Вежливые журналисты [Кристина Игоревна Безумнова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Благодарю своих коллег, фрагменты из статей которых использовались в этой книге. И все же вымысла в ней больше, чем правды;)

ЧАСТЬ 1. «За статью взялася рьяно – я люблю Хачатуряна»

– Это что за заголовок?! Вы, что, хотите, чтобы с нас даже кони ржали? В таком случае напишите вместо зага «ЖОПА»! Большими буквами! – наш милейший главред Тихон Сергеевич Допобедный не в духе. Хотя когда он в нем бывает?

На больших редакционных часах – 19:40, время, прямо скажем, домашнее, и думать над какими-то заголовками нет ни сил, ни желания. В итоге получают все: два зама, отдел корректуры и верстки, а также, разумеется, сам автор, который не смог придумать приличный заг к собственному материалу. Опять газету в типографию отправят не раньше 21:00.

Просто шеф любит все доводить «до победного» (и неважно, сколько рабочих часов это займет), фамилия у него донельзя говорящая, а вот с имечком родители явно промахнулись: ну разве Тихона может быть слышно в соседнем здании? Впрочем, если верить значениям, это имя вовсе не связано со словом «тихий», с греческого оно переводится как «судьба».

О да! В июне 2013 года по приглашению республиканских властей наша «судьба» пятидесяти девяти лет от роду прибыла в Симферополь аж из Киева – чтобы не просто возглавить, а полностью модернизировать «Крымского обозревателя» (газете в 2014-м исполнится 80 лет!), следовательно, в разы увеличить число подписчиков, повысить тираж.

В украинской столице Допобедный несколько лет руководил довольно известным общественно-политическим изданием, о нем отзываются как о матером профи, приветствующем новаторство. А вот характер у Тихона Сергеевича – будь здоров.

Спорить с ним абсолютно бесполезно. Идеальным, по его мнению, в газете должно быть все – от рубрики к статье до подписи под фотографией. Заголовки – вообще отдельная песня.

За банальные, глупые, неинформативные заги шеф готов подвергать провинившегося изощренной словесной порке, и уж там «информативность» обычно на высоте, точнее – нужной «этажности». Не терпел он и откровенного цинизма.

И в этой связи однажды на планерке рассказал нам случай: в некоем киевском еженедельнике в колонке происшествий опубликовали историю с семьей, которая поела некачественную семгу и отравилась (к счастью, не насмерть). Публикация имела заголовок «Рыбки захотелось?!».

Но самое интересное, что спустя некоторое время в нашей газете вышел материал «Рыбки хочется!», правда, повод по сравнению с предыдущим был безобидный: активное потребление Крымом импортных морепродуктов.

А вот тот заг, который в начале повествования Допобедный собирался заменить на лаконичное «жопа», звучит действительно по-дурацки: «Горел паром? Это очень опасно». Причем вместе с паромом рисковала сгореть и вся редакция – такие гневные искры летели от главреда.

Наконец, что-то бурча себе под нос и громко топая, он скрылся в своем кабинете, показательно хлопнув дверью.

Заканчивался пятидесятый день пребывания великого модернизатора в лоне «Крымского обозревателя».

На следующее утро коллектив ожидала большая планерка по итогам фокус-группы, проведенной первым замом Сергеича Петром Туваевым, которого тот привез с собой из Киева.

Петя (по отчеству к нему не обращались) – пожалуй, самый колоритный среди всех персонаж. Родившийся где-то в Мордовии, он за свою 36-летнюю жизнь сменил несколько городов, трудился в разных изданиях, и везде его иначе как «правой рукой» не называли.

Достигнув поставленной цели в одном месте, холостяк Петя легко устремлялся в другое, нигде надолго не задерживаясь. Усердные попытки главных редакторов оставить Петю при себе «хотя бы еще на годик» ни к чему не приводили: тот не был падок ни на «блестящие перспективы», ни на «существенное повышение зарплаты». И ведь деньги его и впрямь не интересовали, во всяком случае, аскетичная внешность являлась тому подтверждением.

Излюбленный Петин look – клетчатая рубашка, заправленная в темно-синие, на редкость неудачные джинсы с высокой талией, и сандалии, надетые на носки. Прибавьте сюда внушительный рост и рыжеватую бороду, делающую его старше. Дорогих часов, украшений он не носил, пользовался самым обычным «пенсионерским» мобильником.

Однако в отличие от Допобедного Туваев был очень сдержанным, тактичным, а главное – веселым человеком, умеющим впопад похохмить. Собственно, за это его и уважали.

Для нас оставалось загадкой, как этот разудалый сторонник кочевого образа жизни смог почти пять лет бок о бок проработать с хамоватым Сергеичем в Киеве, не сбежав, по обыкновению, через года полтора-два, более того – поехать в качестве его правой руки в Крым, на неопределенный срок. Скорей всего, имеет место некий шантаж, решили мы, и на том успокоились.

********************

В просторном и прохладном из-за работающего кондиционера зале пресс-центра шеф, тяжело глядя на своих подопечных (ага, до сих пор злится по поводу парома), заговорил с подчеркнутым раздражением:

– Как вы помните, пару недель назад я попросил Петю провести фокус-группу среди читателей, чтобы понять, на каких темах нам следует делать акценты, а чего, возможно, стоит избегать. Увы, бумажная газета, пусть даже ежедневная, не в состоянии обогнать электронные СМИ, но она может быть ярче, глубже, достовернее, влиятельнее. К этому нам и нужно стремиться. Поэтому слушаем внимательно и по ходу задаем вопросы.

Петя, шурша листками, поднялся со стула, зачем-то откашлялся (волнуется, что ли?):

– Вот, коллеги, что удалось выяснить. Я буду читать по пунктам, хорошо? Первое: читателей раздражает, когда журналист многословен и пытается покрасоваться перед ними витиеватыми фразами. Тем не менее, они ценят, когда в газете есть яркие узнаваемые авторы. Второе: читатели хотят, чтобы журналист не навязывал им собственное мнение по спорным вопросам, а изложил факты и дал комментарии экспертов – возможно, имеющих противоположные точки зрения.

Третье: наличие материалов о действиях властей зачастую рассматривается читателями как сильная сторона издания: «Мы хотим знать, что они (власти) делают, ведь от этого зависит наша жизнь». Четвертое: верующие люди были бы рады расписанию паломнических поездок, всяких церковных событий. Пятое: кроссворд, гороскоп, лунный календарь и другие проходные элементы воспринимаются читателями как важные и интересные. Шестое…

Зевая, я аккуратно сунула руку в пачку со своими любимыми желейными конфетками в форме мишек. Когда рот занят чем-то вкусным, столь обстоятельные совещания в начале дня раздражают меньше. Сидя на последнем ряду (привычка, оставшаяся еще со школы), я начала наблюдать за коллегами, пытаясь угадать их реакцию на Петино ораторство.

Так, с Никитой, нашим искусником по части криминальных новостей и всяких происшествий, единственным в редакции, да и вообще в крымской журналистике обладателем «рукавов» (это тату на обеих руках, от запястья до плеча), все понятно: традиционно уткнулся в планшет, наверняка осваивает очередную «бродилку».

Пухленький Владлен-спортсмен (потому что строчит о спорте, но с таким же успехом мог бы им еще и заняться), чуть наклонившись, что-то шепчет в изящную шею впереди сидящей златовласки Анюты, специализирующейся на темах образования и здравоохранения. Ее кокетливый смешок отвлекает немного картавящую оптимистку Настю, систематически посещающую мероприятия в сфере ЖКХ и туризма.

А вот пытливую Нинку, одинаково талантливо пишущую обо всем, будь то военные перезахоронения или годовщина создания бюстгальтера, фиг отвлечешь. Правда, сейчас она, как по мне, больше поглощена не спичем Пети, а его нехитрым прикидом.

Костя с забранными в хвостик волосами, которому классно удаются исторические и краеведческие очерки, явно озабочен: сидит, подперев щеку рукой. Наверное, обдумывает свое скорое выступление в модном клубе: Костя у нас еще и гитарист.

Фотокорреспондент Даша, обладательница пылко-рыжей шевелюры и II взрослого разряда по легкой атлетике, делает художественные наброски в блокнот.

Я шаловливо кидаю желейным мишкой прямо в Мишку, ведь он сидит ко мне ближе всех. Мишка оборачивается и устремляет в меня изумрудную благодать своих глаз. Хороший мальчик, душевный, при том, что пишет преимущественно о политике. Впрочем, сердца читателей он периодически покоряет статьями, посвященными вопросам нравственности или веры, которые готовит при наличии времени и желания.

Похоже, Петю внимательно слушает лишь Варвара Васильевна Чернобривец, второй зам Допобедного и наша горячо любимая, мудрая, заботливая наставница, прослужившая «Крымскому обозревателю» более 30 лет.

Теперь пора бы представиться и автору этих строк. Меня зовут Ульяна, мне 28, основная сфера деятельности – культура. С самого начала меня определили в так называемый «загонный отдел», оперативные материалы я пишу крайне редко, поэтому вольна сама выбирать себе темы.

В приоритете – рецензии на премьеры местных театров и детища гастролирующих коллективов, а также еженедельная афишная подборка, интервью с работниками крымской Мельпомены, обзор многочисленных фестивалей.

Время от времени приходится писать и некрологи о знаменитых советских артистах (Владлен-спортсмен, с утра прочитав в интернете о смерти кого-либо из великих, перед планеркой с шутливым цинизмом заявляет мне: «Ульяша, готовься, очередная ЭПОХА померла»).

Владлена, кстати, хлебом не корми – дай кого-нибудь подколоть. Однажды я готовила материал о симфонической премьере нашего замечательного Крымского академического украинского музыкального театра, посвященной, в частности, творчеству Арама Хачатуряна. Когда-то я безоговорочно влюбилась в его шедевр – балет «Спартак».

Так вот, работая над статьей (дома вечером, чтобы не отвлекаться) и находясь от этого в невероятном воодушевлении, я решила поделиться своим восторгом с кем-нибудь из коллег. И под руку подвернулся именно Владлен – он как раз был онлайн «ВКонтакте» и с готовностью откликнулся на мое «Привет, не сильно занят?».

А дальше привожу по памяти нашу коротенькую переписку, которая, впрочем, могла быть длиннее, если бы не моя досадная, ужасная, непростительная опечатка.

– …Вот не зря Арама Ильича называли «Рубенсом нашей музыки», а его творения – «искусством высокого Ренессанса»! Это такой масштаб, такая пронзительность, у меня прямо мурашки по коже бегут, когда я его слушаю. И не вздумай смеяться!

– Вообще в мыслях не было)) Ну, а какой же заголовок ты придумаешь к своему патетическому детищу? «За статью взялася рьяно – я люблю Хачатуряна»?))

– Очень смешно! Нет, я придумаю что-то более достойное. Например… «Грандиозный и виртуозный – ХачатурНЯ» (!!!)

– Как-как? ХачатурНЯ?))) Дорогая, это скорее рубрика)))

– Ой, блин! Ошиблась(( ХачатурЯН! Вечно путаю буквы, когда быстро набираю на клавиатуре(((

– Ну-ну. Оправдывайся теперь;)

И с той поры Владлен частенько меня подкалывал: «Ну что, написала свою ХАЧАТУРНЮ?».

…Читатель, наверное, хочет узнать историю нашей газеты? Под названием «Всесоюзная здравница» она впервые вышла в свет в Ялте летом 1934 года, когда стартовал небывалый проект «Социалистическая реконструкция Южного берега Крыма». И именно нашему изданию предстояло стать, как тогда говорили, «организатором масс».

В 1953-м, в год смерти Сталина, газете дали новое и самое долгосрочное «имя» – «Курорт». Собственно, из-за него она и стала известной, поскольку получала письма с благодарностями или претензиями к курортному сервису полуострова от его гостей со всех уголков Союза.

В иные годы в редакции регистрировалось до 15 тысяч писем. По многим редакционным выступлениям принимались достаточно серьезные решения, в том числе и на общеукраинском уровне. К 50-летнему юбилею газета даже была удостоена Ордена Дружбы народов. А после распада СССР она превратилась в «Крымского обозревателя».

…С 1999 по 2013 годы (до приезда Допобедного) издание возглавлял Григорий Валентинов, говоривший: «Настоящая журналистика – это не просто информатор, а нравственная или социальная скорая помощь. Журналист должен видеть, куда зовут и ведут те или иные идеи и силы, что ждет на этом пути народ и страну».

********************

После Петиного выступления началась наша обычная планерка, включающая обзор свежего номера и обсуждение новостей из интернета, которые, вероятно, послужат инфоповодами для написания материалов в завтрашнюю газету.

Все активно зашуршали форматами А2, а наша секретарь или, по-новомодному, офис-менеджер Анжелика приготовилась помечать «призовые места». Такой рейтинг введен у нас с недавних пор (понятно кем): каждый журналист, высказываясь, должен поставить понравившуюся ему статью (разумеется, кроме собственной) на первое, второе или третье место. А свой выбор объяснить, по выражению шефа, «профессиональными аргументами».

Тот из нас, чьи детища в течение месяца набирают большее количество первых мест от коллег, в итоге получает премию.

– Ну, я поставлю на первое место Анину статью с первой же полосы «Не надо париться!», за актуальность, – начал Никита, невольно оттягивая воротник футболки. – Отличная идея: проверить, насколько люди следуют рекомендациям Минздрава по выживанию в экстремально жарких условиях. Но, судя по фото и подписи к ней, не очень-то и послушные у нас граждане: «29 июля, автостанция «Курортная» в Симферополе. Несмотря на солнцепек и +35 в тени, головной убор не надел ни один из 12 человек, стоящих за билетами». Однако…

– Что «однако»? – насторожился главред.

– Мне кажется, в сегодняшнем номере наблюдается небольшой перекос в погодную тему. Фоторепортаж «Жара зверская» о том, как нелегко сейчас приходится животным в зоопарке, мог бы полежать еще денек…

– Согласен, – одобрил Допобедный и добавил любимую фразу, – это все недостатки планирования. Перекосов быть не должно. Тем более в четырехполосной газете. Что еще?

– Ну, фотки из зоопарка классные получились! Мартышка, жующая пломбир, – это просто…мимими, – и Никита подмигнул Даше.

– Ой, только давай без этих дурацких словечек, – поморщился шеф. У шефа, кстати, навалом нелюбимых словечек, и мы с коллегами всерьез подумываем составить наш внутренний черный список, дабы лишний раз не травмировать его психику (ну, и свою заодно).

– Хорошо. Тогда второе место я отдам материалу «В Малом Иерусалиме пахнет веками и чебуреками» (речь идет о популярном туристическом маршруте в Евпатории). Аж самому туда наконец-то съездить захотелось. Много подробностей, хорошо написано…

– Я же неоднократно повторял: «хорошо написано», «нравится», «легко читается», «разложено по полочкам» – это не аргументы профессионального журналиста! – начал заводиться шеф. – Я вообще не понимаю, как можно хвалить эту статью. Подача – скучная. Но это уже отдельный разговор с дежурным редактором, который не сумел «дожать» нашего внештатника. Верно, Варвара Васильевна? – и шеф выразительно посмотрел на смущенную Чернобривец.

– Э-э-э, а на третье место я поставлю весьма откровенную рецензию… – Никита запнулся, видимо, подыскивая слова, потом вдруг повернулся ко мне и недоверчиво выпалил, – Ульяна, да неужели актриса прям без трусов по сцене разгуливала?!

Все рассмеялись. Прыснула и я. Да, Российский государственный академический театр драмы имени Федора Волкова из Ярославля славится своими эпатажными выходками, которые в программках зачастую сопровождаются пометкой «18+». Очередной такой «выходкой», вдобавок привезенной в Симферополь, стала «Екатерина Ивановна».

Вроде бы тривиальная история падшей женщины была расцвечена изощренной режиссерской фантазией, предполагающей в первую очередь максимальную натуралистичность. Опля – и героиня как-то вмиг, без предупреждения, сбросила с себя всю одежду. И она не разгуливала, а просто стояла, позволяя зрителю «вдаваться в детали».

Мне на ум тогда пришла фраза из небезызвестного мультика: «Так что лохматость у меня повысилась» (понятно, да, какая «лохматость»?). Конечно, подобное я видела на сцене впервые. Наши местные театры достаточно консервативны. А вот наша публика, похоже, нет. Во всяком случае, при виде такого «непотребства» никто из зала не вышел. В конце, как водится, все стоя аплодировали.

– Кстати, Ульяна, – вновь вмешался Допобедный, – могла бы взять комментарий у этой актрисы, мол, каково ей обнажаться-то перед всеми…

Я лишь пожала плечами. Как, интересно, он себе это представляет? «Скажите, а что вы чувствуете, когда являете зрителю свою «лохматку»?». Так, что ли?! И вообще главное в рецензии – передать атмосферу с подмостков, похвалить или покритиковать актерскую игру, не обойти вниманием работу сценографа и композитора, отметить реакцию публики.

Но, повторюсь, спорить с Сергеичем бесполезно. Особенно с Сергеичем, у которого бес в ребре торчит, и посему подавай ему что-нибудь погорячее. К слову, в далеко идущих планах у нас – что бы вы думали? – репортаж из магазина, сдающего напрокат «гормональные» костюмы! Ну, чем бы главред ни тешился…

Когда «профессиональные аргументы» по свежему номеру высказали все журналисты, мы достаточно быстро определились с дальнейшими темами.

Так, Никитке досталась незадачливая парочка курортников, которая, не желая платить за вход на территорию Генуэзской крепости в Судаке, тупо полезла по стене, надеясь остаться незамеченной. Однако все закончилось вызовом МЧС с альпинистским снаряжением для девушки, не рассчитавшей своих сил.

Никитке предстояло выяснить подробности столь необычного «альпинизма», а также разобраться, не завышены ли цены на посещение туробъектов. Вероятно, именно они, цены, а не банальная жадность, заставляют адекватных людей в прямом смысле слова на стенку лезть.

Силами городской ветеринарно-санитарной лаборатории Нинка с Владленом взялись провести экспертизу активно продающихся на рынках арбузов и дынь на предмет наличия в них азотистых соединений, превышающих или не превышающих допустимую норму.

Костя заинтересовался критическим высказыванием феодосийского санврача в адрес туристов, приходящих на прием в трусах и купальниках. Врач посетовал, что ни в административном, ни в уголовном кодексе нет правил, регулирующих «степень раздетости граждан в общественных местах». Сообразив, что данную тему можно любопытно подать также с исторической точки зрения, Костик пустился в рассуждения:

– Если бы барышни XIX века увидели, в каких откровенных нарядах ходят по крымским улицам нынешние курортники, они бы наверняка лишились дара речи. Потому что в ту пору фраза «так ходить неприлично» имела несколько иной смысл. Ни одной уважающей себя даме не пришло бы в голову появиться в людном месте без шляпки. Почти до самого конца XIX века такое же отношение было и к перчаткам, причем носить их обязаны были и мужчины, и женщины. Ну, а то, что к шляпкам и перчаткам полагаются длинные закрытые платья и строгие костюмы, подразумевалось само собой. А ведь им тоже было жарко…

– Ой, я вспомнила презабавный «шляпный» случай, правда, уже из XX века, и относится он к театральной теме, – брякнула я прежде, чем успела подумать, что некрасиво это – перебивать коллегу.

– У Ульяны все темы – театральные, – усмехнулся шеф, а Костя с неподдельным интересом посмотрел на меня, готовый слушать дальше.

– Этот случай, имевший место, кажется, в 1913 году, я нашла на сайте «Газетные старости». Посетители летнего театра объявили войну дамам, взявшим моду приходить на спектакль в шляпах, на которых громоздятся султаны из перьев. Суть претензий очевидна: зрители, сидящие позади щеголих, попросту не видят сцену. Поэтому театральная администрация начала вывешивать плакаты, предупреждающие о необходимости снимать головные уборы, что, впрочем, не пришлось по душе виновницам таких мер. И они предприняли ответную атаку.

– «O tempora! O mores!» – воскликнул бы сейчас Цицерон, – прокомментировал Костя. – Тогда людей раздражали шляпы с перьями, нынче – трезвонящий во время спектакля мобильник соседа. Как все поменялось за каких-то сто лет…

– Кстати, а можно было бы в принципе сделать неплохой материал под рубрикой «Их нравы» или «Нравы вековой давности», и собрать в нем несколько курьезных или просто любопытных случаев, – предложил Допобедный, и мы с Костей, не сговариваясь, синхронно кивнули. Потом решим, кто возьмет эту тему.

Анюте поручили стартующий в вузах первый этап зачислений, Насте в своем будущем материале предстояло ответить на вопрос «Каким получился разгар курортного сезона-2013?», выслушав мнения туроператоров, а закрепив их авторитетным комментарием министра курортов и туризма республики. Ну, а Мишке надо отписывать заседание в Верховной Раде. Плюс еще задания получили некоторые собкоры.

Пожалуй, следует сказать, что вся газета «с колес», конечно, не делается: обычно половину ее занимают загонные статьи (их, кстати, периодически должны сдавать и оперативные журналисты, так же, как и «загонники» иной раз – что-то срочное в номер). А еще каждый из нашей журналистской команды в случае необходимости в состоянии написать материал абсолютно на любую тему, пусть даже она совсем не будет ему близка.

Для меня же нашлось дело на завтра: в Ялту со своим новым шоу приедет эпатажная Анастасия Волочкова. Организаторы зрелища везут журналистов туда и обратно, а еще обещают фуршет. Балет я очень люблю и уважаю. Хотя, согласитесь, классическая балетная воздушность и громоздкая исполнительница – явления несовместимые.

К слову, общалась как-то с одной местной балериной. И вот она, беспрестанно улыбаясь и отпивая чай из смешной керамической чашки с овечками, вдруг начала сыпать признаниями: «Мало кто задумывается, ЧТО стоит за внешней легкостью балерины. С самого начала девочкам дается установка: то, что вы делаете со своим телом, противоречит всем физическим нормам использования его в нормальной жизни.

Это похоже на то, как скульптор старательно стачивает лишнее со своей статуи. Сразу отсеиваются 90% тех, кто полагал, что балет – это танцы. Начинается труднейшая работа по преодолению боли. Выносливость, терпение становятся постоянными спутниками ученицы, а кровь, проступающая сквозь балетную обувь, вскоре не вызывает ни малейшего беспокойства. Реакции тела попросту пропадают.

Главное – ЧТО стоит за всем этим: магнетизм творения. Если творчество близко и ощутимо, если ты можешь прикоснуться хотя бы к начальному совершенству, все остальное перестает существовать. Иногда после репетиции, когда дыхалка, открывшаяся неограниченное количество раз, уже не принадлежит тебе, чувствуешь себя пустотой, в которой, тем не менее, есть что-то бесконечное.

И в памяти зафиксировался этот важный пунктик, этот момент самопревосхождения, когда казалось, что ты сейчас рухнешь замертво… Вышла со сцены – все отдано, все излито, и ощущаешь необъяснимое единение со свидетелями этой мистики. Накатывает удовлетворение, которое так недостижимо в повседневности».

Да моя работа по сравнению с этим – просто игра двухлетки в песочнице! Хотя, если вдуматься, кое-какие сходства в наших профессиях есть. Мне вот тоже приходится «стачивать» излишки словесных нагромождений со своих детищ, неоднократно все перепроверять и редактировать, чтобы в результате в газету попал добротный, солидный, мой материал, а не подвергшаяся многочисленным правкам главреда жалкая заметка. Под которой даже имя свое поставить стыдно.

Неотъемлемым спутником журналиста, среди прочих, является и терпение: бывает, ну никак не можешь подобрать самое точное, идеальное слово, долго «зависаешь» над одним предложением – потому что не цепляет, не запоминается, не передает должных эмоций.

Как итог – не успеваешь, дописываешь запланированную в следующий номер статью ночью дома, проклиная себя за мучительную тягу к безупречности. И ведь что самое обидное: читатель проглотит этот твой шедевр максимум за пять минут, ты же паришься над ним часами, а порой и днями!

Зато когда интервью, рецензия или репортаж сдается наконец-то на верстку – испытываешь жуткое облегчение, удовлетворение и гордость за себя. А уж когда видишь собственное «произведение искусства» на свежеотпечатанной полосе, осознавая вдобавок, что газету получают тысячи крымчан, – и вовсе башню сносит, и ты, подобно раззадоренному бычку (в моем случае – телочке), уже бьешь копытом оземь, готовый устремиться навстречу новому заданию. Магнетизм творения!

ЧАСТЬ 2. «Крокодил мне в пятку! Осьминог мне в ляжку!»

7 августа Тихону Сергеевичу Допобедному исполнилось 60. Но поскольку выпал рабочий день, он объявил коллективу, что праздновать собирается в ближайшую субботу, то есть 10-го, и пригласил всех в Лучистое – небольшой поселок вблизи Алушты, знаменитый своим чистым горным воздухом, Долиной привидений и частным сектором с вместительными деревянными беседками для банкетов.

Пригласил, само собой, с ночевкой, благо двухэтажный домик на одной территории с беседками имел достаточное количество комнат и, соответственно, койко-мест. Отмазаться от такого счастья, прикрывшись неотложными делами или семейными обстоятельствами, не представлялось возможным, да и, честно говоря, отмазываться не хотелось: в конце концов, столь грандиозные вылазки у нашей редакции случаются крайне редко.

Нет, мы, конечно, отмечаем все дни рождения и государственные праздники, но скромно и почти всегда одинаково: накрывая стол в пресс-зале, предварительно скинувшись на спиртное и закуску. А тут новый главред расщедрился… Кто ж такое пропустит?

Юбилей вышел на славу: погода стояла хоть и традиционно жаркая, но густые тени деревьев дарили спасительную свежесть, всевозможных вкусностей, заказанных Допобедным в симферопольском ресторане, было не счесть, играла хорошая музыка и все присутствующие излучали искрометный позитив. А людей собралось немало: начиная с бухгалтерии и рекламного отдела и заканчивая, собственно, творческим составом.

Где-то после третьего тоста мы торжественно вручили юбиляру свой коллективный и, как по мне, вполне современный подарок: два сертификата, один – на посещение СПА-центра (ведь от такой напряженной работы – шутка ли, ежедневная газета! – пора бы отдохнуть и телом, и душой), второй – на экскурсионный тур по южнобережью (пусть лучше узнает Крым). Порозовевший от выпитого шеф остался доволен.

Как это часто бывает при большом застолье, гости в конечном итоге сбились в группки или, точнее сказать, дуэты по интересам. Никита, явившийся на праздник в футболке с надписью «Я так много прочел о вреде алкоголя, что решил навсегда бросить читать», галантно подливал вино в бокал Нинке, не переставая рассказывать ей разные истории из собственной жизни.

Нинка хихикала, лихо пила и активно наполняла свою тарелку, видимо, совершенно не беспокоясь по поводу лишних калорий. Ну, и, как в шутке по поводу «сохранения имиджа деловой женщины после корпоратива» – тоже.

В какой-то момент, расправляясь с порцией баклажанных лодочек с овощами, Нинка весело спросила:

– Ник, а ты знаешь, что баклажаны в переводе с персидского – это «синие помидоры»?

– Неа, – так же весело отозвался Никита.

– А что огурец с греческого переводится как «незрелый»? – и, видя удивление в глазах собеседника, продолжила, – Может, тогда ты в курсе, что общего между бисквитом и восторженным возгласом зрителя?

– Ты решила развлечь меня кулинарно-филологической пятиминуткой?

– А почему бы и нет? Кстати, ты же тоже вроде на нашем филфаке учился?

– Учился, да не доучился. Так что там с бисквитом? – поинтересовался Никита, закуривая.

– В нем неслучайно имеется корень «бис», означающий «дважды». Когда-нибудь кричал «бис» в театре? Хотя кого я спрашиваю, это больше по Ульяниной части… Ну, не суть. Вот и бисквит – лакомство, которое печется дважды, это его настоящий рецепт, пришедший к нам от французов.

– Круто. Я теперь даже задумался: а не восстановиться ли мне в универе? – сыронизировал Никита.

– А вообще, если вдуматься, в русском языке немало слов и выражений, относящихся к еде и ее вкусовым качествам, – Нинка потянулась к блюду с бутербродами. – Например, слово «воспитать» означает не что иное, как «вскормить». Искушать – значит отведывать. Мы говорим: поедом есть, среда заела, въедливый, поглощен книгой, безвкусица. А сладостная мечта? А горечь разлуки?

…В это время неподалеку разворачивалась другая «языковая дискуссия»: захмелевший, но по-прежнему способный выражаться членораздельно Владлен приставал к картавящей Насте со скороговоркой собственного сочинения.

– Давай, милая, повторяй за мной: Арсен ярко заверстал присланный в редакцию рецепт дрожжевых пирожков с картошкой.

– Владлен Витальевич, – с ироничным почтением обратилась к 25-летнему наглецу 29-летняя Настенька, пережившая опыт неудачного замужества, – у меня есть единственно правильный вариант дальнейшего развития событий: вы ярко убираетесь на все четыре стороны, грубо говоря, отправляетесь на хрен.

– Нахалка! – постановил «Владлен Витальевич». При этом он нисколько не обиделся на «послание». Как и она на скороговорку. На самом деле эти двое прекрасно ладят, просто частенько подкалывают друг друга.

А упомянутый Арсен – наш дизайнер-кудесник. Именно от него зависит, будет ли статья выделяться среди других или, пусть даже сто раз гениальная, так и останется незамеченной читателями. Удачно подобранные иллюстрации, оригинальная инфографика, грамотное выделение цветом и шрифтом подзаголовков или просто важных авторских мыслей – все это обеспечивает материалу успех.

Однако ошибочно думать, что дизайнер станет по собственной воле, тратя больше времени и рискуя не уложиться в график, превращать твое иной раз посредственное детище в шедевр. О нет! Хочешь «конфетку» – иди и стой на верстке, сколько понадобится, подробно объясняй, чего хочешь, проси, уговаривай. Уж с кем с кем, а с дизайнерами нужно дружить.

Впрочем, с Арсеном невозможно не подружиться – настолько это общительный, веселый парень. Как раз в данный момент он охотно позирует Даше, которая даже на отдыхе не может расстаться со своим навороченным фотоаппаратом. Наверняка завтра-послезавтра в «Фейсбуке» появится обстоятельный фотоотчет с юбилея. Надеюсь, я не найду себя там с глупым жующим лицом.

…Захотев «по-маленькому», я двинулась в сторону нашей двухэтажной гостишки. Почему-то вход в туалет был отдельным, причем с задней стороны дома. Щелкнув выключателем, в который раз подивилась фантазии хозяина, который догадался обклеить стены WC плакатами с соблазнительными девушками в стиле пин-ап.

Я уже расстегнула шорты, как вдруг услышала голоса, доносившиеся, вероятно, из комнаты наверху (о звукоизоляции хозяева почему-то не подумали).

– …Давай прямо сейчас… я никого не стесняюсь… плевать, даже если нас застукают! – похоже, Анюта, чей голос я узнала сразу же, настроена весьма решительно.

– Нет, Аня, перестань! Ты вообще меня услышала? Мы расстаемся! – ого, да Мишка (а это был он) тоже серьезнее некуда.

Стоп! Они, что, встречались?

– Как это расстаемся? Почему? Но у нас даже не было секса! – выдвинула Анюта весомый аргумент.

– Вот потому и не было, что я все это время пытался разобраться, какие чувства испытываю к тебе – любовные или все-таки дружеские…

– Что ты такое говоришь? – Анюта перешла на жалобный тон.

– Прости, солнце. Но победила дружба, – неудачно пошутил Мишка.

– Бред какой-то… Что я сделала не так?

– Любимая женщина – словно энергетическая чаша, из которой пьешь и тут же сам наливаешь. А у нас, увы, нет такого взаимообмена. И это отнюдь не твоя вина! Мы разные, как… шерсть и шелк, марципан и монпансье, Гюго и Гоген, наконец.

– Ты все шутишь… – обреченно вздохнула Анюта и мгновенно ухватилась за последнюю надежду, – Миш, а может, стоит немножко подождать? Ведь зерна дружбы когда-нибудь способны прорасти в сердце цветами подлинной любви.

– Хм, тебе стихи надо писать…

– Так я и пишу. Не знал?

– Ты не говорила.

– Значит, не успела. А хотел бы почитать?

– Почему бы и нет…

Почувствовав себя крайне неуютно (будто нарочно стою тут подслушиваю!), я, забыв обо всех своих «нуждах», поспешила ретироваться. Застегнула ширинку, поправила перед зеркалом прическу, открыла дверь и… чуть не вскрикнула от испуга. Прямо передо мной в сумерках высился силуэт Пети!

– Ульянушка, а я тебя ищу, – и дурашливо улыбнулся. – Кажется, ты самый трезвый человек на этом пиру.

– Ну, все еще можно исправить, – попыталась отшутиться я.

– Поговорим? – и Петя жестом предложил пойти за ним.

А что мне оставалось?

– С интересом прочитал твое интервью с генеалогом, – начал он, уводя меня подальше от шумного празднества, к одинокой кованой скамейке, которую освещал стоящий рядом кованый фонарь (прям уголок кузнечного мастерства). – Особый респект – за вопрос об исследовании «странноватых», как ты выразилась, фамилий. Вот только почему ты относишь к таковым и свою, позволь полюбопытствовать?

– А разве Безумнова не наталкивает на определенные размышления? – хихикнула я, слабо понимая, для чего Петя завел этот разговор.

Кстати, оценили удивительное сочетание редкой фамилии с не часто встречающимся именем? Ульяна Безумнова! Поисковик многомиллионной соцсети «ВКонтакте» выдает лишь мою страничку. Тогда как всяких Тань Беловых пруд пруди. За имя, понятно, спасибо родителям, за фамилию – любимому мужу. До свадьбы у меня ни разу не возникло сомнений, а стоит ли менять свою девичью, поскольку девичья однозначно проигрывала мужниной в оригинальности.

– Ну, ты наверняка в курсе, что слово «безумие» часто употребляют без привнесения в него медицинского смысла о психической болезни – например, когда говорят о безумных идеях.

– Да знаю я, Петь! Я же просто шучу!

– Ты очень хороший журналист, но тебе, как и многим твоим коллегам, как раз не хватает безумства в мышлении и творчестве, чтобы – рррраз! – и читатель напрочь офигел. А перед этим офигел редактор. Понимаешь?

– Ммм…

– Подчас жаждешь видеть на полосах нечто хулиганистое, взвихренное. И далеко не всегда все решает громкий инфоповод. Из любой темы, если заморочиться, можно сделать нечто «аховое». Из любого человека можно вытащить неожиданные подробности. Да, «Крымский обозреватель» стал в разы лучше, но порой от его гладко причесанных статей хочется зевать.

– Мне казалось, шефа, в принципе, все устраивает…

– Он скоро сам вам все объяснит. Скажу тебе по секрету: в вашем коллективе он уже присмотрел себе четырех фаворитов, которых будет стараться продвигать дальше. Разумеется, с серьезным повышением зарплаты. Но для этого им тоже придется попотеть.

– Каких еще фаворитов? А остальных уволит, что ли? – растерялась я.

Ранее Допобедный даже не заикался о том, что хочет провести «кадровые чистки», в большей или меньшей степени он был доволен всеми штатными журналистами и даже иной раз хвалил внештатников.

К тому же, наш нынешний состав работает уже несколько лет (разве что Анюта пришла к нам с годик назад): под руководством Григория Павловича Валентинова мы набивали шишки, обрастали опытом, связями, оттачивали мастерство. И, чего скрывать, за это время успели подружиться.

– Не уволит. Да не думай ты об остальных! Пойми, тебе как никому другому должны легко даваться харизматичные, эпатирующие материалы. Этот ученый правильно сказал: твоя фамилия могла образоваться от военного, который «без ума в бой рвался». Так рвись в бой! Побеждай! – с этими словами Петя неожиданно ухватился за мой локоть.

Я попыталась освободиться и заметила грубый, перечеркивающий линии жизни шрам у него на ладони.

– Бытовая травма, – неохотно пояснил Петя, проследив за моим взглядом.

Я вдруг почувствовала сильную усталость. Поэтому, быстренько свернув нашу беседу, пошла в сторону гостишки, очень надеясь, что Мишки и Анюты с их выяснением отношений там уже нет. Дико хотелось постоять под душем, потом выпить горячего чая с лимоном и хорошенько все обмозговать. Но сначала – наконец-то туалет!..

********************

Широкая лунная полоска лежала на полу, освещая комнату. Когда я успела заснуть? И где девчонки? Эту комнату со мной делили Нинка и Анюта, но, судя по застеленным кроватям, они еще не ложились.

И тут я поняла, что снизу доносятся звуки музыки и приглушенные голоса. Кажется, это в каминном зале. Интересно, который час? И каким образом наша шебутная братия собирается завтра (точнее, уже сегодня) вставать и разъезжаться по домам?

…Я спустилась на первый этаж, увидела, что дверь в каминный зал чуть приоткрыта, и из щели пробивается слабый свет. А вместе с ним – чувственная и совсем не подходящая для корпоративов «Энигма».

Я решительно толкнула дверь, намереваясь во всеуслышание заявить что-то вроде «Ага! Пьянствуете тут без меня!», но открывшаяся взору картина напрочь лишила дара речи. В огромной комнате, освещаемой свечами в гламурных подсвечниках, повсюду возлежали и восседали полуголые парочки.

Ураган эмоций – шок, стыд, возбуждение, любопытство – моментально закрутил мою трепетную театральную душу. Я бесцеремонно разглядывала эти многочисленные тела (меня коллеги будто не замечали), ощущая себя как на кастинге для съемок эротического фильма. Это такой прикол? Розыгрыш? Типа «улыбнитесь, вас снимает скрытая камера»?

Впрочем, не все здесь стремились немедленно вступить в «горизонтальные» отношения. Например, Допобедный и Нинка, уединившись за цивильным столиком, мирно беседовали. Нинка успела переодеться в белую футболку с принтом на груди в виде российского флага. Хм, никогда бы не подумала, что она столь патриотична.

Но тут она деловито и подобострастно обратилась к шефу: «Если хотите, я могу это снять. Мне все равно не нравится в этом ходить». Шеф молча кивнул, и Нинкина футболка, на мгновение взметнувшись вверх белым облачком, полетела прочь…

– Ну что, одуванчики мои, хотите послушать песню, которую папа приготовил для вас? Между прочим, это английский фольклор, – я узнала Костин голос: он доносился из примыкающей к каминному залу комнатушки.

Заинтригованная, я заглянула туда: Костя сидел на стуле с гитарой в руках, а перед ним на полу стояла в рамке фотография его дочерей-близняшек, с которой он, собственно, и разговаривал… Я поежилась. Никак не отреагировав на мое появление, Костя продолжил:

– Вы, главное, знайте, что я вас очень люблю. Ни мама, ни ваша новая…эээ…папа никогда не будут петь вам песен, а я буду. Всегда. Запоминайте слова, а потом мы вместе споем, договорились?

И Костя завел бодрую и смутно знакомую песенку:

Вот песня за полпенса,

Я спеть ее готов:

Запек в пирог пирожник

Две дюжины дроздов.


Едва пирог поставили

И стали резать вдоль,

Как все дрозды запели:

«Да здравствует король!»…

Почувствовав, как слезы застилают глаза, я просто закрыла дверь снаружи. Я не могу себе позволить узнать, что случилось в Костиной семье. Какая «новая папа» появилась в жизни его любимых дочек. По крайней мере, не сейчас.

Однако на этом потрясения не закончились, впереди ждала кульминация. Только сейчас я заметила среди прочих бесстыдников Мишку, причем в обществе сразу двух барышень. Одной из них была Анюта в целомудренной нежно-розовой сорочке, другая – мне незнакомая брюнетка, эффектная распутница, в одних лишь черных чулках.

Брюнетка явно нравилась Мишке больше: он обстоятельно гладил ее высокую грудь, ни на кого не обращая внимания. Анюта всячески пыталась отвлечь любимого, говорила с ним, прикасалась к нему, но тщетно. Анюта со своей вежливой красотой и тактичными чувствами его не возбуждала.

«Ты пожалеешь!», – сквозь музыку расслышала я отчаянный Анютин возглас, и в ту же секунду она замахнулась изящной поэтической рукой, в которой сжимала булыжник…

И здесь я проснулась. Утреннее солнце настырно пробивалось во все щели, а Нинка и Анюта спокойно посапывали в своих кроватях. Жуткий сон. Но до чего ж реалистичный, цепкий (я его точно забуду не скоро). И что это все означает?..

********************

– Что вы тут как на курорте прохлаждаетесь, а?! Мы уже из всех графиков выбились! – орет (разве что не топает ногами) раскрасневшийся Допобедный всего через несколько дней после совместного празднования своего 60-летия.

В подобных стрессовых ситуациях я обычно фантазирую, что шефонька выкрикивает нечто смешное, типа «Крокодил мне в пятку! Осьминог мне в ляжку!» (под таким дурашливым заголовком некоторое время назад вышла моя рецензия на детский спектакль о пиратах). Знаете, губы сами растягиваются в улыбке.

Затем, как водится, Сергеич хлопает дверью, скрываясь в кабинете. Ох, поберег бы он сердце. Тем более что его кончина – как бы кощунственно это ни прозвучало – нам сейчас совсем не на руку.

– Да меня от этого «курорта» скоро кондрашка хватит! – подпрыгивает раздраженный Петя. Обычно он старается сдерживать эмоции. – Никита! Когда бомба готова будет?

– Да уже почти все, Петь, чесслово! – оптимистично откликается Никитеныш.

Ничего удивительного. Дело близится к пяти часам, а Никита снова задерживает материал. Да еще какой! Из серии «нарочно не придумаешь». Туристка из Белокаменной заплатила солидный штраф за свой «заминированный» чемодан в симферопольском аэропорту.

Просто когда таможенники, проведя через сканер ее багаж, увидели на экране два продолговатых металлических предмета и спросили, что это, подвыпившая москвичка отреагировала матерной шуткой: «Бомба, бл…!». Но ее не поняли, поспешив эвакуировать более 200 человек и вызвать взрывотехников, сотрудников МЧС и скорой помощи. Ну, а «бомбой» в итоге оказались электрические мини-кофеварки.

Готова поспорить, что сейчас Петя получит стеб чистой воды, и редактировать ему тогда Никиткин текст до второго пришествия.

– …Нет, я все-таки не понимаю, ну зачем понадобилось писать этот материал? – не то посетовала, не то возмутилась Варвара Васильевна, отрывая взгляд от своего ноутбука и внимательно обозревая присутствующих в поисках поддержки. Впрочем, ее даже не все услышали, поскольку некоторые мои коллеги предпочитают работать в наушниках, слушая музыку.

– Какой материал, Варвара Васильевна? – поинтересовался Петя.

– «Что делать, когда до ближайшего туалета 130 метров высоты?».

– Ну, чтобы знать, что делать, – пожал плечами Туваев. – Согласитесь, недостаточно было рассказать, пусть даже с самой подробной инфографикой, как и кто спасал пассажиров, застрявших на канатной дороге Мисхор-Ай-Петри. Ведь второму вагончику пришлось зависнуть на целых 9 часов! Неужели вам самой не любопытно,чем люди все это время занимались, что ели и, главное, каким образом справляли физиологическую нужду? Поэтому Катерине большое спасибо за оперативность. Здорово иметь хорошего собкора в Ялте. Благодаря ей наши читатели завтра увидят продолжение – так сказать, глазами спасенных.

Чернобривец немного поворчала и вновь уткнулась в ноутбук. Идея-то принадлежала Допобедному. А с ним, как я уже неоднократно говорила, не поспоришь. Едва в редакции наступила относительная тишина, запиликал городской телефон.

– Але! – сняла трубку офис-менеджер Анжелика, обладательница на редкость пронзительного голоса. – Да, это «Крымский обозреватель». Что? Ну и? Ага. Я поняла. Все передам руководству. До свидания!

