проблема в том, что старейшины выдвигают, кроме прочих, ещё и обвинения в похищении важных государственных сведений и передачи их людям. Они считают, что наши с тобой отношения – фикция. – На его губах заиграла грустная улыбка. – Но, как ты сама понимаешь, если бы я хотел передавать информацию, то не затеял бы… всего того, что затеял.

Он сел рядом со мной, и я опустила голову ему на колени. Тонкие пальцы перебирали мои волосы, и мне хотелось, чтобы в миллионе вселенных не было ничего, кроме этих пальцев и того мужчины, кому они принадлежали.

– Может быть, у тебя изначально имелся хитрый план, – прыснула я, уткнувшись носом ему в живот. – Влюбить в себя женщину, чуть не погибнуть ради нее, уехать и вернуться, периодически влипая в неприятности. А всё ради того, чтобы приблизиться ко дворцу.

Ричард рассмеялся.

– Разумеется, так я всё и распланировал. – Его голос похолодел, когда он продолжил: – Это не все причины, почему я был вынужден вернуться. Меня давно тревожит мысль о том, что за нами кто-то следит. Полгода я получал письма с угрозами, но после нашего возвращения из Ледяных гор всё затихло.

Я помрачнела сильнее прежнего. Нет, это точно не могло быть простым совпадением. Ричарда пытаются очернить всеми возможными способами. Кто-то достаточно сильный, чтобы выкрасть информацию у оборотней, чтобы отслеживать нас обоих и иметь представление обо всем, чем мызанимаемся. Но зачем?

Кажется, мы столкнулись с новым врагом, и он не собирается уничтожить нас физической силой – как Орелия – или магией – как Прейя. Нет, он владеет знаниями и выстраивает свою шахматную партию, в которой мы вынуждены стать беззащитными пешками.

Это даже страшнее, чем знать, что кто-то пытается тебя убить.

– Почему ты не рассказал мне раньше?

– Не видел смысла. Не злись, я просто хотел разобраться во всем сам. – Ричард коснулся моего лба поцелуем. – Теперь понимаешь, почему я переместился сюда немедля? Риша, наш спор со старейшинами решится мирным путем, но пока дело касается не только меня – в моих интересах найти виновного. А ты поступила неосмотрительно. Я не представляю, как ты умудрилась переместиться в другое государство! Здесь должна стоять такая защита от вторжений, то на десяток километров не подберешься. Нас с королевским магом пропустили не сразу, а у него было разрешение.

Я потупилась, чем вызвала у Ричарда короткий смешок. Мол, нашла время для смущения, великая колдунья. На самом деле, всё просто. Дардана рассказывала, что магия во многом зависит от внутренних барьеров. Самую сильную защиту можно надломить, если не знать о ней или не принимать её всерьез. А я была слишком зла для того, чтобы думать о том, что перемещения между странами запрещены. Попросту не задумалась над последствиями.

– Я случайно.

Ричард усадил меня, посмотрел так вдумчиво, будто собирался рассказать лекцию на тему того, как нехорошо вламываться к оборотням. Но вместо этого он задорно улыбнулся, становясь похожим на мальчишку.

– Не сомневаюсь. Я почти оправдался, когда появилась ты во всей красе, пробила все магические блоки, расшвыряла стражу как слепых котят. Случайно, ничего не скажешь.

Мы прыснули, представив эту картинку. Зато у старейшин не останется ни единого сомнения на тему натуральности наших отношений. Где ещё можно встретить настолько полоумную девушку, которая рванет к озлобленным волкам, чтобы вытащить своего возлюбленного? Которого, между прочим, никто даже не обижал. А я ворвалась, наорала, повела себя как настоящая идиотка.

Кошмар!

– Что дальше? – спросила, борясь с глупой улыбкой.

– Будем ждать, – умиротворенно ответил Ричард, откидываясь на спинку дивана. – Знаешь, у меня хорошее предчувствие. Никого ведь не вздернули сразу после твоей выходки. Возможно, нас даже не казнят.

Возможно?!

Я нервно закашлялась, и Ричард с трудом скрыл улыбку под серьезным выражением лица.

Глава 3. Короли и пешки

Спустя недолгое ожидание – я даже не успела заволноваться по-настоящему – в дверь постучались. Мы переглянулись. К опасным преступникам стучаться как-то непринято. Неужели оборотни столь деликатны?

– Господин Ричард, старейшины вызывают вас к себе, – веснушчатое лицо мальчишки-помощника робко всунулось между дверью и стеной. – Госпожа Анна, вас проведут до жилища. От лица старейшин прошу вас соблюдать порядки, установленные в Велиции, дабы ваше пребывание в столице не было омрачено…

– В смысле проведут до жилища? – перебила я, посмотрев на Ричарда в полном непонимании, но тот выглядел ничуть не удивленным. – Постой. Ты знал, что нас отпустят?

– Догадывался, – кивнул он и жестом показал на выход. – Встретимся чуть позже. Пообещай никуда не перемещаться и никого не угробить по чистой случайности.

Я пихнула его локтем в бок, но после поклялась, что, так и быть, побуду сегодня хорошей девочкой. Мы с Ричардом разошлись по разветвлениям коридоров, и он скрылся за массивными дверями судебного зала, а мы с помощником вышли на улицу, которая сейчас казалась абсолютно иной. Запахи резче, и голоса звонче, и птичьи трели такие заливистые, что можно оглохнуть. Я столько представляла, как нас будут судить, что не могла поверить в свободу.

То есть никакого прилюдного порицания? Поразительно.

Одноэтажный домишко располагался в конце улицы, простой, какой-то несимпатичный. Словно казенный. Без украшенного двора, расписанных стен или узорчатого забора. Серый и однообразный, откровенно унылый. Помощник пропустил меня на крытую веранду, темную и почти пустую, а я поежилась.

– Что это за место?

– Дом, в котором жил советник Ричард, – мальчишка запнулся, – в то время, когда он ещё был советником. Госпожа, я должен уйти. Располагайтесь.

– Спасибо, – ответила я, бездумно перебирая какие-то склянки с разноцветными зельями.

Неужели за те полгода, что Ричард провел здесь, он ни разу не задумался об уюте? Невозможно же существовать в четырех голых стенах, от одного вида которых хочется вздернуться. В той комнатенке постоялого двора, где мы провели вчерашнюю ночь, и то было приятнее находиться.

Всё-таки в убранстве читался почерк Ричарда. Когда он уезжал отсюда, то не планировал оставаться в людской столице, а потому не убрал вещи по своим местам, оставил на видном месте какие-то напоминания, не вывез одежду. Я осмотрела скромную кухоньку, перебралась в спальню, бесстыдно покопалась по ящикам комода. Выглянула в окно. За ним расстилался тот самый пейзаж с картины. Красиво! Художник изобразил всё настолько реалистично, что и не придраться: вот и зелень, и деревья, и вода. Если бы во время моего приземления Ричард находился здесь, он бы увидел, как я приземляюсь ровнехонько к озеру и отплевываю траву.

За спальней располагался кабинет, скромный, но хоть как-то обжитый. Матушки, сколько же здесь было бумаг! Ведомости и отчеты, предложения и решения, исписанные мелким почерком. Я копалась в них, надеясь обнаружить что-то любопытное, но потерпела полный крах. Нет, понадобилась бы вечность, чтобы разгрести всё это.

А под залежами документов обнаружилось нечто из другого мира. Из мира, где не было дворцовых сплетен и ответственных мероприятий. На листе бумаги карандашными штрихами был обозначен девичий портрет, набросанный второпях. Линии рваные, нечеткие, но очертания узнаваемые.

Мои.

Я сложила рисунок вчетверо и убрала в карман. Обязательно сохраню его на память о времени, когда мы ещё не принадлежали друг другу.

Во входную дверь забарабанили в тот самый момент, когда я вознамерилась покопаться в письменном столе на предмет тех самых записок от шантажиста-оборотня. Я выглянула в окно. На пороге, нетерпеливо постукивая ногой, высилась Ривалия. Хорошенькая до невозможности, рыжие волосы её струились по плечам, веснушки пылали, а кожа казалась такой белоснежной, почти фарфоровой. Она недовольно поджала губы, но, увидев мою физиономию (прямо скажу, ошеломленную), заулыбалась.

