В пропасть из хинкальной [Артём Олегович Мещеряков] (fb2) читать онлайн

Артём Мещеряков В пропасть из хинкальной

В хинкальной

Июль. Жара. Воронеж. Вечер.

Я слышал пение грузин.

Я размышлял тогда о вечном

В хинкальной за столом один.

Вы подошли ко мне с заказом,

Пока я ждал своих друзей.

Ваш образ мне напомнил сразу

Звезду чарующих ночей,

Ту предрассветную Венеру,

Которая в столь тёмный час,

Светя собой сквозь атмосферу,

Служила музой мне не раз.

Своей улыбкой бесподобной,

Своим прелестным милым видом,

Символизируя свободу,

Вы были, словно Атлантида,

И глубока, и неизвестна,

С весёлой нежною душой.

Своей походкою прелестной

Вы словно завладели мной.

Ваш цвет волос подобен солнцу

Авроры северных морей…

Я был для Вас лишь незнакомцем

В один из жарких летних дней.

Вы скрылись в городе вечернем,

Средь шума едущих машин,

Оставив мне лишь вдохновенье

Из атлантических глубин.

Ветер веет с юга

Ветер веет с юга

Вечером весенним,

Видно, прав Есенин,

Спящая округа

След твой не видала

Под луной взошедшей.

Может, ты скучала,

Ночь одна проведши?

Может, ты искала

Идеал далекий?

Вряд ли. Но, быть стало,

Отголосок звонкий

Твоего бокала

Мне поведал снова –

Ты опять бухала

В вечер выходного.

Настала тихая безветренная ночь

Настала тихая безветренная ночь.

На небе облачном не видно звездопада,

Среди деревьев небольшого сада

Я вижу человеческую дочь.

Она идёт спокойно по дороге,

Взгляд гордый устремив вперёд,

И, кажется, она поёт

Неслышно песню. Неземные ноги

Ступают плавно по земле остывшей,

Под ними прогибается покорная трава.

Шумит листва, под загородной крышей

Струится в дверь ночная синева.

Внутри все спят. Снаружи воздух чистый

Животворит воронежскую степь.

Поток реки широкий, серебристый

Блестит в низине, отражая облачную цепь…

Она идёт, свободой наслаждаясь,

Ища какой-то скрытый смысл кругом,

И луноцветы, с ней соприкасаясь,

Мгновенно расцветают, будто днём.

Она исчезла вновь в дверном проёме,

С собою тайну ночи унеся,

И кажется, что с нею красота Эдема вся

Теперь укрылась в загородном доме.

Тишина

Тебя мне сильно не хватало

В печали жарких летних дней.

Тебя всегда казалось мало:

И ночью в свете фонарей,

И днём под солнцем раскаленным,

В часы зари, в часы дождя –

В своём сознаньи приземленном

В тебе всегда нуждался я.

Ты приходила ненадолго

И уходила, не простясь.

Не насладившись вместе толком,

Мы вновь теряли нашу связь.

Ты оставляла только память,

О тех мгновениях покоя,

Лишь обещая предоставить

Надежду встретиться с тобою.

Этой ночью

Я этой ночью ощутил покой,

Когда взглянул на небо синее, бездонное,

И в этот миг моё сознанье утомленное

Соединилось с светлою мечтой.

Среди огней большого города в окне

Мне виделся твой силуэт неповторимый.

Ты спать легла, и сон твой, ангелом хранимый,

Был безмятежен в полуночной тишине.

И я мечтал о том, чтоб демоны тревоги

Не нарушали твой прекрасный сон,

Чтоб твой покой от зла был огражден,

Чтоб страх ночной не появлялся на пороге.

Последняя буря

Последняя буря перед долгой зимой

Как спор последний между мной и тобой.

Как ветер задумчивый листья опавшие

Судьба нас уносит в стороны разные;

Прохожие смотрят глазами уставшими

На этот полёт над лужами грязными.

И дождь нескончаемый улицы серые

Пытается смыть накануне морозов,

Из туч без конца льются крупные слёзы

На землю, на крыши домов потускнелые.

Все скоро закончится. Зимняя стужа

Покроет нас льдом, сделав вечно свободными,

И над фонарями, до боли знакомыми

Нас снова тоскливой метелью закружит.

