Право на рассвет [Андрей Павленко] (fb2) читать онлайн

Андрей Павленко Право на рассвет

Пролог

За месяц до описываемых событий

Двое мужчин сидели в полутемной комнате и разговаривали.

– Мне просто интересно, как вы меня нашли. Даже, наверное, правильнее будет сказать, как вы узнали, что я хочу найти вас?

Хозяин комнаты слегка наклонился вперед, чтобы поправить кончиком пальца тлеющую на краю пепельницы сигарету. Необычной формы, и с вензелем.

– Ну, этот вопрос, наверное, сам по себе лучшая рекомендация! – ответил ему гость, светловолосый мужчина лет тридцати пяти.

Помолчав, он добавил:

– Сейчас вы потребуете доказательств… По крайней мере, так делают все.

Хозяин пожал плечами.

– Что, застрелитесь прямо здесь? Забрызгаете ковер кровью? Поверьте, я уже наслышан об этих ваших демонстрациях! Но они ничего не доказывают, поверьте.

Он испытывающе посмотрел на собеседника.

Тот обвел глазами полумрак комнаты. Тяжелые портьеры, закрывающие окна, антикварные книжные шкафы и такой же письменный стол. Камин и два кресла рядом. Мягкий ковер на полу. Затем остановил взгляд на хозяине.

– Я вдвое старше вас, молодой человек. Кстати, м-м-м, сколько вам лет?

– Вопрос сложный, – усмехнулся гость. – Даже не знаю, как на него отвечать…

Он помолчал, задумчиво глядя на необычное, темно-красное, даже коричневое пламя в камине.

– Скажем так, это я старше вас. Вам ведь почти семьдесят?

– Почти. Семьдесят два. Неужели вы не знали?

Неотрывно глядя на пламя гость пожал плечами.

– Лично я – нет. Да и какая мне разница? Хоть двадцать!

– Интересные цвета, не так ли? – Хозяин перехватил его взгляд. – Особый состав.

– А что за дрова?

– Сандал.

Гость присвистнул.

– Однако!

– Хотите сказать, что у роскоши должны быть пределы? Но если я могу себе это позволить, то позволяю. – Удивился хозяин, вытягивая левую ногу вперед. – На самом деле, вы же не удивлены?

– Удивлен. Неприятно. Наверное, у вас унитаз из золота? Или платины? Что там сейчас дороже?

Хозяин усмехнулся и потянулся за сигаретой.

– Вещи. Вещи всегда дороже. Чем деньги. Для меня, разумеется. А унитаз самый обычный. И на завтрак я ем обычную кашу. Зато все стекло у меня с добавлением урана. Видите этот необычный оттенок? Очень красиво. И кальсоны у меня шерстяные…

– Заботитесь о здоровье? Вот ведь в чем парадокс: когда есть деньги, много денег, все резко…

– Да, я хочу жить как можно дольше. И не в виде овоща, разумеется! – перебил хозяин. – Это вполне логично, не так ли?

Гость кивнул.

– Вполне. Но почему вы курите? И почему не вылечили ногу? С вашими возможностями вам даже тело другое могут пересадить.

– Психосоматика. Так врачи говорят. – Он помолчал. – Курение же… Они уверяют, что этот состав абсолютно безвреден. Даже наоборот!.. Ха! Наоборот! Но я им не верю… В наше время верить платным врачам… По моему мнению, медицина не имеет права быть оплачиваемой… Ладно, перейдем к делу.

– Вы ознакомились с присланными материалами?

Хозяин наклонил голову.

– Хорошо. Вы финансируете нас. Полностью. Обеспечиваете прикрытие, в случае необходимости.

Гость вытащил из папки лист бумаги и протянул его хозяину.

Тот слегка наклонился вперед, так, чтобы свет светильника падал на лист и пробежал его глазами. Затем оторвал взгляд.

– Ну, с финансированием проблем не будет: доллары, евро, юани. Быть может, биткоины… Что вам по душе.

– Вы даже не торгуетесь, – заметил гость.

– И вы могли бы вместо миллиарда попросить десять. Или сто.

– К чему? Лишние деньги нам не нужны.

Покачав головой, хозяин вернулся к листку. Затем снял очки и покусывая дужку посмотрел на гостя.

– Давненько не встречал такой… самоотдачи.

Гость промолчал.

– Интересно. Вы же знаете, что убрать таких игроков будет непросто даже для меня.

– А как вы мирились до этого с их существованием? Или вас все устраивало?

– Разумеется, устраивало. До тех пор, пока их бурная деятельность не затрагивала моей экономической сферы… Сейчас возникла ситуация, при которой они пытаются определять путь развития человеческой цивилизации. А за последние тридцать лет я привык подобные вопросы решать сам.

В глазах гостя промелькнула озорная искорка.

– А я в свое время ждал, что космос вот-вот покорится человеку.

– На данный момент меня не интересует космическая программа. Возможно, позже…

– Хорошо. Технически мы вас поддержим. Я имею ввиду исполнителей. С этим проблем не будет.

– А последствия?

Хозяин в упор посмотрел на гостя.

Тот пожевал губами.

– Если вы беспокоитесь об этих…

– Я говорю не о вампирах или трупоедах! – перебил хозяин. В его голосе послышалось явное раздражение. – Плевать мне на них, на их князей, высших, верховных и прочих!

– Понятно. – Гость наклонил голову. – Вы имеете ввиду Дайрона. Но отчего вы решили, что он вмешается? Он даже не узнает об этом. Тот, кого вы считаете богом…

– Я знаю. – Уверенно сказал хозяин. – Мои источники не ошибаются.

Гость засмеялся.

– Вы ничего не знаете. Ничего, запомните это. И никто не знает.

– Разумеется, кроме вас, – произнес хозяин с едва заметной издевкой в голосе.

– Совершенно верно. Поэтому наш союз может быть плодотворным.

Поморщившись, хозяин встал с кресла, и опираясь на трость, прошелся по комнате. Остановился возле камина и оперся локтем о полку.

– Слово «союз» мне не нравится. Это нечто временное, обреченное на неудачу. Вспомните Советский Союз. По мне, коалиция звучит лучше.

– Как угодно.

Оба замолчали.

Тишину нарушало лишь потрескивание сандаловых дров.

– Что вы хотите в итоге? – наконец спросил хозяин. – Мирового господства? Но я не намерен уступать его вам. Денег? Территорий?..

– Уничтожения всех нечеловеческих рас. – Коротко ответил гость.

Некоторое время хозяин обдумывал его слова. Затем покачал головой.

– Убить? Одним нажатием кнопки этого сделать не получится. Постепенно? Но как только все они начнут умирать, Дайрон вмешается. Под каким бы соусом это не было подано – болезни, катастрофы, – максимум два-три недели…

– Один.

– Что?

– Один час. Даже меньше. Счет пойдет на минуты. И что? Вас это не коснется.

– Неужели? – Хозяин иронично посмотрел на гостя. – По-вашему, чтобы вершить суд, Богу понадобятся свидетели? Чтобы доказать наше с вами участие? А мы свалим все на экстремистов? Ультраправых?

Гость откинулся в кресле и положил ногу на ногу.

– Ну, давайте исходить из того, что Дайрон не бог.

Он сделал выразительную паузу.

– И если принять это за основу, все становится гораздо проще. Это во-первых. Во-вторых, нам прекрасно известны пределы его так называемых сил, что он может, а чего – нет.

И в-третьих, вы вообще видели, чтобы он когда-нибудь вмешивался? Или его самого? Никогда. Сами же вы свидетелей не оставляете, верно? А значит, вас не найдут. Потому что никто и никогда этим не озаботится.

– Что-то я не улавливаю связи.

– Связь прямая. Войны, катаклизмы, болезни – где этот бог? И наоборот, последние, хм, тридцать лет, на Земле в двух третях случаев именно вы решаете, чему быть, а чему не быть. Вы, никак не он. Так кто же бог?

Хозяин усмехнулся.

– Я надеялся, что вы скажете: четыре пятых. Ну, на худой конец, три четверти…

Его прервал негромкий звук.

Хозяин поднес к лицу запястье, посреди которого, прямо в кожу был вмонтирован небольшой экранчик.

Он пожевал губами и достал из кармана небольшой флакончик с наконечником.

– Вот видите, он считает, будто я нервничаю!

Вставив его в ноздрю, и вдохнув, продолжал:

– Вы что, всерьез считаете это аргументом? Будь на вашем месте кто-то другой, я бы не стал его слушать! Это, по меньшей мере, несерьезно.

Он задумчиво поджал губы.

– Ваша теория срабатывает, только если Дайрон действительно не бог. Или какая-то иная сущность с огромными возможностями. В противном же случае…

– Аргументы уже вам представлены.

Гость развел руками.

– Но тут я вам не советчик. Идя сюда, я прекрасно понимал, с чем столкнусь. Но у меня есть еще один аргумент напоследок. Неоспоримый.

– Какой же?

– Ваша интуиция. Вас она еще не подводила. Но… Раз уж вы хотите еще… Какие именно доказательства вам нужны?

Хозяин на мгновение задумался.

– Только информация. Вы же говорили, что для вас не существует тайн!..

Гость перебил:

– Я сказал: почти.

– Это то же самое, – поморщился хозяин. – Ну а поскольку я, до тех пор, покуда вы не переубедили меня, считаю, что в деле замешаны божественные силы, пусть будет как в сказке: три желания.

– Три? – улыбнулся гость.

– Этого много? Или мало?

– Достаточно. Говорите.

– Хорошо. Первое. В начале мая восемьдесят четвертого года у меня была встреча с неким Антуаном Парэ. И у меня есть все основания считать, что об этом никто, кроме нас двоих, разумеется, не знал… Так вот, о чем шла речь?

– Вы не возражаете, если я запишу? – уточнил гость, доставая блокнот с карандашиком.

Хозяин махнул рукой.

– Второе. Британское правительство подготовило некий документ, который будет опубликован ровно через год после смерти королевы. Мне нужно знать его содержание.

Гость старательно записывал.

– И третье… – Хозяин подождал, пока остановится карандаш и улыбнулся.

– Белая уточка.

– Белая уточка? А что это?

– Это вы мне скажете.

Гость кивнул.

– Где-то через сутки. Тем же способом. Устроит?

Хозяин покачал головой.

– Вы меня обижаете. Два часа.

Гость пожевал губами.

– Хорошо. Тогда, чтобы не терять время, давайте продолжим. Я знаю, что это не в ваших правилах, до тех пор, пока вы не получили доказательств, но тем не менее.

– Вы слишком поспешны.

– А к чему тратить время друг друга? У вас наверняка много дел.

Некоторое время хозяин изучал гостя.

– Не хочется произносить банальность, меня воротит от этого, но все же: вы представляете, что с вами будет, если вы меня попробуете обмануть?

Гость демонстративно подавил зевок.

– Я умру минут через сорок. Даже раньше, если поможете. Не хочется говорить, но все же: мне глубоко наплевать. Так что следить за мной у вас не получится.

– Что значит «умру»? – удивился хозяин. – Вы больны? Отравлены?..

Гость покачал головой.

– Я должен умереть. После того, как сделаю один телефонный звонок. А чтобы у вас не возникло сомнений, потом сможете изучить это тело… Будете приятно удивлены.

– Это чем же? – поинтересовался хозяин.

– Ну, ведь взамен оказанных услуг вы, помимо всего прочего, хотите получить нормальное тело? Вы же этого хотели, не так ли? Наследников и родных у вас нет… Да, это можно устроить без всяких операций и прочих неудбств. Что же до срока жизни… Ну, я думаю, лет триста-пятьсот, не меньше. И это тело будет устойчивым к любым видам ментальных воздействий.

– А кстати, какое тело? Не женское, надеюсь? – усмехнулся собеседник.

Гость провел по груди рукой.

– Такое. Единственная проблема в том, что других нет. Увы, конвейер нашей фирмы до ужаса однообразен. Нет, мы можем изготовить вам любое, но это будут обычные человеческие тела. Хотя возможно создать тело вампира. Или логуса. Впрочем, логусы долго не живут. Что же до качества…

– Я не хочу тело логуса. Ваш вариант меня вполне устроит. Конечно, немного досадно, что я буду не уникален… но… я человек не публичный, так что… отпущу усы… – Он усмехнулся. – Надеюсь, меня не спутают с вашими коллегами.

– Я тоже на это надеюсь. Значит, договорились?

– Предварительно. Если ваша теория о божественности является верной.

– А если нет? Вряд ли вы сможете кому-либо поведать об этом. Но скажу одно: впредь можете игнорировать исповедь. Как и причастие.

Хозяин хмыкнул.

– Перестаньте. Вы производите впечатление неглупого человека. Мне незачем бежать в Ватикан, Мекку или куда-то еще… Есть множество способов сделать это опосредованно.

Гость кивнул.

– Кстати! – Оживился хозяин. – Раз уж вы все равно собрались умирать, не хотите ли попробовать этих… м-м-м… конфет?.. Впрочем, я сам не знаю, как это назвать…

Он указал на блюдо с прозрачными, похожими на мармелад, капельками.

– Один из компонентов – яд кольцевидного осьминога. Вроде бы, довольно жуткая штука.

– Ну, знаете, – удивился гость, – я предпочту более классический способ.

Хозяин рассмеялся.

– Дело в том, что они безвредны. И безумно, безумно, дороги. Но вкус того заслуживает. Прошу.

Он жестом указал на блюдо.

Помедлив, гость взял одну конфетку.

Хозяин – вторую.

– Необычно! – с восхищением кивнул гость, попробовав. – Весьма и весьма!

Некоторое время они отдавали дань блюду.

Поглаживая подлокотник, гость спросил:

– Что вы думаете о перенаселении планеты? Точнее, что думаете предпринимать? Вы же об этом, уверен, думали?

Хозяин медленно жевал.

– Безусловно, – подтвердил он. – Полгода назад мои ученые уже разработали один занятный вирус. Через пару-тройку лет я собирался его выпустить, так сказать, в свободное плавание. Но это было до нашей с вами заочной встречи, а сейчас, возможно планы изменятся…

Гость покачал головой. То ли с укором, то ли с восхищением. Но хозяин этого не заметил.

– Впрочем, – продолжал он, – даже избавив планету от остальных уродов, вряд ли можно будет считать это решением проблемы! Сколько их? Примерно?

Гость потер подбородок.

– Уродов? Примерно… Ну, в совокупности, миллиона три-четыре.

Хозяин состроил гримасу.

– Этого мало… Ничего, время пока терпит.

Гость встал.

– Рад был воспользоваться вашим гостеприимством. Если можно, последние пятнадцать минут я бы предпочел провести на свежем воздухе. После чего мое тело в вашем распоряжении. Ждите звонка. Номер указан здесь. – Он похлопал по блокноту. – Всего доброго.

– И вам… – пробормотал хозяин, пожимая ему руку.

Распространяя мягкий аромат, в камине дотлевали сандаловые дрова.

Часть 5

I

– Интересно, если его обратить… – Не обращаясь ни к кому, задумчиво спросила Маргарита, – это поможет спасти?

Она сидела в углу необъятного кожаного дивана и откинувшись на высокую, метра полтора спинку, без остановки курила, гася обожженные окурки о хрустальную скульптуру в виде ощетинившегося струями фонтана, чем-то напомнившую мне грустный свадебный торт.

Система кондиционирования работала превосходно, по крайней мере, до меня не долетало даже запаха дыма.

Нам отвели нечто вроде гостиничного номера с отдельными комнатами и общей гостиной, площадью квадратов сорок, если не больше. Наверное, тут у них целые поля под землей…

Богатство мрамора, хрусталя и шелка чередовалось с ультрасовременными примочками в виде двухметровых плазменных панелей и голосового управления климатом.

Для нас подземный Лас-Вегас ничем не отличался от Лас-Вегаса обычного.

Другие варианты в виде более роскошных отдельных комнат, но расположенных в разных концах коридора, Миша решительно отверг.

Остальным же было все равно.

В свете последних событий вовсе не вампиры оказались самыми страшными.

Я сидел в противоположном углу того же дивана, и машинально перебирая в кармане камни (теперь уже три), переваривал «историю» Дайрона, бездумно смотря на Мишу и Джейсона, которые завернувшись в белые купальные халаты, фехтовали маркерами, изображая бой на ножах.

Вернее, изображал только Миша. Джейсон, по-мушкетерски заложив правую руку за спину, лениво парировал его удары одной, как говорится, левой. Рукав вампира был чуть испачкан черной полоской сантиметров трех-четырех.

Зато Голубых напоминал тигра с голубыми полосами. Маркер вампира пометил его не раз. Даже на щеке красовался вьющийся узор.

Дуэлянты медленно перемещались по кругу, пытаясь каждый поразить соперника.

Видно, мои боевые товарищи решили не заморачиваться, и таким образом снять напряжение. Хотя на фоне прошедших событий этот «ножевой бой» выглядел, мягко говоря, несколько странно.

– Не знаю… – неохотно проговорил Джейсон. – Ты бы сама пошла на такое?

Он на миг отвернулся, и Миша воспользовавшись моментом, тут же сделал выпад, в последний момент успев задержать руку.

– Речь не обо мне! – Резко сказала девушка. – Я спрашиваю, можно ли спасти Гарри, если его обратить?

– Вряд ли, – предположил я. – Если он ранен до того, как станет вампиром, ничего это не даст.

– В таком исходном состоянии… Он же может вообще не восстановиться! – согласился художник.

– Наверное, об этом лучше спросить Торна… – предположил Голубых, устало опуская руку.

– Да хоть Господа Бога!.. – криво усмехнулся Джейсон. – Кстати, у него и нужно спрашивать…

– А что он тебе ответит? – сказал я. – Это должен решить сам Гарри, и только он! Если надежда есть…

Марго кивнула.

– А обратно, кстати, процесс можно повернуть? – поинтересовался я. – Или это билет в один конец?

Джейсон пожал плечами и небрежно отсалютовав Мише маркером, швырнул его на стол.

– Но почему, почему Дайрон ничего не сделал? – пробормотала Марго, доставая из пачки очередную сигарету. Я заметил, что там оставалось лишь три штуки.

– Перестань курить! – строго сказал я.

Помедлив, Маргарита сунула сигарету обратно.

– Этим ты ему не поможешь! – добавил я помягче.

– Я не пойму, хоть убей! – Миша заложил испачканные руки за спину, и подошел к огромному светящемуся стеклу, изображавшему ночной Лас-Вегас с высоты двадцатого этажа. – Что, неужели так трудно спасти одного человека? Они ж там все, как на подбор… Раз пальцами щелкнуть! Эх…

Памятуя о загадочных словах Дайрона, я промолчал.

Тишину нарушил звук открываемой двери.

Вошел Дайрон. Именно Дайрон, не Антон. Таким я его еще не видел.

Впрочем, и в этом-то облике я видал его всего пару раз…

Недавний хранитель планеты рассеяно оглядел нас и среди полного молчания прошел к креслу.

Взяв себя за подбородок длинными пальцами, он пристально смотрел в одну точку.

– Есть новости, Дайрон? – негромко спросил его вампир.

Бог слегка вздрогнул, и устало посмотрел на него.

– Хоть отбавляй, – ответил он.

– А почему ты в таком виде? – поинтересовался Джейсон. – Сил девать некуда? Или ты сотворил себе новое тело?

– Потому что на это твои сородичи во главе со своим прародителем реагируют куда исправнее.

– Что с Гарри? – спросил я, привстав.

– Гарри умер. – Произнес Дайрон.

Наступила тишина.

Марго заплакала.

– Как умер? – пробормотал Миша. – Неужели…

– Яд, – сухо ответил Дайрон. – Капсула. Когда они заметили, было поздно… Мальчик не переставал меня удивлять…

– Он совершил грех? – произнес я тихо. – Самоубийство?.. И теперь…

Дайрон сморщился, будто съел лимон.

– Кто говорит о грехе? Человек волен сам распоряжаться своей жизнью, а не Бог!

– Почему Великий не может спасти его? – страдальчески спросила Маргарита. И поколебавшись, вдруг выдала:

– Может, если все так непросто, нужна жертва? – И не давая никому открыть рта, тут же поспешно добавила:

– Обменять одного на дру… гого?

Против своей воли я дернулся. Миша выпучил на нее глаза.

Кривая усмешка тронула губы Бога.

– Ты хочешь предложить мне чью-то жизнь в обмен на жизнь Гарри? – задал он вопрос.

Девушка, побледнев, молчала.

– Ты считаешь, девочка, что я могу пойти на подобную сделку? – мягко спросил Дайрон, поглядев ей в глаза.

Маргарита опустила голову.

Бог поочередно обвел нас взглядом.

– Это не так. Увы, появились обстоятельства, которые сильнее нас. И поэтому никакая, к счастью, жертва не способна изменить положение вещей. Говорю – к счастью – потому что никого из вас я не хочу потерять…

Джейсон ухмыльнулся.

– Тебя тоже, старый кровосос, – тихо сказал Дайрон, не глядя на него.

Вампир обескуражено сунул руки в карманы халата и стал шарить там.

– Гарри, несмотря на все, так же как и все вы – тоже мой ребенок. Неосторожный, вспыльчивый, но ребенок. И я безмерно сожалею о потере…

– Таких детей у тебя шесть-семь миллиардов, – хрипло сказал Голубых, избегая смотреть Дайрону в глаза.

– Да. – Согласился Дайрон, опускаясь в кресло. – Но они мне не так близки.

– Это какие же обстоятельства? – спросил я, чтобы увести разговор со скользкой темы. – Тело? Или эти близнецы? Или Совет Семи?

– А разве тело… – пробормотала Маргарита, смотря на Дайрона.

Все взгляды обратились на нее, и она замолчала.

Бог наклонил голову.

– Да. И тело, и близнецы, и Совет Семи. Но это лишь видимые следствия. Истинная же причина гораздо опаснее.

– Будто? – Саркастически сказал вампир, снова принимая свой залихватски-насмешливый вид. – Слово «опаснее» для тебя должно было потерять смысл веков эдак тринадцать назад!

– Ты так считаешь? – Резко спросил его Дайрон. Рука его, свободно лежавшая на подлокотнике, сжалась в кулак.

Джейсон пожал плечами и стал перебирать кнопки телевизионного пульта.

Гарри погиб. В голове это никак не укладывалось. Но ведь Дайрон был рядом! Как же так!

– Самое нелепое из этого, что погиб один Гарри, не считая, конечно, этих… – со вздохом сказал Дайрон.

– Ему же ясно было сказано: не вмешиваться, – заявил Джейсон. – Кто теперь виноват?

Марго бросила на него взгляд исподлобья.

– Об этом можно было и не говорить, – укорил вампира Миша, бросая на стол маркер. – Разве это теперь важно?

– А что с этими… уцелевшими? – Спросил я. – Рассадили по одиночкам?

– Да. Более того, каждые два часа им вводят… кое-что. Чтобы поубавили свой пыл. А тех – сейчас вскрывают.

– Представляю, что они найдут, – пробормотал Миша. – Пуль на целую обойму.

– Торн волнуется, что ему поцарапают гобелены? – саркастически спросил вампир.

Дайрон промолчал.

– Что делать будем? – не выдержала девушка. – Великий, но ведь Гарри…

Бог прикрыл веки.

– Ждать.

– Но…

– Ждать.

– Прощу прощения за неуместное замечание, – негромко сказал Миша, – но мне кажется, что не следует сбрасывать со счетов конечный маршрут того чертового автобуса! Куда-то ведь эти гробы ехали?

Он многозначительно окинул нас взглядом и уточнил:

– Вот этот-то пункт назначения нас и интересует! – Голубых хлопнул кулаком о ладонь, в точности скопировав жест Торна.

– Эх, нужно было не отпускать тот автобус, а загрузить его десантом и наведаться туда! И Гарри бы не пострадал…

Джейсон покачал головой.

– Это вряд ли, мой друг! Груз должен быть доставлен минута в минуту, и никак иначе! Так что ничего тебе бы не светило.

Маргарита наклонила голову, соглашаясь.

– Кто они такие? – Спросил я воздух.

– Кем бы они ни были, уровень подготовки вызывает уважение, – с отвращением произнес Голубых. – Это не вампиры, надеюсь?

Джейсон покачал головой.

– Лишь бы не чужие! – задумчиво сказал я. – А там будет проще.

Это не чужие. – Разомкнул губы Дайрон. – Но не думаю, что это сильно облегчит задачу. Скорее наоборот.

– Дайрон, мы устали от твоих недомолвок! – негодующе вскричал вампир, потрясая руками. – Хватит по крупицам делиться с нами своим знанием!

– Не поверишь, я говорил ему то же самое! – усмехнулся я.

Джейсон хмыкнул и с изяществом опытного фокусника стал щелкать зажигалкой.

Я сморщился. Гул газовой горелки действовал на нервы.

– Ладно, – вернулся к прерванному разговору Миша, и поглядел на вампира. – Что делать-то будем?

– Гарри и тело. – Предложил я. – Тело Гарри сохранить, а тело Дайрона… ну, берем у Торна солдат – экипировка-то у них на пять с плюсом! и штурмуем граморское гнездо. Пока этот совет не очухался, и не пригнал сюда еще вагон этих… клонов.

При моих словах насчет «сохранить» Марго блеснула глазами.

– А после, когда все закончится… Его можно будет… воскресить? – спросила она.

Дайрон молчал.

Глаза Марго потухли.

– А насчет автобуса… Я согласен с Иванычем, – сказал я.

Дайрон нахмурился, словно к чему-то прислушиваясь, и сообщил:

– Семья Посредников, отвечающая за сегодняшнюю, вернее, вчерашнюю поездку, уничтожена полчаса назад. Полностью.

Лицо его было бесстрастно.

Повисла тягостная пауза.

– А откуда… – начал было Миша, и замолчал.

– Твою мать! – в сердцах ударил кулаком по стене Джейсон.

– Что же до тела, боюсь, в Гнезде его более нет…

– Поменяйся с ними на тело Гарри! – хмыкнул вампир.

– Не смешно, – отрезал Миша.

– Ты уверен, или предполагаешь? – уточнил я.

– Мое предположение граничит с уверенностью.

– То есть, поход отменяется… Но ты хоть предполагаешь, куда его… где оно сейчас?

– Все равно, туда нужно наведаться! – вмешался Миша. – И на месте определиться.

На мой вопросительный взгляд он пояснил:

– Это только Боги могут телепортироваться! А остальные, поверь мне, вряд ли! Значит, следы будут. Только куда они приведут? Помню, как-то нас выбросили в…

Он прервал сам себя и покачал головой.

– Главное, сможем ли мы их найти? – тихонько сказала Марго.

Дайрон молчал.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – не выдержал я этих пассивных колебаний. – Ты не решаешься действовать! Единственное, что мы сделали, так это попали сюда! И то, благодаря детям! Знаешь, что нужно?

Дайрон изобразил на лице некое подобие вежливого любопытства и посмотрел на меня.

– У тебя хватит сил, чтобы посетить основные места скопления чужих? Все эти ковены, гнезда и седла? – Я рубанул рукой воздух. – Так вот и покажи им, кто здесь главный! Спали еще парочку роботов и вперед! А Шарлотте и прочим поджарь задницы!

При последних словах все, кроме Дайрона встрепенулись. Ах да, они же не знают…

– Боюсь, что это лишь осложнит ситуацию, – покачал головой Дайрон.

– Чушь! – сердито сказал вампир. – «Я боюсь!» – передразнил он. – Что это за сопли! Кого ты боишься?!

– Не кого, а за кого! – вмешался я.

– Чем больше проходит времени, тем недоступней становится цель. – Вдруг сказала Марго, таким тоном, словно знала о какой именно цели идет речь.

Миша искоса посмотрел на нее, а Дайрон остался безучастным.

– Гул. – Продолжала девушка. – Каким образом он появился во дворце?

Против воли, я вздрогнул, и оглянулся, не заметил ли кто-нибудь этого.

– Да. – Негромко произнес Дайрон.

– Причем здесь гул? – удивился Миша. – Как по мне, он лишь исполнитель! С другой стороны, откуда они знали…

– Да притом, что не бывает таких гулов! – Джейсон картинно закатил глаза, приобретя необычайное сходство с известным демотиватором про Тони Старка.

– Это знают только гулы. Короче, нужно выяснить, откуда вообще взялся этот мутант! – решительно сказал я.

– Вот и займись! – кивнул вампир. – Сходи к гулам и спроси!

– И спрошу!

– Это реально? – спросил Миша у Дайрона.

– Реально.

– Спросить или вернуться? – уточнил я, припомнив все, что знаю о гулах, поскольку меня, как автора идеи, это интересовало больше всех.

– Ага. Задать вопрос и умереть! – кивнул Голубых.

– Успокойся. Вряд ли ты умрешь сразу. Сначала посидишь на голодном пайке. Впрочем… – Вампир критически окинул Мишу взглядом, – возможно, и нет. Ты такой… толстенький, а они любят упитанных… Завернут в промасленную бумагу и закопают на несколько недель. Чтобы мясцо как следует протухло…

– А кто говорил о гулах-вегетарианцах? – не выдержал я, представив эту, весьма полезную для пищеварения картину.

– Вегетарианцах? – Вампир передернул плечами. – Позволь, это кто ж такие?

– Которые питаются гнилой овсянкой! – отрезал я. – Не прикидывайся, Джейсон! Кто говорил о индийской колонии под скотомогильником?

– Думаю, что разговор с ними ни к чему путному не приведет! – задумчиво сказал Дайрон, массируя подбородок. – К тому же, эта ветвь рода вряд ли имеет какое-то влияние на остальных. В переговоры нужно вступать с кем-то из верхушки.

– Что же, ты считаешь это удачной затеей? – посерьезнел вампир.

– Предложи свой вариант.

Пожав плечами, Джейсон поднялся с места и мягко прошелся по комнате.

– Сберечь тело Гарри. Я не знаю, как это у вас там делается, но потом можно хотя бы попытаться воскресить его? Так? Так. М-м-м…

Он ненадолго задумался, пощипывая себя за бороду и продолжил:

– Уничтожить совет. Причем демонстративно и своими силами. И упаси Бог не при помощи оружия, тем более ядерного! Скопом или поодиночке, это уж как пожелаешь! Предварительно собрав камни и накопив силу. Едва они узнают, что Дайрон вернулся, как ситуация начнет кардинально меняться!

Миша кивнул, соглашаясь.

В словах вампира была доля истины, и немалая. Действительно, терять время и людей на эти квесты смысла не имело. К тому же, никакой, даже самый продвинутый гул или Безликий вряд ли смогут противопоставить что-нибудь божественной мощи. И те два робота, царство им небесное, наглядный тому пример.

Но Дайрон был иного мнения.

– С Гарри ладно… А что прикажешь делать с моим телом? – Поинтересовался он, прагматично разрушая эту теорию.

На миг вампир опешил, но тут же нашелся.

– Да что! Для начала избавься от главной проблемы, а потом… – Джейсон сделал энергичный жест рукой. – Ну, в самом худшем случае, создашь себе новое тело, или возьмешь другое… Что, не сможешь продержаться пару десятков лет, пока все в природе станет на свои места? А если все пройдет как нужно, получишь его в целости и сохранности! Все просто!

– Действительно, просто! – согласился Дайрон.

Но далеко-далеко в глубине его глаз я уловил едва заметный оттенок иронии.

– А что будет с Гарри? – спросил я. – Это, как ни крути, сейчас тоже актуально! Прикажешь вампирам сберечь его? Есть же у них такая возможность? Заморозить или еще что-то. А потом, когда ты вернешься к себе на небо, исцелишь его?

Это прозвучало несколько грубовато, но я не придал значения.

Однако Дайрон живо посмотрел на меня.

– Когда вернусь к себе? – произнес он задумчиво.

Повисла пауза.

– Итак, что мы решаем? – озабочено спросил Миша. – Время-то идет! Между прочим, эти суперсолдаты не будут бесконечно сидеть на наркоте! И их исчезновение, сто процентов, уже обнаружено!

Он отрывисто спросил:

– Сколько у нас времени? Объективно?

– Немного. – Ответил Бог.

* * *

– А что насчет взвода вампиров? – спросил Голубых, пристально рассматривая сверкающую панель лифта.

Вопрос прозвучал неожиданно и аккуратно уложенные волосы на затылке сопровождающего нас Вильяма Честера дрогнули.

Но ответа Миша не получил.

Отобедав, причем стол вызывал очень большое уважение, хотя ни Торн, ни Изначальный не соизволили почтить нас своим присутствием, а Дайрон к еде не притронулся, уже спустя несколько часов, мы покинули гостеприимный вампирский дом, точнее подвал, богатый на столь примечательные события.

К сожалению, в уменьшенном составе.

Гарри оставался где-то внизу. Прощаться я не пошел. Может, я и не прав, но если все получится, он будет с нами. Если же нет…

Значит, мы будем с ним.

Ходила Маргарита, и когда вернулась, скупо рассказали, что его подключили к новейшему оборудованию.

Новейшему, но не настолько, чтобы воскрешать.

На улице было пусто. Несмотря на предрассветный час, довольно часто встречались люди.

Ах да, это ж Лас-Вегас!

Прошли в обнимку две громко хохочущие девушки, наверное, после ночного клуба; неизменная, классическая бездомная с тележкой из супермаркета, полной жестянок. Что она забыла тут, в деловой части города? Вдали от спальных районов, гетто и сверкающих огнями отелей и казино, где толстосумы, подвыпившие туристы или сделавшие джек-пот на автомате везунчики могли бы щедро отстегнуть на чай-кофе дармовых деньжат?

Не спеша прошествовала группка подростков интеллигентно-криминального вида. Если бы не галстуки, стильные костюмы, лакированные туфли и очки в стильной металлической оправе, они вполне бы сошли за продвинутых поселковых гопников.

Медленно проехала полицейская машина, и сидящий рядом с водителем страж закона явно мексиканского происхождения внимательно осмотрел нас, высунув в окно вскормленную на фаст-фуде одутловатую физиономию.

Что-то ему не понравилось, и автомобиль стал было притормаживать, но тут оба копа, встретившись взглядом с Дайроном, как по команде, отвели взгляд, и машина стала резво набирать скорость.

– Езжай, езжай! – бросил вслед напутствие Миша. – Еще нам тут ментов не хватало. И чего им не спится!

– Фух, наконец-то могу вздохнуть свободно! – сказал художник, прищурившись на яркую полосу, предшествующую рассвету и ломаной линией украсившую верхушки зданий. – Признаюсь, эта кровавая почва жгла мне ноги!

– Странно, – вполголоса заметила девушка, поправляя волосы. – А мне почему-то казалось, что находиться среди себе подобных куда предпочтительнее! Несмотря ни на что.

– Предпочтительнее! – усмехнулся вампир. – Ты слишком юна, чтобы объективно смотреть на вещи! К тому же, что вампиры, что люди – разницы по сути, никакой. Конечно, как на это смотреть…

– Ладно, куда дальше-то? – прервал я эти сентенции, не выдержав. На полный желудок ужасно хотелось спать, несмотря на всю мою прокачку, и накопившееся раздражение требовало выхода.

Вместо этих туда-не-знаю-куда я сейчас с удовольствием вздремнул бы где-нибудь в тени. За несколько лет, проведенных в своем заповеднике, я привык к режиму, и отступление от него было довольно-таки болезненным.

Дайрон медленным шагом вышел на середину улицы.

Мы дружно последовали за ним, остановившись в некотором отдалении.

Высокий широкоплечий мужчина, заложив руки за спину, неподвижно стоял с закрытыми глазами, обратив лицо к небу.

На высоком лбу Дайрона собралась лесенка морщин.

О чем он думал сейчас? Разрабатывал головоломный контрплан или же философствовал сам с собой о бренности всего живого? Собирался с новыми силами, или просто отдыхал, пытаясь вернуть старые?

Пытаться угадать это было бесполезно.

– Эй! – произнес Джейсон, потирая шею. – А почему мы не взяли вертолет? Я лично не желаю бить ноги по этим трущобам!

В самом деле, почему? Торн ясно дал понять, что готов отдать нам последнее, даже исподнюю рубашку. С тем, наверное, чтобы больше нас никогда не видеть…

Дайрон медленно открыл глаза.

– Потерпи. Еще не вечер…

И не спеша зашагал вдоль по улице. Мы – за ним.

Чем дальше мы отходили от деловых небоскребов даунтауна, тем оживленнее становились улицы.

Неподалеку от сверкающего фасада «M&M's Worlds» несмотря на предрассветный час, пританцовывал шарик на ножках – тот самый легендарный Красный, главное лицо компании. И я в который раз убедился, что для этого города противоположные понятия «день» и «ночь» объединены в одно – сутки.

Из-за пальмы возник некто в черном облегающем трико, с мертвенно-бледным лицом, и в два бесшумных прыжка очутился за спиной конфеты. Сверкнули ослепительные клыки.

Аниматор дернулся и завопил, заваливаясь на спину.

Отскочив в сторону, вампир издал замогильный хохот.

Дайрон, прошедший вперед, даже не повернул головы, зато я дернулся, собираясь в пружину.

Да что ж это такое! Кругом одни вампиры!

На плечо легла тяжелая ладонь.

– Тихо-тихо! – успокаивающе сказал Миша, второй рукой останавливая потянувшуюся за пистолетом Маргариту.

Из припаркованной неподалеку ярко-красной приземистой машины сверкнула вспышка, затем еще одна, и разом заржало несколько молодых глоток.

Придурок в трико вытащил из кармана мобильник, кривляясь, сделал селфи, и под одобрительные крики дружков свалил в спасительную тьму.

Оказавшиеся рядом люди довольно загудели, судя по комментариям явно одобряя разыгравшуюся сценку.

Человек в костюме эмэндемса неуклюже повернулся и с трудом поднялся на ноги. Ему одному было не до смеха.

Я помотал головой, приходя в себя, и посмотрел на девушку. Она тоже чувствовала себя неуютно, это ясно читалось по ее виду.

Марго понимающе кивнула.

– Мы явно перестали вписываться в эту жизнь, – негромко заметила она. – И с каждым днем все больше…

Миша громко вздохнул.

– Почему-то каждый придурок считает, что укус в шею – это непременный атрибут вампира. – Ядовито заметил Джейсон.

Он стоял невдалеке, попыхивая сигаретой, и с любопытством посматривал на пальму, за которой исчезла будущая звезда Youtube.

– А разве нет? – Спросил Миша, избегая смотреть на него.

– А разве да? – Художник ловко потушил окурок пальцами и щелчком отправил гаснущую искру в урну.

– Благодаря кинематографу и таким вот придуркам, у большинства сложилось устойчивое мнение, что вампир только и думает, как бы ему куснуть какого-нибудь идиота в немытую шею! Да меня вырвет скорее!

Он покачал головой.

– Вот лично ты стал бы кусать кого-нибудь?

– Угу. Тещу. За ляжку. – Миша двинулся вперед, и Джейсон шагнул за ним.

Мы с Марго переглянулись и зашагали следом.

– Нет, подожди! – Вампир тронул Мишу за локоть.

Голубых пожал плечами.

– Да мне, в общем-то, плевать. Никогда об этом не задумывался.

– Оно и видно.

Вампир пригладил усы.

– Смотришь кино – твою мать!.. Красавец в смокинге – вдруг бросается на кого-то и хлоп: физиономия в крови, с подбородка на грудь течет! Я уж не говорю о небрежном отношении к пище. Мерзость! Это то же самое, что вам выгрызать мясо у пасущихся коров! Или у свиней…

– Или кусать ходячий суп… – тихонько подсказала Маргарита.

Джейсон осекся.

– Понятно?

– Да чего ты привязался! – отмахнулся Миша. – Говорю же: мне все равно! Главное не процесс, а конечный результат!

– Будто? – насмешливо спросил вампир.

– Сути это не меняет – мрачно ответил Голубых.

Вернувшись в отель, мы молча собрали вещи. У меня их вообще было немного.

– А какое сегодня число? – спросил я. Череда событий напрочь сбила мне таймер.

– Двадцать седьмо… Нет, уже двадцать восьмое. – Ответила девушка.

– Круто… Дни летят, как… как…

– Как из рогатки, – подсказал Голубых, и повернулся к Дайрону.

– Ну, что теперь? – спросил он, напряженно глядя на мальчишку. – Квест продолжается? В поисках четвертого камня?

Дайрон кивнул.

– Присядем на дорожку?

– Присядем. А самые нетерпеливые могут договариваться насчет вертолета.

– Вот это разговор! – Джейсон потянулся за телефоном и вышел из номера.

Дайрон проводил его равнодушным взглядом.

– А в чем разница? – недоуменно спросила девушка. – Наше отношение к Торну изменилось?

– Скорее, мы не хотим ставить под удар убежище вампиров. Вместе с Гарри. – Мягко ответил Миша.

А то, что в нашем отеле, по меньшей мере, находится пятьсот человек, это нормально? И сейчас кто-нибудь жахнет сюда тремя ракетами «земля-земля»? Или тремя десятками? Ну-ну.

– А куда двигать будем? – спросил я. – Кстати, что за камень?

– Гелиодор. – Задумчиво сказал Дайрон.

– Гелиодор? – Переспросил Миша. – Что это за штука? И какого цвета?

– Желто-оранжевого. – Ответила ему Марго. – Разновидность берилла.

– А куда лететь-то?

Дайрон помолчал и так же задумчиво сказал:

– Остров Принца Эдуарда. Канада.

– Ку-уда? – Переспросил Миша.

Тем временем я открыл ноутбук, и используя бесплатный Wi-Fi, загрузил Google Maps и быстренько разбросал точки по карте. Может, в расположении этих камней, вернее мест, где они хранятся, есть какая-то система?

Неправильная трапеция. Лондон, Барода, Лас-Вегас. Теперь остров Эдуарда, где нас ждет желто-оранжевый гелиодор.

И еще три места. Вообще, в действиях Дайрона я не видел смысла. Семь камней раскидать по миру… Это же не банки, в которых хранятся вклады! И теперь гоняй за ними по ленинским местам, как проклятый…

Божественная логика, чтоб ее!

В дверях послышался шум и возник вампир.

– Выметаемся. – Приказал он, мельком оглядывая комнату.

Лифт поднял нас на крышу, где уже поджидал вертолет.

Впрочем, вертолетом это можно было назвать с очень большой натяжкой. И если бы не винт и хвост, понадобилось бы время, чтобы отнести этот аппарат к летающим.

Приземистый, серо-оранжевый и весь какой-то угловатый, словно склеенный из картонных ящиков, он напоминал гигантского майского жука, побывавшего в автокатастрофе. Или обструганную рашпилем двадцать первую «Волгу». Ту, которая с оленем…

Чтобы наглядно представить себе это зрелище, достаточно будет попросить пятилетнего ребенка сложить из детских кубиков подводную лодку.

Создатели сего творения явно забыли о законах аэродинамики.

Нет, ну так-то ничего, в принципе…

За дымчатым стеклом виднелся силуэт пилота.

– Что за убогая конструкция! – скривился Голубых, критически оглядев летательный аппарат.

Пожалуй, он был прав. Мне тоже показалось, что транспорт нам дадут более современный, нежели это.

Эти прямые углы напрочь лишали вертолет футуристического концепта.

Я согласно кивнул головой:

– Н-да. «Голубой гром»-два.

– Что-то не так? – прищурился вампир. – Дейн уверял, что это лучший аппарат!

– Дейн? – Уточнила Марго.

– Второй в охране Изначального. Тот, с причудливой бородкой.

– С причудливой бородкой! Я бы не очень доверялся такому причудливому вертолету! – Миша покачал головой. – Это так, с крыши на крышу перелететь. А на большее рассчитывать не стоит! Не вертолет, а Карлсон…

– Все что от него требуется, это доставить нас в Сейнт-Джордж! – Разомкнул губы Дайрон. – Оттуда самолетом.

Сейнт-Джордж? Юта? Километров двести отсюда, если компьютер не врет.

– Вообще-то, можно было бы и на авто. – Предложил я, подходя ближе и рассматривая эту модерновую конструкцию.– Смысла не вижу.

– Сейчас увидишь! – Пообещал Дайрон.

– А телепортация? – Ехидно спросил Джейсон. – Или силенок не осталось?

Дайрон не удостоил его ответом и первый шагнул к геликоптеру.

Дверь мягко захлопнулась, сразу превратив гул лопастей в мягкий свистящий звук. Миша, усевшийся рядом с пилотом, показал большой палец. Мягкий, едва ощутимый рывок, и вертолет оторвался от земли. Выглянув в окно, я увидел уменьшающуюся крышу.

– Северо-восток, – ни к кому не обращаясь, сказал Джейсон. Хоть наушников – непременный атрибут пассажиров вертолета нам не выдали, я без труда разобрал его слова.

Они с Дайроном расположились напротив. Если Бог сидел, закрыв глаза и делая вид, что дремлет, то вампир проявлял живейший интерес к окружающей обстановке.

– Почему мы летим в Сейнт-Джордж? – наклонилась ко мне Марго, обдав легким запахом духов. – Не разумнее было бы нанять самолет из Лас-Вегаса?

– Наверное, путаем следы… – Туманно ответил я, толкнув коленом сумку, и видя, что девушка ничего не поняла, уточнил:

– Вертолет, в отличие от самолета, по определению, далеко не улетит.

И тут же подумал о том, что даже приблизительно не знаю, каков ресурс топлива у этого вертолета. Как, впрочем, и любого другого тоже.

Но Маргариту, похоже, это объяснение, устроило. Она кивнула, и закрыв глаза, откинулась на спинку.

Тем временем вертолет, чуть заваливаясь набок, описал широкий полукруг, и набирая скорость, рванулся к окраине города.

Так-то я и не сыграл в казино ни разу…

– Через пятнадцать минут будем на месте! – объявил Миша, пошушукавшись с пилотом.

Быстро, однако.

Но он ошибся.

II

Ровно через две минуты Дайрон пошевелился в кресле и открыл глаза. Встретившись с ним взглядом, я вздрогнул. Мне показалось, что его глаза пылают ослепительным блеском. Но это было всего лишьиллюзией.

Повернув шею, он негромко велел:

– Поднимись выше.

Пилот наклонил голову, и вертолет тотчас пошел вверх так, что заложило уши.

– Высота две мили! – доложил он спустя полминуты.

Дайрон промолчал.

Вертолет по косой дуге шел вверх.

Миша нахмурился.

– Мы идем в облако, Дайрон! – обеспокоено заметил он.

Дайрон кивнул.

– Лучше не рисковать… – робко заметил пилот, поочередно поглядывая то на Дайрона то на Мишу.

– Тут полно транспортных коридоров! – воскликнул Миша. – Ни черта, к тому же, не видно! Сейчас как…

В наушниках пилота послышался шум. Тот прижал левую руку к уху, торопливо защелкал кнопками, и наконец, повернулся.

– Они подняли истребители! – побледнев, сообщил он.

Марго вздрогнула.

– Какие истребители? – Недоверчиво спросил Миша.

– В нашу сторону идет звено, – безразлично сообщил Дайрон. – Шесть единиц. Эф двадцать два и пять эф пятнадцать.

– И что это значит? – напряженно спросил вампир.

– Это значит, что любой из этих Ф-15 может превратить нас в пыль. – Перегнувшись к нам, нервно информировал Голубых. – Я уж не говорю об Ф-22! Тебе что, нужны их характеристики?

– И что? – Тупо повторил Джейсон. – Вы предполагаете спрятаться от них в облачной пене? Нет ли способа понадежнее?

– Садимся и разбегаемся! – предложил я. – Вприпрыжку.

Дайрон усмехнулся.

– Надеюсь, тут есть система маскировки? – Деловито спросил Голубых у пилота.

– Боюсь, она будет бесполезна. – Пробормотал Дайрон. – Нас просто видят.

– Что значит… – Миша осекся. – А, черт! И что ж теперь делать?

Дайрон резко повернулся.

– Уходим в облако, и двигаемся к плотине Гувера. Координаты, надеюсь, не понадобятся?

Пальцы пилота торопливо забегали по сенсорной панели.

– Полагаю, телепорт был бы более приемлемым решением! – Негромко сказал я.

Дайрон кивнул.

– Этого от нас ждут. Потратить впустую камни. Но мы ведь не будем этого делать, правда? Пока что шансы есть.

– А они… эти… знают, где спрятаны камни? – Полюбопытствовал я.

– Нет.

– Но почему облако? – не понял я. – В чем смысл?

– Ты полагаешь, что в тумане ракеты не найдут цель? – ядовито спросил Джейсон. – Или чем там еще стреляют!..

– Инсценировка? – негромко сказала девушка.

Дайрон задумчиво поглядел на нее, но не ответил.

– А откуда тебе известно насчет истребителей? – Тронул Миша пилота за плечо. – Мало ли причин!

– Дан ориентир именно на эту машину! – Отрывисто сообщил пилот. – …Входим!

Окна стало затягивать белесым дымом.

– Откуда такая информация? – Продолжал наседать Голубых. – У вас что, Пентагон на контроле?.. – Он покачал головой. – Впрочем, какая разница…

– Любая всплывшая информация, касающаяся нас, в конкретном случае, этого вертолета, тщательно отслеживается. – Повернулся к нему пилот. – И ее достоверность достигает девяноста…

– Вот стопроцентная достоверность! – Перебил Миша, кивнув головой в сторону Дайрона. И оглянувшись, уточнил:

– Достаточно? Или выше?

– Достаточно! – произнес Дайрон. – Теперь двигаемся к указанному месту… Отключайте приборы! Полностью.

Миша и пилот глянули друг на друга и сноровисто, в четыре руки принялись щелкать тумблерами.

Все это время меня не покидало ощущение какой-то ирреальности происходящего. Несмотря на то, что за последние дни было пережито столько всего, от чего голова пойдет кругом. А может, мозг просто устал воспринимать происходящее.

– Совет бдит! – наконец выдал я поразительную по своей оригинальности мысль.

– Дайрон! – Вампир коснулся его плеча. – А можно развернуть эти чертовы истребители? Чтоб обратно отправить заказчику угощение!

– Оружие не обладает избирательностью, – покачал головой Дайрон. – И сотни жертв…

– Да какие, мать твою, жертвы! – не сдержавшись, завопил вампир. – Кого это ты жалеешь!

– Никаких смертей! – отрезал Бог.

Но Джейсон уже завелся.

– Да что ты! Эти чертовы при…

– Заткнись! – Вдруг сказал Дайрон.

Это было так неожиданно, что вампир действительно заткнулся и вытаращил глаза.

– Благодарю. – Любезно сказал Бог. – А теперь прошу всех немного помолчать…

Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

Белесая мгла за окном потемнела, и сквозь непроглядный туман зазмеились серебристые нити.

Вертолет тряхнуло, и где-то на грани восприятия всплыл нарастающий шум.

Джейсон замер с открытым ртом, а Марго вцепилась в мою коленку.

Несмотря на весь драматизм ситуации, я улыбнулся. Во-первых, от того, что Дайрон что-то придумал, а во-вторых… ну понятно и так. И чтобы все было хорошо, приобнял девушку.

Между тем едва заметный шум превратился в нарастающий гул. Нас что, несет ураганом? Мысли переключились в менее приятное русло. А если вертолет не выдержит? Винт или корпус?

В этот момент Дайрон открыл глаза.

– Что происходит? – тут же набросился на него Джейсон. – Ты имеешь хоть малейшее представление о физике или механике, Дайрон? Нас же разнесет на куски!..

Я не выдержал и засмеялся. Пальцы Маргариты разжались.

Вампир бешено посмотрел на меня, но сказать ничего не успел.

– Эолос. Малема. Илэ. – Вполголоса отчетливо произнес Бог.

Джейсон замер с открытым ртом.

Секундой позже обмяк в своем кресле пилот, накренившись вперед.

– Это чего было? – Ошалело спросил Миша.

– Система управления Чужими. – Прищурился Дайрон. – Впечатляет?

Оба вампира замерли, точно манекены.

– Эй! – Я пощелкал пальцами перед лицом Джейсона. Ноль на массу. – А кто управлять-то будет?

– Круто! – Восхитился Голубых. – Эдак выступил по радио, или в он-лайне и спокойно выключил четыре пятых всех кланов!.. А граморов, кстати можно… О, идея!..

– Это не шутки! – Оборвал его Дайрон, опершись локтем на подлокотник. – Запомните все: когда опустимся, никаких, повторяю, никаких подвигов!

– А истребители… – Нерешительно спросила Марго, – Ведь мы, когда сядем, будем представлять собой идеальную мишень! Тем более, на дамбе.

Я кивнул.

– Притом, если плотину взорвать…

– Надеюсь, обойдемся без взрывов! – мягко сказал Дайрон.

– А откуда они идут? – уточнил Миша. – С авианосца?

Дайрон покачал головой.

– Нет. Звено поднято с аэродрома Лэнгли.

– Лэнгли? – Миша взъерошил волосы и перегнулся через кресло. – Но… Ведь отсюда до Лэнгли, если мне не изменяет память, более трех тысяч километров! А радиус активного действия самолета – не более двух! Или… это путь в один конец? Пилоты что, зомбированы? Камикадзе?

– Все может быть… – Дайрон потер пальцами подбородок. – Но не хочется быть очевидцем!

– Да тебе-то что? – пробормотал я. – Ты ж крутой пацан! Авиакатастроф не боишься.

– Я за вас боюсь! – Вздохнул Дайрон. – А поскольку ситуация накаляется, можешь мои действия рассматривать с точки зрения скрытого эгоизма: на преодоление преград все больше и больше требуется сил.

За окнами по-прежнему клубился туман, и видно не было ничего. Может, оно и к лучшему… Наблюдать, как вертолет, пусть даже такой крутой, несет ветром… Лучше не надо. С другой стороны, это напоминало игру: с Дайроном можно было ничего не бояться.

– А ты бывала на этой плотине? – Спросил я у Маргариты, чтобы хоть как-то отвлечься.

Девушка утвердительно кивнула.

– Еще в школе. Когда мы с папой…

– Это же там снимали первых «Трансформеров», – блеснул я эрудицией.

– Ну… вроде бы. Не видела. – Неуверенно сказала Марго.

– Как не видела? – Я удивился. – Их, по-моему, видели все. Кроме, разве что, пигмеев. И дикарей.

– Первых не видела.

– А-а-а. Ну, собственно, там ничего особенного нет…

– А что там? – Влез Миша. – Ни сюжета, ни логики. Одни спецэффекты.

– А тут логики зато хоть завались! – Я обвел рукой кабину. – И эффектов полно! Сплошная магия.

– Кстати! – Миша пристально посмотрел на Дайрона. – Может, мой вопрос покажется не совсем, э, тактичным, но, как бы это сказать, ты точно Бог?

Тот усмехнулся.

– А тебе нужны доказательства? – Строго спросила Марго. – Еще?

– Ну, собственно, я не знаю… Может, он никакой не Бог!

– А кто же? Фокусник? – Ехидно спросил я.

– Почему фокусник? Маг! Просто сильный маг.

– А ты можешь определить разницу? – Прищурилась Маргарита. – Это интересно!

Дайрон в разговор не вмешивался, а уставившись в окно, думал о чем-то своем.

– Дайрон! – окликнул я его. – А в чем отличие Бога от мага? Есть же, наверное, на Земле маги? Настоящие? Способные тоже вызвать молнию, а не кудахтать над куклой Вуду?

– Есть… – Неохотно сказал Дайрон. – Немного, но есть…

– Ну а в чем разница? При вызове той же молнии?

– В способе! – отрезал мальчишка.

В каком именно способе?

Понятное дело, магу, чтобы вызвать молнию, надо шептать заклинания, сжимать сфинктер и корчить рожи, и потратит сил и времени он не в пример больше; а молния выйдет так себе, средней паршивости. А Бог только пожелает и все… Это все понятно, но конкретно, в чем разница? Бог производит эту самую магию, силу, а маг ею только пользуется? Или же маг может накопить достаточно сил, и встать вровень с Богом? Или превзойти его? Хрен его знает…

В способе, так в способе…

Разумеется, и маг и Бог, это разные виды. Как люди и гулы. Маг же родился человеком и где-то научился этому всему, а Бог… Неясно. Умеет ли Бог вообще колдовать? И есть ли маги-вампиры?

И почему о магах мы не слышали? О настоящих магах, а не тех клоунах, что выступают в шоу!

С другой стороны, мы и о Богах не слышали.

О Богах…

Прокрутив все это у себя в голове за секунду, я спросил:

– Дайрон, а ты один такой?

– Какой? – недовольно спросил тот.

– Ну, есть у тебя братья-сестры?

Мальчишка помолчал. Видно было, что вопрос ему не понравился.

– Были. – Наконец неохотно признался он. – Очень давно…

– И… что с ними стало? – Осторожно спросила Марго. – Они… умерли?

– Погибли. – Просто сказал Дайрон, но таким тоном, что сразу отпала охота спрашивать дальше.

Ну правда, фильм по вселенной «Мортал Комбат»! Бог Грома Рейден не убил в поединке своего брата Шао Кана, тот стал императором Внешнего мира, и начал совать братцу палки в колеса. И первому все-таки пришлось его валить. Ну точно та же история…

Дайрон тоже свою семейку замочил, чтобы не пришлось делиться властью?

Я мельком поглядел на него. Нет, не похоже. Хотя и знаю его не больше недели. Фактически. И притворяться может он как угодно. Но все-таки я ему верю.

– Приближаемся. – Сообщил Дайрон спустя несколько минут.

– …ты вообще хоть понимаешь это? – вдруг завопил Джейсон прямо над ухом, резко приходя в себя.

Мы с Маргаритой дружно вздрогнули от неожиданности.

– Уже прилетаем, – с удовольствием сообщил вампирам Миша.

Художник замолк, с удивлением закрутив головой.

– Ну надо же… Не ожидал… Так быстро… – И он виновато поглядел на Дайрона.

– Орал бы поменьше, а то от воплей потерял счет времени! – Голубых с трудом сдерживал смех.

Но пилот, похоже, был другого мнения: он недоуменно поглядывал на приборную панель, очевидно найдя расхождение во времени.

Но никто ничего, разумеется, не объяснял, и ему пришлось довольствоваться тем, что управление вертолетом вновь перешло к нему.

Облака рассеялись, и внизу показалась изгибающаяся чаша плотины. Я приник к стеклу.

Гигантское сооружение на границе Невады и Аризоны выгибалось бетонной подковой в ущелье.

Как утверждала «Википедия», плотина получила имя Гувера, поскольку именно ему принадлежала заслуга в организации договоренности между штатами, принимавшими участие в этой масштабной стройке.

Возле первой опорной башни стоял ярко-желтый двухместный автомобиль. «Ламборжини» или «Бугатти»? Я всмотрелся, но так и не разобрал.

Людей видно не было. Никого. Пусто. Это и хорошо.

Но один человек все-таки был. Он стоял, опершись о парапет, и задумчиво смотрел вдаль. Несмотря на большие солнцезащитные очки, вполовину закрывающие лицо, я узнал его.

Это был один из клонов.

* * *

Голубые джинсы и черная кожаная куртка составляли его наряд в стиле девяностых. После камуфляжей это смотрелось несколько неожиданно.

Все, не исключая пилота, напряглись.

Вертолет сел, и Дайрон первым вылез наружу. В своем настоящем облике. Правильно, нечего рисковать. Пускай думает, что Бог в настоящем теле.

– Никаких глупостей! – Предупредил Дайрон, захлопывая дверцу.

– Всем оставаться на местах, – пробормотал я.

– Работает ОМОН! – Подхватил Миша.

Уверенной походкой Бог направился к ожидавшему его блондину.

Тот не спеша двинулся ему навстречу.

На расстоянии двух-трех шагов они остановились.

– Интересно, о чем они говорят… – Задумчиво сказал я.

– Можно включить… – Робко начал пилот, и прикусил язык.

Боится, что ли?

– Давай! – разрешил я, приникая к стеклу.

– А нас не видно? – Поинтересовался Голубых.

Пилот покачал головой.

– Что за черт! – Вполголоса пробормотал он, перебирая пальцами кнопки на экране. – Не работает…

– Еще бы! – Презрительно сказал Джейсон. – Вы что же, ожидали чего-то другого?

Тем временем Дайрон и его собеседник не спеша тронулись вдоль парапета.

– О чем они все же говорят? – вслух подумала Маргарита.

– Пойду посмотрю, – решил я, открывая дверцу.

– Он же предупреждал! – Марго схватила меня за рукав.

– Я же без глупостей! – Резонно возразил я, выпрыгивая наружу.

От туч не осталось и следа, над головой голубело небо без единого облачка. От нагретых плит тянуло теплом.

Взгляд замер на мемориальной табличке. «Дамба Гувера, названная в честь Герберта Кларка Гувера, 31-го президента Соединенных Штатов» – гласила она.

Вот так. А мне раньше почему-то казалось, что плотину назвали в честь шефа ФБР, Джона Гувера…

Я отвернулся и не спеша зашагал к беседующим.

Блондин первым заметил меня и благожелательно кивнул.

Я – ему.

Дайрон посмотрел мне в глаза, но я выдержал его взгляд и шел, как ни в чем не бывало. По крайней мере, осуждения в его глазах не наблюдалось.

И в конце концов, я же для чего-то тренировался? Готовился? Не для того же, чтоб в вертолетах просиживать!

И еще вопрос, кто кого у кого проиграет в честном поединке!

Подойдя к широкому парапету, я осторожно заглянул вниз. Широкая лента бетона плавно сбегала вниз.

Высота двести двадцать метров. Это я помнил из телепередач.

Блин, у меня дома телевышка такой высоты! Легко сказать, но реально это было очень, очень высоко и страшно.

Не знаю, как оно обстояло на самом деле, но мне показалось, что эта плотина самая высокая в мире. И если она прорвет…

И сразу вспомнились все эти Ф-15, на всех парах мчащие сюда, явно не с целью пожелать доброго здоровьичка! Или мы все же оторвались от них, спрятанные в облаке?

– …бесполезно. – услышал я голос блондина.

– Подобная твердость характерна лишь в двух вариантах, – задумчиво отвечал Бог. – Уверенности в моем поражении или страхе перед пославшим тебя. Как видишь, любой из них не в мою пользу… И следствием первого может выступить награда. Это трезвый расчет.

Легкая улыбка тронула губы блондина.

– А третий вариант? – негромко спросил он. – Моя преданность? Банальная верность?

Бог отрицательно покачал головой.

– Не в этом случае… Он слишком мал, чтобы его можно было учитывать… Поэтому я более не предложу подобного…

– Каждый пойдет своей дорогой. – Согласился блондин. – И очень скоро они пересекутся опять…

Дайрон согласно кивнул.

– Но будущее неизвестно никому.

– Будущее… Ты ошибаешься. Поэтому-то я и не предлагаю тебе сложить оружие. Но последние судороги… К чему они?.. А игра с каждым днем обещает быть интереснее, ведь играем-то мы на твоем поле!

Некоторое время они шли в молчании. Я в шаге позади.

Мужчина держал руки в карманах кожанки, Бог шагал, заложив руки за спину.

– Не ошибусь, предположив, что нас будут ожидать сюрпризы, – вновь заговорил блондин.

– Это так, – согласился Дайрон.

– Но с каждой минутой они неуклонно падают в цене, – вздохнул клон. – Может быть, стоит все взвесить?

– Ты со мною вздумал торговаться? – поднял бровь Дайрон. – Но что ты можешь предложить мне?

– Вновь увидеть Эмер.

Судя по всему, во фразе из трех слов последнее было ключевым.

Дайрон остановился и остро поглядел мужчине в глаза. Тот было отшатнулся, но тут же взял себя в руки.

Игра в гляделки продолжалась несколько секунд, в течение которых неизвестный чувствовал себя крайне неуютно – это ясно читалось по его виду, затем Дайрон повернулся и не спеша двинулся дальше.

Помедлив, клон последовал за ним.

– Нет. – Разомкнул губы Бог.

Блондин пожал плечами.

– Нет, так нет.

Дайрон облокотился на край заграждения и стал смотреть вдаль.

– Ты ничего не скажешь? – обеспокоенно спросил клон, очевидно, не выдержав игры в молчанку.

– Будешь прыгать? – не поворачивая головы, спросил Дайрон.

Блондин пожал плечами.

– Могу и прыгнуть. Почему бы и нет? Мне все равно…

Дайрон кивнул.

– Это зрелищнее, чем банальная пуля.

– Зрелищнее? – усмехнулся блондин, присаживаясь на широкую плиту парапета. – Хорошо. Только подождем немного.

Дайрон промолчал.

Клон повернулся, и сняв очки, не мигая уставился вдаль.

И я увидел, как издалека приближается россыпь точек. Колени предательски дрогнули.

Истребители!

Я напрягся, готовый, едва появится сфера телепортации, тотчас впрыгнуть в нее.

– Буквально, полминуты. – Произнес клон, покусывая дужку.

– Вряд ли этого хватит, – отозвался Дайрон.

Послышался нарастающий гул.

Что, скорость не сверхзвуковая?

И низко, почти над нашими головами прошли шесть самолетов. Впереди один, и за ним, правильным клином, еще пять.

Четким звеном они проследовали куда-то дальше.

На лице клона отразилось неприкрытое удивление. Он-то ожидал ракетного удара, чертов самоубийца!

Откуда-то выскочил невысокий смуглый дядька в форменной одежде, и придерживая спадающую фуражку, задрал голову, словно пытаясь разобрать следы тающих выхлопов в уже пустынном небе.

– Меня больше всего интересует вопрос с ракетами… – Подтверждая мою догадку, задумчиво произнес блондин.

– Меня тоже. – Согласился Дайрон, не меняя позы.

– Их ресурс дальности? Мне кажется, пять-шесть тысяч километров, – предположил мужчина.

Дайрон кивнул.

– Почти. Около семи.

– Так значит, именно этот фактор повлиял на происходящее? – С интересом спросил клон. – Но каким образом? Вообще-то, предполагались прямые контакты пилотов с целью… Чтобы избежать ошибок. Но, да, один из самолетов снаряжен межконтинентальными ракетами…

Бог вздохнул.

– Ошибок избежать сложно. Даже вам.

– И все же? – не отставал блондин.

Дайрон выпрямился.

– Таким фактором в данном случае будет вопрос, хватит ли ресурса этих межконтинентальных ракет до восточного побережья Хоккайдо.

Клон побледнел.

– Дьявол! – С ненавистью вскрикнул он.

– Не забывай, игра идет на моем поле, – усмехнулся Бог. – И правила устанавливаю я.

Усилием воли блондин совладал с собой и улыбнулся.

– Это продлит агонию, но мы обратим наши ошибки в преимущество!

«Обратим в преимущество!». Что он строит из себя?

Вообще, его вольный тон мне сразу не понравился! Кем он себя возомнил? Вчера, помнится, Торну, а следом и Изначальному, указали на свои места!

Клон покачал головой, чему-то улыбаясь, и легко вскочил на парапет.

Охранник предостерегающе поднял руку и что-то крикнул.

– Быть может, стоит подождать? – Дайрон поглядел на него снизу вверх. – Едва ракеты достигнут цели, об этом тотчас станет известно! Или ты все-таки желаешь быть первым? Тогда делай шаг!

Мужчина закусил губы, обдумывая его слова.

– Но ведь и мой замысел может провалиться! – тоном искусителя продолжал Дайрон. – Системы ПВО и тому подобное. А впустую тратить столь драгоценную плоть…

Клон вздохнул.

– Через несколько минут все станет на свои места, – проговорил он.

– Так мы подождем! – Подал голос и я, облокачиваясь рядом. В полуметре от коричневых лакированных туфель. С трудом сдерживая соблазн пнуть под колени этого красавчика. Сильно он будет умничать, отправившись вниз, к самым, так сказать, истокам?

– Послушайте!.. – Послышался голос приближающегося охранника. – Здесь не…

Он замолчал, и развернувшись, зашагал обратно.

А мы стали ждать.

Бросив взгляд в сторону, я увидел Мишу и Маргариту, стоявших возле вертолета и готовых по первому зову рвануть в нашу сторону.

Это радует.

А Джейсон, как самый крутой долгожитель, очевидно, предпочел отсидеться в «Карлсоне»?

– Слушай, а чего это вы, как терминаторы, все в одном, так сказать, исполнении? – неожиданно для самого себя, спросил я, осторожно тронув клона за штанину.

Наверное, слово «терминаторы» отсутствовало в лексиконе блондина, поскольку он нахмурился, очевидно, пытаясь уловить смысл вопроса.

– Это тело единственное, которое может служить получателем. Если, разумеется, не считать еще одного. – Туманно ответил клон.

Еще одного? Это кого же? Дайрона? Интересно. Значит, это тоже божественное тело? Если вспомнить его невероятную силу.

– Ну, его считать не следует. – Хитро ответил я.

Блондин пожал плечами, кутаясь в свою куртку, несмотря на ослепительное солнце.

Раздалась трель телефона. Клон достал мобильник, и медленно, словно раздумывая, коснулся его и приложил к уху.

Ничего не ответив, он рассеяно опустил телефон в карман.

– Твой прыжок теряет смысл… – глухо сказал Дайрон, смотря в сторону.

– Ты можешь помешать мне… – полувопросительно-полуутвердительно пробормотал клон.

Бог покачал головой.

– Не сейчас. Выбор за тобой.

Выбор за тобой.

На лице блондина отразилась сложная гамма чувств. Он задумался и решительно повернулся спиной к пропасти.

– А если я просто уйду? – дурашливым тоном поинтересовался он, но сквозь браваду проглядывало отчаяние.

Дайрон промолчал.

Блондин медленно развел руки в стороны и стал заваливаться назад. Я машинально потянулся, чтобы удержать его, но пальцы схватили лишь пустоту.

Медленно, словно лист бумаги клон летел вниз. Или мне так показалось? Он падал ровно, в одном положении, словно тонул в болоте.

Его лицо было спокойным, словно во сне.

Пролетев метров двадцать, он ударился о покатую поверхность. Улыбка тронула его губы, перед тем как тело перевернулось и изломанной куклой заскользило вниз, бестолково переворачиваясь.

Далеко внизу тело приземлилось, и оставляя за собой кровавый след, распростерлось на плитах.

Что ж они так разбрасываются ими? Ведь учитывая размах этого движения, этим клонам, вернее, их телам совсем немного. В смысле возраста.

Один застрелился, еще один погиб. Какая-то генетическая обреченность.

Но это было красиво. Если, конечно, смерть может быть красивой.

– Это… Это… – Я посмотрел на Дайрона, не зная, что говорить.

Он медленно кивнул.

– Это правильно.

– Правильно?!

Я бросил взгляд на Марго и Мишу, склонившихся над балюстрадой.

– Он должен был умереть. Так или иначе, это бы случилось. И я не стал ему мешать.

– Но зачем?!!

– Затем, что в этом было его предназначение! – Отрезал Дайрон, и зашагал к вертолету.

– Какое предназначение? – в спину ему крикнул я. – В чем оно?

С каждой секундой вопросов становилось больше.

Догнав Дайрона, я схватил его за руку.

– И причем тут Япония? Куда должны были лететь эти ракеты?

– Я направил их в точно в опоры стартовой системы… – Помедлив, отозвался Дайрон. – Но учитывая мощность зарядов, хватило на весь космодром.

– Какой еще стартовой системы?

– Ракеты-носителя. – Дайрон остановился, и повернувшись ко мне, негромко сказал:

– Которая должна была отправить в космос мое тело. – И не давая осмыслить услышанное, продолжил:

– Компания «Сого». Тебе это о чем-нибудь говорит?

«Сого»! Эти злосчастные роботы! Торн!..

– Но… Но… Мы должны срочно попасть туда!

– Как? – Огорошил меня вопрос.

– Телепортом! А если нет сил, да хоть на вертолете! – Я указал в сторону «Карлсона».

– Разумеется. Только пока мы туда доберемся… – и Дайрон зашагал дальше.

Пока доберемся? Доли секунды и мы возле ракеты! О чем он умалчивает?

– Но ведь это максимум десять секунд. И конец истории!

Он остро глянул на меня.

– Тут ты прав. Именно конец. Только вряд ли он тебя удовлетворит.

– А люди? Там же сотни человек!

Дайрон недобро усмехнулся.

– Вот именно.

Значит, никого не убивать?

– Так что же делать? – Уже тише спросил я, так как мы приблизились к ожидающим нас Мише и Марго.

– Да все, что и делали… Наш план остается без изменений!

Наш план! Это который «собери меня»? Замечательный план, нечего сказать. Особенно, если вспомнить, что заряд изумруда ушел на перемещения во времени, граната – на портал, а сапфир, наверное, раздергали на удары молнии по так и не проявившим себя роботам и полеты в облаках!

Что это за божественный замысел такой, я понять не мог. Ну не мог, и все тут! Это то же самое, что получать кредиты в Международном валютном фонде и тратить их на пенсии и зарплаты.

Вместо того, чтобы инвестировать в золото. Или производство.

Короче, по идее Дайрона выходит, что мы должны собрать оставшиеся четыре камня и постараться не растратить их при этом. А если не выйдет… А если не выйдет, то либо Дайрон вспомнит, что у него где-то припрятана еще одна «радуга», или…

Или наступит, так сказать, полная божественная задница.

Покачивая головой, я потащился следом.

– Ну! – Миша сгорал от нетерпения.

– Повторить? – ехидно спросил Дайрон, превращаясь в мальчишку.

Что интересно, никаких трансформаций и усыханий при этом не происходило. Просто один кадр менялся на другой. А что было бы, вдруг закралась мысль, если при обратном превращении, из Антона в Дайрона, где-то над головой мальчишки, сантиметрах, скажем в десяти, установить, ну, к примеру, гвоздь? Когда Бог примет облик взрослого человека, проткнет ли он себе этим гвоздем что-нибудь? Ну, чисто теоретически? Или нет?

– Что повторить? – Недоуменно спросил Голубых.

– Прыжок. – Отозвался мальчишка, забираясь в вертолет.

– Что это с ним? – шепотом поинтересовался у меня Миша.

Я не ответил. Я в этот момент смотрел на Маргариту. Она нагнулась, поправляя штанину, и образовавшийся таким образом ракурс переключил мои мысли в другое направление.

Миша хмыкнул и рывком забросил свое стодвадцатикилограммовое тело в кабину.

А я дождался, пока Марго приведет себя в порядок и галантно предложил ей руку.

Вертолет поднялся в воздух, и из окна кабины еще долгое время угадывались очертания крошечной неподвижной фигурки у подножия дамбы.

III

Полчаса полета до Сейнт-Джорджа прошли в молчании. Джейсон, правда, пытался травить какие-то байки из своего богатого прошлого, очевидно, чтобы разрядить обстановку или компенсировать свое нежелание покидать кабину.

Вот казалось бы, вроде ничего особенного, но его осторожность была мне неприятна. Ну и черт с ним! Вампир, он и есть вампир, что с него возьмешь!

Вертолет шел над облаками с едва слышным свистом.

Через некоторое время он опустился на небольшое (по бориспольским меркам) взлетное поле, невдалеке от самолета с опущенным трапом.

В общем, Сейнт-Джордж мы не осмотрим… Ничего, не велика потеря…

Двадцать метров, разделяющие оба транспортных средства, мы преодолели скорым шагом.

Откинутый трап и никого. Ни стюардесс, не пилотов.

По сравнению с тем, что привез нас в Англию, самолет был не супер, видно, что не первой молодости. Но зато побольше.

Внутри было неплохо. Не так, конечно, как в том, предыдущем, но получше, чем в ином первом классе.

Все, подумал я, устраиваясь в кресле. Теперь на остров Принца Эдуарда. В Канаду. За гелиодором. За энергией для Дайрона.

И пока все с шумом располагались, украдкой раскрыл кожаный футлярчик, который ловко подмыкнул в казино, куда мы спускались еще раз, уже после истории с Бенджамином.

Камни были, конечно, вне всякой конкуренции. Им, я был уверен, не было аналогов в мире. Но будучи заряженными, они стоили куда дороже. И понятное дело, делиться ими не хотелось.

– А кто это позаботился о нас? – послышался голос вампира.

Я поспешно спрятал камни.

Джейсон уже скинул куртку и кроссовки, и сейчас закинув ноги на стол, надевал наушники.

– Тебя интересует имя? – небрежно спросил мальчишка, безуспешно пытаясь опустить кресло. – Или принадлежность к виду?

Вампир махнул рукой, и нацепив свои наушники, зашевелил пальцами ног в так музыке.

Интересно, воняют ли у него носки? Вряд ли, а то он бы постеснялся запереть их на стол. Кстати, а вообще у вампиров потеют ноги?

Еще как, наверное, вон Торн ходил в шлепанцах, а Изначальный вообще без трусов!

Голубых подошел к мальчишке и одним движением превратил кресло в кровать.

Так, это что-то новенькое… Бог не может справиться с сидушкой в самолете. Или это так задумано? А что, если он нас так разводит? Устраивает спектакль, а мы, простые смертные, ведемся на это?

И вообще, все это спектакль. А что затраты огромны – ну так и Дайрон не рядовой олигарх.

В данном случае, меня больше всего волновал вопрос, с моими способностями. Что это – самодостаточное развитие, или же производная от силы Дайрона? И если последнее, то величина неизменная, или наоборот, стоит ему вернуть все на свои места, как я стану в тысячу раз сильнее? А если так, я кто – полубог? Или – маг?

Вопросов, как я уже говорил, был миллион, хоть записывай все на бумажку.

Самолет оторвался от земли, и я, покачав головой своим мыслям, вновь вернулся к ним.

Необычным, пожалуй, было и то, что Дайрон разговаривал, с нами, словно руководитель среднего звена, повторяя и упрашивая. Или это потому, что он очутился в таком положении, в котором не сильно-то и попрыгаешь, а посему – следует ценить кадры. Или он такой по натуре – Бог-добряк?

И возвращаясь к вопросу обо мне.

А что, если он (Дайрон) проиграет? Я стану Богом? Или таких кандидатов, как я, толпы? Просто я о них не знаю?

