Четверо в лесах [Ольга Вуд] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Ольга Вуд Четверо в лесах

Меня никогда не прельщала болотистая местность. Она всегда казалась мне жуткой, невероятно опасной, жестокой и очень мокрой. Но она была не такой мокрой, как обычная вода или водоём. Водянистость болота была вязкой, неприятной, отталкивающей и дурнопахнущей. Каждый раз, когда наша компания отправлялась в поход в леса, я предупреждала, чтобы мы за многие метры огибали болото. Меня оно вводило в дрожь, словно я подсознательно ощущала опасность, исходящую от топи.

Особенно я стала остерегаться болот после просмотра фильма «А зори здесь тихие…». Вид, как одна из девочек погибает в трясине, пытаясь поспеть за помощью, и ей никто не помог, был невероятно раздирающим. Смерть в болоте – одинокая и долгая. Никто не пристрелит тебя, чтобы всё поскорей закончилось. Никто не вытащит, чтобы не пришлось медленно погибать от удушья. И именно из страха мучительной, той самой удушливой смерти я неосознанно обходила болота, потому как считала: если я настолько сильно боюсь именно такой смерти, то в будущем, в каком-нибудь одиноком году у меня случится подобный конец – когда никого рядом не окажется. И лишь голые, высокие стволы деревьев, да вонючий смрад болотной воды будут свидетелями свершившегося моего первобытного страха.

***
Тем летом мы также собрались в поход. Решили побродить по малознакомым местам Смоленских лесов. Нас было четверо: я, мой брат – Костя, и два наших друга – Кир и Сава. Мне нравилась идея, что со мной будут трое мужчин – защитников, которые в случае чего смогут меня вытащить из передряги и уж точно из любой лужи, которой у меня хватит смелости испугаться.

В одной из деревень мы договорились с милой бабулей, что оставим у неё машину, переночуем, позавтракаем и наутро отправимся в лес, чтобы недельку по нему поблуждать и осмотреть достопримечательности. А там и вернёмся.

Те, кто редко бывает в лесу, не знают, что в нём можно встретить много чего интересно. Например, как-то мы наткнулись на кабанью тропу, по которой медленно шествовала семейка кабанов. Помню, меня тогда одновременно сковали и благоговение, и дикий страх: я знала, что кабаны в случае опасности могут напасть, да и в придачу сожрать человека. Но взрослые кабаны внимательно посмотрели на замерших людей, повели своими могучими, острыми мордами, и догадавшись, что мы ничего плохого не замышляем, отправились дальше по тропе, предоставляя нам возможность созерцать их чудных, пятнистых детёнышей.

Или был случай, когда мы в лесах Пермского края наткнулись на древнее капище. Не знаю, как его заметил Кир: оно было настолько заросшим и вросшим в землю, что я не сразу его разглядела и после того, как меня ткнули в него носом. Но рассмотрев, я поняла, что это чудо стоит того, чтобы его нашли, и, хотя бы раз после прямого назначения, заметили и воздали должное внимание. После той находки, ночью, лёжа недалеко от капища, мне казалось, что я слышу саму историю. То, как древние ведуны приходят в круг, как возносят требу и взывают к мудрости и милости богам. В ту ночь мне снилось, что я была одним из ведунов, которому поручили попросить у Дивии лёгких снов и чистой ночи. И у меня получилось. И именно после этого сна я узнала такие непривычные для меня слова, как «ведун», «треба» и имя «Дивия».

Тогда я думала, поход будет не сложным, потому как на смоленской земле в древности мало чего приключалось. Вот если бы мы производили раскопки, то точно бы нашли невероятные находки, оставшиеся, например, после Великой Отечественной войны. Но мы были латентными искателями: смотрели глазами, впитывали звуки ушами и собирали собственные истории о том, что «вон, среди деревьев двигаются ветки, возможно, это олень или лось».

***
Баба Нина радушно приняла нас. Накормила перед сном так, что я аж испугалась несварения, поэтому предложила парням пройтись. На что все, кроме Кира, отказались. Кир, насколько я знала, был слегка неравнодушен ко мне и старался побольше бывать со мной наедине. Но он никогда не позволял себе вольностей, словно его симпатия была платонической, не более.

– Эй, ребятки, куда собралися? – неожиданно и тихо баба Нина появилась позади нас. Пришлось удивлённый возглас преобразовать в кашель.

– Прогуляться решили. Вы нас так вкусно и сильно накормили, что надо пройтись, – потрепал себя по животу Кир.

– Хорошо. Тока недолго. Да за деревеньку не шляйтесь, а то ищи-свищи потом вас, городских, – усмехнулась баба Нина и ушла в дом, чтобы, вероятно, предложить оставшимся Косте и Саве парного молочка.

Мы с Киром переглянулись. Кир недоумённо пожал плечами: кто мог знать, какие привычки и приметы у деревенских. Для начала мы решили придерживаться их, а там будь что будет.

На улице стояла дикая тьма. Вот за что мне нравились путешествия под открытым небом: природа становится явной, показывает свои дивные стороны, которые ярче любого светильника, нежнее любой человеческой ткани, красочней самого продвинутого экрана.

Звёзды сияли сильно и близко. Был август. И я знала, что со дня на день начнётся звездопад, поэтому-то мы и отправились в поход: хотели провести эти дни под звёздами, которые скатываются по небосклону и тают, словно наши мечты и надежды.

Избушка бабы Нины была единственной, которая светилась ярче остальных: если уж мы где-то останавливались, то нужно, чтобы там было ясно, громко и максимально цивилизованно. Можно сказать, для нашей компании существовало две крайности: либо глухой, непроходимый лес, либо навороченное жилище с современными устройствами.

Луна на чернично-чёрном небе висела полная и освещала нам небольшую и единственную в деревеньке дорогу. Мы пошли в конец дороги, уходящей прямо в лес: Киру захотелось посмотреть на него сейчас, ночью, когда лес ещё не подозревает, что мы туда придём.

Кир был среди нас чудным и немного суеверным. Он со всей своей истинностью верил, что леса… нет, не так: Леса – живые и ведают о том, что в них происходит. Также он верил, что нечисть, упоминающаяся в древних сказаниях и сказках, действительно существует. Эта была одной из причин, почему он обычно вёл нас по лесу, предварительно перед этим переодев наизнанку носки под ботинками – чтобы леший не заплутал. Ещё Кир оставлял на берегах водоёмов монетки и бусинки – задобрить водяных. Говорю же, чудной.

Эта его черта меня всегда восхищала: Кир веровал в то, что не видел. Мы с братом не были уж такими невеждами и неверующими, но бога мы не встречали (да и никто с ним не сталкивался) – поэтому относились к вере скептически. И ту нечисть, о которой часто упоминал Кир, тоже не видели. Поэтому-то Кир всегда для нас был этаким чудаком, но весёлым и открытым. Иногда же его вера была заразительна. Например, я заметила, что с недавних пор сама стала разговаривать с деревьями, словно в них живут некие духи, которые поймут меня и не будут хлестать по лицу ветками, и ронять на меня прокля́тых клещей с листьев.

… Мы неторопливо двигались к лесу. Вокруг стояла приятная августовская погода: чуть душновато, но в меру, уже с лёгким осенним дуновением, которое с каждым днём всё нарастает. Было легко и вольно, словно моя вторая сущность, которая не может жить без природной свободы, наконец вырвалась из каменных джунглей и заглатывает воздух шумно так, с придыханием, с истинным наслаждением.