Ты не ищи меня на предпоследнем этаже

Ты не ищи меня на предпоследнем этаже,

Я не вернусь, как это грустно ни звучит.

Я буду здесь. Но без тебя уже

Срок жизни, мне судьбою отведённый, пролетит.

Не жди меня, я начал с чистого листа

Свой нестабильный временной отрезок,

Упершийся с тобой в тупик (наверное, я резок).

Но как бы ни было, знакомые места

Пусть горечь у тебя не вызывают

С воспоминаниями обо мне,

Все то, что было, было словно бы во сне,

А сны всегда, поверь мне, исчезают.

Ты не ищи меня, мне больше ни к чему

Идти с тобою по одной дороге.

Уже все решено, и потому

Я ставлю точку в этом монологе.

Незнакомке

Я Вам пишу из Амстердама

(На самом деле из России).

В сетях проклятых инстаграма

Я приближаюсь к амнезии.

Мой vpn немного глючит

И сам я несколько завис.

Я жду, когда меня отключат,

Вернут к реальной жизни. Мисс,

Я Вам пишу, поскольку этим

Хочу я скуку утолить,

Я провалился в Ваши сети,

Пытаясь об одной забыть.

Я Вас прошу, не нужно сразу

В свой чёрный список помещать

Мой фейк-аккаунт несуразный,

Имевший смелость Вам писать.

Мне хочется лишь на мгновенье,

Любуясь Вашей красотой,

Забыться в кратком наслажденьи,

Не вспоминая о другой.

От Вас мне большего не надо,

Живите счастливо вовек.

С почтеньем, пишущий из ада

Вам незнакомый человек.

28 июня

Под хиросимой, под вишневым essa

Я Вам записывал гс. про Ницше.

Вы думали, возможно, что Вы выше

Моих бухих речей, лишенных стресса.

Вы были, как казалось мне, спокойны

И отвечали с легким недовольством,

Но, не найдя мотивов непристойных

В моих речах, Вы поняли, что просто

Я Вам хотел поведать о прошедшем,

(Ваш разум удивив при том немало).

Вы что-то мне ответили устало

В тот летний день, к закату подошедший.

А я остался в свежести вечерней

Прокручивать в себе воспоминания,

Жалеть о Вашем недопонимании

И дальше отмечать свой день рождения.

Напасть

В вечернем сумраке при мертвой тишине

В меня вселяется какая-то напасть.

Она порою разжигает страсть,

Порою держит разум в полусне,

Рождает силу, рвущую внутри

Оковы смысла здравого, неся с собой страдание,

Глумится от зари и до зари

Над всем с ума сошедшем мирозданием.

Вселяет в душу смутную печаль

И вместе с нею будит спящую тревогу,

Возводит стену между мною и людьми и как февраль

В конце концов все чувства охлаждает понемногу.

***

Я вчера не лапал Вашу грудь

И два пальца не совал Вам в жопу.

Я вчера решил чуть-чуть бухнуть,

Только малость перебрал чего-то.

Разговор о Ницше пропустив,

Оказавшись в комнате какой-то,

Я не смог найти презерватив.

Не смутившись этого нисколько,

Я обещал навеки Вас любить

И крупной суммой денег удостоил.

Ещё я обещал Вам бросить пить,

Но только этого тогда я не запомнил.

Я перегаром свечи зажигал,

Внеся в ту ночь романтики кусочек.

А дальше… Дальше помню, кто-то звал

Меня куда-то, сунув мне платочек.

Потом я помню кладбище. «Отелло»

Такая была надпись на платке.

В руке была бутылка «Изабеллы»

Пустая, словно мысль на языке.

Чего я Вам наговорил, не помню,

Но Вы куда-то скрылись от меня.

Я начинал свой долгий путь в агонию

Пустого нескончаемого дня.

Вы были так прекрасны, словно ложь,

Сквозящая теперь повсюду.

Я в Ваш великолепный круг не вхож

И Вашим рыцарем я никогда не буду.

И как по пьяне встретившись случайно,

Я улыбнусь, спокойно разойдясь.

Пусть прочих будоражит Ваша тайна

И разжигает в них слепую страсть.

