Я тебя заколдую (СИ) [Юлия Сергеевна Леонова] (fb2) читать онлайн

Пролог

1805 г. с. Покровское Орловская Губерния

Июльское солнышко немилосердно палило. В воздухе витал аромат скошенной травы, слышалось ленивое гудение пчел и стрекотание кузнечиков. В лазурной синеве неба не было ни единого облачка. Налетевший едва заметный ветерок, прошелся по верхушкам деревьев, зашумел листвой и сгинул где-то в ближайшей роще.

Его светлость князь Воронцов Василий Андреевич спешился и, ведя на поводу своего вороного, углубился в лес. До имения еще пять верст, сил терпеть это пекло совсем не осталось. Где-то здесь недалеко была небольшая речушка, впадающая в прохладный пруд. Место уединенное и скрытое от посторонних глаз. Грех не искупаться в такой жаркий день. Василий, будучи весь в предвкушении, казалось, уже ощущал прохладу чистой воды, затененного лесной чащей пруда. Дойдя до ручья, он отпустил к водопою жеребца, а сам в нетерпении стянул с широких плеч тонкую батистовую рубашку.

Он сделал несколько шагов по направлению к пруду. Обогнув кусты бузины, он оказался на берегу. Картина, открывшаяся его взгляду, заставила замереть его в неподвижности. Спиной к нему по пояс в воде стояла прекрасная нимфа. Длинные темные волосы тяжелой массой спадают на спину почти до талии столь тонкой, что ему показалось, что он сможет обхватить ее пальцами. Василий почувствовал, как его охватило возбуждение. Еще мгновение назад он умирал от жары, а сейчас готов был сгореть в пламени совершенно иного рода. Он сделал шаг по направлению к чудному видению, пленившему его воображение, под ногой предательски хрустнула сухая ветка. Девушка вздрогнула и резко обернулась. На него со страхом взирали глаза столь невероятной синевы, что было просто невозможно отвести взгляд.

С легким вскриком девушка бросилась в воду и поплыла к противоположному берегу. Не медля более, князь стянул сапоги и бриджи и бросился вслед за ней. Ей уже почти удалось доплыть до берега, когда он настиг ее, как хищник настигает свою жертву.

- Постой! - обхватывая сильными руками тонкий стан, Василий встал на ноги.

- Пустите! – вскрикнула девушка, упираясь кулачками ему в грудь.

Но вместо того, чтобы отпустить ее, как она того хотела, Василий только крепче сжал ее в своих объятьях и впился страстным поцелуем в мягкие губы. Она вся напряглась в его руках, как натянутая струна, упираясь изящными ладонями в широкие плечи. Девушка не ответила на его поцелуй, а только крепче сжала губы. Он продолжал терзать их до тех пор, пока она с едва слышным стоном не приоткрыла губы и не впустила его язык в медовую сладость своего прелестного ротика. Молодой человек совсем потерял голову, подхватив на руки свою добычу, он вместе с ней вышел из воды. Едва ее ноги коснулись твердой почвы, она пребольно ударила его коленом в самое чувствительное место и бросилась бежать со всех ног, быстро скрывшись в лесной чаще.

Воронцов согнулся, хватая ртом воздух. Ну, погоди, выдохнул он, узнаю, кто твой хозяин, выкуплю и велю выпороть. Придя в себя, он вернулся к тому месту, где оставил свою одежду, хотел было забрать полотняную рубаху и сарафан, лежащие, на траве, но передумал. Сам виноват, усмехнулся князь, набросился на девицу, как дикарь. Интересно, чья она. Ближайшее имение, кроме его собственного принадлежит графу Орлову. По всему видно, его холопка будет. Но диво, как хороша. Съезжу к нему на будущей неделе, авось продаст девку, решил он, загоревшись этой идеей. Сам то граф стар уже, зачем ему столь дивный цветок?

Въехав во двор господского дома, Василий спешился, кинул поводья жеребца мальчишке конюшему и широким шагом поднялся на крыльцо. Князь обернулся. На глаза ему попался конюх Семен, который в этот момент уводил его вороного в сторону конюшен. Семену было уже далеко за пятьдесят и прожил он в этих местах всю жизнь.

- Семен, поди сюда.

Мужик отдал поводья вихрастому мальчишке и приблизился, кланяясь на ходу.

- Чего изволите, Ваша светлость?

- Ты, поди, Орловских то всех знаешь?

- Дворовых то почитай всех, - кивнул мужик, - а вот деревенских…, кто ж их всех упомнит.

- Нет ли у графа Орлова девушки лет восемнадцати. Волосы черные, а глаза такие синие синие?

- Ох, барин, где ж Вы ее встретили то? – перекрестился мужик.

- В лесу у пруда, - не понимая причин его паники, ответил Василий.

- Так то Ксана была, - сплюнул на землю мужик и снова истово осенил себя крестным знамением.

- Ксана? – вскинул левую бровь князь.

- Ведьма, она и есть ведьма, - нахмурился Семен.

- Что ты болтаешь, дурень старый, - вмешалась повариха Лукерья, все это время прислушивавшаяся к разговору, - Ксана уж лет двадцать как померла, упокой господи ее душу грешную.

- Не слушайте Вы его, Ваша светлость, - обратилась к нему Лукерья, - Была в здешних местах ведьма, Ксаной звали, да только померла она. А вот обличье ее Вы точно описали. Не было в наших местах девок ей по красоте равных, да только ничего хорошего ей красота та не принесла.

Лукерья вздохнула и направилась далее по своим делам, оставив Василия в глубокой задумчивости.

- Ну, может, и не Ксана, но тогда дух это ее был, ей богу, - проворчал себе под нос Семен.

Воронцов усмехнулся. Отнюдь не бестелесный дух держал он в своих объятьях. Князь прикрыл глаза, вновь вспоминая сладость манящих губ, гладкость нежной кожи. Кто бы она ни была его лесная нимфа, но уж точно не дух. Что ж, до начала сезона у него еще целых два месяца. Времени, чтобы отыскать девицу более чем достаточно. Запала она ему в душу. Василий прекрасно понимал, что не успокоится, пока не найдет ее.

Глава 1

Софья возвращалась в усадьбу со своей ежедневной прогулки. Вообще-то дед запрещал ей покидать пределы усадьбы в одиночестве, но девушка с детства обладала абсолютно независимым нравом, а ее упрямый характер служил источником постоянного беспокойства для всех домашний. Стоило ей запретить что либо, и она непременно делала все наоборот. Вот и в этот раз, взяв у своей горничной Дарьи полотняную сорочку и простой сарафан, она в таком виде отправилась в лес, прихватив с собой небольшое лукошко под землянику.

Собрав почти до верху ароматных ягод, она остановилась на берегу прозрачного лесного пруда. Лес дышал покоем и тишиной. Где-то в отдалении куковала кукушка. Скинул туфельки из тонкой кожи и, стянув шелковые чулки, Сонечка ступила в прохладную воду, с наслаждением зажмурилась, подставляя солнышку, проникающему сквозь листву склонившейся к пруду ивы, личико, уже слегка покрытое золотистым загаром. Место было до того уединенным, что ей пришла в голову шальная мысль. Скинув сарафан, сорочку и тонкое белье, она по пояс вошла в воду. Закинув руки за голову, освободила волосы от удерживающих их шпилек. Она уже совсем собралась окунуться, когда позади где-то на берегу хрустнула ветка. Обхватив себя руками, девушка обернулась. На берегу, глядя на нее взглядом, который казалось, прожигает ее, насквозь стоял молодой мужчина, обнаженный по пояс. Тонкий в талии, широкий в плечах, под гладкой кожей перекатываются упругие мышцы. В его глазах легко читалось желание обладать ей.

Впервые в жизни Соня испугалась представителя противоположного пола. Здесь в лесу они были совершенно одни, и он намного превосходил ее в силе. Единственным выходом для нее было бегство. Путь к берегу, где лежала ее одежда, был отрезан, поэтому она с криком бросилась в прохладную воду и, что было ее сил, поплыла к противоположному. Она слышала позади себя плеск воды, когда незнакомец бросился за ней вслед. Софья чувствовала, что совсем выбилась из сил, она уже задыхалась от этой гонки, а ее преследователь был уже совсем рядом. Вот тогда-то она и пожалела, что ослушалась деда.

Сильные руки обхватили ее тонкую талию и прижали к широкой горячей груди. Твердые губы накрыли ее рот, невзирая на ее протесты. Она как можно плотнее сомкнула губы, не давая ему возможности поцеловать себя по-настоящему. Не смотря на испытываемый ей страх, она ощутила, как в ней зарождается непонятное ей томление. Словно горячий вихрь, обхватил ее тело, затягивая в какой-то омут, из которого нет спасения, туманя разум. Ее ладони лежали на широких плечах. Кожа под ними на ощупь была гладкой как атлас и горячей, как нагретый на солнце камень. С ее губ сорвался тихий стон, воспользовавшись ее слабостью, он протолкнул свой язык между ее губ и провел им по ее жемчужно-белым зубкам. Девушка ощутила, как легко взлетает в воздух в крепких объятьях. На смену дурманящим голову чувствам пришла паника. Она приблизительно догадывалась, зачем он вынес ее на берег и что за этим последует. Воспользовавшись советом своей верной горничной, она, подняв коленку, что было сил, ударила его. Послышался стон боли, железная хватка ослабела, и Софья бросилась бежать по тропинке в лес. Камешки и ветки, попадающиеся под ноги, причиняли боль, но она не смела остановиться.

Софья знала местность как свои пять пальцев. Обогнув пруд, девушка крадучись подобралась к месту, где оставила одежду. Притаившись в густых зарослях орешника, не обращая внимания на укусы комаров, которых она растревожила, вторгшись в их обиталище, она с тревогой следила за тем, как мужчина поднял ее полотняную сорочку. Стоит ему поднять с земли сарафан и весь ее маскарад будет раскрыт, поскольку ни одна крестьянка не носит шелковые чулки и изящное белье, которое сейчас было укрыто от его глаз. Она видела, как он ухмыльнулся и уронил рубашку на место. Соня с облегчением выдохнула. Убедившись, что он покинул берег, она осторожно выбралась из своего укрытия и в спешке оделась.

Она была зла на себя, на этого беспардонного варвара, посмевшего лапать ее в свое удовольствие. Девушка нахмурилась и прошипела себе под нос проклятье в адрес незнакомца, встреченного в лесу. Закинув за спину мокрую гриву, она быстрым шагом приближалась к усадьбе. Вот как она объяснит деду, свое появление в таком виде. До дома оставалось еще около версты, как внезапно все стихло вокруг. Птицы умолкли, природа замерла в ожидании чего-то. Софья подняла голову. Небо совершенно безоблачное еще около часу назад, заволокло свинцовыми тучами. В отдалении послышался раскат грома. Приближалась гроза. Налетел шквалистый порывистый ветер, подхватывая мокрые темные пряди и бросая их ей в лицо, точно забавляясь какой-то игрой, а затем помчался дальше, взметая с дороги пыль. Поставив на землю лукошко, девушка подняла к небу руки и рассмеялась, когда первые капли крупного дождя упали на землю. Стихия набирала силу, беснуясь на широком просторе, и только Софья радовалась ей как ребенок. Она вымокла до нитки, но ей было все равно. Подхватив лукошко, она побежала в сторону дома. Скользнув в калитку на заднем дворе, она хотела незамеченной пробраться в свою комнату, но ее затея не удалась. Опираясь на трость, сурово нахмурив седые брови, в холе ее встретил дед, граф Владимир Александрович Орлов собственной персоной.

- Софья Алексеевна, извольте объясниться, - начал он, - Где это видано, чтобы девица из благородной семьи вела себя столь постыдным образом, разгуливаешь неведомо где в холопском платье, позоришь меня!

- Дедушка, - улыбнулась Софья, - Но ведь со мной ничего не случилось. Я вот земляники для пирога набрала.

- Ох, Соня, Соня, - покачал головой старый граф, - Вся ты в мать пошла. Впредь из усадьбы ни ногой, а то запру тебя в твоих покоях до начала сезона.

Владимир Александрович шаркающей походкой дошел до своего кабинета и, усевшись в удобное кресло около окна, уставился в него невидящим взглядом.

Совсем он стар стал. Дожить бы до того момента, когда Сонечка замуж выйдет, а то боязно оставить ее одну на этом свете.

Девятнадцать годков уж почитай исполнилось, пора. Пора ехать в столицу и искать ей мужа. Состояние то у него огромное, а Софья единственная наследница. Успеть надо, пристроить ее в хорошие руки. Граф горестно вздохнул, вспоминая трагедию двадцатилетней давности.

Двадцать лет назад его единственный сын и наследник привел в дом девушку Оксану без роду, без племени, назвав своей невестой. Его избранница была без сомнения красавицей. Ее ошеломляющая красота, даже на него произвела неизгладимое впечатление, что уж говорить про его сына, которому на тот момент едва исполнилось двадцать лет. Владимир Александрович такому браку естественно воспротивился. Поначалу ему показалось, что Алексей смирился с его решением, но спустя неделю он пропал, оставив письмо, в котором сообщал, что не мыслит жизни своей без Оксаны, и уезжает с ней. Спустя год он появился в имении с младенцем на руках бледный и абсолютно раздавленный. Оксана умерла родами, а он так и не смог жить без нее и последовал за ней спустя всего полгода, угасая на глазах у всех.

Дворня сплетничала: «Приворожила его ведьма, за собой забрала не иначе».

Так в усадьбе появилась Софья. Не смотря на то, что к матери ее почти все без исключения питали страх и неприязнь, маленькую Сонечку полюбили и баловали безмерно. Когда девочке исполнилось десять, ее забрала сестра графа, чтобы воспитать из нее благородную девицу, а не сорванца в юбке, поскольку брат ее позволял своей внучке вытворять все, что ей взбредет в голову: носиться целыми днями верхом в мальчишеской одежде, лазить по деревьям, а стреляла из арбалета она лучше любого мальчишки в усадьбе.

В этом году девушка вернулась в отчий дом, а осенью Владимир Александрович, собирался вывести ее в свет, чтобы она имела возможность выбрать себе мужа. В том, что выбирать будет Софья, он не сомневался, другого она не потерпит, ну, а препятствовать ей он не собирался. Судьба родителей ее сложилась трагично, так пусть хоть дочь их будет счастлива, решил старый граф.

Глава 2

Его светлости не спалось в эту ночь. Едва Воронцов закрывал глаза, как пред его мысленным взором являлась синеглазая нимфа. Василий беспокойно ворочался на мягкой перине пытаясь уснуть, устав от тщетности этих попыток, он чертыхнулся, и поднялся с постели. Серый предрассветный сумрак проникал в комнату через неплотно задернутые бархатные портьеры. Князь оделся, не прибегая к помощи камердинера, и вышел из дома. Прохлада раннего утра приятно бодрила. От реки призрачным саваном поднимался туман, укутывая близлежащую рощу. Усадьба Воронцовых располагалась на некотором возвышении, и сверху взору его светлости открылась чудная картина.

Восточный край неба переливался нежнейшими оттенками розового и оранжевого. Всюду, куда устремлялся его взгляд, расстилался бескрайний зеленый простор, на котором желтыми лоскутами располагались хлебные поля. Легкий утренний ветерок едва заметно шевелил темные волосы на его голове, остужая разгорячённую кожу под тонким полотном белой рубашки. Вдохнув полной грудь, князь широким шагом направился к конюшне. Растолкав спящего конюха, велел оседлать вороного. Стоя у ворот конюшни в ожидании, Василий нетерпеливо постукивал хлыстом по голенищу сапог для верховой езды, начищенных до зеркального блеска. Оседлав, Семен вывел из конюшни жеребца по кличке Демон, которую тот получил за злобный и буйный нрав. Никто в имении, кроме самого князя не решался ездить на этом чудовище и сам конь не признавал никого, кроме хозяина.

Легко вскочив в седло, его светлость покинул пределы усадьбы. Пустив вороного галопом, он направился в сторону леса, туда, где днем ранее повстречал девушку, чей образ не давал ему сомкнуть глаз всю ночь.

В лесу было тихо и сумрачно. Выпавшая роса икрилась бриллиантами в лучах восходящего солнца на высокой по пояс траве и в листве деревьев. Тропинка сузилась, спешившись и привязав жеребца, князь вновь оказался на берегу лесного пруда. Вокруг было тихо и пустынно, только щебетали, разбуженные утренним солнцем птахи.

Василий присел на траву и оперся спиной о ствол толстой старой ивы. Покусывая травинку, он ждал, сам не зная чего. До его слуха донесся стук копыт. Воронцов весь обратился в слух. Свисающие до самой воды ветки, надежно укрывали его от посторонних глаз, и он мог оставаться незамеченным столько, сколько сочтет нужным. На противоположном берегу показался всадник верхом на гнедом жеребце. Сначала Василию показалось, что это мальчишка, лет пятнадцати. Но когда, тот легко соскочил на землю, князю удалось рассмотреть его, вернее ее, получше. Отнюдь не мальчишеские формы обтягивали плотно прилегающие бриджи. Девушка сдернула с головы шляпу и буйная грива черных как смоль волос, рассыпалась по плечам. Князь затаил дыхание. Это была она, вчерашняя незнакомка. Подойдя к воде, она зачерпнула обеими руками прозрачную влагу и плеснула себе в лицо. Над застывшей, как зеркало водной гладью пронесся ее тихий смех.

Василий был в полном недоумении. Гнедой жеребец, на котором появилась всадница, был хороших кровей и стоил недешево. Неужели девушка любовница старого графа, так сказать последняя услада старости? Эта мысль, пришедшая ему в голову, его расстроила. Если дела обстоят, таким образом, то Орлов вряд ли продаст ее, но с другой стороны все продается и покупается, важна лишь цена, а он мог предложить весьма приличное вознаграждение.

Почуяв другого жеребца, в кустах тихо заржал Демон. Услышав его, она в мгновение ока взлетела в седло и насторожилась, озираясь по сторонам.

Софья нахмурилась. Неужели она снова здесь не одна. Жаль, ведь это было ее самое любимое место. Тронув бока жеребца, она направилась прочь, в сторону усадьбы.

Глядя ей вслед, Воронцов принял решение. Чего тянуть. Он нанесет визит графу Орлову прямо сейчас. Поднявшись и обтряхнув от прилипших травинок и листьев одежду, он отвязал вороного и, выведя его на дорогу, направился в сторону имения Орловых.

Граф, несмотря на ранний час принять его согласился. Старик был заинтригован. Что могло привести блистательного князя Воронцова к такому как он. Василий начал разговор издалека, но Орлов его прервал.

- Ваша светлость, Василий Андреевич, Вы ведь не о погоде приехали говорить со мной. В моем возрасте время дорого, сами понимаете, - развел руками Владимир Александрович. Так что, если Вы не возражаете, мне бы все же хотелось услышать об истинной цели Вашего визита.

Воронцов усмехнулся, по достоинству оценив прямоту старого графа.

- Ну что ж, Ваше сиятельство, Вы правы. Отнюдь не праздное любопытство привело меня к Вам. Вчера я случайно встретил в лесу девушку, лет восемнадцати. У нее темные волосы и глаза необычного синего цвета. Вот мне и подумалось уж не Ваша ли она?

- Ну, допустим, есть у меня такая девица, - посмеиваясь, ответил Владимир Александрович.

Василий улыбнулся. Похоже он на верном пути.

- Я бы хотел выкупить ее у Вас. Называйте любую цену, я заранее согласен.

Граф пристально взглянул в глаза Воронцова.

- И с какой же целью Вы хотите ее купить, Ваша светлость?

- Известно с какой, - усмехнулся князь, - Вы ведь тоже были молоды, Ваше сиятельство.

- Боюсь, Василий Андреевич, цена для Вас окажется непомерно высокой, - ответил Орлов.

- Тихон, - позвал лакея граф, - разыщи ка Софью Алексеевну и пригласи к нам.

Пока слуга бросился исполнять его просьбу, он вновь обернулся к своему гостю.

Странно, меж тем задумался князь, не Соню, не Соньку, а Софью Алексеевну.

- Ваша светлость, Вы уже завтракали? Если нет, не откажите мне в любезности, разделите трапезу со стариком.

Воронцов кивнул, принимая приглашение.

Двойные двери, ведущие в салон распахнулись, и взору его светлости предстало чудное видение. В нежно голубом утреннем платье, украшенном белым кружевом, в помещение вплыла ожившая ночная греза. Заметив его, девушка метнула в его сторону убийственный взгляд.

- Доброе утро, Сонечка, - поздоровался Орлов, - у нас гости.

- Вижу, - отозвалась девушка.

- Позволь представить тебе нашего соседа, его светлость князь Воронцов Василий Андреевич.

Софья развернулась к нему и сухо кивнула головой.

- Что же привело сиятельного князя в наше скромное имение? – язвительно осведомилась она.

Василий от такого обращения потерял дар речи. Неужто граф совсем выжил из ума, позволяет какой-то девке разговаривать подобным образом, вырядил ее как куклу.

- Да вот купить он тебя хочет, - усмехнулся Владимир Александрович.

- Купить?! – задохнулась от возмущения Софья.

- Ну что ж, Ваша светлость, - обратился к нему граф, - Не буду далее вводить Вас в заблуждение. Знакомьтесь, моя единственная внучка и наследница Орлова Софья Алексеевна.

Чувство, которое Воронцов испытал, иначе чем шоком и назвать то было нельзя. Такого он даже не мог предположить. Его фантазии позволили ему считать девушку любовницей графа, но о том, что очаровавшая его нимфа, окажется внучкой и единственной наследницей графа Орлова, он даже помыслить не мог. К такому повороту событий он был не готов.

- Ну что, Ваша светлость, теперь Вы понимаете, какой будет цена? – спросил его Владимир Александрович.

- О, да, - ошарашено произнес князь.

Еще раз, взглянув на девушку, он решил, что, пожалуй, цена его устраивает. Он все рано собирался в этом сезоне выбрать себе невесту, а тут такое сокровище само плывет ему в руки.

- Я думаю, что цена меня устраивает, - улыбнулся Воронцов.

- Но это еще не все, - добавил граф, - Только, если Сонечка согласится...

- Ну, уж нет, - подала голос девушка, - Нет и еще раз нет.

- Почему? – вырвалось у Василия.

- Вы мне не нравитесь, Ваша светлость, - пронзая его взглядом синих глаз, ответила она.

Никогда раньше представительницы противоположного пола не произносили ничего подобного в его адрес. Воронцов был совершенно сбит с толку. Его отвергли, недвусмысленно дали понять, что не желают иметь с ним ничего общего.

Поднявшись с кресла, в котором, он сидел все это время, князь откланялся.

- Прошу прощения, за свое вторжение и принесенное беспокойство. Поскольку мы все прояснили, не могу более злоупотреблять Вашим гостеприимством. Засим позвольте откланяться.

Князь вышел, оставив деда и внучку наедине. Выйдя во двор и вскочив в седло своего вороного, Василий кипел от бешенства. Подумать только, его внимания добивались самые красивые женщины столицы, а эта едва взглянула в его сторону.

Глава 3

Дед и внучка остались наедине. Соня грациозно присела на стул, расправила складки платья у себя на коленях, и, подняв глаза, посмотрела на графа, всем своим видом выражая полнейшую невинность. Девушка знала, что дед ее непременно спросит о встрече с князем. Так и вышло.

- Софья, это где же ты с его светлостью повстречалась? – сурово начал граф.

- В лесу, - улыбнулась она.

- А скажи мне на милость, душа моя, как же это так получилось, что он тебя за холопку принял?

- Дедушка, гроза же вчера была, так мы ни поговорить толком не успели, ни познакомиться, - невинно хлопая ресницами, не моргнув глазом, солгала Сонечка.

Старик сделал вид, что поверил внучке, продолжая незаметно наблюдать за ней. Девушка отложила в сторону серебряную ложечку, которой помешивала, принесенный лакеем чай и задумалась, целиком погрузившись в воспоминания.

Ей вспомнилось, как сильные руки прижимали ее к широкой обнаженной груди, как кружилась голова от его поцелуев. Где-то в глубине ее тела разлилось тепло, вызывая до дрожи приятные ощущения. На лице проступил яркий румянец. Софья судорожно вздохнула, пытаясь унять пустившееся вскачь сердечко. Что уж греха таить, князь очень красивый мужчина, и не оставил ее совершенно равнодушной.

Василий вернулся в усадьбу в отвратительном настроении. Дерзкая девчонка выставила его на посмешище. Ну, ничего, он сумеет ее проучить. Не родилась еще женщина, которую он не смог бы соблазнить. А когда он сделает ее своей любовницей, она на коленях будет умолять его жениться на ней.

С такими мыслями он подъехал к конюшне и спешился, отдав поводья подбежавшему конюху.

- Ваша светлость, - обратился к нему мужик, - К Вам гости приехали.

- Гости? – приподнял бровь князь.

Войдя в холл, Воронцов сразу понял, кто пожаловал к нему в имение. Он подошел к двустворчатым дверям, ведущим в салон и картинно распахнув их, остановился на пороге.

- Василий! - рывком поднимаясь с софы, и раскрывая ему навстречу объятья, улыбнулся его друг и приятель по проказам юности барон Строганов Никита Александрович.

- Рад тебя видеть, дружище, - улыбнулся Воронцов.

- Я к тебе не один, - усмехнулся друг.

На софе, с которой только что поднялся Строганов, сидели две прелестные особы. Одна из них была вдовой князя Головина. Княгиня Елизавета Михайловна Головина. В свои двадцать восемь лет она была весьма привлекательна и последние полгода являлась любовницей Василия. Белокурые локоны обрамляли миловидное личико в форме сердечка. Нежные розовые губки частенько складывались капризным бантиком. Невысокого роста, она была хрупкой и изящной. Зеленые миндалевидные глаза свели с ума ни одного повесу, но Елизавета из всех поклонников выбрала князя Воронцова, лелея надежду, что однажды Василий жениться на ней. Но князь не спешил делать ей предложение. Увидев свою пассию, Василий чертыхнулся про себя. Как же не ко времени. Но, тем не менее, подошел с приветливой улыбкой и, склонившись в легком поклоне, запечатлел легкий поцелуй на тыльной стороне ладони.

- Елизавета Михайловна, Вы просто сделали меня счастливейшим из смертных, решив посетить мое имение.

- Что ж поделать, Ваша светлость, если Вы сбежали из столицы в такую глушь. Без Вас в свете стало как-то скучно, - томно улыбаясь, ответила княгиня.

Вторая девушка была подругой Строганова. Когда-то Мария была актрисой крепостного театра. Однажды увидев ее, Никита не устоял перед чарами красавицы. Заплатив ее хозяину баснословный выкуп, он увез ее с собой. И вот уже два года они были неразлучны. Строганов даже подумывал жениться на ней. Останавливало его только недовольство матери, которая ясно дала понять Никите, что не потерпит крепостную в качестве своей невестки. Зная характер своей матушки, барон понимал, что поступив ей наперекор, он превратит жизнь своей возлюбленной в ад. Александра Николаевна вполне лояльно относилась к Маше, как к любовнице своего сына, но в качестве баронессы видеть ее не хотела.

Весь день князю пришлось развлекать гостей. Отдав поварихе распоряжение насчет ужина, он предложил совершить верховую прогулку по поместью. Строганов с радостью воспринял предложение, а вот Елизавета Михайловна выказала недовольство. Мол, жарко, чтобы гарцевать на лошадях, но если все согласны, то она, пожалуй, тоже примет участие.

Ближе к четырем часам после полудня вся четверка, дождавшись, когда дневная жара пошла на убыль, выехала за ворота усадьбы. Василий и Никита, пустив лошадей неспешным шагом, беседовали о делах. Елизавета раздраженно молчала, держась параллельно лошади, которую Воронцов предоставил в распоряжение Марии. Она недолюбливала Машу и терпела ее только потому, что Никита в ней души не чаял. Проезжая по пыльной дороге, Воронцов в отдалении заметил знакомого гнедого, который спокойно пощипывал траву рядом с большим стогом сена. Сердце князя забилось неровными толчками. Если здесь ее жеребец, значит, и сама всадница неподалеку. Совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает, Василий развернул Демона и направился в ту сторону. Его гости последовали за ним. Первой мыслью князя было, что с Соней что-то случилось. Может быть, она упала? Думал он. Подъехав ближе, он различил тоненькую фигурку. Софья лежала в душистом сене, закинув руки за голову и закрыв глаза. Услышав стук копыт она приподнялась и, приставив ко лбу ладонь, заслонив глаза от солнца, всмотрелась в подъехавших.

Черные бриджи плотно облегали аппетитные формы, тонкая полотняная рубашка, слегка распахнутая на груди, приоткрывала весьма соблазнительный вид. Всадники остановились. Раздраженно вздохнув, Софья поднялась и обтряхнула прилипшие к одежде былинки.

- Софья Алексеевна, какая радость видеть Вас вновь, - улыбнулся хищной улыбкой Воронцов.

- Господа, - обернулся он к своим спутникам, - Разрешите представить Вам мою соседку. Софья Алексеевна Орлова, внучка графа Орлова.

Софья слегка кивнула головой на приветствия.

- Софья Алексеевна, разрешите мне представить Вам моих друзей, - продолжил князь.

- Никита Александрович Строганов, - кивнул он сторону барона, - Княгиня Елизавета Михайловна Головина и Мария Антоновна Ветрова.

Никита спешился, подойдя к Софье, склонился над ее рукой.

- Теперь мне кажется понятно, что, вернее кто, удерживает его светлость в имении, - тихо произнес он, улыбаясь девушке открытой искренней улыбкой.

Софья невольно улыбнулась в ответ.

- Очень приятно познакомится с вами со всеми, господа, - голос девушки прозвучал с легкой хрипотцой.

Снова увидев Воронцова, она почувствовала, как какое-то непонятное чувство стеснило грудь, голос сел от испытываемого ей душевного волнения.

От княгини Головиной не ускользнуло, как Софья и Василий обменялись быстрыми взглядами. Этих двоих явно что-то связывало. Елизавета безошибочно распознала в синеглазой красавице, стоящей перед ней, серьезную соперницу.

Так, так, так, злилась она. Вот значит, зачем он удрал в это захолустье.

Глава 4

- Софья Алексеевна, не хотите к нам присоединиться, - спросил ее Строганов.

- Сожалею, господа, что не могу оставить Вам компанию, - улыбнулась Соня, - Мне пора возвращаться, но спасибо за приглашение.

Легко вскочив в седло, она тронула гнедого, посылая его с места в галоп. Воронцов прищурившись, смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из виду, скрывшись за поворотом дороги. Наблюдая за ним, Елизавета Михайловна все больше хмурила свои идеально очерченные брови.

Позже сидя напротив него за роскошным ужином княгиня поняла, что избрала неверную тактику. Воронцов не обращал ни малейшего внимания на ее плохое настроение и надутый вид. Василий был погружен в раздумья, и даже на вопросы Строганова он отвечал невпопад.

С трудом дождавшись окончания ужина, княгиня, сославшись на усталость, удалилась в свою комнату. Она ждала, что Воронцов последует за ней, но шло время, а князь так и не появился на пороге ее спальни. Красотка была в ярости. Придав своему лицу приветливое выражение, Елизавета накинула на плечи пеньюар из тончайшего шелка, с отделкой из брюссельского кружева - невесомое творение известной французской модистки, и в таком виде прошествовала к покоям хозяина дома. Толкнув дверь его спальни, она вошла. Василий не спал. На туалетном столике в изящном серебряном подсвечнике горели три свечи, освещая спальню колеблющимся пламенем. Воронцов повернул голову на звук, открывшейся двери.

- Ваша светлость, Вы заблудились? – поинтересовался он голосом полным сарказма.

Елизавета Михайловна прекрасно уловила эти нотки, но предпочла сделать вид, что не поняла его иронию.

- Нет. Я соскучилась, - входя и закрывая за собой дверь, ответила княгиня, - Вы совсем перестали уделять мне внимание, - упрекнула она его с легкой полуулыбкой на нежных губах.

Воронцов вздохнул, и приподнявшись на локте, окинул ее взглядом с головы до ног.

- Иди ко мне, - позвал он.

Скинув невесомое одеяние, Елизавета преодолела разделявшее их расстояние, и скользнула в его объятья. Склонившись над ней, он коснулся ее губ легчайшим поцелуем. Руки княгини обвились вокруг его шеи, и она выгнулась под ним, прижимаясь всем телом. Руки Василия скользили по шелковистой коже, возбуждая в ней ответное желание. Тихие стоны срывались с нежных губ, когда он прикасался к чувствительным местечкам. Приподнявшись над ней, он вошел в распростертое под ним тело. Воронцов прикрыл глаза, и тот час перед его мысленным взором предстала Софья. Руки князя сомкнулись на тонких запястьях. Дыхание участилось, сердце молотом бухало в груди, в висках застучало, закружилась голова. Елизавета ощутила, как он ускорил движения, проникая в нее сильными ритмичными толчками, подводя себя и ее к тому моменту, когда темнота перед закрытыми веками взрывается ослепительными вспышками экстаза. С тихим стоном он вышел из нее и излился на белоснежные простыни.

Княгиня раздраженно вздохнула. Как всегда осторожен. Вот если бы она зачала от него ребенка, было бы больше шансов выйти за него замуж. Но Воронцов никогда не терял головы на столько, чтобы позволить себе забыться.

Утром Василий проснулся рано. Даже не взглянув на спящую любовницу, он, стараясь не шуметь, оделся, и выйдя из дома, быстрым шагом направился к конюшне. Князь сам оседлал жеребца, и выехал из усадьбы, едва на горизонте показался краешек оранжевого диска солнца. Он снова направился к лесному пруду. Воронцов ждал. Он был уверен, что Софья снова появится здесь. Только в этот раз он больше не собирался прятаться. Девушка оправдала его ожидания. Едва первые солнечные лучи проникли сквозь густую листву, и упали на сумрачный пруд, пронзая темную воду, она появилась на том же месте. Легко соскочив с лошади, она подошла к воде и замерла, заметив его на противоположном берегу. Как завороженная она наблюдала за тем, как князь верхом на огромном черном жеребце приближается к ней, огибая водоем по самой кромке воды.

Василий спешился, остановив Демона рядом с ней.

- Вы следите за мной, Ваша светлость? – язвительно поинтересовалась Софья.

- Я скучал без Вашего общества, - улыбнулся князь, пристально глядя ей в глаза.

Девушка смутилась, и отвела глаза.

- Я думала, Ваши друзья не дают Вам скучать, - тихо заметила она.

Вчера увидев рядом с ним красивую зеленоглазую блондинку, которую он представил, как княгиню Головину, Софья с удивлением обнаружила, что испытывает ревность, глядя на то, как она поедает Воронцова глазами. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кем они приходятся друг другу. И хотя у самой Сони не было подобного опыта, она легко уловила собственнические нотки в голосе Елизаветы Михайловны, когда та обращалась к князю. Так себя вести может только женщина, которая состоит с ним в довольно близких отношениях.

- За удовольствие видеть Вас, я готов пожертвовать возможностью общаться с ними, - вкрадчиво произнес Василий.

Софья вспыхнула. От этих его слов сердце перевернулось в груди, и забилось с удвоенной силой. Как во сне она наблюдала, как Воронцов сделал еще шаг по направлению к ней, и остановился вплотную. Сонечка ощущала тепло исходящее от его тела. Подняв глаза, она посмотрела на красиво очерченные губы. Князь усмехнулся, и склонившись к ней, коснулся ее поцелуем. Сильные руки сомкнулись вокруг тонкой талии. В этот раз в его действиях не было напора и грубой силы. Он целовал ее томительно-нежно, ласково касался ладонями округлых плеч. Девушка замерла в его объятьях, прислушиваясь к своим ощущениям. Все тело плавилось, словно воск в опытных руках соблазнителя. Она очнулась, когда Василий осторожно потянул шнурок, стягивающий ворот тонкой батистовой рубашки. Положив руки ему на грудь, Софья оттолкнула его.

- Нет, Ваша светлость. Мне вообще не следует находиться здесь с Вами наедине, - краснея, выдавила она из себя.

- Никто не узнает, - шепнул он ей на ухо, прикасаясь губами к стройной шейке.

Князь снова попытался заключить ее в объятья, но Софья толкнула его на этот раз в полную силу. Не удержавшись на скользком берегу, Василий рухнул в воду. Глаза девушки расширились, прикрыв рот ладошкой, она расхохоталась.

- Чертовка! – ругнулся Воронцов, поднимаясь на ноги.

В мгновение ока он оказался рядом с ней, и подхватив ее на руки, шагнул в воду. Князь разжал руки, и девушка плюхнулась в пруд прямо у его ног.

- Вот теперь мы квиты, душа моя, - рассмеялся он.

Задохнувшись от возмущения, Софья поднялась. Мокрая рубашка прилипла к телу, не оставляя пространства для воображения. Она заметила, как потемнели глаза Василия. Осознав грозящую ей опасность, Соня рванулась к берегу. Она тихо свистнула, подзывая гнедого и вскочив в седло, обернулась к князю.

- Если это Ваша манера ухаживать, Ваша светлость, то неудивительно, что до сих пор не нашлось желающих выйти за Вас замуж.

Развернув жеребца, Софья направилась вглубь леса. Невозможно даже было помыслить, чтобы вернуться в усадьбу в таком виде. Она знала, куда держит путь. Еще в начале лета она нашла заброшенный домишко на краю живописной поляны. Она сама не знала, чем так ее притягивает это место. Добравшись до него, девушка разделась развесив на плетенной изгороди мокрую одежду. Оставшись в одних тонких панталончиках, она расположилась на солнышке, подставив ласковому утреннему солнышку обнаженную кожу. Прикрыв глаза, она с улыбкой вспоминала недавнюю встречу с князем. Его поцелуи вызвали трепет во всем теле, заставляя терять голову. Надо быть осторожнее, решила она, так не долго, и влюбиться в этого несносного повесу.

Глава 5

Василий вернулся в усадьбу. Как ни странно он вовсе не был раздосадован или зол на Софью. Ему нравилась ее дерзость, живой нрав и независимый характер. Не было в ней ни капельки кокетства или жеманности свойственной светским дамам столицы. Посмеиваясь над собой, князь переоделся, и спустился в малую столовую, где уже собрались за завтраком его гости. Строганов заметил его благодушное настроение, но отнес его на счет ночи, проведенной в объятьях несравненной княгини.

Но разговор, последовавший за завтраком между Елизаветой и Воронцовым, показал, что это не так.

- Ваша светлость, Вы не подумывали о том, чтобы вернуться в столицу, - подала голос Елизавета Михайловна, помешивая ложечкой чай.

Василий оторвался от трапезы, и внимательно посмотрел на нее.

- Признаться честно, пока не думал об этом. Но если Вам наскучила деревня, могу распорядиться приготовить для Вас экипаж, Елизавета Михайловна.

Княгиня сердито поджала нижнюю губку.

- Я, пожалуй, предпочту Ваше общество, - ответила она, и снова вернулась к своему занятию.

Лиза злилась. Несмотря на то, что они провели вместе ночь, Василий оставался с ней холоден. Утром он исчез из спальни ни свет, ни заря. Это все та ведьма синеглазая, раздраженно думала она, наверняка, встречался с ней. Не зря же вернулся такой довольный. А эта девица, одевается в мужское платье, ведет себя самым бесстыдным образом, ну, вот, что он в ней нашел. Хотя понятно что. Елизавета снова мысленно сравнивала свою соперницу с собой. Высокая, статная, густая копна черных как смоль волос и эти невероятно синие глаза. Если такая появится в свете во время сезона, поклонников у нее будет несметное количество. Княгиня улыбнулась неожиданно пришедшей в голову мысли. Конечно, остается только дождаться начала сезона, а там всегда можно будет найти какого-нибудь разорившегося повесу, которого соблазнит огромное приданное Софьи. Уговорить такого скомпрометировать девицу, не составит труда. Таким образом, она сможет избавиться от соперницы раз и навсегда. Вряд ли Воронцов захочет иметь с ней дело, если весь свет будет перемывать косточки прекрасной наследнице графа Орлова.

Софья оделась в почти высохшую на солнце одежду, и пустилась в обратный путь. По дороге она задумалась. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее влечет к князю. Ей нравились его поцелуи и ощущения, которые дарили его ласки. Конечно, она поступала опрометчиво, встречаясь с ним наедине, но она была уверена, что сумеет вовремя остановиться, а Воронцов вряд ли решится взять ее силой. Про себя девушка решила, что если он еще раз попросит ее руки, она, пожалуй, согласится, но только с одним условием, что свадьба состоится после окончания сезона. Как и всякой юной особе, ей хотелось сполна вкусить все прелести светской жизни столицы.

