Странный гость [Светлана Александровна Березуцкая] (fb2) читать онлайн

Светлана Березуцкая Странный гость

На основе реальных событий,

а также архивной заметки

«Оренбургских епархиальных

ведомостей» от 1885 года.

При оформлении использованы

рисунки Пушкина

Эта загадочная история случилась в один из августовских дней 1834 года. Никогда не знаешь что принесёт тебе утро нового дня. Возможно, что наступивший день не будет отличаться чем-то особенным от множества таких же, и то, казалось бы, уже хорошо, а быть может сегодняшний день отложит свой отпечаток на всю твою дальнейшую жизнь.

Луч солнца скользнул по стене и плавно опустившись на белоснежную подушку, пополз по лицу спящего Александра. Пробравшись через кучерявые бакенбарды, он прокрался по смуглой щеке, и нырнул в тёмные волнистые ресницы поэта.

Пушкин тотчас же открыл глаза. Он уже не спал. Нахлынувшие с самого пробуждения строки выстраивались в голове в стройный ряд. Полежав в полудрёме буквально пару минут, он вдруг резко сдёрнул с себя одеяло и вскочил с постели. Рука сама потянулась к перу. Усевшись за стол, стоявший недалеко от кровати, Александр сразу же стал размашисто писать на листе.

Чистая бумага, перо и чернила всегда присутствовали на его столе. Ведь никогда не знаешь, когда придут на ум внезапные строки.

О, сколько чудных произведений уже вышло из под пера этого литературного гения. Одна «Пиковая дама» не так давно написанная и тут же изданная, чего стоит! Она принесла её творцу неподдельный интерес и признание самых признанных литературных критиков.

– Так, задумавшись буквально на мгновение, Александр снова быстро стал черкать пером по бумаге.

Знакомый голос!., боже! освяти

В нем сердце правдою твоей и миром,

И возврати ему…

Довольно прищёлкнув языком поэт поставил многоточие и вставил перо в чернильницу.

– Ай да, Сашка! Ай да, сукин сын! – воскликнул Пушкин, – Что может быть на свете лучше, чем урезонить наглеца!

Довольно потирая руки, Александр встал с места, и накинув просторный коричневый с бархатными отворотниками халат, сунув ноги в туфли, прямо так отправился на утреннюю прогулку по любимому Летнему саду.

До чего же хорошо было в саду! Ярко, сквозь кроны деревьев светило солнце, переливчато пели птицы, локоны кудрявых волос теребил по августовски слегка зябкий, но свежий утренний ветерок. Встречающиеся на дороге полу обнажённые скульптурные девы лукаво посматривали на довольного поэта. Настроение у него было такое же бодрое, как это утро. К тому же впереди ждала довольно приятная поездка к Ланским.

Уже через несколько часов Александр был одет в тёмные панталоны, щеголеватый чёрный сюртук с наглухо застёгнутым жилетом цветом угля и небрежно повязанным по верх ворота белой рубашки чёрным шёлковым платком. На ногах блестели щеголеватые туфли. Голову украшала чёрная шляпа цилиндр. А в руках, одетых в тёмные лайковые перчатки, он держал свою любимую трость с костяным набалдашником. Он довольно резво сбежал по ступенькам с пятого этажа дома Оливье и выйдя на улицу остановил первый проезжавший мимо экипаж. Уже довольно скоро Пушкин был у дома супружеской четы Ланских.

Во дворе дома Ланских, что находится на Машковом переулке, располагался двухэтажный флигель, в котором с позволения гостеприимных хозяев проживал двоюродный племянник Варвары Ивановны Ланской Владимир Фёдорович Одоевский. Довольно часто именно в этом флигеле собиралась литературная богема, проводя время за интересными беседами, спорами и словесными играми. Именно здесь, во флигеле, где Ланской Сергей Степанович любил проводить время за чтением свежих газет, он радушно встретил Пушкина, которому был искренне рад. Многое объединяло хозяина дома и поэта: взгляды на жизнь, увлечение литературой, любовь к Родине, и … склонность к колкостям ; поэтому они всегда с удовольствием проводили время за беседой, обмениваясь при этом как новостями, так и шутками.

Вот и в этот раз, Сергей Степанович едва успел поприветствовать гостя и усадить его в уютное кресло, как тут же начал разговор.

– Что, друг мой, Александр, вы до сих пор удручены своим положением? – с ноткой сочувствия спросил Ланской.

Пушкин откинулся на спинку кресла и с ядом в голосе произнёс.