Похмелье. Мы всё время платим

За наслажденья лёгкие часы,

И, проводив рассудок на закате,

Его встречаем утром, мокрым от росы.

Мой разум, где ты был в тот вечер,

Когда я долго беспробудно пил,

Когда я разом в роковую встречу

Все деньги, бывшие при мне спустил?

Моё похмелье – спутник жизни пьяной –

Свой опыт дарит вместе с болью.

И только грусть, как прежде, пеленой туманной

Опять свою диктует волю.

Цитокиновый шторм

Цитокиновый шторм

Как предвестник беды

Провожает в ничто

Дней спокойных следы.

За туманным стеклом

Вирус странных идей

Рушит грань между сном,

Между миром теней.

В изоляции снов

Власть безумных идей,

Диктатура стихов

С каждым днём всё сильней.

Словно мрак из-за штор,

Здравый смысл гоня,

Цитокиновый шторм

Рвётся внутрь меня.

По мотивам истории, услышанной 25. 08. 2022

Мне б написать стихотворение

О том, что сделал ты со мной,

Но не приходит вдохновение,

Вместо него приходит боль.

Она приходит незаметно,

Скрываясь где-то в глубине,

С уснувшим чувством безответным.

С воспоминаньем о том дне,

Когда записку ты порвал,

Похоронив мое доверие,

И свой покинул педьестал,

Оставив горечь и сомнение

В моей способности любить.

Как свергнутый с небес Денница

Ты взял из рук моих синицу

И журавля решил убить.

Мне б написать стихотворение

О том, что сделал ты со мной,

Но не приходит вдохновение,

Оно раздавлено тобой.

Dark light

Your eyes, shining with a dark light

Coming from somewhere deep inside,

Inevitably consume my mind

As soon as the horizon brings the night.

Я ощущаю дикую усталость

Я ощущаю дикую усталость,

Когда пытаюсь о тебе забыть.

И кажется, что больше не осталось

Возможности и сил как прежде жить.

Густеет сумрак в воздухе весеннем,

На мартовской земле царит мороз,

Но в ожидании апрельских гроз,

Вокруг все дышит умопомрачением.

И время сжалось; будто бесконечность

Приклеила к тебе мой взгляд,

И противоречивую беспечность

Во мне вновь будит твой наряд.

Но ненадолго. Дикая усталость

Меня пытается отправить в забытье,

А я хочу взглянуть ещё, хоть малость,

На милое изображение твое.

Автобус 5а

Автобус пятый «А» как символ безысходности.

Мелькают за окном огни домов.

Меня не беспокоят больше новости,

Мне хочется укрыться в мире снов.

Шум двигателя, словно колыбельная,

Тоскою окружает разум мой,

Бессонница, усталость двухнедельная

Сопровождают этот путь домой.

Я ждал тебя, теперь же одиночество

Опять сверлит мои мозги.

Вокруг все рушится и рвется на куски,

Как здания в дождливый день в песочнице.

Как сон при звуке дрели у соседей.

Как утренний туман и дальше в том же духе.

Я не хочу писать об этом бреде,

Транслируя бессмысленные муки.

Я б не хотел тебя увидеть снова.

Мой мир уже разрушен до основ.

Мне хочется лишь скрыться в мире снов

В автобусе средь города большого.

***

Впереди тупик. В тёмном помещении

Темницы глаз твоих сижу я взаперти.

Я пробовал уйти, но с каждым возвращением

Я забывал о пройденном пути.

И словно в чашке чая, в твоих глазах холодных

Я растворяюсь и теряю разум свой.

Но горизонт событий твоих просторов звёздных

Я не могу покинуть, не вернувшись за  тобой.

О женщинах

Нам часто кажется, что женщины прекрасны,

Хотя прекрасны наши представления о них.

На деле женщины едва ль не ежечасно

Меняют версии себя самих.

Порой они неописуемо прелестны,

Но могут роль свою за миг сменить,

И кажется тогда, что более уместны

Сравненья их со злом, которое нас хочет погубить.

На деле женщины лишь череда спонтанных изменений

(А может, не спонтанных, это тема вечных прений),

Которые, подобно горсти уносящихся мгновений,

По сути временны, как переходящий мир коротких сновидений.

Ночной город

Огни на предпоследних этажах

Не предвещают ничего плохого.

