Не чужие [Эва Коэн] (fb2) читать онлайн

Эва Коэн Не чужие

Глава 1

— Ева… Савельева! Долетела! Бледная — то какая… — театрально прикрыв рот своей ладошкой, пропускает смешок моя лучшая подруга. — Это все из — за низкого гемоглобина в твоей крови. Я читала одну статью: там написано, что красные кровяные тельца перестают выполнять главную свою задачу, а именно доносить кислород куда нужно. Иными словами — страдает весь организм, — грустно констатирует столь не веселый медицинский факт, совершенно ко мне не относящийся.

— Не кричи ты так! Я очень рада тебя видеть, Анют, — стискиванию её ладную фигурку в своих объятиях до легкого хруста.

Немного отстраняюсь от нее. Такая она милая, искренняя и не по — детски серьезная для своего возраста. А я на минуточку на семь лет ее старше.

— Ань, ты на машине?

— Конечно! Пошли, а то я опаздываю уже в институт, — на парковке многолюдно, но Анюта, буквально, идет тараном, держа меня за руку.

— Запрыгивай в мою малышку, милая.

Перед моими глазами, действительно, появляется «малышка» Пежо красного цвета. Немного не подходит к взрывному нраву Ани, но это тоже вполне сносная машина, чтобы ездить по этим городским джунглям.

Послушно приземляюсь на пассажирское место и затягиваю ремень безопасности потуже.

— Ев, так как ты перевелась в наш институт, ты должна пройти дополнительное собеседование с ректором. Подготовься, как следует. Она мадам с тараканами в голове и умеет довести до микроинсульта. Будь осторожнее с ответами на ее вопросы. Отвечай предельно четко и без лишней информации. Она в курсе о твоём диагнозе, — поджав свои пухлые губежки, она возвращает свое «водительское внимание» полностью на дорогу.

Подруга довозит меня до съемной квартиры за полтора часа. Моих немногочисленных сбережений хватило только на этот район. Главное метро рядом.

— Не скучай. В понедельник ты должна прийти к двенадцати. Я прошу тебя не опаздывай ни на секунду. Наш «диктатор» этого не выносит. В случае чего можешь сразу забыть о своем переводе, так как сочтет, что ты не дорожишь ее драгоценным временем, — она оценивающе смотрит на меня, проверяя, дошла ли суть её внушения в мою черепную коробку, и для завершения образа поднимает густую черную бровь, ожидая положительного ответа. Вылитая «училка». Такая же, как и я.

— Поезжай, мамаша, — Аня, закатывает глаза, делая вид, что совсем не обижается на свое прозвище. Оно для меня такое родное, теплое. Как она вся.

— Твою берлогу я посмотреть сейчас не смогу, может завтра… Мне нужно ехать. Заочники скучают, — сощурив свои кошачьи глаза, смотрит на меня с мольбой.

— И? — зеркалю её выражение лица.

— Ева — а–а, а пошли сегодня потусим? Как в старые добрые времена. Открылся новый клуб "Империя". Есть пригласительные.

— Аня… Я подумаю. Ещё не готова делать вид, что все, что происходит в моей жизни, не создано же моими руками, — и тут она делает запрещённый приём для меня, изображая страдальческое лицо, прямо, как у кота из всемирно известного мультипликационного фильма.

— Хорошо. Я пойду. Но! Платье и макияж с тебя. Туфли у меня есть, — она оглушительно взвизгивает, как подросток, пританцовывая на месте. Собственно в клубе мы и познакомились когда-то. Каждая из нас «зализывала» свои раны.

— Милая, без проблем. В восемь вечера я за тобой заеду. Все я поехала. Не скучай, — она уезжает, оставляя меня со своими «тараканами» в голове и желанием «смыться в унитазе».

Шум, толкотня и пафосные заведения остались далеко в юношеском возрасте. Мне тридцать лет. И, весьма вероятно, что я не «дотягиваю» до девушек, которым слегка за двадцать.

Риэлтор оставила мне ключ в почтовом ящике, который теперь плотно зажат в моей ладони, пока я поднимаюсь на пятый этаж совсем обычного многоэтажного типового дома на окраине Москвы.

Оглядываю свою однушку: просторная комната, бежевый большой диван, платяной шкаф, плотные шторы цвета насыщенного шоколада. Кухня маленькая, но довольно милая. Однозначно, мне здесь нравится.

Стаскиваю с себя сумку, кардиган и иду прямиком в ванну, где освободившись от всей ненужной одежды, залезаю под потоки горячей воды.

Завернувшись в пушистое полотенце, плюхаюсь на диван. Глаза наливаются свинцом и я их послушно закрываю, проваливаясь в бездну своих воспоминаний.

Просыпаясь от настойчивой трели дверного звонка, не могу понять сколько я так пролежала. Может час, а может… все три.

По ту сторону двери, упрямо в глазок смотрит запыхавшаяся Анюта с ворохом глянцевых пакетов. Открываю дверь.

— Подруга, нет лишнего времени на долгие обнимашки! Я задержалась на работе. Пока доехала до дома, пока взяла пару платье тебе, сама собралась. В общем, у нас есть двадцать минут. Возьми это… — заглядываю в пакет.

— Подозреваю ты специально взяла этот тандем, чтобы я выбрала… — тычу пальцем в сторону развратного платья на тонких бретелях.

— Одевай быстрее, — натягиваю на себя этот индиго-чулок и скептически осматриваю себя в зеркале. — Отлично выглядишь, — цокает она языком, вызывая невольно на моём лице улыбку.

Я частенько вспоминаю «свои» студенческие гулянки до утра. Точно также собиралась с подругами в клуб — выбирали платья и прихорашивались у зеркала.

— Пошли уже, пока я не передумала, — подхватываю ее под руку, не давая самой себе шанса передумать, чтобы остаться дома и провести это же время за просмотром сериала.

Удел тридцатилетних. Не замужних. Одиноких.

Глава 2

Пока Аня «лихачила» по полупустой ночной дороге, я любовалась Москвой из открытого окна машины. Интересно откуда у нее такая любовь к «скорости»? Она мне ничего толком не рассказывала про свою личную жизнь до нашей встречи или про свои юношеские увлечения. Словно все это осталось в прошлом. А сейчас есть только то, что она «лепила» из себя все эти года, как только приехала в мой родной город.

Давно я не испытывала радость. Чувства предвкушения чего-то. От этого немного потеют ладони и по телу прокатывается забытый трепет приключений. Не припомню, когда в последний раз расслаблялась в компании кого-то, кроме сеансов с мозгоправом.

Подруга глушит мотор и переводит свой взгляд на меня. Знаю, что она сейчас скажет: чтоб я не скучала, держалась её и ещё много всякой разной «заботы», свойственной ее характеру. Но, как — будто подслушав мои мысли, говорит совсем иное:

— Ева, отдохни, потанцуй, познакомься с кем-нибудь… — на последних словах она запинается, но не пытается извиниться за них. Это даже к лучшему.

— Я приняла твоё приглашение — мы приехали отдыхать. Не вижу смысла забиваться в угол и сидеть с кислым лицом. Я отлично танцую. Забыла? — Аня снова одаривает меня своей лучезарной улыбкой, подмигивая.

Наше знакомство состоялось на танцполе местного пафосного клуба. Тогда я начинала только преподавать. И Аня оказалась не просто новой знакомой, а самой настоящей моей студенткой, группу которой я позже курировала. Воля случая — и она мой самый, не побоюсь этого слова, родной человек.

Дружно вылезаем из машины, устремляясь к парадному входу в клуб. Аня, походкой от бедра, подплывает к охраннику, демонстрируя проходные билеты. Бегло взглянув на них, он оценивающе переводит взгляд на нас. Ухмыльнувшись, пропускает внутрь.

Аня сказала, что билеты дал ей коллега с работы. А ещё для нашей компании забронирован целый ВИП на десять человек.

Как только мы заходим в затемненное просторное помещение, все взгляды устремляются на нас.

Аня машет всем приветливо рукой, утягивая меня на полукруглый диван. Сначала я испугалась такого количества незнакомых для меня людей, но позже, за разговорами, расслабилась и забыла о своих переживаниях.

За порцией очередного аперитива, я ощущаю необычную лёгкость во всем теле и решаю пригласить Богдана на танец, но он отказывается, сославшись на то, что просто не любит танцевать. Аня тоже «отмахивается» от меня. В это время ее внимание хочет заполучить весьма симпатичный шатен. Может его «штурм» увенчается успехом. Девочка — то красивая. Делаю знак рукой, что пошла — она одобрительно кивает.

Спускаясь по ступенькам на танцпол, попутно обращаю внимание на элементы декора самого клуба. Дизайнер интерьера постарался на славу. Дорогой шик, без налета на старину.

Мою щеку начинает покалывать миллион невидимых иголочек, так, словно, кто-то смотрит на меня и не сводит глаз. Я поворачиваю голову примерно в ту сторону, где возможно находится этот «источник». Наши взгляды встречаются.

В той зоне практически нет света, только переливающиеся огни, которые отбрасывают свою тень на его лицо.

Встряхнув волосами, прохожу сквозь людей, практически протискиваясь между телами.

Меня как магнитом тянет в самый эпицентр этого хауса. Где много запаха, тел, движений, вибрирующего звука и неподдельного кайфа.

Стробоскоп переливается сотнями огоньков, погружая все пространство под свой вакуум. Бедра сами начинают покачиваться под зажигательный бит модного диджея. Прикрываю глаза. Времени больше не существует. Мое сознание пронизывается музыкой, заставляя все тело трепетать от новых ощущений. Руки плавно двигаются в такт всем моим телодвижениям, создавая магию танца. Неужели — это снова «я»? Нет. Я стала лишь «блеклой копией» самой себя.

Хочу уйти, но меня останавливают чьи-то ладони, которые легли на мою талию. «Его» дыхание щекочет мой висок, а в ноздри ударяет пряный аромат туалетной воды. Вкусный. Дерзкий.

Мое сердечко начинает гулко стучать, когда «он» прижимается ко мне сзади, нависая, словно, тень. Опасная. Хищная. Интригующая своей неизвестностью.

Я боюсь пошевелиться. Но «он» сам начинает двигаться в такт сменившийся музыке, переплетая наши пальцы рук. Теперь мы движемся в одном ритме.

Даю полную свободу его рукам пройтись по моему телу. Жадно сминая ткань платья на моем теле, лаская кожу через преграду, заставляет, а точнее полностью принуждает откликнуться на его умопомрачительные ласки. Закатив глаза от удовольствия, практически скулю, чтобы это сумасшествие не заканчивалось. То, с какой первобытной заинтересованностью он исследует каждый сантиметр доступной для него кожи — отзывается во мне самым настоящим «голодом». Перехватываю его руки и разворачиваюсь на месте.

Мой взгляд сразу цепляется за широкую грудь, которую облепила однотонная серая футболка. И то, что я вижу под ней — не сможет оставить женскую половину населения равнодушной к такому мужественному экземпляру, чтобы не захотеть «этим» обладать. Нервно сглотнув, поднимаю глаза выше.

В меру чувственные мужские губы. Только… справа над верхней губой есть застарелый шрам, в виде белой линии. Наверное ему смешно, что его так рассматривают при первой встрече. Возможно поэтому уголки его губ приподнялись и я могу увидеть улыбку своего незнакомца. Красивая. Притягательная.

От неожиданности начинаю трепыхаться в его руках, судорожно хватая воздух ртом. Это же мальчишка! Ему на вид лет двадцать.

Пытаюсь выбраться из оков его рук, но он не позволяет этого сделать. Его ладони обжигают мои оголенные руки, лопатки, шею, немного оттягивая мою голову за волосы назад, запрокидывая ее, чтобы наши взгляды снова встретились.

Словно безвольной куклой повинуюсь ему, утопая в его глазах. Там настоящая бездна. Там видна его похоть. И в них отражается мое желание. Его пальцы касаются моего лица, плавно ведя ими по моей скуле, заправляя за ушко непослушную прядку волос.

Притянув его за шею своей ладонью, слегка целую его плотно сжатые губы. Потом в краешек губ, а после слегка проникаю своим языком встречаясь с его. Горячо. Пошло. Влажно. И все это только об одном поцелуе с незнакомцем. Мы же никогда больше не увидимся. Зачем портить всем настроение, когда так хорошо. Или это во мне играет три порции алкогольного коктейля?

— Будто впервые целовался… — ещё один нежный поцелуй остаётся на моих истерзанных губах. — Никогда таких не встречал.

В этой какофонии тяжело разобрать кто и чем занимается, пока мою промежность не накрывает его ладонь.

— Нет — нет — нет… — кручу головой, как китайский болванчик. — Мы же здесь не одни.

Снова разворачиваюсь к нему спиной, продолжая чувствовать себя желанной в незнакомых и чужих руках.

— Поехали ко мне… — слегка оттесняя к выходу, говорит практически с нажимом, не давая собрать свои же мозги в кучку.

Боже… да он же ещё сопляк! — говорю практически истерично своему отражению в зеркале.

Девушка, стоящая со мной рядом, скорее всего, думает, что я ненормальная. Конечно. Так оно и есть! Дала себя полностью облапать незнакомцу, сама полезла с поцелуями. Естественно он захотел продолжения, а не получить звонкую пощечину на глазах других «отдыхающих». Это все взбесившиеся гормоны. Не иначе.

— Ева, что-то случилась? На тебе лица нет, — Аня вопросительно смотрит на меня, сидя на высоком стуле за барной стойкой. Кажется она ничего не видела.

Говорю, что натанцевалась и пора уже домой. Нужно подготовиться к собеседованию, купить одежду и много других дел, которые лучше сделать уже сегодня, потому что время давно перевалили за полночь.

Мне не стоит снова искать приключений на свою «пятую» и так слишком велик соблазн отдаться греховному влечению, за которое утром будет невыносимо стыдно. Поэтому нужно, как можно быстрее, покинуть этот Ноев ковчег, чтобы вернуться на путь истинный.

В свою привычную и скучную жизнь, которая скоро будет разбавлена трудовыми буднями и бесконечными проверками студенческих промежуточных работ.

Глава 3

Кирилл

— Кир, надеюсь, ты не забыл, что сегодня мы идём в новый клуб моего отца?

— Макс, я все помню. После тренировки сразу поеду к вам.

— Аха, конечно. Если дело касается бокса — то ты о многом можешь позабыть, — кривится его рот в саркастической усмешке.

— Ладно, бро… я уже немного опаздываю. До вечера, — пожав руку лучшего друга, иду на парковку. Завожу двигатель и включаю на магнитоле какую-то попсу по радио.

Ведь, Максим прав. Бокс стал для меня не банальным увлечением, а нечто большим.

Впервые на ринг меня привел отец. Его друг, а ныне, мой личный тренер, стал не просто моим наставником — он заменил мне отца, когда тот скоропостижно скончался.

— Пацан, десять минут, и жду тебя на ринге! — рявкает на меня тренер.

— Виноват. Лекция задержалась, — пытаюсь немного оправдаться, хоть этого и не люблю.

— Девочкам своим сопливым будешь это рассказывать. Они «лапшу» эту любят, — многозначительно играет бровями. Смотрит на ручные часы. — Опоздал на десять минут — отработаешь двадцать.

Стиснув зубы, решаю промолчать. Бесполезно. Лучше, действительно, отработать, чем он накрутит к таймеру ещё полчаса, которые можно потратить с не меньшей пользой.

Тренировка проходит в штатном режиме: разминка, отработка базовых ударов, спарринг с видео съемкой. «После» мы просматриваем видео, и тренер дает мне рекомендации и указывает на технические ошибки. Сегодня меня даже похвалили, но настоятельно просили не «зарываться», а продолжать в том же темпе. Возможно, из меня что-то да и получится.

Эльвира, наш администратор, приносит мне в раздевалку свежие полотенца и закрывает дверь на ключ. Демонстративно прячет его в ложбинку своих грудей.

— Что-то ты долго сегодня? — подходит ко мне вплотную, развязывая узел на моем полотенце, обмотанному вокруг бедер.

Она никогда не соблюдает прелюдий — сразу берет то, что хочет. По крайней мере, так она думает.

Подталкиваю ее к шкафчикам и разворачиваю к себе округлыми ягодицами. Эльвира, как фастфуд. Желание возникает, только, когда сильно голоден. Вроде наелся, а сытости все равно не чувствуешь. Плоско. Скучно. Нудно.

Достаю из спортивной сумки презерватив. Раскатываю его по всей длине, и направляю головку члена в ее лоно, проталкиваясь по сантиметру до самого упора. Протяжный стон удовольствия вырывается из ее нутра, но это не добавляет дополнительных градусов к моему вожделению ее телом. Если раньше мне хотелось ей обладать, всего лишь непродолжительное время, то теперь — это чисто механические движения, сопровождаемые стонами, хлюпающими звуками и горьким послевкусием, когда все закончится.

Эльвира распрямляется, поправляя на себе одежду. Разворачивается и смотрит на меня, в то время, как я снимаю с себя использованный презерватив, завязывая его «узлом», а после выкидываю в урну. Красноречиво намекая, какого рода характера имеют отношения между нами.

Она прекрасно понимает, что я ей ничего никогда не обещал. «Наш секс» не выходил за периметр спортклуба. И «клеймо замужества», которое она с размахом праздновала в прошлом году, не являлось для меня препятствием, чтобы полноценно строить с ней отношения.

Поджав губы, она достает тот самый «ключик» из своего бюстгальтера. Играть во все это мне порядком поднадоело. И, кажется, она и сама поняла, что «заигралась». Пора заканчивать.

— Эля, подожди, — она останавливается перед дверью, слегка обернувшись в мою сторону. Только сейчас понимаю, что наши тайные встречи слишком далеко зашли для нее. Она плачет.

— Неужели, я так противна тебе? — с досадой в голосе парирует она, вытирая рукой скатившуюся слезинку со своего милого личика.

— Нет…

— Хочешь я разведусь с мужем? Все равно у нас ничего не выходит, — одев нижнее белье и спортивные штаны, подхожу к ней.

— Если ты этого хочешь.

— Кирилл, неужели, для тебя «это» ничего не значило? — переводит свой взгляд на мусорную урну, в которой покоится использованный презерватив. — Просто «потрахались»?

— Эль…

— Не нужно… Ты врать не умеешь.

Ее тоненькие пальчики пытаются вставить в замочную скважину ключ, но не получается. Эльвира громко всхлипывает, проявляя истинные свои эмоции и чувства. «Нас» никогда не было. И в этом моей вины нет.

Подъехав к клубу, сразу иду ко входу. Здороваюсь с местным охранником и прохожу за наш столик. Друзья уже сидят в компании девушек.

— Я думал, что ты уже не приедешь, — Валентин выглядит слегка удивленным моему приходу.

— Только не говори, что скучал. Не поверю, — присаживаюсь напротив Максима и грудастой шатенки, что так активно с ним флиртует.

— Мы просто решили, что ты нас опять кинул, — фыркнув, подзываю к себе официанта и делаю заказ. С утра во рту ни крошки не было. Если бы тренер узнал — голову оторвал. Нарушать режим категорически нельзя.

Парни не обращают на меня никакого внимания, полностью переключившись на «своих» девушек.

Немного закинув еды в свой желудок, решаю удариться в философские размышления.

Почему я никогда не заводил серьезных отношений? Сам не знаю. Наверное это отнимет слишком много личного моего времени. А я только «расправил крылья» на ринге, показывая результат. Конфетно — букетный период, гулянки под луной и цветочки — не вписываются в мой привычный график, а девушка, точно захочет перекроить мою жизнь под себя.

Делаю жадный глоток холодного пива. За своими «размышлениями» не заметил, как прошел практически час.

Эльвира не только себе испортила настроение, но и мне. Чувствую себя последней скотиной. Знал же, что так будет. Вот «минус» непостоянных отношений. Скорее всего, единственный. Допив пиво, решаю поехать домой. Здесь мне ловить нечего.

Мой взгляд цепляется за тонкие щиколотки девушки. Она идёт неспешно вниз по ступенькам, разглядывая обстановку вокруг себя. Останавливается.

Ее лицо, кажется таким красивым и одновременно печальным, что хочется непременно узнать о чем она думает. Наши взгляды пересекаются. Но лишь на мгновение. Растворившись среди посетителей клуба, она проходит на танцпол.

Поднявшись на ноги, иду за ней. Мне почему-то важно увидеть ее лицо. Не на расстоянии. Именно сейчас… и здесь.

Я не фанат танцев, но меня тянет туда, где она. В самый центр танцпола. Музыка меняет свой бит, и у меня создаётся такое ощущение, что она хочет уйти. Кладу свои ладони на ее талию. Вдыхаю ее аромат. Нежный, практически невесомый аромат цветов и ягод. Неожиданно для самого себя крепче стискиваю ее тело, прижимая к себе.

Девушка не шевелится, но стоит совершить всего одно плавное движение вместе с ней и, вот она уже сама подхватывает ритм музыки, позволяя ощущать жар ее тела, наслаждаясь ее отдачей на все мои касания бархатистой кожи.

Перехватив мои руки, она разворачивается ко мне лицом. Наверное, это впервые, когда девушка боится посмотреть мне сразу в глаза. Старательно прячу улыбку.

Неспешно исследуя меня, она поднимает свой взгляд, моментально проникая в мою душу.

Сжавшись в комочек, пытается вырваться из моих объятий. Я не позволяю. Мне нужно ещё раз посмотреть в ее глаза. Как можно сочетать во взгляде такую неподдельную страсть и щемящую грусть?

Слегка оттягиваю ее волосы назад, запрокидывая голову. Я бы мог вечность смотреть на нее, безумно желая обладать ей. Как загипнотизированный смотрю в бирюзовую бездну ее глаз и не могу оторваться, пока ее ладошка не притягивает меня максимально близко к ней.

Подушечки пальцев покалывают от контакта с ее кожей на лице. А после на своих губах я чувствую нежные и короткие поцелуи незнакомки, которые переходят в самую настоящую томительную для меня пытку. Такая манящая, чувственная и ранимая.

Отключившись от внешнего мира, стараюсь прочувствовать этот поцелуй.

— Будто впервые целовался… — шепчу в ее приоткрытые губы.

Веду ладонью по внутренней части бедра, накрывая промежность. Она испуганно дёргается, снова разворачиваясь спиной ко мне. Я не могу расслышать, что она пытается мне сказать, но отчетливо чувствую трепет ее тела.

— Поехали ко мне… — пытаюсь взять ее за руку. Не поддается. А в следующий миг залепляет звонкую пощечину.

Пока я приходил в себя и думал, чем же вызвал такую реакцию, девица сбежала с места преступления.

Нам же было хорошо, а было бы в разы лучше, согласившись она поехать со мной. Я девушек не обижаю да и добиться ответов больше не от кого. Подожду, пока она сама выйдет из своей «крепости».

Неожиданно мне позвонила мать и попросила о помощи. Пришлось уединиться в менее шумном месте, чтобы спокойно поговорить.

Моя «золушка», скорее всего, сбежала, не оставив свою туфельку, в виде номера телефона.

За прошедшую неделю я не единожды вспоминал про свою незнакомку. Но так и не смог забыть. Ее образ впечатался в мое подсознание, навевая призрачный мираж, до которого нельзя дотронуться. Только перебирать в памяти все то, что успел прочувствовать рядом с ней.

— Уважаемые студенты, хочу сообщить вам, что административное право теперь будет преподавать Савельева Ева Игоревна. Прошу любить и жаловать, — Давид Эдуардович громогласно провозглашает бравую речь о смене преподавателя в нашей группе.

Мой взор снова цепляется за узкие щиколотки, чтобы в следующий миг почувствовать на себе испуганный взгляд бирюзовых глаз.

Глава 4

Приехав за полчаса до предполагаемого собеседования, я поднимаюсь на нужный мне этаж.

В приемной меня встречает девушка, секретарь ректора, которая предлагает мне подождать, пока Татьяна Васильевна «занята».

Достав папку со своими документами, присаживаюсь на мягкий замшевый диван телесного оттенка. Мне, действительно нужно немного времени, чтобы перевести дух и слегка успокоится перед беседой.

— Ева Игоревна, — обращает на себя внимание голос милой девушки. — Татьяна Васильевна готова вас принять, — послав мне вежливую улыбку, возвращается к своей работе.

Встав с диванчика, расправляю свою одежду. Призываю все свое самообладание — не растеряться и выстоять сегодня, в прямом смысле этого слова.

Едва я открываю дверь, как меня чуть не сбивает с ног мужчина в костюме. От неожиданности моя сумка летит вниз, а папка с документами взмывает вверх, чтобы через пару мгновений оказаться на полу.

— Ты цела? — грубый мужской голос царапает мои нервы, вызывая стойкое желание нахамить в ответ на его учтивость.

— А как Вы думаете? — наклоняюсь, чтобы подобрать вылетевшие листы бумаги. — Меня не каждый день сбивают с ног, а потом ещё «Ты» — кают, — бросаю косой взгляд на своего обидчика.

— Извини — те. Так сойдёт? — да он издевается? Сейчас я ему!

— Уважаемый… — замолкаю на полуслове. — Давид? Это ты? — не скрывая улыбку, спрашиваю практически шепотом.

— Да. Интересно жизнь закрутила, правда? — слегка с прищуром смотрит на меня, оценивающе скользя по мне взглядом.

— Восемь лет не виделись… много воды утекло с наших студенческих лет. Дай тебя обниму.

Подхожу к нему ближе и обнимаю его за талию. Встретится в другом городе, при других обстоятельствах с человеком, с которым связывали не только веселые будни студентов, но и гораздо большее. Только мы были ещё слишком юны, чтобы сохранить те искорки чувств, которые прошивали наш первый опыт создания отношений. И все это проносится перед моим мысленным взором.

— Мне нужно идти, Ева. Мы обязательно ещё встретимся, — слегка отстранившись от меня, направляется на выход, оставляя после себя досадное послевкусие.

На меня, будто ледяной ушат воды выплеснули. Такая отстраненность и холодность, совершенно на него не похоже. Решаю во всем разобраться позже, если уж Давид уверен в следующей встрече.

Как хорошо, что у Татьяны Васильевны двойной кабинет. И мое фиаско с последующими «обнимашками» она не видела. Иначе я сгорела бы со стыда.

— Здравствуйте. Я, Савельева Ева Игоревна. У меня оформлен перевод в ваш институт на должность преподавателя кафедры административного права и процесса, — она окидывает меня снисходительным взглядом с головы до ног, приглашая жестом руки, присаживаться на стул, стоящий напротив ее стола.

— Тратить своё время на формальности не вижу смысла, поэтому сразу приступим к следующим моментам, которые хочется обозначить сразу, — она берет в свои руки папку с бумагами, на которой написано мое имя. — В мой институт я беру только профессионалов, знающих свою дисциплину «от и до». Молодые и амбициозные преподаватели — это прогресс, к которому я стремлюсь. Меня смущает только один весомый нюанс, который заставил усомниться в вашей компетенции.

— У меня есть заключение… — распахиваю папку, чтобы найти нужный документ, выданный медицинской экспертной комиссией, но она меня, буквально, пригвождает к месту ледяной интонацией своего голоса:

— Я видела заключение, которое вам выдали на медицинской комиссии. Но из всей аббревиатуры в диагнозе я поняла только «нервный срыв» и «фазу ремиссии». Я не врач, но я ваш работодатель и мне гораздо важнее знать, что не случится этот самый «срыв» в самый неподходящий момент. На лекции, семинаре, зачете или экзамене. Также есть масса других мероприятий, в том числе повышение квалификации, где моих преподавателей с научными степенями изматывают до глубокой ночи, пока не закончатся все конференции и тесты, — мысленно закатываю глаза. Я так и знала, что тема моей «болезности» выйдет на первый план, затмив все карьерные успехи на преподавательском поприще.

— Надеюсь, мои личные заслуги, как квалифицированного специалиста заставят вас не усомниться во мне. Я не подведу, — создается такое ощущение, что именно этих слов Татьяна Васильевна и ждала.

Утвердительно кивая, она переводит свой пронзительный взгляд обратно на бумаги. Ставит подпись.

— Начнете с этой субботы. Четвёртый курс. Юристы. Их преподаватель в отпуске и вы его замените, — протягивает мне документы. — Екатерина подскажет, куда идти дальше.

— Спасибо за эту возможность, — снисходительно приподняв уголки губ, она откидывается в кресле, пристально смотря в мои глаза.

— Учтите, Ева Игоревна, что своей репутацией я дорожу. Надеюсь, мы сработаемся.

Нервно сглотнув, решаю ничего не отвечать. На негнущихся ногах, покидаю кабинет, чтобы быстрее оказаться вне давящих стен. Мне, кажется, что я и не дышала все это время.

— Екатерина, Татьяна Васильевна… — секретарь, не дослушав, протягивает мне маленький листочек, где написан неизвестный для меня номер.

— Ева Игоревна, вам нужно пройти в отдел кадров. Он на втором этаже. А также я даю вам номер вашего руководителя, который будет помогать освоиться на новом месте.

Согласно кивнув и поблагодарив за помощь, спускаюсь на нужный мне этаж. Девушки помогают мне быстро оформиться, поинтересовавшись с какого дня я приступаю к своим обязанностям. А также просят подняться к моему непосредственному куратору, чтобы познакомиться. Он сам так попросил.

Моя кафедра расположена на четвертом этаже. Здесь только, что завершили ремонт. В воздухе еще витает запах краски. И по иронии судьбы на дверях нет номеров или каких — либо обозначений, кому принадлежит тот иной кабинет.

Прохожу мимо закрытых дверей, как вижу в конце коридора снова Давида. Он разговаривает по телефону. Надеюсь, он мне подскажет, куда следует пройти.

— Подожди… — прикрывая динамик ладонью, он глазами показывает, где мне нужно его «подождать».

Минут через пять он возвращается ко мне и присаживается непозволительно близко.

— Как дела? — первое, что приходит в мою голову. Столько лет не виделись, вполне разумно спросить о банальных вещах.

— Вполне сносно, Ева, — полоснув по мне тяжёлым взглядом, смотрит на тот самый клочок бумаги, на котором написан номер моего руководителя. — Забей мой номер сразу, чтоб случайно не потерять.

— Это ты… за мной будешь «приглядывать»? — ошарашенно смотрю в серые глаза своего некогда лучшего друга. — Я представляла на твоём месте другого, — бормочу себе под нос.

— Что? Не нравлюсь? — слегка наклоняется ко мне, отчего немного перехватывает дыхание. Это второе официальное вторжение в мое личное пространство за эту неделю.

— Все так странно… мы столько лет не виделись, а ты ведёшь себя, будто и не знакомы вовсе, — бросаю короткий взгляд.

— Было бы странным, разыгрывать бурное веселье… после всего, — откинувшись на спинку дивана, продолжает. — Я рад, что ты будешь работать в этом институте. Тут Анне Николаевне скажи «спасибо». На эту должность было много кандидатов, но она «верно и метко» окучивала ректора, а когда узнала о нашем с тобой «знакомстве», то вообще все уши прожужжала всем о тебе.

— Скажу… — все также сипло говорю с ним.

— В субботу жду тебя к девяти. Дам план лекции, представлю коллективу и твоим «первым студентам», — встав, он идёт на выход к лестнице.

— Давид, — окликаю его. — Спасибо.

— За что? — нечитаемым взглядом смотрит на меня.

— Я уверена, что за тобой было последнее слово, чтоб меня взяли на работу, — он хмуро сдвигает брови, но не удостаивает меня ответом.

Первый рабочий день на новом месте, всегда вызывает мандраж. Ещё «перчинки» для бодрого настроения добавляет московское метро с её многочисленными переходами и пересадками. Как жители мегаполиса привыкли к такому адскому графику жизни? Выработанная привычка, не иначе.

Стоя на пороге кабинета Давида, слегка киваю в знак приветствия и прохожу внутрь.

— Доброе утро, Ева Игоревна. На работе я соблюдаю субординацию. Никаких «Давид» или «мы столько лет не виделись», чтобы я не слышал. Оставь это на внерабочее время, — этими жесткими словами, он, словно, даёт мне мысленную оплеуху.

Интересно… когда он меня чуть не снес с места перед кабинетом ректора, какой субординацией он пользовался?!

— Хорошо, «Давид Эдуардович». Я вас поняла, — ставлю сумку на стол, демонстративно доставая оттуда свои старые наброски к лекциям.

— Сейчас я дам вам методичку, согласно, которой нужно провести лекцию. Ничего трудного, — поджав губы, делаю вид, что так и должно быть.

Но чёртов разум шепчет другое. Мы же не чужие. Зря я рассчитывала, что он ко мне будет относится «теплее», чем четыре дня назад.

— Я помню тебя другим… — спохватившись, добавляю: — Извините. Больше не повторится, Давид Эдуардович, — бросив на меня суровый взгляд, кладет мне на стол методичку по «административному праву».

Немного подготовившись к лекции, семеню за широкой спиной своего «ментора». Прыснув со со смеха от такого сравнения, прикрываю рот ладошкой. Хорошо, что он ничего не услышал.

Толкнув дверь аудитории, Давид проходит внутрь. Ребята моментально затихают, сосредоточенно смотря на нас.

— Прошу любить и жаловать… — это последнее, что я помню, перед тем, как судорожно хватать ртом воздух и пытаться взять свое самообладание под контроль.

Мое тело до сих пор помнит «его» головокружительные прикосновения. Они, словно клеймили меня, пленили своей первобытной жаждой. Никто прежде не заставлял меня терять над собой контроль, каждой клеточкой своего естества желая снова оказаться за гранью дозволенного между нами.

— Ева… Игоревна? С вами все хорошо? — интересуется мой «ментор».

— Спасибо, что представили. Дальше я сама справлюсь.

Принудительно разорвав зрительный контакт с «сопляком», возвращаюсь в реальный мир. Где я — преподаватель. Он — студент. Мой студент. И никаких полумер для нас не существует.

Для нас всегда будет «суровое настоящее», сотканное из одних запретов.

Глава 5

Давид всматривается в моё бледное лицо, именно таким я его себе представляю в этот момент, словно хочет понять, что могло случиться. На мгновение мне кажется, что он немного забеспокоился обо мне, но «вернув» снова свою маску невозмутимости, покидает аудиторию.

Мне становится непривычно обидно за его «такое» поведение. Я не могу понять, чем заслужила такое отношение к себе в первый рабочий день. Мог же просто «отказать» ректору. И не трепать мне нервы, предположительно, зная, через, что я прошла. Пусть не надеется на беседы в нерабочее время. Задушевными, вряд ли они теперь будут.

Пальцы немного подрагивают, когда я беру в свои руки журнал группы. Нужно провести перекличку студентов.

Я даже не знаю, как зовут моего «незнакомца из клуба». Может… Снова взглянув на него из полуопущенных своих ресниц, понимаю, что я не ошиблась. Это он. Уж слишком я увлеклась в клубе разглядыванием его лица. Ошибки быть не может.

Первыми в алфавитном порядке были фамилии девушек, но, когда я добралась до парней, то каждый раз мое сердце пропускало удар, вслушиваясь в тембр голоса.

— Макаров Кирилл, — я не поднимала головы, чтобы не сбиться и правильно произносить инициалы, но тут повисает тишина, — Макаров… — отрываю свой взгляд от журнала.

— Я здесь, — мои глаза плавно перемещается от студента к студенту, пока не добирается до источника этого до боли знакомого голоса.

Как бы я не хотела этого признавать — его голос, как патока, которая обволакивает мою телесную оболочку, заставляя прочувствовать не только стыд за наше общее положение, которое возникло в тот миг, как я переступила порог этой аудитории, где мы находимся в каждой своей роли, но и незаполненную пустоту внутри меня. Будто между нами осталась недосказанность. Незавершенность того, что каждый желал получить друг от друга.

— Хорошо, — утвердительно кивнув, возвращаю все свое внимание обратно. В журнал, где еще остались имена студентов, которых нужно ещё отметить.

Всю лекцию я старательно избегала смотреть в его сторону. Благо он сидел не на первых рядах, и я могла хоть немного почувствовать себя защищенной. Но это же самообман. Я ощущала на себе взгляд этого мальчишки. И каждый раз ловила себя на мысли, что мне это нравится и одновременно злит.

— Ева Игоревна, спасибо вам за лекцию. Будем рады видеть вас снова, — раздаются возгласы студентов.

— Спасибо. Обещать не буду, — слегка улыбнувшись, провожаю взглядом последних «слушателей лекции», что выходят из аудитории.

Запрокинув голову, чувствую некое облегчение. Интересно сколько ещё таких лекций мне предстоит провести в этой группе? Если поинтересуюсь у Давида, то он может и не на шутку заинтересоваться этим вопросом. Чего стоит мое отрешенное состояние, когда я смотрела на «него».

— Эй, ты как? — открыв дверь, Давид сверлит меня стеклянным взглядом.

— А как же пресловутая «субординация»? Или это касается только меня? — прикрыв глаза, делаю шумных выдох.

— Как прошло боевое крещение? — все тем же нейтральным тоном интересуется он.

— Все хорошо. Было немного страшновато возвращаться к работе… кажется, я справилась, — слегка пожимаю плечами.

Давид подходит ко мне неспешной походкой, плавно приближаясь к моему столу. Его фигура сильно изменилась за прошедшие года. От былого мальчишки ничего не осталось. Передо мной чужой мужчина, которого я когда-то любила. И эти чувства, больше всего напоминали братскую любовь.

Наклонившись, он нависает надо мной, доминируя. Снова всматривается в мое лицо, изучает его, царапает взглядом мои слегка приоткрытые губы.

— Ну почему ты не осталась в нашем родном городе… — не отрывая взгляда, касается костяшками пальцев моего лица.

В его интонации не звучит вопрос, там констатация факта. Он сожалеет о том, что согласился со мной работать? И дня не прошло, как он нарушил все собственные правила общения друг с другом.

— Давид… — говорю на выдохе.

Мы оба вздрагивает из-за резкого шума. Кто-то открыл дверь и решил резко захлопнуть, чтобы «привлечь» к себе внимание.

— У тебя ещё одна пара. После иди домой, — распрямившись, направляется к той самой двери, которая ввергла меня в транс своим хлопком.

— Это похоже на ненависть… я права?

— Я ненавидел тебя первые два года, потом отпустило, — роняет сухо, так и не оглянувшись назад.

Он бы непременно увидел слезы в моих глазах. Никто не виноват, что в свое время я выбрала не его.

Утро выходного дня начинается с телефонного звонка от мамы. Беру трубку, потому что, так надо. Она мой родной человек. Даже, если сделала больно своими словами, когда нужна была поддержка.

— Дочь, привет! Как твои дела? — мамин голос сочится теплом и радостью.

— Привет, мам. Все хорошо. Вчера был первый рабочий день, — закусываю нижнюю губу и пинаю ногой невидимые пылинки.

— Так… ничего не хочешь мне рассказать? Странные нотки есть в твоём голосе, — если бы моя мама знала причину этих самых ноток. Ох, боюсь даже подумать.

— Мам, просто нелегко на новом месте. Все чужое, но я привыкну. Это пойдет мне на пользу.

— Ева, я очень рада, что в Москве у тебя складывается все хорошо. Ты к психотерапевту записалась на прием?

— Конечно. На следующей неделе в среду. Был только этот день, — хороший психотерапевт на вес золота и найти это богатство среди «кучи не пойми чего» довольно проблематично.

— Обязательно расскажи потом, как все прошло, — повисает неловкая пауза, которую непременно нужно заполнить банальным вопросом.

— Обязательно. У вас с папой все хорошо?

— Да, доченька. Пойду, надо папе омлет приготовить.

— Папе привет! — выключаю телефон и плетусь на кухню, чтобы сварить себе кофе.

Следом поступает звонок от Ани. Её голос в динамике уж слишком бодро звучит для девяти часов утра:

— Ева! У тебя есть спортивный костюм?

— И тебе доброе утро, Анна Николаевна, — ставлю на плиту турку.

— Утро должно быть активным, Ева Игоревна. Скоро буду, — вот, нахалка! Сбросила вызов!

И вот через полтора часа мы уже входим в спортивный клуб «Центурион». Мы записаны на занятие йогой. Точнее Аня выиграла купон на бесплатное индивидуальное занятие «один плюс один». И как назло… я тот самый «плюс один».

— Добро пожаловать в «Центурион». Чем могу помочь? — девушка по имени «Эльвира», приветливо интересуется у нас.

Всю инициативу берет в свои руки Аня. Эльвира интересуется уровнем нашей подготовки и предлагает посмотреть буклеты. Я от всего этого только отмахиваюсь.

— Как только переоденьтесь, подойдите ко мне на ресепшн. Я вас познакомлю с вашим тренером, — утвердительно киваем и проходим в раздевалку.

Переодевшись в спортивную одежду, я закрываю шкафчик электронным браслетом. Беру воду и полотенец. Подхожу к стойке. Там уже вовсю Аня жестикулирует и активно общается с… Кириллом.

— Ничего себе… — только и могу сказать.

— И вам здравствуйте, Ева Игоревна, — он насмешливо кривит свой рот в подобии улыбки, отчего я непроизвольно морщусь.

— Здравствуй… — буркнув себе под нос, прохожу немного вперёд.

— Аня, разве нам не пора? — вопросительно приподнимаю бровь, смотря на подругу.

— Инструктор немного опаздывает. Придётся подождать минут двадцать. Я пока бабушке позвоню, хорошо? — утвердительно кивнув, слегка поджимаю губы.

— Ева… я могу так к тебе обращаться? — стоит только Ане скрыться за стеклянной дверью, перевожу на него свой взгляд.

— Эм… Кирилл, давай спокойно поговорим, пока у меня есть время, — мы отходим от стойки администратора, и он ведет меня вдоль длинного коридора, откуда я недавно вышла. Здесь раздевалки. И нас сейчас никто не видит. — Наше знакомство началось странно. Я редко пью, но тогда решила расслабиться. Многое позволила совершенно незнакомому человеку. Не провоцируй сплетни обо мне. Вылететь с работы в институте я не хочу. Потом не отмоюсь от грязи, — обреченно вздыхаю, не сразу поняв посыл сказанных мною слов.

— Не отмоешься от грязи? — берет меня за руку и заталкивает в помещение справа от нас, — здесь очень темно и пахнет сыростью. Кажется, это душевая. Его дыхание опаляет мочку моего уха, затем он слегка прикусывает ее.

— Кирилл… ты мой студент. Другие могут все понять иначе, — хрипло шепчу, пока его руки сжимают мои ягодицы.

— Мне плевать… — целуя мою шею, одной рукой сдавливает полушарие груди, слегка прихватывая сосок.

