Рафин [Юлия Широкова] (fb2) читать онлайн

Из интервью главного редактора одного из крупнейших издательств страны (сразу три “из” в начале предложения, вот чёрт!) я узнала, что один из (да что ж такое!) самых распространённых штампов, допускаемых в своих произведениях неопытными авторами – это когда в начале романа герой просыпается или, наоборот, пытается заснуть. Упс! Мне стало неловко. Ведь мой первый роман начинался как раз с такого клише! И ничего уже не исправить – роман издан, распродан и даже кое-кем прочитан (судя по отзывам, которые я отыскала в Интернете). Позднее я пару раз натыкалась на тоже шаблонное начало в произведениях других, гораздо более именитых авторов, чем я и это меня радовало. Приятно было узнать, что не я одна так опростоволосилась!

Историю лучше начинать сразу с действия – куда-то бежать, кого-то ловить, поставить героя под дуло пистолета… Но, автор ведь в душе, как маленький ребёнок – любит делать наперекор! Я вот ненавижу, когда от меня чего-нибудь ждут, тут же появляется непреодолимое желание обломать ожидающего! Например, когда мужчина уверен в своей неотразимости, и думает, что переспать со мной не составит особого труда, вот из принципа такому не дам!

(Авторедактору моего ноутбука показалось, что первое предложение, с которого я начала свой новый роман, слишком длинное и, возможно, не согласованное… Он и раньше ко мне с этим придирался! Льву Толстому, значит, можно было сочинять такие предложения, а мне нет? Как обычно, я решила проигнорировать замечание авторедактора и не только его…)

Итак, моя новая героиня пытается заснуть, но не может – её сердце терзает ревность. (Написав, что героиня новая, я, конечно же, слукавила. Пытаясь запутать следы, я придумываю своим героиням разные имена, внешность, место жительства и профессию, но в конечном итоге всегда получается автопортрет.)

Итак, заснуть не удавалось, поэтому я вылезла из постели и побрела на кухню. Заварила крепкий чай и до утра слушала Далиду. Особенно “Je suis malade”.

По роковой случайности мне на глаза попалась аватарка одной девчонки из его френд-ленты. Это было их совместное селфи. Я не сразу узнала лицо любимого мужчины, таким оно было спокойным и расслабленным… А я привыкла к тому, что он всегда собран, энергичен, почти агрессивен.

Девчонка жила в том городе, в котором он сейчас был на съёмках. Какая-то начинающая певичка, участница вокальных конкурсов.

Я спросила у него – с чего вдруг эта девица решила сделать аватаркой на своей странице в социальной сети их совместное фото? Он ответил, что понятия не имеет. Зато я имела.

Он не был звездой, поэтому она не могла похвастаться их снимком, как трофеем. Он был талантлив и красив, но на хорошего парня не похож, поэтому ему в основном доставались роли второстепенных отрицательных персонажей – бандитов и жиголо.

Сделать аватаркой фото, на котором она с мужчиной, девушка может, только если она влюблена в этого мужчину и думает, что это взаимно. (Через пару недель после того, как съёмки закончились и он вернулся в Москву, она удалила это фото и его самого из друзей, видимо лишившись иллюзий насчёт взаимности.)

Наслушавшись Далиды и устав от мук ревности, я открыла окно и вдохнула свежий воздух весеннего утра, наполненный запахом цветущей повсюду сирени. Это мой любимый момент после бессонной ночи – минутка тишины и покоя наедине с городом, пока остальные его жители ещё спят.

Но, одиночество в большом городе всегда одновременно и реально, и эфемерно… По зелёному газону, возвращаясь домой после ночной гулянки, шёл симпатичный рыжий кот. А навстречу ему по тому же газону брела стая бродячих собак. Роковая встреча оказалась не минуемой. Заметив кота, псы с остервенелой рьяностью набросились на него. Бедняга не успел удрать.

Я закрыла глаза и отвернулась от окна. Зачем мне пришлось это увидеть?!

Уснуть удалось ненадолго. Через пару часов меня разбудила соседка с первого этажа, живущая прямо подо мной. Одинокая пожилая женщина голосом громким и хриплым, как у Джо Кокера, выкрикивала в окно имя своего, не вернувшегося с прогулки, кота:

– Маркиз! Маркиз! Маркиз!

Я не смогла заставить себя спуститься к ней, чтобы рассказать о гибели её питомца. Весь день с интервалом в час-полтора я слушала её крики, разрывавшие мне сердце, и ревела, оплакивая несчастного Маркиза и свою любовь заодно.

Часть первая

Я никогда не считал писательство трудом. Сколько помню, этот процесс всегда протекал гладко: настрой приемник на передачу классической музыки, зажги сигарету, открой бутылочку. Дальше в дело вступает машинка. Я при всем этом лишь присутствую. Участие в этом деле помогало мне тянуть лямку жизни, когда сама она могла предложить слишком мало, либо начинала походить на фильм ужасов. Машинка меня выручала, она говорила со мной, развлекала, спасала мою шкуру. Впрочем, затем я и писал – чтобы спастись от дурдома, не высовываться на улицу, убежать от себя.

Чарльз Буковски “Голливуд”

У моей мамы особый дар – звонить не вовремя. Она всегда звонит или поздно вечером, когда я уже заснула, или с утра, когда я ещё не проснулась, или когда я мою посуду, а телефон остался лежать в комнате, в которой громко играет музыка, или когда я в ванной, или, пардон, в туалете… На этот раз она позвонила сразу после того, как я пожарила омлет с луком, положила его на тарелку, порезала белый хлеб, налила в чашку чай – чёрный с сахаром. (Фирменным напитком писателей считается кофе, поэтому мне чуть ли не стыдно признаться, что я предпочитаю чай! От кофе у меня болит сердце и повышается аппетит, а я, как и всякая нормальная женщина, не заинтересована в повышенном аппетите. На сердце плевать.) Я вздохнула, понимая, что к тому моменту, когда разговор будет окончен, всё успеет остыть, но всё же ответила на звонок. Когда вашей маме под шестьдесят, и она то и дело напоминает вам, что скоро может умереть, хоть и возмущаешься в глубине души этой откровенной манипуляцией вашими чувствами, но всё же становишься терпимей.

– Алло…

– Это какой-то кошмар! У меня больше никаких нервов не хватает! Он меня доконает когда-нибудь, честное слово! – выпалила мама, как только услышала мой голос.

– Что опять стряслось? – спрашиваю я без особой заинтересованности, так как догадываюсь что – мама опять поссорилась с младшим из своих сыновей, который пару недель назад вернулся под родительский кров, после того как его жену положили в больницу. Надолго положили. Сашка решил, что мама будет рада снова о нём заботиться, но оказалось, что он плохо знает нашу мать.

– Перевернул верх дном весь дом! Даже в шкаф залез, где я бельё храню, хотя каким образом в моём шкафу мог оказаться его телефон?! Ну, ты издеваешься надо мной что ли, говорю я ему… И много чего ещё сказала, накипело за две недели, знаешь ли! Теперь боюсь, что этот гад у меня планшет отберёт! Куда бы его спрятать, ума не приложу…

– Ничего не понимаю. Давай по порядку.

– По порядку? Ладно! У него пропал мобильный, он стал его искать, всё перерыл…

– А что позвонить на его мобильный с твоего телефона нельзя было?

– Звонили. Без толку. То ли батарейка села, то ли он где-то в другом месте его оставил, так как найти его так и не удалось, хотя он всё перерыл, даже в шкаф с моим бельём заглянул, а я думала, что уж в шкаф то с моим бельём ему точно никогда и в голову не придёт заглянуть, поэтому спрятала там небольшую бутылочку шампанского, хотела спокойно посидеть, выпить немножко, когда он в больницу к жене свалит…

– То есть он искал мобильный и случайно нашёл твою заначку?

– Нет, не нашёл, слава богу!

– Значит, ни телефон не был найден, ни бутылка шампанского… Из-за чего тогда скандал вышел?

– Так у меня нервы не выдержали, когда он в шкаф полез!

– Понятно. Ты испугалась, что он наткнётся на твою заначку и принялась на него орать?

– Ну, да… – признала мама, не охотно, уже чувствуя, к чему я клоню.

– Выходит, что в возникшем конфликте на этот раз виновата ты, а не он?

– Ну, выходит, что так… – праведный гнев её поутих. – Теперь боюсь, что он у меня в отместку планшет отберёт. Сам подарил его, а теперь чуть что отбирает!

– Да, в этом он, конечно, не прав… Но, ты тоже была не права, поэтому извинись перед ним, скажи, что погорячилась.

– Вот ещё! Буду я перед родным сыном извиняться! Пошёл он в жопу.

– Н-да… Не знаю, что тебе на это сказать. А где он сейчас, кстати?

– Жену свою не нормальную навещает.

– Ему и так сейчас нелегко, а тут ещё ты ему нервы мотаешь, – попыталась я усовестить мать.

– Это я ему нервы мотаю?! Да это он мне все нервы вымотал! Всё время следит за всем, что я делаю, контролирует… В церковь чуть ли не каждый день заставляет ходить. Я ему говорю – какая церковь, сегодня жара на улице, а у меня давление повышенное, хочешь меня до инсульта довести? Но он ничего и слышать не желает!

– Ладно, мам, я тоже устала обо всех этих страстях слушать! У меня завтрак остывает…

– Ты только завтракаешь? Так вечер уже скоро!

– Мам, а ты Димке, наверное, ещё не звонила сегодня? – спросила я с надеждой, что мама вспомнит про своего старшего сына, которому тоже можно позвонить, чтобы нажаловаться на младшего, но оказалось, что Димке она уже звонила.

– Сидит дома, грустный… Собирался с какой-то девицей в кино вечером пойти, но она позвонила и отменила встречу – на работе задерживается.

– И где он только таких карьеристок каждый раз находит?

– И не говори! Я тоже удивляюсь!

– Ну, ладно, мам, у меня уже желудок от голода урчит…

– Ох, ты бедненькая моя! А что ты есть собираешься?

– Омлет.

– Ну ладно, не буду тебе мешать. Я тебе тогда вечерком ещё звякну, расскажу, как дальше события развиваться будут…

“О, боже! Не надо!” – подумала я, но вслух ничего не сказала.

Позавтракав наконец-то, я выглянула в открытое окно, подышать свежим воздухом. На этот раз свежий воздух был с запахом голубцов, которые, по-видимому, были на обед у кого-то из моих соседей. К счастью, на зелёном газоне не осталось следов разыгравшейся здесь недавно трагедии. Несколько минут я наблюдала за голубями, клюющими хлебные крошки, которые им заботливо каждый день сбрасывает кто-то из соседей, живущих надо мной. Мир не без добрых людей, как говорится. День казался пригожим и невинным, как только что выкупанный младенчик. И у меня были шикарные планы на этот день – я собиралась пересмотреть любимый третий сезон “Шерлока”!

Вдруг в благодать этого почти уже летнего денька ворвались вопли какого-то капризничающего ребёнка лет пяти (плюс минус два года, я не умею определять точный возраст этих спиногрызов). Мамаша волокла его куда-то, а тот орал и упирался. “Если будешь и дальше так себя вести, вечером компьютера тебе не видать!” – пригрозила она. Угроза подействовала. Сынок взял себя в руки и перестал орать, только продолжал топать рядом с мамашей с таким видом, будто хотел сказать: “Куда бы ты ни шла, нам всё равно с тобой не по пути!”

“О времена, о нравы!” – подумала я, отходя от окна и включая ноутбук.

“…Ты подсел на определённый образ жизни – у тебя аномальная тяга к риску и всему, что с ним связано. Так что ж удивительного в том, что женщина, которую ты полюбил, вписывается в эту схему?

– Но в ней не было ничего такого! Почему она такая?

– Потому что ты её выбрал”.

Мой любимый эпизод! Ватсон только что узнал правду о своей жене. Я поставила видеоплейер на паузу и призадумалась…

Действительно, как мы делаем этот выбор? Почему влюбляемся в того, а не в другого, хотя этот другой может быть объективно намного лучше? Да и влюбляемся то мы, как правило, ещё ничего толком не зная о человеке, а когда узнаём что-то разочаровывающее и шокирующее, действительно ли это нас разочаровывает и шокирует, или где-то на подсознательном уровне мы знали эту правду о нём с самого начала?

Я подумала о Сашке – ему не повезло, к тому времени, когда наша мать стала пить, я и Димка уже успели вырасти и покинуть её дом, а ему пришлось расти рядом с алкоголичкой. Когда её третий муж упился до смерти и они остались вдвоём, брат где-то нашёл в себе силы и мудрость, чтобы бороться с её зависимостью – отбирал у неё бутылки, выливал в раковину содержимое, прочёсывал квартиру в поиске заначек, привёл её в церковь, заставил изучать библию… Конечно, до конца побороть зелёного змия ему не удалось, но, если б не его забота, возможно, нашей матери сейчас бы уже не было в живых, как и её третьего мужа. Как всех её мужей. Удивительно красивая женщина, которая благодаря своей внешности могла бы составить себе удачную партию, выходила замуж только за неудачников, иногда даже не по любви.

Самый младший женился первым из нас. Казалось удачно. Жена, тоже очень верующая, была хозяйственной и кроткой, но через полтора года после свадьбы выяснилось, что Сашка женился на такой же проблемной особе, как и его мать. Вот так в его жизни появилась ещё одна женщина, которую ему предстоит спасать от самой себя…

Раньше я завидовала мужчинам, думала, что им проще устроить личную жизнь, чем нам женщинам, но глядя на второго брата, поняла, что это не факт. Димка мечтает стать преуспевающим бизнесменом и завести семью, но ему всякий раз встречаются женщины ещё более сильные, цепкие и амбициозные, чем он сам.

У него тоже есть рана. Когда мать разводилась с его отцом, тот поставил условие – один из двух сыновей должен остаться с ним. Мать оставила себе тогда ещё совсем маленького Сашку. Димка до сих пор иногда попрекаёт её этим выбором. И снова, и снова находит женщин, которые его бросают.

Легко судить о других… А вот что не так со мной? Почему у меня до сих пор нет ни семьи, ни детей? Почему я влюбляюсь только в эмоционально недоступных мужчин, которые бояться близких отношений ещё больше, чем боюсь их я?

Второй звонок раздался в шесть часов вечера, но это была не мама – красивый, хорошо поставленный, звучный мужской голос представился… Забыла как. Мой телефон ему якобы дал некий клиент Центра по созданию семьи, в котором он работает консультантом. Брехня. Телефон мой к нему попал, потому что накануне я разместила анкету на сайте знакомств в отчаянном стремлении поскорее залечить сердечные раны.

На объявление каннибала из Ротенбурга откликнулось четыреста человек – четыреста мужиков пожелали быть сожранными! Я никого пожирать не собиралась, я всего лишь хотела, чтобы какой-нибудь холостой и хоть немного симпатичный мужчина пригласил меня на свидание в кафе или лучше в бар, где я бы за рюмкой чего-нибудь смогла забыться и не тосковать по человеку, разбившему мне сердце. На моё объявление откликнулось лишь полторы сотни человек. В этом больном, безумном мире симпатичные блондинки тридцати пяти лет (врущие, что им всего тридцать) котируются ниже каннибалов. Я ответила десяти не слишком противным внешне претендентам, после непродолжительной беседы почти все они сошли на нет. Одним не понравилось то, что я человек творческой профессии (значит, со странностями и без денег), другим, что я живу на окраине (жаль им тратить время на дорогу, зато не жаль тратить тоже время на поиски кого-то, кто живёт по соседству), ещё несколько человек психануло, после того как я поинтересовалась, кем они работают (кто-то внушил этим мудакам, что о работе спрашивают только меркантильные стервы в попытке выяснить, сколько они зарабатывают, как-будто по их физиономиям неудачников, это сложно понять). Короче, в итоге номер моего телефона получил лишь один из полторы сотни джентльменов клюнувших на мои красивые глазки и декольте…

И ведь знала же по опыту, что все адекватные анкеты с фотографиями симпатичных мужчин, которые почти сразу же просят номер телефона, созданы вот такими брачными консультантами, но всё равно дала номер в надежде – а вдруг? Не бывает никаких вдруг. На сайтах знакомств нормальных мужиков вообще не бывает. Только неудачники, кобелирующие женатики, аферисты, да психи всех мастей. Задача же брачных консультантов внушить одинокой женщине надежду, что среди их клиентов есть мужчины привлекательные, обеспеченные и с серьёзными намерениями. Чтобы она тоже стала их клиенткой, выложив за знакомство с мужчиной мечты энную (как правило, далеко не маленькую) сумму. Поэтому брачный консультант принялся выпытывать, какого мужчину я хотела бы найти?

Обычно я сразу же бросаю трубку, когда понимаю, кто мне звонит и зачем, но в тот день я находилась в редком для себя коммуникабельном настроении, поэтому на вопрос я ответила, но ответила уклончиво – мол, нет никакого смысла придумывать идеалы, потому что любовь чувство иррациональное, можно встретить идеального мужчину и ничего к нему не почувствовать, а влюбиться в какого-нибудь прохиндея сомнительной наружности. Разумеется, брачного консультанта такой ответ не устроил, ведь чтобы я попалась на крючок, я должна знать, чего я хочу, а он должен внушить мне, что у него это есть. Он даже стал мне подсказывать – наверное, вы хотите, чтобы этот мужчина был человеком обеспеченным, с серьёзными намерениями?

– Меня тошнит от подобных шаблонных определений! Хотите правду?

– Конечно! Чем откровеннее вы будете, тем легче мне будет вам помочь.

– Мне нужен гений, победитель и хулиган. Ну что, есть у вас такой на примете?

Мужчина надолго замолчал, потом спросил осторожно:

– Ну, гений и победитель я ещё могу понять, но хулиган-то вам зачем?

– Все хорошие мальчики на поверку оказываются либо лицемерами, либо скучными типами с вялым темпераментом.

– Вы знаете, я боюсь, что на сайте знакомств вы такого мужчину вряд ли найдёте…

– Я вам больше скажу – я боюсь, что такого мужчину я вообще никогда нигде не найду!

Третий звонок раздался в девять часов вечера и это снова была не мама. (Я популярна, как никогда! Обычно кроме мамы мне никто не звонит.) На этот раз это был какой-то парень – администратор съёмочной группы. Пригласил меня поучаствовать в съёмках художественного фильма в качестве массовки завтра с восьми утра до восьми вечера. Гонорар девятьсот рублей, за каждый час переработки ещё сто. Это минимальный гонорар, который могут предложить массовке за двенадцатичасовой рабочий день.

– В главной роли – Константин Рафин! – сообщил парень, чувствуя, что его предложение не вызвало у меня прилива энтузиазма. Они всегда так делают – сообщают тебе имена известных артистов, занятых в фильме, в надежде, что ты соблазнишься, если не гонораром, то возможностью поглазеть на звезду. И это сработало. В моём сознании всплыло красивое мужественное лицо, широкие плечи, тёмный загадочный взгляд… И я поспешила согласиться.

Вместе с другими мне предстояло изображать светскую публику на круизном лайнере, поэтому парень попросил меня взять с собой вечернее платье, туфли на высоком каблуке, сделать причёску и макияж. И не опаздывать. Адрес киностудии он пообещал прислать смской, но это было лишним – я хорошо знала адрес этой киностудии, мне уже не раз доводилось бывать там на кастингах и съёмках.

Положив трубку, я вскочила и заметалась по комнате! Так, так, так… Константин Рафин! Рывком открыла шкаф и уставилась на свои наряды, пытаясь решить – в котором из них я становлюсь особенно неотразимой? В голове продолжали беспорядочно метаться мысли, наскакивая одна на другую… А сколько ему лет? А он женат? А магазины ещё работают? Успею ли я купить краску, чтоб осветлить корни? И почему эти сволочи-администраторы всегда приглашают на съёмку в последний момент, не давая женщине возможность, как следует подготовиться к такой встрече? Подумать только – Константин Рафин!

Я кинулась к ноутбуку, открыла поисковик, вбила заветное имя и принялась изучать его страницу в википедии… Когда родился, где учился… На фиг, на фиг… Что там на счёт семейного положения? Дети у него есть? Ах вот оно – личную жизнь не афиширует. Что это значит? Жены и детей нет? Никакого толку от этой википедии! Хотя… Что там с датой рождения? О, шестого сентября ему тридцать девять лет исполняется! А не подумаешь. По гороскопу дева. Что-то я слышала про этих дев… Вроде бы они жуткие зануды. Ну, ладно. Теперь продолжим поиски информации на сайтах жёлтой прессы…

Жёлтая пресса намекала на то, что Константин Рафин – гомосексуалист (ой, а о ком сейчас не ходят такие слухи?) Но, при этом приписывала ему романы практически со всеми его партнёршами по фильмам, не считая никому не известных девиц, которым разок-другой повезло засветиться рядом с Рафиным в каком-нибудь клубе или на каком-нибудь кинофестивале.

Чтобы успеть принять душ, высушить волосы, накраситься, позавтракать и прибыть на съёмочную площадку к восьми утра, мне следовало проснуться часов в пять… Проблема в том, что в это время я обычно только начинаю засыпать! Это значит, что мне предстоит провести на съёмочной площадке целый день после бессонной ночи и Рафин впервые увидит меня далеко не в лучшей моей форме! Вот это было по-настоящему обидно! Такой шанс и… Всё, как на зло!

Спать я легла в половине второго, моё воображение терзали мечты о встрече с красавцем-кинозвездой, который влюбиться в меня с первого взгляда. Задремать удалось только часа в четыре. Мне приснилось, будто я – не я, а какой-то мужчина, кажется, известный артист… Отбившись от стайки поклонниц, карауливших меня возле подъезда, я поехал к любовнице, но она выставила меня за дверь, обвинив в неверности. Тогда я поехал на дачу, в которой ещё не доделали ремонт. В ванной комнате я обнаружил мужчину. Каким-то образом я сразу почуял, что это не реальный человек, а призрак, но не испугался и даже не удивился…

– Ну и как там? – спросил я его.

– Одиноко, – ответил тот.

– Как и здесь, значит.

А потом призрак превратился в окровавленный труп, лежащий на дне ванны, а рядом с ним сидел плачущий мальчишка. Усилием воли я заставила себя проснуться, как делаю всякий раз, когда мне снится что-то особенно неприятное. Постаравшись прогнать из головы вторую кошмарную часть сновидения, я задумалась над первой… Какой необычный сон! Кажется, мне ещё ни разу не снилось будто я – это не я. Несколько минут я лежала, прикидывая, не пригодится ли мне этот сон в качестве сюжета для рассказа или даже романа? Вот если бы мужчина встретил в своём доме призрак не мужчины, а женщины, то это было бы гораздо интереснее! Можно было бы придумать оригинальную любовную историю. Но, кажется, что-то подобное уже где-то было…

Моё настроение переменилось. Несмотря на причудливый сон, проснулась я реалисткой. Ничего тебе не светит, милая… Не настолько ты красива и удачлива, чтоб подцепить самого Рафина. В лучшем случае он посмотрит на тебя разок чуть заинтересованным взглядом, да и всё. Но, тем не менее, я заставила себя подняться с постели, собраться и отправиться в путь.

С собой я взяла маленькое чёрное платье – беспроигрышный вариант! Переодеваться пришлось в тесной комнатке в присутствии двух десятков других женщин и мужчин. Там даже для наших сумок и пакетов места еле хватало. Некоторые дамы стеснялись переодеваться в присутствии мужчин и просили их выйти на минутку, но большинство актёров массовки, привычные к подобным условиям, переодевались, не обращая никакого внимания на присутствие лиц противоположного пола. Я относилась к этому большинству.

На съёмочной площадке ещё не успели включить все осветительные приборы, поэтому пока было прохладно, но я знала, что это не надолго. Технический персонал (небритые мужчины в шортах и футболах) занимался какими-то своими непонятными делами. Невысокая шатенка с маленьким злобным личиком (по-видимому, помощница режиссёра) рассаживала по столикам принаряженных актёров массовки. Ей не понравилось, что я в чёрном и без колготок (хотя кто там под столом будет разглядывать мои ноги?) Она посадила меня за столик к очень симпатичному брюнету лет тридцати пяти. Мы разговорились. Оказалось, что ему не тридцать пять, а сорок пять (я подумала, что он меня разыгрывает, настолько хорошо он выглядел, тогда в качестве доказательства он показал мне паспорт). Ещё я узнала, что он женат уже четверть века и у него двое взрослых детей. О том, чем он зарабатывает на жизнь, он говорил не столь охотно, поэтому этот вопрос остался не выясненным, но на съёмочной площадке он оказался впервые и это было заметно по его глазам, которые светились в предвкушении приключения, всё ему было в новь, всё интересно… Я предупредила, что это не надолго, ему тут всё успеет осточертеть за двенадцать часов (или скорее за четырнадцать-пятнадцать, так как редкий съёмочный день обходится без переработки, обычно режиссёры отпускают актёров на волю, только когда продюсер в истерике начинает грозить, что вырубит электричество).

Мужчина поинтересовался, сколько мне лет. Чаще всего я вру, что тридцать или тридцать два, но на этот раз я, кокетливо улыбнувшись, отказалась отвечать на вопрос и это было ошибкой, так как он принялся угадывать мой возраст…

– Тридцать два? Тридцать четыре? Тридцать шесть? Больше?

Мне хотелось крикнуть – мужик, остановись! Не надо давать мне так много! Не порть мне настроение! Ведь как всякая женщина я надеюсь, что не выгляжу на свой реальный возраст!

Вскоре за столик к нам подсадили сексапильную брюнетку лет двадцати пяти. Мужчина поинтересовался, как её зовут.

– Веста, – ответила девушка.

Тут мужик тоже допустил промах – сказалось отсутствие привычки к необычным актёрским псевдонимам, он раз пять заставил красотку повторить её имя, прежде чем наконец-то уразумел, что её зовут Веста. Девушка решила, что он лох и, больше не обращая на него внимания, принялась фотографировать саму себя на айфон.

Наш столик стоял ближе всего к камере, я уже успела разглядеть остальных артистов массовки, и поняла, что мы трое не случайно за ним оказались – мы там были самыми привлекательными из присутствующих. Но после того как помощница режиссёра посмотрела на нас через глазок монитора, она посадила на моё место другую блондинку, а меня сослала за самый дальний столик. Когда-то на экзамене во ВГИКе я получила тройку за телегеничность… Камера меня не любит и это уже давно для меня не новость, но всё равно стало немножко обидно.

Рафин по слухам должен был приехать на съёмочную площадку только днём, первые сцены снимались с участием двух других актёров – молодой эффектной блондинки и мужчины средних лет, имени которого я не помнила, но лицо его было мне хорошо знакомого, я не раз видела его на экране, как правило, он играл обаятельных мерзавцев.

Помощница режиссёра снова поменяла мою дислокацию – я должна была спускаться по лестнице за спиной героя, шедшего на встречу к героине.

– Внимание! Тишина на площадке! Камера! Живём!

А точнее – начинаем имитировать жизнь! Актёрам массовки не разрешается разговаривать, мы только шевелим губами, делая вид, что говорим друг с другом… Чувствуешь себя при этом довольно глупо.

Режиссёром оказалась неряшливого вида блондинка по возрасту не намного старше меня. На съёмку каждой сцены уходило часа два-три, включая перестановку камер, света, реквизита и репетицию с актёрами. За актёром с амплуа обаятельного мерзавца было очень интересно наблюдать – он много шутил и импровизировал. С режиссёршей вёл себя развязно – то по попе её погладит, то за грудь схватит, она, по-видимому, привыкшая к такому его поведению, не обращала на эти домогательства никакого внимания, продолжая с деловитым видом объяснять, что от него требуется в той или иной сцене.

К тому времени, когда нас отпустили на обеденный перерыв, я уже успела страшно устать и проголодаться. Купила в расположенном неподалёку от съёмочного павильона магазинчике пакетик с соком и пару бутербродов, и пообедала, сидя на лестнице возле гримёрной комнаты для актёров массовки. Некоторые из моих коллег отправились в столовую, другие слонялись без дела, отказавшись от обеда, то ли чтобы сэкономить, то ли из-за диеты.

Пообедав, я пошла в туалет к зеркалу, поправить причёску и макияж. И почему чужие зеркала всегда так безжалостны? В том зеркале, что висит у меня дома, отражение было и привлекательнее, и моложе, и стройнее, а здесь на меня смотрела уставшая женщина тридцати пяти лет, с бледным лицом, красными после бессонной ночи глазами, жиденькими светлыми волосами… И ты надеешься, что главный красавец страны позарится на такое? Я практически заново нанесла макияж, но моё изображение в зеркале почему-то не стало выглядеть краше. Тяжело вздохнув, я побрела к съёмочному павильону, думая о том, что будет лучше, если я сегодня Рафину вообще на глаза не попадусь…

По пути мне встретился “обаятельный мерзавец”:

– Ну и где наша звезда – звездит? – спросил он возмущённо. Я оторопела – он меня об этом спрашивает? Оказалось, нет – из-за моей спины вынырнула режиссёрша и, взяв его под руку, зашептала что-то ему на ухо, уводя его куда-то в сторонку.

О том, что происходит, я узнала от парнишки-администратора. Он отвечал за актёров массовки (за наше прибытие на съёмочную площадку, адекватное поведение и гонорар), поэтому был единственным членом съёмочной группы, кто с нами общался. Рафин попал в аварию по пути на съёмки и сейчас находится в реанимации.

– Что же теперь будет с фильмом? – спросил кто-то.

– Понятия не имею! Сегодня последний день павильонных съёмок, на следующей неделе мы должны были ехать в Крым на натуру…

Без Рафина снимать было нечего, поэтому нас всех отпустили домой, выплатив обещанный гонорар. Все были радостными, как школьники, которых отпустили с уроков раньше времени, потому что училка заболела. Никто не думал о том, что актёр, которого мы все надеялись сегодня увидеть, лежит где-то при смерти – это казалось чем-то не реальным, как эпизод его очередного фильма…

– Может, в кафе сходим? – предложил парнишка-администратор, увязавшись следом за мной. Я удивилась – он был намного младше меня, ему было лет двадцать-двадцать три, но не слишком удивилась – он весь день крутился поблизости. Посмотрела на него внимательнее – не красавец, не урод, фигура хорошая, но… Зачем он мне? В голову заползла мысль: ты могла бы расспросить его о Рафине – что он за человек? Есть ли у него кто-нибудь? Ведь они не первый день вместе работают, наверняка парнишка в курсе всех сплетен. Но я чувствовала себя слишком вымотанной, поэтому всё же отказалась:

– Извини, ночью я спала всего пару часов и сейчас просто с ног валюсь.

Вернувшись домой, я скинула одежду и сразу же рухнула в постель, а проснувшись, включила ноутбук и принялась искать информацию о случившемся с Константином Рафиным. Каждый новостной ресурс посчитал своим долгом сообщить о происшествии. Респектабельные издания делали это сдержанно и с достоинством, скандальные эпатировали заголовками: “Константин Рафин находится между жизнью и смертью”, “Рафин парализован” и наконец “Кто пытался убить народного артиста России?”

Объективная картина происшедшего представлялась такой: утром Константин Рафин, который предпочитает передвигаться на мотоцикле, выехал со своей подмосковной дачи в направлении Москвы, на пустынном участке дороги в него врезался чёрный джип. Наезд был явно преднамеренным. Не останавливаясь, водитель джипа скрылся с места происшествия. Рафин пролежал на дороге полчаса, прежде чем водитель проезжавшего мимо автомобиля заметил его и вызвал Скорую помощь. Врачам пришлось удалить Рафину селезёнку. Кроме этого они планируют укрепить ему два повреждённых позвонка металлической пластиной (отсюда пошёл слух о том, что он парализован, но эта информация не подтвердилась). Ну и до кучи у него ещё и нога сломана. Полицией возбуждено уголовное дело.

Информации было не так уж и много, и чтоб разнообразить её многие издания принялись вспоминать о жизни и творчестве самого загадочного артиста России, который крайне редко даёт интервью и никогда не отвечает на вопросы о личной жизни. Родился в Ялте, мать русская, отец цыган, от него ему досталась яркая, почти экзотическая внешность. Когда мальчику исполнилось три года, его родители развелись, мама переехала в Москву, где устроилась костюмером в один из столичных театров и вскоре вышла замуж за известного режиссёра. Константин вырос в богемной среде, на сцену впервые вышел в шестнадцать лет в роли Ромео в постановке своего отчима. Поступил в театральное училище, но вскоре был отчислен из него, так как на занятиях практически не появлялся – уже с первого курса он начал сниматься в кино и сразу в главных ролях. Первый успех пришёл к нему в возрасте двадцати лет, когда он сыграл школьника-лоботряса в комедии для подростков. В двадцать пять стал суперзвездой, сыграв отважного полицейского, спасающего пассажиров из заминированного поезда. В тридцать уже считался культовым актёром после того, как сыграл в чрезвычайно популярной фантастической саге спасителя человечества.

За ним закрепилось амплуа героя-аутсайдера, человека не от мира сего, благородного бродяги. Он никогда не играл чьих то мужей или отцов семейства, его герои всегда были одиноки. И, несмотря на привлекательную внешность, крайне редко соглашался на роли романтических героев. Как метко заметил один из критиков о фильмографии Рафина – это не карьера, а крик о помощи. Лишь однажды, пытаясь уйти от укоренившегося амплуа, он сыграл отрицательного персонажа – маньяка-убийцу, но роль не удалась – фильм не был принят ни критиками, ни зрителями.

Так же как и его герои Рафин никогда не был женат и у него не было детей. Он считался человеком замкнутым, равнодушным к светской жизни и материальным благам. Его часто замечали передвигающимся на метро или сидящем в одиночестве на скамейке в парке. Полтора месяца назад в его жизни случилась трагедия – после продолжительной болезни от рака скончалась его мама. Это произошло вскоре после того, как её сыну было присвоено звание народного артиста России.

Странно, что за все эти годы я так и не стала его поклонницей, хотя видела почти все его фильмы и большинство из них мне нравилось. За все эти годы я даже ни разу, глядя на него, не подумала – ах, какой мужчина! Хотя такие мысли возникают почти всегда, когда видишь на экране какого-нибудь красавца, а Рафин был не просто красивым – он был одним из самых красивых людей, каких я когда либо видела, красивее него только Джонни Депп и Киану Ривз! Но, вплоть до вчерашнего дня я ни разу не думала о нём, как о мужчине… Возможно, потому что он был каким-то слишком не бытовым что ли? Слишком красивым, слишком отстранённым… Вожделеть его – это всё равно, что вожделеть какого-нибудь святого или инопланетянина! Я усмехнулась, заметив, что такие ассоциации пришли мне в голову не случайно – в одном из своих ранних фильмов ему довелось сыграть святого, а в одном из поздних инопланетянина! Наверное, и режиссёры чувствовали в нём это и не предлагали ему роли людей обычных.

Вечером, когда я делала упражнения, резко вдруг решив заняться фигурой и сбросить несколько килограмм, мне позвонила мама. Зная, что я должна была сниматься в фильме с Константином Рафиным, она живо заинтересовалась случившимся с ним, поэтому позвонила мне, чтобы сообщить: “Включай телевизор! Там по первому твоего Рафина показывают!” “И с каких это пор он успел стать моим?” – подумала я, но возражать не стала. Телевизора у меня не было, поэтому я кинулась к ноутбуку.

На экране монитора появились двери лифта, когда они открылись, из них вышел взъерошенный, небритый и явно куда-то спешащий Константин Рафин, к нему подбежала молоденькая журналистка с просьбой об интервью. По лицу Рафина было заметно, что он хотел отказаться, но потом сделал над собой усилие и согласился ответить на несколько вопросов.

– Какого это – быть Константином Рафиным? Кого вы видите, когда смотрите на себя в зеркало?

Рафин поднял брови в удивлении, запустил в волосы пятерню, взъерошив их ещё сильнее, и надолго задумался. У меня закралось подозрение, что он только проснулся и ещё не был готов к подобным вопросам. Видя, что интервьюируемый озадачен, журналистка решила помочь ему, подсказав:

– Ну, может быть вы видите там знаменитого артиста или красивого мужчину?

Рафин усмехнулся:

– Нет, красивого мужчину я там точно не вижу, так как в зеркало смотрюсь только по утрам, когда бреюсь. И то не каждый день. Знаменитого артиста? Вряд ли. Я вижу там обыкновенного человека, который просто бредёт по жизни со своими радостями и горестями…

На экране возник ведущий – импозантный мужчина средних лет, светский лев и кумир всех домохозяек страны.