Шумят деревья в парках и садах,

В тиши, несвойственной для города ночного.

Мерцают фонари на улицах безлюдных,

Кварталы в безмятежном мраке спят,

И, утонув в мечтах сиюминутных,

На небе звёзды беззаботные блестят.

Но между тем дыханье запада холодное

Неотвратимо тёплый воздух вытесняет,

Заполоняют небо тучи тёмные,

И чернота на город наступает.

Рай шахида. Поэма начала окончания начала конца

Осознай: вдалеке виднеется рай,

Рай шахида. Кровищи теперь через край.

Край печи вавилонской в обгоревших костях,

Не показанных, впрочем, пока в новостях.

Дым приносит страх ветром юго-западным

Вместе с гулом колонн машин-рефрежираторов.

В 5 утра незнакомец приходит домой

И грозится какой-то тюремной статьей.

Ветер северный мрак несёт из столицы.

Может, стоит решиться вусмерть напиться,

И проспать свою смерть с воскресением вместе,

Ожидая расправы, победы и мести.

Смысл есть и другое решенье принять

И начать решительно паниковать.

Паникуй или спи. Это выбор простой.

Спи, замри, бей, беги или Летова пой.

Виктор Цой ещё жив. Сталин мёртв, Ленин тоже.

(Так и хочется треснуть кому-то по роже).

В рот я, знаете сами что, первый канал,

(Хоть он мне при запоре не раз помогал).

И второй тоже в рот (и, пожалуй, не только).

Я на свадьбе, напившись, кричал как-то "горько".

И четвёртый и третий – этот постмодернизм

Не даёт всё же права пиарить фашизм.

Тамада весь в салате, а гости сбежали;

Пир во время чумы запретить обещали.

Я хотел жизнь познать, но теперь в другой раз,

А сегодня я снова познаю маразм.

Карабас-Барабас в непонятном театре,

Походящем на цирк, танцует под "country".

И играет "Калинка", но гостей уже нет…

Дальше память устала терпеть этот бред.

Милосердно пришло в мою душу забвенье,

Лишь осталась во мне мысль "Я гений,

Эта серая масса погрязла в болоте"

(Я опять захлебнулся в собственной рвоте).

О какой-то мразоте я вновь вспоминал.

Я пока ещё жив, хоть и сильно устал.

Где-то там вдалеке виднеется рай

(Или страшный обман). К нам придёт дед Мазай

И поднимет со дна наши мертвые кости,

Утонувшие в гордости, мести и злости.

В камуфляже Герасим по берегу бродит -

Это он в пять утра дверь в квартиру выносит.

Это он – архитектор рая шахида,

А заказчик пытается скрыться из вида.

И дрожащею тварью вернётся история

Словно к мужу-тирану жена. Метанойя?

Нет, не слышал такого. Лучше пропой:

"Этот муж не садист, он спаситель, герой,

Он почти что мессия (миссия наша

Заключается в том, чтоб из всей этой каши

Вынуть топор и начать им махать -

Этот проклятый мир освобождать)".

Дед Мазай на нас смотрит, глаза в пять рублей,

А вдали раздается как гром: "Дай люлей!"

Со священной войны возвращался шахид,

Вместе с кучей врагов уничтожив свой рай.

Всюду только руины, пепел и гарь,

Но зато нам теперь ничего не грозит.

Не выводи меня из полусна

Не выводи меня из полусна,

Позволь забыться мне в тени мечтаний,

Запри меня в тюрьме воспоминаний.

Будь призраком, не будь со мной честна.

Будь непонятной и противоречь

Самой себе. И как в пустыне Ближнего Востока

Мираж находится то близко, до далёко,

Так будь со мной, стараясь всюду пренебречь

И уважением ко мне, и честностью, и мной самим -

Убей во мне ту часть, которая тебя ценила

И постарайся сделать так, чтоб подсознание мое решило

Тебя навеки сделать человеком для меня чужим.

Лучик света на полустанке

Пускай могилы вывернутся наизнанку,

Теперь мне всё равно. Я словно еду,

На поезде и на каком-то полустанке

Мне показался лучик света.

Я Вас любил. Наверное. Не точно.

Возможно это просто пьяный сон.

