Запутался в тебе [Ольга Вуд] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ольга Вуд Запутался в тебе

Ванька встретил Леру совершенно случайно. Так бывает, не ожидаешь, не думаешь, а потом – раз! – и все твои мысли занимает этот человек. Ванька сам удивился, как она проникла к нему не только во сны, но и в обычные мысли, что там забыла, и почему так усердно пыталась найти себе место.

Он невольно зацепился взглядом за спину в серой ветровке. Прошёл бы мимо, да что-то запнулся, показалось, что плечи знакомые, да и блондинистая макушка была какой-то родной – не зря сидел позади неё с пятого по одиннадцатый класс.

– Лера? – не дотронулся, не решился, но появился перед ней неожиданно.

Она вздрогнула, вначале глянула непонимающе, а потом её лицо слегка заалело, хотя до этого было бледным и безжизненным. Светло-голубые глаза чуть наполнились темнотой и цветом, будто вот сейчас начнётся в них буря, но настороженно замерли, задумались. Лера глубоко-глубоко вдохнула и сжала руки, будто успокаивая себя. Голубизна глаз снова смягчилась, просветлела, под стать куртке на плечах.

– Ваня! Как же давно не виделись. Как ты? – она говорила безэмоционально, но то, как Лера сказала его имя, как она рассматривала его, словно они не виделись вечность – хотя это были обычные девять лет, – давало надежду, что она рада его видеть. Давало надежду.

– Неплохо, – руки Ваньки зудели, порываясь обнять её, но он не желал быть навязчивым, мало ли спугнёт. – Сама как? Ты… тут надолго?

Хотел спросить про вид, и почему она такая грустная. Хотел спросить про слухи, что уже с полугода ходят про неё по посёлку, но нет: нельзя так сразу, нельзя так резко. Некрасиво и нехорошо это всё. Да и вообще, не его дело. С чего он решил, что Лера захочет ему рассказывать о личном?

Она грустно улыбнулась, как будто понимающе. Опустила глаза, быстро осмотрела себя, невесело усмехнулась:

– Да вот на недельку к бабушке приехала. Отдыхаю. Набираюсь сил.

– О, мне бы тоже сил не помешало, – Ванька усмехнулся в ответ, но сказал это больше для поддержания разговора.

Мама его осталась в машине, она торопилась. Заставлять ждать кого-то из них: и маму, и Леру – не хотелось. Ванька занервничал: как быть?

– Слушай, мне надо идти. Вот действительно надо. Ты… найди меня. Есть телефон? А то я свой в машине оставил, – он для убедительности похлопал себя по пустым карманам.

– Да, конечно, – Лера засуетилась в ответ, словно зеркаля Ваньку.

– Давай я тебе свой номер оставлю, твой я всё равно не запомню.

Она достала дешёвый смартфон, без выкрутасов, с небольшим сколом на экране, и одним движением разблокировала его: ни тебе паролей, ни фейс айди.

– Вот, – протянула телефон с открытыми заметками.

Ванька аккуратно взял аппарат, чтобы не добить его окончательно. Написал номер, на всякий случай добавил имя с фамилией: мало ли у Леры таких заметок в телефоне тьма. И с улыбкой вернул смартфон.

– Обязательно напиши, не пропадай. Не просто же так мы встретились, – Ванька улыбался. Счастливо и беззаботно, ему впервые за полгода было так легко и благостно.

– Хорошо, – неуверенно сказала Лера. Телефон держала крепко, того гляди раздавит. Она всматривалась в Ваньку, чуть хмурилась, но и не переставала невесомо улыбаться. – Ты совсем не изменился.

Ванька фыркнул по-весёлому, по-детски беззаботно.

– Мы ещё молоды, куда меняться? – пожал плечом. Спохватился, опять вспомнил, что надо ехать. – Всё, я побежал, буду ждать тебя.

На последних словах он всё же решился дотронуться до её плеча. Даже сквозь куртку почувствовал, как она вздрогнула, как сжалась, будто похолодела вся. Но Лера быстро пришла в себя, легко встряхнув головой, и посмотрела на Ваньку чуть пристыженно, виновато:

– Иди уже.

Ванька не понял: то ли она его прогнала, то ли беспокоилась, что его ждут. И он надеялся, что в этом случае верен второй вариант.


*


С Лерой Ваньку связывали не такие уж и глубокие чувства. Точнее так, вероятно, сказала бы сама Лера. Ванька же тогда к ней относился с максимальной серьёзностью, какая только могла быть у влюблённого подростка.

Он влюбился в эту низенькую, совершенно невидимую из-за светлой внешности девочку ещё в первом классе. В то время Лера была ещё пухлым ребёнком, но уже тогда Ванька понял, что не сможет далеко держаться от неё. И начал по-своему ухаживать: то портфель предложит донести, то списать попросит, хотя и так сам всё сделал, то конфеткой угостит.

Лера была добра, да и только. По большей части она смущалась, куксилась и никак не могла посмотреть на него прямо, хотя с другими мальчиками вела себя по-другому. Ванька это списывал на его же настойчивость, после чего стал меньше надоедать.

Когда они перешли в пятый класс, многое изменилось. Появилось больше уроков, дополнительных занятий не только в школе, но и в кружках. И Ванька, само собой, завертелся в этом всём, потерялся, забылся, но каждый урок перед его носом сидела Лера со светлым хвостом, который никак не выходил из мыслей.

В старших классах, когда гормоны бурлили и в головах парней роились одни пошлые мысли, Ванька с ревностью следил за Лерой, которая встречалась со старшеклассниками. Он всё никак не мог понять, почему она не обращает на него внимания: чем он плох? что в нём нет такого, что было в других? почему не он? И тогда Ванька стал предпринимать новые попытки, потому что любить и не делиться этим чувством было очень тяжело.

Иногда ему казалось, что никакая это не любовь. Ну как можно любить и не быть с этим человеком? Но Ванька каждый раз радовался, как за себя, когда видел счастливую Леру. Восхищался её светлыми, даже с каким-то седоватыми вставками, волосами, когда они занимались физкультурой на улице. Вдыхал её свежий, сладковато-клубничный запах, когда она проходила мимо или на перемене стояла рядом, читая учебник. Иногда Ваньке казалось, что он весь укутан её запахом, что во время уроков он специально тянулся к Ваньке, чтобы заполнить собой носовые пазухи и поры.

Но Лера была неприступна. Под конец одиннадцатого класса она стала больше раздражаться на его признаки внимания, кипятиться от частых комплиментов, нервничать в его присутствии. И Ванька не знал, как это объяснить. Хотел с ней поговорить по этому поводу, но боялся, что так сделает ещё хуже, сложнее: заканчивать школу в распрях никто не хотел, даже Ванька.

Однако на выпускном что-то изменилось: то ли атмосфера была подходящая, то ли луна в раке, то ли Ваньке повезло, то ли сыграло свою роль вино, спрятанное под столами – Лера наконец посмотрела, увидела его.

Вначале он никак не мог отвести от неё взгляд на вальсе, когда вроде бы облегающая юбка поднималась куполом, оголяя всё выше, всё желанней. Потом Лера, вероятно, заметила его восторженный взгляд и подбежала вся раскрасневшаяся, вся мокрая, но от этого более сладкая, с лёгкими цитрусовыми нотками.

– Нравится? – спросила она тогда.

– Очень, – только и смог выдавить из себя Ванька и пригласил её на первый медленный танец.


*


Вечер выдался, может, и расслабленным, но, если учесть, что в последнее время у Ваньки были все такие вечера, он уже не обращал на это внимание.

– Ваня, есть будешь?

– Нет, спасибо, мам.

– Ну как так-то? – мама появилась на пороге комнаты: руки в муке, пахнет рыбой, которую Ванька только утром наловил. – А как же рыбка?

– Ты сделай, а я завтра попробую, хорошо? – сказал примирительно, только чтобы не обижать.

Есть не хотелось, томящее чувство очень похожее на предвкушение чего-то неизвестного стучало вместе с сердцем, а в горле появилась лёгкая тошнота – тоже от предвкушения.

– Ла-адно, – протянула мама. Чуть грустно, но согласилась.

Ванька улыбнулся. А что делать? Заставлять? Ну ему уже не двенадцать, чтобы его принуждать. Ваньке почти тридцать. И он сам может себе приготовить. Конечно не так, как мама, но и от голода не умрёт.

– Мам! – крикнул Ванька вглубь дома.

Из кухни послышалось шкварчание. Мама не отвечала. Он убрал книгу, зачем-то положил телефон в карман шорт и поднялся с дивана.

– Мам, а…

– Тьфу ты! – она уронила лопатку, что-то ляпнув себе под нос. – Испугал! Чего крадёшься?

– Да я кричал, – улыбнулся Ванька.

– Что случилось? – мама подняла лопатку и критически осмотрела её, подула на прилипший мелкий мусор, но в итоге подошла к раковине и помыла.

– А никаких новостей нет? – Ванька облокотился на косяк, руки в карманах, будто расслабленный, на самом деле ожидающий: вдруг что случилось, а он не знает. Может, кто приехал?..

– Да вроде нет, – озадаченно проговорила мама. Перевернула кусочки рыбы в кляре, с задумчивой складкой на переносице опять посмотрела на Ваньку. – А что, должны быть?

– Нет, – пожал плечами он. Значит чуйка в этот раз подвела, значит ничего не должно…

Телефон пиликнул – оповестил о входящем сообщении. Ванька фыркнул: вот оно. Просто не оттуда ждал. Бывает.

Медленно достал телефон. Ему всегда нравилось это волнение: что же будет дальше? что произойдёт в следующую секунду? Обычно чувство предвкушения какой-нибудь новости или интересного события никогда не подводили. Конечно, чаще оно начиналось чуть раньше, хотя бы за пару дней, а сейчас возникло за несколько часов, да чуть с ума не свело. Ванька уже чувствовал, как бурчит от волнения в животе.

