Врачебная тайна [Роман Тарасов] (fb2) читать онлайн

Роман Тарасов Врачебная тайна

От автора.

Как то однажды Эрнест Хэмингуэй сказал "Писатель, должен всегда быть голодным". Наверное, он был прав, потому что та история, которую вам предстоит прочесть, писалась мною на голодный желудок. В мире написано уже много книг, романов и рассказов, все они про любовь и измены, про войну и победы, про дружбу и предательства, про подвиги и не совсем достойные поступки, всего и не перечислишь. Мне же, захотелось написать про людей-профессионалов, профессионалов-фанатиков, фанатиков-психопатов. Про таких, какие наверняка есть в каждой профессии. И с такими людьми мы каждый день можем находиться рядом, стоять в пробках, ехать в метро, сидеть в кинотеатре или выпивать в баре, лететь в самолётах, ехать в поездах, находиться под глубоким наркозом в больницах, да мало ли.........

Их труд и старания, часто остаются для нас незаметны. Пока мы сами не столкнёмся с этими людьми по воле судьбы.

Говорят есть три самых благородных, но не благодарных профессии: учить, лечить и кормить людей. Не могу не согласиться или согласиться с этим утверждением.

Эту историю, я посвящаю тем кто решил лечить людей, тем кто не выпячивается и молча, делает свое дело, как в последний раз в жизни, не ожидая какой то выгоды или даже простого "спасибо". Все мои персонажи, как и всегда, вымышлены, но у каждого из них вы увидите знакомые черты характера, черты которые мы видим каждый день в окружающих людях в повседневной жизни. Кто то, увидит в моих героях своего начальника, кто-то увидит ту в кого безответно когда-то влюбился, кто-то может увидеть своих родителей, а кто-то может быть узнает соседа  или самого себя, не исключено что кто-то захочет стать похожим на кого-то из этих них. Одно могу с уверенностью сказать точно, все совпадения будут случайными. Так получилось, что работа над этой вещью (так и хочется назвать её мини-роман, но дотягивает ли она до такого статуса....?) затянулась. По моим расчётам я хотел написать "Врачебную тайну" за пару недель, но в итоге на это ушло почти 3 месяца. В процессе написания были ёмкие и очень важные консультации с хирургами, стоматологами, психотерапевтами и фармацевтами, за знакомство с которыми я готов бесконечно говорить спасибо судьбе. Эта работа могла стать и больше, но я решил, что пора ставить точку и отдать ее близким для прочтения и дальнейшего растерзания на критику. Если вы сейчас читаете это предисловие, значит, я уже наспех отредактировал весь остальной материал и с божьей помощью сверстал его. Так, что заранее прошу прощения за возможные ошибки и хромую пунктуацию. Приятного чтения и эмоций друзья.

Звонок друга.

Беги к спасению с любовью

И мир последует за тобой

Хоакин Феникс

В это субботнее утро в приемном отделении хирургического отделения, было как всегда немноголюдно. Уборщица уже по известному маршруту намывала пол, вернее растирала тряпкой по полу, тот снег, что слетел с подошв первых посетителей и уже успел растаять.

На улице стояла аномально тёплая погода для января. Пять градусов ниже ноля для Сибири в январе – настоящий подарок. Несмотря на то, что солнце пока еще было во власти луны и было темно, крупные хлопья снега светились в свете фонарей и грузно падали на белые барханы снежных сугробов.

Марк припарковал свою Camry на парковке для персонала, вышел из машины и не заметил, как его ноги оказались в небольшой куче рыхлого снега. С некоторой грустью в глазах, он посмотрел на заснеженный капот. "Когда же я тебя поменяю, старушка?" – подумал он.

Он постоял, задумавшись еще немного, взглянул на часы. Стрелки на чёрном циферблате показывали 8:47. Марк достал пачку легких Lucky Strike с ментолом, вытащил сигарету и прикурил. "Надо все-таки бросать с этой дрянью" – снова задумался Марк. Зазвонил мобильный, Марк достал его из кармана пуховика и взглянул на экран, вместо имени было написано – по всей видимости, прозвище Dantist. Телефон вибрировал и играл, какую то идиотскую музычку, напоминающую цирковое представление. На экране светилось фото молодого человека в белом халате, испачканном в крови, в одной руке он держал щипцы, а в другой ковырялку – которую больше всего боятся посетители стоматологий.

– Привет, старик. Сколько людей вчера зарезал?– послышалось в трубке.

– Ааааа это ты мучитель – улыбнулся Марк и спаясничал в ответ

– Давай встретимся сегодня после смены, я угощаю! – Сказал голос дантиста

– Ок! Ты один или с Машей – спросил Марк

– Маша вчера улетела в Дюссельдорф, там заказ у нее какой-то, на съёмку свадьбы. – ответил голос в трубке.

– Значит холостякуешь? – с ехидной улыбочкой спросил Марк.

– Ну, типа того, вот и решил, что не мешало бы встретится, и немного выпить. Я тем более тебя уже месяц не видел. В общем до встречи старик. Жду тебя в Роддоме#1 в 19:00, постарайся приехать не позже восьми, а то мне придётся накидаться коктейлями, пока буду тебя дожидаться. В общем, старик не опаздывай! – сказал голос в трубке с энтузиазмом и тут же прервался гудками.

Пашка был всегда таким заводным. Ростом был, как говорят от горшка два вершка, чего не скажешь про Марка. Марк такое ощущение, что украл у Пашки весь рост и был под два метра. В институте были не разлей вода и сидели за одной партой. Пашка всегда ненавидел вид крови и когда впервые их группу сводили в морг, Паша упал в обморок и ударился головой об кафель. Практические занятия были сорваны, а после того как его откачали, Пашу с сотрясением мозга еще полоскало несколько дней. Марк же наоборот был, полной противоположностью Паши. Он был невозмутим, и покойники с кровью никак его не пугали и из душевного равновесия не выводили. После 2 лет на кафедре, Павел Мухин пошел по направлению стоматологии, а Марк пошёл в направлении хирургии.

– Ты придурок что-ли, зачем тебе этот мясной цех, нахрен ты идёшь в эту хирургию, будешь всю жизнь копаться в чужих кишках – негодовал Пашка, когда узнал про выбор Марка.

– Даа, конечно. Лучше ковыряться в гнилых зубах и нюхать эту вонь изо рта каждого твоего пациента – парировал Марк, при этом старался смеяться как можно откровеннее и вызывающе прямо в лицо Паше.

– Да пошёл ты ....., придурок! – ответил Паша показав ему жест средним пальцем. Тогда он ушёл с занятий, они разругались и не общались целую неделю. Через неделю Паша пришёл с бутылкой бурбона, прямо на занятия и сказал, что пора мириться. Они прикончили литровую бутылку прямо на крыльце института, сбежав с 2 последних пар по лучевой диагностике.

Марк зашёл в свой кабинет и привычным движением в темноте повесил свой пуховик на стоящую слева вешалку. Он включил свет и не обратив никакого внимания на лежащие на полу истории болезней перешагнул их и направился к своему письменному столу. Его кабинет ничем не отличался от кабинета любого зав.отделением. Все те же полки с медицинскими справочниками, шкаф для спецодежды, мягкий велюровый диван, письменный стол и компьютер с большим монитором. Но было в этом кабинете, то что отличало Марка от других его коллег. На диван было невозможно сесть, поскольку на нем стопками лежали папки с историями болезней его пациентов, рядом на полу тоже стопками в полметра высотой аккуратно лежали все те же картонные папки. На столе лежали негативы рентгеновских снимков скрученные в рулоны . Все теми же снимками было затонировано единственное большое окно в кабинете. На снимках были изображены переломанные кости, в белых контурах на снимках угадывались вкрученные фрагменты почек, печени и желудков.

Все эти детали, выдавали в Марке больного фанатика, который посвятил свою жизнь медицине.

Марк открыл большую тетрадь на пружине, на той странице, где был приклеен оранжевый пластиковый стикер. На странице был написан мобильный телефон и имя.

Марк взял телефонную трубку и набрал номер. Дождавшись пока гудки сменят мужской голос, Марк спросил:

– Добрый день, это Андрей Беляков?

– Андрей, это Марк Истман беспокоит. У меня освободилась койка в стационаре, могу положить вас на пару недель. Чего весны ждать? Заодно и понаблюдаю. Как кстати чувствуете себя, живот так и продолжает раздувать? Токоферол и рутозид, что я прописал пьете? – нахмурившись, спросил Марк.

– В общем, в понедельник, жду в стационаре, все по той же схеме. На руках общий анализ крови, флюорография свежая и сменная одежда. В приемнике девочек предупрежу, они вас оформят. Все до встречи! – сказал Марк и положил трубку.

В кабинет постучали.

– Да, да войдите – крикнул Марк в сторону двери.

Дверь отворилась, в кабинет вошла высокая девушка тридцатити лет. На ней был халат салатового цвета, белые парусиновые кроссовки похожие на те, что носят теннисисты. Под шапочку в тон халата были забраны светлые волосы. На лице была надета одноразовая маска с изображением мишек и детских пирамидок.

– Не занят? – спросила она сквозь маску.

Марк посмотрел на нее, улыбнулся уголком рта и махнул головой. Она закрыла за собой дверь, и подошла к Марку.

– Привет – сказала она, сняла маску и поцеловала его в щёку.

– Привет – ответил Марк.

–Ты чего сегодня так рано? – глядя ей в глаза спросил Марк.

Она опустила глаза и отвернулась в сторону

– Всё нормально… – ответила она с грустью.

Марк подошёл к ней, взял за плечи и прижал к груди, по ее лицу прокатилась слеза, потом еще одна и еще. Она тихо всхлипывала, стараясь не подавать виду.

Вера была младше Марка на 9 лет. Они познакомились, когда она пришла в клинику на производственную практику и стала помощником врача. После она решила пойти в детское онкологическое отделение при этой же клинике. Еще на первом курсе она решила, что хочет работать именно в этой клинике. Клиника им. Сахаровского едва ли ни самая крупная и масштабная за Уралом. Здесь всегда были лучшие специалисты, которых отбирали и начинали воспитывать уже на этапе обучения. По обмену опытом здесь всегда были специалисты из Израиля, Германии, Америки и Швеции. Сюда стекался нескончаемый поток финансирования бюджетными средствами, а так же не иссякал бесконечный поток людей со всей восточной части России. При клинике был небольшой НИИ, который вел передовые исследования в направлении онкологических заболеваний. При нем же и находилось небольшое детское отделение. На четвёртом, пятом и шестом этажах располагался стационар. Так же было отделение хирургии и портальной гипертензии, заведующим которого и был Марк. Три года назад тут же открыли небольшое травматологическое отделение, ожоговый центр и поликлинику.

Несмотря на то, что этот город, который раньше был миллионником, и был одним из красивейших городов Сибири, процент миграции населения из этого города каждый год становился все больше. Процветали только магазины с разливным пивом и алкоголем, фармацевтический бизнес тоже шел уверенными шагами вперед благодаря умелому демпингу одного из холдингов. Бюджет продолжали грабить вновь ставшие у руля градоначальники. А якорные предприятия уже не стесняясь, в открытую выбрасывали каждый день тысячи кубометров этилмеркаптана в атмосферу. Каждый вторник, те кто выходил из дома на работу пораньше, могли чувствовать этот свойственный серный запах в воздухе, но чувствовали этот запах не все потому как многие уже привыкли. И вот совпадение или нет, но по этой причине в данном регионе был просто рассадник онкозаболеваний. Поэтому клинический центр им. Сахаровского был единственным объектом привлечения не только гостей этого города, но и пользовался спросом у местного населения.

Врачебная практика

Марк сходил в стационар на общий большой обход, где обследовал практически каждого пациента. После он снова сделал несколько звонков пациентам, которые были в плановой очереди на операции, разобрал свежие рентгеновские снимки и сел за изучение истории болезней. Сегодня Марк решил не обедать, он подошёл к кофе-машине "Bork" и нажал кнопку с изображением кофейной кружки. Густая струйка светло-коричневого цвета устремилась в чашечку из костяного фарфора. Он посмотрел в щель между рентгеновскими снимками, что висели на окне, на улице продолжал идти снег. Время уже перевалило за обед и на улице уже начало смеркаться.

«Наверное сегодня, уеду пораньше и как раз доберусь первым до Роддома #1, что бы этот обалдуй не успел пообщаться с барменом» – подумал Марк, глядя в окно.

Зазвонил телефон, Марк посмотрел и не спеша взял трубку.

– Да, слушаю – сказал Марк, перемешивая ложечкой кофе

– Марк Романович приветствую, это Сергей Иваныч беспокоит тебя. – послышался голос в трубке

"Да лааадно?!" – с досадой подумал Марк. Ничего хорошего этот звонок не сулил. Главный врач никогда не звонил, спросить просто так, как у тебя дела.

– Как дела твои, дорогой? – спросил Сергей Иванович уже с некоторой тревогой в голосе.

– Что случилось? Сергей Иванович, давайте к делу уже! – закатив глаза в потолок спросил Марк.

– Слушай Марк, мне сейчас товарищ мой звонил, Володя Спинов, да ты его знаешь, я вас как то знакомил. Из ФСС он, помнишь?

– Там племянника его привезли в травматологию, вроде ничего особенного, ножом засадил себе в бедро.

– Марк, голубчик выручай, сходи туда посмотри, что да как. Он мне уже 2 раза звонил. Виноградова нет на месте, он сегодня улетел в командировку, а вместо него там этот молодой Ситников Димка, мало того, что интернов на него сегодня целый отряд, так еще и дежурит он – уже чуть ли не умолял в трубку Сергей Иванович

– Ну ладно, ладно Вам переживать так, Сергей Иванович, схожу сейчас! – успокоил его Марк

– Мне самому им заняться? – спросил Марк

– Займись, Марк дорогой, займись, пожалуйста! – продолжал умолять Сергей Иванович

– Я сейчас закончу здесь и спущусь к вам – сказал тревожный голос в трубке.

Марк спустился в отделение травматологии, коридоры которого уже успели забиться покалеченными людьми. На кушетке в коридоре сидело двое пьяных мужчин, один из них прижал к затылку свернутый в виде квадрата платок, сквозь который сочилась кровь. На соседней кушетке сидел байкер в кожаной безрукавке с черепами и забитыми татуировками руками. С ним сидела девочка лет одиннадцати, на одной ноге был надет белый фигурный конёк, на второй был надет серый шерстяной носок и по тому, как опухла ее нога, Марк сразу понял, что это вывих лодыжки. В конце коридора Марк заметил, высокого парня в поварском кителе, с окровавленной правой штаниной джинсов. Он сразу понял, что это тот самый "гость" из-за которого весь сыр бор. Марк прямиком направился в конец коридора к нему. Вокруг ноги был обёрнут огромный, черный пакет для мусора заклеенный скотчем. Молодой человек стоял в компании сопровождающих его девушки, молодого парня и взрослого седого мужчины лет пятидесяти.

– Здравствуйте, что случилось? – спросил Марк

– Да вот, нож в ногу воткнул – вроде как, оправдываясь, сказал повар.

Марк заметил за своей спиной Диму Ситникова и молоденькую медсестру в зеленой форме. Короткие рукава рубашки, оголяли ее руки полностью забытые татуировками на тему "Алисы в стране чудес", Марк понял тематику татуировочного сюжета, после того как увидел, что с предплечья на него смотрит чеширский кот изумрудными глазами и улыбается во все зубы.