От этих его касаний под веками взрываются искорки возбуждения, что прокатываются по нервным окончаниям, концентрируясь внизу живота.

— Мне не плевать! Отстань! — отталкиваю его, но он снова на меня наваливается.

— Неделю никого не трахал, — впивается в мои сомкнутые губы. — Вчера в клубе был, думал, что снова тебя там увижу.

— Нам нельзя… нельзя. Слышишь? — неистово кручу головой, сопротивляясь его настойчивым поцелуям.

— А с кем «можешь»? — Кирилл резко ударяет ладонью над моей головой, отчего я сжимаюсь в комочек.

— Это не твое дело… сопляк! — мой голос начинает дрожать. Мне становится страшно.

В моем кармашке играет мелодия звонка, которая стоит на Ане. Заводная мелодия, которая вмиг может поднять большей половине населения «Земли» настроение.

— Ева, ты где? — обеспокоенно спрашивает Аня.

— В туалете. Сейчас буду.

— Я уже с инструктором. Подходи в зал, — сбрасываю вызов.

Рядом со мной что-то щелкает. Кирилл включил свет. Мы, действительно в душевой.

— Неразговаривай со мной, если я об этом не прошу. Не ищи со мной встреч. Не прикасайся ко мне без моего согласия, — стараюсь говорить предельно ровно, без эмоций.

— Это вопрос времени, Ева, — толкнувшись в мои ягодицы, рефлекторно распахиваю глаза. — Как бы ты не сопротивлялась своим желаниям, ты меня хочешь, — его рука ныряет под резинку моих лосин, накрывая промежность.

— А — ах, — только и могу произнести, когда его один палец оказывается внутри меня, растягивая мое лоно.

— Горячая и влажная… теперь подумай над своими же запретами, Ева, — ещё пару раз толкнувшись в меня уже двумя пальцами, убирает руку. — Увидимся в субботу.

Глава 6

— Ева Игоревна, Аркадий Петрович вас ожидает, — оторвавшись от разглядывания разноцветных рыбок в аквариуме, согласно киваю помощнице своего психотерапевта. — Пойдемте, провожу вас.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович. Очень рада вас видеть снова, — под одобрительный взгляд своего врача, сажусь на стул и достаю свой ежедневник.

— Да, кажется, недели три точно, — присаживается напротив меня. Как ты себя чувствуешь?

— Я… неоднозначно. Физически я полна сил, но душевно… что-то надламывается внутри меня, когда я думаю об одном человеке. Можно мы сегодня поговорим о «нем»?

— Давай попробуем, — он берёт свой большой блокнот и записывает все то, что я ему рассказываю. Это не «место стеснения», здесь я пытаюсь найти ответы. Найти баланс дозволенного, не выходя за рамки собственного комфортного состояния. — Ева, как ты сама хочешь относиться к этому молодому человеку?

— Он, мой студент. И я не хочу прятать его, как свой грязный секрет от общественности. Он, словно запретный плод, который привнесет в мою жизнь сплошные проблемы, собранные воедино из моих страхов.

— Страх — это вполне естественная реакция твоего восприятия на новый раздражитель, в лице этого парня, Кирилла. У вас возникло физическое влечение друг к другу, которое ты сама хочешь подавить в себе, потому что вас отныне связывают «обременительные отношения». Ты уже распределила роли в вашей взаимосвязи, — слегка киваю. У меня перехватывает дыхание, от того, как тонко и грамотно рассуждает Аркадий Петрович. — Так, почему эти «роли» должны понравиться ему? Он такой же живой человек. Ему также свойственны проявления чувств, пусть даже экспрессивней в силу возраста или темперамента.

— Об этом я не подумала… — сильнее сжимаю шариковую ручку в своей руке.

— Давай разберемся в тебе, Ева. Если всё же дать шанс на такие отношения, что получишь ты? — закусив нижнюю губу, что уже входит в мою привычку, отрицательно мотаю головой.

— Я старше его… — говорю то, что сразу бросится в глаза, когда мы будем «вместе».

— Каждый человек должен быть счастлив. Хуже всего — несчастливый человек, но живущий в рамках человеческого одобрения, будь — то коллектив на работе, семейное окружение или собственные установки, которые появились в результате негативного опыта.

— Я боюсь не перемен, — говорю еле слышно. — А потерь…

— Чтобы «потерять», надо сначала «обрести», Ева. Чем сильнее ты будешь бояться, именно этого — ты рискуешь вернуться туда, с чего мы начали на нашем первом сеансе. Подумай об этом.

Проговорив еще о некоторых моментах, которые меня не на шутку стали беспокоить, покидаю центр психологической помощи в умиротворенном состоянии. Удивительно, как специалисты такого уровня, могут по полочкам разложить все внутренние сомнения и страхи, акцентируя внимание на, действительно стоящих приоритетах в собственной жизни.

— Ева, можно тебя пригласить в кафе, напротив? — Аня заходит в кабинет, останавливаясь перед моим столом.

— Если меня отпустят… — перевожу свой взгляд на Давида. Он хмуро сдвигает брови, отложив бумаги.

— Крепостное право давно отменено, Давид Эдуардович, тем более, сейчас обеденный перерыв. Все прописано в уставе «сие» заведения, где мы с вами работаем, — прыснув со смеха, беру свою сумочку.

— Анна Николаевна, с первокурсниками так будите разговаривать, — Аня деланно закатывает глаза, но и не стушевывается под его тяжёлым взглядом. — Ева Игоревна, полчаса, думаю, вам хватит.

Ничего не ответив, подхватываю со стола сумочку и снимаю с вешалки свое легкое пальто.

— Может… вам тоже нужно пообедать, Давид Эдуардович. Сидите здесь — злитесь. С сытым желудком, возможно, и подобреете.

Почему-то шутит Аня, а мне достаются только суровые взгляды, короткие ответы по существу и постоянные придирки к мелким недочетам.

После того случая в аудитории, он не проявлял больше никаких эмоций по отношению ко мне. Стабильные, плоские, рабочие отношения — вот с чем приходится иметь дело.

— Ань, а можно тебя спросить? — сделав заказ, откладываю меню в сторону.

— Подозреваю, спрашивать ты будешь о Макарове? — сузив свои кошачьи глаза, вопросительно смотрит на меня. Будто мысленно получив положительный ответ, понимающе кивает.

— Так очевидно, да? — растерянно смотрю по сторонам, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Я с ним не встречаюсь. Пересекались пару раз в клубе. И, когда он узнал, что я состою в педагогическом составе в наших общих «учебных стенах» — то само собой все «рассосалось».

— Понятно, — немного отрешенно отвечаю, потому что все мои мысли перекочевали в совершенно новое для меня измерение, а именно в «сравнение» столь очевидной разницы между нами. Она же намного меня моложе. Почему не она?

— Ты мне ничего сама рассказать не хочешь? Ева, что-то снова происходит у тебя, а я остаюсь в неведении…

— Давид… — Аня поудобнее устраивается на диванчике, старательно жуя брускетту с лососем. — Мы не совсем друзья, — делаю паузу.

— Вы были любовниками. Сегодня я в этом окончательно убедилась, — фыркнув, отпивает глоток кофе из большого стаканчика.

— Не совсем так… Мы были детьми, потом вместе поступили на юрфак. Я не хотела вступать во взрослые отношения, но, тогда казалось, что так и должно быть. Он стал моим первым мужчиной. Пока я не встретила Дениса…

Я бы могла долго рассказывать о том, что ошиблась и выбрала не того. Что моя жизнь не стала на сотни ватт ярче или о том, что сожалею об утраченном. Тогда я сделала выбор, поняв, что детская влюбленность не переросла в цельные и настоящие чувства. Обманывать я не стала.

— Мне это знакомо… — глаза Ани наполняются слезами, но она старательно жмурит их, прогоняя вмиг нахлынувших эмоции.

— А ты мне ничего не хочешь «рассказать»? Я же вижу, что это не от моего монолога ты так растрогалась.

— Это долгая история. А у тебя осталось десять минут…

— Здравствуйте, Ева Игоревна, Анна Николаевна, — раздается за нашими спинами.

— Здравствуй, Кирилл, — первая с ним здоровается Аня. Я его лишь удостаиваю кивком головы.

— Увидел вас и решил подойти поздороваться, — демонстрируя свою очаровательную улыбку, смотрит только на меня.

— Поздоровался? — не сводя с него глаз, открыто намекаю, что он в нашей компании сейчас лишний.

— Вы дали нам задание… подготовить реферат. Я выбрал тему. Только мне нужна консультация, — целенаправленно игнорирует мой вопрос.

— Индивидуальных консультаций у меня нет, — снова словесно отрезаю любые попытки вторгнуться в наше пространство.

— Она платная. Я уже оплатил. Разве вы не знали о такой опции в нашем институте? — Давид, действительно, что-то о таком говорил, но я особо не вслушивалась, выполняя очередное его получение.

— Когда?

— В субботу после нашей лекции. У меня «куча» нерешенных вопросов по теме.

— Кирилл, иди уже. Видишь у нас тут девичник, — Аня пытается деликатно «отшить» его, чтобы не выглядело очень грубо.

— Понял, ухожу, — поднимает руки в примирительном жесте. — Я оплатил два академических часа, Ева Игоревна.

Развернувшись, он отходит от нашего стола и идёт на выход. Я не отвожу взгляда от его удаляющейся спины, наблюдая за ним.

И только я думаю, что его фигура вскоре скроется в дверном проема, как Кирилл оборачивается и подмигивает мне. От такой выходки у меня моментально вспыхивают щеки алым румянцем. Отвожу взгляд. Глупый мальчишка! На досуге нужно подумать, как можно отменить эти «консультации» или перекинуть на другого преподавателя.

— Он тебе нравится? — Аня смотрит на меня в упор, не скрывая улыбки.

— Кирилл, мой студент, — вкладываю купюры в принесенное портмоне. — А ещё у меня глаза не на мягком месте, чтобы не заметить, что он весьма привлекательный молодой человек.

— Он тебе нравится, Ева. У меня тоже глаза не «там». И вижу, что между вами искрит.

— Ты ошибаешься, — встав, задвигаю стул за собой. — Для него «это», всего лишь приключение, которое быстро закончится, стоит только его вниманием завладеть более «молодому мясцу».

— Ты, возможно, тоже ошибаешься. Кирилл, хороший парень. А все проблемы и запреты, только в твоей голове, — нервно сглотнув, беру в руки сумочку, оставляя Аню в гордом одиночестве доедать свой пирожок с капустой.

Выйдя на улицу и сделав пару шагов в сторону перехода, я вижу, как Кирилл садится в машину, а на пассажирском сидении сидит молодая девушка. Она заливисто смеётся и всячески старается обратить на себя его внимание. По крайней мере, я так думаю. А вот и — то самое «молодое мясцо».

Я не ошибаюсь. Выбор всегда будет очевиден. И не в мою пользу.

Глава 7

Прикрыв глаза, вдыхаю запах утренней прохлады, пока стою под навесным крыльцом, на выходе из метро.

На улице идет ливень, и по иронии судьбы, мой зонт покоится на вешалке, дома.

Этой ночью я не сомкнула глаз. Не могла заснуть, когда в моей голове проносились эротические картинки того, чем может закончиться наша «консультация», благо стены института выступают настоящим «запретом» к моему сумасшествию.

Я не «железная» и вполне понимаю, что меня к нему влечет. Ну почему мне не двадцать пять? Тогда бы я меньше всего беспокоилась о нашей разнице в возрасте.

Вряд ли ему понравится в наличие его ванной комнате минимум десять баночек антивозрастной линии косметики.

Когда пройдут первые сексуальные вспышки нашей страсти, что будет потом? Нам же нужно будет о чем-то говорить. Какие у нас могут быть общие интересы? Столько вопросов, на которые я никогда не получу ответы, если не «попробую».

— Ты разговариваешь сама с собой? — открыв глаза, вижу перед собой Давида. Над своей головой он держит зонт. — Ты губами шевелила, но рядом с тобой я никого не заметил.

— Наверное… задумалась, — перевожу взгляд на лужу, по которой ориентируюсь на уровень «активности» дождя. Если выйду из своего убежища сейчас — вымокну до нитки, пока дойду до работы.

— Ждешь кого? — отрицательно мотаю головой. — Иди ко мне.

— Что? — недоверчиво всматриваюсь в его глаза, ища очередной подвох с его стороны.

— Время… — показывает на наручные часы. — Не явишься вовремя на работу, схлопочешь выговор, — в его взгляде проскальзывает, что-то знакомое из нашего детства, такое родное.

Давид подходит ко мне ближе, чтобы я не попала под крупные капли дождя, подавая руку.

Нерешительно вкладываю свою ладонь в его. Она теплая. Слегка шероховатая. Поднимаю на него свой взгляд.

— Поможешь? — ухватившись за его шею, вдыхаю аромат его кожи. Терпкий. Мужской. Этот запах источает уверенность и силу.

Словно пушинку Давид перекидывает меня через лужу, слегка вжимая в свое тело.

— Почему ты бываешь, так груб ко мне на работе, а здесь проявляешь заботу? — отстранившись от него, заглядываю в серые глаза, в обрамлении выгоревших ресниц. — Или твоя «субординация» летит ко всем чертям вне работы?

— Ко всем чертям, как ты выразилась, у меня полетело, когда впервые тебя увидел, — он снова притягивает меня к себе, слегка поглаживая мою спину. — И это случилось не перед кабинетом ректора.

— Неужели, чтобы «нормально» с тобой поговорить, нужно пригласить тебя на свидание? — улыбнувшись, обнимаю его в ответ.

— Я подумаю, — с лёгкой хрипотцой шепчет мне в макушку.

— Пошли уже… у меня начальник вредный, ещё объяснительную заставит написать.

Поднявшись на наш этаж по лестнице, Давид предлагает мне выпить кофе перед моей лекцией.

— Согрелась? — его пальцы касаются моей ладони.

— Да, спасибо. Сколько я тебе должна? — достаю кошелек, прикидывая примерную сумму, которую он потратил в автомате.

— Ева, не глупи. Это забота о своем сотруднике. Если ты заболеешь, кто будешь лекции читать заочникам по субботам? — поджав губы, убираю кошелек обратно.

— Спасибо.

— Завтра я свободен, — наши взгляды снова пересекаются.

— Куда ты хочешь? — мысленно вспоминаю места, где можно спокойно поговорить. — Если будет хорошая погода, то просто погуляем, — взглянув на часы, начинаю волноваться. Через пять минут начнется лекция в группе у Кирилла.

Взяв в руки необходимый материал для лекции, встаю из-за стола. Давид продолжает пить кофе, наблюдая за моими действиями. Хорошо, что в его словах нет намека, что это будет полноценным свиданием. Нам, действительно нужно поговорить о многом.

Лекция начинается вполне оптимистично. Былого мандража больше нет. Только я снова чувствую на себе изучающий взгляд. Он ласкает кожу, невесомо касается моих запястьев, отчего я непроизвольно натягиваю рукава водолазки до кончиков пальцев. Сегодня я забывала одеть браслет, подаренный Аней.

Строго в отведенное время звучит звонок, под звук которого, студенты синхронно встают со своих мест и направляются на выход. Остаётся только один. «Он».

Давид не одобрил мне замену, объяснив это совершенно адекватными причинами — занятостью других коллег и отсутствием форс мажора. И посоветовал, как можно быстрее вникнуть во все аспекты преподавательской жизни в этих стенах. У меня нет специального режима работы. Все работают на общих правах.

— Ты долго от меня будешь бегать? — подсаживается ко мне рядом, на свободный стул.

Нас сейчас разделяет только мой стол, но воздух, который вибрирует от моего напряжения, можно резать ножом.

— Кирилл, я сижу на преподавательском месте и прошу к себе, хоть чуточку уважения. Для начала не нужно мне «Ты» — кать. Наша консультация начнется только через двадцать минут, — поднимаю глаза на уровне его губ. — Можешь прогуляться.

Встав со стула, он идёт к двери, и только я хочу спокойно выдохнуть, как он щелкает замком. Он нас закрыл.

— Открой немедленно! — вытащив ключ, он прячет его в свой задний карман джинсов.

— Отбери, — на его лице появляется улыбка, а в глазах чувственный огонек, который притягивает меня, как мотылька.

— Что за ребячество? — подскочив на ноги, быстрым шагом подхожу к нему. — Шути так со своими подружками, но не со мной! Разницу чувствуешь?! — разъяренной кошкой шиплю в его лицо.

Облизав вмиг пересохшие губы, наблюдая, как дергается его кадык, как он делает шаг навстречу ко мне.

— Я чувствую разницу, Ева. А ты? — притянув меня к себе за талию, трется щекой об мою скулу.

В слух этого я никогда не произнесу, но я ее чувствую. Если в объятиях Давида ощущалась боль утраты некогда близкого человека, связь с которым понемногу налаживается, то в объятиях Кирилла я чувствую себя не просто желанной, а исключительной. И сопротивляться становится совершенно невыносимо.

— Отдай ключ… нас могут неправильно понять, если кто-то захочет сюда войти, — перестаю трепыхаться в его объятиях. Хочу прислушаться снова к своим ощущениям. И они мне нравятся, все без исключения.

— Ключ в заднем кармане — тебе надо, сама возьми, — пожимает плечами. Дескать «выбор за тобой».

— Зачем тебе «я»? Кругом полно тех, кто будет рад побыть в роли твоей девушки, — задерживаю дыхание, когда его лицо максимально близко к моему.

— Сам не знаю. Сейчас проверим, — его язык вторгается в мой приоткрытый рот, чтобы сразу завладеть моим разумом и телом. Исследует, ласкает моё нёбо, дарит неподдельные эмоции, чтобы снова вскружить мою голову, а в кровь вбросить десятикратную дозу адреналина и бесстыдства за свое повиновение. — С ума схожу по тебе. Не верю, что ты меня не хочешь, — и снова обрушивается на мои губы, терзая их, лаская нежными поцелуями.

— Прекрати… Кирилл, — скребу ноготками по его затылку с темными короткими волосами.

— Скажи, что не хочешь меня — я все прекращу, — нехотя разорвав поцелуй, он смотрит в мои расфокусированные глаза. — Скажи! — интонация напоминает разъяренного зверя, требующего немедленного подчинения.

— Если ты только хочешь меня «трахнуть» — то давай сделаем это, как можно скорее, — всхлипнув, обхватываю себя руками. — Надеюсь, в кассе тебе вернут деньги за «скучную» консультацию. Если нет — то сделаю это за свой счёт.

Кирилл ощутимо меняется в лице, когда видит дорожку из слез, катящуюся по моей щеке. Своим большим пальцем он стирает ее, заключив меня в свои объятия.

— Прости, мне девушки никогда не отказывали, да и отношения я строить не умею, от слова совсем, — тембр его голоса, почему-то успокаивает меня, будто окутывает теплым одеялом, когда на душе становится очень тоскливо и одиноко. — Я тебя не обижу, обещаю.

— Не обещай ничего, — задираю подбородок, чувствуя теплое дыхание со своей щекой. — Потому что я тоже ничего обещать тебе не буду. Учти это.

— Мне не нужны обещания… если это не закончится, то я рехнусь от сперматоксикоза.

— Где? — подставляю шею для поцелуев, извиваясь под его ласками, чтобы снова вспыхнуть в своей чувственной похоти к этому сопляку.

— Сброшу адрес на твой номер.

В своей ладони я ощущаю гладкость холодного металла, а после мучительную неудовлетворенность, которую оставил после себя этот мальчишка.

Чуть позже мне на телефон приходит сообщение от неизвестного номера: «Сегодня в 18:00. И прихвати с собой те чертовски сексуальные лосины».

Перечитываю сообщение несколько раз. Может у него чувство юмора «хромает», или мне, действительно, нужно взять с собой спортивную одежду?

Следом приходит ещё одно сообщение: «У меня будет тренировка. Хочу, чтобы ты посмотрела».

Я согласилась, всего лишь на секс, но не стать частью «чего — то» в жизни человека, с которым потом, возможно, мы расстанемся.

«Нет. На это мы не договаривались»: — отправляю ответ моментально, блокируя контакт.

У нас должны быть границы. Мои собственные, уж точно не должны пострадать.

Глава 8

— Сегодня чудесная погода, — подняв руку вверх, смотрю на яркое солнышко сквозь свои пальцы, кажется, я вечность так не делала. — Правда? — обращаюсь к Давиду.

— Ты о чем-то хотела поговорить… — хмыкнув, снова включает свой телефон, будто кто-то должен позвонить или написать сообщение, и это ни в коем случае нельзя пропустить.

— Да, хотела… — говорю на выдохе. — Что с тобой происходит? — слегка касаюсь его плеча. Он прослеживает мое движение, а затем стряхивает мою ладонь своим плечом, как что-то инородное, не терпящее вмешательства на свою территорию.

— А, что со мной происходит? — переводит взгляд на водную гладь.

Мы стоим на мостике, который перекинут через весь пруд, под нами плавают дикие утки и вся атмосфера располагает к романтическому уединению. Но ощущается это иначе, словно, кто-то вбил между нами каменную глыбу, через которую снова не пробиться и не достучаться до сердца того, кто был ближе многих.

— То ты проявляешь ко мне симпатии, помогая перепрыгнуть через лужу и поишь горячим кофе за «бесплатно», то снова ведешь себя отрешенно, как сейчас. И мне каждый раз нужно будет подстраиваться под твое настроение, гадая, как к тебе обращаться? Сейчас ты просто «Давид», а через минут десять «Давид Эдуардович»? — вспыхнув со стыда, прекращаю свою поучительную речь. Я отчитываю его, как мальчишку, что прекратил проявлять ко мне интерес.

— Как ты жила все эти годы? — повернув голову в мою сторону, спрашивает совершенно нейтрально, не вкладывая никаких эмоций.

— Худшую часть прожитых лет ты знаешь… — опустив глаза, стараюсь не поддаться снова своим эмоциям.

— Может и ты меня спросишь, как жил я?! — неожиданно схватив меня за руку, притягивает к себе.

Смотря до боли в родные глаза, я не понимаю того, что сейчас происходит. Его лицо искажено, будто ему больно от моего присутствия в его жизни, и я не знаю, как нам дальше вместе сосуществовать в одном кабинете, в одном здании, в одном городе, ощущая непреодолимый конфликт в спокойствии наших душ, зная историю нашей жизни.

— Как ты жил, Давид…? — дотрагиваясь до его лица своей рукой, нежно веду по линии скулы.

— Я хотел сдохнуть в тот самый день, когда ты выбрала другого. Был твоей тенью, глупо надеясь на твое возвращение ко мне, — моя рука замирает и безвольно опадает вниз, от осознания того, что я разрушила не только наши отношения, но и его самого. — Сейчас ты снова в моих объятиях, и я буду идиотом, сказав, что ничего к тебе не чувствую. Боль, подобно змее, которая вонзает свои клыки в мои зарубцевавшиеся раны, позволяет снова тебя ненавидеть, но и желать не меньше. Я чертов мазохист, который разрешил самому себе все «это».

— Я уволюсь… — обхватываю его за плечи, прижимаясь к нему всем телом.

— Уже поздно. Ты снова «отравила» меня, — его пальцы подцепляют мой подбородок, задирая выше, чтобы почувствовать на своей щеке невесомый поцелуй, подобно порханию бабочек.

Мелодия звонка появляется, так неожиданно, что я аж подпрыгиваю на месте.

Давид отходит немного в сторону, принимая вызов. Из обрывков фраз, я понимаю, что он должен срочно, где-то быть, причем в воскресный день.

— Ничего страшного, тебе пора, — стараюсь натянуть на лицо улыбку, но выходит не очень.

— Ты никогда не умела врать. Начинать не стоит, — погладив подушечками пальцев мое лицо, уходит в сторону парковки, где остался его автомобиль.

Пройдясь по парку вдоль и поперек, я прихожу в ужас от того, что ничего не знаю об его личной жизни.

Он постоянно с кем-то разговаривает на работе по телефону, при этом просит либо меня выйти, либо делает это сам, когда я очень занята. В то время, как мой телефон одиноко молчит, давая понять, что его хозяйка, скорее всего «одинока», и до ее жизни нет никому дела. Хоть я и утрирую, но именно, так это и выглядит.

— Ань, привет! Как дела? — быстро тараторю в трубку, пока иду к автобусной остановке.

— Ммм… в данный момент, гуляю по торговому центру. А твои как? Бежишь куда-то? — за ходом своих мыслей не замечаю, что, действительно, практически бегу. Останавливаюсь и перевожу дыхание.

— Ань… у Давида кто — нибудь есть? — лучше сразу перейти к делу, пока она не дошла до новостей из социальных сетей на разнообразные темы.

— Ладно… честно, слухи ходят разные. Одно могу сказать — женат не был, — равнодушно роняет она.

— А какие «слухи ходят»? — растерянно смотрю на свои кроссовки, испачканные в листве.

— Ева… это слухи, не имеющие подтверждения. Отдел кадров, конечно, в курсе, — издав смешок, продолжает. — Давай будем «выше этого».

— Возможно, ты права. А, где ты сейчас находишься? — назвав адрес, Аня пообещала меня подождать на третьем этаже торгового центра.

Через двадцать минут я уже сидела в компании своей подруги, медленно попивая коку — колу из длинной трубочки.

— А почему ты сама не спросила его? — недоуменно спрашивает Аня.

— Не знаю…

— А приглашать на прогулку… не уточнив его «занятость», тоже не догадалась? — загоняет очередной гвоздь в мою «неосведомленность».

— Сама виновата. Да-да… спасибо за поддержку. Я отойду на минутку… — кивнув, Аня достает телефон, чтобы погрузиться в сетку инфо — вестей. К моему приходу, она будет «многое знать», чтобы непременно все мне поведать.

Нужно было поинтересоваться у своей «гулены», в какой стороне искать туалет. Или я его прошла, или… в глазах резко темнеет, в ушах шумит кровь, а мозг отказываться обрабатывать новую для себя информацию.

Давид играет с мальчиком на игровом коврике, расположенным за маленьким заборчиком. Кажется здесь деток оставляют на попечение работника, в то время, как их родители могут спокойно прохаживаться по магазинам, совершая покупки.

В том, что это ребенок Давида — у меня нет никаких сомнений. Мальчик — его копия.

От невыносимой острой боли, растираю грудь, обжигая свое лицо слезами. Кое-как добравшись до туалетной комнаты, закрываюсь на щеколду и сажусь на крышку унитаза.

Вот почему он так хотел, чтобы я его спросила «как жил, именно он». Он каждый раз давал мне понять, что его жизнь обрела смысл, а я осталась для него там, где «похоронила нас».

Я не имею права забирать его из семьи, даже на невинные прогулки. Как я буду смотреть в глаза его ребенка, зная, что умышленно крала их общее время на игры или чтение сказок перед сном, когда его отец был всю неделю занят на работе.

Имея власть над чувствами человека, нужно вовремя остановиться, чтобы не утонуть в той грязи, откуда сама «выползала» несколько лет назад.

Достав телефон, нахожу сообщение от Кирилла. Выкидываю номер из черного списка.

Быстро печатаю ему ответ, не дав себе время на размышление. «Если не попробуешь…»: — стучит у меня в висках одна и та же фраза, словно, на репите, а буквы чертовски быстро превращаются в красноречивое послание своим страхам.

— Пиши адрес, другого шанса у тебя не будет.

Глава 9

Переминаясь с ноги на ногу, я стою перед дверью квартиры, в которой живёт Кирилл.

Адреналиновая лавина схлынула, и теперь приходит понимание того, зачем я сюда пришла. Получить то, что запретно каждому из нас в силу обстоятельств, послуживших к маниакальному физическому влечению. Если я не попробую… я тоже рехнусь.

У меня ещё есть шанс развернуться и уйти, наплевав на свое согласие отдаться мимолетному порыву, подстегнутому суровыми реалиями жизни. Иди же нажать на чёртов звонок, чтобы не быть в своих же глазах чокнутой трусихой, склонной к самобичеванию.

Шумно выдохнув, остервенело выжимаю звонок. Трель раздается по ту сторону двери, заставляющая меня моментально подобраться, сжаться в комочек и просто ждать дальнейших испытаний судьбы, пусть даже весьма… безумно приятных.

Кирилл распахивает металлическую преграду, что растворяет мгновенно мои собственные грани дозволенности, и я делаю шаг, чтобы заключить его в объятия.

Он такой теплый, как солнышко, лучами которого я наслаждалась этим утром. Его объятия, как глоток живительной силы, способное притупить отголоски боли, что стеклянной крошкой усеяли послевкусие от моей прогулки с Давидом. Кирилл абсолютно чужой для меня человек, но, именно его я сейчас обнимаю, заглушая собственные внутренние баталии относительно всего, что происходит в моей жизни.

— Ева, у тебя все хорошо? — горячая ладонь опускается на мою макушку, слегка массируя.

Удивляясь снова своим ощущениям рядом с ним, отстраняюсь от него, чтобы провести своей ладонью по его щеке. Мои пальцы чувствуют идеальную линию скул и едва ощутимую щетину на коже.

Боже, он хорош. Хорош, черт побери. Кирилл сводит меня с ума, заставляя желать его всем телом без остатка. Он пустил вирус в мою кровь, не иначе.

— Все неоднозначно, — слегка толкаю его ладонью в грудь, закрывая за собой дверь, отрезая нас от того мира, который непременно осудит. — Надеюсь, твоих родителей дома нет.

Кирилл отходит к стене, скрестив руки на груди. Его поза настороженная, словно, не верит, что я по собственной воли сюда приехала и хочу с ним заняться сексом.

— Нет. Я живу один. Квартира досталась по наследству, — растерянно осмотревшись по сторонам, присаживаюсь на белоснежный пуфик. — Я не хочу быть использованным, Ева. И договорные отношения меня не устраивают. Свой «секс» оставь для того, кто будет соблюдать все твои правила и ублажать принципы совместного времяпрепровождения с тобой, — ледяным тоном режет меня на части, отрезвляя, показывая во всей красе то, что хотела ему предложить я.

— Мне лучше уйти. Извини за беспокойство, — встав, пытаюсь выйти за дверь прежде, чем разрыдаюсь у него на глазах.

Каждая фраза этого мальчишки, как пощёчина, нещадно била меня с очередным сказанным им словом. Он окончательно разрушил все мои предубеждения относительно него. Я, наверное, выгляжу жалко, раз он меня больше «не хочет».

— Ну, какая ты дурочка, хоть и очень умная, — останавливает меня за рукав куртки. — Хочешь кое — что еще тебе скажу, только по секрету.

Интонация его голоса, как сладкая патока на мои оголенные нервы, отзывается во мне веселыми звоночками. Мне одновременно хочется плакать и смеяться, и я не знаю чего больше. Сейчас я сама себе напоминаю маленькую девочку, хоть и в обличии тридцатилетней женщины.

— Говори… — шепчу, опустив голову вниз.

— Когда я впервые увидел тебя в клубе, мне непременно захотелось увидеть твоё лицо, — его пальцы бережно обхватывают мой подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в его глаза. — Не на расстоянии… а намного ближе. И я пошел за тобой. Не знаю, что ещё нужно сказать, чтобы ты мне доверилась, потому что и сам не знаю, что нас ждёт впереди, — прижимает мою ладонь к своей груди. — Одно могу сказать, что «это» происходит со мной впервые. Меня коротит, стоит только подумать о тебе.

— Я не лучший вариант для тебя. Скорее всего одноразовая акция…. — замолкаю, подняв на него полные слез свои глаза.

— Что из моих слов ты не поняла? — тихо говорит, прижимаясь губами к моему виску.

По моим щекам текут слезы тотального поражения, стены рухнули, я слабая и одинокая. И последнее определение ярко выражается, когда я оказываюсь наедине со своим мыслями. Они, подобно червям — парализуют, паразитируют, искореняют волевые поступки относительно собственных ценностей. Коверкают восприятие мира.

Кирилл, мой катализатор, «рука помощи», которую протянули, чтобы попробовать «новое», пусть и мимолетное.

— Мне скоро нужно уезжать на тренировку… — просачивается его голос сквозь мои мысли.

— А как же?

— Твой «секс» пусть подождет… меня мальчишки ждут, — либо у меня слуховые галлюцинации, либо…

— К — какие мальчишки? У тебя есть дети?

Кирилл, поняв о чем я его спрашиваю, красиво откидывает голову назад, обнажая ровный ряд зубов. Боже… он ещё и смеётся красиво.

— Мне двадцать два. Пошел учиться в девятнадцать, после армии. Детей не имею. Такой ответ устроит? — слегка кивнув, тихо всхлипываю. — Ева, я — тренер по боксу у детей. Деньги не большие, но на пропитание и пару излишеств в месяц хватает.

Веду своим пальчиком по его груди. Ухватившись за горловину футболки, тяну на себя.

Наш поцелуй пропитан моими слезами, моей тоской и горечью от собственных запретов. И как же хорошо, что этим «больна» только я из нас двоих.

Подхватив меня под ягодицы, он сажает на комод. Кирилл дёргает собачку молнии вниз, чтобы добраться до оголенных участков кожи. Подставляя свою шею для его поцелуев, наслаждаюсь той силе, с которой он ласкает мою кожу языком, губами, слегка прикусывая пульсирующую венку.

Неужели, это будет прямо здесь? Да и неважно. Похоть ослепила меня, требуя разрядки. Соски болезненно трутся об шелковую ткань нового бюстгальтера, а в трусиках настоящий потоп. Я тоже умею чувствовать. У меня нет этого дефекта.

Сильнее прижимаю его к себе своими ногами, ощущая через слои ткани полностью эрегированный член, упирающийся в мою промежность.

— Ева… — рычит, фиксируя мои руки. — Мне, действительно, пора, — обжигает своим дыханием мои губы.

— Почему ты мне сразу не написал, что будешь занят? — немного раздраженно спрашиваю, чувствуя себя побитой дворняжкой, что «снова» выкидывают на улицу.

— Я был бы полным кретином, отказавшись от этого, — чмокнув меня в нос, проходит в одну из комнат.

— Кирилл… — застываю в проеме.

На нем остались одни боксеры, которые не скрывают внушительного размера полового органа. Мгновенно развернувшись, иду обратно в прихожую.

Ей богу, будто школьница. Или же у меня просто давно не было интимных отношений после развода. Вот и реакция, вполне объяснимая.

— Поехали со мной… я знаю, что ты не хочешь принимать участие в моей жизни, но я хочу быть в твоей. И ты мне расскажешь, почему плакала. Я найду способы узнать правду… — и в карих глазах загорается огонек предвкушения.

Мне нужно отказаться, нужно уехать к себе домой, но не могу. Кирилл стоит напротив меня, ожидая ответ. Такой ещё мальчишка, но не по годам мудрый.

— С радостью составлю компанию, — улыбнувшись, следую за ним к лифтам.

Стоит дверям захлопнуться и кабине тронуться вниз, как я оказываюсь прижатой к стене. Его губы оказываются рядом с моим ушком:

— После… не рассчитывай, что я тебя отпущу. Будет много секса, Ева. В разных позах. Ты будешь умолять меня остановиться, и я добьюсь от тебя, чтобы ты пересмотрела в корне все свои «договоренности».

Если мое тело окончательно меня предало еще неделю назад, то сейчас разум сложил флаги и сдался под напором того, что будет обещано и непременно вступит в силу.

Распахнув губы, жадно присасываюсь к его рту, покорно отдавая свое тело, чтобы унять пульсирующую боль, от которой мне самой не справится.

Глава 10

— Иди ко мне, Ева, — Кирилл раздвигает ограждение ринга, в виде туго натянутых струн, руками, чтобы помочь мне беспрепятственно оказаться рядом с ним.

— Может не надо? — скептически приподнимаю бровь, заложив руки перед собой.

— Чего ты опять боишься? Я же сказал, что не обижу, — он смотрит на меня с надеждой, а на его лице появляется ослепительная улыбка.

— Я боюсь своих ощущений рядом с тобой, Кирилл, — говорю прямо, принимая его помощь, чтобы подняться.

— Тебе страшно? Мы ничего друг другу не обещали, а наше общение ты уже оградила огромной стеной.

Кирилл обнимает меня со спины, обвивая своими руками мою талию. Сделав шумный вдох, переплетаю наши пальцы рук, в то время, как он продолжает говорить:

— На ринге нет места страху, тут скрытые эмоции и отточенная техника. Здесь энергетика не располагает к сокрушительному мозгоедству, здесь царит собранность. Представь, что наши отношения «ринг», тут даже есть ограждение, в виде твоих придуманных «стен». Весь мир остаётся за канатами. А мы здесь. И я до сих пор чувствую твой страх, — его руки теперь ласкают мои бедра, поддевая край водолазки своими пальцами, он проникает под одежду, чтобы жалить мою оголенную кожу своими прикосновениями.

— Наши отношения осудят, но я устала сопротивляться тому, что чувствую, — его ладонь накрывает мое полушарие груди, слегка сдавливая. — А — ах…

— Мы здесь одни. Просто чувствуй… представь, что ринг — это безопасный островок, где есть я.

Теперь две его ладони сминают мою грудь через бюстгальтер, следом отодвигая его вниз, сжимая пальцами ноющие горошинки сосков. Наклоняю голову, чтобы открыть доступ к шеи, чтобы целовал, чтобы был тем миром, который мне описал.

— Почему я, Кирилл? — закрыв глаза, представляю, какой у нас будет первый раз.

— Чувствуй, Ева, потому что другого шанса не будет. Я хочу показать тебе грани дозволенности, до которых ты сама никогда не дойдешь. Ты всегда останавливаешься на полпути, боясь ошибиться. Покажи мне себя. Отпусти себя, — шепчет мне в губы, когда я к нему разворачиваюсь, горя в своем желании слиться с ним воедино.

— Я постараюсь… — кладу ладони на его грудь, ощущая собственный трепет тела перед этим мальчишкой.

— Ева, я не хочу тебя силком тащить обратно к себе домой. И не хочу на утро увидеть заплаканное лицо, потому что ты будешь сожалеть. Мне нужна чувственная девушка, ту, которую сейчас держу в своих объятьях.

— Я не буду сожалеть…

Картинки происходящего сменяются друг за другом, они становятся ярче и многограннее. На серые будни снова «наложили фильтр». На темном холсте моего восприятия играет солнечная палитра оттенков. Внизу живота порхают бабочки, а губы вновь истерзаны желанными поцелуями.

Захлопнув за нами дверь, Кирилл сбрасывает свою куртку и притягивает меня к себе.

— Кирилл…

Этот отрывистый шепот вырвался у меня непроизвольно и был, скорее похож на тихую мольбу, чем на протест.

Он поднял голову. Растерянность и страсть были в его золотистых глазах, пытливо вглядывавшихся в мое вспыхнувшее лицо.

— Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул он.

Я с силой затрясла головой. Нет же, нет. Только не сейчас. Иначе я точно перейду за грань своей вменяемости. В темных глубинах его огромных зрачков сверкнуло удовлетворение.

Скинув с меня куртку и стянув водолазку, Кирилл уткнулся в ложбинку между грудями и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользнувшее по коже, поднимало во мне жгучие волны возбуждения.

Дальше на пол полетела его футболка и мой бюстгальтер, мы интуитивно действовали на синхронность от избавления одежды.

Кирилл замер и немного отошел назад, чтобы посмотреть на меня. Я не помню, когда в последний раз была практически голой перед мужчиной, да еще и при дневном свете.

Переводя взгляд сверху — вниз, он не оставляет без внимания ни один изгиб моего тела. Потом тот же путь проделывают его руки, когда он снова вжимает мое тело в свое.

Подхватив под бедра, Кирилл несёт меня в спальню, не в ту комнату, где переодевался, в другую. Более просторную и светлую.

Бережно положив меня на кровать, достает из ящика прикроватной тумбочки презервативы.

— Ты предохраняешься? — отрицательно качаю головой, немного смущаясь столь простому вопросу.

— У меня давно не было мужчины… — признаюсь еле слышно.

— Я тебя понял.

Никогда в жизни я не испытывала такого удивительного желания, которое охватило меня сейчас — отдать себя.

Я хочу его, хочу делать то, что ему нравится, хочу быть такой, какая была бы ему нужна. В этот момент мне вдруг показалось, что я создана, именно для того, чтобы отдаваться. Это единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души.

Его настойчивые пальцы требовательно сжали мои бедра, когда он встал на колени и притянул меня к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, я запрокинула голову. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг моего пупка, у меня перехватило дыхание.

По моим внутренним мышцам пробежал огонь наслаждения. Кирилл приник к моему лобку и мои ноги задрожали. Я почувствовала его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И меня понесло куда — то далеко — далеко, в не отмеченную ни на какой карте страну, которой правят только чувства.

Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, ощупывал языком уже влажные складочки моего естества, впитывая в себя мое возбуждение.

Он требовал моего ответа, побуждал меня, умоляя ответить. Мои пальцы забрались в его темные волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника моего наслаждения и принялся с осторожностью ласкать.

Из моей груди вырвался тихий, протяжный стон. В ответ на это невольное оханье, Кирилл еще сильнее сдавил мои бедра, продолжая свои изощренные ласки.

Нахлынувшее на меня наслаждение было таким острым и неистовым, что мое дыхание, мой голос и вся эта обстановка вокруг слились воедино и стали уплывать куда — то.

Мое тело изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Я почувствовала, что оседаю на пол, но ничего не могла с собой поделать.

Кирилл поддержал меня и помог опуститься на колени рядом с собой. Он притянул меня ближе, и в его глазах загорелся сумасшедший огонь желания. Его ненасытные губы требовательно приникли к моему рту. Я сдалась, я уступила, с упоенным удовлетворением шепча, что — то неразборчивое.

Его жадный язык протолкнулся между моих зубов, вернулся назад, снова погрузился в мою теплую глубину. Не отрываясь от моего рта, Кирилл вновь пробрался рукой к моей пульсирующей плоти. Мое тело вновь с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия.

Я вдруг почувствовала, что схожу с ума от этого приступа возбужденной страсти, сжигающей все мое тело. Разве можно было удержать это буйство внутри себя и сохранить рассудок? Этому неистову чувству нужен был выход, и если Кирилл не поймет это и не соединится со мной — то я взорвусь.

Он не стал останавливать мою трепетавшую руку, когда я накрыла ей полностью эрегированный член. Его пальцы сами собой потянулись к моим соскам, принимаясь осторожно массировать их.

— Как ты красива, — тихо проговорил он мне в распахнутые губы.

— Ты тоже, — растерянно шепчу, чувствуя приближающуюся новую скорую волну оргазма.