Кир шагал рядом, мягко шурша по посыпанной мелким песочком дороге. Вначале Кир шёл уверенно и свободно. Но по мере того как мы приближались к окраине деревне, Кир стал двигаться дёргано и настороженно, что было на него не похоже. Но я не сразу обратила на это внимания: мало ли что он вспомнил.

Но с приближением к стене леса, закрывающей любой просвет в небе, казалось, что Кир всё больше нервничал. А вот это уже насторожило и меня: не может так человек реагировать на природу, в которой проводит много времени и с которой на раз-два находит общий язык. Значит, расстроило его что-то другое.

– Кир, что случилось? Чего ты дёргаешься?

Кир испуганно повернулся ко мне и шумно, облегчённо выдохнул.

– Прислушайся… – Кир замер, не дыша, не двигаясь, даже ветерок перестал трепать траву у дороги. – Ничего не слышишь?

Мне захотелось пошутить про гул его трепыхающегося от необоснованного страха сердца, но спустя секунду я расслышала и другой звук: необъяснимый, инородный, которого в этом месте и тем более в такое время быть не могло.

– Это что, детский плач? – опешив, ответила я шёпотом.

– То есть ты слышишь. – Кир чуть расслабил плечи. Он задумчиво посмотрел в ту сторону, откуда шёл звук. – Там речка, верно?

– Вроде да. Но… Надо сходить проверить. Вдруг ребёнок один. Вдруг его бросили.

Но у меня не получилось ступить ни шагу в направлении реки: Кир крепко и очень больно вцепился в мою руку, не давая куда-либо двинуться.

– Не стоит туда ходить, – отозвался с опаской он. Кир забеспокоился, стал переступать с ноги на ногу, словно ему хотелось отсюда поскорей убежать. – Лучше пойдём обратно.

– Но мы не дошли до леса. И ребёнок…

– Спать пора. Завтра вставать рано, а впереди ещё долгие дни наедине с лесом. Надо быть во всеоружии, – погрустнел Кир и потащил меня к дому, который светился много меньше, чем когда мы выходили.

Только зайдя за калитку, Кир отпустил мою руку, которая уже перестала что-либо чувствовать. Кир угрюмо двинулся к избушке и пропал в её светлом чреве. Мне же захотелось ещё минутку постоять на воздухе и попытаться понять, что произошло там, перед лесной громадой, которая никогда не обижала и не пыталась вызвать страх.

– Ступай спать, дочка, – заставший меня врасплох старческий голос перепугал и заставил вспомнить, что баба Нина шугала меня не в первый раз. – Вам стока предстоит пережить, что здравый сон не помешает.

– Что, простите?

– Говорю, ходить вам доведётся много. И ходить надо бережно и учтиво. Природа не терпит пренебрежения. С миром надо жить в гармонии, не стоит относиться к лесу недозволительно.

Такое ощущение, что в её словах было предупреждение. Только какое именно, я не могла разобрать. Баба Нина повернулась и уверенно прошаркала к избушке. Но я её окликнула:

– Бабушка, там на реке ребёнок плакал. Может сходить, посмотреть?

– Шта? Опять? – она нахмурилась и поцокала, словно корила кого-то. – Да ты не переживай, эт игоша озорнича́ет. Ступай-ступай спать, не мысли об этом.

Признаться, я ничего не поняла из того, что сказала баба Нина. Но то, что мне не хочется проверять и узнавать, кто такой этот гоша, было ясно как-то интуитивно. И отправилась я отдыхать под тихий плач за околицей.

***
Утро выдалось туманным. Казалось, кто-то разбросал нежную, лёгкую сероватую вату по периметру деревеньки. Само поселение проглядывалось чётко, словно и не было в мире никакого тумана, но за последним домом, начиналась дымчатая стена. Вспомнился фильм «Мгла», я истерично хихикнула, но быстро прикрыла ладонью рот, чтобы никто не подумал, что я нервничаю.

Но я действительно нервничала: нас ещё никогда не встречала природа так недружелюбно. Лес всегда радостно шелестел перед нами, приглашая, показывая и рассказывая. Но сейчас всё было иначе. Мы шли в лес, и я чувствовала, что с той стороны окон никто из жителей нас не провожает.

Баба Нина довела нас до калитки. На дорожку она что-то нашептала нам в спину и начертила неизвестный символ в воздухе: нечто похожее на перевёрнутую букву «А». Что это было, я не разобрала, а спрашивать не хотелось. Понадеявшись, что она не прокляла нас или не пожелала скорейшей смерти (тьфу-тьфу-тьфу), мне показалось, что… баба Нина переживала, да, именно переживала. Но предостеречь или отговорить нас от дороги не пыталась. Просто проводила, нарисовала знак и отправила… куда-то.

За последним домом туман расступился, словно только и ждал, чтобы мы подошли ближе. Напротив, высоко задирая свои верхушки, стрекоча и просыпаясь, возвышался Смоленский лес, про который мы слышали невероятно красивые истории. И вот у нас появился шанс самим узнать, что в нём можно найти.

Но ступить под сень деревьев мы не успели. Кир преградил нам дорогу.

– Что ты задумал? – переглянувшись с Савой, спросил Костя. Видимо, они ещё с вечера успели обговорить, что Кир в этой поездке стал вести себя до крайности странно.

– Знаю, что это звучит дико и непонятно, но прошу вас последовать моему совету, – Кир напряжённо втянул воздух и выпалил, – выверните наизнанку носки.

Мне не понравился его тон. Он то ли боялся, что его засмеют, то ли переживал, что откажутся от предложения. И какое именно развитие событий он бы предпочёл, непонятно.

– И это нас убережёт, верно? Не важно от чего. Просто убережёт?

Мне захотелось поддержать Кира. Слишком уж он выглядел замученным и затюканным. Жалко его стало, вот я и решила немного вступиться за друга.

– Теперь и ты веришь в эти ро́ссказни? – ошеломлённо глянул на меня Костя.

Вероятно, он не ожидал такой подставы от сестры-близнеца, но сколько уже можно нам плавать в одной лодке, пора и на бережок сходить.

– Верю – не верю, – пожала я плечами и начала расшнуровывать ботинки, которые так тщательно упаковала десять минут назад. – Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Краем глаза я заметила, как Костя с Савой снова переглянулись. Сава хмыкнул, Костя тяжело вздохнул. И парни присоединились ко мне.

Через пару минут мы уже входили в тёмную, слегка туманную, невероятно глухую чащу, принявшую нас неприветливо и выжидающе.

***
Шли мы уже три часа. Молча. Солнце давно поднялось, но его не было видно. Лишь редкие светлые всполохи среди деревьев где-то слева от нас, подсказывали, что сейчас день. Но так легко было запутаться.

Мне казалось, что в этом лесу всё не так. В нём было более первобытно, жутче, страшнее. Звуки множились с разных сторон, словно нас пытались увести с тропинки, которую прокладывал Кир.

Сейчас я шла третьей. Обычно-то я хожу второй, сразу за Киром. Но в этот раз он настоял, чтобы я была поодаль, словно Кир боялся, что что-то может спереди напасть, отчего ему понадобится помощь Савы. Чувствовать-то брата позади было привычно, а вот видеть крупные, подкаченные плечи Савы, который тащил самый нагруженный рюкзак, было в диковинку.

–Ки-ир, – протянула я, – расскажи, куда мы идём?

В лесной глуши мой голос прозвучал чересчур звонко. На секунду всё замерло, прислушиваясь, распознавая, кто это такой говорит, кто это такой решился сюда ступить и пройтись тропами, которые известны животным, или тем, кто тут обычно и пропадает. Испугаться я не успела, как округа снова загомонила. Только громче, пронзительней.

