Месть Лисовина [Татьяна Николаевна Панасюк] (fb2) читать онлайн

Татьяна Панасюк Месть Лисовина

Весь день стояла одуряющая жара. Отец-Лис как ушел с утра за добычей, так и не вернулся к вечеру. Казалось, солнце не зайдет сегодня никогда. Мать-Лисица вывела лисят на утоптанную площадку перед норой у самых корней старого дуба, на пригорке. Жарко… Ей бы отбежать попить к ближайшему ручью, глотка пересохла, но оставить детей она не решалась. Все припасы закончились, оттого Лисовин и отправился на охоту. Последние дни ему ничего не удавалось принести. Позавчера поймал полевую мышь, но от нее остались одни воспоминания. Лисица пообедала пойманным кузнечиком, только аппетит разгорелся. Эх… и эта жара…

Оглушительно звенели цикады. Значит, и завтра будет так же жарко. Хоть бы дождь пошел… Повздыхав, Лисица села в тени дерева, прислушалась. Лисовин передвигался неслышно, но ее никогда не мог застать врасплох. Она узнавала о его приближении по затихшим цикадам, спугнутым птицам, шуршанию травы, раздвигаемой улепетывающей полевкой. Нет, Лисовин не пришел.

Лисята резвились на пятачке перед норой. Лиса только начала их выводить из норы, учить лисьей премудрости. Они были совсем крохи – пять золотистых пушистиков, два парня и три девочки, ее гордость. Это был второй помет в их семье.

С Лисовином Лиса сошлась позапрошлой зимой. Годовалая, что она знала о жизни? Не замечала, что у ее избранника потрепанная шерсть, неухоженный вид. Ей было не важно, что он не дарил ей жирных полевок, редко приносил птицу. Но ей с ним было весело и легко! Как будто для жизни это имеет значение. И вот теперь она сидит перед входом в нору, умученная, голодная. Еще молоко пропадет, чем кормить детей?

«Не хозяин он у тебя!» – сокрушалась тетушка. Ну да, не хозяин… Вздохнув, Лисица нырнула в нору. Она закопала давеча парочку цикад на черный день, да забыла, куда. Искала, искала… может, сейчас повезет?

Лисица полезла в дальний отнорочек и не сразу услышала самое страшное – возбужденный лай собаки. Рванулась к входу, к детям, выскочила наружу. С пригорка было видно, что к норе несется главный лисий враг – охотничий пес. Лисица схватила за шкирку ближайшего лисенка, подтолкнула лапой к своему хвосту второго, самого сильного и смышленого, и, что есть сил, побежала вглубь норы. Если бы Лисовин был здесь, он загнал бы оставшихся детенышей в нору и, пока она уводила лисят, дал бы бой псу у входа. Но она была одна.

На одном из поворотов лисенок выпустил из пасти мамкин хвост и заскулил. Лисица попятилась и, прислушиваясь, подождала, пока он снова ухватился за нее. Скорее, скорее! Лисица в отчаянии выскочила из запасного входа в нору. Издалека донесся злобный лай и отчаянный лисий визг, резанувший по сердцу. Лисица огляделась. Бросить этих, побежать спасать оставшихся? Где же Лис? Она пересекла, крадучись, полянку и нырнула в старую барсучью нору. Нора была узкая, грязная, но имела несколько выходов. Лиса успела заметить, что пес был крупный, такой не влезет в эту нору. Выпустила лисенка, подтолкнула к нему второго, злобно рыкнула, чтобы не скулили, и поспешила обратно.

Высунув нос из норы, прислушалась. Еще и человек… не один, двое! Лисица пробежала несколько метров и выглянула из-за поваленного ствола дерева.

Бородатый охотник вскидывал на спину мешок, в котором что-то копошилось и повизгивало. Лисица присела на все четыре лапы. Шерсть на загривке приподнялась, зубы оскалились. Охотник уносил лисят… Пес, рыскавший вокруг разоренной лисьей норы, насторожился, повернулся чутким носом в ее сторону, встал в стойку и призывно залаял.

– Что ты, Бойкий? – охотник пристально вгляделся в кусты, в которых притаилась лиса. Пес побежал в ее сторону, обернулся и еще раз тявкнул, призывая хозяина. Мальчишка небольшого роста свистнул, отзывая пса, но тот снова встал в стойку, вытянувшись всем телом в сторону лисицы.

– Лису чует! – объяснил поведение собаки охотник. – Недалеко, видать, ушла!

– Может, пустить Бойкого? – спросил мальчишка.

– Да нет, я уж поймал троих, больше мне не заказывали. А гоняться за лисой по этакой жаре… да ну! Эй, Бойкий, домой! Пошли! Все, все, домой!

Пес нехотя потрусил вслед за хозяином. Он несколько раз обернулся в сторону притаившейся лисицы, но слово Хозяина было законом.

Мальчишка побежал вслед за взрослым и собакой.

– Ничего, Мишаня, будет тебе на треух шкурка, обещаю! Сейчас лисы облезлые, а к зиме станут пушистые, тогда и шапку новую соорудим…

– Спасибо, деда! – важно отвечал мальчонка.

Лиса, выждав, пока голоса стихнут совсем, выбралась из укрытия и вернулась к лисятам в барсучью нору, покормила их и, дождавшись, когда дети уснут, вылезла из норы наружу. Было тихо. Солнце уже садилось, жара начинала понемногу спадать. От свалившегося несчастья, голода и жажды Лисичка плохо соображала. Что делать? Ждать Лисовина здесь, стеречь детей? Он придет, он найдет ее по следу, в этом она была уверена. Собака в барсучью нору не пролезет. Попить бы…

К ночи Лисица решилась. Не дождавшись отца-Лиса, она сбегала к ручью, жадно напилась воды, потом осторожно пробралась в потайной отнорочек старой норы и влезла внутрь. Прошла по основному ходу, миновала лежку. Да, здесь они с Лисовином жили… спали, свернувшись в один клубочек… Здесь он рассказывал ей сказки на ночь. Смешной, придумывал истории о своих охотничьих подвигах, а она притворялась, что верит каждому слову.