Распрямив ноги, Кирилл сначала сел, а потом лег на пол, увлекая меня за собой. Мои бедра оказались зажаты его коленями, и он подтянул меня повыше, так, чтобы я легла ему на грудь. Какое — то время я просто лежала, прислушиваясь к глухим ударам его сердца.

— Как будешь готова… — прошептал он, подтягивая меня еще выше.

Я уперлась ладонями ему в плечи и приподнялась, затем, не сводя глаз с его лица, стала осторожно и медленно опускаться. Он был без защиты.

— Презерватив… — неистово целую его, увлекая нас двоих на безумие.

— К черту… — чертыхнувшись, снова впивается в мои губы.

Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую мою клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась все острее, и мои глаза затуманились слезами.

Уперевшись руками в пол, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в меня, полностью овладев.

Громко вскрикнув от наслаждения и ухватившись за его мускулистые плечи, я принимала его в себя, призывая взять меня всю. И он брал мое тело, мою душу.

Закатив глаза от животного наслаждения, я кончила так ярко и так пошло. С криками, хлюпающими звуками и шептанием его имени.

Кирилл приподнял мое тело, чтобы выйти и излиться на свой живот. После уложил снова на себя.

— Не думай, что я шутил про «много» и «в разных». Ты этой ночью будешь полностью моей, — звучит рядом с моим ушком.

Глава 11

— Чего? — Аня выплевывает недоеденный кусочек сыра, неистово прокашливаясь.

Жестом руки она останавливает меня на полпути, когда я подрываюсь к ней на помощь.

— Я не жду, что ты поймёшь меня, но по — другому не смогла бы поступить, — опустив глаза в пол, рассматриваю царапину на линолеуме.

— Ты сбежала! Сбежала, Ева! — и для пущей убедительности своих слов, вскакивает со стула и начинает расхаживать по кухне, заложив руки за спиной.

— Я не сбежала… мы воспользовались шансомпоучаствовать в жизни друг друга, но на этом нам стоит остановиться, — пожимаю плечами, пряча истинные свои чувства.

— И сколько раз он «поучаствовал в твоей жизни»? Ммм? Вряд ли ты его впустила в свою «жизнь», обозначая лишь известные факты своего бытия, — практически кричит на меня. От удивления вскидываю на нее свой взгляд.

— Четыре раза, Аня. Если тебе это очень важно! — выплевываю ей эти слова в лицо, когда она останавливается напротив меня.

— А глаза, почему на мокром месте? «Добавки» хочешь? — припечатывает хлестко своими словами. Из моих глаз предательски брызгают слезы.

— Я ничего не смогу ему дать. Не смогу построить с ним семью… я дефектная.

— Продолжай… — Аня сдувает темную прядку волос со своего лица.

— С ним я была другой: раскрепощенной, чувственной, способной отдавать эмоций не меньше партнёра. Я вышла за грань своей дозволенности, как он и обещал, но…

— Ева… что ты наделала, — охает Аня, закрыв рот ладошкой. Мне нужно до конца добить себя этой «правдой», поэтому продолжаю:

— За этой гранью мне стало так страшно. Когда он уснул, согревая в своих объятьях, я не смогла вынести всего того, что нас ждёт. Меня ждет. Или то, что от меня останется, если не получится.

— Пока не поздно, вернись… придумай какую-нибудь ерунду. Скажи, что захотела купить круассанов и кофе на утро. Он этого не заслуживает! — всплескивает руками, отчего мне становится только хуже.

Зажмурив глаза, пытаюсь остановить слезы, но ничего не получается. Сердце рвется на части, призывая сделать так, как советует Аня, а разум… чёртов разум опять советует оставить, как есть.

— И я не железная, чтобы не понимать, что начинаю думать чаще о Кирилле, чем следует. Что вкусив запретный плод, я хочу ещё и ещё. Сегодня он со мной, а завтра…? Возможно я ему буду не нужна.

— Не хотела я бы оказаться на месте Кирилла… — взглянув на часы, она сильно хмурится. Шесть утра. Ещё бы.

— Извини, — шепчу еле слышно.

— Я всегда тебя поддержу, но не в этом случае… он тоже имеет право на собственное мнение, а ты решила за двоих. Точки соприкосновения у вас общие есть, как ни крути, — говорит совершенно равнодушным тоном, намекая на мое преподавание в его группе.

— Я старше его… — стараюсь, хоть как — то переманить ее на свою сторону, но получаю словесную пощечину:

— Так будь взрослой — поговори с ним!

— Все не так просто…

— На самом деле, все очень просто. И развитие событий всегда происходит по двум вариантами. Безопасного нет.

И я могла бы поспорить, но она права. Безопасного варианта в наших возможных отношений быть не может.

От съёмного жилья Ани до дома Кирилла сорок пять минут пешком, которые я успешно прохожу. И за это время ни одна конкретная мысль не пришла в мою голову, как «красиво» изложить свою позицию относительно нас. А вообще есть «мы»?

Открыв дверь, Кирилл преграждает мне путь в его квартиру. Его бедра обмотаны полотенцем, а по мускулистому торсу стекают капли воды. Он только, что вышел из душа, который, возможно, мы принимали бы вместе. На моем теле до сих пор чувствуется его запах.

Кирилл смотрит на меня нечитаемым взглядом, а губы плотно сомкнуты. Он чертовски зол.

— Не пригласишь? — усмехнувшись, спрашиваю.

— Ты сбежала не от меня, а от своих нелепых предубеждений. Нам было хорошо вместе, но ты… поступила так, как поступила, — по его лицу пробегает тень досады и… чего-то похожее на «отвращение», будто ему неприятно со мной больше разговаривать.

— Кирилл…

— Ты будешь каждый раз возводить новые стены между нами, — растирает ладонью свое лицо. — А я живу, считай по расписанию. И мне некуда воткнуть твои перемены настроения.

В моей сумочке звонит телефон. На дисплее высвечивается «мама». Сбрасываю и закидываю обратно.

— Ты хотел, чтобы я вышла за грань своей дозволенности. И я вышла… — сиплю, не в силах поднять на него глаза.

— Эта ночь была просто «Вау». И я хотел утром пойти в пекарню, купить нам свежих булочек к завтраку. Мне хотелось провести это утром вдвоем, а не в спортзале, как обычно, колотя грушу.

— Мне жаль… — шевелю сухими потрескавшимися губами.

— Мне нужно собираться, Ева Игоревна. Увидимся в субботу, на паре.

Громко захлопнув дверь перед моим носом, Кирилл, действительно расставил все по своим местам. Сам. Как хотелось бы мне.

Телефон не перестает играть, даже, когда я сажусь в маршрутку, чтобы доехать до своего дома. Снова «мама».

— Привет, мам. Мне некогда сейчас говорить, — рисую узоры пальцем на запотевшем окне.

— Дочка, я завтра буду в Москве! — оторвавшись от своего занятия, чуть ли не говорю первое слово, которое пришло на ум. И оно весьма неприличного содержания. — Что-то радости не чувствую…

— Мам… я рада, что ты.

— Ну тогда, встречай меня, Москва!

И под радостные возгласы своей родительницы, я начинаю уже жалеть, что перевелась работать в Москву, а не куда-то подальше, например, ближе к белым медведям.

Смотря, как за окном мелькают люди и здания, я всем сердцем желаю сейчас оказаться на его кухне… за чашкой кофе, с горячими булочками и непременно ощущать каждой клеточкой своего естества зрительное немое обожание, которое красноречивее всех сказанных слов. Ведь он был всегда искренен, чего не скажешь обо мне. Пусть это будет в другой реальности.

Шрам на моем запястье начинает ныть, напоминая за какие грани я на самом деле могу переступить, когда дело касается чувств.

Глава 12

Кирилл

— Пацан, соберись! — рычит на меня тренер, когда я в очередной раз пропускаю нехилый удар по лицу. — Да, что с тобой?!

Вадим наносит сокрушительный болезненный удар, на этот раз в область печени, который я не стал блокировать. Завалившись на одно колено, сплевываю слюну с кровью. Поднимаю затуманенный взгляд на своего спарринг — партнера.

— Ещё! — рявкаю изо всех сил, стараясь прогнать картинка из своего мысленного взора, которые с бешеной скоростью проносятся перед моими глазами.

Нежное и податливое тело в моих руках, которым я обладал на каких — то совершенно новых правах для самого себя. Мир буквально сузился до ее бездонных серебристых глаз, в которых отражалось все то, что никогда у меня не было.

— Закончили! После Айболита зайди ко мне, Кирилл, — развернувшись, Артём Ильич уходит в свой кабинет.

Кое — как добравшись до угла ринга, оседаю на пол, осушая бутылку с водой. Вадим подаёт мне свежее полотенце, присаживаясь рядом.

— Ну и зачем ты дал мне себя так отметелить, что живого места не осталось? — скептически оглядывает мое лицо.

— Для этого должны быть причины? — слегка дотрагиваюсь до разбитой скулы. На подушечках пальцев остается свежая кровь. Как бы не пришлось шить.

— На тебя не похоже. Вот и все, — ухмыльнувшись, распрямляется и уходит в раздевалку.

В медпункте мне стянули кожу скобами, чтобы края раны на лице не разошлись и дали пару таблеток обезболивающих. «Фейс» напоминает месиво, но это ничто по сравнению с предстоящим разговором с тренером.

— Заходи, Кирилл, и закрой за собой дверь, — отложив бумаги в сторону, вперивается в меня колючим и суровым взглядом. — Кто она?

— Не понимаю о чем вообще речь, — накинув на голову капюшон, стараюсь минимизировать свою «боевую привлекательность».

— Ох, не лей мне сироп в мои ушки, Кирюша. Не первый год замужем! — встав, подходит к окну. — Проходили — знаем.

— У меня никого нет, — стиснув челюсть, стараюсь блокировать новые вспышки из воспоминаний той прошедшей ночи.

— Выкинь эту дурь из головы. Впереди отборочные. А мы в розовых соплях потонули, — вскинув на него глаза, не верю собственным ушам. Меня заявили на отборочные? — Трахал Эльвиру и продолжай в том же духе. Думай о карьере.

— Понял, — раздраженно бросаю свое «согласие».

— Выкинешь, что-то еще похожее — вылетишь, как пробка из шампанского. Быстро и без драм с моей стороны. Иди.

Сидя в раздевалке, я обдумывал слова тренера о своей «слабости» в лице той, которую он даже не видел. И меня ещё долго не отпускали ощущения, которые я испытывал каждый раз, когда ее тело дрожала на пике высшего наслаждения, утягивая за собой в маниакальное помешательство, чтобы вновь и вновь повторять все то, что было между нами. В те минуты близости, она была неподдельна искренна в своих чувствах ко мне. И пусть она говорит обратное, но имитировать такое невозможно.

— Кирилл, ты ещё здесь? — лицо Эльвиры показывается в проеме двери.

— Как видишь, — встаю со скамейки и подхожу к своему шкафчику, чтобы взять спортивную сумку.

— А как же сладенькое? — томно мурлыкает, не обращая внимание на то, как я выгляжу. Может ей, действительно плевать?

— Оставь «это» для мужа, возможно, свой брак не похеришь окончательно, — немного добавляю игривых ноток в наш привычный диалог.

— Что?! — с прищуром спрашивает она, будто не верит, что ей смогли «отказать».

— Имей гордость, вроде это так называется, — тяжело вздохнув, останавливаюсь рядом с ней. — Тебе самой так нравится? Не думаю.

Ее глаза наполняются слезами, и она пятится назад, пока ее фигурка полностью не исчезает туда, откуда появилась изначально.

Не дойдя до своей машины каких-то метров десять, Макс начинает обрывать мне телефон. Мышцы болят адски, да и состояние такое, будто через мясорубку перекрутили, совсем не предрасполагающее к беседе.

— Друг, здорова! Айда в торговый, угощаю… — на заднем плане звучит легкая музыка и девичий смех.

— Понедельник, Макс, день тяжёлый. После тренировки только… да и мне лицом сейчас светить не к чему, — всё-таки дохожу до своей машины. Забрасываю сумку на задние сиденья.

— Твоя матушка же охотница до сувенирки из Китая? Так вот, у Оленьки, папа гоняет туда, закупает за бесценок и продает здесь это барахло, — опять смех, которых начинает бесить. — У нее скоро день рожденье, так?

— Так, — мама, действительно, очень любит «это», и после смерти отца стала коллекционировать фарфоровые фигурки. «Радует глаз», так она говорит. — Только денег лишних нет.

— Бро, одолжу. Ждём, — гаденыш сбрасывает звонок, зная, что отказать в том, чтобы порадовать собственную мать, я буду не в силах.

Хорошо, что в торговом центре сейчас практически нет людей. И только студенты или молодые мамочки с детьми прохаживается по третьему этажу.

— М-да… говорил, что твое хобби до добра не доведет? — поджав губы, Максим пожимает мою руку.

— Что-то ты осмелел, друг. Или папочка снова денежек больше подкинул, чем прежде?

— Девочки, знакомьтесь. Отбитый на всю башку мой лучший друг, Кирилл.

Все в одну секунду становится неважным, когда я замечаю Еву. Она неспешно идёт в компании с миловидной женщиной под руку, и о чем — то оживленно разговаривая.

— Кажется он нас покинул окончательно… — раздается рядом с моим ухом девичий голос, а шею обвивает костлявая рука.

Ева останавливается, проверяя время на часах, расположенные на ее запястье, а после идёт в нашу сторону, не замечая нас. Максим сразу окликает её:

— Ева Игоревна, гуляете? — она немного вздрагивает, натыкаясь на мой взгляд, но моментально берет себя в руки.

— В свободное от работы время я имею право делать то, что хочу. Здравствуйте, — её взгляд спускается на руку той девицы, что я не успел с себя скинуть. В глазах и мимике нет никакой реакции, словно, мы и не были близки.

Ева проходит мимо нашего столика, а я не могу отвести от нее своих глаз. До чего красивая.

Белокурые волосы каскадом рассыпаны по хрупким плечам, а походка магнитом притягивает все свое внимание к манящим ягодицам, что при каждом движении увлекают мой взор до самой стойки с баристой.

Украдкой она поглядывает в нашу сторону, касаясь взглядом моего лица.

— Кир, ты куда? — смахнув со своего плеча руку «Оленьки», встаю и иду к той, что притворяется; к той, которой всё — таки не удается совладать со своими эмоциями.

Ева оборачивается и замирает с двумя стаканчиками кофе в руках. Она вглядывается в мое лицо. Ее взгляд пропитан сочувствием и заботой — вот она настоящая. Чувственная и нежная.

— Ева, ты скоро? Я уже заждалась… — за моей спиной появляется та самая миловидная женщина. И теперь у меня нет сомнений, что это ее мама.

Глава 13

— Я уже заждалась…

В самом страшном сне я и представить себе не смогла бы, что такое будет возможным. Мама стоит напротив Кирилла и смотрит на него во все свои глаза с превеликим любопытством.

— Дочка, кто это? — слегка с прищуром ощупывает нового «столичного знакомого». — Твой ученик?

— Мама, — деланно закатываю глаза. — Кирилл, мой студент, — стараюсь, как можно естественнее себя вести, зная ее дотошный характер.

— Здравствуйте, рад знакомству, — не теряется он и протягивает руку.

Мама, заливаясь румянцем, жмет его ладонь, наивно хлопая ресницами. Не знала, что в ее возрасте можно еще робеть при виде молодого парня, явно в ней незаинтересованного.

— Деточка, что с твоим лицом… тебя избили? — охает мама, пристально разглядывая рану на скуле Кирилла.

«Избили» еще мало сказано. На нем живого места нет. Мне хочется протянуть руку и коснуться его лица, проявить женскую заботу, но мысленно себя одергиваю.

— Мама, Кирилла ждут друзья.

И при упоминании его «друзей», все мое нутро сжимается и выворачивается наизнанку. Я не могла не заменить руку той девушки на его плече. И сердце мое неприятно заныло и затрепыхалось, словно, наказывая меня за все то, что между нами было.

— Дал себя избить, чтобы выбить дурь из своей головы, — обернувшись, взглядом касается моих губ.

Я до сих пор помню страсть его поцелуя со вкусом своего возбуждения. И все это рвет мою душу, изливаясь ядом в мои вены. Терзает кровоточащую рану снова и снова. Отравляет и заставляет мучиться, проходя заново собственные круги ада, пропитанные своей похотью и вожделением по его телу.

Мне хочется его остановить, извиниться за свое поведение, попытаться поговорить, дать себе снова право на прощение.

На нас смотрят его друзья и моя мама, я чувствую это кожей и ничего не могу с собой поделать. Мы же взрослые свободные люди. Почему так хреново — то на душе от осознания того, что между нами пропасть в восемь лет и множество запретов?

— Кирилл, как ты себя чувствуешь? — мне совершенно не хочется выглядеть в его глазах бесчувственной сукой, не знающей хоть толику сочувствия.

— Спасибо, что спросила. Больше такого не повторится.

Он уходит, а я так и замираю с двумя стаканчиками кофе в своих руках. Перед глазами все плывет, дышать становится все тяжелее, а конечности, словно, парализовало.

— Ева… что с тобой? — тихо спрашивает мама. — Этот мальчик не просто так к тебе подошёл, да? — ее голос, словно тихий шелест листьев, царапает мои слуховые рецепторы, не способные в данный момент выстраивать новые словесные цепочки для восприятия.

— Глупости не говори, кажется, сеанс начался, — отвечаю отрешенно, возможно и с большим опозданием на поставленный вопрос.

— Ну-ну. Дома поговорим.

Два с половиной часа в кинозале, а потом время, потраченное на возвращение в съёмную квартиру, называемое теперь моим «временным домом», стали для меня спасением от собственного внутриличностного самокопания и самоедства. Мысли в моей голове немного прояснились и я смогла настроится на нелегкий разговор с матерью. Она, вряд ли забудет о «его» существовании.

Мама садится напротив меня, медленно размешивая в своей чашке сахар. Она боится начать разговор, да и я сама боюсь. Но чего? Осуждения с ее стороны будет сполна, так чего уж сожалеть о содеянном, когда твой возраст перевалил на четвертый десяток.

— Да, я с ним спала, — первая нарушаю гнетущее молчание. Мой голос эхом отскакивает от полупустых стен, вибрируя над нашим столом, создавая эпицентр неминуемого «взрыва».

— Ну и дура… — опустив глаза в чашку, бормочет себе под нос. — Что люди — то подумают?

— Однозначно, что я сошла с ума, — шумно выдыхаю. — Ты права, я дефектная, поэтому решила сбежать от своих проблем, чтобы начать все сначала в другом городе. Увы, и тут облажалась.

— Родители этого мальчишки… они в курсе? — безжизненным тоном парирует она.

— Ему двадцать два, — откидываюсь на спинку стула, разглядывая узор на скатерти. — Согласие родителей нам не понадобилось.

— Ты знала, что он твой студент, когда вы… прости Господи, сношались?! — ее лицо неприязненно кривится, а губы начинают слегка дрожать.

— Знала.

Резко смахнув мою чашку с чаем на пол, она нависает надо мной, чувствуя мою слабость и подавленность. В ее глазах отчетливо отражается весь «ужас» того, что я себе представляла, когда думала о «нас», как о чем-то большем в своей жизни.

Непроизвольно мое тело съеживается под грохот разбитого стекла и горячих брызг не остывшего напитка, который болезненно попадает мелкими каплями на мою оголенную кожу ног.

— Денис и тот тебя бросил. А этому пацану ты и подавно будешь не нужна! — эти горькие слова режут меня на части, неминуемо возвращая в прошлое.

Прошло почти три года, а я до сих пор помню в мельчайших подробностях ту палату в нашей городской районной больнице. Самая непримечательная, серая, пропахшая лекарствами, тоской и неизбежной участью случившегося.

Отголоски той боли снова пронизывают мое «излечившееся» тело, заставляя мою память окунуться в водоворот тех событий, что оставили неизгладимый след и кучу последствий для дальнейшего гармоничного существования в обыденной рутинной жизни.

И через все «это», уже в реальном времени, в мое восприятие просачиваются крики моей матери, унося последние крупицы из воспоминаний «прошлой меня».

Мама падает передо мной на колени, хватая за руки. Из ее небесно — голубых глаз льются слезы. Она просит меня покаяться за содеянное перед Богом и постараться договориться с Кириллом, чтобы это осталось в тайне. А, если нужно — то дать взятку за молчание, потому что не верит в порядочность нынешней молодежи, исходя из собственного опыта преподавания в школе, в старших классах.

— Как ты такое можешь говорить? Ты совершенно его не знаешь, — пораженно качаю головой, встав со стула.

Буквально по стеночке прохожу в одну единственную комнату своего жилища, чтобы переодеться в уличную одежду. Мне невыносимо больно находится на одной территории с той, что никогда не встанет на мою сторону, целенаправленно давя на чувство вины за случившееся.

— Куда пошла?! Вечер же на дворе! — преграждает мне путь перед входной дверью. — К нему пошла?!

Полностью игнорируя хлесткие слова своей родительницы, я беру в свои руки связку ключей, грубо отталкивая ее в сторону. Во мне бушует гнев за несправедливые слова не только в мою сторону, но и в сторону Кирилла. Он не такой. И никогда бы так не поступил. Я просто это чувствую.

Запрыгнув в автобус будучи злостной безбилетницей, я рассчитываю доехать до Ани и просто тихо поплакать в объятиях подруги, но умышленно проезжаю ее остановку.

Выдыхая через рот холодный воздух, я запрокидывая голову и смотрю на окна Кирилла. Свет горит. Значит он дома. А вдруг не один?

Прошмыгнув в подъезд за молодой парой, поднимаюсь по лестнице на нужный мне этаж, минуя лифт.

Выжимаю дверной звонок, словно за мной несется стая разъяренных псов. Мне страшно подумать, если он действительно окажется «не одним». Кирилл открывает дверь и застывает на пороге, с кухонным полотенцем в руках.

— Прости меня, — не спрашивая разрешения, протягиваю руку и касаюсь подушечками пальцев его лица. — Не гони, прошу.

Сейчас я действую не разумом, а сердцем. Ломать свою волю оказалось намного тяжелее, нежели я думала. И то, как теплеет его взгляд, который снова ласкает мое лицо, на душе становится намного легче.

— Я готовлю белковый ужин, надеюсь, тебе понравится, — Кирилл старается улыбнуться, но рана на его скуле натягивается и он моментально морщится от боли.

Согласно кивнув, я прохожу в его квартиру, не рассчитывая на моральное утешение за сказанные слова моей матери, мне нужно другое.

Я хочу чувствовать на себе ласкающий мою кожу взгляд, немое обожание в каждом действие, а ещё неприкрытое желание, которое с каждой секундой разгорается в его глазах.

Глава 14

— Очень больно? — прикладываю ватный диск, смоченный в растворе хлоргексидина, к ране, расположенной на скуле Кирилла.

Сердца моментально бахает вниз, от роя мыслей, которые носятся сейчас в моей голове. Эти мысли меня жалят, подобно пчёлам и я ничего не могу с собой поделать, чтобы остановить катящуюся слезу по моей щеке.

— Терпимо… — подняв на меня глаза, он замечает мокрую дорожку из слез, которую я так и не стерла со своего лица. — Почему ты плачешь?

— Это я виновата, да? — тихо спрашиваю, предположительно зная ответ.

Кирилл хмуро сдвигает брови к переносице, не понимая того, что я хочу от него узнать. Будто подслушав мои мысли, слегка приподнимает уголок губ, а затем и вовсе расплывается в широкой мальчишеской улыбке.

— Помнишь, я тебе говорил, что весь «мир» нужно оставить за рингом? — утвердительно киваю. — Так вот, я нарушил собственное правило — позволил эмоциям взять над собой верх. Ты ни в чем не виновата.

Его голос звучит очень ласково. Он успокаивает, подобно теплому порыву ветра, согревает своей значимостью в каждом сказанном слове.

Пресловутые «кошки» вновь загоняют свои острые когти мне под кожу, не веря до конца в свою невиновность.

— Не бегай больше от меня, ладно? — его голос хриплый и низкий, снова будоражит мой разум, растекается горячей волной по моим нервным окончаниям, заставляя полностью проникнуться к первобытным инстинктам.

— Да, как тут убежишь, ты так крепко меня держишь, — подмигнув, проверяю пластырь. Все держится. Теперь можно складывать полномочия перевязочной медсестры.

— Я ничего тебе не предлагаю, — тяжело вздохнув, освобождает меня. — Потому что отчасти понимаю все твои страхи.

— И какие у меня страхи? — излишне весело интересуюсь, чувствуя приближающуюся тревогу.

— Я нищий студент и просто тебя не вытяну, — порой мне кажется, что меня уже сложно удивить, но как же приятно осознавать, что это вовсе не так.

Его не беспокоит ни разница в возрасте, ни то, что я являюсь преподавателем в институте, где он получает образование, а все его переживания связаны лишь с собственным финансовым благополучием.

— Не нужно меня «вытягивать», Кирилл, — пожимаю плечами, слегка улыбаясь.

Притянув своими руками за его тренированные плечи к себе, практически вжимаю его лицо в свою грудь, ощущая жар дыхания из приоткрытых губ Кирилла.

Пропускаю его отросшие волосы через свои пальцы, сжимая их. И я буду ненормальной, если запрещу сейчас себе чувствовать реальные эмоции, которые исходят от нас двоих. Мы пропитывается энергией друг друга, растворяется в прикосновениях, которые наэлектризовывают все пространство вокруг нас.

— Не давай мне надежд, Ева. Если себе ты это запрещаешь, то за меня не тебе решать. Я дал сегодня себя избить, чтобы…

— Чтобы, что? — с чувственной хрипотцой спрашиваю его, плавясь в его руках.

— Чтобы не чувствовать все то, что сейчас испытываю, когда ты снова в моих объятиях.

— А сейчас… сейчас, что ты чувствуешь? — задыхаясь от эмоций, спрашиваю уже немного отстраненно, направляя его губы туда, где все ноет без его ласк.

— Я хочу пригласить тебя на свидание. — грудную клетку, словно сдавили огненным обручем, причиняя боль. Не сразу понимаю, что с силой тяну волосы Кирилла вверх.

— Больно… Ева! — с шипением отстраняется от меня.

— Извини меня, — разжимаю свои пальцы, вглядываясь в его лицо. — Ты думаешь целомудренно сейчас начинать конфетно — букетный период после всего?

— Что — то должно между нами быть настоящим, почему не начать с банального и совершенно простого, пусть и «целомудренного»?

— Я не хочу, чтобы ты тратил на меня деньги, — чувствую, как напрягаются под моими ладонями мышцы на его плечах. Ему не понравился мой ответ. Нужно срочно реабилитироваться, поэтому спешно добавляю: — Мне нравится проводить время дома… или гулять в парке.

— Ева, пока не слишком поздно, давай я тебя до твоего дома подвезу, — словно игнорирует мой ответ, смотря на настенные часы. — У меня завтра ранняя тренировка. Тренер шкуру спустит, если я не высплюсь. Прости.

— Не нужно, я сама, — отпрянув от него, следую в прихожую. — Тебе, действительно нужно отдыхать.

— Обиделась? — ловит меня за руку, фиксируя на месте. Смотрит так, будто в душу заглядывает.

— Нет, что ты… я и сама должна была догадаться без подсказок. Все хорошо. — стараюсь вложить в свою улыбку чуть больше непринужденности, чем положено.

— Ты удивительная девушка, Ева. Искренняя и совершенно не умеешь врать.

Всю дорогу до моего дома мы переглядывались, улыбались и подкалывали друг друга. Может нам, действительно нужно что-то настоящее? Заложить фундамент? Вроде это так называется в построении отношений.

Если для него это все в новинку, то для меня, будто после «пожарища» нужно снова выстраивать все сначала. Опыт есть, а душевных ресурсов практически нет.

— Провожу до квартиры, — заглушив мотор, Кирилл первым выходит из машины.

Открыв дверцу с моей стороны, он подаёт мне руку. Улыбнувшись, вкладываю свои прохладные пальчики в его горячую ладонь.

— Я живу здесь, — показываю на обшарпанную входную дверь своей съемной квартиры. — Внутри не так все печально.

Притянув к себе одной рукой за талию, он обрушивается на мои губы, вторгаясь своим языком в мое тепло, пленяя мой разум каждым своим бесстыжим движением внутри меня.

— Буду дома — напишу, — разорвав наш поцелуй, слегка подталкивает меня в сторону моей квартиры.

И пока я проворачиваю ключ в замочной скважине, пока убираю связку ключей обратно в сумочку, ощущаю на себе его взгляд. Разворачиваюсь. Он, действительно на меня смотрит.

— Ева, иди, или завтрашняя тренировка полетит к черту, если ты не перестанешь на меня так смотреть, — густо покраснев, все таки разрываю наш зрительный контакт.

Тихо закрыв дверь, уже с внутренней стороны, хочу также бесшумно пройти в ванну, как спотыкаясь об какой-то предмет. Тихо чертыхаясь, включаю свет.

Мама появляется в дверном проеме, в ночной сорочке и с каким-то пузырьком в руках.

— Явилась… — шипит, подобно змее, оглядывая меня с ног до головы. — Совсем о матери не думаешь, голова не пойми чем забита! — срывается на крик.

Ее кожа приобретает непривычно бледный окрас, а сама она хватается за сердце, провоцируя собственный организм на радикальные последствия для своего здоровья.

— Ты же моя мама… неужели ты меня не любишь? И не видишь, как мне плохо… — всматриваюсь в ее лицо, ища проблески здравого смысла в этой ситуации.

— Твой отец слишком тебя баловал. Упустили мы тебя, — в ее голосе появляются осуждающие нотки. Это больше всего похоже на разочарование, нежели на проявление родительской заботы.

— Пожалуй я пойду спать. Доброй ночи, — заперевшись в ванной комнате, я ещё долго рассматривала свое лицо, а точнее изменения, которые привнес в мою жизнь Кирилл.

В моих глазах появился былой блеск, на лице выступил здоровый румянец, который только усиливается при воспоминании нашего поцелуя перед дверью моей квартиры. Словно я вернулась в трепетные студенческие годы.

Заварив чай с мелиссой, я заворачиваюсь по самые уши в объемное покрывало. Лишь высунутая рука с чашкой остаются свободны от теплого ворсистого кокона.

Сделав глоток обжигающего успокоительного напитка, «разрешаю» себе окончательно погрузиться в свои воспоминания той ночи. Нашей первой ночи. И впервые мне совершенно не стыдно.

На телефон приходит сообщение: «Спокойной ночи».

Что же мне ему ответить… кручу в руке телефон, прикидывая возможный ответ. Повторить его «пожелание» в точности или же воспользоваться панелью смайлов?

Мой палец замирает над рожицей «поцелуйчик». Жму и отправляю, судорожно ожидая ответа.

В моей руке снова вибрирует телефон: «Не стоит меня дразнить. Теперь я знаю, где ты живёшь».

С блаженной улыбкой на лице, я погружаюсь в долгожданный расслабляющий сон, который впервые за долгое время приобретает яркие краски, олицетворяя новый этап в моей жизни.

Глава 15

— Поговаривают Давид Эдуардович в конце следующей недели уезжает на какую-то важную конференцию. Это так? — оторвав взгляд от экрана мобильного телефона, смотрю на жующую творожную запеканку Аню.

— Да. Это так, — сухо роняю немногословную фразу, чтобы снова вернуть все свое внимание обратно. «В телефон».

— Мне знаком этот взгляд…

Погасив экран телефона, откладываю его в сторону, чтобы не было больше соблазнов снова залезть в «нашу переписку», где присутствуют сплошные милые рожицы и много горячего подтекста, которое чересчур будоражит мое воображение.

— Ау… Ева, ты вообще здесь? — машет перед моими глазами своей ладошкой Аня.

— Прости. Я просто кое с кем переписываюсь.

По тому, как округляются ее глаза, как лихорадочно подрагивают мышцы на красивом лице — новость ее шокировала. И шокировала весьма приятно.

— Ты всё — таки, тогда к нему вернулась, да? — она запрокидывает голову назад, мечтательно улыбаясь.

— Тогда он меня фактически прогнал, — взяв в свои руки стаканчик с горячим ароматным кофе, жадно делаю глоток, неприятно обжигая небо и язык.

— Вы теперь встречаетесь?

— Мы ничего друг другу не обещали. Ещё рано о чем-то говорить, — проверяю время на часах. Следующая пара начнется только через пятнадцать минут. Значит Аня успеет ещё задать пару провокационных вопросов.

— Ты играешь с огнем, Ева. Чувства не поддаются логике, а ты непременно захочешь взять и это под контроль.

— Не хочу питать ложных надежд относительно «нас». Он молодой. Начинающий спортсмен. У него вся жизнь впереди — яркая, не обременяющая, перспективная, — произнося все эти слова, внутри все сжимается от правдивости этих эпитетов. Я не подхожу ни к одному из них.

— Вставь во все это «себя»… разве от этого что-то изменится? — подается вперед, сверля меня пытливым взглядом.

— Я всегда буду почти на десять лет его впереди, Ань. Уже это не изменить.

Посетовав, что могу не успеть подготовиться к лекции, покидаю студенческое кафе с учащенным сердцебиением.

Я знала, что разговор закончиться примерно так. И все равно раскрыла все карты, а точнее в очередной раз вывалила «все это» на стол, как есть.

Если Аня отнеслась с огромным пониманием и восприняла информацию весьма благосклонно относительно Кирилла, то мама осталась непреклонной и, поэтому остаток своей вылазки в столицу коротает в гостиничном комплексе, который я же оплатила.

В нашей обители снова витает запах сигарет, значит Давид снова курил, не выходя из кабинета.

— Думал, ты уже не вернёшься, а сразу пойдешь на лекцию. Кто там у тебя сейчас…? — не отрывая взгляд от бумаг, интересуется он.

— Экономисты, третий курс, — присаживаюсь на свой стул, устремляя свои глаза в окно.

— Я хочу познакомить тебя со своим сыном, — его голос прозвучал, как приказ, который не подлежит обсуждению, а только безоговорочному исполнению. — Судя по реакции, ты уже наслышана, — хмыкнув, он снова возвращается к бумагам.

— Я видела тебя с мальчиком и с девушкой в торговом центре после нашей… Увидела своими глазами, так сказать, — улыбнувшись, благосклонно наклоняю голову в бок.

— Его зовут Матвей. Няня скоро привезет его ко мне, так как у самой появились срочные семейные дела, — его интонация лишена всяких эмоций, словно мы не о ребенке разговариваем, а об очередной методичке с нововведениями.

— Давид, я с радостью познакомлюсь с твоим сыном, если его мама будет не против, — мне интересно, что он на это скажет, провоцируя на дальнейшие детали его личной жизни.

— Она давно потеряла право участвовать в воспитании Матвея. И… да, я не против, что ты с ним познакомишься.

— Но?

— За твоим браслетом тоже скрывается суровая реальность последствий, которые произошли из-за определенных событий.

— Матвей — это суровое последствие? — во мне вскипает материнский инстинкт, который буквально вопит о несправедливости к собственному ребенку этим человеком. Его лишили матери, только, потому что она не угодила чем — то его папочке. Возможно и не без причины…

— Кажется у тебя лекция сейчас начнется, — и в подтверждении его слов оглушительно звучит звонок, призывающих всех студентов собраться в лекционных классах, как и мне проследовать к ним.

Встав, ощущаю на себе его изучающий взгляд. Знала ли я истинного Давида? Или же это я из него «вылепила бесчувственного монстра» своим выбором? Одни вопросы, на которые, возможно и не получу ответы. Никогда.

Лекция идет мучительно медленно, позволяя мне обдумывать все слова Давида и перекручивать по множеству раз в своей голове, перебирая, пробуя на вкус его отдельные высказывания насчет сына, не обращая внимание на тихо пиликающий телефон в сумке.

— Ребята, выполнив задание, сложите тетради на край стола. Мне нужно выйти, — выхожу за дверь и набираю Кирилла. От него два пропущенных.

До конца пары остаётся десять минут, поэтому позволяю себе сбежать из аудитории, чтобы услышать его голос.

— Кирилл, — задерживаю дыхание. — Что-то случилось?

— Случилось… ты впервые мне позвонила сама, — его смех вибрирует в районе моей груди, отчего и я улыбаюсь.

— Как твои дела?

— Я думаю о тебе. За один час уже три раза вспомнил… Или лучше унять свой пыл? — не перестает издеваться надо мной.

— Из-за тебя я практически всё пропустила мимо ушей, когда завтракала с Аней в кафе, — надеюсь это больше похоже на флирт, нежели на осуждение.

— Из — за тебя у меня могут быть проблемы в мужской раздевалке… я же молчу, — понизив голос, шепчет мне в трубку.

На часах ещё не было и восьми утра, как поступило сообщение от Кирилла. Он попросил фото прямо из кровати. Долго смущаясь и нервничая, я отправила только зону декольте в ночной сорочке. Совсем невинно, только решила добавить изюминку — одну бретель спустила со своего плеча.

— Ммм… обвинения в мой адрес неуместны. Ты сам попросил.

— Хочу тебя увидеть… Этого ты мне запретить тоже не сможешь, — на заднем фоне я отчётливо слышу мужской отборный мат, а затем Кирилл сухо роняет, что позже обязательно перезвонит или напишет.

Мне навстречу идет молодая девушка с ребенком, поравнявшись со мной она спрашивает:

— А, где здесь кабинет Мартьянова Давида Эдуардовича? Может этаж перепутала… — она растерянно смотрит на кабинеты, расположенные по левой стороне, старательно вчитываясь в таблички. Ее лицо мне знакомо, только я ошиблась насчет ее роли в жизни некогда близкого мне человека.

— Нужно спуститься на этаж ниже. Матвей, да? — всматриваюсь в лицо мальчика. Удивительно, как они похожи. От мамы, словно, ничего и нет. Горько усмехнувшись своим мыслям, продолжаю: — Я все равно туда иду. Могу проводить.

Буквально с порога кабинета, мальчик бежит в объятия своего отца. Давид при этом улыбается так искренне, а в его глазах появляется что-то отдаленное, похожее на любовь. Именно, так он раньше смотрел на меня, пока я… Уже и не важно.

Сейчас все становится неважным, когда на моих собственных глазах разворачивается удивительная картина единства отца и сына — их объятия и мимолетных поцелуй Давида в макушку мальчика.

— Оля, можете идти. Виктории я позже сам наберу, — девушка кивает и покидает кабинет.

Матвей сразу берет в руки листы бумаги и стопку карандашей, которые любезно вложил в его ладонь Давид.

— У тебя две няни? — озадаченно спрашиваю, глядя, как на бумаге появляется подобие домика с трубой.

— В основном одна, но в критические моменты могут понадобиться две, — достает из рюкзака мальчика бутылку с водой и пачку детских печенюшек. — Сейчас позвоню нашей экстренной няне, чтобы забрала его.

Матвей, услышав наш разговор, грустно опускает уголки губ, пряча свои серенькие глазки. Скорее всего, он не раз слышал подобное, чувствуя себя каждый раз лишним.

— Можно я с ним погуляю? За нашим институтом есть хорошая детская площадка с современными игровыми модулями. Думаю ему будет интересно, а потом вы вместе поедите домой, — и по тому, как загораются глазки мальчугана, он точно хочет на эту самую площадку, а экстренная няня, скорее всего захочет затащить его обратно домой, лишая последнего шанса насладиться солнечной погодой.

— Ева… если тебе будет удобно. Меня сейчас ректор ждёт на ковер, а Матвей очень некстати… — предупреждающе шикаю на него, чтобы замолчал. — Много работы, сынок.

— Я знаю, пап… Всегда одна сплошная работа, — грустно вздохнув, продолжает рисовать.

— Меня зовут, Ева. А ты, Матвей, — протягиваю ладонь, присаживаясь рядом с ним. — Сколько тебе лет?

— Ему скоро четыре. Большой пацан, — роняет Давид, направляясь к выходу. — Заменю тебя на твоей последней лекции. Освобожусь примерно через два часа.

И вот теперь мы вдвоем провожаем спину «занятого папочки».

— Матвей, не бойся меня. Я не обижу, — вырывается из меня первое, что пришло на ум. Дети же могут бояться незнакомых людей? — Пока папа занят — мы с тобой погуляем.

— Я не боюсь, — встав на ножки, складывает обратно карандаши и кладет рисунок на стол к Давиду. — А ты красивая.

Когда маленький ребенок говорит такие слова — ему сразу веришь, потому что дети не умеют врать. Они на это не способны. Чего не скажешь о взрослых…

На втором часу нашей прогулки, выясняется, что Матвей хочет в туалет, а потом и пить, и кушать. Все его поручения я беспрекословно выполняю, потому что чувствую, что так нужно. Мы обмениваемся энергией, как с Кириллом. И это немного меня пугает.

— Хотел уже звонить, — Давид встаёт из своего кресла и направляется к нам, чтобы потуже завязать шарфик Матвею. — Подвезем тебя домой, Ева.

— Мы задержались… угостила его заварным пирожным с помадкой. Матвей сказал, что ты ему такие покупаешь, — кажется я сдала мальчика, судя по ухмылке на лице его отца.

— Хитрый, — подмигивает мальчику. — Подождите меня. Сейчас оденусь.

Проходит минут тридцать, как машина Давида притормаживает во дворе моего дома.

— Пока, Матвей, рада была с тобой познакомиться, — посылаю ему улыбку и слегка сжимаю его теплую ладошку.

— Папа… а можно она будет моей няней? Она самая красивая и добрая, — весело спрашивает у него.

— Не получится, парень, — косо посмотрев на мальчика, недобро улыбается.

Он хотел сына от меня… просил бросить пить противозачаточные.

Нужно уходить, чтобы не возникло гнетущее молчание, чтобы не рвать себе душу, не винить себя за прошлое, захлебываясь в слезах. Я это проходила. Мы это проходили.

— У тебя отличный сын, Давид. Хорошего вечера, — еще раз улыбнувшись мальчику, покидаю салон автомобиля.

Оказавшись на улице, поспешно иду к подъезду, как вдруг оказываюсь в капкане уже до боли знакомых рук.

Его ладони сминают мое тело сквозь теплое пальто, отключая мир вокруг нас.

— Раз ты любишь проводить время дома… хочу первое совместное утро, — шепчет Кирилл мне в губы, чтобы накрыть их своими губами.

— Как ты здесь оказался? — отвечая на поцелуй, ласкаю его рот языком.

Кирилл издает протяжный рычащий стон, отстраняясь, чтобы обхватить ладонями мое лицо.

