Нараспашку [Разрешённый Автор] (fb2) читать онлайн

Я разобью все стёкла в доме

Я разобью все стёкла в доме,

Чтоб кожей пить полночный воздух,

Чтобы по полу с тихим звоном

Катились сброшенные звёзды.

Я принимаю как распятье

Живую глохнущую одурь

И с треском разрываю платье,

Спеша глотнуть сырой свободы.

И, не терпя противной дрожи,

Как будто открывая двери,

Я лезвием надрежу кожу

И выпущу наружу зверя.

Я буду падать, раскинув руки

Я буду падать, раскинув руки,

На бесконечно глубоком вдохе.

И одуванчик живой и хрупкий

Между страниц навсегда засохнет.

Я буду сверху смотреть на солнце,

И сквозь меня из-под чёрной жижи

Однажды новая мысль прорвётся

И новым словом откроет книжку.

Я буду видеть, как в бледно-синем

Пространстве мира мелькают птицы,

Я буду падать, как летний ливень,

И превращаться в живые искры.

Заливая глаза и губы

Заливая глаза и губы,

Пустота растеклась чернилами,

И в клыки исказились зубы

И наполнились древней силою.

Ночь кололи немые звёзды,

Как терновый венец Спасителя.

Зверь искал, раздувая ноздри,

Бессознательно и мучительно.

Первобытный животный голод

Его гнал в бесконечном поиске,

Но был мёртвым застывший город,

В день восьмой по ошибке созданный.

Он был слеп. И знакомый запах

Влажным носом ловил встревоженно.

Зверь был просто больной собакой,

Потерявшейся или брошенной…

Тьма пришла из Средиземья

Тьма пришла из Средиземья

Чёрной ватой, чёрной болью,

Пепел сброшен и рассеян —

Воля.

И таится в мраке горла

Алый след туберкулёза,

Дивный мир на грани фола,

Поздно.

Сушит губы пеплом серым

И мучительная жажда.

Кто-то чёрный там, за дверью,

Страшно.

Мир, как губка, пропитался

Влагой сдавленного страха.

Где-то, может быть, остался

Запах?..

Истерично мечется весна

Истерично мечется весна,

Рвёт ногтями снежную рубаху,

В воздухе сырая пелена

Залепила ноздри липким страхом.

Как флакон духов, февраль разлит,

Запах облегает платьем тесным.

Чувствую вращение земли

И что под ногами где-то бездна.

Отблески фонарного огня,

В тишине захлёбываясь, тонут.

Впереди всего лишь полынья,

Мой дразнящий выисканный омут.

Раздирают горло брызги льда,

Душит крик измучившая рвота,

И чернеет талая вода,

Обещая близкую свободу.

Был только день. Печально уходящий

Был только день. Печально уходящий.

И разливался тёплый ровный свет.

И солнце мне казалось настоящим

И тлело одуванчиком в траве.

Но это сон. Придуманный, ненужный.

Открой глаза и рухнешь в пустоту.

Мир распадётся ёлочной игрушкой,

Не пойманной случайно на лету.

Всё нереально: запахи и звуки

И хрупкий лист, дрожащий на ветру.

Там за окном не ночь:

Протянешь руки

И окунёшься в чёрную дыру.

У снега множество имён

У снега множество имён,

Вчера он был живым и чутким

И впитывал шаги.

Он был мохнатый тёплый Сон,

Берёг стеклянные минуты,

Разбитые в куски.

Он может быть горячим, злым,

Как соком, истекая солнцем

И губы искусав,

Когда отчаянно под ним

Нетерпеливо имя бьётся:

Рябинная Тоска.

Сегодня брошенным щенком

К земле пытается прибиться,

От сырости дрожа.

У снега множество имён,

И это – Чистая Страница,

Когда легко дышать.

А завтра снегу имя Смерть…

Пустой, огромный, чёрный город

Пустой, огромный, чёрный город

И тишина.

Во всех проулках вязкий холод

И вялость сна.

Здесь ночь сырой пушистой пеной

Давно легла.

А я теперь хожу сквозь стены.

Я умерла?

Ищу людей, тепло и звуки.

Я вырвусь прочь!

Бегу, вытягиваю руки!..

Но рядом ночь.

Я узнаю и дом, и окна,

Бегу туда:

Густая пыль и пол холодный,

И пустота.