– Пустишь?

Первое, что мне пришло на ум: «Нет». Сначала нужно отказать. А потом забаррикадироваться, закрыться на замки, на тысячу щеколд и на всякий случай не выходить на улицу до скончания веков. Потому что нет хуже врага, чем обманутая женщина. Чем преданная возлюбленная, которую променяли на другую – более удачливую – соперницу. Такая и загрызть заживо может.

А Ричард запретил мне ввязываться в передряги.

На самом деле, мне было бесконечно жаль её. Не могу представить, что приключилось бы со мной, если бы Ричард променял меня на кого-то за несколько часов до свадьбы.

Я открыла, и Ривалия вошла внутрь, поколебалась мгновение, а затем… обняла меня так крепко, что я ойкнула и обмякла в её руках.

– Ты собираешься меня придушить? – спросила одними губами.

Ривалия отодвинулась и рассмеялась чистым смехом, похожим на перезвон колокольчиков.

– Боги! Анна, как тебе такое в голову пришло?! Нет, я искренне рада тебя видеть!

– Слабо верится.

– Мне надоело быть стервой. Знаешь, дыра в животе заставляет переоценить приоритеты.

Я прекрасно помнила её надменный взгляд и поджатые губы, то, с каким отвращением она отзывалась о нашей с Ричардом дружбе. И вот, Ривалия стоит передо мной, одетая в роскошное платье, вся такая прекрасная. Совсем как раньше. Но она не собирается испепелять меня. Не собирается мстить за предательство.

Мы прошли в кухню, не обронив ни слова. Я достала две чашки, покопалась в ящичках, с трудом отыскав травы для отвара. Ривалия разожгла в печи пламя, на которое мы поставили котелок с водой.

– За кого ты меня принимаешь? – вопросила обиженно. – За чудовище?

Хм, как она догадалась?

– Анна, клянусь, я не испытываю к тебе неприязни. Подумай сама, была бы я счастлива, поженись мы с Ричардом? – Я покачала головой, и девушка прикусила губу, вспоминая о чем-то. – Всё то время, что мы провели вместе, он сходил без тебя с ума. Разумеется, во мне полыхала ревность. Я не говорю, будто окончательно переболела Ричардом, но больше незачем пытаться его удержать. Будьте счастливы, если так угодно судьбе. Я не пытаюсь подружиться с тобой, но, честное слово, восхищена тем, что ты перешагнула все запреты ради него. Это невероятно!

– Видимо, о моем маленьком приключении всем известно? – простонала я, разливая воду по чашкам и наблюдая, как набухают засушенные травы.

Ривалия очень показательно фыркнула.

– Велиция – маленькая страна, а мой брат – начальник стражи. Так что, дорогуша, смирись с нежданной славой.

Мне осталось только кивнуть. Мы коротко обсудили какие-то незначительные мелочи, и обстановка разрядилась. Я уже не чувствовала враждебности со стороны этой великолепной девушки, а она подкалывала меня вполне по-товарищески. А когда я обмолвилась о таинственных письмах Ричарду, в её глазах появилось опасение.

– И он молчал?! – Она возмущенно цокнула. – Ненормальный! С этим нужно что-то срочно делать. Это проблема не двух людей, а целых государств. Кошмар! Нет, ну как так можно! Предпочел разобраться самостоятельно! Конечно, он во всем такой, упертый баран. Говоришь, письма сохранились?

– Думаю, они где-то здесь.

Так почему мы чаевничаем? За дело!

Ривалия вскочила с места и закатала широкие рукава платья. Я одобрительно хмыкнула. Возможно, когда-нибудь мы подружимся.

Вдвоем перебирать бумаги стало как-то веселее. Если не задумываться о том, что скажет Ричард, когда обнаружит в своем кабинете двух девушек своей жизни, которые радостно копошатся в вещах и изредка переговариваются о какой-то ерунде. Боюсь, от благовоспитанного оборотня ничего не останется.

Не убьет же он нас?

Скорее всего убьет, но, надеюсь, безболезненно – в память о былой любви.

Спустя час поисков дом стал гораздо более живой и настоящий, чем раньше, а если точнее – перевернутый вверх дном. Мы умудрились излазить чердак, отодрать сомнительные половицы и разобрать по кускам кровать (правда, собрали обратно). Ривалия копалась с особой мстительностью. С другой стороны, пусть она хоть по дощечкам раскурочит этот дом – мне не жалко, а ей полегчает.

Я устала и уже не надеялась на чудо, когда зацепилась взглядом за массивную статуэтку воина из бронзы, стоящего на полуметровом постаменте в углу кабинета. Она была совершенно нелепая, громоздкая и никак не вписывалась в аскетичное жилище Ричарда. Для чего ему это чудовищное нечто, которое больше похоже на надгробный памятник, чем на деталь интерьера? Я потрогала воина за кольчугу, провела пальцами по лезвию выставленного вперед меча.

– Сомневаюсь, что Ричард запихал письма в кусок металла, – фыркнула Ривалия.

В эту самую секунду я надавила на забрало шлема, внутри воина что-то щелкнуло, и камень разъехался на две идеально ровные части.

– Два месяца я гадала, что он нашел в тебе такого особенного… – обескураженно произнесла рыжеволосая, – а теперь понимаю. Да вы чувствуете друг друга без слов! Мне бы и в голову не пришло лапать статуэтку!

Я лишь развела руками и достала наружу несколько листов бумаги, перевязанных веревкой. Мы вчитались в содержимое, и от каждого нового письма я холодела всё сильнее. Некто в подробностях описывал, чем я питаюсь по вечерам, каких цветов мои платья, полный распорядок моего дня. Ему было известно, куда я сбегала в минуты одиночества. Он с легкостью рассказывал о местах, посещаемых Ричардом. Некто угрожал нашим жизням, обещая перерезать глотку мне – если Ричард попытается вывезти меня из Кристани; или ему – если я вздумаю появиться в Велиции.

– Пахнет оборотнем, – произнесла Ривалия, принюхиваясь к письму. – Но больше ничего почувствовать не могу. Можно воздействовать на бумагу магией, но сомневаюсь, что сумею уловить такую старую связь.

– А если попробую я?

– Хорошая мысль, твой резерв гораздо больше моего, – обрадовалась Ривалия и уставилась на меня с интересом.

Я посмотрела на письмо, затем – на рыжеволосую, сосредоточенно почесала затылок и стыдливо призналась:

– Я не умею.

– В смысле? То есть ты можешь шастать между государствами как у себя дома, но не способна отследить врага?

– Я случайно, – смутилась пуще прежнего.

Ривалия покачала головой и подняла ладони над бумагой.

– Деточка, учись, пока я жива, – сказала нравоучительно. – Улови оборотня через буквы, через слова и попытайся выстроить между текстом и его владельцем тончайшую нить.

Её пальцы провели над листом, я повторила движение, но ничего не произошло. Вообще ноль. Ни единого магического выброса.

– Это несложно, просто сконцентрируйся. Не думай ни о чем. Нет ни меня, ни Ричарда, ни этого дома. Нет даже тебя, Анна… – Голос обволакивал, кружил голову, засасывал в бескрайнюю темноту. – Только чистый лист и оборотень, который выводил по ней буквы. Увидь, как пляшут его пальцы над бумагой, как рождается за словом слово… Молодец!

Последнее слово она не прошептала, а воскликнула. Я поморгала, отгоняя наваждение. От листов бумаги исходило слабое свечение, и вполне настоящие нити протянулись куда-то за пределы дома. Они вибрировали, переливаясь рыжевато-желтым светом.

– Ну что, отследим нашего вредителя? – Ривалия хлопнула в ладоши.

– Вообще Ричард попросил меня не впутываться в неприятности… хотя бы до его возвращения, – отказалась я нерешительно.

– Ты его послушаешь?