– Вы только что видели фрагмент последнего интервью Константина Рафина, которое он дал за три дня до случившейся трагедии, – произнёс ведущий проникновенным голосом.

(Последнего? Трагедии? Он что всё-таки умер?!)

– Сегодня в нашу студию пришли друзья и коллеги Константина, чтобы попытаться разобраться, кто же мог желать смерти народному артисту России? Но сначала мы побеседуем с режиссёром последнего фильма…

Тут я не выдержала и открыла страницу новостей – информации о том, что Константин Рафин скончался, не было, наоборот, СМИ сообщали, что он планирует вскоре вернуться к работе. Значит, ведущий намеренно драматизирует, употребляя слово “последний”.

На экране появилась хорошенькая девушка с большими карими глазами и густыми тёмными волосами до плеч.

– Как вам – студентке ВГИКа, удалось заполучить в свой первый фильм звезду такого уровня, как Константин Рафин? К тому же, насколько я знаю, он снимался у вас бесплатно?

“Спит с ним, наверное” – подумала я.

– Я подкараулила его на студии, где у него сейчас проходят съёмки, вручила ему сценарий, попросила прочесть. Сказала, что не представляю, кто ещё мог бы сыграть эту роль. Его персонажи в кино, вне каких бы то ни было категорий, просто потому что кроме него, подобных вещей не делает больше никто. Он действительно особенный. И я сказала ему, что если у него найдётся хотя бы два свободных дня… Он позвонил мне спустя час, сказал, что во время обеденного перерыва прочёл сценарий и согласен сниматься.

– Это короткометражный фильм? – уточнил ведущий.

– Да.

– И какую роль вы предложили Константину?

– Роль человека, который погибает, разбившись на мотоцикле, и возвращается на Землю в качестве Ангела-хранителя.

После её ответа ведущий выдерживает паузу, специально, чтобы все зрители успели подумать о том, что сюжет фильма чуть не стал пророческим…

– Как вы думаете, почему он согласился сниматься у режиссёра-новичка?

– Я спрашивала его об этом, он ответил просто, что сценарий ему понравился.

– А вы не думали о том, что, возможно, он согласился, потому что ему понравились вы? Ведь вы очень симпатичная девушка…

Похоже, мы с ведущим думали в одном направлении.

– Не думаю, – ответила девушка, смутившись. – Он никогда со мной не флиртовал, вёл себя очень профессионально…

– Да даже если бы она не была такой симпатичной, он бы всё равно согласился – он очень добрый, очень отзывчивый! – влезла в разговор актриса, которой чаще других довелось быть экранной партнёршей Рафина.

– Ну, не настолько он добрый и отзывчивый, чтоб сниматься у всех подряд, да ещё за бесплатно! – встрял мой старый знакомый – актёр с амплуа обаятельного мерзавца, который тоже присутствовал в студии.

– Это человек отмеченный Богом! – продолжала гнуть свою линию актриса. – Всегда вежливый! Никогда ни о ком слова плохого не скажет! Даже не представляю, кто мог желать ему зла?

– Зато я представляю…

Ведущий с микрофоном переметнулся к “обаятельному мерзавцу”, почувствовав, что тот может сказать что-то поинтереснее дежурных дифирамбов в адрес Рафина.

– Ласковый, как котёнок! – выкрикнула актриса, вызвав смешки в студии.

– Ну, не знаю… Может с женщинами он и ласковый, как котёнок, но на меня он произвёл впечатление человека с довольно сложным характером.

– Вы ведь работаете сейчас вместе над одним фильмом и виделись с Константином накануне случившегося, каким он вам показался? Может быть его что-то тревожило?

– Он показался мне человеком с переменчивым настроением. Чтобы общаться с ним, надо понять, в каком он сегодня состоянии – можно ли разговаривать с ним или лучше к нему не приближаться? Возможно, девочке просто повезло – в тот день он был в прекрасном настроении, но я знаю режиссёров, которые чуть ли не на коленях перед ним стояли, умоляя его сняться в их фильме и всё без толку! Так что я думаю не только друзей, но и врагов он себе нажил не мало…

– Как вы считаете, доводилось ли ему сталкиваться с завистью менее успешных коллег, чем он?

– Конечно! А кому не доводилось? Ему ещё повезло, что он в театре не работает – вот где настоящий змеюшник!

После рекламной паузы, во время которой я успела сбегать на кухню за чаем и конфетками, на экране снова появился взъерошенный, но всё равно очень привлекательный, Константин Рафин. На этот раз молоденькая журналистка додумалась спросить его о смысле жизни. Рафин невольно рассмеялся над пафосной наивностью вопроса, но потом взял себя в руки и ответил серьёзно:

– Жизнь не имеет смысла. Если вам этот нужно, то вы должны определить и найти смысл жизни сами. А если брать за основу большую идею то, возможно, это – любовь?

– В чём секрет вашего успеха?

Рафин поморщился, видно этот банальный и глупый вопрос уже давно достал его.

– Я не знаю, – ответил он, даже не пытаясь казаться милым. – Я не знаю, что я сделал такого, что меня отличает от других, и что делает меня успешным.

– Ну, как вы думаете, чем вы запомнитесь зрителям?

– Не думаю, что мненужно чем-то запоминаться. Я не ставлю перед собой такую цель.

(В этот момент мне стало жаль бедную журналистку.)

– А как вы решаете играть вам или не играть ту или иную роль?

– Исходя из моих чувств. Сценарий должен пробуждать мою фантазию.

– Известно, что вы отказались от нескольких очень успешных проектов, ради участия в артхаусных фильмах. Вы не боитесь утратить свою славу?

– Славу? А что это значит? Что я должен улыбаться фотографам и отвечать на вопросы о своей личной жизни? Плевал я на славу. Это слово ничего мне не говорит.

– Сегодня в нашей студии присутствует лучший друг Константина Рафина Алексей Чернов, – объявил ведущий и приблизился с микрофоном к популярному сериальному актёру – мужественный подбородок с ямочкой, добрые глаза. – СМИ сообщают, что Константин возвращался в Москву со своей дачи, но на самом деле ночь накануне он провёл в вашем доме?

“Так, так, так – подумала я, сразу вспомнив слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации Рафина. – А этот красавец тоже холостяк?”

– И то, и другое верно, – ответил Чернов на вопрос ведущего. – Костя часто бывал у меня в гостях, мы с женой всегда рады были его видеть, он – крёстный нашего старшего сына. Недавно он решил купить себе дачу по соседству, вчера вечером он заезжал проверить, как там продвигается ремонт, потом заглянул ко мне. Мы пропустили рюмочку-другую, садится на мотоцикл в таком состоянии, понятное дело, нельзя, поэтому Костя остался переночевать, как уже не раз делал.

– А утром отправился на работу?

– Да.

– И ничто не предвещало беды?

– Да, как сказать… Мне показалось, что накануне вечером он был чем-то подавлен. Я спрашивал его, что случилось, но он как настоящий мужик никогда не жалуется на жизнь, поэтому только отмахнулся от моих вопросов.

– Как вы познакомились с Константином?

– Мы познакомились пятнадцать лет назад, когда оба пробовались на главную роль в фильме “Скорый поезд” и с тех пор дружим.

– Роль получил Константин и, как говорится, на следующее утро проснулся знаменитым, а вам ещё лет пять пришлось дожидаться своего звёздного часа… Не помешало ли это вашей дружбе? Не было ли актёрской зависти?

– Нет, зависть чувство недостойное. К тому же у каждой медали, как известно, есть своя обратная сторона. Я был не очень востребован как актёр в начале карьеры, зато у меня было время, чтобы создать семью, растить детей. А Костя вот до сих пор один, всё время мотается с одной съёмочной площадки на другую… Да и постоянное внимание к тебе со стороны незнакомых людей, может очень утомлять! Ему то и дело приходится отбиваться от разных мужиков, мечтающих с ним выпить или женщин, простите, мечтающих с ним переспать. И те, и другие иногда бывают очень навязчивы и агрессивны.

– Я слышал, что прошлым летом одна такая поклонница даже смогла пробраться к нему в квартиру, пока он спал, это правда?

– Да. У Кости сломался кондиционер, день был жарким и он лёг спать, оставив окно открытым, а она каким-то образом через это окно смогла пролезть к нему, хотя он живёт далеко не на первом этаже! Он проснулся утром, ничего не подозревая, пошёл принять душ, вышел из ванной комнаты голый и в этот момент обнаружил у себя на кухне незнакомую женщину…

– Она тоже была голой? – спросил ведущий легкомысленным тоном, зрители в студии поддержали его смехом.

– Нет, она была одетой, но это всё равно был тот ещё сюрприз!

– А у нас в студии сегодня присутствует другая поклонница Константина Рафина – Марина, которая на прошлой неделе впервые приехала в Москву из Владивостока, но уже успела встретиться и пообщаться со своим кумиром. Марина, расскажите, как это было?

На экране предстала чуть полноватая девушка непримечательной наружности, но бойкая и общительная:

– Я приехала в Москву, чтобы поступить в МГУ. Ну, а заодно я решила осуществить и другую свою мечту – увидеть в живую Константина Рафина! Через интернет я узнала его адрес, приехала к его дому…

– И влезли к нему в окно?

– Нет, я поступила, как цивилизованный человек, я позвонила в его дверь и он ответил мне через домофон. Я представилась, объяснила ему, что я его давняя поклонница, приехала из далека, мечтаю получить его автограф… И через пару минут он спустился ко мне, вышел из подъезда, мы поболтали немножко, сделали селфи…

– Вот так просто? – удивился ведущий.

– Да! А он вообще очень простой в общении, совсем не звёздный и это не только моё мнение – такое же впечатление он произвёл и на всех остальных поклонниц, которым повезло с ним встретиться и пообщаться.

– Вы как-то контактируете с другими его поклонницами?

– Да, конечно! Мы и в живую друг с другом общаемся и в интернете на форуме, посвященном Константину, переписываемся…

– Что сейчас происходит в его фан-клубе? Как поклонницы отреагировали на вчерашнее происшествие?

– Ой, все просто в шоке, каждая вторая в истерике, мы поверить не можем, что такое могло случиться с нашим Костей!

– А как вы думаете, могла ли этот безумный поступок совершить какая-нибудь влюблённая в Рафина поклонница, решившая – если не мне, так не доставайся же ты никому!

– Вы знаете, поклонницы разные бывают и неадекватные в том числе, но я думаю, что по-настоящему любящий человек не способен навредить тому, кого он любит!

– А что думает о настоящей любви Константин Рафин, мы узнаем сразу после рекламной паузы. Не переключайтесь!

Я и не собиралась.

После рекламной паузы на экране вновь возник всё ещё взъерошенный Рафин. Похоже, я влюбилась! С каждым разом он казался мне всё милее и милее…

– Читательницами одного популярного издания вы были признаны самым сексуальным мужчиной России. Что вы об этом думаете? – спросила журналистка.

– Я не понимаю, какое отношение ко мне имеют все эти разговоры о сексуальности. Я ведь актёр, а не стриптизёр какой-нибудь!

– А вы романтичный человек?

– Боюсь, что нет. Я довольно приземлённый.

– Вы верите в вечную любовь?

– Если и есть вечная любовь, то я её ещё не встретил, – ответил Рафин.

Далее ведущий ток-шоу стал брать интервью у популярного певца – тот не был знаком с Рафиным, но несколько лет назад с ним приключилась похожая история… Некий олигарх, узнав что певец закрутил интрижку с его женой, нанял киллеров, чтобы убить соперника. Тому пришлось бежать из страны на край света. Вернуться в Москву он смог только после того, как мстительный богач скончался.

Выслушав исповедь горе-ловеласа, ведущий снова обратился с вопросом к Алексею Чернову:

– Константин известен тем, что никогда не отвечает на вопросы касающиеся его личной жизни, но с лучшим другом он, наверное, более откровенен, чем с журналистами… Как вы думаете, может ли причиной случившегося быть любовный треугольник?

Чернов надолго задумался, видимо решая, что он может сказать, а что нет… В конце концов, ответил кратко:

– Нет, я так не думаю. Костик никогда не был бабником. К тому же, насколько я знаю, сейчас его сердце свободно.

Однако, всем остальным присутствующим в студии гостям версия покушения на убийство на почве ревности, очень понравилась. Все оживились и разговорились. Утихомирить гостей ведущему удалось только после того, как он объявил, что сейчас попытается дозвониться до самого героя дня…

Раздались телефонные гудки, а потом голос, будто вырезанный из красного дерева, произнёс:

– Да, я вас слушаю.

Ведущий торопливо представился, объяснил обстоятельства, при которых он звонит артисту – прямой эфир и всё такое, после чего поинтересовался самочувствием Рафина.

– Ну, врачи меня залатали, заштопали и теперь пугают тем, что к свадьбе всё заживёт.

Собравшиеся в студии зрители, будто вздохнули с облегчением, услышав ответ, женщины заулыбались.

– Константин, а вы видели лицо водителя, сбившего вас?

– Нет.

– А не запомнили номер чёрного джипа?

– У вас те же вопросы, что и у полицейских! – усмехнулся Рафин. – Нет, не запомнил.

– Константин, как вы думаете, кто мог покушаться на вашу жизнь? Есть ли у вас враги?

– Думаю, это был просто какой-то сумасшедший, который ненавидит мотоциклистов! – ответил Рафин, шутя.

Ведущий сдержанно улыбнулся и сердечно пожелал артисту скорейшего выздоровления.

Под занавес показали последний отрывок из интервью Рафина.

– О чём вы мечтаете? – спросила журналистка.

– Я хочу простой жизни, – тихо ответил Рафин. – Я хочу простоты.

Как только программа закончилась, мне тут же позвонила мама:

– Ну, что ты обо всём этом думаешь? – и, не дожидаясь моего ответа, поделилась собственными соображениями по этому поводу. – Он такой странный оказывается! Похож на красивого бродяжку. Я думаю, что это всё из-за бабы. Шерше ля фам, как говорят французы!

– А я согласна с Рафиным, хоть он и говорил, шутя, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды! Это какой-то случайный псих, который и не знал, что наехал на известного артиста, а сейчас вместе со всеми прилип к экрану, следя за развитием событий…

Несколько дней спустя, вернувшись вечером домой после очередного кастинга для очередного рекламного ролика, в котором для женщин моего возраста есть только роли матерей счастливых семейств, на которые меня никогда не утверждают, я обнаружила, что мне опять отключили электричество. Они делают это примерно раз в три месяца. За долги по квартплате. Но я всё никак к этому не привыкну. На душе от тишины и темноты, в которую погружается моё жилище, сразу становится так одиноко и тоскливо. Чувствуешь себя аутсайдером, отрезанным от мира. И самое обидное, что никто мне не сочувствует, все говорят – иди работать. И смотрят с презрением, как на тунеядку. Сочинять всякие истории, по их мнению – это не работа. Раз за неё не платят. Этим можно заниматься и в свободное время, так они думают, но я уже пробовала – работала в ночном клубе, потом в офисе, потом ещё где-то… Работа только ради заработка, в которую ты не вкладываешь душу, выкачивает энергию и опустошает.

Когда я пишу, я чувствую себя спокойной и счастливой, вот как сейчас, хотя я рассказываю не о самом светлом моменте своей жизни. Когда мне не о чем писать, я полна тревог и всё время как-будто ищу чего-то. Мало кто способен это понять. Правда, я никому особо души то и не открывала…

Я зажгла свечу, специально припасённую для такого случая. Вытерла лужицу, образовавшуюся возле разморозившегося холодильника. Доела остатки колбасы с хлебом. Потом достала старенький сиди-плейер, включила диск своего любимого Робби Уильямса под названием “Sing when you’re winning” (слушаю его всякий раз, когда мне особенно хреново) и стала почитывать роман о привидении, терроризирующем замок, в котором живёт разорившееся семейство английских аристократов… Книжка довольно скучная и досталась мне бесплатно на книжной ярмарке в качестве довеска к другой покупке, но если читать её в потёмках при свете дрожащей свечи, то идёт не плохо!

Утром я приняла ванну, подкрасилась, принарядилась. Когда собираешься идти в ломбард, нужно выглядеть прилично, чтобы те гиены, которые там работают, не догадались, что ты дошла до ручки, иначе они не дадут тебе ни гроша. Открыла шкатулку, когда то битком набитую украшениями… Лет до двадцати пяти я влюблялась только в мужчин, которые были почти вдвое старше меня, такие мужчины не очень верят в искренность чувств, испытываемых к ним красивыми девушками, поэтому на всякий случай подогревают их страсть дорогими подарками. Эти безделушки очень пригодились мне, когда я решила, что я писатель.

Итак, я открыла шкатулку, в которой осталось всего три перстня, один браслет и две пары серёг. “Зачем мне серьги?” – подумала я. Всё равно я почти всегда хожу с распущенными волосами, прикрывающими уши, и серёг этих никто не видит.

А ещё я подумала – будут ли влюблённые мужчины когда-нибудь снова дарить мне украшения или эти времена навсегда остались в прошлом?

В первом ломбарде мои серьги взять отказались – бриллианты маловаты, да и вообще белое золото им как-то не особо нравится. Во втором мне дали за них три тысячи пятьсот рублей – это в десять раз меньше той суммы, которую когда-то заплатил за них мой поклонник, но и на том спасибо!

Странный был день. Сначала какая-то старушка сказала мне в след словами из песни: “Нельзя быть на свете красивой такой”… Потом какой-то парень в толчее вокзала попытался погладить меня между ног… Затем в продуктовом магазине смуглые восточные мальчики лет пятнадцати ходили за мной по пятам и начинали смущённо хихикать, когда я смотрела на них… Одета я была от шеи до пят во всё чёрное, закрытое, даже не обтягивающие. С ума все что ли посходили?

Вернувшись домой, я позвонила знакомому электрику, который за тысячу рублей не легально подключает мне электричество обратно. Он смог приехать через пару часов. Молодой мужчина с голубыми глазами и весёлым лицом. Мне кажется, я ему нравлюсь. Когда я протягиваю ему деньги, за выполненную работу, он колеблется, не спеша их взять. Я чувствую, что он предпочёл бы пригласить меня на свидание, но делаю вид, что мне и в голову не приходит, что наши отношения могут быть какими-то другими, кроме деловых, поэтому настойчивее протягиваю ему деньги. Мне он тоже нравится, но не настолько, чтобы влюбиться, а значит и начинать не стоит. В конце концов, он берёт деньги и уходит. А я сразу же включаю ноутбук, с монитора которого на меня теперь всё время смотрит тревожное и прекрасное лицо Константина Рафина… Я вглядываюсь в это лицо и у меня появляются силы, чтобы продолжать жить.

Через две недели после того рокового дня, когда Константин Рафин попал в аварию, меня снова пригласили на съёмки фильма с его участием. На съёмочной площадке Рафин появился опираясь на костыли. Его встретили аплодисментами. Он смущённо улыбнулся и махнул рукой, как бы говоря – да ладно, прекратите!

Снимали три сцены с его участием, во время всех трёх сцен он сидел за столом и не делал ничего особенного, как мне показалось. Во время пауз между дублями держался непринуждённо, шутил с партнёршами – двумя красивыми двадцатипятилетними блондинками, но не флиртовал. Говорил тихо, так что те, для кого его слова не были предназначены, не слышали, что он говорит. Режиссёрша в основном давала указания его партнёршам, ему же – ну, ты сам знаешь, что тебе делать.

Я сидела всего в полутора метрах, но спиной к нему. Во время перерывов между дублями я, конечно, оборачивалась и, как и все, глазела на него. На этот раз я выспалась и выглядела хорошо, но всякий раз, когда взгляд Рафина скользил в мою сторону, со мной случался приступ застенчивости и я торопливо отворачивалась или опускала глаза. Моё отношение к нему со времени первой съёмки сильно изменилось – две недели назад я была легкомысленной особой, мечтающей подцепить звезду, а теперь превратилась в по уши влюблённую поклонницу, которая и взглянуть то на своего кумира робела…

Всё это время я безвылазно просидела в его фан-группе, где поклонницы бережно собрали и сохранили тысячи фотографий, сотни интервью, не говоря уже про все фильмы с его участием. В первую очередь меня, конечно же, заинтересовало всё, что имело отношение к его личной жизни. Не смотря на его репутацию человека, не афиширующего свою личную жизнь, поклонницам удалось собрать обширную коллекцию фотографий под названием “Костя и его женщины”, которая была составлена из совместных снимков Рафина и женщин, которые были замечены то ли в дружеских, то ли в более личных отношениях с артистом. Я вглядывалась в лица этих женщин, пытаясь определить, какие дамы в его вкусе? И поначалу была разочарована, так как увидела совсем не то, что ожидала… Ни одной модели, ни одной звёздной партнёрши по фильмам, актрис вообще практически не было среди его подруг. Не было и красавиц. Блондинок и брюнеток было примерно в равном количестве. Напрашивался вывод, что внешность для этого мужчины не главное. Тогда что же?

Ещё я заметила, что большинству из этих женщин было прилично за тридцать, а то и за сорок. Он что предпочитает постарше? И только чуть позже до меня дошло – они не постарше, они его ровесницы! На фото, сделанных в конце девяностых – начале двухтысячных годов, рядом с ним были женщины такие же молодые, как и он сам, но с годами он становился старше и женщины его тоже взрослели. Я была шокирована, когда осознала, что так привыкла к тому, что рядом со всеми этими медийными, преуспевающими мужчинами, сколько бы лет им ни было, как правило, присутствуют партнёршы, которым на вид не больше двадцати пяти, что заподозрила тридцативосьмилетнего мужчину, встречающегося с ровесницами в том, что он чуть ли не извращенец!

Рассматривая постановочные фото Рафина, сделанные для глянцевых и киношных журналов, я заметила, что все эти фото, будто кадры из фильмов… Я не нашла ни одного снимка, на котором он позировал бы без рубашки, как положено секс-символу. Вообще фотографий, на которых он улыбался бы голливудской улыбкой и выглядел бы просто красавцем, не было. Наверное, потому что он был не просто красив – у него была особенная, умная красота. Даже на тех снимках, где он был ещё совсем мальчишкой, его лицо уже будто рассказывало какую-то историю…

На красных ковровых дорожках он был неотразим – сексуальный, стильный, недоступный. И лишь на редких кадрах эта маска спадала и на его лице вдруг мелькала застенчивая улыбка или по-детски открытый и доверчивый взгляд.

Затем я принялась читать и просматривать интервью Рафина, которые поклонницы в фан-группе выложили в хронологическом порядке. Возникло необычное ощущение, как будто я в ускоренной промотке наблюдаю, как из мальчишки он превращался в мужчину… Во время первых своих встреч с журналистами он был совсем юным и невозможно хорошеньким! А нервничал так, что бедняжку аж трясло! Это было так трогательно, он пробуждал к себе нежность, хотелось погладить его по щеке и сказать: “Успокойся, малыш, всё будет хорошо!” В зените славы он бесил журналистов и некоторые в своих статьях откровенно в этом признавались. На вопросы отвечал односложно, часто только да или нет, или вообще не отвечал, глядя куда-то в сторону с выражением тоскливой скуки на лице. Став старше, он стал вести себя, как и положено взрослому ответственному человеку, одной из профессиональных обязанностей которого является общение с прессой. Он помогал журналистам сделать шоу из беседы с ним – на вопросы отвечал подробно, часто шутил.

И он не всегда избегал личных тем… Вот например, что рассказал в одном из интервью тридцатидвухлетний Рафин об отношениях с женщинами: “Я открыт для обсуждений с самого начала. Я говорю им о том, что я ещё не готов к браку и что для меня трудно быть верным только одной женщине”.

Сердце сжалось от болезненного воспоминания – всего несколько месяцев назад и мне довелось услышать нечто подобное от мужчины. Но, как и всякая влюблённая женщина, я отмахнулась от этих слов в наивной надежде, что когда этот мужчина узнает меня лучше, то полюбит по-настоящему и захочет измениться – стать верным и создать семью.

А ещё я вспомнила, что не раз замечала под фотками своего теперь уже бывшего возлюбленного комментарии, в которых его сравнивали с Рафиным. Обычно артисты не любят, когда их сравнивают с кем-то, но это сравнение Никите явно казалось лестным. Рафин нравился мужчинам не меньше, чем женщинам. Женщинам он нравился, понятное дело, потому что был дьявольски красив, а мужчин привлекал образ крутого парня, на которого хотелось быть похожим. Мотоциклы, на которых предпочитал передвигаться Рафин, извечная сигарета в руке, которую он держал так, будто это самокрутка с травкой, и откровенное пренебрежение к внешнему виду – причёска, словно он только что встал с постели, трёхдневная щетина, драные джинсы и ботинки, настолько заношенные, что казалось, будто он в них всю жизнь ходит.

Однако я впервые заметила сходство Никиты с Рафиным только после того, как увидела Рафина в живую и удивилась тому, что раньше этого не замечала! И дело было даже не в том, что они одного роста и одинакового телосложения, носили одну и ту же причёску, и их лица можно было бы описать одними и теми же словами – широкий лоб, высокие скулы, большие миндалевидные глаза, нос – не короткий, но и не длинный, идеальный для мужского лица, губы не тонкие, но и не полные, если присмотреться внимательнее, то в их изгибе можно было заметить намёк на жестокость… Больше всего меня поразило сходство в манере держать себя, что-то неуловимое в осанке и повороте головы. Я даже заподозрила своего бывшего в откровенном подражании Рафину.

Единственное отличие было в том, что Никита почему-то казался плохим парнем и героев играл соответствующих, а Рафин казался человеком хорошим и внушающим доверие, поэтому и персонажи его все были сплошь положительными. А ещё Никита был на семь лет моложе Рафина, но это различие в глаза не бросалось, так как Рафин не выглядел на свой возраст. Не зная, сколько ему лет, можно было даже подумать, что это он моложе Никиты, а не наоборот.

Когда съёмки закончились, брюнетка по имени Веста, с которой я познакомилась ещё в прошлый раз, первой подошла к Рафину, плавно покачивая бёдрами, и чувственным голосом попросила его о совместном фото.

– Так, ну ка прекратили эти глупости! – рявкнула помощница режиссёра. – Человек только из больницы выписался под свою ответственность, то есть не долечившись!

– Галь, ничего страшного, – мягко возразил ей Рафин, – с меня не убудет.

Следом за брюнеткой к нему в очередь на фотосессию выстроились и другие женщины, снимавшиеся в массовке. Мужчины делали вид, что они выше подобных глупостей, хотя чувствовалось, что им тоже хотелось бы совместного фото со звездой. А я продолжала сидеть на прежнем месте, с улыбкой наблюдая за происходящим.

Когда Рафин сфотографировался со всеми желающими, он посмотрел на меня и спросил:

– А вы не хотите фото со мной?

– Хочу, – ответила я. – Но, мой мобильный телефон – только телефон, в нём нет камеры.

На какое-то время после моих слов возникла пауза, во время которой мы с Рафиным продолжали, улыбаясь, смотреть друг на друга… Потом какая-то женщина предложила сфотографировать меня на свой айфон, пообещав выслать мне фотографию по электронной почте. Я поспешно и как-то неловко выбралась из-за стола, и присела на стул рядом с Рафиным, он придвинулся ближе, чуть приобняв меня за плечи, как мгновенную вспышку я почувствовала влечение к нему…

Минуту спустя я уже смотрела в спину, удаляющемуся Рафину и думала: “Прощай, мужчина моей и не только моей мечты!” Сердце сжимала грусть от мысли, что, наверное, я его никогда больше не увижу.

Вечером того же дня я рассматривала два снимка, на которых была запечатлена рядом с Константином Рафиным – на первом мы оба глядели в камеру чуть улыбаясь, на втором я глядела в камеру, продолжая улыбаться, а он глядел на меня. Мне показалось, что мы гармонично смотримся друг с другом, благодаря контрасту – он темноволосый, темноглазый, смуглый и мужественный, я светловолосая, светлоглазая, бледная и хрупкая.

Недолго думая, я отправила второй снимок Никите с подписью: “Кому нужна копия, когда можно заполучить оригинал?” И минут пять прыгала по комнате, радуясь своей маленькой мести, пока не получила ответ: “Но даже в такой компании ты почему-то не смогла забыть обо мне!” Вот гад! А ведь он прав.

Через пятнадцать минут он прислал ещё одно сообщение: “Я на несколько дней в Москве, если хочешь увидеться, приезжай”. Никаких “я соскучился”. От него не дождёшься. Но, душа и тело почему-то потянулись к этому холодному, самовлюблённому мужчине, наплевав на ревность, на гордость и на всё прочее… Однако вместо того, чтобы кинуться к нему навстречу через весь город, я нашла в себе силы отключить телефон и лечь спать, стараясь перед сном думать не о нём, а о Константине Рафине, как говорится, клин клином вышибают! Я вспоминала ощущение силы и доброты накрывшие меня, как только я приблизилась к этому мужчине. Крайне редкое сочетание… Сильные мужчины, как правило, не очень добры. Добрые, как правило, неудачники.

А ещё я вспоминала, как он шепнул мне на ушко: “Ты просто куколка!”

Лето выдалось жарким. Неужели кого-то радует жаркое лето в городе? Я за дожди! В дождливые дни и дышится легче, и не так обидно, что тебе даже некуда и не с кем пойти. Рафин брёл по своей жизни, полной радостей и горестей, а я от своей убегала – убегала в очередную фантазию, потому что жизни как таковой у меня и не было.

Разок удалось получить работу – в псевдо-реалити. Это такие постановочные, основанные на совершенно безумных сценариях истории, которые выдают за правду – мол, это реальные люди и с ними на самом деле такое происходило.

Кастинг-директор сначала отправила меня на пробы к режиссёру-мужику, я пробовалась на роль меркантильной девицы, выкачивающей из своего женатого любовника деньги и подарки.

– Нет, нет, нет, это совсем не ваша роль, – заметил режиссёр.

“Почему это не моя? – подумала я. – Да на мне сейчас нет ни одной тряпки, ни одной побрякушки, которую бы я купила себе сама – всё подарено кем-то из моих бывших!” Но, режиссёру я об этом не сказала и он вручил мне другой сценарий. В этом сценарии мне отводилась роль сорокалетней жены олигарха, которой муж изменяет с шестнадцатилетней красоткой. По сюжету я должна была кричать – тварь! гадина! И другие не хорошие слова. И набрасываться на девчонку с кулаками. Роль показалась мне отвратительной, а режиссёр с таким наивным энтузиазмом спрашивает:

– Эта роль вам намного больше подходит, вы чувствуете, да?

– Вообще-то нет, скорее наоборот, – честно ответила я.

Когда он безуспешно пытался вытащить из меня агрессию стареющей женщины направленную по отношению к молоденькой сучке, которая увела у неё мужа, в кабинет к нему заглянула женщина-режиссёр и, посмотрев на меня, спросила:

– Ты не будешь против, если я заберу её? Хочу попробовать её на роль жены моряка.

Режиссёр-мужчина махнул рукой, отпуская меня, и я получила третий за последний час сценарий. Сначала прочла краткую характеристику героини: Анна – 35 лет, врач. Красивая, сексуальная, эффектная, добрая, милая женщина. Сильно подвержена эмоциям и страстям. Любит своего мужа.

Вот это другое дело! Да и сценарий оказался не таким противным, как предыдущие два – мне предстояло играть неверную жену, с которой муж-моряк собрался разводиться, да потом передумал, потому что понял, что всё равно её любит. (И вообще я давно заметила, что мне удаётся получить работу, только если режиссёр – женщина!)

В день съёмок я и другие актрисы (все не профессиональные) приехали вовремя, ожидая опаздывающих мужчин, делились опытом предыдущих съёмок. Потом приехали мужчины и мы стали репетировать. Во время первой репетиции меня критиковали, во время второй хвалили, говорили, что я успокоилась и разыгралась (на самом деле я устала и мне всё надоело). Потом были съёмки (из экономии средств съёмки таких псевдо-реалити проходят без дублей, как в театре). Мне показалось, что играли мы хуже, чем во время репетиций – не так эмоционально, и половину текста забыли (точнее я и мой “муж” забыли половину текста и в основном импровизировали, а вот второстепенные персонажи отбарабанили свои реплики от и до). Но режиссёр после съёмок была довольна, улыбалась и всех хвалила.

Потом в ожидании, когда нам всем выплатят наши скромные гонорары – всего пару тысяч рублей, мне ещё какое-то время пришлось общаться с женщинами, участвовавшими в съёмках, и это было лишним, так как они вдруг стали проявлять ко мне интерес – расспрашивать, сколько мне лет, замужем ли я, есть ли у меня дети и кем я работаю? Выяснилось, что лет мне уже много, а у меня ни семьи, ни профессии. Они никак это не прокомментировали, но я почуяла, что они меня как-будто осудили за что-то… Поэтому я от них отделалась и к метро шла вместе с “мужем”– единственным профессиональным актёром, участвовавшим в этих съёмках. Он показался мне человеком не глупым и ещё более замкнутым, чем я. Мы делились впечатлениями от съёмок и ни о чём друг друга не расспрашивали.

Вернувшись домой, я открыла электронную почту и обнаружила там письмо от режиссёра: “Юлечка, спасибо большое за прекрасную работу! У нас получилась замечательная серия. Вы были такие голубки в конце, что я чуть не расплакалась! Сидела за монитором и получала огромный режиссерский кайф. Ты – МОЛОДЕЦ! Извини, что вначале на тебя наехала, ты всё сделала супер.

До встречи!”

А потом раздался звонок, которого я ждала десять лет… Вам приходилось ждать чего-то десять лет? Звонила женщина, представилась, но её имя тут же вылетело у меня из головы, сказала, что работает редактором в издательстве, в которое я несколько месяцев назад отправила очередное своё творение. Ещё сказала, что роман им понравился и они хотели бы его опубликовать.

“Не может быть!” – ляпнула я. Потом взяла себя в руки и постаралась произвести впечатление человека разумного. Спросила о планируемом тираже, о сроках публикации, ну и о гонораре само собой. Я знала, о чём спрашивать, не в первой! Женщина тоже о чём-то меня спросила. Не помню, о чём. Потом мы договорились о встрече на понедельник, она продиктовала мне адрес издательства и, пожелав друг другу хороших выходных, мы простились.

Десять лет назад, когда такой звонок раздался в моём доме впервые, повесив трубку, я минут пять наворачивала круги по потолку, визжа от восторга. К написанию первого романа меня подтолкнули безответная любовь, ностальгия и желание испытать себя – а слабо ли мне написать роман, который какое-нибудь издательство захочет опубликовать? Оказалось, не слабо! Я обрадовалась, решив, что наконец-то нашла себя. Но, мой второй роман ни одно издательство не заинтересовал. И третий не заинтересовал, и четвёртый…

Моя мама поражалась моему упорству и целеустремлённости, поражалась тому, что вот уже десять лет я не сдаюсь – продолжаю писать новые романы и штурмовать издательства. Она не понимала, что дело тут не в упорстве и уж точно не в целеустремлённости (чего нет, того нет, в поступках я всегда была довольно не последовательна). Я просто не могу иначе. Мне просто не для чего больше жить. Если б я встретила большую и взаимную любовь, то вышла бы замуж, родила ребёнка и, как все нормальные женщины, стала бы жить заботами и радостями семьи, но судьба не была добра ко мне. Большую часть жизни я провела в одиночестве.

На этот раз я не стала визжать от счастья, на этот раз, положив трубку, я заплакала…

На следующий день я решила пойти прогуляться. Когда тебе плохо, хочется забиться в нору и не высовываться, пока не залижешь раны, а когда тебя распирает от радости, хочется быть среди людей.

Но сначала я позвонила Димке, чтобы взять у него взаймы немного денег.

– А то у меня меньше ста рублей осталось – в понедельник не на что будет даже до издательства доехать! А когда моя книга станет бестселлером, я тебе всё верну.

– Ага, главное, когда будешь Нобелевскую премию по литературе получать, не забудь упомянуть меня в благодарственной речи.

– Это обязательно!

