В жизнь без паники [Анастасия Якимуш] (fb2) читать онлайн

Анастасия Якимуш В жизнь без паники

Инфаркт! Инсульт!

Мой чуткий сон двукратной матери прервали странные симптомы: сердце болело и стучало где-то в ушах и горле одновременно, спину покрыл холодный пот, руки, ноги и кожа головы онемели, а в мозгах билась мысль: «Инсульт! Инфаркт! Скорая!»

Некоторое время я лежала и прислушивалась к своим симптомам, скрестив на груди руки и перебирая в голове возможные варианты дальнейших действий.

Исходные данные выглядели удручающе: Муж на вахте. Дома я и двое маленьких детей. Мы живем в частном доме, подъезд к которому закрыт электронными воротами. Плюс ворота на нашем участке. Итого минимум две преграды в виде современно-железных конструкций, которые не сможет перепрыгнуть машина скорой. Ага, еще и снегопад начался. Как раз вечером. И как раз всего лишь самый сильный за всю зиму, когда следы за проходящим заметает в ту же секунду, а следующий сразу за ним топчет себе новую дорожку.

Трясущимися руками я набрала номер скорой. Я вряд ли смогла бы адекватно заяндексить его или вспомнить короткий номер. Просто по стечению обстоятельств номер скорой помощи районной больницы был забит прямо в телефоне.

Естественно, диспетчер была недовольна поздним вызовом (на часах час ночи) в такую погоду, а точнее – непогоду, в непонятную глушь.

Далее я набрала маму и дрожащим голосом сообщила, что жду ночных гостей с мигалкой. Как потом оказалось, машина мамы, тоже живущей в частном доме, находилась в километре от этого самого дома. Оставлена была с вечера благоразумной хозяйкой на центральной улице, дабы утром без проблем уехать по делам.

Я еще несколько раз позвонила в скорую и убедительно попросила поторопиться, потому что мне не становится лучше. Странное дело, хуже мне тоже не становилось. Тонкий голосок разума был невежливо перебит громким криком страха: «Инсульт! Инфаркт!» Я точно не помнила, как проявляются эти ненастья, но знания, вбитые суровой обэжэшницей, прошедшей Афган, лукаво уговаривали меня поверить, что это именно оно. Все сразу. «Инсульт! Инфаркт!»

Первой прилетела мама. Она ворвалась в дом, прямо как в детстве, румяная и пахнущая морозом. А на челке несколько снежинок принесла.

Я сидела в кресле, выпрямив спину и вцепившись в подлокотник. живот и ноги тряслись мелкой дрожью, а свободной рукой я настойчиво скролила ленту ВК.

Я рассказала о своей страшной болезни маме. Она недоверчиво посмотрела на меня и вышла на улицу встречать карету.

Суровый дядька-врач измерил мне давление и устало выдохнул:

– Стрессы случаются?

– Доктор, муж на вахте, дома я и двое пацанов! Стрессы у нас не случаются, они у нас на пмж прописаны, а вот спокойствие, да, случается иногда, но не регулярно.

– А сильные стрессы были в последнее время? – доктор поднял глаза от кипы бумаг, – Смерть близкого человека, например, аварии, пожар?

– Пожар! – радостно закричала я, словно вытянула лотерейку сразу на двушку в Москве и последнюю мазду.

– Ну понятно. – доктор кивнул и снова уткнулся в бумаги, – Раньше панические атаки случались?

Мои брови сыграли в домик:

– Панические что?

– Атаками, говорю, давно страдаете? С пожара?

– Да я вообще человек не страдающий, – залепетала я, – Я скорее наоборот, наслаждаться люблю.

– На учете состоите? – поднял свою шариковую ручку к небу милый доктор.

– Наверное, – растерялась я, – А что, теперь заранее встают? Я думала, по старинке. Родился, пожил, на учет.

– Анастасия Ивановна, – сверяясь с документами, хлопнул ладонью по столу медик, – А дома адекватные люди есть?

– Я с утра за адекватную была, – подрагивая губами пролепетала я, молитвенно прижимая руки к груди, – Доктор, объясните, что со мной?