После ужина князь Воронцов и барон Строганов засиделись до поздней ночи за стаканчиком бренди. Добравшись до своей спальни, Василий обнаружил в постели Елизавету.

- Ваша светлость, Вам не нравится Ваша комната? – раздраженно спросил он.

- Мне не нравится Ваше отношение ко мне, - прошипела она, - Сдается мне, любимый, что ты променял меня на эту вертихвостку, внучку графа Орлова, - упрекнула она его, переходя на ты.

- Даже если это так, я Вам, Ваша светлость, ничего не обещал. Я собираюсь жениться на ней, и, если Вас, что-то не устраивает…

Зеленые глаза княгини мгновенно наполнились слезами.

- Вы бессердечное чудовище, Воронцов, завтра же ноги моей не будет в Вашем доме. Она грациозно поднялась с кровати, и накинув пеньюар, вышла из его спальни, громко хлопнув дверью. Князь поморщился, и покачал головой, но не кинулся вслед за ней, как она того ждала. Елизавета Михайловна сдержала свое слово, и на утро велела упаковать багаж. Княгиня Головина отбыла в Петербург после полудня. Василий вздохнул с облегчением. То как он безжалостно прекратил с ней все отношения, конечно, не делало ему чести, но с другой стороны, они давно изжили себя, и он уже давно тяготился ими. Он бесконечно устал от капризов своевольной красотки, и его решение уехать из столицы в имение, имело к Елизавете Михайловне самое непосредственное отношение. Но он недооценил ее упрямство в желании выйти за него замуж. Зато теперь он был полностью свободен.

Этим утром князь не ездил на место встречи с Софьей. Не обнаружив его около пруда, превратившегося для нее в место для свиданий, девушка была разочарована. Неужели, князю она так быстро наскучила? Скорее всего, он привык к вниманию искушенных великосветских красавиц, а скромная провинциалка, его не заинтересовала. И все ее мечты о том, что однажды он снова попросит ее стать его женой, полнейшая глупость. Однако, ближе к вечеру ее ждал сюрприз. Девушка возилась в саду, когда ее разыскал Тихон, лакей графа Орлова и передал, что его сиятельство желают видеть ее непременно.

Соня вымыла руки в кадке, стоящей там же в садике и вытерла их о передник. Она не стала переодеваться, и как была в стареньком домашнем платье, прошла в кабинет своего деда. Распахнув двери, она сразу увидела князя Воронцова, сидевшего в кресле напротив графа Орлова. Василий приподнялся, и приветствовал ее кивком головы.

- Я оставляю Вас, - меж тем произнес ее дед, поднимаясь со своего кресла, - Чтобы Вы могли поговорить.

Софья ощутила, как затрепыхалось сердечко, волнение стеснило грудь. Она догадалась, о чем Воронцов собирается говорить с ней. Внутри ее все ликовало, но внешне она оставалась совершенно спокойной. Василий подошел к ней, и взял в свою большую ладонь ее тонкие пальчики. Князь поднес к губам изящную ручку, коснувшись ее поцелуем.

- Софья Алексеевна, окажите мне честь став моей женой, - обратился он к ней.

Соня судорожно вздохнула, и подняла голову, взглянув в его глаза.

- Я согласна, Ваша светлость, только у меня есть одно небольшое условие.

Воронцов удивленно приподнял брови. Что еще взбрело ей в голову.

- Если это в моих силах….- ответил он.

- Я хочу, чтобыобъявление о помолвке состоялось после окончания сезона, - озвучила она свою просьбу.

Василий задумался. Он уже получил ее согласие, так почему бы и не дать ей возможность насладиться ее первым и последним сезоном в качестве дебютантки.

- Я не смею отказать Вам в такой малости, - улыбнулся он.

Воронцов склонился к ней, и запечатлел на трепещущих губах нежный поцелуй. Девушка ответила ему, прижимаясь к широкой твердой как камень груди. Время словно остановилось для них. Существовало только всепоглощающее желание, которое в данный момент сжигало обоих. Софья в силу своей неискушенности и неопытности не совсем поняла, что это происходит с ней. Ей хотелось запустить пальцы в его густые волосы, ощутить под руками теплую обнаженную кожу, как тогда в самую первую их встречу. Она чувствовала, как кружится голова, прерывается дыхание от его поцелуев. Если бы не сильные руки, удерживающие ее, она давно бы рухнула на пол как подкошенная. В дверях послышалось деликатное покашливание. Девушка вспыхнула, и выскользнула из объятий князя.

- Я смотрю, вы уже обо всем договорились, - произнес ее дед, стоя на пороге.

Василий кивнул головой.

- Софья Алексеевна дала согласие стать моей супругой, - подтвердил он.

- Ну, вот и хорошо, - улыбнулся Владимир Александрович.

Он давно заметил за внучкой, что она словно витает в облаках. Частенько ходит задумчивая и молчаливая, что так на нее не похоже. Что ж, теперь причина такого ее поведения стала понятна.

Глава 6

Дав князю Воронцову свое согласие стать его женой, Софья каждое свое утро отныне начинала с прогулки верхом в компании своего жениха. Для соблюдения приличий в этих прогулках их обычно сопровождали Барон Строганов и его подруга Маша. Соня очень быстро нашла общий язык с Марией. Раньше у нее никогда не было подруг, а открытый и приветливый характер Маши способствовал сближению обеих девушек. Именно Маша рассказала Софье о физической стороне отношений между мужчиной и женщиной, открыв ей глаза на многое. Ее престарелая тетушка и тем более дед, были не лучшими источниками сведений в этом вопросе.

Воронцов общаясь с Софьей каждый день, осознавал, что чувства, которые он испытывает к девушке, гораздо глубже, чем просто вожделение или похоть. Ему хотелось баловать ее, чтобы видеть ее улыбку, слышать звонкий искренний смех. Он бы многое отдал, чтобы знать о чем, она думает, когда с улыбкой смотрит в его глаза. Вся она была как живой огонь. Легкая, подвижная, открытая. Как-то Никита высказал ему опасения, что зря он, согласился не оглашать помолвку до окончания сезона. Если Софья появится в свете, ее будут осаждать толпы поклонников, и, не случится ли так, что она предпочтет ему другого. Василий, выслушал Строганова, но близко к сердцу опасения своего приятеля воспринимать не стал. У него было ощущение, что он, наконец, нашел ту единственную, которая и есть его вторая половина, и только вместе с ней они составляют единое целое.

Софья как ребенок радовалось маленьким знакам внимания со стороны Воронцова. Иногда это была изящная серебряная шкатулка для украшений, в другой раз шаль из тончайшего китайского шелка в тон ее синих глаз.

Лето неумолимо близилось к своему завершению. Более прохладными стали вечера и рассветы. Приближалось то время, когда весь свет начинает съезжаться в столицу в преддверии очередного светского сезона.

Туманным утром в середине августа Софья по своему обыкновению, приехала верхом к заранее оговоренному месту встречи. Воронцов в этот раз был один. Накануне вечером Мария спрыгивая с лошади, повредила лодыжку, и больше не могла принимать участие в утренних прогулках. Строганов остался подле своей возлюбленной.

Не сговариваясь, Софья и Василий направили лошадей сторону леса, к пруду, где состоялась их первая встреча. Спешившись и оставив лошадей свободно бродить по берегу, влюбленная парочка устроилась под старой ивой. Василий присел, опираясь спиной о толстый ствол, девушка примостилась рядом, положив голову ему на плечо. От воды поднимался туман, парило, серое небо с низко нависшими тучами, грозило обрушиться на землю проливным дождем. Князь глубоко вздохнул, вдыхая тонкий цветочный аромат, исходивших от ее волос, сердце забилось с удвоенной силой, желание стиснуть девушку в крепком объятии сводило с ума. Так бывало всякий раз, когда она находилась так близко к нему. Он стиснул зубы, силясь обуздать в себе этот порыв. Это было и мукой и наслаждением одновременно. Если так пойдет и дальше, то до окончания сезона, он за сохранение своего разума не ручается, усмехнулся Воронцов.

Вдали раздался отдаленный раскат грома. Софья шевельнулась в его объятьях.

- Нам пора, будет ливень, - вздохнула она, отнимая голову от его плеча.

- Успеем, - касаясь легким поцелуем бархатистой кожи на щеке, ответил он.

Ему хотелось оставаться здесь как можно дольше.

Первые крупные капли упали с небес, взрывая зеркальную гладь воды, зашумели в листве над ними. Князь поднялся, и протянул руку своей спутнице, помогая подняться на ноги.

- Вот теперь пора, - усмехнулся он.

Софья покачала головой.

- Не успеем, Ваша светлость. Я знаю, где можно укрыться.

Развернув гнедого, она направила его вглубь леса. Воронцов последовал за ней. Дождь усиливался, поднимался ветер, превращая летний ливень в бушующую стихию. Шумела листва, холодные струи воды с разверзнувшихся небес хлестали по плечам и спине. Когда они достигли небольшого заброшенного домика на окраине лесной поляны, оба вымокли до нитки. Софья дрожала как осиновый лист. Василий, взяв поводья обоих жеребцов, завел их под крохотный навес. С прохудившейся крыши лилась вода, но это было хоть какое-то укрытие для них. В домике было значительно суше. Единственное маленькое оконце почти не пропускало свет сумрачного ненастного дня. Соня подошла к небольшому деревянному сундуку, стоящему около стены и извлекла из него лоскутное одеяло. Она сама привезла в этот домик некоторые вещи. Девушке нравилось считать, что у нее есть собственное маленькое тайное убежище. Но сейчас она была здесь не одна. Воронцов с удивлением осматривал их временный приют.

- Чей это дом? – спросил он ее.

- Я не знаю, - ответила Софья. Голос вибрировал от пронзающей все тело дрожи.

- Да ты совсем замерзла, - Василий подошел к ней и обнял дрожащие плечи.

Князь отстранился, снял мокрую рубашку.

Софья расширившимися глазами смотрела на его обнаженную грудь, покрытую курчавой порослью. Протянув руку, она коснулась его. Тонкие пальчики зарылись в шелковистых волосках, погладили упругие мышцы, задевая плоские соски. Воронцов со свистом втянул в себя воздух.

- Софи, ты с огнем играешь, - прошептал он.

Но ей хотелось прикасаться к нему, хотелось, чтобы он коснулся ее, познать, то наслаждение, о котором говорила Мария.

Под мокрой тканью отчетливо проступили сжавшиеся в тугие бутоны острые вершинки ее груди. Развернув ее к себе спиной, он стянул с нее рубашку и прижал к себе, согревая своим телом. Большие ладони гладили нежные плечи. Убрав мокрые пряди с ее шеи, Василий коснулся ее губами. Девушку пронзила дрожь, но уже не от холода. Ей стало жарко в его объятьях. Софья повернулась к нему лицом и сама обвила руками его шею, прижалась обнаженной грудью. Твердые горячие губы нашли ее мягкие и нежные.

Со сдавленным проклятьем он отстранился от нее и, схватив брошенное на лавку одеяло, завернул в него девушку.

- Я тебе не нравлюсь? - прошептала Софья.

- Глупышка, - усмехнулся князь, - Нравишься, очень нравишься.

Подняв руку, она провела ею по мокрым густым волосам.

- Тогда не останавливайся, - услышал он ее тихий голос, - Ты ведь не передумал еще жениться на мне?

Скинув одеяло, она расстегнула пояс своих бриджей стащила их с длинных ног, представ перед ним совершенно обнаженной. Она была само искушение.

- Боже, Софи, ты не знаешь, о чем просишь меня, - со стоном выдохнул он.

- Но хочу узнать, - улыбнулась она, делая шаг к нему.

Подняв лоскутное одеяло, она небрежным движением накрыла им соломенное ложе на деревянном топчане. Подхватив ее на руки, Василий вместе с ней опустился на него.

- Я хочу видеть тебя, - попросила Софья.

Князь усмехнулся, но поднявшись, разделся перед ней. Она потянулась к нему, прикасаясь, изучая. Воронцов закрыл глаза, позволяя ей касаться его так, как она хотела. Ощутив ее руку на своем естестве, он вздрогнул и перехватил тонкое запястье.

- Не сейчас, любовь моя.

Опрокинув ее на спину, он прошелся губами по ее шее, спустился ниже, захватывая в сладкий плен, одну из темных вершинок. Неведомые ранее ощущения, нахлынули на нее, заставляя выгибаться ему навстречу. Чуткие пальцы скользнули к темному треугольнику волос, раздвигая нежные складочки, поглаживая самое чувствительно местечко. Воронцов ловил губами тихие стоны наслаждения. Желание, кипевшее в крови, стучало в висках, выступило испариной на груди, над верхней губой. Он сдерживался из последних сил, полагая, что сможет удержаться от соблазна. Но у Софьи были другие планы.

Обвив руками широкие плечи, она приподнялась, прижимаясь к нему, касаясь припухшими губами его подбородка, скользя ими по сильной напряженной шее. Василий сдался. Приподнявшись над ней на вытянутых руках, он вторгся в девственное лоно. Софья вскрикнула, испытав краткий миг боли. Он замер, давая ей возможность привыкнуть к незнакомым ощущениям. Это была агония, пытка, стиснув зубы, он осторожно, чтобы не причинять лишней боли, двинулся в ней. Девушка приподняла бедра, позволяя ему погружаться все глубже и глубже в ее тело. Закусив нижнюю губу, чтобы удержать рвущиеся из груди стоны, Соня выгибалась под ним, подстраиваясь под его ритм. Что-то скручивалось в горячий узел в ее теле в том месте, где они соприкасались друг с другом, сводило с ума, требовало высвобождения. Напряжение нарастало и, наконец, взорвалось ослепительной вспышкой. Девушка застонала, впиваясь тонкими пальцами в широкие плечи. Василий в последний момент выскользнул из нее, излившись на пол.

- Я люблю тебя, - прошептала она.

- Софи, сердце мое, - целуя ее закрытые веки, высокие скулы, припухшие губы, шептал Воронцов, - Мы всегда будем вместе.

Софья уснула в крепких объятьях под шум дождя и ветра бушевавшего снаружи. Князь не спал, лежа рядом с ней и прижимая к себе нежное стройное тело. Он прислушивался к ее тихому дыханию, вспоминая признание, сорвавшееся с ее губ в момент наивысшего наслаждения. В душе теснилась нежность. Так хорошо, как сейчас, ему не было никогда.

Глава 7

Дождь закончился, оставив после себя раскисшую землю и запах влаги. В рваных просветах облаков проглядывало вечернее солнце, окрашивая небосвод во все оттенки красного от пурпурного до нежно-розового. Лошади скользили копытами на лесной тропе, но влюбленные никуда и не спешили. Доехав до развилки дороги, они остановились. Воронцов поймав руку Софьи, поднес к губам тонкое запястье, запечатлев поцелуй на ее ладони.

- Я буду считать часы до нашей следующей встречи, - улыбнулся он.

Сердечко сладко заныло в груди от этих его слов и пристального, пронизывающего насквозь взгляда темных глаз.

- Я тоже, Ваша светлость, - тихо ответила Соня.

Развернув гнедого жеребца в сторону усадьбы она, не оглядываясь, поспешила к дому. Василий еще долго смотрел ей вслед, до тех пор, пока всадница и лошадь не скрылись за воротами усадьбы. Вздохнув, он тронул с места Демона, который все это время беспокойно гарцевал на месте. По дороге в имение он снова и снова перебирал в памяти драгоценные воспоминания о мгновениях, проведенных с синеглазой колдуньей в заброшенном домике на окраине уединенной лесной поляны.

Какого черта, он согласился с этим ее условием. До конца сезона долгих полгода. Как он проживет их, не имея возможности держать ее в объятьях каждую ночь.

Спустившиеся сумерки окутали полумраком окрестности. Софья завела в конюшню жеребца и передавала поводья конюху. Войдя в дом, она поняла, что у них гости. Прислуга сбилась с ног. Из малого салона доносился громогласный голосок младшей сестры графа Орлова, вдовствующей баронессы Аракчеевой Натальи Александровны. Тетушка командным тоном отдавала приказания, приводя челядь в состояние близкое к панике.

Сонечка быстрым шагом прошла в комнату, и, подбежав к баронессе, стиснула престарелую родственницу в объятьях.

- Тетушка, милая, как же я рада Вас видеть, - улыбнулась девушка.

- Софья Алексеевна, где Ваши манеры?! Бог мой, голубушка, что это на тебе надето?! Стоило мне оставить тебя своим вниманием, и ты опять вернулась к прежнему образу жизни, - проворчала Наталья Александровна, подставляя для поцелуя щеку, - Ну ничего, через три дня мы едем в столицу, там я уж возьмусь за тебя как следует.

- Через три дня? – сникла Софья.

- А как ты думала, душа моя?! У нас с тобой несметное количество дел. Один только новый гардероб к сезону чего стоит! – нахмурилась пожилая дама.

Слова Натальи Александровны означали, что с Воронцовым она сможет теперь увидеться только в столице. После ужина девушка прошла в кабинет графа и написала короткое письмо Василию.

«Ваша светлость, я с сожалением сообщаю Вам о своем скором отъезде. Более мы не сможем с Вами увидеться до начала сезона. Я буду с нетерпение ждать нашей следующей встречи. Всегда Ваша, Софи».

Подождав, когда высохнут чернила, она задула свечи в канделябре и, забрав с собой послание, удалилась в свою спальню.

Последующие три дня прошли в бесконечной суете, которая всегда сопровождала любое перемещение баронессы Аракчеевой. Софья так и не успела отправить свое коротенькое письмо князю Воронцову.

Василий каждое утро приезжал на место встречи, но Сонечка так и не появилась. Воронцов недоумевал, что случилось. Может быть, он напугал ее? Может близость с ним оказалась ей неприятна? На четвертый день, прождав ее у пруда все утро, князь решился приехать в имение графа Орлова. Он хотел получить ответы на свои вопросы, неизвестность сводила с ума.

В усадьбе его встретил только Владимир Александрович. Оказалось, что Софья вместе с его младшей сестрой отбыла в столицу, дабы заняться подготовкой к последующему сезону.

Василий был разочарован, но виду не подал. Вернувшись в имение, в дурном расположении духа, он заперся в кабинете, но вскоре к нему присоединился барон Строганов.

Никита Александрович был мрачнее тучи.

- Что у тебя-то стряслось? - вздохнул Василий, наполняя второй стакан лучшим бренди из своих запасов для Строганова.

- Мари, хочет уйти от меня, - ответил Никита и залпом опрокинул в себя обжигающий алкоголь.

- И что тому причиной? – поинтересовался Воронцов.

- Говорит, что я должен жениться, чтобы появился наследник, - мрачно сказал Строганов.

- Но она права. Рано или поздно Ваши отношения все равно бы закончились, - пожал плечами Василий, - Ты это знаешь не хуже меня.

- Мне никто кроме нее не нужен, - в отчаянии ответил Никита, откидываясь на спинку кресла и закрывая рукой глаза.

- Она может и дальше оставаться твоей любовницей, после того, как ты женишься, - ответил князь.

Воронцов на самом деле не видел здесь никакой проблемы.

- Она не хочет более оставаться со мной.

- Зря ты, приятель, вольную ей отписал.

Никита сверкнул зелеными глазами в сторону Воронцова.

- А ты бы смог насильно удерживать ту, которую любишь больше жизни? – спросил он.

Князь задумался. А смог бы он насильно удержать подле себя Софью? Настоять на немедленной женитьбе, поступить вопреки ее желанию. Василий отрицательно качнул головой.

- Нет, наверное, но мне сложно судить об этом. Моя разлука с Софи временна.

Мария тем временем, после разговора с Никитой, закусив губу, чтобы сдержать рыдания, собирала свои вещи. Она еще не знала, куда поедет, но это было не столь важно для нее в настоящий момент. Выкупив ее у прежнего хозяина, Строганов сразу отписал ей вольную, и она фактически была свободной. Но как найти в себе силы уйти от того, кто является смыслом твоей жизни. Неделю назад, она обнаружила, что зачала ребенка от Никиты, а это значит, что узнав об этом, он никогда не расстанется с ней и не женится на другой женщине, чтобы продолжить род. Баронесса несомненно обвинит во всем только ее. Поэтому Маша решила уйти сама, пока Строганов ничего не узнал о грядущем отцовстве.

Ей пришла мысль, что она могла бы попросить пристанища у Софьи, пока не сможет как-нибудь устроиться. За те два года, что они были вместе, Строганов буквально осыпал ее драгоценностями. Продав их, она сможет прожить относительно спокойно лет пять, а потом можно притвориться вдовой и устроиться гувернанткой. Французским она владела в совершенстве, так что придуманный ею план был вполне осуществим.

Никита почти всю ночь провел в кабинете Воронцова, прикончив оставленный ему гостеприимным хозяином графин. Под утро он ввалился в спальню, которую занимала Мария. Бедную девушку в этот момент рвало над фарфоровым горшком.

- Мари, милая, тебе плохо? – бросился к ней Никита, падая рядом с ней на колени.

Хмель выветрился из головы, едва он заметил ее бледность, темные круги под глазами и припухшие от горьких слез веки.

- Ничего страшного, - отдышавшись, ответила она, - Это скоро пройдет.

Она взглянула в столь любимое лицо и виновато опустила глаза. Строганов ощутил, как забилось в груди сердце, когда до него дошел смысл произошедшего.

- Родная, сердце мое, это ведь то, о чем я подумал? Ты поэтому захотела уйти от меня? – прижимая ее к себе, спрашивал Никита.

- Прости меня, - прошептала Маша.

- Глупая, моя девочка, я теперь самый счастливый человек на земле! – заглядывая ей в глаза, ответил он, - Мы непременно поженимся. Мне совершенно все равно, что на это скажут. Господи, спасибо тебе, - прошептал он, поднимая кверху взгляд.

- Но твоя матушка…, - начала было Мария.

- Если моя мать будет против, это только ее проблемы. Обещаю тебе, душа моя, я не дам тебя в обиду кому бы то ни было, даже собственной матери.

Глава 8

Софья первый раз посещала столицу. Петербург поразил ее своим великолепием и роскошью. Ее восхищало все: ширина его площадей, красота и простор набережной. Начало сентября выдалось теплым и солнечным, отчего парки столицы приобрели особую прелесть. Мягкое и теплое солнышко пронзало своими лучами местами уже начавшую желтеть листву, создавая на аллеях причудливый узор.

Бесконечной круговертью все завертелась вокруг нее: примерки у модистки, визит к шляпнице и к галантерейщику, ленты, кружева, перчатки. Иногда после каждого суматошного дня ей начинало казаться, что баронесса задалась целью свести ее с ума.

- О боже! – в сердцах воскликнула она, когда привезли очередную партию покупок, - Мне никогда не сносить всего этого.

- Милая, уверяю тебя, все это нам понадобиться. Ты не можешь появиться в свете в одном и том же платье более двух раз, - улыбнулась Наталья Александровна.

- Это безумное расточительство, - развела руками Софья.

- Таковы правила, - ответила баронесса.

Ближе к вечеру, когда ее тетушка, наконец, сжалившись над ней, отпускала ее, девушка с удовольствием гуляла в Александровском саду в компании своей родственницы.

В одну из таких прогулок она встретила Воронцова в компании Никиты и Марии, которые также возвратились в столицу.

Она заметила, как вспыхнули радостью его глаза при виде ее. Василий отвесил ей и баронессе учтивый поклон, коснулся легким поцелуем протянутой руки баронессы и выразил надежду на скорую встречу на первом в этом сезоне балу в доме Дашковых.

Встреча была мимолетной, но Софья была ей несказанно рада. Он не забыл ее, думал о ней, скучал. Все это она прочла по его взгляду, направленному на нее. По тому, как он задержал ее руку, затянутую в шелковую перчатку, в своей намного дольше, чем то позволяли приличия, как слегка сжал тонкие пальчики, прощаясь с ней и ее теткой.

Вечером, когда она уже готовилась ко сну, к ней в спальню тихонечко постучалась горничная. Войдя, девушка, сделав книксен, передала ей сложенный вчетверо лист бумаги. Софья жестом отпустила прислугу и торопливо развернула послание. Сердце не обмануло ее. Записка была от Воронцова.

«Софи, любовь моя, мои дни без Вас пусты и бессмысленны. Я не могу не думать о Вас, желая встречи с Вами. Мне не должно поступать подобным образом, но я буду ждать Вас сегодня на углу дома Вашей тетки до полуночи. Василий.»

Софья торопливо вышла из спальни и, спустившись в холл, перевела взгляд на часы. Полчаса до полуночи. Подхватив юбки, он взлетела по лестнице в свою комнату. Достав из шкафа первый попавшийся плащ и закутавшись в него, крадучись выскользнула из дома с черного хода. На углу дома стоял экипаж с гербом князя Воронцова. Девушка с бешено бьющимся сердцем подошла к нему. Тот час дверца распахнулась. Василий протянул ей руку, помогая забраться в экипаж.

- Ты пришла, - прошептал он, покрывая быстрыми поцелуями ее лицо, стискивая ее тонкие пальчики в своих руках, - Боже, как я скучал.

- Я не могла не прийти, - ответила она.

Экипаж тронулся с места.

- Куда мы направляемся, Ваша светлость, - встревожилась Соня.

Одно дело, тайное свидание с мужчиной около дома, совсем другое, отправиться с ним куда-то посреди ночи.

- Не бойся, душа моя. Я никогда не обижу тебя, - ответил князь, привлекая ее к себе, - Мы едем ко мне. Я верну тебя домой еще до рассвета.

Сонечка вздохнула и положила голову на его широкое плечо. Совершенно очевидно, что она сошла с ума. Уехать из дому с мужчиной тайком, ночью, пусть даже этот мужчина ее жених. Но как, же ей хотелось снова вкусить его поцелуев, ощутить под своими руками сильное тело, услышать жаркий шепот в момент близости. Он разбудил в ней страсть и сейчас, эта страсть требовала выхода.

Они словно парочка нашкодивших отроков пробрались тайком в его покои. Василий сдавлено чертыхался, путаясь в крючках, завязках и пуговицах на ее одежде, когда они, наконец, оказались в его спальне. Софья с упоением гладила широкие обнаженные плечи, пока князь сражался со шнуровкой на ее корсете. Избавив ее от одежды, Воронцов подхватил девушку на руки и осторожно опустил на прохладные простыни, обвел жарким взглядом, прекрасное обнаженное тело.

- Мы теперь любовники? – тихо спросила она.

- Да, душа моя, но недалек тот день, когда я смогу назвать тебя свое супругой, если ты, конечно, не передумала и не решила прекратить мои мучения, объявив о помолвке, - отозвался Василий, опускаясь на постель подле нее.

С Софьей он ощущал себя неопытным юнцом. Никогда еще он так не торопился и не был таким неловким с предметами дамского туалета. Мысли сбивались и путались, оставалось только всепоглощающее желание обладать ей. Он со стоном прильнул к ее губам, сминая их страстным поцелуем. Его руки нетерпеливо скользили по бархатистой коже. Соня пылко отвечала на его ласки, в нетерпении изгибаясь в крепких объятьях.

- Не могу больше ждать, - прошептал князь, входя в нее.

Он двигался в ней сильными и быстрыми движениями, ощущая, как она выгибается ему навстречу, как тонкие пальчики впиваются в мышцы у него на спине. Сердце билось неровными толчками, убыстряя свой ритм. Закружилась голова, когда он почувствовал, как сжались стенки лона Софьи и излился в тесные глубины. Воронцов упал рядом с ней, с трудом переводя дыхание.

- Прости меня, любимая, не сдержался, - прижимая девушку к себе, произнес он.

- Я согласна объявить о помолвке, - прошептала Софья, когда к ней вернулась способность говорить.

Она ласковым движением коснулась его лица, проводя подушечками пальцев по щеке, высокому лбу, твердому подбородку. Поймав ее руку, князь, коснулся поцелуем тонкого запястья.

- В октябре моя мать дает бал, - ответил Василий, - Я попрошу ее объявить о нашем решении во время бала.

- Мне пора, - поднимаясь на постели, улыбнулась Софья, - Скоро рассветет, меня хватятся.

Воронцов поднялся, помог ей одеться. Когда любовники прощались у дома баронессы Аракчеевой, серый предрассветный сумрак уже рассеял мрак Петербургских улиц. Соня, тихо отворила заднюю дверь, и, сняв туфли, в одних чулках, прокралась в свою спальню. С трудом избавившись от платья и корсета, она рухнула на мягкие подушки и забылась глубоким сном. Даже во сне улыбка не сходила с ее слегка припухших от неистовых поцелуев любовника нежных губ.

Утром горничная, войдя в спальню молодой хозяйки, увидела одежду грудой сброшенную на полу. Во сне девушка перевернулась, и тончайшая сорочка сползла с округлого плечика, обнажив след от страстного поцелуя. Девица хмыкнула и поспешила на кухню, поделиться новостью с кухаркой.

Глава 9

Никита Александрович Строганов ранним сентябрьским утром завтракал в компании своей матушки вдовствующей баронессы Строгановой Ольги Петровны. Ольга Петровна никак не могла взять в толк, с чего это ее единственный отпрыск изъявил желание почтить ее столь ранним визитом. За трапезой Никита был непривычно задумчив. Он не знал с чего начать разговор со своей властной маменькой. Но баронесса завела разговор о женитьбе сама.

- Никита, - обратилась она к сыну, - Вы не молодеете с годами. Вам уже тридцать будет в будущем году. Не пора ли подумать о жене и наследниках?

Строганов поперхнулся горячим чаем.

- Маменька, но нельзя же вот так сходу. Вообще-то я и приехал сегодня к Вам, чтобы поговорить об этом.

- Неужели, Вы, наконец, одумались, сын мой, и решили завязать с этой девкой.

Никита отрицательно покачал головой.

- Я женюсь на Мари.

Услышав такую новость, баронесса схватилась за сердце.

- Чем скажи, я заслужила такое?! – театрально всплеснула руками Ольга Петровна, - Мой единственный сын собирается жениться на крепостной!

- Мари свободный человек, - процедил сквозь зубы Никита, - Я своего решения не переменю.

- Одумайся, - сердито поджав губы, произнесла баронесса, - Ты хоть понимаешь, скольких мужчин она познала, прежде чем ты выкупил ее? Это будет самый настоящий скандал!

- Мари ждет от меня ребенка! – неожиданно вспылил Никита, - И я хочу, чтобы мой наследник родился в законном браке или я не женюсь вообще.

Ольга Петровна тяжело вздохнула.

- Когда Вы планируете венчание? – смиряясь с решением сына, спросила баронесса.

- Через две недели, - ответил Строганов, - Я так понимаю, маменька, Вы даете нам свое благословение?

- Вы не оставили мне выбора, - вздохнула она.

- Спасибо, маменька, - Никита порывисто поднялся со своего места, и коснулся поцелуем щеки матери.

Строганов возвращался домой в приподнятом настроении. Он не ожидал, что мать так легко сдастся. Безусловно, она будет придираться к Маше по каждому мелкому поводу, напоминая той о ее низком происхождении. Но у Ольги Петровны была одна замечательная черта характера: она никогда не обсуждала дела семейные на людях, и скорее перегрызет горло, любому, кто посмеет в обществе дурно отозваться о ее невестке, кем бы она ни была. Поэтому Никита очень рассчитывал на ее поддержку, и добившись согласия, был очень доволен собой.

Сегодня вечером ожидался грандиозный бал – открытие сезона в доме князя Дашкова. Как и все девушки, которые впервые выходили в свет в этом году, Софья очень волновалась и от беспокойства не находила себе места. Когда пришла пора переодеваться, она уже готова была отказаться от поездки, и только строгий выговор тетки помог ей взять себя в руки и унять охватившую ее нервозность.

Стоя перед зеркалом в спальне, она обозревала величественную красавицу, которая отражалась в нем. Неужели это она, удивлялась Соня. Белое атласное платье, перехваченное в талии ярко-синей лентой, в тон ее глазам, удивительно шло ей, прекрасно оттеняя золотистый загар приобретенный девушкой за лето. И хоть в моде была бледная молочно-белая кожа, Сонечка смотрелась куда эффектнее любой жеманной барышни. Девушка повернула голову, отчего в ушах закачались жемчужные сережки. Густые черные локоны были уложены в высокую прическу, перехваченные жемчужной ниткой пряди свободно вились кольцами по спине. Наталья Александровна одобрительно улыбаясь, разглядывала свою подопечную. В дверь комнаты постучали. На пороге возник лакей, и с поклоном передал Софье небольшую шкатулку обитую синим бархатом.

- Только что привези, просили передать барышне, - кланяясь, произнес он.

Девушка в волнении открыла подарок. На черном бархате, внутри шкатулки переливаясь всеми цветами радуги, лежало бриллиантовое колье и серьги.

- Боже, - выдохнула Софья, осторожно вынимая украшение.

Наталья Александровна покачала головой.

- Сонечка, дитя мое, негоже принимать такие подарки от мужчины, если он не твой муж или отец, - заметила баронесса.

- Тетушка, это Воронцов прислал, - улыбнулась Соня, - Василий Андреевич еще летом сделал мне предложение, и я ответила согласием.

- Вот как! – удивленно подняла брови Наталья Александровна, - Стало быть, Василий Андреевич твой жених? Признаться, дорогая, ты знатную партию отхватила.

Соня зарделась как маков цвет.

- Мы собираемся объявить о помолвке, когда его матушка будет давать бал в его доме.

- Ты уже знакома с княгиней? – спросила баронесса.

- Нет еще, - смутилась Соня.

- Ой, детка, княгиня Воронцова, как свекровь не подарок, - сочувственно вздохнула Наталья Александровна, - Но будем надеяться, что ты ей понравишься, и все будет хорошо.

Сонечка вынула из ушек жемчужины, и вдела в них бриллианты. Наталья Александровна помогла ей застегнуть колье.

Накинув на плечи ротонду из голубого бархата, отороченную мехом горностая, Софья, опираясь на руку барона Аракчеева, сына Натальи Александровны, села в ожидавший их экипаж. Николай Сергеевич с восторгом оглядел свою племянницу.

- Сонечка, боюсь, мне придется отгонять от Вас поклонников, - усмехнулся он.

- За тебя это сделает Воронцов, - проворчала баронесса, усаживаясь напротив них.

- Воронцов?! - вскинул бровь Николай Сергеевич.

- Василий Андреевич у нас в женихах с лета числиться, - пояснила она.

Софья входила в зал в сопровождении своего родственника. От количества приглашенных захватывало дух. Молоденькие девушки, чей дебют состоялся сегодня, с интересом уставились на нее. Она так разительно отличалась от них. Сонечка улыбнулась. Ей очень хотелось подружиться с этими барышнями, которые так же как она сегодня впервые вышли в свет. В ответ на ее улыбку, одна из девиц, дочь князя Дашкова, в чей дом их пригласили сегодня, бросила в ее сторону презрительный взгляд. Повернувшись к своим подружкам, она довольно громко, так что это слышали все, кто находился от них на расстоянии десяти шагов, произнесла театральным шепотом, прикрывая веером ехидную улыбку:

- Вы уже слышали, что внучка графа Орлова – любовница его светлости князя Воронцова?

Девушка вспыхнула. Выступивший на щеках румянец выдал ее с головой. Отступив за спину своего дяди, барона Аракчеева, Соня готова была провалиться сквозь землю. В этот самый момент к ним подошел и сам Воронцов. Девушка приветствовала его довольно сухо, ей не хотелось давать новую пищу для сплетен, так, что со стороны это выглядело так, что они едва знакомы.

Василий Андреевич в ответ на ее сухое приветствие удивленно приподнял густую бровь, но ничего не сказал. Возможность поговорить им представилась только во время танца. Через некоторое время, дабы соблюсти приличия, он пригласил Софью на тур вальса. Официально на придворных балах этот танец находился под запретом, но на частном собрании, коим являлся бал в доме князя Дашкова, этому запрету не предавали такого значения. Кружа в вальсе свою партнёршу, князь сгорал от любопытства, чем вызван такой холодный прием. Девушка надела, подаренные им украшения, но почему-то была с ним холодна, даже тени улыбки не мелькнуло на прекрасном лице.

- Софи, сердце мое, я Вас чем-то обидел? – задал вопрос Василий.

- Ах, дело не в Вас, Ваша светлость, - ответила Софья, потупив взгляд синих глаз, - Кто-то распустил слух, что я Ваша любовница.

Воронцов тихо чертыхнулся.

- Не думай об этом, через две недели мы объявим о помолвке, и это заткнет рты всем сплетникам.

- Хорошо, если так, - печально вздохнула Софья.

Княгиня Головина, также присутствовавшая на этом блестящем собрании, затаив глухую злобу пристально следила за скользящей по паркету парой. В голове вдовушки, уже сложился план, как отомстить Софье, и прибрать к рукам Воронцова. Оставалось только додумать детали. На бал к Воронцовым ее не пригласили, но вот ее нынешний любовник князь Любомирский такой чести удостоился. Елизавета Михайловна рассчитывала, что сможет присутствовать там в качестве его подруги.

Глава 10

Ах, каким горьким поражением обернулся для Сонечки предполагаемый триумф. Где бы она ни появлялась, всюду ее сопровождали насмешки и шушуканье за спиной. Как же больно было осознавать, как может быть жесток свет, к той, что, по мнению, его представителей оступилась. Как больно могут ранить слова, сказанные вполголоса за спиной. Несколько раз кое-кто из молодых повес отважился сделать ей совсем нелестное предложение. Приняв неприступный вид, она гордо прошествовала мимо наглецов с высоко поднятой головой, хотя в душе она готова была разрыдаться. Софья побоялась рассказать Василию, о том, что происходит. Зная бешеный нрав князя Воронцова, от него можно было ожидать действий весьма недвусмысленного характера. Она предпочла молча проглотить оскорбление.

Девушка отважилась принять еще парочку приглашений, но везде ее ждал один и тот же результат. Присутствие же подле нее князя, только усугубляло и без того ее непростое положение. Конечно, никто не решался злословить в ее адрес, когда рядом находился Воронцов, однако это давало новую пищу для сплетен. Никто более уже не сомневался в том, какие отношения связывают светлейшего князя и наследницу графа Орлова. Смирившись с происходящим, Соня больше не предпринимала попыток как-то реабилитировать себя.

Только однажды, сидя у себя в спальне, она закрыла лицо руками, и горько разрыдалась.

- Господи, я сама во всем виновата, я сама погубила себя, собственными руками, - худенькие плечи вздрагивали от раздирающих душу рыданий.

Наталья Александровна присела на кровать рядом с ней и обняла ее обеими руками.

- Не плач, детка. Князь любит тебя и не оставит. А когда ты выйдешь за него замуж те, кто надсмехался над тобой, будут искать твоего внимания и благосклонности, - гладила она роскошные кудри своей воспитанницы.

- Тетушка, милая, я, наверное, распутная девица, - вскинула на нее заплаканные глаза Соня.

- Нет, нет, душа моя. Даже не думай об этом. Просто ты полюбила и не смогла удержаться от соблазна. Но сейчас самое главное, подготовиться к балу в доме Воронцовых и познакомиться с княгиней, - попыталась она ее ободрить.

Наталья Александровна задумалась. Она не хотела пугать Софью еще больше. Вряд ли мать Василия Андреевича с благосклонностью воспримет в качестве своей невестки девушку с запятнанной репутацией и здесь вся надежда оставалась только на князя. Василий Андреевич обладал нравом не менее упрямым, чем у его матушки. Только бы он не отступился от своего слова.

Конечно, девушка сама виновата, думала баронесса, но здесь есть доля и ее вины. Как старшая родственница, она должна была поговорить с ней, предостеречь от опасностей, которые таит в себе безрассудное влечение к мужчине. Как же она с самого начала не заметила… Но теперь то поздно горевать, слезами горю не поможешь. Нужно действовать. Только замужество может спасти Софью от окончательного падения в глазах света.

Елизавета Михайловна Головина, стоя перед зеркалом в своей спальне в одной тончайшей шелковой сорочке расчесывала роскошные локоны цвета спелой пшеницы. Красавица была не одна. Любомирский Андрей Петрович развалившись на широкой кровати, наблюдал за этим действом из под полуопущенных густых ресниц. Лиза обернулась к нему, и с усмешкой глянула в глаза своего любовника. Не просто так он сегодня нанес ей визит в столь поздний час. Любомирский снова проигрался в пух и прах и пришел снова просить ее уплатить за него карточный долг. Головиной пришла в голову очень вдохновившая ее мысль.

- Андрей Петрович, а Вы не подумывали о том, чтобы жениться на богатой наследнице? – задала она вопрос, - Это бы решило разом все Ваши проблемы.

