Иностранные формирования Третьего Рейха [Олег Валентинович Романько] (fb2) читать онлайн

Сергей Дробязко Олег Романько Константин Семенов
ИНОСТРАННЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

*

Под общей редакцией К. К. Семенова

© К. К. Семенов, С. И. Дробязко, О. В. Романько, 2009

© ООО «Издательство Астрель»

Введение

Вторая мировая война 1939–1945 гг. стала, безусловно, главным событием ушедшего века. Большое количество стран-участниц, миллионы солдат, лишившихся своих жизней в ходе войны, противостояние различных государственных систем — все это поставило войну на особенное место в мировой истории. Несмотря на сравнительно небольшой отрезок времени, прошедший с момента окончания боевых действий, существует еще много неисследованных аспектов этой войны. Одним из таких аспектов является сотрудничество иностранных граждан с нацистской Германией и их служба в различных полувоенных вспомогательных организациях Третьего рейха.

Заметное количество военных историков уделило должное внимание теме иностранных добровольцев в немецкой армии, осветив ее в своих работах. Но небольшой отрезок времени, отделяющий нас от тех жутких и кровавых событий, по-прежнему заставляет многих исследователей делить воевавшие стороны на своих и врагов, плохих и благородных. Такой подход никак не способствует установлению исторической истины. То же происходит и с отношением к иностранным добровольцам. Так, один из отечественных авторов, одним из первых обратившийся к этой теме, «однозначно становится на сторону тех прогрессивных антифашистских сил, которые с оружием в руках сражались против фашизма, а не тех, кто под предлогом псевдопатриотизма становился на сторону противника»^{1} (т. е. немцев. — К. С.). Другие историки, наоборот, склонны идеализировать иностранцев, служивших Германии, и видеть в них лишь идеалистов и искренних борцов с коммунизмом и демократией. В большинстве случаев для обозначения сотрудничества иностранных граждан с нацистской Германией принято использовать термин «коллаборационизм».

Цель данного исследования — детально рассмотреть и проанализировать сотрудничество иностранных граждан с немецкой армией в годы Второй мировой войны, осмыслить трагические аспекты коллаборационизма, понять его сущность и разобраться в его типологии, избегая идеологических штампов, столь распространенных в наше время.

В книге подробно и беспристрастно рисуется картина службы иностранцев в армии Третьего рейха, проводится сравнительный анализ различных категорий добровольцев, рассматриваются внутриполитические аспекты, предопределившие коллаборационизм, предпринята попытка оценить вклад иностранных граждан в военные усилия Германии и проследить их послевоенную судьбу.

К. К. Семенов

Авторский коллектив выражает искреннюю благодарность за помощь в работе — Игорю Александровичу Карпову (Латвия, Лиепая), Виму Винкелеру (Бельгия, Хасселт/ Wim Winkeier, Belgium, Hasselt), Ларсу Гилленхаалю (Швеция, Роевик/ Lars Gyllenhaal, Sweden, Rosvik), Роману Юрьевичу Величко (Торонто, Канада), а также Владимиру Николаевичу Колесникову (Россия, Норильск) за ряд предоставленных уникальных фотографий.

ЧАСТЬ I ИНОСТРАНЦЫ В АРМИИ ГЕРМАНИИ: ФЕНОМЕН ИЛИ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ

Исторический обзор К. К. Семенов

Иностранные, иноземные, или инонациональные, войска появились задолго до начала Второй мировой войны. На протяжении веков и тысячелетий такого рода формирования были важной составной частью армий многих государств. Со времени образования первых государств в их армиях появляются иностранцы. Так, уже в Древнем мире многие полководцы широко привлекали в свои армии воинов завоеванных земель. Иноземцы были в армии Александра Македонского и персидского царя Дария. На этом этапе иностранцы объединялись в отдельные отряды, во главе которых находились свои национальные командиры. Позднее, во времена Пунических войн, количество иностранцев во враждующих армиях Рима и Карфагена заметно возросло, но они продолжали находиться в неопределенном положении, будучи то ли союзниками, то ли наемниками. Некоторое время спустя в Риме началось комплектование иностранцами целых отрядов римской армии, т. н. легионов, именно с этого момента можно говорить об иностранных частях в армии Рима. По традиции, принятой от римской армии, в последующие века для обозначения иностранных частей стал использоваться термин «легион».

В Средние века и эпоху Возрождения наемные иностранные отряды существовали практически в каждом европейском государстве. Самыми знаменитыми из них, безусловно, были Варяжская стража императоров Византии и Шотландская гвардия французских королей. В последующие века наемные отряды из Германии, Ирландии, Швейцарии и Шотландии сражались почти в каждой европейской войне, да и почти в каждой европейской армии. Однако с укреплением государственной власти в европейских странах принцип наемничества исчерпал себя, и почти в каждом государстве перешли к системе воинской повинности.

В XIX в. поистине многонациональной стала армия Наполеона, собранная им для Русского похода 1812 г. Помимо иностранных контингентов, посланных в Россию своими государями, Наполеоном были созданы и несколько иностранных легионов — Португальский и Ирландский. Правда, и его противники имели иностранные подразделения в своих армиях: в Англии это был Королевский немецкий легион, а в России — Русско-немецкий легион.

Спустя несколько десятков лет после Наполеоновских войн вспыхнула Гражданская война в Америке. В ней участвовало большое количество европейских эмигрантов, защищавших свои принципы и сражавшихся соответственно и за Север и за Юг. В европейских войнах середины XIX в. также впервые появляются иностранцы — добровольцы, вступающие в ряды чужеземных армий из-за своих этических принципов и политических убеждений. Это и английские добровольцы в Греческой войне за независимость, и русские добровольцы в Балканской войне.

В начале XX в. началась Англо-бурская война. Она стала первой войной, в которой, несмотря на большую удаленность театра военных действий от европейского материка, приняли участие добровольцы из почти всех стран Европы. Всего за годы войны в бурскую армию прибыло около 2700 добровольцев^{2}. Европейские добровольцы служили в различных частях бурской армии и, кроме того, создали ряд добровольческих подразделений. В 1900 г. оставшиеся в составе бурской армии добровольцы были объединены в «Европейский легион»^{3}. Иностранные добровольцы внесли заметный вклад в военные усилия буров и оказали огромную моральную поддержку Оранжевой республике.

С началом Первой мировой войны опять реанимировалась идея о создании иностранных легионов. Иностранные добровольческие формирования были созданы в армиях Австро-Венгрии, России и Франции. В Германии создание иностранных легионов не было поставлено на такую широкую ногу, как в России или Австро-Венгрии. Тем не менее в годы войны немцы организовали 27-й Прусский егерский батальон из финских политических эмигрантов и нелегально завербованных в Финляндии добровольцев. Общая численность батальона составила 1897 человек^{4}. Также немцы организовали Ирландскую бригаду из английских военнопленных и «Георгиен легион» из грузинских эмигрантов. Были сделаны попытки приступить к организации украинских и мусульманских частей из военнопленных Русской императорской армии, но окончание войны не дало претвориться этим замыслам в жизнь. Результат боевого применения иностранных частей немецкой армии был весьма скромным. Но в принципе они организовывались только в целях идеологического воздействия на противника. Интересно заметить, что факт формирования добровольческих частей из военнопленных после войны не был осужден ни одной из стран-участниц.

Помимо иностранных легионов, в немецкой армии существовали немногочисленные колониальные части — «аскари», укомплектованные туземцами Юго-Западной и Восточной Африки. Эти части формировались по принципу вербовки туземного населения, а командирами в них всегда являлись немецкие офицеры. В начале Первой мировой войны в различных уголках немецкой Африки насчитывалось 3470 туземных солдат и еще около 900 туземных полицейских^{5}. В годы войны немецкие колониальные части особенно хорошо зарекомендовали себя в Восточной Африке. Так, 14 туземных рот под командованием полковника Пауля фон Леттов-Форбека успешно противоборствовали многочисленной британской армии. Некоторые из туземцев фон Леттов-Форбека прибыли вместе с ним в Германию после окончания войны и вступили в сформированный полковником Добровольческий корпус.

Спустя почти 17 лет, 17 июля 1936 г., в Испании местные националисты и армия подняли восстание против республики. Война в Испании продлилась три года. В эти годы на обеих сторонах сражалось большое количество иностранцев. На стороне республики за все годы войны, по различным данным, сражалось от 20 000 до 42 000 человек^{6}. На стороне националистов в то же время сражалось до 22 000 иностранных добровольцев^{7}. В армии Франко служило еще около 100 000 марокканцев, набранных по контракту, но по распространенной исторической традиции их принято считать наемниками, вступившими в армию националистов лишь ради наживы.

Испанская гражданская война стала первым военным конфликтом, в котором противостояли не государства, а различные политические системы. Фашизм, нацизм и консерватизм со стороны националистов и коммунизм, социализм и анархизм со стороны республики. Соответственно все иностранцы, прибывшие в Испанию, поддерживали ту или иную идеологию. К концу марта 1939 г. война в Испании закончилась победой националистов, большую роль в которой сыграла иностранная военная помощь, оказанная генералу Франко Германией и Италией. Оба государства помимо материальной помощи националистам отправили в Испанию воинские контингенты, состоящие из военнослужащих своих армий. Через немецкий «Легион Кондор» за годы войны прошло 19 000 человек, а через итальянский корпус добровольческих войск — 80 000 человек^{8}.

Через восемь месяцев после окончания войны в Испании, 30 ноября 1939 г., Советский Союз напал на Финляндию. Борьба Финляндии против агрессии вызвала широкий отклик во всем мире. В финскую армию прибыло около 15 000 иностранных добровольцев, в основном из европейских стран^{9}. В отличие от гражданской войны в Испании, в ряды финской армии вступили добровольцы с самыми различными политическими убеждениями: от шведских социалистов до русских белоэмигрантов. Война продлилась всего лишь три месяца, и некоторая часть добровольцев успела только прибыть в Финляндию незадолго до подписания перемирия. Финляндия смогла выстоять и вскоре вновь стала врагом Советского Союза.

Определение темы К. К. Семенов

Нападение нацистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. положило начало массовому привлечению иностранцев в немецкую армию и во все вспомогательные полувоенные организации Германии. На тот момент в Германии под иностранцами было принято понимать граждан других государств и ненемецкой национальности (nichtdeutsche). Однако уже в первые дни войны руководство Германии было вынуждено различать две группы иностранных граждан, присоединившихся к Крестовому походу против коммунизма. Первую группу составляли военнослужащие армий стран — союзниц Германии по антикоминтерновскому пакту — Италии, Венгрии, Румынии, Словакии и державшейся немного особняком от них Финляндии. Граждане этих государств, служившие на Восточном фронте бок о бок с немецкими войсками, стали известны как союзники (Verbündete).

Другую группу иностранцев составляли т. н. добровольцы (Freiwillige). Страны, гражданами которых они являлись на тот момент, воздержались от участия в войне против СССР или остались нейтральными. Кроме того, к этой же категории относились и граждане оккупированных Германией стран и вступившие в ряды немецкой армии. В отличие от военнослужащих союзных армий, посланных в СССР своими правительствами и диктаторами, граждане этой категории примкнули к антисоветской борьбе более-менее добровольно.

Служба иностранцев в Германии обычно рассматривается в контексте общественно-политического явления, известного как коллаборационизм^{10}. Это явление с большой долей условности можно разделить на правительственно-государственный, социально-бытовой, культурный и, наконец, военный коллаборационизм. Под правительственно-государственным коллаборационизмом принято понимать создание властных структур из иностранных граждан на оккупированных Германией территориях и функционирование этих структур. Социально-бытовым коллаборационизмом можно назвать сотрудничество рядовых граждан с оккупантами (т. е. сотрудничество на более низком уровне), примером этого могут служить органы местного самоуправления на оккупированной территории СССР или финансовые компании в Нидерландах. Культурный коллаборационизм был свойственен в основном странам с германским населением (см. ниже).

Сам термин «коллаборационизм» французского происхождения и в переводе означает «сотрудничество», однако в послевоенные годы этот термин приобрел негативную окраску и совсем другое значение. Ранее цитируемый нами академик М. И. Семиряга считал, что коллаборационизм — «понятие сугубо политизированное, и его невозможно употреблять, не становясь на позиции той или иной воюющей стороны»^{11}. Принятие этого термина для обозначения сотрудничества иностранных граждан с врагом произошло в 1940 г., когда на встрече рейхсканцлера Германии Адольфа Гитлера и главы нового французского правительства маршала Филиппа Петена в Монтуар был провозглашен принцип политического сотрудничества между двумя странами.

Многие участники трагических событий 1939–1945 гг. уже тогда отказывались применять термин «коллаборационизм» для обозначения своей деятельности. Так, самый известный иностранец в армии Гитлера — Леон Де-грелль — в годы войны неоднократно заявлял: «Мы не коллаборационисты, мы германцы». Так что, по всем вышеизложенным причинам, необходимо крайне осторожно подходить к огульному использованию самого термина «коллаборационизм»^{12}.

Военный коллаборационизм занимает особое место в истории Второй мировой войны и является предметом настоящего исследования. При исследовании военного коллаборационизма практически все авторы, как правило, исследуют сотрудничество с немцами иностранцев, являющихся гражданами лишь, одной (в крайнем случае нескольких) отдельно взятой страны, что не позволяет провести сравнительный анализ существования иностранных формирований в немецкой армии. Однако до сих пор так и не выработан единый принцип определения военного коллаборационизма в отношении различных категорий иностранных граждан, одевших в войну униформу другого государства. Так, к примеру, хорватские, финские и испанские добровольцы и их служба Германии вообще не должны попадать под определение «коллаборационизм», т. к. правительства этих стран были связаны с Германией договорными или же союзническими отношениями, а Испания и Финляндия даже не были оккупированы Германией.

Служба иностранных добровольцев могла протекать в составе какого-либо немецкого подразделения либо в составе полностью иностранного формирования. Более охотно немцы формировали полностью иностранные подразделения численностью от роты и выше. История создания этих частей и их применение легли в основу нашего исследования. Под иностранными добровольческими формированиями немецкое командование понимало «формирования из иностранных граждан и военнослужащих, объединенных в рамках германских сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил и войск СС, либо в виде отдельных войсковых формирований, в большинстве имевших немецкий кадровый состав, либо включенных единичным порядком в части немецкой действующей армии, авиации и флота»^{13}.

В современной историографии существует условное деление иностранных граждан в немецкой армии по расово-национальному принципу и по функциональному назначению. Согласно расово-национальным критериям, первую категорию иностранных граждан, служивших немцам, составляли этнические немцы — так называемые фольксдойче (Volksdeutsche), в отличие от них немцы, бывшие гражданами Германии, назывались имперскими немцами — рейхсдойче (Reichsdeutsche). Вторую категорию составляли представители так называемых «германских» народов — англичане, голландцы, датчане, норвежцы, фламандцы и шведы. Третью, самую многочисленную, категорию иностранцев, служивших Германии, составляли жители областей, входящих в СССР, и стран Прибалтики, известные как «восточные войска». Наконец, четвертую категорию добровольцев составляли граждане всех прочих стран Европы и даже некоторых стран Азии, Африки и Ближнего Востока.

По функциональному назначению иностранные добровольцы подразделялись на:

— добровольцев (Freiwilligen), служивших на штатных строевых должностях во фронтовых, запасных и вспомогательных частях;

— добровольных помощников (Hilfswilligen), служивших на нестроевых должностях во фронтовых, запасных и вспомогательных частях;

— служащих полиции;

— рабочих (Arbeiter).

Деление по функциональному назначению является в большой степени условным, отражая в основном положение дел в германском документообороте. Так как на всем протяжении войны иностранцы могли неоднократно переходить или переводиться из одной категории в другую.

В послевоенные годы было также проведено деление иностранцев на группы по мотивации их вступления в ряды германской армии. Выделяют три группы. В первую группу входят иностранные добровольцы, которые из различных побуждений добровольно поступили в германскую армию, войска СС и различные немецкие вспомогательные организации. Вторая группа — это иностранцы с территорий, присоединенных к Германии, мобилизованные в ряды германских вооруженных сил (Вермахт) и других полувоенных организаций. Третья группа состояла из военнопленных армий антигитлеровской коалиции, насильно зачисленных или добро-вольно вступивших в различные немецкие вспомогательные формирования, а также из служащих еврейской службы порядка в многочисленных гетто Европы.

Германия перед войной К. К. Семенов

Еще задолго до начала Второй мировой войны внимание всего мира было приковано к Германии. Вслед за фашистской Италией в мире появилась еще одна страна, где националистическая оппозиционная партия пришла к власти законным путем. С 30 января 1933 г. Германия во главе с новым рейхсканцлером Адольфом Гитлером уверенно шла к войне. Единственной партией в стране вскоре стала Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП). Задолго до прихода Гитлера к власти при НСДАП были созданы полувоенные партийные организации — штурмовые и охранные отряды (СА и СС соответственно). Чуть позже были созданы организации автомобилистов и авиаторов (НСКК и НСФК соответственно).

В марте 1935 г. в Германии был принят закон «О строительстве Вермахта». Закон прерывал действие всех ограничений Версальского мирного договора и провозглашал создание массовой германской армии путем всеобщей воинской повинности^{14}. Тогда же республиканское название армии — рейхсвер — было заменено на Вермахт. Заново началось широкомасштабное строительство военно-воздушных сил — Люфтваффе и военно-морского флота — Кригсмарине. В продолжение отказа от пунктов Версальского договора и Локарнских соглашений в марте 1935 г. войска Германии вступили на территорию демилитаризованной Рейнской области. Французская армия не оказала немцам сопротивления: Гитлер одержал первую бескровную победу.

В следующем году первым полигоном для воссозданной немецкой армии стало участие в Испанской гражданской войне. Небольшой немецкий контингент — «Легион Кондор», — отправленный на помощь испанским националистам, прекрасно зарекомендовал себя в ходе войны. Быстрое прибытие транспортных самолетов Люфтваффе из Германии по просьбе генерала Франсиско Франко спасло начавшееся восстание от поражения в самом начале войны.

Вернув в лоно Германии Рейнскую область, Гитлер сделал первый шаг к объединению всех немецких земель в одно государство — Рейх (Reich). Следующим шагом стала оккупация Австрии. 12 марта 1938 г. немецкие войска вступили на территорию этого государства, в истории это событие стало известно как присоединение — аншлюс (Anschluss). Ему предшествовала многолетняя деятельность австрийских национал-социалистов, боровшихся за присоединение Австрии к Рейху. Состоявшийся в Австрии 10 апреля 1938 г. плебисцит показал, что 99,7 % населения Австрии одобрили присоединение к Германии^{15}.

Начиная австрийскую авантюру, Гитлер и не представлял, с какой легкостью пройдет присоединение этой страны к Рейху. Успех способствовал появлению новых планов. Весной 1938 г. Гитлер решил отнять у Чехословакии Судетскую область, на территории которой проживало около 3 000 000 немцев. В конце сентября 1938 г. в Мюнхене состоялась встреча государственных деятелей Великобритании, Германии, Италии и Франции, на которой была решена судьба Судетской области. Представителей Чехословакии на данную встречу даже не пригласили. К 7 октября 1938 г. оккупация Судетской области была завершена. Передача Судет Германии не спасла чехословацкое государство от окончательной гибели. 14 марта 1939 г. Словакия объявила о своей независимости^{16}. На следующий день немецкие войска вступили на территорию Чехии. Оккупированная территория Чехии стала протекторатом Богемия и Моравия (Böhmen-Mähren), президентом протектората остался бывший президент Чехословакии Эмиль Гаха, а фактическая власть перешла к рейхспротектору Константину фон Нейрату.

Менее чем через 10 дней состоялось последнее бескровное присоединение ранее потерянных немецких земель к Рейху. 20 марта 1939 г. Гитлер потребовал от Литовской республики возвращения района города Мемель (Клайпеды), в котором проживало около 160 000 немцев. 23 марта правительство Литвы, не желая эскалации конфликта, передало спорные земли Германии.

Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 г. нападением Германии на Польшу. Окрепшая немецкая армия быстро справилась с более слабой польской. Разгром Польши стал первой военной победой Германии, т. к. до этого Чехословакия и Австрия были присоединены к Рейху «мирным» путем. Позже в ходе нескольких скоротечных кампаний Германией были побеждены западноевропейские и скандинавские страны, а также Греция и Югославия. За три года Гитлеру удалось невозможное — разгромить, оккупировать или присоединить к Германии большую часть европейских стран. Вместе с улучшением экономического благосостояния страны успех агрессивной немецкой политики был очевиден.

Гитлер не стремился к абсолютному мировому господству. Существование в мире стран с родственным нацизму режимом и близкими геополитическими целями исключало претензии Германии на мировое господство. Немецкая дипломатия перед войной вела активную внешнеполитическую работу, результатом которой стало подписание нескольких международных документов. В ноябре 1936 г. Германия и Япония подписали «Антикоминтерновский пакт», провозгласивший совместные «оборонительные» действия двух стран против деятельности Коммунистического Интернационала^{17}. В течение нескольких лет к Антикоминтерновскому пакту присоединились Италия, Венгрия, Маньчжоу-го, Испания, Болгария, Финляндия, Румыния, Дания, Словакия, Хорватия и ряд азиатских стран, зависимых от Японии. Позже, в мае 1939 г., между Италией и Германией был подписан «Стальной пакт», объявивший борьбу за «сохранение основ европейской культуры»^{18}. Таким образом, в канун начала Второй мировой войны образовалась так называемая «Ось Берлин — Рим — Токио», стоявшая на жестких антикоммунистических позициях.

После одержанных в 1939–1941 гг. побед и рассмотренных выше дипломатических демаршей у Германии осталось только три врага — Великобритания, Советский Союз и Соединенные Штаты Америки…

Третий путь Европы К. К. Семенов

Во всех европейских странах к 22 июня 1941 г. существовали различные праворадикальные партии и организации. Образование этих партий было вызвано кризисной обстановкой в Европе на рубеже 1920-1930-х гг., они являлись продуктом той эпохи, а их идеология и действия стали жестким ответом либерализму и марксизму. Зачастую имея совершенно разные названия и символику, эти партии являлись частью одного общеевропейского националистического потока. Недаром один из видных немецких антифашистов Томас Манн назвал межвоенное время «фашистской эпохой Запада»^{19}. Основная масса таких организаций на словах, а иногда и на деле отвергала как капиталистическую модель государственного строя, так и социалистическую модель государства. Непринятие обеих существующих моделей государственного строя и желание организовать крепкое национальное государство другого вида дали повод к появлению определения «Третий путь». Сам термин «Третий путь» был введен в обиход немецким философом — геополитиком Меллером Ван дер Бруком в 30-х гг. XX в.

После окончания войны было выработано ошибочное определение всех европейских правых партий как фашистских. Не внес ясности и Нюрнбергский процесс, определивший Национал-социалистическую рабочую партию Германии как фашистскую. Чтобы избежать ошибок в определении каждой отдельно взятой партии, в этой работе мы остановимся на использовании для них общего термина «правая партия». В каждой европейской стране становление правых партий шло по своей модели и со своими особенностями. Но только в четырех европейских странах к июню 1941 г. у власти находились безусловно правые партии. В Германии это была НСДАП, в Италии — Национальная фашистская партия, в Испании — Испанская фаланга и Усташа — в Хорватии.

В остальных европейских странах правые партии ждали своего часа. После оккупации своих стран Германией некоторые прогерманские партии создали свои правительства, почти всегда находившиеся в зависимости от оккупационных войск. На заключительной стадии войны силами немецкой армии в Венгрии и Румынии были также созданы пронацистские правительства из членов правых партий.

Советский Союз и коммунизм для европейских правых были олицетворением мирового зла. Долгие годы в своих идеологических установках правые партии провозглашали решительную борьбу с наследием К. Маркса. Не стоит и говорить, что нападение Германии на СССР вызвало ликование среди членов европейских правых партий.

Еще до войны в Европе предпринимались попытки создать единый фронт правых партий. В 1928 г. в Италии был организован ежемесячный журнал «Анти-Европа», резко выступавший против социализма и коммунизма и всего наследия Французской революции и ратовавший за создание «единой Европы». Журнал был детищем известного итальянского фашистского публициста Але-сандро Гравелли. К середине 1930-х гг. Гравелли издал ряд теоретических работ, посвященных концепции «единой Европы», в которых указал предполагаемый путь дальнейшего фашистского развития Европы: «Марш на Рим и Европа», «На пути к созданию фашистского Интернационала»^{20}. К этому же времени можно отнести и появившуюся в правящих кругах фашистской Италии тенденцию к объединению под итальянским руководством всех зарубежных правых партий.

Для этой цели в июне 1933 г. в Италии были организованы Комитеты действия за универсализацию опыта Рима (КАУР). Главой КАУР был назначен итальянский фашистский деятель Эуженио Колзечи. По замыслу итальянцев комитеты должны были нести «итальянский опыт» в зарубежные страны и всемерно расширять сотрудничество с зарубежными правыми партиями с целью их постепенного подчинения Риму. Саймон Оомс — представитель Нидерландов в КАУР — выступал за построение европейской общности: «Фашизм вернет каждой европейской нации ее былую гордость. Молодая Европа станет собранием наций…»^{21}

КАУР проводили кипучую деятельность по сплочению европейских правых. В декабре 1934 г. КАУР провели двухдневный (16–17 декабря 1934 г.) общеевропейский конгресс европейских правых партий в швейцарском городке Монтре. Для участия в конгрессе прибыли представители националистических партий из 13 европейских стран. На встрече обсуждались различные вопросы, была предпринята попытка достичь согласия по ряду спорных идеологических вопросов. Главным результатом встречи стало коммюнике, подписанное участниками и провозглашавшее создание фашистского Интернационала. Был образован и руководящий орган — «комиссия за универсальный фашизм» из 8 лидеров различных партий.

Тем временем немецкие нацисты вовсе не собирались мириться с намечавшимся лидерством итальянского фашизма в Европе. В отличие от итальянцев, пытавшихся объединить европейских правых на основе фашистской доктрины, немцы провозгласили объединение на основе общей антимарксистской деятельности. Осенью 1933 г. ими было создано общество «Антикоминтерн», в которое вошли представители различных европейских правых партий и русские белоэмигранты^{22}. Иногда общество именовалось Объединенным союзом антикоммунистических организаций в Германии. Руководителем общества стал выходец из России Адольф Эрт. Позже, уже после нападения Германии на Советский Союз, в «Антикоминтерн» стали привлекаться антисоветски настроенные граждане СССР. В уставе организации значилось «в качестве официозной антибольшевистской организации Германии организовать всемирное антибольшевистское движение под немецким руководством»^{23}.

Летом 1935 г. в немецкой политике произошли заметные сдвиги — Германия уже не требовала единоличного господства среди европейских правых, а выдвинула новый лозунг: «Общему врагу — общую борьбу!»^{24} Осенью того же года в контексте итало-немецкого сближения началось и сотрудничество КАУР и «Антикоминтерна». Обе организации провели ряд консультаций по выработке единой правой политики в Европе.

В 1943 г. внутри СС оформилась концепция Нового европейского порядка. Согласно этой концепции, после победы над коммунизмом в Европе будет образован Европейский рейх. Формой государственного устройства этого образования стала бы конфедерация. Планировалось введение общей европейской валюты и единой администрации; создание единой полиции и армии, в составе которых были бы образованы национальные части^{25}. Таким образом, почти за 50 лет до появления евро и окончательного оформления Единого европейского сообщества мысли об этом уже не давали покоя наиболее реакционной части человечества.

Изменение статуса войск СС и их превращение из чисто немецкой организации в европейскую хорошо описал Леон Дегрелль: «Со всех частей Европы добровольцы спешили на помощь своим немецким братьям. Именно тогда родился третий великий Ваффен СС. Первый был немецкий, второй — германский, и теперь был европейский Ваффен СС»^{26}.

Идея европейского сотрудничества долго и упорно боролась с некоторыми расистскими концепциями НСДАП. Многие видные функционеры НСДАП были сторонниками тесной европейской интеграции. В 1940 г. Альфред Розенберг достаточно туманно заявил об объединении германских народов с народами Юго-Восточной Европы, что послужило бы началом для симбиоза — «общность труда для удовлетворения потребностей совершенно различных рас и народов. Без сомнения, это новый европейский поворот и путь к самостоятельной экономике Европы»^{27}. Годом позже один из ведущих немецких экономистов и геополитиков Вернер Дайц, бывший приятелем Розенберга, выступил в немецкой прессе со статьей «Рейх как идея европейской организации». В ней автор статьи подробно изложил возможные основы для будущего европейского сотрудничества. В 1944 г. Дайц уже издал отдельную книгу, посвященную этому предмету, — «Возрождение Европы с помощью европейского социализма. Европейская хартия». Книга содержала ряд новых тезисов, в том числе отражающих более тесную интеграцию народов Восточной Европы в новый мировой порядок. В том же ключе выражался руководитель Оперативного штаба Розенберга Герберт Утикаль 16 декабря 1944 г., он заявил следующее: «Низвержение врагов и завоевание мира зависят не только от военных и экономических мероприятий. Прочной перестройке Европы можно способствовать, лишь когда нам удастся дать этой новой Европе правильные духовные и культурные основания… От нашей работы и активности зависит, будет ли эта концепция претворена в жизнь и, следовательно, возьмут ли во всемирно-историческое время руководство в новой Европе силы, лучшие в расовом и производительном смысле, или она будет уничтожена в большевистском хаосе»^{28}. На том же совещании еще один из руководителей оперативного штаба — Р. Прокш выразился о грядущем европейском устройстве еще более определенно: «Пришел час Европы. Поэтому надо признать: народы отличаются друг от друга в духовном и физическом отношении… Мозаика многих возможностей… Если произносится слово «Европа», подразумеваются они все… Нынешнюю войну за Европу должна сопровождать новая идея. В войнах, которые ведутся за решение идеологических вопросов, всегда побеждают более сильные идеи. В этом заключается духовное поручение рейху. Целью является единство в многообразии… свобода народов в единстве континента»^{29}.

Немецкое Министерство иностранных дел тоже не осталось в стороне от разработок новой европейской модели. Глава МИДа Иоахим фон Риббентроп неоднократно обращался к Гитлеру с меморандумами и записками, в которых отражалась острая необходимость прояснить послевоенное устройство Европы. Лейтмотивом этих документов являлись срочный созыв европейской конференции и образование Европейской конфедерации. Несмотря на явное нежелание Гитлера делать шаги в этом направлении, Риббентропом при МИДе был создан особый комитет по делам Европы. В сентябре 1943 г. комитетом был подготовлен план Европейской конфедерации и ее учредительная декларация. Однако все мероприятия Риббентропа наталкивались на непонимание Гитлера. При этом Гитлер ссылался на «существующее состояние войны, во время которого вопросы захваченных нами областей могли рассматриваться лишь с военной и стратегической точек зрения»^{30}.

Несмотря на позицию Гитлера, многие функционеры НСДАП позволяли себе высказываться на тему грядущего европейского устройства. Так, Вильгельм Штук-карт, председатель Имперского установления по защите германской крови и статс-секретарь немецкого МВД, уже в марте 1942 г. на учредительном конгрессе Международной академии государственных и управленческих наук заявил, что «XX век — это время семей народов, и потому на повестке дня стоит вопрос об устранении государственного разобщения в пользу сообщества народов Европы»^{31}. Первым серьезным шагом к европейскому единству можно считать создание 18 июня 1942 г. Европейского союза молодежи. В него вошли молодежные организации 15 европейских стран^{32}. Союз был организован с помощью бывшего руководителя Гитлерюгенда Бальдура фон Шираха. Официальным признанием концепции Новой Европы стало т. н. Шарлоттенбургское заявление 1944 г., разработанное в кулуарах Главного управления СС.

Теории функционеров СС на практике отстаивались рядовыми солдатами войск СС в окопах. Еще до окончательного оформления Шарлоттенбургского заявления в умах добровольцев сложилась и оформилась та Европа, за которую они сражались на фронте — «Для европейских СС Европа мелкой ревности, шовинизма, приграничных конфликтов экономического соперничества не представляла интереса. Это было слишком мелким и унизительным; для европейских СС та Европа уже утратила свое значение. В то же время они, несмотря на свое восхищение Гитлером и немецким народом, не хотели становиться немцами. Они были сыновьями своих народов, и для них Европа была местом сбора европейских народов. Европейское единство должно было достигаться через гармонию, а не через доминирование одного над другим»^{33}.

В заключение хочется привести слова видного европейского публициста-современника о причинах, побудивших иностранных добровольцев сражаться за Германию: «Добровольцы других стран сражались не за экспансионистский национал-социализм на односторонне расистской основе и «пангерманизм», но за высшую идею, за Европу и европейский «Новый порядок»^{34}.

Германия и иностранцы К. К. Семенов

Главным отличием НСДАП от большинства остальных правых партий Европы была развитая теория расового превосходства немцев над остальными европейцами. Во исполнение этих утопичных установок 15 сентября 1935 г. во время партийного съезда в Нюрнберге были приняты «Закон по защите германской крови и германской чести» и «Закон о гражданстве Рейха». Параграф 2 последнего закона устанавливал, что «Гражданином Рейха является только гражданин, имеющий германскую или родственную ей кровь…»^{35}

Ранее, в 1931 г., в рамках организации СС было образовано Главное управление расы и поселений, занимавшееся контролем и проверкой расовой чистоты членов СС^{36}. Гитлер, Гиммлер и Розенберг являлись наиболее ярыми приверженцами расовой теории в ее самой утопичной форме. Вначале они планировали, что после победы всеми побежденными народами будут управлять только немцы. Но реалии войны диктовали совсем другое…

Перед войной Гиммлер стал главным проводником расистской политики. Уже будучи рейхсфюрером СС и шефом немецкой полиции, Гиммлер в октябре 1939 г. был назначен рейхскомиссаром по укреплению немецкой народности. Назначение Гиммлера на этот пост привело к созданию в рамках Главного управления расы и поселений Штаба рейхкомиссара.

Эти расовые инстанции разработали своеобразную пирамиду расовой полноценности европейских народов. На вершине пирамиды, конечно же, располагались немцы, затем шли этнические немцы (фольксдойче), ниже располагались фольксдойче с примесью чужой крови, затем родственные немцам германские народы. Ниже располагались остальные европейские народы, еще ниже поляки и представители народов СССР. В самом бесправном положении находились евреи и европейцы с примесью еврейской крови. К народам стран Африки и Азии немцы также относились с большим предубеждением, хотя позже и эти народы получили право служить фюреру. Однако японцы были у нацистов на привилегированном положении с самого начала.

К германским народам немецкие теоретики относили датчан, норвежцев, шведов, швейцарцев, англичан и голландцев. Абсурдность некоторых расовых установок нацистов легко проследить на примере Бельгии. Население этой небольшой страны состояло из франкоязычных валлонов, проживавших на юге страны, и германоязычных фламандцев, живших на севере Бельгии. Фламандцы считались германским народом, и потому их охотно принимали на службу в войска СС, а валлоны, несмотря на многочисленные заявления своего лидера Леона Дегрелля, германцами признаны не были и потому вначале были приняты лишь в ряды немецкой армии. Таким образом, на начальном этапе войны существовало строгое разграничение между германскими добровольцами, принимаемыми на службу в войска СС, и прочими европейскими добровольцами, принимаемыми в ряды Вермахта.

Совсем по-другому немцы относились к «восточным добровольцам» — бывшим гражданам СССР. Первоначально в планы нацистского руководства не входило использование граждан СССР в рядах армии и полувоенных организаций Третьего рейха. В ряде партийных инстанций к уроженцам СССР существовало прямо пренебрежительное отношение. Так, самому Гитлеру приписываются следующие слова: «Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казак и не украинец»^{37}. Однако уже в первый месяц войны оккупация огромных территорий Советского Союза, потребность в привлечении дополнительных людских ресурсов для охраны и зачистки оккупированных территорий, а также желание местного населения принять участие в уничтожении существующего в СССР строя вынудили немцев изменить свою позицию по данному вопросу. Хотя изначально, как правильно замечает российский историк И. А. Гилязов, «никакой продуманной политики по отношению к советским национальностям, и тем более по отношению к восточным народам, не планировалось и не проводилось вплоть до 1942 г.»^{38}.

Первыми в необходимости начать партнерский диалог с местным населением и его широкомасштабное привлечение к военным усилиям Германии убедились немецкие генералы и офицеры, находившиеся в частях действующей армии. Не дождавшись санкции партийногоруководства, они начали привлечение граждан СССР к военному сотрудничеству. Убедившись в невозможности остановить этот процесс и уничтожить достигнутые результаты, немцы были вынуждены всерьез заняться выработкой особой политики, в результате чего и советские граждане были выстроены по шкале расовой ценности. На вершине этой пирамиды оказались жители Прибалтийских республик, далее располагались казаки и калмыки, за ними шли жители азиатских и кавказских республик, белорусы, русские и украинцы внушали немцам меньше доверия и потому располагались в самом низу пирамиды. Однако в ходе войны с Советским Союзом многие нацистские установки претерпели изменения.

Относительно немецкой политики в области формирования органов управления на оккупированной территории можно сказать следующее. Вначале все оккупированные страны и области управлялись военной администрацией, затем некоторые территории получили гражданское управление, как правило, это зависело от общего внутреннего положения внутри территориального образования и его удаленности от линии фронта. Привлечение в эти органы местных жителей на различных территориях проходило по-разному.

На части оккупированной территории СССР с подачи Розенберга были образованы имперские комиссариаты «Остланд» и «Украина». В состав первого входили генеральные округа — Белоруссия, Латвия, Литва и Эстония, в состав имперского комиссариата «Украина» — 6 украинских областей. Другая часть территории находилась под управлением военной администрации. В разные годы при этих структурах были образованы различные национальные инстанции, претендующие на управление оккупированными территориями.

Национальные правительства, сформированные преимущественно из местных правых, функционировали только в Южной Франции и Норвегии. Правые остальных стран были обмануты в своих ожиданиях: их старший товарищ не спешил передавать им в руки управление их странами. Лишь в конце 1944 г. нацистское руководство пошло навстречу желаниям своих европейских сторонников и разрешило начать организацию иностранных правительств «в изгнании» (т. е. в Германии). Но время было упущено, и признание этих правительств Германией стало лишь жестом доброй воли.

Немецкая пропаганда и иностранцы К. К. Семенов

После прихода Гитлера к власти нацистская пропаганда была возведена в ранг государственной политики. Было создано Имперское министерство народного просвещения и пропаганды во главе с Йозефом Паулем Геббельсом. Сам Геббельс, несомненно, был талантливым пропагандистом, но он, как и большая часть нацистских руководителей, не страдал излишней щепетильностью в выборе средств пропаганды. До 22 июня 1941 г. министерство Геббельса не пропагандировало участие иностранцев в военных усилиях Германии, хотя уже с 1940 г. в штате самого министерства работало небольшое количество иностранцев и был организован VII отдел «Заграница».

Одним из методов пропаганды, широко используемым министерством Геббельса, были радиотрансляции. III отдел министерства ведал радиовещанием, а один из его секторов (А) непосредственно занимался культурными вопросами и вещанием на зарубежные страны^{39}. В 1942 г. существовало семь радиостанций, вещавших на разные страны мира. Кроме этого, на немецких радиостанциях также транслировались программы на иностранных языках. В 1940 г. для иностранцев предназначалось 240 программ на 31 иностранном языке, совокупная продолжительность этих программ на всех немецких радиостанциях составляла 87 часов в сутки.

Особую известность приобрели радиотрансляции на Англию и Ирландию. Дикторами этих трансляций были Уильям Джойс и Джейн Андерсон (маркиза Синфуэго), известные как лорд и леди Ха-ха, а также ирландец Фрэнк Райен. Джойс в прошлом был одним из лидеров британских фашистов, а Джейн Андерсон участвовала в гражданской войне в Испании в качестве военного корреспондента английской газеты «Дейли Мейл» в армии Франко^{40}. Фрэнк Райен имел просто удивительную судьбу. Будучи социалистом и одним из лидеров ИРА (Ирландской республиканской армии), он после начала военного мятежа в Испании прибыл на Пиренеи и вступил в республиканскую армию. Во время одного из боев он был ранен и попал в плен к франкистам. После победы Франко немцы потребовали у испанцев выдачи Райена. Прибыв в Германию, Райен был привлечен к работе в министерстве пропаганды. Радиопропаганда нацистов на Британию особого успеха не имела, но тем не менее большинство дезертиров из англо-американских армий перешло на сторону врага благодаря ей. Особенно курьезный случай произошел в 1944 г., когда на немецкую сторону перелетел американский самолет.

Кроме радиопропаганды существовали публицистические методы пропаганды. В структуре министерства имелся отдел IV «Пресса», в рамках которого действовал сектор иностранной печати, обозначавшийся литерой В. Немцы различали 4 метода публицистической пропаганды: собственно пропаганда, агитация, «просвещение народа» (фольксауфкларунгс) и «путеводная публицистика»^{41}. Просвещение народа подразумевало собой «мирную идейную вербовку». Путеводная публицистика считалась первичной формой пропаганды и была рассчитана на самые широкие слои населения.

Для обработки иностранцев в основном использовались методы пропаганды и агитации. Наиболее наглядным было изготовление всевозможных пропагандистских плакатов и листовок. В начале войны отдел комплектования и призыва войск СС начал выпуск собственных плакатов и, к 1943 г. стал безусловным лидером в пропаганде этого вида. Печатная пропаганда в тактике нацистов занимала особое место и давала неплохие результаты, как правильно замечает один московский исследователь: «Плакаты были активны и наступательны, немцы не жалели бумаги»^{42}.

Накануне войны для пропаганды среди иностранцев журнал «Сигнал» стал переводиться на различные европейские языки. Так, только в 1940 г. 17 номеров журнала было издано на английском, итальянском и французском языках. К концу войны «Сигнал» выходил уже на 27 языках. Почти все жители Европы могли прочесть про успехи немцев или про различные добровольческие формирования в немецкой армии на своем родном языке. При помощи немцев вскоре было начато широкомасштабное издание газет полувоенных организаций и различных добровольческих частей. Одними из первых стали выходить газеты Германских СС в Нидерландах, Норвегии и Фландрии. На рубеже 1942–1943 гг. на оккупированных восточных территориях был начат выпуск огромного количества газет и журналов на различных языках народов СССР. Условно их можно разделить на местные (территориальные) издания, выпускаемые органами местной власти, и на прессу для пленных и добровольцев.

Кроме печатной публицистики широко применялся способ агитации, как правило, среди иностранных рабочих и в лагерях военнопленных. В роли агитаторов обычно выступали члены различных правых партий. Успех пропаганды среди западноевропейских военнопленных, конечно, не достиг таких значительных успехов, как среди советских, но тем не менее и его нельзя сбрасывать со счета.

После начала войны с СССР с легкой руки Геббельса в обиход вошел термин «Крестовый поход против коммунизма». Подобные мысли Геббельс высказывал и ранее. Так, 14 сентября 1935 г. на страницах официоза НСДАП «Фелькишер беобахтер» он высказался так: «Если большевизм не будет удушен в зародыше, как предлагается выше, он неминуемо распространится в той или иной форме по всей Европе… Единственной возможностью, с помощью которой можно было бы предотвратить опасность, была бы совместная акция всех держав…»^{43} Поэтому нападение на СССР стало преподноситься как большой освободительный поход с участием всех европейских народов. При этом создание определенного воинского формирования, например Британского добровольческого корпуса, преследовало в основном пропагандистские цели, а не военные.

В начале 1941 г. в Берлине в составе министерства пропаганды был образован особый отдел восточной пропаганды, так называемая организация «Винета», руководителем которой был назначен Эдуард Тауберт. Изначально организация была образована в качестве центра для специалистов со знанием языков народов СССР. Позже начали образовываться национальные секции — белорусская, латышская, русская, украинская, эстонская^{44}. «Винета» применяла следующие виды пропаганды: изготовление печатной продукции, запись грампластинок, проведение радиотрансляций, создание пропагандистских фильмов^{45}. Масштабы работы, проводимой «Винетой», наглядно демонстрирует тот факт, что радиотрансляции, созданные этой организацией, велись на 16 языках. К январю 1944 г. численность сотрудников «Винеты» выросла до 932 человек.

Помимо «Крестового похода против коммунизма», среди правых европейских партий была широко распространена концепция создания Новой Европы. Эта концепция являлась прообразом нынешнего Европейского сообщества. Под Новой Европой подразумевалось сообщество европейских государств с националистическими или правыми правительствами. Естественно, Германия в этом сообществе должна была играть доминирующую роль. Из-за войны сама идея Новой Европы полностью оформилась лишь после 1945 г., и ее главным пропагандистом стал Леон Дегрелль.

В 1938 г. в составе немецкой армии начали создаваться т. н. роты пропаганды. Эти уникальные во всех отношениях подразделения формировались из людей творческих профессий — литераторов, журналистов, художников, переводчиков и кинооператоров. Изначально одна рота пропаганды (Propagandakompanie — РК) придавалась каждой полевой армии, затем количество рот возросло, и вскоре их общая численность превысила 14 000 человек^{46}. В 1942 г. для координации деятельности рот пропаганды была организована управленческая группа пропаганды Вермахта при ОКВ (ВПр при ОКВ) под началом генерала Хассо фон Веделя. Один из отделов этой группы (ВПр IV) занимался работой с иностранцами, в отдел входили подотделы Иностранной пропаганды и боевой пропаганды, Восточной пропаганды особого назначения и Морской пропаганды. В январе 1945 г. отдел ВПр IV был переименован в отдел Иностранной пропаганды. В нем были образованы 3 инстанции — отдел пропаганды особого назначения по работе с добровольцами, рабочий штаб военных корреспондентов и рабочий штаб фильмов^{47}. В состав последнего входили сценаристы, режиссеры и кинооператоры рот пропаганды. Именно они участвовали в создании знаменитой немецкой кинохроники «Германского еженедельного обозрения» (Die Deutsche Wochenschau — DW). Уже в начале 1942 г. специалистами рот пропаганды еженедельно изготавливалось 1000 копий DW на 15 иностранных языках^{48}.

В январе 1940 г. войска СС создали аналог армейских рот пропаганды — роту военных корреспондентов СС. Главным отличием пропагандистов СС от рот пропаганды было наличие в личном составе роты иностранных граждан. Кроме того, эсэсовцы имели более качественное оборудование и даже проводили крупные агитационные мероприятия на отдельно взятых участках фронта^{49}. В августе 1941 г. рота военных корреспондентов СС была развернута в батальон, а в ноябре 1943 г. — в полк, получивший название штандарт СС «Курт Эггерс», в память о погибшем на советско-германском фронте корреспонденте эсэсовской газеты «Дас Шварце Корпс».

Еще одной организацией, занимавшейся пропагандой среди иностранцев, была Зарубежная организация НСДАП (Auslandorganisation — АО), образованная в 1935 г. в Гамбурге из иностранного отдела партии. АО НСДАП была организована для контроля за деятельностью имперских немцев, проживавших за пределами Германии. АО имела свои филиалы почти во всех странах мира. Структурно АО выглядела так — 10 и более членов НСДАП образовывали опорный пункт АО, несколько опорных пунктов — местную организацию, несколько местных организаций образовывали район, а несколько районов — территориальное бюро^{50}. Центральный аппарат АО располагался в Берлине, в нем работало около 700 сотрудников. Гамбургский филиал АО с началом войны стал активно использоваться для нужд немецкой военной разведки — Абвера. Пропагандистские материалы распространялись в зарубежных странах с помощью служащих филиалов АО и местных фольксдойче. Кроме того, перед войной в распоряжение АО было передано 23 000 моряков торгового флота, ходивших в заграничные рейсы и обеспечивавших доставку печатных материалов. В 1941 г. численность непосредственных членов АО НСДАП составила 28 000 человек^{51}.