– Кто звонил? – спросила Варвара Васильевна, на сей раз уже не отрываясь от ноута.

– Да тетка какая-то. Заявила, что в сегодняшнем номере ей больше всего понравился рекламный блок бальзама «Сибирское здоровье», представляете? Типа больше не нашлось что почитать. Дурдом!

– Бывает, – усмехнулась Чернобривец. – Как сказал век назад один политический деятель, рекламные объявления содержат единственные правдивые сведения, которые можно найти в газетах.

– Нет, ну ваще! – лаконично подытожила Анжелика, тряхнув своими здоровенными серьгами-кольцами.

…По внутреннему рабочему чату приходит сообщение от Мишки, который сидит на другом ряду:

– Ну и что ты думаешь по поводу всего этого фаворитства? По-моему, Допобедный – придурок.

«Это ты придурок», – так и подмывает ответить ему, ибо я до сих пор перевариваю тот его разговор с Анютой, испытывая к ней жалость. Бросить такую обалденную девчонку – каким же олухом надо быть?!

– Расслабься. Просто человеку стало скучно. И он решил сварганить свою «фабрику звезд». И потом, если зарплату действительно поднимут – это же круть!;)

– Ты в это веришь? Я вот не очень. Чувствую, шеф помотает нам нервы. Не понимаю, чего он добивается.

– Поживем – увидим. И мы ж с тобой не единственные теперь «любимчики». Еще Костя и Нинка. Интересно, какие креативные темы предложат они.

– Терпеть не могу это слово – «креативный». В нем есть что-то от «кретина»;)

– Ну хорошо. Оригинальные темы.

– Вот о чем бы ты взялась писать?

– Пока не знаю. А ты?

– Ну, если честно, есть у меня одна идея. Правда, не уверен, что она Допобедному сильно понравится.

– Что за идея?

– В Белогорском районе, в селе, живет пенсионер, который уже 10 лет в одиночку на собственные деньги строит церквушку. Чтобы селянам было где помолиться. Сам бедный (что там той пенсии?), больной, а строительство ведет упорно. По мере сил и возможностей, конечно. Поэтому так долго. Вот думаю интервью у него взять. Тем более что о нем никто ничего и не писал.

– О, здорово! Ты молодец, Миш! И с чего бы шефу это не понравилось?

Мой восторг – абсолютно искренен. Вот умеет Мишка найти душещипательные, человечные и, к тому же, незатасканные темы. И, очевидно, Допобедный тоже это просек. А может, шеф подумывает забрать его с собой в Киев?! Скажем, вместо Пети… Да нет, вряд ли. Хотя Мишка этого вполне достоин: ему необходимо двигаться дальше. Глядишь, когда-нибудь сам главредом станет.

– Ему же больше эпатажа подавай. Помнишь, в июле в одной продвинутой газете вышла статья про нудистов с заголовком «Сиськи, письки – пляж морской»? Дык он нам весь мозг вынес, все талдычил про какую-то творческую раскрепощенность))

– Помню, конечно)) Такое сложно забыть))) Однако одним эпатажем сыт не будешь. Он привлекает до поры до времени. А потом начинает раздражать – если за ним ничего больше не стоит. Ты, Миш, просто делай то, что считаешь нужным.

«И перестань делать больно Анюте», – хотела дописать я, но, разумеется, не стала. Это вроде как не мое дело.

Когда Допобедный вызвал нас четверых вчера на приватную беседу – я не особо удивилась, ведь благодаря Пете уже мысленно была к ней готова. Единственное, о чем не могла догадаться – кого шеф выберет в качестве своих протеже. Но оказавшись в одном кабинете с Мишкой, Нинкой и Костей, конечно, все поняла. Да и мне самой весьма польстило, что выбрали меня.

Сергеич по-простому заявил, что наш «квартет» ему нравится, хотя ничего против остальных он тоже не имеет. Что же от нас требовалось? В течение августа-декабря каждому придумать и написать несколько материалов среднего объема, желательно на такие темы, которые в других изданиях почти или совсем не мелькают. Это должны быть темы неожиданные, нестандартные, способные вызвать большой эмоциональный отклик. В приоритете – человеческий подвиг в повседневных условиях.

Наиболее выдающиеся, по мнению главреда, работы будут не только опубликованы в нашей газете под новой громкой рубрикой, но и отправлены в Киев на какой-то крутой журналистский конкурс, курируемый Допобедным, с серьезным призовым фондом. Из самого приятного – премии. Разве что, как в «Макдоналдсе», не станут вывешивать на всеобщее обозрение «Лучшего работника месяца».

По сути, шеф сказал почти то же, что и Петя тогда (дескать, не хватает «Крымскому обозревателю» драйва, разухабистости, свежих, смелых идей, но чтобы все это выглядело не вымученно, а вполне органично), напоследок ввернув афористичное: «Искусство не должно пахнуть пóтом, а от газеты иной раз пованивает».

ЧАСТЬ 3. «Коктебель, карематы, коньяк и ката́рсис»

Она (один в один – брюнетка из моего сна!) появилась в редакции на последней неделе августа. Знаете, как для пущего эффекта показывают в кино в замедленной съемке: заходит в помещение красивая грудастая девушка, кокетливо взмахивает волосами – и вот уже все взгляды, любопытные, восторженные, похотливые, устремлены на нее.

Гостья являла собой поразительную копию американской актрисы Шерилин Фенн в ее молодые годы, звезды нашумевшего в свое время сериала «Твин Пикс». Те же пышное черное каре, бровки домиком и глаза – глубокое синее море! Прибавьте сюда длинное платье-сарафан с абстрактным рисунком, явно сшитое на заказ и подчеркивающее, несомненно, идеальную фигуру, и ровный золотистый загар.

В общем, увидев ее, все присутствующие прибалдели. Этот экзотический цветок, благоухающий Givenchy, ну никак не вписывался в наш будничный интерьер, и мы уже решили, что барышня попросту заблудилась, разыскивая какой-нибудь СПА-салон, ведь на читательницу (тем более заявившуюся с жалобами, как это порой случается) она совсем не походила.

Но каково же было наше всеобщее изумление, когда мы узнали, что красотка пришла устраиваться на должность редактора сайта! Последнее время сайт «Крымского обозревателя» и впрямь очень сдал: прежний редактор, подрабатывая где-то еще, со своими обязанностями не справлялся, новости выкладывались в час по чайной ложке, нередко без активной ссылки на первоисточник (из-за чего нам поступали претензии), вдобавок не отличались оригинальностью.

Разумеется, такой расклад Допобедного не устраивал категорически, поскольку с помощью регулярно обновляемого сайта он стремился расширять молодежную аудиторию газеты. Как позже выяснилось, Жизель – а звали ее именно так – тоже приехала из Киева, где руководила неким новостным порталом (хотя ей куда больше пошла бы работа фотомодели или той же актрисы). Правда, с Допобедным-Туваевым не имела счастья быть знакомой. Так нам, во всяком случае, рассказали.

В Симферополе временно поселилась у своей тетушки. Недавно отметила 33-летие, не замужем. Последний пункт, пожалуй, особенно взволновал наших мальчиков. Ну, женщина с подобной внешностью не бывает одинокой и способна в любом городе в кратчайшие сроки обзавестись армией поклонников, готовых ради нее на все. Однако при всех ее достоинствах я как-то сразу почувствовала к обладательнице «балетного» имени непонятную настороженность.

Не прошло это у меня и тогда, когда Жизель легко и непринужденно передружилась в редакции со всеми, пообещав проставиться в ближайшую пятницу, когда в первые же дни работы умудрилась выложить столько классного контента, что посещаемость сайта ощутимо возросла. Конечно, она заметила мое отношение к ней, но по-прежнему при встрече вроде бы искренне улыбалась мне.

Впрочем, думать о новой коллеге у меня и времени-то не было, поскольку теперь я постоянно рылась в интернете в поисках идей, крутила разные темы, силясь понять, какая же из них выстрелит, и накатала парочку любопытных, на мой взгляд, заметок, желая в дальнейшем раскрутить их в нечто гораздо более солидное. Покой не наступал даже ночью: во сне я видела себя, интервьюирующей каких-то людей.

Конечно, заморочилась не я одна: невооруженным глазом было заметно, как переживательно трудятся и Нинка, и Костя, и Мишка. Свои задумки друг с другом мы особо не обсуждали – да и зачем? Не хватало нам еще зависти или конкуренции на ровном месте.

При этом не могу сказать, что другие наши коллеги, не попавшие в число «избранных», стали негативно к нам относиться. Нет, мы все так же охотно трепались в обеденный перерыв, обсуждая последние новости, одалживали друг другу чайные пакетики, с завидной регулярностью «лайкались» и «комментились» в соцсетях.

Кстати, о последних. Как правило, журналисты стараются регулярно обновлять информацию на личных страницах в том же «Фейсбуке». Одни кидают ссылки на собственные материалы по мере их опубликования (как я), другие в основном делают репост чужих статей, видео и объявлений, а третьи успешно осваивают жанр «Зарисовки из моей жизни» (как, например, Настя).

Последняя Настенькина «залайканная» запись была посвящена ее довольно заметной татуировке на внутренней стороне руки (как и Никита, Настя татухи уважает, но без фанатизма), а точнее – случаю, имевшему к ней непосредственное отношение.

Цитирую: «Обедали нынче в кафе с приятелем. Уже рассчитались, встаем из-за стола, и тут к нам внезапно подходит дама, мол, извините за беспокойство, но мы с нашим директором – показывает в сторону сидящего по соседству мужчины – обратили внимание на вашу татушку в виде ключика. А у нас, дескать, тренинговая компания, называется «Ключ», поэтому… можно с вами сфоткаться? Я, смутившись, соглашаюсь. Народ начинает с интересом на меня таращиться, типа «А вдруг звезда и нам тоже нужно с нею сфоткаться?». Как же несложно впечатлить наших людей…».

Я, правда, не поклонник таких вот публичных откровений, какими бы неординарными или курьезными они ни были (о подобных вещах, на мой взгляд, уместно рассказывать разве что во время вечерних чаепитий на кухне с домочадцами). Однако надо отдать Насте должное: она не постит всякую фигню, чем грешит, допустим, наш корректор Саша – с виду вполне разумный, даже интеллигентный парень.

Увы, вся моя лояльность к нему начала стремительно таять, едва он взял за правило хотя бы дважды в неделю оставлять на личной странице записи, подобные этой: «Подошел к двери, дернул ручку – вокруг залетали мошки, тусящие во время влажной погоды. Одна залетела в рот. Ну ок, поел».

Я, конечно, понимаю, что ежедневное рутинное исправление многочисленных грамматических ошибок неумолимо накладывает отпечаток на восприятие жизни, но ведь надо как-то сдерживаться!

********************

Вскоре я поняла, что меня так настораживало в сногсшибательной красотке по имени Жизель. Начну с того, что обещание она свое выполнила, и в пятницу к концу рабочего дня был щедро накрыт стол в пресс-зале. Кроме почему-то Пети да еще Анюты, взявшей отпуск, на пирушку явились все. Проголодавшиеся коллеги мигом накинулись на «щедроты», рассыпая комплименты в адрес виновницы торжества.

Жуя кусок пиццы, я ненавязчиво наблюдала за новенькой: и обходительна, и мила, и улыбки расточает без перерыва. Допобедный все норовит встать к ней поближе – и уже второй тост толкает. Вот пень, еще, глядишь, ухаживать начнет… Даа, зацепила она наш коллектив. Но не меня. Я-то знаю, чувствую, что за шикарным фасадом скрываются такие скелеты – мама не горюй.

…А потом я увидела, как ее «глубокое синее море» превратилось в болото, и в это болото она хочет затащить не кого-нибудь, а Мишку. Она ТАК смотрела на него… В студенческие годы я прочла потрясший меня рассказ Леонида Андреева «Елеазар»: «…и холодный взгляд, в глубине которого неподвижно застыло ужасное». Нельзя, чтобы Мишка заглянул ей в глаза! Иначе случится что-то очень плохое…

«…На всю жизнь остался он пьяным… но вместо радостных грез, что дает вино, страшные сны осенили несчастную голову его. Страшные сны и днем и ночью держали его в чаду своих чудовищных созданий…». Надо немедленно что-то сделать! Может, увести Мишку отсюда под каким-нибудь предлогом?

Но тут, будто уловив мои внутренние метания, Жизель с ухмылкой хищницы швырнула свое «болото» в меня…

Я непроизвольно разжала пальцы, и пластиковый стаканчик с белым – к счастью – вином полетел вниз, плюясь брызгами на недавно купленное светлое платье. Что-то щелкнуло в голове – и вот уже все вокруг окрасилось в серо-грязный оттенок, оттенок бессмыслицы, нахлынула апатия и даже, казалось, бегущая по венам энергия замедлила свое движение.

Я с горечью осознала, что теперь жизнь коллектива и, в частности, моя не будет прежней, что закончилось еще одно лето – отщебетало ласточками, отблагоухало садовыми розами, но, увы, так и не проросло во мне заветным семенем нашей с мужем любви…

– Ульяша, чего застыла? – как сквозь вату услышала я голос Владлена, а затем почувствовала его прикосновение к своей талии. – Еще вина налить? Хотя, по-моему, тебе уже хватит… Эй, ты куда?

Но я уже спешила в туалет освежиться. Что это было? Неужели меня так развезло с нескольких символических глотков? Или все, что я увидела – не плод моего захмелевшего воображения, а самая настоящая реальность?

Я ополоснула лицо холодной водой, некоторое время постояла, прислушиваясь к голосам из пресс-зала и силясь унять нарастающую панику. Потом вспомнила об испачканном наряде, вновь открутила кран и… увидела в зеркале усмехающуюся Жизель.

– Че надо? – не слишком любезно спросила я, не оборачиваясь.

– Ты вдруг так стремительно выбежала, что я начала переживать. Ты, часом, не беременная? Или просто напилась?

– Да пошла ты… – я прошествовала мимо нее, намеренно задев плечом, и предупредила, – не смей к Мишке приближаться.

– А вот он хочет, чтобы я к нему приближалась.

– Заткнись!

– Мда, Безумнова – это диагноз. Я бы посоветовала тебе написать об этом статейку. Хотя знаешь… – она картинно приложила наманикюренный палец к губам и закатила глаза, – …даже не статейку, а большой репортаж. Из сумасшедшего дома. Представляю, как это получится креативно, учитывая, что фамилия автора будет на полосе крупными буквами, ха-ха!

– Лучше не зли меня, – пригрозила я.

– Да пожалуйста, – и Жизель слегка повысила голос, – Но только ты зря из-за своего Мишки стараешься. Он уже пригласил меня на свидание.

********************

…С этого момента, я считаю, логично предоставить слово самому Мишке. Как мне показалось, его откровенный монолог – причем не только о чувствах к Жизели, но еще о газетных буднях, одухотворяющих статьях, о поисках «истины и чуда» – украсит и дополнит мою книгу. Впрочем, поразмыслив, я решила, что книга может стать замечательной «исповедальной площадкой» также для Нинки и Кости. Но не спеши переживать, дорогой читатель: Ульяна Безумнова к тебе еще вернется;)


МИШКА…

…Урааа!!! Сегодня мы с Жизелью ходили в кино! Радуюсь, как пацан, ведь с подобными красотками мне еще не доводилось ходить куда-либо. Впрочем, дело не только в ее офигенской внешности. Из нее прет такая чудовищная космическая энергия, что меня аж с ног сшибает. Вот мой идеал женщины, вот мой Персональный Космос!

Господи, да стоит ей зайти в помещение, как воздух становится каким-то эрегированным, обостренным, словно вот-вот свершится нечто необратимое – и навсегда изменит судьбы всех присутствующих.

Я лишь сейчас заметил это неслучайное сходство – ЖИЗель и ЖИЗнь. И сразу вспомнил… «В слове ЖИЗНЬ есть ИЗ, то есть наше бытие состоит ИЗ хорошего, ИЗ плохого. Всегда рядом радость и горе. Посмотрите на свою ладонь: у вас пять пальцев, и это неспроста, ведь пятерка – основа человеческой сути. Римская цифра 5 имеет форму буквы V, с которой в латинском языке начинаются значимые слова: vita – жизнь (опять же!), victory – победа, vigour – сила…».

С полгода назад один мой хороший товарищ решил записаться в школу красноречия, мол, там учат прежде всего ум развивать. Руководил школой некий кандидат философских наук, упорно втемяшивавший ученикам, что выступление настоящего оратора должно соединять три основных элемента: мудрость, интригу и философию.

На тот момент безработный товарищ все любил повторять фразу Наполеона «Кто не умеет говорить, тот карьеры не сделает», видимо, мотивируя себя. И однажды любопытства ради я посетил занятие, на котором будущие ораторы постигали глубокую суть известных пословиц, ибо «в обычном следует учиться видеть необычное». Так вот, среди прочих постигалась пословица «Жизнь прожить – не поле перейти».

Я бы, наверное, отдал все, чтобы узнать, какая она – ЖИЗнь с ЖИЗелью. Жаркая, Искрометная, Заводная? Или, может, Жестокая, Извращенная, Замаранная? Главное – что вкладывать в эти буквы ЖИЗ. Женщина. Истина. Запой… Блин! Хотя очень может быть. Истина ведь в вине. Читай: в запое. А пьют мужики в 90% случаев из-за баб. Вот и сложилась картинка…

Нет, нет! Жизель ну совсем не попадает в категорию «баба стандартная». И что несет в себе ее ИЗ – ИЗобилие или ИЗмены – мне еще предстоит выяснить. Однако я уже безумно люблю ее. Именно БЕЗУМНО. Потому что раньше, влюбляясь в кого бы то ни было, всегда включал голову, рассудок, а теперь – нет.

Мы едва успели выйти из кинотеатра – я без всяких предисловий схватил Жизель в охапку и поцеловал ее в губы, еще хранящие аромат попкорна с карамелью. Она улыбнулась самой обворожительной улыбкой и спросила: «Ты придурок, что ли?».

Да! И кто в этом виноват, дорогая?..

А вот на работе голову включать приходится с завидной регулярностью. Тем более сейчас, когда надо выслужиться (а другого слова я подобрать не могу) перед Допобедным. Я непрестанно хочу играть на эрогенных струнах ЕЕ шикарного тела, парить с НЕЙ под радугой наших фантазий, но вместо этого договариваюсь об интервью со стариком и еду в какую-то глушь…

На самом деле, село Александровка Белогорского района – одно из прекраснейших мест Крыма. Желаете отдохнуть от городской суеты среди живописных лесов и величественных гор? Вам сюда. Здесь-то и живет 73-летний Илья Боженов, который десять лет собственными средствами и силами возводит православную церковь. Так мне поведали знакомые знакомых.

Причем инициатором выступил симферопольский епископ: во время посещения Александровки он обратил внимание на просторный, в 25 соток, приусадебный участок пенсионера и предложил тому выделить пятую часть земли под святыню, дескать, верующим помолиться негде – приходится ездить на службы в соседние села. Хозяин согласился. Вырыл котлован, залил фундамент, а обещанной помощи от епископа так и не дождался (разве что епархия освятила собственноручно сваренный им крест). И решил завершить начатое самостоятельно.

Признаться, поначалу я отнесся к «сенсации» настороженно: не исключено, что дед прибедняется, получая щедрое финансирование, допустим, от некоего олигарха, замаливающего грехи, да и наверняка у него там трудится целая бригада строителей. Правда, в таком случае из сложившегося вроде бы паззла выбивался один фрагмент: почему так долго?! Собственно, ответ был вскоре найден.

И не тогда, когда на удивление добрый, какой-то одухотворенный Илья Захарович, пригласив меня в обставленный иконами и свечами притвор, принялся доверительно рассказывать свою историю. И даже не тогда, когда я еще с дороги заметил серовато-печальный фасад храма без намека на архитектурную оригинальность. А именно тогда, когда моему взору открылся лик Богородицы «Всепомогающая», написанный на прямоугольном листе обычной фанеры.

Эту икону Боженов принес из дома и повесил на стену церкви еще в самом начале строительства – на удачу. И с тех пор она даже не потускнела – хоть снег, хоть дождь, хоть палящее солнце. Я тайком прикоснулся к ней и ощутил… любовь на кончиках пальцев, и мне нестерпимо захотелось сию секунду провести ими по шелковистому лицу Жизели, чтобы она тоже почувствовала и поняла…

– …Я ведь нисколько не жалею ни о потраченных деньгах, ни о потерянном здоровье, –вздыхает мой собеседник, который, не раздумывая, пустил в дело все свои сбережения, продал большое хозяйство, но все равно не собрал нужную сумму и поэтому регулярно ездит в Симферополь с фотографиями церкви просить подаяние у прохожих. Который, вкалывая и каменщиком, и плотником, и штукатуром, и маляром, получил уйму травм, а несколько лет назад и вовсе чуть не погиб – от удара молнии. Поразительная судьба…

– А много осталось доделать? – спрашиваю я и незаметно лезу в потайной карман сумки: у меня там на всякий случай припрятаны 500 гривен одной купюрой. Не могу, просто не имею права не помочь этому уникальному человеку.

– В принципе, не так и много: крышу перекрыть, окна поставить да внутренняя отделка еще. По моим подсчетам, это около 70 тысяч гривен. Я не унываю, верю в поддержку простых людей – не бизнесменов и не священнослужителей. Да вот еще появилась надежда на вашу газету. Храм Рождества Божией Матери непременно откроет свои двери прихожанам. И вы сами, Михаил, возможно, вновь приедете сюда…

– Я бы этого очень хотел, – мой голос дрогнул.

– Конечно, приезжайте. Буду рад. У вас очень богоугодные глаза – это неспроста. Эх, была бы возможность – я бы, конечно, купола золотые поставил! Чтоб на солнце сияли! Золотые купола светлой памяти…

********************

Обожаю сентябрь. Взвихренный, порывистый и такой поэтичный. Прямо представляю, как он срывает строки, еще не успевшие оформиться в полноценное произведение, с кончика пера – и разносит их по сакральным путям Вселенной. А потом все эти пылающие метафоры, звенящие эпитеты, дерзкие жаргонизмы находят отклик в отдельно взятой душе.

Бывают стихи – как воздушное пирожное с ягодкой на верхушке: такие читаешь плавно, смакуя, стараясь продлить удовольствие. А бывают – ну, допустим, как раствор марганцовки: вызывают отвращение и в то же время помогают от расстройства желудка. Только сладкими да гладкими стихами сыт не будешь. Порой для эмоциональной встряски нужна и какая-нибудь радикальная жесть.

Нечто подобное я внезапно обнаружил у себя в почте во «Входящих». От Ани. Прочел – и опешил. Не мог поверить, что миловидная улыбчивая скромница, ни разу в моем присутствии не сказавшая ни одного бранного слова, даже не пожаловавшаяся на плохое настроение, написала ТАКИЕ строфы. Я-то предполагал, она сочиняет сплошную «сахарную вату», а тут…

Печень налево, сердце направо –

Словно забойщика точный удар…

Вот ощущенья влюбленной шалавы.

Хлестко признался великий Годар:


«Больше всего я желаю бессмертья,

Чтобы потом, как и все, умереть».

Всмятку мозги. Лишь одни междометья:

«Вау!», «Фигасе!», «Не встать умереть!».


Весело, да. И кишки все наружу.

С глупым румянцем… Условно жива.

Я уже фарш. Чей-то будничный ужин.

Прячусь безвыходно в чувств кружева.

«Анютка, ну перестань убиваться и забудь меня. Я тебя не достоин», – хочу ответить ей, но вместо этого отсылаю лаконичное «Спасибо, солнце». Она и впрямь как солнце – будто с запутавшимися лучиками в волосах… Увы, меня совсем не привлекает ее тепло, ее мягкое женственное сияние.

И даже тот горький факт, что она самоотверженно пропускает себя через мясорубку страданий, клочьями выдирает из нутра эти строки, которые, несомненно, противны ее творческой природе, ничего не в состоянии изменить. Она остынет ко мне. Обязательно остынет. Побыстрей бы…

Конечно, Аня – как, собственно, вся редакция – в курсе наших отношений с Жизелью. Я вижу, как ей больно, но… Что я могу сделать? Уволиться? Абсурд. Мы же, в конце концов, взрослые люди. А тут еще Ульяна чудит, написала мне в «ВК»: «Ты не будешь счастлив с этой …». Решил в ответ ограничиться сердитым смайликом.

Да кому какое дело до моего счастья?! Может, мое счастье – в сущих мелочах, которые другой человек и не заметил бы вовсе, например, в ЕЕ мурашках от набирающего осеннюю прохладу ветра или даже на кончике шнурка ЕЕ ярко-лавандового кроссовка… Мое счастье – просто в том, что Жизель приоткрыла для меня оконце в свой мир.

А когда-нибудь, надеюсь, распахнет дверь. И я войду в нее, исполненный зрелых мечтаний, идей, с легким дыханием и мудрой любовью – без намека на эгоизм, лишенной любых проявлений ревности: ведь такую женщину, как Жизель, вечно будет добиваться громадье мужиков.

…Обожаю сентябрь. Главным образом, за «Джаз Коктебель» – грандиознейший фестиваль, куда ежегодно на протяжении 11 лет приезжают известные музыканты со всего мира. На несколько дней Коктебель, этот компактный курортный поселок, ассоциирующийся у богемы с поэтом и художником Максимилианом Волошиным, становится обособленной реальностью-феноменом.

Как раз одна из трех сцен фестиваля, расположенная в саду, возле дома-музея литератора, носит название Волошинская. Здесь царит уютная камерная атмосфера, звучит интеллектуальная музыка, а слушатели, предусмотрительно прихватив с собой термосы с кофе и фляги с коньячком, рассаживаются кто на стульях, кто на карематах на траве – и все одинаково довольны.

Моя любимая сцена – Open Stage, она находится практически на Набережной и вход на нее свободный. Ты можешь просто лежать у моря и наслаждаться тем, как причудливо песня волн переплетается, скажем, с композициями в стиле fusion jazz, и впитывать совместную сокрушительную энергию водной стихии и детища человеческого. Испытывать самый настоящий ката́рсис.

Однако в этом году отрываться пришлось на Главной и, разумеется, платной сцене – на территории знаменитого нудистского пляжа, ибо так захотела Жизель, согласившаяся поехать со мной сюда на пару дней. Впрочем, неважно, где, ведь когда она рядом – все вокруг становится незначительным, и я, кажется, часами способен смотреть только на нее, не обращая внимания на основное зрелище. Она – мое основное зрелище.

Правда, отдохнуть совсем уж на полную катушку не получится: в редакции ждут репортаж с мероприятия, а значит, надо пообщаться с организаторами, поинтересоваться впечатлениями гостей, уточнить цены на здешнее жилье для туристов, наконец, скоординировать работу Даши и напомнить ей, чтобы поснимала больше прикольных портретов… А свой репортаж, пожалуй, назову так: «Коктебель, карематы, коньяк и ката́рсис».

Мы с Жизелью сняли скромное «гнездышко» недалеко от Набережной – с микроволновой печью, душевой кабиной и двуспальной кроватью, разом отметающей робкие волнения из серии «А может, нам не стоит торопиться?». Да мы, по-моему, уже запаздываем!

Я дико хочу, чтобы наш первый раз случился именно в Коктебеле, где возбуждают бесчисленные звезды, склоняющиеся к макушкам влюбленных, флюиды тысяч людей, натуральное местное вино, сам волошинский дух… И, конечно, бездна разнообразной музыки!..

Когда британский электронщик Bonobo исполнял приятный trip-hop и downtempo – Жизель вдруг обняла меня сзади за шею, прижавшись своей нежной щечкой к моей щетинистой морде. Когда представляли новейший проект культовый трубач Petter Molvaer и ди-джей Jan Bang из Норвегии – мы уже целовались с ней с вопиющей страстью, точно от безумного слияния языков и губ зависели наши жизни (моя – так точно).

А когда изысканные экспериментаторы Submotion Orchestra играли сочный acid-jazz с мягким dubstep – мы, срывая с себя одежду, бежали в море, на котором отражались цветные огни прожекторов, и хохотали, и в шутку топили друг друга. Даже на восхитительно-высокой груди Жизели поблескивала россыпь радужных капель, и это завораживало меня так же сильно, как новогодняя иллюминация – юного детдомовца.

Я не мог более сдерживать себя и овладел Жизелью прямо на пляже, благо на нас никто не обращал внимания. Она не сопротивлялась, уже не называла меня придурком и, слава Богу, тоже кончила. В последний момент, упиваясь бешеными ритмами джаза и электроники, я с рыком вырвался из ее лона, разбрызгивая такое же бешеное семя.

Затем, отдышавшись, мы плавали наперегонки, и пили довольно вкусный кофе, который разносила по пляжу торговка, и просто молчали обо всем на свете, укутавшись в махровые полотенца. В двуспальную кровать мы рухнули лишь под утро, но секс на ней у нас все равно состоялся – пятью часами позже, сразу после совместного пробуждения. На ней же завтракали разогретыми в микроволновке булочками из ближайшего магазина.

Недолго думая, я предложил моей Космической Богине съехаться (один милейший старичок сдавал мне квартиру по смешной цене). Она согласилась, но с условием: обслуживать я буду себя сам. «Конечно, любимая, о чем речь!!!», – казалось, мое заходящееся в восторге сердце вот-вот прорвет грудную клетку. Я тут же признался ей, что обожаю готовить, поэтому хоть каждый вечер стану баловать ее кулинарными изысками.

В общем – забегая вперед – по возвращении в Симферополь у меня началась абсолютно иная жизнь. И это доставляло мне неслыханную радость, несмотря на то, что пришлось быстренько расстаться со многими холостяцкими привычками, а вместе с ними – и с некоторыми приятелями, регулярно заваливающими побухать ко мне по причине моего отдельного проживания от родственников.

Как и подобает гордой красавице, Жизель частенько капризничала и выказывала свое недовольство: то напор воды в ванной слабый, то мясо пережаренное, то диван противно скрипит, то «опять эта дебильная реклама по телеку». Моя берлога ей категорически не понравилась – неуютно, да и хозяин давно не делал здесь ремонт (с ремонтом жилье стоило бы куда дороже).

Больше всего на свете я боялся, что она передумает и уедет жить обратно к тетке в комфортную, как я слышал, трешку, поэтому старался баловать ее как мог: покупал ей пирожные в пафосной французской кондитерской, водил на модные антрепризы, перед сном делал Жизели ванну с пеной и эфирными маслами, заваривал большую кружку травяного чая и обязательно массировал ей ступни (она это обожала).

Был заботливым и безотказным. Начал копить деньги на колечко с бриллиантиком. Конечно, брал кучу подработок – а куда деваться? Все для НЕЕ. Лишь бы не высмеяла, не разлюбила, не пожалела о своем выборе. Кстати, а ведь Жизель еще ни разу не сказала, что любит меня… Я ей – по нескольку раз в день, она – загадочно отмалчивается. Что ж, я подожду. Рано или поздно – скажет.

И вообще – чего это я, здоровый кобель, распереживался, как сопливая девчонка?! Да даже если не скажет – апокалипсис от этого не случится. Главное – не слова, а отношение. Я вот чувствую, что она любит. Пусть не с такой страшной силой, как я, но все-таки. Да нас, мужиков, и нельзя любить со страшной силой: возгордимся, обнаглеем вконец. Нас надо держать в ежовых рукавицах – рукавицах недосказанности и недоласканности.

ЧАСТЬ 4. «Давайте спланируемся, или Кто сказал «Иа»

Интервью с Ильей Захаровичем я отослал Допобедному по электронке в воскресенье. Страшно переживал: одобрит или нет? Собственно, как он и настаивал: повседневный подвиг. На мой взгляд, текст получился душевным, не напрягающим. Я постарался передать все чувства, все чаяния этого благородного старика, без преувеличения – Человека с большой буквы.

Уверен: прочтут с удовольствием люди и верующие, и не очень. Вдобавок фотографии – спасибо Даше – фантастически удачны. Однако реакция шефа, в понедельник вызвавшего меня в кабинет, обескуражила: статья до приторности «правильная», идиллическая, ей не хватает резкости и, главное, трезвого взгляда на ситуацию.

– Что вы хотите этим сказать? – недовольно пробурчал я.

– Нужна критика, – спокойно молвил он, сверля меня глазами.

– Зачем?

– Затем, что настоящий журналист обязан всегда и во всем сомневаться, а ты без всяких колебаний поешь дифирамбы этому пенсионеру. Да что ты о нем знаешь? Может, он запойный пьяница, например? Варит втихую самогон у себя в подвале и барыжит?

– Нет, он точно не пьяница – это видно невооруженным глазом. И насчет самогона сильно сомневаюсь…

– О, вот ты уже и сомневаешься. Для чего дед бесконечно надрывается на стройке? Какие-такие грехи замаливает?

– Считаете, я мог бы задать ему подобный вопрос?

– Спросить можно и обтекаемо, допустим: «Совершали ли вы в жизни поступки, за которые вам до сих пор стыдно?». Читателю нужен не ангел во плоти, а обычный смертный со своими недостатками и скверным характером. А он у тебя прямо идеальным получился. И не раздражается, и руки не опускает, и в людскую доброту свято верит. А эта твоя финальная фразочка про храм Рождества Божией Матери, «который будет таким же светлым и уютным, как тот храм, что уже выстроил в собственной душе Илья Боженов», вообще добила. Сплошное сюсюканье.

– Получается, я не имею права на эмоции?

– Твои эмоции явно перевешивают. Короче, материал необходимо переписать. В таком виде на конкурс в Киев он точно не пойдет, – при этих словах Допобедный достал из ящика стола нечто, завернутое в фольгу, и уже через мгновение накалывал на шпажку маринованные шампиньоны и отправлял их в рот, не обращая на меня внимания.

Я взялся за ручку двери, когда он вдруг спросил:

– А дети у него есть?

– Да, двое сыновей, но один живет в Днепропетровске, другой – в Екатеринбурге.

– Что так? От папеньки сбежали и помочь ему не в состоянии? Вот с кем поговорить бы. По телефону или по скайпу. Глядишь – и прольется свет на истину.

– Какая истина вас интересует, Тихон Сергеевич? – я откровенно начинал терять терпение. – По-моему, главная истина – что этот человек самоотверженно делает великое дело. Таких еще поискать.

– Кстати, поищи. Чем больше человеческих историй в газете – тем лучше. Другие готовые материалы есть? – он протирал салфеткой губы.

– Пока в доработке. Да и некогда было: почти каждый день политические новости отписываю. Плюс еще «Джаз Коктебель».

– Да, репортаж добротным получился, вот здесь хвалю. Все четко, лаконично, без размышлизмов. И заголовок порадовал, не «импотентский», бодрый. Не зря я повторяю вам: журналист должен быть поверхностным…

«Но при этом ты же, старый козел, часто говоришь, что ненавидишь в журналисте его вопиющую некомпетентность», – думаю я.

За «Джаз Коктебель» он хвалит… Да репортаж писался второпях, «на отстань». А в интервью как раз вся душа вложена. Обидно. Эх, не зря я беспокоился. Как чувствовал: ничего хорошего из «протежирования» не выйдет.

Кому это вообще надо?! Хочешь поощрить за удачную работу – просто выпиши премию единоразово и все. Так нет же. Теперь я уверен почти на сто процентов: Допобедный придумал это для того, чтобы, так сказать, «на законных основаниях» издеваться над нами четырьмя. Чем мы так провинились? А это уже другой вопрос.

Он, конечно, и раньше мог завернуть чей-либо текст, потребовать переделки, но такое случалось редко, и только если материал действительно был очень слабым. Здесь – нечто иное. Какая-то непонятная ненависть, или зависть, или все вместе… Но с чего бы?!

Однако бросать интервью на произвол судьбы я не собирался. Потратить столько времени, сил, эмоций – впустую? Ну уж нет. Придется переписывать. На выходных. Потому что в будни – куча других дел. Хотя я этого крайне не хочу – и не улавливаю смысла. А попробуешь бодаться – и уже не увидишь свой материал на полосе ни в каком виде. Безнадега…

********************

– Мишель, не кипишуй! Я вообще проблемы никакой не вижу. Ты сделал все, как он хотел. Вот-вот получишь премию. Чего еще? – мы с Жизелью сидим на скамейке во дворе редакции и пьем чай с эклерами. Мне не нравится такая вариация моего имени (Лермонтову она подходила куда больше) – Жизель лишь озорно хихикает и упрямо продолжает «мишелить».

Впрочем, больше всего не нравится то, что она принимает сторону шефа! Молча проглатываю… Действительно, чего теперь «кипишевать»? Главное – Допобедный доволен. Как он выразился: «В малиновый сироп подмешали ржавчины». Да эта ржавчина отныне разъедает мою душу! Я не могу припомнить, когда последний раз писал столь облагораживающую, искреннюю, обстоятельную работу. И когда напишу вновь…

Интервью обещают поставить в один из ближайших номеров, на конкурс его тоже отправят, но мне как-то все равно. Вот не мой это текст, хоть тресни. Потому вместо своей фамилии указал псевдоним. Больно…

– О, наша Царевна Несмеяна тащится, – отвлекает меня от грустных мыслей ироничный голос Жизели.

– Кто?

– Да эта… Святой письки козырек.

– Жизель! – возмутился я.

– А что я такого сказала?

Навстречу нам идет Анюта (наверное, с какого-то мероприятия): приятный джинсовый костюм, аккуратная сумочка через плечо, длинные волосы заплетены в косу, а взгляд полон отрешенной печали.

Но когда она поравнялась с нами – ее глаза предательски засияли радостным блеском. «С глупым румянцем… Условно жива…». Конечно, это заметила и Жизель. Едва Аня скрылась за дверью, услышал ехидное:

– Ну кто бы мог подумать, Мишель! Царевна-то явно влюблена. И что ты скажешь в свое оправдание?

– Мало ли, кто в кого влюблен. Гораздо важнее – с кем делишь обеденный стол и постель, верно? – ох, совсем не эту примитивщину я хотел сказать.

– Не знаю не знаю. А вдруг она возьмет и отобьет тебя? – Жизель захихикала, намекая на шутливость своего предположения.

– Я не подача, чтоб меня отбивать. И мне не нужны другие женщины.

********************

…Так вот ты какая, хроническая усталость! Делающая настроение – вялым, цвет лица – нездоровым, а житье-бытье в целом – близким к катастрофе.

Работать приходилось чуть ли не круглосуточно. С одной стороны давят частные заказчики, желающие побыстрее получить наперед оплаченный материал, с другой – Допобедный со своим долбаным креативом. Креатин, мать его… Мне кажется или последнее время он с особенным наслаждением придирается именно ко мне?..

При этом мои ежедневные обязанности – отписывание заседаний Совмина и рабочих поездок крымского премьера – никто не отменял. Я частенько ловил себя на мысли, что больше не желаю участвовать в этой безрассудной гонке. Все валилось из рук. Идеи, казавшиеся ранее вполне достойными, теперь не выдерживали никакой критики.

Многочисленные наработки, не колеблясь, отправил в «корзину». Если не цепляет меня – где гарантия, что зацепит читателя? Словом, я исписался. А может, это госпожа Муза так мстит мне за то, что не смог отстоять первоначальный вариант интервью с Боженовым? Хм, я даже представил, как смеется Жизель, услышав такую догадку. Она у меня вообще музам не доверяет: мол, вдохновения ждут одни лентяи и бездари. Дали задание? Садись и пиши.

Да, наверное, она права. Дома мы не обсуждаем рабочие дела, не советуемся по поводу тем, разве что иногда я позволяю себе нецензурные высказывания в адрес шефа. Жизель обычно морщится и советует мне поискать бревно в своем глазу. Я каждый раз удивляюсь такой реакции, но считаю благоразумным промолчать. Ну, нравится ей Допобедный, бывает. Как профессионал он и впрямь – выше всяких похвал, а вот как человек – отвратителен.

…История с Ильей Захаровичем имела продолжение – увы, печальное. Пока я был на задании, в редакцию позвонил мужчина, представился Валерием Боженовым и сообщил, что его отец попал в больницу с микроинсультом – в аккурат после прочтения статьи «некоего Олега Иваненко». Я не в курсе, что еще говорил звонивший: Анжелика, по обыкновению взявшая трубку, всех подробностей мне не изложила, но нетрудно догадаться, как разгневан был этот человек. Наверняка он мечтал найти меня, чтобы набить морду. И поделом.

Я просто не знал, что мне делать дальше. Поехать извиниться? Начать оправдываться, мол, «не виноватая я, главред заставил»? А главред, кстати, не только заставил, но и сам кое-что дописал… Однако содеянное не исправить. Я совершил самый мерзкий поступок: порушил чужую веру в лучшее.

Теперь этот несчастный пенсионер – на больничной койке (и неизвестно, сможет ли впоследствии продолжать строительство храма), а я как ни в чем не бывало жду премию… Боже, какая я сволочь. Он ведь мне доверился, как родному, назвал мои глаза – богоугодными, еще перекрестил на прощание…

………………

– Журналист не обязан никому помогать, не обязан всем вокруг нравиться, ясно? – Допобедный изучает меня с плохо скрываемым злорадством. – Забудь уже эту историю. И с чего ты решил, что виноват? У деда возраст такой – «инсультный». В общем, мне мямля в коллективе не нужен. Я уже устал ждать, когда к тебе придет вдохновение, поэтому скажу просто: чтоб через неделю я читал твой новый добротный материал, иначе…

………………

– Мишель, ты совсем офигел? Что значит – ты больше не можешь здесь работать? А где можешь? Думаешь, тебя с руками оторвут? Спустись с небес на землю. Нет, ну хочется тебе погрустить – погрусти, напейся, но карьеру-то свою не рушь. Не понимаю, как ты с таким мягким характером сто лет журналистикой занимаешься. Нельзя же все через себя пропускать!

………………

– Мишенька, уныние – это грех. Всякое в жизни случается. Шеф очень странный человек, эдакий Карабас Барабас, только без хлыста, а мы – его безвольные куклы, – милая, участливая, даже какая-то воздушная Анюта пытается меня поддержать, хотя я ее об этом и не прошу. – Но знаешь, что? У меня есть практически готовый материал про выживальщиков – случайно тема подвернулась. Я отдам его тебе. А ты лучше отдохни лишний денек как следует, неважно выглядишь…

«Выживальщики – это люди, которые постоянно готовы к любым чрезвычайным ситуациям и упорно тренируются после них выживать. Запасаются едой и предметами первой необходимости, укрепляют свое жилище, учатся владеть оружием, вырабатывают у себя практические навыки из области медицины, педагогики, ремесел. В Украине выживальщиков тысячи…», – я стараюсь сосредоточиться на Аниной работе, но мыслями снова и снова возвращаюсь к Боженову.

Если он умрет – я…я… что я сделаю? Точнее – что опять НЕ сделаю. Всю жизнь презирать себя за однажды проявленное малодушие – кажется, слишком простое наказание…

«…Те, кто еще вчера называл их параноиками, сегодня зачастую сами примыкают к этому движению. Многие исповедуют принцип «каждый сам за себя», иначе говоря: от государства, случись что, они помощи не ждут. Зато в любой момент ждут катастрофы – учитывая кризис экономический, топливный, социально-нравственный, эко-климатический…». Анюта готова отдать последнюю рубашку, то есть статью.

И кому? Человеку, который этого не достоин. Я не хотел подобных жертв – она умоляла.Опять смалодушничал? Мне ведь совершенно нечего дать ей взамен, кроме своей виноватой улыбки. А она, кажется, рада и этой мелочи. Поразительная девушка…

Ее статья мне понравилась актуальностью и, как говорит шеф, добротностью. Аня пообщалась с двумя крымскими выживальщиками – 47-летним и 24-летним, словно желая доказать: концу все возрасты покорны (концу света, я имею в виду). Такая себе человеческая, немного странная история, которую прочтут из любопытства, чтобы поцокать языком и покачать головой, дескать, чего только не бывает…

Все мы, по сути, выживальщики. Но если одни стремятся выжить, допустим, после потенциального взрыва залежей метана или сероводорода в Черном море, то другие – после крушения карьерных, любовных, творческих и Бог знает еще каких надежд. Порой даже не знаешь, что хуже…

********************

Планерки были бы приятнее, если бы на них разрешалось сидеть с сигарой и коньяком и восклицать: «Ну что за х*!». Шутка – актуальней некуда. Сейчас, глядя на брезгливую физию Допобедного, опрокинуть рюмашку да затянуться – самое то. Он всегда с такой физией слушает высказывания журналистов относительно нового номера, словно ждет, когда кто-то облажается. Прям так и подмывает его порадовать, воскликнув: «Ну что за х*!».