Н-да, кощунственно звучит… Я бросил быстрый взгляд на мальчишку. Он спал. Или заряжался, странствуя в астрале, кто знает…

Стать Богом… Это круто, конечно… Но для начала, нужно рассуждать, как Бог. Знать, как он… ну, колдует, волшебствует – творит все эти порталы и молнии – откуда-то же он научился этому?

И чем навороченный маг все же отличается от Бога? Еще Перумов неоднократно писал, что Боги это просто очень сильные маги, которым удалось подняться на вершину. А маги-то кто? Люди.

Значит, в теории, любой человек может стать Богом. Только конкуренция повыше, чем в Верховной Раде.

И как, если все же, не дай Бог, Бог проиграет эту войну? Что тогда? Как становиться на его место? Не зная азов всей этой божественной магии? Или она придет сама собой, как мне пришло осознание своей силы, на исходе пятого года отшельничества?

Пожалуй, эти несколько дней уже перенапрягли меня. Возникшая суета, грязный воздух, нарушение режима и главное, ностальгия по тем величественным местам мешали мне окунуться в происходящее, что называется, с головой.

А вот друзья, я ведь с полным правом мог называть всех присутствующих друзьями, события и приключения – то, что примиряло меня с действительностью. Ну, еще чувство восстановления справедливости, пожалуй. Даже камни, с их баснословной стоимостью, отходили на второй план. Да и кто, скажите на милость, смог бы продать камни, полученные от Бога, и спасшие его?

Кстати. Выходит, изумруд, побывавший со мной там, в горах, находился в одном времени с самим собой, как и я.

Но в отличие от меня, изумруд нес в себе огромный запас силы. Или Дайрон, выкачав до дна энергию, обратил его в простой берилл?

А может быть, он со временем зарядится, как заряжается долгое время пролежавшая батарейка? Только понадобится не одна сотня лет?

Не знаю.

Кстати, если б я встретился сейчас с самим собой, неплохо было бы потренировать себя того, прежнего. И с ростом его уровня подготовки, автоматически и я бы рос тоже. Хотя куда уж дальше. И особой техники, если говорить положа руку на сердце, у меня-то и не добавилось. Так, скорость и сила…

Со вздохом я открыл глаза.

Мальчишка так и лежал, Джейсон слушал свою музыку, а Миша и Марго исчезли.

Кто же нам дал самолет на этот раз? Но в свете всех событий, это было вовсе несущественно. Хоть патриарх, хоть президент, хоть премьер. Какая, к черту, разница!

Я встал и направился в хвостовую часть.

Там уже шла трапеза. Сервировка была по типу шведского стола. Горы фруктов и соков. Немного колбасы. Овощи. Минералка.

Я, пожалуй, не наемся, а Дайрон, с его любовью к морепродуктам, и вовсе останется голодным.

Девушка аккуратно резала яблоко на дольки, и запивала чаем, а Миша ел творог. Творог! Терпеть не могу творог.

Но к счастью, на столе нашлась вареная кукуруза.

– Прошу! – Гостеприимно сказал Голубых.

Не ответив, я опустился в мягкое полукресло.

– Ну, поведаешь, что там происходило? – спросил Миша, когда я сгрыз один кочан.

– Расскажи, – нежным голосом попросила Марго.

Что тут оставалось делать?

* * *

– И что, вот так просто поговорили? – усмехнулся Миша, выслушав мой рассказ.

– Вот так просто.

– Не совсем понятно с самолетами вышло, эффектно, но не эффективно. На такой высоте… Хотя, не спорю, зрелищно.

Он пристально поглядел мне в глаза.

– Может, они специально это устроили? Зная, что ты все выболтаешь нам?

– Иди ты в баню! – Разозлился я. – Я подписку не давал!

– Да это я так, пошутил. – Успокоил Миша.

Весело, нечего сказать! Но может, действительно не стоило распускать язык?

– Шутка неудачная! – Проговорила Марго.

Миша поднял руки.

– Ладно. – Примирительно сказал я. – Проехали.

– То есть, если я правильно тебя поняла, Дайрон, – тут девушка понизила голос, – пытался… хотел… м-м-м, предлагал тому типу перейти на нашу сторону?

Я пожал плечами.

– Я ж не слышал начала. Раньше надо было выходить… Но вроде бы, да.

– На нашу сторону! Это как, еще одно место освободить? Или на место Гарри объявляется вакансия? – Перехватив взгляд девушки, Миша осекся. – Извините. Что-то я сегодня шучу неудачно…

– Да ладно… В чем смысл такой вербовки? Что он, будет с нами кататься? Или заложит своих сообщников? То-то весело будет, когда он со своими в спарринг вступит! И не поймешь, кто кого… Да и как узнать, врет он или нет?

– Дайрона ему не обмануть. – Уверенно сказала Марго.

Миша пожал плечами.

– Не обмануть? Но вообще-то непогрешимость Дайрона сильно пострадала со времен второго Собрания. При всем моем уважении. И если Дайрона как Бога, удалось провести, то Дайрона-получеловека получится обмануть тем более.

Тут он был прав. Да, безусловно, Дайрон не так прост. Вовсе не прост. И чудеса, творимые им, заслуживают уважения.

Но эти-то клоны-блондины ничего сверхъестественного не совершили! А геморроя при этом своими обычными деяниями наворотили столько, что Дайрон потерял тело и вынужден, как Вилли Фог, гонять по всему свету, не в силах покончить с ними щелчком. Если, конечно, это не часть одного большого плана. Плана мистера Фикса.

Противостоят-то ему интриганы явно не деревенского масштаба.

– Чего молчишь? – толкнул меня Миша.

Я покачал головой.

– Не так это все просто.

– Браво. Долго думал?

– Да нет, не в этом дело… Дайрона же тоже пытались вербовать…

– Ну и что?

– Ну и то, что этот тип, он слишком уверен. Слишком уж, м-м-м, не знаю, как сказать, вольно, что ли, он себя вел! Так с Богами себя не ведут.

– А как надо? – усмехнулся Миша.

– Сходи в любую церковь и посмотри! – отрезал я.

– То есть, он заранее уверен в победе? – уточнила девушка, вытирая лезвие ножа бумажной салфеткой.

– Это еще ничего не значит… – проговорил Миша, и поудобнее устроился в кресле. – Его уверенность ничего не значит. И ее можно засунуть в…

– Уже, – отозвался я. – Ровно двести двадцать метров. Со свистом летел… Только странно это… После каждого выполнения задания – суицид. Ты такое когда-нибудь встречал на практике?

– Никогда.

– А ты? – я поглядел на Марго.

Она покачала головой.

– Знаете, ребята, такое впечатление, что эти парни, они… Ну, словно их жизненной силы не хватает на большее… – Девушка замолчала, и тряхнув волосами, продолжала:

– Провел Собрание, и застрелился. И сейчас, выдвинул свои условия, выслушал условия Дайрона, и прыгнул…

Это точно.

Провел второе Собрание и, о чем они, в отличие от меня, не знают, снова застрелился. Или застрелили, но это не важно, в конце концов…

– …и ехали они в своих контейнерах, те шестеро… Словно батареек им хватает лишь на определенный срок…

– Я об этом тоже думал, – признался Миша. – Но это лишь предположение. Ведь вскрытие одного из них ничего не обнаружило… И пуля эта… Она мне покоя не дает… В этом, что прыгнул, есть подобная пуля, или нет? Думаю, есть. Я ж говорил!

– С чего это? – удивился я.

– Ну, если они клоны, и ее теория – Миша кивнул на Марго, – об их ограниченной жизни верна, вряд ли у того, первого, с поселка, было время, чтоб зарастить рану в груди! Тем более, в легком. Для этого месяцы нужны! Блин, можно же было у Торна поинтересоваться… Трупы-то остались. Скорее всего, так их и клонируют… С пулей. Не думаете же вы, что у кого-то в семье родилось двадцать близнецов!

– Но может, они месяцы и живут! – Возразил я. – И годы.

Ага. Учитывая, как у меня самого затягивались раны. Почему бы этим светловолосым не быть такими, как я? В смысле, воспитанниками. Но тогда конкуренты имеют преимущество в виде своей клонированной армии. А я-то один такой!

– Может. – Оторвал меня от размышлений Голубых. – Все может. Только скажи, зачем им стреляться? Боятся, что батарейки сядут? Но тогда они так и так умрут… Разве что могут впасть в какое-то подобие комы… – Миша задумался, – и попав куда-нибудь в больницу, и соответственно, в базы данных, могут сорвать планы своим партнерам, тем, которые еще живы!

– Сорвать планы? – Девушка широко открыла глаза. – А вы не допускаете мысль, что можно поискать оригинал? Ведь в таком случае, он и будет проходить по всем базам! Или бред?

– Не такой уж и бред! – Миша встал и пригнувшись, словно боясь зацепить потолок, прошелся до дверей. – И первое тело, и последнее – они в любом случае, попадут в сводки полиции. Уже попали… И этого первоисточника, рано или поздно выследят. Что тогда?

– Ничего. Если они безнаказанно создали головную боль самому Дайрону.

– Наверное. – Миша снова сел.

– Почему именно из него одного клонируют? – Пробормотал я. – Есть же и другие варианты. Может, он действительно какой-нибудь… логус?

– Предложи им свои услуги! – Посоветовал Голубых.

– А кто сказал, что из одного? – Вдруг спросила Марго.

Я поглядел на них и сказал:

– Будем надеяться, что все-таки из одного. Иначе все станет сложнее. И тогда, наверное, понятно, почему Дайрон сделал это…

– Что сделал? – не поняла девушка.

И я рассказал о том, что со мной было за пять лет. Умолчав, разумеется, о крови Дайрона.

Когда я закончил рассказ, Миша присвистнул.

– Вот оно значит, как… М-да…

А Маргарита просто смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Что-то она знала, но не все. Не спорю, это, наверное, было приятно.

И понятное дело, что Дайрон вырос в ее глазах еще больше, ведь перебросить талантливого и перспективного молодого человека на пять лет в прошлое в другую точку земного шара куда круче, чем заседать в Мировом Совете и время от времени взбадривать это вязкое болото колкими изречениями.

– И Гарри считал, что все это движение не к добру. Лично для меня. – Я кратко изложил концепцию Гарри о наплевании Богами на смертных.

Но оказалось, Миша был иного мнения.

– Слишком много суеты, – резюмировал он. – И затрат… И ты, не в обиду будет сказано, не проявлял особых талантов до недавнего времени. Так?

– Так. – Вынужден был признать я.

– Что ж это выходит, Дайрон, Господь Бог, цепляется в первого попавшегося человека и начинает возносить его на вершину? Пусть и косвенно? Ха!

А если б вместо тебя ехала какая-нибудь бабка на велосипеде? Или Дайрон угодил бы не на трассу, а в лечебно-трудовой профилакторий? Ох ты, елки, как английский-то за последнюю неделю я освоил!

– Куда? – Подняла брови Маргарита.

– В клинику для алкозависимых!.. Так что ж, а? Нет, товарищи, так не бывает.

Он встал, и похлопал себя по карманам. Марго молча протянула ему сигареты.

– Эти твои пять лет… – Миша затянулся.

– Что? – не выдержал я.

– Отвлекающий маневр.

И вернув девушке пачку, продолжил, повысив голос:

– Почему же, в таком случае, Дайрон не отправил туда нас всех? И Гарри первого?

Он взволнованно махнул рукой.

– Да ты хоть представляешь себе, во сколько раз увеличилась бы боеспособность нашей группы? Нет вопросов, для того же ракетного удара это ничто! Но как показали события, тут сейчас все решает банальная физическая сила. Причем Гарри, при всей его подготовке, не справился ни с одним из них, как это ни жестоко звучит!..

Он помолчал, и уже тише, добавил:

– А с техникой Дайрон и так управляется на раз-два!

Он был прав. Я сам об этом думал не один раз. И мне ужасно захотелось рассказать им о крови. Но что-то настойчиво убеждало этого не делать.

По крайней мере, пока. Да и потом… Ну таскаемся мы следом за Дайроном, и что? Все равно, толку от нас… Гарри единственный, кто принес камень… Хотя нет, изумруд-то доставил Джейсон… Не знаю…

Ну один в один «Мортал Комбат». Все решает человеческая воля! И все эти клоны, вампиры, гулы… Что в мире, что в голове, такая каша!

– И дальше! – Продолжал Голубых, вышагивая по каюте. – Почему пять лет? Именно пять? Допустим, что ты не путаешь…

– Чего это я путаю! – обиделся я.

– Я и говорю: не путаешь! – отмахнулся Голубых. – Ты не изменился, соответственно, пять можно было с тем же успехом превратить в десять! Двадцать! Да хотя бы с того же восемьдесят шестого! В чем же причина?

Ну, на мой взгляд, причина была как раз-таки понятной: едва я осознал, что к чему, и стал подтягиваться пятьсот раз, смысла в сидении там больше не было.

Дайрон все рассчитал верно.

Но говорить об этом, разумеется, не следовало.

Поэтому я ограничился тем, что пожал плечами.

– Вот видишь! – И Миша потушил окурок.

– А в чем же отвлекающий маневр? Кто, кроме нас, знает об этих годах?

– Я только предположил. Может быть, в том, что об этом знаем не только мы. Эти ребята очень непросты, я бы сказал.

– Хорошо. Я попал сюда случайно. Встретил Дайрона, и все завертелось. С Марго понятно – это ее работа. А ты? Если б не погиб этот твой дедуля?

– Этот, как ты говоришь, дедуля, фактически спас мне жизнь, – сухо ответил Голубых. – Если б я сам копал, Старски точно так же убил бы меня. И ни хрена я бы не сделал, не зная, с чем имею дело! Двинул бы кони прямо у него на глазах! Но…

Он задумался.

– Все равно, я этим так и так бы занимался. Потому что были деньги и время. Не знаю, что меня привлекло…

– Ну и каков вывод? – не удержался я, поглядев на Марго.

Она сидела, закинув ногу на ногу, и рассеяно глядела в иллюминатор.

Молчалива по натуре? Или себе на уме? Почему за все время ятак и не смог ее понять? Если психологические портреты всех были более или менее для меня ясны, то ее я так и не изучил. Конкретной сформировавшейся картинки не было, лишь сплошная мозаика из осколков абстракции.

– Вывод? – Миша сунул руки в карманы и покачался на каблуках. – Как будто бы предопределено заранее. Вот и не верь в судьбу… Хотя выводы делать рано. Лучше ответь, что такое Эмер?

– Не знаю… Может быть, какое-то место, где… Нет, не знаю…

– Наверное, какой-то мифический город Богов, или нечто вроде? – предположила Марго, не поворачивая головы. – Или место, где живет Дайрон?

Миша повернулся к ней.

– А что, есть такое место?

– Есть, – кивнула Марго. – Он же в любом случае где-то живет!

– И оно так называется? Эмер?

– Я не знаю, как оно называется, нам не рассказывали… Но логично же предположить, что Дайрон, лишившись своего тела… временно… по понятным причинам не может туда попасть.

– Мысль здравая. Но… – Миша стал массировать шею, – не факт, что это именно место. Это, в конце концов, может быть и имя, и название какого-нибудь артефакта, и…

– А вдруг это его брат? – выпалил я неожиданно.

– Чей брат? – удивился Голубых.

– Ну, Дайрона… – И я бегло прочел обоим краткий курс по «Мортал Комбату».

– Знаешь, ты так тронешься! – серьезно сказал Миша. – Мысль дурацкая.

– Дурацкая? – Поинтересовался я у Маргариты. Она кивнула.

– А вот то, что он сознательно отказался от тела, уже серьезнее… – Голубых сжал кулаки. – Знал, что его хотят отправить в космос (вдумайтесь!) и ничего не предпринять. Мы же могли добраться до Японии и найти его тело! Может, для него пара парсеков не расстояние? – Он покачал головой. – Н-да, не доверяет он нам… Я понимаю, его, конечно… И что теперь с этим телом? Ну, завалилась эта ракета на бок, и что дальше? Ну перегрузить его в другую – это вопрос времени. А если взорвалась… Мы б уже там были, с его телепортом, и… Ну а сколько людей погибнет при взрыве, я вообще молчу!

Он поглядел на нас.

А мы молчали.

– Главный вопрос, это – зачем мы ему? И разумного объяснения я найти пока что не могу, информации маловато. Хотя сбить ракету ракетами, предназначавшимися для нас, довольно-таки изящно…

– Изящно, – пробормотал я, вспоминая лицо блондина.

– И что теперь? – задала вопрос Марго.

Я развел руками.

– Как всегда. Времени катастрофически мало, поэтому будем ждать.

* * *

Я как-то смотрел один мультик для взрослых, так вот, там попадаются удивительно здравые мысли, несмотря на то, что это всего лишь мультфильм. Очевидно сценаристы, вполне башковитые люди, просто не смогли пробиться наверх, сквозь плотный барьер конкурентов, выдающих высокобюджетный голливудский продукт, и потому выразили свои мысли таким вот нетривиальным образом.

Удивительно, не так ли? Можно бесконечно рождать мудрые мысли или афоризмы – тебя никто не слышит. Но стоит тебе подняться чуть выше – по положению, статусу, авторитету – все меняется.

Каким-то волшебным образом появляется возможность сообщать свои мысли окружающим, на которые они реагируют, восхищаясь твоим умом.

Они смотрели на меня, как будто вроде ничего и не произошло, но чувствовалось, что мое мнение для них имеет огромное значение.

Пришлось стараться, чтобы не разочаровывать ожидание.

– Я вот думаю, что все данные для анализа у нас есть, мы просто не можем как следует ими распорядиться, – выдал я «гениальную» мысль.

– И?.. – осторожно спросила Марго.

– Ну смотрите, исходим из того, что все вокруг – я обвел рукой салон – настоящее.

– В смысле – настоящее? – Миша поднял бровь.

Марго коснулась его руки, мол, не мешай.

– Эффекты – настоящие, вампиры – настоящие, Бог – настоящий, так? Если есть Бог, значит, наверное, есть и рок. Судьба, другими словами…

– Не факт!

– Да не перебивай!.. Ну, Арчи, и что?

– Да то, что все это не просто так! И так не бывает. Я уже сто, двести раз это говорил!

Я наклонился к Мише и показал ему пальцем на лежавший в выемке стола справочник «Золотые страницы».

– Ты же из спецслужб! Впрочем, не только ты… Вы. Привыкли разбираться со всякой херней… Спорим, что я сейчас его разорву одними пальцами?

Миша открыл рот, но я не дал ему ответить.

– Или нет, спорим, что я сейчас… ну, к примеру… разорву этот ремень… Или… Блин, что ж сломать?

– Мужчины… А можно без разрушений? Что-нибудь создать, например?

Девушка с легкой улыбкой посмотрела на меня.

– Можно. Еще бы! Но тогда и ты мне понадобишься. Создадим, конечно. Не сразу правда, год почти уйдет, но…

– Да я понял, – нетерпеливо махнул рукой Голубых. – Ты типа крут. И что? Если б на твоем месте оказался…

Я вздохнул.

– Ни хрена ты не понял…

Потом выдержал многозначительную паузу и спросил:

– Почему Дайрон имеет дела с простыми смертными, а не со спецназом ангелов? Раз.

В подтверждение моих слов на стол легло яблоко.

– У него, я уверен, свободно нашелся бы кое-кто, превосходящий силами и, главное, опытом, всю нашу богадельню. Вместе с Джейсоном. Если тут – от силы неделя, то уж за полторы-то тысячи лет вполне можно было собрать команду суперсвятых.

Почему он вообще имеет дело со смертными? Пусть даже прокачанными? Ибо эта прокачка годится лишь на то, чтобы пинать ногами тех, кто слабее. Банальная пуля из винтовки разнесет мне голову так же, как любому из вас. Рукопашная против технологий. Это два.

Рядом появилось второе яблоко.

– Гарри тому подтверждение. Нет, можно предположить, что он ищет тех, кто ничего не знает об окружающем мире, и стакан наполовину пуст, но это, на мой взгляд, глупо. Разве рядом с ним вы не чувствуете себя хомяками, которых хозяин вывел на прогулку?

И вот вам третье яблоко.

А имеет ли Дайрон вообще дело со смертными? Или это ловкий тактический ход?

Миша поглядел на импровизированный натюрморт, и в его глазах появился хитрый блеск.

– А ты не боишься, что нас слышно?

Я пожал плечами.

– От него не скроешься. И что теперь, все время шифроваться?

– Ок, эта теория тоже имеет право на существование. Ну допустим, вопрос остался открытым: почему мы, я имею ввиду обычных людей, не-граждан Ватикана, не знали о вампирах и гулах? Сказки сказками, при этом мы с тобой оказались втянуты в это все якобы случайно, хоть я в случайности и не верю…

Маргарита усмехнулась.

– А что вы вообще знали? Вы что-то где-то когда-то прочитали и считаете, что знаете историю? Да вы понятия не имеете о том, что было за год до вашего рождения, не говоря уж о более длительном сроке. Мало того, вы понятия не имеете о том, что происходит сейчас!

Голубых пожал плечами.

– Ну так это ж вас учили что и как устроено, притом, что по факту ничего вы тоже не знаете, чего ж о нас, простых смертных, говорить!

– Учиться, учиться, – пробормотал я. – Да кому это нужно! Все, кто учился на отлично, работают у троечников – это ж как дважды два! Сбой в системе.

– Кому это нужно, говоришь? – Миша прищурился. – Это не сбой в системе, просто твоим троечникам повезло, потому что в силу своей расхлябанности они быстрее адаптировались к изменениям! В отличие от соблюдающих правила отличников! Это если и выстрелило в девяностых, не факт, что работает сейчас.

Между прочим, Элка, моя крестница, прекрасно совместила и то, и другое, так что не надо…

– Элка и кореша… – пробормотал я.

– Черт! – задумчиво сказал Миша. – Вот сейчас задумываюсь, как это странно! Эти Безликие, гулы… А вампиры? Как вспомню этого Изначального, аж дрожь пробирает! Щупальца эти, клюв… Тьфу, паучий осьминог!

Я его прекрасно понимал. Я и сам в который раз приходил к этой мысли. Как это ни странно, жизнь изменилась и прежней ей уже не бывать.

Формулируя эту очевидную истину, я посмотрел на девушку. Она перехватила мой взгляд и неуверенно улыбнулась.

– Послушай, Артур, ты же можешь поговорить… С ним…

Я замялся.

– Знаешь, Марго, это невероятно трудно. Он… очень…

– Дозированно дает информацию? – Раздалось за спиной.

Миша и Марго подобрались.

Мальчишка как ни в чем ни бывало, прошел мимо меня и уселся на свободное сиденье.

Я кивнул.

– Дозированно – не то слово.

Дайрон кивнул.

– Всему свое время.

– Да когда ж это время наступит? – Не выдержал Миша. – Хотя да, солдатам приказ не объясняют, они должны его выполнять, не раздумывая!

Мальчишка глубоко вздохнул.

– Вы не солдаты. Все приходит в свое время. Правда, – он невесело усмехнулся, – это время наступает куда раньше, чем я предполагал!

– Дети, пока маленькие, тоже верят в Отца Рождество, – негромко сказала девушка. – А мы пока дети.

Глядя куда-то вдаль, Дайрон кивнул.

– Именно, девочка.

Я хмыкнул.

Десятилетний шкет говорит взрослой, по сути, женщине, «девочка»! Нет, это просто нужно видеть!

– Отца Рождество? – переспросил Миша. – Санта-Клауса?

Она кивнула.

А, Father Christmas! Я и не обратил внимания. Увы, я уже года в четыре знал, правду о Дедушке Морозе. Впрочем, знал ли?

А вслух произнес:

– Санта-Клаус это же какой-то стихийный божок… Логично? Только откуда он берет подарки, и главное, как успевает их раздать? Значит, или их много, что нереально, либо двигается быстрее, ну или со скоростью света… Может ли быть скорость выше скорости света?

Мальчишка, погруженный в свои мысли, не отвечал. Ну, ему, в свете последних событий, безусловно, было, о чем подумать.

Миша же в такт моим словам легкомысленно покачивал головой, словно деревенский плясун. Ему б еще красные круги на щеках нарисовать.

– А правда, – весело поинтересовался он, – скорость света это предел? Или нет?

– Ну, – глядя на Дайрона, я задумался. – Наверное. Он же как-то перемещался!

– При чем здесь он? Это другое, – покачал головой Миша. – Нуль-транспортировка, или подпространство… Черт его знает! Но не летал же!

– Да чего мы ломаем голову! – Не выдержал я. – Дайрон!

Мальчишка повернул голову. Интересно, он слышал наш разговор?

– Да?

– Бывает ли скорость быстрее скорости света?

– Бывает. – Лаконично ответил Дайрон.

Повисла пауза.

– Браво. – Серьезно сказал Миша. – Теперь ты можешь читать лекции по физике. Ответ, правда, бедноват… Но можно же воды налить, страниц на двадцать-тридцать, и нормально.

– Брось! – Недовольно сказал я. – Можно ответ поразвернутей получить? Или детям – дозированное?

– Ответ таков, каков вопрос. – Усмехнулся Дайрон, и посерьезнев, добавил:

– Да. Но вопрос все же не совсем корректен. Даже от обычного источника света часть излучения распространяется с большей скоростью, нежели сто девяносто тысяч миль в секунду… Да и движение небесных тел относительно друг друга в отдельных случаях значительно превышает ее… Но имеющимися на сегодняшний приборами это вычислить невозможно.

– Нашими или вампирскими? – поинтересовался я.

Но Миша меня перебил:

– Это что-то вроде сверхвысокочастотного излучения?

– Нечто вроде. – Отвечал Дайрон. – Лет через сто-двести, я думаю, люди подведут научную основу и под эту загадку.

– А абсолютный ноль? – Уточнил я, припомнив все свои дурацкие вопросы по физике, на которые школьная училка не могла дать вразумительного ответа. – Существует ли температура ниже?

– В том смысле, что ты вкладываешь в вопрос – да. – Дайрон откинулся в кресле, и обхватил себя руками за шею, словно абсолютный ноль уже начал пробирать его до костей.

– Секундочку! – Миша привстал. – Лет сорок прошло, но я четко помню, что такое абсолютный ноль. Температура, при которой прекращается движение атомов. Даже график какой-то имеется. Третье начало термодинамики! Там по формуле бесконечная недостижимость получится!

– Повезло же нам жить в начале температурной шкалы, – негромко рассмеялась девушка. – Учитывая, что верх – практически бесконечен.

– Если рассуждать с точки зрения современной физики, ты прав. – Дайрон улыбнулся краем рта. – Даже при абсолютном нуле присутствует движение электронов в атомах. Но при соответствующем количестве энергии, перейдя определенный порог, движение можно не только полностью прекратить, но и дать частицам… что?

– Что? – Хором спросили мы.

Дайрон хмыкнул.

– Отрицательную скорость. И температура будет иметь любую бесконечную величину.

– С трудом себе это представляю! – признался я. – Как скорость может быть отрицательной?

– Минус два яблока! – Рассмеялся Голубых. – Пример в студию!

Дайрон улыбнулся и над столом возник небольшой, диаметром не более двадцати сантиметров, прозрачный шарик.

– Круто! – Восхитился я.

– Сейчас температура около десяти градусов. – Сообщил мальчишка. – Можно потрогать.

Я осторожно коснулся сферы. На ощупь она была как холодное стекло, потом стала становиться все холоднее. Когда пальцы стало ощутимо обжигать, я отдернул руку.

– Минус тридцать. – Прокомментировал Дайрон.

Сфера покрылась изморозью, которая тут же исчезла.

– Минус пятьдесят… Минус восемьдесят… Минус сто двадцать два… – Монотонно перечислял он.

Затаив дыхание мы смотрели во все глаза. Рядом холода не ощущалось совершенно.

– Минус двести пятнадцать… Двести пятьдесят два… Двести шестьдесят восемь…

Ничего не происходило.

– Минус двести семьдесят три… – Мальчишка на секунду замер, потом, глубоко вздохнув, произнес:

– Минус двести семьдесят три и сто шестьдесят два.

Но ничего не произошло.

– И что, там действительно абсолютный ноль? – недоверчиво спросил Миша.

Мальчишка кивнул.

– В этом объеме пространства.

– Что-то ничего не вижу… – Пробормотал я. Может, Дайрон нас дурачит? Был такой рассказ, где мужик показал присутствующим банку и сказал, что в ней находится космическая пустота. Открыл, и все ахнули: там действительно ничего не было! Может, и тут…

Но тут все было иначе.

– Минус двести семьдесят щесть! – Сообщил Дайрон.

Сфера чуть изменилась. Или нет?

– Минус двести восемьдесят!.. Двести девяносто! Триста восемьдесят восемь! – Голос Дайрона напрягся.

– А там воздух? Или вакуум? – поинтересовался Голубых.

Никто ему не ответил.

Сфера стала сереть.

– Минус восемьсот. Минус две тысячи шестьдесят три.

Сфера стала наливаться темнотой.

– Свет останавливается… Охренеть… – Ни к кому не обращаясь, тихо сказал Миша.

– А что будет, если сделать минус миллион? – уточнил я, заворожено глядя на иссиня-черный шар.

– Не знаю! – отрезал мальчишка и шевельнул пальцем. – Потрачу много сил!

Сфера растаяла в воздухе.

– Признаться, мне самому стало интересно, что будет! – признался он.

Голубых сидел, прижимая ладони к щекам.

Миша открыл рот. И закрыл.

– Подумаешь… Сельская магия.

Дайрон озорно улыбнулся.

– Но все же магия. Кто еще хочет о чем-то спросить?

– Почему никто никогда из людей      не находил останков вампиров? Или гулов? – Выпалил я.

Дайрон перевел взгляд на Маргриту.

– Великий, откуда у них золото Аненербе? – поинтересовалась она.

IV

– Что с тобой, котик? – Шею обхватили прохладные руки.

– А, это ты… – кончик тлеющей сигареты описал в полумраке кабинета гаснущий полукруг и расплющился о дно пепельницы, которой служила человеческая челюсть, покрытая бледно-желтой глазурью.

«Незабываемому Герману Вирту Ропер Бошу в день пятидесятилетия, от бывших коллег по Университету. Мая 6-го, 1935» – гласила памятная гравировка на металлической пластине, привинченной сбоку.

Вполне невинная надпись, не правда ли? Если не знать о второй, нижней.

«Фрагмент нижней челюсти гиперборейца» – по-латыни сообщала она. Чертов Ауртхгайнен, вечный оппонент и головная боль еще со времен Берна. И до сих пор ему неймется!

Намек на его теорию о происхождении человечества.

Первое время подарок несказанно раздражал профессора, а потом, спустя некоторое время, вызывал лишь легкую усмешку. Значит, его выводы все же имеют под собой основу, если такие пренеприятные субъекты, как Алек Ауртхгайнен и иже с ним, тратят свое драгоценное время на подобные сюрпризы…

Теперь яблоко раздора стояло на его столе. И если прихотливая судьба сведет когда-нибудь его с Ауртхгайненом или кем-то из его своры, пусть это будет здесь, в Марбурге, в рабочем кабинете его небольшого уютного дома.

Чтобы они провели время за приятной беседой, выкурили по сигаре и Алек судя по выгоревшей глазури, убедился воочию – его подарок не забыт.

– Что случилось, Герман? – встревоженно спросила жена. – Уже третий день, как ты сам не свой… Это связано с Эрвином?

Профессор с трудом поборол желание ударить кулаком по столу. А этот бездельник-то тут причем? Маргарет, в своей извечной женской правоте считала, что на ее неполноценном племянничке сошелся клином свет! И что он непременно должен вытаскивать его из неприятностей, из которых тот не вылезал.

Каждый раз профессор давал себе зарок не поддаваться, но неизменно проигрывал, не выдерживая ее слез. Таких отвратительных женских слез.

Взять хотя бы последний раз, когда Эрвин и еще двое парней из гитлерюгенда, изрядно набравшись, стали ломиться в дом к какой-то девице! А кто-то из ее родных – то ли папа, то ли брат, в такие подробности профессор вдаваться не стал, оказался ни много ни мало – оберфюрером СС!

К несчастью, родственник оказался дома, и недолго думая, двумя выстрелами отправил на тот свет одного из буянов.

Эрвину, хоть он и был зачинщиком, повезло.

Дело могло бы кончиться очень печально. Двум оставшимся светил, как минимум, трибунал.

Не выдержав натиска жены, профессору пришлось обратиться к всесильному Генриху Гиммлеру.

И пожалуй, это был первый и последний раз, когда две руны «Зиг» и пара дубовых листьев оказались бессильны перед щитом «Наследия предков».

Первый и последний!

Когда Эрвина выпустили, профессор устроил дома невероятный скандал. Забыв обо всем он кричал, брызгая слюной, что не намерен ради какого-то сопляка ставить под угрозу свою карьеру и связи! Добро бы по делу, а так во имя чего? Новых дебошей?

И так далее и в том же духе. Маргарет сквозь слезы соглашалась и обещала, что больше этого не повторится. Но Вирт прекрасно знал цену этим обещаниям. Сама мысль о том, что в следующий раз он снова уступит ее дурацким просьбам, приводила его в бешенство.

Он кричал до тех пор, пока не заболело сердце и не стал пропадать голос.

Но прошел уже месяц, а Эрвин ведет себя примерно. Надолго ли его хватит? Или все же узнав, какие силы пришли в движение, он наконец-то взялся за ум?

Но сейчас горе-родственник был не при чем. Хотя в какой-то мере и поспособствовал создавшейся ситуации.

Дело в том, что позавчера Германа Вирта вызвал к себе Гиммлер.

Пригласив профессора сесть, рейхсфюрер СС некоторое время смотрел на него холодным, ничего не выражающим взглядом.

– Как поживает ваш племянник? – наконец осведомился он, сверкнув стеклами простых старомодных очков.

– Он не мой… – начал было профессор, но увидев тень неудовольствия на лице хозяина кабинета, тотчас исправился:

– Благодарю вас, в порядке.

– А как супруга? – задал вопрос Гиммлера. – Как ее печень?

Беспокойство холодной иглой кольнуло профессора. Подобная осведомленность не предвещала ничего хорошего.

– Благодарю… – произнес он, но Гиммлер, казалось не слышал его.

– Она ведь в девичестве была Шмитт? – словно размышляя вслух, сказал он. – Это, часом, не та самая Шмитт, что возглавляла нашу языковую школу для собак?

К школе для собак Маргарет не имела никакого отношения, о чем Гиммлер не мог не знать.

– Фрау Шмитт однофамилица моей жены, рейхсфюрер! – поспешил уточнить Вирт.

– Вот как! – заметил тот. – Возможно, я что-то напутал…

Повисла томительная пауза.

Профессор чувствовал себя неуютно. После того, как год назад фюрер подписал декрет, которым назначил Гиммлера верховным руководителем всех служб германской полиции, многое изменилось.

– Вы догадываетесь, почему вы здесь? – задал вопрос этот всемогущий человек.

– Нет, рейхсфюрер! – покачал головой Вирт. – Но надеюсь, что меня посвятят.

– Вот как! – повторил Гиммлер. – Ну что же…

Он помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем произнес:

– Как вы знаете, ваша теория нашла множество сторонников среди влиятельнейших членов нашей партии. Даже правильнее будет сказать, большинство!

Гиммлер встал из-за стола, и прошелся по кабинету.

Профессор следил за ним глазами.

– Да, большинство. Еще великий Генрих говорил, что германцы – это особые люди! Этими словами он в те незапамятные, но уже достославные времена выразил то, что позже подтвердил ряд авторитетнейших и глубочайших умов…

Глава СС коснулся верхней пуговицы сорочки.

– Сам фюрер разделяет эту точку зрения, а фюрер… – тут он назидательно поднял вверх палец и повысил голос, – не ошибается никогда!

Дойдя до противоположной стены, Гиммлер повернулся и неспешно вернулся на место.

– Германский расовый тип… – прищурившись, сказал он. – Белокурый, голубоглазый… Вот как ваш племянник… Его, если не ошибаюсь, можно причислить к избранным без колебаний?

Профессор торопливо кивнул. Единственным сомнительным достоинством скотины Эрвина была типичная арийская внешность.

– Вот видите! – оживился Гиммлер. – Лично сам я являюсь приверженцем той теории, что человек со светлыми волосами и голубыми глазами не способен на такие же дурные поступки, как человек темноволосый и темноглазый! И как показывает мой, согласитесь, весьма немалый опыт, одно и то же деяние может быть разным: то, что для блондина есть проступок, для брюнета – уже злой умысел!

Тут он не врал.

Когда вставал вопрос о проступках, блондинов никогда не наказывали так, как брюнетов. Или шатенов. Строгость наказания определялась своеобразной шкалой яркости – чем темнее глаза и волосы, тем строже.

За аналогичное действие – будь то опечатка в документе или должностное преступление, блондин мог отделаться внушением.

Не блондин – попасть под суд.

Рейхсфюрер лично требовал фотографии провинившихся, и по снимкам делал выводы.

Ежели дело касалось помилования, блондины с голубыми глазами были в несомненном выигрыше.

Множество голубоглазых и светловолосых негодяев были прекрасно осведомлены об этом пунктике, и извлекали из него максимальную выгоду.

Мимоходом Вирт пожалел, что не родился блондином. Впрочем, и Гиммлер таковым не являлся. Равно, как и фюрер.

– Но мы немного отвлеклись… Сколько времени вы возглавляете «Наследие предков»?

– Два года, рейхсфюрер.

– Иными словами, вы хорошо представляете себе всю важность поставленных перед вами рейхом задач?

– Разумеется.

– Прекрасно.

Гиммлер соединил пальцы рук.

– Итак.

И снова томительная пауза.

Удерживая почтительное выражение лица, профессор отрешенно думал о том, что сам Гиммлер далеко не выглядит белокурой бестией. Широкоскулое лицо в котором что-то было от монголоидного типа и темные волосы впридачу: куда уж больше!

Стараясь выкинуть из головы крамольные мысли, он сосредоточил внимание на своем шефе.

– Ваше мнение о вампирах? – не подозревая об измышлениях профессора, благожелательно поинтересовался тот.

Вопрос поставил Вирта в тупик.

– Ну, – промямлил он. – Как социальная группа, они, безусловно представляют отдельный интерес… Жесткая иерархическая структура, подчинение своему князю и чистота крови… При определенных условиях их строй можно рассматривать как чем-то подобный нашему…

Не зная, чего хочет Гиммлер, профессор был вынужден ограничиваться лишь общими фразами.

Ибо малейшая ошибка, ему, не блондину, могла обойтись очень дорого.

– Я не об этом, – прервал его мучения глава СС.

– Не об этом? – переспросил профессор. – А о чем же, рейхсфюрер?

– Я о физических характеристиках. – Косо падающие лучи солнца отражались стеклышками очков, и профессор, не видя глаз Гиммлера, не мог ориентироваться по ним.

– Можно ли считать их телесные качества такими, к которым должен стремиться любой, уважающий себя ариец?

Такого поворота профессор не ожидал. Немцы должны быть похожи на вампиров?.. Но… А почему, собственно, нет? Разве недостойно сильного стремиться к совершенству? В конце концов, кровь не кошерна…

Профессор поразился глубине мыслей рейсхфюрера.

– Что же вы молчите? – вывел его из задумчивости нетерпеливый вопрос.

– В конце концов, кровь не кошерна… – машинально пробормотал профессор.

Неожиданно громко Гиммлер захохотал. Он смеялся, неприлично взвизгивая, и дергая рукой.

Наконец, рейхсфюрер замолчал, вытирая выступившие слезы.

– Браво, Вирт! Пожалуй, это следует записать.

По листу именной бумаги пробежала косая зеленая строчка. Шеф СС всегда писал только зелеными чернилами, проводя ему лишь одному известные аналогии с небезызвестным орденом Зеленого дракона.

– Фюреру понравится… – мельком Гиммлер бросил взгляд на профессора, и тот ясно понял, что авторство фразы о кошере отныне и всегда принадлежало сидящему напротив человеку.

– Но мы отвлеклись… Так что вы мне можете сказать?

– О да, рейхсфюрер. Мысль сама по себе глубокая. Признаться, я никогда бы к ней не пришел.

– Именно поэтому мы с вами находимся каждый на своем месте, а не наоборот! – нравоучительно заметил Гиммлер.

В знак согласия профессор наклонил голову, и отчаянно сказал:

– Я не вижу в этом ничего зазорного. Напротив, если некоторые меры приведут к улучшению качеств германского народа… Для достижения цели любые средства хороши, рейхсфюрер.

– Еще Фридрих Великий утверждал, что идти к цели нужно, не взирая ни на что! – улыбнулся Гиммлер. – То есть, вы полностью разделяете мое мнение?

– Полностью, рейхсфюрер, – согласился Вирт, а про себя добавил: «еще бы, черт возьми!»

– Превосходно. – Глава СС аккуратно положил ручку в прибор. – Теперь перейдем к сути. Непревзойденный гений фюрера предвидел, что для мирового господства ариям нужны бесспорные факты, подтверждающие их избранность. Я не буду сейчас говорить о нашем святом долге, о целях, для которых создавалось «Аненербе», и о многом другом! Сейчас фюрер ставит перед нами конкретную задачу: вампиры должны сотрудничать с рейхом!

Гиммлер сделал многозначительную паузу.

Профессор молча ждал, чувствуя, что ничего хорошего это не предвещает.

– Но тут возникло одно небольшое препятствие: вожди ночного народа не захотели пойти нам навстречу!

– Вы говорите об инициации или об их непосредственном участии? – неожиданно для самого себя спросил профессор.

– Правильный вопрос! – благосклонно кивнул Гиммлер. – Сначала рассматривался вопрос об инициации. Но затем фюрер, с присущей ему проницательностью, заявил, что превращение наших солдат в вампиров в итоге может привести к неконтролируемым последствиям. – Гиммлер выжидающе посмотрел на Вирта.

Профессор кивнул.

– Это действительно так. Повернуть вспять процесс инициации невозможно. По крайней мере, имеющимися средствами.

– О, фюрер не ошибается! Что же до непосредственного участия… Видите ли, Вирт, доверять можно только достойным. И то, есть исключения… И уж конечно, в любом случае, вампиры к таковым не относятся…

Вирт согласно наклонил голову.

– В чем разница между человеком и вампиром? – спросил Гиммлер. – Например, по крови… Навскидку?

– Ну если навскидку… – профессор потер ладони. – В общих чертах, состав их крови несколько отличен от человеческого. Взяв кровь обычного взрослого человека за основу, например, мужчины тех же лет, можно увидеть, что в крови вампира количество метгемоглобина увеличено в три-четыре раза, минеральных солей – примерно во столько же, то есть примерно около трех с половиной процентов от общего состава, лейкоцитов – в шесть-семь раз, тромбоциты примерно на одном уровне, а вот эритроцитов – наоборот, вдвое меньше. Белков – до пяти процентов… Ну, что еще… Повышенное содержание глюкозы, что впрочем, характерно и для некоторых больных диабетом… Фибриноген, например, отсутствует напрочь…

Что касается физической силы, о да, безусловно, любой вампир запросто сладит с двумя-тремя развитыми мужчинами. Кроме того…

Несколько минут Гиммлер терпеливо слушал профессора.

– Профессор, что происходит при инициации? – наконец, спросил он.

– Гм. – Вирт взялся за подбородок. – Мощнейший экстракт, на основе нескольких гормональных компонентов… Видите ли, рейхсфюрер, единственного образца, полученного в тридцать четвертом, было слишком мало, поэтому его пришлось подвергнуть…

– Отбросьте всю эту словесную шелуху! – раздраженно приказал Гиммлер. – И объясните мне в трех словах, что происходит!!

Профессор откашлялся.

– Вампир впрыскивает в тело жертвы… м-м-м, партнера, экстракт, в результате чего от нескольких часов до дней, в зависимости от индивидуальных качеств обоих, длится инкубационный период. За это время меняется структура клеток, крови…

– В общем, жертва превращается в вампира! – резюмировал Гиммлер. – Ясно… Меня интересует другое: возможно ли каким-то образом иметь иммунитет к укусу? Нечто вроде серебряного или чесночного раствора, вводимого внутривенно…

Вирт сдержанно рассмеялся.

– Простите, рейхсфюрер. Но чеснок…

Гиммлер улыбнулся краем рта.

– Разумеется, я не владею всеми тонкостями вашего ремесла… Это был весьма неудачный пример…

– Теоретически это возможно… – Твердо сказал профессор. – Но практически… Нужно экспериментировать. Хотя бы один рожденный вампир, могущий инициировать…

– А скажите-ка, Вирт… Играет ли роль, кто именно будет инициировать: женская особь, или же мужская? – С любопытством спросил Гиммлер.

– У нас не было возможности это узнать. Но все же возьму смелость утверждать, что в данном случае пол вампира не играет роли.

– Да, все это очень интересно…

Глава СС откинулся в кресле и прищурившись, поглядел на собеседника.

– Для науки нет ничего невозможного… Единственное препятствие это время… – Тем временем продолжал профессор.

– Суть в следующем, – сказал Гиммлер, стараясь не выдать охватившего его волнения. – Необходимо, чтобы высшие чины рейха были иммунны к делам подобного рода. Вы понимаете, о чем я говорю?

Профессор кивнул.

– Что необходимо для этого? Исходя из имеющихся у нас возможностей?

– Как минимум, две вещи, – твердо сказал Вирт. – Кровь того лица и экстракт вампира. Это минимум. И ресурсы, разумеется.

Гиммлер на секунду прикрыл глаза, чтобы унять сердцебиение.

– Вы понимаете, профессор, что в свете последних событий, рисковать бесценной жизнью самого дорогого…

– Если в моем распоряжении будет хотя бы один рожденный вампир, и образец крови фюрера…

Глава СС крепко сжал пальцы.

– А разве у вас нет образцов его крови? – нарочито спокойным тоном вопросил он. – Я полагал, что есть…

Профессор покачал головой.

– Имеются лишь результаты анализов. А образцы… Но кровь не хранится столь долгое время. По крайней мере, та, что понадобится для опытов…

– Если у вас будут образцы… – медленно произнес Гиммлер. – Все что вы здесь услышали… вы понимаете…

– Разумеется! – торопливо кивнул Вирт.

– Тогда подготовьте мне к завтрашнему дню докладную за вашей подписью, с обоснованием необходимости проведения подобного исследования. Для высших чинов.

Профессор наклонил голову.

Обоснование так обоснование.

– Будет сделано!

– Превосходно. Завтра в восемь я жду вас.

На этом аудиенция закончилась.

На следующий день, ровно в восемь, профессор с докладной запиской был в приемной у Гиммлера.

Со времени его вчерашнего визита, казалось, ничего не изменилось: так же трещали дрова в камине, и Гиммлер в том же самом костюме ожидал его за столом.

– Садитесь, Вирт, – вместо приветствия предложил он.

Профессор сел в кресло, приготовившись к очередному сюрпризу.

И тот не заставил себя ждать.

– Итак, дело вот в чем. Существует вариант, при котором рейх сможет заставить ночной народ присоединиться к выполнению нашей великой миссии!

Профессор почувствовал любопытство.

– Существует древний артефакт, при помощи которого можно подчинять себе вампиров. Против их воли.

Несмотря на обстановку, профессор позволил себе усмехнуться краем рта. Слегка. Но скрыть это не удалось.

– Я готов разделить ваш скептицизм, но тем не менее, это так! И подтверждение тому…

Глава СС подошел к стоящему в углу несгораемому ящику и стал возиться с замком.

Тяжелая дверца отворилась и на стол перед профессором лег необычный предмет. Более всего это напоминало тонкую рамку, внутри которой было закреплено матовое стекло. Профессор осторожно взял странное зеркало в руки.

– Что это? – спросил он, вертя странную вещь. – Неужели тот самый артефакт?

– О нет! – Глава СС подошел к камину и оперся локтем о мраморную доску. – Проведите-ка пальцем по стеклу.

Профессор послушно провел пальцем.

И о чудо! Темный прямоугольник засветился. Это был миниатюрный экран. На котором изумительными разноцветными квадратиками светились необычные, размером в ноготь, картинки. Игрушечная книжечка, маленький ключик, листочек дерева и многие другие.

Подобного Вирту никогда прежде видеть не приходилось.

– Откуда это, рейхсфюрер? Неужели американцы?..

– Бросьте, профессор! – Кочергой Гиммлер пошевелил горящие поленья. – Неужто вы думаете, что подобные технологии им доступны? Избавьтесь, наконец, от ваших шор!..

– Но… Но… – профессор обескураженно замолчал.

– Это компас, – сухо сказал Гиммлер. – Всего лишь. Указывающий дорогу к тому артефакту. Или прибору, если хотите! Я не говорил вам, что это прибор? Так вот, посредством его можно воздействовать на мозг любого вампира…

Профессора залихорадило.

– Но если это так, это небывалое научное…

– Оставьте, Вирт! Что вы, право, как ребенок! – Гиммлер небрежно бросил кочергу в подставку. – Да, несомненно, это будет большим подспорьем нашим ученым. Но это после. Сейчас важно другое – найти прибор, испытать его, и воспользоваться им в наших целях. А в перспективе постараться создать такой же, или перенастроить имеющийся, чтобы получить возможность влияния на другие, не достойные германцев, расы!

Профессор осторожно коснулся пальцем маленькой, бесформенной точно мазок кисти, радуги на экране. Крохотные картинки пропали и экран засветился снежно-белым цветом. Потом стал наливаться желтизной. Незаметно набирающий силу оттенок красного постепенно превратил бледно-желтый больничный цвет в сочный морковный.

Вирт с трудом оторвал взгляд от манящей поверхности.

– Насколько достоверна информация об этом приборе? – спросил он.

Гиммлер вернулся на место.

– Достаточно велика, чтобы ей можно было верить! Да впрочем, доказательство у вас перед глазами!

– На это потребуется время, – сказал Вирт. – Рейхсфюрер знает, где примерно находится этот прибор? И его происхождение?

Гиммлер сделал нетерпеливый жест.

– Север. А происхождение пусть вас не заботит! Необходимо организовать экспедицию, снабдить ее всем необходимым и найти этот артефакт в ближайшие сроки. Задача ясна?

* * *

Задача была предельно ясна, и вот теперь Герман Вирт в тишине своего кабинета размышлял над нею.

Несомненно, Гиммлер многого не договаривал. Как необычный компас попал к нему в руки, и почему тот, кто его передал (а в том, что неведомый даритель существовал, профессор не сомневался), не нашел этот прибор собственными силами? И каким образом такой аппарат, если он работает на основе электричества, и века дожидавшийся своего часа, до сих пор находится в исправном состоянии? Ведь в противном случае починить его будет нереально…

Иммунитет высших чинов рейха к вампирьим укусам и создание солдат-вампиров вообще не вписывалось ни в какие рамки…

С другой же стороны, всемогущий наместник фюрера не мог не понимать столь очевидных вещей. И ставя ему, Вирту, такую задачу, знал, чего хочет…

Но если экспедиция не увенчается успехом…

Профессор поежился.

– Принеси мне чаю, – ласково попросил он жену.

Маргарет вышла и проводив ее взглядом, он вернулся к своим мыслям.

Вопрос следовало всесторонне обсудить. Сейчас глава «Аненербе» ждал своего помощника, Герберта Стэндфорда, тоже профессора.

Когда тот появился, Вирт кратко ввел его в курс дела. К сожалению, компас продемонстрировать не удалось: прибор был заперт в сейфе у рейхсфюрера, и таким образом Стэндфорду пришлось довольствоваться услышанным.

– Ты понимаешь, каким прорывом это может быть! – Повысил голос Вирт, подняв палец.

Однако Стэндфорд, не присутствовавший при утреннем разговоре, не разделял возбуждения коллеги.

– Даже если ты, Герман, не ошибаешься, то что толку? – скептически сказал он. – Наци используют это в своих интересах. Как впрочем, и всегда! Фюреру нет дела до науки! Разумеется, в истинном понимании этого слова!

– Тише! – Вирт оглянулся по сторонам. – Не забывай, кто ты и почему здесь! Я жду от тебя дельных мыслей, а не критики!

– Дельных? Изволь! – Герберт забросил ногу на ногу. – Собираем группу и вперед. На поиски цели.

– Да я не об этом! – Вскричал Вирт. – Может, следует переговорить с Кармайклом?

Кармайкл был одним из четырех вампиров, добровольно сотрудничавших с нацистами. Во многом благодаря ему анналы «Аненербе» пополнились бесценной информацией. Увы, Кармайкл и его собратья не были вампирами от рождения, и не могли инициировать специально отобранных добровольцев. Но и того, что они знали, оказалось немало.

Прищурив близорукие голубые глаза, Герберт коснулся редких рыжеватых волос. Благодаря тому, что истинно британская внешность профессора археологии неожиданным образом совпала с представлениями Гиммлера об облике арийца, Стэндфорду посчастливилось оказаться в «Аненербе», а не в другом месте.

– Не думаю, что это верная мысль! – покачал головой археолог. – Даже учитывая то, что Кармайкл практически находится под арестом, я бы не рисковал. Слишком велики ставки.

Вирт кивнул. Он считал так же. И вряд ли Кармайкл что-либо знает о подобном артефакте. Только долгоживущий князь может владеть такой информацией, а уж никак не безродный полукровка!

Но почему же не предложить вампирам хотя бы временный союз? Такая мысль часто мелькала у профессора, но именно после сегодняшнего разговора он окончательно сформулировал ее. Будь обстановка более располагающей, несомненно, идея прозвучала бы вслух. Вирт мог предложить своему великому тезке несколько моментов, которые несомненно, заинтересовали бы того.

Но профессор безнадежно запаздывал.

Месяцем ранее Гиммлер, с благословления фюрера и при посредничестве Вальтера Вюста, своего менее удачливого соперника в борьбе за пост президента «Аненербе», (и будущего преемника Вирта), конспиративно встречался с князьями трех кланов с предложением объединить усилия в борьбе за господство над миром.

Все трое наотрез отказались участвовать в подобного рода кампании, не объясняя, однако, причин. Ни баснословные выгоды, ни деньги, ни человеческие ресурсы – то, чем мог щедро поделиться Рейх, не смогли поколебать решений князей ночного народа.

Идеологические вопросы, естественно, не поднимались: живущим долгие века были глубоко безразличны идеи национал-социализма и тысячелетнего рейха, даже если тем уготовано великое будущее.

Вампиры были категоричны. И на прощание посоветовали Гиммлеру впредь избегать подобных тем для разговора. Иначе встреч больше не последует.

Узнав об этом, фюрер был в бешенстве. Жалкие кровососы, должно быть, возомнили себя избранными!

Однако на этом дело остановилось. Идея Гитлера помочь Франко в борьбе с Республиканской Испанией руками нелюдей, медленно рассеивалась в воздухе.

Папа Пий XII делал все возможное, чтобы заставить Мировой Совет повлиять на решение кланов.

Под давлением Германии, Муссолини также соответственно пытался влиять на Совет, чтобы тот внял доводам первосвященника. Однако члены Совета не спешили с выводами: едва на горизонте показались едва различимая тень свастики, многие задумались. Но к сожалению, их выводы не отличались оригинальностью: некоторые члены Совета решили временно отказаться от заседаний и пока побыть дома.

Нелегитимный Совет занимался лишь тем, что считал время от собрания до собрания. Ситуация выглядела патовой.

Чужие тем временем хранили странный нейтралитет, играя в политику на Собраниях и демонстрируя всем своим видом полное безразличие к окружающей обстановке.

В то время, когда развивались эти неоднозначные события, однажды вечером, Гиммлер, вернувшись к себе домой, в Тегернзее, обнаружил в гостиной ожидающего его посетителя.

Именно облик нежданного гостя помешал рейхсфюреру не раздумывая нажать на спусковой крючок: гость выглядел чистым арийцем.

Типичный нос, подбородок и надбровные дуги. Льдистые голубые глаза и прекраснейшие белокурые волосы.

Мужчина был красив, как бог.

– Кто вы и что вам здесь нужно? – Нервно спросил рейхсфюрер, доставая «браунинг».

– Кто я, значения не имеет, а здесь я по той простой причине, что мне нужно с вами поговорить! – белозубо улыбнулся мужчина, всем своим видом демонстрируя полное миролюбие. – Если вам уж так хочется, можете меня застрелить. Но сначала прошу выслушать.

Спокойная речь несколько удивила Гиммлера, с ним уже давно никто так не разговаривал.

Поколебавшись, он опустил пистолет.

– Я могу начинать? – поинтересовался мужчина, не двигаясь.

Гиммлер кивнул, и налил себе воды. Потом сел напротив гостя, держа пистолет наготове.

– А где же экономка? – невпопад спросил он. – И все остальные?

Мужчина усмехнулся.

– Спят сном младенцев. Изволите ли видеть, у меня в руке нечто, напоминающее огурец!

В самом деле, он продемонстрировал удивленному рейхсфюреру некий предмет, всем своим видом весьма напоминающий обычный, чуть недозрелый огурец.

– Когда я нажимаю вот так, – палец неизвестного уперся в зеленоватую поверхность, – в радиусе тридцати метров все люди засыпают. Или теряют сознание.

– Гм, вот как! – заинтересованно сказал Гиммлер. – Довольно забавная вещица!

– Еще бы! – подхватил ночной визитер. – Вещь, порою незаменимая. – Он кончиками пальцев осторожно спрятал «огурец» в карман, и положил руки на колени.

Слушая гостя, Гиммлер несколько раз пытался унять дрожь. Ибо незваный посетитель развернул перед рейхсфюрером заоблачные перспективы.

– Таким образом, – подытожил неизвестный через несколько минут, – по моим, самым скромным расчетам, как минимум, пятьдесят-шестьдесят тысяч вполне боеспособных вампиров оказываются под вашей рукой, и рассеянные среди германских солдат, они станут той грозной силой, с которой остальным придется считаться независимо от их мнения.

– Что вы хотите взамен? – полюбопытствовал глава СС, готовый пообещать что угодно, не теряя, впрочем, рассудка.

Неизвестный улыбнулся.

– Скажем так, я поддерживаю ваши идеи!

Настала очередь улыбаться Гиммлеру.

– О, я достаточно прожил на этом свете, чтобы скептически относиться к подобнымзаявлениям!

– Пожалуй, вы правы. – Согласился гость. – Но если речь пойдет о какой-нибудь территории? Скажем, Иран?

– Хотите поиграть в монархию? – понимающе сказал рейхсфюрер.

– Разумеется, в составе Германской империи.

– Думаю, в этом нет ничего невозможного! – благосклонно кивнул Гиммлер. – В свои сроки, конечно. Когда мы ознакомим, так сказать, остальных с вашим подарком! Которого у нас еще нет!

– Я представлю информацию об этом в ближайшее время.

– Как мне вас найти?

– В этом нет необходимости. Я сам вас найду.

И гость легко поднялся.

Глядя на него снизу вверх, Гиммлер положил пистолет на диван. Чутье, никогда его прежде не подводившее, подсказывало, что пытаться следить за гостем, и уж тем более, пытаться остановить его, затея совершенно бесполезная.

Когда необычный посетитель исчез, рейхсфюрер пошел искать прислугу. И в столовой под столом обнаружил сладко посапывающего Курта.

Старшего охраны дома.

– Вставай, лежебока! – беззлобно сказал Гиммлер, и несильно пнул того начищенным сапогом в бок.

* * *

Через несколько дней они встретились снова. На этот раз встреча состоялась в церкви Святой Марии.

Тридцать человек из шестого штандарта СС незаметно рассредоточились вокруг церкви, и около десятка, переодетых в гражданское, внутри.

Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, Генрих Гиммлер бродил по залу. Остановившись под известной фреской «Пляски смерти», он всмотрелся в изображение. Смерть водила танцы с мужчинами и женщинами, давая понять, что ей безразлично, с кем танцевать: с кардиналом или крестьянином.

Смерть одинаково гостеприимна и к безродному жиду и к всесильному арийцу.

Он почувствовал неясную тревогу. Далеко-далеко внутри зашевелилось странное чувство, о котором он уже почти девять лет, как забыл. С двадцать девятого…

– Вас тоже заинтересовало это? – вернул его к действительности мягкий голос.

– Признаюсь, сколько живу в Берлине, ни разу не посещал этой церкви! – не оборачиваясь, откликнулся Гиммлер. – Оказывается, зря!

– Ну, упущенное наверстать никогда не поздно, – мужчина в легком плаще и шляпе встал рядом.

Рейхсфюрер слегка посторонился.

– Обратите внимание на нарочитую небрежность, с которой написаны персонажи! – незнакомец задумчиво рассматривал картину. – Художник явно хотел что-то передать этим…

– Почему вы так думаете? – Гиммлер снял очки и всмотрелся.

– Видите? – рука в черной перчатке вытянулась вперед. – Фон прописан несколько иначе.

– Это естественно! – пожал плечами Гиммлер. – Человеческая жизнь более быстротечна, нежели окружающие ее дворцы и замки. К глубокому прискорбию.

– А вы бы согласились прожить несколько жизней, но будучи обычным смертным, а не далеким недоступным идеалом, сверкающим с вершины власти? – поинтересовался мужчина.

Подобными словами Гиммлер сам часто подкармливал фюрера, и хорошо знал им цену. Но сейчас фраза, сказанная собеседником была, пожалуй, даже чем-то приятной его слуху.

– Я не вампир! – усмехнулся он. – В отличие от тех шестидесяти тысяч.

– А хотели бы им стать? – тоном искусителя спросил мужчина.

«Vade retro, satanas», подумал Гиммлер, а вслух сказал:

– Вряд ли. Боязнь неизвестного свойственна человеку. И я не исключение.

– Вы правы. – Согласился мужчина.

– Кроме того, – продолжал Гиммлер, – в стремлении получить долгую жизнь, я наверное, потеряю власть. Нет, мертвый лев лучше живой собаки!

– Ваша откровенность впечатляет. – Сказал мужчина. – Но Соломон проповедовал для евреев. А это объясняет многое.

Рейхсфюрер внимательно посмотрел на неизвестного и в отблесках неровного света обратил внимание на незамеченные ранее, явно семитские черты.

Померещилось? Впрочем, он как никто знал, что национальность делу не помеха.

– Вы правы. Но все же, как не хотелось бы мне побеседовать с вами об извечных вопросах, пора переходить к делу.

– Что же. – Мужчина достал из кармана прямоугольную коробочку и протянул ее собеседнику. – Прошу вас.

– Что это? – рейхсфюрер осторожно взял предмет в руки.

– Проведите пальцем по поверхности.

Гиммлер тронул пальцем матовую, словно стеклянную поверхность, и предмет ожил.

– Что это? – повторил вопрос пораженный Гиммлер.

– Устройство, которое позволит контролировать вам их. – Со значением сказал мужчина, выделив последнее слово.

– Каким образом?

– Это – лишь приборная панель. Благодаря ей, вы можете выбирать сами, кому и какие действия совершать. Другими словами, вы касаетесь нарисованной кнопки, и выбранная вами жертва превращается в марионетку. Сам же прибор связывается с панелью посредством радиоволн высокой частоты.

– А где же прибор? – спросил Гиммлер, с трудом отрывая взгляд от красочного экрана.

– Разумеется, не здесь! Не думаете же вы, что я смог бы принести в кармане махину весом в несколько тонн!

Принцип аппарата прост: несколько капель крови человека, или вампира, помещаются в особую емкость. Поскольку каждая кровь уникальна, как и отпечатки пальцев, при включении, устройство присваивает специальный номер каждому образцу. Введя номер в панель, – мужчина показал как, – вы получаете возможность управлять тем лицом, чей номер занесен.

Аппарат рассчитан на сто тысяч образцов. Этого более чем достаточно.

– Подходит только вампирья кровь? – деловито спросил глава СС, прикидывая возможны перспективы. – Или, например, кровь граверсов?

– Вампирья. И человеческая. Согласитесь, это удобно. Например, вносите кровь ваших генералов, и лично руководите операциями. Так сказать, от первого лица!

– А каким образом осуществляется руководство? – поинтересовался Гиммлер, внутренне замирая.

– Очень просто! Достаточно напечатать нужную команду с любого расстояния до пятисот пятидесяти миль к основной установке. Например, «подай стакан с водой» или «иди домой». Что-то в этом духе. Так же, как и в разговоре с человеком. Причем вмешательство извне расценивается последними, как совершенно естественные вещи, не вызывая подозрения.

– Действительно, просто! – рейхсфюрер поглядел на удобно лежавший в ладони прибор. – А когда же я увижу основной аппарат?

– Через пару недель. Вас устроит? Точнее сказать, увы, не могу: это связано с определенными проблемами, но за этот срок они будут решены…

Гиммлер покачал головой.

– Не могу поверить…

Мужчина пожал плечами.

– Подобные подарки бывают лишь в сказках… А в жизни… Слишком уж…

– Попахивает серой, вы хотите сказать? – усмехнулся мужчина. – Возможно. Но встреча в таком месте должна убедить вас в обратном!

Гиммлер покосился на собеседника.

– Увы, мое мнение таково, что церковь дьяволу не помеха! Порою святоши творили такое – сатане от ужаса впору было съесть собственный хвост!

Мужчина рассмеялся.

– Вы правы. Признаюсь, я назначил вам встречу в церкви, именно потому, чтобы иметь возможность безнаказанно уйти! Поскольку несмотря на наше с вами соглашение, я вижу, вы пришли не один!

Он помолчал, и добавил:

– А устранять солдат союзника, как-то не с руки…

Рейхсфюрер почувствовал неловкость.

– Вы вольны выйти отсюда совершенно свободно! – сухо возразил он, пряча аппарат в карман пальто. – И никто не будет чинить вам никаких препятствий, уверяю вас!

– Охотно верю! – согласился мужчина. – Но все же предпочту иной путь!.. Итак, мы договорились?

Он протянул руку.

Гиммлер отметил, что перчатки он не снял. Это немного покоробило его.

– Договорились. – И глава СС, также не снимая перчатки, протянул свою.

Крепкое рукопожатие двух мужских рук скрепило договор и положило начало одной из самых страшных историй двадцатого века.

* * *

– Это надолго, Герман? – Маргарет стояла в дверях, и наблюдала, как Вирт собирает вещи.

Восьмикратный бинокль, прошедший мировую войну, удобная зажигалка в форме фонарика, ни разу не подводившая его даже под проливным ливнем, складной геологический молоток… И многие другие незаменимые вещи, верой и правдой служившие ему в походах.

Профессор пожал костлявыми плечами. Кто же знает! Экспедиция могла обернуться пустышкой, фарсом и потраченным впустую бесценным временем.

– Скажу одно: если поездка сорвется, следующий раз мы встретимся в застенках гестапо!

Маргарет ойкнула.

«Сейчас начнется», – подумал профессор. Но ошибся. В двери позвонили.

Маргарет посторонилась, пропуская незнакомого офицера с нашивками гауптмана.

– Профессор, вас срочно вызывает к себе рейхсфюрер!

Со смешанным чувством профессор последовал за гонцами.

– Профессор, – с места в карьер начал глава СС, – планы меняются. Цель такова: нужно найти полноценного вампира, который послужит рейху. И разумеется, не в пределах союзных нам стран.

Он посмотрел на вопросительно сложенные брови Вирта, и добавил:

– Вы же знаете, эти чертовы кровососы прекрасно информированы обо всем! Стоит нам схватить какого-нибудь бродягу, и об этом тут же узнает его князь! Согласитесь, подобная огласка будет некстати!

Вирт был вынужден признать правоту своего начальника.

– Сколько существует кланов? – безразлично поинтересовался Гиммлер.

– Восемь. – Ответил профессор и тут же поправился. – Нам известно о восьми. И Кармайкл это подтверждает!

Гиммлер поморщился. Что ему какой-то Кармайкл!

– Кланы поддерживают связь между собой?

– Неизвестно. – Ответил профессор.

Гиммлер прошелся по кабинету.

– Гм. Ну что же, у вас есть на примете какое-нибудь местечко, где без лишних вопросов можно будет достать требуемое?

К этому вопросу Вирт был готов.

– Моя прошлая поездка в Скандинавию… Некоторые материалы уже… Будет логичным, если мы вновь отправимся туда, за дополнительными материалами. И совместим, так сказать…

Жестом Гиммлер прервал его.

– Не возражаю. Все ключевые моменты обговорите с Вюстом, а потом доложите мне.

– Будет сделано! – Кивнул профессор, умело скрывая неприязнь. Он хотел еще что-то спросить, но не решался.

– Да, Вирт? – заметил его колебания Гиммлер.

– Осмелюсь спросить, рейхсфюрер, – Вирт наклонил голову. – Ваше прошлое распоряжение насчет артефакта…

– Ах, да… – В голосе Гиммлера промелькнуло раздражение. – Задача откладывается на неопределенный срок. Сейчас главное не это… Займитесь экспедицией! Меня не интересует промежуточный результат! Потратьте больше времени, но задачу выполните! И докладывать мне о любом шаге! Чтобы я был в курсе всего! Это понятно?

– Слушаюсь, рейхсфюрер! – Вскочил профессор. – Разрешите выполнять?

Гиммлер кивнул.

– Идите.

Профессор слегка поклонился, и направился к выходу.

Да, Вирт. – Услышал он уже на пороге. – В средствах не стесняйтесь. Это приказ самого фюрера!

– Хайль! – вскинул руку профессор.

V

По прошествии двух недель неизвестный лично позвонил Гиммлеру и поинтересовался, куда доставить прибор.

После недолгих раздумий, Гиммлер назвал Вевельсбург, замок, расположенный близ Падерборна, и служивший главным оккультным центром верхушки рейха, штаб-квартирой «Аненербе» и его детище.      На следующий день солдаты СС осторожно разгружали прибывшее на трех крытых грузовиках необычное оборудование.

Монтировать аппарат было решено в зале обергруппенфюреров, располагавшемся в северной башне.

Гиммлер прибыл в Вевельсбург, когда более половины работ было сделано. Мужчина, одетый в кожаные штаны, куртку и ботинки на толстой подметке, и его помощник, немногословный малый невысокого роста с черной повязкой на левом глазу, руководили процессом монтажа.

Комендант замка, Зигфрид Тауберт, присутствовал при сборке с самого начала.

– Работы ведутся, все нормально, – доложил он Гиммлеру.

Аппарат отдаленно смахивал на огромный, более человеческого роста череп, со спиленной макушкой. Вместо глазниц два сверкающих диска, дыру носа заменяло необычное табло, а выдвигающиеся, наподобие кассы, секции с отделениями для сосудов с кровью напоминали оскаленный рот.

Венчали череп три, формой и размерами напоминающие тыквы, соединенные между собой прозрачные сферы. Поверхность аппарата покрывали истертые каменные плиты, на которых были изображены едва различимые знаки.

– Судя по виду, аппарат создавали не в этом веке! – сказал Гиммлер.

– И не в этом тысячелетии! – Мужчина улыбнулся.

Рейхсфюрер покачал головой и обошел аппарат. К нему уже подводились провода, в руку толщиной, змеившиеся под ногами.

– Однако же он работает на электричестве, – заметил он.

– Древним было подвластно многое, что нам, их жалким потомкам, познать не под силу. А электричество… Молния это тоже электричество, не так ли?

– Вы правы, – вынужден был признать Гиммлер. – После них осталось много загадок, но куда больше предстоит разгадать… – Он постучал пальцем по поверхности. – А что внутри? Или он целиком состоит из камня?

Мужчина сделал знак своему помощнику.

Тот одним движением выкрутил сияющий диск, и жестом пригласил рейхсфюрера заглянуть внутрь.

– Что это? – удивился Гиммлер, осторожно вытягивая шею и придерживая фуражку. – Неужто золото?

Отсутствие камня внутри наглядно это демонстрировало.

– Золото. Высшей пробы. – Подтвердил мужчина, кивком приказывая вернуть диск на место.

– Еще Чингисхан говорил, что золото это кровь мира, – пробормотал Гиммлер. – Черт побери, эта пародия на череп стоит больше, чем весь ваш Иран!

Мужчина усмехнулся.

– Я равнодушен к золоту. Гораздо более меня волнует то, что оно может дать!

– Однако же вы не воспользовались прибором сами! – заметил глава СС. – Почему?

– У меня нет такой возможности. – Пожал плечами мужчина. – Иногда технологии не могут заменить людей! По моему мнению, определенный симбиоз дает куда большую выгоду, нежели робкие единоличные попытки. Главное, вовремя понять, к чему это приведет!

– Чувствуется, что у вас в этом немалый опыт! – уважительно сказал Гиммлер, вертя в руках сложенные перчатки. – Вы ведь могли пойти с таким прибором к русским!

– С русскими мне не по пути! – покачал головой мужчина. – Варвару нельзя доверять меча, если сроду ничего сложнее дубины он не держал в руках!

Гиммлер согласно наклонил голову. Он был того же мнения.

– И много у вас подобных сюрпризов? – спросил он, кивая на аппарат.

– Достаточно, – уклончиво отвечал мужчина. – Когда-нибудь мы вернемся к этому разговору.

Через два часа работы были закончены. Все, кроме мужчины, его помощника, коменданта, самого Гиммлера и его двух телохранителей были удалены.

– Итак, – рука мужчины легла на рубильник, – прошу внимания. Посредством этого переключателя я подаю питание на аппарат…

Рычаг повернулся, и в «носу» черепа мягко загорелся синий огонек. Затем что-то негромко пискнуло, и верхняя секция «челюсти» мягко вышла вперед.

– Все! – резюмировал мужчина. – Теперь достаточно загрузить образцы.

Гиммлер достал из кармана пробирку.

– Где сам объект? – спросил мужчина, переливая багровую жидкость в маленькую вороночку над приемником.

– Ждет. – Кратко сказал рейхсфюрер. – Привести его?

– Не стоит, – покачал головой мужчина. – Достаточно будет вывести его во двор. А мы понаблюдаем за ним отсюда.

Гиммлер отдал распоряжение, и комендант покинул зал.

– Кровь заливается сюда, затем закрывается эта крышечка, вот так, и так, – свои слова мужчина сопровождал действиями. Затем ловко щелкая зажимами, он вернул крышку на место.

– Теперь включайте панель управления!

Гиммлер послушно тронул пальцем экран.

– Превосходно. Теперь нажмите вот тут и тут… Прекрасно. Теперь тут, и ждем.

Мужчина торжествующе улыбнулся.

Синий огонек сменился красным, и аппарат стал подмигивать собравшимся.

Те напряженно следили за ним.

Спустя несколько секунд красный огонек сменился зеленым.

Коробочка в руке Гиммлера проиграла незамысловатую мелодию.

– Готово. – Сказал он дрожащим голосом.

На экране горела надпись «А113I7R+4B334e».

Ниже появились буквы германского алфавита, правда в ином порядке.

– Вот и все. Теперь нажимаем на «использовать» и вот это. Так. И вот это… Все.

– Все? – недоверчиво переспросил Гиммлер.

Мужчина подошел к высокому окну.

– Который из них ваш подопытный? Вон тот, в рубахе?

Рейхсфюрер заглянул ему через плечо. Для этого ему пришлось стать на цыпочки.

– Он.

На некотором расстоянии от конвоя стоял босой немолодой человек в грязной, когда-то белой рубашке, и штанах с обрывками подтяжек. На его носу болтались очки с одним стеклом.

– Ну так выбирайте, что хотите! – сказал мужчина, прислоняясь к стене. – Но по возможности, лаконично и просто. Команды относительно выбора линии мировоззрения не пройдут! Вот. Клавиш касайтесь слегка, вообразите, будто это печатная машинка. Но ради Бога, не давите на стекло!

Гиммлер раздвинул губы, что должно было изображать улыбку, и сосредоточенно, но неумело принялся нажимать на нарисованные клавиши.

– Лечь на землю, – озвучил он.

– Нажмите зеленую кнопку «ввести», – сказал мужчина.

Рейхсфюрер послушно тронул зеленый квадратик, и человек в рубашке послушно улегся рядом с колесами грузовика. На него тотчас нацелились стволы автоматов.

– Поразительно! – пробормотал Гиммлер.

– Попробуйте еще! – предложил мужчина.

Появились еще две пробирки.

Полчаса глава СС развлекался, точно мальчишка, играющий в солдатиков.

– Итак, сделка наша в силе? – спросил мужчина, когда пыл рейхсфюрера несколько поутих.

– Разумеется!

– Я надеюсь, выйду отсюда беспрепятственно? – поинтересовался мужчина.

Поколебавшись, Гиммлер кивнул.

Одноглазый помощник последовал за ним.

– До встречи! – И мужчина отправился к выходу. – Да, чуть не забыл! – он повернулся к рейхсфюреру.

– Кровь будет расходоваться каждый раз после включения аппарата, поэтому желателен большой запас. И еще… – мужчина многозначительно посмотрел на Гиммлера. – Для получения большего эффекта желательно добавить в кровь хотя бы частичку кожи, или мяса того подопытного… Всего хорошего!

И мужчина исчез.

* * *

В нескольких милях от Орхуса, второго по величине города Дании, в маленькой Богом забытой деревушке члены «Аненербе» устроили свою временную базу.

Поиски вампира пока что не увенчались успехом. Инструкции, оставленные Кармайклом, не слишком помогали.

Несколько дней назад была получена шифровка, в которой Гиммлер советовал вести поиски тщательнее. Искушенный в делах такого рода профессор знал, что на секретном языке это означало не торопиться.

Поэтому Вирт и Стэндфорд дни посвящали изучению рун и легенд, а вечера коротали в приятной беседе за кружкой грога. О вампирах Вирт, поднаторевший в общении с рейхсфюрером, разумеется, советовал на время забыть.

Давно профессор не чувствовал себя так хорошо. Вдали от начальства, обязанностей и, чего таить греха, от жены и ее племянничка, он словно ожил.

Приятную обстановку несколько омрачали двое детей Стэндфорда. Полгода назад у англичанина умерла жена, и не желая оставлять детей на няню, он взял мальчишек с собой.

В этом Вирт его не понимал.