– Паническая атака у вас. Не смертельно, но и приятного, как видите, мало. Я вам сейчас укольчик вколю, а вы утром с рецептиком в аптеку. К неврологам не бегайте, залечат так, что реально на учет встанете. Я вам тут хорошее средство написал, обязательно поможет.

Отказавшись от чая и влепив в мой правый верхний квадрант успокоительное, доктор удалился, оставив после себя приятный аромат мужского парфюма и пару грязных лужиц на моем керамогранитном полу.

ПА и известное успокоительное

Утром я впервые разрешила проспать себе садик и школу. Нет, раньше мне доводилось, но только, когда сама туда в качестве воспитанницы ходила. А в роли мамы ни разу. Позже я узнала, что это похвальное качество, вызывающее у меня приливы первобытной гордости, тоже является атрибутом людей-тревожников.

Мама уехала по делам, не дождавшись моего пробуждения.

Дети радостно позавтракали сухомяткой и засели за мультики.

Я прислушивалась к себе, пытаясь найти и вытащить за шкирку хотя бы один из ночных симптомов. Тишина. Только поглощающее чувство тревоги и сушняк от укола.

Не помню, каким образом у меня дома появилось несколько пузырьков, выписанных добрым доктором. Спиртовые настойки следовало слить в одну емкость, тщательно перемешать и принимать трижды в день. Потом дважды в день. И постепенно прекратить. Это если повезет, потому что лично я считаю, что с такого количества спирта, хоть и медицинско-травяного, легко сбухаться можно.

В общем, весь мой опыт принятия настоек ограничился одной ложкой. После этого бутылка с пойлом перекочевала сначала под раковину, а затем и вовсе в мусорное ведро, ибо побороть себя и повторно влить в себя чудодейственное зелье мне было слабо.

Пока Земля с Луной совершали обоюдные оборото-отвороты, я попыталась собрать в кучу тараканов в голове и разобраться в происходящем. «Закрыто на учет» вывесил психоделическое объявление угрюмый усач и громко хлопнул дверью подсознания.

Я не понимала, как нервная дрожь в конечностях и нарастающее чувство тревоги могут быть связаны с пожаром, произошедшим ровно месяц назад. Ну или не ровно. Месяц дело такое, без календаря не разберешься.

Уложив детей спать, я отдалась атаке. Меня накрыло не с головой, а с соседним городом. Если бы кто-то мог почувствовать мой нервяк, он бы квалифицировал его десятибалльным.

Я легла спать и попыталась сосредоточиться на потолке. Одеяло то и дело слетало на пол, как пингвины на веревочке. «Надо поменьше вибрировать», – догадалась я.

В абсолютной тишине нормальный человек слышал только завывание ветра. Я слышала тиканье моих бесшумных часов, шепот соседей через дорогу и треск разгорающегося пожара.

Когда к звуку пожара прибавился запах обгоревших проводов, я вскочила с дивана и нервной ланью ломанулась в котельную. Быстро, чтобы успеть. Зигзагом, чтобы не засекли.

Котел мерно гудел и старательно обогревал вверенные 120 квадратов. Я подозрительно осмотрела маленькое помещение и вспомнила о датчике дыма, который муж повесил на стену для моего успокоения.

Метнувшись за огнетушителем, я прижала прохладный баллон к груди и немигающим взглядом уставилась на датчик. В случае исправности он должен моргать. Несколько позже я узнала, что у него есть контрольная кнопка. Если бы я это знала раньше, не было бы тех прекрасных минут ежедневного наблюдения, успевших стать чем-то типа вечернего ритуала.

Мы играли в гляделки несколько минут. Я переминалась с ноги на ногу и сильнее прижимала к халату пятилитровый баллон. Скорее всего датчик мигал. Но делал это украдкой, успевая улучить момент, когда мое внимание было рассеяно.

Устав от настырной гостьи, датчик сдался и послушно моргнул красным глазом: «Я на страже вашего покоя. Дым не пройдет» Перевела я это моргание и переместилась в детскую.

Перетрогав лбы, носы, уши и сонные артерии пацанов, я зачитала импровизированную молитву и двинулась в собственную спальню.