- Ах, Елизавета Михайловна, Вы право смеетесь надо мной, - ухмыльнулся Любомирский, - Я дважды просил Вашей руки и оба раза Вы мне отказали.

- Я слишком хорошо Вас знаю, - рассмеялась княгиня, - Чтобы попасться на эту удочку. Речь в данном случае не идет обо мне, - коварно улыбнулась Елизавета, - Я говорю о внучке графа Орлова, Софье.

- Это та девица, которая по слухам является любовницей Воронцова? – удивленно протянул князь.

- Ну, и что? – пожала округлыми плечиками Головина, - Какая Вам разница? Размер ее приданного компенсирует любые недостатки.

Любомирский задумался.

- А, знаете, Ваша светлость, это не плохая идея, - задумчиво протянул он, - Но вдруг она мне откажет?

Княгиня усмехнулась.

- Главное скомпрометировать ее в глазах Воронцова, а остальной свет и так уже отвернулся от нее, - обнимая его за шею, и подставляя губы для поцелуя, томно проворковала она.

- Но как?! – заинтересовался Андрей Петрович.

- О, предоставьте это мне. Вам лишь останется неукоснительно следовать моим советам, - выдохнула Елизавета ему в губы.

- Вы коварная женщина, Елизавета Михайловна, - усмехнулся Любомирский, заключая ее в объятья.

За два дня до планируемого бала Василий сам приехал за Софьей, чтобы отвезти ее к своей матери. Знакомство состоялось. Внешне княгиня Воронцова ничем не выдала своего отношения к вероятной невестке. Она была приветлива и добросердечна. Сонечка немного оттаяла в ее обществе после того, как весь высший свет, отверг ее. Только Василий на протяжении всего визита оставался напряжен. Он слишком хорошо знал свою мать и по малейшему изменению интонации ее голоса, мог определить в каком она настроении. Его опасения оказались не напрасны.

Стоило только девушке покинуть его дом, как княгиня, высказала сыну, все, что думает о его невесте.

- Ваша светлость, - начала Анна Николаевна, - Девушка, безусловно, очень красива, и недурно воспитана, но есть один недостаток, который перечеркивает все ее достоинства. То, что осталось от ее репутации не позволяет мне считать ее достойной для Вас партией.

Василий гневно сверкнул темными очами.

- Маменька, я не спрашиваю Вашего мнения, я ставлю Вас перед свершившимся фактом. Софья станет моей женой с Вашим благословением или без оного. К тому же, в том, что случилось, виноват только я один. Это я потерял голову и осторожность, что и привело к столь плачевным результатам.

Анна Николаевна недовольно нахмурилась.

- Стало быть, это Ваше последнее слово.

- Совершенно верно, Ваша светлость, - ухмыльнулся Василий.

- Что ж, быть посему. Но думаю, Вы еще не раз пожалеете о своем решении, - пожала плечами княгиня, - Я сделаю, как Вы просите.

Глава 11

День выдался ненастным. С утра накрапывал мелкий дождик, который после полудня усилился. Софья стояла около окна и смотрела как сорвавшийся с цепи ветер, гонит по небу низкие свинцовые тучи. Неспокойно было на сердце. Несмотря на то, что мать Василия сделала все возможное, чтобы сегодняшний вечер прошел для нее с наименьшими потерями, от чего-то становилось страшно. Какое-то дурное предчувствие не давало ей покоя. Она поделилась своими опасениями с теткой, но Наталья Александровна, занятая подготовкой к предстоящей помолвке, только отмахнулась от нее.

- Пустое это, Соня. Погода что ли на тебя так действует?

- Да нет же, тетушка. Чувствую нехорошее что-то сегодня случиться.

Баронесса внимательно взглянула в глаза Софьи, и только покачала головой. Пусть говорили, что мать девушки была самой настоящей ведьмой, но она в эту чепуху не верила, однако какой-то червячок сомнения все же шевельнулся в ее душе. А что, если и Софье передалось что-то от Оксаны. Вспомнив жену покойного племянника, Наталья Александровна перекрестилась. Нехороший взгляд был у Оксаны. Смотрела, будто насквозь видела.

Вечером, Сонечка, одетая в платье из синего атласа и ротонду подбитую мехом соболя с помощью своего дяди барона Аракчеева уселась в поданный к дому экипаж. Девушка была молчалива и задумчива. Сегодня должна решиться ее судьба.

Воронцов встречал ее на крыльце своего дома. При виде его Софья попыталась улыбнуться. Василий подал ей руку, слегка сжал дрожащие пальцы, помогая выйти из экипажа, и провел в дом. Сегодняшнее собрание обещало быть многолюдным. Собравшиеся в доме князя гости были в предвкушении. Княгиня Воронцова специально заранее распустила слух, что собирается объявить о помолвке своего сына и Софьи Алексеевны Орловой.

Елизавета Михайловна тоже готовилась к предстоящему событию. Достав шкатулку, в которой она хранила свою переписку, княгиня придирчиво перебрала письма и записки Воронцова. Когда они только начали встречаться, и еще как-то соблюдали приличия, Василий частенько писал ей. Выбрав наиболее подходящую по ее мнению, Головина, спрятав ее в крохотный ридикюль, спустилась к ожидавшему ее Любомирскому. По дороге к дому князя Воронцова Елизавета Михайловна извлекла на свет божий маленький пузырек с темной настойкой, и протянула его Андрею Петровичу.

- Что это?! – повертев его в руках, осведомился князь.

- Настойка опия, - усмехнулась Елизавета, - Стоит Вам заставить ее выпить несколько капель и она станет послушной куклой в Ваших руках.

Любомирский покачал головой.

- Как же я ее заставлю? – неуверенно произнес он.

- Полно Вам, Андрей Петрович, она всего лишь слабая женщина, неужели Вам недостанет силы, - рассердилась Головина.

Входя в знакомый ей особняк, Лиза вздохнула. Она мечтала быть здесь хозяйкой. Если сегодня у нее все получится, недалек тот день, когда так и будет. Княгиня приветливо улыбнулась хозяину дома, который в ответ на ее приветствие лишь сухо кивнул головой. Ну, ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет, поджала губы она, глядя на то, как Воронцов нежно опекает Софью. Необходимо было отвлечь его во, чтобы то ни стало. Стиснув зубы и нацепив на лицо улыбку, она направилась прямиком к влюбленной паре.

- Василий Андреевич, Ваша светлость не уделите мне минуту внимания? – спросила Елизавета, беря его под руку и отводя в сторону.

- Слушаю Вас, Елизавета Михайловна, - отозвался Воронцов, с явной неохотой покидая Софью и выходя вслед за княгиней в открытые двери террасы.

- Ваша светлость, Вы совершаете огромную ошибку…, - начала княгиня.

- Позвольте мне самому решать, -усмехнулся Воронцов, перебив ее.

- И все же, прошу Вас, выслушайте меня…

- Я весь внимание, - ответил Василий, начиная уже терять терпение.

Софья с тревогой оглянулась. Прошло уже около десяти минут, как князь покинул ее. О чем он мог говорить со своей бывшей любовницей. В сердце змеёй шевельнулась ревность. Девушка пригубила вино из бокала и поставила его на стол. Обернувшись, она чуть было не вскрикнула. Прямо перед ней, как из под земли появился лакей и с поклоном вручил ей записку.

- Его светлость просили Вам передать, - произнес он, и удалился.

Оглянувшись по сторонам, Сонечка, зашла в арку и остановилась за шторой. Развернув послание она быстро пробежала его глазами.

«Сердце мое, я жду Вас в малом павильоне. Василий.» Было написано в ней четким размашистым почерком Воронцова. Софья тенью выскользнула в сад, и направилась в самую отдаленную и глухую часть сада. Девушка легко нашла летний павильон, который упоминался в записке князя. Отворив дверь, она вошла. В помещении было очень темно.

- Василий Андреевич, Ваша светлость, - позвала она дрогнувшим голосом.

В темноте вспыхнула свеча. Но отнюдь не Воронцова увидела она перед собой. Перед ее изумленным взором предстал князь Любомирский.

- Софья Алексеевна, какой приятный сюрприз, - протянул он, делая шаг ей навстречу.

Сонечка попятилась к двери, но не успела сделать и пары шагов, как оказалась в стальных объятьях Любомирского.

- Андрей Петрович, Ваша светлость, отпустите меня немедленно, - попыталась она оттолкнуть его.

- Куда ж Вы так спешите, - усмехнулся Андрей, - Мы ведь даже и поговорить то не успели.

- Я не понимаю, что здесь происходит, но уверяю Вас, что это какая-то ошибка.

- Никакой ошибки, драгоценная моя, - прошептал Любомирский, проводя губами по стройной шейке.

Девушка дернулась в попытке вырваться, но мужчина подхватил ее на руки, и швырнул на небольшой диванчик. Нависнув над ней, он широкой ладонью сжал тонкое горло. Софья жадно хватала воздух, как рыба, выброшенная на берег. В руках Любомирского появился крохотный флакон. Князь зубами вытащил пробку, и влил ей в рот несколько капель темного зелья. Горечь разлилась на языке. Господи, что это, мелькнуло в сознании Сони. Ее окутало какое-то странное состояние. Она все видела, и все понимала, но при этом не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Все вокруг происходило словно в тумане. Тело налилось свинцовой тяжестью, и совершенно ее не слушалось. Она ощущала, как Любомирский спустил с ее плеч платье, как коснулся бледных холодных губ поцелуем.

Воронцов в раздражении прервал поток красноречия княгини Головиной.

- Ваша светлость, это совершенно Вас не касается, - заявил он, - С чего вдруг такой интерес к личной жизни моей невесты?

- Конечно, это не мое дело, но Вы мне далеко не чужой человек, и как мне кажется, Софья Алексеевна, особа весьма аморального поведения, - опустив глаза, произнесла Елизавета Михайловна.

- Простите, Ваша светлость, но я должен вернуться, - Василий развернулся, чтобы уйти, но Лиза ухватила его за рукав редингота.

- Последнее одолжение, - потупив глаза, сказала она, - В наше последнее свидание в малом павильоне я оставила там свое колье с изумрудами. Не могли бы мы сейчас забрать его оттуда. Кто знает, когда я в следующий раз буду в Вашем доме?

- Хорошо, - выдохнул Василий.

Взяв княгиню под руку, он направился по дорожке сада к месту их тайных свиданий в прошлом.

Подойдя к цели, княгиня распахнула дверь, и сделав вид, что смутилась, повернулась на пороге.

- Ой, мы, кажется не вовремя, - прошептала она, глядя в глаза Воронцова.

Василий бросил мимолетный взгляд на парочку, сплетенную в тесном объятии на небольшом диванчике. Ему в глаза бросились темные локоны и ярко-синее платье женщины. Софья! Это было как удар ножа в спину. Сначала пришла злость, потом на смену ей, боль. Расширившимися глазами он смотрел, как другой мужчина ласкает его возлюбленную. В полумраке блеснули синие глаза, слабая полуулыбка тронула бледные губы.

В глазах Сони все расплывалось. Ей показалось, что она видит Воронцова. Хотелось закричать: помоги мне, забери отсюда, но она смогла только беззвучно прошептать его имя. Гнев и ярость в его глазах, сменились болью. Василий судорожно сжал ладонь в кулак. Темные глаза облили ее презрением. Глубоко вздохнув, он вышел, захлопнув дверь.

Вернувшись в дом, он, не замедляя шагов, прошел в свой кабинет. Налив из графина полный бокал бренди, осушил его несколькими глотками. На пороге появилась княгиня Воронцова.

- Василий, где Софья? Пора.

- Помолвки не будет, - прошипел князь, - Оставьте меня.

- Я не понимаю…, - начала было Анна Николаевна.

- Маменька! Просто оставьте меня сейчас или я за себя не ручаюсь! – грохнул кулаком по столу Василий, задыхаясь от нахлынувших на него эмоций.

Глава 12

Спектакль окончен. Любомирский отстранился от Софьи. Он был напуган. Дыхание девушки было поверхностным, прекрасные синие глаза закатились, по лицу разлилась мертвенная бледность. Андрей Петрович пребывал в растерянности. Он совершено не знал, что ему делать с ней. На пороге павильона возникала женская фигура. Приглядевшись повнимательней, Любомирский различил княгиню Головину.

- Елизавета Михайловна, боюсь, что я перестарался, - испуганно произнес он.

- Возьмите себя в руки. Она придет в себя очень скоро, - отчитала его княгиня.

- И что мне дальше делать?

- Забирайте ее и увозите к себе, а уж я позабочусь, чтобы весь Петербург узнал, где и с кем проводит ночи невеста князя Воронцова, - усмехнулась Елизавета.

Подхватив бесчувственную девушку, Любомирский вместе со своей ношей направился к своему экипажу. Положив ее на сидение, он снял свой редингот, и заботливо укрыл ее. В середине октября ночью было уже довольно холодно, а Софья и так была холодна как лед.

Утром Соня открыла глаза. Утренний свет взорвался пульсирующей болью в висках. Девушка снова зажмурилась. Она почувствовала, как ее замутило. Опираясь на руки, она осторожно приподнялась. Головокружение и дурнота не отступали. Дверь в комнату открылась, и вошла горничная.

- Барышня, Вам плохо, - бросилась она к ней.

- Дурно мне, - прошептала Софья пересохшими, потрескавшимися губами.

Девушка помогла ей подняться и дойти до умывальника. Соня оперлась руками на раковину, и подняв глаза, взглянула на свое отражение в зеркале. Спутанные волосы, бледное лицо и только глаза горят лихорадочным огнем. Она со стоном уронила голову на грудь, и в тот же миг спазмы сотрясли хрупкую фигурку. Горничная помогла ей умыться и снова дойти до постели.

- Где я? – спросила она, обводя взглядом незнакомую комнату.

Девушка потупила взгляд.

- Мне не велено с Вами разговаривать. Только узнать, что Вам нужно.

- Домой, - горько усмехнулась Софья.

Она вновь устало прикрыла глаза. Скрипнула дверь, выдавая чье-то присутствие. Она не хотела никого видеть, но мужской голос вторгся в ее сознание.

- Софья Алексеевна, как Вы себя чувствуете?

Девушка с трудом разлепила веки. Любомирский. Значит, это был не кошмарный сон. Ей это все не привиделось.

- Плохо, - выдавила она из себя, - Где моя одежда?

- Она Вам пока не понадобится, - усмехнулся князь.

- Что Вы намереваетесь сделать со мной?

- Всего лишь жениться на Вас, - равнодушным тоном ответил Андрей.

- Быстрее ад замерзнет, чем я дам Вам свое согласие! - ответила Софья.

- Весь Петербург знает, что Вы провели ночь в моей постели, - пожал плечами Любомирский, - Думаю, у Вас просто нет выбора.

Соня приподнялась на подушке, и рассмеялась, глядя ему в лицо.

- Одним больше, одним меньше, какая разница. Вы ошиблись, Ваша светлость, полагая, что этим напугаете меня.

- Думаешь, ты нужна теперь Воронцову, - в бешенстве прошипел Любомирский, - Да он знать тебя не захочет.

- Пусть так, - вздохнула Софья, - Но и Вы моим супругом, Ваша светлость, не станете.

- Можешь уходить, - процедил сквозь зубы Андрей, - Сама обратно приползешь.

- Велите принести мое платье, - произнесла девушка, отпуская его жестом оскорбленной королевы.

Любомирский вышел. Через некоторое время вернулась горничная вместе с ее платьем. Девушка помогла ей одеться. Софья вышла из спальни и спустилась в холл. Ее слегка пошатывало, и она понятия не имела, где находится. Тем не менее, она решительно шагнула за порог дома, когда дворецкий распахнул перед ней массивную дубовую дверь.

На улице было холодно, а ее ротонда осталась в доме Воронцова. Обняв себя за плечи, Соня зашагала по проспекту. Редкие прохожие в это ранее утро с удивлением взирали на молоденькую барышню, которая в одном бальном платье шла по улице. Мимо промчался экипаж, и остановился немного впереди. Дверца открылась, и на мостовую с подножки спрыгнул Никита Александрович Строганов.

- Софи! Что произошло?! Почему ты здесь одна в такое время?! – посыпались на нее вопросы.

- Долго рассказывать, - вздохнула Соня, опираясь на его руку, чтобы сесть в экипаж.

По дороге до своего дома Соня рассказала ему о том, что произошло.

- Я поговорю с Василием, - пообещал Строганов.

- Спасибо Вам, Никита Александрович. Только боюсь, это все бесполезно. Думаю, столичная жизнь не для меня, - грустно улыбнулась Соня.

Едва она вошла в дом, как к ней бросилась баронесса.

- Сонечка, детка, Господи, да где же ты была? Что с тобой произошло? Ты такая бледная.

- Тетушка, я хочу вернуться в имение, - махнула рукой девушка, - Здесь для меня все кончено.

- Ты должна поговорить с князем, - остановила ее баронесса.

- Зачем? Если бы он хотел меня видеть, он бы уже был здесь, - пожала плечами Соня.

Тяжело опираясь на перила, девушка поднялась в свою спальню. Софья проспала почти сутки. Выспавшись, она почувствовала себя значительно лучше, и все-таки решила последовать совету баронессы, и поговорить с Воронцовым. Оставалась крохотная надежда, что он выслушает, и поймет ее.

Подъехав к дому князя, она все не решалась выйти из экипажа. Собравшись духом, Соня поднялась по ступенькам, и взявшись за бронзовый молоток постучала.

Дверь открыл дворецкий. При виде ее он буквально потерял дар речи.

- Могу я видеть его светлость? – спросила девушка.

Он молча отступил в сторону, пропуская ее в холл. Соня не решилась сама пройти дальше и, остановилась в ожидании. Вернувшийся дворецкий, проводил ее в кабинет князя.

Пропустив ее вперед, он поклонился хозяину и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Василий, небрежно развалившись в кресле, вперил в нее тяжелый взгляд.

- С чем пожаловали, Софья Алексеевна? – равнодушно произнес он.

- Я хотела бы объясниться… - тихо начала Сонечка.

- Не утруждайте себя выдумками и ложью, - оборвал ее Воронцов, - Барон Строганов уже поведал мне Вашу душещипательную историю. Признаться, я удивлен, Вашим визитом. Неужели Вы уже так быстро наскучили Любомирскому это с Вашими то талантами и способностями.

Не думая, что делает, Софья в мгновение ока оказалась рядом с ним. В тишине кабинета звонкая пощечина прозвучала как выстрел. Василий схватился за щеку, и недобро усмехнулся.

- Бог мой! Какой, однако, горячий нрав! Пожалуй, я оставлю Вас при себе в качестве любовницы, - улыбнулся он.

- Когда-нибудь, Ваша светлость, Вы будете на коленях умолять меня простить Вам Ваши же слова, но не ждите, что я буду к Вам снисходительна.

Повернувшись так, что пышная юбка из темно-зеленого бархата завернулась вокруг стройных ног, Софья поспешила покинуть его.

- О, не спеши, дорогая, - с трудом сдерживая, клокотавшую в душе ярость, ответил Василий, хватая ее за руку повыше локтя и разворачивая лицом к себе, - Мы еще не закончили.

Прижимая ее к себе твердой рукой, Воронцов впился поцелуем в нежные губы. Соня ощутила, как закружилась голова, тело охватила знакомая слабость, как бывало всегда, стоило ей оказаться в его объятьях. Она прильнула к нему, чтобы удержаться на ногах.

- Дьявол! – выругался князь, отпустив ее, - Убирайся из моего дома, чтобы духу твоего здесь не было.

Окинув его последним насмешливым взглядом, Софья, гордо расправив плечи, вышла из его кабинета. Она не видела, какими глазами провожал ее Василий. Сколько в его взгляде было отчаяния, злости и сожаления. Дойдя до ожидавшего ее экипажа, девушка спокойно поднялась на подножку, и захлопнула за собой дверцу. Оказавшись одна, там, где никто не мог ее видеть, Софья разрыдалась, оплакивая свою растоптанную любовь и несбыточные мечты о счастье с любимым человеком.

Глава 13

Господи, как же хорошо дома. Выйдя из громоздкого дорожного экипажа во дворе усадьбы, Софья вдохнула полной грудью. Все вокруг знакомо, все дышит покоем, и звенящую тишину вечерних сумерек нарушает только отдаленный лай собак в деревне.

Багряное солнце опускается за горизонт, унося с собой еще один прожитый день. День, прожитый без него, без надежды, без любви. Соня вздохнула, и неспешно поднялась на крыльцо, где ее встретил дед. Старый граф, обняв ее, заглянул в потухшие синие глаза. В чем ее упрекнуть? Разве знала она, как коварны, хитры, и лживы представительницы высшего света? Откуда было ей набраться этой премудрости? Сам виноват. Не уберег.

Ужин прошел в молчании. Соня почти не притронулась к блюдам, специально приготовленным к ее приезду их поварихой Глафирой. Поковырявшись вилкой в тарелке, она пожелала деду спокойной ночи и удалилась в свою спальню.

Прошло две недели с момента ее объяснения с Воронцовым. Боль притупилась, съежилась, затаилась где-то в уголке сердца, чтобы ночью снова напомнить о себе, когда она, лежа в постели и терзаясь бессонницей, снова и снова перебирает в памяти драгоценные моменты, когда была так счастлива.

На зиму летний павильон в столичной резиденции светлейших князей Воронцовых обычно закрывали. Горничная, которая пришла сделать уборку, обнаружила около ножки диванчика смятый клочок бумаги. Девушка умела немного читать, и природное любопытство победило врожденную скромность. Развернув бумажку, и с трудом прочтя ее содержание, она покраснела. Сначала она хотела выкинуть записку, но потом передумала. Слугам многое известно о том, что происходит в личной жизни их хозяев, потому для нее не было секретом, что произошло между князем и его невестой. Такая молоденькая и красивая, покачала головой она. Жаль ее. Набравшись смелости, девушка прошла прямо к кабинету князя и робко постучала.

- Войдите! – раздался властный голос.

Воронцов последние две недели был сам не свой. Василий Андреевич много выпивал, чем вызвал недовольство своей матушки. Вот и не далее, как вчера они жутко поругались. Катя, так звали горничную, сама слышала, как князь в гневе, разбил о стену бокал, ей же потом и пришлось убирать осколки, и повысив голос на мать сказал, чтобы она оставила его в покое и более не донимала его вместе с возможными кандидатками на место княгини Воронцовой.

Девушка робко переступила порог роскошных апартаментов, и приблизившись к их хозяину, сделала книксен.

- Ваша Светлость, - тихо начала она.

- Говори громче, я тебя не съем!

- Ваша светлость, - снова повторила она немного громче, - Мне было велено убрать в летнем павильоне…

При этих ее словах лицо князя потемнело, густые брови сдвинулись к переносице.

- Я вот, - протянула она ему смятую записку, - Нашла там, - торопливо закончила она.

Воронцов взял из ее рук бумажку и развернул. Князь с удивлением читал собственное послание, адресованное княгине Головиной. До него медленно начал доходить смысл всего произошедшего. Не с Любомирским тайком встречалась Софья. Это его она ожидала там увидеть. Ах! Елизавета, Михайловна! Дрянь бессердечная! Ведь не обошлось же без ее участия. А он? Тоже хорош. От желания свернуть стройную шейку княгини Головиной зачесались руки.

- Идиот… - простонал Василий, медленно опускаясь в кресло.

Господи, Боже, какой же он идиот! Ведь не простит, даже, если он в ногах у нее валяться будет. Да что там, после того, каких гадостей он наговорил Софье, его то и на порог, наверное, в усадьбе Орловых не пустят. Сердце защемило от тоски и безысходности.

Однако Василий Андреевич был не из тех, кто будет сидеть, сложа руки и ждать, когда судьба сама все решит за него. Для начала он решил нанести визит его светлости князю Любомирскому. Разговора с Андреем Петровичем не получилось. После первых же его слов об отсутствии у внучки графа Орлова, каких бы то ни было моральных устоев, Любомирский оказался на полу своей гостиной с разбитой губой. Василий готов был его задушить, и только вмешательство двух дюжих лакеев спасло его светлость от смерти, а князя Воронцова от ссылки на каторгу за убийство. Поднявшись с пола Любомирский попытался было бросить вызов своему обидчику, но на его слова Воронцов презрительно окинув его взглядом, ответил, что руки об такую мразь марать не собирается.

Вернувшись, домой, он велел заложить экипаж. Анна Николаевна предпочла не вмешиваться. Последние две недели общение с сыном и так доставило ей кучу неприятностей. Как и всякая мать, она желала ему только добра. Однако, тактика, выбранная ей, Василия только раздражала. Вместо того, чтобы оставить его в покое, как он того просил, княгиня с удвоенной энергией принялась подыскивать ему невесту, что и спровоцировало ужасную ссору накануне.

Поняв, что сын собирается отбыть в имение, она вздохнула с облегчением, поскольку жизнь с ним в одном доме, уже начинала напоминать попытку выжить с раненным медведем в одной берлоге. Конечно, княгиня Воронцова понимала, что, или вернее кто, влечет его в деревню в самый разгар светского сезона, но повлиять на него она уже не могла. Его одержимость этой девушкой уже перешла все границы. Никогда раньше, ни одна женщина не занимала столько места в его жизни. Он с легкостью менял их одну на другую, как только прежняя пассия начинала ему надоедать.

Морозным ноябрьским утром Софья завтракала в малой столовой в компании своего деда. Вошедший лакей доложил, что к ней с визитом прибыл князь Воронцов. Девушка уронила вилку, которую держала в руке. Несколько раз, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она ровным тоном произнесла:

- Передай его светлости, что я сегодня не принимаю.

Лакей с поклоном удалился, и она вернулась к прерванному появлением князя завтраку. Граф удивленно уставился на внучку.

- Ты не собираешься с ним поговорить? Сообщить, что ждешь от него ребенка?

- Не сейчас дедушка, - ответила Соня, - Я встречусь с ним, когда буду к этому готова.

Окончив трапезу, она поднялась со своего места.

- Хочешь, я тебе почитаю? Или можем сыграть в бридж? – улыбнулась Софья, - Если, конечно, твой секретарь составит нам компанию.

Граф Орлов покачал головой.

- Я сегодня себя что-то неважно чувствую, лучше я прилягу.

Соня обеспокоенно взглянула на старика. Последнее время он сильно сдал. Видит бог, в этом была и ее вина. Дед очень сильно переживал за нее.

Василий выехал за ворота усадьбы Орловых. Ничего другого он и не ожидал. Она поступила с ним точно также как и он с ней в свое время. Он тоже не дал ей возможности объясниться, обвинив в бог знает чем. Остается одна надежда на то, что Софья по-прежнему совершает утренние прогулки. Ну а маршрут ему известен.

Глава 14

Софья поднялась в свои покои. Устроившись в кресле в гостиной с пяльцами и иголкой, она принялась было за вышивку. Однако мыслями она была далеко. Уколов в третий раз палец, она со злостью швырнула рукоделие в корзинку, и закрыв руками лицо заплакала. Ну, вот за что ей это все! Понятно, что придется с ним встретиться, и объясниться, но как найти в себе силы посмотреть ему в глаза и рассказать о будущем ребенке? Если бы не это обстоятельство, она бы постаралась научиться жить без него, чем терпеть обиды и недоверие. Обещал, что они всегда будут вместе, говорил, что любит… Обман, кругом обман.

А еще Глаша вчера… Чтобы чем-то занять себя, Софья взялась помочь поварихе лущить горох. Монотонное занятие успокаивало. Глафира долго вздыхала, а потом выдала такое, от чего у Сонечки волосы зашевелились на затылке.

- А Вы барышня приворожите его.

- Кого?! – ошарашенно спросила Соня.

- Ну, князя, - подняла на нее глаза Глаша.

- Глафира, ты умом ли не тронулась? – всплеснула руками девушка.

- А вот матушка Ваша, та могла, - обиженно засопела повариха.

- Забудь об этом, - резко ответила Софья.

Но мысль высказанная Глафирой весь день не давала покоя. Ночью не спалось, Софья встала и, подойдя к зеркалу, зажгла свечу. Она до рези в глазах вглядывалась в зеркальную поверхность. Мама, мысленно шептала она, мамочка моя, помоги, научи, как жить дальше. Ей до смерти хотелось знать, какой была ее мать? Что бы она сделала на ее месте? Может и вправду приворожила бы и дело с концом? Тряхнув головой, она снова забралась в постель, и только к утру забылась тревожным сном, полным непонятных видений.

Нет, она не обладала никаким сверхественным даром, приписываемым людской молвой ее матери. Просто очень остро чувствовала ложь, и иногда что-то словно подсказывало ей, о приближении грядущих неприятностей. Не раз это чувство помогало ей избежать наказания за детские шалости. Но детство кончилось, и в этот раз не помогли ей ее предчувствия.

Утро следующего дня выдалось ясным и солнечным. Ноябрьское солнышко уже почти не грело. Соня, одетая в мужское платье, выехала со двора верхом на своем жеребце. Девушка поспешила знакомой дорогой в сторону леса. Хотелось побыть одной, подумать. Встретиться с Воронцовым все равно придется. Вот только, что сказать ему при встрече? Добравшись до места, она спешилась, и ведя гнедого на поводу пошла вдоль берега, полностью погрузившись в свои размышления. Деревья уже потерявшие свой яркий осенний убор простирали к блекло-голубому небу голые ветви, отражаясь в гладкой как зеркало водной глади. Высохшая осока едва слышно шелестела от малейшего дуновения ветра. Ничто не нарушало покой этого осеннего утра. Глядя себе под ноги Софья брела по берегу, ее чуткий слух уловил какой-то посторонний звук, не принадлежащий к этому лесному царству. Подняв глаза, она увидела князя Воронцова. Василий явно ждал ее. Первой ее мыслью было вскочить в седло и спешно ретироваться, но пересилив себя, она пошла ему навстречу. Князь тоже двинулся в ее сторону. Остановившись друг напротив друга на расстоянии в десять шагов, словно на дуэли, обменялись взглядами. В синих глазах Софьи стыла зимняя стужа.

- Здравствуй, Софи, - голос дрогнул.

- Доброе утро, Ваша светлость, - кивнула Софья.

- Я знаю, что мне нет прощения…

- Как Вы правы, Ваша светлость, - усмехнулась девушка, - Тому, что Вы сделали со мной, действительно нет прощения.

- Но могу я хотя бы попытаться искупить свою вину и вернуть Вам в глазах света утраченное достоинство? – делая шаг ей навстречу, произнес князь.

- Хотите, чтобы я стала Вашей женой? - иронично выгнула бровь Софья, - И Вас больше не пугает моя репутация, вернее полное отсутствие оной?

- В том, что произошло, виноват я один, - ответил Василий, - Я был слеп и глух ко всему и потерял Вас. Софи, я люблю тебя, без тебя мне белый свет не мил. Я умоляю тебя простить…

Сердце девушки сжалось. Так хотелось поверить ему, но слишком свежа была в памяти, нанесенная им обида.

- Ваша светлость, я приму Ваше предложение, еще раз, но прежде, чем Вы начнете строить иллюзии относительно нашей с Вами супружеской жизни, хочу объяснить свое решение.

Вспыхнувшие, было радостью глаза князя, потускнели.

- Я жду от Вас ребенка и только для того, чтобы на ни в чем неповинного младенца не легло клеймо незаконнорожденного, я стану Вашей женой.

Василий стоял как громом пораженный. Софья ждет ребенка! Его ребенка! Наследника! Господи! Боже! Если бы горничная не нашла, ту злосчастную записку, кто знает, что было бы тогда!? Сколько еще чудовищных ошибок он мог бы совершить по отношению к той, без которой не может больше обходиться?! Как далеко зашел бы в своем желании отомстить за несуществующие прегрешения?!

Он попытался обнять ее, но она увернулась от его рук.

- То, что я согласилась стать Вашей супругой, не дает Вам никаких привилегий. Я по-прежнему не хочу, не видеть, не слышать Вас, поступить иначе, меня вынуждают обстоятельства.

Воронцов уронил руки.

- Пусть будет так. Я заслужил это, - тихо ответил он, - Обвенчаемся на будущей неделе, и так слишком много времени потеряно.

Софья кивнула, соглашаясь.

- Жду Вас завтра. Надобно дедушку в известность поставить.

С этими словами, она легко взлетела в седло и, тронув жеребца, направилась в сторону дома, ни разу не оглянувшись.

Отъехав на приличное расстояние, девушка остановилась. Слезы застилали глаза. Господи, зачем она это сказала?! Куда проще было бы простить и забыть. Но как поверить тому, кто разбил сердце и однажды предал уже? Но и сил задушить это чувство, что по-прежнему оживает, стоит только увидеть его, нет совершенно. Так хочется вновь оказаться в объятьях ласковых сильных рук, испытать сладость поцелуев. Как найти в себе силы удержаться от соблазна?

Софья вытерла слезы тыльной стороной ладони и пустила гнедого в галоп. Ветер трепал роскошные кудри, дыхание сбивалось, но бешенная скачка помогла успокоиться.

Въехав в ворота усадьбы, она легко соскочила с лошади и отдала поводья конюху. Быстрым решительным шагом, пока не передумала, прошла в покои графа Орлова.

- Дедушка, я вернулась, - с порога его комнаты громко произнесла она.

- Не кричи, - усмехнулся старик, - Я видел.

- Я с его светлостью виделась…

- И что? – насторожился старый граф.

- Мы решили обвенчаться на будущей неделе.

Владимир Александрович бросил на свою единственную внучку задумчивый взгляд.

- Это хорошо, Соня. Не гоже ребенку бастардом расти.

- Дед, я всегда хотела спросить, - замялась Софья, - А мои родители, они были женаты?

- Видит бог, не знаю, детка, - ответил он, - Когда отец твой вернулся, никаких документов при нем не было.

- Значит, возможно, я незаконнорожденная, - нахмурилась девушка.

- Не бери в голову, - проворчал дед, - Все равно после моей смерти все тебе достанется. Завещание то я давно составил.

Глава 15

Софья с нетерпением ждала наступления следующего дня. Утром она придирчиво перебрала свой гардероб, и остановила свой выбор на шелковом платье цвета лаванды. С помощью своей горничной Даши уложила густую гриву в замысловатую прическу. Оглядев себя в зеркало, результатом осталась вполне удовлетворена.

- Вы, барышня, сегодня просто красавица, - лукаво блеснула темными глазами Дарья.

- Стоило ли только выряжаться так? - хмыкнула Соня.

- Стоит, барышня, стоит, - усмехнулась Даша, - Пусть видит, его светлость, какое сокровище, он чуть не потерял.

- Попридержи язык, Дарья, - притворно нахмурилась девушка, но в душе словами ее была весьма довольна.

Василий приехал в аккурат после завтрака. Сердце Софьи затрепыхалось, едва она услышала его голос. Лакей распахнул перед ним дверь и князь вошел в салон, где она застыла в напряженном ожидании.

Воронцов долгим взглядом уставился в ее глаза. В нем было все: и горечь сожаления, и тоска по ней.

- Доброе утро, Ваша светлость, - поздоровался граф Орлов.

- Доброе, Ваше сиятельство, - ответил Василий, по-прежнему не отводя глаз от его внучки.

- Сонечка рассказала мне о том, что Вы с ней решили. Признаться честно, я доволен, что вы оба понимаете всю серьезность сложившегося положения, и не медлите с венчанием.

Воронцов кивнул в знак согласия.

- Со своей стороны обещаю, что сделаю все возможное, чтобы Софья Алексеевна была счастлива, - ответил он.

- Очень на это надеюсь, - улыбнулся дед Софьи, - Я уже далеко не молод, хотелось бы, чтобы после моей смерти было кому о ней позаботиться.

Софья все это время молчала, опустив глаза на свои сложенные на коленях руки.

- Я оставлю Вас, - Владимир Александрович тяжело поднялся со своего кресла.

Воронцов подошел к стулу, на котором расположилась Соня. Опустившись перед ней на колени, князь взял в свои руки ее дрожащие пальцы и поднес к губам.

- Софи, сердце мое, ты мне сказала, что я на коленях буду умолять тебя о прощении, и вот я здесь, у твоих ног. Найдется ли в твоем сердце, хоть капля сострадания к несчастному глупцу, потерявшему свое счастье и смысл жизни?

- Встаньте, Ваша светлость, - голос дрожал и прерывался от с трудом сдерживаемого волнения.

Он так близко, стоит только протянуть руку и можно коснуться густых темных волос, провести кончиками пальцев по гладковыбритой щеке.

Воронцов поднялся, поднимая ее вместе с собой.

- Один поцелуй, я с ума схожу без тебя. Ты меня околдовала, сердце забрала, душу вынула, не могу я так больше.

Девушке казалось, что она слышит стук собственного сердца, так сильно оно колотилось в этот момент. Ей самой безумно хотелось прикоснуться к нему.

- Один поцелуй, - улыбнулась дрожащими губами Софья.

Его горячие губы коснулись ее трепетных и нежных, сильные руки властно сжали пока еще тонкую талию. Он с трудом оторвался от нее, но не выпустил из объятий. Положив голову ему на грудь, Сонечка слышала торопливый ритмичный стук его сердца.

- Могу ли я надеяться…, - прошептал он.

- Надежда есть всегда, - уклончиво ответила Софья.

Девушка сама испугалась силы того желания, что он пробуждал в ней. Разве сможет она противиться такому напору страсти? Долго ли сможет притворяться равнодушной? Если уже сейчас все выстроенные ей защитные барьеры дали трещину и готовы рухнуть в любой момент.

- Я договорился со священником на будущую среду, - произнес Василий.

- Хорошо, - опустила глаза Соня, чтобы ненароком не выдать своей радости.

Воронцов в последующие дни приезжал каждый день в усадьбу Орловых. Софье все трудней становилось скрывать от него свои чувства. Она изо всех сил старалась оставаться равнодушной к нему, к тем знакам внимания, что он ей оказывал, но осознавала всю тщетность этих попыток, и вскоре вынуждена была признать, что эту войну между разумом и сердцем она проиграла в пользу чувства, которое уже давно привязало ее к князю.

В ночь перед венчанием ударили первые заморозки. Тонкий ледок ломался, и хрустел под изящными сапожками невесты, пока она шла к ожидавшему ее экипажу. Покрытые инеем ветки деревьев и пожухлая трава искрились в лучах восходящего солнца. Легкий морозец оставил нежный румянец на бледном лице Софьи. Приподняв подол белоснежного атласного платья, она с помощью барона Строганова уселась на свое место. Никита Александрович улыбался всю дорогу до семейной церквушки в имении Воронцовых.

- Софья Алексеевна, я так рад, что все недоразумения между Вами и Василием Андреевичем разрешились.

- Я тоже рада, - улыбнулась Софья, - Как Мари?

- Прекрасно. Ждет не дождется встречи с Вами. Вы же вернетесь в столицу?

Сонечка вздрогнула. Вернуться в столицу. Снова встретиться лицом к лицу с теми, кто осыпал ее градом насмешек и оскорблений.

- Не могу сказать пока, - тихо ответила девушка.

Строганов внимательно вгляделся в ее лицо.

- Софья Алексеевна, я понимаю, что тяжело сделать этот шаг, но крайне необходимо. Я знаю, что Вы сможете и этим раз и навсегда заткнете рты всем светским сплетницам, которые осмелились поливать Вас грязью. К тому же согласитесь, Воронцов весьма крупная добыча на брачном рынке.

Соня рассмеялась словам Никиты. Ей, почему то представилась очень смешная картина. Все именитые и титулованные аристократы выставлены в ряд на торговых рядах, а молоденькие барышни, прохаживаясь между ними, выбирают себе будущего супруга, хотя на самом деле все обстояло с точностью до наоборот. Именно мужчина выбирал себе спутницу жизни. Девушку же часто даже не спрашивали о ее желании. Так за разговором они добрались до места. На крыльце церквушки их встретила княгиня Воронцова и ее дед граф Орлов. Анна Николаевна уже знала о грядущем материнстве Софьи, поэтому сердечно улыбнулась будущей невестке, и обняла ее.

Василий ждал ее внутри стоя перед священником. Сонечка под руку с дедом преодолела разделяющее их расстояние.

- Ну, вот душа моя, - улыбнулся Владимир Александрович, - И дожил я до того дня, чтобы отвести тебя под венец. Теперь и помирать не страшно, - произнес он, отдавая ее руку в руки князя Воронцова.