Донельзя было всё тогда непрочно -

И непорочность Ваша и Ваш милый тон.

Да, Ваш бутон расцвёл цветами на могиле

Пред мертвой и измученной душой.

Вчера мы слишком много с Вами пили

Вино, текилу, водку, стекломой.

Вы призрак. Словно нечисть у могилы.

Реинкарнация былых времён.

Меня Вы подчинили некой силе,

Признаюсь, я в тот вечер был пленён.

Я вывернут сегодня наизнанку

И в переносном смысле, и в прямом

Я просыпался от похмелья спозаранку

И от стыда сгорал сверхдлинным днём.

Вокруг витает смерть. Кровавые кошмары,

Тревога, память угнетают дух.

Мне кажется, меня настигли кары

Небес. Но всё ж колёс по рельсам стук

Мне вновь напомнил Вашу временность, поскольку

Иного я и не предполагал.

И перемены наступают потихоньку,

Неся с собой забвения девятый вал.

3 часа ночи

Кому не спится в 3 ночи? Наверное, тем, кого судьба разыграла,

Своим юмором, непонятным, непостижимым.

Тем не спится, кто за счастьем гонясь, смотрит вдаль с надеждой усталой,

Тем, кто чувствует душу свою в неизвестность гонимой.

Бесконечность. Самое время вспомнить Зенона,

Его апории, все то, что меня отделяет

От тебя, как от солнца, севшего за горизонтом где-то за Доном…

Три часа ночи. Уже потихоньку светает.

Я, наверно, проснусь в своей запертой комнате снова,

В том мирке, где мне время от времени кажется,

Что все тайны вселенной как будто ко мне приближаются,

Заставляя пытаться найти и понять их основы.

Между тем меня снова затягивает в одиночество,

Стоит только мне вспомнить тебя на минутку,

И хотя эта память является пищей для творчества,

Она также играет со мною жестокую шутку.

Ты не Беатриче

Ты не Беатриче,

Хотя я пытаюсь тебя возвеличить,

Увековечить,

Но времени перечить

Не получается, оно обезличит

Любого. Никто никогда не отыщет

Все наши тайны. Лишь пепелище

Останется от нас, от наших мыслей. Кто взыщет

С нас за мысли, слова, за поступки и прочее

(Здесь стоит не вопрос, здесь стоит многоточие).

Сквозь пелену

Сквозь пелену последнего дождя

В бессмысленных и грязных лужах

Я вижу отражение себя

И ощущаю свой талант ненужным.

Последний и бессмысленный закат,

Лучами проникающий сквозь окна,

Похоже, мне нисколечко не рад.

И небосвод, что из презренья соткан,

И месяц издевательской улыбкой

Меня как будто гонят отовсюду.

Я в комнате сижу с пустой открыткой,

Где пишут, кем я никогда не буду.

Холодный космос безразличным мраком

Меня толкает силой в одиночество.

Я признаю свои успехи браком,

Не сомневаясь в собственной порочности.

Сквозь пелену рыдающего неба

(Нет, не по мне, ему я безразличен)

Я наблюдаю в лужах, кем я так и не был,

И этот вид мне стал давно привычен.

Возвращайся

Возвращайся ко мне последней, самой желанной хинкалиной,

Роковой перекладиной в замерзшем пространстве, опорой обманчивой,

Похмельем, белой горячкой, весенней проталиной.

После Сталина в ложную оттепель введи меня вкрадчиво.

Возвращайся ко мне пациентом берлинской больницы,

Вавилонской блудницей, туда, где не всё потеряно,

Чтобы в повести нашей опять на последней странице

Оказаться в Дубовке у ямы в спину расстрелянной.

Оглавление

В хинкальной

Ветер веет с юга

Настала тихая безветренная ночь

Тишина

Этой ночью

Последняя буря

Ты не ищи меня на предпоследнем этаже

Незнакомке

28 июня

Напасть

Цитокиновый шторм

По мотивам истории, услышанной 25. 08. 2022

Dark light

Я ощущаю дикую усталость

Автобус 5а

О женщинах

Ночной город

Рай шахида. Поэма начала окончания начала конца

Не выводи меня из полусна

Лучик света на полустанке

3 часа ночи

Ты не Беатриче

Сквозь пелену

Возвращайся