«Где ты, Лис? Где ты? Неужели попался собакам?» Не только собаки грозили лисьему народцу. А волки? А огромные совы? А орлы?

Лисичка, принюхиваясь, вышла из норы. Площадка, на которой несколько часов назад резвились пятеро лисят, была затоптана и испоганена. Но лиса сразу учуяла кровь. Кровь детеныша! Крови было не так много, лисенок наверняка остался жив… но кто? Тайна, Бирюса, Звездочка? Лиса пошла по следу охотников, но одумалась. Лисят не спасти. Надо уводить оставшихся.

Она вернулась к норе, присела у края площадки и жалобно затявкала, потом завыла в голос, зовя мужа-Лиса и горюя об утрате. Лесные обитатели сочувственно замолчали. Никто не откликнулся, и Лисичка побрела к спрятанным детям. Она вывела их на залитую лунным светом полянку, хорошенько потрясла каждого, чтобы проснулись и были настороже, подхватила одного, дала кончик хвоста второму и отправилась в долгий путь – в соседний лес, к своей лисьей родне.

Посередине пути на выбившуюся из сил мать напала белая, как лунь сова. Неслышно спикировала на детеныша, но Лиса успела упасть на спину и ударить лапами по зависшей над ними тушке. Сова ухнула и улетела без добычи. Только к утру добрались они к доброй тетушке Лисички. А Лис так и не появился.

Он пришел только на следующий день, к вечеру. Лису повезло – еще вчера, рано утром, он поймал жирного зазевавшегося селезня. Утробно урча, наелся до отвала, потом закопал в прохладную землю около болотца оставшуюся тушку, а отгрызенную ножку приготовил, чтобы нести в семью.

И тут его попутал леший – все как у людей! Больно хорош был селезень. И заманчиво близко оказалась норка его прошлой любови. Лис знал, что прошлая любовь не нашла себе пары в зимний гон, и что он может попробовать наведаться в гости, не опасаясь противника. А селезень был такой свежий, такой жирный!

Загул удался. От селезня остались только крылышки, зазноба угощала Лиса винной ягодой малиной, почти два дня пролетели незаметно. Очнулся гуляка лишь под вечер, вспомнил, что его ждет семья. Завздыхалось, загрустилось. Лисовин представил себе, как его встретит женушка… Провожала она его тоже неласково. Не везло ему с добычей весь прошедший месяц, а сама лисица не охотилась, выкармливала лисят.

– Иди, наконец! Принеси хоть что-нибудь! Что ты у меня такой непутевый? Посмотрел бы ты, как другие живут! – ругалась лиса, выпроваживая его давеча из норы на жарищу. Лис, злой на жену, твердо решил, что без добычи он в этот раз не вернется. И ему повезло!

Правда, от «повезло» мало что осталось. Но делать нечего. Помахал хвостом зазнобе, взял в пасть утиное крылышко и отправился домой. Уже подходя к норе, удивился, как притих лес. И сорока всю дорогу что-то пыталась ему прострекотать. Когда до дома оставалось немного, он учуял людей.

След был не свежий, вчерашний. Собака и люди. Двое. Лис выронил крыло и в несколько прыжков оказался у заветного пригорка. Обнюхал площадку, влез в нору. Никого. Побежал по следам матери-лисы, добрался до барсучьей норы. Да, вчера еще они были тут! Следы уводили в сторону елового леса. Лисица и один лисенок. Один!

Лис дошел по следу до границы владений семьи его женушки и дальше не пошел. Семья жены его не переносила. Лисовин был безродный. Не то, что семейство жены, проживавшее в этом лесу с незапамятных времен! От одной только летописи с перечислением имен предков у Лиса начинало сводить челюсть, так хотелось зевнуть. А сейчас его мало что не примут, еще и побьют за то, что он не спас лисят! Выяснится про загул, про…

Понурый Лис приплелся к разоренному семейному очагу. Уныло обнюхал площадку. И учуял кровь лисенка. Шерсть поднялась дыбом на загривке. Лис прищурился и побежал по человеческому следу.

Лисовин остановился на краю поля. Он слышал шум человеческого жилья – хлопанье дверей, голоса, блеянье козы. Лис принюхался и побежал вдоль засеянного поля к деревне.

Дни шли своим чередом. Спасенные лисята подрастали. Мама-Лисичка, в окружении сочувствующей ее горю родни, отдохнула, отъелась, похорошела. Лисята, играя, убегали все дальше от родной норы. Когда-нибудь они убегут далеко-далеко, встретят свою пару и вернутся только попросить материнское благословение – так было принято в этом благородном лисьем семействе.

Лисице уже подобрали для будущего гона великолепного самца, крупного, статного Лиса, не сравнить с безродным замухрышкой, прошлым мужем! Лисица благосклонно принимала подношения от жениха – он не скупился. Приносил тушки птиц, мышей, даже зайца приволок, не поленился. А какая у него была нора! Чистая, сухая, просторная! Их с Лисовином семейное гнездышко не шло ни в какое сравнение с новыми великолепными хоромами, где к зиме ее ждали, как хозяйку.

Но по ночам Лисица тосковала по потерянным лисятам. Жальче всего ей было Звездочку. Они с Лисом так назвали дитя из-за странной формы белой грудки – у нее как будто была звезда с лучами, где у всех лис обычная белая манишка. Может быть, оттого, что Звездочка была последышем, маленькой и слабой, а, может, оттого, что она была самым нежным и ласковым ребенком – мать-Лиса тосковала так отчаянно, что однажды, увидев похожую на дочку молодую лису, замерла от неожиданности.