Всю церемонию Софья нет, нет, да и поглядывала украдкой на своего супруга. Сердце пело от восторга. Наконец-то, они вместе. Даст бог, Василий, сдержит свое обещание и никогда больше ни словом, ни делом не обидит ее. Софья повторила за святым отцом заключительные слова обряда, и повернулась к своему теперь уже мужу. Массивный перстень с сапфиром в обрамлении бриллиантов, фамильная реликвия, скользнул на тонкий пальчик. Твердые мужские губы прижались к ее губам.

Глава 16

Вечером после свадебного обеда Софья простилась с дедом. Впервые она оставалась в усадьбе Воронцовых. Войдя в отведенную ей спальню, она увидела свою горничную Дашу, которая раскладывала на широченной кровати ночную сорочку из тончайшего шелка. Девушка улыбнулась ей.

- Ну, вот Софья Алексеевна, все теперь будет хорошо.

Софья вздохнула, и повернулась к ней спиной. Дарья проворно расстегнула крючки и крохотные жемчужные пуговки на платье. Вынула из высокой прически шпильки, и роскошные локоны тяжелой массой упали на обнаженную спину Сони. Даша взяла в руки расческу и принялась расчесывать их. Дверь, соединяющая покои князя и спальню Сонечки открылась. На пороге комнаты стоял Василий. Софья в зеркале перехватила его взгляд. Впервые она видела Воронцова в такой нерешительности.

- Ступай, Даша, - отпустила она горничную.

Сделав книксен, девушка послушно выскользнула из комнаты.

- Софи… Я… Наверное, не должен был входить к тебе.

Как можно отказать ему, когда сама сгораешь от желания прикоснуться к нему. Ощутить гладкую горячую кожу под своей рукой, услышать жаркий шепот, слиться в поцелуе, забыть обо всем, кроме того, что происходит между ними.

- Где же быть мужу в первую брачную ночь, как не подле жены своей, - обернулась к нему Софья.

Она сама сделала шаг ему навстречу, и отпустила лиф платья, который до этого придерживала руками. Шуршащей грудой атласа и кружев оно упало к ее ногам. Переступив через него, она оказалась в объятьях Василия. Девушка сама развязала пояс черного бархатного халата, расшитого золотой нитью, который был на нем.

Софья запрокинула голову, и закрыла глаза, подставляя стройную шейку его горячим жадным губам. Широкие ладони гладили шелковистую кожу ее плеч. Обняв его сильную шею, девушка приникла к нему всем телом. Осторожно, как редкую драгоценность Василий поднял жену на руки, и вместе с ней шагнул к постели расстеленной горничной. Смахнув рукой с подушки шелковую сорочку, он опустил Софью на простыни, и растянулся во весь рост рядом с ней.

Желание обладать ей сводило с ума, но он сдерживал себя, нежно и трепетно прикасаясь к чувствительным местечкам на прекрасном обнаженном теле, заставляя ее извиваться в своих объятьях, кусать губы в попытке сдержать стоны сладострастия.

- Василий…, - сорвалось с припухших губ еле слышным шепотом.

Он заглянул в синие как бескрайнее летнее небо глаза. В них была немая мольба, призыв. Воронцов чувствовал, что тонет в этом взгляде, как в омуте.

Опираясь на вытянутые руки, князь вошел в столь желанное тело. Скользнул глубже, ловя губами томные стоны. Ах, как хотелось стиснуть ее в стальном объятии, подмять под себя, вжать в пуховую перину, но он не смел, опасаясь причинить боль, напугать силой страсти, что сводила с ума.

- О, не медли боле, прошу тебя, - простонала Софья в его полуоткрытые губы.

Услышав ее, ощутив мягкие ладошки на своих плечах, князь больше не сдерживал себя. Обнаженные тела любовников сплелись в тесном объятии. Соня слышала его тяжелое дыхание у себя над ухом, под ее ладонью билось сильное сердце. Страсть туманила разум, горячила кровь, заставляя все тело плавиться в любовной истоме до тех пор, пока ночь не вспыхнула сотнями огней, не унесла с собой туда, где нет ничего, кроме ощущения безграничного счастья и свободы.

Она открыла глаза, возвращаясь на грешную землю. Темные глаза Василия лукаво блеснули.

- Я не утомил Вас, Ваша светлость, - прошептал он, касаясь губами влажного виска.

- Нисколько, Ваша светлость, - ответила Соня, улыбаясь ему ленивой улыбкой.

Этой ночью Василий Андреевич так и не вернулся в свои апартаменты, как и все последующие ночи, пока чета Воронцовых находилась в имении.

Сезон был в самом разгаре. Близилась зима. Столица готовилась встречать Новый год. Шумные празднества следовали одно за другим. В конце ноября выпал первый снег. Он падал пушистыми хлопьями, мгновенно покрывая землю белоснежной пеленой. Супруги Воронцовы подъезжали к своей столичной резиденции. Дорожный экипаж князя проезжал мимо Зимнего. В свете уличных фонарей медленно кружащие в воздухе белые хлопья представляли собой фееричное зрелище. Софья попросила остановиться. Ступив на мостовую, она протянула руки, подставляя ладони. Невесомые пушинки ложились в теплую ладонь, тут же превращаясь в прозрачные капли. Василий вышел следом и остановился подле нее. Снежинки застревали в темных волосах, таяли на ресницах.

- Замерзнешь, сердце мое, - улыбнулся князь, глядя на смеющуюся жену.

Забрав ее ладони в свои, он поднес их к губам, согревая своим дыханием.

- А ты меня согреешь, - ответила Софья, пряча лицо на его груди.

Наступивший день обещал стать для нее серьезным испытанием. Воронцов был приглашен на вечер в дом к князю Дашкову. Именно туда, где состоялся ее неудавшийся в свете дебют и только присутствие рядом мужа вселяло в нее уверенность, что она сможет справиться с этим и не уронит своего достоинства. Для своего первого появления в свете в качестве княгини Воронцовой Софья выбрала темно-красное бархатное платье. Василий Андреевич вошел в ее апартаменты, когда Дарья заканчивала укладывать роскошные локоны в высокую прическу. Покончив с работой, девушка присела с поклоном и поспешила удалиться, оставив молодоженов наедине.

- Ваша светлость, Вы обворожительны, - произнес Воронцов, открывая шкатулку, которую принес с собой.

Поставив ее на столик, он подошел к Софье, и остановился за ее спиной, не спуская глаз с ее отражения в зеркале. В его руках блеснуло рубиновое колье, которое он надел на шею жены и застегнул бриллиантовую застежку. Обняв хрупкие плечи, князь коснулся поцелуем обнаженной шеи.

Софья повернулась в его объятьях.

- Я боюсь, - прошептала она.

- Вот увидишь, любовь моя, они все будут пресмыкаться пред тобой, - ответил он, окидывая ее жарким взглядом.

Выходя из экипажа, Соня вцепилась в руку мужа. Вместе они поднялись по мраморным ступеням особняка. Скинув на руки подоспевшему лакею пушистую соболью шубку, Софья остановилась в дверях бальной залы и глубоко вздохнула. Василий в парадном мундире, взял ее под руку.

- Их светлость князь и княгиня Воронцовы, - прозвучал громкий голос распорядителя бала.

Софье показалось, что тишина, воцарившаяся в зале, была такой, что урони сейчас кто-нибудь иголку, этот звук услышали бы все присутствующие.

- Смелее, душа моя, - шепнул Василий и сделал шаг вперед.

Глава 17

Первым пришел в себя хозяин дома. С радушной улыбкой он направился к вновь прибывшим.

- Василий Андреевич, Бог мой, какой приятный сюрприз, - приветствовал их Михаил Сергеевич, - Софья Алексеевна, мои поздравления.

Вслед за Дашковым потянулись остальные. Поздравления сыпались со всех сторон. Софья почувствовала, как закружилась голова. Приторные улыбки, неискренние фальшивые слова с пожеланиями счастья и долгих лет. Она устала улыбаться в ответ и вежливо кивать головой. Как же это мерзко, думала она. За внешним фасадом благопристойности и светского лоска таится злоба и зависть. Подошла княжна Дашкова. Томно улыбнулась ее супругу, и обернувшись к ней, сквозь зубы процедила поздравление. Соня не забыла слов девушки о ее возмутительной связи с князем Воронцовым. И пусть пустоголовая девица просто повторила сплетню, пущенную княгиней Головиной, однако видеть княжну было неприятно.

Сама Елизавета Михайловна, прибывая в состоянии глубочайшего шока, допивала уже третий бокал шампанского. Любомирский стоя рядом с ней, тоже испытывал весьма двойственные ощущения. Стоило ему встретиться взглядом с Воронцовым, в котором слишком явно читалась угроза его жизни и здоровью, если он вздумает открыть рот, как Андрея Петровича прошиб холодный пот.

Княгиня Головина, встретившись взглядом со своим бывшим любовником поперхнулась шипучим напитком. Выражение глаз светлейшего князя Воронцова обещало ей все кары небесные. Поставив на столик бокал, она оперлась на руку Любомирского.

- Андрей Петрович, голубчик, что-то мне не хорошо. Не проводите ли Вы меня до дому, - обратилась она к нему.

- Да Вы пьяны, мадам, - усмехнулся Любомирский, беря ее под локоток и уводя в сторону выхода из зала.

- Кто бы мог подумать, - злобно шипела Елизавета Михайловна, - Что он все-таки решиться на это. Теперь ко всему прочему меня еще и лгуньей сочтут. Кто поверит, что Воронцов женился на этой девке, после того, как она побывала в Вашей постели.

Софья выдохнула с облегчением, когда Княгиня Головина, одарив ее напоследок злобной усмешкой, удалилась под руку с князем Любомирским. Безусловно, все светские сплетники сгорали от любопытства. Что же все-таки произошло на самом деле. Вдовствующая княгиня Воронцова, беседуя с друзьями и знакомыми, на все осторожные вопросы последних об истинных отношениях ее невестки и Любомирского неизменно отвечала, что все это ложь, придуманная Елизаветой Михайловной из зависти и мести более молодой и удачливой сопернице.

Как и предсказывал Василий, те, кто раньше позволял себе отпускать в ее адрес скабрёзные шуточки и недвусмысленные замечания, теперь искали ее благосклонности и с заискивающими улыбками подходили выразить свое почтение новоиспеченной княгине Воронцовой.

Зазвучали первые аккорды вальса.

- Софья Алексеевна, - протянул ей руку Василий, - Окажите мне любезность.

- С удовольствием, Ваша светлость, - улыбнулась она, вкладывая в его ладонь свою ручку, затянутую в белую шелковую перчатку.

Красивая пара грациозно скользила по паркету, вызывая острые приступы зависти у некоторых особей женского пола.

- Это, скандально, возмутительно, - шипела в окружении своих подруг как рассерженная кошка княжна Дашкова, - Как можно было появиться в обществе, как ни в чем не бывало.

Ольга Михайловна Дашкова имела свои виды на князя Воронцова. Учитывая давнюю дружбу их семейств, она рассчитывала, что в этом сезоне Василий непременносделает ей предложение.

- Полно Вам, Ольга Михайловна, - обратилась к ней симпатичная сероглазая барышня, дочь графа Черницкого, - Вы разве не слышали, что все это ложь, придуманная княгиней Головиной. Елизавета Михайловна была долгое время любовницей Воронцова, а он ее бросил ради Софьи Алексеевны.

Княжна фыркнула в ответ на эти слова.

- Как бы то ни было, мне доподлинно известно, что эта выскочка была любовницей Василия Андреевича, - упрямо повторила Дашкова.

- Какая вам разница? – пожала плечиком Черницкая, - Если они уже были обручены. Тайная помолвка – это так романтично.

Чета Воронцовых вернулась домой только под утро. Соня безумно устала, учитывая ее положение. Едва голова коснулась подушки, она провалилась в сон без сновидений. Тихо войдя в ее спальню, Василий лег в постель и обнял спящую жену.

Уже на следующий день на Софью со всех сторон посыпались приглашения. Ее приглашали на музыкальные вечера, чаепития, собрания благотворительных обществ. Те, кто ранее отвернулись от нее, теперь жаждали видеть жену светлейшего князя Воронцова в своих домах.

Соня сидела в кабинете Василия и тоскливым взглядом созерцала гору корреспонденции на столе.

- И что мне теперь с этим делать? – подняла она глаза на вошедшего супруга.

Князь рассмеялся.

- Все что пожелаешь, душа моя, - ответил он, - Хочешь, принимай приглашения, не хочешь не отвечай.

Воронцовы свели светскую жизнь к минимуму, нанося только те визиты, которые были совершенно необходимы. Зато Софья часто виделась с Марией. Никита с Мари обвенчались тихо и без шума. Его мать, Ольга Петровна, дабы соблюсти закон, уговорила свою дальнюю родственницу официально удочерить Марию Антоновну, чтобы причислить ее к дворянскому сословию.

Когда положение Софьи стало заметно, их светлость князь и княгиня Воронцовы отбыли в имение, не дожидаясь официального окончания сезона. Жизнь в деревне имела свои преимущества. Супруги теперь подолгу могли находиться в обществе друг друга. Василий Андреевич выяснил для себя, что Софья Алексеевна гораздо лучше его играет в бридж и больше играть на деньги с супругой не садился. Сонечка тоже узнала много интересного о своем муже. Василий никогда не был легкомысленным повесой, коим его считали в свете. Делами имения, он занимался сам, интересуясь всевозможными новшествами в сельском хозяйстве.

Пятнадцатого мая 1806 года на свет появился Алексей Васильевич Воронцов. Соня ничего не сказала мужу о причинах смерти ее матери, но сама очень боялась повторить ее судьбу. Появление на свет наследника князя Воронцова действительно далось ей нелегко. Василий двое суток сходил с ума, он не спал, впервые в своей жизни он ежечасно молил создателя даровать жизнь его жене и сыну.

Наконец, младенец огласил свое появление на свет громким криком. Вся дворня с облегчением перекрестилась. Спустя две недели мальчика окрестили.

Близилось лето, и казалось, нечто не может омрачить семейного счастья влюбленных. Однако судьба вновь решила испытать Софью на прочность. Вначале июня скончался любимый дед. Граф Орлов дождавшись появления правнука, был несказанно счастлив. Видимо, сердце Владимира Александровича не выдержало столь сильных эмоций, и в ночь на 6 июня 1806 года он тихо умер во сне. После похорон Софья впала в меланхолию. Анна Николаевна всячески старалась отвлечь ее от грустных мыслей и предложила своей невестке посетить летнюю ярмарку, которую ежегодно проводили в их Губернии. Чтобы не огорчать ее, Соня согласилась. Оставив сына и внука на попечение няньки, дамы отправились в Орел.

Глава 18

Конец июля выдался засушливым и жарким. Солнце палило нещадно, из-за чего нередко возникали пожары. Василий Андреевич сначала хотел сопровождать мать и жену в поездке, но из-за пожара в деревне, вынужден был остаться в имении. Нужно было сделать очень многое, решить, где будут жить погорельцы, выделить им денег на приобретение утвари и хозяйства, заняться восстановлением сгоревшей мельницы. По счастливой случайности людских жертв не оказалось. Анна Николаевна заверила князя, что с ней и Софьей ничего не случится. К тому же в сопровождение она взяла с собой двух дюжих лакеев Тимофея и Степана.

Софья в летнем платье из тончайшего голубого сукна и в широкополой соломеной шляпке шла меж торговых рядов, взирая на выставленные товары без особого интереса. Ее свекровь, вдовствующая княгиня Воронцова осталась позади. Анна Николаевна встретила баронессу Строганову и женщины остановились поговорить. Им было о чем сказать друг другу. Также как и княгиня Воронцова, Ольга Петровна тоже недавно стала бабушкой. Сын Никиты и Мари был старше Алексея всего на пару месяцев и обе женщины души не чаяли в своих внуках. Задумавшись, Соня не заметила, что отошла от своей спутницы уже на довольно приличное расстояние. Степан и Тимофей остались подле Анны Николаевны.

- Ксана?! – услышала она позади себя.

Обернувшись, девушка увидела молодого хорошо одетого мужчину лет тридцати – тридцати двух. Серые глаза его взирали на нее с неподдельным изумлением. Незнакомец мог бы быть вполне симпатичным, если бы не выражение его лица. Смесь спесивости и высокомерия. Софья отрицательно покачала головой.

- Оксаной звали мою маму, - ответила она, невольно делая шаг ему навстречу, - Скажите, Вы знали ее?

Граф Борис Николаевич Хвостов, глядя на синеглазую красавицу, недобро усмехнулся. Знал ли он Ксану? О да, он слишком хорошо помнил эту дрянь, а стоящая перед ним женщина была похожа на нее как две капли воды.

Ему было десять лет, когда его отец, вернувшись из поездки в Краков, привез с собой девицу по имени Оксана, которую купил по пути домой у одного из помещиков в Киеве. Девушка была нелюдима, ни с кем из дворни не общалась. Единственное, что запомнил маленький Борис, что Оксана вообще не знала своего полного имени и сколько ей лет тоже не ведала. Прежний хозяин потому и продал ее, потому что с памятью у девки что-то приключилось. Однажды его разбудил громкий крик. Матушка с батюшкой шибко ругались. Он тогда не понял из-за чего. Это теперь став взрослым, он понимал, в чем была причина ссоры между графом и графиней Хвостовыми.

Графиня застала своего супруга в его же спальне с этой самой Ксаной. Девушка была привязана к кровати, все лицо ее было залито слезами. Увидев его, отец схватил мальчика за ухо и вывел из комнаты. Той же ночью Оксана воткнула в живот своего хозяина огромный кухонный нож, который стащила на кухне и сбежала из усадьбы. С тех пор ее никто не видел. Граф Хвостов умер в страшных мучениях. И вот теперь дочь этой мерзавки стояла перед ним. Она была похожа на нее как две капли воды. Если Ксана была собственностью его отца, стало быть, ее дочь, тоже принадлежит ему. Не долго думая, Борис Николаевич кликнул своего лакея.

- Семен, хватай эту и в мой экипаж.

Софья не успела опомниться, как огромная ручища зажала ей рот, и она в мгновение ока оказалась на полу дорожной кареты. Девушка попыталась подняться, но сильный удар сапогом под ребра заставил ее отказаться от этого намерения. Граф Хвостов забрался в свой экипаж, сорвал с шеи шелковый галстук и заткнул ей рот. Руки же ей успел связать за спиной лакей.

Соня не знала, куда ее везут и сколько времени прошло. Наконец, карета остановилась. Ее похититель вышел. Его лакей подхватил ее и, забросив на плечо как куль с мукой, понес в дом.

Зайдя в господские покои, он поставил ее на ноги и вынул кляп изо рта. Соня жадно хватала воздух.

- Вы совершаете чудовищную ошибку…, - начала она.

- Я тебе разрешения говорить не давал, - перебил ее мужчина.

- Вы не понимаете…, - снова попыталась она.

Тяжелая оплеуха сбила ее с ног. С трудом поднявшись на ноги, она со страхом и ненавистью смотрела на этого сумасшедшего, похитившего ее прямо с городского рынка среди белого дня.

- Будешь говорить, когда я тебе разрешу, - ухмыльнулся он, - Поняла.

Софья кивнула.

- Как тебя зовут?

- Софья Алексеевна Воронцова, жена его светлости князя Воронцова Василия Андреевича, - ответила Соня.

- Сонька, значит, - усмехнулся он, - А про его светлость ты зря сейчас наплела, я ведь и наказать за ложь могу.

- Я не лгу! – отчаянно выкрикнула девушка.

- Молчать! Твоя мать была крепостной девкой и принадлежала моему отцу, стало быть, ты моя собственность.

От страха у Сони подкосились ноги. Он точно сумасшедший.

- Этого не может быть, - прошептала она, силясь удержать навернувшиеся на глаза слезы.

- Еще как может. Спроси любого из моей дворни, на кого ты похожа, и они подтвердят.

Софья закрыла глаза, едва до нее дошел весь ужас случившегося с ней. По закону значило, что ее брак с Василием недействителен, если этот умалишенный сможет доказать, что ее мать Оксана была крепостной его отца. Нет! Нет! Это какая-то чудовищная ошибка. Но сердце подсказывало ей, что никакой ошибки нет и она, в самом деле, находится в полной власти этого человека, который настроен отнюдь не дружелюбно по отношению к ней. Господи, как ты мог допустить такое?! Взмолилась про себя Сонечка. Что теперь будет с ней?! Сможет ли муж разыскать ее?! И что делать, если этот мерзавец не согласиться принять выкуп за нее. Она пока не знала, почему он так ненавидит ее, но чувствовала, что это как-то связано с прошлым ее матери.

- Скажите, что моя мать сделала Вам такого, за что Вы так ненавидите ее и меня? – спросила она, подняв полные слез глаза на своего обидчика.

- Твоя мать убила моего отца, графа Хвостова, - четко отчеканивая каждое слово, произнес нынешний граф.

Соня вздрогнула, услышав эти страшные слова. Не отпустит он ее. Она по глазам видела, что он жаждет расквитаться с ней за то, что когда-то сделала ее матушка. Тем не менее, она попыталась воззвать к его разуму.

- Мой муж очень богатый человек, он заплатит за меня столько, сколько Вы скажите, - глядя ему в глаза, твердо произнесла она.

- Хватит рассказывать небылицы. Так я и поверил, что ты княгиня Воронцова, - расхохотался он, - Нет, ты у меня заплатишь за каждую каплю крови моего отца, за каждую слезу моей матушки!

- Запри ее в кладовке, - обратился он к лакею, - Завтра решу, что с ней дальше делать.

Княгиня Воронцова Анна Николаевна заставила Семена и Тимофея несколько раз обойти весь рынок, заглянуть в каждый закуток. Софья как в воду канула. Отчаявшись найти ее самостоятельно, она обратилась к властям. Это было что-то неслыханное, чтобы женщина столь знатной фамилии пропала средь белого дня в центре города.

Полицейские обошли весь город. Но наступил вечер, а Софью Алексеевну так и не нашли. Анна Николаевна не представляла себе, как она сможет вернуться в имение и взглянуть в глаза единственного сына.

Глава 19

Ночь Соня провела в грязной и пыльной кладовке доверху набитой всевозможным хламом. Кое-как устроившись в поломанном кресле, стоявшем в углу, она под утро забылась тяжелым сном. Спасибо лакею, что хоть руки ей развязал. Как такое вообще могло случиться? Ей очень хотелось узнать кто ее мать и откуда она, но не такой ценой мечтала она открыть завесу тайны, окутывающей ее происхождение. Что ж теперь она знала, что мать ее была крепостной девушкой, убившей своего хозяина и сбежавшей из усадьбы. Софья не знала, где находится имение графа Хвостова и даже не могла предположить, сколько верст ее теперь отделяет от родного дома. Даже если ей удастся убежать, куда идти, в какую сторону? Сколько времени понадобится Анне Николаевне, чтобы добраться дома и рассказать Василию о случившемся? Да и что она сможет рассказать? Все эти вопросы не давали ей покоя. Девушка от всей души надеялась, что ее уже ищут. А пока оставалось только ждать и надеяться, что этот сумасшедший не убьет ее раньше, чем ее найдут. Да и потом возникает слишком много вопросов.

Несмотря на чудовищную усталость и беспросветное отчаяние, охватившее ее, спала Соня чутко, и только послышался шорох ключа в замочной скважине, как она тут же встрепенулась и забилась в самый дальний угол. Дверь распахнулась. Яркий солнечный свет ударил по глазам на мгновение, ослепляя ее. Закрывшись рукой, она взирала на того, кто стоял на пороге. Граф Хвостов отлично выспался и был в приподнятом настроении. Еще вчера он успел рассмотреть свою пленницу, и надо заметить она произвела на него впечатление. Все же надо бы выяснить, откуда она, подумалось ему. Платье на ней простое, но прислуга и такие не носит, говорит правильно, не как простолюдинка, скорее всего гувернантка или жена мелкого служащего.

В том, что она дочь Ксаны он нисколько не сомневался, слишком очевидным было внешнее сходство. Да и девушка сама подтвердила, что мать ее Оксаной звали. Стало быть, оставалось только выяснить, где сама Ксана столько времени прячется.

- Выходи, - бросил Борис Николаевич.

Девушка подчинилась. Осторожно ступая, она бочком протиснулась мимо него в открытую дверь и остановилась в коридоре.

- Туда, - кивнул он на открытую дверь своего кабинета.

Софья вошла и остановилась, оглядывая помещение. Массивные полки из моренного дуба были уставлены всевозможный оружием. У его сиятельства была довольно внушительная коллекция. Ружья, пистолеты, на стене висело несколько кинжалов редкой работы. Тяжелые бархатные портьеры цвета спелой сливы были раздвинуты и солнечные лучи проникали в комнату из открытого настежь окна. За окном виднелся кусочек ухоженного сада. Слышалось щебетание какой-то птахи. Умиротворяющая картина, если бы не ее положение пленницы в руках полоумного графа. Хвостов вошел следом и захлопнул дверь. Софья обернулась к нему. В огромных синих глазах девушки легко читался страх. Граф усмехнулся. Боится. Это хорошо, она и должна его бояться. Он вволю с ней позабавиться, а потом перепродаст от греха подальше.

Его сиятельство расположился в кресле и вытянул длинные ноги, обутые в сапоги для верховой езды.

- Подойди сюда, - приказал он.

Стиснув зубы, Соня повиновалась и сделала несколько шагов по направлению к нему. Лучше не злить его, думала она.

- Ближе, - лениво протянул граф.

Сонечка приблизилась вплотную к нему и остановилась так, что носок начищенного до блеска сапога касался подола ее голубого платья.

- На колени.

Софья осталась стоять.

- Да ты никак оглохла, девка! - с угрозой в голосе произнес он.

Проклиная его про себя, на чем стоит свет, Соня приклонила колени. Она не ела ничего со вчерашнего дня, ей хотелось умыться, привести себя в порядок, да и терпеть нужду, уже не было мочи.

- Сжальтесь, умоляю Вас, я голодна, мне нужно …

Граф рассмеялся.

- Что дошло, наконец, кто здесь хозяин.

Девушка кивнула.

- Машка, - громко крикнул он.

На пороге кабинета появилась худенькая девочка подросток лет пятнадцати с затравленным выражением лица, остро выступающими ключицами и скулами. Тонкая сорочка и латанный перелатанный сарафан были ей явно малы. Хорошо же он со своими людьми обращается, с негодованием подумала Соня.

- Отведи эту в уборную, путь в порядок себя приведет, а потом вели Семену ее обратно привести. Я еще с ней не закончил.

Вздохнув с облегчением, Софья поспешила за своей провожатой. По пути она попыталась расспросить девочку о графе, но та на ее вопросы отвечать не стала, только глубже втянула голову в плечи и пробормотала себе под нос.

- Ой, не спрашивайте барышня, - опустила голову она, - Дай бог, чтобы Вас быстрее хватились.

Соня умылась, кое- как руками разобрала спутанные пряди волос и заплела их в косу. С сожалением оглядела испорченное безвозвратно платье и вернулась в кабинете его сиятельства. Оглядев ее, Хвостов остался доволен. Потухший взгляд, смиренно опущенные глаза, руки сложены перед собой.

- Думаю, мы поладим, - улыбнулся он.

Это вряд ли, подумала про себя девушка.

- Ступай на кухню. Будешь поварихе помогать. Вечером в баню, а ночью жду тебя в своей спальне.

Синие глаза сверкнули неприкрытой ненавистью.

- А не боитесь, Ваше сиятельство, судьбу батюшки своего повторить, - усмехнулась Софья.

От тона, которым она произнесла эти слова, по спине Бориса Николаевича прошел озноб, и это не смотря на жаркий день и духоту, царящую в господском доме.

Анна Николаевна вернулась в усадьбу поздним вечером, два дня потратив на поиски Софьи. Василий Андреевич недоумевал, что заставило его маменьку и супругу так задержаться, и уже совсем было собрался с утра пораньше выехать в Орел им навстречу.

Он стоял на крыльце, когда тяжелый дорожный экипаж с гербом Воронцовых на дверце въехал в ворота усадьбы. Открылась дверца и, опираясь на руку лакея, из него вышла Анна Николаевна. Женщина выглядела постаревшей лет на десять. Бледное лицо осунулось, под глазами темные круги.

- Маменька, что это с Вами?! – поспешил ей навстречу Воронцов, - И где Софи?

Анна Николаевна разрыдалась, почти падая в объятья сына. Судорожные всхлипы, перемежались бессвязными словами. Наконец, немного справившись с волнением, она смогла произнести:

- Ой, Вася, - назвала она его детским именем, - Пропала Софьюшка наша.

- Как пропала?! – внезапно севшим голосом спросил князь.

- Два дня искали. Всю полицию подняли на ноги, как в воду канула, - причитала княгиня Воронцова.

Василий ощутил, как тревожно сжалось сердце в груди, глубоко вдохнул, пытаясь унять боль, в момент вцепившуюся в него. Потемнело в глазах. Сонечка, милая любимая, Сонечка, его ненаглядная Софи пропала. Как такое возможно?

- Маменька, в дом пойдемте, расскажите толком, что случилось.

Анна Николаевна поведала сыну все, что знала, повергнув его в шок. После разговора с матерью Василий еще долго сидел в своем кабинете, не веря в то, что произошло. Графин с бренди остался почти нетронутым. Ранним утром князь Воронцов отбыл в имение барона Строганова. Вдвоем с Никитой искать Софью будет легче. Он с ума сходил от тревоги за нее. Мысли одна страшнее другой теснились в его голове, пока он проезжал верхом те двадцать верст, что отделяли его от усадьбы Строгановых. Жива ли она еще? Но сердце подсказывало, жива. Жива, ждет, что он найдет ее. И он найдет, обязательно найдет. Видит бог, нет ему жизни без нее.

Глава 20

Оставив его сиятельство сидеть с открытым ртом в кресле, Соня развернулась и вышла из кабинета.

- Где кухня? – обратилась она к лакею, замершему в дверях.

Семен совершенно потерял дар речи. Все в этой девушке, повелительный тон, манера говорить и двигаться, высокомерный взгляд, которым она пригвоздила его к полу, едва он попытался ее остановить, выдавали в ней аристократку. Семен, покачал головой. Что же его сиятельство натворили? А ну как окажется, что девица и впрямь жена светлейшего князя? Слов нет, на Ксану она похожа, так что страшно становиться. Взгляд такой же высокомерный, голос, волосы. Все говорит о том, что она дочь ее. Семен хорошо помнил Ксану. Ему было двадцать годков, когда покойный барин привез ее. Красивая девка была, глаз не отвести. Барыня как увидела ее, так даже с лица спала. Понятно было, для чего Николай Петрович ее приобрел. Да только не успел он с ней вволю позабавиться. Снасильничал. Вся дворня слышала, как она кричала в его спальне. На следующий день она не с кем не разговаривала, дотронуться до себя не позволяла, только плакала, забившись в угол людской, обхватив себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Бабы уж подумали, что она умом тронулась. Бормотала что-то себе под нос на чужом языке, а ночью всадила в брюхо графу длиннющий нож и только ее и видели. Сколько ж лет это назад было? Почитай двадцать два года прошло. А эта, Софья, кажется. Сразу видно, что барыня, ишь как глазищами на графа зыркнула.

Семен привел Соню на кухню и, повернувшись к поварихе, в полголоса произнес:

- Ты вот что, Прасковья, барышню то накорми, работой не нагружай. Сдается мне не простая она девица, как бы беды не было какой.

- Типун тебе на язык, - перекрестилась Прасковья, вглядываясь в девушку, - Вылитая Оксана. Слышала я, что барин дочь ее нашел, а теперь вижу, не соврали то. Ох, чую не к добру это.

Соня устало опустилась на лавку около длинного кухонного стола. Ароматы готовящейся пищи сводили с ума. В животе заурчало. Повариха Прасковья, еще раз окинув ее внимательным взглядом, поставила перед ней тарелку с пшеничной кашей, сваренной на молоке, щедро сдобренной маслом.

- Ешьте барышня, пока горячая.

- Спасибо, - вздохнула девушка, берясь за ложку.

Весь день Софья провела на кухне. Прасковья работы ей не давала и она, стараясь не мешать женщине, тихо сидела в прохладном углу возле кладовой. Было время подумать. Приближался вечер, и все тревожней становилось на душе. Соня была уверена, что ее слова вряд ли напугали графа Хвостова, и со страхом ждала приближения ночи. Что она будет делать, если графу захочется удовлетворить свою похоть? Даже только представив, что он попытается коснуться ее, она едва не застонала в голос. От омерзения ею всю передернуло. На пороге кухни появилась Маша.

- Барышня, мне велено Вас в баню отвести, - тихо произнесла девчушка, виновато пряча взгляд.

Софья поднялась с лавки и пошла за ней. Господи, что же будет? Она ожидала, что Маша отведет ее в общую баню, где вся дворня моется, но девочка провела ее в господскую купальню. Посреди помещения стояла ванна, наполненная горячей водой, от которой поднимался пар. На стуле лежала простая сорочка и синий сарафан из грубого сукна. Теплая вода манила к себе. Девушка сняла платье с помощью Маши, расплела косу и ступила в воду. Она вымылась так быстро, как только могла. Очень ее страшила возможность появления здесь графа в такой момент. Заметив ее нервозное состояние, девочка лукаво улыбнулась и указала рукой на задвинутый изнутри засов.

- Не спешите, барышня.

Соня невольно улыбнулась ей. Похоже, барина здесь не сильно-то жалуют, а коли дело так, значит граф Хвостов жестокий хозяин и самодур, нахмурилась она, прейдя к такому выводу.

Выйдя из ванны, Софья вытерлась насухо тонкой льняной простыней и надела чистую одежду. Конечно, о белье речи не шло. Ладно, пусть так, вздохнула она, зато чистое.

- Я платье и белье Ваше постираю, - тихо сказала девочка, забирая его с собой.

- Спасибо тебе, - ответила Соня.

В спальню Хвостова она идти не собиралась. Пусть делает все что хочет, полюбовно она ему принадлежать не будет, решила девушка. Софья прошла прямиком в людскую и устроилась на набитом соломой тюфяке. Граф явился за ней сам. По его лицу видно было, что он страшно зол ее неповиновением. Подойдя к ней, он схватил тонкое запястье и резко дернул вверх, стаскивая ее с неудобного ложа.

- Я тебе, где сказал быть?! – прорычал он.

Как же, усмехнулась Софья. Резко выдернув свою руку из жестких пальцев Хвостова, она отпрянула от него.

- Не хочешь, значит по-хорошему, - гадко ухмыльнулся тот.

Подхватив ее под колени, он перекинул свою ношу через плечо и широкими шагами зашагал к своим покоям.

Распущенные волосы закрывали ей обзор, сковывали движения. Борис Николаевич пинком открыл дверь в свою спальню, подойдя к кровати, бросил на нее девушку. Соня перекатилась на другую строну кровати и вскочила на ноги. Не раздумывая, она ухватила с каминной полки канделябр и запустила его в Хвостова. Граф чертыхнулся, уклоняясь от летящего в него предмета.

- Поиграть значит решила?!

- Это Вы, Ваше сиятельство, сейчас со смертью играете, - прошипела Софья.

- Да ну! – осклабился граф, - И что же ты мне сделаешь?

- Порчу наведу! – сказала она первое, что пришло в голову, - Только попробуйте до меня коснуться, сдохнете как собака.

На мгновение ей показалось, что он всерьез воспринял ее угрозу, но стоило ей отвернуться, как она тут же оказалась в крепких объятьях. Его влажные губы прижались к ее рту. От отвращения ее замутило. Граф попытался просунуть ей в рот язык, недолго думая, Софья сжала зубы, укусив его.

Хвостов вскрикнул, грязно выругался и наотмашь ударил ее по лицу. В голове зазвенело, потемнело в глазах. Она рухнула на пол как подкошенная.

- Дрянь! – пнул ее граф, - Семен, забери ее отсюда! - заорал он, - Запри в сарае. Завтра собственноручно выпорю.

Лакей, перекрестившись при этих словах, его сиятельства, нагнулся и поднял бесчувственное тело. Войдя в сарай, Семен осторожно опустил ее на сложенную в углу солому, вышел и задвинул огромный засов.

Воронцов приехал в имение Строганова после полудня. Въехав во двор усадьбы, он соскочил с жеребца. Бока Демона тяжело вздымались от быстрой скачки, да и сам князь выглядел уставшим. Он давно снял сюртук и перекинул его через седло, мокрая рубашка прилипла к телу. Никита Александрович вышедший встретить его, был в полном недоумении. Никогда ранее он не видел его светлость в таком состоянии. Василий до этого не спавший всю ночь, почти падал с ног от усталости.

- Бог мой, что случилось? – спросил Строганов, подставляя приятелю свое плечо.

- Софья пропала, - выдохнул Воронцов.

- Как пропала? – опешил Никита.

- Сам толком ничего не знаю. Они с маменькой в Орел поехали на ярмарку, там и пропала.

- Господь милостивый, - покачал головой барон, помогая Василию подняться на крыльцо, - Да ты никак все двадцать верст без остановки отмахал?

Воронцов кивнул.

- Надобно в Орел ехать. Ты мне поможешь?

- Можешь не сомневаться, - ответил Никита, - Отдыхай, пока я собираться буду.

Глава 21

Его сиятельство граф Борис Николаевич Хвостов выехал ранним утром на верховую прогулку. Наступающий день обещал быть жарким, но пока утренняя прохлада еще освежала. Пустив лошадь неспешным шагом, граф наслаждался тишиной и покоем, яркой зеленью окрестностей, широтой горизонта, над которым поднималось яркое летнее солнышко, а также предвкушал, как он накажет строптивую девицу. От размышлений его отвлек стук копыт. Обернувшись, он узнал в приближающемся всаднике своего соседа. Мелкого помещика Рыкова.

Доброго Вам утречка, Ваше сиятельство, - приветствовал его Николай Степанович.

- И Вам, - ответил Хвостов.

- Говорят Вы недавно в Орел ездили? – спросил сосед, проводя рукой по своим соломенным волосам.

- Было дело, - кивнул Борис Николаевич.

- Может, слышали новость то? - впились в него маленькие водянистые глазки неопределенного цвета, то ли серого, то ли светло-голубого.

- Какую новость? – насторожился Хвостов.

- Да как же. Все только об этом и говорят. Княгиня Воронцова пропала, князь обещал сто тысяч тому, кто скажет о ее местонахождении.

- Сто тысяч?! – округлил глаза граф.

- Да! Вот я и подумал. Вы ж там были недавно, может, видели или слышали чего?

- Сожалею, но ничем порадовать Вас не могу, - поспешно ответил Хвостов, разворачиваясь в сторону усадьбы.

Это что же получается. Выходит девица не соврала ему. Но как, же такое, быть может, чтобы князь на крепостной женился? Да может и не знал он о том? Как бы то ни было, ожидают его теперь великие неприятности. И пусть есть у него купчая на Оксану то, что Софья ее дочь, еще доказать надобно будет. С этими невеселыми мыслями граф вернулся в усадьбу. Во дворе его ожидал сюрприз. Спешившись, Хвостов поспешил навстречу дорогому гостю.

- Мой дорогой арабский друг, - раскрывая объятья только что прибывшему арабу на чистейшем французском произнес Хвостов.

- Как приятно вновь видеть Вас, - улыбнулся белозубой улыбкой араб, - Я привез то, что обещал. Как насчет девушки?

Во дворе усадьбы удерживаемый сильной рукой конюха гарцевал чистокровный арабский скакун. Вот оно решение всех его проблем, обрадовался граф.

- У меня есть кое-что получше, чем та рыжая, - усмехнулся он.

- Семен, приведи эту из сарая, - крикнул он лакею.

Софья сидела, съежившись на груде соломы. Она очень скучала по сынишке, по мужу, по усадьбе. Безрадостные мысли одолевали ее. Сколько еще продлится ее заточение? Как она сможет избежать домогательств графа? Одно радовало, что у Алеши есть кормилица. После того, как она разрешилась от бремени, слишком много времени ей понадобилось, чтобы вернуться в мир живых. Почти неделю, она пролежала в горячке, находясь между жизнью и смертью. Анна Николаевна за это время нашла женщину, которая и стала кормилицей для Алексея. Третий день она жила надеждой, что любимый супруг найдет ее и в скором времени весь этот кошмар закончиться.

Соня не знала, чего еще ей ожидать от своего мучителя, но то, что произошло впоследствии, не могло ей присниться даже в самом страшном сне.

Дверь сарая распахнулась, на пороге возник Семен. Лакей графа Хвостова сделал ей знак следовать за ним. Софья поднялась и вышла на улицу, щурясь от яркого солнечного света. От долгого сидения в одном положении, затекли ноги, и она даже обрадовалась возможности выбраться из мрачного и темного помещения.