Кир остановился. Он с ужасом озирался по сторонам. Его страх был настоящий. Самый что ни на есть. Мне ещё никогда не доводилось видеть Кира таким озабоченным и дёрганым. Снова.

– Мы пропали, – прошептал Кир и с бессилием посмотрел на меня. – Ну спасибо. Сама будешь отбиваться от лесных тварей, если они захотят тебя утащить. У нас был шанс тихонько проскочить эту чащу. Но теперь нам не дадут уйти. А тут осталось-то… Всего часа два. Всего. А-ай.

Кир махнул рукой и сбросил свой рюкзак, который был даже меньше моего: Кир был щупленький, хоть и высокий. Мы всегда переживали за друга и опасались, как бы он не перетрудился в походах. Но Кир всегда выносил лишения много лучше нашего – что было удивительно.

– Привал. Теперь торопиться некуда, – нервно усмехнулся Кир.

Мы втроём переглянулись. Даже я не хотела поддерживать этот бред: слова Кира выглядели непонятной чепухой.

Окружив брошенный рюкзак, мы расселись на четыре стороны и внимательно уставились на Кира.

– Давай. Рассказывай, что тебя беспокоит?

Слово взял Сава. Он всегда говорил мало, но в тему и порой очень проникновенно и открыто, отчего не послушаться его и не выговориться, было бы ошибкой. Мне порой было жутко с ним находиться, потому как я часто выбалтывала ему секреты. Но ведь он так слушал, так хотел услышать и понять!

Кир сокрушённо вздохнул и внимательно окинул нас взглядом, который остановил на мне. И я догадалась с чего всё начнётся.

– Помнишь, мы вчера слышали звук?

– Плач на реке, – махнула я головой.

 Костя фыркнул. Сава подался вперёд, не собираясь упускать ни слова.

– Это звучит безумно, но я знаю, кто это был. Точнее, что. Спрашивать у бабы Нины не было смысла. И так заметно, что в деревне верят в нечисть и всеми силами отваживают её. Поэтому они и обвели поселение четверговой солью.

– Чем? – не понял Сава.

– Четверговая, чёрная соль. Она делается в чистый четверг из обычной соли. С помощью капустной закваски. Ну, там специальная технология… не важно. Нечисть боится этой соли. Остерегается тех, кто ею владеет. Думаю, жители много потратили её, но оно того стоило…

– Ты отвлёкся. Что за нечисть, и почему ты решил, что она реальна? – не выдержала я, перебивая Кира.

– Точно. В деревне люди видят то, чего нам, городским, и не снилось, или то, что мы считаем бабушкиными сказками. У них в домах живут домовые. Баба Нина сама же упомянула его. Говорила, что спросила у хозяина разрешения нам погостить. Помните?

Мы дружно кивнули, припоминая. Тогда баба Нина показалась мне слегка с сумасшедшинкой. Но после слов про какого-то гошу и наставления нас на путешествие, она виделась уже безумной старушкой.

– Признаться, я склонен поверить ей… Ночью на меня кто-то навалился. Дышать было сложно, никак не получалось освободиться от придавившего грудь груза. И я спросил «к добру или к худу»… – Кир заметил наше вопросительные взгляды и поспешил добавить: – Надо так спросить, если домовой душит.

– У тебя был обычный сонный паралич, – встрял Костя, который закончил третий курс медицинского.

– Да? Считаешь, я сам не хотел бы так думать? – огрызнулся Кир и неодобрительно зыркнул на Костю. – Мне ответили. Кто-то мужским голосом проскрипел: к худу. После этого стало дышать так легко, словно ничего и не было. Но сердце продолжало трепыхаться. Тогда казалось, что жизнь не станет прежней. Вы не представляете сколько я слышал историй про эту самую нечисть. И в Пермских лесах прошлым летом старался отыскать хоть кого-то из них, но никаких следов не было. Что логично. Они не любят, когда их ищут. Но сами находят храбрецов. Или глупцов. Это как посмотреть.

– Хорошо. Предположим, что тебя действительно душил домовой. Но с лесом-то что? Почему надо было поскорей выбраться из него? – спросил Сава.

Кир печально осмотрел лес. Мы не желали отводить взгляды от друга: ещё не всё было выяснено. Но непроизвольно мы подняли глаза и ужаснулись: вокруг стояла непролазная чаща – и как так оказалось, непонятно. Буквально полчаса назад мы спокойно шли вперёд и не надо было на каждом шагу обходить деревья. Сейчас же стволы стояли плотной стеной, и чтобы куда-либо пролезть, нам бы местами пришлось снимать рюкзаки и сильно втягивать животы.

Но больше всего меня привёл в трепет круживший воздух: мрачный, густой, давящий. Его кое-где ещё подсвечивало солнце, но оно пробивалось еле-еле, словно под воду на большую глубину. Резко пахну́ло затхлостью и прелыми листьями, и землёй, словно кто-то неподалёку разворошил почву. Или вылез из неё. Меня прошиб пот.

– Ладно, – прошептал Сава. – Можешь не отвечать. Впервые вижу такой лес. Нам тут не рады.

– Поверьте, каждый лес не рад нас видеть. Но остальные относительно добрые. Тут же живёт какое-то невероятное сосредоточие страхов, ужасов и предвестников худа. Нам будет сложно отсюда выбраться.

Кир ещё обречённо качал головой, когда позади меня раздался приглушённый обстановкой хруст ветки. Парни разом посмотрели мне за спину и побледнели. У меня же не хватило смелости обернуться. Приходилось всматриваться в их вытянутые и ошарашенные лица, гадая, что – или кто – меня сзади схватит и куда оно меня утащит.

– Хой, – растерянный женский окрик заставил меня стремительно развернуться. – Что вы тут делаете?

Перед нами стояла девушка. Она была в старинном наряде, словно пришедшая из Древней Руси модель. Длинная коса её была перекинута наперёд. На поясе болтались мешочки, из которых торчали сухие и свежие травы и веточки. Руки девушки были опущены и на них я вначале не обратила внимания, но некий блеск привлёк заставил присмотреться: в левой руке девушка уверенно держала небольшой серп.

– Э-это серп? – испугано, опасаясь спросить громче положенного, уточнила я.

Своими натянутыми нервами и интуитивно я почувствовала, как позади меня напряглись парни.

– Да, с его помощью я собираю травы. Рвать руками не всегда сподручно, – девушка медленно подняла серп и не торопясь показала его нам. Видимо, она ощутила исходящее от нас напряжение и решила не делать резких движений и не провоцировать нас.

Хотя, чего нас провоцировать. Думается, при первой же опасности, мы бросимся наутёк: я – девушка и драться желанием не горю, Кир – парень хлипкий, Костя – тоже не ахти боец, Сава мог бы попытаться нас спасти, но точно не от девушки, тут уже действовало правило «женщин бить нельзя». Подозреваю, Сава не пренебрёг бы правилом, даже если бы девушка оказалась ведьмой, которая хочет нас зажарить в печи и сожрать.

– Вам надо скорее уходить. Не знаю, как вы сюда забрели, но задерживаться в этом лесу не желательно.

Девушка окинула нас изучающим взглядом, который, сверкнув, замер на Косте. И махнула она свободной рукой куда-то вбок. Но я не спешила следовать за её бледной ладонью.