– Простите, мы не знакомы? – срывающимся голосом спросила Лисица молодую красавицу. Но та только высокомерно фыркнула и убежала, а радость Лисы сразу потухла. Ну как она могла принять свое дорогое дитя за эту расфуфыренную кралю? Нет, ее дитя так не повело бы себя в беседе с незнакомкой, да и звезда на грудке только почудилась.

И однажды Лисица решилась. Пробормотав что-то тетушке, в норе которой она с лисятами нашла приют (да, да, и у лисиц бывают добрые тетушки), Лиса строго-настрого велела лисятам не выходить наверх, а сама отправилась якобы на свидание с Великолепным Лисом. А на самом деле – сбежала из-под родственной опеки.

– Пойду, пройдусь! – говорила себе Лисичка, держа путь в сторону своего разоренного дома. – Пойду, посмотрю – может, кто поселился в норе. Может, подскажу что-нибудь новым жильцам… где лучшая охота, где вода…

Лисица обманывала себя. Ей хотелось посидеть в тишине, потосковать по утерянной жизни. Вздыхая, она подошла к входу в нору. Нет, никто не вселился, так она и стояла, брошенная. И тут Лису как кипятком ошпарило: сначала она почуяла слабый знакомый запах, а потом увидела следы лап крупного лиса на земляной площадке. И запах, и отпечатки были ей знакомы – это был ее муж, безродный Лисовин.

Лисица присела, задумчиво оглядела следы. Сомнений не было – это был он. Гнев заполнил ее сердце и затмил разум. «Подлец! Так ты жив? Тебя не разорвали собаки, ты не попал в капкан, не пошел на воротник, не утонул в болоте. Ты просто нас предал! Ты сбежал! Бросил Тайну, Бирюсу, меня и нашу Звездочку, нашу малышку!» Лисица вскочила и, унюхав трехдневный слабый след, побежала по нему.

Барсуки, не ожидавшие возобновления опасного соседства, стремглав кинулись в свою нору, да старая тетка барсучиха, толстая и малоподвижная, застряла. Барсучата, толкавшие ее, только и увидели, как мимо них пролетела, почти не касаясь земли, огненной лентой лисица. Только и успели, что охнуть, замерев с раскрытыми ртами, а той уже и след простыл.

Лисица долетела по следу до поля с золотящейся поспевшей пшеницей. След уходил к деревне. Лисица не решилась идти дальше. Немного постояв, она повернулась к деревне спиной и побежала домой. До их леса доходили слухи об объявившемся Лисе – грозе курятников. Обрывки историй выглядели внушительно. Но Лисице и в голову не приходило, что это мог быть ее беспутный Лисовин – она считала его погибшим. Неужели это и в самом деле он?

А мы вернемся на несколько недель назад. К тому дню, когда были забраны лисята.

Дед вытряхнул лисят в деревянный ящик с щелями для воздуха и сразу заметил, что с одним лисенком – маленькой девочкой – непорядок: белая манишка была испачкана в крови. Дед крякнул, взяв в руки лисенка: видно, пес Бойкий укусил лисичку, не давая ей забраться в нору.

– Ну что ты будешь делать, а? – дед был расстроен: треть заработка – псу под хвост.

– Что с ней, дедуль? – оба внука – и умывшийся с дороги Мишаня, и маленькая Наталка крутились рядом, с любопытством рассматривая рыжих пушистиков. Малыши забились в угол ящика, прижавшись друг к другу и смешно разевали пасти, шипя и поскуливая. Раненого лисенка дедушка держал в руках.

– Видишь, Бойкий его тяпнул? – дед показал на кровоточащую ранку на плече маленькой лисички. – Все, не примут ее в городе… – и положил лисичку в ящик. Она, жалобно повизгивая, поковыляла к лисятам.

Пес крутился рядом, облизываясь.

– Дедуля, отдай мне! Я буду Айболитом! – заныла пятилетняя Наталка.

– Да зачем тебе… я ее в лес унесу!

– Ну деду-у-у-уля! Там ее волки съедя-а-ат! А я вылечу!

Дедуля еще раз скептически осмотрел раненую Звездочку.

– Не знаю, Наталка. Как ты ее будешь лечить?

– Ну как? Йодом мазать!

– Ее и кормить надо!

– Кормить?

– Пойди, спроси у бабы молоко и соску, надо их покормить! А то до города не довезу. И йод попроси, и бинт! – начавшиеся было слезы у Наталки мгновенно высохли, и она кинулась бегом выполнять дедово поручение.

Лисята вылакали две бутылки молока, только Звездочке ничего не хотелось. Дед ловко прижег ранку йодом и даже попытался перевязать, но лисичка сорвала зубами бинт и забилась в угол, зло поглядывая на своих мучителей.

Назавтра дед взял двоих лисят и уехал с ними в город, на автобусе. Мишаню прихватил с собой. Деду, известному на всю округу охотнику, иногда заказывали поймать лесных зверушек для городского зоосада. В это лето он поставил для детского зоопарка семью зайцев, и вот теперь – двух лисят. Жаль, конечно, что Бойкий перестарался, но все равно денег заплатили достаточно, чтобы дед и Мишаня возвращались обратно довольные, с кучей покупок.

– Деда, деда! – я назвала ее Снежок! – пулей вылетела Наталка из сарая, держа в руках коробку с лисичкой.

– Поставь ее, Наталка, сейчас отдохну и посмотрю на нее… – дед вымыл руки, поел, пошел смотреть на лисенка. Снежок ему не понравился – животное было совсем вялое, носик горячий. Видно, на жаре ранка загноилась.

– Ты ей воды давала, Наталка? – девочка отрицательно покачала головой. – Ну, что ж ты! Неси-ка бутылку с чистой водой!

– Деда, я ее и одеялком куклиным укрывала, и молоком поила – она ничего не хочет! А баба ей ранку марганцовкой промывала! – баба, стоявшая позади Наталки, кивала головой, поджав губы и выразительно глядя на деда. Дед попытался сунуть лисенку соску в пасть, но та даже глаза не открыла. Бабуля, стоявшая позади Наталки, нахмурилась. В её взгляде читалось многое. Дедуля, искоса посмотревший на благоверную супругу, прочел следующее: «Ну ты и дурень! Приволок больное животное из лесу! Оно ж помирает! Что, на глазах у внуков кончаться будет? А если куснет Наталку? А вдруг это бешенство? Воду-то не пьет?»

