Заветная мечта [Теодоро Куарента] (fb2) читать онлайн

Теодоро Куарента Заветная мечта

Тим лежал ничком на своей кровати. Голова его уткнулась лицом в подушку, плечи прерывисто вздрагивали, а сквозь тишину комнаты периодически прорывались всхлипы и сдавленные звуки рыданий.

В таком положении мальчик провёл уже больше двух часов, считая с того самого момента, когда на просьбу купить новую ультрамодную видеоигру получил от отчима увесистую звонкую оплеуху. Точнее, получил он её не за саму просьбу, а за то, что в ответ на категорический отказ сказал, что если бы его настоящий отец был жив, он бы обязательно ему купил.

Потом отчим страшно кричал, что он кормит их, нахлебников, подразумевая его и мать, вкалывая, как проклятый, а он, Тим – дрянь такая – сам ещё и копейки не заработал, а только и знает, что клянчить у него деньги на свои вздорные забавы.

По ходу своего монолога отчим яростно размахивал руками, и Тим съёживался от страха и постоянно вздрагивал, ожидая, что вот-вот он снова получит тяжёлую затрещину.

Наконец, оказавшись у себя в комнате и выплакавшись всласть, мальчик стал потихоньку успокаиваться и, свернувшись калачиком, вспомнил своего отца. Своего настоящего отца!

Родной папа Тима был горным строителем, взрывником. Он занимался строительством дорог, мостов и тоннелей, которые проходили как над землей, так и глубоко под ней. Его привлекали к решению особо трудных задач для прокладки трасс среди сложных грунтов и, как правило, в тяжёлых климатических условиях.

В промежутках между командировками, когда отец был дома, он много времени проводил с сыном. Брал его с собой на рыбалку, на бейсбол и в цирк, когда тот приезжал в их город. Устраивал для них с матерью пикники и походы на природу с ночёвкой в палатке и с обязательными рассказами у ночного костра интересных историй, которых отец знал великое множество. И Тим чувствовал, что он очень любит его и изо всех сил платил ему тем же. Это было счастливое время для всей их семьи!

Но всё рухнуло в одночасье, когда отец погиб при прокладке очередного тоннеля. Эта весть словно громом поразила их с матерью. Тим смутно помнил похороны и весь последующий месяц. В доме бывало множество людей. Они приходили, уходили и приходили вновь. Мальчик не понимал, что им всем было здесь нужно. Он целиком был поглощён своим горем. Мать плакала почти всё время. Позже она так и не оправилась полностью от потери мужа, начала потихоньку выпивать, и многие знавшие её люди считали, что она повредилась в уме от горя.

Для Тима началось тоскливое время. Безрадостные дни тянулись один за другим, похожие, словно две капли воды. Мать по-прежнему ходила на работу, и её скромного жалованья медсестры им едва хватало, чтобы оплачивать кредит за жильё и еле сводить концы с концами.

Затем появился отчим. Работал он в той же больнице, что и мать Тима, занимая там должность завхоза. Это был довольно мрачный тип. Роста примерно сто восемьдесят сантиметров, он был крупного телосложения и довольно широк в плечах. Вся его грудь и объёмный сальный живот были покрыты густой растительностью, длинные руки свисали почти до колен. И, учитывая его манеру ходить ссутулившись, всем своим обликом он здорово напоминал большую волосатую обезьяну. Венчала сей неприглядный образ большая рваная проплешина на шишковатой голове.

Мать Тима в свои тридцать восемь лет была всё ещё довольно привлекательной женщиной, и даже страшное горе, постигшее её, не смогло перечеркнуть природной красоты.

Воспользовавшись её состоянием, завхоз склонил женщину к согласию на брак с ним, особенно упирая на то, что ей нужно крепкое мужское плечо, а её сыну – отец. Поначалу он неуклюже пытался ухаживать за ней: пару раз сводил в кино и даже подарил букетик цветов. Но, перебравшись к ним в дом, довольно быстро освоился, прибрав всё к своим рукам и превратившись в такого себе комнатного тирана.

Мать не перечила ему, то ли потому, что боялась, то ли в силу покладистого от природы характера; а Тим был ещё слишком мал, чтобы открыто отстаивать свою точку зрения, и поэтому их отношения с отчимом можно было охарактеризовать, как враждебный нейтралитет.

Иногда, когда чувство справедливости прорывалось у мальчика наружу и он высказывал своё мнение относительно того или иного вопроса, отчим почти всегда попрекал его тем, что «кормит» их с матерью. И Тим отступал, по неопытности не зная, что на это возразить, хоть внутренне и был уверен в своей правоте.