— Ты права, нам поздно начинать конфетно — букетный период…

И отголоски моего сознания повергают меня в шок. Я не видела, как уехала машина Давида с моего двора, а это может только означать одно… на одного человека, узнавшего о моем тайном и запретном влечении стало больше.

Глава 16

Давид

— Папа, — через секунду уже более настойчиво: — па — па, хочу ещё тех сладких булочек, которые мне Ева покупала!

Пальцы, что до этого момента с сильной сжимали руль, теперь нервно подрагивают, не реагируя на мыслительные команды, которые тщательно посылает мой мозг.

— Нет! — рявкаю так, что стекла в салоне начинают дрожать.

Мне самому становится страшно от самого себя и своего состояния, вызванное событием, которое никогда не должно было произойти, по — моему убеждению, относительно ее личной жизни.

Матвей обиженно закусывает белыми зубками нижнюю пухлую губежку и отворачивается к окну, а мой взгляд, словно прикипает к рукам Евы, что так настойчиво утягивают за собой ее знакомого в подъезд.

Сын тихо всхлипывает, отчего я невольно морщусь. Моя жестокость к собственному ребенку никогда не будет оправдана — он не виноват, что стал моей неисправимой ошибкой, которую его непутевая мамаша не смогла решить вовремя.

— Матвей, прости, — трогаюсь с места. — Я плохой отец…

— Ты хороший, — вытерев слезы со своего личика, Матвей загадочно улыбается. — И ещё… классный! Меня этому слову Ева научила, — тяжело вздохнув, выруливаю со двора на главную дорогу.

Перед мысленным взором снова проносится картина, как Ева распахивает свои пухлые губы, чтобы поцеловать другого. Она даже не удосужилась дождаться, пока мы уедем. Жаль, я не видел лица ее ухажера, может быть понял, почему в очередной раз выбирают не меня.

Резко жму на педаль тормоза, чуть не влетая в Ауди, стоящую впереди нас на светофоре. Оборачиваюсь и смотрю на Матвея — он увлекся битвой резиновых динозавров, поэтому ничего и не почувствовал.

— Закажем пиццу, сын? — стараюсь, чтобы мой голос звучал более бодрее, чем мое внутреннее состояние.

— С хрустящей корочкой? — живо интересуется он.

— Да, как ты любишь, — получив искреннюю эмоцию радости, разворачиваюсь обратно, чтобы сконцентрировать все свое внимание на дороге во избежание непоправимого.

Виктория встречает нас на пороге квартиры, моментально включаясь в свою работу.

— Матвей, раздевайся. Ужин уже на столе, — пропустив смешок, решаю ее огорчить относительно домашней стряпни.

— Курьер с пиццей приедет через тридцать минут, — сняв куртку, нагибаюсь, чтобы развязать шнурки на своих ботинках.

— Но, как же… вы же сами… совершенно на вас не похоже… — лепечет пожилая женщина, явно не ожидавшая такого подвоха с моей стороны.

— Я вам плачу деньги и прошу выполнять то, что говорю, а остальное вас не касается, — прекращаю всякое негодование относительно собственного решения. — Буду у себя, надеюсь вы не будете отвлекать меня по пустякам.

— Хорошо, Давид Эдуардович, как скажете, — она уводит сына в его комнату, рассказывая по пути, чем будут заниматься этим вечером.

Виктория давно не обижается на мойскотский характер, понимая, что не от веселой жизни мне приходится находиться в статусе «отца одиночки». Моя благодарность ей выражается в отличной премии, перечисляемой на ее лицевой счет.

Войдя в свою спальню, щелкаю замком. Расстегиваю рубашку, сбрасывая ее на пол. Нет даже малейшего уважения к труду милой девушки, что убирает мой дом, и которую я трахаю, когда нет времени на поиски ночных приключений.

Избавившись от оставшейся одежды, захожу в душевую кабину. Включаю поток ледяной воды, затем горячий. Ни черта легче не становится. Удар.

Костяшки правой руки — сплошное месиво из крови и мелких крошек стекла. Капли алой жидкости тонкой струйкой стекают на кафельной покрытие, вниз.

На это можно смотреть бесконечно долго, но я так не могу. У меня есть весомые обязательства, о которых нельзя забывать. Во мне ещё есть светлая сторона моей души, которая не подверглась тотальному уничтожению от предательства любимого человека.

Перешагнув порог душевой кабины, аккуратно обхожу крупные осколки, которые разбросаны по большей части поверхности напольного покрытия.

Склонившись над раковиной, промываю рану и достаю крупицы стекла. Больно. Очень. Не помогло. Снова. Заматываю ладонь полотенцем.

Вернувшись в спальню, сажусь на край кровати, ухватившись руками за голову.

Разбитая рука неприятно ноет и немного кровит, но физической боли нет, есть другая. Глубокая, моральная, душевная. Она не моя. У меня ребенок, а у нее искалеченная жизнь. Между нами пропасть.

— Давид Эдуардович… — тихий голос няни в сопровождении легкого стука в дверь звучит за дверью.

— Все в порядке! — ору раненым зверем, понимая, что сейчас в моей жизни не хрена не нормально.

Я позволил «ей» решить за нас двоих — постарался отпустить ее, примириться с ее выбором, не в мою пользу. Питал надежды, что однажды она поймет, что лишилась намного большего, чем приобрела в лице ее новоиспеченного мужа.

Когда я узнал, что она забеременела от Дениса — мой внутренний мир раскололся на множество уродливых фрагментов, принимая факт того, что с ребенком я тягаться не посмею. Я потерял ее окончательно.

Завалившись в местный кабак, надрался так, что не помнил, как познакомился с девушкой, отдаленно напоминающую Еву. Мне хотелось мести. Хотелось боли. Заигравшись в своих пьяных фантазиях я кончил в нее, не зная пьет ли она контрацептивы.

Проснувшись утром в объятиях незнакомки, я обозначил сразу ее роль в эпизоотическом стечении обстоятельств и дал денег на экстренную контрацепцию, но она решила по — другому.

Появившись вновь на пороге моего дома через три месяца, с округлившимся животом она предложила пройти тест ДНК, подтверждающий возможность моего отцовства. И он был положительным на 99,9 %.

Я не радовался первому снимку УЗИ, которое мне преподнесли, как сам факт случившегося, ни первому шевелению в утробе его матери, потому что для меня она была блеклой копией моего «помешательства», ни первому крику, который услышал в родильном боксе, когда принимал маленький кулёк из рук врача.

К моему счастью, сам ребенок ее мало волновал, ссылаясь на чрезмерную занятость и невозможностью остаться в России, а новорожденный ребенок только будет мешать ей в чужой стране налаживать новые связи и заводить новые знакомства.

Держа в своих руках Матвея, я принял решение сделать все возможное, чтобы он ничего не узнал о той, кто его бросил и при каких обстоятельствах был зачат. Тогда я впервые почувствовал первые отголоски любви, проявленные к Матвею.

Нас сплотило воедино одно — нас предали и бросили любимые и дорогие люди, которым мы никогда не найдем замены. Она будет, но мнимая, постоянно сравнивая с оригиналом. Матвею повезло больше — он не знает эти «критерии». Я ему даже завидую, но зависть эта пропитана горечью и утратой, нежели алчными побуждениями.

В квартире раздается трель дверного звонка. Это доставщик пиццы. Судя по радостному возгласу Матвея, я не ошибся. За сегодня его смех я слышал в раз двадцать больше обычного, а все благодаря ей.

Почему я тогда, так быстро сдался и отдал «свое» тому, кто ее не поддержал в нужный момент и из — за которого она чуть не лишилась жизни?

И даже сейчас я ничего не делаю… не пробую встать между ней и своим, получается, «соперником»?

Набрав номер цветочного магазина, делаю заказ бело — розовых пионов с доставкой на дом. Пусть мой жест не будет с прямым подтекстом, но обо мне будут знать, а значит… я буду на верном пути, потому что сдаваться я больше не намерен.

Глава 17

— Ты живешь с мамой? — сняв обувь, Кирилл сразу проходит в комнату. Не мудрено — квартирка больше всего напоминает картонную коробку.

— Я приезжая. Снимаю квартиру одна, — меня совершенно не смущает мое положение в столице, поэтому не вижу смысла скрывать этого.

— Отец мою маму тоже встретил не на Красной площади, проверяя прописку в паспорте, — издав смешок, заключает меня в объятия, — самое главное другое — то, что я вообще здесь. С тобой.

— У тебя же тренировка, а ты тратишь время на меня, — чувствуя легкую тянущую боль внизу живота, причем с самого утра, мысленно прикидываю какой сегодня день менструального цикла.

— Тренер пожалел меня, отпустил пораньше, чтобы здоровье подлатал, — слегка дотрагиваясь до его разбитой скулы, поджимаю губы. В этом есть львиная доля моей вины.

— Кирилл мне нужно в ванну, а ты снимай куртку и проходи на кухню.

Ошибки быть не может. У меня начался цикл, который опять сбился. Врач говорил, что такое возможно после выкидыша, но время идёт, а ничего не меняется.

Приведя себя в порядок, я выхожу из ванны, прямиком направляясь в комнату, чтобы переодеться в комплект домашней одежды.

— Кто тебя подвозил? Машина, вроде знакомая… — отстраненно спрашивает, рассматривая городской пейзаж за окном.

— Давид… Я немного погуляла с его сыном, когда тот был занят. И из вежливости он решил меня подвести, — улыбнувшись, кладу свои ладони на его плечи.

— У меня появился соперник? — поиграв бровями, притягивает меня к себе.

— Если ты о его сыне, то да — через пару лет он сможет составить тебе конкуренцию, — рассмеявшись, освобождаюсь из его рук, включая чайник, — пиццу будешь? У меня с вчерашнего дня осталось пару кусочков.

— Если в ней полно белка, то да, — усмехнувшись своему предложению, понимаю, как выглядит это глупо, учитывая его профессиональное увлечение боксом и полностью сбалансированному питанию перед изнурительными тренировками.

— Тогда дай мне час и я приготовлю нам импровизированный диетический салат с куриной грудкой. Тебе, надеюсь понравится.

— Мне впервые будет готовить девушка, — опаляет мою мочку своим дыханием.

Вмиг мне становится моментально жарко, словно кто — то включил батарею центрального отопления на самый максимум.

Его руки снова повсюду ласкают мое тело сквозь ткань одежды, настойчиво пробираясь к своей цели — моей груди, заблаговременно освобожденной от тесного бюстгальтера, который в первые дни цикла становится настоящей удавкой.

Сдавив пальцами одновременно две тугие горошинки сосков, мгновенно выбрасывает меня за грань бесстыдства, доводя до сумасшествия своими умелыми ласками.

Освободив одно полушарие от сладких пыток, его рука верно, но медленно устремляется вниз.

— Кир… Кирилл, — стараюсь остановить его, но куда там мне, — я должна тебе сказать, но не знаю как. Боже… — закусив нижнюю губу, ощущаю его пальцы там, рядом с критической опасностью.

— Мне нравится «Кир» в твоем исполнении. Хочу, чтобы ты так меня называла, — весьма неприлично ерзаю пятой точкой по каменному паху, подогревая нас обоих, затягивая в омут похоти с головой.

— У меня месячные! — громко выпаливаю, заливаясь румянцем.

Его рука покидает мои шорты, отчего я ещё больше начинаю смущаться и тушеваться под пытливым взглядом.

— Тебе будет больно? Или я как-то могу тебе навредить? — проводит большим пальцем по моим искусанным губам.

— Я не знаю, потому что не пробовала. Точнее, мой бывший муж…

— Ты была замужем? — игнорирует первую часть моей фразы.

— Кирилл, мне тридцать лет… и многое уже для меня «не впервые», — устало массируя веки, ощущаю себя минимум ещё лет на десять старше своего возраста.

— Прости меня, Ева, но глядя на тебя мне не верится, что кто-то мог прошляпить такую, как ты. Твой бывший неудачник…

— Мы просто не сошлись характерами. Ошибки молодости, так бывает, — проглотив горечь прожитых лет в браке, пытаюсь акцентироваться на чем-то другом.

Кирилл, почувствовав мое изменившееся настроение, решил мне не мешать и устроился на кухонном диванчике, листая что-то в телефоне.

Украдкой поглядывая в его сторону, ловлю себя на мысли, что он вполне органично смотрится здесь, не вызывая у меня приступ раздражения от своего присутствия.

Нарезав овощи, складываю их в глубокую миску, заправляя салат низкокалорийной сметаной. Осталась только курица, которая будет готова минут через десять.

Вытерев руки полотенцем, присаживаюсь между широко разведенных ног Кирилла. Руки сами тянутся к его ширинке, невольно замирая над ней.

— Можно? — спрашиваю с опаской, смотря в золотисто — карие глаза.

Кивнув, он откладывает телефон в сторону, следя за каждым моим последующим движением.

Стянув вниз последнюю трикотажную преграду, поднимаю на него глаза, окончательно теряя голову при его взгляде. Наверное он и сам не ожидал от меня такого. Я сама себя не узнаю рядом с ним…

Его член слегка дёргается, когда мое лицо максимально близко к его паху. Сглотнув вязкую слюну, обхватываю губами розовую головку. Немного опускаясь ниже, чувствую на себе пристальный взгляд.

Каждое мое движение немного неловкое, щадящее, бережное. Я далеко не девственница, но все, что касается него воспринимается мной «первым опытом».

На моей макушке смыкаются его пальцы, пропуская между ними пряди моих волос, оттягивая голову вверх.

— Убери руку, Ева, позволь мне самому, — и он продолжает сам.

Насаживает мой рот, как ему нравится, в определенном ритмичном темпе, давая мне небольшие паузы, чтобы восстановить дыхание.

Движения становятся все более глубокими, дыхание Кирилла сбивается, а в следующую секунду в горло выстреливает солоноватая жидкость.

Мне бы отстраниться, чтобы вытереть рот, но я не могу. Проглатываю и неистово начинаю целовать его внутреннюю часть бедра, поглаживая его руки.

Бережно подняв меня за подмышки, он переносит мое тело к себе на колени. Так и сидим, в объятиях друг друга, наслаждаясь моментом.

— Если тебе будет больно — скажи мне, и я все прекращу, — его голос сочится заботой, пронизывая меня новыми чувствами по отношению к нему. Но какими?

Выключив конфорку, следую за ним в комнату. Мы останавливаемся посередине комнаты, смотря друг на друга.

Бережно сняв с меня футболку, он проводит пальцами по моему телу с обеих сторон, задевая острые вершинки сосков, выступающие ребра, а после поддевает кромку шорт и трусиков вместе, чтобы снять с меня одним движением.

— Хочешь казаться такой взрослой, а на деле стесняешься, как школьница, — целуя кончик моего носа, направляет к креслу, что расположен напротив окна.

— Кровать…

— Тише, — указательным пальцем прикладывается к моим губам, — если будет больно, я остановлюсь.

Как бы я не сопротивлялась своим внутренним демонам, я наслаждалась каждым его толчком внутри меня, каждым поцелуем на моей разгоряченной коже, каждым прикосновением, которое не приносило ни малейшей боли. Я снова доверилась ему и получила незабываемые эмоции.

Приняв душ, мы все-таки добрались до кухни, где сытно поужинали, а после легли на кровать, ведя интересный разговор о боксе и его карьерных успехах. Под мерное биение сердца под своим ухом — я уснула крепким сном, чтобы проснуться от нежных поцелуев между своих лопаток.

— Ты исполнила моё желание, — ещё один поцелуй, — совместный завтрак входит в программу?

— Конечно, а сколько сейчас времени? — прикрыв рот одеялом, вяло интересуюсь.

— Начало восьмого… может, — его пальцы рисуют на моей коже незамысловатые узоры, — как ты себя чувствуешь?

— Сегодня точно лучше не стоит, — спрятав лицо под одеялом, продолжаю: — мне просто стыдно с тобой об этом говорить.

— Хорошо, Ева, — немного погодя, добавляет: — ты придешь на мое день рожденье?

— И твои друзья там будут?

— Ну, конечно…

— А когда? — встав с кровати, набрасываю на себя халат.

— Через две недели, перед самыми отборочными, — подмигнув, встает следом.

— Я подумаю, — сухо роняю, отправившись в ванну первой.

Сквозь шум воды, слышу трель дверного звонка, а затем хлопок двери.

Выйдя из душа, застаю Кирилла в прихожей, а в его руках бело — розовые пионы.

— Думаю, конкурировать со мной будет не маленький мальчик, — протянув мне записку, недобро улыбается, облокотясь о косяк двери.

— Кирилл, Давид не просто мой руководитель… нас связывает гораздо большее, чем ты думаешь.

— Кажется, мне пора, — накинув куртку, он мажет по мне скучающим взглядом, а после просто хлопает дверью.

Звенящая тишина наполняет все пространство маленькой квартирки. Разворачиваю записку: «Сколько бы времени не прошло, а я до сих пор помню наше первое лето. Давид».

И подтекст послания может быть самым разнообразным, но Кирилл все верно рассудил. Только не принял факт того, что для меня «все это» осталось в прошлом и нового витка в таких отношениях никогда не будет.

Глава 18

Две недели спустя

— Ничего не хочешь мне рассказать? — помыв руки, Аня слегка поворачивает голову в мою сторону.

— Думаешь, это место располагает к разговору по душам? — дергаю бровью вверх, натыкаясь на недоверчивый взгляд подруги.

Проверив кабинки на отсутствие любопытных женских ушек, она повторно «сканирует» мое лицо на мнимое наличие доказательной базы для первого этапа дознания в туалетной комнате.

— Кириллу расскажешь?! Ладно веник тебе прислал, но это!

— Почему я должна про «это» рассказывать Кириллу? — выключив воду, отрываю бумажное полотенце, старательно вытирая влажные ладони.

— Разве не должна? — непонимающе качает головой, смотря, как я выкидываю в урну мокрый лоскут бумаги.

— Мы вообще не понятно в каком статусе друг для друга находимся, — прикрыв глаза, еле слышно добавляю: — кажется, Давид хочет вернуть меня.

— Что-то ещё было? — озирается назад, проверяя не вошел ли кто-то ещё.

— Он прислал цветы две недели назад, а по иронии судьбы принял их из рук курьера Кирилл, с провокационной запиской внутри, — тяжело вздохнув беру сумочку в руки. — Давид вспомнил «наше первое лето». Тогда я впервые на эмоциях призналась ему в любви и потеряла невинность, думая, что мы будем вместе навсегда.

— Офигеть…

— И теперь каждый день я чувствую с ним неловкость. То поправит прядь моих волос, как это случилось, когда ты вошла к нам в кабинет, то слегка коснется моей руки, а ещё… Я стала привязываться к совершенно чужому ребенку. Мы вчера снова гуляли на детской площадке.

— И?

— Я влюбилась в этого мальчика. Он удивительный, — вспомнив его спонтанный поцелуй в мою щеку, широко улыбаюсь.

— Значит он решил через ребенка к тебе подкатить, теперь все понятно, — хмыкнув, она открывает дверь на выход.

— Я всегда сама проявляла инициативу, — выйдя следом за ней, перехожу на шепот: — у Матвея нет мамы, точнее она есть и нет одновременно.

— Лапши накидал Давидик на твои ушки. Пошел в обход! Действует избирательно и знает на какие точки давить, — фыркнув, останавливается перед лестницей. — У меня работы сегодня тьма. Потом расскажешь, как день рожденье прошло. Кстати, что ты ему подаришь?

— Ань, — принимая вызов от Кирилла, останавливаюсь и закрываю динамик ладонью. — Потом…

Она отмахивается и спускается на первый этаж, оставляя меня наедине со своей одержимостью по его голосу, от которого моментально по телу пробегает табун мурашек, мысленно возвращая меня в сегодняшнее утро.

— Привет, — выдыхает в трубку. — Хочу тебя.

— Утром же было, дважды, — пропустив смешок, присаживаюсь на диван. — Или тебе этого не достаточно?

— Мне тебя всегда будет мало, — сглотнув, прислушиваюсь к его голосу с чувственной хрипотцой. — Разве ты не чувствуешь, что я дурею из-за тебя?

— Я чувствую, что скоро в твоей ванне появится еще пару баночек моей косметики, — рассмеявшись в трубку, жду какого — нибудь подкола, но он говорит совсем другое.

— Переезжай ко мне, Ева…

— Кирилл, разве можно на такие темы разговаривать по телефону? — стараюсь унять вибрирующие нотки в своем голосе.

— Хорошо, вечером поговорим… голой ты будешь меньше всего сопротивляться, — горячая волна возбуждения прокатывается по позвоночнику, наполняя томительным жаром все тело.

— Звучит многообещающе… — поправляю ткань юбки, разглаживая несуществующий залом.

— Ты даже представить себе не можешь насколько, — нужно это прекращать, иначе я точно сойду с ума.

— Ты приедешь к восьми?

— Да. И еще… Я определился с подарком.

— Что — то определенное? — мысленно благодарю его за подсказку, а то уже с ног сбилась, решая, что подарить.

Услышав его желание, чувствую себя порочной и неправильной, а ещё жутко развратной, потому что тоже «хочу» всего этого.

Отключившись, возвращаюсь в кабинетом. Если Давид меня отпустит, то мой рабочий день закончился, если нет — буду продолжать корпеть над проверкой работ студентов дальше.

— Давид, мне можно сегодня пораньше уйти? — подойдя к своему столу, останавливаюсь.

— Какое — то важное событие, которое требует твоего непосредственного участия? — насмешливо интересуется, приподняв уголки губ.

— У моего знакомого день рождения. Нужно подготовиться.

— Хорошо.

— Спасибо, — радостно сгребаю в сумочку косметичку и пару мятных леденцов.

— Только не забудь написать заявление «за свой счет», а то администрация не поймет на каких основаниях я тебя отпустил, — откинувшись на спинку кресла, смотрит не на меня, а «сквозь» меня. Словно не хочет мириться с собственным решением. Будто чувствует, что отпускает к «другому». Снова.

— Давид, зачем ты прислал мне цветы? — сжимая карандаш в своей ладони, я чувствую, что вот — вот и грифель внутри надломится, разрывая оболочку пополам. Тоже самое я чувствую внутри себя — аналогичное состояние.

— Решила поблагодарить? — нахмурив брови, он все же замечает мои потуги, относительно канцелярского предмета. Значит понял, что я на грани срыва.

— Зачем ты ворошишь прошлое? Маховик времени не отмотать назад, где мы были близки, а только сделает хуже. Мы никогда не будем прежними, теперь все иначе.

Под цепким взглядом своего непосредственного начальника, я пишу заявление, старательно выводя каждую букву. Затем кладу его на край стола.

— Извини меня, Ева, — встав со стула, он подходит к окну.

— За что? — неспешно подхожу к нему, встав спиной к городскому пейзажу за стеклом.

— Я знал, что с тобой случилось горе и не пришел. Мне хотелось, чтобы и ты испытала боль утраты, как и я. Только не учел одного, что стал превращаться в монстра, — повернувшись ко мне, касается кончиками пальцев моего лица. — Ты не заслужила всего того, что произошло. Я не хотел такого отмщения за свою боль.

— Не нужно, — заключив его в объятия, поглаживаю его спину. — Столько воды утекло, Давид. У тебя прекрасный сын.

— Если бы я тогда не сдался, а снова попробовал добиться тебя — все было бы иначе, — прикладывается губами к моему виску.

— Благодаря этому поступку у тебя появился Матвей, а у меня…. — запрокинув голову, стараюсь сдержать слезы. — Вероятность повторной беременности при сопутствующих заболеваниях равна нулю. И мой бывший не виноват, что так случилось. Это все мой организм, который был не способен выносить новую жизнь. Я тебе завидую, Давид.

— Ева… — его лицо так близко, а капельки слез на моих ресницах застилают глаза, ослепляя.

Касание его губ, подобно невесомому покрывалу теплоты окутало меня, возвращая в южные края нашей Родины. Летний зной, теплое море, бесконечное количество поцелуев и несбыточные обещания, данные друг другу.

— Я увольняюсь, — подняв на него взгляд, режу по — живому. — Потому что снова выбираю не тебя.

— Я был во всем первым — и постараюсь приложить все усилия, чтобы стать последним, — отстранившись, возвращается в свое кресло, принимаясь за работу.

Долго разбираясь со своими чувствами и переживаниями — пришла к выводу, что без оглядки на все запреты, полюбила того, кто ничего не обещает взамен, не предлагает большего, чем сможет дать.

Кирилл делает меня лучше, позволяя чувствовать этот мир ярче, не давая ложных надежд окружающим, добивая их своей прямолинейностью, расставляя свои собственные границы, лишая возможности менять мое мировоззрение.

Написав заявление на увольнение у секретаря, я на негнущихся ногах иду в сторону выхода, оправдывая себя за совершенный поступок.

— Ева Игоревна, — меня останавливает охранник, проверяя что-то в компьютере. — Давид Эдуардович просил вас задержаться.

— Он мне больше не начальник! — отвечаю на повышенных тонах, минуя турникеты.

Дойдя до метро, хочется выть от одной досадной неприятности, в виде двух недельной отработки, от которой меня никто не избавит.

Давид дал ясно понять, что как было уже никогда не будет. Он будет добиваться своего.

Глава 19

— Надеюсь ты предупредил своих друзей о том, что твоя спутница будет на порядок их старше, а то получится неловкая ситуация, — садясь в машину, сразу тянусь к его губам за поцелуем.

— Ты изумительно выглядишь, — ослепительно улыбнувшись, помогает мне пристегнуться. — Я сказал, что приду со своей девушкой, не обременяя их дополнительной лишней информацией. Она им не к чему.

— Хорошо, — согласно киваю, растирая ледяные пальцы.

— Замёрзла? — обхватывает своей рукой мою ладонь, сжимая, массируя, возвращая покой и умиротворенность.

— Немного…

— Не переживай так. Они не кусаются. Только ведут себя, как дебилы, но они мои друзья, — поднеся к своим губам мою руку, целует её.

Сегодня я не буду рассказывать ему о своем увольнении, потому что не хочу портить праздник очередными признаниями. На кону его отборочные, а он непременно захочет докопаться до правды, которая окажется ужасно горькой.

Доехав до уже знакомого клуба, мы раздеваемся и проходим в ВИП комнату, в которой уже находятся его друзья.

— Ева Игоревна? Вот это новость… Я, Максим, если помните, — он переводит взгляд на наши сцепленные руки, громко присвистывая. — Кирилл, теперь ты станешь отличником, да?

— Здравствуй, Максим, — пищу, как мышка, чуть ли не прячась за спиной именинника.

— Ева, я тебя предупреждал об умственных способностях своих лучших друзей, — а вот следующие слова предназначаются для Максима: — переключи свое внимание на того, кто оценит твой юмор по достоинству.

— Хорошо, бро. Извини меня, но ты ещё тот конспиратор, — присаживаясь обратно на кожаный диван, придвигает к себе весьма эффектную шатенку в блестящем мини платье.

Кажется, что все сейчас смотрят исключительно на меня, оценивая каждый миллиметр моей бледной кожи, подмечая отсутствие второго слоя тонального крема, которой хоть немного, да скрыл бы явные признаки старения на моем лице.

Потупив глаза в пол, стараюсь сделаться невидимкой, но уверенные властные руки Кирилла, перемещают мое тело вперёд, демонстрируя меня уже с другой позиции.

— Ева, — словно обозначает меня, как исключительную для себя. — Моя девушка.

— Мы поняли, поняли. Руки распускать не будем, — откликается Максим. — Все знают, что ты на голову отбитый. Садись уже!

И под цепким взглядом присутствующих, я следую за Кириллом, держа его за руку, как за единственную нить, ведущую к своему внутреннему голосу, который велит довериться ему. В очередной раз.

— Расслабься, я же рядом. Никто тебя не посмеет обидеть, — присаживаясь рядом, Кирилл переключает свое внимание на парней, которые наперебой поздравляют его, желая добиться высоких наград в боксе.

Я же боюсь пошевелиться за столом, смотря в одну точку, механически вращая в своей руке стакан с минеральной водой. Возможно стоит обратить свой взор на напитки покрепче, чтобы, действительно «расслабиться», чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, не зная, как элементарно вклиниться в общий разговор.

Кирилл все полтора часа, проведенные со своими друзьями, нежно поглаживал мою спину, не принуждая к активным действиям за столом. За это я была ему очень благодарна.

— Друзья, — взяв бокал с шампанским, Кирилл привлекает к себе внимание звонким ударом по холодному стеклу. — Я был рад вас всех видеть, но нам с Евой пора домой, тем более послезавтра у меня первые отборочные, на которых я должен быть в форме.

И под громкие «у-у-у» и «почему так рано уходите?», Кирилл помогает мне встать, бережно приобнимая за талию.

— Все недовольные могут гулять до самого закрытия, — пожав руки парням, он перекидывается еще парой фраз с Максимом, благодаря за щедрый подарок от его отца.

Вежливо попрощавшись, я иду впереди, как вдруг мне путь преграждает симпатичная молодая девушка.

— Столько проявленной нежности для одной… единственной?

— Доброй ночи, Эльвира, — эти слова прозвучали чересчур жёстко по отношению к ней, словно хочет отмахнуться от назойливой мухи, что постоянно докучает.

Обойдя ее, Кирилл берет меня за руку и настойчиво ведет на выход, не позволяя обернуться назад.

На обратном пути до дома, я решаю задать ему несколько вопросов:

— Кирилл, а эта девушка… кто она? Мне, кажется я ее уже видела, — повернувшись, смотрю на профиль Кирилла.

— Возможно. Она администратор того клуба, куда ты с Аней пришла на йогу.

— У вас были отношения? — развернувшись обратно к окну, думаю о том, что моим догадкам имеет место быть.

— Ничем не обязывающий секс — это не отношения, тем более она замужем, — округлив глаза, испуганно спрашиваю:

— И ты все равно с ней спал, зная, что ее дома ждет муж?!

— Я не в ответе за ее поступки перед мужем. И она сама пришла в клуб — я ее не приглашал.

— А зачем она пришла? — недоуменно спрашиваю, смотря уже перед собой.

— Видимо посмотреть на ту, которая стала для меня нечто большим, чем она предполагала.

— А кем я стала для тебя? — признав истинное его положение в своей жизни, мне впервые захотелось от него услышать нечто похожее на ответные чувства ко мне. Кирилл точно не соврет, потому что тоже не умеет. В этом мы похожи.

— Той, к которой я спешу каждый вечер домой, чтобы увидеть твои глаза и улыбку, чтобы снова заключить тебя в свои объятия, потому что все остальное вмиг становится для меня неважным.

— Кирилл… — хитро улыбнувшись, щипаю его за бок. — Мой подарок…

— Ты думаешь я просто так решил пораньше свалить от этих дегенератов?

Добежав до подъезда, мы вваливаемся в лифт, не разрывая наших губ. Расстегнув мое пальто, Кирилл пробирается к груди, оттягивая лифчик вниз.

— Сейчас в штаны себе кончу, как малолетка… — выкручивая сосок, ловит ртом мой громкий стон. — Пофиг на подарок, хочу тебя и все равно в какой позе это будет.

— Нет… — мычу ему в рот, отрицательно мотая головой. — Подарок будет!

Когда двери лифта разъезжаются в разные стороны, я буквально бегу до квартиры, вставляя ключ в замочную скважину. Кирилл мне вручил запасные ключи на всякий случай. И вот он настал. Замок податливо щелкает, впуская нас внутрь.

— Подожди меня в комнате, я скоро буду, — шепча ему в губы, прохожу на кухню.

Приняв образ роковой совратительницы и взяв поднос с маленьким тортиком, я иду в комнату, где меня ждут.

— Охренеть… — это первое, что говорит Кирилл, прикипая глазами только к одной единственной кружевной вещицы на моем теле, в виде стрингов ярко красного цвета. — Это даже лучше моей собственной фантазии.

— С днём рождения, — держа в руках маленький серебряный поднос с кондитерским изделием, невольно подрагиваю от холода. — По традиции ты должен задуть свечку и загадать желание.

— И оно непременно сбудется? — Кирилл подходит ко мне вплотную, так, что противоположный край подноса касается его оголенного торса.

— Да… — делаю шаг назад, когда его дыхание опаляет мою грудь вместе с погасшим фитилем свечи.

— Смотри… ты сама пообещала, — взяв сладкий десерт в руки, он обмазывает им мои ноющие вершинки.

— Это твое желание? — сгорая от своей похоти, накрываю ладонью его взбугрившуюся ширинку.

Забрав из моих рук поднос и отбросив его в сторону, Кирилл заваливает меня на кровать, раздвигая ноги коленом.

— Так ты переедешь ко мне? — приспустив свои джинсы, он отодвигает полоску моего нижнего белья. — Ответа я так и не получил…

— А — ах! — тону в ощущениях, которые заполняют все мое естество, перетекающих за грань восприятия действительности.

— Ответь… — толчки усиливаются, а его рот опускается на вершинку, лаская языком, слизывая сладкую массу крема.

Раздвигая ноги шире, принимая и раскрываясь для него все больше, дыша в одном рваном ритме, задыхаясь от чувств переполняющих меня, срываюсь на пике своего удовольствия, повторяя только одно слово бесчисленное множество раз: «Да».

— Вот, видишь, не сложно было, правда? — переворачивая меня на живот, ставит рывком на четвереньки. — Это самое лучшее мое день рожденье. Невероятная… чувственная… моя.

Продавливая пальцами мое лоно, он совершает ими пару глубоких толчков, чтобы потом брать мое тело, как ему захочется, позволяя мне довериться собственным ощущениям, пропитанные его заботой.

Горя в агонии собственных чувств, перехватываю инициативу в свои руки, оседлав его.

Не знаю, что руководит мной, но мне нравится чувствовать общее безумие, разделенное на двоих. Сгорать в собственной похоти, шепча неразборчиво нежные словечки, насаживаясь глубже, хватаясь за его сильные руки, которые подкидывают меня выше облаков, чтобы потом изможденной и совершенно счастливой заснуть в объятиях того, с кем нашла долгожданный покой.

Утро начинается с трели дверного звонка. Обычно ни к чему хорошему, это не приводит.

— Ну кто там ещё… — бормоча себе под нос, Кирилл встаёт с постели и направляется в прихожую.

Выйдя в одной футболке на голое тело, замираю на месте под вопросительным взглядом привлекательной женщины средних лет.

— Познакомишь или язык проглотил? — строго обращается к Кириллу.

— Это моя девушка, мама, — подойдя ко мне, приобнимает за талию. — Ева.

— Ну пошли пить чай, заодно познакомлюсь с твоей… девушкой поближе, — мама Кирилла, сразу обозначает свое положение, проследовав на кухню первой, показывая, что в этом доме она является полноправной хозяйкой.

Глава 20

Переодевшись в свое вчерашнее, слегка помятое платье, прохожу в ванну, чтобы окончательно привести себя в порядок. Не удивительно, что его мать не оказала радушного приема, увидев меня в коридоре, с потекшей тушью и размазанной нюдовой помадой по лицу.

Если до этого момента я была безоговорочно уверена в своем решении переехать к Кириллу, то сейчас я боюсь того, что последнее слово, относительно нашего совместного проживания окажется за той, кто имеет куда больший авторитет в глазах своего сына. Надеюсь, что это только больные фантазии в моей голове, а на деле все пройдет куда лучше. Мы бы все равно познакомились. Рано или поздно. Лучше, конечно, второй вариант.

— Ева… ты долго там ещё будешь? — голос Кирилла звучит очень мягко, будто боится спугнуть меня с неминуемым знакомством с его матерью. Инцидент в прихожей не в счёт.

— Выхожу, — щёлкнув замком двери, дергаю ручку вниз.

— Успела себя накрутить? — обхватив мои плечи, слегка сжимает их.

— Нет, — прильнув к нему всем телом, оттягиваю момент, как только можно.

— Врешь… — щелкнув меня по носу, тянет на кухню. — Моя мама не обязана тебя любить, но мой выбор в твою пользу очевиден. Ей придется смириться. Выбирать я не намерен.

— Прости, — поцеловав его в губы, силюсь улыбнуться, но ничего не получается.

Его мама сидит за столом, медленно потягивая горячий чай из кружки. Кирилл насильно усаживает меня напротив нее, лишая возможности занять более комфортную зону для диалога. В том, что этот будет, именно диалог — не вызывает у меня никаких сомнений.

— Инесса Альбертовна, — отпив очередной глоток, продолжает: — теперь я вижу, как ты усиленно готовишься к отборочным соревнованиям, что игнорируешь телефонные звонки не только матери, но и своего обожаемого тренера.

Шипя отборные ругательства, Кирилл покидает кухню, оставляя нас наедине.

— Про звонки, я соврала. А теперь послушай, — понизив голос, смотрит пристально в мои глаза. — Не дури пацану голову, прошу, как мать. У него вся жизнь впереди, а не пеленки и распашонки менять. Это только заберёт нужные ресурсы, которых он добивался годами.

— Кирилл взрослый человек — он сам примет решение, которое будет для него более выгодным, — говорю тоном, лишенным всяких эмоций.

— Он ещё мальчишка, не способный здраво обдумывать свои поступки. Им руководит только постельный интерес, которым ты непременно воспользуешься, если не уже… — её взгляд соскальзывает на низ моего живота, который я моментально стараюсь прикрыть, защищая то, чего и в помине нет.

Кирилл возвращается на кухню, держа телефон в своей ладони. Хмуро переводит взгляд с матери на меня.

— Не делай вид, что не успела наговорить гадостей, — обращается к ней. — Я сделал свой выбор.

— Сколько вам лет, Ева? — сразу чувствуется, что отступать она не намерена.

— Скоро будет тридцать один.

— Тридцать один… — задумчиво тянет слова. — Вы были замужем?

— Была, — посмотрев на Кирилла, моментально вздрагиваю.

Он стоит в закрытой позе, сверля свою мать тяжёлым взглядом. Неужели сейчас будет скандал?

— Все хорошо, — посылаю ему искреннюю улыбку. — Мне нечего стесняться.

Издав смешок, Инесса заинтересованно рассматривает мой кожаный браслет. Довольно массивный и очень приметный, если не вдаваться в подробности его истинного предназначения.

— Такими аксессуарами прячут либо испорченную кожу после неудачных походов в тату салон, или…

— Попытка суицида. Три года назад, — не дав ей договорить ее мысль, решаю сразу открыть все карты.

— Хм… и вот это твой выбор, сынок? — повернув голову в его сторону, смотрит с осуждением, давая понять, что мне здесь не место.

— Кажется, мама, ты и так прилично задержалась, — поджав губы в тонкую линию, она не двигается с места, продолжая попивать чай маленькими глотками.

Встав на ноги, прохожу мимо мрачного и сурового Кирилла, что готов в данный момент накинуться на свою собственную мать, доказывая ей «обратную сторону меня», но она во многом права, опираясь лишь на безоговорочные факты.

— Ты куда? — загородив входную дверь, он встаёт, словно нерушимая стена.

— На работу, — просунув ноги в сапоги, беру в руки сумку.

— Опять врешь, — по его лицу пробегает мрачная тень недоверия.

— Я никогда не встану между тобой и твоей же матерью. Ты ее единственный сын, а устраивать нечто в «перетягивание каната» я не хочу.

— Мне ее нужно «послушаться»?!

— Я не говорю, что ее мнение должно быть для тебя безоговорочным, но и делать выбор только в пользу меня не стоит.

— Даже, если ты для меня больше, чем привязанность? — отойдя от двери, он пропускает меня на «волю».

— Не ссорься с мамой. Мама — она одна. Цени, что имеешь.

Выйдя за дверь, ещё минут пять стою на лестничной клетке. Я обидела его своим равнодушием к мнению его матери, не дала должного сопротивления. Снова решила сбежать, потому что трусиха.

Дверь снова распахивается. На пороге стоит Инесса Альбертовна, правда, уже одетая в уличную одежду, а за ней выходит «он». Если противостоять всему миру, почему же не начать прямо сейчас?

— Кирилл, я переступила дозволенную мне черту в наших отношениях, вернуться назад уже невозможно, — не думала, что смогу, так удивить эту женщину своим возвращением, но у меня это получилось.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сделала? — взяв меня за руку, притягивает к себе.

— Практически призналась в том, отчего сама себя старалась защитить? — немного робея, смотрю в его глаза, наполненные теплотой.

— Ты наконец-то поверила в меня, оставив реальный мир за барьером своего восприятия, — утягивая меня обратно в квартиру, бросает пару слов для своей матери: — в следующий раз, мама, лучше предупреди о своем визите. Мало ли чем мы с Евой будем заниматься.

Перед тем, как хлопнуть дверью, она прожигает меня весьма многообещающим взглядом, давая понять, что никогда не одобрит такой союз и сделает все возможное, чтобы я навсегда исчезла из жизни ее сына.

Глава 21

— Никогда не думал, что буду испытывать нечто такое, — Кирилл сгребает меня в охапку, посыпая мое лицо короткими поцелуями. — Ты какая-то нереальная.

Вечерняя атмосфера добавляет некой пикантности, навевая дымку настоящего волшебства вокруг нас.

Мне хочется, чтобы он остался здесь, со мной, как бы наивно это не звучало. Слишком я быстро привязалась к этому мальчишке, что так стремительно появился в моей жизни и заполнил собой все пустоты, что не позволяли мне гордо поднять голову и по — настоящему расправить плечи.

— Будто в армию тебя провожаю, — рассмеявшись, обхватываю обеими руками его торс, прижавшись щекой к мягкой ткани его куртки. Мне кажется, что я слышу, как гулко стучит его сердце, создавая атмосферу единения наших душ.

— Это можно расценить, как признание того, что ты будешь по мне скучать? — его грудь вибрирует от хриплого смеха, заставляя меня проморгать непрошенные слезы.

— Думаю все намного серьезнее, — шмыгнув носом, с силой жмурю глаза, стараясь унять свои собственнические чувства.

— Может сходим на полноценное свидание, когда я вернусь? — поправив мою шапку, заглядывает мне в глаза. — Я тоже буду по тебе скучать.

Смахнув с моей щеки дорожку из слез, он снова притягивает в свои объятия, словно хочет защитить от целого мира, который непременно придумает новые испытания для наших хрупких зарождающихся отношений.

— С удовольствием…

Всего десять дней, из которых девять ночей я должна привести вдали от него, жалея, что еще никто не изобрел телепорт для таких вот случаев.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать?

Отрицательно мотая головой, решаю еще немного повременить с исповедью о своем увольнении из института. Только не сейчас, когда остаётся так мало времени для того, чтобы еще немного побыть наедине.