– Ну, есть же хочешь, – видимо, мама услышала бурчание.

– Да нет, это просто так, – не выдержав, расплылся в улыбке Ванька. – Сделаешь кофе, пожалуйста?

Мама кивнула, доставая турку.

Он вернулся в зал, сел на диван рядом с книжкой, которую вот уже пару дней никак не мог дочитать, потому что его мысли были заняты немного другим. Или, точнее, другой.

Телефон в руках уже молчал. И Ванька надеялся, что написавший не психанёт, не удалит сообщение. Иначе тогда чувство не свершившегося просто сведёт его с ума. И как только Ванька об этом подумал, телефон пиликнул ещё раз. Ждать уже было невозможно.

Ванька разблокировал смартфон. Сообщение было в Телеграме. С незнакомого номера.

«Ваня! Ну так нельзя! Не могу понять, почему ты мне так часто снишься? Ты что, меня приворожил, когда мы виделись в последний раз? Или что вообще произошло? Это уже не смешно».

«Привет, кстати».

Много правильных знаков препинания, много эмоций. Видно, действительно случилось непонятное, и она натерпелась его во сне настолько, что даже вон, не выдержала.

Он улыбнулся. Незнакомый номер стал что-то писать, но Ванька хотел ответить быстрее. Ему хотелось показать, что он понял и кто это, и почему пишет. Хотел показать, что знает о проблеме не понаслышке.

Ванька: «Привет, Лебедева, давно не виделись».

Не понаслышке, потому что Лера тоже ему снилась с завидной регулярностью. Снилась в ужастиках, где загоняла под ногти иглы, чтобы он дружил с ней. Снилась в эротических снах, где совращала его, и они занимались размытым сексом. Снилась в приключениях, где они убегали от глупой погони. Снилась и просто так. Её было слишком много в последнее время. И не только во снах.

ЛЛ: «Ага, давно. Хватит мне сниться!»

В: «Вообще эта тема звучит как предлог, чтобы написать мне. Тебе не кажется?»

Оповещение о том, что она печатает, висело долго, словно Лера перепечатывала бунинский роман, но она прислала только:

«Не обольщайся. Если ты как-то умеешь пробираться во сны, прошу тебя прекратить это».

В: «Мне лестно, что ты так думаешь обо мне. Но тогда я точно так же могу считать и о тебе».

Написал, но не отправил. Запнулся лишь на секунду. Да чего стесняться? Так и есть. Она ему снится. Он о ней думает. Отправил.

Лера замолчала. Была в сети, но не отвечала. Прошло десять минут. Она написала:

«Я тоже тебе снюсь? Правда?»

В: «А смысл врать?»

Ответил молниеносно и сам недовольно скривился от своей торопливости. Как бы не спугнуть пташку: Лебедева всегда опасалась, чуть ли не боялась его внимания. И только на выпускном дрогнула. Тогда ему казалось, что в мире никого кроме неё не существует. Это был лучший вечер в жизни Ваньки. Лера была так нежна, так преданна и доверчива. Конечно, могли сказаться вино и её хрупкость, но Ванька хотел верить, что тогда, когда она доверилась ему, – всё было искренне. Ну не может девушка так себя вести хоть и с хорошо знакомым, но не интересующим её парнем. Ведь так?

ЛЛ: «Действительно. Тогда как? И почему?»

В: «Не знаю. Может это судьба?»

ЛЛ: «Ага, конечно».

Она ответила за пару секунд, торопилась, но запятую всё равно поставила. Ванька улыбнулся: не зря она была учителем. Или уже нет?

В: «Ты ещё учишь детей?»

ЛЛ: «Учу. А что?»

Мама прошла мимо зала, глянула подозрительно, сощурилась. Ванька же не мог сдержать довольную улыбку.

В: «Просто. Как дела-то?»

ЛЛ: «Да как обычно. Работа, дом, дети. Не свои! Чужие. Но тоже угнетают. А у тебя как?»

В: «Что, теперь дети стали угнетать?»

ЛЛ: «Ты бы семь лет повозился с этими мелкими упырятами, я бы посмотрела, как ты запел. Теперь понимаю нашу классную. И сочувствую ей безмерно».

В: «А уйти?»

ЛЛ: «Ну дети детьми, а работать надо. Куда я пойду? Учителей русского и литературы, что грязи кругом».

В: «Да, наверно ты права. А я вот на удалёнке работаю. Из дома. Из тишины и спокойствия. Завидуй».

ЛЛ: «Хм, действительно завидую».

Она поставила скобку-смайлик. Ванька выдохнул. Напряжение уходило, он чувствовал, что разговор пошёл проще, не с теми наездами, – хоть и надуманными, – которые были до этого.

Но его позабавило, как открыто и легко Лера писала ему. И как свободно Ванька сам стал отвечать на сообщения.

Он вспомнил, как Лера сконфуженно разговаривала с ним тогда, весной, при встрече в магазине. Как она была неуверенна и тиха. Видимо, Лера из тех людей, кому проще выражать свои мысли и чувства через сообщения. И если бы Ванька об этом знал, начал бы писать ей письма и записки в школе, а не напирал личным присутствием.


*


На выпускном во время танцев, любых, так оказывалось, что Лера была всегда рядом с Ванькой. И он смотрел только на неё, видел только её счастливое и воодушевлённое лицо. В тот момент совсем не было мыслей, что это всё происходит от того, что она, вероятно, надеялась в будущем его больше не встречать. Тогда же в его голове взрывался фейерверк надежды и радости, шипел и блестел, озарял всё вокруг, как искрящиеся глаза Леры.

К ночи медленные танцы стали включаться реже. Ванька боялся, что на Леру позарится кто-нибудь ещё, но нет: она танцевала с ним. Прижималась сильно, будто хотела вдавить себя в него. Говорила: «Ваня, прости». А он спрашивал: «За что?» Но Лера не отвечала, улыбалась грустно и загадочно, словно Мона Лиза.

На последнем танце Лера поцеловала его – в шею. Но этого было достаточно, чтобы в Ванькиной голове стёрлись все мысли и одновременно запустилось желание никогда не отпускать Леру.

Ванька прервал танец, смело взял её за руку и вывел из зала. Они шли тёмными лестничными пролётами наверх, по сонному школьному крылу в раздевалку, подальше от лишних ушей и глаз. И когда он остановился, повернулся к ней, заметил опять то самое выражение скованности и страха на её лице: Лера была не уверена, что хочет этого.

Однако за секунду всё поменялось. Ваньке показалось, что она прошептала себе под нос что-то вроде: «Ай, к чёрту». И сама поцеловала его, неловко приподнявшись на носочки, потому что успела снять каблуки.

Это был не первый Ванькин поцелуй. Но первый страстный и с любимой девушкой. Он чувствовал, как кровь ускоряется и дурманит, как всё его тело наполняется теплом и волнением, как начинает гореть где-то в районе сердца. И как же хотелось прижать Леру ещё ближе к себе.

Она обнимала его за талию, Ванька взял её за лицо, потом одну руку перевёл на затылок, чтобы Лера даже не подумала сбежать. И тогда он впервые услышал, как девушка в его руках застонала – а ведь он не сделал ничего такого. Стон вышел чуть слышный, глубокий и какой-то вибрирующий.

В раздевалке они провели недолго. Но за это время он успел наговорить ей, что она лучшая, хорошая, яркая, светлая, необычная и изумительная. Ванька сразу понял, что их ничего не будет связывать после этого дня. Минутная слабость выльется в приятные воспоминания, к которым Ванька будет нередко возвращаться. А Лера молчала, целовала его в шею, влажно и горячо дышала на кожу и водила по колким мурашкам мягкими пальцами.

На этом их отношения закончились.


*


В: «Как там в городе?»

Ваньке нравилось писать Лере просто так, словно они уже до этого разговаривали. Не надо никаких «привет», «как спалось». Просто пишешь, словно беседуешь сам с собой. И было в этом что-то правильное.

ЛЛ: «Вообще неплохо. Не хочешь вернуться?»

В: «Нет спасибо».

Ванька ответил быстро, поспешно, даже запятую забыл. Да и ладно.

ЛЛ: «Здесь много возможностей».

Но и много боли как физической, так и душевной.

В: «Меня возможности не так сильно привлекают, как спокойствие. А ты? Не хотела бы вернуться в посёлок?»

ЛЛ: «Нет, спасибо».

Ответила Лера со смайликом, ссылаясь к Ванькиному сообщению. Он отправил скобку, намекая, что понял шутку.

ЛЛ: «Но мне нравится приезжать отдыхать. Да и у бабушки хорошо. Так по-домашнему, привычно, уютно. Этого мне не хватает в городе».

В: «Понимаю. Посёлок оказался не настолько захолустным, как мне думалось в школьное время. Да и есть чем заняться, особенно летом: грибы, ягоды, рыбалка, рассветы и закаты, речка, шашлыки. Столько дел, только успевай развлекаться. После работы, конечно».

ЛЛ: «Рыбак и грибник? И как, много собирается?»

В: «Достаточно, чтобы вечер провести за чисткой», – отправил Ванька, задумался. И торопливо добавил: «Приедешь, покажу тебе странное место. Нашёл его в начале года. Но больше туда не совался. Жуткое. Мурашки так и носятся по всему телу. Но красивое».

ЛЛ: «Жуткого – боюсь. Но было бы интересно посмотреть».

Лера отправила смайлики. И Ванька не понял – это настоящая заинтересованность или так, любезная, для поддержания разговора.

В: «Место называется Чёрный ручей. Там растут одни мухоморы. Ничего толкового нет. Даже птицы кричат где-то в стороне, а не в этом месте».

ЛЛ: «Ух, уже страшно. А сам ручей чёрный? Рыба там есть?»