Во дворе она увидела самого графа и рядом с ним человека восточной наружности одетого в национальные одежды.

- Вот она! – произнес Борис Николаевич по-французски.

- Могу я знать, что здесь происходит? – задала вопрос Сонечка на том же языке.

Хвостов ухмыльнулся, глядя на нее.

- А то! Коль ты моя собственность, я решил обменять тебя на этого скакуна, - ответил он на родном языке.

Софья перевела взгляд на араба. Синие и черные глаза встретились. Мужчина расплылся в довольной улыбке и прищелкнул языком.

- Она достойна гарема самого шейха. Думаю, я не прогадаю. А то, что она говорит на французском, просто подарок небес.

- Меня зовут Рашид, - повернулся он к ней, - Если ты будешь послушной и не доставишь мне хлопот, то впереди тебя ждет райская жизнь, если же нет…, - араб изобразил весьма красноречивый жест ребром ладони по горлу.

Софья сглотнула ком в горле. Стало трудно дышать. Ее только что продали этому чужестранцу. Это значит, что он увезет ее отсюда, из России. Господи, Боже! За что ей это все! Как Василий сможет найти ее? Наступив на горло своей гордости, она упала на колени перед графом.

- Сжальтесь, умоляю Вас. Оставьте меня при себе, - слезы проложили влажные дорожки по бледным щекам.

- Раньше надо было думать, - усмехнулся Хвостов.

- Что ж, отпразднуем сделку, - обратился он к Рашиду, который с восхищением взирал на свое приобретение.

Девушка закрыла руками лицо. Она так и осталась сидеть на траве. Худенькие плечи вздрагивали от горьких рыданий. К ней подошел слуга араба и, не церемонясь, поднял ее за плечо. Жестом он приказал ей следовать за ним.

За воротами усадьбы стояла повозка по виду напоминавшая фургон, только внутри этого фургона находилась самая настоящая клетка, в которой ее и заперли.

При появлении в Орле его светлости князя Воронцова, местная полиция буквально лезла из кожи вон. Еще бы Василий Андреевич пообещал сто тысяч рублей тому, кто укажет местонахождение его жены. Перевернули кверху дном весь рынок, заглянули в каждый притон, но ее светлость Софья Алексеевна, словно сквозь землю провалилась.

Вечером барон Строганов и его светлость князь Воронцов ужинали в местном трактире. Прошедший день, увы, не принес никаких результатов. К столу благородных господ осторожно приблизился юноша лет семнадцати. Склонившись в поклоне, он чуть слышно произнес:

- Ваша светлость, мне сказали, будто Вы супругу свою разыскиваете.

Василий поднял голову, вглядываясь в парнишку.

- У тебя есть, что сообщить мне.

Сглотнув ком в горле, мальчик кивнул.

- Я здесь половым служу, так вот три дня назад, прямо перед дверями трактира нашего его сиятельство граф Хвостов силой затолкал в свой экипаж девицу по виду очень похожую на описание ее светлости.

- Хвостов?! – Сердце зашлось в сумасшедшем ритме. Сам лично Василий Андреевич не имел чести быть знакомым с этим господином, но много чего он нем слышал. И то, что он слышал о нем, надежды в благополучный исход для Софи в него не вселяло. Борис Николаевич слыл сластолюбцем, охочим до красивых девиц и к тому же садистом, жестоко обращающимся со своими крепостными.

- Далеко отсюда имение Хвостова.

- Почитай около сотни верст будет, - ответил парнишка.

- Даже не думай, - бросил на него предостерегающий взгляд Никита Александрович, - Места незнакомые, ночь безлунная, с утра поедем.

Глава 22

Его сиятельство граф Хвостов был чрезвычайно доволен собой. Еще бы, сбыл с рук девицу, которая могла принести ему неприятности, и приобрел превосходного чистокровного арабского скакуна. Проводив Рашида, он плотно пообедал, и изволил отдыхать. Ближе к вечеру к нему в спальню постучали. Дверь открылась, и вошел Семен.

- Барин, к Вам гости пожаловали.

- Кто еще? - недовольно пробурчал Борис Николаевич, заставляя себя вылезти из постели, - Я никого не жду сегодня.

- Его светлость князь Воронцов Василий Андреевич и барон Строганов Никита Александрович, - доложил лакей.

Графу показалось, что в глазах мужика сверкнуло какое-то злорадство.

Борис Николаевич почувствовал, как в душу заползает страх, впиваясь в него своими когтями. Ладони стали влажными и липкими. Все нутро затряслось мелкой противной дрожью. Как они так быстро нашли его? Хорошо хоть араб успел увезти Софью.

- Скажи, скажи им, что я не принимаю, - дрожащим голосом произнес он.

- Поздно! – На пороге возник Воронцов собственной персоной, - Или Вы сами, Ваше сиятельство, поднимете свой сиятельный зад, или я вытащу Вас оттуда собственноручно!

- Одни минутку, господа, - попытался оттянуть неизбежное Хвостов.

- Поторопитесь, пока я окончательно не потерял терпение, - процедил сквозь зубы его светлость.

Хвостов торопливо натянул на себя одежду. Открыв секретер, вытащил купчую на Оксану, и поспешил вниз к незваным гостям.

- Чем могу быть полезен, Ваша светлость? – залебезил граф.

- Мне стало известно, что три дня назад в Орле Вами была похищена девица прямо с рынка. У меня есть основания полагать, что это моя супруга, - с угрозой в голосе произнес Василий.

Князь едва сдерживал себя. Ему стоило огромных усилий не вцепиться в глотку этой мрази и не придушить его тот час же.

- Не может этого быть, - начал Хвостов, - Мною действительно была увезена девица, но уверяю Вас, к Вашей супруге она не имеет никакого отношения. Это дочь беглой крепостной, которая двадцать два года назад лишила жизни моего батюшку, и подалась в бега.

Дрожащей рукой, он протянул Василию купчую на Оксану.

Князь пробежал глазами документ, который гласил, «Лета тысяча семьсот восемьдесят третьего января в двадцать третий день статский советник Никита Иванович сын Пещуров, продал я его сиятельству графу Хвостову Николаю Михайловичу округи из села Урусова, крепостную свою крестьянку Оксану Федотову, дочь Парамонову, а взял я, Никита, с него, Николая Михайловича, за оную проданную крестьянку денег десять рублей...».

- Могу я взглянуть на эту девицу, - спросил князь обманчиво спокойным тоном.

- Увы! Ваша светлость, крепостную сию я обменял на арабского скакуна, - ответил Хвостов.

Едва он произнес эти слова, сидевший до этого в видимом спокойствии Василий Андреевич в мгновение ока сорвался с места, и сбив Хвостова на пол мощным ударом в челюсть, вцепился ему в горло обеими руками. Никто из дворни даже не шелохнулся, чтобы помочь хозяину. Граф хрипел, хватал ртом воздух, лицо его налилось кровью, и приобрело багровый оттенок, губы посинели. Никита Александрович, повисая всей тяжестью на плечах Воронцова, кое-как сумел оттащить его от, корчившегося на полу в предсмертной агонии Хвостова.

- Василий, побойся Бога, ты ж убьешь его. О Софье подумай, этим ты ей не поможешь, коли тебя на каторгу за убийство сошлют.

Воронцов глубоко вздохнул, силясь обуздать свой гнев. Достав из кармана довольно крупную сумму денег, он бросил их на лежащего у его ног графа, и затолкав в карман купчую бросил:

- Покупаю.

С этими словами он развернулся и вышел.

Воронцов стоял во дворе усадьбы Хвостова невидящим взглядом, уставившись на алеющий закатом небосклон. Строганов вышел на крыльцо и остановился рядом.

- Ты понимаешь, что это значит?

- Да, - тихо ответил Василий, - Но сейчас самое важное найти ее.

Софья несколько раз пыталась заговорить с арабом, но он делал вид, что не слышал ее. Девушка совсем сникла, поняв, что он не намерен с ней разговаривать. Заместив ее удрученное состояние, Рашид остановился и пересел с лошади в фургон. Софья подняла на него взгляд. Из под белого бурнуса на нее смотрели умные темные глаза. Длинные тонкие изящные пальцы перебирали янтарные четки.

- Рашид, - снова начала Софья, - мой муж очень богатый человек, он хорошо заплатит Вам, если Вы вернете меня ему.

- Значит, ты замужем, - усмехнулся араб.

Соня кивнула.

- Послушай меня, София, - произнёс Рашид, - Мне нет никакого дела до того, как ты попала к Хвостову, скажу тебе больше, меня не волнуют деньги, я человек не бедный. У моего властелина шейха Фархада бин Сакр аль-Касими через три месяца день рождение и я надеюсь преподнести ему лучший подарок. Ты самая красивая женщина из, встреченных мною до этого, а я повидал их не мало. Шейх молод и хорош собой, если ты будешь достаточно умна, и родишь ему наследника, то станешь со временем любимой женой, а я получу признанием и благодарность самого повелителя, как ты понимаешь, что стоит гораздо больше, чем все богатства мира. Так что не проси меня вернуть тебя твоему мужу, забудь его, впереди тебя ждет совершено иная жизнь. С этими словами он отвернулся от нее, и далее не обращал никакого внимания на ее попытки заговорить с ним.

Путь их продолжался. Чем дальше удалялись они от дома, тем большее отчаяние овладевало Софьей. Рашид держал путь в Варшаву. Сказал, что у него есть там дела. Его повелитель просил передать приглашение его другу, польскому князю Казимиру Ружинскому. С Ружинским великого шейха связывала давняя дружба. Лет десять назад, будучи еще юношей и принцем эмирата Шарджа Фархад бин Сакр аль-Касими возвращался домой морем после завершения дипломатической миссии в Париже. По пути на его небольшое судно напали берберские пираты. Сражение было жестоким и кровопролитным и, если бы не вмешался пан Ружинский со своей командой, исход этого боя был бы для юного арабского принца плачевным.

В Польше Рашид задерживаться не стал, вручив приглашение другу шейха, он направился в Геную, чтобы оттуда море отплыть в Египет.

Путешествие морем, Софья перенесла плохо. Все это время араб не отходил от нее ни на минуту. Он обтирал влажной тканью ее лицо, когда ей было плохо. Выносил на палубу, когда позволяла погода. Где-то в глубине души девушка была ему даже благодарна за ту заботу, что он проявлял о ней. Соня потеряла надежду когда-нибудь увидеть любимого, вернуться в родной дом, обнять сына. Чем дальше они удалялись от берега, тем больше она впадала в меланхолию. Причалив в Африке, Рашид присоединился к каравану, направляющемуся в Шарджу. Переход через пустыню оказался для нее самым тяжелым. Ночью, когда на раскаленные пески опускалась прохлада, приходило облегчение. Софья подолгу сидела около костра, подняв глаза к небу. Южная ночь была так не похожа на ту, к которой она привыкла. Звезды казались огромными, и сияли на черном бархате неба, как россыпь бриллиантов чистейшей воды. Но днем адское пекло сводило с ума. А еще верблюды. Поначалу эти животные пугали ее, но на третий день пути, она просто перестала обращать на них внимание.

Глава 23

Шарджа поразила Софью своим великолепием. Белоснежные сказочные дворцы, фантастические сады, наполненные причудливыми яркими цветами и диковинными птицами с ярким оперением, белоснежный песок на берегу синего как ее глаза моря и простирающаяся за городом бескрайняя пустыня. Рашид привез ее в свой дом. Все, что она видела, не переставало удивлять ее. Такой роскоши она не видела нигде и никогда. Особенно ее поразил фонтан, в центре тенистого дворика дома Рашида, несмотря на то, что все вокруг было чужое, чужая речь, чужие обычаи, чужая культура. Прислуга в доме араба обращала на нее внимание не больше, чем на предмет обстановки. Общаться она могла только с Рашидом, потому как никто более в его доме по французски не говорил.

Прошла неделя, как они приехали. Вечером Соня сидела около фонтана, опустив ладонь в прохладную воду в мраморной чаше. Одуряющий запах роз витал вокруг, кружа голову. Слышался заунывный голос муэдзина, призывающий правоверных к вечерней молитве. Софья погрузилась в раздумья. Как там Лешенька? А Василий? Вспоминает ли ее? Думает ли о ней, как она о нем? Девушка тяжело вздохнула. Тяжестью на сердце легла тоска, беспросветная и безысходная, конца и края ей не видно. Она словно и не жила. Душа ее осталась там, рядом с родными и близкими. Сколько раз она плакала ночами, вспоминая жаркие ласки и поцелуи любимого, младенческий плач сына преследовал ее во снах. Софья замкнулась в себе. Она позволила обрядить себя в арабские одежды, ибо были они не в пример удобнее европейского платья в этом знойном краю.

Небо темнело, угасал закат, такой яркий, что казалось, что таких красок просто не существует в природе. Во двор вышел Рашид.

- Пойдем, красавица, пора.

- Не хочу, - выдохнула Софья.

- Не серди меня, София, - нахмурился араб, - Все равно ты пойдешь. Только тебе решать сама или тебя доставят во дворец связанную как ягненка на заклание.

Девушка поднялась со своего места.

- С чего ты решил, Рашид, что я добровольно покорюсь?! – гневно произнесла она.

- Пусть будет так, - усмехнулся он, делая знак слуге, - Фархад любит укрощать необъезженных кобылиц.

В тот же миг ей на голову опустился холщовый мешок. Ловкие руки слуги, завязали его там, где находились ее щиколотки. Перекинув ее через плечо, он направился вслед за своим хозяином. Она не видела, куда ее несут, но по тому, сколько прошло времени, как ее снова поставили на ноги, поняла, что дворец шейха находится не так уж далеко от дома Рашида.

Софья слышала разговор. Говорили на арабском, судя по всему двое мужчин. Голос Рашида она узнала, второй был ей не знаком. Она услышала имя «Фархад», звук шагов, кто-то приближался к ней. Сильные руки коснулись щиколотки, развязали бечевку, связывающую их, в одно мгновение мешок слетел с нее, и она встретилась глазами с изумленным взглядом шейха.

- Твои глаза синие, как море, волосы, как шелк, - произнес он на языке французской аристократии.

Белозубая улыбка сверкнула на смуглом лице. Указательным пальцем он приподнял ее подбородок, подушечка большого пальца ласково коснулась пухлых губ.

Софья украдкой из полуопущенных ресниц рассматривала мужчину стоявшего перед ней. Он был высок, тонок станом и чем-то напоминал ей хищного зверя. Шейх был гораздо выше Рашида и его соплеменников, которых она успела увидеть во время своего пребывания в Шараджи. Широкие плечи укутывала белая шелковая туника с глубоким вырезом, в котором виднелась смуглая кожа на его груди. Пояс из черного шелка подчеркивалтонкую талию. Длинные ноги одеты в черные шелковые шаровары, на ногах сапожки из мягкой кожи. Решившись, она подняла глаза, и смело взглянула в его лицо. О да, Рашид не обманул ее. Фархад бин Сакр аль-Касими действительно был молод и хорош собой. На вид ему было не больше тридцати. Правильные черты лица, тонкий прямой нос, высокие скулы, темные как южная ночь глаза обрамляли невероятно длинные и густые ресницы. И сейчас эти глаза взирали на нее с неподдельным восхищением.

- Я поражен в самое сердце, - молвил он, приложив руку к левой стороне широкой груди.

Софья нервно облизнула внезапно пересохшие губы. Она чувствовала, он опасен. Сейчас он пытается очаровать ее, но что будет, если она отвергнет его. Это не самодур Хвостов, перед ней восточный владыка, повелитель эмирата Шараджи. Одного его слова достаточно, чтобы лишить ее жизни, если она чем-то разгневает его.

- Ваше высочество, - начала Соня внезапно охрипшим голосом, - Я право не знаю, как должна называть Вас.

- Фархад, для тебя я Фархад, - улыбнулся шейх.

- Меня насильно вывезли с моей родины, разлучили с семьей, с любимым мужем, если в Вас есть хоть капля сострадания, пожалуйста, позвольте мне вернуться в Россию.

Густая черная бровь араба удивленно взлетела вверх.

- Мне сказали, что ты рабыня, которую выменяли на арабского скакуна.

- Это не правда. Мой муж светлейший князь, родственник государя императора.

Шейх задумался, с интересом вглядываясь в нее, как в некое диковинное создание. Видимо он принял какое-то решение.

- Теперь это неважно, София, ты принадлежишь мне и останешься здесь.

Соня опустила глаза, она так надеялась, что выслушав ее, Фархад не станет удерживать ее. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Одинокая слеза скользнула по гладкой щеке. Его рука поднялась, вытирая влажную дорожку.

- Не плач, Софи.

От того, что он назвал ее тем же именем, каким ее называл Василий, больно сдавило грудь, не в силах удержать слез, она разрыдалась, падая на колени у его ног. Подавив в себе раздражение, Фархад, опустился на колени рядом с ней, обнял и привлек к своей груди, баюкая как ребенка. Длинные тонкие пальцы перебирали шелковистые волосы, гладили точенные плечики. Постепенно Соня успокоилась и затихла в его объятьях, спрятав лицо на широкой груди. Горячие губы коснулись ее виска. Она отпрянула от него.

- Не надо, прошу Вас, не сейчас, - покачала она головой.

- Хорошо, - вздохнул он, отпуская ее.

Он обернулся к дверям и что-то громко сказал на своем языке. Тут же в комнату вошел слуга, склонившись в глубоком поклоне.

- Это Абу, - указал он на чернокожего прислужника, - Он проводит тебя в твои покои.

Еще раз, оглянувшись на восточного властелина, задумчиво стоящего около окна, Софья поспешила за Абу. Сегодня он не стал домогаться ее, посочувствовав ее горю, но что будет завтра и во все последующие дни. Соня физически ощущала силу желания исходившего от него. Он не отступится. Пока шла она за своим провожатым по длинным коридорам и переходам экзотичного восточного дворца, девушка отметила про себя, количество стражников, расставленных на галереях и в крытых переходах. Чем дальше они углублялись в помещения, тем яснее понимала Софья, что сбежать отсюда практически невозможно. Да и куда бежать в чужой стране, языка которой ты не знаешь? Наконец, они остановились перед массивными кованными дверями. Абу распахнул их и жестом предложил пройти вовнутрь, сам же при этом остался снаружи. Едва она вошла, тут же к ней подошла светловолосая девушка.

- Меня зовут Жюли, - сказала она, - Я буду Вам прислуживать.

- Ты француженка? – спросила ее Софья.

Девушка кивнула.

- Как ты сюда попала? – удивленно спросила ее она.

- Пираты, - усмехнулась девушка, - потом невольничий рынок в Кардифе и вот я здесь.

- Здесь это где? – осторожно спросила Соня, хотя и сама догадывалась уже.

- В гареме, - просто ответила Жюли.

- Бог мой, - только и смогла прошептать девушка.

Поздним вечером, когда затихли все шорохи и звуки на женской половине дворца, в дверях ее комнаты появилась смуглая красавица, вся одежда которой состояла из коротенькой кофточки и полупрозрачных шаровар. Окинув ее высокомерным взглядом, красотка удалилась, не сказав ни слова.

- Кто это? – вполголоса спросила Софья.

- Лейла, - прошептала в ответ Жюли, - жена его высочества шейха Фархада бин Сакр аль-Касими.

Глава 24

Ночь прошла беспокойно. Софье все слышались какие-то шорохи и непонятные ее пониманию звуки. Душная и влажная арабская ночь сводила с ума. Не выдержав, она поднялась со своего ложа и вышла во внутренний дворик, заливаемый призрачным серебряным светом огромной луны, висевшей на ночном небосклоне, как сияющая монета.

Тихо умиротворяюще журчала вода в фонтане, потревоженная ее присутствием вспорхнула какая-то птаха с розового куста. Присев на бортик фонтана, девушка погрузилась в раздумья. Краем глаза она уловила, какое то движение около стены, окружающей дворик. Всматриваясь в темноту до рези в глазах, Софья различила призрачный силуэт. Кто-то явно наблюдал за ней. Стало неуютно. Нигде нет уединения, везде чужие глаза и уши. Судорожный вздох вырвался из груди, тоска сжала сердце стальным обручем. Тень отделилась от стены, и приблизилась к ней. По другую сторону фонтана на бортик грациозно опустилась Лейла. Красавица молчала, только сверлила ее взглядом угольно черных глаз. Наконец, Соня не выдержала.

- Зачем Вы пришли? - обратилась она к ней по французски.

- Хочу поговорить с тобой, - голос Лейлы был мелодичным, глубоким, ласкающим словно бархат.

Как можно быть женатым на такой роскошной женщине и при этом желать другую, подумалось Софье.

- О чем? – слегка приподняла бровь Соня.

- Ты понравилась шейху, - тихо произнесла она.

- Уверяю Вас, я не приложила к этому не малейшего усилия, - пожала плечами Софья.

Лейла тихо рассмеялась.

- Ты видимо, не понимаешь ничего, - усмехнулась красавица, - От твоего желания здесь ничего не зависит.

- Что Вы хотите от меня? – удивлено спросила девушка.

- Уступи ему, - ответила Лейла, - Тогда он быстро потеряет к тебе интерес. Так было со всеми другими.

Софья даже задохнулась от этих слов.

- Как можно? Я люблю другого, и не могу даже помыслить о том, чтобы отдаться другому мужчине.

- Он получит свое так или иначе, - пожала плечом восточная красавица, - Вопрос только в том, как долго ты сможешь удержать его внимание. Если ты поступишь достаточно мудро, он быстро забудет о тебе, а я постараюсь помочь тебе вернуться домой. Сопротивляясь ему, ты только разжигаешь его интерес. Фархад по натуре своей завоеватель.

С этими словами она поднялась.

- Подумай о том, что я тебе сказала.

Лейла исчезла также бесшумно, как и появилась, оставив Софью наедине с ее мыслями. И мысли эти были совсем безрадостными. Где-то в глубине души Соня понимала, что жена шейха права, но стоило ей подумать о том, чтобы провести ночь в его объятьях, как все в ее душе восставало против этих мыслей. Достанет ли ей ума и хитрости, чтобы удержать его на расстоянии хотя бы еще немного времени. Надежда на то, что муж разыщет ее, таяла с каждым новым днем, но может судьба сжалится над ней, и даст ей шанс на спасение.

Утром ее разбудила Жюли. Было еще совсем рано. Заря только, только занялась над горизонтом. Свежий ветер с моря, проникая за стены дворца, шевелил листья кустарников во дворе, шелестел шелковыми занавесками над ее головой.

- Проснись, София, - тормошила ее француженка, - Тебя его высочество видеть желает.

Нехотя Соня открыла глаза, и потянулась, как кошка. Подойдя к фарфоровому кувшину на низком столике, плеснула воды в серебряный таз, и умылась. Жюли помогла ей переодеться в шаровары из синего шелка и кофточку из того же материала. Закрепив полупрозрачную чадру, девушка сопровождаемая прислугой дошла до ворот отделяющих женскую часть дворца от основной. Там ее уже ждал Абу. Не говоря ни слова, она последовала за ним. Ночью Лейла ясно дала понять ей, что ее сопротивление ни к чему не приведет, только усугубит ее положение.

Абу проводил ее в большой двор, и с поклоном удалился. Софья осталась наедине с Фархадом. Шейх держал на поводу двух лошадей. Длинноногий арабский скакун гнедой масти, явно предназначался для него, а второй была небольшая белоснежная кобылка, которая беспокойно гарцевала по вымощенному мозаикой полу.

- Доброе утро, София, - улыбнулся шейх, - Составишь мне компанию в утренней прогулке по берегу моря.

- С большим удовольствием, Ваше высочество, - отозвалась она.

- Фархад, - поправил он ее, - Называй меня по имени.

- Как скажете, - опустила глаза Соня.

За возможность проехаться верхом, она была ему благодарна. Быстрая скачка по мокрому морскому песку дарила, пусть иллюзорное, но все же ощущение свободы. Отъехав на довольно большое расстояние от дворца, они спешились и пошли рядом по берегу, ведя лошадей на поводу. Стража почтительно держалась позади на некотором отдалении.

- Не буду скрывать, что ты мне нравишься, - произнес шейх, глядя ей в глаза.

- Мне жаль, что не могу ответить Вам тем же, - тихо почти прошептала Софья.

- Это ничего не меняет, - нахмурился Фархад.

Соня подняла голову, и с вызовом посмотрела в черные глаза.

- Вы мужчина и сильнее меня. Безусловно, Вы можете меня принудить, но при этом получите только мое тело. Моя душа и сердце принадлежат другому человеку.

- Твоему мужу? – усмехнулся он, - Даже, если ты никогда больше не увидишь его? Ты думаешь, он будет хранить тебе верность? Ты, конечно, очень красива, но любой мужчина не сможет обходиться слишком долго без женщины, если конечно он не евнух и не монах.

Его слова больно ранили ее в самое сердце. Он озвучил то, о чем она думала долгими ночами, мучаясь сомнениями.

- Решай, Софи, добровольно или нет, но ты будешь моей.

Ничего не ответив ему. Соня взлетела в седло, и развернув кобылку, послала ее в галоп, возвращаясь во дворец. Непролитые слезы жгли глаза, душили ее, не давая вздохнуть полной грудью.

Василий и Никита проследовали до самого Крыма, но на след араба, увезшего Софью, напасть так и не удалось. Ни чудовищная усталость, ни сон урывками, ни непереносимый зной не могли остановить его. Только лишь война стала непреодолимым препятствием на его пути. Продвижение дальше было невозможно. Россия вступила в кровопролитную войну с Османской империей, и на пути князя оказалась территория военных действий. Скрипя сердцем, Воронцов вынужден был вернуться домой. К тому же предпринять путешествие в Шараджу без должной подготовки было равносильно самоубийству. По возвращению в усадьбу Василия Андреевича ожидало грозное письмо от императора с требованием без промедления явиться ему пред светлые очи государя. Не посмев ослушаться, Воронцов собрался в столицу.

До государя-императора дошли слухи о скандале, возникшем в семействе светлейшего князя Воронцова, посему разговор, состоявшийся между государем и князем с глазу на глаз, был весьма неприятного свойства. Император выразил свое недовольство браком, заключенным между светлейшим князем и дочерью беглой холопки, что совершенно невозможно. Высочайшим повелением Василию Андреевичу велено было об этой блажи забыть, брак считать недействительным и, дабы употребить его рвение на благо отечества отбыть в Бендеры в расположение вверенного ему полка. Единственной уступкой со стороны государя было дозволение императора признать законным наследником князя сына Алексея.

Вернувшись из столицы, Воронцов два дня беспробудно пил, не желая ни с кем разговаривать, а на третий отбыл в Бендеры вместе с приказом государя. Душа металась между единственной любовью жизни его и чувством долга.

Наступил конец августа. Россия вела беспрерывные кровопролитные жестокие бои с турками под командованием генерала Михельсона. Его светлость князь Воронцов на протяжении всей военной компании пребывал в весьма мрачном расположении духа. И пусть Софья по закону больше не была его женой, тревога о ее судьбе не отпускала ни на минуту. Собственное бессилие и невозможность хоть что-нибудь предпринять не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Казалось, Воронцов не замечает ничего из тех ужасов войны, что творятся вокруг него, мыслями светлейший князь был далеко. Пренебрежение опасностью чуть было не стоило ему жизни. Василий был тяжело ранен в бою при переходе через Днестр, и только благодаря безрассудной смелости и отваге своего юного адъютанта остался жив.

Глава 25

Бархатные синие сумерки окутали дворец, когда шейх вновь прислал за ней. Пока она шла за Абу по крытым переходам и галереям, у Софьи возникло чувство, что ее время утекает, как мелкий песок сквозь пальцы. Все в ней противилось тому, что произойдет, но она также знала, что Фархад не отступит от своего слова. Господи, дай мне силы пережить эту ночь и жить дальше, молила она про себя. Дай мне силы дождаться того дня, когда я смогу снова увидеть всех тех, кто мне дорог. Абу открыл двери, ведущие в покои шейха и пропустив ее вперед, закрыл их за спиной девушки. Соня отступила на шаг назад, и уперлась спиной массивные створки, обитые медью. Сердце болезненно заколотилось, когда она различила мужской силуэт на фоне светлеющего окна. Фархад обернулся и отошел от оконного проема, направляясь к ней. Его движения напоминали ей хищника, подкрадывающегося к своей жертве. Сильные руки сомкнулись на тонкой талии, притягивая ее к разгоряченному мужскому телу. Твердые жесткие губы впились в ее рот, подчиняя, заставляя приоткрыть губы и впустить его во внутрь. Она подчинилась, но на поцелуй не ответила, оставаясь безучастной в его руках, как послушная кукла.

- Так значит, - усмехнулся он, на мгновение, отпуская ее. Темные непроницаемые глаза блеснули в последних отблесках заходящего солнца, кривая усмешка обнажила ровные белые зубы.

- Посмотрим, надолго ли тебя хватит, - длинные пальцы легли на вырез тонкой шелковой кофточки и рванули ее вниз резким движением. Пуговицы, украшенные драгоценными камнями, с тихим стуком посыпались на мозаичный пол. Софья закрыла глаза, чтобы не видеть хищный блеск его глаз. Она сдавлено ахнула, когда горячие губы обхватили розовую вершинку ее груди. Влажный язык обвел крохотный бутон, сжавшийся в тугой комок. Горячие ладони легли на ее бедра, скользнули к талии, развязывая пояс шаровар, которые с тихим шелестом соскользнули с ее стройных ног.

Шейх Фархад знал все о том, как заставить женщину потерять голову, забыть обо всем, кроме тех ощущений, которые он способен подарить ей. Подхватив Софью на руки, он опустил ее на широкое ложе. Его губы и руки сводили с ума, дарили ласки, от которых все тело плавилось в истоме. Сильные пальцы сжали тонкие запястья, не давая возможности увернуться от его поцелуев. Его губы едва касаясь бархатистой кожи, проложили цепочку горячих поцелуев вдоль стройной шеи, спустились ниже, лаская напряженные вершинки сосков. Дыханье девушки сбилось, она закусила губу, чтобы удержать рвущиеся из груди стоны наслаждения. Рука шейха скользнула между стройных бедер, чуткие умелые пальцы проникли внутрь ее лона. Ощутив выступившую влагу, он тихо усмехнулся в ее губы. Коленом, раздвинув бедра, вошел в нее сильным мощным рывком, заполнив целиком. Он двигался в ней ровными толчками. Не в силах сдержать себя она извивалась под ним всем телом, больше уже не сдерживая тихих стонов, желая его и проклиная себя за испытываемое в его объятьях наслаждение. Нет, он не насиловал ее, она сама отдалась ему, испытывав, при этом острое на грани боли наслаждение. Оба тяжело дышали, когда вихрь страсти, подхватив их, пронес над землей, и оставил на широком ложе совершенно опустошенными.

Софья отвернулась, несколько слезинок выкатились из под закрытых век. Истерзанное муками совести сердце обливалось кровью. Она ненавидела себя за то, что так легко уступила ему, за то, что получила удовольствие от близости с ним. Его губы ласково коснулись поцелуями нежных щек, собирая с них соленую влагу.

- Не плач, - услышала она тихий вкрадчивый шепот, - Твое тело создано для наслаждения, и ты не виновата в том, что возбуждаешь во мне такое желание.

Она поднялась и села на роскошном ложе, прикрыв грудь шелковой простыней.

- Могу я уйти теперь, - спросила Соня.

- Иди, - усмехнулся Фархад, - Ты можешь убежать от меня, от себя не убежишь.

Она резко обернулась так, что роскошные локоны взметнулись вокруг головы.

- Лучше бы мне умереть после этого, - злые слезы повисли на роскошных ресницах.

- О нет, ты не умрешь, я не позволю, - прошептал шейх, касаясь, поцелуем тонкого запястья, там, где его жесткие пальцы оставили заметные следы.

Выдернув руку, Софья поднялась, набросив на себя простыню наподобие римской тоги, она подошла к дверям. Открыв их, обернулась на пороге. Фархад остался лежать, опираясь на согнутую в локте руку, напоминая сытого и довольного хищника. Бросив на него взгляд, в котором смешалась боль, отчаяние и гнев Соня вышла, хлопнув тяжелой створкой двери.

- Абу, - позвала она, оказавшись за дверями его покоев.

Чернокожий слуга возник перед ней, как из под земли. Испугавшись его внезапного появления, она тихо вскрикнула, чем развеселила его. На темном лице сверкнули ослепительно белые зубы. Склонившись в поклоне, он жестом предложил ей следовать за ним. Вернувшись в свои покои, она долго сидела во внутреннем дворике, тихо роняя слезы в прозрачную воду фонтана.

Рана, полученная в сражении при Днестре, в полевых условиях не заживала. Пуля, вошедшая в плечо, намертво застряла в кости. Удушающий зной и антисанитария, царившая в военном лагере, привели к возникновению лихорадки. Волевым решением командования его светлость князь Воронцов был отправлен в тыл, восстанавливать здоровье. По прибытию в столицу его прооперировали. Так получилось, что начало нового сезона застало Василия Андреевича в столице. Прослышав об улучшении его здоровья, император пожелал видеть героя русско-турецкой войны. Без особого желания Воронцов прибыл на официальный прием, где ему и был вручен орден Андрея Первозванного в помпезной и торжественной обстановке. Князь сдержано поблагодарил государя и весь вечер оставался, мрачен и неразговорчив.

Приглашения посыпались на него как из рога изобилия. Светское общество любопытное и жадное до всевозможных сенсаций с упоением смаковало подробности и обстоятельства его признанного незаконным брака с Софьей Алексеевной. Недруги Софьи злорадствовали. Какая там внучка графа, дочь беглой холопки, вот кто она! Молоденькие барышни вились вокруг него словно стая мотыльков. Окруженный флером романтизма и трагичности, он словно притягивал их как огонь, глупых насекомых.

Государь со свойственной ему «деликатностью», решив поощрить отличившегося на ниве боевых сражений князя высочайшим повелением объявив о его помолвке с княжной Дашковой.

Воронцов не сопротивлялся этому решению, ему, казалось, было все равно. На свою невесту он не обращал никакого внимания. Ольга Михайловна из кожи вон лезла, чтобы привлечь внимание светлейшего князя, но он не замечал ее попыток произвести на него впечатление.

Как-то прогуливаясь с ним под руку в Александровском саду под сенью вековых деревьев, одетых в яркий осенний убор, княжна Дашкова решилась заговорить с ним об этом.

- Василий Андреевич, Ваша светлость, - не удержалась она, - Не могли бы Вы хотя бы на людях уделять мне немного больше внимания.

- Если Вам не хватает внимания, значит, Вы выбрали не того кавалера, - сухо ответил он, - Мне жаль, что я не оправдал Ваших ожиданий. Если Вы считаете, что я не подхожу Вам, я не стану настаивать.

Ольга с досады прикусила губу. Ну, вот почему он такой черствый с ней? Что она ему плохого сделала? Несмотря на его скандальную репутацию, она согласилась выйти за него замуж. Хотя она лукавила, она рада была выйти за него замуж, пусть бы эта репутация у него совсем отсутствовала.

Свадьбу решили отложить до Нового года. Василий понимал, что Софью ему уже не вернуть, но тоска по ней никуда не делась, и по-прежнему терзала его по ночам, когда она являлась в его сны. В такие моменты ему хотелось выть, как зверю, загнанному в клетку. Только Строганову были известны его истинные чувства, но и Никита не одобрял этих душевных мук и терзаний.

- Пойми, - часто говорил он, - Если Софи попала в гарем, для тебя она теперь все равно, что мертва. Неужели ты думаешь, что шейх не тронет ее?

- Я знаю, что она жива, чувствую, вот здесь, - дотронулся он рукой до груди в том месте, где билось сердце, - А вдруг она ждет, что я приду за ней?

Никита мрачно покачал головой.

- Ее не примут в обществе, да и ты не забудешь, где она была.

Глава 26

Мрачным, как его настроение, осенним утром Василий Андреевич дописывал письмо государю. Порывистый ветер за окном остервенело срывал с деревьев оставшуюся листву, серые низкие облака грозили пролиться на землю холодным дождем. В его кабинет без стука и приглашения вошел Никита Александрович Строганов собственной персоной.

- Не рановато ли для визитов? – усмехнулся князь.

- Доброе утро, Ваша светлость, - ухмыльнулся барон Строганов, - Ты мне вот что скажи, друг любезный. Дошли до меня слухи, будто ты вернуться в расположение своего полка собрался?

- Правду говорят, - ответил Воронцов, приподнимая густую бровь, - Вот прошение государю дописываю.

- Зачем оно тебе надо? – развел руками Строганов, - У тебя свадьба через четыре месяца!

- А меня кто-нибудь спросил? – взорвался Василий, - Есть у меня жена! Мне другой не надо.

- Помилуй, но, а на войну то зачем?

- Наши в Бессарабию вошли, мне Михельсон отписал. Оттуда можно морем в Шарадж попасть, - откинувшись в кресле, ответил князь.

- Да ты никак из ума выжил, Василий Андреевич. Ну, допустим, обличьем своим ты еще сойдешь за араба, а как с языком быть? И что ты шейху скажешь, даже если доберешься до дворца, в чем я лично не уверен? Верните мне мою супругу, Ваше высочество? – разгоряченно спорил Никита.

- Не знаю! – в сердцах ответил Воронцов, вскакивая с места, - Но должен же я попытаться!

- Тогда уж лучше через Европу, - более спокойно произнес Строганов, - Можно через британское посольство, если уж на то пошло. У меня родня есть в Англии. Сестра матери замужем за лордом Сеймуром.

- Долго, - вздохнул Василий, прохаживаясь перед окном кабинета, - Да и как с невестой моей быть? Помолвку предлагаешь разорвать? Тогда мне путь обратно заказан будет! Государь такого оскорбления не простит!

- Вижу не отговорить мне тебя от авантюры этой, - покачал головой Никита.

Дверь кабинета приоткрылась, и с поклоном в образовавшуюся щель протиснулся камердинер князя.

- Ваша светлость, Василий Андреевич, я тут Ваш сюртук хотел было в починку отдать, да вот в кармане нашел, - протянул он ему сложенный вчетверо лист бумаги пожелтевшей от времени.

- Дай сюда! – произнес Воронцов.

- Что это? – полюбопытствовал Строганов.

- Забыл уже? Купчая, которую я у Хвостова забрал, - нахмурившись, ответил Василий.

Развернув бумагу, князь еще раз пробежал ее глазами. Что-то в документе заставило его прочитать его более внимательно. После слов указывающих, за какую сумму была продана крепостная Оксана Федотова, следовала дата рождения оной крепостной. По всему выходило, что на тот момент ей было не менее тридцати пяти лет. А если верить словам графа Орлова, матери Софьи было чуть больше двадцати. Как ни крути, не могла быть Оксана ее матерью. Или то вовсе не Оксана была?

- Прочти, - протянул он документ Никите.

- Купчая, как купчая, - пожал широкими плечами барон.

- Оксане Федотовой не менее тридцати пяти годков было, а матери Софьи чуть более двадцати, - пояснил Василий.

- Тогда я бы на твоем месте сначала этого Пещурова навестил, может, жив еще.

- Ты со мной? – спросил князь.

- Что ж можно и в Киев, - улыбнулся Строганов.

Утренний визит жены шейха Фархада бин Сакр аль-Касими Софью не удивил. Она просто не заметила ее появление, продолжая сидеть на роскошном ложе, обняв руками колени и уставившись невидящим взглядом в пространство.

Лейла присела на краешек кровати. Покачала головой, оглядев ее с ног до головы. От ее внимательного взгляда не укрылось ничего, ни следы жесткой руки на тонких запястьях ни влажные дорожки слез и мокрые ресницы.

- Он тебе совсем не нравится? – тихо спросила она.

Софья вздрогнула, и посмотрев на нее полными слез глазами, покачала головой.

- Я домой хочу, - прошептала она, - Сына увидеть, мужа обнять, босиком утром по росе пройти. У нас зима скоро, снег выпадет.

Поддавшись порыву, Лейла провела нежной ладошкой по распущенным темным локонам.

- Через две недели у Фархада день рождение, - грустно усмехнулась она.

- Я знаю, - прошептала Софья, - Мне Рашид сказал, я и есть его подарок.

- Не перебивай! - подняла она руку ладонью кверху, - Выслушай меня. У шейха есть друг. Он европеец, поляк, он обязательно приедет. Постарайся ему понравиться, если пан Ружинский попросит тебя у Фархада, он ему не откажет, потому что жизнью ему обязан. Из Европы тебе легче будет вернуться домой.

- Но как я увижусь с паном Ружинским? – недоуменно вздернула брови Софья.

- Об этом не думай, я сама все сделаю, - улыбнулась восточная красавица.