– Не бешенство, – неожиданно для себя, вслух, сказал дед и прикусил язык. Баба приподняла брови, широко раскрыла глаза и покачала головой, встав в позицию «руки в боки». Это означало: «Да ты шо? А если бешенство, тогда шо? Тридцать уколов в живот дитяти делать? А возить за тридевять земель в район ты будешь? Ну, вози, вози! Айболит хренов!»

– Наталка, ты лисичку не тронь пока. Я ее в тенёк отнесу, чтобы ей не мешали и баба… нет, я сам ее полечу! Идите, Наталка, Мишаня, бегом в избу, я там подарки привез!

Дети горошком покатились в избу, а баба, не меняя позиции, открыла рот и тихо, но четко произнесла:

– Ночью, чтобы дети не видели, еще слез не хватало, вон – ведро, вода в колодце, лопата в сарае. Совсем из ума выжил, больного дикого зверя в дом приволок!

Наутро Наталка, едва проснувшись, в одной рубашонке проскользнула мимо старшего брата, крепко спящего на соседней кровати, и побежала проведать своего Снежка. Громкий, отчаянный рев разбудил всех, кто еще не спал.

Бабушка влетела в сарайчик, где хранился садовый инструмент и куда поселили лисичку, первой. Посреди сарая, держа в ручонках пустую коробку, стояла внучка и отчаянно ревела. Баба подхватила внучку на руки, коробка упала…

– Ты что, ты что? Успокойся, не реви! Мишаня, воды принеси живо! На-ка, попей, говорю тебе! – внучка, захлебываясь слезами и водой, сделала несколько глотков.

– Снежок… нет Снежка…

– Нет Снежка-а-а? – удивленно протянула бабуля. – А куда же она могла подеваться? Ой, ну не плачь… она здесь где-то, сейчас деда придет и найдет… не плачь, Наточка, найдется Снежок!

Мишаня не смотрел на плачущую сестренку – он-то знал, что баба с дедой, дождавшись, когда Наталка заснула, оделись и на цыпочках вышли из избы. А еще Мишаня слышал, как баба ругалась на деду, что он хорошее ведро взял, а деда ее саму ругал «бестолковой бабой», а баба ему отвечала, что он «на старости лет ума лишился». Ан вот оно, что… Снежок пропал…

Вошел дед, заохал, узнав о «пропаже» Снежка.

– Ищи, деда, ты же следопыт у нас! – ехидно сказала бабуля, вытирая нос зареванной внучке. Дед вышел за дверь, покрутился, позвал Бойкого. Велел искать Снежка. Пес непонимающе тявкнул, побегал по двору, вернулся. Вошел в сарайчик и дедушка, развел руками:

– Натусенька, а лисичка-то в лес убежала… Видно, вылечила ты ее, и она убежала к мамке… Мамка ее и покормит, и долечит… у животных слюна лечебная, она ей ранку вылижет…не плачь, Натка!

Зареванное дитё подняло на дедушку глаза и задумалось. Все только приготовились вздохнуть с облегчением, как дитё открыло рот и рассудительным тоном спросило:

– Деда, а она же дорогу не знает домой! Ты лисят в мешке нес, они дорогу не видели! – и приготовилась, набрав воздуха, зареветь снова. Но дедушка был наготове. Под выразительным взглядом бабули соображалось быстро.

– Да что ты, внучка! Какое там! Лиса не может в лесу заблудиться. Она… – тут дед запнулся, потому что сочинять про «пошла по следу» было глупо – следа тоже не было – какой след, если висишь в мешке? – У нее в голове… гироскоп! И компас! Она инстинктивно находит дорогу домой! Вот, а ты и не знала, смышленая ты моя. Пойдем с дедой, деда тебе расскажет!

Не в меру смышленое дитя было торжественно передано в руки дедушке, и процессия вышла во двор.

Дед прикрикнул на заливающегося Бойкого, который лаял, не переставая, пока хозяева были в сарае – и лаял, и вставал в стойку, и кидался к двери сарайчика – если бы дед не был так занят внучкой, он бы подумал, что сеттер чует лису. Какая лиса в деревне посреди бела дня, спросите вы? А вот какая.

Лисовин пробрался в деревню поздно ночью, когда все спали. Без труда нашел, по собачьему следу, нужный двор. Долго принюхивался, ему казалось, что он чует запах Звездочки. Потом нашел-таки сарайчик, где держали лисят, но их там не было. Там вообще не было никого живого. Он пошел по свежему, не затоптанному следу людей и позади компостной кучи нашел свежевскопанную землю. Даже сквозь слой земли Лис учуял Звездочку. «Умерла…» – подумал он, цапнув лапой землю. Но разрывать не стал.

Он сам был виновен в гибели дочки. Если бы он не загулял… да, наверное, он бы погиб – против ружья ему не выстоять – но мать-Лиса получила бы время, чтобы спрятать лисят в дальней норе.

Думать о своей вине не хотелось. Семья загублена. Дома у него больше нет. Жена не простит отступника и предателя. Рассказывать ей, так нежно любившей Звездочку, о смерти дочки? Нет уж, увольте, кто угодно, только не он… Муки совести вылились в гнев против охотника. «Ну, ты у меня попляшешь! – злобно щуря глаза, подумал Лисовин. – Ты у меня долго будешь вспоминать свою подлую охоту!» И, пройдя мимо мирно спящего Бойкого демонстративно близко, проскользнул в дыру под забором. Бойкий, почуяв во сне лисий запах, начал перебирать лапами, тявкнул – видно, ему снилось, что он несется по полю вслед за огненно-рыжей лисой.