Наверное, в моей жизни наступила светлая полоса, потому что братец согласился одолжить мне пару тысяч. Обычно у него зимою снега не выпросишь! В лучшем случае он может заехать в гости, купив по дороге продуктов, причём специально из вредности покупает не те, которые я люблю: вместо конфет – фрукты, вместо картошки – гречку или рис, вместо жареной на гриле курицы – сырую, которую нужно как-то приготовить, а он знает, что я этого делать не умею и не люблю.

– Может, сходим в кафе, отметим публикацию моей второй книги? – предложила я, когда мы пересеклись в метро.

– А кто платить будет? – спросил он.

– Я сегодня богатая! – ответила я, показывая ему деньги, которые только что от него получила.

Он вздохнул и посмотрел на меня взглядом, в котором смешались жалость и раздражение.

– Отмечать будешь, когда книга выйдет, а пока рано ещё. К тому же у меня дела.

Понятно. Кому охота провести субботний вечер с ненормальной старшей сестрой? Наверное, братец отправился на свидание с очередной девицей, которая через неделю его бросит. Её он наверняка в кафе пригласит и при этом не будет интересоваться – кто платит, а будет делать вид, будто он сама щедрость и деньги для него вообще не проблема.

Обычно находясь в метро или на улице, я стараюсь не встречаться ни с кем взглядом, так как по опыту знаю, что большинство незнакомцев, на которых я посмотрю, сразу же попытаются вступить со мной в контакт… Полицейские потребуют предъявить им документы, старушки попросят денег, мужчины попытаются получить номер моего телефона. Но в тот день я была счастлива, а потому не осторожна. Выходя из метро, я встретилась взглядом с не молодой цыганкой, которая тут же изъявила желание мне погадать.

– Нет, спасибо, – ответила я.

– Со своей первой любовью ты рассталась, красавица! – выкрикнула цыганка мне вслед, не сдаваясь.

“Как и все, – подумала я. Единственный известный мне человек, который не расстался со своей первой любовью, Шах Рукх Кхан”.

– А новую любовь встретишь ещё не скоро! – выкрикнула цыганка, видимо в отместку за то, что я прошла мимо, не остановившись.

“Не скоро – это когда интересно? Может, после пятидесяти наконец-то повезёт? Правда, единственная известная мне женщина, которой удалось устроить свою личную жизнь после пятидесяти – это Алла Пугачёва”.

Позднее, вспоминая этот эпизод, я думала о том, что, возможно, та цыганка меня сглазила – до встречи с новой любовью мне оставалось всего несколько минут…

Гулять я пошла в знаковое для многих пишущих и читающих людей место – на Патриаршие пруды. Прихватила с собой книгу, правда, не Булгакова. У меня было лирическое настроение, хотелось мечтать о большой любви, о той, что судьба, а не случайность. Когда у меня такое настроение я перечитываю стихи Сергея Есенина об Айседоре Дункан или роман Марины Влади о Владимире Высоцком.

Погода была идеальной – не жаркой, не прохладной. Комфортной, как говорят в таких случаях. Я бродила по Патриаршим, ела мороженое в вафельном стаканчике и повторяла про себя стихи, которые выучила наизусть:

Не знаю, не помню,

В одном селе,

Может, в Калуге,

А может, в Рязани,

Жил мальчик

В простой крестьянской семье,

Желтоволосый,

С голубыми глазами…

И вот стал он взрослым,

К тому ж поэт,

Хоть с небольшой,

Но ухватистой силою,

И какую-то женщину,

Сорока с лишним лет,

Называл скверной девочкой

И своею милою.

Подвыпивший старичок долго говорил мне о том, какая я красивая. Маленькая, злобная собачка облаяла меня с ног до головы, но не напугала, а лишь рассмешила. Симпатичный толстощёкий малыш подарил мне одуванчик.

Поступь нежная, лёгкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил,

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Устав бродить, я села на скамейку и достала тоненькую книжечку, которую впервые прочла почти четверть века назад двенадцатилетней девочкой. Сколько за эти годы я сменила городов и квартир, а она не затерялась. Тогда я читала её, сидя на вокзале, в ожидании поезда. Моя красавица-мама, решившая вывести меня и моего братца к морю, выбивалась из сил, присматривая за Сашкой, который был в том возрасте, когда дети и минуты не могут посидеть спокойно. Димка остался на севере с отцом и их на пару разбитым сердцем, а я читала, не замечая ничего вокруг – ни суеты привокзальной, ни шума, ни вони, ни духоты. Моё ещё полудетское сознание было потрясено – вот она значит, какая любовь бывает! Не такая, как в сказках, когда всё заканчивается свадьбой, после которой они жили долго и счастливо… И жизнь бывает не долгой, и счастье горьким…

“На сцене неистово кричит и бьётся полураздетый человек. От пояса до плеч он обмотан цепями. Ощущение страшное. Сцена наклонена под углом к полу, и цепи, которые держат четыре человека, не только сковывают пленника, но и не дают ему упасть. Это шестьдесят седьмой год. Я приехала в Москву на фестиваль, и меня пригласили посмотреть репетицию “Пугачёва”, пообещав, что я увижу одного из самых удивительных исполнителей…”

Какой-то мужчина сел на скамейку рядом со мной. Я на него не смотрела, но интуитивно почуяла, что он сел рядом не просто так – он собирается со мной заговорить. А ещё почувствовала, что в отличие от меня этот мужчина вышел из дома не веселья ради, а чтобы развеять грусть. Не отрываясь от книги, я бросила на него искоса мимолётный взгляд не замужней женщины, то есть оценивающий. Не чищеные ботинки, заношенные джинсы, мятый пиджак, бейсболка (терпеть не могу бейсболки), тёмные очки, в ухе булавка вместо серьги, небольшие шрамы на правой брови, на лбу и возле верхней губы, татуировка с цифрой три на левой руке и что самое неприятное – не аккуратная, клочковатая борода, сквозь чёрные жёсткие волоски которой местами уже пробивалась седина. Короче, какой-то неудачник. Я придала лицу холодное, надменное выражение, в надежде, что это отпугнёт мужчину и он не решится со мной заговорить, и продолжила читать.

“…мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы. Я знаю, что это – ты. Ты совершенно не похож на ревущего великана из спектакля, но в твоём взгляде чувствуется столько силы, что я заново переживаю всё то, что испытала в театре. А вокруг уже возобновился разговор. Ты не ешь, не пьёшь – ты смотришь на меня.

– Наконец-то я встретил вас”.

Вот чёрт! Как же я могла забыть, я всегда реву, когда читаю эту книгу! Вот и сейчас слёзы на глаза навернулись! Только этого не хватало. Тушь потечёт, да к тому же какой-нибудь жалостливый прохожий, заметив, что я плачу, может начать приставать с расспросами. Вот и мужчина, сидевший рядом, зашевелился и спросил обеспокоенно:

– С вами всё в порядке?

Я вытерла слёзы и уже собралась отмахнуться от него, как до меня дошло – я знаю этот голос!

– Это вы?! – воскликнула я. Мужчина в ответ чуть улыбнулся и на его небритых щеках появились ямочки, сводившие с ума тысячи его поклонниц. – Что вы здесь делаете?

– Тоже, что и все – прогуливаюсь.

– Но… Вы не боитесь, что к вам начнут приставать?

– Да кому я нужен? – ответил Рафин, улыбаясь ещё шире. – На меня даже никто не смотрит.

– Вы помните меня? Мы с вами встречались на съёмках примерно три недели назад?

– Помню. Девушка мобильный телефон которой, только телефон.

– Как вы себя чувствуете?

Рафин немного удивился вопросу, потом, сообразив, почему я его задаю, ответил:

– Нормально. Всё зажило. Передвигаюсь без костылей, как видите. А как вы поживаете? Снимаетесь сейчас где-нибудь?

– Нет. Вообще-то я не актриса. Хотя иногда хожу на кастинги и даже изредка получаю какую-то работу, но для меня это просто лишний повод выйти из дома и встретить новых людей. Набраться впечатлений, которые потом могут пригодиться…

– Пригодиться для чего?

– Для моих будущих книг. Я имею наглость считать себя писателем.

До этого Рафин сидел на скамье, развалившись, а тут вдруг весь подобрался и посмотрел на меня внимательнее.

– И о чём же вы пишете?

– Сейчас о вас.

Пауза. Сквозь тёмные стёкла его очков я вижу взгляд, в котором прыгают чертенята.

– На ловца и зверь бежит?

Часть вторая

Как люди влюбляются? Это самое таинственное явление на свете. Любовь с первого взгляда – наименее необъяснимый вариант этого чуда: если мы не любили раньше, то лишь потому, что не знали о существовании любимого.

А вот “удар молнии” замедленного действия – колоссальнейший вызов разуму.

Амели Нотомб “Синяя Борода”

Я, конечно, не наивная девочка и знаю, что артист может быть совершенно не похож на свои экранные образы. Тем более что у меня уже был опыт общения с одним артистом… Никиту я впервые увидела на сцене в роли ироничного и элегантного английского аристократа. Сразу же влюбилась. Позднее отыскала его страницу в социальной сети и написала ему о том, какое чрезвычайное впечатление он на меня произвёл. Он не был звездой, поэтому на моё сообщение ответил. Через какое-то время мы встретились и на этой встрече вместо аристократа я увидела быдловатого парня из подмосковного Реутова. Однако во всех настоящих артистах заложена обострённая интуиция и стремление нравится, почувствовав, что я разочарована, Никита взял себя в руки – перестал материться и стучать кулаком по столу, и стал больше походить на тот сценический образ, на который я повелась… Правда, когда он расслаблялся, он снова становился самим собой.

А ещё я в курсе, что когда мечты сбываются, то оказываются совсем не такими, как представлялось в воображении. За последний месяц я не раз грезила о том, как где-то случайно встречу Константина Рафина… В моих фантазиях он был отстранённым и загадочным, как большинство его экранных героев, но при этом чувственным и опасным, как всякий не в меру привлекательный мужчина, знающий о том, какую власть он имеет над женщинами. Так вот реальный Рафин, похоже, ничего не знал о том, какой он красавец (если уж на то пошло, то он и не выглядел красавцем!) И он не был ни загадочным, ни отстранённым. Напротив, оноказался эмоциональным и непосредственным, порывистым и говорливым, очень простым и даже каким-то по-детски смешным. Когда он улыбался, то становился похож на несмышленого мальчишку, и я заподозрила, что он знает об этом, поэтому почти никогда не улыбается ни в фильмах, ни на постановочных фотографиях, ни на красных ковровых дорожках… Чтоб не выходить из образа крутого мачо с огненным взглядом. Значит, он сознательно создал и носит эту маску, под которой прячет своё истинное лицо? А ещё я заметила, что он очень застенчивый и пытается это скрыть за внешней бравадой. Это показалось мне трогательным. Когда я спросила, есть ли у него недостатки? Он ответил:

– Недостатки? Пожалуй, нет.

– Ни одного? А вредные привычки – курение, алкоголь?

– Разве это вредные привычки? Нет, у меня нет недостатков.

Короче, я была разочарована, что он оказался не похожим на обольстителя из моих фантазий, к которому я сразу же проникалась безудержной страстью. Настоящий Рафин пробуждал у меня чувство нежности и теплоты, хотелось обнять его и пожалеть.

Навернув кружок-другой по Патриаршим, мы решили зайти в кафе. Выбрали столик в самом дальнем углу. Рафин сел спиной к другим посетителям и только после этого снял очки и бейсболку. Тёмные волосы его выглядели спутанными и давно не мытыми. Официантка, принеся меню, улыбнулась и сказала, что рада его снова видеть, значит, он не впервые здесь. Мы заказали кофе и яблочный пирог (я позволяю себе пить кофе, только когда меня приглашают в гости или в кафе, что случается не часто). Рафин закурил, уже в который раз с начала нашей встречи.

– Ты много куришь, – заметила я очевидное.

– Да. Первую сигарету я выкурил в тридцать лет. Это произошло на съёмках. Режиссёр решил, что мой герой должен так нервно и сурово курить… Съёмки те давно в прошлом, а я вот до сих пор дымлю и никак не могу остановиться.

Он держал чашку с кофе и сигарету в левой руке, что не было для меня новостью. Из википедии я знала, что он левша.

– Я тоже в детстве была левшой. Но потом, когда я начала учиться в школе, мне стали привязывать левую руку к туловищу, чтоб мне некуда было деваться и я училась писать правой. Я научилась, только безымянный палец на правой руке у меня с тех пор немного искривлён. Я комплексую из-за этого и, когда какой-нибудь мужчина пытается поцеловать мне руку, стараюсь подсунуть ему левую, вместо правой.

Рафин слушал меня чуть удивлённо. “Что я несу?!” – подумала я. А потом он взял мою правую руку, впервые прикоснувшись ко мне, и поцеловал. Я смутилась и, избегая его взгляда, стала смотреть на людей, собравшихся в кафе. Смотрела и не видела никого. Между нами повисла какая-то уютная пауза. Не хотелось торопиться нарушить её и всё же я стала размышлять, о чём бы ещё его спросить? Кажется, я и так уже всё о нём знаю. Можно было бы поинтересоваться, есть ли у него девушка, но, во-первых, этот вопрос вдруг показался мне пошлым, а во-вторых, и так было понятно, что он одинок. “Близость к женщине оставляет на мужчине отпечаток, а у тебя его нет” – так, кажется, говорила героиня одного американского фильма?

Хотя я и смотрела на посетителей кафе невидящим взглядом, всё же кое-что странное заметила… Почти у каждого на столе рядом с чашкой кофе или чая лежал айфон. Странность была в том, что только за нашим с Рафиным столиком ни одного айфона не было! И вообще за время нашей прогулки ему ни разу никто не позвонил. Разве такое возможно в наши дни? Мне доводилось бывать на свиданиях с мужчинами, которые на протяжении всего свидания практически непрерывно говорили с кем-то по телефону!

– А где твой айфон? – спросила я. Рафин принялся рыться в карманах.

– Ты хочешь позвонить? Или сфотографироваться? Чёрт, кажется, я его дома оставил…

– Нет, я не хочу ни звонить, ни фотографироваться, я просто удивилась, заметив, что наше общение не прерывается ни звонками, ни смсками.

– Терпеть этого не могу! Я обычно не отвечаю на звонки и смски, если я не один, только, когда появляется свободное время, смотрю, кто звонил и перезваниваю тем, с кем не прочь поговорить. Устройства, призванные сберечь время и помочь общаться, на самом деле занимают время и дают повод этого общения избежать. Я вижу, как маленькие дети легко управляются с планшетами – ничего не говорят, просто сидят и печатают. Смотришь на них и думаешь – они что так и будут всегда общаться? Или, предположим, концерт – все стоят и снимают. Так и хочется подойти и сказать – эй, чувак, посмотри на сцену, там же живое представление!

– Действительно, это безумие какое-то! Я сознательно стараюсь избегать всю эту виртуальную хрень. Бесконечный поток бесполезной информации. Все эти юморные видяшки с ютюба или гламурные фотки из инстаграма. Какие-то затяжные споры и бурные дискуссии в живом журнале. Я не знаю модных блоггеров, звёзд реалити-шоу, и не желаю знать! Они не заслуживают того, чтобы я тратила на них своё время. Лучше я прочту книгу, написанную талантливым человеком, которого волновало что-то кроме самопиара, или посмотрю хороший фильм.

– Понимаю о чём ты…

Он стал спокойнее по сравнению с тем, каким был, пока мы гуляли, видимо первый психологический барьер в общении был преодолён. Он стал расспрашивать меня обо мне. Откуда я приехала? С севера. Училась ли я в Литературном институте или я писатель-самоучка? Я училась в институте, но в кинематографическом и только два семестра. Были ли у меня публикации? Да! И, если всё будет хорошо, скоро в свет должна выйти моя вторая книга.

Он не стал спрашивать меня о том, сколько мне лет и на что я живу – вопросы, которые каждый первый встречный считает вправе выяснять чуть ли не сразу же после того, как представится. Видимо не перевелись ещё тактичные люди на Руси! О том, есть ли у меня парень, он тоже не спросил. Может и по мне чувствуется, что я одинока?

– А чем ты занимаешься в перерывах между съёмками, как проводишь свободное время? – спросила я, спросила и тут же поняла, что этот вопрос ему задают чуть ли не в каждом втором интервью! Мне стало жутко стыдно за свою банальность, я, наверное, даже покраснела, но Рафин похоже ничего не заметил.

– Читаю, смотрю фильмы, встречаюсь с друзьями, гоняю на мотоцикле…

– А я ещё ни разу не ездила на мотоцикле!

– Так в чём проблема, хочешь, прокачу?

– А ты разве всё ещё ездишь? Не бросил после аварии?

– Вот ещё! Мне и раньше доводилось попадать в аварии, рёбра ломал, зубы выбивал, но на мне всё как на собаке заживает! Правда, теперь в моём контракте появился новый пункт – мне нельзя пользоваться мотоциклом, когда я участвую в съёмках. Но, прямо сейчас я нигде не снимаюсь, так что… Рискнёшь прокатиться со мной?

– Сегодня, наверное, не получится – я в юбке…

– Тогда завтра?

После кафе мы ещё какое-то время побродили по бульварам, когда стемнело, Рафин поймал для меня такси. Водитель – маленький азиат, узнал его и выскочил из машины, чтобы пожать ему руку. Рафин сразу же заплатил ему за проезд и попросил довезти меня до дома в целости и сохранности, водитель заверил его, что всё будет в порядке. В пути он стал расспрашивать меня, давно ли я знакома с Рафиным. Я ответила, что мы познакомились недавно на съёмочной площадке.

– Так вы тоже актриса? Я так и подумал, как вас увидел!

– Почему ты так любишь мотоциклы?

– Когда едешь на мотоцикле, нельзя погружаться в свои мысли. Нужно быть здесь и сейчас.

– И от каких же мыслей ты бежишь?

– Я стараюсь не думать о своей жизни, потому что у меня нет жизни.

– Если у тебя нет жизни, то что тогда говорить обо всех остальных?

Мы встретились утром, потому что в воскресенье в это время московские дороги ещё относительно свободны и мне будет не так страшно, решил Рафин. Поначалу я и в самом деле боялась – боялась, что меня снесёт с мотоцикла под колёса машин, поэтому сидела за спиной Кости, вцепившись в него мёртвой хваткой. Но потом я сказала себе – в конце концов, если я сегодня погибну, то погибну вместе с этим мужчиной… И вдруг смерть показалась мне не такой уж и страшной.

Мы пронеслись сквозь Москву с севера на юг и остановились недалеко от высотки МГУ, чтобы выпить кофе. Рафин спрашивал – понравилось ли мне? Не было ли страшно? Не замёрзла ли я? Понравилось. Было. Не замёрзла.

Сегодня он выглядел иначе, чем вчера – побрился, постригся, помылся и будто сбросил лет десять.

Говорить о пустяках не хотелось, поэтому я спросила его о том, что меня действительно волновало:

– Почему ты до сих пор не женат, разве ты никогда не был влюблён по-настоящему?

– Был и не раз! Я ведь живой человек.

– Но, ни разу не сошёл с ума настолько, чтобы жениться?

Он долго молчал, прежде чем ответить на этот вопрос. Я почувствовала, что ему не очень хочется говорить об этом, но и уходить от ответа, ставя таким образом барьер между нами, тоже не хотелось, поэтому он ответил:

– В прошлом году я чуть не женился. Но вовремя понял, что собираюсь жениться на этой женщине, не потому что хочу семью, не потому что верю, что у нас может получиться, а потому что не уверен в ней… Для меня брак был чем-то вроде отчаянной попытки до конца завоевать эту женщину. Официально закрепить за собой права на неё.

– Вы расстались?

– Да. По её инициативе. Я тогда много пил и она сказала, что не хочет связывать свою жизнь с очередным актёром-алкашом.

– Это её портрет ты вытатуировал на своём плече?

– Да. Откуда ты знаешь? Ах да… Интернет! Я сам почти не пользуюсь интернетом, поэтому иногда забываю, что из интернета в наши дни можно узнать о человеке больше, чем из личного общения.

Рафин снял кожаную куртку, под ней была только белая майка. Я уставилась на татуировки, покрывавшие его руки, но той, о которой мы только что говорили, не нашла. Вместо портрета некой белокурой девицы на его плече красовался парусник, бегущий по волнам.

– Я забил татуировку с ней, после того, как она вышла замуж за какого-то олигарха вдвое старше её.

– Никогда не смогу понять женщину, которая выбирая между талантом и деньгами, выбрала деньги.

Мы помолчали какое-то время, глядя друг на друга, потом он сказал:

– Ну, а теперь твоя очередь – отвечай, почему ты до сих пор не замужем?

– Это мой самый не любимый вопрос!

– И всё же давай, откровенностью на откровенность!

– Наверное, потому что я ещё никогда не любила по-настоящему. Влюблялась, сходила с ума, но не любила. Мои самые продолжительные отношения длились три года. Но, только первый год я была в него влюблена… Вы мужчины умеете казаться крутыми и загадочными, мало говорите, не показываете своих чувств, но потом, когда получаете женщину, расслабляетесь и открываете своё настоящее лицо. Когда я узнала его получше, я поняла, что он вульгарен, мелочен и глуп. Следующие два года я только и делала, что уходила от него, но через какое-то время снова возвращалась, потому что все остальные мужики, встречавшиеся на моём пути, были ещё хуже. Понимаешь, мне не нравился по-настоящему ни один из тех, в кого я была влюблена! Ни одного я не готова была принять таким, каким он был. Каждого хотелось переделать. Но, я думаю, что это пустая трата времени – люди не меняются. Мужчина может претвориться, постараться быть таким, каким ты хочешь его видеть, но надолго его не хватит…

– Знакомая история! Иногда лучше, когда люди не знают тебя близко, потому что чем больше они узнают тебя, тем меньше они понимают и принимают тебя. Тем меньше уважают. Наверное, потому что все мы не идеальны – у каждого есть свои недостатки, свои глупости и слабости. И у меня они есть. Все женщины, с которыми я встречался, пытались меня переделать. Выходит, они меня тоже не любили, хотя и заверяли в обратном?

– Мне кажется, когда тебя притягивает лицо и тело человека, его голос и запах – это только страсть. А вот когда тебя притягивает ещё и душа этого человека – это любовь…

– Все кому не лень, говорят о пресловутой душе! Но что такое душа? Как её разглядеть? Да и есть ли она у нас?

– Душа человека проявляется в том, что он делает, как живёт. О чём он думает и говорит. К чему стремиться. О чём мечтает. Какую музыку он слушает. Какие книги читает, если читает. Над какими шутками смеётся. И когда ты действительно любишь человека, то ты принимаешь его таким, какой он есть, не потому что делаешь над собой усилие и терпишь его недостатки, а потому что ты воспринимаешь его недостатки не как недостатки, а как особенности его личности, которые тебя не отталкивают, не напрягают и не разочаровывают.

– Боюсь, я тоже никогда никого не любил по-настоящему. Вот эта женщина, на которой я чуть не женился… Ведь она бесила меня! У нас практически ни дня не проходило без скандала! Сколько раз мне хотелось её придушить! Я не верил ей. Не доверял. И в глубине души всегда знал, что у нас ничего не получится. Но что толку? Страсть имеет и твой разум, и твою гордость, и твоё чувство самосохранения…

– Можно задать тебе ещё один личный вопрос?

– Ты можешь спрашивать меня, о чём хочешь.

– В одном из своих ранних интервью, когда журналист спросил тебя о том, хочешь ли ты семью и детей, ты ответил, что считаешь преступлением приводить в этот страшный мир новых людей. Ты и сейчас так думаешь?

– Наверное, мне тогда было лет двадцать? Я был максималистом с весьма мрачным взглядом на жизнь! Сейчас бы я такого не сказал.

– И, тем не менее, детей у тебя до сих пор нет?

– Насколько я знаю.

– Все мужчины так говорят!

– Потому что ни у кого из нас не может быть стопроцентной уверенности на этот счёт!

– Как так получилось, что ещё ни одна женщина не попыталась привязать тебя к себе при помощи ребёнка?

– Наверное, потому что я встречался только с умными женщинами, которые понимали, что со мной лучше вообще не связываться! – ответил он шутя. Потом спросил уже серьёзно, – А ты хочешь детей?

– Раньше думала, что хочу, но потом поняла, что мне просто внушили мысль, что раз я женщина, то обязательно должна рано или поздно родить… А хочу ли я этого на самом деле? Когда я всерьёз задумалась над этим, то поняла, что хочу встретить мужчину, от которого мне захотелось бы иметь ребёнка.

Мы ещё какое-то время покатались по городу, потом проголодались и зашли пообедать в ресторан на Новом Арбате. И тут началось! Народу в ресторане было не много, но к Рафину всё равно, то и дело подходил кто-нибудь за фото или автографом. Не только посетители – официантки, повара, и даже владелец ресторана специально приехал, когда узнал, кто случайно зашёл в его заведение. Наша беседа то и дело прерывалась вторжением этих людей и это раздражало. А ещё я чувствовала, что на нас всё время смотрят. И это было тоже не очень-то приятно.

– Ты стараешься быть со всеми милым, а что ты на самом деле чувствуешь? Как относишься к тому, что чуть ли не каждый встречный хочет с тобой сфотографироваться?

– Иногда это очень достаёт! Бывало, что я отшивал тех, кто подходил ко мне, но потом чувствовал себя виноватым… И вроде говоришь себе, что я ничего этим людям не должен, а всё равно почему-то чувствуешь вину! Поэтому я решил, что уж лучше потерпеть, сфотографироваться со всеми жаждущими и жить дальше со спокойной совестью. Я вот только не понимаю – на фига им всем эти фотки?

– Сфотографироваться с тобой, это всё равно, что сфотографироваться с Эйфелевой башней или Собором Парижской Богоматери. У тебя ведь есть фото на фоне Эйфелевой башни?

– Как и у всех, кто бывал в Париже!

– Вот видишь. А зачем тебе это фото?

– Ну, как бы на память. Что я там был.

– Вот и эти люди фотографируются с тобой на память о том, что хотя бы одну минуту, но они были рядом… А мне хотелось бы на один день стать тобой, чтобы почувствовать – какого это быть таким популярным?

– Не так чудесно, как принято думать.

– Знаю, вы знаменитости любите жаловаться на жизнь! Признаюсь, меня это бесит!

– И не только тебя! Даже моя мама не желала слушать мои жалобы, говорила, что я должен каждую минуту благодарить бога за то, что мне так повезло!

– И всё же, какого это?

– По началу, когда я заметил, что люди – незнакомые люди, смотрят на меня и смотрят так, будто они меня хорошо знают, было страшно. Только что я был кем-то, кому нечем платить за квартиру, совершенно анонимным, и вот я уже иду по улице, и на меня показывают пальцем. Люди смотрят на меня, хотят поговорить со мной, а между тем я не самый большой экстраверт на свете. И если на тебя начинают смотреть, а ты не звезда, не солист по натуре – это шок. Наверное, к этому никогда до конца не привыкнуть, потому что до сих пор я иногда испытываю желание провалиться сквозь землю, когда ловлю на себе эти узнающие взгляды… Потом пришло чувство эйфории, но не от того, что меня узнают на улице, а от того, что начало казаться, будто мир вертится вокруг меня! Всем я нужен, всем интересен, все стремятся со мной познакомиться и подружиться. Женщины гроздьями вешаются!

– Ну, женщины, наверное, на тебя вешались гроздьями и до того, как ты стал популярным…

– Все почему-то так думают, но это не так.

– Ты же красавчик!

– Да? А мне показалось, что когда я вчера сел на скамейку рядом с тобой, ты почему-то не очень обрадовалась!

– Ты выглядел, как бродяга! Но при этом от тебя приятно пахло. А сегодня ты больше похож на кинозвезду.

– Я старался! Так что касается всеобщего внимания – я недолго радовался ему… Вскоре пришла усталость – усталость от непрерывного общения с самыми разными людьми, хотелось тупо сидеть и молчать, я начал мечтать о каких-то простых вещах – о том, чтобы хоть один вечер провести спокойно дома – на диване, с книжкой. Перестал отвечать на звонки, отказывался куда-то прийти, про меня тут же стали говорить – зазвездился! А вскоре я понял, что большинство людей стремятся познакомиться со мной и завести дружбу, чтобы решить какие-то свои проблемы… Женщин привлекает мой статус звезды, а не я сам по себе. Им хочется красоваться рядом со мной на красных ковровых дорожках и на обложках журналов, а просто сидеть со мной вечерами дома – это скучно. И если никто не знает, что она со мной встречается, это тоже не круто. С актрисами вообще стараюсь не связываться – они все ждут, что я буду выбивать для них главную женскую роль в своём следующем фильме.

– А что на счёт поклонниц? Ведь они любят тебя искренне…

– Знаешь, чем отличается поклонница от любовницы? Поклонница смотрит на тебя на экране и думает, что ты – герой! А любовница живёт с тобой и знает, что ты – мудак!

– Так уж и мудак? Не преувеличивай! Я вот с тобой уже второй день общаюсь и пока ты меня ни чем не разочаровал. По-моему, ты очень милый.

– Я претворяюсь. Я же актёр! А если серьёзно, в фанатской влюблённости иногда есть что-то пугающее… Они смотрят на тебя такими глазами, будто тебя назначили богом! Девочки-подростки подходят к тебе и просто начинают реветь от переполняющих их эмоций, а ты стоишь как болван и не знаешь, что делать в такой ситуации. Фотки себя в обнажённом виде присылают, телефонные номера…

– Звонил когда-нибудь по этим номерам?

– Признаюсь, пару раз было искушение, но всё же не рискнул.

– Ладно, а читаешь ли ты, что пишут о тебе в интернете?

– Нет. Прессу вообще не читаю, чтоб лишний раз не расстраиваться. Читал как-то комментарии, на каком-то форуме и что-то мне от них муторно стало… Я надеялся найти обсуждение моих работ, ролей сыгранных мною, но обнаружил, что обсуждают в основном мою личную жизнь и внешность. Под каждой фоткой десятки комментариев на тему – похудел, не похудел, постарел, не постарел и тому подобное. Поэтому больше я на все эти фанатские форумы не заглядываю, но письма, написанные от руки, которые изредка до меня доходят, читаю. Конечно, иногда эти письма бывают странными. Женщины пишут, что покончат с собой, если я им не отвечу. Понятно – всё это пустые угрозы, а что если нет? Не хочется испытывать судьбу, поэтому приходиться им отвечать, уговаривать не делать ничего подобного. Иногда люди рассказывают мне о каких-то своих проблемах, а я ведь не профессиональный психолог, я всего лишь артист, и сам по большей части нахожусь в разобранном состоянии! Но иногда письма от поклонников бывают удивительно красивыми и искренними, и читать их чертовски приятно.

– Кстати, а почему ты никогда не говоришь о своей личной жизни? Ты что-то скрываешь? Пойми правильно, у нас ведь только гомосексуалисты не рассказывают о своих влюблённостях, а все остальные готовы чуть ли не каждой газетёнке давать исповедальные интервью о своих женитьбах и разводах.

– На самом деле гомосексуалисты тоже дают такие интервью, только в их историях уж совсем немного правды. Да и остальные в основном занимаются тем, что имитируют откровенность, используя свою личную жизнь, как повод для пиара. Я просто не хочу этого делать. Не хочу ни врать, ни открывать душу. Моя частная жизнь – это мой мир, и никто не имеет права лезть в него. Это не должно стать чьим-то развлечением.

– Я понимаю тебя, но, знаешь, мы живём в такое время, когда не только знаменитости, но и любой обыватель готов выставлять свою жизнь на показ…

– Да, и это безумие, по-моему! Вот ты стала бы такое делать?

– Ох, делала, честно говоря… Лет десять назад я вела виртуальный дневник. Года два. Потом надоело. Боже, я в этом дневнике даже о своих менструациях рассказывала! А если бы инстаграм изобрели в то время, когда мне было двадцать лет, то я, наверное, как и все эти гламурные девицы, выкладывала бы там фотки своих новых нарядов и еды из ресторанов. Поэтому, я думаю, не мне судить тех, кто выставляет свою частную жизнь напоказ… Но, и твоё отношение к этому я могу понять.

– Социальные сети превратились в ярмарку тщеславия, где каждый считает своим долгом демонстрировать, как у него всё замечательно. Но ты же понимаешь, что в реальной жизни у каждого есть свои проблемы?

– Да, конечно. Предлагаю сменить тему, у меня есть ещё один вопрос, который меня очень волнует… Что ты чувствуешь, когда смотришь на себя на экране? Способен ли ты получать удовольствие от фильма со своим участием, как простой зритель?

– Нет, конечно. В большинстве случаев, когда я вижу себя на экране, для меня это пытка! Я оцениваю себя критически, вижу какие-то промахи, думаю, что вот этот эпизод надо было сыграть по другому, бешусь, если замечаю, что режиссёр выбрал не тот дубль, который был самым удачным у меня, а тот который был самым удачным у моего партнёра… И так далее. Поэтому половины своих фильмов я вообще не видел.

– Как можно не посмотреть фильм со своим участием?! Неужели тебе не интересно, что получилось?

– Не редко я жалел о том, что согласился сниматься в том или ином фильме. Иногда, потому что не нашёл общего языка с режиссёром. Иногда, потому что в сценарий по ходу съёмок были внесены значительные изменения и моя роль перестала мне нравиться. Иногда, потому что коллеги, с которыми приходилось работать в кадре, меня бесили. Такие фильмы смотреть потом, совершенно не тянет.

После ресторана мы хотели прогуляться, но быстро поняли, что это плохая идея – на этот раз его узнавали на каждом шагу, поэтому мы снова сели на мотоцикл и помчались, куда глаза глядят. Через час Рафин остановился возле дома недалеко от Патриарших прудов. Предложил зайти к нему в гости – выпить вина, посмотреть какой-нибудь фильм.

Квартира у него была просторная, с высокими потолками, кожаными диванами и даже камином. Женского присутствия в квартире не ощущалось. Не считая портрета его матери, стоявшего на каминной полке. Его мать была чем-то похожа на мою. Тоже светлые волосы, широкое лицо – симпатичное, но слегка глуповатое. И, похоже, она тоже любила выпить. А ещё я знала, что в молодости она работала официанткой в ресторане – там и познакомилась с отцом Кости. Моя мама тоже когда-то работала официанткой.

– Ты не похож на свою мать, – заметила я.

– Я и на отца не очень похож.

– В кого же ты такой красивый?

– Загадка природы!

– А фотография отца у тебя есть?

– Нет, – ответил Рафин. И по тому, как он произнёс это короткое “нет”, я почувствовала, что не нужно продолжать развивать эту тему.

Мы расположились на одном из диванов, Рафин принёс с кухни две бутылки хорошего французского вина – белого и красного, и не хитрые закуски. Начали с красного. На своей территории он чувствовал себя спокойно и уверенно. Не спешил начать разговор. Мне даже показалось, что он специально старается заставить меня нервничать.

– И часто ты вот так соглашаешься заходить в гости к малознакомым мужчинам на первом же свидании? – в конце концов, спросил он.

“Ах ты гадёныш!” – подумала я.

– Упрекаешь меня в легкомыслии?

– А вдруг я – маньяк? Или думаешь, популярный артист не можем быть маньяком? На самом деле артисты практически все сплошные маньяки!

– Да тебе даже в кино не удалось маньяка убедительно сыграть…

Подкол попал в цель! Рафин схватился за голову и закричал:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Если б я мог сжечь какой-нибудь из своих фильмов, то сжёг бы именно этот! Позорище!

– Да не такое уж позорище, просто глядя на тебя, не верилось, что ты можешь быть настолько плохим… Это ошибка режиссёра, который предложил тебе роль, на которую ты не подходишь по типажу.

– Я не очень верю в то, что называется типажом. Я считаю, что хороший актёр может сыграть, что угодно. Но видимо я не очень хороший актёр.

– Я, конечно, понимаю, что тебе, как актёру интересно играть разные роли, но, по-моему, злодеев тебе играть нельзя. В этом есть что-то аморальное. Когда я смотрела этот фильм с тобою в роли маньяка, у меня было такое странное чувство… Например, эта сцена, где ты танцуешь, держа в объятиях истекающую кровью девушку… Я осознавала, что наблюдаю нечто чудовищное, но при этом всё равно испытывала к тебе влечение. Понимаешь? Я думаю таким привлекательным и харизматичным артистам, как ты, нельзя играть по-настоящему отрицательных персонажей, потому что вы в любом случае вызываете у зрителя симпатию и сопереживание, а это уже нравственная проблема… Для зрителя.