И у коллег – донельзя постные морды. Неоправданно длинные планерки у нас не любит никто. Однако с минуты на минуту ситуация кардинально изменится: когда очередь высказываться по номеру дойдет до шефа (он, понятно, делает это последним), в зале пресс-центра моментально вспыхнет оживление, зазвучат смешки. А все благодаря… ослу. Да-да, обычному цирковому ослу.

Вот уже которое утро ровно в десять часов – именно в тот момент, когда говорить начинает Сергеич – из окна, выходящего на задний двор Симферопольского цирка, раздается настойчивый ослиный рев. «О, еще один участник нашей планерки», – тихо ржем мы между собой. Поначалу шеф тоже похихикивал, но вскоре его осенило: а почему бы не сварганить по этому поводу веселенькую зарисовку?

Вызвалась Настя, обожающая животных. Дрессировщик ушастого крикуна из Большого московского цирка Эсфет Эсфетов охотно познакомил Настю со своим питомцем по кличке Бесподобный (ну до чего ж созвучно с Допобедным!), дал его погладить и сфотографировать крупным планом.

Выяснилось, что этот временный обитатель дворового вольера – родом из степей Дагестана, где пять лет назад его, годовалого и полудикого, поймали цирковые работники. Теперь он – опытный артист, гастролирующий по городам и весям, в том числе и по Крыму.

С какой стати «опытный артист» ревет по утрам так, что слышит весь центр Симферополя? Физиология такая: проснулся, поел и начинает звать ослиц, живущих рядом в других вольерах. Тот еще ловелас.

А Настя умничка, удачный заголовок к статейке придумала: «Давайте спланируемся, или Кто сказал «Иа». «Давайте спланируемся» – традиционная фраза шефа, когда он ежеутренне приглашает нас на 40-минутную планерку, будь она неладна.

…Материалом о выживальщиках, который я почти не правил, Допобедный вроде удовлетворился. Во всяком случае, на какое-то время он перестал до меня докапываться. В благодарность я преподнес Ане огромную коробку шоколадных конфет. Как расцвел ее взгляд! Анютины глазки…

На таки полученную за роковое интервью с Боженовым премию, прибавив оплату нескольких халтур, купил Жизели и колечко с бриллиантиком, и изысканные серьги к нему. Себе денег на новые ботинки не оставил. Ну и черт с ними, в старых похожу. Да и не заслужил.

Гарнитур преподнес неожиданно – когда мы собирались на вечернюю прогулку. Любимая приняла его с королевским достоинством: без радостных воплей и киданий на шею. А так хотелось… Тяжело привыкнуть, что она весьма сдержанна.

Вдобавок оказалось, что кольцо идеально сидит лишь на безымянном пальце правой руки. Я тут же пошутил насчет скорой свадьбы, но Жизель отреагировала жестко: замуж она не собирается ВООБЩЕ. Ни за меня, ни за кого бы то ни было.

– Почему? – я даже растерялся. В свои 29 я и сам не был уверен, что готов к женитьбе, однако чем больше узнавал ЕЕ, тем яснее понимал: хочу быть с НЕЙ, как говорится, в одной упряжке, и никак иначе. Хочу, чтобы она носила мою фамилию (Тепловский – звучит же?), носила в сердце бессменную любовь к нашей семье…

– По кочану. Забудь. А ювелирка прикольная, спасибо.

Я вдруг почувствовал головокружение, поплелся в коридор и сел на пол. Со мной такое впервые – когда совсем не хочется жить. Во рту – привкус отчаяния, на глаза набегают слезы, но я мужественно сдерживаюсь, боясь показаться тряпкой. Мужчина, преподнесший своей женщине бриллианты, не может спустя пять минут плакать возле разбросанной обуви и пылесоса.

– Эй, ты чего, Мишель? – Жизель внимательно смотрит на меня из зала. В ее изящных ушках уже сверкает целое состояние (по моим меркам).

– Да так… давление, наверно.

– А как же прогулка?

– Извини, в следующий раз.

– Но мне скучно, Мишель. Тем более сегодня суббота.

– Сходи куда-нибудь сама. В кино, например.

– Хм, у меня есть идея получше – в клуб! А завтра и отоспаться можно. Ты не против?

– Нет, конечно, но будь осторожна, ладно?

– Не маленькая, не пропаду.

…Она выпархивает в подъезд, воняющий кошками (этот факт ее тоже дико раздражает), а я остаюсь один. Ну, как один – с бутылкой коньяка, подаренной одним из довольных заказчиков. Чудо-напиток, надеюсь, поможет менее болезненно свыкнуться с тем, что у меня, как в анекдоте, уже «все было» (мужик поймал Золотую рыбку, она предложила исполнить любое желание. «Хочу, чтобы у меня все было!» – сказал он ей. «Хорошо, у тебя все было»).

«Его грядущее – иль пусто, иль темно», – написал тот же Лермонтов. Ох, Мишель…

Я беспорядочно щелкаю пультом от телека, проваливаюсь в сон и резко подскакиваю, начинаю шататься по квартире, прикидывая, в котором часу вернется Жизель. Хотя чего ей торопиться к неудачнику.

Наконец, решаю проверить электронную почту. Вновь письмо от Ани. На этот раз – всего одно четверостишие:

Хочу сцеловать всю щемящую нежность

С твоих октябревых и доблестных щек…

Ты – сердце мое, мой родной кровоток,

Моя благодатная ты неизбежность.

Я доливаю в бокал еще коньяка…


НИНКА…

…Мои ж вы халесие, мои ж вы шладкие!.. Я с упоением разглядываю свой миниатюрный «зоопарк», этих забавных пингвинчиков, трогательных бегемотиков и чудных крокодильчиков, занимающих не одну полку в серванте, и чувствую, как все обыденные стрессы потихоньку улетучиваются.

Кто-то коллекционирует монеты, кто-то – антикварную мебель, а я вот уже 18 лет увлеченно собираю игрушки из «Киндер-сюрпризов». В детстве я получала их в подарок от родственников или обменивала на что-то у подруг, позднее стала обретаться на блошиных рынках и соответствующих сайтах. Ныне просаживаю по сто гривен в месяц – дабы собирать новые коллекции.

«Хоспади, девке тридцатник на носу, а она такой ерундой страдает!» – беззлобно сокрушается моя мама. Да, я и сама порой себе удивляюсь. Вот так придет в гости потенциальный жених – а у меня весь шкаф оккупирован «зверской» братией. Даже для косметики и украшений толком места нет. Словом, невеста с большим «приданым».

«И с большим приветом» – насмешливо подумаете вы. Ничего подобного! Я абсолютно нормальная и вполне счастливая девушка, которая трудится в престижной газете, зарабатывает неплохие деньги, общается с интереснейшими людьми. Живет с любящей и понимающей матерью.

Мамуля, конечно, страстно желала бы, чтобы шоколадные яйца меня возбуждали куда меньше, чем…эээ…мужские (ибо, по ее мнению, мне уже давно пора задуматься о потомстве), однако старается не пилить нравоучениями. Во всяком случае – не чаще одного раза в две недели.

Ну, а я виновата, что те редкие знакомства – в основном в соцсетях, потому что на работе я не завожу интрижек из принципа – не заканчиваются хэппи-эндом? «Энд» у них как раз есть, да только без приставки «хэппи». Не знаю, то ли мужик нынче измельчал, то ли проблема во мне… Эй, что за смешки?! Нормальная я девушка! Ничуть не инфантильная! А это хобби – моя главная отдушина, мой антистресс.

Приду домой раздраженная, открою сервант, окину взглядом все 185 фигурок – и на душе сразу спокойнее становится. Вот львица с фонариком в палатке – моя самая первая и любимая игрушка, случайно перепавшая от «крутого» папы моей подружки (дело было в 94 году). Вот раритетные пингвины из зимней коллекции 92-го: их на «черном рынке» за 400 гривен предлагают. Вот тоже очень редкий динозаврик-строитель 93-го, купленный мною пару месяцев назад на барахолке всего за 50 копеек – повезло…

Конечно, 185 фигурок – это без учета парных. Однажды посчитала, что если оценивать «киндеры» даже по нынешней стоимости 12-14 гривен за штуку, получается внушительная сумма. Вдобавок «рыночная» цена некоторых экземпляров почти в десять раз выше – представляете? Но я ничего продавать не собираюсь! Может, детям по наследству передам. Когда-то же они у меня появятся?!

– Дочка, а ты не думала сменить свой…этот…как его…имидж? Губки красить поярче, ноготки отрастить подлиннее, а юбочки носить, наоборот, покороче, – мама разогревает мне ужин, когда я появляюсь в дверях скромной кухоньки, успев помыть руки, переодеться и, естественно, полюбоваться на «зверинец».

– Ой, мам, ты это серьезно? – я поморщилась, представив, как завтра появляюсь в редакции в кардинально противоположном для меня образе и мигом превращаюсь в объект для шуточек.

И вообще – что может быть приятнее джинсов по фигуре и футболок/водолазок? Удобного, хоть и не сексуального хвостика на затылке? А длинные ногти, особенно покрашенные в вульгарно-красный цвет, меня всегда бесили.

– Ну, конечно! Ты же в своих «тряпочках» выглядишь невзрачной.

– Зато я талантливая, – как говорится, сам себя не похвалишь…

– Нинусь, не упрямься, – и на стол водружается дымящаяся тарелка борща.

– И не собиралась даже, – я в предвкушении беру солонку.

– Тогда хоть раз надень что-то нарядное и женственное, изящное и воздушное… пусть это будет костюм…ммм… – мамуля, видимо, пыталась подобрать очередное красивое прилагательное, но я ее опередила.

– Костюм…ммм…«гормональный»? – и прыснула в кулак, как глупенькая школьница.

– Чего?! – опешила она.

– Ну, «гормональный» – значит, возбуждающий. Мужиков.

– Ох… понабралась словечек похабных…

– Да почему похабных сразу? Между прочим, у нас эта тема еще с лета валяется в папке «ПЛАНЫ». Людям такое интересно, – я аккуратно помешиваю в борще сметану.

– Каким людям? Озабоченным?

– А даже если и так, мам, то что? Они тоже наши читатели, – я подношу ложку ко рту, слегка дую и с наслаждением проглатываю ее содержимое, – Вкуснотища! Супер! Так какой костюм я должна надеть?

– Никакой, – мама поднимается из-за стола с выражением вселенской скорби на лице. – Носи что хочешь.

Ну вот, теперь чувствую себя виноватой. Ладно, будь по-твоему, мамусик! Сейчас доем и пойду пороюсь в гардеробе – авось разыщу какую-нибудь блузочку и «юпачку» к ней. Однако, утолив голод маминым наваристым борщом с поразительно снотворным эффектом, я нашла в себе силы лишь для того, чтобы добрести до кровати и рухнуть в нее.

«Утром все найду», – успела подумать я, прежде чем провалилась в безжалостное царство Морфея. Увы, мне суждено было проспать (мама уходит на работу гораздо раньше), поэтому второпях запрыгнула в свои привычные «не женственные» шмотки и, даже не позавтракав, унеслась.

Я люблю свою работу. Потому что: а) люблю помогать людям; б) люблю углубляться в абсолютно разные темы и проблемы (именно углубляться, а не «елозить по верхам»).

Признаюсь, войдя в четверку шефовых протеже, не ощутила глобальных перемен. Я привыкла всегда писать много, быстро и классно (ага, сам себя не похвалишь…), практически не испытывая пресловутых мук творчества.

И уже, разумеется, сдала несколько нестандартненьких материальцев: «Сколько раз в день вы завидуете?» (в частности, психолог рассказала, почему белая зависть толкает нас на подвиги, а черная – на подлости), «Бежал в порванном шлепанце за Харатьяном» (доверительная беседа с молодым севастопольцем, который коллекционирует автографы знаменитостей).

Допобедный явно ко мне благосклонен, не придирается, как к тому же Мише, например, и зачастую отдает первое место при обсуждении номеров. Даже иногда проводит «индивидуальную планерку», не жалея своего редакторского, на вес золота, времени, чтобы доходчиво объяснить мне, в каком ключе и с какими подробностями необходимо написать следующую статью.

Пока другие шефа тихо ненавидят и вздрагивают от его бессменных упреков: «Здесь же совсем нет добавочной стоимости!» (то есть материалу не хватает комментариев спецов, упоминания о похожих случаях, советов по теме) и «Не надо считать читателей дураками!», я, вооружившись его рекомендациями, делаю все как надо.

…Некий дайджест провел соцопрос «Представителям каких профессий вы не доверяете больше всего». Увы, пишущая братия в лидерах, правда, «бронзовых»: почетное первое место недоверия, понятно, у политиков, второе – у профсоюзных деятелей. А все почему? Просто редактор (ни в коем случае не наш!), отделяя зерна от плевел, следит, чтобы именно плевелы попадали в печать. Это не я придумала – это давным-давно сказал один американский философ.

К счастью, существует совсем другая журналистика, не имеющая ничего общего с плевельной прессой, – сильная, выразительная, искренняя, мужественная. Ювелирно вытачивающая каждое слово. Превращающая скупую и порой несъедобную информацию в довольно аппетитный репортаж. Рассказывающая о малоизвестных, но, несомненно, достойных людях так, что жаждешь сразу же познакомиться с ними лично.

Наконец, призывающая содрать с себя, невзирая на дискомфорт, внешнюю несовершенную оболочку, эту куколку, и помочь бабочке своего сознания увидеть Мир…

Ну, а мы, корреспонденты, прежде чем увидеть какой-либо мир, зачастую должны пройти испытание под названием «пресс-служба». Приготовиться, что тебя – в который раз! – станут отфутболивать, ссылаясь на непомерную занятость руководителя, либо, что ненамного лучше, ответ все-таки пришлют (по электронной почте), но изложен он будет таким чудовищно-чиновничьим языком…

Однако Допобедный – спасибо ему огромное! – предложил нам наконец-то в открытую высказать пресс-службам министерств и ведомств все накопившиеся жалобы и предложения. В рамках приличия, естественно.

Так-так… «Учитывая, что мы ежедневная газета и комментарии часто нужны «на вчера», просьба все-таки давать журналистам номера мобильных телефонов предполагаемых комментаторов, – мои пальцы ловко заскользили по клавиатуре. – Также просьба оперативнее реагировать на журналистские запросы, а ответы предоставлять понятным… – подумав секунду, я напечатала иначе, – ПОНЯТНЫМ языком, иначе мы можем неверно истолковать некоторые термины. И заведите, пожалуйста, фотобанк сотрудников вашего ведомства, уполномоченных давать комментарии, – вот бы дописать «Явите обществу эти неулыбчивые морды». – В пресс-релизах укажите краткую предысторию события, цифры и сложные, узкоспециальные моменты, чтобы все журналисты не задавали «говорящей голове» одни и те же вопросы. И еще: не загружайте пресс-релизы всяким умняком типа «идеологема», «аграрный социализм», «олигополия», – я хихикнула и азартно продолжила, – НЕ НАДО!!! HELP!!!! SOS!!!!! – и, вдоволь посмеявшись, нажала с удержанием клавишу Backspace: стерла все до слова «олигополия», ассоциирующегося у меня исключительно с олигофренией.

ЧАСТЬ 5. «Такими платья́ми мужика доведешь и до загса, и до инфаркта»

Именно так, с ударением на втором слоге, простодушно заявила работница салона проката «гормональных» костюмов, когда я, придя туда для написания статьи (мамусик, прости!), рассматривала ассортимент. Эту же фразочку использую в качестве заголовка – по-моему, цепляет. Думаю, подавляющее большинство незамужних барышень (особенно с филологическим образованием) мигом захочет вчитаться повнимательней.

Да и, чего греха таить, мне самой любопытно. Хотя не уверена, что смогла бы пересилить себя и надеть подобное… Чертовки и монахини, горничные и медсестры, пчелки и микки-маусы – неужели солидные адекватные тетеньки способны притащить сей «маскарад» в собственную спальню? Впрочем, если он действительно вызывает всплеск половых гормонов у муженьков, а больше им ничего не помогает…

– Дык к нам и 20-летние девчонки приходят, – со смешком уточняет «прокатчица» по имени Галя. – Сомневаюсь, что их парни не в состоянии…ну…того… Просто они надеются таким макаром замуж выскочить. Бывает, даже подружек с собой берут, и давай ржать на всю примерочную. Может, некоторым вовсе не для ролевых игр наряд нужен, а для костюмированной вечеринки, например. У нас товар на все случаи и всех размеров.

Мда, а ведь нарядиться в служанку стоит дороже, чем нанять ее для разовой уборки. В комплекте – чепчик, нарукавники и пушистая метелка для смахивания пыли. Все удовольствие обойдется в 150 гривен за сутки. А если вы обратитесь в клининговую компанию, заплатите максимум 100. Но это, конечно, «две большие разницы». Шутка юмора, как говорится.

Кстати, форма обслуживающего персонала популярнее, нежели разная экзотика. Наши мужчины – это же большие дети, любят, чтобы за ними ухаживали. Согласитесь, какая-нибудь «русалочка» слабо ассоциируется с заботой. Зато здорово ассоциируется со сказкой и приключениями. Ну, кому что…

– Ой, знаете, одной моей знакомой костюмчик медсестрички даже помог спасти брак! – почему-то шепотом, хотя в магазине мы были вдвоем, призналась Галя. – Она прожила с мужем лет 15, и вот как-то случайно – прочитав его переписку в «Фейсбуке» – узнала, что он флиртует в офисе с молоденькой сотрудницей и попутно жалуется на холодность супруги. А супруга, то есть моя знакомая, решила поступить мудро: села на диету, походила на массаж, сменила прическу и «на десерт» заглянула ко мне… Говорит, эту «медсестричку» благоверный в порыве страсти на ней порвал, а потом и вовсе сменил место работы – от греха подальше.

Напоследок Галя продемонстрировала мне виниловые, кожаные и латексные комбинезоны с вырезами в нужных местах – для тех, у кого вообще все запущено, как на весеннем огороде у ленивой дачницы. Увы, фото комбезов в приличной газете не опубликуешь. Придется ограничиться сравнительно целомудренной горничной и Микки-Маусом.

********************

«Если не можешь иметь верного друга, будь сам себе другом» (Пифагор). Так получилось, что у меня всегда было много приятелей, но крайне мало друзей. Хотя я не могу назвать себя замкнутой (общительность – один из ключевых элементов моей профессии). В общем, человеку, который захочет со мной дружить, придется узнать следующее…

• Я до одури привязана к комфорту, к возможности в любой момент принять горячую ванну с пеной, поэтому, например, варианты «дикого» отдыха, с палаткой и туалетом в ближайших кустах, отвергаю сразу же. Как назло, большинство моих товарищей – «дикари».

• Я до фанатизма обожаю гладить белье. Даже чужое. Периодически интересуюсь у соседей – молодой пары с ребенком – не нужно ли им чего погладить. Первое время, когда соседка только родила, я резво бегала к ним на глажку пеленок и ползунков. Сначала она, занятая вечно орущим младенцем, меня сердечно благодарила и даже пыталась всучить деньги, потом заподозрила в извращенческих наклонностях и в итоге перестала открывать дверь. Но я не теряю надежды вновь заслужить ее доверие.

• Переписки в чатах мне нравятся куда больше, чем болтовня по телефону. Заявить позвонившему приятелю «Ой, давай лучше спишемся» – вполне в моем духе.

• Люблю разговаривать сама с собой. И, между прочим, недавно ученые признали таких людей гениальными.

• Пожалуй, я все-таки немного инфантильна…

• Наконец, не люблю, когда меня называют Ниной и производными от нее. Это простительно только маме. Близких прошу обращаться ко мне Вета либо Витюша (от фамилии Веткина). «Мужской» вариант, правда, используют редко. Что не так с Ниной, спросите вы? Вот не мое это имя! Нина, по моим ощущениям, это что-то мягко-желейное, податливое, тогда как Вета – строгое, требовательное, бескомпромиссное. А Витюша… это моя первая любовь родом из девятого класса, чудо, а не мальчик. Жаль, что в десятый он пошел в другой школе, находящейся в другом городе…

Так вот, я усиленно пытаюсь быть сама себе другом. Для меня не проблема, допустим, сходить одной в кино. Для меня проблема – когда не с кем потом обсудить новый фильм (ну, поговорю я сама с собой – а как же поспорить, поссориться из-за несхожих вкусов?). В такие моменты остро чувствуешь одиночество. Впрочем, одиноким можно быть, даже со всех сторон обложившись разнокалиберными френдами.

Но если с горем пополам «дружить с собой» я еще могу, то как быть с романтическими отношениями? Здесь я «сама» точно не потяну! А может, мама права – и мне стоит подумать о смене имиджа? Для начала не радикальной, а там посмотрим.

При вводе слова «имидж-консультант» поисковик Google выдает тонну ссылок, поэтому дописываю «Симферополь» и – вуаля! – нахожу любопытную конкретику.

Эксперт по имиджу Валерия Новицкая уверяет, что ее услугами пользуются не какие-нибудь звезды, а самые обычные люди, и обещает преобразить внешность клиента под стать его цели: устроиться на хорошую должность или устроить личную жизнь. Мне как раз нужно второе. С должностью, слава Богу, пока все в порядке. Итак…

«Первое, что порекомендует специалист – цветовой анализ внешности, то есть нужно определить гамму оттенков, которые будут украшать и подчеркивать природные достоинства. Далее анализируется стиль: это замеры тела, изучение пропорций, типа лица и фигуры. А затем начинается, собственно, подбор имиджа. Сортируем гардероб – по трем кучкам раскладываем вещи, которые: 1. сразу надо выбросить; 2. следует перешить и носить дальше; 3. вполне еще могут прослужить в своем первозданном виде».

Представив, как незнакомый человек приходит ко мне домой и делает из моих вещей кучки, я загрустила. Да и где гарантия, что она не велит выбросить всю одежду? Ни дать ни взять – «Модный приговор»! С той лишь разницей, что там тебе взамен предлагают другие наряды. Впрочем, я решила не опускать руки раньше времени.

У Валерии Новицкой, очень миловидной шатенки лет 35, есть не только сайт, но и страничка в «ВК». Отметка «онлайн» лишь прибавила уверенности. Она ответила сразу, словно ждала моего сообщения. Причем отвечая на все новые вопросы, параллельно «лайкала» мои фотографии. Ну, это обнадеживает: если тебя «лайкает» имидж-консультант, значит, не так уж и плохо ты выглядишь.

В итоге я остановилась на шопинг-сопровождении, тем более что стоимость услуги показалась мне вполне подъемной. Сначала Валерия, как она объяснила, сделает прешопинг, то есть заранее побывает в магазине, подберет одежду подходящих размеров, отложит ее. А потом мы поедем с ней вместе – навстречу моим судьбоносным переменам, я надеюсь.

О встрече договорились в ближайшую субботу (как раз в пятницу должны выплатить аванс). Маме заранее ничего рассказывать не стала – пусть это будет для нее сюрпризом.

…Октябрь перевалил за середину, однако исправно посылал крымчанам не только кнут в виде промозглых дождей, но и пряник – теплое солнышко. Так вот, едва поманенные «пряником», женщины и девушки, точно сговорясь, мигом сбрасывали с себя неприглядные плащи, ветровки, пайты, чтобы кокетливо и радостно, пока есть возможность, пощеголять в своих по-летнему красочных нарядах. Кажется, в погожие дни активизируется «разноголосье» женских каблучков.

А я вот каблуки не ношу совсем, хотя маленького роста. Охота выглядеть как раненая, но очень гордая цапля отбилась еще в студенческую пору. Достаточно было понаблюдать за своими сокурсницами, которые, невзирая на всяческий дискомфорт, продолжали упорно «цапельничать» в любую погоду. Не самое эстетичное зрелище. Поэтому многие годы как-то обхожусь сандалиями, балетками, кроссовками, сапожками на плоской подошве – и не жалуюсь.

С Валерией Новицкой, которая в реальности показалась мне еще миловиднее, мы встретились к часу дня возле популярного бутика молодежной и деловой одежды. К нашему обоюдному счастью, выдался тот самый «пряничный» день, и Валерия, придирчиво рассмотрев меня, одобрительно кивнула:

– Ну, все очень даже неплохо, Нина, – при упоминании родного имени я поморщилась. – У вас стройная фигура, густые русые волосы, выразительные карие глаза – это я еще на фотографиях в «ВКонтакте» рассмотрела. Конечно, в этой светло-серой рубашке вы слегка «теряетесь», но дело поправимое. Пойдемте, наденете один осенний ансамбль – он уже в примерочной.

– Камуфляжные штаны?! – слишком эмоционально отреагировала я, оказавшись в узкой кабине.

– Ну да, – с улыбкой подтвердила Валерия, – военные принты сейчас в моде. Смягчить камуфляжную грубоватость предлагаю романтической ноткой – кружевным топом на бретелях нежно-розового оттенка. Оливковый и розовый – очень правильное сочетание.

У меня вдруг закружилась голова.

– На топе хорошо смотрится темно-зеленая приталенная кожаная куртка, – продолжала Валерия, – Вот она перед вами. А на ноги я рекомендую обычные темно-серые сапоги до середины икры. Такой ансамбль можно носить хоть каждый день (но не в офис), а можно и как вечерний вариант, но в таком случае вместо сапог следует надевать модельную обувь с каблуком.

– Ой, нет, я каблуки не ношу! – я уже начинала потихоньку закипать.

– Окей, тогда классические лодочки. А для завершения образа достаточно повязать шарфик и накрасить губы яркой помадой. Ну что, померяете?

Больше всего мне хотелось послать эту прелестную шатенку, одетую, кстати, в симпатичное кожаное платье бежевого цвета, на три веселых буквы, но я сдержалась и решила уступить. Надела. Мда. По-моему, это как раз радикальная смена имиджа. Каждая вещь неплоха по отдельности, но вместе…

– Вам обязательно нужно это купить! – постановила стилистка, когда увидела меня. Да и стилистка ли? Я теперь сомневалась. Видимо, мои сомнения ярко отразились на моем лице, и она поспешно добавила, – Пожалуйста, не спорьте, мне же видней. Этот комплект внесет оригинальную струю в ваш повседневный гардероб. К тому же, в этом магазине все вещи достойного качества и по приемлемым ценам, так что не переживайте. Потом мне сто раз спасибо скажете, Нина.

И тут я, к своему грандиозному неудовольствию, почувствовала себя именно Ниной – желейной и податливой. Потому что непоколебимая Вета ни за какие коврижки не стала бы мерить кружева с камуфляжем, если находит такую комбинацию, мягко говоря, странной. Но у Нины спорить с Валерией не было никакого желания, и она лишь вяло кивнула, спросив не ради интереса, а просто чтобы что-то сказать:

– А что еще модно в этом сезоне?

– На пике сейчас – декоративные меховые воротники, изделия из кожи, – охотно принялась перечислять имидж-консультант, при слове «кожа» невольно прикоснувшись к своему платью. – Самая провокационная тенденция – наряды из прозрачного латекса. Если говорить об аксессуарах, элегантной помогут выглядеть перчатки до локтя из шелка, сетки, а также клатч с лямкой, чтобы его не уронить…

– Хорошо, я беру этот ансамбль, – равнодушно согласилась я, ведь прозрачный латекс – это уж совсем ни в какие ворота. Да и куда надеть шелковые перчатки до локтя, тем более в октябре?! В театр? Разве что в Большой. А вот, допустим, кожаный свитер должен выглядеть весьма эффектно, о чем я и сообщила вслух.

– Так есть такой! Коричневый. Сейчас принесу, – Валерия устремилась к стойкам с одеждой, а я вдруг подумала о том, что никогда не гналась за модой, не листала с упоением женские журналы типа «Твой стиль», даже всего пару раз посмотрела «Модный приговор» – и то лишь потому, что случайно на него наткнулась. Я не заморачивалась по поводу своего цветотипа, покупая вещи тех оттенков, которые, как говорится, на душу лягут.

По настоятельному совету Валерии я отправилась домой прямо в свежеприобретенном ансамбле (все бирки мне любезно срезали, а шмотки, в которых я пришла, и новый коричневый кожаный свитер сложили в фирменный пакет). Вот сразу и понаблюдаю за реакцией прохожих, решила я, и если в меня станут насмешливо тыкать пальцем – сделаю соответствующие выводы, а может, даже черкну в газету пару строчек-впечатлений об адекватности современных «имиджистов».

Однако действительность оказалась не такой уж страшной… Мои распущенные волосы кучерявились на ветру, грудь в вырезе топа внезапно приобрела живописную форму и теперь манила всех проходящих мимо особей мужского пола от 16 и старше (куртку я застегивать не стала), губы в алой помаде, каким-то чудом завалявшейся на дне рюкзачка, сами собой складывались в поцелуй, а на ногах поблескивали классические лодочки без каблука.

И лишь одна мысль омрачала позитивное, в общем-то, настроение – мысль о потраченной сумме, куда вошли не только обновки, но и услуги Валерии. Ладно, буду считать, что сделала себе подарок к…э-э-э…какому-нибудь празднику.

В какой-то момент, погрузившись в ворох размышлений, я перестала обращать внимание на дорогу – и в итоге самым неприличным образом врезалась в мужчину, идущего навстречу. От неожиданности ойкнула и ляпнула «Извиняюсь» вместо «Извините» (филологи меня поймут), но уже в следующую секунду ошарашенно вскрикнула:

– Витюша?! Это ты?!

– Нина?! – откликнулся виновник «аварии», к сожалению, совсем не походивший на того худенького стройного девятиклассника с мужественным румянцем и пронзительными очами. Сейчас меня обалдело разглядывал полноватый дяденька с уставшим лицом и средней небритостью.

– Ты как здесь оказался? – продолжала я тихонько офигевать, поразительно не испытав дискомфорта при звуке родного имени.

– В смысле? Я здесь неподалеку живу. Да и работаю тоже рядом.

– Но ты же после девятого класса умотал в свой Харьков! – огрызнулась я так, словно он, по меньшей мере, бросил меня с двумя детьми и копеечными алиментами. Хотя я тогда никаких прав на него, разумеется, не имела. Мы и целовались-то всего пару раз. Может, если бы он остался, между нами, в конце концов, завязался бы не по-детски страстный и сокрушительный роман. Во всяком случае, я грезила именно об этом…

– Вспомнила бабка, как девкой была, – усмехнулся Витюша, – я десять лет как вернулся. Точнее – мы вернулись, с родителями. У нас же в Харькове бабушка, мамина мама, жила, болела сильно. Мы за ней ухаживали, потом, когда она умерла, остались в ее квартире. Они работали, я школу там закончил, поступил в Политех, но как-то все не задалось с самого начала. Вот не наш это город, хоть тресни. Здесь в выходной день сел в машину – и через час уже на море, красота!

– Даа, красотааа, – задумчиво протянула я. Естественно, он и не обязан был меня искать – ну кто мы друг другу? Хотя сказала тоже – «искать»! Да с интернетом это как два пальца об асфальт! Я ведь давно обитаю и в «Фейсбуке», и в «ВКонтакте», фамилию не меняла, а Нин Веткиных не так уж и много. С другой стороны – за эти годы мне в голову почему-то тоже не пришло поискать Витюшу в соцсетях…

– Слушай, – встрепенулся мой вновь обретенный возлюбленный, – а ты очень спешишь? Могли бы пойти ко мне, выпить вина, пообщаться.

– Ты живешь один? Ну, жены нет? – про жену отчего-то прозвучало примерно как «А домашних животных у тебя нет?». Дескать, не укусит ли меня кто…

– Я развелся. Живу, правда, с родителями, но они как раз на недельку уехали к родственникам в Саки. Поэтому…

– …хата свободна, можно тусить, – шутливо подхватила я, лихорадочно обдумывая, принимать мне приглашение или нет. Тем более прямо домой. Мы все-таки не виделись бездну лет. А вдруг мой Витюша из мальчика-колокольчика успел переквалифицироваться в маньяки?! Как назло, нет с собой газового баллончика. Или его нельзя использовать в помещении?

– Ну так что? Или муж заругает?

– Да некому заругивать, – черт, какое дурацкое слово! Эйй, да я, похоже, конкретно нервничаю. Так, глубокий вдох и медленный выдох… – Пошли.

Витюша обитал в центре города в обычной «хрущевке», на третьем этаже, в трехкомнатной квартире, которая не могла похвастаться шикарным ремонтом или современнейшей мебелью. Так, простая компактная трешка, уютная, вся в цветочных горшках и картинках с пейзажами (наверняка заслуга мамы).

– Пойдем в мою комнату, – любезно пригласил Витюша, и я вмиг ощутила себя нелепой школьницей, припершейся в гости к однокласснику для «того самого», пока родители на работе. Надеюсь, он не повалит меня с ходу на кровать и не начнет мусолить слюнявыми поцелуями.

Но вопреки моим опасениям (или все-таки ожиданиям?) Витюша повел себя галантно: усадил меня в плюшевое кресло, включил мягкую фоновую музыку, а сам умчался на кухню, откуда вскоре прикатил симпатичный передвижной столик с красным вином, фруктами и конфетами. Когда мы сделали по первому глотку моей любимой «Массандры», он осмелился, наконец, на комплимент:

– Классно выглядишь. Я бы даже сказал – оригинально.

– Ой, это долгая история, – кокетливо отмахнулась я, хотя мысленно порадовалась: значит, в своем камуфляжно-кружевном креативе я не напоминаю законченного Петрушку. – Но если коротко: со мной сегодня поработала имидж-консультант. Все, что ты видишь на мне – ее идея.

– Ого! Ты, наверное, какое-то публичное лицо?

– Скорее, частенько по долгу службы оказываюсь среди публичных лиц. Я журналист. А ты кем работаешь?

– Ну, моя банальная профессия менеджера не идет ни в какое сравнение с твоей. Да я сам не иду ни в какое сравнение с тобой, – смущенно улыбнулся Витюша, – ты вон какая прикольная, видная, успешная… А почему замуж не вышла?

– Дык прынц не встретился, – хихикнула я, отрывая от грозди несколько крупных, прозрачно-желтых виноградин.

– А конь на первое время не сойдет?

– Может, и сойдет.

В повисшую паузу я успела допить свой бокал, доесть виноградины и вгрызться в ярко-оранжевый кружок апельсина. Облизывая цитрусовые губы, нарушила молчание первой:

– А ты почему развелся?

– Да жена попалась с тараканами, – Витюша поморщился, будто говорил о конфете с невкусной начинкой. – Работала она в свадебном агентстве распорядителем и, видимо, оттуда нахваталась всяких модных штучек. Во-первых, настояла на так называемой камерной свадьбе с 15-ю гостями – а у нас все-таки родственников и друзей навалом, столько обид было… Далее – скромный фуршет вместо нормального человеческого банкета. Представляешь? Во-вторых, вместо привычной и понятной росписи в загсе потребовала выездную церемонию, да не где-нибудь, а в Итальянском дворике Ливадийского дворца!

Я закусила губу, чтобы не рассмеяться. Похоже, бывшая супруга Витюши была ярой противницей всего традиционного, что, в принципе, не так уж и плохо. Я сама не вижу ничего прелестного в том, чтобы главный праздник любви превращать в стереотипную попойку с пошлыми конкурсами. Но не разводиться же теперь из-за этого! Прямо курьезная ситуация: свадьба как повод для развода. Впрочем, судя по глаголам «настояла» и «потребовала», дамочка – тот еще диктатор.

– В-третьих, – азартно продолжал Витюша, – хотя это вполне могло бы быть и «во-первых», Альбина наотрез отказалась от обручальных колец, пожелав сделать на безымянных пальцах специальные татуировки! Разве не бред?

– Бред, – заморгала я. – А ты что?

– Сделал, – виновато вздохнул Витюша. – Она меня и на это уломала, стерва. Ей в салоне заранее накололи замочек, а мне ключик… Тьфу!

А здесь я уже громко прыснула от смеха.

– Да, смешно, согласен…

– Извини, Вить!

– Ничего, это ведь и вправду смешно. Спрашивается, ну чем ей классические золотые обручалки не угодили?

– Ну, их время от времени приходится снимать, – осторожно предположила я. – Кстати, и где твой ключик?

– В том же салоне лазером удалил, когда развелся. Мастер долго сокрушался и все повторял: «Я же вас не зря отговаривал». Ну, к нему крайне редко захаживают клиенты с подобными просьбами, вот он нас и запомнил. Если честно, противно все это вспоминать. А что было бы потом? Альбина предложила бы накалывать мне купола на грудь – по числу прожитых в браке лет? Хотя она и так отличилась – через пару месяцев после свадьбы, когда запросто и абсолютно не стесняясь заговорила о преимуществах свободных отношений.

– Упс… А ты, разумеется, был против?

– Разумеется. По сути, она могла бы с моего согласия изменять мне направо и налево.

– Подставлять свой «замочек» всем «ключикам» подряд, – не сдержала я колкость.

– Ага. Как меня угораздило влюбиться в такую…

– И сколько вы прожили?

– Меньше года. В прошлом году нас развели. До последнего надеялся, что жена изменится, но, увы… Она ведь и детей, как выяснилось, не хотела.

– Бедненький мой… – мяукнула я, отнюдь не вкладывая в это ничего интимно-собственнического, так, милая дружеская реплика. Однако Витюша повел себя странно: опустился передо мной и положил голову мне на колени, как пятилетний ребенок. Я автоматически начала гладить его колючий ежик. Какой-то театр абсурда.

По-прежнему тихо играла музыка – что-то инструментальное, за окном дурачился «пряничный» октябрь, в животе побулькивало выпитое вино, а я все гладила и гладила, пока не почувствовала, что и меня гладят тоже. По ногам. Кровь ударила в лицо, сердце бешено заколотилось. Все-таки секса у меня не было давно. Полагаю, у Витюши тоже.

Он стремительно стащил с меня «военные» штаны, под которыми оказались трусики с изображением вполне мирных кошечек, извлек из розовых кружев грудь второго размера… Пардон, рассказывать дальше мне не позволят воспитание и природная скромность.

…Мы молча лежали на плюшевом диване (ха-ха, у Витюши – диванчик из плюша), разглядывая беленый потолок и незатейливую трехрожковую люстру. Моя голова покоилась на крупном плече отныне, похоже, МОЕГО мужчины, и стоило мне скосить глаза вправо, как взгляд натыкался на его воинственно торчащий коричневый сосок, обрамленный редкими темными волосами.

Так и подмывало ухватить его зубками, но страх показаться игривой дурехой пересилил. И я, чтобы отвлечься от коричневого соска, стала думать о своем новом коричневом свитере. В понедельник, наверное, в нем на работу и пойду. Все-таки молодец эта Валерия Новицкая, если бы не она, я бы здесь фиг улеглась. Как буря. Хи-хи.

– О чем задумалась? – ласково спросил Витюша, видимо, не знающий, что еще спросить в такой ситуации.

– Ты вроде раньше в другом районе жил? – вспомнила я.

– Да, на улице Лермонтова, ютился с родителями в однушке. Но, продав бабушкину квартирку в Харькове и вернувшись сюда, мы обменяли однушку на эту, на Самокиша. До офиса рукой подать, все магазины, кафе, театры, Совмин тот же – по соседству. В городе машиной почти не пользуюсь. А вот выезжать на своих колесах на природу, к морю – одно удовольствие. Кстати, чем будешь заниматься на следующих выходных? Могли бы поехать куда-нибудь.

– Не знаю, посмотрим. Но предложение заманчивое, – я встала и начала одеваться.

– Сбегаешь?

– Просто не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. Спасибо за вино, за заботу, за… все, в общем. Здорово, что мы встретились.

– Телефончик хоть дашь?

– Конечно, – улыбнулась я и продиктовала ему свой номер. – А ты есть в соцсетях? Давай зафрендимся и будем переписываться. Не люблю болтать по телефону.

Уходя, я имела неосторожность заглянуть в родительскую спальню и узреть там… точно с мольбой простирающуюся ко мне гладильную доску, заваленную пестрым бельем. Вот это подарок судьбы! Ощутив, как знакомо щекочется сердце при виде свисающего из общей кучи мятого рукава рубашки, я, ни секунды не задумываясь, возбужденно выдохнула:

– Я остаюсь!

– Что? – недоверчиво-радостно переспросил Витюша. – Ты серьезно?

– Серьезнее некуда. Где у тебя здесь розетка?

– Что? – по-моему, у Витюши сейчас случится шок. А этого допустить нельзя.

– Я просто хочу погладить вашу одежду, можно? – вкрадчиво поинтересовалась я, готовая, в случае отказа, бороться всеми методами. – Только не «чтокай», пожалуйста!

– Э-э-э… а зачем тебе это? Ерунда какая-то. Ты у меня в гостях – и будешь, как горничная, убираться?

– Не убираться, а гладить, это разные вещи, – поправила я, вспомнив о популярном «гормональном» костюме из своей статьи. Вот бы сейчас его примерить! Что-то мне подсказывает, что Витюша сразу перестал бы препираться со мной. – Мне глажка нравится (нравится?! Да я без нее жить не могу!), а тебе, судя по всему, не очень.

– Не очень, – согласился Витюша и, помолчав, добавил, – Ты удивительная, Нин.

– Я знаю, – кажется, мне все больше начинает импонировать, когда Витюша зовет меня по имени. Фантастика прямо. Уж не влюбилась ли я опять? Хм. Тогда, в девятом классе, я однозначно сходила по нему с ума, даже, помню, плакала дома в подушку, если мой благородный рыцарь вдруг принимался оказывать знаки внимания другим девчонкам. А сколько я ревела, когда он уехал!

А теперь… Это уже совсем иное чувство – повзрослевшее, поумневшее, высвободившееся из тягучей розовой глазури. Поросшее плющом цинизма. Словом, адекватное. С полчаса назад мы адекватно занимались сексом, а через неделю, возможно, адекватно съездим в ту же Ялту, например. Все просто, понятно и очень буднично.

Глядишь, годика через полтора Витюша созреет для новой женитьбы и сделает мне предложение с адекватным обручальным кольцом. Которое, случись что, можно будет эффектно бросить муженьку в морду. Это вам не татуировка…

ЧАСТЬ 6. «Я беден и уродлив. Ищу полнейшего контраста»

Иногда в своей работе журналист сталкивается с трагическими, вопиющими, самыми что ни на есть чудовищными инфоповодами, которые, тем не менее, делают его более человечным и более профессиональным. Я называю такие инфоповоды «нравственным очищением», ведь в процессе подготовки статьи, сбора дополнительной информации ты настолько погружаешься в то или иное происшествие, вгрызаешься в самую его сердцевину, что волей-неволей испытываешь катарсис.

Я люблю восхищаться людьми, совершающими ненапрасные подвиги, угадывать их мысли и мотивацию. Но одно дело, если человек совершил некий высокий поступок, получил официальную благодарность от властей города, дал интервью проворным СМИ и пошел дальше по своим делам. И совсем другое – если он, став героем за считанные секунды и даже не успев этого осознать, остался недосягаемым абсолютно для всех. Ибо ценой некоторых деяний становится твоя собственная жизнь.

У меня учащается сердцебиение и потеют ладони, когда я представляю, что могла бы спросить у севастопольца Димы Стеклова, зачем он это сделал.Зачем, едва получив хорошую должность в развивающейся компании по производству мебели, собираясь через неделю с размахом отпраздновать свое 25-летие, наконец, пообещав любимой свозить ее на Новый год в Чехию, зачем он заслонил собой от мчащейся иномарки двоих чужих детей?..