Младший, шестилетний Джон, был вялым апатичным толстяком, предпочитавшим с чисто английской меланхолией сидеть у окна, и неподвижно взирать на пустынную улочку.

Старший, Эван, худощавый мальчишка восьми лет, был прямой его противоположностью, и не мог усидеть даже пяти минут.

Он и был головной болью Герберта. Тому часто приходилось бросать все и искать сорванца.

В общем, если бы не дети, и не маячившая на горизонте тень Гиммлера, поездка вполне сошла бы за отпуск.

Кроме Вирта, Стэндфорда и его детей, в состав экспедиции входили семеро солдат СС, во главе с гауптманом Шютте, и Карл Кремер, ассистент Вирта.

В один из таких вечеров они как обычно сидели в главном зале возле огромного, сложенного из валунов камина, и курили, запивая дым неизменным грогом.

Тема беседы была одна: происхождение вампиров.

Гипотеза Вирта заключалась в том, что вампиры – это одна из низших южных рас, некогда населявших древний сверхконтинент – Гондвану. И если прародители ариев – гиперборейцы, некогда и смешивали свою кровь с южанами, вследствие чего возникали остальные, менее полноценные расы, то вампиры испокон веков размножались среди себе подобных, что за века эволюции привело именно к тому, что мы сейчас имеем.

Стэндфорд придерживался иной точки зрения. Он считал, что вампиры это мутация, которая вследствие ряда причин привела к изменению их организма и существенным физиологическим отличиям от основной ветви человечества. Аналогичным мутациям подверглись в свое время и граверсы, они же гарпии – люди-птицы, и мифические оборотни, информации о которых очень мало, но, тем не менее, многие документы свидетельствуют об этом.

Однако, несмотря на разногласия, оба были сходны в том, что вампиры и люди имеют одинаковое происхождение.

К сожалению, эти обе теории были обречены на безвестность, поскольку один из основных постулатов «Аненербе» строжайше запрещал обнародование любой информации о чужих, и призывал к немедленному пресечению подобных сведений.

– Кстати, Герман, ты знаешь, что сегодня произошло? – поинтересовался Стэндфорд, пуская кольца дыма к закопченному потолку, когда несколько кружек были опустошены.

Вирт покачал головой. С утра ему слегка нездоровилось, и он предпочел провести день за бумагами, укутавшись потеплее.

– Так вот, Эван сегодня побывал на кургане! – безразлично сказал Герберт, искоса поглядывая на коллегу.

– И что? – так же безразлично спросил Вирт. Ему было наплевать на похождения Эвана.

Курган не привлек внимания ученых. Словно прыщ, он торчал посреди пустоши, которая начиналась за узкой полосой леса. Несколько метров насыпанных камней вперемешку с землей не представляли собой ничего особенного.

И то, что там побывал этот бездельник, не являлось каким-то особенным событием.

Но Стэндфорд не разделял его безразличия.

– Ничего. Если не считать того, что Эван украл шашку динамита и взорвал ее там…

И после этого Герберт будет утверждать, что эта экспедиция была детям необходима, как воздух!

– Представляю, как обрадовался Шютте! – пробормотал Вирт, и подумав, спросил:

– Надеюсь, парнишка не пострадал?

Англичанин нетерпеливо взмахнул рукой.

– Не пострадал! Но дело в том, что взрывом разнесло верхушку, и там открылся проход!

– Какой проход? – поднял брови Вирт.

– В том-то и дело! – Ухмыльнулся Герберт. – Проход, ведущий вглубь! Там, внизу, довольно-таки большая полость…

– Что же ты молчал? – удивился профессор. – Целый-то день!

– Ну, – Стэндфорд сделал глубокий глоток. – Сначала я искал Эвана, потом как следует взгрел его, потом мы с ним полезли внутрь… Так и день прошел…

– Интересно! – Сказал Вирт. – Пожалуй, завтра наведаемся туда…

На следующий день экспедиция в полном составе, если не считать одного из солдат, оставленного охранять имущество и детей, отправилась к кургану.

Заскучавшие эсэсовцы с удовольствием приняли участие в походе.

Со вчерашнего дня ничего не изменилась. Если не считать того, что прохода не было.

– Ну, и где же ваш потайной ход? – насмешливо спросил Вирт.

– Был здесь, – Стэнфорд каблуком ударил по камню.

– Странно, – сказал Кремер.

– Очень странно, – согласился Вирт. – Придется возвращаться!

– За чем? – спросил Стэнфорд.

– Как это – за чем? – удивился профессор. – За взрывчаткой.

– Не нужно, – негромко сказал Шютте, доставая из заплечного мешка квадратный сверток. – У меня все с собой.

Слова у гауптмана не расходились с делом, и спустя минуту грохнул взрыв.

Когда пыль рассеялась, почти возле вершины, на высоте двух человеческих ростов, показалась дыра, в которую торопливо втягивались остатки мутного облака.

– Благодарю, гауптштурмфюрер, – сказал Стэндфорд.

Шютте церемонно кивнул.

Вооружившись фонарем, Герберт ввинтился в проем, за ним последовали Вирт и Кремер. Следом полезли остальные.

Ход вился узкой спиралью плавно перешедшей в наклонный коридор через пару десятков шагов.

– Сейчас ярдов двадцать, а потом грот! – негромко сказал Стэндфорд, подсвечивая дорогу.

Точно, пройдя коридором, группа вышла в небольшую пещеру.

– А воздух свежий! – удивленно заметил Шютте, ощупывая лучом стены. Одна была утыкана широкими, диаметром с хорошую тарелку, норами. Подойдя к одной вплотную, гауптман посветил фонарем внутрь.

– Там что-то есть! – приглушенно сообщил он.

Все принялись осматривать норы.

– Есть! – вскричал один из солдат, и сунув в отверстие руку с пистолетом, выстрелил внутрь.

Затем посветил туда фонарем.

После некоторых усилий удалось вытащить странное существо. Землекоп напоминал короткошерстного крота с мордой пекинеса, и размером был с хорошую собаку. Задние лапы были приплюснуты и слегка напоминали ласты, а передние заканчивались длинными пальцами, увенчанными огромными когтями.

– Вот те на! – обескураживающе сказал Кремер, переворачивая тушу. – Странный малый!

Раздался тонкий звук, словно оборвалась струна, и он с криком схватился за шею. Из которой торчал тонкий шип. Кровь стремительно заливала ему воротник.

Выхватив автоматы, солдаты стали поливать огнем норы. От грохота выстрелов заложило уши.

Тем временем мужчины старались обработать Кремеру рану. Вирт осторожно извлек шип.

– Кость! – заметил он. – И чем-то смазана!

– Яд? – прохрипел Кремер.

– Шютте! – крикнул Вирт, едва выстрелы смолкли. – У вас с собой противозмеиная сыворотка?

Эсэсовец кивнул.

Кремеру сделали укол, но бедняге становилось все хуже. Наконец, его лицо побелело, и на губах выступила пена.

Ассистент глубоко вздохнул и замолчал.

– Господи, Карл! – потрясенно прошептал Вирт. – Что делать?

– Перестрелять к чертовой матери этих тварей! – враждебно сказал Шютте, передергивая затвор.

– Герр гауптман! – послышался голос одного из солдат. – Тут проход!

В дальнем углу чернела нора высотой в рост человека.

Оставив тело Кремера, мужчины со оружием наготове двинулись по извивающемуся, словно кишка, тоннелю.

Через несколько десятков шагов он вывел их во второй грот, из которого выходили два коридора.

Что-то юркнуло под ногами, но Шютте был начеку: автомат в его руках плюнул огнем, и с тонким криком существо задергалось на полу.

– Ах ты тварь, – процедил гауптман, размахиваясь.

– Нэр! Нэр! – тонко закричал крот.

Удивленный, Шютте опустил нож.

Моргая от направленного в лицо света, существо лепетало:

– Нэр торо! Нэр! Дгрод боро тангз!

– Что это, Вирт? – пораженно прошептал Стэндфорд.

Не менее потрясенный, профессор пожал плечами.

– Крату! Балтори мину крату! – пронзительно выло существо.

– Похоже на древнеферейский, – пробормотал Вирт, и наклонившись к кроту, спросил:

– Кару? Киару? Ктору?

– Куару! – пропищал крот. – Нэр боро крату! Нэр!

– Та-ак, – со значением сказал профессор, сосредоточенно покусывая усы. – Сейчас, сейчас…

И на удивленных людей обрушился поток странных каркающих слов.

– Они называют себя могильщиками, – наконец, сообщил профессор. – Уничтожают чужие следы, по приказу Баала.

– Какие следы?

– Кого?

Одновременно спросили Стэндфорд и Шютте.

– Баал это имя еврейского и арабского божества, имеет много разных определений. – Отмахнулся Герберт. – Что еще за следы?

Профессор закаркал.

Подвывая, крот стал объяснять. Но похоже, Вирт никак не мог понять ответов.

– Не разберу… – Наконец, признался он.

– А что делает еврейское божество в Дании? – тихонько спросил один из солдат.

Вирт замолчал и уставился на него. Потом на Стэндфорда.

И снова стал каркать.

Допрашиваемый крот явно чувствовал себя некомфортно. Под ним расползалась лужа крови, и голос его слабел с каждой минутой.

– Говорит, Баал приказал, чтобы люди не видели следов… – Сообщил профессор.

Судорожно дернувшись, крот замолчал на полуслове.

– Идем дальше, – решил Вирт.

Через полчаса блужданий, группа вышла в огромную сводчатую пещеру, освещенную странным дрожащим светом.

Светящиеся диски, напоминающие шляпки подсолнухов, по нескольку штук медленно сновали в приземистых широких лоханях, испуская слабый свет. Но их было очень много. Сотни, если не тысячи.

Посреди пещеры возвышалась странное сооружение, формой напомнившее Вирту Ноев ковчег. Шести-семи шагов в длину, и два – в высоту. И оно слегка подрагивало.

Изнутри слышалось глухое, словно шум прибоя постукивание.

Три крота ползали по крыше «ковчега», бессистемно перетаскивая какие-то камни по его поверхности.

Неподвижно замерев в укрытии, люди наблюдали за их работой.

Один крот неуклюже спустился, и чем-то гремя, стал копаться в каменном корыте, стоявшем у основания «ковчега».

Затем что-то промяукал, уползая. Остальные кроты слезли вниз и мягко зашлепали за ним в темноту.

Стэндфорд первым выбрался из укрытия, и подобравшись к корыту, посветил фонарем.

– Да тут кости! – Негромко воскликнул он, и наклонившись, вытащил что-то.

– Эге! – пробормотал он. – Вот тебе на! Это ж челюсть вампира!

Действительно, на ладони у англичанина лежала нижняя челюсть, ничем не отличающаяся от обычной человеческой, если не считать трех выступающих над остальными, клыков. Четвертый был обломан.

– Зачем они им, интересно? – спросил он, аккуратно пряча челюсть в карман.

– Вот зачем!

Вирт вышел из-за «ковчега», и высыпал под ноги солдатам горсть бурого порошка.

– Что это? – удивился Шютте.

– Костная пыль! – сказал профессор, отряхивая руки. – Эта постройка нечто вроде дробилки. Превращает кости в муку…

Он не договорил.

Один из солдат завопил от боли, падая на бок. В голове у него торчало три шипа. Вопль перешел в хрип.

– Черт! – вскричал Шютте. – Уходим!

Отстреливаясь, люди стали отступать.

Три солдата остались лежать возле дробилки.

– Назад! – кричал Шютте.

Внезапно голос его сорвался на хрип.

– Руку! – закричал Стэндфорд, думая о том, что так и не узнал, как зовут Шютте по имени.

– Поздно, – прохрипел гауптман, выплевывая черную кровь. – Уходите…

И в руке его возник зловещий кубик.

Со всех сторон шевелились тени и слышалось мягкое шуршание.

Еще один солдат молча упал.

Трое мужчин бросились бежать. Когда они отбежали шагов на восемьдесят, стены дрогнули и с потолка посыпались камни.

Гауптштурмфюрер Шютте ушел в последний путь достойно, как и подобает офицеру.

Когда они выбрались в первый грот, сколько прошло времени, сказать не мог никто.

Вирт вместе с солдатом тащили Стэндфорда. По нелепой случайности, буквально на секунду, рюкзак сполз с его плеча, и в открытое место угодил шип.

На полу, рядом с телом Кремера и убитым кротом, положили Стэндфорда.

– Держись, Герберт, – непрерывно повторял Вирт, сжимая его ладонь.

– Герман, – пробормотал англичанин, моргая рыжеватыми ресницами, – прошу тебя, отвези детей домой, к моей сестре. В Холихед. И это… Отдай это им…

Рука Стэндфорда зашарила по карману и вытащила из кармана челюсть. Затем разжалась, и кость с глухим стуком упала на холодный камень пола.

Спустя неделю профессор Герман Вирт передал Эвана и Джона Стэндфордов их тетке, и передал им прощальный привет их отца, профессора археологии Герберта Стэндфорода.

* * *

Через десять дней перед Гиммлером лежали три пробирки. С бесценной кровью группы «А» того, чей гений вел Германию за собой в века славы и процветания.

Получить кровь оказалось проще, чем он думал. Выслушав доклад Гиммлера о возможных перспективах использования загадочного артефакта и увидев панель управления, фюрер сам поднял вопрос о необходимости иммунитета. Справедливо опасаясь той неизбежной платы, что могла последовать за порабощение ночного народа.

Коменданту замка Вевельсбург под страхом смерти было приказано молчать, а остальных свидетелей убрали.

Профессор Герман Вирт, самая светлая голова «Аненербе» и головная боль Гиммлера, добросовестно выполнял задание фюрера в тридцати милях от Орхуса и не мешал своей идиотской дотошностью.

Так что самая трудная часть плана была преодолена.

Перед расстрелом обследуемые испытуемые показали, что действовали по собственному желанию, и не испытывали вмешательство извне. И ни о каких приборах не имели ни малейшего представления.

Это было прекрасно.

Рейхсфюрер, прибыв в замок и оставшись наедине с аппаратом, произвел закладку крови фюрера. Поскольку, как утверждал неизвестный мужчина, именно в аппарате кровь могла храниться сколь угодно долго.

Все шло по плану.

Аппарат послушно проглотил пробирку и закрыл свою «кассу». Аппарат накрыли пуленепробиваемым темным стеклянным куполом. В зале и снаружи замерла охрана. Кроме того, замковые патрули были усилены войсками СС, разбавившими темные мундиры солдат своей светло-серой формой.

Замок охранялся, как выход из ада.

Тем же вечером Гиммлер вернулся в Берлин.

Пятьсот пятьдесят миль? Рейхсфюрер уже неоднократно убеждался, что прибор прекрасно действует из любой точки, и радиус его действия перекрывает расстояние от столицы Германии до Падерборна с запасом.

Запершись в кабинете, он включил свой маленький пульт.

Когда на экране появилась соответствующая надпись, он набрал «Хранить», потом подумал, и добавил «Очень важно». И нажал зеленую клавишу.

Сквозь километры расстояний понеслись невидимые вестники того, кому в скором будущем предстояло возглавить рейх.

Этими событиями начался вторник.

Через три часа, едва в окнах засеребрились первые проблески рассвета, Гиммлера поднял с постели Курт.

– Рейхсфюрер, это вас! Герр Тауберт.

Охваченный недобрыми предчувствиями, Гиммлер, запахивая расшитый драконами халат подошел к телефону.

– Слушаю! – отрывисто бросил он.

– Хайль! – забасил в трубку комендант. – Рейхсфюрер! Несколько часов назад в замок проникли! Восемнадцать человек убито, двенад…

– Да черт с ними, болван! – заорал Гиммлер, холодея. – Аппарат цел? Что с ним?

– Цел! – торопливо прокричал Тауберт. – И не поврежден! Очевидно, они не успели…

– Усилить охрану, и не предпринимать никаких действий! Я скоро буду! – приказал Гиммлер, швыряя на рычаг трубку.

– Мой самолет! – бросил он сонному Курту.

Через час он скорым шагом входил в замок. Рядом, подстраиваясь под его походку, шагал расстроенный комендант. Ночные события можно было уложить в несколько предложений.

Без четверти три солдаты, охранявшие холл и коридор перед залом, в котором находился аппарат, дружно упали без чувств.

Вспоминая ночного визитера с его огурцом, Гиммлер заскрежетал зубами.

Но судя по всему, тот был не причем: у всех оказалось перерезано горло от уха до уха. Чем-то невероятно острым. Один из солдат отлучился по нужде, что спасло ему жизнь.

Он же оказался невольным очевидцем тех событий.

Находящиеся внутри зала почувствовали неладное, но приказ запрещал открывать двери. Поэтому они ограничились тем, что по телефону предупредили пост и взяли автоматы наизготовку.

Тяжелые дубовые двери от мощного удара слетели с петель. В темноте коридора никого не было. Солдаты стали стрелять наугад, и судя по всему, отвлеклись от происходящего за спиной. Потому что у всех было так же перерезано горло и лежали они лицом к двери. Очевидно, диверсанты неведомым образом ухитрились обойти их сзади.

Буквально через несколько секунд появилась подмога. Чтобы не повредить драгоценный аппарат, стрелять было запрещено. Таким образом, команда, вооруженная лишь ножами и пневматическим оружием шла фактически на смерть.

Правда, нож в руках профессионала это немало…

Но им повезло. Послышался звон выбитого стекла, и какая-то тень выпрыгнула наружу.

Стоявшие во дворе ничего, кроме падающих осколков, не видели.

Вампиры, подумал Гиммлер. Узнали, и пришли мстить. К счастью, он был далеко. А то лежал бы здесь, на холодном полу…

Он аккуратно переступил через тело, лежавшее в луже крови. Весь пол зала, до самого стеклянного купола был залит кровью солдат.

Неплохо, промелькнула мысль. Если сотворить это было под силу одному вампиру, то…

– Все вон! – скомандовал он, заходя под купол.

Аппарат успокаивающе помаргивал. Словно ничего и не произошло.

Гиммлер нажал кнопки и не дожидаясь, пока выедет платформа, рывком вытянул ее на себя. И не веря своим глазам, уставился в приемник.

Кровь фюрера исчезла.

Следующие полчаса на территории замка Вевельсбург было очень жарко. Гиммлер собственноручно расстрелял троих, некстати подвернувшихся человек, среди которых оказался и тот чудом уцелевший солдат.

– Собаки! Подлецы! – рычал он, брызгая слюной. Вид рейхсфюрера был страшен. Мечась с дымящимся пистолетом среди трупов, он изрыгал проклятья. Затем принялся расстреливать мертвые тела. Когда патроны закончились, он подхватил с залитого кровью пола автомат и стал поливать огнем лежавших.

Наконец, временное помешательство прошло, и глава СС, бросив оружие на пол, вытер пропахшей порохом перчаткой вспотевший лоб.

– Мерзавцы, – пробормотал он, приходя в чувство.

Но винить нужно было лишь себя самого. В существующем виде войска СС, лучшим образом проявившие себя в бою с обычными людьми, оказались бессильны против вампиров. И доверять им охрану прибора не стоило. И прежде всего, не стоило привозить его в замок.

Упав на банкетку, Гиммлер стал приводить в порядок мысли. Сообщать фюреру о случившемся, особенно зная о его подверженности суевериям, было равносильно самоубийству.

А вот рассказать о героической гибели солдат, остановивших вампира, можно и нужно. И о том, как он, едва узнав о нападении, тут же уничтожил кровь. Дело было за малым – нужен был вампир.

Но с этим проще.

Через несколько часов, увидев Вюста, Гиммлер как ни в чем ни бывало спросил:

– Как там поживает этот малый, вампир? Как бишь его… Каравал?.. Карамал?..

– Кармайкл, рейхсфюрер, – почтительно подсказал Вюст.

– Вот-вот. Значит, так…

Через час тело Кармайкла, нашпигованное несколькими сотнями пуль, засунули в прорезиненный мешок и отправили в особый отдел. Еще через сутки, тщательно задокументировав смерть, его кремировали в одной из печей подвала гестапо.

Спустя две недели, когда события улеглись, Гиммлер предпринял вторую попытку получить кровь фюрера. В последнее время, чувствуя себя неважно, Гитлер охотно согласился на требуемое. Видя его лояльное отношение к этой авантюре, Геринг, Гесс и Борман тут же предложили свою кровь.

Гиммлер, разумеется, не возражал. Аппарат, перенесенный в подвал спешно укрепляемого замка, если не считать того, крайне досадного казуса, работал безотказно, и эксперимент решено было повторить.

Фюрер однако, с каждым днем чувствовал себя хуже. Появились мучительные боли в желудке и в почках. На левой ноге возникла экзема.

Его лечащий врач, Теодор Моррель, не мог понять причин ухудшения. Лекарства, прописываемые им, приносили лишь временное облегчение.

Специально собранный консилиум врачей, борющихся меж собой за влияние на фюрера, давал противоречивые советы.

Гений Германии медленно угасал.

Регулярно получая отчеты, Гиммлер невыносимо жалел, что это происходит слишком рано. Если фюрер умрет в ближайшее время, он не успеет осуществить свой план. Рисковать же в момент болезни он считал неразумным, поскольку не до конца был уверен в безотказной работе аппарата.

Третьего ноября рейхсфюрер посетил Гитлера. Зайдя в кабинет, он сначала не узнал в сидящем человеке того, на чье место метил сам.

Лицо фюрера расплылось, словно клякса. Огромные мешки под глазами и одутловатые обвисшие щеки делали его похожим на объевшегося несвежим мясом бульдога.

Гитлер тяжело дышал и восковой рукой что-то черкал на листах бумаги. Затем комкал их и швырял на пол.

– Хайль! – Поднял руку Гиммлер. – Как чувствует себя мой фюрер?

– Проходи, Генрих, – Гитлер тяжело посмотрел на него из-под полуопущенных век. – Неважно. Неважно. Боюсь, этого противника мне не одолеть!

Гиммлер внимательно посмотрел на фюрера.

– Сомневаешься? – неправильно истолковал его взгляд тот. – Если бы еще немного времени!

– Погоди себя хоронить! – Гиммлер уселся в кресло. – Меньше слушай врачей! Чего бы тебе хотелось?

Гитлер прикрыл глаза сморщенными веками.

– Не знаю… Искупаться, пожалуй… В реке. Вода прозрачная и холодная. Чтоб дух захватывало! И я, держусь на плаву, точно рыба…

Гиммлер нахмурил брови. Фюрер, видимо, стал заговариваться.

– Да-да, – поспешил сказать он. – Можно все устроить. Хочешь, я все организую? Италия или…

Фюрер усмехнулся.

– Мне сейчас не до того. Послезавтра я соберу всех, чтобы ознакомить вас со своим завещанием…

– Каким завещанием! – подскочил Гиммлер. – Опомнись, Адольф! Тебе рано об этом думать! Ты еще проживешь многие годы!

– Тогда можешь считать это блажью! – устало сказал Гитлер. – Обычной прихотью больного.

– И о чем же оно? – поинтересовался рейхсфюрер.

– Узнаешь послезавтра.

Гиммлер вонзил ногти в ладони.

– Что там с опытами над моей кровью? – поинтересовался Гитлер. – Как дела продвигаются?

– Все в порядке, мой фюрер! – Заверил его Гиммлер. – Дело за малым – сейчас Вирт ищет подходящего вампира, и в скором времени доставит его сюда!

– Передай, пусть поторопится, – пробормотал фюрер. И помолчав, добавил:

– Жестокость в пути – счастье на привале… Знаешь, я уж стал подумывать, может и самому… излечиться?

Гиммлер почувствовал, как у него холодеют ладони.

– Поговорим об этом, когда почувствуешь себя лучше, – собрав в кулак всю волю. дипломатично ушел он от ответа, – И ты сам примешь решение!

И про себя отметил, что профессору Вирту еще долгое время не стоит появляться в Германии.

Они еще немного поговорили о делах, и Гиммлер откланялся.

Остаток дня он провел в дурном настроении.

А поздно вечером ожил экран пульта.

На экране появился текст «Предлагаю встретиться возле «Пляски Смерти» через два часа по интересующему вас вопросу. Без свидетелей».

Без подписи. Но Гиммлер прекрасно знал, кто этот аноним.

Ровно через два часа рейхсфюрер бродил по слабо освещенному пустому залу, нащупывая в кармане пальто пистолет.

Автомобиль с телохранителями ждал его на соседней улице.

Остановившись подле фрески, Гиммлер задумчиво созерцал ее, слушая, как барабанит за окном дождь.

– Я слышал, у вас возникли проблемы! – послышался вкрадчивый голос за спиной. Гиммлер вздрогнул от неожиданности, и едва не выстрелил сквозь карман.

– Можно сказать и так, – оборачиваясь, сказал он.

Мужчина стоял в двух шагах, засунув руки в карманы светлого плаща. В его белокурых волосах сверкали капельки воды.

– Вы знаете, кто похитил кровь? – в упор посмотрел на него Гиммлер. В его голове в который раз промелькнула мысль, что мужчина каким-то образом причастен к происшедшему.

– Подозреваете меня? – понимающе кивнул тот. – Разумно. Новынужден вас разочаровать… Судя по всему, это действовал Старший.

– Кто? – не понял Гиммлер.

– Старший. Кто-то из верхушки клана. Они двигаются невероятно быстро, и так же нечеловечески сильны!

– Но откуда он мог знать о крови? – пожал плечами глава СС. – Все соблюдалось в полнейшей тайне!

– Выходит, что не все! – Сказал мужчина. – Если это произошло!

– А вы-то сами откуда знаете о случившемся? – подозрительно спросил Гиммлер, трогая теплую рукоять «браунинга». – Это подозрительно, согласитесь!

– Вовсе нет! – безразлично ответил неизвестный, приглаживая волосы. – Если знать две вещи.

– Какие же? – недоверчиво усмехнулся Гиммлер.

– Ну, во-первых, я знаю все, что вы делали с панелью! У меня есть дубликат. – Мужчина вытащил из кармана такой же точно пульт.

Гиммлер заскрежетал зубами.

– Во вторых, – словно не замечая его реакции, продолжал мужчина, – у меня есть еще один прибор. Который позволяет допрашивать мертвых.

Гиммлер раскрыл рот.

– Ну, есть конечно, ряд определенных условий! – мужчина развел руками. – Тело должно пролежать не более трех дней, мозг должен быть не поврежден, и тому подобное… Но в целом, нет ничего невозможного…

Рейхсфюрер вспомнил, что распоряжений о кремации погибших солдат он не давал. Следовательно, тела похоронили где-то невдалеке от замка…

– Действительно, просто – с трудом сказал он.

– Ну согласитесь, глупо было бы отдавать такой прибор просто так! – улыбнулся мужчина. – Я перестал бы себя уважать после этого!

– Чего вы хотите? – Едва сдерживаясь, чтобы не пристрелить наглеца, мрачно поинтересовался Гиммлер.

– Сейчас ничего. Только помочь. Через пять дней, самое большее, через неделю, Гитлер умрет.

Губы рейхсфюрера сложились в недоверчивую усмешку.

Мужчина усмехнулся в ответ.

– Тогда вы потеряете все. Это несомненно.

Собеседник сделал паузу, давая переварить Гиммлеру услышанное.

– Вам-то что? – хрипло спросил тот.

– Как что? – удивился мужчина. – А обещанная награда? С другими, в отличие от вас, трудно будет иметь дело!

– Я вам не верю.

Рейхсфюрер облизал пересохшие губы.

– Как угодно. – Не удивился мужчина. – Но другого выхода у вас нет. Как, впрочем, и у меня… – Он медленно прошелся, рассматривая убранство церкви.

Гиммлер замер на месте.

– Что вы хотите мне предложить? – наконец, выдавил он.

– Я скажу. Но прежде дайте слово, что выслушаете меня.

– Даю слово.

Мужчина подошел вплотную к Гиммлеру и стал негромко говорить.

Через полчаса, не разбирая дороги, рейхсфюрер шатаясь, шел к автомобилю. Не отвечая на вопросы, он плюхнулся на кожаные подушки, и закрыл глаза. То, что он услышал… Это невообразимо, невозможно… Но выхода не было.

* * *

Пятого ноября фюрер зачитал свое политическое завещание, в котором призывал к пропаганде и распространению идей национал-социализма и прочим избитым вещам.

Благодаря встрече в церкви, присутствовавший здесь же Гиммлер прекрасно знал, о чем будет идти речь.

Как знал и то, что вторая часть, которая не будет оглашаться вслух, ему придется не по нраву. Поскольку Гитлер справедливо полагал, что Гиммлер хорош только подле него, но никак не в качестве преемника. Более того, фюрер завещал, что после того, как он закроет глаза, Гиммлеру и еще нескольким влиятельным лицам путь на вершину будет заказан.

А на секретном языке это значило, что эти лица вскоре воспоследуют за самим фюрером, как свита за фараоном.

И это было хуже всего.

По окончании заседания фюрер поочередно прижал к груди своих соратников. Очередь дошла до Гиммлера.

«Один из вас, ядущий со мной, предаст меня», – подумал он, касаясь щекой землистой кожи фюрера.

Неизвестный мужчина не ошибался.

Седьмого числа фюреру стало хуже, и он пожелал отбыть в Бергхоф, свою Баварскую резиденцию. Гитлер обожал этот дом, перестроенный чуть больше года назад по его личному проекту.

Восьмого ноября Гиммлер вылетел в Берхтесгаден. Через два часа самолет преодолел пятьсот пятьдесят километров.

Ночь не спеша покрывала склоны.

Еще на подъезде к местечку Оберзальцберг, невдалеке от которого располагалась резиденция, рейхсфюрер время от времени нервно поглядывал на молчавший экран передатчика, одновременно опасаясь, что его свет привлечет внимание сидевшего впереди телохранителя.

Миновав несколько постов, «Опель» остановился в двадцати метрах от дома.

Выбравшись из автомобиля, Гиммлер, почувствовал дрожание прибора в кармане пальто.

Операция вступала в первую фазу.

Глава СС поглубже надвинул на глаза шляпу, явственно ощущая металлический каркас под мягким фетром.

Все инструкции мужчины были выполнены им в точности.

Охранявшие вход офицеры из тридцать четвертого штандарта СС и личной гвардии фюрера безвольными кулями осели на пол.

Судя по всему, «огурец» работал безотказно.

Глубоко вздохнув, Гиммлер шагнул к дверям и услышал приближающийся шум мотора. Сжимая начищенную до блеска дверную ручку, рейхсфюрер замер.

Рядом с «опелем» остановился крытый грузовик-вездеход.

Из кузова неловко вылезли пять сутулых фигур с бледными серыми лицами, странными в свете луны, и неподвижно замерли. Новенькая форма топорщилась на них, как рубища на огородных пугалах.

Из кабины не спеша выбрался мужчина, и жестом поприветствовав Гиммлера, вполголоса отдал распоряжения.

Двое полезли обратно, и сверху передали оставшимся какой-то сверток.

Гиммлер отвернулся.

– Идемте, не будем терять время! – Мужчина резко отворил двери, пропуская рейхсфюрера.

Пустой холл, невдалеке неподвижно лежит чье-то тело.

Не обращая на него внимания, быстрым шагом заговорщики прошли дальше.

Возле закрытой двери мужчина остановился.

– Тут? – спросил Гиммлер, рывком распахивая ее.

На кровати неестественно вытянув тонкую руку, лежала белокурая женщина в распахнутом пеньюаре. Рядом валялась раскрытая книга. В камине потрескивали дрова, и громко тикали часы с ангелочками, стоявшие на комоде. Маленькая стрелка едва миновала цифру восемь.

Мимоходом бросив взгляд на женщину, мужчина прошел дальше.

Рейхсфюрер некоторое время смотрел на нее, затем аккуратно прикрыл двери.

Поворот по коридору, и открытая дверь.

Фюрер в темной пижаме лежит в кресле. Настольная лампа с абажуром отбрасывает мягкий уютный свет, углы комнаты тонут во мраке.

Мужчина выжидающе смотрит на Гиммлера. Тот пытается держать себя в руках. Отказываться поздно. Иначе он не выйдет живым. Союзниками он не озаботился, да никому и нельзя доверять…

Пылает огонь в камине, и отблески пламени причудливо играют на сверкающем натертом полу, возле кромки пушистого ковра.

В комнате стоит неприятный запах, словно жгли сургуч.

Гиммлер наклоняет голову.

Шорох, и в комнату заглядывают двое.

– Работайте! – отрывисто бросает мужчина, отступая в тень, и присаживаясь в кресло.

Мертвенно бледные помощники начинают раздевать неподвижного вождя. Когда куртка, белье и кальсоны сняты, мужчина делает жест.

Безмолвные исполнители уносят голого пергаментного фюрера.

– Куда? – одними губами спрашивает Гиммлер.

– В ванную, – безразлично сообщает мужчина. – Можете убедиться сами!

Рейхсфюрер послушно следует на шум.

Тело фюрера кладут в роскошную чашу ванной, и один из исполнителей невозмутимо кромсает острым нелепым ножом того, кто совсем недавно олицетворял всю мощь Германской империи.

Преодолевая подступившую к горлу тошноту, Гиммлер не отрывает глаз. Кровь потоками стекает в отверстие слива, унося с собой остатки жизни.

Рейхсфюрер возвращается в кабинет.

– Сколько у нас времени? – интересуется он, садясь рядом с мужчиной.

– Достаточно, – успокаивает тот.

Через несколько минут двое вносят сверток, кладут его на устланный толстым ковром пол и начинают разворачивать.

Не отрывая глаз, Гиммлер следит за их неторопливыми движениями, стараясь не упустить ни одного момента.

Наконец, на полу лежит обнаженный человек. Это фюрер. Двойник, брат-близнец или точная копия.

Глава СС не выдерживает и подходит к лежавшему. Тем временем двое начинают облачать его в одежду, еще хранящую тепло настоящего Гитлера.

Ткань, в которую был завернут двойник, аккуратно складывают и уносят.

– Теперь он проснется вместе со всеми, – сообщает мужчина, поглядывая на карманные часы. – Еще несколько минут, и можно уходить!

– А как же тот? – Рейхсфюрер кивает в сторону ванной. – Кислота?..

– Бросьте! – усмехается мужчина. – Есть куда более надежные способы…

Сквозь открытую дверь видно, как торопливо возвращаются вернувшиеся помощники.

Из ванной слышится странный шум, словно рвется мокрая ткань.

Гиммлер вопросительно смотрит на мужчину. Тот усмехаясь, пожимает плечами.

– Можете убедиться сами! Если нервы позволяют…

Гиммлер идет в ванную, и замирает на пороге.

То, что недавно было всесильным Адольфом Гитлером, сейчас напоминает груду окровавленных ломтей.

Пятеро неизвестных рвут зубами мясо, с хрустом разжевывая кости. Ошметки плоти медленно исчезают в утробах странных ассистентов.

Осознавая нереальность происходящего, рейхсфюрер задумчиво глядит на них.

Слышится необычный звук. Один из пятерки, обгладывающий желто-белую руку, окровавленным ртом выплевывает перстень. Наскоро облизнув металл длинным темным языком, он протягивает его рейхсфюреру.

Привыкший к разным зрелищам, и в глубине души уверенный, что повидал всякое и смутить его не удастся, Гиммлер, тем не менее, не выдерживает.

Прислонившись к косяку, и стараясь не запачкать пальто, он блюет на покрытый багровыми разводами кафельный пол.

Последнее, что он наблюдает в этой странной мизансцене, как один из неизвестных, небрежно проведя устрашающим инструментом по зачесанным справа налево черным волосам, вскрывает черепную коробку.

К легкому аромату душистого мыла примешивается сладковатый запах крови.

– Вы в порядке? – слышит рейхсфюрер безразличный голос. – Признаю, зрелище не для слабонервных!

– Да уж, – слабо говорит Гиммлер, вытирая платком рот. – Кто они?

– Наши временные союзники, – отвечает мужчина. – От которых мы избавимся чуть позже.

Рейхсфюрер возвращается в кабинет, подальше от ужасного зрелища, и остановившись перед спящим лже-фюрером, долгое время внимательно рассматривает его. Долгие годы близко знавший фюрера, он не находит ни малейшего отличия.

Снова и снова он рассматривает двойника. Ему кажется, или у этого волосы гуще и немного короче? И форма ногтей на правой руке несколько отличается?

Нет, так недолго и спятить! Гиммлер отходит и опускается в кресло.

– Пора, – выводит его из задумчивости бесстрастный голос.

Отвратительные каннибалы исчезли, ванная сверкает чистотой, словно ничего и не было.

Гиммлер выходит из дома последним, тщательно притворив двери.

Мужчина кивает ему на прощание и садится в кабину.

Изрядно отяжелевшие, словно беременные, трупоеды, помогая друг другу с трудом забираются в кузов.

Грузовик фыркает мотором и покидает место, в котором берет начало новая эпоха.

Гиммлер смотрит ему вслед и садится в «Опель», занимая положение поудобнее.

Через несколько минут водитель начинает шевелиться. Потом оживает телохранитель.

Охрана у ворот приходит в себя.

Гиммлер делает вид, что спит.

Через несколько минут он войдет к фюреру.

* * *

Мотивы загадочного мужчины были неизвестны, однако двенадцатого февраля следующего, тридцать восьмого года, канцлер австрийского правительства Курт фон Шушниг был вызван в Бергхоф, где был вынужден подписать предъявленный ему ультиматум, превращавший Австрию в часть Германии.

Ровно через месяц, двенадцатого марта немецкие войска вошли на территорию Австрии.

Спустя два месяца, второго мая фюрер написал новое завещание. В глазах окружающих он все еще продолжал болеть, но после приснопамятного девятого ноября казалось, что болезнь пошла на спад.

Глава рейха изменился: художественные увлечения были забыты, он стал более нервным, целеустремленным и убедительным.

Фюрер и раньше был прекрасным оратором, но теперь одно его слово и резкий жест воспламеняли массы в одно мгновение. В течении получаса он превращал самых отъявленных скептиков в воодушевленных последователей.

Болезнь словно превратила его в другого человека.

Встречаясь наедине, лже-Гитлер и его правая рука делали вид, что ничего не произошло. Точнее, вид делал Гиммлер, а что творилось в голове у фюрера, было неизвестно.

Но чувство нависшего дамоклова меча не покидало рейхсфюрера. Боясь, чтобы его самого не превратили в безвольную марионетку, он сначала намеревался уничтожить аппарат, но потом, памятуя об огромной ценности, приказал расплавить его на слитки.

Следивший за выполнением приказа Вальтер Вюст обратил внимание, что внутри, кроме нескольких лампочек, заурядного мотора, реле и мотка проводов, ничего не было. Весь аппарат состоял из нескольких плотно пригнанных монолитных золотых частей.

Между тем напряжение в мире росло.

В октябре Германия присоединила к себе часть Чехословакии – Судетскую область.

В январе тридцать девятого в СССР были созданы народные комиссариаты вооружения, боеприпасов, авиационной и судостроительной промышленности.

В апреле – Италия захватила Албанию.

Двадцать третьего мая Гитлер собрал совещание. Гиммлер тоже присутствовал на нем. Но речь фюрера о расширении жизненного пространства убедила даже его, знавшего истинную причину происходящего.

Первого сентября войска Германии вторглись на территорию Польши, а в Советском Союзе ввели всеобщую воинскую повинность.

Третьего сентября Англия, Франция, Австралия, Новая Зеландия объявили Германии войну. Чуть позже к ним присоединились Канада, Южно-Африканский Союз, Непал и Ньюфаундленд.

Крупнейшая в истории человечества война, в которую было втянуто четыре пятых населения земного шара, и шестьдесят одно государство, началась.

VI

Я открыл глаза, когда самолет стоял на земле.

Прибыли, выходит? Скоро, значит, мой футлярчик пополнится гелиодором. Что за название? Я и не слышал. Полудрагоценный камень? Хотя если вся «Радуга» стоит миллиард…

Да и почему именно миллиард? Несуразная цифра. Таких цен просто не существует. Или… Дайрон намекнул о скором обвале доллара?

Я привстал и выглянул в иллюминатор, ожидая увидеть бетон взлетного поля. Но к моему удивлению, метрах в двадцати покачивали ветками высокие деревья. В салоне было пусто.

Интересно! Бросили меня. Товарищи, называется.

Волоча сумку за собой, я выбрался наружу. В кабину летчиков заглядывать не стал.

Я достал телефон.

Связь не ловила, даже не было вызова экстренных служб.

Самолет стоял в нескольких сотнях шагов от приземистого, утопающего в зелени одноэтажного строения, всем видом имевшего претензию быть похожим на ранчо какого-нибудь помешанного на вестернах техасца.

Ага. Еще и невдалеке паслась гнедая лошадь. Или жеребенок.

Когда я подошел поближе, он, подозрительно косясь на меня мокрым глазом, передвинулся подальше. Я шагнул в его сторону, и он, недовольно заржав, отбежал в сторону.

Вычищенная до блеска кожа отливала на солнце.

Ну, пойдем знакомиться с хозяином этого пасторального местечка.

К дому вела сложенная из закругленных голышей величиной в тарелку, извилистая дорожка. В ее изгибах стояли статуи лошадей. Пока я добрался до дома, дорожка, точно змея, пропетляла восемь, нет, девять раз. И столько же лошадей украсило ее на поворотах.

На вкус, как известно и цвет, товарищей нет. Хотя, прямая дорога сократила бы путь, как минимум, раза в полтора.

Широкая веранда, или крыльцо, метров пятьдесят квадратных. Огромный, сбитый из досок стол и десяток плетеных стульев вокруг.

И искусно выполненная деревянная лошадь в натуральную величину. Она лежала, подвернув лапы (или ноги), и на спине ее была прикреплена огромная, расшитая золотыми цветами, подушка.

Наверное, любимое место хозяина. Может, здесь живет цыганский барон?

И я толкнул тяжелую деревянную дверь.

В просторном полутемном зале, щедро украшенном головами кабанов и оленей, коврами и рогами расположилась вся наша честная компания.

Кроме Дайрона.

Марго сидела, с ногами забравшись в стоявшее у широкого окна кресло, а вампир лежал в кресле, покрытом широкой медвежьей шкурой, подложив под голову одну из украшавших диван вышитых подушек.

Миша стоял на коленях, пытаясь разжечь камин.

– День добрый! – поприветствовал меня Джейсон.

Я окинул взглядом зал. Посторонних не было.

– А разбудить сложно было? – Поинтересовался я, немного подпустив обиды в голос.

Марго виновато потупилась.

– Ты так хорошо спал, что было жалко тебя трогать! – сказал вампир таким тоном, что и ежу было ясно: врет!

Опустив сумку на пол, я прошелся по залу.

Четыре кабаньих, две оленьих, одна медвежья и одна лосиная головы. Лошадиных, к счастью, видно не было.

– А где Дайрон? – поинтересовался я.

– Убег кудысь! – глухо отозвался Голубых по-русски, не вынимая головы из камина.

– Не получается? – Участливо спросил я. – Гляди, как молния зажигает!.. – И резко вскинул руку.

Миша резко дернулся, и ойкнув, припечатался головой о кладку.

– Не получается, – вздохнул я.

Джейсон восхищенно показал мне большой палец.

– Блин! – воскликнул Голубых, и потирая макушку, вернулся к своему занятию.

– А мы одни тут? – спросил я, опускаясь на диван.

Марго посмотрела на меня и улыбнулась.

– Одни. Хозяева будут чуть позже.

– А чего ты улыбаешься?

– У тебя волосы так… смешно торчат.

Смешно торчат. Надо же…

– Так лучше? – поинтересовался я, пригладив космы.

Она покачала головой и пересела ко мне, обдав духами.

– Нет. Давай я помогу.

Ага.

Ну-ну.

Тем временем Миша, наконец, справился с камином, и дрова начали весело потрескивать. Стало уютнее, только зачем летом огонь?

– Так гораздо лучше, – решила Марго.

– Благодарю, дитя мое. – Наклонил я голову.

Сверкая белоснежными зубами, девушка засмеялась.

От неожиданности я вытаращился на нее. На моей памяти, она смеялась первый раз.

– А куда пилоты делись? – спросил я, чувствуя себя неловко. Банальные отношения между мужчиной и женщиной после пяти лет отшельничества, увы, начинали вставать очень остро.

– А разве там никого нет? – удивилась девушка.

Миша вопросительно посмотрел на вампира.

– А я что? – удивился тот.

– Ты ж говорил, что они будут с нами обедать?

– Нет! Я сказал, что хорошо, когда посторонние не лезут за стол! – съязвил вампир. – Это вовсе не одно и то же!

– Так ты не видел их?

– Представь себе, нет!

Голубых покачал головой.

– Что, самолет летел сам по себе? – усмехнулся я. – Автопилот это не так сложно… Почти как банкомат обдурить… Кстати, как у вас со связью?

Некоторое время, все копались в телефонах.

Ясно. Так же безрезультатно, как и у меня.

Миша нахмурился.

– Так куда Дайрон пошел? – спросил я у Марго.

– Сказал, чтобы мы дождались хозяев.

Я что, не понятно изъясняюсь?

– А пошел он куда? В каком направлении?

– Отправился странствовать. Посох, котомка, – хмыкнул Голубых, пряча свой «HTC».

Девушка вздохнула.

– Никто не видел. Когда шли к дому, он еще был с нами, а потом исчез.

– Давно это было?

– Где-то час назад. Или около того.

– Понятно…

Но ничего понятно не было. Дайрон исчез. Оставалось лишь надеяться, что с ним все будет в порядке.

И что я несу? Чтобы с Дайроном все было в порядке! Здорово! Но если он и ушел, то недалеко: с языком-то проблем не было!

Где-то вдалеке послышался лай.

Марго выглянула в окно.

– У нас гости! – сообщила она.

– Это у них гости! – съязвил вампир.

Лай приближался.

– Тихо, Чарли! – послышался женский голос.

Привстав, я бросил взгляд за портьеру.

К дому походили мужчина и женщина. Небольшая рыжая собака носилась вокруг них.

Женщина несла большой бумажный пакет, а мужчина ружье.

Голубых достал из сумки пистолет и передернув затвор, сунул его в карман.

– Смотри, яйца не отстрели! – хмыкнул вампир.

Миша открыл рот, собираясь ему ответить, но входная дверь раскрылась.

На пороге стояли хозяева.

– Добрый день! – Вежливо сказала Марго, привстав.

Мы втроем синхронно кивнули головами.

– И вам добрый день! – приветливо сказал мужчина в широкополой шляпе. – Я Джерри, а это – моя жена Эмма, – и он ласково похлопал женщину по плечу.

– Здравствуйте. – Улыбнулась та.

На вид им обоим было за пятьдесят. Мужчина еще ничего, но женщина была, так сказать, несколько страшновата. Худая, бледная с кругами под глазами, на вид она словно болела чумой.

Оба высокие и подтянутые, но очень бледные. Я не успел додумать эту мысль до конца, как мужчина выхватил ружье.

Потому что Джейсон начал тускнеть.

Потому что Марго плавным движением переместилась в сторону.

Потому что наши хозяева это обычные…

– Гулы… – Пробормотала девушка, вынимая пистолет.

Все, твою мать, с оружием. Кроме меня!

– Отставить! – заорал Миша так, что зазвенели стекла и во дворе залаяла собака.

* * *

– Один единственный вопрос, – спросил Голубых, не вынимая рук из карманов. – Нас кто-нибудь из здесь присутствующих собирается употребить в пищу?

– Нет. – Тихонько отозвалась Эмма, выглядывая из-за спины мужа.

– По крайней мере, в ближайшие годы, – добавил тот, опуская ружье.

– Понятно. Благодарю. – Лаконично сказал Миша, и повернувшись к Джейсону, поинтересовался:

– Какого ж ты черта панику наводишь?

– Ну так ружье же… – смущенно пробормотал тот.

– А уж тебе-то ружье, ну просто смерть! – съязвил Голубых, и обернувшись к хозяевам, наклонил голову.

– Прошу прощения за своих знакомых.

– Без проблем! – расцвел улыбкой хозяин.

– Не хотите перекусить? – вклинилась Эмма, шурша пакетом.

– Э-э-э, пожалуй, нет. – Торопливо сказал я.

Хозяин аккуратно прислонил ружье к стене, и уперев руки в бока, оглушительно захохотал.

– Да тут зелень, сыр… – Растерянно бормотала… кто? Гулиха? Гулша?

– Позже, дорогая! – решительно сказал Джерри, отстраняя жену. – Гости, у нас, я вижу, неспроста. – И он вопросительно посмотрел на Мишу.

– Вы совершенно правы, Джерри! – учтиво наклонил голову тот. – Майкл.

– Марго.

– Арчи.

– Элайджа! – буркнул Джейсон, опускаясь в кресло.

– Добро пожаловать на остров Принца Эдуарда. – Несмело произнесла Эмма, косясь на вампира.

– Так сказать, немного старой доброй Франции! – подхватил ее муж.

– Ну, может, та часть дома, где вы сейчас находитесь, и относится к Франции, – хмыкнул Джейсон. – А остальное, если не ошибаюсь, приписано к Канаде!

– К Канаде? – удивилась Эмма. – Что такое Канада? Наш язык – французский!

Джейсон закатил глаза.

Да, гулы были явно слабы в политике и географии.

– Я полагаю, у нас с вами будет серьезный разговор. – Джерри жестом пригласил всех к столу.

– Вы те, кого мы ждали? – Спросил он, обводя сидящих, то есть нас, взглядом.

Мы молчали, чтобы ненароком не выболтать военную тайну.

– Гм. Понимаю. – Джерри усмехнулся. – Что же, тогда я скажу: вы те, о ком говорил Дайрон. Трое мужчин и женщина. И вам нужно попасть в Унгейль?

– Куда? – удивился Миша.

– В Унгейл. – Терпеливо повторил гул. – В один из трех городов Второй Ступени.

– Второй? – уточнил Миша. – Вы не ошибаетесь?

– Вы, я вижу, не в курсе? – мягко улыбнулся хозяин дома. – Поселения нашего народа располагаются ступенями. Это, так сказать, уровни залегания. Существуют четыре ступени. К первой ступени относятся поселки, располагающиеся возле поверхности. Больших скоплений там не встречается. Жители таких поселков это бандиты, одиночки, изгои.

Более серьезные скопления находятся гораздо глубже – одна-две мили глубины. Таких городов – три. Унгейл, Аволаг и Гойлен.

Третья ступень – два скопления, находящиеся гораздо глубже, в двадцати милях – Гуллвейг и Кревенкрайт.

Джерри налил себе виски, и поболтав кубиками льда в стакане, сделал глоток.

– Ну, а четвертая ступень? – Нарушил паузу Миша.

– Четвертая – это огромный город глубоко в толще земли, в котором живут избранные нашего народа. Но он, в отличие от других городов, почти пуст.

Аналог вашей Мекки. Или Шамбалы.

– И что, на такой глубине можно выжить? – не поверил Миша.

– И сколько же гулов населяет все эти города? – деловито спросила Маргарита. Джерри задумался.

– Точно не скажу. Но число, пожалуй, будет шестизначным…

Поселения Второй ступени – более пятидесяти процентов,

Кревенкрайт и Гуллвейг – около тридцати, процентов двадцать пять первая ступень.

А четвертая ступень – это лишь ничтожное количество жителей.

– Понятно. То есть нам в этот… Унгейль?

Гул кивнул.

– По крайней мере, так мне было сказано. Тем более, что из этого места дорога ведет только туда. А там уже вас встретят…

– То есть конечная цель маршрута вам неизвестна? – спросила Марго.

Джерри замахал руками.

– Что вы! Мне лишние проблемы ни к чему.

– А кто встретит?

Гул пожал плечами.

– И когда выступаем? – Подал голос я.

– О, не так быстро! – Джерри усмехнулся, показав идеальные фарфоровые зубы, наверняка искусственные. – Нам следует дождаться проводника. Так что пока отдыхайте.

– А я был уверен, что вы и окажетесь этим проводником! – Улыбнулся Миша, наливая себе виски.

Джерри засмеялся.

– Вот это уж вряд ли! Мне, знаете ли, противопоказано посещать Унгейл. Как и другие города нашего народа.

Он задумчиво позвенел льдом, и сделав глоток, добавил:

– Так уж сложилось…

* * *

Вампир полулежал в кресле, скрестив на груди руки, задумчиво попыхивая сигаретой. Босой ногой он с ритмичностью маятника катал лежавшее на полу полено. Туда-сюда. Туда-сюда.

– О чем задумался, кацо? – Небрежно спросил я, процитировав последнее слово в оригинале. Но Джейсон не обратил на меня внимания.

Ну и ладно.

– Вот так. – Сообщил я Мише. – В думах тяжких наш Гемоглобин.

Миша усмехнулся краем рта.

– Он в медитации. Уже минут сорок.

– Ага. Столб полирует. Лапами.

Голубых с наслаждением хрустнул суставами.

– Это понятно. В облике летучей мыши работы будет куда больше…

– Это чушь! – Тут же возразил я. – Что делать с разницей масс?

– Да? – Удивился Миша. – Вот уж никогда б не подумал… А ведь верно! Откуда?..

Я задумчиво посмотрел на него.

– Столб… Столб… Где ж я это слышал?

– Слышал что?

– Про столб.

Голубых пожал широкими плечами.

– Да откуда я знаю… Ты много за последние годы, видно, слышал. Вот и вспоминай.

Я вздрогнул. Ну конечно!

Стих! Пророчество!

– Пророчество! – Произнес я. – Помнишь те стихи? Ну, те, которые этот клон с рукой оторванной читал?

– А что он читал? – искренне удивился Миша. – Я вообще ничего не помню такого…

Он что, далеко стоял? Или странный блондин изъяснялся на том наречии, которого не прокачанный божественными частицами организм Михаила Голубых не смог интерпретировать? Впрочем, лезть в тонкости было лень.

– Тот тип, – терпеливо стал объяснять я Мише, – перед тем, как двинуть кони, стал стихи читать.

– Да ну? – Поднял бровь тот. – С чего это? Предсмертная эйфория?

Я нетерпеливо махнул рукой.

– Ну, и о чем же сей пиит поведал на смертном одре?

– Щас…

Я быстренько достал ноут и в ожидании, пока он проснется, нетерпеливо пошевелил пальцами.

– Чего кулачки сжимаешь? – поинтересовался Голубых, с любопытством глядя на оживающий экран, с надписью «заблокировано».

– А чего ты занервничал? – в тон ему отозвался я, входя в систему. – Боишься, что невзначай шею сверну?

– Боюсь. – Неожиданно сказал Миша без всякой иронии. – Вот честно, боюсь.

– Да ладно… – стушевался я. – С чего вдруг?

– Ты изменился. Сильно. Так не бывает. И это настораживает. Ты хоть сам-то это понимаешь?

– Да я ж тебе говорил сто раз: за пять лет можно раскачаться и не так! – отмахнулся я.

– Ну что ты лепишь! – Миша скривил губы. – Хотя бы мне не заливал. За пять лет! Чушь собачья… Невозможно. Даже на колесах или стероидах… Ты и ведешь себя странно… Может, ты вообще, грамор какой-нибудь!

– А сам? – Разозлился я. – Кто давеча нашего босса глупцом обозвал?..

Я хотел еще напомнить Мише о скандале насчет Чернобыля, когда он по полной оторвался на Дайрона, но к счастью, вовремя сдержался.

– Ладно… – Помрачнел Миша. – Замяли тему… Что там?

– Замяли. – Согласился я, поворачиваясь к ноутбуку. – Вот вам пророчество.

Пальцы привычно забегали по клавиатуре, и на экране появилось четверостишие:

Клинок свой ангел в отраженье обнажит

Тогда отринет смертный в страхе господина

Желая долг вернуть ему, основу сокрушит,

Столп содрогнется, и порвется пуповина…

– Пуповина, надо же… Хм! Ну и в чем собака зарылась?

– А ты как думаешь? – спросил я, и тут же добавил:

– Если это предсмертный бред, то версия, само собой, отметается. Ну а если нет…

– Версия? – Миша подвинул кресло и грузно плюхнулся рядом.

– Ничего не путаешь?

– Вроде нет.

– Ладно, давай мыслить…

Он несколько раз пробежал куплет глазами, и зашевелил губами.

– Ну, есть варианты? – не выдержал я.

– Аллегория, либо шифр.

– А конкретнее?

– Конкретнее пока вряд ли… – Миша откинулся назад и взялся за подбородок.

– Клинок свой ангел обнажит… – Я прищурившись, посмотрел на Голубых. На двухдневную щетину, наполовину скрывшую старый шрам.

– Что, насчет ангелов? – Угадал Миша. – Которые должны были слететься по зову Дайрона?

– Почти. – Я поерзал. – Скажи-ка мне, милый друг, какой ангел, или архангел у нас имеет клинок? Не твой ли тезка?

– Супер. – Спокойно сказал Миша. – Прямо наповал убил. Пророчество налицо. Щас, буду обнажать.

Но меня уже завело.

– Ха, а чем нет? Это же пророчество! Мы же отметаем бредовую версию? Значит, эта правильная!

– Ну допустим… И дальше?..

– Ну, в отраженье… В зеркале… В воде… Где еще?

– На фотографии. – Подсказал Миша.

– На фотографии… На картине… Но нафига его обнажать в отраженье? Для красоты?

Я почесал затылок и внимательно посмотрел на переносицу Голубых.

Тот поднял глаза.

– Тут надо рассматривать не так… Может, это не клинок свой, а ангел в отраженье?

Видно, Мише до смерти не хотелось участвовать в пророчестве…

– Ну а смертный с господином? – продолжал Голубых. – Тогда… Что – «тогда»? Может, ты перепутал, не «тогда», а «когда»?

– И что с того? Какая разница? Если «тогда», значит, это произойдет после клинка в зеркале, а если «когда» – то перед ним.

– Вообще-то, принципиальная. Мы же не знаем, о каких событиях идет речь!

Я махнул рукой.

– Если говорится о смертном и о господине, значит, действующими лицами выступят смертные и Бог. Вопрос, о каких смертных речь: о людях, или… – я кивнул на Джейсона, – не только.

– Не факт, дружище. Речь может идти вовсе не о Боге. А об абстрактном господине. Сколько лет этому пророчеству? Да любой князек был господином…

– Кому это было адресовано? – упорствовал я. – Явно не князьку! Значит, речь о Боге!

Миша пристукнул по столу. Текст на экране дрогнул.

– Между прочим, Торн считается кем-то вроде князя! И Изначальный тоже! И он на секундочку, пока не помер! А что касается других существ и ихних паханов, я вообще промолчу.

В Мишиных словах была толика здравого смысла и немалая.

Но я защищался, с упорством отстаивая свою версию.

– В конце концов, в переделку попал Бог, а значит, и пророчество связано с ним!

– Да с чего ты взял? Это всего-навсего одно из тысяч пророчеств во-первых, а во-вторых… Во-вторых, еще неизвестно, кто попал! Что ни случится, у Дайрона больше всех шансов уцелеть! – убежденно сказал Миша.

На это возразить было нечего.

Повисла пауза.

Миша кряхтя встал, прошел к холодильнику и долгое время там возился, чем-то шурша. Я рассеяно рассматривал его широкую спину.

Пророчество. Оно может как иметь смысл, так и не иметь его вовсе. За – было то, что искалеченный клон произнес его перед смертью, то, что Торн знает этот стишок, кстати, вместе с продолжением, и то, что такими вещами не шутят.

Да, и самое главное – когда рядом с тобой осязаемый Бог, поверишь во что угодно.

Против – как ни странно, те же факторы, которые преспокойно можно было вывернуть наизнанку.

На смерть этим клонам было наплевать, Кроме этого пророчества, наверняка существуют еще сотни подобных, шутят еще и не такими вещами, а то, что рядом Бог – наоборот, должно было придать правдоподобность этому самому прорицанию.

Зачем? Не суть важно. Чтобы сбить с толку, переключить мысли в другое русло, запутать… Что в итоге должно позволить нашему абстрактному противнику выиграть время.

И этот клон… Все-таки, меня не покидала навязчивая мысль о том, что несмотря на количественную составляющую, этот блондинчик с добрым лицом один и тот же человек. В том смысле, что это не разные люди в одном облике, а один и тот же, только размноженный. Ну, что-то типа аватар… Или аватаров, не знаю как правильно. И чем их больше, тем быстрее (лучше, качественнее) они выполнят задуманное.

Почему так? Не знаю, но удивительная согласованность их действий, вспомнить даже приключения Дайрона на Втором собрании, когда его пытались убить атомной бомбой. Второй, кстати, раз!

Насчет второго собрания вообще!.. Вся эта история настолько шита белыми нитками, что диву даешься! Я ни секунды не сомневался в том, что Дайрон показал мне правдивую, истинную версию происшедшего. Но вместе с тем…

Ну скажите на милость, откуда такая куча м-м-м, глупостей?

Сначала кто-то оставляет тело у граморов. Ладно бы, какую-то куклу, муляж, так нет же, настоящее… На хрена, спрашивается? Это игрушки, что ли?

То, что Безликого ни за что, ни про что убил, ладно. Законы больших чисел, мать их так! Но просто так, лишить жизни живое существо…

Потом, как его вычислили? Стукач в его рядах? Сомнительно. Даже не то что сомнительно, а просто невозможно. Конечно, по теории вероятности, которой подчиняются даже Боги, существовала какая-то стомиллиардная доля процента, что Дайрон где-то нет, не проболтался, а как-то косвенно намекнул, что позволило противнику сделать определенные выводы…

Но это вряд ли. Существо (а этот сверхчеловек во множестве есть именно Существо, в правильном смысле), столь поднаторевшее в интригах, вряд ли могло допустить подобный просчет, ориентируясь лишь на удачу.

Значит, Дайрона смогли вычислить аналитическим путем, анализируя какие-то пока неизвестные нам факты. Следовательно, ему противостоит какой-то мегаинтеллект. Тогда эти суперблондины – мечта арийцев, подтверждают мое предположение о многоядерной версии…

И эта вербовка… Мол, увидишь свой Эмер! Видно, сильно это зацепило Дайрона, если он долго не отвечал…

А самое главное из всего этого – отсутствие куска воспоминаний. Что произошло в тот отсутствующий момент? Это глюк или сознательное действие?

Что-то мелькнуло, и я переключился.

Жестом Голубых вернул меня в действительность.

– Будешь? – жуя, спросил он, демонстрируя бумажный сверток, в котором виднелось нечто, отдаленно смахивающее на козинаки, только темно-шоколадного цвета.

– Что это? – поинтересовался я недовольным тоном.

Блин, Миша своими гастрономическими изысками мешал мне думать.

– Сладкое?

– Неа. Скорее острое. Как приправа, только сухая. Но знаешь, необычно! Попробуй!

– Да не хочу!

Еще и есть в этом доме! А если это какие-нибудь ароматизированные высушенные старческие мозги! Или какие там еще бывают у гулов деликатесы…

– Как знаешь… Волнуешься перед походом?

Поскольку я молчал, Миша отвернулся.

А я обратно нырнул в подсознание, или куда там еще погружаются при размышлениях.

…Далее. Мочить Бога атомной бомбой, пусть и прокачанной… Не понятно? Ну, произнесите это вслух, и поймете… Все равно что облизывать ультрафиолетовые волны.

То, что душа теряла силы, пролезая сквозь плиты и кирпичи – звучит, конечно, глупо, ну а там – кто знает? С натяжкой можно допустить…

Потом: сбежал, почти дошел к тому граморскому месту, и тут… «почувствовал что-то странное». Подумал, прикинул… Чего, думает, идти?.. Не, не пойду! И, таки да, не пошел.

А теперь все ходим, ищем, где ж его тело?

И едва стоило уловить конец ниточки, как на тебе – взрывы, и в итоге опять менопауза.

Интересно, попали ракеты в цель? Наверное, да. Слишком уж обреченно блондин юркнул с плотины.

И не потому ли, кстати, Дайрона сейчас нет с нами?

И таким образом, следует вывод: к граморам в гости можно не ходить. Хотя все это досужие домыслы.

И в конце концов, последнее.

И самое главное.

Кем нужно быть, чтобы не иметь возможности по щелчку, при малейшей опасности вернуться в свое тело? Чтобы в ту же секунду хлоп! и Совет в полном составе подвесить за яйца? Ну, кроме Шарлотты, естественно!

И это план Бога? Такой продуманный хитрый план? Или все же возраст дает о себе знать?

Я, например, верю в то, что закон сохранения энергии распространяется и на сверхсуществ. Допустим, например, что энергия Вселенной выражается какой-то абстрактной цифрой, или буквой. Тем же икс. Грубо возьмем, что при этом, в этой же Вселенной совокупная энергия гравитации, там каких-то тел, тех же черных дыр, равна одной четвертой икс.

Энергия мыслительных процессов, памяти и тому подобного (тоже, как ни крути, какая-то особая энергия), еще например, четверть икс.

Энергия Бога – все его молнии, перемещения, превращения и прочие чудеса, тоже равняется четверти икса. Ну и еще на остальное еще четверть. Звучит, наверное, глупо, но смысл ясен.

Может быть, конечно, что Дайрон владел не четвертью, а одной стотриллионной этой энергии, не важно. Но вопрос остается: а где тогда разница, остаток эквивалента божественной силы? Бог теряет девяносто девять, и девятьсот девяносто девять тысячных процента своей мощи, куда это все подевалось? Плавает себе бесхозное, где-то там, в астрале?

Что было бы, плюнь Атлант, и брось с плеч небесный свод? Планету должны сотрясать такие катаклизмы, что подумать страшно! Затмения, ураганы, землетрясения и прочие потопы!

Или он только брал взаймы? Подключался к природным силам – энергии тех же приливов, гравитации и перенаправлял силу в иное качество? Обращал солнечный свет в удар молнии?

Этого я не знал.

Как и ответ на вопрос, что будет, если Сатана победит Бога, знают все: наступит царство Тьмы. Но никто не вдавался в подробности: что произойдет конкретно?

Не будет дня? Солнце потухнет? Или закроется облаками? По улицам побегут вампиры и восставшие из мертвых грешники?

Ладно. А еще конкретнее?

Куда денется Бог? Что будет на небе? Ад? А рай, соответственно, перейдет под землю? Ангелы потеряют способности и станут демонами и наоборот?

И вместо того, чтобы славить Бога, начнут восхвалять дьявола? Или будут посланы в изгнание, лишенные крыльев? Или по приказу нового господина начнут истреблять праведников? Или взбунтуются, создадут подпольную (поднебесную, подземную) ячейку сопротивления?

Ни один богослов этого не скажет. Даже думать побоится.

Ибо грех.

А я скажу. Победивший Бога сам станет Богом. Чего и добиваются наши одинаковые друзья. С натяжкой, конечно. Убить Бога это лишь полдела.

Допустим, шарахнули бомбой, и нет Дайрона. Это как убить миллиардера. А как воспользоваться его состоянием? Счета, пароли, подписи? Схроны?

Аналогично и тут. Как именно занять освободившееся место. А для этого нужно, прежде всего, знать, что же такое Бог, и чем, собственно, он занимается…

И конечно, мысль об ангелах меня зацепила. Я испытал почти физическое удовольствие, представив, как Дайрон выходит на площадь перед зданием Совета Семи (там же наверняка есть какая-нибудь площадь), вокруг собирается тьма-тьмущая всяких гулов, Безликих и тому подобных товарищей, готовящихся раскатать Дайрона (и нас с ним за компанию) в тонкий блин.

И как Дайрон небрежно вскидывает вверх руку, из которой вверх бьет молния, небеса раскрываются, и вниз, шурша крыльями слетают тысячи и тысячи белоснежных фигур, вооруженных огненными мечами…

Да, вот это зрелище! За такое и банку сгущенки отдать не жалко. Только судя по всему, Дайрон предпочитал действовать в одиночку…

– Ты кстати, перебрось-ка мне стишок! – вдруг раздалось над ухом. – Поразмыслю на досуге. Пахнуло чем-то мятным.

От неожиданности я вздрогнул.

Миша что-то жевал, опираясь на спинку моего кресла.

– Флешку давай… – Неохотно пробормотал я. Опять сбил с мысли. Тут только-только начал вникать в суть…

Миша стал хлопать себя по карманам и наконец, протянул мне пластмассовый шарик, размером с мой достославный мячик-фонарик.

– На сколько? – машинально спросил я.

– Двести пятьдесят шесть гиг. – Усмехнулся Миша. – Боишься, не влезет?

– Если что, почищу! – в тон ему отозвался я, берясь за флешку. Двести пятьдесят шесть! Сколько же она стоит?

Пальцы скользнули по пластику.

– Дай!

Но Миша не давал, крепко держа ее.

– Ты чего? – удивился я.

– Черт! – Голубых гулко хлопнул себя по лбу. – Это ж с компа Грубберши!!! Как я мог забыть!..

Он лихорадочно рассматривал мячик.

– Тогда такая каша заварилась, что фамилию можно было забыть, не то что флешку!

– Я помню! – Буркнул я. – Давай смотреть, Синих!

Мишины пальцы разжались.

– У тебя есть какие-нибудь программы для раскрытия образа? ISO?

– По-моему, нет, – сознался я. – Не было необходимости…

– Ниче, у меня есть, – успокоил Миша. – Вот сейчас и глянем! Где мой малыш?

Он преобразился на ходу. Вместо сытого увальня, только что отобедавшего в доме пожирателей мертвечины, на меня смотрел боевой офицер со стальным блеском в глазах.

– Какого малыша ты имеешь ввиду? – усмехнулся я. – Из которого целишься? Пистолет или…

– Нетбук, охальник! – отвечал Голубых, роясь в сумке. – Вот он, маленький!

Одним движением Миша отодвинул меня вместе с креслом, и в образовавшееся место задвинул второе.

На столе рядышком встали два ноута. Маленький Мишин, и мой, побольше.

– Так, так… – лихорадочно бормотал Голубых, запуская компьютер.

– Может, подождем Дайрона? – заражаясь его волнением, прошептал я.

– Сначала сами глянем! – безапелляционно отрезал Миша. – Посмотришь, и на нашей улице праздник будет!

Дождавшись загрузки, он вставил флешку и запустил эмулятор образов.

– М-да, придется ставить виртуальную машину.

– Зачем? – с интересом спросил я. – Ты что, с операционкой скопировал?

– А как же! Вдруг где-то внутри спрятано что важное! Не все хранят в отдельных папках на диске «D»!

– Если там что-то спрятано, хрен ты тогда найдешь! – возразил я. – Особенно если NTFS!

– Не боись… – озабоченно проговорил Голубых. – Разберемся…

– А если б места не флешке не хватило? – продолжал я. – Тогда что?

– Но ведь хватило же! – Резонно сказал Миша. – Кроме того, у меня еще внешний винт есть…

– А когда б ты им воспользоваться успел?

– Это да…

Мы замолчали.

Программа виртуальной машины благополучно установилась, и Миша запустил установкуоперационной системы.

Хотя пять лет я практически не занимался компьютером, и навыки подрастерял, кое-что все же всплыло в памяти.

– Эй, погоди! – я схватил Мишу за рукав. – Ты что, в эту хрень хочешь засунуть установки операционки с чужого компьютера? Ничего не получится! Устройства разные, и вообще…

– Правильно рассуждаешь! – Благосклонно сказал Голубых. – Только я заменю лишь отдельные файлы, не все.

– И что?

– И мы получаем чужие внутренности на своей операционное системе! То, как это есть в компьютере у госпожи, мать ее, Хельги!

– В первый раз слышу! – покачал я головой. – Если я правильно понимаю, тебе придется перебрать охренительную кучу файлов! Работы на два дня.

– Максимум на час-полтора! – Успокоил Миша. – Не так уж и сложно. Иди погуляй, я позову.

– Боишься делиться секретами? – съязвил я.

Голубых пожал плечами.

– Можешь смотреть, денег не возьму. Только не мешай!

– Да ладно…

Я вылез из-за стола.

Миша склонился над нетбуком.

– Будешь? – Неожиданно крикнул я, и когда он недовольно обернулся, сунул ему под нос сверток с «козинаками». – Это из предыдущих гостей…

VII

– Короче, так! – Голубых откинулся в кресле. – Все вычищено, вылизано и продиагностировано. Сравнены папки и файлы, цепочки и кластеры, занятое и пустое место. Ответ отрицательный. Все чисто. Как это не обидно. Ответ устраивает?

– Неа.

– Почему это?

– Потому. По законам жанра, слишком дорогой ценой досталась эта флешка… И потом, компьютер был запароленный?

– Запароленный.

– Ну значит, что-то там есть! Хотя бы банальные почтовые ящики.

– В том-то и дело, что нет! Все подчищено. Если вообще имело место.

– Что, неужто никаких файлов?

– Есть, вестимо. Пара книжек на немецком, рецепты блюд, и… и инструкции к бытовой технике. Еще какие-то экселевские файлы… Сейчас гляну… Да и какая дура будет хранить полезную информацию дома? Все умные люди давно пользуются облаком!

Голубых защелкал мышкой.

– О! Один запароленный… Элементарно.

– Так что, генератор качать?

– Зачем? Сейчас откроем! Офис-то две тысячи седьмой! Смотри, все просто: открываем его, как архив… переименуем сначала… сохраняем его, как xml… открывем «Блокнотом»… Тег «Password» – видишь?.. удаляем его к… сохраняем…

Слова Миша сопровождал действиями. Я не отрывая глаз, следил за ним. Учился.

– Обратно переименовываем… И… Опа!

И к моему великому удивлению, файл раскрылся! Вот это да! Дикая защита была взломана меньше, чем за минуту!

Воистину, зачем искать ключ, если можно выломать стену!

– Ну-с, – довольно бормотал Голубых, потирая руки. – Что тут у нас?

А было у нас несколько десятков имен с телефонами. Информация, конечно полезная, но бесполезная…

Примечательно, что напротив всех имен стоял адрес обычный, и лишь против одной – электронный адрес.

Frei Herr – Sa@mst.ag

Этот загадочный Фрей Хер не имел адреса. И соответственно, его бомжатское кредо нас тут же заинтересовало.

– Ну, вот вам и искомое, – улыбнулся Миша, вытирая честный трудовой пот.

– Молодец… – Задумчиво сказал я. Нет, правда молодец.

Но кто он, этот товарищ? Чем он примечателен?

– Знаешь, – медленно сказал Миша, – мне кажется, я знаю, кто это…

– И кто же?

– Старски. Макс Старски. Убийца Кирилла… Александровича.

– Будто? – засомневался я.

– Уверен. Тем более, информация с грубберского компа!

– Ну пробей адрес по своим коллегам, – предложил я. Машинально.

Миша покачал головой.

– Нет смысла. Когда я начинал заниматься всем этим делом, я, согласись, ну никак не мог предположить, даже в горячечном бреду, во что все выльется!

Он невесело рассмеялся.

– Так что, скорее всего, поиски ни к чему не приведут.

– Так уж и не приведут! По адресу найти айпишник…

– Прилепи горбатого! – Миша хмыкнул. – Представь, какая-нибудь квартира, а там бабушка – божий одуванчик, и ни о какой Ане она сроду не слыхала… Так что тут швах. И вообще, нормальные люди важную инфу хранят в облаке, а потом, в случае чего, враз трут пароли и логи.

Он потянулся, хрустя суставами.

– Так что, пока отложим… Список я сохраню, а остальное – на потом. Может, еще чего найдем…

На плечо легла тонкая рука.

– Ну, что тут у вас?

– Помаленьку, Маргарита… Э-э-э, как твоего отца зовут? – Миша состроил гримасу.

– Эван. – Настороженно сказала Марго.

Эван? Но так звали сына профессора, или кто он там, Герберта Стэндфорда! И так называл археолога в вампирском храме, куда я влез вопреки запрету Дайрона, толстый дядька, суд по всему отец так глупо погибшего паренька.

Значит, наша Марго внучка этого самого Герберта Стэндфорда. Круто!

– …Маргарита Ивановна! Я тоже, между прочим, Иванович.

– Славянское отчество? – Не удивилась девушка. – Мне не очень нравится…

– Дело такое… – Миша стал складывать нетбук в чехол.

– Тут такое дело… Никого знакомого не видишь?

Я повернул Маргарите свой ноутбук, с найденным списком, и пока девушка внимательно изучала его, отъехал в кресле назад и с аналогичным вниманием изучал ее. Пока изучал. До познавания, разумеется, дело не дошло. Пока.

Миша, роясь в сумке, тоже временами рассеяно поглядывал на нее.

– Откуда это? – спросила девушка, не отрываясь от экрана.

– Оттуда. С компа Хельги. Помнишь?

– Угу.

– А вы знаете, что ваша Хельга Груббер – принцесса? – Полюбопытствовал я. – И что некоторые присутствующие здесь товарищи лично оскорбили ее прикосновением!

Маргарита бросила на меня быстрый взгляд.

– Да… Вполне возможно, – подтвердила она.

– Вот уж никогда бы не подумал… – Удивился Миша. – Ну, мне, потомственному плебею, простительно. По дуэльному кодексу вряд ли она меня вызовет! Хотя…

Он надул щеки и издал губами писк.

– Никак не возьму в толк, почему заместитель директора ВОЗ, такая интеллигентная женщина, и плюс ко всему аристократка, вела себя, как какая-нибудь психичка из дурдома…

– Ты о чем? – не понял я.

– О том же самом. Когда она напала на меня, у нее дома. Я рассказывал.

– Надо же! Ты влез к ней домой, дал по морде, и еще удивляешься, что она напала! Действительно, странно.

– Во-первых, я никому не давал… Я только из баллончика… Ну, в итоге, она первая напала. Уж я-то с рукоприкладства не начинал.

Миша улыбнулся.

– Да, глупо звучит. Но я не об этом. Почему она вообще полезла в драку? С прыжками и перекатами. Взрослая баба… Могла бы полицию вызвать, или какую-нибудь там кнопку нажать… Не совсем ясно.

– Да все ясно, – сказала Марго, не отрываясь от экрана. – Захотелось поиграть.

– Каждый сходит с ума по-своему, – подтвердил я, качаясь в кресле.