Легче не стало. Датчик мог отрубиться в любой момент. Ровно, как и пожар мог начаться в любой момент. Почему пожар, а не наводнение, не крушение стен и не нашествие зеленоглавых путешественников в космосе? «Да пожалуйста!» – услужливо фыркнула фантазия и передала моей атаке пополненный список тревог.

Я замоталась в одеяло и стала похожа на большую нервную гусеницу. Одна проблема была решена, сползать оно перестало. Зато на смену этой примитивной проблеме пришла другая: если я так усну, то могу расшибить лоб, когда буду вскакивать в случае ЧП.

В том, что ЧП обязательно произойдет, я не сомневалась.

Я хотела спать, но боялась уснуть. В памяти всплыли овечки. Я считала их попарно, штучно и целыми батальонами. Мои овечки прыгали, танцевали и просто неподвижно стояли на лугу. Ни один чабан не видел столько кудрявых парнокопытных, сколько насмотрелась я в тот нелегкий период жизни.

Под утро я вырубилась, но не благодаря принимаемым мерам, а вопреки тому хороводу мысленного бреда, крутящегося в голове.

Когда я открыла глаза, бездушные стрелководы показывали начало восьмого утра. Старший сын требовал утюженную рубаху, чистые брюки и вкусный завтрак. Младший пытался убедить меня в бесполезности детского сада и с громким пыхтением прятался среди подушек и одеял.

У меня было ощущение, что глаза я закрыла секунду назад. Вот моргнула и уже утро. Абсолютно никакого облегчения, чувства пополнения сил и восстановления жизненных ресурсов.

Внушительный список дел на день отсеял мысли о возможном дневном отдыхе.

Я суетилась, нервничала и не могла удержать в голове никакой информации. Старший был отправлен в школу в несвежей утюженной рубашке и чистых мятых брюках. Почти как просил.

Младший усиленно делал вид, что происходящая вокруг суета никоим образом не касается его упрямого величества. Раньше я могла кричать. С приходом атак крик пропал. Я могла неуверенно блеять. Дар убеждения сбежал за руку с умением брать верхние ноты. Маме двоих пацанов необходимо уметь кричать и убеждать. Или одно из двух. В идеале оба пункта сразу.

Кое-как запихнув сопротивляющегося младшего в машину, я протерла запотевшие очки и завела мотор.

– Мама, если ты увезешь меня в садик, я буду там громко плакать и кричать, – попытался наладить мосты сын.

– Родной, я могу выдать тебе громкоговоритель, чтобы твои крики услышали не только в садике, но и в ближайших поселках, – нервно огрызнулась я и выехала на дорогу. Наверное, у меня влиятельный ангел, раз за все время атак я каждый раз благополучно достигала точки назначения.

В садике младший закатил привычный концерт, на который прибежала знакомая сотрудница.

– Это кто у нас тут приехал? Мы по тебе соскучились! – громко возопила добродушная женщина, – Как вы еще не прибили его? – шепотом добавила она, скосив глаза в мою сторону.

Действительно. Как?

Я неопределенно повела плечом.

– А мы вот всем коллективом на «Эмоциозапирине» сидим. Классная штука. Перед сменой закидываешься одной таблеточкой, и ни одна кричащая личность не способна вывести тебя из равновесия. Даже заведующая, – заговорщицки подмигнула мне женщина.

Я закатила глаза, пытаясь запомнить название чудодейственного препарата.

– Ну все, помаши маме ручкой и пойдем в группу! – женщина потянула моего сына в сторону двери. Я безучастно помахала рукой и вышла на улицу.

Колкие снежинки, оседлав холодный ветер, обалдело носились между сугробами и облаками.

Еще один минус атак. Мне все время было холодно. Я не могла согреться ни в горячем душе, ни под тремя одеялами, ни сидя у печки в бабушкином доме. Обыденные минус десять казались мне ледяными минус пятьдесят. Скачками добежав до машины, я вбила в поисковик название успокоительного. Отзывы гласили, что это обычное плацебо. Препарат-пустышка. Действующее вещество не имеет никакого отношения к успокоительному.