Господи, да зачастую мы и для самых близких не готовы жертвовать не то что жизнью – временем, комфортом, привычками. Нам кажется, что близкие – на то и близкие, чтобы всегда находиться вблизи от нас, под рукой. Мы снисходительно воспринимаем их обиды и продолжаем вариться в своих буднях, пока однажды судьба не решает взять нас на «слабо».

Слабо прямо сейчас, без всяких предисловий, швырнуть себя на алтарь смерти во имя того, чтобы незнакомые тебе мальчик и девочка благополучно отправились в школу, а не на кладбище?..

Я никогда не узнаю, зачем молодой, веселый, успешный Дима сделал это. Нет, поправлюсь: зачем судьба выбрала для своего проклятого «слабо» именно молодого, веселого, успешного Диму, а не какого-нибудь пьющего, одинокого, вечно брюзжащего Степан Степаныча?

Уверена, что этот парень не обделял вниманием родных и друзей, коих у него, кстати, было немало, и наверняка при необходимости был готов ради них совершить даже не подвиг, а Подвиг. Улавливаете разницу?

Так зачем?!

Разумеется, в газетной статье столь абстрактных вопросов не задашь, но обязательно задашь другие, вполне приземленные: почему, например, остановка, где произошла трагедия, не была оборудована бордюром и разметкой?

Впрочем, по заверениям ГАИ, разметка никак не повлияла бы на ситуацию, ведь водитель попросту не справился с управлением и на большой скорости вылетел за пределы проезжей части.

Собственно, получив скупые комментарии от пресс-секретаря севастопольской милиции, я поняла, что им самое место – лишь в подверстке к основному материалу, в то время как основной материал будет посвящен личности погибшего героя глазами его близких. Я живо представила себе: на всю полосу – хорошая фотография Димы, вокруг которой размещаются разные душевные высказывания о нем.

Причем они могут касаться не только его замечательных качеств и жизненных достижений, но также предпочтений в еде, одежде, проведении досуга, да чего угодно. Это ведь самая обычная жизнь самого необычного, как выяснилось, человека. Героя. Например: «Димка любил картошку в любом виде и футбол под пиво с чипсами», «…следил за модой, за собой ухаживал – прикидик, причесочка», «…у него замечательное чувство юмора, всегда мог выслушать и дать совет».

Уверена, Арсен заверстает как надо. Я бы даже где-то под общим жирным знаком вопроса поместила следующее: «Поставят ли Дмитрию Стеклову памятник?», «Назовут ли его именем улицу?», «Дадут ли «Героя Украины»?». Он все это заслужил. Главное – спасенные дети живы и относительно здоровы. Относительно, потому что они тоже получили различные травмы, но, по словам врачей, скоро пойдут на поправку.

…Шеф мою идею по подаче материала поддержал, более того, пообещал отправить его на конкурс в Киев! «Но это же, по сути, некролог», – слабо возразила я, на что он спокойно заметил: «И в чем проблема? Разве некрологи, если они действительно цепляют – и формой, и содержанием, не могут участвовать в конкурсах? Здесь нет «малинового сиропа», нет рыданий, присущих статьям подобного рода, но после прочтения чувствуешь, как когтями по сердцу скребет».

Обрадовалась ли я этой новости? Сложно сказать. И да, и нет. Да – потому что наряду со своими коллегами стремлюсь достичь профессиональных высот, славы и, чего греха таить, материального благополучия. Нет – потому что тема, посланная тебе для нравственного очищения, все-таки довольно интимная вещь, ее не хочется тиражировать таким образом.

********************

– Когда ты уже пригласишь своего кавалера к нам в гости? – как бы между делом, раскатывая тесто для пирожков с мясом, обронила мама.

– Ой, мам, ты еще спроси: «Когда свадьба?». Мы едва начали встречаться. Успеет еще кавалер отведать твоих блюд, не волнуйся.

– Как же мне не волноваться? У любимой дочки наконец-то появился достойный кандидат, которого ни в коем случае нельзя упустить. Кстати, взяла бы да помогла мне с готовкой. Уйдешь в дом мужа – придется самой возле плиты стоять. И нечего морщиться! Мать все правильно говорит. Вон как с этим…как его…имиджем я тебе здорово посоветовала. Оделась по-другому – и сразу мужика нашла.

– Да? А кто тогда возмущался в коридоре: «Нинусенька, это что на тебе за жуть жуткая? Ты что, солдат? Откуда эти вульгарные штанищи?», – развеселилась я.

– Ну, я ж не знала, что они чудодейственными оказались, – примирительно буркнула мама.

– Если честно, я в растерянности… все так внезапно произошло… – мой тон с веселого сменился на философский.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась мама. – У вас что-то произошло? Нехорошее?

– Да нет же! Наша встреча стала для меня полной неожиданностью.

– Ааа, ты в этом смысле, – мамусик сразу расслабилась и продолжила незатейливо защипывать края пирожка. – Ну, так и что? Ты уже не юная мечтательная барышня, чтобы дичиться ухажера. Тем более если это бывший одноклассник. Тем более (и она сделала на этом упор) если ты была в него влюблена.

– Слишком много прошедшего времени, тебе не кажется?

– Ох уж эти твои филологические штучки! – наигранно вспылила мама. – Выучила дочь на свою голову. Ты, главное, эти штучки жениху постоянно не демонстрируй, а то сбежит. Шибко умных не любят.

– Ой, мам, скажешь тоже! Кто умный-то? – попыталась я разрядить «поучающую» обстановку. – Ты давно ко мне в комнату, а точнее, в сервант заглядывала? По-твоему, умная женщина будет фанатично собирать какие-то финтифлюшки из яиц, да еще и сюсюкаться с ними?

– И то правда, – разулыбалась мамуся. – Кстати, ты рассказала Виктору о своем увлечении?

– Нет пока. Придет – сам все увидит. А то еще станет на каждое свидание вместо цветов «киндеры» таскать. Мне от любимого мужчины все-таки розы приятнее получать.

– То есть такой вариант, что он, узнав, посчитает тебя чокнутой и навострит лыжи, вообще не рассматривается? – хитро прищурилась мама.

– Ваапще! – самодовольно подтвердила я. – Во второй раз он меня точно не бросит.


КОСТЯ…

…Я обожаю это время – когда за окном ослепительно перемигиваются звезды, готовые запрыгнуть в наши сны и сделать их ярче, сказочнее, когда в воздухе уже витают радостные хлопоты завтрашнего дня, а мои чудесные дочки-близняшки, восьмилетние Лиза и Маша, послушно лежат в кроватях и ждут традиционной папиной забавной истории и поцелуя на ночь.

Эти белокурые одуванчики – мое вселенское счастье, моя главная награда судьбы. Когда-то я считал, что ни одну женщину в мире не смогу полюбить столь же сильно, как свою жену Ксению. Но – полюбил. И сразу двух. А ведь до одури боялся: не потянем. Не было ни постоянного места работы, ни особого стимула расти, ни тем более готовности взять на себя такую сумасшедшую, как мне тогда казалось, ответственность.

Всю мою на тот момент 24-летнюю жизнь занимали исключительно музыка и Ксюша. Я был свободен, чертовски влюблен и грезил о лаврах знаменитого гитариста.

Спасибо Ксюшиной бабушке: уступила нам свою хоть и маленькую, но двухкомнатную квартиру, а сама переехала на дачу за город. Благодаря ей у наших девчонок есть собственная комнатка, эдакая сестринская империя с ее тайными заговорами, где вперемешку обретаются лохматые Барби и первые флакончики с детскими духами…

Когда они родились, я как-то внезапно и легко расстался с привычным имиджем оболтуса, вспомнил, что в далекой юности удачно печатался в нескольких газетах и решил возобновить свою журналистскую деятельность. Поначалу, правда, пришлось туговато: в нормальные, на мой взгляд, издания брать в штат не хотели, предлагая сотрудничество на гонорарной основе.

Отдавая себе отчет, что я, муж и отец двоих детей, буду бесконечно носиться по городу в поисках эксклюзивов и получать за это три копейки, упорно продолжал искать постоянку с официальным оформлением. Наконец, удача – в виде «Крымского обозревателя» и его тогдашнего главреда Григория Валентинова, человека мудрого, корректного, доброжелательного – улыбнулась мне.

А вот с появлением в наших рядах Допобедного обстановка ощутимо напряглась. Странный он все-таки тип, неведомо для чего ввязывает нас в бессмысленные «тараканьи бега». Работали как-то раньше без заморочек – и прекрасно себя чувствовали. Во всяком случае, зарабатывали достойно и при этом успевали заниматься личной жизнью.

А сейчас – практически ни одной свободной минуты, «ночь на выдох, день на вдох», как поется в песне «Машины времени». Хотя все чаще не удается выдохнуть даже ночью. Музыку, кстати, я не забросил – иногда играю в разных клубах, если зовут. Совмещаю приятное (драйв, аплодисменты зрителей) с полезным (какой-никакой гонорар за выступление).

– Ну что, заснули? – Ксюша, стараясь не шуметь, домывала посуду после ужина.

Я кивнул, подошел к плите, зажег под чайником конфорку со словами «Выпью-ка я кофейку» и, обняв жену сзади, зарылся лицом в ее смешные короткие кудряшки.

– Опять будешь работать допоздна? – полувопросительно-полуутвердительно сказала она.

– Угу. В суматошной редакции постоянно отвлекаюсь, очень трудно сосредоточиться, а вот в родных стенах, да еще когда все спят, самое то!

– Так, может, попросишь, чтобы тебе дома разрешили писать?

– Под домашний арест меня посадить хочешь? Чтобы мы с тобой на пару в четырех стенах тухли? – тихо рассмеялся я. – Увы, Ксюня, не получится. Начальник, как говорится, зверь. Пребывать вдали от «всевидящего ока» позволено только внештатникам. Но у них и доходы гораздо ниже.

– Да понимаю я все… наверное… – как-то сникла жена, ополаскивая последнюю тарелку.

– Ну, милая, чего ты расстраиваешься? Это временные трудности. Я же не пропадаю невесть где…

– Пропадаешь. В своем обособленном газетном мирке, соревнующемся за лучшие статейки. Девочки тебя даже по выходным толком не видят и весьма, между прочим, обижаются, что ты их ни в кино, ни на аттракционы сводить не можешь. А я? Я тоже хочу внимания! Хотя бы в эти гребаные субботу и воскресенье!

– Тише, перебудишь весь дом!

Но уже заведенная Ксюша, наспех вытерев мокрые руки о полотенце, выскочила из кухни. Вот и поговорили… Ох, не люблю я дурацкие придирки, ведь сам вспылить могу, ляпнуть лишнего, а потом каяться буду. Мы с женой – натуры очень эмоциональные.

Для нас разбить пару-тройку тарелок в порыве ссоры – легче легкого, НО! – исключительно тогда, когда дочерей нет дома. Они ни при каких обстоятельствах не должны видеть своих любящих родителей с искаженными от гнева мордами, в куче осколков, и тем более не должны слышать, какой яркой палитрой слов их гнев сопровождается.

Я налил себе полную кружку кофе, включил ноутбук и поудобнее устроился за обеденным столом, который уже достаточно продолжительное время служил мне рабочим. Так, на повестке дня (точнее, ночи) – две исторические темы: 72-я годовщина гибели у берегов Ялты теплохода «Армения» и курьезные/необычные ситуации столетней давности, освещенные в крымской прессе (последнюю мне любезно уступила Ульяна).

Однако уже утром на планерке у меня нежданно-негаданно нарисовалась третья тема – и какая! Впрочем, об этом чуть позже.

…7 ноября 1941 года из Ялты вышла в свой последний рейс «Армения», переоборудованная в санитарный транспорт и переданная медицинской службе Черноморского флота. Корабль пришел из Севастополя с ранеными бойцами, в Ялте началась погрузка эвакуируемых горожан и… таинственных деревянных ящиков, предположительно – с золотом и ценными музейными экспонатами.

А через несколько часов «Армению» с красным крестом на верхней палубе атаковал немецкий торпедоносец: она утонула за считанные минуты. Погибли семь тысяч человек (среди них было много детей), то есть больше, чем на четырех «Титаниках»! Для сравнения: число погибших на легендарном океанском лайнере составило, по разным данным, от 1495 до 1635 человек.

Каждый год на причале, откуда уходил теплоход, ялтинцы проводят панихиду и митинг. А вот установить точное место его крушения и найти на дне останки до сих пор не удалось…

Материалы, посвященные давним трагедиям, как правило, под рубриками «Не забудем» или «Минута молчания», выходят в нашей газете нечасто. Обычно маленького объема, их пишет любой журналист, в данный момент менее загруженный оперативной работой. Не знаю, кого как, а меня подобные материалы (в моем исполнении – интересные исторические очерки, полные леденящих душу загадок и домыслов) умиротворяют.

********************

«Близ Джанкоя состоялась дуэль между помещиками Д. К. и О. В. Причина романическая. О. В. увез жену Д. К., а затем бросил за границей больную и без средств. При объяснении по этому поводу Д. К. дал пощечину О. В. Дрались на пистолетах, причем Д. К. ранен в руку» – такую изумительную новость опубликовала газета «День» в январе 1913 года.

Вы можете себе представить, чтобы сегодня обманутый муж вызвал соперника на дуэль (читай: на мордобой) не потому, что просто жаждет потешить уязвленное эго, а потому, что ему за неверную благоверную обидно?..

Крымская пресса XX века, на первый взгляд, мало чем отличается от современных реалий журналистики. Все те же скандалы, интриги, расследования на почве любви, ревности, алчности. Местами комичные и даже креативные, вызывающие трогательную симпатию, местами чудовищные.

На одной полосе могли мирно соседствовать криминальное известие о том, что крестьянка П. задушила, а затем сожгла супруга, и наивное ходатайство курортниц из Ялты, просящих члена городской управы не зажигать электрические фонари на Александровском сквере в лунные вечера, чтобы не губить лунную романтику…

Однако на страницах тех газет не обнаружишь заголовки вроде «Отец довел дочь до самоубийства, опозорив ее в соцсетях» или «Девушка чуть не застрелилась, делая селфи с пистолетом». Блага (да и всегда ли блага?) технического прогресса – исключительно наша прерогатива. Вот только с этим прогрессом из нынешних изданий все незаметнее исчезают творческий дух, эффект неожиданности и новизны, испаряется столь необходимая порой «лунная романтика».

…В тишине полуночной кухни особенно отчетливо слышны клацанье по клавишам и щелканье мышки. Жаль, забыл в спальне наушники, а то бы музыку послушал. Теперь если пойду – обязательно разбужу Ксюшу. Не хочу. Мне безумно нравится смотреть на нее спящую. Любоваться ее розовыми, как у ребенка, щечками и тем, как она умилительно подкладывает под них свои маленькие аккуратные ладошки, любоваться ее мятыми и мятными (потому что использует такой шампунь) волосами.

Никогда не представлял на месте жены другую женщину. Не задавался не джентльменским вопросом «Которая из двух?» (или из трех, пяти, пятнадцати). А вот некий молодой человек, отдыхая век назад в Феодосии в бархатный сезон, задавался. Впрочем, понять его можно: сразу две барышни, видимо, влюбившись с первого взгляда, возжелали заполучить его в мужья.

В итоге, поразмыслив, жених предложил им состязание: пусть в центре города они с обеих сторон возьмут его за руки и начнут тянуть. Кто перетянет к себе – на той женится. И ведь сдержал свое обещание. Победительница – худенькая, да с силенками – гордо отправилась под венец. Все гениальное просто. Правда, остается загадкой, каким образом сложилась дальнейшая жизнь новобрачных. Были ли они счастливы?

Или, возможно, их постигла та же занятная участь, что годом раньше ялтинскую пару? Ну, как пару… Свежая разведенка вдруг узнала, что ее крестный, скончавшийся в Нью-Йорке, оставил ей по завещанию 350 тысяч долларов, но при условии благополучного замужнего статуса. Дамочка, не будь дурой, взяла экс-муженька в оборот, и они обратились в Таврическую духовную консисторию с просьбой разрешить им вторично сочетаться законным браком.

Еще одна (из серии «нарочно точно не придумаешь») новость из курортной столицы Крыма: «В 1-й полицейский участок пришел татарин и заявил, что какая-то барыня бросила по дороге бумажку, в которой было написано «Передаю тебе чахотку и насморк». Татарин прочел – и с тех пор у него появился ужасно сильный насморк. Своим заявлением он настолько поставил в тупик всех лиц, занимающихся разбором и принятием жалоб, что ему посоветовали отправиться к ветеринарному врачу!».

Отдельная и совершенно поразительная тема – брачные объявления. То донельзя наивные и милые, то откровенные и очень расчетливые. Но почти всем оригинальности не занимать. «Вы богаты? Что вам еще нужно? Любовь?! Она хранится в молодом, интеллигентном господине 23 лет. Цель – брак», – честно признался в своих альфонских наклонностях «господин» из Севастополя.

И это, пожалуй, лучшее предложение в сравнении с этим: «Я беден и уродлив. Ищу полнейшего контраста. Женщина, откликнись». Интересно, откликнулась?.. Кстати, а чем не заголовок к материалу? Депрессивный пофигизм с налетом самоуверенности (напускной?), уместившийся в короткий месседж и переживший десятилетия. Беден, уродлив… Прям привет от Квазимодо. Ну, может, у жениха – красивая душа, богатый внутренний мир…

А вот женщины, составляя брачное объявление, никогда не назовут себя дурнушкой, напротив, прибегнут к изощренному словесному соблазнению. Например, к такому: «Царевна Фантаста трепетно ищет своего рыцаря Львиное Сердце, способного унести ее духовно и материально в царство эстетики и поэзии».

Моя же Царевна Фантаста смотрит десятый сон и смешно посапывает. Когда последний раз она и впрямь уносилась в царство эстетики – салоны красоты? По-моему, давно. Стремясь почаще радовать дочек обновками и всякими культпоходами, усердно экономит на себе. Хотя зарабатывает вполне прилично, верстая на дому книги для популярного крымского издательства.

Она у меня вообще умница, которая все успевает: и работать, и домашним хозяйством заниматься, и наших одуванчиков воспитывать. Так уж сложилось, что в быту я – человек беспомощный и вдобавок ленивый. Поэтому за готовки-уборки у нас отвечает Ксюша. Ну, а я подбадриваю ее, мол, потерпи, близняшки чуток подрастут, и тогда ты, дорогая, сможешь переложить на их плечики почетную миссию ежедневного мытья посуды, например.

Да, я, наверное, плохой муж и отец. Совсем перестал уделять своим трем принцессам должное внимание. Деньги деньгами, но, как говорится, карьера не обнимет тебя ночью. Решено: никакой работы на выходных! Ни строчки, ни полстрочки не напишу!

Мы всей семьей пойдем гулять по Гагаринскому парку, все еще припорошенному желтыми листьями, затем наш дружный квартет, вооружившись 3D-очками и бадьей попкорна, будет смеяться над потешными героями нового мультика, а на десерт – десерт. Для Маши и Лизы, которые, кроме пирожных, сроду ничего в заведениях общепита не едят.

Зато мы с Ксюней отведем душу: закажем стейк на тарелке с овощами, а может, и вина выпьем. Или она недавно говорила, что хочет сходить в суши-бар? Пусть так. Хотя я придерживаюсь мнения, что лучшая рыба – это мясо. Так, а в воскресенье можно махнуть в Ялтинский крокодиляриум: девчонки давно просят.

И «царство эстетики» я любимой жене обеспечу, вот прям завтра заскочу в наш самый известный СПА-салон и возьму для нее подарочный сертификат на какие-нибудь массажи. Для чего, в конце концов, мужику нужна заначка на банковской карточке?!

ЧАСТЬ 7. «Как мы дожили до «гейфрукта»

Так вот, возвращаясь к третьей теме. На планерке среди прочих озвучили новость, найденную в ленте информагентства: этой ночью в самолете «Симферополь-Москва» женщина, москвичка, раньше срока родила дочку. Казалось бы, ничего сверхъестественного, если бы не одно «но»: малыш не подавал признаков жизни, однако некая юная пассажирка, не имея под рукой медицинских инструментов, сумела его спасти.

Самолет экстренно посадили в Харькове, а роженицу с ребенком отправили в местный перинатальный центр. Собственно, больше никаких подробностей известно не было.

На вопрос шефа «Кто возьмется?» я без раздумий поднял руку. Почему? Во-первых, потому, что в нашей работе, где рутина, увы, зачастую преобладает над творческим многообразием, подобные события, демонстрирующие мужество и милосердие, а еще – хитросплетения ее величества Фортуны, становятся чем-то вроде «луча света в темном царстве».

Во-вторых, такая тема идеально подходит под концепцию киевского конкурса, для которого я до сих пор не написал ничего стоящего. Разве это не подвиг обычного человека в повседневных условиях?!

Впрочем, задание не срочное: по словам Допобедного, лучше опубликовать материал через неделю, но зато очеловеченный, с захватывающими подробностями и множеством комментариев, чем давать сейчас скудную, никому не интересную информашку.

«В небе южной Украины 5 ноября родилась девочка…э-э-э…пусть пока будет Оля, – крутя пальцами ручку, начал фантазировать я по поводу будущего вреза к статье. – История ее появления на свет ярко показала, как могут пересекаться судьбы и таланты незнакомых друг с другом людей. При этом совершается дело настолько благое, что для его оценки стоит использовать лишь самые громкие эпитеты…».

Достаточно быстро я узнал имя девушки, спасшей младенца, нашел ее страничку в «ВК» (обратил внимание, что она «заходила сегодня в 8:25») и написал короткое сообщение. Ася Фролова – так зовут героиню – той же ночью вместе с остальными пассажирами успешно улетела в Москву. Студентка педагогического университета. Смешная, рыжеволосая. Наверное, выразительно «акает». А может, и нет. Надеюсь, ответит.

Первым делом я дозвонился в харьковскую перинаталку, меня соединили с главврачом, которая любезно сообщила, что шестимесячная девочка родилась весом один килограмм пятьдесят граммов, состояние ее удовлетворительное, патологий нет. Однако не исключено, что мать и дитя пробудут здесь еще пару месяцев – пока малышка как следует не окрепнет. Увы, сама роженица – Наталья Попова – общаться с прессой категорически отказалась.

Благодарно попрощавшись с главврачом, я уткнулся в свой исписанный блокнот. Так, что дальше по плану? Надо бы поговорить с бортперсоналом авиалайнера «Эйрбас-320», а также с заведующей медпунктом аэропорта, консультировавшей Наталью перед полетом. Конечно, в идеале найти еще кого-то из пассажиров – чем больше впечатлений, тем лучше. Но это можно делать не торопясь, с чувством, с толком, благо время есть.

Хотя, если учесть, сколько «висяков» на мне… Что и говорить – трудиться предстоит немерено. И, видимо, опять ночами, ибо субботу и воскресенье я пообещал – прежде всего себе – провести с семьей. А Допобедный с его излюбленной издевкой «У журналиста не бывает выходных» пусть катится к черту. У меня будут. Прямо сейчас начну писать, ни на что не отвлекаясь и не реагируя, и все успею.

Я налил себе кофе (ох, последнее время много его пью, но ничего не могу поделать), достал из сумки бутерброды, с досадой отметил, что так и не забрал из спальни наушники, и едва открыл Microsoft Word 2010, как… Вот у вас есть нелюбимые или даже ненавистные звуки? У меня – да. Никогда бы не подумал, что причиной моего раздражения способна стать безобидная клавиатура.

Увы, у нашего дорогого шефа имеется «милая», не выскобленная с годами привычка стучать по клаве так, словно это доисторическая печатная машинка.

Видимо, у человека на всю жизнь закрепилось в сознании: по машинке надо бить, иначе останется лишь блеклый след на бумаге. И неважно, что перед тобой уже давным-давно не этот ретро-атрибут, а современный компьютер с высокоскоростным интернетом. Как там в одном стихе: «Каретка заскрипит, завьется лента пылко/Ударит молоток – и буква на листе!».

В этом оглушительном, даже при закрытой двери кабинета, стуке можно безошибочно угадать не только ностальгию Сергеича по старым временам, но и его гнев в адрес редактируемой в данный момент чьей-то статьи. Однако, надо отдать ему должное, дубасит он бедную клавку не так уж и часто – всего раз в неделю, когда выпадает его очередь дежурить по номеру, а значит, вычитывать материалы.

Не знаю, кого как, а меня эта «музыка» обескураживает, вгоняет в ступор и, естественно, лишает малейшей возможности написать что-то путное. А тут еще коллеги традиционно похихикивают. Главный «креативщик» нашей редакции Никита предлагает-таки подарить шефу печатную машинку – на Новый год. Говорит, у него в магазине «Антиквариат» работает знакомый. Ну-ну.

В общем, промаявшись еще с полчаса, я решил «забить». Сходил во двор покурил, вернулся, полазил в новостях в «ВК», сходил в магазин за минералкой, вернулся, полазил в новостях в «Фейсбуке», попутно попытался представить лицо Ксюши, когда скажу ей, что опять буду работать полночи…

Может, если пошутить, мол, СМИ – это Слишком Много Информации (фраза из моего любимого сериала «Офис») и целого дня не хватает, чтобы все переработать, она не станет сильно обижаться? Хотя кого я уговариваю? Конечно, станет. Да и вчерашний вечер – тому подтверждение. Да что там, все последние вечера! У нас в доме уже устаканилась атмосфера женской неудовлетворенности.

Хм, какое подозрительное словечко – «устаканиться». Словно кто-то присел или собирается присесть на стакан… Слава Богу, у нас в роду пьяниц не было, ни я, ни Ксюша больше одного бокала вина не осилим. И это по праздникам. А выпивать «просто так» или для того, чтобы «снять напряжение», в нашей семье не заведено. Но отчего же все равно на душе мутно, как в стакане из дешевой забегаловки?..

********************

В СПА-салоне мне понравилось: сплошная эстетика в каждой детали. О, будь я копирайтером, обязательно примутил бы эту фразу в качестве рекламного слогана. Хорошенькая, как кукла, администратор на ресепшен с самой доброжелательной улыбкой поинтересовалась, чего бы я хотел. Собственно, говорила практически она одна. Даже не так – чирикала.

Но я, признаться, заслушался. И в итоге согласился вписать в подарочный сертификат и «Золотую ванну Клеопатры» (хотя так толком и не понял, в чем ее суть), и шоколадное обертывание, и кофейный пилинг (женщины, вы серьезно?!), и часовой комплексный массаж с использованием ароматических масел. На все про все – почти два с половиной часа. Напоследок «кукла» попросила назвать имя и фамилию жены.

– Ксения Евсеева? Надо же, какое совпадение! Для нее позавчера тоже оплатили сертификат. Моя смена как раз была.

– Что? Позавчера? Вы уверены? – растерялся я.

– Конечно, мы же записываем все данные в специальный журнал, так у нас положено. У нее день рождения, да? Сейчас подарочные сертификаты пользуются большой популярностью. Причем у нас частенько заказывают для вторых половинок не только какие-то приятные процедуры типа расслабляющего массажа, но и достаточно болезненную депиляцию ног, например, – продолжила чирикать девчонка.

– Депиляцию ног? – тупо переспросил я, лихорадочно думая о своем.

– Ага. Но мужчины делают это совсем не для того, чтобы обидеть. Они просто хотят видеть женщин красивыми во всех местах. Это нормально.

– Э-э-э… а может, это просто полная тезка?

– Переживаете, что не получится эксклюзивного подарка? – улыбнулась администраторша. – В том заказе, насколько я помню, другие услуги значились. Так что вы по-любому вашу Ксению удивите. Тем более срок годности сертификата – целый месяц. Сходит сначала на одни процедуры, через пару неделек – на другие. Это ж какое блаженство для тела и духа!

Из СПА-салона я вышел в глубочайшем смятении. Решил пройтись пешком: поразмышлять на свежем воздухе куда продуктивнее, да и не хочется втискиваться в полную маршрутку.

Ну, и как это понимать? У моей жены появился любовник? А кому еще придет в голову дарить молодой женщине такое без повода? День рождения у Ксюши в апреле, до Нового года еще больше месяца. Так что чисто дружеский жест исключен. А подарок, кстати, очень продуманный: это вам не какие-то цацки, которые домой не принесешь, ибо муж заметит и спросит, откуда.

Интересно, как далеко зашли их отношения? Быть может, этот таинственный подонок только готовится увидеть тело моей жены, которое после всех недешевых процедур приобретет большую сексуальность и бархатистость. Черт! Что же делать? Напрямую с ней поговорить? Жаль, я не спросил у администраторши, как выглядел мужик, купивший сертификат.

Хотя что мне даст его описание? Вот имя и адрес – совсем другое дело. Пошел бы к нему да набил бы морду без лишних разговоров. Или я зря нервничаю – и никакого любовника нет? Но кто тогда?! Просто поклонник? Ага, знаем мы эти «просто». Тем более влюбиться в Ксюшу – раз плюнуть. Я ведь когда-то влюбился в нее до потери башки.

Но и она хороша – флиртует, значит, направо и налево. Стоп. А где, собственно, она умудряется флиртовать, если работает дома и особо никуда не ходит? Не на сайтах же знакомств! И уж явно не в школе, где учатся наши девочки. И не на улице… Тогда где? А главное – с кем? Вот так задачка. Точнее – настоящая семейная драма с, похоже, непредсказуемым финалом.

…Видимо, мое мрачное лицо Ксюшу впечатлило, поскольку она не высказала ни одной претензии и даже не возмутилась, почему я так долго добирался с работы. Подала ужин, но со мной сидеть не стала, сославшись на то, что нужно купать близняшек. «Избегает смотреть мне в глаза», – заключил я. И в этот вечер впервые не пошел укладывать дочек – боялся, что они «прочитают» мои ненапрасные, судя по всему, тревоги.

Вручение своего сертификата я решил отложить. Впрочем, уже сомневался, буду ли дарить его вообще. Действительно, зачем, когда есть некто, делающий это прекрасно и без меня? Казалось, я просидел на кухне целую вечность, прикидывая, идти ли мне к жене за объяснениями прямо сейчас или подождать какое-то время? Не опоздать бы… А вдруг она задумывается о разводе?!

Нет, я сойду с ума, если не узнаю все сию минуту! Какая уж тут работа! Я бесшумно вышел в коридор, заглянул в комнату девочек, удостоверился, что они спят, и тогда открыл дверь в спальню… Отбросив одеяло в сторону, Ксюша лежала на боку в своей смешной полосатой пижаме. Наверное, ей стало жарко. А уж как у меня все внутри горит!..

Кто ОН? Бизнесмен или офисный планктон, молодой или не очень? Красивый, мускулистый или с лысиной на всю голову и добропорядочным брюшком? А может, у него таких, как Ксюша, великое множество? Может, он и не любит ее вовсе?.. Боже, что я несу?! Она моя и только моя!!!

Плохо соображая, что делаю, я начал стремительно стаскивать со спящей жены ее полосатые пижамные штаны. Она проснулась и в ужасе посмотрела на меня. Но спустя мгновенье, осознав, чего я хочу, протянула ко мне свои руки…

– Ксю, кто он? Только не ври, – прошептал я, все еще в истоме после нашего изумительного в своей внезапности соития, и покрепче обнял жену, словно от этого она бы точно сказала правду.

– Что ты имеешь в виду? – вроде бы искренне удивилась Ксюша.

– Кто подарил тебе сертификат?

– Какой сертификат? Когда? – еще больше удивилась Ксюша и негромко рассмеялась, – бывает алкогольное опьянение, а у тебя, видимо, сексуальное. На почве исполненного наконец-то супружеского долга. Да, Кось?

– Ну, значит, еще не успел подарить… Но вопрос прежний – кто он?

– Да чего ты заладил! – вспылила жена и, высвободившись из моих объятий, стала одеваться.

– Уже замерзла? – иронично спросил я.

– Это прикол такой – все разом испортить? Чего ты добиваешься? Что хочешь от меня услышать?

– Имя щедрого дарителя. А еще – какие между вами отношения. Он тебе нравится? Или, может, ты его любишь?

– Чевоооо?! – окончательно разозлилась Ксюша. Хм, мне казалось, женщина, застигнутая врасплох и испытывающая чувство стыда, наоборот, должна путано оправдываться, пряча глаза в пол… Или моя жена гениальная актриса, или… Но додумать я не успел, получив какой-то тряпкой по морде.

Поняв, что надо срочно утихомирить этот вулкан, я быстро залез в свою сумку и достал купленный сегодня сертификат. С фразой «Не сердись, это тебе» протянул его раскрасневшемуся и такому любимому «вулкану». Ксюня опешила, неуверенно взяла подарок, повертела его в руках.

– Я надеюсь, тебе понравится. Пойти на процедуры можешь когда угодно. Прости меня. Наверное, администраторша салона что-то перепутала. Я испугался, что у тебя кто-то есть, что ты изменяешь мне…

– Ну, ты и дураааак, – улыбнулась Ксюша и примирительно обняла меня. И этот ее «дураааак» показался мне самым ласковым словом на свете.

********************

На следующее утро я получил ответ от Аси Фроловой.

«Я сразу после взлета заснула. Вдруг будит меня Сережа, мой парень (мы в Крыму отдыхали две недели), и спрашивает: умею ли я принимать роды? Сразу сообразила, что нужно делать, ведь училась когда-то на медсестру. Перепуганная стюардесса Татьяна повела меня в хвост самолета, где лежала роженица. Уже и головка была видна… Вместе с Татьяной мы приняли ребенка, но я заметила, что он не дышит: его рот и нос забиты слизью. Знаете, ни на секунду не задумываясь, я отсосала эту слизь, потом начала делать искусственное дыхание. А малыш-то маленький, чуть больше ладошки… И вскоре он пискнул, ожил! Я его тогда со словами «Это девочка» положила на грудь матери. Женщина сказала: «Оленькой назову» – и потеряла сознание».

Как я с Олей-то угадал!

«Уже в Москве, оценивая произошедшее, я испугалась, – дописала Ася. – А тогда страха не было. Думаю, многие на моем месте поступили бы так же».

А вот это вряд ли, Асенька. Героев – без всякого преувеличения – в наше время встречается совсем немного. И ты – одна из них. Судьба не случайно посадила тебя на этот рейс. Без твоего вмешательства новорожденная наверняка погибла бы. Но всех этих слов я писать не стал. Девчонка и так прекрасно знает, что она большая умница.

Какие же мы все-таки разные! Вот и Ася, судя по групповым фото на ее странице, разительно отличается от своих однокурсниц, и дело не только в ярко-медной шевелюре. Просто во всем ее облике, обрамленном сиянием, в ее глазах, источающих подлинную душу, читается презрение трусости, безучастности, брезгливости. Я люблю такую молодежь – за которую мгновенно цепляешься и взглядом, и мыслью…

Забегая прилично вперед, скажу: роженицу с малышкой выписали, и они благополучно уехали (поездом!) домой в Москву, а Ася, которую российские власти хотят наградить государственным орденом «За гражданское мужество», готовится стать крестной спасенной Оленьке. Кстати, согласно пункту в законе о регистрации новорожденных, девочка считается уроженкой Симферополя.

…Работа над статьей принесла мне колоссальное удовольствие. Я не работал – я парил! Дышал в унисон каждой строке, как заправский поэт, и мне действительно казалось, что мой материал об Асе Фроловой напоен поэтическим бризом.

Я упивался метафорами собственного сочинения и даже не догадывался, что на нашу семью неумолимо надвигается кое-что покруче бриза, способное сдуть спокойное счастье супружества, как карточный домик….

Виноватые глаза Ксюши я заметил сразу, едва переступил порог дома. Дочки как раз ужинали, и я, молча взяв жену за руку, повел ее в спальню для разговора.

– Что случилось?

– Кось, не обижайся, но, оказывается, ты был прав тогда… – Ксюня потупила взор и заломила руки.

– Насчет чего?

– Насчет сертификата. Мне подарили его сегодня…

– Кто?!

– Моя начальница. Карина Эдуардовна. Попросила заехать в издательство и вручила.

– Что за бред? С какой стати она дарит подчиненной недешевые подарки без повода?

– Я спросила, а она ответила, что, мол, я очень хорошо работаю, мало отдыхаю, поэтому мне просто необходимо сходить в СПА-салон, там, дескать, и усталость проходит, и силы прибавляются. Она сама туда ходит часто. Но ты же не будешь сердиться, Кось?

– Фууух, такое мне и в голову не приходило… Я-то напредставлял себе черт-те что… – действительно, администраторша не говорила, что сертификат покупал мужчина, это уже я себя в этом убедил. Слава Богу, что реальность оказалась куда приятнее моих фантазий!

– Я и не сомневаюсь, – захихикала Ксюша, вмиг сменив виноватые интонации на кокетливые, – временами ты превращаешься в Отелло.

– Ну, раз все так удачно разрешилось, предлагаю пройти на кухню и отметить это дело твоим вкусным ужином. Пока девчонки все не слопали.

…Выходные мы, к счастью, провели всей семьей. Точнее, только субботу: в воскресенье Ксюша пошла в СПА-салон – по моему сертификату! – а нас с девочками оставила «на хозяйстве». К их большому неудовольствию, поездку в Ялтинский крокодиляриум пришлось перенести.

Зато в субботу мы гуляли по Гагаринскому парку, вдыхая пряные запахи стремительно тающей осени, потом завалились в кинотеатр, затем – в суши-бар. Близняшки в этот раз изменили своим предпочтениям и вместо традиционных пирожных уплетали с нами «Филадельфию», неумело орудуя палочками.

Мы смеялись, делились впечатлениями от мультфильма, обсуждали ближайшие планы… Кажется, мы давно не были так счастливы – именно таким общим, беззаботным, незатейливым счастьем. Вот они, мои славные одуванчики, потягивают через трубочки ароматный чай в стеклянных кружках со смешным названием «Шерстяные носки», вот моя ненаглядная Ксюшенька, чью руку я многозначительно держу в своей…

Она как отдельная Вселенная, отдельная звезда… по имени Солнце. Я давно понял, что практически всех людей можно разделить на три категории.

Первая: это люди-свечи, способные освещать своим присутствием наш дом, завораживать огоньком. Однако такие довольно быстро «сгорают» и, к тому же, не дарят истинного тепла.

Вторая: это люди-лампы, которые делают ярче и комфортнее нашу повседневную жизнь, но опять-таки не оставляют в сердце глубокого следа. А временами даже раздражают своим блеском.

А третья категория – это люди-солнца, самые настоящие и незаменимые, в лучах которых ты не только согреваешься, но и подпитываешься божественной энергией, обретаешь гармонию и безусловную любовь!

Вот и Ксюша – такой человек-солнце.

Впрочем, быть «свечой» или «лампой» не так уж и плохо. Как раз фигово прослыть «тем еще фруктом» или, что гораздо обиднее, «гейфруктом». Но совсем не сексуальные меньшинства я имею в виду.

Однажды я перепостил в «Фейсбуке» презанятную статью своего коллеги из другого издания с многообещающим заголовком «Как мы дожили до гейфрукта» – об ошибках на ценниках. «Геем», понятно, рыночные торговцы окрестили грейпфрут, которому, увы, к издевательствам не привыкать: его называли и «грибфрукт», и «грейд-фрукт»…

Грамотность – наше все. И до чего ж порой смешными выходят материалы, ей посвященные! Истинный профессионализм: писать о серьезных вещах через призму юмора.

К чему я об этом заговорил? Считанные дни отделяли меня (и, по совпадению, всю страну) от самого настоящего «гейфрукта»: ну, называть вещи своими именами (то бишь матерными) мне не позволит цензура, поэтому для более мягкой характеристики всего произошедшего впоследствии подойдет и «гейфрукт». Просто для меня он получился своим, для Украины – своим.

********************

Следующая неделя опять прошла под девизом «От работы дохнут кони, ну а я – бессмертный пони». Приходя домой, я быстро ужинал и традиционно усаживался писать на кухне, стараясь не замечать недовольных (или уже обреченных?) взглядов жены. Если бы за «ночные бдения» доплачивали, я бы уже собрал неплохую сумму.

Кстати, и вот как в подобной ситуации брать подработки? Когда ими заниматься? Зарплата у меня, в принципе, нормальная, но все же не супер, особенно учитывая, что в доме двое детей. А в клубах я играю нечасто, да и гонорары там в основном символические. Если уж подрабатывать – то «по-серьезке», как любит выражаться наш Никита. То есть писать еще в несколько изданий – на внештатной основе, конечно.

Найти подработку сейчас не проблема, а вот найти время для этой подработки – ого-го какая. Да и сомневаюсь, что Ксюша сильно обрадуется такому раскладу, ведь, по сути, я снова буду пропадать «в своем обособленном газетном мирке». Правда, за дополнительные деньги… Эх, не знаю. Надо с ней посоветоваться, что ли.

…По непонятной причине Допобедный тянул с решением: отправит на конкурс мой материал о спасенном младенце или нет. Я нервничал, не находил покоя даже дома, как-то сорвался на дочках, о чем сразу же страшно пожалел, они обиделись, а Ксюня посмотрела на меня ТАКИМИ глазами… Когда же я попытался оправдаться, жена резко заявила: «Ты совсем одурел со своей газетой».

Мысленно я с ней соглашался, а на деле продолжал маниакально выискивать инфоповоды и строчить статью за статьей. Чем я хуже своих коллег, в конце концов? Я тоже хочу премии и призвание, мне так же, как и им, важен карьерный рост. Нет, разумеется, семья для меня была и остается на первом месте, но когда шанс что-то улучшить в жизни столь досягаем, глупо упускать его.

К выходным я заболел, причем не какой-то пустяковой простудой, а изнуряющим гриппом. Пришлось улечься в постель, обложившись со всех сторон таблетками и мазями. Чтобы не заражаться, Ксюша с девочками уехали в гипермаркет – там к их услугам не только бесчисленные бутики, но и кафешки, детская комната, каток, кинотеатр.

Перед отъездом заботливая жена заварила для меня в термосе чай с лимоном и поставила его возле кровати. «Тебе нужно пить как можно чаще, а вот постоянно вставать нежелательно», – объяснила Ксюня и поцеловала в разгоряченный температурой лоб. И вновь выходные мы проводим порознь… Хотя так мне и надо. Болезнь дается человеку, чтобы сделать нужные выводы.

А через несколько часов меня, задремавшего, разбудил вибро-звонок мобильного на тумбочке и понесшийся из трубки бодрый голос жены: «Кось, привет, ну как ты? А мы с девчонками в гостях у Карины Эдуардовны. Представляешь, встретились в детской комнате – она была там со своим сыном Антошкой. В общем, не переживай, вечером будем. Цемкаю!».

Я даже слова вставить не успел. Ишь, шустрая какая… И что-то эта Карина Эдуардовна в последнее время весьма активизировалась в отношении моей супруги. Почувствовав голод, я кое-как встал и поплелся на кухню, там на плите меня поджидал куриный бульон. Съев большую тарелку, заглянул в холодильник: о, еще котлетки со вчерашнего дня остались. Жить можно.

Еще через час от Ксюши пришла смс: «Кось, мы уже останемся здесь на ночь, ок? Квартира большая, не переживай. А то ты нас всех заразишь;) Выздоравливай, до завтра!». Первым моим порывом было позвонить этой лягушке-путешественнице и высказать ей все, что я думаю о чрезмерном гостеприимстве Карины Эдуардовны. Но потом решил: пускай ночуют, тем более и время позднее. А завтра, к тому же, воскресенье.

Однако на следующий день Ксюша вернулась одна. Я лежал с термометром подмышкой, когда услышал звук поворачивающегося в замке ключа. Еще удивился: «Чего это близняшки такие тихие? Может, учудили что и теперь им стыдно?». Жена аккуратно, видимо, думая, что ясплю, приоткрыла дверь в спальню.

– Заходи, не стесняйся, – вяло улыбнулся я и неэстетично шмыгнул носом.