С иностранцами работало также Внешнеполитическое управление НСДАП (Aussenpolitishe Amt — АПА) Альфреда Розенберга, тоже претендовавшее на руководящую роль в работе с иностранцами. Розенберг был расистом до мозга костей, и потому его ведомство проводило политику крайней расовой нетерпимости. Однако и Розенберг призывал европейских правых к объединению для борьбы с коммунизмом, т. к. последний, по его мнению, представлял собой «крайнее антиевропейское движение»^{52}.

В составе управления Розенберга для работы с правыми партиями и иностранными гражданами были организованы три европейские секции: северная — для стран Бенилюкса, Скандинавии и ЮАР; южная — для Швейцарии, Австрии, Балканских стран; восточная — для Польши и СССР.

17 июля 1941 г. для управления захваченными территориями СССР по указу Гитлера было образовано Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий. Главой этого министерства стал Альфред Розенберг. Выбор Гитлера был крайне неудачен, как верно писал о Розенберге один из современников: «Трудно было найти в Германии другого человека более ненавидящего все русское»^{53}. Пропаганда на оккупированных восточных территориях, направленная на военнослужащих РККА, велась крайне неудачно. Первоначально в ее основу были положены антисемитские лозунги и крайне примитивные антисоветские тезисы. Зачастую ставка делалась на тяжелые условия, в которых оказались советские граждане и военнопленные. На начальном этапе к составлению агитационного материала были привлечены лишь сотрудники Восточного министерства. Позже в пропаганду на восточных территориях включились и жители СССР. Для подготовки пропагандистов из числа граждан Советского Союза министерством Розенберга были созданы школы и курсы пропагандистов. Именно с этого времени качество агитационных материалов заметно возросло, так как к работе над ними стали привлекаться эмигранты и подсоветские люди. Рассмотрим деятельность немецкой пропагандистской машины на Востоке на примере оккупированной территории Крыма.

Органы пропаганды, их структура и деятельность в Крыму в 1941–1944 гг. О. В. Романько

Пропаганда всегда играла исключительно важную роль в подготовке и ведении любого военного конфликта. Доказать всему миру или своему народу, что именно ты являешься жертвой агрессии, — цель пропагандистских мероприятий каждого воюющего государства. В той или иной степени пропаганда использовалась на всем протяжении мировой истории, достигнув своего пика в период Второй мировой войны.

Следует сказать, что к мероприятиям пропагандистского характера прибегали все государства, втянутые в эту войну, однако наибольший размах они приняли во внутренней и внешней политике нацистской Германии^{54}. Еще до прихода к власти, в августе 1932 г., Гитлер сказал: «Как в окопной войне артподготовка проводилась перед фронтальной атакой… так в будущем, перед тем как задействовать армию, мы будем вести психологическое ослабление врага посредством революционной пропаганды. Враждебный народ должен быть деморализован и готов к капитуляции, его следует психологически вынудить к пассивности и только потом можно думать о военных действиях»^{55}.

Такой была определена цель пропаганды для действий в Западной и Центральной Европе. Перед войной с СССР она была дополнена рядом функций, касающихся прежде всего целей будущей немецкой оккупационной политики на «восточных территориях». «В войне против СССР, — писал немецкий историк Норберт Мюллер, — Германия ставила две основные цели: политическую и экономическую. Политическая цель состояла в стремлении покончить с большевизмом… уничтожить СССР как государство и лишить его народы какой бы то ни было формы государственной организации. Экономическая цель состояла в превращении захваченных советских территорий в аграрно-сырьевой придаток, в источник дешевой рабочей силы, во внутреннюю колонию фашистской империи»^{56}. Естественно, что этим целям была подчинена и немецкая пропаганда на оккупированных советских территориях.

Несмотря на то что ее цели оставались практически неизменными на протяжении всего периода войны, немецкая оккупационная политика, а вместе с ней и пропаганда зависели прежде всего от следующих основных моментов: национального состава населения оккупированного региона; того, какие немецкие органы власти осуществляли управление на данной территории (имеется в виду военная или гражданская администрация); изменений на Восточном и других фронтах.

Таким образом, чтобы лучше понять суть немецкой пропаганды, структуру ее органов и их деятельность, не-обходимо взять для рассмотрения такой оккупированный регион, где имели бы место все вышеупомянутые факторы. Таким регионом, на наш взгляд, является Крым, так как:

— во-первых, на такой относительно небольшой территории проживало более сотни различных народов, что усложняло проведение национальной политики;

— во-вторых, как известно, гражданский оккупационный режим на территории Крыма был таким только юридически, в реальности же вся полнота власти принадлежала командующему местными частями Вермахта;

— в-третьих, с 1941 по 1944 г. Крым являлся либо зоной боевых действий, либо прифронтовым районом, что очень влияло на политику оккупационных властей.

Все это заставляло местные органы пропаганды проявлять необычайную гибкость и ловкость, чтобы порой доказать недоказуемое и оправдать неоправданное. Как же была организована пропаганда на оккупированных советских территориях?

Первоначально решение этого вопроса было возложено на Верховное командование Вермахта (ОКВ), которое через управленческую группу армейской пропаганды, возглавляемую генерал-майором Хассо фон Веделем, создало при штабах каждой из групп армий специальные батальоны или отделы пропаганды (Abteilung), а при штабах полевых и воздушных армий и танковых групп — роты пропаганды (Propaganda Kompanie — PK)^{57}.

При командующих группами армий имелись специальные офицеры пропагандистского штаба, которые направляли и контролировали деятельность батальонов и рот пропаганды. Батальоны пропаганды имели подразделения печатников и мобильные типографии, оборудованные в машинах или железнодорожных вагонах, команды по распространению листовок с помощью аэростатов и артиллерийских средств. Аналогичной структура подразделений пропаганды была в ВВС и ВМС.

Батальоны пропаганды распределялись по отдельным регионам СССР (К — «Кавказ», В — «Балтика», W — «Белоруссия», U — «Украина», D — «Дон»). В их составе были отряды (Staffel), которые направлялись в крупные населенные пункты. В задачи этих отрядов входило: выпуск печатных изданий для населения, использование стационарных советских радиостанций и многочисленных передвижных радиопередающих станций, предназначенных специально для вещания на войска^{58}.

Каким же образом первоначально осуществлялась пропаганда на оккупированных советских территориях? Ее руководителем и творцом с полной уверенностью можно назвать Альфреда Розенберга, у которого «в отношении к русскому народу… оспаривают первенство, с одной стороны, зоологическая ненависть к нему и, с другой, полное и самовлюбленное ничегонезнание»^{59}.

Методы пропаганды и вовсе не отличались разнообразием. Один из свидетелей событий войны Александр Казанцев писал, что в занятых областях «издаются брошюры, газеты, журналы, и среди них нет ни одного русского органа. Какие-то безграмотные зондерфюреры на безграмотном русском языке из кожи лезут, чтобы доказать превосходство немецкого народа-господина над остальными народами мира, и уж прежде всего, конечно, над русским народом, который должен быть благодарен за то, что фюрер берется решать его судьбу»^{60}.

Как же обстояли дела с организацией пропаганды в Крыму? Несмотря на то что Крым уже к ноябрю 1941 г. был занят немецкими войсками и на его территории был организован генеральный округ «Таврия», систематической пропагандой здесь не занимались ни военные, ни гражданские власти. Она носила спорадический характер, связанный прежде всего с требованиями данного момента. К тому же начавшееся в декабре 1941 — январе 1942 г. советское наступление поставило перед немецким командованием другие задачи. К вопросам организации пропаганды оно смогло вернуться только к концу лета 1942 г., и вызвано это было следующими двумя причинами: окончательной очисткой Крыма от советских войск и тем, что Крым предполагалось использовать в качестве плацдарма для наступления на Кавказ. Для этого же надо было обеспечить лояльность проживающего здесь населения.

«Я постепенно убеждался, — писал один из немецких офицеров, — что усилия наших солдат будут напрасными, пока не будет найдено правильное решение политических, экономических и человеческих проблем для зоны с населением в 50–70 млн человек»^{61}.

Стало ясно, что немецкая пропаганда на оккупированных территориях вообще и в Крыму в частности требует коренных изменений. Поэтому приказом ОКВ от 5 сентября 1942 г. из состава батальона пропаганды «Украина» был выделен второй отдельный взвод, который 15 сентября был преобразован в Штаб пропаганды «Крым» Отдела пропаганды «Украина». Его резиденций был определен Симферополь^{62}.

Гитлер в свое время писал: «Чем лучше сработана пропаганда, тем меньше число членов, и наоборот…»^{63}Этот принцип и был положен в основу организации органов пропаганды в Крыму. Уже 24 сентября 1942 г. по Штабу пропаганды «Крым» был издан приказ № 2, посвященный персональным назначениям: было создано руководство штабом и учреждены специальные отделы (активной пропаганды, культуры, прессы, кино и радио). Начальником Штаба был назначен лейтенант Фрай. Руководителями отделов, или «деловыми пропагандистами», стали: зондерфюрер д-р Мане (отдел активной пропаганды); зондерфюрер Рэк (отдел культуры; одновременно он являлся заместителем начальника Штаба); зондерфюрер Маурах (отдел прессы); зондерфюрер д-р Кюнеманн (отдел кино; одновременно он являлся офицером особых поручений по кадровым и организационным вопросам); зондерфюрер Шарнке (отдел радио). Помимо этих отделов в Штаб входили Технический отряд (начальник-техник — унтер-офицер Герстнер) и редакция «Крымской немецкой газеты» (позднее она называлась «Борьба»), выходившей на немецком языке и предназначенной для распространения среди немецких оккупационных частей (главный редактор — зондерфюрер Трондле)^{64}.

Для более глубокого проникновения пропаганды во все районы Крыма были образованы «внешние пункты» Штаба пропаганды. В дальнейшем происходило их разукрупнение, которое было завершено в первой половине 1943 г. На 27 февраля 1943 г. организационно-территориальная структура Штаба пропаганды «Крым» была следующей:

Штаб пропаганды «Крым» непосредственно обслуживал Симферопольский район и район Зуи; ему подчинялись следующие пункты: Бахчисарай, Карасубазар и Биюк-Онлар;

подразделение Штаба в Евпатории (руководитель — зондерфюрер Мильдер) непосредственно обслуживало Евпаторийский район, Ак-Мечеть и Саки; ему подчинялись следующие пункты: Фрайдорф, Ак-Шейх и Джурджи;

подразделение Штаба в Джанкое (руководитель — вахмистр Зорге) непосредственно обслуживало Джанкой, Армянск, Курма-Кемельчи, Колай, Сеитлер и Ички;

подразделение Штаба в Феодосии (руководитель — зондерфюрер Рамер) непосредственно обслуживало Феодосию, Ислам-Терек, Старый Крым и Судак;

подразделение Штаба в Ялте (руководитель — зондерфюрер Бауман) непосредственно обслуживало Ялту, Ялтинский район и Алушту;

подразделение Штаба в Севастополе (руководитель — вахмистр Кюльмер) непосредственно обслуживало Севастополь и Балаклаву^{65}.

В задачи Штаба пропаганды в первую очередь входили пропагандистские мероприятия, которые служили для «руководства населением и его просвещением». Руководящие указания Штаб получал от Отдела пропаганды «Украина» и согласовывал их с приказами Командующего войсками Вермахта в Крыму. Также в задачи Штаба входила организация тематических направлений пропагандистской работы: под активной пропагандой понималась работа среди местного населения посредством собраний, демонстраций плакатов, листовок, брошюр, читален, витрин и посредством использования агитмашин с радио; отдел прессы занимался руководством всей местной печатью и изданием газеты на немецком языке для нужд оккупационной армии и немецкой администрации; отдел кино занимался охватом и вводом в эксплуатацию всех кинотеатров, а также организацией киносеансов для местного населения и немецких военнослужащих; отдел радио занимался обслуживанием и созданием программ для радио и высокочастотных установок; отдел культуры занимался руководством и обслуживанием всех театров, оркестров и трупп наряду с художественным руководством и контролем их работы по обслуживанию местного населения и немецких войск; контролем над всеми имеющимися книгохранилищами и читальнями; оказыванием влияния на учебную литературу и руководство местными педагогическими кадрами^{66}. Помимо работы среди гражданского населения Штабу настойчиво рекомендовалось «по мере сил выполнять все распоряжения главнокомандующего (немецкими войсками) в Крыму по обслуживанию немецких частей».

Работе Штаба и ее результатам придавалось такое большое значение, что в одном из приказов напоминалось: «Предоставление своевременных отчетов чрезвычайно важно для планирования пропагандистской работы Отделов пропаганды ОКБ. Поэтому ни под каким видом недопустима задержка в предоставлении отчетов». В связи с этим сам Штаб и его внешние пункты ежемесячно были обязаны предоставлять в высшие командные инстанции (Отдел пропаганды «Украина» и Командование войсками Вермахта в Крыму) отчеты по следующим пунктам: о настроениях населения (общее моральное состояние, изменения в нем, их причины, влияние пропагандистских мероприятий, вражеская агитация, ее методы и средства, слухи, выступления советских партизан, их деятельность, участие Штаба пропаганды в борьбе с ними; о собственно пропагандистской работе (проведенные мероприятия, предложения и пожелания); об особых пропагандистских мероприятиях^{67}.

Кадровый состав Штаба пропаганды «Крым» состоял из трех категорий работников. Первая, в основном руководители, включала в себя сотрудников германского Министерства пропаганды или Отдела пропаганды ОКВ. Во вторую входили сотрудники-немцы, которые либо родились и выросли, либо долгое время жили в России или СССР. Примером такого сотрудника являлся руководитель Отдела прессы д-р Маурах. Его отец был врачом-окулистом и до 1920 г. жил в Крыму, где и родился Маурах. После разгрома Врангеля его семья выехала в Германию^{68}. Эта категория сотрудников была связующим звеном между первой категорией и третьей — самой многочисленной, — в которую входили местные кадры. Здесь предпочтение в первую очередь отдавалось лицам, знакомым с системой советской пропаганды, однако их нехватка ощущалась до самого 1944 г. и поэтому брали всех желающих^{69}.

Отделения и штабы пропаганды, в том числе и Штаб пропаганды «Крым», должны были повторять в миниатюре Министерство народного просвещения и пропаганды Третьего рейха. По его примеру должны были быть организованы и направления их деятельности, связанные с различными областями пропагандистской работы, правда, со скидкой на то, что эти «министерства в миниатюре» действовали на оккупированной территории.

К концу 1942 г. изменения в оккупационной политике коснулись прежде всего сферы народного образования, которое до этого находилось в очень плачевном состоянии. Анализируя причины недовольства населения оккупационным режимом, один из офицеров немецкой разведки Вильфрид Штрик-Штрикфельдт писал, что «высшие школы и прочие учебные заведения продолжали оставаться закрытыми. Хотя с приходом германской армии во многих местах школы возобновили занятия, появлявшееся затем гражданское управление разрешало обучать детей лишь чтению, письму и основным арифметическим правилам»^{70}.

В Крыму же, который почти в течение года являлся зоной боевых действий, дела обстояли еще хуже. Все школьные помещения были отданы воинским частям. Школьный инвентарь пошел на топливо. Учебные пособия — выброшены. Интеллигенция оказалась без работы. Учителя, врачи, инженеры были вызваны на биржу труда и направлены на работу по уборке улиц, обработке огородов и садов.

Вопрос образования напрямую был связан с молодежной политикой, которую оккупанты поначалу попросту игнорировали. Молодежь была предоставлена самой себе. «Уже сейчас можно заметить, — писал один из свидетелей событий оккупации, — как получили развитие идеи анархизма, особенно среди молодежи. Ход мыслей в основном таков: государственная власть, как большевики, так и немцы, — приносит народу лишь лишения и гибель… а посему — долой всякую власть… Стал модным скептицизм. Сомневаются во всем… не давая взамен ни одной здравой и ясной мысли»^{71}.

В связи с этим, чтобы «оторвать молодежь от Востока и приобщить ее к арийскому Западу», было решено полностью поменять всю оккупационную политику в сфере народного образования и воспитания молодежи.

14 мая 1943 г. Штаб пропаганды «Крым» пригласил на совещание лучших учителей Симферополя с целью решить некоторые вопросы воспитания молодежи. Пришло довольно много учителей. Гость из Берлина д-р фон Ройтер произнес перед ними речь. Также было продемонстрировано несколько документальных фильмов. По общему мнению, встреча прошла интересно, однако учителя остались несколько разочарованы, т. к. не смогли извлечь из нее какие-либо практические советы для своей повседневной работы. О воспитании юношества и вовсе ничего сказано не было. Поэтому было решено это совещание считать только первым шагом во взаимоотношениях Штаба и крымских учителей^{72}.

На наш взгляд, было две основные причины, по которым учителя и пропагандисты не смогли найти общий язык. Во-первых, это противодействие оккупационных властей. В одном из отчетов гауптштурмфюрера СС Штекера руководителю СС и полиции округа «Симферополь» сказано: «Хотя зондерфюрер Рэк (руководитель отдела культуры Штаба) уже давно обратил внимание отдела культуры на необходимость составления новой учебной программы, городской комиссар Хюн сказал, что этого делать не следует… Уже два месяца (по распоряжению Штаба) заседает комиссия, имеющая целью проверку большого количества школьных учебников.

Однако и в этой области придется еще долго ожидать каких-либо результатов»^{73}.

Другая же причина заключалась в том, что «школьная молодежь старших возрастов, несомненно, выражает еще черты духовной связи с советами», что она сохраняет свое прежнее мировоззрение и привычки и, по большей части, большевистски настроена. По мнению немецких властей, виной этому в большинстве случаев являлись школа и учитель, так как за девятнадцать месяцев оккупации не произошло ничего, чтобы перевоспитать школьную молодежь. Программа преподавания стала аполитичной: ее марксистское содержание не было ничем заменено. Вследствие этого преподавание сделалось полностью формальным.

Гауптштурмфюрер СС Штекер видел следующие причины этого «легального саботажа»: учителя в основном старые и больные люди, лишенные энергии, сломленные жизнью в СССР; они не стремятся ни к чему, кроме покоя;

ко всем учителям проявляется мало внимания, их труд плохо оплачивается, и поэтому они плохо настроены;

значительная часть учителей считается с возможным возвратом советской власти и пытается поэтому как можно меньше скомпрометировать себя;

часть учителей настроена пробольшевистски и более или менее открыто поддерживает враждебные настроения юношества^{74}.

Кроме того, много трудностей для оккупантов создавал и отдел культуры Симферопольского городского управления, который, по мнению немцев, работал отвратительно, даже не зная, что творится в школах, за которые он должен был отвечать.

Поэтому, учитывая все недостатки, отдел культуры Штаба пропаганды решил принять ряд мер, чтобы в следующем учебном (1943–1944) году система образования в Крыму отвечала всем требованиям оккупационных властей. Эти меры заключались в следующем.

С целью вызвать у молодежи чувство благодарности за «освобождение от большевизма» ей все время необходимо было внушать, что вся ее «трагедия… заключалась в том, что (она), стремясь служить своему народу, на деле служила еврейско-большевистской идее интернационализма»^{75}.

В июне 1943 г. было принято постановление об обязательном школьном обучении, проект которого внес руководитель школьного отделения Симферопольского горотдела культуры Шалалиев. Это было связано с тем, что «за последнее время количество учеников резко упало (от 6 до 4 тыс.), хотя из них лишь небольшая часть, около 150 человек, отправлены в Германию… Наибольшую же часть представляют уклоняющиеся от учебы из-за страха перед трудовой повинностью»^{76}. Одновременно командующий войсками Вермахта в Крыму пригрозил наказанием всем родителям, чьи дети без присмотра бродят по улицам, а не находятся на занятиях^{77}.

За основу построения учебного процесса была взята немецкая модель, которая заключалась в следующем: «Когда командир производит смотр в своем полку, он выбирает место, с которого может видеть и владеть всем фронтом, и с этого места раздается его команда. Так и учитель: с одного места должен он господствовать над всем классом, и это место — учительская кафедра»^{78}.

По поводу учебного процесса внес свои предложения и гауптштурмфюрер СС Штекер: на будущий учебный год должна была быть составлена новая учебная программа, которая могла бы оказать положительное пропагандистское влияние на молодежь; учителя должны были быть обязаны не проводить преподавание лишь формально и ежедневно, при каждой возможности, бороться с большевистским мировоззрением и ложными идеями учеников; в течение летних каникул должно было быть проведено политическое и практическое воспитание учеников; следовало вновь проверить директоров школ и учителей на основе их работы за истекший год, причем действительно надежные и энергичные люди должны были быть выдвинуты на руководящие посты; руководство отдела культуры и подотдела школ Симферопольского городского управления должно было быть вновь проверено и улучшено^{79}.

Однако претворить эти планы в жизнь помешало начавшееся наступление Красной армии. Так происходили изменения в сфере образования. В сфере же собственно пропаганды, которая заключалась в руководстве культурой, прессой, кино и радио, дела обстояли следующим образом. Оккупационные власти уделяли большое внимание крымскому театру. Однако это внимание объяснялось не желанием поднять уровень местной культуры, а совершенно другими соображениями. Вот что было сказано в одном из приказов Штаба пропаганды «Крым»: «Артисты оккупированных восточных областей, поставившие себя в распоряжение немецких оккупационных властей, потому необходимы, что обширные пространства, удаленность и зимние затруднения в оккупированных районах еще более ограничивают возможность обслуживания войск нашими спортивно-туристическими организациями. Поэтому Фюрер хочет, чтобы артистам оказывали особое внимание и прежде всего обеспечивали их материально»^{80}.

Следуя этому приказу, Штаб пропаганды «Крым» распорядился, чтобы в Симферопольском театре каждые четырнадцать дней появлялся новый спектакль. При этом отдел культуры Штаба принял особые меры с целью освободить прежнее помещение театра от расположенных там воинских частей. В результате уже с 25 мая по 5 июня 1943 г. в Симферопольском театре прошла премьера тринадцати спектаклей, а с 12 по 18 июня состоялись следующие мероприятия: 5 спектаклей для военнослужащих и гражданских лиц, 2 спектакля для военнослужащих и имеющих пропуска для ходьбы в запрещенное время, 1 спектакль для молодежи. Кроме этого, в «Солдатском доме» прошел один спектакль, а в городских госпиталях три. Наконец, Симферопольский театр дал еще два спектакля в Севастополе и провел два товарищеских вечера с участием артистов^{81}.

После проведенных немцами мероприятий театральная жизнь несколько оживилась и в других городах Крыма. Так, в Ялте, изменив руководство театра и заменив «недостаточно ценные лица» лучшими, относительно удалось увеличить число спектаклей и поднять доходы театра. В порядке обслуживания Домов отдыха ялтинский театр до 14 мая 1943 г. провел тридцать два выступления. В Алуште также имелось две свои художественные труппы, которые ежедневно давали постановки. Планировалось открыть театр и в Алупке^{82}. Все это дало немцам основание утверждать, что «русская культура не уничтожена, а, напротив, немецкие солдаты смотрят русские спектакли и слушают русскую музыку»^{83}. В марте 1942 г. было получено разрешение на открытие Крымско-татарского театра. Его директор Эбадулла Грабов планировал начать нормальную работу театра с 10 апреля 1942 г. премьерой постановки спектакля «Лейла и Меджнун». Работать предполагалось пока три раза в неделю, т. е. в среду и воскресенье играть для частей немецкой армии, а в пятницу — для татарского зрителя. Репертуар театра должен был быть очень насыщенным, что предполагало его хорошую посещаемость. Поэтому с апреля 1942 г. по январь 1943 г. планировалось дать сто сорок спектаклей^{84}.

В мае 1942 г. на страницах своего дневника Геббельс писал: «Политика подачи новостей — это оружие в войне. Цель этой политики — вести войну и хранить тайну»^{85}. Этот принцип был положен оккупантами в основу руководства прессой в Крыму. В период с 1941 по 1944 г. в Крыму выходило несколько периодических изданий. Это газеты «Голос Крыма», «Феодосийский вестник», «Евпаторийские известия» (с августа 1943 г. — «Освобождение»), «Сакские известия», «Земледелец Тавриды», «Крымская немецкая газета» (позднее «Борьба»), «Azat Kirim» («Освобожденный Крым») и журнал «Современник»^{86}. Наиболее значительной из них была газета «Голос Крыма» (ее главными редакторами были: В. В. Попов, с 26 марта 1942 г. — А. И. Булдеев, с октября 1943 по апрель 1944 г. — К. А. Быкович) — орган Симферопольского городского управления, первый номер которой вышел 12 декабря 1941 г., а последний — 9 апреля 1944 г. Первоначальный тираж газеты был 3 тыс. экземпляров, затем — 5 тыс., 18 тыс., а к 1943 г. он вырос до 80 тыс. Газета вначале выходила два раза в неделю на двух страницах, затем три раза в неделю на четырех страницах. Стоимость газеты была 1 рубль, или 10 оккупационных пфеннигов. В 1943 г. 21 июля, 1 и 3 октября газета выходила под названием «Голос Таврии». В этом же году стали выходить приложения к газете — «Женский листок» (с 21 мая 1943 г.) и «Молодость» (с 18 июля 1943 г.)^{87}.

Первая и вторая страницы «Голоса Крыма» состояли из статей, порочащих советский строй, советских государственных, научных и военных деятелей, восхваляющих новый немецкий порядок. Печатались сводки с театров боевых действий, международные новости, речи Гитлера, Геббельса, Шпеера и др. Приказы, постановления, извещения Симферопольской горуправы и военного коменданта печатались на четвертой странице газеты. Третья страница газеты рассказывала о жизни в селах и городах Крыма после их «освобождения» от власти большевиков, о хозяйственной и культурной жизни при «новом порядке».

Особое место в «Голосе Крыма» уделялось так называемому «еврейскому вопросу». С целью разоблачения «мирового заговора» против Германии и ее союзников газета из номера в номер помещала на своих страницах статьи антисемитского содержания. Для подтверждения своих «изысканий» авторы этих статей использовали цитаты из произведений Достоевского, Суворина, Розанова, Шмакова и др.^{88}

Следует отметить, что эта газета не всегда пользовалась доверием у населения. Сплошь и рядом можно было услышать такие высказывания: «Стыдно оттого, что русские люди, в русской газете убеждают нас радоваться нашим (т. е. Красной Армии) поражениям», или «название газеты должно быть не «Голос Крыма», а «Вопли Геббельса и стоны крымскогонарода»…»^{89}. А уже к 1944 г. эта газета перестала удовлетворять даже своих хозяев из Штаба пропаганды. Это происходило главным образом потому, что «Голос Крыма» стал уделять, с точки зрения немцев, необоснованно большое внимание так называемой «третьей силе» (т. е. «людям, ожидающим окончательного завершения войны, которое наступит после полного поражения Германии и СССР и победы Англии»). У немцев также вызывал нарекание тот факт, что газета вовремя не доставлялась из Симферополя в другие города Крыма, что способствовало распространению среди населения неподконтрольных слухов^{90}.

Все выходившие на русском языке в Крыму газеты, так же как и на остальной оккупированной территории, были призваны служить прежде всего целям немецкой пропаганды. «Оказавшиеся по эту сторону (на оккупированной территории) миллионы людей, — пишет Александр Казанцев, — нужно было сохранить в состоянии аморфной массы, не объединенной и не связанной ничем, даже сознанием общности своей судьбы»^{91}. Точкой консолидации русских сил могла бы быть общая идея, чье-то имя или просто даже какой-то факт, событие общегосударственного значения. На это, несмотря на относительное однообразие помещаемых в прессе материалов, «и был наложен… немецкий запрет. Так, газета, выходящая в Крыму, была запрещена в Смоленске, журнал, печатаемый в Пскове… в Харькове преследовался наравне с советскими листовками»^{92}.

Помимо обычной прессы в 1943 г. оккупационными властями был налажен выпуск иллюстрированных сборников «для углубления разъяснительной работы о Германии». Вскоре выпуск таких художественно-иллюстрированных обозрений вырос до 70 серий по 8 картин в каждой. Главными их темами были следующие: «Добровольные сподвижники борьбы Германии за новую Европу» (о создании сельскохозяйственных товариществ, тираж 3870 экземпляров), «Освободители Симферополя», «С Кубанского предмостного укрепления» и т. п.^{93}

Издававшиеся в Крыму периодические издания, как, впрочем, и на всей оккупированной территории, находились под полным контролем оккупационных властей. Весь материал, публикуемый в газетах, обычно утверждался сверху, для чего в помощь всем редакциям, выпускающим газеты на русском и других языках народов СССР, в Берлине выходил специальный сборник «Материалы для русских газет. В помощь редакциям».

Геббельс как-то сказал: «Мы убеждены, что кино представляет собой самое современное и научно обоснованное средство воздействия на массы. Следовательно, мы не должны им пренебрегать»^{94}. Поэтому Штабом пропаганды «Крым» под свой контроль были поставлены все кинотеатры и киноателье полуострова, которые имелись почти во всех крупных населенных пунктах. Всего на 1943 г. имелось 26 стационарных киноустановок и 3 передвижных. Хотя в отделе кино Штаба имелись свои кинодемонстраторы, зондерфюреры Зибенхаар и Штендель с целым штатом помощников, с согласия командующего войсками Вермахта в Крыму, стали использовать местных специалистов. Как отмечалось в отчете Штаба пропаганды «Крым» для ОКБ от 7 июля 1943 г., «из всех немецких художественных фильмов (а их на этот период имелось 78) наибольший успех имел… «Эшнапурский тигр» и «Индийская гробница». Восторженный прием у гражданского населения встретил фильм «Венская кровь». Далее говорилось, что «местное население наиболее ценит в немецких фильмах отсутствие политики и пропаганды» (!!!).

Помимо художественных демонстрировались также и «культурно-просветительские» фильмы о Германии. В них население интересовало прежде всего описание жизни среднестатистического немецкого человека из разных социальных слоев: рабочих, служащих, крестьян и т. п., а также наличие сведений о том, какой жизненный уровень обеспечивает ему его заработок^{95}.

И, наконец, последним, но не менее важным средством немецкой пропаганды были радиопередачи. Их трансляция осуществлялась по следующей программе. Утром — военная сводка на русском языке и утренний концерт (с 6.00 до 7.00), потом перерыв с 10.00 до 12.00. С 14.00–14.30 до 16.00 — снова перерыв. В 16.00 военная сводка на русском языке, после чего перерыв до 18.00. Затем передача на немецком языке.

Однако те, кто слушал радио, были недовольны тем, что радио работает слишком мало времени, и тем, что передается в эфир. Молодежь желала слушать больше интересных рассказов и легкой музыки (танго, фокстрот и т. д.). Классическая музыка интересовала молодежь не очень. Подобное мнение выражали и люди среднего возраста, но они также хотели бы слышать военные обзоры и информацию, которая вечерами вообще не передавалась. Интеллигенция же хотела, чтобы чаше отмечались юбилеи великих русских писателей и ученых и чтобы по радио о них чаще вспоминали. У оккупационных властей также имелись претензии к отделу радио. Так, руководитель СС и полиции района «Симферополь» писал в Штаб пропаганды 10 января 1944 г.: «Надо каким-то образом… [позаботиться] о том, чтобы известия между 15.00 и 16.00 не передавались на ужасно плохом русском. [Из-за этого] имена искажаются, ударения неверны, чтение невыразительно, без соблюдения знаков препинания»^{96}.

Так же как и в вопросе с прессой, для всех радиоузлов на оккупированной территории издавался специальный сборник материалов передач под названием «Радиовестник» (редактор — ефрейтор Г. Вальтер). В нем предписывалось, что передавать по радио, а о чем на данный момент умолчать^{97}. В целом материалы в сборнике не отличались разнообразием, помещая из номера в номер одно и то же. Так, можно выделить несколько основных тем статей: речи деятелей Третьего рейха; разоблачение учения Маркса — Энгельса и «еврейского заговора»; рассказы очевидцев о плохой жизни в СССР и разоблачение его внутренней и внешней политики; призывы к населению бороться с большевизмом в союзе с Германией^{98}.

Такими вкратце были задачи Штаба пропаганды «Крым», которые по своей сути не сильно отличались от задач органов пропаганды на других оккупированных территориях да и в самой Германии. Отличались методы, с помощью которых Штаб решал эти задачи. Их было несколько: какие-то присущи всем пропагандистам рейха, а какие-то имели свою, крымскую, специфику. Первый из них, который был свойственен всем немецким органам пропаганды, — это так называемая активная пропаганда. Он заключался прежде всего в распространении листовок, брошюр, специальных выпусков газет, а также выступлений пропагандистов посредством агитмашин. Так, из отчета Штаба пропаганды за июнь 1943 г. видно, что в течение месяца было издано 98 925 плакатов и 15 850 брошюр. В этот период в распоряжении Штаба находилось восемь агитмашин, из которых три находились в ремонте, а одна использовалась штабом оборонявшей Крым 17-й армии. Остальные агитмашины провели в общем 297 выступлений в районе действия Штаба. Разъяснительная работа велась в основном под лозунгом: «Германия — передовой боец новой Европы». При каждой агитмашине имелся специальный пропагандист, который разъяснял населению актуальные вопросы. Например, в 1943 г. очень популярными были следующие темы: «Роспуск Коминтерна — новый трюк Сталина», «Как живут русские рабочие в Германии», «Жизнь по ту сторону фронта» и т. д. Помимо этого Штаб занимался организацией изб-читален, где литература, естественно, была специально подобранной^{99}.

Чрезвычайно важную роль в немецкой оккупационной политике и пропаганде играло использование национального вопроса. Особую актуальность он приобрел после нападения Германии на СССР. Выступая на одном из совещаний в Министерстве пропаганды 21 июля 1941 г., Геббельс напомнил слова видного германского военного теоретика Карла Клаузевица о том, что такая страна, как «Россия, может быть побеждена только в том случае, если посеять раздор среди ее народов»^{100}. Исходя из этого, оккупационная администрация начала выделять отдельные национальности, населявшие оккупированные районы, для чего использовала выпуск местных газет, а также большое количество других печатных изданий на соответствующих языках. Их содержание определялось органами немецкой пропаганды, хотя издателями часто выступали местные националистические лидеры.

В Крыму же, с его пестрым национальным составом населения, это было сделать проще всего. По переписи 1939 г. здесь проживали следующие национальности (в % отношении): русские — 49,6 %, татары — 19,4 %, украинцы — 13,7 %, евреи — 5,8 %, немцы — 4,6 %, греки — 1,8 %, болгары — 1,4 %, прочие — 3,7 %^{101}. Сначала была проведена регистрация всех немцев, итальянцев и болгар. Им были предоставлены те же права и льготы, что и членам оккупационной администрации и солдатам оккупационных войск^{102}. Затем было разрешено образовать свои мусульманские комитеты крымским татарам. Первый из них, Симферопольский, был открыт в декабре 1941 г. Вскоре открылись мусульманские комитеты и в других городах и районах Крыма^{103}. Татарам отдавали предпочтение и при приеме их в батальоны вспомогательной полиции порядка. «В первые же дни образования Симферопольской горуправы, — писал один из свидетелей событий тех лет, — я видел целые волны караимов и армян, набросившихся на управу с желанием рвануть себе куски общественного пирога… Цивильные татары бросились в частную торговлю, караимы заняли счетные должности, а армяне — административные. Болгары, из-за своей малочисленности… заняли более скромные места: начальников цехов, хлебопекарен и мастерских… (Все нерусские) ставят себя в положение враждебности к русскому народу и его государственности»^{104}. Даже патенты на торговлю в Симферополе выдавались прежде всего татарам, грекам и армянам, а уже потом — русским^{105}.

1 июля 1942 г. от городского коменданта Симферополя поступило распоряжение, что «все украинцы… которые живут в городе… но которые почему-то зарегистрированы как русские… могут обратиться с прошением в комиссию при Главном управлении полиции Симферополя… Личности, украинская национальность которых будет доказана, получат новые паспорта с верно указанной национальностью»^{106}. На том основании, что они «нерусские», украинцы образовали свой комитет, а чтобы успешнее шло дело «украинизации», местные националистические лидеры открыли украинский магазин и объявили, что «(только) украинцам будут выдавать муку и другие продукты»^{107}. Таким образом, немецкая пропаганда приложила немало усилий, чтобы разъединить все национальности, проживающие в Крыму. Поэтому по меньшей мере очень странным выглядело заявление оккупационных властей о том, что «национальная идея привела подсоветских людей в антибольшевистский лагерь, она спаяла их в едином фронте с народами Европы… В боях против большевиков родилась великая дружба народов»^{108}.

Следующим, также очень действенным, методом были проводимые отделом культуры Штаба пропаганды «собрания учителей и учительские курсы» с целью обработки крымских педагогов в нужном духе. Так, в мае 1943 г. было проведено собрание учителей для того, чтобы разъяснить им значение лозунга «Германия — передовой боец за новую Европу». В этом же году по инициативе Симферопольского городского управления в Алупке был открыт «Дом воспитания», в котором учителя должны были проходить 10-дневные курсы. Организацией этих курсов и составлением для них учебных планов должен был заниматься Штаб пропаганды^{109}.

Проведение всевозможных выставок, лекций и собраний «общественности», посвященных прославлению «нового порядка», — еще один метод из арсенала крымского Штаба пропаганды. Так, 2 ноября 1942 г., в день первой годовщины вступления немецких войск в Симферополь, местное городское управление открыло выставку «Год немецкого владычества в Симферополе». Вся экспозиция выставки была построена на контрасте: разрушениям, причиненным городу большевиками, противопоставлялись созидательная работа городского управления и помощь ей в этом деле оккупационных властей^{110}.

Не менее важным методом пропаганды была демонстрация в кинотеатрах перед просмотром художественных фильмов «Германского еженедельного обозрения» (Die Deutsche Wochenschau — DW). «Эта серия, — пишет американский исследователь Роберт Герцштейн, — достигшая высот технического и коммерческого успеха между 1940 и 1944 гг., была наиболее эффективным средством нацистской пропаганды военного времени»^{111}. Далеко превосходя аналогичные киножурналы союзников по способности слить воедино музыку и зрительные эффекты, действие и комментарии к нему, DW по праву стало предметом гордости Геббельса, т. к. оно приблизило войну к немецкому народу. Однако, как явствует из доклада гауптштурмфюрера СС Штекера, и у немцев, с их педантизмом, случались накладки. Так, он сообщал: «Хотя бои в Тунисе уже закончились, 24 мая 1943 г. в кинотеатре для местного населения на улице Пушкинской… демонстрировались кадры, показывающие подвоз орудий и боезапаса для немецких войск в Тунисе. Эти кадры были встречены восклицаниями… и ироническими замечаниями»^{112}.

Немецкое вторжение в СССР вызвало у населения прилив религиозных чувств. На оккупированных территориях, в том числе и в Крыму, с разрешения немецких властей возобновлялось богослужение. Задача церкви на оккупированных территориях заключалась, по мнению Гитлера, в том, чтобы помогать оккупационным властям держать население в покорности. Религиозная сторона дела его не занимала. 19 июня 1942 г. в Берлине был издан «Закон о веротерпимости», который по сути был законом о регулировании религиозной жизни. Все религиозные организации обязаны были зарегистрироваться в соответствующих органах оккупационной администрации. Последние же обладали правом удаления любого священника, если появлялись какие-либо сомнения в его благонадежности^{113}. Использование религиозных чувств населения в интересах Германии оставалось главной целью германской пропаганды. В одном из немецких документов говорилось: «Все средства церквей, мистицизма, религии и пропаганды должны быть… использованы под лозунгом: «Гитлер против Сталина», — или «Бог против Дьявола»^{114}. Немецкие армейские командиры иногда способствовали восстановлению церквей на контролируемой ими территории. Их цель была чисто прагматичной: обеспечить германской армии спокойный тыл, безопасные коммуникации и невраждебное отношение местного населения^{115}. В Крыму также все местные газеты были наполнены сообщениями о восстановлении православных храмов, армянских церквей, караимских кенасс, мусульманских мечетей, о возобновлении в них богослужения. 21 апреля 1943 г. городской комиссар Симферополя даже сделал специальное объявление: «…Поскольку в православной церкви Пасхальное богослужение имеет особенно важное значение, то в Пасхальную ночь гражданскому населению разрешается ходить по городу»^{116}.

8 сентября 1943 г. патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Сергий (Страгородский). На это событие тотчас же откликнулась вся «верующая общественность» оккупированных территорий. Чтобы не отдать в руки Сталина такое мощное орудие пропаганды, каковым является церковь, всем Отделам и Штабам пропаганды приказывалось дискредитировать нового патриарха в глазах населения»^{117}. «Решающим моментом в походе на восток, — писал Александр Казанцев, — был аграрный вопрос. Крестьянство не только способно было много простить, но и пошло бы за тем, кто дал бы ему землю… Немцы отказали и в этом». В результате колхозы были сохранены, т. к. так было удобнее контролировать крестьян^{118}.

Однако уже в феврале 1942 г. немцы решили поменять свою политику. Согласно с Земельным законом Розенберга, колхозы были превращены в «общинные хозяйства», действовавшие по инструкции оккупационных властей. Совхозы и МТС объявлялись собственностью германского государства и в качестве «государственных имений» управлялись оккупантами. С разрешения соответствующих немецких органов допускалось и частное землевладение. На последних этапах агарной реформы, которую немцы планировали завершить после окончания войны, предполагалось допустить существование индивидуальных крестьянских хозяйств.

В Крыму, из-за проходивших там боевых действий, к аграрному вопросу смогли обратиться только в начале 1943 г. Здесь, посредством Штаба пропаганды, закон Розенберга широко рекламировался в печати, по радио и при помощи специальных плакатов. В многочисленных комментариях указывалось на то, что этот закон представляет собой завершение немецкой аграрной программы и что ее последовательное и добровольное выполнение доказывает честность намерений Германии. При этом подчеркивалось, что крестьянин до войны должен был отдавать советскому государству 80 % своей продукции, а теперь — в войну — 20 % «немецким оккупантам»^{119}. Эти «заигрывания» с крестьянством были нужны немцам прежде всего затем, чтобы обеспечить бесперебойное поступление продуктов питания в действующую армию и в Германию.

Не секрет, что пропаганда в мирное время заметно отличается от пропаганды во время войны. Война ставит перед ней совершенно новые вопросы, от решения которых порой зависит ход военных действий. И в данном случае немецкая пропаганда в Крыму не была исключением. Самым важным вопросом, который приходилось решать всем оккупационным органам, был вопрос обеспечения лояльности населения по отношению к новой власти — от его решения зависели в конечном итоге все их успехи и неудачи. Чтобы добиться лояльности населения, было необходимо подорвать его лояльность к прежней власти. Нужно было внушать ему, что «большевики являлись (и являются) архетипом «еврейской преступности», отбросами человеческого общества, антимиром ненависти и извращенной зависти, преданными идее разрушения всего доброго и прекрасного»^{120}. Воплощением последних качеств, конечно же, являлась гитлеровская Германия.

Первоначально оккупанты решали вопрос лояльности населения при помощи террора и принуждения, вследствие чего «большая часть населения, которая искренне кляла большевиков, называя их виновниками поражений», начала проявлять «недовольство и даже протест, т. к. немцы не принесли… ничего хорошего»^{121}. Однако после поражения под Сталинградом на совещании в Министерстве оккупированных восточных областей 18 декабря 1942 г. возобладала точка зрения Розенберга, согласно которой «населению надо было дать такую политическую цель, которая пришлась бы ему по вкусу, а кроме того, пойти на определенные уступки в обращении». Розенберг видел эту цель в «разрешении на ограниченное участие населения в решении управленческо-административных вопросов». «Таким образом, — делает заключение немецкий исследователь Норберт Мюллер, — с весны 1943 г. главным содержанием фашистской пропаганды стали призывы к борьбе против большевиков, совместно с немцами»^{122}.

В Крыму отправной точкой в пропаганде этой кампании стала статья в «Немецкой крымской газете» от 26 мая 1943 г. Она называлась «Настроены ли большевистски восточные народы? Солдаты должны уметь отличать друга от врага». Как бы в ознаменование начала новой оккупационной политики, в этой статье писалось: «Восточные рабочие и… солдаты доказали способность и желание восточных народов порвать с большевизмом. Поэтому необходимо не допустить превращения крестьянина в партизана, а так повлиять на него, чтобы он был готов добровольно сделать первый шаг в новый мир… Решение этой проблемы — не дело одного дня»^{123}.

С конца 1941 г. серьезным фактором, влияющим на немецкую оккупационную политику, стало партизанское движение, которое, как писал один из немецких офицеров, «не было, конечно, просто проявлением беспорядка в тыловых областях, как сперва думали немцы. Напротив, это было политическое движение сопротивления, которое невозможно было взять под контроль лишь силами полиции»^{124}. И оккупационные власти прилагали огромные усилия, чтобы не допустить «превращения крестьянина в партизана». С первых же дней создания Штаба пропаганды «Крым» была развернута широкая кампания, в которой население призывалось к сотрудничеству в целях нейтрализации партизан. Органам пропаганды вменялось в обязанность «открыто и подробно говорить с населением… чтобы оно… вполне поняло, что НКВД скрывается в лесу, и подробно описывать, как жестоко они (партизаны) обращаются с людьми». Исходя из того, что живое слово особенно сильно влияет на народ, руководитель отдела прессы зондерфюрер Маурах начал проводить ежемесячные доклады о партизанах. После каждого доклада обычно выступал кто-нибудь «добровольно ушедший от бандитов», рассказывавший, что он пережил в партизанском отряде^{125}.

Если это был пассивный метод решения вопроса, то другим, активным методом его решения было силой покончить с партизанами. А чтобы не потерять при этом должного пропагандистского эффекта, с ними должны были бороться сами местные жители. Поэтому начиная с ноября-декабря 1941 г. оккупанты повели усиленную вербовку добровольцев во «вспомогательные подразделения полиции порядка». Обеспокоенный этими фактами, начальник Центрального штаба партизанского движения Пантелеймон Пономаренко писал 18 августа 1942 г. Сталину: «Немцы используют все средства, чтобы привлечь к борьбе с партизанами… контингенты из нашего населения оккупированных областей, создав из них воинские части, карательные и полицейские отряды. Этим они хотят достичь того, чтобы партизаны увязли в борьбе не с немцами, а с формированиями из местного населения… Вокруг формирований идет бешеная националистическая пропаганда… Этому сопутствует разжигание национальной розни, антисемитизма. Крымские татары, например, получили сады, виноградники и табачные плантации, отобранные у русских, греков и т. п.»^{126}.

Штабу пропаганды «Крым» было дано указание всячески способствовать процессу вербовки. Эта помощь состояла в чтении докладов, распространении газет, листовок и брошюр, всевозможных лозунгов и т. д. При этом особое внимание было уделено пропагандистской работе среди уже сформированных добровольческих подразделений^{127}. Одной из целей изменения немецкой оккупационной политики было увеличить приток рабочей силы из оккупированных областей в Германию. Геббельс писал в своем дневнике: «В конечном счете приток рабочей силы с востока значительно сократится, если мы… будем обращаться с ними (рабочими. — О. Р.) как с животными»^{128}.