– И, тем не менее, в своём новом фильме я играю очередного злодея! Знаешь, это такой кайф – встать перед камерой, ожидая, что вот сейчас вся съёмочная группа помрёт от ужаса…

Потом мы ещё какое-то время болтали о его фильмах и ролях, я спросила его – какого это сниматься в эротических сценах, не влюбляется ли он каждый раз в своих экранных партнёрш, ведь некоторые из них настоящие красавицы? Он ответил, что после съёмок подобных сцен всякий раз чувствует себя виноватым и извиняется перед актрисами, только в некоторых случаях он извиняется за то, что у него возникла эрекция, а в некоторых за то, что не возникла…

– А какой, если не секрет, была реакция у твоего организма во время эротической сцены с партнёром-мужчиной? – не удержалась я от ещё одной возможности подколоть его.

– Что?! – вскричал Рафин. – Не было такого!

– Как же не было! В одном артхаусном фильме ты сыграл крошечную роль представителя сексуальных меньшинств…

– Ах да, точно!

– Из тебя получилась очень красивая девочка.

– Спасибо.

– Но, по-моему, ты слегка схалтурил.

– Что?!

– В той сцене, в которой ты должен был поцеловать мужика, ты наклонился к его лицу, но так и не прикоснулся к нему – ты чмокнул воздух!

– А нужно было схватить этого мужика и в засос?

– Ну, да… А что тут такого? Это твоя работа.

– Наверное, я не настолько самоотверженно отношусь к своей работе…

– Позор! И это народный артист, называется! Как говорил Станиславский – надо любить себя в искусстве, а не искусство в себе! Или как там?

– Наоборот.

Мы посмеялись немного, а потом Рафин всё-таки поинтересовался, есть ли у меня кто-нибудь. Я рассказала ему о Никите и о том, почему рассталась с ним. Он неожиданно решил заступиться за моего бывшего, стал спорить со мной, объясняя, что не стоило делать выводы только из-за одного снимка. Я поняла, что он просто представил себя на его месте – вот он отправляется на натурные съёмки, а потом в интернете всплывает фотография, на которой он с какой-нибудь девицей-поклонницей, и я его из-за этого бросаю… После того, как я посмотрела на ситуацию его глазами, я засомневалась в своей правоте.

– Так что ты предлагаешь, позвонить Никите и сказать ему, что я погорячилась?

– Нет, к чёрту его!

– Расскажи мне о себе что-нибудь, чего я не могла узнать, прочитав какую-нибудь статью о тебе…

– У меня аллергия на шоколад.

– Знаю! Бедняжка. Даже не представляю, что может быть обиднее, чем аллергия на шоколад? Ну, если только аллергия на мороженое.

– Я домосед и вообще довольно скучный тип.

– Не верю.

– Я боюсь темноты и ложусь спать, оставляя в прихожей включённым свет.

– Я тоже так делаю!

– Я веду дневник.

– А вот это действительно интересно! Такой брутальный мачо – татуировки, мотоциклы, и вдруг ведёт дневник, как какая-нибудь романтическая барышня!

– А то, что я боюсь темноты – это, по-твоему, вписывается в образ брутального мачо? Я ж говорю – меня никто не знает, я совсем не такой, каким кажусь.

– Каким бы ты ни был, ты мне всё равно почему-то нравишься… Расскажи мне о своей матери, какой она была?

– Ты первая, кто спросил меня о моей матери! Обычно общаясь с женщинами, о матери я стараюсь даже не заикаться – женщины воспринимают матерей, как чуть ли ни главных своих соперниц! Не дай бог, твоя подруга заподозрит, что ты маменькин сынок – всё на тебе сразу же будет поставлен крест!

– Я могла бы спросить – какие женщины тебе нравятся? И ты, скорее всего, выдал бы мне распространённый набор клише, из которого мужчины обычно составляют образ идеальной женщины сознательно. Расспросив тебя о твоей матери, я узнаю, какие женщины тебя притягивают неосознанно.

Он смотрел мне в глаза, думая о том, что если сейчас честно ответит на мой вопрос то, возможно, расскажет о себе больше, чем стоило бы…

– Так какой она была? Доброй? Заботливой?

– О нет… Она была ведьмой. Пила, курила и материлась, как мужик. Лупила меня по поводу и без. Но с ней всё же было весело и интересно. Она всегда говорила то, что думает. Не стремилась никому угодить или понравиться. Казалось, она ничего не боится. Накануне моего первого дня в школе мама сказала мне – если кто-то тронет тебя хоть пальцем, возьми кирпич и уложи этого гада на лопатки. Собственно, однажды я так и сделал и обнаружил, что это действительно работает. Ну, как тебе такой портрет?

– Неожиданный. И кажется честный. Знаешь, я тоже немножко ведьма – мне иногда снятся вещие сны! Выпить люблю. Курить, правда, бросила, когда мне было одиннадцать. Матерюсь, только когда выхожу из себя, зато делаю это так выразительно и разнообразно, что потом стыдно вспомнить! И учти, если я начала материться, значит, тебе удалось довести меня до высшей стадии раздражения – дальше я попытаюсь тебя убить…

– Выходит, ты практически женщина моей мечты?

– Похоже на то!

– Постой, а зачем ты бросила курить, да ещё в таком раннем возрасте?

– Дело было так… Мой отчим сидел на кухне и курил, а во мне вдруг проснулась актриса, я подошла к нему, изображая распутную женщину, и спросила – мужчина, не угостите сигареткой? Я просто дурачилась, а он протянул мне сигарету на полном серьёзе. Ну ладно, думаю, раз такое дело – попробую. Я попробовала, не поняла в чём прикол и с тех пор потеряла интерес к табачным изделиям.

– Тебя воспитывал отчим?

– Да, отец моих братьев. Он был хороший мужик, добрый.

– А что на счёт твоего отца?

– Он умер пятнадцать лет назад, ему было сорок лет. Кажется, у него были какие-то проблемы с сердцем. Я почти не знала его. Красивый голубоглазый блондин. Я ни разу в жизни не была влюблена ни в одного блондина. Я западаю только на смуглых темноглазых брюнетов. Мать сбежала от него, когда мне ещё и года не исполнилось. Сбежала босиком по снегу, прихватив с собой только меня и паспорт. Говорит, он был дико вспыльчив и ревнив. Я всего пару раз виделась и разговаривала с ним – он показался мне милым и спокойным, совсем не похожим на психа из рассказов матери.

– Честно говоря, я тоже очень ревнив…

– А кто нет? Однажды я попыталась убить своего любовника лишь за то, что он просто взглянул на другую женщину! Мама раньше частенько попрекала меня тем, что я вся в своего папашу ненормального! Став старше, я более-менее научилась держать себя в руках, прикидываюсь милашкой, но лет до двадцати пяти я была просто бешенной.

– Ты не похожа на бешенную!

– Я ж говорю, я воспитала себя. Один кастинг-директор сказал мне, что никогда не встречал актрисы с таким самоконтролем, как у меня. Но я ведь и не актриса на самом деле… Кстати, за ревнивый и вспыльчивый характер я не только отца должна “благодарить”! Иногда пары создаются по принципу притяжения противоположностей, а иногда подобное притягивает подобное – мои родители явно стоили друг друга. Однажды мать выгнала из дома босиком в десятиградусный мороз своего третьего мужа и моего второго отчима всего лишь за то, что он пробренчал на гитарке какую-то песенку для её двоюродной сестры, которая в это время была у них в гостях. Я терпеть не могла этого мужика, но даже мне стало его жалко. Хм… Сейчас я впервые заметила некоторую параллель между этими двумя историями – как моя мать убегала босиком по снегу от моего отца и… Н-да. Вообще, став старше, я со скептицизмом стала относиться к тому, что мама рассказывала мне о моём папаше. Я не помню, какие у них были отношения – я тогда ещё была слишком маленькой, но я наблюдала два других её брака… Издевалась она над своими мужьями по чёрному! Они, конечно, тоже были не ангелами, но она доходила до того, что рассказывала своему третьему мужу о том, что изменяет ему с его друзьями. Постоянно провоцировала конфликты. Иногда, когда я наблюдала подобные сцены, мне самой хотелось дать ей в морду! Зачем она это делала? Ей не хватало драмы в отношениях? Или эти её попытки вытащить из мужика зверя были неосознанным мазохизмом? А может она просто не умела быть счастливой? Как и большинство из нас… Все мы умеем лишь стремиться к счастью, а добившись своего, не знаем, что с этим счастьем делать и всё портим, чтобы на руинах былого счастья снова заняться поиском нового. Лет в четырнадцать я решила, что никогда не выйду замуж – семейная жизнь представлялась мне адом, в котором мужчина и женщина истязают друг друга, а дети – это что-то вроде маленьких бесов, вносящих свою лепту в этот каждодневный кошмар. Только став старше, я поняла, что может быть и по-другому…

В этот момент своих разглагольствований я наконец-то опомнилась и заметила, что в комнате сгустились сумерки, а Рафин слушает, но не смотрит на меня, и по его лицу чувствуется, что тема эта ему неприятна. Господи, что я несу! Я такая же больная на голову, как Димка, который имеет привычку на первом же свидании вываливать на своих подружек историю о том, как его отец покончил с собой после развода с его матерью. Вот почему, не смотря на красивые глазки и безупречно ровные зубки, мы никого не можем себе найти – все сразу понимают, что с нами что-то не так! Между мной и Рафиным повисло какое-то тёмное, напряжённое молчание…

– Ты думаешь о том, что я не нормальная?

– Я думаю, что каждый человек не в себе большую часть времени. Люди совершенно безумны, – ответил он, улыбнувшись. – Ты всегда так откровенна?

– Нет, не всегда. Если человек мне не нравится, если во время первого свидания я понимаю, что на второе свидание с этим мужчиной я не соглашусь, то я вообще могу ему ни слова правды о себе не сказать.

– Похоже, я могу рассчитывать на второе свидание?

– Только захочешь ли ты это второе свидание после того, что я сейчас вывалила на тебя?

– Если ты думаешь, что рассказ о твоей семье шокировал меня, то ты ошибаешься. Он произвёл на меня гнетущее впечатление, но лишь потому, что очень напомнил то, что мне самому довелось пережить. А какие отношения у тебя с твоими близкими сейчас?

– Мои близкие – это мама и два моих младших брата. Мы все очень разные. У нас нет ничего общего – даже фамилии у нас разные! Странно, ты знаешь, принадлежать к семье, с которой тебе совершенно нечего делать. Но, мы всё-таки семья и мы поддерживаем друг друга, как можем.

– А если оставить скользкую тему подсознательного и всё-таки говорить о сознательном выборе – какого мужчину ты хотела бы видеть рядом с собой?

– Знаешь, бывали дни, когда я мечтала встретить нормального, обеспеченного мужчину, со стабильной работой. Нет, не олигарха какого-нибудь – боже упаси! Пару раз мне доводилось встречать очень богатых мужчин, все они были крайне неприятными и циничными людьми, уверенными, что всех можно купить и что мир вертится вокруг них. Такого мне не надо. Хотелось бы мужчину из среднего класса, который заботился бы обо мне и мне бы больше не пришлось бороться за выживание, я могла бы, пока он на работе, спокойно сидеть дома, сочиняя свои истории. Но, наверное, всё-таки подобное притягивает подобное чаще, чем… С тех пор как я решила, что я писатель, в моей жизни больше не было ни одного мужчины, так называемой нормальной профессии. Нет, я знакомилась с такими мужчинами, ходила с ними на свидания, но одним свиданием знакомство, как правило, и ограничивалось. Просто очень быстро становилось понятно, что мы не интересны друг другу. Знаешь, как обычно реагируют все эти юристы, менеджеры и бизнесмены, когда говоришь им о том, что ты писатель? Или насмехаются – ты? писатель?! По их мнению, если я смазливая блондинка, я не могу быть писателем, я могу быть только дурой какой-нибудь. Они ещё меня не знают, но уже успели повесить на меня ярлык. Или грубят – ты пишешь? А я пою. Когда моюсь в душе. Они злятся, потому что думают, что я морочу им голову. Или они вообще никак не реагируют, только моргнут удивлённо и дальше продолжают разговор, как-будто не слышали, что я сказала. Они просто не знают, как на такое реагировать. Поэтому выбор вдруг стал ограничен, отношения стали возможны только с мужчинами такими же не нормальными, как и я – с артистами, музыкантами, писателями, художниками… А ты знаешь, добиться успеха в творческой профессии удаётся лишь единицам, жизнь у большинства этих мужчин такая же не устроенная и не стабильная, как и у меня.

– Понятно, – всё, что на этот монолог ответил Рафин. Он курил, задумавшись о чём-то, и я забеспокоилась – не сказала ли я опять чего-то лишнего?

– Недавно я видела интервью, в котором тебя спрашивали, как ты выбираешь роли, а мне интересно – как ты выбираешь людей? Как решаешь, кого впустить в свою жизнь, а кого нет?

– Я встречаю много самых разных людей, кто-то остаётся в моей жизни, кто-то исчезает. Как я выбираю? Инстинктом. Нутром.

– Раз уж ты спросил меня о сознательном выборе, то и я всё-таки поинтересуюсь – какие качества ты больше всего ценишь в людях?

– Верность. Доброту. Понимание. И способность альтернативно мыслить. Это может проявляться в чувстве юмора, например. Такая возможность выходить за рамки, лёгкое безумие.

– Кажется, все мужчины, когда говорят о качествах, которые они ценят, в первую очередь называют верность… Но ведь верность это не черта характера – это выбор. Решение. Хранить верность или позволить себе…

– Ты когда-нибудь изменяла?

– Один раз. Из мести. У меня появилось подозрение, что он изменил мне, и тогда я отплатила ему той же монетой.

– Он узнал об этом?

– Нет.

– Тогда какой в этом смысл?

– Я знала. И иногда, когда я смотрела на него, такого расслабленного и самодовольного, воображающего, что всё у него под контролем, я думала – знал бы ты правду, сейчас бы визжал тут, как поросёнок недорезанный!

– Боже! Женщины – вы всё-таки страшные существа!

– О, да! Мы можем быть очень коварны!

– Я думаю, ты не любила этого парня.

– Ты прав. Если б я любила его, я бы просто рассталась с ним.

Снова повисла пауза, Рафин размышлял о чём-то, наморщив лоб. Может, прикидывал – не мстила ли ему какая-нибудь из его подружек таким же образом? А мне снова захотелось вернуться к теме отцов и детей:

– Я рассказала тебе о своём отце, а что на счёт твоего отца – за что ты на него обижен?

– С чего ты взяла, что я на него обижен?

– У тебя даже фото его нет.

– История обо мне и моём отце очень мрачная. Полная боли, горя, потерь и тому подобного дерьма.

От его искренности не осталось и следа. Он говорил куражась, с издёвкой. Наверное, хотел просто пошутить, но не получилось – переиграл. Возможно, потому что в словах, которые он хотел выдать за шутку, было слишком много правды. Заметив, что производит на меня не приятное впечатление, поспешил сменить тему. Заговорил о своём отчиме.

– Он мне был, как отец. Хотя его брак с моей матерью был таким же не долгим, как её брак с моим папашей, он, в отличие от него, не исчез из моей жизни. Мы часто виделись, он давал мне почитать книги, послушать пластинки с музыкой, не той, что слушали мои ровесники, и книги были не те, что они читали. Он ненавязчиво развивал во мне хороший вкус, учил думать и, в конце концов, помог мне найти себя. Он умер пять лет назад. И я до сих пор скучаю по нему. По отцу я не скучал никогда. Если не возражаешь, давай оставим эту тему? Я уже понял, что ты много обо мне знаешь, спасибо, интернету! А что на счёт тебя? Ведь я не знаю о тебе почти ничего. Расскажи мне осебе.

– Что, например?

– Что ты ненавидишь?

– Глупость. Хотя… Я сама столько раз делала или говорила какую-нибудь глупость, что стыдно вспомнить! Ненавижу всё банальное, очевидное, но… Боюсь даже на страницах этой книги я разок, другой позволила себе изречь какую-нибудь банальную сентенцию. Тогда что же я на самом деле ненавижу? Наверное, лицемерие. Этого я себе никогда не позволяла. Что ещё ты хотел бы обо мне узнать?

– Всё, что ты посчитаешь нужным рассказать. Твой выбор сам по себе скажет о тебе многое…

– Подобная постановка вопроса приводит меня в замешательство… Я столько всякого о себе знаю! С чего начать? О каком моём я тебе поведать?

Вот, например, одно из самых ранних воспоминаний – мне года два-три. Что-то меня напугало – то ли большая собака, которую я дёргала за хвост, то ли отчим решивший зарубить меня топором за то, что я обозвала его педиком. Как бы там ни было, но у меня вдруг отнялись руки. Мама затаскала меня по врачам и знахаркам, но все говорили, что я здорова – просто претворяюсь. О психосоматической причине заболеваний тогда ещё никто не слышал. Силы вернулись ко мне лишь после того, как какой-то мальчишка в песочнице толкнул меня и я подняла руки, чтобы дать сдачи. Как видишь, я уже тогда была далеко не ангел.

Или вот ещё одна я… мне четырнадцать, в этом возрасте девочки начинают осознавать свою женственность и подчёркивать её, я же наоборот. Я не пользуюсь косметикой и не запихиваю вату в лифчик, а ещё я не моюсь, не чищу зубы, не расчёсываю волосы… Моя мать не замечает, что её дочь выглядит и пахнет, как помойное ведро, не замечает, что по мне уже прыгают вши, ей не до того – у неё новый, молодой муж.

Мне семнадцать, я только что закончила школу и устроилась на работу – нянечкой в детский сад. Я в маленькой каморке мою посуду, на мне косынка и очки, с запотевшими стёклами, я запихиваю в рот котлету, которую кто-то из детей отказался съесть, и подтягиваю через юбку колготки, которые на пару размеров велики и то, и дело спадают с меня, но других у меня нет.

Мне двадцать, я уже знаю, что я красавица. Почти каждый день я хожу на свидания с мужчинами вдвое старше меня, у них у всех шикарные тачки, они приглашают меня в крутые рестораны и дарят норковые шубки и цепочки с бриллиантовыми кулонами. Каждую ночь я пью и танцую, и ложусь спать под утро.

Мне двадцать пять, я заехала в издательство, чтобы забрать авторские экземпляры своей первой книги. Я открываю её наугад где-то посередине, читаю несколько строк. “Такое чувство, будто это не я написала…” “Да, так всегда кажется”. Я выхожу на улицу и какой-то прохожий, взглянув на меня, восклицает удивлённо: “У вас глаза сиреневые!”

Мне тридцать один, я влюблена в девятнадцатилетнего мальчишку – он певец и восходящая звезда. Я понимаю, что это уже, наверное, кризис среднего возраста и вообще страшная глупость, но ничего не могу с собой поделать. Я пишу ему любовные письма и передаю их вместе с цветами после концерта.

Мне тридцать пять, у меня ни семьи, ни карьеры, я сижу в тёмной квартире, укутавшись в плед, и сочиняю при свете свечи. Сочиняю историю искреннюю, как молитва богу, в которого я пытаюсь верить.

И наконец, ещё одна я… в комнате, наедине с красивым мужчиной, мне хочется сесть к нему ближе, хочется взять его за руку, хочется уткнуться ему в шею, чтобы вдохнуть запах его кожи…

Утром я вспомнила, что у меня назначена встреча в издательстве. Костя сбегал в кафе, что находилось на первом этаже дома, в котором он жил, и принёс к завтраку свежих круассанов. Мы почти не разговаривали, только чуть улыбались, глядя друг на друга. На прощание он поцеловал меня и пообещал, что вечером позвонит. Я чувствовала, что он не обманывает и действительно собирается позвонить. И ещё я чувствовала, что всё у нас будет хорошо.

В издательстве меня встретили две женщины – обе светловолосые, одна молодая и очень приятная внешне, другая не молодая и не очень приятная, но я обеих уже заочно любила – ведь им понравился мой роман и они хотели его опубликовать! Я вообще в тот день всех любила. Ещё в кабинете был мужчина, он представился, посмотрел на меня с любопытством, а через пару минут вышел куда-то и больше не возвращался. Как выяснилось, именно этот мужчина первым прочёл моё творение и сказал, что оно достойно публикации, а я даже имени его не запомнила! А ещё я думала, что ни одному мужчине не может понравиться то, что я пишу. По крайней мере, Никите не нравилось. Он говорил, что я сочиняю не романы, а жалобные книги на мужчин – мол, все мужики – сволочи, одна я хорошая. Я злилась на него из-за этих слов, но понимала, что в них есть доля правды.

Во время беседы с редакторами я была спокойной и расслабленной, отвечала на их расспросы честно и особо не задумываясь.

– Вы понимаете, как вам повезло? – спросила одна из них. – Мы ежедневно получаем десятки романов от начинающих авторов, а выбираем для публикации не больше одного-двух в месяц.

Мне показалось, что я их разочаровала, что они ожидали от меня какого-то другого поведения… Интересно, а как остальные авторы себя вели, может, кидались им руки целовать?

Ещё они поинтересовались моими творческими планами – пишу ли я что-нибудь новое? Да, ответила я, сейчас я обдумываю сюжет детектива, в котором наёмный убийца получает заказ – убить одну женщину, жену олигарха, но убийца влюбляется в свою жертву, поэтому убивает не её, а её мужа. Между убийцей и вдовой закручивается бурный, но слегка не здоровый, роман, с садомазохистским уклоном. Но, проблема не только в этом, а ещё и в том, что кто-то по-прежнему пытается её убить (кто был заказчиком убийства, киллер не знает). Короче, это будет чёрный детектив, без положительных героев. Всё закончится плохо. “Замечательно”, – заметила одна из редакторов, выслушав, синопсис моего ещё не написанного романа. Мне показалось, что это был скепсис. А может и нет.

В целом встреча прошла вроде бы не плохо, они пообещали прислать мне авторский договор для ознакомления и на этом мы распрощались.

Вечером позвонил Костя, поинтересовался, чем я сейчас занимаюсь?

– Смотрю на твоё фото и мысленно облизываю тебя с ног до головы… А ты как день провёл?

– А я скачал в интернете твой первый роман и весь день читал его.

– О, нет! Только не говори мне, что ты о нём думаешь, я этого не переживу…

– Почему? Боишься, что мне не понравилось? А мне понравилось – читать интересно, только ты почему-то на страницах этой книги предстаёшь этакой стервой, а в жизни я в тебе ничего стервозного не заметил…

– Ну, во-первых, ты меня ещё плохо знаешь. А во-вторых, на страницах книги это не я, а моя героиня.

– Просто повествование ведётся от первого лица и пишешь ты в том же стиле, в котором разговариваешь, поэтому читая, я буквально слышу твой голос у себя в голове… И потом ты же говорила, что твоя проза во многом автобиографическая?

– Да, но я ведь выбираю, о чём рассказывать, а о чём умолчать… А ещё смешиваю правду с вымыслом, приписываю себе слова, которых не произносила или поступки, которых не совершала… Например, моя героиня выходит замуж по расчёту. Я бы никогда на такое не пошла. Короче то, что в конечном итоге получается, это всё-таки не совсем я – это художественный образ, чем-то похожий на меня.

– Знаешь, я всегда восхищался этой формой искусства и храбростью, которую она требует. Мужчина или женщина садится перед листом чистой бумаги и своей волей решает, каким смыслом его наполнить – это должно идти от головы и от сердца, но затем ты несёшь это в мир… Храбрость – это большая храбрость.

– А по-моему, самая большая храбрость требуется от того, кто решил стать актёром. Ты выходишь на сцену или на съёмочную площадку, вокруг какие-то люди, они смотрят на тебя, ты перед ними совершенно беззащитный, будто голый, ты одновременно и создатель и творение, которое создаёшь, и у тебя всего несколько минут на то, чтобы заставить этих людей полюбить тебя или возненавидеть…

– Кстати, у меня в четверг будет премьера. Хочешь пойти посмотреть на художественный образ, чем-то похожий на меня?

– Конечно!

Мы договорились о встрече в четверг, но тут я догадалась поинтересоваться – а что мне надеть? Как принято наряжаться на премьеры? Костя задумался и предложил встретиться на день раньше, чтобы вместе сходить в какой-нибудь бутик и выбрать мне платье. Я не стала спорить, не потому, что хотела заполучить новое платье, а потому что догадывалась, что в моём гардеробе не найдётся наряда подходящего по статусу для подруги звезды – дизайнерские шмотки мне были не по карману. Я вообще уже несколько лет не покупала себе ничего нового.

– Нет, я не понимаю, почему я – твоя мать, узнаю последней о том, что ты встречаешься с Константином Рафиным?! Я глазам своим поверить не могла, когда увидела это ваше фото в журнале! Чуть в обморок не упала!

Я неохотно ответила на расспросы мамы о том, как так получилось, что я теперь с Рафиным. И так же неохотно упомянула о том, что моей книгой заинтересовалось одно издательство. То, что происходило со мной в последние дни, было настолько волшебно, что не хотелось этим ни с кем делиться, даже с мамой. Не хотелось опошлять всё смакованием подробностей. Не хотелось выслушивать чьё-то мнение о происходящем.

И, тем не менее, я заглянула в фан-группу Рафина. Было любопытно, как поклонницы отреагируют на появление новой женщины рядом с их кумиром. Отреагировали они на меня так же, как и на всех предыдущих его подруг – большинство сходилось во мнении, что уж Рафин то мог бы найти себе кого-нибудь и получше! Хм… Разглядывая фото его бывших, я думала, что я то как раз и есть вариант получше, ан нет! Некоторые, правда, то ли стремясь к объективности, то ли боясь показаться ревнивыми сучками, заступались за меня, утверждая, что я вполне симпатичная. Ну что ж, и на том спасибо!

После премьеры я пребывала в пессимизме. Дело в том, что мне довелось во отчею увидеть одну из бывших возлюбленных Рафина – ту, чей портрет украшал ещё недавно его плечо. Раньше я видела её только на фото от папарацци – она была не накрашенной, одетой просто – в джинсы и свитер, и не производила особого впечатления. На премьеру же она заявилась при полном параде – макияж, причёска, вечернее платье. Вблизи её красота ошеломляла и внушала чувство неполноценности всем, кто смотрел на неё! Ну, может не всем, но моя самооценка вдруг резко опустилась ниже плинтуса. Я почувствовала себя невзрачной серой мышкой. Даром, что в Армани.

Рядом с ней был её муж – заурядная бизнесменская рожа. Пожал руку Косте. Бывшая сделала вид, что целует его в обе щеки. Окинула меня цепким взглядом. Я в это время натянуто улыбалась. На кой чёрт они сюда явились?

– Можно похитить его на минутку? – спросила, когда её муж отошёл, чтобы ещё с кем-то поздороваться.

– Нет, – ответила я, хотя и понимала, что вопрос риторический. Рафин удивлённо взглянул на меня. – Я пошутила.

После чего, оставив их вдвоём средь толпы, побрела к официанту, державшему поднос с шампанским.

Когда я опрокидывала вторую рюмку, ко мне подошла актриса, которая чаще других была экранной партнёршей Рафина. Его поклонницы её обожали и мечтали, чтобы он на ней женился. Ещё одна бывшая?

– Вы новая девушка Кости? – спросила она. – Интересно, как надолго Эмма позволит вам задержаться рядом с ним?

– Зачем он ей? Она же замужем!

– Муж – это деньги и статус, а Рафин – страсть…

– Почему же она не вышла за него замуж? Он тоже неплохо зарабатывает, наверное.

– Ну, что вы! По сравнению с её мужем и Рафин, и любой другой из наших артистов – нищеброды!

– Ну ладно, допустим, её понять можно, а муж то о чём думает? Зачем привёл жену на премьеру фильма, в котором её бывший играет главную роль? Неужели не ревнует?

– Кто знает… Может он мазохист и его возбуждает наличие соперника?

– А может, это он пытался прикончить Рафина?

Мы посмотрели друг на друга, потом снова перевели взгляд на сладкую парочку. Эмма поглаживала его бицепс сквозь пиджак и что-то торопливо говорила, Рафин стоял, засунув руки в карманы брюк и слушал её.

– Он выглядит рассерженным. Может чары Эммы уже не действуют на него, как прежде? Кстати, вы с ней чем-то похожи… Конечно, вы не такая красавица, как она, но типаж тот же.

Я решила проглотить замечание о том, что я не такая красавица (тем более, что оно было справедливым) и, пользуясь случаем, навести справки о сопернице.

– А сколько ей лет?

– Тридцать.

– Выглядит моложе… Она – актриса, модель или что-то в этом роде?

– Что-то в этом роде. Бездарность жуткая. Была замужем за Томашевским. Ушла от него к Рафину. Причём он на неё поначалу не повёлся, она его буквально преследовала, но после того, как ей наконец-то удалось затащить его в постель, он от неё уже больше не отходил… Видно в этом деле она оказалась наделённой не заурядным талантом! Ну, хоть в чём-то…

Я припомнила, что Томашевский – очень хороший, много снимающийся, но не особо популярный актёр.

Рафин в это время, дослушав бывшую, натянул на лицо улыбку, что-то кратко бросил ей в ответ, и направился ко мне. Актриса, с которой я успела немного посплетничать, тоже расцеловала его в обе щеки.

– Вы уже познакомились?– спросил Костя.

– Да, – ответила она, а потом шепнула ему на ухо, но так, чтоб я тоже услышала, – Зачем ты сводил татуировку? Если у тебя все бабы на одно лицо, то можно этого и не делать, пусть каждая думает, что это её портрет!

И отошла, довольная собой.

– Не обращай внимания, – сказал Рафин. – Просто бесится, что я так и не переспал с ней.

Через пять минут после начала фильма Костя сказал, что хочет выйти покурить. Вышел он не в вестибюль кинотеатра, а на улицу под дождь. В новом фильме он играл какого-то полусумасшедшего писателя (и почему писатели в кино почти всегда сумасшедшие?) и хотя история меня увлекла, минут через двадцать его отсутствие всё же начало тревожить и я выскользнула из кинотеатра вслед за ним. Он стоял окружённый стайкой поклонниц – женщин очень широкой возрастной категории. Наверное, они все уже успели с ним сфотографироваться и сейчас просто глазели на него, а самые бойкие задавали какие-то вопросы, на которые он тихо отвечал в паузах между сигаретными затяжками. Одна из девушек заботливо держала над ним зонтик, хотя дождь почти закончился. Я не стала подходить к нему, просто стояла и наблюдала со стороны. Через какое-то время он почувствовал мой взгляд, оглянулся и спросил:

– Поехали домой?

– Честно говоря, фильм показался мне интересным, я бы досмотрела…

– Не могу глядеть на себя – это просто мучение какое-то! Столько комплексов сразу вылезает.

– Не понимаю, какие у тебя могут быть комплексы? Ты же такой красивый!

Он лишь пожал плечами в ответ, но я больше не стала с ним спорить и мы поехали домой. Девчонки-поклонницы какое-то время бежали за его машиной, выкрикивая его имя. Всё происходящее казалось мне чем-то не реальным.

Утром я проснулась под музыку. Рафин, сидя в постели, перебирал гитарные струны. Сквозь оконные шторы пробивался не яркий солнечный свет. Заметив, что я открыла глаза, Костя протянул мне чашку с кофе (надо бы сказать ему, что я предпочитаю чай).

– В шестнадцать лет я мечтал стать рок-звездой… Как видишь, и у меня не все мечты сбылись!

– Бедняжка.

– А о чём ты мечтала в шестнадцать?

– Я мечтала стать Мисс Вселенной, топ-моделью и кинозвездой в Голливуде, получить Оскара и выйти замуж за Рики Мартина. Он тогда ещё не афишировал то, что предпочитает мужчин.

Рафин смотрел на меня удивлённо.

– Ну, у тебя и амбиции!

– Да, я была зверски честолюбива.

– И что же пошло не так? Ведь ты же смогла поступить во ВГИК?

– Да, но… Я даже не знаю, с чего начать! Всё и сразу пошло не так. Я не верила в себя. Боялась сцены. Меня начинало трясти всякий раз, когда я чувствовала, что на меня смотрят. А ещё я не имела никакого представления об актёрской работе, думала что просто нужно ходить, говорить какой-то текст… Разве это сложно? Но оказалось, что эта работа требует больших эмоциональных и энергетических затрат, а к такому я оказалась не готова. Я поступила в институт, думая, что первый большой шаг на пути к цели сделан и теперь можно немного расслабиться, но оказалось, что теперь каждый день будет как экзамен, во время которого я должна снова и снова доказывать, что я чего-то стою. И к этому я тоже была не готова. Знаешь, что я заметила? У всех, кто более-менее успешно работает в этой индустрии – у актёров, режиссёров, продюсеров, да даже у простых администраторов, есть одна общая черта – они все чрезвычайно энергичные люди! А во мне этого нет. Я не борец. Я еле-еле тащу на себе груз необходимости что-то делать со своей жизнью, чтобы совсем не пропасть… И боюсь, что на большее не способна. К тому же известный режиссёр, руководивший актёрским факультетом, на котором я училась, стал меня сексуально домогаться. Самое обидное, что он мне нравился! Он был похож на большого плюшевого мишку, доброго и уютного. Поэтому, когда он полез ко мне с поцелуями… Что бы ты почувствовал, если б твой любимый плюшевый мишка вдруг обернулся похотливым мужиком, решившим воспользоваться своим положением, чтоб затащить в постель девчонку, годящуюся ему в дочери? Я была в шоке.

Рафин поинтересовался, как звали того режиссёра. Он знал его, хотя никогда с ним не работал.

– Короче, я не смогла заставить себя ответить ему взаимностью, – продолжила я свою историю. – Догадываясь о том, что в конце второго семестра он, скорее всего, меня отчислит, я решила не дожидаться этого и ушла сама.

– Ты когда-нибудь жалела о том, что упустила такую возможность?

– Нет. Я чувствовала, что поступила правильно. Только какое-то время я пребывала в растерянности, потому что осталась без цели и не знала, что делать дальше со своей жизнью.

– А потом ты решила стать писателем?

– Вообще-то я лет с двенадцати пыталась что-то сочинять. Думаю, это занятие больше подходит к моему характеру. Не нужно каждый день выходить из дома, не нужно встречаться с кучей разного народа, не нужно пытаться им всем понравиться, не нужно выворачивать душу наизнанку. Хотя как автор я постоянно этим занимаюсь, но это кажется естественным, не вызывает внутреннего протеста, который я испытывала, когда мне приходилось делать это на сцене или перед камерой.

– А я стал актёром почти случайно. Отчим предложил мне сыграть в его постановке Меркуцио. Я сначала отказывался – страшно, да и на фига оно мне нужно, но он меня уговорил. Наверное, он намного раньше меня понял, что я – актёр. Знаешь, я был странным ребёнком. Например, я имел обыкновение всё делать по два раза. Если я выпивал стакан воды, я ставил стакан на стол, снова брал его в руки и нёс ко рту, воображая, будто в нём ещё что-то есть. И это не однократный случай, я действительно повторял всё, что делал.

– Но, это же этюд с воображаемыми предметами, который выполняют на первом курсе во всех театральных училищах!

– Да, но я то этого не знал!

– Постой, ты говоришь, что первой твоей ролью был Меркуцио? Разве не Ромео? В википедии написано, что ты играл Ромео.

– Врёт твоя википедия. На роль слащавого Ромео я бы ни за что не согласился. Отчим хорошо меня знал, поэтому предложил мне роль Меркуцио – злого, отчаянного. Таким я и сам тогда был. Недолго думая, я поступил в театральное училище, потому что надо же было куда-то поступать, а иначе в армию заберут. Но практически не учился там, почти сразу же начал сниматься – соглашался на всё подряд, это было весело, за это платили деньги и у меня чуть не каждый день появлялись новые друзья и подружки. Только через несколько лет я начал всерьёз задумываться над тем, что я делаю и что это значит для меня… Мне было двадцать пять, моё лицо уже было знакомо каждой собаке в этой стране и я спросил тогда у своего отчима – ну и чего ради всё это дерьмо? Я просто кукла? Я один из тех амбициозных кретинов, которые ищут аплодисментов и признания? И почему тогда я всё равно чувствую себя одиноким неудачником? А он ответил – чтобы быть звездой, ты должен себя любить, чтобы быть актёром, ты должен себя ненавидеть. Звездой ты уже стал, почему бы не попробовать стать актёром? Когда я был подростком, я получал удовольствие от самовандализма, резал себя…

– Вот откуда эти шрамы на твоих руках?