Так же случилось и теперь. Только, помимо ставших уже привычными упрёков, на сей раз отчим поднял на него руку.

Хоть это и далось непросто, но Тим пережил этот инцидент, сделав выводы и многое переосмыслив в своей жизни. Он дал себе слово, что сам заработает и купит себе эту игру, и вообще больше никогда не обратится к отчиму ни с какой просьбой.

Придя к такому решению, мальчик рьяно приступил к его воплощению в жизнь: устроился курьером в несколько фирм сразу. Всё своё свободное время он мотался по городу, доставляя в указанные адреса различного объёма пакеты с документацией. Через два месяца он купил себе роликовые ботинки, и дело пошло ещё лучше. Начальство было довольно этим расторопным, пунктуальным и вежливым мальчуганом, и если образовывался дополнительный и срочный заказ, он неизменно доставался Тиму.

Таким образом, прошло примерно полтора года. За это время парень вытянулся, окреп и заметно повзрослел. Он мало общался со своими сверстниками, был немногословен и даже мрачен. Но на самом деле у него просто была цель, и всё его существо было направлено на её достижение.

И вот, наконец, настал тот день, когда на руках у Тима была вся сумма, необходимая для покупки модуля вожделенной игры под названием «Заветная мечта».

Это была игра нового поколения виртуальной реальности. Модуль представлял из себя призму, сделанную из углепластика, в основании которой был вытянутый шестиугольник. Два с половиной метра на полтора и около полутора же метров в высоту.

Внутри находилось анатомическое кресло сложной конструкции, виртуальный шлем и другое не менее сложное вспомогательное оборудование, предназначенное для интеллектуальной реконструкции заданных пользователем параметров. А таковых игрок мог ввести великое множество, вплоть до воссоздания реальных исторических событий со своим участием в выбранной роли. Можно было загружать изображения предметов и людей и, получая таким образом трёхмерные копии, вводить их в сценарий. Поистине, возможности интерфейса были почти безграничны, и не зря игра носила такое название!

Когда человек оказывался в кресле, и дверь капсулы опускалась с мягким шипением, окружающий мир переставал существовать. Были только ты и воплощение твоей мечты!

Время в виртуальной реальности не подчиняется законам обычной жизни. Всё регламентируется деятельностью головного мозга, возможности которого ещё до конца не изучены, и за очень короткий срок игрок может прожить немалый отрезок виртуального времени.

Но, поскольку считалось, что длительное пребывание в виртуальном сне может непредсказуемым образом сказаться на деятельности мозга, создатели игры установили ограничение продолжительности в один реальный час. После чего аппарат автоматически прекращал работу, «будил» игрока и следующий сеанс был возможен не ранее, чем через восемь часов.

Тим опустился в кресло, надел на голову виртуальный шлем и нажал на кнопку. В ушах зазвучала тихая мягкая музыка, створка модуля опустилась, отрезая его от внешнего мира, и он погрузился в темноту.

Яркая вспышка, и вот Тим уже идёт по зелёной лужайке с аккуратно подстриженным газоном в сторону красивого одноэтажного дома. Большие витражные окна выходят на террасу, полы которой были сделаны из дерева – судя по всему, из дуба – и покрыты сверху блестящим яхтным лаком, отчего выглядели просто роскошно. На террасе стоял большой деревянный стол с двенадцатью стульями, за которым сидели и пили чай из красивого фарфорового сервиза мужчина, женщина и маленькая девочка в аккуратном синем платьишке и с большим лазурным бантом в волосах.

Лиц взрослых Тим не видел, поскольку они сидели к нему спиной, но он точно знал, что его там ждут, и направился к широкой лестнице, ведущей на террасу.

Мужчина в это время что-то увлечённо рассказывал девочке, разводя руки широко в стороны и вверх, из груди его вырывалось рычание, а девочка слушала, широко раскрыв глаза, и вдруг залилась громким радостным смехом, весело застучав своими маленькими ладошками по столу.

Она первая увидела подходившего Тима. Вскочив со стула, девочка подбежала к перилам террасы и замахала ему руками:

– Тим приехал! Тим приехал! – и с этими словами она бросилась ему на встречу.

Тим подхватил её на руки и прижал к себе. Маленькие каштановые завитушки щекотали ему щёки, глаза, лоб. Девочка обняла его за шею своими крохотными ручками и, приблизив к уху алые губки, забормотала скороговоркой, проглатывая слова:

– Тим, я так по тебе соскучилась, Тим, а ты? Ты скучал по мне, Тим?! – и она вопросительно и требовательно заглядывала ему в глаза своими пытливыми карими глазками.