В: «Ручей не видел. До него не дойти: вокруг болото. Далеко не залезть, но даже на окраине находиться неуютно. Ну ты сама увидишь».

ЛЛ: «Хотелось бы».

Ванька был уверен, что она действительно это увидит. Он мечтал хоть с кем-то – нет! именно с Лерой! – поделиться тем, чем жил уже на протяжении года.

Лес. Ваньке казалось, что лес Лере понравится. Главное – не показывать слишком страшное и неудобное. Обработать от комаров и клещей одежду перед походом, чтобы не было потом никаких опасений заражения энцефалитом или ещё чем пострашнее. Нет, Леру подвергать такому риску Ванька не собирался. В любом случае заставит её заправить штаны в носки, даже если она будет возмущаться, что это не модно, не идёт ей. Хотя он подозревал, что Лера больше будет переживать за здоровье, чем за красоту.


*


Была ночь. Точнее, Ванька уже лёг, но заснуть никак не получалось, ни на одном из боков не приходило успокоение. Пол-одиннадцатого, а он всё думал о Лере. Ему было интересно, чем она занимается, чем вообще живёт, как проводит свободное время. Хотелось переписываться с ней чаще, узнать про неё всё-всё. Ванька зажмурился, сжал кулаки, чтобы не сорваться, не схватить телефон, не написать первым. Вообще не писать. Может ей неинтересно с ним общаться. С тяжёлым вздохом он вновь перевернулся, на спину.

Телефон завибрировал – коротко, не настойчиво, но ощутимо. Ванька торопливо схватил его. Пальцы запутались друг в друге, подушечки вспотели и не сразу получилось снять блокировку, но он заметил, что сообщение в Телеграме.

– Глупо, как же глупо так волноваться, – Ванька с усмешкой открыл приложение. Улыбка сползла, что свежая смола по стволу.

Мама: «Хватит ворочаться. Из-за тебя заснуть не могу».

В: «Прости, мам, больше не буду».

Лера была онлайн. Ванька поспешно отложил телефон в сторону, чтобы не сорваться. Но опять послышалась вибрация.

ЛЛ: «Почему не спишь?»

От переживания Ванька уронил телефон на лицо, и тот звонко шлёпнул его по лбу. В маминой комнате заскрипела кровать, Ванька на секунду замер, словно белка от внезапного звука, и поудобнее перехватил телефон: вот бы Лера не вышла из сети.

В: «Думаю. Ты когда-нибудь слышала шелест утренних звёзд?»

ЛЛ: «Нет. А разве их шелест не теряется в других звуках?»

В: «Нет, если найти правильное время и место. Например, перед самым рассветом, на крыше. Чтобы тихо вокруг и спокойно. Тогда будет слышно».

ЛЛ: «Крышу будет сложно найти».

Ванька улыбнулся: практичная до мозга костей.

В: «Можно и на поле. Главное перед рассветом».

ЛЛ: «Ну вот, мне теперь хочется это услышать. Ты мне покажешь?»

Ванька шумно выдохнул, сердце билось с перебоями, как перед паникой: чуть трепыхалось временами, но всё же работало. Ах, как же он хотел показать. Как же…

В: «Конечно покажу. Ты только приезжай».

Отправил и сам подумал, что последняя фраза больше походила на крик отчаяния: всё сделаю, ты только приезжай, будь рядом, ну давай же встретимся, давай.

Ничего, иногда полезно так писать и говорить. Ванька недовольно провёл по лицу, убирая паутину сомнений.

В: «Всё покажу, что обещал. Но для этого ты должна быть тут».

Добавил смайлик в конце, чтобы не выглядело уж чересчур надрывно. Он что, упрашивает Леру приехать? Ну и ладно! Не развалится от этого. А ей приятно будет. Может. Тем более Ванька часто так себя с ней вёл: напористо, смело, даже немного подобострастно. Ему ещё в школе нравилось видеть, как с досадой она морщится от его внимания, но Лера никогда не давала отпор. Только недовольство исходило от неё, ни разу Ванька не слышал слова «нет». Но он и не доводил до такого, чтобы Лера свирепо отталкивала его.

Она писала долго. Очень долго. Ему уже показалось, что он видит сон о том, как они переписываются, и что поутру ничего не будет. Хотя с Телеграма станется: Лера удалит, а тот и рад будет предложить ещё и стереть все сообщения у Ваньки. Он встрепенулся: может сделать скриншот? Да нет. Лера не настолько боится выдать себя… выдать? перед кем? Разве она говорила, что опасается перед кем-то спалиться? Ванька нахмурился, задумался: а есть ли у Леры кто? Может она просто не одна? Поэтому не подаёт признаков внимания. Но как же её: «Покажешь мне?» Это же интерес? Ванька запутался. Решил, что потом как-нибудь во всём разберётся, всё спросит. Сейчас они просто закончат интересный разговор и пойдут спать.

ЛЛ: «Приеду, я обязательно приеду. Но чуть позже. Надо кое с чем разобраться».

Или кое с кем? Но Ванька решил не уточнять, не готов был перед сном загружаться этими мыслями.

ЛЛ: «Спи сладко».

Ванька только и успел пожелать Лере спокойной ночи, как она вышла. Словно и не было её, словно и не она просила его показать, как шелестят звёзды.

Этой ночью Лера опять снилась Ваньке. Он не помнил, чтобы у неё был определённый образ, она вся расплывалась, была не настоящей, без чётких линий и лица, но он точно знал, что это была она, только её присутствие так будоражило, даже в нереальности.

*


Лера приехала в конце июля. Два месяца они переписывались, перекидывались мемами, рассказывали интересности из жизни. Ванька давно в таком количестве не общался с женским полом. И поначалу ему было неловко, но чувствовалась в их общении непринуждённость, лёгкость и – всё же – внимание. С обеих сторон.

Ванька, как и договаривались, приехал за Лерой в девять утра. Погода была хорошая: лёгкая, освежающая влажность, солнце, что часто пропадало за облаками, и северо-западный ветер, отрезвляющий, но как будто совсем не июльский.

Это была их первая встреча после той, когда она записала его номер телефона. Ванька волновался: как себя вести? обнять её или пока не стоит? что говорить? Может, надо было перед этим сходить куда-нибудь в нормальное место, а не сразу тащить Леру за грибами? Но ведь она сама настояла, что хочет именно погулять по лесу.

Дом её бабушки был старым, синяя краска по углам и ближе к земле поистрепалась, отошла, оголяя сероватое нутро. На окнах висели узорчатый тюль и тёмные шторы. В палисаднике сидели цветы, в которых Ванька не разбирался.

Скрипнула калитка, он заметил тёмную фигурку Леры, что выходила со двора, и выбрался из машины, чтобы помочь ей сесть.

– Ох, что это такое? Сейчас восемнадцать градусов, Лерка, ты чего? – Ванька засмеялся, не выдержал того, что увидел перед собой.

Она вырядилась так, словно уже был глубокий сентябрь, когда в лесу даже просто гулять холодно, не то, что собирать грибы. Спортивные штаны заправлены в высокие ботинки, хоть и лёгкая куртка была накинута поверх толстовки, капюшон которой смешно вывернулся. Вся одежда была тёмной, мрачной, невзрачной, и только светлая, тонкая коса белой плетью свисала наперёд.

– Ничего смешного не вижу, мы же едем в лес, – сказала она насупившись. И сразу стала такой милой и детской, захотелось щёлкнуть её по носу.

– Ну не на север же мы едем, – хохотнул Ванька, забирая у неё рюкзак и распахивая дверь. – Ладно, ничего страшного. Если что, разденем тебя.

Лера как-то загадочно посмотрела на Ваньку. Улыбнулась одним уголком губ и маленьким, нежным кульком упала на переднее сиденье. И только закрыв дверь, он понял, что именно сказанул. Но, признаться, не жалел об этом.

– Долго ехать?

Ванька специально включил тихо музыку, чтобы не было неловкого молчания. Но Лера сама начала говорить: спросила, что за машина, давно ли Ванька водит и прочее.

– Да нет, ещё минут пять по дороге, а потом на просёлочную свернём – придётся немного потрястись, – он виновато усмехнулся, но она лишь кивнула с яркой, широкой улыбкой. Неужели ей нравится?

– Что будем искать? – спросила Лера, посматривая на заброшенный дом с Ванькой стороны, отчего ей пришлось наклониться к нему, приблизиться. В голове зашумело от нового, дурманящего запаха: что-то травянистое и свежее. Ему всегда нравился запах свежескошенной травы. И где она только смогла найти такие духи?

– Грибы, – скорее выдохнул, чем сказал.

Она глянула на него, поймала взгляд, задержалась на долю секунды, а потом отпрянула. Ванька даже педаль газа отпустил от неожиданности, машина дёрнулась.

– Прости, – сказали они одновременно и усмехнулись.

Ну вот и наступило неловкое молчание. Только трава шуршала о бока машины, водни бились о стёкла, а рядом сидела молчаливая, закрывшаяся Лера. Ванька так хотел остановиться, потянуться к ней, успокоить, сказать, что всё хорошо, но только сильнее перехватил руль – машину слегка повело в сторону. Он торопливо взял себя в руки.

Они остановились на границе леса. Ванька на всякий случай положил на торпеду номер: не факт, что дозвонятся, но мало ли.

Лера уже неуклюже, высоко поднимая ноги, ходила по полю, осматривала штаны, отмахивалась от налетевших насекомых.

Ванька видел, как она хотела сорвать ромашку, но о чём-то задумалась, сама себе отрицательно мотнула головой и убрала руку от цветка. Ванька улыбнулся.

– Лер, иди сюда.

Прищурившись, Лера посмотрела на него, улыбнулась в ответ и прискакала вприпрыжку. Встала, рассматривая верхушку леса, машину, траву, Ваньку. И столько в ней было радости и энергии, что он сам завис – засмотрелся.