Вечером за ней снова пришел Абу, но Соня отказалась идти в покои Фархада. Ей казалось, что она не переживет еще одной такой ночи, душа не выдержит. Когда же сам разгневанный ее отказом восточный владыка явился за ней на женскую половину дворца, все в страхе пали ниц перед ним. Софья одна осталась стоять в полной растерянности. Все, затаив дыхание ждали, как Фархад накажет непокорную наложницу. Окинув ее взглядом, не обещавшим ей ничего хорошего, он схватил ее за руку, и потащил за собой к выходу из гарема. Жюли сочувственно смотрела ей вслед. Никогда такого не было, чтобы шейх сам явился за своей наложницей.

Добравшись до своих покоев, Фархад распахнул двери, и втолкнул Софью в помещение.

- Ты посмела ослушаться меня? – почти прорычал он, - Знаешь, что тебя ждет за непослушание?

- Мне все равно, - ответила девушка, - Даже смерть будет лучше, чем то, что Вы сделали со мной.

- Я такой плохой любовник? – усмехнулся Фархад.

Соня покачала головой.

- Я не могу жить дальше с тем, что у меня на душе.

Шейх пробормотал что-то в полголоса на арабском, проводя рукой по своим темным волосам. Слова девушки уязвили его самолюбие. Не было еще такого, чтобы женщина предпочла смерть его объятьям. Он обошел вокруг нее, не спуская пристального взгляда с тоненькой фигурки перед ним.

- Ты действительно не боишься смерти? – недоверчиво спросил он.

Конечно, боюсь, хотелось закричать Соне, я не хочу умирать, но вслух она ответила:

- Если она станет для меня избавлением от тоски и душевных терзаний…

Фархад задумался. Он, конечно, мог заставить ее сейчас покориться ему, так, как это было вчера. Но в одном она права, он получит только ее тело. С каких это пор ему стало нужно нечто большее? Что это? Азарт охотника? Или что-то другое кроется здесь? Он не понимал сам себя.

- Уходи! – махнул он рукой, опуская ее.

Софья не стала дожидаться, боясь, что он передумает, и торопливо покинула его покои, вернувшись к себе. Когда Лейле доложили о том, что произошло в покоях Фархада, красавица нахмурилась. Шейх не только не наказал строптивую рабыню, но даже отпустил ее. Ох, как же ей это не нравилось. Зря она недооценила эту русскую. Остается надеяться, что ее план осуществиться, и она в любом случае избавиться от опасной соперницы.

Глава 27

Софья провела еще одну беспокойную ночь. Но больше ничего не произошло ни в этот день, ни на следующий. Шейх больше не звал ее на утренние прогулки верхом по берегу моря. Абу приходил к воротам гарема каждый вечер, каждый раз забирая на ночь какую-нибудь девушку. О ней словно забыли, и она была счастлива этим. Но так было только в первую неделю. Жизнь наложницы в гареме не отличается особым разнообразием. Роскошные покои стали для нее золотой клеткой. Софья изнывала от скуки. Невозможно целый день ничего не делать. Наблюдая, как другие девушки целыми днями сплетничают, едят сладости, и больше ничего не делают, она совершенно ясно поняла, что от такой жизни просто сойдет с ума уже через месяц. Чтобы хоть чем-то занять себя, она попросила Жюли найти шахматы. Когда-то ее дед граф Орлов научил ее премудростям этой восточной игры. Просьбу Сони передали Лейле. Заинтригованная столь необычным желанием, жена шейха сама принесла роскошную, украшенную драгоценными камнями шахматную доску, в ее покои вместе с набором фигур искусно, вырезанных из слоновой кости и черного дерева.

Фархад - прекрасный знаток человеческой натуры, знал, что делает. Заставив свою наложницу изнывать от скуки и безделья, он рассчитывал через некоторое время получить ее без сопротивления. Однако, когда ему донесли, что София и его жена играют в покоях его наложницы в шахматы, шейх был несказанно удивлен. Ни Лейла, ни Софья увлеченные игрой не заметили, как Фархад тихо вошел и остановился на пороге роскошной комнаты. Лейла явно проигрывала партию, заметив это, он протянул руку, унизанную драгоценными перстнями тонкой работы, и сделал за нее ход. Соня подняла глаза. Синий и темный взгляды скрестились словно кинжалы. Девушка по достоинству оценила его хитрый и изощренный ум. Фархад оказался сильным соперником, несмотря на то, что Лейла успела потерять большую часть ключевых фигур, он быстро отвоевывал утраченные его женой позиции. Обитательницы гарема собрались вокруг, стараясь держаться на почтительном расстоянии и с интересом наблюдали, чем же это закончиться.

Сделав последнюю отчаянную попытку, Софья пожертвовала ферзем, и шейх попался в расставленную ловушку.

- Шах и мат, Ваше высочество, - улыбнулась она.

- Кто научил тебя играть? – задумчиво протянул Фархад.

- Мой дед, граф Орлов, - ответила она.

- Ты продолжаешь утверждать, что ты знатного происхождения? – усмехнулся шейх, - Как же так получилось, что тебя выменяли на скакуна?

- Это долгая история, - вздохнула Соня.

- Я никуда не спешу, - внимательно глядя на нее, ответил Фархад.

Соня рассказала ему все, что знала она сама.

- Теперь я и сама не знаю, кто я, Ваше высочество, - закончила она.

- Пойдем, - протянул он ей руку, поднимаясь с широкого ложа.

Заметив панику, появившуюся в ее взгляде, улыбнулся.

- Я просто хочу, тебе кое-что показать. У меня огромная библиотека, может тебе это будет интересно.

Когда они удалились, оставив Лейлу наедине с ее мыслями, та была в бешенстве. Все гораздо хуже, чем она думала. Ладно бы он захотел ее только в постели, она бы не возражала, но если он готов поделиться с ней своими мыслями, это уже вызывает опасения.

Через три недели, уставшие и измотанные дорогой, его светлость князь Воронцов и барон Строганов прибыли, наконец, в Киев. Дороги из-за осеннего ненастья сделались практически непроходимыми. Сырая и промозглая погода добавила неприятностей в их путешествии. Еще два дня у них ушло на поиски имения помещика Пещурова.

К великой радости Василия Андреевича Пещуров оказался не только жив, но и сохранил к шестидесяти годам трезвость ума и ясность мысли. Никита Иванович, бывший статский советник гостей встретил радушно. Не каждый день к нему столь знатные господа с визитом приезжают. Покойного графа Хвостова он помнил хорошо, но вот крепостную Федотову Оксану вспомнить так и не смог, хотя выписанную его рукою купчую признал. Отчаявшись хоть как-то прояснить ситуацию Василий вынул из кармана миниатюру с портретом своей жены и передал Пещурову.

- Взгляните, пожалуйста. Может быть, Оксана так выглядела.

- Нет, нет, что Вы, - покачал головой Никита Иванович, - Но эту девушку я помню. Она была вместе с Николаем Михайловичем, когда он заезжал ко мне.

- А Вы не помните, как ее звали?

- Сожалею, господа, но это все, что мне известно, - ответил Пещуров.

-Что же это получается, что мать Софьи уже была у Хвостова, когда он в Киев приехал? – рассуждал вслух Воронцов, едва они с Никитой остались наедине.

- Печально, но мы ни шаг не приблизились к разгадке происхождения твоей жены. Предлагаю вернуться. Можно было бы еще в бумагах покойного графа Орлова поискать, - предложил Никита Александрович.

На том и порешили.

Василий вместе с баронессой Аракчеевой перебрали все документы, найденные в имении Владимира Александровича. Но не нашли ничего, что могло бы объяснить тайну появления жены сына покойного графа. Местные помнили ее только как Ксану, которая никому не принадлежала, жила в лесу в том самом домике, где Софья впервые отдалась ему. При воспоминании об этом у Воронцова защемило сердце. Он снова и снова перебирал в памяти драгоценные моменты, начиная с их самой первой встречи у лесного пруда, когда она сбежала от него.

Оставалась одна надежда, что император позволит ему вернуться в расположение российских войск и тогда у него будет возможность попытаться добраться до эмирата Шарадж через Бессарабию, занятую русскими. В войне между Российской и Османской империями, близлежащие арабские султанаты и эмираты сохраняли нейтралитет. Шарадж был одним из самых крупных арабских государств с монархическим способом правления. Попасть туда было отнюдь не просто, но Василий рассчитывал найти британское посольство и уже в составе дипломатической миссии попасть во дворец шейха. В этом плане было множество недостатков, шансы на успех были ничтожно малы. Скорее всего, шейх, даже если ему удастся с ним встретиться, вернуть Софью откажется, ибо наложницы повелителя свободу получают только вместе со смертью. Но и этим его планам не суждено было сбыться.

В ответ на прошение Василия к государю, о возвращении его в расположение своего полка, пришел категоричный отказ.

Государь писал князю, что тот достаточно рисковал собой на благо отечества, и если хочет вернуться к государственной службе, то ему, государю-императору, было бы угодно видеть его на гражданской службе.

Пользуясь своим положением невесты его светлости, в ноябре в имение Воронцова пожаловала с визитом княжна Дашкова. Ольга Михайловна чувствовала себя здесь уже практически полновластной хозяйкой, о чем категорично дала понять и вдовствующей княгине Воронцовой и прислуге. Первым делом она распорядилась убрать портрет Софьи из кабинета ее жениха. Василий не найдя его на привычном месте, выказал свое недовольство, доведя до слез Ольгу Михайловну.

- Этим Вы оскорбляете меня, - в истерике кричала княжна, - Я Ваша будущая жена вынуждена наблюдать, как потрет этой девки, Вашей любовницы, висит в Вашем кабинете.

- Ольга Михайловна, - спокойно ответил Воронцов, - Как я уже говорил Вам ранее, если Вы считаете, что мы друг другу не подходим, я буду только рад освободить Вас от данного Вами слова.

- Не выйдет, Ваша светлость,- парировала Дашкова, - Свадьба состоится, как и было запланировано, сразу после Нового года.

Никита написал письмо тетке, в котором просил ее через британское посольство в Шарадже выяснить хоть что-нибудь о судьбе Софьи Алексеевны, предположительно попавшей в руки шейха Фархада бин Сакр аль-Касими.

Глава 28

Весь Шарадж готовился к празднованию тридцатого дня рождения своего повелителя. В этот день каждый житель независимо от пола или возраста получал золотую монету. Во дворец съезжались гости, в том числе и иностранные послы. Всем, кто обитал на женской половине дворца, строго настрого запрещалось в эти дни даже приближаться к воротам гарема. Этот запрет не распространялся только на Лейлу, которая присутствовала на официальной части праздника, с ног до головы укутанная в чадру. День выдался жарким и безветренным. На море царил штиль, так что даже морской бриз не освежал. Изнывая от жары, Соня пряталась от солнца под сенью розового куста. Одуряющий аромат распустившихся цветов кружил голову. Она нервничала. Если верить Лейле сегодня должна была решиться ее судьба. Софья не знала, что задумала жена шейха, но у нее не было выбора, как только довериться ей.

За два дня до события прибыл и пан Ружинский. Польскому князю отвели самые роскошные, после покоев шейха Фархада, комнаты. Шейх был искренне рад прибытию своего друга, и не скрывал этой радости. В подарок пан Ружинский привез редкое, украшенное драгоценными камнями рукописное издание Корана, которое он приобрел за баснословную цену у одного из торговцев в Египте во время своих путешествий.

Будучи очень богатым человеком, Казимир Ружинский слыл авантюристом и любителем приключений. Пан имел собственную флотилию, торговал практически со всем светом, и крайне редко объявлялся у себя дома в родовом замке. То, что Рашид застал его в Польше, было редкой удачей. В свои сорок два года, Казимир был очень красивым мужчиной, неизменно привлекавшим к себе внимание женского пола. Но он так и не женился, считая, что семья будет помехой его образу жизни.

Пан Ружинский и Фархад беседовали в покоях шейха, когда во внутренний дворик, куда выходили комнаты Софьи, вошла Лейла.

- Пошли, - протянула она ей руку.

Соня поднялась. У выхода из гарема, стража попыталась остановить ее, но короткий окрик Лейлы, и вот уже великан, охраняющий вход в гарем, склонился в почтительном поклоне. Девушки беспрепятственно прошли дальше и остановились только около дверей, в покои шейха.

- Доверься мне, - шепнула Лейла, и решительно толкнула створку двери.

Схватив Софью за руку, она втащила ее за собой в помещение, при этом что-то громко и сердито говоря на арабском.

Фархад гневно сверкнул очами в сторону женщин, посмевших прервать его беседу с дорогим гостем. Лейла продолжала что-то громко говорить, указывая рукой на Соню.

Шейх повернулся к ней.

- Моя жена говорит, что ты украла у нее дорогое украшение, чтобы подкупить стражников и бежать, - в тихом голосе явно слышалась неприкрытая угроза.

Ружинский с интересом наблюдал за разыгравшейся семейной сценой. Когда еще выпадет шанс увидеть такое. Даже в его присутствии Фархад, никогда не терял самообладания, но сейчас он был в ярости, на грани срыва.

- Ты знаешь, какое наказание ждет вора? – спросил он, подходя к ней.

- Какое? – неожиданно спросил Казимир.

- Смерть! – ответил Фархад, - Ее забьют до смерти камнями.

Пан Ружинский вздрогнул, услышав ответ. Ему стало жаль девушку, которая молча стояла перед ними, не отрицая и не признавая своей вины. Он не мог судить о ее внешности, так как ее лицо по восточным обычаям, было скрыто от посторонних глаз.

- Проси помилования, - прошипела ей на ухо Лейла, и сильно толкнула ее в спину, ухватив при этом край чадры.

Соня упала на колени, перед мужчинами, чадра слетела с нее и Казимир потрясенно замер, не в силах отвести взгляда от лица девушки, которое так внезапно открылось ему.

- Смилуйтесь, - прошептала она побелевшими губами, - глядя в глаза Фархада.

- Мирослава?! Господи боже! Мирослава, - не веря своим глазам, произнес польский пан.

Шейх недоуменно обернулся к своему другу, который от испытанного потрясения медленно опустился на раскиданные по всей комнате роскошные шелковые подушки.

Софья посмотрела более внимательно на мужчину, который так странно назвал ее чужим именем. Синие глаза девушки встретились с такими де синими глазами пана Ружинского.

- Я не совсем понимаю, что происходит здесь, - раздраженно заметил Фархад.

Ружинский тряхнул головой, пытаясь отогнать возникшее видение, но девушка никуда не исчезла. Конечно, она не могла быть его пропавшей более двадцати лет назад сестрой, но как же она была похожа на нее.

- Моя сестра Мирослава пропала очень давно. Мы так и не нашли ее. А она, - махнул он рукой в сторону Софьи, - так на нее похожа.

- Как тебя зовут? - обратился к ней Ружинский.

- Софья Алексеевна Воронцова, - ответила девушка, затаив дыхание.

- Какое отношение ты имеешь к светлейшему князю? – задал второй вопрос пан.

Фархад не вмешивался, он о чем-то напряженно думал, вспоминая рассказ Софьи, о том, как она оказалась в крепостных.

- Я жена его светлости, - ответила Соня.

- Но как же вышло так, что ты оказалась здесь? – недоумевал Ружинский.

- Сколько лет было твоей матери, когда она умерла? – спросил Фархад.

- Чуть больше двадцати, - почти шепотом ответила она, начиная догадываться, куда он клонит.

- То есть сейчас, будь она жива, ей было бы сорок два? – продолжил шейх.

- Матерь божья, - прошептал Казимир.

Именно столько лет было ему самому, и именно столько бы исполнилось Мирославе, его единственной сестре. Казимир и Мирослава были близнецами.

- Наверное, не знаю, - потрясенно выговорила Софья.

- Фархад, ты понимаешь, что это значит? – повернулся к нему Ружинский.

- Это значит, что перед нами, скорее всего, твоя племянница, - грустно вздохнул восточный владыка.

- Ты позволишь мне забрать ее? - с надеждой спросил его Казимир.

- Как я могу отказать человеку, который спас мне жизнь, - улыбнулся Фархад.

Стоявшая до этого затаив дыхание Лейла, выдохнула с облегчением. Она в любом случае избавилась бы от соперницы. Но если бы Софью все-таки казнили, Фархад бы потом отыгрался на ней.

Когда до Сони дошел весь чудовищный смысл придуманного женой шейха плана, она с ужасом обернулась в ее сторону, но натолкнулась лишь на высокомерный непроницаемый взгляд. О боги, как могут быть коварны люди. Ведь, если бы случилось так, что она не похожа была на пани Мирославу, и Ружинский не признал бы в ней свою родственницу, чем бы это кончилось для нее.

Три дня спустя, Софья отплыла в Геную на корабле пана Ружинского. Сердце пело от счастья, наконец, она сможет вернуться, увидеть своих родных и близких. А самое главное, своего сыночка ненаглядного. Казимир пообещал, что проводит ее до самого дома, и впоследствии будет часто навещать ее. В одночасье ее жизнь совершено переменилась, и теперь она ожидала, что только безграничное счастье ожидает ее. Были, конечно, и мрачные мысли. Как ее встретит любимый супруг? Сможет ли забыть о том, где она была и кем? Но об этом она узнает только тогда, когда увидит его.

Глава 29

- Расскажи мне, какой была моя мать, - попросила Софья пана Ружинского, сидя за вечерней трапезой в его каюте.

Ружинский улыбнулся, погрузившись в воспоминания.

- Красивой, как ты. Тихой, застенчивой, не любила, когда в замок гости приезжали, в веселье не участвовала. А вот лес любила. Частенько уходила туда одна, как матушка ее не ругала, все равно за своими травами ходила. Дар у нее был редкий, особенный. Она в травах толк понимала, людей лечить могла. И жених у нее был. Пан Чарторыжский.

- Как же ж так вышло, что она уграфа Хвостова оказалась? – нахмурилась Соня.

Казимир враз помрачнел лицом. Помолчав некоторое время, он начал свой рассказ:

- Двадцать два года назад, на наше с ней день рождение много гостей в замке было. Был и его сиятельство граф Хвостов. Мне он еще тогда не понравился. Глаз с моей сестры не спускал. Утром Мирослава, как обычно на прогулку верхом отправилась, да несчастье с ней приключилось. Кто-то напугал ее лошадь в лесу, она и понесла. Мирославу веткой сшибло. Когда она в себя пришла, то никого не узнала, имени своего вспомнить не смогла. Теперь-то я понимаю, куда она исчезла три дня спустя. А то мы все думали, что в лес ушла, там и сгинула. Искали ее долго. Ни слуху, ни духу, как в воду канула. Вот же доберусь я до его сиятельства!

- Так Ксана, то есть пани Мирослава убила графа Хвостова.

- Я не про отца, я про сына, – вздохнул Казимир, - Мало ли он тебе горя принес.

- Бог ему судья, - тихо ответила Софья, зябко ежась в тонкой одежде.

Чем дальше удалялись они от Африки, тем холоднее становилось море. Ружинский покачал головой, встав из-за стола, и открыл сундук, стоящий у стены каюты. Вытащив мужскую соболью шубу, накинул на плечи племянницы.

- В Варшаву поедем. Негоже мне свою племянницу светлейшему князю в таком виде возвращать. Вот пошьем тебе гардероб, знатной даме приличествующий, а потом в Россию. Никуда твой Воронцов от тебя не денется.

- Соскучилась я, - вздохнула Софья, - Алеше уж полгода исполнилось. Я ж его совсем крошкой запомнила.

Польша конца ноября встретила их первым снегом и раскисшими дорогами. Путешествие выдалось тяжелым. Лошади вязли в непроходимой грязи, промозглая и сырая погода тоже не добавляла радости мрачному настроению Софьи. Какое-то тревожное предчувствие не давало ей покоя ни днем, ни ночью. Сердце рвалось домой, но пан Ружинский был непреклонен.

- Неужели как нищая оборванка хочешь домой вернуться? Нет, Софья. Да и документы надобно сделать. Если Хвостов тебя за крепостную уже выдал, трудно доказать обратное будет. Ты ж сама сказала, что у отца твоего никаких документов при себе не было, когда он в имение воротился. Доверься мне, я знаю, что делаю, - усмехнулся Ружинский.

- Где ж теперь эти документы то взять? – ответила Софья, - Уж, сколько лет прошло.

- Молода ты еще, Софья. В этом мире самую большую власть деньги имеют, а у меня их столько, что я тебя не то, что законнорожденной сделаю, но богатой наследницей. Мне ведь некому все оставить.

- Не спеши пан Казимир, - рассмеялась Соня, - Вдруг судьба иначе распорядится и найдется какая-нибудь, панночка, что твое сердце похитит, и наследника тебе родит.

- Может и найдется, - усмехнулся Казимир.

Родовой замок пана Ружинского находился недалеко от Варшавы. Встречать хозяина высыпало множество народа. Когда же увидели, кого он с собой привез, по двору пронесся, тихий словно шорох ветра шепот.

- Мирослава… - слышалось со всех сторон.

- Ну, что, - усмехнулся Казимир, спешившись, - Замерли, будто привидение увидели. Племянница это моя Софья. Дочь сестры моей Мирославы.

- Witamy panna (добро пожаловать панна (польск.)), - услышала Софья.

- Софья по-нашему не разумеет. Говорите на русском, - обратился Ружинский к своим людям.

Софья спешилась с белой кобылки, которую подарил Фархад, ласково погладила грациозную шею животного и передала поводья подбежавшей прислуге. Путешествие изрядно утомило ее, но она рада была увидеть место, где родилась и выросла ее мать.

Отдохнув с дороги, на следующий день она с любопытством бродила по покоям замка, поднялась на крепостную стену, выглянула в узкую бойницу. Воображение ее разыгралась, она представляла себе, как не раз защитники замка отражали набеги неприятеля, сколько раз эти вековые стены служили защитой для обитателей цитадели.

Ружинский уехал, предупредил, что вернется через несколько дней. В его отсутствие девушка решила исследовать окрестности. Надев синюю амазонку, принадлежащую когда-то ее матери, и зимний плащ, подбитый мехом горностая, Соня выехала на своей лошадке за ворота замка. Синяя лазурь неба радовала глаз. Первый снежок укрыл землю. Куда ни кинь взгляд, кругом расстилалась широкая равнина. Утренний морозец слегка пощипывал нежную кожу щек. Земля успела схватиться льдом, и ничто не мешало ей предаться быстрой скачке. По дороге ей повстречался всадник. Увидев ее, молодой человек резко осадил жеребца. Серые глаза взирали на нее с восхищением из под густых ресниц.

- Dzieс dobry, panna. (Добрый день, панна), - улыбнулся незнакомец, снимая меховую шапку.

Буйные каштановые кудри подхватил промозглый осенний ветер. Соня улыбнулась в ответ.

- Простите, я не говорю по польски.

- Панна русская? – удивленно приподнял бровь молодой человек.

Софья кивнула.

- Вы гостите здесь? – спросил он.

- У пана Ружинского, - ответила девушка, - Я его племянница.

- Простите. Я не представился. Владислав Валевский, сосед пана Ружинского. Как же имя прекрасной панны? – заглядывая ей в глаза, спросил он.

- Софья Алексеевна Воронцова.

- Супруга светлейшего князя!? – недоверчиво спросил Валевский.

- Его светлости Василия Андреевича, - подтвердила Соня.

- Боюсь, я Вам плохие новости сообщу, - нахмурился пан Владислав.

- Что-то с его светлостью? – побледнела Софья.

- Я месяц назад вернулся из России. Был и при дворе государя-императора Александра. Слухи там ходят весьма нехорошего толка. Будто ее светлость княгиня Воронцова оказалась крепостной девкой, и государь повелел брак сей заключенный между, ней, и его светлостью князем Воронцовым считать недействительным. Поговаривают будто хозяин ее, граф Хвостов выменял на нее жеребца арабского, а саму девку продал в гарем шейха эмирата Шарадж.

Чем дальше слушала Софья своего нового знакомого, тем тяжелее становилось на душе. Понимая, что ее ждет по возвращению домой, девушка все больше впадала в отчаяние.

- Так что спешить Вам надо, панна, пока его светлость на княжне Дашковой не женился, - закончил поляк.

- Спасибо Вам, - тихо сказала она.

- Только я смотрю не правда все это, - неожиданно улыбнулся пан Валевский, - Вы у дяди в гостях, а люди невесть, что придумали.

- Так и есть, - вымученно улыбнулась Соня, разворачивая лошадь по направлению к замку.

- Софья Алексеевна, могу я навестить Вас, - крикнул ей вслед Валевский.

Девушка остановила лошадь и обернулась.

- Милости прошу, пан Валевский. Всегда буду, рада Вас видеть, - с этими словами она продолжила свой путь, все глубже погружаясь в невеселые мысли о будущем своем.

Глава 30

В ожидании пана Ружинского Софья места себе не находила. Она совершенно извелась. Хозяин замка явился спустя три дня. Выглядел пан Ружинский уставшим, как будто после долгой и трудной дороги. Выслушав племянницу свою Казимир, тяжело вздохнул.

- Этого-то я и боялся. Ну, что ж по всему видимо торопиться надо. Завтра с утра и поедем в Петербург.

- В Петербург? - широко распахнула синие глаза Соня.

- К государю поедем.

- Но примет ли он меня?

- Примет, - усмехнулся Казимир.

Спустя месяц Софья, одетая в свое лучшее платье из ярко-синего бархата, подарок, любящего дядюшки, стояла перед высокими дверями, ведущими в покои императора, в те самые, где Александр обычно принимал тех, кто прибыл к нему с официальным визитом. Пан Ружинский уже час беседовал с государем, и Соня обмирала от страха, понимая, что сейчас, в этот самый момент решается ее судьба. Она бы многое отдала, чтобы узнать, о чем говорят пан Казимир и государь-император.

- Пан Казимир, - обратился Александр к поляку, - Трудно переоценить те сведения, которые Вы добыли для нас, рискуя собственной жизнью. Чем я могу отблагодарить Вас?

- Всемилостивейший государь, - начал Ружинский, - Могу я просить Вас об одной услуге. Речь пойдет о моей племяннице, единственной дочери моей ныне покойной сестры.

- Я слушаю Вас, - приподнял бровь император.

- Девушка рано осталась сиротой и волею судеб перенесла тяжелые жизненные испытания. Хвала, Господу, мне удалось найти ее и принять участие в ее судьбе. Я покорнейше прошу Вас не оставить ее милостью Вашей и оказать содействие в возвращении ее в семью, с которой она невольно была разлучена. Разрешите мне представить Вам Софью Алексеевну Воронцову.

Высокие двустворчатые двери открылись, Соня на подгибающихся ногах вошла в покои, и присела в глубоком реверансе.

- Встаньте, - услышала она глубокий голос над своей головой.

Софья поднялась и посмотрела на того, от кого зависела ее судьба сейчас.

- Мне говорили, что Вы необычайно красивы, - задумчиво молвил император, обходя ее кругом, - Вижу, что не обманули. Что же, теперь мне понятно, почему светлейший князь совершенно потерял голову. Слухи, которые доходили до меня, весьма противоречивы, сударыня. Но, если пан Ружинский утверждает, что Вы дочь его покойной сестры, у меня нет оснований ему не верить. Возвращайтесь к мужу, сударыня, я велю своему секретарю написать письмо, объясняющее мое решение.

Тройка резво бежала по укатанному почтовому тракту. Неделю Софья и пан Ружинский были в пути. Каждое мгновение приближало ее к дому и все тревожней на душе становилось. Как же встретят ее там? Весь свет ее блудницей сочтет. Как осмелилась она вернуться? Как мужу в глаза посмотрит? Что он делать станет? Может в монастырь сошлет?

Вот и указатель «Преображенское», еще пара верст и она дома, в имении. Усадьба встретила их тишиной, падающим снегом и трескучим морозом. Софья легко спрыгнула с подножки. Навстречу ей спешил старый конюх Семен.

- Семен, где все? – обратилась она к нему.

- Ой, ваша светлость, что ж это будет то теперича? – перекрестился мужик, кланяясь ей.

- Где муж мой?

- В церкви его светлость, венчаться они должны сегодня.

Софья побледнела, закружилась голова, двор завертелся каруселью перед глазами. Казимир подхватил ее.

- Софья, не время сейчас, - встряхнул он ее.

- Показывай куда ехать! - бросил он мужику, помогая ей снова забраться в сани.

Василий стоял у алтаря. По его настоянию свадьбу решили играть не в столице, как того княжне хотелось, а в имении. Бросив взгляд на свою невесту, князь едва заметно вздохнул. Открылась дверь за спиной, по толпе гостей пробежал тихий ропот, который становился все громче и громче. Святой отец, совершавший обряд венчания замер.

- Василий Андреевич, Ваша светлость, - раздался громкий мужской голос, ему незнакомый, - Так торопитесь двоеженцем стать?!

Толпа ахнула. Воронцов резко обернулся. В проходе стоял высокий не знакомый ему мужчина, а рядом с ним Софья, опираясь на его руку.

- Господи, Боже, - перекрестилась Анна Николаевна, - Софья, живая.

Ноги сами понесли к ней. На невесту свою Василий даже не оглянулся, слыша за спиной ее возмущенные вопли.

- Софи, сердце мое, ты ли это? – дрожащие руки гладили знакомые черты, вытирали соленые слезы с гладких щек.

- Недолго же Вы, Ваша светлость в печали были, - отодвигаясь от него, тихо сказала Софья.

- Это возмутительно, - вполголоса произнес князь Дашков, - Бросить у алтаря мою дочь ради крепостной девки.

- Прошу прощения, господа, что прервали Вас, - громко произнес пан Ружинский, - Но свадьбу придется отложить в свете открывшихся обстоятельств.

Поздним вечером в кабинете его светлости князя Воронцова супруги остались наедине. Софья знала, что Василий собирался жениться, но одно слышать об этом от незнакомого по сути человека, а совсем другое увидеть воочию своими глазами того, кому ты отдала свое сердце, прикипела всей душой, стоящего у алтаря рядом с другой. Обида встала комком в горле, не давала вздохнуть.

- Скажи мне, Софи, - поднял глаза князь, - Историю, рассказанную паном Ружинским о твоем невероятном спасении по дороге в Шаражд, я уже слышал. Скажи мне правду. Ты была там?

Софья горько усмехнулась, она ждала этого вопроса.

- Да. Я была наложницей шейха Фархада бин Сакр аль-Касими.

Она видела, как дернулся мускул на щеке ее супруга. Воронцов молчал.

- Ну что ты молчишь!? – слезы подступили к глазам, - Может, мне руки наложить на себя надобно было, дабы не опозорить фамилии твоей?! Может, мне в монастырь уйти?! Если ты не хочешь более меня видеть, дозволь забрать сына, и я уеду с паном Ружинским, - устало вздохнула она.

- Никуда ты не поедешь! Как же я могу отказаться от супруги, которая под протекцией самого государя находится, - язвительно ответил Василий, - Нет, Ваша светлость, Вы моя жена, ею и останетесь. Вы будете жить здесь в имении, и никогда, слышите, никогда не будете более покидать его пределы.

- А Вы, Ваша светлость?...

- А я, вернусь в столицу, - усмехнулся Воронцов, - Сил моих видеть тебя, нет!

С этими словами князь развернулся на каблуках и вышел из кабинета, оставив Софью одну. Она добрела до своей спальни, с помощью горничной разделась и легла в постель, пустую и холодную. Горечь подступила к горлу. Слезы тихо выкатывались из под закрытых век, оставляя мокрые дорожки на лице.

Глава 31

Не спалось. После выпавшего днем снега поднялся ветер, завывая за стенами господского дома. Софья поднялась с кровати, подойдя к окну, отдернула тяжелую бархатную портьеру. За стеклом мутная мгла окутывала все кругом, тонкий силуэт месяца, едва просматривался сквозь снежные завихрения вьюги. Такая же зима стыла в сердце, не оставив в нем ни искры тепла. Только холод и боль. Накинув на плечи халат, она прошла в детскую. Нянька спала в кресле около камина. Склонившись над кроваткой, мать долго всматривалась в свое дитя. Как же он похож на своего отца. Неужели вырастет таким же как он? Черствым. Неужели и для него гордость станет важнее самого дорогого? Нет. Она не допустит такого. Она воспитает его настоящим мужчиной. Умным, добрым и способным стать выше предрассудков общества. Пусть пан Казимир преподнес свою версию ее отсутствия в течение полугода, для всех она это время провела в Европе, но мужу своему Соня не смогла солгать. Какой же глупой она была, когда надеялась, что Василий сможет переступить через свою треклятую гордость, простит и примет ее. Какой наивностью было считать, что чувство, которое связало их, окажется для него дороже, чем уязвленное самолюбие. Опустившись на стул рядом с колыбелью, она горько вздохнула. Сколько еще одиноких ночей ожидает ее.

Его светлости тоже не спалось этой вьюжной ночью. Несколько раз Воронцов подходил к двери, ведущей в покои его жены. В последний раз, уже взявшись за ручку, он отдернул руку, словно обжегся. Господи, Боже, ну за что такая мука?! Вот она рядом, стоит открыть дверь и сделать несколько шагов. Но как забыть ее слова?! Другой касался ее. Чужие руки ласкали это совершенное тело, чужие губы целовали ее, в чужих объятьях она проводила ночи. Как смириться с этим?! Как найти в себе силы принять это?! Надо уехать. Забыть о ней. Пусть остается в деревне, как мать его ребенка, а он будет жить, как жил до этого. Будь она его крепостной, он бы сделал ее своей любовницей, а так остается только забыть о ней.

Соня проснулась поздно. Голова болела от пролитых ночью слез. Все тело ломило, словно она прошагала несколько верст пешком по колено в снегу. По ее зову явилась горничная Дарья.

Переодевшись в утреннее платье, она спустилась в малую столовую. За столом была только Анна Николаевна.

- Доброе утро, - поздоровалась Софья.

- Доброе, Сонечка. Что-то ты плохо выглядишь. Не заболела, - участливо поинтересовалась она.

- Нет. Все хорошо, Анна Николаевна. А его светлость Василий Андреевич уже завтракали.

Анна Николаевна опустила глаза.

- Да. Василий Андреевич уже позавтракал, и час назад отбыл в столицу.

Что ж, ничего другого она больше от него не ждала. Спокойно опустившись на отодвинутый для нее лакеем стул, Софья расправила на коленях салфетку и принялась за завтрак. Аппетита не было совсем. Поковырявшись в тарелке для отвода глаз, она выпила чаю, и, закончив с трапезой, направилась в детскую. Она соскучилась по Алеше. Пока ее не было мальчик, так подрос. Он больше не был тем, крошкой, каким она запомнила его. Черные блестящие глаза, опушенные длинными ресницами, с любопытством взирали на окружающий мир. Маленькие ручки тянули в рот все, до чего умудрялись дотянуться. Наблюдать за ним, играть с ним было для Софьи ни с чем несравнимым удовольствием.

Так потянулись дни. Один похожий на другой. Все время Соня проводила с сыном. В хорошую погоду она частенько направлялась на прогулку верхом на белоснежной лошадке, которую подарил Фархад. Софья назвала ее Утренняя звезда. Быстрая скачка по покрытой снегом равнине бодрила, придавала румянец бледной коже, когда она возвращалась в усадьбу, глаза ее блестели, как драгоценные сапфиры.

Морозным февральским полднем она вернулась по своему обыкновению с прогулки. Спешившись, передала поводья конюху.

- Ваша светлость, к Вам гости, - хитро улыбаясь, обратился к ней Семен.

- Гости? Ко мне? – пожала плечами Софья.

Она никого не ждала. Легко взбежав по ступеням на крыльцо, Соня сначала замерла, а потом с восторженным криком бросилась в объятья своей единственной подруги.

- Мари! Боже, Мари! Как же я рада тебя видеть.

- А уж как мы рады! - обнимая ее со спины за плечи, рассмеялся Никита.

- Да проходите же скорее. Что ж мы на крыльце мерзнем?

Вечером повариха превзошла саму себя. Ужин был выше всяких похвал. Софья светилась, сидя за ужином рядом с подругой. Чета Строгановых ни, словом не обмолвилась об отсутствии хозяина имения. Но когда трапеза подошла к концу, Никита Александрович, поднялся со своего места и обратился к Софье:

- Софья Алексеевна, могу я с Вами говорить наедине?

- Я думаю, в кабинете моего супруга нам будет удобнее, Никита Александрович, - ответила она, поднимаясь со своего места.

Пройдя в кабинет, она налила в стакан бренди, предусмотрительно оставленный дворецким, для барона и себе в рюмку шерри.

Оказавшись с ним наедине, Соня обернулась к барону Строганову.

- Я слушаю Вас, Никита Александрович.

- Софи, я не знаю, что произошло между тобой и Воронцовым, но как его друг я не могу оставаться в стороне, и смотреть как он совершает чудовищную ошибку, - запустив пятерню в густую шевелюру, начал Строганов.

- Не пойму, о чем Вы, Никита Александрович, - нахмурилась Софья.

- Я не знаю, почему он приехал в столицу без Вас, когда сам император желал Вас видеть, но то, что он завел интрижку под носом у британского посла с его супругой леди Эммой, уже переходит всякие границы.

- Вы полагаете, что я имею влияние на своего супруга? – грустно усмехнулась Софья, - Уверяю Вас, это не так.

- Но Вы должны поехать с нами! Нужно положить этому конец!

- Вы считаете, что светскому обществу не хватает интриг? Ну что ж, я поеду с Вами, - ответила Софья.

- Если Вы по какой-то причине, не хотите оставаться в доме его светлости, Вы могли бы остановиться у нас.

- Никита Александрович, Вы не боитесь потерять дружбу Василия Андреевича, предоставив кров опальной супруге его светлости? – улыбнулась Соня, - Благодарю, но я остановлюсь в доме своего деда.

В воздухе чувствовалось приближение весны. Наступившая оттепель радовала. Проснувшись рано утром, Соня с наслаждением потянулась. Вчера они прибыли в столицу поздним вечером, а сегодня ей предстояло снова увидеться со своим супругом и в очередной раз бросить вызов всем светским сплетникам. И пусть где-то глубоко в душе ей было очень больно от предательства супруга, она заставит его пожалеть о том, что он в очередной раз пренебрег ею.

- Дарья, - крикнула она.

В двери заглянула горничная.

- Что-то Вы нынче рано, Ваша светлость, - улыбнулась девушка.

- Дел много, некогда бока отлеживать, - легко соскочила с постели Софья, - Вели ванну приготовить, и достань тот бальный туалет из бирюзового шелка, что пан Ружинский из Парижа привез. До вечера надобно его в порядок привести.

- Да неужто решитесь надеть такое?! – всплеснула руками горничная, - Он же на теле, на честном слове держится.

- То, что нужно, – усмехнулась княгиня Воронцова.

Глава 32

Софья стояла перед зеркалом, критически оглядывая себя перед выходом.

Платье из бирюзового шелка с завышенной талией красиво облегало стройную фигуру, оставляя плечи практически обнаженными, если не считать тонких лент, удерживающих лиф, там, где он должен быть. Тончайший шелк спадал до самого полу красивыми складками.

- Дарья, подай колье с бриллиантами.

- То, что его светлость подарили?

Софья нахмурилась.

- Нет. Лучше сапфиры те, что мне от матушки достались.

Бросив в зеркало последний взгляд, Соня с помощью горничной Даши надела на плечи шубку из белоснежного песца и осторожно ступая бальными туфельками по снегу, села в ожидавший ее экипаж.

Сердце трепыхалось в груди, будто это ее первый бал.

Лошади остановились около особняка Голицыных. Опираясь на руку лакея, Софья вышла и остановилась на ступенях. Вдохнув поглубже, она решительно поднялась на крыльцо и вошла в гостеприимно распахнутые перед ней двери. У входа в зал она немного помедлила, собираясь силами, затем кивнула распорядителю бала.

- Ее светлость княгиня Воронцова, - громко объявил он.

Голоса вокруг смолкли. Сотни пар глаз уставились на нее. Мужские с восхищением, женские с откровенной завистью. Кто-то смотрел с любопытством, предвкушая очередной виток скандала вокруг фамилии светлейшего князя.

Одарив блистательное собрание высокомерным взглядом сапфирово-синих глаз, Соня ослепительно улыбнулась хозяину особняка, уже спешившего ей навстречу.

- Ваша светлость, Софья Алексеевна, какая радость видеть Вас в добром здравии. До меня дошли слухи, будто Вы тяжело больны, целуя руку, затянутую в шелковую перчатку, сыпал приветствиями князь Голицын.