– Конечно, Дженни! – Тим произнёс это, не задумываясь. Он ЗНАЛ, что эту девочку зовут Дженни и что она – его сестра. А мужчина и женщина, сидящие за столом – их родители.

Женщина обернулась и, ласково ему улыбнувшись, произнесла:

– Вот и Тим приехал. Здравствуй, дорогой, с возвращением! Ужинать будешь? Ты голоден? Сейчас я тебя покормлю, – и, поцеловав его, она направилась в дом.

Тим аккуратно поставил Дженни на пол и, поднявшись, посмотрел на отца. Тот уже встал и направлялся к нему на встречу с улыбкой на лице.

– Привет, Тим! С приездом. Как твои соревнования? Ежегодный кубок по поло ваш? – он вопросительно приподнял бровь. – Почему не позвонил? Я бы тебя встретил в аэропорту.

– Отец! – Тим рванулся к нему навстречу и сжал в объятиях изо всех своих сил. – Отец! Отец!! Как же я по тебе соскучился!

Мужчина прижал сына к своей широкой груди, на его губах зажглась тёплая улыбка, но лицо при этом выражало некоторое недоумение:

– Потише, дружок, потише, а то рёбра мне переломаешь. Силён! Совсем взрослый стал, – и он шутливо растрепал ему волосы своей мозолистой крепкой рукой.

А Тим, словно не слыша, только ещё крепче вцепился в него и время от времени повторял:

– Отец!.. Отец! – и вдруг слёзы прорвались наружу, и мальчик заплакал навзрыд.

Мужчина взял в ладони лицо сына, чуть отстранил от себя и уже без улыбки, с тревогой взглянул ему в глаза:

– Тим, что с тобой? Что-то случилось?

– Нет, – тот улыбнулся сквозь слёзы и стал рукавом рубашки растирать их по щекам, – ничего не случилось, правда. Просто я очень соскучился по тебе!

Мальчик, наконец, оторвался от отца и, кое-как справившись с собой, буркнул:

– Я переодеваться, – и убежал в свою комнату.

Пока он менял одежду и принимал душ, мысли пришли в относительный порядок. И хотя чувства всё ещё были в смятении, Тим успел за это время продумать, как будет объяснять отцу своё странное поведение.

За столом его усердно потчевали и расспрашивали о том, как прошли соревнования, для участия в которых мальчик и уезжал на неделю, а радостная Дженни весь вечер не сводила с него влюблённых глаз.

Когда с ужином было покончено, и женщины ушли в дом, Тим с отцом устроились на веранде и наслаждались вечерней прохладой за чашкой превосходного кофе. Отец ещё раз попытался расспросить сына, но Тим, как мог, уверил его, что у него всё хорошо. Что просто это эмоции вследствие приснившегося накануне сна, где они с матерью погибают в результате автокатастрофы. И всё было так явно, что этот сон до сих пор не даёт ему покоя.

Поверил отец в эту историю или нет, но больше они об этом не говорили, переведя тему на текущие дела.

Весь следующий день Тим посвятил Дженни, которая не отходила от брата ни на шаг. Позавтракав, они гуляли сначала на лужайке возле дома, потом в близлежащем парке, после были бадминтон, пляжный мяч и запуски воздушного змея. А вечером они всей семьёй жарили барбекю, и Тим лично нарезал для сестры лучшие ломтики сочной поджаренной говядины.

В воскресенье мать с подругой собрались пройтись по магазинам и взяли парня с собой в качестве сопровождающего и, как, смеясь, выразилась мама, в качестве носильщика.

До обеда они бродили по различным бутикам, затем катались на ледовом катке. Как оказалось, Тим здорово стоял на коньках. После этого посидели в кафе, расположенном в этом же огромном торговом центре, а вечером все вместе пошли в кино.

Домой вернулись поздно и в отличном настроении. Остаётся добавить, что мамина подруга так же пришла не одна. Вместе с ней была её дочь, которую звали Мериен. Она была на два года младше Тима и тоже училась в местной школе. Весёлая и общительная Мери, как её все называли, сразу же завладела вниманием мальчика, и во многом благодаря ей день для него пролетел особенно быстро и незаметно.

Понедельник был суматошным, поскольку на следующий день вся семья улетала на две недели отдыхать на острова, так как был разгар летних каникул. Эти дни прошли для Тима, словно одно мгновение: он буквально купался в душевной теплоте, которую дарили ему его близкие.

