Центр [Ольга Демина] (fb2) читать онлайн

Ольга Демина

Трилогия «Центр»

Три небольших рассказа – зарисовки на тему пребывания в реабилитационном центре, в котором содержатся бывшие наркоманы и алкоголики. Каждый из героев ищет свой путь избавления от зависимости. Автор задается вопросом – возможно ли вообще это избавление. И, кажется, находит ответ.

Три рассказа – три героя, каждому из которых предоставлен выбор, по какому пути следовать.

Автор со всей ответственностью заявляет, что все события являются вымышленными, а персонажи – не более, чем собирательными образами. Все совпадения случайны.

Фотография

«…И коли любы тебе мои подарочки, то поминай меня в своих молитвах. А если не будешь поминать – так знай, что происходят из-за того всякие несчастья в моей жизни!

Верный тебе, твой муж, Станислав»

Лера дочитала письмо и усмехнулась – Стасик был в своем репертуаре, специально писал наивные набожные письма, говоря нормальным языком, «стебался» над теми, кто будет эти письма читать до Леры. О том, что руководитель центра читает записки и роется в передачках от родственников, знали все. Консультанты, поставленные старшими в этом доме, вообще не стеснялись. Если кому-то передавали, допустим, конфеты или другие сладости – нагло отсыпали половину себе. А сладкое, между прочим, у реабилитантов было одной из немногих радостей в этом унылом доме.

У Леры радости были совсем другие, но об этом никто кроме нее и Стасика не знал. Она перевела взгляд на «подарочек». На этот раз муж прислал плюшевую рыбу. Рыба была круглая, полосатая, кричащих ярко-розовых цветов. Внутри нее – Лера знала – был зашит тщательно упакованный шприц и порошок. От одной этой мысли ей стало весело, губы растянулись в улыбке.

В доме подъем был в 8 утра, а в 7 было законное Лерино время. С самого начала у нее был уговор с руководством, что ей необходим ежедневный утренний туалет минимум полчаса. И эти полчаса были лучшими минутами за целый день. Иногда, правда, ломилась какая-нибудь девчонка, но это бывало совсем редко. Лера не открывала. Вода шумит – значит моюсь и не слышу, думала она. Пусть идут на первый этаж в другой туалет.

В комнату заглянула Катька.

– Лер, ты идешь? – Катька снова была заплаканная, волосы лохматые, глаза красные.

– Опять ревела? – спросила Лера. Катька угрюмо кивнула. Ревела она, наверное, через день – стабильно. Пару месяцев назад ее муж умер от передоза, а сама Катька угодила сюда – на реабилитацию. Вообще Катька была «солевая голова», они с мужем на пару употребляли «соль»¹, а хуже этого не придумаешь, после «соли» у людей, говорят, мозг разрушается очень быстро и наступает полный неадекват. У Катьки неадекват точно уже наступил. Настроение менялось каждые полчаса – то она утыкалась в Библию с твердым намерением уйти в монастырь, то кидалась собирать вещи, чтобы немедленно уйти отсюда, уйти прямиком к старым дружкам за дозой. Она даже этого не скрывала.

Да только из этого дома было так просто, по одному желанию, не уйти. Либо решение принимали родители с руководителем центра, а такое случалось нечасто, либо побег. На Лериной памяти смогли убежать уже пятеро. Двоих вернули, про непойманных рассказывали всякие ужасы –вроде того, что люди колются и спиваются, и судя по всему, скоро сдохнут.

Если бы в Лерины планы не входило пробыть здесь еще три месяца, она давно могла бы уйти. И именно что не сбежать – просто уйти. Месяц назад ей подфартило. Зашла в туалет на втором этаже и сразу увидела ключ от дома на подоконнике. Видно, забыл кто-то из консультантов. Думать – не думала, сразу схватила, сунула в лифчик и скорее назад, на первый этаж. Никто ничего не видел. Потом, конечно, спохватились, устроили обыск в личных вещах. Сказали, пока ключ не найдется, все наказаны – будут сидеть без прогулок. Смешно – были бы прогулки, а то – выводят раз в неделю на полчаса на участок под строгим присмотром, как заключенных. Ну, да они и есть заключенные. Месяц у входной двери по ночам дежурил консультант, ждал, что воришка захочет сбежать. Днем смысла не имело – все были друг у друга на виду. А ключик преспокойно лежал себе в Лериной ортопедической подушке. Стасик молодец – прислал в первую же неделю. Мол, у Леры нестабильность шейных позвонков и ей можно только на такой подушке спать. Так и написал в письме, для любопытных. А ночью Лера в подушку залезла, а там – и запас порошка, и шприцы, и несколько зажигалок на будущее, и специальная ложечка, чтобы кипятить варево. В общем, тайник получился отличный из этой подушки. А дальше – еще лучше. Сбежал парень, из тех, кого не поймали. Сбежал не через дверь, а через окно бойлерной. Стащил с кухни чайную ложку, подкрутил винтики на окне (окна в доме специально не открывались), и был таков. И еще четверых ребят с собой прихватил. С тех пор поваров обязали ежедневно утром и вечером пересчитывать все столовые приборы, окно загерметизировали наглухо, а пропавший ключ списали на этого парня.

– Ну, пойдем же! – Катька потянула Леру за рукав, – Библию читать.

Лера кинула любовный взгляд на плюшевую рыбину, и они с Катькой спустились вниз. На первом этаже, в самой большой комнате дома, уже все собрались. На трех диванах расселись реабилитанты, все с Библиями. Начиналась группа «План Победы».

Лера вздохнула и взяла с полки Библию. Кто бы мог подумать, что в 35 лет она будет всерьез читать Библию. Ну, конечно, здесь никто не спрашивал, хочешь ты этого или нет.

Каждый день в течении часа полагалось читать главу из Ветхого Завета, главу из Нового и псалом. Список того, что именно в какой день читать был вывешен рядом с книжными полками. Читали вслух, каждый по несколько стихов – это как ведущий определит. Также нужно было прокомментировать прочитанное, объяснить, как ты это понимаешь.

Ведущим сегодня был Максим, которого отправили на трудотерапию, поэтому Лера взяла инициативу в свои руки. Она взглянула на список и громко прочитала:

– 23 июля: Псалтырь 22. Кто прочитает?

– Я прочитаю! – Миша вскинул руку. Миша появился у них недавно, и пока проявлял инициативу где нужно и не нужно. Лера пожала плечами и села рядом с Катькой.

– Псалом Давида, – начал Миша, – Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться.

Остальные молча следили за голосом по строчкам. На самом деле через час должен был быть ужин, из кухни за перегородкой тянуло запахом еды, и сконцентрироваться на чтении было невозможно. Реабилитанты поминутно поглядывали на часы на стене, и Лера в том числе.

– Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни, – закончил Миша.

– И как ты это понимаешь? – спросила Лера.

– Ну… Давид говорит о том, что Бог позаботится о нем в любой ситуации.

– Ну да, – согласилась Лера, – здесь все понятно.

Дальше читали от Матфея 22-ую главу и от Исаии 1-ую и 2-ую. Успели еле-еле, к самому ужину. Дежурная по кухне, сегодня это была Алла, уже выдвинула в центр комнаты столы и расставляла стулья, когда Лера сказала:

– Все. Закончили.

Когда все уже сидели за столом, Алла поблагодарила Бога за пищу и положила всем желающим по чайной ложке самого дешевого кетчупа из пластиковой бутылки. Разговоры стихли, застучали ложки о тарелки. На ужин была греча с крохотными кусочками печенки. Еду закупали экономно, повар постоянно ломал голову, как растянуть продукты подольше, до следующей закупки.

Потом было свободных полчаса и почти все, кроме дежурной, которая осталась мыть за всех посуду, разошлись по своим комнатам.

– Что писать на «Итогах»? – задумчиво спросила Катька, растянувшись на кровати. Вообще лежать днем запрещалось всем, кроме новеньких (две недели они могли даже не посещать обязательные группы в общей комнате).

– Вспоминай, что сегодня было, – подсказала ей Неллечка.

– Нель, ты поможешь мне написать? – взмолилась Катька.

Лера в этом разговоре не участвовала, она рассеянно разбирала пакет, который передали от родителей. Все равно подарка лучше, чем плюшевая рыба, там не окажется. Леденцы. Шоколадные конфеты. Пряники. Прокладки. Тушь. Лак для ногтей. Все, что она просила по телефону. На самом дне лежала какая-то бумажка. Лера достала, развернула. Фотография. С черно-белого изображения на нее смотрела маленькая шестилетняя Лера. Дедушка сфотографировал ее неожиданно – девочка удивленно подняла голову на фотографа. В руке карандаш, что-то рисовала, теперь уже и не вспомнишь, что. Смешная стрижка с короткой челкой, большие глазища, худенькие ручки. К горлу подступил комок, который очень трудно было проглотить. На листке, в который была завернута фотография, несколько строк маминым почерком: «Доченька, разбирала документы и нашла эту фотографию. Что бы ни случилось – для меня ты всегда останешься этой маленькой девочкой, которую видишь на фотографии. Мы тебя любим. Мама». Глаза неожиданно наполнились слезами, Лера быстро вышла из комнаты и закрылась в туалете. Стояла у маленького окошка, позволяла слезам течь.