След был невероятно ощутимый, но он таял с каждой секундой. Я дотронулась до натянутых словно струны нитей, и в пальцах приятно закололо. Внутри меня росло нечто непонятное, волнительное. Я никогда не испытывала такого острого желания рвануть куда-либо, такой невыносимой охоты пойти по следу…

– Составишь мне компанию? – пробормотала, сощурившись.

Губы Ривалии изогнулись в лукавой улыбке.

– Разумеется, – проурчала она.

***

Окраина столицы, куда мы приехали на повозке, встретила нас смрадным запахом и полным запустением. В полуразрушенных лачугах ютились бедняки, те, которым не нашлось места на празднестве жизни: отчаявшиеся, скатившиеся, опустившиеся на самое дно. Мы попросили извозчика остановиться подальше, чтобы никого не спугнуть. Тот проводил нас с подозрением – куда намылились две с виду приличные девицы? – но уехал без промедления. Правильно, меньше знаешь – крепче спишь, да и в целом живешь дольше.

– Фу, неужели здесь как-то существуют? – Ривалия обняла себя руками и брезгливо осмотрелась. – Это же мрак.

– Вполне себе существуют, а что им остается? – усмехнулась я, перескакивая от кочки до кочки, потому что дороги не было, и ноги утопали в вязкой грязи. – Ты будто ни разу не видела нищих?

– Видела, но обычно они просят милостыню на площадях. Нормальные такие, местами даже чистенькие. Не думала, что они в таких местах… обитают. Как-то неправильно это, будто скот какой.

Ривалия скисла, а я покачала головой. Хорошо ей, дочери советника, не знать, что в мире существует неравенство, что пока одни живут в своё удовольствие, другие вынуждены бороться за каждый ломоть хлеба и периодически в прямом смысле загибаться от холода и голода. Хм, а о скитаниях бывшего жениха она никогда не спрашивала? Вот уж кто познал за короткий век столько лишений, что волосы на голове шевелятся.

Магия привела нас к развалюхе с покосившейся крышей, и мы, переглянувшись, без стука прошмыгнули в незапертую дверь. Правильно, зачем нужны замки, когда можно влезть в любое из окон? Единственная комнатушка пустовала, если не считать обломков мебели и ветхого тряпья. На устеленном гнилой соломой полу спал оборотень, совсем юный, остролицый. Он даже не шелохнулся, когда уличный ветер встрепал его волосы. Нити сомкнулись на нем, зазвенели от напряжения.

Неужели это его рук дело?..

Нет, возможно, этот желторотый волчонок и исполнитель, но точно не заказчик. Впрочем, сейчас всё разузнаем из первых уст.

Ривалия выставила ладони, готовая сплести заклинание, а я наклонилась над мальцом. Тот резко вскочил, открыл бездонно голубые глаза. Уставился на нас с диким страхом. Губы его задрожали.

– Ты… – начала я, но была сбита с ног.

Мальчишка рванул с такой прытью, что Ривалия не успела среагировать, и магический кокон разбился о стену, не тронув паренька.

– Попробую догнать! – крикнула я, радуясь удобным кроссовкам и отсутствию кринолина.

Но мне быстро стало очевидна опрометчивость моего решения, ибо никакой человек не сравнится со зверем. Мальчишка обратился на ходу, вещи на нем разорвало в клочья, и вдаль понесся грязно-серый волк, тощий что скелет. Я выругалась и остановилась, согнувшись пополам, уперев ладони в колени. Воздуха не хватало, сердце колотилось в животе.

Ну и как теперь поймать нашего прыткого беглеца? Вряд ли он будет терпеливо ждать, когда мы вновь отыщем его по поисковым чарам. А если и будет, то в компании нескольких матерых головорезов. Я только развернулась в сторону развалюхи, чтобы огорчить Ривалию своим провалом, как мимо меня пронеслась рыжая как само пламя волчица.

Неплохо. Можно быть спокойной, они как-нибудь разберутся.

Я вернулась в дом, собрала с пола многочисленную одежду Ривалии – ох уж здешняя мода, обязывающая носить нательные платья, белье, да ещё и нижнюю юбку – и поплелась по свежим следам лап за оборотнями. Рыжая волчица обнаружилась примерно в километре от лачуги, и она поскуливала, вылизывая прокушенную лапу. Я подскочила к ней, осмотрела рану. Глубокая, но не смертельная. Заживет быстро.

– Обратиться сможешь? – Протянула платье.

Волчица кивнула, и вскоре передо мной прямо на земле сидела бледная Ривалия, баюкающая разодранную голень.

– Я его почти догнала, – скуксилась она, – а он как кинется на меня, как схватится зубами. Чудо, что не добил…

– Всё, больше никакой самодеятельности. Пойдем отсюда.

Я придерживала её под талию всю дорогу до ближайшей повозки, а Ривалия, ковыляя, ругалась сквозь зубы, костерила себя за мягкотелость и обещала расквитаться с волком да так, чтобы от того не осталось ничего, даже косточек.

Только вот мне было очевидно: второго шанса мы не дождемся. Мы всё проворонили, уверовав в свою всесильность. Две глупые девчонки.

Сдав сестру Кареллу, который смотрел на нашу обнимающуюся парочку практически со священным ужасом, я вернулась в дом Ричарда. Разумеется, с хозяином мы столкнулись на крыльце, причем он рванул дверь с такой силой, что она чуть не впечатала меня в стену.

– Я откручу тебе голову! – простонал Ричард, ощупывая меня с ног до головы. – Что с тобой?! Почему ты в крови?!

– Это не моя кровь.

– А чья?

– Ривалии, – устало ответила я и, заметив, как вытянулось лицо моего мужчины, миролюбиво добавила: – Да не переживай, ничего между нами не случилось. Мы почти догнали твоего анонимного доносчика, но её ранили.

– Она хоть жива?!

– Ага, – я стянула насквозь промокшие кроссовки. – Всё нормально, просто Вали немного покусал волк.

– Рассказывай всё с самого начала, – сдался Ричард. – Я оставил тебя на несколько часов… как ты умудрилась?!..

Очень просто. Достаточно всего лишь быть мной, чтобы творить бесчинства, крушить жилища и играть в салочки с оборотнями-шантажистами.

Ричард выслушал меня, не перебивая, и одни боги догадывались, что творится у него в голове. По крайней мере, взгляд не выражал ничего, кроме бескрайнего спокойствия. Но когда я договорила, мужчина хлопнул себя ладонью по лицу.

– Клянусь, я посажу тебя на цепь. Ты невыносима! Хоть представляешь, о чем я думал, когда вернулся домой, а тут всё перевернуто вверх ногами? Я решил, что тебя кто-то похитил. – Он с раздражением пнул валяющуюся склянку из-под зелья. – Попытался найти хоть какие-то следы похитителя, но уловил Ривалию. На ваше счастье нигде не пахло кровью – иначе бы я решил, что вы передрались, и она утащила закапывать твое хладное тело.

– Ну, почему сразу моё, – искренне оскорбилась я.

– Риша!

– Извини. Честно, я не планировала тебя пугать, думала, что мы совершаем геройский поступок.

– Совершили? А если бы он вас загрыз насмерть? А если бы следы терялись далеко за пределами столицы? – Ричард дернул плечом.

Как же он прав, даже стыдно признаваться. Ричард расписал все вероятные варианты за минуту, хотя нам и в голову не пришло, что юный оборотень может представлять опасность или – действительно! – оказаться не в Велиции.

– Делать-то что будем?

– Ты – что угодно, кроме попыток загнать меня в могилу, – сурово объявил Ричард, скрестив руки на груди. – А я возьму Карелла и вернусь в жилище оборотня. Попытаемся найти какие-нибудь зацепки. Анна, клянусь, если ты куда-нибудь выйдешь без моего ведома, то я тут же обращусь к старейшинам, и тебя запрут в темнице. Ибо ты – угроза спокойствию и правопорядку. Я так вообще с тобой поседею.

Звучало грозно, и почему-то мне не захотелось проверять, насколько его слова расходятся с делом. Потому я изобразила покорную женщину, проводила Ричарда взглядом, полным собачьей преданности и даже пожелала удачи.