Мать и отец были такими же, какими Тим помнил их с самого детства: весёлые, энергичные, искренние. Невозможно было не заметить ту трепетность, с которой они относились друг к другу и к своим детям.

Дженни взяла опеку над братом. Со всей серьёзностью маленькой шестилетней леди она внимательно следила за тем, чтобы одежда его была в порядке, а сам он был сыт. Тим же в ответ покупал сестре сладости, танцевал с ней, играл в мяч и учил плавать, а вечерами они подолгу гуляли вместе по песчаному пляжу вдоль океанского побережья.

Последний вечер перед отъездом было решено всей семьёй провести в кафе, расположенном на берегу, где заранее был забронирован столик. Шеф-повар был на высоте: в качестве основного блюда им подали варёного морского окуня с картофелем и острым соусом мохо. Все единогласно признали, что блюдо восхитительно! Потом родители танцевали на веранде под приятную негромкую музыку в числе ещё нескольких пар. Дженни сосредоточенно ела своё клубничное мороженое из хрустальной вазочки, а Тим с чашкой вкуснейшего капучино сидел внизу на самом пляже, удобно устроившись в шезлонге и любуясь вечерним накатом.

Внезапно мальчик почувствовал, что его непреодолимо клонит в сон. Голова откинулась назад, отяжелевшие веки вдруг закрылись сами собой. Ещё горячий кофе стоял на столике рядом, и ароматный пар поднимался над чашкой. Тим провалился в темноту.

Открыв глаза, он обнаружил, что находится в кресле модуля. Прошёл час с момента начала, и электроника автоматически прервала сеанс. До следующего – было не менее восьми часов.

Но Тим сейчас думал не об этом! Его ужасала действительность. Мать, отец, такие же, как раньше; и ещё младшая сестра, о которой Тим всегда мечтал вместе с родителями. И которой, волею злой судьбы, у него так и не появилось.

Всё, что он пережил за эти две с небольшим недели, а по факту – за один час, было настолько реально, осязаемо, материально, что сознание Тима двоилось. Чем мучительнее было его желание вернуться назад к папе, маме и сестре, тем острее он чувствовал всю боль своего отчаяния, понимая, что всё это было эфемерно, не по-настоящему. Но смириться с этим Тим уже не мог!

Неделю он не подходил к «Заветной мечте». Плохо спал по ночам, к тому же его начали донимать головные боли. Всем сердцем он рвался назад, к семье, а душа его разрывалась на части от мысли о том, что он играет сам с собой жестокую шутку, которая может привести его к очень печальным последствиям!

Таким образом, он промучился целую неделю. То рыдал в отчаянии, то часами неподвижно лежал, безразлично рассматривая потолок своей комнаты.

Неизвестно к чему бы его привело такое положение дел, но тут ещё и мать слегла. Ночью её увезли в больницу. Врач, осматривавший её, сказал, что организм ослаблен, и подхваченная вирусная инфекция привела к двустороннему воспалению лёгких.

Это событие ненадолго вывело Тима из ступора, и всю следующую неделю он не отходил от койки, на которой лежала мать, благо доктор внял его мольбам и разрешил ему оставаться при ней.

Тим промакивал пот, поил с ложечки водой и следил, чтобы мама вовремя принимала прописанные доктором лекарства. В перерывах он мог часами сидеть рядом с ней, держа за руку и вглядываясь в её измождённое и вдруг враз постаревшее и осунувшееся лицо.

Однажды доктор отозвал мальчика в коридор и, нарочито глядя в окно, произнёс:

– Тим, твоей маме становится хуже. И дело тут совсем не в лекарствах! Я наблюдаю у неё полную апатию, и у меня складывается впечатление, что она совершенно не желает жить! А если это так – ничего не поможет, медицина здесь бессильна, – он ненадолго замолчал, потом перевёл взгляд на мальчика и спросил. – Может быть, ты знаешь о причинах такого упорного нежелания?

Тим коротко рассказал о смерти отца и о том, как тяжело мать пережила это.

Выслушав его, доктор сокрушённо покачал головой:

– Пережила. Да, видно, не перенесла! – и после паузы добавил. – Я сделаю всё, что смогу, но боюсь, Тим, что тебе нужно готовиться к худшему, – доктор положил руку на его плечо. Весь вид его говорил о том неподдельном участии, которое он принимает в судьбе этого мальчика. – А ты сегодня иди к себе, тебе нужен отдых. Я сделал твоей маме укол, и она проспит не менее двенадцати часов. Приходи завтра, а сейчас – марш домой! – доктор развернул мальчика и слегка подтолкнул его в сторону выхода.