– Ступайте по тропке. Через пару часов выйдете к болоту. Через него идите аккуратно, – она снова поглядела на Костю. – За болотом деревня, там безопасно.

Медленно, чтобы девушка оставалась у меня в поле зрения, я повернула голову в сторону, куда она показывала, и действительно увидела там тонкую, узкую нить тропы, ведущую куда-то вглубь леса, в ещё более тёмную чащу, из которой неизвестно был ли выход.

– А вы кто? – неуверенно подал голос Костя. У меня невольно вырвался смешок: значит они вдвоём друг другом заинтересовались.

– Меня зовут Тара, – с улыбкой ответила девушка и застенчиво взялась за косу.

Кто-то из парней позади меня ахнул.

– Идите, не задерживайтесь.

Но как только мы двинулись к тропинке, Тара спохватилась.

– Ой, стойте, забывала дать вам защиту.

– Защиту? От животных? Ну кто кроме животных может обитать в лесу?!

Тара усмехнулась. Но не зло, а как-то горько.

– Можно и так сказать. Только держитесь от них подальше. Эти «животные» не так добры и безразличны, как те, которых вы видели ранее.

Тара неторопливо, мягко ступая голыми ногами по мху, подошла к нам.

– Тебе, – она внимательно осмотрела Саву, – деревянная монетка с символом Велеса. Положи её возле сердца, чтобы Велес увидел тебя и вывел из чащи.

Тара быстро, словно не хотела, чтобы кто-то из нас заметил, как выглядит монетка, вложила её в руки Савы и обернулась ко мне.

– Тебе, – снова задумчивый взгляд, – подвеска Дивии, чтобы ты не зазнавались и увидела истинную суть вещей.

Тара нагнулась ко мне и что-то быстро застегнула на шее. Что она повесила, я не успела посмотреть: Тара спрятала вещицу мне под одежду.

– Тебе, – Тара с улыбкой обернулась к моему брату, уверенно протягивая ему кольцо, – кольцо Дажьбога, чтобы свет был тебе спутником и спасителем.

Они друг другу так мило улыбались, что мне стало неудобно. Но вот Тара встрепенулась, обернулась к Киру и нахмурилась.

– Хм… Ты и так подготовлен, но я всё равно одарю тебя.

Тара отстранила меня и приблизилась к Киру. Положила руку ему на лоб, закрыла глаза и чуть сморщила прямой носик. Постояла так какое-то время, после чего посмотрела на Кира и нарисовала на его лбу символ, которой – о чудо! – первое время был виден. Но быстро пропал.

– Знак Сварога поможет дойти невредимым. Береги друзей.

Глаза Кира готовы были вывалиться. Было видно, что он пребывал в диком шоке. Нам же ситуация казалась просто необычной, потому как мы не подозревали, что тут происходит, что вообще нам дадут эти знаки и вещицы, и что с ними делать. Мы хотели выйти в безопасное место. А Тара вроде как не желала зла. Подумаешь чудаковатая девушка, бывает, стерпим, и пойдём дальше.

Тара отошла на пару шагов. Плавно подняла ладони вверх и глухо хлопнула. Отчего-то в этот момент я смотрела на её руки, поэтому и не заметила, как и куда исчезла Тара. Только маленькая, непримечательная птичка улетела в небо, пронзительно и звонко пискнув на прощание.

– Это была самая странная, нереальная встреча в моей жизни, – заворожённо проговорил Костя и шумно выдохнул.

– Хорошо вам, ни черта не поняли, а мне теперь живи с этим, – проворчал Кир и направился к тропинке.

– Что мы не поняли? – спросил Сава, следуя за Киром.

– Потом как-нибудь расскажу. Сейчас нам надо не привлекать к себе внимания, а то не выберемся. Надеюсь, подарки нас уберегут.

***
Тропинка была узкой, но приметной. Местами на ней попадались неведомые следы: то разтроенное копыто, то отпечаток ноги вдвое меньше человеческой, то четырёхстопные отпечатки, напоминающие кошачьи, но с глубокими выемками в районе когтей.

Что-то было не так. Словно кто-то пытался нас разыграть, насколько всё выглядело диким и, как сказал Костя, нереальным. Но мы шлёпали за Киром по тропе, которая всё дальше превращалась в кашицу: приближалось болото. И ещё чувствовались чьи-то взгляды, пристально следившие за нами. И неизвестно, кому именно они принадлежали: друзьям или недругам.

Напряжение нарастало. Пахнуло гнилью и стоячей водой, которую давно никто не видел и не навещал. Но дороги у нас было ещё на час. Удивительно, но время тут чувствовалось точно и остро, словно в меня встроили часы. И ещё я поняла, что на небе находятся двое светил одновременно: и Луна, и Солнце. Иногда они пробивались сквозь расходящиеся кроны сосен, которые были невероятно высоки и густы: даже не верилось, что такое чудо существовало возле человека.

То, что солнце и луна одновременно располагаются на небосводе, было в порядке вещей. Удивление же вызывало их расположение: совсем рядом, бок о бок. Разве раньше так бывало? Не припоминалось.

– Слушай, – раздался позади меня неуверенный шёпот Кости. – Тебе не кажется, что солнце и луна находятся чересчур близко друг к другу?

– Тоже заметил? Может в этих краях подобное в порядке вещей, – пожала я плечами, слегка повернувшись к брату.

Кир уверенно шёл вперёд, словно и не видел, что чем глубже мы заходили в чащу, тем больше хлюпало у нас под ногами. Никому это не казалось странным: конечно, скоро должны выйти к болоту. Дальше воды будет больше. Это я понимала, но всё равно не хотелось соваться в болото, и тем более не хотелось там задерживаться. Поэтому я не ропча, стиснув зубы, топала уже изрядно намокшими ботинками следом, чтобы поскорей отсюда выбраться.

До болота оставалось всего ничего, когда мы резко остановились. Кир молча смотрел перед собой. Он не говорил ни слова. И выражение лица его невозможно было увидеть. Хоть я и заметила, что у него на затылке волосы словно бы двигались, всё равно решила уточнить:

– Чего стали? Осталось же немного.

– Нас не выпускают, – куда-то вбок проговорил Сава и медленно осмотрелся. – И сильно не дёргайтесь, нас окружили.

За деревьями, по обе стороны от тропинки, виделись смутные тени: они двигались, то растворялись, то снова сгущались только уже в другом месте. Меня пробил озноб.

– Они были там всё время пока мы шли? – чуть слышно уточнил Костя.

Мне показалось, что только я уловила его вопрос, настолько тихо он говорил. Но нет, наша способность общаться: слышать, дышать, чувствовать – стала чуть ли не одной на всех. То есть я на самом деле ощущала, что сейчас испытывал каждый мой спутник. Это было невероятное и очень непривычное чувство. Мне стало некомфортно от этой открытости.

– Да, они следовали за нами, – отозвался Кир. – Наблюдали. Но сейчас вылезли прям на тропу и не хотят нас пропускать.

– Почему… – начала было я говорить, как у меня невольно поднялись глаза к небу, словно меня оттуда кто-то позвал, стукнул неведомой силой. И я задумчиво проговорила: – Облако. Ребята, облако на небе.

– И что? – недоумённо отозвался Сава. Позади меня догадавшийся Костя прерывисто вздохнул.

– Пока мы шли, никакого облака не было. Нас сопровождали и солнце, и луна. Сейчас же они скрыты. Может из-за этого тени и выползли, – шипяще закончила я объяснение.

– Достойная идея, – заключил Кир, с опаской посматривая на самую крупную, густую, чёрную тень перед нами. – Сава, ты же умеешь свистеть?