Я задумалась. Будучи человеком внушаемым, я могла попробовать испытать эффект этих волшебных таблеток. Даже, если плацебо. Почему нет? Хуже уже точно не станет.

Помню, в старших классах подружки чуть что, сразу хватались за таблетки: контрольная, 1 сентября, родительское собрание. Я их до сих пор не могу понять. Смысл тревожиться о таких вещах? А перед собранием, на мой взгляд, вообще родителям нужнее.

Закинувшись первой порцией, я почувствовала, себя раздвоившимся шизофреником. Мои эмоции переселились в маленькую девочку, которая оказалась заперта где-то глубоко в моей голове. Девочка постоянно кричала, заламывала руки, билась в истерике, бегала по кругу, а я в это время сидела/стояла/шла и смотрела в одну точку.

Я прислушалась к ощущениям. Тревога осталась. Это минус. Но и не бесит. Это плюс.

Ночью атака снова пришла и издевательски хохоча выпустила девочку из клетки. Схема лечения провалилась.

Будни тревожника.

Легче от таблеток мне не стало. У меня была призрачная надежда, что активное вещество, входящее в состав лекарства, накопится в организме и волшебным образом вытеснит оттуда тревожность вместе со всеми приступами панических атак, навязчивых мыслей и поглощающих страхов.

Ага. Накапливалось во мне только состояние приближающейся депрессии на фоне затяжной тревожности.

Ко всем противным состояниям прибавилось чувство, что я пропустила прием таблетки. Я высчитывала часы между приемами и, если опаздывала, хоть на пять минут, впадала в паническую атаку.

Я бы записалась на прием к психиатру, но во всем мире бушевал коронавирус, закрывший все учреждения и разогнавший врачей не скорой помощи по домам.

Пришлось импровизировать. Мои впалые щеки, круги под глазами и бешеный взгляд убедили маму в необходимости перебраться жить к нам. Пока муж не вернется с вахты.

Вечером мы с детьми встречали мою маму и неспешно шли к нам домой. С ее собакой. Я готова была впустить в дом собаку, лишь бы иметь призрачное чувство защищенности.

Каждый вечер проходил по одному сценарию: сначала я практиковала йогу. Делала это долго, пытаясь сосредоточиться на дыхании и собственных чувствах. Выходило паршиво, ибо каждое движение начиналось с мысли: “Опять меня начинает трясти, опять участилось сердцебиение”.

За несколько месяцев таких тупых тренировок я начала попу на два размера больше привычного. Плюсом стали не всегда корректные комплименты от мужчин. Минусом они же и необходимость срочного обновления гардероба.

Потом я мыла посуду, наблюдая, как мама играет с моими детьми. Каждое мытье посуды из моих рук, сведенных тревожной судорогой, выскакивала посуда. Что-то разбивалось, ошметками разбрызгивая мыльную пену.

Иногда я включала музыку, чтобы отвлечься и потанцевать, но это скорее походило на танец робота с заклинившей улыбкой. Дети шарахались, когда я предлагала им поиграть в настолки.

Разговоры с родными не клеились. Мои глаза стекленели и просто смотрели сквозь собеседника. Я не могла понять, как можно интересоваться чем-то кроме СТРАХА.

В какой-то момент тревога разрослась и зацепила какую-то далекую травму, после чего к ежедневным атакам прибавились навязчивые мысли. Они были страшными. Окутывали меня, словно липкий туман.

Я полностью сбила свой режим. Регулярные оттягивания отходов ко сну привели к тому, что я стала засыпать под утро.

Просыпалась разбитая. Словно выныривала из одной пучины и тут же попадала в другую. В моей груди образовалась клетка.

В таком забытьи прошло несколько месяцев. У меня нет ни одной фотографии или переписки с того периода, потому что мне было решительно не до этого. Я вела домашнее хозяйство, кое-как общалась с детьми и постоянно боялась.

Родные в один голос утверждали, что я просто впечатлительная натура, мне пора взять себя в руки, а панические атаки – болезнь истеричных девиц Чеховского периода.

Ага. В руки взять. Оказывается, этого делать категорически нельзя. Но я старательно выполняла указания. Почему сама не пыталась подумать? Я не могла. Мой мозг был занят ежеминутным накручиванием тревоги.