– Думаешь? Нет, ну если б героин, или мальчики, я бы понял, а устраивать октагон… – Голубых шумно вздохнул. – Но да, красивая дама…

– Гормоны не смотрят на должность и происхождение, – отрезала девушка. – Долгое отсутствие секса…

Она пристально посмотрела на меня.

– Или банальные нервы, – невинно сказал я.

– Или нервы.

– Да, с вашими психическими логусами не соскучишься. Но теперь-то я готов к встрече. Эх! – Голубых энергично взмахнул сумкой.

– Гм. – Маргарита прищурилась. – Этот Херр…

Я невольно улыбнулся.

– Что? – Не поняла она.

– Да так, ничего. Имя, понимаешь…

– Имя? Это фамилия.

Я пожал плечами. Эти англичане… Фишка-то не в этом!

– Этот Херр… – Повторила девушка.

В этот момент в комнату зашел Джерри и с ним какой-то мужик в широком балахоне защитного цвета.

– Это ваш проводник! – Джерри положил руку на плечо вошедшему.

И вот тот был стопроцентным, классическим гулом.

Невысокий, болезненно одутловатый, с серой влажной кожей. Желто-коричневые панцирные ногти на руках, маленькие плоские, словно приросшие к покатому черепу уши, мясистый нос, тонкие губы и блеклые, снулые выцветшие глаза без ресниц.

И длинные, редкие зубы того же цвета, что и ногти, которые вошедший сразу продемонстрировал, стоило ему заговорить.

Будь я женщиной, ни за что бы ни пошел с таким на выпускной бал. Даже за деньги.

– Я Колшшш. – И гул слегка поклонился, улыбнувшись при этом. По крайней мере, иначе эту гримасу трактовать было невозможно.

Джейсон всхрапнул и сел в кресле.

– Добро пожаловать! – Настороженно сказал он.

Мы трое синхронно поклонились.

– Я ваш проводник! – Возвестил этот самый Колш. – Так что считайте это приглашением к действию! – И он сделал неопределенный жест.

– Марш вперед, труба зовет! – пробормотал Миша по-русски. – Не будем ждать, э-э-э, начальства?

– Вряд ли. – Вполголоса ответил я. – Если б это было необходимо, оно бы уже было здесь…

– А если он… под каток попал?

– В любом случае, время терять не будем!

– Что-то не так? – Встревожено спросила Марго, заглядывая мне в глаза.

– Все в порядке. – Успокоил я.

И повернувшись к Колшу, сказал:

– Мы готовы следовать за вами, уважаемый.

Уважаемому мое обращение очень понравилось. Он ухмыльнулся, и поцокав языком, сделал предупреждающий жест:

– Не так быстро. Не так быстро… Вы не должны идти вниз в таком… подобном виде.

– В каком виде? – не понял я.

Колш оборвал меня, властно подняв руку, и сильно напомнив мне этим жестом лейтенанта Коломбо. Был такой сериал.

– Кто идет? – деловито спросил он.

– Я. – Удивился я.

– И я. – Скрипнул креслом Миша, вставая.

– Ты нет! – Дребезжащим голосом отозвался Колш. – Такими гулы не бывают, нет!

– Какими? – Удивился Голубых, оглядывая себя.

– Такими жирными! – Съязвил Джейсон, и полюбопытствовал:

– А что насчет меня?

Колш покачал сизым черепом.

– Я так и знал!

И вампир удовлетворенно откинулся в кресле.

Вот же крыса! Это что же, минус два?

– Ты и женщина можете идти, – разрешил Колш, в ответ на мой немой вопрос.

– А женщина пойдет? – Глядя прямо на него, поинтересовался я, не поворачивая головы.

– Пойдет! – Твердо сказала Марго. – Жаль, что Гарри нет с нами.

Правильно говорят, что на каждую бочку меда найдется своя ложка дегтя…

– Так что, ведите нас, прекрасный незнакомец! – Бодро сказал я.

Колш заулыбался так, что меня чуть не стошнило.

– Не так быстро. Не так! – Заскрипел он. – Нужно переодеться.

Во что? В эту плащ-палатку?

Джерри наклонился к уху Колша и что-то зашептал.

Низкорослый гул задумался.

– Да-да. Верно. – Наконец промолвил он. – Так не пойдет…

– Что еще? – нетерпеливо спросил я, внутренне опасаясь, что мой порыв храбрости иссякнет.

– В их город так просто не зайдешь. Людей там не очень-то… любят. – Тихонько сказала Марго. – То есть, любят, конечно, в гастрономическом смысле…

– Так что, нам тогда следует попасть туда в виде съестных припасов? – Раздраженно бросил я. – Есть же еще какой-то выход?

– Выход? Выход таков: нужно создавать крейвен. – Сказал Джерри, произнося последнее слово с немыслимым скрежещущим акцентом.

– Что?

– Крейвен. Тогда вас никто не станет проверять…

– Что еще за кракен? – С любопытством спросил Миша.

– Это паломники в кенотаф Четвертой ступени, ставшие одним целым.

– Два трупа в желудке у третьего. – Буркнул Джейсон.

– Все гораздо проще, – терпеливо разъяснил хозяин дома. – Вы скованы ритуальными цепями, и отныне будете рассматриваться как одно целое, до самого возвращения. И по нашим законам, вы неразделимы.

На любой вопрос, обращенный к вам, отвечать может кто угодно… В данном случае – Колш. Потому что даже неосторожное слово, брошенное одним из вас, будет исходить от крейвена в целом.

Правда, – он погладил себя по шее, – за проступок любого из вас, отвечать тоже будете все вместе.

– Это радует, – пробормотал я.

Марго пожала плечами.

– Наденете это, – Колш порылся в шкафу и вытащил такие же плащ-палатки. Каждая имела капюшон с прорезями для глаз.

– И аппарат… – Вполголоса подсказал Джерри.

– Да! Аппарат! – И Колш протянул нам два целлофановых свертка, в которых виднелось что-то похожее на респираторы.

К счастью, они были новенькими, иначе я ни за что бы не взял их.

– Это зачем? – Подозрительно спросила Марго, и в ее голосе послышался металлический оттенок.

– В воздухе городов Второй и особенно, Третьей ступени очень мало кислорода. – Пояснил Джерри. – В основном углекислота и продукты распада. Вы попросту задохнетесь. Я уже не говорю о запахе.

– Чудно! – Воскликнул я. – И вы считаете, что эта вата сможет выделить из атмосферы кислород?

– Это не вата, – Джерри растянул губы в резиновой улыбке. – Там, помимо всего, есть и регенерационный фильтр, и запас кислорода.

– Где? – Я обвел взглядом пакеты. Ничего похожего на баллон там и в помине не было.

Вместо ответа Джерри похлопал по накидке. Оказывается, по бокам, с внутренней стороны находились два воздушных пакета.

Миша покачал головой, пробуя ткань на ощупь.

– И вы думаете, этого хватит? – С сомнением спросил я. – Тут же часа на два, от силы! А мы пробудем… ну часов пять, а то и больше, как минимум!

Оба гула поглядели друг на друга и взорвались скрипучим смехом.

– Что? – подозрительно спросил я.

– Только до Унгейла четыре часа, в самом лучшем случае! И оттуда до Гуллвейга – еще девять! Я не говорю о времени, что в пробудете в самих городах!

– А зачем нам идти в Гуллвейг? – Подозрительно спросил я.

– Крейвен не может остаться в Унгейле, – терпеливо разъяснил Джерри. – Это проверяется и притом очень тщательно! Но кислорода вам хватит.

Маргарита наморщила лоб.

– Но ведь можно из Унгейла попасть, например, в Гойлен? Может, у нас такой маршрут! Мы покинем город, а там вернемся назад другой дорогой.

Джерри задумался, но Колш покачал головой.

– Крейвен идет вниз! – Внушительно сказал он.

– Ах да… – И хозяин дома вздохнул. – Крейвен всегда идет вниз… Это постулат.

– Черт бы побрал ваши постулаты! – Не выдержал Голубых. – Неужели нет другого способа?

– Такого, чтобы добраться до города в относительной безопасности – нет! – Отрезал Джерри. – Если вы не хотите привлечь внимания.

Значит, камень заберем на обратном пути, подумал я. Или… Нет! Нет в этом крейвене, тьфу ты, блин, в Унгейле, никаких камней. Не такой Дайрон дурак, чтобы их там прятать. И знал он прекрасно, как мы туда попадем, так что нет там ничего.

Скорее всего, гелиодор в Гуллвейге. Или вообще в этой, как ее, четвертой Шамбале…

А туда путь не близкий. И все ножками, если четыре часа… Что же они, фуникулер завести себе не могут? Малоимущие…

– Ну а после Гуллвейга? – Спросила Марго, касаясь балахона.

– Ну… – Замялся Джерри.

– Крейвен идет вниз! – Усмехнулся Колш.

– В какой еще низ! – не выдержал я. – Ну, придем мы в эту ступень. И что, проходить посвящение? Мясо жрать? Что?!

– Мы никогда не были там… – Признался хозяин дома.

– Почему? – иронично спросила Марго. – Неужели так трудно одеть эти плащи и спуститься вниз? К святыням?

– Для того, чтобы попасть вниз, нужен крейвен! – Уточнил Колш.

– Который идет вниз! – усмехнулась Маргарита.

– Колш хочет сказать, что гулы, вошедшие в крейвен, начинают свой путь с поверхности. Как правило, это те, кому дозволено жить в третьем круге… Они поднимаются вверх, во вторую ступень, затем в первую, после чего пешком добираются по земле до следующего спуска под землю. А это очень значительные расстояния! К счастью, передвигаться можно ночью, иначе испытание стало бы невыполнимым! Электрическое освещение и транспорт…

Он покачал головой. – Это очень серьезное испытание. Поэтому очень немногие рискуют подобным образом…

– Но разве нельзя, м-м-м, сфальсифицировать такой поход? – поинтересовался Миша. По нему было видно, что он, в отличие от вампира, жалеет, о том, что его не взяли. Его можно было понять. Плюс с кем он остается? С вампиром и четой трупоедов!

– Что вы! – воскликнул Джерри. – Для гула это невозможно! Это… это… – он задумался, подыскивая слова, – ну, как для истинно верующего наступить на святые мощи!

Да ну! А Колш прямо мессия! Пригласил двух людей в свой крейвен, словно на вечеринку! А я всегда говорил, что религия это… в общим, не фонтан.

– Оружие? – Деловито спросила Марго.

– Нет-нет!! – Гул торопливо выставил вперед гладкие, без малейших линий ладони. – Никакого оружия, оно вам не понадобится.

– Мне виднее!

– Нет! Или я не поведу вас! – воскликнул Колш. И пожевав бледными губами, добавил:

– Вам не понадобится оно! Ручаюсь!

– Войны не хочу я, отправляясь в трупоедов логово! – хмыкнул Миша по-русски.

Маргарита пожала плечами.

Ну да, после того, что мы видели, коробка спичек и бутылка бензина куда уместнее.

– Ладно… – Подвел я итог. – Когда выступаем?

– Не спешите, – вздохнул Джерри. – Для начала, опорожните кишечник. Как следует.

– А? – Мне показалось, или я ослышался?

– У гулов нет туалетов. – Резко сказал хозяин дома. – И придорожных канав тоже! И если кому-то из вас придет в голову навалить кучу, запомните, это закончится очень плохо! И не только для крейвена.

Марго кашлянула.

– Так что мы вас не торопим. – Любезно сказал Джерри.

– Кто первый? – деловито спросил я.

Девушка промолчала.

Что тут скажешь…

– Выпусти силу свою! – напутствовал меня Голубых.

Ну я и воспользовался предоставленной возможностью.

Туалет на ранчо был, конечно же, выше всяких похвал. Наверное, потому, что простаивал без работы.

Сидя на толчке, я размышлял по этому поводу.

Выходных отверстий у гулов нет.

Как это? Даже у автомобиля есть выхлопная труба. Потому что все не может сгорать без остатка! Но с другой стороны, у электромобиля ее нет. Или есть?

Черт его знает… Там видно будет… Но по большому, это ничего, можно пережить! Еды-то нет!

А вот если захочется отлить? Рядом с воздушным карманом бутылку цеплять? Так я мужик, мне проще!

Кстати, а женщины-гулы… Как они, ну, вообще?..

Еще в бытность моего сидения там, на горе, я прочитал книгу Сергея Кириенко «Гулы». Соблазненный одноименным названием. Впечатление получилось тягостное. Автор очень достоверно показал, с кем нам придется иметь дело. Многое было, разумеется, надуманным, в частности, то, что гулы – это порождения тьмы, которых родит земля.

А насколько я помнил, гулы вылупляются из яиц. Значит, они птицы? А граморы тогда кто? Если они живородящие.

И всякие другие мелкие моменты. Например, в книге гулами повелевал Вассах, их повелитель. Есть ли у гулов такой?

В воспоминаниях Дайрона о Втором Собрании фигурировал некто Хашшас, князь Трех Ступеней. Трех, заметим, а не четырех.

То есть это был аналог Торна, но не Изначального. Но сути это не меняло.

В общем, выход задержался часа на полтора. Сначала из-за Марго, не обделенной мужским вниманием, а потом из-за меня. Поскольку Колшу пришло в голову, что у меня слишком длинные волосы. И от них нужно избавиться.

По-хорошему, он был прав. Меня эта мысль тоже неоднократно посещала.

Надеясь, что секрет моей силы не в волосах, я добровольно подставил голову под ножницы. Эмма вызвалась было помочь, но Марго покачала головой, и взялась за дело сама. Я, разумеется, не возражал. О том, что у Маргариты самой прекрасные длинные волосы, все почему-то забыли. И она не подала повода вспомнить об этом, собрав их в узел.

Меня усадили на крыльце и обернули в какую-то тряпку.

– Волосы сожжем! – Заявила Маргарита не допускающим возражений тоном.

– Ну что вы, право… – вздохнул Миша. – Такие суеверия! На двадцать девятом году перестройки…

Но волосы все-таки тщательно смели, высыпали в бумажный пакет, и щедро полив жидкостью для углей, подожгли.

Когда и с этим было покончено, этап сборов подошел к логическому своему завершению.

– Каким путем вести-то будешь? – спросил я у Колша, ощупывая свою поредевшую, а-ля терминатор, шевелюру.

– Тут есть спуск. Прямо в доме, – пояснил Джерри.

Небольшим коридором он провел нас в пустой гараж. Не в том смысле, что там не было машины, а пустой в буквальном смысле.

Но зато была смотровая яма. Размером с небольшой бассейн. Десяток ступеней вниз и люк. Метра полтора диаметром.

Просто и вкусно.

Люк отодвинули в сторону и оттуда потянуло могиль… Нет, обычным холодом. Но после летнего зноя это было даже приятно.

А потом мы быстренько надели эти плащи, положили в карманы намордники, вооружились фонарями (мне сразу вспомнилась Лавра) и приготовились к спуску в страну гулов.

– Ну, удачи! – негромко пожелал Миша, хлопнув меня по плечу и крепко пожав руку. – Что-то нас все меньше и меньше становится…

– Иди в задницу! – Предложил я.

– О-кей. А если серьезно, не лезли бы вы никуда без Дайрона. И поразмысли на досуге, откуда столько информированных вокруг…

В принципе, он был прав. Но если б идти было нельзя, Дайрон обязательно предупредил бы нас. Или нет?

Марго, уже экипированная, ожидала меня.

Колш наполовину стоял в люке, потряхивая мешком, в котором что-то погромыхивало.

– Это что? – кивнул я на мешок.

– Это вууры. Для крейвена.

– Спасибо. – Я наклонил голову.

Вууры? Ну прямо на душе полегчало.

– Это такие ритуальные предметы. – Прошептала мне на ухо Маргарита, натягивая на голову темную вязаную шапочку, отчего голова приняла вид кочана. – Накладываются на паломников.

– А ты откуда знаешь? – непритворно удивился я.

– Учили…

Мысль о том, что мы малого того, что будем единым целым, так еще и в веригах, не утешала.

Дышать нельзя, в туалет нельзя, есть-пить по понятным причинам тоже, еще и плащ-палатка с цепями. Не знаю, но экскурсия как-то начинает терять свою привлекательность…

Несколько шагов и крышка с лязгом опустилась.

VIII

Первые шагов пятьсот шли молча, подсвечивая дорогу фонарями. Вернее, подсвечивал один Колш, а мы благоразумно экономили батареи.

Коридор был сухим, полтора метра шириной, и где-то два – высотой.

– У меня есть навигатор, – тихо говорила Маргарита, – но боюсь, под землей он не будет работать…

– Наверное, – соглашался я, – до спутников ему не добить…

– Нет, это другой… Он запоминает маршрут…

– Попробуй, – с сомнением сказал я. – Только вряд ли нам это поможет.

Потом неширокий коридор вылился в площадку метров трех диаметром, из которой выходило четыре коридора.

Из нашего спиралью убегал вниз очередной ход.

На стене располагался позеленевший от времени металлический рубильник.

Колш щелкнул им и коридор осветился. С едва слышными щелчками стали вспыхивать тусклые лампы, ватт по двадцать пять, огромные, размером с небольшую дыню, и торчавшие прямо из стен в самых невероятных местах.

Судя по всему, электрик, монтировавший тут проводку был изрядно пьян. И может быть, от страха.

– Двадцать минут ходу до поселений Первой ступени. – Сообщил Колш. – Одевайте плащи, этого будет достаточно. Вууры закрепим позже, перед Унгейлом. Сейчас они лишь помешают.

И дождавшись, пока мы натянем балахоны, зашагал вниз.

Пятнадцать минут по спирали. Вырубленная в камне винтовая лестница вела вниз. Даже не лестница, а дорога. Ступеней не было, и идти нужно было осторожно, иначе крейвен приказал бы долго жить.

Лестница вывела в широкий, автомобилю проехать, коридор, метров трех высотой. Такое же хаотичное освещение и гладкий камень под ногами.

Еще метров пятьсот, и коридор перегородила небрежно сложенная стена из красного кирпича. Судя по виду, ей было не больше двадцати лет.

Сбоку, на высоте головы, виднелось окошко шириной в ладонь.

– Один из многочисленных входов! – пояснил Колш.

Встав на цыпочки, он свистнул, и бросил туда монетку. Слышно было, как она звякнула, и покатилась.

Плата Харону?

Спустя некоторое время послышался шорох, потом стена медленно отъехала вбок. На роликах. Ниже уровня пола виднелась рельса.

Коридор с отполированными до блеска стенами.

В нише, на диванчике полулежал какой-то гул, и играл в игру на растресканном планшете.

Рядом на столике стояла жестяная миска, а над ней, прямо из стены торчал широкий раструб.

Первым делом Колш забрал монетку из миски, причем привратник даже не оторвался от своего планшета.

Не слишком-то много работы для местного охранного агентства.

И опять сто метров прогулки.

Правда, коридор был метров трех шириной, и не в пример цивилизованней.

А потом резко вывел в широкий, размером со спортивный, тускло освещенный зал.

По которому сновали, ходили и не спеша шествовали гулы.

Мы остановились в месте, где никому не мешали, чтобы осмотреться.

В непосредственной близости, воочию гулы выглядели не слишком страшно, и тем более, не воинственно.

Невысокие, по плечо, изможденные худые существа. Они напоминали классических, середины двадцатого века, киношных вампиров, все свободное время проводящих в гробах – бледных, плешивых и страшных. Лысые головы с чуть заостренными ушами. Тусклые, непонятного цвета, невыразительные глаза без ресниц, тонкие губы, висячий нос, и полный рот кривоватых клыков.

Когти на руках – темные и кривые, словно бы заворачивающиеся, вокруг пальцев к подушечкам.

Они в основном молчали, изредка издавая горлом странные, непроизносимые хрипящие звуки.

Некоторые в таких плащах, как у нас, держались особняком, а некоторые ничем не отличались от наших бомжей. Сто кофт, мешковатые штаны и стоптанные ботинки.

Вдоль стен были вперемешку навалена сломанная мебель, бытовая техника и какие-то тряпки, а сами стены были небрежно разрисованы краской из баллончиков. Какие-то молнии и зигзаги. Наверное, местная молодежь балуется.

Воздух, кстати, ничем не отличался.

Пол был вымощен потертыми шестигранными, как пчелиные соты, полуметровыми плитками.

В десятке отдельных мест, без всякой системы, плитки отсутствовали, а вместо них, на глубине примерно ладони, вязко плескалась какая-то темная жидкость.

Три ряда опоясывающих галерей под высоким, неровным потолком.

Посреди зала длинный стол, разделенный вдоль перегородкой и заваленный какими-то подозрительного вида баночками и коробочками. Время от времени кто-то подходил, и без всякого стеснения рылся в них.

На спущенном сверху тросе были закреплены спинами два плоских пятидесятидюймовых телевизора, негромко транслирующие канал «Дискавери» с видами дикой природы.

Сверху на многочисленных канатиках опускали разнообразные свертки. Канаты качались, переплетались и то и дело задевали трос, на котором висел телевизор. Тогда кто-нибудь брал длинную палку с крюком на конце и быстренько исправлял ситуацию.

Остальные терпеливо ждали.

И все это в полном молчании.

Вдоль стен, на высоте примерно груди, были выбиты, или процарапаны ячейки, размером со спичечный коробок, но в форме раковины.

Время от времени к этим ячейкам подходили неизвестные, у каждого из которых на голом затылке которых было наляпано бесформенное пятно, и достав из-за щеки подозрительного вида жвачку, тщательно залепляли ею отверстия.

Из которых в свою очередь, эту самую жвачку выковыривали другие неизвестные, уже без маркировки, и торопливо погружали себе в рот.

Всем спасибо, все довольны. Такой вот себе круговорот.

К нашему счастью, никто не занимался приготовлением или употреблением другой пищи.

Постояв так несколько минут, и не привлекая ничьего внимания, мы пересекли зал и вышли в один из десятка коридоров.

Через равные промежутки в стенах виднелись многочисленные ходы разной высоты, от полуметра до двух.

Как пояснил Колш, высота проема символизировала положение обитателя в городе. Чем выше, тем почетнее.

Из его рассказа следовало, что мэр должен жить в пещере, а бомж имеет такой низкий левел, что даже не сможет протиснуться в щель.

Одного такого, недобомжа, мы и застали.

Пыхтя от натуги, он влезал в отверстие диаметром с кастрюлю. Что-то душераздирающе похрустывало, когда он проталкивал привыкшее к тяготам и невзгодам тело в свое законное жилище. Полминуты пытки, и наконец в дыре исчезли его ноги в ободранных кроссовках.

Интересно, если положение гула на социальной лестнице улучшается, он, понятно, расширит отверстие в соответствии с местной табелью о рангах. А если наоборот? Что тогда?

Залепит той жвачкой из стен актового зала?

Как пояснил Колш, местные бомжи жили в своего рода ночлежках, где каждому желающему был отведен небольшой, размером с душевую кабину, угол, где он мог на корточках скоротать ночь или ее подобие. За отдельную, разумеется, плату.

Едой, батарейками, одеждой – деньги тут в ходу не были.

Забавно. Я только успевал крутить головой. Если бы не выбивающаяся из нор отвратительная вонь, может, я бы и заглянул туда. Но несло так, что подкашивались ноги.

Наверное, холодильниками тут никто не озаботился. Да и зачем? Мясо-то не испортится.

Скупое освещение, несказанно раздражавшее меня, выхватывало грязные, залапанные, когда-то отполированные стены. А выше человеческого роста, там, куда не дотянуться рукой, камень оставался шероховатым. И чистым.

Ни номеров улиц – если, конечно, подобные коридоры можно было называть улицами, ни номеров нор…

Собственно, там и дверей-то не было.

Мы уже подходили к очередному спуску – широкой лестнице, похожей на те, что соединяют лестничные клетки, как начались первые проблемы.

Дорогу перегородили пятеро гулов.

– Откуда вы? – проскрипел один, выставляя вперед устрашающего вида палец. – Без моего разрешения вам не пройти, а я его не дам!

Низкорослые, даже чахлые на вид, они не представляли собой опасности.

Но у Колша имелись свои соображения.

– Кто-нибудь, сбейте его с ног! Наземь. – Умоляюще заговорил он. – Иначе неприятностей не оберешься!

– А нельзя ли договориться? – поинтересовалась Марго.

– Быстрее, прошу вас! – забормотал Колш. – Иначе будет…

Пожав плечами, я небрежно пнул центрального в грудь.

Он грузно отлетел назад, сбив с ног своего, не успевшего посторониться, товарища, и остался лежать.

Да, это вам не под Лаврой…

Как ни странно, Колш оказался прав.

Трое тут же отступили, вжавшись в стены.

Как-то непонятно все. Выходит, слишком уж просто захватить тут власть. Эдак полчаса, и у меня будет пещера с пятиметровым входом!

Повернув голову назад, я спускался последним. Но это было лишним, гулы даже не дернулись. Костяная шея не позволяла им вертеть головой, поэтому провожая меня, они так выкатывали глаза, что те едва не выпадали из орбит.

Я было спустился, а потом резко выпрыгнул вверх, взмахнув полами плащ-палатки.

Двое сразу осели вниз, но один все же устоял на ногах.

Я отсалютовал ему поднятием руки.

Шесть-семь минут таким же каменным коридором, и широкая, метра три с половиной, приоткрытая створка ворот, на которой коряво была изображена римская цифра два. Или две полоски, как на известном тесте. Кому что нравится…

За ней – такая же дорога.

Впрочем, дорога во Вторую ступень была освещена куда лучше. Такие же полированные стены и плавно петляющий коридор с высоким сводчатым потолком. Временами он сужался, достигая метров трех, а иногда – вырастал до пяти.

Каждые метров двести на стене, в полуметре от пола, был выцарапан какой-то символ, или знак в половину человеческого роста, изображавший нечто вроде урны для мусора. Линии слабо фосфоресцировали бледно-желтым светом, наверное, щели затерли светящейся краской.

Ситуацию Колш прояснил чуть позже, когда мы отошли от гостеприимного поселения шагов на пятьсот.

– Тот, кто контролирует спуск, тот и есть главный. – Отдышавшись, сказал он. – Нет, преследовать они не станут. Если бы мы были соединены в крейвен…

– А почему мы не были соединены в крейвен? – поинтересовался я, поднимая на лицо маску. Воздух был затхлым, но вполне пригодным для дыхания. – Неужто ты забыл?

– Я хотел убедиться, действительно ли вы те, кого я должен вести… – промямлил гул.

– Убедился? В следующий раз ляжешь рядом с ними! – посулил я.

– Больше не повторится! – горячо заверил он, вытирая рукавом тянущуюся изо рта нитку слюны.

Я отвернулся. Было противно.

Но зато Марго, похоже, взяла правильную линию.

– Ты усомнился в Дайроне? – зловеще спросила она. – Прекрасно…

Неприятная физиономия Колша так быстро покрылась испариной, словно побывала под дождем.

– Я… я.. не знал! – забормотал он. – Я не хотел…

– Объяснишь это ему! – отрезала девушка.

– Молю, не выдавайте меня! – завопил гул. – Я сделаю все, все что угодно, только не выдавайте!!!

– Разве от Дайрона возможно что-то утаить! – презрительно сказала Марго.

Еще немного, и Колш бы грохнулся в обморок. Если гулы вообще способны на это.

– Я, может быть, замолвлю за тебя слово, если больше не будет сюрпризов! – нехотя сказал я.

Колш закивал так, что чуть голова не отвалилась.

– Я клянусь… – заскрипел он.

Слушать весь этот бред не хотелось.

– А почему городишко такой убогий? – меняя тему, прервал я его излияния. – За двадцать минут можно обойти!

– Это даже не город, а так, поселок, – с готовностью заговорил Колш. – Один из многих. Вот ниже – города куда больше!

– А не боитесь, что сюда забредут спелеологи? Или шахту начнут рыть? – поинтересовался я.

Колш задумался.

– Но ведь земля наверху принадлежит Джерри! Очень, очень много земли. И в основном, так везде – гулы владеют огромными участками, чтобы исключить подобные варианты…

– Ты складно говоришь, – удивился я. – Дай… мне рассказывали, что гулы не способны на контакты с посторонними.

Колш усмехнулся.

– Это смотря какие гулы! Я родился в Кревенкрайте, а это много значит! Те, кто рождается в Первой ступени, да и Второй тоже, это обычный скот. А мы…

– Элита? – улыбнулась Маргарита.

– Именно! – гул, похоже не понял тонкого троллинга.

– А Джерри? Эмма? – продолжал спрашивать я.

– Джерри из Кревенкрайта, а Эмма, ух, кажется, из Гойлена…

– А много ваших живет на поверхности? – поинтересовалась девушка.

Колш покачал головой.

– Не слишком. Наш народ очень болезненно воспринимает большие пространства. Джерри это, скорее, исключение.

Понятно. Гулы страдают агорафобией. Ясное дело.

– А не обвалится это поселение? – уточнил я. – Кто, кстати, его строил?

– Этим постройкам много лет. Провинившиеся гулы прокладывали тоннели, выцарапывая их руками в толще камня. И полировали его своими телами. Особой милостью считалось получить инструмент.

– А в чем же они провинились? – спросила Марго.

– Кто знает? И за кражу, и за убийство себе подобных, и за отступление от догматов!

– Труд заключенных широко использовался при товарище Сталине! – сообщил я. – И принцип был похожим.

Кто такой товарищ Сталин, Колш по-видимому, не знал, и разумеется, спросить постеснялся.

Километра через два-три, возле изображения очередной урны Колш остановился.

– Облачаемся! – скомандовал он, звеня вуурами.

Облачаться, собственно, не понадобилось, мы и так были упакованы по самые помидоры. Оставались лишь вууры.

Вууры оказались ни чем иным, как сплетенными из множества кованных полос, подозрительно воняющими чем-то прогорклым, липкими железками.

Поставив нас на расстоянии шага друг за другом, Колш стал возлагать на нас вууры.

Чувствуя себя последними идиотами, мы стояли и смотрели, как гул, сопя от усердия, крепит эти вонючие железяки мягкой проволокой, затягивая ее в специально предусмотренных пазах балахона.

Себя он тоже не обделил.

Два (или две) по бокам на щиколотках, два на коленях, два на поясе, два на плечах по бокам, и два на плечах возле шеи.

Десять полос связали нас друг с другом и превратили в подобие колес паровоза. Шагать получалось только в ногу, а повороты превратились в проблему.

Это можно было только представить: впереди низкорослый Колш, за ним Марго, и я, завершающий процессию.

И, черт побери, боеспособность снизилась в разы!

Можно было бы и не спешить с ритуальным облачением, зло думал я, пытаясь приноровиться к впереди идущим. К слову сказать, у них тоже не слишком хорошо выходило.

Марго спотыкалась, пытаясь приноровиться к ковыляющей походке гула, а тот поступал точно таким же образом. И коса находила на камень.

У меня было одно преимущество: сзади за мной не было никого. И если будет необходимость, балахон можно будет сбросить довольно-таки быстро.

Или разорвать – я все время забывал о том, что теперь и двести килограммов для меня не вес. Примечательно было другое – я, не смотря на все свои приобретенные навороты, все же не раздавливал стаканы и не дробил дверные ручки пальцами.

Что не могло не радовать.

Как ни крути, Колш, все-таки не ошибался. Где-то с километр мы учились ходить строем, приноравливаясь друг к другу, потом с километр пытались привыкнуть к этому, а потом показались первые ходоки.

– Умоляю, молчите, – едва слышно пробормотал Колш.

Зря, конечно гулы не додумались вмонтировать в капюшон наушники – чтобы хоть что-то услышать, приходилось напрягать все органы чувств.

Из того что я видел, пока именно гулы были наиболее отсталой расой. В техническом плане. Затем, судя по всему, шли граморы. Затем мы, люди. Затем вампиры.

Посредников, по известным причинам, я со счетов сбросил.

Итак, впереди показались… не люди, разумеется, а… скажем так, пешеходы.

Коридор расширился в залу, диаметром с цирковую арену, а затем потянулся дальше.

Словно змея проглотила тарелку, подумалось мне.

Посреди этой залы, скупо освещенной десятком еле бздящих лампочек, торчало что-то вроде фонтана, в котором, вместо струй воды торчали посеребренные куски проволоки, на которые, точно на шампуры, были нанизаны подозрительные ошметки.

Стараясь не смотреть на импровизированный шашлык, я переключил внимание на остальную обстановку. Правда, из-за вууров сделать это было непросто. Да и капюшон сильно снижал обзор.

Полы выложены полусгнившими плитками деревянного паркета – при каждом шаге под ногами что-то глухо чмокало, так бывает, когда отдираешь кору от старого пня.

Запах начинал давать знать о себе, но я не знал, насколько корректным будет тянуть руки к лицу, чтобы включить маску – и какой идиот додумался сделать переключатель непосредственно на ней?

Куда разумнее было бы вывести провод в рукав!

Вдоль стены на корточках сидели четверо гулов – все в серых балахонах с капюшонами, а один к тому же в смешной шапочке с бубоном.

Они что-то жевали, но при виде нас вскочили и вытаращились так, словно в крейвене шли Дайрон, Изначальный и все погибшие блондины.

Колш шагал, как ни в чем не бывало.

Я и Марго, соответственно, тоже.

Только бубенцов не хватало.

Когда мы поравнялись с четверкой, они, как по команде, опустили вниз руки с вытянутым большим пальцем. И дружно проскрипели:

– Ух!

Не последуй я там, наверху, совету Джерри относительно акта дефекации, этот сюрприз непременно привел бы меня в неудобное положение.

А Колш даже не повернул головы.

Наш крейвен описал круг вокруг фонтана, и важно последовал дальше.

Полный идиотизм, на мой взгляд. Но гулы были иного мнения. Глядя на их вытянутые мордасы, я понял, что не мы тут играем роль клоунов.

Вступив в коридор, я спиной чувствовал взгляды, и очередное восклицание уже не вызвало во мне позывов к… мышечному расслаблению.

Шутки шутками, но если серьезно, эта четверка не вызвала у меня страха. Если судить по человеческим меркам, они больше напоминали усталых, измордованных жизнью гастарбайтеров, а вовсе не ужасных некроканнибалов.

Несколько минут в полном молчании, потом Колш произнес:

– Через две мили будет темный участок. Можно отдохнуть.

– А мне казалось, что гулы отлично видят в темноте, – глухо отозвалась Маргарита.

– Видят, – подтвердил гул. – Но там никого не будет. Через четверть часа начнется клаат.

У меня возникло настойчивое желание пнуть его под зад. Хорошо так, чтоб помнил до гробовой доски…

– Давай-ка все свои понятия переводи в человеческие категории! – стараясь держать себя в руках, процедил я. – Мне достаточно крейвена в вуурах! Или Дайрон умолчал на этот счет?

Не знаю, почему меня так разобрало, но тем не менее, это возымело действие.

– Клаат – это время третичной молитвы. – Поспешил объяснить Колш. – Все, кто в этот момент находятся в пределах Второй ступени, должны следовать ее правилам!

– А мы уже в пределах Второй ступени? – вздохнула девушка.

– Еще нет. Но населяющие Первую считают своим долгом следовать правилам! А кла… молитва должна происходить лишь в освещенном месте. Священное яйцо было зачато на свету!

– Надо же! – удивился я. – У нас наоборот, подобные вещи происходят в темноте!

– А разве ты не собираешься участвовать в своем клаате? – удивилась девушка. – Или крейвен избавлен от молитв?

Гул замялся.

– Видите ли, я не настолько верю во все эти… А это преследуется.

– Инквизиция. – Понимающе сказал я.

– Но это нелепо! – воскликнул Колш. – Ведь там, наверху, правит настоящий Бог… И это куда значительнее любых россказней!

– А многие гулы верят в Дайрона? – поинтересовалась Марго.

– Достаточно… – Уклончиво ответил Колш. – Но здесь не принято упоминать его…

– Почему?

– Жрецы утверждают, что у гулов есть свой Бог, гораздо могущественнее. Который сейчас спит. Но проснувшись, он погасит Солнце, и все гулы смогут выйти наверх… Я, конечно, не верю, – поспешно добавил он.

Ага. Погасит. Вместе с матерью вампиров.

– А кто же сейчас мешает гулам выйти наверх? – недоуменно спросил я. – Купите себе десять гектаров земли, обнесите забором и гуляйте до посинения!

– Никто не вправе запрещать подобное. – Подтвердил Колш. – Но солнечный свет вреден нам. Он вызывает ожоги, после которых остаются болезненные раны…

– А Джерри? Эмма? – перебил я.

Гул закашлялся.

– Джерри… Это особый случай… Он отмечен самим…

– Дайрон? – вполголоса спросил я.

– Вполне вероятно. – Отозвалась Марго. – Почему бы и нет?

* * *

Темное место было действительно темным.

Отдельный участок, метров двести, не подсвечивался вообще.

Ведомые Колшем, мы очутились в каком-то закутке, и смогли снять с себя всю эту лабуду.

Здесь недостаток кислорода, пожалуй, начинал ощущаться.

– А откуда здесь электричество? – поинтересовался я, привалившись спиной к холодной стене и водя лучом фонаря по стенам.

– Уже больше ста лет, – отозвался гул.

Он растянулся прямо на каменных плитах, и лежал с закрытыми глазами.

– Между Второй и Третьей ступенью есть несколько огромных резервуаров с нефтью. Природных. И генераторы работают до сих пор…

– Да ну… – усомнился я.

– Уже больше двух с половиной часов… – ни к кому не обращаясь, сказала Марго, поглядев на светящийся экран телефона. – Значит, до Унгейла еще около полутора … Боже, как же в этом крейвене утомительно…

– Другого пути нет. – Проскрипел Колш.

– А если бы мы пошли в обычном виде? – спросил я. – В чем проблема? Кроме, конечно, огласки.

– Вы не вышли бы даже за пределы поселка!

– Прямо-таки не вышли? – усомнился я. – Дайте мне десять минут, и я из того поселка сделаю первоклассное кладбище! Один!

Гул промолчал.

– Так как? – не отставал я. – В чем же дело?

– Я не сомневаюсь, что приближенные великого Дайрона без особого труда преодолеют такого рода препятствия… – медленнопроговорил Колш, тщательно подбирая слова. – Но смею заверить, что иметь дело с отборными дюжинами жрецов куда опаснее, чем с отребьем сверху!

– Представляю реакцию великого Дайрона, если кто-то из этих дюжин позволит себе лишнее! – Мечтательно произнес я.

Гула передернуло.

– Думаю, этот разговор следует отложить на потом… – Решительно произнесла Марго. – Колш, долго ли продлится ваш этот клаат?

– Можно идти дальше, – вздохнул гул, становясь на четвереньки.

Следующие полчаса прошли в полном молчании.

Коридор медленно изгибался ленивой змеей, опускаясь все ниже и ниже. Ходьба в крейвене потихоньку вошла в обычное русло. Мы шагали в ногу, словно деды на плацу.

Мимо нас прошли дважды.

Троица каких-то оборванцев весьма подозрительного вида и спустя минут еще один, более приличной внешности, сгибавшийся под огромным тюком.

Все в серых, скрывающих фигуру, то ли балахонах, то ли саванах, отличающихся лишь покроем и степенью свежести.

А потом, я даже не заметил, как коридор разошелся в стороны, и мы очутились в самой гуще.

Из пещерки выходило множество коридоров и нор, причем некоторые – на высоте нескольких метров от пола.

Вокруг прямо-таки кишело от разнообразных гулов. Но женских особей было на удивление мало, а тех, что встречались, особо разглядеть не получилось: они одеты были в какое-то подобие паранджи.

К счастью, потому что едва стоило мне увидеть лицо одной…

Короче, на ее фоне Эмма выглядела бы мисс Вселенной.

Весь этот прокисший компот занимался разнообразными, но бессистемными делами: ходил, сидел, что-то носил туда-сюда.

Большинство щеголяло в своих балахонах, но попадались отдельные метросексуалы в поношенных плащах и пальто, надетых прямо на нестиранные футболки.

У них должно быть, неаккуратность возведена в культ! Ну естественно, разве хоть какое-нибудь яйцо носило чистое белье?

Вряд ли! И сто процентов, Священное тоже шуровало, в чем мать снесла!

Кстати, насчет яйца.

Вдоль одной из стен, под тремя тускло светящимися лампочками, располагалась странная конструкция высотой пару метров, чем-то напоминающая древнюю прялку.

Сверху, на мерно вращающемся темном деревянном треугольнике размером с колесо от телеги, был водружен полированный шар с хороший арбуз.

Местная святыня, однако.

Рядом на низенькой скамеечке сидел печальный гул в плетеных сандалиях и драном балахоне, и медленно крутил прикрепленную к колесу ручку, точно шарманку.

Это колесо соединялось с остальной конструкцией системой простеньких деревянных шкивов, и скрипело, как старый парусник.

Справа от шарманки по-турецки восседал абсолютно голый гул и пел-бормотал, постукивая когтями в маленький барабанчик.

От первого он отличался полным отсутствием зубов, и усыпанным белыми пятнами черепом.

В шаге от «конструкции» лежал отточенный камень, формой напоминающий акулий зуб.

За спиной сидящего, в месте, где стена пещеры сходилась с полом, находилась дыра, формой напоминающая яйцо, около метра диаметром, и оттуда наполовину выглядывала колышущаяся студенистая масса, сероватого цвета и мерзкая на вид.

Ага. Закукленный гул. Или на обеденном перерыве.

Отдельные гулы подходили к этому экстравагантному трио и говорили: «Ух!».

Некоторые, особо истовые, брали камень в левую руку, и скорчив на резиновом лице гримасу, процарапывали себе вертикальную полосу от груди до паха, откуда медленно появлялась темная вязкая кровь.

После харакири адепты аккуратно клали камень на место, окунали указательный палец левой же руки в плошку с белой краской, стоявшую тут же, и ставили себе точку на темя.

Время от времени нудист длинной спичкой аккуратно поджигал стоявшую на камне перед ним крохотную оплывшую свечечку, и осторожно проводил рукой над дрожащим пламенем, после чего так же аккуратно гасил ее.

Присутствующие при этом остальные зрители, затаив дыхание, внимали его манипуляциям.

Углядев крейвен, маг, не прекращая своих вокальных экспериментов, окунул указательный палец в краску и вытянул в нашу сторону, очевидно, желая, благословить нас.

Но мы и не подумали подойти.

Голый некоторое время держал палец на весу, а потом осторожно опустил руку вниз с отставленным пальцем и продолжил так сидеть где-то с минуту.

После чего, не глядя, вытер палец о кокон напарника за спиной.

Несколько длинных столов со всяким хламом вдоль стен, перемежающихся широкими лавками. Или скамьями.

И такие базары стали встречаться все чаще и чаще.

– Что это за груды мусора? – не выдержал я, как только мы очутились в относительно безопасном месте.

– Это предметы, перебирая которые можно держать разум в покое. Это же место Отдохновения! – Интонацией выделил Колш последнее слово.

Инструменты для медитации? Все может быть.

– А почему все на собственном горбу, разве у вас нет хотя бы телег? – поинтересовался я.

– Потому что колесо искажает саму идею о Священном яйце!

– Это как?

– Наверное, формой, – предположила Марго.

– Но ведь яйцо имеет… ну, яйцевидную форму! – удивился я.

– Яйца гулов идеально круглые! Мы же проходили мимо алтаря! – покачал капюшоном Колш. – Это проверяется, едва мать являет яйцо. И все, имеющие сколько-нибудь другую форму, тотчас сжигаются!

– Радикально, – признал я.

– То есть, все, что мы тут видим, имеет определенное объяснение? – Не выдержала Маргарита.

– Разумеется.

– Так почему же все такие грязные? Или Священное яйцо было явлено на свалке? Между прочим, те гулы, с которыми мне приходилось иметь дело, выглядели вполне пристойно!

– Дипломаты в СССР тоже одевались лучше обычных граждан, – хмыкнул я. – А когда это ты имела дело с этим… м-м-м… трудолюбивым народом?

– Потому что вода имеет огромную ценность, – безразлично сказал Колш. – И очень немногие гулы могут себе ее позволить.

– Но ведь гулы практически не употребляют воды, – заметила девушка.

– И разве здесь, под землей, нет подземных источников? – подхватил я. – Да тут воды побольше, чем в Нью-Йорке!

– Даже если такой источник будет найден, никто не посмеет взять оттуда воды, – покачал капюшоном гул.

– Так тут можно организовать неплохой бизнес! Тонны влажных салфеток пойдут нарасхват! Правда, вопрос с доставкой проблематичен… – Я усмехнулся. – Разве что свернуть из них большие шары и катить перед собой… Так тогда в местную полицию заберут…

Девушка засмеялась.

– О, для нас вопрос гигиены не стоит так остро, как для людей, – небрежно сказал Колш.

– Но богачи все-таки подмываются каждый день!

Гул захихикал.

– Наверное…

– А продукты? – поинтересовалась Марго. – Как вы доставляете их? Вручную?

Колш пожал плечами.

– Нет нужды доставлять его… Скот сам идет.

– Двуногий или четвероногий? – небрежно спросил я.

– Да какая разница… – неосторожно ответил гул.

– Так-так… – вкрадчиво сказал я. – Ну-ка, поподробнее! Я люблю слушать про туземную гастрономию!

Колш засопел.

– Я жду! – напомнил я.

– Далеко не все едят человеческое мясо, – наконец, пробормотал Колш.

– Пролетариат страдает.

– Он прав, – качнула головой Марго. – Эти гулы, скорее всего, вообще не пробовали человечины!

– Откуда такой вывод?

– Да ты посмотри на них! Это же неполноценные особи! К тому же, где взять столько трупов? Это же не сказки! Ты знаешь, например, сколько нужно, ну хотя бы говядины, в год, чтобы прокормить тысячу человек?

Нет, я этого не знал.

– А десять тысяч? Город? – продолжала Марго. – Но ведь человек употребляет не одно мясо! В отличие от них… Так что человечина, это привилегия богатых. Да и часть населения идет на отбраковку! Или я не права?

Гул кивнул.

– Все верно. За исключением того, что человеческое мясо у нас доступно не богатым, а переродившимся.

– Что одно и то же.

Гул пожал плечами.

– А вампиры, логусы? Гулы едят их мясо?

Колш кивнул.

– А отбраковка… Что, гулы едят, гм… себе подобных?

– Предпочтение отдается человеческому мясу и логусовому. Мясо вампиров, как и самого отребья, таким спросом не пользуется. Хотя бедным все равно, они с равным удовольствием съедят что угодно. Но конечно, для переродившихся гурманов разница есть.

– Переродившихся? – Переспросил я.

– Гулы живут недолго – в среднем тридцать-сорок лет. За этот срок мозг, у большинства, просто не успевает развиться. – Пояснила девушка. – И те из них, кто добивается значимого положения, либо, что гораздо чаще, благодаря связям, могут быть перерождены.

– Это как?

– Организм гула вырабатывает особый секрет, благодаря которому можно продлить жизнь. Но в ничтожных количествах. И все эти господа, – Марго обвела рукой вокруг, отчего вууры глухо лязгнули и заставили нас повторить жест, – скорее всего не более чем фабрика по выработке такого секрета. Поправь меня, Колш.

– Это так. – Подтвердил гул. – И достойных перерождения погружают в кцхло… в секрет на несколько месяцев. В течение которых гул покрывается пленкой, превращаясь в огромное яйцо, и полностью обновившись, получает несколько десятков лет в запас!

– А внешне он не меняется? – удивился я.

– Ни внешне, ни внутренне. Это словно молодость для старика.

– И многие у вас так уже переродились?

– Есть и по семь раз!

– Князья, жрецы, ведущие… – Кивнула девушка. – Все, как и наверху… Массы работают на элиту.

– Несчастный, угнетенный народ… – Пробормотал я. – Прямо слезы наворачиваются!

Коридор развернулся в широкий, прямой ход шириной метров в десять. До сводчатого потолка было метров пять, не меньше. И неизменные лампочки наверху. Правда, стало их побольше.

Интересно, как все это дело держится? Не обваливаясь на головы? Никаких крепежей, колонн. И пусть ход вырезан в толще камня, но это лишь часть пути, а дальше?

Если вдруг все это дело рухнет, я не знал, как выбираться обратно.

– Кстати, Колш, – стараясь, чтобы интонация не выдавала волнения, обратился я к гулу. – А как все эти хода держатся?

– Я не понял вопроса, – недоуменно сказал гул.

– Я хочу сказать, что не вижу систем крепежей! В любой шахте…

Гул захихикал.

– Тут не шахта. Едва ход прорыт, некоторые из гулов, на которых возложено, м-м-м, наказание, покрывают стены и потолок своей кровью.

– Ну и?..

– Кровь гула, вступая в реакцию с минералами, превращает их в монолит, многократно превышающий прочностью бетон – сообщила девушка. – Это общеизвестный факт.

Колш кивнул, соглашаясь.

Да ну! А вот я как-то пропустил это. Наверное, как раз в тот день прогулял биологию…

– Оказывается, гулы очень полезный элемент общества, – изрек я.

IX

Беседуя таким образом, мы прошли несколько километров. Точную цифру назвать было сложно – виной тому была ориентировка в подземных ходах, помноженная на грохочущие вууры, плюс сложно оказалось приноровиться к походке своих коллег по цеху.

Но с десяток километров мы отмахали, не меньше. Благодаря моим тренировкам, да и у Марго, несомненно, имелась неплохая физподготовка – Ватикан, как-никак, усталости не ощущалось.

А потом вдалеке послышался какой-то шум.

– Что это? – спросила девушка.

Несмотря на балахон, даже мне было видно, как спина гула напряглась.

– Колш!

– Это пища… – Пробормотал тот.

В том, что дитя пещер не ошибается, мы, к своему сожалению, убедились, и весьма скоро.

Несмотря на черепашью скорость нашего крейвена, мы все-таки двигались быстрее, чем эта самая пища. И по мере приближения глухой шум постепенно перерастал в какой-то лязгающе-щелкающий стук.

Маргарита, преодолевая сопротивление от сковывающих руки металлических полос, потянулась к маске.

– Советую тебе сделать то же самое. – Вполголоса произнесла она.

Я поспешил последовать ее совету.

И вовремя.

Через четыре минуты тоннель сделал небольшой поворот, и нашим взорам предстала одновременно странная и отвратительная картина. Несмотря на маску, в ноздри стала просачиваться мерзкая вонь.

Метрах в двадцати в шеренгу по одному, сколько хватало глаз, двигались странные существа.

Рваные дергающиеся фигуры в лохмотьях напоминали терминаторов, возвращающихся на базу после очередной кровопролитной схватки с человечеством. Кое-где сквозь разлагающуюся плоть отчетливо проглядывали металлические детали. Они-то и издавали этот шум.

Несмотря на нашу неторопливую походку, эти двигались еще медленнее.

Замыкал арьегард гул, восседавший на маленьком гусеничном электрокаре.

Благодаря почти пятиметровой ширине тоннеля и тому, что колонна двигалась строго по левой стороне, у нас было место для маневра. Ибо плестись за шеренгой и вдыхать этот смрад было невыносимо.

Окинув нас испытывающим взглядом, гул скорчил гримасу. Что она выражала, разобрать, тем более в маске под капюшоном, было невозможно. Да и в этот момент мне было не до того.

Обогнав его на несколько шагов я, не поворачивая шеей, смог повнимательнее рассмотреть ЭТО.

То, что я принял за скелеты терминаторов, на самом деле оказалось механическими основами, на которые, словно сыр на шпажки, были надеты тронутые разложением трупы.

Некоторые выглядели, если так можно сказать, вполне прилично, а некоторые напоминали обвисшие сизые куски. Чтобы мясо не отпадало, остатки тел кое-где были обмотаны полиэтиленом и подвязаны скотчем.

Будь эти конструкции неподвижными носилками, а не двигающимися, как станки с программным управлением, вонь бы не проявилась в такой степени.

Казалось, что сладковато-приторный запах проник под одежду и маску. Когда в подобных случаях советуют дышать ртом, это значит, что люди просто не представляют, о чем идет речь. Представить, что трупные частицы попадут в легкие через горло было выше моих сил.

Лучше уж носом, тем более, там и волоски особые имеются…

Только стоило об этом подумать, как взгляд упал на торчащие из истлевшего рукава остатки ногтей и болтающиеся космы.

Наверное, у людей это аналогично тому, как если зайти в магазин, торгующий колбасами, мясными деликатесами и специями.

Собрав силы в кулак, и зажмурившись, чтобы не затошнило, я медленно втянул воздуха из маски, такого чистого и живительного, и постарался сосредоточиться на механической части этой весьма и весьма печальной процессии.

Грохочущие экзоскелеты использовались по прямому назначению. На каждом, на спине, наподобие ранца размещались грубо соединенные проводами пары батарей. И судя по производству – Китай. Ибо не прошло и минуты, как один из «киборгов», на котором крепилось маленькое, очевидно, детское тельце, накренился и стал заваливаться набок, к стене.

Гул на электрокаре тут же нетерпеливо засигналил.

Откуда-то спереди послышались ответные сигналы.

Колонна замерла.

Подрулив к замершему, гул стал ногами на сиденье, сноровисто лязгнул креплениями, и «ранец» по косой дуге поднялся на шарнирах, замерев над головой трупа.

Покопавшись в соединениях, гул быстро устранил неполадку, и проделав обратные манипуляции, рывком вернул накренившуюся конструкцию в вертикальное положение, и продолжая движение, с хлюпающим звуком выдрал из тела весьма неаппетитный кусок.

Потом воровато оглянулся и сунул его в карман. Наверное, опасаясь, что мы будем кричать «держи вора!».

Но никто из нашего крейвена не подал и виду. В конце концов, потери при доставке – это их личное дело.

Гул посигналил, и дождавшись ответа, щелкнул переключателями на пульте.

Колонна дрогнула и двинулась вперед. По грубым прикидкам, в ней было пятьдесят-шестьдесят тел, и растянулась она на столько же метров вперед. По крайней мере, передний электрокар не был виден.

Сейчас мне хотелось одного – поскорее исчезнуть отсюда, забиться в какую-нибудь дыру и желательно подальше.

Но по закону подлости все получилось иначе.

Вместо того, чтобы занять свое место позади колонны, гул поравнялся с нами, достал из кармана сизый шмат, и смачно откусил кусок.

Ну да, что ему, слуге влиятельных господ мира гулов какой-то крейвен!

В общем, почему он так поступил, я так и не понял. То ли хотел похвастаться, то ли по какой-то иной причине, но сделано это было явно зря.

– Shit! – С чувством произнесла Маргарита, одним рывком освобождая левую сторону, от бедра до шеи, от вуур. Сообразить, как ей это удалось, я не успел.

Больше всего, разумеется, удивились гулы.

Но если Колш просто дернулся от неожиданности, когда лишенные крепления железки лязгнули у него за спиной, то чавкающий трупниной монстр вообще не ожидал подобного.

Он замер с открытым ртом, и лишенный управления электрокар наискось въехал в колонну.

Судя по всему, ходуны самостоятельно умели идти только вперед.

Оказавшийся за каром робоход врезался в него, и застрял в креплениях кабины, со скрежетом перебирая ногами.

Трое последних уперлись один в одного, при этом из среднего трупа вырвало кусок плоти.

Гул выскочил из кара, вытаращившись на Маргариту. Он попытался издать звук, если бы не аппетитно торчавшие у него изо рта куски мяса.

Но прожевать он не успел. Быстрым движением Марго сорвала оставшиеся вууры, подхватила скрепленную наподобие циркуля пару железяк, и прыгнув к гулу, импровизированной нунчакой ударила того в шею.

С глухим стуком железка отскочила от костяного воротника. Гул отшатнулся, и сунул руку в карман, очевидно в поисках оружия.

Не теряя времени, я подскочил к нему и отработанным йоко саданул в грудь, постаравшись в последний момент смягчить силу удара – трупов вокруг и так было предостаточно.

Гул полетел вперед – прямо вслед бесстрастно удаляющейся колоне, и в полете сшиб последний трупоход.

Следует отметить без сложной скромности, что несмотря ни на что, сила удара была такой, что гул в обнимку с трупоходом врезались в следующего, ковыляющего впереди.

Следующие несколько секунд мы просто стояли и смотрели, как колонна ходунов, распространяя удушливую вонь, рушится, словно костяшки домино.

– Кто прав, кто виноват, не разберешь… – задумчиво произнес я, прикрывая рот рукой.

Колш присел на корточки и закрыл лицо рукавами.

Дайрон бы это одобрил.

– Что я наделала! – равнодушно произнесла Марго. Без особого, впрочем, сожаления.

– Восстановила справедливость, разумеется! – В тон ей отозвался я.

С одной стороны, вся конспирация, разумеется, летела к черту, но с другой – сама собой отпадала проблема с крейвеном. Чтоб я еще раз надел эти тряпки?

– Ух! Ух! – бормотал гул снизу.

– Ой! Вей! – передразнил я, сбрасывая камуфляж.

– Что делать с этим? – Девушка кивнула на неподвижно замершего конвоира.

Я пожал плечами.

– Пошли отсюда. Когда этот придет в себя и начнет рассказывать всем, что на караван напала человеческая женщина из крейвена, у него появятся проблемы, а у нас – время. Тут же нет, я надеюсь, мобильной связи?

Поскольку Колш не ответил на мой вопрос, Марго слегка толкнула его ногой.

– Нет! Нет! Рации! Но не у всех!

– Ну и замечательно, – подытожил я. – Идем.

– А с тем что? – Маргарита кивнула вперед.

– Там видно будет.

Прижимая ко рту маски, мы скорым шагом направились к началу колонны.

Позади, стеная, тащился наш трусливый проводник с охапкой реквизита.

– Спорим, что второй тоже ест мясо? – негромко сказала Марго.

– На поцелуй?

Марго хмыкнула.

Конечно же, она была права. Водила второй машинки ковылял нам навстречу, энергично работая челюстями и воздевая руки, не подозревая, разумеется, в нас людей.

Когда мы сблизились на расстояние прямой видимости – судя по всему, у гулов с этим было плоховато, он выпучил глаза, и не переставая жевать, дал задний ход.

Я настиг его в два прыжка и ногой толкнул на вяло шевелившуюся металлическую гусеницу. Несильно. Но этого хватило – весу в нем было от силы килограммов тридцать.

Вздымая облака смрада, гул со звуком погружающегося в грязь ботинка рухнул на трупы.

Пускай теперь доказывает, что не причем!

– Уходим! – негромко скомандовал я, надеясь, что впереди больше не будет свидетелей.

* * *

Через пару километров сделали остановку, иначе Колш свалился бы прямо на свои вууры.

– Что будем делать? – спросил я.

– Если вернемся обратно в крейвен, то с такой скоростью передвижения, очень может быть, что возле города нас уже будут ждать.

Я был того же мнения.

– А ты чего молчишь? – обратился я к гулу.

– Молчу! Да! – с неожиданной злостью закричал тот. – Вы… Вы…

– Да? – вкрадчиво спросил я. – Что мы?

– Вы! Все испортили! Все! Теперь мы пропали!..

В принципе, с точки зрения контрразведчика Колш был прав. То, что мы – как ни крути, приходится обобщить – не смогли сдержать эмоций, наш прокол. Но трупы на ходулях?! Какого черта!

– Да заткнись ты, – буднично произнесла Марго. – Я никогда не любила гулов. А ты входишь в их число.

Колш замолчал, сглотнул и сразу успокоился.

– Ну? – любезно сказал я. – Чего молчим? Кого ждем?

– Я считаю… Считаю, что нужно спрятаться, дождаться, пока караван пройдет мимо, и вернуться обратно.

– Нет. – Отрезала Марго.

Колш посмотрел на меня.

– Еще варианты будут? – спросил я. И не дожидаясь ответа, спросил:

– Можно ли обойти Унгейл? Не заходя в него?

Колш покачал головой.

– Значит, нужно попасть в город незамеченными. Если это город, то вряд ли там один вход!

– Кто нас должен встречать? – спросила Маргарита.

– Я не знаю… – Пробормотал гул.

Девушка прищурилась.

Под ее взглядом Колш растаял, как кучка грязного снега в июле.

– Это валарх…

– Что? – не понял я.

– Местный бургомистр, – усмехнулась Марго.

– В смысле имя?

– В смысле положение.

– Значит, задача упрощается.

– Не знаю. – Задумчиво сказала Марго. – Как валарх собирался встречать крейвен? Лично? Насколько я помню из лекций, это исключено. Или я ошибаюсь?

Колш съежился.

– Ладно! – Подытожил я. – Не будем терять время. Сколько еще до города?

– Где-то миль шесть.

Набросив плащ палатки и спрятав под ними вериги в качестве оружия, я шагал впереди. Конечно, было бы разумнее послать вперед гула, но почему-то мне казалось, что этого делать не стоит. Что-то подсказывало, что лимит доверия к нему пора закрывать.

Хочу заметить: чем глубже находишься под землей, тем больше начинаешь слушаться интуиции.

Шесть миль мы прошли часа за два.

Колш ковылял сзади, было заметно, что передвижение с такой скоростью дается ему тяжело.

Время от времени попадались боковые ответвления. Иногда это были скупо освещенные каменные тоннели, но чаще – темные норы, откуда тянуло сыростью.

Коридор постепенно расходился, сейчас это был тоннель шириной метров семь-восемь, и высотой столько же. Появились лампы на стенах на высоте человеческого роста, а те, что крепились на потолке, свисали на проржавевших тросах метрах в двух над головой.

Погони не было. Очевидно, те мясоеды пока разбирались со своим хозяйством. Плюс их черепашья скорость. Такими темпами они должны были появиться здесь часа через три-четыре.

А коридор был пуст. Мы никого не нагнали, и навстречу нам тоже никто не шел.

Маргарита шагала, не проявляя признаков усталости, время от времени сверяясь со своим навигатором.

Колш молча шел рядом с ней, каждый раз подобострастно улыбаясь мне, когда ловил мой взгляд. И мне это не нравилось.

Крот? Предатель? Или просто испугался? Но ладно мы, он ведь боится Дайрона!

Вообще, конечно, странно как-то! Каждый встречный-поперечный гул, вампир или логус знают о Дайроне.

В отличие от людей. Один митрополит на моей памяти, да и тот…

– Скоро город. – Подал голос Колш. – За тем поворотом…

– Вообще-то, о таких вещах говорят заранее, – резко сказала девушка.

– Но мы же тут одни, – робко произнес гул.

За поворотом коридор разошелся и превратился в пещеру, способную на первый взгляд, поспорить размерами с футбольным полем.

Скупого освещения не хватало, и может быть, она была значительно больше.

Метрах в двадцати над головой проглядывали острия сталактитов, их размытые основания терялись в темноте.

Впереди, в нескольких десятках шагов, пещеру слева направо пересекал гигантский разлом с обрывистыми каменистыми стенами, шириной с хорошее шоссе.

Мостом служила огромная, диаметром в два-три человеческих роста, труба, смазанная чем-то, что издавало резкий, неприятный запах. На месте, где мы стояли, это отчетливо ощущалось.

На той стороне разлома, вся противоположная часть пещеры представляла собой строение с рядами галерей, словно в Колизее. Я насчитал их семь – все что выше, тонуло во мраке.

Путь перекрывали огромные ворота, в которые мог бы въехать БелАЗ.

– Унгейл! – негромко произнес гул. – Добро пожаловать во Вторую ступень!

Сказать, что все это сильно впечатляло – нет. Но на психику ощутимо давило. Некая средневековость, что ли, присутствовала?

Двадцать первый век, стену имеет лишь Ватикан – неужели гулы остались во власти стереотипов? Или сама суть жизни под землей привела к мысли об убежище? Да и если на то пошло, какое это убежище? Если информация просочится наверх, сотни археологов станут штурмовать этот самый Унгейл, и гулам придется либо убираться отсюда подальше, либо начинать войну не на жизнь, а на смерть.

А может, такие случаи уже бывали, и на высшем уровне все это благополучно спускалось на тормозах!

Между полукруглыми эркерами смутно виднелись грубо выполненные барельефы, изображавшие тощих, похожих на зомби, фигур. Чем они занимались, с того места, где я находился, было не разобрать.

Маргарита присвистнула.

– Впечатляет. А в Гойлен или в тот, другой город можно попасть отсюда?

Проводник покачал головой.

– И Гойлен, и Аволаг находятся в другом полушарии Земли.

Он подумал и добавил:

– И Кревенкрайт тоже. Отсюда пути нет. В Унгейл ведет множество дорог с поверхности, а чтобы попасть в Гуллвейг, нужно миновать Унгейл. Но все города… Я слышал, что из Четвертой ступени есть хода в любое убежище гулов, но на это потребуются месяцы!

Маргарита достала свой смартфон и сделала несколько снимков.

Колшу, судя по его выражению лица, это совсем не понравилось. Ну да, если наш диверсионный крейвен разоблачат, его будут пытать как предателя, а нас с Марго просто сожрут.

Труба-мост выступала за края пропасти на метр, и крепилась на двух подковообразных опорах, установленных по обеим сторонам разлома.

Нижняя кромка трубы, или дно, располагалась на уровне колена, а длина превосходила длину трамвая. Пожалуй, можно было сказать, что размер трубы приближался к размеру железнодорожного вагона.

Да, именно так. Представим себе отрезок трубы, в которой удалось плотно засунуть пассажирский вагон «Чита-Ленинград» и в итоге получим размеры моста в Унгейл.

Судя по материалу – чугун. Я осторожно тронул ее носком ботинка, и от этого легкого толчка труба медленно закрутилась по часовой стрелке, причем совершенно бесшумно.

Ничего себе! Крейвену пройти здесь было бы нереально. Не завалившись набок, по крайней мере.

Наверное, именно благодаря этой, специфически воняющей смазке, труба вращалась так легко и бесшумно.

По окружности, вдоль торца в полметра толщиной, двумя рядами шли непонятные, размером с ноготь, очень напоминающие римские, символы.

– Это сфотографируй! – кивнул я.

– Это интересно. – Маргарита всмотрелась в руны.

Я заглянул ей за плечо.

Включив режим записи видео, она медленно прокручивала трубу, чтобы все значки попали в кадр.

Подойдя к краю разлома, и стараясь не морщиться от запаха, шедшего от трубы, я осторожно заглянул вниз.

– Никто не знает ее глубины! – сообщил Колш, проследив за моим взглядом.

И не захочет знать, подумал я.

Ров был глубоким, это точно. Метрах в шести от поверхности уже наступала непроглядная тьма. Некоторое время я боролся с искушением швырнуть что-нибудь вниз, чтобы услышать звук падения, но поскольку ничего, кроме вуур под рукой не было – пол под ногами был гладким, без малейших трещин и камней, отошел.

– Странный мост! – заметила девушка, осматривая трубу.

– О да! – Колш подошел поближе. – Это сделано для возможных захватчиков. Чем больше врагов зайдет внутрь, тем медленнее будет вращаться труба. Понять это несложно. И едва труба будет наполнена, и вес ее превысит допустимые пределы, она раскроется точно по шву! Соответственно, нанеся этим ущерб. При таких-то размерах!

– А как же те трупоходы? – полюбопытствовал я.

– Любой мост можно заблокировать, если знать секрет! – улыбнулся гул. От его гаденькой усмешки мне стало не по себе.

– И ты, конечно же, знаешь его?

– Разумеется.

Что же, пойдем все вместе. Не хватало еще, чтобы труба раскрылась пополам точно на середине пропасти! Этому гулу я уже не верил.

– Там есть охрана? – спросила Маргарита.

– Здесь нет, иначе мы бы так просто не стояли здесь! – Усмехнулся гул. – Ближайший пост в полумиле отсюда.

– Что, за трубой никто не следит? А вдруг тревога? – Не поверил я.

– Между Ступенями есть связь. И если бы что-то произошло, сюда подали бы сигнал! А то, что произошло с конвоем еды… гм, там не было связи.

– Ну да, а рации?

– Они лишь для связи между сопровождающими. Другим незачем об этом знать!

Странно. Ну ладно.

– Ну что, так и будем стоять? – спросила девушка, и первой шагнула в трубу.

– Эй, постойте, – всполошился проводник, опрометью бросился к трубе, и схватившись руками за край, стал ее вращать.

Маргарита затанцевала, стараясь удержать равновесие.

Я шагнул к нему, намереваясь прекратить этот балаган, но Колш вовсе не думал шутить.

Выбрав какой-то символ, он схватился за него когтями, и с усилием вытащил из ободка трубы металлический кубик, оставив углубление размером со спичечный коробок.

Чуть покрутил трубу, и вытащил второй. А потом засунул кубики обратно, предварительно поменяв их местами и слегка крутнул трубу. Послышался отчетливый щелчок.

– Готово! – Важно промолвил он, очевидно ожидая похвалы.

– Пойдешь за мной. – Сухо сказал я, ступая в трубу.

В ноздри ударила вонь. Причем сильно, словно я нырнул в погреб с тухлыми яйцами.

– Это не «Шанель», – участливо сказала Марго.

– Да уж, – стараясь не разжимать губ, ответил я.

Девушка повернулась к гулу.

– А тебе особое приглашение?

Труба не вращалась, идти можно было свободно. Скорым шагом я пошел вперед, Колш за мной. Оглянувшись, я убедился в этом.

– Все нормально, – проследила мой взгляд Марго.

Труба слабо-слабо светилась опалесцирующим светом, словно края ее были покрыты слизью какого-то моллюска.

Надеясь, что Колш не самоубийца, и стараясь не дышать, мы пересекли трубу.

И вот тут-то вонь проявилась во всем своем великолепии! Очевидно, что разлом каким-то образом препятствовал распространению запаха, и отверстие в трубе было единственным источником «вентиляции».

Гул молча протянул нам маски.

– А как мать являет яйцо? Ведь отверстий у гулов для этого нет? – чтобы сгладить неловкость, спросил я. Голос глухо звучал под прозрачным намордником.

– Когда наступает время, оно проходит сквозь кожу, в районе живота.

Колш ткнул себя в район пупка.

– Проходит?

– Как вода сквозь бумагу. Зрелище довольно занятное, но очень болезненное для матери. Особенно, если рождаются мальчики. Как правило, рождение мальчика заканчивается смертью для матери.

– Нас учили, что пол ребенка определяется после появления яйца, – заметила Марго, оглядываясь по сторонам и придерживая маску. – Когда оболочка впитывается в тело.

– В смысле, впитывается?

– Ребенком впитывается питательная жидкость, в которой он находится, а когда остается лишь оболочка, можно определить пол, причем в зависимости от того, каким именно образом она поглотится.

– То есть, гарантии никакой?

– Это не так, – покачал головой гул. – То есть, так, конечно, но мы уже знаем заранее, какого пола будет ребенок.

То, что я посчитал воротами, на самом деле оказалось искусно выполненным рисунком. Цвет камней был тщательно подобран, и с десяти шагов невозможно было различить квадратных проход, не более пары метров шириной, за которым виднелся пологий спиралевидный спуск, уходящий вниз градусов под сорок.

Мы с Маргаритой осмотрелись. Она бесстрастно водила своей камерой, несмотря на то, что в любую минуту могли появиться гости. Или хозяева, как угодно.

Колш первым шагнул в проход и нетерпеливо поглядел на нас, постукивая когтями по каменной кладке.

– Нам пора! – скрипуче сказал он. – Посланники Великого Дайрона должны исполнить свой долг!

Глядя на него, мне вспомнились слова Миши о том, что вокруг множество информированных. А ведь Дайрон свое спасение старался держать в тайне, даже Джейсона в известность не ставил о своих намерениях!

Значит, что? Утечка? Если какой-то гул знает о нашем долге, а мы – нет!

Мы с Марго переглянулись и в наши головы одновременно пришла одна и та же мысль.

Ни мне, ни ей идти парадным входом явно не хотелось!

– А есть другой вход? – поинтересовался я.

Рука Колша дрогнула, и перестала выбивать «Боже, царя храни».

– Вход? Зачем другой вход? – хрипло поинтересовался он.

– А что не так? – возразил я. – Интуиция подсказывает мне, что этим путем лучше не идти. Мы же не в крейвене?

Гул облизал губы синеватым языком.

– Ты колеблешься? – с деланным удивлением спросила Марго.

– Но… Но…

– Есть другой вход? – Подпустил металла в голос я. – Да? Нет?!

Вместо ответа гул указал дрожащей руку куда-то за наши спины.

Надеясь увидеть что угодно, я оглянулся. Но ничего подозрительного не было. А когда повернулся обратно, успел заметить лишь ребристые подошвы ботинок.

Колш плюхнулся на живот и поехал вниз, по спиралевидному спуску, точно куль с мукой.

– Стой, сволочь! – пробормотал я, порываясь догнать его.

– Это ты стой! – схватила меня за плечо Маргарита. – Не вздумай! Это ловушка!

Конечно же, она была права. Бежать за предателем смысла не было. Степень опасности внизу вполне могла компенсировать необходимость похода за камнем.

Время было потеряно, да и что с того? Схватить гула за ляжки и пытать?

– Как можно было купиться на такой простой фокус! – с горечью произнес я.

– Да с чего мы вообще взяли, что нужно идти вниз? – Проговорила Марго. – Дайрона нет, как мы могли поверить? И кому – гулам? Пристойной семейной паре!

– Внушение? – предположил я.

– Глупость! – отозвалась она, идя вдоль стены.

В общем, положение складывалось аховое. Застрять глубоко под землей в стране трупоедов. Кому рассказать, не поверят. Да и рассказывать некому… Что делать будем?..

– Значит, возвращаемся? Правда, без оружия сложновато будет!

– Оружие есть, – Маргарита достала пистолет. – «Беретта» подойдет?

– Где ж ты его прятала? И запретили же.

– Плевала я на его запреты!.. Только что толку? Гула пулей не остановишь.

Поправляя маску, я шагнул в трубу. Дно крутнулось под ногами.

– Ладно, там видно будет!

– Стой!! – не своим голосом заорала Марго. – Назад!!!

Я успел сделать несколько шагов, как почувствовал, на самой грани восприятия, легкую, почти неощутимую вибрацию.

Оттолкнувшись, что было сил, я спиной полетел назад, и упал прямо на Маргариту.

Если бы не моя подготовка, все закончилось бы весьма печально. Гигантскими пальцами труба бесшумно раскрылась точно посредине. Обе половины повисли на шарнирах вниз.

Встав на ноги, я помог подняться девушке. А потом подошел к трубе и заглянул внутрь, словно в дуло гигантской пушки.

Если б не предупреждение Маргариты или еще пара шагов, лететь бы мне до самого Аида! Гладкое дно и наклон сводили возможность спасения практически к нулю.

Мост через пропасть напоминал сейчас переломанную напополам сигарету, чудом удерживаемую на краях стакана.

Трубы повисли почти отвесно, не рухнув вниз лишь благодаря опорам-подковам.

– Сходил за хлебушком… – пробормотал я. – Спасибо, Марго! Если б не ты…

– Пожалуйста! – вытирая лоб, тихо сказала девушка. – Надеюсь, больше сюрпризов не будет.

– Что ж, спасибо Колшу, по крайней мере, за то, что предупредил насчет туалета. А то наложил бы кирпичей…

Маргарита усмехнулась.

– Не ты один…

– Ясно одно, застряли мы здесь прочно… – пробормотал я, глядя как концы трубы с легким скрипом стали подниматься вверх.

Щелкнув, мост вернулся на место.

Маргарита кивнула на трубу.

– Моя очередь?

Я покачал головой. Разлом имел ширину метров двадцать, не меньше. Может быть, с разбегу мне и удалось бы преодолеть это расстояние. Вот только пробовать не хотелось. А если бы и получилось, что дальше? Как быть с Маргаритой? Ни веревки, ни чего-то подобного у нас не было.

Конечно, все дело в том, что у меня не хватало уверенности. Будь ее побольше, я бы просто-напросто перепрыгнул ров вместе с Марго. Но… Сам бы я еще рискнул… Может быть.

– Может, стоит пойти за Колшем?

– Зачем? Мы же погибли? Так они решат! Да и второй вход должен быть! И как минимум, несколько.

– Еще бы! Ты посмотри наверх, там же сплошные окна!

– Действительно, – полуулыбнулась Маргарита. – Вот только нужно ли нам идти туда!

Я пожал плечами.

– Мы можем спрятаться где-нибудь, а когда придут эти… трупы, пробежать через трубу. И все. Они и моргнуть не успеют.

Марго сморщила нос.

– Представляешь себе, какой там запах!

– Тебя это что, пугает? – удивился я.

– Нет, конечно. Только для тех, кто затеял игру, это второй, по степени вероятности, вариант.

Она помолчала, и кивнула в сторону разлома.

– Первый закончился там, на дне.

– А третий?

– А третий – идти в Унгейл. На месте гулов я бы оценила шансы, как пятьдесят, тридцать, и девятнадцать процентов.

Девушка наклонилась и стала перешнуровывать ботинки.

– То есть, отсидеться здесь ты считаешь нелогичным? – Уточнил я, наблюдая за ней.

– Нет, конечно, – удивилась она. – Кислород на исходе, чего ждать?

– Там тоже не Альпы, – кивнул я в сторону прохода.

– Конечно. Но там, однозначно, имеется буржуазия. А это высший класс по Марксу.

Я постарался не показывать своего удивления.

– И что?

Марго закончила с ботинками и выпрямилась.

– А то, что привилегированные гулы никогда не откажутся от глотка воздуха с поверхности. Или я пропускала лекции! Вууры оставляем?

Вместо ответа я подошел к стене, слева от входа. Ближайшая галерея тянулась примерно в трех метрах от пола. Раз плюнуть.

Я подпрыгнул и ухватился кончиками пальцев за выступ барельефа. Рывок, и очутился на галерее.

В обе стороны убегал темный коридор. Я чуть сдвинул маску и принюхался. Смердело так же, если не сильнее.

– Что там? – послышалось снизу.

Я свесился вниз и протянул руку.

– Спрашивают, где Маргарита?