Не здесь. В мучительной тревоге

Хочу кричать:

"Ведь это та, ведь та дорога!"

Ищу опять.

Но как завесу опускает

Пустая мгла,

А я никак не понимаю,

Что умерла.

Я чувствую, что скоро будет дождь

Я чувствую, что скоро будет дождь,

Желание пронизывает воздух.

И ты, мой бог, проснёшься и вернёшь

Мою свободу.

Ты спишь ещё в пушистых тополях

И в свете звёзд, рассыпанных под вечер,

А я, как иссушённая земля,

Дугой навстречу.

И первобытной страсти вопреки

Ты прячешься и таешь на ресницах.

И снова ночь, и пепел, и стихи,

И ты родишься.

Я жду тебя, мой вечный юный дождь,

Я жду тебя, которого забыли,

И ты придёшь однажды и вернёшь

Мне крылья.

Одиночество – белый безглазый зверь

Одиночество – белый безглазый зверь

С ледяными и скользкими, цепкими лапами.

Одиночество тихо вползает в дверь

И вбирает все звуки, движения, запахи.

Абсолютно бесшумно ползёт ко мне,

Но я чувствую голыми чуткими нервами

И не вскрикну, не вздрогну, когда к спине

Прикоснётся ладонями медленно-медленно.

Одиночество вяжет мне тело. Пусть…

И, как шарфом, рукою за горло безвольное.

Я услышать успею противный хруст.

Будет больно? Да глупость, нисколько не больно мне.

Я бесшумно и плавно скользну к окну.

Всё так просто, легко. Этот мир искусственный.

А потом оживу. Глубоко вдохну…

Для чего, я не знаю, не помню, не чувствую.

Бесконечный осенний сон

Бесконечный осенний сон.

Я опять постигаю истину:

Я тебе отдана пожизненно,

Иногда вырываясь вон.

Я иду к твоему алтарю

То ли жертвою, то ли невестою,

То ли боль, то ли счастье приветствую

И безвольно себя отдаю.

Ласки капель в волшебном сне

Смоют цепи, тоску, метания.

Я пропитана вся желанием,

Разожжённым тобой во мне.

И так струи твои теплы,

Что я чистой, свободной, мертвенной

Отрешенно взойду на жертвенник

Или ложе твоей любви.

Так проснулся мой древний бог,

Самый юный и самый искренний,

И я вся разлетаюсь брызгами

Вместе с ним у случайных ног.

Что-то дикое есть в этом городе…

Что-то дикое есть в этом городе…

День свернулся пустой и заплеванный.

Человечества гнусное логово

Окончательно дождь изуродовал.

То ли желчь, то ли солнце случайное

Желтой пылью рассыпалось в воздухе.

Что-то светлое лишь в ожидании,

Что-то зверское есть в твоем облике.

Ось, как вертел, вонзил в эту юную

Грудь Земли варвар злобный и маленький.

И закапали в бездну безлюдную

Звезд молочные, мутные капельки.

И, как мысль, разбивается градусник,

У любимого клык прорезается,

А в мышином копеечном хаосе

Юный Бог приходя растворяется…

И, найдя в этой жизни отдушину,

Понимаю нежданно-негаданно,

Что живая, немая, ненужная

Пахла плоть нафталином и ладаном.

У разбитого корыта

У разбитого корыта

Тлеет счастье: гладь да тишь.

Мысль напугана, забита,

Глубже прячется, как мышь.

Незапятнанно и чисто

В сердце радость ожила,

Мысль давно лишилась смысла

И бессильно умерла.

Причастилось тело жизни,

Как подсело на иглу…

И пылятся стопкой мысли

На заплёванном полу.

В заповедных далях сердца

Крошки хлеба и песок.

Сладковатый запах смерти

Словом ляжет на листок.

И библейской догмой душит

Мысль немую на корню,

Выжимает счастье душу,

Как сырую простыню.

Свет рассыпался в снежный дым

Свет рассыпался в снежный дым,

О поверхности звёзд натёртый.

Мои пальцы теперь теплы

И, как лёд, растопили стёкла.

Одиночество молоком

Разбавляю, уменьшив горечь,

И декабрь, как пушистый кот,

Обмурлыкал пустую полночь.

В отражении светлых глаз

Лёд теплеет зеркально-сухо,

И костлявою лапой вяз

У Медведицы чешет брюхо.