Однажды я решила сшить игрушку из фетра. Младшему сыну захотелось. Ага. Я исколола себе все пальцы и потратила около 70 часов живого времени. В итоге, игрушки у нас нет. Хотя сейчас с этой задачей я запросто справилась бы за пару часов.

Я нашла в интернете какого-то худощавого юношу, который уверенно вещал в камеру, что когда-то очень давно избавился от продолжительных атак. У него были интересные методы. Я старательно конспектировала лекции.

Практического применения полученные знания не нашли. Одни методы меня пугали, а другие просто не прокатывали.

Например, медитации. Их можно проводить под музыку, под музыку с голосовым сопровождением и просто в тишине. Ага. Сейчас мне запросто удается медитировать любым из этих способов. В тот момент я не могла даже просто с закрытыми глазами посидеть, не то что представить голубой свет из-под дверей.

Мне не удавалось расслабиться ни при каких обстоятельствах. В какой-то момент прослушивание лекций этого юноши стало провоцировать панические атаки, так как после лекций я заставляла себя медитировать или начинала копаться в себе. Это был страйк. Нокдаун. Или как лучше обозвать?  Не знаю. Но я себе казалась мега неудачником.

Поиски лучшего из доступных

Это был Эверест моей психической нестабильности. Джомолунгма, если кому угодно.

В какой-то момент мою маму прорвало. Она оповестила, что более не намерена терпеть мои загоны и больше не станет поддерживать мою истерию.

Я кинулась к ноутбуку. Изначально я рассчитывала дождаться конца карантина и записаться на прием к психологу.

Больше медлить было нельзя. По первому номеру приятный женский голос представился крупным центром помощи всем и вся, имеющим деньги и желание копаться в себе.

Я была согласна на любые копания и любого самого лучшего психолога, о чем поспешила сообщить приветливой операторше.

Ответом мне стало сообщение, что ближайшее свободное время приема через три недели.

Я даже не попрощалась. Ибо нечего тратить время больного и психически нестабильного человека.

Следующий номер оказался личным номером практикующего психолога из какой-то организации. Услышав, что у меня есть наличка, она долго мялась и наконец, согласилась принять меня у себя дома.

Завтра. Я почти взлетела от счастья, подобно ракете.

– Какие таблетки вы сейчас пьете? – в конце разговора уточнила докторица.

– “Эмоциозапирин”! – четко отрапортовала я.

– Отлично, – я услышала скрип карандаша, кажется о стекло или чугунную ванну. Хотя, вполне возможно, что это был пенопласт, – Значит так, – раскомандовалась психологиня, – Приходишь ко мне, платишь мне деньги, я называю тебе фамилии невролога и психотерапевта, к которым тебе надо сходить. Ты идешь к ним, они выписывают тебе “Психопобедин” и “Осчастьезабудин”. После этого возвращаешься ко мне, мы начинаем вытаскивать скелет. Из тебя или из шкафа, как пойдет. Попутно я выпишу тебе “Зарульнепустин”. Это чтобы наверняка.

“Чтобы наверняка встретить мужа с вахты синим овощем?” – промелькнуло у меня в голове. Других схем лечения предложено не было. И я была вынуждена согласиться, хотя маленькая девочка в голове кричала что-то о том, что согласна пойти на мировую, только не надо ездить к этой психопатке со стажем.

Я отложила ежедневник и на всякий случай решила посмотреть, всех ли психологов нашего маленького городка успела обзвонить. Мне было стыдно и дико неудобно перед милой женщиной, согласившейся нарушить ради меня указ самого главного в стране человека. Я чувствовала себя предателем, из-за которого семья женщины может пойти по миру босыми ногами.

Однако мой инстинкт самосохранения в кои-то веки решил заткнуть совесть. Я набрала последний оставшийся в списке номер.

– Алло, – ответил приятный молодой голос.

Ну точно же не специалист. Куда ей, с таким- то голосом? Я сбивчиво объяснила свою ситуацию и приготовилась услышать, что ошиблась номером, что доктор некомпетентен в таких серьезных вопросах или, что они закрыты на карантин.