Девушка разбежалась, и в прыжке оттолкнулась от стены. В следующий миг я ощутил твердую ладонь, и крепко сжал ее. Благодаря тому, что на Марго были надеты перчатки с обрезанными пальцами, рука не соскользнула.

Через секунду моя напарница уже стояла рядом. А внизу, на краю пропасти, остался ворох того хлама, все, что осталось от крейвена.

Наверное, за всю историю гуловской религии, наш был самым недолговечным.

– Бинго! – произнесла она, и сунула руку в карман. – Держи!

В ладонь легла пластинка жвачки.

– Куда?

– Направо! – тотчас ответила Марго.

– Откуда такая уверенность?

– Принцип, как в средневековых винтовых лестницах, только наоборот, – сказала девушка. – У гулов все лестницы располагаются справа.

– А причем тут лестницы?

– Как правило, все винтовые лестницы в замках строились по часовой стрелке. Чтобы нападающие не могли как следует размахнуться мечом – им мешала опорная колонна. За редким исключением.

– Надо же! – пробормотал я.

Пройдя над входом, галерея плавно изогнулась, и метров через пятьдесят привела к краю пещеры. Тут уже не было освещения, и из темноты тянуло тем классическим, зловещим духом.

– Готов?

Марго достала маленький, размером с автоматный патрон, фонарик, и осторожно шагнула в темноту.

– Я впереди! – заявил я, отстраняя ее.

– Ты же не ориентируешься тут!

– Зато ты ориентируешься. Это не в подвале у Груббер! – отрезал я.

Маргарита вздохнула и отдала фонарик.

Она оказалась права. Спустя минуту луч уперся в ступени, убегающие вверх и вниз.

– Куда?

– Вверх, – твердо сказала девушка. – Пойдем вниз – выйдем прямо к ним.

– Вверх так вверх.

Полный оборот спирали, и мы очутились на третьем ярусе. Лестница вела дальше. Ступени были широкими, удобными. И главное, сухими. Нога ступала удобно.

– Что ж это за охрана? – вполголоса сказал я.

– Что, прости?

– Что за охрана, – повторил я. – Если любой может залезть, так же, как и мы.

– Верно. Гулы лазают по стенам, как мухи. Но любая лестница, при необходимости легко перегораживается плитой.

– Так почему же мы гуляем тут, как по Бейкер-стрит?

– Потому что никто не отдал приказа. – Легко сказала девушка. – Это понятно.

Мне было непонятно. Если фактор инициативы отсутствует, зачем тогда такая охрана? Наймите вампиров. Или граморов.

– Те, кто сможет анализировать ситуацию, и соответственно, отдавать приказы, должны как минимум, переродиться один раз. Остальные на такое не способны, – словно прочитала мои мысли Маргарита.

– Колш показался мне вполне адекватным.

– Колш да. – Согласилась она. – Но таких единицы. Я не знаю о нем ничего, но остальные, поверь, не такие!

То же самое говорил и Дайрон. Посмотрим. Это и хорошо и плохо одновременно. Хорошо, если придется убегать. Плохо, если придется договариваться.

Девятый или десятый этаж. Лестница закончилась, приведя в узкий коридор.

– Стой. – Приказала Маргарита. – Все верно. Девять.

– Мне показалось, десять, – произнес я, прислоняясь к стене.

– Вместе с первым этажом.

Девушка присела на корточки и осторожно водила лучом по полу.

– Ага. – Удовлетворенно сказала она, поправляя шапочку. – Видишь, следы другого цвета?

– Нет, – честно сказал я.

– А так?

Она щелкнула кнопкой и я отчетливо увидел на полу множество бесформенных, напоминающих раскраску индейца, мазков.

– В ультрафиолете видно. – Пояснила она. – Сюда не наступать. Иначе…

О том, что будет иначе, уже красноречиво поведала труба внизу.

Сначала было тяжеловато, потом мы приноровились. Один ступал вперед и подсвечивал дорогу второму.

По счастью, места для прохода хватало.

– Прямо Индиана Джонс, – проговорила девушка, когда шагов через сто пятьдесят «минные поля» закончились. – Пирамиды. Примитивная механика.

– Не такая уж и примитивная, – возразил я. – Взять ту же трубу. И вообще, Индиана Джонс мне не нравится. Как-то просто.

– Да? – Удивилась она. – Вполне приличный фильм.

Конечно, с ее-то папой-археологом! Наверное, смотрят замерев дыхание, на каждое Рождество, как мы «Иронию судьбы»! Хотя «Ирония судьбы» мне тоже не по вкусу. Ни разу не досмотрел до конца.

И теперь вряд ли получится…

– Коридор повторяет нижние галереи, – сказала Марго. – А вот теперь будем осторожнее.

Ход чуть разошелся в стороны и повернул направо, перпендикулярно направлению, которым мы шли.

Девушка выключила фонарик.

Два десятка шагов в полной темноте наощупь, поворот налево, поворот направо, небольшой уклон вверх, еще десяток шагов, поворот, и впереди забрезжил тусклый свет.

X

Коридор вывел в гигантскую, в разы больше предыдущей, пещеру неправильной овальной формы. Потолок, относительно ровный, казалось, был почти над нами, только коснись рукой, а под ногами раскрылась пропасть глубиной в десять или больше этажей. Коридор, которым мы пришли, насколько хватало глаз, обегал зал, словно верхний ряд кресел в цирке. Никаких перил или ограждений, только высеченная в камне тропа, в пару метров шириной.

Я тронул маску. Вонь усилилась, но приобрела какой-то другой, более затхлый оттенок. Но честно говоря, показалось, что при необходимости тут можно обойтись и без маски. Правда, при очень большой необходимости.

В общем, духан был конкретный.

Пещера была больше, чем стадион. Больше, чем озеро на сборах. Больше, чем… Как небольшой город. Конечно, размерами Унгейлу было далеко даже до захудалого райцентра, но это творение внушало трепет.

– Боюсь даже представить себе Гуллвейг, – тихо произнесла Марго. Маска частично приглушала ее слова, но все же я уловил их.

– А я боюсь даже представить себе, что будет, если рухнет потолок.

– Не рухнет. – Девушка отступила на шаг и провела ладонью по стене. – Этот город строился не одну сотню лет. Все покрыто налетом, видишь? Камень пропитан кровью, и стал куда прочнее бетона.

– М-да, немало тут угробили добропорядочных гулов. – Я осторожно наклонился над пропастью. Вся пещера, сколько хватало глаз, была разделена на своеобразные соты, и в каждой – подобие двора-колодца. Более точное представление можно получить, если дно бадьи уложить картонными распорками, в которых продают бокалы.

Стенки «сот» были толщиной в три-четыре метра, в них-то, судя по всему и размещались апартаменты граждан этого славного городка, а дворы-«клетушки» представляли собой шестигранные цилиндры, установленные на попа, с ребрами в десять шагов шириной, и длиной, равной расстоянию от земли до того места, где мы находились.

То есть каждый двор состоял из шести стен, соединенных углами. Этакие гигантские трубчатые соты.

На разных уровнях и под разными углами эти «дворы» пересекались тропинками – каменными брусками от двадцати сантиметров до полметра шириной, и толщиной столько же. Ни перил, ни заграждений – иди себе и иди. Пересекать пропасть в десять этажей по такому мостику не слишком-то хотелось. Притом, горизонтальные переходы – это еще полбеды. А как быть с теми, что шли под углом в сорок пять-пятьдесят градусов?

Ближе к центру города дома плавно становились ниже. Чтобы представить себе Унгейл сверху, достаточно взять металлическую сетку, сплошь состоящую из «сот», и опустить в центр груз.

– У гулов вообще очень жесткий общественный уклад. Если не сказать жестокий, – равнодушно отозвалась Маргарита. – Знаешь, чем больше их угробили, тем прочнее будет свод. И человеческое общество.

– Так ведь все наперебой говорят о трупоедстве! Что с того человеческому обществу?

– Слово «мертвый» подразумевает не только умерших своей смертью! – Марго водила лучом фонарика по стене, не боясь, что нас могут засечь.

Потолок слабо фосфоресцировал, но возможно это было отражением слабых пучков света, шедших из «колодцев». Необычных форм лампочки размещались в хаотическом порядке на стенах «домов». Стены со всех сторон были усеяны отверстиями.

– О подъездах тут не слышали, – едва слышно пробормотал я, увидев, как откуда-то снизу из норы вынырнула темная фигура, и быстро-быстро поползла по стене вверх, точно огромный жук, притом совершенно бесшумно. Прошмыгнула несколько этажей, и юркнула в нору.

К соседям в гости ходил.

Скопление спальных районов начиналось в десятке шагов от стен пещеры.

Ближайший к нам мостик невдалеке вел к следующим сотам, но шириной был всего лишь со штык лопаты.

Над Унгейлом стоял однообразный шум, словно в ведре копошились сотни жуков. И разумеется, никакой музыки или шума работающих двигателей. Изредка слышались отдаленные гортанные выкрики, которые тут же гасли в этом шорохе.

Насчет освещения я уже сказал. Неоновой рекламой тут и не пахло.

Не пахло. Да…

Пахло совсем другим.

– У них что, факелов нет? – ни к кому не обращаясь, произнес я.

– Действительно! – подхватила Маргарита. – Вспомни дворец. Одна спичка, и весь город будет освещен! Ненадолго, правда.

– Но запах-то исчезнет, надеюсь?

– Должен исчезнуть, – кивнула она. – Вместе с кислородом. Только слишком просто…

– Что просто? – не понял я.

Вместо ответа Марго присела на корточки, и достав из кармана зажигалку, несколько раз щелкнула ею.

Искры появлялись, но огонь не загорелся. Очевидно, вещества, содержащиеся в местной атмосфере, и вызывавшие этот смрад, препятствовали горению. Но вряд ли помешали бы паре цистерн напалма.

– Куда дальше? – поинтересовался я. – Зря мы балахоны бросили! Какое-никакое прикрытие.

– Я бы не рискнула идти по такому мостику в чехле. Да и подвижность снижена!

– Ты собралась идти по этим… – Я покачал головой.

– Я сама не в восторге. Но нам нужно попасть в центр города. Идти поверху наиболее безопасно.

– Ты уверена в этом?

– У тебя есть предложения? Хочешь спуститься вниз?

– Нужна связь, – я пожал плечами. – И мотать отсюда подальше. Камни, правда… Но есть ли они тут, вопрос. Будем ожидать знака? Так я в них не верю!

– Я тоже не верю. Поэтому будем идти вперед.

Маргарита легко поднялась на ноги и вопросительно поглядела на меня:

– Налево или направо?

Я пожал плечами.

– Все равно. Центр ведь посредине.

– Тогда направо. Поищем более удобного перехода.

* * *

Через пять минут показался следующий мостик. Широкий, точно крышка стола. Но изгибающийся, как радуга, едва не касающийся в верхней своей точке потолка. Под таким углом, что нормальному человеку не пройти. Притом, камень был отполированным, как стекло.

Жаль. Окинув его взглядами, пошли дальше.

Еще через пять минут показался третий переход, шириной не более, чем в две ладони.

– Идем? – спросила Маргарита.

Вместо ответа я обхватил ее и мы оба рухнули на пол. Невдалеке от нас медленно двигалась какая-то тень.

Я почувствовал, как рука девушки нащупала рукоять пистолета. Я покачал головой. Пистолет тут не поможет. Притом, эхо выстрела раскроет нас. Вариантов, собственно, было два: или свернуть гулу шею – я надеялся, что сил мне хватит, или сбить его вниз.

К счастью, до этого не дошло. Гул пошуршал, и перегнувшись через край тропы, покряхтывая, пополз вниз.

Маргарита осторожно перевела дыхание.

Хорошо, что импровизированный человек-паук предпочел мосту путешествие по стене.

Некоторое время мы лежали в обнимку, лихорадочно прислушиваясь. Я напряг слух, но единственное, что уловил, это постепенно затихающее царапанье.

Можно. Я бесшумно подошел к краю мостка и несколько раз с силой наступил на камень. Вроде бы держит.

Глубоко вздохнув, я шагнул на мост.

– Это всего лишь пятьдесят футов. – Мягко сказала Маргарита. – Хочешь, я пойду первой?

Я задержал дыхание и пошел вперед.

Немного, каких-то пятнадцать шагов. Но в мутной тьме, в облаке отвратительного, пробивающегося сквозь маску смрада они превратились в сто пятьдесят.

Сколько времени, интересно прошло с тех пор, как мы спустились под землю? Часов пять-шесть? Я совершенно потерял счет.

Как бы отвечая на вопрос, заурчало в животе. Желудок напоминал о себе. Но еды не было. Пока что вонь с большим перевесом побеждала желание отобедать, но что будет дальше?

Под нашими ногами копошилась темная бесформенная масса. Десятки гулов ползали по каменному полу, у подножия своих «многоэтажек», и лишь единицы забирались в норы, которыми были утыканы стены.

Не знаю, как Вторая ступень, но Первая показалась куда цивилизованней. Даже телевизор имелся.

Отвлекшись, я не заметил, как очутился на крыше «дома». Марго ступила следом.

Шестигранное кольцо соприкасалось с четырьмя соседними. Тут можно было идти спокойно. Широкий, с хорошую дорогу, относительно безопасный путь. Относительно – потому, что я едва не провалился в дыру – выход из «подъезда» на крышу.

Освещение практически отсутствовало – слабого света лампочек не хватало, чтобы хорошо разглядеть, что под ногами.

Но с горем пополам как-то применились. В груди возникло противоречивое чувство, такое бывает, когда хочешь переплыть реку, все дальше отплываешь от берега и понимаешь, что с каждым взмахом рук будет труднее возвращаться.

Таким образом мы миновали несколько кварталов.

По мере приближения к центру освещение становилось лучше. И вонь стала спадать. А может, я просто привык.

Главное, что меня беспокоило, чтоб мы, особенно девушка, не траванулись этой витавшей в воздухе гадостью.

Тут яды похлеще столбняка!

Время от времени мы отключали маски, стараясь растянуть запас. Если лекции насчет предпочтений местной элиты врали, недолго нам осталось вдыхать кислород. Но ведь должны же тут иметься какие-то вентиляционные шахты! Вряд ли подача всего запаса воздуха этой махины ограничивается трубкой из дома Джерри!

На втором десятке архитектура дворов постепенно стала меняться. Они стали существенно больше, и ниже, как минимум на этаж.

Потом дворы как-то расступились, став гораздо шире. Крыши «сот» постепенно шли под уклон и количество ламп неуклонно росло.

Уже спустившись на пару этажей ниже, я заметил любопытную особенность: в некоторых местах часть дворов была отделена невысоким бордюром, за который толпы гулов, кишащие внизу, не рисковали перебираться.

Наверное, только избранным позволялось переступать эту черту. И за которой эти избранные, в лице десятка гулов, суетливо ползали в одиночестве.

Еще дальше, ближе к центру, толпы стали редеть, уступая место уже единицам, а потом дворы постепенно опустели, по мере того, как мы спускались все ниже.

Отмахав километра полтора, уже на уровне примерно пятого этажа, Унгейл стал напоминать сильно заброшенный человеческий город. Я разглядел, насколько позволяло освещение, проржавевшую цистерну, пару раскрошенных обелисков с какими-то горгульями, и два громадных ящика, наполненных чем-то вроде черного песка.

В соседних сотах прямо посреди двора виднелась куча каких-то железяк. И какая-то фигура в драном пальто, возящаяся неподалеку.

В шорох вплелись едва слышные звуки работающего двигателя.

– Почему у города такая нелогичная конструкция? – прошептал я на ухо девушке, когда мы уселись передохнуть, облокотившись спинами о невысокий выступ, расположенный рядом с очередным ходом вниз. Масками мы почти не пользовались. – Сколько пропадает полезного места. Особенно в центре.

– Над городом должно быть пространство. Иначе это уже не будет городом! – так же тихо ответила она, сняв шапочку. – А соты… Многие живые существа копируют эту структуру.

– А почему ближе к центру дома становятся ниже?

– Не только ниже, но и больше. Это элитные районы.

– То есть, в центре у них должна быть мэрия?

– Нет. Там живет валарх. Это сразу и административное и личное здание. Хотя нет. У гулов вообще нет ни административных зданий, ни социальных служб. Вся правящая элита кольцами располагается вокруг лидера. Все достаточно просто.

– И что, должность передается по наследству? Или выборным путем?

– Не знаю. – Покачала головой Марго. – Никогда не интересовалась.

– Насколько я знаю, гулы чувствуют себя комфортно в тесных помещениях. Так зачем им такие хоромы?

– Ты же слышал о сэре Реджинальде Дуайте? – Прищурилась девушка.

Я пожал плечами. Откуда мне знать, кто такой Реджинальд Дуайт?

– Так вот, я однажды побывала у него дома. Есть конечно, дома и побольше. Но поместье произвело на меня огромное впечатление. Для семьи из двух человек дом огромен. – Она поправила шапочку.

– Но престиж есть престиж. В этом отношении гулы ничем не отличаются от людей.

– Это точно. – Пробормотал я. – А что там делала? В поместье для двух человек?

– На свадьбе была. Сэр Дуайт выходил замуж.

Наверное, у меня было очень глупое лицо, если Маргарита расхохоталась.

И в этот момент под ногами раздался шорох и в проеме, затылком к нам, появилась чья-то безволосая и бледная, точно росший в погребе арбуз, голова с торчащими, наподобие крыльев летучей мыши, ушами.

– Qui ici¹? – Проскрипела она.

Реакция меня не подвела. Я пнул ногой в затылок, и следующие три секунды мы слушали глухой стук, вызванный падением тела.

– Извини, – пробормотала девушка, когда мы оставили опасное место далеко за спиной.

– Бывает, – усмехнулся я. – Чего уж там! Я и забыл, что у вас в Англии творится!

– Творится?

– Ну, насчет «выходил замуж». Я об однополых браках!

– Ты против?

– А ты за?

– А мне все равно. Это личное дело каждого.

– Да я не против, пускай! При встрече передашь сэру Дуайту привет! Там на его свадьбе Элтона Джона, с этим… Маккеленом, случайно, не было?

Маргарита всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

– Что такое? – встревожился я.

Она покачала головой, и обогнала меня, на ходу вытирая глаза.

Поджав плечами, я пошел следом. Кто поймет этих женщин?

Прошагав, таким образом, еще полкилометра, высота снизилась до трех этажей – пять метров. Уже вполне можно спрыгнуть, в случае необходимости.

– Теперь осторожно, – прошептала девушка.

Дорога привела к краю крыши.

Соты заканчивались и образовывали огромную, со стадион размером, площадь идеально круглой формы. В центре которой располагался пасторальный пейзаж – горстка каких-то деревьев без листьев; небольшие, наполненные чем-то, очень похожим на воду, бассейны шестиугольной формы; огромный, с комнату размером, стеклянный аквариум в виде бокала; несколько клеток, в которых шевелились какие-то тени – то ли гулы, то ли животные.

Все это располагалось среди десятка приземистых, высотой в человеческий рост срубов, крытых плоскими камнями.

И вокруг множество светящихся разноцветных, уже изрядно выгоревших лампочек. Красные, желтые, зеленые. Но больше всего преобладал синий цвет.

Лампочки располагались на земле, или правильнее сказать, на камне, среди ветвей деревьев, на крышах избушек в совершенном беспорядке.

Смотря на всю эту дивную картину с определенного ракурса, вполне можно было представить себе какой-то заброшенный парк, в котором единственный оставшийся смотритель исправно зажигает свет, несмотря на отсутствие посетителей.

Парк окружала невысокая, по пояс ограда из плетеных особенным образом ветвей. Ветви не просто были переплетены, а закреплены в своеобразном порядке. Завитки узоров повторялись в строгой последовательности. Сначала я даже не поверил, что это ветви. Слева, вдалеке забор изгибался, превращаясь в высокую узорчатую арку без ворот, а потом шел дальше. И такая же арка имелась справа.

Наверное, имелось четыре таких, по сторонам света, входа.

По площади, в четырех-пяти шагах параллельно ограде, из разноцветных, размером со стекло от форточки, плиток был выложен пунктирный барьер. Плитки подсвечивались изнутри, отождествляя собой мирную, уютную рождественскую картину.

Вот она, резиденция местного бонзы.

Лежа на животах, мы долго рассматривали все детали этого любопытного зрелища.

От кольца стен «сот» до разноцветного круга было шагов шестьдесят-семьдесят, не меньше. Несмотря на то, что площадь была совершенно пустой, рисковать не хотелось.

И еще одна интересная деталь: на всем кольце окружающих площадь стен, имелся лишь один ряд ровных овальных нор, расположенный в метре от земли, на равном расстоянии друг от друга.

Видать, квартирки тут стоят, как в Москве – с видом на Красную Площадь.

Охраны или прислуги видно не было, но это ничего не значило.

Шагах в сорока слева от нас имелся довольно широкий мост, начинающийся на крыше и пологим спуском убегающий за ограду парка.

Если получится съехать вниз, не соскользнув с края, получится очень и очень неплохо.

– Может, и к лучшему, что так получилось, – произнесла Марго, отползая от края стены, и переворачиваясь на спину. – Пробираться сквозь весь этот архитектурный ансамбль в крейвене… Благодарю покорно!

– Откуда гулы о нас узнали… – пробормотал я. – Если Колш работает на тех… клонов…

– Не факт. Помимо клонов, у людей, не только у Дайрона, немало врагов. Не забудь, к тому же, о «Длани Бога»!

– Но ведь ваша специализация – логусы, – резонно возразил я. – При чем здесь «Длань»? И это не объясняет утечки информации.

– Если это не связано с Собранием, никакой утечки нет.

– А если связано?

– Тогда хуже.

– Ну а что говорят твои учебники? Когда пойдем?

– Лучше подождем. Время еще есть.

И мы стали ждать… Немного напрягало отсутствие информации. Маргарита не спешила делиться знаниями, полученными из ватиканских раритетов, ну а мои сведения о гулах ограничивались лишь «боевыми листками» из ноутбука.

Насчет социальной прослойке там умалчивалось.

Шорох вокруг не умолкал, накатывая волнами, словно толпы гулов принимались царапать камень по команде.

За полчаса, что мы просидели в засаде, из нор дважды выползали какие-то фигуры, причем одна из них – с торбой за плечами.

За хлебом, наверное, выскочил.

Да что ж это за мать его, город такой? Ни театра, ни Вечного огня, ни краеведческого музея…

Я смотрел на Маргариту. Вот интересно, в странах бывшего СССР производился набор в ватиканские спецслужбы? И большой ли отбор? Как обстоят дела с зарплатой, соцпакетом? А самое главное, смог бы я быть на месте Марго? Если б не встретился с Дайроном?

Кто знает! Ясно одно, что все мои сверхспособности – чужая заслуга. А она, как и Гарри, приобрела свои умения потом и кровью.

И стоит ли этот безусловный экстрим таких приключений?

Но Маргарита, по крайней мере, внешне, не выказывала никаких признаков волнения. Каменное спокойствие. Наверное, так и надо. Если находишься на волосок от смерти, и если суждено погибнуть, так сделай это достойно.

Но погибать не хотелось. Вокруг была жизнь, пусть даже и не совсем привычная нам, но обыденная для них. Свои обычаи, свои привычки. Своя речь…

– Так что, гулы говорят по-французски? – нарушил я молчание.

– Как и обычные люди! Мы же в Канаде! – удивилась Маргарита.

– Я почему-то думал, что у них свой язык, – признался я.

– Есть и свой. Но только для князей и жрецов. Остальные говорят на тех же языках, что и мы. При том, что основная масса вообще практически не умеет разговаривать!

– А что происходит с умершими гулами? – вдруг спросил я. – Всех съедают?

Марго потянулась.

– Почему всех? Съедают как раз не всех. Более-менее представляющих анатомическую ценность, как правило, разбирают. Кровь и некоторые органы для работ, кости и зубы для обмена, украшений… Одно глазное яблоко жертвуется жрецам, другое остается в семье. Еще что-то, не помню… Но это касается бесправных, и лишь тех, кто умирает своей смертью.

Она задумалась.

– Но таких очень мало. А с перенаселением тут проблем нет – их просто пожирают. Те же соседи. Перепись населения тут не в ходу. А власть имущие живут себе…

– Можешь не продолжать, – успокоил я ее. – Я и так узнал больше, чем хотел.

Разговор был прерван появлением в саду нового действующего лица. Некто, облаченный в тогу небесного цвета, вальяжно прошел вдоль забора, лениво поводя ладонью по веткам, исчез за ближайшим срубом, чем-то погремел, потом снова появился, неся в руке малоаппетитный шмат мяса, или сала, и в задумчивости замер возле клеток.

Стоило ему отойти от кладовой, как сидящие в клетках подняли неописуемый шум. Частое расположение прутьев не давало рассмотреть находящихся там.

Некто, наконец, завершил процесс размышлений, и забросил кусок на крышу одной из клеток. Очевидно, решетка там была не такой частой, поскольку кусок тут же втянулся, как лента в рулетку.

Из клетки послышалось чавканье, а в остальных наступила тишина.

Диета в зоопарке не отличалась оригинальностью – кормили по принципу лотереи.

Некто в голубом постоял и не спеша прошествовал дальше – куда-то в глубину сада. Он был довольно упитан – на фоне тощих гулов это сразу бросалось в глаза.

– Это наш клиент? – поинтересовался я.

Девушка кивнула.

– Он один? Или там в кустах охрана залегла?

– Вот и узнаем! – произнесла она. – Хочешь жвачки?

– Я еще ту не съел, – покачал я головой. – Какой план?

Марго вздохнула и перекатилась на спину.

– Берем его, допрашиваем на предмет хода в Гуллвейг, забираем с собой и уходим.

– Опять по крышам?

– Нет! – удивилась она. – Из его резиденции должен быть еще один ход, для избранных. Или ты хочешь пятьдесят миль идти пешком?

– Как пятьдесят? – ужаснулся я. – Вроде же двадцать?

– Как минимум. Это если по прямой.

Ну да, как я мог забыть! Ступени-то располагались не в одной плоскости! А как же кушать, и не только?

– Ладно, идем! – Скомандовал я, одним движением принимая вертикальное положение.

– Стой, – девушка схватила меня за руку. – Ты во всем такой скорый?

– Почти. – Самодовольно сказал я.

– Очень надеюсь, – заявила она. – Ты забыл, с кем имеешь дело? Тебя почуют, ты еще и трети моста не перейдешь!

– Интересно, что ж там, – я ткнул рукой в направлении, откуда мы пришли, – никто не выразил протеста?

– В том аромате они и друг друга с трудом различают! Вспомни того господина, с которым ты так невежливо обошелся! Здесь этот номер не пройдет.

Она достала откуда-то из кармана небольшой флакон с распылителем.

– Снимай одежду!

– Мы не так близко знакомы! – усмехнулся я.

– Куртку, шутник.

Подкладку куртки она обработала несколькими нажатиями кнопки. Потом то же самое проделала со мной.

– Надевай! – скомандовала она, расстегивая свой жилет.

Я принюхался.

Ничего, абсолютно. Даже окружающая нас вонь куда-то исчезла. Нет, правда, ничего.

– И в чем секрет? – поинтересовался я.

– Это – универсальный нейтрализатор запахов, – Маргарита встряхнула флакончиком. – Уникальное средство. Аналогов ему нет. Убирает абсолютно любой, в том числе и химический, запах. Частично нейтрализует газы и токсины, но проверять не советую. Гулы, как и вампиры, замечательно чувствуют запахи. А теперь им обломится!

– И насколько хватит этого флакона? – поинтересовался я, немного удивленный ее последней фразой.

– Надолго. Даже того, что на нас, должно хватить часов на шесть.

– Круто! – произнес я. – Но почему ты не сказала об этом, когда мы трансформировались в крейвен?

Маргарита задумалась.

– Не догадалась, – призналась она. – А учитывая нюх этих тварей…

– А ведь Колш умолчал насчет запаха, – прозорливо заметил я. – А ведь знал же, гад!

Минута понадобилась, чтобы добраться до мостка. Поверхность была гладкой, как журнальный столик. И шириной с табуретку. Надеюсь, возвращаться мы будем другим путем.

Внизу по-прежнему было ни души.

Я первым ступил на мост и осторожно присел на корточки.

– С Богом! – пробормотал я про себя и аккуратно оттолкнулся.

С легким шуршанием кроссовки поехали вниз. Через два метра сзади послышался легкий шум.

Таким образом, мы преодолели три четверти пути.

Уже приближаясь к ограде, я почувствовал на себе чей-то взгляд и огляделся по сторонам.

Из норы неподалеку, выпучив глаза, на нас таращился гул. Наверное, из первой купеческой сотни.

Он разинул рот, замерев, точно в ступоре. В его мозгу никак не укладывалось виденное. Это то же самое, как если бы во время собрания кардиналов вскочил Папа Римский и стал отплясывать фокстрот.

Я оглянулся на Маргариту. Она подтолкнула меня в спину, и через несколько секунд мы благополучно приземлились в «саду» и дав ходу, исчезли среди деревьев.

Изнутри парковая зона выглядела иначе. Под ногами лежал мягкий ковролин песочного цвета. Деревья были настоящими, покрытыми лаком, что позволило обеспечить сохранность. Их было множество, и все разные – я разглядел яблоню, осину, и ель. Пальмы соседствовали с кустарниками и папоротниками.

Осенняя коллекция в мертвом ботаническом саду.

Да, именно так. В городе гулов царила глубокая осень.

И к счастью, здесь было гораздо меньше света.

Пройдя сквозь ряды деревьев и пары каменных скамеек, мы вышли к небольшому, чуть выше моего роста холмику, или валу, крутые склоны которого были утыканы чем-то, сильно напоминающим еловые шишки.

С крыши он не был виден из-за деревьев.

В стене вала размещалась квадратная, метр на метр, дверца. Выглядело это крайне нелепо.

Маргарита сделала мне знак рукой.

Черт! Сроду не понимал этих спецназовских знаков. Но потом догадался. Мы разделились и осторожно стали обходить холм, по периметру, как небольшой дачный домик, с двух сторон. Ничего подозрительно по пути я не увидел.

Встретившись с Марго на противоположной стороне, мы переглянулись и аккуратно полезли вверх, хватаясь за «шишки» руками.

Осторожно приподняв голову, я заглянул внутрь.

Вал представлял собой своеобразную воронку метров десяти в диаметре, повторявшую формой пещеру Унгейла.

Внутренние стены воронки полого спускались вниз и в несколько рядов были усеяны каменными скамьями, доходившими до четырех пятых всего диаметра. Ну точь-в-точь цирк!

Четыре ряда сплошных скамей, а там, где в настоящем цирке размещались кулисы и оркестр, имелся широкий, идеально круглый, как дверь в банковское хранилище, проход. Напротив него – ниша с первой, нелепой дверкой.

Что же касается арены, об этом подробнее.

На дне кратера, овале примерно четырех метров диаметром, располагался огромный дощатый помост, сбитый из древних бревен, устланный всевозможными коврами и подушками, из горы которых было сооружено нечто вроде кресла, в котором и возлежал тот самый тип в голубом хитоне.

Правда, сейчас хитон выглядел грязно-серым.

У его ног располагался низенький столик, на котором стояло два ноутбука, тарелки с остатками еды, и огромный кубок.

Этакий восточный вариант. Падишах в серо-голубом со снисходительным выражением лениво смотрел какое-то шоу по сорокадюймовому телевизору, стоявшему в трех шагах от него, при этом лицо его, освещенное экраном, принимало загадочное выражение.

Значит, если это не запись, связь с поверхностью имеется. И Интернет должен быть.

Вокруг валялись книги, шахматная доска, две палицы, утыканные гвоздями и огромный, сверкающий револьвер.

На который я сразу же указал глазами.

Маргарита кивнула. Она подумала о том же.

От гула до револьвера было не меньше двух метров.

Перемахнув через гребень, я в два прыжка очутился внизу и подхватил пистолет.

Через секунду возле меня очутилась Марго.

А гул и даже не обратил внимания. Сидел и сидел себе, лениво почесывая грудь когтистой лапой.

Я сделал шаг вперед и на что-то наступил.

Услышав хруст, валарх лениво повернул голову и увидев нас, выпучил глаза.

– Я имею честь разговаривать с валархом славного Унгейла? – поинтересовался я по-английски, подтянув ногой подушку, и опускаясь на нее.

Еще больше выпучившись, гул наклонил голову, принюхиваясь. Наверное, отсутствие запаха удивляло его больше, чем само наше появление здесь.

– Я валарх, – хрипло ответил он с акцентом. – Кто вы?

Дерзнувшие прийти в мою обитель, мысленно завершил я.

– Мы те, кого привел Колш. – Холодно сказала Маргарита.

Валарх замер. Колесики в его мозгу никак не могли состыковаться. Ведь по его сведениям, мы должны были либо погибнуть, либо попасть в лапы того же Колша и его товарищей.

– Великому Дайрону это не понравится, – продолжала Маргарита.

Тонкие губы гула сложились в недоверчивую усмешку, исчезнувшую спустя мгновение.

– Вот как? – медленно проговорил он. – Вы люди?

Марго бросила на меня быстрый взгляд.

То есть он знает, что Дайрон исчез после Собрания. Чего не знал Колш.

– Люди, люди. Я убежден в этом. – Гул медленно поднялся. Ростом чуть ниже меня, на вид он не представлял явной угрозы.

Держа руку за пазухой, он сделал шаг.

Даже на расстоянии от него несло смесью алкоголя и разлагающейся плоти. Если вспомнить все, что я знаю о гулах, человеку с ними справиться весьма и весьма проблематично.

Я взвел курок.

Гул усмехнулся, но в его мутных глазах я прочитал беспокойство. Гула пулей не остановить, но что если попасть в глаз? Я-то допустим, не смогу, но Марго – вполне! Словно отвечая мне, сзади щелкнул курок «Беретты».

– Меня не испугать этим, – произнес гул, делая еще шаг. Теперь между ним и стволом пистолета оставалось не более метра.

– К тому же, – лениво продолжал он, – в пистолете нет патронов!

Может, патронов действительно не было, может, были. И я не настолько разбирался в оружии, чтобы определить это на вес.

Возможно, гул ждал, что я опущу глаза, и этим дам ему свободу маневра… Но способен ли гул двигаться настолько быстро, чтобы переломить ситуацию в свою пользу? Кто знает!

Поэтому я сделал иначе.

– Они мне и не нужны, – усмехнулся я, и разжал пальцы.

Явно гул такого не ожидал. Как и того, что пистолет еще не коснулся ковра, а мои пальцы уже сжимали его горло!

Дайрон был прав, на ощупь это напоминало хорошо наложенную гипсовую повязку и еще пять лет назад мне бы не поздоровилось, вспомнить ту же Лавру!

Но сегодня мы были в разных весовых категориях.

Держа гула за горло, я чуть отставил ногу, чтобы не потерять равновесие, и поднял его, точно терминатор, без всякого усилия. А потом стал сжимать пальцы, надеясь, что валарх не будет размахивать когтями.

И почти сразу же услышал хруст и почувствовал, как «гипс» поддается под пальцами.

За ту секунду, пока все это происходило, на лице валарха промелькнула вся гамма – от удивления до ужаса. Будь это вампир или грамор, ситуация была бы еще на что-то похожа, но человек! Тут-то парня и заклинило.

– Что вы хотите? – прохрипел гул.

– Где камень? – грозно вопросил я.

– Ка-камень?

Я чуть свел пальцы. Шея завибрировала.

– Ка…мень… – гул хрипел, схватив меня обеими руками за ладонь.

Хотелось бросить его об стену, в духе Голливуда, вот только стен, кроме рядов со скамейками, не было. Был, правда, спуск вниз, но проход был прикрыт вертикальными деревянными роллетами, поэтому я ограничился тем, что швырнул его на пол, подальше от кресла.

Кто его знает, вдруг там спрятан еще один револьвер.

Честно говоря, я не ожидал от себя подобной жестокости. Правду говорят, что сила порождает безнаказанность. Большая сила – это большая ответственность. Но трупоходы и вонь из его пасти все же спровоцировали агрессию.

Однако сказать, что я желал ему смерти, было бы неверно.

Гул заскреб пальцами.

– Не вздумай! – грозно сказала Маргарита, глядя как тот тянется к булаве. – Если не хочешь почувствовать ее у себя в заднице!.. – И осеклась.

Мотая головой, гул принял вертикальное положение.

– Именно люди, – прохрипел он, пытаясь усмехнуться.

– Так что с камнем? – спросила Маргарита.

Я был благодарен ей за это, потому что моя твердость сдувалась как шарик. Все-таки я не готов еще просто так ломать шеи, пускай даже они регенерируются.

– Камень… он у ба…рона. – Пробормотал гул, ощупывая шею.

– Конкретнее. – Девушка нахмурилась.

– В Гуллвейге. У барона.

Между бровей у Марго пролегла вертикальная складка.

– Что-то не так? – вполголоса спросил я, отступив к ней.

– Не пойму. Слово «барон» меня смущает.

– По-моему логично. Тут – валарх, в третьей ступени – барон, в четвертой – князь.

Складочка разгладилась, но потом Маргарита покачала головой.

– Ты же говорил, что князь – трех ступеней.

– Да, ну и что? Он главный среди гулов, значит, ступени эти под ним. Вернее – над.

– А если нет? Если мы ошибаемся? Я, например, ничего не знаю о нем, как и о верхушке вообще. Тебя не смущает, что о камне знают все, кому не лень?

– Расслабься, – успокаивающе сказал я. – И повернулся к гулу. – Здесь есть Интернет?

Спустя полчаса мы уже мчались по направлению к Гуллвейгу в новенькой, крытой коврами вагонетке. Связанный «витой парой» гул тихонько лежал у задней стенки.

Интернет утешения не принес: в допотопном гуловском софте я разобраться не смог. И ни «Скайпа», ни «Вайбера» не нашел. Тем более, вместо мыши валарх использовал отдельный трекбол, а мне это было совсем непривычно – и время поджимало.

С выходом в сеть было тоже не совсем айс – хорошо еще, что я помнил парочку «секретных» фишек, благодаря чему с трудом удалось выйти на сайт какого-то неизвестного мобильного оператора и сбросить Мише смску.

И вся, хоть и призрачная, надежда была на то, что ему, невзирая на роуминг, и главное, отсутствие связи, эту смску удастся получить.

Мишиного емейла, к сожалению, я не знал.

На вопрос, где же «Виндовс» или хотя бы «линукс», гул вразумительного ответа дать не смог. Естественно, что и вай-фай в этом центре технологий Унгейла отсутствовал тоже. Может, я и ошибался, но не искать же ихнего сисадмина!

Оставалась надежда на то, что в Гуллвейге к техническому прогрессу относятся более терпимо. Нет, в самом деле, я понимаю, что гулы в силу своей природной скромности и аскетизма нуждаются в малом. Но принести своему мэру такое барахло – это что-то! Ноутбуки оба были уровня «Пентиум-2», если это о чем-то говорит! И то, что я вообще смог зайти на сайт мобильного оператора, было чудом.

С другой стороны, повезло – десяток метров сетевого кабеля аккурат подошли по назначению. И с каждым витком валарх терял часть своей вальяжности.

Сейчас, спутанный, как колбаса, он молча лежал, ожидая своей участи.

Наверное, обдумывал мое послание филистимлянам – уходя, по моей просьбе Марго крупными буквами набрала по-французски: «УШЕЛ ВНИЗ, ВАСТАРИИ МОГУТ ВЗЯТЬ ПОЛОВИНУ ЕДЫ», а потом на втором ноуте продублировала эту же надпись на английском.

Вастарии – это, как подсказала она – ближайшая дюжина в окружении валарха, ихний горсовет, те, кто мог появляться в логове валарха в любое время без особого приглашения.

Это, наверное, один из них пялился на нас, когда мы перебирались по мостику.

Первый вариант, который я не привожу, был куда смешнее, но Марго категорически воспротивилась – гулы не оценили бы юмора.

В том, что они оценят мое послание по достоинству, я сомневался. А вот в том, что последуют совету – нет.

Девушка уверила, что насчет еды и дисциплины здесь дважды повторять не приходится. В тех срубах находилась именно еда, и немало. Учитывая, что острой необходимости в холодильниках жители славного Унгейла не испытывают, вопрос хранения ограничивается лишь размерами собственной недвижимости.

Сначала я хотел написать «всю еду» – но Марго посоветовала именно «половину». Вастарии не ходят группами без повода, следовательно, когда первый придет в гости к шефу и прошурупит смысл послания, до прихода коллег он будет занят перетаскиванием этой самой половины к себе в апартаменты. А следующие, соответственно половины от оставшегося.

И так далее.

Типичный английский юмор.

В общем, нашего гула по возвращении ожидал сюрприз в виде лечебной голодовки.

В одну из кладовых мне все-таки удалось наведаться, – я даже не ошибся, нашел с первого раза – за водой. Упаковки поллитровых бутылочек в полиэтиленовых паках занимали почти всю избушку. Я прихватил одну упаковку. Если бы не запах, можно было бы потратить чуть больше времени на изучение. Имелись еще и фрукты – яблоки, сливы, но их брать я не рискнул.

Без сомнений, гарантией сохранности здешнего пищпайка служили не туго открывающиеся низенькие дверцы и формальные засовы, а авторитет хозяина.

Сруб оказался в другой стороне, поэтому разглядеть, кто же сидит в клетках мне не удалось. Да, честно, не особо и хотелось.

Так что вопрос воды вроде решался – вода была местной, в смысле, сверху, канадской, и крышки бутылок – запечатаны.

С кислородом оказалось сложнее, гул лишь с третьего пинка признался, где баллон. Вернее, баллоны. Они был небольшими, с автомобильный огнетушитель, но зато много. Осторожно открутив кран на одном, без пломбы, я удостоверился, что это кислород, а не, к примеру, метан. А пламя зажигалки подтвердило.

Конечно, внутри вполне могли содержаться какие-нибудь особо вредные примеси, помогающие гулам входить в экстаз, но я понадеялся на этикетку производителя – тоже какая-то человеческая контора, со штрих-кодом.

За круглым «банковским» проходом имелась небольшая, высеченная в камне площадочка, дававшая начало темному, спускавшемуся вниз тоннелю, пол которого шел на полметра ниже уровня площадки. От края пятачка бежал укрепленный на каменном полу огромный рельс, исчезающий во тьме.

Да и сам тоннель был – разведешь руки в стороны, коснешься стен. Но зато у самого порога стояла великолепная карета – монорельсовая вагонетка с высокими бортами, в которой свободно могло поместиться пять человек.

Дно по традиции было устлано коврами и подушками, которые практически, если сравнивать с общим фоном, не воняли.

Прямо посреди ее торчало какое-то приспособление – некая помесь мотора и тормоза. Поскольку нефть или ее производные в переполненном ароматом валарха воздухе не ощущались, я справедливо предположил, что мотор был электрическим. И не ошибся: под коврами обнаружились ряды аккумуляторных батарей. Наверное, они использовались для возвращения, а вниз тележка шла своим ходом.

Догадку подтвердило закрепленное на стене, сразу за входом грубое зарядное устройство с трансформатором и допотопным циферблатом.

Да, поезд «Унгейл-Гуллвейг» придет еще не скоро – до электрических путей цивилизация Второй ступени пока не доросла.

Пара баллонов перекочевала в тележку следом за водой, а за ними – неудачливый глава местной администрации.

Надо отдать ему должное – он не угрожал, не пытался сопротивляться и выкидывать тому подобные фокусы. Не знаю, что его наставило на путь истинный – здравый смысл или подломанная шея, но вел он себя довольно спокойно и не пытался палить из револьвера.

Который я кстати, реквизировал. И пули, к слову, там были.

Часть 6

I

Двадцать миль это тридцать два километра. По вертикали.

По информации гула, «белый ход» был ровно в два раза короче «черного». Тарахтеть нам было сорок девять с копейками миль – около восьмидесяти километров. При средней скорости в тридцать-сорок километров в час – два с половиной часа.

Если бы тележка не работала, этот путь теоретически можно было преодолеть пешком. Не совсем комфортно, но куда короче ста шестидесяти по основной трассе! Теперь был ясен злобный ход Колша – такое расстояние пройти в крейвене было бы просто не реально.

Когда я услышал эти цифры, то принес еще два баллона. На всякий случай.

Вся наша компания погрузилась, я повернул рычаг, оттолкнулся ногой от бордюра, и тележка со скрипом тронулась в путь.

Я, как капитан, стоял впереди, наслаждаясь ездой. От механического движения засветились желтые фонари, расположенные на бортах вагонетки. Свет не особо яркий, но дорогу освещало метров на двенадцать, и на том спасибо. Главное, это в случае чего, успеть нажать на тормоз. Я несколько раз пробовал тормозить – в принципе, работало.

По сторонам смотреть было нечего – бесконечные каменные стены и неровный потолок, до которого свободно можно достать рукой.

Спуск был относительно пологим, но тележка ехала не больше, как мне казалось, двадцати километров в час. Может, чуть быстрее. Наверное, в механизме имелась какая-то автоматическая система блокировки – чтобы начальственные гулы, путешествующие тут, не растрясли свои упитанные телеса.

Необычным был дующий в лицо ветер – затхлый пещерный воздух, напитанный сыростью. И никакой вони.

Постепенно однообразие тоннеля утомило, и я уселся рядом с Маргаритой, равнодушно посматривающей то по сторонам, то на связанного гула.

А потом стал обдумывать происходящее.

Ну ладно, Колш, с этим все ясно… Но Джерри! Ведь он прекрасно знал все эти выкладки… И бабулька рядом с ним такая вроде бы порядочная… В общем, все гулы, с которыми я так или иначе сталкивался никак не вызвали симпатии.

Значит, их целью было разделить, ослабить нашу компанию. Без Дайрона, пусть и в человеческом обличье и Гарри, отряд потерял львиную долю боеспособности.

Недаром Колш запретил Мише идти с нами!

Конечно, и Миша и Джейсон не вчерашние выпускники школы, много знают и немало умеют. Опыт Голубых и чутье вампира это много, очень много. Но в человеческих категориях. Да и вампир в последнее время вел себя странно.

А как быть с гулами… Это еще если там гулы… А если не только они?..

Эх, не сообразил я вовремя, что к чему… Смс-ка была краткой – Колш предатель, мы застряли, идем вниз. И что? Информация для общего сведения. Как держать связь, что им делать, как встретиться – этого не знал никто.

И главное, как нам выбираться отсюда!

Я поделился этими соображениями с Марго, но ее реакция была довольно прохладной: доберемся до Гуллвейга, а там посмотрим.

Такое чувство, что все вокруг что-то недоговаривают! Ее спокойствие сбивало меня с толку. С другой стороны, не биться же ей в истерике. А опыт ее работы – вообще отдельная история. Ну и главное – она целиком и полностью верит в Дайрона! Сто процентов! А нужно бы задуматься – Гарри тоже верил, и где теперь Гарри?!

С третьей стороны, он ведь сам виноват – не послушался…

При других обстоятельствах я был бы даже рад попутешествовать по этим Ступеням. В принципе, интересно. Как будто побывал на другой планете.

Вот вернусь, буду хвастаться, мол, был в Унгейле проездом. Когда?.. Да когда в Гуллвейг ехал!

Если вернусь, конечно.

Мимо пробегали стены в странных разводах, пару раз даже мелькнули распластанные силуэты трилобитов, омаров и прочих устриц.

Потом серый камень уступил место черному, потом снова серый, а потом тоннель сменил окрас на цвет вареной кукурузы.

Где мы были сейчас? В десяти километрах от поверхности? Или больше? Здесь это совершенно не ощущалось.

Интересно, способна ли цивилизация гулов создать подземный тоннель сквозь планету? Там, где еще нет расплавленной магмы? Или такие тоннели уже давно существуют?

Я задумчиво посмотрел на гула.

Тот неподвижно лежал, изредка пошевеливая пальцами. Но попыток освободиться не предпринимал. И на том спасибо. Устраивать разборки в ограниченном пространстве, да к тому же в несущейся тележке мне не хотелось.

Скорость стала нарастать, я приподнялся над тележкой, положив локти на борт, получая от езды непередаваемое удовольствие. О том, что может случиться, если вдруг впереди окажется тупик, или пропасть, я разумеется, старался не думать.

А гул встрепенулся. Повернувшись набок, и спрятав голову в ворохе подушек, он осторожно поглядывал на нас.

Поглядывающая на валарха Маргарита пристально всмотрелась в этот поблескивающий в полумраке глаз.

И неожиданно гул мерзко отрыгнул. В лицо ударила непередаваемая волна вони. Я обернулся. В этот момент Маргарита крепко обхватила меня руками, словно собираясь поцеловать, и резко дернула на себя.

Я машинально сомкнул рукина ее спине, и в обнимку мы оба повалились на дно тележки.

Спросить, что все это значит, я не успел: вокруг потемнело.

На огромной скорости мы влетели в узкую каменную кишку, мрачный свод которой лишь на несколько пальцев возвышался над бортами вагонетки!

Еще секунда, и мне бы размозжило голову.

Маргарита вторично спасла мне жизнь.

Не в силах вымолвить ни слова, я лежал на ней, постепенно приходя в себя.

Через несколько секунд тоннель разошелся в стороны, угол наклона уменьшился, и тележка сбавила ход.

– Твою мать, – были мои первые слова. – Спасибо тебе…

Я сел на корточки, привалившись спиной к стене. Прежнее положение занимать уже не хотелось.

– Сочтемся, – улыбнулась девушка, поднимаясь. – Зато мне стало ясно кое-что!

– Что именно?

Она сморщила нос.

– Каким образом гулы избавляются от продуктов распада.

Мы посмотрели друг на друга, а потом как по команде, повернулись к гулу.

– Ах ты, жаба! – С чувством сказала Марго.

Жаба закрыла второй глаз, и притворилась глухой.

– Что ж с тобой делать? – нежно спросила девушка, доставая из кармана смартфон. И вдруг сильно пнула гула в живот.

– О-о-о, – проскрипел тот.

В этот момент Марго брызнула ему в рот тем самым нейтрализатором.

Гул сморщился так, словно хлебнул уксуса. Это только надо было видеть!

Маргарита быстро выставила руку со смартфоном и опустилась на корточки, спиной к валарху. Сверкнула вспышка.

– Селфи! – ослепительно улыбнулась девушка.

– Давай, наверное, от него избавляться! – пробормотал я. – Так, чтоб без крови.

– Сколько еще до города? – повернулась девушка к гулу.

– Час с четвертью.

Ага, мы на полдороге.

– Замечательно. Выметайся! – и Марго потянула тормоз.

Я рывком поднял гула и перевалил за борт.

– Дуй домой, тут недалеко! И учти, если хоть одна твоя нога появится в Гуллвейге…

– Понял, – с готовностью кивнул гул, пытаясь встать на ноги. – Понял!

И тележка набрала скорость.

– Может, надо было его развязать, – вслух подумал я, глядя на исчезающую во мраке фигуру. – А то помрет еще…

– Невелика потеря, – отозвалась Маргарита, сосредоточенно роясь в своей одежде. – Ничего с ним не будет. Перегрызет провод да пойдет себе домой потихоньку!

– Лишь бы следом не поперся!

– В таком виде? Ты шутишь!

Девушка вытащила из-за пазухи руку с зажатым в кулаке платочком и протерла жилет.

А потом повернулась ко мне:

– Я советую тебе сделать то же самое.

– Что именно? – не понял я.

– Промокни пот подмышками и натри этим одежду. Да, неплохо было бы еще пописать на ботинки.

– Что?! – мне показалось, или я ослышался?

Девушка вздохнула.

– Мы направляемся в город, у обитателей которого основным чувством является нюх. Скорее всего, нас встретят. Представь, какой будет их реакция, если мы с тобой вообще не будем пахнуть!

Ах, да, нейтрализатор.

– Нужно было это сделать еще наверху! – сердито сказал я. – Когда за водой бегал… И думал же сходить, да забыл…

– И правильно сделал! Что сказали бы другие гулы, почувствовав человека в доме валарха? Нет уж, сходишь, как приедем! Обязательно!

Глядя на мою гримасу, она не удержалась и добавила:

– Воспринимай это как рабочие моменты!

– Тогда уж ты иди первой, – посоветовал я. – Элементарные правила этикета.

– Я девочка, мне сложнее!

– Тогда каждый сам за себя. Я отвечаю только за свою обувь!

Марго надулась.

Как мы решали этот вопрос, говорить не буду, но тележку остановили посреди пути – на долгом пути кое-где имелись «поляны».

– А почему ты решила, что нас встретят? – поинтересовался я, когда тележка тронулась в путь.

– Потому, что мы едем.

Я пожал плечами. Ладно, ей виднее.

* * *

– Вот кстати, скажи, Марго, – обратился я к девушке, открывая бутылку воды. Пить вроде бы можно, жаль только, что без газа…

– Да?

– Герберт Стэндфорд – твой… дедушка? Ну, рассказ Дайрона, о нацистах?

Маргарита кивнула.

– Угу. Я даже удивилась, почему никто об этом не спросил? Многого я не знала, но да, отца и дядю Джона воспитала тетка. Они… Ах, ну ты же их видел…

– Да, – мрачно подтвердил я, вспомнив ее кузена, напоровшегося на крюк по моей милости.

Повисла неловкая пауза.

– Прости, – девушка коснулась моей руки. – Понимаешь… Моя реакция при нашей первой встрече. В Германии… После этой Груббер… Это был один из моих страхов… И тут, спустя час я вижу тебя… Ты не виноват.

– Виноват, в том-то и дело… – Я потер лоб. Виноват, потому что не послушал Дайрона.

– Все мы в чем-то виноваты. Значит, так было предопределено… Но расскажи о себе, мы знакомы уже, – она улыбнулась, – несколько лет, а я так о тебе ничего и не знаю…

А что рассказать? Я даже немного растерялся. Потом поведал ей о себе, как жил с дедушкой и бабушкой, о том, что не помнил родителей, о работе, о городе… Сжато, как и полагается при написании биографии.

Однако, к моему удивлению, Марго с интересом слушала.

– Да, кто бы мог подумать, что в этом месте я вспомню о работе… – глубокомысленно заключил я. – Видела бы Светлана…

Задумался под мерное потряхивание тележки о бренности бытия, потом мысли перешли в более повседневное русло.

Напоминание о работе подстегнуло воображение и я живо представил начальницу, в своем деловом костюме, сидящую напротив в обнимку с валархом, и не выдержав, хихикнул.

Марго подняла красивую бровь.

– Ты что-то хотел спросить?

Я быстренько вернулся в реальность.

– До этого инцидента… с Собранием… тебе много приходилось, м-м-м, участвовать в столкновениях с ними? – я кивнул назад, в сторону бредущего домой гула, имя которого мы, кстати, так и не потрудились узнать.

– Ты имеешь ввиду гулов? Или чужих вообще?

– Без разницы.

– А почему ты об этом спрашиваешь?

– Понимаешь, все это время, что я нахожусь с Дайроном, и сейчас… не знаю, как ты, а я только и делаю, что причиняю, как бы это сказать, боль остальным… Ну, в смысле… – Я замялся, не зная, как сформулировать. – Да я за всю свою жизнь столько не сломал костей, как за эти две недели! (О пяти годах сидения на горе, я разумеется, умолчал).

– И?

– И я не могу понять, неужели к этому все сводится? Год назад я и мечтать не мог о такой подготовке, а теперь не могу понять – использовать эти возможности для того, чтобы навалить гору трупов, пока какой-нибудь более удачливый сотый, или тысячный грамор не свернет шею мне, или сидеть дома и в тайне от всех надуваться от мысли, какой я особенный!.. Не прими за слабость, – поспешно добавил я.

– Можешь – ломай… Насчет столкновений… Ну, до нашей встречи – я имею ввиду, в Гамбурге разумеется, было лишь два.

Она закрыла глаза, словно вспоминая.

– Первый раз вообще по глупости! Конфликт из-за пустяка. Даже вспоминать стыдно. Я повздорила с одним вампиром, приняв его за Знающего. А он – мальчишка, да к тому же недавно инициированный!

Марго негромко рассмеялась.

– Знаешь, мне так хотелось показать, все на что я способна… Не дали. К счастью. – Она выставила руку за борт и осторожно коснулась пальцами пролетающей стены.

– А второй… Меня… ну в общем, похитили… Да, представь себе, был такой случай спустя пару лет… Я уже была подготовлена куда лучше – и физически, и аналитически… Только вот умения мои оказались совершенно бес-по-лез-ными!

Марго оглушительно лопнула пузырем жвачки.

– А почему именно логусы? Не вампиры, не Безликие? – поинтересовался я, вспомнив рассказ Гарри.

– Я пришла позже остальных, и меня, как наименее боеспособную, прикрепили к разработке логусов – на тот момент этот вид практически не представлял опасности. – Не смущаясь, ответила девушка. – В рамках разумного, конечно.

– Наименее боеспособную? Ну допустим… хоть это и не совсем корректно…

– Да при чем здесь корректность? – Подняла бровь она, – это факт, я не стыжусь этого!

– Хорошо, факт, – терпеливо произнес я. – Ну а Гарри? Его-то небоеспособным не назовешь!

– Все достаточно просто. Гарри взял меня в напарницы, потому что на тот момент никого не нашлось. И мне пришлось бы работать одной. Так что, можно сказать, повезло. Он научил меня многому, не только тому, что касается логусов. А потом как-то само собой… Последнее задание ты помнишь – Груббер. И золото Аненербе… Звучит интригующе, да?

– А почему фото Груббер были черно-белыми? – поинтересовался я, вспомнив наш рейд в гамбургскую гостиницу. – Не двадцатый век вроде.

– Есть гипотеза, что логусы могут влиять на снимки, сделанные цифровым фотоаппаратом. Пленка, как ты понимаешь, не выход. А техника, которой мы пользовались, якобы защищена от подобного воздействия. Черно-белое изображение – плата за страховку. Но качество все же потрясающее.

Я кивнул. Тут она была права.

– Не знаю, мне сложно конечно судить, но на мой взгляд, Безликие куда интереснее логусов! Почему…

– Безликими «Manu Dei» не занималась! – Резко сказала девушка. Даже слишком резко.

– То есть как – не занималась? – удивился я.

– Все, что касается Безликих – под строжайшим запретом! – Она вздохнула, и уже мягче добавила:

– По-моему, даже куратор не владел такой информацией… По крайней мере, нам было категорически запрещено вступать с ними в контакт, если вдруг такая возможность появится! Сразу уходить, и как можно дальше!

– Вот как! – удивился я.

– Да. Больше я тебе не расскажу – не потому что нельзя, или не доверяю, а просто нечего!

– Ну ладно, а наны? – я посмотрел на нее.

Брови Маргариты приподнялись.

– Наны? – удивилась она. – Монахини?..

А ведь верно! В английском языке слово «nun» – это монахиня. Как это я раньше не сообразил! Совпадение? Или нет?

– Хм… Ну до недавнего времени я вообще о них не слышала… А ты знаешь, кто это?

– Да так… – уклончиво сказал я, – не особо…

Девушка кивнула, и уселась поудобнее, вытянув ноги.

– А как вы тренировались? – поинтересовался я.

– Да как… Если сказать одним словом – тяжело!

– Нет, я имею ввиду – с кем? Специально нанятые или пленные логусы? Или виртуальная реальность? Или…

– Во имя всех святых, какая реальность? – Девушка хмыкнула. – Вот еще! Все куда банальнее! Более опытные сотрудники играли роль чужих!

– И Гарри? – неосторожно спросил я.

– И Гарри тоже, – легко согласилась Маргарита. – Не он один, конечно. Там были не менее опытные бойцы… Евгений, например! Очень сильный терминатор!

– Терминатор?

– Ну, это мы так называли силовиков… Есть… были специальные группы из трех человек, которые участвовали только в силовых акциях, там, где наши люди не справлялись. Хоть и считалось, что у нас пакт о невмешательстве… – Она хмыкнула.

– К нам тоже была прикреплена одна такая «тройка», Евгений как раз оттуда! Самый опытный инструктор. Еще девчонка одна, тоже смерч в юбке! Прямо «ангел Чарли»! Много тренированных людей. Хотя Евгений производил самое сильное впечатление.

– Русский? – ревниво спросил я, испытав сильное желание найти этого Евгения и поспарринговать с ним.

– Болгарин, кажется…

Она вздохнула и добавила:

– Он умер.

Я не нашелся что ответить. Да и что тут скажешь? Отвернулся, чтобы она не видела выражения моего лица. Мне было стыдно за мои мысли. Неужели это на всю жизнь – желание померяться хоботом с другими? Да и чем меряться? Этот Евгений пахал в четыре пота, чтобы добиться успехов, а мне свалилось сверху.

Все равно, что хвалиться купленным мамой «Айфоном» перед нищими!

Умер… Конечно, погибла вся группа, Гарри говорил об этом. И сейчас… От «Длани» остался фактически один человек!

– А если серьезно, все что с тобой происходит, это расплата. – Не обращая внимания на мою растерянность, произнесла девушка. – Расплата за то, что ты получил. А иначе не бывает. И дело не в самом Дайроне. Я уверена, что твой потенциал еще не раскрыт до конца. Или ты на самом деле думаешь, что физическая сила решает все? Нет!

Она устроилась поудобнее и продолжала:

– Это огромные манипуляции с энергией. Если в какой-то момент ты оказался тем самым приемником, значит, это неспроста!

– Твое «неспроста» намекает на многое!

– Ни на что оно не намекает! Найти человека и накачать его силой – это ничего не значит! Можно найти десяток, сотню, наконец! Промыть мозги и создать армию чудовищной силы! А этого нет.

– Откуда мы знаем, – не согласился я. – Может, и есть.

– Я никогда не поверю, что Дайрон так грубо работает! – покачала головой она.

– Тогда в чем смысл?

Она взяла меня за руку и крепко сжала:

– Да в том, непонятливый ты мой, что эта твоя способность лишь ступенька. Прелюдия к чему-то более важному!

– К чему? – спросил я, не сдержав улыбки при слове «прелюдия».

– А вот это тебе самому должно быть виднее!

Спуск становился все более пологим, пока не исчез совсем. Последние метров двести тележка преодолела на одной инерции.

Со скрипом она въехала в «карман», из которого выходил тоннель с высеченными в скале ступенями.

– Приехали, – констатировала девушка.

За отсутствием сумок пришлось взять два баллона и по бутылочке воды.

Коридор вывел нас в маленькую пещерку, посреди которой сидел в позе лотоса жирный гул в плюшевом костюмчике небесного цвета, и что-то бормотал под нос, царапая по полу когтями.

Рядом, на стене, на уровне его головы виднелось размазанное дурно пахнущее пятно.

Потянув воздух носом, гул открыл подкрашенные синим цветом глаза. На гладком лице выделялись нарисованные черные брови и раскрашенные лиловым губы. От него сильно несло какими-то сладковатыми благовониями.

Ну и мерзость!

– Приветствую вас в славном Гуллвейге, люди! – напыщенно сказал гул на каком-то чудовищном подобии французского. Но, тем не менее, я его понял.

Мы синхронно кивнули.

Откуда всем о нас известно?

Похрустывая суставами, гул грузно поднялся.

– Идемте, он ждет вас!

Мы переглянулись.

– Я жрец второго круга. – Неправильно истолковал наши взгляды накрашенный.

– А как ваше имя? – кашлянув, спросил я.

– Просто жрец. У меня нет имени.

Круто. Жрец чего? Ах да, второго круга. Зеленого треугольника кислого овала. Что у них все в цифрах – совет семи, три ступени….

Сделав хлебосольный жест, гул по-бабьи затрусил вперед. Словно евнух в гареме.

Через несколько сот шагов мы вышли к Гуллвейгу. Еще на подходе об этом возвестил запах дохлятины.

Коридор превратился в широкий, автомобилю впору мост, висящий между стеной пещеры и городом.

Гуллвейг состоял из десятка огромных расположенных на одном уровне пещер, между которыми были пробиты гигантские, с многоэтажное здание, отверстия.

Если связать в вязанку множество пластиковых труб, а потом обрезать их от периметра к центру так, чтобы получилась огромная воронка, можно получить некое представление о Гуллвейге.

Город в десяток раз был больше Унгейла, но если последний представлял собой большую пещеру, то этот – их совокупность. Несколько пещер впоследствии расширили и соединили между собой арками и галереями.

И если в Унгейле дома были высечены из камня, то здесь – сложены из крупных, почти метровых блоков.

Та же архитектура что и в Унгейле, за исключением того, что там весь город представлял собой систему сот-шестигранников, а здесь – окружностей. Дворы были идеально круглыми.

Света было гораздо больше, причем яркого. Ну да в столицах всегда освещение было на высоте!

Мы вышли на верхний ярус, и отсюда было отчетливо видно, как внизу течет непрерывный поток темных фигур – наверное, тот самый путь для «остальных».

Да, если караван трупоходов направлялся в Гуллвейг, да к тому же еще и длинной дорогой, в город прибудут одни остовы, вылизанные до блеска.

Неужели в условиях такого повального голода двоих сопровождающих достаточно? Должен быть конвой. Да и сто процентов, тех батарей однозначно не хватит на дорогу. Значит, что? По пути должны иметься зарядные устройства.

Скопления зданий были похожи на гигантские морские ракушки, с рядами пробитых отверстий-квартир.

Сразу за мостом начинался проход с узенькой винтовой лестницей. «Просто жрец» с трудом втискивая свои телеса между стеной и колонной, начал спускаться вниз, пыхтя, как паровоз.

На спуск потребовалось минут десять.

Следуя на некотором расстоянии от гула, мы вышли в небольшой дворик.

– Разумнее будет преодолеть путь в повозке. И безопаснее. Поедем? – широким жестом жрец пригласил следовать за собой.

Повозка точь-в-точь повторяла трактор «Кировец» модели А-700, как если бы он был сварен из металлических прутьев, оплетенных лозой, только была покрупнее в полтора раза.

Там, где у обычного трактора располагается кабина – широкая, крытая занавесями площадка, такие часто показывают в фильмах про Восток, когда падишах едет на спине слона.

Вместо моторного отсека – открытый ящик, в котором неподвижно сидел по-турецки гул, держа в руке кнут. Между коленей у него стояла грязная, накрытая крышкой, кастрюля.

И четыре широких пароходных колеса, в каждом из которых находилось по жилистому коричневому гулу.

– Пардон, а как же идея о Священном яйце? – прошептал я на ухо девушке.

– Опиум для народа, – так же тихо ответила она по-русски.

– Прошу! – любезно улыбнулся жрец, продемонстрировав два ряда остро заточенных зубов.

Действительно, если в продвинутом Китае есть рикши, почему бы им не быть в Гуллвейге?

Погонщик щелкнул хлыстом, и такси тронулось с места.

Повозка двигалась по принципу «белка в колесе».

Гулы перебирали поперечные, обмотанные резиновой лентой перекладины колес без малейших эмоций. Ни усталости, ни обреченности, ни малейшего недовольства на их лицах я не разглядел. Полнейшее равнодушие ко всему.

Лязгнули, открываясь, бронзовые ворота, и повозка покатила по узкой улочке. По бокам дороги стояли каменные столбы с натянутой между ними сеткой из просмоленного каната.

Толпы изможденных, покрытых язвами созданий, одетых в лохмотья, напирали, как фанаты на концерте группы «Ласковый Май». Они тянули руки, тщетно пытаясь коснуться повозки, – до нее было как минимум пара шагов.

Если бы сетки не было, нас бы смели вместе с повозкой в два счета.

И все это в абсолютном безмолвии, если не считать шороха, скрипа когтей и сопения.

Видно, в школах гулов на уроках царит гробовая тишина.

Сопровождающие гулы шли по обеим сторонам повозки и щедро угощали толпу разрядами электрошокеров, прикрепленных к длинным ручкам.

Треск разрядов сливался с редкими вскриками жертв, которые на миг отключившись от реальности, тут же оттирались более активными соседями.

Вонь стояла такая, что можно было повесить топор. Мы нацепили маски, но и они не очень-то выручали.

Сверху сыпалась какая-то дрянь, но благодаря двум рядам металлической сетки, и ряду плотной ткани, это было не критично.

Улица была усеяна гниющими отбросами: куски кожи, тряпки, кости. Под колесами похрустывали какие-то камушки и обломки досок, еле различимый сквозняк теребил обрывки целлофановых пакетов.

Кто говорил, что родиться в Гуллвейге это преимущество? Лично мне Гойлен показался куда более комфортабельным.

На стенах домов, на высоте трех-пяти этажей висели какие-то фигуры и провожали нас тусклыми взглядами, не предпринимая никаких попыток приблизиться.

– Почему вы не кормите их? – спросила Марго, глядя на толпу сквозь занавески.

– Для чего? – удивился иерарх.

– Чтобы они не умерли от голода!

– Да будет вам известно, что гулы могут не есть годами. – Возвестил жрец, с превосходством поглядывая на нас.

– Все понятно? – усмехнулся я, наклонившись к уху Маргариты.

– Угу. Если судить по тому что я вижу перед собой, имеются и исключения. – Прошептала она.

Безусловно, исключения имелись.

Время от времени погонщик доставал из кастрюли небольшие куски мяса, и невозмутимо бросал их в колеса. Гулы ловко подхватывали их, не прекращая своего занятия.

Затаив дыхание, толпа жадно следила за «колесниками» – вот вам налицо пример превосходства государственных служащих перед безработными.

Вдалеке виднелись преграждающие путь очередные ворота.

Сама дорога представляла собой прорезанный в стенах зданий тоннель. Над головами медленно плыли сводчатые арки. Между ними, на высоте двенадцати-пятнадцати этажей в кругах проглядывал едва различимый потолок пещеры – будто муравей внутри вертикально стоящей трубы смотрит на небо.

Таким образом мы проехали около четырехсот метров.

Уже возле самых ворот с дребезжанием прогнулась крыша. У кого-то не выдержали нервы.

Мы инстинктивно пригнулись, но от наших голов до потока еще было с добрый метр расстояния. Толпа замерла, не сводя глаз с кабины.

Лицо жреца перекосилось, и он что-то зашипел, отчаянно жестикулируя.

Сжимая кнут, погонщик сноровисто залез на крышу и оттуда послышались свистящие звуки ударов. После чего последовал глухой стук падающего тела.

Сквозь щель в занавесках я видел, как на дорогу шлепнулась какая-то личность, и быстро-быстро загребая руками, поползла прочь.

– Прошу прощения, – повернулся гул, изобразив сладкую улыбку. – Кварталы отребья мы миновали… В случае необходимости, архитектура наших городов позволит ему служить естественным щитом, закрывающим элиту!

«Естественным щитом»! Они что, собираются воевать только в двух измерениях?

О том, что мы весь Унгейл пробежали за полчаса по крышам, гул разумеется, не имел представления.

II

Стало намного чище. Улучшилось освещение. Исчезла сетка по сторонам улицы. Норы в стенах стали более широкими и приобрели симметрию.

Через минуту пути я впервые увидел в полумраке гула-ребенка. Маленький, лысенький, лет семи на вид, одетый в широкие бесформенные штаны и короткую тужурку, он катил перед собой на колесах тележку из супермаркета, наполненную всяким хламом. Когти на ногах слегка царапали камень при каждом его шаге.

Это что же, средний класс?

Перехватив мой взгляд, погонщик усмехнулся, показав коричневые клыки, и швырнул в гуленка мясом. Не попал, кусок шмякнулся, не долетев несколько шагов. Ребенок схватил мясо, и тут же запихал в рот социальную помощь, воровато оглядевшись по сторонам.

Жрец со смешком покачал головой.

Повозка выехала на перекресток. В три стороны под прямыми углами расходились дороги. При слабом свете ламп я разглядел привязанных к торчащим из земли ржавым кольям изможденных гулов.

Через лохмотья проглядывала бледно-серая кожа.

Перекресток осужденных.

Кисти рук и щиколотки у бедняг были скованы, а в шеи были завинчены огромные ржавые шурупы. С ног до головы гулы были вымазаны чем-то, похожим на смолу. Точно, смолу. В десятке шагов, в решетчатой клетке тлел небольшой костерок, над которым кипел котел с чем-то черным. И характерный запах смолы.

Рядом, на куче угля, предусмотрительно отгородившись ржавым листом металла, лежал тщедушный, ростом с карлика гул, и болтал ногами в подвязанных бечевкой сандалиях.

– Отступники, – безразлично пояснил жрец.

– В чем же их отступничество? – поинтересовалась Маргарита.

– Без разрешения охотились на поверхности, – гул ткнул пальцем вверх.

Охотились? Без лицензии?

– За мертвецами, – негромко пояснила девушка. – На живых они не нападали уже сотни лет. По-моему.

Дорогу перебежал старый, изрезанный морщинами гул, сжимавший подмышкой квадратную доску, сильно смахивающую на картину. Или икону.

Перехватив взгляд жреца, он ссутулился, и поравнявшись с костром, откуда-то из темноты вытащил палку на длинной рукоятке, с чем-то плотным на конце. Быстро обмакнув в котел палку, он скорым шагом пробежал вдоль заключенных, одним движением вымазав их и без того грязные тела.

Несчастные даже не вскрикнули.

Наверное, это было своеобразным обычаем – как в средневековье швырять камни в заключенного в колодках.

Опасливо поглядев на повозку, гул отшвырнул палку и направился по своим делам.

В следующем дворе в ноздри ударил резкий, специфический запах.

В неровном свете болтающейся на проводе лампочки в глаза бросилась невероятная картина:

В вырубленной в толще камня на высоте двух метров нише, лежало необъятных размеров существо, напоминающее огромный, с мусорный бак, студень. Такого же цвета, как и кокон одного из троицы выступающих там, несколькими километрами выше.

Абсолютно голое, и с такой же синюшно-бледной кожей.

Но женского пола.

А вот и мамаша, подумал я, увидев огромные, с подушки размером, груди, пухлые руки и огромный живот, накрывающий ноги.

Гулиха лежала на боку, разглядывая повозку. Глазки на маленькой по отношению к остальному телу голове с интересом осматривали каждую деталь.

В метре от каменного пола, прямо под нишей, вдоль склизкой каменной стены, было натянуто нечто вроде гамака. В котором лежали влажные, с дыню размером, блеклые колобки, покрытые синюшными прожилками.

Вдруг гулиха напряглась, и закатив глаза на лоб, стала мелко подергиваться. Потом напряглась, и с громким чмоканьем, откуда-то из-под огромного живота вывалился еще один мягкий колобок, который хлюпнув, завис в сетке.

Даже не удостоив его взглядом, длинными когтями роженица почесала лоснящийся бок.

Вот это роддом!

– Меня сейчас вырвет, – пробормотала Марго.

– А что, их женщины все такие? – удивился я, стараясь не дышать ртом. – Вроде мы раньше проходили мимо других, обычной комплекции. И Эмма… Может, она не рожала?

Но Марго ничего не успела ответить.

– Это одна из лучших наших производительниц! – гордо пояснил жрец, не оборачиваясь. – Почти половина ее яиц идет в кенотаф!

А остальные куда? На отбраковку? В местные супермаркеты?

Жрец кивнул погонщику, и тот, загремев кастрюлей, метко швырнул в мать-героиню мясом.

Кусок глухо шлепнулся лучшей производительнице на бедро. С трудом шевеля руками, рекордсменка зацепила его пухлыми пальцами, и оставляя на коже влажные следы, потащила ко рту.

Отвратительное зрелище. Эта мадам явно не в моем вкусе.

И в номера я с ней точно не пойду.

– А почему она такая толстая? – нетактично поинтересовался я.

– Каждый проходящий мимо обязан кормить ее, – любезно отозвался жрец.

Тогда понятно, откуда лишние центнеры. Интересно, если отверстий нет, каким, спрашивается, образом вообще происходит зачатие? И как эти яйца сносятся? Как у кур – без петуха? И где же отец-многостаночник? Которому я не завидую…

Но на все эти вопросы ответов не было. Гул не считал нужным сообщать нам такие очевидные детали, а спрашивать лишний раз не хотелось – запах не располагал.

На следующем повороте показалась ярко освещенная площадь, посреди которой вытянутой вверх десятиметровой пирамидой торчало какое-то усеянное знаками строение, и рядом еще одно, вроде небольшого, уменьшенного в двадцать раз, трехэтажного Колизея.

– Главный кенотаф города, – прошептала мне на ухо Марго, кивнув на пирамиду. – Нечто вроде инкубатора.

Сложенный из плотно пригнанных зеленоватых в этом освещении плит, кенотаф не имел ни окон, ни дверей. Как из него будут выбираться новорожденные, оставалось непонятным.

Лишь небольшая полукруглая дыра у самой земли, рядом с которой стояла низенькая деревянная скамеечка.

Рядом неподвижно высились, подняв, указывая на потолок, указательные пальцы левых рук, трое гулов с пятнистыми от краски затылками.

Потом я перевел взгляд на «Колизей». Бурый, местами раскрошившийся кирпич образовывал круглое здание с тремя рядами галерей, разделенных угловатыми арками на своеобразные окна.

В каждом таком окне висели на крюках отвратительного вида полуразложившиеся туши.

Собаки, козлы, свиньи и еще какие-то непонятные животные.

В одном окне были выставлено множество крыс, нанизанных на стальные прутья.

Множество плетеных и пластиковых корзин разного размера, наполненных вяло шевелящейся (насекомыми?) массой.

И рядом хмурый гул-продавец.

Сдерживая рвотные позывы, я хотел было поинтересоваться, какая ходит валюта, но не успел: в очередном окне на двух крюках, загнанных под лопатки висел чернокожий толстяк лет сорока с сережкой в ухе.

Когда повозка проезжала мимо, он открыл глаза.

Видно было что он находится при смерти, и оставалось жить ему, судя по всему, не больше часа.

Сжав зубы, я чудовищным усилием воли удержал себя в руках. Маргарита, судя по всему тоже.

– Можно подумать, люди более милосердны, – едва слышно пробормотала она.

Наверное, не смотря на весь цинизм ситуации, она была права. Кто знает, что делали, или делают с гулами наши ученые?