Следует признать что принудительное использование местной рабочей силы, либо для восстановительных работ на оккупированных территориях, либо для вывоза на работы в Германию, было одной из неотъемлемых частей немецкой оккупационной политики. Пока положение на фронтах складывалось в ее пользу, эти мероприятия не нуждались ни в каких идеологических оправданиях. В случае же неповиновения применялась военная сила. Не был исключением и Крым. Еще в декабре 1941 г. Городское управление Симферополя объявило о регистрации всех трудоспособных мужчин и женщин до 55-летнего возраста. Без отметки на бирже труда население не могло получить свою норму хлеба (200 г в день). В случае уклонения от регистрации должно было следовать наказание по законам военного времени. Биржа труда, где распоряжались немецкие чиновники, решала либо оставить человека в Крыму, либо отправить его на работы в Германию^{129}. Однако в 1943 г. ситуация изменилась не в пользу немцев, что повлекло за собой и перемены в политике по отношению к применению рабочей силы. Едущих в Германию или работающих по месту жительства необходимо было убедить в пользе труда на оккупантов. При этом главная роль отводилась органам пропаганды. Так, уже летом 1943 г. Штаб пропаганды «Крым» издал директиву № 382/43, главным содержанием которой было налаживание «обслуживания рабочих лагерей и организация трудовой повинности». «В данной ситуации, — говорилось в директиве, — обслуживание трудовых лагерей и организация трудовой повинности является одной из важнейших задач всех подразделений и пунктов (пропаганды). Населению нужно постоянно наглядно доказывать необходимость трудовой повинности»^{130}. Наряду с этим населению требовалось внушать, что оно этой работой вкладывает свою долю в «дело борьбы с большевизмом». С другой стороны, делался упор на то, чтобы привлеченное к работе население чувствовало, «что немецкое командование ценит его труд по заслугам»^{131}. Для систематического обслуживания организаций трудовой повинности предполагалось осуществление следующих мероприятий: распространение среди рабочих газет, таких как «Голос Крыма» или других, выходивших в Крыму (интересно, что такие власовские газеты, как «Доброволец», среди рабочих распространять не рекомендовалось); распространение брошюр «с учетом их пригодности для данной специальной цели» (особенно популярными были брошюры о жизни в советском тылу, сущности национал-социализма и жизни в Германии); кроме того, предполагалось использовать передвижные радиоустановки^{132}. Помимо этих мероприятий Штаб пропаганды проводил лекции, на которых выступали вернувшиеся из Германии рабочие или зачитывались письма тех, кто уехал в Германию.

В ноябре 1943 г., в результате наступления Красной Армии, крымская группировка немцев была отрезана от основных сил. Несмотря на это, командующему войсками Вермахта в Крыму генерал-полковнику Эрвину Йенеке было отказано в попытке прорыва с полуострова на «большую землю». Наоборот, Гитлер издал приказ, согласно которому Крым предполагалось превратить в «неприступную крепость». В связи с этим перед Штабом пропаганды встал последний вопрос: как убедить население помочь немцам в обороне этой «крепости».

Первоначально было решено свести всю пропаганду к разъяснению тезиса, который должен был заставить задуматься многих в Крыму: «Что они думают делать и что их ждет в случае возвращения большевиков»^{133}. Поскольку население Крыма не было чем-то однородным, то каждой социальной группе предлагался свой ответ на этот вопрос: рабочие должны были работать; крестьяне по-прежнему «обеспечивать всех продуктами питания»^{134}; бойцы добровольческих формирований и дальше, в моральном единстве «плечом к плечу с немецкими солдатами, сражаться, защищая от большевиков свою Родину и Европу»^{135}. Отмечая, что молодежь «утратила… интерес к вопросам мировоззрения», — немецкие пропагандисты поучали, что особенно в эти дни «борьба с большевизмом не может решаться только силой… оружия. Эта война — война идей, война мировоззрений. И… молодежь должна быть готова… бороться с большевизмом… на фронте… но должна воевать и с самой душой большевизма — с его идеологией»^{136}. Ко всему же народу немецкая пропаганда, устами своих работников из числа местного населения, обращалась следующим образом: «В эти исторические дни решается судьба нашей Родины, ее освобождение и возрождение, а следовательно, и судьба каждого… человека. Эта гигантская борьба требует от нас непоколебимой стойкости, твердости духа… безграничной веры в победный конец и торжество справедливости». Нужно было «твердо верить, что наш могучий защитник и союзник — Германия… доведет эту борьбу до победного конца»^{137}. Одновременно в рядах «борцов с большевизмом» признавалось и наличие колеблющихся, которые своим поведением кладут «пятно на общее дело, на общую семью народа». С ними предполагалось беспощадно расправляться, что должно было послужить предостережением всем сомневающимся^{138}.

Помимо этих мер, в арсеналах пропаганды были и политические рецепты решения вопроса обороны Крыма. В начале 1944 г. генерал-полковник Йенеке приказал начать подготовку к созданию в Крыму местного правительства. По замыслу немцев это правительство должно было состоять из представителей трех основных национальностей, населяющих Крым: русских, татар и украинцев. Основой правительства могли послужить местная администрация и национальные комитеты. К его функциям планировалось отнести: административное руководство органами гражданской власти, а также командование вспомогательной полицией и частями самообороны^{139}. К марту 1944 г. местная администрация была в основном переформирована и поставлена под прямое руководство военного командования. Но замыслам немцев относительно создания в Крыму многонационального самоуправления так и не суждено было исполниться, т. к. уже в апреле — мае 1944 г. Крым был освобожден частями Красной Армии.

Подводя итоги, с уверенностью можно сказать, что пропаганда была одним из самых мощных орудий, при помощи которых Германия вела Вторую мировую войну. Однако еще более действенно, чем при осуществлении боевых операций, пропаганда показала себя как один из инструментов немецкой оккупационной политики. И в первую очередь это касается оккупационной политики на территории СССР. Но такая взаимосвязь, естественно, обусловила и зависимость пропаганды от этой политики, от всех тех эволюций, которые она претерпевала в течение войны. Всеми возможными и невозможными средствами пропаганда должна была оправдать эти эволюции и внушить населению на оккупированных территориях, что они имеют положительный эффект, и прежде всего для судеб этого населения.

До зимы 1942–1943 гг. основной целью германской военной, а следовательно, и оккупационной политики было как можно быстрее одержать победу над СССР, не затягивая войну. Отсюда основными целями, которые были одновременно и методами, немецкой пропаганды были: подорвать лояльность населения к Советской власти, чтобы обеспечить эту лояльность по отношению к власти немецкой, и, используя национальную рознь, расчленить СССР, чтобы облегчить исполнение первой цели. Второй вопрос обычно решался путем привилегированного выделения отдельных национальностей, населяющих оккупированные районы.

После поражений 1942–1943 гг., как известно, основные принципы германской оккупационной политики претерпели коренные изменения. Соответственно изменились цели и методы пропаганды. Хотя главная цель — победа в войне с СССР — осталась прежней, на первый план был выдвинут ряд других, без достижения которых нечего было и думать о главной. Этими целями были следующие: еще больше повысить лояльность населения; увеличить количество рабочей силы для выезда в Германию или для работы на оккупированных территориях; создать местные военные формирования для борьбы на фронте и против партизан в тылу.

По мнению немецких пропагандистов, этого можно было достигнуть только обещанием населению всевозможных «прав и свобод», чтобы оно почувствовало, что «принимает участие в решении собственной судьбы», т. е.: созданием своего национального «правительства», формированием «национально-освободительных армий», обещанием аграрной реформы, заигрыванием с молодежью и интеллигенцией и т. п.

Не был исключением в этом процессе и Крым. Однако следует сказать, что до середины 1942 г. здесь не было органов, которые осуществляли бы систематическую пропаганду. Это обусловлено тем, что Крым долгое время был районом боевых действий, а потом считался тылом армии, воевавшей на Кавказе. Поэтому, хоть и была создана гражданская администрация генерального округа «Таврия», по сути всеми оккупационными вопросами здесь занималась военная администрация, к которой к 1943–1944 гг. перешла вся полнота власти. Этим соперничеством между гражданскими и военными властями и обусловлена «крымская специфика» оккупационной политики немцев и их пропаганды по поддержанию этой политики.

Появление иностранных добровольцев в немецких вооруженных силах К. К. Семенов

Отечественных историков уже давно мучает вопрос, чем же, собственно, было вызвано разрешение Гитлера на участие в Восточном походе войск союзников Германии по Антикоминтерновскому пакту и иностранных добровольцев. Излюбленным ответом большинства из них является горячечный бред о «восполнении потерь»^{140}, но о каком восполнении и о каких потерях можно говорить в первые дни войны? Ни Гитлер, ни его союзники, ни иностранные добровольцы не могли себе представить масштабов начавшейся войны и предвидеть страшные людские жертвы.

Сам Гитлер думал об участии иностранных добровольцев следующее: «Считаю это важным политическим актом, даже более важным, чем военная сторона вопроса. Необходимо предложить сформировать подобные легионы и правительствам мировоззренчески близких нам стран — Италии, Испании, Хорватии»^{141}. Но предлагать не пришлось, правительства этих стран сами выступили с соответствующими инициативами. Формирования иностранных добровольцев из Испании, Франции, Хорватии и южной части Бельгии начали создаваться после 22 июня 1941 г. На начальном этапе войны эти контингенты стали известны как Движение Европейских добровольцев (EFB — Europäischer Freiwilligen Bewegung), или легионерское движение. В движении добровольцев преобладали члены европейских правых партий. Главным отличием этих подразделений от добровольческих частей войск СС и позднейших иностранных формирований в Вермахте было наличие собственных национальных командиров во главе всех частей движения.

В ряды добровольческих легионов вступило заметное количество и русских белоэмигрантов, т. к. вначале немцы наотрез отказывались организовывать полностью русские части из белоэмигрантов^{142}. В ряды Валлонского легиона вступило небольшое количество французов, в испанскую дивизию несколько португальцев, а в Хорватский легион несколько украинских эмигрантов. Таким образом, изначально иностранные добровольческие подразделения были многонациональными по своей сути.

Верховное командование сухопутной армии (ОКХ) по отношению к иностранным добровольцам заняло довольно пассивную позицию. Никаких особых отделов для контроля иностранных добровольцев создано не было. При каждом иностранном подразделении создавался лишь немецкий организационный штаб. Численность организационных штабов была различной. К примеру, в состав организационного штаба при 638-м французском полку входило 213 человек^{143}. Организационный штаб комплектовался офицерами, хорошо владевшими иностранными языками, профессиональными переводчиками в ранге зондерфюреров и кадровыми унтер-офицерами и солдатами немецкой армии.

Огромное количество восточных добровольцев в рядах германской армии вынудило немцев организовать специальную инстанцию для учета и контроля «восточных добровольцев». 15 декабря 1942 г. в составе ОКХ был создан пост генерала «Восточных войск» (Gen. d. Ost Тг.). Этот пост занял генерал-лейтенант Гейнц Гельмих, он был хорошим фронтовым офицером, но плохо представлял всю специфику работы с добровольческими частями. В итоге его деятельность свелась к «организации сложной и чисто по-немецки сверхорганизованной системы материального подкупа различных категорий русских людей»^{144}. 1 января 1944 г. пост генерала «Восточных войск» был преобразован в пост генерала добровольческих частей (Gen. d. Freiw.Verb.), который занял генерал от кавалерии Эрнст Август Кестринг, до войны бывший военным атташе при немецком посольстве в Москве (с 13 июня 1943 г. он занимал пост инспектора тюркских и кавказских соединений). В вопросах боевого применения Восточных частей Кестринг подчинялся начальнику Генерального штаба, а в прочих вопросах командующему армией резерва, при котором для постоянного представительства в феврале 1944 г. был организован пост командира добровольческих частей (Kdo d. Freiw. Verb.). На эту должность был назначен генерал-лейтенант Ральф фон Хейгендорф. Функции генерала добровольческих частей определялись двумя приказами ОКХ от 28 декабря 1943 г. и 29 января 1944 г., в основном они сводились к консультациям руководства в вопросах, касающихся восточных добровольцев, а также к оценке и обобщению различных аспектов существования добровольческих частей (уставы, подготовка и учет кадров, снабжение). Вопросы боевого применения в компетенцию генерала Кестринга не входили.

Таким образом, создание административных структур для управления частями иностранных добровольцев находилось в полной и непосредственной зависимости от их численности. После образования поста генерала «Восточных войск» была проведена работа по реорганизации сформированных частей, была упорядочена нумерация частей. В марте 1943 г. генералом Гельмихом были сформулированы основные цели использования иностранных добровольцев в немецкой армии: восполнение недостатка немецких частей в живой силе, умиротворение и обеспечение безопасности в занятых районах, осуществление разведки на фронте^{145}.

Не все немецкие офицеры с пониманием относились к пребыванию добровольцев на советско-германском фронте. Нацистская пропаганда вместе с прусским чванством стали причинами для ряда конфликтов между немцами и добровольцами. Во избежание повторения подобных эксцессов Генеральный штаб сухопутной армии 15 января 1942 г. издал приказ об отношении к войскам союзников и частям иностранных добровольцев. В приказе были следующие строки: «Участие войск союзных государств и иностранных добровольческих частей служит наряду с военной вооруженной помощью Германии прежде всего идее общности судеб новой Европы, является первым испытанием в совместной борьбе против большевизма. Полное соблюдение руководящей роли Германии, однако, ни в коей мере не означает отрицание и угнетение национальной самобытности иностранных добровольцев, их онемечивание…»^{146}. К концу 1943 г. в Европе наметился спад Движения Европейских добровольцев, что было обусловлено целым рядом причин. Внешнеполитическая позиция генерала Франко претерпела значительные изменения, в результате которых с фронта была отозвана испанская дивизия. Ситуация на фронтах также изменила отношение иностранцев к Германии, теперь в немецкую армию вступали исключительно члены правых партий — убежденные антикоммунисты, а случайные люди и искатели приключений проходили мимо вербовочных пунктов.

Немецкие ВВС (Люфтваффе) также создали ряд подразделений из иностранных добровольцев. По приказу Геринга в составе верховного командования люфтваффе (ОКЛ) был организован пост инспектора иностранных кадров Люфтваффе «Восток», но для других национальных частей создавались только организационные штабы. Большое количество иностранцев вступило в ВВС в качестве добровольных помощников (хилфсвиллиге). В Дании было организовано два добровольческих подразделения для охраны аэродромов. Помимо этого в конце 1944 г. была проведена совместная акция Гитлерюгенда и люфтваффе по набору иностранной молодежи в ряды помощников ПВО, так называемых флакхельферов (Flakhelfer).

Военно-морские силы (Кригсмарине) Германии сформировали только два полностью иностранных подразделения, но, к сожалению, ничего не известно даже о немецких организационных штабах при обоих подразделениях. Общее количество иностранцев, служивших в составе Кригсмарине, оценивается в 10 000 человек^{147}. Также в немецких ВМФ было занято некоторое количество гражданских иностранных служащих, не имевших статус военнослужащих. В 1943 г. была начата официальная кампания по привлечению в ряды Кригсмарине иностранцев. Результатом этой акции стало создание 28-го запасного корабельного подразделения. В его состав вошли представители 10 национальностей, распределенных по 6 ротам. Уникальность этого подразделения заключалась в том, что в нем служили как западноевропейские добровольцы — бельгийцы, голландцы, датчане и испанцы, так и представители восточных народов — украинцы и латыши. Начальное обучение добровольцев проходило в Сеннхайме, а стажировка в Фарелле (Вильгельмсхафен), Маннхейме и Дуйсбурге. По окончании обучения добровольцы распределялись группами по немецким судам, плавающим преимущественно на Балтике.

Особняком от Движения Европейских добровольцев существовали иностранные добровольцы в рядах войск СС. История войск СС (Waffen-SS) началась в 1933 г., когда в рядах организации СС были созданы части политического усиления. К 1939 г. разрозненные части политического усиления были сведены в 4 пехотных полка и несколько специальных частей. Годом ранее, 8 октября 1938 г., Гиммлер разрешил прием в войска СС «лучших представителей германских народов»^{148}. Уже к концу 1940 г. в рядах войск СС находилось 33 швейцарца и несколько других иностранцев. Весной 1940 г. была начата организация двух иностранных полков СС: «Вестланд» — из жителей Нидерландов и северной части Бельгии и «Нордланд» — из жителей Скандинавии. С началом войны с СССР войска СС началиорганизовывать иностранные легионы из жителей германских стран. Затем в ряды войск СС стали приниматься европейцы из негерманских стран, а потом и граждане Советского Союза.

За два года войны с Советским Союзом потери сухопутной армии Германии в личном составе составили 3 965 000 человек^{149}. Резкое увеличение безвозвратных потерь Вермахта и войск СС вынудило руководство СС начать широкомасштабное привлечение иностранцев в ряды войск СС. В 1943 г. в рядах войск СС начали формироваться полностью иностранные бригады, дивизии и даже один танковый корпус. В Главном управлении СС (SS-Hauptamt) была создана специальная управленческая группа D, занимавшаяся вопросами иностранных добровольцев. Она ведала не только работой с иностранными добровольцами, но и выработкой основных концепций послевоенного устройства Европы, именно в его недрах родилась Шарлоггенбургская декларация.

В годы войны количество иностранных частей в войсках СС продолжало неуклонно расти. В середине войны политика руководства СС по отношению ко всем иностранным добровольцам стала более гибкой и дружественной. К этому времени большинство иностранных частей СС уже доказали свою боеспособность. В рамках расширения иностранных частей войск СС были организованы национальные инспекции войск СС — итальянская, латышская, французская и эстонская.

Именно в войсках СС наиболее последовательно провозглашался принцип построения Новой Европы. В конце войны с помощью СС организационно оформились две союзные Германии армии. Рейхсфюрер СС Гиммлер, ранее не желавший создания крупных иностранных частей из славян, предоставил вооружение и добился официального признания Русской Освободительной армии генерала Андрея Андреевича Власова и Словенской Национальной армии генерала Льва Рупника. Но было слишком поздно…

Еще одна партийная организация — Национал-социалистический атомобильный корпус (НСКК) — с началом Второй мировой войны также стал активно вербовать в свои подразделения иностранных граждан. Он состоял из автомобилистов (водителей) и вспомогательного технического персонала, которые были организованы в группы (Gruppe), бригады (Brigade), полки (Standarte, позже Regiment), батальоны (Staffel) и роты (Kompanie). Эти подразделения с началом Второй мировой войны стали придаваться различным родам войск нацистской Германии и ряду полувоенных организаций. Основной единицей была рота, в ее состав, как правило, входило 10–12 автоколонн по 12 грузовиков каждая. В экипаж машины входил водитель и охранник^{150}.

В декабре 1940 г. на основе транспортного полка НСКК «Люфтваффе» была образована одноименная транспортная бригада, которая, в свою очередь, 7 января 1942 г. была преобразована в группу НСКК «Люфтваффе», состоящую из двух бригад. Такое численное увеличение было достигнуто за счет широкомасштабного привлечения в дивизию иностранных граждан, чей удельный вес в составе дивизии составил почти 80 %^{151}. Помимо постоянной службы в составе корпуса, иностранные граждане могли подписать и краткосрочный контракт на службу в рядах НСКК, в этом случае они фигурировали в документах как добровольцы НСКК (NSKK-Freiwilligen).

К июлю 1942 г. количество иностранных граждан в НСКК настолько возросло, что немцы были вынуждены выделить их в отдельную структуру. Так был организован легион «Шпеер», названный так по фамилии нового руководителя ОТ и министра вооружений и боеприпасов Альберта Шпеера. Легион был разделен на 5 территориальных секторов, каждый из которых был подчинен одному из территориальных командований НСКК (Abschnittsfuhrung NSKK — AF NSKK). Сектор «Запад» (West) со штабом в Париже функционировал при территориальном командовании «Запад»; сектор «Норвегия» (Norwegen) со штабом в Осло при АФ НСКК «Викинг»; сектор «Юго-Восток» (Südost) со штабом в Белграде при одноименном АФ НСКК; сектор «Восток» (Ost) со штабом в Киеве был самым сильным и многочисленным, он был распределен между 4 АФ НСКК — «Россия-Юг», «Россия-Центр», «Россия-Север» (Russland Süd, Mitte, Nord) и «Кавказ» (Kaukasien). Последний сектор легиона — «Рейх», со штабом в предместьях Берлина, существовал при АФ НСКК «Рейх». В состав каждого сектора легиона входили автоподразделения и роты, вербовочный центр и запасное подразделение (в составе сектора легиона «Восток» был образован целый запасной полк).

Полувоенная строительная организация Тодта (ОТ), образованная в 1938 г. и окончательно оформившаяся к 1940 г., была детищем немецкого инженера-строителя Фритца Тодта. После смерти Тодта в авиакатастрофе его место занял Альберт Шпеер, а служащие организации в ноябре 1942 г. были приравнены к военнослужащим Вермахта. ОТ подразделялась на постоянных служащих (ОТ — eigenes Personal), гражданских рабочих по контракту (Zivilarbeiter), вынужденных рабочих (Zwangarbeiter) — военнопленных и заключенных. С увеличением количества иностранных граждан в рядах ОТ руководством организации было проведено разделение иностранцев по расово-национальному признаку. Фольксдойче, представители германских народов, валлоны и финны служили в ОТ на положении, равном гражданам Рейха. Жители других стран Европы и Прибалтики служили в организации на правах легионеров (ОТ — Legionäre). Граждане Советского Союза принимались в ОТ в качестве восточных легионеров (ОТ — Ostlegionare), поляки в качестве польских легионеров (ОТ — Polnische Legionäre)^{152}. В ноябре 1944 г. численность ОТ достигла своего пика, в ее рядах в это время находилось 1 360 000 служащих. Из них в качестве постоянного персонала числилось 44 500 немцев и 12 800 иностранцев, а также 4000 женщин, служащих в качестве связисток и секретарей; в качестве рабочих по контракту числилось 313 000 немцев и 680 700 иностранцев; в качестве вынужденных работников числилось 140 000 заключенных (включая евреев из концентрационных лагерей) и 165 000 военнопленных^{153}.

Оккупировав огромные территории, немцы были вынуждены начать привлечение иностранных граждан в состав полиции и приступить к организации полностью иностранных полицейских частей. Несмотря на то что шефом немецкой полиции являлся рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, создание и использование частей из иностранных граждан было не так продуманно и успешно, как в войсках СС. К 22 июня 1941 г. немецкая полиция делилась на полицию порядка (Огро) и полицию безопасности (Sipo). Для руководства первой было образовано одноименное Главное управление полиции порядка (Hauptamt Огро), полиция безопасности подчинялась Главному управлению имперской безопасности (RSHA).

На некоторых оккупированных территориях немцами местные полицейские структуры были оставлены без изменений (например, в Голландии и Норвегии), на других были проведены незначительные изменения и чистки личного состава (например, польская полиция в генерал-губернаторстве). На оккупированной территории Прибалтики немцы организовали местную полицию из бывших полицейских буржуазных республик. И лишь на остальной части оккупированной территории СССР немцы были вынуждены организовывать местную полицию с нуля. Кроме того, всем полицейским подразделениям, созданным из граждан СССР или на его территории, был свойственен крайне непродолжительный срок существования.

В состав полиции безопасности входили: тайная государственная полиция (гестапо — Gestapo) и уголовная или криминальная полиция (Крипо — Kripo)^{154}. Начальнику Главного управления имперской безопасности были подведомственны и печально знаменитые оперативные группы СД (айнзатцгруппы — Einsatzgruppen), а также туземные роты, сформированные при них. В его ведении также находился местный аппарат национальных подразделений криминальной и тайной государственной полиции. Особенно широко такие подразделения создавались в Прибалтике, на оккупированных территориях СССР и Франции.

Состав полиции порядка был менее однообразным, в нее входили: охранная полиция (Schupo), муниципальная охранная полиция в небольших городах (в 1942 г. объединена с охранной полицией), жандармерия (в населенных пунктах с количеством жителей менее 2000 человек), полицейская пожарная служба, а также другие специфические полицейские части. Позже к этому списку добавилась аварийно-техническая служба. В состав собственно охранной полиции входили т. н. казарменные части — отдельные полицейские батальоны. В июне 1942 г. из этих батальонов стали формироваться трехбатальонные полицейские полки, в феврале 1943 г. переименованные в полицейские полки СС^{155}. Позже начали формироваться смешанные полицейские стрелковые полки СС, в их состав входили восточные добровольцы и немецкие служащие полиции.

Еще одна нацистская государственная организация — Имперская трудовая служба (RAD — Reichsarbeitsdienst), чей прообраз был создан еще до прихода нацистов к власти, ограниченно привлекала в свои ряды иностранцев. Имперский закон от 26 июня 1935 г. установил шестимесячную службу в рядах РАД для всех юношей в возрасте 18–20 лет. Считалось, что служба в РАД подготовит молодежь к военной службе и облегчит ее. С этой же целью в РАД направлялись и молодые иностранцы (обычно студенты).

Немецкий Красный Крест (Deutsches Rotes Kreuz; DRK) также набирал в свои ряды иностранных граждан. Первыми в его рядах появились представители германских народов, затем уроженцы других европейских стран. Иностранные формирования в DRK не создавались, иностранные госпитали и лазареты, прибывшие на Восточный фронт, были сформированы национальными организациями Красного Креста и лишь носили форму DRK. Примерная численность иностранных медицинских работников, находившихся в Германии в годы войны, можно оценить в 5000 человек. Из них 1000–1500 человек были гражданами Нидерландов, а 500–700 человек — фламандцами^{156}.

Вербовка и мобилизация К. К. Семенов

Создание добровольческих частей на начальном этапе войны было в основном инициативой правых партий, поэтому вербовочные пункты во Франции, Бельгии и Испании были открыты национальными организационными комитетами. В Испании генерал Франко, еще в 1940 г. на встрече с Гитлером пообещавший поддержку в войне с СССР, официально поддержал инициативу Фаланги и одобрил создание испанских добровольческих подразделений. В Хорватии, наоборот, правительство выступило с инициативой создания добровольческих частей для отправки на советско-германский фронт. В течение войны с немецкой помощью сеть вербовочных пунктов была расширена. В конце 1943 г. в Испании согласно приказу Франко деятельность вербовочных пунктов была полностью свернута, а лица, вступавшие в немецкую армию, делали это нелегально. В Хорватии в 1944 г. при создании легионерских дивизий их комплектование проходило путем обычной мобилизации, проводимой хорватскими призывными пунктами.

Война против СССР сильно подорвала мощь немецкой армии, в первую очередь это было связано с убылью в личном составе действующей армии. Подразделения добровольцев лишь в малой степени компенсировали постоянную убыль в составе немецких дивизий. Огромные территории, оккупированные Германией еще до 1941 г. и населенные ненемецким населением, весной-летом 1942 г. были удостоены «чести» посылать своих парней в немецкую армию. Эти люди, зачастую славянского происхождения, включались в состав немецких частей или посылались для начала в Имперскую трудовую службу, вопроса о формировании какой-либо территориальной части из них просто не стояло. По самым скромным подсчетам, более 600 000 человек, являвшихся до сентября 1939 г. гражданами Польши, Чехословакии, Франции, Люксембурга и Югославии, были в течение войны более или менее добровольно мобилизованы в состав немецкого Вермахта. В различные годы войны мобилизации подлежали юноши 1919–1928 гг. рождения. Несомненно, что некоторой части призываемых удавалось уклоняться от призыва всевозможными способами, но по сравнению с количеством служивших их число было невелико. Наибольшее число было мобилизовано на территории бывшей Польши, в одной только Верхней Силезии было призвано около 100 000 поляков^{157}. В Эльзасе и Лотарингии было мобилизовано около 170 000 человек, еще 2300 человек вступило в Вермахт добровольно до начала мобилизации. В Нижней Штирии и Каринтии было мобилизовано около 80 000 человек. На захваченных территориях, присоединенных к Рейху (Эльзас, Лотарингия, Польша, Словения), мобилизацию местного населения в состав Вермахта проводили немецкие призывные пункты, зачастую против собственной воли призываемого. В годы войны большое количество мобилизованных дезертировало или перешло на сторону врага.

Мобилизации проводились и на восточных территориях. В феврале 1943 г. была объявлена мобилизация шести возрастов в Латвии, Литве и Эстонии, даже несмотря на ее полный провал на территории генерального округа «Литва», в целом на призывные пункты явилось 85 % призывников^{158}. В марте 1944 г. на территории Белоруссии была начата мобилизация 14 возрастов в ряды национальных белорусских частей^{159}.

Войска СС, вначале комплектовавшиеся добровольцами, имели свои собственные вербовочные пункты сначала на территории Германии, а затем и на оккупированных территориях. Теоретически в войска СС добровольцем мог записаться любой иностранец без примеси еврейской крови, причем наличие национальной части в войсках СС не было обязательным условием для вступления — доброволец мог быть определен в немецкое или другое национальное подразделение.

Набором и регистрацией призывников и добровольцев ведала управленческая группа «Б» Главного управления СС. На территории военных округов (Wehrkreis — WK) Германии и оккупированных районов были расположены призывные пункты, которым, в свою очередь, подчинялись местные пункты призыва. К началу войны Германии с СССР существовало 17 вербовочных пунктов войск СС. На оккупированных территориях были образованы следующие вербовочные пункты:

— «Дунай» (Donau), XVII военный округ, Вена, Лихтенштейн штрассе, 49. Данный пункт имел еще подчиненное вербовочное бюро в Праге (протекторат Богемия и Моравия). Во главе пункта стояли следующие офицеры СС: Виктор Нагелер, затем Вернер Блессау;

— «Альпийские земли» (Alpenland), XVIII военный округ, Зальцбург, Капиталплац, 2. Во главе пункта стояли следующие офицеры СС: Якоб Хаусер, затем Эрих Бухман;

— «Висла» (Weisschel), XX военный округ, Готенхафен, Адольф-Гитлер-плац, 10–12. Во главе пункта стояли следующие офицеры СС: Отто Ферш, затем Эрнст Вернер;

— «Варта» (Warthe), XXI ВК, Позен, Кенигеринг, 22. Во главе пункта стояли следующие офицеры СС: Ганс Георг Вебер, затем Генрих Зилаф.

Призывная система одного отдельно взятого округа выглядела так: местный призывной пункт города Львова (нем. Лемберг) подчинялся призывному пункту XXI военного округа Вартеланд (бывший имперский округ Позен — Познань).

В состав одного окружного пункта могло входить от одного и до десяти местных пунктов призыва. В январе 1945 г., несколько месяцев спустя после назначения Гиммлера командующим Армией резерва, окружные призывные пункты войск СС и Вермахта были объединены вместе под названием Призывные пункты вооруженных сил Вермахта и Ваффен СС. С этого времени принятые добровольцы и призванные лица равномерно распределялись между всеми родами войск нацистской армии.

С началом вербовки в войска СС иностранцев на оккупированных территориях были образованы вербовочные пункты, так называемые команды пополнения (SS-Ersatzkommando). Одна команда была основана в Нидерландах (Гаага, Карте Вейверхерг, 5); одна — в Норвегии (Осло, Драмменсвейн, 105); одна — в Дании (Копенгаген, Ярнбанедегаде, 7). Для набора этнических немцев в балканских странах была образована команда пополнения «Юго-Восток» (Südost), расположенная в Вене на Глориятрегассе, 14–16). В Бельгии сначала была организована команда пополнения «Фландрия» (Антверпен, Кениген-Элизабет-аллей, 22), а после перевода в войска СС Валлонского легиона был организован общий вербовочный пункт в Брюсселе для фламандцев и валлонов. На территории оккупированной Прибалтики осенью 1943 г. немцы организовали Инспекцию пополнения СС «Остланд» (SS-Ersatzinspektion Ostland), штаб инспекции располагался по адресу: Рига, ул. Плескавас, 16. В состав инспекции входили команда пополнения СС «Латвия» в Риге, образованная 4 октября 1943 г., и команда пополнения войск СС «Эстония» в Ревеле, образованная 26 октября 1943 г.^{160} Также была образована команда пополнения «Литва» в Каунасе, но ее деятельность потерпела полное фиаско.

Абвер и иностранцы К. К. Семенов

Как и во многих других странах, военная разведка Германии (Абвер) широко привлекала к сотрудничеству иностранных граждан еще задолго до начала Второй мировой войны. Масштаб привлечения иностранных граждан к сотрудничеству заметно расширился с назначением на должность главы Абвера капитана 1-го ранга Вильгельма Канариса 1 января 1935 г. С приходом Канариса в Абвер, помимо вербовки иностранцев, стали активно налаживаться контакты с представителями иностранных разведок. Одними из первых на тесное сотрудничество с немцами пошли руководители разведок Прибалтийских стран. В 1936–1939 гг. бурно развивалось сотрудничество Абвера и испанской разведки.

К началу Второй мировой войны организационно оформилась следующая структура Абвера: Центральный отдел (кадровые вопросы, финансирование), отдел Абвер-I (разведывательная деятельность), Абвер-II (саботаж, диверсии, террор), Абвер-III (контрразведывательная деятельность), Абвер/Заграница (изучение и анализ политических и экономических вопросов жизнедеятельности иностранных государств, сотрудничество с зарубежными разведками)^{161}. Практически все отделы Абвера в той или иной мере использовали иностранных граждан, но наиболее тесно с иностранцами был связан отдел Абвер-П. В компетенцию отдела входили: подготовка и заброска диверсантов, разработка и изготовление средств террора, организация диверсий и терактов, а также создание диверсионных отрядов из иностранных граждан.

Первыми иностранными гражданами, набранными Абвером, стали этнические немцы — фольксдойче (более подробно о них смотри ниже). В 1938 г. в преддверии чехословацкого кризиса при непосредственном участии Абвера был образован т. н. Добровольческий корпус судетских немцев (Sudetendeutschen Freikorps). До конца сентября 1938 г. чины корпуса совершили на территории Чехословакии около 300 актов диверсий и саботажа^{162}. После присоединения Судетской области к Рейху корпус был расформирован, а его чины вошли в состав частей СА.

После начала подготовки к нападению на Польшу Абвер активизировал работу с польскими гражданами. В начале августа 1939 г. в Бреслау были собраны ветераны отрядов немецкой самообороны Верхней Силезии 1918–1922 гг. Эта группа получила свое прежнее название — промышленная охрана Верхней Силезии (Industrieschutz Oberschlesien). Разбавив ветеранов фрайкоров молодыми фольксдойче и наиболее подготовленными судетскими немцами, сотрудники Абвера организовали из них боевое соединение «Эббингауз», получившее название по фамилии командира. Это соединение было разбито на несколько групп по 20–30 человек каждая. Одна из групп уже в ночь на 26 августа 1939 г. перешла польскую границу и захватила стратегически важное местечко Мосты и Яблунковский перевал. Успешные действия и других групп диверсантов окончательно убедили немецкое командование в необходимости сформировать диверсионную часть на постоянной основе.

15 сентября 1939 г. венским филиалом Абвера-II была образована строительная учебная рота особого назначения, которая вскоре была отправлена в словацкий городок Сляк, позже было начато формирование второй диверсионной роты в Бранденбурге на Хавеле. Спустя считаные дни в Мюнстерэйфеле начала формироваться еще одна диверсионная рота. Рота, расположенная в Сляке, получила название немецкой роты, а рота, расположенная в Бранденбурге, 25 октября 1939 г. стала называться строительной учебной ротой особого назначения № 800^{163}.

15 декабря 1939 г. на основе перечисленных рот был организован строительный учебный батальон особого назначения № 800. Немецкая рота в Сляке стала 1-й ротой батальона, рота, расположенная в Бранденбурге, — 2-й, а рота в Мюнстерэйфеле — 3-й ротой батальона. Был также образован организационный штаб во главе с майором Кевишем и штабная рота. Впервые началось формирование подразделений по территориальному и языковому принципу. В 1-й роте преобладали этнические немцы из Судет, Словакии и Польши; во 2-й служили немцы — добровольцы из немецких частей и этнические немцы Румынии, Прибалтики и Палестины; в 3-й роте этнические немцы из Судет и Румынии. 22 февраля 1940 г. в составе батальона была сформирована 4-я рота, основу которой составили судетские и румынские немцы. Позже были организованы взводы из голландских, эльзасских, датских, югославских, швейцарских, латиноамериканских и даже восточноазиатских немцев^{164}.

Накануне Западной кампании Абвером была начата работа по привлечению в ряды батальона иностранных добровольцев. Первыми в рядах батальона появились голландцы. От 100 до 200 голландцев были завербованы в батальон при помощи Национал-социалистического союза голландцев в Германии (National-Socialistische Bond van Nederlanders in Duitsland) и его лидера Юлиуса Гердтманна^{165}. Подготовка голландцев велась в четырех учебных лагерях, находившихся между Рейном и голландской границей.

10 мая 1940 г. немецкая армия перешла в решительное наступление на Западном фронте. В рамках вторжения в Голландию батальон особого назначения провел ряд диверсионных операций. Наиболее успешной была операция «Геннеп» — захват важного 150-метрового моста через Маас. Эта задача была выполнена 2-й ротой батальона под командованием обер-лейтенанта Вальтера, накануне операции в состав роты были влиты несколько десятков голландцев Гердтманна^{166}. Часть диверсантов переоделась в голландскую военную форму, а часть осталась в немецкой и изображала из себя немецких военнопленных. Колонна диверсантов сумела обмануть бдительность голландцев и захватила столь нужный немцам мост.

Таким образом, использование иностранцев в рядах диверсионных частей себя оправдало полностью, а применение диверсионных частей для захвата и сохранения наиболее важных объектов в рамках молниеносной войны доказало свою целесообразность. С этого момента численность диверсионных частей Абвера продолжала неуклонно расти. 15 мая 1940 г. диверсионный батальон Абвера был развернут в 800-й учебный полк особого назначения «Бранденбург». В рядах полка были созданы штаб, связное подразделение и три батальона. Штабные учреждения полка разместились в Берлине, 1-й батальон — в Бранденбурге, 2-й — в Бадене — Унтервальсдорфе (на оккупированной территории Австрии), 3-й — в Ахене. Позже были организованы учебная рота, рота переводчиков и рота агентов (V-leute — Vertrauensleute).

Накануне войны с СССР Абвер усилил работу по вербовке русских белоэмигрантов и представителей национальных диаспор народов Советского Союза. Были организованы украинский батальон «Нахтигаль» («Соловей»), грузинская группа «Тамара» и эстонская группа «Эрна» (более подробно об этих частях смотри соответствующие главы). В апреле 1941 г. 2-й батальон полка принял участие в нападении на Югославию. В ходе боев особо отличились югославские фольксдойче. Тем временем численность полка росла вместе с увеличением числа рот в нем. Накануне вторжения в СССР диверсионные части были распределены по немецким армиям следующим образом: 1-й батальон полка и батальон «Нахтигаль» были переданы в подчинение группы армий «Юг», 2-й — в группу армий «Север», 3-й батальон — в группу армий «Центр». Пополнение из граждан СССР позволило немцам развернуть роту агентов в целый батальон.

Дерзкие и успешные действия немецких диверсантов и их иностранных товарищей повлекли за собой дальнейшее увеличение штатов «Бранденбурга». 20 ноября 1942 г. на основе полка было организовано особое соединение «Бранденбург». В его составе было организовано 5 отдельных соединений. Соединение 801 было сформировано в Бранденбурге на базе 1-го батальона 800-го полка, соединение 802 было образовано в Адмон-те (Штирия) на основе 2-го батальона 800-го полка, соединение 803 было организовано в Дюрене на основе кадра 3-го батальона полка, соединение 804 было сформировано в Лангехаргене на основе 1-й и 2-й рот агентов 800-го полка, роты были пополнены восточными добровольцами и переформированы в два легионерских батальона (Legionärs Abteilungen), 3-й батальон соединения был образован на основе тропической роты лейтенанта фон Кенена, родившегося и выросшего в Юго-Западной Африке^{167}. Соединение 805 было образовано в Бранденбурге на основе 3-й, 4-й, 5-й и 6-й рот агентов и 14-й призывной роты 800-го полка.

К началу 1943 г. основной задачей особого соединения «Бранденбург» стала борьба с партизанами и движением Сопротивления. Батальоны «Бранденбурга» сражались с партизанами на территории СССР, Югославии и Франции и лишь только в Северной Африке бранденбуржцы еще действовали как диверсанты. 1 апреля 1943 г. особое соединение «Бранденбург» было преобразовано в дивизию особого назначения «Бранденбург» 800. Прежние соединения были преобразованы в полки: 801-е — в 1-й полк «Бранденбург» со штабом в Фрейбурге из 3 батальонов (12 рот); 802-е — во 2-й полк «Бранденбург» из 3 батальонов (12 рот); 803-е — в 3-й полк «Бранденбург» из 3 батальонов (по 4 роты в каждом батальоне, 13-я рота — легионерская, полностью из иностранцев); 804-е соединение — в 4-й полк «Бранденбург» из 3 батальонов (1-й легионерский батальон состоял из 5 рот (№ 1–5), II батальон также был легионерским с 5 ротами (№ 1–5), III батальон был смешанным, его роты имели номера —1,4, 13 и 14^{168}); 805-е — в 5-й полк «Бранденбург», в состав которого входили: кадровое подразделение Абвера из 5 рот агентов, подразделение пополнения из 4 рот и школа Абвера. В состав дивизии также вошли морское десантное подразделение и подразделение связи. Таким образом, наибольшее количество иностранцев было сосредоточено в рядах 4-го полка «Бранденбург». Многие авторы также упоминают еще одну иностранную роту в рядах 3-го полка — 8-я рота состояла из французов, немцев и испанцев (общая численность роты была около 300 человек, из них 180 были французами)^{169}. Основным местом дислокации 4-го полка была Югославии, а 3-го — Франция. Иностранные граждане в составе этих полков осенью 1943 г. приняли участие в разоружении оккупационных частей итальянской армии на территории Франции и Югославии. Несмотря на это, позже в рядах 3-го полка появилась полностью итальянская 7-я рота. Части дивизии продолжали сражаться с партизанами и лишь иногда привлекались к спецоперациям.

12 февраля 1944 г. стало черным днем Абвера. В этот день Гитлер подписал приказ № 1/44. На основании этого приказа происходило «объединение внешней разведки СД и военной разведки и контрразведки»^{170}. Общее руководство объединенной разведслужбой возлагалось на рейхсфюрера СС. Чуть позже от руководства новой организацией был отстранен Вильгельм Канарис. К середине 1944 г. части дивизии «Бранденбург» погрязли в антипартизанской войне и даже при необходимости не могли принять участия в какой-либо спецоперации. С целью создать небольшие мобильные отряды коммандос 17 июля 1944 г. в составе дивизии, но независимо от ее полков, были образованы т. н. рейдерские отряды (Streifkorps). В состав этих отрядов входили оперативные группы (Einsatzgruppe) из 2 офицеров и 36 диверсантов каждая. В рядах этих групп оказалось большое количество иностранных граждан. Позже на основе рейдерских отрядов были организованы истребительные соединения СС.

13 сентября 1944 г. по приказу ОКВ 800-я дивизия особого назначения «Бранденбург» начала переформировываться в обычную танково-гренадерскую дивизию. Большинство иностранных граждан отказались продолжить службу в этом подразделении и перешли в войска СС или в иностранные формирования. История «Бранденбурга» как диверсионной части на этом закончилась. Еще до переформирования дивизии, 8 июня 1944 г., некоторые иностранные агенты Абвера были сведены в 1001-й гренадерский полк. Штаб полка расположился в Мариенбаде, 1-й (Восточный) кадровый батальон дислоцировался в Обер-Вольтерсдорфе (Бромберг), 2-й (Юго-восточный) кадровый батальон — в Граце, 3-й (Западный) кадровый батальон был расположен в Страсбурге (Эльзас)^{171}.

На заключительном этапе войны иностранцы уже не играли заметной роли в спецоперациях немецкой разведки, да и по сути сама немецкая разведка на это уже была не способна.

ЧАСТЬ II ЕВРОПЕЙСКИЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ НА СЛУЖБЕ ТРЕТЬЕМУ РЕЙХУ

Фольксдойче на службе Рейху К. К. Семенов

Версальский мирный договор 1919 г. нанес жестокий удар по территориальной целостности Германии. Согласно этому договору Германия потеряла 13 % своей довоенной территории. На западе — Эльзас был передан Франции, Мальмеди и Эйпен — Бельгии, а Саарская область на 15 лет была передана под управление Лиги Наций. Левобережье Рейнской области и 50 км по правому берегу Рейна были объявлены демилитаризованной областью. На востоке Германия потеряла Познань, часть Западной Пруссии и Поморья. Города Мемель и Данциг были объявлены свободными городами. Германия лишилась также всех своих колоний в Восточной и Юго-Западной Африке.

В результате этих мер сотни тысяч немцев не по своей воле стали гражданами других стран. Всемирный экономический кризис 1930-х гг. сильно потряс Европу в целом и Германию в частности. Непреодолимые финансовые трудности и недостаток работы вызвали волну переселений. Многие немцы отправились в другие страны, надеясь найти работу вдали от дома. Таким образом, к моменту прихода нацистов к власти в мире существовала многочисленная немецкая диаспора. Накануне Второй мировой войны каждый третий немец проживал за пределами Германии, около 20 миллионов немцев находилось в европейских государствах и около 13 миллионов — в других странах мира^{172}. Кем-то из нацистов для обозначения этих людей был введен термин «фольксдойче». Фольксдойче, несмотря на свое немецкое происхождение, являлись гражданами других стран (так же как и большая часть иностранных добровольцев), это было их главным отличием от немцев — граждан Германии, которых называли рейхсдойче (имперские немцы).

По состоянию на 1931 г. в мире проживало следующее количество немцев (без учета Германии и Австрии):

Страна — Численность этнических немцев (человек)

Швейцария — 2 950 000

Данциг — 400 000

Люксембург — 285 000

Лихтенштейн — 10 000

Чехословакия — 3 265 000

Франция — 1 700 000 (из них 1 580 000 — в Эльзасе-Лотарингии)

СССР — 1 240 000

Польша — 1 150 000

Румыния — 800 000

Югославия — 700 000

Венгрия — 600 000

Италия — 250 000

Бельгия — 150 000

Литва — 120 000

Нидерланды — 100 000

Латвия — 70 000

Дания — 60 000

Эстония — 23 000

Другие европейские страны — 60 000

Африка — 104 200

Азия — 21 000

Северная Америка — 8 500 000

Южная Америка — 1 200 000

Австралия и Новая Зеландия — 77 000

Лидеры нацистов мечтали собрать всех немцев в лоне Рейха, а также вернуть утерянные по Версальскому миру немецкие земли. Естественно, что без постоянной связи с разбросанными по всему миру немцами эта задача была бы невыполнимой. Многие инстанции Рейха боролись за контроль над этническими немцами. Но к середине 1930-х гг. победителем из этой борьбы вышел рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Зимой 1937 г. по распоряжению Гиммлера был создан посреднический пункт для этнических немцев (VoMi — Volksdeutsche Mittelstelle). В составе VoMi были образованы следующие управления — административное, восточное, западное, юго-восточное, балканское и заморское. VoMi поддерживало связь между Германией и этническими немцами за рубежом, руководило их деятельностью и занималось их финансированием. Перед войной VoMi стало курировать переселение этнических немцев в Германию. В результате деятельности VoMi в Рейх было переселено около 1 200 000 человек^{173}. В июле 1941 г. VoMi получило статус Главного управления СС, а в 1942 г. была изменена структура организации и 11 номерных управлений и главный санитарный лагерь для переселенцев.

Это главное управление также готовило обзоры прессы и отвечало за благоприятное освещение немецкого национал-социализма в зарубежной прессе. Ему подчинялись различные организации этнических немцев, к примеру Отечественный союз для немцев за границей и Немецкий иностранный институт. Главой VoMi был назначен старый член партии обергруппенфюрер СС генерал войск СС и полиции Вернер Лоренц, позже, в 1944 г., от лица правительства Германии присутствовавший на объявлении манифеста Комитета освобождения народов России.

Важность этнических немцев для Рейха была подчеркнута принятием в 1938 г. закона «О фольксдойче». Этот закон объявил всех немцев, родившихся и проживающих за границей Германии, «немцами не по гражданству, но немцами по культуре и языку»^{174}. Таким образом, в немецком законодательстве было закреплено особое положение этнических немцев, а европейские страны увидели в этом претензию Германии на часть своих граждан.