– Марк Романович здравствуйте, вам уже поди Сергей Иваныч позвонил? – спросил Дима глядя снизу вверх сквозь на Марка. Дима был среднего роста, щуплый с кудрявой русой шевелюрой. На вид около 25 лет. Белый халат из плотного добротного хлопка, отглажен и даже такое ощущение что открахмален. Халат сидел так, будто это сшитый по индивидуальному заказу пиджак от Жан Франко Ферре. Дорогая оправа от Tiffany & Co добавляла солидности. Белые мокасины от Fendi из сыромятной кожи изначально имели золотые пряжки в форме буквы "F" , но после того как в первый же день все коллеги начали обращать на эти пряжки внимание, Дмитрий с легким сердцем их беспощадно оторвал. Дима был из династии врачей, а его отец возглавлял министерство здравоохранения области. Несмотря на свою принадлежность к социальным слоям, выше среднего, Дима наотрез отказался ехать поступать в медицинскую академию в Лондоне, но тем не менее все, всё равно смотрели на него как на мажора.

– Да, все нормально Дим, я его возьму, так что занимайся своими делами – похлопал Марк его по плечу

– Тогда вот Лена поможет – указал Дмитрий на поклонницу творчества Льюиса Кэрола.

– Лен, готовьте чистую перевязочную, начинаем через 5 минут – сказал Марк через плечо Дмитрия.

Та кивнула и быстро побежала открывать перевязочную.

Марк тем временем, снова посмотрел на парня. Правая половина белого кителя была запачкана в крови, из под штанины в кожаный, чёрный кроссовок сочилась алая кровь. И от входа по всему коридору, словно реклама красовались кровавые трафареты протектора правой подошвы с отпечатком NB.

– А вас как зовут? – спросил повар

– Марк Романович – последовал ответ

– А меня Лёва – сказал повар и протянул руку

Рука Лёвы была вся в крови, но ни Марк, ни Лёва этого не заметили. Марк пожал руку и они прошли в операционную – перевязочную.

–Ложитесь на стол, только аккуратно – сказал Марк, указывая на единственный стол в операционной.

– Лен, готовь инструмент: пару зажимов сразу, пинцет и давай наверное открывай пару скальпелей, один в виде пера, второй прямой – чётко скомандовал Марк надевая перчатки и маску.

– На лидокаин аллергии нет – обратился Марк к лежащему на левом боку Лёве

– Вроде нет, – мотнул головой Лев

–Лена 20 мл 1% го раствора лидокаина, готовь для начала. – скомандовал Марк.

– Марк Романович, я 0,5% готовлю – с испугом глянула на него Лена

– Да 0,5 % как вода, ты видела что у него тут? Давай однопроцентный. – громко прикрикнул Марк.

– Как вас так угораздило то, ножом что – ли? – обратился Марк, немного наклонившись, начиная обкалывать тем временем анестезией.

– Дааа, споткнулся и засадил себе ножом, и заметил то не сразу..... Аааа бляяядь! – вдруг выкрикнул Лёва.

– Ну, ну, ну немного потерпеть придётся, мне анестезией место раны обколоть надо – начал успокаивать Марк.

На дне раны начала расти гематома и Марк попытался заглянуть внутрь раны, раскрыв ее пинцетом и зажимом.

– Глубоко то как – немного прищурившись сказал Марк заглядывая в рану.

– Бляяяядь, больно сука! – кричал Лев, закусывая пальцы

– Лена еще давай 15 мл – обратился Марк к медсестре

– Лёва, ты если больно говори, лидокаина не жалко. Главное не отъезжай! – улыбнулся сквозь маску Марк и продолжил обкалывать.

– Перо подай – тихо обратился Марк к Лене

– А чего у вас на потолке кровь? – глядя в потолок с улыбочкой спросил Лёва.

– Да это вчера к нам деда привезли по скорой, отпилил себе три пальца болгаркой – сказала Лена, подняв глаза в потолок.

Марк в это время делал продольный разрез по ране.

– Лена готовь перекись и хлоргексидин. И сразу же нить и иглу с зажимом. – сказал Марк

– Нить с иглой готова – протянула почкообразный лоток.

Марк посмотрел в лоток

– Бляяя, Лена давай восьмерку нить и иглу соответственную, гнутую. Я чего тут с этой буду шить?! – начал нервничать Марк

– Марк Романыч, он походу отъехал – засуетилась Лена

– Тампон с нашатырём – протянул открытую ладонь Марк

Марк начал обмазывать виски Льва: – Таааак возращаааемся, Лёва возвращааайся, не надо нам туда пока, давай возвращайся к нам возвращайся – продолжал Марк обмазывать щеки Льва.

Через пару минут Лев открыл глаза и смотря по сторонам хапал воздух ртом как рыба.

– А что было? – спросил Лев.

– Лёв, мне пришлось сделать продольный разрез, что бы увидеть дно раны, и тут ни о какой пластике как ты понимаешь, речи не идёт. Я думаю вы должны меня понять – сказал Марк приготовившись накладывать широкие, крестообразные швы.

– Какие вопросы док, зашивай уже меня как рождественского гуся – хохмил Лев.

– Я наложу четыре основательных шва и поставлю дренаж. Послезавтра придёте на перевязку, и вам должны будут убрать дренаж – пояснил Марк.

В операционную подобно метеориту ворвался Сергей Иванович, кажется, что он даже схватил из лотка зажим.

– Так, ну что там Марк, сильно глубоко? Дайка я гляну! – Сергей Иванович уже полез с зажимом к ране

– Тщщ, тщщщщщ, спокойно Сергей Иванович я уже зашил почти – остановил его Марк, жестом открытой окровавленной ладони.

– Все нормально, повезло. Артерии не задел, сухожилия тоже, правда рана глубокая, отсюда на дне раны гематома наливается – пояснил Марк, указывая взглядом на синюю шишку над коленом.

– Ага я вижу, вижу – ответил Сергей Иванович.

– Надо бы лечь к нам в стационар по-хорошему, по наблюдаться дней 5 хотя бы – обратился Сергей Иванович к пациенту.

– Нееее, неее я домой, дома стены лечат, а от вас потом ни сбежишь, ни выпишешься – замотал головой Лев.

– Марк Романыч, ну с меня теперь бутылка тосканского и стейк с кровью как минимум – слезая со стола, сказал Лёв

– Да бросьте вы, это ведь моя работа – ответил Марк.

– Выздоравливайте и будьте аккуратнее – подмигнул Марк и указательным пальцем указал на ранение.

Марк достал из кармана мобильный и переключил режим с бесшумного в обычный. На телефон пришло сообщение от Веры.

"Пошли, покурим?"

Они стояли в курилке, но курил только Марк.

– Дружище, ну чего ты так раскисла то с утра? – спросил Марк, делая затяжку.

– Помнишь Вову Воробьёва, которого мы с тобой поздравляли с новым годом? – спросила Вера

– Тот мальчишка, с лейкозом? Ну конечно! Как он? – стряхнул пепел с сигареты в карманную пепельницу Марк

– Не выкарабкался, впал в кому неделю назад и сегодня все.... – посмотрела в глаза Марку Вера.

– Мдаааа, что тут скажешь… – заключил Марк

– Вер, я тебе сейчас скажу, кое-что выслушай, пожалуйста.

Вера посмотрела на него и кивнула.

– Ты не должна себя мытарить на этот счёт. Конечно, милосердие и сочувствие это редкая черта в нашей профессии. Но ты же взрослая девочка и должна понимать, что нашем деле нужно подходить с холодным сердцем, эмоции не должны брать над тобой верх. И еще… это может показаться жестоким, но он не первый и не последний. Если ты планируешь и дальше идти по этому пути и работать в онкологическом направлении, то ты должна понимать, что такое будет случаться не раз, поэтому не мытарь себя и не мучай!" – Марк прикурил еще одну сигарету.

Он подошёл к Вере, обнял ее за плечо и прикоснулся губами к ее макушке и поцеловал. Она почувствовала его тёплое дыхание, ей стало спокойно и легко, затем подняла голову, посмотрела в глаза Марку и поцеловала его и улыбнулась.

– Ну вот, теперь ты дымом пропахлась вся! – улыбнулся Марк

– Да и чёрт с ним, зато легче стало как то, – ответила Вера

– Знаешь, у меня есть один прием, когда я ложусь вечером спать, я абстрагируюсь от всего и стараюсь подумать о чём-то хорошем. Например, о места, в которых я когда то был или не был. И тогда я засыпаю и мне ничего не снится, ни кошмаров, ни крови, ни работы,– эдакая терапия для себя получается. Я называю этот прием "Врачебная практика", то есть практикую на себе своего рода врачевание, лечение своей нервной системы – сказал Марк, затягиваясь сигаретой.

– Марк! Когда ты наконец-то бросишь курить и займешься своим здоровьем, а не здоровьем чужих тебе людей? – возмутилась Вера, отмахиваясь от табачного дыма.

– Кстати как там твой новый ухажёр, с которым вы познакомились на прошлой неделе? – спросил Марк, и затушил сигарету.

– Да какой-то не конкретный не понимаю, честно говоря, что с мужчинами не так происходит в наше время. И ведь не мальчик уже совсем. Хочется, какой-то решительности, мужества каких-то поступков, а на деле начинаешь сама мужиком себя чувствовать. В общем, так себе – вернее никак. В компании с тобой мне более комфортно.

– Спасибо – расплылся в улыбке Марк и снова обнял Веру.

– Это тебе спасибо, мне иногда кажется, что ты в состоянии заставить вынырнуть кита из эмоционального омута, не то что меня. – ответила Вера улыбнувшись.

– Какие планы на вечер? – спросила Вера

– Сегодня встречаюсь с Пашкой, в роддоме #1, если хочешь, подъезжай, как закончишь, выпьем чего-нибудь.

– Вдвоём, что ли встречаетесь? – спросила Вера.

– Да, давно не виделись, решили немного расслабиться! – ответил Марк.

– В общем если ухажёр твой ничего нового и интересного не придумает, приезжайте вместе, познакомишь хоть, – сказал Марк.

Вера засмеялась.

Бостонский Джордж

Марк добрался до места назначения.

– Сколько с меня? – спросил Марк

– 450 рублей! – ответил таксист

Марк протянул 500 рублей с просьбой сдачу не отдавать.

Роддом #1 представлял собой монументальное четырёхэтажное здание, в стиле ар деко. Оно было отделано темно-серым гранитом и высокие оконные проёмы свидетельствовали о высоких потолках и больших площадях внутри. Внутри этого памятника архитектуры пять лет назад еще располагался один из старых роддомов города. А сейчас здесь находился один из лучших баров с самыми идейными и шизанутыми бар-тендерами. И несмотря на то, что название бара было "Feeling", Марк и Паша в своих кругах нарекли своим медицинским названием данное заведение – «роддом #1».

Забавно, но в здании напротив располагался один из корпусов медицинского института. И когда проходили занятия по фармакологии на четвертом этаже, то тем, кому становилось скучно, с тоской смотрели в окно на здание напротив. И когда Марку, Паше и их однокашникам надоедало смотреть на появление новых людей на свет божий, они снова возвращались из того мира в этот и продолжали слушать и делать записи о таблетках, антибиотиках, обезболивающих и разных других медикаментах.

Марк помнил свой первый раз, когда он пришёл на втором курсе на экскурсию в этот роддом. Может быть, поэтому они с Пашей и выбрали именно его своим местом паломничества – эдакой, пьяной Меккой.

Зайдя впервые в этот бар удивлению Марка не было предела.... Здесь сохранили всю плитку на полу в виде коричневых и рыжих шестигранников, которая идеально вписалась в общий интерьер. А так же, что бы сохранить бюджет, дизайнеры приняли решение оставить лепнину под потолком, а со стен решили частично ободрать штукатурку до кирпичной кладки. И вот получился всеми горячо-любимый стиль лофт. Внутри всегда сохранялась атмосфера speak-easy, тусклый свет от светильников, имитирующих канделябры со свечами, висящими на стенах. Можно было расположиться на подоконнике – залезть прямо с ногами и развалиться на подушках, завернуться в плед и попивая из большой кружки глинтвейн, разглядывать прохожих, которые снуют туда и сюда мимо окон. Тут же, располагалось несколько удобных диванов, создавая интимные и закрытые зоны. Но обычно Марк и Паша начинали свой вечер с коктейлей за барной стойкой, которая была выполнена из цельного куска слюды канифолевого цвета в который были залиты разные листики и ветки деревьев и растений, произрастающих в этом регионе. Наверное, эти веточки и листья были здесь не случайно. Глядя на них, была прекрасная возможность погрустить в одиночестве. Они выглядели слегка увядшими и заключёнными в плену слюды навсегда. Когда на улице темнело, и сутки начинали переходить во власть ночи, ребята бартендеры включали освещение под барной стойкой, и она загоралась янтарно-жёлтым светом. И вот тогда, вот тогда этот гербарий приобретал одинаково чёрный окрас и отличался лишь формами силуэтов. Была в этой всей истории и легенда. Лист канабиса, да-да настоящего канабиса каким-то образом привезенного из Штатов. И уже тот факт, что каким то чудом удалось провезти через таможню и три стыковочных рейса это растение, означал, что он должен приносить удачу. И действительно, в этом убедился один из шизанутых бартендеров Славик Барбосиков. Славик стоял у истоков открытия этого бара еще в первом составе команды, и был своего рода фронтменом. Он то и привёз эту зеленую ветвь из страны свободных людей к себе на родину. Вскоре он заметил, что ему невероятно фартит в денежных выигрышах и свято верил, что это благодаря Бостонскому Джорджу – таким именем он нарек своего зеленого питомца, которого он привез в красном чемодане прямо из Бостона. Джордж жил у него в декантере с водой на подоконнике. Когда открывался "Feeling" он решил одновременно пожертвовать и в то же время увековечить "Бостонского Джорджа" и попросил главного создателя и вдохновителя Вику Селезнёву залить его в барную стойку. Вика много раз слышала истории про Джорджа и очень верила в эту историю. Вообще изначально планировалось залить стойку без вкраплений и сделать ее в имитации максимально приближенной к монгольскому ониксу. Но на одном из пьяных, мозговых штурмов, в самый последний момент, кто-то предложил инкрустировать в нее дорогие и сокровенные каждому из команды вещи. В тот день, когда заливали стойку специальным составом, каждый из ребят бартендеров принес с собой по одному растению. Вика пришла на дело со своим 10 летним сыном Артёмом. Артем с рождения был аутистом и Вика все своё свободное, да и рабочее время старалась посвятить ему. Когда все приступили к заливке своих растений, то все начали исполнять, кто во что горазд. Кто-то прощался со своей веткой рябины, которую он сорвал час назад в сквере пионеров по дороге на работу. Кто-то нашёптывал на свой кленовый лист кучу несбыточных мечт и желаний. Кто-то прощался чуть не плача со своей горсткой желудей извлеченных из кармана. А Славик вынул уже успевшего за полгода разрастись Бостонского Джорджа и выбрал самый красивый отросток. Он подошёл к Артёму и торжественно вручил веточку из семи листков со словами: – Артёмка, давай залей его, возле того места где я буду всегда работать. И показал точное место, куда его надо было поместить – ровно на середине всего периметра бара. После того как все залили свои артефакты, Славик предложил покурить кальян с остатками, Бостонского Джорджа. Это был один из самых душевных и весёлых дней в истории бара "Feeling". В тот день стойка была успешно залита и через неделю, после того как она окончательно высохла ее отполировали до идеального состояния. И поскольку дело было осенью, то все листья и веточки имели осенние оттенки и лишь Бостонский Джордж сиял ярко зеленым цветом даже при включенной подсветке. После этого, стало доброй традицией, заходя в бар, прикладывать открытую ладонь на Джорджа, и говорить привет, тем самым мысленно золотить или зеленить руку в надежде на хорошие чаевые и удачу. В один из дней Славик поприветствовал Джорджа так, что в тот же день ему позвонили и предложили контракт на выгодных условиях в Дубае. И через неделю, роддом #1 остался без главного акушера.