– Наш рынок, – равнодушно сообщил жрец. Похоже, его совершенно не волновало, что мы увидели. Каждый судит по себе.

Наконец, повозка миновала ужасное место, выехав на кольцевую площадь, посреди которой возвышался огромный прозрачный купол, а перед ним – ров с водой, опоясывающий резиденцию местного владыки.

Стараясь выбросить из головы увиденное, я всмотрелся вперед. Но ужасная картина все равно стояла перед глазами.

Состоящая из сот полусфера на десяток шагов выступала за границы рва.

Стало легче дышать. Во рту исчез сладковатый гнилостный запах.

Очевидно было, что здесь какие-то альтернативные источники поступления воздуха все же имеются.

Город залегал на глубине, значительно превосходящей знаменитую скважину на Кольском полуострове, и если в Унгейле наличие какой-никакой вентиляции, с натяжкой, но можно было объяснить природными причинами, то поступление воздуха в огромный массив на тридцатипятикилометровой глубине естественным способом, на мой взгляд, было возможным лишь в случае, когда город находится в открытой яме.

Несомненно, должны быть электронасосы и наличие множества тоннелей на поверхность. И скорее всего, насосы эти работают от электричества, поступающего с поверхности.

Потому что даже если гулы будут купаться в нефти, заводить генераторы в условиях кислородного дефицита просто самоубийство.

Ров по самые края был заполнен затхлой водой. Где-то вдалеке слышался плеск, как будто работало водяное колесо.

– Перекачиваете воду? – поинтересовался я.

Безымянный жрец наклонил голову, при этом его огромные подбородки уперлись в грудь.

– Два мотора трудятся по очереди. Вода течет, подобно реке… Остроумно, не так ли?

Нет, не так.

Лучше бы они оставили воду в покое, предоставив ей догнивать в этих мертвых берегах. Множество замерших на поверхности зеленых пузырей вяло перемещалось вдоль берега, увлекаемых течением. На поверхности воды образовался бурый от каменной пыли налет толщиной в палец. Но особых ароматов, как ни странно, не ощущалось. То ли я принюхался, то ли налет, точно разлитое на воде масло, препятствовал образованию запаха.

И почему, кстати, здесь не жарко? Насколько я знал, по мере спуска вглубь земли жара повышается примерно на пару градусов каждые сто метров. Да тут должно быть, как в кузнечном горне!

А температура была вполне себе комфортной. Около шестнадцати градусов.

И между прочим, ни здесь, ни в Унгейле, я не заметил ни малейших признаков конденсата.

* * *

Подъехав ко рву, повозка, помедлив, перевалила через берег и въехала в воду. Судя по всему, там было не мелко, как минимум, мне по шею. Отфыркиваясь и стараясь держать головы над водой, гулы вцепились в колеса, и сопя, вытянули повозку на сушу.

Сами искупались и заодно машину вымыли.

На равном удалении друга от друга отстояли сводчатые проходы, к одному из которых и направилась, оставляя мокрые следы, наша повозка.

Возле входа стояли два гула в серых инквизиторских балахонах. На одном из них был надет потрепанный черный цилиндр. Они молча расступились, не соблаговолив задать ни единого вопроса.

Внутри полусферы стало гораздо светлее, и сначала я решил, что расположение сот способствовало усилению света снаружи. Но присмотревшись, заметил скрытые в толще купола, в ребрах металлопластиковой основы, грязные лампы дневного света.

Под куполом небольшими кучками росли чахлые деревца, явно страдающие от недостатка света.

Дорожка плавно изгибалась между ними, следуя к центру.

Наконец, по команде возницы, повозка остановилась.

– Я вынужден проститься, о чем безмерно сожалею, – гул, попытался изобразить трагедию на своем кукольном лице.

– Взаимно, – любезно произнесла Марго, легко спрыгивая на землю. Я за ней.

– Идите на дым! – проскрипел жрец вдогонку.

Дальше пошли вдвоем.

Сразу за поворотом дорога уперлась в небольшое, явно бутафорское, кладбище. Пластмассовые надгробья и памятники чередовались с раскрашенными в веселые цвета крестами, между которыми затесался и полумесяц.

Аккуратно пройдя между могилами, я сразу же обнаружил маленький электрокар, по самую крышу нагруженный обломками манекенов.

Как следует прокашлявшись и высморкавшись, я смачно плюнул на гостеприимную гуловскую землю. Маргарита тактично отвернулась, но было видно, что ей до смерти хочется сделать то же самое. Если б не аристократическое воспитание…

Потом путь преградила сложенная из бревен пирамида в два человеческих роста. Из темного провала несло гнилью, поэтому мы обогнули ее, не заглядывая внутрь.

Сразу за ней из земли торчал ствол дерева, грубо очищенный от веток. От него отходила ржавая цепь, к которой друг за другом были прикованы трое изможденных гулов.

Когда мы проходили мимо, троица проводила нас равнодушными взглядами.

Интересно, подумал я, учитывая условия жизни местных, не произойдет ли тут очередная социалистическая революция?

И сам себе ответил: нет. Разве может произойти революция на ферме? Или на пастбище, чтобы овцы взбунтовались против пастуха? У толпы высохших от голода гулов элементарно не хватит на это мозгов.

Неожиданно дорога закончилась перед длинным одноэтажным строением, сложенным из огромных окаменевших бревен.

Плоская, покрытая плитами крыша сразу напомнила мне срубы в резиденции валарха. Правда, с одним отличием: из крыши торчала труба, из которой шел дым!

Дым! В условиях кислородного дефицита!

А еще покрытая значками деревянная дверь.

Я распахнул ее.

* * *

Переступив порог, мы сразу же оказались в другом мире.

Обтянутые небесно-голубой материей стены, добротная мебель вдоль них.

С потолка свисала огромная, с колесо грузовика люстра, сделанная из множества заостренных стеклянных трубок, крепившаяся на кованом крюке.

Посреди комнаты стоял длинный деревянный стол с мощными стульями, во главе которого сидел одетый в потертую пиджачную пару гул в годах и раскладывал пасьянс.

Таких карт я никогда не видел – старые-престарые, в два раза больше обычных, и с непонятными обозначениями.

За его спиной находился большой камин, в котором негромко потрескивали дрова. На каминной полке лежал огромный угольно-черный цилиндр – в смысле, головной убор, сверкающий, будто вскрытый лаком.

Гул пошевелил ноздрями и поднял голову, сплошь покрытую татуировками.

Несмотря на черный костюм, в глаза сразу бросилась его удивительная смуглая, цвета пергамента, кожа.

Это был первый на моей памяти трупоед, имеющий темную, а не синюшно-белую расцветку.

Брезгливо искривленные губы открывали два ряда ровных, но покрытых серым налетом зубов. Вместо одного из них, в верхней челюсти был вставлен синий камень такой же формы.

В некотором обалдении я уставился на него.

Не удостоив меня внимания, гул перевел взгляд на Маргариту.

– Что ты хочешь, дитя? – звучно спросил он, широко раскрывая пронзительные черные глаза.

Марго замерла с открытым ртом. Я проследил за ее взглядом.

Над камином висел огромный корявый крест, под ним – металлическое колесо, из центра которого разбегались к окружности семь лепестков. На шести из них были накарябаны какие-то каракули, а на самом верхнем было криво написано «Samstag».

Ниже была приколочена гвоздями металлическая табличка с надписью «FreiHerr».

Вот и господин Херр нашелся!

Но девушке было не до шуток.

Барон Самеди!.. – Запинаясь, произнесла Маргарита, отступая.

Барон Самеди? Уж не тот ли это тип, который покровитель мертвых в культе вуду? Масса фильмов и книг на эту тему. Никогда бы не подумал, что глава вуду – старый потасканный трупоед.

Забавно.

– Сядь, дитя. – Гул указал на стул по левую руку от себя.

Маргарита медленно подошла и отодвинув стул, осторожно присела на краешек.

Поскольку мне сесть не предложили, я остался стоять, боясь нарушить этикет.

– Ты не ошиблась. – Гул еще раз оглядел девушку, затем перевел взгляд на меня. – Я, Сам'ди, бондьё, хунган и бокор Гуллвейга, барон Суббота. Откуда ты знаешь меня, дитя?

– Суббота? – не удержался я. – А где барон Воскресенье?

Наверное, я перегнул палку, нужно было просто помолчать.

Долгое время гул сидел, перекладывая карты, словно обиделся.

Наконец, он поднял голову.

– Я последний барон Суббота, – произнес он. – И те, кто придут после меня, тоже будут носить имя Субботы! И это будет длиться до скончания века. Так говорят карты. Карты не ошибаются.

Он внимательно посмотрел мне в глаза.

– В города Ступени может попасть лишь человек, принесший с собой буллу. Но у тебя же нет ее?

Я покачал головой.

– У меня нет буллы. Она не нужна. Мы пришли от Дайрона. За камнем.

– Вздор. – Пробормотал барон, царапая карту. – Вздор… Дайрон умер.

– Не умер. Мы же здесь по его желанию.

– Этого не может быть, – гул улыбнулся мне, как маленькому. – Ты либо заблуждаешься, либо лжешь… А ты не лги мне!

– Но откуда же тогда мы можем знать о камне и о том, что он находится здесь? – попробовал продавить я логику.

– А ты ничего и не знаешь, хомо! – Торжествующе усмехнулся барон, поправил темным когтем две карты, и почмокав, добавил:

– Дайрон доверил камень мне, и ему, и только ему я этот камень верну. Да-да, только ему.

– Но ты же говоришь, что Дайрона нет!

– Нет Дайрона, нет и камня, – и барон вернулся к картам.

Положение становилось дурацким.

– Ты можешь призвать в свидетели Хашшаса! – с натугой сказал я.

Маргарита удивленно поглядела на меня.

– Ты играешь словами, не понимая их истинной сути, человечек, – произнес барон, собирая на лбу лесенку морщин.

– Тем не менее… – начал я, но Самеди схватил карту, и ткнул ее мне:

– Вот оно, слеза и прах, тебе говорю я, человечек! Прах! Видишь ты?

Он бросил карту на стол, не дав даже рассмотреть ее.

– А это тебе, дитя, – он вытащил другую, и скривив губы, сунул Маргарите под нос:

– Две кости, смотри! Как раз две! – одна человечку, другая тебе, дитя!

Потом бросил карту девушке, и наклонившись вперед, несильно ударил ее по губам изрядно поредевшей колодой, и рассмеялся:

– Это и есть ваш камень. Это он и есть.

– Значит, разговора не будет? – ровно спросила девушка.

– Ты думаешь, что я отвечу вам, потому что боюсь? Я не ведаю страха. Нет-нет, мне он не ведом!

Не моргнув глазом, Маргарита не спеша достала зажигалку и демонстративно ею щелкнула.

Барон медленно поднял голову, и ничего не выражающим взглядом поглядел на пламя. А потом протянул темный палец и медленно, словно смакуя, потушил огонь. Казалось, он испытывал наслаждение.

Маргарита окаменела.

– Плох бы я был, дитя мое, если б не научился доверять огню, – пробормотал он. И вдруг прогремел:

– А ты пришла стращать меня, жалкая потаскушка! – и с размаху ударил девушку по лицу.

Сила удара была такой, что Маргарита отлетела назад вместе со стулом на несколько шагов и ударившись о стену, упала.

Я замер, всего лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно: что-то слегка кольнуло в шею, и в глазах помутнело.

Когда туман рассеялся, я обнаружил себя лежавшим на полу, а барон, словно ничего не произошло, сидел на своем месте, так же раскладывая пасьянс.

– Молодец, Жоакин, молодец, – монотонно бормотал он, шелестя картами. – Заслужил свой обед, заслужил… Да-да, заслужил…

Скосив глаза, я увидел Маргариту, лежавшую там же. Из разбитой губы у нее текла струйка крови. Казалось, глаза ее были полны ужаса.

Проследив за ее взглядом, я увидел ужасное зрелище.

Как я уже говорил, в двух метрах над столом барона Сам'ди нависала огромная, состоящая из множества хрустальных трубочек, люстра, испускавшая тот самый бледный больничный свет.

И вот сейчас на этой самой люстре висело отвратительное существо размером с овчарку.

Голое, если не считать грязную набедренную повязку, абсолютно безволосое, и покрытое дряблой морщинистой кожей. Тонкие, как ножки стула, ручонки и такие же ножки заканчивались огромными, с книжку, ладонями, которыми существо цеплялось за люстру.

Маленькое тельце и большая, напоминавшую шишковатую дыню безволосая голова. На ней рядышком расположились два глазика с копеечную монету каждый, пятак носа, и широкий, полный редких зубов, рот.

На груди чудовища болталась золотая цепочка с каким-то бесцветным камнем в оправе, который оно постоянно держало в огромном рту, то и дело причмокивая, словно сосущий соску младенец.

Тремя лапами Жоакин держался за самую длинную, свисавшую посредине «сосульку», а в четвертой держал небольшую костяную трубочку, размером с футляр от термометра.

К счастью, уродец не смотрел на меня. Посасывая свой медальон, он медленно двигался, раскачивая люстру, и с любопытством рассматривал Маргариту.

Не знаю, что это была за тварь, но она отдаленно напоминала Горлума и выглядела отвратительно.

Медленно коснувшись рукой шеи, я осторожно вытащил маленькую костяную иголочку, оперенную голубыми нитками.

Раз ни барон, ни Жоакин не сочли необходимым смотреть на меня, значит, посчитали парализованным.

Угоди эта дрянь в обычного человека, так бы оно и было.

Зрение приобрело обычную резкость, и я пошевелил сначала пальцами, потом руками. Все было в норме.

III

– Воскресенье, барон Воскресенье, ха-ха, – бормотал гул, склонившись над столом. – Светлое воскресенье Христово, светлый праздник, за упокой души, за упокой… Да-да, милый Жоакин, за упокой… Мертвые ждут, именно!.. Так, а не иначе!..

Завершить монолог ему не удалось. Я вскочил на ноги и что было силы прыгнул вверх.

Разумнее было просто сдернуть Жоакина вниз, но мне была противна даже мысль о том, чтобы касаться этой твари. Поэтому я просто ударил его ногой в прыжке.

Вверх.

С поросячьим визгом уродец подлетел вверх, нанизавшись на хрустальные игры. Стукнула, падая на пол, костяная трубка.

На карты барона брызнул дождь из темной крови.

Жоакин висел, пронзенный десятком сосулек. Три лапы безжизненно повисли, а задняя левая медленно разжималась. Потом он начал медленно сползать вниз.

Тварь шмякнулась на стол, прямо гулу под нос.

Барон вскочил, и с неожиданной для него прытью выскочил из комнаты.

Я бросился к Маргарите и помог встать на ноги.

– Ты как?

– Нормально, – поморщилась она. – Губу разбил, ублюдок!

– Пора уходить!

Я бросил взгляд на стол. Жоакин лежал, слабо подергиваясь.

– Что это за хрень? – спросил я.

– Впервые вижу! – с отвращением сказала Маргарита. – Но лучше добить!

С этими словами она схватила полуметровый подсвечник, стоявший на каминной доске и метнула в основание люстры.

Со всхлипом люстра обрушилась на стол, накрыв собой Жоакина.

– Вот теперьуходим!

– Давно пора, дитя!

Сам'ди даже не потрудился закрыть за собой дверь.

Выглянув наружу, я некоторое время прислушивался. Ничего тревожного.

Но это пока.

– Доставай свой спрей, детка! – не поворачивая головы, скомандовал я.

– Ты что, не здесь! – Детка подтолкнула меня вперед. – Нужно найти вход в Четвертую ступень!

– Какой вход! – воскликнул я. – А камень? Нужно сначала поймать барона!

– Брр! – передернулась девушка. – Везет мне на всякую нечисть! Я считала, что барон Суббота – это легенда!

– Одна легенда уже лежит на столе… Короче, куда он мог побежать?

– За подмогой, – пожала плечами Марго. – За оружием, не знаю… В любом случае, если мы не найдем входа, окажемся в мышеловке! Назад выбираться, сам понимаешь…

Я бегло осмотрел домик. Подергал стол, постучал по стенам. Отодвинул комод. Все двигалось свободно, ничего не привинчено.

Камин отстоял от стены на значительном расстоянии, представлял собой полутораметровую кубическую коробку и вполне мог оказаться тем самым входом.

Но одно обстоятельство меня смущало: чем больше ступень, тем больше уважения к знати. И если валарх Второй ступени разъезжал на тележке, то неужели сам барон Суббота опустится до квадроцикла? Или электрокара? А больше ничего в такую дыру и не пролезет… Та же вагонетка имела куда большие размеры.

Значит, не камин. Или камин, но только в качестве запасного хода. А ведь мы даже не узнали расстояния до Четвертой ступени! Но в том, что оно значительно превышает расстояние отсюда до Унгейла, я был уверен.

Теперь понятно, почему гулы так уважительно относятся к крейвенам. При таких раскладах они должны ползти к месту поклонения месяцами.

Я попытался пошевелить камин. Тщетно. Если он и сдвигался с места, то нужно искать рычаг. Или что-то подобное.

А времени не было. Я пятой точкой чувствовал, что пора сваливать.

Вокруг не было ни души. Обогнув дом, мы углубились в чахлые заросли.

– Переждем, а потом навестим его чуть позже.

Девушка кивнула.

Но пережидать, собственно, было негде.

Полминуты ушло на обработку спреем. Потом мы побежали дальше и выскочив на «поляну», сразу наткнулись на громадный монумент чему-то.

Так должен был бы выглядеть памятник Губке Бобу. Если взять каменную губку грязно-серого цвета десяти метров высотой, закрутить ее винтом и поставить на бревенчатый постамент, то отдаленно можно представить, что открылось нашим глазам.

Раздумывать, собственно, было некогда – выходы охранялись, бежать по городу, полному гулов, было бы естественно, чистым безумием. А как угнать доставившее нас сюда авто, вместе с гулами, я бы не додумался.

Я первым взлетел на верх, и найдя подходящее дупло, ввинтился внутрь. Двое с трудом, но поместятся. Тесновато, правда будет. Изнутри пещера была испещрена множеством разнокалиберных дыр и напоминала кусок сыра.

Воняло так себе, в том смысле, что внутри ничего, кроме пыли я не обнаружил. Но одежду все равно придется выбросить.

Высунувшись наружу я осмотрелся, и не увидев ничего подозрительного, протянул руку Маргарите.

Забравшись внутрь, она первым делом разбрызгала спрей.

И мы замерли.

А спустя пять минут послышался шорох, и на поляну вышли два гула. Постояли, потоптались, поводили носами, и исчезли. Спустя еще минуты две вернулись, и ушли той же дорогой.

А мы стали ждать. Сколько прошло времени, сказать сложно! Над нашими головами отвесно вверх шел узкий, испещренный разнокалиберными дырами ход, и несколько раз я поднимался вверх и разглядывал окрестности.

Из трубы Самеди-холла шел черный дым, глухо ухал какой-то барабан и негромко сопя, по резиденции барона сосредоточенно щупая ветки деревьев, галопировали гулы из охранки. На четырех ногах и вертикально. Никаких ползаний по стенам. Судя по всему, здесь было запрещено перемещение в вертикальной плоскости, иначе нас бы сразу нашли.

– Не возражаешь? – спросила Маргарита, положив голову мне на плечо.

– Возражаю. Но деваться-то некуда!

– Мягко.

– А теперь скажи, какие у меня сильные мышцы!

– Это очевидно, а потому не актуально.

Я пошевелил пальцами ног. Как же хочется снять эти кроссовки!

– Барон Самеди… Нет, это совершенно немыслимо! – медленно проговорила девушка. – Просто невероятно!

– Что невероятно? – лениво спросил я. – Что этот психически нездоровый гул оказался тем самым Бароном? Ну и что? Я уже столько повидал, что меня ничем не удивить. Да к тому же, что тут удивительного? Самый что ни на есть покровитель мертвых. Логично.

– Да, конечно… – пробормотала она.

– Говоришь, везет тебе на всякую нечисть? Смотри – Груббер и ее маман. Торн и Изначальный. Теперь этот повернутый на всю голову Самеди! А не удивительно, что именно мы бегаем за камнями и уже перезнакомились со всей верхушкой чужих?

Она погладила меня по голове.

– Сигарету бы…

– А вам на курсах не рассказывали о вреде курения? Что от этого портятся зубы, кожа. Ты теряешь форму, появляется одышка и вообще… плавно превращаешься в старуху! Что, прочно подсела?

Маргарита вздохнула.

– Да нет. Просто напряжение снять нужно…

– Напряжение снимается алкоголем. – Наставительно поднял я палец. – Или сексом. Ну, на худой конец, таблетками. У тебя есть таблетки?

– Нет. – Маргарита посмотрела мне в лицо и усмехнулась. – Алкоголя тоже.

– О-кей! Но будешь второй в очереди!

– Почему второй? – удивилась она.

– А первый – твой друг Суббота! Очень хочу потрогать его зад!

Она хмыкнула.

Вообще-то, девушка была очень ничего. И, пожалуй, даже лучше.

Да, если объективно рассудить, то от встречи с Дайроном я только выиграл. Пока, по крайней мере. Если какие-то страшные вещи и происходили, то потом они компенсировались весьма интересными и увлекательными событиями. Вот только смерть Гарри… И то, пускай это и звучит кощунственно, теперь я с Маргаритой. Хотя, если вспомнить ее слова, никакой любовью там и не пахло. Да и что значит сам Гарри, при всех его достоинствах, рядом с Дайроном? Но вот можно ли влюбиться в Дайрона? Или как Бог он выше всего этого?..

– Теперь становятся понятными причины агрессии… – задумчиво произнесла Марго, возвращая меня в реальность.

Весьма дурно пахнущую.

Я осторожно коснулся щекой ее макушки.

– Если хочешь, можно подложить больше волос! – предложила она.

– Ты сводишь меня с ума! – пробормотал я. – Вот только не пойму, сексуально или психологически!

– Настоящая леди должна уметь и то, и другое!

– Так что там с агрессией? – Я прислонился ухом к ее макушке.

– Банда. Эти гулы, на выходе из поселка. Это нетипично для них!

– Да брось ты. – Лениво сказал я. Мне было хорошо и хотелось дремать. – Кто там знает, что типично, что нет! Твоим учебникам уже сто лет! Если они умолчали про Барона! Тем более, насколько я помню, вы вообще специализировались на логусах!

– Ты не прав! И при чем здесь логусы? Я между прочим, была лучшей на курсе!

– Дипломированный специалист! – пробормотал я. – И что?

– Да то, что мимо них прошел караван! Там же не было других ходов?

До меня стало доходить.

– А теперь скажи, откуда он пришел? – Маргарита повернула голову. – Ой, тебе пора побриться.

– Джерри?

– Угу.

– Ну, вообще-то, он не обязан сообщать нам о поставках мяса вниз!

– Конечно, не обязан! Если бы об этом узнал Дайрон…

– Вот ты сама и сказала!

– Сказала что?

– Если Дайрон не знает, значит, его божественный рейтинг стремительно падает вниз! И теперь в качестве простого смертного его не уважают! И нас слили на раз-два! Берегись, у нас в полку предатель!

Маргарита вздохнула и долго молчала. А потом произнесла:

– Это логично. Едва Дайрон потерял свое тело… Не знаю… Неужели Бог нуждается в теле? Или он всего лишь маг, тело которого само служило артефактом? Для накопления силы?

– А что, есть и маги? – поинтересовался я.

– Не знаю… – Девушка пошевелилась, устраиваясь поудобнее. – Слухи ходили. Но нам об этом не рассказывали. Нам многого не рассказывали. Не тот уровень допуска!

– Наверное, не хотели получить себе дополнительную головную боль, – предположил я.

– Наверное. Но, знаешь, я считаю, только не смейся, что приор… ну, он был магом.

– Скажешь тоже! Почему не сам Папа? Он что, мог молнии вызывать?

Она вздохнула.

– Нет, не мог… Но по-моему, читал мысли… Мог снимать боль, усыплять взглядом… И даже убивать на расстоянии!

– Вампиры тоже убивают на расстоянии, – пробурчал я. В приора-волшебника верилось не очень. Потому что, как правило, маги и божества существуют вместе только в книгах Перумова, а остальная литература прошлых времен, по крайней мере, насколько мне было известно, всегда разделяла эти сущности.

– Вампиры умеют вступать в резонанс с нервной системой человека. И то, далеко не все! Иначе вы бы не выбрались из дома Джейсона!

– Да, было дело… – мечтательно произнес я, погладив ее поясницу. – Как вспоминаю ту бутыль с духами…

Время потихоньку шло, отсутствие закатов и рассветов несколько дезориентировало, а ровный свет начинал действовать на нервы.

И мы разговаривали обо всем, время от времени осторожно выглядывая наружу.

– Да, тела нет, приходится иметь дело с душой. Если б и у людей так было… Что об этом говорят ваши курсы? Сколько вообще может прожить человек? Двести, пятьсот лет?

– Существует несколько теорий, – охотно откликнулась Маргарита. – Теория предела предполагает, например, ограниченное количество лет, превысить которое человеческому организму не дано. Ну, наподобие скорости света… если забыть о последней лекции.

– Да я понял.

– Ну вот. А разница в сроке жизни у разных людей из-за посторонних факторов. Но за последние сто лет сторонников у нее поубавилось – медицина делает свое дело…

Потом, теория одного «Я» говорит о том, что все вокруг – иллюзия, реален лишь ты. Тоже спорный вопрос – твое внутреннее время не совпадает с внешним, потому что какое-то из них – тоже будет иллюзией…

Теория поезда – это когда объем человеческого сознания существует постоянно, меняя лишь тела – ну, словно пассажир… И таким образом можно жить довольно долго. Но лично я с этим не согласна, – Марго положила мне руку на голову. – Если бы это было так, мы бы помнили все, что происходило с нами в прошлых жизнях!

– Может быть, мы вспоминаем об этом после смерти? И душа делает очередной выбор? А потом, прожив жизнь, опять суммирует все прожитое! И потом, если маги существуют, они, наверное, могут снимать эту блокировку памяти!

Марго пожала плечами.

– Может быть. Как следствие этого – есть теория отбора – те, кто не достоин, или кому дано, не перерождаются, и их семьдесят лет – предел мечтаний. А потом душа очищается, и воспоминания более не доступны. Можно считать это смертью.

Я засмеялся.

– Нет, я серьезно! Ну, что еще… Теория круга предусматривает какой-то определенный срок жизни – например, девяносто лет, затем человек после смерти проживает их снова, второй жизнью, в другом измерении, и в зависимости от этого, варьируется размер его следующей жизни…

Она вздохнула.

– Разумеется, жизнь на том свете. Пятое измерение, планета в другой галактике, параллельная Вселенная – нечто в таком роде. Постоянная, или временная. Переход в очередное измерение, или возврат на Землю. Версий, вообще-то, десятки.

Я даже доклад готовила на эту тему.

– И кто же контролирует все это? Дайрон? – перебил я, желая повернуть разговор в другое, более приземленное русло. Например, об отношениях между мужчиной и женщиной.

Помедлив, Марго кивнула. Наверное, теперь все эти хитроумные теории не стоили и выеденного гульего яйца.

– Так сколько же может прожить человек? – Сама себя спросила Марго, помолчав. – Наверное, ответа нет… Сам ли, или при поддержке высших сил, перерождаясь или обновляясь… Слишком много условий. При них задача теряет смысл.

– Да нет! – Я с наслаждением вытянул ноги вверх и уперся в стену. – Просто это не ваш уровень допуска. Потому что, если все банально и в конце ничего нет – вам никто никогда об этом не скажет. Потому что все теряет смысл. Еще пять… м-м-м, месяц назад, если б кто-то сказал мне, что Бог тут рядом, он реален и все эти чудища-страшилища тоже, я бы, ну как минимум, посчитал его…

Я махнул рукой.

– А на деле все просто, к этому лишь надо привыкнуть.

– Да…

Час прошел в полном молчании. Потом я не выдержал.

– Блин, шея затекла. Давай меняться!

– Блин? – удивленно переспросила Марго. – Что это – «bleen»?

– Э-э-э, pancake².

– А это здесь при чем?

– Выражение такое. Нет, если тебе удобно…

– Да нет, что ты. Давно пора!

– А чего ж ты молчала!

Проявив чудеса эквилибристики мы поменялись местами. Теперь я положил голову ей на плечо.

– Ты что-то сказал?

– У тебя сильные мышцы.

Она хмыкнула.

– Вам нужно публиковаться в «Панче», мистер.

– Да, я надеялся услышать нечто подобное.

– Сарказм? Или резкость?

– Я добавил бы еще английский юмор. И манеру поведения. Для истинной леди.

– В твоем представлении леди – это комбинация из этих составляющих? Значит, у меня есть шанс быть похожей на леди?

– Знаешь, до того как мы не были близко знакомы, мне ты всегда напоминала, даже не знаю…

– Ну, говори же!

Я почувствовал толчок.

– Тогда извини.

– Заранее извиняю, – нетерпеливо сказала Марго. – Ну?..

– Ну, вообще-то ассоциации были с Сарой Коннор во втором «Терминаторе» и дикой лошадью. В хорошем смысле… Тьфу, ну как сказать… Ну, или вот был фильм «Бандитки»…

– Я смотрела.

– Там эти, Хайек и Круз…

– Да, я люблю Сальму.

– А мне казалось, что ты больше похожа на Пенелопу Круз. – Сказал я.

И поспешно добавил:

– В смысле поведения, конечно. А не в смысле лошади…

Маргарита хихикнула.

– Я поняла.

– Ну слава Богу!

Она сжала мою ладонь.

– Ты знаешь, я много бы дал, чтобы этот разговор продолжился где-нибудь на берегу моря в закат… или на худой конец, в джакузи, с бокалом шампанского в руках, но…

– Так и будет. Обязательно будет, – сказала девушка и улыбнулась. Экран навигатора осветил ее лицо.

* * *

Таким образом, прошло еще около трех часов. Тревога стихла, по крайней мере, боевые двойки трупоедов перестали шастать туда-сюда каждые десять минут. За последний час никто не появлялся.

По ощущениям наступил вечер, хотя снаружи, разумеется, ничего не изменилось. Тот же мертвенно-бледный свет, падающий со всех сторон, и неумолкаемый шорох.

Поднявшись по стволу Спанч-Боба в очередной раз, я без труда разглядел поднимающийся дым.

Теперь белый, как после выборов Папы.

Тратят кислород на всякие глупости.

– Колдует, сволочь, – сообщил я Маргарите, вернувшись. – Не пора ли оторвать ему руки, пока он не проклял наши куклы!

– Пусть проклинает, – равнодушно сказала девушка, устраиваясь у меня на плече. – Нам от этого ни холодно, ни жарко! Рядом с Дайроном это просто… смешно.

– Чего они боятся? – уточнил я на всякий случай, решив проверить свои книжные познания. – Кроме огня, конечно!

– С огнем пролет, – согласилась она.

– Случайность?

– Не знаю. Может быть, к огню иммунны переродившиеся, а может, Самеди – исключение.

– Это исключение здорово подпортило нам жизнь. Еще что?

– Отвар из смеси остролиста, листьев плюща и корня Aquilegia glandulosa. В соотношении шесть к двум и к трем. – Быстро ответила она. – Действует как наркоз. Вырубает их в считанные секунды. Правда, нужно его распылить прямо в лицо… Когда парочка таких сидела у нас в Центре, в их камерах стояли увлажнители воздуха, заряженные таким отваром. Ребята уверяли, что двери вообще можно не запирать… М-м-м… Что еще…

– Уксус? – предположил я.

Она отрицательно покачала головой.

– Действует лишь на логусов. Для них его испарения, как для нас с тобой раствор аммиака… Нет… Остается оружие. Желательно, топор. Или двуручный меч.

– Понятно, – вздохнул я. – В общем, без вариантов. Жаль, я надеялся на огонь… В общем, так. Я выберусь и схожу к нему на разведку. Подождешь меня, пока…

– Вот еще! – отрезала она. – Идем вдвоем. Без вариантов!

Я высунул голову из дупла. Было тихо. Через три секунды я стоял на земле, поджидая девушку.

Дорога к обители барона была пустой. К счастью для нас, гулы то ли спали, то ли сидели в своих жилищах. Интересно, как в подобных ситуациях работает их служба безопасности? Прочесывает весь город? Объявляет план-перехват? Или тупо сидят по норам, ожидая у моря погоды?

Мы осторожно обошли избу вокруг. Дверь в жилище Сам'ди была приоткрыта. По очереди мы заглянули в щель.

Барон сидел спиной к нам, на трехногой табуретке возле камина, с бормотанием помешивая что-то в закопченном котле, булькавшем на раскаленной решетке. Фалды его допотопного фрака подметали пол.

Жоакин исчез, осколки люстры тоже. Освещение комнаты ограничивалось пламенем камина и чадящей, толщиной с руку свечой черного цвета, стоящей среди разбросанных карт, в том самом подсвечнике. Пламя свечи едва не касалось свисающих с потолка оголенных проводов, очевидно питавших люстру.

Внутри, никого, кроме гула мы не разглядели.

– Обряд по традиции? – рывком распахнул я двери.

Скрипнув табуреткой, гул рывком повернулся всем корпусом в нашу сторону. Особенность шеи не позволяла сделать ему это иначе.

Сверкнув глазами, он потянулся к толстой трости угольного цвета с набалдашником в виде вертикального, блестевшего никелем, ромба.

– Без глупостей, папаша, – предупредил я, доставая валархов револьвер.

– Где камень? – резко спросила Маргарита, подходя к столу и разворачивая на себя ближайший из раритетных стульев. Уперев спинку в крышу стола, она резким ударом ноги отломила ножку.

– Всегда мечтала загнать кол в такого, как он, – сообщила она мне, постукивая деревяшкой по ладони. – Где камень?

Опираясь на трость, гул медленно встал. Он оказался неожиданно высоким, выше меня почти на голову. Внешне он выглядел куда зловеще, чем давешний старожил подземелий отец Димитрий.

– Камень… Человечкам нужен камень… – проскрипел барон, изобразив на своей физиономии ужасную гримасу, долженствующую означать улыбку. – Отнять камень…

– Да-да, моя прелесть, – нетерпеливо сказал я. – Не трать наше время попусту. Или гнев Дайрона будет страшен!

Гул вытянул в мою сторону руку с зажатой в ней тростью, словно желая проткнуть.

– Камень здесь, – произнес он, гипнотизируя меня взглядом. Пожалуй, что-то в нем было, если рассуждать объективно. Но до Джейсона этому барону было далековато.

– Ну так доставай, – приказал я. – Или особое приглашение нужно?

Гул медленно стал откручивать набалдашник.

– Какого цвета камень? – вмешалась Маргарита.

– Цвета умирающего солнца, – прошептал барон, раскручивая трость. – Да-да! Смерть, лишь она одна… Так сказали карты…

– Хватит ванговать, Самеди! – рассвирепел я. – В моей воле, жить ты будешь или сдохнешь прямо тут. На своих картах!..

И в этот момент барон выстрелил. Нас разделяло четыре-пять шагов.

С характерным хлопком из трости вылетели несколько маленьких иголочек, и качнув пламя свечи, вошли мне в грудь, левое плечо и шею. Одна или две пролетели мимо, и глухо стукнулись, ударившись о дерево.

Я сделал шаг вперед, чувствуя, как места попадания наливаются огнем.

Маргарита швырнула в гула ножкой от стула и откатилась в сторону.

Оскалившись, гул мгновенно перевел трость на нее и выстрелил вторично.

Вскрикнув, Маргарита упала набок, согнувшись калачиком.

С невероятным трудом я сделал второй шаг. Ноги отказывались повиноваться. Эта дрянь отличалась от той, что пользовался, царство ему небесное, Жоакин. А может, дело было в количестве.

Барон не спеша прицелился, и поведя тростью, выстрелил еще раз. Толчки в грудь я скорее услышал, чем почувствовал.

Всю переднюю часть тела, от шеи до пупка, словно облили кислотой. Во рту появился странный вкус. В глазах потемнело.

С невероятным трудом подняв правую руку я смел маленькие, в полспички, металлические иглы. Одну удалось подхватить. На ощупь – потому что шеей двигать было невозможно, я определил нечто вроде крохотного шприца.

Барон приблизился ко мне на шаг, и внимательно рассматривал, выставив вперед сложенные «козой», словно пытаясь заколдовать, длинные крючковатые пальцы.

В другой руке он держал направленную трость.

Согнувшись, я боком упал на стол, молясь, чтобы эта дрянь оказалась не критической, и организм смог от нее избавиться.

Молча оглядев меня, гул направился к неподвижно лежавшей девушке.

– Радуйся, дитя, что Жоакин мертв, – почти ласково сказал он, слегка толкнув ее тростью. – Радуйся.

Впечатление было, будто всего обкололи каким-то обезболивающим. Мышцы горели огнем, не повинуясь.

Приложив невероятное усилие воли, чтоб не свалиться кулем на пол, я съехал вниз.

– Чтоб ты сука, сам сдох, – пожелал я, упершись спиной в стол. Глухо лязгнул баллон с кислородом, закрепленный на ремне подмышкой.

– Пророчить смерть барону Сам'ди все равно, что самому убить мать, находясь в ее чреве, – не оборачиваясь, произнес гул.

Он наклонился, и схватив Маргариту за руку, легко оттащил в сторону.

Неужели сейчас позовет своих упырей?

Самеди отошел к столу и положил трость.

– Но смерть не властна в моих владениях, – продолжал барон, проведя ладонью по картам. – Лишь я один и только я, решаю, кому умереть. Да-да. И я не позволю ей прийти сюда. Сейчас.

Подойдя, он взял меня за шиворот и оттащил к Маргарите, бросив рядом.

– Пока не позволю.

Потом подошел к котлу и помешал длинной деревянной ложкой булькающее варево. По комнате прошел отчетливый запах бульона. Нормального, человеческого бульона.

В смысле, обычного.

Жжение слегка утихало. Ну же! Давай! Я попытался повернуться к Марго, но шея одеревенела. До боли скосив глаза, я увидел, что она без сознания.

– Ты хочешь спросить, что с тобой, человечек? – не поворачиваясь, спросил гул. – Тебе удалось удивить меня, да-да! Поэтому я отвечу тебе! Ты теперь будешь лежать и ждать своей очереди!

– На обед? – прохрипел я.

Глядя в камин гул кивнул головой.

– Я думал, гулы едят мертвое мясо… – пробормотал я в согнутую спину.

Слава Дайрону, уже было полегче!

– Так и есть, – подтвердил барон. – Так оно и есть…

Потом поднялся, уселся на свое место во главе стола, и стал собирать колоду, изредка бросая на меня нелюбопытный взгляд.

– Мясо портится, человечек, – наконец изрек он после продолжительного молчания. – И со временем становится непригодным даже для нас!

– Да-да! – подтвердил я.

Гул усмехнулся, блеснув синим камнем.

– Поэтому вы будете ждать своей очереди! Не живы и не мертвы!

То есть в параличе и коме. Понятно.

Я закрыл глаза.

IV

Этого и следовало ожидать. Со временем любое мясо приходит в негодность. И если в дохлятине заводятся живые черви, не всем гулам это по вкусу. Или мясо разложится до такой степени, что ничего не останется. А заморозку они, судя по всему, не жалуют…

В груди кольнуло, что-то дернуло, и в висках забухало часто-часто.

По лицу потек горько-соленый, отдававший химией пот. Я приоткрыл один глаз. Ссутулившись, гул ловко тасовал колоду.

Плечо дернулось, как бывает после тренировок, когда мускулы непроизвольно сокращаются сами по себе. Потом в буквальном смысле зашевелились грудные мышцы.

Еще бы чуть-чуть времени. Чуть-чуть!

Но гул никуда и не торопился – времени у него было навалом.

– И долго нам ждать? – спросил я, стараясь едва шевелить языком.

– Недолго. – Барон стал аккуратно раскладывать карты.

– А ка…мень?

– Хочешь до конца исполнить свой долг? – неправильно понял он меня. – Это неразумно, человечек. Дайрон мертв. Да, мертв. Некому будет благодарить тебя.

Он оскалился.

– А вот мною будут довольны… О, да, весьма довольны! На тебя захотят посмотреть. Так тому и быть…

Он облизнул губы.

– А дитя останется здесь.

* * *

Кто-то осторожно поскребся в дверь. Скосив глаза, я узнал в вошедшем «просто жреца». Безразлично оглядев нас, тот плюхнулся на колени, быстро подполз к столу, и держась за крышку обеими руками, положил на столешницу свои подбородки, с любопытством рассматривая покалеченный Маргаритой стул.

Барон вопросительно посмотрел на него.

– Все входы перекрыты, – сообщил жрец, не отрывая от стола нижней челюсти.

Барон молчал, постукивая когтями по столу.

– Оставить как есть? Или можно открывать?

– Что тебе до того? – недовольно пробормотал Самеди.

– Скот шумит. – Лаконично произнес жрец и с опаской поглядел в сторону камина.

– Скот всегда шумит. – Барон вздохнул, и уставился на потрескивающее пламя свечи. – Подождут. Они уже в пути. В пути.

Весь вопрос был в том, сколько у меня оставалось времени. Раз Самеди бил себя пяткой в грудь в предвкушении похвалы от своих покровителей, скорее всего, за мной придут снизу.

Из той самой Четвертой ступени, куда мы так хотели попасть.

Я пошевелил ногой. Вроде ничего.

Жрец потянул носом и бросил косой взгляд на котел. Самеди устало посмотрел поверх его головы.

– Ступай, – вяло бросил он.

Не вставая с колен, жрец поковылял к выходу.

– Пусть откроют Голубые врата! – в спину ему бросил барон.

Гул закивал, и вывалился за дверь.

Самеди откинулся на кресле и помедлив, начал стягивать с рук кожу. Присмотревшись, я понял, что это были всего лишь тонкие, словно медицинские перчатки. Вот в чем секрет несгораемого гула Субботы! Отлично.

– Я должен внушать трепет, человечек, – сообщил гул, – потирая кисти рук. – Так нужно!

– И дальновидный барон Самеди позволит себе употребить в пищу человека… с которым… с которым…

Барон задумчиво посмотрел на меня.

– Я стрелял в тебя трижды. Наверное, этого мало. Мало, мало… И связать тебя стоит тоже…

Он легко потянулся за тростью, и опираясь на нее, наклонился вправо, к старому деревянному комоду. Что-то лязгнуло.

Еще одни вууры?

Руки слушались нормально. Осторожно из-за пазухи я вытащил кислородный баллон.

Барон возился в комоде, громыхая каким-то металлоломом.

Привстав, и молясь, чтобы руки не подвели, я что было силы запустил ему в голову баллоном. В этот момент Самеди наклонился, и удар пришелся не туда, куда хотелось.

Но и этого оказалось немало.

С глухим стуком баллон отлетел в сторону, ударился о край камина, и со свистом завертелся вокруг своей оси.

Самеди осел на бок. Упасть на пол ему помешал стул. Я изо всей силы толкнул стол вперед. Пять метров полированного дерева со скрипом врезались в гула и протащили его вперед. Подсвечник качнулся, и свеча упала на стол, разбрызгивая горячие капли на неоконченный пасьянс.

Подскочив, я выбил трость ногой, и рывком усадил гула на стул. Две пощечины быстро привели его в чувство.

– Что с ней? – сквозь зубы спросил я, намотав на кулак липкий засаленный галстук. – Говори, тварь, или откручу голову!

Эти слова заставили гула усмехнуться.

– Ты ей ничем не поможешь, человечек! Ее плоть мертвеет с каждой минутой!

– А ты? Помоги, и я отпущу тебя! – В тот момент я не осознавал, что говорю. Поверить гулу, чтобы он влил в Марго еще какую-нибудь гадость!

Что-то сверкнуло.

Неуловимым движением гул откуда-то снизу выхватил кинжал с волнистым, чуть изогнутым лезвием и отсек галстук. Больше ничего сделать он не успел.

Плевать мне было на барона Субботу и остальные дни недели.

Схватив его левой рукой за горло, а правой – за сжимающую кинжал руку, я рывком вытащил трупоеда из-за стола.

Морщась от невыносимого смрада, идущего от гула, я одним движением швырнул его в камин, подтолкнув ногой баллон.

Взвыв, руками барон сбил котел, и тот, выпав, опрокинулся набок. Из котла вывалились разварившиеся куски мяса, в которых отдаленно угадывались огромные разваренные пятипалые кисти.

Пламя сразу охватило лицо, руки и грудь гула, и стало распространяться дальше. С громким воем он вывалился из камина, и стал кататься по полу. Но было поздно. Барон Самеди сейчас напоминал огромный смердящий факел.

Костюм стал тлеть.

Я отступил на шаг. Вопли перешли в хрип. В костяном воротнике, там, где у обычных мужчин находится кадык, прогорела дыра размером с кулак, и видно было, как вырывающийся из легких гула воздух колышет пламя.

Хрип затих.

Продолжая гореть, отвалилась правая рука по локоть, и полностью левая. Усеянный татуировками череп стал пеплом до самого носа. Одежда превратилась в тлеющие лохмотья.

Через минуту все было кончено.

– Сдохни, сука, – мрачно произнес я, глядя на распростертый на каменных плитах обугленный обрубок.

С бароном Самеди было покончено.

Закрыв дверь на засов, я подошел к Марго и поднял ее на руки. Она открыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил я, осторожно укладывая ее на стол.

– Отвратительно, – пробормотала она, и лицо ее исказилась от боли.

– Ты знаешь, что он вколол?

Марго облизала губы.

– Воды? – всполошился я.

– Нет… Думаю, что хлорид кальция… И еще какая-то дрянь… А ты как, в норме?

Я махнул рукой.

– И что делать?

– А… Самеди?

– Сдох.

Марго, поморщившись произнесла:

– У меня в кармане должно быть обезболивающее, найдешь тюбик в прозрачной упаковке, с белой меткой…

Я нащупал во внутреннем кармане небольшой кожаный футляр. Достал. Вжикнул молнией.

Внутри в образцовом порядке были закреплены в резиновых зажимчиках разнокалиберные тюбики, шприцы и ампулы. Ага, вот оно. Три пластиковых патрончика с белыми галочками.

– Оно?

Девушка кивнула.

– Дальше.

– Нужно обколоть область поражения. Вокруг. Помоги перевернуться.

Я осторожно расстегнул пряжки и перевернул ее на живот.

Аккуратно задрал рубашку, затем футболку.

Марго молча терпела.

Прекрасной формы спину испортило бесформенное пятно бордового цвета с десятком темных точек. Я осторожно коснулся пальцем горячей кожи. Девушка даже не пошевелилась.

С едва заметным колебанием, я отвинтил колпачок.

– Как именно? И на каком расстоянии?

Марго слабо улыбнулась.

– На дюйм-полтора от воспаления, не больше. Резко нажми до упора и сразу вынимай. И на столько же отступай для следующего укола.

«Нажми и сразу вынимай». Легко сказать.

Я примерился колоть. Потом резко уколол. Марго даже не вздрогнула.

Шприц была устроен по принципу простейшего рукомойника. При нажатии впрыскивалось какое-то количество лекарства. И чем дольше держишь, тем больше выходило. Игла была короткой, поменьше ногтя.

Отступив сантиметра на три, уколол еще раз.

Содержимое шприца закончилось, когда я обколол примерно две трети.

Взял второй.

– Что ты делаешь?

– Вот это. – Я показал шприц.

– Что ты! Достаточно. Не трать, мне уже легче. Тебе тоже…

– Лежи молча! – велел я. – Второй не повредит же? Вот и лежи…

Оставшуюся половину я аккуратно вернул в аптечку.

– Что дальше? Может попробовать как-то высосать… вытянуть яд из раны?

Марго глубоко вздохнула, очевидно лекарство начало действовать.

– Уже поздно. Нужна еще мазь…

– Вот, – я протянул ей тюбик, – с антибиотиком. Должно помочь.

– Вряд ли. Скорее всего, от этой дряни так легко не избавиться… Помоги мне встать…

Я осторожно посадил ее. Она застонала от боли.

– Урод чертов! Теперь понятно, как они ускоряют процесс разложения…

– Разложения? – не понял я.

Она кивнула.

– Хлорид кальция, введенный в мышцу человеку, но в гораздо больших количествах, вызывает некроз. Но они что-то добавили, эта дрянь в десятки раз сильнее… У нас ничего нет… Я подвела тебя. Прости.

Я слушал ее и у меня сжималось сердце.

– Не паникуй… – С трудом произнес я.

Девушка кивнула, и достала из аптечки ярко зеленую капсулу и положила в рот.

– Стимулятор. – Ответила она на мой вопросительный взгляд. – Через минуту буду в строю.

– Сколько он действует? – голос предательски дрогнул.

– Полчаса, может, дольше, – пожала она плечами. – Главное, чтобы в это время мы были подальше отсюда! Не хочу быть обузой! Оставишь меня, и…

– Заткнись. Никто никого не оставит.

Девушка улыбнулась.

– Даже тебе не пронести меня такое расстояние.

– Найдем тележку! – Стараясь, чтобы голос звучал уверенно, сказал я.

– Даже если найдем, через два часа, максимум через три, я умру… – из ее глаз покатились слезы. – Я слышала об этой дряни… Черт, не так я себе это представляла…

Я осторожно обнял ее, стараясь не касаться спины.

Она всхлипнула.

Я погладил ее по волосам.

– Все будет хорошо. Мы не пойдем вверх.

Она замерла.

– Мы пойдем вниз. – Твердо сказал я. – Если уж суждено, так умрем. Вдвоем. Если что, нам же по знакомству рай организуют?

Сквозь слезы Маргарита улыбнулась.

Ну, насчет умрем, я немного покривил душой. Умирать я пока что не собирался. Была у меня одна идейка…

– Баллон, я вижу, пригодился… – Заметила Марго, медленно подойдя к тому, что так недавно было одним из символов вуду-культуры. – Не успел мистер Суббота отведать супчика из Жоакина.

– После всего у меня появилось сильное желание бросить спичку в здешние спальные районы, – сквозь зубы сказал я.

– Да ладно…

Она резко пнула обугленные ошметки. Вверх взлетели черные хлопья. И послышался стук.

– По крайней мере, дорога была оправдана.

– Что? – обернулся я.

– Держи. – И Марго протянула мне сверкающую золотом каплю…

В десятке метров от места, где нас высадила плетеная колесница, сейчас зияло отверстие размером с трапезную киевского Митрополита.

Покрытие дороги под углом ушло вниз. Возле провала топтался жрец без имени, почесывая толстые бока, парочка гулов из обслуги, и трое здоровых качков в комбинезонах и военных ботинках.

Ростом не выше остальных, они были коренастыми и крепко сбитыми.

– Это тоже гулы? – Тихо спросил я у девушки.

– Не знаю… – протянула она, всматриваясь. – Может быть.

Мы прятались за пластмассовым надгробьем, наполовину укрытым болезненным кустарником неопределенного цвета.

– Ты уверен, что они именно приехали? – уточнила Марго. – А если нет?

– Допросим того жирного. Если нет, значит, спалим к чертям этот Гуллвейг! Все равно мне Киев больше нравится.

– Так что, поехали? – Маргарита щелкнула «Береттой». – Держись левой стороны. Местные на тебе. Стреляю шесть раз. Потом пауза.

– Почему именно шесть?

– Ладно, семь.

– Поехали.

Я выскочил из-за надгробья и гигантскими шагами понесся вперед.

Гулы заметили меня, когда я преодолел половину расстояния. Пару секунд они тупо осмысливали происходящее.

А потом стало поздно.

Основанием ладони я легко уложил жреца наземь.

В этот момент заговорил пистолет Маргариты. Троица качков ювелирно получила по паре пуль в грудь.

Гула в сером балахоне я просто сбил с ног. Второй оказался умнее. С неожиданным проворством он вскарабкался на опорную колонну купола, и ловко полез на самый верх. Оттуда перебрался на внутреннюю поверхность купола и замер, словно гигантская моль.

Я покачал головой. Зрелище заслуживало внимания.

Жрец поерзал, и неторопливо поднялся на колени.

– Жалеешь, что нет фотоаппарата под рукой?

Маргарита медленно шла, держа спину неестественно прямо, словно в корсете.

– Толку… – Вздохнул я, глядя на нее. – Все равно не поверят…

– Это точно… – Девушка присела на стоявший возле дороги блестящий медный цилиндр, размером с бочонок.

– Ну что, мой неизвестный друг, – негромко обратился я к гулу. – Убить тебя прямо тут? Сжечь, то есть?

Тонким синеватым языком гул облизал накрашенные губы.

– Я могу выкупить свою жизнь?

– Можешь, – кивнул я. – Что за дрянь Самеди мог уколоть ей? – Я показал на тяжело дышащую девушку.

– Это хшо…

– Меня не название интересует, придурок, – ласково сказал я, доставая револьвер. – А способ лечения.

Жрец задумался. Надолго.

– Я жду, – напомнил я.

– Крест прощения, – наконец, произнес гул.

– Ого! Подробней!

– Крест прощения! – торопливо повторил жрец. – Тот, кто будет помилован, может быть допущен к нему.

– Где он?

Узловатым пальцем жрец указал на открывшийся ход вниз.

– В чертогах Четвертой ступени.

Потом встретился со мной взглядом и заторопился:

– Это механизм, состоящий из множества игл, которые впрыскивают в тело человека эликсир, способствующий восстановлению… Излечению от… того, что было у барона…

– Сколько времени у меня есть? – подала голос Марго.

Жрец пожал плечами.

– Может быть, час.

Замечательно.

– Здесь, в Гуллвейге, есть что-нибудь подобное? – уточнила девушка.

Гул покачал головой.

– А сколько времени понадобится, чтобы попасть в Четвертую ступень?

– Пять часов.

В глазах потемнело.

Маргарита вздохнула и негромко рассмеялась.

Один из троицы качков пошевелился.

Я без раздумий выстрелил ему в живот. Он замер.

– Кто такие?

– Личная гвардия князя…

– Пойдешь с нами, – велел я, рывком вздергивая гула на ноги.

* * *

Ступая вниз по дорожному покрытию, мы оказались в просторном сводчатом коридоре, повторяющем верхнюю дорогу. Стены были вымощены каменными блоками размером в кирпич и щедро освещены энергосберегающими лампами.

Если ориентироваться по верхнему уровню, то где-то в районе разноцветного кладбища, то есть под ним, коридор привел в закругленный грот размером со школьный спортзал, выложенный мутными стеклянными плитками.

Первое, что я увидел, это стоявшие посреди пещеры три автомобиля. Два, голубой и белый – чуть поодаль, и один, темно-синий в центре.

Гулы явно были неравнодушны к синему цвету. Все – микроавтобусы со срезанными стойками. Причем довольно грубо. И без колес.

Внутри, вместо сидений – несколько просторных диванов, крытых коврами и подушками в стиле восточной тематики.

Из середины грота в стену убегал сверкающий рельс. На котором стояло третье авто. Понятно. Снова принцип монорельса.

– Как запустить ее?

– Там… – Гул указал на приборную панель.

Я поднял Марго на руки и осторожно усадил на диван.

– Давай, – грубо приказал я гулу.

Трясущимися руками тот отворил дверцу.

– Мне не позволено… – пробормотал он.

– Повторять не буду. – Я подтолкнул его. – Ну!

«Кабриолет» завелся сразу. С глухим стуком заработал двигатель. Медленно-медленно он тронулся вперед, к стене. Когда до нее оставалось около трех метров, она ступенями стала опадать. Лицо обдало легким сквозняком. Из освещенного мягким светом прохода потянуло металлом и машинным маслом.

С нарастающим гудением машина стала набирать скорость. За нами медленно поднималась стена.

Пять часов.

– Садись спиной к нам. – Приказал я гулу. – Ногами наружу. Дернешься – выстрелю в спину.

Гул послушно перебрался назад.

Что ж с тобой делать, девочка? Как тебе помочь? Эта зараза наверняка уже разносится по организму. Обезболивающее помогло снять только внешние симптомы.

Автомобиль постепенно разгонялся. Стрелка под залапанным стеклом спидометра подергивалась на отметке тридцати миль в час. Рельс с подрагиванием проносился сквозь кузов авто.

Широкий, казалось, проплавленный в угольно-черном камне тоннель исполинским штопором ввинчивался вниз. Расположенные плавно изгибающимися волнами лампы на скорости создавали иллюзию елочной гирлянды.

Я осторожно уложил девушку на диван и достал бутылочку воды.

– Пей. Все.

– Это такой пустяк, – вымученно сказала Маргарита, – одна десятая процента. Тут нужно переливание крови…

Крови? Умница.

– У тебя есть нож?

Она молча указала на чехол, расположенный за подкладкой. Молодец, напарник. Все предусмотрела.

Достав нож, я некоторое время смотрел на лезвие. Попытка, в конце концов, не пытка.

Одним движением распотрошив первую попавшуюся подушку, я сунул наволочку в спину неподвижно сидящему гулу.

– Надевай.

Если тот и удивился, то виду не подал. Послушно натянул бархатный чехол на голову и неподвижно замер.

Марго молча следила за моими действиями.

Лицо ее побледнело, лоб покрылся испариной и был очень горячим.

– Что ты собираешься делать? – наконец спросила она.

– Еще одного полубога.

Вытерев для успокоения лезвие о футболку, я взял руку Марго, и несильно полоснул по запястью. Потом себя. И быстро прижал ее рану к своей.

– Ты думаешь, это что-то даст? – слабо спросила девушка, чуть поморщившись.

Я пожал плечами.

– Надеюсь.

Да, надеюсь. Когда я получал кровь от Антона, прошло около полутора-двух часов, прежде чем проявились, в виде тошноты, первые симптомы. А ведь я получал кровь Дайрона непосредственно. Не будучи, к тому же, болен.

А если не сработает?

Впрочем, от Дайрона если что-то и попало, так не более капли. Количественно это не играло роли, как он утверждал. Но может быть, большее количество поможет ускорить процесс?

Подержав так руку некоторое время, я осторожно отнял ее от раны. Кровь кипела? Или мне только казалось?

– Что-то чувствуешь? – тихо спросил я. – Жжение, или еще что?

Она покачала головой.

– Только слабость.

Твою мать! Но ведь должно же быть что-то!

В отчаянии я достал гелиодор и положил его Марго во впадинку на шее.

Она усмехнулась.

Потом из внутреннего кармана вытащил завернутые в бумажку изумруд, сапфир и гранат.

– Держи! В руках.

– Какая красота, – восхищенно произнесла девушка.

– Вот и держи.

Что делать с камнями? Потереть ими виски? Проглотить, как Самеди? Или выложить узором? Увы, я этого не знал. Да даже если б и знал, чем это могло помочь?

Я осторожно положил ее голову себе на колени.

– Какие у тебя еще есть лекарства?

Она покачала головой.

– Они не помогут.

– Но может, хотя бы забьем яд химией? Хоть что-то!!

– Это не поможет, – повторила девушка. – Нет смысла перегружать организм гормонами.

Она закашлялась.

– Есть от сна, есть для ускорения обмена веществ, для обострения чувств… Для…

– Давай для ускорения обмена! Быстрее выведем эту дрянь!

– Скорее, сначала заставим усвоиться…

– Ну что-то же нужно делать! – вскричал я.

Гул пошевелился.

– Выбирайся отсюда, – посоветовала Марго. – Камень найден. И ты в форме. У тебя все шансы справиться. Ты нужен Дайрону.

– А ты? Я тебя не брошу.

– А я буду верить в Дайрона.

– А разве он кого-то воскрешал? – Тихо спросил я.

Из-под полуопущенных век у нее сверкнула маленькая слезинка.

– Кого он воскрешал?!! – заорал я. – Кого?!

И с удвоенной сил принялся тереть свое запястье о ее. Да что же это? Чтоб тебе гореть в аду, Самеди!

Где же ты, Дайрон?

Кабриолет, подрагивая, с монотонным гулом катился вниз. Воздух был вполне пригодным для дыхания.

Через полчаса дорогу преградила стена.

Авто медленно затормозило и встало. Через несколько секунд со скрипом плита уехала куда-то в сторону.

Кордоны.

– Наверное, мы не зря едем вниз… – Еле слышно сказала девушка. Я наклонился, чтобы лучше слышать.

– Ты не находишь странным, что Четвертая ступень относительно недалеко от поверхности? В Канаде?

Я нахмурил брови, не понимая, что она имеет ввиду.

– Остальные города, как сказал Колш, находятся в другом полушарии, – лихорадочно говорила Марго. – Это так. То есть от них до Четвертой ступени тысячи миль.Под землей. И камень у Самеди… Как-то странно все это.

Она была права. Странно за последние пять лет. Мой родной город, друзья, родственники – все словно было бы в прошлой жизни. А сейчас я еду в город трупоедов, расположенный в тридцати километрах от поверхности земли, в компании красивой девушки-иностранки, работающей на Ватикан.

– Эй, жрец, – крикнул я. – Как далеко от Гуллвейга расположена Четвертая ступень? Это вообще-то название, или как?

– У Четвертой ступени нет другого названия, – не снимая наволочки с головы, повернулся жрец. – На языке жрецов она созвучна со словом «ггул», что означает и название нашего народа. От нее до Гуллвейга около восьми миль. Если отвесно. Но автомобиль движется по спирали, это не так заметно.

Лучше бы он ехал отвесно! По крайней мере, появился бы шанс.

Значит, еще плюс восемь. Это примерно двенадцать километров… Пятьдесят километров от поверхности! Здорово.

– Материковая кора в этой части обладает отличными от других мест свойствами, именно по этим причинам решено было разместить Четвертую ступень здесь. В других местах на такой глубине очень жарко, в противном случае гулы заселили бы другие места, – тем временем просвещал жрец, осторожно подняв наволочку.

– А почему тут дороги везде с односторонним движением?

– Когда их строили, и этого было много… А потом в целях безопасности было решено оставить все как есть…

– Интересно, что нас никто не пытается остановить, – задумчиво сказал я, глядя на гула. – Барон не в счет.

– Значит, Хашшас желает вас видеть, – просто ответил жрец. – Иначе никого не оставили бы в живых.

На этот счет у меня было другое мнение, но я промолчал.

– Мы наверное, уже миновали границу Конрада, – ни к кому не обращаясь, негромко произнесла Марго. – Базальт. И как это все держится? Согласно всех теорий… пещеры должны провалиться… под весом… И внутрь хлынет море…

– Чего?

– Не обращай внимания. – Она поморщилась. – Если мне станет хуже, прошу тебя, сделай мне укол… Там тюбик, с черным колпачком…

Ах, с черным! Нет уж.

– Мы выберемся, – сказал я ей, жестом приказав гулу отвернуться.

Маргарита с трудом достала из кармана навигатор.

– Возьми его себе, – попросила она. – Обязательно.

Время шло. Я мельком поглядывал на экран навигатора. Час, отмеренный Маргарите гулом прошел, но девушка пока держалась. Температура не спадала, она часто дышала, но держалась.

Может, дело все-таки в крови? У меня затеплилась надежда. Но как заставить Хашшаса помочь?

Наверное, нужно было высосать яд из ран, но это стоило сделать сразу. А сейчас ума не хватало.

Медленно тянулись заявленные пять часов. Я поискал переключатель скоростей, но похоже, в этой машине все было куда как проще – «вперед», «стоп», и «назад». Три положения кованого рычага, установленного вместо переключателя передач.

Скорость увеличить не удалось.

Что делать с гулом, тоже было непонятно. Тащить его за собой – опасно, бросать тоже не хотелось – может, пригодится еще…

Но больше всего меня беспокоила Марго.

Эх, были бы с нами Миша и Джейсон, сейчас бы мы не сидели в такой заднице! Я уж не говорю о Гарри! Но Мишу по понятным причинам отбраковали – таких здоровяков среди гулов не бывает… А Джейсон… Джейсон не очень-то рвался сюда, это при том, что гулам без разницы – вампир или человек… Если различают-то на запах…

Или наш художник уже начинает прикидывать ставки на будущее?

И вообще, почему все эти гулы и другие народы так негативно относятся к нам, людям? Промытые на Собрании мозги? Идеология ввиду отсутствия Дайрона? Тогда ясно, для чего нужен Бог! Держать в страхе остальных.

Или же это все просто невозможность сосуществования?

Таким невеселым образом прошло еще два часа. Марго, к счастью, держалась.

Гул благоразумно молчал, сидя на краю автомобиля, и свесив ноги наружу. За это время мы миновали еще две плиты.

О том, как выбираться назад, я старался не думать.

Девушка время от времени постанывала, и я давал ей отхлебнуть воды из бутылочки. Стимуляторы колоть не рисковал – кто знает, вдруг сердце не выдержит?

Придерживал спадающий гелиодор. Заклеил ей рану каким-то хитрым пластырем, предварительно обработав ее резко пахнущей мазью.

Моя, кстати, рана медленно затягивалась.

Но вопреки прогнозам жреца час уже давно прошел… Может, кровь действует? Но если и действует, то по какому принципу? Ускоряется обмен веществ? Лейкоциты приобретают новые свойства? На уровне ДНК меняются клетки?

Кстати, моя сила… С ней как быть? Мышцы стали сильнее за счет уплотнившейся мускульной ткани? Но я поднимал автобус вместе с вампиром, а значит, с таким же успехом мог поднять и вагон! И дело тут не в мышцах, а в том, что у обычного человека просто-напросто порвались бы связки!

А я чувствовал лишь физическое усилие, процентов на восемьдесят от максимальных возможностей, и не больше. Что интересно, какие нагрузки бы не совершались – то ли автобус, то ли гантели, то ли прочищал мозги барону Самеди, затраты составляли те же восемьдесят процентов.

КАК ЭТО ПРОИСХОДИТ?

Магия Дайрона? Но ведь меня это объяснение не удовлетворит! Пусть и магия, допустим, но тогда она влияет на ту же самую ДНК и эритроциты. Просто так ничего не бывает. В жизни не поверю, что достаточно щелкнуть пальцами, и желание начнет выполняться!

Даже старик Хоттабыч просил Вольку объяснить ему принцип работы телефонного аппарата, после того, как преподнес тому в подарок неработающий телефон из куска мрамора.

Ибо должен иметься алгоритм решения поставленной проблемы.

Но это оставим на потом, сейчас нужно думать о другом.

– Не поверишь, а ведь и мне, и Гарри делали прививки от всевозможных инфекций. – Глухо произнесла Марго, – кто бы знал…

Мои теории насчет крови рухнули во мрак. Может, благодаря этому она пока держится?

– Так что, шансы есть? – немедленно воспрянул я духом. – Скажи, что делать?

Она улыбнулась, и сжала мне кончики пальцев.

– Что тут сделаешь… От хлорида кальция нас не прививали… Я уже не говорю об… – она замолчала, потом сделала вдох и продолжила:

– …об этой подмешанной дряни…

Что же, надежда на Хашшаса и на его крест прощения.

Кабриолет въехал в небольшую пещерку, стены которой были сплошь заняты нишами, в которых сидели и лежали высохшие, точно мумии, гулы. Около десятка. Никакого, совершенно никакого запаха, и сначала я даже решил, что они мертвы.

Автомобиль негромко погромыхивая, остановился напротив стены, и покойники стали оживать. Тусклые глаза ближайшего к нам узника раскрылись и безразлично уставились куда-то вдаль.

– Что это? – пробормотал я.

Жрец выглянул из наволочки.

– Отступники. – Сообщил он. – Заперты здесь навечно.

– Навечно? – уточнил я.

Он кивнул.

– Некоторые сидят больше пятнадцати лет! – Он хрюкнул. – Если кому-то удастся прожить до двадцати одного года, его помилуют! Отпустят, значит.

– Почему до двадцати одного?

– Никто не выживал без пищи более восемнадцати лет! Это всем известно. Потому-то князь и верховные жрецы назначили такой срок! Чтобы эти стремились выжить! А не издохли в первый же год!

Его голос разносился на всю пещеру, совершенно не беспокоясь, что узники его услышат. А может, у них от голода пропал слух?

Понятно, в общем. Стимул дали, садисты чертовы. Но каковы резервы у организма гула!

К сожалению, угостить несчастных, кроме собственной плоти, мне было нечем.

Уже когда мы проехали в раскрывшиеся двери, где-то далеко, на самой грани восприятия, мне почудился легкий вздох.

Вот он, наглядный пример идеального мира в замкнутой системе во всей своей красоте! Сюда нужно было бы привести Мора, с его «Утопией» на пару-тройку месяцев. Из того, что мне удалось увидеть, государственный строй я бы охарактеризовал, как абсолютная монархия. Авторитарная, я бы даже сказал.

С элементами рабовладельческого строя.

Но во всей этой катавасии меня больше всего смущало отношение других рас к нам, людям. Все, что я видел и слышал, плюс воспоминания Дайрона, говорило о чисто потребительском отношении.

Как к куску мяса.

Вот этого я понять не мог. Даже если на секунду гипотетически предположить, что кролик, или курица вдруг проявили бы признаки разума, девяносто пять человек из ста отказались бы ее убивать.

Может, я идеалист, конечно, но… С другой стороны, когда все мясо вокруг разумное, не будешь же с ним беседы вести…

V

Коридор становился шире и светлее. На стенах стали появляться схематичные, наподобие древнеегипетских, ярко раскрашенные рисунки. Гулы в серых одеждах поклоняются князю. Гулы с огромными серпами в руках выстроились строем. Гулы приносят в жертву полуобглоданный скелет.

Гулы, гулы, гулы…

Чем дальше мы проезжали, тем более современными выглядели картинки. В смысле, более очеловеченными, что ли. Как будто история в картинках шла от древнего мира до девятнадцатого века. И каждый период писался соответствующими художниками. Через пятнадцать минут стены расступились и я зажмурился от… яркого солнца! В голубом небе висели легкие облака. В лицо подул легкий ветерок.

Покрутив головой, я осмотрелся.

Марго была права. Такие пещеры и на такой глубине непременно должны были разрушиться под исполинским весом пород.

Огромнее полости просто быть не могло. Десять или пятнадцать километров. Наверное, здесь была замешана магия.

Пещера Четвертой ступени формой напоминала любой из имевшихся у меня камней. Капля, положенная набок. Автомобиль въехал в нее примерно на середине высоты, с узкой стороны. Рельс огибал пещеру по огромной спирали. Как дорога в карьере, по которой день и ночь грохочут самосвалы.

Когда кабриолет обогнул половину, добравшись до «тупого» конца, расположение облаков на небе поменялось.

Очевидно, небо было сделано по принципу объемных открыток, когда-то продававшихся в Союзе. На него было нанесено особое покрытие, которое и придавало достоверность этой иллюзии.

Судя по всему, небесный купол отступал от свода пещеры на некотором расстоянии, и между ними имелись мощные лампы и прожектор, выполняющий роль Солнца.

В ста метрах под нами раскинулось море. Ну, или озеро, заполнившее нижний уровень пещеры. Посреди моря – центральный остров, точь-в-точь повторяющий форму пещеры, в окружении россыпи маленьких островков, сплошь усеянных зеленью.

Главный остров растительности не имел. Кусок пустыни, состоящий из песка, и размерами где-то три на два километра. Может, больше.

Среди этого песчаного безмолвия в случайном порядке располагался с десяток разнокалиберных шарообразных зданий, выкрашенных в разные оттенки голубого цвета, соединенных галереями. Самое большое – размером с театр. Самое маленькое – с коттедж. Ни окон, ни дверей я не разглядел.

Символизировали, очевидно, яйца, из которых вылупилась местная элита.

Из центрального яйца вверх шла толстая, размером с заводскую трубу, колонна, другим концом упирающаяся в «небо». Из-за маскирующей расцветки я не сразу ее разглядел.

Все яйцедома, кроме центрального, были покрыты какими-то крапинками, но по мере приближения я стал разбирать в них узоры и символы этой загадочной некрокультуры.

Стены пещеры снизу были покрыты лазурью в цвет морских волн, плавно переходящую в голубизну неба. И выглядело это довольно правдоподобно.

Гул даже снял наволочку, ради такого зрелища. А оно, безусловно, того стоило.

Достав смартфон Марго, я сделал несколько снимков. Если выберемся, Ватикан почерпнет немало ценных сведений.

По всей логике, не гелиодор должен был храниться у гулов, а сапфир.

Вдоль дороги, на стенах пещеры было нанесено множество рисунков. Автомобили, дома, деревья, животные, оружие, техника – прямо энциклопедия в картинках. Выполнено это было так тщательно, что я даже заподозрил, что это обычные распечатки.

Марго приподняла голову, с интересом рассматривая открывшуюся картину.

Где-то через полчаса авто сделало виток и затормозило на огромной пристани в два футбольных поля. Наш рельс соединился еще с тремя, выходящими откуда-то из стен.

До главного острова было не менее километра.

Площадка была вымощена ребристыми плитками желтого с серыми искрами стекла, очевидно, долженствующими изображать песок.

Чуть дальше от места, где остановилась наша повозка, вверх возносилось подобие мрачной трехэтажной пирамиды, овальный вход в которую был освещен грубо сделанными электрическими факелами и украшен десятками черепов.

И не последнее место среди них занимали человеческие.

В другой стороне стояла огромная платформа на гусеницах, на которой рядышком стояли несколько легковых автомобилей вполне современного вида. Марок я не различил.

Никого не было, если не считать вдалеке сгорбленного гула, лазавшего вдоль берега с сачком. Рыбу дохлую выбирает? А водится ли вообще здесь рыба? Ведь давление, глубина и все такое.

Но лично я, по крайней мере, не ощущал никакого давления. Ни заложенных ушей, ни головокружения – ничего подобного не было.

Сколько же сюда шел бы крейвен? И главное, пустили бы его, или нет?

А как нас сюда пустили? Значит, где-то установлены камеры, потому что просто так ничего не бывает. И князь всей этой святейшей подземной лестницы очень уверен в своей неуязвимости? Или же он просто ждет нас, чтобы оказать долг гостеприимства.

Поскольку жрец не проявлял беспокойства, я тоже сидел и выжидал, поглаживая Марго по волосам.

И правильно сделал, что не дергался – авто само тронулось вперед. Миновало берег и спокойно въехало в воду.

В полуметре под водой виднелся каменный мостик, по которому проходил рельс.

Жрец торопливо подобрал ноги. А я наклонился и зачерпнул прохладной воды. Никакого противного запаха, обычная вода. Чуть, может, солоноватая. Первым делом я как следует вымыл руки, а потом умылся. Намочил платок и обтер им лицо и шею девушки.

Остров медленно приближался.

Мы проезжали мимо островов, и среди зелени деревьев мне пару раз удалось разглядеть сидящих в плетеных креслах и неторопливо беседующих уродливых старых гулов, одетых в какие-то багровые тоги.

В общем, руководство на пенсии. Нас они не даже удостоили вниманием.

Авто плавно выехало на остров. Рельс шел прямо через песок.

Такое чувство, что мы прибыли на заброшенную планету. Абсолютная пустота, нарушаемая лишь гудением автомобиля и грохотом подшипников об усеянный песчинками рельс.

Планета Плюк.

Кабриолет миновал два ближайших здания, направляясь к третьему и возле покато уходящей вверх стены затормозил. Сверху на нас уставился глазок камеры. Впереди, по шву, угадывался скрытый в стене проход.

Что и следовало доказать! Лишь бы пулеметов у них тут не было.

Стена с гудением отошла в сторону. Автомобиль въехал внутрь и остановился.

Двери закрылись и наступила темнота. Потом глаза привыкли к полумраку и я обнаружил в метре от себя двухметрового гула, одетого в строгий деловой костюм.

– Прошу вас, – церемонно проскрипел он, указывая куда-то вперед.

На его лицо упал луч света, и я узнал в нем двойника того самого товарища, которого общими усилиями удалось сжечь в замке Барода. Если это действительно так, то справиться с ним будет нереально…

Стараясь не выдать испуга, я кивнул ему, и осторожно подхватил Маргариту на руки. Она поморщилась, но ничего не сказала.

– Извини, – пробормотал я.

– Все в порядке.

– В этом нет нужды, мы можем подать носилки. – Заметил гул.

Признаков агрессии он не проявлял.

Я отрицательно покачал головой, и скрипнув дверцей, выбрался наружу.

С девушкой на руках я выглядел довольно нелепо. Это не ЗАГС. Во-первых, значительно снизилась боеспособность, во-вторых, нести ее следовало на плече, чтобы в случае чего, успеть среагировать.

Но я все-таки нес ее на руках.

Жрец тихонько последовал за нами, не встретив возражений со стороны встречающего гула.

Тяжелые деревянные двери распахнулись, и мы вступили в коридор с высоким сводчатым потолком, по-кремлевски богато отделанный деревом. Причем прямо из деревянных панелей росли крохотные зеленые побеги, подстриженные примерно в сантиметре-двух.

Под ногами, поверх паркета лежала шикарная ковровая дорожка, на стенах вполне современные картины, и направленные вверх светильники.

Примечательно, что по ковру шел я один, а оба гула левее, по паркету. Встречающий впереди, а жрец чуть сзади.

Марго казалась совсем легкой. Она была в сознании и несмотря на тяжелое состояние, с интересом смотрела по сторонам.

Широкая лестница привела на второй этаж, в большой зал, богато отделанный золотой драпировкой и резной мебелью.

На стенах висели картины вперемешку с коллекционным холодным оружием, и головы зверей. Буйвол, барс, зебра…

В качестве потолка над головами висел огромный сплошной зеркальный лист с едва заметным голубоватым отливом.

В конце зала, за искусно сделанным широким полированным столом, на котором стоял огромный монитор, сидел гул, в котором я сразу узнал Хашшаса, и что-то писал, обмакивая допотопную ручку в чернильницу, закрепленную в богатом письменном наборе.

За его спиной потрескивал классический камин, похожий на тот, в котором давеча отдал душу барон Суббота, только гораздо больше размером. И побогаче.

Прямо-таки приемная императрицы.