«Как выстрел, – пронеслось у нее в голове, – только мама умеет так выстрелить, точно в цель, точно в сердце». Ей всего сейчас было жалко: своего детства, своих детских рисунков, маму, но больше всего – себя. Не ту, которой она была сейчас, а девочку на фотографии. Знала бы она, что ее ждет впереди – грязь такая, что рассказать стыдно, алкоголь, наркотики. А она смотрит в объектив удивленными глазенками и верит, что все у нее в жизни будет хорошо. И тут Лера поняла – ведь девочка с карандашом в руке до сих пор сидит там. И до сих пор верит. Слезы хлынули градом, но она их и не сдерживала.

Ровно в восемь вечера внизу прозвенел колокольчик – всем положено было собраться в общей комнате для написания «Итогов дня». Реабилитанты разбирали свои тетрадки, ручки, и расходились по диванам с задумчивым видом. «Итоги дня» были главной группой дня. На написание отводилось полчаса. За эти полчаса ты должен был вспомнить все свои ошибки за день и описать три самые важные. Первое время люди недоумевали: «Какие ошибки, здесь ведь ничего не происходит!» Но таким товарищам быстро объясняли все их ошибки – благо жизнь каждого, каждый шаг, каждый взгляд, каждое действие были у всех на виду. Лера называла это вечернее сборище актом самобичевания. Любой нормальный человек пришел бы в ужас от дикости происходящего. Ты проживаешь круглые сутки, день за днем, в четырех стенах, бок о бок с такими же несчастными, мало того, ежедневно ты обязан публично описывать каждый свой промах, каждую дурную мысль, любую свою слабость. И еще выслушивать, что об этом скажут окружающие.

За три месяца Лера уже научилась импровизировать, поэтому особо не беспокоилась. Частенько она специально задирала кого-нибудь, даже выводила на конфликт, чтобы было о чем написать в «Итогах».

Новенький Миша, которому на неделю дали служение «Стулья», расставлял стулья в центре комнаты по кругу. Потом пришел консультант Вадим с журналом под мышкой и уселся ждать начала группы. В 20:30 он скомандовал начинать.

Группа расселась на стулья. Лера мысленно посчитала людей. Вместе с поваром и дежурной – десять человек. Пятерых забрали на трудотерапию. Была в центре такая практика – отправлять на разные объекты бесплатную рабочую силу. А деньги за работу, конечно, текли в карман руководителя.

– Кто дежурный? – усталым голосом спросил Вадим и раскрыл журнал.

– Я… – протянула Алла и запнулась.

– Дежурный расскажет нам правила «Итогов».

– Не перебивать, не вставать… – неуверенно начала Алла и замолчала.

– Кто поможет? – протянул Вадим, оглядывая сидевших.

Выскочка Неллечка взмахнула рукой. Вадим кивнул.

– Пишем по «десятому шагу», уважение, чистые руки, чистый рот, здесь и сейчас, кнопка «стоп» у ведущего, начинаем «привет», заканчиваем «спасибо», не оцениваем, не обесцениваем, три духовных принципа: честность, непредубежденность, готовность к действиям! – скороговоркой проговорила она.

Вадим выдержал паузу.

– Что с обратной связью?

– Обратная связь по ситуации и… обратная связь корректная и конструктивная, с целью помочь! На обратную связь не отвечаем! – выпалила Неллечка и торжествующе обвела взглядом окружающих.

– И десятый шаг нам скажет… Миша, – не успокаивался Вадим. Но Миша, хоть и пробыл здесь без году неделю, отлично знал все, что нужно знать.

– Десятый шаг звучит так: мы продолжили наблюдать за собой и, когда допускали ошибки, сразу признавали это, – без запинки ответил он.

Вадим удовлетворенно кивнул и раскрыл свой журнал. С минуту изучал какие-то записи, потом важно изрек:

– Обратная связь по бокам обязательно, остальные – по желанию. Начинаем с… Олег, с тебя.

Олег, высокий симпатичный парень, уже месяц нес служение повара, и с каждым днем поварства от его знаменитого оптимизма оставалось все меньше.

– Привет, – бодро начал он, – ситуация первая. С утра подсчитал продукты и понял, что до закупки нам не хватит, нужно докупать. Поговорил об этом с руководителем, показал список, объяснил, что продуктов купили меньше, чем я заказывал. Александр стал мне доказывать, что эти продукты можно было растянуть и обвинил меня в том, что я не умею рассчитывать продукты! Чувства: раздражение, враждебность, обида. Действия: проявляю выдержку. Дефект: раздражительность. Коррекция: спокойствие. Короче говоря, товарищи, я за-дол-бал-ся! Все. Больше ситуаций у меня нет!

– Мда… – протянул Вадим, – Привет, Олег. Во-первых, у тебя были еще ситуации, я сам тебе могу их напомнить. Ты их не записал потому, что тобой владеет злоба. Это раз. Александр руководит центром уже не первый год, и ему виднее, как рассчитывать продукты. На твоем месте я бы прислушался к его словам и поучился у него. Он сам в свое время поварил. Это два. И в следующий раз описывай три ситуации, а не одну. Спасибо. Обратная связь по бокам!

По лицу Олега было видно, как сильно ему хочется ответить, но отвечать на обратную связь было нельзя – такое правило. Вместо него заговорил Гоша, сидевший справа от Олега.

– Привет. Брат, ты же знаешь, что служение поваром – самое трудное, я сам поварил два месяца и все это проходил. Нууу, не знаю, попробуй поговорить с Александром еще раз, попроси у него совета. Слова поддержки тебе, брат.

Вадим выжидательно посмотрел на Альберта, сидевшего слева от Олега.

– Обратная связь по бокам, – напомнил он.

– Слова поддержки, – безучастно произнес тот, даже не посмотрев на Олега. Его взгляд был прикован к сидевшей напротив Неллечке, которая хихикала и переглядывалась со своим соседом Антоном.

«И этот втрескался, – со злостью подумала Лера, – идиот! У нее таких как ты полный дом!»

Вадим тоже проследил за взглядом Альберта и объявил:

– Следующая – Нелли.

Неллечка перестала хихикать, посерьезнела и открыла тетрадку. Бесила Леру эта девица до дрожи в коленках. Самая молодая в доме и, надо признать, самая симпатичная, чего уж там. И ладно бы – сидела себе тихо, так нет, со всеми ей надо пофлиртовать, поиграть в гляделки. Пробует свою женскую силу, тренируется на убогих. И еще бесило Леру, что Нелли – сама запойная алкоголичка, резко негативно говорит про наркоманов. Ее послушать – так наркоманы не люди, а так, уже переработанный мусор. Хотя сказал ведь один умный человек, здесь же, в доме, что наркоманы и алкоголики – это одна колода, просто масти разные. И все это слышали, и все с этим согласились. Пару раз Лера наехала на эту вертихвостку, чтобы много о себе не думала, но бесполезно. Та только испуганно хлопала своими длиннющими ресницами и отмалчивалась.

– Привет, – начала Нелли, – первая ситуация. На группе «Программное видео» нарушала дисциплину. Громко хохотала, болтала и практически не смотрела видео. Чувства: оживление вперемешку со смущением. Действия: продолжала вести себя некрасиво. Дефект: своеволие. Коррекция: смирение.

Вторая ситуация: на группе с психологом брат Саша поймал слепня и насадил его на стержень от ручки – еще живого. Я испытала ненависть к этому человеку. Я убеждена, что это грех. Чувства: бешенство, ярость, ненависть. Действия: ругаюсь с ним, умоляю отпустить слепня, но бесполезно. Дефект: агрессивность. Коррекция: терпимость.

Третья ситуация: перед подъемом спустилась на первый этаж к большому зеркалу. Сестра Лера сделала мне замечание по этому поводу. Чувства: раздражение, досада, протест. Действия: вернулась в комнату, так и не дойдя до зеркала. Дефект: недальновидность. Коррекция: покладистость.

Лозунг дня: я живу в мире мечты и желаний.

Закончив читать, Неллечка снова переглянулась с своим соседом, и тот расплылся в счастливой улыбке, дурачок. Вадим как обычно выдержал паузу перед тем, как дать обратную связь.

– Привет, Нелли, – наконец сказал он, – про первую ситуацию ты написала правильно, рад, что ты это понимаешь. Ты регулярно нарушаешь дисциплину на группах, постоянно с твоей стороны слышно смех, шепот и возню. Работай над собой или я дам тебе послушание выучить псалом.