Блокнот хирурга

Марк зашёл в роддом и прямиком пошёл к концу барной стойки. На середине пути, Марк не глядя поприветствовал Бостонского Джорджа слегка прикрыв глаза и немного улыбнулся. Моментально придя в себя, он шел глядя перед собой, к концу стойки. Там, почти на углу стойки расположился Паша. Сегодня он был в синем клетчатом пиджаке, тёмных джинсах и бордовой водолазке.

– Привет коротышка! – выкрикнул Марк не успев подойти

– Аааааа это ты Потрошитель людских печёнок – улыбнулся Паша

– Старик у тебя руки в крови. Ты опять забыл помыть? – на полном серьезе сказал Паша

Марк испуганно глянул на руки "Чистые!" – сказал про себя Марк

– Вот гадёныш! Опять меня подловил! – сказал, расплывшись в улыбке Марк. Паша хохотал, держась за живот и болтал ногами свисающими со стула.

– Что пьёшь? – спросил Потрошитель

– Ах, да знакомься ха-ха хаа… – все еще мучаясь приступами смеха, пытался сказать коротышка.

Паша указал на парня за баром в коричневом фартуке и белой футболке, плотного телосложения. На вид около 23 лет, с подкрученными усами и бородкой как у мушкетёра.

– Здравствуйте, меня зовут Фёдор, что вам приготовить? – сказал бартендер

– Сделай ему кровавую Мэри – продолжал паясничать Павел

– Почему бы и нет, только давайте я вам приготовлю свой вариант с умами… – сказал Фёдор вопросительно посмотрев на Марка.

Марк одобрительно кивнул и повернулся к Паше.

– Ну как твои дела старик – Марк обнял за плечо Пашу

– Да все, слава богу. Пациентов более чем достаточно, работы соответственно тоже – Паша отхлебнул из граненого стаканчика мутновато – зеленого напитка.

Паша всегда предпочитал начинать алкогольный трип с "Зелёной феи" в которую добавляли немного тоника и зеленого шартреза.

Паша вдруг встал на обод своего стула и оказался выше Марка почти на голову.

– Ну-ка открой-ка рот, я посмотрю как там твои дела, пока я еще не пьяный – с деловым и серьезным видом сказал Паша

Марк послушно открыл рот, что было мочи, слегка запрокинув голову назад. Паша надел очки и держа в правой руке телефон с включённым фонариком, левой рукой он держал Марка за нижнюю челюсть и слегка поворачивал. Луч фонаря бил прямо в рот и щёки Марка просвечивались, напоминая ночник.

– Тааак, ну вроде все нормально, но пломбочку вот эту, на семёрке я бы заменил, а то начинаются на ней уже трещины – всматриваясь в рот заключил Паша

– На следующей неделе, позвони за час как соберешься ехать, я найду для тебя окно и заменю тебе её – продолжал Паша

Марк закрыл рот и послушно кивнул.

–Эээээ, Паш......только это..... я могу с тобой рассчитаться бартером? Ну, там разрезать тебе чего-нибудь или там зашить. Должен ведь я тебе добром на добро ответить – еле сдерживая смех съехидничал Марк.

– Придурок блядь! Типун тебе на язык! – ответил Паша.

Они оба повернулись к бартендеру, тот держал в руке готовый коктейль приготовленный в длинном бокале. Фёдор пребывая в лёгком шоке, изумлённо смотрел на этих двух странных мужчин.

– Чего? Тебе тоже глянуть – спросил, улыбаясь Паша

–Нет, нет, у меня все в порядке с зубами – испуганно сказал Фёдор.

– То – то же! – сказал Паша глядя на Фёдора и погрозил пальцем.

Марк отпил сразу же половину хайбола и изумился.

– Ммммм как же это чертовски вкусно! – посмотрел он на Фёдора

– Это все умами – с важным видом задрал нос Фёдор

– А что это такое умами? – поинтересовался Марк делая ещё один глоток.

– Ну если вы никуда не торопитесь, то я вам расскажу – заявил бартендер.

– Ты сегодня, резать еще кого то планировал? – деловито спросил Павел, глядя на Марка

Марк с серьезным лицом помотал головой.

– У нас вся ночь впереди, Фёдор, сделай мне ещё один этот твой умами и моему другу налей этой зелени, что он там пьёт и рассказывай! – поставив пустой бокал, сказал Марк.

– Умами – это прежде всего вкус. Еще он сейчас получил нарицательное названия 5-й вкус. Наш язык всегда различал четыре основных вкуса: сладкий, солёный, кислый и горький. Есть еще конечно острый, но сейчас не о нем, хотя он тоже имеет достойное место в мире вкусов. Так вот, что бы объяснить, что такое умами, проще выпить один из моих коктейлей, в которых умами играет первую скрипку. До недавнего времени вкус умами можно было только ловить в различных продуктах, таких как: грибы, жареное мясо, томатный сок, соевый соус, сыр пармезан. Как то я сел и задумался, а не приготовить ли мне этот самый умами в виде какого то соуса или вытяжки, которую я мог бы добавлять в свои коктейли.... И вот результат вы сегодня пробовали в одном из коктейлей. Ещё раз повторюсь, нет смысла описывать вкус, его нужно сразу пробовать. Например, мы можем понять, что такое красный цвет, глядя на красную розу, жёлтый цвет – глядя на лимон, а зелёный цвет – глядя на покрытое листвой дерево. В случае же с умами, нам нужно понять, что такое голубой цвет, глядя на снятое молоко. Я достиг своего нынешнего стиля приготовления, экспериментируя с различными способами использования этого основного вкуса. Я намерен продолжать представлять умами через мои коктейли, и используя отличительные местные ингредиенты и вкусы, поделиться им с людьми.

На этом Фёдор понял, что начался слишком длинный монолог и умолк. Марк и Паша зависли, открывши рты, слушая увлекательный рассказ про умами. Фёдор протянул два небольших коктейля жёлтого цвета и сказал: А это вам от меня небольшой подарок, коктейль на основе жёлтого перца "Амарилло".

Спустя час, Марк и Паша переместились на большой подоконник, прихватив с собой бутылку ирландского виски и пару стаканов.

– Canemarra – это единственный ирландский виски, без блевотных ноток во вкусе – сказал Паша, крутя свой бокал с янтарным напитком и рассматривая Марка сквозь него.

– Дааа, мне тоже нравится, хотя я больше приверженец Ардбега и Лафройга, но их много не выпить – слишком уж они дустовые и воняют как мне кажется мазью Вишневского, – ответил Марк и поднял свой бокал в сторону Паши (мол пью за твоё здоровье)

Паша ответил тем же.

В зале стало очень уютно, тихо и комфортно. Заиграла Morcheeba трек Way Beyond. То ли песня подействовала так расслабляюще, то ли алкоголь начал уверенно всасываться в кровь, стало хорошо.

– Что слушаешь сейчас в машине, какой у тебя трек-лист? – покачивая в ритм музыки спросил Паша

– Сейчас я слушаю один из лучших альбомов Keane "Hope's & Fears" и считаю, что это гениальнейшая работа. Наверное, это как раз та пластинка, которую бы я выбрал для последнего прослушивания если бы мне сказали, что мне осталось жить около полутора часов, – улыбаясь, сказал Марк.

Они оба посмотрели в окно. Там на улице начиналась метель, и снег лепил крупными хлопьями в окно, в прохожих, и по фонарям, а припаркованные автомобили начинали заботливо покрываться снежным слоем. И от этого становилось еще уютнее.

– Музыка может рассказать о человеке многое: о его характере, привычках, интересах, стиле. А еще вернуть в воспоминаниях к лучшему путешествию или подсказать идеальный маршрут для нового. Ни к чему обращаться к британским ученым: и так очевидно, что Британия подарила миру великих артистов – сказал Паша, подливая новую порцию виски.

– Ирландцев жалко, что Британия отхапала у них, то что действительно принадлежит им – землю – сказал Марк и отхлебнул виски.

– Марк я хочу задать тебе вопрос

– Задавай!

– Ты талантливый и хороший хирург, какого хера ты просираешь свою жизнь здесь – в этом сраном городке?

Марк смотрел в свой стакан с виски, покручивал его и многозначительно молчал, он находился в своём пространстве.

– Ты ведь понимаешь, что кто бы там не приезжал к вам по обмену опытом, здесь ты все равно этот опыт просираешь, прости уж за прямоту!

Марк глянул на Пашу и спросил: – А ты?

– Марк, да кто я по сравнению с тобой. Ну давай признаем старик, какой я медик, я давно уже бизнесмен – сраный бизнесмен, который уже давно "стрижёт капусту". Бабки я давно уже зарабатываю, понимаешь? Дом построил, не знаю, куда уже в отпуск съездить, Порше вон под окнами стоит и все это на имплантах да на коронках заработано. Дружище, я очень тебя люблю и ты не чужой для меня человек. Ты ведь тот долбанный фанатик, ты ведь даришь себя людям, ты ведь самый талантливый из всех нас, ты настоящий Врач с большой буквы. Ты ведь всегда ставил интересы других выше, чем свои. Давай признаем, тебе всегда было плевать на то, как у тебя здоровье, тебе важнее прижилась ли печенка у твоего пациента и как он там. Старик, мне просто жалко, что ты ни дня не жил для себя. Так нельзя! Тебя ведь звали в Clivlend Clinic в Огайо, и в Клиникал центр Рональда Рейгана тоже. Марк, ну чего ты ломаешься?

Паша налил себе еще порцию виски и одним махом выпил.

– Мне вчера звонил Сашка Корнеев из Клиникал центр в Калифорнии. Он просил с тобой поговорить и убедить тебя. Ну что тебя держит? Дуррррак! – сорвался Паша, и глаза его заблестели от отчаяния.

Паша глядел на Марка и взял его за плечо. Он старался цепляться за последний шанс и пытался что есть мочи найти ту ниточку, за которую можно было потянуть.

– Старик, ну что тебя держит? Что ты теряешь, по сути? Ни котёнка, ни ребенка. Саня все устроит, виза-шмиза, жильё, страховка, все документы уже подготовлены. Они ведь на тебя положили глаз еще 2 года назад, когда ты к ним на конференцию съездил со своим докладом, на тему желчных пузырей или чего там еще.... – не сдавался Паша.

Марк смотрел в окно и переваривал весь этот монолог.

Он, молча взял бутылку из рук Паши и вылил себе остаток и одним махом выпил пол стакана виски.

– Ну, что ты всё сказал? – сказал Марк, продолжая пристально разглядывать в окно заснеженный пейзаж

Паша молчал.

– Так ты меня за этим сюда вытянул сегодня? Потому, что тебе этот двоечник Сашка позвонил? – всё так же глядя в окно, сказал Марк.

Пашка испытывал неловкость и поражение и продолжал молчать.

– Про то, что бы себя в говно втоптать и про бизнес на имплантах сам придумал, или подсказал кто-то? – Марк повернулся и посмотрел Паше прямо в глаза.

– А я думал, ты соскучился по мне и просто хотел выпить и спросить как мои дела, как в старые времена. Ну что-ж, что меня здесь держит? Я отвечу, конечно, хотя ответ ты верно знаешь.

Марк достал из внутреннего кармана блокнот на пружине с закрученными временем листиками. И помотал им перед носом у Паши.

– Вот, посмотри вот, что меня держит! 24 пациента которые стоят на очереди и все здесь, все расписаны на 2 года вперед, и через 2 месяца ещё дюжина добавится в этот сраный блокнот! И родственники каждого из них звонят мне каждый божий день и узнают, не забыл ли я про них. У них надежда в этом сраном, грёбанном мире только на этот блокнот! И теперь ответь мне, что я должен сделать, уехать лечить пендосов, а этих несчастных по боку? Нахер? – продолжал жёстко говорить Марк.

– А давай вот что сделаем, мы прямо сейчас позвоним каждому из них и скажем, что все отменяется, потому что Марк Истман в Америку едет и хер на вас ложил в общем. Только говорить ты будешь, дружочек мой! – продолжал нагнетать Марк.

– Дуррраааак, какой же ты ДУРРРАК! – говорил Паша, смотря на Марка и стискивая зубы.

Они просидели, молча еще минут десять, каждый в своих мыслях. И к ним подошли двое! Это была, Вера и с ней был малохольный тип в длинном пуховике.

– Знакомьтесь, это Евгений, – сказала Вера.

– Марк – сказал Марк и протянул руку

– Павел Николаевич, очень приятно – бросил Паша, не подав руки.

– Какими это вы судьбами на наш огонёк? – спросил Марк.

– Ходили в кино и вот решили, зайти согреться. Совсем не думали вас тут увидеть – сказала Вера, снимая куртку и разматывая длинный шарф.

– Ну и как фильм, про любовь поди? – с острил Паша.

Марк бросил на него строгий взгляд, мол не начинай уже.

– Что пьёте? – спросила Вера

– Виски! – ответил Марк

– Я хочу глинтвейн, а ты что будешь Евгений, – спросила она своего спутника.

– Я с ребятами, наверное, тоже виски – ответил он.

Врачи переглянулись, и Марк подмигнул Паше. Паша незаметно одобрительно моргнул и слегка улыбнулся.

«Париж, в котором я никогда не был»

Я сидел на лавочке на набережной Сены между мостами Альма и Иена. На монументальной каменной лавке, похожей на саркофаг лежала не хитрая снедь. Половина свежайшего еще тёплого багета, кружок сыра Сэнт-Агюр, бутылка сухого эльзасского рислинга и пате-эн-крут из кролика с белымигрибами. Неспешно попивая вино из картонного стаканчика, и закусывая, сыром я сидел на лавочке и черпая вдохновение, записывал в блокнот свои наблюдения. Обещанные два рассказа я должен был сдать в редакцию журнала Guardian, еще на прошлой неделе. Но Жан-Поль – главный редактор, он знает, что лучше меня не торопить и если они не поставят мои рассказы в этот номер, то к следующему, точно будут не просто рассказы, а шедевры. Париж прекрасен! Это один из немногочисленных городов где музы посещают тебя постоянно. Не удивительно, что самые лучшие произведения великих авторов были рождены здесь. Даже Владимир Ульянов писал сюжет готовящейся кровавой революции здесь, в кафе Прокоп, поедая на пару с мадемуазель Крупской бесчисленное количество эклеров, мадленов и шу. Париж в октябре прекрасен – еще тепло и уже не так много туристов. Хотя, наверное нет, туристов в Париже всегда как грязи. Я откусил сыр прямо от кружка и оставил на нем след от шести зубов, смачно пережевал и сделал жадный и большой глоток холодного рислинга. Затем оторвал кусок багета, и чуть надавил на нижнюю часть, он потрескался толстой коркой и был похож черепицу, его мелкие и крупные осколки походили на потресканную керамику. Я отправил его в рот и прилагая усилия разжевал. Хлеб поранил нёбо и тут же стал солоноватым от крови, но от этого он стал еще вкуснее. Превозмогая боль, я продолжал жевать, не отказывая себе в этом удовольствии. Хлеб собрал остатки сыра, что прилипли к моему нёбу и зубам и ушёл транзитом по пищеводу прямым рейсом в мой желудок. Я сделал ещё один глоток вина и посмотрел на Сену. Мимо проплыли два прогулочных теплохода один за другим. Один был полностью застеклен и походил на космический корабль, а люди в нём были похожи на забавных рыб в аквариуме. Эти рыбы пили своё шампанское, ели устриц. Рыбы попроще пили пиво и ели луковый суп а-ля гратен. Другой теплоход был с двумя палубами, одна тоже имела застекление в виде квадратных окон и верхняя палуба была накрыта козырьком – этот теплоход был попроще, и подешевле.

