Цена бессмертия [Никита Велиханов] (fb2) читать постранично

Глава 1 YES/NO-ВИДЯЩИЙ

Илья Большаков медленно вдохнул — тело само затверженно отсчитало четыре удара сердца — и выдохнул. Поднял голову и обвел взглядом пульт, знакомые стены. Забавно было осознавать, что вся окружающая обстановка — Москва, 19 декабря 1999 года, Хлебников переулок, «бункер» — существует лишь потому, что он имел честь родиться именно Ильей Степановичем Большаковым; а не кем-то другим. Да он мог бы и вообще не соблаговолить... Хотя, если верить Декарту, рождение Илюши было неизбежно по той причине, что оно уже произошло.

Через несколько секунд ощущение необычности, пронзительной новизны бытия стало рассеиваться. Недоумение: как можно было прожить в этой тесной шкуре тридцать лет — прошло, быть самим собой стало привычно...

Воскресенье продолжалось. Предпоследнее воскресенье года. Всё прогрессивное человечество готовилось встречать двойку с тремя нулями, в обиход пыталось войти слово «миллениум». Юзеры трепетали перед «проблемой 2000», Билл Гейтс впаривал богатым лохам новый навороченный «макрософт».

У Большакова была своя «проблема 2000». В духе старых добрых мехматовских приколов (попыток программирования житейских ситуаций на языке Си) она формулировалась так:

if (ira ы == ok)

go(ira);

else if (sveta == ok)

go(sveta);

else if (marina == ok)

go (marina);

else if (natasha == ok)

go (natasha);

else

go (bed);

…

Концовка этого небольшого блока в переводе на русский язык означала следующее: «если даже Наташа будет занята, в новогоднюю ночь я просто лягу спать».

Ирина, хотя и не решила окончательно, судя по её настроению, собиралась спровоцировать капитана Ларькина предложить ей встречать праздник вдвоем. Провоцировать она умела так мастерски, что об этом её искусстве можно было написать докторскую диссертацию по психологии. Если уж она решится, тогда дело, можно считать, в шляпе, несмотря на все олимпийское равнодушие капитана. Единственное, что её пока останавливало — это чувства и желания Большакова, не знать о которых она не могла. Но если Рубцова определится не в пользу Ильи, то ему нужно будет самому позаботиться о себе. А дело такое, что начинать нужно заранее.

Большаков нехотя потянулся к телефону, набрал номер Светки.

— Hello! — произнес он в трубку настолько по-английски, насколько смог.

— Йес, дарлинг, с — ответил ему певучий женский голосок. В любезных интонациях отчетливо слышалось обещание любых земных благ. За разумную цену.

— Stranger's speaking.

— Ху? — озадаченно спросила Светка, а потом модуляция звуковых колебаний резко изменилась. — А, это ты, Лёша...

В целях конспирации Большаков никогда не называл знакомым особам женского пола свое настоящее имя.

— Наконец-то ты про меня вспомнил, — капризно протянула девушка. — А я уж думала, что ты больше никогда не позвонишь. Забывать стала...

— Ничего. Родина меня не забудет.

— Что, скажешь, опять было спецзадание? Ой, да врёшь же. Колись, а? Скажи честно — не служишь ты ни в каком ФСБ? Понты кидаешь, ведь правда?

— Не веришь? Не верь. Я все равно не имел права тебе об этом рассказывать. Но знай, что вдали от Родины я всё время думал о тебе.

— Трепло! — засмеялась Светка. — Разведчик, в натуре.

— Леди, позвольте узнать, не занят ли у вас вечер примерно с двадцати часов тридцать первого двенадцатого тысяча девятьсот девяносто девятого до четырех тире шести утра первого ноль первого двухтысячного?

— Че?

— Новый год, говорю, с кем встречаешь?

— О-ой, я не знаю, тут столько вариантов, я ещё не решила... — Она явно была свободна, но решила поломаться.

— Я предлагаю самый лучший.

Большаков был уверен, что сказал достаточно, но Свете, видимо, хотелось «особого приглашения». А может, правда, не поняла.

— Какой?

— Ты и я.

— Ну-у... — кокетничала, как умела, девушка. — Я должна хорошенько подумать... Всё-таки это не обычный Новый год, новое тысячелетие.

Тут Илья не выдержал.

— Сколько раз можно объяснять, что двухтысячный год — это ещё не новое тысячелетие, а последний год старого?

— Не может быть!

— Ну скажи, пожалуйста, десять — это первый десяток или второй? Двадцать — это второй десяток или уже третий?

— То двадцать... — упрямилась Светка. — А то две тысячи! А че ж тогда по телевизору говорят?

— Да просто все с ума посходили! Вот где «проблема 2000»! — разозлился Большаков.

Он сделал ещё несколько попыток. Для; иллюстрации рассказал анекдот про программиста, которого жена оставила сторожить восемь сумок, а тот решил, что одну украли, потому что пересчитывать их начинал так: «ноль, один, два, три....» Но Светка не поняла. Ни объяснений, ни анекдота… Насчет праздничной ночи они тоже окончательно не договорились.

— Бог с тобой, пусть третье тысячелетие! — махнул рукой Илья. — Тогда, действительно, надо хорошенько подумать. Знаешь, есть такая примета: как встретишь новое тысячелетие, так его и проведешь.

— Ты собираешься жить тысячу лет? — фыркнула Светка.

— Я собираюсь жить вечно. Ну, я