– Умею. Но при чём тут это? – удивился Сава.

– Свистни. Во всю мощь. Представь себя этаким соловьём-разбойником. Пусть все в округе услышат твой свист.

– Подожди-ка. Ты предлагаешь привлечь всеобщее внимание, в то время как мы пытаемся тайными тихими тропками выйти? – недоверчиво уточнил Сава.

Мы с Костей переглянулись.

– Да-да, ты верно понял. Свисти.

– Ладно. Но наша смерть будет на твоей совести.

Кир кивнул. И поднял взгляд в небо.

Сава втянул в себя воздух. Много воздуха. Ещё больше воздуха. У меня приподнялась бровь: неужели в человека может столько вмещаться? Костя схватился мне за плечо и подтянул к себе, чтобы, наверно, ненароком меня не зацепило волной. И тут Сава разверзся.

Это было словно в сказке, где Илья Муромец заявлялся к соловью-разбойнику и тот пытался сбить богатыря с ног невероятной силы свистом. Вокруг нас зашелестели деревья, звук которых стал громче свиста, хоть и от него начало закладывать в ушах. Но это был спасительный свист. Хороший такой. Очищающий. Словно крик в подушку после тяжёлого дня.

Глянув на Кира, я увидела, что тот, смотря в небо, улыбается: там творилось нечто удивительное.

Прямо над нашими головами скапливались птицы. Огромное количество птиц. Просто невероятное количество птиц, которых подхватывал ветер, трясущий стоящие вокруг ели, клёны, сосны, берёзки и другие деревья. Высокие стволы трещали, качались в унисон свисту. Мне показалось, что я увидела настоящих животных, которых с начала пути ни разу не замечала. Но птицы сверху были отдельным изумительным видом: они начали виться в круговороте над нами. Птицы создавали воронку, внутри которой – просто не верилось – рассасывалось облако, закрывающее Солнце и Луну. И как только птицы закончили виться, на нас, словно луч прожектора, опустился общий свет Солнца и Луны, свет, который до этого оберегал нас в пути. Кир победно улыбнулся и с гордостью посмотрел на Саву, словно он его ребёнок, который удачно справился с заданием.

– Ну вот, а ты боялся, – Кир хлопнул Саву по плечу и, хмыкнув, пошёл дальше, будто ничего особенного не произошло.

Сава так и замер с круглыми после свиста губами и заворожённо переводил взгляд то на Кира, то на небо.

– Это и правда сделал я? – изумлённо произнёс Сава.

– Ты это, давай двигай. А то останемся тут: будешь вечно свистеть нам, чтобы тени отпугнуть, – подтолкнул его Костя.

Сава дёрнул головой и поспешил за Киром, который уже успел уйти вперёд.

***
Мы подошли максимально близко к болоту. Это чувствовалось не только по тому, что мои ноги по щиколотки утопали в воде даже на тропе, особенно это ощущалось в воздухе: та атмосфера, что стоит возле болота – не двигающаяся, противно затхлая, тягучая и тяжёлая – обволокла нас, затаскивая к себе ближе. Мы же и не могли сопротивляться. Нам надо было идти вперёд, преодолеть эту вонь и жижу. С каждым шагом меня всё больше трясло, сковывало ужасом.

Кир остановился. Отыскал четыре ветки – крупных, толстых, крепких. Начиналась та часть пути, где мы должны были идти след в след, не отходить ни на шаг, ни даже на полшага, в сторону. Теперь вся надежда была на чутьё Кира, который знал, как ходить по болотам.

Болотистая местность встретила нас серебристо-зелёным маревом. Оно оседало на руках и волосах, обволакивало полностью, словно пыталось сделать своей частью.

Медленно, по шажочку, друг за другом. Перед тем как опустить ногу в болотную жижу, Кир проверял место палкой, потом становился в него и немного, совсем малость, ждал – провалится глубже или нет. И шёл дальше. Мы двигались за ним размеренно. И очень медленно. Особенно я.

Парни знали, как я отношусь к болотам. С того момента, как Тара сказала, что придётся пройти через него, никто не затрагивал эту тему. Да даже никто не подшутил. А если и осмелился бы кто шуткануть, пришлось бы ему тащить меня через это самое болото. На закорках. Как битый Волк небитую Лису.

В ботинки и даже в носки просочилась болотная жижа: скользкая и противная. Именно из-за подобного склизкого, отвратительного на ощупь ила я и не купаюсь в реках. Болотная жижа немного похожа на него, но более отталкивающая, гадкая. Думаю, болотом или его обитателями можно пугать нерадивых детишек. Не бабайкой, а какой-нибудь болотницей. Кому захочется видеть возле своей кровати жидкие следы и находить на подушке болотную тину? Жуть.

Задумавшись, я не заметила, как ступила буквально на три сантиметра левее от следа. И поплатилась за это. Стопа поехала в сторону, и я вместе с ней. Вначале я хотела ухватиться за палку, но чёртов обратный рефлекс подвёл меня. Так было всегда: когда я падаю, то не хватаюсь за кого-то, как обычно делают люди, а наоборот – отпускаю всё, чтобы падать одной, чтобы никого не утащить за собой.

Из-за того, что нога быстро начала скатываться, а в голове ещё была каша, я навзничь, с прямой спиной, столбом рухнула в воду.

Казалось, что каша из головы вырвалась наружу и теперь пытается меня засосать, поглотить. Благо это была ещё не трясина: грязная, мутная, тягучая вода обхватывала со всех сторон. Открывать глаза не хотелось, я и так пальцами чувствовала, что вокруг плавают палки, веточки и много-много травы, старающейся опутать кисти. Перестав сильно бултыхаться, – потому как от этого меня оплетало больше, – я стала медленно водить руками и ногами.

Удивительно, но я висела на месте. Руки плавно двигались в воде, которая уже не казалась такой грязной и отвратительной. В голове было невозможное количество проклятий, начиная с того, что хрен я больше пойду в этот ваш лес, и заканчивая тем, что я парням всыплю по первое число за то, что они до сих пор меня не вытащили.

Вокруг воцарилось водянистое беззвучие. По описанию оно было похоже на ощущения в безэховой камере, хоть туда я так и не добралась, но почитать про неё успела. Ничего не было слышно кроме ожесточённо бьющегося сердца, и скрипящих лёгких, которые уже собирались вытолкнуть из себя весь тот воздух, что я успела хватануть, падая в воду.

Зная, что ничего не увижу, я всё равно решилась открыть глаза. Меня окружал пузырь света: синевато-молочного, неяркого, но достаточно заметного. Свет словно бы исходил из меня. И он точно отпугивал тех, кто пытался до меня добраться. Вода была мутной, но рассмотреть тварей, которые из-за света боялись подступить ко мне ближе, я всё же смогла. Там были и существа похожие на типичных чертей, но с перепонками, и полурыбы-полулюди, и маленькие детишки, выглядящие настолько пугающе, что мне захотелось поскорей выбраться из этого кошмара. Всё это выглядело выдуманным и каким-то сумасшедшим сном. Но вот же они, неизвестные существа, я их вижу собственными глазами, не могут же болотные испарения настолько исказить сознание…

Над головой что-то блеснуло. Там мог быть как верх, так и низ: я не знала, как меня успело перекрутить во время трепыхания. Чуть выше меня мелькнула рука, на пальце которой ярко светилось кольцо. Рука шарила, пытаясь что-то отыскать. До меня дошло, что это кто-то из парней наконец вызволяет меня. Благо хоть палкой не додумались искать. Хотя они и не дураки, но перепугаться мог каждый.