Я принялся за пате-эн-крут. Это было едва ли не самая вкусная еда за последнее время. Огромный паштет из цельных кусочков зайчатины, запеченный в тесте, заботливо отрезанный в два сантиметра толщиной. Я купил его у знакомого мясника по имени Жан-Клод, в одной из мясных лавок неподалёку. На срезе были видны белые грибы, кусочки зайчатины и печенка. Между тестом и паштетом была рубиновая прослойка желе из портвейна и коньяка. Я съел половину куска и.... О чудо! Какая удача, мне попался кусок фуа-гра! Как же это было вкусно. Потрясающе! Я выпил снова вина и посмотрел на реку. На набережной я заметил пару мужчину и женщину лет тридцати пяти. Он сидел в серой ветровке и джинсах, завернувшись еще в жёлтый плед прямо на мостовой, свесив ноги над рекой. Он кормил свору подплывших к нему уток и двух белых лебедей. Она стояла рядом и снимала его на камеру телефона. И судя по тому, что он держал в руке пакет, я понял, что он кормит их чем-то, но не хлебом. Боже да он же кормит их маленькими колбасками с белой плесенью. Подобно дрессировщику он выбирает того, кто по его мнению заслуживал угощения и подкидывал в его сторону половину колбаски. Вторую половинку, перед тем как кинуть он откусывал и съедал сам, естественно только из добрых побуждений, поскольку целую колбаску лебеди проглотить не могли. У этой парочки тоже была бутылка красного вина и судя по отсутствию плечиков на бутылке, это была Бургундия, пино-нуар.

Девушка подошла к нему со спины, обняла за плечи и прижалась к его шее сзади, потом встала, нагнулась и поцеловала его в темечко.

Надо же, какая идиллия у них. Они пили вино прямо из горла, закусывая своими колбасками, излишки которых они подкидывали уткам, а у уток их тут же отбирали гадкие лебёдушки. Наверное, впервые в Париже, подумал я. Радуются как дети. Эти чудаки кормят птиц и как идиоты машут каждому проходящему мимо прогулочному теплоходу. Забавные. Интересно откуда они?! Поди, шведы, какие-нибудь, а может поляки, хотя нет, обрывки речи наводили на мысль, что это русские. Точно русские! Наверняка даже не из центральной России, а из глубинки, какого-нибудь сибирского городка. Все увиденное я записывал в блокнот для своего очередного рассказа. И конечно же он будет про Париж.

Марк открыл глаза и понял, что это был очередной сон, в котором он проживал не свою жизнь. Такие сны стали в последнее время очень не редкими. Он повернул голову, рядом лежала Вера. Она перевернулась на другой бок и потихоньку начала просыпаться.

– Доброе утро. Как голова, не болит? – спросил, улыбаясь Марк

– Странно, вчера я рассчитывала проснуться с другим мужчиной – улыбнулась Вера и поцеловала Марка в щёку

– Ты про того мальчика, который свалился на пятом стакане виски? – засмеялся Марк

– Конечно, вас разве перепьёшь. Сговорились, поди? – засмеялась Вера

– Ну не без этого – улыбнувшись, подмигнул Марк.

– Пойду, приготовлю, что-нибудь на завтрак. Ты кофе или чай будешь? – спросил Марк.

– Всё равно, только давай не прямо сейчас. Поваляться еще охота – ответила Вера, положив свою ладонь на плечо Марка.

– Кстати Марк, я все хотела тебя спросить. Тебе никогда не хотелось сменить профиль, ну вот просто взять и все бросить?

– А чем заняться? – спросил Марк

– Ну не знаю, например, стать ведущим какого-нибудь телешоу или стать экскурсоводом в каком-нибудь европейском городке, или пойти торговать мороженым на какой-нибудь ярмарке. А может быть стать знаменитым артистом или певцом-композитором. – продолжала перечислять Вера, мечтательно глядя в потолок.

– Если ты можешь лечить людей – лечи! Это твой долг перед миром, в котором не так уж много хорошего. Ты не обязан заниматься производством роялей, дорогих коллекционных часов или люксовых авто. Но ты обязан лечить и спасать жизни людей, если умеешь это делать. Ничто так сильно не докучает мне, как когда мои коллеги хнычут и стонут, жалуются на жизнь и на то, как тяжело быть опытным профессионалом, что мол огромный поток пациентов докучает тебе, у тебя нет времени на себя. И все стремятся попасть на прием именно к тебе, потому что ты знаменитый и хороший хирург. Так что позвольте мне заявить вам: быть известным хирургом – это здорово! И еще.... скажу тебе Я по-настоящему горжусь тремя, может быть, четырьмя вещами. Дожить до моего нынешнего возраста и ни разу не покрасить волосы является одним из главных достижений. Никаких серёжек в ушах. Никаких татуировок. И никакого мотоцикла – с улыбкой сказал Марк.

Они оба рассмеялись и продолжали болтать о всякой чепухе. О чепухе, в которой между строк, можно было прочесть самые важные и гениальные мысли. Через час они переместились на кухню, где пили кофе и заедали гренками со сгущенным молоком и пошехонским сыром. И Марк рассказывал про то какой вкусный и хрустящий бывает настоящий багет, про придурковатую влюблённую парочку, про то, как правильно есть мягкий сыр с плесенью. И про то, как прекрасен в октябре Париж – город в котором он никогда не бывал.

Воскресенье

В этот воскресный день после обеда, Марк поехал в клинику. Сегодня в планах было поработать с историями болезней и запланировать грядущую неделю. Марк всегда любил всё планировать и систематизировать. Он считал, что благодаря этому появляется своего рода последовательность и упорядоченность. Он вошёл в холл клиники, где уборщица усердно намывала пол, при помощи небольшого жёлтого помощника по имени Karcher.

Пациентов почти не было, работники регистратуры обсуждали кому, что подарили на новый год, кто то рассказывал рецепт своего фирменного оливье, а кто то общался в мессенджере.

Уборщица Раиса Ивановна продолжала усердно бороться с кажущейся ей грязью. Небольшого ростика, коренастая, с короткой стрижкой как у Твигги, только волосы были обесцвечены. И когда Марк с ней общался, она всегда смотрела сквозь розово-лиловые стёкла своих очков, задрав голову, будто на первом ряду в кинотеатре. Марк любил с ней перекинуться парой слов, потому-что считал ее своим маленьким героем. Она никогда не ныла, не жаловалась, пахала как совхозная лошадь и надо сказать, что делала свою работу на пять с плюсом.

– Добрый день Раис Иванна, вы всё намываете этот злосчастный пол? – спросил Марк обняв ее за плечо.

– Ой! – вздрогнула, от испуга и неожиданности Раиса Ивановна оглянувшись.

– Даа, Марк Романыч, нынче прям, не успеваю вымыть, как глядь, и снова уже кто-нибудь наследит. А вы чего опять в воскресенье тут? – спросила она.

– Да, решил немного поработать с картами и бумажками – ответил Марк

– Марк Романыч, загонишь ты себя в могилу с этой работой. И когда ж ты отдыхаешь? Жениться тебе надо Марк.

– Так я ведь женат уже, вот на ней! – сказал Марк, обведя круговым взглядом холл клиники.

– Я сегодня с утра в кабинете вашем прибралась, вечером снова зайду, протру там все. – сказала Раиса Ивановна снова включив кёрхер.

– Спасибо – Марк обнял снова Раису Ивановну.

Потом поцеловал ее в макушку и последовал в свой кабинет. Марк зашёл в свой кабинет. Снял верхнюю одежду и повесил её в шкаф. Достал из кармана маленькую пластиковую колбочку похожую на напёрсток и извлёк из нее две бахилы. Через мгновение, бахилы оказались на ногах. Марк взял стопку с историями болезней которая лежала ближе к столу. Выбрал папку с выведенной на ней зеленым фломастером именем, «Андрей Алексеевич Беляков» 1980 г.р.

"Ну что дружочек, давай посмотрим с чего мы завтра начнём нашу встречу" – мысленно про себя сказал Марк. Он углубился в изучение анализов: посмотрел результаты ЭКГ, переложил общий анализ крови сделанный полгода назад, снял три чёрных негативных снимка с окна и переместил их в папку. В процессе перебирания различных бумажек, Марк делал, какие-то пометки в свой блокнот и в отдельную тетрадь. Так прошло около двух часов. Марк подошёл к окну и слегка приоткрыл его, струя освежающей прохлады рванулась с верхней части окна в кабинет. Марк закурил сигарету и начал разглядывать снежный серо-синий пейзаж за окном, на улице смеркалось. Спустя несколько минут он почувствовал, как в его глазах слегка потемнело, перед глазами замелькали звёздочки. Волна тёплой крови прокатилась по всему телу с пяток в голову. Голова налилась свинцовой тяжестью, в глазах потемнело ещё сильнее и он почувствовал как его накрывает тёплой мягкой периной, еще вот-вот и он упадёт в обморок. Затем волна покатилась обратно по всему телу снова к ногам и в пятки. Марк почувствовал, как выныривает и постепенно начал приходить в себя. В кабинете стало прохладно. Марк стоял у окна с багровым лицом, по которому лились капли холодного пота. Пот просачивался сквозь кожу на лбу и стремительно каплями стекал под рубашку. Он закрыл окно, и подошёл к дивану. Переложил оставшиеся папки и прилёг впервые за несколько лет на свой велюровый мягкий диванчик.

На мгновение он представил себе, что за окном лето, вернее ему так показалось. Он прикрыл глаза и пустился в размышления и разговоры с самим собой. Летом всегда засыпаешь с открытым окном, и если только что прошел дождь то в комнату врывается влажный воздух – пахнет свежей почвой, листьями тополей и цветами сирени и в этот момент в голове начинает играть "Riders on the storm". Слышишь, как кошка бродит по комнатам в надежде улечься где-нибудь, удобнее. И именно в этот момент ты начинаешь проваливаться в свою полудрёму, вспоминаешь некоторые моменты, из прошедшего дня и эти моменты начинают обрастать своего рода фантасмагорией.

«Полёты во сне»

Я стоял у огромного тонированного синего окна третьего терминала, международного аэропорта Дубая. По взлётно-посадочной полосе брали разгон и тут же взмывали в голубое, ясное небо разные суда. На мне была тёмно-синяя форма капитана, фуражка и очки в форме авиатор в бирюзовых линзах, которых отражался выруливающий от соседних ворот Airbus A-380 компании Emirates.

Мне нравился этот терминал, нравился тем, что здесь было чище, меньше нелегалов из Филиппин, Пакистана, Индии и прочих стран из которых тянулся сюда нескончаемый поток желающих заработать – заработать, чтобы не помереть с голоду. Этот терминал построили около 7 лет назад, и он считался относительно новым. Соответственно самолёты компаний лоукостеров сюда не прилетали, это был домашний терминал для самолётов Emirates Airlines.

Я обернулся и заметил семью из четырёх человек. Двое детей – девочка лет пяти, подросток, отец семейства и, по всей видимости, их общая мама. Дети делили жевательный мармелад, в виде динозавров, судя по претензиям и возмущению девочки, старший так и пытался её надуть при дележке сладостей. Мужчина переливал маленькие бутылочки рома в початую бутылку диетической колы. Мать не обращая, внимания на крики и споры детей сидела, рядом склонив голову на плечо мужу и о чём-то задумавшись, смотрела куда-то вдаль. По бронзовому цвету кожи, умиротворённому состоянию и безмятежности было понятно, что они прекрасно провели эти каникулы и теперь возвращаются домой. Мужчина сделал несколько больших и жадных глотков своей кубинской колы, завернул крышечку и посмотрел в сторону окна. Там в голубом просторе, грациозно и легко взлетал очередной, Boeng-Dreamliner. Мужчина, что то гаркнул старшему, и его супруга очнулась. Она слегка приподнялась с его плеча, потом посмотрела на него, улыбнулась, они поцеловались, и она снова прильнула к его плечу.

Наш рейс должен был вылететь через 1:15. По своей старой традиции я слушал музыку, чтобы постараться расслабиться и настроиться на длительный перелёт. В моих эйрподс нежно плакала гитара Би-Би Кинга. Через 20 минут мне необходимо сидеть уже в кабине пилота. Я поднял ручку своего маленького чемодана из крокодиловой кожи и двинулся к воротам номер 126. На полпути я услышал, как меня окликнули сзади. Это был второй пилот Михаэль Хольманн – немец. Он перешёл из авиа-компании Virgin к нам в Emirates airlines около года назад, в последние полгода мы летаем вместе – славный парень! Михаэль шёл в компании красивых девушек, которые были выше его на несколько сантиметров. Михаэль увидев, что я обернулся, отдал честь, сложив планкой указательный и средний палец, поправил козырёк фуражки и улыбнулся. Девушки, завидев меня, оживлённо открывши, рот от восторга улыбнулись и замахали руками. Они направлялись ко мне, по дороге катили свои небольшие чемоданы, о чем то шутили и беспечно смеялись. И Михаэль был главной причиной этого смеха, чего уж говорить смешить и отпускать остроумные шуточки он умел. Я всегда поражался, как он мог без акцента на английском травить байки, анекдоты и забавные курьёзные истории весь полёт. Я дождался, пока весь экипаж поравняется и мы продолжая смеяться полным составом двинулись в сторону 126 ворот. Настроение было приподнятым, если не сказать превосходным, ещё бы, ведь нам предстоял восьмичасовой перелёт в Токио.

Вопросы и ответы

Около 8 утра Паша буквально ворвался в кофейню "Эскабар" и прямо с порога выкрикнул: – Один лунго здесь и двойной американо с собой! Кофейня представляла собой помещение пять на семь метров с бетонным полом, и столами, изготовленными из обычного уголка и буковых досок. Не хитрые кресла с кожаными сидушками, стены украшали портреты главного колумбийского тирана – Пабло Эскобара. На одной из стен был изображён один из способов спасения человека при попадании чего-либо не в то горло. Кажется, этот метод назывался "Метод Геймлиха". Огромная стеклянная стена разделяла пространство между самой кофейней и помещением где лежали льняные мешки с кофейными зёрнами. По легенде за стеклом якобы происходит обжарка зерна в роустере. Но поскольку Паша никогда не видел, что бы кто-то там жарил зерно, ему всегда казалось эта часть помещения бутафорией. Но кофе здесь ему нравился, поэтому каждое утро в этой кофейне начиналось одинаково, с урагана или даже смерча, который устраивал здесь Паша каждое утро. Он в один глоток приговорил эспрессо, схватил свой картонный стакан, разрисованный в новогоднюю ёлочку и так же стремительно, исчез.

 Сегодня у Паши был важный день, он как профессионал достигший некоторых высот на своем поприще должен был выступить перед новобранцами мединститута в котором когда то сам учился. Заодно не исключал возможности по хантить молодых перспективных специалистов с горящими глазами – это было его главной целью на самом деле. Он предоставлял таким самородкам свою площадку и опыт, взамен на почти бесплатный труд.

К тому времени, когда Паша приехал в институт, он заметил, что парковка забита до отказа. В итоге Паша запарковал своим внедорожником старенькую ауди и тойоту приус со значком начинающего водителя, на заднем стекле. Он прошёл в актовый зал и направился к сцене, поднялся и подошёл к трибуне. За трибуной ему любезно кто-то подставил небольшую подставку похожую на табурет. Зал был забит до отказа. Галдёж и суета прекратились и все притихли. После приветственной речи ректор института – профессор Жучков Дмитрий Николаевич, представил публике только, что пришедшего гостя и спикера Павла Юрьевича.