– Что такое? На мне кто-то сидит? – Лера начала крутиться, чтобы оглядеть себя полностью. Ванька рассмеялся.

– Нет, просто ты так подходишь этому месту, что страшно: мало ли тебя леший унесёт, – усмехнулся Ванька, доставая репеллент.

– А здесь есть леший? – Лера затаила дыхание, замерла, будто заяц, почуявший лису.

– Конечно, – теперь уже серьёзно ответил Ванька. – Поэтому не теряйся. Сейчас всё сделаем по правилам и ничего с нами не случится.

– Что сделаем? – благоговейно спросила Лера.

Ванька подошёл к ней с баллончиком.

– Задобрим силы. Повернись.

Лера, как избушка, послушно поворотилась спиной. Он обрызгал ей спину и ноги.

– Ещё раз повернись, – сидя на корточках, попросил Ванька.

– Мокро, – плаксиво проговорила Лера, исполняя просьбу.

– Зато поможет, – подытожил он, опрыскивая ноги снизу и выше: живот, руки.

Ванька поднялся и оказался вблизи от лица Леры. Она смотрела внимательно и настороженно. Вокруг них собралось неприятное, едкое облако репеллента, которое стремительно уносил ветер.

Сердце забилось быстрее, разогнало кровь и бросило её в шею и уши.

– Теперь и ты должен стать мокрым, – прошептала Лера, вытаскивая баллончик из его замерших пальцев.

Руки её были прохладные, что удивило Ваньку, и нежные, что было логично и вполне закономерно. Не разрывая зрительного контакта, она потрясла баллончик и опустилась перед Ванькой на корточки. Но потом что-то хрустнуло в стороне, Лера вздрогнула и осмотрелась, смущённо нахмурилась и торопливо опрыскала его всего.

– Вот и всё, – Лера протянула репеллент, словно ничего и не было только что, словно она с ним и не заигрывала.

Ванька чувствовал её напряжение, ощущал своё томление в груди и ногах, видел, как рука Леры дрожала – совсем немного, но для глаза рыбака весьма заметно. Он решил разумно промолчать. Да и ненормально это было – говорить на личные темы: кто, кому и как нравится – во время похода в лес за грибами. Может, Ваньке вообще всё показалось и никакого волнения не было. Но ведь он чувствовал…

– Вот, держи, – Ванька достал из багажника свою старую бейсболку. Она была едко оранжевого цвета. Первое время Ванька выбирался в лес в ней, это потом он стал одеваться ярче и заметней. На всякий случай.

– Зачем? – Лера недоверчиво приняла кепку, но, хмыкнув, легко надела её.

– Чтобы ты не потерялась, и я видел тебя издалека.

– Логично, – улыбнулась Лера, довольно щурясь и снимая ветровку.

– Ладно, пойдём, а то совсем по жаре будем ходить, – Ванька помог Лере закинуть на спину рюкзак и достал из машины плетёную из веточек корзинку.

– О боже, какая же она милая! Прямо как в детстве, – Лера улыбалась искренне, вертела корзинку, рассматривала на свет и с наслаждением нюхала. – Где ты её взял?

Лера подняла глаза, и Ванька запнулся: они были темнее, чем обычно. Стали более насыщенными и глубокими, словно туча затянула озёрную гладь, но на ней ещё виднелись блики скрытого солнца.

Ванька заморгал, понимая, что слишком засмотрелся, слишком замолчался.

– Да так, – он пожал плечами, опуская взгляд и приказывая сердце биться потише – где это видано, чтобы он так млел перед девушками! Никогда такого не было. С Аней всё было чинно и мирно, а эта вон как его волнует. И с чего бы…

– Сам сделал, – закончил мысль.

– Обалдеть!

Ванька рассмеялся, увидев, как глаза Леры расширились ещё больше – разве такое возможно? Но теперь она не обиделась на смех, лишь сильнее взялась за ручку корзинки, словно он мог её отобрать, и с восхищением стала пристальней рассматривать её.

– Да у тебя золотые руки, – прошептала Лера. – Где ты научился?

– Видюшки смотрел, пробовал, – Ванька опять пожал плечами смущаясь. – Видела бы ты, сколько было попыток и обколотых ладоней, когда получилась первая достойная корзина.

– Продаёшь? – восторг сменился рассудительностью и рациональностью, пасмурное озеро вновь посветлело, успокоилось.

– Нет, – Ванька закрыл машину и неспешно направился вперёд, пока по тропинке. Лера без промедления двинулась следом. – Раздал родственникам, а про продажу даже не думал.

– Такое сокровище сметут за секунду, – прошептала Лера где-то позади. Но в лесу звуки разносятся очень хорошо, Ванька услышал даже, как она споткнулась и ругнулась.

– Наверно, – подытожил Ванька, уходя с тропинки.

Спустя пару минут он остановился, Лера с лёгким «ой» наступила ему на ногу.

– Значит так, сильно не шуми, – начал Ванька шёпотом, доставая из кармана печенье и конфетку с налипшими ниточками и мелким мусором. – Старайся не терять меня. И вообще, лучше иди сбоку, чтобы я хоть краем глаза тебя видел.

– А что ты делаешь? – тихо спросила Лера, невинно сложив руки перед грудью.

Ванька спрятал задобрение под дерево, в траву, поглубже, почтительней, неслышно под нос прошептав: «Не трогай её, пожалуйста, она же неопытная. Мы тихо и быстро. Лишнего не возьмём, обещаю».

– У лешего прошу дозволения тут находиться, – Ванька увидел, как рот Леры выгнулся в идеальный кружок: розовый и манящий. Из её рта вырвалось «ох», и она сделала шаг назад. Светлые глаза стали всматриваться в каждое дерево, в каждый куст и травинку. Испугалась?

– А вдруг?..

– Тише, ты чего, ничего страшного, – Ванька медленно поднялся, боясь лишний раз шевельнуться. Потянулся к ней, думая, что вот, сейчас она упорхнёт отсюда и больше не вернётся. Но Лера и не думала пропадать, не собиралась исчезать. Наоборот, всем телом потянулась к нему.

Ванька легко и по возможности непринуждённо приобнял Леру за плечи, ощущая, как она трепещет, как испуганно осматривается.

– Лера, – он чуть отстранил её, чтобы она обратила внимание на него, отвлеклась, – посмотри на меня. Всё же хорошо. Это просто предосторожность и суеверие, все грибники так делают.

– Но я боюсь мистики, – прошептала Лера, еле двигая губами. Она что, побледнела? И он ещё собирался показать ей Чёрный ручей…

– Не будет мистики, не будет ужасов, – Ванька и сам уже испугался: мало ли она сейчас от страха в обморок упадёт. И это в лучшем случае. – Лера, не смотри в лес. Лес тебя не тронет. Лес хороший и радушный, если к нему относится так же. Посмотри на меня.

Она подняла на него прозрачный, оторопелый взгляд. Медленно сфокусировалась на его глазах и замерла.

– А теперь дыши со мной.

И Ванька показательно, громко задышал, тщательно поднимая грудь и плечи. Лера повторяла за ним, но была тише и скованней. Но Ванька ощущал, как под его руками она становится мягче, спокойней.

– Осмотрись.

Ваньке хотелось, чтобы Лера не видела угрозы в лесу, чтобы она разглядела то же, что и Ванька: свободу, возможность быть собой, безграничную зелень, что расчерчивается штрихами коричневых стволов, радость и красоту природы, самой жизни, что бурлила и была превосходна в своей силе.

Лера настороженно посмотрела по сторонам. Развернулась и тяжело выдохнула.

– Всё хорошо? – не выдержал Ванька молчания.

– Да-а, – Лера обернулась обратно к нему улыбаясь. – Пошли уже за грибами.

Ванька боялся представить, что это было: истерика? недопонимание? паническая атака? Он читал про такое, но не подозревал, что столкнётся с подобным. Аня всегда была разумна и логична, редко поддавалась эмоциям, тем более отрицательным. А Лера… просто взяла и с лёгкостью испугалась неизвестно чего.

Они уже часа два ходили по лесу, успели найти полянку с грибами: собрать полкорзинки лисичек, подъесть с куста дикую малину, найти следы косули с детёнышем, – а Лера шла всё так же легко и безмятежно улыбалась, без опаски осматривалась по сторонам, словно пыталась что-то подметить или запомнить.

Надо было возвращаться. Ванька думал, что Лера с непривычки могла устать, хоть и была на вид бодра. И не спрашивая, а как бы констатируя факт прошептал:

– Пошли обратно. А то вечером сляжем с такими прогулками.

– Хорошо, – просто согласилась Лера.

Она развернулась на сто восемьдесят градусов, собираясь пойти обратно, но оступилась, замялась. На кепке у неё лежал листик: зелёное пятнышко на оранжевом поле.

– А куда?..

В глазах Леры опять появился страх, Ванька заволновался и торопливо подошёл к ней.

– Смотри, – он мягко взял Леру за локоть, где рука уже начала дрожать. Ванька протянул ладонь в ту сторону, откуда они пришли. – Видишь, как трава притоптана? А там, вон, ветка сломана, м?

И Ваньке ой как хотелось, чтобы она видела. И словно подтверждая его мысли, Лера кивнула – неуверенно, но хоть что-то. Он выдохнул с облегчением.

– Ну вот оттуда мы и пришли, – подытожил Ванька. – Бояться не надо. Нужно внимательней смотреть, наблюдать.

Рука утихла, как и сама Лера.

– Прости, – Лера повернулась к нему и как-то пристыженно выдохнула. Опять пахнуло травой, свежестью. Домом. – Со мной в последнее время нелегко.

– Ничего страшного, со всеми бывает, – Ванька нехотя убрал руку, чувствуя, как нагрелась кофта под его ладонью. – Некоторых пугает такая свобода и простор.