Ладно, коль детектив из меня посредственный, хотя бы займусь уборкой…

***

К вечеру я возомнила себя золушкой и отдраила дом до чистоты. Ага, сама изгадила, сама отчистила – не женщина, а мечта. На самом деле, домохозяйка во мне проснулась не от желания угодить Ричарду, а от постепенно растущего волнения. Где же он? Всё ли нормально? Я била себя по рукам всякий раз, когда хотела сорваться с места. Найти. Обнять. Успокоиться. Мысленно пообещала себе: не вернется до завтрашнего утра – вооружусь той самой статуэткой воина (для устрашения) и отправлюсь на поиски.

На наше с воином счастье, Ричард явился ближе к ночи, когда лунное золото стекало по листве, и звезды вовсю сверкали на черном небесном полотне. Утомленный и какой-то рассерженный, он молчал, пока смывал с лица дорожную пыль, и не произнес ни слова, когда переодевался, когда глушил ярость в крепком алкоголе.

А я не отважилась спросить о причинах. Меня охватил трусливый страх перед неизвестностью. Ходила за ним по пятам, обратившись в его тень, смотрела с испугом, но не размыкала рта, чтобы не нарушить хрупкое спокойствие. Ричард заговорил сам.

– Давай поженимся прямо сейчас?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что сначала я подумала: ослышалась. Но самый нелогичный во вселенной оборотень смотрел на меня сквозь призму стакана с коньяком, и взгляд его был серьезен как никогда.

– Здесь? – Я подозрительно осмотрелась. – Ты настолько проникся моей уборкой? Не обольщайся, это разовая акция.

– Не здесь, нет, – он тряхнул волосами, откинул светлую челку со лба. – Но в ближайшее время я намерен присвоить тебя окончательно и бесповоротно.

Я осторожно попятилась ближе к окну. Кто укусил этого завоевателя? Я, конечно, смирилась с женитьбой, но не готовилась к ней так сразу! Не тем же вечером, когда дала согласие!

– А как же клятвы вашей богини?

– Риша, ты всерьез думаешь, что я опять ввяжусь в эту авантюру с поездкой на край света, чтобы засвидетельствовать свои чувства? Мне нужны не клятвы, а ты. У нас есть все шансы не пережить зиму, если ты продолжишь сбегать куда глаза глядят и пытаться отловить преступников. Давай просто поженимся, и будь что будет.

Я отобрала у него стакан и осушила резким глотком. Нутро обожгло жаром, перед глазами поплыло. Ричард усадил меня к себе на колени, уткнулся носом мне в шею. Его дыхание щекотало кожу, от близости тел прошибало словно электричеством. Я горела рядом с ним. Тлела. Обращалась в ничто и возрождалась из пепла, чтобы подышать совместным воздухом.

– А как женятся в вашем мире? В плане, в России есть специальное место, куда приходят люди, подписываются во всяких документах, обмениваются свадебными кольцами. Девушки платья надевают, знаешь, такие белые-белые. Типа знак чистоты и непорочности. Хотя какая тут непорочность, я же от одного твоего голоса готова раздеться и… – ляпнула, но осеклась на половине фразе.

Коньяк подействовал слишком быстро. Но Ричарда, кажется, моя откровенность не ужаснула, скорее – смутила. По крайней мере, он как-то очень уж нервозно кашлянул мне в плечо.

– Подойдет любой храмовый служитель, который поставит на наших телах знак принадлежности. Это руна, которую выписывают специальной магией, и которая соединит наши судьбы. Связь эта столь сильная, что если один из супругов погибает, то второй чувствует смерть физически, всем своим естеством. Но остается жить. Повторно такую руну нельзя поставить. Раз и навсегда. Навеки. Был бы я советником, мне бы не просили такое попустительство по отношению к религиозным ритуалам. Но я, хвала небесам, уже не советник, а ты – не чистокровный оборотень. – В его голоса появилось неприкрытое ехидство: – Но, если тебе угодно, будет белоснежное платье и кольца.

Я представила себе в пышном наряде, с фатой до пола, рыдающую маму (непонятно, от горя или счастья) и унылый банкет для родственников, на котором мои родители будут пытаться сбыть наших первенцев по выгодной цене, а бабушка Ричарда зачитает неприличные поздравления в стихах. А, ну и, разумеется, букет невесты полетит прямиком в Ривалию. Все напьются вдрызг, передерутся и перецелуются.

– Ни за что! – отказалась так поспешно, что Ричард недоуменно изогнул бровь. – Мне нравится идея с храмом. Есть в этом что-то интимное. Обсудим подробности позже, договорились? Давай поговорим о менее приятном. – Всё же я малодушно перевела тему. – Вы нашли того паренька?

Ричард отстранил меня от себя, налил ещё коньяка. Странно, раньше за ним как-то не наблюдалось особой любви к выпивке, если по-честному, я его и пьяным-то не видела. Впрочем, Ричард не пьянел, скорее – оттаивал, становился менее напряженным. Плечи расслабились, в глазах посветлело.

– Мы гнали оборотня до самой границы. Обычный хулиган, дурной еще, маленький. Юркий, бесстрашный. Искал легких денег.

Это было очевидно с самого начала. Я увидела того воришку впервые, но с первого взгляда поняла – он обычная пешка в игре королей.

– Знаешь… – Ричард вздохнул. – Этот паренек напомнил мне меня самого несколько лет назад: совсем ещё желторотый, никому не нужный, запутался в себе, пытается барахтаться как может. Хватается за любую возможность, да всё впустую. Он не представлял, кто его заказчик, общался через какого-то товарища по воровскому делу.

– Ну а что тот товарищ?

– Когда мы пришли к нему, то застали остывающего мертвеца с вспоротым горлом, – ровно ответил Ричард.

Я поёжилась.

– А мальчик?..

– Мы не успели вернуться за ним. Его тоже убили.

Мне вспомнились острые черты и испуг в глазах. Устеленный соломой пол. Полная безысходность. Маленькая песчинка, жизнь которого не стоит и гроша, если на шахматной доске сходятся великие умы.

– Жаль, – сказала, сглотнув ком в горле.

Ричард покачал головой и почти потянулся за бутылкой, но передумал, отставил стакан в сторону и упер лоб в ладони. Локти его лежали на столе, спина была идеально ровная. Он долго не двигался, будто выпал из реальности, и я стояла позади него, положив руки на напряженные плечи.

– Завтра с утра сюда прибудет король Харот, – донеслось до меня глухое. – Он запросил разрешение на перемещение, и старейшины предупредили меня. Будем готовиться. Не думаю, что эта встреча закончится чем-то хорошим, потому что король настроен на конфликт, кроме того, он убежден, что тебя увезли силой.

– Я попытаюсь объяснить всё Хароту, не думаю, что об этом нужно тревожиться. Меня другое волнует: почему нас вообще отпустили?

– Увидели искренность наших чувств. Подсмотрели, если точнее. Если честно, твое появление сыграло нам на пользу, потому что теперь старейшины убеждены, что в наших поступках нет злого умысла. Да, это не отменяет того, что я покинул пост и бросил невесту, но влюбленных идиотов судят иначе, нежели предателей короны.

То есть всё-таки неспроста меня не покидало ощущение стороннего присутствия в комнате ожидания, где нас так внезапно оставили наедине друг с другом. За нами бесстыдно подглядывали, ловили наши речи. Следили. Высматривали.

Впрочем, оно к лучшему. С Ричарда сняты обвинения, а уж с королем Кристани я разберусь как-нибудь сама.

Ричард обернулся ко мне, посмотрел снизу вверх, не мигая, закусив губу.

– Пойдем… – Он протянул мне руку.

– Куда? – спросила, переплетая наши пальцы.

– Завтра может не настать, но у нас есть сегодня. Моя королева, позволь показать тебе настоящую волчью луну.

Стояла безмолвная ночь. Воздух был сух, и слабый ветер вплетался в волосы. Дверь закрылась за нашими спинами.