– Да. Мать затаскала меня по психиатрам, но я завязал с этим, только когда начал сниматься. Не знаю, что стало бы со мной, если б мой отчим не подтолкнул меня к этой профессии, как-будто специально созданной для сумасшедших вроде меня? Может, покончил бы с собой ещё лет двадцать назад.

– Не понимаю, за что ты так не любишь себя? Ты же прекрасен! В тебя, наверное, всю жизнь все влюблялись…

– Да прям. Однажды, помню, мне было лет шесть, я сидел на автобусной остановке и какой-то гад, проходя мимо, посмотрел на меня и сказал: “Боже, какой уродливый ребёнок!”

– Но ведь это не правда! Я видела твои детские фотки – ты был симпатичным мальчишкой! Надеюсь, ты не поверил этому гаду?

– Не знаю… Но я никогда этого не забуду. Даже если я и был страшненьким, я не понимаю, как кто-то мог быть настолько…

– Ох, люди иногда бывают такими тварями! Хорошо ещё, что у тебя нет регистрации в какой-нибудь из социальных сетей. В реальной жизни большинство старается вести себя прилично, избегая конфликтов, зато в виртуальной многие пользуются безнаказанностью… Ты не представляешь, сколько раз я получала сообщения от абсолютно незнакомых людей, в которых они считали нужным сообщить мне, что я уродина, старуха и тому подобное.

– Я понимаю, о чём ты! Я как-то раз додумался пробить свои имя и фамилию через поисковик, посмотреть, что про меня пишут, и очень быстро пожалел об этом!

– Да, про тебя много всякой ерунды пишут, вот, например, в прошлом году ты немного поправился, так все СМИ, как с цепи сорвавшись, так тебя чморили за это! Надеюсь, ты этого не читал?

– Нет, но спасибо, что рассказала мне об этом.

– Чёрт! Прости, я…

– Да ладно, ничего страшного! – он смотрел на меня, улыбаясь. Я тоже улыбнулась ему в ответ.

– Но всё же очень многие тебя любят. Я видела комментарий какой-то девочки в твоей фан-группе, она писала, что готова отдать почку, только бы познакомиться с тобой!

– О боже! Но это ведь ужасно.

– А, по-моему, прекрасно.

– Меня это пугает.

– Хорошо, давай сменим тему и поговорим о том, что тебя не пугает…

– Например?

– Что тебе больше всего нравится в твоей работе?

– Возможность не быть собой в течение пары месяцев. Я выбираю только те характеры, которые на меня не похожи. Люблю наблюдать за людьми, находить интересные черты и говорить себе – позаимствую ка я немного отсюда! Правда, я всё реже могу оставаться наблюдателем, потому что все постоянно наблюдают за мной…

– Знаешь, это похоже на то, чем я занимаюсь! Поначалу я пыталась выдумывать своих персонажей, но очень быстро поняла, что получается не живой человек, а набор клише. Теперь у каждого моего героя есть реальный прототип. Я стараюсь находить людей, про которых не могу всё и сразу понять, только взглянув на них и немного поговорив, как это обычно бывает. Меня всегда интересовали люди со странностями, которых терзают душевные муки. Меня притягивают крайности – самое светлое и самое тёмное в человеке. Я западаю на тех, в ком есть какая-то загадка. Как, например, в тебе…

– Во мне?! Неужели ты ещё не поняла, какой я на самом деле скучный и заурядный? Именно поэтому я и бегу от себя, выбирая роли типов, которые один другого страннее!

– Ты сам интереснее всех сыгранных тобою персонажей, просто не понимаешь этого! Ты будто состоишь из противоречий… Ты кажешься таким спокойным и уравновешенным, но в твоих глазах полыхает тёмный огонь. При общении от тебя исходит невероятная теплота, сразу располагающая к тебе людей, но при этом ты кажешься немного опасным, как человек, у которого есть тайна. Ты – красивый, успешный, сильный и… надломленный. Победитель, не знающий поражений, не интересен. Он всего лишь самонадеянная пустышка. А ты другой. Ты знаешь, что это такое – быть на самом дне… Меня притягивает этот твой надлом больше, чем твои слава и красота. Что повредило тебя? Какую рану ты прячешь под блестящим фасадом?

Между нами повисла долгая, тяжёлая пауза… Его лицо, минуту назад весёлое и расслабленное, вдруг стало холодным и жёстким. Мужчина, который смотрит на тебя с таким выражением лица, может спокойно, без эмоций сказать – пошла вон! Но, он ничего не сказал. Он отвёл взгляд и снова стал наигрывать что-то на гитаре. Напуганная его реакцией, я повела себя, как и всякая женщина, которая чувствует, что невольно разозлила своего мужчину – я начала ласкаться к нему, и через какое-то время он, отложив гитару, притянул меня к себе.

После премьеры Костя был очень занят продвижением фильма. Каждый день то давал интервью, то позировал для какого-нибудь глянцевого журнала, то появлялся в каком-нибудь телешоу. По его признанию, это было самое не любимое в его работе (кто бы сомневался!) Во время интервью он чувствовал себя уязвимым, а во время фотосессий вообще изнасилованным. Он не читал статьи, написанные о нём, не заботился о том, верно ли его процитировали, и его не волновало, как он получился на новых фото. Как-то раз я решила показать ему свою фанатскую подборку его любимых снимков – тех, на которых он мне казался особенно красивым, и почти на все кадры он реагировал удивлённым возгласом: “О! А я раньше не видел этого фото! Действительно неплохо получился!”

После того, как я ознакомилась с его библиотекой и со списком его любимых книг, я начала догадываться об истоках его не любви к собственному успеху… Все его любимые герои были личностями асоциальными – бродягами и неудачниками. Социально благополучными в этих книгах были только посредственности и мерзавцы, а человек порядочный и одарённый, по мнению авторов, должен был непрерывно страдать и, в конце концов, сгинуть в пучине саморазрушения. Понятно. Как после такого радоваться тому, что твоя физиономия красуется на каждой второй обложке?

Я до сих пор не могла поверить в то, что он действительно не видел большинства своих фильмов, хотя я, пожалуй, могла бы понять его, как никто другой. Ведь для меня тоже было пыткой смотреть на себя на экране – меня трясло, тошнило, корёжило от разочарования. Но, во-первых, я снималась в какой-то позорной ерунде (Рафин, правда, тоже считал, что большинство его фильмов – позорная ерунда). Во-вторых, я воображала себя женщиной вполне привлекательной, но на экране я даже симпатичной не казалась! Низкий лоб, маленькие глазки, длинный нос, толстые щёки, тонкие губы. Мне хотелось покончить с собой. В-третьих, я привыкла считать себя умной (по крайней мере, к моему удивлению, я была умнее большинства людей, которых мне доводилось встречать), но на экране моё лицо казалось откровенно глупым. Ну и наконец, я просто не умела играть.

Однако, не смотря на всё это, я заставляла себя отсматривать все те жалкие сериальчики, в которых мне довелось мелькнуть – для меня это было что-то вроде самопознания. Вот, значит, какой тебя видят окружающие. Вот, значит, какая ты на самом деле, а не в своём воображении.

О том, что камера меня не любит, я узнала после первой же фотосессии с профессиональным фотографом.

– Но почему? – удивилась я. – У нас же получились прекрасные фотографии!

Тогда он показал мне контрольные снимки – мои и другой модели.

– Смотри – у тебя на двадцать кадров, только один-два удачных снимка, остальные – никуда не годятся, а у неё наоборот, только один-два неудачных, а все остальные можно брать в печать.

Другой фотограф сказал мне просто:

– Ты не модель. И дело даже не в том, что ты не достаточно высокая и худая. Когда смотришь на большинство моделей в жизни, видишь обычных, ни чем не примечательных девочек и только на фото они превращаются в необыкновенных красавиц, у тебя же всё наоборот. Я смотрю на тебя и вижу одну из самых красивых женщин, которые побывали в моей студии, но глядя на твои снимки, которые я сделал, я не вижу ничего особенного. Если уж тебе очень хочется выставлять себя напоказ, попробуй лучше стать актрисой – у тебя живая мимика, приятный голос, ты обаятельна и органична, может и получится.

У меня получилось поступить во Всероссийский Государственный Институт Кинематографии на актёрский факультет с первой попытки, но вскоре я поняла, что мне, оказывается, вовсе не нравится выставлять себя напоказ. Однако, много лет спустя после того, как я бросила институт кинематографии, ирония судьбы вновь привела меня на съёмочную площадку. И я снова принялась вглядываться в себя, пытаясь понять – в чём же дело? Во мне или в камере, которая меня якобы не любит?

Неужели Рафин страдает от тех же комплексов, что и я, когда смотрит на себя? Но как это возможно – ведь он, в отличие от меня, на экране завораживающе прекрасен! Камера влюблена в него пылко и безответно! Неужели он этого не видит? Не осознаёт?

Пока мой любимый проходил очередное испытание медными трубами, я проводила дни у него дома, сидя за ноутбуком и пытаясь сочинять новый роман. Это было не просто, так как сосредоточиться не удавалось. Я пребывала в эйфорическом состоянии, которое охватывает только что влюбившегося человека, и могла думать только о Косте. В один из таких дней меня и застал звонок от Никиты. Я не испытала ни малейшего волнения, увидев, кто звонит, но всё же на звонок ответила. Никита сказал, что он вернулся в город, и хотел бы встретиться со мной и поговорить. Я могла бы сказать ему по телефону, что уже поздно, что моё сердце уже отдано другому и нам не об чем и не зачем больше говорить… Но, мне захотелось сказать ему это лично. Отплатить за все те сердечные раны, которые он мне когда-то нанёс.

И это была не единственная причина. Дело в том, что накануне со мной случился приступ ревности. Хотя вроде бы всё было хорошо. Слишком хорошо. Мы с Костей проводили вечер за просмотром научно-популярной передачи – что-то там про тайны мироздания. Оказалось, что его волнуют тайны мироздания. Я сделала вид, что меня они тоже интересуют. На самом деле мне просто нравилось сидеть с ним в обнимку на диване, ощущая запах и теплоту его тела. И тут мой взгляд упал на его татуировку, через которую, если присмотреться, всё ещё просвечивает силуэт его бывшей. И в мою голову гремучей змеёй заползла мысль – а с моим лицом или хотя бы именем он татуировку когда-нибудь сделает? Вряд ли. Сильнее всего мы любим того, кто причиняет нам боль. Или того, кто никогда не будет нам принадлежать. Наверное, всё человечество состоит из грёбанных мазохистов, поэтому шансов на счастливую любовь, о которой мы все так мечтаем, у нас практически нет!

Он почуял, что теряет её любовь – она разочаровалась в нём или это начало происходить без каких-либо объективных причин, и тогда он стал сходить по ней с ума. Резко захотел на ней жениться (хотя до этого они были вместе два года и он почему-то не спешил узаконить их отношения), понаделал татуировок и принялся закатывать ей дикие сцены ревности. Знакомая история. Кое с кем из моих бывших отношения развивались по тому же сценарию. Все они говорят, что хотят найти женщину, с которой им будет психологически комфортно, а потом привязываются к той, которая их мучает, с которой редкий день обходится без ссор, которая их ни во что не ставит.

Проблема в том, что мы с Костей, похоже, действительно подходим друг другу! Отношения развиваются легко, гармонично, без каких либо напрягов, мы ещё даже ни разу не поссорились. Нет, так не пойдёт! Надо что-нибудь придумать. Надо заставить его как-нибудь страдать. Ну, или хотя бы ревновать.

Будто почуяв что-то, либо просто заметив, что я не смотрю на экран, он поинтересовался:

– О чём ты думаешь?

– Ни о чём, – быстро ответила я. Не годится – звучит подозрительно, люди всегда о чём-нибудь думают. – Я думаю о том, как мне хорошо с тобой.

Итак, я согласилась встретиться с Никитой, не только потому, что мне захотелось отплатить ему за нанесённые мне когда-то сердечные раны, но и чтобы заставить Костю ревновать. Собираясь на встречу, я уже предвкушала, как вернувшись, с невинным видом буду рассказывать – вот мол, позвонил мой бывший, умолял о встрече, чуть не рыдал в трубку, мне стало его жалко, поэтому я согласилась, но… Короче, пусть примет к сведению, что мой бывший пытается меня вернуть, что я ещё кому-то нужна. Может быть, это заставит его хотя бы немножко понервничать?

Мы договорились встретиться с Никитой на Патриарших прудах. Увидев его – красивого, загорелого и грустного, я всё-таки что-то такое почувствовала… И мне расхотелось быть жестокой. Я расспросила его о том, как прошли съёмки, поинтересовалась, есть ли новые предложения по работе. Рассказала о том, что моим романом заинтересовалось одно издательство. Потом он взял меня за руку и обнял. Я позволила себя обнять. И душа снова наполнилась болью. Когда он попытался поцеловать меня, я его оттолкнула. Села на скамейку и пожалела о том, что согласилась на эту встречу. Сказать, глядя в глаза человеку, которого ты когда-то любила, что ты его больше не любишь, не так-то просто!

– Я соскучился. Вернись ко мне. Обещаю – больше никаких селфи с девицами! – он говорил нежно, с улыбкой.

– Я живу сейчас здесь неподалёку с другим мужчиной, – ответила я.

– С Рафиным?

– Так ты знаешь?

– Видел ваши фото в интернете. Ты с ним, потому что любишь его или потому что он звезда?

О своей любви к Рафину я ещё никому не говорила, даже ему самому, поэтому я ответила уклончиво:

– Я ему верю. А тебе уже нет. А ещё мне хорошо с ним. А ты чуть ли не с первой встречи только и делал, что мучил меня.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Ответила. Не о чем больше говорить.

Я встала со скамейки и попыталась уйти, но Никита схватил меня за руку. Начал говорить агрессивно, напористо. Я поняла, что он совершенно не испытывает никакой вины из-за своей интрижки, напротив, злится, что я посмела его бросить из-за такой ерунды, да к тому же успела найти себе другого. Особенно его задевало то, что этот другой его коллега, только гораздо более успешный.

– Ты думаешь, Рафин не будет тебе изменять? На меня каждая вторая вешается, хотя мне нечего им предложить, кроме смазливой рожи, а под Рафина вообще каждая встречная будет пытаться подлезть! И ты думаешь, он откажется от какой-нибудь двадцатилетней красотки ради женщины, которой уже под сорок и которая вот-вот выйдет в тираж? Удивительно, что он вообще на тебя повёлся!

Мне захотелось врезать ему по смазливой роже, но я сдержалась, решив ударить словом.

– Он не только, как актёр гораздо талантливее тебя, он и как любовник в сто раз лучше. Он нежный и страстный. И после секса он бывает весел, а не отстранён. С ним я чувствую себя особенной и желанной. Такому мужчине можно многое простить.

Я выбежала из парка и торопливо пошла по бульвару. Улица была тиха и пустынна, кое-где уже начали зажигаться фонари. “Постой!” – крикнул Никита мне вслед. Я оглянулась. Он остановился, чтоб прикурить сигарету. В этот момент я поразилась его сходству с Рафиным. Он даже одет был так же, как Костя во время нашего первого свидания. Я снова пошла по бульвару, чувствуя, что Никита идёт следом. Перейдя через дорогу, я остановилась возле дома, в котором теперь жила, и снова посмотрела на Никиту. Он стоял на противоположной стороне дороги, курил и, молча, смотрел на меня.

– Самое лучшее в нём это не успех, не внешность и даже не талант, самое лучшее в нём это то, что его сердце открыто, он не бережёт себя, не боится! Поранившись, он не станет осторожней, скорее наоборот, будет ранить себя снова и снова… И вот когда я почувствовала в нём эту отчаянность, этот безумный характер так схожий с моим, тогда я и полюбила его.

Никита ничего не ответил. И мне захотелось в последний раз обнять его. Будто почувствовав тоже самое, он выбросил сигарету и пошёл ко мне на встречу. В этот момент одна из припаркованных машин резко выехала на дорогу. Услышав удар, я зажмурилась, на секунду понадеявшись, что всё это не на самом деле. Потом открыла глаза. Чёрный джип скрылся за поворотом, тело Никиты лежало на тротуаре. Я не кинулись к нему, не смогла, мои ноги будто стали ватными, колени подкосились и я медленно опустилась на тротуар.

– Зачем ты согласилась с ним встретиться? – спросил меня Костя на следующий день. В его голосе мне послышался упрёк. – Ты всё ещё любишь его?

Ночью я не спала. Сидела в кресле, пила вино, не пьянея, и смотрела в окно.

– Хотела отыграться, – ответила я. – Последнее, что он от меня услышал – это что он плохой актёр и любовник. Теперь чувствую себя такой дрянью! Наверное, мне сейчас лучше побыть одной. Смотреть на меня в таком состоянии тебе, наверное, радости мало…

– На следующей неделе у меня начнутся натурные съёмки в Крыму. Я хотел бы, чтоб ты поехала туда со мной. Я, конечно, целыми днями буду занят, но зато ты сможешь побыть одна, полежишь на пляже, позагораешь… А главное – сменишь обстановку. Мне кажется, это то, что тебе сейчас нужно.

– Костя…

– Да?

– Я не думаю, что этот наезд был случайным. Я думаю, это тот же самый джип, который сбил тебя полтора месяца назад. Вы очень похожи с Никитой. Убийца мог принять его за тебя.

– Я не знаю, что тебе на это сказать. Не хочется верить в то, что такое возможно… Проще думать, что это всё роковые случайности.

– Я подозреваю, что муж твоей бывшей, видя, что она всё ещё любит тебя и пытается вернуть, мог, как говорится, заказать тебя.

– Не проще ли тогда было бы меня просто пристрелить? К тому же, почему он ждал полтора месяца, чтобы совершить новую попытку?

– Может, после первой попытки, он успокоился, совесть проснулась… А потом во время премьеры увидел, как она липнет к тебе и снова взбесился?

– Эмма утверждает, что их брак по взаимному расчёту и что муж любит её не больше, чем она его. Но, вполне возможно, что это – ложь. Она врёт, как дышит.

– Не думаешь, что нужно рассказать об этом следователям?

– А толку? Всё равно им до него не добраться – он птица слишком высокого полёта! Наверняка на каждый из дней у него найдётся с десяток алиби. Может, лучше я сам поговорю с ним? Скажу, что он зря беспокоится, что мне его стерва даром не нужна?

– Проблема в том, что ты ей нужен… И потом я не хочу, чтоб этой парочке смерть Никиты сошла с рук.

– Но что ещё мы можем сделать?

– Не знаю… Но постараюсь что-нибудь придумать.

Однако я не смогла придумать ничего лучше, чем встретиться и побеседовать с роковой красавицей. Косте я о своей инициативе не сказала, так как догадывалась, что он её не одобрит. Отыскала в его телефоне её номер и, когда его не было дома, позвонила ей.

О чём могут говорить две женщины, претендующие на одного мужчину? Та, которая боится, будет пытаться запугать или разжалобить соперницу, другая будет оправдываться или насмехаться. Я бы ни за что не согласилась на подобную встречу. Эмма тоже надолго задумалась, но видимо любопытство взяло верх. Мы договорились провести дипломатические переговоры в одном из гламурных кафе в центре Москвы. Я догадывалась, что она явиться вся в Шанели и бриллиантах, стремясь подавить меня своею роскошью. Понимая, что мне её всё равно не переплюнуть, оделась подчёркнуто просто и элегантно. Серая кофточка с белыми пуговицами, чёрная узкая юбка-миди, чёрные туфли-лодочки, из украшений только серебряное колечко с аметистом. Тщательно нарисованный макияж – не слишком яркий, а волосы я, как обычно, лишь помыла и расчесала. Она заявилась в кафе с двадцатипятиминутным опозданием, смерила меня презрительным взглядом и… почувствовала себя расфуфыренной. Один – ноль в мою пользу!

– Думаю, ты догадываешься, о чём мы будем говорить?

– Да. Только без истерик, пожалуйста!

– Постараюсь, – ответила я с усмешкой. – Я хочу попросить тебя оставить Костю в покое, но не потому что ревную или боюсь… Хотя нет, боюсь, но не тебя, а твоего мужа. Я думаю, это он пытался убить Костю.

– С тех пор прошло полтора месяца, Рафин жив и здоров, так может и не было никакого покушения? Просто досадная случайность – повстречал какого-то психа на дороге…

– Три дня назад возле его дома чёрный джип сбил мужчину похожего на Рафина. Этот человек был моим другом.

Эмма достала сигарету, откуда-то тут же материализовался мужик с зажигалкой, но она на него даже не взглянула. Она пристально смотрела на меня.

– Чувствуешь свою вину, поэтому ищешь крайнего? – Закурив, она неожиданно сменила тему. – Как ты познакомилась с Рафиным? Откуда ты вообще взялась? Никто про тебя ничего не знает…

– Мы встретились случайно на Патриарших прудах.

– Боже мой! Он до сих пор на улице умудряется с девицами знакомиться? Ещё бы на сайте знакомств зарегистрировался! Впрочем, я не удивлена – это вполне в его характере. Он даже на метро иногда ездит и что самое удивительное – к нему там никто не пристаёт, люди просто глазам своим не верят! А однажды мы как-то с ним возвращались после вечеринки, на дороге стояла какая-то толстая тётка, у неё колесо спустило и она голосовала в надежде, что кто-нибудь остановится и поможет ей сменить колесо, но все, понятное дело, проезжали мимо. Один Рафин, не побоявшись запачкать костюм от Версаче, остановился и помог.

К нашему столику подошёл молоденький официант, принёс заказанный Эммой свежевыжатый гранатовый сок, льстиво улыбнулся, сказал какую-то дежурную фразучувственным голосом. Наивный! Нужен ты такой, как она.

– А чем ты по жизни занимаешься? Актриса? – продолжила Эмма допрос, после того как официант отошёл.

– Нет, – ответила я. Она ждала, что я продолжу, но мне не хотелось раскрывать перед ней душу.

– Ты – актриса, – в конце концов, сказала она. – Только завязавшая. Не получилось? На всех людях с творческими отклонениями как-будто есть какая-то метка и на тебе она есть.

Я невольно восхитилась её проницательности. И тоже рискнула, в свою очередь, задать ей один вопрос, который меня волновал:

– Как можно было бросить такого мужчину, как Рафин, ради мешка денег?

– Просто в какой-то момент почувствовала, что хватит с меня этих признанных и не признанных гениев, воображающих будто они – центр вселенной! Ты ведь совсем недавно с ним? Наверное, сейчас он кажется тебе идеальным мужчиной, но поверь мне, у него есть и обратная сторона…

Я решила не уточнять, на что она намекает – сейчас наплетёт мне чего-нибудь, наговорит, а я начну сомневаться в нём, не зная, правда это или нет.

– Возможно, я скоро покажу тебе и не только тебе эту обратную сторону…

– Что ты имеешь в виду? – всё-таки спросила я.

– Он алкоголик и наркоман. Сейчас завязавший, конечно, но знаешь, как говорят? Бывших алкоголиков и наркоманов не бывает.

– Я думаю, ты преувеличиваешь. Я не раз видела, как он пьёт, но ещё ни разу не видела его пьяным.

– Конечно, он не позволяет себе напиваться в твоём присутствии. Контролирует себя. В начале наших отношений тоже так было. Я не верила тому, что мне про него рассказывали. Красивые мужчины, да к тому же артисты, как правило, избалованные и самовлюблённые сукины сыны, а он был таким наивным, забавным, ласковым, щедрым. Заботился обо мне, как никто прежде. Я была так влюблена, землю готова была целовать, по которой он ходил! А потом он сорвался. И всё – сказка закончилась.

– Из-за чего это произошло?

– Не смог пережить своего первого провала. Фильм, над которым он работал два года – его режиссёрский дебют, никто не захотел смотреть эту депрессивную хрень. Ты пробовала жить с человеком, с которым и не поговоришь то толком, потому что большую часть времени он в неадекватном состоянии? Мы начали ссориться. Однажды во время ссоры он ударил меня. Потом, конечно, стоял на коленях, плакал, умолял о прощении, говорил, что такое больше не повторится. Но это повторилось и во второй раз, и в третий. И прощения он уже не просил. Как-то так выходило, что это я была во всём виновата! А однажды он поднял на меня руку в присутствии моих друзей. После такого унижения я наконец-то поняла, что больше так продолжаться не может.

Пока она говорила, моё сердце, будто прокручивали через мясорубку, превращая в фарш. Я спрятала руки под стол, чтоб она не заметила, как они начали дрожать.

– Зачем же ты пытаешься вернуться к нему, к такому?

– Любовь зла, – ответила она с усмешкой.

– Или тебе просто стало скучно с твоим слишком нормальным и респектабельным мужем?

– Может быть. Не важно. Возвращаясь к главной теме… В детективных романах самые очевидные подозреваемые всегда оказываются невиновными. Между нами – мой брак фиктивный. Артур – гомосексуалист. Комплексует из-за этого, боится, что деловые партнёры перестанут его уважать, если узнают, поэтому периодически заводит себе псевдо-любовниц и жён. Рафин не верит в это. Он и представить не в состоянии, что какой-то мужик может меня не хотеть!

– У меня есть знакомая – тоже жена одного олигарха, на деньги мужа она спонсирует карьеру молодого и симпатичного певца. Муж не ревнует, потому что она уверила его в том, что парнишка – гей. Но, это не так. Может и ты решила при помощи этой басенки заполучить сразу двух мужчин – любовника, который не будет ревновать к мужу-гомосексуалисту, и мужа, который обеспечивает тебе… Что там эти олигархи могут обеспечить?

– Всё, что твоей душе угодно!

– Всё, что моей душе угодно, у меня уже есть.

– Не веришь мне – твоё дело. Но, если ты решила играть в детектива, то я бы посоветовала тебе присмотреться к лучшему дружку Рафина – к Чернову! Они сейчас оба претенденты на главную роль в одном голливудском проекте. Практически со стопроцентной вероятностью можно сказать, что на роль утвердят Рафина. И это не только упущенный шанс пробиться в Голливуд, но и соль на рану Чернова. Ведь Рафин уже не в первый раз уводит у него из под носа козырной проект.

Я не поверила тому, что она рассказала о своём муже, но поверила тому, что она рассказала о Рафине. Я говорила себе – нет, не может быть, эта сучка специально его оговорила! Но, где-то в глубине души я знала, что это правда. И я почему-то даже не была удивлена.

После встречи с Эммой я решила, что мне необходимо побыть одной и отправилась в свою маленькую квартирку, в которой в последнее время почти не появлялась, но к своему удивлению очень быстро почувствовала, что мне там одиноко и я уже скучаю по Косте. Когда я вернулась на Патриаршие, он был дома. Жарил блинчики. Я смотрела на его покрытые татуировками руки и не могла поверить в то, что я вижу.

– Судя по твоему лицу, ты узнала обо мне кое-что новенькое, – заметил он, усмехнувшись.

– О, да!

– Я умею и люблю готовить, но я не часто это делаю.

Мы сели ужинать. Я с трудом заставляла себя смотреть на него, потому что каждый раз, когда я на него смотрела, я невольно представляла его лицо, искажённое гневом. Я не сочувствовала Эмме. Ведь если бы у них всё не разладилось, он бы сейчас не был моим. Но, мне было страшно – а вдруг он и со мной однажды станет таким? Когда он попытался меня обнять, я вздрогнула и отшатнулась от него. Он решил, что я всё ещё не пришла в себя после смерти Никиты.

Ночью, когда он уснул, я стала вглядываться в его лицо. Мои спящие любовники всегда казались мне такими чужими. Я ожидала, что и при взгляде на спящего Рафина моё сердце вместо любви заполнит уже знакомое отчуждение, но этого не произошло. Я не стала любить его меньше. Наоборот, я стала любить его сильнее, потому что сегодня я узнала, что он тоже не идеальный и не святой. Вздохнув, я придвинулась ближе к нему, почувствовав это сквозь сон, он обнял меня и прижал к себе.

Через пару дней я поняла, на что намекала Эмма, обещая показать мне и не только мне его обратную сторону… Заглянув по привычке в фан-группу, в которой оперативно появлялись все новые фото, видео и статьи о человеке, с которым я жила, я обнаружила там в тот день только один, длившийся чуть дольше минуты, видеоролик, под которым уже было две сотни комментариев какого-то истерического характера. У меня внутри всё похолодело от нехорошего предчувствия.

На экране Рафин орал на свою подружку и громил кухню – ту самую, в которой я сейчас сидела за ноутбуком с чашкой чая в руках. Мне показалось, что ролик этот проклятый закончился, не успев начаться, а я после его просмотра продолжала сидеть, глядя на экран, и у меня было такое чувство, будто в образ любимого мною человека только что кто-то швырнул камень и образ этот разбился, как стеклянная витрина.

У меня всегда был странный вкус в том, что касается мужчин… Обычно мне нравятся мужчины не высокие, худенькие, немного андрогинной наружности. Сдержанные, уравновешенные, с тихими голосами, мягкими манерами. Очкарики. Наверное, потому что мужчина в очках кажется интеллигентным и внушающим доверие. Изредка в моей жизни случались такие мужчины, как Никита – агрессивные, напористые, доминирующие самцы, но мне с ними было не спокойно, не комфортно, и я очень быстро находила причину для разрыва. Костя, хоть внешне и схожий с Никитой, казался мужчиной как раз того психотипа, который я обычно предпочитаю, поэтому для меня стало полной неожиданностью то, что он может быть таким, как в этом ролике. Конечно, я не раз видела, как он дубасит какого-нибудь злодея в очередном боевике, но он умудрялся делать это, не выходя из образа хорошего парня. В этом же ролике на хорошего парня не было и намёка, лишь взбешённый опасный мужик с адским темпераментом. Да, после того, что его бывшая рассказала мне о нём, я пыталась представить его потерявшим контроль над собой, но, как оказалось, мне не хватило воображения…

Я решила посмотреть это видео во второй раз в надежде, что со второго просмотра всё это не покажется мне таким ужасным. На этот раз я обратила внимание на женщину, которая тоже находилась в кадре. Она стояла спиной и что-то говорила, как-будто пытаясь успокоить мужчину, но на самом деле в её притворно примирительных интонациях чувствовалась насмешка, что ещё сильнее выводило мужчину из себя. Она не боялась его и, в отличие от меня, не вздрагивала от звона разбитой посуды. Это была Эмма. Когда Рафин приблизился к ней, она постаралась прикрыть собою айфон, чтобы он не заметил, что его снимают, но он заметил. После второго просмотра на душе стало муторно. Какого человеку, столкнувшемуся с такой подлостью – любимая женщина, снимает тебя тайком на мобильный, собираясь, по-видимому, когда-нибудь шантажировать тебя этим компроматом? Удивительно, что после этого он всё ещё может кому-то доверять…

Я и в третий раз заставила себя это посмотреть. После того, как прошёл первый шок от того, что Рафин может быть таким, я увидела на экране нечто иное… Я увидела сильного мужчину, который мечется, как зверь пойманный в клетку, раня бессильной яростью лишь самого себя.

Ролик моментально разнёсся по всему интернету, его бурно обсуждали на всех виртуальных ресурсах, рассказывающих о жизни знаменитостей. И хотя я знала, что Костя практически не пользуется компьютером, маловероятно, чтобы кто-нибудь не поведал ему, какой скандал разгорелся вокруг него. Я догадывалась, что домой он вернётся сильно не в духе, поэтому первой моей мыслью было трусливо свалить к себе, дав ему побыть одному. Официально мы не жили вместе – он просто дал мне ключи от своей квартиры. Но, обнаружив, что я не дожидаюсь его как обычно, готовя какой-нибудь не хитрый ужин, он мог подумать, что я разочаровалась в нём и решила его бросить. Поэтому я осталась.

То, что он вернулся сильно не в духе, ещё мягко сказано – в дом будто вошла туча, готовая в любую минуту разразиться громом и молниями, если б он начал бить посуду, как в том ролике, я бы не удивилась. Моя тактика была – вести себя так, будто ничего страшного не случилось. Он вошёл на кухню и тут же полез в холодильник за бутылкой водки.

– О, а вот и он – главный герой дня! – воскликнула я, легкомысленно-насмешливым тоном.

Рафин метнул на меня яростный взгляд. От этого взгляда у меня сжалось сердце. Это был взгляд человека, ожидающего нападок и готового к обороне, но одновременно в нём была и какая-то детская обида, и надежда на то, что его поймут и простят.

Он выпил залпом стопку водки, после чего сел за стол, поставив бутылку и стопку напротив себя. Я не спеша подошла, забралась к нему на колени, погладила его по волосам, по шее, легонько поцеловала в висок, он на минутку закрыл уставшие глаза, потом произнёс голосом более хриплым, чем обычно:

– Не надо, не жалей меня. Я не заслуживаю твоего сочувствия. Мне так стыдно…

– В цивилизованных странах даже убийцам полагается адвокат… А я всего лишь хочу понять, что же такое произошло между вами, что из страстно влюблённых друг в друга людей, вы превратились во врагов?

– Не уверен, что она когда-либо любила меня. Она любила мой статус – суперзвезды. Надеялась, что я помогу и её, так называемой, карьере пойти в гору. Но тут, как назло, у меня случилась чёрная полоса… Я почти год сидел без работы, начал пить, поправился. Она стала позволять себе не ночевать дома, возвращалась под утро, говорила, что была у подружки. Винила во всём меня, мол, не хотела проводить вечер, глядя на мою пьяную рожу. Как-то раз я заговорил с ней о том, что хочу семью, ребёнка, а она в ответ – а вдруг от тебя – алкаша, дегенерат какой-нибудь родится? Тогда я впервые ударил её. Тогда я впервые ударил женщину. Наверное, она потеряла ко мне всякое уважение. Я и сам себя уважать перестал. Последние полгода мы только и делали, что истязали друг друга. Она говорила мне, что я бездарь, что я стал звездой только благодаря смазливой роже, а теперь я старею, скоро выйду в тираж и превращусь в пьющего неудачника… Уже превратился!

– Но, неужели ты не понимал, что это не правда?

– Почему же не правда? Я и сам всегда был о себе такого же мнения. Считал, что мне просто повезло, но в любой момент всё это может закончиться и снова никому не будет до меня никакого дела…

Я была потрясена. Не ожидала, что он до такой степени не адекватен в оценке самого себя.

– Почему ты дрожишь? Ты замёрзла?

– Нет.

– Прости меня за всё это… Сейчас мои дела идут не плохо и эта стерва снова решила вернуться ко мне! Грозилась слить это видео в интернет, если я не встречусь с ней. Якобы ей нужно со мной о чём-то поговорить. Я соглашался встретиться в людном месте, но она настаивала на встрече наедине… Понятно зачем – тупо надеялась снова затащить меня в постель! А я не собирался снова попасться на этот крючок.

– Правильно сделал, что не поддался на шантаж.

– Я не верил, что она на это способна! Думал, ей будет стыдно опуститься до такого… Наверное, это всё – конец?

– О чём ты?

– Меня больше никто не захочет видеть.

– Рафин, ты забыл в какое время мы живём? Да сейчас знаменитости сами сливают в интернет свои интимные видеозаписи, чтобы привлечь к себе внимание! Готова поспорить – ты теперь станешь ещё популярнее!

– Мне не нужна такая популярность.

– Это понятно. Но главное, что Эмма, если она надеялась этим видео навредить тебе, явно просчиталась! Я читала комментарии в интернете – почти все на твоей стороне! Только несколько ханжей высказалось в духе – фи, он меня разочаровал. Остальные же написали что-то типа – ну подумаешь, человек, матерясь, попинал немного мебель на своей кухне, а кто этого не делает время от времени? Некоторые даже признались, что ты им теперь ещё больше нравишься, потому что они увидели в тебе живого человека со своими страстями, а не ангела во плоти!

– Правда? – спросил он как-то по-детски, я в ответ чмокнула его в щёку и улыбнулась. – Я боялся, что тебя сегодня не будет здесь, – признался он. – Что ты испугаешься и сбежишь от меня…

– Давай ужинать, – предложила я, спрятала обратно в морозильник бутылку водки и включила телевизор. Это было ошибкой. По телевизору шло ток-шоу, посвящённое разразившемуся скандалу, и какой-то мужик интеллигентного вида говорил: “…где-то внутри эта разгульная жизнь оставила отпечаток, который Рафин, будучи сильной личностью и далеко не глупым человеком, дисциплинировал в себе. Но иногда, когда самоконтроль ослабевает, что-то древнее и дикое вырывается из него некой яростной вспышкой, которую он почти мгновенно гасит в себе”.