– Нет, здесь больше пугает масштабность и осознание своей ничтожности, – грустно усмехнулась Лера.

– Оу, и это тоже, да, – озадаченно отозвался Ванька.

Он не думал, что Лера это заметит. Всё же она была с ним. Когда Ванька ходил в лес один, всегда ощущал эту природную махину со всех сторон, с каждого бока и верха. Иногда лес не имел явной власти над головой, но это не мешало ему перекрывать своими лапами свет, как бы намекая, что не всё так просто и легко, как может показаться на первый взгляд. Ванька никогда не забывал, что в чаще нужно быть максимально осторожным и учтивым, аккуратным и любящим – без любви к лесу в лес лучше не соваться. Есть вероятность пропасть. Ну или в лёгком случае поводит он по окрестностям и выплюнет где-нибудь подальше от дома, чтобы жизнь уж точно научила почтительности.

Через десять минут пути Ванька услышал знакомые звуки: дикие, животные и такие тёплые даже на расстоянии.

– Стой, – прошептал настолько тихо, что на всякий случай вытянул руку в сторону: показать – надо остановиться.

Лера замерла на одной ноге, словно фламинго. Глянув на неё, он вновь увидел расширенные от настороженности светлые глаза: она переводила взгляд то на Ваньку, то куда-то вперёд, словно пыталась рассмотреть из-за чего заминка.

Ванька вгляделся в деревья, увидел тех, кого услышал. Он знал, что искать, знал, как это должно выглядеть, поэтому увидеть светлую попку косули и её детёныша было несложно.

Аккуратно, смотря под ноги, чтобы не наступить на ветки, чтобы не спугнуть такую красоту, Ванька сделал шаг к Лере.

– Смотри, – выдохнул горячо почти ей в щёку, руку направил в сторону зрелища. – Там, светлое пятнышко, видишь?

Лера нахмурилась, вытягивая подбородок вперёд, и отрицательно покачала головой: поняла, что надо не шуметь.

Ванька нетерпеливо выдохнул, видя, что косуля собирается уходить. Он беззвучно переместился за спину Леры. Опустил ладони ей на плечи, повернул голову в нужную сторону и протянул руку уже у неё над плечом, показывая, куда смотреть.

– Во-он светлое пятно, двигается. И поменьше рядом.

Его губы находились прямо возле её уха. Выбившиеся из косы волосы щекотали нос и щёку, перерезали вид светлыми чёрточками, словно рябь шла по телевизору.

И голова Леры качнулась вперёд – теперь видит.

– Это?.. – произнесла вопросительно. Видит, но пока не совсем понимает кто это и что.

– Косуля с детёнышем, – шептал Лере на ухо Ванька. Разглядел, как у неё появились мурашки там, где он выдохнул, как они побежали по шее куда-то ниже, запретней.

Ванька волнительно сглотнул: конечно, Лера его притягивала, заставляла радоваться вместе с собой, видеть мир немного в ином свете. Но и с тем она возбуждала его фантазии и его самого настолько, что пару раз после сна приходилось бежать под холодный душ.

Ванька почувствовал, как слегка напряглись её плечи, как она повела ими, разминаясь, как подвигала шеей, словно проверяя, жива ли, в состоянии ли это сделать. А потом она посмотрела на него. Боком, ничего такого, да и взгляд был настороженный. Руки Ванька не убирал: теперь Лера была то ли в западне, то ли под защитой. Ей решать. Но он надеялся, чтобы она подумала только второе, первому не хотелось её подвергать.

Лера развернулась, у неё под ногой хрустнула ветка. Косули замерли, всхрапнули и убежали куда-то дальше в лес. Но Ванька этого уже не видел, перед ним стояла взволнованная Лера. Дышала часто, прерывисто, и глаза её… глаза вновь потемнели. Если бы Ваньке рассказали, что такое бывает у человека, он бы не поверил. Но теперь сам видел, как у Леры во время сильного волнения и приятия глаза становились тёмными и насыщенными.

Рука его теперь лежала на другом плече Леры, но она ничего не сказала по этому поводу. Она пристально смотрела на него, словно пыталась что-то увидеть и прочесть. А Ванька в своей голове орал, что такой красивой и желанной девушки никогда не встречал, страдал от того, что не добился её тогда. Вспоминал её до неприличия часто, прокручивая в голове моменты, когда она была рядом с ним. Понял, что всё это время Лера нравилась ему. Любил? Возможно. Но пока он не думал об этом. Он мыслил лишь о том, как хочет её обнять и поцеловать. Хочет защитить и одновременно вжать в сосну, что была сбоку от них.

Лера молчала, смотрела недолго и потом перевела взгляд на его губы.

Она накинулась на него, словно кошка. Встала на носочки, обняла за талию и прижалась так сильно, будто стояла на краю пропасти и вот-вот должна была упасть. Но перед его губами замерла, давая время на раздумья, давая Ваньке самому решить, надо это ему или нет.

Руку на её плече Ванька согнул и подтянул Леру к себе. Взял другой ладонью её за затылок и уверенно сократил ничтожное расстояние.

Кровь ускорилась, прилила к шее, ногам и рукам, ударила в голову, опьянила нехваткой воздуха, словно Ванька забывал дышать. Ему будто бы впрыснули энергетик – желание жить и кричать от радости усиливалось с каждой секундой. Но это была всего лишь Лера. Нет, не «всего лишь»… это была Лера!

Она совсем немного пахла мятой, ещё был привкус клубники, но Ванька был не уверен, что ему не почудилось от нахлынувших воспоминаний и новых чувств. Губы её оказались мягче, чем он помнил. И целовалась Лера настолько свободно, сладко, отдаваясь полностью, чуть постанывала от удовольствия и дышала в рот Ваньке так горячо, что сдержаться от ответного стона было невозможно.

Лера расслабленно водила по его спине руками, хваталась сильно, цепко, ещё немного и вонзит когти, чтобы никогда не потеряться. Ванька гладил большим пальцем по её щеке, чувствовал лёгкий пушок на нём и представлял, как дует на него, как целует, как облизывает…

Лера отстранилась. Медленно, но неотвратимо. Ванька только и успел в последний момент её легонько, совсем невесомо поцеловать в закрытые губы. Закончилось. Ванька видел по лицу Леры, что слабость прошла, что минутка желания подошла к концу. Но глаза… глаза ещё темнели, сверкали бликами, манили.

– Прости, – поспешно выдохнула Лера и опустила руки, отпустила Ваньку. Стало неправильно и холодно без её объятий. Он нехотя убрал руку с её плеча, Лера отступила.

– Не стоит… – начал было Ванька.

– Не надо было мне так поступать, – покачала головой Лера, прикрывая рот рукой: то ли чтобы задержать поцелуй, то ли чтобы стереть его. Глаза заблестели ещё больше. Она что, собралась плакать? – Это неправильно. Но с тобой так… спокойно и хорошо. Что я не сдержалась.

– Почему неправильно? – нахмурился Ванька, зацепившись именно за это слово.

Его даже не так сильно впечатлил комплимент про «спокойно». Неужели у неё кто-то есть, и Ванька об этом не знал? Если есть, то это большая проблема: он никогда не связывался с занятыми девушками и не хотел быпрослыть разрушителем семей. Но с Лерой… с ней рядом всё было таким логичным и правильным, таким ярким и радостным. И как можно её отпустить после этого?

Лера покачала головой. Неуверенно, сомневаясь. Но ничего больше не сказала. Только махнула рукой и посмотрела умоляюще. И Ванька понял, что спрашивать больше нет смысла, она ничего не скажет и не расскажет. Лера хотела домой. Где бы ни был этот дом.


*


– То есть как уехала?

– Ой, не знаю, Ванюш, – причитала Лерина бабушка. К двери она подошла быстро, словно ожидала, что кто-нибудь явится. Беспокоилась, но не так сильно, как Ванька. – Собралась вечером, укатила рано утром. Только и оставила не застеленную кровать, что на Леру не похоже.

– Не похоже, – эхом отозвался Ванька.

Сейчас вечер, собираться она начала сутки назад. И ничего не сказала ему. Не предупредила. И как это понимать? Ванька стоял в растерянности, в смятении, не зная, что делать дальше.

– А она сказала, почему сорвалась?

Точно, сорвалась. Только так Ванька мог объяснить поступок Леры. Вначале она сорвалась там, в лесу – хотя, признаться, он был рад этому срыву. А потом она уехала. Пропала. На сообщения не отвечала, вот Ванька и решил добраться до её дома.

– Сказала, конечно. Иначе б не пустила её, что ж, – бабушка выдохнула и продолжила: – Звонила она куда-то вечером. Или ей звонили, я так и не поняла. Вроде как вызвали срочно на работу. Хотя какая может быть у неё работа летом.

Бабушка нахмурилась, хмыкнула себе под нос, тоже растерялась от этой мысли.

– Может с бумагами или с журналом какие трудности, – поспешил успокоить её Ванька: старость надо беречь. – Да ничего страшного. Просто я не ожидал, что она так уедет.

Так остервенело быстро и торопливо. Словно сбежала…

– Дак и я, но дела, что ж.

Бабушка улыбнулась дырявыми зубами.

Ванька кивнул и сошёл с крыльца.

Залез в машину, не включая ни радио, ни сам мотор, достал телефон. Посмотрел в Телеграме: Лера была в сети десять минут назад – значит, с ней всё хорошо. Но от этого не стало легче. Навалилась тревога, и переживание, и непонимание, и недоговорённость, и обида – да, обида за то, что не предупредила, не захотела объясниться.

Они тогда дошли до машины молча. Доехали до её дома без единого слова. И уже перед её уходом, Ванька хотел что-то сказать, очень тёплое и воодушевляющее, например, что ему понравилось с ней гулять, но Лера так на него посмотрела, так робко, но внезапно и тепло провела по его щеке рукой, что он растерял все слова. А она воспользовалась этим. Ушла. И как теперь думал Ванька, ушла насовсем?