– 118-ый, – хихикнув подсказал Гоша. Вадим смерил его суровым взглядом и продолжил:

– Во второй ситуации твоей ошибки нет, это ошибка Саши, посмотрим, опишет ли он ее в своих «Итогах». Мучать Божью тварь – это действительно большой грех. А по поводу третьей – ты неправильно указала свой дефект. Ты написала – недальновидность. А на самом деле твой главный дефект – самовлюбленность. Точнее даже – самолюбование. Подумай об этом на досуге. Спасибо. Обратная связь!

Не дожидаясь, пока дадут обратную связь по бокам, Лера решительно сказала:

– Привет, Неллечка! Да, я сделала тебе замечание! И любой бы сделал! Люди еще спят, а ты топочешь по лестнице ради того, чтобы полюбоваться на себя в полный рост! Твое постоянное прихорашивание и твой постоянный флирт со всеми подряд уже достали!

– Слышь! – угрожающе сказал Антон, сосед Нелли.

– Слышу! – немедленно отозвалась Лера, – молчал бы, несчастный! Она тебе дурит голову также как остальным! Думаешь, никто ничего не видит?! Как вы переглядываетесь, перешептываетесь, записочки друг другу передаете? Вот что она тебе полчаса назад за записку подкинула? Слабо при всех прочитать?

Неллечка с ненавистью посмотрела на Леру, а Антон машинально сунул руку в карман. Вадим, внимательно наблюдавший за этой сценой, наконец вмешался:

– Доставай, Антон. Или придется тебя обыскать.

Антон медленно достал из кармана скомканную записку, медленно развернул, пробежал глазами по строчкам, и вдруг, молниеносным движением, отправил клочок бумаги в рот. Пожевал, проглотил.

– Какую записку? – заулыбался он.

– Так! – Вадим резко захлопнул журнал и поднялся, – «Итоги» на сегодня закончены. Вы двое – Нелли и Антон – в консультантскую. Немедленно. Будете объяснять Александру, о чем вы там переписываетесь. Романтические отношения в центре запрещены! Придется вас разделить по разным центрам. Одна – в Воронеж, другой – в Подмосковье! Шагом марш!

И Вадим широким шагами вышел из комнаты. Понурые Нелли и Антон тащились следом. Остальные поднялись, задвигали стульями, загомонили. На Леру никто старался не смотреть. «Ну, и пусть! – думала она, – век бы вас всех не видеть!»

Про себя она все уже решила, сегодня ночью она уйдет. У входной двери по ночам больше не дежурят, так что можно воспользоваться ключом. Дальше – на шоссе, ловить попутку до города. А там – хоть пешком, хоть как, добраться до родителей. Ни в коем случае не к Стасику. Бог с ними, с вещами. Начать жизнь с чистого листа. Объяснить родителям, что в центре – ерунда, что мертвому припарки. Не поможет центр пока сам не решишь. А Лера решила. Пускай отправляют ее к тетке отца в деревню. На те же три месяца. Будет по хозяйству помогать, дышать чистым воздухом, жить здоровой деревенской жизнью. Там порошка точно не будет. Никаких наркотиков не будет. И кончится эта тягостная зависимость, Лера знала точно, что кончится! И девочка с фотографии наконец сможет улыбнуться и продолжить рисовать.

Незаметно от соседок по комнате она собрала в маленький рюкзачок самое необходимое. Порошок со шприцами, конечно, не взяла.

Неллечка вернулась из консультантской и, ни слова не говоря, легла на кровать. Отвернулась к стене. Лера вздохнула и села рядом.

– Эй! – позвала она.

– Чего тебе? – буркнула Нелли, – Довольна?

– Да, не переживай ты так. Никуда тебя не отправят, они вечно всех так пугают, а хоть раз отправили кого-нибудь? Нужна ты там кому-то, в этом Воронеже?

Нелли повернулась к ней лицом, но ничего не сказала.

– И сдался тебе этот Антон малохольный? – продолжала Лера, – У него одна песня – как, где и с кем бухал. Даже поговорить не о чем. А на тебя, между прочим, Альберт давно заглядывается. Вот с кем дружить надо. Он – парень видный.

– Правда заглядывается? – в глазах Неллечки вспыхнул интерес, – Ты сама видела?

– Еще как! – подтвердила Лера. Ну, вот – наметила воображуле новую жертву. Пускай развлекается.

По распорядку отбой в доме был в 22:00, во всех комнатах гасили свет. Но еще около часа отовсюду слышались шепот и тихие разговоры. Потом по дому прошелся Вадим и сообщил, что нарушителям дисциплины завтра даст учить 118-ый псалом. Это подействовало, и разговоры постепенно стихли.

Лера лежала в темноте с открытыми глазами, боялась заснуть. Нужно было полежать еще пару часиков, чтобы дом окончательно уснул. Она думала не о предстоящей дороге домой. Она думала о том, что к тетке отца в деревню нужно будет ехать сразу от родителей, чтобы не было времени и возможности зайти к Стасику. Потому что, если она будет на кумарах, соблазн уколоться будет очень большой. Пару раз Лера уже переживала это состояние – ломало и корежило так, что болели кости. Лера не могла объяснить, как это, но кости действительно болели!

Наконец в доме стихло окончательно. Похоже, все крепко спали. Очень тихо Лера встала, оделась, взяла рюкзачок, и неслышными шагами спустилась по лестнице. Встала у входной двери, замерла, прислушалась – вокруг тихо. Достала ключ, бесшумно провернула его в замке. Открыто! Дверь немного скрипнула, когда Лера ее приоткрыла, но Леру было уже не поймать! Она тихонько закрыла дверь снаружи и быстро пошла к воротам. У ворот оглянулась посмотреть на дом, в котором провела бесконечные три месяца. Три месяца маразма.

И тут ей пришла в голову светлая мысль. Через несколько часов, в семь утра, организм начнет требовать очередную дозу, начнется ломка. Блин! Нужно было уколоться перед выходом, чтобы оттянуть этот момент, пусть это случится, когда она будет уже в безопасности, в своей кроватке, рядом с мамой.

Даже не таясь, Лера пошла обратно. Также тихонько открыла и закрыла дверь, тихонько поднялась в комнату. Плюшевая рыбка ждала ее на тумбочке. Лера улыбнулась. Приготовила все, что нужно, пошла в туалет.

Когда вернулась и села на кровати, накрыло спокойствие. «Молодец, девочка, – сказала она себе, – ты все делаешь правильно!»

А потом пришла еще более светлая мысль. Ключ ведь у нее никто не отбирает, из дома не гонит, значит и спешки никакой нет. Можно точно так же уйти и завтра ночью, и послезавтра. На разведку она уже сходила, а сейчас можно отдохнуть. Как раз будет время спокойно все обдумать. Тем более в спешке Лера забыла положить в рюкзачок расческу. И зубную щетку. С этими умиротворяющими мыслями она разделась и забралась под одеяло. Через несколько минут Лера уже видела яркие цветные сны, какие всегда бывали у нее после дозы.

На тумбочке рядом с плюшевой рыбиной лежала старая черно-белая фотография. На ней удивленно подняла голову маленькая девочка с карандашом в руке.

Рыцарь Антоха

Первый раз Антон убежал из реабилитационного центра месяц назад. Они с парнями сговорились сбежать, когда все сядут ужинать. Тех, кому можно было доверять, вместе с Антохой было пятеро. Шестой в последний момент отказался – испугался.

Один из ребят придумал как открыть окно в бойлерной, только нужно было дождаться, когда рядом никого не будет. Организовали все ловко, как по нотам. Когда консультанты высыпали на улицу, беглецы были уже далеко за забором. Саня, правда, сильно подвернул ногу, когда перелезал через забор. Хромает до сих пор. Их двоих с Саньком и вернули обратно. А все потому, что обоих сдали их собственные матери. Ну, у Санька, понятно, она ему вообще жизни не дает, и девушек всех выживает из его комнаты, и постоянно нравоучения читает, и истерики закатывает. Конечно, человек начнет спиваться, а кто бы не начал?

А у Антона мать добрая, понимающая, с ней и по душам поговорить, и выпить можно. А все же – сдала. Сначала обрадовалась, заплакала. И пива купила, и сигарет – Антоха упросил. Сидела с ним на кухне, подперев рукой щеку, слушала про ужасы реабилитации. И на второй день купила, Антон прямо удивился. А вечером подслушал, как она по телефону разговаривает и понял – надо валить. Обработали ее сладкоголосые консультанты из центра. Завтра с утра приедут за ним. Антоха накинул куртку, взял мелочь из прихожей – на пиво, и был таков!

Подался к бывшей в соседний район, а она уже с другим сожительствует. Да, и не жалко – она Антоху старше на 12 лет и бухает как черт. Сели, выпили с ее нынешним мужиком. Он, кстати, и проставился – мол, извиняй, братуха, случилась у нас с Людкой любовь пока тебя не было. Людка тут же сидела, помалкивала. Идти Антохе все равно было некуда, напросился пожить у них немного, пока будет варианты искать. Четыре дня весело жили, друзья-подруги заходили, да не с пустыми руками. А на четвертый день выкинул Людкин мужик Антоху, не пожалел бездомного. Почудилось ему с пьяных глаз, что Антоха водку заныкал, не досчитался он, видите ли, одной бутылки. Ну, почудилось ему, допустим, правильно. Только Антон для всех старался – припрятал на утро, на опохмел. Вот так и вышло, что хотел людям добро сделать, а в итоге шел поздним вечером с разбитым носом и бутылкой водки. К маме шел, а куда еще? Думал, поговорит с ней, объяснит, что нельзя ему в центр возвращаться, что он – вольная птица, зачахнет в клетке.