– Как ты, Кось? Не голодный?

– Съел все, что ты наготовила. А девчонки как будто не с тобой.

– Да, они остались у Карины, играют с ее Антошкой.

– О, вы перешли с ней на «ты»? И с какой стати ты оставила детей там?

– А что здесь такого? У Антошки много всяких игр, они же погодки, и девочки сами просились, прям умоляли дать им еще поиграть.

– Все равно не понимаю…

– Слушай, Кось, тут такое дело… В общем, Карине нужно срочно уехать по работе в Питер на три дня. Как назло, няня Антоши – она же их домработница – заболела и не сможет за ним присмотреть. В общем, я предложила свою помощь. Ну, мы с девочками поживем у нее эти три дня, ладно? И детям весело, и ей спокойно.

– Нет, не ладно! – рассердился я не на шутку. – Ксюша, что за дела? С какой стати ты будешь жить у своей начальницы и нянчить ее сына? Может, ты еще ей супов наваришь и сортир вымоешь? Или она обещала дать премию «за хорошую работу»?

– Костя, перестань! Во-первых, она мне практически подруга, а во-вторых…

– Подруга, говоришь? И когда же вы успели подружиться?

– Неважно. Я знаю ее уже давно. Она классическая успешная бизнес-вумен. У нее же помимо издательства еще сеть флористических магазинов по всему Крыму. В общем, тетка небедная. Живет в собственной четырехкомнатной квартире, катается на огромном джипе. В личной жизни, правда, полное затишье, замужем никогда не была, зато сумела родить замечательного сынишку. Она-то меня старше лет на семь.

– И зачем ты мне все это рассказываешь? И вообще, откуда мне знать: может, там никакая не Карина, а самый настоящий Карен, а?

– Ты больной, что ли?! – завопила Ксюша.

– Конечно, больной. Потрогай мой лоб, – я вытащил градусник. – О, температура 37.9.

– Я сейчас приготовлю тебе что-нибудь поесть, – сменила гнев на милость жена.

– И когда отчаливает твоя бизнесменша?

– Завтра.

– А школа?

– Что школа? Буду всех троих отвозить на уроки и забирать домой. На такси. Тем более что школы разные. Деньги Карина, естественно, оставит.

– Хм, она, похоже, очень тебе доверяет… И сына, и квартиру, и свои деньги опять же.

– Костя, не вредничай. Я же сказала, что мы знакомы с ней давно. Она хороший человек.

– Надеюсь, так и есть. Но имей в виду: я буду вам постоянно звонить. И скучать.

– Конечно, любимый. Хочешь, плов сварганю? – и, увидев мой слабый кивок, Ксюша продолжила, – Ты, главное, выздоравливай поскорее. На работе уже отпросился? А за нас не переживай. Отдохнешь тут один, никто мешать не будет.

Жена вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. А мне отчего-то пришли на ум понурые строки Маяковского:

Дай хоть последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг…

ЧАСТЬ 8. «Что ни день, то какой-нибудь День»

Новость номер один: в Киеве начался Евромайдан. Наша редакция весь день сегодня только об этом и говорит. В ночь на 22 ноября на митинг собралось около трех тысяч человек. Люди стояли, несмотря на дождь и холод. Пели гимн Украины, скандировали «Мы – европейцы!», танцевали – в том числе для того, чтобы согреться.

Даже выкрикивали «Разом нас багато, нас не подолати» – известную речевку времен Оранжевой революции, которая, кстати, тоже началась 22 ноября, в 2004 году. Телеканалы засняли активиста, принявшегося вспоминать тот Майдан девятилетней давности: «Вы думаете, нас сразу было 100 тысяч? Нет, сначала нас было 100 человек».

В соцсетях украинцам пишут слова поддержки из США, Великобритании, Австралии, Японии, Франции, Германии, Италии. Украине очень нужен безвизовый режим с ЕС. Звучат заявления, что акция станет бессрочной, а на выходных оппозиция ожидает в Киеве свыше 50 тысяч демонстрантов…

«Митя пошел на митинг, а Петя пошел на петтинг», – шутили мы с коллегами, причем Туваев смеялся громче всех. Мог ли кто-нибудь из нас тогда знать наверняка, что волеизъявительный митинг позже перерастет в вооруженный бунт и закончится госпереворотом? Что революционеры, свергнув правительство, пообещают бороться с олигархатом и коррупцией, за демократию и свободу слова, но все так и останется обещанием?..

А в моей душе зрел и ширился иной бунт – сугубо личный. Это как плоская магазинная упаковка с попкорном, засунутая в микроволновку: с каждым оборотом все раздувается и раздувается. Потом – дзынь! – к употреблению готово. Берите и хрустите. Меня же, исходящего ядом отчаяния и бессилия, вряд ли можно было бы посчитать съедобным. Хотя состояние обглоданности говорит об обратном.

Ненависть на кончиках пальцев… Это когда все наболевшие эмоции ты оставляешь на гитарных струнах, но такая музыка не вызывает в тебе ничего, кроме страстного желания покончить с ней немедленно. А заодно и с собой. Нет, с собой пока рано. «Пока», хм. Я действительно на это способен?

Я не могу больше играть. Мне режет уши этот негатив. «Иногда лучшее, что ты можешь сделать с гитарой – просто разглядывать ее», – сказал английский рок-музыкант Том Йорк. Значит, буду «любить глазами». А что мне еще остается? Не стану принуждать женщину (а гитара для меня как женщина) к тому, что противно ее натуре. Ведь она хочет быть счастливой не меньше моего. И неважно, что счастье у нас отныне не общее.

Все годы, что мы прожили с Ксюшей, я опасался появления какого-нибудь более успешного соперника, который вскружит ей голову и уведет за собой. И хотя внутренний голос ехидно твердил: «Чувак, успокойся, у вас двое детей, да и жена твоя – уже не 20-летняя незабудка», я все равно продолжал беспокоиться и периодически ревновал.

Кто ж мог подумать, что тем самым соперником окажется мать-одиночка с претенциозным именем Карина Эдуардовна! Нет, я не верю, что моя умная, адекватная Ксюша поменяла ориентацию и теперь находит удовлетворение в объятиях какой-то тетки. Это даже хуже, чем если бы она и впрямь встречалась со всякими каренами.

Ситуация настолько чудовищно-деликатна, что я не могу поделиться ею ни с кем – ни с мамой, ни с друзьями. И к психологу не пойдешь… А как же хочется выговориться, Господи! И как назло не напьешься – организм много спиртного не принимает.

Ладно, мне надо придумать, как вернуть жену и дочек. И выяснить истинную причину, толкнувшую Ксюшу на такой шаг. Увы, до сих пор нам не удалось поговорить с глазу на глаз, откровенно, без истерик. Ну, всякое бывает. Увлеклась, заигралась или просто временное помутнение… Но не разрушать же семью!

Тем более какой пример она подает девчонкам?!

Об одуванчиках я думаю постоянно. Мне их жутко не хватает. Теперь по вечерам я захожу в детскую комнату, смотрю на две пустующие кровати и едва сдерживаю крик. Вопрос «Почему это происходит с нами?» терзает в режиме нон-стоп. Но ответа на него нет. Или есть? Да, меня нельзя назвать образцово-показательным мужем, я не зарабатываю баснословных сумм, не в состоянии купить квартиру побольше…

«А еще ты так и не нашел время, чтобы свозить Лизу и Машу в Ялтинский крокодиляриум!» – проснулся внутренний голос. Да вот свожу! Хоть завтра! Завтра же суббота! Надо им позвонить и предупредить! Где же мобильный… Ага, вот он. Нахожу в последних контактах Лизу. Трясущимися пальцами тыкаю в кнопки (телефон у меня самый простой). Гудки…

– Алле, пап?

– Да, мое солнышко! Как ты поживаешь? Как сестра? Мама?

– Все хорошо. Мы уже собирались ложиться спать.

– Да, конечно. Я просто хотел сказать, что завтра вас с Машей и, может быть, мамой, если она захочет, повезу в крокодиляриум! Ты рада? Прямо с утра за вами заеду и…

– Подожди, пап. Мы уже ездили туда сегодня. С мамой и тетей Кариной.

– Как?!

– Очень просто, – я почувствовал, как Лизанька улыбнулась. – По пятницам у нас у всех уроков мало, погода была хорошая, вот мы и поехали в Ялту на тети-Карининой машине. Там так здорово! Представляешь, мы видели Тупорылого крокодила! Ха-ха!

Вот и я себя чувствовал сейчас тупорылым крокодилом. Чужая баба нашла время на моих детей, а я, отец родной, нет. Невероятно! Опоздать на один день!

– Лизок, я скучаю по вам, – только и сумел выдавить я осипшим голосом.

– Мы тоже, пап. Но нам здесь нравится. Тетя Карина покупает нам игрушки, сладости, косметику, завтра обещала свозить в «Детский мир» и купить все, что мы с Машей захотим. А почему ты не можешь приехать домой к тете Карине?

– Милая, потому что это неприлично. У нас ведь есть свой дом, верно? Лучше вы возвращайтесь.

– Мама не хочет. И тетя Карина тоже. Им вместе весело, они все время по вечерам смеются, когда нас спать отправляют.

– Смеются, говоришь… А дай-ка трубочку маме.

Через минуту слышу голос жены:

– Привет, Костя.

– Нам надо поговорить.

– Говори.

– Не по телефону.

– А как, по саксофону? – иронизирует Ксюша.

– Ну, хватит. Что за «розовый» цирк вы там устроили на глазах у детей?

– В смысле?

– В коромысле! Уединяетесь со своей этой, прости Господи, Кариной Эдуардовной и хихикаете. По-твоему, это нормально?

– Что, хихикать?

– Жить с бабой! Тем более при живом муже! Я хочу, нет, я требую, чтобы вы немедленно вернулись домой. Собирай вещи и приезжайте, поняла?

– Нет, Костя. Меня все устраивает. На данном этапе. А если что-то не устраивает тебя, решай проблему сам. И можешь не волноваться – мы с Кариной не лесбиянки. Не нужно все опошлять.

– Ну, и дружи с ней. Дистанцированно. Уходить из дома-то зачем?

– Дом, Костя, это не комната-кухня-сортир. Дом там, где тебе хорошо. Где тебя любят не за какие-то заслуги, а просто так. Где ты не взваливаешь на себя все будничные хлопоты, не борешься за внимание вечно занятого мужа, не экономишь каждую копейку, чтобы побаловать дочерей.

– Ксюшка, родная, я буду стараться, – сбавил я обороты. – Я все для вас сделаю. У меня же никого больше нет, кроме вас. Умоляю, не бросай меня. Не забирай девчонок – я подохну без них! Хочешь, отпуск возьму с понедельника? За свой счет? И плевать! Даже если уволят – плевать!

– Костя, не надо ничего брать. И плевать тоже. Работай. Эти жертвы сейчас ни к чему.

– Когда вы вернетесь?

– Не знаю. Извини, мне пора. Девчонки без меня не ложатся.

«Девчонки без меня не ложатся»… Я почему-то представил себе Карину Эдуардовну в гламурном шелковом пеньюаре, сидящую на краю широченной кровати и игриво похлопывающую по перинке, мол, давай укладываться вместе, милая… Тьфу! Что ей нужно от моей жены? Бизнесменша решила поиграть в семью и схватила первые попавшиеся игрушки? Одного сына ей мало?

Какой смысл тратиться на совершенно чужих тебе людей? Я все-таки верю Ксюше, что между ними ничего нет. Она бы ни за что не легла в постель к бабе. «А к мужику?», – некстати полюбопытствовал внутренний голос. Ааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!

С вами случалось такое, чтобы вы посылали во Вселенную какой-либо вопрос, и она отвечала вам, допустим, важным абзацем в случайно раскрытой книге? А у меня вот случилось. Я бесцельно шатался по интернету и наткнулся на статью про так называемые «женские семьи», мода на которые прибыла к нам с Запада.

Якобы отнюдь не эротический интерес заставляет дам жить под одной крышей, а «потребность в надежном тыле – в понимающем друге, в помощнике по хозяйству и в воспитании детей». Мол, с женщиной в быту – и удобней, и дешевле. А мужики, дескать, ненадежные пошли, поэтому годятся лишь для необременительного секса.

Однако среди примеров – или разведенки, или ярые противницы брака. И ни одной дурынды, которая бы свалила к бабе от ныне действующего мужа. «Женская семья», значит. Ну-ну. Уверен на все двести процентов, что Карина, мать ее, Эдуардовна задурила голову моей жене, наобещав немыслимые блага или надавив на жалость, а та и пляшет под фальшивую феминистскую дудку.

Но как мне вытащить Ксюшу из логова пусть не явной, но уж точно латентной лесбиянки?!

********************

– Тихон Сергеевич, я вас очень прошу – отправьте кого-нибудь другого! – в панике умоляю я.

– Что за глупости, Костя? Ты понимаешь, что это по меньшей мере непрофессионально? Дали задание – надо выполнять. Или ты здесь на особом счету? – прищурился Допобедный. – Все работают, и ты будь добр. Готовься – выезд завтра в восемь утра.

– Нет, я не поеду! – поразился я собственной смелости.

– Что?! – побагровел шеф и уже собирался, видимо, выдать нецензурную тираду, но вместо этого вдруг ядовито улыбнулся и вкрадчиво произнес, – Тогда твоя статья про младенца ни на какой конкурс не уйдет, считай, что писал ее зря.

– Вы не можете… – такой подставы я не ожидал и моментально съежился, как кот, получивший веником по морде.

– Я? Не могу? Дорогой мой, ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься. В общем, тебе решать. Свободен.

«Хорошая работа – пожарный. Зарплату платят вовремя, коллектив отличный, премии, соцпакет… Но как пожар – хоть увольняйся!». Вот и с моей работой в газете – подчас так же. Только под «пожаром» следует понимать задание, от которого сгорают нафиг все нервные клетки. А еще – в моем случае – сгорает последняя надежда на обретение прежних семейных радостей.

Ну, не в состоянии я сейчас ехать в Керчь на похороны двух малолетних детей, которых прирезала собственная мать! Смотреть на этот оглушительный ад, вслушиваться в многочисленные плачи и вспоминать, что дома меня не ждут мои собственные дочери, и я уже забыл ни с чем не сравнимый, волшебный запах детства, когда-то прятавшийся в каждом уголке нашей квартиры…

Все, что мне осталось, это зарываться лицом в подушки в мультяшных наволочках и представлять, что близняшки просто ненадолго вышли и скоро вернутся, и я опять буду рассказывать им на ночь забавные истории, а потом целовать с причмоком (это их смешит) бархатные щечки… Слава Богу, мои одуванчики здоровы и вполне счастливы, ни в чем наверняка не нуждаются. Но разве это может успокоить мятущееся сердце отца?

…Собрав по Маяковскому «чувства в кулак, волю в узду» (и мысленно послав в рифму Допобедного), я таки поехал в злосчастную Керчь, однако на кладбище стоял позади всех и старался не думать, кто лежит в гробах. Это было невыносимо. Какие-то женщины (скорей всего, родственницы или соседки, чуть позже с кем-нибудь поговорю) рыдали в голос, мужчины тоже плакали, но тихо и быстро, мелькали телевизионщики с камерами, а небо стремительно затягивали тучи, похожие на снеговые.

Повинуясь внезапному порыву, я снял перчатку, достал из кармана мобильный и написал короткую эсэмэску Ксюше: «Я тебя люблю». Простейшая фраза, а в круговороте ежедневных хлопот теряется напрочь. И вместе с ней, увы, уходит из союза супругов нечто возвышенное, сугубо интимное, способное примирить с не всегда радужной действительностью.

Интересно, что она ответит? У меня возникли два варианта:

А) «Я тоже тебя люблю и поэтому сегодня же мы возвращаемся домой»

Б) «Я тоже тебя люблю, но эта разлука еще сильнее сплотит нас, наберись терпения».

А или Б?.. Мне, разумеется, больше по нраву первый вариант. Моя рука замерзла и покраснела, но я упрямо гипнотизировал взглядом экран телефона, ожидая, когда же высветится ответная смс от Ксюшки. Есть! Ура!!! Одеревеневшими пальцами я начал тыкать в клавиши, пока не прочел лаконичное: «Костя, ИДИ В ЖОПУ».

С неба посыпалась ледяная крупа…


УЛЬЯНА СНОВА С ВАМИ…;)

«Розалинда, солнышко мое! Я ухожу в тюрьму» – «Как? Во фраке?» – «Что ж тут удивительного? Все-таки я иду в незнакомое место, первый раз в жизни…».

Чудесная вещь – оперетта. Помогает отвлечься от нервных будней, отдохнуть мозгами, наполниться позитивом. Именно в зрительном зале я получаю столь необходимую моральную разрядку, поэтому прихожу сюда часто. Для таких, как я, нужно на входе в театр вешать плакат с надписью: «Осторожно! Оперетта вызывает привыкание!». Впрочем, не только она – любой жанр.

Я же не упоминала, что у меня в редакции прозвище Мельпомена? Пожалуй, среди всех журналистов Крыма я – абсолютный лидер по количеству написаний театральных статей в год. Больше меня пишет только пресс-служба театра, и то – исключительно по долгу этой самой службы. А я – по велению души.

Но сегодня я пребываю в зрительном зале не только ради незатейливого опереточного юмора: у меня после спектакля назначено интервью с народным артистом Марком Степиным, который через две недели будет отмечать 50-летие. Поговорить, безусловно, есть о чем. Дядька он веселый, общительный, с «ловеласинкой». Очень открытый.

Актер вне амплуа. Дон-Кихот в «Человеке из Ламанчи», Квазимодо в «Соборе Парижской Богоматери», Джимми Хиггинс в «Моей прекрасной леди», Резанов в рок-опере «Юнона и Авось», Голохвастый в комедии «За двумя зайцами»…

Но лучше всего ему удаются забавные простаки типа Бони из оперетты «Сильва» («Ты на меня не сердишься? Скушай конфетку»). Кстати, он единственный в нашем музтеатре имеет звание «Народный артист Украины», которое дает в том числе и материальные привилегии. Женат, есть взрослая дочь. По слухам, даже в театре ежедневно отжимается от пола и подтягивается на турнике…

С Марком мы договорились, что он будет ждать меня в своей гримерке. Ничто, как говорится, не предвещало… Да и откуда мне было знать, что за кулисами я встречу его –мужчину-«вспышку», мужчину-«удар под дых». Верите ли, при всей своей многолетней любви к театру я ни разу не влюблялась в артиста, вот ни разу!

К тому же, я давно и прочно замужем, а верность для меня – не пустой звук. Я даже растерялась. Нет, не так – опешила. И вдруг испугалась того, что он за эти секунды все мог понять. Уловить вибрации. Стыдно-то как… или нет? Обычный мужик, явно «восьмой гриб в пятом ряду», потому что раньше я его не замечала. Короче, не ведущий солист.

– О, привет, журналисточка, – внезапно выдал он, удостоив меня коротким и цепким взглядом. А голос у него приятный.

– Здрассьти… А вы меня знаете? – вот не могу я с ходу «тыкать» человеку, хоть убейте! Но этот «восьмой гриб» вряд ли старше меня. Разве что на пару лет. Поэтому, в принципе, смело можно переходить на «ты».

– Читаю твои рецензии иногда. Их же завлит распечатанными на доску объявлений вешает. Ульяна Безумнова, правильно? Я видел твою фотку в соцсетях.

– Да…

– А я Вольфганг.

– Как?!

– Шучу. Матвей меня зовут. Будем знакомы? – и он протянул ладонь, оказавшуюся теплой и до ужаса уютной. – Если не секрет, зачем сегодня пожаловала?

– У меня интервью с Марком Степиным.

– О-о-о…

– Что «о-о-о»?

– Будь осторожна, его хлебом не корми – дай какой-нибудь красотке голову вскружить.

«Он считает меня красоткой?».

– Боюсь, мне нечего бояться, – скаламбурила я.

– Хм, ну ладно. Тогда счастливо тебе.

– И тебе…

Вот и перешла на «ты». Хотя какой смысл? Все равно он ушел, и вряд ли еще когда-нибудь мы вот так поболтаем. «Восьмой гриб Матвей» останется для меня лишь забавно-трогательным воспоминанием. Поэтому надо медленно выдохнуть и…вернуться к работе.

Увы, ни позитивный настрой Марка, ни шоколадные конфеты, которыми он меня угощал, ни обстоятельные интересные ответы не могли меня отвлечь от мыслей о Матвее.

– …Конечно, женщины на улицах узнают, подходят, но на части не рвут. К сожалению. Ха-ха! Вообще судьба ко мне благосклонна. Я не в обиде ни на кого и ни на что. Иногда, правда, думаешь: город бы получше, театр бы получше…

– Раздражают бытовые неудобства?

– Еще как. Вчера репетировали «Ирода», так на сцене 14 градусов тепла! Артисты полураздетые, меня хоть парик греет. После спектакля надо умыться – а воды горячей в гримерке нет. Холодной водой грим не смывается, вот и приходится идти домой в нем – и все на тебя смотрят. Хорошо, я живу в двух остановках от театра.

– Представляю реакцию прохожих…

– Безусловно, пора обновить ремонт. Линолеум тоненький, его уже каблуками изодрали, то и дело что-то ломается. Ну, и столики не помешали бы новые: эти сделаны в 78 году. Автобусы наши – душегубки, воняют газом так, что глаза вылетают из орбит.

– Грустно.

– Печалька, – согласился народный артист.

– Скажите, Марк, а есть ли дружба между актерами?

– Нет. Нас объединяет любовь к театру, но не друг к другу. Одна моя знакомая режиссерша говорила: актеры, если рассматривать их по отдельности, очень милые, приятные, интересные люди… Но как только они собираются вместе, человек по шесть, – это уже не актеры, это сволочи!

…Когда после интервью я через служебный вход вышла на улицу, увидела на площадке знакомую, завернутую в декабрьский вечер, фигуру. Фигуру, которая даже на фоне ослепительных огней и шума пятничного города выглядела умиротворенной. И моментально на щеки брызнул предательский румянец, сердце подскочило к горлу…

– Сегодня вполне тепло, – сказал Матвей, наливая в кружку дымящийся чай из термоса, который секунду назад стоял на высоком парапете. – Хочешь?

– Хочу.

– Все-таки хорошо жить в Крыму. Где еще в декабре будешь разгуливать вечерами в обычном пальто и без шапки?..

– И с термосом, – вставила я, осторожно делая глоток, чтобы не обжечься.

– Я почти всегда с собой термос таскаю, закинул его в рюкзак – удобно. Просто очень люблю чай. Особенно после спектакля. Знаешь, пока стоял тут, все думал…

– О чем?

– Да вспомнилось знаменитое… – и Матвей задумчиво всмотрелся в суетливую вереницу сигналящих машин. – У нас больше удобств, но меньше времени. Больше лекарств, но меньше здоровья. Мы создали множество компьютеров для хранения и копирования огромных объемов информации, но стали меньше общаться друг с другом…

– …Это время быстрого питания, но медленного усвоения, – подхватила я.

– …Людей высокого роста, но низкой нравственности.

– …Высоких доходов, но мелочных отношений.

– …Это время, когда так много за окном, но ничего в комнате! – одновременно сказали мы.

– А ты прикольная, журналисточка, – улыбнулся «восьмой гриб». – Проводить тебя домой?

– Лучше до остановки.

Так влюбилась я или нет?

********************

Дома меня ждал вкусный ужин. Собственно, это у нас с мужем давняя традиция: если я задерживаюсь на работе (или просто допоздна гуляю с подружками), он обязательно что-нибудь готовит. Сегодня, например, мне предлагалось поужинать запеченной в духовке курицей с картошкой. С наслаждением приняв душ, я, закутавшись в теплый халат, почти без сил вползла в кухню.

– Выглядишь уставшей, – констатировал Сеня, поставив передо мной аппетитную тарелку.

Полное имя мужа – Семен, но сокращенно я зову его не Сёма, что было бы логичнее, а Сеня (от Арсения). Что это – подсознательная нелюбовь к букве «ё» или нечто иное, ответить затрудняюсь. Так повелось с первого дня нашего знакомства.

– Так точно, Капитан Очевидность, – вяло пошутила я.

– Может, стоить сбавить обороты?

– В смысле?

– В смысле не упахиваться ТАК. Обязательно нужно было брать интервью после спектакля, на ночь глядя?

– Сень, этот Степин – довольно занятая личность, днем его сложно поймать, чтобы он никуда не торопился и не отвлекался на телефонные звонки. Он же еще в институте культуры преподает да по всяким халтурам ездит. Трудоголик.

– А ты – нет. Ты женщина!

– Опять включаешь Капитана Очевидность?

– Ульяна, я серьезно. Ты очень много работаешь. Совершенно не занимаешься собой. Может быть, именно поэтому у нас никак не получается…

– Давай не будем об этом. Ты же знаешь, что для меня это такая же больная тема. И что ты предлагаешь? Сесть на жопу дома и вариться в своих страданиях? Ежедневно бегать по врачам? По-моему, мы и так уже побегали достаточно, а результата – ноль.

– Все дело – в правильном настрое. НАС ТРОЕ. Понимаешь? Я ведь безумно хочу, чтобы нас наконец-то стало трое. Но практически все зависит от женщины. А ты чуть ли не ежедневно испытываешь стресс со своей работой, со своим долбаным главредом…

– Сень, просто сейчас у меня сложный период. Шеф много требует. Разве я хуже других? Мне важно состояться как журналист («журналисточка» – некстати вспомнила Матвея), успеть чего-то добиться на профессиональном поприще. Год скоро закончится, потом станет легче, обещаю.

– Давай куда-нибудь уедем на Новый год, хоть поменяем обстановку.

– Я не против. Куда?

– Да в ту же Ялту, например. Снимем квартирку на пару-тройку дней, 31-го вечером пойдем на набережную с шампанским и бенгальскими огнями, будем веселиться вместе с тысячами жителей и гостей курортной столицы. А под бой курантов – воображаемый – загадаем одно желание на двоих.

– Ммм, звучит заманчиво.

– Еще бы. Мы ведь так редко куда-то выбираемся. Тем более на работе премию дадут. Шиканем!

********************

«Все дело – в правильном настрое. НАС ТРОЕ» – а что, если нас уже стало трое? Я, Сеня и Матвей. Прям любовный треугольник. Впрочем, не думаю, что Матвей в меня влюблен. Да и когда бы он успел? Женщинам в этом плане проще, они уже после слова «привет» могут нафантазировать свадьбу и кучу детей. Но в таком случае почему Матвей ждал меня возле театра? А он ждал? По-моему, он просто пил чай.

Вместо того, чтобы спокойно себе расшифровывать беседу со Степиным, я снова и снова прокручивала в памяти встречу с Матвеем. Что я делаю? Зачем мне нужны эти вечера, эти его уютные ладони и – о ужас! – вечно покрашенные глаза? Разве я способна изменить мужу? Так, стоп. Ни с кем спать я не собираюсь. Это абсолютно твердое решение. Да, Матвей мне интересен, да, он вызывает во мне определенные эмоции – и только.

Его вздыбленное восприятие жизни, его «грубо срубленная» харизма, безусловно, завораживают, но пойди разберись, где у актера искренность, а где – притворство. Впрочем, так ли это важно? Главное – что он сумел впечатлить. Но, конечно, не меня одну. Как там у Блока…

В час, когда пьянеют нарциссы,

И театр в закатном огне,

В полутень последней кулисы

Кто-то ходит вздыхать обо мне…

Много ли у него «вздыхальщиц»? Полагаю, прилично. До неприличия. Ой, все! Еще не хватало, чтобы я постоянно думала о каком-то «восьмом грибе», пусть даже он – ходячий афродизиак. Поэтому глубокий вдох и мееееедленный выдох… Ого, за окном-то темень. Надо же, весь день прошел. Я и не заметила.

Скоро сдача номера. Петя традиционно вывешивает сверстанные полосы – чтобы журналисты могли подойти почитать и сделать замечания, если таковые имеются.

Ну, что ж. Иду читать в первую очередь ради того, чтобы размять затекшую спину. Сидячая работа – зло. О! «Что ни день, то какой-нибудь День». Милый, слегка ворчливый заголовок. Автор – Владлен. Бывает. Он вообще-то не очень любит писать статьи, не имеющие отношения к спорту. У него к спорту такая же страсть, как у меня – к театру. Каждому свое.

Материальчик (на глаз – где-то полторы тысячи знаков) из серии необязательного, видимо, просто надо было чем-то заткнуть дыру. Впрочем, тема весьма любопытна. И сам слог хорош.

«Любите блины? Радуйтесь, есть на свете Международный день блина, 12 февраля. Вам близка пиратская романтика? Йо-хо-хо, 19 сентября был Международный день подражания пиратам! Ну, а поскольку набор интересов у каждого свой и дней в году на всех не хватает, сочетания «международных дней чего-нибудь» бывают весьма неожиданными. Вчера, например, был Всемирный день футбола и День прав человека. А сегодня Международный день танго и Международный день гор. Ничего себе комбинация…».

Ничего себе иллюстрация! В смысле – к материалу. Специально заказанная тематическая карикатура у местного художника-карикатуриста. Это целиком и полностью ноу-хау Допобедного. Смотрится выигрышно на фоне других статей с обычными фотографиями. Вроде текста пшик, инфоповод мизерный, а взгляд цепляет моментально. Завтра на планерке обязательно похвалю.

Знаете, в интернете гуляет мем «Бесит, когда…». Например, «Бесит, когда ты шальная императрица, а все зовут тебя просто Люсей». Так вот меня бесит, когда я уже собираюсь валить домой, натягивая куртку, одновременно хватаюсь за мышку, чтобы отключить комп, и тут замечаю новое сообщение в «ВК». Ну как тут проигнорировать?

– Привет, как дела?

Матвей???

– Привет, убегаю домой.

– Добавишься в друзья?

– Я подумаю, – подмигивающий смайлик.

– Надеюсь, ты ответишь ДА, – тоже подмигивающий смайлик. И через секунду, – Что нового на работе?

– Да так… Узнала, что завтра – Международный день танго и Международный же день гор.

– Ого. Слушай, а у меня предложение: давай я научу тебя танцевать танго? У меня неплохо получается. А потом можно и в горы двинуть, – смайлик-поцелуйчик.

Только этого мне не хватало!

ЧАСТЬ 9. «Шел прошлогодний оливье»

Попробуйте ответить на следующие вопросы почти не раздумывая, хорошо? Отказаться от любимой работы ради не менее любимой половинки – это подвиг или глупость? Попытаться в одиночку помочь человеку, которого в подворотне лупит толпа – это подвиг или глупость? Родить ребенка, если вы оба парализованные и болеете ДЦП – это подвиг или глупость?..

Некоторое время назад мне пришлось крепко задуматься над последним вопросом, ведь если бы я выбрала «глупость», не было бы смысла браться за статью с той целью, которую я преследовала. А цель проста, и умещается в короткую фразу: «Жизнь – это не приговор, и надо уметь ей радоваться». Радоваться, даже если ты чего-то лишен или тебе кажется, что светлая полоса никогда не начнется.

У кого-то нет последней модели мобильника известного бренда (обидно, согласна), а у кого-то – возможности встать и просто подойти к окну… Что-то Господь у нас забирает, а что-то обязательно дает.

Вот и двум молодым супругам – обитателям гериатрического пансионата, передвигающимся в инвалидных колясках – Всевышний решил дать ребенка, о котором они мечтали, несмотря ни на что. Чудесную крепенькую девочку (по данным Минздрава, в Крыму это первый случай, когда у таких родителей рождается здоровый малыш). Поэтому однозначно «подвиг»!

Причем подвиг совершила не только «особенная» пара – подвиг совершит еще тот человек, который согласится стать опекуном для всех троих и заберет их к себе, иначе заберут новорожденную – сначала в республиканский дом ребенка, а потом в интернат. Поскольку люди с таким недугом не смогут самостоятельно воспитывать свое чадо.

Эту неоднозначную, сложную, но, безусловно, очень добрую и жизнеутверждающую статью я написала еще в ноябре. Она вышла на второй полосе под броским заголовком «Удочерите Рахиль… с ее родителями» (в других случаях мы не используем в загах побудительные глаголы, но здесь – исключительный случай), имела большой отклик среди читателей, и даже кто-то из властей проявил интерес, вроде обещая помочь, но пока, насколько я знаю, опекун не нашелся.

Да, девочке дали имя ветхозаветной героини – Рахиль. Может быть, ее папа с мамой, откликающиеся на более привычные Ваня и Лена, хотели, чтобы вместе с необычным именем дочка получила и необычную – другую – судьбу? Дай-то Бог… Ведь что в жизни видели эти несчастные? Оба детдомовские, у 24-летнего Ивана – мать алкоголичка, а у матери 22-летней Елены есть еще младшая дочь, тоже с ДЦП.

Ребята познакомились в интернате, потом Иван переехал в гериатрический пансионат, куда не только стариков, но и совершеннолетних инвалидов поселяют. А вскоре переехала и Лена. Два года назад влюбленные поженились прямо в пансионате, по-настоящему – с белым платьем, кольцами и шампанским в бокалах. И сразу же начали мечтать о ребенке.

Увы, молодая мама не может дочку сама ни покормить, ни перепеленать. Она почти не разговаривает. А что будет, когда малышка начнет ползать, бегать? Кто будет читать ей сказки, заплетать косички, водить в школу, наконец?..

Такие истории заставляют нас по-новому взглянуть на собственные проблемы и неудачи: они уже кажутся ерундовыми по сравнению с тем, что действительно может выпасть на долю человека. Жизнь – это не приговор.

…Несмотря на то, что Допобедный статью похвалил и заявил, что такая работа достойна киевского конкурса, слазить с меня он не собирался. Чуть ли не каждый день из редакторского кабинета на меня сыпались все новые задания, идеи, требования.

Когда я робко пыталась возразить, что моя сфера – все же культура, шеф или резко припечатывал фразой «одно из главных достоинств журналиста – его универсальность», или вопил «да кому нужны твои пьянствующие актеры», или угрожающе шипел «чтобы к вечеру у меня на столе лежал подробный план будущей статьи, со всеми предполагаемыми комментаторами».

По-моему, он делал это нарочно: явно ощущая мою изнуряющую усталость, он стремился сильнее меня загрузить, чтобы… Что? Сломить? Закалить? Продемонстрировать свое неоспоримое шефство? Я не знала. Но чувствовала – еще немного, и я не выдержу. Увольняться я, конечно же, не хотела, но и продолжать мчаться с такой же сумасшедшей скоростью – тоже. Решение пришло внезапно.

– Ты хочешь в отпуск?! – изумился Сергеич и даже дернул всем телом, взглянув на заявление. – Сейчас? Перед Новым годом?

– А что такого? Я весь год без отпуска, а теперь вот хочу отдохнуть, – я старалась сохранять расслабленную позу и говорить отнюдь не взволнованным голосом, так, словно этот разговор лично ко мне не имел ни малейшего отношения.

– А что оставишь в «загон»? – прищурился шеф.

– Уже готово интервью с Марком Степиным. Доделываю материал про Айвазовского, который ушел с молотка. Плюс я завтра вечером иду на «Крымскую красавицу-2013», а послезавтра сдам репортаж. Нормально?

– «Нормально», – передразнил Допобедный. – Ничего не нормально. Работы по горло. Не можешь праздников дождаться? Там сплошь выходные будут.

– Ага, сплошь, – неизвестно зачем вступила я в этот спор. – Первого-второго отдохнем, а третьего уже на работу выйти надо будет, отписывать, как народ Новый год отметил, что где стряслось по случаю массового запоя. Потом короткая передышка – Рождество – и снова к станку. А журналистов сейчас хватает. В отпуске никого нет, плюс еще двое практикантов усердно трудятся, – я даже сама поразилась своей смелости.

Шеф вздохнул, помолчал, видимо, понимая, что я права, и спокойно спросил:

– И что же ты будешь делать в декабре?

– Ну, ловить ртом снежинки, например.

– Так ведь снега нет, – удивился Сергеич.

– А вдруг пойдет? – облегченно улыбнулась я. Вроде нам удалось договориться.

Из его кабинета я вышла с желанной подписью. Фух, аж не верится. Еще каких-то два дня – и я на свободе. Буду с удовольствием готовиться к Новому году, составлю список подарков, пройдусь по магазинам, выберу действительно оригинальные и нужные презенты родным/друзьям, каждому придумаю красивую упаковку, напишу открытки от души… Волшебное время!

Время сказочных фантазий, сияющих гирлянд на окнах, горячего какао с маршмеллоу в большой керамической кружке. Это время, когда неудержимо тянет к чему-то новому: сделать новую стрижку, попробовать новый рецепт пирога, по-новому взглянуть на семейные отношения. Да, уехать с мужем в Ялту на несколько дней – это как раз то, что нужно. Забыть обо всех бытовых хлопотах, выкинуть из головы лишних людей. И просто наслаждаться друг другом.

Имела ли я в виду под словосочетанием «лишние люди» Матвея? Нет. Мне кажется, мы можем стать хорошими друзьями. А друзья не бывают лишними. Не знаю, что там Матвей себе напридумывал и какие на меня имеет виды, но я готова предложить ему исключительно дружбу, приятное творческое общение. «Это ты сама себя уговариваешь, что ли? – поинтересовался внутренний голос. – Может, пора честно признаться, что ты его хочешь?».

Ой, ну даже если и так. Я, может, много чего хочу. Бриллиантовые серьги, в Париж поехать, научиться крутить фуэте. Но кто сказал, что мои хотения обязательно должны претворяться в реальность? Чтобы почувствовать себя удовлетворенной, мне достаточно пройти, чуть задержавшись, мимо витрины ювелирного магазина, найти в Google, допустим, 10 достопримечательностей французской столицы, посетить балетный спектакль.

Так же и с Матвеем. Периодически с ним пересекаться, болтать о всякой всячине, ну, может, для разнообразия пару раз «слегка соприкоснуться рукавами» – самый допустимый вариант для замужней дамы, желающей, тем не менее, нравиться мужчинам. Пусть он распыляет свои афродизиаки, свою самцовую харизму – я не против. Но из френдзоны ему по-любому не вырваться.

…Ах да! Вас, наверное, заинтересовал Айвазовский, который ушел с молотка несколькими абзацами ранее? Ну, даже если нет, я все равно расскажу – хоть отвлекусь от Матвея. В общем, на аукционе в Лондоне за полтора миллиона долларов продали картину «Вид Венеции. Сан-Джорджо Маджоре» знаменитого феодосийского мариниста.

Эксперты охарактеризовали произведение как одно из самых спокойных и духовных у Айвазовского, к тому же, автор в период написания находился на пике своего творческого расцвета – а такое оценивается дороже, чем если бы работа была ранней (еще нет должного мастерства) или поздней (созидательный потенциал уже исчерпывается).

Работа художника попала за границу в 1930 году – как раз в ту пору, когда советская власть активно распродавала предметы искусства по дешевке. Впрочем, по словам сотрудников Симферопольского художественного музея, творение прославленного крымчанина могло как угодно оказаться за рубежом и на совершенно законных основаниях: скажем, Иван Константинович, будучи щедрым человеком, неоднократно дарил свои произведения друзьям и знакомым.

Потомки крымскотатарского ремесленника Амета Калафатова вспоминают, что когда мастер изготовил для художника сундук, тот расплатился живописью. И таких случаев – масса, «круговорот картин в природе» продолжается по сей день, благо Айвазовский отличался редкостной плодовитостью – за 83 года своей жизни он написал примерно шесть тысяч работ.

Кстати, маринист впервые посетил Венецию в 1840-м в числе учащихся Санкт-Петербургской Академии художеств – для продолжения образования. Он работал в Италии с огромным воодушевлением и создал здесь около пятидесяти пейзажей.

********************

На планерке обсуждали будущий корпоратив. Удивительно, но ни в ком энтузиазма по этому поводу не наблюдалось. Ребята как-то вяло переговаривались, кивали с отсутствующим видом, словно речь шла не о грандиозной пьянке-2014, а о какой-то нудной повинности. Я даже порадовалась, что сегодня – мой последний рабочий день. В смысле – перед отпуском.

Я сама решила в этом году корпоративные гулянья пропустить. И вправду нет задора. Да и какое празднование получится в шашлычной под названием «Павлин-Мавлин» на выезде из города? Из-за того, что наша «офисная леди» Анжелика слишком поздно спохватилась и, когда принялась обзванивать рестораны, выяснила, что свободных дат в приличных местах уже нет, мы теперь стоим перед выбором: отметить Новый год или в редакции, или в той шашлычной.

Вон у коллег из информагентства целое шоу намечается: костюмированная вечеринка, изысканный фуршет, галантные ведущие, фотозона со специально приглашенным фотографом, какой-то интеллектуальный квест, а под финал – беспроигрышная, е-мое, лотерея. А у нас что? Шашлыки неизвестного происхождения, попса из динамиков, и я очень сомневаюсь, что в подобные заведения уместно приходить в вечерних платьях. К тому же, редакция оплачивает лишь половину расходов.

Анжелика попросила всех подумать до вечера и подойти к ней записаться, чтобы уже иметь представление, сколько человек желает очутиться в интерьерах «Павлина-Мавлина». Сама Анжелика явно желала. Было в ее облике что-то восточное. А уж непреходящая любовь к массивным блестящим украшениям только подчеркивала это сходство.

Я отправила в рот очередного желейного мишку. Странное состояние. Вроде в предчувствии праздника душа должна петь, а вместо этого – поскуливает. Нет-нет, не у меня, а у того же Мишки, например. Сидит с напряженной спиной и все косится в сторону Жизели, которая сегодня почему-то отсела от него на соседний ряд. Поругались, что ли? Хоть бы она от него отстала наконец. Уехала. Исчезла.

На Костике и вовсе лица нет, причем он уже давно такой, «без лица», заторможенный. Допобедный на него рычит – а ему по барабану. Может, поговорить с ним? Узнать, что случилось? «Оно тебе надо? – моментально очнулся внутренний голос. – Ты завтра уже в отпуске будешь, поэтому забей. Не твои это проблемы».

Не мои. Но отчего-то стало тревожно. А ведь мы увидимся теперь только в следующем году. В Году Синей Деревянной Лошади. Пишут, что 2014-й обещает быть очень напористым, динамичным и непредсказуемым. А еще – агрессивным. Вот этого точно не надо.

Собственно, дискуссия по поводу корпоративных утех явилась аперитивом к основному блюду планерки – обсуждению номера. В какой-то момент я отвлеклась, задумалась, продолжая жевать своих мишек, а очнулась, услышав бас Допобедного:

– Нравится – не нравится, пиши, моя красавица. Да, Ульяна? Кто в этот раз стал «Крымской красавицей?». Ты же ходила вчера?

– Угу, – я быстро проглотила желейную кашицу. – Армянка. Уже в третий раз. Аж неинтересно. Но очень красивая. В школе, кстати, еще учится.

– Фото есть?

– Конечно. Даша их как раз редактирует. Я так понимаю, поменьше текста – побольше фото?

– Вот не знаю… Просто доложить, в каких платьях дефилировали участницы, и дать банальный комментарий победительницы из серии «для меня это стало полной неожиданностью» – неинтересно. Здесь бы как-то повернуть хитро… Она говорила что-нибудь о своих планах?

– Только то, что хочет попробовать себя в качестве модели, поучаствовать в разных фотосессиях для журналов…

– О! А ее предшественницы армянские чем сейчас занимаются? Это можно узнать?

– Я их еще вчера в соцсетях нашла. По-моему, ничем. Обе замужем. У одной уже ребенок есть.

– Отлично! Сделаем материал в таком ключе, что, мол, все «красавицы» поступают в какой-то степени предсказуемо – выскакивают замуж и забывают о модельном бизнесе.

Я вздохнула. А еще надо будет написать, что в этом конкурсе к внешности девушек не предъявляют жестких требований, главное – показать этническую привлекательность. Даже если фигура у конкурсантки неидеальна, ее можно скрыть национальным костюмом. Кстати, свои культуры также представляли русские, украинские, крымскотатарские, чешские, немецкие, болгарские красавицы и одна гречанка.