— Кирилл! — окликает суровый басистый голос, который я слышала не единожды из динамика мобильного телефона.

— Пять минут! — не разворачиваясь, Кирилл шипит мне в шею.

— Веди Элю в вагон, там ещё успеете пообжиматься! — отстранившись, выглядываю из под локтя Кирилла, ошарашенно смотря в лицо седовласого крупного мужчины. — Хм… Неловкая ситуация вышла. Кирилл, хотя бы предупредил, что ли.

— Я, пожалуй пойду, — прикоснувшись губами к его щеке, невесомо целую ее. — Будешь на месте — напиши.

— Ева… ты все не так поняла, — Кирилл продолжает идти следом за мной.

— Пообещай мне кое-что… — остановившись, я чувствую, как тает наше время — оно растворяется в порывах октябрьского промозглого ветра.

— Меня она не интересует, как ты не поймёшь…

— Не позволяй себя бить, как тогда, — сжав его горячие пальцы напоследок, покидаю перрон, с которого через двадцать минут отправится его поезд.

Не оборачиваясь, я прохожу мимо множества людей, чтобы стать единым целом в этой общей кишащей серой массе. Меня с головой затопило забытое чувство ревности и, если бы я не унесла свои ноги, то испортила бы этот момент, позволив своим внутренним демонам выйти из потаенных закутков моей души, порождая неконтролируемую неуверенность в себе и бесчисленное количество новых страхов.

Проснувшись в своей съемной квартире, протягиваю руку, чтобы взять с тумбочки мобильный телефон — половина девятого утра. Поезд Кирилла прибудет на место только через тридцать минут.

— Доброе утро, — мне до изнеможения хочется услышать голос Кирилла, особенно с утра, чтобы хоть немного подзарядиться его неисчерпаемой энергией.

— Привет, — на заднем плане раздаются мужские голоса, но я отчетливо слышу только один, который несомненно принадлежит той самой «Эле». — Извини… немного неудобно сейчас разговаривать. Позже наберу.

Не дав мне элементарно сказать «пока», он сбрасывает мой вызов. Раньше бы я на это люто обиделась, но сейчас проявить такую слабость попросту не могу, да и возраст не располагает к инфантильным истерикам, от которых не будет никакого проку.

Собравшись на работу, выхожу из квартиры на десять минут раньше обычного, ровно столько мне хватить, чтобы поговорить с Давидом о дальнейшей нашей судьбе, в виде двухнедельной отработки перед окончательным моим решением уволиться.

— Здравствуйте, — сделав шаг назад, проверяю надпись на табличке. Все верно. Я вошла в нужную мне дверь. — А вы кто? — пройдя во внутрь, следую к своему столу, с опаской поглядывая на совершенно незнакомого для меня человека.

— Меня зовут Тамара Петровна и я временно заменю Давида Эдуардовича, — протягивая мне методичку с новыми вложениями, она окидывает меня равнодушным взглядом.

— Спасибо. Странно, что мне он ничего не сказал… — говорю на выдохе, ощущая болезненный укол в солнечном сплетении.

— Поговаривают, что у него сын серьезно заболел, — будто невзначай роняет она, механически заполняя какую-то анкету.

— Очень жаль, — не без доли грусти отвечаю, вспоминая серенькие глазки Матвея, такие же как у его отца. Снова заглядываю в телефон — Кирилл так и не перезвонил.

Ближе к обеденному перерыву набираю Аню, но она отказывается от совместной посиделки в кафе, ссылаясь на бесконечный поток студентов в отделе планирования практик, куда ее определили на неделю, или до тех пор, пока не найдут нового сотрудника.

Заняв в гордом одиночестве столик на двоих, осматриваюсь по сторонам, как вдруг замечаю в дальнем углу помещения няню Матвея. Встав, подхожу к ней, чтобы поздороваться и справиться о здоровье мальчика.

— Здравствуйте, Ольга, возможно вы меня не помните…

— Вы работаете с Давидом Эдуардовичем, — улыбнувшись, она берет в руки меню.

— Как чувствует себяМатвей? — подняв на меня свои голубые озера, она делает вид, что понятия не имеет о чем я вообще ее спрашиваю. — Мне сказали, что мальчик серьезно заболел, раз его отцу пришлось взять отпуск, а не стандартный больничный лист, как делают это большинство родителей в подобных ситуациях.

— Может сами посмотрите, что на самом деле происходит? — написав на салфетке адрес, она протягивает мне бумажный лоскуток.

— Что это? — недоуменно смотрю на нее.

— Давид Эдуардович плевать хотел на своего собственного сына, практически каждый день развлекаясь в подобных заведениях. Может, хоть вы на него сможете повлиять. Жалко мальчонку, — равнодушно пожав плечами, она устремляет свой взгляд обратно, давая понять, что разговор окончен.

В моей голове все настолько перемешалось, что я не успела заметить, как быстротечно прошел рабочий день перед моими глазами, а землю уже давно освещает не тусклые лучики солнца, а ночные фонари города.

— Кто вы? — любезно интересуется невысокая пожилая женщина, когда распахивает передо мной входную дверь квартиры Давида. Пришлось покопаться, чтобы добыть его адрес.

— Ева! Ева! Ты пришла… а папа сказал, что я тебя больше никогда не увижу, — Матвей обхватывает своими прохладными ладошками мое лицо, когда я приседаю перед ним на коленях.

— Твой папа дома? — проведя рукой по его волосам, нежно приобнимаю маленькое худенькое тельце.

— Он, как час назад ушел… — отзывается «экстренная няня». В этом, что это именно она — не вызывает у меня никаких сомнений.

— Виктория, как чувствует себя Матвей? — проверяю ладонью температуру, приложив ее ко лбу ребенка.

— С мальчиком все хорошо, чего не скажешь об его отце… — мрачно посмотрев на меня, добавляет: — хозяин, как он просит себя называть, второй день не просыхает, а как с этим бороться я не знаю, да и не умею с такими разговаривать. Кто я ему такая, чтобы учить его уму — разуму? Правильно. Никто.

— Малыш, я скоро приеду с твоим папой и, возможно прочитаю тебе сказку… хорошо? — получив некое подобие согласия, еще раз ласково провожу ладонью по волосам на макушке мальчика, чтобы после отправиться на поиски его отца.

Я чувствую свою вину повсюду. И это чувство только нарастает, когда я в очередной раз сбрасываю вызов от Кирилла. Пишу сообщение, что сильно занята, на что получаю сухое «окей». Позже постараюсь ему все объяснить, но только не сейчас, когда внутри все кипит от негодования за того, кто решил снова мстить своей судьбе, замешивая в этот ад ребенка.

Толкнув дверь захудалого кабака, расположенного через две улицы от дома Давида, втягиваю носом запах дешевых сигарет и спиртного. Здесь точно нет месту для культурного отдыха — здесь напиваются до беспамятства.

Давида я нахожу сразу. Он сидит один, запивая свое состояние чем — то очень крепким, судя по тому, как он морщит свое лицо, когда делает очередной глоток содержимого из своего пузатого стакана.

— Тебя ждет дома маленький, ничем не повинный ребенок, у которого есть только ты, — присев рядом, смотрю в расфокусированные серые глаза. Он пьян. Уже.

— А тебя, что больше никто не ждет? — еле ворочая языком, неуклюже задевает меня своим плечом.

— Я приехала не отношения выяснять, а вернуть Матвею его относительно адекватного и любящего отца. Надеюсь ты в состоянии понять, к чему это все может привести, — к нам подходит бармен, подливая ему алкоголь.

— Зачем ты здесь? Вдруг это снова мое воображение и ты не настоящая? — посмотрев на меня, отталкивает в сторону очередную порцию янтарной жидкости.

— Потому что не хочу, чтобы ты похерил свою жизнь ради не понятно чего. Я бы все отдала, лишь бы каждый день обнимать своего родного человека, — встав, накидываю на его плечи массивную кожаную куртку, которую ещё пришлось поднять прямо с пола. — Пошли, потому что это в последний раз, когда я вмешиваюсь в твою жизнь.

— Ты снова со мной играешь, — схватив меня за руку, тянет к себе. — Красивая, нежная, манящая… И снова не моя? — зло рыча мне в лицо, впивается в мои губы.

Вкус алкоголя проникает в мой рот вместе с языком Давида. Бью его кулаками по груди, мечтая сию же секунду это прекратить. Укусив его за нижнюю губу, ощущаю металлический привкус его крови.

— Стерва!

— Еще какая… — ухмыльнувшись, беру его под руку и настойчиво веду за собой к выходу из этой богадельни.

Проверив смог ли он застегнуть на себе куртку, останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. До этого момента мне еще не приходилось иметь дело с начинающими пьяницами.

— Ева? — повернув голову в сторону, натыкаюсь на заинтересованный взгляд миловидной девушки. — Я была на дне рождение Кирилла, помнишь?

— Здравствуй, — схватив Давида за рукав, неистово тащу его в сторону, чтобы вызвать такси. Идти с ним по улице — то еще развлечение.

Потоптавшись на месте, девушка все же проходит внутрь бара, избавляя меня от своего присутствия.

— Черт… — обреченно утыкаюсь лбом в плечо Давида.

— Ммм? — пошатываясь на месте, он одной рукой притягивает меня к себе.

Это не какая-нибудь девушка с дня рождения Кирилла, а та самая, с которой неразлучно сидел Максим, его лучший друг.

Глава 22

— Ева, проснитесь, — кто-то настойчиво треплет меня за плечо. — Давиду Эдуардовичу, как-то не очень хорошо.

— Пить надо меньше… — сладко зевнув, открываю глаза. На меня смотрит обеспокоенная Виктория, значит дело — дрянь и мне всё же стоит посмотреть на утреннее похмелье её «хозяина».

— Он зовет вас, — виновато пятясь назад, покидает гостевую комнату.

Расправив на себе одежду, в которой я уснула, выхожу в коридор. Из ванной комнаты отчетливо доносятся последствия двухдневного запоя.

— Тебе нужна помощь? Или лучше довезти тебя до больницы на промывание желудка? — без стука сразу захожу внутрь.

Давид, склонившись над раковиной, сплевывает вязкую слюну после рвоты. Его кожа бледная, а глаза, словно стеклянные. Как хорошо, что Матвей ещё спит и не видит своего папочку во всей красе после вчерашнего сабантуя.

— Жалко выгляжу, да? — выключив воду, вытирает рот полотенцем, искоса поглядывая на меня.

— Очень, — пропустив смешок, присаживаюсь рядом с ним на край ванны. — На комплименты не рассчитывай.

— Да какой уж там… — слабо улыбнувшись, поворачивается ко мне.

— Сегодня, где тебя отлавливать? — с иронией интересуюсь, прищуривая глаза.

— Нигде, потому что этого больше не повторится, — взяв мою руку, он поглаживает поочередно костяшки моих пальцев, ведя вверх по запястью.

— Не надо, — останавливая его над застёжкой, практически молю этого не делать. Кроме меня и врачей никто больше «этого» не видел. Даже Кирилл…

— Мне нужно, — расстегнув, он снимает мой браслет, передавая мне его в свободную руку. — Почему Денис не оказался рядом? — шероховатые подушечки пальцев царапают мои зарубцевавшиеся раны, жалят своей откровенной заинтересованностью.

— Одиночество убивает, разлагает душу, кромсает заветные мечты, отравляет своей потребностью нуждаться в ком-то еще. Сделав такой выбор — выпала за грань своих жизненных ресурсов, — убрав его руку, возвращаю браслет обратно, снова скрывая то, что невозможно исправить. — Если бы не Матвей… Меня бы здесь не было.

— Позволь остаться в твоей жизни, Ева. Мне нужен сейчас друг, а кроме тебя и сына у меня никого нет.

— Это плохая идея, — встав между его широко разведенных бедер, опускаю свою ладонь на его влажные волосы. — В первое время будет больно, а потом станет намного легче и через какое-то время ты встретишь ту, которая затмит всех, кто был перед ней.

— Ты счастлива в новых отношениях? — притянув к себе Давида, обнимаю его за голову, широко улыбаясь. — Как никогда…

Позавтракав в компании двух очаровательных мужчин, со спокойной душой отправляюсь к себе на квартиру. Мне нужно сменить комплект одежды и попытаться нормально поговорить с Кириллом перед работой. Будто подслушав мои мысли, он сам мне звонит.

— Стоило мне уехать, как моя девушка перестала отвечать на звонки и всячески меня игнорирует, — немного раздраженно бурчит в динамик телефона.

— Я впервые жалею, что мне придется сказать эти слова сумбурно и не в глаза, — остановившись посреди улицы, смотрю на зеркальную витрину магазина одежды. — Ты никогда не был для меня мимолетным увлечением… Я влюбилась в тебя, Кирилл.

Задержав дыхание, ловлю любые возможные вибрации, которые могу расслышать от человека, который находится за тысячи километров от меня. И в этот момент телефон снова оглашается трелью. Испугавшись такой «неожиданности», чуть не бросаю его под колеса машин.

— Извини, связь пропала. Ты что-то хотела сказать? — на заднем плане раздаются голоса, кажется он срочно должен где-то быть.

— Звони почаще, потому что я скучаю, — проглатываю ком обиды, из-за нелепости случая, в виде «оборванной» мобильной связи.

— Я каждую свободную минуту думаю о тебе, и впервые хочу домой как никогда раньше, — как никогда… Тоже самое я сказала Давиду про него.

— Удачи, мой чемпион…

— Сексуально звучит, Ева Игоревна, — когда он переходит на шепот, я еле различимо могу услышать: — когда приеду — просто будь голой, нахрен эту всю мишуру.

Густо покраснев, прикладываю холодную ладонь к разгоряченному лицу. Не помогает. Я уже представляю эту порочную картину в своей голове.

— Осталось семь ночей… — выдохнув в трубку, сбрасываю вызов.

Оставшиеся дни до возвращения Кирилла в Москву проходят относительно спокойно и без лишней суматохи из-за моего увольнения, только Аня попросила меня, как следует все обдумать перед таким нелегким окончательным решением.

— Ева Игоревна, ещё одну коробку нужно поднять наверх, — Тамара Петровна с самого утра решила сделать генеральную уборку, посетовав на Давида, что тот запустил кабинет, превратив его в свалку бумаг.

— Только сумку поставлю.

Резко развернувшись на обратный путь до стеллажа, вдруг чувствую легкое покалывание слева, внизу живота. Рефлекторно хватаясь рукой за «больное место», с силой разминаю эту зону пальцами.

— Ева… голубушка! Ставьте выше ещё на одну полку! — охает Тамара Петровна, когда я попадаю коробкой неуклюже на уровень полки ниже, чем нужно.

Закатив глаза на приступ вновь возникшей острой пронзающей боли, безвольным кульком падаю вниз со стула. Во рту появляется знакомый металлический привкус крови, только на этот раз своей собственной. Сознание «плывет», и на любые сторонние попытки привести меня в чувства — проваливаюсь в темную бездну, в которой когда — то уже была.

Очнувшись от специфического больничного запаха, стараюсь сфокусировать свое зрение на размытом силуэте человека, сидящего рядом со мной.

— Проснулись… Хорошо. Рану на голове уже заштопали, а вот про выделения из половых путей — тут пусть коллеги разбираются, — приподнявшись на локтях, силюсь связать хоть несколько слов, но ничего не получается. — Инесса Альбертовна, отличный специалист.

— Антон, я же тебе миллион раз говорила… — мазнув по мне взглядом, она резко замолкает, словно обдумывает следующие слова: — ХГЧ близок к нулю, поэтому здесь справится любой другой амбулаторный гинеколог.

— Но… Кровотечение не останавливается, доктор, — снова посмотрев в мое лицо, обреченно вздыхает.

— Везите ко мне в отделение — будем смотреть, — прикрыв глаза, я снова проваливаюсь в забытье, полностью теряя связь с реальным временем.

Глава 23

— Жалобы есть? — лишенным всяких эмоций голосом справляется о моем здоровье Инесса Альбертовна.

— Что со мной? — стараясь не сместить капельную систему, осторожно приподнимаюсь, занимая вертикальное положение.

— Вы принимаете какие — нибудь гормональные препараты? — все также безучастно продолжает сыпать вопросами, игнорируя мой единственный.

— Закончила курс лечения полгода назад, — по телу прокатывается знакомый ледяной озноб ужаса того, что со мной возможно произошло. — ХГЧ же был близок к нулю…

— Маточной и вне ее пределов беременности не было, а вот гормональный сбой после прекращения длительного лечения хронических патологий — вполне естественная реакция. Вам прокапают кровоостанавливающее, а потом посмотрим за динамикой вашего состояния, чтобы спрогнозировать дальнейшую тактику, — вернув шариковую ручку обратно в нагрудный карман своего накрахмаленного белоснежного халата, снисходительно дергает уголком губ вверх.

— Так, что со мной было? Гормональный сбой — это ведь не диагноз… — ухмыльнувшись, она присаживается на край моей больничной койки.

— Разрыв фолликулярной кисты, которая и вызвала кровотечение.

— Вы сообщили Кириллу? — с надеждой заглядываю в её глаза.

— Да, но только не потому что питаю к вам искренние симпатии, — поднявшись, она подходит к двери. — Скоро вас переведут в более комфортабельную палату, которую оплатил ваш коллега с работы, где уже находится ваша сумка с личными вещами.

— Это Аня, моя подруга, — улыбнувшись, смотрю на её строго поджатые губы.

— Я сказала «ваш», а не «ваша», — ее лицо кривится в гримасе раздражения, но Инесса Альбертовна быстро возвращает свое былое равнодушие. — Медсестра скоро к вам зайдет.

Через два часа я уже была в поистине «королевской палате», где есть отдельный санузел и даже собственная маленькая кухня.

Приняв душ, облачаюсь в свежую сорочку, которую мне любезно принесла сестра — хозяйка. И отдельная ей благодарность за то, что она была примерно моего размера.

— Можно? — в проеме двери появляется мрачное лицо Давида, но стоит ему увидеть мою улыбку — его черты лица мгновенно смягчаются.

— Конечно, можно, — он проходит и садится на стул, который стоит напротив моей кровати.

— Тамара Петровна сообщила о случившимся вчера вечером, и я сразу купил билеты обратно в Москву, — его взгляд задерживается на моих потрескавшихся губах.

— Я верну тебе деньги, — мне не нужно спрашивать о том, кто оплатил мне эти «условия» — и так можно догадаться.

— Не возьму, — достав из пакета зарядное устройство, протягивает мне. — Тут еще фрукты и сок.

— Спасибо… — взяв телефон в руки, ставлю его на зарядку. — Где сейчас Матвей?

— С Викторией, дома, — когда он подходит ко мне и склоняется к моему лицу, я могу лишь увидеть сожаление в его глазах. — Я скоро уеду в Питер. Мне предложили хорошую работу, а ты продолжишь трудиться на нашей кафедре. Без меня.

— Я же уволилась, Давид. Вчера был последний день, правда, я не успела забрать трудовую книжку.

— Официально у тебя больничный и никто уволить тебя не сможет. Я разберусь с этим. Возможно это в последний раз, когда мы видимся… — взяв меня за руку, старается согреть озябшую ладонь. — Ты замерзла?

— Немного, — приобняв меня за плечи, он бережно придвигает меня к себе.

— Решил начать все сначала?

— Ты оказалась во всем права — мне нужен второй шанс, так почему бы не попробовать все сначала… Только уже неразрывно с сыном, — поцеловав меня в висок, продолжает согревать мои руки.

— Мы всегда будем близки, чтобы не случилось, — отстранившись, накрываюсь по самую макушку одеялом, чтобы не растерять то тепло, которым поделился мой «друг».

— Сегодня я обещал сводить Матвея в Москвариум, — поднявшись на ноги, неспешно подходит к выходу из палаты. — Выздоравливай, Ева.

Дверь распахивается и на пороге стоит Кирилл. Проходя вперед, он нарочно задевает плечом Давида, что тот отшатывается в сторону.

— Вижу, что ты никак не поймёшь, что третий — априори лишний?! — поравнявшись с ним, сверлит его тяжёлым взглядом, при этом сжимая кулаки до побелевшие костяшек.

— Кирилл, — подрываюсь с кровати, освобождаясь из своего теплого кокона, чтобы буквально просочиться между ихними телами. — Давид приехал справиться о моем здоровье!

— Ни рубля не позволю заплатить чужому мужику за тебя, — отодвигая меня в сторону, нависает над Давидом, подобно грозовой туче. — Кажется твой гость непозволительно долго задержался здесь.

Когда наши взгляды с Давидом пересекаются, я отрицательно мотаю головой, мысленно умоляя его не развязывать конфликт на пустом месте.

И облегченно выдыхаю, когда тот все же принимает мою сторону, но явно не желая проигрывать. Поправив на себе куртку, он выходит из палаты.

— Я не позволю тебе работать с ним, — делает паузу, растирая ладонью лицо. — Деньги мы ему вернём. Со всем остальным разберемся по ходу.

— Спасибо, что спросил, как я себя чувствую, — направляясь в ванную комнату, щелкаю замочком.

Давид не знал с кем у меня отношения, и не такого первого знакомства я хотела между двумя дорогими сердцу мужчин. В этом несомненно есть огромная доля моей вины из-за недосказанностей, которые я все откладываю до «лучших времен».

— Здесь замочки фальшивые, — под шум воды и звуки своего рыдания, я не слышу, как Кирилл подходит ко мне, опуская свои горячие ладони мне на талию. — Найдем тебе новую работу.

— А если я захочу, чтобы ты бросил бокс из-за «Эли», — разворачиваясь в его руках, обиженно смотрю в его глаза.

— Мама сказала, что тебе нельзя нервничать, — сжав челюсти, пристально рассматривает мое лицо. Я ужасно бледная.

— Что ещё она сказала? — ухмыльнувшись, отвожу взгляд в сторону. — Ясно.

— Это не приговор, Ева. У тебя будут дети…

— Скоро медсестра придет с капельницей, — прошаркав одноразовыми тапочками по полу до своей кровати, укладываюсь и отворачиваюсь к стенке. — Не так я представляла нашу первую встречу после разлуки…

— Я завтра постараюсь пораньше заскочить к тебе перед тренировкой, — прикасаясь к моей спине через одеяло, Кирилл глубоко вздыхает. — Не трави мне душу, Ева.

И под его ритмичные удаляющиеся шаги, оборачиваюсь, не желая вот так его отпускать.

— Жаль не удалось посмотреть видео, как ты одержал победу. Тамара Петровна, попросила поднять коробку, а потом… Может сейчас вместе посмотрим? — улыбнувшись, раскрываю одеяло, приглашая к себе.

— С удовольствием, — когда рядом со мной проминается матрас под его телом — ощущаю самую настоящую радость. Он здесь. Со мной. — Я постараюсь принять твое решение, но и ты меня пойми…

— Понимаю, — уткнувшись в его шею, вдыхаю одуряющий аромат тела своего желанного мужчины. — Ты же обещал не давать себя бить, — целую его в свежий синяк над левой бровью.

— А ты обещала, если я загадаю желание — то оно непременно сбудется.

— И как? — мое ушко щекочет его дыхание, заставляя поджать пальцы на ногах от жаркой волны, исходящей от него.

— В любом случае — я буду счастлив, если это сбудется.

Дни в больнице тянулись мучительно долго, разбавляя мое меланхоличное состояние обследованиями, капельницами, звонками от Давида с Аней, а также редкими визитами Кирилла, которые я ждала, как ребенок.

Мне позволили «сбежать» на день раньше, уговорив дежурного врача оформить мне выписку. Старичок не стал сопротивляться и за маленький комплимент, в виде горькой шоколадки, согласился. Устрою Кириллу сюрприз, тем более я безумно по нему соскучилась.

— Ножками дойдешь или как барыню в кресле — каталке докатить до парковки? — рассмеявшись, Аня перехватывает из моих рук сумку с вещами.

— Ножками… — осмотрев еще раз палату на наличии забытых вещей, замечаю, как она на меня смотрит. — Примета плохая есть. Нельзя оставлять вещи — можно снова вернуться.

— Мусор тоже?! — скептически дёргает одной бровью вверх.

— Глупостей не говори!

— Куда тебя отвезти? — она берет меня под руку, помогая дойти на ослабленных ногах до выхода из отделения гинекологии.

— Хочу к нему…

Переминаясь с ноги на ногу, выжимаю дверной звонок, желая, как можно скорее прикоснуться к горячим губам, чтобы почувствовать себя тонкой и уязвимой в его сильных руках, но мне так никто и не открыл.

«Ты дома?» — пишу сообщение Кириллу, попутно доставая запасной ключ из потайного кармашка сумки.

«Да. Решил сегодня пораньше лечь спать. Сладких снов», — проворачивая ключом в замочной скважине, упрямо не желаю верить своим ощущениям.

Обойдя всю квартиру, присаживаюсь на кухонный стул, потрясенно смотря перед собой.

Он мне впервые соврал…

Глава 24

Раздевшись до нижнего белья, укладываюсь в теплую кровать, в которой еще слышится запах его тела. Он тетивой натягивает струны в моей душе, вонзая острые ядовитые клыки ревности.

Проведя ладонью по пустующему месту рядом с собой, чувствую укол разочарования. Как он приехал обратно в Москву у нас ничего не клеится. Возможно это связано с Давидом, но на прямой вопрос об этом он сумел воспользоваться обыденными ответами, сославшись не чрезмерные нагрузки после отборочных соревнований. Мне остается лишь снова довериться ему, погружаясь в тревожный сон.

Обычно сновидения не приносят и толику радости, содержащие в себе лишь проявления наших страхов, что обретают мерзкие и уродливые формы для восприятия нашего подсознания. Мой сон не исключение.

Утопая босыми ступнями в вязкой болотистой трясине, я отчаянно хочу оказаться в каком-то месте, мне нужно спасти кого-то, но не могу этого сделать, как бы я не билась за собственное спасение.

Оглядываясь по сторонам, замечаю маленькую девочку в сиреневом платье. Она стоит и смотрит на меня, указывая в какую сторону мне нужно посмотреть.

Проследив взглядом за направлением ее маленького указательного пальчика, снова опускаю глаза вниз. Я свободна. Вместо болота — зелёный луг с цветами, а на ногах белые кеды… С алыми пятнами.

Срываюсь с места и бегу в то здание. Распахиваю дверь. Это место моей боли. Здесь я потеряла своего нерожденного ребенка. Здесь умерла моя душа. Одиночество новой волной накрывает мое тело, перенося меня на холодный кафель в ванной комнате, где я жила с бывшим мужем. В моей руке бритва, только теперь я здесь больше не одна.

Та самая девочка из леса сидит рядом со мной, жалобно заглядывая мне в глаза. Она напоминает мне Кирилла.

— Кто ты? — стараюсь коснуться ее маленькой ручки — не выходит. Мои пальцы проходят сквозь неё, словно она призрак. — Как тебя зовут?

— А какое имя тебе нравится? — когда девочка улыбается, то на ее подбородке появляется до боли знакомая ямочка.

— Мне нравятся многие, но какое твое?

— Так выбери, — в этот момент стены начинают рушиться, складываясь, как карточный домик.

Крича неразборчивые слова, я пытаюсь найти среди обломков ту самую девочку, а её больше нет. Ничего нет, кроме пресловутой надежды на избавление от боли, что терзает мое истощенное тело, отравляя своей потребностью закончить то, что я «задумала».

Проснувшись в холодном поту от реалистичности всего увиденного и шумно дыша в потолок, трогаю свое запястье. Я уже это совершила.

Не знаю сколько еще прошло времени, когда в прихожей стали раздаваться звуки. Выйдя в коридор, прислоняюсь спиной к стене, заложив руки перед собой. Я морально истощена, чтобы устраивать допрос — мне достаточно того, чтобы он просто был цел и невредим.

— Батя меня убьет, если узнает… — Максим замирает на месте, когда мы встречаемся с ним глазами.

— Самое главное, что цел… — Кирилл слегка подталкивает подвыпившего друга в спину, чтобы тот вошел в квартиру.

— Друг, кажется мне надо перестать пить, — опускаясь взглядом ниже, он рассматривает мои голые ноги, которые я не стараюсь скрыть. Меня это мало волнует.

— Ева?! Что ты тут… Точнее почему не предупредила? — насилу усаживая Максима на пуфик, закрывает дверь.

— Сюрприз не удался, кажется мне здесь не рады… — смотрю на улыбающегося Максима. Хоть кому-то весело в этой ситуации.

— Глупо вышло… могу все объяснить, — Кирилл выглядит слегка смущенным, но не виноватым.

— Если сочтешь нужным, раз изначально не хотел меня в это посвящать, — на его подбородке появляется характерная ямочка, когда он улыбается.

— Думаю рассказ будет от третьего лица, — косясь на Максима, пропускает смешок. — Как себя чувствуешь?

— Намного лучше.

— Иди в спальню — я скоро приду. Макса в гостевой уложу, — чмокнув меня в кончик носа, уводит в комнату, убедившись, что я легла в кровать.

Не обращая внимания на шорох и пьяный лепет его друга, я снова проваливаюсь в сон — на этот раз разбавленный яркими красками и теплотой.

К моей спине прижимается горячее тело, а на талии смыкаются родные ладони того, кто умеет управлять не только моими желаниями, но и сновидениями. Одно не меняется — девочка. Она сама ведет меня «туда».

Толкнув белоснежную дверь, мы синхронно останавливается на полпути до нового препятствия, в виде такого же перекрытия.

— Я буду ждать, — девочка растворяется в воздухе, подобно дымке, предоставляя мне возможность самой сделать следующий шаг.

— Что там? — выдохнув, хватаюсь за ручку двери.

Мне никто не ответил, а я не смогла увидеть то, что мне так хотели показать. В этот раз я проснулась не одна, а под мерное дыхание своего любимого человека. Он единственный кто полностью завладел моим сердцем.

— Люблю тебя, — шепотом говорю в темное пространство, вжимаясь всем телом в грудь Кирилла.

— Наконец-то, — хрипит мне в макушку, отчего я зажмуриваю глаза в страхе быть отвергнутой. — И все же я люблю тебя гораздо больше, чем ты меня.

— Почему? — крепче сжимая его руки, прикрываю глаза.

— Это же логично — я больше, значит и любви во мне больше.

— Спорный момент…

— Мне стоит за многое извиниться, — целуя мою шею, ведёт дорожкой поцелуев до сведенных лопаток. — Только не нужно из меня делать дурака.

— О чем ты?

Глава 25

Три месяца спустя

— Здравствуй, Ева, — Аркадий Петрович занимает свое привычное место в глубоком сером кресле, взяв в свои руки шариковую ручку и новый довольно увесистый блокнот для записей.

— Здравствуйте, — поставив сумочку на пол, встречаюсь с изучающим взглядом своего психотерапевта. Он смотрит мне на руки, в которых ничего нет. Обычно я наготове держу свой «талмуд вопросов», желая получить на них квалифицированные ответы и советы по их решению.

— Удивлен, — делает небольшую пометку у себя в блокноте, затем откладывает его вместе с ручкой на журнальный столик. — На самом деле — это тревожный звоночек в нашем конкретном случае.

— Так и есть, — рассматривая слегка облупившейся лак на своих ногтях, снова теряю нить для начала беседы. — Мне вновь снилась та самая девочка…

— Что такое «сон», Ева? — поправив очки, Аркадий Петрович склоняет голову набок.

— Прежде всего — это отдых для организма, — неловко улыбнувшись, сминаю край юбки пальцами. — Меня больше интересовала другая информация, связанная с вещими снами.

— Исходя из медицинской точки зрения — это активные электрические вспышки в головном мозгу, которые проявляются в определенной фазе сна, что черпают свое начало из нашего подсознания, когда мы спим. В состоянии бодрствования мы их не замечаем, выполняя свои рутинные дела, — всё-таки, когда в руках есть какие-то предметы беседа идет более оживленной, потому что можно часть напряжения отдать предметам, находящимся в тактильном контакте с собственной кожей.

— Порой я думаю, что не могу преодолеть это «препятствие» из своего сна, снова загнав себя в тупиковое состояние, — щёлкнув суставом пальца, густо краснею от собственной выходки.

— Продолжай, — взяв обратно блокнот с ручкой, сосредоточенно смотрит в мои глаза.

— Три месяца прошло, как я выписалась из больницы и с каждым прожитым днём чувствую себя в подвешенном состоянии, будто ожидая удар, который окончательно разведет меня с Кириллом по разным углам, — вроде становится легче это произносить вслух, а не записывать только на бумаге.

— Это связано с определенным событием, которое случилось «после»?

— Всему можно найти объяснение, но только не тому, что имеет постоянную константу.

— Что на самом деле происходит в твоей личной жизни, раз ты себя ощущаешь «чужой» или даже «отчужденной»?

Вздрогнув от точного определения своего шаткого положения в жизни Кирилла, прикрываю глаза. Одной любви порой бывает очень мало, чтобы выстоять против своих потребностей нуждаться в постоянной опеке и тепле любимого человека. Энергетический вампир, вот кто я. Мне нужна постоянная подпитка, которую способен дать лишь он.

— Правда — она ранит, отдаляет, за редким исключением сплочает ради удовлетворения общих потребностей. Когда думаешь, что уже нет никаких преград для счастья — появляются новые препятствия.

— Что ты рассказала Кириллу?

— То, что не рассказала вам в последнюю встречу месяц назад… Его мать, всего лишь предположила, а я не смогла и дальше утаивать от него информацию, касательно меня и Давида, решив строить отношения без лжи…

— И кто же сумел окончательно пошатнуть его доверие?

— Максим. Он рассказал, что его девушка видела меня с мужчиной около бара, когда та шла на встречу к подруге. Кирилл в этот момент был на отборочных.

— Почему ты решила умолчать об этом в разговоре, состоявшийся три месяца назад?

— Думала, что «добью» своими признаниями во всем, а ещё я отказалась прекратить любое общение с Давидом. Меня поставили перед выбором! — всплескивая руками, встаю, а затем присаживаюсь обратно, показывая наглядно, как внутри все кипит от негодования. — У нас не было интимных отношений уже месяц… Может мы не исключение из правил, а сплошная «банальность» с разницей в возрасте? — пораженно качаю головой, понимая, что такая возможность вполне вероятна. Все могут ошибаться, тем более в его возрасте легко можно спутать любовь и влюбленность.

— Не исключено, что Кирилл также переживает трудные времена.

— Кажется мне уже пора, — улыбнувшись, посматриваю на часы. — Кирилл скоро заедет. Нас пригласили на закрытую вечеринку.

— Признайся ему в том, что желаешь от него получить, не потому что так надо, а потому что любишь и хочешь переступить определенный рубеж в отношениях. Думаю за той «дверью» будет ответ, когда ты будешь готова ее открыть.

Переступив порог психологической помощи, я оказываюсь на улице. Сегодня здесь было сказано много слов, но все они неминуемо приведут меня к чему-то непоправимому, имеющую иное определение в моей судьбе рядом с «ним».

— Ты освободилась раньше, — Кирилл открывает передо мной дверцу машины. — Поедем сразу на место или хочешь переодеться?

— Мне и в этом комфортно, — присаживаясь в пассажирское кресло, пристегиваюсь ремнем безопасности. Хлопнув дверцей, он обходит машину, а после занимает место рядом со мной.

— Какие прогнозы дает твой психолог? — хохотнув, перемещает рычаг в коробке передач на «D» и мы трогаемся с места.

— Ты не доверяешь профессиональному мнению со стороны на имеющиеся проблемы в нашей паре? — удивленно вскидываю брови вверх, борясь с желанием перейти на повышенный тон прямо сейчас.

— А они у нас есть? — раздраженно спрашивает, крепче стискивая руль руками.

— У нас секса месяц не было, Кирилл… — говорю чуть слышно, включая мобильный телефон. — Или «он» есть, но с другой?

— Какого… — резко ударяя по клаксону, он останавливает машину. — Не порти всем настроение своими бредовыми предложениями! Этот месяц был тяжёлым для всех, но ты как всегда спрятала свою голову в песок! — снова сигналит машине впереди, когда загорается зелёный свет.

— Я стараюсь быть честной…

— И из-за твоей «честности» я разбил лицо лучшему другу?!

— Может ты ищешь повод расстаться?!

— Бл*дь…

Отвернувшись к окну, прикрываю глаза. Мы в последнее время часто ссорились, но никогда в ссоре не проскальзывало слово «расстаться». Я первая себе это позволила сказать.

Не жду, когда мне галантно помогут выбраться из машины — сама открываю дверь и выхожу на улицу. Не жду, когда меня возьмут за руку, чтобы ощутить дополнительную опору — на улице гололёд. И не испытываю былой стеснительности, когда оказываюсь под прицелом пары десятков глаз, что пытаются отыскать в моей внешности все мелкие изъяны, примеряя на вскидку сколько мне лет.

— Кирилл! — рявкает седовласый мужчина. — Молоток, пацан! Горжусь!

— Это и ваша заслуга, тренер, — обменявшись рукопожатиями, Кирилл садится с ним рядом. — Ева, познакомься с ребятами, а нам нужно кое-что обсудить перед предстоящим боем.

Оглянувшись вокруг, решаю сесть за барную стойку. Пролистывая социальные сети, в мессенджер приходит видео от Давида. Там Матвей наглядно показывает свою комнату в новой квартире, в чужом для них городе. С наслаждением вбираю в себя крупицы ихнего общего счастья, и тут камера меняет свое положение — передо мной появляется довольное лицо Давида. Он сообщил, что скоро на пару дней заедет в Москву. Будет важная научная конференция, где ему предложили непосредственное участие.

Сзади меня раздаются поздравления в сочетании с женским обожанием. И все это великолепие достается Кириллу. Неделю назад он одержал победу над титулованным соперником, что позволило ему самому пробиться в ряды «элиты».

Поднимаю в воздухе бокал, посылая ему улыбку. Он меня видит, но быстро переключает свое внимание на скандирующих его имени ребят. Кирилл сидит в «эпицентре славы», окруженный теми людьми, которые помогут ему «сделать» то будущее, в котором он будет успешен и… Счастлив.

— Я хочу домой, — говорю нарочито громко, чтобы меня все услышали. Во мне играют четыре порции аперитива. — Не по возрасту мне на голове стоять всю ночь, когда завтра, ой, то есть сегодня, уже не работу собираться.

Кирилл поджимает губы, силясь побороть в себе вспышки гнева. Ему на помощь приходит «Эля», верная его спутница на всех мероприятиях, менеджер команды.

— Тренер просил дождаться спонсора, — ее голос сочится ревностью, ядом и презрением. — Это не обсуждается.

От такой наглости у меня закипает кровь в жилах. Поворачиваюсь к ней, чтобы охладить пыл упрямой стервы, что не желает свыкнуться с мыслью, что ее «игрушка» теперь в других руках.

— А тебя муж, разве не ждёт в нагретой постельке для супружеского долга? Ммм…

— Две недели, как в разводе, — и в ее глазах загорается победное торжество.

— Теперь всеми доступными методами, да? — с прищуром окидываю взглядом девицу.

— Кирилл, сделай, что-нибудь… Тренер будет крайне недоволен, — лилейно лепечет она, смотря на него с щенячьим восторгом.

Встав из-за стола, Кирилл берет меня под руку и уводит в сторону, скрывая от пристального взгляда этой девушки.

— Что ты устраиваешь?! Не могла подождать до дома, чтобы закатить скандал?! — расставив руки по обеим сторонам от меня, смотрит в мои глаза.

— Я провела все это время одна и чувствую себя чужой на этом празднике, устроенным в твою честь! — горько усмехнувшись, не пытаюсь отвести взгляд в сторону. — А эта девица уж очень активно хочет залезть тебе в трусы. Не сомневаюсь, что это у нее в конечном счёте получится, — закрыв рот, осознаю, какую чушь только что произнесла.

— Неужели ты во мне так сомневаешься, что ставишь мою преданностью и любовь к тебе под вопросом, Ева? — его лицо искажается болью, словно ему дали пощечину.

— Мне поздно меняться, поздно исправлять ошибки прошлого, поздно сожалеть о содеянном, потому что я всегда…

— Кир, спонсор пришел… — Эля снова внедряется в наше пространство, не давая закончить мне фразу.

— Сегодня обойдемся без скандала, прелюдия к нему была весьма эффектной! — выбравшись из его «медвежьих объятий», отстраняюсь.

— Договаривай! — подходит ко мне вплотную, игнорируя присутствие третьего в нашей размолвке.

— Спонсор, Кирилл, ждать не будет, — рассмеявшись, иду от него прочь, запрещая себе оборачиваться. Лишняя. Вот кто я здесь. Наш хрупкие отношения вышли за «пределы ринга», обнажив реальный мир до суровых беспощадных реалий.

Добравшись до своего съемного жилья, откупориваю бутылку красного сухого. Впервые за долгое время хочется напиться до беспамятства, чтобы утро встретило меня с головной болью, отвлекая от мучительного мозгоедства своих мыслей.

Осушив первый бокал, последовательно тянусь за вторым.

— Тренер его убьет, — перевернув бокал с рубиновой жидкостью на скатерть, подрываюсь на ноги и несусь к двери. Щелкаю замком. — Ты?! Какого черта…

— Ох, Ева… Я тоже рад тебя видеть.

Глава 26

— Как ты меня нашел? — перекрываю вход в квартиру рукой, давая понять, что Денис не желанный гость не то, что здесь, а в принципе в моей теперешней жизни.

— Ну ты даешь, жена, — его смех вибрирует по всему этажу, разносимый эхом.

— Бывшая жена, — выходя на лестничную клетку, громко хлопаю дверью.

В квартире напротив слышится шуршание, означающее, что любопытная соседка инкогнито хочет «присоединиться к нам».

— Твоя мама дала мне адрес и попросила справиться о твоем здоровье. Ты перестала отвечать на ее звонки, — этого человека я изучила вдоль и поперек в свое время, и примерно знаю чего от него можно ожидать.

— Как ты узнал, что сейчас я нахожусь именно здесь, а не в другом месте? — с прищуром всматриваюсь в искаженное ухмылкой лицо своего бывшего мужа.

— В твоём телефоне до сих пор установлено приложение, по которому я смог отследить твое местоположение. Заметил, что ты находишься в этой локации — решил узнать, как у тебя дела, — облокотившись спиной об стену, опускает глаза вниз, рассматривая что-то чрезвычайно «интересное», чем увидеть бывшую жену спустя три года.

Мой взгляд невольно цепляется за его руки, точнее за его непривычно худые пальцы. Под ногтевыми пластинами грязь, да и форма ногтей не имеет былой привлекательности и здорового вида.