Да только поговорить не получилось – набрался Антоха по дороге по самое не хочу. Как дошел до кровати, как вырубился – не помнил. А проснулся уже в центре. Оказалось, приехали за ним ночью, и перевезли бесчувственное Антохино тело обратно туда, откуда сбежал. С утра проснулся – сначала и не понял, где он. Башка трещит, разбитый нос ноет, глаз заплыл. И поправиться нечем. А похмелье страшное – он же четыре дня с Людкой и ее хахалем пил без просыху, не закусывал почти.

Встал, дошел до умывальника, сунул голову под холодную воду – немного прояснилось в мозгах. В комнатах было пусто – все, наверное, на первом этаже, читают или пишут что-нибудь. Постучал в консультантскую, зашел. Повезло Антохе, что сегодня консультант добрый был – Виталик.

– Заходи, – Виталик махнул рукой, – плохо тебе?

Антоха только кивнул и взъерошил волосы. Виталик со стуком выставил на стол вчерашнюю бутылку водки, Антоха так и впился взглядом. В бутылке оставалось немного, но поправиться хватит.

– Значит так, – сказал Виталик, – поправляешься здесь, ни с кем не разговариваешь, потом ложишься спать. Да?

– А покурить? – совсем обнаглел Антоха.

– Покурить минут через 10, не раньше. Сейчас Вадим наших на озеро поведет, тогда и отведу тебя. Не хочу, чтобы ребята твое безобразие видели.

Вот за что все любили Виталика – так это за его человечность. Другие консультанты запрещали прогулки за малейшую провинность, а в смену Виталика – и на озеро можно сходить, и шашлыки замутить, и баню затопить. Да если б не Виталик – никто бы Антохе так просто водку не поставил бы. Смотрели бы, гады, как он мучается. Потому в смену Виталика и побегов никогда не было – не хотелось хорошего человека подставлять.

И покурил Антоха, и поправился, и поговорил с хорошим человеком по душам. И про обиду свою на мать рассказал. А потом спать пошел. Когда во второй раз проснулся, было гораздо легче, и аппетит появился. Спустился на кухню, тихонько прошел мимо группы «План победы» (реабилитанты читали Библию), ребята проводили его любопытными взглядами. Заглянул на кухню и обомлел. Поварили, как и раньше, очкастый Гоша с дежурным, а еще за столом сидела незнакомая девчонка, симпатичная – жуть! Антоха сразу вспомнил и про свой разбитый нос, и про синяк под глазом, и застеснялся. Хотел уйти, но поздно – Гоша схватил его за рубашку и яростно зашептал в самое ухо:

– Что, проспался, братик?!!!

Еще и слюнями обрызгал.

– Почему меня с собой не взяли? Почему мне никто не сказал?!! – продолжал шептать Гоша. Говорить нужно было тихо, за перегородкой шла группа, и было слышно каждое слово. Антон вздохнул. Ну, не объяснять же Гоше, что он гнилой человек, ненадежный, и про побег такому рассказывать ни в коем случае нельзя.

– Большинство так решило, извини, я слово дал. Но очень хотел тебе рассказать, – соврал Антон.

Гошу такое объяснение вроде успокоило.

– Жрать пришел? – спросил он, – ужин через полчаса, садись вон чаю с новенькой попей.

Долго уговаривать Антона не пришлось. Он сразу подсел к красивой девочке, причем сел той стороной, на которой не было фингала под глазом. Новеньким разрешалось целых две недели не посещать группы и в любое время заходить на кухню (но только в присутствии повара). А еще первые три дня новеньким разрешали выходить курить, под конвоем, конечно, а как же еще. А потом – все, терпи как хочешь без курева. Надо будет узнать у Виталика: Антоха теперь тоже как новенький считается?

– Привет, – небрежно обратился он к красотке, – тебя как зовут?

– Нелли. А ты Антон, который сбежал?

– Он самый, – Антоха приосанился, – у тебя что? Наркотики?

– Нет, я алкоголик, – просто ответила Нелли.

– Наши люди! – обрадовался Антон, – наркоманов я терпеть не могу!

И осекся, заметив негодующий взгляд Гоши. До центра Гоша пихал в себя все подряд, любую дрянь. Но про наркоманов они с Нелли потом поговорили еще не раз. И не только про наркоманов, а еще и про алкоголь, и про личную жизнь, и вообще про жизнь.

И начались у Антона сказочные дни. Теперь-то он понял, почему его побег не удался и его вернули назад. Просто судьба у него была встретить здесь свою настоящую любовь. И пускай они оба алкоголики, вместе они справятся со своей зависимостью. А то, что они будут вместе, Антон не сомневался даже. В глазах Неллечки, он теперь называл ее только так, он видел те же чувства, что испытывал сам. Очень хотелось ее поцеловать или хотя бы взять за руку, но в центре любые прикосновения были под строжайшим запретом. Конечно, и раньше у людей случалась любовь в таких местах, и некоторые не выдерживали, выдавали себя. Рассказывали, что такие парочки развозили по разным городам в другие центры. Такого исхода Антон не хотел, поэтому держал себя в руках. Он даже на мать перестал обижаться, что снова отправила его сюда. С Неллечкой рядом дни летели быстро. Перед сном он с наслаждением мечтал о том времени, когда они выйдут на волю. Главное, чтобы вышли приблизительно одновременно. Если вдруг Неллечку родители заберут домой раньше него, он точно сбежит. Но об этом Антон старался не думать. Пока жизнь была прекрасна и полна надежд на чудесное будущее.

Все закончилось в один вечер. Сгубила их Лера, противная высокомерная девица. Она завидовала Неллиной красоте, это все знали. И теперь ясно, что все это время высматривала, вынюхивала, как бы Неллечке испортить жизнь. И довысматривалась.

Антон с Неллечкой незаметно обменивались записками, потому что вокруг были уши, и сказать о своих чувствах вслух было невозможно. Договорились, что записки будут сразу уничтожать, смывать в унитаз – в центре часто проводили обыски в личных вещах, и хранить такое было никак нельзя. Уж как Антону было жаль эти записочки смывать, прямо сердце кровью обливалось, но что поделаешь – надо.

В тот вечер они с Неллечкой сидели рядом на диване, готовились к группе «Итоги дня» – записывали ситуации, в которых допустили ошибку за прошедший день. Неллечка положила рядом с ним свернутую бумажку и шепнула «Возьми». Он взял и убрал в карман. А Лерка, завистливая баба, оказывается, все видела. И, когда началась группа, при всех вломила их с треском и грохотом. Ну, это образно, это Антону показалось так, что с грохотом. Вадим, который вел группу приказал записку достать и прочитать. Деваться было некуда. Антон, еще когда медленно разворачивал записку, уже знал, что съест ее, но никому не прочитает. Обидно было, что он даже не успел узнать, что в ней. Наскоро пробежал глазами по строчкам. Любимая написала: «Мечтаю, что мы с тобой через каких-нибудь несколько месяцев будем сидеть на своем собственном диване и держаться за руки». И не только за руки, успел подумать Антон, и в ту же секунду отправил записку в рот. Услышал, как рядом с облегчением вздохнула Неллечка, увидел, как изумленно поползи вверх брови у Лерки. Так-то, знай наших, рыцарь даму не предаст! Это он себя в последнее время стал сам так называть – рыцарь. Из-за Неллечки, конечно. Как-то посмотрела она на него своими глубокими как море глазищами и говорит: «Знаешь, кто ты? Чем больше тебя узнаю, тем больше думаю, что ты не в то время родился, поэтому и пьешь. А так ты – рыцарь. И тебе родиться надо было в рыцарские времена». Очень это тогда Антону понравилось. Ну, да, времечко у них поганое, все о деньгах думают, о чести и совести никто не помнит. Все правильно Неллечка сказала – потому Антон и пьет, потому что не нашлось такому как он места в этом гнилом мире в гнилые времена.

Потом, конечно, их потащили в консультантскую на разбор полетов. Александр, руководитель центра, орал так, что Антон думал, стекла полопаются. Но за себя он не переживал, он только про свою девочку думал – только бы она не принимала все это близко к сердцу. А уж когда они выйдут из центра, рыцарь Антоха позаботится о том, чтобы она забыла этот кошмар. Отпустили их перед самым отбоем. Пригрозили, что развезут по разным центрам. Запретили сидеть за одним столом за обедом. В общем, отвели душу.