– Двору хотелось, чтобы ангел мой Наталья Николаевна танцевала на государевых балах в Аничкове*. А мне, к слову говоря, совсем не по вкусу этот переезд и новое назначение. Камер-юнкеровский мундир не по возрасту мне, маловат.

– Да, не завидное положение конечно, но стоит ли придавать должности такое значение, когда созданная вами «Пиковая дама» произвела такой литературный фурор?! Ах, право, ваша Анна Федотовна чисто Фауст** в юбке, продавший свою душу в обмен на возможность и далее наслаждаться жизнью. Интересно было бы послушать, что говорят по поводу вашей «Пиковой дамы» священнослужители.

– Одно то уже хорошо, Сергей Степанович, – Пушкин поддержал ироничный тон хозяина дома, – что они не зарезали «Даму», как это случилось с моей сказкой о попе и о работнике его Балде.

– Помилуйте, Александр Сергеевич, а сколько годков-то уже вашей сказке?

– Я её написал четыре года назад. Но пока так и не получил разрешение на издание.

– Пожалуй митрополит Серафим* и тут постарался, – задумчиво добавил поэт.

– При том, что сказка написана на основе народного сюжета. А я так, только пересказал стихами то, что народ давно уже из уст в уста передаёт.

Сергей Степанович сочувственно посмотрел на своего гостя.

– Видно это и пришлось не по нраву священникам. Ведь поп то у вас получился скупой, да трусливый. Ой, смотрите, Александр, не прогневите Бога!

– Бог и церковь не всегда за одно, Сергей Степанович. Вы же понимаете. А уж если я что не так делаю, пусть Господь даст мне знать. А я прислушаюсь.

– Да, уж задали вы своей сказкой митрополиту перцу в самую мякину, – проговорил Ланской и оба дружно рассмеялись.

Неожиданно их ироничный смех прервал громкий и настойчивый стук в дверь.

Сергей Степанович ещё не успел произнести приветливое «входите», как дверь распахнулась и в комнату флигеля стремительным шагом вошёл гость.

Из приоткрывшейся двери исходил яркий свет, освещая лишь силуэт гостя, не давая тем самым толком рассмотреть его лицо. Однако стройный и крепкий стан с горделивой осанкой нельзя было не отметить сразу.

– День добрый, господа, – поздоровался гость негромким, но довольно отчётливым и приятным голосом. Он неторопливым шагом, постукивая по полу изящной тростью, прошёл к столу и лёгким движением приподняв над головой цилиндр ещё раз поприветствовал сидящих в комнате.

И Ланской и Пушкин невольно, словно заворожённые, следили за каждым движением неожиданного гостя.

– Будьте добры, присаживайтесь уважаемый, – спохватившись Сергей Степанович вспомнил об обязанностях хозяина и вежливо указал гостю на стул, стоящий прямо перед их столом.

– Прошу прощения, – сказал гость присев на стул. Он положил свой цилиндр на стол, не выпуская при этом из рук трости, – Похоже я оторвал вас от весьма занимательного разговора?

– С удовольствием присоединился бы к беседе, – гость обвёл глазами господ, – если позволите конечно.

Те переглянулись. Ланской слегка закашлявшись, смущённо проговорил: «Мы конечно не против продолжить нашу беседу, только вот у нас с Александром Сергеевичем шёл разговор на весьма щекотливую тему».

Гость прищурился и улыбнувшись посмотрел на хозяина дома.

– Тем интереснее, Сергей Степанович. Что ж, я готов поддержать любую тему. И щекотливую в том числе.

Пушкин с интересом оглядел гостя. Во всём его облике было какое-то несоответствие. Быть может это то, что к его молодому довольно приятному лицу ни каким образом не подходил излишне строгий абсолютно чёрный, от туфлей до цилиндра и перчаток, наряд. В глаза постоянно бросалась необыкновенно изящная выточенная из слоновьей кости трость, набалдашник которой был высечен в виде креста.

– Любопытно, – подумал Пушкин, – чтобы он ответил узнав причину нашего смеха.

– Вот, например, я бы поговорил на предмет…, тут гость замолчал, задумчиво посмотрев на пальцы своей правой руки, отбивающие лёгкую дробь по набалдашнику трости, – на предмет отношения религиозных чинов к разным светским трудам и забавам.

Сергей Степанович и Александр переглянулись между собой.

«Пожалуй он услышал то, о чём мы говорили, прежде чем зашёл к нам», – подумал Ланской.

«Вот это оборот! Может быть он догадался о предмете нашего разговора. Но это даже интересно», – решил про себя Пушкин.