Глава 4. Уходи, чтобы остаться

Эта ночь превратилась в бесконечность. Время замедлилось из-за нас. Ради нашего счастья. Вопреки всему остальному мирозданию. Только бы дать отдышаться, насмотреться, влюбиться как впервые, воспылать от страсти. Свежесть лесных троп сменилась прохладой постельного белья. Остаток ночи запомнился мазками: жар на двоих, взгляд в глаза, в которых отражается твое собственное безумие; его губы, что шепчут на ухо неизвестные миру заклинания. Мои пальцы, что рисуют по его коже узор из прикосновений.

Эта ночь превратилась в бесконечность, чтобы в какой-то момент убыстриться и пролететь за мгновение. Я только прикрыла веки, когда в дверь постучались. Конечно же, ни я, ни Ричард не подскочили, чтобы открыть ранним гостям. Не было ни сил, ни желания. Когда я приподняла тяжелую, словно налитую свинцом голову с груди Ричарда, тот легонько подмял меня под себя.

– Спи, – приказал он, прикрыв веки.

Я безропотно кивнула и погрузилась в сладкую дрему. Оборотни – или люди – стучались ещё и ещё, но никто не впустил их внутрь.

Короче говоря, в какой-то момент в дом попросту ворвался король Харот, окруженный стражей, свитой и советниками-оборотнями. Ричард спрыгнул на пол, едва услышал, как хлопнула дверь. Склонил голову набок, замерев перед неизбежным. Я укуталась в покрывало, чтобы прикрыть наготу. Первым в спальню вошел Харот, который окинул меня неприязненным взглядом, будто я сотворила нечто отвратительное. Ричард преградил ему дорогу ко мне, но король не пытался приблизиться.

– Анна, ты должна пойти со мной, – приказал он, и советники добавили что-то ещё, незначительное: о долге, договоренности, обязательствах перед законом и богами.

– Нет.

Я плотнее стиснула зубы и вздернула подбородок. Свита переглянулась одинаково тупыми, коровьими взглядами. Мол, что эта девица-развратница позволяет себе?!

– Анна, или так, или…

– Не угрожайте ей, король.

Голос Ричарда был глух, но он оглушал своей мощью. Не мальчик, но мужчина скрестился сейчас в незримой схватке не просто с Харотом, а со всем тем миром, что ополчился против нас.

– Тебя никто не спрашивал. – Король поморщился. – Я подал старейшинам прошение о скорейшем твоем наказании за весь тот вред, что ты принес двум государствам, работая на кого-то третьего. Иначе, клянусь перед богами, быть войне. Наши войска отправятся к границе с Велицией в ту же секунду, как я дам отмашку. Они готовы сражаться насмерть. Поверьте, меня ничто не остановит. Я не прощу оскорбления себя и интересов моей страны. Анна, услышь мои слова. Я не прошу тебя уйти как друг, а приказываю как твой правитель. – Он обратился ко мне, и нижняя губа его подрагивала от плохо скрытого раздражения. – Тебя позволили увезти, это было одним из моих условий мирного договора. Я не оставлю тебя с предателем. Пускай его судьбу решают достопочтенные старейшины.

От этих его слов моё запястье обожгло пламенем. Наружу текла магия, кристально чистая, не обличенная в мысль или действие. Она могла обратиться защитным коконом или разрушительным холодом. Но я не позволила себе оступиться.

От моего решения зависело всё. Какую ценность имеют две судьбы по сравнению с судьбами миллионов людей и оборотней? Слезы всех тех жен и детей, что за ночь овдовеют или осиротеют, важнее нашего счастья.

Всё слишком усложнилось. Мы оба это понимали. Ричард не смотрел в мою сторону, но спина его стала такой прямой, будто бы её перетянуло веревками. Так сильно проступили лопатки. Высветились все застарелые шрамы.

Он не стал бы спорить со мной, даже согласись я обратить целый мир в пепел войны, но для себя уже всё решил.

– Выйдите, – сказала тихо. – Мне нужно одеться.

Они вышли. Все. Вместе с тем человеком, который был мне сейчас жизненно необходим. Но я мысленно поблагодарила его за то, что он не дал мне возможности передумать. Слезы жгли щеки солью, пальцы тряслись, и оголенные нервы рвало на куски. В знак протеста я натянула рубашку Ричарда, которая была мне велика, и пришлось подкатать рукава. Пуговицы долго не поддавались, отказываясь попадать в петли. Время окончательно остановилось.

Я вышла на крыльцо дома, где застыла вся траурная процессия. Босые ноги холодил ветер – вымазанные грязью кроссовки оставила на пороге как последнее напоминание о себе.

– Я разберусь во всем, – пообещал Ричард, мазнув мое запястье прощальным касанием. – Не беспокойся, совсем скоро всё наладится.

Меня не тащили волоком, я добровольно прошествовала к порталу. Босоногая, но гордая, облаченная в мужскую рубашку, не расчесанная с утра. Не приняв предложенной Харотом руки, шагнула внутрь.

Ричард стоял на пороге и грустно улыбался. Я улыбнулась ему в ответ перед тем, как скрыться в водовороте пространства.

Разумеется, мы встретимся.

Это даже не обсуждается.

***

Король собрал в зале заседаний моих родителей, Дардану и множество доверенных лиц, которым лично я никогда не доверяла. Меня окружили точно коршуны и твердили на разные лады фразы из давнего пророческого сна: про предательство, суд и то, что первая советница не имеет права поддерживать столь разрушительные отношения, которые порочат меня и весь королевский двор.

А о том, что мне даром не сдался титул советницы, они не подумали? Забирайте, люди добрые, коль вам он нужнее. Отправьте нас с Ричардом в Россию, если мы мозолим вам глаза.

Фигушки.

Впрочем, я реагировала со сдержанной агрессией. Огрызалась, но вполголоса, не вопила, огненными шарами не кидалась. Нервно потирая запястья, выслушивала материнские обличительные речи и успокаивающие слова отца. Происходящее напоминало дрянной театр с очень плохими актерами, которые изображают сочувствие, но на деле ищут, куда клюнуть больнее. Харот, понимая, что массовая атака не возымела результата, приказал всем покинуть помещение. Вскоре мы остались наедине, и нас разделил длинный стол переговоров. Король полыхал праведным гневом. Крылья его носа раздувались, желваки напряглись. В голосе тлела плохо скрытая угроза:

– Мне надоело быть твоим оберегом, Анна. Если в первые месяцы правления я искренне защищал вас от стороннего осуждения, ибо ты со своим другом-оборотнем освободила Кристань от тирании, то нынче настал час, когда во мне выгорело всё доброе по отношению к вам. Всё, баста. Ты не слышишь никаких здравых доводов, потому что уперлась в свою детскую влюбленность.

– Повторяю в сотый раз: Ричард чист перед законом.

Я поднялась из-за стола, чтобы хоть как-то возвышаться над сидящим королем, который морально давил своими речами и уверенностью в голосе.

– Но доказательств у тебя нет.

– Они не нужны. Ему поверили старейшины, и безоговорочно верю я.

Равнодушно пожала плечами, вновь потерла запястья. Волнение кололо кожу, и внизу живота скручивало от страха неизвестности. Я чувствовала, что волчок судьбы раскрутился, и его не остановить. Мы все оказались подмяты под пресс обстоятельств.

– Конечно, он оправдался перед своими старейшинами. Те не могут иметь к нему претензий, ибо он доставал информацию для них. Уверен, оборотням известны многие наши тайны.

Я застонала. Ну что за твердолобость?! Бесполезно рассказывать ему о претензиях оборотней – тоже считающих, что Ричард сотрудничает с кем-то на стороне, – письмах и мальчишке-оборотне с перерезанным горлом. Харот потребует других доказательств, а у нас нет ничего, кроме домыслов. Пока что нет, но я уверена, что Ричард докопается до истины.

– Услышь слово короля, первая советница. Если ты хочешь спасти своего оборотня от смертной казни, а два народа – от войны, то станешь моей супругой. Всё, я устал выпрашивать твоего одобрения. На кон поставлено слишком многое. К сожалению, за тобой пойдут люди, потому мне придется поступиться своим достоинством ради нашего союза. Решай, тебе дороже удовлетворение своих потребностей или народ, который уверовал в спасительницу?