"Я рад приветствовать всех кто здесь сегодня собрался и хочу сказать, что меня не может не радовать то, что так много молодых ребят вроде вас продолжают выбирать этот не лёгкий путь, эту профессию и это призвание. Помните, есть три одинаково благородных и  важных призваний в мире: кормить, учить и лечить людей. И те из вас кто не побоится вида крови, кто даст клятву Гипократа и будет верно следовать ей, те кто готов посвятить медицине всю свою оставшуюся жизнь именно те добьются на этой ниве огромных высот. Будьте честными перед самими собой, берите скальпель с холодным сердцем, но помните, от вашего решения может зависеть, чья-то жизнь. Верьте в свои силы, верьте в себя и ничего не бойтесь и тогда обязательно все получится!

Зал разразился аплодисментами, но Паша подобно римскому понтифику поднял ладонь вверх и зал снова смолк.

– Ну а теперь вы можете задать мне любые вопросы, и я постараюсь на них ответить.

В зале сразу же взметнулось несколько рук вверх.

Паша указал своей авторучкой на парня в голубом свитере.

Парень встал и немного сбиваясь, представился. – Дмитрий Скворцов группа М-104 у меня вопрос:

– Какой, по вашему мнению  самый важный предмет в институте? – спросил студент.

– Патологическая физиология. Можно много говорить о важности других предметов: как базовых (например, анатомия, пропедевтика внутренних болезней), так и узкоспециализированных (касаемо стоматологов – терапевтическая/хирургическая стоматология). Но "патфиз" – один из тех китов, формирующих клиническое мышление. – ответил Паша.

Следующий вопрос задала блондинка, снимающая свой вопрос на последнюю модель айфона, видимо для того, чтобы тут же пульнуть его в сторис.

– Есть ли какие-то приметы или поверья у стоматологов?

– Ну как стоматолог я отвечу так. Если у вас заболел зуб, то это к близкой встрече со стоматологом, – примета  пациентов. У стоматологов? Какие-то, наверное, есть, но я их не знаю. Сам в приметы не верю. А вот проф. деформация есть: буквально за первые секунды разговора с незнакомым человеком оцениваю его состояние полости рта. Думаю, я не один такой.

Вспомнил ещё. Но это, наверное, не примета, а… традиция. Как только собираешься в отпуск (или уже в отпуске) – жди звонка! с клиник или от пациентов: у кого-то брекет отвалился, у кого-то дуга вылезла и колет, давнишний пациент проездом в моем городе и хочет полечить зубы…Так-что закон Мёрфи применим и к стоматологии: Если что-то может пойти не так, так оно и будет, причём в самое неподходящее время. – улыбнулся и подмигнул блондинке Паша

Дальше посыпались вопросы более активно.

– Главный подручный инструмент стоматолога – спросил лысый долговязый парень с оттопыренными ушами.

– Зонд и зеркало. Чтобы что-то не то устранить, надо сперва это выявить. – начал наспех отвечать Павел.

– Любимая фирма, которая выпускает оборудование и инструмент – спросил стокилограммовый толстяк.

– У каждой из передовых компаний есть что то лучшее : кто-то силен в материалах, а другой в инструментах: наконечники, установки – это тоже инструмент в руках доктора. Такие компании как Densply-Sirona, Kavo, Nsk, Osstem  и так далее. – улыбаясь продолжал Паша. Он обожал эти наивные вопросики от юношей и девушек, которые еще вчера закончили школу.

– Бывают ли именные инструменты? – спросил парень похожий на альбиноса.

– Безусловно! Любой каприз за ваши деньги – тут это тоже работает

Именным можно сделать, что угодно. Инструмент не исключение. У любого самого крутого и недешевого инструмента есть свой срок службы. Тут скорее "любой каприз за ваши деньги", поэтому как рабочий инструмент, нет; а как презент-признание от коллег, да. Кстати, хотите именной зуб? – Шутка! – засмеялся Паша.

Есть ли у вас кумиры – монстры?

 Есть конечно! И современники и в прошлом, которые делали первые шаги  в каком либо направлении. Но думаю, что называть имена нет никакого смысла, их имена вам все равно пока ни о чём не скажут. А вот когда вы углубитесь в профессию, то у вас появятся свои примеры для подражания, надеюсь стать тоже для кого – то из вас кумиром. – продолжал парировать Коротышка.

После вопросы посыпались со всех сторон. Кто-то уже даже не дожидался пока его спросят, выкрикивал свой вопрос прямо в слух.

– Главный страх и фобия стоматолога? – кто-то выкрикнул из зала.

Паша выловил этот вопрос из толпы и решил ответить именно на него.

– По градации: Значит первое, главная заповедь любого врача: "Не навреди". Поэтому самый большой страх допустить врачебную ошибку. Страх этот никоим образом не связан с опытом, стажем работы и прочим. Более того, он также естественен и нормален, как волнение артиста перед выходом на сцену.  Второе, – утрата здоровья, что не сможешь работать в таком же темпе, как и раньше. Стоматологи – те специалисты, которые могут зарабатывать. Как правило, работают они в несколько смен в нескольких клиниках почти без выходных.  За день я могу принять пациентов в трех своих клиниках, иногда администратор  пытается записать пациента в случайно затесавшееся  15-минутное окошко или поздно вечером, когда уже не в моготу – отказываюсь.

– И кстати, почему никто не задаёт очень важный вопрос о самообразовании? – спросил Павел

– Так как стоматология – быстро развивающая область, значительную часть денег нужно тратить на образование. Хорошие образовательные программы проходят только в крупных центрах (Нью-Йорк , Токио, Израиль и пр). Поэтому летаю на обучение, обычно в 2-3 раза в год. Имидж…

Представьте, что на семинаре в одном ряду 40 мест, 38 врачей-стоматологов будут с айфонами; два с китайскими смартфонами (я как раз всегда входил в этих двух). Всё это как ловушка в виде хомячка, разогнавшегося в колесе, остановиться почти невозможно. Так-что нет такого понятия, определённое самообразование и определённые курсы и форумы. Так как в стоматологии существуют разные специализации, и каждый врач зависимости от выбранного направления посещает определённые образовательные программы. Другой вопрос выгорание.  Добавьте к выше написанному, работу в статичной, иногда очень неудобной позе длительное время. "Эргономика!" – скажите вы. "Идеальный результат", – отвечу я. А также строгий график (человеческий фактор никто не отменял). Факторов много, рассказывать об этом не имеет смысла, кому интересно, с лёгкостью найдёт статьи в стиле "стресс в работе врача-стоматолога". Поэтому стоматологи находятся в группе риска по частоте суицидов. А есть еще опасения, что пациент  прикусит мои пальцы во время работы. К слову, кусаются не только дети, но и взрослые.

Есть ли какой-то кодекс у стоматологов? – на этот раз задал вопрос прямо со сцены сам Дмитрий Николаевич.

– Не отдельно стоматологический, а врачебный кодекс. Можно рассмотреть две большие системы: взаимоотношения врач-пациент тема обширна, желающие могут ознакомиться " принципы врачебной этики" и прочее. Вторая описывает взаимоотношения между коллегами. Какие бы недостатки или даже ошибки ты не увидел в работе другого доктора, пусть вы с ним и не знакомы, при встрече с особенно первичным пациентом как можно мягче и обтекаемо предложи пациенту несколько выходов из сложившейся ситуации с разъяснением последствий и, возможно, причин, почему так вышло. Хороший специалист никогда не будет с откровенным  негативом отзываться о работе коллеги. Как только увидел пациента в кресле от другого, в голове должно сработать "Этика и деонтология".

– Кто лечит стоматологам зубы? – снова выкрикнула блондинка с айфоном, запиливая прямой эфир.

– Другие стоматологи. Хотя чистку зубов я как-то делал себе сам.

– У вас есть мечта? – спросил какой-то задрот в рубашке и вязанной безрукавке с оленями в норвежском стиле.

– Мечты как у всех, стоматологи такие же обычные люди. Наверное, как у многих специалистов есть большое желание реализоваться в выбранной сфере. Как и у других врачей хочется пациентов с высокой компетентностью. По моему мнению, мечта – это нечто недосягаемое и очень личное. А есть цели, вот над их достижением и надо работать. Будьте здоровы.

Это был последний вопрос. Паша взглянул на свои позолоченные Omega, стрелки, которых показывали четверть второго и решил, что пора закругляться. Через час должен придти один из пациентов – Герман Стрикс на замену импланта, который ему поставили с множеством деффектов в Гамбурге. А до этого нужно было еще успеть доехать в аэропорт, встретить Машу.

Затянувшийся обед

Вера достала ключ карту и прикоснулась к магнитному замку, красная лампочка моргнула и загорелась зеленым. Она всегда приезжала на работу за 40 минут до рабочего дня. Подойдя к турникету она снова прикоснулась своей ключ картой, загорелась зеленая стрелка и вертушка ослабла пропустив ее. Пройдя мимо первого кпп с Вера, подошла к лифту, остановилась и начала с лёгким волнением хлопать себя по карманам куртки, затем судорожно открыла сумочку и стала что то искать "Чёрт возьми опять забыла телефон в машине?!" Она уже было, развернулась и пошла в обратном направлении, как вспомнила, что телефон лежит в кармане толстовки под курткой. На ее лице прочиталось лёгкое блаженство, и она продолжила ждать лифт.

Двери лифта открылись, и Вера с удивлением раскрыла глаза. В лифте стоял Марк.

– Привет – с удивлением сказала Вера

– П-привет – сбиваясь от неожиданности, сказал Марк

Марк был несколько взволнован и поторопился выйти из кабины лифта. Марк суетливо куда-то торопился и как-то само собой получилось так, что он поменялся местами с Верой только и успев сказать в закрывающиеся двери: – Давай сегодня пообедаем вместе, я позво......

Двери захлопнулись и лифт уехал. Марк глубоко выдохнул и пошёл по переходу в корпус соседнего здания, где располагалось его отделение.

Вера приехала на 5 этаж, продолжая пребывать в лёгком недоумении пытаясь самой себе дать ответы, на вопросы, которые порождали новые.

"Куда Марк так торопится?

Что он делает здесь в такую рань?

Почему и чем встревожен?

Да и вообще, что он забыл в этом корпусе?"

Вера шла, нахмурившись и была погружена в свои мысли. Навстречу шли коллеги, которые работали в ночную смену, и один из них окликнул Веру.

– Вера привет – остановил ее долговязый молодой человек в очках. Вера глянув на него узнала в нем Женю Пранкевича. Его прическа закрывала часть лица, а вернее один глаз и всем своим видом он напоминал скорее эмо, чем сотрудника лаборатории, который работал с анализами пунций.

– О привет Жень! Как ты? – отрешенно спросила Вера

– Я? Да вроде нормально, вот домой собираюсь. А вот ты, как будто чем-то расстроена с утра.

Продолжая пребывать в своих мыслях Вера спросила : – Женя, а ты тут Марка Истмана не видел сегодня?

– Марка Романовича? А чего ему тут делать то? – пожал плечами Евгений.

– Кстати Вер, как там погода, не сильно замело? У меня мотоцикл на стоянке, вечером вроде метель была. Похоже, сейчас пол часа буду его откапывать. Ладно, побегу. Давай дружище не кисни, тебе еще весь день сегодня лямку тянуть – он похлопал по Веру плечу и поспешил к лифту.

Ближе к обеду раздался звонок.

– Привет, ну долго тебя ждать? Я внизу, в машине. Карету прогрел уже. Поехали кишку набивать.

– Иду! – улыбнулась Вера и поспешила переодеться.

Через пять минут они уже мчались по мосту через реку, превышая скоростной режим на 30 км. Марк уверенно вел авто, покачивая головой в такт музыке, в колонках играла композиция The Killers "Don't Shoot Me Santa".

Они прибыли на место, выбранное сегодня Марком и припарковались у пиццерии "Bocconcino". В заведении, было довольно многолюдно, но их стол был зарезервирован Марком заранее.  Расположившись за столиком у большого окна, они заказали по неаполитанской пицце с большими бортиками. Вера взяла со страчателлой и лососем, а Марк остановил свой выбор на пицце с хамоном и персиками.

– Слушай,  я так давно не ел здесь пиццу, и я такой голодный, – глядя на пиццу голодными глазами сказал Марк

– Мдааа, здесь ее умеют готовить, – с не меньшим восторгом ответила Вера.

– Ну, что начинаем? – улыбнулся Марк

– Давай!

После, чего оба подобно голодным львам вцепились в добычу.

Где то под потолком заиграл Стинг "Moon Over Bourbon Street" в концертном исполнении.

– Вера, мне впервые в жизни захотелось пойти против правил и сделать, что-то из ряда вон – улыбаясь сказал Марк.

– И что же? – глядя прямо в глаза, спросила Вера.

– Хочу прямо сейчас выпить джин-тоник, а лучше два! И работать я сегодня больше не хочу. Кого надо в стационар пристроил, операций по понедельникам не бывает, поэтому на сегодня, я можно сказать закончил. Отвезёшь меня после этого домой? Боже сам себе не верю, что говорю это вслух.

После первого джин тоника, глаза Марка стали слегка стеклянными и в их отражении можно было заметить языки пламени, изредка поблёскивающие из неаполитанской печи напротив.

– Марк......

– Да!

– Я хотела спросить тебя......

– Ну, давай!

– А что ты делал так рано сегодня в нашем отделении? – спросила Вера пригвоздив его взглядом

– Мммммм какой джин тоник вкусный! – причмокнул Марк

– Марк! – Вера продолжала возвращать его к теме, не сводя взгляда.

– Ну, раз тебе так интересно, то хорошо, сдаюсь! Хотел пристроить одного из талантливых интернов Димы Ситникова в лабораторию. – Марк допил коктейль и заказал третий.

– Может, хватит Марк? Время еще двух нет. – сказала Вера глядя на новый стакан.

– Нет, не хватит, я настроен еще и на четвёртый, – улыбаясь, как 14 летний подросток заявил Марк.

Но, не успев начать пить свой третий джин-тоник, Марк почувствовал прилив тёплой волны и понял, что поплыл.

– Да Вер, наверное, ты права, мне хорош.

Марк рассчитался по счёту, не забыв про чаевые. Они вышли на улицу. Было необычно тепло и снова падали крупные снежные хлопья.

– Прогуляемся? – предложил Марк, застёгивая пуховик

Вера посмотрела на него, медленно прикрыв глаза и покачав головой подумала "Ну точно, ненормальный".

– Мне придётся сказать, что я попала в какую то историю и не смогу приехать на остаток рабочего дня.

– Верка, ты такая красивая, почему же у тебя с кавалерами не ладится – сказал Марк, глядя в глаза Вере.

– А ты, становишься такой романтик, когда выпьешь – улыбнулась в ответ Вера.

Они пошли прогулочным шагом, уже никуда не торопясь.

Марк задрал голову и  посмотрел на небо. Там высоко в синеве самолёт чертил разряжённым воздухом белую линию.

– Вера.....– спросил Марк, набирая липкий снег для снежка

– Да Марк.

– А ты бы поехала со мной в Америку?

Вера, была обескуражена вопросом и первые несколько секунд, даже не смогла выдавить из себя какого-то ответа.

–Нет, ты не подумай, что это к чему-то тебя обязывает, вовсе нет. Я был бы рад, если бы ты нашла бы там себе вторую половинку, выйдешь замуж, родишь детей, наверняка карьеру сделаешь. Просто сейчас есть вариант свалить туда, я помог бы тебе устроиться.