Мужчинам не свойственно ходить по салонам красоты и наводить «марафет», но Денис всегда говорил, что это часть имиджа делового человека… Да и одежда выглядит помятой или того хуже — будто с чужого плеча, как и ботинки. Они явно на полтора размера больше, чем его собственный.

— Надолго в Москве? — подмечаю новые «находки» в его внешности — от меня не ускользнул синяк около височной кости, примерно трех дневной давности, «замаскированный» густой отросшей шевелюрой.

— Возникли сложности, — немного мнется с ответом, но все же договаривает: — заказчики нынче нервные пошли, не угодишь. Мы же провинция для них, не чета им.

— Есть обязанности сторон, урегулированные договорными отношениями, а не панибратскими условностями, которые часто встречались в нашем крае. Если и решил замахнуться на «рыбку посолиднее», изволь выполнять требования в срок, — словно непреклонный судья перед сводом законом, объясняю простые истины тому, кто не понаслышке знает, чем чревато невыполнение пунктов договора.

— Москва и на тебя дурно повлияла. Посмотрите — ка какая стала… — цокает языком, явно не довольный моему порицанию, относительно его ведения бизнеса. Теперь я могу не притворяться заботливой женушкой, что всегда будет на его стороне, боясь за финансовое положение «внутри семьи».

— Какую чушь наплел, чтобы мать тебе дала мой адрес? — если, что соседка станет моим непрошенным свидетелем. Так я мысленно усмехаюсь, не веря ни единому слову, произнесенному Денисом.

— Под предлогом сойтись, — все также врёт, как и раньше, смотря мне в глаза.

— Если не скажешь правду — то уезжай, чтобы мои глаза тебя никогда больше не видели. Хватит! У любого человека должна быть совесть! Найди ее в своих закромах и наконец — то будь честным с самим с собой и со мной, — кричу не в силах больше сдерживаться, подпитываемая дозами алкоголя.

Во мне сейчас рвется наружу боль, которая не выплеснулась в нашу последнюю встречу. А все, потому что он перепоручил своему доверенному разобраться с «истеричкой», вручив ей комплект бумаг на развод, пока сам был увлечен очередным мимолетным развлечением.

— Меня ищут, Ева, — падая на колени, хватается за мои лодыжки. — Мне не уехать из Москвы. Я труп. Меня подставили!

— Во, что ты вляпался? — рассеянно спрашиваю Дениса, хватая его воротник куртки. Он смотрит на меня. В его взгляде ужас и паника. Ему страшно.

— Партия груза с цветными металлами уехала в другой город, и я не знаю в какой, а всех собак спустили на меня. Люди за этим стоят весьма влиятельные, — растерянно моргаю, переваривая его слова. «Труп»? «Ищут»?!

— Накладные… где они? — я же помню, как он вел бизнес — без этого не обходится ни один товарный груз.

— Оказалась подделкой, но качественной, что я ничего не заметил!

— Где твой компаньон? Игнат, кажется… — он дёргается снова к моим ногам, дотрагиваясь до них губами. Ничего, кроме отвращения я не чувствую по отношению к нему.

— Пропал… День назад. Не выходит на связь. Я здесь совсем один. Вчера спал на вокзале. Мне страшно, — шмыгнув носом, садится на коленки, обреченно опустив плечи.

— Обратись в полицию, только меня в это не ввязывай, — дергаю ручку двери вниз, открывая ее. — Ты ведь не ко мне приехал — ты приехал найти временное убежище, пока все уляжется. Здесь никто искать тебя не будет, да и фамилия у меня другая.

— Прости меня, — кажется, звучит это вполне искренне. — Мне некуда больше пойти. Я впервые в жизни нахрен никому не нужен, что решил валяться в ногах своей бывшей жены, ради крова на ночь.

— У тебя нет денег? — вскидываю удивлённо брови. Он был богатым человеком. Завидным женихом. И как мне казалось любящим мужем, что будет заботиться обо мне и в болезни и в здравии, поддерживая на всем пути нашего долгого семейного счастья, которое рухнуло в один момент.

— Не хватает даже на самый дешёвый хостел…

— Заходи, — говорю, обдумывая мимоходом свой поступок. — Можешь здесь пожить немного, но без меня.

— Один? — с укором спрашивает, неуклюже скидывая ботинки с ног. — У тебя кто-то есть?

— Ты потерял право участвовать в моей жизни давно, но я потешу твое любопытство. Да. Есть, — достаю из кошелька пару купюр и бросаю их на комод.

— Зачем помогаешь? — недоверчиво интересуется, ожидая подвоха.

— Нехорошее предчувствие, — отсоединяю ключ из общего брелока. — Чистая одежда в шкафу, там же банные полотенца. Есть одна мужская футболка и штаны, если не побрезгуешь их одеть, — одевшись в уличную одежду, запахиваю пальто потуже. — Вот ключи. Квартира до конца месяца оплачена.

— Ты изменилась, — с каким-то восхищением констатирует он. — Не ожидал, что согласишься помочь после всего…

— Если, что звони. Номер старый, — получив утвердительный кивок, покидаю квартиру.

Оставаться с ним наедине в одной квартире и вести оживленные беседы по утраченному совместному прошлому — выше моих сил, поэтому, какможно быстрее покидаю эту территорию. Меня здесь в принципе не должно было быть. Я должна сейчас находится в другом месте. Только я в очередной раз все испортила.

Доехав до квартиры Кирилла, осторожно открываю дверь. Проходя мимо гостевой комнаты, останавливаюсь. Он постелил себе здесь.

— Поговорим? — судя по тому, как напрягаются его руки, спина и сжимается челюсть — он не спал. Он ждал меня.

— Где ты была? Не смог до тебя дозвониться, — заняв вертикальное положение, буравит меня своими золотистыми глазами.

— На съемной квартире. Хочу тебе рассказать…

— Не нужно мне все рассказывать, потому что у каждого из нас есть свои секреты, — его телефон издает короткий сигнал. Ему пришло сообщение. Он быстро смотрит и переворачивает телефон экраном вниз.

— А это, — указываю глазами на перевернутый телефон. — И есть твои секреты?

— Мне на тренировку через четыре часа, Ева… — устало потирая переносицу, укладывается обратно, накрываясь одеялом.

— Ты хочешь поставить наши отношения на паузу? — врастая ногами в пол, не могу просто так его оставить и уйти в спальню.

— Кто я для тебя, Ева? — не открывая глаз, спрашивает очень тихо.

— Мой мужчина…

— Ты не позволяешь мне оплачивать покупки, потому что остервенело выхватываешь из моих рук кошелек, пытаясь оплатить сама. Не хочешь принимать участие в моей жизни, потому что постоянно уставшая после работы или обиженная моими поздними приходами домой. Я пытаюсь быть «мужчиной», но ты сама этого не позволяешь, в очередной раз выставляя меня сопляком, — повернувшись на другой бок, тяжело вздыхает.

— Почему ты мне раньше этого не сказал?

— Потому что поберег собственные чувства к тебе, — на дрожащих ногах выхожу из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь.

Я посещала психотерапевта, чтобы найти ответы в сложившейся ситуации между мной и Кириллом, а могла бы просто поговорить с ним. Наедине. Возможно бы сейчас я спала рядом с ним, а не в холодной одинокой кровати «на двоих».

Глава 27

— Через три недели у меня первенство, если хочешь приходи… — отложив чашку с кофе в сторону, принимаю из его рук цветной прямоугольник глянцевой бумаги.

Кирилл садится напротив меня и берет в руки кружку с чаем, которую я ему заблаговременно приготовила. По кухне витает аромат свежеприготовленной яичницы, только он не спешит ее опробовать, готовясь сказать, что-то наиболее важное, чем пригласить на свое выступление с очередным противником.

— Я приду, — улыбнувшись, тянусь через стол, чтобы дотронуться до его руки. — Не хочешь поговорить со мной?

— Так ты с психологом, вроде должна была все обсудить и быть снова милой и понимающей, но что-то вчера он не смог тебе этого внушить. Попроси его вернуть деньги обратно, — с долей иронии, заглядывает мне в глаза. Он не верит в психологию, как в науку, думая, что это обычные шарлатаны, только более компетентны, имея диплом «провидцев».

— Я и обсудила! — гневно шиплю, отталкивая от себя чашку. — А ты не хочешь мне показать свой телефон?!

— А как же доверие? — также отталкивает от себя уже пустую кружку, которая летит прямиком на пол, разбиваясь в пух и прах. — Смотри! — Кирилл вынимает из спортивных штанов свой телефон и швыряет его на стол.

— Я тебе доверяю… — взяв в руки телефон, открываю сообщения. Они были от Максима. — Какая я дура…

— Если бы ты сейчас остановилась и не стала читать эти сообщения — вот оно доверие, но тебе нужно было окончательно удостовериться, что у меня нет секса на стороне.

— Тогда почему у нас «его» нет?! — подскакиваю на ноги, чтобы подойти к нему вплотную. — И кстати «это» я тоже обсудила со своим врачом!

Глаза Кирилла наливаются яростью и злобой, таким я его никогда еще не видела, лишь только на ринге в связке со своим соперником. Это я вынудила его стать таким прямо сейчас.

— Хочешь секса? — с силой сжимая мои ягодицы, подхватывает вверх, чтобы в следующую секунду посадить меня на стол.

Вклиниваясь между моих раздвинутых насильно ног, отодвигает полоску нижнего белья в сторону, одновременно приспуская свои штаны. Я не могу ему сопротивляться, потому что люблю и знаю, что очень сильно его обидела сейчас. Прикрыв глаза, жду его вторжение в мое тело, но ничего не происходит.

— То, что ты не прекращаешь общение со своим бывшим — я могу стерпеть, зная, что не предашь меня, — поправляет свои штаны, затем помогает мне пересесть на стул. — Тот доктор проболтался, к которому ты обращалась после больницы… Она оказалась дружна с моей матерью и рассказала ей, что ты хочешь ребенка, потому что появился небольшой, но шанс, после проведенного лечения.

— Ты этого так испугался, что близость со мной стала вызывать у тебя страх…? — сведя колени вместе и поправив тугой «домашний» пучок, смотрю на него с мольбой, что это вовсе не так.

— Сейчас не время мне обзаводиться детьми, когда на кону так много поставлено. Я буду не в состоянии обеспечить тебя и ребенка, потому что получаю крохи. Неужели меня так трудно понять? — наклоняется ко мне, приобнимая за плечи.

— Так дальше нельзя, любимый… — стараюсь вложить в свой голос всю свою мягкость и любовь. — Разве ты не видишь, что созданный нами мир рушится на наших глазах, а мы больше ничего не делаем, чтобы не остаться друг для друга чужими?

— Нельзя, ты права, — странно, что я не хочу сейчас заплакать, словно это решение было принято мной уже давно и, которое уже «отболело».

— Я возьму с собой? — онемевшими пальцами подбираю его приглашение, проведя большим пальцем по его имени на нем.

— Оно твое, — распрямившись, выходит из кухни, а минут через десять и вовсе покидает квартиру.

Собрав свои немногочисленные вещи, застываю на пороге этого дома. Ключ… Его тоже же нужно вернуть. Подумав, убираю его обратно в сумку — пусть будет надежда.

Ведь никто, так и не сказал окончательно «прощай».

Глава 28

— Как ты? — это уже обыденное приветствие Ани, именуемое «добрым утром», к которому я привыкла за прошедшие десять дней, что я здесь живу.

— Без изменений, — укрываюсь одеялом с головой, невзирая на то, что я сплю с ней в одной кровати. В ее съемной квартире есть только одна мягкая горизонтальная поверхность, где можно прилечь поспать без вреда для своего здоровья.

— Значит готовим венские вафли, а я только мечтала сесть на диету, — толкнув меня в бок, встаёт с кровати и идёт в ванную комнату.

Она случайно забывает погасить экран телефона, оставив его включенным. Там изображен молодой парень в строгом сером костюме. Если мысленно сюда добавить Аню, то они бы смотрелись вместе, как мистер и миссис Смит. У обоих весьма яркая и запоминающаяся внешность.

— Увидела все-таки… — бурчит себе под нос, присаживаясь рядом со мной.

— Кто он?

— Дима, — она забирает из моих рук телефон. — Он был моей первой любовью, и мы совершенно были не готовы строить отношения. Слишком юны и неопытны… Ведь одной любви всегда бывает недостаточно.

— Ты скучаешь по нему? — мне всё-таки удается поймать тень грусти в ее лице, тщательно замаскированной излишней улыбчивостью.

— Бывает, что да. По тем, кем мы были, а потом я вспоминаю другое. И думаю, что все мы сделали правильно, решив расстаться. У него своя жизнь, а у меня своя. Мы две параллельные, что вряд-ли пересекутся вновь, — она смотрит на меня так, что ее взгляд не оставляет никаких сомнений — она его до сих пор любит.

— Видела вчера Кирилла в институте — он перевелся на дистанционку. Ты в курсе? — вопросительно дёргает густой темной бровью вверх.

— Мы иногда переписываемся… — уклончиво отвечаю, отведя взгляд в сторону.

— На нем лица нет, Ева. Парень тоже страдает. Зачем все эти сложности?

— Он не видит со мной будущего, а тогда зачем это все? У нас сплошная мишура перед серьезным шагом, которого он не хочет по объективным причинам, — Аня берет меня за руку, сжимая мою ладонь.

— Не руби с плеча, дай парню еще один шанс, — подмигнув, поправляет свои каштановые локоны двумя руками, взбивая их в пышную гриву.

— А ты не хочешь дать второй шанс «ему»? — киваю на телефон.

— Моя семья испортила ему жизнь, скорее всего он меня ненавидит… — пропустив смешок, снова неестественно широко улыбается, скрывая истинное «лицо» своих чувств. — Пошли завтракать, а после поедем в торговый центр. Развеем нашу девичью тоску по несбывшимся надеждам.

Сегодня в торговом центре очень оживленно, несмотря на раннее утро по московским меркам. Аня выбирает нижнее белье, а я создаю видимость, что мне тоже есть чем заняться.

Все мои мысли далеко — далеко. Рядом с Кириллом. Последнее сообщение от него было вчера. После мы обменялись стандартными сообщениями из разряда «как дела и все нормально».

— Панталоны и утягивающее белье здесь не продаются. Тут товар для более молодых девушек, — поворачиваю голову в сторону, моментально узнав голос своей «обидчицы».

— Здравствуйте, Эля, — она стоит в компании подруги, гневно сверля меня своими слегка раскосыми глазами. — День только начался, а у вас уже паршивое настроение, — ухмыльнувшись, ощущаю некую эйфорию от сказанных мною же слов.

— Тут за углом есть хороший магазин антивозрастной линии косметики, — она начинает хихикать, утыкаясь в плечо своей клонированной подружки. Выглядит глупо и очень по — ребячески.

— Тебе бы самой своим же советом воспользоваться. Гусиные лапки вокруг глаз добавляют пару лишних лет к твоим «двадцати восьми», — улыбнувшись, подмечаю, как искажается злобой ее лицо. — Будто мы с тобой одногодки.

— Я знаю, что вы расстались, — тыкая пальцем мне в грудь, снова скалится в подобие улыбки. — Кирилл был таким ненасытным… Неужто сладенькое ему не перепадало давно?

Ее смех воспламеняет во мне все, сжигая до тла собственное самообладание. Толкаю ее в грудь, отчего девица заваливается на полки со сложенным бельем, сметая кружевное соблазнение на пол.

— Сука! Бешеная сука! — хватается за руку помощи своей компаньонки, чтобы встать. — Ты об этом пожалеешь! Твои дни сочтены, тварь.

Из примерочной выбегает Аня в новом нижнем белье. Она похожа на обворожительную амазонку, привлекая к себе излишнее внимание своим видом.

— Что происходит? Ева, ты в порядке? — гневно метая молнии в девушек, переводит взгляд на меня.

— Ты пожалеешь! Начинай бояться, — не унимается «Эля», семеня в сторону выхода.

— Кирилл ее и пальцем не тронул, — Аня идёт обратно в примерочную, ловя оценивающие взгляды посетительниц. — Поверь моему «опыту».

— Она была так убедительна, — а у самой аж руки дрожат от стресса и того, что сзади меня пыхтит администратор, который не унимается по поводу компенсации за причиненный ущерб. — Надо уладить инцидент, пока охрану не вызвали, — кошусь в сторону молодого человека.

— С этим я сама разберусь, — плотоядно улыбаясь, она облизывает кончиком языка губы. Парень, кажется и вовсе перестал дышать.

— Извини, Ань…

— Пустяки, сама через такое проходила. Жаль тебя рядом тогда не было, той «овце» бы в двойном размере досталось.

Когда все более менее улаживается и Аня все же оставляет свой личный номер парню — мы выходим из магазина.

— Кириллу обязательно позвони и расскажи, что произошло. Не смей замалчивать, когда она грозила тебе расправой и причинению вреда твоему здоровью, — словно строгая мама объясняет мне по пальцам, что нужно сделать, если обидчица перешла дозволенную черту в обоюдных прениях.

Я всегда ставлю телефон на вибрацию, когда хожу по магазинам. И этот поход стал для меня не исключением. Больше десяти пропущенных звонков.

— Неизвестный номер, — делаю дозвон. — Подожди минутку, — Аня останавливается, рассматривая туфли на полке известного магазина через витрину.

— Вы мне звонили, — делаю небольшую паузу.

— Это ваш участковый. Номер мне дала хозяйка квартиры, где вы снимаете по договору аренды. Ваша соседка снизу слышала мужской крик и глухой удар, — совершенно равнодушным тоном объясняет мне основания для своих звонков. — Когда мы сможете подъехать, чтобы открыть квартиру? Владелица сможет приехать только завтра.

Оторопев от такой информации, отвечаю что-то невпопад, хватая Аню за руку и ведя ее на выход через зеркальную дверь торгового центра.

— Денис… боже, а если его убили?! — дрожащими губами произношу то, чего больше всего боюсь. Я же его укрывала, так получается… Укрывала не только от бандитов, но и от правосудия.

— Одной тварью, ой… Я знаю, где ритуальные услуги можно заказать почти с половинной скидкой.

— Ань, не смешно. Поехали уже, — залезая в машину, мысленно прошу у бога, чтобы он был жив. Не такой расправы я хотела для него. Уж точно не такой.

Когда перед нами распахивается дверь, Денис стоит с перебинтованной рукой.

— Что случилось? — всматриваюсь в его лицо.

— Хотел розетку починить, не вышло.

— Идиот, — мрачно, констатирует Аня, выглядывая из-за моего плеча. — Ни малейшего потенциала.

— Завтра приедет хозяйка. Каникулы закончились, Денис, — забираю ключ, который сама же ему оставила. — Теперь точно все. Мне ещё с участковым из-за твоей выходки разговаривать.

— А куда я пойду, Ева… Меня же найдут, — не перестает он повторять одно и тоже, давя на жалость.

— Завтра поговорим, — поднимаю глаза вверх, на лестницу. Будто кто-то за нами наблюдает со стороны. Странное творится у меня внутри, предчувствуя самую настоящую беду. — Береги себя, Денис.

Глава 29

Эля

— Давай начнем все сначала? Нам же было хорошо вместе, — лепечет это ничтожество, что называлось моим мужем. — Хочешь я перед тобой на колени встану? — останавливаюсь и смотрю на него с явным отвращением и презрением.

— Поезд уехал, д-о-р-о-г-о-й, — произношу по буквам, наблюдая как Кирилл паркует свою машину напротив спортклуба. — Нас официально уже развели.

— Я сделаю ради тебя, что угодно, лишь бы ты вернулась по мне… — а вот это уже звучит заманчиво в свете последних событий. Этот лопух может весьма мне пригодиться, чтобы выполнить одно грязное дельце, при этом я смогу остаться в стороне. Он меня, вряд ли сдаст.

— Игнатик, пупсик… — включаю невинную дуру, что решила оттаять от его щенячьих сентиментальностей. — Вечерок свободен? Иль нашел уже кого?

— Нет, что ты… — притягивает меня к себе, чтобы зарыться своей потной пятерней в мои волосы. — Я заеду за тобой вечером.

— Угу, — быстро чмокнув экс-муженька в щеку, дистанцируюсь от него на безопасное расстояние.

Сегодня и так придется изрядно поскакать на его вялом члене, имитируя неподдельную страсть. Эта белокурая стерва заслуживает расправы и она ее получит.

— Эль, ты не пожалеешь, — он оборачивается, посылая мне воздушный поцелуйчик.

— Идиот, — шепотом произношу ему в след. — Никакого самоуважения… Тем лучше для меня.

Когда я прихожу на работу, Кирилл стоит около моей стойки, вращая в своей руке телефон. Он задумчиво смотрит в одну точку, пока я его не окликаю.

— Кирилл, рано, что-то ты сегодня? — излишне бодро интересуюсь, гадая, рассказала ли эта «серая мышь» ему про нашу небольшую потасовку.

— Доктора жду, — роняет сухо, значит не рассказала. Странно.

— Вид у тебя и правда не очень… — он окидывает меня равнодушным взглядом, пожимая плечами. — А вот и лекарь наш идет, — указываю глазами на входную дверь, принимаясь за работу. Интересно, чем же таким «болеет» наша будущая мировая знаменитость?

Присев за свое рабочее место, включаю компьютер. Сегодня в основном должен быть тихий размеренный день, без должного коленно-преклонного положения перед начальством, что несомненно испортит настроение на весь оставшийся вечер, если найдёт малейший мой просчет.

Кирилл некоторое время проводит в коридоре, ожидая, когда врач переоденется и сможет его принять должным образом.

Вот смотрю на него и все мое нутро изнемогает по его забытым жестким, но одновременно испепеляющим тело ласкам. Ни один мой бывший любовник не был хоть толику похож на него. Я сама готова стоять перед ним на коленях, умоляя снова чувствовать его внутри себя. Он этого достоин. Только он.

Странно, что «она» не имеет ни одной социальной странички, словно динозавр среди городского пейзажа. Как эта женщина вообще могла ему понравиться? Неудивительно, что он от таких отношений сам «заболел». Увлекшись философскими размышлениями, прозевала, когда Кирилл зашёл в кабинет к врачу.

Встав с кресла, решаюсь подслушать разговор внутри кабинета. Посетителей нет, да и в коридоре больше никто не снует. Подкравшись, буквально на цыпочках, прикладываю ухо к матовой поверхности двери.

— Боли так и не прошли, — говорит Кирилл полным досадой голосом. — Есть ли смысл ждать новую партию обезболивающих?

— Сколько ампул у тебя осталось? — интересуется врач.

— Восемь ампул. Мне хватит их практически до боя, — все тем же тоном отвечает он.

— Парень, может стоит рассказать тренеру, а не пытаться замаскировать боль экспериментальными лекарствами, которых не обнаружит в крови ни одна комиссия? — тяжело вздохнув, врач замолкает.

Сердце барабанит в груди, как сумасшедшее, норовя проломить ребра, разрывая грудную клетку пополам. Кирилл болен? Это происходит в реальном времени?

— Я читал, что этот препарат может влиять на зачатие… — услышав это, перестаю дышать. О чем это он?

— Ты со своей девушкой планируешь беременность? — я не вижу, но чувствую, как вытягивается лицо от удивления у нашего лекаря.

— Я хочу быть здоровым отцом, а не напичканным сильнейшими обезболивающими существом, пытающимся продолжить свой род, — буквально рычит, подтверждая намеренность сказанных им слов.

— Риск минимальный. Закончишь курс лечения — развлекайтесь на здоровье…

Дальше я подслушивать не стала. Оторвавшись от двери, на деревянных ногах дохожу обратно до своего кресла. Коленные суставы меня больше не слушаются — приходится задействовать всю свою мозговую активность, чтобы послать правильные сигналы к конечностям.

— Сука, как же ты далеко закинула свои сети, — обращаюсь мысленно к вагине «будущей матери его продолжения рода». — С виду тихая великовозрастная девственница, а на деле самая обыкновенная алчная баба.

Кирилл выходит из кабинета, направляясь в раздевалку. Жду контрольных пять минут, чтобы проследовать за ним. Мои догадки безошибочны. Он сам себе делает инъекцию.

— Что-то мне подсказывает, что у тебя есть грязные секретики, — завороженно смотрю на его оголенное мускулистое бедро. Он делал укол именно туда. — Я умею хранить тайны…

— Пошла вон! — подрывается на ноги, пряча все в свой шкафчик. — Ты… Все слышала?

— Я люблю сзади. Можно исключить нежную прелюдию для первого раза, — его ноздри раздуваются от ярости, когда он хищной походкой направляется ко мне. — Ключ у меня с собой, — по — детски начинаю дразнить свою «одержимость». Не отдам. Без боя не отдам. У меня теперь развязаны все руки.

— Если ты внимательно слушала, — останавливается на расстоянии вытянутой руки. — Никто ничего не сможет обнаружить, а за клевету ты лишишься своего рабочего места, — улыбнувшись, щелкает меня по носу.

— На войне все средства хороши, — щелкнув по его носу в ответ, разворачиваюсь. — Будущей мамочке нужны витаминчики и спокойная обстановка дома… — хохоча на всю раздевалку, чувствую вкус приближающейся расправы.

В мою голову мгновенно приходит гениальный план, который непременно стоит претворить в жизнь.

Глава 30

Кирилл

Прикрыв глаза, цежу горячий воздух через плотно сжатые зубы. Мне впервые за все время захотелось разбить до обезображенного месива лицо девушки. Как же чесались руки сжать ее шею, смотря, как она снова и снова будет пытаться сделать очередной вдох, стирая с ее лица поганую ухмылку.

Последние слова Эльвиры, особенно впечатались в память, словно она хочет предупредить о чем-то или же, напротив завуалированно угрожает.

Достав из спортивной сумки телефон, набираю номер Евы.

— Привет, — ее голос звучит слегка обеспокоенно. — Что-то случилось?

— Хочу увидеть тебя, — с опаской интересуюсь, глядя на свои разбросанные по шкафчику одноразовые шприцы с лекарством. Нужно все собрать, пока ребята не пришли, или Эльвира снова не нагрянула в компании моего тренера провести ревизию содержимого моих вещей. — Сегодня.

— Ты же знаешь, что я ждала… И, конечно соглашусь, — тяжело вздохнув, она замолкает. А у меня сердце в тисках сжимается, оттого, что я ей наговорил тогда. Придется объяснить свою «позицию» до конца. — Как твои дела, Кирилл?

— Хотел услышать твой голос… — захлопнув шкафчик, прислоняюсь лбом к холодному металлу. Мне до одури хочется прижать ее тело к себе, вдыхая цветочный аромат кожи. — А твои как?

— Сейчас определенно лучше… Я живу у Ани. Адрес сейчас скину тебе в сообщении.

— Хорошо. Заеду в семь, — улыбнувшись, сбрасываю вызов.

Многие любят «предлагать» начать все сначала, а я же хочу продолжить узнавать эту девушку, полностью растворившись в ее любви. Не знаю к чему это приведет, но уверен, что она должна быть счастлива. Может быть в этом залог крепких отношений — идти на уступки?

Ребенок — это ответственность, к которой я морально пока не готов, а она физически не готова ждать ещё н — ного количества лет пока я созрею к этому шагу.

Ладони сжимаются в кулаки от мысли, что есть тот, что с радостью примет ее в свои объятия и без раздумий начнет воплощать мечты Евы в реальность. Придется и здесь запастись терпением, разрешая ей общаться с Давидом. Довериться не так уж и просто… Теперь я понимаю, почему она так яростно хотела проверить мой телефон на наличие компромата. Сам ничуть не лучше, а возможно буду хуже.

Тренировка начинается строго по расписанию. Сегодня за мной наблюдает не только тренер, но и спонсор, что будет обеспечивать финансовую часть моего участия.

Прорабатывая серию ударов со спарринг — партнером, ощущаю дополнительную порцию давления извне. На мне сейчас все внимание и очень трудно оградиться от всего этого, пока не беру себя под тотальный контроль.

— Кирилл! Чего титьки в воздухе мнешь?! Правой! Правой чётче работай! — прислушиваюсь, но все равно стараюсь больше щадить именно правую сторону нежели набирать, избегая чрезмерной нагрузки на плечевой сустав и шейный отдел позвоночника.

— Хороший мальчишка, — довольно цокает языком спонсор, явно восхищенный увиденным. — Есть потенциал, значит есть с чем работать.

— Могу поручиться за него полностью, Степан Федорович, — пожимает его руку, довольно ухмыльнувшись.

При последнем неудачном смазанном ударе, сдерживаю «внутренний рев голоса» от ошеломляющей мышечной боли. Мелкие черные мошки кружатся перед глазами, пока я стараюсь блокировать удар за ударом своего партнёра. Если бы я сейчас был в реальном схватке, то все бы закончилось весьма печально для моей будущей карьеры.

— Кирилл, все нормально? Мне показалось, что ты был немного дезориентирован, — Марат снимает перчатки, подходя ко мне вплотную.

— Перенервничал, — восстановив равновесие, выдерживаю взгляд друга.

— Ну — ну, рассказывай мне, — открутив крышку от бутылки воды, жадно присасывается к горлышку. Собственно я делаю тоже самое.

— Ни добавить ни убавить, — вытерев лицо полотенцем, перекидываю его через плечо.

Тренер и спонсор уже вовсю что-то обсуждают в стороне, давая добро на дополнительный отдых. Перелезаю через канаты и направляюсь в душевую.

Встав под горячий поток воды, наконец-то могу расслабиться. Впереди ещё два часа отработки ударов и обсуждение ключевых моментов по видеосъемке, которую будут снимать ребята.

Выключив воду, смотрю, как по телу ещё скатываются горячие бисеринки воды, падая на кафельное покрытие. Мне нужна дополнительная доза обезболивающих. Сейчас не время пасовать перед трудностями. Другого шанса может и не быть.

— Я задержалась, прости, — Ева смущенно отводит взгляд в сторону, пряча улыбку. — Не знала, что одеть…

— Ты очень красивая, — притягиваю к себе, жадно сминая ее губы. — Ммм… Ещё и вкусная. Неужели ты думала, что я буду себя вести как на первом свидании?

— Было бы странно на это рассчитывать, помня как мы с тобой познакомились, — пропустив смешок, она целует меня в щеку. — Колючий… — гладит меня своей прохладной ладошкой по лицу и смотрит в мои глаза.

— Сегодня же побреюсь, — перехватываю руку и целую ее тыльную сторону. Как же все-таки одуряюще она пахнет.

— Прости меня, Кирилл. У всего должны быть границы, — виновато поджимает губы, опустив взгляд мне на грудь. — Я много думала о нас, и эта разлука пошла нам на пользу. Мне достаточно сейчас одного — ты здесь, со мной. Остальное я навязывать тебе не смею, потому что ты имеешь право на свое собственное мнение.

— К черту прелюдию? — спрашиваю с надеждой в голосе.

— К черту… — облизав губы, Ева смотрит на меня голодным взглядом. — Поехали домой.

Открыв дверь ключом, пропускаю ее вперед. Она оглядывается по сторонам, словно не была здесь вечность.

— Кстати, а почему ты живёшь с Аней? — помогаю ей снять пальто.

— Мой бывший муж случился, — моя рука замирает над крючком, чтобы повесить на него верхнюю одежду.

— Что?!

— Так и думала, что лучше не рассказывать о нем вовсе, — с досадой отвечает, разуваясь. — Вышло так, что он остался один в незнакомом городе, поэтому пусть живет до конца этого месяц там, а дальше сам как-нибудь.

— Больше никаких новостей нет?! — складываю руки перед собой, осознавая, что снова перегибаю палку. С ней по-другому, видимо не получается.

— Да глупости, — отмахивается, пытаясь, что-то в очередной раз скрыть. — Сплошное ребячество, которое не стоит внимания.

Нагнувшись, чтобы развязать шнурки на ботинках, чувствую приступ тошноты. Во рту собирается горечь, отчего я рефлекторно закрываю рот рукой.

— Кирилл… что с тобой? — Ева испуганно смотрит на мою ладонь, а после переводит взгляд на мое лицо. — Тебя тошнит?

— Скорее всего обезвоживание, в последнее время у меня тренировки на износ, — проглотив образовавшуюся во рту вязкую слюну, дергаю уголками губ вверх.

— Восполним, — присаживаясь на колени, она открывает мою сумку, чтобы достать воду. Ева знает, что я пью только бутилированную. — Что это?

— Неудачное падение на ринге, которое обернулось травмой, — подает мне бутылку воды одной рукой, а второй держит картонную коробку. — Бывает невыносимо больно, поэтому приходиться себе помогать.

— Сколько ты сегодня сделал инъекций? — механическим тоном интересуется, рассматривая надписи на китайском языке. — Препарат легален в нашей стране? — отрицательно мотаю головой, не желая продолжать разговор на эту тему.

— Останься сегодня со мной, пожалуйста, — присаживаюсь к ней рядом, приобнимая ее со спины за хрупкие плечи.

— Видимо ты сегодня превысил дозу… — вернув коробку обратно в сумку, тяжело вздыхает.

— Так и есть, — у меня больше нет желания ее обманывать.

— Расскажи с чего все началось, — поднявшись на ноги, она протягивает мне свою руку.

— Тогда и тебе придется рассказать… — нежно обхватив запястье Евы, расстегиваю ее браслет. Под моими подушечками пальцев не просто шрамы. Там история, которую я хочу не только знать, но и стать ее неотъемлемой частью.

Глава 31

— Надеюсь, что ты не спишь, а то у меня накопилось много вопросов, — стройный силуэт Евы появляется в дверном проеме. — Здесь практически не осталось моих вещей, поэтому пришлось воспользоваться твоей футболкой.

Как завороженный смотрю на ее точеные бедра в полумраке моей спальни, что не может скрыть от моего взора хлопковая ткань. Раскрываю одеяло, приглашая к себе.

Ева ложится со мной рядом, занимая позу на боку, ко мне лицом. По инерции сразу беру ее за руку и начинаю целовать.

— Я не хочу повторять снова то, что ты и так знаешь, — когда мои губы накрывают ее шрамы на запястье она судорожно вздрагивает, не пытаясь отстраниться. — Своим согласием на брак с Денисом я искалечила две судьбы, выбрав не того.

— Это был Давид?

— Денис, мой бывший муж, на его фоне выглядел более выгодной партией, — прикрыв глаза, Ева кладет свою вторую ладонь мне на грудь. Мое сердце начинает стучать на разрыв аорты, именно так я все это ощущаю. — Мы были, как ты выразился в отношении себя когда-то, нищими студентами, что имели только одни нежные чувства, не подкрепленные материальными благами, а тут обеспеченный парень да с серьезными намерениями.

— Не позавидуешь ему… — пропустив смешок, продолжаю слушать.

— Я любила саму мысль о любви, как самая наивная глупая девчонка, путая с влюбленностью, поэтому наделала много ошибок, — привстав, она снимает футболку, оставаясь только в черных трусиках с завышенной талией. Возвращается обратно. — Неужели и ты надеялся, что я буду себя вести, как на первом свидании? Мне и по возрасту уже не свойственна девственная целомудренность, — обратно кладет мне на грудь свою ладонь, как ни в чем не бывало. Эрекция мгновенно дает о себе знать.

— Зачем ты поехала тогда в бар? — уже намного спокойнее интересуюсь этим вопросом. В прошлый раз у нас дело дошло до скандала.

— Я почувствовала, что нужна ему, и без раздумий оказалась рядом.

— Он до сих пор тебя любит…

— Удивительно, что он снова захотел попробовать начать все сначала, невзирая на то, что имею психиатрический диагноз, искалеченное тело и сомнительный прогноз на зачатие из пробирки, — уж на этом точно не стоит акцентировать ее внимание.

— Повернись ко мне спиной, — она послушно выполняет. — А что с бывшим мужем?

— Он скоро уедет, оставаясь все тем же бывшим мужем. Теперь твоя очередь сыпать откровенностями, — пристраиваюсь к ее округлым ягодицам, вжимая их в пах. Искры летят из глаз от желания ей обладать. — Ммм…

— Неудачно упал на ринге. Прошел частное обследование — смещение грудного отдела позвоночника. Хорошо, что костный мозг не задет. Тренер не знает, иначе пришлось бы пропустить сезон и лишиться спонсорской поддержки, — приспускаю боксеры, высвобождая член. Приподняв ножку Евы, отодвигаю ее трусики в сторону.

— Так не честно… — лаская пальцами клитор и распределяя влагу для безболезненного вторжения, говорю то, что нужно было сказать раньше:

— Назначили половой покой, а ещё… — проталкиваю головку в ошеломляющую узость ее лона, теряя всякий контроль. — Ох, Ева… нужно договорить, — продвигаясь дальше, врезаюсь до упора, ударяясь пахом об нежную кожу ягодиц.

— Договаривай, — подаётся вперёд, освобождая меня от своего томительно плена. Ствол аж заходится в негодовании от ее такого поступка.

— Лекарство влияет на зачатие, в частности на развитие ребенка. Прости за те слова, — проталкиваю ладонь под голову Евы, разворачивая ее лицо за подбородок, чтобы в следующий миг впиться в мягкие губы.

— Почему сразу не сказал? — отрывисто спрашивает между поцелуями, смотря на меня своими бездонными глазами.

— Я ревнивый придурок, который впервые не то, что влюбился, а сразу… Полюбил.

Пристраиваю свой каменный член к ее влажным складочкам снова. Ева охает, стараясь самостоятельно насадиться на меня, но теперь и мне с ней хочется поиграть. Скольжу стволом вверх — вниз, вырывая из ее порочного рта стоны, переходящие в крик.

Зацеловываю шею, плечи — все, до чего могу дотянуться. Толкаясь языком в ее маленькое ушко, схожу с ума от своих же чувств к ней.

— Пожалуйста… — молит Ева, чтобы я запомнил ее всю собой, чтобы перестал мучить своими изощренными ласками. Я и себя мучаю.

Закрыв глаза, вторгаюсь в ее подготовленное мной тело. Под веками взрываются тысячи ярких вспышек при каждом моем неспешном толчке. Сегодня нам обоим хватает только моих фрикций, чтобы каждый из нас испытал ошеломляющий оргазм.

Развернув Еву на спину, кончаю ей на живот, обещая мысленно себе, что у нас все обязательно получится. Нельзя вот так похерить такие чувства. Нельзя себя лишить чего-то настоящего из-за своих же страхов или неопытности.

Только сука — ревность опять «поднимает голову», разнося по венам самый настоящий яд, отравляя меня. Еве не нужно давать мне повод для нее, мне достаточно того, что она поддерживает с ним общение. Множество факторов спасают меня от повторной фатальной ошибки. Она здесь. Со мной. Выбрала меня… Нищего студента.

— Мне нужно в ванну, — шепчет хрипловатым голосом. — Иначе все постельное белье испачкаю.

— Я тебя сам отнесу, — встав на колени, поднимаю ее на руки. — Возвращайся ко мне… Домой.

— Скоро Аня уедет к своей бабушке. Она попросила меня присмотреть за квартирой, а также гулять по вечерам с соседской собакой, когда ее хозяйка будет работать в ночные смены. Не могу отказать, — целуя мою грудь, сильнее сжимает мои плечи своими горячими ладошками.

— Надеюсь Анна Николаевна не против, если ее простыни будут неприлично измяты, — хохотнув, она бьет меня кулачком в грудь. — Так и быть, придется все хранить от нее в строжайшем секрете.

— А как же… — не даю договорить, специально включая ледяной водопад душа над нашими головами. Она визжит и брыкается, а мне все по кайфу. Да, именно так.

— Угомонись, а то… — и как же кайфово встретить ее взгляд, полный похоти и желания. — К черту простыни. Купим ей новое белье.

Утром мы собираемся каждый по своим делам максимально быстро, потому что проспали, потому что опять захотелось присвоить ту, что и так уже моя… Сбился со счету в который раз.

— До вечера, — целую вкусно пахнущую щеку, облизывая взглядом напоследок ее образ «невинной училки». Опять чувствую ревнивые нотки в своем голосе — у сопливых студентов глаза не на мягком месте. Они тоже видят какая она вся ладная и притягательная.

— Позвони мне как доедешь до спортклуба, — распахивая губы, она впускает в свой теплый рот мой язык. Ее отзывчивость кружит голову похлеще любого дурмана.

— Пошла… опаздываю, — ещё один короткий поцелуй и она покидает машину.

Я смотрю ей вслед и не могу на нее насмотреться. Ледяная волна волос струится, подобно шёлку при каждом ее движении бедер. Охренительная. Чувственная. Шикарная.

Краем глаза замечаю странного типа, что трётся около колонны, рядом со входом в институт. Шапка надвинута на глаза очень низко, руки спрятаны в карманах да и смотрит он исключительно на Еву.

Каких-то пара мгновений и он оказывается рядом с ней, чтобы в следующий миг плеснуть ей в лицо какую-то жидкость.

Щупальцы страха проходятся вдоль моего позвоночника, парализуя все мои движения. Я могу только наблюдать через лобовое стекло, как она оседает на колени, обхватив руками свое прекрасное лицо.

Сжав кулаки до проявления мелких венок, что готовы лопнуть в любой момент, бью по клаксону, привлекая внимание прохожих. Следом выбегаю из тачки.

— Что случилось? — склоняюсь над Евой, молясь, чтобы это было не то, о чем я сразу подумал.

Глава 32

Ева

Выйдя из машины Кирилла, чувствую всем своим естеством его ласкающий мои женственные изгибы взгляд. Он осязаемый, чувственный, порой обжигающий своей откровенной порочностью. В этом весь он.

Мне так хочется оглянуться назад, но мое внимание приковывает другой молодой человек — ко мне приближается мой студент, кажется, его зовут Артём.

Он не смог закрыть семестр, и мой предмет оказался решающим в его «судьбе». Стал последним гвоздем, который он сам же и забил своими незнаниями о простых началах в административном праве.

Я бы поставила ему удовлетворительно, если бы не Тамара Петровна, которая решила посидеть со мной на экзамене, пока в нашем кабинете ремонтировали окно. Мне было очень жаль мальчишку… Второй курс и четвертый «хвост» без права на пересдачу.

Парень останавливается передо мной, не давая возможности пройти дальше. Его глаза совершенно безучастны к происходящему, они будто утратили весь тот жизненный свет, который «транслирует наша душа».

Мне бы кинуться от него в сторону, обойти, сделать шаг назад, а я не могу. Просто стою и смотрю на то, как он ловко достает из большого кармана куртки какой-то пузырек.

Взмах его руки и холодная жидкость прямиком попадает на мое лицо, немного обжигая роговицу глаз. Оседаю на колени, схватившись руками за лицо.