Костя, выхватил у меня из рук пульт, и выключил телевизор.

– Это кто ещё такой был?

– Режиссёр, с которым я когда-то работал. Как-то раз я съездил ему по роже и теперь он, по-видимому, считает себя специалистом по моей психике, подорванной разгульным образом жизни.

– Ты дрался с режиссёром, у которого снимался?

– И не только с этим.

– Но из-за чего?

– Творческие разногласия. Когда уже большая часть фильма была отснята, этот гад решил внести изменения в сценарий и мой герой превратился в какую-то трусливую мразь. На его глазах должны были убить человека, обвинённого в том, в чём был виновен мой герой, и тот должен был позволить этому случиться, промолчать… Я отказался сниматься в этом эпизоде. Ублюдок-режиссёр грозился затаскать меня по судам.

– Ничего себе…

– А чему ты удивляешься? Конфликты на съёмочной площадке это не такое уж редкое явление! Это потом на пресс-конференциях, приторно улыбаясь, мы врём, что прям до усрачки были счастливы поработать друг с другом.

– Я в шоке. Ты уверял меня, что ты такой скучный домосед и книголюб, а оказывается ты хулиган, который носится по городу и лупит, кого не попади!

– Да это было двенадцать лет назад! Ты ведь не бросишь меня?

– И всё-таки я не понимаю – почему ты до такой степени не любишь себя? Как ты мог позволить этой женщине так издеваться над собой? Почему не расстался с ней сразу после того, как она дала понять, что не хочет ребёнка от тебя?

– Не смог. Характера не хватило. Слишком любил её тогда. А главное всё ещё надеялся на что-то. Она сама ушла. Первое время думал – сдохну. Даже на полном серьёзе размышлял – не покончить ли с собой? Но потом я узнал, что она вышла замуж и тогда решил – нет, чёрта с два я позволю всей этой истории сломать меня! Кинулся с головой в работу, подписался на несколько проектов, о которых теперь сильно жалею, но это сработало! Не сдох. Наоборот, через какое-то время почувствовал себя так, будто выжил после кораблекрушения – радостным и свободным! Свободным от этих мучительных отношений. Решил – больше никогда и никого не полюблю, хватит с меня этого! Но через какое-то время заметил, что душевная пустота может быть почти такой же мучительной… А потом я встретил тебя.

В ту ночь мы впервые признались друг другу в любви.

В субботу перед нашим отлётом на Крымское побережье Чернов пригласил Костю к себе на дачу – пожарить шашлыков, попариться в баньке. По пути Рафин решил заскочить на собственную дачу, где ремонт уже был сделан, теперь надо было обстановкой заняться, но времени на это у него пока не было.

– Может, ты этим займёшься? Дизайнеров нанимать неохота – они накриативят, потратят кучу денег, а жить в этом доме потом не захочется!

Дом был похож на добротно построенную купеческую избу, какой её показывают в исторических фильмах. Вокруг был небольшой лесок, пахло хвоей. Открыв дверь, Костя замешкался, чтоб ответить на телефонный звонок, дал мне понять, что разговор важный и чтоб я сама тут осмотрелась.

Дом мне сразу понравился – мебели ещё не было, но он уже казался обжитым и уютным, я почувствовала, что хотела бы в нём жить. Пробежалась по первому этажу, зацокала каблучками по лестнице на второй этаж, успела заметить, как кто-то метнулся в дверь, которую я поначалу приняла за балконную. Отчасти так оно и было, но, подойдя ближе, я увидела, что это не только балкон, но и второй выход из дома. Под балконом располагалась веранда и открывался вид на реку, текущую поблизости. По лестнице ведущей вниз сбегал какой-то мужчина.

– Эй, вы кто? – окликнула я его.

Мужчина остановился и оглянулся. Это был дочерна загорелый человек лет пятидесяти-пятидесяти пяти.

– Извините, хозяйка, я тут давеча уборкой занимался, ну там мусор всякий выносил, оставшийся после ремонта и, заработавшись, опоздал на последнюю электричку. Пришлось в доме заночевать.

– Ааа… Понятно, – ответила я, продолжая его разглядывать. Чем-то он меня зацепил. С первого взгляда было ясно, что жизнь изрядно потрепала этого человека. Говорил подобострастно, но лицо умное. А ещё в нём было что-то неуловимо знакомое, как-будто я его уже где-то видела раньше. Заметив, что я присматриваюсь к нему, он насторожился и тоже посмотрел на меня внимательнее. – Хозяин дома здесь, может, хотите с ним поздороваться?

– Да нет, я лучше пойду! Извините, хозяйка! – и побежал дальше.

– С кем ты разговариваешь? – спросил Костя.

– Гастарбайтер какой-то. Заночевал в доме.

– Да? Так и знал, что придётся замки менять! – Костя выглянул в окно, но мужчина уже скрылся из виду. Костя достал сигарету и закурил.

– Ты чем-то расстроен? – спросила я.

– Да, хотя радоваться бы надо! Агент позвонил, сообщил, что я утверждён на главную роль в одном голливудском проекте. Это роль наёмного убийцы. Представляешь, режиссёр сначала сомневался во мне – считал, что я на русского не очень похож, что мне не хватает агрессии, что я слишком светлый и положительный для этой роли, но после того, как он увидел ролик, слитый Эммой в интернет, он передумал!

– Круто! – воскликнула я. – Так ты теперь в Голливуд поедешь?

– Нет, съёмки будут в Москве проходить.

– А что же тебя беспокоит?

– Лёшка тоже был одним из претендентов на эту роль. Сейчас придётся сказать ему, что роль получил я и хрен знает, как он отреагирует! Радоваться победам своих друзей всегда сложнее, чем сопереживать их неудачам… Даже если он сможет сделать вид, что не расстроен, всё равно день, считай, испорчен!

В гости к Чернову я ехала без энтузиазма – друзья твоего любимого почти всегда твои враги. Ты им либо нравишься, либо нет и в обоих случаях – это проблема. В первом случае они начнут к тебе исподтишка подкатывать. Можно настучать на них, тогда твой любимый поговорит с приятелем, тот оставит тебя в покое, но в ваших отношениях появится неприязненная напряжённость. Можно не стучать, но тогда этот ловелас решит, что у него есть шанс и будет подкатывать к тебе снова и снова. Если же ты не придёшься по вкусу, приятель будет капать на мозги твоего любимого, задавая ему вопросы типа – что ты нашёл в этой стерве/дуре/корове? И самое неприятное – в обоих случаях дружки то и дело будут пытаться увести его от тебя в какую-нибудь компанию, где у него будет шанс повстречать пьяных и доступных девиц…

Однако Чернов мне неожиданно сразу же понравился – он казался человеком простым и порядочным, без двойного дна. К Косте относился с искренней теплотой и уважением, чего я раньше практически никогда не встречала. Вообще у меня скептическое отношение к хвалёной мужской дружбе, так как я замечала, что так называемые друзья нередко чуть ли не презирают друг друга – слишком много разной фигни они друг про друга знают! Но, это был не тот случай.

Жена Чернова мне показалась женщиной милой и скучной. Впрочем, я в любом случае не умею дружить с женщинами – не знаю о чём и зачем с ними разговаривать. Двое детей – симпатичный мальчик лет десяти и девочка лет пяти особого внимания к себе не требовали, а потому не раздражали. Рыжий пёс хозяйский всё время ко мне ластился, что было расценено в мою пользу, хотя опыта общения с животными у меня ещё меньше, чем с женщинами и детьми.

Про роль в голливудском проекте Рафин заговорил только тогда, когда все (кроме уложенных спать детей) уже изрядно набрались.

– Я откажусь от этой роли, вот ей богу откажусь! Там всё равно играть нечего, даром что Голливуд! Очередной плохой русский против хороших американцев!

– Костя, не сравнивай меня с собой… Ты – гений! А я кто? Я – посредственный сериальный актёр с мордой, которая бабам нравится! Сдохну я и через год про меня уже никто и не вспомнит, а твои фильмы и через сто лет смотреть будут!

– Ничьи фильмы через сто лет смотреть не будут! И забудут нас всех ещё до того, как мы успеем сдохнуть – у публики новые любимцы, что ни год появляются!

– Нет, тут ты не прав! У тебя уже, как минимум, три фильма, как говорится, на все времена.

– По моим подсчётам у меня лишь один такой фильм…

А по моим получалось пять, но я не стала влезать в мужской разговор.

– Я бы с твоей фильмографией уже давно бы ни о чём не беспокоился! Не понимаю, почему ты не махнёшь на всё это рукой и не начнёшь просто жить?

– Когда тебе под сорок начинаешь острее чувствовать, что жизнь конечна. Появляется вдруг сильное желание взять себя в руки и реализовать все свои мечты. К тому же, возможно, лет через пять – семь меня уже никто не захочет видеть… Да и потом я просто не знаю, чем себя занять в перерывах между съёмками, начинаю ощущать какую-то пустоту.

Это было мне знакомо. Когда я не пишу, жизнь тоже начинает казаться мне пустой и бессмысленной.

– Семьи тебе не хватает, – ответил на это Чернов. – Любимой женщины и детишек.

В этот момент оба мужчины посмотрели на меня. Я с удивлённым видом оглянулась по сторонам, как бы недоумевая – они что на меня намекают?

– О, нет, нет… Я ещё не созрела для брака, ещё не нагулялась!

Чернов рассмеялся, а Рафин запустил в меня яблоком, которое держал в руках. Я поймала яблоко и, откусив кусочек, показала ему язык.

Утром по дороге в Москву я призналась Косте, что несколько дней назад говорила с его бывшей. Он остановил машину и уставился на меня.

– Да ничего такого – чисто женский разговор. Я всего лишь сказала – отвали от него, сучка, пока твой ревнивый муженёк его не прикончил, а она призналась, что муженёк её гомосексуалист… Я не очень-то ей поверила, хотя чёрт знает, может это и правда.

Костя задумчиво уставился на дорогу. Я не могла понять – сердится он или просто размышляет?

– А ещё она перевела стрелки на Чернова – мол, завидует твоему успеху и всё такое. Но, мне так не показалось. По-моему, он хороший мужик.

– Ты ему тоже понравилась, а вот с Эммой они с первого взгляда друг друга невзлюбили. Он сразу понял, что она из себя представляет… Кстати, это здесь произошло. Я про наезд.

Мы стояли на пустынном участке дороги не далеко от въезда на скоростное шоссе.

– Я минут тридцать пролежал здесь, думая – наверное, я умру… Мимо проехал грузовик, не остановившись. После того, как так чётко осознаёшь, что твоя жизнь в любой момент может прерваться, приоритеты начинают меняться. Я много размышлял о том, правильно ли я живу? Почему я не создал семью? Чего я действительно хочу? Я не нашёл ответов на эти вопросы, но мне кажется, моя жизнь изменилась к лучшему в последнее время…

Он прикоснулся рукой к моей щеке, я поцеловала его ладонь, но этот внезапный приступ нежности средь бела дня почему-то смутил меня и я поспешила заговорить о другом:

– А ты не думал о том, есть ли у тебя враги, которые могут желать твоей смерти?

– Враги есть, но не смертельные, как мне кажется. Один продюсер затаил на меня обиду из-за того, что я отказался сниматься в его фильме. С тех пор уже десять лет меня не приглашают в проекты, которые снимает его киностудия и в телешоу на принадлежащий ему канал не зовут. Но вряд ли он вдруг решил, ещё и прикончить меня! Один известный актёр, сын которого был моим другом и умер от передозировки практически у меня на руках, винит меня в его смерти и до сих пор со мной не здоровается, хотя с тех пор уже пятнадцать лет прошло. Но, он очень пожилой человек, и я не могу себе представить его охотящимся на меня за рулём чёрного джипа.

– Ты употреблял наркотики?

– Да. Лечил себя. Делал себе анестезию. Так я к этому относился. Но потом я понял, что лишь пытаюсь отсрочить неизбежное – столкновение со своими демонами… С тех пор завязал.

– А что именно ты принимал?

– Да я всё перепробовал. А ты когда-нибудь…

– Нет.

– И не надо. Кайф связан с грёбаным желанием убить в себе что-то. Обдолбаться – это пытаться уничтожить себя.

– Понятно, – на самом деле мне ничего не было понятно. Эта тема испугала меня, поэтому я вернулась к тому, с чего начала этот разговор. – Другой мотив для убийства – наследство. Кому всё достанется, если ты умрёшь?

– Ой, да брось! Ради таких денег не убивают! Да и нет у меня сейчас практически никаких сбережений – всё, что заработал за последние двадцать лет, ушло на квартиру, дачу и эту машину!

– И даже это для кого-то может представлять интерес. А квартира в центре Москвы вообще лакомый кусочек! Так что там на счёт твоих ближайших родственников? Я понимаю, что подозревать близких неприятно, но всё-таки?

– Мама была единственным близким мне человеком.

– Братьев и сестёр, насколько я знаю, у тебя нет. А бабушки, дедушки?

– Мама была сиротой, детдомовской. Родители отца тоже умерли.

– Дяди, тёти? Двоюродные братья и сёстры?

– Есть двоюродная сестра, но она вышла замуж и вместе с мужем эмигрировала в Израиль. У них двое детей подростков. Живут они хорошо – не хуже меня. Они – последние, кого я стал бы подозревать.

– Значит, отец…

– Он не мог этого сделать.

– Я понимаю, сложно поверить, что родной отец может желать тебе смерти, но…

– Да нет, это я как раз могу себе представить – папаша тот ещё гад, просто сейчас он мотает срок, сидя в тюряге.

Часть третья

…каждый раз, когда влюбляешься, любишь впервые. Предмет страсти меняется, а страсть всегда остаётся единственной и неповторимой.

Оскар Уайльд "Портрет Дориана Грея"

– Они мне заменили слово руки на грабли и клешни! Нет, ты можешь себе такое представить?! И это люди с высшим образованием, которые прежде чем стать редакторами в крупном издательстве, наверное, должны были прочитать всю отечественную и зарубежную классику! Я, конечно, пишу в разговорной манере, но не до такой же степени! А самое главное от этого поменялся смысловой и эмоциональный посыл целого эпизода! В этом эпизоде один гад пытается унизить героиню, сравнив её руки с руками девушки на десять лет её моложе. Повествование ведётся от лица героини, поэтому когда, описывая руки этой девушки, она вместо слова руки говорит грубое грабли, получается, что она тупая сучка, которая ненавидит эту девушку за то, что та её моложе!

– А ты не можешь настоять на том, чтобы твою рукопись вообще не редактировали?

– Не могу, пока мои книги не расходятся многотысячными тиражами. Знаешь, какие контракты заключают с начинающими авторами? Чтоб ты никуда не делся в случае чего, зато издательство в любой момент может послать тебя, куда подальше. Когда публиковали мою первую книгу, я была совсем наивной, думала редакторская правка – это значит, что мне там ошибки орфографические и грамматические исправят, если найдут. Поэтому, что сделали с моим романом, узнала только тогда, когда книга уже лежала на полках в книжных магазинах, и ничего исправить было нельзя. Знаешь, что чувствуешь, когда видишь “улучшения”, которые некто небрежной рукой внёс в твой текст, который ты раз сто прочесала вдоль и поперёк прежде, чем отправить в издательство? Это всё равно, что застукать любимого человека с другой – почти так же болезненно! И ведь не объяснишь потом каждому читателю, что вот за эту глупость я ответственности не несу – это редактор посчитал нужным вписать в мой текст. Краснеть за всё приходится только тебе, раз твоё имя указано в оглавлении!

До вылета в Симферополь оставалось несколько часов. Рафин, начавший собираться в дорогу в последний момент, что-то торопливо закидывал в чемодан. Я приехала к нему со своим уже тщательно упакованным багажом и теперь вываливала на него горести автора, только что закончившего читать отредактированный текст своего творения.

– Или вот знаки препинания – пустяк, казалось бы, но зачем было исправлять восклицательные знаки в этом диалоге на точки? Герои ссорятся, поэтому говорят на повышенных тонах, а так получилось, что они просто мило беседуют, хотя в конце этой беседы один из них умрёт… Между прочим, Сэлинджер несколько лет не разговаривал со своим редактором только из-за того, что тот исправил ему запятую на точку или наоборот, не помню точно. Нет я, конечно, ни в коем случае не сравниваю себя с Сэлинджером, я в своём уме и понимаю где я и где он, но…

Костя слушал меня с подобающей случаю сочувствующей миной, продолжая запихивать что-то в чемодан.

– Ладно, чёрт с ними с точками, запятыми и восклицательными знаками! Вот сейчас просто вопиющий пример редакторского беспредела – она мне тут целое предложение вписала в текст! “Зал для двоих – это неслабо!” Неслабо! Боже ты мой, слово-то какое дурацкое! В этом эпизоде речь идёт о том, что любовник героини – лицемерная сволочь, стеснялся появляться с нею на людях, поэтому специально выбирал не самые популярные, малолюдные рестораны для совместного ужина, а с этой глупой фразой получилось, что героиня хвастается тем, какой её парень щедрый и романтичный!

Костя забросил чемоданы в багажник машины, а я, стоя рядом, смотрела на дорогу – на то самое место, на котором неделю назад лежало тело Никиты. Всего неделя прошла, а мне казалось, что это было уже очень давно! Но, сколько бы времени не прошло, я знала, что всегда, глядя на эту дорогу, буду вспоминать мужчину, в судьбе которого я сыграла такую роковую роль.

Скрежет шин заставил меня вздрогнуть. Возле автомобиля Рафина, перекрывая ему дорогу, остановился чёрный джип, из которого выпрыгнул красивый мужчина с длинными волосами и аккуратной бородкой, его смуглые руки покрывали цветные татуировки, выполненные гораздо более искусно, чем татуировки Рафина, одет он был с головы до ног в чёрное.

– И далеко ты собрался? – поинтересовался красавец у Кости. Тот пожал ему руку и ответил, что вылетает на натурные съёмки в Крым.

– А ничего, что мы на сегодня договорились о фотосессии?

– Прости, мужик, совсем забыл! Столько всякого навалилось в последние дни…

– Я не отпущу тебя, пока не сделаю хотя бы один приличный кадр.

– У тебя есть несколько минут, пока я не докурю эту сигарету, – ответил Костя, закуривая. Красавец осмотрел его с ног до головы цепким взглядом профессионального фотографа и заметил:

– Ты выглядишь, как дерьмо!

– Правда? – спросил Рафин, кротко улыбнувшись. Меня этот “комплимент” возмутил, а его, похоже, позабавил.

Затем фотограф достал из багажника камеру и осмотрелся вокруг, подыскивая подходящую натуру. Мы находились в центре Москвы, но столичные достопримечательности его не прельстили, зато приглянулся участок дороги, на котором велись какие-то ремонтные работы – земля была раскопана и огорожена, вокруг раскопок суетились не высокие дочерна загоревшие гастарбайтеры.

– Давай здесь, – скомандовал фотограф.

Рафин уселся прямо на землю, посреди досок и какого-то мусора. Фотограф, тоже присев, принялся щёлкать камерой. Я встала за его спиной и посмотрела на то, что он видит: Костя сразу же вписался – он был похож на одного из тех затраханных жизнью работяг, которые сейчас стояли за его спиной и чуть удивлённо косились на него. Только если присмотреться внимательнее, можно было заметить, что у этого работяги удивительно красивое лицо, а в его глазах отражается целая вселенная…

– Иногда во время студийных съёмок я специально ставил плохой свет, но этот негодяй всё равно получался красивым. Камера без ума от него, – заметил фотограф.

– А он симпатичный, тоже мог бы стать артистом, но почему-то стал фотографом, – брякнула я, когда через пять минут мы всё-таки забрались в машину и тронулись в путь. Рафин ничего не ответил, только посмотрел на меня тяжёлым взглядом, и я почувствовала, что лучше б я помалкивала. Мы проехали всего метров сто, когда дорогу нам снова перегородил какой-то автомобиль, из машины выскочил взъерошенный мужик лет пятидесяти пяти, размахивая пистолетом, он завопил хриплым надтреснутым голосом пропойцы:

– Стой! Не уйдёшь, сукин ты сын, я тебя прикончу!

Рафин открыл дверцу машины, собираясь выбраться наружу, я вцепилась в его руку:

– Ты что с ума сошёл? Не выходи!

– Да не волнуйся, я знаю этого психа, ничего он не сделает – это просто спектакль!

Рафин выбрался из машины и попытался успокоить психа, который показался и мне смутно знакомым.

– Я серьёзный писатель! Я лауреат государственной премии! Мои книги переведены на десятки языков! А ты! Ты выставил меня каким-то идиотом! Алкашом! Психом!

Я не слышала, что говорил Рафин, но через пару минут ему удалось забрать пистолет у мужика, тот почти успокоился – почти, теперь он не орал, а плакал на груди у Рафина. Красавец-фотограф, который ехал следом за нами, тоже выбрался из машины и вновь принялся фотографировать.

– Ты заделался папарацци?! – рявкнул на него Рафин.

– А что – тоже хлеб! – ответил тот спокойно.

– Вы журналист? – поинтересовался сумасшедший мужик, перестав рыдать.

– Да, – ответил красавец, – один из лучших.

– Я хочу дать интервью. Я хочу рассказать всю правду об этом паршивом актёришке! Вы знаете, что он сделал? Он похитил мою душу! Он украл мою личность и выставил меня клоуном, шутом гороховым!

– Я с интересом вас выслушаю, – ответил красавец, подмигивая Рафину, и уводя ненавязчиво психа подальше в сторонку. Костя закинул пистолет в бардачок машины психа, после чего вернулся в свой автомобиль и мы снова тронулись в путь.

– Что это было? – поинтересовалась я.

Костя рассмеялся. Оказывается фильм, на премьере которого мы были несколько недель назад, экранизация одной из книг этого мужика. Эгоцентричный, как почти все писатели, он вывел самого себя в образе главного героя, поэтому Рафин, недолго думая, скопировал его внешность, характер и манеру держать себя, для своего персонажа – полусумасшедшего писателя.

– А ведь похоже получилось! – воскликнула я. – Я никогда прежде не видела этого мужика и не читала его книг, но мне сразу показалось, что я его как-будто знаю!

– Я несколько недель жил на его даче, бухал вместе с ним, слушал его байки и изучал, впитывал его…

– Да ты страшный человек, Рафин! – заметила я, шутя. – Хотя я делаю тоже самое. У всех персонажей из моего первого романа были реальные прототипы, я даже имена им не стала менять, и некоторые потом, после выхода книги, тоже были от этого не в восторге. Убить меня, конечно, никто не пытался, но разговаривать некоторые перестали… Самое удивительное, что обиделись те, про кого я, как мне казалось, не написала ничего такого! А вот мама, которой от меня действительно досталось, наоборот, стала моей самой ярой поклонницей – раз десять перечла эту книгу и давала её прочесть всем своим знакомым. Какая-то дура, после прочтения, сказала ей с упрёком: “Так вот значит ты какая!” Когда мама рассказала мне об этом, мне впервые пришло в голову поинтересоваться, а не обижается ли она на меня за то, что я рассказала всему свету о её алкоголизме, скверном характере и скандалах? На что она ответила – нет, ведь ты же рассказала правду. И это было самое лучшее, что я когда-либо слышала от своей мамы! Вот только теперь, в ожидании выхода моей второй книги, она мне все мозги прокомпостировала, требуя, чтобы на этот раз я изменила все имена. Я говорю, мам, ну как я могу изменить твоё имя – мне что тебя не мамой, а тётей называть? Братьям я имена, конечно, изменила, но им на это плевать. Ни тот, ни другой, за десять лет так и не нашли времени, чтобы прочитать книгу, написанную их сестрой. Надеюсь, и эту читать не станут.

На МКАДе мы сначала чуть не попали в аварию, а потом у нашего автомобиля спустило колесо.

– Это всё плохие знаки, – заметила я.

– Плохие или нет, а ехать всё равно надо, – ответил Рафин.

После того, как в аэропорту мы прошли паспортный контроль, неизбежную импровизированную фото и автограф сессию и, наконец-то забравшись в кресла самолёта, пристегнули ремни, готовясь к взлёту, я решила продолжить литературную тему, достав из сумочки увесистый томик, который взяла с собой, чтоб было что почитать в пути.

– Что за книга? – поинтересовался Рафин.

Я показала ему обложку, на которой красовалась его физиономия.

– О нет! – вскричал Рафин, хватаясь за голову. Да! Именно на такую реакцию я и рассчитывала.

– Где ты её взяла?

– Как где – в каждом книжном магазине страны!

– Я думал, что тираж уже разошёлся…

– Они выпустили дополнительный тираж. А чем ты не доволен? Ты читал эту книгу?

– Нет.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты фильмы свои не смотришь, но как ты мог не прочитать собственное жизнеописание, между прочим, изложенное аж на четырёхсот страницах! Как можно до такой степени не интересоваться самим собой?!

– Я просмотрел пару глав, чуть не сгорел со стыда и выбросил её.

– Я тоже пока успела прочесть только пару первых глав и не заметила ничего такого ужасного…

– Ты собираешься и дальше это читать?

– А почему нет? Я хочу всё знать о тебе.

– Я сижу тут перед тобой, ты можешь спросить и узнать обо мне всё что угодно! Или по твоему, я о самом себе знаю меньше, чем эта журналистка, которой я всего пару раз давал интервью?

– Я не знаю, о чём тебя спрашивать, кроме того, о чём я тебя уже спросила, но после прочтения этой книги, у меня наверняка появятся новые вопросы…

Бедный автор, вряд ли она рассчитывала на подобную реакцию со стороны своего героя. Наверное, надеялась, что после прочтения биографии, любовно написанной ею, он захочет с ней встретиться, поговорить по душам, поблагодарить… А он выкинул её книгу, даже не прочитав.

– Кстати, один вопрос у меня уже есть. Это правда, что ты и твой друг юности – тот самый, который умер от передозировки, были не только друзьями, но и любовниками?

– Что?! – вскричал Рафин, аж подпрыгнув в кресле. – Там такое написано?!

– Нет. Я пошутила.

В ответ он окинул меня свирепым взглядом, после чего надел наушники, в которых звучал какой-то слезливый блюз и закрыл глаза, сделав вид, что собирается всю дорогу проспать.

По прибытии в Симферополь вся съёмочная группа с оборудованием погрузилась в арендованный по такому случаю автобус, который должен был отвести их в Ялту. Рафина и режиссёра, которую звали Тамарой, ожидал мерседес. Рафин пытался забраться в автобус вместе со всеми, возмущённый особыми привилегиями, которые ему предоставили. Нам с Тамарой пришлось почти силой запихнуть его в автомобиль.

Между Рафиным и режиссёршей завязалась какая-то беседа на около киношную тему, а я, предоставленная самой себе, просто смотрела в окно. Я впервые за десять лет выбралась из Москвы и не куда-нибудь, а к морю! Я думала, что буду счастлива оказаться здесь, но на душе почему-то было тревожно.

Вечером все решили отметить прибытие (нас разместили вкаком-то пансионате) коллективным ужином в ресторане с обильным распитием спиртных напитков. Я, уставшая после дороги, быстро захмелела, поэтому в основном помалкивала и обнимала Костю, который от спиртного, наоборот, стал весёлым и говорливым.

Ещё до отлёта в Крым я предупредила его, что, скорее всего, вся съёмочная группа меня возненавидит. У меня особый дар внушать людям ненависть практически с первого взгляда. Причём этот дар, который я начала замечать в себе где-то в возрасте двенадцати лет, распространяется не только на реальные, но и на виртуальные знакомства. Я всегда и со всеми стараюсь быть милой и вежливой, но всё равно девять из десяти новых знакомых почему-то сразу же начинают что-то против меня иметь. Зато те немногие, кому я всё-таки нравлюсь, это всегда очень хорошие, умные и порядочные люди.

Рафин мне не поверил. Решил, что я выдумываю. Но на следующий день, вернувшись со съёмок, с удивлением заметил:

– А знаешь, ты оказалась права! Почти все тебя ненавидят.

– Но я ведь ещё ничего никому не сделала!

– Да, но многим показалось, что ты копия Эммы – такая же стерва и ловкий манипулятор. И высокомерная к тому же. Не могу в это поверить, но со мной сразу несколько человек поделились по секрету таким мнением, сложившимся у них о тебе!

– Но я ведь только сидела рядом с тобой, пила, ела и помалкивала!

– И этого оказалось достаточно. Нравишься ты только парнишке-администратору, который, по-моему, на тебя запал, и звукорежиссеру. Ему ты нравишься, без задних мыслей. Кстати, он очень приличный мужик. У него с женой дома целый зверинец из кошек и собак, которых они подобрали на улице и приютили у себя.

– Парнишка-администратор со мной заигрывал, когда я ещё в массовке снималась, – вспомнила я, улыбнувшись. – Робел, но заигрывал.

– А ты что?

– А я смотрела на него и думала – парень, ты соображаешь, что ты делаешь? Ведь тебе лет двадцать, а мне тридцать пять!

– Для тебя это важно? Я имею в виду все эти условности, связанные с возрастом и прочим…

– Если б влюбилась, то нет, не было бы важно. Но, к счастью, влюбилась я не в него…

– К счастью ли? – спросил Костя, лукаво улыбнувшись.

– Поживём, увидим. Возвращаясь к тому, с чего мы начали этот разговор… У меня всю жизнь проблемы с социальной адаптацией – я никогда и никуда не вписываюсь. Ни в одну компанию…

– Что не так уж и плохо, учитывая, что ты стала писателем – это работа для индивидуалистов.

– Да, но иногда меня это расстраивает… И я, наверное, так никогда и не пойму, что же я делаю не так? Чем восстанавливаю людей против себя?

– Да ладно тебе, наплюй! Главное, что мне ты нравишься. А все эти доброхоты, подходившие ко мне сегодня, чтобы предостеречь на счёт тебя, сами ещё те заразы, поэтому, возможно, это хороший знак, что ты им не понравилась.

Костя проводил дни на съёмках, а я на пляже, читая его биографию. Я уверяла себя, что у нас всё хорошо, но на душе почему-то всё равно было тревожно. Возможно, это стресс из-за перемены мест. Или всё дело в матери и здесь умудрявшейся доставать меня звонками и жалобами на жизнь, из-за которых я чувствовала себя виноватой за то, что так беззаботно провожу время, пока она вынуждена мыть полы в каком-то офисе. Она заводила со мной муторные разговоры о женитьбе и финансовой поддержке, которую Рафин, по её мнению, должен был оказывать мне, да и ей заодно. Я спорила с ней, объясняя, что мы встречаемся чуть больше месяца – кто в наше время жениться через месяц после знакомства? К тому же, с какой стати он должен брать на содержание меня и всё моё семейство? Только потому, что я сплю с ним? Ещё спорный вопрос, кому из нас двоих это больше нужно! Он практически любую красотку может в постель затащить, если захочет, а вот я такого шикарного мужика вряд ли ещё когда-нибудь встречу! Он должен заботиться о любимой женщине, говорила мама. А он и заботиться, отвечала я. В последнее время я фактически жила в его доме и за его счёт. Он подарил мне айфон, планшет и ноутбук. Он не дарил тебе айфон, планшет и ноутбук, а просто отдал то, что ему самому было не нужно. (Действительно, у него дома валялось сразу несколько крутых айфонов кем-то когда-то подаренных и даже не распакованных. Зря я об этом маме рассказала.)

– А почему он не оплатит твой долг по квартплате?

– Потому что он не знает о нём, мне стыдно с ним говорить о таком.

– Чего ты добиваешься – хочешь остаться без квартиры?

– А ты чего добиваешься – хочешь, чтобы я осталась без мужчины? Хочешь, чтобы он решил, будто я меркантильная сучка и встречаюсь с ним из-за денег?!

И так далее, в том же духе.

А ещё в первую ночь в Ялте мне приснился Никита. “Ты многого не знаешь о нём” – сказал он мне, глядя холодно и с упрёком. Я поняла, что он имеет в виду Рафина.

Костя, как мне показалось, стал пить больше обычного и был как-то лихорадочно весел, а по ночам его мучили кошмары. Он просыпался в поту, выпивал рюмку водки и занимался со мной любовью агрессивнее, чем обычно. Я расспрашивала его о том, что ему сниться, но он отмахивался от моих вопросов. Мы вообще теперь редко разговаривали. Вокруг нас всё время были какие-то люди, а когда мы оставались вдвоём он сразу же тащил меня в постель. Я начала подозревать, что и алкоголь, и общение, и секс он использует только для того, чтобы сбежать от чего-то, чтобы забыться…

Как-то раз, когда вся съёмочная группа уже вернулась после работы в пансион, а Рафина всё ещё не было на месте, я забеспокоилась и обратилась к парнишке-администратору с вопросом, не знает ли он, где Костя? Тот знал.

– Он раздаёт автографы. В местной прессе написали о том, где и с чьим участием проходят съёмки, и сегодня возле места нашей локации собралась целая толпа. Некоторые провели там весь день, невзирая на палящее солнце, а потом и на дождь. Когда съёмки закончились, Рафин, не переодеваясь, сразу же пошёл к ним.

– И он там один на один с толпой фанатов?!

– Нет, с ним пара охранников и полиция на всякий случай подъехала.

– Ты не мог бы отвести меня туда?

Не знаю, почему я захотела на это посмотреть. Наверное, решила проверить – правда ли то, что рассказывает администратор или может Рафин на самом деле загулял в каком-нибудь кабаке с девками?

Когда мы, взяв такси, примчались на место, где проходила не санкционированная встреча любимца публики со своими поклонниками, парнишка удивился:

– Толпа не стала меньше, а, наоборот, увеличилась! А ведь он уже часа два раздаёт автографы.

Он не просто раздавал автографы, он ещё и фотографировался со всеми желающими, и отвечал на их вопросы, и позволял себя обнять, и поцеловать в щёчку… Получив свою порцию внимания, люди не расходились, а продолжали стоять, наблюдая за ним, снимая его на мобильные телефоны. Я смотрела на это, не веря своим глазам. Он не спешил и не нервничал, был весел и расслаблен, он действительно смотрел на людей, пришедших сюда ради него, действительно прислушивался к тому, что они ему говорят. Часто шутил в ответ или благодарил за особенно тёплые слова.

– Я люблю тебя! – выкрикнула какая-то девочка-подросток.

– Я тебя тоже люблю, дорогая! – ответил он.

– Но я люблю тебя сильнее!

– Не факт…

Меня охватило какое-то странное чувство, когда я наблюдала за всем этим, меня начало трясти. Я вспомнила, как однажды уже испытала что-то похожее, когда один популярный виртуальный ресурс, разместил на своей главной странице маленький юмористический рассказик, написанный мною. Я сама послала им этот рассказ на конкурс, который они проводили, но победа в этом конкурсе почему-то совершенно не обрадовала меня. В тот день я получила несколько сотен сообщений от незнакомых людей. Одним мой рассказик понравился и они благодарили меня за него. Другим не хватило чувства юмора, чтобы его понять, и они ругали меня. Третьи пытались втянуть меня в какие-то дискуссии. А некоторые просто подкатывали ко мне, потому что им понравилось, как я выгляжу на фото. Я читала все эти сообщения и мне буквально становилось дурно от них. Они меня пугали, хотя в большинстве из них не было ничего угрожающего. Я не смогла заставить себя прочитать их все до конца, и уж тем более я не стала никому отвечать. Я сбежала от внезапно свалившейся на меня популярности. Просто больше никогда не заходила на этот виртуальный ресурс.