– Хорошо, – подхватил поэт, – ну что, скажите мне, дурного в светских развлечениях? Например в таком как гадание.

Гость внимательно посмотрел на поэта.

– Иногда, в жизни происходят такие метаморфозы, о коих лучше не знать прежде положенного времени. Потому как узнанное на момент гадания для разумения человеческого может быть не только непонятно, но и превратно истолковано.

– Например? – с интересом подначил гостя Пушкин.

– Ну представьте, что достопочтенная известная в светских кругах мужняя дама, – гость пристально посмотрел на поэта, – через гадание узнаёт, что она в будущем станет носить фамилию друга мужа.

Произнеся это гость медленно перевёл взгляд на Ланского.

– А что, друг? – Александр лукаво посмотрел на Сергея Степановича.

– А друг при этом благополучно женат, – парировал выпад поэта гость.

– Ведь подобное знание может внести определённую смуту, если уж не в жизнь семейной пары, то в сердце дамы определённо. К тому же если она при этом узнает, – продолжил гость многозначительно приподнимая брови, – мало того, что она будет носить фамилию друга мужа, так ещё это будет лучшим решением для всех. И для неё и для её семьи.

– Помилуйте, – возмутился Пушкин, – но как же это возможно?

– Переменить фамилию? – уточнил гость, – вполне возможно, конечно при определённых обстоятельствах.

– В любом случае, не может быть подобному благополучного исхода, – категорично заявил Александр, – или вы считаете, что дурное может стать благим?

– Кто знает. Кто знает, – ответил гость многозначительно.

– Ну давайте теперь возьмём к примеру карточные игры, – предложил Пушкин.

– Да в прочем они даже к грехам не относятся. Так, развлеченице одно. Но от чего-то церковь считает их не богоугодными. А ведь некоторые игроки пускают выигрыши не только на себя, но и на благие дела. Что тут скажите?

Гость задумчиво побарабанил пальцами по набалдашнику трости и ответил.

– Святой апостол Пётр ёмко говорит в писании: «Обещают им свободу, будучи сами рабами тления, ибо кто чем побеждён, тот тому и раб»***. Разве не эту же свободу и благосостояние сулят миру азартные игры?

– А ведь порой проигрывают не только деньги. Чего только на кон не ставят!

– Ну, бывает всякое, – потупив взгляд пробормотал Пушкин, вспоминая случаи, когда проигравшие в надежде отыграться закладывали всё, что угодно.

– Но если это потом выкупается? Тогда, по сути, получается, что проигранное служит лишь залогом, не более?

– Как сказать. Что угодно заложенное, хоть и единожды, теряет свою ценность.

Слова гостя невольно напомнили поэту один непонятный случай, произошедший с ним несколько лет назад.

В тот 1826 год наконец-то закончилась Михайловская ссылка поэта. Николай I помиловал Пушкина, потребовав в замен отправлять все новые произведения ему на проверку. Александр поселился в Москве. И как спустившийся с цепи пёс, словно пытаясь наверстать упущенное время, пустился в разгульный образ жизни. Балы, дружеские вечера, театры, и конечно же игра в карты.В то время Пушкин продолжал работать над «Евгением Онегиным».Уже была написана пятая глава, которую с нетерпением ожидали издатели, готовые тут же заплатить за свежий труд поэта.

К слову сказать, рукопись оценивалась прилично. Издатели платили целых 25 рублей за одну строку «Онегина». Поэтому она имела свою ценность.

Поэту не особо везло в карточные игры. И вот в один из таких неудачных вечеров, поддавшись азарту, он поставил на кон свою пятую главу «Онегина». И проиграл её тестю брата статному советнику Александру Михайловичу Загряжскому.

Раззадоренный проигрышем, Александр поставил на кон дуэльные пистолеты, и выиграв на этот раз, вернул себе главу «Онегина».

Однако вскоре произошёл странный случай. Эта несчастная пятая глава потерялась. Пушкин перерыл дома всё верх дном, но рукопись как провалилась. Пришлось переписывать её заново, прибегая к помощи брата Льва. Благодаря его феноменальной памяти удалось восстановить почти всю главу. Это хорошо, что Лев успел прослушать и продекламировать её автору ещё до случившегося.

– Да, – возвращаясь из воспоминаний задумчиво проговори Александр, – знал бы где упасть, соломку подстелил.

– Человеку может мешать понимать мир и вести себя достойно хоть в миру, хоть в храме, не только незнание чего-то, но и гордыня, – произнёс гость.

– И что тогда? – спросил со вниманием Сергей Степанович, – Бог покарает его за недостойное поведение?