На следующий же день Антоха почувствовал, что что-то изменилось в их отношениях. Неллечка не смотрела на него так, как смотрела раньше, от разговора уходила под разными предлогами, записки не передавала. Неужели ее так запугали, недоумевал Антоха. Пару дней он ходил как в воду опущенный, спать не мог, терзался тревожными мыслями. На третий день не выдержал, подошел к ней при всех, спросил:

– Пойдем поговорим?

Она пошла. Они встали у окна на лестнице. Мимо то и дело вверх-вниз шныряли реабилитанты, но Антону было на них наплевать.

– Что не так? – прямо спросил он.

Неллечка наконец подняла на него глаза и тут же снова опустила. Стала что-то говорить о том, что так надо, что нужно выждать время, сделать вид будто они больше не общаются. А Антон слушал весь этот бред и понимал: все не так. На самом деле она сама уже ничего не хочет, сама не хочет быть с ним. По ее взгляду же все понятно. А раз так, то вот она – точка невозврата. «Ну, хоть напоследок!» – решил про себя Антон, быстро оглянулся и прижался губами к Неллечкиным губам. Она, конечно, стала его отпихивать, но дело было сделано, он ее поцеловал.

– Помнишь, мы мечтали о будущем? – хриплым голосом спросил он, – о том, как выйдем отсюда, устроимся на работу, снимем квартиру и будем целые дни проводить в постели? Курить будем, пить будем, ну, понемножку, конечно, без запоев.

– Помню, – ответила она.

– Так вот, девочка моя, я тебя нашел, и я тебя не потеряю. Я ухожу из центра.

– Как? Куда?

– Пока не знаю, как и когда именно, но в ближайшее время. Не могу больше смотреть на этот дурдом. И на тебя не могу смотреть, если не могу поцеловать. Я сниму для нас квартиру и буду ждать тебя. Дай мне телефон твоей мамы, я поговорю с ней на тему, чтобы тебя забрали поскорее. Попрошу твоей руки, объясню, что нам есть где жить.

– Записывай, – Неллечка продиктовала ему телефон, – будь осторожен, Антон.

Взглянула на него в последний раз своими голубыми глазами, повернулась и ушла.

Второй раз Антон убежал из реабилитационного центра в воскресенье утром, спустя неделю после откровенного разговора с Неллечкой. Несколько дней ждал удобного случая, знал, что по воскресеньям кого-нибудь отправляют вывозить из центра мусор на тележке. Под присмотром Вадима, конечно. Одного бы не отпустили. Антон узнал из достоверных источников, что с мусором отправят Олега. Поговорил с Олегом начистоту, объяснил ситуацию. Олег долго смотрел на Антоху с недоверием, потом начал отговаривать, и в конце-концов Антона это достало.

– Если не поможешь, все равно убегу. А то, что ты мне не помог – запомню, – сказал он.

И Олег помог. В ответственный момент, перед выходом, Олег схватился за живот, застонал и кинулся в туалет. Сидел там, наверное, минут десять. Вадим аж извелся пока ждал. Олег вышел из туалета весь несчастный и взмолился:

– Вадим! Возьми кого-нибудь другого! Не могу, живот крутит! – и снова юркнул в туалет.

А Антоха все это время рядом стоял, вел с Вадимом разговоры о Боге. Все знали, что Вадим – очень набожный человек и очень почтителен к Богу. В общем, взял Вадим Антоху. Пошли через лес к помойке. Чуть-чуть не дойдя до помойки Антоха со всей силы толкнул тележку с мусором Вадиму под ноги, и что есть силы припустил по тропинке.

Обидно было только, что сегодня снова смена Виталика – получается подставил все-таки хорошего человека. Эта мысль Антоху сильно мучала.

Как добрался до города (автостопом, конечно) – стал решать, куда податься. К матери нельзя – опять ведь сдаст консультантам. К Людке с ее хахалем – вообще не вариант. Вспомнил – в соседнем дворе живет одноклассник, Макс, хата у него свободная, без родителей. Парень хороший, войдет в положение, на пару месяцев можно договориться, а там уже Антоха свою жилплощадь снимет. От таких мыслей стало тепло на душе. Снимет квартиру и будет ждать свою девочку из центра. Пить он, конечно, не будет, совсем. Без нее не будет. Она ведь там, в центре, не пьет, значит и он не будет. Он же рыцарь. А рыцари не бухают. Они сражаются со злом. Антоха был полон сил и решимости, и, самое главное, он знал, что в этот раз у него действительно все получится.

Попал в свой район только к вечеру. Зашел в соседний двор – на детской площадке уже собралась компания, все лица знакомые.

– О, Антоха опять вернулся!!! – заорали с площадки.

Подошел к ним, конечно. Побазарили о том, о сем. Антохой восхищались – какой ловкач, второй раз убежал. От пары стопок Антон не отказался – надо было согреться и вообще, снять напряжение.

– Я на самом деле к Максу иду, – сообщил он.

– Дался тебе этот ботаник, – удивились ребята, – посиди лучше с нами, успеешь ты к своему Максу.

Ну, посидел. Когда стал заплетаться язык, и ребята стали расходиться, Антон попытался взять себя в руки. Получалось плохо – шутка ли, не ел целый день, вот и развезло с одного литра. На подгибающихся ногах он кое-как дошел до подъезда Макса и позвонил в домофон. Макс открыл. Антон, насколько это было возможно, придал своему лицу трезвое выражение и поднялся на лифте на 6-ой этаж. Макс ждал его у двери.

– Макс, привет! – невнятно промычал Антоха, и тут, неожиданно, выпитая водка фонтаном выплеснулась из желудка прямо перед Максовской квартирой. Антон и сам почувствовал, как лестничная площадка моментально провоняла спиртом.

Когда Антон поднял на Макса глаза – со всей ясностью отчетливо понял – пожить не пустит. После такого не то, что пожить – вообще на порог не пустит. Но попытаться все же надо было. Антоха откашлялся, прислонился к лифту.

– Макс, извини меня за это… – Антон показал на пол, – я хочу тебя попросить. Пусти пожить пару месяцев, а? Я тебе заплачу, вот только работу найду… Пожалуйста! А пол я помою, хоть щас!

Одноклассник усмехнулся и покачал головой.

– Знаешь, Тоха, если бы ты пришел ко мне в другом состоянии, трезвый – я бы еще подумал. А пьяницы мне в доме не нужны. Ты знаешь, что я сам не пью, и алкоголя в квартире не потерплю. Нет. Иди домой, Антон.

И захлопнул дверь.

И пошел Антон несолоно хлебавши в свой подъезд. Поднялся на последний этаж, сел на холодные ступеньки и провалился в полусон-полуявь. А видения у него были все про Неллечку, про единственную свою любовь.

Очнулся рано утром от холода. Огляделся, схватился руками за голову, чуть не завыл от отчаяния. Снова, снова угодил в эту ловушку! Не надо было пить водку, надо было сразу к Максу идти, трезвым. А кроме Макса у Антохи вариантов, где пожить, не было. Был маленький шанс, что мать узнает про Неллечку, про их с Антохой планы, и разрешит ему не возвращаться в центр.

Поплелся Антон к своей квартире, позвонил в дверь. Мать открыла сразу, словно ждала. По ней видно было, что не спала всю ночь. Конечно, Александр ей уже звонил, сказал про побег.

– Антошенька, что же ты со мной делаешь? – взмолилась она.

Прошли тихонько на кухню, чтобы отчима не разбудить. Отчим уже пару лет как перестал с Антоном разговаривать, ненавидел пьяниц. Тяжело было так жить, квартира-то однокомнатная. Пока Антон соображал, как начать разговор, мать заговорила сама:

– Давай думать, как жить дальше, Антошенька.

– А как, мама? Как нам жить? – Антоха взглянул на мать с мольбой.

– Выбирай: или ты возвращаешься в центр или уходи.

Антон не поверил своим ушам.

– Куда? – глупо спросил он.

– Куда хочешь. Существуют же всякие рабочие дома с проживанием. Ты не пропадешь.

Антон смотрел на маму и не узнавал ее. Она всегда, всю жизнь поддерживала его, даже в ущерб себе.

– Мам, почему?

– Я больше не выдержу. Ты ведь каждый день пьяный. Я не могу смотреть как мой сыночек, моя кровиночка, – голос мамы предательски дрогнул, – губит себя, свою жизнь, которую я так берегла. Знаю, это ты судьбу отца повторяешь. Он так и спился, и я его не смогла спасти. Второй раз я родного человека терять не хочу. А если суждено тебе спиться, то лучше уж не на моих глазах, а где-нибудь далеко от меня. А я буду верить, что ты где-то живешь, просто далеко. Уходи.

И так Антохе стало жалко маму, что он, поддавшись порыву, встал перед ней на колени. А она продолжала сидеть, словно каменная, даже не шелохнулась.

– Прости меня, мама. Я вернусь в центр. Ты для меня все делала всегда, и я сделаю все, как ты хочешь.