Рука начала медленно исчезать, когда я догадалась рвануть к ней. Глупая, надо было сразу хвататься! И в тот момент, когда яркое, солнечное свечение на руке чуть не исчезло, я успела зацепиться за кончики пальцев. Рука дёрнулась вверх, почти вырвалась из моей хватки, но я держала крепко. Не хотелось пропасть в этом болоте.

Твари всполошились. Водянистое беззвучие нарушилось, теперь я услышала, как вокруг нарастает приглушённый писк и возбуждение. Существа пытались добраться до меня, но пока у них ничего не выходило: свет был слишком ярок для живущих в непроглядной темноте существ.

Рука показалась полностью, пытаясь схватить мою кисть в ответ. С ужасом я почувствовала, как по ботинку что-то царапнуло. Опустив глаза, я заметила, как откуда-то снизу, из глубин, до меня, словно в замедленной съёмке, пробиваясь через воду, летит крюк, похожий на увеличенный рыболовный крючок. Меня парализовало. Но тут рука полностью обхватила моё запястье и дёрнула к себе. Вода не хотела отпускать, но пришлось подчиниться солнечному свечению, которое вытаскивало лунное.

Голова показалась над водой и тут же меня схватили за загривок, словно нашкодившего котёнка, и поставили на более или менее твёрдую почву. От переживаний мне захотелось присесть, опуститься на землю и передохну́ть, но четыре руки не позволили мне этого сделать.

– Нельзя. Иначе опять свалишься, – сказал Костя, мягко обнимая меня. – Бедняга. Как ты это пережила?..

– Не без труда, – отплёвываясь от коричнево-зеленоватой воды, ответила я. Отвратительная жижа полностью облепила меня, в складках рукава – а может где ещё —застряла ряска.

К нам в объятия присоединился Сава, который легко облокотился на меня с другого бока, крепко придерживая при этом. Позади Савы показался Кир, который своими длинными руками обнял друга и даже смог достать до моего плеча. На секунду мы замерли. Едины.

– Ну всё, всё. Хватит уже, – заворчала я, высвобождаясь из объятий. Мне не нравилось, когда меня долго держат в руках. Казалось, что этим жестом меня хотят как-то ограничить, закрыть от возможных действий. От свободы.

Парни быстро отпустили меня и выстроились в строй, приготовившись идти дальше.

– Держи, – подал Костя мою палку. – Она так и осталась стоять, когда ты упала.

Подхватив палку-предательницу, я неторопливо последовала за Киром и Савой.

***
Болото заканчивалось: почва становилась чуть плотнее. Теперь съехавшие ботинки попадали только в зыбкий дёрн. Но мы до сих пор шли гуськом, опасаясь попасть в топь.

Стало скучно. Мы шли молча. Вокруг было болото, а дальше стояли непроглядные, плотные стволы смешанного леса. И смотреть на одну топь было неинтересно. Попытавшись кое-как заглянуть за плечо Савы, я увидела рюкзак Кира, упорно шагающего вперёд. Фыркнув себе под нос, я слегка подпрыгнула, чтобы увидеть, что находится впереди: по сторонам всё просматривалось, сзади осталось то, что мы уже прошли, а вот что спереди – было загадкой.

Пару раз так подпрыгнув, я увидела, что совсем недалеко начинается лес: наконец мы окажемся среди деревьев, за которые, если что, можно будет схватиться. Даже несмотря на треклятый рефлекс падать одной.

Чаща приближалась. Болотная хмарь, поняв, что больше не нужна для запугивания, стала рассеиваться. Склонив голову набок, я вновь посмотрела вперёд: на тропе, в тени леса находился какой-то небольшой круг, похожий на глаз.

Круг смотрел на нас. Огромный и немигающий. Жёлтый и весь блестящий: словно яблоко натёрли слизью и высоко подвесили, чтобы мы подумали, будто это глаз.

Внезапно вокруг возникла гнетущая тишина, которая иногда прерывалась шуршанием и неясным стуком. Всё замерло в ожидании дальнейшего. И это самое дальнейшее не предвещало ничего хорошего. Показалось, что потянуло могильным холодом, но этого ощущения тут просто не могло быть. Ведь так?

– Там впереди яблоко висит, – остановила я группу. Не хотелось представлять, что это глаз. Тем более внимательно смотрящий.

– Яблоко? – спросил Кир, остановившись. – Уверена?

– Нет, – беззлобно огрызнулась я и обречённо продолжила, – просто эта штука выглядит как яблоко в слизи, и… со зрачком.

– То есть это глаз?

– Не знаю. Возможно.

– И что он делает?

– Смотрит на нас. А ты разве… не видишь его?

– Нет. Сава, Костя, видите что-нибудь?

Парни ответили отрицательно.

– Это что ж, я с ума схожу? – удивлённо я развела свободной рукой.

– Нет, просто с помощью дара можешь видеть чуть больше нашего, – ответил Кир. – Значит так. Идём вперёд.

– Прямо к глазу? – ужаснулась я, представляя того, кому он принадлежит.

– Пока да.

Пару метров мы преодолели нервно и насколько могли быстро.

– Ничего не изменилось? – уточнил Кир.

– Нет. Оно на месте и… – я запнулась, всматриваясь в недалёкую тёмную лесную стену, которая обступала… кого-то. – Вокруг глаза что-то шевелится. Вроде волосы. И ещё звук… Слышите?

Все смолкли. Но стояла тишина. Лишь изредка хлюпало на болоте, да скрежетали близстоящие деревья.

– Тихо, как в гробу, – шепнул прям возле моего уха Костя, за что чуть не получил палкой по голове.

– Ничего не тихо. Был такой звук, словно… не знаю, словно горшки глиняные стучат друг о друга. Но слабо так, еле слышно.

– Боюсь спрашивать, но не было ли это похоже на громыхание костей: глухо так, будто деревяшки стучат? Но чуть по-другому. – с придыханием уточнил Кир.

Задумавшись, я перебиралась в голове фильмы, где могли присутствовать кости или скелеты, которые должны были греметь. Перед глазами промелькнули кадры из фильма «Дети шпионов 2», когда рыжего паренька преследовали скелеты, стуча костями. Звук ещё был похож на трещотку.

– Да, да, оно, – быстро подхватила я.

Кир смотрел на меня. Он был бледен. До ужаса бледен и испуган.

– Вот это мы попали.

– Неужели это хуже, чем то, что происходило ранее? – с сарказмом спросил Сава.

– Именно. Теперь делаем так: Костя идёт первым, потом Яна, потом я, и Сава прикрывает нас.

Мы пожали плечами и поменялись местами, но как только Костя собрался сделать шаг, Кир его остановил.

– Подожди. Рука с кольцом – вытяни её ладонью вперёд. Словно пытаешься нащупать что-то впереди.

– Не хочу я ничего нащупывать впереди, – отозвался Костя, но руку вытянул.

– А ты, – похлопал меня по плечу Кир, – смотри, что там будет происходить и докладывай.

– А что там должно происходить? – боязливо обернулась я к Киру.

– Не знаю. Вот и расскажешь, – кое-как беззаботно пожал плечами Кир, хоть и было видно, что он сам переживает за нас впереди идущих.

Костя медленно пошёл вперёд. Вначале ничего не происходило. И грешным делом я уж подумала, что там действительно болтается неведомо откуда взявшееся яблоко, но внезапно это самое «яблоко» скрылось, а потом вновь показалось. У меня сбилось дыхание и шаг – я споткнулась.