********************

До Нового года оставалось всего ничего. В Ялту мы с Сеней собирались приехать 31-го днем – без спешки поселиться (через знакомого удалось найти уютную квартирку со всеми удобствами практически в центре города и за вполне приемлемую цену), купить продукты, нарезать пару салатиков, поесть, выпить, а ближе к полуночи пойти на набережную.

Синоптики, кстати, прогнозируют в новогоднюю ночь до +10. Видимо, снега ждать не стоит.

Первого января мы планировали еще погулять, подышать целебным морским воздухом, а второго, скорей всего, отчалим домой. Надо же успеть поздравить наших родителей, родственников, встретиться с общими друзьями. Хорошо, что я в отпуске до десятого числа! Может, еще генеральную уборку дома затею, а то все руки не доходят.

Несмотря на то,что мы с мужем в этот раз договорились ничего друг другу не дарить, я все же не удержалась – купила ему симпатичную электронную книгу. Читать мы оба любим, а вот плодить на полках бесконечные стопки – нет. А тут сплошные удобства: произведений огромное множество на любой вкус, но при этом они не захламляют квартиру, умещаясь в одно компактное устройство.

…После корпоратива, который состоялся 27 декабря, мне позвонила Анюта. Хоть мы с ней и не подруги в том классическом понимании слова, когда люди встречаются и замечательно проводят время вне рабочих стен, но она мне глубоко симпатична. И я от всей души желаю ей счастья.

Анюта рассказала, что празднование прошло вяленько, в каком-то напряжении, что Допобедный за всеми пристально следил, танцевать и участвовать в конкурсах, придуманных неугомонной Анжеликой, отказывался, что «эта коза» Жизель весь вечер терлась возле Пети, а Мишка сидел с видом побитой собаки.

– Ты все еще его любишь? – спросила я прежде, чем успела подумать: а имею ли я право на подобные вопросы? Об их отношениях, пусть кратковременных, никто не догадывался, они хотели сохранить тайну, я же узнала правду совершенно случайно. К тому же, повторюсь, мы отнюдь не близкие подружки.

– Откуда ты знаешь? – ахнула Анюта. – Это Миша тебе рассказал о нас?

– Нет, случайно услышала ваш разговор. Извини. Но я никому не говорила, клянусь.

– Да я верю тебе, – вздохнула моя коллега, немного помолчала и ответила, – Да, я люблю его. Но какой в этом смысл, если ему не нужна моя любовь? Во всяком случае, пока Жизель с ним. Ну, не убивать же ее, – вымученно рассмеялась моя незримая собеседница.

Похоже, Анюта в какой-то степени мазохистка. Я бы так не смогла. Я бы просто уволилась – как говорится, с глаз долой. Видимо, настолько любит, что плюет на собственную боль. Клад, а не женщина. И почему мужики порой бывают настолько слепы?!

– Ань, у меня есть идея получше: напиши письмо Деду Морозу и попроси его каким-нибудь чудесным и ненасильственным способом избавить тебя от соперницы.

– Ха-ха! Да уж. Я подумаю над твоим предложением. Спасибо тебе, Ульяна, ты меня подбодрила.

– Не падай духом. Звони, если что.

– С Наступающим!

– И тебя! Исполнения всех мечт!

********************

Так легко мне не дышалось уже давно. Казалось, что здесь, на ялтинской набережной, сконцентрировалась палитра самых свежих оттенков, настроений и чувств. Бесчисленное множество людей в предвкушении праздника, с надеждами, что новый год будет лучше предыдущего. Повсюду музыка, смех, трескотня петард.

Диджей в костюме Деда Мороза то и дело устраивает конкурсы, люди активно участвуют, танцуют. Семьи и парочки фотографируются возле гигантской нарядной елки. Работают кафешки и сувенирные лавки. На всех деревьях горят разноцветные гирлянды. Доброжелательная погода, спокойное море… Я посильнее сжала Сенину руку.

– Волнуешься? – спросил муж и, увидев мою улыбку, продолжил, – Новый год через сорок минут. Скоро самая веселуха начнется. Фейерверки. Я, кстати, помимо шампанского захватил нам парочку бутербродов с семгой, мандарины и конфеты. Хотя с удовольствием поел бы оливье…

– Ага, прямо на набережной, из хрустальной салатницы, – хихикнула я.

– Ну, пусть не из хрустальной салатницы, а из пластиковой миски, но тоже неплохо. Вкус оливье от этого не поменяется.

– Обжора. Ты же ел недавно.

– Дык на свежем воздухе знаешь как аппетит нагуливается? – рассмеялся Сеня и принялся меня щекотать. Я же, как ребенок, заверещала и начала отбиваться. Наша умильная возня в итоге переросла в обнимашки. А я, оказывается, совсем не стесняюсь чужих взглядов. Впрочем, здесь до нас никому нет дела, здесь все такие – игривые и раскрепощенные.

…Что может быть вкуснее полусладкого шипучего, которое смакуешь прямо из горла́, сидя возле моря, ночью, вслушиваясь, как волны легонько накатывают на берег, а вдалеке нет-нет да и громыхнет редкий салют?.. Грандиозное фейерверковое зрелище закончилось еще полтора часа назад. Сколько было эмоций, сколько поздравлений от незнакомых людей!

Напитавшись этим всеобщим счастьем, мы с Сеней решили поискать более уединенное место. И вот мы здесь – на каком-то заброшенном пляже, а многолюдная, извергающая дискотечные треки набережная осталась далеко позади. Все-таки хорошо, что снега нет и температура плюсовая, иначе замерзли бы мгновенно.

– О чем думаешь? – поинтересовался Сеня и прижал меня к себе.

– О том, что нам повезло с погодой.

– И все? Только о погоде думаешь? – интимным голосом переспросил муж. – А как же наше общее желание? Ведь в новогоднюю ночь случаются чудеса…

– Сень, мы же выпили оба.

– Ну, совсем немного. Это не считается. Пойдем домой, а? Я безумно тебя хочу…

Говорят, как встретишь Новый год – так его и проведешь. Что ж, если в наступившем году у меня будет много хорошего секса, если я буду чувствовать себя любимой и желанной – тогда я только ЗА.

…Спать совсем не хотелось. В комнате было жарко, и мы, отбросив одеяла, лежали и рассматривали голые тела друг друга – словно у нас это случилось впервые, и теперь, пребывая в сладкой истоме, пытаемся запомнить каждую складочку, каждую родинку партнера.

– Сень, – решилась я нарушить состояние приятнейшей расслабленности, – А ведь я все-таки купила тебе подарок. Ты не будешь сердиться?

– Конечно, нет. Тем более что я тоже приготовил для тебя презент.

– Правда? – резво села я на постели. – А какой?

– Посмотри у меня в рюкзаке в самом маленьком кармане.

С визгом «ура!» я кинулась в заданном направлении, даже не потрудившись прикрыться. В кармашке обнаружилась коробочка, похожая на ту, какую обычно преподносит мужчина, делая своей даме предложение руки и сердца… Но я-то уже замужем, хи-хи. Так, и что же там?.. Йеххххууууу!!!

– Сенька, какие они клевые! Круто! Спасибо тебе! – я кинулась обнимать своего донельзя щедрого супруга, раскошелившегося на золотые серьги с оригинальным ажурным узором.

– «Клевые», «круто»… а еще филолог, – притворно заворчал муж. – Давай одевай уже.

– НАдевай, – автоматически поправила я Сеню. – Сам же напомнил, что я филолог.

Серьги мне феерически подошли: идеальный вариант для моих светлых, коротких и вьющихся волос, не скрывающих мочки ушей. Да и медово-карие глаза, как мне показалось, заблестели еще кокетливей. А главный плюс – украшение можно надеть с чем угодно.

– Красотка! – постановил муж и тут же по-детски спохватился, – А мне ты что хотела подарить?

– Электронную книгу. Только она тебя дома ждет.

– Вау! Супер! Это как раз то, о чем я мечтал. Теперь пущусь во все тяжкие – буду ночи напролет читать все подряд.

– Видишь, добрая Снегурочка не забыла про мальчика Сеню…

– …и поэтому она заслужила награду, – муж притянул меня к себе.

…Спать по-прежнему не хотелось, несмотря на уверенно подступающее утро. Мы лежали и болтали о всякой ерунде. И были безгранично счастливы.

– Смотри, проспим все 1 января и гулять не пойдем, – пробурчал Сеня прямо мне в волосы. Потом помолчал немного и вздохнул, – Эх, а мама, наверное, столько всего наготовила… Тот же оливье.

– Дался тебе этот оливье. Тем более он уже прошлогодний, – хихикнула я. – И вообще, смысл готовить, как на роту солдат? Вот мы разумно поступили: «Цезарь», бутерброды с семгой и красной икрой, соленья, сырная нарезка, фрукты. И никакого гастрономического помешательства. Зато ничего выбрасывать не придется – все уже почти съели.

– Ну, у нас в семье традиция, что ли, такая: на Новый год стол должен ломиться.

– Ага, кастрюлька того, противень этого… Какая-то прямо истерика новогодняя с попытками наготовить еды до второго пришествия. Прекрасно помню, как в прошлом году мы еще четыре дня доедали мамины деликатесы. Я их даже на работу в судочках носила. Нет, к моей свекрови ходить опасно – закормит насмерть.

– Зато с голоду не помрешь, – по-своему поддержал мою шутку Сеня. – И все же хотел бы я ненадолго очутиться в родительском доме. Мамино оливье – не хухры-мухры: перепелиные яйца, три вида мяса, настоящий домашний майонез на оливковом масле… Мммм, объедение!

– Милый, держи себя в руках, – сквозь улыбку попросила я и погладила его руку.

– А селедка под шубой? – упрямо продолжал фантазировать супруг. – Наверняка стоит сейчас в холодильнике целое блюдо. И еще нетронутый холодец. Пожалуй, есть некий сакральный смысл в том, чтобы варить его на каждый Новый год. Вот маман 30 декабря и варила – до двенадцати ночи. До часу отделяла мясо от костей, нарезала, заливала. В студенистом бульоне утонули ее мечты выспаться… А все для чего?

– Чтобы побаловать любимого сына, – откликнулась я. – В общем, если бы мне поручили написать в газету вот такое послепраздничное эссе, я бы его так и озаглавила: «Шел прошлогодний оливье».

– А что, звучит, – одобрил Сеня. – А с оливье отлично пошло бы прошлогоднее начатое шампанское, едва заткнутое пробкой, – уже с редкими и не такими колючими пузырьками, приятно щекочущими нёбо. И это я еще не упомянул о крылышках в меду и «Сметаннике»!

– Все, тормози, у меня аппетит разгулялся не на шутку.

– Давай кто первый до холодильника? – озорно предложил муж и уже приготовился вскочить с кровати.

– Наедаться перед сном – вредно, – назидательным тоном промолвила я, хотя сама не прочь была бы навернуть и холодец, и селедку под шубой… Это вам не какой-то «Цезарь» с рукколой. Все-таки свекровь у меня умница.

– Каким сном? С добрым утром. Пора вставать и зубки чистить. Между прочим, я мечтал сегодня прокатиться на катере или хотя бы на пароходе. Пройтись по Аллее художников и присмотреть нам домой симпатичную картину на морскую тему. Возможно, сходить в кино. Потом поужинать в каком-нибудь уютном местечке. Вернуться сюда, принять вместе горячую ванну с пеной и…

– Знаю я твое «и», ненасытный мальчишка, – рассмеялась я. – У тебя, что, гормоны разыгрались?

– А чему ты удивляешься? Ведь такая красотка рядом… И потом, на отдыхе, при смене обстановки, чувства обостряются, хочется больше близости, теплоты, романтики. А еще – хочется ребенка. И мне кажется, что здесь – самое подходящее место для того, чтобы позволить зародиться новой жизни. Разве я не прав?

– Прав, конечно. Я бы вообще здесь осталась жить. Надоел Симферополь, с его мусором, загазованностью, вечно спешащими и отрешенными людьми. В Ялте воздух совсем другой, в Ялте никто никуда не спешит, не суетится, в Ялте жизнь течет медленнее и насыщеннее.

– Кто знает, может, когда-нибудь мы и переберемся сюда насовсем, хотя цены на жилье вводят в ступор…

– Вот-вот. Чтобы купить скромную однушку здесь, понадобится продать как минимум двушку в Симфере. А у нас такой нет. Поэтому надо либо смириться, что возле моря нам не жить, либо… найти мне богатого поклонника, охмурить его, чтобы он подарил мне квартирку на Южном берегу, – я прыснула.

– Отличная идея. А я тогда поищу себе богатую поклонницу – глядишь, она так в меня влюбится, что подарит крутую машину. Будет на чем из Ялты в Симферополь ездить – к родителям в гости, – солидарно прыснул Сеня.

– Боже, ну до чего ж у нас безумная семья! – продолжала смеяться я.

– Правильно. Какая фамилия – такой образ жизни. Были бы мы не Безумновы, а какие-нибудь Крендельковы – и мыслили бы по-другому.

– Не говори. О нашей фамилии вообще можно целый трактат написать.

– Так напиши.

– И напишу.

ЧАСТЬ 10. «Рукоблудие севастопольцев осталось неоплаченным»

– Нет, это не журналистский псевдоним, это моя настоящая фамилия.

– Женщина, вы тут в документе ошибку сделали: написали Безумная. А я – Безумнова! Я же вам вроде внятно произнесла…

– Что? Это даже хуже, чем Безруков? Ну, смотря кто человек по профессии. Если хирург или пианист – не соглашусь. Такая ирония судьбы! Но здесь придраться не к чему: без Сергея Витальевича современный российский кинематограф и впрямь как без рук.

А без ума ли хоть кто-то от меня (кроме моего мужа, разумеется)?

Несмотря на то, что фамилия мне не родная, я чувствую себя с ней вполне органично, а временами – пугающе идеально. Это когда совершаю какой-нибудь безрассудный поступок. Причем обычно стараюсь оценивать подобные поступки по шкале от 1 до 5. Не надела шапку в мороз? Один балл. Прилюдно поправила главреда, сказавшего «позво́нит»? Пожалуй, все пять баллов.

Правда, мои «безрассудства» настолько мелки и невинны, что порой даже становится скучно. Это как в шутке: «Каждый рискует в жизни по-своему. Кто-то гоняет на мотоцикле, кто-то берет кредиты в банках, а я… небезопасно извлекаю флешки». Ну, или, что особенно актуально сейчас, в эпидсезон, не ношу медицинскую маску. Кхе-кхе… Однозначно надо повышать планку. Тем более, примеры есть.

«Когда начинается путешествие? Когда впервые хочется убежать от серой обыденности. А может, еще со школьных времен, когда зачитываешься приключенческими романами… Как бы то ни было, я все чаще стал слышать истории о людях, которые почти без денег уезжают в экзотические страны и какое-то время живут там. Я понял, что жажду попробовать так же покинуть пределы своего обжитого мирка…», – угадайте, какая фамилия у человека, который в итоге запечатлел похождения по великой Сибири в собственной книге?

Правильно, Безумнов. Максим. Для друзей – Безумный Макс, как в фильме. Живет этот Безумный Макс в Казани, но ведь в эпоху интернета и соцсетей нетрудно познакомиться с любым человеком, где бы он ни находился. А уж если он твой однофамилец – вообще сам Бог велел.

Макс любезно скинул мне свое объемное детище в формате PDF, признавшись, что фамилия хорошо отражает его натуру (еще бы!), что он, помимо таких вот спонтанных путешествий, позволяет себе купаться зимой в проруби и скалолазничать без страховки.

Однако его поистине безумный поступок – да что там, настоящий Подвиг! – я обнаружила в книжной главе об Алтае: там Максим чуть не погиб в ледяной и бурлящей реке Шавле, спасая свою попутчицу. Стихия грозила поглотить обоих экстремалов вместе с их громоздкими рюкзаками, но, вероятно, вмешалась некая божественная сила.

Сила, которая знала: Максим непременно должен вернуться домой живым и невредимым, с возмужавшим сознанием, чтобы позже, устраивая в родной Казани вечера встреч, посвященные сибирским приключениям, познакомиться с журналисткой – своей будущей женой.

«Безумству храбрых поем мы славу!» – о, сколько раз, проходя по школьной программе «Песню о Соколе» Горького, моя свекровь Татьяна Ивановна Безумнова, учитель русской литературы с более чем сорокалетним стажем, терпеливо объясняла классу, что в этом знаменитом выражении речь идет совсем не о сумасшедших, а о тех, кто способен на самопожертвование во имя высоких идеалов…

Кстати, выходя в свое время замуж, она переживала, что ученики будут подшучивать над ее фамилией, придумывать всякие прозвища, но этого не произошло: помогла репутация строгого, хлесткого преподавателя. И неважно, какие дети садились за парты. А самым приятным для нее комплиментом был такой: «Татьян-Иванна, вы безумно интересно рассказываете!».

В общем, я предпочитаю рассматривать «безумие» как нечто привлекательное, креативное, не привнося в него «больничный» смысл. Хотя помню, как Жизель посоветовала мне сделать под своей фамилией репортаж из психиатрической больницы. Тогда я немного обиделась на нее, а сейчас задумалась: а почему бы и нет? Можно даже эпиграфом дать слегка перефразированное заявление эпатажного Сальвадора Дали: «Примечание автора: от сумасшедшей меня отличает лишь то, что я совершенно нормальна».

Шутки шутками, а ведь я обычная женщина пока что звонких лет, которой суждено было получить столь необычную фамилию. Точнее, это фамилия «получила» меня, не иначе. Она просто выбрала наиболее подходящую кандидатуру, с детства пишущую какие-то невменяемые рассказы и, до кучи, родившуюся в период Водолея – самого экстравагантного знака Зодиака.

То есть воспринимать мир чуть сдвинуто, не так, как другие люди, я начала очень давно. А Безумнова стала своеобразным венцом моих созидательных экспериментов, точнее – моего «созидательного хаоса».

У нас с Сеней есть маленькая причуда: вместе ностальгировать на тему «Как молоды мы были» под старую добрую песню группы Aerosmith – Crazy. Причем завершается ностальгирование обычно «крейзи-меню» – но совсем не тем, которое предлагают завсегдатаям стриптиз-клубов. В нашем случае «крейзи-меню» – это всего лишь обилие вкусной и вредной еды.

Нам повезло – у нас у обоих творческая работа. Супруг, правда, не журналист, а дизайнер, но так же, как и я, вечно пребывает в состоянии придумывания, в поисках новых фишек. И обязательно читает все мои статьи, тактично при этом напоминая, чтобы я не принимала каждую проблемную тему близко к сердцу, ибо, по статистике, именно люди умственного труда чаще других страдают от стрессов.

Хотя какие опасности могут угрожать человеку с такой «охранительной» фамилией? Ведь подобные фамилии, как считали на Руси, мощный оберег от всего дурного. Пока за шесть лет брака – тьфу-тьфу-тьфу – ничего дурного со мной не случалось. Впрочем, у меня, надеюсь, есть еще не один десяток лет, чтобы свой «оберег» проверить как следует.

…Вернемся к тому самому интервью с московским историком-генеалогом, которое уже упоминалось ранее (в беседе с Петей на юбилее Допобедного). Вот из него отрывочек:

– Стоит ли заказывать фамильный диплом, если у человека некрасивая или странноватая фамилия?

– Если речь идет о редко встречающейся фамилии, то исследовать ее стоит в первую очередь, и вот почему. Представим разговор двух людей: «Зелепукин, ну как ты живешь с такой-то фамилией?» – «А ты знаешь, что ей более 300 лет? А ты знаешь, что еще в XVIII веке моему прапрапрапрадеду царь-батюшка благодарность выписывал собственноручно?». Гордо разворачивается и уходит.

– Вот у меня фамилия по мужу – Безумнова…

– Нормальная фамилия. Она могла образоваться от военного, который «без ума в бой рвался», например. Раньше ведь фамилии присваивали по роду деятельности, по месту жительства и так далее. Так что первое впечатление может быть обманчиво.

Думаю, нам с супругом стоит задуматься об исследовании своей фамилии, ведь ни ему, ни его отцу практически не известны ее история, предки. Все-таки я единственный служитель пера в семье – мне, как говорится, и карты в руки.

Тем более у меня есть замечательный пример в лице другого однофамильца – москвича Данила, выпускника Московского технического университета связи и информатики:

«Самым далеким предком, мне известным, является мой прапрадед Никанор Безумнов, живший в конце XIX – начале XX веков в городе Ставрополь-на-Волге (ныне – Тольятти). В 1950-х годах в связи со строительством Куйбышевской ГЭС город был перенесен на возвышенность, в том числе и дом моих предков, а вот могилы их остались в зоне затопления – и ныне они покоятся на дне Волги».

Сам Данил родом из Волжска республики Марий Эл, помимо техники увлекается историей и краеведением, говорит, что фамилией гордится и ни разу насмешек в свой адрес не слышал.

«Приятно ощущать себя одним Безумновым среди полчищ Ивановых, Петровых и Васильевых. Одним – потому что однофамильцев я никогда не встречал ни в литературе, ни на телевидении, ни тем более в жизни. Лишь с появлением социальных сетей я узнал о существовании нескольких десятков Безумновых по всей территории бывшего Союза».

Я воспринимаю Безумнову как бренд – яркий, неожиданный, запоминающийся. Меня действительно трудно забыть.

********************

– Я не могу тебя забыть, все время вспоминаю нашу последнюю встречу, – виновато признался Матвей и накрыл мою руку своей.

– Ты чего? – я резко выдернула руку и огляделась по сторонам: нет, никому в этом кафе до нас нет дела, одни сосредоточенно жуют свои салаты, другие оживленно болтают с приятелями, с которыми, видимо, специально встретились в обеденный час. Ну, почти как мы с Матвеем. Хотя идея была не моя. Это он уговорил меня встретиться, да еще кафешку выбрал возле моей редакции. – Я же замужем, помнишь?

– Помню, ну и что? От этого ты не становишься для меня менее интересной. Я, может, впервые встретил такую, как ты – родственную душу.

– Родственную душу не лапают, – отрезала я. И чего это мы нервничаем?

– Я и не лапал тебя, всего лишь взял за руку.

– Не надо.

– Тебе неприятно?

– Приятно. Но это неправильно.

– Неправильно – испытывать приятные ощущения?

– Матвей, зачем мы сюда пришли?

– Пообедать, выпить чаю. Кстати, ты уверена, что не голодна?

– Уверена. И мне уже пора идти на работу.

– Ты какая-то не такая. Расстроена чем-то? Приходи сегодня в театр, развеешься.

– И что там будет? Оперетта?

– Ага, «Принцесса цирка».

– Ой, цирка и в жизни сейчас хватает…

– Приходи, – мягко повторил Матвей. – На проходной скажешь, что ко мне, тебя пропустят. Я только в массовке несколько раз выхожу и все. Посидим, поговорим спокойно, у меня чайник в гримерке есть и даже, кажется, какое-то печенье завалялось.

Я улыбнулась и кивнула. Не знаю, правда, зачем согласилась. Хотя… все-таки разнообразие. Последние недели я никуда не выбиралась. У Сени халтура масштабная нарисовалась: верстает толстый буклет для одного крутого крымского отеля, понятно, что все вечера у него теперь заняты. С друзьями тоже какие-то напряги. А в одиночку я развлекаться не привыкла.

– Чтобы театр мог воздействовать на жизнь, он должен быть сильнее и интенсивнее повседневной жизни, – на прощание сказал Матвей и робко тронул меня за плечо.

…Тучи все сгущались. Кажется, пойдет снег. А я пойду вечером в гримерку к Матвею – и чем все кончится? В чай с печеньем мне слабо верится. Хотя, может, обойдется. Увижу его в гриме, с подведенными глазами, в каком-нибудь дурацком фраке – и всякий задор пропадет. Ульяна Андреевна, тпру! ВЫ. ПРОСТО. ДРУЗЬЯ.

Тучи – это очень символично. В Китае, например, тучи символизируют необходимые перемены, которые должен пройти человек перед тем, как вступить в вечную жизнь. Вчера, 28 января, премьер-министр Украины подал в отставку «ради мирного урегулирования конфликта». В тот же день Верховная Рада отменила большинство законов, принятых 16 января, в том числе ужесточающих наказание за организацию массовых беспорядков и захват зданий, ведь эти законы спровоцировали новые протесты в Киеве.

Из заявления Госдумы РФ по Украине 22 января 2014 года: «Действия протестного движения приобретают возрастающий масштаб и все более агрессивный характер. По существу, имеют место попытки свержения легитимных институтов власти в стране силовым путем».

А сегодня утром на адрес редакции пришло письмо от Республиканского комитета по информации АРК с просьбой разместить на первой полосе газеты такие плашки: «Нет Оранжевому перевороту!», «Крымчане против анархии и беспорядков», «Остановим экстремизм. Крым – территория стабильности и согласия».

Письмо, которое, кстати, было разослано во все коммунальные СМИ, содержало такой текст: «Уважаемые редакторы! Посылаем вам три плашки для размещения на первой полосе издания. Одну из них просим вас разместить в ближайшем номере. Остальные – в следующих номерах. Просим вас обратить внимание, что размещение этих плашек является обязательным, они должны быть размещены на первой полосе и занимать площадь по всей ширине полосы».

…А вот и первые снежинки. Бррр, как же все-таки холодно. Подходя к подъезду нашего офиса, я увидела сидящего на скамейке Никиту: устало смотрит под ноги, пуховик нараспашку, сигарета в руке дымит.

– Ник, простудишься, – заметила я.

– А, по фигу, – по-мальчишески отреагировал коллега и затянулся.

– Что-то случилось? Допобедный достал?

– А кто ж еще? Назвал меня рукожопом.

– За что?

– За статью о рукоблудах.

– А, ты имеешь в виду утренний инфоповод об обманутых сдатчиках спермы? Не переживай. Шеф скоро успокоится. Забыл, что ли, с кем работаешь?

– Да просто надоели эти вечные унижения. Я постоянно делаю что-то не так. Теперь, видите ли, комментарий ему «жидкий». А объяснить суть претензии толком не может. «Позвони тому – не знаю кому, напиши то – не знаю что». М…к! И ведь в кои-то веки материал в обед сдал, а не вечером, как обычно. Еще к заголовку прицепился, говорит, он для рядового новостного сайта, но не для газеты.

– А какой заголовок?

– «Севастопольцам не выплатили деньги за сданную сперму».

– Ну, можно чуть похулиганистей. Допустим, «Рукоблудие севастопольцев осталось неоплаченным».

– Ха! Предложу. Если одобрит – с меня шоколадка.

– «С меня шоколадка» – это самая лживая фраза всех времен и народов, – рассмеялась я. – Пошли в теплую редакцию, а то околеем совсем.

По поводу статьи поясню: в Севастополе некоторое время назад появилась фирма, предлагающая мужчинам хорошие деньги за сдачу био-материала. Сильная половина города-героя активно откликнулась на такую подработку. Но радость была недолгой: донорам не заплатили (в назначенный срок деньги попросту не пришли людям на карточки), директор фирмы не выходит на связь, а двери офиса оказались под замком. И такое бывает…

********************

«В маске или без маски – я люблю вас!», – восклицает очаровательная Теодора Вердье и бросается в объятия Мистера Икс. Да, герой носил реальную маску, скрывающую его аристократическое происхождение и окутывающую аурой таинственности его выступления в цирке.

А сколько людей ежедневно надевает невидимые, но очень продуманные маски, чтобы никто не мог докопаться до их истинных чувств, намерений? Может, и у Матвея такая маска есть? Тем более что он актер. Наверняка есть. Это я перед ним совершенно прозрачна, искренна, а он…

– Журналисточка, тебе, может, добавить в чай коньячка, чтобы ты раскрепостилась немного?

– У тебя коньяк в гримерке есть?

– Конечно. На всякий пожарный. И курабье – как обещал. В следующий раз куплю огромную коробку конфет. Специально для тебя. Я просто не был уверен, что ты придешь сегодня.

– Разве можно устоять перед Мистером Икс? – улыбнулась я. – Наливай. Кстати, ты заметил, как твои коллеги по сцене и они же соседи по гримерке, уходя, обдали нас недвусмысленными ухмылками? Они нас в чем-то подозревают?

– Забей. Пусть завидуют. К ним-то никто не приходит. Разве что жены. – Матвей галантно плеснул мне в чай напиток из двух животных (ну, конь и як).

– Да уж, «никто». А ты сам почему не женился?

– Чтобы оставаться таким, какой я есть.

– В смысле? – я осторожно сделала глоток своего чудо-зелья по-мельпоменовски.

– Ну, люди, когда вступают в брак, неизбежно меняются – осознанно и неосознанно. А я этого не хочу. Не хочу под кого-то подстраиваться, отказываться от прежних привычек. На данный момент я сам – тот единственный человек, с которым мне по-настоящему интересно и комфортно, и о ком я желаю заботиться.

– Ого. Да вы, товарищ актер, махровый эгоист.

– Зато я честен. От фраз типа «не могу без нее жить» меня пробивает на зевоту. Мы запросто можем жить без чего и без кого угодно. Это все чушь.

– Хм. А то, что еще днем ты заявлял, что не можешь меня забыть?

– И что здесь нелогичного? Я же не сказал, что не могу без тебя жить? Я много чего не могу забыть: прогулку по безлюдному, звенящему тишиной и свежестью лесу утром 1 января, например, или свою первую зарплату в этом театре – маленькую, хрупкую, жалобную… Ульяна, пойми, ты мне нравишься. Вот так просто, без патетики. Я готов к любой форме отношений, выбирать тебе. Мы можем дружить, можем спать друг с другом. Последнее, конечно, предпочтительнее.

Я чуть не подавилась. Какую же все-таки маску ты носишь, товарищ актер?

– Неужели ты не хотела бы увидеть меня голым? – спросил Матвей столь спокойно, будто его вопрос на самом деле звучал так: «Неужели ты не хотела бы увидеть меня в роли Гамлета?».

– Ты незаметно добавил мне в чашку сыворотку правды и теперь ждешь, что я отвечу «Да»? – попыталась я отшутиться.

– Ты можешь ответить «нет». В любом случае я не собираюсь на тебя набрасываться. Не здесь. И не сейчас. Просто любопытно узнать твое мнение.

– По поводу твоей наготы? Знаешь, мне еще не приходилось отвечать на подобные предложения. Если я скажу тебе «Раздевайся», ты разденешься?

– Если я разденусь, то, поверь, ты от меня не сбежишь.

– Намекаешь, что я буду сражена твоей красотой и не смогу пошевелиться? – сыронизировала я.

– Давай проверим.

– А если сюда кто-нибудь зайдет? – я почувствовала, как заколотилось сердце. Остановись, дрянная девчонка!

– Мы закроемся, – и Матвей тут же встал и повернул на один оборот торчащий из замка двери ключ.

Нет! Нет! НЕТ!!!

– Сразу предупрежу: ты вряд ли меня сильно удивишь, – решилась я на фривольную наглость. Ох, нельзя мне пить…

– А я все же попробую, – и Матвей, этот ходячий феромон, сначала изящно скинул сценический фрак, затем начал медленно расстегивать пуговицы белой рубашки, ни на миг не сводя с меня глаз. Я стала напоминать по цвету Синьора Помидора.

Оказавшись в нательной майке, он отвернулся, ловко снял ее, обнажив крепкую, белую и, кажется, без единого волоска спину, а когда «избушка вновь предстала передом», я так и подпрыгнула на стуле.

На животе моего соблазнителя красовалось слово из трех букв (приличное!), написанное, вероятно, смывающимся маркером: «ЩАС!». Увидев мое потрясение, он рассмеялся, ловко надел висящую на вешалке олимпийку и застегнулся. И я тоже рассмеялась – неожиданно для самой себя. Вот это трюк!

– Но откуда ты знал?! Я же могла отказаться! Да ты сам сказал, что не особо ждал меня сегодня!

– Ну, я немножко фокусник. Ты бы видела свое лицо. Ты правда считала, что я, 32-летний детина, возьму и тупо стяну штаны перед малознакомой, пусть даже и крайне привлекательной девушкой?

– Эээ…да ну тебя! Развел меня, как дурочку. Когда ты успел изобразить сие художество? Оно хоть смоется?

– Естессна. Пришлось для начала на бумаге потренироваться. Кстати, мое предложение по поводу отношений остается в силе – здесь никаких приколов.

– А может, мне тоже ответить «ЩАС!»?

– Обиделась? Зато я тебя удивил. Еще чаю? О! Сейчас расскажу тебе презабавный случай, – и, не дав мне вставить слово, Матвей продолжил. – Помню, один известный коллектив привез в наш театр «Рудольфа Нуреева». В курсе, кто такой Нуреев?

– Конечно, это советский и британский артист балета, хореограф.

– Браво. Так вот. В разгар спектакля на сцену внезапно выходит мужик в зимней шапке и, обращаясь к залу, говорит: «Люба, ты здесь? Люба, я тебя люблю. Люба, выйди из зала, надо поговорить». Главный герой так и застыл в своей позе, а когда мужик ушел, тихо сказал кому-то, видимо, стоящему за кулисами: «Только я вас прошу, не надо с этим человеком ничего делать, не надо его бить, он найдет свою Любу, и все у них будет хорошо…». И спектакль продолжился как ни в чем не бывало.

– Ха-ха! Бедный актер.

– Наоборот, молодец. Не растерялся. Артисту нужно быть готовым ко всему.

– Да уж. И много у тебя таких историй припасено?

– Прилично. Да сами актеры, знаешь, как любят разыгрывать друг друга? Например, у служителей искусства бытует примета: если на подмостках появляется чемодан, то в него заранее обязательно положат что-нибудь тяжелое – но этот факт, естественно, ускользнет от «носильщика». А в случае с одним бедолагой использовался пологий патефон, куда сослуживцы засунули пару кирпичей, прекрасно зная, что приятелю предстоит через всю сцену бодренько пронести свою ношу на вытянутых руках.

– Ого, жестоко.

– А что бывает, когда хормейстер нарочно дает выступающему вокалисту другую тональность? Особенно, если герой должен петь устрашающим басом (как того требует волнительный эпизод), но вместо этого срывается на фальцет.

– Ну…

– Правильно, вся массовка мучается смеховыми конвульсиями, а вспотевший и чрезвычайно злой «виновник торжества» мечтает провалиться сквозь землю.

– Да в театре, я так погляжу, опасно работать.

– Наша служба и опасна, и смешна. Здесь точно не заскучаешь. Всякое, конечно, бывает. Исполнители, цепляясь за провода, падают. Забывают важный реквизит и бегут за ним прямо во время монолога, оставляя недоумевающих зрителей: «В туалет, что ли, приспичило?». Наблюдают за брачными выходками неизвестно откуда взявшихся собак. В каком-нибудь гастрольном городе внезапно вынуждены выходить играть «за себя и за того парня», потому что второго актера попросту забыли.

– С ума сойти…

– Вот-вот. Но никто ни на кого не обижается обычно. Во всяком случае, виду не подает.

– Ну, а тебя когда-нибудь разыгрывали?

– Было дело.

– Ух ты! Расскажешь?

– За поцелуй – да, – коварно улыбнулся Матвей.

– Ага, ЩАС. Ты опять что-то задумал?

– Нет. Просто захотелось тебя поцеловать.

– Не стоит.

– А хоть к руке приложиться можно?

– К руке? Я тебе, что, Теодора Вердье? – хохотнула я.

– Ты лучше, – заверил этот чудаковатый тип и, не дожидаясь разрешения, взял мою ладонь в свою и начал поглаживать мои пальцы. Потом быстро прижался к ним губами. Я замерла. Приятно, черт побери… Но довольно быстро я опомнилась, мягко высвободила руку и попросила слегка сиплым голосом:

– Расскажи, наконец, как тебя разыграли.

– А, ну да. Сидел я как-то спокойно в гримерке, отдыхал перед следующим выходом на сцену, вроде времени еще полно было, и вдруг с нечеловеческим воплем «Ты опоздал на свой выход!» влетел один мой коллега. Я, понятно, перепугался, вскочил и унесся быстрее ветра. Ни о чем абсолютно не думая, выбегаю на сцену и лишь тогда вижу мирно беседующих героев. У них как раз романтическое объяснение, и я понимаю, что до моего выхода еще, как до Китая на велосипеде… Представь мой шок!

– О-бал-деть. А ты что?

– Ничего. Они-то тоже прифигели. Ляпнул какую-то глупость, типа «Извините, я подумал, вам помощь нужна», и отбыл восвояси. Зрители даже зааплодировали.

– Ха-ха!

– Вот и коллега мой, гаденыш, так же отреагировал за кулисами.

– Но это действительно смешно. Коллега хоть жив остался?

– Жив. Я добрый. Ну, и сам поржать люблю. Я потом, когда отошел от шока, тоже долго смеялся, – и, помолчав с полминуты, Матвей поинтересовался, – Журналисточка, мы когда в следующий раз увидимся?

– Даже не знаю. Работы много. Да и настроения, честно говоря, особого нет: такое в стране творится…

– Увы… Но здесь, в театре, ты словно живешь другой жизнью. Что бы ни происходило вокруг, здесь по-прежнему – обитель чистых нравов, где можно отдохнуть душой и освободиться от негативных мыслей. Мы продолжаем делать свое дело, радовать публику, несмотря ни на какие коллизии. Кстати, скажу тебе по секрету: наш режиссер решил ставить к 9 мая пьесу Григория Горина «Прощай, конферансье!». Скоро начнутся первые читки, репетиции.

– Здорово. Обязательно приду на премьеру. Такие спектакли – о победе над фашизмом –необходимо ставить особенно в такие времена…

– Андрей Миронов, поставивший «Конферансье» в Московском театре сатиры к 40-летию Победы, сказал: «Для меня самое дорогое в этой пьесе – люди, не знаменитые, по-своему забавные и непутевые, но удивительно необходимые во все времена, а в трудное время вдвойне». Так вот, журналисточка, приходи в театр почаще: здесь легче всего пережидать трудности. Тем более в моей компании. Тучи обязательно рассеются и выйдет солнце.

ЧАСТЬ 11. «Осада банкоматов и бакалеи»

В городе началась паника: люди осаждают банкоматы и банковские отделения в попытках снять наличные. Лихорадочно скупают крупы в супермаркетах. На улице от прохожих только и слышишь: «Как с ума все посходили! Не пробиться к банку», «Представляешь, не могу снять деньги», «Говорят, в магазине еще можно рассчитаться картой».

У банкоматов в головном офисе «ЭлитБанка» – очереди (к уличному – не меньше сотни человек). Выяснилось, что с утра «повисли» серверы, так как люди начали массово снимать свои кровные.

Интернет-банкинг вторит: «Уважаемый клиент. События в стране не влияют на работу нашего банка. Вследствие кратковременного сбоя и увеличения нагрузки на серверы могли возникать трудности в работе интернет-банкинга, потому просим вас не беспокоиться. Вся необходимая для решения этой трудности информация уже передана для анализа ответственным специалистам. Мы еще раз приносим свои извинения и благодарим вас за понимание».

Вот как раз с пониманием проблемы. Из супермаркета симферопольцы тащат огромные пакеты. Особенно оживленно в бакалейном отделе, у весов самообслуживания – толпа. Активно берут макароны, гречку, сахар. Но если на развес крупы еще есть, то полки с фасованными заметно опустели. Мда…

«Зачем так много всего набрали? Так в банкомате денег не снять, вот решили взять всего, что так или иначе понадобится, и расплатиться карточкой через терминал, пока это возможно», – объясняет молодая семейная пара с полной тележкой продуктов.

По крайней мере, по состоянию на 16:00 20 февраля было возможно. Что это – массовая истерия, порожденная ажиотажным спросом, или спрос, порожденный истерией, покажет день грядущий…

Собственно, это я коротко пересказала репортаж под названием «Осада банкоматов и бакалеи», в срочном порядке написанный Настей. Если честно, мы с Сеней сами вчера пытались снять с карт наш «запас на всякий случай», выстояли в очереди, но, по закону подлости, прямо перед нами в банкомате закончились деньги… Придется сегодня после работы опять пробовать. Черт-те что.

«Журналистика – искусство объяснять другим то, чего сам не понимаешь». В Настькином случае: не понимаешь, нервничаешь, паникуешь вместе со всеми – а все равно идешь работать, потом садишься отписывать материал. Все, времени на охи-ахи нет, необходимо оставаться спокойным и вдумчивым. А Настька при всем при этом еще умудряется сохранять чувство юмора и даже изящно подбадривать читателя. Умничка. Такие люди журналистике крайне нужны.

…Атмосфера в нашей дружной редакции ощутимо изменилась: ребята ходили неприветливые, раздражительные. У всех нервы были на пределе. Будущее пугало своей неопределенностью. Вот если б можно было, как в фильмах, перемотать события вперед: сейчас ты, как ненормальный, осаждаешь бакалею с банкоматами, проклиная все и вся, а уже через мгновение сидишь с удовлетворенной миной в каком-нибудь стильном ресторанчике, попиваешь винцо, слушаешь приятный блюз…

Впрочем, фотокор Даша выглядела вполне довольной: у нее свадьба 1 марта, а с 24 февраля она уходит в отпуск. Влюбленные выбрали символичную дату – первый день весны – еще несколько месяцев назад, и хотя условия нынче, мягко говоря, неидеальные, они уверены, что их праздник ничто не испортит. Как говорится, совет да любовь.

Кстати, столь важное событие наша рыжая бестия скрывала от коллег до последнего, но вмешался случай: кто-то увидел на мониторе Дашиного компа, который она, в спешке убегая на очередное задание, забыла выключить, подборку фото свадебных платьев. Пришлось Даше признаться.

«Жених-то хоть не рыжий?», – схохмил Никита. «А выставляться ты собираешься?», – нескромно поинтересовался Владлен. И только женская половина редакции искренне порадовалась за коллегу и пожелала ей счастья.

Даша честно ответила на все вопросы и даже разоткровенничалась: жених – брюнет, тоже когда-то увлекался легкой атлетикой, причем оба продолжают в свободное время бегать для удовольствия, более того, именно на вечерней пробежке в парке будущие молодожены и познакомились. Статный атлет просто не смог промчаться мимо обладательницы прытких ног и огненных кудрей… Отметить свадьбу в редакции Даша планирует после отпуска.

Предсвадебные хлопоты – замечательный повод радоваться каждому дню и не думать о политическом экстремизме, насилии, захлестнувших Украину. Во все времена – даже самые трудные – люди женились и рожали детей. Во все времена люди любили и хотели быть счастливыми. Человеку нужен человек и хотя бы маленькое, локальное благополучие.

Да, когда читаешь новость «В ночь на 22 февраля президент Украины покинул Киев… все происходящее он назвал государственным переворотом», уже четко понимаешь: страну про…ли. «Нэзалэжна» скатывается к полнейшему хаосу. Назад пути нет. Но по-прежнему есть дорога, ведущая вперед. Значит, нужно идти несмотря ни на что.

********************

Мишку отправили на митинг. Точнее, сразу на два, которые проходили у здания Верховного Совета АРК 26 февраля. Участники одного из них выступали за присоединение Крыма к России, другого – за сохранение полуострова в составе Украины. В итоге – говоря сухим языком информационных агентств – агрессия, столкновения, жертвы… Трое погибших.

И все это рядом с редакцией, буквально в 400 метрах. Страшно. Не дай Бог повторится «киевский сценарий».

…Когда Мишка отписывал материал, я обратила внимание, что у него дрожат руки. Наверное, он подумал о том же, о чем и я. Тем более увидеть все эти ужасы воочию – тут что угодно дрожать начнет. Вообще Мишка очень изменился: часто приходил неопрятным, с щетиной и какими-то невыспавшимися глазами.