Увидев нас, Хашшас не спеша отложил ручку и поднялся нам навстречу. Богатый, расшитый золотом тяжелый бархатный халат был распахнут на груди, открывая впалую синеватую грудь с торчащими ребрами.

Сунув руки в карманы, он терпеливо ждал, пока мы подойдем.

Не обращая на него особого внимания, я осторожно уложил Маргариту на стоявший тут же неподалеку обитый атласом диван на резных ножках.

Князь терпеливо ждал.

По его знаку оба гула исчезли.

Я повернулся к нему.

Некоторое время мы оба молчали.

Наконец, гул первым нарушил молчание.

– Ты тот, кто называет себя преемником Дайрона? – в упор спросил он на чистом английском языке.

– Даже не предложишь мне сесть? – безразлично спросил я. Наваливалась усталость и равнодушие. Того, увы, душевного подъема, как в аэропорту Лондона, не было.

Хашшас жестом указал мне на ближайший из антикварных стульев.

Я неторопливо сел, и откинувшись, закинул ногу на ногу.

Он не тронулся с места, продолжая сверлить меня взглядом.

– Да, это так, – наконец, ответил я.

– Мило, – пробормотал гул и сел напротив, возле маленького стеклянного столика, уставленного графинами и бутылками. В самой пузатой из них находилось что-то приятного орехово-бордового цвета, и мне ужасно захотелось выпить.

Что угодно, лишь бы это был алкоголь.

– Ты сомневаешься насчет меня? – уточнил я.

– Сомневаюсь, – кивнул он. – Но не насчет тебя. С тобой мне все ясно…

Он на секунду прикрыл глаза. Чуть шипящий акцент немного резал уши.

– Что же именно? – вежливо спросил я.

Хашшас иронически улыбнулся.

Если он сейчас скажет, что Дайрон жив, значит, Торн нас предал.

– Ты скорее самозванец, чем преемник, – изрек он, и вытащив из кармана крохотную пилочку стал обрабатывать ногти.

Они у него были как у обычного человека, если не считать того, что на каждом ногте, кроме мизинцев, были нанесены крошечные надписи в арабском стиле.

Помолчав, князь произнес:

– Знакомство с Дайроном еще не дает права претендовать на его место.

– Знакомство знакомству рознь, – мудро заметил я.

– Это верно, – согласился гул, поразмыслив над моими словами.

И в упор спросил:

– Зачем ты здесь?

Я выпрямился.

– Здесь я потому, что мне нужна твоя помощь. А в Унгейл мы ехали к барону… – увидев, как он изумленно поднял бровь, поправился:

– Я хотел сказать, в Гуллвейг.

Он удовлетворенно кивнул.

– Ты говоришь правду… Что, мы ненавистны тебе?

– Мне нечего скрывать, – пожал я плечами. – Особой любви к гулам я не питаю. И думаю, это взаимно. Но это ваше дело. И то, как вы обращаетесь со своими…

– Тебя это трогает? – Гул усмехнулся. – Не стоит даже думать об этом! Это не гулы, а лишь нескончаемый ресурс. Настоящие гулы служат мне здесь. И если мне понадобятся еще, я смогу купить. И людей, и граморов… Мой народ богаче остальных… Так что за помощь?

Его народ богаче остальных? Видели мы этот народ! Говорил бы за себя…

Вслух я, разумеется, ничего не сказал.

Князь посмотрел на неподвижно лежавшую девушку.

Я наклонил голову.

– Ты не ошибаешься. В нее стрелял барон Самеди… Правда, чтобы быть откровенным, добавлю, что он сгорел…

– Быстро? – поинтересовался гул, перестав пилить ногти, и дождавшись моего кивка, махнул рукой:

– Старый позер… Я не стану скорбеть о нем. Его место займет другой.

– Тоже Самеди? – не удержался я.

Князь кивнул.

– Барон Сам'ди это пост, а не имя. У меня во всех городах Третьей ступени во главе стоят такие же трухлявые клоуны. Но свой долг все они так или иначе исполняют. Так что не забивай себе этим голову. Его давно нужно было менять.

– Не стоит благодарности, – поклонился я.

Князь усмехнулся.

– Тебе нужно вылечить женщину, – задумчиво сказал он. – Если ты не сделал этого сам, значит, не смог. Из этого я заключаю, что ты либо еще не набрал сил, либо же самозванец.

Он пожевал тонкими губами.

– И я склоняюсь ко второму.

– Несколько дней назад я имел дело с неким гулом, обладающий невероятной силой, – негромко проговорил я, мельком глянув на двери, за которыми скрылся встречающий нас гул.

Хашшасс устало поглядел на меня.

– Где же вы виделись, могу ли я поинтересоваться?

– В Индии. – Помедлив, ответил я. – Хотелось бы знать, что он там делал?

Хашшас забарабанил пальцами по подлокотнику. Видно было, что новость пришлась ему не по вкусу.

– Не скрою, его мощь впечатлила моих… соратников.

Гул продолжал смотреть на меня, всем своим видом демонстрируя безразличие. Но пальцы его выдавали.

– Так вот, Самеди повторил судьбу твоего посланца.

– И что же? – вежливо спросил он. – Я никого не посылал. Но все равно, благодарю за весьма ценные сведения.

Понятно, в дипломатии мне с ним не тягаться.

Поэтому я ограничился тем, что молча протянул ему четыре камня.

– Если поможешь мне, они твои. – И делая вид, что колеблюсь, добавил:

– И когда я обрету власть, ваша раса будет первой, кто оценит это по достоинству.

Я готов был обещать ему золотые горы, но он вряд ли бы поверил.

– Ты никогда не обретешь власть, – покачал головой гул, переводя взгляд с камней на меня. – Если ставишь жизнь этой девицы на первое место. К тому же, я уже заключил договор с кем-то, кто гораздо влиятельнее! И судя по услышанному от тебя, он с честью выполняет свои обязательства. Евгеника станет очередной ступенькой… Что же до камней… Я богат, у меня таких сотни, если не тысячи… Что еще?

– Ты веришь этим… блондинам? Уверяющим, что если Дайрон попал под атомный взрыв, с ним покончено?

Хашшас вскинул бровь. В переносном, конечно, смысле. С волосами у него было туго.

– Да, я был там. – Я постарался усмехнуться. – И то, что Дайрон сумеет возродиться через несколько десятков лет правда лишь отчасти… Этот срок следует уменьшить в несколько сотен раз…

– Значит, Дайрон все же погиб? – Пальцы гула забарабанили быстрее.

– Скорее, временно отлучился. Поэтому я здесь. У тебя, у Шарлотты, маркиза и прочих отступников еще есть время.

Запомни, наш Бог умеет прощать!

При последних словах Князь Трех Ступеней дернулся. Но в его глазах сквозило сомнение.

– Гм, хотя это и похоже на правду, я все же останусь при своем мнении, – после некоторого размышления произнес он. – Главное достоинство любого политика – это умение вовремя склониться на нужную сторону. И это же является главной бедой!

– Не боишься повторить судьбу того яблока? – поинтересовался я.

Он не сразу понял, о каком яблоке идет речь. А вспомнив, скривился.

– Поможешь девушке, получишь прощение! – пообещал я.

Разумеется, никто меня не уполномочивал давать подобные обещания.

Неизвестно, обменял бы Дайрон исцеление Марго на амнистию предателей. Но я сейчас был готов обещать ему что угодно.

Князь молчал. Видно было, как на его виске запульсировала жилка болотного цвета.

– Неужели ты не в силах просто помочь? – стараясь держать себя в руках, добавил я.

Князь Трех ступеней запахнул халат.

Увы, решение он уже принял.

– Я могу назвать свою цену. Но вряд ли она тебя устроит. Меня очень удивило то, как ты пришел в себя после выстрелов Сам'ди.

– И ты еще сомневаешься во мне? – я с трудом заставил себя усмехнуться.

– Это не имеет значения.

Гул возбужденно встал и зашагал по залу.

– Так что, нужна кровь? Или образцы тканей?

– Нужно все, – отрезал гул.

– Съедите? – спросил я, чувствуя как по спине потек пот.

– Нет, зачем же. Не все мы, так же как и вы, одинаковы. Изучим. У нас здесь весьма неплохие исследовательские лаборатории. А если не справимся сами, найдем кого следует!

– И что же, ты излечиваешь девушку, она отправляется домой, а я остаюсь здесь? Дожидаться вивисекции?

– О нет, – гул улыбнулся, показав белые фарфоровые зубы. – Разумеется, нет. Нам нужен пополняемый источник исследования, а не труп. Или ты решил, будто я хочу тебя попробовать? Как папуас с поверхности, свято верующий, будто сила врага перейдет к нему? Кроме того, беседуя с тобой, я могу получить множество неоценимых сведений.

– Зачем же тогда барон стрелял? – удивился я.

– Проверял, на что вы способны. Если б вы погибли, так тому и быть.

– Так что с девушкой? – повторил я.

Хашшас подошел к Маргарите, и пальцем задрал ей веко. Поглядел, потом потрогал лоб. Покачал головой, и сдавив челюсти, заставил открыть рот.

Глядя на происходящее, я с трудом удерживался, чтобы не залепить ему в маленький острый носик.

Гул повернулся ко мне.

– Ей уже ничто не поможет, – заявил он. – Пару часов, и она умрет.

Внутри меня все оборвалось.

– Если поможешь ей, я останусь, – с силой сказал я, схватив девушку за руку. – Сделай все возможное!

– А если не сделаю? – прищурился гул.

– Тогда я убью тебя, и буду убивать всех, кого смогу! – Яростно вскричал я. – А потом, потом…

Ручка кресла треснула в моей ладони.

Хашшас странно посмотрел на меня и торопливо вышел из комнаты.

Я наклонился к девушке. Меня трясло.

– Успокойся, – пробормотала она. – Все будет хорошо.

Глухо стукнула боковая дверь.

В комнату, пятясь, вошли два гула в красно-синих полосатых пижамах, тянущие на себя огромную кровать на больничных колесах, которую подталкивали еще двое.

А на кровати, среди одеял и покрывал возлежала огромная, точно бегемот, густо нарумяненная старуха в шелковом чепце, сразу напомнившая мне ту стахановку из Гуллвейга.

Молча установив ложе на середине комнаты, слуги попятились к дверям и закрыли за собой двери.

По комнате потянуло чем-то тухлым.

В кровати что-то загудело, и спинка стала медленно приподниматься.

Приняв сидячее положение, старуха нашарила в складках одеяла очки, и водрузив их на приплюснутый нос, устремила на меня тусклый взгляд.

Потом перевела глаза на тяжело дышащую Маргариту.

– Гх-м, – наконец, прохрипела она, и поманила меня к себе.

Медленно я подошел. Не дай Бог, начнет предлагать постельные утехи. Впрочем, глядя на Марго, я бы, наверное, согласился.

Вблизи старуха выглядела еще уродливее. Но все же до той матери-героини ей было далеко.

Однако бабка ничего такого не предлагала. Она, причмокивая, оглядывала меня, точно окорок, и от этого взгляда мне становилось не по себе.

– Ха-шшас! – наконец визгливо воскликнула она.

Откуда-то сбоку вынырнул князь Трех Ступеней.

– Ххшросс, трогг марсан вал'лфо! – К моему удивлению, я не понимал, о чем идет речь. Мое умение понимать языки тут не работало. Или же относилось только к человеческим языкам.

– О'рлош джашш гхарр к'ганну ала ггул'! – продолжала вещать старуха. В ее голосе отчетливо звучали командные нотки.

Хашшас наклонил голову.

– Хо, шшааму, – почительно произнес он.

Значит, не он главный? А эта бабка? Королева гулов?

– Покажи камни, – велел гул, протягивая руку.

Я покачал головой.

– Мы договоримся?

Бабка улыбнулась, растянув безгубый рот чуть ли не до ушей, сразу приобретя сходство с незабываемым Джаббой Хаттом.

Вот только в отличие от Джаббы, старуха могла похвастаться полным набором стальных острых зубов.

Князь нетерпеливо прищелкнул пальцами.

– Бери девчонку, и иди за мной.

Не веря своим ушам, я торопливо подхватил Маргариту и проследовал следом за гулом.

В спину несся надтреснутый смех старухи.

Миновав несколько богато обставленных комнат, гул привел меня в длинный, богато отделанный мрамором зал, видом напомнивший католический храм внутри, и знаком велел оставаться на месте. Я покрутил головой.

Вдоль стен стояли статуи черного цвета. Гулы, граморы, люди. Согнувшиеся в странных позах, словно придавленные невидимым грузом. Лица скульптур были искажены.

А между ними в полукруглых корытцах, установленных на витых опорах, неподвижно сидели толстые, формой напоминающие капли, гулы.

Поначалу я принял их за бесформенные полутораметровые бочки.

Глаза у них были полузакрыты, и сквозь неплотно сжатые губы вырывалось прерывистое дыхание.

Сквозь прорези в корытцах свисали по две, не достававшие до пола атрофированные ножки с длинными закрученными в спирали, когтями.

Картина сразу напомнила мне детей в кувшинах, которых в средние века выращивали на потеху богачам.

До ребер их тела представляли собой бесформенные кули, а выше начиналась обычная, если не считать ужасной худобы, грудь. Из-за сильно растянутого корпуса длины рук хватало лишь до пояса.

Кожа у несчастных была туго натянута, и под ней отчетливо проступали какие-то кружочки, размером с металлическое евро.

Словно мешки, наполненные монетами.

Как оказалось, я не ошибся.

– Мои золотые сейфы, – со смешком сказал Хашшас, небрежно взмахнув рукой. – До тысячи фунтов в каждом!

Таких «сейфов» насчитывалось больше десятка. Гулы были битком набиты золотом.

И уйти они не могли.

– Чудовищно, – пробормотал я.

Вот что значит вкладывать инвестиции в подчиненных.

Эти несчастные были соединены друг с другом длинной елочной гирляндой на светодиодах. Она несколькими весело мерцающими витками обматывала одного, соединялась с другим, третьим…

Гирлянда, черт побери!

У кого-то здесь явно проблемы с головой.

В конце зала на сверкающих хромом опорах крепилась нелепая, в человеческий рост, конструкция. Четыре распорки, из которых торчали переплетенные иглы и трубочки.

Знаменитый крест прощения.

Теперь главное, чтобы Марго не загнали какую-нибудь дрянь похлеще этой.

Сзади послышался скрип. Четверо полосатых слуг молча тянули кровать со железнозубой старухой.

Жестом та приказала остановиться. Ложе замерло в нескольких шагах от нас.

Откуда-то из-за кровати выкатился наш безымянный жрец.

– А ты что тут делаешь? – удивился я.

Но он ничего не ответил.

Потому что на нем был надет хромированный ошейник на цепи. Другой конец был намотан на руку встречающего гула.

А потом помещение быстро наполнилось разнокалиберными гулами.

Двое одинаковых, точно близнецы, гулов в обтягивающих шелковых трико небесного цвета; нескладный бесполый гул в странном, словно сплетенном из серых веревок комбинезоне, крепко сжимающий двухметровый прут, к которому было привязано за шею существо, сильно напоминающее Жоакина, только покрытое с ног до головы снежно-белой шерстью; низенький гул в серых брюках со складкой и белоснежной рубашке, сжимающий в руках планшет в кожаном чехле, и четверо коренастых телохранителей, вооруженных огромными серпами и короткими винтовками-обрезами за плечами.

Все они молча стояли, разглядывая меня.

– Неси ее сюда, – скомандовал князь, указывая на возвышение возле креста.

Я послушно выполнил его просьбу, прикидывая в уме, чем придется платить. Неужели правда придется остаться? Впрочем, откровенно говоря, я исключал эту возможность. Главное, чтобы Марго выбралась, а потом и я свалю.

Сидеть здесь и раздавать себя по частям резона не было. А обещание, данное гулам… В конце концов, это барон напал на нас. Мы намеревались, пусть и тайно, прийти с миром. И о том, что гелиодор у него в желудке, не знали. И могли вообще никогда не узнать.

Так что при первой возможности я сбегу отсюда, убив столько, сколько потребуется. Марго нужно отправить наверх и немедленно, а не то вдруг повторится подобное.

И дождаться гарантий. В виде видеозвонка оттуда.

– Переверни ее, – сказал Хашшас, нетерпеливо вращая кистью.

Я аккуратно положил девушку на живот.

Жестом гул приказал открыть спину.

Я снял жилет и задрал одежду. Некогда идеальной формы спина превратилась в огромную опухоль, цветом напоминающую долго пролежавший на солнце кусок мяса, темнеющий от краев к центру.

На месте недавних уколов появились черные отверстия, из которых при надавливании сочилась темная жидкость.

Отчетливо слышался запах гниения.

Твою ж мать!!

Хашшас невозмутимо окинул взглядом эту картину.

Найдя взглядом жреца, он поманил его пальцем.

Тот, приседая на каждом шагу, по-собачьи подбежал к ногам князя, и шлепнулся на колени.

Цепь сверкая, разматывалась за ним.

– Что это? – равнодушно бросил князь.

Жрец что-то залопотал на своем языке.

– Понятно, – Хашшас собрал складки на лбу. – Я так и думал… Так и есть, матушка! – уже громче крикнул он в сторону кровати.

– Хва? – квакнула с кровати старая жаба.

– О, всевеликий Нексус! – с досадой проговорил князь, и подойдя к кровати, разразился шипящей тирадой.

Слушая его пояснения старуха кивала, потом пальцем указала на жреца.

Коротко кивнув, Хашшас быстро подошел к стоявшему на коленях жрецу и схватив того за затылок, наклонил ему голову. Откуда-то из-за пояса выхватил огромный нож, с расширяющимся книзу лезвием, сразу напомнившим мне шпатель отца Димитрия, и ловким, отработанным движением загнал его жрецу в основание шеи.

Раздался тошнотворный хруст. Жрец вскрикнул, но крик перешел в хрип.

Старуха тонко захихикала.

Хашшас невозмутимо повернул нож набок. Со всхлипом костяной воротник раскрылся на две половины, точно панцирь рака, обнажая подергивающиеся, словно щупальца, кровеносные сосуды странного сероватого цвета.

Чудовищной воронкой воротник упал на грудь жреца, удерживаясь лишь на полоске кожи. Следом за ним, помедлив, желатиновым комом обвалилась и плоть, оставив лишь звездообразный костяк, с пульсирующей красноватой трубочкой внутри, на котором крепился череп.

Плюхнувшиеся на пол внутренности подрагивали и извивались.

Князь Трех Ступеней невозмутимо наклонил тело вперед. Сноровка, с которой он выпотрошил своего недавнего соратника, говорила о немалом опыте.

На спину Маргарите медленно полилась темная жижа.

Глаза жреца затянуло серой пленкой, и они медленно закрылись.

Меня вырвало. Благодаря тому, что я не ел несколько часов, содержимого было немного.

Гул рывком отшвырнул мертвое тело в сторону.

Уродец на поводке заскулил, скребя пол когтями. Гул в веревочном комбезе тут же ткнул его шокером на длинной рукоятке.

Хашшас присел на корточки, и стал небрежно размазывать кровь по спине девушки, пачкая в жижу ее волосы и одежду.

Маргарита застонала.

Гулы вытянув шеи, безмолвно пожирали глазами необычное зрелище.

Наконец, князь неторопливо поднялся на ноги.

– Ну что? – не выдержал я.

Жестом он указал мне на гула с планшетом.

– Камни, – тенорком произнес тот, ставя на пол деревянное блюдо.

Я послушно подошел туда, без колебаний вытащил сверток и высыпал камни.

А когда отступил на шаг, сверху со свистом упала клетка, сваренная из металлических прутов толщиной в руку.

С лязгом она защелкнулась в полу.

Все это в полной тишине, нарушаемой лишь визгливым смехом матери Хашшаса.

– Что это значит? – дрогнувшим голосом спросил я.

Вытирая руки поданным белоснежным полотенцем, князь неторопливо подошел ко мне.

– Все хорошо, – успокоил он.

– Ты поможешь ей?

Гул вздохнул.

– Я же ясно сказал, что она умрет!

У меня сжалось сердце.

– Но это… – я указал на останки жреца.

– Это идея матушки, – князь кивнул на кровать, – она вбила себе в голову, что кровь гула превратит кожу женщины в подобие панциря, сняв который, мы не повредим верхний слой тканей. Притом она этого даже не почувствует!

Марго вздрогнула и попыталась перевернуться на спину. Гул с досадой отступил назад и поставил ногу ей на поясницу.

У меня все поплыло перед глазами.

– Матушке постоянно требуется женская плоть… Ее здоровье… Что же до этого… – Князь кивнул на жреца, – он ступил сюда без моего позволения, за что и был наказан…

Потом многозначительно добавил:

– Как, впрочем, и все остальные.

Гул вытер руки и бросил полотенце на голову девушки.

– А-а-а! – заорал я, вцепившись в прутья клетки.

Старуха захихикала громче, а следом за ней растянули губы в резиновых улыбках и гулы.

– А-а-а!! – орал я, тряся клетку.

Смех усилился.

Хашшас с досадой поморщился и отвернулся.

– А-А-А!!! Дайрон!!!

В полу заскрипело.

Гулы в трико выхватили шокеры, и с остервенением стали бить ими в клетку. Но я не чувствовал этих разрядов.

А ведь уклонись Марго вовремя, мы бы продержались эти несчастные десять секунд, за которые я бы сбил барона столом! Или комодом!

Но кто знал, что так произойдет!

Сердце вырывалось из груди. Клетка затрещала.

Марго неестественно выгнулась, и в ее руке появилась «Беретта». Грохнул выстрел, и один из близнецов пошатнулся.

Хашшас удивленно обернулся.

Второй близнец откуда-то выхватил серп, одним прыжком подскочил к девушке и размахнулся, очевидно, намереваясь отрубить ей руку.

Гул с планшетом что-то залопотал, указывая пальцем вниз.

От блюда поднимался легкий дымок.

В памяти всплыли слова Дайрона, которые он повторял уже дважды:

«Я всегда появляюсь вовремя».

И лежащий отдельно гелиодор шевельнулся.

VI

Время словно замерло, и я со вздохом отпустил прутья.

Хашшас выпучил глаза так, что они едва не выпали.

Остальные гулы еще ничего не поняли.

Между клеткой и Князем Трех Ступеней возникла яркая точка, словно горел магний. Она ослепительно вспыхнула, а когда свечение угасло, на ее месте стоял Дайрон.

В своем истинном облике.

Он сделал шаг к кресту прощения, и клетка развалилась на четыре части.

Одновременно с этим занесший над Маргаритой серп близнец вспыхнул ярким бездымным пламенем, и в считанные мгновения обратился в пепел вместе со своей железкой. Поскольку он смотрел в другую сторону, то сгорел, даже не успев понять, что происходит.

Дайрон был одет довольно необычно – в светлые джинсы и шоколадного цвета кожаную куртку. Я даже успел мысленно улыбнуться.

Но гулам было явно не до смеха.

Хихиканье оборвалось, старуха неуверенно замолчала.

Тот гул, что встречал нас, схватил цепь с болтающимся на ней ошейником, вымазанным в останки плоти жреца, и со скоростью вентилятора завращал ею над головой. Судя по его, необремененному интеллектом лицу, вряд ли он понимал, с кем имеет дело.

C жужжанием цепь вертелась над ним.

Одним взмахом он оторвал голову крайнему набитому золотом гулу, так что осталась лишь часть верхней челюсти.

Сверкающий круг коснулся одной из колонн, и во все стороны полетели осколки камня.

Оскалившись, чудовище шагнуло вперед.

Но четырехметровая цепь прошла сквозь голову Дайрона, словно мираж. А потом не глядя, Бог вскинул руку, не давая ей завершить круг. Несколько витков, как в кино, сразу намоталось ему на руку.

Неуловимым движением Дайрон дернул цепь, и гула бросило вперед. И через мгновение левой рукой Бог сжимал костяное горло гула. От его пальцев поднимался пар. Потянуло горящим мясом. Послышался отчетливый хруст.

Даже боги не чуждаются эффектов…

Трупоед захрипел.

Дайрон брезгливо тряхнул кистью и разжал пальцы. Гула отшвырнуло назад, в глубину зала.

Медленно, очень медленно Бог повернулся к остальным.

Хашшас упал на задницу, и начал отползать назад, путаясь в полах своего роскошного халата.

Теперь-то он понимал, что нужно было ставить не на ту лошадь.

Рынок залихорадило. Акции блондина стремительно обваливались.

Выронив пистолет, Маргарита зарыдала.

Скрестив на груди руки, Бог пристально рассматривал гула. Покрываясь липким потом, тот лихорадочно полз назад, пока не уперся спиной в стену.

Свита замерла вокруг, не зная как реагировать на происходящее.

Не растерялся лишь гул с планшетом. Он сразу плюхнулся на колени.

– Пощады! – хрипло взмолился Хашшас, простирая руки к Дайрону. Тот невозмутимо смотрел на него.

Вздрогнув, князь опустил взгляд. И резко вздернул руку, на которой был надет странной формы браслет, очевидно служащий или щитом, или оружием.

Но не успел.

Браслет раскрылся, и описав дугу, лег в раскрытую ладонь Бога.

Повернувшись ко мне, Дайрон коротко кивнул.

На ходу стягивая куртку, я бегом бросился к Маргарите, и с остервенением стал стирать мерзко воняющую кровь.

Под которой была совершенно чистая, без каких-либо повреждений, кожа.

– Хроссг, Хашшасс? – поинтересовалась старуха и снова хихикнула, сверкая металлом клыков. Очевидно, ее маразматический мозг никак не осознавал происходящее.

Со звуком лопающейся струны оборвался ошейник, светловолосое существо в два скачка пересекло зал, прыгнуло на кровать и вцепилось в старуху.

Гулиха пронзительно заверещала. Но никто не спешил ей на помощь.

Гул в выглаженной рубашке осторожно поднял блюдо с камнями и на коленях повернулся было к Дайрону, но потом передумал, и осторожно опустил его возле меня.

Я схватил камни и затолкал их в карман.

– Вон! – негромко произнес Бог.

Стены зала стали ощутимо подрагивать, как при землетрясении.

Я зажмурился. Меня затрясло, как при нервном припадке.

Марго. Главное, что с ней было все в порядке. Но почему же Гарри…

Я открыл глаза.

Свиту как ветром сдуло. Вместе с ними пропал и сородич Жоакина. Набитые золотом гулы тоже куда-то исчезли. Лишь горы разнокалиберных золотых кусочков под тумбами напоминали о недавнем чудовищном извращении.

Остались лишь князь и его сумасшедшая мать.

Скрестив руки на груди, Дайрон брезгливо рассматривал Хашшаса.

– Пощади, Великий! – шептал гул, распростершись на полу. – Все, что угодно, умоляю, лишь пощади!

– Однажды я прощал тебя. – Наконец произнес Дайрон. – Ты знаешь, что последует за этим!

Пол вокруг гула начал таять, точно масло, и Хашшас стал медленно проваливаться в него. Погрузившись наполовину, он замер, как муха в меду.

Не отрывая глаз от необычного зрелища, я помог подняться Маргарите. Она пошатнулась, и едва не упав, успела обхватить меня за шею.

– Я же говорил, что все будет хорошо.

Вместо ответа она крепко обняла меня.

Дайрон окинул нас взглядом и доброжелательно усмехнулся.

Потом неспешным шагом тронулся к выходу. Мы – за ним.

– Пощади, Великий! – неслось сзади. Но мы даже не повернулись.

Очень аккуратно язакрыл за собой двери.

И пожал Дайрону руку. Теплую человеческую руку. Это был не мираж.

– Ты очень вовремя! – признался я. – Еще секунда и…

– Я всегда появляюсь вовремя, – улыбнулся Дайрон, сверкнув белоснежными зубами, придававшими невыразимую красоту улыбке.

– Благодарю, Великий, – Марго сделала попытку опуститься на колени.

– Не стоит, девочка, – покачал головой Дайрон, жестом останавливая ее. – Вы оба сделали очень важное дело!

– Ах, да, камень! – вспомнил я, роясь в кармане.

– Не нужно, – сказал Дайрон. – Уже не нужно…

И прошел вперед.

– Спасибо, – прошептала Маргарита, целуя меня.

– За что? – удивился я, – это не моя заслуга!

Девушка покачала головой.

Мы не спеша шли по резиденции Хашшаса, словно по музею, разглядывая все вокруг.

Комнаты, или вернее сказать, залы, были смежными, как во дворце. Длинный коридор, разделенный рядами тяжелых дверей на отдельные покои.

Гул не врал, уверяя, что богат. Скорее, преуменьшал.

Светильники и люстры сверкали золотом и драгоценными камнями, и никакие шейхи или миллиардеры близко не подошли бы к подобной роскоши!

Некоторые комнаты были обставлены по последнему слову техники. Огромные плазмы, ламповые усилители и модерновые колонки чередовались со шкурами животных, красным и эбеновым деревом и слоновой костью.

Я в жизни не видел ничего подобного, но Маргарита без ошибки называла вещи своими именами.

Как-то сразу она пришла в себя.

Дайрон изредка кивал, соглашаясь с ее словами.

Клетки с какими-то яркими попугаями, выставки вин и коньяков, экзотические фрукты в вазах.

Розовые и желтые кораллы и морские раковины необычной формы. Вазы и амфоры. Книги в кожаных, инкрустированных самоцветами переплетах и древние свитки.

Мое внимание привлекла полка, на которой были расставлены металлически блестящие кубик, шарик, цилиндр, брусок и пирамидка размером с кулак. Все это было накрыто стеклянным колпаком.

– Что это? – спросил я у Дайрона, кивнув на геометрическую выставку.

– Родий, иридий, осмий, палладий и платина, – равнодушно сказал Бог.

Маргарита негромко присвистнула.

– Это стоит куда больше, чем ящик Груббер, – сказала она мне.

– Давай заберем! – предложил я, посмотрев на фигурки совсем по-другому. – На память!

– Нет уж, – отказалась она. – Не нужна мне такая память!

И тут же воскликнула:

– Смотри! Красный бриллиант. Тот самый!

На подставке в футляре лежал розовый камень размером, наверное, вполовину моих, в форме треугольника, и с закругленным сторонами.

– Какой «тот самый»? – ревниво спросил я. Мои камни были куда красивее.

– В мире всего два таких! – возбужденно заговорила Марго. – Один, в пять карат, считается самым дорогим в мире! А второй, куда крупнее, который якобы был безнадежно утерян, вот он!

– Так как насчет на память? – поддел я. – Будем нянчить внуков и любоваться!

Маргарита поперхнулась и отошла. Ее била легкая дрожь. Отходняк?

Дайрон усмехнулся.

Контраст между роскошью и нищетой наверху был разительным.

Гулы, с их умением рыть, точно кроты, очевидно, добывали своему сюзерену алмазы, изумруды и прочие полезные ископаемые, включая и золото, на которые тот и приобретал все эти вещи.

Но на чем же держалась власть Хашшаса?

Выставка животных. Слоны, жираф, горилла, белый медведь и прочие звери.

Следующая комната – и ряды тел, закрепленных вдоль стены.

Люди, Посредники, и еще какие-то необычные существа вдалеке. Но мы туда не пошли.

Искусно сделанные чучела.

Я впервые воочию увидел грамора.

Выше меня на голову, он висел на стене, раскинув перепончатые, как у летучей мыши длинные пятипалые руки-крылья, продолжающиеся от локтей, и с пальцами, оканчивающимися орлиными когтями.

Такие же, но трехпалыми и с когтями покрупнее, были короткие, в две трети человеческих, ноги.

Необычно длинное тело и крылья в мелких, точно ворс, перьях, под которыми проступали внушительные мускулы.

Круглая, как шар, голова покрыта короткой шерстью. Посредине таращились круглые, как пятаки, глаза, и между ними повернутый набок необычной формы короткий клюв.

– Ну и чудовище, – едва слышно пробормотала мне на ухо девушка

Я согласно кивнул.

Постепенно мои мозги приходили в порядок.

* * *

Потом еще была какая-то комната, где в стеклянных саркофагах, под сферическими прозрачными крышками лежали десятки обнаженных тел.

Мужчины, женщины и дети.

На первый взгляд люди, но возможно, среди них были и вампиры, и логусы.

Некоторые – с вырезанными кусками мяса, некоторые – наполовину разделанные, как в анатомическом театре. Крови не было.

У некоторых глаза были закрыты, у некоторых открыты, с неподвижно замершим взглядом.

Вверху, на крючках, как на кухне, висели устрашающего вида сверкающие инструменты – ножи, топоры, пилы и прочий инвентарь.

Я содрогнулся, представив, что могло произойти, попади мы с девушкой сюда.

Гигантский морг для живых, вот что это было.

– Боже, – пробормотала Маргарита, вздрогнув.

Дайрон прищурился, и тела вспыхнули в своих саркофагах.

– А нельзя ли было их… – начал я.

– Нет, – отрезал Бог. – Они давно мертвы.

В центре следующей комнаты возвышалась огромная молочно-белая статуя какого-то голого кучерявого мужика в странном шлеме, сжимавшего в руке копье. На мраморном постаменте, возле его колен, стояла глубокая чаша, выточенная из огромного, с дыню, голубого самоцвета, в которой, испуская отвратительный смрад, были насыпаны человеческие пальцы.

– Мерзость, – пробормотал Дайрон себе под нос.

– Что будет с гулами, Великий? – негромко поинтересовалась Маргарита.

– Невиновные сейчас беспрепятственно покидают город.

– А… остальные?

Дайрон пожал плечами.

– Останутся здесь. Отныне никто из них не покинет Четвертой Ступени, и не попадет сюда.

В общем, этот дом-музей можно было смело разместить в любом из городов мира, и отбоя от посетителей бы не было!

Зайдя в очередной огромный зал, наполненный диковинами, Дайрон пересек его, остановился возле противоположной стены, и та бесшумно вывалилась наружу, вздымая тучи песка.

Внутрь хлынул свет.

Если при нашем появлении Четвертая ступень напоминала вымерший город, то сейчас она напоминала муравейник – невдалеке на водной глади виднелась россыпь движущихся пятен. Множество лодок и самодельных плотов. Мне даже показалось, что я вижу тех двух гулов, с острова, мимо которых проезжала наша повозка.

Забыв о своем повелителе, гулы удирали из города. И откуда они так быстро узнали обо всем?

Некоторое время мы втроем рассматривали открывшуюся картину.

Маргарита склонила голову ко мне на плечо.

– А что будет с ним… – Недоговорив, она кивнула назад.

– Выберется со временем, – равнодушно сказал Дайрон. – Может быть. Если повезет.

– Не слишком внушительное наказание, – заметил я.

– Самое интересное начнется через пару месяцев, – Дайрон прищурившись, глядел вдаль. – Когда перед ними обоими станет выбор…

– Старуха тоже? – удивился я.

– Добрую половину мерзостей Хашшас совершил по ее указке, – ответил Дайрон. – Хотя я запретил ему для пропитания убивать живых существ других видов! Так что пусть вас не смущает ее старческая немощь. Временами ее разум, благодаря шести дюжинам перерождений, становится поразительно ясным! Что ж, через несколько часов, когда погаснет свет, у них появится возможность поразмыслить об этом!

Прекрасно. Теперь у Хашшаса и его маменьки появится прекрасная возможность на практике проверить свою теорию о двадцатилетнем голодании!

– А остальные гулы?

– Они ни в чем не повинны. – Произнес Дайрон. – Такова их природа.

– Там, кстати, перед въездом в город, – я указал вдаль, – клетки с гулами…

– Уже, – кивнул Бог.

– А как же они доберутся до Гуллвейга? – спросила Маргарита, посмотрев на Дайрона.

– Пусть это тебя не волнует.

– А ловко ты устроил переворот, – не удержался я. – За три секунды!

– Скорее, кадровые перестановки, – улыбнулась Маргарита.

– Ты потратил камень, чтобы вытащить нас, и раскрылся, – задумчиво сказал я, обнимая ее. – И на эти эффекты! Значит, мы все же сходили впустую, если не считать впечатлений!

– Незабываемых впечатлений, – негромко повторила Марго.

Не отрывая взгляда от водной глади, Дайрон отрицательно покачал головой.

– Это не так. Все прошло именно как и следовало. А вы… Вы открыли мне глаза на многое. Это дорогого стоит! Так что не стоит жалеть о камне. Дело вовсе не в нем. Несмотря на то, что, с каждым следующим я получаю все больше сил.

– Так может, пора наведаться за твоим телом? – спросил я, напрягая и расслабляя мускулы. – Если этого не достаточно.

– Еще не время, – покачал головой Бог. – И игра только начинается.

– Странно все это… Ты исчез, а эта семейная парочка гулов…

– Они оба верны мне, – произнес Дайрон. – Я встретил их, и передал свое желание!

– А Колш? Предатель!

– Почему же предатель? Кого он предал? Вас? Или меня? – Он покачал головой. – Вообще, сложно было требовать от гула большего! Это за пределами его разумений. Вы должны были догадываться, на какой идете риск!

Это прозвучало жестоко.

– Но все прошло, так как и планировалось.

– А если бы кто-то из нас погиб? – в упор спросил я. – Тогда что?

Дайрон вздохнул.

– Я все время был рядом. Это во-первых…

– Но почему тогда…

Он остановил меня жестом.

– А во-вторых, очень важно было убедиться в том, что наши с тобой схожие знакомые, кинули, как сейчас принято говорить, Совет Семи!

– Это каким же образом?

– Они прекрасно знали, что я уцелел, но никто из них не сподобился сообщить об этом своим недавним партнерам по заговору. Чем весьма прозрачно показали свое отношение к происходящему.

– Хашшас мог и знать!

Дайрон отрицательно покачал головой.

Ну, допустим, Дайрон прав, слишком уж смело гул себя вел.

– А вампиры? Забыл я спросить у тебя, до чего вы договорились с Изначальным?

– Вампиры будут держать нейтралитет до тех пор, пока это возможно.

– Всего-то? – разочарованно сказал я.

– Этого вполне достаточно.

Вообще-то он был прав. Зачем нужен взвод вампирского спецназа, если Дайрон одним щелчком разбрасывает неугодных?

– Этот гул… Родственник того, с цепью… Как он попал в Бароду?

Дайрон пожевал губами.

– Как? Прилетел на вертолете.

– Спасибо. С какой целью?

– А разве не понятно? Убить всех. Это была разведка боем. Установить пределы наших сил.

– Да откуда они знали о нас? – вскричал я.

– Это все, что я могу сейчас сказать, – отрезал Бог.

– Но откуда такая мощь? Эти гулы… их как кур, можно давить голыми руками!

– Помнится, в Киеве ты был другого мнения! – Дайрон усмехнулся. – Это результат евгенических экспериментов. Личная гвардия князя. Уже бывшая. Нечто подобное мы видели у Торна.

– Искусственник?

Он кивнул.

– Пожалуй. Хотя результаты вампиров, на мой взгляд, более впечатляющи. Но там большое подспорье в виде технологий. К тому же сам народ вампиров имеет куда большую научную основу по сравнению с гулами. Исторически.

– А что с нашими ребятами? – поинтересовалась Маргарита.

Дайрон провел рукой по лицу.

– Остальные ждут нас.

– Зря, наверное, они не пошли с нами… Ну Миша-то хотел, а Джейсон… Ты знаешь, он по-моему…

– Пустое, – махнул рукой Дайрон. – Джейсон это Джейсон. Что же до Михаила, у тебя был выбор. Либо он, либо…

Он не договорил, кивком указав на девушку.

– У меня?

Дайрон кивнул.

– Да. И ты уже его сделал.

Марго внимательно посмотрела мне в глаза.

Значит, Марго это мой выбор? Не слишком, должно быть, для нее лестно – если выбирать приходилось между ней и двумя пожилыми мужиками.

– Великий действительно оставлял камень Самеди? – спросила Маргарита, собирая волосы в узел и уходя с щекотливой темы.

Дайрон покачал головой.

– Он лежал в основании центрального кенотафа.

– Но почему же Самеди решил проглотить его? Чтобы всегда иметь при себе святыню?

– Самый надежный сейф. – Кивнул Бог. – И надеялся, что сила его перейдет к нему.

Надежный! Да все знают про этот камень!

Дайрон загадочно посмотрел на меня.

Ага, успокоился я, военная хитрость.

– Вот тебе и Фрей Херр! – пробормотала девушка. – Пожалуй, лучше вернуться в дом к Груббер, чем оставаться здесь!.. Но что общего между Хельгой Груббер и бароном Самеди?

– В ее компьютере был электронный адрес барона, – пояснил я Дайрону.

– Так или иначе, они связаны заговором. Шарлотта посвящала дочь в большинство планов, – ответил тот. – И одной из целей было назначение заговорщиков на ключевые посты. Разве этого недостаточно? Да к тому же, я не думаю, что она напрямую общалась с бароном Гуллвейга! Это невозможно.

Скорее всего, это справочная информация, нечто вроде общего узла связи. А нашим одинаковым организаторам было все равно!

Я тоже так думал. У поджаренного Самеди было много достоинств, но вряд ли компьютерная грамотность была в их числе.

– Удивительно, не правда ли? – тихо сказал Дайрон, прищурив глаза. – Как бы там ни было, этот город по праву может называться одним из Чудес Света!

Пожалуй, да. И самым труднодоступным местом на Земле.

* * *

– Яркий пример того, что бывает, если к власти приходит беспринципный негодяй. Тысячу лет назад гулы были другими. Их князья довольствовались имеющимся. Кто имеет больше еды, тот и во главе племени. Поэтому самые сильные и удачливые были охотниками. Обеспечивая зависевших остальных.

Лишь относительно недавно они стали селиться глубоко под землей, сумев организовать туда доставку пищи. Их аристократия создала странный строй, при котором если хочешь получать еду – отдавай требуемое. Кровь, секреты, плоть…

– Как наркоманы на игле. – Согласился я. – Кто говорил, что они неразумны? Вон какие хоромы! Смогли, значит, организовать систему!

– Но таких – одна двадцатая, не более. Голодной толпе не до власти. И уж тем более, не до размышлений! А чтобы осознать себя, перейдя от полуживотного существования, необходимо перерождение. Ибо просто рожденные особи имеют недоразвившийся, в нашем понимании, мозг.

А верхушка прекрасно поняла, что богатство, в виде металлов и камней – это один из ключей к господству.

– Но если и так, гулы не смогли бы занять главенствующее положение среди остальных видов, – возразила Марго.

– Князь, вернее его мать, первые из гулов, кто понял, что истинная власть достигается не количеством мяса в амбарах. С таким количеством доноров – Дайрон обвел рукой вокруг, – им спешить было некуда.

– Но что изменилось бы, приди Совет Семи к власти? – спросила Марго. – Ведь конкуренты задушили бы друг друга? Или паритет был возможен?

– Хашшас считал иначе, – покачал головой Дайрон. – По его мнению, без главенствующего положения человечества через двадцать-тридцать лет рухнула бы мировая денежная система, уступив место тому же золоту. И бриллиантам. А уменьшение количества людей в первую очередь негативно (хоть тут он не прав) отразится на вампирах и логусах. Но никак не на гулах – слишком уж несравнимы масштабы населений. А открытая война конкурентам не нужна.

– Да в чем бы заключалось его правление! – я махнул рукой. – Сидеть на золотом троне? Космос они вряд ли стали бы осваивать! Максимум, вырыли бы еще пятую ступень!

Дайрон кивнул.

– Пожалуй. У каждого свои цели. – Он посмотрел на нас. – Время. Пора возвращаться.

– Портал? – деловито спросил я. Ужасно захотелось есть. И спать.

– Нет, зачем же, – усмехнулся он. – Ножками.

Марго неуверенно улыбнулась. Ей явно не улыбалось пилить двести километров.

– Как – ножками? – не понял я. – Это что, юмор такой?

Дайрон рассмеялся.

– Да. Тут есть лифт на поверхность.

– Лифт? – удивилась Марго.

– Разумеется. Ты же не думаешь, что Хашшас добирался наверх тем же способом, что и остальные?

– Мало ли. Может, у него был персональный тоннель с «Бентли» и высокими скоростями!

– Мы прекрасно обойдемся без портала, – сказала Марго.

Дайрон медленно повернулся и бросив прощальный взгляд на пейзаж, пошел к дверям.

Мы последовали за ним.

По дороге среди всей этой музейной роскоши Марго снимала увиденное на камеру.

– А может не надо? – прошептал я ей на ухо, когда Дайрон отошел на приличное расстояние. – А то набегут потом ваши, с Ватикана! На инвентаризацию!

– С чего ты решил, что это для Ватикана? – так же тихо ответила Марго. – Это не для них.

– А… для кого?

Вместо ответа она стукнула меня смартфоном по лбу.

– Догадайся!.. Когда все утихнет, наведаемся сюда. Вдвоем! И с конкретной целью.

– А с чего это ты решила, что вдвоем? – прищурился я. – Аргументы?

Проведя прием, она ловко схватила меня локтем за шею и крепко поцеловала.

– А куда ты денешься?

Молодец. Уважаю таких.

– Логично. Значит, нужно составить список.

VII

Дайрон привел нас в отделанную белым мрамором комнату.

Напротив входа имелись сверкающие двери лифта.

Без раздумий Бог ткнул кнопку вызова.

С мягким звоном двери раскрылись, обнаружив большую, как хорошая ванная комната, кабину. Мягкие кресла и диван розовой кожи, холодильник, бар и три плазменных панели – по одной на каждую стену. Ах да, еще одна на потолке. И мягкое кресло, с установленным на подлокотнике сенсорным экраном.

Жестом указав мне на кресло, Дайрон мягко опустился на диван рядом с Маргаритой.

Я коснулся рукой пульта.

Экран ожил, показав подобие схемы. Если верить ей, между поверхностью и Четвертой Ступенью имелось целых девять остановок. Подчиненные города и волости?

Подумав, я тронул верхний значок.

Лифт мягко закрылся, и с едва уловимым толчком тронулся.

Через минуту он остановился, и спустя небольшую паузу, вновь заработал. Ощутимо чувствовалось, что направление изменилось.

– Мы двигаемся под углом? – уточнила Марго, прислушиваясь.

Дайрон кивнул.

– Лифтовой ствол диаметром более ста двадцати ярдов, идет вверх под углом в шестьдесят градусов. По сложной спирали.

Девушка присвистнула.

– Сто двадцать ярдов!

Дайрон кивнул.

– Такой размер необходим, чтобы избежать возможных разрушений при движении материковых плит. И сделано довольно прочно.

– Поражаюсь, как же все эти постройки не обвалились? – произнесла Марго. – Чудовищная глубина… Да и с температурой не совсем ясно… Аномалия! Я и не предполагала, что на Земле это возможно!

Дайрон усмехнулся. Он раскинул руки, и положил их на спинку дивана.

– Не жмите девочку, предводитель, – нахмурился я.

Благодаря резкой смене событий, я понемногу приходил в себя после этой, мягко скажем, страшной истории с девушкой. И клеткой.

Но слава Богу, сидящему напротив, все обошлось.

Каждые двадцать-тридцать минут лифт замирал, слышались лязганье, щелчки, а потом, после непродолжительных остановок, трогался дальше. Это срабатывала блокировка – ствол перекрывался плитами.

Весело будет, если лифт застрянет. Это мы с Дайроном, а если бы Хашшас был сам? Ждать мастера было бы довольно проблематично. И кто был тот неизвестный подрядчик, создавший подобное? На мой взгляд, даже людям было это не под силу!

Законсервированная скважина на Кольском полуострове подтверждала это. А ведь шахта у нас под ногами была куда глубже!

Я обратил внимание на один весьма любопытный факт: Дайрон с недавнего момента слишком часто стал демонстрировать свою силу.

Что это – результат энергии камней или все возвращается в свое русло? Или изначально все было блефом?

…В баре мы обнаружили дорогую выпивку, в холодильнике – фрукты. И какой-то закрытый контейнер, который трогать не стали.

Разлив по удивительной красоты крошечным рюмочкам, прилипающим к столику, коньяк, я хотел сказать тост. Но ничего путного в голову не приходило.

– За движение вперед! – подняла рюмку Марго. – Во всех смыслах.

Дайрон кивнул.

Мы чокнулись и выпили.

– Кому сказать, не поверят, – пробормотал я, вгрызаясь в огромное яблоко. За пять лет я совсем отвык от них.

– Да уж, – согласилась Марго, поглядывая на Дайрона.

– Не смущайся, девочка, – улыбнулся глазами тот. – Можешь прикоснуться!

Марго медленно протянула руку и коснулась его ладони.

Представляю, как бы завидовали ее одногруппники из Ватикана. Коснуться настоящего Бога! Надо же!

Дайрон усмехнулся.

Я тоже.

Поглядев на нас, улыбнулась и Маргарита.

На экране светящимся контуром отмечался пройденный путь. С едва слышным гудением лифт мчался наверх.

– Для чего этим неведомым заказчикам были нужны дети? – Я поудобнее устроился в кресле.

У Хашшаса имелась вполне приличная кофе-машина, и Маргарита соорудила нам по чашечке ароматного эспрессо, чтобы прогнать сон.

Давненько я не пробовал хорошего кофе.

– Помнишь, я тебе рассказывал о Матери вампиров? Так вот, судя по всему, кто-то хочет возродить ее!

Дайрон развел руками, всем своим видом давая понять, что вампиры сошли с ума.

Я был того же мнения. Ну прямо фильм «Блейд»! Приход Ла-Магры!

Маргарита же слушала нас во все уши, боясь пропустить даже слово. Это вам не учебники издательства «Папа и Компания»!

– У Изначального появится супруга? Ты же говорил, что это сказки!

– Сам он считает иначе, – задумчиво сказал Дайрон, вертя в ладонях чашечку.

– А ему-то что?

– Много чего. Начиная от банальной борьбы за власть и заканчивая гибелью от противоположной ипостаси. Хотя силы будут несоизмеримы.

– Власть! – презрительно скривился я. – Лежать овощем в подполье!..

– Но нам это на руку, – произнесла Маргарита. – Пусть себе нейтрализуют друг друга!

– Если это окажется правдой, то следует ожидать появления еще одного божества… – Произнес Дайрон. – М-м-м… И я не знаю, чем это может закончиться!

– М-да… Ну а эти… В ящиках?

– Не знаю, может быть, их везли на задание. – Дайрон потер затылок. – А может, просто переезжали на другое место, да это и не важно!

– Но кто же похищал детей? – спросил я. – Граморы? Или… Безликие?

– Люди. – Сказал Дайрон.

– Как люди? – не понял я. – Обычные люди?

– Настолько же обычные, как и Маргарита с Михаилом. Наемники, работающие на одну весьма влиятельную корпорацию. Таких немало. И уровень их подготовки…

– Но мы спасли лишь нескольких… – Пробормотал я, обдумывая его слова. Что же было не так? – А остальные?

– Торн уже принял меры. Я думаю, что в ближайшее время местонахождение детей будет определено. Сами по себе эти малыши не представляют никакой ценности! Кровь их может быть ценна только после полового созревания, то есть лет через десять. Кроме того, как минимум трое из них из одного клана, что уже является ошибкой похитителей. Если, разумеется, это не отдельный план. И самым главным для этих заказчиков, на что я обратил внимание Изначального, является он сам! Нужно было видеть его лицо!

Дайрон негромко рассмеялся.

– Так что теперь подобные вещи будут находиться под жестким контролем.

– Зря ты тогда спалил тех роботов! – вспомнил я. – Все же какое-никакое подкрепление!

Дайрон посмотрел на меня тяжелым взглядом.

– Это были не роботы, – наконец ответил он. – Внутри каждого находился человеческий мозг.

У меня по спине пробежали мурашки. «Сого корпорейшн» занялась производством робокопов?

Маргарита непонимающе переводила взгляд с Дайрона на меня.

Но мы оба молчали.

– Бальдини? – наконец невпопад поинтересовалась она, глядя на великолепные туфли Дайрона.

Тот пожал плечами.

– Что теперь будет? – ни к кому не обращаясь, спросил я.

Дайрон прищурился.

– Теперь будет очень интересно.

* * *

Прошло около трех часов.

Мягким сигналом экран возвестил о завершении пути.

– Осталаось меньше минуты, – сообщил я.

– Превосходно.

Дайрон легко поднялся на ноги.

Двери мягко разъехались в стороны, открывая такую же, как и внизу комнату, за исключением того, что вместо мрамора стены были облицованы полированным деревом.

Из комнаты вел коридор, покрытый ворсистой ковровой дорожкой цвета березы – белого с черным. Дерево, несколько картин и мягкие светильники под потолками.

Миновав его, Дайрон отворил двойные двери.

В просторном холле, освещенном несколькими торшерами, сидели трое. Гул и два человека, одетые в строгие деловые костюмы. Один из людей читал газету, а остальные играли в приставку на огромной плазме. В гонки.

Удивительно, как это они не выбежали к нам навстречу? Или по графику сейчас Хашшас должен был полоскать свои костлявые телеса в нижнем море?

На столе стояло блюдо с чипсами и несколько бутылок пива.

Я почувствовал, как желудок свело. Фруктов и выпивки мне не хватало. Да и за время, проведенное на горе, я кроме всего прочего, привык к режиму. И теперь необходимо было срочно поправить это упущение.

За огромными окнами было темно.

Обернувшись на стук, троица замерла, очевидно, пытаясь понять, что происходит.

Окинув их мимолетным взглядом, Дайрон прошел к выходу.

– Что происходит? – по-английски спросил один из игравших.

– Хашшас подал в отставку, – любезно сообщила ему Маргарита. – Вы тоже свободны.

Они разинули рты.

– Чтобы через пять минут вас тут не было! – добавил я свои пять копеек.

На улице была ночь. Сколько же времени мы пробыли внизу?

Дом стоял на холме, и вниз убегала широкая мраморная лестница, обрамленная с двух сторон ступенчатыми фонтанами. Несколько десятков фонарей освещали огромную усадьбу.

Дайрон стоял, облокотившись о мраморные перила террасы.

– Неплохо кое-кто живет… жил, – сказала Маргарита, с наслаждением вдыхая чистый ночной воздух.

– Да, – пробормотал я, не в силах надышаться. Казалось, вся одежда провоняла мертвечиной.

– Сейчас бы в душ, – мечтательно проговорила девушка, распуская волосы. – Потом поужинать. И спать.

Я ничего не имел против. Разве что поменять местами душ и ужин.

– Что теперь? – спросил я, подходя к балюстраде.

– Свяжись с Михаилом, и передай наши координаты, – не поворачиваясь, сказал Дайрон. – Рация на столе.

– Координаты? – переспросил я.

– Сейчас, – Марго вернулась в комнату.

Она управилась меньше, чем за полминуты.

– Будут часа через полтора, – сообщила она.

Дайрон кивнул.

– Э-э-э, ваша милость, – сказал я. – Может быть, Великий явит нам парочку гамбургеров?

По какой причине неясно – то ли из-за наших слов, то ли созвонившись с коллегами, но охранявшая дом троица свалила, даже не попрощавшись.

Дайрон воссел в кресло, а Маргарита пошла в душ.

На кухне нашелся холодильник, не один, кстати, и с вполне достаточным запасом пищи. Обычной человеческой еды.

Может быть, гулы боялись визита полиции, или местного менталитета, но никаких трупов там, к счастью, не было.

Нашлась ветчина, сыр, оливки, кетчуп, майонез, хлеб, зелень и замороженная пицца.

Соорудив гигантский бутерброд, я не отходя от кассы, как следует закусил.

Потом, прикинув в уме шансы, сделал еще один бутер, или как они говорят, сэндвич, и осторожно приоткрыл дверь в ванную.

Вот менталитет! Даже не закрываются.

Ванна в черных тонах. Душевая кабина, джакузи и всякие полированные тумбочки. Но я, разумеется, особо их не разглядывал. Было не до того.

Меня, в конце концов, можно понять – пять лет отшельничества вынуждают смотреть на мир под другим углом.

Девушка мылась в душевой кабине. Рядом, на широкой банкетке были сложены вещи.

Чувствуя себя идиотом, я кашлянул. Потом поставил тарелку на туалетный столик.

И сквозь шум воды, услышал щелчок пистолета. А девчонка молодец! Всегда начеку. Интересно, она и спит с «Береттой»?

– Это ты? – спросила Марго. И как ни в чем ни бывало, сказала:

– В гости пришел, или хочешь спину потереть? Заходи!

Все понятно.

– С удовольствием, – бодренько сказал я, не отрывая взгляд от полупрозрачной стены, и добавил:

– Только троим будет мало места… Так что, я тут тебе поесть принес! Чтобы не искала. А то не успеешь…

– Спасибо. Я скоро.

Притворив дверь, я вышел, пытаясь понять, что бы это значило.

Вернувшись на кухню, нашел баночку с тунцом и сделал еще бутербродов для нас с Дайроном.

И чувствуя себя идиотом, пошел в холл.

– Пока только разведка? – поинтересовался с закрытыми глазами Дайрон, полулежа в кресле. – Позволь заметить, что душ не самое подходящее место для свидания, тем более после всего происшедшего. Даже для снятия напряжения. Впрочем, твои шансы я бы оценил, как…

– Ваша милость не желает бутерброда с тунцом? – перевел я разговор со скользкой темы, ставя на гладкую поверхность столика блюдо и падая на диван.

– Желает, – пробормотал он, принимая сидячее положение. – Видел бы это кое-кто, лишился бы дара речи! Никакого почтения!

– Из Конклава, что ли? – уточнил я, подталкивая ему тарелку.

– И из Конклава тоже.

Дайрон взял бутерброд и стал жевать. Опять иллюзия? Видоизмененное тело Антона?

– Я нормальный здоровый молодой человек. Мужчина, практически. И не надо тут… Ежели мои манеры оставляют желать лучшего, я могу и уйти!

Он потянул носом и закатил глаза.

– Куда, в душ? Пожалуй, стоит.

Через сорок минут, я сытый и выкупанный, сидел в кресле и играл в приставку. Какая-то игра в жанре средневекового фэнтези, вид от третьего лица, типа «Дьябло». Все диалоги в виде французских субтитров. И ни черта было не понятно. Может, потому что дешифровка субтитров в видеоиграх не вписывались в генеральную линию партии?

Главный герой, то есть я, вихляясь, бежал по дороге, рубая мечом то ли гоблинов, то ли гремлинов. Те непристойно взвизгивали.

Вообще-то я не очень люблю подобное, лучше бы стратегии, но уж больно удобным оказался джойстик.

Да и заняться больше было нечем – посвежевшая Маргарита дремала у меня на плече.

– Не хочешь поиграть? – предложил я Дайрону, с интересом наблюдавшему за моими действиями.

– Хочу, – неожиданно согласился он. – А как?

С минуту ушло на то, чтобы подружить Бога с игровой приставкой. Потом я выбрал режим на двоих, и вот уже парочка героев отправилась выполнять миссию.

Краем глаза я посматривал на Дайрона.

Хмурясь, он сосредоточенно нажимал кнопки джойстика.

Потом улыбнулся, когда под влиянием комбинации клавиш, его персонаж сделал красивый перекат набок.

– Посмотри-ка! – сообщил он мне.

Наверное, я схожу с ума.

И это Бог, о котором говорит Библия?

Все святые, наверное, вертелись в своих гробах, как вентиляторы!

– Вам нужно было все мировые проблемы решать за игрой! – сказал я, нажимая невпопад кнопки, будучи под впечатлением от увиденного. – Вот пришел бы ты на Второе Собрание, и сказал: давайте-ка, ребята, сразимся виртуально!

– Не получится! – отозвался Дайрон. – Шарлотта, как ты помнишь, не дружит с техникой!.. Впрочем, я не подумал об этом.

– А мне показалось, у грамора лапы не подойдут по размеру!.. Слушай, но ведь среди граморов есть нормальные, адекватные ребята? Не все ж такие…

Дайрон хмыкнул.

– Есть, как не быть…

– Ну вот, а то можно подумать, одни монстры вокруг!

– Вообще-то, так мечом не сражаются! – заявил он, дергая джойстик. – Это нереально.

– Нереально, это когда Дайрон играет в компьютерные игры! – засмеялся я. – Это прикольно!

– Да, достойная игра, – кивнул он.

– Достойная? Это ты еще не видел «Варкрафт»!

Дайрон улыбнулся.

– Я многого не видел. А что, действительно интересно?

– Интересно?! Да ты знаешь, что…

В этот момент послышался топот и открылась входная дверь.

На пороге возникли Миша и Джейсон, и замерли, пораженные увиденной картиной. И было с чего.

Облаченный в кожанку и джинсы Бог, развалившись в кресле, играл в приставку.

– В добром ли ты здравии, Дайрон? – ошеломленно спросил вампир, вытаращившись. – Или я схожу с ума?

– Весь мир нынче сходит с ума, – усмехнулся Бог, не отрывая взгляд от экрана. – И мы вместе с ним.

Миша присвистнул, и обойдя вокруг, стал за нашими спинами.

– Как сходили-то? – спросил он, поглядывая то на Дайрона, то на экран. – Удачно?

– В общем, да, – сказал я. – Ну же, не спи!.. Иди!

Персонаж Дайрона послушно побежал вперед.

– А в частном? – Миша тяжело плюхнулся в соседнее кресло, и помахал Марго.

Она кивнула в ответ.

– Чуть не сдохли! – чистосердечно признался я. – Если б не Дайрон!

– Эх, чувствовал я, – в сердцах сказал Голубых, – нужно было с вами идти! Послушали того недомерка…

– Это точно, – согласился я. – Он нас же и кинул…

– Да я в курсе, так и знал…

– А чьи это хоромы? – перебил Джейсон, бесцеремонно запуская руку в тарелку.

– Хашшаса. – Отозвался Дайрон, нажимая кнопки. – Слыхал, наверное?

– Твою мать! – удивился художник. – А сам-то он где?

– Запечатан внизу. – С удовольствием сказал я. – Лет на сто. Или двести. Со своей мамашей за компанию!

– Твою мать! – восхитился вампир. – Ну-ка, подробнее!

– А еще я завалил Самеди! Который барон вуду. Слыхали о таком?

– Че-е-е-го? – протянул Голубых. – Да ладно!..

Не прерывая игры, я быстренько изложил основные аспекты нашего похода.

* * *

– …В общем, Совет Семи стал Советом Шести, – резюмировал Миша, прихлебывая из высокого стакана.

– В общем, да, – согласился Дайрон.

– То есть, задача упростилась?

Дайрон покачал головой.

С играми уже было покончено, и мы просто разговаривали, поглядывая на телевизор, работающий с выключенным звуком.

Марго спала, и за компанию с ней похрапывал и Джейсон.

Переутомился, бедолага!

У Миши с вампиром приключений было поменьше чем у нас. То есть, вообще не было. Они ели, пили, играли с гулом в покер, и ждали новостей. Потом самолет улетел, и они выбежали на взлетную полосу, пытаясь задержать его.

Потом запищала рация, которая, оказывается, все время была в доме Джерри – Марго вышла на связь. Потом, взяв у Джерри автомобиль в качестве компенсации за моральный ущерб, причиненный Колшем, поехали к нам.

Мою эсэмэску, отправленную из Унгейла, Миша так и не получил.

Со связью проблемы оставались прежними. Ни один из телефонов в упор не видел вышек.

– Помнится, кто-то говорил, что Совет будет контролировать планету! – напомнил я. – Или так мне тогда полагалось думать?

– Лично к нам это не имеет никакого отношения, – пожал плечами Дайрон. – К человечеству в ближайшее время тоже. Разве они наши противники? Совет никогда не представлял собой опасности. И сколько бы представителей не состояло в его составе, общей сути это не изменит.

– Но теперь-то что? – очень серьезно спросил Голубых. – Нужно собрать камни? Хотя…

Он замялся.

– Что? – с любопытством спросил Дайрон.

– Честно? – Миша покачал головой. – Это как-то… глу… странно! Нет, я ничего не хочу сказать, не пойми меня превратно, но… Зачем тебе камни? Я конечно, не разбираюсь во всех этих магических делах… Но… Не проще ли было спрятать эту твою силу… энергию в горах, лесах? Морях, наконец? В ветре, в солнечном свете?

Он возбужденно привстал.

– Чтобы доступ к энергии был с любой точки мира! Или я чего-то не понимаю?

От его голоса Марго открыла глаза.

Я почесал затылок. А ведь он прав! Ведь можно на все эти чары наложить пароль, чтобы никто, кроме Дайрона, не воспользовался ими! А не разбрасывать камни! А если бы вместо Радуги Ириды у Дайрона оказалась какая-нибудь дюжина-дюжин Мерлина? Или еще нечто в таком роде?

А Миша продолжал:

– И самое главное: лично я не считаю себя чтобы уж слишком кровожадным, но для Бога… учитывая, что творится вокруг, ты слишком добр! Те же люди лишают жизни и за куда меньшие проступки!

Дайрон блеснул глазами и медленно наклонил голову.

– Абсолютно верно. – Произнес он.

– И? – Миша вопросительно поглядел на него.

– Значит, это неспроста! – сказал вампир без тени насмешки, перестав храпеть. Он, оказывается, все это время сидел на ушном. – И тебе давно бы следовало понять!

– Пока я понимаю лишь то, что четырьмя камнями поиски не ограничатся! Так? – Миша вопросительно посмотрел на Дайрона.

– Совершенно верно.

– И куда же теперь? – безразлично спросил вампир. – В Африку? Австралию? Или Антарктиду?

– Твой вопрос очень вовремя!

С этим словами Дайрон поднялся и вышел на балкон.

В груди зашевелилось недоброе предчувствие. Я встал рядом.

Бог смотрел куда-то вдаль, туда, где звездное небо сходилось с невидимым в темноте горизонтом.

– Чувствуешь? – спросил он, не поворачивая головы.

– Угу. – Осторожно пробормотал я. Чувствую – что?

Чувство опасности нарастало. Но что происходит? Я поежился.

– Вот только не пойму, что именно…

– Тогда смотри. – Он положил руку мне на плечо.

И я увидел…

Как…

Где-то в невообразимой дали… раскрылось, словно раздвижная крыша, небо…

А в приоткрывшуюся щель полился странный, тягучий малиновый свет.

Тяжелый, странно колыхающийся занавес, раздвигался во все стороны, на сколько хватало обзора.

Гигантский ластик растворял ночь, облака и звезды, и медленно двигался в нашу сторону.

Сердце кольнуло.

– Что это? – пересохшими губами прошептал я. – Никогда такого раньше не видел…

– Я тоже. Впечатляет? – И Дайрон резко бросил:

– Сюда.

Не ожидавшие такого, остальные дружно вскочили на ноги.

Они-то так ничего и не поняли!

– Пора. – Сказал Бог.

И вокруг стала медленно проступать изумрудно-зеленая сфера.

Люблю спецэффекты. Мы стали плотнее.

– За руки держаться необязательно, – зевнул Джейсон. Но как-то нервно.

Купол закрылся.

– По-моему, вы забыли выключить телевизор, – спохватился Голубых.

VIII

Сфера исчезла.

В лицо ударило холодным ветром. Идеальный круг под ногами посветлел.

Ничему уже не удивляясь, я шагнул вперед. Кроссовки сразу по щиколотку утонули в снегу.

В лицо подуло ветром.

Телепорт переместил нас в необычное место. Долина, окруженная острыми пиками скал, вершины которых утопали в снегу.

Снег.

Которого я не видал больше пяти лет.

Огромная вогнутая чашка, не меньше трех километров в диаметре. Как будто стоишь внутри гигантского стадиона. Если бывают такие стадионы. Вообще, за последние сутки у меня был явный перебор с большими помещениями. Унгейл, Гуллвейг, Четвертая Ступень, и вот теперь – это.

Изредка вспыхивающие беззвучные молнии освещали противоположный край.

Несмотря на кольцо скал, ветер нес легкую поземку.

В рассветном сумраке видны были облака, бегущие по небу. В разных направлениях.

Да, с погодой на Земле происходит явно что-то странное.

За последнюю минуту.

Я хотел было спросить Дайрона об этом, но поймав его взгляд, передумал.

Ладно. Ок.

Тогда я молча указал вверх.

Все, не исключая и Дайрона, подняли головы и рассмотрели это в высшей степени необычное явление.

– Гх-м, – сказал Джейсон, пытаясь принять сосредоточенный вид. Сейчас он как никогда напоминал Дауни-младшего, готовившегося нырнуть в костюм «Марк 3».

– Проанализируй небо, Джарвис! – не удержался я.

Маргарита хихикнула.

Скривившись, вампир неприязненно окинул нас тяжелым взглядом. И скорчив зверскую гримасу, провел ладонью по горлу.

Слегка повернувшись к нему, я за долю секунды ван-даммовским движением коснулся ногой его уха, и так же быстро убрал ногу.

Знай наших!

Миша показал мне большой палец.

Хорошо, что ребята забрали наши сумки. Я нашел ветровку, застегнулся и вспомнив о приличиях, расстегнул небольшой чемоданчик и среди аккуратно сложенных, пахнущих свежими духами вещей добыл курточку коричнево-кремового оттенка.

– По-моему, это… – задумчиво произнесла Марго, протягивая руки в заботливо подставленные рукава.

– Тибет… – закончил Миша.

– Почему сразу Тибет? – удивился Джейсон, подозрительно оглядываясь.

– А где ж еще должен жить Бог? – усмехнулся Голубых. – В Шамбале!

– Тогда уж в Ватикане! – покачал я, головой ежась от ветра.

– По-твоему, это похоже на Ватикан? Разве что после глобального потепления! – съязвил художник. – Где мы, Дайрон?

Дайрон загадочно улыбнулся.

– Ну понятно, – воздел руки вампир. – Теперь интрига будет до скончания веков. Неуютно, однако, у тебя здесь!

– Напоминает заброшенный Олимп. Ау, Санта! – Сказала Марго, поправляя мне воротник. Проявив ответную любезность, я застегнул ей капюшон.

Увидев это, Джейсон закудахтал.

– Вы там внизу времени зря не теряли!

– Отвали! – хором сказали мы, одновременно выполнив в его сторону удар еко-гери.

Тем временем Голубых в маленький бинокль осматривал местность.

– Там кто-то есть, – сообщил он, указав куда-то в рассветный сумрак.

Мы втроем дружно повернули головы.

Сквозь метель пробивался огонек костра.

Облака медленно разошлись, показалось солнце и я увидел костер, рядом продолговатый камень, на котором сидел, греясь у огня, какой-то мужик.

– Мы тут не одни? – удивился вампир. – Ну надо же!

Он поискал взглядом Дайрона. Однако тот уже не спеша брел к незнакомцу.

Подхватив вещи, мы пошли следом.

По мере приближения метель стихала, и становилось светлее.

В какой-то момент я заметил, что мы идем по берегу идеально круглого озера диаметром с где-то милю, расположенного в центре долины.

Снег, ранее присыпавший его, уже подтаивал под первыми лучами солнца, открывая маслянисто-черную воду.

– Вы не знаете, кто это? – спросил Миша, поравнявшись с нами.

Мы покачали головами.

– Подойдем ближе, может тогда… – с сомнением произнесла Марго.

Тот же вопрос Голубых повторил Джейсону. Вампир пожал плечами.

Когда мы были примерно в пятидесяти шагах, стало понятно, что мужик разбил лагерь на небольшом причале, совсем недалеко от неподвижной воды. И что принятое мною за камень на самом деле оказалось темным продолговатым ящиком размером с гроб. На основании которого, в углу, помаргивал беленький огонек.

– Не подскажете, как пройти в библиотеку? – поинтересовался я.

Сидящий у костра поднял на нас глаза.

Мужик под пятьдесят, Мишиных лет. Может старше.

Невысокий, наверное, ростом с Джейсона. Худое, гладко выбритое лицо и выцветшие, когда-то голубые глаза. Нос с горбинкой и выраженные носогубные складки. Цветом кожи он напоминал индейца. Или мексиканца.

А может, это так выглядело в таком странном освещении.

Мужик был одет в широкую куртку, джинсы и высокие остроносые ботинки-казаки со шнуровкой. Странная обувь.

К прикрытому темной материей ящику был прислонен огромный рюкзак.

Судя по всему, сюда этот товарищ добирался исключительно пешком.

Примечательно, что возле него снега не было, поскольку виднелись обтесанные, небрежно подогнанные камни, из которых был сложен причал. Растаял, что ли?

Несколько небольших поленьев, очевидно, принесенных с собою и уложенных на горстку углей, и создавали тот самый неяркий костерок.

Рядом, на явно принесенном булыжнике неровно стояла большая металлическая кружка, откуда поднимался парок.

При нашем появлении неизвестный достал маленький кубик, развернул его и бросил в кружку. Обертку, скомкав, швырнул в огонь.

Бульон из кубика? Пятнадцать лет назад мы уже проходили такое. Он что, отстал от жизни? Наверное, да, ибо своими скаутскими повадками очень напоминал беглого зека.

И лицо. Сложно его описать. Наверное, этот тип был злым. Илисуровым. Этакий постаревший Бог Хедин.

Друг Бога Дайрона…

Потому что когда Дайрон приблизился, незнакомец не спеша встал и сделал шаг ему навстречу.

Их руки поднялись навстречу, словно в армрестлинге, и по-римски соединились в крепкое рукопожатие.

– Рад тебя видеть, Эллиот, – негромко сказал Бог.

– И тебе того же, Владыка, – серьезно ответил Эллиот. Потом резким движением притянул Дайрона к себе.

– Давненько мы не виделись.

Некоторое время они сжимали друг друга в объятиях.

Наконец, Эллиот разжал руки и внимательно осмотрел нашу компанию.

– Неужели все так плохо? – наконец, спросил он, и наклонившись, поднял кружку.

Миша с интересом рассматривал его.

Да и я тоже. Этот Эллиот, с ударением на первом слоге, производил впечатление очень и очень неоднозначной личности.

– Хуже, чем ты думаешь, – отозвался Дайрон. – Через пару минут проход в Лайон исчезнет.

Он стоял, засунув руки в карманы распахнутой кожанки и не обращая внимания на стужу, благожелательно рассматривал своего давнего знакомого.

Тот нахмурился.

– Я не думал, что игра зайдет настолько далеко… Нет нужды говорить тебе, чем это…

Он оборвал себя на полуслове, и покачал головой.

Дайрон пожал плечами.

Эллиот, держа в левой руке исходящую паром кружку, молча шагнул вперед, и протянул стоявшему впереди всех Мише ладонь.

Помедлив, тот пожал ее.

Потом наступила очередь вампира. Прищурившись, Эллиот посмотрел тому в глаза. Джейсон невозмутимо выдержал его взгляд.

Отпустив его, незнакомец галантно пожал кончики пальцев Маргарите, и наконец, повернулся ко мне.

Пожатие его было крепким, а мозолистая ладонь твердой, словно доска.

– Гх-м, – произнес он, сверля меня взглядом.

Я постарался не опустить глаза.

Коротко кивнув, Эллиот разжал пальцы.

– И всего пять, с мальчишкой в ящике, – непонятно пробормотал он, и достав из кармана потемневшую от времени металлическую ложку необычной формы, наскоро протер ее пальцами и стал помешивать в кружке.

* * *

– Как ты добирался? – поинтересовался Дайрон, присаживаясь на ящик.

Эллиот с шумом отхлебнул из кружки.

– Ничего нового… Сначала на автобусе, затем автостопом. Ну а последнюю неделю, разумеется, пешком. Не два месяца, конечно… Как только мне сообщили. Сегодня какое? Двадцать девятое? Ну, значит, около пяти дней.

– А самолетом? – поинтересовался Дайрон, глядя в огонь.

Эллиот отрицательно покачал головой.

– Уж это как-нибудь сами. Без меня. С меня вполне достаточно автомобиля.

Мой мозг лихорадочно заработал. Пять дней назад мы еще были в Индии. Значит, Дайрон сообщил? Или Гарри, когда доставал камень?

Тем временем Эллиот вздохнул и уселся обратно.

– Если б не этот ящик…

– Далеко нес? – полюбопытствовал Дайрон.

– Не нес, а именно тащил! К счастью, кому-то пришло в голову приделать там ручку… Мой поклон ему! Около четырех лиг… Если считать по прямой, разумеется!

Я осторожно попробовал приподнять край ящика. Килограмм девяносто, если не больше. Как же он пер его по горам?

– Неплохо, – уважительно присвистнул Голубых. – Сам, без посторонней помощи?

Эллиот кивнул, делая глоток.

– И давно нас ждешь? – продолжал спрашивать Миша, бесцеремонно переходя на «ты».

Эллиот пожал плечами.

– Со вчерашнего вечера. – Он ткнул пальцем в светящийся огонек. – Уже ждал, с минуты на минуту!

Я наклонился к огоньку. Моему взгляду предстал небольшой, размером со спичечный коробок экранчик, на котором в обратном порядке отсчитывались секунды. Судя по нему, оставалось около семнадцати минут.

– Что это? – спросила Марго, указав на ящик.

Вместо ответа Эллиот протянул руку и рывком сдернул пластиковый чехол, заставив Дайрона пошевелиться.

Моему изумленному взору открылось нечто вроде саркофага для анабиоза. Только под стеклянной небьющейся крышкой лежал… Гарри!

Глаза его были закрыты, лицо спокойно. Казалось, он спал.

Другие были ошарашены не меньше.

– Твою мать! – пробормотал вампир, опускаясь на корточки. – Ты даешь, мужик!

– Угу, – пробормотал Эллиот, что-то жуя.

– Но… как… – пробормотала Марго, не решаясь подойти. – Он… жив?

Дайрон и Эллиот синхронно покачали головами.

– Мертвее не бывает, – спокойно сказал Эллиот.

– Изначальный уверял, что его кровь поможет уберечь тело от разложения, – произнес Дайрон, задумчиво смотря сквозь стекло на спокойное лицо Гарри.

– Изначальный? – удивился Эллиот. – Забавно!

– Но как? Каким образом?.. – Миша осторожно погладил стекло.

– Ты считаешь, что его следовало оставить там? – Дайрон интонацией выделил последнее слово.