Наверное, я всё-таки очень правильно сделала, когда решила что актёрская профессия не для меня. Что бы со мной было, окажись я на месте Рафина, если даже наблюдая за ним, и просто пытаясь представить себя на его месте, я прихожу в ужас от мысли, что мне пришлось бы общаться, пусть и не долго, со всеми этими людьми? Нет, увы, но я не наделена такой душевной щедростью, я была бы не в состоянии так раздаривать себя…

– Я уже не первый раз работаю на съёмочной площадке с известными артистами, уже на многих насмотрелся, но такое вижу впервые, – заметил парнишка-администратор. – Я не видел никогда прежде, чтобы кого-то так любили. Причём люди самых разных возрастов! Здесь ведь не только девчонки-подростки, для которых обычное дело фанатеть по каким-нибудь артистам, здесь собрались люди буквально всех возрастных категорий, и все они смотрят на него с одинаковым обожанием! А ещё я никогда не видел прежде, чтобы какой-нибудь артист после двенадцатичасового рабочего дня, не выказывая ни малейшей усталости или раздражения, вот так же терпеливо и сердечно общался со своими поклонниками. Он просто святой, наверное…

Постояв так ещё какое-то время, не замеченные Рафиным, мы возвратились в пансион. Костя вернулся туда далеко за полночь, жуя на ходу бутерброд, скинул одежду и забрался в постель, не приняв душа, не смыв грима с лица – на это у него уже не хватило сил. Он только обнял меня и почти сразу же крепко заснул.

В первый свой выходной день Костя взял у какого-то ялтинского приятеля мотоцикл и мы поехали к Ласточкину гнезду, которое я мечтала увидеть. Спокойно гуляли в толпе других туристов и фотографировались, никто на Рафина не обращал внимания.

– Я поняла, ты как Мэрилин Монро, когда хочешь, чтоб тебя узнавали, тебя узнают, а когда не хочешь, ты как-то иначе начинаешь двигаться и никому и в голову не приходит, хотя бы взглянуть на тебя!

Он лишь хитро улыбнулся в ответ. Потом мы катались на моторной лодке, взятой на прокат, и обедали, сидя в кафе на открытом воздухе. Ели окрошку и жареную рыбку, от которой, казалось, ещё пахнет морем. Костя подарил мне цепочку из белого золота с изящным кулоном в форме сердечка, внутри которого сверкал бриллиант. И хотя я не люблю носить украшения на шее, этот подарок меня очень обрадовал.

– По какому случаю? – спросила я.

– Чтобы увидеть вот такую довольную улыбку на твоём лице! Почему женщины, даже самые умные, так радуются этим безделушкам?

– Они красивые. Но радует даже не это, а то, что твой мужчина не пожалел своих денег, чтобы подарить тебе эту безделушку! Возможно, это что-то значит…

– Это значит, что он болван, у которого есть лишние деньги.

– Фу, как не романтично! Не порть впечатление!

– Извини. Я, конечно, сделал этот подарок по другой причине… Просто вспомнил, что мы уже около месяца вместе.

– Как мило!

Я принялась рассматривать только что сделанные снимки на своём новом телефоне, который теперь был не просто телефон, показывая самые удачные Косте.

– Мне нравится это место, – заметил он. – Я тоже всю жизнь чувствую себя так, будто стою на краю скалы, которая в любой момент может обрушиться подо мной и осколки того, что от меня останется, унесёт морем…

– Ты часто бывал здесь в детстве?

– Нет. Лишь однажды. Это был долгий и тяжёлый день, который я, увы, никогда не забуду… На следующий день я покинул Ялту, думая, что больше никогда сюда не вернусь. И вот – ирония судьбы, спустя двадцать пять лет я снова здесь! И снова зачем-то приехал к Ласточкину гнезду, только на этот раз с любимой женщиной, и этот день похож на идеальный…

– Мне тоже нравится сегодняшний день, а вот все предыдущие… Мне кажется, тебя что-то беспокоит и это беспокойство передаётся и мне. Расскажи мне о своих снах.

Он покачал головой и закурил, впервые за день.

– Нет. Не хочу отягчать твою светлую душу своими тёмными тайнами, – и улыбнулся, чтоб я подумала, будто он шутит. – Лучше ты расскажи мне, бывало ли, что какой-то сон снился тебе снова и снова?

– Да. Мне часто снилось, что замок в двери моей маленькой квартирки с окраины большого города сломан и какие-то люди пытаются проникнуть внутрь. Это был мой главный кошмар. Не знаю, что этот сон значит по Фрейду, подозреваю что-то связанное с сексом, но, мне кажется, этот сон символизирует мой страх перед реальной жизнью. Я спряталась в мире своих грёз на окраине жизни и мне там по-своему хорошо и уютно… А необходимость выходить иногда наружу, что-то делать, с кем-то встречаться, пугает меня. А ещё мне часто снилось, будто я прихожу в магазин, хочу что-то купить и деньги у меня вроде бы есть, но продавец почему-то отказывается меня обслужить. Этот сон не вызывал страха, лишь чувство досады. Досады на жизнь за то, что она не даёт мне того, к чему я стремлюсь, хотя казалось бы, у меня всё для этого есть. Но, эти сны перестали мне сниться после того, как я встретила тебя.

Он взял меня за руку, мы помолчали какое-то время, глядя на море, потом я спросила:

– Что случилось здесь с тобой двадцать пять лет назад?

– Я каждое лето приезжал сюда к отцу, но на самом деле почти всё время проводил с бабушкой. Отец объявлялся не часто. Он промышлял какими-то тёмными делишками – валюта, контрабанда… Поэтому мать и ушла от него. Начала бояться за него, за себя, за меня. Тем летом двадцать пять лет назад бабушка умерла, а вскоре после моего возвращения в Москву и папаша куда-то пропал. Это был конец восьмидесятых – мутное время, мы с мамой решили, что он доигрался – задолжал кому-то крупную сумму денег или перешёл кому-то дорожку, и его прикончили. Но, десять лет спустя он внезапно объявился в Москве. Попросил денег, чтобы начать новую жизнь. Рассказал, что до этого десять лет жил в Турции, у него там был стриптиз-клуб, в котором танцевали русские девушки, но потом что-то пошло не так – клуб у него отобрали и он вынужден был вернуться обратно на родину, где ему на глаза случайно попалась афиша с его именем и фамилией – Константин Рафин… Так он узнал, что его сын стал кинозвездой. Я отдал ему все деньги, которые у меня на тот момент были, и попросил больше никогда не возвращаться в мою жизнь.

– И ты больше не видел его с тех пор?

– Нет. Только по телефону один раз говорил. Когда его поймали на торговле наркотиками, он позвонил мне, попросил найти хорошего адвоката и как-нибудь помочь, но я отказался. Ему дали десять лет. Мне совсем не жаль этого старого чёрта. Он получил по заслугам. По моим подсчётам ему ещё года два сидеть.

– Нет, он вышел ещё в прошлом году по условно-досрочному…

– Откуда ты знаешь?

– Из той книги, которую ты не захотел прочесть.

Вечер мы провели в гостях у одного актёра, который вместе с женой снимал на всё лето скромную виллу в Ялте. Перед тем, как ехать в гости, Рафин зашёл в магазин элитных вин, чтобы купить подарок, продавец, узнав его, решил блеснуть остроумием, сказав: “Я бы сделал вам скидку, если б вы перестали сниматься в паршивых фильмах”. Рафин ответил на это, что не нуждается в скидке.

Хозяину дома было лет семьдесят пять, его жене вдвое меньше. Он – легенда советского кинематографа, она – просто его жена. Я думала его и в живых то уже нет. Костя снимался вместе с ним в одном из своих первых фильмов – с тех пор он был для него учителем, мастером, авторитетом. Не знаю, была ли у него работа в наши дни, если и была, то не часто. Вообще я слышала, что пожилые артисты, некогда любимые народом, теперь не редко живут, еле сводя концы с концами… Но, эта пара жила в уютном доме, ужин – простой, но сытный, хозяйка накрыла на веранде, с которой открывался живописный вид на город, море и горы.

Я вспомнила несколько фильмов с участием хозяина дома, которые любила ещё с детства и не раз пересматривала. Он в ответ стал потчевать меня актёрскими байками – разными забавными историями из тех времен, в которых нередко фигурировали другие не менее прославленные и уже ушедшие из жизни артисты. И Костя, и его жена, наверное, не раз слышали все эти истории, но внимали им так, будто это впервые, давая возможность, пожилому актёру покрасоваться перед поклонницей. Самой забавной из его историй была история о том, как он впервые встретил Рафина, они рассказывали её вдвоём, то и дело, перебивая друг друга…

– Выхожу я как-то вечерком слегка под хмельком, выгулять своего пса, и вижу, во дворе на качелях сидит худенький такой мальчишка, глазки чёрные, наглые…

– Я заехал в гости к своему отчиму, но его ещё не было дома, и я сидел во дворе, дожидаясь, когда он вернётся, и тут вдруг из подъезда выходит мой кумир… Что делать? Кинуться к нему за автографом? Начать мямлить о том, как я его люблю?

– Конечно, повести себя, как все нормальные люди при виде любимого артиста, этот засранец не мог, ему надо было как-нибудь выпендриться!

– И тогда я начал выкрикивать какие-то ругательства!

– Я подошёл к нему, ещё не зная, что буду делать…

– Подошёл очень близко и сказал…

– Ах ты маленький, вонючий ублюдок!

– Я был счастлив! Мой кумир заметил меня.

– И запомнил. Представляешь моё удивление, когда пару лет спустя я встретился с этим гадёнышем на съёмочной площадке?

Жена смотрела на этого не молодого мужчину, лицо которого ещё сохраняло остатки былой красоты, с нежностью, восхищением и заботой. Познакомились они, когда ей было всего семнадцать. Детей у них не было. Мысль о том, что эта красивая женщина с ним ради денег, была сразу же отброшена. Говорят, в любви один любит, а другой лишь позволяет себя любить… В этой паре мужчина был тем, кто позволял себя любить. И я была заинтригована этой загадкой.

После ужина я вызвалась помочь хозяйке убрать посуду со стола, когда мы остались на кухне вдвоём, она сказала:

– Я вижу вопросы в ваших глазах, которые вы не решаетесь задать… Почему она с ним? Откуда у него деньги? Мы живём на деньги моего отца. Не сразу, но он смирился с тем, что его дочь, как он выражался, связалась со стариком. Но я не вижу старика, когда смотрю на него, я вижу его таким, каким он останется навсегда в своих фильмах – молодым, прекрасным, отчаянным… Сквозь его черты проступают черты сыгранных им когда-то героев. И я люблю их всех разом.

– Я уже догадалась, что вы – его поклонница…

– Да, я знала, что вы поймёте меня. Ведь вы такая же, как я. Вам не нужен просто мужчинам рядом с вами, вам нужен кумир.

Я уговаривала Костю встретиться с отцом, но он поначалу и слышать об этом не хотел.

– Зачем? Чтобы спросить – не ты ли, старый чёрт, пытался прикончить меня? Думаешь, он нам во всём признается?

– Нет. Но думаю, это и не нужно – мы по его глазам всё поймём.

– Наши интуитивные догадки не помогут нам засадить его за решётку, а тогда какой в этом смысл?

Ещё я уговаривала его составить завещание, но и тут он был против.

– И кому мне всё завещать? Мог бы тебе, но если убийца мой папаша, ему просто нужно будет прикончить нас обоих, и он снова станет главным наследником. Я не хочу случайно погибнуть в автомобильной аварии, но ещё больше я не хочу погибнуть в этой аварии вместе с тобой. Тогда кому мне всё завещать – друзьям? Благотворительным организациям? Я даже думать об этом не могу, потому что сейчас вообще не до того…

В конце концов, чтобы отделаться от меня, он пообещал, что подумает о встрече с отцом и о завещании попозже, к следующим выходным, а пока у него и так голова кругом. Его партнёр по фильму – “обаятельный мерзавец”, запил и хотя он являлся на съёмочную площадку и был в состоянии произносить свой текст, работать с ним было очень не просто. Съёмки затягивались допоздна. Чтобы быть рядом не только по ночам, я стала проводить вторую половину дня на съёмочной площадке. Просто сидела тихонько где-нибудь в уголке, стараясь быть незаметной, чтобы никому не мешать.

Моя любовь к Косте вдруг обострилась, приняла форму какой-то болезненной зависимости… Я скучала по нему, даже тогда, когда он был рядом.

Каждую ночь мы занимались любовью, как в последний раз, но даже самый страстный секс не помогал удовлетворить наш взаимный голод. Однажды, когда мы лежали, переплетясь руками и ногами, всё ещё судорожно прижимаясь друг к другу, я почувствовала, будто какое-то тёмное облако опустилось на нас.

– О чём ты сейчас подумал? – спросила я Костю. – Я чувствую – о чём-то не хорошем подумал.

– Да. Я впервые ревную тебя. Я думаю – ты и с другими была такой же, как со мной?

– Рафин, ты – болван! Ни с кем я не была и не могла быть такой, как с тобой, потому что никто из этих мужчин не был тобой и ни к кому из них я не испытывала таких чувств, как к тебе сейчас. Вообще все мужчины, которые были со мной когда-то, знают и помнят меня, если помнят, как какую-то другую женщину. Кто-то из этих мужчин любил меня сильнее, чем я и с ним я становилась эгоистичной, жестокой, распутной, потому что чувствовала – он всё стерпит. Другой не любил меня, лишь позволял иногда быть рядом, и с ним я превращалась в женщину слабую, жалкую, не желанную. А с кем-то мы были взаимно чужими и под этими мужчинами я лежала бесчувственным бревном, и разговоры вела скучные, ни о чём. Уверена и ты для всех своих женщин был каким-то другим. В зависимости от того, что это были за женщины, что ты к ним чувствовал, что они чувствовали к тебе…

Мы перестали предохраняться. Не обсуждая это и даже, наверное, почти не думая о том, что мы делаем и к чему это может привести. Мы просто хотели принадлежать друг другу до конца, на все сто.

И случилось то, что должно было случиться. Я почувствовала, что беременна ещё до того, как появились первые признаки. Просто проснулась однажды утром и поняла – это произошло. Я больше не только я.

Я сделала тест, сходила к врачу, чтобы получить рациональное подтверждение своим предчувствиям, а вечером без лишнего пафоса сообщила эту новость Косте. Он не удивился, не обрадовался и не расстроился. Он будто замер, прислушиваясь к себе. Я села напротив и стала ждать.

– Знаешь, десять лет назад я впервые услышал эти слова от женщины – у нас будет ребёнок. Тогда я почувствовал себя пойманным в ловушку. Я не любил эту женщину – она была одной из многих. Она была умна и понимала это, поэтому сказала, что ей ничего не нужно от меня, если я захочу принять участие в жизни этого ребёнка – хорошо, нет – она справится и без меня. Я решил поступить, как порядочный человек – купил ей квартиру, машину, старался хотя бы время от времени быть рядом, чтобы оказывать не только материальную, но и моральную поддержку. Но я всё равно чувствовал себя пойманным в ловушку – я не хотел этого ребёнка, который навсегда свяжет меня и эту не любимую мною женщину. Даже если мы не будем вместе, даже если я исчезну из их жизни, я всё равно никогда не смогу забыть, что где-то у меня есть дочь. Это должна была быть девочка. Она родилась мёртвой. Никогда не прощу себе того, что я почувствовал тогда, когда узнал об этом, а почувствовал я, будто ловушка распахнулась и я вырвался на свободу. Вскоре её мать села пьяной за руль той машины, что я ей подарил и разбилась. Подозреваю, эта смерть не была роковой случайностью… Я жил тогда в пьяном и наркотическом угаре, днём снимался в кино, вечером играл в рок-группе, гонял на мотоцикле по ночному городу без шлема и с выключенными фарами, ввязывался в потасовки, что ни день ходил с подбитой мордой, друзья и подружки были мне под стать – такие же безбашенные. Но, несмотря на это, я всё же почувствовал – в случившемся есть что-то очень не правильное, что-то в чём есть моя вина… Я стал разборчивее. Больше не ложился в постель с женщиной, если понимал, что ничего к ней не чувствую. Но даже с теми, в кого был влюблён, был осторожен, не хотел снова попасть в ловушку. Я не знаю, что случилось со мной здесь в Ялте… Может, это смутная угроза, опасность, которую я ощущаю, обострила инстинкты. А может дело в тебе, потому что сейчас я не чувствую себя пойманным в ловушку. Мне кажется то, что произошло – это очень правильно, так и должно быть.

Я решила позвонить следователю, ведущему дело о покушении на Рафина, с которым познакомилась после смерти Никиты. Раз уж Костя не хочет ничего предпринимать, надеясь на авось, я решила поделиться своими подозрениями с человеком, которому по долгу службы положено быть компетентным в подобных вопросах. Оказалось, что он действительно не лыком шит и мутного папашу нашей суперзвезды проверить догадался – у него есть алиби. Женщина, с которой он живёт, утверждает, что никуда из Ялты Рафин-старший не отлучался. Правда, как известно, какая ж баба не обеспечит своему мужику алиби, поэтому особого доверия к её показаниям не было и за папашей они присматривали, но причин для задержания у них пока не было.

Во время обеденного перерыва я приехала на съёмочную площадку, которая в тот день располагалась в каком-то кафе с шикарным видом на море. Мы с Костей немножко поспорили на счёт того, кого мы хотим – я хотела сына, он – дочку. Я хотела, чтоб мальчик был копией отца, Костя хотел, чтоб у дочери были мои глаза и улыбка. В конце концов, сошлись на компромиссе – это должен быть мальчик, потому что я не желаю делить сердце любимого ни с какой другой женщиной, даже с дочерью, и у него будут его глаза, но моя улыбка.

– А как мы его назовём? – спросила я. – Мне нравится твоё имя – оно сильное…

– Нет. Меня назвали в честь моего отца… Я не хочу, чтоб имя этого гада досталось ещё и моему сыну.

– За что ты так зол на него? Ну, оступился человек, пошёл по неверной дорожке… Но ведь ты и сам был далеко не ангелом!

– Давай не будем об этом сейчас?

– Ладно. К тому же я слышала, что это плохая примета – назвать сына в честь отца. Говорят, бог заберёт одного из двоих…

– Ты же вроде бы не веришь в бога?

– Да, но одного из моих братьев назвали в честь отца, и тот покончил с собой, когда Сашке было всего десять лет.

О том, что я собираюсь навестить его отца, адрес которого узнала у следователя, я Косте ничего не сказала, догадываясь, что он будет решительно против. А я была счастлива и ничего не боялась. В этот солнечный день жизнь казалась прекрасной и я больше не верила в то, что отец может желать смерти своему сыну. Я надеялась встретить несчастного, запутавшегося человека, который раскаялся в прошлых ошибках и будет рад помириться с сыном. Тем более, когда узнает, что через девять месяцев на свет появится его внук.

Такси привезло меня к невзрачным, обшарпанным трёхэтажкам. Двери квартир выходили наружу. Во дворе сушилось постельное бельё, пахло жареным цыплёнком с чесноком, на одном из окон стоял старенький магнитофон, из которого доносились песни Юрия Антонова. В гамаке, висящем меж двух деревьев, вальяжно развалившись, лежал мужчина, потягивая пиво из бутылки. Пройдя мимо него, я поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь и остановилась на минутку, чтобы собраться с мыслями. Я совершенно не думала, о чём буду говорить, я знала, что диалог наш будет зависеть от того, что за человека я увижу перед собой, что почувствую, заглянув в его глаза… Глубоко вздохнув, я собралась и решительно постучала в дверь. И в следующую же секунду я поняла, что уже видела мужчину, мимо которого только что прошла, едва взглянув.

Я видела его в одном из фильмов Константина Рафина. Этот фильм был особенным в его фильмографии – он сам написал к нему сценарий, сам срежиссировал и сыграл главную роль. Действие картины развивалось в каком-то провинциальном южном городке, Костя играл парня, который только что вышел, отсидев в тюрьме несоразмерно долгий срок, за какое-то не значительное преступление. У него были жена и сын, который едва знал отца. Он безуспешно искал работу, да ещё бывший подельник доставал его, требуя вернуть какой-то долг. Когда тот, стал угрожать его близким, он вцепился зубами ему в глотку – в прямом смысле слова, вырвав ему кадык. Жуткая сцена. В конце фильма герой умирал – долго и мучительно, жертвуя собой ради близких. Самое ужасное в этой смерти было то, что она была добровольной и, скорее всего, напрасной.

Фильм показали на каком-то кинофестивале, критики его разгромили и в прокат он так и не вышел, но в интернете его можно было найти и посмотреть. В комментариях многие зрители жаловались на то, что в фильме мало действия и диалогов, особенно их раздражали долгие сцены, во время которых герой бредёт по пустынному городу, похожему на большую свалку, и больше ничего не происходит. А мне в фильме понравились именно эти сцены. В каждом фильме Рафина полно крупных планов – режиссёры с удовольствием дают зрителям возможность полюбоваться на точёную красоту его лица, тем более что он умеет так осмысленно и многозначительно молчать. А вот общих планов в его фильмах почти нет. Наверное, потому что фигура у него – ничего особенного. Ни накаченных бицепсов, ни кубиков на животе. Но я во время этих его долгих прогулок по городу-свалке была заворожена именно красотой его худенького идеально гармоничного в своих пропорциях тела.

В этом фильме у его героя были длинные спутанные волосы, бандана, тёмные очки, цветастая цыганская рубаха, распахнутая на безволосой груди, руки покрытые татуировками, старенькие заношенные джинсы, шлёпанцы на босых ногах… То есть, он выглядел в точности так, как его отец, мимо которого я только что прошла.

Я оглянулась. Он уже стоял за моей спиной, неслышно взбежав по ступенькам. Я успела увидеть своё отражение в стёклах его очков, а затем он легонько толкнул меня и я упала в открывшуюся дверь.

Когда во время драки с него слетели очки, я поняла, что это не первая наша встреча – он был тем, кого я приняла за гастарбайтера в доме его сына. Драка – это громко сказано, на самом деле сопротивлялась я не долго, когда он ударил меня кулаком в лицо, на какое-то время я перестала что-либо соображать, не столько от боли, сколько от шока – меня впервые ударил мужчина. Этих пары минут ему хватило, чтобы связать мне руки, ноги и заклеить рот. Кстати, закричать, позвать на помощь, я даже не догадалась! Потом он ремнём пристегнул меня за талию к спинке кровати.

Отошёл, тяжело дыша, положил руки на противоположную спинку кровати и уставился на меня тяжёлым взглядом. Что-то едкое, как уксус, было в этом взгляде, что-то ядовитое. Я тоже смотрела на него во все глаза. Он больше не казался похожим на сына – лицо совсем другое. Только фигура один к одному.

– Ну, что будем делать? – спросил он меня спокойно и закурил. И сходство вернулось – не только фигура, но и голос у них был одинаковым. А ещё выражение лица – отстранённое, бесстрастное… Мне много раз доводилось видеть у его сына такое выражение лица на киноэкране, где он чаще всего играл людей странных и загадочных, и почти ни разу в реальной жизни.

– Зачем ты припёрлась сюда? Я уж думал махнуть на всё рукой и смирится со своей жалкой участью, раз сынок оказался таким везунчиком, что в принципе следовало ожидать… Но, видно придётся нам испытать судьбу ещё раз.

Я замычала, давая понять, что мне тоже есть что сказать по данному поводу. Он приподнял левую бровь чуть удивлённо, совсем как это делал его сын, потом достал из кармана складной нож, вытащил лезвие и, присев на постель рядом со мной, предупредил:

– Заорёшь – лицо порежу. – После чего содрал клейкую ленту с моих губ.

– Я никому не скажу, что приходила сюда и что видела вас раньше – в его доме. Я не хочу, чтоб Костя наверняка знал, что это всё-таки отец пытался его убить.

Выслушав и ничего не ответив, он собрался снова заклеить мне рот.

– Подождите! Дайте воды попить.

Он заклеил мне рот, но встав, всё же подошёл к крану, который находился здесь же в маленькой комнате, которая одновременно была и спальней, и кухней, и гостиной, и налил стакан воды. Первый стакан выпил сам, второй принёс мне. Держал стакан, пока я пила, и смотрел на меня всё с тем же бесстрастным выражением на лице.

Из моей сумочки, валявшейся на полу, раздался телефонный звонок – а точнее мелодия под которую на экране впервые появлялся Костя в одном из своих самых популярных фильмов.

– О, как много у нас общего! Я тоже обожаю этот фильм! – сказал его отец насмешливо, снова заклеивая мне рот. Потом достал телефон из сумочки, посмотрел на имя звонившего, – Наш дорогой! Соскучился, наверное… А знаешь, я тут подумал, взвесил все за и против, и в итоге, как обычно, решил выбрать наибольшие неприятности! Какого чёрта – нельзя упускать такой шанс! Тем более, когда терять вроде бы нечего, – и ответил на звонок. – Алло! Привет, сынок.

– Да, это я. Узнал? Сколько лет, сколько зим. А ведь сыну с отцом положено почаще встречаться – семья всё-таки! Ах да… она здесь. Сама пришла. Красная шапочка сама пришла в логово к Серому волку. Ты, наверное, ей мало про меня рассказывал, иначе она не совершила бы такую глупость… Короче, сам виноват! – Он говорил вкрадчиво и насмешливо – именно так разговаривал с жертвами маньяк, которого его сын сыграл в одном из своих самых неудачных фильмов. – Чего я хочу? Как и все киношные злодеи – мирового господства, как минимум! Ну, ладно, ладно… Давай говорить, как взрослые разумные люди. Сколько ты готов заплатить, чтобы твоя красавица вернулась к тебе целой и невредимой? – Он снова закурил и, положив локти на спинку кровати, уставился на меня оценивающим взглядом. – Я бы за неё брал долларов двести в час. Не молодая, но красивая. Выглядит свежо, не потасканно. Да и всё, кроме цвета волос, вроде бы натуральное, что в наши дни, согласись, редкость. Как на счёт миллиона долларов? Вот так и знал, что ты начнёшь прибедняться! Да, я в курсе, что мы не в Голливуде и ты не Леонардо Ди Каприо. Но, если верить журналу “Форбс”, только в прошлом году ты заработал полтора лимона! Если б не выпендривался и, как другие, соглашался сниматься в рекламе и сериалах, зарабатывал бы ещё больше. К тому же мне нравится, как звучит эта цифра – миллион долларов… Хотя в наши дни и на миллион то не слишком разгуляешься, если подумать! Так что я не так уж и много прошу. Перестань торговаться! Она же здесь сейчас – всё слышит, потом не простит тебе этого, будет всю жизнь попрекать, что ты посчитал, будто она и миллиона долларов не стоит! Да, кстати, деньги мне нужны в течение пары дней. Ты знаешь, я не отличаюсь особой терпеливостью. Ну, займи у кого-нибудь из своих дружков-олигархов! У таких как ты всегда найдётся парочка знакомых толстосумов. Короче, захочешь вернуть свою бабу, что-нибудь придумаешь, не мне тебя учить! Или ты только в кино за своих глотки готов грызть? Всё – разговор окончен. Хотя постой, совсем забыл – пусть всё это останется нашим сугубо семейным делом, не надо звонить ментам и вообще выносить сор из избы… Договорились? Не хочется этого говорить, но иначе придётся перерезать ей горло, а я этого не люблю, ты знаешь… Мужиков хоть каждый день готов резать, а женщин я предпочитаю трахать. Ну, вот и хорошо. Как раздобудешь денег, черкни смсочку. И напоминаю – у тебя два дня.

Отключив телефон, он улыбнулся и спросил:

– Как думаешь, он любит тебя? Да, ты права – никогда нельзя быть на сто процентов уверенной в чьих-то чувствах, тем более мы мужики все такие сволочи… Но, ты в ближайшие два дня узнаешь правду. Не боишься?

Я замычала, давая понять, что хочу что-то сказать. Он снова достал нож, поднёс его к моему лицу, после чего отклеил ленту с моих губ, которая и так уже еле держалась.

– Я жду ребёнка.

– Вот чёрт! Не могла раньше сказать? Я бы два миллиона запросил!

– Как вы можете? Это же ваш сын!

– Этот сукин сын первым от меня отрёкся.

– Быть может, он тоже был не прав, но… Не боитесь, что есть ад?

– Если у них там ад, то здесь тогда что?

Он заклеил мне рот, отрезав от клейкой ленты, новый кусок. После чего включил телевизор и плюхнулся на кровать рядом со мной, приобняв меня одной рукой. Пощёлкал пультом по каналам, остановился на том, по которому шёл выпуск новостей. Какой-то самолёт разбился. Все пассажиры и экипаж погибли.

– Знаешь, с некоторых пор полюбил смотреть новости! Приятно знать, что у кого-то дела ещё хуже, чем у тебя.

И с чего это вдруг я с ним про ад заговорила? Ведь я сама даже в бога не верю. Считаю, как Фрейд, что бог – это всего лишь общечеловеческий психоз. Но, как там говорят – в падающем самолёте атеистов не бывает? Несмотря на это, я верю в то, что душа не умирает, что после смерти тела она отправляется в какую-то другую реальность, но подозреваю, что реальность эта не имеет ничего общего с религиозными сказками, подозреваю, что на том свете всё так же муторно и непонятно, как и здесь. И никакой бог, озарённый светом, не спускается к тебе с небес, чтобы объяснить, что к чему да зачем. До всего, как и здесь, приходится доходить самому.

Правда иногда я думаю, что это всего лишь страх перед смертью заставляет меня верить в бессмертие души. И тогда я вспоминаю, что у меня есть пара доказательств существования души (помимо всем известных, которые рассказывают люди, пережившие клиническую смерть) – моя мама видела бабушку вскоре после её смерти, та хотела ей что-то сказать, но мама испугалась, закричала и бабушка исчезла. А ещё мой отчим – отец моих братьев, приходил ко мне во сне, чтобы попрощаться, в тот день, когда он умер. О его смерти я узнала лишь три недели спустя.

Как-то мы с Костей говорили на эту тему и он рассказал, что тоже однажды видел привидение – в старой гостинице, в которой его поселили во время очередных съёмок. Ему это показалось забавным. Ему вообще нравится думать, что существует какой-то другой мир – параллельный нашему, в котором обитают ангелы и духи, поэтому он нередко соглашается сниматься в фильмах с мистическим сюжетом. А ещё он чувствует, что у него есть ангел-хранитель или кто-то в этом роде, кто ведёт его по жизни, потому что он всегда был очень везучим и всё самое важное, что происходило в его жизни, происходило как-будто само собой, помимо его воли и выбора… Но при этом он так же, как и я, не религиозен. У него есть на это причина – его дядя, брат его отца, был священником и лицемером. У меня к религии свой счёт – оба моих брата очень верующие и верующие искренне, проблема в том, что они являются приверженцами разных конфессий и поэтому уже много лет не разговаривают друг с другом.

– Есть хочешь? – поинтересовался отец человека, по которому я уже начала скучать, отвлекая меня от теологических размышлений. – А я что-то проголодался.

Он заглянул в маленький холодильник, приготовил пару бутербродов с колбасой, вскипятил воду и налил в чашку с растворимым кофе. Прихватив всё это с собой, снова вернулся ко мне и к телевизору. Перекусив, ещё раз спросил, не голодна ли я? Я согласно кивнула. Он приготовил новый бутерброд и ещё одну чашку с кофе. Есть и пить пришлось из его рук и в этом было что-то извращённо интимное… Перед тем, как он снова заклеил мне рот, я успела сказать, что хочу в туалет.

– О, чувствую за эти пару дней, мы станем очень близки друг с другом!

В туалет он отнёс меня на руках, грубо задрал мне юбку, глядя в глаза наглым взглядом, а вот бельё с моих бёдер снимал нежными, ласкающими движениями… К своему ужасу и стыду я почувствовала, что меня это возбуждает. Опустила взгляд и услышала, как он усмехнулся, поняв, что я чувствую. Усадив меня на унитаз, он прислонился к дверному косяку:

– Не стесняйся, мне нравится смотреть, как женщины писают.

Я вытаращила на него глаза, как бы говоря – ну ты совсем уже что ли?! Он рассмеялся, но из туалета вышел. Я там минут десять просидела, никак не могла ничего сделать, все внутренности, будто в кулак кто-то сжал.

– Может включить тебе водички, чтоб процесс пошёл? – услышала я издевательский голос из комнаты. В конце концов, всё-таки удалось пописать.

– Подтереть тебя? – спросил он, вернувшись в туалет. – Ради женщины, в утробе которой сидит мой внук или внучка, я на всё готов!

Я отрицательно замотала головой.

– Ну, как хочешь. – Он помог мне подняться, натянул на меня трусики и снова на руках отнёс в постель. Спать мне пришлось сидя, всё так же примотанной ремнём к спинке кровати. Этот жуткий мужчина спал рядом, лёжа в позе зародыша. Его сходство с сыном, замечаемое мною время от времени, заставляло моё сердце сжиматься от тоски и какой-то аномальной для данной ситуации нежности…

Пробуждение было похоже на кошмарный сон – первое, что я увидела, были безумные глаза этой женщины. Она что-то кричала, её длинные чёрные с сединой волосы разметались по плечам. Потом откуда то в её руках появился нож, который она занесла надо мной… Рафин-старший молниеносно вскочил с кровати, схватив её одной рукой за запястье, а другой ударив наотмашь по лицу.

Женщина продолжала кричать: “Опять взялся за своё, старый кобель! Я убью тебя! Ты у меня в тюрьме сгниешь!” И тому подобное. Понятно. Она приняла меня за его любовницу, хотя где она видела, чтобы любовницы спали рядом со своими любовниками, связанными и с заклеенным ртом? Рафин тоже обратил её внимание на эту деталь, на что она ответила: “От такого извращенца как ты, всего можно ожидать!” Но заметив, что я не голая, женщина всё-таки успокоилась. После чего он вывел её из квартиры наружу, бросив на меня укоризненный взгляд, как-будто это я во всём виновата!

Вернувшись минут через двадцать, приготовил кофе и похвастался:

– Женщины всегда по мне с ума сходили! Думал в шестьдесят, да без денег я уже на хер никому буду не нужен, а вон оно как! Конечно, она всего лишь старая шлюха, но… Хотя рожа у меня не такая смазливая, как у моего сынка,но сексуального магнетизма у меня побольше будет, а? Может тоже стоило в артисты податься? Правда, я всегда считал, что актёрская профессия какая-то бабская, не для мужика…

На этих словах, он поднёс чашку кофе к моим губам, я сделала глоток, а потом заметила саркастически:

– Да, стать сутенёром это, конечно, более достойный выбор для настоящего мужчины.

В ответ он плеснул мне кипятком из чашки в лицо.

– Всё из-за этого проклятого сучонка! Если б не он, может и жизнь бы по-другому сложилась.

Я расплакалась от усталости и жалости к себе. После ночи, проведённой связанной, всё тело ныло и болело. Он принёс полотенце смоченное водой и вытер мне лицо, приговаривая:

– Ну извини, я погорячился!

В ответ я плюнула в него. Он хотел ударить меня, но сдержался, усмехнувшись:

– А ты смелая и с характером! Мне всегда нравились такие. Ладно, будем считать, что мы квиты.

Он снова заклеил мне рот, после чего включил телевизор погромче и сказал, что ему нужно отлучиться по делам.

– Не скучай и будь паинькой! Я скоро вернусь.

Я предприняла несколько попыток освободиться от верёвок, которыми были связаны мои руки и ноги, но лишь натёрла до крови кожу на запястьях. А вот от клейкой ленты, которой был заклеен мой рот, я освободилась довольно легко, да только без толку! Был воскресный день. Кто-то слушал музыку, врубив магнитофон на всю громкость, кто-то что-то сверлил, кто-то бурно выяснял отношения, а кто-то просто уехал на пляж позагорать – моих робких воплей о помощи, похоже никто не слышал.

Я рассматривала крохотную, убогую конуру, в которой жил отец кинозвезды, и представляла, какого это – проводить здесь ночи и дни. Считается, что близкие люди не могут завидовать друг другу, родители должны радоваться успехам своих детей, но я давно уже знала, что это не правда. Моя мама очень сопереживала моим неприятностям, как могла, старалась мне помочь, но когда у меня всё было хорошо, когда я бывала взаимно влюблена и счастлива, и рассказывала ей об этом – у неё портилось настроение. Завидуешь всегда только близким, только тем, с кем ощущаешь себя на равных. И скромный успех бывшего однокурсника задевает сильнее, чем безумные гонорары какого-нибудь Тома Круза.

Потом, чтобы развлечь себя, я стала мысленно сочинять рассказ об эксцентричной парочке влюблённых, живущих где-то в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, то есть подальше отсюда…

Рафин-старший вернулся через несколько часов, увидев, что я смогла освободиться от клейкой ленты, но всё ещё сижу здесь, лишь усмехнулся.

– Ты не мог бы дать мне ручку и тетрадку, и отвязать одну руку?