– Второе, – бросила я, дернувшись словно от пощечины.

– Первое здравое решение за долгое время. Церемония пройдет на следующей неделе. Кстати, Анна, отныне никаких издевательств над внешностью, – он брезгливо показал на рубашку Ричарда, в которую я зябко куталась. – Одевайся соответствующе будущей королеве.

– Хорошо. Что будет с Ричардом? – спросила, закусив губу.

– Я попрошу сохранить ему жизнь.

– Спасибо, – кивнула спокойно. – Разреши мне пойти переодеться?

– Да, свободна.

В спальне я попробовала воспользоваться заклинаниями, но те не поддавались мне. Даже простейшие, вызубренные наизусть. Наверное, не обошлось без Дарданы и придворных магов, которые попросту наложили блок на любые мои чары в пределах дворца или всей столицы.

Но даже это не могло вывести меня из себя. С недавних пор мир стал казаться проще, легче, понятнее. У меня впервые за двадцать с лишним лет появился смысл жизни. Я обрела его внезапно и никогда уже не выпущу их ладоней.

Когда есть к кому возвращаться, уходить как-то проще…

Я достала карандашный рисунок, разгладила замятые углы. Девушка с портрета смотрела со всей наивностью человека, который не знает о будущем и не опасается его. Счастливая.

На сегодняшний день мною было выбрано самое скромное из возможных платьев: с высоким горлом, в пол, не открывающее и кусочка кожи. Я одобрительно осмотрела себя в зеркале. Король просил спокойную невесту? Получите, распишитесь. Перед вами сама покорность. Отныне я буду серой мышью, тенью себя прежней.

Мама пыталась поговорить со мной, но я сослалась на головную боль, а на следующее утро – на боль в животе; на нездоровье; на расстройство желудка; на вялотекущую депрессию. Дни я проводила в комнате точно принцесса, заточенная в башне, и выходила только к приемам пищи.

Но на шестой день я изменила себе. Едва в окна ударил кроваво-красный рассвет, я вошла в храм всех богов и молча уставилась на алтарь. Богиня милосердия смотрела на заблудшее дитя с состраданием. Кроме нас, в храме никого не было. Природная магия сочилась из щелей, ибо ею было пропитано всё вокруг. Храм представлял собой кувшин, собравший колдовство воедино. Клянусь, я могла нащупать магию пальцами, если проводила теми перед собой.

Я не увидела, как в храм вошел человек, нарушив моё единение с богиней. Его шаги гулким эхом отдавались в ушах, звучали в унисон с моим сердцем. Я сжала и разжала кулаки, прикрыв веки, стараясь не обращать на человека внимания. Тот сел поодаль и вполголоса произнес молитву.

Мне требовалось полнейшее сосредоточение перед тем, что неминуемо свершится. До свадьбы оставалось двое суток.

Спустя полчаса я покинула опустевший храм и вернулась в свою комнату, где повалилась лицом в подушку. После единения с богами здешних краев, тело абсолютно обмякло, словно перестав принадлежать мне.

К сожалению, выспаться не удалось. Ближе к полудню мама вломилась в спальню без разрешения. Взгляд её был пуст, под глазами залегли глубокие тени.

– Дочка… – прошептала мама и кинулась мне на шею.

Она долго сжимала меня озябшими пальцами, а я не вырывалась из стальных объятий.

– Что случилось?

– Аня… Анечка… – Мама обхватила моё лицо руками и всмотрелась так пристально, словно боялась чего-то, что может увидеть на дне моих глаз. – Я решила, что ты должна знать. Что-то случилось с твоим другом. Ему запретили выезд из столицы, но он нарушил его и сбежал… гнался за кем-то… его потеряли… Он словно исчез… Только что пришел зов из Велиции, оборотни не могут отыскать его.

– Почему тебя это волнует? – уточнила я, едва справляясь с дрожью, что прокатилась по рукам и ногам. – Сомневаюсь, что Ричард заявится в Кристань после открытых угроз Харота.

– Меня тревожит не это. Скорее всего Ричард… – мама запнулась, – погиб, иначе поисковики бы напали на его след. Аня, прости меня, я только теперь осознала, сколь сильно он был тебе дорог…

Я сжала пальцы так сильно, что ногти впились в кожу. До крови прикусила нижнюю губу. Соленая струйка стекла к подбородку, и мама стерла её подушечкой указательного пальца. Она плакала навзрыд, а вот мои глаза были сухи. Появилось чувство, что на комнату кто-то наложил сильнейшие успокоительные чары, потому что во мне ничего не екнуло, не сломалось, не оборвалось струной. Я стояла, прислушиваясь к внутренним ощущениям, но ловила себя на единственной мысли: мне не хочется удавиться.

– Я должна сама сообщить всё Маделин, – сказала осипшим голосом. – Она не справиться, если к ней заявится кто-то сторонний и огорошит смертью внука. Я должна извиниться перед ней за всё. Скажешь Хароту, чтобы его люди не лезли к нам?

Мама часто закивала.

Тем же вечером я отпаивала знахарку успокоительными настойками, а заодно отпаивалась и сама.

Время будто остановилось, чтобы никогда уже не возобновить ход.

Мы многое обсудили. О предложении Ричарда и моем отказе. О наших неумелых попытках сблизиться. О том, как я сама отталкивала от себя единственно необходимого человека. И о том, во что это вылилось…

Ранняя осень в этом году потеряла всякий рассудок. Столицу запорошило метелью, снег стекал по моим щекам, когда я возвращалась в замок. Но у самых ворот меня прошибло эмоциями. Я рухнула на колени перед людьми, что суетливо неслись по улицам города, уронила лицо в ладони и разрыдалась. Я задыхалась от собственного крика. На меня озирались, рассматривали с удивлением. Кто-то пытался подать руку, спрашивал о чем-то. Мне пихали зелья, бормотали успокаивающие речи. Но я не сдвинулась с места до тех пор, пока не прибежала перепуганная мама.

Всё кончено?

Нет, всё только начинается.

Я должна принять бой. Я ставлю себя на шахматную доску в качестве пешки. К счастью, некоторые пешки куда сильнее королей.

Я научилась быть сильной. Хочу верить в то, что научилась. После такого нельзя оставаться слабой. Возможно, я смогу выжить в час, когда всё изменилось, когда всё обдумано, когда всё потеряно.

***

Следующим утром мне принесли подвенечное платье, белое до тошноты,полное рюшек и кринолина – на нем настояла мама семь дней назад. Притащили и белоснежные чулки, и туфли без каблука (разумеется, белого цвета). Всё такое невинное, что аж воротит.

Но перед тем, как напялить на себя траурный наряд невесты, я спустилась к завтраку. Бледный призрак, лишь оболочка себя прежней. Король Харот встретил меня в столовой и подал руку, помогая сесть за стол. Меня пошатывало.

– Как ты сегодня?..

Во взгляде его была неподдельная тревога.

…Некто в подробностях описывал, чем я питаюсь по вечерам…

Потому что самолично составлял меню.

…Каких цветов мои платья…

Потому что определял мой гардероб.

…Полный распорядок моего дня…

Потому что от него не мог укрыться ни один мой вздох.

…Ему было известно, куда я сбегала в минуты одиночества…

Потому что ко мне была приставлена невидимая стража.

Некто достаточно сильный, чтобы обладать шпионами среди людей и оборотней. Некто, для кого человеческая жизнь не стоила ломаной монеты, ибо в его подчинении находились миллионы таких жизней.

Некто, возжелавший меня столь сильно, что уже не сумел отпустить. Разве не Харот предложил мне «чисто деловую свадьбу», ссылаясь на любовь подданных? В тот момент он уже нашел способ разлучить нас с Ричардом – сыграл на страхе за мою безопасность. Но всё-таки отпустил меня на свадьбу оборотней, рассчитывая, что я вернусь оттуда беззащитной и сломленной, ибо Ричард будет женат.

Каждый раз, когда он предлагал мне свадьбу, то ссылался на какую-то ерунду типа восстановления доброго имени. Но неужели короля великой страны должно волновать чье-то имя?