– Что такое? – подхватил меня сзади Кир.

– Глаз моргнул.

Кир пробормотал что-то в духе «так и думал» и замолчал, не останавливая нас. Но мы и не собирались тормозить. На самом деле этот лес мне порядком поднадоел, хоть и запугал меня знатно.

Ветки ближайших деревьев дрогнули. Качнулись в нашу сторону. И этого тоже никто не заметил, потому как движение вызвало что-то большое, что не могли видеть ребята. На тропу выступила мощная волосатая нога и из глубин темноты глаз двинулся на нас.

– Оно идёт к нам, – тихонько взвизгнула я и отпрянуланазад.

– Стоять! – гаркнул Кир так, что мы тотчас застыли на месте.

Глаз моргнул и тоже замер. Существо хотело выйти из леса, но колебалось. Видимо, сомневалось, нужны ли мы ему. Чудище махнуло в нашу сторону лапой: тоже волосатой, крупной, сильной – по округе раздался тот самый звук гремящих костей. И они, кости, словно бахрома под рукавом, действительно были привязаны к волосам у этого существа. Всё это я комментировала ребятам, хоть меня и трясло от вида даже не полностью вышедшего из леса существа.

Та его часть, какую я успела заметить, походила на огромного медведя. Только волосы были длиннее и обвязаны косточками разных размеров и назначений: вот мелькнула нижняя часть челюсти, вероятно человеческой; а это огромный клык; а вот показалась крупная вилочковая кость.

Глаз задвигался из стороны в сторону, словно оно шевелило головой. Показалось, что воздух, который вокруг нас ранее также застыл от окрика Кира, сдвинулся к чудищу, устремился к нему.

– Оно нас обнюхивает, – прошептала я, затаив дыхание: не хотелось, чтобы выдохнутый мной воздух попал к одноглазому существу.

Из леса послышалось тяжёлое дыхание. Секунду ничего не происходило, после чего оттуда же донёсся яростный «фырк» и треск веток, словно существо удалялось от нас.

– Уходит? – подал голос Кир.

– Вроде да, – тихо ответила я. Двигаться вперёд не хотелось.

– Можно уже опустить затёкшую руку? – обернулся несчастный Костя.

Кир угукнул.

– Не знаю, что у вас там происходило, но со стороны всё выглядело комично, – послышался с конца колонны голос Савы.

– Хорошо тебе, ни хрена не понял, а мне теперь живи с этим, – проворчала я, удачно копируя, как мне показалось, интонацию Кира.

– Э-эй! – воскликнул Кир, шутливо стукнув мне подзатыльник. – Ну что там, всё чисто на тропе?

Мы вместе уставились на чащу перед нами, которая стала ярче и чище. Или это только показалось?

– Ничего жуткого не наблюдается, – отрапортовала я.

– Тогда снова меняемся.

Кир стал аккуратно передвигаться в начало и, улыбнувшись, прошептал:

– Ты молодец.

– Хватит шушукаться, я хочу наконец отсюда выбраться, – снова заговорил Сава.

Что-то он стал слишком болтливым. Это, наверно, нервы. Обычно от нервов человек начинает болтать, стараясь разрядить обстановку, обыграть страх, который всегда незаметно ловит человеческое сердце, словно рыбак неводом золотую рыбку.

– Со вторым согласна, – устало подмигнула я Киру. – А с первым нет.

Передвинувшись в первоначальном порядке, Кир снова выставил вперёд палку, как я поняла: на всякий случай. Мало ли что нас может ожидать за первой полосой леса. Но как только мы ступили под ветви разросшейся двуствольной лиственницы, то чуть не оглохли.

Синички посходили с ума. И было непонятно, то ли они радуются, то ли паникуют. Дрозды трещали так, словно ликовали, но не было в этом уверенности. Мелькали и хищные птицы: пустельга, кобчик. Сойка так вообще надрывно заливалась: громко, ожесточённо оповещая товарищей о какой-то новости. Жаль мы не понимали, о чём переговаривались птицы.

– Они радуются, что ушло… Лихо. Так это называется? – поведал нам Сава, придерживая для меня ветку.

– Лихо? – подхватив ветку, я усмехнулась. – Которое одноглазое?

Заметно было, как голова Кира чуть качнулась, словно он ответил положительно. Тотчас вспомнились глаз-яблоко и косточковая бахрома. Улыбка с моего лица мгновенно сошла.

Какое-то время мы шли молча.

– Слушай, ты что же, птиц понимаешь? – удивился Костя.

– Образно. В общих чертах, – застенчиво отозвался Сава.

– Повезло, – смешливо подхватил Костя, – а мне досталась рука, отпугивающая невидимого врага.

– Но я же видела его! – обернувшись, я недобро глянула на брата.

– Это не доказано. А то, что сделал Сава, видели или слышали все.

– Да уж, повезло, – проворчала я себе под нос.

Приземистые кусты хлестали по ногам, но безуспешно: плотные походные штаны спасали от травм. Переплетающиеся, запутанные травы старались остановить нас, но делали это неуверенно, только слегка замедляя и надоедая нам.

В лесу стало привычно спокойно. Прокладываемая Киром тропка вела вперёд. Вероятно, к какому-нибудь поселению, чтобы мы наконец спаслись из этого жуткого, наполненного потусторонними тварями, неприветливого леса.

Чуть впереди над головами забрезжил просвет: деревья расступились. Но радоваться было рано, потому как мы вышли на обыкновенную поляну. Идеально круглую. Парни направились в центр и успели присесть для отдыха. Мой же взгляд зацепился за край поляны: в обе стороны уходил венец из грибов. Дабы проверить, я прошла по периметру поляны и убедилась, что её окружал круг из грибов. Что было удивительно.

– Ян, что ты там высматриваешь? – окликнул меня Костя.

– Тут круг из грибов, – озадаченно отозвалась я.

– Что? – резко поднял голову от вытащенного котелка Кир. – Круг из грибов?

– Ну да. Необычно, правда?

Но Кир уже подскочил и сам начал бегать кругами, словно я могла ошибиться и не узнать грибы.

– Да что ж такое! – крикнул Кир. – Собирайтесь. Скорей уходим.

– Что опять случилось? – ошарашенно уточнил Сава, замерев с кружкой в руках.

– Да снова мы попали туда, куда не надо, – подскочил Кир к парням. – Бросьте вы эти вещи. Самим нужно утекать.

– И куда же мы попали? – уточнила я, подходя к суетящемуся Киру.

Если раньше его страхи мне казались чудными, то сейчас они точно не были обоснованными. Если до этого я что-то и видела – правда, не смогла бы объяснить, что именно, – то сейчас всё выглядело накрученным и паникёрским.

– В ведьмин круг мы попали. Вот куда! – огрызнулся Кир. Судя по нервным движениям, ему было не смеха.

– И чем он страшен? – осведомился Сава.

– Тем, что это гиблое место. В ведьминых кругах пропадают люди. Это что-то типа Бермудского треугольника. Только на земле.

Кир судорожно пытался закинуть на себя рюкзак, но у него не выходило. Костя приблизился к нему, помочь.

– Надо поскорей отсюда сматываться. Иначе…

– Что? – прервала его я. – Снова встретим это Лихо? Или опять закроют от нас свет? Да ничего больше не случится. Да и то, что происходило раньше, было… неправда.

Парни удивлённо на меня уставились.

– То есть как… неправда? – тихо ужаснулся Кир. Костя с Савой нахмурились.