В: «Почему не предупредила, что уехала?»

Ванька завёл двигатель и направился в сторону дома. Вечерняя прогулка без Леры сейчас не имела смысла. Только дом, только какой-нибудь старый фильм, желательно боевик или триллер, чтобы можно было забыться и подумать о другом, и…

Телефон оповестил о входящем сообщении. Ванька резко затормозил – благо на дороге больше никого не было, – и съехал на обочину.

ЛЛ: «Прости. Срочно вызвали на работу. Дела».

«Рома, извини, но мне надо бежать: дела пойми, дела, дела»1, – закрутилось в голове у Ваньки. В принципе, в песню подходило и его имя. Как иронично.

В: «Когда вернёшься?»

ЛЛ: «Не знаю».

Отправила без знака – странно, – просто слова, словно бросила их в лицо. Но Ванька заметил, что следом она ещё что-то писала.

ЛЛ: «Прости, что не предупредила».

Ну хоть совесть её мучит. Ванька печально улыбнулся телефону и посмотрел на небо, где солнце окрасило кромку в насыщенно-красный с малиновыми вкраплениями цвет – завтра будет прохладно.

В: «Ничего страшного. Но в следующий раз лучше так не пропадай, я волновался».

Отправил и выдохнул: сказал. Пусть знает, что он переживает за неё. Пусть будет в курсе, что он думает о ней. Ей будет приятно. Наверное. Может, зная это, она вернётся?

ЛЛ: «Не стоит. Но спасибо».

И в конце смайлик. Заигрывает? Ванька усмехнулся: какая же загадка эта Лебедева Лера. И как же ему хотелось решить её


*


Лера писала и отвечала редко. Ванька весь извёлся. Она снилась ему слишком часто, была в его мыслях всё больше. Он вспоминал их прогулку по лесу, каждый момент крутил по нескольку раз. Вспоминал Леру и боялся, что спугнул её. Боялся, что вот, всё, больше её не будет в его жизни. А как ему нравилось её впечатлять, показывать то, что сам замечал. Давать слушать и видеть, что цепляло его.

Ванька резко затормозил возле магазина, чуть не проехав мимо. В животе вновь ворочалось волнение, неясное переживание раздражало своим присутствием.

И сдалась она ему. Ну подумаешь, любил её в школе. И что теперь, бегать за ней? Не хочет, не надо.

Тяжело, даже зло стуча ногами по асфальту, по ступенькам, Ванька зашёл в магазин. Споткнулся.

В очереди стояла Лера. Даже не видя её лица, а только плечи, спину и волосы, которые словно бы сами двигались от негодования, Ванька понял, что она злится. Только на кого?

Перед ней стояла бабка. Разговаривала с кассиром. То уточняла по поводу творога, который был якобы старым. То по поводу пряников, которые «в прошлый раз были сухими». Ванька про себя усмехнулся: понятно на кого и почему Лера злится. Но как он узнал? Неужели до такой степени научился читать чужой язык тела? Ванька осмотрел бабку и продавщицу. Только по улыбке продавщицы догадался, что та напряжена. Бабка же была сама наивность. Хотя Ванька подозревал, что она специально выводила людей: такая забава есть у местных старушек, которым вроде как скучно живётся.

Лера нервно постучала ногой по полу. Чёрные босоножки, ногти на ногах и те накрашены чёрным. Чёрное платье, хоть и короткое, и даже вроде как прозрачное. Ванька всмотрелся в спину Леры, пытаясь увидеть полоску лифчика, но быстро отвёл взгляд. Лера рвано выдохнула.

Ванька подошёл к ней торопливо, боясь, что она пропадёт, испарится. А может это вообще не она? Может, это какая-нибудь одиннадцатиклассница, просто похожа. Ведь известно, что история имеет привычку повторяться. Руку он протянул уже не так уверенно, но всё же дотронулся до чужого плеча.

– Что за?.. – выругалась Лера чуть слышно и уронила пакетик мороженого.

Обернулась испуганная, глаза её стали большими и блестящими, Ванька ещё успел увидеть в них своё отражение: слишком довольное и счастливое для обычной встречи одноклассников, тем более бывших. И ещё Ваньке показалось, что он увидел в лице Леры облегчение? радость? Но она быстро опустила глаза. Подняла мороженое.

– Ваня! Нельзя так пугать! – она не сильно, а так, чтобы просто показать, что злится, хлопнула его по руке, которая до сих пор была протянута к ней, словно лиана, что хочет зацепиться за ствол дружелюбного дерева. Ванька же улыбался, как дурачок из сказки, который впервые увидел прекрасную царевну. – А если бы у меня было больное сердце?

– Давно приехала?

Лера вдохнула то ли испуганно, то ли раздражённо. Подняла глаза, глянула украдкой, быстро опустила взгляд. Почему опять не смотрит прямо? Боится что-то увидеть? Или уже видит?

– Вчера вечером.

– Почему не предупредила?

Бабка ушла. Лера неопределённо повела плечом, как бы говоря, а что предупреждать, вот она я, ты меня всё равно нашёл. И правда, нашёл. И как так у него получается всё время приходить туда, где есть она?

Мороженое перешло в руки кассирши. Ванька с ужасом представил, что с ним стало пока оно ждало в горячих руках Леры, а теперь вот ещё новое испытание.

Лера оплатила, взяла мороженое, тихо сказала «спасибо» и ушла. Ваньке – ни слова. Просто пошла на выход. Кассирша даже не успела открыть рот, чтобы спросить, что будет брать Ванька, как он бросился следом за Лерой. Так просто не отстанет, тем более если не было сказано прямого «нет».

– Ты меня избегаешь? – Ваньке казалось, что Лера должна была его слышать, чувствовать его энергетику, которая стремилась следом за ней, пыталась опутать, окутать, уберечь, но Лера опять вздрогнула.

Она посмотрела ему прямо в глаза. И сейчас он увидел там грусть.

– С чего ты взял? – пачка в её руке была ещё не открыта.

Она мяла краешек упаковки в руках, посматривала в сторону, на улицу, где никого не было, потому что будний день, потому что весь посёлок на работе. Мурашки на её руках куда-то бежали. Ванька заворожённо смотрел на них.

– Лера, что случилось? Почему ты приехала? – спросил Ванька.

Сколько можно этой неизвестности? Сколько можно это терпеть? Она вернулась просто так или по какой-то причине? Если эта причина не он, а другой парень, он поймёт. Он поймёт и отойдёт в сторону. Но это не точно.

Лера выдохнула опять. Её дыхание мельком коснулось Ваньки, но даже это заставило трепетать. Он помнил её дыхание на своей коже, в лесу, когда она была так близка и счастлива. Вроде бы.

– Я осталась без работы, – наконец Лера сказала. И улыбнулась – невесело.

– Ох, я не знал. Тебе нужна помощь? Деньги? Работа? Хочешь, поговорю с парнями, может в бухгалтерию…

Ванька зачастил, распереживался. Остаться без работы тяжело, особенно девушке.

– Нет-нет, Ваня, успокойся, – она подняла глаза, улыбнулась уже поуверенней. Ободряюще. – Ничего не надо.

Лера кивнула, словно у неё в голове ещё параллельно шёл разговор с собой.

– Мне просто надо побыть здесь, подумать. Работа мне пока не нужна.

– Хорошо, – серьёзно ответил Ванька. – Но если что, ты обращайся, я поговорю…

– Ладно, – перебила она его и смешливо фыркнула. Даже как-то умильно.

– Хочешь… покатаемся вечером? – решился спросить Ванька. Он так соскучился по ней, что готов был прямо сейчас запихнуть её в машину и не выпускать, пока не насмотрится, не наговорится с ней. Но заметил, как она нахмурилась, слегка, но заметно. – Или ты хотела побыть одной? Мне тебя не беспокоить?

Ванька сделал шаг назад. Даже полшага, но этого хватило, чтобы Лера пробудилась. Она со страхом посмотрела на это движение, резко подняла глаза и схватила его за руку, словно вот секунда, и Ванька бы испарился вместе с этим расстоянием, что теперь их разделяло.

– Нет, подожди, – он никогда не слышал столько паники и торопливости в её словах. Это и пугало, и обнадёживало. Лера поспешно отдёрнула руку и начала её разминать, будто только что перенапрягла. – Прости… да, давай покатаемся. С удовольствием.

– Хорошо, тогда спишемся.

Ванька не выдержал, тоже дотронулся до неё, до такой маленькой, светленькой в чёрном, но всё равно воздушной. Она вздрогнула, мурашки вновь пустились танцевать по её телу, приподнимая чуть видимые волоски.

– Да, – Лера хмуро рассматривала происходящее, но теперь уже уверенно кивнула.

С подтаявшим мороженым она развернулась и ушла.

Оставался только путь вперёд.


*


– Стоять здесь страшнее, чем ехать, – Лера цеплялась за перила и свесившись недалеко за них, смотрела на речку.

В середине и иногда по краям возникали воронки, быстрины – попадёшь в неё и пропадёшь. Вода уже слегка окрашивалась в розоватый тон от заката. И Ванька не мог налюбоваться оттенками: ему всегда нравилась вода, подсвеченная мистическим, каким-то волшебным цветом вроде закатного или рассветного. Казалось, что в эти моменты из воды может возникнуть кто угодно: начиная обычным сомом и заканчивая водяным.

– Высоты боишься? – озабоченно спросил Ванька.

Не хотелось, чтобы встреча хоть чем-то омрачилась.

– Нет, просто бурное воображение, – усмехнулась Лера, поднимая с моста небольшой камешек и кидая его в речку. – Непроизвольно в голове появляются кадры, как мост падает, и мы с ним.