- Ну что Вы, Петр Андреевич, как видите, я в добром здравии и счастлива, быть сегодня здесь у Вас, - ответила она, незаметно из под ресниц окидывая взглядом присутствующих.

Ее взгляд зацепился за широкоплечую фигуру в парадном мундире. Соня вздрогнула, сердце пропустило удар. Князь Воронцов, неверный супруг, собственной персоной. Издалека она не могла рассмотреть выражение его глаз, но догадывалась, какие чувства в данный момент владеют им. Заметив, что он смотрит на нее, Софья холодно кивнула головой в знак приветствия. Василий поспешил ей навстречу. С каждым его шагом, страх все ближе подбирался к ней своими липкими щупальцами, но внешне она оставалась совершенно спокойной.

- Моя, дорогая. Какой приятный сюрприз, - протянул Воронцов, беря жену под руку.

Темные глаза Василия, прищурившись, окинули ее взглядом с ног до головы. Ничто не укрылось от его внимания. Ни откровенный туалет, ни драгоценности, подаренные не им.

- Я тебе, где велел оставаться? – прошипел он ей на ухо.

- А я Вам не девка крепостная, Ваша светлость, чтобы Вы мне что-то велели, - вздернула идеально очерченную бровь Софья.

- Очень жаль, что это не так, - прошептал Василий.

- И что Вы сделаете? Отшлепаете меня на глазах у всех? – усмехнулась Соня, - Или велите выпороть, как Хвостов?

Воронцов даже задохнулся, услышав такое.

- Этот мерзавец, посмел такое сотворить с тобой?

- Вы заметили следы кнута на моей спине? – парировала Софья, - Нет, он меня в рабство продал. Хотя, наверное, первое было бы для Вас предпочтительнее. Не так ли, Ваша светлость?

Воронцов ощутил, что от испытываемой ярости перехватило дыхание. Он сильно сжал руку Софьи повыше локтя.

- Вы немедленно отправитесь домой, - тихо сказал он.

- Я отправлюсь домой тогда, когда сочту нужным, - ответила она, освобождаясь от его хватки, - Вам не кажется, Ваша светлость, что Вы уже достаточно привлекли постороннего внимания?

Зазвучал первые аккорды вальса.

- Вы позволите? – слегка наклонил голову князь, беря ее за руку и выводя в центр зала.

Обняв жену за тонкую талию, Василий уверенно повел ее в танце. Леди Эмма Сомерсет ревниво следила взглядом, как ее любовник кружит в танце собственную супругу. Эта русская невероятно красива. Ей с ней не тягаться, признала англичанка. Но почему тогда его светлость оставил ее в имении, а сам вернулся в столицу? А может быть, это красавица княгиня холодна к своему красавцу супругу? Пришла ей в голову неожиданная мысль. Скорее всего. Не может мужчина устоять перед такой женщиной.

- Где Вы остановились? – задал вопрос Воронцов.

- О, не волнуйтесь, Ваша светлость, я Вас не стесню, - усмехнулась она, - Мы вполне можем наслаждаться жизнью каждый сам по себе.

- Каждый сам по себе? – недоверчиво переспросил князь.

Софья едва заметно пожала плечом.

- В пятницу императорский бал. Хотите, чтобы я пошла с Вами или?... Как по мне, так лучше быть одной.

- Что Вы хотели этим сказать? - Василий не верил своим ушам.

- Только то, что Вы слышали, Ваша светлость?

Воронцов стиснул тонкую талию в стальном захвате.

- Хотите сказать, что больше не испытываете ко мне ничего?!

Красавица в его объятьях скользнула равнодушным взглядом по его лицу, улыбнулась холодной отстраненной улыбкой.

- И что же это по-вашему должно быть? Страсть? Может быть любовь? – в голосе его жены сквозила неприкрытая ирония, - Ваша светлость, Вы сами сделали все возможное, чтобы между нами ничего более не осталось, так не будем мешать друг другу, но, а на людях сохраним видимость приличия.

- Признаться, никогда не думал, что услышу от Вас такое.

- Не могу понять, чем Вы не довольны? Вы можете и дальше вести тот образ жизни, к которому привыкли, Ваша светлость. Я от Вас ничего не требую.

Вальс окончился, и Василию Андреевичу ничего не оставалось, как только проводить супругу к своим друзьям. Он мрачно наблюдал, как все светские щеголи лезут из кожи вон, только бы заслужить один благосклонный взгляд прекрасной княгини, которая взирала на все это с выражением легкой скуки на красивом лице.

Княжна Дашкова, находясь в обществе незамужних девиц, молвила с ядовитым сарказмом.

- Вы только гляньте на ее платье, ведь, кажется, что еще чуть-чуть, и оно просто свалится с нее.

- Не завидуйте Ольга Михайловна, - иронично усмехнулась княгиня Головина, услышав слова, сказанные брошенной невестой, - Будь на Вас такой туалет, ему бы вообще не было на чем задержаться.

Послышалось сдержанное хихиканье, переросшее в откровенный смех. Дашкова закрывшись веером, поспешила ретироваться. Щеки княжны пылали от досады и унижения.

Елизавета Михайловна встретилась глазами с Софьей. К ее удивлению, княгиня не отвернулась, смерив ее высокомерным взглядом, а вполне приветливо кивнула головой, приветствуя ее. Что-то неуловимо изменилось в ней, отметила про себя Головина. Синие глаза больше не взирали на мир с наивностью, скорее, наоборот, в них легко угадывался цинизм и насмешка над обществом. Вот теперь ты действительно опасная соперница, ухмыльнулась Головина, не завидую я леди Сомерсет.

Глава 33

Василий Андреевич, наблюдая, как его супруга наслаждается вниманием, окруживших ее со всех сторон представителей высшего света, чувствовал себя одураченным. В очередной раз, услышав ее звонкий смех, князь не сдержался. Чертыхнувшись себе под нос, Воронцов подошел к веселой компании.

- Ваша светлость, - обратился он к супруге, - Нам пора.

- Уже? – удивленно спросила Соня.

Воронцов приподнял бровь и протянул ей руку.

- Ах! Да, Ваш возраст, Ваша светлость, - опустив ресницы, томно вздохнула она и вложила свою ладошку в протянутую руку супруга, - Спасибо за прекрасный вечер, господа, - обернулась она к замершим в изумлении поклонникам.

Направляясь с ней к выходу, Василий слышал сдавленный смех за спиной. В этот момент он готов был свернуть шейку своей жены.

- Еще одно слово, Софья Алексеевна, и я за себя не ручаюсь, - прошептал он ей на ухо, улыбаясь хозяину и хозяйке особняка.

- Уже уходите? - понимающе ухмыльнулся Голицын, перехватив взгляд светлейшего князя, адресованный жене.

- Да, пора. Спасибо за вечер, - попрощался Воронцов.

Оказавшись в экипаже напротив своей жены, Василий уставился ей в глаза тяжелым взглядом.

- Что сие означает? – задал он вопрос.

- Вы о чем, Ваша светлость, - наивно распахнула глаза Софья.

- Мой возраст? – приподнял бровь Воронцов, - Находите меня слишком старым для Вас?

- Ну, об этом лучше у леди Эммы спросить, - пожала плечами Соня, - Мне трудно судить об этом. Столько времени прошло.

Она понимала, что сейчас играет с огнем. Василий был на грани, о чем свидетельствовали крепко стиснутые челюсти и сжатые в кулаки пальцы. Но словно какой-то чертенок внутри нее подталкивал, заставляя говорить эти гадкие слова и провоцировать его на ссору.

- Да, а куда мы, кстати, направляемся? – выглянула она в окно.

- Домой, - бросил князь.

- Мой дом находится несколько в другом направлении, - парировала она.

- Ваш дом, там, где я, - ответил Воронцов.

- Странно. Совсем недавно Вы говорили, что видеть меня не желаете? – усмехнулась Софья.

- Я передумал, - буркнул Василий Андреевич.

- Ну, а я нет, - сердито сверкнули синие глаза.

- Это не имеет значения, - ответил его светлость.

Соня отвернулась к окошку, не желая более с ним разговаривать. Экипаж остановился у крыльца особняка Воронцовых. Василий Андреевич вышел и повернулся к жене, предложив руку, но она проигнорировала этот жест, оставаясь на месте.

- Вы идите, Ваша светлость, а я домой поеду.

Прорычав что-то нечленораздельное, князь снова нырнул вовнутрь и, ухватив супругу за талию, вытащил ее на улицу.

- Сами пойдете или мне Вас на себе нести? – с угрозой в голосе спросил он.

Софья упрямо отвернулась.

- Ну, что же, ты сама напросилась, - бросил Василий.

Схватив ее в охапку, Воронцов забросил ее на плечо и зашагал вверх по ступеням. Дворецкий, открывший двери замер на пороге с открытым ртом.

- Отпусти меня, - стукнула она его по спине маленьким кулачком, - Варвар! Чудовище!

- О, поверьте, Ваша светлость, я еще не такое от женского пола слышал, - усмехнулся он, поднимаясь прямо в свои покои.

Толкнув ногой дверь, ведущую в спальню, князь вошел и сбросил свою ношу прямо на разобранную постель. В свете зажженных свечей он разглядывал свою жену. Даже тени страха не промелькнуло на ее лице. Ей владели гнев и злость. Сев на кровати она с вызовом уставилась на него.

- На что Вы рассчитываете? – сложив руки на груди, спросила она.

- На Вашу покорность, сударыня, и благоразумие, - ответил он, - А также на уважение к своему супругу.

- Уважение, - Софья фыркнула от негодования, - Что-то Вы не сильно уважали меня, когда спутались с этой английской шлюхой!

- Да Вы ревнуете, радость моя, - удивленно произнес князь.

- Ошибаетесь, Ваша светлость.

Воронцов скинул роскошную соболью шубу на пол, расстегнул мундир и швырнул его в ближайшее кресло.

- Что это Вы делаете? - сдавленно прошептала Софья.

- Я пока еще Ваш муж, - ухмыльнулся Василий, снимая рубашку.

- Экое досадное недоразумение, - поморщилась она.

Соня поднялась с постели и попыталась добраться до двери, но Воронцов поймал ее за воротник песцовой шубы. Княгиня вывернулась из нее и кинулась к выходу из спальни.

- Заперто, Ваша светлость, - рассмеялся князь, когда она несколько раз дернула ручку, - Не спешите, как же супружеский долг?

- Я свой долг перед Вами выполнила, - ответила она, - Наследник у Вас есть. Так оставьте меня в покое.

Василий приблизился к ней, обнял и привлек к себе. Тыльная сторона его ладони нежно коснулась ее щеки. Твердые губы накрыли рот в крепком поцелуе, выпивая ее дыхание. Софья уперлась ладонями в его широкую обнаженную грудь, пытаясь оттолкнуть его.

- Не надо, Ваша светлость, - попросила она, едва он отпустил ее.

- Не упрямься, любовь моя, - прошептал он, снова притягивая ее к себе.

- Вы мужчина, Ваша светлость. Вы, безусловно, сильнее меня и, конечно же, получите то, что желаете, не спрашивая моего на то согласия, - вздохнула Софья, - И Вы думаете, что Вы чем-то лучше шейха аль-Касими?

Отвернувшись от него, она вытерла слезу в уголке глаза.

- Софи… Неужели я Вам настолько противен?

- Я не хочу Вас, Ваша светлость. Отпустите меня, - не поднимая головы, ответила она.

Указательным пальцем он приподнял ее подбородок, заглянув в глаза, полные слез. Руки сами опустились, отпуская ее. Софья подошла к двери соединяющей их апартаменты в особняке Воронцовых и, не оглянувшись, скрылась за ней.

Василий опустился на кровать, обхватил голову руками, устало потер виски. Как он докатился до такого? Ненавистен собственной жене. А ведь было время, когда они были счастливы в обществе друг друга. А эти ее слова о шейхе. Неужели и на него она теперь смотрит как на насильника? И что же ей на самом деле пришлось пережить? За своей уязвленной гордостью, он не заметил, как причинил ей боль, заставил страдать, превратив возвращение в родной дом в испытание для нее. Как теперь жить со всем этим? Он думал, что уехав из имения, забудет о ней, но сделал только хуже. Теперь она ненавидит его и правильно делает. Хотя, наверное, ненавидит слишком сильно сказано, ибо ненависть это все-таки чувство, а у нее, похоже, к нему ничего не осталось.

Глава 34

Оставшись одна, Софья упала лицом в подушку и разрыдалась. Ну, вот почему она такая слабая, почему готова была уступить ему?

Утро встретило ее ярким солнечным светом, ворвавшимся в спальню через не зашторенное окно и головной болью, которая очевидно была следствием злоупотребления шампанским и горьких слез прошедшей ночью. В комнату робко поскреблась горничная.

- Доброе утро, Софья Алексеевна, меня его светлость прислали, - пролепетала девушка.

- Тебя как зовут? – спросила Соня, приподнимаясь на подушке.

- Маша.

- Очень хорошо, Маша. В гардеробной здесь должно быть кое-что из моей одежды. Найди мне утреннее платье и скажи, что я велела экипаж заложить.

- Вы уехать хотите? – округлила глаза прислуга, - Его светлость сказали, что ждут Вас к завтраку.

Софья прикрыла глаза, и мысленно послала своего супруга к черту. Видеть его было невыносимо больно. Глупое сердце не желало мириться с истинной в их отношениях. Оно по-прежнему тосковало по нему.

- Хорошо, я спущусь, с платьем поторопись.

Соскользнув с кровати, Соня стянула с себя испорченный бальный туалет и огляделась. Все в этой комнате оставалось так же, как и в тот день, когда она последний раз была в ней. Также лежали на столике перед зеркалом расчески с серебряными ручками, также стояла коробка с лентами и даже ее любимое кресло, накрытое мягким пледом, стояло на ее излюбленном месте около окна.

- Доброе утро, дорогая, - услышала Софья, едва она вошла в малую столовую.

- И Вам, Ваша светлость, доброго утра, - ответила она.

Василий явно ждал ее. Грациозно присев на стул, который для нее отодвинул лакей, напротив своего супруга, Соня подняла глаза.

- Софи, я хотел поговорить с тобой, - начал Воронцов.

- Я Вас слушаю, Ваша светлость, - отозвалась она, берясь за чашку с горячим шоколадом.

Василий поморщился. Жена держалась с ним подчеркнуто официально, не желая допустить близости даже в разговоре.

- Мне бы хотелось, чтобы ты переехала сюда в наш дом.

- Вам бы хотелось? – приподняла она бровь, - А Вам никогда не приходило в голову, что я этого не хочу. Конечно, Вам так было бы удобнее. Но не волнуйтесь, в мои планы не входит наставить Вам рога, Ваша светлость, просто видеть Вас каждый день слишком суровое испытание для меня. К тому же думаю, Вашей пассии это не понравиться.

- Я собираюсь прекратить все отношения с леди Сомерсет, - ответил князь.

- Из-за меня? - Софья рассмеялась, - Уверяю Вас, не стоит приносить такие жертвы. Это уже ничего не изменит.

- Я понимаю, что Вы имеете полное право обижаться на меня. Я признаю, что вел себя отвратительно по отношению к Вам, но я прошу Вас: Дайте мне еще один шанс, - вздохнул Василий.

- Для чего?

Воронцов молчал. Что ей сказать? Сказать, что не может забыть о ней, не думать о ней днем и ночью? Не поверит.

- Не хотелось, бы давать дополнительный повод для сплетен, - ответил он.

- С каких это пор Вас стали волновать сплетни? – удивилась Софья, - Вам всегда было плевать на мнение света. Что изменилось?

- Наверное, возраст сказывается, - усмехнулся князь.

Против воли Соня улыбнулась и поспешила наклонить голову, чтобы скрыть это от него.

- Хорошо, я перееду, - ответила она, - Но у меня есть одно условие.

- Говорите.

- Вы никогда без моего разрешения не переступите порог моей спальни.

Воронцов нахмурился, но кивнул головой в знак согласия. Василий Андреевич понимал, что соглашаясь на это условие, он, прежде всего, становиться посмешищем в глазах собственной прислуги, но если такова цена ее согласия…

Завтрак супруги продолжили в полном молчании. Каждый обдумывал соглашение, к которому они пришли. Софья не ожидала, что Василий согласится на ее условие, ей просто хотелось проверить до какого предела она может дойти в своих капризах, прежде чем разозлит его по-настоящему. Но, похоже, Воронцов, в самом деле, ощущал себя виноватым перед ней, так как не стал возражать. И вот, что теперь делать? Недоумевала она. Как было бы легко просто уступить ему, а теперь она сама загнала себя в ловушку. Она так соскучилась по нему. Это будет пытка видеть его каждый день и демонстрировать при этом полное к нему равнодушие. Кончики пальцев зудели от желания запустить руку в его густые волосы, пропустить между пальцами шелковистые пряди, прижаться губами к колючей щеке.

Вечером Сонечка, одетая в вечерний туалет, зашла в кабинет супруга. Василий просматривал счетные книги.

- Ваша светлость, могу я воспользоваться Вашей ложей сегодня, - спросила она.

Князь оторвался от своего занятия. Окинул ее внимательным взглядом.

- У меня есть встречное предложение. Я составлю Вам компанию, - улыбнулся Воронцов.

Княгиня пожала плечами, давая ему понять, что ей все равно. На самом деле это было далеко не так.

В здание театра собралось блестящее общество. Давали премьеру «Бедной Лизы». Протискиваясь между любителями театра к входу в их ложу, княгиня Воронцова крепко держалась за руку своего мужа.

- Софья Алексеевна! – услышала она позади себя знакомый голос.

Соня остановилась. Улыбаясь, к ней спешил ее старый знакомый.

- Пан Валевский! Какая право неожиданность. Вы здесь в Петербурге, - улыбнулась она в ответ, протягивая руку для поцелуя.

Она спиной чувствовала, как напрягся князь, стоя рядом с ней.

- Я мог бы сказать, что дела привели меня сюда, - рассмеялся поляк, - Но скорее желание вновь увидеть Вас двигало мной.

- Разрешить Вам представить моего супруга, - обернулась к мужу Софья, - Пан Владислав, знакомьтесь, мой муж, его светлость князь Воронцов Василий Андреевич.

Серые глаза польского графа встретились с темными непроницаемыми глазами светлейшего князя.

- Очень приятно, Ваша светлость, - слегка наклонил голову Валевский.

- Взаимно, - выдавил из себя Воронцов.

Поляк был молод и хорош собой, и они с Софьей явно хорошо знали друг друга. Это открытие не принесло Василию Андреевичу никакой радости. Багровая пелена ярости, вызванной ревностью, застила разум. С трудом удержавшись от какой-нибудь грубости, он поспешил оборвать разговор и увести жену в их театральную ложу. Во время спектакля все его внимание было сосредоточено не на действе, происходившем на сцене, а исключительно на супруге. Он ревностно следил за тем, куда устремлен ее взгляд. Уж не этот ли молокосос явился причиной ее желание посетить театр сегодня? Уж не затем ли она приехала в столицу, чтобы встретиться с ним, а ему голову морочила? И это ее желание проживать раздельно. От всех этих терзаний, кругом шла голова. В нем проснулось совершенно нелепое желание, схватить жену в охапку, увезти домой и запереть в своей спальне до конца дней ее.

Глава 35

Еще не раз за вечер после премьеры светлейший князь ловил взгляды молодого поляка, устремленные на его жену, правда Софья не обращала на него внимания, но настроение от этого не улучшилось. Чета Воронцовых вернулась в особняк далеко за полночь. Соня была тиха и задумчива. Василия Андреевич никак не мог понять, что тому причиной. Или это спектакль произвел на нее такое впечатление, или она сожалеет о неудавшемся свидании. Она сухо пожелала ему доброй ночи и удалилась в свою спальню.

Лежа на кровати, она прислушивалась к звукам за стеной. Воронцов не спал. Слышались его шаги, как будто князь ходит из угла в угол по комнате. Господи, ну почему он не спит? Маялась Соня. Наконец, все стихло, погасла свеча, свет которой пробивался в щель под дверью. Раздался тихий стук в дверь, соединяющую их апартаменты.

- Софи, ты спишь? – услышала она его тихий голос.

Девушка зажмурилась, и затаила дыхание, притворившись спящей. Она слышала тяжелый вздох, скрип закрывшейся двери и удаляющиеся шаги. И зачем только она согласилась, корила себя Соня.

Проснулась она поздно. Его светлость уже позавтракал и уехал на верховую прогулку. Сезон подходил к концу. Скоро нужно будет возвращаться в имение. Она всем сердцем желала этого. Хотелось снова увидеть сына, промчаться верхом по широкой бескрайней равнине, наблюдать, как набухают почки на деревьях в саду, как тает лед на речке и небо с каждым днем становится все ярче и ярче. Слишком тяжело притворяться той, кем на самом деле не являешься.

После завтрака она уже хотела было удалиться в свою гостиную, но к ней с серебряным подносом, на котором лежало письмо, подошел лакей. Софья взяла послание и дабы без помех прочитать его, тенью проскользнула в кабинет супруга. Почерк был ей не знаком. Сломав печать, она погрузилась в чтение.

«Софья Алексеевна, я прошу Вас простить мне мою дерзость. Я понимаю, что не должен был писать Вам, но не могу более молчать о своих чувствах к Вам. Увидев Вас у себя на родине, я с тех пор не могу забыть Ваш образ. Мое сердце отныне находится там, где Вы. Еще раз покорнейше прошу простить меня, что осмелился нарушить Ваш покой. Отныне и навсегда, Ваш преданный слуга Владислав Валевский».

Соня услышала, как открылась дверь кабинета и, не дав себе времени задуматься, скользнула за портьеру около окна. Сердце колотилось, как будто ее застали на месте преступления, молотом бухало в висках, в ушах зашумело, кровь прихлынула к лицу, заливая щеки ярким румянцем. Она услышала голоса. Говорили на французском. Мужской голос явно принадлежал ее супругу, а второй незнакомой женщине. Движимая любопытством, Сонечка слегка отодвинула портьеру и выглянула из-за нее. Василий стоял к ней спиной и говорил в полголоса. В кресле подняв на него глаза, сидела леди Сомерсет.

- Зачем Вы приехали, Эмма? – задал вопрос князь.

- Вы не отвечаете на мои письма, игнорируете меня, - ответила англичанка.

Воронцов вздохнул.

- ЛедиСомерсет я совершил ошибку, о которой очень сожалею. Мне жаль говорить Вам это здесь и сейчас, но я не вижу другого выхода. Наши отношения должны прекратиться.

- Это из-за того, что Ваша жена вернулась к Вам? – перебила его она, - Но она не любит Вас. Вы не нужны ей. Я умоляю Вас, Ваша светлость, не бросайте меня.

Ее тонкие изящные пальцы нервно комкали батистовый платок, на глазах выступили слезы.

- Я люблю Вас, - прошептала англичанка.

Софья до боли закусила губу. Слышать это было неприятно и больно, и в то же время ей было жаль эту женщину, она вполне могла понять ее. Леди Сомерсет было немногим больше двадцати пяти лет, тогда как ее супругу было уже далеко за пятьдесят.

Повисло неловкое молчание.

- Мне жаль, что я не могу ответить на Ваши чувства, - медленно произнес Воронцов, - Я люблю свою жену, и видит Бог, готов сделать, что угодно, чтобы заслужить ее прощение. Прощайте, Эмма. Вам лучше уйти сейчас.

- Она сделает Вас несчастным! – всхлипнула леди Сомерсет, - Поверьте, Ваша светлость…

- Пусть так. Я заслужил, - ответил князь.

Англичанка поднялась с кресла и устремилась к выходу. Воронцов остался стоять около стола. Василием в этот момент владели очень противоречивые чувства. С одной стороны он был рад, что положил конец этой пошлой интрижке, а с другой ощущал себя самым настоящим подлецом. Если бы он тогда проигнорировал призывные взгляды англичанки, не было бы сейчас этой ситуации. На душе было мерзко, словно он совершил нечто ужасное. Признавать, что вновь втоптал в грязь чьи-то чувства, было не очень приятно.

Софья боялась даже дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Слова англичанки намертво засели в ее голове. Это ни она делает его несчастным. Они делают несчастными друг друга. Почему так? Как же она запуталась. А теперь еще и пан Валевский...

Воронцов вышел. Выдохнув, она спрятала письмо за корсаж платья и поспешила уйти из кабинета. Она задыхалась, ей не хватало воздуха. Случайно подслушанный разговор, не давал покоя.

Вечером сидя за ужином, она решилась.

- Ваша светлость, я бы хотела вернуться в имение.

Василий поднял глаза от тарелки.

- Вам уже так быстро наскучило светское общество? - усмехнулся он.

- Совершенно верно.

- Ну, что ж, сударыня, завтра императорский бал, и мы будем там вместе, а потом можем и уехать.

- Хорошо, - согласилась она. Еще один день ничего не решает.

На императорский бал являлись строго по именным приглашениям, рассылаемым заранее. Получить такое приглашение удавалось далеко не каждому, но сие не распространялось на чету Воронцовых.

Каково же было удивление Софьи, когда в числе приглашенных, она заметила стройную подтянутую фигуру пана Валевского. Как оказалось, в этот раз император пожелал пригласить весь дипломатический корпус, к которому пан Владислав имел самое непосредственное отношение. Совсем недавно он был назначен на должность посла Польши в России. Нетрудно было догадаться в связи, с чем он так стремился получить это назначение. Присутствовали так же лорд и леди Сомерсет. При встрече англичанка высокомерно кивнула ей головой и не проронила ни слова. Супруг же ее, который видимо был не знаком со сплетнями, которые связывали имя его жены и именем светлейшего князя, наоборот был весьма словоохотлив и приветлив. Соня с трудом избавилась от его навязчивого общества и еще раз в душе пожалела свою незадачливую соперницу. Василия Андреевича отвлекли беседой, к которой вскоре присоединился и сам император. Она наблюдала за ним издалека, не решаясь приблизиться.

- Софья Алексеевна, - услышала она тихий шепот за своей спиной, - Умоляю, всего несколько слов.

Соня обернулась. Ее взгляд встретился с серыми глазами пана Владислава.

- Почему мы не можем поговорить здесь? – так же тихо спросила она.

- Мне думается, что это не совсем удобно, - улыбнулся поляк.

Еще раз, оглянувшись на супруга, Соня прошла следом за Валевским в оранжерею Зимнего. Она и сама хотела поговорить с ним, попросить его больше не писать ей и не беспокоить ее. Пан Валевский ей нравился, но она хотела бы видеть его своим другом и не более. Чувства же, о которых он писал ей в своем письме, ее пугали, а не радовали.

Краем глаза Воронцов заметил, как Софья удалилась из зала следом за Владиславом Валевским. В сердце змеей зашевелилась ревность. Как осторожно она оглянулась, осматриваясь, чтобы никто не заметил ее ухода. Изображала из себя оскорбленную добродетель, а сама… Впрочем, она всего лишь платит ему его же монетой. Тем не менее, Василий Андреевич извинился перед собеседниками и оправился на поиски «неверной» супруги.

Оказавшись наедине с Владиславом в полутемной оранжерее, Софья пожалела, что пришла сюда. Едва она хотела попросить пана Валевского не писать ей более подобных писем, поляк упал перед ней на колени.

- Софья Алексеевна, Ваша светлость, мне не жить без Вас. Я умоляю Вас, выслушайте меня. Я прошу Вас уехать со мной в Польшу. Я знаю, все о Ваших отношениях со светлейшим князем. Мне больно видеть Вас такой несчастной.

- Умоляю Вас, замолчите, - в страхе прошептала Софья, - Вы не понимаете, о чем просите меня. Пан Владислав, я очень хорошо к Вам отношусь, но не люблю Вас.

- Браво! – раздался холодный голос за спиной, - Вы великолепная актриса, моя дорогая. Сколько искренности. Скажите, Вы сразу заметили, что я иду за Вами?

- О Боже! – прошептала Соня побелевшими губами.

- Не смейте оскорблять ее! – вмешался Владислав, - Вы и мизинца ее не стоите!

- А с Вами у меня будет другой разговор, - холодно процедил сквозь зубы Воронцов, - завтра утром на рассвете в Лесном парке, выбор оружия за Вами.

Соня бросилась к мужу.

- Василий Андреевич, Ваша светлость, Вы все неверно поняли! Прошу Вас выслушайте меня.

- Сударыня, Вам лучше прямо сейчас поехать домой, - ответил он, поворачиваясь к ней спиной.

Глава 36

Взглянув последний раз, на застывших в напряженных позах друг напротив друга мужчин, Софья бросилась вон из оранжереи. Слезы застили глаза. В голове билась одна единственная мысль. Нужно найти барона Строганова. Наверняка, Василий попросит именно его быть секундантом. Ее Воронцов слушать сейчас не станет, но может, прислушается к Никите. Нужно во что бы то ни стало, не допустить этой глупой дуэли. Если кто-нибудь из них погибнет, она никогда не простит этого себе. Найдя Никиту Александровича в зале, Софья, задыхаясь от быстрого бега, ухватила его за руку.

- Никита, ты должен помешать этому, - с трудом выговаривая слова, обратилась она к нему.

- Бог, мой, Софья Алексеевна, что это с Вами? На Вас лица нет. И чему я должен помешать? – удивленно молвил Строганов.

- Его светлость, Василий Андреевич, завтра на рассвете собрался стреляться с паном Валевским, - выпалила Софья, немало не заботясь о том, что их могут услышать.

- Тише, - прошипел Никита, хватая ее за руку повыше локтя и отводя в сторону, - Расскажите толком, что случилось.

Соня сбивчиво рассказала о том, что произошло в оранжерее. Никита окинул ее укоризненным взглядом.

- Боюсь этому я помешать не в силах, - ответил он, - Езжайте домой, Софья Алексеевна, и молитесь, чтобы завтра утром никого не убили. Надеюсь, Воронцов решил только проучить этого поляка, в противном случае…

Домой Соня вернулась в буквальном смысле больная от переживаний. Воображение рисовало ей картины одну страшнее другой. Но должен, же быть какой-то способ помешать им, поубивать друг друга. Она не спала всю ночь. Василий домой так и не вернулся. Задремала она под утро, сидя в кресле около окна. Очнувшись от дремы, вскочила на ноги. Мысль, пришедшая ей в голову, ужаснула ее, но она не видела другого выхода. Не станут же они стрелять друг в друга у нее на глазах. Переодевшись в мужское платье, Софья бегом бросилась к конюшне. Она сама оседлала Утреннюю звезду. Девушка понятия не имела, где именно собрались встретиться ее муж и пан Валевский, но где находится Лесной парк, знала хорошо. Молясь про себя, чтобы не опоздать, она послала лошадь в галоп. Стук копыт по мостовой эхом отражался от стен домов в сером предрассветном сумраке. В воздухе разлилось ощущение весны. Было на удивление тепло и сыро. Соня выехала за город. В ушах свистел ветер. Капюшон плаща давно свалился с головы, и распущенные волосы развивались за ней словно траурное знамя. Впереди чернел лес. Въехав под своды вековых деревьев, она пустила кобылку шагом, чутко прислушиваясь к малейшему шороху. Ей послышалось, что где-то неподалеку заржала лошадь. Не раздумывая, она повернула туда, в самую глухую часть парка. Чем ближе она приближалась, тем сильнее билось сердце. Страх подгонял ее. Вспоминая последний взгляд супруга, она понимала, что он вряд ли решил просто проучить Владислава, как изволил выразиться Никита Александрович.

Впереди показался просвет. Поляна, поняла она. Пришпорив лошадь, она рванулась туда. Она сразу увидела их. Оба были только в белых рубашках. Неподалеку неподвижно замерли секунданты. Первым должен был стрелять Валевский. Расширившимися глазами она смотрела, как Владислав поднимает руку, в которой зажат пистолет. Не было сил смотреть на это. Соскользнув с лошади, она бросилась к Василию.

- Нет! – звенящий крик разорвал тишину.

Рука Валевского дрогнула. Прозвучавший выстрел был подобен грому в утренней тиши. С испуганными криками взметнулась стая ворон. Что-то сильно толкнуло ее в спину, обожгло. Софья ощутила, как все вокруг завертелось все быстрее и быстрее, как какая-то сумасшедшая карусель. Она не чувствовала боли, темнота сразу поглотила ее сознание. Не видела она, как бросив на землю пистолет, Василий опустился рядом с ней на колени. Обняв ее, он с искаженным от страха лицом взирал на замершие черты. Пан Валевский шатаясь как пьяный, дошел до ближайшего дерева и тяжело привалился к стволу. Слезы текли по его лицу. Никита словно очнувшись от кошмарного сна, бросился к застывшей на талом снегу супружеской паре.

- Куда он попал? – побелевшими губами, выговорил он.

- Не знаю, - хрипло прошептал Василий.

Отняв руку от ее спины, он увидел кровь.

- Зови этого лекаря сюда.

Пожилой врач, которого частенько приглашали на такого рода встречи, уже спешил к ним, покинув теплый экипаж.

- Отойдите молодые люди, Вы мне только мешаете, - грозно глянув на виновников происшествия, произнес он, - Ваша супруга жива еще, Ваша светлость, но нужно торопиться, больше пока я Вам ничего не могу сказать.

Василий поднял жену и широким шагом направился к экипажу. Никита придержал дверцу. На душе его светлости творилось черт знает что. Страх потерять ее навсегда смешивался со злостью и гневом на нее, превращаясь в гремучую смесь. Как она посмела явиться сюда, рисковать собой!? Он наклонился к ней, прислушиваясь к едва заметному дыханию. Воронцов чудовищным усилием воли удержал себя в руках, чтобы не кинуться на поляка и не задушить его на месте.

Софья сама виновата в том, что случилось, не место женщине на дуэли, там, где все решается с помощью оружия. Он бы сам умер тысячу раз, только бы не держать сейчас на руках ее безжизненное тело. Хотелось завыть как волку от безысходности, охватившей его. Его светлости казалось, что лошади двигаются слишком медленно, а кровь вытекает из раны слишком быстро. Рукав его рубашки уже насквозь был пропитан ею.

Бледный как смерть дворецкий открыл ему двери трясущимися руками. Князь со своей ношей на руках поднялся прямо в свою спальню. Пожилой доктор семенил следом за ним. Он попросил принести ему теплой воды, чистой ткани для перевязки и бренди.

- Бренди? – удивился Воронцов.

- Это для ее светлости, если вдруг она придет в себя, - пояснил он.

Когда все необходимое было доставлено, его светлость без всяких церемоний выпроводили из комнаты. Спустя час врач вышел.

- Рана неопасная, Ваша светлость, - обратился он к князю, - Будь это мужчина, я бы не сомневался в благополучном исходе, а так все в руках господних, - вздохнул он, - Слишком много крови было потеряно.

Соня пришла в себя поздней ночью. Первым кого она увидела, открыв глаза, был ее муж. Василий сидел в кресле около кровати, подперев голову рукой. Она попыталась подняться, но чудовищная боль не дала ей сделать, ни малейшего движения. Тихий стон, сорвавшийся с пересохших губ, разбудил погрузившегося в дрему князя. В одно мгновение он оказался рядом с ней. Взяв в руку ее ладонь, он прижался к ней губами.

- Софи, не бросай меня, - прошептал он, - Не оставляй меня.

Она почувствовала, как горячая слеза упала на тыльную сторону кисти.

- Больно, - выдохнула она.

- Знаю, родная, потерпи.

Приподняв ее за плечи, он осторожно поднес к потрескавшимся губам стакан с какой-то жидкостью.

- Что это? – прошептала она, уловив едва заметный уже знакомый ей запах.

- Настойка опия, - ответил князь.

- Не надо, - попыталась она отвернуться.

- Без нее будет намного хуже, поверь мне, я знаю, о чем говорю, - уговаривал ее Василий.

Софья сделала несколько глотков. Через некоторое время он ощутила, как сознание притупилось, боль не исчезла совсем, но стала не такой сильной. Она снова провалилась в сон. Воронцов всю ночь просидел рядом с ней, и только утром его сменила Дарья, горничная ее светлости.

Тем же утром его светлость князь Воронцов был вызван к государю, до которого дошли слухи о дуэли и о том, чем она закончилась. Входя в покои императора, Василий Андреевич заметил пана Валевского. Польский граф был бледен. Потухший взор свидетельствовал о том, что он уже имел разговор с государем. Пану Валевскому было предложено покинуть пределы империи без права, когда-либо снова переступать ее границы. От более жестоких мер его спас только его статус посла иностранной державы.

Александр сурово сдвинув брови, вглядывался в лицо троюродного брата.

- Василий Андреевич, Вы меня сильно разочаровываете в который раз, - начал он.

- Полностью признаю свою вину и готов понести заслуженное наказание, - ответил Воронцов.

- Думаю, достаточным наказанием для Вас стало положение Вашей супруги, в котором она оказалась не без Вашей помощи, Ваша светлость, - ответил император, - Учитывая то, что и граф Валевский избежал наказания, которое должен был бы понести, я желаю, чтобы Вы удалились от двора в имение до тех пор, пока скандал, вызванный Вашим недостойным поведением не утихнет.

Высказавшись, государь жестом отпустил его.

Глава 37

Три дня и три ночи Василий провел у постели жены. Он заклинал, умолял, уговаривал, угрожал, но все его попытки оставались тщетными. Она по прежнему была безжизненна и безучастна к происходящему вокруг и только едва заметное дыхание выдавало, что Софья еще находится в этом мире, а не в потустороннем. Осознание того, что он может никогда больше не увидит как откроются ее синие глаза, не услышит ее звонкий смех, не коснется поцелуем ее губ, сводило с ума. Он даже готов был отпустить ее к этому поляку, раз она так любит его. Лишь бы только знать, что она живет на земле, что просыпаясь, улыбается новому дню, радуется или огорчается чему-то.

- Софи, - шептал он в отчаянии, - Если ты меня покинешь, я женюсь на Дашковой.

Слабая улыбка тронула ее губы. Тихим шепотом, который был, сравним с шорохом ветра в опавших листьях, она ответила:

- Может быть, это то, чего Вы заслуживаете…

Возвращение в мир живых было болезненным и неприятным. Теперь Соня знала, что пережил ее муж, когда был ранен в сражении с турками. Воронцов проводил подле нее все свое время. Каждый ее стон становился пыткой для него, усугубляя и без того чудовищный груз вины, которая не давала возможности дышать полной грудью. Ее боль, он чувствовал как свою, терзаясь неспособностью облегчить ее страдания.

Когда Софья почувствовала себя лучше настолько, что смогла сама, без посторонней помощи передвигаться по комнате, решено было перебраться в Покровское. Весенняя распутица сделала возвращение домой весьма затруднительным. До имения оставалось верст пять, когда дорожный экипаж застрял в жидкой грязи. Василий Андреевич ехавший верхом, укутав жену в теплый подбитый мехом соболя плащ, посадил ее перед собой. Софья, откинувшись на его плечо, наслаждалась покоем в сильных и надежных руках. Такой знакомый родной запах кружил голову не хуже, чем весенний прохладный воздух, напоенный ароматами просыпающейся природы. Смеркалось, фиолетовые сумерки окутали долину, впереди показались огни усадьбы. Совсем скоро они приедут, и она снова отдалиться от него, думал в этот момент князь. Исчезнет даже эта иллюзорная близость. Не удержавшись, он прижался губами к ее виску. Соня вздохнула, сердечко зашлось, затрепыхалось. Она положила свою маленькую изящную ладошку поверх его руки, удерживающей поводья. Оба молчали. Страшно было нарушить эту тишину, сказать нечто такое, от чего исчезнет это вдруг возникшее из неоткуда хрупкое чувство близости и понимания. И не было в этот момент никого ближе и роднее этих двоих.

- Вот мы и вернулись, сердце мое, - прошептал Воронцов.

- Вернулись к тому, с чего начали, - печально вздохнула Софья.

- Софи,… Если ты захочешь уйти… уехать к Валевскому, - слова давались ему с трудом, - Если ты любишь его… Я не стану препятствовать.

- Если бы я любила пана Владислава, - отозвалась она, - Я бы просто дождалась, когда он пристрелит Вас, Василий Андреевич.

- Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?…

- Уже простила.

Прошел месяц со дня возвращения в имение. Весна быстро вступала в свои права. Сошел снег, первая робкая зелень пробивалась на темной от впитавшей в себя влаги земле. Дни становились теплее. Теплое солнышко нежно ласкало озябшую за долгую зиму землю. Софья сидела на крыльце в плетенном кресле греясь в его лучах. Маленький Алеша делал первые в своей жизни шаги под присмотром няньки. На подъездной дорожке к усадьбе показался всадник. Сердце пропустило удар, как всякий раз стоило ей его увидеть. Спешившись с Демона, Воронцов легкой походкой подошел к сыну, подхватил на руки, от чего тот залился восторженным смехом. Маленькие ручки вцепились в густую шевелюру отца, затем продолжили исследовать лицо. Василий рассмеялся. Заметив на крыльце жену, отдал Алексея няньке и легко поднялся по ступенькам. Присев рядом с ее креслом, спрятал лицо у нее на коленях.