Звук автомобильного клаксона выводит меня из ступора, а затем я слышу до удушающего счастья голос Кирилла. Он рядом. Я не одна.

Вокруг уже снует толпа зевак, что начинает охать, приговаривая из разряда «среди белого дня», «он скрылся в той стороне». Стараюсь взять себя в руки и успокоиться. Это не кислота. Точно не она.

— Что случилось? — пытается убрать мои руки от лица, что уже неистово расчесывают глаза ногтями, размазывая идеальный дневной макияж, который я так тщательно наносила.

— Глаза щипят… — машинально пытаюсь найти в сумочке маленькую бутылочку воды. — Надо промыть.

Кирилл помогает отвинтить крышечку, а после наливает в мои сложенные ладони воду. Без раздумий омываю полностью лицо.

— Дай посмотрю, — обхватывает руками мое лицо, при этом не забывая поглаживать подушечками пальцев мою кожу. — Вызову скорую и полицию.

Людской гул не перестает утихать, когда Кирилл помогает мне встать, а после буквально проталкиваясь через толпу, отводит обратно к себе в машину.

Совершенно дезориентированной сую ему в руки свой мобильный телефон, объясняя кому он должен позвонить. Первой он набирает Тамаре Петровне, передавая в точности мои слова, пока я лихорадочно рассматриваю свое лицо в маленьком карманном зеркальце, а после уже набирает Аню, говоря ей обыденным языком, что на меня совершено нападение. Жаль, что я не смогу ее заменить на последней вечерней паре, лишая возможности сходить на свидание с тем юношей из магазина нижнего белья.

Из динамика доносятся вопли подруги, но Кирилл просит ее сохранять спокойствие, уверяя, что со мной все в порядке и будет держать в курсе событий в случае необходимости.

Пока он звонит кому-то еще, но уже со своего телефона, достаю влажные салфетки из бардачка. Я сейчас похожа на чучело с глазами панды. Аккуратно вытираю лицо.

— Скоро приедет скорая. Тебя нужно осмотреть, — заключает в свои объятия. — Полицию тоже вызвал. Он есть на камере — найдут быстро, — кивает на видеорегистратор.

— Не нужно искать, — Кирилл хмуро сдвигает брови, думая не сошла ли я с ума. — Вся информация о нем есть в нашей базе данных. Это мой студент.

— Гаденыш… — шипит сквозь зубы, явно сдерживаясь в ругательствах. — Он тебе уже угрожал?

— Нет. Конечно, нет. Его личное дело подали на отчисление. В частности из-за меня…

— Пахнет перекисью, — он шумно вдыхает запах, исходящий из моего лёгкого шарфика. — Ему это с рук не сойдет.

— Пусть с этим разбирается полиция, Кирилл, — успокаиваю, поглаживая по его спине.

Звук скорой помощи, а после и наряда полиции забирают у меня дополнительные полтора часа, которые со мной неразлучно проводит «он».

Его телефон без устали вибрирует, но Кирилл не обращает на него никакого внимания, полностью сосредоточившись на мне и беседе с сотрудником полиции.

Из машины изымают видеорегистратор, обещая вернуть его в кратчайшие сроки, как только получат всю имеющуюся оттуда информацию. Мне остаётся только поставить подпись в протоколе и пообещать сразу же приехать к следователю по первому требованию для дачи показаний.

— Почему отказалась от госпитализации? — Кирилл негодующе качает головой, заводя машину. — Могла бы просто на ночь остаться в больнице для наблюдения.

— Глаза не болят, да и краснота пропала, — отмахиваюсь, а сама решаюсь признаться ему в другом. — Мы были с Аней в магазине, и там я встретила… Элю с подругой.

— И? — повернув в мою сторону голову, режет металлом в своем взгляде.

— Слово за слово — я ее толкнула, и она упала, при этом грозя мне расправой за содеянное.

— Почему раньше не сказала?! — Кирилл злится, а это опять чревато ссорой.

— Не восприняла ее слова всерьез…

— Возможно здесь и есть «ниточка» между ними. Если пацан не дурак — он сам расколется, — быстро напечатав кому-то сообщение, откладывает телефон в сторону.

— Думаешь это просто было запугивание?

— Я не знаю, что думать, но с завтрашнего дня буду тебя провожать и встречать с работы.

— А как же тренировки? — удивлённо спрашиваю, мысленно прикидывая наши общие графики занятости.

— Твоя безопасность для меня на первом месте, — целует меня в губы. — Тренер поймет.

Остановив машину около своего дома, помогает мне дойти до подъезда, а после бережно раздевает в прихожей своей квартиры, избавляя от верхней одежды и замшевых сапог.

— Меня до вечера не будет. Закажи еды или ещё чего-нибудь, — достает кошелек и отсчитывает пару купюр. Невольно краснею от такой заботы.

— Спасибо, — больше не отказываюсь от его денег. — Лучше я закажу продуктов из магазина, чтобы приготовить ужин, раз меня сегодня избавили от необходимости трудиться на работе.

— Следователь позвонит сразу, как только ему передадут дело, не игнорируй звонки, пожалуйста.

— Хорошо, — Кирилл коротко целует меня в губы, после чего просит закрыть за ним дверь дополнительно на ключ.

Убравшись в квартире, плюхаюсь на кровать изрядно уставшей и вспотевшей. Мне было просто необходимо занять свои руки, выплескивая накопившийся адреналин в моей крови. Немного да отпустило.

Прикрыв глаза, не могу не думать о случившемся. Все, что произошло со мной — быстро мелькает перед моим мысленным взором, заставляя вспомнить потухший взгляд этого мальчишки. Прочувствовать этот зафиксированный момент в моей памяти до конца не удается, так как нужно срочно ответить на поступающий вызов. Номер незнакомый и не «московский».

— Слушаю, — а сама интуитивно готовлюсь к чему-то такому, что аж дух захватывает от неизвестности.

— Привет, Ева, — радостный голос Матвея звучит так, словно он рядом со мной. — А угадай куда мы едем?

— Привет, Матвей… Погоди, дай подумать, — жду пару секунд, чтобы продолжить: — подсказки будут?

— Ну… там есть ты! — на заднем фоне слышен смех Давида. Это странно, но я успела соскучиться по парням.

— Завтра я к тебе заеду на кафедру, — вклинивается голос Давида в динамике.

— Хорошо, — в моем тоне смятение и отрицание. Кирилл должен мне доверять… Ведь так? — Буду ждать, — уже более уверенно.

По второй линии поступает звонок. Быстро распрощавшись с мальчиками, принимаю вызов. Это следователь и у него аж двехороших новости: первая — подозреваемого нашли, а вторая новость — это то, что он охотно уже дает показания.

Завтра утром я узнаю, почему тихий и миролюбивый на вид студент, что учился только на отлично и посещал все лекции и дополнительные занятия, решил не только провалить четыре экзамена подряд, но и совершить преступление.

Глава 33

Стук моих каблуков эхом разносится по пустому и мрачному коридору, в следственном отделе изолятора на окраине Москвы. Теперь я понимаю, почему эти заведения навевают страх и ужас для законопослушных людей. Отсюда невозможно выйти, не пересмотрев свои взгляды на жизнь.

Кирилл идёт со мной рядом, подобно телохранителю, что готов в любую секунду кинуться на мою защиту. Дотрагиваюсь кончиками пальцев его руки — его цепкий взгляд сменяется на более теплый и трепетный, он сжимает мою ладонь в ответ. Так и идём по коридору, взявшись за руки.

Помощник следователя останавливается перед серой слегка обшарпанной дверью. Дергает ручку вниз, жестом приглашая внутрь. За столом сидит седовласый мужчина средних лет в ворохе бумаг. Заметив нас, он кивает на два свободных стула, что расположены у противоположной от его стола стены. Присаживаемся.

— Савельева Ева Игоревна, пострадавшая в результате хулиганского поведения со стороны Морозова Артема Романовича, — переглянувшись с Кириллом, утвердительно киваю. — Парня скоро отпустят под залог, что внесли его родители, а вам стоит подумать нужно ли вообще давать ход делу.

— То есть любой «хулиган» может плеснуть в лицо неизвестную жидкость другому человеку, а ему все сойдет с рук, заплатив за свою свободу? — вклинивается раздраженный голос Кирилла.

— Молодой человек! — также повышает свой тон следователь, давая понять «кто» и какие «роли» здесь отыгрывает. — Паренёк лично хочет извиниться за свой опрометчивый поступок, тем более никакого вреда здоровью нанесено не было, — поджав строго губы в тонкую линию, бросает острый как бритва взгляд на «моего защитника».

— У него же был мотив, — сиплю, не в силах сдерживаться в этом пропахшем лицемерии кабинете. Ключевым словом был «залог». Значит все уже решено, а нас ставят перед фактом, ссылаясь на несуществующие искаженные морали и ценности, и за уши притянутое обвинение.

— Одного «мотива»… здесь кот наплакал. Пожалейте парня. Он раскаялся. Дал показания. Хочет принести искренние извинения, — следователь делает знак рукой своему помощнику, а тот в свою очередь выходит из кабинета.

Через минуту дверь снова открывается, и на пороге появляется Артем. Выглядит он невыносимо болезненно.

На секунду наши взгляды пересекаются и в них мелькает сожаление, сменяемое холодным и безликим внутренним опустошением.

— Я раскаиваюсь. Я виноват. Прошу меня простить, — двигает синюшными губами, проговаривая, как заученную мантру.

— Могу задать ему вопрос? — следователь доброжелательно кивает головой. — Ты так решил мне отомстить?

— Хотел… Напугать, — Кирилл своим взглядом четвертует его на части, отчего он буквально давится последним словом.

— Артем, ты был отличником, не пропуская ни одного занятия, а тут такие разительные перемены… С чем они связаны? — вот она эта «ниточка». Он хмуро сводит брови, значит… — Или с кем?

— Я уже извинился, — скорее всего с ним уже «поработали» его родители, заставив принести мне извинения лично. Да и Эля с ним никак не вяжется. Слишком они… Неподходящие, что ли.

— С меня ещё что-то требуется? — встав, строго смотрю на своего «обидчика», зная, чем займусь в ближайшие пару часов.

— Подпись, если не будете пускать дело в ход, соглашаясь на мирное урегулирование имеющегося конфликта, — размашисто ставлю «закорючку», не отрывая взгляда от Артёма.

— У каждого поступка есть своя цель. Запугиванием обычно занимаются до определенного события, а тут «после», — еще раз окидываю взглядом серость этого помещения, чтобы в следующую секунду взять Кирилла за руку, и потянуть его на выход. Мы взвинчены. До предела. Нужно поговорить.

Бросив сумочку на лавку, около входа в здешнее заведение, возвожу глаза к небу, всматриваясь в низкие кучевые облака.

— Троечка ему за «извинения», — недобро ухмыльнувшись, качаю пораженно головой. — Аня вчера копалась в его досье. Милый мальчик. В хулиганстве замешан не был. Родители порядочные. И вдруг «подменили»…

— Ты только не заводись, Ева. Вчера разговаривал с Эльвирой, и она была так подавлена произошедшим. Сомневаюсь, что такое можно «отыграть» так искренне.

— Кирилл… Меня не злит, что ты с ней разговариваешь, — начинаю сердиться, подпитываясь ревностью, что совершенно сейчас оправдано в свете последних событий.

— Она только после развода… Ей сейчас нелегко, — всплескивая руками, достаю из сумочки телефон. Заказываю такси из приложения.

— Ох, бл*ть, — хватается двумя руками за голову.

— У нас, что-то входит в привычку не договаривать. Так вот… Давид приезжает в Москву, чтобы ты был в курсе! — говорю непозволительно резко, завидев вдалеке предположительно свое такси.

— Эля может пускать пыль в глаза, но в активное наступление никогда не пойдет. Даже в том магазине она ничего тебе не сделала.

— Может она права в том, чтобы мне начать уже запасаться утягивающим бельем и дополнительной линейкой косметики от старения кожи?! Раз она такая непоколебимая искренность! — вспыхнув, не желаю уступать.

— Как же счастливо мне жилось без всего без этого… — насмешливо дёргает уголками губ, в подобие саркастической улыбке.

— Ужин как обычно? — надо остыть — потушить бушующий пожар внутри себя, предложив альтернативу ссоре на глазах у правозащитников.

— Извини, что не могу отвезти до работы. Аня обещала тебя встретить на парковке около института, — подойдя ко мне ближе, целует в кончик носа. — Скинь сообщение, как будешь на работе, в кабинете.

Сев в такси, я совершенно не сержусь на него. Мы будем продолжать работать над доверием, а вот пошатнуть его «веру» к одной зарвавшейся хищнице, что прикидывается невинной овечкой, вполне возможно.

Аня встречает меня в условленном месте, словно достопочтенную особу, кланяясь в реверансе.

— Объект прибыл, — смеётся, сбрасывая вызов. — Благоверный твой волнуется.

— Кажется ты работала в детективной конторе? — подмигиваю ей, не скрывая явного азарта в заданном вопросе.

— В юридической… Хоть и с определенной спецификой в выполнении дел, — виду не подает, но ее напряжение чувствуется в принимаемой закрытой позе, складывая руки перед собой.

— Пошли, по пути расскажу, что мне нужно, — беру Аню под руку и веду в здание института.

Перерыв все досье группы Морозова Артема и просмотрев все фотографии его одногруппников, мы замирает, чтобы взглянуть друг другу в глаза.

— Думаешь это она? — Аня вглядывается в фото девушки. — Хотя за полтора года можно измениться до неузнаваемости.

— Их фотографировали в этом году на цифровой пропуск! Открывай свою базу данных! — она охает, пересаживаясь за другой компьютер.

— Ну и чуйка! — широко улыбаясь, поворачивает ко мне экран монитора.

— У меня пара в этой группе сегодня… — подкидывает очередные «тузы» в мой рукав Анюта. — Заменишь?

— С языка сняла, — я нашла не то, что «ниточку», а намного большее. — Как раз познакомлюсь с ней поближе.

Глава 34

Анна

Угораздило же меня вляпаться в нечто подобное. Сиди теперь на собственной паре и разыгрывай из себя не только преподавателя, но и «засекреченного агента в юбке».

Почему мне так везет с подругами? То одной в свое время «помогла», вследствие чего потеряла голову из-за своей влюбленности в парня, которого мой отец не то, что не одобрил, а разломал его жизнь во имя моего беспечного будущего… То вторая.

К Еве у меня особое сложилось отношение. Она в своем единственном лице заменила мне всех, пока я пыталась залечить зияющую рану от первого неудачного и болезненного опыта, находясь в чужом для меня городе.

Если у нее эмоции бьют через край, то у меня они «запечатаны». Я сама так хочу — не чувствуешь больше привязанностей, которые хоть на миг, но могут ослепить, поверив в нечто большее.

«Она пришла?» — пишет сообщение Ева, вызывая на моем лице широкую улыбку.

«Нет, но у меня есть план получше.» — Отправляю ответ, пропустив смешок.

Студенты сразу поднимают свои заинтересованные взгляды на меня, обмозговывая над чем таким занимательным я могу хихикать. Уж точно не о крещение Руси 988 года при князе Владимире.

— Анна Николаевна, над нами изволите смеяться? — подаёт голос Ренат, обаятельный парень, сын владелицы салона красоты. — Расскажите, может и мы посмеемся.

Встав из-за стола, подхожу к доске, где написана дата уже совершенного события по нашей сегодняшней теме. Целенаправленно закрываю ладонью цифры.

— Поставлю пять баллов, если сходу назовешь, что здесь указано. Считаю до трёх. Раз — два… — по тому, как забегали лихорадочно его глаза в поиске ответа, начинаю хохотать во весь свой голос. — Тренируй свою зрительную память, Ренат, если со слухом у тебя все отлично.

— О-о-о… С глазами у меня тоже все отлично, — обрисовывает в воздухе силуэт моей фигуры, нагло ухмыляясь. Благо у его «коллег» хватает мозгов не поддерживать попытки Рената ввести меня в краску своими намеками на мой четвертый размер груди и округлые ягодицы. Мать-ее-природа наградила такими «дарами», ну и мои любимые эклеры с заварным кремом, в виде лишних сантиметров на моей заднице.

С этими студентами лучше не цепляться языками, только себе хуже сделаешь.

Может у него руки свело, а мне тут показалось и я решила незаслуженно оклеветать хорошего мальчика. Еще сама от ректора схлопочу за фривольное поведение на занятиях.

Невинно улыбнувшись, сажусь обратно на стул, чтобы начать диктовать материальную часть предмета, сокращая время до конца пары.

Звонок звенит строго по минутам.

— Вика, задержитесь, — останавливаю старосту этой группы.

— Что-то хотели, Анна Николаевна? — поправив массивные очки, в темной оправе, девушка окидывает меня вопросительным взглядом.

— Короткова Ольга часто пропускает пары? — демонстративно листаю журнал, чтобы заполнить неловкие словесные паузы.

— В последнее время, да, — кажется тут без мотивации не обойтись.

— В вашей группе по моему предмету будет зачёт, а я могла бы сделать для тебя исключение, — весьма жирно намекаю на бонус.

— Вы не о ее пропуске хотите спросить, — хмыкнув, снимает очки. — Возможно вы в курсе… С нами учился мой друг, Морозов Артем, и он был влюблен в Короткову, пока та не замутила с каким-то мужиком. Парень голову из-за нее потерял, страдал по ней, экзамены запорол. Может про это, Анна Николаевна, хотели спросить?

— Почему ты решила, что мне нужна именно эта информация? — в моей интонации она безошибочно угадывает лживые нотки.

— Потому что слишком уж много совпадений за последнее время с этой девицей. Кстати она должна прийти на английский язык, на следующую пару, — кивнув и пообещав еще раз об автоматическом зачете, отпускаю студентку.

Выхожу из кабинета, закрывая его на ключ. Ева буквально сходу налетает на меня, хватая за руку и оттаскивая в сторону.

— Что-то удалось узнать или…? — смотрит на меня своими серебристыми глазами в бирюзовом обрамлении. В них читается нетерпении и предвкушение.

— Она придет на следующую пару. Мне староста группы поведала о ней, а также рассказала, что она встречалась с Артемом, а после завязала интрижку со взрослым мужчиной. Парень из-за этого забросил учебу. И ты совершенно не виновата, что он тогда провалил твой предмет, — говорю с нажимом, давая понять, что она все сделала тогда правильно. Не она, так бы другой преподаватель поставил точку в его образовательном процессе в этом заведении.

— Думаешь она манипулировала парнем? — словно дроби в голове складывает и бесконечно делит, именно так она сейчас на меня смотрит. Смешно, ей богу.

— Посмеялась, возможно. Но с учётом того, что «кукловодом» может быть Эльвира, то все может быть…

— Что дальше делать? Вдруг Эля не остановится и в следующий раз будет не перекись, — в страхе вглядывается в мое лицо.

— Я поговорю с этой Олей, и мы найдем лазейку, чтобы докопаться до сути, — Ева вздыхает, явно в расстроенных чувствах. Я ее понимаю.

— Спасибо, тебе, Ань. Я ещё раз поговорю с Кириллом за ужином. Мне кажется, что он хочет утаить от меня информацию… О ней.

— Рано или поздно — все станет явью, — подмигнув, думаю, как воплотить в жизнь то, что кажется совершенно невозможным. — Мне пора. Сделай так, чтобы Кирилл забыл про твой ужин и развязал свой язык не по прямому его назначению, — обожаю, когда Ева начинает смущаться, верно угадав мой посыл.

Ещё раз заглянув в досье Ольги Коротковой за чашкой кофе в обеденное время, чуть не давлюсь любимым горячим напитком. Как мы вообще это пропустили? Мы просто зацепились за фото…

Адрес фактического места жительства Ольги совпадает с арендованной квартирой Евы. Изменения внесены две недели назад по требованию самой студентки.

— Ева, а ты часто навещаешь своего бывшего мужа? — хрипло спрашиваю, прикладывая телефон к уху, еще не до конца поверив в увиденное.

— Ммм… Нет. Вообще не навещаю с тех пор как он попытался починить розетку. А, что?

— Скажи Кириллу, что ваш ужин немного припозднится, а ты все компенсируешь в двойном размере, — пока она бурчит в трубку, прокашливаюсь. — Мы едим в гости к Денису и посмотрим, как он скрашивает свой досуг. Заодно я позвоню своему другу, Максиму… Пусть он пробьет информацию по нему.

— Я наивная дура, да? — ещё чуть-чуть и она заплачет прямо в трубку.

— Ты светлая и добрая. И тебя угораздило выйти замуж за патологически хронического вруна, — тяжело вздохнув, откладываю досье в сторону. — В пять будь готова.

Получив от Максима всю информацию по «субъекту», возникает стойкое желание скрутить Денису шейные позвонки.

Запрыгнув в свою малышку Пежо, выжимаю педаль газа, чтобы как можно скорее оказаться в нужном нам месте. Пусть сама все увидит, услышит и поймет с каким чудовищем она жила в своем «мыльном браке».

Ева с опаской поглядывает в мою сторону, когда я уже начинаю колотить в дверь квартиры. Тут же вездесущая сварливая соседка высовывает свой любопытный нос, грозя вызвать участкового.

— Не стоит лишать себя циркового представления, милая девушка, — обращаюсь к бабуле. — Обещаю — будет занятно.

Денис открывает дверь, при этом он практически полуголый. На нем лишь джинсы и то наспех одетые.

— Я всегда думала, что ты гад редкостный, но не это, — швыряю в его наглую рожу бумаги. — Кто ты не самом деле?! — Ева хлопает кукольными глазами, пятясь к стене.

— Могу все объяснить, — виновато приподнимает ладони вверх. — Мы же уже не женаты.

— Кто там, дорогой? — Оля замирает за его спиной.

— Пошли, Ева. Вам троим стоит о многом поговорить, — заталкиваю подругу в пропахшую дешевым сексом уже бывшую ее квартиру, отрезая громким хлопком двери нас всех от «ценного свидетеля», что непременно исковеркает для своих подружек всю действительность увиденного и услышанного здесь.

Глава 35

Ева

— Как ты? — Кирилл сидит напротив меня, сжимая мои ладони своими. Я чувствую, как ниточки его тепла проникают через мою кожу, согревая ее. Взгляд карих глаз окутывает меня всю без остатка. Я всегда отдаюсь новому порыву без остатка, лишаясь трезво думать и оценивать ситуацию. В этом вся «я».

— Он никогда меня не любил, а вся его жизнь изначально была кем-то прописанным сценарием, — смахнув одинокую слезинку со своей щеки и прикрыв глаза, настраиваюсь на продолжение.

— И даже ваша свадьба? — удивленно вскидывает свои темные брови вверх.

— Его настоящее имя Григорий Фирсов, актер драматического театра имени… — сдерживая рвущийся из горла всхлип, вырываю свои руки из жаркого капкана, чтобы закрыть ими лицо. — В моем крае он был «марионеткой» влиятельного криминального авторитета, блестяще отыграв свою роль. И по сценарию ему нужна была супруга, наивная местная дуреха, что будет ещё и приятным бонусом в постели, — мелкая дрожь прокатывается по моему позвоночнику, концентрируясь пламенем горечи и предательства в грудной клетке. — Для меня все было настоящим. И мое желание родить ему ребенка было искренним, из-за чего я решилась пойти на обман, бросив пить противозачаточные, — взяв салфетку со стола, высмаркиваюсь. Пусть это не красиво, зато по-настоящему.

— Что было дальше, Ева?

— Аня сыпала обвинениями, при этом била наотмашь и меня. Я смотрела в его глаза и не понимала, что вообще происходит. Все мои воспоминания, что связывали нас оказались тоже постановочными.

— Откуда Аня узнала о нем?! — еще больше хмурится, не понимая с чего вообще все началось. Возможно я сумбурно все рассказываю, теряя нить детального повествования. Меня просто штормит от эмоций, переполняющих все мое нутро.

— Мне хотелось узнать, как гипотетически Эльвира может быть связана с Артёмом. И мы выяснили, что ее подруга, Ольга, учится в этой самой группе и ее домашний адрес две недели назад изменился на мой, съемный, — Кирилл аж присвистнул от удивления. — И самое интересное, что Ольга решила подшутить над парнем. Якобы к нему вернётся, если тот просто припугнет меня. «Типа» отомстила за подругу.

— Я же тебе говорил… Эля к этому не причастна. А вот шуточки ее подруги не пришьешь к делу, за которое поплатился наивный пацан. Сам виноват.

— Аня попросила своего друга найти информацию про моего бывшего мужа. Тот пробил его номер и часто повторяющиеся контакты для вызова. В Самаре живет настоящая семья псевдо Дениса, в которой растет ребенок-инвалид. Большую часть денег он отправляет туда, судя по денежным переводам, — понуро опустив голову, сглатываю образовавшийся ком в горле.

— Что он делает тогда в Москве?

— Денис или Григорий, или Александр из Ижевска… Или кем он ещё был, решил меня использовать вновь.

— И вы просто вывели его «начистоту» и ушли? — достаю из кармана пиджака ключ от съемной квартиры и бросаю его на стол.

— Я вызвала полицию и предоставила те данные, что достала Аня. Наверное я монстр, что лишил ребенка единственной финансовой помощи…

— Почему ты пытаешься найти оправдание ублюдку, что уничтожает все вокруг себя? Может тебе и Олю жалко, которая пошутила над парнем, принудив плеснуть тебе в лицо не пойми чем?! — обхватывает своей рукой мое лицо, сжимая скулы. Отрезвляет. Выводит из апатичного состояния. — Он тебя пожалел? Он был рядом, когда ты себе вены резала от одиночества?! Ему было плевать!

— Ему было плевать… — вторю его словам, теряя душевный контроль, разрываясь на мелкие атомы.

— К кому он хотел подобраться через тебя, не сказал? — быстро меняет тему.

— Не знаю… Мне хватило услышанного и увиденного. Выбежала на лестничную клетку. Аня догнала меня на выходе из подъезда, поняв, что я хочу сбежать. Это она заставила меня позвонить в полицию… Чтобы не быть вечной жертвой собственного бездействия.

— Ева, любимая, — я впервые слышу от него такое нежное слово. От неожиданности замираю, дыша через раз. — Ты безумно сексуальная девушка, но и невыносимо добрая, готовая помогать всем вокруг. Не все милые котики. В этих городских джунглях водятся настоящие хищники.

— Кому же тогда верить? — поднимаю на него свои глаза.

— Поверь в наше будущее, — сев передо мной, кладет голову на мои колени. Его руки обхватывает мои ягодицы, сжимая их с обеих сторон.

— Наше будущее невозможно без одного человека, точнее двух… И я не хочу чувствовать себя перед тобой виноватой из-за общения с ними.

— Пока мне тяжело привыкнуть к самой этой мысли, Ева. Делить любимую женщину я готов только со своими детьми, — перемещает свои руки мне на низ живота. — Мне нравится перспектива стать молодым отцом. Буду личным тренером сына.

— А если…

— Если будет девочка, то и ей подберем боксерские перчатки, — хриплый смех Кирилла наполняет всю кухню, растворяя в моей груди то чувство, которое концентрировалась после всего перенесенного.

— Но…

— Ладно, купим розовые. Можно с бантиками. Пока не освоит парочку базовых ударов, — подхватываю его настроение, смеясь с ним в унисон нашим страхам.

— Я верю тебе, Кирилл, — приподнимаю его голову руками, чтобы почувствовать вкус его любви ко мне на моих губах. — У меня не было ни единого шанса не влюбиться в тебя. Люблю тебя.

Глава 36

— Я не хочу, чтобы две моих любимых женщины испытывали друг другу надуманные неприязни, — расположившись между моих раздвинутых ног, целует сначала шею, а затем его губы перемещаются на мою грудь.

— Кирилл, думаешь сейчас подходящий момент для разговоров о твоей матери? — каменная эрекция упирается в мою промежность, заставляя закатить глаза от предвкушения.

— Пригласил ее в эту субботу к нам. Можно заказать еды, чтобы ты не стояла у плиты. Даже рифма получилась, — щекочет своим дыханием мой сосок.

— Как в субботу? — широко распахиваю глаза, испуганно всматриваясь в его лицо. — Может она будет занята, тем более она работает в больнице. Мало ли какой форс мажор может случиться, — быстро тараторю, потеряв всякий интерес к пикантному продолжению.

— Ева я хочу увидеть мать. Она обещала прийти с миром, — возвращает обратно свой язык на ареолу моего соска, кружа по ней, как самый настоящий змееуст. Только на меня его колдовство больше не действует, а в мыслях уже во всю проигрывается возможный исход «семейной посиделки».

— Можете встретиться без меня, — извиваясь ужом под желанным мужчиной, сама протискиваю между нашими телами ладонь, чтобы отодвинуть одну единственную хлопковую преграду между нами. Кирилл и так был обнажен.

Толкаясь бедрами, сразу входит на всю длину, заставляя меня невольно уцепиться двумя руками за его мускулистые плечи.

— А так? — боже… Опять я клюнула на его удочку в прямом и переносном смысле. Знает же, что сопротивляться я не буду, а в этом положении бесполезно даже думать.

— Что-то ты сегодня не особо настойчив получить положительный ответ, — касаюсь кончиком языка верхней губы, сощурив глаза. На него это действует убийственно. Я тоже его успела изучить.

— План «Б»? — оскалившись в подобие улыбки, переводит взгляд на мои ноющие вершинки. — Ммм… Я приложу все усилия, Ева Игоревна, чтобы вы охрипшим голосом проговорили свое согласие.

Ему удалось воплотить в реальность свой план. Срывая голос на пике своего наслаждения, мне было уже все равно кто будет сидеть за кухонным столом да хоть змей Горыныч во плоти.

Приготовив наскоро завтрак, сервирую стол. Ароматный свежесваренный кофе только добавляет волшебную магию к утренней трапезе.

Кирилл подходит ко мне сзади, когда я отрезаю еще один ломтик сыра к своему бутерброда.

— У тебя пришли месячные? — от неожиданного вопроса чуть ли не попадаю лезвием ножа себе по пальцу. — На стиральной машине увидел упаковку прокладок.

— Нет, — рвано дышу, пока откладываю нож в сторону. — Мне неловко говорить с тобой о своих проблемах, может позже… И то не уверена, что тебе это нужно.

— Это касается тебя, а о тебе я хочу знать все, — прикладывает ладони к моему животу, слегка поглаживая.

— Извини, что не пришла на бой, — смотрю в одну точку, обреченно вздыхая. — Я знаю, как тебе было важно мое присутствие, а Тамара Петровна не желала меня отпускать из-за накопившейся работы. Писать заявление по за свой счет и терять деньги — не в нашем сейчас положении.

— Ева, я все понимаю. Может на следующий получится, как раз он через полторы недели. Спонсорские деньги сегодня-завтра будут зачислены на мой счёт и станет немного да легче…

— Так и скажи, что весь вечер общался с фанаточками, — улыбнувшись, разворачиваюсь лицом к нему. — Извини, опять чепуху ляпнула, — заметив мрачную тень, что мелькнула на миг в его глазах, тушуюсь под пристальным взглядом.

— Мне достаточно одной, что будешь ждать меня дома, — отрешенно произносит эти слова, явно думая совершенно о другом.

— Ты больше не делаешь инъекций? — вчера у него не сильно, но болела спина.

— Нет. Перешел на таблетки, не запрещенные к приему.

— Правда все хорошо?

— Да, — а пресловутые кошки, снова загоняют свои острые когти в мою ранимую душу, терзая новыми сомнениями. Нужно доверять. Если хорошо, значит хорошо. Полумер нет.

— Какие планы на день? — присаживаюсь на стул, взяв в руки чашку с кофе.

— Повтыкать в телек, пока моя любимая будет находится в лазарете с ветряночными больными.

— Я уже болела и не смогу «принести болячку в дом», — решаю разбавить ноткой веселости в своем голосе.

— В садик, что ли не ходил. Отболел бы как все, — с сарказмом кривит рот. И это он не про Матвея.

— Могу не ходить, если тебя это сильно задевает, — а сама изнемогаю от ревности, что вчера на него смотрела Эльвира, наслаждаясь каждым его движением, облизывая глазами каждый миллиметр его кожи, вожделея его прямо на ринге. — Будем вместе втыкать телевизор.

— Ты и так моя, а он вряд ли начнет распускать свои руки, покрытые сыпью, — морщусь от предположительных его теорий и тут же начинаю смеяться, хоть Давиду сейчас явно не до смеха. Во взрослом состоянии болеть ветрянкой — то ещё удовольствие.

— Спасибо, — сжимаю его ладонь. — Я благодарна тебе за понимание.

— Не забудь обмазать ему лицо и руки полностью зелёнкой. Говорят, так эффективнее проходит лечение, — не унимается мой ревнивец.

— В моих мыслях всегда был только ты с первой нашей встречи. Я эгоистично хочу лишь тебя, — встав со стула, пересаживаюсь к нему на колени. В его глазах вина? Опять паранойя. Может он сожалеет, что я ухожу и он останется один, чтобы «втыкать» в телек.

— Не задерживайся, иначе я посмотрю финальную серию «игру в кальмара» один.

— Веский аргумент, — чмокнув его в нос, пересаживаюсь обратно, чтобы допить кофе и до конца доесть свой непочатый бутерброд с сыром.

Приехав домой к Давиду и Матвею, ожидаю увидеть больных и унылых парней, а на деле все не так плохо. Единственное, что сразу бросается в глаза — это сыпь.

— Дай я тебя обниму, — приближаюсь к Матвею, раскрываю руки для объятий.

— Нет, пацан, я первый, — опережает его Давид, притянув меня к себе. — Рад тебя видеть.

— Так нечестно! — сжимает кулачки ещё один ревнивец по отношению к своему отцу. — Я первый!

Отстранившись от Давида, подзываю мальчика жестом присоединиться к ним. Он послушно протискивается между нами, активно занимая главенствующее место.

— Думал он уже тебя окольцевал, — взяв мою правую руку, трогает безымянный палец.

— С чего это вдруг? — изумленно вскидываю брови вверх.

— Я бы к другому мужчине отпустил только с видимым предъявлением своих прав, — хохочет, разрывая объятия.

— Я пришла не к мужчине, а к другу, — хлопнув его по плечу, смотрю на Матвея. — Тем более ты тут вообще на вторых ролях.

— Пап, а мы расскажем про Юльку? — мгновенно осекается при грозном взгляде своего отца.

— Твой папа сам решит, что мне стоит рассказывать, а что нет. Секреты нужно хранить в тайне, — потянув его за хрупкую ручку в сторону детской комнаты, оборачиваюсь, говоря шепотом, обращенным к Давиду: — рада за тебя. За вас.

Его взгляд мне знаком. Там ревность и буря, что бушует только при одном упоминании имени того, что забрался глубоко под кожу.

Эта девушка, кем бы она не была, сделает его счастливым или несчастным, как я.

Глава 37

— Ну, что там? — Аня нетерпеливо стучит в дверь ванной комнаты, тяжко вздыхая по ту сторону. — Возникли трудности? Там вроде инструкция должна быть.

— Нет у меня никаких трудностей, — щелкнув замочком, открываю. Протягиваю ей тест полоску с результатом. — Сама посмотри.

— Хм… Что это означает? — вертит в своей руке, не понимая куда вообще смотреть и как оценивать результат.

— Ты не разу не делала тест на беременность, Ань?

— Зубы мне не заговаривай… — подхватив инструкцию со стиральной машины, рассматривает наглядные картинки для расшифровки результата. — Одна полоска означает, что беременности нет, — прикладывает мой текст к изображению.

— Отрицательный… Все верно, — забираю из ее рук все «улики» и упаковываю их в дополнительный пакетик, чтобы Кирилл никак не смог заметить в мусорном ведре такую находку.

— Ева, ну ты чего, — Аня старается меня обнять, но я демонстративно отворачиваюсь и прохожу на кухню. — Все у вас получится.

— Надеюсь твоего оптимизма хватит надолго, — включив чайник, замираю на месте. Мне физически больно сейчас об этом разговаривать. И самое страшное — это будет повторяться из месяца в месяц, доводя меня до нервных срывов и потери ощутимых результатов после проведенного гормонального лечения.

— Кстати ты мне не рассказала, как прошла ваша встреча с мамой Кирилла, — сев на стул, она скрещивает руки на своей пышной груди.

— Никак, — найдя в себе силы, присаживаюсь рядом. — Хоть у одной из нас хватило мозгов отказаться от этого фарса.

— Рано или поздно ей придется принять тот факт, что ее сын тебя любит…

— Кажется ты мне платье обещала привезти? — именно сейчас стоит сменить болезненную для меня тему, иначе придется идти вечером на бой к Кириллу с опухшими от слез глазами. Я и так пропустила слишком много всего, чтобы вновь отказаться посмотреть на своего чемпиона в действии.

— Конечно-конечно, — чуть ли не с места подпрыгивает от девичьего восторга, несясь в прихожую за принесенным ею пакетом. — Оно бесподобное! Купила на распродаже, а с размером промахнулась… Так и не смогла похудеть, — смешно морщит свой идеальный носик, вызывая на моем лице благодарную улыбку.

— Надо примерить, — забрав пакет, иду в комнату.

Одев платье, рассматриваю себя в зеркале во все глаза. Оно и правда изумительное. Нежно лавандовый цвет удачно подчеркивает мои глаза да и в целом смотрится весьма мило и эффектно.

— Ты очень красивая, Ева. Оставь его себе насовсем, — подойдя ко мне ближе, она обнимает меня за талию. — Кирилл счастливчик, что смог тебя захомутать.

— Спасибо… — обнимаю ее в ответ, крепко прижимая к себе.

Это мне повезло, что он оказался настойчивее, чем мне хотелось бы, и делал все за двоих, пока я сомневалась.

Подъехав к месту проведения боев, начинаю нервничать ещё сильнее. Нервная дрожь охватывает все мое тело, пока я дохожу до главного входа. Неуверенность в каждом моем движении транслируется прямиком из моего внутреннего состояния. Мне неловко здесь находиться да ещё в компании тренера Кирилла. Не скрывая явного интереса ко мне, рассматривает меня, как диковинную вещицу.

— Где мои сорок лет… — без стеснения парирует он, глядя на мое неглубокое декольте.

— Уж лучше двадцать лет, — плотоядно улыбнувшись, Эльвира присаживается со стороны Артёма Ильича. — Здравствуй, Ева.

— Здравствуй, — я знала, что она будет здесь, поэтому не удивилась ее приходу «из неоткуда».

— Как ты себя чувствуешь? Мне Кирилл рассказал, что Ольга решила за меня таким гнусным образом заступиться, но я здесь ни при чем. Тем более после случившегося я с ней не общаюсь, — хлопая невинно ресницами, посматривает в сторону ринга, где уже во всю идет подготовка к проведению боя.

Рефери, одетый в белую сорочку с длинными рукавами, перетянутой в области горловины галстуком-бабочкой, и черные приталенные брюки, проверяет в данную минуту не мешают ли телекамеры проведению поединка.

— Я хорошо себя чувствую, — Артем Ильич встает со своего места, чтобы еще раз переговорить с Кириллом перед боем, оставляя нас наедине. — Извини меня. Мне не следовало тогда, так себя вести с тобой.

— Ну, что ты. Я вспылила, а ты ответила. Все логично, — она опускает свои глаза на экран мобильного телефона, затем опять переводит взгляд на меня. — Странно, что сейчас ты не пытаешься мне выдрать клок волос, — сверкнув белыми зубками, встряхивает двумя руками копну своих темных волос.

— Есть повод? — поправив подол платья, занимаю более удобную позу для «сидения».

— Кирилл мне сказал, что у вас нет секретов друг от друга? — мир вокруг меня остановился, погрузился в вакуум.

Мы сидим напротив ринга. Самые лучшие места. Вспышка камер. Рефери разъясняет Кириллу и его сопернику правила. Снова вспышка камер. Команда «бокс», которая звучит громким голосом, а дальше технически отработанные удары.

Я смотрю на Эльвиру, а она на меня. «Она будет бить по-крупному»: — так сказал Кирилл про нее и он не ошибся. Прямо в цель. Наотмашь. Без сожаления в голосе.

— Что ты имеешь ввиду? — рефери приближается к боксерам, поднимая руки вверх. Первый раунд окончен. Звучит команда «стоп».

— Случился один невинный поцелуй, — кокетливо поправив прядь волос, смотрит на Кирилла. Он в свою очередь находит глазами меня. Улыбается. — Полторы недели назад, после очередной победы Кира, мы пошли в бар отметить командой. Выпили…

— Это все? — в глазах начинает нестерпимо печь, а все мои эмоции и чувства лишаются всякого контроля.

— Он мне рассказал, что у вас непростой период, связанный с твоим лечение, — делает паузу. — Мне тебя очень жаль. Вас.

— П-почему? — заикаясь, тереблю лямку сумки.

— Мужчина так устроен, что ему нужна здоровая женщина, — встав, она громко начинает скандировать «Кирилл! Кирилл!», а после возвращается на место. — И молодая… — звучит снова команда «бокс».

Свет меркнет перед моими глазами, когда я пытаюсь упереться руками за спинку стула, чтобы встать. Толпа людей моментально оживляется и их голоса заглушают все пространство вокруг меня: — «… восемь, девять, десять!» Обернувшись, я вижу, что соперник Кирилла лежит без сознания.

Нокаут.

Глава 38

— Что-то не вижу радости в глазах, — Артем Ильич возвращается с блистательной улыбкой на лице. Оно и понятно — его подопечный только что совершил чистый нокаут. — Ева ты куда-то собралась?

Не сразу понимаю, что я так и осталась стоять не месте, обуреваемая душевными переживаниями. Сколько я так стою, вцепившись в спинку стула? Не знаю.

— Решила встать с места, чтобы воочию увидеть, как Кирилл одержит безоговорочную победу, — Эльвира вскидывает на меня насмешливый взгляд, не веря ни единому сказанному мной слову. Я не дам ей дальнейших поводов издеваться надо мной. — И, конечно останусь с вами отпраздновать его очередной триумф.

— Так и должна поступать любящая женщина, а не дома сидеть в заляпанном халате и с гнездом на голове, — смотря на мои губы, нахально улыбается. — Тем более ты такая красавица, что грех прятать тебя ото всех.

— Пришлось скинуть свой «заляпанный» халат, чтобы «блистать» здесь, — не удерживаюсь от сарказма.

— Кирилл молодой и яркий парень, и ему нужно соответствовать, — подмигнув, оборачивается к Эльвире, чтобы спросить о каком-то «супервайзере» и ещё одной пробе крови для допинг контроля.