– Ну, – улыбнулся Ванька таким фантазиям, – вместе не страшно. Плавать умеешь?

– Пф, конечно, – фыркнула Лера. – Но только это не поможет, когда со всех сторон окажется бетон.

– Мост не упадёт разом, сбежать-то мы успеем, когда почувствуем неладное, – пожал плечами Ванька.

– Да, наверное, – легко согласилась Лера.

Но Ванька заметил, как это замечание успокоило её: плечи расправились, глаза перестали бегать по воде, словно выискивая безопасные островки.

– Почему ты здесь? – вдруг спросила Лера.

Она не смотрела на Ваньку, но он чувствовал её внимание к нему. Но вопрос задала, конечно, странный.

– В каком смысле? – усмехнулся Ванька. – Приехал посмотреть закат. С тобой.

– Нет, – улыбнулась Лера и глянула на него. – Почему ты остался в посёлке?

– А-ах, это, – протянул Ванька. – Да так, обычная история о том, как у меня появилась аллергия на город. Тут же всё проходило: и зуд, и кашель, и раздражение, – Ванька предусмотрительно умолчал, что переставало раздражение быть у Ани. – В общем, я перебрался сюда. Удалёнка – наше всё, – спасла меня.

– Но ты же, – неуверенно проговорила Лера, – вроде был женат. Или я что-то путаю?

Ванька замешкался всего на секунду: пытался понять, что он чувствует к этому разговору, к воспоминаниям, к той, что подвела и оставила его… Ничего. Уже ничего. Спокойно всё стало.

– Был женат, да. Она не захотела быть с милым в шалаше. Не рай это для неё, – он увидел, как глаза Леры расширились от лёгкого негодования и поспешно добавил: – Я её понимаю. И уже не осуждаю. Хотя поначалу было немного, признаюсь.

Лера покачала головой, недовольно поджав при этом губы.

– Прости, что напомнила, – сказала она, после недолгого молчания, которое прерывалось всплесками и гулом редких машин.

– Ничего страшного, уже не болит, – честно ответил Ванька и тепло улыбнулся, подбодрил, заверил.

Ванька видел, как Лера убрала руку с перил, заметил, как к её ладошке прилипла старая голубая краска. Лера протянула руку и неловко, будто раньше так не делала, дотронулась до его плеча.

Ванька был в футболке – лето как-никак, – поэтому прекрасно чувствовал каждый Лерин чуть прохладный пальчик, по которому, он знал, побежало тепло от его тела.

Лера не торопилась убирать руку, словно согреваясь, но отдавая успокоение и сострадание. Она слегка перетряслась, будто замёрзла.

– Вот, держи, – Ванька мигом снял накинутую кофту, которую взял как раз на случай, если Лера замёрзнет.

Он окутал кофтой тонкие плечи, видя, как ей идёт насыщенный зелёный цвет, который слегка затемнил светлые глаза. Или это произошло от его действий?

– Спасибо, – улыбнулась Лера, оборачивая рукава вокруг себя. И Ванька банально подумал, что не отказался бы быть на месте кофты.

В конце, перед тем как застать последние всполохи заходящего горящего солнца, Ванька краем глаза заметил, как Лера, уткнувшись лицом в рукав, потёрлась щекой о ткань. Он улыбнулся, но, конечно, ничего не сказал. И только приятное тепло, совершенно непохожее на вечернюю прохладу, отозвалось в груди, повело, как от бокала вина.

После захода солнца темнеть стало быстрее. Возле воды становилось прохладнее, и даже недавний жар от осознания того, что он всё-таки интересен Лере, плохо согревал: любовь любовью, а организм требовал настоящего тепла.

– Поехали домой, – сказала, зевая, Лера. – Устала сегодня ещё и с этим огородом. Трава растёт как ошалелая, будто её удобряют, а не помидоры.

– Это точно, – Ванька порадовался, что Лера первая предложила поехать.

Конечно, везти её домой не хотелось. Он не отказался бы посидеть с ней в машине, послушать музыку, рассказать что-нибудь, предложить завтра, – или на крайний случай в конце недели, чтобы не надоедать своим присутствием, – съездить на речку, искупаться, пока есть такая возможность и холодные ночи окончательно не застудили воду. Но… домой так домой. Слово девушки – закон.

Ванька сел в машину, завёл мотор. Лера замешкалась на улице. Стояла возле двери, держась за ручку, и смотрела по сторонам. Лицо у неё было слишком сосредоточенным и взволнованным – Ванька не решился её потревожить. Дождался, пока она надумает что-то своё и сядет в машину.

– Домой, – тихо проговорил Ванька.

Лера кивнула. Но уже неуверенно.

Ванька остановился возле дома Леры, где цветов в палисаднике стало меньше. Лера выдохнула резко: то ли злилась, то ли просто была недовольна.

– Спасибо за вечер, – улыбнулась она, отстёгивая ремень безопасности, и прямо посмотрела на Ваньку.

Он заметил, как её взгляд скользнул по его губам. Руками крепче уцепился за руль, чтобы ненароком не сорваться, не схватить Леру в охапку и сбежать с ней куда подальше. От всех и от всего.

– И тебе спасибо, – Ванька напряжённо растянул губы в ответ, думая, как ему сейчас не хватает холодного душа, который бы привёл в чувства и потушил горящее от желания тело.

– До завтра.

Всё ещё смотря на Ваньку, Лера взялась за ручку, но так её и не дёрнула, не открыла дверь. Бесконечно долгую секунду они смотрели друг на друга, а потом Лера прошептала:

– Ваня, – она нервно облизала губы, и было в этом желания и призыва больше, чем в дальнейших её словах, – поцелуй меня.

Ваньку просить дважды не надо. Не смотря, как и что делает, трясущимися руками он отстегнул ремень безопасности и медленно стал наклоняться, чтобы насладиться ожиданием, чтобы дать время Лере – мало ли передумает, хоть так не хотелось, чтобы это произошло.

Она ждала и смотрела на Ваньку с участившимся дыханием. Ладонь убрала от двери и неуверенно – какая же Лера неуверенная! – потянулась в сторону Ваньки. Он перехватил её руку и немного неудобно закинул её себе за шею. Лера обняла его за плечи и подвинулась ближе, чтобы было сподручнее.

Ванька и Лера оказались лицом к лицу. Оба замерли. Был вечер и фонари прекрасно освещали и улицу, и их сидящих в машине. Но Ваньке было на это всё равно. И судя по поведению Леры – ей тоже.

Ванька взял Леру за затылок и притянул ближе к себе. Почувствовал, как её прерывистое дыхание стало ещё более рваным, горячим. Губы её раскрылись, как и глаза, словно каждый миг она хотела запомнить в мельчайших деталях. Но когда Ванька легко, совсем неуловимо поцеловал её верхнюю губу, она закрыла глаза, из груди её послышался будто бы стон, который был очень тихим и каким-то вибрирующим, словно кошка мурчала.

– Киса, – прошептал Ванька, не сдержался: Лера так была похожа на балдеющую кошку. Такая же уютная, домашняя, ластящаяся и мягкая.

Лера приоткрыла потемневшие осоловелые глаза и чуть приподняла уголки губ, отчего стала ещё более манящей и привлекательной.

И Ванька поцеловал её. Глубоко и страстно, вдавливая свою руку в её талию, прекрасно чувствуя каждое ребро, каждую мягкость под ладонью. Другой ладонью держал за шею, боясь того момента, когда Лера решит закончить, отстранится. Но она крепче сжимала его плечи и цеплялась сильно и отчаянно, дико и уверенно. А он гладил большим пальцем по её щеке и пытался мысленно успокоить: всё хорошо, киса, теперь всё будет хорошо.


*


Ванька проснулся от смутной тревоги. В животе опять крутилось предвкушение чего-то или неприятного, или хорошего. Но если учесть, что это предчувствие до такой степени скрючило живот и заставляло волноваться, случится оно должно в считаные часы. Ванька нахмурился: скорей всего это будет связано с Лерой – в последнее время только из-за неё Ванька мучился подобным ощущением.

– Оладушек? – мама уже и поднялась, и наготовила, и прибралась дома: вот тебе и выходной – Ванька усмехнулся, подумав, что она, вероятно, никогда не отдыхает.

– Позже, – и поспешно добавил, пока не последовало тирады о неблагодарности и смерти от голода: – но спасибо, выглядит очень вкусно, я правда пока не хочу.

– Хорошо, – сказала мама с тяжёлым выдохом, словно устала уже бороться с этими его странностями.

– Кстати, – после минутного молчания и заваренного чая начала мама. – Ты же сейчас вроде бы общаешься с Лебедевой, да?

Ванька немного напрягся. Он не говорил маме о Лере, так получилось. Точнее, пока не хотел ничего рассказывать. Да и что там было сообщать: вот мы ходили в лес, вот мы гуляли вечером, вот мы целовались – да так, будто ничто другого не существовало в этом мире, только мы и наши желания. Ванька проморгался, прогоняя воспоминания о губах Леры.

– Ну да, немного общаемся.

Совсем чуть-чуть, ага.

– Говорят, она уволилась со школы в городе. Просто прибежала в один день и написала заявление по собственному. Директриса чуть с ума не сошла: такая учительница хорошая и ушла. Тебе Лера ничего не говорила по этому поводу?

– Уволилась? Сама? – неправильно ответил на вопрос Ванька. – Ты уверена?

– Ну да.

Сомнения не слышно. Ванька бездумно взял оладушек и запихнул его в рот.

– А говорил, есть не хочешь, – недовольно отозвалась мама. – Ладно, я к бабушке. Про дрова не забудь.

Ванька выглянул на улицу: пасмурно. Вероятно, душно, но хоть солнца нет. Дрова колоть будет сподручней.

– Бог в помощь.