Он сказал это искренне, от чистого сердца. Мелькнула мысль о Неллечке, об их планах на собственное жилье, но он тут же отогнал эти мысли. Если любит меня, то поймет, решил Антоха. А если не любит – не очень-то и хотелось. Хотя на самом деле очень хотелось. Но мама была важнее.

Через пару часов, когда проснулся отчим, Антоха сидел на кухне пьяненький и счастливый. Пьяненький потому, что упросил мать купить пива – попить напоследок перед центром. А счастливый потому, что предвкушал, что скоро увидит Неллечку. Пытался развести мать на цветы для своей девочки, но мать сказала, что денег мало, и если покупать цветы, то – никакого пива. И Антоха выбрал пиво. Зачем ей там, в центре, цветы, – подумал он, гадать она что ли на них будет?

Потом они с матерью сели котчиму в машину и поехали в центр. Антоха прихлебывал из банки пиво и глазел в окно. Светило солнце, чем дальше они отъезжали от города, тем больше становилось вокруг зелени, иногда Антоха видел в окошко людей с рюкзаками – туристов. А больше всего ему нравилось, когда мимо них проносился мотоцикл, прямо дух захватывало. К концу поездки он точно решил, что, когда выйдет из центра, обязательно купит себе мотоцикл. И будет не просто рыцарем, а рыцарем дорог. Рыцарем Антохой.

Феечка

Неллечка, она же Феечка, как ее называли близкие друзья, прекрасно знала все свои слабости. Самая сильная ее слабость была – влюбчивость. Влюбиться она могла с пол-оборота, а все потому, что в каждом уроде умела разглядеть что-то хорошее. Так ее бывшая лучшая подруга говорила. Бывшая, потому что Неллечка отбила у нее парня. Это случайно, конечно, произошло, Неллечка не хотела, да и парень того не стоил. А все же дружбе теперь конец, и найдет ли она когда-нибудь себе новую подругу, неизвестно.

А вторая ее беда заключалась в том, что Неллечка была упертая как баран. Если что-то решила – умрет, но сделает. И были в этом и плюсы, и минусы. С плюсами понятно: вот решила Неллечка боксом заняться – и отлично научилась боксировать. Ходила на тренировки, перчатки боксерские себе купила. Правда через пару месяцев ей это занятие надоело, и последние полгода она занималась только из-за того, что влюбилась в тренера. Или решила на гитаре научиться играть – купила гитару, самоучитель, посмотрела обучающее видео. Все пальчики стерла о железные струны, а все же научилась, и вполне сносно! Теперь в планах у Феечки были барабаны и альпинизм.

С минусами сложнее выходило. Например, с алкоголем. Соберется Феечка вечером выпить коньячку, и вечер этот растягивается на несколько дней, пока деньги не кончатся. Вообще, она могла месяцами к алкоголю не притрагиваться. А потом решит немного расслабиться – и все, выпадает из нормальной жизни на пару дней, а то и на неделю. Это уж от количества денег зависело. Запойная, одним словом.

Из-за этой своей беды Феечка и оказалась в этом дурацком центре. Точнее сначала она попала в реанимацию, а оттуда прямиком на реабилитацию. Последний запой слишком затянулся, и длился почти две недели – для худенькой Неллечки небывалый срок, можно сказать, ее личный рекорд, который чуть не стоил ей жизни.

Первое, что Неллечку поразило в центре – это количество мужчин, в три раза больше, чем женщин. В крохотной женской комнатке кроме нее жили еще четыре сестры; здесь было принято друг к другу так обращаться – брат или сестра. Присмотрелась к сестрам – все убогие, как на подбор. Одна – толстуха, другая – беззубая, третья вообще с головой не дружит. Четвертая, Лера, сначала показалась ей нормальной. А потом выяснилось, что, во-первых, у этой Леры необъяснимо резкие перепады настроения постоянно случаются, а во-вторых, она стукачка. Прикинется добренькой, вытянет из тебя всю информацию, а потом сидит в консультантской все пересказывает.

За одно Неллечка Лере была благодарна – что, сама того не зная, раскрыла ей глаза на Антона. Был у них в центре такой парень, первые пару недель Неллечка была в него влюблена. А потом сообразила, что любить-то его особо не за что. Как Лера метко заметила, у него все рассказы про пьянство, про то сколько, где и с кем он выпил. Ну, еще какие от этого были последствия. Лера же и обратила ее, Неллечкино, внимание на Альберта. Альберт действительно был парень видный – высокий зеленоглазый брюнет. Жалко, что наркоман. Обычно с наркоманами она не связывалась, считала их еще хуже алкоголиков. Совсем пропащие люди, как ходячие мертвецы. Но Альберт смотрел на нее такими глазами!..

И проснулась в Неллечке Феечка. Потому ее так друзья и называли, что она умела становиться для мужчин неземным воздушным созданием. Мало того, что красотой ее природа не обидела, так еще был у Феечки такой талант – увлекать мужчин. И ей это занятие, ох, как нравилось! Первое время ей в центре даже интересно было по этой причине. Мужчин вокруг было много, а Феечка одна такая. Но как-то утром она проснулась и подумала, не те это мужчины, не те, что ей нужны. И дело даже не в том, что алкоголики и наркоманы, от зависимости избавиться можно, было бы желание. От них от всех веяло неопределенностью и неуверенностью в завтрашнем дне.

Правда Антон все-таки ее сумел удивить. Сбежал из центра, чтобы устроиться на работу и снять для них с Неллечкой квартиру. Неллечка тогда подумала даже, что ошиблась в нем и, пожалуй, он все же чего-то стоит как мужчина. Но и это оказалось иллюзией. Антона привезли на следующий же день обратно. Пьяного. С тех пор он перестал ходить за ней и смотреть влюбленными глазами.

Пользуясь своим обаянием Феечка сумела понравиться практически всем мужчинам в доме, даже консультантам. В итоге для нее достали с чердака боксерскую грушу, которую повесили во дворе на перекладине. Позже появилась гитара, расстроенная, с нейлоновыми струнами, но все же – настоящая гитара. И все-таки все время находиться в четырех стенах было утомительно, и Неллечка стала стремиться за пределы центра, насколько это было возможно, на законных основаниях.

Сначала напросилась на трудотерапию, на которую постоянно забирали толстуху Марину. Думала, там будет ремонт квартир или что-то вроде, надеялась научиться чему-то полезному – например, шпаклевать. Но их привезли в огромный парник, где рос обычный репчатый лук. Задача была – аккуратно и быстро собирать урожай лука. Так что ничему новому Неллечка там не научилась. В тот же вечер заявила руководителю центра, что физически не может сидеть на корточках дольше 10 минут. И показала давний шрам от перелома на стройной ножке. Больше на трудотерапию ее не брали.

Затем поразмыслила и поняла, что действовать нужно в другом направлении. Центр был религиозный, с уклоном в протестантство. Каждое воскресенье некоторых ребят грузили в машину и отвозили в церковь, которая находилась в городе. Неллечка всем подряд стала рассказывать, как сильно хочет там побывать – и вуаля! – в следующее же воскресенье ее взяли с собой.

Неллечка ожидала увидеть настоящий храм с куполами, но ее ждало разочарование. Церковь представляла собой арендованное помещение на первом этаже жилого дома. Несколько комнат, маленькая кухонька, туалет и большой зал со сценой, вроде школьного актового зала. Наверное, раньше здесь был какой-то детский центр, потому что на стенах зала были нарисованы персонажи из мультфильмов и сказок. От этого стало немного грустно. Стены словно дышали детской энергетикой, смехом и счастьем.

Впрочем, Неллечка вспомнила, что пастор объяснял им еще в центре, что церковь – это не здание, и у церкви необязательно должны быть стены. Церковь – это, прежде всего, собрание людей. Внешние атрибуты не имеют значения, главное то, что в сердце и в голове.

А все же церковный атрибут здесь присутствовал – на сцене стоял внушительный, метра полтора в высоту, деревянный крест, задрапированный красным платком. Рядом расположились огромные колонки, барабанная установка, синтезатор, электрогитара, усилитель и микрофоны. Перед сценой стояла небольшая трибуна для оратора. Библия, стакан воды – все как положено.

Сперва, когда все расселись, на сцену вышел музыкант Роман, он однажды приезжал к ним в центр, рассказывал, что тоже употреблял наркотики, но сумел от этого освободиться. Роман взял гитару и начал петь во славу Господа. Все поднялись со стульев и слушали стоя. Роман пел о любви и доверии к Богу. Пел он отлично – талант у него явно был. Ради такого и постоять не жалко.

Потом к трибуне подошел пастор Иван Алексеевич и жестом показал, что можно садиться. Пастор сделал глоток воды и взял микрофон.

– Здравствуйте друзья! – поприветствовал он аудиторию, – я благодарю вас, что вы все пришли в наш дом.

Неллечка обвела глазами зал – человек тридцать. Кроме реабилитантов, которых привезли на машине, здесь были консультанты с руководителем центра Александром, а также приближенные к ним люди с семьями. Некоторых из них Неллечка видела в центре, некоторые же были вовсе незнакомы.