Все последующее время я не реагировала на видимые раздражители без надобности, пока ко мне не подошел неизвестный молодой человек.

— Я, Марат, — представляется парень. — Кирилл попросил меня составить тебе компания, пока он сам вместе с тренером дает небольшое интервью местному телевидению.

— Здравствуй, — приглашаю на пустующие места рядом со мной. — Он беспокоится, что я здесь осталась одна? — Эльвира ушла вслед за Артёмом Ильичом, не сказав ни слова.

— А ты и правда красивая, — зеленые глаза парня блуждают по моему лицу, не переходя невидимую черту в зону декольте, как делал это тренер. — У меня есть шанс отбить тебя у нашего п-о-б-е-д-и-т-е-л-я?

— Не думаю, — снисходительно улыбнувшись, понимаю, что этим вопросом он просто хотел меня развеселить. — К юмору сейчас не расположена, извини.

— Эля успела что-то наболтать? — хмуро сведя брови вместе, считывает мои эмоции, но я не ведусь на его провокации.

— Нет, — пожав плечами, наблюдаю, как на ринге разворачивается не лицеприятная картина. Отворачиваюсь.

— Тебе здесь не по себе? — утвердительно киваю. — Кирилл сказал, что ты плохо себя чувствовала, поэтому пропустила предыдущие бои.

— Возраст. То одно — то другое, — взяв в руки бутылочку минеральной воды, жадно делаю глоток прохладной жидкости.

— Понятно, — закатив глаза на его «понятно», замечаю фигуру Кирилла у самого выхода. — Вот и твой чемпион.

— Вижу, — несмело улыбнувшись, встаю со стула. Марат следует за мной, словно навязанная тень.

Вокруг Кирилла сразу собирается толпа из молодых девушек, с лакированной кожей и пухлыми губами. Они обступили его со всех сторон, не позволяя к нему подойти минимум на два метра.

— Привыкай, — доносится сзади насмешливый голос его друга. — Эти девицы и в трусы залезут, стоит только зазеваться.

— Ты в этом так уверен? — развернувшись, смотрю в его глаза.

— Сама посмотри, — указывает мне взглядом туда, где продолжает стоять Кирилл.

Одна из девиц повисла на его шее, целуя в щеку и оставляя на ней след от своей ярко-красной помады. — Тяжело быть девушкой молодого и амбициозного спортсмена.

— На него не похоже… — бормочу себе под нос.

— Через это проходит каждый перспективный спортсмен, который приносит своему тренеру результаты.

— Вроде звездной болезни? — он делает шаг вперед и берет меня за руку, чтобы идти первым, проталкиваясь через толпу.

— Кирилл умный парень, но в такие моменты соблазны могут перевесить здравый смысл.

Оказавшись рядом с любимым человеком, утыкаюсь лицом ему в грудь. Голоса вокруг мгновенно стихают, и все смотрят на меня. Лопатки горят от назойливых взглядов.

— Поедем сейчас? — спрашивает Марат.

— Конечно. Остальные подтянутся позже, — подняв мое лицо за подбородок, он сразу целует меня проникновенно и очень чувственно.

Открыв глаза, меня мгновенно ослепляет вспышка камеры, направленная прямиком на мое лицо. Приходиться сильно зажмуриться и снова спрятать лицо, только на этот раз своей ладонью. Кирилл чертыхается и хватает меня за руку, чтобы увести прочь из этого помещения.

— Подожди минуточку, — запыхавшись, останавливаюсь перед самым выходом. — Хочу поздравить тебя с победой, — улыбнувшись, дотрагиваюсь подушечками пальцев его лица. Этой мой ритуал после каждого его боя. Таинственный. Глубоко личный.

— Голышком, дома, — фыркнув, Марат отворачивается от нас. — Ты, моя главная победа, особенно над твоими страхами, — вогнав меня в краску таким признанием перед незнакомым человеком, Кирилл немного отсрочил очень важный для меня разговор. Мы же должны доверять друг другу. А она врет, чтобы поссорить. Снова. Стерва.

— Поехали, а то ты пользуешься большим спросом у своих почитательниц, — киваю себе за спину. — Еще не выпустят, — хохотнув, Кирилл толкает дверь на улицу.

В клубе «Империя», в котором я была не единожды, ничего не поменялось, разве, что девушка-администратор встречает нас со слегка округлившимся животиком. На ее лице мечтательная улыбка, которая свойственна всем будущим мамочкам.

Спрыгнув с высокого стула, она медленно приближается к нам, поправляя пиджак. Такая смешная. Такая беременная. Такая не я…

— Кирилл, здравствуй! — радостно восклицает она. — Можно поздравить с очередной победой?

— Да… Все готово?

— Конечно! Марат… Может поговорим? — опустив глаза, она не знает, как продолжить. Решаю ей подыграть и сама тяну Кирилла в нужную нам сторону. Пусть поговорят, тем более и нам нужно поговорить.

В ВИП комнате царит полумрак, создающий иллюзию расслабленности. Мы садимся на диван, переплетая наши пальцы рук.

— Ты целовался с Элей? — спрашиваю очень тихо. — Я ей не верю. Ни одному слову. Только тебе верю, потому что ты обещал мне не делать больно, — словно сразу пытаюсь извиниться за свой же вопрос.

— Это она тебе сказала? — спрашивает с нажимом в голосе.

— Она явно соврала, чтобы досадить мне. По крайней мере мне так показалось… А вот про мое здоровье, лучше никому не рассказывай. Пусть это будет только между нами.

— Тот поцелуй, — а внутри все обмирает. Я умираю. На месте. — Она мне рассказывала, как переживала из-за развода, а я ей рассказал про то, что ты проходишь очередной курс лечения. Мы выпили… Это глупая ошибка, Ева. Не более, — откинувшись на спинку дивана, берет в руки пустой фужер и наполняет его коньяком.

— То есть я тоже могу целоваться со всеми подряд…?! За душевный покой, так сказать?! — вспыхиваю, как спичка.

— Ну, пожалуйста, только не сейчас… — Марат присоединяется к нам, присаживаясь напротив. Кивает Кириллу, чтоб тоже налил ему выпивку. — Я не хочу сейчас ссориться.

— А когда захочешь? Дома?! — не унимаюсь.

— Тогда лучше домой мне не заявляться, — дергает уголками губ. — Скоро девочки подойдут, может с ними поболтаешь… Пар спустишь.

— Ни с кем я болтать не собираюсь, — нависаю над ним. — Особенно с «вашими девочками», — подскочив на ноги, иду к выходу. Кирилл выбегает следом за мной.

— Ева, ты меня позоришь перед другом, перед людьми! — оглядывается по сторонам.

— Это ты меня позоришь, когда в качестве утешения засовываешь свой язык… — продолжать аж противно. — Отхватил звездной болезни?

— Что?!

— Того, Кирилл, того… — продолжаю идти вдоль улицы, не оглядываясь назад.

Только не сразу понимаю, что позади меня больше никого нет. Я одна.

Глава 39

Кирилл

— Я уже думал, что ты не вернёшься, — Марат вальяжно раскинулся на целую половину дивана, отпивая виски прямо из бутылки. — И побежишь снова за ней, окончательно загоняя себя под каблук.

— Может я хочу быть под ее каблуком? — набираю Еве сообщение, что скоро буду дома. Дошло. Не читает.

— Все бабы дуры и только могут, что манипулировать нами, — недобро ухмыльнувшись, делает очередной глоток алкоголя. — Вон, даже Лика думала, что беременностью сможет меня удержать. Не стала пить контрацептив…

— А ты чем думал, когда брал невинную девушку? — Марат смотрит на меня с вызовом. Девочка любила только его одного. Всем отказывала. И ради чего? — Она умница, что не бегает за тобой. Не хочет всего того дерьма, что происходит в твоей жизни.

— Ева тоже от тебя сбежит… Ей тоже этого «дерьма» не нужно, — хочется врезать ему по роже, но не буду. Оба взвинчены из-за девушек.

— Не сбежит, — сажусь рядом с ним, закидывая в рот подобие маленького бутерброда.

— Уже сбежала, увидев тебя во всей своей красе в окружении девиц. Стер хотя бы, — указывает намою щеку. На моих пальцах остается липкий след от красной помады. Черт! — Ей нужна другая жизнь, не наша, где баб столько и все разных мастей. А она чистая, светлая… Не по твою душу, вот, — хочется сдохнуть на месте от такой досадной фатальной ошибки. Пишу снова сообщение Еве. Как и предыдущее оно остается без прочтения.

— А Лика? Она тоже не по твою душу? — спрашиваю излишне эмоционально, чем следовало. Меня бесит, что Ева меня игнорит.

— Мне вообще нельзя было ее портить, но она как райская птичка… — замолкает, глядя себе на руки. — Мой батя не даст нам нормальной жизни. На меня уже заготовлен успешный план. Свадьба через два месяца.

— Что?!

— Майя Солоницына, дочь прокурора. А мой отец вор, пока вне закона. Сечешь…

— А любовь? — пораженно качаю головой, на миг забывая обо всем.

— Нахер она нужна, когда от нее сплошные недопонимания, а ты не знаешь, что с этим вообще делать.

— А ребенок? Ты дашь воспитать «его» или «ее» другому? Дашь добро, чтобы твою любимую женщину…

— Заткнись! Пожалуйста, заткнись! Он ее убьет! Нерожденный — не ребенок в глазах моего отца, а только препятствие на пути к собственному раю, — хватается двумя руками за голову. — Я подонок, что решил искупаться в любви девушки, сохнущей по мне больше года. Хотел быть первым, но знал, что буду не единственным, — в том, что Марат ее любит для меня не новость, а вот про его отца я услышал впервые. Знал только то, что он редкостная сволочь, спонсирующая наш спортклуб, не более.

К нам присоединяются парни, чуть позже девушки, участвующие в рекламной компании. Минут ещё через пятнадцать заявляется Эльвира под руку с нашим тренером. Она сменила свой предыдущий наряд на ультракороткое красное платье, будто знала, что Ева не выдержит и снова «сбежит», а мне снова будет нужна ее мнимая поддержка.

Марат прав, только глупые бабы могут манипулировать живыми существами, не разбирая, где заканчиваются границы собственных вольностей.

— Кирилл, а где твоя красавица? — Артем Ильич интересуется между делом, подливая в свой бокал беленькой.

— Устала, — говорю первое, что пришло на ум. — Скоро сам поеду домой.

— Кир, ну мы только начали, — рука Эли обвивает мою шею. — Куда торопиться, если с поводка уже сняли? — скидываю ее руку, обращаясь к тренеру:

— Артем Ильич, можно на пару слов? — заметив, что тренер меня правильно понял, выхожу из комнаты.

— Кирилл, скоро спонсор приедет. Давай накатим и встретим его навеселе, чем с кислыми мордами, — отрицательно качаю головой.

— Увольте Элю. Найдите причину. Скажите, что сокращается штат сотрудников.

— Дела любовные? Без них никак?

— Она треплет нервы Еве, а для ее спокойствия я пойду на многое.

— Ох, трахал бы Эльку, — хохочет, не обращая ни на кого внимания. — Ладно. Мне от нее проку ноль. Не болтай только, Кир.

— Я поеду домой, — коротко киваю на выход.

— Как?! — ошарашенно таращит на меня свои глазища.

— Хочу под каблук к любимой, — кажется я сегодня совершал два нокаута. Один на ринге, второй прямо здесь и сейчас.

Вернувшись домой, я застаю Еву, сидящей за кухонным столом. Ее длинные волосы струятся прозрачным водопадом в сумраке, освещенным только лунным светом. Между своих тонких пальцев она сжимает что-то очень маленькое, напоминающее бумажную полоску.

— Сделала сегодня утром, — сажусь напротив нее, не включая верхний свет. — Интересно сколько я еще буду пытаться…? — кладет передо мной, как я понимаю отрицательный результат.

— Почему ничего не рассказала?

— Это будет из месяца в месяц, пока у меня есть силы принимать лекарства, — она не плачет. Это плохо. Когда нет эмоций — всегда плохо.

— Не будем беспокоиться о предохранении, — шутка тупая. Идиот. — Прости.

— Может расстанемся, пока не поздно? — Ева шевелит губами, не обращая внимания, что и мне делает больно таким предложением. — Ты что?! — подхватываю ее на руки и несу в спальню.

— Дикарь. На плечо и в койку. По — другому у нас не получается, — замираю перед кроватью. — Поговорим обо всем или сразу к делу?

У моей девочки на щеках появляется здоровый румянец да и безжизненной она больше не выглядит.

— Поговорим, — бережно опускаю ее на пол.

Плюхаюсь на кровать, заставляя ее сесть мне на колени, чтобы выслушать все, что у нее наболело.

За всей своей видимой занятостью я позабыл, что дома меня ждёт не тридцатилетняя состоявшаяся женщина, а ранимая и чувственная девчонка, что запуталась во всем, что произошло в ее жизни.

Еще даже не рассвело, когда на на мой телефон поступил вызов от тренера. Ева спала на моем плече, закинув на меня свою прелестную белоснежную ножку. Пришлось проявить несвойственную мне пластичность, чтобы высвободиться и добежать с мобильником до кухни.

— Пацан, я тебя убью! Задушу собственными руками! — еле ворочая языком, Артем Ильич рычит по ту сторону.

— Что случилось? — потираю глаза, смотря на часы. Четыре часа ночи.

— Проба крови… Там что-то нашли. Молись, чтобы от твоей репутации, хоть что-то осталось после скандала!

— Это ошибка, — говорю ровно и отключаюсь.

Через десять минут поступает второй звонок. Тренер звонил из клуба изрядно пьяным, а информацию ему могла доложить только одна обозленная особа.

— На бирже труда можно подыскать приличные вакантные места, — тихо смеюсь, заглядываю в коридор. Ева не проснулась.

— Вместо с тобой дорогой, хоть на край света, — шипит эта фурия.

— Твоих рук дело?

— Моих, — соглашается, будто уже знаем с чем.

— А может просто кинем друг друга в бан, и ты забудешься в койке с кем-то подходящем тебе?

— В десять утра повторный тест. Подумай — стоит ли «она» того, чтобы лишиться карьеры.

— Хорошо, что я тоже не святой и научился играть по-грязному, Эльвира, — встав в проеме двери спальни, говорю тихо-тихо вслух, наблюдая за Евой со стороны. Определенно она того стоит и даже большего. — Прощай.

Глава 40

Ева

Перебирая на работе папки с курсовыми работами, мыслями нахожусь очень далеко отсюда.

Сегодня у Кирилла слушание, которое ему организовала допинговая комиссия. На ней будут присутствовать тренер, спортивный врач и она, так как работала с ними в одной команде на момент обнаружения в крови запрещенного препарата, который он не принимал.

Сняв туфли на среднем каблуке, незаметно для Тамары Петровны массирую покалывающие икроножные мышцы да и ступни немного опухли.

— Ева Игоревна, вот и учебный год прошел. Какие планы на лето? — снимает свои очки и откладывает их в сторону.

— Не знаю. Скорее всего никаких, — пожимаю плечами, продолжая свои манипуляции под столом. Она все же заметила, судя по ее заинтересованному взгляду.

— Когда была беременна Сашкой, своим первенцем, постоянно отекали ноги, причем с самого начала и эти жуткие боли в мышцах. По ночам особенно ощутимы были, — дёргает уголками губ вверх. — Ты беременна, Ева?

— Нет, — отрицательно веду головой. — В жару особенность такая.

— Да… Июнь на редкость жаркий выдался в этом году, — стирает капельки пота со своего лба бумажной салфеткой.

— Извините, — отвлекаюсь на входящий вызов. Тамара Петровна одобрительно кивает.

Засовываю свои изнывающие ступни обратно в «супер удобные» колодки, что расхваливала продавец-консультант, встаю и выхожу в коридор.

— Привет, Ева, — Давид выставил на продажу свою московскую квартиру, скорее всего у него получилось ее продать за столь короткое время, раз снова вернулся в столицу. — Хочешь заеду за тобой в районе двух часов? Можем пообедать вместе.

— Согласна. Я всегда в это время хожу обедать в кафе через дорогу, — говорю и улыбаюсь одновременно. Мы сумели провести черту между прошлым и настоящим, оставшись друг для друга близкими людьми. По крайней мере, точно не чужими.

— Меня потом никто не побьет? Видел твоего по телевизору… — хохочет в трубку.

— Нет, мы доверяем друг другу. Матвей с тобой?

— С Викторией в Питере. У него там друзья появились в новом садике, захотел остаться.

— Так это же здорово. Ладно, буду тебя ждать, — сбрасываю вызов.

В лестничном проеме мелькает лицо Ани. Поспешно иду туда. Она спускается вниз.

— Ань, постой! — кричу ей.

— Ева?! Ты-то мне, как раз сейчас нужна, — подняв голову и увидев меня, она обратно поднимается вверх по ступенькам.

— Ты куда так бежишь? — приобнимаю ее за талию, одновременно чмокнув в нарумяненную щеку.

— Я должна уехать… — поджимает губы, смотря на носы своих лакированных туфель.

— Куда? — поникшим голосом интересуюсь у нее.

— У бабушки давление постоянно шалит… Она многое для меня сделала, а теперь я должна быть рядом с ней.

— А когда вернёшься?

— Не знаю. У меня такое ощущение, что будто упущу какой-то момент, — ведёт меня на мягкие диваны. — Помнишь ты рассказывала про свой сон с девочкой? — киваю. — А у меня предчувствие. Может уволюсь. Может… И не вернусь, пока не будет определенность. Я устала сопротивляться внутреннему зову.

— Мне удалось пройти через все препятствия в своем сне… — говорю, а сама плачу. Боже… На ровном месте?

— Ева, все хорошо? Ты чего плачешь? — удивленно всматривается в мое лицо Аня.

— Сама не знаю. Ноги болят, — показываю свои опухшие нижние конечности, что похожи сейчас на две сардельки. — А плакать хочется на ровном месте, и растрогал меня сегодня даже бариста, что добавил круассан к заказу абсолютно бесплатно.

— Ты немного пополнела. Грудь хоть появилась, — весело подмигивает, толкая меня в бок своим локотком.

— Это называется регулярная половая жизнь и спокойствие, — улыбаясь, поглядываю на время. Слушание должно вот-вот закончится. Кирилл сказал, что это часа на два-три максимум.

— Что-то здесь не сходится, потому что моя филейная часть продолжает расти будучи в гордом одиночестве.

— Ты красавица, Ань. А твоим формам позавидует каждый, — кладу свою ладонь ей на колено. — Я буду скучать.

— Мы не прощаемся, родная, — накрывает своей ладонью мою. — Кстати, что там в твоём сне?

— Мое будущее. И оно определенно мне понравилось.

Окрыленная своим внутренним состоянием, быстро справляюсь с текущими делами, изредка прерываясь на отдых. Ноги перестали болеть, хотя несвойственная отечность все равно сохраняется.

Давид приезжает на двадцать минут раньше положенного времени. Я попросила его либо подождать в машине, либо подняться по мне. Он выбрал второй вариант.

— Ты чудесно выглядишь, — приобнимает меня за плечи, попутно здороваясь с моим куратором.

— Пять минут и я буду готова, — выключаю монитор компьютера и подхватываю сумочку со стола.

Мы выходим из здания института, направляясь к пешеходному переходу. Давид мне рассказывает, что чертовски устал от мелких капризов Матвея, но старается быть хорошим и справедливым отцом.

— Ему нужна мать, — оборачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. — Матвею нужна любовь и нежность. Он потрясающий мальчик, — остановившись на светофоре, ждем когда загорится зелёный свет.

— Ева… — делаю пару шагов по зебре, когда включается «идущий человечек».

Все происходит слишком быстро для того, чтобы предотвратить неизбежное. Давид, завидев тонированный черный джип, несущийся на большой скорости на красный свет, толкает одной рукой меня назад. Принимает удар на себя, защищая. Я падаю на колени, разбивая их в кровь.

Машина проносится с визгом шин мимо меня, явно не желая остановиться и помочь пострадавшим.

Глава 41

Кирилл

— Вы, Кирилл Максимович, утверждаете, что впервые слышите о таком препарате?

— Утверждаю, — сидя за столом, смотрю на своего адвоката, предложенным Артёмом Ильичом. На кону не только моя карьера, но репутация моего тренера.

— И каким же способом могло попасть это лекарство в ваш организм? Две пробы крови имеют положительный результат.

— Мой адвокат подкрепил к делу видеосъемку из раздевалки в спортивном комплексе, где проходят практически все мои тренировки, — киваю головой в сторону своего защитника.

Все взгляды переводятся на Олега Никифорова, адвоката с приличным стажем в спортивных допинговых скандалах.

Взяв в руки бумаги, удостоверяющие подлинность диска, на котором изображено то, что внесет существенный вклад по моему делу, он подходит к председателю комиссии.

Секретарь помогает запустить видео и выводит его на большой экран для проведения презентаций.

Мне не интересно снова пересматривать одно и тоже — я знаю, что там изображено.

Тренер, когда впервые увидел данное видео, швырял стулья и громил собственный кабинет, не желая принимать тот факт, что все время грел на своей шее ядовитую змею, которая «отравляла» только одним своим присутствием все вокруг себя.

Оборачиваюсь и смотрю на Эльвиру. Ее лицо заметно бледнеет, а глаза лихорадочно блуждают по помещению. Она хочет сбежать. Как же глупо… Особенно в данной обстановке.

— Девушка, стойте! — мужчина в форме довольно резко выкручивает ее руки, возвращая на место. Хочется попросить охранника быть повежливей с девушкой, что априори его слабей, но не стану. По количеству яда и коварства Эльвира переплюнет всех находящихся здесь.

На видео изображена она, а именно то, что в мою бутылку с водой Эля добавляла из шприца какую-то жидкость за день до проведения боя.

— Как вы могли увидеть, что эта девушка, — адвокат указывает на нее. — Проникла в раздевалку без каких-либо препятствий. Она открыла шкафчик моего подзащитного, когда тот был на тренировке, и в дополнительную бутилированную тару сделала прокол рядом с горлышком шприцом с ультратонкой иглой. Такой прокол был незаметен для моего клиента. Все имеющиеся вещественные доказательства были представлены и запротоколированы. И ещё, — делает эффектную паузу. — И, что немаловажно… Этот запрещенный препарат стал являться «запрещенным» в полной силе в день проведения боя, поэтому считаю разумным закончить этот фарс и сделать вид, что ничего не было, а также вернуть честное имя, как моему клиенту, так и его тренеру.

Лицо председателя багровеет на глазах, но он не произносит ни одного слова в свое оправдание в ложно навязанных мне обвинений. Мы бы и без видео выиграли это дело, но нужна была прилюдная порка Эльвире, а также обеление чести и достоинства всей моей команды, включая врача. Его ни при каких обстоятельствах нельзя было подставлять под удар. Пусть это так и останется тайной, которую невозможно больше обличить.

— Кирилл, прости меня ещё раз, — Артем Ильич хлопает меня по плечу, когда мы выходим из здания.

— Проехали, — поглядываю на выход. Эльвира ещё пока не вышла.

— Парень, а ты молодец. Жду тебя на практику, как договорились.

Олег разрешил пройти у него практику перед моей дипломной работой через год. Грех отказываться от такого предложения. Жизнь может повернуть в совершенно другое русло, и бокс останется просто боксом, который я буду смотреть исключительно через экран телевизора.

— Непременно, — жму его руку и иду к своей машине.

На часах уже практически два часа дня и, если мне повезет застану Еву прямо в кафе. Сделаю ей сюрприз.

Приехав на место, захожу в кафе, но ее тут нет, да и мобильник не отвечает. Оставляю машину на месте и иду в сторону пешеходного перехода.

Меня бросает в жар, а затем в ледяной озноб, когда я вижу Еву, склонившейся над человеком. Бегу, что есть силы. Оказавшись рядом, перевожу взгляд на лежащего мужчину.

Это Давид. Его лицо все в крови, рука неестественно лежит — значит сломана. Кость не видна, скорее всего закрытый перелом. Затем проверяю пульс. Нитевидный, но есть. Жив.

— Ева с тобой все хорошо? — обхватываю ее лицо руками, пытаясь расслышать, что она пытается мне сказать, но из-за уличного шума получается сделать это с трудом.

Она повторяет и повторяет комбинацию цифр, не останавливаясь, будто загипнотизированная. — Что произошло?

— Он защитил, спас… — заикаясь говорит она, припадая к нему. — Машина… Черная… Восемь… Три…

Я продолжаю наугад, вспоминая, что где-то такой порядок уже видел или слышал. Она поднимает на меня свои бездонные голубые озера полные слез и отчаяния.

— Т-ты з-знаешь?

Только это не случайный набор цифр, а номер автомобиля, принадлежащий бывшему мужу Эльвиры да и по описанию подходит.

Глава 42

Ева

Сидя в удобном кресле напротив больничной кровати Давида, рассматриваю его лицо. Его пушистые угольные ресницы слегка подрагивают во время сна, заставляя меня в очередной раз облегченно выдохнуть. Живой. Все хорошо. Страшное позади.

— Долго будешь не меня смотреть? — от неожиданности вздрагиваю, не ожидая такого приятного разоблачения.

— Ты… Меня спас, — поднявшись на ноги, подхожу к нему. — Давид…

— Хочу пить, — спохватившись, наскоро наливаю в рядом стоящий стакан воды, а после помогаю ему занять положение полулежа, как советовал лечащий врач.

— Я долго был в отключке? — он дотрагивается ладонью до левой половины груди, болезненно морщась.

— Ты спал почти два дня с малозначительными пробуждениями. Как объяснил врач — это действие лекарств, — неловко улыбаясь, не знаю можно ли в такой ситуации вообще проявлять позитивные эмоции. — Самое главное ты живой.

— Так болит… — практически рычит от боли. Жму кнопку вызова медперсонала.

Медсестра приходит достаточно быстро, ставя капельницу с обезболивающими и просит не беспокоить пациента без особой надобности. Не каждый может перенести ушиб головного мозга и остаться без видимых последствий для своего здоровья. Убедившись, что Давид снова заснул, потихоньку выхожу из палаты.

Присев на небольшой белоснежный диванчик, решаю набрать Кирилла и узнать, как продвигается расследование. Он сразу принимает вызов.

— Врач сказал, что жизненно важные структуры в головном мозге не пострадали, а в остальном должен быстро пойти на поправку, — вытираю со своих щек слезы, что катятся крупными горошинами.

— Ева, милая, успокойся, — говорит так мягко и нежно. — Подлатаем нашего спасителя, — шмыгнув носом, прикрываю одной ладонью лицо.

— Их задержали? Кирилл, скажи…

— Муж Эльвиры сдался с повинной сразу после наезда, а вот она… Уехала из города в неизвестном направлении, — чувство несправедливости затапливает с головой, пропуская через каждую клеточку моего естества все прожитое двух дневной давности.

— Господи… Она сможет снова нам навредить?! — спрашиваю, а у самой сердце стальным обручем сжимается из-за новой угрозы.

— Либо она сама сдастся по доброй воле, не усложняя себе дальнейшее гнусное существование, либо… ее ждет более суровый вариант наказания с бо́льшим сроком.

— Хорошо, если так и будет, — Инесса Альбертовна идёт по коридору, глядя на меня. — Если будут еще какие-нибудь новости я тебе позвоню.

Положив мобильный телефон в сумочку, смотрю ей в глаза. Она останавливается передо мной.

— Узнала, что ты здесь, причем безвылазно, — иронично кривит рот в подобии улыбки.

— Он спас мне жизнь. Это малое, чем я могу ему отплатить, — Инесса присаживается рядом со мной.

— Почему ты отказалась от госпитализации? — пристально смотрит на мои ноги. Пришлось одеть джинсы, чтобы не вызывать излишнего интереса у малознакомых людей из-за ссадин и синяков на коленях.

— Зачем мне занимать место, когда я отделалась парой царапин… — перевожу взгляд в сторону, не желая дальше с ней общаться.

— Ева, ты не думай, что я исправилась и по-другому буду относиться к тебе, — пропустив смешок, дотрагивается до моей руки. — Я мама и всегда буду желать для своего сына лучшее. И не скрываю, что была бы рада, если бы вы расстались.

— Зачем вы снова мне об этом говорите? — одергиваю руку. — Мне одного раза достаточно было это сказать.

— Твои лодыжки… Давно они у тебя отекшие?

— Не замечала, — отмахиваюсь.

— А проблемы с сердцем есть? — не унимается она.

— Нет, а что?

— Нужно сделать пару анализов. Медицинский полис есть? — поджав губы, все же утвердительно киваю. — Пошли.

Инесса Альбертовна неспешным шагом идет в процедурный кабинет. Пока она разговаривает с медсестрой, поглядываю на свои ноги. Чего прикопалась? Так и возраст уже не юный двадцатилетний. Может и правда сердце? Зря я наверное отказалась от дополнительного обследования в приемном отделении.

Прождав целый час в коридоре перед ее кабинетом, чтобы узнать результаты анализов, я была уже готова выть от «вынужденной кары» в ее лице. Промаявшись еще минут пятнадцать, встаю и собираюсь уйти, как вдруг дверь распахивается.

— Ещё один момент, — показывает рукой в сторону кабинета УЗИ.

— У меня что-то серьезное?

Не говоря больше ни слова, она проходит к тому кабинету. Открывает дверь. Стелет одноразовую пеленку на кушетку.

— У моей тети был порок сердце, но ей сделали операцию. Живёт обычной жизнью, — тараторю, снимая футболку.

— Джинсы.

— Что «джинсы»? — непонимающе спрашиваю, запутавшись от нервов своими волосами в пройме горловины.

— Ложись на спину, а джинсы приспусти, — удивленно вскидываю брови, но спорить не решаюсь.

Холодным гелем Инесса покрывает низ моего живота, затем прикладывает датчик.

— Месячные были давно? — вглядывается в монитор, буравя его тяжёлым взглядом.

— Две недели назад, — стараюсь понять по ее мимике, что вообще происходит.

— Ох, деточка, — протягивает мне бумажное полотенце. — Чувствую, что придется мне свое мнение насчет тебя поменять.

— С чего бы это? — саркастично улыбаясь, вытираю низ живота.

— С того, что я не прощу себе, если потеряю не только сына, но и… — разворачивает экран ко мне, чтобы я сама воочию увидела то, что она увидела первой.

Глава 43

— Что это? — ошарашенно блуждаю взглядом по экрану, не веря собственным глазам. Если это галлюцинации, то слишком уж реалистичные.

Дотрагиваюсь подушечками пальцев до изображения, очерчивая его контуры. Я такое уже видела, только в жизни, которую для себя мысленно испепелила, развеивая болезненные воспоминания прошлого.

— Так выглядит эмбрион на девятой недели своего развития, если приглядеться, то можно увидеть ручки и ножки, — впервые у нее вижу искреннюю улыбку за все время нашего знакомства, будто она счастлива.

— У меня же были месячные, — шепчу растерянно, ощущая волнительный спазмы в месте, где только что был датчик УЗИ. Накрываю ладонью низ живота.

— Не все так просто, — по ее лицу пробегает мрачная тень. — Есть риски прерывания беременности.

После этих тревожных ее слов, я старалась расспросить все, что она знает и чем это грозит не просто «плоду», а ребенку, которого я обязана сохранить во что бы то ни стало.

— Не рассказывайте Кириллу, — она вопросительно вскидывает брови. — Только не нужно сейчас придумывать небылицы, Инесса Альбертовна, — зная, куда могут повернуть ее мысли из-за моего присутствия в палате Давида.

— Понимаю, — лукаво улыбается. — Я буду сама вести твою беременность.

— Ничего против не имею, — прикрываю глаза, мысленно прислушиваясь к новым ощущениям внутри себя, которые до этого попросту игнорировала. — Пожалуй, я хочу прогуляться.

— Не затягивай с этим, — протягивает мне снимок моего малыша. Нашего малыша. — Кирилл должен пройти тоже небольшое обследование. И… Советую воздержаться от половой жизни до конца первого триместра.

— Как скажите, Инесса Альбертовна, — спрятав в сумочку снимок, поднимаюсь с кушетки. — Вы же теперь мой доктор, придется прислушаться к вашим советам.

— Сейчас выпишу тебе все бланки для обследований. Можешь подождать в коридоре, — согласно кивнув, выхожу из кабинета.

Думаю, она меня простит за то, что не стала ее дожидаться, а снова пошла в отделение Давида, чтобы опять хоть одним глазочком посмотреть, как он.

Получается… Он спас не одну жизнь, а две. И я бы точно не пережила ещё одну потерю, в виде крохотного человечка в своей утробе.

— Проснулся, — тихо прикрываю за собой дверь. — Все еще болит?

— Стало чуть легче. А ты-то как?

— Ты не поверишь, — ставлю стул максимально близко к его кровати. Сажусь и льну к его руки, дотрагиваясь до нее своими губами. Целую. — Я беременна. Если бы не ты…

— Это точно? — поднимаю на него свои глаза. Он несмело улыбается.

— Да… — обратно возвращаюсь к его руке, укладывая на нее свою щеку.

Дверь палаты с грохотом открывается и на пороге возникает девушка с огненными волосами и ореховым взглядом.

— Извините, — скромно опускает глаза вниз, а потом поднимает свой взгляд и устремляет его на Давида. — Мне Виктория сказала, что ты здесь… Что случилось с тобой.

— Юль, зачем ты приехала? — в миг отстранившись от него, я подскакиваю на ноги. — Ева, останься.

— Меня мама Кирилла ждёт, мне ещё анализы нужно сдать. Она здесь работает, — подхожу к девушке, приглашая жестом руки занять прежнее мое место, а именно на стуле.

Юля смотрит на меня с вызовом, оценивающе рассматривая меня с головы до пят и обратно. Будто примеряя мою личину на себя. Сравнивая. Это же про нее, наверное, говорил Матвей.

— А вы та самая, Ева? — ее голос звенит, подобно звону колокольчика. Тонкий и звонкий.

— Пожалуй, я пойду. Давид, я ещё загляну к тебе, — махнув рукой напоследок, выхожу из палаты.

Прислонившись спиной к двери, чувствую, как сердце пропускает удары один за другим, неистово колотясь.

Позабыв обо всем на свете, мне до одури захотелось ванильного мороженого. Нестерпимо. Дико. И, если этого не случится, в прямом смысле этого слова — случится конец света.

Как странно… Или это реально хочет мой организм, либо это я желаю, узнав о своем интересном положении?

Инесса Альбертовна решила мне сама позвонить и спросить, почему я не дождалась ее. Получив ответ, она сказала, что сама заедет к нам завтра домой и привезет все бланки.

Оказавшись дома, я неспешно принимаю душ, подставляя свое разгоряченное лицо под теплые струи воды. Горячая ванна до конца беременности теперь для меня под запретом. Это ничто по сравнению с тем, что меня ожидает. Нас.

Сквозь шум воды я слышу хлопок двери, а после в ванну проникает прохладный воздух из коридора.

Кирилл скидывает свои вещи прямо на пол, после чего забирается ко мне под душ.

— Моя девочка, — урчит, как кот, прижимая мои ягодицы к своему каменному паху. — Хочу тебя.

По инерции расставляю ноги шире, открылась для его настойчивых жалящих ласк. Для меня стало так привычно отдавать свое тело ему, доверять, чувствовать.

— А ты меня хочешь? — раздвигая мои влажные складочки, провоцирует на отклик, создавая магию безумия, разделенного на двоих.

— Нет, — его рука замирает. — То есть да, но твоя мама сказала, что пока нельзя.

— У тебя снова сбился цикл? — рычит мне в спине, расставляю руки по обеим сторонам от меня.

— Да… На ближайшие семь месяцев точно, — пропустив смешок, разворачиваюсь и смотрю ему в глаза. — Я беременна.

Кирилл блуждает по моему лицу ошеломленным взглядом. Мне остаётся лишь блаженно улыбаться, стоя перед ним обнаженной и совершенно счастливой.

— Пусть будет девочка, — дотрагивается своими пальцами до моего чувствительного бугорка, надавливая. — Желательно твою копию.

— А — ах, а как же желание любого отца иметь наследника? — ладошкой сжимаю его горячую плоть.

— Девичья у вас память, Ева Игоревна, — кружа пальцами по клитору, он не проникает внутрь. Прислушался к просьбе. Оберегает. — Пацаны от зависти умрут, если у меня будет дочь — копия своей матери.

Взрываясь чувственным опустошающим оргазмом, хватаюсь за плечи своего любимого. Мне не хватает его наполненности, да и терпеть не так уж и много. Присаживаюсь на колени, смотря на него снизу.

— Боксерские перчатки. Розовые с бантиками. Я помню, — обвожу кончиком языка розовую головку члена, дразня.

— Ева… — сам толкается в мое тепло, шумно цедя воздух сквозь зубы. — Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю.

Расчувствовавшись от таких признаний, хочу вложить в свою пикантную ласку все свои чувства и эмоции.

Если бы не он — мои эмоциональные стены стояли нерушимы, а визиты к психотерапевту превратились в единственное спасение от собственных разрушительных мыслей.

Когда мой мальчик прижимает мое тело снова к себе, будучи удовлетворенным и немного насытившимся, говорит практически шопотом:

— Ее задержали на вокзале, в пригороде. Хотела уехать к своей тётке в какую-то глушь, — оскаливается в победной улыбке.

— А…

— Дай мне насладиться тобой… И, — склоняется к низу живота, оглаживая его своими ладонями, целуя. — Выходи за меня.

— Когда закончишь институт, — направляю его губы ниже, сгорая от своей похоти. Гормоны. Возможно. Я ненасытная кошка. Вот кто.

— Доиграетесь, Ева Игоревна. Мне вам снова припомнить, как я добиваюсь положительных ответов? — языком касается чувствительного местечка.

— Да… Да! Только не останавливайся, — прижимаю его за голову ближе к своему телу, горя в агонии от собственного бесстыдства, подогреваемое самым искренним и светлым чувством — любовью.

Эпилог

Четыре месяца спустя

— Ева, милая, поздравляю вас, — поднимает бокал Аня, искренне посылая мне обворожительную улыбку с другого конца стола. — Будьте счастливы, — подняв стакан с водой вверх, лишь одними губами выговариваю: — «спасибо».

Кирилл сидит со мной рядом, на мягком диване, одной рукой поглаживая поясницу, а другая его рука покоится на моем внушительном беременном животе.

Его глаза светятся от счастья, когда он каждый раз чувствует шевеление нашей дочери. Для него это стало чем-то особенным, словно так Кирилл уже проявляет свою любовь к ней.

— Ноги опять отекли, — шепчу ему на ухо. Он хмуро сдвигает брови, помня о том, что сказала Инесса Альбертовна об этом недуге и чем это может грозить мне и малышке. — Хочу прогуляться.

— Ева, это клуб, а не парковая зона с зелеными кустиками. Тут и толкнуть могут, в конце концов, — повышает на меня голос, но сразу смягчается, завидев мои слезы. Ох, уж эта пресловутая излишняя сентиментальность у беременных. — Пошли.

Пока друзья общаются и подтрунивают друг над другом, мы выходим из ВИП, спускаясь вниз. Кирилл был весьма удивлен моей просьбе отметить нашу свадьбу здесь. Зато его друг, в роли свидетеля, был весьма доволен, так как не любит классические свадьбы. Или же его заинтересовала Аня, что всячески продолжает игнорировать попытки по ее соблазнению. Взрослые. Сами разберутся.

Мой взор устремляется туда, где я впервые увидела «его» почти год назад. Как же он на меня смотрел… Водоворот воспоминаний и чувств закружил меня с неистовой силой, унося в наше сладкое и трепетное прошлое. Тяну Кирилла на танцпол.

— Пожалуйста, — смотрю в его глаза. Он нехотя соглашается. Переживает. Любит. Бережет.

Я встаю в середине танцпола, как тогда. Поднимаю руки вверх, но на этот раз я знаю, что сзади меня стоит «он». Откидываю голову назад, на его плечо.

— Было не больно? — Кирилл трогает мое запястье. На месте шрамов появилось свежее тату. Это мой свадебный подарок от него.

Я простила Дениса, вернула Давида в свою жизнь. Я любима и люблю. Во мне бьются два сердца. Разве можно мечтать о большем?

— Нет, — плавно двигаю бедрами, специально задевая ягодицами его пах. Возбуждаю. Провоцирую.

— Егоза, — хрипит мне в шею, слегка прикусывая ее зубами. Целует, зализывая сладкий укус.

— Только не говори, что тебе не нравится, — кладу ладошку на его ширинку, сжимая. — Давай убежим? Они поймут. На беременных вообще нельзя обижаться, — Кирилл смотрит на меня с предвкушением. В его глазах пляшут чертята, что смотрят на меня исключительно с обожанием. Всегда.

— Поехали домой, — вкладывая свою ладонь в его, я безоговорочно ему верю, следуя за ним, как за своей путеводной нитью в свое самое светлое счастливое будущее.

У него хватило смелости показать мне чувственный мир, где я оказалось центром его вселенной.

Конец.

Послесловие от автора

Дорогие читатели, я признательна каждому из вас, кто прочел мою книгу «Не чужие».

Благодарю за теплые слова и слова поддержки, ведь, как начинающему автору она очень важна.

Хочу поблагодарить и тех, кто молча читал))).

История Евы и Кирилла получилась очень трепетной и нежной. Она про доверие, заботу, чувственность.

Даже, если в жизни наступила кромешная тьма — обязательно наступит рассвет.

Завтра стартует моя НОВИНКА: «Наше первое лето». История Ани и Димы. Яркий молодежный роман, где чувства запредельны, а эмоции бесконтрольны. Окунемся в сладкие и буйные 18 лет. До всех событий с Евой и Кириллом. Возможно в конце истории будет их камео (в эпилоге или бонусе к книге). Узнаем, как они назвали дочку и как поживает чета Макаровых.

НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОДПИСАТЬСЯ НА МЕНЯ (АВТОРА), ВСТУПИТЬ в мой ТЕЛЕГРАМ КАНАЛ, где будут все новости из моей жизни, спойлеры, цитаты, визуалы розыгрыши промокодов. Ссылки кликабельны (https://t.me/eva_eva_koen). И ПОСТАВИТЬ ЗВЕЗДОЧКИ книге (лайк).

У меня также есть ТВОРЧЕСКАЯ ГРУППА В ВК, (https://vk.com/club210440047).

Напишите свои впечатления, пожелания, хоть пару слов. Мне будет приятно.

С любовью, Эва.

ЗАВТРА СТАРТ НОВОЙ ИСТОРИИ!!!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Эпилог

  Послесловие от автора