Я отворачиваюсь к стене

Я отворачиваюсь к стене,

Но звуки в уши стальной цепочкой.

И кожей чувствую: по спине

Туман, как лапой, проводит ночью.

Я выжимаю дыханья сок

Из апельсиновой плоти. Только

Когда прольётся последний вздох,

Останусь горькой засохшей коркой.

Я слышу: в окна течёт туман

И растекается серой лужей.

Не тьма ночная, другая тьма,

Внутри меня, а не там, снаружи.

И ногти, хрупкая скорлупа,

Так пыльно крошатся белым мелом.

Я ощущаю сейчас распад

Потенциально живого тела.

Находясь в безвоздушном пространстве

Находясь в безвоздушном пространстве

Бесконечно сплетавшихся линий,

Обречённые мысли ложатся,

Попадая опять в паутину.

Пустота, облечённая плотью,

Рябь пускает в оконную плоскость

И тревожно натянутой нотой

Открывает бездонную пропасть.

Абсолютно безвольно отдаться,

Умирая в холсте на картине.

Замыкается цепь на запястьях,

Увлекая в немыслимый синий.

Говоришь, не горят?

Говоришь, не горят?

А у Бредбери вроде…

Здесь частичка меня,

В этом хрупком листе…

Не смотри же назад,

Вспомни притчу о Лоте,

Отрекись от огня,

Возвращайся к воде.

Всё теперь сожжено.

Посмотри: эти искры,

Как последнего снега

Не стало весной.

Ной откроет окно,

Пусть врываются брызги,

Безопасность ковчега

Обернулась тоской.

В кофе был аромат

Бесконечного горя,

И тревога осколком

Перерезала сны.

Наблюдаю, как тьма

Средиземного моря

Накрывает весь город

И меня вместе с ним.

Эта ночь никогда не закончится

Эта ночь никогда не закончится,

Только станет мудрее и старше.

Поделитесь со мной одиночеством,

Чьё острее: моё или Ваше?

Облысеют деревья, и, может быть,

Это старость руками неловкими…

А за рамами лето скукожилось

Умирающей божьей коровкою.

Запах кофе. Не время тревожиться.

Наступление завтра немыслимо.

Поделитесь со мной одиночеством,

Сентябрём и осенними листьями.

Те, кто уходит коридорами

Те, кто уходит коридорами,

Срываясь в щель между мирами,

Кого слегка заносит в сторону

Между чужими колеями,

Кто не сплетает паутину

Из отношений с человечеством,

Кто не стремится к середине

Между ничем и бесконечностью,

Кто не живёт в плену у времени,

Часы глотая, как снотворное,

Из тесноты четырёхстенной,

Те, кто уходит коридорами,

Кто не покрыт трухой и пылью

Как будто нужных обязательств,

Кто повышает энтропию

В зависимости от обстоятельств,

Те, кто уходит коридорами,

Кто нарушает равновесие

Вселенной, спущенными шторами

Отгородились от процесса

Жизни.

Только не трогай. Не гладь против шерсти

Только не трогай. Не гладь против шерсти.

Я ни за что не дождусь полнолуния.

Рядом, не рядом, но главное – вместе.

Дышишь мне в спину тревожно и шумно.

Нет! не входи. Оголённые нервы.

Тронешь – порвутся, не тронешь – заплачу.

Скрытое хрупкими синими венами,

Жидкое сердце встревоженно скачет.

Прикосновений боюсь, как удара.

Больно от запахов, больно от звуков.

Это мой мир оживает в кошмарах,

До тишины… убери свои руки.

Оглавление

Я разобью все стёкла в доме

Я буду падать, раскинув руки

Заливая глаза и губы

Тьма пришла из Средиземья

Истерично мечется весна

Был только день. Печально уходящий

У снега множество имён

Пустой, огромный, чёрный город

Я чувствую, что скоро будет дождь

Одиночество – белый безглазый зверь

Бесконечный осенний сон

Что-то дикое есть в этом городе…

У разбитого корыта

Свет рассыпался в снежный дым

Я отворачиваюсь к стене

Находясь в безвоздушном пространстве

Говоришь, не горят?

Эта ночь никогда не закончится

Те, кто уходит коридорами

Только не трогай. Не гладь против шерсти