– Хочешь прощальное послание своему любимому настрочить? Да подожди ещё надежду терять, может всё обойдётся.

– Нет, я хочу рассказ один записать. Он у меня весь день крутится в голове заезженной пластинкой, мне удастся избавиться от него, только если я его запишу.

Он посмотрел на меня удивлённо, но отыскал блокнот и ручку, отвязал обе руки и даже подложил под блокнот какую-то книжку, чтоб мне удобнее было писать.

– А нет ручки с чёрной пастой? Не люблю синюю.

– Привередничаете, автор! – ответил он, но ручку с чёрной пастой всё же отыскал и кинул мне на колени. – Я тоже синюю не люблю – ею в казённых домах пишут.

Я никогда не задумывалась над этим, но сейчас вдруг поняла, что синюю пасту не люблю по той же причине, что и он.

– Кстати, я рад, что мы перешли на ты!

“В лифте”. Или “Застрявшие”? Оба названия так себе, но сейчас это не важно, потом можно что-нибудь получше придумать. Итак…

Когда он понял, что этот роскошный лифт, украшенный позолотой и зеркалами, действительно застрял, он сначала удивился, а потом по-мальчишески обрадовался – ну хоть какое-то приключение! Хоть что-то не запланированное в череде его благополучных, наполненных смыслом дней.

Она, в отличие от него, этим вечером не скучала. Она радовалась своему стильному кутюрному платью, розовато-серебристому, с пышными рукавами-фонариком, в котором она чувствовала себя принцессой, как в детстве. А ещё она весь вечер флиртовала с очень интересным мужчиной, но делала это не явно, не столько ради того, чтобы поберечь чувства мужа, сколько ради того, чтобы мужчина не решил, будто она доступна и не испортил всё, попытавшись назначить ей свидание. Но мужчина был умён, как и все по-настоящему привлекательные мужчины, он понимал, что это лишь игра и ничего не имел против. А теперь она испытывала лёгкую, приятную усталость, ей хотелось поскорее вернуться в номер, скинуть платье, которое уже начинало неприятно сжимать её тело в районе талии и груди, смыть косметику с лица, забраться под прохладные простыни, и уснуть, уткнувшись мужу в плечо. Она надеялась, что этой ночью он не будет пытаться заняться с нею любовью, в те дни, когда она купалась в мужском внимании, секс ей был не нужен, она и так чувствовала себя абсолютно удовлетворённой.

– Какого чёрта? Мы застряли? Поверить в это не могу!

– Да, представь себе, в мире богатых и знаменитых тоже иногда случаются подобные мелкие недоразумения!

– Ты как-будто рад?

Он уже несколько раз нажал на кнопку вызова лифтёра, но никто не ответил. Она схватилась за телефон.

– Надо кому-нибудь позвонить…

– Сейчас часа четыре утра.

– Обычно же тебя это не смущает? Твою мать! Здесь нет сигнала! Как такое может быть?

Он лишь пожал плечами, выражая всем своим видом беспечность. Потом достал сигарету.

– Ты с ума сошёл? Хочешь, чтоб мы тут задохнулись? Так, мне всё это перестаёт нравится… Я вспомнила, что боюсь закрытых пространств, у меня сейчас приступ клаустрофобии начнётся.

– Я почему-то всегда думал, что ты боишься открытых пространств, поэтому практически не выходишь из дома.

– Да, но в этом доме почти всё время открыты окна и двери, и свежий воздух есть, и свет, и я в любой момент могу выйти и погулять… вокруг бассейна.

Ему тоже всё это перестало нравится – он хотел курить, а ещё вспомнил, что собирался устроить ей скандал, как только они останутся наедине, её не явный флирт не остался им не замеченным.

Она и в самом деле начала испытывать лёгкую панику, поэтому закрыла глаза и попыталась прибегнуть к тому способу, который помогал ей когда-то сбегать от себя… Это происходило не часто, как правило, по ночам, когда она просыпалась вдруг и не могла снова заснуть, в такие минуты она невольно вспоминала о том, сколько ей лет, окидывала взглядом прошедшую жизнь, осознавала своё беспросветное одиночество и приходила в ужас. Тогда она начинала мечтать о каком-нибудь привлекательном мужчине. Иногда это был кто-то из её виртуальных знакомых, чаще какой-нибудь медийный красавец – актёр или певец, ведь когда почти не выходишь из дома, шансов встретить кого-то реального, у тебя практически нет. И это помогало – сексуальный инстинкт притуплял страхи, порождённые инстинктом самосохранения.

Она вспомнила мужчину, с которым провела этот вечер за рюмкой вина и разговорами, терпкий запах его тела, который он глушил сильным парфюмом. Попыталась представить, что было бы, если б она встретила его ещё до того, как вышла замуж. Наверное, они покинули бы эту вечеринку вдвоём, поспешили бы остаться наедине в её номере, предались бы жаркому сексу, их тела, такие разные, сплетались бы на простынях. Это не был бы секс на одну ночь. Они захотели бы встретиться вновь. Она приехала бы к нему, в его страну, которая пугала её и притягивала одновременно. Душный воздух, пропитанный запахом карри, толпы смуглых людей на шумных улицах, яркие краски их домов и одежд, экзотические сладости, от которых у неё будет сводить зубы, но она всё равно станет их есть, потому что захочет попробовать и испытать всё тоже, что и он…

Её наркотиком всегда была фантазия.

Раньше, когда ей на глаза попадался кто-то очень привлекательный, она мысленно убивала своих предыдущих возлюбленных. Просто расстаться с ними она не могла, ведь они вскоре утешились бы в объятиях другой женщины, поэтому они “погибали” в авто или авиа катастрофах, она какое-то время горевала по ним, а потом с чистой совестью влюблялась в новый объект вожделения. Только мужа она никогда не убивала, поэтому теперь всех сумевших увлечь её мужчин, она мысленно переносила в то время, когда её сердце ещё было свободно. Эти “маленькие измены”, порождаемые её романтичностью, легкомыслием и хорошо развитым воображением, она большим грехом не считала, но догадывалась, что у мужа на этот счёт может быть иное мнение, поэтому невольно вздрогнула, когда заметила, что он вот уже несколько минут сверлит её недобрым взглядом прищуренных глаз.

– Об индусе своём носатом замечталась? – спросил он елейным голосом сквозь зубы, в которых была зажата не зажжённая сигарета.

Уже не в первый раз она поразилась его звериному чутью почти граничащему с ясновидением. Сделала удивлённо-невинное лицо и выпалила, не задумавшись ни на секунду (за что мысленно себя сразу же похвалила):

– Я представляла, что гуляю по берегу моря!

Муж продолжал сканировать её холодным взглядом, жуя сигарету в зубах. Она поспешила спрятаться от его взгляда, уткнувшись в айфон… Твою ж мать! Связи нет.

– Так о чём же вы весь вечер так увлечённо беседовали? – поинтересовался муж всё тем же елейным и не предвещавшим ничего хорошего голосом.

– О книгах, о фильмах… Ты же рядом сидел и всё слышал!

– Вы оба так быстро тарахтели, что я ничего не успевал понять.

– Действительно! Кажется, я впервые встретила человека, который говорит так же быстро, как и я! А ещё нам нравятся одни и те же фильмы и авторы!

– О, рад слышать! Похоже, ты наконец-то встретила свою родственную душу!

В самом начале их отношений, когда они только узнавали друг друга, она сказала ему: “Я не буду врать тебе, что мне нравится тоже, что и тебе. Что я обожаю тех же авторов, что и ты, слушаю ту же музыку, пересматриваю те же фильмы. И что это типа означает, будто мы родственные души”. “ И не надо, – ответил он. – У меня уже была женщина, которая любила всё тоже, что и я… Сейчас мы ненавидим друг друга”.

– Ты же знаешь, что я не верю в такое понятие, как родственные души, – ответила она, устало вздохнув. Этот разговор начал её утомлять.

– Конечно, ведь я то точно не твоя родственная душа – наши вкусы никогда не совпадали! И говорю я так медленно, что ты успеваешь заснуть до того, как я закончу предложение…

Она невольно улыбнулась, вспомнив маленький подкол, который она себе позволила по отношению к супругу.

– Запомни, – угрожающе произнёс он, резко приблизившись к ней, – я готов терпеть твои глупые шуточки с глазу на глаз, но никогда… слышишь? Никогда больше не смей насмехаться надо мной в присутствии посторонних!

– Извини, я не думала, что это тебя так заденет…

Он развернулся и со всей силы пнул ногой закрытые двери лифта.

– Пожалуйста, не надо этого делать, – попросила она. Он снова посмотрел на неё.

– Так что у тебя с этим индусом?

– Господи, я думала тема эта уже исчерпана и закрыта?

– Ну, зачем же спешить? Нам с тобой тут похоже ещё долго сидеть, а так как со мной ты книги и фильмы обсуждать не желаешь, давай поговорим ещё немного о твоём носатом красавце!

– Чего ты прицепился к его носу?

– А как тут не прицепиться? Это ж не нос – это просто фаллос на лице!

– Фу, ты становишься вульгарным! Прекрати немедленно.

Он ещё раз со всей силы шандарахнул по закрытым дверям, потом с вызовом взял и прикурил сигарету, выпустив дым ей в лицо.

– Ну, хорошо, раз уж тебе так хочется пострадать, окей, я признаюсь, что завтра собираюсь с ним сбежать! Доволен? Господи, а ведь я когда-то мечтала застрять с тобой в лифте! Вот правду говорят – бойтесь мечтать, ваши мечты могут исполниться…

Он сделал пару затяжек, после чего потушил сигарету и принялся нажимать кнопки лифта.

– Ну и чего ты этим надеешься добиться? – спросила она.

Одна из кнопок сверкнула искрой, ударив его током, он отшатнулся, после чего свет в лифте погас.

– Вот именно этого я и добивался! Создать романтическую атмосферу. Говоришь, мечтала застрять в лифте вместе со мной?

– Ты – идиот! – заявила она, хватая его за руку – она боялась темноты. Он достал айфон и осветил их лица, он улыбался. – Чему ты радуешься, я не пойму? Мы тут умрём, судя по всему!

– Ну и плевать, – ответил он.

Они уселись на пол, она продолжала крепко держать его за руку.

– Я не хочу умирать, я только недавно наконец-то жить начала!

– А знаешь, я думал об этом как-то и мне пришло в голову, что я хотел бы, чтобы мы умерли одновременно, в один день… Я не хотел бы пережить тебя – это слишком ужасно, но я и не хотел бы, чтобы ты пережила меня, потому что ты, чего доброго, снова выйдешь замуж, а я боюсь, что и на том свете буду тебя ревновать.

– Понятно. Ты знаешь, я тоже об этом думала. Кризис среднего возраста, когда мужчина влюбляется в женщину, годящуюся ему в дочери, ты пережил ещё до встречи со мной, поэтому у меня есть шанс стать твоей последней женой, но если я умру раньше тебя, велика вероятность, что какая-нибудь сучка тебя подберёт – свято место пусто не бывает, как говорится! И вот это меня совершенно не устраивает.

– Давай пообещаем друг другу, что если кто-то из нас умрёт раньше, оставшийся не станет заводить новую семью?

– Давай! – они посмотрели друг на друга, будто впервые. Она поцеловала его руку, словно это каким-то образом могло закрепить данное только что обещание.

– Как мы чудовищно эгоистичны!

– О, да!

– А в кино, умирающие от смертельных болезней супруги, всегда так благородны и самоотверженны. Говорят о том, как они надеются на то, что их возлюбленные будут и дальше продолжать жить полной жизнью, трахаться с другими мужиками и всё такое.

– Мне всегда хочется дать в морду этим слащаво-неправдоподобным романтикам!

– Мне тоже!

Они помолчали немного, задумавшись, а потом он спросил:

– Так значит, ты меня всё-таки ревнуешь хоть иногда?

– Ну, бывает…

– Со мной, кстати, сегодня одна бразильская топ-моделька очень активно заигрывала, а ты этого даже не заметила, так была увлечена своим индусом…

– Ой, только не начинай сначала!

– Она мне и номер телефона своего подсунула, – сказал он и достал из кармана бумажку с номером.

– Вот сучка! – воскликнула она, выхватывая бумажку из его рук и разрывая её на мелкие кусочки.

– Вот я болван, теперь у меня даже запасного варианта нет на тот случай, если ты всё-таки сбежишь от меня с этим индусом!

– Не волнуйся – не сбегу. А топ-модельку ты себе можешь и получше найти – эта, по-моему, не очень.

Пока он размышлял о том, очень эта моделька или не очень, и с кем бы он мог закрутить, если всё-таки и эта жена от него уйдёт (не дай бог, конечно), она задумалась о тех женщинах, к которым она его ревновала – все они были его бывшими, а не потенциальными…

Он всегда влюблялся и сразу женился. Романтик! Случайных связей у него почти не было, только, так называемые, серьёзные отношения. Лет до тридцати он влюблялся в миниатюрных (метра полтора – не выше) брюнеток с густыми вьющимися волосами. Потом ему начали нравиться анорексично худенькие шатенки с кукольными лицами. Когда ему подкатило к пятидесяти, он стал интересоваться яркими, эффектными блондинками. К первым трём жёнам – брюнеткам, она его не ревновала, наверное, потому, что он успел их полюбить и разлюбить, когда она ещё была ребёнком. Она ревновала его к последним трём.

С первой из них, которую она мысленно называла “эта наркоманка”, они были похожи как брата и сестра, связанные инцестом. Родственные души? Вовсе не гарантия счастливого союза, тем более, если вы оба не ангелы во плоти.

Со второй он прожил почти полтора десятилетия, она родила ему сына и дочку. С ней он искренне стремился остепениться, стать хорошим мужем и отцом. С ней он был спокоен и счастлив. Она называла его мальчиком и любила нежнее, чем родная мать. А он ушёл от неё к двадцатипятилетней блондинке. Какая банальность! Наверное, устал от счастья и захотел пострадать.

Мисс Амбициозность сначала смотрела на него горделиво – вот, мол, какого зверя я смогла поймать и посадить на цепь! А потом он начал пить и стареть. Но, какое бы красное платье она не надевала, как бы высоко не задирала нос, демонстрируя всем, что я – богиня, а он – всего лишь стареющий клоун при молодой жене, все почему-то смотрели на него, как на бога, а на неё, как на эффектную безделушку при нём. Даже его слуги, даже её друзья, даже те, кто был не менее знаменит, чем он. А он бы предпочёл быть никому не известным музыкантом, бухать и бренчать на гитарке в полупустом клубе. И когда они возвращались домой с очередной ярмарки тщеславия – он с горечью в глазах, она с искусственной улыбкой на губах, но крепко держась за руки, она принималась вытирать об него ноги, мстя за успех, которого никогда не будет у неё и который никогда не был нужен ему. Он терпел, удивляясь себе, но иногда былое я хулигана и бунтаря, похоронённое под отчаянной и почти безответной любовью, вдруг пробуждалось в нём, давая сдачи. Потом он, конечно же, плакал, молил о прощении, делал очередное тату с её именем у себя на лбу. Растранжирив почти все деньги, которые он успел заработать за свою тридцатилетнюю карьеру, Мисс Амбициозность решила свалить от своего выходящего в тираж мужа, громко хлопнув дверью на прощание. Об их скандальном разводе не слышал только глухой.

Ещё до того, как они впервые встретились, его седьмая по счёту жена решила, что постарается любить его не слишком сильно, чтобы он мог любить её сильнее. И иногда у неё получалось. Как, например, этим вечером. Но чаще ей хотелось растечься лужицей у его ног…

– Желал бы я знать, о чём ты думаешь? – прошептал он в темноте.

– Поверь мне, не желал бы!

Он вздрогнул и снова включил фонарик в айфоне, торопясь заглянуть ей в глаза.

– О нет, не об индусе! Забудь уже о нём. Я вспомнила, как в самом начале наших отношений, когда мы оба ещё не были уверены в том, что у нас есть будущее, мы договорились, что будем вместе до тех пор, пока нам будет хорошо друг с другом.

– И что? Тебе больше не хорошо со мной?

– Я вдруг поняла, что мне хорошо с тобой даже тогда, когда плохо. Я хочу быть с тобой на любых условиях.

В этот момент в лифте включился свет и сам он, будто проснувшись, медленно поплыл наверх.

Я пробежалась по тексту пару раз, потом зачеркнула первые два названия, пришедшие мне в голову, и написала новое: “Ревность”.

– Готово! – сообщила я своему похитителю, лежавшему поблизости с газеткой в руках.

– Дашь почитать? – спросил он. Я поколебалась немного, а потом подумала – почему бы и нет?

– Только этот набросок сырой пока, над ним ещё нужно работать, – произнесла я, протягивая ему блокнот, и тут же разозлилась на саму себя. Ты что оправдываешься перед этим негодяем? Тебя что волнует понравится ли ему твоя писанина?

Однако это действительно было волнующе – я впервые наблюдала, как кто-то читает написанное мной. Сначала он пожаловался на мой подчерк, потом несколько раз усмехнулся, несколько раз поднял брови чуть удивлённо, а закончив читать, произнёс:

– Вот интересно, ты сидишь тут, беременная, ждёшь, заплатит ли отец твоего ребёнка выкуп за тебя, и почему-то сочиняешь, какую-то глупую, хоть и забавную историю о парочке, застрявшей в лифте. Тебе что, больше не о чем подумать?

– Эта парочка преследовала меня на протяжении нескольких недель, но я не обращала на неё внимания, потому что не до того было. А у тебя тут мне заняться особо не чем, вот они и вцепились в меня… По-моему, они прикольные. Может, я когда-нибудь о них целый роман напишу. А может и нет. Часто то, что я пишу, как-то связано с моею жизнью или мечтами, но иногда в мою голову приходят истории или люди никак не связанные со мной. Ты, например.

– Знаешь, чего этому рассказу не хватает?

– Чего же?

– Эротической сцены! Неплохо было бы, если б они там под конец сексом занялись.

– Забудь. Постельные сцены – это самое сложное. Получается либо порнография, либо набор красивых, но от этого не менее пошлых, метафор.

– Ну, как знаешь. А вообще рассказик мне, пожалуй, понравился, только вот этой бабе, когда она при муже о каком-то индусе мечтала, захотелось башку открутить!

– Подозреваю, что у большинства мужчин будет похожая реакция на этот эпизод. А теперь представь, что мечтала она не об индусе, а о твоём сыне, которого увидела на киноэкране в романтическом образе… Ты знаешь, сколько у него поклонниц? И ведь почти у всех этих женщин есть мужья, женихи или любовники. Влечение, фантазии и сны, как правило, возникают непроизвольно. Важнее всё-таки тот выбор, который мы делаем сознательно – поддаться соблазну или нет? Позволить себе адюльтер или остаться в рамках безобидного флирта?

После того, как мы покончили с литературными дебатами, он покормил меня, сводил в туалет, затем развалился на кровати с сигаретой в зубах и бутылкой пива в руках, и мы стали смотреть очередной выпуск новостей по телевизору. Прям, как семейная пара, которая уже не первый год вместе.

Захмелев, принялся вспоминать молодость и бахвалиться:

– Ты не думай, я не всегда в такой конуре жил – знавал времена и получше! В двадцать лет у меня уже и квартира, и машина свои были, деньгами швырял направо и налево, двери кабаков ногой открывал…

Я слушала и невольно сравнивала – сын его свои фильмы и славу считает за тлен, а этот гордится тем, что официанты бежали к нему со всех ног, когда он в ресторан заходил. Страх, который ещё вчера внушал мне этот мужчина за вкрадчивыми манерами скрывающий звериную агрессивность, стал оборачиваться презрением… И жалостью.

– В одном из таких кабаков я и встретил женщину, которая стала матерью моего сына и моей единственной официальной женой. А не официальных я не считаю. Запомни, когда мужик по-настоящему влюблён, он женится, а все эти так называемые гражданские браки… Он просто тянет резину и морочит тебе голову, в надежде встретить кого-нибудь получше. Мой сынок уже сделал тебе предложение?

– Нет, мы ещё не говорили с ним об этом.

– Я предложил его матери выйти за меня замуж на следующий день после нашего знакомства. Это была любовь с первого взгляда. Хотя ты знаешь, она не была необыкновенной красавицей, но я, в отличие от большинства мужиков, на красоту никогда особо не вёлся. Почти все красавицы просто куклы малахольные, их только на показ выставлять, чтоб другие самцы облизывались и завидовали, а так… Ни поговорить с ними по человечески, потому что они в основном дуры набитые, да и в постели, как правило, лежат бревном. А она была не женщина – огонь! Адский темперамент! Ничего не боялась. Она просто увидела меня и сказала – через пятнадцать минут я выйду на задний двор, покурить и всё. Через пятнадцать минут я взял её стоя на том самом дворе. Уже был конец ноября, холодно, но мы обливались потом. Это была настоящая страсть! Такого в моей жизни больше никогда не было. Через девять месяцев на свет появился Костя. Но, хорошего мужа из меня не вышло. Я молодой ещё был, не нагулялся, как говорится! Хотел других женщин попробовать. Это я сейчас уже понимаю, что все эти бабы не стоили той одной, которую я из-за них потерял, а тогда… Короче, сначала она попыталась меня убить, – при этих словах он задрал рубашку, показал шрам у себя на груди и произнёс почти с гордостью, чуть ли не хвастаясь – она пырнула. Ментам я сказал, что в пьяной драке напоролся на нож какого-то незнакомца. А потом она мне похуже отомстила – сбежала с богатым уродом в Москву. Я землю готов был грызть, чтобы её вернуть, да без толку! В Москве ей пришлось по душе. Она там себя типа уважать начала. Что ж… С другой стороны, вернись она ко мне, всё равно, наверное, ничего не получилось бы. Не могу я себя представить примерным семьянином, всю жизнь живущим с одной женщиной. Она как-то раз сказала мне – ты похож на бродячего пса, которого я зря приручила… Так я бродячим псом и остался. Я не люблю середину, мне нужны крайности – либо лёд, либо кипяток! А в последнее время не происходило ничего интересного, просто серость одна, вот чёрт и подсказал мне, как повернуть колесо фортуны…

– Это ты уже про то, как задумал сына убить?

– Наверное, тебе интересно, не жалко ли мне его было? Не мучила ли меня совесть и всё такое? Не знаю… Я и сам задавал себе эти вопросы. Я давненько обнаружил зло в себе. Я принял это, мы с ним старые друзья. Что касается сына, я люблю того мальчишку, каким я его запомнил, но того мальчишки больше нет, а когда я смотрю на этого красавца с киноэкрана – кумира чокнутых малолеток и скучающих домохозяек, я ничего не чувствую. Умом понимаю, что он мой сын, но сердце молчит. Он ведь даже не похож ни на меня, ни на свою мать.

– У него твой голос и фигура.

– Да? Ну, может быть. Однако я всё же чувствовал, что не смогу зарезать его или пристрелить, то есть убить, глядя ему в глаза, поэтому выбрал другой способ, не самый, как оказалось, эффективный. Когда в первый раз мне не удалось его прикончить, я ощущал досаду и азарт охотника, от которого ушла добыча. Но после второго раза, когда оказалось, что я по ошибке сбил кого-то другого, я испытал облегчение и почти радость, что мой мальчик всё-таки жив. Значит, не такое уж я чудовище, как считает мой сын, не желающий меня знать? Как я сам готов был считать. Короче, я решил оставить всё, как есть и тут вдруг на пороге моего дома появилась ты…

– Никогда себе этого не прощу.

– Да ладно тебе! Может, ещё всё обойдётся? Ну, облегчится кошелёк моего сынка немножко – ничего страшного! Ещё заработает. Да и вообще, бери пример с меня – относись ко всему легко! Знаешь, что такое настоящая свобода? Это когда тебе на всё плевать. Всё вокруг бесконечное ничто, пустяки. Когда я понял, насколько ничтожно всё сущее, я просто стал жить и не заморачиваться из-за всякой ерунды типа вечных поисков чего-то, что все мы по жизни пытаемся найти – любви, признания наших заслуг и тому подобного. Мне нравится ощущение вечной, беспросветной пустоты и ничтожества.

– Ты действительно в это веришь или пытаешься верить? Эти слова лишь обличают то, насколько ты несчастен и разочарован тем, как сложилась твоя жизнь.

– Знаешь, как говорят доморощенные психологи вроде тебя? Если не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней! И в этом они правы. Я понимал, что жизнь не удалась, и это терзало меня. Хотелось сменить кожу. Или плакать целыми днями. Или пить до одури и нести чепуху. Да, я был когда-то несчастным и разочарованным, но это в прошлом с тех пор, как я решил, что ничего не имеет значения. Всё тлен.

Когда за окном стемнело, раздался телефонный звонок, Рафин-старший посмотрел на дисплей и подмигнул мне:

– Момент истины! Алло. Да, это я. У нас всё в порядке – мы подружились. Стокгольмский синдром, наверное. Хорошо, отлично… Нет, так мы не договаривались. Минутку, мне надо посоветоваться с невесткой. – Он прикрыл трубку рукой и произнёс, обращаясь ко мне, – Сукин сын здесь – за дверью. Говорит, что один и с деньгами… Поверим ему? Алло! Ладно, дай мне минут пять, чтоб прибраться и принарядиться, а то я, знаешь ли, не ждал сегодня гостей.

Отключив телефон, он заметался по комнате, что-то по быстрому распихал по карманам, кажется, ключи от машины и какие-то документы, потом отвязал меня от кровати и пересадил на стул, который поставил в середине комнаты, приглушил звук телевизора. По иронии судьбы, в этот момент начался показ фильма с участием его сына. Отлепил клейкую ленту с моих губ, которой вновь заклеил мне рот после того, как с наступлением вечера, дом начал затихать.

– Ну, я надеюсь, ты не станешь орать? Чего уж теперь!

Потом расчесал мне волосы, подкрасил губы и расстегнул пару верхних пуговиц на моей блузке.

– Какого хрена ты делаешь?

– Придаю тебе товарный вид, чтоб мужик видел, что он не зря за тебя такие бабки отваливает!

– Сутенёр навсегда останется сутенёром!

– Не сыпь мне соль на рану! Я, между прочим, много чем в жизни занимался. Не надо меня недооценивать.

После этого он повернул задвижку на дверном замке и метнулся обратно – встал за моей спиной и подставил нож к моему горлу. Костя открыл дверь и не спеша вошёл в комнату. Сначала встретился взглядом с отцом, потом посмотрел на меня:

– Как ты?

Я не смогла заставить себя хоть что-то произнести, только пожала плечами в ответ.

– Скажи ему, что ты соскучилась! – вмешался папаша. – Мы оба соскучились! Вот даже кино с твоим участием решили посмотреть. Ты такой красавчик! Весь в меня.

Костя поставил на пол небольшой чемодан, который держал в руках и пинком отправил его на середину комнаты. Чемодан остановился у моих ног.

– Это то, что я думаю? – спросил Рафин-старший, наклоняясь к чемодану и подтягивая его к себе. Одной рукой он продолжал держать нож возле моего горла, другой поставил чемодан к себе на колено и открыл его. – Надо бы пересчитать…

– Издеваешься?

– А куда ты так спешишь? Мы сто лет с тобой не виделись! Может посидим, выпьем, покурим, вспомним прошлое…

– Например, как ты пытался прикончить меня?

– Или как ты бросил меня гнить в тюрьме.

– Или как ты убил на моих глазах человека?

– Я же не специально пригласил тебя на это посмотреть! Это вышло случайно!

– А помогать тебе избавиться от трупа, ты тоже заставил меня не специально?

– А что плохого в том, чтобы помочь отцу решить небольшую проблемку?

– Мне было всего тринадцать!

– Самое время стать мужиком.

– Деньги у тебя, отпусти её.

– Ты вроде тоже скоро станешь отцом? Мои поздравления… И пожелания – удачи! Ты сейчас, наверное, думаешь, что никогда не станешь похожим на меня и не совершишь моих ошибок? Моих может и не совершишь, но ты всё равно так или иначе облажаешься – это неизбежно… Ладно, хватит этой лирики. Там за дверью меня ждёт полиция?

– Нет.

– Мы поступим так – ты сейчас войдёшь в эту дверь, – он махнул ножом в сторону ванной комнаты, – И закроешь её на задвижку. Я выйду отсюда вместе с твоей подружкой, если всё в порядке – отпущу её. Если же что-то пойдёт не так – перережу ей горло. Поэтому я в последний раз спрашиваю – там меня ждёт полиция?

– Нет.

Рафин-старший снова указал ножом на дверь ванной комнаты, Костя зашёл туда и закрыл дверь изнутри. Его отец развязал мне ноги, после чего, прихватив чемодан с деньгами, выволок меня из квартиры наружу. Во дворе было темно и пустынно. Закинув чемодан в багажник чёрного джипа, он посмотрел на меня:

– Ну что красавица, пора прощаться? Надеюсь, ты будешь счастлива с этим занудой!

А затем он поцеловал меня в губы, поцелуем страстным и быстрым. Я вздрогнула и отшатнулась. С кошачьей грацией, которая передалась и его сыну, он проскользнул за руль автомобиля и уехал, махнув на прощанье рукой.

Костя подбежал ко мне, развязал руки, обнял, я попыталась обнять его в ответ, но мои руки меня не слушались – я не могла их поднять. И говорить о том, что произошло, пока тоже не могла. Когда мы вернулись в пансионат, к счастью не встретив никого из его коллег по пути, я сказала Косте, что хочу принять ванну, но руки мои всё ещё висели плетьми, поэтому ему пришлось мыть меня. И поить вином из рюмки.

– Ты даже смотреть на меня не можешь, – заметил он с горечью.

– Нет, это не так. Просто мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

– Как он обращался с тобой?

– Нормально. Терпимо.

– Теперь ты жалеешь, что ждёшь ребёнка от такого человека, как я?

– О чём ты?

– Мой отец – чудовище. И я, наверное, не намного лучше. Яблоко от яблони, как говорится…

– Чушь. И отец твой не чудовище – он просто авантюрист-неудачник. По-своему даже забавный.

– Да, забавный… Когда-то он был для меня кумиром, образцом для подражания. Мне казалось, что все им восхищаются. Он был душой каждой компании – такой обаятельный и неуловимый. Жил играючи. Он брал меня с собой в рестораны наравне со взрослыми, и красавицы, которые его окружали, заигрывали со мной. Мне было лет пять, когда я впервые увидел обнажённую женщину. Она вышла из спальни моего отца, я, понятное дело, уставился на неё, а она, показав на свою промежность, спросила: “Нравится?” Я честно ответил, что нет. А она, усмехнувшись, пообещала: “Ещё понравится!” Мне было восемь лет, когда отец научил меня стрелять из настоящего пистолета, в одиннадцать я уже водил его автомобиль, а в тринадцать одна из его приятельниц помогла мне распроститься с девственностью. Однажды ночью я проснулся от шума – отец с кем-то дрался. Я вскочил с постели, вбежал в гостиную и увидел, как мой отец пырнул ножом какого-то человека, один раз, второй, третий… Потом он заметил меня и сказал – ну раз ты всё равно здесь, поможешь мне избавиться от трупа этого гада. Я испугался, стал плакать, а он отвесил мне затрещину и сказал – не смей сопли распускать, будь мужиком! А потом предупредил, если проболтаешься о том, что здесь произошло, мы вместе сядем в тюрьму – ты теперь соучастник. Я поклялся, что никому ничего не скажу и сдержал обещание, но отец не поверил, что у меня хватит на это характера и на всякий случай сбежал из страны. Потом меня же этим и попрекал. Мол, если б остался в России, то смог бы подняться высоко. Мама чувствовала, что после того лета в Ялте, меня будто подменили. По психиатрам затаскала. Психиатры не помогли. Мне до сих пор иногда снится тот мужик, истекающий кровью…

– Кто это был?

– Я спросил об этом отца, когда он вернулся в страну и заглянул ко мне, чтоб попросить денег. Он сказал, что это был муж какой-то бабы, с которой он спал. Может это правда, а может и нет.

Я протянула руку, которая снова начала меня слушаться и погладила его по голове.

– Прости его. Он просто придурок. Как и большинство отцов. Вообще большая часть человечества состоит из всевозможных негодяев и идиотов, и каждый из них может стать родителем. Думаешь, мне с родственниками повезло? Тоже те ещё фрукты! Папаша, например, как-то встретив случайно меня на улице, отвесил мне неприличный комплимент и только, когда я посмотрела на него, до него дошло, что он решил подкатить к собственной несовершеннолетней дочери…

– Охренеть!

– Да. А мамочка уже раскатала губу на твои миллионы, о которых она прочла в какой-то жёлтой прессе…

– О боже, надеюсь, она не станет тебя похищать?

– Меня – нет, но я не удивлюсь, если она похитит тебя и будет пытать, пересказывая сюжеты любимых сериалов.

– Только не это!

– Кстати, как тебе удалось так быстро раздобыть деньги?

– Мне удалось раздобыть только сто тысяч, остальное в том чемодане – киношный реквизит. Старый чёрт не обрадуется, когда это обнаружит! Мы как раз собирались снимать ту сцену, в которой мой герой падает с крыши и умирает, а вокруг него кружатся выпавшие из его кейса купюры, символизирую бренность материального бытия… Пришлось сорвать съёмку.

– Думаешь, нужно заявить на него в полицию?

– А ты как считаешь?

– Я думаю и без нашей помощи, он вскоре снова окажется в тюряге…

Эпилог

И вдруг всё переменилось. Это оказалось больше, чем мечта: мечтая, всегда знаешь, что рассказываешь себе сказки, чтобы продержаться. Это было правдой.

Симона Берто “Пиаф”

Но шальная дорожка на этот раз завела Рафина-старшего не в тюрягу, а кое-куда подальше. Семь месяцев спустя Косте позвонили из полиции, чтобы сообщить – его отец напоролся на нож во время драки в одном из столичных кабаков. Что ж теперь он наверняка знает, есть ли у них там ад…

Костя похоронил отца рядом с могилою матери.

– Пусть хоть после смерти они снова будут вместе! Какими бы они ни были, но они создали меня…

– И я им за это очень благодарна! И не только я…

Сразу после похорон ему пришлось поехать на съёмки развлекательного телешоу, чтобы рекламировать свой новый фильм. Я отправилась туда вместе с ним. Сидела в зале вместе с другими зрителями.

– Такое происходит каждый раз, как только я вживаюсь в роль, то возникает ощущение, будто я лично знаю своего героя. Он становится близким мне человеком и я его люблю, даже если кому-то может показаться, что он злодей. В конце бывает очень тяжело. Дней за семь-десять до окончания съёмок ты начинаешь слышать тиканье часов, тебя охватывает странное беспокойство, страх разлуки, потому что ты был этим человеком в течение довольно долгого времени и вдруг должен оставить его…

Ведущий еле дослушал этот монолог, не перебив, чувствовалось, что ему не терпится сменить тему, задав следующий вопрос:

– Зрители этого сейчас не видят, потому что вы сидите к ним правой стороной, но я открою им секрет – расскажу, что вижу я… За ухом с левой стороны у вас появилась новая татуировка! Что она означает?

– Это буква, с которой начинается имя моей любимой женщины, – ответил Костя, смущённо улыбнувшись.

Зрители в зале одобрительно загудели и зааплодировали. И почему, когда артисты рассказывают о своей личной жизни, это всегда кажется более интересным, чем рассказы о созданных ими персонажах?

Мы с Костей сыграли свадьбу почти сразу по возвращении из Ялты – мне хотелось успеть покрасоваться в белом платье с пышным кринолином, пока ещё фигура позволяет! И хотя мы оба не верим ни в бога, ни в чёрта, ни в вечную любовь мы решили венчаться в церкви, присоединившись таким образом к миллионам других влюблённых безумцев, уже совершавших подобные глупости до нас, в надежде этим красивым и бессмысленным ритуалом подмаслить безжалостное время и изменчивую судьбу.

Через девять месяцев у нас родился сын – красивый черноглазый мальчик. Но до того как заботы о ещё одном Рафине, вошедшем в мою жизнь, заняли всё моё время, я успела закончить этот роман… Роман о необыкновенном мужчине отказывающемся считать себя необыкновенным.

Конечно, я должна вас предупредить, что данная книга является художественным произведением, все действующие лица и события которого вымышлены. Любое сходство с реальными людьми и событиями случайно. И вообще, по мнению некоторых, автор не в своём уме.

май 2016 года – февраль 2017 года