– Марк, я иногда не могу понять, ты либо так прикидываешься или и вправду дурак. Прости, конечно, за прямоту. Я поехала бы с тобой даже не думая, о каких-то обязательствах. Конечно, поехала бы!

Марк посмотрел ей в глаза, задумался на пару секунд и обнял ее за плечо. Затем незаметно бросил, Вере за шиворот кусочек снежка и та изогнулась, ужом, морщась, смеясь и крича от неожиданности.

– Вот гадёныш! Ну, погоди! – улыбаясь, выругалась Вера.

Она слепила увесистый снежок, подбежала к Марку и расплющила своё изделие ему об макушку. Обстрел снежками проходил еще долгие полчаса, пока они не выбились из сил и оба повалились на снег.

После они еще долго бродили по городу, погода была прекрасной. К вечеру зашли в роддом#1 выпить по глинтвейну и после этого на такси разъехались по домам.

Марк открыл дверь в квартиру, на пороге его уже ждал Жюль.

Жуль – серый любимец шотландской породы с приплюснутыми ушами. Продольные полоски на его спине и весящее брюхо выдавали в нем черты барсука. Жюль всегда просил есть, а как только его чашка наполнялась кормом, то немного ел и после куда-то прятался. Надо признать, что порода шотландских кошек никогда не любит когда их берут на руки, но они очень любят, когда их чашки для еды, набиты кормом.

Марк покормил кота, и начал собирать сумку на тренировку. Спать Марк лег, глубоко за полночь.

На одном корабле с испанцами.

Я стоял на ресторанной кухне одетый в белый поварской китель. Вокруг был галдёж испанской гортанной речи косинеро (поваров), слева из динамика, подключенного к айфону играл испанский рэп. Сегодня мне дали задание, нарезать на слайсере слайсы из батата и потом вырезать из него четыреста деревьев с помощью специального приспособления похожего на дырокол. Отличало этот гаджет от дырокола то, что вместо дырки у него был красивыцй оттиск дерева, величиной с американский четвертак. Поскольку, таких как я стажёров, было еще порядка пятнадцати человек – что приехали сюда со всех уголков планеты, то места на кухне хватало с трудом. Мне выделили участок в пол квадратных метра возле газовой плиты. На этой плите вечно стояла кастрюля, с раскалённым до двухсот градусов растительным маслом. Под плитой, на краю которой стояла та самая адова кастрюля, соответственно у моих ног, в одно и то же время, скрючившись, в три погибели сидел, Хуан-Карлос из Мексики и раскручивал крышку скороварки. В скороварке варился нут и кусок мраморной говядины. Кусок говядины отправлялся им в помойное ведро, а нут бережно собирался и Хуан-Карлос тщательно протирал его через сито, для приготовления пюре с белыми трюфелями. Трюфельно-нутовое пюре предназначалось для подачи бекаса – лесного кулика, за которого толстосумы из Японии и Америки вываливали по 350€ за порцию. Когда-нибудь эта кастрюля на кого-нибудь опрокинется и пусть это будет хотя бы не Хуан-Карлос, ведь он славный парень, мы с ним сдружились. Ближе к часу дня, кто-то из стажёров начинает накрывать обед для стафа. Приносят графины с водой и льдом, появляется стопка оранжевых табуретов сложенные по четыре штуки друг на дружку, на столе появляется сфера из нержавейки с киви, бананами и апельсинами. К часу дня все заканчивают подготовку к дневному сервису. Убирают свои рабочие места и вооружаются, кто чем кто тарелками, а кто по проворнее берут пластиковый таппер, который больше по объёму и все выстраиваются в очередь за едой. Сегодня чечевичная похлёбка с чоризо, и жаренная на планче мерлуза. Это лучшая мерлуза, которую я пробовал, именно поэтому я живу от среды до среды – по средам местный повар Хуан готовит свою фирменную мерлузу для стафа.

– Hola Lenador!* (*Эй лесоруб! исп.) Кричит мне Жан Пьер из Лиона и показывает свеже-скрученную самокрутку – мол, пойдём вместе покурим после обеда. Я одобрительно киваю и подмигиваю. В динамиках заиграла "On Every Street" в исполнении Марка Кнопфлера, мне стало немного тоскливо, и я вспомнил о доме, о Ванкувере, бесконечных канадских лесах, о жене Джулс и трёх сыновьях: Томми, Джеке и Френки, что ждут меня уже третий месяц с моей стажировки. Когда все поели, каждый берет по приглядевшемуся ему фрукту, больше половины ребят сидят в телефонах изучая свои инстаграм и фэйсбук, кто-то пишет в мессенджере письмо домой. Японец Кей сидит на корточках под плитой, задумчиво ест апельсин, отламывая по одной дольке. Алекс – чернокожий дрищь с дредами ниже плечей и в очках приехал девять месяцев назад из Калифорнии. Он стоит рядом с мойкой, жадно поедает стебель зеленого сельдерея, при этом погружён в чтение учебника по квантовой физике.

Это словно путешествие на большом пиратском корабле, где каждый член команды не может сойти на берег, потому, что ему просто захотелось. Все в открытом море, плывут на этой посудине и у каждого свой срок отбывания здесь. Кто-то приехал на месяц, кто-то на три, а особо отмороженные как японец Кей приехали на стажировку к испанцам на три года.

Вдруг, кто-то из ребят включил песню "Sympaty for the Devil". Тем самым нарушил молчание жующих и погруженных в свои телефон. Эта песня заставила всех в одночасье укать и подпевать словно гимн. Кто-то стучал ложками по столу изображая игру на барабанах, Жан-Пьер снял китель обнажив свой накаченный темнокожий торс, вскочил на табурет и подобно египетской нимфе начал изображать танец живота крутясь вокруг своей оси. Хавьер  схватил банан и взял на себя роль вокала, он начал ходить по всей кухне и изображать Мика Джаггера, а все остальные 17 человек команды знай себе, укают в припеве и в унисон подпевают. Вдруг входная дверь отворилась настежь и на пороге появился детина под два метра ростом, в синих джинсах и синей кофте-худи в руке он держал несколько плиток шоколада. Холааа чикоос! – с диким восторгом закричал он. Он ворвался подобно урагану со своей спутницей и начал всех обнимать и хлопать всех по плечу.

– Russo Loco!* (*сумашедший русский исп.) – выкрикнул Кристофер, приветствуя его.

Как мне потом объяснил Сантьяго на ломаном английском, это был русский повар из Сибири, проходивший стажировку в этом ресторане полгода назад. Теперь вот они с женой приехали сюда на ее день рождения на несколько дней. Он и впрямь шизанутый, приехать из Сибири сюда на побережье Атлантики, преодолев три перелёта. Русского и его жену встретила хозяйка и шеф-повар ресторана и усадила за самый лучший столик в ресторане.

Вдруг я почувствовал справа чьё-то присутствие. Я повернулся и сразу отпрянул от испуга и неожиданности. Рядом стоял повар – лысый японец Кей в маске лисицы и вдруг он заговорил со мной на чистейшем канадском языке, без намека на акцент.

– Как тебе больше нравится, что бы к тебе обращались. По твоей кличке Лесоруб или по имени Патрик? – спросил он

– Кей ты знаешь канадский? – удивился я.

– Тсссссс – Кей прижал указательный палец к лисьему носу

– Ты никогда не узнаешь то, что знать тебе пока ещё рано или не нужно вовсе.... Ты можешь получить лучшие рекомендации о стажировке в лучшем ресторане Испании  в 22 года, но при этом три года ждать и находился в поиске работы.

Кто-то стал успешным топ-менеджером в 25, но умер в 50 лет.

Кто-то стал топ-менеджером в 50, но умер в 90.

Кто-то до сих пор одинок в возрасте 32, а у кого-то уже есть семья и трое детей в 25 и  готовится к разводу или не готовится и у них любовь и гармония.

Макрон стал президентом в 39 лет, а Роберт Мугабе только в 63 года. Шумахер стал чемпионом в 25 лет, Нино Фарино выиграл первую свою гонку в 44 года. Уоррен Баффет стал миллиардером в 56 лет, а Цукерберг в 23 года. Кайли Дженнер стала самой молодой девушкой миллиардером в возрасте 21 года, оставив далеко позади молодых миллиардеров мужчин. У известного ирландского пивовара Артура Гинесса к 56 годам был 21 ребёнок, а Джордж Клуни впервые стал отцом в 55 лет.

Каждый в этом мире проводит свою собственную гонку, по своей собственной дороге, в своё время. Все многогранно и неоднозначно.

Время – это разница.

Если задуматься, то все в мире работает на основе собственного часового пояса. Ваши друзья могут быть впереди Вас, а кто-то может быть позади. Это все естественно. У каждого есть своя дистанция в своём часовом поясе. Не стоит завидовать, сравнивать, они в своём часовом поясе, а вы в своём.

Жизнь – это момент, ожидания подходящего случая, время и случай как говорится.

Так что расслабься и наслаждайся.

Ты уже никуда не опаздываешь.

Ты не рано и не поздно.

Ты вовремя! – сказал Кей в маске лиса.

Я был ошеломлён сказанным, и только я хотел раскрыть рот, как Кей произнёс сквозь маску свое магическое "Тсссссс" и приставил подушечку своего указательного пальца к моим губам.

– Тссссс больше ни слова, дневной сервис начинается! – сказал он по-английски, повернулся и исчез.

Через пятнадцать минут начался дневной сервис, все заняли свои позиции и моментально, наступила тишина.

Пробежка

Марк всегда перед операциями шел на пробежку. Поскольку Марк проводил одну серьезную операцию в среду и одну попроще в пятницу, то и бегал он 2-3 раза в неделю. Обычно пробежки проходили на улице, но учитывая сезонность, Марк уже второй год зимовал в манеже для легкоатлетов. Марк как всегда приехал за час до начала первых тренировок. Наспех надел кроссовки, шорты и футболку, сунул эйрподсы в уши и направился на второй этаж, где располагался трек и основной манеж. Освещение было только дежурным – горел один ряд светильников под самым потолком на высоте 10 метров. Марк сделал разминку и начал бег в лёгком темпе.

Марк пристрастился к бегу несколько лет назад. Все школьные и студенческие годы Марк говорил, что бег это не его, бег – это изнурительный и мучительный вид спорта и что он не может приносить никакого удовольствия. Сейчас же Марк был уверен, что ничего прекраснее бега нет. Так же Марк понял, что бег это вид спорта занятых людей. Во время пробежек можно много о чём поразмыслить, подумать и принять важные решения. Именно сейчас Марк был убеждён в том, что бег – стал его второй страстью после его основной профессии. Он испытывал особые ощущения находясь в манеже один. Ему это очень нравилось. Всегда все начинается одинаково. Марк знал очень хорошо всю анатомию и физиологию человеческого тела и тем более все процессы, которые происходят в его теле: во время тренировок, стрессов, радости, голода, эйфории и прочих состояний. Во время бега мышцы начинают приходить в тонус и требовать больше питательного кислорода, который доставляется кровью. И тогда организм начинает посылать сигнал сердцу – приятель поднажми, качни крови побольше. Дыхание чуть сбивается, пульс учащается и в голову, словно тёплой волной приливает поток крови. Телу еще немного прохладно, но кровь уже успела согреть колени и локти. Через десять минут сознание начинает захлёстывать думки, сюжеты и размышления. Начинаешь прокручивать сюжет предстоящего дня. Сценарий предстоящей операции, какие скальпели и зажимы выбрать, кто будет ассистировать, сколько интернов будетприсутствовать. Все ли нормально пройдёт.

Начался активный прилив крови к печени – отчего она увеличилась в размерах, и её начало колоть и появилось ощущение, что ее разрывают медицинскими зажимами – это желчный пузырь, на который она стала давить. Ага, значит это мои джин-тоники начали гореть. Марк знал, это организм начал расщеплять гликоген, содержащийся в печени на глюкозу, которая в свою очередь моментально начала всасываться в кровь и давать энергию. Но сначала коктейли. Твою ж мать как больно, Марк скорчился и стиснул зубы. Ощущение, словно твою печень клюют дикие птицы. Это временно, успокаивал себя Марк, главное не останавливаться, ни в коем случае, иначе так и будет болеть, надо выгнать из себя этот сраный джин. Ещё надо немного потерпеть, дышать глубже, и возможно вообще о чем то подумать на отвлеченную тему. Еще один из приемов который помогал Марку – это оттянуть кожу на правом боку в районе печени, глупо выглядит со стороны, но помогает.

Впервые настоящую человеческую печень, Марку показал дядя Савва.

– Хирург не имеет, право на ошибку говорил Савелий Аркадьевич. Человек это тебе не гусь новогодний, в которого если забыл положить яблок, можно их доложить и зашить заново. Дядя Сава по-свойски называл его Марк. Марк познакомился с ним, когда начались первые занятия в морге. Как выяснилось у них было, что-то общее. Марк потерял своих родителей еще в 10 лет, когда они поехали на святую землю, в то лето начались новые волнения между Израилем и Сектором Газа, там-то их и накрыло по дороге в аэропорт. Авиа обстрел не щадил не мирных не гражданских. Их так и  похоронили на святой земле, а Марка стремительно определили в детский дом #2  или как его называли сами местные – Батор. В баторе Марка научили главному, он теперь знал, что он может наедятся и рассчитывать только на себя. А еще он теперь чётко представлял, что такое настоящая дружба и очень этим дорожил.

Дядя Савва начал стремительно двигаться по карьерной лестнице вверх на поприще хирургии. К нему старались попасть все партийные, важные и сильные мира сего. Главным его коньком были операции на желудок, почки и печень. Очереди на его операции выстраивались на полгода и его не подпускали к простым смертным – только верхушка партии, директора магазинов, заводов и их жёны. В доме некуда было ставить подаренные бутылки с коньяками, шампанским и прочими дарами. И вот в одно июньское утро, дядя Савва собрал свое семейство и они все вместе жена Света и близнецы Димка и Тимка, поехали на своей новой волге на дачу, которая была в 50 километрах. Дальше дядя Савва рассказывал, всхлипывая и утирая слёзы спустя уже столько лет. Их подрезал мотоцикл, и они улетели, перевернувшись в кювет. Света сломала позвоночник и скончалась на месте, Тимка ударился виском об ручку так и не пришёл в сознание. Димка сломал ногу, его крик до сих пор почти каждую ночь слышал дядя Савва. В кювете была большая лужа глубиной около метра, и машина лежала в ней на крыше. Подоспевшие очевидцы вытащили дядю Савву, уже успевшего нахлебаться грязной воды. Димку достать не успели, он захлебнулся. Остальных с трудом извлекли только после того как спилили крышу с помощью ножовки по металлу, которая случайно оказалась в проезжающем мимо газике. Когда дядя Савва пришёл в себя и осознал, что случилось, его потряс, неимоверный ужас и накрыло волной безумия. Дольше запой, несколько проваленных операций вследствие одной из которых, кто-то из "важных" отошёл в мир иной и дядю Савву быстро сослали в морг в патологоанатомы.

Дядя Савва заприметил Марка еще на первой встрече. Они вышли покурить, и  он спросил прямо Марка:

– Детдомовский?

Марк моргнул в ответ.

– Ну, значит, ты по адресу пришёл. Я ведь сразу вижу, тех, кто тут транзитом, кого родители пристроили и готовят им тепленькое местечко в здравоохранении и тех кто на волчат похожи – таких как ты вот, которые потом жизни людям спасают.