– Ну, если бы кара господня случалась сразу же и за любую провинность, жизнь человеческая была бы слишком коротка. Но Бог милостлив.

– А тогда каким образом недостойный сможет понять нелепость своего поведения? – не унимался Ланской.

Гость, не смотря на нападки Сергея Степановича, отвечал всё таким же степенным голосом.

– Если Богу будет угодно, будет знак или найдётся человек , который не побоится преклонить голову недопонимающего. Только науку эту не каждый способен оценить.

Слова гостя вдруг напомнили Сергею Степановичу одну историю, произошедшую во времена его костромского губернаторства.

Это случилось в Солигаличе. Как и положено его чину, Сергей Степанович отправился туда по делам государственной службы. Карета, на которой подъехал губернатор, уже приближалась к храму Солигалича, как вдруг показалась телега двигающаяся им на встречу.

Подъезжая к карете телега своротила в сторону, и соскочивший с неё городничий Рыжов Александр Афанасьевич подбежав к карете открыл дверцу перед губернатором.

Ланской горделиво осматривая открывшиеся окрестности вышел из кареты и окроплённый святою водой, приложился к кресту, а затем первый вступил в церковь. Зайдя в храм, Ланской не стал накладывать на себя крест, как это полагалось делать любому православному. Он никому не поклонясь – ни алтарю, ни народу, шёл к амвону прямой, точно жердь.

Неожиданно Сергей Степанович услышал за своей спиной ускоряющиеся шаги. Краем глаза он заметил подошедшего к нему Рыжова, который произнёс: «Раб божий, Сергий! Входи во храм господен не надменно, а смиренно, представляя себя самым большим грешником, вот так!» Положил Ланскому на спину руку и, нагнув его в полный поклон, отпустил и тут же встал на вытяжку.

Никому из окружающих губернатора прихожан не хватило отваги, чтобы помешать Рыжову.

Губернатор не стал как-либо препятствовать городничему или обрывать его, а напротив, прислушался к словам, перекрестился и оборотясь поклонился всему народу.

Вспомнив эту историю Ланской задумчиво посмотрел на гостя и спросил его.

– А коли нагрешил в чём-либо, нет же людей без греха, делами можно искупить уже свершившееся?

Гость перекинул слоновью трость из правой руки в левую и перекрестился.

– Святой Апостол Павел сказал: «непрестанно молитесь» и «вся во славу Божию творите», «сие бо угодно и приятно пред Спасителем нашим Богом»****.

– А разве труды наши – это не лучшее, что мы можем оставить после себя? – спросил Пушкин.

–Если за ваши труды благодарят молитвою, что может быть лучше. Ведь молитва – это привлечение благодати Божией к тому, за кого молятся.

– Что ж, – гость медленно встал, опираясь на трость, – беседа у нас вышла весьма занимательная. Но мне уже пора.

Слова гостя оторвали Ланского от раздумий и он тут же встал проводить оного до двери.

Пушкин также привстал со своего кресла, отвесив лёгкий учтивый поклон.

–Был рад нашему знакомству, – сказал Сергей Степанович.

–Надеюсь, ещё увидимся и побеседуем, – добавил поэт.

Гость резко обернулся, посмотрел внимательно на поэта.

– Кто знает, кто знает, – сказал он и быстрым шагом вышел из комнаты.

Сергей Степанович после ухода гостя окликнул прислужника и велел принести на стол чаю.

Уже отпивая глоток горячего чая из фарфоровой чашечки, Сергей Степанович обратился к Александру.

– Однако интересный у вас приятель, милый друг. И к то же он такой? Где служит? Чем занимается?

– Что вы, Сергей Степанович!– удивлённо воскликнул поэт, – Почему это вы решили, что гость мой приятель? Я совершенно с ним не знаком! Напротив. Я у вас хотел полюбопытствовать, что это за гость такой к вам захаживает.

Сергей Степанович недоумённо посмотрел на поэта.

– Как! А разве он не с вами пришёл?

– Нет. Помилуйте, – ответил Пушкин разводя руками.

– Игнатий! – требовательно крикнул Ланской и тут же из-за двери появился склонившийся в поклоне слуга.

– Слушаю-с, Сергей Степанович, – пролепетал испуганный грозным видом хозяина Игнатий. Из-за низко наклонённой русоволосой головы с приглаженной шевелюрой не было видно как испуганно бегают его глаза.

Полотняные светлые штаны Игната были заправлены в начищенные до блеска сапоги. Из под тёмного жилета выглядывала светлая холщовая рубаха. Руки услужливо спрятаны за спину. Весь вид Игната говорил лишь об одном, что он готов выполнить любое поручение хозяина. И сделать это в сию минуту.