В октябре 1939 г. Гиммлер удостоился нового звания — рейхскомиссара по укреплению германской народности (Reichskommissar für die Festigung Deutschen Xblkstums — RKFDV). Задачей рейхскомиссара являлось «окончательное возвращение в Рейх всех фольксдойче и рейхсдойче из-за рубежа, устранение тлетворного влияния чужих народностей»^{175}. Гиммлер резво взялся за дело. По его распоряжению был создан штаб рейхскомиссара, который вначале входил в состав Главного управления СС по делам расы и поселений. В июле 1941 г. штаб получил статус независимого главного управления СС. В его составе находилось 8 управлений. Рейхскомиссариат также занимался переселением этнических немцев с оккупированных территорий и распределением между ними оккупированных земель. Начальником штаба рейхскомиссариата являлся обергруппенфюрер СС и генерал полиции Ульрих Грейфельдт.

Для учета этнических немцев на оккупированных территориях немецкие власти составляли т. н. фольк-слисты — являвшиеся банальной поголовной переписью. Например, в Польше местное немецкое население разделили на несколько групп. В 1-ю группу входили фольксдойче, активно участвовавшие в немецком националистическом движении, во 2-ю группу входили фольксдойче, ничем себя не проявившие, в 3-ю группу входили фольксдойче с примесью польской крови, в 4-ю группу входили фольксдойче, полностью ассимилировавшиеся в Польше^{176}. Спустя два года в Словении немцы пошли еще дальше и попытались германизировать славянское население с помощью уже известных нам фолькслистов. Все население Словении было разделено на 5 групп: 1-я — превосходные немцы, 2-я — немцы, 3-я — спокойные словенцы, 4-я — враждебные немцам словенцы и 5-я — сильно враждебные немцам словенцы^{177}.

Использование нацистами этнических немцев в военных целях можно условно разделить на два этапа. На начальном этапе Второй мировой войны немцы организовывали из фольксдойче части местной самообороны, которые использовались лишь на определенной территории. Затем немцы стали широко применять набор и призыв этнических немцев в вооруженные силы Германии, зачастую вопреки воли правительств тех стран, чьими гражданами они являлись.

Фольксдойче Словакии

Первым с этой проблемой столкнулось правительство независимой Словакии (см. Чехословакия). Из 3 000 000 граждан этого государства 128 347 человек были этническими немцами^{178}. Самые политически активные из них входили в состав Немецкой партии (Deutsche Partei). Накануне войны в Словакии из местных немцев были организованы добровольческие охранные отряды (Freiwillige Schutzstaffel — FS), являвшиеся копией отрядов Общих СС в Германии. В сентябре 1939 г. несколько подразделений добровольческих охранных отрядов участвовали в нападении на Польшу. В марте 1940 г. численность FS возросла до 5622 человек, а к 1942 г. до 7500 человек^{179}. В составе FS были также образованы хорошо обученные оперативные части (Einsatzgruppen). С июля 1942 г. все этнические немцы Словакии в возрасте от 18 до 40 лет должны были служить в рядах войск СС. Для лиц, не достигших этого возраста, была создана организация «Немецкая молодежь» (Deutsche Jugend). 28 августа 1944 г. в Словакии был организован аналог немецкого фольксштурма — самооборона (Heimatschutz), в ее рядах должны были служить все этнические немцы в возрасте от 16 до 60 лет.

В словацкой армии помимо этого были образованы подразделения из этнических немцев. К июню 1944 г. в рядах словацкой армии продолжали находиться пехотный батальон и артиллерийская батарея, сформированные из этнических немцев. В июле 1944 г. между правительствами Германии и Словакии была достигнута договоренность о переводе всех словацких немцев в войска СС.

Венгерские фольксдойче

В Венгрии также шла борьба за потенциальных солдат из среды немецкой общины. Предыстория этой борьбы такова — в ноябре 1938 г. был основан Народный союз немцев в Венгрии (Volksbund der Deutschen in Ungarn). 30 августа 1940 г. немецкое меньшинство в Венгрии получило ряд привилегий и широкую автономию. Из активистов общины были организованы военизированные штурмовые отряды — Немецкие отряды (Deutsche Mannschaft) и молодежная организация — Немецкая молодежь (Deutsche Jugend).

Набор венгерских немцев в вооруженные силы Германии вначале шел нелегально из-за негативной реакции венгерского правительства. После разгрома Югославии и передачи района Бачки Венгрии немецкие вербовщики устремились и туда. К декабрю 1941 г. на подвластной Венгрии территории было еще завербовано 4000 человек, из которых 2000 были приняты в войска СС, 1000 — в Вермахт и 1000 — в Организацию Тодта^{180}. Эти действия вызвали возмущение венгерского правительства, которое заставило Берлин пойти на переговоры. Результатом этого явилась договоренность, что вербовка происходит на добровольной основе, с разрешения родителей или опекунов несовершеннолетних и что добровольцы при вступлении в вооруженные силы Германии теряют свое венгерское гражданство. Казалось бы, на этом и можно было поставить точку, но в следующем году вербовщики приняли в немецкие ВО-оружейные силы 17 860 этнических немцев из Венгрии. Основная масса венгерских немцев направлялась в дивизии СС «Дас Рейх», «Норд» и «Флориан Гейер». Набранные в войска СС в 1943 г. венгерские немцы преимущественно пошли на пополнение дивизии «Нордланд» и штурмовой бригады «Рейхсфюрер СС». Позже большое количество новобранцев из немецкой общины Венгрии было обращено на формирование 18-й добровольческой танково-гренадерской дивизии СС «Хорст Вессель». Однако перечисленные нами дивизии не ассоциировались с Венгрией. Совсем иначе обстояло дело с несколькими другими дивизиями СС.

22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС

Уже в конце 1943 г. в Главном оперативном управлении СС всерьез задумались об организации полностью венгерских частей. Вначале планировалось создать гренадерскую дивизию «Венгрия», но уже 29 апреля 1944 г. в составе войск СС была образована 22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС^{181}. Основой дивизии стал 17-й кавалерийский полк СС из состава 8-й кавалерийской дивизии СС «Флориан Гейер». В дивизию было набрано большое количество этнических немцев из Венгрии и венгерских солдат и офицеров — ветеранов Восточного фронта. В состав дивизии входили 17-й, 52-й, 53-й кавалерийские полки СС (позже 17-й полк был перенумерован в 54-й). Остальные части дивизии имели № 22. Артиллерийский полк дивизии состоял из трех дивизионов, 1-й — конный, 2-й — подвижный, 3-й — моторизованный, в состав каждого дивизиона входили три батареи орудий, в составе 3-го дивизиона 7-я и 8-я батареи были вооружены легкими, а 9-я — тяжелыми гаубицами. Разведывательное подразделение состояло из 5 рот, саперный батальон из 3 рот, связное подразделение из 2 рот, противотанковое — из 3 рот (1-я рота имела на вооружении «Хетцеры»), Около 70 % военнослужащих дивизии были этническими немцами из Венгрии^{182}.

Формирование дивизии проходило на территории Венгрии, в городах Кисбер, Гаер и Будапешт. В процессе формирования немцы столкнулись с языковыми проблемами — венгерские добровольцы с трудом понимали немецкую речь, а некоторые из этнических немцев не могли говорить по-немецки. По этой причине большинство собственно венгерских добровольцев были сведены в боевую группу под командованием своего земляка оберштурмбаннфюрера СС доктора юриспруденции Кароля Нея (см. главу «Венгрия»), В сентябре 1944 г. дивизия получила почетное звание «Мария Терезия», по имени императрицы Австро-Венгрии из династии Габсбургов, которая правила в Австрии в1740–1780 гг. Хотя дивизия и имела полное право называться венгерской № 1, она так никогда и не была официально отмечена немцами как таковая.

Выход советских войск к границам Румынии содействовал скорейшему переходу страны на сторону антигитлеровской коалиции в конце августа 1944 г. Предательство Румынии не позволило дивизии полностью окончить обучение. 8 сентября 1944 г. 17-й и 52-й полки вместе с артиллерийским полком дивизии были брошены на фронт с целью остановить масштабное советское наступление в Трансильвании, на севере от города Арад. Основная тяжесть боев легла на 52-й полк, 6 октября он попал в окружение, после прорыва из которого в конце месяца в его составе осталось всего лишь 48 человек. Тем временем в ночь на 16 октября 1944 г. другие части дивизии приняли участие в операции «Панцерфауст». Это название получала спецоперация немецкой армии в Будапеште по предотвращению перехода Венгрии на сторону союзников. Части дивизии выполнили задачу по окружению Замковой горы. Успешное завершение операции еще на некоторое время удержало венгров от перехода на сторону союзников. Будапешт был избран в качестве места сбора всех частей дивизии. К 1 ноября 1944 г. все подразделения дивизии «Марии Терезии», за исключением боевой группы Нея, были собраны в Будапеште. Перед окончательным окружением города в составе дивизии насчитывалось около 8000 человек^{183}.

Советские войска продолжали свое наступление по территории Венгрии. 26 декабря 1944 г. войска 2-го и 3-го Украинских фронтов завершили окружение Будапешта, и кольцо вокруг города сомкнулось. Оказались в окружении и солдаты 22-й кавалерийской дивизии СС, им предстояло разделить судьбу всего немецко-венгерского гарнизона. Как правильно заметил Пауль Хауссер: «Вооружение и снаряжение кавалерийских частей, естественно, не подходили для таких боев…»^{184}. Несмотря на это, части дивизии неплохо зарекомендовали себя в уличных боях. Позднее подразделения дивизии участвовали в обороне острова Цсепель на Дунае и во всех попытках прорыва из окруженного города. В январе 1945 г. части дивизии, переданной к этому времени в состав IX горного корпуса войск СС, обороняли район Киспешт. Городские бои сопровождались большими потерями, особенно в середине января. В ночь на 12 февраля 1945 г. в результате прорыва позиций 180-й советской дивизии части гарнизона удалось вырваться из окруженного города. На прорыв пошло около 44 000 венгерских и немецких солдат, из них из черты города смогло выбраться лишь 14 000 человек, а дойти до своих лишь 785 человек^{185}. В ходе прорыва погиб первый и последний командир дивизии бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Август Цеендер.

Вырвавшиеся из Будапешта солдаты дивизии были объединены с запасными частями и составили боевую группу «Амейсер», ставшую основой 94-го кавалерийского полка 37-й добровольческой кавалерийской дивизии СС «Лютцов». Весной 1945 г. эта боевая группа действовала при 96-й пехотной дивизии, затем отступила к Будвейсу и позже сдалась красноармейцам.

31-я добровольческая гренадерская дивизия СС

Формирование этой дивизии началось 1 октября 1944 г. на территории Венгрии. Основой для нее послужили части самообороны венгерских фольксдойче и немецкий кадр расформированной 23-й горной дивизии войск СС «Кама». Номинальным командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Густав Ломбард. Основным центром формирования дивизии был Фюнфкирхен. Ситуация на фронте требовала немедленного использования всех наличных ресурсов, и уже через один месяц формирование и обучение этой дивизии были свернуты, естественно, уровень подготовки солдат дивизии оставлял желать лучшего. Тем не менее из состава дивизии была образована боевая группа «Сир» (позже ставшая 79-м добровольческим гренадерским полком СС), в состав группы вошло около 2600 человек^{186}. Группа была придана для боевого применения дивизии «Бранденбург» и участвовала в обороне города Тител. Остальная часть дивизии (около 14 000 человек) в ноябре 1944 г. включена в IV венгерский армейский корпус, входивший в состав 2-й венгерской армии. С 7 ноября части дивизии участвовали в обороне Дуная и его островов, особую известность дивизии принесли бои за район Мохач. Другие части дивизии участвовали в боях у Поповача, Борцы, Фекете Капу. К концу ноября дивизия оказалась разбитой на ряд мелких боевых групп. После этого части дивизии отступили на северо-восток в Печварад, а затем участвовали в боях за район южнее Сексарда. В ходе этих боев дивизия понесла значительные потери и в начале декабря 1944 г. отошла из Байи в Домбовар. Численность дивизии сократилась к этому времени до 8000 человек. Приняв участие в обороне Домбовара, части дивизии вновь понесли ощутимые потери и в середине декабря были выведены в Южную Штирию. В Штирии части дивизии были расположены в Марбурге-на-Драве (Марибор).

Уже в конце января 1945 г. Кое-как пополненная дивизия была отправлена в группу армий «Центр» в Силезию. По прибытии в район Лигнитца в состав дивизии был введен полицейский полк СС «Бриксен» (см. ниже), и она была отправлена на фронт. После пополнения в составе дивизии были образованы 78-й, 79-й и 80-й гренадерские полки (по 3 батальона каждый), полевой запасной батальон из 5 рот, фузилерный батальон из 4 рот, саперный батальон из 3 рот и дивизион истребителей танков из 3 рот. Части дивизии участвовали в наступлении на участке между Шонау и Гольдбергом, а затем оборонялись в этом же районе. В апреле 1945 г. командиром дивизии стал бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Август Вильгельм Трабандт. В конце войны части дивизии участвовали в оборонительных боях у Мурау и Крейцберге, после чего отступили в Хиршберг, а затем в Кениггратц. В Кениггратце части дивизии сдались Красной Армии.

Фольксдойче Югославии

Готовясь к нападению на Грецию (операция «Марита»), Гитлер распорядился привлечь к Антикоминтерновскому пакту и Югославию. После сильного дипломатического давления 25 марта 1941 г. югославское правительство регента князя Павла присоединилось к Антикоминтерновскому пакту. Однако уже ночью 26 марта 1941 г. группа офицеров югославской авиации совершила государственный переворот и сместила регента, объявив несовершеннолетнего Петра II королем Югославии. Главой правительства был назначен предводитель заговорщиков генерал Душан Симович.

Естественно, смена правительства не вызвала радости у Гитлера, и он распорядился подготовиться к нападению и на Югославию. Ранним утром 6 апреля 1941 г. части немецкой армии перешли границу Югославии. Немецкие части стремительно продвигались в глубь страны и уже 10 апреля 1941 г. вошли в столицу Хорватии Загреб. Быстрый разгром югославской армии только подогрел межнациональные и религиозные противоречия. Хорватские и словенские солдаты югославской армии дезертировали тысячами. В такой безрадостной ситуации Хорватия объявила о своем выходе из состава Югославии. Так было образовано Независимое Хорватское государство (Nezavisna Drzava Hrvatska — NDH; НГХ). Кроме того, оккупанты решили разделить территорию Югославии, причем претензии на раздел заявила и Болгария, принявшая незначительное участие во вторжении. Окончательный раздел Югославии и Словении состоялся в ходе конференции в Вене 21–22 апреля 1941 г.^{187} Еще в течение месяца стороны вели переговоры об уточнении некоторых границ между провинциями и статусе некоторых территорий. К концу мая 1941 г. югославская территория была разделена следующим образом.

В состав НГХ вошли Хорватия, Босния и часть словенских земель общей площадью 98 572 км²; на территории Сербии, оккупированной немцами, было образовано Сербское государство с площадью 51 100 км², округ Банат площадью 9776 км², населенный этническими немцами и оккупированный Германией, получил особый статус внутри Сербии; Германией также были аннексированы некоторые словенские провинции общей площадью 9620 км². Италия аннексировала Люблянскую провинцию площадью 5442 км², а также оккупировала Адриатическое побережье и острова с общей площадью 5381 км² и Черногорию, районы Косово и Метохии и Западную Македонию, общей площадью 28 000 км². Районы Бачка, Баранья, Междумурье и Прекомурье, общей площадью 11 601 км², были оккупированы Венгрией, а Македония и часть Сербии, общей площадью 28 250 км², были оккупированы Болгарией^{188}.

Распространив свою власть над Югославией, Гитлер помимо всего прочего получил контроль над 700-тысяч-ной общиной этнических немцев Югославии. На аннексированной Германией территории этнические немцы в один миг превратились из фольксдойче в рейхсдойче и стали мобилизоваться немецкими призывными учреждениями в ряды Вермахта. При этом происходили и просто курьезные случаи. Так, в ряды Вермахта был мобилизован проживавший в Югославии этнический немец — гражданин США Иоганн Герстхаймер^{189}. На других югославских территориях также проводились наборы этнических немцев, но с меньшей наглостью.

Несколько иначе обстояло дело с вербовкой этнических немцев на территории НГХ. По различным данным, на территории Хорватского государства проживало от 150 000 до 200 000 этнических немцев. Вскоре после образования НГХ ее лидер Анте Павелич подтвердил особый статус немецкого меньшинства (Volksgruppe) на территории Хорватии и разрешил местным немцам иметь свои полувоенные формирования. 21 июня 1941 г. на территории НГХ, в местах проживания этнических немцев, были образованы немецкие отряды (Deutsche Mannschaft — DM). В них набирались все годные к военной службе фольксдойче в возрасте 18–45 лет. В связи с возросшей активностью партизан и необходимостью защитить немецкие поселения от партизан были образованы т. н. оперативные отряды (Einsatzstaffel der DM). В их состав вошли фольксдойче в возрасте от 18 до 28 лет. Для руководства создаваемыми отрядами в Ессеге был образован штаб, начальником которого был назначен подполковник Якоб Лихтенбергер, кроме того, в составе хорватского Министерства национальной обороны в Загребе был образован немецкий отдел.

В ноябре 1941 г. в Эссеге был сформирован батальон быстрого реагирования (Verfugungsbataillon Einsatzstaffel der DM «Prinz Eugen»), получивший почетное наименование по имени известного австрийского генералиссимуса и полководца принца Франца Евгения Савойского-Кариньяна (1663–1736)^{190}. До мая 1942 г. части батальона осваивали военную подготовку в окрестностях Эссега. 11 мая 1942 г. батальон принял участие в своей первой военной операции неподалеку от городка Босанска Градишка. Летом 1942 г. батальон активно участвовал в ряде антипартизанских операций в Западной Боснии. В середине сентября батальон был выведен в местечко Славонска Почега, а еще через некоторое время распределен гарнизонами по различным боснийским селениям. В начале декабря 1942 г. батальон был собран в городке Банья Лука и придан в качестве 4-го батальона 741-му гренадерскому полку 714-й пехотной дивизии. Вместе с частями этой дивизии батальон участвовал в различных антипартизанских акциях. В ходе одной из них, 19 марта 1943 г., в 5 км от местечке Кутьево батальон попал в партизанскую засаду и потерял 47 человек. После участия в операции «Браун» батальон был выведен в Эссег и расформирован. Большая часть служащих батальона была передана в ряды войск СС, а часть во 2-й дежурный батальон.

В марте 1942 г. штабом немецких отрядов был сформирован новый батальон — 1-й дежурный батальон «Людвиг Баденский» (1 Bereitschaftsbataillon ES der DM «Ludwig von Baden»), Местом формирования батальона стало немецкое селение Виндхорст, расположенное неподалеку от городка Банья Лука. Уже летом 1942 г. батальон активно участвовал в антипартизанских операциях в Западной Боснии. С осени 1942 г. батальон действовал при 714-й пехотной дивизии. В марте 1943 г. это подразделение было вынуждено вернуться в район, где проходило его формирование в связи с резко возросшей активностью партизан. Позже из состава батальона была взята большая группа служащих для службы в качестве переводчиков при частях хорватской армии. В апреле 1943 г. батальон «Людвиг Баденский» был расформирован, а его чины переданы в войска СС.

Весной 1942 г. началось формирование и 2-го дежурного батальона «Генерал Лаудон» (2 Bereitschaftsbataillon ES der DM «General Laudon»), Основным районом операций данного батальона была Сурмия. Начало активной антипартизанской деятельности батальона пришлось на январь 1943 г. Роты батальона участвовали в обороне от партизан ряда селений, проводили аресты партизанских агентов и патрулировали местность. В марте 1943 г. батальон был расформирован, а его служащие переданы в ряды войск СС. По ряду свидетельств, в войска СС были переданы лишь молодые фольксдойче, а их пожилые товарищи остались нести охранную службу в районе городка Рума.

Формирование 3-го дежурного батальона «Максимилиан Эммануэль Баварский» (2 Bereitschaftsbataillon ES der DM Maximilian Emanuel von Bayern) началось в конце весны 1942 г. 28 сентября 1942 г. готовые к боевым действиям части батальона приняли участие в штурме городка Джайцы, захваченного партизанами. По окончании операции роты батальона были распределены в качестве гарнизонов по различным селениям, а 2-я рота продолжала участвовать в активных антипартизанских действиях.

Помимо перечисленных нами батальонов в 1942 г. был сформирован запасной батальон оперативных отрядов. Местом его дислокации был Эссег. Несмотря на свой статус запасной части, этот батальон неоднократно привлекался к антипартизанским действиям. В середине апреля 1943 г. запасной батальон был официально расформирован^{191}. Штаб оперативных отрядов формировал и более мелкие отряды из хорватских немцев. На протяжении 1942 г. были сформированы добровольческая рота «Рума» (названа по имени местечка в Сурмии) и мотоциклетный взвод особого назначения в Эссеге. К весне 1943 г. обе части были влиты в состав более крупных подразделений оперативных отрядов.

Еще одна мелкая часть из хорватских немцев была сформирована в рядах Вермахта в мае 1942 г. Из 168 хорватских немцев была образована 4-я батарея 668-го артиллерийского подразделения 718-й пехотной дивизии. К концу 1942 г. батарея находилась в гарнизоне Сараево. В 1943 г. она была, вероятно, передана в состав войск СС.

В рядах хорватской армии также формировались подразделения из этнических немцев. В декабре 1941 г. в составе хорватских вооруженных сил был сформирован егерский батальон из этнических немцев^{192}. Позже этот батальон стал 1-м батальоном 16-го хорватского пехотного полка. В конце января 1942 г. на базе этого батальона был сформирован т. н. 1-й егерский батальон. В составе батальона насчитывалось более 700 военнослужащих. До лета 1942 г. батальон занимался охраной железной дороги на отрезке Загреб — Белград, а затем был придан 718-й пехотной дивизии, дислоцировавшейся в Сараево. К осени 1942 г. командованием дивизии батальон был разделен на три части. Первая (около 600 человек) — штаб батальона, штабная и запасная роты были использованы немцами для охраны местечка Рума, две другие части батальона (по 265 человек каждая) были преобразованы в отдельные батальоны, приданные для боевого применения пехотным полкам дивизии. Каждый батальон получил номер, идентичный номеру полка, к которому он был придан. Таким образом, батальоны именовались батальонами этнических немцев 738 и 750 (Volksdeutsche Bataillon 738, 750). Местом дислокации батальонов были: 738-й — Сараево, 750-й — Тузла. До конца 1942 г. оба батальона активно участвовали в локальных антипартизанских операциях. Весной весь личный состав прежнего 1-го егерского батальона был передан на комплектование войск СС.

Другой батальон, подведомственный хорватскому Министерству национальной обороны, был образован летом 1942 г. в местечке Винковцы. Осенью 1942 г. он был разбит на 3 батальона железнодорожной охраны, получившие в хорватской номенклатуре номера XI, XII, XIII (см. главу «Хорватия»).

Формирование охранных частей из этнических немцев проходило и на территории Сербии и округа Банат. 30 декабря 1941 г. рейхсфюрер СС подписал приказ о формировании частей из этнических немцев на территории Сербии^{193}. В местах проживания этнических немцев были образованы части местной самообороны (Selbstschutz). Кроме того, была начата работа по созданию вспомогательной полиции (Hipo — Hilfspolizei; хи-по), к марту 1942 г. в ее рядах насчитывалось 1300 этнических немцев в составе трех полицейских батальонов^{194}. Иногда подразделения этих батальонов привлекались к участию в локальных антипартизанских операциях. Так, к примеру, в начале января 1943 г. 2-я рота 3-го батальона хипо участвовала в операции по занятию селения Митровика, вместе с немецкими и болгарскими оккупационными войсками. К середине сентября 1943 г. количество батальонов увеличилось до десяти, были образованы запасной батальон и кавалерийский эскадрон, а также полицейская рота связи «Сербия». К этому времени в составе хипо уже служили представители всех народностей Югославии, русские белоэмигранты и итальянские добровольцы. Служащие хипо представляли собой плохо управляемую массу, а также отличались низкой боеспособностью, кроме того, они оказались замешаны в преступлениях против гражданского населения. Вскоре по Сербии прокатилась волна убийств служащих хипо. С целью предотвратить убийства полицейских высший руководитель СС и полиции в Сербии группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Август Мейсцнер приказал за каждого убитого полицейского расстреливать 50 мирных жителей.

Весной 1943 г. батальоны хипо стали переформировываться в полки. В состав 1-го полка (создан в марте 1943 г.) вошли 4-й, 5-й, 8-й, 9-й; в состав 2-го (создан 6 июля 1943 г.) — 2-й, 3-й, 7-й; в состав 3-го (создан 16 октября 1943 г.) — 6-й, 10-й и запасной батальон. Первый батальон хипо был в конце 1943 г. отправлен в Черногорию, где из него был сформирован добровольческий полицейский батальон «Черногория» (Freiwillige Polizei Bataillon Montenegro). Несмотря на изменение в 1943–1944 гг. военно-политической обстановки на Балканах, численность хипо продолжала расти, так, кавалерийский эскадрон хипо был развернут в дивизион из четырех эскадронов. В 1943 г. на территории Сербии была введена обязательная военная служба для этнических немцев, в ходе прошедшей вслед за тем мобилизации в ряды войск СС было призвано 21 500 фольксдойче из Сербии^{195}. В сентябре 1944 г. два батальона хипо участвовали в обороне городка Зайекар в восточной части Сербии. В этом же месяце отряд четников напал и разгромил один из батальонов хипо. В конце 1944 г. остатки частей хипо входили в состав различных боевых групп, наспех собираемых немцами. Так, в конце октября 1944 г. два батальона хипо, дислоцировавшихся в городке Нови Базар, вошли в состав боевой группы Шеерлейна^{196}. В последние месяцы войны главной задачей служащих хипо было прорваться к западным союзникам и избежать сдачи в плен отрядам И. Броз Тито. Некоторая часть наиболее идейных борцов с коммунизмом из рядов вспомогательной полиции примкнула к отрядам четников.

7-я добровольческая горная дивизия СС «Принц Ойген»

Острая необходимость бороться с возросшей активностью отрядов четников и коммунистов на оккупированной территории Югославии заставила немецкие власти продолжить процесс формирования отрядов из этнических немцев Балкан. На основе частей местной самообороны этнических немцев было решено создать горно-егерскую дивизию. Главной задачей этой дивизии должна была стать борьба с партизанами.

В качестве офицеров в дивизию набирались офицеры немецкого происхождения, ранее служившие в армиях Балканских стран или в вооруженных силах Австро-Венгрии. Командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Артур Флепс, в прошлом генерал румынской армии и один из старших офицеров дивизии СС «Викинг». Местом формирования дивизии был избран округ Банат. 1 апреля 1942 г. дивизия была переименована в добровольческую дивизию СС «Принц Ойген». В составе дивизии было сформировано два горно-егерских полка (1-й и 2-й), а также различные вспомогательные части. К октябрю 1942 г. обучение дивизии было практически закончено, и она была переброшена для антипартизанских действий в бассейн р. Западная Морава, в район городов Ужице — Поцега — Чачак — Слатина — Кралево^{197}.

В конце 1942 г. дивизия была отправлена на территорию Хорватии, в район городов Загреб и Карловац. Здесь полным ходом шла подготовка к началу четвертого широкомасштабного немецкого наступления на партизан Тито. 8 января 1943 г. антипартизанская операция «Вейсс I» началась. В ходе операции немцы планировали очистить от партизан районы на западе и северо-западе от города Сараево. До 16 февраля 1943 г. немецкие, итальянские и хорватские части вели кровопролитные бои с партизанами в гористых районах. В результате операции от партизан был очищен район города Бихач и его округ, совокупные потери отрядов Тито превысили 8500 человек.

В рамках операции «Вейсс II» дивизия «Принц Ойген» приняла участие в боях с партизанскими отрядами вблизи г. Мостар, а затем несла охрану дороги Сараево-Мостар. Весной 1943 г. немцы задумали разгромить отряды четников в Черногории. С этой целью 11 мая 1943 г. войска «Оси» начали очередную антипартизанскую операцию «Шварц» в Западной Черногории. Для участия в операции немцы выделили 3 пехотные дивизии (в том числе дивизию СС «Принц Ойген») и 4-й полк «Бранденбург», итальянцы выделили 3 пехотные дивизии и хорваты — 2 пехотные дивизии^{198}. За время боев четники понесли ощутимые потери, в плен попало более 4000 человек. Остатки отрядов четников были вынуждены на время уйти из Черногории в Сербию. По окончании операции «Шварц» дивизия была выведена в Боснию, где она использовалась для охраны района от города Тузла до реки Босна. Позже дивизия вновь вернулась в район Мостара. В июне 1943 г. командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Карл Рейхсриттер фон Оберкамп.

В сентябре 1943 г., после переворота Бадольо в Италии, дивизия, входившая в состав XV армейского корпуса 2-й танковой армии, приняла участие в разоружении итальянских оккупационных войск на побережье Адриатического моря, затем полки дивизии участвовали в боях с партизанскими отрядами у Сплита и в устье р. Неретва. После разоружения итальянцев на побережье некоторые подразделения дивизии участвовали в захвате островов Брак, Хвар и Коркула. В ходе разоружения итальянских частей подразделения дивизии действовали с неоправданной жестокостью по отношению к своим бывшим союзникам. В целом операция по разоружению итальянцев прошла с большими накладками — около 4000 солдат и офицеров итальянской армии с оружием в руках перешло на сторону партизан Тито.

22 октября 1943 г. дивизия «Принц Ойген» получила порядковый номер 7, а ее полки номера 13 и 14, полевой запасной батальон дивизии получил номер 7 и был усилен до пяти рот, а вот разведывательный дивизион дивизии был передан в состав V горного корпуса СС с присвоением ему номера 105. Вместо переданного в состав корпуса дивизиона был сформирован новый из 2-го эскадрона кавалерийского дивизиона дивизии, 1-й эскадрон и сам кавалерийский дивизион были расформированы. В составе саперного батальона и подразделения связи было оставлено лишь по три роты^{199}.

В конце 1943 г. силы V горного корпуса СС, в состав которого теперь входила дивизия «Принц Ойген», начали антипартизанскую операцию «Кугельблитц» в Восточной Боснии. Отряды партизан умело уходили от немецких ударов, но все равно понесли значительные потери. Затем дивизия вступила в кровопролитные бои с партизанами на востоке от Сараево. Добившись определенного тактического успеха и принудив партизан к отступлению, части дивизии приняли участие в преследовании отступающих остатков партизан, вплоть до городов Зеница и Ливно. Начиная с января 1944 г. дивизия последовательно участвовала в операции «Вальдрауш» в районе Травник — Ливно, в операции «Бергфест» на участке Яйче-Весела. С января 1944 г. командиром дивизии являлся бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Отто Кумм. В следующей немецкой операции с названием «Майбаум» подразделения «Принца Ойгена» действовали на юге от Олово. Затем, в рамках антипартизанской операции «Амор», егеря дивизии преследовали отступающие части титовцев по шоссе Бусовач-Травник, а затем участвовали в боях у Брод и реки Врбас. Приказом от 17 июня 1944 г. танковое подразделение дивизии (наделе лишь одна рота) было передано в подразделение истребителей танков формируемой албанской дивизии СС (см. главу «Албания»). В тот же день 7-е подразделение истребителей танков СС было развернуто в полк из трех дивизионов: I — тяжелые противотанковые орудия, II — штурмовые орудия, III — 2-см зенитные орудия.

К концу сентября 1944 г. дивизия была переведена в район города Ниш для действий против наступающих советских и болгарских войск. Участвуя в боях на юге от Ниша, в ночь на 12 октября основная часть дивизии попала в окружение. Из окружения к Кралево сумело прорваться лишь около 3000 человек из состава дивизии. Из Кралево остатки дивизии начали отступление к Брко. Достигнув Брко, эти 3000 были использованы в обороне городских предместий. В середине ноября 1944 г. на Дринский участок фронта был брошен 7-й полевой запасной батальон СС. Некоторое время батальон оборонялся у Вышеграда^{200}. В ноябре 1944 г. в память о казненном красноармейцами первом командире дивизии обергруппенфюрере СС и генерал-лейтенанте войск СС Артуре Флепсе 13-му горно-егерскому полку было присвоено его имя. Кроме того, 7 декабря 1944 г. в почти обескровленную дивизию в качестве 14-го полка были введены остатки полковой группы «Скандербег».

20 января 1945 г. новым командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Август Шмидтхубер, ранее служивший в дивизии, а затем назначенный командовать албанской дивизией СС. В феврале 1945 г. части «Принца Ойгена» отступили в горные массивы Боснии, а затем направились в сторону Сараево. 9 февраля 1945 г. части 7-й дивизии СС, вместе с хорватскими частями и 1-й казачьей дивизией XV казачьего кавалерийского корпуса СС, захватили городок Вировитица в рамках операции «Вервольф»^{201}. Затем в марте 1945 г., продолжая соприкасаться с 1-й казачьей дивизией, остатки дивизии «Принц Ойген» действовали в районе р. Драва. К этому времени все боеспособные чины дивизии были сведены в боевую группу. В начале апреля 1945 г. боевая группа отступила из района Сараево в направлении Загреба. В конце апреля остатки дивизии достигли города Карловац, где были задействованы в оборонительных боях. В мае уцелевшие чины 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Ойген» сдались титовцам, о чем вскоре горько пожалели. С 1942 г. эта дивизия была главным и постоянным врагом партизан Тито, и потому большая часть сдавшихся солдат и офицеров 7-й добровольческой горной дивизии СС была незамедлительно расстреляна.

Как уже отмечалось, после разгрома Югославии ее северные районы — Нижняя Штирия, Верхняя Карниола и Каринтия — были включены в состав австрийских гау Каринтия и Штирия. На этих присоединенных территориях практиковался призыв в Вермахт, местные части СА и Общие СС на этих территориях не организовывались, а существовавшие отряды самообороны местных фольксдойче были преобразованы в милицейские части СА — верманншафтен (SA — Wehrmannschaften) группы СА «Зюдмарк». Во всей Германии эти части были образованы 19 января 1939 г. для усиления допризывной подготовки в СА.

Согласно приказу командующего группой СА «Южная марка» (Sudmark) от 25 июня 1941 г. командиром верманншафта СА в Нижней Штирии был назначен штандартенфюрер СА Блаш (штаб в Марбурге), в Каринтии — бригадефюрер СА Бек (штаб в Вельдесе). По этому приказу в Нижней Штирии было образовано 10 территориальных штандартов верманншафта СА — Марбургштадт, Марбургланд, Виндиш Грац, Петтау Норд, Петтау Зюд, Цилли Ост, Цилли Вест, Ранн, Лихтенвальд, Трифайль. В Каринтии было образовано 3 штандарта верманншафтен СА — Радманнсдорф, Краинсбург, Штейн, кроме того, в городе Миссталь был образован отдельный штурмбанн. К 1942 г. численность частей верманншафта СА в нижней Штирии составила 87 400 человек, а в Каринтии лишь 17 592^{202}. В 1942 г. в Нижней Штирии из наиболее боеспособных чинов верманншафта СА был образован батальон «Юг» (Süd) для борьбы с партизанами Тито. Батальон неплохо проявил себя в антипартизанских операциях и был развернут в пятибатальонный полк СА «Нижняя Штирия» (Unterstiermark). Командиром этого полка стал оберфюрер СА Франц Штейндль, позже назначенный начальником штаба всего штирийского фольксштурма.

Фольксдойче Греции

Оккупированная Греция была разделена между Германией и Италией. Немецкое меньшинство в этой стране было немногочисленным. Некоторые из греческих фольксдойче служили в частях особого назначения «Бранденбург». Однако 18 марта 1943 г. при штабе командующего немецкими войсками в Салониках и районе Эгейского моря был сформирован егерский батальон из этнических немцев. 6 мая 1943 г. этот батальон получил название добровольческого батальона «Салоники». Для отличия от греческих добровольческих частей 18 августа 1943 г. батальон был переименован в немецкий добровольческий батальон «Салоники» (Deutsches Freiwilligen Bataillon Saloniki). После захвата немцами итальянской зоны оккупации батальон был в очередной раз переименован и с 21 сентября 1943 г. стал называться 516-м охранным батальоном. Батальон вошел в состав боевой группы «Эберлейн» (она же 639-й охранный полк), вместе с которой участвовал в антипартизанских действиях. 8 апреля 1944 г. батальон был вновь переименован в 516-й пехотный охранный батальон^{203}. Отступив с территории Греции, батальон участвовал в боях на территории Боснии и в конце войны сдался партизанам Тито.

Фольксдойче Польши

Уже в первые дни войны с Польшей немцы заняли достаточно большие районы этого государства. Для охраны местного немецкого населения, сильно пострадавшего от поляков в начале войны, и несения охранной службы 10 сентября 1939 г. на оккупированной территории Польши из фольксдойче был образован Союз самообороны (Selbschutz Vereine). В ряды самообороны принимались добровольцы из числа этнических немцев в возрасте от 17 до 45 лет. Для контроля за самообороной было образовано 3 территориальных командования — южная область (в полосе действий 14-й немецкой армии, штаб-квартира в Бреслау), центральная область (район Познани, штаб там же) и северная область (в полосе действий 4-й немецкой армии, штаб в Данциге)^{204}. Формированием самообороны руководило Главное управление СС во главе с Готтлобом Бергером, а командовать областями были назначены видные функционеры СС: на юг — оберфюрер СС Фритц Катцманн, на север — оберфюрер СС Людольф фон Альвенслебен, в центр — оберфюрер СС Кельц.

Области, в свою очередь, делились на районы, во главе которых стояли районные руководители самообороны (Kreisfuhrer des Selbschutzes), районы делились на местечки, в которых заправляли местные фюреры самообороны (Örtlichen Selbschutzfuhrer). Части самообороны мстили полякам за все притеснения и насилия, совершенные в начале войны. Кроме того, многие отряды самообороны активно помогали оперативным группам. Все эти эксцессы стали поводом для демарша гауляйтера Западной Пруссии Альберта Форстера. Он обратился напрямую к Гитлеру с требованием распустить распоясавшиеся части самообороны. Гиммлер попытался отстоять свое детище, но был вынужден вскоре уступить и с 30 ноября 1939 г. распустить части самообороны. При этом отряды самообороны в Люблинском округе просуществовали до весны 1940 г. и стали основой для Особой службы (Sonderdienst). Несмотря на такой недолгий срок существования, через ряды самообороны прошло около 45 000 этнических немцев^{205}.

После разгрома Польши, осенью 1939 г., на ее территории также были созданы отряды СА. Некоторая часть польских земель была включена в состав гау Данциг — Западная Пруссия и Позен (последнее позже было переименовано в Варталанд). На территории этих гау части СА формировались в обычном порядке, единственной достопримечательностью был 6-й штандарт СА «Позен», созданный для участия в торжественных мероприятиях в Познани.

На другой части оккупированных польских земель было образовано генерал-губернаторство (см. главу «Польша»), главой которого 12 октября 1939 г. был назначен обергруппенфюрер СА Ганс Михаэль Франк. Официально группа СА на территории генерал-губернаторства не создавалась, т. к. в мае 1940 г. там была организована Особая служба — Зондердиенст. Несмотря на это, в генерал-губернаторстве еще до конца 1939 г. было образовано 19 рот СА, которые в начале 1940 г. были переименованы в сотни СА (SA-Hundertschaft)^{206}. В январе 1942 г. эти сотни вновь были переименованы в стрелковые части быстрого реагирования СА (SA-Wehrschutzen-Bereitschaften), а 20 апреля 1942 г. в части быстрого реагирования СА (SA-Wehrbereitsschaften). В июле 1942 г. в Кракове был образован командный штаб СА во главе с оберфюрером СА Куртом Пельтцем. Позже Пельтц был повышен до звания бригадефюрера СА и стал номинальным начальником и отрядов Зондердиенста. Отряды СА активно участвовали в антипартизанских действиях, а затем вошли в состав немецкого фольксштурма на территории генерал-губернаторства.

С момента образования Зондердинст (ЗД) в ее рядах должны были проходить службу все фольксдойче в возрасте от 18 до 40 лет, изначально набор проходил на добровольной основе, но с 1943 г. стал носить принудительный характер. Задачи этой службы были крайне разнообразны — от административной службы до полицейских мероприятий. В 1943 г. в рядах ЗД насчитывалось 2960 человек^{207}. Контроль за деятельностью ЗД осуществлял подполковник полиции Фишер из штаба Франка. В главном отделе внутреннего управления администрации генерал-губернаторства был образован IV отдел — Зондердиенст, в состав отдела входили: инспекция ЗД, запасной батальон, школа командиров и интендантура^{208}.

Низовой единицей ЗД был взвод (Sturm), четыре взвода образовывали штурмовую роту (Sturmkompanie), а 3–4 штурмовые роты — штурмовой батальон (Sturmbataillon). К июню 1944 г. весь пригодный к службе персонал ЗД был сведен в 7 оперативных групп, названных по фамилии своих командиров: группа ландесинспектора Рихарда Шалька, группа бригадефюрера СС доктора Отто Вехте-ра, группа регирунгсрата доктора Янша, группа офицера СС Хуго Шульце, группа рехтсрата Бруно Гнаука, группа штурмбаннфюрера СС Гельмута Пфаффенрота, группа доктора Курта Людвига Бургсдорфа. В июле 1944 г. был дополнительно сформирован кавалерийский эскадрон майора фон Брауна. С середины 1944 г. части ЗД стали привлекаться к участию в антипартизанских операциях. Так, в мае — июне 1944 г. группы Пфаффенрота и Янша участвовали в крупной антипартизанской операции в лесах у Белой горы. Позднее все служащие ЗД и СА в генерал-губернаторстве включены в состав фольксштурма.

На территории генерал-губернаторства свои филиалы организовали Гитлерюгенд и НСКК. Формирования первого были локальными и занимались только допризывной подготовкой молодых фольксдойче. НСКК начал формировать свои структуры по всему генерал-губернаторству, но постоянный призыв его чинов на военную службу крайне ослаблял формирования НСКК в генерал-губернаторстве. В декабре 1939 г. в Кракове была сформирована курьерская рота НСКК «Генерал-губернаторство» (NSKK-Kurier-Kompanie Generalgouvemeur). К сентябрю 1942 г. на территории генерал-губернаторства НСКК было сформировано еще 16 рот, для собирательного обозначения которых использовался термин «подразделение НСКК Генерал-губернаторство». Помимо этого, еще около 2000 этнических немцев служило в рядах польской синей полиции^{209}.

Фольксдойче Дании

Даже в такой маленькой стране, как Дания, были межнациональные противоречия и большая община этнических немцев. После Первой мировой войны немецкая область Северный Шлезвиг с 40 000 населением была передана в состав Дании^{210}. После оккупации Дании немцы воздержались от присоединения Северного Шлезвига к Рейху, но отказать себе в пополнении войск СС за счет датских немцев не смогли. Ответственным за вербовку был назначен штандартенфюрер СС Томас Мюллер. Вербовочные мероприятия активно поддержала нацистская парторганизация Северного Шлезвига. Большинство этнических немцев из этой провинции служили в рядах войск СС, к июню 1943 г. таких добровольцев насчитывалось 1254 человек. Будучи немцами и членами НСДАП Северного Шлезвига, эти люди все равно оставались подданными датского короля. В 1942 г. родители погибших добровольцев обратились к руководству местной партии с жалобой на то, что в похоронках было указано, что их дети пали «за будущее Дании»^{211}. Руководство НСДАП Северного Шлезвига в свою очередь обратилось к Гиммлеру с требованием в дальнейшем избегать такой формулировки. Помимо войск СС датские фольксдойче набирались в охранные подразделения. На аэродроме Туе в Дании немцы создали смешанное охранное подразделение из фольксдойче Северного Шлезвига и датских добровольцев. Это соединение также находилось под контролем Люфтваффе (Flugplatzkommando).

Фольксдойче Советского Союза

К моменту начала германо-советской войны значительное количество этнических немцев покинуло пределы СССР. Некоторые из оставшихся фольксдойче смогли избежать общения с органами НКВД и дождались прихода немецких войск. Многие из них были заранее предрасположены к сотрудничеству с врагом. Результатом этого стало появление в местных органах самоуправления на оккупированных территориях большого количества чиновников из числа этнических немцев. Кроме того, в 1942 г. на Украине в Житомирской, Винницкой и Киевской областях немцы планировали создать ряд оборонительных деревень для компактного проживания этнических немцев^{212}. В местах проживания немецкого нацменьшинства организовывались отряды самообороны, но в отличие от других европейских территорий эти отряды мало изучены. Однако известно — в подчинении высшего руководителя СС и полиции на юге России находилось 7000 вооруженных фольксдойче из самообороны^{213}. В Житомире было образовано представительство VoMi для работы с этническими немцами СССР. В августе 1943 г. представительство начало эвакуацию немецкого населения в рейхсгау Вартеланд.

В середине 1943 г. в районе Днепропетровска немцы приступили к формированию кавалерийского полка из местных фольксдойче^{214}. В составе полка было создано 3 эскадрона, позже его численность увеличилась до 1200 человек. Полк действовал при 8-й кавалерийской дивизии СС «Флорина Гейер». 9 августа 1943 г. на базе этого полка был сформирован 18-й кавалерийский полк СС ранее названной дивизии^{215}.

Германская полиция так же активно вербовала в свои ряды этнических немцев. Первое подразделение из этнических немцев СССР было сформировано в июне 1941 г. Этим подразделением стал полицейский батальон «Остланд». В состав батальона были набраны этнические немцы Прибалтики. В октябре 1941 г. батальон был отправлен на Западную Украину. В сентябре 1943 г. он был расформирован, а его личный состав был передан в ряды немецких полицейских частей и Эстонского легиона. Фольксдойче активно привлекались к борьбе с партизанами, так, в 1943 г. на территории Белоруссии около 10 000 фольксдойче были вовлечены в антипартизанские действия^{216}.

Фольксдойче Италии

В годы Первой мировой войны Итальянское королевство с лихвой отплатило Австро-Венгрии за многолетние притеснения. И хотя участие итальянцев в войне совсем не помогло странам Антанты одержать верх, зато дало повод Италии требовать территориальных уступок от побежденных. В соответствии с условиями Сен-Жерменского мирного договора 1919 г. Австрия уступила Италии провинции Трентино и Южный Тироль. Население этих провинций было преимущественно немецким, всего в них проживало около 150 000 немцев. Уступка Южного Тироля Италии уже в 1920-е гг. вызывала возмущение у немецких националистов. Даже Гитлер в своей книге уделил заметное место проблеме Южного Тироля. Завладев этими областями, Италия стала проводить на их территории политику италинизации, поощряя при этом миграцию. К 1944 г. в этих областях проживало уже 176 000 немцев и 105 000 итальянцев, около 75 000 немцев покинуло эти территории.

Свержение Муссолини и переход Италии на сторону союзников резко изменили ситуацию. Германские войска приступили к выполнению операции «Ось» — оккупации Италии и разоружению итальянской армии. В считаные дни была оккупирована значительная часть Италии. На территории ряда оккупированных итальянских провинций были образованы две большие оперативные зоны — «Адриатическое побережье» и «Предгорье Альп» (OZAK. и OZAV — Operations zone Adriatische Küstenland und Alpenvorland). В состав последней зоны входили провинции Трентино и Южный Тироль.

После создания немецкой администрации в ОЗАВ немцы приступили к организации самообороны — службы порядка Южного Тироля (Südtiroler Ordnungsdienst) из всех пригодных к военной службе местных немцев. В декабре 1943 г. общая численность службы порядка достигла 18 000 человек^{216}. В ноябре 1944 г. на территории Южного Тироля началась организация партийногоополчения — фольксштурма (Volksturm). В состав фольксштурма вошла значительная часть немцев из службы порядка. Наиболее пригодные к активным боевым действиям немцы были объединены в три стрелковых батальона — «Меран», «Госсензасс» и «Малз». Служащие этих батальонов приняли участие в боях с Сопротивлением и войсками союзников. Численность этих батальонов колебалась от 1800 до 3000 человек^{217}.