В тот день они познакомились и как то сразу же раскрылись друг другу. Дядя Савва рассказал свою историю, а Марк свою. И теперь все выходные Марк приходил сюда и практиковался на отошедших в мир иной людях. Дядя Савва преподал не один урок настойчивости и упрямства Марку. Сколько раз Марк слышал от него "Такая халтура не годится! Распускай и перешивай заново!"

 Всё свободное время Марк проводил здесь, в компании дяди Саввы и трупов. Теперь от Марка разило смертью за версту, запах который не спутать не с чем: смесь формалина, тонального крема "Балет" и тухлой капусты, не спасали никакие дезодоранты и туалетные воды. Спасаться приходилось лишь дегтярным мылом и тогда запах сменялся на аромат кирзовых сапог. "Чем от тебя так воняет?", вечно смеялся Пашка. Это аромат пятнадцатилетнего Lafroaig дурында ты, отвечал Марк без тени смущения. Но были в этом и свои прелести и привилегии. Он увидел все степени цирроза печени, раковых разложений желудка, мог определить теперь по лёгким стаж курильщика, а так же наличие камней в почках. Марк приходил не выспавшийся на лекции по анатомии и красиво с нужными и красноречивыми эпитетами давал развернутые ответы профессорам. Те приходили в лёгкий шок и еще долго обсуждали не то вундеркинда, не то гения, а может и самого дьявола, который знал о человеческом теле все.

Тяжелее всего Марку дались уроки по зашиванию плоти. Здесь дядя Савва раскрылся. Он мучил и мытарил Марка по полной. Такое ощущение, что он ждал этого этапа. "Халтура, переделывай!" – кричал дядя Савва. Это были самые страшные слова, которые Марк еще не раз слышал во сне.

 Именно здесь он научился делать правильные швы с ровными ромбовидными стяжками. Затем они освоили сухожильные и сосудистые швы. Дядя Савва сразу же потребовал, что бы Марк приносил свои шелка и иглы и чем больше их у него будет, тем проще будет Марку определиться с фаворитом среди игл и нитей. Именно здесь он постиг настоящее мастерство искусных косметических швов. Эти швы ему нравилось делать больше всего, поскольку их совершенно не было видно, тогда о косметике не было и речи, мало где накладывали такие швы.

Дядя Савва обожал музыку и поэтому из его старого двух-кассетника играли разные исполнители. Именно здесь в морге Марк впервые услышал легендарные альбомы Pink Floyd "Стена" и "Обратная сторона луны". Под знаменитую вещь  "Spaсе Oddity" Дэвида Боуи, Марк почти разрезал на кусочки одного машиниста, которого переехал состав и затем сшил его снова полностью косметикой.

– Молодец, но можно было и по аккуратней зашить. И помни! От лукавого все эти косметические мажорные швы. Ты-то зашил, копейку в карман кинул, пациент доволен, а через месяц хуяк, и у него загноилось. Шей всегда аккуратными крупными стяжками. Выбери разновидность шва и доведи его до совершенства. И тогда у тебя будет свой собственный стиль – клеймо если угодно. Зашил и автограф тем самым свой оставил человеку на память о своей работе – давал, наказ дядя Савва поедая бутерброд с сыром и варёной колбасой.

Через полгода дядя Савва все больше времени уделял своим музыкальным пристрастиям напевая себе под нос хиты уходящих лет, а всю работу за него делал Марк в обмен на знания и практику. Но никто так не радовался за Марка как дядя Савва, когда он окончил мед академию с красным дипломом.

– Батя с мамкой гордились бы тобой – хлопая, по щеке Марка своей костлявой кистью говорил дядя Савва.

– Марк, ну вот и все. Уезжаю я через месяц. – со слезинками в глазах сказал дядя Савва.

Через месяц дядя Савва прислал письмо и  фото, на котором он стоял на берегу океана в шортах в обнимку не то с таитянкой не то с филиппинкой лет на двадцать его моложе. На обороте фото была надпись "Моему единственному и талантливому ученику Марку, на память!"

Марк взглянул на часы висящие на стене, стрелки показывали 8:40. Боль в печени давно прошла, гликогена в печени практически не осталось и это означает, что организм сейчас начнет расходовать жир, расщепляя его в гликоген и жирные кислоты. В манеж  начали подходить группами дети и подростки, пока что они еще не отрывают взглядов от своих смартфонов, но через 20 минут придет тренер и заставит каждого из них пробежать пару километров. Тем временем Марк продолжал бежать и ждал того самого прихода ради которого сегодня сюда пришёл. По его подсчётам это должно случиться через минут 10-15, когда мозг начнёт перенасыщаться кислородом и организм потеряет значительное количество соли с выходом пота. На этот случай у Марка было припасено пару треков Brandi Carlile. Для начала зазвучала знаменитая "The Story" в живом исполнении. Марк почувствовал, что началось. Он прикрыл глаза и побежал, наслаждаясь музыкой и удивительным подъёмом эйфории. Ноги стали, словно из упругого каучука, которые отталкивались и пружинили от поверхности сами собой, появилось то самое ощущение, когда тебе кажется, что ты уже не бежишь, а летишь – порхаешь. Марк открыл глаза, заиграл следующий трек "Pride and Joy", Марк увидел, что уже бежит в окружении детей. Краски стали ощущаться ярче. За окнами вставало янтарное солнце, в бирюзовом небе освещая заснеженные ели которые уходили вниз под гору. Чувство эйфории нарастало, и улыбка на лице Марка уже не сходила. Чувство были очень схожие с действием морфина и LSD на организм. Марк знал о своём теле и организме абсолютно все, и знал, как доставить себе удовольствие без наркотиков, знал, как обойти стресс или снять усталость и даже знал? как себя убить в два счёта. Но сейчас Марк баловал себя небывалым приходом. Вдруг дети начали подпевать и рядом с большим батутом для прыжков с шестом появилась Бренди Карлайл в окружении симфонического оркестра, которая продолжала петь. Резиновое покрытие начало прорастать вьюнками, синими фиалками и настурцией. Тут же начали летать бабочки и колибри. В окне показалась голова жирафа, который тоже пел песню. Тренеры изображали игру на скрипках и виолончелях. Это было потрясающе! Так вот почему бегуны бегают марафоны – они просто ловят этот кайф, наслаждаются пределом анаэробных окислений своего мозга и никому об этом не рассказывают.

Марк снова взглянул на часы и понял, что сегодняшняя пробежка не так уж и плоха. Тепм 5:45, 14 километров.

 Марк пробежал последние два круга на предельном темпе и отправился в душ, исходя потом по дороге.

Операция

Погода была потрясающая, настроение тоже. Солнце уже светило по-весеннему и приход весны уже чувствовался как никогда. Сразу после пробежки Марк сел в машину и двинулся в сторону клирики. Сегодня предстояла серьезная операция по резекции правой доли печени в связи с метастазами Андрею Белякову. Его уже подготовили к операции за эти дни, больше тянуть некуда и поэтому оперировать приняли решение сегодня. Марк старался перед каждой операцией, настроится и создать нужный лад настроения.

Заиграла песня "Герои" Дэвида Боуи и Марк сразу же вспомнил дядю Савву. Хороший знак подумал он и настроение улучшилось.

"We can beat them

Just for one day

We can be heroes

Just for one day" – подпевал Марк и превышая с азартом скорость летел на работу.

Марк припарковал авто на стоянке и сунув эйрподсы в уши, продолжил слушать трек в режиме репит. Он прошёл в холл медицинского центра, достал из кармана кожаной куртки капсулу с бахилами, развернул их и надел на свои ботинки. Марк прошёл в свой кабинет и взял со стола подготовленную им папку по Андрею Белякову. Так же он снова глянул на снимок негатива лежащий рядом с папкой. Затем вышел из кабинета и направился в раздевалку. В операционной Марк появился уже спусты 20 минут. Андрей уже был здесь в компании анестезиолога Марины Волковой, близнецов Володи и Сергея Кимов которые должны были сегодня ассистировать. Это были молодые и амбициозные парни корейского происхождение, на вид им было около двадцати пяти лет – оба самородки и отличники. Марк любил работать с этими однояйцевыми, все их движения всегда были синхронны, ход мыслей собран и последователен. Они никогда не поддавались панике, работали как Шива, четыре руки и один разум на двоих, вот уж кого поискать, так это этих двух фанатиков, с которыми Марк никогда не боялся делиться опытом. В сторонке стояли трое интернов, с блокнотами и камерами GoPro.

Две медсестры Света и Лена

 привязывали Андрея к столу специальными жгутами по рукам и ногам.

– Привет честной компании – сказал Марк смазывая перчатки специальным бактерицидным гелем.

– Здравствуйте Марк Романыч! – словно по команде в унисон отчеканили присутствующие.

– Так ребят, вам сегодня здесь мимо, операция серъёзная поэтому кино не будет. Давайте дуйте отсюда. Вот завтра дядя Дима будет грыжи паховые ушивать в соседней операционной, вот там и посмотрите. А сегодня тут будете только мешаться. Так, что без обид. Давайте, до лучших времен.

– Ну как ты дружок готов? Как настроение? Не ожидал, что мы так быстро решение примем по тебе? – обратился Марк к Андрею.

Видно было, как Андрей нервничает, но старается этого не показывать.

– Д-дда н-нормально вроде! – ответил Андрей надрывным и дрожащим голосом и нервно улыбнулся.

– Ты давай повеселей будь, от твоего, не от моего настроения зависит как пройдёт операция. – подбодрил его Марк и похлопал по притому животу.

– Или тебе для настроения морфия пульнуть? А? – засмеялся Марк, подмигнув анестезиологу Марине.

– Я для него уже другой коктейль тут приготовила, сейчас отправлю его сначала в космос, а потом он будет как в детстве клубнику у бабушки прямо с куста есть. Так что его ждёт завидный трип! – улыбаясь, Марина начала втыкать в вену на правой руке Андрея

иглу капельницы.

– Ну, что коллеги, с богом?! – сказал Марк.

Все кивнули, Андрей отключился, операция началась.

На белых круглых часах, которые висели над выходом из операционной было 14:07.

Марку подали лоток со скальпелями, зажимами и прочим инструментом. Уверенным движением, он сделал продольный глубокий разрез и попросил близнецов раскрыть рану и зафиксировать специальными фиксаторами в виде гребенок. Следом Марк разрезал мембрану и показался желудок, селезёнка и поражённая метастазами печень.

– Марин, что с пульсом нормально там у него? – спросил Марк, сквозь маску.

– Все в норме Марк, на контроле. Продолжай работать – ответила Марина, глядя на маску через которую дышал Андрей.

– Ребят, водички – скомандовал Марк, делая первый надрез на печени.

Володя тут же начал поливать раствором места среза печени.

– Сережа, давай сосудами займись тогда сразу, начинай сшивать те которые я уже разрезал и опорожнил от сукровицы. – спокойным голосом скомандовал Марк.

Сергей без лишних вопросов приступил к выполнению задачи.

– Марк! – послышался встревоженный голос Марины.

– Пульс сбивается и нарастает, – глядя на приборы, сказала Марина.

Тело Андрея слегка сократилось и подернулось.

– Марк пиздец! У него аритмия началась! – с тревогой сказала Марина.

– Блядь! Смотри, что-бы не проснулся, нам немного осталось, сейчас уже отрежем. Серёж соберись, не дергайся и не нервничай. Просто продолжай делать то, что я сказал. – глядя в глаза сказал Сергею Марк.

– Володя, начинай потихоньку прижигать, и посвети мне вот здесь. – продолжал вести всех Марк.

– Марина, ну как там?

– Все так же!

–Добавь ему! Прокаинамид или хинидин. Сама все знаешь, давай уже! – сказал Марк.

– Добавила! Фуф, бляяяядь, все вроде, отпустило. – стёрла пот со лба Марина.

– Да все нормально будет, не боись – подбодрил Марк.

На часах стрелки говорили о том, что прошло около двух с половиной часов.

– Девчат, готовьте шёлк, зажимы, иглы и тампоны – обратился Марк к медсёстрам и не упустил возможности подмигнуть Лене и её чеширскому коту.

Лена улыбнулась и немного покраснела.

– Ну что Серёж, хорошая работа, но ты можешь аккуратнее. Притомился вены шить? – спросил Марк.

–Да нееее, Марк Романыч, нормально все, спина чуть затекла. – ответил Сергей.

– Ну, хорошо, давай теперь и Володе дадим возможность пошить. Володя давай начнём белыми шить в две иглы, сейчас мышечную зашьём, а потом по верху я сам наложу. – сказал Марк.

Они приступили зашивать тандемом в две изогнутые иглы. Начали работать с нижнего края, помогая друг другу делать петельные узлы с помощью зажима. Они закончили с внутренним швом, и осталось наложить наружные.

Вдруг Марку, что то словно выстрелило в висок и в глазах потемнело. Сознание поплыло, ноги слегка подкосились и Марк начал сползать под стол. Медсёстры подхватили его под руки и положили на кушетку.

– Этого еще не хватало – сказала Марина и подошла к близнецам.

Близнецы не обращая внимания на происходящее, тут же вооружились всем необходимым, что бы наложить внешние швы и закончить операцию.

– Ребят, вы как, справитесь? – спросила Марина.

– Конечно Марина Сергеевна, тут совсем немного осталось! – ответили они в унисон.

Марк провалился в полудрёму, снова увидел странного японца в маске рыжего лиса, потом он увидел бушующий океан, Пашку и Веру. Вскоре лицо Веры сменилось на лицо Марины анестезиолога.

Через 30 минут Марина привела Марка в чувство. Марк тут же поднялся и подошёл к Андрею.

Шов был наложен, точно такой же как всегда накладывал Марк – аккуратный крестообразный, с ровным шагом, даже диаметр нити был выбран тот же.

– Молодцы, братцы! Хорошая работа! – заказал Марк, хлопая Володю и Сергея по плечу.

– Хороший учитель был Марк Романыч – в унисон сказали братья.

Глаза Марка заблестели.

– Будить будем? – спросил Марк у Марины.

– Пульс вроде в норме, но хватит с него кайфа, давай разбудим. Он еще сегодня полночи будет отходить и песни орать. Там такой коктейль в нем, – сказала Марина.

– Андрей, давай возвращайся, возвращайся, алё Андрей! – Слегка бил его по щекам Марк и натирал нашатырём виски.

Андрей открыл глаза.

Сверху показалось лицо Марины.

–Ну как прокатился, понравилось? – улыбнулась она.

– Ага, нормально так. А можно мне еще добавить наркоза?

– Какого тебе блядь наркоза добавить, езжай давай отходи в палату – засмеялась Марина глядя на Марка.

– Давайте девочки, везите его в реанимацию, там под ежечасное наблюдение, состояние стабилизируется, переведём в палату его. – обратился Марк к медсестрам.

Марк снял перчатки и маску и вышел из операционной. За дверью на белом ряде стульев сидела Вера. Увидев Марка, она подскочила к нему.

– Марк, что случилось, ты как? – спросила она гладя его за плечо.

– Нормально. Кто слил уже?

– Неважно! Марк, что с тобой? Надо обследоваться, ты кровь когда на общий развёрнутый сдавал? Как чувствуешь сейчас себя?

– Вер...... У нас там сегодня не простая операция была. Я устал очень, – превозмогая боль, сказал Марк.

– Домой поеду, отдохнуть и отлежаться надо. – еле переплетая ноги пошёл прямо по коридору Марк.

– Куда ты в таком состоянии собрался – крикнула она ему вслед.

–Вееееррррааа, оставь меня! Я устал, ты не видишь, сколько тебе еще раз сказать? – взревел Марк.

Он остановился, повернулся и подошёл к Вере. Марк обнял ладонями её затылок, наклонился и поцеловал её в макушку.