–Ну-ка доложи мне, Игнат, кто это только что был у нас в этой комнате.

Игнат тут же выпрямился и оторопело посмотрел на Сергея Степановича.

– Как же-с, батюшка Сергей Степанович, никого-с не было. Я здесь за дверью стою с той поры, как к вам Александр Сергеевич пришли в эти комнаты. Всё приказа вашего ожидаю-с.

–Чай вот только принесли, как вы велели.

Ланской с ещё большим изумлением посмотрел на слугу.

–Ты хочешь сказать, что никто за это время ни входил в эту комнату, не выходил из неё?

–Точно так-с, – опять поклонившись пролепетал Игнат.

– Не может этого быть! – возмущённо произнёс Ланской,– Небойсь ходил где-нибудь, да проглядел! Олух!

Пушкин с недоумением и живым интересом смотрел на всё происходящее.

–Как же можно-с. Правду говорю-с, батюшка, вот те крест, – Игнат, испуганно тараща глаза на хозяина, тут же перекрестился.

– Иди и спроси всех слуг, не видел кто странного гостя, который входил сюда, – прикрикнул Ланской на Игната, – Не знает ли кто что про него. И как найдёшь того, кто видел, приведи его сюда тот час!

– Будет сделано-с, – пролепетал Игнат и тут же пулей выскочил из комнаты.

– А мы ведь даже имени его не спросили, – задумчиво проговорил Сергей Степанович, отпивая из чашки глоток уже остывшего чая.

Игнат тем временем собрал и опросил всю прислугу в доме. И уже через минут пятнадцать Ланскому было доложено, к его и Пушкину великому изумлению, о том, что гостя никто даже не видел.

Немного позднее об этой странной истории было рассказано на страницах нескольких газет.

Прошло время и история о странном госте позабылась. Однако за ней последовали события достойные вашего внимания.

Однажды в Солигалич пришло совершенно невероятное известие о том, что квартальному Рыжову Александру Афанасьевичу прислали дарующий дворянство Владимирский крест. С вручением креста было объявлено, что «удостоен он сея чести и сего пожалования по представлению С.С. Ланского».

27 января 1837 года после смертельного ранения на дуэли Алескандр Сергеевич Пушкин перед смертью попросил позвать священника. Ближайшим священником оказался отец Пётр Дмитриевич Песоцкий из Конюшенной церкви. Он до такой степени был поражён тем, с каким благоговением исповедовался поэт, что со слезами на глазах признался: «Я стар, мне уже недолго жить… И Вы можете мне не верить, хотя на что мне обманывать, но я скажу, что для себя самого желал бы такой исповеди перед смертью, какую он имел!»

Через семь лет после смерти поэта, его вдова Наталья Николаевна вышла замуж во второй раз. Её супругом стал генерал-лейтенант Пётр Петрович Ланской. Они счастливо прожили девятнадцать лет до самой смерти Пушкиной.

Прошло более ста лет, когда случилась ещё одна примечательная встреча.

Протоиерей Александр Ветелёв после службы Божественной литургии вернувшись домой решил попить чаю. Ожидая пока чайник согреется, Александр не заметил, как задремал.

Неожиданно к нему в комнату вошёл странный гость.

–Здравствуйте, батюшка, -сказал он подходя к протоиерею, – Вы меня узнаёте?

–Кто вы? – спросил протоиерей.

– Я – Пушкин Алескандр Сергеевич, – представился гость.

– Господи помилуй! Александр Сергеевич! Откуда вы?

– Знаете, батюшка, я пришёл к вам с просьбой.

–Слушаю вас.

– Здесь на земле все читают мои стихи, все меня прославляют, но молиться за меня никто не молится. Я прошу вас, помолитесь обо мне.

Протоиерей тут же обещал Пушкину помолиться за него. Поэт поклонился и исчез.

Поражённый визитом странного гостя отец Алескандр заглянул в календарь и увидел дату 10 февраля. По старому стилю это было 29 января, день кончины великого поэта.

Батюшка не дождавшись чаю поспешил в храм и перед алтарём горячо помолился за раба Божия Александра.

Да и что может быть лучше, если за ваши деяния благодарят молитвою.

* Аничков дворец в Санкт-Петербурге

** Фауст – герой трагедии «Фауст» И. В. Гёте

*** (2 послание Петра 2, стих 19)

**** (1Сол.5:17; 1Кор.10:31; 1Тим. 2:3)