Бабушка и дедушка должны были ехать в соседнее село на ярмарку. Бабушка насушила грибов, наварила варенья, собрали большой урожай вишни – надо, надо было ехать на базар. Дедуля вез выделанные заячьи шкурки, на продажу. И, как в сказке, бабуля и дедуля наказывали Мишане:

– Мишанька! Смотри за сестрой! Если пойдешь куда – возьми с собой, не оставляй одну!

И уехали на дедовом мотоцикле. В коляску погрузили товар, бабуля уселась сзади деда, и они покатили, провожаемые детворой и пожеланиями хорошо поторговаться от соседей.

Мишаня усадил Наталку во дворе с игрушками, под вишней. Тяжко вздохнул. Пацаны звали его на карьер, купаться. Не с сестрой же идти! Засмеют…

– Мишка! – над забором показалась кудрявая нечесаная рыжая голова – пришел Васька. – Ну, ты с нами? – и, оценив диспозицию – сестру с куклами под вишней и унылую физиономию Мишки, сразу все понял: – Не пойдешь… понятно!

– Она плавать не умеет, – мрачно сказал Мишка. – Не могу я ее с собой взять!

– Так пусть здесь посидит! Наталка! Ты одна-то побудешь? Как большая?

– Побуду! – неожиданно быстро согласилась Наталка. Это было странно – сестра, по плану, должна была начать ныть и проситься с Мишанькой. Мишка засиял:

– Наталка, только не ходи никуда! И бабе с дедой не болтай, ладно?

– Не буду. Ты иди, Мишаня! – ответила сестра, усаживая куклу за самодельный кукольный столик, сделанный дедом из среза спиленной яблони. Мальчишки бегом помчались к карьеру. Мишаня, выбегая со двора, захлопнул калитку перед носом Бойкого и строго сказал:

– Сидеть! Охраняй Наталку, понял? – пес, опустив голову, отправился в тенёк. Было очень жарко.

Ребята не вылезали из воды. В выработанный песчаный карьер налилась вода, образовав большой неглубокий пруд с песчаным дном. Васька, отчаянно пулявший водой с ладоней в Мишку, Степку и девчат, вдруг остановился:

– Ша! Да тихо вы! – девчонки перестали визжать и прислушались. Из деревни доносился лай собаки.

– Это не ваш, Мишка? – спросил друга Васька.

– Поди, разбери… может, наш, а может – ваш! – и Мишка набросился на приятеля, провел приемчик, повалил его в воду, упал сам. Образовалась веселая куча-мала в воде.

Обсохнув, Мишка вспомнил о сестре и с сожалением поднялся:

– Ладно, мне пора. Наташку обедом кормить.

– Да и мы накупались. Айда, ребята! – верный Василий не хотел оставлять товарища одного.

Около родного двора Мишаня попрощался с ребятами, зашел внутрь. Наталки на месте не было. Только кукла, одинокая, загорала за самодельным столиком. Наталка куклу всегда таскала с собой… Бойкий выскочил навстречу, тревожно залаял. На душе у Мишки стало муторно.

– Наталка?! – неуверенно позвал он сестренку. В ответ – тишина. – Наталка! – закричал он, пугаясь мысли, что девчонка побежала за ним к карьеру. И тут страшная мысль как обожгла парнишку: «Колодец!» Не помня себя, кинулся он к колодцу. Тот, к счастью, был закрыт тяжелой крышкой, но Мишка все-таки решил проверить. Он позвал недалеко ушедших ребят, вместе они откинули крышку и проверили – не упала ли туда Наталка. То, что крышка сама бы не закрылась за девчонкой, их не остановило. Пока девочки искали по дому и во дворе, мальчишки закрыли колодец.

– Что делать-то? – спрашивал Мишка, грызя ногти от волнения. Васька принял командование на себя:

– Девчонки, вы бегите по соседям – может, она к кому забрела или кто что видел, а мы… Мишка! Бойкий – это же охотничий пес?

– Ну да…

– Так давай его по Наталкиному следу пустим и найдем ее! Чем он хуже Мухтара?

Мишка схватил брошенную куклу, поднес к носу Бойкого и умоляюще сказал:

– Бойкий, голубчик! На, на! Ищи Наталку! След, Бойкий! – он старался подражать дедушке, и умный пес не обманул ожидания: он обнюхал куклу, сунулся носом в игрушки, закружил по двору и выбежал на улицу.

– Парни, айда за ним! – крикнул Мишка, хватая висевший на косяке двери поводок.

Бойкй мчался по улице, только в ушах свистело, ребята – за ним.

Дедушка купил Бойкого у заводчика, для охоты на птицу. Но Бойкий так наловчился, что и за зайцами гонялся, и за лисами. И вот сейчас несся по следу глупой сбежавшей Наталки, за которую Мишке влетит так, что до конца лета не увидит он карьера, как своих ушей!

Вот пробежали через всю деревню, вот свернули на тропку вдоль поля, вбежали в лес.

– Наталка! Ау! – кричали ребята. Бойкий несколько раз останавливался, искал след. Уже в лесу он насторожился, несколько раз вставал в стойку, нервничал. Дело было плохо – след шел прямо к местному болотцу. Болото было небольшое, но даже в сушь не высыхало. И маленький ребенок мог в нем утонуть! Каждый год дед с бабкой рассказывали внукам истории одну другой страшнее, чтобы те и думать не смели ходить на болото. А Бойкий мчался прямо к нему. Наконец, пробежав через лесок, продравшись сквозь кусты малины, ребята остановились прямо на краю зловещего болота. Бойкий скакнул несколько раз туда и обратно, подзывая хозяина идти дальше, но ребята боялись.

– Наталка! Ау! Ау! – кричали они на все голоса, и вдруг услышали вдали ответное:

– Ау! Я здесь!