– А также я благодарю Тебя, Отец, – продолжил пастор, обращаясь к Богу, – за то, что Ты собрал нас всех сегодня здесь, в этом благословенном месте. И за то, что Ты пребываешь с нами здесь и сейчас, и во всякое время. За то, что Ты благословил меня говорить сегодня Слово.

С этими словами Иван Алексеевич открыл Библию и начал проповедь.

Проповедь Неллечке понравилась. В ней говорилось о победителях, о тех людях, что выбрали для себя путь воина, о тех, что не умеют проигрывать. Пастор увлек слушателей с первых же минут. У него тоже был талант – талант оратора. Говорил он страстно, эмоционально, разбавляя свои слова местописаниями из Библии. Неллечка невольно загорелась его идеями. Он говорил о том, что их церковь нужно расширять, нужно привлекать как можно больше людей к их организации. Упомянул о том, что практически все присутствующие здесь сегодня люди – бывшие наркоманы и алкоголики (для Неллечки это было удивительно), и мало просто освободиться от своей зависимости – нужно протянуть руку помощи тем, кто до сих пор пребывает во тьме. Потому что идет война, война света и тьмы. Враг человечества борется за наши души, и сейчас он добавил в свой арсенал мощное оружие, имя которому – наркотики и алкоголь. С помощью этого оружия он собирает богатый урожай душ, и наш долг противостоять ему. И самое меньшее, что мы можем сделать – это выбрать по какому пути идти нам самим. А если уж получится, то и повести за собой остальных.

После проповеди все подходили к пастору, благодарили за Слово.

– Иван Алексеевич, мне кажется, через тебя сейчас говорил Бог, – искренне шепнула ему Неллечка.

– Спасибо, дочь моя, – улыбнулся он в ответ.

Какое-то время люди еще подходили друг другу и о чем-то переговаривались. Неллечка подошла к своим ребятам из центра. В углу зала стоял замечательный столик: кулер с горячей водой, одноразовые стаканчики, чай, кофе, сахар, и даже сливки! Реабилитанты украдкой пили кофе – в центре он был запрещен. Неллечка тоже налила себе любимый напиток и стала разглядывать окружающих. Как сказал пастор, все они – бывшие зависимые. Сейчас по ним этого, конечно, не скажешь. Неллечка обратила внимание на статного загорелого мужчину, который разговаривал с пастором. Мужчина поигрывал ключами от машины, на шее блестела золотая цепочка. Вот тебе и зависимый. Подошла, прислушалась. Кажется, они говорили о каких-то грузоперевозках, Неллечка не разобрала. Потом к этому мужчине подошла красивая молодая женщина, передала ему на руки годовалого мальчика, и они стали прощаться с Иваном Алексеевичем. Когда они ушли, пастор перехватил Неллечкин взгляд и подмигнул ей.

– Вот, – он махнул рукой в сторону ушедших, – можно сказать, мой брат по оружию! Вместе провели почти год в реабилитационном центре. Тоже наркотики, причем тяжелые! А, видишь, слез все-таки! Освободился от этой заразы! Только Юра избрал мирской путь – затеял бизнес, машину себе купил, женился, в прошлом году сын родился.

Неллечка слушала заинтересовано. Это только в книжках пишут про счастливый конец, а в жизни такое увидишь редко. И сейчас Неллечка именно такое «редко» и наблюдала. Действительно, красивая молодая пара с ребенком, явно небедная, успешная. Еще и о душе успевают заботиться – приезжают в церковь, хотя могли бы спокойно оставаться дома.

Впоследствии, когда Неллечку брали в церковь, она неизменно видела там эту счастливую семью. Судя по всему, они бывали там каждое воскресенье.

И, постепенно, вдохновленная этим ярким примером, Неллечка нарисовала в своей голове картину своего будущего – такого, каким она хотела его видеть. У нее будет свой дом, надежный муж, ребенок, а лучше два, и верные друзья, которые, как и она, живут в трезвости.

Ну, и, конечно, Неллечка, знала, что если она что-то решила, то добьется этого во чтобы то ни стало. А как же, она ведь упертая как баран – была, есть и будет.

Теперь ей хотелось, как можно скорее вернуться из центра домой и приступить к осуществлению своих грандиозных планов. Но переговоры с мамой затягивались. Разговаривать с родственниками по телефону можно было только раз в неделю – по воскресеньям, и то – строго в присутствии кого-то из консультантов. Сначала консультант ставил телефон на громкую связь, и лишь после этого давал поговорить. И главное, невозможно было сообщить родителям о том, что все разговоры прослушиваются. Едва разговор заходил на опасную тему «Мама, забери меня домой», телефон немедленно отбирали. Потом говорили родителям, что якобы за городом плохая связь.

Значит, общаться с мамой следовало по-умному. Уже давно Неллечка вывела собственную формулу беспроигрышного поведения в любой ситуации. Звучала она так: хочешь победить систему – стань частью этой системы.

И начала Феечка становиться частью системы реабилитационного центра. Принимала активное участие в группах, добросовестно писала аналитические работы, всеми силами втиралась в доверие к консультантам, которые, честно сказать, не все были приятными людьми. Прежде всего играла свою роль для сестры Леры – все знали, что та передает руководству разговоры в центре. С мамой по телефону тоже приходилось притворяться – Неллечка рассказывала маме, что многое здесь осознала, осмыслила, многому научилась, и, конечно, не забывала под конец сказать, как сильно соскучилась по дому. С мамой дело пока шло туго – мама радовалась за дочь, но забирать из центра не спешила. Неллечка понимала, что со своей стороны родителей обрабатывают консультанты, в частности сам руководитель центра Александр. В городе, в здании церкви по четвергам устраивали домашние группы для родителей. Там им рассказывали в подробностях, как проходит жизнь их детей. Иногда Александр подгадывал момент, когда у ребят было хорошее настроение, и незаметно фотографировал их на телефон, чтобы потом показать родителям. Мол, смотрите, как у нас там вашим деткам хорошо. У Александра был один неоспоримый неубиваемый козырь – пока человек находится в центре, он не употребляет. Потому многие родители, пожалуй, были бы согласны, чтобы их ребенок находился там всю жизнь. Зато гарантия трезвости обеспечена.

В центре инициативу Феечки заметили, стали относиться к ней более серьезно, стали часто брать в церковь по воскресеньям. Но и ответственности стало больше. Время шло, старенькие уходили, новенькие приходили. Феечка уже относилась к категории старожилов – еще бы, почти полгода здесь прожила. По-прежнему продолжала флиртовать с Альбертом, окружающие даже успели к этому привыкнуть. А что, вдруг он тот самый – ее будущий надежный муж?

Целый месяц она провела на кухне – дали служение повара. Готовить ей было по душе, но постоянная нервотрепка с расчетом продуктов в условиях жесткой экономии, сводила с ума. Слава Богу, это служение подошло к концу. Дали служение молитвенника. Каждый вечер молитвенник должен был возносить хвалу Богу, и делать это довольно продолжительно и вслух. Нелллечке это служение сильно не нравилось. Прежде всего, тем, что это делалось как бы напоказ. Все равно каждый человек разговаривает со своим Богом исключительно наедине. Но Неллечка терпела. Она привыкла идти к своей цели, не останавливаясь. Терпела и ждала удобного случая. И, конечно, случай представился. Рано или поздно он должен был появиться.

В одно прекрасное, уже осеннее, воскресенье консультант Виталик повел группу ребят на озеро. Стоял безветренный солнечный день, и Виталик сказал, что грех такой погодой не воспользоваться. Взял с собой только проверенных ребят, звал Неллечку, но та отказалась, сославшись на «женские дни». В центре остался без пяти минут консультант Вадим – следить за порядком. А в консультантскую Виталик посадил сестру Леру. Сестра Лера находилась здесь почти год, и ей не в первый раз оказывали такое доверие. Еще Лере оставили мобильный телефон, сегодня был день родительских звонков, и родители могли звонить непосредственно в центр в любое время.

Феечка едва дождалась пока все уйдут и спустилась вниз – убедиться, что Вадим с оставшимися ребятами увлеченно смотрит какой-то боевик по телевизору в общей комнате. Поднялась в консультантскую, заглянула в комнату, и жалобно попросила:

– Лерочка, можно маме позвонить? Сегодня ведь родительский день…

– Может ты Виталика дождешься, а? – Лера сидела в крутящемся кресле за столом Александра и что-то рисовала.

– Не могу, Лер, живот крутит перед месячными, сил нет. А мама боль может снять, – соврала Феечка.

Лера удивленно подняла брови, но ничего не сказала и кивнула на диванчик у окна. Потом с важным видом достала телефон.

– Телефон мамы помнишь?