Он решил очернить Ричарда и окончательно разделить нас. Не подумал только о том, что строптивая первая советница перемахнет через все запреты и покажет миру оборотней искренность своих чувств.

Он бы предпочел похоронить того, кого я любила, только бы вывести меня из состояния хрупкого равновесия и наверняка получить согласие в день свадьбы. К сожалению, не успел.

Я намазывала масло на свежую булочку, рассматривая Харота. Невероятно красивый мужчина, властный, не привыкший к отказу. Он распланировал наше будущее задолго до того, как предложил свадьбу впервые, и моё мнение волновало его меньше всего.

Зачем ему понадобилась девчонка из другого мира?

Так ли он ратует за мир между двумя расами, что готов стравить нас точно оголодавших псов?

В тот день, когда мы с Ривалией взяли след мальчишки-оборотня, девушка сказала мне:

– Кому-то выгодна война между оборотнями и людьми. Вы с Ричардом рискуете стать символом раздора.

– Либо символом примирения, – отшутилась я.

Но сейчас моё запястье жгло памятью о былом. Меня охватывал нервный озноб. Всё оказалось так сложно и неправильно, что невозможно было сосредоточиться.

– Со мной всё в порядке, – улыбнулась треснувшими губами. – Ты готов к церемонии?

Король блаженно ухмыльнулся и перехватил мою ладонь, но я вырвала её из цепких пальцев.

– Понимаю твои чувства, Анна, – вздохнул он. – В голове не укладывается, что всё произошло так внезапно. Я готов поддерживать тебя столько, сколько понадобится. Я никогда не желал смерти Ричарду, поверь.

– Мне не требуется поддержка. – Я поднялась, отряхнула пышную юбку от невидимых соринок. – Он же был предателем, не так ли?

– Дардана пыталась отыскать его тело, – продолжил Харот, – но не смогла.

Я равнодушно мотнула головой.

До церемонии оставались считанные часы, и меня таскали точно тряпичную куклу туда-сюда. Наряжали, красили, приводили в порядок опухшее от слез лицо. Мама всегда была рядом, каждую секунду подготовки. Стояла рядом со мной, придерживала за талию, чтобы я не рухнула на ослабших ногах. Она вела меня в храм всех богов, и на нас смотрели тысячи людей. Где-то среди них, возможно, затерялась сгорбленная фигурка старушки-знахарки, вновь потерявшей внука.

Храм был полон людей – не продохнуть. Горели бесчисленные свечи. Воздуха не хватало, и я постоянно оттягивала тугой ворот платья. Папа сидел в первом ряду и смотрел на меня с искренним переживанием. Я слабо улыбнулась ему и сильнее вжалась в мамин бок. Как маленькая девочка.

Меня охватил неистовый страх.

Перед богами невозможно солгать, а их мраморные лики взирали на нас со всей суровостью. Харот подал мне руку, я нехотя приняла ту, теплую и жесткую. Седовласый храмовник заговорил в густую бороду:

– Вы предстали пред всеми живыми и мертвыми, пред сущим и грядущим, пред знатью и простолюдинами за тем, чтобы соединить тела и души в нерушимом союзе…

Магия вилась вокруг него, опутывала наши тела. Король Харот расслабился. Я обернулась, посмотрела на заполненный зал. Служитель читал клятвы, перебирал молитвы, но, наконец, примолк, чтобы произнести чуть громче:

– Если есть что-то, что может помешать этому союзу, прошу сообщить немедленно или молчать до скончания веков.

– Есть, – отозвалась я почти с радостью под многочисленное аханье.

На нас уставились, кажется, даже статуи. Харот посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью. О нет, здесь и не пахло нескончаемой любовью, короля вело ко мне иное чувство.

– Анна, говори, – прошипел он по-змеиному,

– Насколько помню, в вашем мире нельзя заключить повторный брак, если уже обвенчан богами.

Я обнажила запястье, на котором вот уже несколько дней как проступила руна, которая с истинного языка оборотней переводилась кратко: «Вечность». Иногда эта руна жгла кожу, но чаще – приносила успокоение. Всякий раз, когда становилось невыносимо, я смотрела на свою правую руку и вспомнила, что меня любят и ждут. Всегда.

Той ночью, озаренной золотым светом луны, стоя пред волчьими богами, я думала: что останавливало меня раньше? Почему мы не женились в тот самый день, когда спаслись от охотника и ведьмы?

Да потому что я была глупой малодушной девчонкой. Обычный страх не подойти мужчине мечты, не соответствовать ему, помешал нам обрести счастье, но – хвала небесам! – Ричард сумел убедить меня в обратном.

Но в тот полуночный час храмовый служитель дочитал обращение к богам, и на наших запястьях проступили руны, выписанные словно чернилами.

Наконец-то я что-то сделала правильно…

Моя простодушная улыбка окончательно вывела короля из себя. Всё произошло так быстро, словно в ускоренной перемотке. Харот заскрежетал зубами и кинулся на меня, обнажив церемониальный кинжал, но был пригвождён к полу заклинанием невероятной мощи. Завизжала перепуганная мама.

Первая королевская колдунья, Дардана, держала на вытянутой руке энергетический ком.

– Король Харот, вы обвиняетесь в предательстве интересов короны, а именно в передаче информации правительству Велиции, дабы разжечь войну между двумя государствами. Ваши мотивы будут выяснены в ходе судебного разбирательства, пока же я от лица первой советницы, второго после вас человека в Кристани, имею право провести задержание.

Король проскрежетал что-то в свое оправдание, но я его уже не слышала. С меня сняли запрет на магию, а потому не было смысла оставаться в этих стенах. Я представила родную квартирку, каждую её деталь, трещину на потолке и отклеившиеся обои в кухне. Запыленные полки. Нескончаемый дождь за окном. Портал открылся с тихим хлопком, и я без сомнений шагнула в его темноту.

– Всё получилось? – донеслось до меня встревоженное, когда я вывалилась наружу.

– Разумеется, – хмыкнула, вжавшись в шею, что пахла кострами путешествий, беззвездными ночами и летними рассветами.

Глава 5. Вечность без тебя

Шесть дней назад…

Я переступила кабинет Дарданы, и колдунья без слов поняла – меня что-то гложет. Она, немолодая, но привлекательная женщина с сединой в черных волосах, за недолгое время научилась читать мои эмоции как раскрытую книгу. Да и чего их читать, когда у меня на лице написана мольба о помощи.

Первая колдунья ничего не делала, трижды не взвесив все «за» и «против». Поэтому, выслушав мои нелепые подозрения по поводу Харота, она отреагировала исключительно сдержанно.

– Позволь мне переварить сказанное, – сухо ответила Дардана, постукивая писчим пером по чернильнице.

За время обучения мы сблизились, и колдунья понимала, что мне незачем наговаривать на короля безосновательно. Другой вопрос: мною движет жажда справедливости или попытка скрыть собственные грехи?

Тем же вечером колдунья пригласила меня якобы для теоретического занятия, на самом же деле она долго и нудно выуживала подробности.

– Почему ты связала Харота с теми письмами? – спросила тоном, от которого кровь стыла в жилах.

Ей впору становиться инквизитором (хм, в этом мире существуют инквизиторы?), потому что без клещей выудит всё наружу.

Впрочем, удар я выдержала.

Потому что ни единая сторонняя душа бы не проскользнула во дворец незамеченной, и никто, кроме короля, не мог знать о мельчайших деталях моего дня. Вся обслуга тщательно проверялась тайной канцелярией, и если бы при дворе появился осведомитель – рано или поздно его бы обнаружили.

Итак, оставался всего один человек, которому было известно каждое моё телодвижение и который мог подкупить какого-нибудь оборотня, чтобы следить за Ричардом. Тот вел открытую жизнь, за стенами замков не прятался, а потому его отследить сложности не составляло.

Я бы никогда не допустила причастности короля, если бы не его навязчивое желание жениться, которое проявлялось всё жестче и чаще. Словно болезненное желание. Идея фикс. Навязчивая идея.

Моя речь была построена исключительно на хлипких доводах, но Дардана не выгнала меня взашей, не наябедничала Хароту.