Мальчишки наломали слеги и, как заправские охотники, проверяя почву под ногами на прочность, зашли в болото, велев девчонкам оставаться на месте. Комары яростно набросились на свежую добычу. Отмахиваясь и стараясь ступать «след в след», как учили, измазавшись по колено в болотной жиже, трое мальчишек добрались, наконец, до сухого места, на краю которого стоял Бойкий и громко лаял. Глянули – метрах в двух от них, через болотную жижу – сухой островок, а на нем сидит Наталка, вся вымазанная, но живая и счастливая. Она вскочила и кинулась было к брату, но мальчишки наперебой закричали:

– Стой! Стой, где стоишь! Не смей!

Сестренка замерла на краю сухой кочки. Сеттер сунулся было в жижу, но тут же провалился по брюхо, еле выбрался.

– Так, парни! Давайте слеги, свяжем их поводком, я проложу и как по мосткам к ней проберусь и вытащу.

– Погоди! Надо еще ремни связать, чтобы вас вытягивать, если вы вдруг сорветесь! – Васька уже вынимал из брюк старенький ремешок. Выломали еще несколько длинных палок, связали, проложили, как мостки, через гиблое место.

– Васька, ты держи ремни, а ты, Степа – мостки, чтобы не сорвались! – Мишка на четвереньках пополз по шатким мосткам. Слеги прогибались, их заливало болотной жижей, становилось скользко. «Как обратно-то пойду?» – с ужасом подумал Мишка, медленно продвигаясь по слегам. Вспомнил, прямо на середине пути, когда погрузился с мостиком в болото, как бабуля шептала ему на ухо: «Ты, Мишутка, во всех трудных случаях попроси святого Николая о помощи! Он всегда поможет!» «Так Бога нет, бабушка!» – смеясь, отвечал внук. «А ты все равно попроси!» – наказывала бабуля.

И вот сейчас Мишаня вспомнил ее слова и взмолился про себя: «Святой Николай, помоги! Выручи нас с сестренкой! Помоги мне до нее добраться и обратно вылезти!»

И, как в сказке – вдруг оказалось, что вторая часть мосточка нашла прочную опору под жижей, перестала предательски раскачиваться и соскальзывать. И даже комары, хоть и кусались, но в глаза лезть перестали. И балансировал Мишка, как заправский акробат из цирка! Добрался. Сел на твердую кочку. Наталка обняла брата:

– Прости, Мишаня!

– Ты как тут очутилась? – стараясь не дрожать от напряжения, спросил Мишка.

Девочка потупилась.

– Ну, говори! Как тебя сюда занесло?

– Я за лисичкой пошла…

– За… за какой лисичкой, Наталка?

– За Снежком… она заблудилась бы и пропала! А я в лес пошла, а на краю леса я ее и увидела!

– Кого?

– Мамку ее! Она на меня так посмотрела, потом как побежит, я за ней. А она как остановится! Подождет меня, потом опять побежит… Так я сюда и пришла за ней… А она раз – и исчезла. А я оастала-а-ась!

– Ладно, не реви! – сказал опешивший от рассказа брат. – Не реви, нам еще обратно лезть. Так. Я тебя ремнем обвяжу. Если упадешь, тебя Васька вытащит. Только не глотай воду, а то захлебнешься! Поняла?

Сестра кивнула.

– Как ты сюда-то пробралась, через болото?

– Я за лисичкой… она проскочила поверху, я – за ней, и провалилась. Еле вылезла, – жалобно ответила Наталка. Она была вся в болотной жиже, с головы до ног. Может быть, поэтому ее и не донимали так сильно комары, как ребят на той стороне трясины.

Обратно Наталка лезла первой. Мишаня еще раз попросил Святого Николая о помощи. Сестренка довольно ловко пролезла по мостику, Мишаня, по проторенной дорожке – за ней. На краю трясины отдышались и пошли обратно.

Возвращались огородами, надеясь сохранить в тайне это приключение. Девочки нагрели воды, вымыли Наталку с мылом в корыте, постирали сарафанчик и помыли городские сандалики. Мальчишки мылись с ведра, во дворе. Когда Мишка вошел в избу, сестренка сидела, укутанная в бабкины рушники и простыню, чистая и довольная – жевала большой ломоть хлеба и отхлебывала из кружки топленое молоко. Бабуля корову не держала, брала молоко у соседки.

– Спасибо, девчата! – поблагодарил Мишка девочек. – Угощайтесь сами!

– Да нет, мы домой, ждут нас! – и ребята убежали по домам, а Мишка присел рядом с Наталкой. Предстоял тяжелый разговор.

– Наталья! Если я тебе одну тайну открою про Снежка, ты обещаешь молчать, что знаешь?

Наталка перестала жевать и воззрилась на брата. Мишка взял из ее рук кружку с недопитым молоком и поставил на стол.

– Да… буду молчать…

– Ну так вот… на самом деле Снежок не сбежал в лес. Померла она, Наталья…

Глаза у сестры, и без того большие, раскрылись еще больше:

– А деда сказал…

– Деда сказал, чтобы ты не ревела. Ты же чуть что – рев на всю деревню поднять готова!

Наталья опустила голову.

– Ну вот, видишь – опять ревешь…

– Я не реву… – ответила сестренка и тихо заплакала.

– Так что ты брось это – за лисами в лесу гоняться. Видала, куда тебя лиса завела? В болото! Не будешь больше?

Наталка покачала головой. Мол, не буду…

Скрыть происшествие не удалось. Бабуля была – «домашнее КГБ», как прозвал ее дедушка. Вернулись они к вечеру, довольные, с городскими покупками и при деньгах – весь товар продали! Мишанька не успел упихнуть сестру в постель – было еще рано, бабуля заподозрила бы неладное. Но она и так их вычислила.

Наталка в другом платьице, корыто не на месте, мыло смылено. Сандалики сохнут, а чего им сохнуть? А… вот и грязь, которую не заметили девчонки! Та-а-ак…

– Наталка, а ты хоть грязь эту в рот не брала? – невинно поинтересовалась бабуля у уписывающей привезенный печатный пряник девульки. Мишаня чуть не подавился своим куском. Хотел пнуть Наталку под столом, но не достал и ограничился только «страшными глазами». Наташка ничего не заметила и, святая невинность, отвечала:

– Не-а, бабуль, я пальцы в рот не сувала! Я их об травку обтерла!