Тим шёл в сторону дома, не осознавая того, что происходило вокруг него. Он не помнил, как оказался в своей комнате. Сидя на полу, он раскачивался из стороны в сторону, слёзы неосознанно лились из его глаз и, стекая по щекам, капали на рубашку и за воротник. Ко всему прочему, у него опять начала болеть голова.

Спустя некоторое время из груди его вырвался вопль. Это был крик неистовой боли и отчаяния! Тим вскочил на ноги, взгляд его метался по комнате, вид был страшен: «Нет! – он кричал, что было сил. – Всё это неправильно! Чтобы ни случилось, я хочу быть с вами навсегда!»

На мгновение парень замер, слёзы просохли, лицо почти успокоилось и просветлело. Он опустил веки, несколько раз глубоко вздохнул, выравнивая и успокаивая дыхание. Открыв глаза, шагнул в сторону модуля «Заветной мечты»:

– Я иду к вам!

Он улёгся в капсулу, какое-то время полежал в удобном кресле, сосредотачиваясь, затем надел шлем и нажал на кнопку. Дверь капсулы мягко закрылась, замигали датчики, аппарат начал свою работу.

Не прошло и тридцати секунд, как на панели загорелась красная надпись, указывая на то, что произошёл какой-то сбой и электрическая сеть перегружена, затем загорелось табло аварийного отключения. Но по какой-то неведомой, необъяснимой причине модуль продолжал свою работу! Затем послышался нарастающий гул, по корпусу пробежали ветвистые электрические разряды.

Мужчина, подстригающий снаружи свою лужайку, увидел, как из окон соседнего дома ударили снопы ослепительно белого света. Длилось это какие-то доли секунды. Затем взрывная волна вырвалась наружу, разбрызгивая на десятки метров вокруг осколки стёкол и пыша огнём. Гулкий хлопок взрыва прокатился по округе, и в вечернее небо потянулся чёрный столб дыма от набирающего силу пожара.

Когда приехали спасатели, дом уже практически выгорел дотла. Позже расследование установит, что причиной пожара стал мощный выброс энергии внутри дома. На три метра в радиусе от эпицентра всё было выжжено, испарилась даже часть стальных балок несущего каркаса дома, а земля под ним оплавилась от температуры.

Судя по всему, имел место локальный выброс плазмы. Что его спровоцировало, специалисты затруднялись сказать.

Со слов соседа было ясно, что Тим в это время был дома один, так как отчим сегодня был на дежурстве, а мать его лежала в больнице. Излишне говорить, что останков мальчика не нашли. Если он и был в этот момент в своей комнате, то в прямом смысле просто испарился без следа.

Любопытно, но, как выяснилось чуть позже, бесследно исчезла из больницы и мать Тима, хотя никто не видел, чтобы она выходила из здания. Розыски её так ничего и не дали…

Голова мальчика дёрнулась, он взмахнул от неожиданности руками и чуть было не сбил со столика, стоявшего по правую руку от него, свою чашку с ещё горячим капучино. Замирая сердцем, он начал озираться по сторонам. Родители всё ещё танцевали на веранде, а Дженни доедала холодное лакомство, сидя за столиком.

Душа Тима наполнилась ликованием. Ему захотелось бежать по кромке воды наперерез волнам и кричать от радости, как сумасшедшему! Усилием воли он сдержал свой порыв и, лишь сжав изо всей силы кулаки и выкатив глаза, издал беззвучный торжествующий вопль.

Сам не понимая откуда, но он был уверен – нет, он точно ЗНАЛ – что вернулся сюда навсегда!

Мама, спустившись на пляж, подошла к нему и обняла за плечи:

– Какая прекрасная ночь! Милый, ты в порядке? Что-то неважно выглядишь! – она отстранилась и заботливо смотрела сыну в глаза.

Тим обнял её и крепко прижался к ней:

– Всё хорошо, мама! Не волнуйся, теперь всё у нас будет хорошо! Я очень люблю тебя! И отца, и Дженни! – он поцеловал её в щеку и продолжил, аккуратно переводя тему. – Завтра летим?

– Да, лето начинается, – мама тряхнула головой, откидывая упавшую прядь волос. – Кстати! Ты помнишь Мэри? – немного отстранившись, она вопросительно посмотрела на Тима.

Тот утвердительно кивнул головой.

– Она звонила мне, спрашивала про тебя. По-моему, ты ей нравишься! – и мама, лукаво улыбаясь и поглядывая на сына, потрепала его по волосам.

Тим смущённо кивнул и улыбнулся в ответ, снова крепко прижимаясь к её тёплой щеке.