Вскоре из членов самообороны в Южном Тироле было создано несколько полицейских полков. Первым 1 октября 1943 г. в Больцано был сформирован полицейский полк «Южный Тироль». Вскоре полк был переименован в полицейский полк СС «Боцен». Командиром полка был назначен кадровый офицер немецкой полиции полковник Алоиз Меншик. Полк участвовал в различных антипартизанских операциях, но стал печально известным лишь после расстрела 600 заложников в Риме. Следующим, в июне 1944 г., в Триесте был сформирован полицейский полк СС «Альпенворланд». Командиром полка был назначен полковник полиции Кельнер. Этот полк активно участвовал в борьбе с партизанами, его 1-й батальон был полностью уничтожен партизанами в январе 1945 г. в бою у Триеста. Вскоре после этого остальные батальоны полка были влиты в состав 9-го полицейского полка СС. В октябре 1944 г. началось формирование сразу двух полицейских полков СС из тирольских немцев. Первый получил название «Бриксен», его командиром был назначен полковник Корн. Полк плохо проявил себя в борьбе с партизанами и потому был отправлен в Силезию, где вошел в состав 31-й добровольческой гренадерской дивизии СС. Второй полк получил название «Шландерс», его командиром был назначен штурмбаннфюрер СС Георг Хан. Этот полк участвовал в антипартизанских действиях, а в конце войны сдался союзникам в Больцано. Существуют также отрывочные сведения о запасных полицейских частях — запасном полицейском полке СС «Боцен» и запасном полицейском батальоне СС «Альпенворланд».

Фольксдойче других континентов

Существование больших немецких колоний на других континентах не давало нацистам покоя. Уже в середине 1930-х гг. АО НСДАП резко активизировало свою работу в заморских странах. Практически по всему американскому континенту создавались ячейки АО НСДАП. В США местные немцы пошли несколько другим путем и организовали германо-американский союз «Бунд» (Bund). К 1938 г. его численность превысила 6500 человек, еще около 90 000 этнических немцев США сочувствовало союзу^{218}. Накануне Второй мировой войны значительная часть членов союза пыталась перебраться в Германию, но начавшиеся боевые действия помешали им совершить это. Добравшиеся до Германии члены союза брались в оборот спецслужбами Третьего рейха. Некоторым удавалось их миновать и вступать на службу в Вермахт или войска СС. К 4 мая 1940 г. в рядах войск СС служило 5 американских немцев^{219}. Летом 1942 г. в США были обезврежены две группы немецких диверсантов, созданные из членов союза. Эта история настолько сильно озлобила американские правоохранительные органы, что вскоре около 7000 членов и сторонников союза были арестованы американскими спецслужбами.

Тем временем, работая с союзными военнопленными, немцы пришли к выводу о наличии в их рядах солдат немецкого происхождения. Было решено попытаться привлечь их на сторону Рейха. Для этой цели в структуре VoMi был образован оперативный штаб «Военнопленные» (Einsatzstab Kriegsgefangene)^{220}. Главой штаба был назначен оберштурмфюрер Вальтер Каппе, проживший 13 лет в США. В задачи штаба входило выявление лиц немецкого происхождения среди пленных и их пронацистская обработка. Для работы с пленными был образован особый лагерь в местечке Кобец при Кнительфельде в Штирии, в лагере содержалось около 200 пленных солдат немецкого происхождения, из них 80 были американскими гражданами^{221}. Однако вскоре по требованию немецкого МИДа это начинание было свернуто, т. к. чиновники опасались, что союзники смогут начать аналогичную акцию. Лишь в конце войны Бергер приказал реанимировать акцию по вербовке американских военнопленных в войска СС.

За полгода до конца войны произошел из ряда вон выходящий случай с участием американских граждан. В октябре 1944 г. в Италии на сторону немцев перелетел американский летчик — Мартин Джеймс Монти. Второй лейтенант ВВС США был сыном итальянца и немки, но, несмотря на такое происхождение, он был допущен к полетам. После перелета на сторону немцев он некоторое время вел пропагандистские передачи на радио, а затем в звании унтерштурмфюрера СС вступил в полк «Курт Эггерс» и в эсэсовской форме был пленен в Южной Италии. Также существуют сведения об англоязычном взводе в составе 12-го танкового артиллерийского полка дивизии СС «Гитлерюгенд». В нем служили этнические немцы из Америки, Великобритании и Канады.

Среди южноафриканских пленных также было некоторое количество этнических немцев. Они были отделены от остальных пленных и отправлены в особый лагерь, руководство которым было поручено капитану Бентману из отдела ВПр ОКВ. В его распоряжение было передано 6300 военнопленных из Южной Африки^{222}. Сам Бентман позже перешел на службу в войска СС. Дальнейшая судьба южноафриканского лагеря не известна. Помимо американцев и южноафриканцев в армии Третьего рейха служило несколько сотен этнических немцев из Австралии, Бразилии, Мексики, Новой Гвинеи, Палестины и других экзотических и далеких стран. Все они вступили в вооруженные силы Германии, находясь в Европе.

Испания К. К. Семенов

Испания в первые годы Второй мировой войны сильно тяготела к странам «Оси». Несмотря на это, страна смогла удержаться от вступления в общеевропейскую войну, послав на советско-германский фронт лишь подразделения добровольцев. Мудрость испанского диктатора стала залогом многолетнего существования государства с тоталитарным режимом.

Первая фашистская партия была организована в Испании в феврале 1931 г. Рамиро Ледесмой Рамосом. Рамос назвал свою партию Хунтой национал-синдикалистского наступления (ХОНС). Следующая правая испанская партия — Кастильская хунта Испанского действия (ХКАХ) была организована спустя четыре месяца Онесимо Редондо Ортегой в Вальядолиде. В октября 1931 г. была образована самая значимая фашистская организация Испании — Испанская фаланга (ФЕ). Организация была образована Хосе Антонио Примо де Риверой. Хосе Антонио был сыном бывшего испанского диктатора генерала Мигеля Примо де Ривера. Лидер фаланги был харизматической личностью и прекрасным оратором. В феврале 1934 г. ему удалось добиться слияния всех трех организаций в единую Испанскую фалангу Хунты национал-синдикалистского наступления (ФЕ ХОНС)^{223}. Видя всю бесперспективность парламентской борьбы за власть, руководство фаланги начало организовывать военизированную партийную милицию.

В феврале 1936 г. в Испании состоялись парламентские выборы. Объединенные в Народный фронт левые партии пришли к власти и образовали коалиционное правительство Мануэля Асаньи, Торжество левых привело к эскалации насилия в стране и предопределило восстание испанских правых. 17 июля 1936 г. в Испании вспыхнуло вооруженное восстание против левого правительства Народного фронта. Мятеж подняли части испанской Африканской армии, расположенные в Марокко и возглавляемые националистически настроенными генералами и офицерами. Вскоре к восстанию присоединились и части армии, расположенные в Испании, а также испанские монархисты — легитимисты и карлисты. Восстание поддержали и сторонники Испанской фаланги.

По ряду причин восставшим не удалось добиться быстрой победы. Борьба за власть длилась почти два года. Республиканцы и националисты оказались не способны одержать победу без помощи извне и поэтому вскоре обратились за военной помощью к иностранным государствам. Нацистская Германия и фашистская Италия поддержали националистов, во главе которых встал генерал Франсиско Франко, а республиканцам оказал помощь Советский Союз. В армию националистов из Германии прибыл т. н. «Легион Кондор», а из Италии — Корпус добровольческих войск. В республиканскую армию вступило большое количество военных советников, танкистов и летчиков из Советского Союза. Военная помощь Германии и СССР, враждующим сторонам в годы войны, предопределила участие испанских добровольцев в войне 1941–1945 гг.

250-я пехотная дивизия — «Синяя дивизия»

Испанские националисты считали местных коммунистов и социалистов агентами Коминтерна и СССР, а советская военная помощь республиканцам разожгла в националистах жгучую ненависть к Советскому Союзу. Поэтому даже после своей победы в апреле 1939 г. националисты считали Советский Союз своим главным внешним врагом. Генерал Франко, стремясь к абсолютной личной власти, умело устранял своих соперников и старался объединить различные течения внутри националистического лагеря. 19 апреля 1937 г. по декрету генерала Франко в одно движение были объединены фалангисты, карлисты и члены двух других националистических партий. Новое движение получило официальное название — «Испанская Фаланга традиционалистов и хунта национал-синдикалистского наступления» (ФЕТ и ХОНС)^{224}. Униформой нового движения стала синяя рубашка фалангистов и красный берет кар-листов. Именно из-за синей рубашки фалангистов дивизия и получила свое неофициальное название — «синяя» (нем. — Blau, исп. — Azul).

Нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. взбудоражило всю Испанию. Наивные испанские националисты посчитали, что Германия начала священный Крестовый поход против коммунизма. В благодарность за помощь Германии в годы Гражданской войны правительство Франко предложило Гитлеру отправить на советско-германский фронт контингент добровольцев. Нацисты пропагандировали общеевропейский поход против коммунизма, и потому предложение Франко было для них как нельзя кстати. Дальновидный Франко обхитрил нацистов и вместо полномасштабного участия Испании в войне с СССР на стороне Германии ограничился отправкой небольшого испанского контингента. При этом испанское правительство сделало громкое заявление, назвав отправку добровольцев «жестом солидарности», которое «делается независимо от вопроса о полном и окончательном вступлении Испании в войну на стороне «Оси», которое последует в соответствующее время»^{225}.

Через несколько дней после немецкого вторжения в СССР по всей Испании были открыты пункты записи добровольцев, желавших участвовать в уничтожении коммунизма. Количество добровольцев в 40 раз превысило ожидаемое, и поэтому вербовочные пункты прекратили свою деятельность уже 2 июля 1941 г.^{226} К этому времени ими было зарегистрировано свыше 18 000 добровольцев. Большое количество добровольцев позволило Франко распорядиться о создании целой добровольческой дивизии.

Дивизия испанских добровольцев — так правительство Франко окрестило создаваемое подразделение. Командиром дивизии был назначен один из ближайших сподвижников Франко генерал-лейтенант Аугустин Мунос-Грандес. В составе дивизии было организовано 4 пехотных полка, которые получили названия по фамилиям своих командиров — полковников Родриго, Эспарза, Пименталь и Виерна (корни этой традиции уходят еще в XVI в., когда начиналось формирование регулярных полков испанской армии). Также был создан артиллерийский полк и различные специальные подразделения (инженерное, противотанковое и т. д.). Взвод военной полиции дивизии был сформирован из чинов Гражданской гвардии (испанский аналог итальянских карабинеров) Мадрида. Большую часть дивизии составили ветераны Гражданской войны, и лишь в полку Родриго преобладали студенты из молодежной организации СЭУ — «Синдикате Эспаньол Университарио», вступившие в полк во главе со своим лидером Хосе Мануэлем Гайтарте^{227}. Основная масса испанских добровольцев была членами движения ХОНС и потому отправилась на место сбора в своих форменных синих рубашках.

14 июля 1941 г. генерал Мунос-Грандес и штаб дивизии вылетели в Берлин. Вслед за ними поездом отправилась и вся дивизия. К 20 июля все испанские добровольцы были собраны в учебном лагере Графенвер в Баварии. Через пять дней дивизия получила номер и по немецкой номенклатуре стала называться 250-й пехотной дивизией. Состав дивизии был также изменен. Четыре пехотных полка дивизии были переформированы в три (по три батальона каждый). Пехотные полки дивизии получили следующие номера — 262-й, 263-й и 269-й^{228}. Артиллерийский полк был разделен на четыре дивизиона — три легких и один тяжелый (по три батареи каждый). В составе противотанкового дивизиона, запасного и разведывательного батальонов было сформировано по три роты. Общая численность дивизии с учетом рот связи, военной полиции, медиков и ветеринаров составила 18 693 человек. Из этого числа офицеров было 641 человек, унтер-офицеров 2272 человека и 15 780 нижних чинов^{229}. Количество автотранспорта в дивизии было недостаточным, но немцы легко вышли из положения, передав в испанскую дивизию 5610 лошадей, захваченных в Югославии.

31 июля 1941 г. части дивизии присягнули на верность Гитлеру «в борьбе против коммунизма». В августе испанцы приступили к изучению немецких уставов и тактики. Большая часть испанских добровольцев участвовала в Гражданской войне, и потому уже к 20 августа обучение дивизии было завершено, хотя в его процессе и возникли серьезные языковые проблемы.

20 августа 1941 г. в Байройте части дивизии погрузились в железнодорожные составы и отправились в Су-валки (город на территории оккупированной Польши). Из Сувалок 29 августа дивизия походным порядком отправилась в СССР. Пройдя Литву, испанцы вступили в Белоруссию и достигли Витебска после 40-дневного марша. Из Витебска командование группы армий «Центр» планировало отправить дивизию под Смоленск, но оперативная обстановка под Ленинградом потребовала переброски всех свободных сил в группу армий «Север». В начале октября 250-я пехотная дивизия отбыла в район севернее Новгорода.

Прибыв в группу армий «Север», дивизия вошла в состав XXXVIII армейского корпуса 16-й армии. Части дивизии заняли участок фронта, тянувшийся от западного берега р. Волхов до западного берега оз. Ильмень. Едва успев занять свои позиции, испанцы были атакованы советской пехотой, но сумели удержаться на занятых рубежах. В последующие дни испанцы продолжали удерживать занятые рубежи. В 20-х числах октября 1941 г. части дивизии участвовали в боях за Руссу и Ситно. Затем испанцы участвовали в кровопролитных боях на р. Тигоде. Батальоны 269-го пехотного полка перешли на восточный берег Волхова и вступили в бои за Посад, Отенский монастырь и местечко Шевелево^{230}. К 25 октября испанцы заняли все указанные пункты.

В ноябре 1941 г. ударили сильные морозы, температура упала до -40 градусов. Морозы нанесли большой урон испанской дивизии, но не сломили духа добровольцев. Сидя в обледенелых траншеях, испанцы отражали атаку за атакой у Отенского монастыря, Посада и Поселка. 13 ноября советские войска полностью окружили 1-й батальон 269-го полка в Посаде и начали шквальный артобстрел этого населенного пункта. 4 декабря 1941 г. советские войска нанесли удар по всему участку фронта, обороняемому 250-й дивизией. Немцы и испанцы пытались деблокировать окруженных защитников Посада, нанося Красной Армии молниеносные штыковые удары. В ходе одной из контратак, 7 декабря 1941 г., один из советских батальонов был отброшен от Посада, и окруженные испанцы получили возможность вырваться из окружения. Части испанской дивизии несли значительные потери. К примеру, только за два месяца боев 2-й батальон 269-го полка потерял 580 человек: 120 убитыми, 440 ранеными и 20 пропавшими без вести. Для поддержания боеспособности дивизии на фронт был брошен даже запасной батальон.

В ночь на католическое Рождество части Красной Армии начали очередной штурм позиций испанской дивизии. Наиболее сильный натиск испанцам пришлось отражать у поселков Ударник и Горка. Испанская дивизия опять смогла удержаться на занимаемых позициях. Испанцы уступили врагу лишь Шевелево. На следующий день, воспользовавшись затишьем, части дивизии при-ступили к возведению «промежуточной» позиции между советскими и немецкими позициями. 27 декабря, правильно оценив положение, советское командование послало свои войска на штурм «промежуточной» позиции и поселка Ударник. Поселок удалось удержать, и испанское командование послало 3 роты на выручку защитников «промежуточной» позиции. Но было уже поздно — все защитники позиции погибли.

В конце декабря 1941 г. в составе дивизии была организована лыжная рота из добровольцев разных частей. 8 января 1942 г. лыжная рота по просьбе немецкого командования перешла по льду оз. Ильмень и отправилась на помощь немецкому гарнизону, окруженному во Всваде. Из 206 лыжников пострадали от обморожения и выбыли из строя 178 человек. Остатки роты приняли участие в деблокированнии немецкого гарнизона, но к концу операции в строю осталось всего лишь 12 испанцев^{231}. Испанская армия постоянно заменяла выбывших солдат новыми добровольцами.

С середины января 1942 г. испанские добровольцы участвовали в отражении наступления 2-й ударной армии на Волховском участке фронта. Советские войска под командованием генерала А. А. Власова попытались своим контрнаступлением снять блокаду с Ленинграда. К весне советское наступление провалилось, и на этом участке фронта образовался т. н. Волховский котел. Испанцы участвовали во всех крупных операциях по уничтожению образовавшегося котла. Потери дивизии неуклонно росли и к середине апреля 1943 г. составили 8000 человек^{232}. С мая 1942 г. части дивизии вели бои с разрозненными отрядами красноармейцев, а в конце июня участвовали в тяжелых боях за Малое и Большое Замошье. Затем части дивизии отбыли в Колпино, чтобы сменить части 121-й пехотной дивизии.

По прибытии в Колпино дивизия была включена в состав XXIV армейского корпуса. В конце августа 1942 г. ее перевели в Пушкин и затем выдвинули на фронт. Немецкое командование выделило для испанцев 29-километровый участок фронта, тянувшийся от Пушкина до Красного Бора. С этого момента части дивизии участвовали только в оборонительных позиционных боях. 13 декабря 1942 г. генерала Муноса-Грандеса на посту командира дивизии сменил другой известный испанский генерал Эмилио Эстебан Инфантес.

С середины января 1943 г. Красная Армия начала свое очередное контрнаступление. Испанцы обороняли свой участок фронта, а один из батальонов 269-го полка был взят в качестве ударной группы для применения в боях за Поселок № 6 (в районе Мги). 10 февраля 1943 г. после интенсивной артиллерийской подготовки советские войска обрушились на Красный Бор. Командир испанской дивизии ввел в бой все свои резервы и даже запасной батальон, но это не спасло ситуации — Красный Бор был оставлен. В результате боев советские войска продвинулись на 3 км.

Испанцы также оборонялись на западном берегу р. Ижоры у местечка Подолово. На этом рубеже испанцы с успехом отбили все атаки Красной Армии. Февральское наступление советских войск дорого обошлось испанцам. В боях за Красный Бор и его окрестности дивизия потеряла почти 75 % своего состава. Так, перед началом советского наступления в дивизии числилось 5608 человек, а в ходе боев испанская дивизия потеряла 3645 человек.

Месяц спустя части дивизии участвовали в боях за Петрулово, а потом в долгой позиционной войне. Каждый полк дивизии сформировал свою штурмовую группу для атак противника. Чередуясь, эти группы участвовали в рейдах на окопы противника. Летом 1943 г. испанцы приступили к возведению 2-й и 3-й линий траншей на занимаемых позициях у Пушкина. Вместе с остальными частями L армейского корпуса части 250-й пехотной дивизии участвовали в отражении советских атак.

Изменения во внешней политике правительства Франко сделали невозможным дальнейшее пребывание испанской дивизии на советско-германском фронте. Представители США и Великобритании в Испании усилили нажим на Франко и потребовали немедленного отзыва испанской дивизии. Последний бой частей 250-й дивизии состоялся 4 октября 1943 г. В этот день Красная Армии атаковала позиции 269-го полка на востоке от Пушкина, однако советские войска так и не достигли видимого успеха. За время пребывания на фронте потери испанской дивизии составили 12 726 человек, из них убитыми 3934 (в их числе 153 офицера), 8466 ранеными и 326 пленными и пропавшими без вести^{233}.

В середине октября 1943 г. части дивизии были выведены в Волосово, а затем погружены в вагоны и отправлены в Германию. В Хофе испанцы переодевались в испанскую форму и затем партиями отбывали в Испанию. В Германии выяснилось, что почти 50 % дивизии не хотят возвращаться в Испанию и покидать своих немецких товарищей по оружию. Сам Франко прекрасно понимал, что отзыв испанской дивизии охладит испано-германские отношения, и, чтобы сгладить это, разрешил вместо дивизии организовать испанский добровольческий легион, более известный как «Синий легион».

Действия испанских добровольцев были высоко оценены их немецкими товарищами. Оба дивизионных командира были награждены немецким командованием Рыцарскими крестами за умелое руководство испанскими добровольцами. Главными достоинствами испанцев были храбрость, стойкость и удивительно добродушное отношение к жителям Советского Союза.

Испанский добровольческий легион — «Синий легион»

20 ноября 1943 г. в Ямбурге был официально образован испанский добровольческий легион. Командиром легиона был назначен ветеран «Синей» дивизии полковник Антонио Гарсия Наварро. В составе легиона было образовано 2 пехотных батальона (Banderas) под командованием майоров Ибарры и Гарсии и один смешанный батальон из технических и вспомогательных частей, которым командовал майор Виргилий. Общая численность легиона составила 2133 человека. В декабре 1943 г. легион участвовал в антипартизанских операциях под Нарвой, а в конце месяца был переброшен на восток, где вошел в состав 121-й пехотной дивизии под наименованием 450-й гренадерский полк (помимо испанского полка в дивизию входили немецкие 405-й, 407-й и 408-й пехотные полки)^{234}.

На католическое Рождество превосходящие силы Красной Армии обрушились на позиции 121-й дивизии, дивизия смогла удержать занимаемые позиции и отступила только в середине января 1944 г. 19 января испанцы отошли к Любани, потом к Оредежу. Затем, вплоть по 26 января, легион сражался за Тосно, а затем, оставив его, достиг Луги^{235}. В феврале 1944 г. испанские добровольцы были переброшены по железной дороге в Эстонию, в местечко Тапс. Затем испанский легион был отправлен на Балтийское побережье, где нес службу по охране побережья и готовился отразить предполагаемую высадку советского десанта.

В середине марта 1944 г. Франко в ультимативной форме потребовал от немцев возвращения испанского легиона. 21 марта 1944 г. чины легиона были отправлены в Кенигсберг. В Германии 12 апреля 1944 г. испанский легион был официально расформирован. На этом официальное участие испанских граждан в советско-германской войне закончилось.

Испанские добровольцы в немецких спецслужбах и войсках СС

После официального расформирования испанского легиона, несмотря на категоричное требование Франко о возвращении в Испанию, 34 офицера и 390 нижних чинов легиона отказались покинуть своих немецких товарищей и нелегально остались в Германии^{236}. Кроме того, к маю 1944 г. еще около 300 испанских добровольцев нелегально перешли испано-французскую границу. Эти люди предоставили себя в полное распоряжение германского командования. Для упрощения организационной работы с испанскими добровольцами немцы создали особый штаб «Ф» (Sonderstab F), названный так по фамилии генерала Вильгельма Фаупеля, который в 1936–1937 гг. был немецким поверенным в делах при генерале Франко, а в тот момент возглавлял Иберо-американский институт в Берлине. Штаб-квартира зондер-штаба была организована в Версале, а его наружные пункты неподалеку от испано-французской границы — в городах Лурдес и Сан-Жан-де-Луц.

С момента своего создания зондерштаб был тесно связан с немецкими спецслужбами — армейским Абвером и эсэсовской СД. Зондерштаб передавал этим службам некоторое количество испанских добровольцев для спецопераций. Зондерштаб также контролировал деятельность испанского подразделения в составе дивизии особого назначения «Бранденбург». Это подразделение — оперативная группа «Пиренеи» (Einsatzgruppe Pyreneren) была образована в начале января 1944 г. из испанских чинов 8-й роты 3-го полка дивизии особого назначения «Бранденбург». Командиром группы являлся капитан, доктор философии Эдвин Хексель, ранее бывший одним из офицеров связи при 250-й пехотной дивизии. Группа Хекселя активно участвовала в боях с французским Сопротивлением в Юго-Западной Франции. Затем испанская группа была переведена в Италию. В Италии испанцы участвовали в антипартизанских операциях у Авеццано, Ареоли, Карсоли, Терни, Бевагна, Перуджа. В сентябре 1944 г. группа «Пиренеи» была влита в состав формируемой 24-й горно-егерской дивизии войск СС. В составе 59-го горно-егерского полка дивизии была образована испанская рота под командованием ваффен-унтерштурмфюрера СС Хосе Ортиса^{237}. Общее количество испанцев в 24-й дивизии СС не превышало 100 человек. В рядах дивизии испанцы сражались с югославскими и итальянскими партизанами вплоть до конца войны.

Незадолго до высадки союзников в Нормандии личный состав Зондерштаба «Ф» был отправлен на территорию Восточной Пруссии, в учебный лагерь Штаблак^{238}. До конца июля 1944 г. через Штаблак прошло около 550 испанских добровольцев. Планировалось, что они станут основой для нового Испанского добровольческого легиона, но армейское командование не захотело обострять отношения с Испанией и вначале назвало испанскую часть — Добровольческое подразделение «Штаблак». Командиром испанцев был назначен капитан Вольфганг Грефе. Кроме того, 7 июня 1944 г. в Австрии на полигоне Штокеррау был образован Испанский запасной и учебный батальон^{239}. Теоретически подразделение «Штаблак» должно было войти в состав батальона, расположенного в Штокеррау.

Две первые роты подразделения «Штаблак» были обозначены как 101-я и 102-я испанские добровольческие роты. В конце июня 1944 г. обе роты были отправлены в тирольский городок Зольбад для горно-егерской подготовки. Вскоре немцы приняли решение о боевом применении испанских рот. 101-я рота была отправлена в Словению и подчинена 18-му территориальному полку (Landesschutzenregiment). Вместе с этим полком рота сражалась с титовскими партизанами сначала у Целе, а затем в районе Марибор — Загреб — Любляна. В ходе операций рота понесла ощутимые потери и была отправлена в конце ноября 1944 г. на полигон Штокеррау.

102-я испанская рота была придана 3-й горно-егерской дивизии. Вместе с дивизией рота участвовала в боях на территории Румынии, вначале против советских войск, а после и против румынских. В конце 1944 г. рота была также выведена в учебный лагерь Штокеррау. К этому моменту приток новых добровольцев из Испании полностью прекратился, т. к. Франция была оккупирована союзниками, и путь к немцам для испанцев оказался закрыт. По этой причине немцы решили передать остатки испанского учебного запасного батальона в состав запасной бригады хорватских легионерских дивизий (см. главу «Хорватия»), дислоцировавшейся в Доллерсхайме^{240}.

Естественно, испанцы от этой затеи пришли в ужас. Большинство испанцев с трудом понимали немецкий язык, а освоение еще и хорватского языка вообще не входило в их планы. В это нелегкое для испанцев время в Штокеррау прибыли эмиссары из валлонской дивизии СС Леона Дегрелля (см. главу «Бельгия»). Эмиссарами были бельгийские ветераны гражданской войны в Испании, прекрасно говорившие по-испански. Бельгийцы предложили испанцам перейти на службу в дивизию СС «Валлония», вдобавок они пообещали испанцам восстановить их прежние звания (в испанском батальоне нередко даже унтер-офицеры имели звания рядовых). Все это способствовало массовому переходу испанцев в дивизию Дегрелля.

Уже к началу Арденнского наступления 41 испанец находился в рядах боевой группы дивизии «Валлония», приданной 6-й танковой армии СС. После провала наступления боевая группа вернулась в район Брауншвейга. Перед отправкой 28-й дивизии СС в Померанию в конце января 1945 г. 240 испанских добровольцев были собраны в составе 3-й роты 1-го батальона 70-го гренадерского полка СС^{241}. Командиром роты был назначен бельгиец из Аргентины унтерштурмфюрер СС Руди Бал. После прибытия нового контингента испанцев из Штокеррау был образован испанский взвод и в 1-й роте 70-го полка СС. Кроме того, ряд испанцев были приняты на офицерские и унтер-офицерские должности по всей бельгийской дивизии, после чего общее число испанцев в 28-й дивизии СС достигло 350 человек.

В рядах дивизии «Валлония» испанцы участвовали в боях за Померанию (см. главу «Бельгия»). В марте 1945 г. по приказу начальника Главного управления СС обер-группенфюрера СС Готтлоба Бергера испанские добровольцы были переданы из дивизии «Валлония» в состав III танкового корпуса СС. Позже из них для обороны Берлина была сформирована оперативная группа СС «Эскерра», названная так по фамилии командира — ваффен-гауптштурмфюрера СС Мигеля Эскерры. В состав группы вошло около 150 испанцев, а также эсэсовцы других национальностей. В Берлине оперативная группа «Эскерра» сражалась на Моритцплац и у здания Имперского министерства авиации. Вместе с остатками берлинского гарнизона 21 испанец из группы «Эскерра» попал в советский плен^{242}.

Помимо рассмотренных выше частей индивидуальные испанские добровольцы служили в составе 357-й пехотной дивизии, 29-й гренадерской дивизии войск СС (итальянской), 36-й гренадерской дивизии войск СС Оскара Дирлевангера и в артиллерийском полку 17-й полевой дивизии люфтваффе, а также в составе частей особого назначения войск СС. В последнее время по-явилась и совершенно новая информация о службе испанцев в ОТ. В годы войны немцам удалось завербовать для службы в ОТ некоторое количество бывших испанских республиканских солдат^{243}.

Испанский авиационный легион — «Синяя эскадрилья»

Помимо пехотных частей из испанских добровольцев было создано соединение и в составе Люфтваффе. Это подразделение было известно как «синяя» эскадрилья. Запись добровольцев в это подразделение была начата в один день с записью в пехотную дивизию. Из-за большого количества добровольцев было создано пять независимых эскадрилий (т. н. волны), сменявших друг друга после 6 месяцев службы на Восточном фронте. Первая эскадрилья была сформирована 23 июля 1941 г. в Мадриде. В ее составе состояло 130 человек, из которых 17 пилотов имели больше трех побед еще в годы гражданской войны в Испании. Командиром эскадрильи был назначен майор Ангель Салас Ларразабал.

Пилоты первой волны вылетели из Мадрида 27 июля 1941 г. Прибыв в Германию, пилоты прошли одномесячный курс стажировки на немецких истребителях Bf. 109 в 1-й истребительной школе в местечке Вернойхен. В начале сентября 1941 г. немцы передали испанцам 12 самолетов, и в конце месяца испанские добровольцы отбыли на территорию СССР. 1 октября 1941 г. испанцы прибыли на аэродром Мошны, расположенный неподалеку от Смоленска. Испанцы были введены в состав 27-й истребительной группы, став ее 15-й эскадрильей. Главной задачей испанских пилотов было сопровождение немецких бомбардировщиков в их налетах. Испанцы 1-й волны сражались над Москвой, Калинином и Клином. После 422 вылетов в январе 1942 г. испанские добровольцы были выведены на реорганизацию в Витебск. 13 февраля 1942 г. испанцы отбыли в Мадрид, где 4 марта 1-я эскадрилья была официально расформирована.

Вторая испанская истребительная эскадрилья была организована 6 февраля 1942 г. в местечке Морон-де-ла-Фронтера. В ее составе числилось 152 человека, из которых 20 было пилотами, 4 военными специалистами (инженерами), 12 унтер-офицерами и 116 человек нижними чинами. Командиром эскадрильи был назначен капитан Антонио Норьега. Пилоты этой эскадрильи были отправлены в уже упоминавшуюся школу в Вернойхене. После трехмесячного обучения в начале июня 1942 г. пилоты эскадрильи отбыли на фронт. Прибыв в Орел 8 июня 1942 г., испанцы стали 15-й эскадрильей 51-й истребительной эскадры (15.(Span)/JG5 1)^{244}. Пилоты 2-й волны с лета 1942 г. и до конца ноября 1942 г. оперировали в небе Центральной части России. Эскадрилья 3-й волны была также сформирована в Морон-де-ла-Фронтера, ее командиром был назначен майор Карлос Фер-рандис Арьйонилла. Пилоты эскадрильи прошли обучение во Франции, на аэродроме Сен-Жан д’Анжели в рядах учебной истребительной группы «Ост» («Восток»), В конце ноября 1942 г. эскадрилья прибыла на фронт и сменила испанских летчиков 2-й волны в Орле.

Третьей эскадрилье досталось название предыдущей — 15-й (испанской) 51-й истребительной эскадры. В апреле 1943 г. эскадрилья была пересажена на ВF.190А. Эскадрилья участвовала в воздушных боях в ходе операции «Цитадель» и находилась на фронте до июля 1943 г. Эскадрилья 4-й волны была образована в мае 1943 г. Ее командиром был назначен майор Мариано Куадра Медина. Стажировку пилоты эскадрильи проходили во Франции в рядах уже упоминаемой группы «Ост». Прибыв на Восточный фронт, эскадрилья приняла участие в Курском сражении. В конце ноября 1943 г. испанская эскадрилья сменила место дислокации и стала базироваться в Бобруйске. Последняя испанская эскадрилья 5-й волны была сформирована в конце ноября 1943 г. Ее командиром был назначен майор Хавьер Мурсиа Рубио. Эскадрилья прошла стажировку во Франции. На Восточный фронт эскадрилья прибыла в феврале 1944 г., но уже 26 марта по требованию испанского правительства эскадрилья покинула фронт и вернулась обратно в Испанию, успев, впрочем, принять участие в шести воздушных боях.

Всего за 1941–1944 гг. на Восточном фронте успело побывать 659 чинов испанской авиации. В совокупности испанские летчики совершили около 3000 самолето-вылетов и одержали 169 воздушных побед^{245}. Самым результативным испанским пилотом был капитан Хевия Гонзало, одержавший 12 побед. За время боев испанские эскадрильи потеряли 18 человек убитыми, еще двое пилотов пропали без вести, а один попал в советский плен^{246}.

Испанцы в Кригсмарине — «Синяя флотилия»

В годы войны в составе Кригсмарине также служили испанцы. Еще в 1939 г. между Испанией и Германией была достигнута договоренность об участии Германии в строительстве испанских ВМФ. Согласно этой договоренности в Германию для обучения прибыли испанские специалисты. В 1942 г. в связи с обострением на советско-немецком фронте данная программа была свернута. Однако командование испанского ВМФ обратилось к командованию Кригсмарине с просьбой о стажировке испанских военных моряков на судах Кригсмарине. В Испании были сформированы т. н. «комиссии», сменявшие друг друга на советско-германском фронте. Члены морских комиссий не являлись добровольцами, а посылались на обучение испанским правительством.

Первая комиссия под командованием капитана флота Педро Фернандеса Марина была образована 3 ноября 1942 г. В ее состав входило 10 испанских моряков. Уже 13 ноября комиссия отбыла на Балтийское море. Прибыв в Хельсинки, комиссия была подчинена ветерану войны в Испании коммодору Курту Бомеру. Вначале все чины комиссии служили на его судне, а затем были распределены по следующим частям: 3 человека в 1-ю флотилию тральщиков, 2 человека в 12-ю противолодочную флотилию, 2 — в 3-ю флотилию катеров-тральщиков, 2 — в 3-ю флотилию сторожевых судов. Все перечисленные флотилии являлись частью противолодочной группы «Хохланд», оперировавшей в Финском заливе восточнее Кронштадта. В феврале 1943 г. один офицер комиссии был переведен в состав 25-й подводной учебной флотилии в Либаве. 5 марта 1943 г. комиссия получила приказ вернуться в Берлин для последующей отправки в Испанию.

Вторая комиссия прибыла на Восточный фронт 12 апреля 1943 г. Ее командиром являлся капитан 2-го ранга Федерико Фернандес Гумец. В состав комиссии входило 9 человек. Комиссия была подчинена соединению тральщиков «Ост», а двое из ее чинов вошли в состав Учебного соединения. Затем 16 апреля чины комиссии были вновь перераспределены по различным флотилиям. Испанцы участвовали в большом количестве операций у берегов Эстонии и приобрели богатый опыт борьбы со штурмовиками советской авиации^{247}. 7 мая комиссия получила приказ о возвращении в Испанию.

Третья испанская комиссия прибыла в Берлин 28 мая 1943 г. Ее командиром был назначен капитан 2-го ранга Альваро Урзайз. В его подчинении находилось 38 испанских моряков. Из Берлина чины комиссии были отправлены в Свинемюнде, где вошли в состав учебной флотилии быстроходных катеров. Затем испанские моряки вошли в состав 9-й флотилии торпедных катеров. В июле 1943 г. комиссия была отозвана в Испанию^{248}.

Франция К. К. Семенов

3 сентября 1939 г., соблюдая свои обязательства перед Польшей, Французская Республика объявила войну Германии. Однако вопреки польским надеждам войска Франции не устремились на помощь Польше. Началась «Странная война» — Drole de Guerre. К концу сентября 1939 г. во Францию прибыл Британский экспедиционный корпус общей численностью более 160 000 человек^{249}. С прибытием англичан численность союзных дивизий увеличилась до 76, которым противостояло лишь 32 немецкие дивизии. Несмотря на более чем двукратное численное превосходство, союзники избрали оборонительную стратегию и укрепились на «линии Мажино».

Разгромив Польшу и захватив Данию с Норвегией, немцы начали готовиться к вторжению во Францию и страны Бенилюкса. Эта операция получила кодовое название «Желтый план» (Plan Gelb). Согласно этому плану немецкие войска были разделены на три группы армий — «А» (А), «Б» (В) и «Ц» (С). Главный удар наносился по Франции силами группы армий «А». Удар по Нидерландам и Бельгии наносила группа армий «Б», группа армий «Ц» находилась на южном секторе фронта, упираясь в границы Швейцарии.

10 мая 1940 г. немецкие войска начали наступление на Западном фронте. К середине мая немецкая армия, пройдя страны Бенилюкса, вышла на границы Франции. Немецкая стратегия молниеносной войны — «блицкрига» (Blitzkrieg) — в очередной раз доказала свое превосходство над западноевропейской оборонительной тактикой. 14 июня 1940 г. немецкие войска вошли в Париж. Через два дня премьер-министром Франции был назначен герой Первой мировой войны маршал Анри Филипп Петен. Маршал Петен был сторонником перемирия с Германией и разрыва с Великобританией. На предложение своих министров эвакуировать правительство в Англию он ответил, что правительство должно остаться во Франции, чтобы «вместе с народом нести его несчастье»^{250}.

17 июня 1940 г. маршал Петен обратился к Гитлеру с предложением перемирия. Мирное соглашение, содержащее 24 статьи, было подписано 22 июня 1940 г.^{251}. Франция была разделена на оккупированную и неоккупированную зоны. Оккупированная зона управлялась главой немецкой военной администрации, а неоккупированная (Южная Франция) — маршалом Петеном. Париж находился в оккупированной зоне, поэтому столицей маршала стал город Виши, по названию которого и стала называться неокупированная зона — Вишистская Франция. Соглашение Франции и Германии, их сотрудничество, а также деятельность правительства Петена стали основанием для появления понятия «коллаборационизм».

Задолго до начала Второй мировой войны во Франции стали появляться националистические организации. Матерью всех правых партий во Франции была радикальная монархическая организация Шарля Морраса «Аксьон Франсэз», основанная в 1899 г.^{252}. Вслед за ней, в 1927 г., появилась организация «Огненные кресты». После триумфа правых в Италии и Германии количество правых партий и организаций во Франции резко возросло. 6 февраля 1934 г. большинство французских правых приняли участие в безуспешной попытке государственного переворота. В тот день на улицы Парижа вышло около 40 000 активистов различных французских правых организаций^{253}.

Некоторые из французских правых партий сыграли значительную роль в истории французских частей в немецкой армии. Наиболее известная из них — Народная Французская партия (Parti Populaire Frangais — PPF) — была образована в 1936 г. бывшим лидером французских коммунистов Жаком Дорио, по мнению немецкого историка Виппермана, занимала «самый левый фланг всей шкалы фашистских движений Франции и Европы»^{254}. Чуть раньше (29 сентября 1933 г.) была образована партия франсистов (Parti Franciste) Марселя Бюкара, имевшая даже колониальную секцию для арабов, вступивших в партию. Кредо своей партии Бюкар обозначил так: «Наши отцы хотели свободы, мы выступаем за порядок».

Еще одна правая группировка была образована 1 сентября 1940 г. Эженом Делонсе под названием социальное революционное движение за Национальную Революцию (Mouvement Social revolutionaire pour la Revolution Nationale). Движение представляло собой смесь фашистских идей с вишистскими принципами. Еще одной правой организацией было Национальное народное единство (Rassemblement national populaire), образованное 2 февраля 1941 г. Марселем Деа. И, наконец, нужно упомянуть Французскую лигу (Ligue Frangaise) Пьера Констатини, образованную в 1940 г., и партию французских национал-коллективистов (Parti Francais national collectiviste) Пьера Клементи, созданную в 1934 г. и называвшуюся вначале… партией национал-коммунистов^{255}.

638-й пехотный полк. «Легион французских добровольцев»

Нападение Германии на Советский Союз было с ликованием встречено правыми французскими партиями. После известий об образовании испанской добровольческой дивизии французские правые партии решили выступить с инициативой создания французского добровольческого подразделения для отправки на Восточный фронт. 7 июля 1941 г. в Париже состоялось совещание руководителей вышеуказанных французских партий, на котором было принято решение о создании Легиона французских добровольцев (LVF — Legion des Volontaires Frangais centre le Bolchevisme)^{256}. Упомянутые лидеры организовали также центральный комитет ЛВФ для решения различных вопросов, связанных с существованием легиона. Правительство Петена заняло выжидательную позицию и не поддержало идею создания ЛВФ.

8 июля во Франции открылось первое вербовочное бюро. За две недели набора было зарегистрировано 8000 добровольцев, из них 5000 записались из оккупированной зоны и 3000 из неоккупированной. К концу августа из них было отобрано 3000 человек для создания французского полка в составе Вермахта. В ряды легиона вступили также русские белоэмигранты и представители грузинской общины Франции, некоторое количество арабов и уроженцев Индокитая. Позднее в легион вступило даже четверо чернокожих добровольцев.

27 августа 1941 г. в Версале состоялся первый смотр добровольцев, а уже 4 сентября первая группа из 25 офицеров и 803 нижних чинов отправилась в учебный лагерь Дебица, на территории генерал-губернаторства. 20 сентября 1941 г. из Франции была отправлена вторая группа — 127 офицеров и 769 нижних чинов^{257}. 12 октября 1941 г. на полигоне Дебица французские добровольцы приняли присягу.

В конце октября 1941 г. французский легион был отправлен на советско-германский фронт. В состав полка входило два батальона, а его командиром был назначен бывший военный атташе Франции в Турции полковник Роже Лабонн. По немецкой номенклатуре полку был присвоен № 638, и он был направлен в состав VII армейского корпуса, действующего на Московском направлении. Общая численность полка в это время составляла 3852 человека, из них 1400 французов находились на полигоне Дебица, где происходило формирование 3-го батальона, а 181 офицер и 2271 нижний чин (1-й и 2-й батальоны) находились на фронте^{258}.

Дорога на фронт была тяжела для французов, мороз преследовал их, в результате этого еще до вступления в бой численность легиона уменьшилась почти на 500 человек, за счет обмороженных и тяжело заболевших чинов. Командование корпуса придало французских добровольцев 7-й пехотной дивизии. В конце ноября 1941 г. полк был расположен в 80 км от Москвы в селениях Новое Михайловское и Головково (штаб полка). Для боевого применения французские батальоны были приданы 19-му и 61-му полкам дивизии. 24 ноября 1-й батальон был выдвинут на фронт к деревушке Дьяково, дневная температура к этому времени опустилась до —20 °C. 1 декабря 1944 г. части 1-го батальона получают приказ перейти в атаку на позиции прибывшей с Дальнего Востока 32-й Саратовской Краснознаменной дивизии у Дьяково. Атака, начатая без артиллерийской подготовки и поддержки танков, была просто обречена на провал. Французы понесли ощутимые потери, выбыли из строя трое из четырех командиров рот. 2-й батальон полка не участвовал в боях, находясь на позиции севернее 1-го, но также понес ощутимые потери. За две недели пребывания на фронте ЛВФ потерял еще 65 человек убитыми, 120 ранеными и 300 человек больными и обмороженными. Вскоре (6 и 9 декабря 1941 г.) оба батальона были выведены в тыл, в район Смоленска. Подполковник Рейхет из штаба 7-й пехотной дивизии оставил о легионе следующий отзыв: «Люди доказали свое желание сражаться, но они испытывают острый недостаток в военной подготовке. Унтер-офицеры хороши в общем, но не могут проявить себя, так как их начальники некомпетентны. Офицеры не способны и завербованы лишь согласно политическим критериям»^{259}. После этого батальоны независимо друг от друга использовались для проведения антипартизанских операций в тылу группы армий «Центр». Командирами батальонов являлись капитан Лакруа и майор Демессине.

13 февраля 1942 г. было получено разрешение Гитлера на отправку LVF в Радом на переподготовку. В феврале 1942 г. работа по формированию 3-го батальона 638-го полка была закончена, началась организация полкового артиллерийского дивизиона из трех батарей, и в результате этого он был 21 февраля переименован в усиленный пехотный полк^{260}. В составе I батальона было сформировано 4 роты (1-я — 4-я), в составе II — 3 роты (1-я — 3-я). 21 марта 1942 г. в составе полка была сформирована 15-я рота из арабских добровольцев, ранее разбросанных по всем батальонам полка. В то же время немцы приказали вывести из состава легиона добровольцев старше 40 лет и русских белоэмигрантов. В мае 1942 г. на Восточный фронт прибыл III батальон 638-го полка, он был придан 221-й охранной дивизии, действующей в тыловом районе группы армий «Центр». Уже в июне 1942 г. новый III батальон понес большие потери в ходе крупной антипартизанской операции в районе Волости. Значительные потери, понесенные полком, стали причиной для отстранения от должности его командира полковника Лабонна. Тем временем I батальон полка был придан 286-й охранной дивизии, оперировавшей в районе городов Борисов — Могилев.

Летом 1943 г. оба батальона воссоединились в составе упоминавшейся 286-й охранной дивизии, тогда же был воссоздан 2-й батальон, а командиром всего полка был назначен полковник Эдгар Пуа (бывший офицер французского Иностранного легиона). В октябре 1943 г. был расформирован артиллерийский дивизион, его личный состав был введен в состав формируемого IV батальона 638-го полка. В январе — феврале 1944 г. французы участвовали в антипартизанской операции «Марокко» в районе Сомры. 16 апреля французское правительство произвело полковника Пуа в бригадные генералы французской армии за успешное руководство полком, однако немцы ему соответствующего звания не присвоили. В начале летнего наступления РККА полк успешно оборонял отведенный ему участок линии фронта, где и показал себя самым лучшим образом. Кроме того, для обороны реки Бобр была сформирована сводная боевая группа. В ее состав вошло 400 французских легионеров из 1-го батальона 638-го полка под командованием майора Жана Бридо (сына вишистского государственного секретаря по вопросам обороны дивизионного генерала Эжена Мари Бридо), 600 немецких военнослужащих и два танка «Тигр». Боевая группа в течение двух дней сдерживала натиск 2 советских танковых дивизий. Согласно советскому рапорту, им противостояли две французские дивизии!^{261} Интересно отметить, что в рядах французов в этих боях находился и каппелан ЛВФ монсеньор Майоль де Люпе.

В конце июля 1944 г. батальоны полка были собраны в районе Штеттина. 1 сентября 1944 г. 638-й французский полк был официально передан в состав войск СС, перейдя, таким образом, в новую фазу существования. С июля 1941 г. по май 1943 г. через ряды французского полка прошло 6429 человек, а его потери составили 169 человек убитыми и 550 ранеными^{262}. Французские добровольцы отмечались всеми установленными знаками германской армии, и более 120 из них получили Железные кресты. В рядах полка служил один из лидеров французских правых партий — Жак Дорио. Кроме того, на фронте батальоны полка посещали Жозеф Дарнан, Пьер Клементи и Эжен Делонсе.

Французские добровольцы в войсках СС

Уже 1 мая 1941 г. в рядах войск СС насчитывалось 92 гражданина Франции — 84 этнических немца и 8 французов^{263}. В последующие годы количество граждан Франции в войсках СС неуклонно росло, но их набор проходил неофициально. 22 июля 1943 г. правительство Виши официально разрешило французам вступать в войска СС. На территории Франции было открыто семь вербовочных пунктов, а для информационной поддержки вербовочной кампании осенью 1943 г. было образовано «Общество друзей войск СС» под председательством вишистского министра информации Поля Мариона. Таким образом, начавшаяся вербовка французов в войска СС осуществлялась при поддержке правительства, в то время как создание «Легиона французских добровольцев» было частной инициативой ряда правых французских партий.