– Правильно, Наташенька! А платьице кто постирал, кому спасибо сказать?

– Нина и Галя, они и постирали, и мне голову вымыли, видишь, как!

Это бабушка тоже приметила – коса заплетена кое-как (Мишка заплетал).

– Не умаялась, так далеко бегать? – бросила бабуля еще один камень «в кусты». «Из кустов» выскочил большой русак:

– Умаялась, бабуля, но я уж больше не пойду за лисичкой!

В горнице повисла гнетущая тишина. Дед отложил ложку – если кашу с маслом – и внимательно посмотрел на внука.

Пришлось выложить всю правду. Мишка сидел, красный, как рак. Сестра старалась ни на кого не смотреть – поняла, что проболталась, и что брату сейчас достанется на орехи. Дед то за ремень хватался, то охал, то за бороду себя дергал. А потом встал, полез в шкафчик, вытащил оттуда бутылку с настойкой и стакан. Налил, выпил. Спросил бабулю:

– Будешь?

– Давай! – неожиданно ответила та. Бабуля сидела прямо, только прижала к себе Наташку, будто боялась отпустить. Выпила рябиновой настойки и пригорюнилась.

– Ну, все… узнают родители, больше вас к нам не пустят… отправят в интернат…

– Мы больше не будем! – пробасил Мишка.

– Я не буду! – загудела Наталья.

– Эх, Михаил! Выдрать бы тебя ремнем! – сказал, наконец, дедуля. – Вот так хочется… ты не представляешь, как! А рука не поднимается – ты же спас Наталку от смерти. И Бойкого подрядил, и со слегами придумал… Эх, братец ты мой, какой же ты дурень! Если бы Наташка утонула, что бы с матерью, с отцом стало! А с нами… А ты, Наталка, не горюй, я тебе новую лисичку из лесу принесу!

Наталка вздрогнула, раскрыла глазищи и как закричит:

– Нет! Не надо! Пусть живут! Никого мне не надо! – и, прижавшись в бабушке, горько заплакала. За ней заплакала и бабуля.

На следующую ночь в курятнике поднялся переполох. Сначала закудахтали, заметались куры, почти сразу же залился лаем Бойкий, загоготали гуси и закричали индюки. Дед выскочил на улицу, в чем был – в армейских невыразимых, зато с незаряженным охотничьим ружьем наизготовьсь.

Посреди курятника, задней стенкой выходящего на огороды, лежала белая хохлатка лапками кверху. Остальные птицы сидели на насестах, насмерть перепуганные, прижавшись друг к другу. Прибежала и бабуля в ночной сорочке, с накинутым на плечи платком. Увидела в свете фонарика тушку курицы, схватилась за сердце.

– Ой, да что же это!

– Лиса приходила. Спугнули мы ее – видишь, только придушить успела!

– Господи, помилуй! Вот напасть! А я-то хотела куру на бульон!

– Ну и свари, что с ней… даже не укушена… – дед перевернул куриную тушку.

– Вот еще! Вдруг лиса бешеная!

– Провари ее хорошенько, тушенку сделай…

Бабушка, слушая разумные дедовы речи, закипала все сильнее.

– Ты меня не учи щи варить! Ты лучше иди и дырку ищи в сетке, через которую лиса… а почему лиса?

– Да вот и дырка, сейчас закрою, вот и следы лисьи… Вот ведь тварь! И собаки не испугалась!

– А чего ей бояться? Сам сделал, что курятник – часть забора! Додумался! Собака в курятник не влезет, а лиса – нате вам, как в гости пришла!

– Ладно, бери курицу, я завтра как следует стену закрою…

Назавтра ночью оказалась разобранной часть крыши и перебиты яйца, которые бабушка предназначила для яичницы.

– Дед, ну ты глянь, а! – жалобно говорила бабушка, стоя посреди двора с кошелкой битых яиц. – Что не выпила, то побила! Вот ведь бестия!

– Крышу заделаю, укреплю, – ворчал дед.

– Что, ты мне птичник в сейф превратишь? Не превратишь! Поймать ее надо!

После укрепления курятника подлая лисица сделала подкоп в гусятник и загрызла любимого бабушкиного гуся.

– Да что же это, а? Я этого гуся к Рождеству… то есть к Новому году откармливала! А теперь что? – дед только крякал в ответ.

– Капкан поставь! Поставь, говорю тебе! А еще лучше в засаде сядь!

– Да где в засаде? Совсем ты у меня…

– Ах, я «совсем»? Ладно! – с этими словами бабушка, обругав по дороге Бойкого «ленивой скотиной», оставила дедушку с тушкой гуся в полном унынии.

Следующие пять дней бабушка кормила семейство только постными блюдами. Детям подавала по кружке молока, а деду и того не доставалось. Бойкий грустно поедал кашу.

– Нету, милый, тебе мяска! – громко, на весь двор, и чтобы было слышно деду, говорила Бойкому бабушка. – Все твоя лисица сожрала. Да… вот, пока не поймаете, ничего другого и не будет. А то в засаде сидеть – бабушка вам «совсем», капкан вам лень ставить…

– Да не лень! – кричал дед. – Ты сама же первая в него вдряпаешься!

Еще через пять дней лисица удушила индейку. Как она умудрилась – непонятно, индюк – птица большая, но факт был налицо – индейка с перегрызенным горлом и оторванным крылом валялась в птичнике. Бойкий смотрел на это великолепие и облизывался.

Бабушка горько плакала, потом ушла к соседке, рассказывать, как трудно поднять индейку, сколько потеряно денег, и как муж ее, дедок, ничего не может сделать с обнаглевшим хитрым лисом.