Его «благоверная» Жизель, которая, очевидно, была у шефа на особом счету, поскольку являлась на работу, когда хотела, последнее время словно с цепи сорвалась. Однажды она, не стесняясь, залепила Мишке пощечину. За что – для нас осталось загадкой. Но, зная своего коллегу достаточно хорошо, я усомнилась, что заслуженно.

Этой сучке просто нравится его унижать, мучить, потешаться над его беспрецедентно смиренной любовью. Ведьма. Или, скорее всего, инопланетное существо, живущее в теле роковой красотки и высасывающее из нормальных крепких мужчин всю их радость, волю, желание жить.

Я не могла тогда ошибиться. Я видела то, что видела. Как она смотрела на него… Но я ничего не смогла поделать. Поэтому теперь его пасмурный взгляд и вечно сжатые сухие губы, словно в попытке перетерпеть физическую боль незаметно для окружающих, мне как наказание.

Я дождалась, пока Мишка допишет репортаж с митингов, и предложила ему сходить выпить кофе в ближайшую кофейню. Он удивленно взглянул на меня своими потускневшими «изумрудами» и рассеянно кивнул.

– Ты выглядишь уставшим. Как будто не высыпаешься, – осторожно начала я, когда мы с Мишкой, прихватив две чашки с капучино, уселись за свободный столик.

– Так и есть. Не высыпаюсь. Потому что не могу: кошмары снятся. Постоянно. Словно проклял кто.

Я вздрогнула.

«Страшные сны и днем и ночью держали его в чаду своих чудовищных созданий…».

– Миш, у тебя проблемы…ну…в личной жизни?

– Нет личной жизни – нет проблем, – пошутил мой собрат по перу и принялся нервно помешивать ложкой капучиновую пенку.

– Вы разве расстались с Жизелью?

– Я не знаю… У нее, кажется, кто-то есть. Я часто ночую один. Однажды она сказала, что хочет вернуться в Киев и зажить своей «привычной счастливой жизнью». Когда я начал умолять ее даже не думать об этом, онарассмеялась и предложила поиграть «в доверие». Я не заподозрил ничего дурного, по ее просьбе лег в постель, а она вдруг со всей силы ударила меня по спине кожаным ремнем.

Я ахнула.

– Ты сейчас решишь, что я псих, но вместо того, чтобы вскочить и послать ее куда подальше, я лишь попросил: «Жизель, не надо. Я люблю тебя». А она ударила снова… И потом я как сквозь вату услышал ее голос: «Забавно. Он ведь сказал тогда то же самое. Только получил не ремнем, а ножом…». Услышал и вырубился. Очнулся – ее нет. В зеркале разглядел безобразные вздутые полосы. Что она натворила? Кого ударила ножом?!

У меня закружилась голова. Я не была готова к таким откровениям. Со мной в редакции работает садистка и, возможно, убийца. Но как выяснить правду? Да и нужна ли она?.. Главное – защитить Мишку.

– Сейчас вопрос в другом: что она в следующий раз может сделать с тобой? Неужели ты не видишь, во что превращается твоя жизнь? Разве такой любви ты хотел?

Вместо ответа Мишка вдруг закрыл лицо руками, словно вот-вот заплачет. Блин, и зачем я затеяла весь этот разговор? Он все-таки большой мальчик, вдобавок умный мальчик – вон какие статьи пишет! – значит, разберется сам.

Я неуверенно обняла Мишку. Он не отстранился, но и не ответил на мои дружеские объятия, застыв в своей позе. Вот тебе и «сильный пол». Под своими руками я чувствовала маленького, слабого, обиженного ребенка. И хотя меня всегда раздражали откровенно депрессующие мужчины (особенно по «амурному» поводу), Мишке искренне хотелось помочь. Ну вот такой он мягкотелый – что ж поделаешь?

– Ты кофе допивать будешь? – как можно ласковей спросила я.

– Что мне еще для нее сделать? Как все вернуть? – словно не услышав моего вопроса, вынырнув из каких-то своих вязких мыслей, пробормотал Мишка. Я даже не поняла: это он меня или себя спрашивает. Может, он уже начал разговаривать вслух сам с собой?

– Миш, не стоит ничего возвращать, – я все-таки рискнула ответить. – Ну, не твой это человек. Так бывает. Найдешь еще свою половинку…

– А может, мне найти того, с кем она мутит? Поговорить с ним, объяснить…

Я поникла. Похоже, Мишка окончательно ушел в свое отчаяние. Что мне теперь делать? Соглашаться? Спорить? Или… Не успев до конца обдумать возникшую мысль, я будто нечаянно дернула рукой и опрокинула чашку с недопитым капучино прямо на Мишкины джинсы. Попробуем шоковую терапию.

– Ай, бл*! – неожиданно бодро отреагировал мой меланхоличный товарищ и, выхватив из держателя несколько салфеток, принялся тереть пятно.

– Абсолютно с тобой согласна, – усмехнулась я. – Ну, в самом деле, Миш! Сколько можно жевать страдальческие сопли? Не достойна она этого.

– Ты это специально, что ли? – Мишка даже покраснел от негодования. – Дура! Не лезь ко мне, поняла? – и с этими словами, швырнув грязные салфетки на стол и наспех накинув куртку, он выбежал из кафе.

********************

Утро 27 февраля началось для меня непривычно рано, в шесть часов, с неожиданной новости: здания Совета министров и Верховной Рады Крыма захватили неизвестные с оружием, чего хотят – непонятно. Сон напрочь пропал, перед глазами встали жуткие картинки: смерти, слезы…

Едва разбудила мужа, как мобильный начал разрываться от звонков: мои родственники, живущие своей большей частью в России, на Урале, где родилась я сама, задавали одинаковый вопрос: «С вами там все в порядке?».

Я их успокаивала, как могла, а сама безумно переживала. Чуть позже позвонила Чернобривец: «Ульяна, слышала о последних событиях? Пока в редакцию не идем, не будем рисковать». А редакция наша находится не только рядом с ВР, но и через дорогу от Совмина, в общем, в эпицентре страстей.

По всем крымским каналам раз за разом прокручивают обращение премьера автономии, который заверяет, что «все находится под контролем, идет переговорный процесс».

Сеня, не вставая с постели, созвонился со своим начальством, а услышав «Пока будь дома», потянулся и перевернулся на другой бок. Вот это спокойствие у человека!

С трудом проглотив овсяную кашу (потому что аппетита не было), услышала очередной сигнал мобильного. Снова Чернобривец: «Все-таки работаем. Но собираемся в редакции дружественного нам еженедельника «Ведомости Республики». Не знаю, правда, как все поместимся…».

Я приуныла: мне от дома туда – практически на другой конец города. Решила вызвать такси. Неизвестно, как сейчас с маршрутками дела обстоят.

Безрезультатно набрав нескольких диспетчеров (линия постоянно занята), я таки дозвонилась по одному номеру. Заказ приняли, сказали ждать ориентировочно 15-20 минут.

– Хочешь, я поеду с тобой? – пробурчал в полудреме в подушку Сеня.

– Здрасьти, с чего вдруг? – наигранно бодрым голосом сказала я, хотя у самой уже начинал дрожать подбородок, мысли путались, и я, забывая, постоянно заглядывала в кошелек, чтобы проверить: на месте ли деньги. – Ты поспи еще. А я, как приеду, сразу тебя наберу.

Ответом мне было сонное сопение. Во дает!

Когда я уже стояла на пороге, чтобы выходить, мне перезвонили из такси: машина не сможет приехать, в центре пробки. Ругнувшись, начинаю звонить другим операторам, и снова знакомое: «В вашем районе машин нет», «Ждать надо будет 30-40 минут». А на часах уже почти 11. Блиииин. В итоге в такси я уселась в 11:45.

Едва закрыла дверцу, водитель мне с ходу:

– Под Симферополем стоят российские БТРы.

– Говорят, учения… – собираясь на работу, я параллельно слушала новости. Да, по сообщениям, в Симферополь со стороны поселка Укромное движется колонна бронетранспортеров Вооруженных Сил РФ. – А в центре пробки?

– По Ленина и Шмидта нормальное движение. Улица Кирова перекрыта, маршрутки не ходят. Хорошо, что захватчики зданий агрессивно себя не ведут. Посмотрим, до чего договорятся.

До офиса я добралась в половине первого. Спасибо таксисту: не воспользовался накаленной обстановкой и не повысил тариф. Хотя, может, не смекнул…

В чужой редакции было суетно, многолюдно и даже жарко. Журналисты, живущие поблизости, пришли на работу первыми и вовсю обсуждали план работы на ближайшие несколько часов. Кому-то поручалось весь день поддерживать связь с крымскими силовиками, кому-то отслеживать ситуацию с транспортным сообщением, кому-то пробежаться по рынкам и супермаркетам – идет ли торговля? Нет ли паники среди населения?

– Так, коллеги, готовим на завтра спецвыпуск, который предлагаю озаглавить просто «Как жили вчера», то есть 27 февраля. Никаких развлекательных материалов ставить не будем, только все самое важное и актуальное в этот день. Главное – получить внятные комментарии от МВД, Минобороны, прокуратуры, постараться выяснить насчет этих БТРов… – Допобедный проводил среди наших ребят (тех, кто добрался раньше меня) экспресс-планерку.

Мишка, увидев меня, презрительно отвернулся. Ну и ладно. Я сдержанно извинилась за опоздание, признавшись, что прождала такси два часа, и тут же услышала от шефа:

– Так напиши об этом! «Борьба за «шашечки» – не на жизнь, а наспех». Звучит? Только давай оперативненько, пары часов тебе хватит?

– Эээ…

– Вот и отлично. Найди себе местечко за компом – и вперед. Надо уже начинать верстать статьи, которые еще даже не написаны. Чувствую, очень поздно сегодня сдадимся…

Я и впрямь нашла себе «местечко» – в уголке у стены, которое мне любезно уступил худой, болезненного вида очкарик с заедами в уголках рта и в шерстяной безрукавке, надетой на плотную клетчатую рубашку.

Разве в таком пекле может быть холодно?

Раньше я очкарика ни на одном мероприятии не встречала, но спрашивать, как долго он работает в «Ведомостях Республики» и на какие темы пишет, не стала. Да мне и неинтересно. Сейчас включу этот странный ноутбук с принтом на крышке в виде котят (котята – у парня?), накидаю статейку, сдам шефу и отпрошусь домой.

Но не тут-то было. Из-за беспрестанного гама, незнакомой обстановки и не очень комфортных условий описать свои утренние впечатления емко, ярко и остроумно все никак не получалось, я то и дело безжалостно удаляла написанное, выходила подышать воздухом, чтобы как-то отвлечься и настроиться на нужную волну, бессовестно стрельнула у явно недоедающего очкарика кофейный стикер.

Впрочем, ему надо не кофеи гонять, а хорошо питаться и желательно проверить свой гемоглобин.

Как и прогнозировал Допобедный, спецвыпуск мы действительно сдали поздно. Лично я вышла из чужой неуютной редакции в 19:22, однако на сей раз такси, к счастью, приехало быстро. Все, что мне хотелось, попав домой: залезть под душ и, как в известном стихотворении, просто смыть с себя этот день, смыть все сегодняшние тревоги, километры липкой информации…

…В главке крымской милиции сообщили: чтобы не допустить кровопролитных столкновений, бойцы внутренних войск оцепили квартал вокруг Верховной Рады. На перекрытых улицах дежурит младший офицерский состав, они не выпускают из рук телефоны…

…Прокуратура Крыма возбудила уголовное производство по факту захвата зданий Верховной Рады и Совета министров. «В Крыму издеваются над украинским флагом, поднимаются российские флаги!», – заявил на брифинге генеральный прокурор Украины.

Компетентный источник в старшем офицерском составе ЧФ РФ сообщил на условиях анонимности: «У нас еще в начале недели, в связи с ситуацией, началось перераспределение групп по регионам. Для охраны воинских частей были отправлены БТРы. Это на случай, если придется защищать гарнизон».

Тем временем и. о. президента Украины предупредил Россию: любые передвижения войск будут расценены как военная агрессия, и призвал военных Черноморского флота РФ, находящихся в Крыму, не покидать пределы своих частей…

********************

Аллилуйя любви! Аллилуйя первомартовским молодоженам, среди которых и наша Даша с мужем. Аллилуйя весне, наконец-то вступившей в свои права. Аллилуйя госпоже Мельпомене, чьей смелости в нынешних условиях можно только позавидовать.

Вечером 1 марта в музтеатре показывали рок-оперу-балет «Юнона и Авось» – прямо напротив оцепленного Совмина. Да, в крымском исполнении этот бессмертный хит Ленкома получился вокально-хореографическим действом, то есть роли Кончиты и Резанова играют по два артиста – один (одна) поет, другой (другая) танцует. Очень своеобразно.

Режиссер спектакля Владимир Светлов даже оставил потом публикацию в «Фейсбуке», начав ее с восторженного «Ура! Спектакль состоялся несмотря ни на что!». Ему тут же одобрительно откомментировали: «Музы не молчат».

К «Юноне» я отношусь с особой нежностью, видела ее несколько раз (и всегда – аншлаг, цветы, слезы соседки под «Я тебя никогда не увижу»), с разными составами. Оказалось, что Матвей тоже в ней занят – перед публикой он предстает в образе одного из офицеров.

Удивительно, но раньше я опять-таки его не замечала, а теперь рассмотрела… темно-зеленый мундир с золотыми пуговицами, белые перчатки, а лицо словно высечено из самого благородного камня. Невероятно эпохальное лицо.

Я была настолько поражена, что забыла традиционно восхититься чувственной игрой Марка Степина (Резанов, разумеется), у которого в декабре брала интервью.

…Сейчас Матвея при всем желании нельзя было бы назвать «восьмым грибом», настолько выразительным и самодостаточным был его образ. «А может, всего один-единственный поцелуй?», – спросила я себя и ужаснулась. Тело тут же откликнулось на фривольную мысль: сердце затрепыхалось, щеки порозовели и, кажется, началось какое-то «оживление» внизу живота. Так, надо срочно отвлечься!

Надо представить, что передо мной не шикарный, излучающий достоинство и страсть офицер, а обычный мужик, который, скажем, отвратительно сморкается прямо на тротуар, зажимая пальцем ноздрю. Для меня такое всегда было верхом свинства. Ну неужели нельзя достать платок и сделать это культурно?!

…Задумавшись, я не заметила, как наступил антракт. Теперь надо пойти размяться. В буфет уже собралась внушительная очередь, и я с тоской подумала, что, пожалуй, обойдусь без чая. Тем более антракт длится всего 15 минут. Эх, сейчас бы волшебный термос Матвея… А может, сходить за кулисы, поздороваться с ним? Нет! А может… Ни в коем случае!

Так, борясь с собой, я поднялась наверх, где располагался бельэтаж и открывался занятный вид на многолюдное фойе. Мне нравится наблюдать за зрителями. За нарядными красивыми девушками и их галантными спутниками, за тем, как они прогуливаются под ручку, ожидая начала второго акта, или как пьют чай с шоколадкой, попутно обсуждая постановку.

Порой, выхватив из толпы наиболее интересных мне персон, я фантазирую на темы: «Как давно эти влюбленные состоят в отношениях?», «Чем занимаются в повседневной жизни?», «Куда они пойдут, выйдя из театра – домой или в ресторан?».

Вот и сейчас мой взгляд задержался на весьма колоритной паре: он – в праздничном костюме, словно перед спектаклем успел побывать на чьей-то пышной свадьбе, высокий, с рыжеватой бородой, показавшейся мне знакомой, она – в стильном вязаном платье оливкового цвета и в черных полусапожках на высоком каблуке, ослепительная брюнетка…

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять: эта ослепительная брюнетка – Жизель, а «праздничный» мужчина – Туваев. Неряшливый хохмач Петя, предпочитающий одни и те же уродливые джинсы в любое время года, добровольно одинокий «Санчо Панса» Допобедного, который, как мы думали, совершенно не интересуется женщинами (версии ходили две – импотент или гей), ведь с этими самыми женщинами его никто никогда не видел.

Я бы, конечно, могла предположить, что они пошли на «Юнону» просто как коллеги, но уж слишком счастливый вид был у Пети, уж слишком интимно он целовал ее запястье… а когда Жизель взяла его ладонь и стала на ней что-то рассматривать, я вдруг припомнила обрывки нашего с Мишкой последнего разговора: «…У нее, кажется, кто-то есть», «…Кого она ударила ножом?!».

После этого память услужливо подсунула более раннее: вот мы всей редакцией отмечаем в Лучистом юбилей шефа, вот Петя зовет поговорить наедине, вот он хватает меня и я, пытаясь вырваться, замечаю шрам у него на ладони…

Получается, у них это давно… Или все совсем не так? Хотя какая разница, если Мишка сейчас страдает в одиночестве и неведении, а она тут радуется жизни в обществе Туваева. Поняв, что скоро прозвенит третий звонок и они исчезнут в полном зале, я стремительно понеслась вниз, намереваясь успеть вцепиться, как коршун, в их омерзительную идиллию.

– Аллилуйя любви! – насмешливо рявкнула я прямо им в спины.

– Ульяна? Что ты тут делаешь? – растерялся Петя, а Жизель лишь презрительно смерила меня взглядом.

– Не поверите: пришла на спектакль, очень уж его люблю. А вы первый раз? Платочки приготовили?

– Зачем? – насторожился Петя.

– Ну как? Слезы вытирать. Во втором акте все рыдают, даже мужчины. «Я тебя никогда не забудуууу, я тебя никогда не увижуууу», – фальшиво воспроизвела я.

– Че те надо? – выплюнула Жизель. – Хочешь Тепловскому нажаловаться – валяй, мне все равно. Мы расстались.

– Расстались? Странно. А он не в курсе, – разыграла я удивление, еле сдерживаясь, чтобы не дать этой мерзавке по морде, которая уже даже Мишкиного имени произносить не желает. Тепловский! Не долго же она согревалась его теплом.

– Не в курсе, что он идиот? Бывает. Можешь его утешить. Меня вообще умиляет, как ты за него жопу рвешь. Поверь, он этого не достоин.

– Ты фантастическая стерва. Мишка же тебя любит.

– Меня много кто любит, – самодовольно рассмеялась Жизель и посмотрела на Петю. Тот опустил глаза.

– Проходите, пожалуйста, в зал, – подала голос девушка-администратор, и прежде чем я успела сказать что-либо еще, эти двое мгновенно затерялись среди последних спешащих на второй акт театралов.

Я постояла в раздумье полминуты, а потом уверенно пошла за кулисы. Лучше жалеть о содеянном, чем о том, на что не посмел решиться.

…Матвея в его мундире я увидела сразу – рядом с хорошенькой, поблескивающей стразами зефирно-белой балеринкой, которая отвечала за хореографическое воплощение образа Марии Консепсьон Аргуэльо.

Балеринка беспрестанно улыбалась и поправляла на голове сверкающую диадему, точно боясь, что украшение свалится во время очередного танцевального па. Мне показалось, что она кокетничает, однако Матвей наблюдал за коллегой с нежной снисходительностью, не более того.

А потом наши глаза встретились… Он сорвался с места, как ненормальный, совершенно позабыв и про свою «зефирку», и про то, что занавес вот-вот поплывет вверх. Я не ожидала от него такой бурной реакции, но еще больше не ожидала от самой себя, что вдруг легко и непринужденно упаду в его объятия, словно между нами уже все было.

– Журналисточка, мне надо на сцену, – будто извиняясь, прошептал в мою шею Матвей. – Дождешься меня?

– Конечно. Мне же не придется дожидаться тебя 35 лет, как Кончите.

– Приколистка.

И он изящно выпорхнул на подмостки за секунду до поднятия занавеса. Более того – успел обернуться и многообещающе мне подмигнуть.

Аллилуйя любви…

ЧАСТЬ 12. «Приезжайте в Крым! Ничего с вами не случится!»

– …Сейчас вот думаю: какого черта я туда полез? Жена мне до сих пор простить не может. Переволновалась из-за меня. Но Бог дал – я ожил. Сейчас вот хочу поставить свечку в церкви. Хоть и неверующий, – Георгий Владимирович производит впечатление скромного, осторожного, послушного человека, не героя.

Мы неспешно прогуливаемся возле Верховной Рады, я с легким волнением кошусь на крышу здания, где со снайперской винтовкой дежурит «зеленый человечек», затем опускаю взгляд на свежие красные гвоздики, лежащие на парапете – в память о погибших на митинге 26 февраля.

Так получилось, что Георгия Владимировича пресса тоже «похоронила»: несчастный пережил клиническую смерть, вызванную сердечным приступом, но, действительно, не обошлось без вмешательства Высших сил. Кто-то из митингующих вынес его бесчувственное тело из толпы и положил на парапет у сквера Победы.

Пенсионер не подавал признаков жизни, и окружающие решили, что он умер. Эту версию тут же подхватили и растиражировали СМИ. А потом «воскресший» позвонил в нашу редакцию и предложил рассказать, как все было на самом деле. Сделать небольшой материал поручили мне как самой свободной на тот момент.

– …Когда толпой меня вынесло к фонтану, я увидел, что у его бортов уже лежит несколько человек. Одни молча и даже не шевелясь, другие кричали. Потом меня толкнули в спину, и я упал прямо на этих людей. Попытался подняться – почувствовал, что на меня кто-то сел. Стало тяжело дышать, и я потерял сознание, – мой собеседник скривился, приложил руку к груди.

– Что такое? Болит? – испугалась я.

– Да, все еще мучают боли в грудной клетке, и спать приходится полусидя, – признался Георгий Владимирович и поспешно добавил, – но главное, что живой. Очень хотелось бы узнать, кто меня тогда вынес из толпы, встретиться с этим человеком, поблагодарить.

– Когда статья выйдет в газете, возможно, ваш спаситель откликнется, – кивнула я. – В таком случае мы дадим ему ваш телефон, вы же не против?

– Конечно, не против, милая барышня!

– Выздоравливайте, – улыбнулась я этому несовременному, но очень теплому обращению.

На работу «милая барышня» возвращалась в минорном настроении. Традиционно показала журналистское удостоверение «вежливым людям», оцепившим центр, и они молча меня пропустили.

Надо пояснить, что в центральной части города денно и нощно теперь несли вахту вооруженные солдаты в камуфляже, которых с недавних пор прозвали «вежливыми». Они ни с кем не разговаривали, но при этом не проявляли агрессии и не отказывали, если горожане хотели с ними сфотографироваться (правда, их лица по глаза скрывала маска-балаклава, но так даже интереснее).

К счастью, в «Ведомостях Республики» мы не задержались, почти сразу вернувшись в родную редакцию. А то, что повсюду стояли военные и просили (заметьте, просили, а не требовали) предъявить документы, – это лишь временное явление, к тому же, направленное на нашу безопасность.

Уже известно, что 16 марта пройдет референдум, на который будет вынесен ключевой вопрос: «Вы ЗА присоединение Крыма к Российской Федерации?».

…Во дворе меня поджидал Петя. Я попыталась было сделать вид, что в упор его не вижу, но он проворно перегородил мне дорогу.

– Ульяна, нам надо поговорить! – взволнованно выпалил он.

– Петя, извини, но мне некогда, надо материал писать. Поверь, мне абсолютно все равно, какие отношения тебя связывают с Жизелью. И Мишке я ничего не сказала. В общем, разбирайтесь сами.

– И все-таки я хочу, чтобы ты узнала кое о чем. Но не здесь и не сейчас, ты права. Давай после работы сходим куда-нибудь поужинать. Это очень важно.

– Ну, ладно.

Разумеется, до шести часов вечера я сидела как на иголках и все гадала: что ж такого важного мне хочет сообщить Туваев? По-моему, все и так абсолютно понятно… А Мишку жалко. Я неоднократно порывалась рассказать ему правду, но каждый раз притормаживала. Это не мои грязные тайны. Не хочу я в них копаться – не отмоешься. Тем более Туваев все-таки наш начальник, не хватало еще работы лишиться.

…В уютном и почти безлюдном ресторанчике мы заказали по «Цезарю», чайничек мятного чая и сто грамм водки – для Пети.

– Вижу, разговор предстоит тяжелый, – прокомментировала я выбор Петиного напитка, когда официантка удалилась выполнять заказ.

– Да… Ульяна, я бы не пришел сюда, если бы ты не была мне симпатична… как человек. С тобой я, пожалуй, могу быть откровенным. Хотя услышанное, безусловно, тебя ужаснет и…

– Петя, говори все как есть.

– Да, мы с Жизелью любовники. Но это началось не вчера. Это началось давно, еще в Киеве. Мы познакомились на какой-то пресс-конференции, я влюбился как полоумный буквально с первого взгляда, хотя и понимал: мне ничего не светит, такая шикарная женщина не то что на свидание со мной никогда не пойдет – она со мной в один автобус не сядет. Я вроде не урод, не тупица, и нищебродом меня не назовешь, то есть, в принципе, если бы захотел – мог бы без проблем найти себе пару…

Я смотрела на Петю во все глаза. А что и вправду Жизель в нем нашла? Ну явно не за внешность она его полюбила (да и полюбила ли?). Темперамент? Тоже сомневаюсь. И доходы у него отнюдь не заоблачные. Приличные, конечно (как для заместителя главного редактора), но, повторюсь, не заоблачные.

– Пытаешься понять, чем я ее зацепил? – словно прочитав мои мысли, усмехнулся Туваев. – Просто я всегда старался быть рядом, когда ей это было нужно. Ни в чем не отказывал. Никогда не спорил. Она встречалась со мной – и параллельно с кем-то еще. Она всегда делала только то, что хотела. И это именно она потребовала, чтобы я начал одеваться, как задрот. Бороду я, кстати, раньше тоже не носил. Все эти задротские атрибуты ее возбуждали. У меня был выбор – бросить ее или терпеть такое отношение дальше. Ты догадываешься, что я выбрал…

Петя замолчал, едва к нашему столику приблизилась официантка с полным подносом. Я не знала, как мне реагировать на его «исповедь». Петя сейчас до боли напоминал Мишку – такой же потерянный и отчаявшийся что-либо изменить. «Влюбленный мужчина представляет собой жалкое зрелище» – вспомнила я известное изречение.

– …А потом я узнал, что ее отец – довольно влиятельный в медиа-сообществе человек, – продолжил Петя, опрокинув в себя рюмку. – И этому человеку нужен толковый помощник. В общем, Жизель выдвинула мне ультиматум: или я помогаю ее отцу, или мы расстаемся. А я уже настолько подсел на иглу под названием «безумная любовь», что был согласен на все. Пять лет этот человек тиранил меня в Киеве, пока однажды ему не предложили поработать в Крыму…

– Подожди… ты хочешь сказать, что этот человек – Допобедный?! – я замерла с вилкой, на которую была наколота половинка перепелиного яйца. – Значит, Жизель – его дочь?!

– Да. Они не захотели афишировать здесь свое родство. А никто в редакции и не догадался.

– Но у них же разные фамилии…

– Жизель носит фамилию матери, – кивнул Петя, отправляя в рот ломтик ветчины. – Зато характеры у них одинаковые. Деспотические. Оба – жестоки, капризны, эгоистичны. Люди, с которыми связываться опасно.

Я ошарашенно переваривала услышанное. Кто бы мог подумать… Я вспомнила тот день, когда Жизель выставлялась в редакции как новоприбывший сотрудник. Вспомнила, как Допобедный глаз с нее не сводил, все крутился рядом. Я сразу подумала о «бесе в ребре», не сумела отличить похотливого взгляда от отеческого… Теперь понятно, почему Жизель является на работу, когда захочет.

– А Мишка?

– Один из многих, – пожал плечами Туваев. – Он для нее – «прикольное крымское развлечение». Способ вызвать во мне ревность, а заодно заставить нервничать папу. Мишка для нее ничто. Хотя я тоже, по сути, ничто. Сколько раз я предлагал ей выйти за меня замуж, нарожать детей, но она и слышать ничего не хотела. А однажды в порыве ярости полоснула по руке ножом. Представляешь? Кровища хлещет, а я, дурак, ей в любви признаюсь…

– Твоя та самая «бытовая травма», – обреченно вздохнула я. Я все-таки не ошиблась. – Получается, шеф из-за своей дочурки Мишку гнобит? Он его прям ненавидит.

– Он ненавидит всех, с кем она спит. Меня тоже. Может, отцовская ревность, не знаю. Жизель его единственная дочь. Причем внебрачная. Насколько мне известно, ее мать, скончавшаяся несколько лет назад, была крайне эксцентричной особой и тоже, к слову, ярой противницей брака. Однажды, будучи уже изрядно беременной, она пошла на балет «Жизель», и там в самый кульминационный момент ребенок начал пинаться. Решив, что это знак Свыше, моя несостоявшаяся теща решила: родится девочка – назову Жизель, а если мальчик – Альберт. Ведь так, кажется, звали по сюжету возлюбленного Жизели?

– Да, граф Альберт.

– Вот-вот. Оригинальности ей было не занимать. Семейка – не соскучишься. Допобедный ради дочери готов на все. Даже… – Петя запнулся и начал сосредоточенно накалывать на вилку листик салата с кусочком помидора.

– Даже…? – намекнула я на продолжение.

– …посадить ее в свое кресло главреда.

– Что?! – я чуть не подавилась чаем.

– А по-твоему, зачем ему понадобилось выбирать среди вас четверых фаворитов? Он понимал, что всех журналистов газеты не сумеет как следует подготовить, вымуштровать, настроить на свой лад. Тем более за весьма короткое время. Нужно было взять трех-четырех и сотворить из них «звезд». Чтобы дочке было меньше «возни» и «нервов».

– Это он так выразился?

– Ага. Шеф считал, что вы можете работать гораздо лучше. Ярче, смелее. Помнишь, о чем мы говорили с тобой на его юбилее в Лучистом?

– Помню. Ты сказал, что мне, как и остальным, не хватает безумства в творчестве, что порой в газете должно появляться что-то хулиганистое, а у нас все такое прилизанное и скучное, и тэ дэ, и тэ пэ…

– Верно. Это было их обоюдное желание – Допобедного и Жизели. Те идеи, которые по разным причинам шеф не смог реализовать в своем киевском издании, он жаждал воплотить в реальность в крымской газете. А чтобы вас как-то мотивировать, он пообещал вам премии, участие в престижном конкурсе. Кстати, очень надеюсь, что ваши замечательные статьи займут призовые места. Вы потрудились на славу.

– Петь, но ты же понимаешь: если Жизель станет главредом, 80% нашей редакции попросту напишет заявление об увольнении. Она никому не нравится. И все видят, как она относится к Мишке. А уж когда ребята узнают, что и ты с ней… – я замялась, подбирая нужное слово.

– Конечно, я понимаю, Ульянушка. И они это, думаю, понимают. Да и момент сейчас не подходящий. Этот референдум… К гадалке не ходи: подавляющее большинство крымчан проголосует за вступление в Россию. Разве мы сможем остаться? Я бы прямо завтра уехал, честно. Все так стремительно меняется…

– Петь, что мне теперь прикажешь делать с этой правдой? – помолчав, спросила я.

– А что хочешь, Ульянушка, то и делай. Я тебе рассказал – и сразу как-то легче стало. Знаешь, с самого начала меня не покидало это неприятное чувство – что мы вас обманываем, используем. Допобедному нравятся все эти закулисные интриги, нравится сталкивать журналистов лбами, играть на их нервах, докапываться до каждой буквы в статье, он получает от этого удовольствие. Жизель, как ты уже поняла, ему под стать. Ну, а я… Я дико устал. Я бы и счастлив был наконец-то уйти от него, но Жизель мне не простит. А без нее мне незачем жить…

********************

Министерство курортов и туризма Крыма подвело итоги конкурса на лучший девиз курортного сезона 2014 года, выиграть в котором хотели почти 300 человек из разных стран. Но что интересно, среди финалистов – ни одного крымчанина. Отличились креативщики из Омска, Чернигова, Питера, Москвы… В общем – потенциальные туристы.

Лучшими были признаны слоганы: «Крым – горы здоровья и море впечатлений», «Крым – на солнечной стороне счастья», «Отдых – в Крыму полезная традиция», «Крым – он один, но у каждого свой». Победителей поощрят сертификатами на уик-энд в здравнице полуострова, к тому же, их придумки станут основой рекламного видеоролика «Крымский сезон-2014».

А вот коллектив нашей газеты, если бы участвовал, предложил бы такой честный и актуальный вариант: «Приезжайте в Крым! Ничего с вами не случится!». Собственно, этот слоган, за пару минут придуманный Допобедным, стал заголовком-заманухой для миниатюрного Анютиного очерка.

Впрочем, конкурс вряд ли поможет нынешнему курортному сезону стать удачным. Учитывая все обстоятельства, надеяться на большой приток отдыхающих – по меньшей мере наивно. «Вежливый» сезон, ничего не скажешь.

– …Так вот, подхожу я к ней и вежливо спрашиваю, мол, доколе она еще будет издеваться над дорогим мне человеком…

– А? Что? Кого ты вежливо спрашиваешь? – выныриваю я из своих мыслей.

– Ты меня вообще слушаешь? – Анюта хоть и сердится, но глаза ее продолжают улыбаться.

Конец рабочего дня, мы неспешно, словно дома нас не ждут никакие дела, идем на остановку – причем на ту, что подальше. По пути еще заманиваемся вывеской «Кофе с собой». И вот, сделав желанно-обжигающий глоток ванильного латте, я незаметно для Анюты (впрочем, как и для самой себя) погружаюсь в раздумья.

– Извини, отвлеклась, – призналась я.

– Я вчера в магазине случайно встретила Жизель, ну, и решила воспользоваться случаем, чтобы поговорить с глазу на глаз. Тем более она как раз была так уязвима: рассматривала кружевное нижнее белье. Наверное, к Восьмому марта готовилась.

Я присвистнула.

– Ну не буду же я ей сразу хамить! Вот и решила для начала вести себя как можно вежливее…

– Ох, Анюта, нашла перед кем расшаркиваться.

– Дык я по-хорошему хотела. Объяснила, что люблю Мишку, что хочу быть с ним, а раз он ей не нужен – пусть, дескать, не держит возле себя чужое счастье.

– А она что?

– Посмеялась. Сказала: «Не надо мне такого счастья, забирай». А потом тот пошлый малиновый лифчик, что в руках вертела, мне всучила со словами: «Твой размерчик. У меня-то грудь побольше будет. Да и цвет беспонтовый». Представляешь? Вертихвостка. Наверняка Мишке изменяла…

– Ага, с Петей… – вроде бы очень тихо подытожила я, но Анюта услышала.

– Как ты сказала? С нашим Петей? С Туваевым?

– Ань, это абсолютно бредовая ситуация, у меня у самой она в голове не укладывается, в общем… – и я пересказала Анюте всю нашу беседу с Петей в кафе.

– Какая мерзость, – помолчав, прокомментировала Анюта. – Кто-то еще в курсе?

– Нет.

– Хорошо. Надо подумать.

– О чем?

– Как жить дальше. Я все равно буду за Мишку бороться, чего бы мне это ни стоило. Когда он узнает правду, которая, несомненно, повергнет его в шок, рядом должен быть человек, который поможет ему прийти в себя. И таким человеком буду я.

– Ань, но он же не любит тебя…

– Ой, напугала, – грустно усмехнулась ухоженная, стильная, привлекательная молодая женщина, с напрочь отсутствующим чувством гордости. – Это не самое страшное.

Я не успела ничего ответить, так как в этот момент зажурчал мой мобильный – пришла эсэмэска. «Когда мы увидимся? Я скучаю» – прочитала я.

– Что, муж переживает? – поинтересовалась Анюта.

– Угу, – покраснела я. Хорошо, что уже стемнело и этого не видно.

– Кстати, ты завтра остаешься на празднование Международного женского дня? Вроде мужская половина нашей редакции планирует утроить застолье. Я даже краем уха слышала, как Никита с Владленом обсуждали, какие цветы подарить нам лучше – розы или тюльпаны.

– Блин, я совсем забыла, что завтра уже седьмое число!

Ответную эсэмэску «Можем встретиться завтра вечером» я отправила Матвею уже в маршрутке. Сначала хотела написать «Не знаю, у меня много дел», но потом поняла, что и сама успела соскучиться с нашей последней встречи на «Юноне». Поняла, что мне дико не хватает его взгляда, его рук, его нежного шепота в мою шею, наконец, его потрясающего поцелуя.

Да, мы тогда поцеловались после спектакля: за кулисами, полными народа, в укромном уголке, где никто, как нам показалось, не обратил на нас внимания. И если у других женщин от возбуждения обычно порхают в животе флегматичные бабочки, то у меня там просто безумствовал фестиваль фейерверков! А потом мы с минуту стояли в обнимку, и я перебирала пальцами гладкие золотые пуговицы на его мундире…

Конечно, я хотела заняться с Матвеем сексом. Замужняя женщина, я уже давно не испытывала подобных обжигающих страстей, я бы даже сказала – дьявольских страстей. Ибо после таких бывает особенно стыдно, и не знаешь, как смотреть в глаза любимому супругу. Супруг ведь стопроцентно любимый – но такой понятный и привычный, что временами становится скучно.

Тем более скучно и мучительно, когда все наши супружеские занятия любовью подчиняются единственной цели – зачать ребенка. Ни тебе похабных словечек, ни шлепков… Никакого разнообразия. Даже поцелуи – как у детсадовцев. Последняя стадия – это выключить свет и накрыться одеялом, но до этого, слава Богу, у нас не дошло.

…Утром я заявилась на работу при полном параде: маникюр, макияж, манкость. Прям МММ. Не побоялась, несмотря на достаточно прохладную погоду, надеть свое любимое платье с бледно-алыми маками. Все-таки Женский день (точнее – его преддверие). Надо соответствовать. Тем более, что вечером меня ждет свидание с прекрасным и опасным «офицером».

К обеду редакция утопала в цветах. Наши мальчики розам предпочли ароматные тюльпаны, которые в различных найденных здесь емкостях красовались теперь на всех столах. Надо было видеть счастливое лицо нарядной Варвары Васильевны, и то, с каким блаженством она поминутно подносила лицо к хрупкому букетику, вдыхая его долгожданный весенний запах.

Впрочем, этой всеобщей редакционной идиллии предшествовал небольшой казус, которому, кажется, никто не придал значения. Никто, кроме меня и Анюты. Дело в том, что и Мишка, и Петя притащили своей ненаглядной Жизели по огромной и, на мой взгляд, безвкусной охапке роз. Мишка – белые, Петя – бордовые. Мишка вопросительно уставился на Петю, а тот шутливо передернул плечами. Сам он Мишке никогда правду не скажет, подумала я. Петя не любит конфликты, Петя любит Жизель.

Вопреки моим опасениям, праздничное застолье удалось: никто ни с кем не выяснял отношений, никто даже не напился, как нередко случается, наоборот, все на позитиве и непринужденно общались друг с другом. А главное – Допобедный после первого же тоста смылся домой, сославшись на какие-то дела. Можно было расслабиться.

Мальчики расстарались: заказали шашлыки разных видов, роллы, много всякой закуски, а на десерт еще и гигантский торт с белоснежными сахарными лилиями. В разгар веселья Мишка с Жизелью куда-то вышли. Увидев, как напряглась Анюта, я подошла к ней и незаметно сжала ее руку: «Не волнуйся». Она благодарно мне улыбнулась. Петя больше не пытался со мной поговорить, он даже не смотрел в мою сторону, а я все гадала: уедут они или нет. К нему у меня не было никаких претензий, а вот к Жизели…

Потом врубили музыку, Владлен потащил Анюту танцевать, и я вздохнула с облегчением: ей полезно сейчас отвлечься.

Пришла эсэмэска от Матвея: «Освобожусь через полчаса. Могу встретить тебя возле работы». Я знала, что сегодня он был занят в праздничном представлении, которое театр традиционно устраивает в фойе: камерная обстановка, шампанское, приглушенный свет. Обычно зрителей развлекают фрагментами и ариями из известных оперетт, мюзиклов, балетов. Обязательно при участии оркестра.

Уйти я решила по-английски, а то начнутся расспросы: куда, зачем, чего так рано (а на часах-то уже начало десятого). Выйдя из офиса и спустившись на первый этаж (наша газета находится на втором), я услышала подозрительные звуки, доносившиеся из так называемого подсобного помещения, где, в частности, хранятся газетные архивы, начиная с незапамятных времен.

Меня нельзя назвать особо любопытной, но какая-то сила заставила приоткрыть неплотно запертую дверь подсобки… И там, прямо на столе, как в порнофильмах, Мишка сосредоточенно и со вкусом трахал Жизель, предусмотрительно надевшую юбку, а под нее – развратные ажурные чулки. Очень удобно, ничего не надо снимать…

На улицу я вышла в растрепанных чувствах. Я ненавидела Жизель, осуждала Мишку, жалела Анюту. Мне все это было непонятно и гадко. Впрочем, когда во дворе показался знакомый силуэт, я забыла обо всем. А уж после ласкового «Привет, журналисточка» так и вовсе поплыла.

Матвей крепко прижал меня к себе, обволакивая запахом обалденного парфюма. Я лихорадочно поймала себя на мысли, что сейчас сама с удовольствием уединилась бы с ним в той подсобке. По-моему, мы ВСЕ запутались…

********************

16 марта «Фейсбук» пестрел многочисленными комментариями, посвященными референдуму.

«Жуть – на избирательных участках народу, как в Мавзолей! С полвосьмого в очереди простояли!»

«Никакой войны, никакой разрухи в Крыму нет – это киевляне выдают желаемое за действительное в своих постах»

«Мангал в багажнике, дрова тоже, мясо положили, коньяк, вино… Вроде ничего не забыли… Сейчас пойдем проголосуем за Крым в составе РФ – и на море, на шашлыки! Благо шторм, который бушевал со вчерашнего вечера, улегся. В честь референдума погода сделала крымчанам подарок»

«Больше всего запомнилась площадь Ленина в Симферополе вечером, после референдума. Признаюсь, я никогда не видел на ней столько людей. Это было живое человеческое море! Площадь не вмещала всех желающих, и многие были вынуждены находиться на соседних улицах. Люди обнимались и поздравляли друг друга, у некоторых на глазах были слезы. Это был настоящий праздник – не номинальный, не официальный, а самый искренний, душевный и такой желанный».

…Мы тоже ходили вечером на праздничный концерт. Втроем – я, Сеня и Матвей. Проклиная себя за вранье, я представила Матвея как «хорошего товарища», но Сеня, кажется, ничего не заподозрил. Он привык к профессиональной коммуникабельности своей жены, к тому, что у меня всегда куча друзей, знакомых, коллег. И что я никогда его не обманываю…

Матвей же, мечтающий стать моим любовником, завис на стадии «Целующиеся приятели». Да, у нас с ним были объятия, поцелуи, и мысли о сексе нас обоих сжигали дотла, но не было той окончательной измены, после которой ты неизбежно теряешь покой, потом – семью, а позже – и смысл жить. Нам нельзя было так далеко заходить, приручать друг друга – но вот мы здесь, вместе, на охваченной всеобщим ликованием площади, празднуем грядущие перемены.

И я просто не представляю, как теперь из сложившегося любовного треугольника сделать две параллельные прямые (где А – это я, В – Матвей), которым не суждено пересечься.

…В понедельник утром, 17 марта, в редакции ждал сюрприз: Жизель и Петя, ни с кем не попрощавшись, уехали в Киев.

ЧАСТЬ 13. «Конституцию России раскупили за полдня»

Как пояснил Допобедный на планерке, Жизель и Петя решили уволиться из газеты «в связи со сложившимися политическими обстоятельствами в стране». И все. Коллектив, кажется, воспринял эту информацию спокойно. Ну, уволились и уволились. С кем не бывает. А то, что не попрощались с коллегами… значит, были на то свои причины.

На резонный вопрос Кости, мол, не собирается ли и сам шеф возвращаться домой, тот фыркнул и сразу же перевел разговор на другую тему.