– Это серьезно, – немного подумав, ответила девушка, – Я не работаю с атаками по удаленке, но в вашем случае мы можем начать по скайпу, а дальше посмотрим. Завтра в час будет удобно?

Мне было бы удобно в стрингах на сковороде, лишь бы поскорее от этой заразы избавиться. Во всем мире коронавирус, а у Насти панические атаки. И здесь отличилась, умница-комсомолка.

Погружение в терапию

Первый час встречи пролетел незаметно. Мне все время казалось, что сейчас доктор скажет, что я шизофреничка, а такой диагноз лечат только психотерапевты.

В конце созвона Юлия составила мне схему отказа от таблеток и обозначила время, когда я могу звонить ей за поддержкой.

Я ликовала. В меня верят. Меня не спросили, смогу ли я отказаться от таблеток. Мне просто сказали, что через неделю я уже буду свободным от “Эмоциозапирина” человеком.

Каждый вечер я давала себе слово, что смогу обойтись без звонка психологу. Каждый вечер я отвлекала себя сериалами, домашними хлопотами и играми с детьми. И каждый вечер после 9 я бежала в машину, чтобы в очередной раз поделиться с Юлией, как мне страшно.

Мне казалось, что я безнадежна, что мне нужен такой специалист рядом со мной. Дома. Чтобы наблюдал за мной и следил, чтобы ничего не вышло из-под контроля.

Мне было стыдно и страшно одновременно.

Мне стыдно было признаться родственникам, чем я занимаюсь на сеансах. Меня не воспринимали всерьез и считали экзальтированной истеричкой, накрутившей себя и придающей слишком много значения своим эмоциям.

Я ежедневно выполняла сложные упражнения, запираясь в туалете. Мне до сих пор кажется это символичным. Но причина не в символах и ритуалах. Просто в нашем огромном доме до недавних пор было всего две двери – входная и дверь в ванной комнате. Поэтому, чтобы остаться одной, мне приходилось запираться в ванной.

Вся эта работа давалась мне очень нелегко. Я вообще больше по «полежать, пусть само все рассосётся».

А тут вкалывать пришлось и усилия прикладывать.

Однако, как и было задумано с самого начала, через некоторое время я заметила результат.

В моем случае это было укрепление границ, пробуждение интереса к себе и собственной жизни и переход на осознанное существование.

Высунув голову из кустов и расправив плечи, я огляделась.

Батюшки, как прекрасен этот мир!

С упорством, достойным «тех самых свидетелей», я принялась агитировать всех родных посетить психолога.

«Можно и не моего, нет-нет, я не настаиваю».

Мама перестала принимать от меня звонки, муж прятался за ноутбуком, скрестив пальцы, разбрызгивая вокруг коньяк и тихо бормоча «Изыди! »

Однажды Юлия сообщила, что продолжать терапию по скайпу мы не можем. Пора переходить к телесной терапии. Знаю. ли я, что такое телеска? Я уверенно махнула головой и лучезарно улыбнулась. Моя открытая улыбка напряженного человека не убедила психолога в моей осведомленности. Поэтому при личной встрече Юлия подробно рассказала, что ждет меня через пять минут: какие манипуляции со мной будут проводиться, кто будет находиться в комнате, как мне стоит реагировать на разные действия и как лучше дышать, чтобы получить от процедуры максимальный эффект.

Мне был предложен плед и показано, где я могу расположиться.

Закрыв глаза, я судорожно сглотнула и попыталась вспомнить, сообщила ли я мужу адрес своего местоположения. Меня и перед первой скайп-сессией напрягало, что психолог находится в частном секторе. На деле это оказался оборудованный центр психологии, но мое лежащее на полу тельце уже готово было рвануть к двери и бежать без оглядки обратно в объятья панических атак и тревожного синдрома.

Секунды тянулись неимоверно долго, цепляясь друг за друга. Я отчаянно прислушивалась, ловя каждый шорох. Кто знает этих психологов, сейчас как приведет сюда какого-нибудь маньяка, а я даже с детьми не удосужилась попрощаться.