За две недели набора на вербовочные пункты явилось около 1500 французских добровольцев, но принято было около 1000 человек. 18 августа 1943 г. из принятых добровольцев был образован французский полк СС, в октябре того же года переименованный во французский добровольческий гренадерский полк СС. В ходе нумерации частей войск СС 15 ноября 1943 г. полк был обозначен как 57-й гренадерский полк войск СС (французский № 1). Основная масса добровольцев не имела опыта боевых действий, поэтому новобранцы были распределены по различным учебным комплексам войск СС. Несколько месяцев ушло на подготовку личного состава полка. Численность полка росла и к концу июня 1944 г. достигла 1688 человек^{264}.

Французская добровольческая штурмовая бригада СС «Франция»

В июле 1944 г. французский полк СС был развернут в добровольческую штурмовую бригаду СС «Франция» (Frankreich). Началась организация различных вспомогательных подразделений, которым был присвоен номер 57. Оба батальона бригады и артиллерийское соединение были расположены в Бенешау, а зенитная рота в Мюнхене. Командиром бригады был назначен ваффен-штурмбаннфюрер Пьер Мария Гамори-Дюбордье.

В конце июля 1944 г. по требованию немецкого командования французская бригада выделила I батальон 57-го полка, усиленный четырьмя взводами из специальных частей бригады для участия в отражении советского наступления в Галиции. Командиром этой боевой группы был назначен ваффен-гауптштурмфюрер Пьер Кансе. В состав группы входило 18 французских офицеров и 1000 солдат и унтер-офицеров^{265}.

В начале августа 1944 г. французский батальон прибыл на Галицийский участок фронта и был придан боевой группе СС «Шефер» из 18-й дивизии СС «Хорст Вессель»^{266}. В Галиции батальон сражался в районе юго-восточнее Львова. Затем он участвовал в оборонительных боях у городов Стрый, Дрогобыч и Самбор. Из Галиции французские добровольцы вместе с немецкими эсэсовцами отступили в Южную Польшу, где приняли участие в боях в районах Санок 10–15 августа 1944 г., Мелец 19–20 августа, Дебица 22 августа. За эти дни французы потеряли около 200 человек. Противотанковый взвод французов отличился при обороне Радомыш-ля 20 августа 1944 г. Командир французского взвода штандартен-обер-юнкер СС Генри Крейс объединил под своим командованием остатки немецких частей в городе и с успехом отражал атаки советских танков.

В перечисленных боях французский батальон понес тяжелые потери, так, из 18 офицеров 7 было убито и 8 ранено, а среди солдат и унтер-офицеров насчитывалось 130 убитых и 661 раненый^{267}. Еще около 40 человек пропало без вести. Несмотря на столь тяжелые потери, оперативная обстановка на фронте не позволяла немцам вывести французских добровольцев с фронта, и они продолжали участвовать в боях за Тарнов. К концу августа от французского батальона осталось лишь 140 здоровых бойцов. По этой причине 28 августа 1944 г. остатки батальона были выведены с фронта. За бои в Галиции 58 французских добровольцев были награждены Железными крестами, некоторые посмертно.

После июльского заговора 1944 г. Гиммлер был назначен командующим Армией резерва. Получив назначение на этот пост, он осуществил ряд мер, направленных на увеличение численности войск СС. Одной из таких мер была передача иностранных добровольческих частей из рядов Вермахта в войска СС. Так, 1 сентября 1944 г. в войска СС был передан 638-й французский полк. Из 2000 ветеранов 638-го полка около 1200 человек согласилось продолжить службу в рядах войск СС. Из этих добровольцев был организован 2-й полк бригады, получивший обозначение 58-й гренадерский полк войск СС (французский № 2).

Процесс формирования бригады шел полным ходом. Потери, понесенные в Галиции и Польше, были восполнены за счет новых французских добровольцев. Новобранцы были набраны преимущественно из членов французских правых партий и чинов различных охранных и полувоенных организаций. Поэтому им была необходима длительная и серьезная боевая подготовка. Несмотря на острую нехватку офицеров в войсках СС в последний год войны, некоторая часть офицеров 638-го полка была направлена на переподготовку в немецкие офицерские школы, что вызвало бурю негодования среди французов. Командир бригады Гамори-Дюбордье, произведенный в звание оберштурмбаннфюрера СС, был переведен преподавателем в штат танково-гренадерской школы в Бенешау. Новым командиром бригады был назначен бывший командир 638-го полка полковник Пуа. В сентябре 1944 г. было принято решение собрать французских добровольцев из всех родов войск в рядах войск СС. Для этой цели 24 сентября 1944 г. по приказу Гиммлера была образована Инспекция французских частей СС, начальником которой (т. е. генерал-инспектором) был назначен бригадефюрер СС Густав Крукенберг^{268}. Основным местом сбора был выбран учебный комплекс СС в Вильдфлекене. 12 ноября 1944 г. новые добровольцы бригады приняли присягу в Вильдфлекене. На следующий день было изменено название французской бригады, теперь она стала называться гренадерской бригадой войск СС «Шарлемань». Свое название «Шарлемань» получила по имени императора Священной Римской империи Карла Великого (742–814).

33-я гренадерская дивизия войск СС «Шарлемань»

После уничтожения в начале февраля 1945 г. 33-й кавалерийской дивизии войск СС Главное оперативное управление СС решило передать ставший вакантным дивизионный номер французской бригаде СС и развернуть ее в дивизию. 10 февраля 1945 г. на территории учебного центра Вильдфлекен французская бригада СС была переформирована в 33-ю гренадерскую дивизию войск СС «Шарлемань» (французскую № 1). В составе дивизии насчитывалось 7340 человек, из которых 1000 была эсэсовцами французской бригады, 1200 — бывшими служащими LVF, 2500 — вишистскими милиционерами (см. ниже), 640 — служащими Кригсмарине и 2000 — чинами ОТ и НСКК^{269}. В состав дивизии входило: два пехотных полка (57-й и 58-й), артиллерийское соединение, шесть вспомогательных рот, две штабные роты, учебно-запасной и полевой запасной батальоны. Командиром дивизии был назначен ваффен-оберфюрер СС Эдгар Пуа.

Находясь в стадии комплектования, французская дивизия получила приказ выступить на фронт. 17 февраля 1945 г. началась отправка подразделений дивизии на фронт в Померанию в группу армий «Висла». Приказом командования дивизия была введена в состав XVIII горного корпуса. Штаб дивизии расположился в районе города Хаммерштайн, куда 22 февраля прибыл и 57-й полк.

Оперативная обстановка потребовала немедленного включения французов в боевые порядки корпуса. Вследствие этого 57-й пехотный полк был разделен на батальонные группы. Группы были распределены по следующим населенным пунктам: Хайнрихсвальде — I батальон, Баркенфельде — II батальон, III — Баренвальде, и начали подготавливать в них оборонительные позиции. В течение 24–25 февраля батальонные группы упорно оборонялись в перечисленных населенных пунктах. Сюрпризом для немецкого командования стало то, что французские добровольцы не имели противотанкового оружия. Для усиления батальонов 57-го полка к ним был отправлен II батальон 58-го полка. Днем позже части дивизии обороняли городки Баренхутте и Элсенау от наступающих советских танков. При обороне последнего особенно отличилась т. н. гвардейская рота штаба дивизии под командованием оберштурмфюрера СС Вебера, подбившая 18 советских танков^{270}. 27 февраля 1945 г. некоторые дивизионные части были переведены в Нойештеттин для пополнения, а 28 числа основная масса дивизионных частей начала отступление в направлении Белгарда, где саперами дивизии были заранее подготовлены оборонительные рубежи.

В Белгарде в состав дивизии прибыл полевой запасной батальон «Шарлемань» из Грейфенберга. 1 марта 1945 г. батальоны 57-го полка стали занимать Керлин. На следующий день весь состав дивизии был сведен в два пехотных полка — маршевый под командованием ваффен-штурмбаннфюрера СС Рейбада и резервный под командованием ваффен-гауптштурмфюрера СС де Бормона^{271}. В течение 4 марта французы из маршевого полка участвовали в обороне Керлина. 5 марта трагически погиб командир французской дивизии оберфюрер СС Пуа. Вечером того же дня Керлин был окружен частями Красной Армии, но уже на следующий день окруженным французам удалось прорваться из города. Прорвавшиеся французы отступили с боями сначала к Белгарду, затем к Мезеритцу и 7 марта добрались до Пиннова. Вместо погибшего Пуа командиром дивизии был назначен генерал-инспектор французских частей бригадефюрер СС Крукенберг. При прорыве из Керлина одна французская маршевая рота под командованием ваффен-гауптштурмфюрера СС Мюльтрье прорвалась к городу Кольберг (польский Колобжег). Там она была введена в сводный батальон СС «Хемпель», в составе которого и приняла участие в обороне города от Красной Армии^{272}. 19 марта 1945 г. остатки роты были эвакуированы морем в Свинемюнде.

К середине марта 1945 г. остатки французской дивизии были собраны в районе городка Анклам. 15 марта они были переформированы в гренадерский полк войск СС «Шарлемань». В состав полка входили: штабная рота (т. н. дивизионная школа), два трехротных пехотных батальона (57-й и 58-й) и взвода — саперный, санитарный и связи^{273}. Вскоре Крукенберг был вызван в Берлин, и на его место был назначен ответственный за обучение французских частей штандартенфюрер СС Вальтер Циммерман, не пользовавшийся любовью и уважением французских добровольцев. 21 марта 1945 г. полк был переброшен по железной дороге из Анклама в район Мекленбурга.

В районе Мекленбурга части французского полка были расположены вначале в Карпине, а затем перешли в Цинов. К концу марта дислокация полка изменилась: полковой штаб был расположен в Граммертине, 57-й батальон — в замке Бергфельд, а 58-й батальон — в местечке Грюнов. 10 апреля 1945 г. произошло очередное реформирование французской части. Предварительно командиром полка был проведен опрос французских добровольцев. Опрос выявил, что состав полка был сильно деморализован и некоторая часть французов, видя всю бесперспективность дальнейшего сопротивления врагу, отказывалась сражаться дальше. Из 57-го батальона 75 % решили сражаться до конца, из 58-го батальона лишь 50 %, а штабная рота решила сражаться до конца всем составом^{274}. Из французов, не желавших продолжать борьбу, был сформирован строительный батальон из 400 человек.

В середине апреля 1945 г. полк «Шарлемань» находился в районе Нойштрелица, где был в очередной раз переформирован в штурмовой батальон из четырех рот. Командиром батальона был назначен ваффен-гаупт-штурмфюрер СС Анри Фене. Численность батальона составила 600 человек^{275}. Поздней ночью 23 апреля штурмовой батальон «Шарлемань» получил приказ прибыть в Берлин. Утром 24 апреля личный состав батальона на грузовиках начал отбывать в Берлин. 25 апреля бывший командир «Шарлемани» бригадефюрер Крукенберг был назначен командиром дивизии «Нордланд» (см. главу «Норвегия»), которой был тактически подчинен французский батальон. Одна рота батальона была отправлена в предместья Берлина Темпельхоф, а три другие в предместье Нойекельн. Три другие роты 26 апреля 1945 г. заняли оборону на трех параллельных улицах столицы Германии — Бранауерштрассе, Донауштрассе и Берлинерштрассе. Тем временем французская рота, оборонявшаяся в Темпельхофе, отражала атаку советских танков. Через день остатки трех рот были объединены и заняли оборону на Хедеманнштрассе, а на следующий день — 29 апреля 1945 г. — французы отступили на Путткамерштрассе и в конце заняли оборону в центре Берлина, на пересечении Принцальбрехтштрассе и Вильгельмштрассе. В этом месте французские добровольцы приняли свой последний бой. 2 мая 1945 г. тридцать французских добровольцев, уцелевших при штурме, сдались в плен частям Красной Армии^{276}.

Однако не все французские добровольцы закончили войну в Берлине. Так, ранее упоминавшийся строительный батальон «Шарлемани», сформированный из небоеспособных солдат под командой ваффен-гауптштурм-фюрера СС Роя, двинулся из Нойштрелица навстречу западным союзникам и к 27 апреля 1945 г. достиг города Мальхина. Затем, пройдя на запад, личный состав батальона сдался американским частям.

Учебно-запасной батальон французской дивизии тоже закончил войну не в Берлине. 15 февраля 1945 г. этот батальон был передислоцирован из Грейфенберга в Вильдфлекен. Здесь учебно-запасной батальон был объединен с различными французскими подразделениями и преобразован в полк. По фамилии своего командира штурмбаннфюрера СС Херше полк именовался полком «Херше», а иногда неофициально и 59-м французским полком. В составе полка находилось 1200 человек. Полк состоял из двух батальонов: маршевого трехротного под командованием штурмбаннфюрера СС Катциана и особого из двух строительных, одной штрафной и одной ремонтной рот под общим командованием штурмбаннфюрера СС фон Лельхофеля^{277}. 30 марта 1945 г. полк «Херше» получил приказ начальника Главного управления СС Бергера срочно выдвинуться в место сбора частей СС «Альпийский редут». 14 апреля полк достиг Регенсбурга, а 18 апреля 1945 г. присоединился к 38-й дивизии СС «Нибелунги». Вместе с частями этой дивизии французский полк сражался в конце войны с американскими танковыми частями у Мосбурга. 9 мая 1945 г. полк «Херше» сдался американцам.

Еще одна группа французских добровольцев оказалась в конце марта 1945 г. в городе Готенхафене (польская Гдыня). Это были французские артиллеристы, ранее обучавшиеся в артиллерийской школе СС № 2 в Бенешау^{278}. Командиром подразделения являлся гаупт-штурмфюрер СС Мартин. С 20 по 30 марта 1945 г. французские артиллеристы обороняли осажденный город вместе с остатками 4-й полицейской дивизии СС.

Национальный состав французской дивизии был очень колоритным. В ней служили бретонские националисты, швейцарцы, бельгийцы, русские эмигранты и добровольцы-военнопленные и даже один швед. Кроме европейцев, в «Шарлемани» служили добровольцы из французского Индокитая. Известно, что среди французов служили таец-пулеметчик Люсьен Кемарат, а также темнокожий доброволец с Мартиники и один японец^{279}. Наличие во французской дивизии цветных солдат дало повод современным «историкам-фантастам» писать о мертвых «тибетских ламах» в эсэсовской форме, найденных в руинах Берлина советскими войсками.

«Трехцветный легион» и «Африканская фаланга»

22 июня 1942 г. в Париже прошло очередное совещание центрального комитета LVF, на котором было принято решение трансформировать легион французских добровольцев в «Трехцветный легион» (La Legion Tricolore)^{280}. После консультаций с немцами 18 июля 1942 г. во Франции было официально объявлено о создании «Трехцветного легиона». Планировалось организовать две полубригады (французское название полка) для подготовки личного состава 638-го полка. Особенностью легиона являлось то, что во Франции его чины носили французскую форму, а за ее пределами немецкую. Вопреки всем ожиданиям новое начинание не встретило широкой поддержки во Франции, и поэтому 28 декабря 1942 г. организация «Трехцветного легиона» была свернута. LVF остался основным французским формированием в немецкой армии.

После высадки союзников в ноябре 1942 г. в Северной Африке французы решили сформировать добровольческое подразделение для борьбы с англо-американцами. Вначале планировалось назвать подразделение «Легион Империале», но уже 22 ноября 1942 г. было официально объявлено о создании «Африканской фаланги» — такое название получило новое французское подразделение. Состав и командование части были французскими, вначале в ней было 330 французов и 150 арабов-добровольцев, все офицеры легиона были набраны из состава французских колониальных войск. Формально легион подчинялся генерал-инспектору LVF полковнику Пуа.

12 января 1943 г. вишистский премьер-министр Лаваль информировал маршала Петена о предполагаемом развертывании «Африканской фаланги» в две пехотные бригады, сформированные из французских добровольцев, и одну пехотную полубригаду, сформированную из арабов Северной Африки. Общая численность фаланги должна была составить 18 000 человек^{281}. Однако быстрое развитие событий в Северной Африке не дало осуществиться этим планам.

29 декабря 1942 г. командиром подразделения был назначен подполковник Пьер Кристофине. Тактически «Африканская фаланга» была подчинена командованию немецкой 5-й танковой армии. Обучение легиона проходило в лагере Борди-Цедрия. 23 января 1943 г. во время учебных стрельб был тяжело ранен подполковник Кристофине. Новым командиром фаланги стал майор Анри Курнье. 18 марта 1943 г. подразделение приняло присягу на верность маршалу Петену. В начале апреля усиленная рота из состава фаланги под командованием капитана Дюпюи (по сути, весь пригодный для боев состав) была отправлена на фронт. С 7 апреля 1943 г. рота сражалась на фронте в районе Медец-эль-Баб. Некоторые офицеры и унтер-офицеры роты были награждены Железными крестами 2-го класса, однако сама рота потеряла 70 человек^{282}. К концу апреля остатки роты (без арабских добровольцев) были введены в состав 2-го батальона 754-го полка 334-й пехотной дивизии. В составе этой дивизии остатки «Африканской фаланги» сдались союзникам в мае 1943 г. вместе со всей итало-немецкой группировкой. Однако некоторым солдатам и офицерам фаланги удалось эвакуироваться во Францию.

Французские добровольцы в Вермахте и Люфтваффе

Помимо указанных национальных частей французы служили в составе 21-й танковой дивизии второго формирования (бывшая танковая бригада «Запад»). В автопарке этой дивизии находилось большое количество трофейных грузовиков французского производства и даже несколько французских танкеток. Для обслуживания этой техники в составе дивизии была образована 2-я ремонтная рота, в рядах которой служило 230 французов^{283}.

В составе знаменитой дивизии особого назначения «Бранденбург» было также сформировано французское подразделение. В начале 1943 г. неподалеку от города По была образована французская легионерская рота под командованием капитана Тайгерта. Со временем рота стала обозначаться как 8-я (французская) рота 2-го батальона 3-го полка дивизии «Бранденбург». В состав роты входило более 300 человек, из которых около 180 были французами, а остальные испанцами и немцами^{284}. Рота активно использовалась немцами для борьбы с французским Сопротивлением и особенно отличалась в крупной контртеррористической операции в районе Веркура в июле 1944 г. Осенью 1944 г. французская рота вошла в состав диверсионных частей СС.

По аналогии с Восточным фронтом, где при каждой немецкой дивизии были добровольные помощники, так называемые «хилфсвиллиге», из числа народов СССР, и при почти всех немецких дивизиях во Франции находились «хиви» из местного населения или же членов различных пронацистских организаций.

До начала Второй мировой войны в Германии существовал запрет на прием на военную службу немецких граждан, ранее служивших в иностранных армиях. Однако в июне 1941 г. из бывших военнослужащих французского Иностранного легиона, имевших опыт боев в Африке, были сформированы 361-й усиленный африканский полк и 361-й африканский артиллерийский дивизион^{285}. Эти части были укомплектованы немцами, австрийцами, французами и легионерами других национальностей. В октябре 1941 г. 361-й полк и 361-е соединение были отправлены в Северную Африку, где вошли в состав 90-й легкой африканской дивизии. Батальоны полка участвовали в различных операциях в составе боевых групп «Панцерхаген», «Рулл» и «Ботчер». Позднее полк и 361-е артиллерийское соединение участвовали в боях за Газалу, в наступлении на ЭльАдем. Силами 361-го полка 18 июня 1942 г. был взят Гамбут^{286}. В июле 1942 г. численность всей 90-й африканской дивизии понизилась до 1500 человек, однако позже ее части все равно участвовали в штурме Эль-Аламейна. Остатки бывших легионеров сдались союзникам в мае 1943 г.

В наземный состав немецких ВВС, особенно в зенитные расчеты, также принимались французы, но никаких попыток формирования отдельных национальных частей не предпринималось.

Французские добровольцы в Кригсмарине

В отличие от ВВС немецкие военно-морские силы — Кригсмарине — под своей эгидой создали несколько французских частей. Уже с 1941 г. добровольцы из Бретани и Нормандии в индивидуальном порядке принимались в состав немецких корабельных экипажей и береговых частей. В 1943 г. было создано французское охранное береговое подразделение — охранники ВМФ (Kriegsmarine Wehrmanner). Другим французским охранным подразделением была военно-морская полиция верфи (Kriegsmarinewerftpolizei) Ла-Паллис в укрепленном районе Ла Рошель, созданная при участии ветерана ЛВФ лейтенанта Рене Ланца^{287}. Весной 1943 г. полиция была разделена на две группы, общая численность которых превысила 200 человек. Осенью 1944 г. большая часть служащих (640 человек) из состава французских охранных частей немецкого ВМФ была переведена в состав формируемой бригады СС «Шарлемань».

С начала 1944 г. по всей Франции стали открываться пункты Морского вербовочного отдела «Запад» для вербовки французов в состав Кригсмарине, но, вероятно, негласная вербовка существовала и ранее, так как уже на 4 февраля 1944 г., по данным штаб-квартиры Кригсмарине, только на четырех немецких военно-морских базах в Бресте, Лориенте, Тулоне и Шербуре находилось следующее число французов: 93 офицера, 3000 унтер-офицеров и матросов, 160 инженеров и 680 техников^{288}.

Помимо этого в Эльзасе, в учебном лагере Сеннхайм, немцами было создано 28-е запасное корабельное подразделение из шести рот, бывшее частью 8-го запасного морского полка. Подразделение было создано по инициативе капитана 2-го ранга Германа Шнейдера, большую часть добровольцев составляли французы, 3-я и 6-я роты были полностью французские, а остальные смешанные — из добровольцев разных национальностей. О дальнейшей службе французских добровольцев в составе Кригсмарине, к сожалению, ничего не известно. Самым известным французским добровольцем в Кригсмарине стал Ж. Гатро, писавший заметки для французской и немецкой прессы под псевдонимом «команданте Дармор» и получивший осенью 1944 г. звание капитана 1-го ранга.

Французские полицейские и охранные части

После подписания франко-немецкого мирного договора в июне 1940 г. правительство маршала Петена объявило о Национальной Революции и провозгласило строительство нового государства. Несомненным атрибутом сильного государства считалось наличие унифицированной партии, поддерживающей курс главы государства. А кто, как не бывшие солдаты, могли поддержать маршала Петена?

29 августа 1940 г. генеральным секретарем Французского союза фронтовиков Ксавье Валло был создан Легион французских фронтовиков (LFdC–Légion française des combattants). Легионером № 1 стал маршал Петен, а легионером № 2 Ксавье Валло. Создание легиона было поддержано всеми правыми партиями. Лидер «Аксьон Франсэз» Шарль Моррас назвал легион «милицией Франции» и «почетной гвардией маршала»^{289}.

Ячейки легиона создавались только в неоккупированной зоне Франции. Наибольшая концентрация членов легиона была в департаментах: Приморские Альпы, Рона, Буш-дю-Рон, Верхняя Гаронна, Пюи-де-Дом, Луара и Верхняя Савойя. В мае 1941 г. общая численность легиона превысила 1 700 000 человек^{290}. В августе 1941 г. было изменено название легиона, теперь он стал называться Легион французских ветеранов и добровольцев Национальной Революции (Légion française des Veterans et des Volontaries de la Revolution Nationale). Легион представлял собой хорошо организованную ветеранскую организацию, членство в которой подразумевало участие в различных мероприятиях, проводимых правительством Петена. С самого начала в легионе преобладали твердые антикоммунистические и антисемитские тенденции. Основная масса легионеров поддерживала маршала, но не имела никакого желания бороться с Сопротивлением.

12 января 1942 г. из наиболее верных маршалу легионеров была организована Служба порядка легиона (Service d'Ordre Légionnaire — SOL). Генеральным секретарем Службы порядка стал Жозеф Дарнан. Летом 1942 г. Дарнан совершил свою первую поездку в Германию и провел встречи с нацистским руководством. Дарнан показался немцам более приемлемым лидером, чем Петен или же вожди различных правых партий. Результатом поездки стало плодотворное сотрудничество Дарнана с немецкими официальными лицами. С 11 ноября 1942 г. члены SOL стали привлекаться немцами к несению патрульной службы вместе с чинами немецкой фельджандармерии.

В начале января 1943 г. Служба порядка легиона была переименована в Национальную милицию, а 30 января 1943 г. — во французскую милицию (Milice Française). С этого времени связь милиции с легионом прекратилась. Милиция стала независимой организацией, объявившей войну коммунистам и голлистам. Пронемецкая позиция милиции стала причиной убийств членов милиции бойцами Сопротивления. 2 июня 1943 г. было проведено реформирование французской милиции. В ее рядах были образованы вооруженные отряды, так называемая Франкская гвардия (Franc-Garde). Для подготовки ее чинов был открыт специальный лагерь в Калабрии. Летом 1943 г. общая численность милиции составила 30 412 человек, однако к осени 1943 г. она снизилась до 29 000 человек^{291}.

С конца 1943 г. части милиции стали широко привлекаться немцами к активным действиям против Сопротивления, а с конца октября 1943 г. все части Франкской гвардии стали получать вооружение. 6 ноября 1943 г. Жозеф Дарнан на страницах газеты милиции «Combats» призвал своих подчиненных вступать в войска СС. К этому времени лояльность Дарнана не вызывала у немцев никаких сомнений, и 27 января 1944 г. они разрешили ему создавать филиалы милиции и в Северной оккупированной зоне. Деятельность Дарнана была также отмечена присвоением ему званий сначала ваффен-обер-штурмфюрера, а затем и ваффен-штурмбаннфюрера. В наступившем 1944 г. между милицией и Сопротивлением началась полномасштабная война.

После высадки союзников в Нормандии и последующего отступления немцев из Франции около 6000 французских милиционеров покинуло родину^{292}. В сентябре 1944 г. французское правительство в изгнании обосновалось в Зигмарингене, а чины милиции в лагере в Ульме. В Германии чинам милиции был предложен выбор «трудиться или сражаться». Первый путь подразумевал поступление на немецкие предприятия военной промышленности, а второй — вступление в различные военные организации Третьего рейха. 23 октября 1944 г., выступая перед членами милиции в ульмском кинотеатре, Жозеф Дарнан объявил о передаче французской милиции в войска СС. Из 6000 милиционеров, бежавших в Германию, около 2500 вступило в войска СС, 500 отбыли в Зигмаринген в распоряжение Дарнана, 2000 отправились в трудовые лагеря, а 700–800 наименее дисциплинированных милиционеров были отправлены в учебный лагерь Хойберг^{293}.

Милиционеры, пожелавшие вступить в войска СС, были отправлены в Вильдфлекен и влиты в состав французской бригады СС, лица, отбывшие в Зигмаринген, были распределены по различным диверсионным школам СС, а лица, пожелавшие трудиться, были распределены на различные работы. В лагере Хойберг среди пребывавших там милиционеров был наведен порядок и восстановлена дисциплина. Эти милиционеры были разделены на два батальона, получившие названия по фамилиям своих командиров, — батальоны Карус и Пинкимин. В марте 1945 г. оба батальона были переброшены в Северную Италию для борьбы с партизанами^{294}. 28 апреля 1945 г. батальон Карус сдался итальянским партизанам в Тирано, судьба второго милицейского батальона не известна.

Весной 1943 г., независимо от предыдущего формирования, с разрешения высшего руководителя СС и полиции во Франции группенфюрера СС Карла Оберга была организована французская полицейская самооборона (Selbschutzpolizei). Самооборона (СШП) комплектовалась членами французских правых партий. Чины самообороны должны были пройти предварительный четырнадцатидневный курс обучения в особых школах СШП, расположенных на северо-западе от Парижа^{295}. Немцы планировали использовать чины СШП в борьбе с Сопротивлением.

Однако самооборона не стала главным инструментом уничтожения французского Сопротивления. Она выполняла лишь учебную функцию и готовила своих учеников к борьбе с Сопротивлением. Через школы СШП прошло около 5000 французов и некоторое количество жителей других европейских стран^{296}. Весной 1944 г. из постоянного персонала школ СШП были образованы три мобильные группы для борьбы с Сопротивлением. Они действовали в Дижоне, Рене и Тулузе. В августе 1944 г. самооборона была расформирована. Постоянный персонал школ СШП был направлен в 8-ю роту 3-го полка «Бранденбург», а некоторые из учеников были переданы в состав французских частей СС.

Французские добровольцы в НСКК

Французские добровольцы также служили в частях различных вспомогательных организаций Вермахта. Летом 1940 г. для выполнения транспортных заданий по обслуживанию аэродромов во Франции и Бельгии руководством Национал-социалистического автомобильного корпуса (НСКК) был сформирован полк НСКК «Люфтваффе». В декабре 1940 г. полк был развернут в бригаду. Еще до начала советско-германской войны, 3 мая 1941 г., НСКК провел первый неофициальный набор французских добровольцев в свои ряды. В январе 1942 г. путем дополнительного набора иностранных водителей и техников-специалистов транспортная бригада НСКК «Люфтваффе» была развернута в шестиполковую дивизию. Она несколько раз меняла свое название и лишь в июле 1943 г. эта дивизия приобрела свое последнее название — Транспортная группа НСКК «Люфтваффе». Основная масса французских добровольцев была сосредоточена в 1-м полку 1-й бригады, 4-м и 6-м полках 2-й бригады НСКК группы «Люфтваффе». Французы первого полка (4-я — 6-я особые колонны) находились на Западном фронте в подчинении областных авиационных командований VI и XIV. В 1944 г. они участвовали в обороне Арнема и затем отступили на территорию Германии.

Большое количество французов служило в рядах 4-го полка НСКК группы «Люфтваффе», находясь в подчинении эльзасских унтер-офицеров. Французами были укомплектованы 2-я, 3-я и 4-я роты полка. В январе 1943 г. на Восточный фронт прибыла 2-я рота полка, она была подчинена командующему авиационной области Ростов в тыловом районе группы армий «Юг». 3-я рота прибыла в район Ростова в марте 1943 г.^{297} Русские морозы неблагоприятно отразились на французских добровольцах — многие из них заработали обморожение, другие попали в госпиталь с менее страшными диагнозами. Несмотря на это, немецкое командование было вынуждено использовать обе сильно поредевшие роты на передовой, что повлекло за собой печальные результаты — роты были практически уничтожены. Остатки обеих рот были выведены с фронта и отправлены обратно в Бельгию 24 апреля 1943 г. 4-я рота тем временем находилась на севере Франции, осуществляя перевозки установок V-1 и дорожный контроль в зоне их пусков.

В течение 1943 г. французские добровольцы не раз становились головной болью немецкого командования. Летом 1943 г. около 30 молодых французов дезертировали из рядов НСКК, большая часть беглецов имела намерение вступить в ряды французских СС. Был среди них и будущий берлинский герой «Шарлемани» Лабурде. Интересно отметить, что немцы достаточно гибко отнеслись к дезертирам, заявив, что если беглецы в течение 24 часов присоединятся к любой другой немецкой части, то в отношении их дисциплинарные меры применяться не будут. Тем не менее некоторое количество французских беглецов оказалось в рядах штрафной части войск СС — штурмовой бригады «Дирлевангер»^{298}.

Следующий эксцесс с французскими добровольцами произошел в октябре 1943 г. в школе водителей НСКК вТюбингене. В школе немцы имели дело уже с настоящим мятежом. Вооруженная группа французских курсантов, возмущенная грубым поведением немецких инструкторов, вырвалась за пределы школы и заняла оборону в одном из предместий города. Путем переговоров немцам удалось уговорить мятежников сдаться. В отношении их дисциплинарные меры также не применялись, а виновные инструкторы получили строгие внушения.

В ноябре 1943 г. в районе Брюсселя из 4-й, 5-й и 6-й рот полка была образована боевая группа под командованием гауптштафельфюрера НСКК Зигеля. Вскоре эта группа была переброшена в Италию: 4-я рота в район Верона — Милан, 5-я — в Парму, 6-я в район Равенна — Венеция. Эти роты участвовали в борьбе с итальянскими партизанами и в конце войны сдались союзникам Австрии.

Кроме группы НСКК «Люфтваффе» французы служили в составе транспортной группы НСКК «Тодт». Эта группа состояла из двух транспортных бригад — «Тодт» и «Шпеер» (по имени главного архитектора Берлина и преемника Тодта на посту министра вооружений и руководителя одноименной организации), а также в составе легиона «Шпеер», теоретически некоторое количество французов могло находиться и в составе транспортного флота «Шпеер». Полки и подразделения группы «Тодт» также придавались различным родам войск и действовали на различных фронтах, включая Африканский. Французские добровольцы были разбросаны по различным частям перечисленных подразделений. Всего за годы войны в рядах НСКК служило 5000 французских добровольцев^{299}.

Французы в Организации Тодта

Организация Тодта успешно набирала в свои ряды французов и арабов из французских колоний (см. главу «Арабские добровольцы»). Большая часть французских рабочих использовалась для постройки укреплений Атлантического вала, но затем части ОТ стали посылаться и на Восточный фронт. Наибольшее количество граждан Франции — 152 000 человек — находилось в составе организации весной 1942 г. Кроме того, французские добровольцы служили в охранных ротах ОТ (ОТ-Schutzkomando) и составляли значительный процент иностранцев в этих ротах (около 5000 человек)^{300}.

В начале 1943 г. для французских добровольцев в ОТ была организована социальная служба, инспектором которой был назначен бывший лейтенант ЛВФ Камилл Синнигер^{301}. Также было организовано управление по работе с унтер-офицерским составом и взвод подготовки французских охранников ОТ, укомплектованные ветеранами ЛВФ. С лета 1943 г. Организация Тодта стала принимать французских женщин и девушек для работы в штабах ОТ в качестве телефонисток. В течение 1943 г. в ОТ был также образован французский оркестр из 70 музыкантов^{302}.

Французы из охранных рот в годы войны служили на различных фронтах, так, в 1944 г. одна из французских охранных рот ОТ сражалась на фронте в Латвии, а другая действовала в Югославии против партизан. Другие французы из 61-го охранного батальона ОТ вначале служили в Белоруссии, а затем были переброшены под Вильнюс^{303}.

Бретонские националисты

Бретонские националисты давно с надеждой посматривали на Германию, раздел Франции на две зоны дал им повод надеяться на столь желанную независимость. Главным борцом за независимость Бретани была Партия бретонских националистов (Parti Nationaliste Breton — PNВ). Она была образована в 1911 г. путем переименования Бретонского регионального союза, основанного в 1898 г., партия имела свои штурмовые отряды — боевую секцию (Kadervenn, позже переименованную в штурмовые отряды — Bagadou Stourm) и молодежную секцию Jeunesse Bretonne. 20 октября 1939 г. PNB была запрещена французскими властями, а 7 мая 1940 г. (т. е. уже после вступления немцев на французскую землю) руководители партии были заочно осуждены на смертную казнь. После немецкой оккупации Бретани из членов партии образован Бретонский национальный совет, сепаратисты надеялись, что в дальнейшем на его основе будет образовано правительство Бретани. Сотрудничество PNВ с немцами принесло свои плоды — к концу 1941 г. численность партии возросла до 5000 человек^{303}.

Один из лидеров PNB — Селестин Лан с довоенных времен требовал полной милитаризации партии и перехода к террористическим методам борьбы, при этом за образец он предлагал принять действия Ирландской республиканской армии. Создание штурмовых отрядов происходило под непосредственным руководством Лана. В октябре 1943 г. им было провозглашено создание Бретонских вооруженных сил (Lu Brezhon). Однако вскоре выяснилось, что столь далеко идущие планы преждевременны и просто фантастичны. Вместо армии Лан начал при помощи СД формировать лишь небольшую добровольческую часть. Это подразделение было названо милицией Перрота (Bezen Perrot). Свое название эта милиция получила по фамилии известного бретонского националиста, убитого бойцами Сопротивления, — аббата Жана Марии Перрота. В состав милиции удалось завербовать 150 молодых бретонцев^{304}. Номинальным командиром милиции был назначен Селестин Лан, получивший звание унтерштурмфюрера СС, а фактическое руководство осуществляли немецкие офицеры полиции безопасности из города Рен. Сами немцы называли Безен Перрот бретонским соединением войск СС (Bretonische Waffenverband der SS).

Основной задачей бретонцев была борьба с Сопротивлением, для чего соединению был придан более милитаризованный характер. Его состав был разделен на 2 усиленных взвода, в состав каждого взвода входило 4 группы (по 5 человек каждая). В феврале 1944 г. части были отведены в казармы Коломбье в Рене. В марте 1944 г. соединение было задействовано в боях с сопротивлением в районе Каллак. Позже бретонцы участвовали и в других операциях полиции безопасности в Бретани. 2 августа 1944 г. в рамках немецкого отступления из Франции состав соединения был разделен на 2 группы, первая из которых отправилась в качестве эскорта сопровождать немецких и французских чиновников, бегущих в Фонтенбло, а вторая осталась при полиции безопасности Рена. Тем временем руководством СС Селестин Лан был произведен в оберштурмфюреры СС.

После отступления из Франции численность соединения заметно сократилась, на территории Германии оказалось не более 40 бретонских добровольцев^{305}. По этой причине Лан и немцы приняли решение о расформировании бретонского соединения. Часть бретонцев перешла на службу в войска СС, а другая часть была передана в распоряжение Отто Скорцени. Бретонцы, попавшие в войска СС, были распределены по различным подразделениям, некоторые из них сражались на Восточном фронте, а другие на Западном. Кроме того, известно, что в 1941 г. добровольцами в войска СС записалось 400 бретонцев, но о месте их службы ничего не известно^{306}.

Нидерланды К. К. Семенов

Население Нидерландов — страны с преимущественно германским населением — традиционно тяготело к Германии. Нападение Германии в мае 1940 г. стало для большинства голландцев (так называют себя жители Нидерландов) неприятным сюрпризом. Голландская армия сопротивлялась немцам лишь 4 дня, затем была подписана безоговорочная капитуляция. Территория Нидерландов была полностью оккупирована, и 18 мая 1940 г. на ней был создан Имперский комиссариат Нидерланды во главе с партийным функционером НСДАП Артуром Зейсс-Инквартом.

Уже в 1920-е годы в Нидерландах националисты и другие правые организации занимали твердые позиции. Наибольшим влиянием в стране накануне войны пользовалось Национал-социалистическое движение (Nationaal Socialistische Beweging — NSB), созданное 14 декабря 1931 г. инженером Антоном Адрианом Муссертом. На муниципальных выборах 1935 г. движение собрало 294 284 голоса и получило 44 места в местных советах^{307}. В последующие годы поддержка движения населением несколько ослабла. Однако к осени 1940 г. движение вновь набрало силу, в его ряды влились небольшие националистические партии и организации. После провала сотрудничества с буржуазным проанглийским Национальным союзом немцы обратили свое внимание на движение Муссерта. В результате этого НСБ стало влиятельнейшей организацией в Нидерландах и 14 декабря 1941 г. осталось единственной разрешенной политической организацией в Нидерландах. НСБ имело и свои Штурмовые отряды (Weer Afdeling), к 1942 г. в их рядах насчитывалось 10 батальонов (Bann), которые, в свою очередь, делились на роты (Vendel). В каждом батальоне насчитывалось около 450 человек.

В 1941 г. НСБ было реорганизовано по территориальному принципу, было создано 14 районов (11 по числу голландских провинций и 3 в крупных городах — Амстердаме, Роттердаме и Гааге), еще 2 района были образованы на территории Германии. К концу октября 1942 г. количество членов движения достигло 100 894 человека^{308}. Кроме того, в том же месяце Штурмовые отряды НСБ получили право на осуществление полицейских функций. Начав сотрудничать с Муссертом, немцы были вскоре удивлены его несговорчивостью. Он очень критически относился к деятельности оккупационных властей и, кроме того, вынашивал планы создания крупной автономии на территории Нидерландов, Фландрии, Люксембурга и ряда округов Франции.

Другой заметной правой организацией на территории Нидерландов была Национал-социалистическая нидерландская рабочая партия (Nationaal-Socialistische Niederlandsche Arbeidersparteij — НСНРП), созданная в декабре 1931 г. Впоследствии партию сотрясло несколько расколов, в результате чего образовались три одноименные партии. К 1940 г. наиболее сильной из них стала НСНРП Генри Риддера ван Раппарда. К 1941 г. численность этой партии достигла 10 000 человек^{309}. В отличие от НСБ партия ван Раппарда выступала за слияние Нидерландов с Германией, но, даже несмотря на это, 14 декабря 1941 г. НСНРП была поставлена перед выбором саморас-пуститься или объединиться с НСБ. Руководство НСНРП приняло решение влиться в НСБ.

Голландские добровольцы в войсках СС

Будучи германским народом, голландцы получили право служить в войсках СС. 25 мая 1940 г. по приказу фюрера был сформирован штандарт СС «Вестланд». Этот полк планировалось сформировать из фламандских и голландских добровольцев. Вербовка добровольцев проходила при поддержке функционеров НСБ и фламандского ВНВ (см. ниже). К февралю 1941 г. в рядах полка числилось 600 голландских добровольцев^{310}. На основе этого полка, а также полков «Германия» и «Нордланд» была сформирована дивизия СС «Викинг» (см. главу «Дания»).

Спустя 11 месяцев, 3 апреля 1941 г., было объявлено о формировании смешанного германского полка СС «Нордвест», помимо голландцев и фламандцев в его состав должны были войти и скандинавские добровольцы. В полку преобладали голландские и фламандские добровольцы, организованные в роты по национальному признаку, датчане были в меньшинстве, а норвежцев не было вообще. Командиром полка был назначен штандартенфюрер СС Отто Рейх.

Обучение «Нордвеста» проходило в казармах в предместье Гамбурга — Лангехорне. После начала войны с Советским Союзом было решено использовать кадр полка для скорейшего формирования самостоятельных национальных легионов. К 10 августа 1941 г. в составе полка насчитывалось 1400 голландцев, 805 фламандцев и 108 датчан (датчане находились в это время в Дебице)^{311}. В конце августа полк был переведен в учебный район Арус-Норд в Восточной Пруссии. 24 сентября 1941 г. согласно приказу Главного оперативного управления СС полк был расформирован, а его личный состав был передан на формирование национальных легионов и частей войск СС.

Не все голландцы определялись в иностранные части войск СС. Так, к примеру, начальник (Voorman) Нидерландских СС Йоханес Гендрик Фельдмейер, принятый в войска СС 1 марта 1941 г. в качестве простого канонира, был зачислен в зенитный дивизион войск СС в Аролзене. Позже он был переведен в состав элитного подразделения войск СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», в рядах которого сражался на Балканах в апреле 1941 г.^{312}

Добровольческий легион «Нидерланды»

Нападение Германии на СССР обусловило создание голландского добровольческого подразделения для отправки на фронт. 10 июля 1941 г. рейхскомиссар Артур Зейсс-Инкварт обратился с призывом к голландской общественности с предложением сформировать добровольческий легион. 12 июля 1941 г. в районе Кракова было объявлено о формировании Добровольческого соединения Нидерланды (Freiwilligen Verband Niederlande), причем в качестве основы соединения был использован голландский кадр полка «Нордвест», а само соединение являлось частью полка. Тем временем в Нидерландах под лозунгом «Крестового похода против коммунизма» начался сбор новых добровольцев. Основу нового контингента составляли чины Штурмовых отрядов НСБ, поэтому новая партия добровольцев была названа батальоном WA (от Weer Afdeling). 11 октября 1941 г. этот батальон отбыл из Амстердама в Арус для соединения с уже находившимися там добровольцами. На этот момент название Добровольческое соединение было заменено на Добровольческий легион. Голландцами командовал бывший командир «Нордвеста» штандартенфюрер СС Отто Рейх.

К концу 1941 г. легион представлял собой моторизованный полк из трех батальонов и двух рот (13-й роты пехотных орудий и 14-й противотанковой роты). 1-й батальон полка был сформирован из 3-го батальона полка «Нордвест». На 9 января 1942 г. в составе легиона насчитывалось 2937 человек, из этого количества 66 человек были офицерами, 331 унтер-офицерами, 2536 человек — рядовыми. В состав легиона было зачислено 700 немецких эсэсовцев (40 офицеров, 329 унтер-офицеров, 331 рядовой) и 26 фламандских добровольцев^{313}.

В середине января 1942 г. голландский легион был переведен в Данциг, а оттуда переброшен морским путем в Либаву. Затем голландцы были отправлены на северный участок фронта в полосу действий 18-й армии в район озера Ильмень. К концу января легион прибыл на отведенные для него позиции в районе дороги Новгород — Тосна и был подчинен 20-й пехотной дивизии. Боевое крещение легион получил 11 февраля 1942 г. в бою у Гусьей Горы под Волховом (на севере от озера Ильмень). После этого голландцы участвовали в продолжительных боях у Волхова с частями советской 2-й ударной армии. Затем легион оперировал у Мясного Бора. В середине марта 1942 г. на Восточный фронт прибыл усиленный полевой госпиталь с голландским персоналом, являвшийся частью легиона (см. ниже). Госпиталь был расположен в районе Ораниенбурга. Легион тем временем перешел в подчинение 2-й пехотной бригады СС.

В ходе боев легион заслужил благодарность ОКВ, но понес при этом большие потери и был выведен с линии фронта и пополнен этническими немцами из Северного Шлезвига. После непродолжительного отдыха и доукомплектования в июне 1942 г. части легиона взяли Малое Замошье, а в июле 1942 г. участвовали в уничтожении остатков советской 2-й ударной армии. Некоторые известные западные историки при этом ошибочно утверждают, что именно голландские добровольцы пленили генерала А. А. Власова^{314}. В конце июля 1942 г. численность легиона снизилась до 1197 человек.

Остаток лета и осень легион провел в операциях у Красного Села и позднее вокруг Шлиссельбурга, незначительно отклоняясь от Ленинградского направления. В сентябре 1942 г. голландцы вместе с Норвежским легионом и двумя латышскими «шума»-батальонами из 2-й пехотной бригады СС образовали боевую группу «Фитцхум». Зимой 1942/1943 гг. голландцы отражали атаки Красной Армии на свои позиции. 6 февраля 1943 г. в Нидерландах был убит бойцами движения Сопротивления почетный шеф легиона генерал Гендрик Зейффардт. По этой причине 9 февраля 1943 г. Главное оперативное управление СС издало приказ о присвоении первой роте легиона почетного наименования «Генерал Зейффардт»^{315}. 20 февраля 1943 г. легионс-роттенфюрер Герардус Муйман из 14-й противотанковой роты легиона был награжден Рыцарским крестом Железного креста за то, что в одном из боев подбил 30 советских танков. Герардус Муйман стал первым, и единственным, легионером, награжденным столь высокой наградой, он был произведен в унтер-офицеры и позже отправлен в офицерскую школу СС Бад-Тельц, по окончании которой в июне 1944 г. ему было присвоено звание унтерштурмфюрера СС. 27 апреля 1943 г. легион был выведен с фронта и отправлен на полигон Графенвер. 22 мая 1943 г. на этом полигоне Добровольческий легион «Нидерланды» был официально расформирован.

4-я добровольческая танково-гренадерская бригада СС «Нидерланд»

Приказом Верховного главнокомандующего Вермахтом от 30 марта 1943 г. было объявлено формирование III танкового (германского) корпуса СС, 19 апреля формирование корпуса было закреплено приказом Главного оперативного управления СС^{316}. Изначально немцы планировали объединить в рамках корпуса дивизию СС «Викинг» и формируемую дивизию СС «Нордланд». В составе новой дивизии планировалось сформировать три полка — голландский, датский и норвежский. В качестве кадра новых полков были использованы добровольцы из расформированных германских легионов. Однако в случае с голландцами немцы столкнулись с рядом проблем. НСБ резко сократило поддержку вербовочных кампаний для войск СС, кроме того, глава движения А. Муссерт высказался категорически против службы голландцев в дивизии «Нордланд» (дословно — «Северная земля»), т. к. ранее голландцы служили в полках с названиями «Вестланд» и «Нордвест» («Западная земля» и «Северо-Запад»), что было географически оправданно. По требованию Муссерта голландцы не были включены в состав дивизии «Нордланд».