– Я сам доеду малыш, не переживай за меня – как можно мягко сказал он и улыбнулся.

Вера стояла, тихо плакала и смотрела ему вслед.

Пикник у духовки

В этот раз я сидел за столом не знакомой мне кухни, и наблюдал за её обитателями в тусклом свете свечей, подсвечниками для которых служили изрядно заляпанные воском бутылки из под вина. Они меня не видят, поймал я себя на мысли. В этот раз я был просто зритель.

Они решили обосноваться на кухне чуть раньше, чем будет готов основной зачинщик и виновник их вечера.  Ему, а вернее ей требовался еще час или полтора.

Заведомо он охладил пару бутылок вина и сделал минимальные приготовления: на буковую досточку нарезал сыр, выложил испанские оливки, остатки байонского окорока, привезённого из последней поездки в Париж, а так же составил пару из свежего хрустящего багета и тапенады из вяленных томатов. Они уселись на кухне, прямо на полу подстелив плед, и раскидав небольшие подушки вокруг. Он разлил по бокалам ледяного альбариньо, бокалы покрылись матовым потом.

– Это вино великолепно, – оно показалось мне нервно-кислотным и в тоже время очень ароматным и фруктовым, – сказал он.

Она немного попробовала и одобрительно кивнула в ответ. Они говорили о всякой ерунде, вспоминали, как жили еще в однокомнатной квартире и потом долго смеялись, когда вдруг вспомнили случай, как он поскользнулся и упал в ванной и локтем разбил две плитки на стене, а ведь недавно сделали ремонт. Потом долго смотрели в духовку, которая озаряла их лица в тёмной кухне янтарным сиянием лампочки. Продолжали пить вино и как дети в детском лагере в ожидании еды, елозили своими вилками по пустым тарелкам. Слегка опьянев, он снова посмотрел на горящий и полным надежд свет, который светил из духовки и наконец-то сказал "Готово!".

Она всегда любит съедать ножки, поэтому он делает вид, что терпеть их не может. Исходя слюной, он выложил в тарелку  для неё ножку, потом, затем следуют пару инжиров, немного капусты и целое яблоко, запеченное в утином чреве. Себе  он кладёт грудку, чёрт возьми, она тоже прекрасна и ту же компанию для гарнира, немного подумав, добавляет два крыла – крылья всегда априори принадлежат ему. Пока они, сидя там же на полу едят свою утку, я перемещаюсь в сторону оставшейся утки. Я смотрю на эту утиную ножку и мысленно её пожираю и обсасываю её жирную косточку.

В этот момент они делают по последнему глотку испанского альбариньо и бокалы отправляются в посудомоечную машину, наступает время долгожданного Амароне. Для него уже готовы натёртые бокалы, превышающие по объёму прежние раза в два.

Первым, что лежит в его тарелке, он пробует квашеную капусту, которая служила постелью для утки течении 6 часов, она стала прозрачной. Она размазывалась об нёбо, была сладковатой и полностью пропитана утиным жиром и ароматом утиных костей и фруктов – потрясающе! Он отрезал половину инжира и почувствовал его кремовую текстуру с вкраплением хрустящих семян, он не был сладким и сахарным, по вкусу он был на полном балансе. После попалась горошина душистого перца, едва раскусив её он очутился на рынке специй в Дэйре.

– Для утки надо выбирать самые зелёные, мелкие, дешёвые и на вид мерзкие яблоки. Именно тогда из них получаются настоящие гастрономические самородки или даже нет изумруды. Наливаясь внутри утки жиром, они отдают сок и кислоту утке, а у нее забирают жир и соль. Яблоко становится прозрачным, эмеральдовым, наливным и его мякоть напоминает конфитюр, который так и хочет оказаться намазанным на каммамбер – говорил он ей размахивая вилкой как дирижер в янтарном свете исходящем из духовки.

Когда он взял в рот треть яблока, оно ещё горячее и поэтому обжигает нёбо. О Боже! Его вкус!!! Он очутился снова в детстве, в Алма-Ате, в одном из яблочных садов в горах неподалёку от катка Медеу, где они с другом Сашкой пекли в печке-буржуйке шашлыки из яблок сорта "Столовка". Он обсосал коробочку с семенами, и вкус переходит в миндальный – напоминающий вкус амаретто. Подошёл черёд грудки. Она покрыта коричневой хрустящей корочкой, словно карамельной коркой крем-брюле. Он порезал её на несколько брусков, острым как хирургический скальпель ножом. Сверху положил пару ложек желе из красной смородины. С предвкушением взял вилку и она с лёгкостью, словно в сливочное масло и в то же время хрустом вошла всеми четырьмя зубцами сквозь хрустящий чипс кожи. Это просто фантастика, внутри нежное филе пропитанное жиром настолько нежно, что кажется, ты ешь какой то террин или даже нет, паштет из фуа-гра. Хруст кожи и нежность мяса создают танец вкуса и наслаждения. Дальше выход вина: всё сменяется сначала ароматом лакрицы, кедровой смолы, можжевельника и затем вкус красных ягод, кофе, земли, сливового мармелада и мараскиновой вишни.

Я смотрел, на всю эту умилительную картину и мне нравилось быть в этой истории наблюдателем. И самое главное, я чётко осозновал, что мне это снится, и я был самим собой Марком Романовичем – заведующим отделением портальной гипертензии. Эту парочку он определенно, где-то уже встречал, но не мог вспомнить где.

– Ты знаешь, мне сегодня приснился странный сон. Это был самый длинный сон в моей жизни, – сказал он раскручивая вино в бокале.

– Интересно, расскажи – ответила она лёжа на полу, одной рукой крутя бокал с вином, а второй  подперев у виска голову уперевшись локтем в подушку.

Он, полулёжа, сидел на пледе, вытянув босые ноги, уперевшись локтями и задумчиво смотрел на горящую свечу.

– Мне приснилась история про одного хирурга, который, не смотря на свой тяжёлый диагноз продолжал оперировать своих пациентов до последнего дня. Он оперировал каждого из них, как в последний раз в жизни. Потому, что каждый день мог стать для него последним – рассказывал он с огнем, который отражался в его глазах от свечей.

– А какой диагноз у него был?

– Как я понял, у него была редкий недуг, встречающийся у выдающихся людей. От того, что он не стандартно думал и мало спал, у него стала развиваться злокачественная опухоль в правом полушарии – это еще называют болезнью гениев. Представь себе, что у тебя в голове находиться бомба с неисправным часовым механизмом, и ты не знаешь, когда она рванёт. И это может произойти когда угодно, может быть через пару лет, а может через пару минут. Странный сон.... – сказал он и задумался, глядя на свечу.

– А ты любишь меня? – спросила она.

– Безумно – ответил он глядя ей в глаза.

– Правда? А ты меня никогда не перестанешь любить? – с некой тревогой спросила она.

– Знаешь, я где то однажды услышал такие красивые слова, которые самое время сказать тебе сейчас. Потому что это самый подходящий, наверное, момент.

Я перестану тебя любить только тогда, когда слепой художник нарисует звук падения лепестка розы на хрустальный пол замка, которого нет!

И еще......  надеюсь, что попав в рай, первое, что я услышу – это твой голос, который будет в очередной раз, признаваться мне в любви!

Он наклонился к ней, и они слились в поцелуе, отодвинув бокалы с вином. В порыве, кто-то из них ногой опрокинул недопитую бутылку вина, и оно начало растекаться по полу огромным тёмным пятном, но это было уже совсем не важно.

Письмо

Паша приехал в клинику в разбитом состоянии, весь бледный со стеклянным взглядом. За стойкой рецепшн, сегодня была длинноногая блондинка лет двадцати пяти. По разрезу ее декольте, было понятно, что кто-то инвестировал в ее грудь несколько тысяч американских долларов. Да и вообще вся она напоминала, какую-то не живую и бездушную куклу.

– Здравствуйте – сказала кукла

– Наташа отменяй все записи на эту неделю, созванивайся, переноси, в общем, делай что хочешь, но на этой неделе я принимать не буду никого – сказал Паша. Он не глядя в сторону Наташи, отправился к своему кабинету.

– Павел Юрьевич вам конверт – сказала администратор и протянула перламутровый конверт, без единой надписи.

– От кого? – спросил отрешённо Павел, переворачивая конверт

– Сегодня утром принёс курьер из службы доставки.

Паша зашёл в кабинет, включил компьютер и открыл календарь, что бы лично проверить все запланированные на эту неделю встречи. Через 2 часа ему нужно было приехать в медицинский центр где работал Марк, там должна была состояться панихида, прощания с его другом Марком. Он снова глянул на плотный конверт, лежащий на столе, затем взял его в руки. Удивительно, как красиво он переливался в нежно перламутровых пятнах, словно внутренняя сторона устричной раковины. Конверт было очень приятно держать в руках, его бумага была шелковисто-бархатной на ощупь. Даже было, как то жалко его вскрывать, просто оторвав одну из сторон. Паша достал из стола швейцарский нож и втиснув в щёлочку тонкое лезвие, аккуратно его вскрыл. Внутри был листок с ровным, красивым текстом, написанным от руки.

"Привет Пашка, милый и единственный друг мой Пашка. Обычно такого рода письма начинают "Если ты читаешь это письмо, значит меня уже....." – не хочу начинать это письмо с этой заезженной фразы, но сути это не меняет. Наверное, ты был прав, в тот вечер, когда мы споили этого додика в роддоме, помнишь? Мы ведь с тобой так и не договорили тогда. Думаю сейчас ты понимаешь, почему я так никуда и не уехал из этого вонючего города. Обязательства и ответственность перед теми, кому я дал слово и обнадёжил. Да и вообще жизнь очень не предсказуемая штука – полна сюрпризов, приятных и не очень. Думаешь и задаёшь вопрос, обращаясь, куда-то туда, подняв взгляд вверх. Почему так, вроде приносишь пользу, лечишь, спасаешь жизни, а там наверху на тебя уже совсем другие планы. О своём диагнозе я узнал совершенно случайно, два года назад, и как только узнал, то начал "приводить дела в порядок". Ну ты понимаешь, что означает это выражение на языке врачебной практики. Ты знаешь, я всегда пытался понять, чем же мы с тобой отличаемся, оба вроде учились не плохо, лечим – приносим пользу. Наверное, разница между мной и тобой заключается в том, что ты всегда счастлив, польстить кому-то, чтобы получить то, что тебе нужно в данный момент. В этом деле ты мастер и дипломат, но у меня так не получалось никогда. Есть люди, которым я бы лучше дал в лицо, чем пожал бы руку, и от таких людей я стараюсь держаться как можно дальше. Уровень лжи и лести, который нужно поддерживать внутри себя при встрече с ними, я просто не могу осилить. Наверное, это позор, и я чувствую, что мне нужно что-то в себе менять, но я просто так не могу, да и уже не имеет никакого смысла. Поэтому я восхищаюсь тобой старик. Ты всегда умел зайти в дерьмо и выйти из него, источая запах роз.

Дружище, последняя просьба и ты должен ее исполнить. Убеди Веру, что ей надо уехать отсюда, помоги ей устроится в Штатах, я знаю это не просто, но ты сможешь, я знаю.

И еще.......

Спасибо тебе за то, что всегда поддерживал меня в трудные моменты жизни. Спасибо за то, что давал волшебного пинка, что-бы двигаться дальше. Спасибо за душевные пьянки и спасибо тебе за преданность и дружбу.

Твой дружок Марк Истман."

Павел вёл свой внедорожник в сторону медицинского центра, не обращая внимания на высокую скорость – стрелка спидометра была па отметке 110 км/ч. На панели приборов лежало письмо со слегка потёкшими чернильными буквами. То и дело, беря его в руки и читая отдельные обрывки фраз из него, приступ истерики и нервоза сопровождался слезами, которые Паша беспорядочно вытирал ладонями. Паша остановился на обочине и снова перечитал письмо. Затем, открыл бардачок и достал пачку Lucky Strike забытую Марком прошлым летом у него в машине. Паша достал высохшую сигарету и закурил. Затем открыл в приложении Apple Music альбом Keane "Hopes and Fears" и поставил его на прослушивание в режиме репит. Через несколько минут Паша ехал с идиотской улыбкой и блеском в глазах. Он отчётливо видел, что Марк сидит рядом, на соседнем кресле, они как всегда о чём-то болтали, смеялись, хохмили и подкалывали друг друга.

Эпилог:

Спустя 5 лет.

Вера уехала в Америку и за три года сделала завидную карьеру в направлении онко заболеваний. Она так и не встретила мужчину, которого могла бы полюбить и построить с ним семью. После долгих раздумий и переживаний она твёрдо решила посвятить всю свою жизнь медицине. Она защитила несколько докторских диссертаций и провела достаточно сенсационных исследований, которые привели к большому прорыву в сфере раковых заболеваний.

Пашка женился на Маше и у них появился сын Митя.  Паша начал ежегодно отдавать значительные суммы на благотворительность и старался больше поддерживать талантливых молодых специалистов, всячески субсидируя их и помогая реализоваться в нынешних реалиях. Он так и продолжал работать в той же сфере стоматологии, но теперь появлялся в своих клиниках реже, еще реже лечил.

Он понял простую истину, что главный капитал компании – это люди. Чем выше руководство, тем больше ежедневного времени уходит на выбор и расстановку бойцов.

 Все своё свободное время он посвящал своему сыну и Маше. Он так и не встретил больше человека, которого мог бы смело назвать своим другом. Это были коллеги,  партнёры по бизнесу, приятели, знакомые или просто хорошие люди, но ни одного из них он так и не осмелился назвать другом.

Дмитрий Ситников в итоге стал главным врачом в медицинском центре им. Сахаровского и ни разу не воспользовался положением и статусом своего отца. Он оказался хорошим мудрым руководителем, талантливым хирургом и остался порядочным и честным человеком.

Поклонница Льюиса Кэролла медсестра Лена, поехала в отпуск на остров Шри-Ланка, набила на тыльной стороне шеи мантру ОМ и не стала возвращаться обратно. Процесс своего увольнения и передачи дел она решила онлайн, благо Дмитрий Ситников ей в этом помог.

Сына Вики Селезнёвой, Артёма взяли в бар "Feeling", сначала на должность мальчика на побегушках, затем он стал "помощником акушера", а спустя пару лет он уже самостоятельно составлял и миксовал немыслимые коктейли, которые приезжали пробовать бартендеры и фуди с большой земли.

А Женя Пранкевич, так никому и не признался во врачебной тайне, которую он уже несколько лет хранил. Тайну, которую они задумали с Марком еще два года назад, скрепив свой секрет в роддоме#1, самым дорогим виски и поклявшись на Бостонском Джордже, что об этом никто никогда не узнает. Это Женя устроил все так, что бы как говорится, комар носа не подточил. Он первый и единственный, который узнал о недуге Марка. Как бы это жестоко и странно не звучало, но Марк назвал точную дату, когда он сделает совокупность манипуляций со своим организмом и нажмёт красную кнопку своего неисправного часового механизма. Это он организовал молниеносную транспортировку Марка трансплантацию его органов, которую по запланированному сценарию он завуалировал под добровольные подарки анонимных доноров с Украины и Молдовы. Именно под его организацией прошли 6 важнейших операций, которые провели хирурги, приехавшие из других стран по обмену опытом. Приездом, которых именно он начал заниматься за полгода до этих событий. Именно он обзвонил и собрал шесть оставшихся пациентов из блокнота Марка, для пересадки им его органов. Именно он умница, именно он молодец и именно он главный герой во всей этой истории и именно поэтому, его выбрал Марк для хранения своей главной тайны.

Конец.

Посвящается моему любимому деду Диме.

22.02.2020.