«Я думаю, он скоро уедет. Просто нам не говорит», – прочитала я на блокнотном листочке, который мне протянула сидящая рядом Анюта. «Конечно, уедет. Вслед за любимой доченькой», – быстро нацарапала я ответ и отдала листок обратно Анюте.

Я впервые задумалась над вопросом: буду ли грустить, если Допобедный уволится? Безусловно, он превосходный руководитель, сумел за довольно короткий срок вывести «Крымского обозревателя» на новый качественный уровень, даже повысил нам зарплаты, но… если характеризовать его по шкале «Человечность», то здесь я бы не поставила ему и «тройки» с минусом.

Шеф не умеет быть Человеком в самом возвышенном понимании этого слова, не умеет быть чутким и понимающим, наши чувства и желания он готов с легкостью растоптать.

Так почему тогда я должна огорчиться, если однажды его кабинет опустеет? Главное – КТО придет на смену. Только бы не Сергеич-2! Но даже если судьба решит поиздеваться над нами во второй раз, я к тому времени, быть может, наконец-то уйду в декрет.

…В тот вечер, когда мы встретились с Матвеем накануне Восьмого марта, он спросил у меня:

– Почему у вас с мужем нет детей?

– Не получается, – пожала я плечами и продолжила пить через соломинку глинтвейн. Мы сидели в камерно-богемном заведении с подходящим названием «ЧеховЪ» (именно так, с «ером» на конце), слушали инструментальные композиции и просто наслаждались обществом друг друга.

– Проблемы со здоровьем? – допытывался Матвей.

– Не знаю. Врачи сказали, что все окей. Видимо, надо запастись терпением.

– Или поменять партнера.

– На что это ты намекаешь? – я даже отодвинула стакан с недопитым глинтвейном.

– Не намекаю, а говорю прямо. Хочешь, я сделаю тебе ребенка?

– Сам-то понял, что сказал?

– Всего лишь предложил осуществить твою мечту.

– Я не мечтаю воспитывать ребенка в одиночку.

– Почему в одиночку?

– А как еще должен будет поступить обманутый муж? Итог, по-моему, очевиден: он бросит изменницу.

– Если вы расстанетесь, я готов быть рядом с тобой.

– Чево?? Это предложение руки и сердца? – усмехнулась я и придвинула к себе остывающий глинтвейн.

– Ну… все возможно. Хотя, как ты помнишь, я не сторонник брака.

– Угу. Спасибо, конечно, но мы сами справимся, – настроение напрочь испортилось. Терпеть не могу, когда кто-то начинает лезть в душу с «детскими» расспросами, выпытывать, по какой причине мы до сих пор не стали счастливыми родителями, при этом ожидая искреннего подробного ответа. А Матвей так и вовсе перешел все границы. Да за кого он меняпринимает?!

К тому же, нашел место и время. Предпраздничный вечер, «Чехов» – да не простой, а с «ером», шикарный белый рояль посреди зала, за которым частенько любят устраивать фотосессии, и вдруг твой интеллигентный спутник запросто предлагает тебе воспользоваться его спермой, дескать, бери, бедняжка, раз уж такое дело…

И хотя Матвей после этого долго и горячо просил прощения, а потом, как я уже упоминала, мы втроем дружно ходили на концерт в честь референдума, осадок все равно остался. Самец-производитель, блин.

Нет уж, голубчик, ты мне нужен для другого. Для грез, для вдохновения, для поднятия самооценки. Ты – олицетворение духа Театра, без которого я не умею жить.

********************

Сначала уволилась фотокор Даша. Ее новоиспеченному супругу, как выяснилось – очень толковому программисту, предложили высокооплачиваемую работу в Москве, да еще пообещали выделить служебное жилье. От подобных предложений глупо отказываться, и Даша, разумеется, решила ехать с мужем. Свадьбу, кстати, она в редакции так и не отметила.

Потом написал заявление Костик, скупо пояснив, что его «вынуждают семейные обстоятельства». У Владлена серьезно заболела мать, живущая где-то в деревне, поэтому вопрос переезда к ней, судя по всему, был для него уже решенным.

Мишка снова впал в алко-депрессию – вероятно, из-за отъезда Жизели. Депрессовала и Анюта – из-за Мишки, но, к счастью, без приставки «алко». Я не переставала удивляться этой парочке. Кто же сдастся первый? Мишка, который наконец-то ответит взаимностью Анюте, или Анюта, которая наконец-то пошлет Мишку на три веселых буквы?

А меня впервые стала тяготить работа в газете: все мне здесь казалось опостылевшим, неинтересным и неприятным. Может, я просто из нее «выросла»? Может, мне пора поменять «одежку», то есть поискать для себя что-то другое? Да и какое будущее теперь ждет «Крымского обозревателя»? Если уедет Допобедный, сумеет ли новый главред удержать издание на том же достойном уровне?..

Впрочем, на данный момент судьба газеты волновала меня (как и моих коллег) чуть меньше, чем получение российского паспорта. Делом это оказалось нелегким, ибо – гигантские очереди. Но тут Сергеич, неожиданно для всех, совершил поистине благородный поступок: договорился с кем-то из паспортного стола, чтобы без очереди подать от «Крымского обозревателя» коллективную заявку.

Позднее все работники газеты просто придут в редакцию в назначенный день и час и получат готовые документы. О том, какое вознаграждение за это получит сама паспортистка, руководством умалчивалось.

К слову, в течение недели – с тех пор, как в Крыму начали выдавать российские паспорта (с 19 марта), их получили 6,5 тысяч крымчан, более 20 тысяч ждут получения, тысячи стоят в очередях, чтобы сдать необходимый пакет документов. Обо всех этих «атаках» в своем репортаже подробно рассказала Нинка. Из ее текста следовало, что граждане сами создают ажиотаж.

25 марта, Симферополь. У паспортного стола Железнодорожного района очередь меньше, чем ожидала увидеть. Оказалось, что в приеме документов перерыв, идет обработка уже принятых. Вот поэтому и людей мало: разошлись, записавшись в заведенной тетрадке, которую постоянно пополняют очередники. На 12:55 дня было под 300 человек.

– Здесь я 295-й в очереди, в жэке – 376-й, – рассказывает подошедший пенсионер (с 22 марта документы принимают не только в паспортных столах, но и в ЖЭУ и жэках. – Прим. ред.).

Увеличение количества пунктов приема и выдачи российских паспортов как раз наплывом людей и вызвано. Хотя куда спешить? Без уплаты пошлины их будут выдавать до 1 января 2015 года…

Жизнь вокруг стремительно менялась. На днях в Крыму запустили в обиход российские рубли – параллельно с украинской гривной (в начале апреля зарплаты и пенсии обещают выдавать в рублях). В книжных магазинах Симферополя 27 марта появились портреты Президента РФ, российское законодательство, Конституция России.

«Конституцию России раскупили за полдня» – так озаглавила свои впечатления Настя, любительница хорошего чтения, а потому частый посетитель книжных магазинов. Она вызвалась написать заметку. Словоохотливая продавщица рассказала Насте, что в первый же день товар пользовался огромным спросом: «Все портреты формата А3 разобрали, заказываем новые. Штук 50 точно продали. Берут в кабинеты, себе».

Не поленилась Настя выяснить и цены. Так, читатели «Крымского обозревателя» (те, кто еще не успел дойти до книжного магазина) узнали, что портреты Президента продают от 15 до 25 гривен (в рамке обойдется дороже). Конституции, которые раскупили за полдня, – 10 гривен. Флаги России тоже пошли хорошо: большие – 75-90 гривен, маленькие флажки – от 20.

********************

…Анюта плакала тактично (если в данном случае применимо это слово), скорей всего, потому, что стеснялась меня. Не так-то легко плакать при ком-то, даже если очень хочется. И сквозь свои деликатные слезы она жаловалась мне на Мишку.

– Он ничего не хочет, ни-че-го! Ему плевать, есть я или нет, придет с работы, ляжет на диван – и как труп. Спасибо хоть, не выгоняет: я и слова поддержи всегда найду, и что-нибудь поесть ему сготовлю, и в квартире приберусь, и…

– У вас, что, отношения? – удивилась я.

– Да какое там, между нами по-прежнему – огромная пропасть… Он даже не прикасается ко мне. Просто лежит и молчит. Иногда выпивает. Я прихожу к нему через день – чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Переживаю, как бы он не наложил на себя руки…

– Анют, не сходи с ума. И прекращай скакать возле него, как мамочка. Уже давно надо было сказать ему правду про Жизель и Петю.

– Я не знаю, как это сделать. Он ведь все еще ждет, что она вернется…

– Значит, надо сделать так, чтобы она не вернулась, – но поняв, что ляпнула двусмысленную фразу, я быстро поправилась, – то есть не вернулась в его сердце. Поговори с ним.

– Хорошо, я попробую.

Наша с Анютой беседа состоялась перед выходными, а в понедельник она позвонила в редакцию и сказала, что лежит дома с высокой температурой и еще как минимум три дня не сможет никуда выйти. «Бедная девочка, эти переживания ее совсем доконали, даже организм взбунтовался», – подумала я и решила, что обязательно навещу ее после работы.

Однако вечером меня неожиданно послали на скучнейшую, но крайне «нужную» пресс-конференцию, а после нее я почувствовала себя настолько уставшей, что, придя домой, даже не поужинав, завалилась спать. Утром же я проснулась… с температурой и заложенным носом!

– Наверное, это какой-то вирус ходит, – предположил Сеня, когда я рассказала ему, что буквально позавчера заболела моя коллега, которую я намеревалась навестить. – Давай звони на работу и говори, что не придешь. Лечить тебя будем. Я сейчас в аптеку сбегаю. Потом – в магазин, за курицей для бульона. А пока наведу тебе чай с лимоном и медом.

– Спасибо, любимый, – меня так тронула мужнина забота, что я даже прослезилась.

Варвара Васильевна, узнав, что я не приду, долго сокрушалась, мол, работать почти некому, одни увольняются, другие болеют (третьи – пьют и депрессуют, додумала я). Но потом взяла себя в руки, пожелала мне скорейшего выздоровления и отключилась. Следом я набрала Анютин номер, послушала гудки и, немного поразмыслив, отправила эсэмэску Мишке: «Пожалуйста, навести Аню. Она не берет трубку. Я сама заболела и не могу».

Ответ мне пришел только через два часа: «С ней все ок. Просила не приходить, чтобы не заразиться». Понятно, Анюта бережет своего возлюбленного, как ребенка, а тот и не спорит: ну, подумаешь, грипп свалил девушку, которая любит меня до потери пульса… Ерунда. Сама как-нибудь. В конце концов, мне и некогда: у меня по расписанию – алко-депрессия. Тьфу!

…Сеня открыл дверь своим ключом и с порога оповестил:

– Милая, я принес тебе не только лекарства, но и повод для улыбки.

– И какой же это повод? – спросила я из комнаты.

– Запасись терпением. Сейчас поставлю воду для супа и приду покажу.

Оказалось, что мой внимательный супруг заметил на столбе объявление о пропаже собаки, которое даже его, человека не с идеальными знаниями орфографии, сразило наповал всего тремя словами: «прозьба», «пожалуста», «вознограждение». Зато хозяйке питомца, чей телефон был указан для связи, повезло с именем – Снежана. Хоть оно было написано без ошибок, а то ведь могла получиться Снижана или Снежанна.

В общем, Сеня на всякий случай сфотографировал сей шедевр на телефон: авось мне как филологу пригодится. Действительно, улыбнуло. Я, кстати, не рассказывала еще, что собираюсь участвовать в «Тотальном диктанте», который в этом году впервые пройдет и в Крыму?

Я никогда не любила школу, но всегда испытывала симпатию к диктантам по русскому языку. Эти милые сердцу деепричастные обороты и вводные слова, прекрасное и коварное обособление, внезапная, как ураган, прямая речь…

Выпускник нашего Таврического национального университета Евгений Артемьев задумал провести такую акцию у нас еще прошлой весной, работая на Соловках: смотрел за ужином телевизор, а по Первому каналу как раз передавали репортаж с «Тотального». Теперь, когда полуостров вернулся в состав России, мероприятие обещает стать традиционным.

Говорят, что писать будут даже космонавты на МКС (ведь акция состоится 12 апреля, в День космонавтики). Всего ожидается участие как минимум 50 тысяч человек – это 350 городов в 45 странах мира. Интересно, какие слова вызовут наибольшие трудности. Ведь в прошлом году люди чаще всего терялись, услышав «наперсник», «экзистенциальный», «чересчур» и «коммунизм». Представляю лицо той самой Снежаны, окажись она среди пишущих…

********************

Когда я наконец-то выздоровела и вышла на работу, узнала чудовищную новость – убили Жизель. Чудовищную – потому что несмотря на мою к ней жгучую неприязнь, смерти ей я, конечно, не желала. Тем более такой… Жизель забили камнем по голове – прямо во дворе ее дома, вечером.

Она подвыпившей возвращалась с какой-то вечеринки. Убийцу пока не нашли. Свидетелей нет. Допобедный, который узнал о трагедии от Пети, уже уехал в Киев.

В заметно опустевшей редакции я застала лишь Чернобривец, Нинку, Никиту, Настю и пока еще работающего Владлена (дизайнер Арсен и корректор Саша приходили обычно после обеда).

Со слов ребят, Мишка порывался поехать вместе с Допобедным, но тот запретил, хлестнув внезапным признанием буквально в дверях: «Свою дочь я сам похороню, без тебя. Тем более, Петя для нее значил гораздо больше, чем ты». И больше ничего не объяснил. Объяснять (а точнее – рассказывать всю правду) потом пришлось Анюте, когда она, отболев, вернулась на работу раньше меня и узнала последние новости.

…Варвара Васильевна с посеревшим лицом то и дело пила валерьянку. Как в таких условиях выпускать газету – неизвестно. Собрались на планерку аж в обед (без Мишки), но вместо обсуждения инфоповодов коллеги наперебой строили догадки.

– А может, это Петя ее и грохнул? – предположил Никита.

– Фу, Ник, что за жаргон? – поморщилась Нинка.

– А что? Они, оказывается, все это время были любовниками. Чаще всего близкие люди и убивают. Ссора на почве ревности – и…

– Петя не мог, – уверенно заявила Нинка. – И потом, очень странный способ убийства –булыжник.

Услышав последнее слово, я вздрогнула, кое-какие воспоминания налетели на меня, словно растревоженные пчелы…

– Это как-то не по-мужски, – продолжила Нинка. – Больше похоже на психически неуравновешенного человека или на того, кто был очень-очень зол… Но это точно не Петя.

– Тогда какой-нибудь гопник, «титушка». Не исключено, что даже по чьему-то заказу, – поменял версию Никита.

– Но за что? – всплеснула руками Настя.

– А ты в интернет заглядываешь? Читала, сколько за последнее время в Киеве убили журналистов и всяких активистов? Так что профессиональную деятельность тоже не стоит сбрасывать со счетов. Тем более Жизель несколько месяцев жила и работала в Крыму – возможно, именно в этом все дело.

– А я вот, знаете, что подумал? – подал голос Владлен, – может, целью убийцы была совсем не Жизель, а Допобедный? Это мы здесь ни фига не знали, что они – отец и дочь, а там кому надо – тот знал. Может, таким жутким образом Допобедного хотели выманить из Крыма?

– Тоже вариант, – согласился Никита, – но тогда это означает, что теперь опасность грозит Сергеичу.

– Ребята, пожалуйста, прекратите, – взмолилась Варвара Васильевна и прижала пальцы к вискам. – Это уже невыносимо! Случилось страшное горе, и я даже представить не могу, что чувствует несчастный отец… Да, Тихон Сергеевич ничего нам не сказал о своем родстве с Жизелью, ну и что? Значит, были на то причины. Сейчас это уже абсолютно неважно. Нам надо собраться с силами и постараться сделать номер. К большому сожалению, Допобедный тоже решил уволиться.

– Это было ожидаемо, – спокойно воспринял Владлен. – И кто же займет его место?

– Пока я буду заменять, а дальше жизнь покажет.

…А дальше жизнь показала что-то совершенно немыслимое: повесился Петя. Не сумел пережить утрату любимой. В том, что это именно самоубийство, следователи не сомневаются. Хотя предсмертной записки при нем не нашли. Я вспоминала наш с ним последний разговор в кафе. «Без нее мне незачем жить» – обронил он тогда. Мог ли Петя убить? Уверена, что нет. Здесь я с Нинкой солидарна.

Мне было бесконечно жаль Петю. До слез. Безусловно, он не заслужил такого. Жизель даже после своей смерти не оставила ему надежды на счастье. Ведь он мог встретить другую женщину, зажить по-другому, а главное – еще столько пользы принести журналистике! От этих тягостных мыслей голова шла кругом.

А тем временем в расследовании убийства Жизели не появилось никаких подозреваемых.

********************

…Что такое апрель? Это короткие легкие курточки, накинутые на футболки, это звонкие девчоночьи просьбы «А сфоткай меня еще возле этого куста, я наконец-то аватарку свою поменяю», это невероятная хрупкая нежность, паутинкой висящая в воздухе. Это обещание если не безграничного счастья, то, как минимум, долгих благостных мгновений.

Традиционно в центре Симферополя, прямо напротив Дворца бракосочетаний, зацветают деревья сливы Писсарди: на кроны объемно укладывается розовая «сахарная вата», и каждая весенняя пара молодоженов считает своим долгом сделать несколько восхитительных кадров на фоне этого чуда.

Впрочем, главная красота – вдохновляющее детище госпожи Флоры – живет в Ботаническом саду Таврического национального университета. Туда я и отправилась погожим апрельским днем с любопытным заданием, которое мне подкинула Чернобривец. С недавних пор симферопольцы взяли традицию дарить ботсаду «личные» деревья.

Поясню. Допустим, у ваших родителей намечается солидная свадебная годовщина, и вы хотите сделать им неожиданный и небанальный подарок. Но где посадить, скажем, кипарис аризонский, чтобы потом иметь возможность периодически его «навещать» и не бояться злых рук вандалов?

Местный ботанический сад в этом смысле – лучший вариант. Здесь помогут с выбором растения, подберут для него подходящее место на территории сада, а в дальнейшем за ним будут ухаживать.

На золотистых табличках, установленных под каждым подаренным деревом, читаю надписи: «Береза вишневая – в честь внучки Елизаветы», «Ильм посажен на первый день рождения Тимура», «Бук лесной. Посажен по случаю Рубиновой свадьбы супругов Белецких»…

– Дарят по разным поводам: годик ребенку, свадьба, семейный юбилей или просто начальнице на 8 Марта – вместо обычного букета. Иногда прямо трогательное представление устраивают. У нас высаживали речной кедр на Золотую свадьбу, так дети счастливых бабушку с дедушкой привезли, на красивые стульчики их усадили, а когда дерево было посажено – воздушные шары в небо запустили, шампанского выпили. Аплодисменты, объятия, слезы радости. А что еще старикам надо? – обаятельно рассказывает мне директор ботсада Людмила Игоревна во время нашей неторопливой прогулки.

Природа расслабляет, природа завораживает. Такое ощущение, что я иду и смотрю трейлер самого увлекательного фильма под названием «Скоро лето»: здесь палитра всех красок и впечатлений, здесь апогей благоуханья.

– Хотя, знаете, не всегда поводы веселыми бывают, – продолжала Людмила Игоревна, – вот буквально вчера приходил ко мне молодой мужчина и спрашивал, можно ли посадить у нас какое-нибудь деревце в память о погибшей несколько лет назад дочери… Девочке было всего три годика, случился несчастный случай на море… Ой, такая страшная трагедия, – моя собеседница помолчала немного, а потом попросила, кивнув на диктофон в моей руке, – только эта информация не для печати, хорошо?

– Да, разумеется. И что вы ответили тому мужчине?

– Можно, конечно. Предложила ему варианты на выбор. У ботсада же условие: принимать в дар те деревья, которых у нас еще нет. Он сказал, что подумает. Ему ж еще надо табличку в мастерской изготовить, слова нужные написать… Мы вообще стараемся «дарителям» не отказывать. И очень всем благодарны, ведь таким образом пополняем свою коллекцию.

********************

– Прости, я даже представить себе не могла… О, Господи… Почему ты мне ничего не рассказывал?

– Не знал, как это сделать… Журналисточка, согласись, необходимо гигантское мужество, чтобы доверить другому такое свое прошлое. Мне даже казалось, что эта правда оттолкнет тебя.

– Нет, ни в коем случае! За кого ты меня принимаешь?!

– Пожалуйста, не осуждай меня. Все четыре года я не нахожу себе места, постоянно вспоминаю ее. Сейчас она бы уже ходила в первый класс… И представляешь, как получилось? – вдруг оживился Матвей и сжал мои ладони, – мы же сейчас вовсю репетируем трагикомедию «Прощай, конферансье» ко Дню Победы, помнишь, я тебе говорил? Так вот, мне досталась роль фокусника. В спектакле есть эпизод, когда фокусник, осознав, что жить ему во вражеском окружении осталось недолго, превращает своих белых голубей в два пышных праздничных банта – и они взмывают ввысь, чтобы когда-нибудь… приземлиться на косички дочери-первоклашки…

– А в театре… знают? – у меня по щекам потекли слезы.

– Нет, никто не знает. Я же пришел работать в театр после всего. Но эта роль… она словно исцеляет меня, понимаешь? Боль уходит вместе со слезами, которых я не стыжусь. Наоборот, режиссер наш, Володя Светлов, даже похвалил, сказал, мол, это такая редкость, чтобы мужчина плакал на сцене. А я плачу по своей Иришке, по ее так и не выросшим косичкам…

А здесь стоит упомянуть о событии, которое предшествовало этому разговору.

Когда я вернулась из ботсада в редакцию, то первым делом решила проверить сообщения в соцсетях (зачастую я беру комментарии для своих статей как раз через «Фейсбук» или «ВКонтакте»). Оказалось, что мне пришло одно письмо – от Матвея. И каждая строчка без промаха стреляла в мое сердце…

«Привет, журналисточка! В последнее время мы отдалились друг от друга. По-моему, ты нарочно избегаешь меня, и я подозреваю, что ты до сих пор обижаешься из-за того предложения насчет ребенка… Поверь, я совсем не хочу поссорить или тем более развести тебя с мужем. Уверен, что вы счастливая пара. Но в тот вечер я увидел в твоем лице такую прелестную, возвышенную печаль – печаль о не испытанном пока материнстве… Так мне почему-то показалось. И я не сдержался. Еще раз прости меня за это!

Знаешь, я благодарен тебе за все. За те блаженные минуты, которые ты мне подарила. Мы сблизились не телесно, но духовно – а это гораздо важнее (хотя я по-прежнему не прочь и телесно:))) Я искренне полюбил тебя, журналисточка, сам того от себя не ожидая. Я понимал, что нам не суждено быть вместе, поэтому смиренно довольствовался той формой отношений, которую выбрала ты: редкие и яркие, как вспышки, встречи то в театре, то в кафе, милая болтовня о том о сем, многообещающие поцелуи… Это было незабываемо! Я уж и забыл, что мужчина и женщина могут ПРОСТО ЦЕЛОВАТЬСЯ и получать от этого безграничное удовольствие.

Так вот, в какой-то момент я понял, что общение с тобой немного, но все же отвлекло меня от главного кошмара моей жизни – от мучительных воспоминаний о погибшей дочери. Это случилось четыре года назад. Света (моя бывшая, мы не были женаты) поехала на неделю на море вместе с Иришкой и своей матерью. В один из дней Света приболела и отправила дочку на пляж в сопровождении бабушки. С собой они взяли надувной матрас. С пляжа моя девочка так и не вернулась: на этом матрасе ее ветром унесло в море, она упала в воду и утонула. Бабка рыдала, что «отвернулась буквально на минутку»…

Моей большеглазой, улыбчивой, здоровенькой Иришке было три годика. Понимаешь, журналисточка, смерть может забрать твое дитя внезапно и даже не дать попрощаться. И я вот все думал: а если бы моя девочка умирала месяцами от какой-нибудь неизлечимой болезни – было бы мне легче тогда? Ведь я бы мог подготовиться, часами сидя возле ее постели, мог бы разговаривать со своей малышкой, держать ее слабую ладошку – и запоминать эти мгновения на все оставшиеся годы… Потому что потом, кроме этих воспоминаний, у меня ничего уже не будет.

Знаю, я рассуждал как эгоист. Ни один любящий отец не пожелает своему ребенку таких мучений. Я часто хожу на ее могилку, хотя это безумно тяжело. А недавно меня пронзила идея: посадить в нашем ботсаду в память об Иришке какое-нибудь деревце. Я бы навещал его, гладил бы хрупкие веточки с начинающейся листвой и представлял, что моей девочке ТАМ хорошо и спокойно, что жизнь продолжается…».

ЧАСТЬ 14. «Любить, убить и не МАЯться»

«Раньше, лет 5 назад, свадьба в мае действительно была чем-то из ряда вон выходящим. Но сегодня ситуация изменилась. Современные пары понимают, что счастливой семью делают любовь и взаимопонимание, и не смотрят на приметы. К тому же, май в Крыму – один из самых красивых месяцев: свежая зелень, все цветет и пахнет, при этом еще нет жары и наплыва туристов…», – Анюта готовит статью о свадебных суевериях, опрашивая специалистов брачной индустрии.

Глядя на ее цветущий вид, можно решить, что она сама вот-вот отправится в загс, хотя, похоже, эта догадка не так уж далека от истины: Мишка наконец-то перестал видеть в ней только подругу. Трудно сказать, полюбил ли он ее по-настоящему или из чувства жалостливой благодарности, а может, просто «сдался», смирившись с тем, что Жизель никогда не вернется в его жизнь.

«Любить и не МАЯться» – именно так озаглавила Анюта свой материал. Однако я мысленно добавила в заголовок слово «убить» – у меня появились на то основания. Я всегда считала Анюту образцом порядочности, эталоном душевной чистоты и симпатизировала ей больше, чем кому бы то ни было в редакции. Поэтому я не представляла, как относиться к ней теперь, когда леденящая истина открылась мне. Впрочем, об этом чуть позже…

********************

Коллеги попросили Сеню купить оригинальный букет на юбилей начальницы. Я предложила мужу помочь с выбором, и вот в обеденный перерыв мы с ним пошли в самый известный в городе флористический салон с помпезным названием «БутикФлора».

В салоне нас встретила длинноногая платиновая блондинка в неприлично обтягивающем и неприлично дорогом платье, с сияющими в ушах крупными сапфирами. На вид ей было лет 30, не больше.

Представившись Кариной, блондинка предложила нам присесть на диван и с самой сладкой улыбкой начала предлагать роскошные, по ее словам, варианты. Услышав «веточки фаленопсиса», «гламелия», «суккуленты», мы даже растерялись. Но когда нам на колени лег большой фотоальбом, и мы смогли своими глазами увидеть, о чем идет речь, растерянность быстро отступила. Действительно, очень красиво и необычно.

В какой-то момент Карине позвонили на мобильный, и она, извинившись, скрылась за дверью с надписью «Служебное помещение». Однако мы прекрасно расслышали каждое ее слово…

– Костя, что значит «они отказались»? Наверное, ты плохо предлагал! Ты понимаешь, что этот ресторан – очень «жирный» заказчик? Я рассчитывала, что для своего банкета они выберут именно наше оформление! Что «Карина Эдуардовна»? Я уже почти сорок лет Карина Эдуардовна. Работать надо лучше. Мне вон тоже придется в салоне весь день торчать – из-за того, что Верка заболела. В общем, так, Костя, даю тебе последний шанс. Ты же не хочешь снова расстроить Ксюшу?..

– Менеджеры иногда такими бестолковыми бывают, – объявила, вернувшись, Карина Эдуардовна и, снова нацепив на лицо сладкую улыбку, спросила, – Так какой букетик будем делать?

Бедный Костик… Он уволился из газеты, бросил любимое дело – и ради чего? Чтобы стать мальчиком на побегушках у этой молодящейся высокомерной блондинки? Скорей всего, это было желание (или даже требование) его жены, подстегнутое самой Кариной Эдуардовной. Не исключено, что Ксения даже поставила Костику условие: она вернется с детьми домой, если он перестанет пропадать в «своем обособленном газетном мирке» и начнет «зарабатывать нормальные деньги». Но сдержит ли она слово?

Я вспомнила свой давний сон, в котором Костик пел под гитару песенку для своих дочерей. Точнее – для фотографии своих дочерей… Если бы кто-нибудь сказал мне тогда, что сон – вещий, я бы не поверила: настолько бессмысленным он мне показался. Но вот по прошествии определенного времени я с ужасом поняла: все приснившиеся события становятся реальностью…

********************

Когда заявление об увольнении написала Нинка, Варвара Васильевна схватилась за «Корвалол». А уж когда выяснилась причина такого поступка – пожалуй, у всех наступил шок. Нинка категорически не поддерживала итоги крымского референдума, более того, приняла решение уехать в Киев.

Но самым поразительным оказался тот факт, что все это время она списывалась с Допобедным, и он, еще не оправившись после гибели Жизели и самоубийства Пети, предложил ей «погостить у него», дескать, совсем один остался на белом свете… А еще вскользь упомянул, что летом собирается открывать новое информационное агентство, и туда как раз понадобятся талантливые сотрудники.

– Нин, может, не надо? А как же твоя мама? – уединившись с коллегой в планерочной, я предприняла попытку отговорить ее от столь необдуманного, на мой взгляд, шага.

– А что мама? Останется здесь. Буду по мере возможности ее навещать. Тебе-то какая разница, Ульяна?

– Ну, как… мы столько лет проработали бок о бок, столько вместе пережили. Не бросай газету, а? Ты ей очень нужна.

– Я не виновата, что все так повернулось. Но что случилось – того не изменить. Теперь я хочу двигаться дальше.

– Уверена, что не пожалеешь о своем решении?

– Не беспокойся за меня. Я стараюсь никогда ни о чем не жалеть. Хотя, знаешь, кое о чем я все-таки жалею…

– О чем же?

– Что придется оставить здесь свою коллекцию «киндеров». Ну куда я их потащу?

– Продай какому-нибудь коллекционеру, – равнодушно пожала я плечами.

– Ага, щас! В них – вся моя жизнь. Нет, я этого не сделаю. Пусть пока поживут в родном серванте, а как обустроюсь в Киеве – обязательно их заберу.

– Нин, ты о своих «киндерах» как о детях говоришь, – усмехнулась я.

– Ох, до детей мне, видимо, еще очень далеко… Да и подходящего мужчины нет рядом, – внезапно сникла Нинка и, поколебавшись, пояснила, – Точнее, мужчина есть, но не тот, который мне нужен. Хотя он думает, что у нас все хорошо. Придется как-то корректно ему втолковать истинное положение вещей.

– Бывает…

– Витюша слишком слаб и покладист, – продолжила объяснять моя уже практически бывшая коллега, – он… как бы выразиться… не дотягивает до моего уровня, то есть когда я буду уверенно атаковать вершину, Витюша будет болтаться у меня в ногах и мешать. А постоянно тащить его за собой я не хочу. Увы, мы оказались очень разными.

– Просто экшн какой-то, а не весна… Столько всего случилось за три месяца, столько динамики, нервов, потрясений и даже смертей…

– Да уж… Если честно, я очень скучаю о Пете. Он был такой… необычный. Какие страсти, оказывается, бушевали в нем, а мы и не догадывались. До сих пор не могу поверить, что его больше нет.

…Еще через какое-то время Нинка написала мне в «Фейсбуке», уже будучи в Киеве. Спросив для приличия как дела и ответив на мой аналогичный вопрос коротким «Все супер», она огорошила новостью: Допобедный снял с конкурса наши статьи, мол, «теперь в этом нет никакого смысла».

Церковь, которую десять лет строил в одиночку пенсионер в Белогорском районе (Мишкин репортаж); студентка, спасшая жизнь младенцу в самолете рейса «Симферополь-Москва» (Костина статья); мой материал о парализованной паре, у которой родилась здоровая девочка, но о которой молодые родители не могут заботиться самостоятельно…

Нинкину работу о молодом севастопольце, который заслонил собой двух школьников от мчащегося на них автомобиля, экс-шеф, понятно, не тронул. В Нинке ведь по-прежнему «есть смысл». Она теперь у него под рукой, в его власти – целиком и полностью. И вряд ли Тихон Сергеевич добровольно выпустит из своих когтей столь ценного сотрудника. Хотя, как знать, вдруг именно в Киеве ей суждено «выстрелить». Вдруг это и впрямь ее судьба…

********************

Кто бы мог подумать, что этот день настанет, и в кресле главреда «Крымского обозревателя» окажется… Мишка. Точнее, отныне – Михаил Романович. Выяснилось, что у Михаила Романовича в Министерстве внутренней политики, информации и связи (в недавнем прошлом – Республиканский комитет АРК по информации) работает товарищ, который, в свою очередь, дружит с министром. В общем, Мишка отхватил себе должность «по знакомству».

Впрочем, не последнюю роль сыграли также его профессиональные качества. Уверена, он достойно продолжит начатое Допобедным. Во всяком случае, такую роскошь, как алко-депрессия, он теперь себе точно не позволит. А если возникнут спорные ситуации – всегда поможет Чернобривец, которая по-прежнему остается заместителем главного редактора.

Я бы, конечно, с удовольствием понаблюдала бы за тем, как авторитетно и смело Михаил Романович поведет вверенное ему издание по волнам современной, уже крымско-российской истории, но…

– Ты хочешь уволиться? Нафига? – изумился Мишка, когда я принесла ему на подпись заявление. – А куда устраиваешься?

– Пока никуда.

– Кто ж так делает? Сначала ищут новую работу, а уже потом увольняются со старой.

– Я знаю, Миш. Подпиши.

– Нет, я все-таки не понимаю… – мой талантливый изумрудоокий коллега, в которого я еще совсем недавно бросалась желейными мишками, откинулся на спинку черного кожаного кресла. – Ульян, ты на меня до сих пор обижаешься, что ли? Ну, бред же. Ну, вспылил, с кем не бывает. Ну, не уходить же из-за этого!

– Миш, да причем здесь «вспылил – не вспылил». Я так решила и точка. Считай это моей блажью. Зато возьмешь новых людей с новыми идеями. Ты только свистни – куча желающих прибежит.

– Да не нужна мне никакая «куча». Самые ценные сотрудники – те, которые отпахали в газете несколько лет. Которые, как говорится, в теме. И так почти все разбежались…

– Оно и к лучшему. Соберешь «свежак» из активной молодежи, – гнула я свою линию.

– Издеваешься, да?

– Нисколько. Так подпишешь?

– Ладно… – Мишка быстро черкнул ручкой. – Держи. Кстати, хотел поделиться с тобой радостной и важной для меня новостью. Я ездил к Илье Захаровичу Боженову, наконец-то по-человечески попросил у него прощения за ту «исправленную» Допобедным статью, все объяснил… Его самочувствие уже гораздо лучше. Все-таки микроинсульт – не шутка. С ним сейчас живет его младший сын, тот самый Валерий. А самое главное – я пообещал посодействовать в том, чтобы Храм Рождества Божией Матери был достроен уже в этом году. Попробую найти спонсоров.

– Здорово, Миш. Мне кажется, главредство очень положительно на тебя влияет. Меняет твой характер и…

– …Мои возможности, – подсказал Мишка и важно скрестил руки на груди. – Точнее – расширяет мои возможности. Я давным-давно не ощущал себя таким нужным, таким сильным и уверенным. Поэтому если ты все-таки передумаешь – я буду рад. Спасибо тебе, Ульяна. Удачи!

– И вам с Аней удачи.

– О, Анюта – просто восхитительная девушка, – заулыбался Мишка. – Она ради меня столько перенесла…

Да, перенесла. Например, убила Жизель. Но ты, Михаил Романович, никогда об этом не узнаешь. У всех есть свои «секреты». Анюта, как выяснилось, в совершенстве владеет техникой устранения соперниц. Как она это все провернула – для меня по-прежнему загадка.

Его величество Морфей ниспослал мне лишь мутные обрывки: вот Анюта надевает маску-балаклаву и перчатки, вот берет в руку большой острый камень, вот дожидается, когда расслабленная после гулянки и ни о чем не подозревающая Жизель зайдет в темный двор…

Ненавязчиво узнать киевский адрес Жизели Анюта могла, допустим, в отделе кадров в нашей же газете. Узнать, на какой вечеринке та будет веселиться, тоже можно было без проблем – благодаря соцсетям и привычкам некоторых людей чекиниться где ни попадя.

Думаю, после всего Анюта даже догадалась сжечь свою одежду в каком-нибудь мусорном баке, предусмотрительно подготовив «сменку». А в платном туалете, предлагающем посетителям не грязное кусковое, а цивильное жидкое мыло, долго терла руки и умывала лицо. Потом Анюта приехала на вокзал и до утра сидела в зале ожидания. Рано утром она уехала поездом в Симферополь. А первое, что сделала, сев на свое место в плацкартном вагоне, – тщательно протерла влажной салфеткой с запахом арбуза свои изящные поэтические руки…

Разумеется, это просто фантазии. Может, вовсе не она убила Жизель, а все приснившееся мне – так, чепуха. Выдумки подсознания. Может, Анюта и впрямь тогда провалялась три дня дома с температурой – а не наврала Чернобривец, чтобы в тайне от всех вырваться в Киев… В таком случае как быть с тем давним, летним сном, явившимся своеобразным предсказанием?..

Но спрашивать у Анюты я, конечно, ничего не буду. Она наконец-то добилась желаемого, она счастлива – а это, пожалуй, главное.

Как бы я хотела перестать видеть сны!..

********************

#КрымскаяВесна, #ВежливыеЛюди, #КрымПутьНаРодину, #ВозвращениеВРоднуюГавань, #ЖдемМост, #СветНаш, #КрымРоссияНавсегда – эти хэштеги, символизирующие начало новейшей истории Республики Крым, заполонят интернет.

Ну, а я бы еще ввела в обиход хэштег #ВежливыеЖурналисты, ведь именно служители пера, находясь «на передовой» событий Крымской весны, предельно тактично доносили до читателя самую свежую, актуальную и правдивую информацию.

Вообще популярность этой сенсации – присоединение полуострова к РФ – зашкаливала. Вещевые рынки и «бутики» в подземных переходах изобиловали одеждой и сувенирной продукцией с изображением Президента и «вежливых людей» – как собирательного образа российской армии, обеспечившей возвращение Крыма.

К слову, мем «вежливые люди» стал массово использоваться российскими бизнесменами: с таким названием в нескольких городах пооткрывались предприятия, занимающиеся производством оружия и частными расследованиями, а также заведения общепита.

Спустя два года в центре Симферополя откроют бронзовый памятник «вежливым людям», созданным на добровольные пожертвования. Это будет композиция, представляющая собой военнослужащего в полной боевой амуниции, который смотрит на хрупкую девочку с букетом цветов. Об ноги военного трется кот – как символ мирной жизни.

В свою очередь Министерство курортов и туризма РК запустит горячую телефонную линию «Вежливый Крым», утвердит одноименную премию на звание «самого вежливого сотрудника туристической сферы».

…Грандиозные культурные изменения я ощутила, когда в конце сентября 2014-го в Симферополь с большими гастролями приехал Свердловский академический театр музыкальной комедии, который неоднократно становился обладателем «Золотой маски». Девять спектаклей поразительной художественной масштабности и эксклюзивных режиссерских решений, более 200 артистов, восемь фур с декорациями…

Крымский зритель особенно оценил исторический блокбастер «Екатерина Великая» с бюджетом в 17 миллионов рублей. Ну, говорить об этом спектакле-феномене можно бесконечно. Я, разумеется, написала самую достойную рецензию, уже работая в пресс-службе нашего музтеатра (да, мне предложили непосредственно послужить ее величеству Мельпомене, и я согласилась).

Особое внимание уделила костюмам, созданным по уникальной запатентованной технологии «проращенных тканей». Кто бы мог подумать, что «проращивание» сквозь шелк, хлопок, бархат и прочие позволит в итоге получить, например, имитацию старинного венецианского полотна.

Или – как в данном случае – шикарное гобеленовое платье. В общем, наряды Екатерины, Елизаветы, усыпанные впридачу разноцветными сверкающими камнями (говорят, их везли из Турции и Арабских Эмиратов), смотрятся потрясающе. Действительно, «оттуда». И на ощупь необычные (давали в гримерке потрогать), так сразу и не скажешь, какой материал под пальцами.

Судя по раскупленным задолго до спектакля билетам, а затем по «стоячим» местам в зале и бурным овациям, можно смело констатировать: императрице удалось завоевать полуостров во второй раз.

«В Крым вернулся святой образ Богородицы, покинувший родные берега вместе с остатками Белой армии», – а это я случайно наткнулась на Мишкину статью в «Крымском обозревателе», написанную уже в ноябре. Михаил Романович, успешно пребывая в должности главреда, иногда и сам что-нибудь писал. Если тема была близка его душе.

«Святой образ Богородицы, являющийся копией знаменитой иконы Московского Казанского собора и написанный специально для поддержания духа участников обороны Севастополя в годы Крымской войны, покинул родные берега вместе с остатками Белой армии. Долгие годы реликвия считалась утерянной и в конечном итоге возвращена городу-герою в год воссоединения Крыма с Россией. Именно оно, воссоединение, в значительной степени консолидировало российское общество и дало шанс на его духовное возрождение, для которого не нужны ни деньги, ни танки…».

…По данным социологов, к ноябрю 2015 года доля граждан, считающих, что Крым должен входить в состав России, составила 87%. По сравнению с августом 2014-го, их стало больше на 14%.

Выражение «КрымНаш», появившееся после референдума, для большинства россиян оказалось символом «торжества и гордости», «возрождения России», «маркером патриотизма» и даже «победы над украинскими националистами».

…В некоторых российских семьях родители стали давать новорожденным имена в честь событий Крымской весны. Так, в Татарстане родилась девочка Феодосия (между прочим, в переводе с греческого – «Богом данная»). Екатеринбургский загс зарегистрировал мальчика под именем Крым Александрович. А семейная пара из Москвы назвала своего сына Севастополем.

Кроме того, сотрудники бэби-бокса при детской краевой больнице в Ставрополье обнаружили младенца-подкидыша, которого окрестили Владимиром Крымовым. Не трудно догадаться, в честь какого человека и какого события малышу решили дать эти имя и фамилию.

Может, когда у меня родится сын, я тоже решу назвать его Крымом? Только какое отчество он будет носить – Семенович или Матвеевич? Вот уж не думала, что когда-нибудь передо мной встанет такой вопрос…

…Согласно опросу 2016 года, 95% крымчан готовы сделать тот же выбор – несмотря на имеющиеся проблемы, на то, что полуостров продолжает оставаться под западными санкциями, а Россию называют страной-оккупантом.

#КрымРоссияНавсегда


Оглавление

  • ЧАСТЬ 1. «За статью взялася рьяно – я люблю Хачатуряна»
  • ЧАСТЬ 2. «Крокодил мне в пятку! Осьминог мне в ляжку!»
  • ЧАСТЬ 3. «Коктебель, карематы, коньяк и ката́рсис»
  • ЧАСТЬ 4. «Давайте спланируемся, или Кто сказал «Иа»
  • ЧАСТЬ 5. «Такими платья́ми мужика доведешь и до загса, и до инфаркта»
  • ЧАСТЬ 6. «Я беден и уродлив. Ищу полнейшего контраста»
  • ЧАСТЬ 7. «Как мы дожили до «гейфрукта»
  • ЧАСТЬ 8. «Что ни день, то какой-нибудь День»
  • ЧАСТЬ 9. «Шел прошлогодний оливье»
  • ЧАСТЬ 10. «Рукоблудие севастопольцев осталось неоплаченным»
  • ЧАСТЬ 11. «Осада банкоматов и бакалеи»
  • ЧАСТЬ 12. «Приезжайте в Крым! Ничего с вами не случится!»
  • ЧАСТЬ 13. «Конституцию России раскупили за полдня»
  • ЧАСТЬ 14. «Любить, убить и не МАЯться»