19 июля 1943 г. на базе голландского полка немцы начали формирование добровольческой бригады СС «Нидерланд» (SS-Freiwilligen Brigade Nederland)^{317}. В ее составе было сформировано два пехотных (General Seyffardt, De Ruyter) и артиллерийский полки и др. части. В сентябре 1943 г. III танковый корпус СС был отправлен в Хорватию, в район Загреба. Голландцы были распределены гарнизонами на севере и северо-западе от Загреба. Штаб бригады и бригадные части были размешены в Крапинске, штаб и 2-й батальон 1-го полка «Генерал Зейффардт» — в Забоке, 1-й батальон — в Крапине; штаб 2-го полка в Стубице — Топлице, его 1-й батальон — в Донья Стубица и 2-й батальон — в Орославье^{318}.

Части бригады использовались для сторожевой службы в указанном районе, а также несли охрану ветки железной дороги Загреб — Карловац. Немцы считали, что охранная служба позволит голландцам закончить переформирование и подготовку к отправке на фронт. Однако усиление партизанских сил в Хорватии и нехватка немецких войск для борьбы с ними вынудили немцев использовать голландскую бригаду в антипартизанских операциях. Несколько батальонов бригады приняли участие в локальных антипартизанских операциях у Людберга, Вараждина и Копривницы. 22 октября 1943 г. голландская бригада стала называться 4-й добровольческой танково-гренадерской бригадой СС «Нидерланд» (голландской № 1). Полки бригады получили номера 45 и 46, но уже 13 ноября 1943 г. их номера были изменены: полк «Генерал Зейффардт» стал 48-м, полк «Де Руйтер» — 49-м. Артиллерийский полк и различные вспомогательные части бригады получили номер 54. Артиллерийский полк в тот момент все еще находился в стадии формирования на полигоне Бенешау и по сути представлял собой лишь усиленный дивизион.

В ноябре 1943 г. бригада была официально подчинена III танковому корпусу СС. Месяцем позже бригада «Нидерланд» вместе со всем III танковым корпусом СС была отправлена на Восточный фронт в группу армий «Север». К концу 1943 г. в составе бригады насчитывалось 6899 человек^{319}. 3 января 1944 г. бригада прибыла на Копорский участок советско-германского фронта. Бригаде был отведен участок фронта Горбовицы — Керново. К середине января 1944 г. Красная Армия отбила Керново, и позиции бригады сдвинулись к местечку Шундорово. 26 января 1944 г. по приказу командира III танкового корпуса СС Феликса Штайнера началось всеобщее отступление подразделений корпуса. Голландская бригада шла в арьергарде. Отступление частей корпуса проходило по маршруту Копорье — Котлы — Пиллово — Крикново — Костино. С января по апрель 1944 г. голландская бригада участвовала в оборонительных боях на Нарвском участке фронта. В результате боев с 1 января по 13 апреля 1944 г. совокупные потери бригады составили 3728 человек, из них 87 человек были офицерами, 502 — унтер-офицерами и 3139 рядовыми^{320}. Таким образом, за 3 месяца пребывания на фронте численность бригады сократилась почти вдвое, для пополнения бригады в ее состав было влито большое количество этнических немцев, которые к 25 июля 1944 г. составляли 33 % от общей численности бригады^{321}.

Командир III танкового корпуса СС Феликс Штайнер неоднократно благодарил части бригады за проявленный героизм и стойкость в боях. Кроме пехотных полков хорошо зарекомендовали себя артиллерийский полк (вернее его 1-й дивизион, т. к. другие все еще не были сформированы) и подразделение истребителей танков. При отступлении из Нарвы на основе 48-го полка бригады был сформирован арьергард немецких войск, в него также вошли: 2-й батальон 49-го полка, 2-й батальон 47-го гренадерского полка СС из 20-й дивизии СС и 7-я рота 24-го танково-гренадерского полка СС «Денмарк» из 11-й дивизии СС^{322}. Вечером 25 июля 1944 г. старшие офицеры указанных частей составили план поэтапного вывода своих частей из Нарвы. В ночь на 26 июля начался выход из города. Последним из города уходил 48-й полк СС. 26 июля 1944 г. из-за ошибки офицеров 48-й полк был окружен и уничтожен в лесу Асула. Из 700 человек, бывших в составе полка до окружения, 350 было пленено, а остальные были уничтожены. Из окружения прорвалось лишь 9 человек во главе с обершарфюрером СС Гейнцом Слегтенхорстом^{323}. Части 49-го полка вместе с несколькими штурмовыми орудиями бригады пытались прийти окруженным на помощь, но безрезультатно. В ходе боев по деблокаде 48-го полка 27 июля отличился роттенфюрер СС Дерк Элско Бруине, уничтоживший 8 советских танков. Позже за этот подвиг он был награжден Рыцарским крестом Железного креста.

28 июля бригада (уже без 48-го полка) действовала в районе западнее Муммсаари и вплоть до Нарвского шоссе. В августе бригада вела оборонительные бои на северном фланге позиции «Танненберг», в районе от Остси до высот Киндерхайм. В середине августа 944 г. командир голландской бригады бригадефюрер СС Юрген Вагнер возглавил одноименную боевую группу, сформированную из остатков обеих бельгийских бригад, армейских частей, штурмовых орудий и 2-го дивизиона 54-го артиллерийского полка. Эта боевая группа защищала Дорпат. 18 сентября 1944 г. началась операция «Астер» — отступление из Эстонии. Следуя приказу, бригада оставила позицию «Танненберг» и начала отступление. В конце сентября 1944 г. голландцы обороняли Пярну и Вольмар в районе западнее Добеле. В середине октября 1944 г. голландцы участвовали в оборонительных боях вблизи железной дороги Прекульн — Шкуодас. 27 октября части Красной Армии перешли в очередное наступление на позиции бригады. В ходе боев численность рот во всех подразделениях 111 танкового корпуса СС снизилась до 40–50 человек^{324}.

В январе 1945 г. части бригады защищали высоты Озоли и дорогу Грамсден — Калети. 23–25 января позиции бригады подверглись интенсивному артиллерийскому обстрелу. К концу января 1945 г. остатки бригады были сосредоточены в районе Крути — Кляйн — Калети — Кодели. К этому времени голландская бригада практически перестала существовать, так, в рядах 49-го полка осталось лишь 80 боеспособных бойцов^{325}. Ночью 28 января 1945 г. части 111 танкового корпуса СС получили приказ оставить фронт и прибыть в местечко Сутса для погрузки в поезда. Погрузившись в эшелоны, части III танкового корпуса СС отбыли в Лиепаю для погрузки на транспортные корабли. При морском переходе судов из Лиепаи в Штеттин один из морских транспортов — судно «Мойра» с чинами голландской бригады — был потоплен советской подводной лодкой. На судне началась паника, и спасены были лишь единицы. Этот трагический эпизод стал единственным случаем массовой гибели военнослужащих войск СС на воде.

23-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Нидерланд»

Остатки 4-й танково-гренадерской бригады СС были собраны в Померании, в районе Гольнова, в то же время началось формирование нового 48-го полка СС «Генерал Зейффардт». Несмотря на острую нехватку пополнения для бригады, она была 10 февраля 1945 г. переименована в 23-ю добровольческую танково-гренадерскую дивизию СС «Нидерланд» (голландскую № 1). Дивизии был присвоен вакантный после расформирования хорватской дивизии «Камы» номер 23. На должность командира дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Юрген Вагнер. Новая дивизия была таковой только на бумаге, после передачи в состав дивизии всех имеющихся пополнений ее численность составила 4020 человек, из них 128 были офицерами, 802 — унтер-офицерами и 3092 — рядовыми^{326}. Дивизия состояла из двух танково-гренадерских полков — 48-го и 49-го, — артиллерийского полка, противотанкового дивизиона и саперного батальона. Разведывательное, зенитное подразделения и подразделения связи в составе дивизии не формировались^{327}.

Уничтоженный в Нарвской операции 48-й полк был наспех восстановлен и придан 15-й гренадерской дивизии войск СС (латышская № 1). Однако вскоре и он был разгромлен в районе Ландек — Фледеборн в составе корпусной группы «Фон Теттау». Вместо него в дивизию был введен сформированный в декабре 1944 г. из персонала танково-гренадерской школы СС в Киеншлаге гренадерский полк СС «Клотц»^{328}. Тем временем острая необходимость потребовала участия еще не оправившихся после Нарвских боев голландцев в тяжелых боях за Арнсвальд, где уже сражались другие иностранные формирования войск СС.

Голландцы наступали на Арнсвальд с востока. В ходе боев гренадерский полк «Клотц» был практически уничтожен, его остатки были введены в состав 49-го полка. Город Рейтц был основным районом боев 49-го полка. Понеся ощутимые потери, дивизия была вынуждена отступить к Фалкенвальде 1 марта 1945 г. На следующий день, к вечеру, остатки дивизии собрались в Фрейенвальде. К 7 марта и эти остатки перестали быть боеспособными и были выведены в тыл, за реку Ину. Однако в середине марта подразделения дивизии были вновь отправлены на фронт, где участвовали в наступлении у Фрейенвальде, Луттгенхагена и Альтдамма.

В конце марта остатки дивизии были выведены в район города Пассау. Остатки 49-го полка были сведены в один батальон (2-й 49-го полка), в качестве нового 1-го батальона 49-го полка в дивизию был передан батальон, сформированный из служащих тыловых служб войск СС под командованием штурмбаннфюрера СС Вернера Редера. 17 апреля 23-я дивизия СС была передана в состав V горного корпуса СС. Части дивизии получили приказ прибыть в район Мюльрозе, но из-за нехватки топлива перебрасываться стали только 48-й полк, артиллерийский полк и противотанковый батальон, с шестью штурмовыми орудиями^{329}. После этого подразделения 49-го полка заняли позицию у Гартца на Одере, а 48-й полк на линии Эберсвальде — Штраусберг. На этих позициях голландские добровольцы отражали не прекращавшиеся атаки советских войск.

К 20 апреля 1945 г. 49-й полк продолжал сражаться под Гартцем, находясь в подчинении XVII армейского корпуса, в то время как 48-й полк и другие остатки дивизионных частей были переданы в состав XI танкового корпуса СС. Вечером 19 апреля 48-й полк вступил в бой за городок Марксдорф, потеснив советские войска, полк был вскоре отброшен назад превосходящими силами противника. В ночь с 20 на 21 апреля позиции 48-го полка были прорваны советской пехотой, наступавшей при поддержке 30–40 танков^{330}. Позже при отступлении из Франкфурта-на-Одере остатки дивизии «Нидерланд» были использованы вместе с частями 712-й пехотной дивизии и 502-го тяжелого танкового батальона СС в качестве арьергарда. Затем около 300 уцелевших в этой мясорубке чинов дивизии «Нидерланд» отступили в район Хальбе, попав в образовавшийся там котел. В этом котле большая часть голландцев погибла или сдалась советским войскам, и лишь около 100 человек прорвались из котла с боем^{331}. В начале мая остатки 23-й дивизии СС прорвались к американцам и сдались в плен. 48-й полк (приданный 547-й народно-гренадерской дивизии) в последние дни войны действовал в качестве арьергарда XXVII армейского корпуса, действия полка были высоко оценены командиром корпуса генералом пехоты Вальтером Хёрнлейном. 3 мая 1945 г. в окрестностях Пархима остатки 49-го полка сдались чинам американской 7-й бронетанковой дивизии.

Добровольческая гренадерская бригада СС «Ландштурм Нидерланд»

11 марта 1943 г. для борьбы с сопротивлением руководство Национал-социалистического движения организовало территориальное подразделение «Ландвахт Нидерланд» (Landwacht Nederland). В его состав принимались члены всех коллаборационистских военизированных формирований в возрасте от 17 до 55 лет. Формирование и обучение подразделения проходили под контролем командующего полицией порядка в Нидерландах генерал-майора полиции доктора Генриха Лакенау, а использование и применение ландвахта было в компетенции высшего руководителя СС и полиции на Северо-Западе (HSSPF Nordwest). Непосредственным командиром ландвахта был назначен оберфюрер СС Виктор Кнапп. 13 мая 1943 г. подразделение приняло присягу, а в июне чины ландвахта стали обучаться инструкторами войск СС в городах Ден Боше, Вугте, Роермонде и Хугевине. 16 октября 1943 г. название «ландвахт» было заменено на «ландштурм». Численность «ландвахта» составляла в это время 26 офицеров и 1912 солдат. К концу 1943 г. в составе ландштурма было сформировано 3 пехотных батальона, 3 самокатные роты и 1 тяжелая рота^{332}.

С конца 1943 г. части ландштурма стали привлекаться к участию в операциях против голландского сопротивления. Местами дислокации батальонов были Тилбург, Роермонд и Хугевин. 1 апреля 1944 г. командиром ландштурма был назначен штурмбаннфюрер СС Альберт Дёрхейт, но уже 11 мая 1944 г. его сменил штандартенфюрер СС Мартин Максимилиан Кольрозер. В сентябре 1944 г., после начала союзниками масштабной десантной операции, два наиболее боеспособных батальона ландштурма были отправлены на фронт в Северную Бельгию. В Бельгии голландцы были использованы для обороны канала Альберта. 1-й батальон был расположен в Мерксеме, а второй в Хасселте. Под напором наступающих сил союзников оба батальона начали отступление на территорию Голландии и к середине октября достигли района Велуве. Тем временем третий батальон был в середине сентября 1944 г. отправлен в Арнем. По прибытии он был подчинен 9-й танковой дивизии СС «Гогенштауфен». Вместе с этой дивизией батальон участвовал в уничтожении десантов польских и английских парашютистов.

2 ноября 1944 г. ландштурм был переформирован в добровольческую гренадерскую бригаду СС «Ландштурм Нидерланд» (голландская № 2). В составе бригады было два гренадерских полка (83-й и 84-й), хотя бригада официально и не получила номер 10, все ее вспомогательные подразделения получили номер 60. 83-й полк был сформирован из первых двух батальонов полка ландштурма, а 84-й — из 3-го батальона полка «Ландштурм Нидерланд» и охранного батальона «Норд-вест». После завершения переформирования части бригады заняли оборону у рек Ваал и Рейн.

34-я добровольческая танково-гренадерская дивизия «Ландштурм Нидерланд»

10 февраля 1945 г. бригада была переформирована в 34-ю добровольческую гренадерскую дивизию СС «Ландштурм Нидерланд» (голландскую № 2). В ее составе было два прежних бригадных гренадерских полка (83-й и 84-й), артиллерийский полк (в Голландии только одна батарея, остальные на обучении в протекторате), а также роты — санитарная, саперная, связи и рота ПВО «Клингендааль». Кроме этого, были созданы: полк снабжения, полевой запасной батальон и батальон истребителей танков «Нордвест». Общая численность дивизии превышала 6000 человек^{333}. Командиром дивизии был назначен оберфюрер СС Мартин Максимилиан Кельрозер. В середине феврале 1945 г. дивизия прибыла на оборонительные позиции в центральный район Нидерландов. 83-й полк был расположен между Бетуве и Боммелерваард, а 84-й — между лесным массивом Велуве и Рейном. Дивизии противостояли канадские и британские части и бригада «Принцесса Ирена», созданная союзниками из голландских добровольцев. В конце февраля дивизия успешно отражала атаки союзников. Один из батальонов дивизии успешно атаковал английский батальон в Цеттене и был упомянут в новостях на немецком радио. После этого части дивизии обороняли от канадцев поселки Оостербик и Оттерло.

В последние дни войны дивизия ожесточенно боролась только с голландским Сопротивлением. Даже после 5 мая «Ландштурм» продолжал сражаться с Сопротивлением, несмотря на капитуляцию немецких войск в Нидерландах. И лишь после 9 мая части дивизии стали сдаваться англичанам в поселках Эльст, Винендааль, Доорн и Амеронген.

Другие части СС

На оккупированных территориях высшие руководители СС и полиции имели, как правило, абсолютную власть и могли формировать и распускать различные полицейские части по мере необходимости. 1 января 1942 г. высший руководитель СС и полиции в Нидерландах группенфюрер СС и генерал-майор полиции Ганс Ройтер приказал сформировать охранный батальон СС «Северо-Запад» (Nordwest). Батальон был сформирован на базе штабной роты высшего руководителя СС и полиции в Нидерландах; командиром батальона был назначен оберштурмбаннфюрер СС Пауль Хале. Изначально в батальон принимались голландцы в возрасте от 17 до 40 лет, позже возрастной ценз был повышен. В состав батальона позже была передана рота украинских вахманнов, прошедшая обучение в лагере Травники. Вскоре было сформировано 4 роты для несения охранной службы в Гааге, концлагерях Амерсфюрт, Вестерб-роке, Герцогенбуш^{334}.

1 декабря 1943 г. батальон получил номер 3, а 15 апреля 1944 г. штаб батальона был переведен из Гааги в концлагерь Амерсфюрт. Также было сформировано две новые роты. 1-я и 2-я роты батальона располагались в концлагере Амерсфюрт, 3-я — в Сент-Михельсгестеле, 4-я и 5-я — в концлагере Вугт, 6-я — в концлагере Хаарен. Батальон был местом сборища форменных душегубов, и даже Ройтер на послевоенном процессе заявил, что этот батальон в Нидерландах совершил «больше преступлений, чем все части войск СС и полиции, вместе взятые». За время своего существования батальон неоднократно передавал часть своих чинов на формирование различных охранных подразделений, и его состав постоянно обновлялся.

В сентябре 1944 г. после начала союзниками операции «Маркет Гарден» батальон, как и многие другие коллаборационистские формирования, был брошен на уничтожение парашютного десанта союзников. В составе батальона на тот момент находилось около 600 охранников, тактически батальон был подчинен западной группе генерала фон Теттау. Ранним утром 17 сентября 1944 г. голландский батальон напоролся на превосходящие силы британцев у пустоши Гинкель. В ходе боя батальон был рассеян, потеряв при этом убитыми, ранеными и пленными 66 % своего личного состава.

После нападения Германии на СССР у голландских коллаборационистов родилась мысль направить в ряды немецких войск полевой госпиталь, укомплектованный голландским персоналом. 25 июля 1941 г. функционеры Нидерландского Красного Креста встретились с рейхскомиссаром Нидерландов Артуром Зейсс-Инквартом для выяснения мнения немцев. На встрече было достигнуто соглашение о формировании голландского санитарного отряда (Nederlandse Ambulance) при Добровольческом легионе «Нидерланды». Данное решение было закреплено приказом Главного оперативного управления СС от 31 октября 1941 г. о создании усиленного полевого госпиталя (verstärktes Feldlazarett). Началом формирования госпиталя было объявлено 1 ноября 1941 г., а местом создания — Ораниенбург. С ноября 1941 г. по март 1942 г. персонал госпиталя готовился к отправке на фронт. В составе госпиталя насчитывалось 160 человек, докторов, фельдшеров и санитаров. Среди врачей преобладали члены НСБ, голландским руководителем госпиталя был доктор Й. С. Гальярт, получивший звание легионс-штурмбаннфюрера СС. Среди персонала госпиталя был предвоенный голкипер сборной Нидерландов по футболу Гейюс Ван дер Меулен.

В конце мая 1942 г. голландский госпиталь погрузился в поезд и отбыл на Украину. 13 июня 1942 г. персонал госпиталя прибыл в Киев. 12 март 1943 г. госпиталь был переименован в полевой госпиталь СС Добровольческого легиона «Нидерланды» (SS-Feldlazarett Freiwilligen Legion Niederlande). При приближении советский войск к Киеву госпиталь был эвакуирован в Хольм, а затем в Краков. 8 февраля 1944 г. госпиталь был вновь переименован в госпиталь СС «Нидерландская скорая помощь» (SS-Lazarett Niederländische Ambulanz). Помимо госпиталя, в Немецком Красном Кресте (DKK) было заметное количество голландцев, в службах этой организации за годы войны работало от 1000–1500 медицинских сестер из Нидерландов^{335}. Голландские служащие DKK служили в различных госпиталях и лечебных учреждениях, как в Германии, так и на оккупированных территориях.

Анализируя удачную вербовку голландцев в войска СС, сотрудники управлений СС пришли к выводу об успешных результатах применения голландцев на Востоке. По этой причине Главное административно-хозяйственное управление СС поручило голландскому филиалу немецкой строительной фирмы «Фурнье-бетон А.Г.» набрать голландских рабочих для работы на Востоке (SS-Frontarbeiter). Таким образом, СС начали организовывать свою строительную службу. Рабочую силу этой службы составили заключенные концлагерей и голландцы. Перед отправкой в фронтовую зону рабочие проходили 6-недельную подготовку в концентрационных лагерях. Всего в качестве фронтовых рабочих было принято 7500 голландцев^{336}. Голландцы преимущественно использовались при строительстве укреплений в Эстонии. В 1944 г. фронтовые рабочие были официально переданы в состав строительных частей СС.

Германские СС в Нидерландах

В рамках германизации Нидерландов 11 сентября 1940 г. на территории этой страны были образованы Нидерландские СС (Nederlandsche SS). Они были созданы по образу и подобию Общих СС в Германии. Служба в этих СС была добровольной и проходила вне казармы. Нидерландские СС были образованы в качестве партийного формирования НСБ, их организатором и лидером стал глава личной охраны Муссерта (Mussert Garde) Ян Гендрик Фельдмейер. К марту 1941 г. численность Нидерландских СС достигла 600 человек^{337}. 1 мая 1941 г. в Авегуре была открыта школа для подготовки членов Нидерландских СС. Под давлением немцев 17 мая 1942 г. Муссертбыл вынужден официально передать Нидерландские СС в подчинение рейхсфюреру СС. В результате этого 1 ноября 1942 г. Нидерландские СС были переименованы в Германские СС в Нидерландах (Germaansche SS en Nederland).

К 1943 г. Германские СС в Нидерландах были организованы следующим образом: штаб (из 9 отделов) в Утрехте, 5 полков СС (SS-Standaard) — 1-й — в Гронингене, 2-й — в Арнеме, 3-й — в Амстердаме, 4-й — в Гааге, 5-й — в Эйндховене и один полицейский полк в Нимайгене^{338}. В составе каждого полка формировалось три батальона, в каждый из которых входило четыре роты, общая численность полка по штатам должна была составлять 1500 человек. Полки Германских СС не дотягивали до штатной численности. Максимальная численность Германских СС составляла 3727 человек^{339}. В марте 1943 г. школа Нидерландских СС была преобразована в учебный лагерь СС Авегур. В сентябре 1944 г. лагерь был переведен в Хугевин, а в ноябре 1944 г. в качестве 60-го учебно-запасного батальона СС был передан в состав бригады «Ландштурм Нидерланд». Командиром школы, лагеря и батальона был немецкий гауптштурмфюрер СС доктор Алоис Брендель.

В сентябре 1943 г. в связи с усилением активности Сопротивления в Нидерландах было принято решение начать акцию «Серебряная брошь» (Silbertanne). В рамках этой акции планировалось уничтожение сочувствующих Сопротивлению голландцев в отместку за убийства коллаборационистов. Целью данной акции было запугать голландское сопротивление и удержать его от совершения терактов. Для осуществления этой акции из каждого полка Германских СС было отобрано от 3 до 5 человек. С апреля 1944 г. эти люди стали известны как зондеркомманда «Фельдмейер» (Sonderkomando Feldmeijer). В течение года, с сентября 1943 г. и по сентябрь 1944 г., в рамках акции «Силбертанне» людьми Фельдмейера было убито более 55 человек, убийства происходили, как правило, ночью.

Голландские охранные подразделения

На территории Нидерландов немцами было создано огромное количество различных полицейских формирований. Кроме того, немцами была реформирована вся система голландской полиции. До немецкого вторжения в Нидерландах существовала разрозненная муниципальная полиция.Распустив старую полицию, немцы набрали в ряды новой около 3000 бывших служащих голландской армии, во главе полиции был поставлен генерал-инспектор полковник А.В. де Кенинг. Для их подготовки приказом высшего руководителя СС и полиции на Северо-Западе был сформирован полицейский учебный батальон в Шалькхааре (Polizei-Lehr-Bataillon Schalkhaar). Чуть позже в Апельдорне была открыта полицейская академия, срок обучения в которой составлял 6 месяцев. Всего в рядах голландской полиции служило около 18 000 человек^{340}.

В июле 1944 г. полицейский учебный батальон в Шалькхааре был преобразован в полицейский добровольческий батальон СС «Нидерланды» (SS-Polizei Freiwilligen Bataillon Niederlande). Позже этот батальон в качестве 4-го батальона был передан в 3-й полицейский полк СС, находившийся в это время в Тилбурге. Командиром батальона был назначен немецкий офицер — капитан полиции Винклер. В составе батальона было 5 рот, а его совокупная численность составляла 750 человек^{341}. Осенью 1944 г. один взвод батальона был передан в состав дивизии «Бранденбург». В феврале 1945 г. батальон дислоцировался в городке Барневельд, а весной 1945 г. в районе канала Альмело-Нордхорн.

В марте 1941 г. из этнических немцев Нидерландов и голландских добровольцев была сформирована охранная служба «Нижняя Саксония» (Wachdienst Niedersachsen). Позже была сформирована Западнонемецкая охранная и оборонительная служба^{342}. В 1943 г. обе службы были переданы в состав охранных подразделений.

В июне 1941 г. для охраны еврейских транзитных лагерей и сопровождения депортируемых была образована специальная служба — контрольная команда (Kontroll Kommando). В рядах этой службы служило 200–300 голландских полицейских. В октябре 1944 г. служащие этой команды были переданы на службу в голландскую полицию.

В мае 1942 г. в Нидерландах была образована добровольческая вспомогательная полиция (Freiwilligen Hilfspolizei — Hipo). В задачи этой службы входило участие в депортациях евреев и выполнение полицейских функций при чрезвычайных ситуациях. В Амстердаме в рядах службы насчитывалось 1047 человек, а всего по Нидерландам насчитывалось около 2000 хипо^{343}. В мае 1944 г. вспомогательная полиция была расформирована, а ее личный состав был передан в ряды ландштурма.

Для охраны озера Эйссель в Центральных Нидерландах (площадь озера составляет около 1100 км², на нем также имеется много мелких островков) 4 декабря 1942 г. была создана водная охранная команда полиции «Эйссельмир» (Wasserschutzpolizeikommando Ijsselmeer). Целью команды была охота за сбитыми над озером пилотами союзников. Формирование команды было начато по приказу высшего руководителя СС и полиции на Северо-Западе, а в оперативном отношении команда находилась в подчинении командующего полицией порядка в Нидерландах. До 1 мая 1943 г. на оснащении команды было 8 моторных судов, но после 15 мая команде было передано еще 10 судов. Все суда были организованы в 4 станции, 2 из которых были размещены в Амстердаме, 1 — в Хардевийк и 1 — в Энкуйцен. Для усиления команды в ее состав было передано 170 солдат из охранного батальона СС «Нордвест». В составе команды насчитывалось около 300 человек^{344}. После вступления на территорию Голландии армий союзников следы морской команды теряются.

В июле 1943 г. на территории Нидерландов были образованы охранные подразделения (Wachabteilung), ранее подобные части были созданы во Фландрии и Валлонии (см. главу «Бельгия»), В 1944 г. большинство голландских охранных подразделений было направлено на пополнение частей СС или было придано для боевого применения немецким дивизиям.

Голландские добровольцы в других родах войск и организациях

Являясь страной с германским населением, голландцы должны были служить в частях войск СС, но некоторое число жителей Нидерландов все же служило в самих вооруженных силах Германии. Первые голландцы появились в Вермахте еще до сентября 1939 г. Это были члены Национал-социалистического союза нидерландцев в Германии. Они были объединены в так называемую «военную организацию Нидерланды» насчитывающею около 200 человек, некоторая часть из них была позже передана в состав батальона особого назначения «Бранденбург».

Позже голландцы появились и в других частях немецкой армии. В ноябре 1941 г. одна из коллаборационистских газет сообщила, что при всех немецких окружных комендатурах (Ortskommandatur) открыты вербовочные бюро для приема голландцев в ряды немецкой армии. Однако и войска СС претендовали на голландских новобранцев. Вскоре в борьбе за голландское пополнение победили СС, и набор представителей германских народов остался прерогативой войск СС. Однако небольшое количество голландцев попало и в ряды Вермахта. В августе 1943 г. около 20 голландцев вступило в ряды учебно-запасного танково-истребительного подразделения в Сартори (Франция). Позже к ним добавилось еще около 80 голландских добровольцев. После обучения около 100 голландских добровольцев служило в рядах 33-го и 119-го танково-истребительных подразделений немецкой армии^{345}. Оба подразделения в конце войны сражались с американскими войсками. Всего около 800 голландских добровольцев служило в рядах немецкой армии^{346}.

Летом 1943 г. в ходе переговоров рейхсфюрера СС Гиммлера и командования Кригсмарине была достигнута договоренность о службе германских добровольцев в рядах немецких ВМФ. В результате этого для подготовки германских добровольцев для ВМФ войска СС создали учебный батальон в учебном лагере СС Сеннхайм. Вербовка в Кригсмарине с этого момента происходила в командах пополнения войск СС. Официально морской запасной батальон (Marine Ersatz Bataillon) находился в ведении ОКМ, но после пребывания в лагере СС многие добровольцы предпочитали перейти на службу в войска СС. Всего около 1500 голландских добровольцев служило в составе различных корабельных экипажей и береговых частей немецкого ВМФ^{347}.

Некоторое количество голландцев попало на службу в Люфтваффе, из них 5 человек летали в составе немецких экипажей. Один из голландских добровольцев — Вильям Эдуард де Граафе — летал в составе 200-й эскадрильи особого назначения. Но большинство голландцев служило на тыловых должностях и в составе зенитных частей.

После оккупации Нидерландов на их территории была сформирована служба реконструкции. Служба была образована для использования в интересах немцев солдат расформированной голландской армии. 23 мая 1941 г. служба реконструкции была заменена на Нидерландскую рабочую службу (Nederlandse Arbeids Dienst — NAD). При этом название и структура новой службы были скопированы с немецкой РАД. Структурно НАД была организована в 48 территориальных подразделениях. Всего в рядах НАД насчитывалось 21 000 человек, из них парней было около 15 000 и около 6000 девушек^{348}. В рядах организации должны были пройти 6-месячную службу молодые люди обоих полов, достигшие 18 лет.

Весной 1942 г. руководство НАД приняло решение организовать добровольческий отряд для отправки на Восточный фронт. Отряду было присвоено название Группа Нидерландской рабочей службы. Командиром группы был назначен арбайдсляйдер Хекман. К началу мая 1942 г. в составе группы насчитывалось 400 человек^{349}. В июне 1942 г. группа отбыла в Германию, а в июле на территорию СССР, в бассейн Дона. Голландцы были введены в состав танковой группы Клейста и приданы дивизии СС «Викинг». Затем группа оперировала на Украине и Кавказе. В конце октября 1942 г. 6-месячный срок службы подошел к концу, и группа вернулась в Нидерланды, где и была расформирована. Хотя группа и не вступала в соприкосновение с противником, несколько голландских парней навечно остались в земле России.

Весной 1943 г. руководство НАД решило сформировать новый добровольческий отряд для отправки на Восточный фронт. В отличие от предыдущего он получил название 10-й Восточный корпус (Oostkorps). Однако в этот раз было принято решение не отправлять голландцев на оккупированную территорию СССР, а использовать в Восточной Пруссии и Белостокском округе. В конце июля 1943 г. личный состав корпуса прибыл в указанный район. Штаб корпуса был размещен в городе Вельске, а подразделения корпуса между реками Буг и Нарев. По номенклатуре НАД подразделения корпуса имели № 101, 102, 103, 104, в их рядах насчитывалось 800 голландских добровольцев^{350}. Командиром корпуса был назначен арбайдсляйдер НАД Пот. В марте 1944 г. 10-й корпус был сменен 20-м, прибывшим из Нидерландов. В составе нового корпуса было 5 подразделений (201-е, 202-е, 203-е, 204-е и 205-е). Командиром корпуса являлся арбайдсляйдер Галл. Корпус располагался в той же местности, но при приближении советских войск был отправлен в Нидерланды. В отличие от группы НАД, одетой в немецкую униформу РАД, чины Восточных корпусов носили голландскую форму НАД.

Рейхскомиссариат по укреплению германской народности разрабатывал планы переселения германцев на оккупированные восточные земли. Частью одного плана было массовое переселение голландцев на земли Украины и создание оборонительных поселений. Планировалось переселить около 30 000 голландцев. В 1942 г. на Украину стали прибывать первые голландцы. Для охраны их поселений и инфраструктуры была образована Рабочая служба Голландии (Werkdienst Holland). В составе службы насчитывалось более 400 человек^{351}.

Молодежная организация НСБ (Nationale Jeugdstorm) хотя и была достаточно многочисленной (около 18 000 в 1942 г.), но практически не была задействована в военных усилиях Германии. Ее повзрослевшие члены вступали в различные военные организации. Лишь в 1944 г. в ландштурм было принято некоторое количество совсем юных добровольцев.

Голландские добровольцы в НСКК и ОТ

Первые голландские добровольцы были приняты в состав НСКК 20 января 1941 г. Позже для обучения добровольцев были открыты школы в Цейсте и Рормонде. Основная масса голландских добровольцев пришла из автобригады WA NSB. Основная масса голландцев служила в составе 1-го и 6-го полков группы НСКК «Люфтваффе», а 5-й полк той же группы почти полностью состоял из жителей Нидерландов и иногда именовался полком «Нидерланд». В годы войны голландцы служили на различных фронтах, чины 5-го и 6-го полков успели побывать на Восточном фронте. Около 300 голландцев из НСКК было уничтожено в Сталинграде вместе с 6-й немецкой армией^{352}. Помимо перечисленных полков, с 1 сентября 1943 г. голландцы стали набираться в состав подразделения НСКК командующего Вермахтом в Нидерландах (NSKK Staffel Wehrmachtbefehlshaber in den Niederladen). В составе данного подразделения насчитывалось около 500 авто водителей, и, в отличие от других частей НСКК, они использовались только в Нидерландах. Всего же за годы войны в НСКК служило около 8000 голландцев^{353}.

22 июня 1941 г. в Нидерландах был образован филиал немецкой Технической помощи (TeNo — Technische Nothilfe). Штаб-квартира филиала была расположена в Гааге. Главой филиала был назначен майор доктор Ф. Бек, официально его должность была обозначена как главный дежурный руководитель в штабе связи Нидерландского ТеНо (Haupt-bereitschaftfuhrer in Verbindungsstab der Niederländische TeNo). Штаб был укомплектован офицерами немецкой полиции и голландскими офицерами, в качестве инструкторов были унтер-офицеры немецкой полиции. Согласно отчету ХССПФ «Нордвест», численность Нидерландского ТеНо достигла в 1942 г. 4500 человек^{354}. В июле 1944 г. 2 роты Нидерландского ТеНо были отправлены в Ольмютц (Богемия). В этом городке роты (по 180 человек каждая) вместо трофейных советских винтовок получили немецкие карабины. Из Ольмютца роты были направлены в Данциг, откуда, в свою очередь, были переброшены морем в Латвию. Прибыв на фронт, роты были подчинены 4-й голландской бригаде СС и использовались при строительстве укреплений.

В Организации Тодта также находилось значительное количество голландцев. На территории Франции работы по реконструкции военных объектов вели преимущественно голландские фирмы, нанятые по подряду ОТ. На 31 декабря 1941 г. в частях ОТ только в одной Франции находилось 29 464 голландца^{355}. Со временем голландские рабочие ОТ появились и на других фронтах. Общая численность голландских рабочих в ОТ составляла, по различным сведениям, от 50 000 до 80 000 человек^{356}. 1 января 1943 г. на базе лагерной охраны ОТ (Lagerwache) были сформированы охранные команды, в них служило около 2000 голландцев.

За годы войны, по сравнению с другими европейскими странами, голландцы отправили на Восточный фронт наибольшее количество добровольцев и, соответственно, понесли значительные потери. К 8 мая 1945 г. в боях пало 10 000 голландцев^{357}.

Бельгия К. К. Семенов

Небольшое Бельгийское королевство до сих пор раздираемо межнациональными противоречиями. В их основе лежит противостояние между двумя основными народами страны — валлонами и фламандцами. В южной части страны обосновались франкоязычные валлоны, в то время как северная часть страны населена фламандцами, говорящими по-голландски. По своему происхождению и культуре валлоны больше тяготели к французам, а фламандцы к германцам. Согласно переписи 1920 г., в Бельгии французским языком пользовались 44,1 % населения, в то время как фламандским языком — 51,2 % населения^{358}. Несмотря на это, фламандцы находились в зависимом положении: фламандский язык не имел статуса национального, органы государственной власти состояли преимущественно из валлонов. В годы Первой мировой войны Бельгия была оккупирована немецкими войсками, с которыми активно сотрудничали фламандские борцы за автономию.

На рассвете 10 мая 1940 г. немецкие войска вновь перешли бельгийскую границу. Слабая бельгийская армия недолго сопротивлялась немецкому вторжению, кроме того, надежды на помощь Франции и Великобритании оказались напрасными. 28 мая 1940 г. король Бельгии Леопольд III приказал начать переговоры с немцами о капитуляции. Бельгийский король остался разделить все тяготы оккупации со своим народом и объявил себя военнопленным немецкой армии. Бельгийское правительство бежало в Англию, и немцы образовали в стране военную администрацию.

Валлония

В 1935 г. молодой бельгийский журналист Леон Дегрелль вышел из католической партии и образовал консервативное антимарксистское движение «Народный фронт» (Front Populaire). В предыдущие годы Дегрелль руководил католическим издательством «Царь Христос» (Christus Rex). Вскоре по названию этого издательства стали называть все движение Дегрелля. Уже на первых после образования движения выборах 1936 г. рексисты добились заметного успеха. За рексистов проголосовало 11,5 % населения, и они получили 21 место в нижней палате парламента и 8 мест в сенате, став в Бельгии 4-й по силе партией^{359}.

С 1936 г. Дегрелль все более сближался с Гитлером и Муссолини. Он посещал обоих диктаторов и установил тесные связи с партийными аппаратами НСДАП и национальной фашистской партии Италии и заключил пакт о сотрудничестве с фламандскими националистами. 10 июля 1938 г. состоялся партийный конгресс рексистов, на котором присутствовало 60 000 человек. В 1939 г. Дегрелль открыто поддержал нападение Германии на Польшу. Результатом этого явилось заметное снижение его популярности в Бельгии. После немецкого вторжения в Бельгию Дегрелль был арестован вместе с другими лидерами рексистов, вывезен во Францию и заключен в концлагерь. Только быстрое продвижение немецких войск спасло его жизнь. В апреле 1941 г. Дегрелль отправил письмо Гитлеру, в котором просил принять его на службу в немецкую армию: «Я знаю, что иностранцы не могут служить в Вашей армии. Но разве я недостаточно страдал во благо Третьего рейха, чтобы Вы не сделали для меня исключение. Призовите меня, куда хотите. В авиацию, в танковые войска, на самый скромный, самый мизерный пост в СС. Не имеет значения куда, но я был бы счастлив и горд отдать свою жизнь в распоряжение Ваших идеалов»^{360}.

За годы войны отношение немцев к валлонам изменилось в лучшую сторону — они были причислены к германским народам, а сам Дегрелль был назначен областным фюрером валлонского народа. Храбрость валлонского лидера и его личная верность Гитлеру вскоре стали общеизвестны, и, наверно, неспроста, вручая Рыцарский крест Дегреллю, Гитлер сказал ему: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он был похож на Вас». После высадки союзников в Нормандии в 1944 г. и их вступления на территорию Бельгии 15 000 валлонов оставили Родину, уйдя с немецкой армией^{361}.

Еще одна пронацистская организация «Друзья Великогерманского рейха» (Amis du Grand Reich Allemand — AGRA) была образована в Льеже в марте 1941 г. Организация вела широкую культурно-просветительскую деятельность и призывала к вхождению Валлонии в состав Рейха. Несмотря на столь лояльную по отношению к немцам позицию, АГРА так никогда и не стала играть заметной роли в жизни Бельгии.

373-й пехотный батальон — легион «Валлония»

После нападения Германии на СССР Леон Дегрелль обратился к валлонам с призывом организовать добровольческий легион для отправки в СССР. За несколько недель добровольцами записалось 1200 человек^{362}. Около 90 % добровольцев были членами движения рексистов. 8 августа 1941 г. началась отправка валлонских добровольцев в учебный лагерь Мезеритц на территории Польши. Подготовка и обучение легиона немецким уставам были закончены к середине октября 1941 г. Немцы присвоили Валлонскому легиону номер, и он стал называться 373-м пехотным батальоном. В составе батальона было четыре роты. Командиром батальона был назначен бывший офицер бельгийских колониальных войск капитан Жорж Якобс. Общая численность легиона накануне вступления в бой составляла 19 офицеров и 850 добровольцев, среди которых находились и русские белоэмигранты.

16—17 октября 1941 г. Валлонский легион был отправлен на советско-германский фронт в состав группы армий «Юг». 2 ноября 1941 г. эшелоны с бельгийскими добровольцами прибыли в Днепропетровск. В дальнейшем, с ноября 1941 г. по февраль 1942 г., валлонский батальон оперировал против остатков советских войск в лесах у реки Самары. 30 декабря 1941 г. прибыл новый командир легиона капитан бельгийского Генерального штаба Пьер Паули. Штаб легиона размещался в селе Щербиновка. 8 февраля 1942 г. 373-й батальон передислоцировался в колхоз им. Розы Люксембург, а затем в Громовую Балку. 28 февраля Красная Армия силами двух пехотных полков при поддержке 14 танков перешла в контрнаступление на участке фронта, занимаемом валлонами. С 28 февраля по 2 марта 1942 г. валлонский батальон оборонял Громовую Балку. За эти дни легион потерял 62 человека убитыми и 110 ранеными, а из 26 бельгийских офицеров в строю осталось лишь 2. За оборону Громовой Балки 37 добровольцев легиона получили Железные кресты 2-го класса.

4 марта 1942 г. валлонский легион был подчинен 100-й легкопехотной дивизии генерал-лейтенанта Вернера Занне. В марте капитан Паули вернулся в Бельгию, а временно исполняющим обязанности командира батальона был назначен русский белоэмигрант капитан Георгий Васильевич Чехов. Новой штаб-квартирой легиона стало село Александровка. 21 мая 1942 г. легион был передан в состав 97-й легкопехотной дивизии генерал-лейтенанта Эрнста Руппа. Бельгийцы приняли участие в майском немецком наступлении на Украине, 17 мая 1942 г. чины легиона отличились в бою за Яблонскую. В это время командиром легиона был назначен оберлейтенант Люсьен Липперт, бывший артиллерийский офицер бельгийской армии.

Бельгийцы прошли Изюм, Купянск, переправились через Дон, Кубань. 14 августа 1942 г. валлоны прибыли в Майкоп. Через несколько дней бельгийские добровольцы вместе с другими частями 97-й егерской дивизии участвовали в боях у Ширванской и Хадуженской. Особенно валлоны отличились 18 августа у Ширванской, когда отражали нападение советских частей на штаб дивизии^{363}. Затем валлоны продолжили наступление на Туапсе. 21–28 августа 1942 г. валлонский батальон участвовал в битве за Черяков, где из 460 чинов легиона 25 было убито, а еще 90 ранено^{364}. После этого он был выведен на хутор Армяне-Кубанский. В Армяно-Кубанском легион находился до 6 октября 1942 г. Согласно разведсводке РККА, в это время в ротах батальона насчитывалось по 70–75 человек, а на его вооружении дополнительно находилось 8 минометов и 5 горных пушек.

К концу октября 1942 г. валлонский легион перебрасывался по железнодорожной ветке Майкоп — Туапсе. 28 октября валлоны заняли 3 км позицию по реке Пшиш. В ходе боев на Пшише численность валлонов снизилась еще на 25 человек. Через две недели валлоны были сменены. В конце января 1943 г. валлонский легион был эвакуирован самолетом в Симферополь, а затем после долгих мытарств 30 марта 1943 г. в Мезеритц, где уже находилось штатное запасное подразделение легиона во главе с капитаном Чеховым.

Большие потери, понесенные Валлонским легионом на фронте, вынудили его командование начать широкомасштабную вербовочную кампанию. Так, лидер рексистов Леон Дегрелль, прошедший к этому времени путь от рядового до обер-лейтенанта, находясь на излечении после очередного ранения, выступил 7 февраля 1943 г. на имперском спортивном стадионе в Берлине перед французскими и бельгийскими рабочими в Германии. Командир легиона Люсьен Липперт, произведенный в капитаны, объезжал тем временем лагеря военнопленных в Германии и пытался привлечь пленных бельгийских офицеров в ряды легиона.

24 мая 1943 г. на полигоне Мезеритц валлонских добровольцев посетил рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Этот визит стал конечной точкой в целом ряде официальных встреч, проведенных Дегреллем с нацистскими лидерами с целью признания валлонов германцами. 1 июня 1943 г. 373-й пехотный батальон был передан в состав войск СС, став ячейкой штурмовой бригады СС «Валлония».

Штурмовая бригада СС «Валлония»

Формирование бригады началось на полигоне Мезеритц. Ветераны 373-го батальона были пополнены новобранцами из Бельгии. Бригада была организована следующим образом: штаб (из 6 отделов), штабная рота, три танково-гренадерские роты, пулеметная рота, рота пехотных орудий, противотанковая рота, батарея штурмовых орудий, легкая зенитная рота и тяжелая зенитная батарея^{365}. В Мезеритц дважды (16 и 24 июня 1943 г.) приезжал сам Гиммлер с целью проверить процесс формирования бригады. Как следствие этих визитов формирование бригады было перенесено на полигон Вильдфлекен. 3 июля 1943 г. валлонское подразделение получило статус штурмовой моторизованной бригады, для ее оснащения было выделено более 200 автомобилей. В конце мая 1943 г. общая численность бригады составляла 1600 человек^{366}.

22 октября 1943 г. бригада получила порядковый номер 5, а ее бригадные вспомогательные части соответственно номер 55. В середине ноября бригада была отправлена на Восточный фронт в состав группы армий «Юг». 20 ноября подразделения бригады прибыли в Корсунь. Здесь валлоны были тактически подчинены штабу 5-й танковой дивизии СС «Викинг». 26 ноября валлоны заняли 20 км участок фронта по реке Ольшанка. В составе бригады к этому времени насчитывалось 38 офицеров, 219 унтер-офицеров и 1715 солдат^{367}.

В начале января 1944 г. подразделения бригады участвовали в кровопролитном сражении за местечко Текли-но, потеряв в боях около 200 человек. 24 января 1944 г. части 2-го Украинского фронта перешли в наступление на выступ, удерживаемый немецкими войсками (XI и XLII армейские корпуса, всего около 56 000 человек), в районе Корсунь-Шевченковского. Уже 28 января 1944 г. немецкие войска оказались по сути окружены. Так образовался котел, в окружение попали части упомянутых выше корпусов, 5-я танковая дивизия СС «Викинг» и 5-я штурмовая бригада СС «Валлония». Для снабжения попавших в окружение частей немцы использовали воздушный мост, но с каждым днем снабжать окруженных становилось все труднее.

В начале февраля 1944 г. валлоны участвовали в обороне местечек Староселье и Деренковец. Оказавшись в окружении, немцы неоднократно пытались спасти положение, но даже на прорыв с каждым днем оставалось все меньше надежды. В качестве непременного условия для успеха прорыва немцам было необходимо завладеть Ново-Будой, Комаровкой, Шендеровкой и деревушкой Хилки. Неимоверными усилиями все перечисленные населенные пункты были взяты немецкими войсками. К 11 февраля 1944 г. валлонские добровольцы оказались сосредоточены в местечке Ново-Буды.