За спиной послышался до боли знакомый, нежный голос. Ванька от неожиданности промахнулся, рубанул криво, но, благо, обошлось.

– Спасибо, – отозвался удивлённо.

Лера улыбалась, но как-то вымученно и грустно – да сколько уже можно грустить? Глаза так вообще не затронула улыбка: водянистые и будто бы пустые. Опять что-то надумала себе. Ванька не хотел ничего слушать, точнее, боялся, что услышит такое, отчего потом не сможет нормально спать.

– Принесла тебе, – Лера достала из висящей на плече сумки Ванькину кофту и протянула ему.

Смотрелось это глупо: Ванька, стоящий с топором среди колотых дров, и Лера, чуть в стороне, с кофтой, в которую хотелось опять её укутать. Чтоб неповадно было.

– Пошли, зайдёшь, у меня руки грязные, – Ванька воткнул топор в пень и направился в дом.

– Но я… – начала было Лера, но он даже не обернулся к ней, не прислушался. Понял, если не реагировать, она последует за ним. А Ванька хотел, чтобы она зашла, потому что разговаривать на улице, где за забором могла притаиться соседка, не хотелось. А Ванька знал, что разговор, какой-никакой, да случится.

– Пить будешь?

Ванька скрылся на кухне, оставив Леру в прихожей.

– Нет, спасибо.

Он помыл руки, взял стакан с водой и вышел к Лере. Забрал у неё кофту.

– И чего ты шла в такую даль. Вечером бы отдала… – Ванька старался говорить беззаботно, будто вчера ничего необычного не происходило, отчего сейчас хотелось заграбастать её в объятия, расцеловать, наговорить комплиментов.

– Не получилось бы, я уезжаю, – перебила она его.

Лера сжимала кулаки и не смотрела на Ваньку, который замер со стаканом у губ. Кровь потекла медленней, будто стала вязкой, что сироп. Руки похолодели, ноги ослабели, налились тяжестью, а в голове нарастал отвратительно раздражающий писк, будто комариный, но отмахнуться от него не было возможности.

– Это из-за поцелуя? – спросил, поставив стакан на столик, чтобы ненароком не запустить его о стену.

Лера украдкой глянула на Ваньку, неловко поправила волосы, сгорбилась, вся сжалась, будто он сейчас налетит на неё ястребом и вырвет все перья.

– Нет, не из-за этого, – Лера проговорила очень тихо, так, что Ванька подумал, послышалось.

Внутри бурлила желчь и несправедливость, что норовили выплеснуться и отравить всё вокруг. Всё же было хорошо! И чего ей вздумалось? Чего не хватает?!

– Ладно! – взорвался Ванька. – Если надо, езжай.

Он швырнул кофту на кресло. Лера вздрогнула, расширенными глазами уставилась на него и сделала шаг назад, но Ванька не придал этому значения.

Было желание кинуть ещё хоть что-нибудь. Конечно, в идеале хотелось сделать позвучнее: порычать, например, от такого отношения. Не только к себе, но и того, как Лера относилась к себе. Она же не может ни расслабиться, ни принять то, что её тянет к Ваньке. А он знал об этом, видел и прекрасно чувствовал это и в лесу, и в машине.

Ванька заметил, как Лера спиной пошла на выход, следила за ним, присматривалась. В голове у Ваньки начала складываться мозаика, несвоевременные наблюдения подсказывали… но от злости пока не мог ухватиться за мысль.

Он резко взял стакан в руки, чуть не уронив его. Отнёс на кухню, думая, что Лера утечёт песком из его пальцев, пока он будет ходить. Но она так и осталась стоять на месте.

– Ваня, послушай…

– Мне ещё надо работать, – Ванька махнул рукой, показывая, что не держит, что она вольна уходить.

– Ваня, я боюсь, – не вытерпела, выпалила Лера. И закрыла рот руками, словно бы сама испугалась своих слов. Но потом выдохнула и продолжила: – Ваня, мне страшно привязываться к тебе. Страшно, что ты мне понравишься до такой степени, что я уже никуда не смогу ни уехать, ни уйти.

Она говорила торопливо, глотая слова. Или это были слёзы? Ванька видел, что щёки её стали мокрыми, но подходить не торопился: пусть скажет всё. Пусть пояснит, выговорится.

– Мне так теперь страшно довериться кому-то, и поэтому я постоянно убегаю. Но меня всё время тянет обратно, к тебе, будто нас уже связала нить, которую вот ничем не перерезать.

Лера часто задышала, как перед истерикой. Ванька вновь сходил на кухню, принёс ей воды.

– Почему ты боишься меня? – решился спросить Ванька, пока она мелкими глотками пила и вроде как успокаивалась.

– Не хотелось бы наступать на те же грабли, – грустно усмехнулась Лера.

– Ты о чём? – не понял Ванька, забирая стакан и вновь ставя его на столик. Теперь стало боязно, что Лера убежит, если он отлучится.

– У меня недавно закончились отношения. Не очень хорошие, – замялась Лера. – Ладно, у меня был парень – Никита. Не муж, мы жили вместе. И он… делал мне больно.

Ванька скептически поднял бровь, не совсем понимая всю серьёзность ситуации. Лера, видимо, заметила его недоумение.

– Ладно, он… бил меня. И я боялась его до потери сознания. Но когда я забеременела, думала, что всё наладится, что мы станем настоящей семьёй. Но нет… Только после выкидыша я смогла уйти от него.

– Значит, слухи про аборт – неправда, – под нос проговорил Ванька, не думая, что Лера услышит.

Но она ответила:

– Аборт? Не было такого. Наверное, кто-то сказал, что я уже не беременна, а остальные додумали, каким образом это случилось.

Лера подняла глаза к потолку и через зубы выдохнула, будто сдерживая вой. Затем она храбро глянула на Ваньку.

– И, понимаешь, теперь с парнями сложно. Как верить, если был такой опыт?

– Ты разве замечала за мной склонности к насилию? – Ванька стал медленно, показывая руки, подходить к Лере, будто успокаивал загнанную пантеру.

– Н-нет, – неуверенно ответила она.

– При желании можешь связаться с моей бывшей, она тебе расскажет, что я – лучшее, что было у неё в жизни, – шутливо проговорил Ванька.

Лера вымученно хохотнула. Руки её болтались вдоль тела, какие-то поникшие, вялые.

Наконец Ванька дошёл до неё: эти пару шагов показались целым километром.

Он потянулся к Лере, боясь испугать и оттолкнуть, но она сама стала наклоняться и льнуть к нему: ну точно кошка.

– Только я мокрый, – проговорил Ванька ей в макушку, когда она уже обхватила его руками за талию и полностью, прямо вся, слилась с ним.

– Ничего страшного, – сказала Лера в его грудь.

Ванька услышал, как Лера шумно втянула носом его запах. Улыбнулся, но решил не смеяться, чтобы не смутить. Пока что.

– Прости, – приглушённо и устало проговорила она.

– Не за что извиняться, – поторопился заверить её Ванька.

Он ощущал, как Лера из каменной, скованной статуи превращается в человека, успокаивается, становится живой и чувственной.

– Ты… – Лера отлипла от него, но не до конца: она подняла руку и взяла его за лицо, погладила по щеке, – ты очень хороший парень. Но я пока… не могу. Боюсь.

Лера смотрела прямо Ваньке в глаза. Она сделала шаг назад. Замерла, встретив сопротивление двери. Не глядя нашарила ручку и, неторопливо, словно хотела, чтобы её задержали, открыла дверь. И вышла.

Ванька нахмурился. В голове всплыл сегодняшний сон, который, как думал, забылся: три загадки, три задания, три дороги, три брата – и почему всегда это «три» так важно?

Ванька тихо зарычал себе под нос и выбежал следом за Лерой, которая уже успела выйти со двора.

– Бояться в порядке вещей, – выкрикнул он с крыльца. Наверняка все соседи слышали, да и ладно. Сейчас для Ваньки было главное – задержать одну-единственную девушку, которую он мог потерять. Опять.

Лера остановилась, повернулась. Щёки её ещё были мокрые и блестели при свете дня. Но она не выглядела удивлённой, скорее измученной. Ваньке показалось, что на её губах промелькнула облегчённая улыбка, но обнадёживать себя не торопился.

– Но и убегать у тебя постоянно не получится, – он быстрыми шагами приближался к ней, стремительный, что выпущенный из рогатки камень.

Глаза Леры стали округляться, как и губы. Часто моргая и скорей всего не понимая, что Ванька собрался сделать, она смотрела на него.

– Что ты… – только и смогла прошептать Лера, когда Ванька южным ветром налетел на неё. Нежно взял её лицо в руки.

– Тебя тянет ко мне. И я не хочу тебя отпускать, – начал шептать Ванька ей в губы, но пока не целуя. – Не уезжай.

И столько страдания было у Леры на лице. Ванька видел, как в ней боролись две сущности: бросить и продолжить бежать, но быть в безопасности, или опять довериться, своему сердцу и душе, попытаться вновь стать любимой. И любить.

И она обняла его в ответ, притягивая, словно умоляла продолжить.

У Леры были бархатные, солёные губы. Поцелуй слегка отдавал железом и печалью, но где-то дальше, глубже, чувствовалась надежда. Что не всё потеряно. Что есть ещё возможность.

Ванька оторвался от её губ, поцеловал щёки, глаза, опять вернулся к губам и нежно, невесомо коснулся их. Снова дошёл до щёк и, приблизившись к уху, сказал:

– Останься со мной. Пожалуйста. Останься со мной навсегда.

Глаза Леры были прикрыты. И за этими закрытыми веками она прятала настоящие эмоции, которые Ванька мог бы разобрать по цвету радужки.

Шумно выдохнув, Лера открыла тёмные воды своих глаз и… кивнула.

Примечания

1

Звери – Рома, извини

(обратно)

Оглавление

  • *** Примечания ***