Феечка наизусть назвала цифры, и Лера протянула ей мобильник. Поставив сперва на громкую связь, конечно. Феечка, волнуясь, слушала длинные гудки. Расчет был прост – быстро сказать маме то, что, как она думала, подействует и заставит родителей забрать ее домой. Сказать и ждать реакции. О том, что она будет делать если реакции не последует, Феечка пока не думала. Сейчас от этого разговора зависело то, как будут разворачиваться дальнейшие события.

– Да-да, – раздался в трубке голос мамы.

– Мама! Это я, Нелли!

– Да, дорогая.

– Мама, ты знаешь, что все наши разговоры с родителями прослушиваются?

– Да-да, – снова повторила мама, явно не осознав вопрос до конца. Знать об этом она никак не могла.

– Мама, то, что я сейчас скажу – очень важно! – краем глаза Феечка заметила, как Лерка напряглась и приготовилась услышать важную информацию, – если вы не заберете меня до конца месяца, я сбегу! Мама, ты меня знаешь, я это сделаю! Я несколько месяцев выжидала удобный момент, чтобы сказать тебе это. Мама, забери меня, умоляю, я больше не могу здесь находиться!!!

– Нелли, дай сюда телефон! Быстро! – до Лерки наконец дошло, что пора бы вмешаться.

Феечка успела услышать, как мама растерянно говорит что-то о том, что ей надо посоветоваться с папой, успела выкрикнуть в трубку: «И, если сбегу – к вам я не вернусь, так и знай!», и Лерка с силой вырвала у нее телефон.

Но дело было сделано. То, что ждало ее дальше, Феечку мало волновало. Сейчас главным было, чтобы мама услышала отчаяние своей дочери, отчаяние и безысходность, которые она копила в своем сердце несколько месяцев.

Потом был разговор с Виталиком, которому, конечно, Лера немедленно все доложила. Через пару часов в центр примчался Александр, напуганный тем, что Неллечка вышла из-под контроля. Ворвался в консультантскую, смерил Феечку взглядом и с порога выпалил:

– Я разговаривал с твоей мамой! Никуда она тебя забирать не собирается! Так что можешь успокоиться! На две недели лишена разговоров с родителями! Свободна!

Несмотря на то, что Феечке стало по-настоящему больно от этих слов, она не подала вида.

– Это мы еще посмотрим, – с загадочной улыбкой сказала она и вышла из консультантской.

Дальше потянулись дни ожидания. До конца месяца оставалось полторы недели, и, честно говоря, Феечка не особо верила, что родители заберут ее домой. Но всерьез убегать она не собиралась. Только если представится удобный случай, а в том, что он представится, Феечка не сомневалась. На этот случай она заранее продумала, к кому из знакомых можно будет вот так вот свалиться как снег на голову. Таких знакомых хватало. По большей части мужского пола. Если совсем честно – она только мужчин и рассматривала. Но хотелось-то уйти по-честному, открыто, никуда не бегая. Опять же жалко было восстанавливать паспорт, который, как и остальные паспорта, лежал в сейфе в консультантской. Что, между прочим, уже само по себе было противозаконно.

Иногда она мысленно разговаривала с Богом. Господи, спрашивала Феечка, ну, зачем я здесь так долго? Я уже и правда усвоила урок, взяла здесь все, что можно было взять. Что-то должно случиться, чтобы я могла уйти или я что-то должна понять?

И, наверное, Бог ее услышал. Потому что в тот день, когда она поняла кое-что очень важное для себя, ее наконец забрали домой. И случилось это через неделю после разговора с мамой.

В тот день она была дежурной на кухне. Поваром второй день был Альберт, и у Феечки были все основания полагать, что сегодня они впервые поцелуются за перегородкой, отделявшей кухню от общей комнаты. Но не сейчас. В окно было видно, как к центру подъехала машина. Из машины вышел Максим – водитель Александра и одновременно такой же реабилитант, как все остальные. У самого Александра прав на вождение не было, и он ловко решил эту проблему – взял парня с правами из центра в свое личное пользование. Максима нужно было накормить, потому что он уехал еще до завтрака. Неллечка поставила в микроволновку тарелку с овсяной кашей, налила в чашку остывший чай. Максим зашел за перегородку спустя минуту.

– Ну, что, Феечка, танцуй! – сказал он, усаживаясь за стол. Не так давно в центре все вдруг стали называть Нелли Феечкой, хотя не могли знать, что так ее зовут друзья. Феечку это поразило до глубины души, но возражать она не стала.

– Что, передачку привез от мамы? – вяло поинтересовалась она.

– Круче! Мама забирает тебя домой! Но я тебе этого не говорил! – и Максим предостерегающе покосился на Альберта, который внезапно побледнел.

– Как забирает?!! – тревожно спросил Альберт.

А у Феечки внутри все пело и ликовало. Значит сработало!!!

Максим вез Александра в церковь, и по дороге тот долго говорил по телефону с Феечкиной мамой. Пытался ее отговаривать, но мама твердо стояла на своем – сказала, что, мол, вы, конечно, Александр, во всем абсолютно правы, но больше платить за Нелли мы не можем. Ну, он и отстал. Наверное, понял, что с этих родителей больше денег выдоить не удастся.

– А еще в церкви беда, – сообщил Максим, доедая кашу, – Юра умер.

– Который на Мерсе ездил? – спросил Альберт.

– Ага.

– Как умер? – не поверила Феечка, – Тот самый Юра, у которого красивая жена и сынишка? Который бывший наркоман?

– Оказалось, что не бывший, – сообщил Максим, – он все это время притворялся и употреблял по-тихому. Как давно – никто не знает, даже жена. Он ей вчера вечером наплел, что задержится на работе, а на самом деле поехал в гостиницу. В гостинице его утром и нашли – передоз.

После обеда Максим снова уехал, и вернулся уже с Александром. Феечку вызвали в консультантскую, чтобы сообщить радостную весть. В этот раз Александр уже вел себя по-другому, по крайней мере, пытался разговаривать уважительно. Потом приехал врач (а может и не врач совсем, документы он не показывал), сделал Феечке укол под лопатку – это было непременное условие мамы, чтобы Нелли закодировалась от алкоголя. Но это все была ерунда, Феечка прекрасно знала, как раскодироваться, были бы деньги. Не то, чтобы она собиралась это сделать, просто радовала мысль, что кодировка обратима, и это в ее, Феечкиной, власти. С этого момента к ней приставили Леру, чтобы та оградила Феечку от общения с остальными, пока она будет собирать вещи. В центре не поощрялись прощания. Если человека забирали, он обычно исчезал неожиданно, без предупреждения. Потом, конечно, говорили, что, мол, такой-то уехал домой. Но с человеком было уже не перемолвиться словом, не обнять на прощание – Александр категорически такое запрещал.

Хорошо Феечку Максим предупредил – она хоть напоследок Альберта обняла. Пообещала, что будет его ждать из центра, сколько понадобится. И что в церковь будет приезжать по воскресеньям – рано или поздно они там увидятся. По правде говоря, ей не очень хотелось посещать эту церковь, но слово есть слово. И в Альберта она все-таки была немножко влюблена.

С Александром они договорились, что Феечку довезут на машине до города, до ближайшего метро. Феечка подумала, что стесняться уже нечего и попросила у Александра в долг пятьдесят рублей.

– На пиво? – язвительно спросил он.

– На кофе, – в тон ему ответила Феечка, – в воскресенье верну!

Позже, уже купив у метро стаканчик капучино, Феечка присела на скамейку и глубоко задумалась. Ей не давала покоя история Юры. Как неправильно все закончилось! Ведь он всего добился, всего, что нужно для простого человеческого счастья!

Она глотнула обжигающий кофе и, по привычке, спросила у хмурого сентябрьского неба:

– Чего я не понимаю, Господи?

Попыталась найти ответ, представить себя на месте Юры, с которым она даже никогда не разговаривала. И представила. Поняла, что тоже оставляет себе отходные пути. Когда она всего, о чем мечтает, добьется, неужели не разрешит себе немного расслабиться? Ответ Феечка прекрасно знала – разрешит. Сколько бы ни прошло лет, пока она выйдет замуж, пока нарожает детей, рано или поздно придет тот день, когда она, сильная и уверенная в себе женщина, угодит в ловушку под названием «Ну, теперь-то можно расслабиться». Даже страшно стало от таких мыслей. Получалось, что, чтобы победить зависимость, расслабляться никогда нельзя – до самой смерти? Да, печально отвечало небо.

И тут вдруг все стало настолько просто и ясно, что было смешно, как этого можно было не понять раньше. Трезвость – это не крест, не запрет, это – образ жизни, это выбор, раз и навсегда. Это и есть тот самый путь силы, и путь воина, о котором написано столько книг и сказано столько слов, на самом деле заключается всего в трех словах:

«Никогда не расслабляйся».

Примечания

1

солевые наркотики представляют собой порошок с мелкими кристаллами, который может быть как белого цвета, так и иметь сероватый оттенок. Сама соль считается производной мефедрона.

(обратно)

Оглавление

Фотография

Рыцарь Антоха

Феечка

*** Примечания ***