– Это не лис, это леший в лисьем обличье на нашу голову свалился, – плакала бабушка. – Ведь он только к нам ходит!

Дедушка поставил капкан. Ради бабушки. А куда его ставить – разве поймешь, где эта тварь пролезет в следующий раз? И попалась в него сама бабушка, решившая забрать яйца как можно раньше с утра – порадовать исправившегося деда. Она забыла про капкан. Крику было – на всю деревню…

И на следующий день дед с Мишаней, несмотря на все объяснения нелепости этой затеи – и что собака не для охоты на лису, и что до зимы еще далеко, и что искать лису – что иголку в стоге сена, и… – оба отправились искать лисицу в огромном лесу. Дед, безуспешно попробовав навести Бойкого на лисий след, решил попытать счастья у лисьей норы – может, лисы сделали новую недалеко от старой?

Добрались. Пес было подбежал к норе, но дед его отозвал – не хотел, чтобы лиса учуяла след собаки. Подошел к норе, изучил следы, потом позвал внука:

– Смотри, Мишаня! Видишь – лисьи следки? – дедушка указал внуку на следы, отпечатавшиеся на влажной земле.

– Вижу… да!

– Вот эти… не топчись, издалека смотри. Веточку срежь мне, я веточкой укажу – вот эти, оплывшие слегка – этим дня три, дождь как раз прошел. А поверх них – видишь след – покрупнее лиса.

– Вижу, деда…

– Так вот. Думаю я, что меньшие следы – это мать-лисица приходила.

– Зачем, деда?

Дед выпрямился, вздохнул:

– Ты понимаешь… мы же ее дом разорили. Хоть лиса – не человек, а тоже чувства имеет. Я так думаю: первые следы, поменьше – это мать. А вторые – смотри, совсем свежий, четкий след поверх – это сам глава семейства забрел. Видно, оба тоскуют… И вот его след – в точь, как у того, кто повадился к нам в птичник охотиться.

– Неужели мстит? – Мишаня аж подпрыгнул, когда эта мысль пришла ему в голову.

– Не знаю. Может, и так. Хотя я о мести лисицы никогда еще не слыхал. Так, Мишаня, подай-ка мне первый капкан…

Дед установил два капкана по обе стороны площадки, прикрыл их травой, подкинул кусочки вяленого мяса как приманку. Выпрямился, вздохнул:

– Ну что, внук, пойдем-ка домой! Дня через три наведаюсь. Думаю, будет тебе шапка, а мамке твоей – лисий воротник.

Родители Миши и Наташи были геологами и по полгода работали за Полярным кругом, оставляя детей бабушке и дедушке. И в школу Мишка ходил то в селе, то в городе. Друзей приобрел – кучу! Всегда ему было весело… А сейчас он шел позади деда, грустный, понурый и представлял, как придет мать-лисица к своей разоренной норе, как попадется в капкан, глупая, умрет от жажды, и как лис прибежит и найдет только ее бездыханное тело… и сам… В носу защипало, и Мишаня решился:

– Деда, а деда!

– Что?

– Слушай, постой-ка… так и есть! Деда, я когда тебе веточку срезал, я, видно, ножик обронил. Можно, я мигом сбегаю за ним?

– Ну, беги! А вот на пенечке посижу, подожду тебя! Бойкого возьми!

– Не надо! – Мишка уже мчался обратно. Добежал до лисьей норы. Никого. Постоял, подумал и решительно разрядил капкан, стараясь, чтобы металлический лязг был как можно тише. Бац – вот и все, Мишаня, не будет у тебя роскошной шапки на зиму, два – и лисий воротник отменяется… Мишка поднялся, отряхнул коленки, вздохнул и, не оглядываясь, побежал обратно. Ему было немного жутко – показалось, что кто-то внимательно наблюдал за ним из кустарника.

Дома, поскольку Мишку мучила совесть, что он подвел бабушку и деда, он объявил, что будет по ночам спать в сарайчике – сторожить птиц. А днем помогал деду превращать птичник в неприступную крепость. И – то ли птичник стал, как банковский сейф, или лис насладился местью и занялся своими делами – но опустошительные набеги прекратились.

А через три дня дедушка, пока внук был в школе, пошел к норе. Увидел разряженные капканы, следы детских резиновых сапог и все понял. Забрал капканы и ушел прочь. Шел по лесу и улыбался, радуясь, что растут внучата с добрыми сердцами.

Ближе к зиме Лисичка, проводив своих выросших лисят во взрослую жизнь, снова решила проведать старое жилище. Тетушка, наблюдая ее сборы, завздыхала:

– Ну что ты все ходишь, душу травишь? Того, что было, не вернешь!

– Да я так, прогуляться… – соврала Лиса.

– Нельзя войти в воды одной реки дважды, моя золотая! Тебе надо забыть прошлое и жить дальше. У тебя новая жизнь, пойми это, наконец!

– Да я на минуточку, и в последний-последний, самый распоследний раз! – Лиса выскользнула из норы. Да, скорее всего, это был последний раз. Ей вскорости предстояло начать новую жизнь с новым мужем. А новому мужу не могли понравиться отлучки жены.

Уже выпал первый снежок. И также быстро растаял. Она поглядела на свое отражение в небольшом озерце. Ах, какая рыжая красавица! Пушистая прелестница!

Довольная собой, Лиса добежала до старой норы, привычно напугав семью барсуков по соседству. Грустно огляделась и… увидела следы Лисовина. Он был здесь несколько дней назад… Лисичка постояла над его следом, потом поставила внутрь отпечатка свою маленькую аккуратную лапку. И припустила назад, не оглядываясь.

Этой ночью Лиса улыбалась во сне. К ней пришла ее подросшая Звездочка. Она терлась о мамкину грудку и целовала ее в щечку.

Было это на самом деле или не было, или было, но не совсем так – не могу сказать. Но легенда о Лисе, отомстившем охотнику за свою загубленную семью, живет в том лесу и по сию пору.