Прикинув все «за» и «против», я решила, что уж лучше маньяк под присмотром психолога, чем панические атаки дома в одиночестве.

Когда Юлия стала работать с телом, меня осенило: «Мне же стоп-слово не сказали!»

Минут через пять мне удалось расслабиться и погрузиться в приходящие образы.

После первого сеанса даже разочарование некоторое осталось, ведь никакого подвоха не оказалось, со мной просто провели легкие манипуляции и отпустили домой.

Заперевшись в ванной, я перечитала инструкцию. Из нее следовало, что после проведенных манипуляций на меня могут напасть такие неприятности, как икота, зевота, чихание, насморк, кашель, сонливость, болтливость, потливость, кишечные расстройства и другие не особо приятные симптомы.

Я прислушалась к телу. Оно молча подвело меня к зеркалу и покрутило пальцем у виска. Дабы не усугублять свои психические особенности, я отошла от волшебного стекла. «Для первого раза пойдет» – решила я. Естественно, не уточняя, что именно пойдет и в каком направлении.

Между сеансами телесной терапии проскальзывали сеансы традиционной психологии. Со мной общались, просили что-то вытащить из прошлого и задавали много вопросов.

Как натура сильно творческая, я всегда оставалась от подобных встреч под впечатлением.

Терапия есть терапия. Никогда не знаешь, каким боком тебе выйдет очередной визит к психологу: то ли спать будешь сутками напролёт, то ли на родных бросаться, то ли плакать в уголке, дожёвывая фотографии из прошлого.

Не могу сказать, что работа с собственной головой давалась мне легко и безболезненно. После некоторых сеансов я была полна сил и вдохновения, мне хотелось порхать и тушить конями избы.

После других сеансов я была похожа на зайца из рекламы, который опрометчиво присоединил к своей спине (хотя, мне кажется, в моем случае, к заднице) некачественную батарейку.

Иногда мне казалось, что я уже абсолютно здорова и не нуждаюсь в дальнейших сеансах. Мне чудилось, что меня могут разводить на деньги. Я начинала саботировать и пропускать назначенные встречи.

После таких срывов я скатывалась, словно в овраг. Шаг вперед и три назад. Я давала себе слово не пропускать сеансы. И пропускала снова из-за болезни или срочных дел.

Это было дико тяжело. Я начинала анализировать происходящее и запутывалась еще больше. Мне было стыдно и радостно видеть своего психолога после очередного длительного перерыва. Я вдохновлялась и готова была снова погружаться в терапию.

Позже я поняла, что это своеобразные качели, которые неизменно сопровождают любую работу с сознанием и подсознанием.

Муж долго приглядывался и принюхивался к обновленной жене. Ему не нравились перемены, происходящие со мной. Шутка ли, жена стала требовать соблюдения личных границ и решила всерьез заняться самореализацией.

После всех принюхиваний, муж все-таки решил, что апгрейд ему больше нравится, чем не нравится. Жена версия 2.0 как минимум более интересная и непредсказуемая, а как максимум, совсем не похожа на того человека, который когда-то согласился в ЗАГСе стать верной опорой и гордым носителем необычной фамилии.

Это некоторая смена обстановки с собственной женой. Вроде и жена, но уже не та. Не измена, но почти другая женщина в собственной постели. Еще и волосы перекрасила под общее закатывание глаз.

Первые пару месяцев моей усердной работы над собой муж недовольно ворчал «Ты от своего психолога бешеная возвращаешься! Почему я должен платить за это деньги?»

Мой молящий взгляд и загребущие ручки убеждали его оплатить следующий сеанс.

Спустя некоторое время муж привык и почти смирился, изредка выражая свое недовольство с помощью громкого ворчания.

Я избавилась от панических атак, получив бонусом несколько приятных побочек типа умения говорить «Нет», желания брать на себя ответственность и перехода на активный режим жизни.

Недавно я писала, как через стриптиз попала в писатели, а сегодняшняя история получилась о том, как через панические атаки я пришла к счастливой жизни.

Удивительный я все-таки человек, не идется мне прямо, все время нахожу потаенные тропинки, ведущие к желанной цели.