– Самая настоящая, – дерзко ответила я. – Свист и воронка – совпадение. А дальше начался мой чистый бред после падения в болото, где я наглоталась поганой воды. Только я видела этот бред. Вы – нет. Значит моё сознание было отравлено и напридумывало всю эту ересь.

Пока я истерила, парни с опаской озирались. Вокруг нас нарастал гвалт. Ветер неистово шатал деревья, стараясь их завалить. Трава на поляне перекатывалась волнами. Но не было слышно ни единой птицы, ни беличьего стрекота. Среди деревьев мелькали маленькие тени, от которых слышалось постоянное «ау», словно дети рассыпались меж стволов и забавлялись.

– Что это? – с опаской спросила я, подходя поближе к парням.

– Началось, – прохрипел Кир.

– Что началось? – запаниковал Сава.

– Это опять мне одной видится? – не выдержала я.

– Нет, Ян, к сожалению, это видят все. И если мы пропадём, то уж вместе, – невесело отозвался Кир. – Поверь, это всё реально. И происходит на самом деле. Потусторонний мир существует и порой очень не любит, когда в него не верят. От этого он и приходит, так сказать, показать, кто здесь хозяин.

– Но здесь хозяин человек, – неуверенно ответила я.

– Это только кажется, – махнул рукой Кир.

Сава и Костя, словно наблюдая за теннисом, мотали головой от меня к Киру и обратно. Вокруг творилась кутерьма.

– Бред какой-то, – не выдержала я. – Кто этому поверит?

– Сава, который свистом возвратил свет. Костя, который светом отпугнул Лихо. Ты, которая, уверен, видела водяных чертей. – вспылил Кир. – Или любой другой смельчак, оставшийся в живых после подобного похода.

– Но зачем перед нами выпендриваться? – встрял Костя. – Мы и так верим в природу и признаём её первенство.

– Этого недостаточно… Или через нас хотят преподать урок людям.

– Но мы же ничего не сделали! – вспыхнул Сава.

– Мы зашли в лес, где нас не ждали.

– Так в чём проблема, – заорала я во всё горло. – Отпустите нас и больше в этот лес мы ни ногой!

Пока мы спорили, орали друг на друга и ругались, к нам пожаловали гости: большие и довольно заметные ящерицы копошились в траве поляны, приближаясь к нам.

Они выглядели необычно. И если бы я не присмотрелась, то посчитала бы их за обычных ящеров-переростков, но всё было не так.

Вместо пасти у них был клюв, как у попугая. От головы и до хвоста располагались наросты: острые, срезающие травы при каждом движении. Маленькие змеиные глазки следили за нами внимательно и очень настороженно.

Замерев, я издала что-то похожее на мышиный писк. На меня надвигалась самая крупная и отвратительная ящерица.

– Не шевелись, – испуганно проговорил Костя.

– Легко сказать, – на выдохе ответила я, заметив, что ящерица, двигающая на меня, дёрнула хвостом, который оканчивался длинным, наверняка ядовитым шипом. После этого я заметила мельтешение и справа, и слева.

– Нас окружают, – доложил Сава.

– Это аспид, – тихо просветил нас Кир. – Мы бессильны перед ними.

– Вот так поддержка, – ехидно заметил Костя, покрепче хватая палку, которую после болота так и не выпустил.

Ящерица передо мной остановилась. Мощное тело напряглось. Она стала приподниматься над травой. Вот показалась одна пара её лап. Вот вторая. Ящерица замерла. Вытянувшись, она была немного ниже обычного человека. Ящерица, словно пытаясь загипнотизировать меня, закачалась на месте. От страха я непроизвольно шагнула назад, за что получила предупреждающее шипение.

– Замри, – аналогично зашипел Кир, стоящий ближе всех ко мне.

– Что нам делать? – запаниковала я, понимая: это конец.

– Не знаю. Мы что-нибудь при…

Но закончить Кир не успел. Ящерица не стала ждать нашего решения. Она просто бросилась вперёд, намереваясь вцепиться в меня и неважно куда именно. Словно в замедленной съёмке я видела, как ящерица гармонично сократила крепкие мышцы и выбросила себя ко мне. Как плавно она своим немалым весом оторвалась от земли, словно оттолкнулась от батута. Как дурацкий попугайский клюв, приложенный на огромную, необычную ящерицу, раскрылся, показывая склизкий с синеватым оттенком язык, усыпанный крупными сосочками.

У меня не получилось даже закрыть глаза. Да и не хотелось этого делать, настолько завораживающе и естественно ящерица летела на меня. Но тут перед глазами появилась спина Кира. Выглянув из-за его плеча, я заметила, как он в останавливающем жесте протягивает к ящерице руку. И вначале всё шло своим чередом: ящерица летит, мы стоим. Но потом всё резко изменилось.

Ящерица вспыхнула. Стремительно загорелась её кожа, скукожились, словно жухлые листья, наросты на спине. Скрутился в спиральку хвостовой шип. В воздухе отчётливо запахло гарью, серой и палёной крокодильей кожей, будто я снова прожгла мамину сумку.

Ящерица сгорела ещё в воздухе и опустилась уже в виде пепла.

Все притихли. Остальные ящерицы замедлились. Вероятно, эта, самая крупная, была у них вожаком, которого теперь не стало. И никто не осмеливался занять место, чтобы и его постигла та же участь.

Мгновение мы смотрели друг на друга: окружившие ящерицы на нас, а мы на них. Вероятно, в моих глазах они прочитали отчаяние и готовность и дальше их палить, хоть я и знала, что это не моя заслуга. Но блефовать я всегда умела.

Мгновение и в лесу остались только мы вчетвером.

– Что? Это? Было? – отчётливо и непонятливо проговорил Сава, который мало что успел увидеть из происходящего.

– Ящерица сгорела, – ошарашенно ответила я. – Только не знаю отчего.

– Из-за меня, – Кир повернулся: левая рука, которую он выставлял вперёд, дымилась и была чёрной.

– Охтыж… – просипел Костя и бросился к осевшему на траву Киру.

Костя всегда носил с собой походную аптечку. Но он не сразу в неё полез, а вначале промыл руку Кира, которая уже перестала дымиться. Ладонь Кира была ярко-красной, словно полуденное солнце, и, как заметил Костя, была очень горячей.

– Странно, – недоверчиво отозвался Костя, вертя при этом руку Кира. – Никаких ожогов нет. Хотя выглядела она так, будто побывала в костре.

– И ощущалось также, – вяло подтвердил Кир.

– Так что с рукой? – не выдержал Сава.

– Когда я попытался затормозить аспида, из моей ладони вылетел огонь, – невнятно промычал Кир, словно сам не верил в то, что говорил. – И выглядело это… нереально.

– То есть теперь ты сам не веришь в происходящее? – подколола я его.

– Ага, не верь после того, как рука полыхает так, словно её бросили в Мордор, а не кольцо, – скривился Кир.

– Видимых повреждений нет, – заключил Костя. – Больше похоже на нейропатическую боль или обычное самовнушение.

– А как тогда объясняется огонь из руки, медик ты наш? – съязвила я.

– Это уж пусть увлекающийся фольклором сам объясняет, – улыбнулся Костя. – Моё дело спасти его тело, а не душу.

– Вы слышите? – прервал нас Сава, подняв палец в небо.

Мы притихли, прислушались. Кир отрицательно мотнул головой.

– Петухи поют, – довольным шёпотом поделился Сава.

За деревьями послышался деревенский гомон.