- Я люблю тебя, душа моя, - темные глаза встретились с синими.

Князь поднялся с колен, а Софья с изумлением обнаружила у себя на платье россыпь нежно-голубых цветов. Подснежники, первый дар весны. Воронцов выглядел растерянным и смущенным. На душе стало тепло и радостно от этого скромного по сути, но идущего от души подарка.

- Спасибо, - улыбнулась Соня.

- Тебе спасибо, Софи, что осталась со мной, вернулась, не смотря ни на что, что нашла в себе силы простить…

Поздним вечером, погасив в своей спальне свечу, Софья шагнула к двери разделяющей ее покои со спальней его светлости. Робко толкнула дверь. Услышав звук открывающейся двери, Василий сел на кровати.

- Соня?! Сонечка, милая, что-то случилось?

- Случилось… Я замерзла, - шепнула она, подходя ближе.

Господи, Боже, сердце забилось сильными толчками. Она сама пришла к нему. Перехватило дыхание.

- Иди я тебя согрею, - хрипло ответил Воронцов.

Стянув через голову полупрозрачную рубашку, она шагнула в его объятья, в кольцо сильных, надежных рук. Дрожащей рукой он гладил длинные распущенные по плечам волосы, осторожно коснулся поцелуем манящих губ. Как долго он ждал этого, не смея даже надеяться, что когда-нибудь его желание исполнится. Соня приникла к нему, ощущая исходившее от него тепло. Провела рукой по груди, касаясь шрама, оставленного турецкой пулей. Упругие мышцы сжались от этого легкого, как перышко прикосновения. Тяжелый вздох с шумом вырвался из груди. Василий бережно опустил ее на подушку, покрывая поцелуями закрытые веки, стройную шею, тонкие ключицы. Желание овладеть ей немедленно было столь сильным, что причиняло боль. Он сдерживался из последних сил.

Софья раздвинула стройные ноги, выгнулась, принимая его в себя. Обхватила руками его шею, чтобы быть еще ближе.

- Соня, милая, родная, - хриплый шепот проникал в ее окутанное любовным дурманом сознание, пробуждая в ней желание такой силы, что казалось, никогда ранее она не испытывала такого.

Его тяжелое прерывистое дыхание щекотало щеку. Ощущая глубокие ритмичные толчки его плотив своем теле, она с радостью отвечала ему. Казалось, что еще немного, и она просто умрет от непереносимого пронзительного наслаждения, которое испытывала в его жарких объятьях. Она словно поднималась все выше и выше в такие заоблачные высоты, где казалось сама душа, взрывается безумным фейерверком, разлетаясь на миллион осколков, оставляя тело опустошенным и дрожащим от пережитой эйфории.

Она услышала глухой стон, сорвавшийся с губ ее любовника, и он обрушился на нее всей тяжестью своего тела. Софья запустила руку в его влажные от выступившей испарины волосы, коснулась поцелуем щеки. Она обнаженной грудью ощущала бешенный ритм, в котором билось в этот момент его сердце. Щемящая нежность разлилась в душе, слезы выступили на глазах, повисли на ресницах, когда она попыталась сморгнуть их.

- Почему ты плачешь? – отдышавшись, просил он ее, - Я тебе больно сделал?

Она отрицательно покачала головой.

- Я так сильно люблю тебя, - прошептала она, - Что мне иногда даже больно от этого.

Услышав такое признание, Василий задохнулся от нахлынувших эмоций. Закружилась голова. Стиснув ее в объятьях, прижался к ней всем телом.

- Я никогда, никому тебя не отдам. Я жить не смогу без тебя. Чтобы ни случилось, как бы жизнь не повернулась к нам, я всегда буду с тобой.

Глава 38

В начале июня случилась в имении Воронцовых неприятность. Кузнец Гаврила здоровый тридцатипятилетний мужик повредил правую руку, да настолько сильно, что было совершенно ясно, что к кузнечному делу он более не способен. Куда ж в хозяйстве без кузнеца? Все работы в самом разгаре. Василий Андреевич собрался в Орел. Если повезет, можно на время сезона нанять вольного мужика. Можно было, конечно, управляющему поручить, но захотелось самому съездить. По пути к Строгановым заглянуть. Давно он у них не был. С Машей хотелось бы помириться. С той злополучной дуэли она с ним не разговаривала. Узнав, что он собирается к Никите и Мари заехать, Софья написала подруге небольшое письмо, в котором приглашала их в гости на будущей неделе. Анне Николаевне исполнялось пятьдесят лет. Собирались отпраздновать в небольшом кругу, пригласив только самых дорогих и близких.

Дело, казавшееся ему таким простым на первый взгляд, оказалось весьма сложной задачей. Князь совсем уж было решил, что не судьба ему кузнеца с собой привезти, как случайно в трактире услышал, что распродают имущество разорившегося помещика. На утро Воронцов был на рынке. Никогда раньше ему не приходилось таким образом покупать крепостного, нужды не было. Кузнец действительно был. Звали Савелием. Мужику на вид было лет сорок пять. Здоровый как медведь, физически крепкий, косая сажень в плечах. С управляющим прежнего хозяина быстро сговорились о цене, Василий Андреевич не торговался. Скрепив сделку необходимыми документами, Воронцов собрался в обратную дорогу. Купленный им мужик не с того ни с сего упал ему в ноги.

- Барин, умоляю Вас…

- Что?! – опешил Василий.

- Дочь у меня есть. Не разлучайте, прошу Вас. Никого кроме нее у меня не осталось.

Воронцов вздохнул. Столько мольбы было в глазах, что не было мочи отказать. Да что он обеднеет что ли?

- Показывай, которая твоя дочь, - обратился он к мужику.

- Настя, - позвал мужик.

Вперед робко выступила девушка лет восемнадцати. Толстые золотистые косы перекинуты, через плечо, высокая, статная. Красивая девка, отметил про себя Василий, равнодушно скользнув по ней взглядом.

- Сколько? – спросил он у управляющего.

- Двести рублей, Ваша светлость, - ответил тот, вытирая со лба батистовым платком обильно выступивший пот.

Цена явно была завышена. Оглянувшись еще раз на Савелия, переминающегося с ноги на ногу и с надеждой взиравшего на него, махнул рукой.

- Готовь документы.

- Спасибо, барин, Ваша светлость, век Вашей доброты не забуду, - утирая скупую слезу, молвил мужик.

Пришлось купить еще и телегу, так как ездить верхом девушка не умела. Настя всю дорогу не сводила глаз с нового хозяина. Красивый, молодой, сердце начинало чаще биться, при взгляде на него. А он будто и не замечал ее. Девушка знала, что создатель не обделил ее красотой и не могла понять, почему не вызвала она у красавца князя ответного интереса к себе, все ж деньжищи то немалые он за нее выложил. Прежний хозяин даром что стар был, а и то заглядывался. Лелеяла она в душе своей мечту, что когда-нибудь богатый мужчина обратит на нее свое внимание и изменится ее беспросветная серая жизнь навсегда. А тут удача такая. Молодой красивый, да еще и светлейший князь.

На обратном пути завернули в усадьбу Строгановых. Старинного приятеля Никита Александрович рад видеть был безмерно. Василий въехал во двор как раз в тот момент, когда Никита с сыном Андреем на руках спускался с крыльца помещичьего дома.

Передав свою ношу Маше, Никита крепко обнялся с желанным гостем.

- Я смотрю, ты не один пожаловал, - подмигнул ему Никита, - Ты ж вроде только кузнеца собирался купить.

- Так то дочь его, - отмахнулся Воронцов.

- Ты только поэтому девицу выкупил? - ехидно осведомился Строганов.

- А зачем же еще? - удивился вопросу Василий.

- И это ты меня спрашиваешь?! – рассмеялся Никита.

- Да будет Вам, Никита Александрович. По себе видать судите, - ответил князь, - Для меня нет никого милее супруги моей.

Однако намек Никиты был ему не приятен. Неужто, за ним такая репутация закрепилась, будто он за каждой юбкой волочиться? А что Софья скажет? Воронцов уже начал жалеть о своем милосердии, проявленном к Савелию. Князь постарался выкинуть эти мысли из головы. Проведя несколько часов в имении Строгановых, передохнув и отобедав, двинулись дальше. К вечеру были уже дома. Соня ждала на крыльце. Одетая в простое платье из светлого тонкого сукна, она выглядела совсем юной и беззащитной. Спешившись, Василий Андреевич поспешил к ней. В который раз благодаря судьбу за то, что дала ему еще один шанс. Заключив ее в крепкие объятья, легко оторвал от земли и приник к нежным губам в томительном поцелуе. Он так соскучился по ней, будто они не три дня не виделись, а, по меньшей мере, три месяца.

- Ну, здравствуй, родная, - тихо произнес он, отпуская ее, - Я вернулся.

Изящные ладошки скользнули по широким плечам. Взметнулись к лицу, погрузились в густые волосы.

- Я скучала, - прошептала она в ответ.

Настя слезла с телеги. Неужто это и есть барыня? Недоверчиво посматривала она на новую хозяйку. Молоденькая какая. Красивая, конечно, но с ней-то не сравниться. Больно бледная, да худенькая. Однако ж как князь смотрит на нее, будто редчайшую драгоценность в руках держит. Но это не надолго, усмехнулась про себя девушка. Не она это будет, если не сможет увлечь барина. Василий Андреевич оглянулся на них, подозвал управляющего и что-то сказал ему. Настя продолжала оглядываться по сторонам. По всему видно, что в имении неплохо живут. Дом-то, какой богатый. Да и дворня вся хорошо одета. Не видно ни сирых ни убогих. Подошел управляющий, расспросил ее, что делать умеет, чему обучена. Подумав немного, решил ее в горничные определить. Девушка обрадовалась. Раз в горничные, значит, она в доме будет, с его светлостью сможет видеться. Очень она боялась, что ее куда-нибудь в прачечную отправят или того хуже в поле работать, тогда шансов у нее не было бы вовсе. А так постарается почаще ему на глаза попадаться, глядишь, и заметит он ее красоту.

Устраиваясь на ночь в крохотной комнатенке, которую она теперь будет делить с еще одной девушкой, Настя мечтала о новой жизни, какой она у нее будет, когда барин заметит какая она красавица.

Девушку, к которой ее поселили, звали Дарьей и была она камеристкой самой барыни. Это хорошо, решила она. Слуги любят сплетничать о своих хозяевах, а ей остается только внимательно слушать и подмечать все, что эта Даша будет ей рассказывать. Встретила она ее вроде как приветливо. Глядишь, еще и союзницей ей будет. В тот же вечер Настя узнала, что у светлейшего князя есть годовалый сын Алексей. И как это она еще родить то смогла? Думала девушка. Это плохо, что наследник уже есть. А то вот как бы понесла бы она от князя, тогда уж точно положение ее в доме в раз бы изменилось.

Глава 39

Утром Насте выдали ведро и тряпку и велели прибраться в кабинете его светлости. Набрав воды, девушка вошла в комнату, и остановилась в центре, осматриваясь по сторонам. Ее внимание привлек портрет молодой княгини. Подойдя поближе, она протянула руку и коснулась богато украшенной рамы.

- Что это ты делаешь? - раздался грозный голос за ее спиной.

Настя подскочила на месте и обернулась. В дверях стоял Василий Андреевич, собственной персоной.

- Ничего, - пролепетала она, - Просто смотрю. Мне велено прибраться здесь было.

- Вот и прибирайся, - проворчал Воронцов.

Пройдя к столу, он вытащил из ящика какие-то бумаги и вышел, закрыв за собой дверь. Настя, убедившись, что он вновь не обратил на нее ни какого внимания, от злости топнула ногой, случайно задев ведро, которое тут же опрокинулось, и вода залила дорогой красивый ковер на полу. Ой, что же я наделала, расстроилась она. Схватив тряпку, она попыталась собрать влагу, но все было бесполезно. Высохнет, решила она. Подбежав к окну, она распахнула его настежь, давая доступ солнышку и свежему воздуху. В саду она увидела Василия Андреевича рядом с княгиней. Софья Алексеевна сидела на скамейке, положив голову на плечо мужа, рука его светлости обнимала точенные плечики жены. Как завороженная Настя наблюдала, как княгиня подняла голову, и Воронцов коснулся ее губ поцелуем. Краска залила щеки, дыхание участилось. Она много отдала, чтобы оказаться сейчас там, на месте этой тщедушной барыньки. Резко отвернувшись, девушка глубоко вздохнула и поспешила убрать ведро и тряпку.

Отдав бумаги управляющему, Василий разыскал в саду жену. Ночь она провела в его спальне, но рано утром соскочив с постели, быстро удалилась в свои покои. Софья с задумчивым видом сидела на скамейке. Складочка, прорезавшая гладкий лоб выдавала ее озабоченность. Василий Андреевич присел рядом, обнял за плечи и привлек к себе.

- Душа моя, что-то ты бледная сегодня, за завтраком почти ничего не ела. Ты не заболела, сердце мое? – озабоченно спросил князь.

- Я здорова, дорогой, - лукаво блеснула синими глазами княгиня, - Просто у нашего Алеши вскорости появится братец или сестрица, как создателю будет угодно.

Василий ощутил, как огромная радость затопила сердце, дыхание сбилось. Счастье переполняло душу.

- Софи, любимая, это самая лучшая новость, - улыбнулся он, склоняясь к ней в поцелуе, - Надо маменьке сказать.

- Вот за обедом и скажем, - рассмеялась Соня.

Анна Николаевна новости обрадовалась. Сидя за столом, она улыбалась, вытирая тончайшим платочком слезы радости, выступившие на глазах.

- Я так счастлива за Вас, дорогие мои, - говорила она, - Спасибо Вам. Это лучший подарок ко дню рождения.

К вечеру весть о том, что в семье светлейшего князя ожидается прибавление, облетела всю усадьбу. Настя поначалу пригорюнилась, что барыня в положении, но потом смекнула, что скоро княгиня располнеет и станет для своего супруга непривлекательна, вот тогда-то он точно обратить свой взор на нее. Всего два дня она провела в имении Воронцовых, а сколько восхищенных мужских взглядов успела заметить ей адресованных. Ночью ей не спалось. Ворочаясь с боку на бок на узкой кровати, пришла ей в голову одна мысль. Княгиня то любит по утрам на лошади своей кататься, вот если бы под седло колючку какую засунуть, кобыла-то ее и сбросит. Может шею свернет себе.

Все утро Настя отиралась во дворе. Все ждала, когда Софья Алексеевна с верховой прогулки вернется. Барыня вернулась позже обычного, пешком, ведя кобылку на поводу.

- Семен, – позвала она старого конюха.

- Здесь я, Ваша светлость, - отозвался мужик, выходя из конюшни.

- Мы тут подкову потеряли, - обратилась она к нему, - Погляди.

- Ничего страшного, - улыбнулся Семен, - Кузнец у нас теперь есть, враз Вашу красавицу подкует.

Нагнувшись он поднял копыто лошади и осмотрел.

- Только, боюсь, Ваша светлость, завтра Вы на ней кататься не сможете, - крякнул он поднимаясь.

- Что такое? – удивленно приподняла бровь Соня.

- Камешек в копыто попал, ранка образовалась. Придется пару дней подождать.

- Ну что ж, подожду, - вздохнула княгиня, потрепав свою любимицу по холке.

Настя дождалась, когда барыня уйдет. Она заприметила молодого паренька, помощника Семена, который все утро с нее глаз не сводил. Приветливо улыбнувшись ему, пошла навстречу.

- Скажи, тебя кажется, Петром кличут? – спросила она.

- Так и есть. Петр я, - ответил он, улыбаясь ей, - А ты, стало быть, Настасья, дочь кузнеца нашего нового.

Настя кивнула.

- Слушай, Петь, а покажи мне лошадей господских, мне они страсть как нравятся, - попросила она.

- Ну, пойдем, - ухмыльнулся парень, жестом приглашая ее следовать за ним в конюшню.

Войдя в помещение, Настя без конца крутила головой по сторонам.

- Это Демон, жеребец его светлости, - рассказывал Петр, - Жуткая зверюга, никто кроме хозяина с ним не управляется. А это гнедой княгини, но он стар уже больно, так что последние дни доживает. А вот это Утренняя звезда. Чистокровная арабская, - восхищенно произнес юноша, глядя на белую кобылку.

- А это ее светлости седло? – спросила девушка, указывая на изящное седло, богато украшенное серебром.

- Оно самое, - ответил Петя.

- Так оно ж мужское?! – высказала свои познания Настя.

- Так барыня по-мужски ездит, - усмехнулся юноша, - В штанах, а платье надевает и дамское седло берет только, когда гости приезжают.

Запомнив все, что ей надо, Настя, увернувшись от объятий и поцелуев молодого конюха, пообещав ему вечером прийти на свидание, покинула конюшню.

Ближе к вечеру, когда почти вся дворня отправилась к ужину, девушка, обломав в саду розовый куст, пробралась на конюшню. Найдя седло, которое ей утром показал Петр, кое- как сняла его со стены. Перевернув, запихала колючую ветку под ремешок. Проверила, прочно ли та засела там и повесила все на место. Она уже уходила, когда в дверях ее перехватил Петр.

- Пришла, - прошептал парень, прижимая ее к стене конюшни.

Жадные руки шарили по ее телу, влажные губы прижались к шее поцелуем.

- Петруша, давай не сейчас, - с придыханием ответила Настя, - Меня отец искал. Если увидит тут с тобой, нам обоим достанется.

- Ладно иди, - огорчился он, выпуская ее.

Обрадовавшись, что так легко отделалась от навязчивого поклонника, Настя кинулась со всех ног к дому. Она уже почти поднялась на верхний этаж, где располагалась их с Дарьей коморка, почти под самой крышей, когда услышала шаги на лестнице. Никак его светлость поднимается, решила она. Только одним глазком взгляну на него и пойду спать. Спустившись на пару пролетов, она выглянула в коридор. Осмелев, прошла дальше. Настя завернула за угол и со всего маху налетела на широкую грудь его светлости. Василий подхватил ее, когда она начала оседать на пол.

- Ты что же это, совсем не глядишь, куда идешь? - раздраженно бросил Воронцов.

- Простите, Ваша светлость, - пролепетала она.

Отпустив ее, он двинулся дальше, а девушка осталась стоять в полутемном коридоре на фоне освещенного луной окна, с тоской глядя ему вслед.

Софья тихо прикрыла дверь и привалилась к ней спиной. Слезы выступили на глазах. Она собиралась спуститься вниз, чтобы выпить стакан молока на ночь, а увидела супруга, прямо в коридоре обнимающего какую-то девицу. Стало больно дышать, к горлу подкатил ком обиды. Видно судьба у нее такая терпеть его бесконечные измены.

Глава 40

Вечером Василий открыл дверь, ведущую в спальню жены. Свеча была погашена. В приоткрытое окно сквозняком впорхнул легкий ветерок, неся с собой ароматы ночного сада, всколыхнул занавеску и исчез. Соня даже не шелохнулась, делая вид, что спит.

- Софи, ты спишь? – тихо спросил Василий Андреевич.

Ответом ему была полнейшая тишина. Он бесшумно подошел к кровати и присел на ее край. Софья обернулась.

- Ваша светлость, Вы не могли бы меня сегодня не беспокоить, - прошептала она, - нехорошо мне что-то.

Голос срывался от с трудом удерживаемых рыданий.

- Милая, может, врача с утра пригласить? – обеспокоено спросил князь.

- Не надо врача. Просто уйдите, Василий Андреевич.

Воронцов поднялся. В голосе жены он явно уловил обиженные нотки. Но что он сделал? За что она обиделась? Он не стал настаивать или выяснять причину ее обиды, решив оставить все до утра. Молча вздохнув, он еще раз глянул на нее и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Соня уткнулась в подушку и расплакалась. Наплакавшись вволю, она забылась беспокойным сном. Проснулась княгиня, едва забрезжил рассвет. Она быстро поднялась. Расчесала волосы, с остервенением продирая запутанные пряди, заплела их в косу. Достав из гардеробной рубашку, бриджи и сапожки для верховой езды, быстро оделась. Спустившись вниз, заглянула на кухню. Ухватив из корзины три яблока, вышла и направилась в сторону конюшни. Утренняя звезда пострадала, придется взять другую лошадь. Софье очень хотелось проехаться верхом. Быстрая скачка всегда успокаивала ее. Войдя в конюшню, она угостила своего старинного приятеля гнедого. Потрепала его по холке. Да, друг, стар ты уже, грустно улыбнулась княгиня. Второе яблоко предназначалось для Утренней звезды. Отдав угощение, Соня повернулась. Взгляд ее упал на Демона. Жеребец с вожделением косился на яблоко в ее руке. Подойдя к стойлу, она протянула ему его на раскрытой ладони. Мягкие губы коснулись ее руки, забирая подношение. Открыв дверцу стойла, девушка смело шагнула вовнутрь. В порыве благодарности Демон ткнулся головой ей в плечо, чуть не свалив ее наземь. Княгиня тихо рассмеялась, погладила бархатистый нос. Решившись, она приподнялась на носочки, сняла со стены седло и закрепила его на спине жеребца.

Тихо ступая, она вывела его на поводу за ворота усадьбы. Солнце еще не встало, и нежно розовый рассвет только, только разогнал предутренний сумрак. Легко вскочив в седло, она послала его с места в галоп. Это было непередаваемое ощущение. Мощное животное, абсолютно послушное ее руке. Неожиданно Демон взвился на дыбы, заржав будто бы от боли. Соня попыталась успокоить его. Но не тут-то было. Словно обезумев, он помчался, стремясь сбросить всадницу. Она отчаянно вцепилась в поводья, пытаясь остановить его. Еще один бешенный рывок и она ощутила что падает с него на всем скаку. Удар был такой силы, что у нее перехватило дыхание. Она лежала на зеленой траве, судорожно пытаясь вдохнуть воздух в горящие огнем легкие. Все плыло перед глазами. Демон приблизился к ней и ткнулся в плечо мордой. Сил подняться не было совсем. Болела каждая косточка. Все что она могла это просто лежать абсолютно неподвижно.

Василий хотел объясниться с женой после завтрака, но она к нему не вышла. Тогда он послал Дарью узнать, как княгиня себя чувствует сегодня. Дарья вернулась совершенно растерянная.

- Василий Андреевич, Софья Алексеевны в комнате нет.

Наверное, отправилась на прогулку без него, вздохнул Воронцов. Переодевшись, он устремился на конюшню. Ему навстречу вышел Семен. Мужик был явно напуган.

- Ваша светлость, Демон исчез.

- Как исчез?! – сорвался Воронцов.

Страшная догадка осенила его. Ну, Софья, ну, попадись ты мне сейчас, негодовал он.

- Седлай Ветра, - распорядился он.

Вскочив в седло, его светлость направился знакомым маршрутом. На дальнем выгоне он заметил своего жеребца. Пришпорив Ветра, направил его туда. Воронцов еще издали увидел белую рубашку Софьи на зеленом лугу. Сердце зашлось в страхе за нее. Подъехав ближе, он спешился и бросился к ней.

- Софи, ты цела? Где болит?

- Все болит, - простонала она.

Василий осторожно поднял ее. Болезненная судорога скрутила низ живота. Соня охнула ухватившись за широкие плечи.

- Потерпи, я помогу.

Подсадив ее в седло Ветра, он сел позади нее. Поймав поводья Демона одной рукой, другой придерживая жену, тронул бока жеребца, направляя его в усадьбу. Он был страшно зол на Софью, но еще больше им владел страх за нее. Он видел, как она закусила губу, чтобы удержать стон боли, как побледнела, когда он подсаживал ее в седло. Господи, пусть все обойдется, молил он. Едва он вернулся, сразу послали за доктором. Василий Андреевич сам отнес жену на руках в дом и находился при ней до тех пор, пока прибывший врач не вытолкал его из спальни. Доктор провел в спальни княгини почти полдня. Дарья, поджав губы, сновала туда-сюда, отмахиваясь от всех вопросов.

- Потом, Ваша светлость, доктор Вам все сам скажет.

Наконец вышел и он.

- Василий Андреевич, - вздохнул пожилой семейный врач Воронцовых, - Все не так страшно, как поначалу могло показаться. Софья Алексеевна сильно ушиблась падая. Какое-то время ее будут беспокоить сильные головные боли и головокружение. Ну, а теперь плохая новость. Ребенка ваша жена потеряла.

Воронцов побледнел. Боль тисками стиснула сердце.

- Можно мне к ней? – спросил он.

Врач кивнул.

- Входите, конечно. Все что мог я сделал.

Василий распахнул дверь и шагнул в спальню. Софья полулежала на подушках бледная и осунувшаяся. Увидев его, отвернулась.

- Соня, Сонечка, - присел он рядом, - Милая моя, родная, не расстраивайся, у нас Алеша есть, все хорошо будет.

Князь привлек ее к себе, погладил распущенные волосы. Не выдержав, Соня расплакалась, крепко прижимаясь к его сильному надежному плечу. Ее горькие рыдания рвали ему душу на части. Не было никаких сил ругать ее за то, что ослушалась, нарушила запрет. Успокоившись, она затихла в его объятьях, иногда горестно всхлипывая. Когда княгиня уснула, Воронцов вышел из спальни и решительным шагом прошел в кабинет. Вытащив из стола пистолет, он направился на конюшню.

По пути его перехватил Семен.

- Не серчайте, барин на жеребца своего. Не виноват он. Да и княгиня умелая наездница. Вот что я под седлом нашел, - протянул он колючую ветвь, испачканную кровью животного. Воронцов стиснул зубы, огляделся по сторонам. Какая-то паскуда пыталась убить его жену, Испуганная дворня шарахнулась от этого грозного взгляда.

- Кто?! – взревел он.

Страх и оцепенение напали на всех, кто был в этот момент во дворе. Настя, обмирая от страха, спряталась за углом конюшни. Сердце заколотилось, что если Петр выдаст ее? Если поймет, зачем она на конюшню приходила. По виду он паренек недалекий, но, а вдруг смекнет, что к чему.

- Узнаю! Убью! –развернувшись, Василий тяжелой поступью направился к дому.

Кто посмел? Вертелось в голове. Кто мог пожелать смерти Софьи? Ничего не приходило в голову. Жена его, никогда ни в каких интригах замечена не была. Кровных врагов не имела. Если только не считать Дашковых. Но вряд ли кто-то из этой семейки решится на смертоубийство.

Глава 41

После произошедшего Петр, помощник конюха Семена прибывал в страшном волнении. Он всю ночь провел на конюшне. Кроме Насти вечером никого больше не заходил. Но зачем ей барыню-то убивать пытаться, недоумевал он. И молчать о том, что знал, было боязно. Тогда подозрение падет на него в первую очередь. Собравшись силами, пошел он к его светлости. Воронцов был у себя в кабинете. Князь сидел в кресле, подперев голову рукой. Перед ним стоял графин с бренди и стакан наполненный наполовину.

- Чего тебе?! – поднял голову Василий Андреевич, уставившись на холопа немигающим взглядом.

- Ваша светлость, Василий Андреевич, - начал Петр, - Вчера вечером на конюшню Настасья, дочь кузнеца, заходила. А еще до этого днем была, о лошадях Ваших расспрашивала.

- Настя?! – удивился князь.

- Ну, да. Настя, - мялся в дверях Петр.

Воронцов вскочил с кресла, будто его подбросило пружиной. Широким шагом направился к лестнице, бегом поднялся на самый верхний этаж. Рывком распахнул дверь, ведущую в комнатушку камеристки его жены и ее новой соседки.

Увидев на пороге своей комнаты его светлость с перекошенным от ярости лицом, Настя готова была провалиться сквозь землю, язык отнялся от страха. В два широких шага он оказался рядом с ней. Ухватив ее за длинную косу, намотал ее на кулак и рывком поднял с кровати.

- Ты!... Кто тебя надоумил?!... – прорычал он.

- Н-н-ник-то, Ваша светлость, - заикаясь от страха, выдавила она из себя, - Я н-н-ничего не делала.

- Не делала, говоришь?! Ты жену мою чуть не угробила! Ребенка моего убила!

Девушка заплакала.

- П-п-ростите меня, Ваша светлость. Бес попутал.

- Простить?! Господь простит!

На шум сбежались почти все обитатели господского дома. Толкнув девицу в руки управляющего, Воронцов повернулся к нему.

- Никогда у меня в имении холопов не пороли. Видать придется такой порядок изменить. Запри ее до утра. Утром выпороть и чтобы я эту дрянь в доме больше не видел.

Василия трясло. Как же это надо его ненавидеть, чтобы сотворить такое. Знал бы, чем его благое намерение обернется…

Утром Софью разбудил истошный женский крик. Стиснув зубы, она слезла с кровати и, держась за стенку, пошатываясь, выбралась на заднее крыльцо. Картина, открывшаяся ей, ужаснула ее. К столбу была привязана девушка, та самая с которой она видела супруга своего не далее как два дня назад. Раздавшийся свист кнута и новый крик, полный мучительной боли, заставили ее зажмуриться.

- Прекратите! Прекратите это немедленно! – вырвалось у нее.

Василий бросился к жене, подхватив ее как раз в тот момент, когда она уже готова была рухнуть на крыльцо. Софью передернуло от его прикосновения. Как можно быть таким жестоким? Тем более к той, с которой делишь постель?

- За что Вы так с ней, Ваша светлость? – слезы блеснули на глазах.

- Она пыталась убить Вас, - ответил он, поджав губы, - Под Вашим седлом нашли ветку от розового куста.

- Меня?! За что?! – Соня не верила ушам своим.

Оттолкнув его, она как была в тонкой ночной сорочке подошла к несчастной. Откинув волосы с ее лица, заглянула ей в глаза. Во взгляде девушки сквозь боль светилась такая неприкрытая ненависть, что она отшатнулась. Ей стала понятна причина ее поступка. Княгиня повернулась к мужу, который настороженно наблюдал за ней.

- Отпустите ее, Ваша светлость. Я прошу Вас.

- Хорошо, - Василий махнул рукой.

Кузнец Савелий бросился к дочери, и, накинув на нее свою рубаху, унес к себе. С помощью горничной Софья Алексеевна вернулась в свои покои. Ее терзали думы о немыслимой жестокости супруга. Ведь, по сути, он сам толкнул эту несчастную на подобный шаг, обратив на нее свое внимание.

От физического недуга Софья оправилась быстро. Иногда еще кружилась голова, да мучили мигрени, как, то и предсказывал доктор, но в целом здоровье ее восстановилось. День рождение Анны Николаевны отпраздновали скромно. В свете несчастья, постигшего ее невестку, шумные празднества были бы неуместны. Приехали Строгановы и Аракчеевы. Мари и Софья подолгу просиживали в будуаре, о чем-то перешептываясь. О чем, мужчинам оставалось только догадываться, но по тому, каким взглядом его одарила Маша, Воронцов понял, что речь шла о нем. И, в общем-то, ничего хорошего, наверное, про него не говорили. Да что же стряслось то? Недоумевал он. Чем он мог навлечь на себя такое отношение супруги?

Соня, конечно же, визиту родственников и друзей была рада, но когда все разъехались, вздохнула с облегчением. Все же неприятно было ощущать себя объектом жалости даже со стороны близких людей. Жизнь ее не кончилась, слава богу. Она молода и здорова и дети у нее еще будут, как ей доктор сказал. Она испытывала непреодолимое желание побыть в одиночестве. Жарким июльским днем, оседлав Утреннюю звезду, она незамеченной выскользнула из усадьбы. Путь ее лежал в лес. Только здесь она ощущала себя совершенно свободной от всяких условностей. Здесь она могла быть сама собой. Подъехав к пруду, девушка спешилась, потрогала рукой прохладную воду. Как же хотелось окунуться.

Семен, проводив глазами барыню до ворот, усадьбы поспешил к его светлости.

- Василий Андреевич, барин, Вы просили сказать, если Софья Алексеевна, куда без Вашего ведома соберется. Так вот уехала она только что.

Чертыхнувшись, Василий отложил в сторону чертеж новой мельницы, и быстрым шагом вышел из кабинета.

- В какую сторону она направилась? - спросил он.

- К лесу, Ваша светлость, - ответил Семен.

О том, что между князем и его женой пробежала черная кошка в имении знали все. Супруги снова спали раздельно, каждый в своей спальне. На людях были вежливы друг с другом, да и только. Даша очень тревожилась за свою хозяйку. Замкнулась, неразговорчивая стала, даже с ней перестала делиться переживаниями своими.

Воронцов знал, куда поехала Софья. Только одно место притягивало ее как магнит. Туда-то он и поспешил. Утреннюю звезду он увидел сразу. Кобылка была привязана у той самой старой ивы, где они часто сидели вдвоем. Спешившись, Василий Андреевич привязал вороного и подошел к берегу. Одежда его жены лежала на траве, а вот саму ее нигде не было видно. Тревожно сжалось сердце. Уж не удумала ли она чего? Воронцов внимательно огляделся. Стащил рубашку с широких плеч, за рубашкой последовали сапоги и бриджи. Раздевшись, вошел в воду, нырнул, высматривая сам не зная чего. Вынырнув на поверхность, он обнаружил перед собой Софью.

- Да Вы никак следите за мной, Ваша светлость, - недовольно выговорила она.

- Я же просил Вас не покидать усадьбы, без сопровождения, - рассердился князь.

Взгляд его упал на грудь обнаженную Софьи. Перехватило дыхание. Мучительно захотелось прикоснуться к ней, сжать в объятьях. Воронцов потянулся к ней, обхватив тонкую талию, притянул к себе, невзирая на ее сопротивление. Твердые горячие губы прижались к ее рту, не давая возможности отстраниться.

- Я люблю тебя, Господи, как я люблю тебя, - шептал он, покрывая поцелуями ее лицо, - Не мучай меня больше, прошу. Скажи, чего ты хочешь от меня? Все сделаю!

Соня понимала, что не может противиться той страсти, которую он пробуждает в ней. Обвив руками его шею, она, молча, прижалась к нему, давая понять, что согласна уступить. Василий вынес ее на берег, туда, где ветви старой ивы образовывали нечто вроде шатра. Бережно опустил на мягкую шелковистую траву и лег рядом. Горящими глазами он исследовал каждую черточку прекрасного тела. Софья сама раскрыла ему навстречу объятья, притягивая его к себе. Любовники сплелись в тесном объятии. Солнечные лучи, проникая сквозь листву, рисовали замысловатые узоры на обнаженных телах. Только лес слышал тихий стон влюбленной женщины, отдающей всю себя любимому мужчине.

Глава 42

Пребывая в полнейшей эйфории, Софья, всматривалась в небесную синь, просвечивающую сквозь густую крону старой ивы. Рука мужа покоилась на ее талии. Только одна мысль не давала ей покоя.

- Скажи мне, - повернулась она к нему, - Что ты собираешься сделать с той девушкой, с Настей?

- Ее вчера в острог свезли, пусть теперь судья решает, что с ней делать, - нахмурился Василий.

- Да как же ты можешь так?! – приподнялась на локте Софья, заглядывая в его глаза, - Ты же сам стал причиной всего.

- Я!? – поднялся Воронцов.

- Да полно тебе, Василий Андреевич. Видела я вас с ней вместе, - вздохнула Соня.

- Это когда же, душа моя, ты меня с этой девкой видела?! – грозно спросил Воронцов.

- Накануне того дня…, - ответила она.

Словно вспышка молнии мелькнуло воспоминание. Василий мрачно глянул на жену.

- Ох, Соня, Соня, - покачал он головой, - Не было у меня с ней ничего. Случайно в коридоре она на меня налетела.

Софья удивленно распахнула глаза, вглядываясь в любимые черты. Неужто ошиблась она в своих подозрениях. Себя измучила, извела ревностью окаянной. И все зря. Подняв руку, провела ею по его щеке.

- Прости меня, что думала плохо о тебе.

Василий грустно усмехнулся. Что ж, поводов он немало давал к сомнениям. Заслужил, стало быть.

- Савелия жалко, - тихо молвила она.

- Хороший мужик, - согласно кивнул головой князь, - Но не мог я ее оставить. Кто знает, что еще ей в голову придет?

Воронцов поднялся, протянул руку жене.

- Вставай, сердце мое, домой пора.

Утром Дарья, зайдя в комнату хозяйки, увидела, что постель нетронутая ночью осталась. Движимая любопытством, приоткрыла дверь в покои светлейшего князя. Разметавшиеся по белоснежной подушке темные локоны княгини, она заметила сразу. Девушка вздохнула с облегчением. Ну, наконец-то помирились, а то последнее время Софья Алексеевна сама не своя была.

Жизнь в усадьбе покатилась своим чередом. Софья вернулась к своей второй страсти после лошадей. Вот и сегодня она с утра вместе со старым садовником планировала разбить новую клумбу под окнами кабинета его светлости. Алеша, цепляясь за материнские юбки, с упоением ковырялся в земле, пока сама Соня отчаянно спорила о том, какого цвета астры высадить здесь. Привлеченный шумом в окно выглянул хозяин имения.

- Синие! – громко сказал он.

- Помилуйте, Ваша светлость, так не бывает таких, - развел руками садовник.

- Тогда васильки посади, - усмехнулся Воронцов, - такие же синие, как глаза у Софьи Алексеевны.

- Василек ты мой, - рассмеялась Соня, смутив его светлость.

Скрывшись в оконном проеме, Воронцов продолжил чтение письма, полученного от государя. Император писал, что по его ходатайству граф Борис Николаевич Хвостов был арестован и теперь ее светлости Софье Алексеевне надлежит явиться в столицу для дачи показаний против него в судебном процессе по делу о похищении.

Возвращаться в Петербург не хотелось, но оставить мерзавца, покусившегося на жизнь и достоинство его супруги безнаказанным, Воронцов не хотел. Василий Андреевич прекрасно понимал, что судебный процесс вновь всколыхнет, утихшие было сплетни, что, конечно же, станет новым испытанием для его жены, но пути назад не было. За ужином он рассказал ей о письме. Софья грустно вздохнула. Год минул с тех печальных событий. Прошлое ворошить не хотелось, но понимая, что положение в обществе ее супруга, требует от него как минимум покарать виновного, согласилась.

Слушание дела велось за закрытыми дверями по настоянию государя. Судья, близкий друг императорской семьи, прояснив обстоятельства дела, приговорил его сиятельство к лишению титула и имущества, а также каторжным работам сроком на десять лет. Хвостов выслушал приговор спокойно, а уже на следующий день его нашли повесившимся в камере Петропавловки, куда был он заключен на время следствия.

Полной неожиданностью для Воронцовых стало известие о бракосочетании княгини Головиной с князем Любомирским. Елизавета Михайловна оттягивала сей момент как могла, но заметно округлившаяся талия не оставила ей выбора.

Эпилог

Василий Андреевич грозно глянул на старшего сына, стоявшего перед ним с низко опущенной головой.

- Алексей Васильевич, это как же Вас угораздило подобную глупость то совершить?

- Пари проиграл! - поднял голову сын, с вызовом глянув в глаза отца.

- Это что же за пари такое, чтобы ночью через окно в комнату к незамужней девице влезть?! – гневно спросил князь, - Ну ладно влезть. Но попасться при этом! Батюшка Анны Никитичны с меня головы Вашей требует.

- Ну, головы это пожалуй что слишком, а вот жениться ему придется, - входя в кабинет, произнес Никита Александрович.

- Ступай, - молвил Воронцов, - Нам с Никитой Александрович благодаря тебе есть теперь, что обсудить.

Алексей, резко развернувшись пулей, вылетел из отцовского кабинета и с размаху налетел на младшего брата Андрея.

- Ну что братец, закончились твои вольные деньки? - усмехнулся он.

- Не твое дело, - буркнул Алексей, обходя его стороной.

- Тебя матушка хотела видеть, - крикнул ему вдогонку Андрей.

Алексей Васильевич повернул в сторону будуара матери. Войдя, остановился на пороге. Софья Алексеевна оторвалась от рукоделия, отложив вышивку в сторону.

- Входи, дорогой, - вздохнула она, - С отцом виделся уже.

- О да, имел удовольствие, - усмехнулся сын, - Свадьба через два месяца.

- Да уж, батюшка времени на подготовку совсем не оставил, - улыбнулась княгиня, - Аннушка-то знает?

- Собираюсь к ней, - ответил Алексей.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Эпилог