– Ничего я не считаю, но… Есть надежда на…

– Не думай об этом, парень, – посоветовал Эллиот, поболтав кружкой. – Иначе рискуешь в ближайшее время сойти с ума.

Миша развел руками.

Маргарита впилась глазами в лицо Дайрона. Но оно было бесстрастно.

– А что это за цифры? – уточнил я, указав на экран.

– Заряд батарей, поддерживающих микроклимат, – пояснил Эллиот. – Не очень мощных, нужно сказать.

– Иначе ты бы просто не дотащил его, – заметил Дайрон.

– Возможно.

Эллиот допил свой бульон, смачно сплюнул в воду, и наскоро обтерев кружку тающим снегом, засунул ее в рюкзак.

– Пора, – заявил он Дайрону.

И из озера повалил пар. Снег растаял в считанные секунды, и темная пленка на поверхности воды стала стремительно светлеть.

И через несколько секунд мы стояли на краю огромной пропасти. Вода исчезла, а вместо нее, там, где у озера должно быть дно, с огромной скоростью неслись скопления облаков.

В спину ударил порыв ветра, который, впрочем, через несколько секунд стих.

Далеко-далеко, в нескольких километрах внизу, виднелись осенние леса, луга и извилистая змея реки с разбросанными по ней островками. Изредка это все подергивалось легкой дымкой, словно ветер шевелил растянутую высоко над землей маскировочную сетку.

Впечатление было таким, словно мы находились на дне исполинской каменной чаши, висящей на высоте птичьего полета над землей, с прорезанной в дне метровой толщины дырой километрового диаметра!

Словно две планеты, соединенные атмосферами посредством каменного горлышка.

Когда-то, в прошлой жизни, я смотрел неплохой сериал «Игра престолов», где показали вид из «Орлиного гнезда» – замка на скале. Но то, что сейчас было перед нашими глазами, не шло ни в какое сравнение.

Сквозь идеально круглую дыру, на краю которой мы сейчас стояли, свободно могло пройти звено пассажирских самолетов.

Маргарита вцепилась в мою руку.

Джейсон опустился на колени, и выпятив задницу, осторожно опустил вниз руку, ощупывая гладкую каменную стену. Потом полез вдоль края пропасти.

– Как Тони Старк после вечеринки… – прошептала мне на ухо Маргарита, рассматривая распластанного вампира.

– Как думаешь, если пнуть его, он успеет вызвать костюм? – отозвался я.

Она хихикнула.

Дотянуться до нижнего края стены вампиру не удалось, и он, вытащив головешку из костра, запустил ее вниз.

Замерев дыхание, все смотрели, как оставляя за собой тающий дымок, она исчезает внизу.

– Впечатляет? – усмехнулся Дайрон.

– Это что? – хрипло спросил Голубых, облизывая губы. – Вход в другое измерение?

– Смотря что измерять, – сухо сказал Эллиот.

– Но это же не наш… мир?

Дайрон покачал головой.

– Это мой… дом.

– А горячую воду часто отключают? – простодушно поинтересовался Голубых.

Но никто, кроме меня не оценил этой шутки. Выросшие в Европе банально не поняли ее.

Джейсон встал на ноги и скорчил гримасу.

– И где это мы? Назови-ка свой почтовый адрес, – обратился он к Дайрону.

– Тибет, Эмер! – сообщил я.

Эллиот и Дайрон разом вздрогнули.

– Ого, – сказал Эллиот, ни к кому не обращаясь. – А прогресс-то налицо!

Дайрон энергично помассировал лицо руками.

– О да, – пробормотал он и его лицо на миг приобрело какое-то совершенно человеческое выражение. – Я сам порой удивляюсь. Безмерно.

– Само по себе твое удивление мало чего стоит, – отрезал Эллиот, вскидывая рюкзак на плечо. – Надеюсь, ты не забыл, что лично я уже слишком стар, чтобы проводить ночи в горах, и сейчас, к примеру, безумно хочу глотнуть глинтвейну!

Дайрон покачал головой, словно прогоняя мысли прочь.

– Давай, Дайрон, – нетерпеливо сказал вампир, притоптывая, – заводи свою магию!

– Где-то была веревочная лестница, – задумался Дайрон, озираясь по сторонам.

Миша и вампир воззрились на него с таким видом, словно им предложили голыми станцевать в снегу.

Глядя на их вытянутые физиономии, Эллиот звонко расхохотался, подошел к краю пропасти, расстегнул штаны и стал мочиться вниз. Струя падала вниз, до нижней каменной границы, а потом исчезала, разлетаясь на ветру.

Маргарита осуждающе покачала головой.

– Если выберемся живыми, тебе в Ватикане не поверят! – предупредил я.

– Это уж точно, – устало сказал Дайрон, подходя к краю.

– Не то что не поверят, – усмехнулся Эллиот, повернув голову в нашу сторону, – а и предадут анафеме!

– Не замочи штанов, – пробормотал Дайрон, делая шаг вперед.

Марго вскрикнула, хватая мою руку.

Все вскочили.

Но было поздно. Человеческая фигурка рассекая воздух летела вниз, раскинув руки, сразу напомнив мне блондина на дамбе Гувера. Вот только высота была в тридцать раз выше.

Постепенно удаляясь, она исчезала из виду.

Наконец, набежавшие облака скрыли от нас это жуткое зрелище.

– Твою мать… – пробормотал Джейсон, вытирая со лба пот.

– Это что, – презрительно сказал Эллиот, застегивая ширинку. – Посмотрели бы вы на это раньше, когда он несся вниз, точно комета!

Истинный громовержец! Как-то мне довелось привести сюда парочку-другую сомневающихся. Из высших иерархов.

О, вот то было зрелище! Воздух стонал, когда Дайрон огненным метеором протянулся отсюда к самой земле! И самое большее, через седмицу Совет собрался на первое заседание!

Он довольно улыбнулся и сделал приглашающий жест.

– Кто следующий?

– А менее эффектные пути существуют? – поинтересовалась Маргарита.

И при ее словах дыру стало заволакивать нефтяным цветом.

– Дайрон уже внизу, – сообщил Эллиот. – Разумеется, существуют.

В нескольких метрах от причала иссиня-черное дно стало выгибаться вверх, образуя некое подобие полусферы. Трех-четырех метров в поперечнике.

Примерно такой же, какой любил пользоваться прыгнувший без страховки Дайрон.

– Это что такое? – пробормотал Миша, отступая на шаг, когда тень упала на его лицо.

– Это лифт, – любезно ответил Эллиот. – Знаешь такое слово? Берите ящик!

IX

Редкие, рваные тучи неохотно роняли колючие капли. В эти края осень приходила рано.

Спотыкаясь, маленький мальчик бежал сквозь лесную чащу. Грубо сшитые заплатанные штаны, небрежно подвязанные размочаленной веревкой, на левой ноге были разорваны, и сквозь обмотку была видна рана, откуда неохотно сочилась кровь.

Глухой топот конских ног постепенно скрыла череда неприветливых зарослей.

Остановившись, чтобы отдышаться, ребенок схватился за дерево, оставляя темные от испачканных в земле ладоней следы на скользкой коре.

Издалека послышался лай.

Грязным кулаком мальчик вытер размазанные по чумазому лицу сопли и заковылял дальше, тихонько плача.

Лай приближался.

Несколько раз ребенок пытался залезть на деревья, но ветки были слишком высоко расположены от земли.

Оставив неудачные попытки, он бежал дальше.

Лес неожиданно закончился. Подковой выступили каменистые ступени гор.

Живая природа уступала место природе неживой.

Никогда так далеко он еще не забирался.

Тропинка справа шла в узкое, усыпанное каменными глыбами, ущелье. Тропинка слева вела в тупик, оканчивающийся невысоким, темнеющим, точно след от костра, проходом вглубь горы.

После недолгого колебания мальчик бросился влево. Скрыться, скрыться в пещерах! Переждать там, пока страшные преследователи не забудут о нем.

И понял свою ошибку: то, что ему показалось пещерой, внутри оказалось небольшим, трех шагов в поперечнике, гротом.

Ребенок заметался, безуспешно ища проход дальше.

Лай послышался совсем рядом.

На площадку перед входом выскочили несколько крупных бойцовых псов. Рыча, они стали приближаться к дыре. Мальчик, затаив дыхание, вжался в стену.

Самый неистовый из преследователей, старый матерый пес с разрубленным ухом, свисающим на ошейник с нашитыми металлическими бляхами, заглянул в пещеру. Ребенок в ужасе закрыл глаза.

Но ничего не произошло.

Разом, словно по команде, псы улеглись на лапы, и роняя с языка белые хлопья пены, тяжело задышали, подобострастно глядя снизу вверх маленькими глазками.

На высокую полную женщину, невесть откуда появившуюся в этой, едва не состоявшейся гробнице.

Мальчик открыл глаза и в страхе было попятился.

На голову ребенка легла теплая успокаивающая ладонь.

– Не бойся, мальчик. – Успокаивающе улыбнулась женщина. Ее зеленые глаза ласково лучились добрыми морщинками.

Мальчик отнял руку от лица и несмело кивнул.

Женщина взяла его за руку и они вышли из пещеры.

Опасливо косясь на замерших, словно статуи, псов, мальчик крепко держался за свою неожиданную спасительницу.

Женщина подняла голову и склонив голову на плечо, прислушалась.

Просторное серое платье, необычный медальон на груди и русая, толщиной в детскую руку коса, уложенная венком на голове.

Мальчик, шмыгая носом, во все глаза смотрел на эту косу: даже он знал, что женщинам нельзя ходить с непокрытой головой, а уж таких странных волос не видывал и вовсе!

Старый Риканус постоянно твердил, что женщина есть непотребство, и ей надлежит скрывать свои телеса за темной тканью, ибо она есть худшая часть человечества, и сотворена не иначе, как сосудом мерзостей, искушающим мужа!

Так что же, и эта добрая женщина, спасшая его от собак, тоже сосуд мерзостей? Искушающая его?

Вдалеке послышался топот и треск ломающихся ветвей.

Мальчик дернулся, но женщина не выказывала признаков беспокойства.

Через некоторое время на каменную проплешину выскочил десяток всадников, окружая их полукольцом.

Всадники удивленно смотрели на замерших, безразличных к происходящему собак.

– Ты! – громко сказал десятник, сжимая могучей рукой поводья. – Кто такая?

Женщина молча рассматривала его, не выказывая ни малейшего волнения.

– Он спросил, ты чья, шлюха? – выкрикнул второй, и не дождавшись ответа, двинул коня прямо на женщину, легко поигрывая кованой палицей.

Сделав два шага, лошадь под ним вдруг громко заржала и стала на дыбы, едва не сбросив всадника.

Женщина в упор посмотрела на него.

Остальные лошади забеспокоились, и словно в судорогах, попытались избавиться от седоков.

– Ведьма! – завопил один из преследователей, безуспешно пытаясь сдержать беснующегося коня. – Убейте ее, и щенка!

– Порождение ада! – Подхватил другой, пытаясь копьем пронзить ведьму.

Губы женщины сжались, и одновременно с этим кожаные, с металлическими вставками одежды всадников вспыхнули, словно промасленная солома.

Мальчик вытаращил глаза и спрятался за спину женщины.

Крики заглушили ржание лошадей.

Кони, катаясь по земле, сбрасывали седоков.

Спустя несколько секунд люди лишь хрипели.

Лошади неловко перебирая ногами, исчезли в глубине леса.

Огонь исчез так же внезапно, как и появился.

Женщина сделала шаг, и остановилась над предводителем.

– Передай своему господину, если он хочет увидеть следующую зиму, пусть оставит в покое поселян!

Тот разевал рот, словно рыба, выброшенная на лед.

Женщина отвернулась.

Обожженные мужчины приходили в себя, их раны на глазах исчезали, словно ничего и не было.

Недавние грозные воины, а теперь голые испуганные люди, кутаясь в обгоревшие лохмотья и сгорбившись, один за другим исчезали в лесу.

Женщина и мальчик остались одни.

– Они не вернутся? – робко спросил мальчик, сжимая руку женщины.

– Не вернутся. – Она погладила его по голове. – Хочешь пойти со мной, сынок?

Мальчик, прижимаясь к женщине, опустил голову.

* * *

– Дэй, сынок! – послышался звонкий голос.

– Иду, матушка! – мальчишка лет семи покрепче затянул узел, и ловко перебирая ногами по огромному стволу дерева, один конец которого упирался в выдолбленную в толще камня нишу, а другой, привязанный к канату, висел в воздухе, сбежал вниз.

Ловко спустившись по отвесной стене при помощи натянутой веревки, он бросился на зов.

Перебравшись через овраг, он миновал лесную чащу, и пробегая мимо мирно дремлющего огромного бурого медведя ухитрился хлопнуть того по влажному носу. Медведь от неожиданности всхрапнул, проводил взглядом маленькую тень, и недовольно ворча, снова сомкнул лохматые веки.

Через несколько минут Дэй выбежал на спускающийся пологими ступенями бескрайний луг, усеянный необычными розовыми цветами, далеко-далеко за которым виднелась полоска воды.

Оказавшись на берегу, мальчик прыгнул на огромный, точно колесо телеги, лист кувшинки и тот плавно заскользил к противоположному берегу.

Несколько минут, и мальчик стоял в глубокой, по колено траве, а над ним, на огромной высоте, бесшумно парил в воздухе гигантский шар из ослепительно белого камня, по поверхности которого изредка пробегали изумрудно-зеленые волны.

Оказавшись в тени, отбрасываемой гигантской сферой, мальчик кувыркнулся через голову, и с закрытыми глазами обессилено упал на мягкую, благоухающую траву.

Послышалось женское ойканье.

Но вокруг никого не было.

Не открывая глаз, мальчик довольно улыбнулся.

– Ты не ушибся, сынок? – обеспокоено спросил невидимый голос.

Мальчик недвижимо лежал, и лишь веки его едва заметно подрагивали.

На голову ему упала капля. Потом еще и еще. В считанные секунды лицо стало мокрым. Не в силах больше сдерживаться, он захохотал во все горло. Дождь усилился и потеплел.

Мальчик вскочил, и уворачиваясь от вездесущих капель, помчался к едва заметной, взявшейся ниоткуда радужной арке, повисшей в нескольких шагах.

Одним движением он прыгнул внутрь, и очутился посреди уютного покоя.

Покрывающие стены ковры с искусно выполненными рисунками удивительных птиц и единорогов, ярко горящие между ними крохотные лампады в стенах, и необычные растения, растущие прямо из причудливо отражающего матовым блеском их свет, пола.

В кресле сидела матушка и читала какой-то свиток.

Увидев мальчика, она протянула к нему руки. Тот обнял ее и прижался к теплой груди.

– Сынок, затея с бревном мне не по нраву, – мягко сказала она.

– Не бойся, мама! – беспечно сказал мальчик, поглаживая ее плечо. – Я только поймаю дракона, и сразу же перестану!

– Драконов не бывает! – возразила матушка. – Я уже не раз тебе это говорила!

– Но в сказках есть драконы! – возразил мальчик. – Ты же мне рассказывала, что когда я вырасту, я убью самого страшного!

Женщина вздохнула.

– Драконы исчезли давным-давно. Боги истребили их. Быть может, когда ты станешь взрослым, именно тебе выпадет найти последнего, и сразить его. Но возможно, что их уже и не осталось…

– Гоулс их тоже видел, – упрямо сказал Дэй.

– Гоулс говорит неправду, – погладила его по голове женщина. – Он никогда не бывал за пределами Кольца!

Сжимая ее пальцы, мальчик молча обдумывал ее слова.

– Но как же его шрам? – наконец сказал он. – Я сам видел, он показывал мне его! Да, шрам от когтей дракона! Как же так, мама? – Он вопросительно посмотрел на женщину.

– Этот шрам у Гоулса появился, когда он полез за орехами на Синее дерево! Нарвал полную пазуху орехов и едва не сорвался! Повис на одной руке, и птицы принялись клевать его. Наверное, приняли его голову за гнездо!

Матушка негромко засмеялась.

– Стоило бы держаться обеими руками, вот только рубаха порвалась, и орехи могли рассыпаться! И он другой рукой зажимал дыру, глупыш! И падая, разорвал руку о сучья…

– Я бы не упал! – твердо сказал мальчик, сильнее прижимаясь к женщине. – Но почему ты не убрала ему тот шрам, мама?

Матушка покачала головой.

– Он должен запомнить, что старших следует слушаться, а шрам будет напоминать ему об этом!

Оба замолчали.

– Мама, а почему Боги убили драконов? – после некоторого раздумья спросил Дэй.

– За то, что те обижали людей, – ответила матушка, жестом приглушая яркие огни лампад.

– А как обижали? – заинтересовался мальчик.

– Когда люди пришли в этот мир, там уже жили драконы. Которые пожирали все, что размером меньше их! Других зверей, птиц и рыб. – Женщина прикрыла длинными ресницами глаза. – И люди стали воевать с ними… Но у них не было подходящего оружия…

– А почему они не взяли его у кузнецов? – перебил ее Дэй.

– Потому что тогда люди еще не знали металла! И у них были лишь дубинки, деревянные копья и топоры из камня.

– Как же топор может быть из камня! – рассмеялся мальчик. – Он же рассыплется!

– Вот именно. – Матушка погладила его по голове. – Поэтому Боги прогнали драконов в далекие земли, где никто не живет, чтобы они не мешали людям. Те, кто воспротивился воле Богов, погибли, а остальные ушли. Но не смогли выжить там.

– Почему?

– Потому что тамошнюю землю покрывали глубокие снега, а вода замерзла. И привыкшие к теплому солнцу драконы не смогли добывать себе еду.

– И потому они умерли?

Матушка кивнула.

– И никого-никого не осталось?

Женщина покачала было головой, но спохватившись, сказала:

– Кто знает! Это тебе предстоит узнать самому.

– А когда предстоит? – с любопытством спросил мальчик.

– Когда ты станешь взрослым.

– Как ты?

– Да.

– И когда у меня тоже будут дети?

– Да… наверное. – Матушка грустно улыбнулась, и потрепала Дэя по плечу.

– И у моих детей тоже будет две мамы? – задумчиво спросил мальчик.

Рука женщины непроизвольно сжалась.

– Дэй, я тебе объясняла, что я не твоя мама. – С трудом сказала она.

– Нет, моя! – громко возразил Дэй.

Грустная улыбка скользнула по губам женщины.

– Твоя мама умерла, малыш. Ее убили те солдаты, что гнались за тобой.

– А почему ее убили? – корча гримасы висевшему невдалеке зеркалу, спросил мальчик.

– Потому что селение не заплатило налога графу. И за это он приказал убить всех, живущих там. Тебе одному повезло спастись.

– А почему ты не вылечила ту маму? – мальчик выбрался из-под руки и требовательно уставился на женщину.

– Увы, малыш. Мне не все подвластно… Такое было под силу лишь Отцу…

– Какому отцу? – не понял мальчик. – Моему?

– Моему.

– Моему деду? – уточнил Дэй.

Матушка покачала головой.

– У нас все не так… Родство передается не по крови… – Видя, что Дэй не понимает, она добавила:

– Подрасти немного, и ты все поймешь.

Мальчик вырвался из-под ее руки и побежал по залу, перепрыгивая через тянущиеся за ним стебли.

– А почему ты не наказала солдат? – крикнул он издалека.

– Как? Ты разве не помнишь? – удивилась матушка.

Но Дэй ее уже не слышал. В зале было пусто, и лишь удаляющийся топот напоминал о том, что недавно он был здесь.

* * *

Шли годы, но необычное место, где жили Дэй с матушкой, никогда не посещала зима. Днем так же светило солнце, так же голубело небо, а по ночам загорались хрустальные огоньки, именуемые звездами и рассказывали друг другу свои нескончаемые истории.

Лишь иногда, когда мальчику хотелось, матушка приказывала облакам устроить небольшой дождик. Когда же он наскучивал Дэю, солнце возвращалось, прогоняя испуганные тучи.

…Посреди гладких плит центрального покоя в полу гигантским оком мягко светилось изображение странного бело-голубого вращающегося шара.

Одно изображение сменялось другим, и мальчик не мог разобрать, один и тот же ли этот шар или разные.

– Что это? – неоднократно спрашивал Дэй матушку.

И та неизменно отвечала:

– Мир, который нас окружает!

Мальчик никак не мог понять этих загадочных слов. Разве такой мир окружает нас? Где же лес, трава, цветы? Где небо и горы? Где, в конце концов, их с матушкой дом?

Он становился возле сверкающей линии круга и подолгу рассматривал завораживающую изображение бесконечно движущуюся картину, пытаясь в странном смешении цветов разглядеть тот самый мир.

Но ему никогда не удавалось. Лишь начинали туманиться глаза и клонило в сон.

Но все же странный шар чем-то был очень важен. Когда матушка обращалась к нему, тот начинал вращаться в другую сторону, быстрее, медленнее, а иногда и вовсе терял привычную форму!

А однажды изображение замерло, часть его осветилась странным, оранжевым, точно закат, цветом, и матушка, нахмурив брови и поджав губы, некоторое время безмолвно вопрошала шар о чем-то, а потом, настрого наказав Дэю сидеть дома, исчезла.

Такое на памяти Дэя было только один раз.

Когда матушка хмурилась, мальчик знал, что случилось что-то серьезное. И что матушку нужно слушаться.

Он сел возле шара и внимательно смотрел. Прошло несколько томительных минут, и чужой оранжевый цвет стал тускнеть, превращаясь в прежний, голубой.

А вскоре вернулась и матушка.

Уставшая, но улыбающаяся, как прежде.

– Почему окно показывало другое? – спросил Дэй.

– Потому что тот мир заболел, – отвечала матушка.

– И ты его вылечила?

Матушка кивнула.

– А как мир болел? – снова стал спрашивать мальчик.

– Тяжело. Когда мир болеет, о нем нельзя забывать. Ведь с ним болеют и люди! И людям нужно помогать.

– Всем людям?

– Всем.

– И плохим тоже?

Матушка кивала.

– Неправда! – спорил мальчик. – Плохим помогать нельзя!

– Как? Откуда ты это взял? – поднимала матушка брови.

– Нельзя! – упорствовал Дэй. – И потом, их все равно накажут Боги!

– Сынок, сынок… – Матушка покачала головой. – Богам нет дела до плохих и хороших. Все люди одинаковы! И Боги не вмешиваются в их дела.

– Вмешиваются! – упрямо говорил мальчик. – А кто людям помогал и драконов изгнал! Они же были плохие!

Матушка погладила его по голове.

– Это неправильные Боги! – горячо сказал мальчик. – Когда я вырасту, я прогоню их! В ту холодную землю, где замерзает вода!

Матушка лишь улыбалась и качала головой.

* * *

Дэй рос, все свое время проводя с матушкой, среди животных, и со своим единственным товарищем, низкорослым крепышом Гоулсом.

Гоулс был совсем не похож на Дэя.

Его кожа была серой, покрытой редкими волосками, длинные, точно у кошки уши, торчали над копной рыжих волос, прикрывавших низкий лоб, и лицом он тоже отдаленно напоминал кота.

Но Дэй не замечал этого.

Первое время они с Гоулсом не ладили: до появления Дэя тот считал себя полноправным хозяином всех мест, где устраивал свои игры.

Едва Дэй появлялся, желая разделить с Гоулсом его забавы, как тот бросал игру, и что-то неразборчиво бормоча, мягко отстранял Дэя.

Дэй жаловался матушке, но она говорила, что он должен вырасти мужчиной, а мужчина сам преодолевает трудности.

И отказывалась ругать Гоулса.

Когда же Дэй сам играл во что-то, Гоулс подкрадывался, и замерев, следил за ним. Его рыжая шевелюра выдавала его среди зелени, но Дэй делал вид, что не ничего не замечает.

Однажды Дэй развлекался, стреляя из лука в нарисованные мелом на деревьях кружки, и заметил идущего куда-то Гоулса, сгибающегося под тяжестью охапки веток, которую тащил на спине.

Проследив за ним, он видел, как Гоулс связал из веток нечто вроде плота, и усевшись на него, выплыл на середину реки.

Отчаянно завидуя, мальчик бежал вдоль берега за быстро удаляющимся плотом.

Когда он добежал до большого камня, то вспомнил, что дальше ходить матушка строго-настрого запретила.

Потому что река в нескольких сотнях шагов дальше превращалась в водопад, и могучим потоком падая с огромной высоты на скользкие камни, рассыпалась мелкой холодной пылью.

Гоулс, похоже, забыл об этом тоже.

Кроме того, он не умел плавать. Отчаянно работая шестом, ребенок тщетно пытался направить плот к берегу.

Забыв о запрете, Дэй бросился в теплую воду. В тот момент, когда наконец, ему удалось вплавь достигнуть намокших веток, и крепко схватившись за разбухшие веревки, вблизи увидать испуганное лицо Гоулса, плот достиг края, и секунду помедлив, мягко перевалился вниз, увлекая за собой незадачливых мореплавателей.

Задыхаясь от полета и воды, в считанные секунды дети пролетели сотни локтей, разделяющих пороги водопада, и… упали на пол, прямо под ноги матушке!

Отфыркиваясь и отплевываясь, дети, задрав головы, со страхом смотрели на матушку.

А матушка молча смотрела на них, и Дэй ясно видел между ее бровями собирающиеся морщинки.

– Это… я, – поспешно сказал мальчик, – виноват.

Матушка прищурилась.

– Я прыгнул в воду, толкнул Гоулса, и мы упали… вниз. – Твердо сказал Дэй.

Гоулс лишь молча сопел, уставившись в пол, и изредка бросал любопытные взгляды по сторонам. Видно было, что его не сильно волновало происшедшее.

Смотреть на сохнущую на глазах одежду была куда интереснее!

– Не ври, Дэй! – строго сказала матушка. – Ты всегда говорил правду!

– Я не вру, – тихо сказал Дэй, опуская голову.

– Это правда, Гоулс? – строго спросила матушка. – Дэй виноват?

Гоулс вздохнул.

Дэй исподлобья смотрел на него.

Гоулс подумал и сказал:

– Нет.

– Идите обедать, – со вздохом сказала матушка.

Когда дети ушли, она улыбнулась и покачала головой.

– Почему ты не наказала его? – спросил Дэй поздно вечером, когда матушка пришла поцеловать его на ночь.

– Потому что у него нет мамы, – тихо сказала матушка.

– Она умерла? – уточнил мальчик.

– Ее убили солдаты, – ответила матушка.

– Почему?

– Потому что она была не похожа на других.

С того самого дня Дэй и Гоулс играли вместе.

* * *

– Великая Эмер! – мужчина в просторном сером балахоне и капюшоне, скрывающим его низко опущенное лицо, почтительно склонился перед матушкой, сидящей на огромном ложе из светившегося изнутри стекла.

Дэй, играющий у ее ног, с любопытством рассматривал опоздавшего.

Около десятка старцев, явившихся вовремя, почтительно сидели на мягких скамьях далеко внизу.

– Я ждала только тебя, Эллиот, – обратилась к вновь прибывшему матушка.

Эллиот помедлив, сел поодаль.

Огромный, словно храм, напоминающий половину шара зал, был погружен в морские воды. Над головой, на высоте нескольких человеческих ростов сновали тысячи крошечных, точно звезды, огоньков, освещающих все вокруг необычным мерцающим светом.

За прозрачными стенами видны были светящиеся разноцветные рыбы и странные, непривычные человеку морские обитатели.

– Продолжай, Гормизд. – Кивнула матушка.

Сухощавый седой старик с пронзительными синими глазами медленно опустился на колени.

– Все документы собраны, о Первая! Ждем лишь завершения переводов. Писцы трудятся непрерывно. Потом все книги будут соединены в одну.

Эмер покачала головой.

– Этого недостаточно. Избавьтесь от упоминаний всех Богов, кроме Отца. Лишь он достоин памяти в веках. Пусть это будет только между ним и людьми!

Дэй играл, пытаясь сложить из висящих в воздухе прозрачных, словно наполненных огнем, шариков узор, и краем уха прислушивался к разговору.

Старцы озадаченно переглянулись.

Один несмело опустился на колени рядом с Гормиздом.

– Понадобится время, Великая… Много времени. Чтобы заново переписать все.

– Двадцати лет будет достаточно? – спросила Эмер.

Старцы, поколебавшись, неуверенно переглянулись.

– Двадцати пяти?

Стоявший на коленях несмело кивнул.

– Достаточно, Великая.

– Даю вам тридцать лет! – решила Эмер. – Кроме того, повелеваю, чтоб через пять лет, считая от сегодняшнего дня, летоисчисление велось от Его рождения!

Огни вверху ярко вспыхнули, и продолжили свой хоровод.

– Повеление будет исполнено. – Гормизд низко склонил голову.

Старцы дружно опустились на колени.

– Люди должны знать об Отце, и лишь о нем! – Звонко сказала матушка. – Все собранное воедино, будет им дано!

– Не думаю, что это верная мысль, Эмер! – негромко сказал мужчина в сером капюшоне. – Подобная книга надолго поселит смятение в умах людей.

Эмер недовольно посмотрела на него.

Мужчина невозмутимо выдержал этот взгляд.

– Этого не будет! – негромко ответила Эмер.

– Искажая летописи, ты тем самым садишь семена недоверия, которые взрастая, превратятся в деревья и со временем отринут истину.

– Истина не нужна людям. Им нужна вера, – ответила матушка, раздумывая над его словами и кусая губы.

– Вера? Во что? Ты даже не знаешь, что стало с ним! – возразил Эллиот.

– Он жив, я знаю! – быстро сказала Эмер.

– Знаешь или веришь?

Знакомая складка пролегла у матушки меж бровями.

Дэй почувствовал, что она начала сердиться.

– Верю! Но разве этого мало? – тихо спросила матушка, и при звуках ее голоса тысячи огоньков стали подрагивать, и наливаться светом.

Стоящие на коленях старики побледнели.

– Мало! Даже для тебя! Если даже ты не знаешь, куда он исчез!

– Я найду его. – Твердо сказала Эмер.

– Его нет в нашем мире, – покачал головой Эллиот.

– Я найду его. – Повторила женщина.

– Ты обрекаешь человечество на спор, который будет длиться тысячелетиями, – печально сказал мужчина.

– Такова моя воля! – громко объявила Эмер.

– Да будет так! – нестройным хором ответствовали присутствующие.

Один за другим старцы исчезали.

* * *

…Когда остался лишь Эллиот, в воздухе засветилась мягким светом арка перехода.

– Иди поиграй, сынок! – мягко сказала Эмер.

Дэй кивнул и исчез в сиянии.

Одновременно с этим зал растаял, и двое очутились посреди центрального покоя.

– Не следовало спорить со мной при них! – заметила Эмер, опускаясь на просторное ложе.

– Ты права, Высокая, прошу прощения! – Эллиот низко склонил голову.

– Что мне в нем, – вздохнула она, задумчиво играя медальоном.

– Заклинаю тебя, Эмер! Измени свое решение! – одним движением мужчина сбросил плащ на спинку кресла, оставшись в кожаном подобии дублета и просторных штанах. На боку его висел недлинный меч в потертых кожаных ножнах.

– Нет. Он пришел в мир, чтобы вдохнуть в него новую жизнь! Чтобы по его жилам вновь, как и раньше, заструились живительные соки!

– Никто не знает, зачем он пришел! – увещевал ее мужчина, сосредоточенно меряя шагами зал.

– Я знаю! Люди умирали, у них рождались безумные дети, весь мир был поражен хворью! А Отец все исправил. Изгнал хворь прочь!.. – Глаза женщины сверкнули. – Он нужен миру! Мир не может существовать без Бога! – Она привстала

– Эмер! – подойдя, Эллиот взял ее за руку. – Одумайся! Ты Бог этого мира! Отчего ты не хочешь принять это? Оставить тщетные попытки вернуть прошлое, и жить настоящим?! У тебя есть сын, зачни от него. Вдвоем вы сможете положить начало новому роду. Каждый потомок которого с рождения будет являть в себе божественную силу, а не получать ее от предшественника!

Эмер молчала.

– А книги… – не дождавшись ответа, мужчина отошел. – Если Бог не вмешивается в дела смертных, им тоже не следует знать о нем!

– Этот мир принадлежит людям, и книга расскажет им, как следует жить! С верой в сердце!

– Лишь людям? – прищурился Эллиот. – А что ты скажешь о других? Есть ли им место среди них?

– Не знаю… – в голосе Эмер мужчина почувствовал колебание.

– А ведь это серьезно, Великая! Правильное решение, каким бы ужасным оно ни было, надлежит принять сейчас! Ибо дальше будет лишь труднее. Разноподобные существа, наделенные разумом, никогда не смогут мирно сосуществовать вместе!

– Я не смогу, Эллиот! – Она встала и подошла к зеркалу, которое тотчас помутнело.

– Нужно решиться, Эмер. Болезнь запускать не следует.

– Все имеют право на жизнь, и недостойно Бога отнимать ее!

– Следует жертвовать меньшим во имя большего. Посмотри! – Одним движением Эллиот выхватил из ножен меч, и поднес его к лицу Эмер.

Не моргнув, она посмотрела на покрытое бурыми пятнами лезвие.

– По дороге сюда мне пришлось убить двоих. Сначала одного, а спустя день, другого. И заметь, Эмер, это были не люди! Думаешь, мне хотелось этого? Нет, я лишь защищал собственную жизнь!

Обтерев клинок платком и бросив испачканную ткань в очаг, Эллиот щелчком загнал меч в ножны.

Эмер безучастно следила за ним.

– И в этом я не одинок. – Мужчина наполнил кубок и залпом его выпил. – Смерть будет преследовать людей до тех пор, пока эти чудовища живут среди них!.. Нет, им не место в нашем мире…

– По какому праву? Лишь потому, что таковы твои мысли? Посмотри! – Эмер взяла Эллиота за руку и подвела к Хрустальному оку. Подернутый дымкой шар исчез, и на его месте появились двое детей, увлеченно роющие у подножия Синего дерева глубокую нору.

– Этот мальчик не был рожден человеком! Что же, мне следует умертвить его лишь поэтому? – Эмер вопросительно посмотрела на мужчину. Тот отвел взгляд. – Достаточно того, что его мать сожгли, потому что она средь бела дня пришла в селение в поисках молока для своего дитя! И потому, что она не человек! А другие?

Голос Эмер зазвенел.

– А что я скажу Дэю? Что я приказала Гоулсу умереть, потому что людям не следует терпеть подле себя инородцев?

– Можно обставить все… иначе. – С трудом сказал мужчина.

– Опомнись, мудрейший! – горько рассмеялась Эмер. – Ты сам-то себя слышишь? Жизнь следует оберегать в любом ее проявлении.

Эллиот покачал головой.

– Кроме того, – продолжала женщина, – этот вопрос ты должен был задать Отцу, а не мне, спустя века!

– Он не спрашивал моих советов, – ответил Эллиот. – Он не был подобен остальным Богам! И его замыслы мне неизвестны!

– Мне тоже. Но память о нем вечно будет жить в сердцах людей! Теперь каждый раз, в годовщину того дня, когда Отец исчез, я велю солнцу стоять в зените, сутки не покидая небосвода!

Кубок выпал из руки Эллиота и зазвенев, покатился по полу.

– Прошу тебя, Эмер, не делай этого! – обеспокоено вскричал мужчина. – Ты погубишь всех! Не следует замахиваться на то, что под силу лишь демиургам!

Эмер закрыла лицо руками.

– Я не знаю, как он мог покинуть нас? Бесследно исчезнув… Я не смогу… У меня нет таких сил!

– Это великая тайна. Мы можем лишь гадать, строить предположения, но останемся так же далеки от правды… Лишь время может дать новые знания и силу… – Эллиот покачал головой и положил ей на плечо руку.

– Что ты посоветуешь мне?

– Ты уже слышала мой совет!

Эмер покачала головой.

– Ты возможно и прав, но мое слово уже сказано перед церковью! Так будет.

Вернувшись, Дэй застал матушку погруженную в глубокие раздумья.

– Все хорошо, мама? – спросил он, но она словно не слышала.

– Я найду его! – твердо сказала Эмер.

X

– Осторожнее, Дэй!

Две крохотные фигурки стояли над краем пропасти. В тысяче шагов внизу несло свои неумолимые воды Северное море и в припадке бессильной ярости со страшной силой обрушивало их на бесстрастные скалы.

В нескольких лигах от скалы посреди бескрайней водной глади неспешно вращалась воронка урагана. Отсюда она казалась безвредной, словно детский волчок, игрушкой.

Совершив оборот вокруг своей оси, воронка словно растворялась, и поднятые неведомой силой воды с шумом обрушивались обратно в породившее их море, а затем появлялась вновь.

– Опять то же самое! – в сердцах воскликнул высокий стройный юноша, бессильно опуская руки.

– Ну-ну, успокойся! – женщина положила руку ему на плечо, которое было почти вровень с ее головой.

Воронка словно обрела второе дыхание, и потемнев, закрутилась втрое быстрее.

– Вот так… – успокаивающе произнесла женщина. – Не спеши. Ты сможешь, сынок.

Юноша закрыл глаза. Пропало море, пропали скалы. Существовали только удары сердца в висках.

Он сделал глубокий вдох и открыл глаза.

Над горизонтом крутился смерч невиданной силы. В воде, под воронкой, быстро росла глубокая дыра.

– Вот видишь… – Женщина торжествующе улыбнулась. – Слушай свое сердце, Дайрон!

Юноша кивнул, вытирая со лба капли пота.

– На сегодня достаточно, – решила женщина.

Смерч исчез, и огромная масса воды рухнула вниз. На секунду море взъярилось. Чуть позже донесся шум, и через мгновение ничего не напоминало о происходящем.

Дайрон торжествующе гикнул, и вниз головой бросился со скалы в бушующее море.

Женщина вздохнула и исчезла.

Суетливые чайки недоуменно разглядывали пустую площадку.

Лишь море долгое время разъяренно терзало скалы.

* * *

Время шло, мальчик стал подростком, подросток вырос в юношу, а юноша превратился в молодого человека. Он многое узнал, но еще больше осталось загадкой.

Матушка постепенно посвящала его в тайны природы, открывая ему потайные нити, что движут миром.

Как устроена Вселенная. Что такое Солнце и что такое Луна, откуда берется дождь и ветер. Почему мир сотрясают землетрясения и терзают ураганы.

Как защитить планету от солнечной отравы и отвести мор от земель. Откуда и почему появились Боги, люди и нелюдь.

Но Дайрон не выказывал в этом должного усердия. Гораздо больше ему по душе были приключения. Связанные с опасностью и риском для жизни. Благодаря чудесному дару матушки он мог участвовать в них, не опасаясь за свою жизнь, чему и посвящал свое свободное время.

Как-то он вернулся домой и застал матушку в глубоком раздумье.

– Что случилось? – спросил он, осторожно касаясь ее плеча.

Эмер повернулась к нему.

– Сядь, сынок.

Дайрон присел напротив.

– Я… мне кажется, я нашла его! – с волнением произнесла матушка.

– Его? – переспросил Дайрон. – Отца?

Матушка кивнула, сжимая в кулак красивую руку.

– Где же? – спросил юноша, с любопытством рассматривая ее.

– Там… Я почувствовала его там. – Сказала женщина, указывая пальцем вверх.

– Но как тебе это удалось? – серьезно спросил Дайрон. – Разве это возможно?

Матушка по-доброму усмехнулась.

– Ты не все знаешь, Дэй. Я откладывала этот разговор, но видно, пришло время… Скажи, ты знаешь, кто такой Отец?

Юноша неуверенно пожал широкими плечами.

– Бог. Тот, кто был до тебя. Который ушел.

Эмер покачала головой.

– Когда-то давным-давно, когда мне было четырнадцать, я тяжело заболела. Веришь ли, никогда прежде такого не бывало!

Мой кровный, настоящий отец, старшина синагоги, приводил многих лекарей, но их стараниями мне становилось лишь хуже… И когда весть о его деяниях разнеслась по Капернауму, моя мать упросила отца, чтобы он привел его ко мне.

Я была при смерти, когда он вошел в наш дом, и с ним толпа людей. Одни желали увидеть, как Он исцеляет, а другие – сполна насладиться Его неудачей.

Матушка замолчала.

– И же что было потом? – с любопытством спросил юноша.

– Он велел всем выйти, и когда остались лишь моя мать и отец, и те трое, что пришли с ним, взял меня за руку, и…

– И излечил? – подхватил Дайрон.

Матушка кивнула.

– Именно так, сынок! Болезнь, доселе неподвластная никому, перед ним отступила! Чудом!

– Чудом? Что же это была за болезнь? – поинтересовался Дайрон. – А ты могла бы излечить подобную?

– Могла бы… – помолчав, сказала матушка. – Да только не так, как он, а иначе… Совсем иначе…

– Но смогла бы? – уточнил Дайрон. – Так где ж тут чудо? Чудо, мама, называется так, если оно доступнотолько кому-то одному…

Матушка покачала головой.

– Доведись мне, я б изгнала заразу из тела и вдохнула туда новые силы. А он… Он сделал иначе – создал мне новое, здоровое тело и поместил туда душу… За неуловимые мгновения! Это, по-твоему, не чудо?

Дайрон пожал плечами.

– Наверное… И что было потом?

– Потом? Через четыре месяца я покинула дом родителей и пошла за ним. Найти его было не тяжело – слава о его деяниях была той путеводной звездой, что указывала мне дорогу… Но я нашла его слишком поздно…

Ее глаза заблестели.

– Завистники и недоброжелатели, те, кому претило его учение, убили его… Да, он был уже мертв…

– Как так – мертв? – удивился Дайрон. – Как такое возможно, чтобы Бог – и был мертв! Достаточно его воли, и они бы пали перед ним!

– Весь его путь был убеждением, но не волей! – возразила Эмер. – Лишь убеждением он хотел зажечь веру в сердцах людей, не желая силой подчинять их мысли.

– Зачем? – задал вопрос юноша. – Разве нам нужна их вера? – пренебрежительно бросил он. – Мы – сами по себе.

– Нет, сынок! – твердо сказала матушка. – Он учил, что вера нужна людям, чтобы они объединились и этим дали жизнь новому миру. Миру, в котором не будет войн и болезней, горя и страданий. И тогда наступит…

– Что за наивность! – махнул рукой Дайрон, и покачал головой.

Матушка вопросительно посмотрела на него.

– Отчего же ты не насаждала веру самолично? – усмехнулся юноша. – Ведь из смертных мало кто знает о нас… Они не нужны нам, а мы – им! Что нам делать с их верой? Зажигать вулканы или гасить звезды во славу вновь рожденного общества? Да на что она нам? Мы выше их добра и зла! Нам все равно!

– Я ждала его… – задумчиво сказала Эмер. – И в надежде на то, не являла знамений… В чем, возможно, ошибалась… Что же до добра и зла… – Она внимательно посмотрела на сына. – Если б мне было все равно, разве сидел бы ты сейчас рядом со мной?

Не ожидавший такого вопроса Дайрон растерялся.

Не дожидаясь ответа, Эмер продолжала:

– Не лежал бы ты в каменном мешке, прикованный цепью, моля о том, чтобы десятник не забыл послать тебе тарелку каши?

Под ее взглядом юноша съежился.

– А вместо этого ты повелеваешь стихиями! – Женщина покачала русой головой. – И притом отделяешь себя от них, называя смертными! Ты, рожденный человеческой женщиной! Стыдись, Дайрон!

Дайрон опустил голову.

– О, ты еще слишком молод! – вздохнула матушка. – Пройдут, наверное, десятилетия, прежде чем ты поймешь это! И кто знает, быть может, спустя многие и многие годы, ты проклянешь меня… За то, что я выбрала тебе судьбу…

– Так что же было дальше? – спросил Дайрон, краснея.

– Он был мертв. – Повторила матушка. – Мертв, конечно, в человеческом понимании – просто Его дух покинул тело. Покинул, чтобы спустя несколько дней – вернуться.

– Для чего? – поинтересовался юноша. – Только чтобы убедить окружающих в своей смерти, а потом воскреснуть?

– Нет. Вернее, и для этого тоже. Но главной его целью было отправиться туда – в мир Эха, куда уходят все после своей смерти. Чтобы нести им свет.

– Но почему? Зачем мертвым свет? Им должно пребывать в покое! – возразил юноша.

Матушка покачала головой.

– Они мертвы лишь здесь. Там же они способны мыслить и чувствовать. Для них, умерших здесь, ничего, кроме оболочки, более не изменилось. Отец учил, что когда по истечении отмерянного срока, им вновь придет пора возвращаться в наш мир, они должны быть чисты!

И когда он вернулся, я была рядом… – отдавшись воспоминаниям, она прикрыла веки. – Тогда-то мне и был передан этот дар… Почему среди множества учеников он выбрал меня, недостойную, – до сих пор остается загадкой…

Эмер сузила глаза, и словно читая по невидимым строкам, произнесла:

– Уходя, Он сказал:

Держи Мое в себе, пусть оно живет, ибо не следует оставлять мир наедине с самим собой. Храни его, лелея и взращивая, и помни, Бог един, и лишь с верой Бог в мире, а мир – в Боге.

Неси слово Мое и ты увидишь, что оно способно на многое.

Живи верой в Меня, ибо она способна творить чудеса.

Носи дар Мой, и во благо используй его, ибо нет и не будет судьи над тобой, а это самая тяжкая ноша, что возляжет на плечи твои.

Тогда посеянные тобой семена дадут всходы, и человек найдя себя, с этим придет ко Мне.

Я несу слово Свое не только живым, но и мертвым, ибо нет жизни без смерти, как нет смерти без жизни, и это – суть одно и то же.

Ибо Я вернусь, и со Мной вернется отражение Моего же света, что Я возжег.

И засияет он многократно более в сердцах людей…

Эмер горестно вздохнула, и добавила:

– И уйдя, Он уже не вернулся.

По ее щеке побежала было быстрая слезинка, но, остановившись на полдороге, замерла и стала таять.

– Желающий проповедовать мертвым, сам становится мертвецом. – Мрачно сказал Дайрон, после некоторого раздумья. – И что же?

– После того я Его не нашла… Все это время, почти пятьсот лет, я искала. Везде, где только возможно. Ни одно место в этом мире не осталось незамеченным для меня. Но тщетно. И вот сегодня мне почудился зов. – Она тряхнула волосами. – Не зов даже, а так, иллюзия… Сперва я приняла это за игру моего воображения, но Посвященный Мгновению поведал мне о том же.

– И что же? – вытаращил глаза Дайрон.

– Спустя несколько часов мы снова оба почувствовали то же самое!.. Спустя столько лет!

– А я? Почему я ничего не почувствовал? – с оттенком обиды спросил юноша.

– Не знаю… Но ты ведь и не готов, да и к тому же, Отец оставил во мне отпечаток своей силы! Потому-то я и смогла услышать! Должно быть, Он не однажды взывал ко мне, а я не слышала… Но теперь-то я знаю, что делать! Я отправлюсь туда сама.

– Это неразумно, матушка! – покачал головой юноша. Потухшие дрова в камине вспыхнули под его взглядом. – К тому же, это может быть опасно!

– Опасно! Кому? Мне? – Эмер рассмеялась. Но смех ее прозвучал мрачно. – Опомнись, сынок, мы с тобою сильнейшие! Сильнее нас в мире никого нет! Кроме того, Отец не растил свою силу так, как все эти годы это делала я, забирая мощь стихий. Напротив, в отличие от меня, он щедро делился ею… Потому, наверное, и попал в беду. Иначе Он бы вернулся…

– А ты уверена, что вернешь его? – помолчав, спросил Дайрон.

– Кто ж знает! – вздохнула матушка. – Может, я слишком спешу, и поиски следовало бы начать через несколько лет, когда ты… Но у меня не осталось терпения, сынок…

– Но если так… – легко сказал Дайрон, – то не стоит медлить!

И он бросил опрометчивую фразу, о которой потом жалел долгие годы:

– Так найди его, и возвращайся с ним! А я буду тебя ждать!

Того, что с матушкой может что-то случиться, он и в мыслях не допускал. Потому что матушка была неизмеримо сильнее, чем кто-либо в мире. И то, что она смогла почувствовать того, кого с надеждой, но безуспешно искала все эти века, лишь подтверждало это.

Матушка была преисполнена решимости и нетерпения. Но несмотря на это, все же основательно подготовилась.

К назначенному дню она повелела Безликим собрать силу.

А пока покорные слуги выполняли ее волю, вспоминала тот день, когда поделилась с сыном частью своей сути, тем огнем, который, едва затлев и затем разгоревшись, смог бы возвысить смертного до недоступных прежде ему высот.

Когда в мучительных раздумьях она долгими ночами сидела у изголовья постели спящего Дайрона, тогда еще маленького мальчика, и размышляла о том, что произойдет, если они будут одним целым. Когда по прошествии лет он плечо к плечу встанет рядом с ней.

Того, что он превратится в опасного соперника, стремящегося к единоличному могуществу, и познавшего манящую покорность мира, она не боялась: время пантеонов властолюбивых богов минуло.

Время, когда тщеславные боги, желая возвыситься еще выше, превращали своих последователей и соратников в младших богов, щедро делясь с ними своим даром и даруя каждому власть над какой-то стихией или сущностью, и полубогов – смертных, многократно превосходящих других людей силами или талантом в чем-то.

Создавая огромные империи и играя смертными, точно игрушками, убежденные в том, что лежащий у их ног мир создан для забав, стремясь подняться в бесконечность, уверенные в своей неуязвимости, они совершенно забыли об осторожности, за что в конечном счете и поплатились, получив взамен настоящего бессмертия бессмертие фальшивое – оставшись лишь в легендах и сказках.

Нет, Эмер не имела восторженных почитателей и жрецов, именем ее повергающих толпы на колени. Единственная Богиня этой реальности сознательно оставалась в тени, предоставляя людям самим выбирать свой путь, вмешиваясь лишь тогда, когда не было иного выхода.

Вкус настоящей власти она так и не отведала.

Власть, она ведь как крепкое вино: многим его аромат по сердцу, но есть и такие, кому он безразличен. Кому-то не прожить без него, а кому-то оно отвратительно…

Эмер относилась к последним.

В ее понимании слово «Бог» было скорее бременем, нежели свободой. Быть может, из-за того, что такова была ее натура, а быть может, и нет… Но так или иначе, Дайрон, выросший подле нее и воспитанный ею, стал таким же – непритязательным и ответственным, верным чувству долга, хотя и старательно скрывающим эти черты под маской равнодушия и пренебрежения, словно стыдясь их в своей юношеской бесшабашности.

Зная, что она не родная его мать, но в глубине души все же считавшая себя ею, она приняла решение – какая же мать согласится быть выше своего ребенка?

Значило ли это, что Дайрон тут же стал Богом? О нет, разумеется, нет! Не так-то это было и просто, ведь человеческим детям не то чтобы невозможно – ибо невозможного не бывает, но весьма и весьма тяжело вырасти в исполина, сжимающего в руке жилы этого мира!

Особенно когда их природа для подобного не предназначена.

Мироздание само по себе устроено весьма причудливо: основа его сути – это отсутствие принципа незаменимости.

Ничего удивительного, ведь всегда можно заменить меч секирой, дикую фигу – облагороженной, а осла – мулом. Быть может, когда-нибудь безо всякой магии возможно будет заменить изношенные органы – созданными, а гаснущее от старости Солнце – рукотворным.

Почти всегда.

Эмер, не по своей воле ставшая Богиней, потратила несколько веков, прежде чем сумела подчинить себе своевольные силы мира. Притом же божественная искра была преподнесена ей в дар.

В дар существом, которое в обличье человека совершало человеческие же поступки, скрывая свое истинное происхождение.

Впрочем, безуспешно, коль молва о нем надежно обежала земной шар…

Дайрон же, подобранный ею и выросший подле, был этого лишен. Его сила, безусловно, впечатлившая бы всех без исключения магов-людей, и заставившая бы их кусать локти, была лишь тенью. Отражением силы самой Эмер.

И исчезни Эмер, сила Дайрона обратилась бы в ничто, и он доживал бы свой, пусть и более долгий век, обычным человеком.

Именно поэтому, разрываемая противоречивыми чувствами, она избрала для сына иной путь. Пойдя которым, Дайрон с каждым сделанным им шагом все больше отличался от человека.

За день до тех событий, слушая свое сердце, она тайком ото всех передала юноше сверток с семью камнями, несущими в себе частицу ее силы, и которые велела использовать лишь в крайнем случае.

А чтобы обезопасить себя от возможных опасностей (хотя какие опасности могут быть страшны Богу?!), она и повелела предводителю Безликих, как говорилось выше, собирать силу.

Предназначение этих странных существ, созданных кем-то из прошлых Богов, было именно в этом. Нужно ли обратить во прах горную цепь, или погрузить на дно океана континент, Бог никогда не ищет, где ему взять сил. Но может так случиться, что подобная проблема вдруг встанет перед ним. И единомоментно почерпнуть еще будет невозможно.

Для этого-то и нужны Безликие.

Рассеянные по всей Земле, они, повинуясь слову своего повелителя, станут теми магнитами, что в один миг соберут Силу, вытянув ее отовсюду из сущего, неся ее подобно ручейкам, вливающимся в реку и передавая от низших адептов к высшим, а затем передадут ему.

А тот – отдаст Богу, которому служит.

В назначенный день Эмер последний раз окинула взглядом свои покои. Око мира сейчас напоминало собою сито, усеянное множеством точек, каждая из которых соответствовала одному Безликому.

– Все. Готово. Великая. – Высоким голосом сообщило неподвижно застывшее в низком поклоне существо.

Дайрон поморщился. Глава Безликих был ему неприятен. Эта нелепая, выше человеческого роста, закутанная в плащ фигура, с ее безжизненными, точно у паяца, движениями, напоминала голема. Странного, нелепого и жестокого.

– Время настало! – Голос матушки слегка дрожал от скрываемого волнения. – Идем же!

Трое прошли в мерцающую арку и выйдя из сияющего портала, ступили на камень.

Идеально круглая поверхность диаметром в несколько сотен шагов, на несколько пальцев возвышающаяся над водой.

Подъятая волею Эмер из морской пучины примерно в ста шестидесяти милях южнее того места, что спустя несколько веков назовут Гонконгом.

Из второй арки напротив вышли три таких же закутанных фигуры, и ровным треугольником встали вокруг центра площадки на расстоянии десятка шагов каждый, не дерзая ступить ближе.

– Дэй, сынок! – Матушка сжала теплыми ладонями голову Дайрона и внимательно посмотрела ему в глаза. – Я отправляюсь за Ним!.. Безликие дадут мне сил, которыми я поделюсь, ежели это понадобится! Время везде течет по-разному, и быть может, там пройдут минуты, а здесь – годы! Поэтому, ожидая меня, употреби время с пользой! Помни все, чему я тебя учила! Держи!

Она сняла с пальца простое деревянное колечко и положила в ладонь сыну.

Дайрон крепко обнял матушку. В груди холодным пауком зашевелилось странное предчувствие.

– Пора. Великая. – Произнес Глава Безликих, безразлично стоявший поодаль.

Эмер вздохнула, и со всех сторон горизонт стало заволакивать тучами. Вскоре остров был окружен клубящимися до самой воды темными грозовыми облаками.

Дайрон прислушался к своим ощущениям, но ничего подозрительного не уловил.

– Пора. – Негромко произнесла Эмер.

И словно наяву, Дайрон увидел, как по всем землям каждый из тысяч и тысяч Безликих точно засветился изнутри. Исторгая из себя тонкую нить света, идущую за горизонт. Эти нити поглощались другими Безликими, находившимися в центрах скоплений, затем соединившись воедино, бежали дальше, встречаясь и переплетаясь, и собранные в толстые канаты, продолжали свой путь.

Особенность Безликих позволяла им собирать рассеянную в мире силу через своих эмиссаров. Посвященные Годам передавали накопленное Посвященным Месяцам, а те – Посвященным Неделям. И так далее, по иерархии.

Дайрон это ясно видел. Разумеется, не обычным человеческим зрением, а теми, недоступными обычному смертному чувствами, что пробудила в нем матушка.

Мощные сверкающие колонны, пришедшие откуда-то извне, коснулись восьми расставленных по линии экватора и полюсам планеты фигур, потом соединились воедино. Мощный ослепительный смерч вырос в небе над островом, разделился на три части и пробив черные облака, коснулся трех, неподвижно стоявших вокруг Эмер статуй.

Завеса непроглядных туч сгустилась.

Камень под ногами, океан вокруг и бьющий в лицо ветер – три символа из четырех. И последний не заставил себя ждать – высоко-высоко в небе, прямо над площадкой из крошечной искорки родился гигантский огненный шар.

Богиня взывала к четырем стихиям – земле, воде, воздуху и огню, откуда пятьсот лет черпала силы.

Стоявшие во главе вершин импровизированного треугольника фигуры мягко засветились, и ослепительные колонны распались.

Сверкающая нить протянулась от Посвященного Мгновению к Эмер, спустя секунду – обратно от него к трем его соратникам, а затем, превратившись в ослепительный канат, потянулась куда-то дальше, за горизонт.

Под ногами у Эмер медленно стало проявляться темное маслянистое пятно. Затем оно разлилось до размеров колеса телеги, и замерло.

– Дайрон! – прошептала матушка. Юноша напрягся. Черты Эмер исказились, и она стала таять. Через мгновение лишь крохотные гаснущие искорки медленно кружились в наполненном солью воздухе.

Камень под ногами нагрелся и завибрировал. Вокруг острова взметнулась стена пара – непокорное море закипело. В хмуром небе родился разрушительный смерч и поглотил собою пламенеющий багрянцем шар.

Остаток энергии принял в себя Посвященный Мгновению. Его нелепая фигура раскалилась добела и кожаный плащ, тая, зашипел, обнажая странное, нечеловеческое тело. Плавясь, мутными струйками потекли вниз бронзовые застежки.

Наконец, пятно исчезло.

Свершилось.

Богиня покинула этот мир.

Кроме четырех дымящихся фигур, неподвижно замерших посреди площадки, ничего не напоминало о происшедшем здесь.

Однако Дайрон, к своему удивлению, не ощутил движения сил.

Вообще.

Либо все без остатка забрала Эмер, либо же, что более вероятно, его умений пока что не хватало.

– Могущественный. Хочет. Последовать. За. Великой. – Четыре существа механическими куклами склонились перед Дайроном.

– Н-нет, – пробормотал юноша, невольно отступая. В груди замер неприятный холодок.

Горизонт стал светлеть, и вот уже первый луч солнца пробился сквозь облака.

Рассеивая пар, подул легкий ветерок, и о каменную кромку с шипением разбилась первая волна. Побежала было под ноги, но отогнанная созданным предводителем Безликих невидимым силовым куполом, ровным полукругом неохотно поползла назад.

Юноша медленно надел матушкино кольцо на мизинец.

Здесь ему делать больше нечего. Пора возвращаться домой.

Возвращаться и ждать.

Легкий жест, и откроется арка перехода. Сейчас…

Он попытался сотворить арку перехода, но ему не удалось.

Еще раз. Бесполезно. Сил зачерпнуть было негде.

Огонь погас. Вода стала чужой. Камень под ногами не отвечал. Воздух исчез – Безликие внутри купола сотворили пустоту.

Стихии более не отзывались.

Юноша похолодел. Его усилия напоминали тщетные попытки лучшего пловца, которого вместо воды бросили в снег, превращая отточенные годами навыки того в бесполезный, никому не нужный довесок!

Неужто все забрала матушка? Но такого просто не может быть! Какова же должна быть цель, чтобы на нее истратить всю энергию вселенной без остатка? Ведь для перехода на ту сторону требуется лишь ничтожная часть!

Матушке потребовалось чуть более лишь для того, чтобы поделиться силой с Отцом, ежели возникнет необходимость. Но и она не взяла даже сотой, тысячной части того, что пропитывало эту реальность, словно вода – губку!

Хватая ртом исчезающий воздух, он пробовал вновь и вновь. И опять неудача.

Дайрон попытался успокоиться.

Так, следует собраться. Юноша закрыл глаза и глубоко вздохнул.

И почувствовал, как между большим и указательным пальцами проскакивает крохотная искорка. Сейчас он ее раздует, и…

Ничего.

Ничего, кроме этой искорки, он не смог создать… Он, подчинявший себе ураганы!

Посвященный Мгновению медленно разогнулся.

– Повелителю. Не. Хватает. Сил. – Констатировал он.

Трое за ним выпрямились.

– Повелитель. Желает. Чтобы. Мы. Собрали. Еще. Сил. – Неестественно высоким голосом пропел голем.

– Нет, – хрипло ответствовал юноша. – Я сам.

– Как. Будет. Угодно. – Наклонил голову владыка Безликих.

В его ровном голосе почудилось удовлетворение, и Дайрон почувствовал себя неуютно.

Он шагнул назад, и Безликие шевельнулись. Что же, они подобно логусам, чуют страх? Его страх?

ЕГО?

И сама мысль об этом привела Дайрона в чувство. Коснувшись груди, он нащупал сверток, и дрожащей рукой развернул его…

На тряпице, еще помнящей тепло матушкиных рук, лежали семь, по числу дней недели, разноцветных, формой напоминающих капли, самоцветов. Едва их коснулся солнечный луч, как они ожили, преображаясь.

Огненно-красный гранат.

Цвета заходящего солнца топаз.

Золотистый гелиодор.

Оттенка летней травы изумруд.

Небесный аквамарин.

Синий, словно море под ногами, сапфир.

Фиалковый аметист.

…и сосредоточившись, поднял сведенные вместе средний и указательный пальцы левой руки…

Безликие замерли. Затем Посвященный Мгновению неуверенно шагнул вперед, усиливая свой барьер, но опоздал: пространство на лиги вокруг задрожало от наполнявшей его мощи.

Точно куклу, повелителя Безликих отшвырнуло в сторону.

Перед Дайроном возникла арка, и юноша, бросив косой взгляд на замерших големов, торопливо шагнул в нее.

Четыре нелепых фигуры замерли на каменном пятачке посреди океана.

Была вторая суббота октября пятьсот тридцать первого года от Рождества Христова, три часа пополудни.

* * *

– Что ты наделал! – Мужчина средних лет возбужденно мерил шагами кабинет. Сидящий за огромным столом Дайрон безучастно следил за ним. – Как ты мог!..

– Она сама так решила, – нехотя проговорил юноша. – И я лишь исполнил ее волю!

Мужчина резко наклонился к нему, и от неожиданности Дайрон отпрянул.

– Я тысячу раз говорил ей, что эта затея ничем удачным не кончится! – раздельно произнес мужчина и обессилено рухнул в кресло. – Так и случилось!

– Ничего еще не случилось! – вздохнул Дайрон. – Она вернется! Просто минута там это годы здесь!

– Кто тебе сказал подобную глупость? – возмутился мужчина, воздев руки. – Тамошнее время ничем не отличается от нашего! А уже прошло более полугода!

Дайрон побледнел.

– Неужели она… – Он вскочил, порываясь бежать.

– Остановись! – повелительным тоном сказал мужчина, кладя ему на плечо руку, и тут же отдергивая ее – плечо юноши было горячим, словно кипяток. – Что ты хочешь делать?

– Оставь меня, Эллиот! – вскричал Дайрон. – Я отправлюсь вслед за ней… И где ты был раньше со своими знаниями!..

Посреди покоя повисла радужная арка.

Мужчина торопливо схватил стоявшую на подставке огромную прозрачную вазу, полную воды, в которой деловито сновали разноцветные рыбки, и с усилием опрокинул ее на юношу.

От Дайрона повалил пар. Рыбки и прочие морские обитатели цветными комочками запрыгали по зеркальному полу.

Не удержавшись, Эллиот разжал пальцы и ваза, сверкая гранеными боками, с мелодичным звоном покатилась к стене.

Арка растаяла.

Мокрый юноша стоял и растерянно смотрел на Эллиота.

– Остыл? – усмехнулся тот. – А теперь сядь!

Повинуясь его жесту, Дайрон молча сел в кресло. Одежда его высыхала на глазах.

Ваза воспарила и полной возвратилась на место. Красивыми дугами рыбки вернулись обратно.

– Раньше… Я отправился в путь сразу же, едва наступил экинокс… Ровно два месяца, если изволишь…

Сжав губы и сверля взглядом стену, Дайрон молчал.

– Итак, – Эллиот соединил вместе кончики пальцев. – Вспомни сначала, с чего Эмер взяла, что ее там ждут?

– Она слышала зов! – наверное, в десятый раз, повторил юноша, неподвижно смотря перед собой. – И Посвященный Мгновению тоже!

– Вот как! – заметил Эллиот. – Безликий, пусть и не из рядовых, слышит зов наравне с Богиней! Странно, ты не находишь?

Дайрон пожал плечами.

– А ну-ка, – заинтересованно сказал Эллиот. – Ты можешь повторить мне то, что видел там, посреди океана?

Дайрон безразлично шевельнул пальцем и посреди зала повисло объемное изображение – его собственные воспоминания.

– Гм. – Сказал Эллиот спустя пару минут. – Тебе ничего не кажется странным?

Юноша мельком глянул и отрешенно покачал головой.

– Ну хорошо, не будем пока об этом, – задумчиво сказал Эллиот. – Прошу тебя лишь об одном: подожди несколько лет!

– Это очень много, – сказал Дайрон с таким видом, словно вылитая вода лишила его всех сил.

– Дай мне слово, что подождешь, и я сам приду к тебе с этим! – заверил его мужчина.

– Даю слово. – Поколебавшись, согласился юноша, погладив деревянное колечко.

* * *

Тщательно смазанная дверь скрипнула, словно отворивший ее сделал это нарочно.

Вязкую тишину покоев нарушило деликатное покашливание.

Неподвижно сидящий перед Хрустальным Оком Дайрон даже не пошевелился.

Он был одет в кожаные порты и легкую белую рубашку. Никаких знаков различия, указывающих на происхождение, кроме толстой цепи серебряного металла, на безволосой груди, более не было.

Тонкие нервные пальцы сжимали высокий лоб, на котором сейчас гармошкой собрались морщины. Чуть раскосые глаза были прищурены.

После ухода матушки, каждый прожитый год ставил на некогда жизнерадостном молодом человеке свою печать. И почти сорок раз она коснулась его.

Прежний Дайрон, несдержанный и порывистый исчез, уступив место спокойному рассудительному мужчине лет пятидесяти на вид.

Перед ним в маленькой плошке был насыпан мелко молотый сахар напополам с солью – странное блюдо, первое, что он попросил у матушки, ступив на порог этого дома. Давным-давно. И маленькая плоская палочка рядом.

Погруженный в раздумья, казалось, он не замечал ничего.

Но вошедший прекрасно знал, что это не так.

– Они ждут… – послышался гнусавый голос.

– Кто – они? – безразлично спросил мужчина, не поворачивая головы.

– Катилина. И его свита. Они пришли услышать твое слово о лангобардах! Уж тебе ли не знать!

Дайрон чуть повернул голову.

В дверях стоял невысокий согбенный старик. Если забыть о серо-зеленой, точно у алларской жабы, коже и длинных, почти до колен, руках, он вполне сошел бы за настоятеля какого-нибудь монастыря. Плешивая голова кое-где была утыкана редкими кустиками седых волос, а висячий, точно баклажан, угреватый нос и причудливым образом изогнутые брови придавали лицу странное, скорбное выражение.

Кожаная куртка и панталоны со множеством карманов, высокие ботфорты без каблуков и широкие браслеты на запястьях составляли всю его экипировку.

По человеческим меркам ему было лет семьдесят. Но глаза цвета летнего неба блестели ярко, словно у семнадцатилетнего юноши.

– Передай им, что их дела меня не касаются! – устало сказал Дайрон.

Старик переступил с ноги на ногу, и узловатым пальцем потрогал огромную серьгу в левом ухе.

– Но им пообещали! – сварливо напомнил он, будучи в глубине души согласен с Дайроном, но все же настаивая на обратном, благодаря неистребимой привычке противоречить по всякому поводу.

– Я им ничего не обещал! – равнодушно ответил Дайрон. – Пусть идут к тому, кто это сделал!.. – Он на мгновение прикрыл веки. – Ты часом не знаешь, кто он?

– Витторио Гаруччи! – усмехнулся старик, показав редкие острые зубы. – Они на всякий случай заручились и его поддержкой тоже! Так что тебе лучше поспешить, пока он не опередил тебя!

– Опередил меня!.. – впервые Дайрон улыбнулся, но улыбка его получилась зловещей. – Что ж, коли так случится, обещаю тебе, Гоулс, я не буду медлить ни минуты!.. – Он поднял голову и прислушался. – А пока… оставь меня.

Старик покряхтел и повернулся, собираясь уходить, но потом, словно спохватившись, спросил:

– Так… а что же с ними делать?

– Пусть убираются! – бросил мужчина, откидываясь в кресле.

Гоулс покачал головой и направился к дверям.

Едва он подошел, они резко распахнулись ему навстречу.

Старик поспешно отпрянул.

– А ты постарел, Гоулс! – усмехаясь, в зал вошел худощавый мужчина, несколько моложе самого Дайрона, в просторном плаще с видневшемся из-под просторных складок у пояса мечом, и дружески хлопнул того по плечу.

– Да уж, наш век короток! – насмешливо сказал старик, неуклюже отходя в сторону.

– И ты об этом не жалеешь? – в тон ему спросил мужчина, ловким движением сбрасывая поношенный плащ в кресло.

– Не стоит жалеть о том, чего не достоин, – философски заметил Гоулс, и потоптавшись, ушел, бесшумно затворив за собою двери.

– Почему бы тебе не помочь ему? – мужчина пожал протянутую руку и уселся напротив, испытующе глядя на Дайрона. – Жизнь леноров коротка, куда короче людской!

– Я неоднократно предлагал ему, – со вздохом отвечал Дайрон. – Да только он не желает!

– Странно! – удивился мужчина. – Время, проведенное подле тебя, должно было бы убедить его в обратном…

Покачав головой, он перевел взгляд на светящееся Око.

– Они исчезли оттуда… – с болью в голосе произнес Дайрон. – Давно… Но каким образом, Эллиот? Я надежно закрыл то место. Никакой корабль не добрался бы туда!

– По воде да, – согласился Эллиот. – А под нею? Воздух-то для них не так важен, как для людей!

Дайрон внимательно посмотрел на собеседника.

– Неужели они решились на это?

– Но ты же забыл их! – прищурился Эллиот. – А они ждали тебя…

Он усмехнулся, но глаза остались холодными.

– К тому же, они ведь нуждались в пище!.. Впрочем, в пище-то как раз недостатка и не было – море изобилует рыбой!

– Они должны были ждать ее… – прошептал Дайрон. – И не дождались…

– Ты нашел их?

Дайрон покачал головой.

– Я не чувствую Посвященного Мгновению… Быть может, потому что его нет в живых, а быть может, потому, что я не бог!.. А остальные мне не нужны!..

– Через несколько лет все станет на свои места! – успокаивающе заметил Эллиот. – И тогда…

– Ты пришел, чтобы сказать мне об этом? – Дайрон посмотрел ему в глаза.

Эллиот бесстрастно выдержал его взгляд.

– И об этом тоже. Сейчас ты хладнокровен, не в пример тому порывистому юнцу, и я не опасаюсь, что ты совершишь какой-то необдуманный поступок, как…

Он закрыл глаза, и сделал глубокий вздох. Потом продолжал:

– Так вот, скажи мне, почему для ухода Эмер было выбрано именно это место? Ты знаешь, чем оно примечательно?

Дайрон встал, и заложив руки за спину, медленно прошелся по залу.

С уходом Эмер все здесь изменилось. Уютный прежде покой сменился сухим кабинетом.

Стебли растений, некогда любовно взращиваемые матушкой, сейчас вытянувшись, неподвижными бревнами лежали вдоль стен, а сверкающее покрытие пола прикрыли темные доски паркета.

Впрочем, изменился и сам Дайрон. Сейчас все свободное время он проводил в размышлениях и за книгами, словно пытаясь постичь то, чего так старательно избегал ранее.

– Оно находится точно посредине между двумя крайними точками этой планеты, – задумчиво сказал он, шевеля пальцами рук. – Самым глубоким местом океана и наивысшей горою. Кроме того, места, расположенные на линии, проходящей сквозь эти точки и огибающей земной шар, почти невосприимчивы к магии. А то место… Вообще.

Эллиот кивнул.

– Верно. Так зачем же, скажи на милость, Эмер понадобилось уходить именно оттуда?

– Ей присоветовали Безликие, – медленно сказал Дайрон и пальцы его сжались в кулаки. – Однако, неужто она не почувствовала этого сама? Странно!

– Более чем! – покачал головой Эллиот. – Но Эмер-то никогда и не воспринимала всерьез свою роль и мои советы! Да и пусть! Дело-то в другом: богу не важны магические потоки – это удел смертных магов!.. А вот то, что Безликие отъяли ее силу, уже меняет дело коренным образом! И в совокупности эти два события сыграли ужасную роль!

– Отъяли! – Дайрон всем телом повернулся к Эллиоту. – Я тоже неоднократно думал об этом! Но как?! Как это возможно! Всей мощи Безликих не хватит, чтобы забрать у бога даже десятую, сотую часть его силы! Да к тому же, где и как ее сохранить?

– Что ты знаешь о них! – махнул рукой Эллиот. – К тому же, вовсе нет нужды забирать все! Эмер раскрыла проход, а потом из нее стали утекать силы! И она сознательно отдавала их на поддержание канала, будучи уверенной, что так и должно быть!..

Он снова вздохнул, и откинувшись, посмотрел на высокий потолок, за прозрачным сводом которого, несмотря на солнечный день за окнами, светили яркие звезды.

Потом закончил:

– Поэтому туда пришла полностью истощенной!

– Но сколько нужно было забрать, чтобы сотворить такое! – покачал головой Дайрон.

– Ты слишком мало знаешь! – покачал головой Эллиот. – Пожелай Эмер до конца пройти путь посвящения, научиться всему, что следует, и любые уловки Безликих оказались бы бессильны! Но к несчастью, мысли об Отце вели ее ложной дорогой!

Он покачал головой, словно споря сам с собою.

– Отце!.. Полно, какова глупость!.. Ну а твое появление подстегнуло их!

– Подстегнуло? Ты считаешь, что это было изначально задумано ими?

– Ими, или кем-то другим, не важно… Но в том, что это умысел, а не ошибка, я уверен! – твердо сказал Эллиот.

– Но тогда… – Дайрон прищурился. – Это позволяет думать…

Он зловеще усмехнулся.

– С этого момента я более не связан словом! И мне достанет сил и умений доставить Посвященного Мгновению к Хрустальному Оку прямо сейчас, где бы он не находился, чтобы судить его, несмотря на…

– Прошу тебя, не спеши с решением! – Эллиот выпрямился в кресле. – Ты совершишь непоправимую ошибку. Которую потом не сможешь исправить.

Он многозначительно посмотрел на Дайрона.

– Сперва следует все узнать и как следует взвесить… Поспешность в этом будет помехой! Промахов нужно избегать любой ценой! К тому же, все-таки не исключено, что Эмер вернется… И быть может, не одна.

Не ответив, Дайрон подошел к Оку.

Оно на миг заволоклось дымкой, а затем, увеличивая земной шар в размерах, так, что остальные его части ушли далеко за пределы круга, показало ему крошечный каменный островок посреди океана. Абсолютно пустой.

– Мерзавцы… – Глухо сказал он.

– Могу сказать в утешение, что здесь, из почти девяти десятков тысяч, их осталось не более восьмисот! – вновь заговорил Эллиот. – Все Посвященные Годам и множество Посвященным Месяцам не выдержали такой силы, и обратились в гранитные статуи. Под которыми в толще земли выросли алмазные россыпи! Остаток силы сотворил новую материю.

– Однако ж я не чувствую особой радости! – пробормотал Дайрон, в тысячный, наверное, раз осматривая идеально круглый пятачок, омываемый волнами.

– Через шестьдесят-сто лет ты превзойдешь Эмер! – сказал ему Эллиот. – В тебе откроются новые умения и силы! И тогда, обретя статус Бога, ты сможешь во всеоружии подступиться к этой загадке!

– Это не загадка, а беда! – С горечью сказал Дайрон. – И время… Оно идет, бежит, неудержимо мчится; давно ли я сам был мальчишкой, или Гоулс!. А Безликие меж тем остаются неизменными. Неизменными и безнаказанными!

Он помолчал, и с горькой иронией добавил:

– И такими же безликими…

– Что тебе время? – покачал головой Эллиот. – И что оно для Безликих? Пусть! Они уверятся в своем превосходстве, а там, возможно, появятся и новые обстоятельства!

Дайрон всем телом повернулся к собеседнику.

– Я не узнаю тебя! Эллиот, который прежде призывал истреблять нелюдь, не спешит карать Безликих? Предателей и отступников?

– Безликих… Тут дело особое, и спешить не следует: вдруг они так или иначе связаны с Эмер! Что же до чужих, я призываю к этому и сейчас! Возможно, твоя рука будет тверже!

Скрестив руки на груди, Дайрон прислонился плечом к стене.

– Тверже! Помнится, ты спросил, почему я не продлил жизнь Гоулсу! Давай-ка спросим его мнения! Достойно ли отнимать жизнь!

Эллиот вздохнул.

– Забавно. Пятьдесят четыре года назад, в этом же зале я разговаривал с Эмер о том же… И ты повторяешь ее слова… Решать тебе, я не смею настаивать…

– Недостойно будет истреблять тех, кто создан был предшествующими мне! – резко сказал Дайрон.

Когда Эллиот ушел, он долгое время стоял перед Оком, а потом, словно решившись, резко взмахнул рукой, и каменный островок, последнее напоминание об Эмер, обратившись в каменную пыль, навсегда исчез в глубинах океана.

Декабрь 2013

Примечания

1

Кто здесь? (фр.)

(обратно)

2

Блин (англ.)

(обратно)

Оглавление

Часть 5

Часть 6

*** Примечания ***