Она пообещала разобраться.


Пять дней назад…

Колдунья пригласила меня на вечернюю прогулку, на которой обмолвилась, что заключила тайный договор с оборотнями, дабы совместными усилиями отыскать виновного. Моему счастью не было предела. Мне хотелось повиснуть на шее Дарданы и бесконечно благодарить её.

– Не думай, что я помогаю тебе или Ричарду, – покачала женщина головой. – Я работаю на благо короны, и если окажется, что ты солгала мне, чтобы выгородить своего любовника, – без сомнений свершу над вами правосудие.

– Меня это полностью устраивает, – согласилась я, внутренне расцветая.

Пусть Дардана докопается до истины. Я приму любое откровение, только бы увериться, что не оклеветала добропорядочного человека или не допустила обмана.


Три дня назад…

Мы встретились в подземельях замка. Колдунья наложила на стены из толстого камня заклинание тишины, чтобы никто сторонний не подслушал наш разговор. Мне моментально стало не по себе.

Оказалось, что Дардана нащупала какую-то зацепку и добавила, что на Ричарда планируется вполне реальное покушение. Я сцепила пальцы в замок, только бы не выдать дрожи. Лишь бы не он. Пожалуйста.

Нельзя.

Недопустимо.

Страх ядом заполнил кровь, и мне показалось, что мир вокруг потускнел.

– Пожалуйста, дайте нам спастись… – пролепетала, не надеясь на понимание.

Не могла же великая колдунья поступиться своими принципами, подвести под угрозу расследование из-за просьбы наивной девчонки. Она была обязана отказать, сухо и строго, как отказывала всегда. Но в ледяном взгляде Дарданы мелькнуло нечто человеческое. Жалость? Сочувствие?

Уж не знаю, как, но Ричард был перенесен порталом в Кристань следующим утром.

– У вас будет полчаса на всё, – наставляла Дардана. – Портал откроется за алтарем храма. Отправь своего друга туда, куда не доберется ни один поисковый импульс.

Она не произнесла вслух названия места, но очень красноречиво глянула на электронные наручные часы, болтающиеся на моем запястье.

Я согласно кивнула.


День назад…

Тем кровавым рассветом Ричард зашел в пустующий храм за мной следом. Я слышала его шаги, и сердце замедлило бег. Времени катастрофически не хватало. Мне понадобилось десять минут на то, чтобы описать ситуацию и ещё пятнадцать на то, чтобы показать все «достопримечательности» обычной российской квартиры. Это у меня туалет или электрическая плита не вызывали опасений, для него же всё было новым и непонятным.

– Продержись один день, – попросила шепотом перед тем, как оставить его наедине с гигантским пугающим миром, как когда-то пришлось остаться и мне.

Ричард осмотрелся с видом бывалого путешественника между вселенными и показательно включил свет. Смотри, мол, не совсем безнадежен.

– Всего-то один день. Тебя я готов ждать гораздо дольше, – фыркнул он, целуя мои ноющие виски, дрожащие ресницы, мокрые от слез щеки.

Оставшиеся минуты мы просто стояли, держась за руки, боясь спугнуть робкую надежду на чудо. Портал начал сворачиваться, когда я запрыгнула в него и вернулась в молчаливый храм.

К полудню оборотни оповестили короля об «исчезновении» Ричарда, и мне пришлось изображать вначале неверие, а после – прилюдную истерику, только бы не вызвать ненужных подозрений. Зато всей столице стало известно: невеста короля безутешна, ибо потеряла то ли возлюбленного, то ли друга.

Когда я рассказывала Маделин о гибели Ричарда, то молча обнажила запястье, показывая пылающую метку. Знахарка всё поняла. Нужно молчать – неизвестно, кто и как нас подслушивает, – но её внук жив.

Иначе бы руна выцвела.

Иначе бы я сама превратилась в бесцветное подобие человека.


Сегодня…

Оставалось малое – вывести короля на чистую воду. И он вывелся на удивление легко. Возможно, из-за того, что в храме богов обнажаются любые эмоции, даже разрушительные. Становятся сильнее желания, и открываются истинные помыслы. Мы не рассчитывали, что, услыхав о нашей с Ричардом тайне, король бросится на меня как безумец. Но когда Харот понял, что я никогда не буду принадлежать ему – его окончательно сорвало с тормозов.

Зато какое красноречивое получилось признание!


Вскоре…

Я узнаю, что о любви ко мне речи не шло. Королю требовалось дитя двух миров, сосредоточие магии. Источник огромной силы мог принадлежать безраздельно Хароту. Перемещения меж пространством, путешествия в другие миры, пророческие сновидения – всё это и даже большее, неизвестное и неопробованное. Он планировал обратить меня в магический сосуд и растрачивать помаленьку. Проблема в том, что, будучи женой другого, я никогда бы не позволила собой манипулировать.

Не мне определять, оставаться ли королем тому, кто пытался отправить мужчин всего королевства на бойню ради своих безумных прихотей. Я постараюсь не думать о нем и той подлости, которую когда-то считала дружбой.

Важно другое. Отныне нет препятствий для нашего с Ричардом счастья. Ни недругов, ни соперников, ни врагов. Вскоре мы поселимся на границе меж странами оборотней и людей, и в нашем очаге не угаснет пламя.


Сейчас…

Я откинула чулки в угол и попыталась стянуть неудобное платье, но не смогла расстегнуть тугие пуговицы. Не терпелось оголиться, чтобы наконец-то выдохнуть с облегчением. Меня душила плотная ткань, сковывали шелка.

– Так вот о каком белоснежном облачении ты говорила, – Ричард откровенно глумился, повернув меня к себе спиной. – А что, очень даже аппетитно.

Его чуткие пальцы прочертили дорожку меж моих лопаток, коснулись первой пуговицы на лифе.

– Ага, и пышно как праздничный торт, – согласилась я, наслаждаясь нашей близостью. – Ты выжил в суровых российских реалиях?

– В какой-то момент мне показалось, что со мной разговаривают неведомые голоса из коробки, а потом я вспомнил, что ты называла это телевизором, – отшутился самый невероятный во всех измерениях оборотень, стянув с меня платье и губами тронув шею. – Боги, Риша! – простонал он. – Я так устал тебя ждать, что никогда уже не отпущу.

– Меня не было меньше суток, – смутилась я.

– Всё гораздо сложнее, – он прижал меня к себе и прошептал на ухо: – Мне пришлось ждать тебя целую вечность и один бесконечный день.

– Дождался? Теперь мучайся, – хмыкнула я и хотела добавить что-то ещё, но была повалена на кровать.

Которую, кстати, надо бы перевезти в наше новое жилище.


В оформлении обложки использована фотография автора simbiothy «Красивая пара на фоне леса» с https://ru.depositphotos.com


Оглавление

  • Часть 1. Будь моим несчастьем
  •   Пролог
  •   Глава 1. Опасный преступник
  •   Глава 2. Одиночество вдвоем
  •   Глава 3. Добро пожаловать в новый мир!
  •   Глава 4. Божественная помощь и прочие неприятности
  •   Глава 5. Не держи на меня зла
  •   Глава 6. Причина всех бед
  •   Глава 7. Время бесценно
  •   Глава 8. Слишком поздно
  •   Глава 9. Последний рывок
  •   Глава 10. Ставки сделаны, ставок больше нет
  •   Глава 11. Прощай
  • Часть 2. Будь моей тенью
  •   Пролог
  •   Глава 1. От свадьбы до самоубийства один шаг
  •   Глава 2. Невезение
  •   Глава 3. Просто смирись
  •   Глава 4. У всего есть причины
  •   Глава 5. Будь счастлив без меня
  •   Глава 6. Ты меня никогда не полюбишь
  •   Глава 7. Да будет так!
  •   Глава 8. Сделай последний шаг
  • Часть 3. Будь моим оборотнем
  •   Глава 1. К черту честь
  •   Глава 2. Тьма, что струится по венам
  •   Глава 3. Короли и пешки
  •   Глава 4. Уходи, чтобы остаться
  •   Глава 5. Вечность без тебя