12 февраля командир бригады оберштурмбаннфюрер СС Люсьен Липперт был убит советским снайпером, командование бригадой принял гауптштурмфюрер СС Дегрелль. 16 февраля Дегрелль в качестве нового командира валлонской бригады был приглашен на совещание к командиру 5-й танковой дивизии СС «Викинг» группенфюреру СС и генерал-лейтенанту войск СС Герберту Гилле. На совещании рассматривался предстоящий прорыв, командиры частей получали последние инструкции. Какова же при этом была роль валлонских добровольцев? Дадим слово самому Дегреллю: «Приказы, полученные штурмовой бригадой «Валлония», выполнить было нелегко. Мы должны были оставаться в качестве арьергарда до последнего момента под Ново-Будой… Но до 4 утра 17 февраля мы должны были непременно удерживать позиции под Ново-Будой»^{368}. Выполнив свое задание и прикрыв отступающих, бригада тоже пошла на прорыв. Из котла сумело выбраться около 18 000 человек. 19 февраля 1944 г. из окружения прорвалось лишь 632 человека из состава валлонской бригады^{369}. За проявленное в боях мужество 20 февраля 1944 г. Леон Дегрелль был награжден Рыцарским крестом Железного креста.

В конце марта 1944 г. выжившие чины «Валлонии» были отправлены на отдых в Бельгию. 1 апреля 1944 г. в Брюсселе состоялся парад «Валлонии». Людям Дегрелля был устроен пышный прием. Торжественная церемония встречи Валлонского легиона превратилась в личный триумф Дегрелля, с этого момента он стал признанным бельгийским лидером. После 3-недельного отдыха в Бельгии чины бригады были вновь собраны и отправлены в учебный район Вильдфлекен для восстановления и реформирования. Туда же стали прибывать новые добровольцы из Бельгии. Некоторое количество добровольцев, в том числе и начальник штаба бригады, были завербованы среди бельгийских военнопленных в Германии.

В Вильдфлекене весной — летом 1944 г. валлоны были развернуты в два пехотных батальона (по 4 роты каждый), противотанковую роту, роту пехотного оружия, две зенитные роты и запасную роту. По немецким штатам в бригаде должно было насчитываться 2500 человек. Однако к 30 июня 1944 г. в составе бригады насчитывалось 53 офицера, 232 унтер-офицера и 903 солдата, всего 1188 человек^{370}. В июле 1944 г. по настоятельной просьбе немцев из состава бригады была выделена боевая группа из 440 человек. В ее состав вошел первый батальон и противотанковая группа бригады. Боевую группу возглавил лично Леон Дегрелль. Вскоре группа была отправлена на Восточный фронт в состав группы армий «Север».

25 июля 1944 г. боевая группа «Валлонии» выгрузилась на станции Йохви в 45 км западнее Нарвы. Вначале группа использовалась немцами для несения охранной службы на побережье Финского залива, на западе от укрепленной позиции Танненберг. Вскоре служба в тылу закончилась: валлоны были отправлены на фронт, на юг Эстонии. 10 августа 1944 г. валлонская группа была подчинена 4-й голландской бригаде СС. 19 августа части Красной Армии в очередной раз перешли в наступление. Валлоны защищали позицию у местечка Патска. 21–24 августа валлонские добровольцы обороняли стратегически важный населенный пункт Камби — ключ к городу Тарту. За эти бои еще один валлонский доброволец — ветеран легиона унтерштурмфюрер Леон Гиллис — был награжден Рыцарским крестом Железного креста. К концу августа 1944 г. в составе боевой группы «Валлония» осталось только 260 человек, но крайнее напряжение на фронте не позволяло немцам вывести остатки батальона с фронта. 30 августа на позицию валлонов на севере от Тарту пришелся очередной советский удар. За время боя из 260 добровольцев остались невредимыми лишь 32 человека^{371}. До конца сентября остатки батальона были вывезены в Германию и соединены с остальной частью бригады, находившейся в районе Ганновера.

28-я добровольческая гренадерская дивизия СС «Валлония»

Несмотря на то что с немцами из Бельгии ушло 15 000 валлонских коллаборационистов, с каждым днем становилось все труднее изыскивать ресурсы для пополнения валлонского подразделения^{372}. Несмотря на это, 19 октября 1944 г. 5-я добровольческая штурмовая бригада СС «Валлония» была переформирована в 28-ю добровольческую гренадерскую дивизию СС. В составе дивизии немцы предполагали сформировать три гренадерских полка (69-й, 70-й и 71-й), артиллерийский полк и части поддержки. Из-за отсутствия требуемого количества валлонских добровольцев было начато формирование только двух полков — 69-го и 70-го, а также вспомогательных частей (неполного штата). К 16 декабря 1944 г. в составе дивизии насчитывалось всего лишь около 4000 человек^{373}. 23 декабря в состав дивизии было передано еще 1825 валлонских добровольцев из состава различных полувоенных организаций: 600 человек из НСКК, 500 — из валлонской гвардии (Garde Wallonie), 275 — из рабочей службы (Service du Travail), 250 — из молодежной организации рексистов (Jeunesse Legionnaire) и 200 человек из валлонской вспомогательной полиции^{374}.

В начале Арденнского наступления по приказу немцев Леон Дегрелль сформировал боевую группу для продвижения на территорию Бельгии. Участие этой группы в наступлении должно было носить чисто пропагандистский характер. Командир 2-й роты 70-го полка СС в своих воспоминаниях рассказывает об участии своей роты в бою за Ремайген, однако известный французский историк Жан Мабир считает, что в Арденнах должны были быть использованы 1-я и 5-я роты 69-го полка СС^{375}.

В конце января 1945 г. было принято решение об отправке «Валлонии» на Восточный фронт, где в это время гибли лучшие иностранные дивизии СС. 30 января валлонская дивизия была погружена в вагоны и отправлена в Померанию. 5 февраля 1945 г. валлоны прибыли в город Альтдам. Сразу по прибытии подразделения дивизии были брошены на фронт и задействованы в оборонительных боях на юге и востоке Старгарда. К 8 февраля позиции валлонов сместились к Арнсвальду. На следующий день валлоны в ходе яростной штыковой атаки отбили Линденские высоты. Неделю спустя валлонские добровольцы участвовали в тяжелых многодневных боях в ходе операции по деблокировке окруженного гарнизона Арнсвальда. В конце февраля 1945 г. потрепанные части дивизии СС «Валлония» были отведены за р. Ина.

В начале марта 1945 г. остатки дивизии были переформированы в два батальона, один под командованием гауптштурмфюрера СС Генри Дерикса, другой под командованием гауптштурмфюрера СС Лакайе^{376}. К 8 марта основная масса частей III танкового корпуса СС отошла на Альтдамский плацдарм около Штеттина. В середине марта остатки бельгийских дивизий вошли в состав XXXII армейского корпуса. В последний месяц войны немцы решились объединить остатки двух бельгийских дивизий в одну боевую дивизионную группу под общим командованием командира фламандской дивизии СС (см. ниже) штандартенфюрера СС Томаса Мюллера, кроме бельгийцев в состав этой группы вошел 6-й танково-истребительный дивизион.

Два валлонских батальона, бывших основой боевой группы «Валлония», несли огромнейшие потери, так, батальон «Дерике» только за один день 21 апреля 1945 г. потерял 470 человек^{377}. 26 апреля валлоны были брошены немецким командованием в бессмысленную ночную атаку на участке Багемюль. На следующий день 27 апреля валлоны оборонялись на северо-западе от Пренцлау, между Шенвердером и Банделовом. 28 апреля 1945 г. остатки валлонов прибыли в Нойештрелиц. Затем, покинув этот город, валлонские добровольцы отступили к Любеку и сдались союзникам.

26 августа 1943 г. в Бельгии было образовано служебное бюро «Юнгклаус» Главного управления СС (SS-Dienststelle Jungklaus SS-Hauptamt). Служебное бюро представляло собой филиал Управленческой группы D Главного управления СС. Соответственно группенфюрер СС Рихард Юнгклаус был назначен руководителем управленческой группы по Валлонии и Фландрии. 18 декабря 1943 г. из состава 5-й бригады СС было взято 289 унтер-офицеров и солдат для формирования штабной роты при бюро Юнгклауса^{378}. Позже рота была обозначена как 6-я рота штабного подразделения Главного управления СС (6./ SS-Stababteilung der SS-HA). В 1944 г. из состава роты неоднократно изымались военнослужащие для пополнения валлонских частей СС. 4 сентября 1944 г. остатки роты (35 человек) были выведены из Бельгии в Нидерланды, но дальнейшая их судьба неизвестна.

Валлонские добровольцы в других родах войск и формированиях

Кроме сухопутных частей небольшое количество валлонов служило в других родах войск. Известны случаи службы валлонов в Люфтваффе и Кригсмарине, так, к примеру, при формировании 28-й дивизий СС в ее состав было переведено 150 валлонов из рядов немецкого ВМФ^{379}. Однако наиболее заметным их число было в рядах НСКК (см. главу «Франция»), В различные части этой организации было набрано более 6000 автоводителей и механиков из Валлонии^{380}. Большинство валлонских добровольцев было сосредоточено в составе 3-го батальона 1-го полка и 6-го полка группы НСКК «Люфтваффе».

Опасаясь усиления движения сопротивления в Бельгии, немцы заблаговременно стали создавать охранные организации. Летом 1941 г. ими был создан Учебный штаб для фламандских и валлонских охранных подразделений в Брюсселе. Началась работа по формированию и подготовке охранных частей (Wachabteilung). В июле 1941 г. из ветеранов бельгийской армии была образована Валлонская стража (Garde Wallonie), по немецкой номенклатуре эта часть назвалась Валлонское охранное подразделение. К середине 1942 г. подразделение представляло собой полноценный батальон — 650 человек, еще 225 человек находились в составе двух транспортных колонн, предназначенных для транспортировки охранников. В задачи батальона входила охрана различных объектов, аресты членов Сопротивления. Зимой 1942/1943 гг. батальон (так же как и его фламандские аналоги) был переименован в Западное охранное подразделение. Летом 1943 г. началось формирование второго валлонского батальона для охраны железных дорог^{381}. Осенью 1944 г. валлонские батальоны отступили с немецкими войсками на территорию Германии. Позже чины обоих батальонов были включены в дивизию Дегрелля.

26 июня 1941 г. с подачи штаба командующего Вермахтом в Бельгии и Северной Франции для защиты поселений и сельхозугодий на территории Бельгии была создана сельская охрана. Сельская охрана (в валлонских провинциях — Garde Rurale) представляла собой плохо организованную и вооруженную организацию, чьи посты были разбросаны по территории всей Валлонии. Наиболее крупной единицей в структуре Сельской охраны была провинция, всего было образовано 5 провинций — Валлонский Брабант, Эно, Льеж, Намюр и Люксембург. Их главной задачей была защита сельскохозяйственных продуктов, заготовленных фермерами для Вермахта. Фермеры оставались прежде всего фермерами, даже если они вооружались пистолетами и надевали повязки. Помимо этого в рядах организации были образованы мобильные охранные команды, одетые в униформу и хорошо вооруженные. К маю 1942 г. численность валлонской сельской охраны составила 38 000 человек^{382}.

В начале 1943 г. в Бельгии было объявлено о создании вспомогательной жандармерии (Hilfsgendarmerie) для помощи немецкой жандармерии в поддержании порядка. Добровольцы придавались различным подразделениям немецкой жандармерии. Среди валлонских жандармов преобладали рексисты. Всего в качестве помощников при подразделениях немецкой жандармерии действовало около 500 валлонов^{383}.

Фландрия

Своими корнями фламандское национальное движение уходит в середину XIX в., когда фламандская интеллигенция начала добиваться равных прав для всех национальных групп Бельгийского королевства. Уже в годы Первой мировой войны фламандские националисты активно сотрудничали с органами немецкой оккупационной власти. После окончания войны лица, сотрудничавшие с немцами, были строго наказаны, но сам факт сотрудничества с врагом заставил бельгийское правительство пойти на серьезные уступки фламандцам^{384}. Уступки были явно запоздалыми и не принесли успокоения в среду фламандских националистов.

В октябре 1931 г. молодой фламандский юрист Йорис ван Северен организовал антиклерикальный Союз голландских национал-социалистов (Verbond van Dietsche Nationaal-Solidaristen — Verdinaso). Вердинасо провозгласил своей целью создание объединенных голландских провинций на территории Нидерландов, Фландрии и Люксембурга. В начале немецкого вторжения ван Северен был арестован бельгийской полицией и передан французским властям для заключения в концлагерь. Однако незадолго до конца войны, 20 мая 1940 г., Йорис ван Северен был расстрелян французскими солдатами в Аббевиле вместе с 22 своими соратниками без всякого суда^{385}.

Смерть ван Северена вывела на первый план другую националистическую партию — Фламандский национальный союз (Vlaamsh Nationaal Verbond — VNV). Эта организация была образована в октябре 1933 г. известным школьным учителем Густавом де Клерком путем объединения нескольких партий. ВНВ также планировала создание единого государства из стран Бенилюкса в бассейне Рейна, Мааса и Шельды. 11 мая 1941 г. по распоряжению немецкой администрации ВНВ стала единственной политической организацией во Фландрии, остальные партии должны были самораспуститься либо войти в ВНВ. После этого распоряжения Вердинасо вошел в состав ВНВ. В составе ВНВ была организована женская секция и молодежный союз (Nationaal-Socialistische Jeugd Verbond). В середине 1942 г. общее количество членов ВНВ достигло 100 000 человек^{386}. В годы войны ВНВ стала проводить политику, направленную на объединение с Германией, но при наличии у фламандцев широкой автономии. Имела ВНВ и свои штурмовые отряды, так называемую земельную милицию «Черная бригада» (D.M.Z.B. — Dietsche Militi Zwarte Brigade). Ее численность к июлю 1942 г. составила 12 000 человек^{387}.

Еще одной организацией, сыгравшей заметную роль в сотрудничестве фламандцев и Германии, стало Германо-фламандское рабочее содружество (Duitschen-Vlaamsche Arbeidsgemeenschap — Devlag), организованное в 1935 г. В отличие от двух предыдущих фламандских организаций Девлаг ратовало за безусловное слияние Фландрии с Рейхом. Еще накануне войны лидер содружества Жеф ван де Вилле заявлял: «Мы являемся немцами, немцами на 200 %, и будем бороться зато, чтобы нас приняли в качестве таковых в состав Германского рейха»^{388}. Теоретически содружество не являлось политической организацией, а выступало за культурную интеграцию Германии и Фландрии. По этой причине содружество сумело избежать слияния с ВНВ. В ноябре 1941 г. президентом Девлаг был избран один из руководителей СС Готтлоб Бергер. С этого момента дела содружества пошли в гору — к августу 1943 г. численность содружества перевалила за 51 000 человек^{389}. Летом 1943 г. из молодежной секции Девлаг был образован Гитлерюгенд Фландрии (Hitleijugend Vlaanderen), а в 1944 г. ван де Вилле был провозглашен областным фюрером фламандского народа. После высадки союзников в Нормандии и их вступления на территорию Бельгии 27 000 фламандцев оставило Родину, уйдя с немецкой армией^{390}.

Добровольческий легион «Фландрия»

В отличие от Валлонии бельгийская область Фландрия считалась нацистами германской. Поэтому добровольцы из Фландрии изначально принимались в состав войск СС. Летом 1940 г. фламандские добровольцы появились в рядах штандарта СС «Вестланд» (см. главу «Дания»), годом позже — в штандарте СС «Нордвест» (см. главу «Нидерланды»),

С началом войны Германии с СССР было принято решение организовать добровольческое подразделение для отправки на советско-германский фронт. Так появилось Фламандское добровольческое соединение (Freiwilligen Verband Flandern). На основе 1-й, 6-й и 8-й фламандских рот расформированного штандарта СС «Нордвест» были сформированы 1-я, 2-я и 3-я роты соединения. Эти фламандцы находились в учебном лагере Дебица. Тем временем 6 августа 1941 г. в Брюсселе состоялся торжественный марш 405 новых добровольцев. Спустя несколько дней эта партия добровольцев была отправлена в Дебицу. К началу октября 1941 г. соединение было переименовано в Добровольческий легион Фландрия (Freiwilligen legion Flandern). В начале октября 1941 г. фламандские добровольцы были переведены на полигон Арус для завершения обучения. К этому моменту легион был преобразован в шесть рот: штабную, три стрелковые (1-я, 2-я, 3-я), одну роту пехотного оружия (4-я) иодну противотанковую роту (5-я).

В конце октября легион был отправлен на Восточный фронт в состав группы армий «Север». Прибыв на фронт, легион был подчинен 2-й пехотной бригаде СС. Штаб легиона расположился на юге от местечка Тосно. На 10 ноября 1941 г. в составе легиона насчитывалось 1112 человек (950 фламандских добровольцев и 162 немца)^{391}. Из 25 офицеров легиона 14 были фламандцами, а вот из 78 унтер-офицеров фламандцем был лишь 1. Командовал легионом немецкий штурмбаннфюрер СС Михаэль Липперт. Вместе с бригадой с 16 ноября 1941 г. легион был в тяжелых оборонительных боях юго-восточнее Ленинграда. С 24 ноября легион, находясь в подчинении 2-й пехотной бригады СС, вел бои с партизанами по линии железной дороги Мга — Кириши и в районе Погостье и близлежащих болот. В результате этих боев и наступивших морозов (температура понизилась до —28 °C) численность легиона к 18 декабря 1941 г. снизилась до 654 человек^{392}. В эти дни легион был выведен на зимние квартиры для отдыха.

9 января 1942 г. 2-я и 4-я роты легиона были вновь отправлены на фронт. В середине января 1942 г. фламандцы заняли позицию на южном берегу озера Ильмень. 2-я рота участвовала в боях за местечко Копцы, а 4-я рота — за местечко Заполье. 22 января 1942 г. в бою у Копцы шальным снарядом был убит командир фламандской «Черной Бригады» Раймонд Толлернайер, служивший во 2-й роте легиона. 30 января на фронт была отправлена 3-я рота легиона. В феврале 1942 г. на фронт отбыли и остальные части легиона. Легион перешел в подчинение 126-й пехотной дивизии и был поротно распределен в полосе действия дивизии на Волховском фронте. В это время фламандцы взаимодействовали с частями 250-й испанской дивизии. Легион участвовал в боях за Осью, а затем сражался на шоссе Чудово- Новгород. В начале марта легион захватил городок Жимтицы, а затем 9 марта был выведен в резерв XXVIII армейского корпуса в Чечулине.

12 марта 1942 г. Фламандский легион был подчинен 58-й пехотной дивизии. 2 апреля 1942 г. в одном из боев в Волховском котле был тяжело ранен командир легиона Михаэль Липперт, вместо него командиром легиона бы назначен штандартенфюрер СС Пауль фон Леттов-Форбек, племянник известного немецкого генерала Первой мировой войны. До его прибытия легион возглавил гауптштурмфюрер СС Хальманн из Полицейской дивизии СС. В ночь на 26 апреля легион прибыл на линию фронта и сменил батальоны 426-го пехотного полка на южном крае Волховского котла. Здесь фламандцы вошли в состав боевой группы «Бурк», кроме легиона в состав группы входили 3-й батальон 262-го пехотного полка Испанской дивизии и сводный батальон «Валентин» из 20-й пехотной дивизии. В середине июня 1942 г. легион отдельными подразделениями атаковал позиции советской армии у Кречно и поселка Гуси. Позже фламандцы участвовали в атаках на Малое и Большое Замошье и в ликвидации Волховского котла. 20 июня 1942 г. легион возглавил оберштурмбаннфюрер СС Йозеф Фитцхум. К 26 июня 1942 г. организованное сопротивление 2-й ударной армии было сломлено, в руки немцев попали 171 танк, 649 орудий и около 33 000 пленных^{393}. Затем легион был задействован в операциях у Старопанова и Финева Луга. 15 июля 1942 г. командиром легиона стал немецкий офицер гауптштурмфюрер СС Конрад Шеллонг.

В начале августа 1942 г. фламандцы прибыли в район Колпино. Это совпало с началом мощного советского контрнаступления на позиции 18-й армии. Позже эти бои станут известны как 1-е Ладожское сражение. Фламандское подразделение приняло участие в затяжных боях у Колпино, после чего на этом участке фронта началась позиционная война вплоть до начала 1943 г. Новое советское наступление на участке 18-й армии началось 12 января 1943 г. После месяца боев за Колпино 5-я рота фламандцев вошла в резерв корпуса в Красном Селе, а сам легион был выведен в резерв в Фадеевское^{394}.

В марте 1943 г. легион участвовал в боях за Никольское и Красный Бор, понеся при этом большие потери, в строю осталось всего около 50 человек^{395}. 1 апреля 1943 г. фламандский легион был выведен в резерв у Саблино, а в середине мая отправлен на полигон Дебица.

6-я добровольческая штурмовая бригада СС «Лангемарк»

Весной 1943 г. в рамках создания III (германского) танкового корпуса началось переформирование частей иностранных добровольцев. 31 мая 1943 г. на полигоне Дебица была сформирована штурмовая бригада СС «Лангемарк» (Langemark). Название «Лангемарк» было присвоено бригаде в честь долины во Фландрии, где в годы Первой мировой войны отличились немецкие войска. Для формирования бригады кроме ветеранов легиона были использованы фламандцы из дивизии «Викинг» и полка «Лангемарк» дивизии «Дас Рейх». После сбора всех добровольцев в Дебице бригада была переведена на территорию протектората, на бывший полигон чешской армии Миловитц. В формируемую бригаду планировалось включить финский добровольческий батальон (см. главу «Финляндия»), но из-за нехватки финских добровольцев он так и не был никогда сформирован.

К середине октября 1943 г. в составе бригады было сформировано 12 рот, а ее общая численность составила 2068 человек^{396}. 22 октября 1943 г. бригада получила порядковый номер 6, а ее вспомогательные части соответственно номер 56. Командиром бригады остался штурмбаннфюрер СС Шеллонг.

26 декабря 1943 г. бригада была отправлена на Восточный фронт в состав группы армий «Юг». Бригада начала прибывать 31 декабря 1943 г. в район восточнее Бердичева, где немцы пытались остановить очередное советское наступление. Части бригады были подчинены танковой боевой группе «Дас Рейх», сформированной из остатков 2-й танковой дивизии СС. Вместе с этой группой фламандская бригада упорно сражалась на просторах Украины. Части бригады непосредственно участвовали в оборонительных боях за Житомир, Бердичев. В феврале 1944 г. фламандцы и немцы из «Дас Рейх» сражались за Шепетовку и Ямполь. Особенно тяжелыми для бригады были бои за Ямполь 18 марта 1944 г. После этих боев бригада была расположена у города Черновцы. Для пополнения убыли в личном составе в бригаду был введен запасной батальон СС «Ост», в котором до этого времени находилась учебно-запасная рота бригады. В марте 1944 г. фламандцы избежали окружения под Каменец-Подольским. Однако из всего состава бригады уцелело лишь около 400 человек. В следующем месяце бригада «Лангемарк» была отведена на территорию оккупированной Польши, а затем в начале мая на полигон Бенешау на территории протектората. Здесь состав бригады был пополнен и обновлен.

С 28 июня 1944 г. состав бригады был следующим — штаб, штабная рота, 1-й батальон (1-я, 2-я и 3-я стрелковые роты, 4-я пулеметная рота), 2-й батальон (5-я рота пехотного оружия, 6-я противотанковая рота, 7-я рота штурмовых орудий, 8-я легкая зенитная рота, 9-я тяжелая зенитная рота, 10-я маршевая рота) и транспортная колонна^{397}. В начале июля командиру бригады было приказано сформировать сводный батальон для отправки на Восточный фронт. В составе батальона были две пехотные роты, одна пулеметная и один противотанковый взвод.

19 июля 1944 г. батальон, более известный как боевая группа «Реманн», прибыл на Нарвский участок фронта. 25 июля батальон прибыл в район Вайвара. После чего батальон был выдвинут на высоты Киндерхейм у поселка Ластеколония для прикрытия отступающих немецких и эстонских частей. 27 июля 1944 г. советским командованием на штурм высот были брошены танки Т-34, фламандцы отражали их атаки с большим мужеством, при этом особенно отличился штурман СС Реми Шрийнен из противотанкового взвода, подбивший 4 советских танка. На следующий день Шрийнен подбил еще 30 советских танков^{398}. Позже за это он был награжден Рыцарским крестом и стал единственным фламандцем, удостоившимся этой награды. В результате двухдневных боев 29 июля две роты фламандцев были разгромлены, а одна уничтожена полностью. Несмотря на огромные потери, фламандцы продолжали оставаться на фронте. К 10 сентября численность боевой группы сократилась до 245 человек, но даже и это не способствовало выводу фламандцев из пекла боев^{399}. Только лишь 20 сентября 1944 г. 130 уцелевших фламандцев были выведены с фронта. Затем остатки батальона и остальная часть бригады были выведены в район севернее Ганновера для пополнения и восстановления.

27-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Лангемарк»

В последний год войны нацисты оторвались от реальности, в каждой группе иностранных добровольцев им мерещились полнокровные дивизии и даже корпуса. Небольшим по численности формированиям присваивались громкие названия дивизий, так произошло и с фламандцами. 19 октября 1944 г. в лагере Зольтау (земля Ганновер) 6-я бригада СС «Лангемарк» была переименована в 27-ю добровольческую танково-гренадерскую дивизию СС «Лангемарк» (фламандская № 1). Формирование дивизии в этом районе происходило совсем не случайно. В Зольтау были размещены фламандские беженцы, оставившие Бельгию вместе с немецкими войсками. Начав формирование дивизии в Зольтау, немцы рассчитывали на быстрое вступление в ряды Лангемарка большинства мужчин из лагеря беженцев.

Немцы планировали создание полноценной трехполковой дивизии путем сбора фламандских добровольцев из всех родов войск. На базе 2-го батальона штурмовой бригады было начато формирование 66-го гренадерского полка СС, 67-й и 68-й полки стали формироваться из вновь прибывших добровольцев. В составе каждого полка формировалось два четырехротных батальона, рота пехотного оружия и рота истребителей танков^{400}. 27-й артиллерийский полк состоял из четырех дивизионов (1-й — противотанковый, 2-й и 3-й — легкие, 4-й — тяжелый). Полевой запасной батальон дивизии состоял из четырех рот и дивизионной школы. В составе саперного батальона и подразделения связи было по 2 роты, а в противотанковом подразделении — 3. Командиром дивизии был назначен штандартенфюрер СС Томас Мюллер.

24 декабря 1944 г. для участия в Арденнском наступлении была образована боевая группа Шеллонг, в состав которой вошли 2 пехотных батальона и противотанковое подразделение^{401}. В ходе операции «Гриф» планировалось использовать боевую группу фламандцев в наступление на Бульже. Однако провал наступления не дал осуществиться этому замыслу.

В конце января 1945 г. подразделения «Лангемарк» были отправлены в Померанию. По прибытии дивизия была подчинена III танковому корпусу СС. С 5 февраля 1945 г. части дивизии участвовали в боях за шоссе Старгард — Риц и на севере от города Арнсвальда. С 15 февраля фламандцы участвовали в боях за сам Арнсвальд, а с конца февраля за Захан — Старгард. В марте 111 танковый корпус СС перешел в подчинение 3-й танковой армии. 7 марта части дивизии заняли Альтдам — предместья Штеттина — и стали окапываться. В конце марта 1945 г. эта боевая группа была выведена из Альтдама и отправлена на юго-запад от Штеттина в район города Гартц. На 1 апреля в рядах фламандской дивизии насчитывалось 4102 человека^{402}. 1 5 апреля 1945 г. из остатков бельгийских 27-й и 28-й гренадерских дивизий СС была сформирована сводная дивизионная группа под командованием штандартенфюрера СС Мюллера. На 16 апреля подразделения группы находились в районе Хохенхольц — Помеллен — Дамицов^{403}. В день рождения фюрера фламандские добровольцы достигли локального, но важного со стратегической точки зрения успеха, выбив советские войска из населенного пункта Кольбитцов. На следующий день фламандцы продолжили контратаки, но безрезультатно.

26 апреля 1945 г. фламандцы оборонялись в районе Шмелльн — Баумгартен. I/69-го полка, сформированный из фламандской секции Гитлерюгенда (см. ниже), был практически уничтожен в боях за Пренцлау. В последние дни апреля 1945 г. остатки фламандцев устремились на Запад, надеясь сдаться западным союзникам. В первые дни мая уцелевшие фламандские добровольцы сдались англичанам в Шверине.

Фламандские военизированные молодежные организации

Национал-социалистический молодежный союз (Nationaal-Socialistische Jeugd Verbound) был молодежной организацией ВНВ. После признания ВНВ немцами молодежный союз поглотил более мелкие националистические организации и стал называться Национал-социалистической молодежью Фландрии (при этом аббревиатура организации осталась прежней — NSJV). Лидером организации стал бывший функционер Вердинасо доктор Эдгар Лембре. НСЮВ была тесно связана с «Черной бригадой» и Гитлерюгендом. В рамках сотрудничества с Гитлерюгендом 500 юных фламандцев приняли участие в акции Германской земельной службы (Germanische Landdienst). В рамках земельной службы юноши и девушки из германских стран и Валлонии участвовали в сельскохозяйственных работах на территории Вартеланда. В 1943 г. в рядах НСЮВ насчитывалось 8000 парней и 6000 девушек^{404}.

Еще до немецкого вторжения на территории Бельгии существовали подразделения Гитлерюгенда (Auslanddeutschen Hitleijugend Belgien), в которых состояли дети немецких граждан. После мая 1940 г. был образован район Гитлерюгенда Фландрия. 15 октября 1943 г. в Бельгии был образован Гитлерюгенд Фландрии (Hitleijugend Vlaanderen — HJV), 14 ноября в состав этой организации были переданы молодежные формирования Девлага. После слияния численность организации выросла до 700 человек^{405}. В составе ГЮФ было образовано 6 команд-станций (Standorten HJV) в Антверпене, Брюгге, Брюсселе, Генте, Льеже и Хасселте. В состав 6 станций входило 15 батальонов (Bann)^{406}. Лидером ГЮФ был назначен баннфюрер В. Хардт, позднее его сменил обер-баннфюрер Дюре. В январе 1944 г. была открыта школа для лидеров ГЮФ, 30 января началось обучение первых слушателей. В сентябре 1944 г. подразделения ГЮФ покинули Бельгию. Спустя некоторое время все парни из ГЮФ были собраны в лагере фламандских беженцев в Зольтау. В октябре 1944 г. из парней 1926 и 1927 гг. р. был сформирован батальон ГЮФ. Этот батальон был вскоре передан в состав фламандской дивизии СС в качестве 1-го батальона 69-го полка СС.

Фламандские добровольцы служили и в других подразделениях СС. Несколько фламандцев служило в составе валлонских частей СС, 20 фламандцев служило в составе голландской бригады СС, еще 26 фламандских добровольцев служили в составе дивизии «Нордланд» (см. ниже).

Германские СС во Фландрии

В сентябре 1940 г. в Антверпене были основаны Общие СС Фландрии (Algemeene Schutsscharen Vlaanderen). Инициаторами создания этой организации были два беспокойных члена ВНВ — Вард Хермане и Рене Лагруа. Вначале в рядах организации насчитывалось лишь 130 членов (80 в Антверпене и 50 в Генте)^{407}. К ноябрю следующего года численность Германских СС во Фландрии возросла до 1580 человек, еще около 4000 фламандцев записались в жертвователи этой организации. В сентябре 1941 г. из членов организации в возрасте до 35 лет был образован 1-й пехотный полк СС «Фландрия» (1. SS-Fuss-Standarte Flandern). В составе полка было образовано 4 батальона (по 4 роты каждый). Члены организации старше 35 лет были сведены в милицию СС (SS-Militie). К лету 1942 г. было сформировано еще 2 новых полка СС. 1 августа 1942 г. милиция была переименована во Фламандский корпус (Vlaanderen-Korps), а еще через два месяца, 1 октября 1942 г., было изменено название самой организации на Германские СС во Фландрии (Germaansche SS Vlaanderen). В мае 1944 г. Германские СС были объединены со штурмовиками Девлага в охранный корпус (всего около 2500 человек). К 30 июня 1944 г. в списках организации числилось 3499 человек, из них 1660 человек служили в войсках СС, 939 человек служили в подразделениях других родов войск и организаций и лишь 399 человек находились в рядах самой организации, еще 501 человек числился в составе Фламандского корпуса^{408}. Один из батальонов охранного корпуса участвовал в сентябре — ноябре 1944 г. в боях за Антверпен^{409}.

В рядах СС было образовано еще несколько охранных частей СС из фламандцев. 8 апреля 1944 г. было объявлено о формировании охранного батальона СС «Фландрия». Формирование батальона шло достаточно медленно. Командиром батальона был назначен оберштурмфюрер СС Фриц Рудель. Из-за нехватки добровольцев и в связи с уходом из Бельгии этот батальон в сентябре 1944 г. был передан на формирование 27-й дивизии СС.

Фламандские охранные подразделения

За время оккупации на территории Фландрии было организовано большое количество немногочисленных военных организаций. Первой была образована охрана «Синт Тройден» (SS-Wacht Sint Truiden). Сначала был сформирован один взвод, к концу 1941 г. был сформирован второй взвод. Эта организация находилась в подчинении строительного управления Люфтваффе и несла охрану объектов немецких ВВС в Брюсселе. В августе 1943 г. организация вошла в состав охранного корпуса Девлаг (DeVlag — Wachtkorps)^{410}. Командиром «Синт Тройден» был обершарфюрер СС Ян Мораел (с сентября 1943 г. унтерштурмфюрер СС).

Так же как и в Валлонии, в фламандской части Бельгии в 1943 г. была сформирована вспомогательная фельджандармерия. Фламандцы, добровольцы этой службы, придавались различным формированиям немецкой полевой полиции, к примеру, некоторые фламандцы были приданы взводам полевой жандармерии 821 и 850. В сентябре 1944 г. около 60 фламандских жандармов участвовало в боях с парашютистами союзников в ходе Арнемской операции. Вместе с частями немецкой жандармерии фламандцы отступили на территорию Германии.

Охранная группа Нордланд (Wachtgruppe Nordland) была сформирована в конце 1941 г. для охраны коммуникаций Люфтваффе. Взводы группы были расположены в Антверпене, Звере, Вильвоорде, Льеже, Курселле, Мехелене, Кортрийке. В январе 1942 г. в рядах группы насчитывалось 122 человека, а всего через ряды группы прошло около 500 человек. Командиром группы был назначен арбайтсфюрер Карл Вокано. Позже группа находилась в оперативном подчинении оберфельдкомендатуры 672 в Брюсселе. В августе 1943 г. группа вошла в состав охранного корпуса Девлаг. В состав последнего также был передан малочисленный охранный корпус СД, сформированный из фламандских добровольцев, но об этой организации имеются крайне отрывочные сведения, однако известно, что в ее рядах числилось не более 100 человек^{411}.

В годы войны значительное количество фламандцев работало в военной промышленности Германии. На нескольких заводах, где трудились фламандцы, были образованы фламандские подразделения фабричной охраны (Werkschutz). Первое из таких подразделений было создано на заводе, работающем по заказам Люфтваффе. В городе Мортсель на заводе Эрла был сформирован взвод фламандской охраны (Erlawacht). Командиром взвода был назначен унтершарфюрер СС Ван де Вельде из фламандских СС, в составе взвода числилось 20 фламандцев^{412}. 5 апреля 1943 г. авиация союзников разбомбила завод в Мортселе, уцелевшие работники и охранники были распределены по другим предприятиям военной промышленности. Другая бельгийская фабрика — Рейтц занималась изготовлением униформы для немецкой армии. Фабрика размещалась в Антверпене. С августа 1940 г. фламандские добровольцы принимались в качестве охранников на корабельную верфь Кокериль в Хобокене и были известны как фабричная охрана Кокериль. В рядах охраны служило около 100 фламандских добровольцев^{413}.

Фламандские добровольцы в других родах войск и организациях

Благодаря своему германскому происхождению основная масса фламандских добровольцев попадала на службу в войска СС. Однако небольшое количество фламандцев все же служило в составе немецкой армии, Люфтваффе, Кригсмарине и полиции. На заключительной стадии войны руководство СС прилагало неимоверные усилия, чтобы заполучить всех фламандцев в ряды войск СС.

В мае 1941 г. во Фландрии была создана так называемая фабричная охрана (Fabriekwacht), ее главной задачей была охрана немецких объектов на территории Бельгии. Фабричная охрана являлась частью партийной милиции Фламандского национального союза, организация и вооружение охраны проходили при помощи Люфтваффе. Командиром охраны был назначен подполковник Кристиан Гендрик Тюрксин. В июне 1943 г. четыре батальона фабричной охраны были переименованы во Фламандскую охранную бригаду (Vlaamse Wachtbrigade). С этого времени чины бригады получили статус военнослужащих Вермахта, а сама бригада перешла в непосредственное подчинение к командующему авиационной областью Бельгия — Северная Франция генералу авиации Вильгельму Виммеру^{414}. От него офицерами связи в бригаду были назначены полковник Леон и майор Рикерте. Командирами батальонов в бригаде были: 1-го (1-я — 4-я роты) — майор Антониус, 2-го (5-я — 8-я роты) — майор Югтис Мауритс, 3-го (9-я — 10-я роты) — капитан Карел де Ломбарди, 4-го (12-я — 14-я роты) — капитан Жеф де Виндт.

2 июля 1944 г. охранная бригада была полностью подчинена Люфтваффе и переименована во Фламандскую зенитную бригаду (Vlaamse Flakbrigade). К этому времени численность бригады понизилась до 2000 человек (годом ранее численность бригады составляла 3362 человека)^{415}. Структурно бригада делилась на легкое зенитное подразделение (I) из шести батарей и тяжелое зенитное подразделение (П) из четырех батарей. В конце августа 1944 г. фламандцы вместе с частями немецкой армии оставили Бельгию и перешли на территорию Нидерландов. Части бригады участвовали в Арнемских боях, а затем отступили к границам Германии. На рубежах Германии бригада была переформирована в 590-е фламандское зенитное подразделение 10-батарейного состава. Подразделение было частью 21-й зенитной дивизии, входившей в состав IV зенитного корпуса, находившегося в подчинении командира XIV авиационной области. В марте 1945 г. части бригады вместе с XIII армейским корпусом СС отличились при обороне Гермерсхайма, отбив атаки 2-й марокканской дивизия («Свободная Франция») и американской бронетанковой дивизии. В апреле 1945 г. фламандские добровольцы отступили в Баварию, пройдя с боями от Ульма до Аугсбурга. В конце апреля 1945 г. фламандские добровольцы сдались американцам.

Говоря о фламандцах в Люфтваффе, нужно упомянуть, что двое фламандских добровольцев были приняты в ряды Люфтваффе в качестве пилотов^{416}. Первый из них — Гвидо Рамбо — закончил летную школу Люфтваффе в Нойедорфе и начал летать, 27 сентября 1943 г. его самолет был сбит. Второй, кадровый пилот бельгийской авиации Альфонс Лабью, сначала служил в войсках СС и лишь в июне 1944 г. перешел в авиацию.

Еще одно охранное подразделение было организовано 2 июня 1941 г., оно получило название Фламандская охрана (Vlaamse Wacht), однако сами немцы называли это подразделение фламандским охранным подразделением (Flämische Wachabteilung). Подразделение формировалось из членов фламандского ветеранского союза (Verbond der Vlaamse Oudstrijders — V.O.S.). Аналогом Фламандской охраны была гвардия Валлонии, сформированная в другой части Бельгии. Годом позже для обучения бельгийских охранников был образован Учебный штаб для фламандских и валлонских охранных подразделений. С 16 июня 1942 г. в составе штаба было образовано шесть рот, но 1-я рота была расформирована уже 1 ноября 1942 г., а 4-я рота — 1 ноября 1943 г.^{417}

Первое фламандское подразделение (I) было сформировано 17 июля 1941 г. в Генте, II — 13 октября 1941 г. в Антверпене, III — в 1943 г. в Брюгге, IV — в 1944 г. в Брюсселе. В составе каждого подразделения было сформировано 4 роты. Штаб фламандской охраны находился в Брюсселе, было также сформировано 2 роты. Общая численность чинов Фламандской охраны достигла 2604 человек в 1944 г.^{418} Вплоть до освобождения Бельгии эти батальоны несли охранную службу, изредка они привлекались к локальным действиям против Сопротивления. В июне 1944 г. фламандцы были введены в состав Вермахта, после чего приняли присягу на верность Гитлеру. После этого они участвовали в боях с англичанами за Арнем и позже за Антверпен в составе 15-й немецкой армии. Затем фламандские добровольцы были распределены по немецким частям — около 1500 человек было передано в состав 406-й ландесшутц-дивизии, около 700 — в войска СС и около 700 — в состав Люфтваффе и НСКК.

30 октября 1944 г. в Гюстрове (Германия) были открыты курсы подготовки фламандских полицейских. Слушатели были набраны из числа фламандских фельджандармов и служащих Фламандской охраны. Занятия на курсах должны были продлиться до января 1945 г., но уже 15 ноября 1944 г. было объявлено о формировании на основе слушателей курсов полицейского батальона народно-гренадерской дивизии «Фландрия» (так фламандские коллаборационисты предпочитали называть формируемую 27-ю дивизию СС). Однако немцы не торопились передавать батальон в состав дивизии. К январю 1945 г. личный состав батальона был переведен в Берлин. В столице Рейха батальон попал в подчинение РСХА. Пока бельгийские дивизии гибли на фронте, в Берлине приняли решение развернуть батальон в полицейскую бригаду «Фландрия». В составе бригады планировалось собрать служащих различных фламандских полицейских частей, и это планировалось в середине апреля 1945 г.!

Затея о переформировании батальона в бригаду окончилась крахом. В середине апреля 1945 г. состав батальона разделился на три группы. Первая группа была отправлена на север, вторая группа осталась в Берлине, а третья группа (3 офицера, 1 унтер-офицер и 25 рядовых) отправилась с обергруппенфюрером СС и руководителем РСХА Эрнстом Кальтенбруннером в Альпийскую крепость^{419}. Группа, оставшаяся в Берлине, в последние дни войны обороняла ресторан «У зоопарка».

Сельская стража (De Boerenwacht) была образована на территории фламандскихщровинций в июне 1941 г. Было образовано 5 округс-провинций: Антверпен, Лимбург, Восточная Фландрия, Западная Фландрия и Фламандский Брабант. К лету 1942 г. в рядах фламандской сельской стражи насчитывалось 27 790 человек^{420}. Позже были образованы мобильные хорошо вооруженные отряды — вахткоманды (Waak kommando). Интересно, что руководство сельской стражей во Фландрии и Валлонии было сосредоточено в одних руках, их руководителем являлся П. Вандерзейпен.

Первые фламандцы появились в рядах Кригсмарине в августе 1941 г., но полномасштабная вербовка иностранцев в ряды немецкого флота началась лишь в 1943 г. Отдельных фламандских частей в составе Кригсмарине немцы не организовывали, а принимали в состав немецких экипажей и береговых частей. Однако основная группа добровольцев проходила службу в 1-й роте 28-го запасного корабельного подразделения. Известны факты службы фламандских добровольцев в составе 5-й флотилии и 29-й флотилии минных тральщиков. Общая численность фламандцев в Кригсмарине не превышала 500 человек^{421}.

Фламандские добровольцы в НСКК

В начале 1943 г. в Брюсселе был открыт первый вербовочный пункт НСКК. К началу следующего года количество вербовочных пунктов резко выросло. Вербовочные акции НСКК активно поддерживались функционерами В НВ. Фламандцы преимущественно служили в 1-м, 4-м, 5-м и 6-м полках НСКК группы «Люфтваффе», а также в составе запасного полка этой группы. В мае 1944 г. в целях пропаганды 4-й полк группы был объявлен полком «Фландрия». Этот полк служил сначала в Югославии, затем в Венгрии и позже отступил на территорию Германии. Общая численность фламандцев в различных подразделениях НСКК в мае 1943 года составляла 3267 человек^{422}. Фламандцы 4-го (2-й батальон), 5-го (2-я гауптколонна) и 6-го (4—5-я роты) полков побывали на Восточном фронте в полосе действий групп армий «Центр» и «Юг». Другие оставались на Западе и выполняли транспортные перевозки для нужд немецких частей, расположенных на Атлантическом валу. По возвращении с Восточного фронта частей 4-го и 6-го полков им был предоставлен непродолжительный отдых в Бельгии. В марте 1943 г. оба полка были переброшены на Балканы. Другие подразделения группы НСКК «Люфтваффе» участвовали в уничтожении союзников в Арнемской операции. В конце войны подразделения группы НСКК «Люфтваффе» оказались разбросаны по всем фронтам, некоторые сражались на Рейне, другие на Восточном фронте, третьи в Италии. Основная масса фламандцев попала в плен к англо-американцам, но некоторым повезло меньше, и они оказались в советском плену.

Бельгийцы в Организации Тодта

В строительную Организацию Тодта также набирались бельгийские граждане, вербовали рабочих в Бельгии. К ноябрю 1941 г. на работах в Бретани было занято 14 000 фламандских рабочих ОТ^{423}. Со временем фламандские рабочие появились и на Восточном фронте, при этом численность фламандцев в ОТ выросла. Бельгийцы, так же как и французы, принимались в состав вооруженных охранных подразделений ОТ, так называемых шутцкоманд. К середине 1943 г. эти команды-роты были переформированы в батальоны, которых насчитывалось более 100. Всего в годы войны в ОТ работало и служило около 85 000 бельгийцев, из которых 30 000 были фламандскими рабочими и 4000–5000 фламандскими охранниками^{424}. Также в распоряжение ОТ было передано 70 000 бельгийских военнопленных^{425}.

Помимо организации Тодта еще около 2000 молодых бельгийцев обоих полов было принято в состав Имперской трудовой службы (RAD). У бельгийских коллаборационистов с 30 ноября 1940 г. существовали свои милитаризованные трудовые организации — добровольческая трудовая служба для Фландрии (Vrijwillige Arbeidsdienst voor Vlaanderen) и Валлонии (Service des Volontaires du Travail). В составе фламандской службы ежегодно планировалось обучать 2400 юношей и более 500 девушек^{426}. Обе организации тесно сотрудничали с РАД. Многие функционеры бельгийских организаций прошли обучение и стажировку в Германии. Немецкий Красный Крест также вербовал служащих в Бельгии, но их общее количество не известно. Имеются лишь данные о количестве фламандских медицинских сестер в Немецком Красном Кресте, их численность оценивается в 500–700 человек^{427}.

Люксембург К. К. Семенов

Это маленькое европейское государство было оккупировано Германией в мае 1940 г. Нацистское руководство приняло решение включить великое герцогство в состав Рейха. 28 июня 1940 г. территория Люксембурга стала подведомственна немецкому гау Кобленц — Трир. Чуть позднее это гау и территории великого герцогства были объединены в гау Мозель. Еще до начала войны в Люксембурге имелись мелкие нацистские организации, наиболее известными из них были Национальная партия Люксембурга (Luxemburger National Partei) и Народная молодежь Люксембурга (Luxemburger Volksjugend — LVJ). Последняя организация была создана по образу и подобию Гитлерюгенда и имела самые тесные связи с немцами. Движение этнических немцев до войны было слабо развито, и вся работа велась через членов АО НСДАП в Люксембурге.

В момент вторжения на землю Великого герцогства в рядах Вермахта находился один гражданин Люксембурга, унтер-офицер «Бранденбурга» Вальтер Ангерер, в прошлом активный член ЛФЮ. После оккупации все местные институты власти были распущены. 6 июля 1940 г. с целью усиления работы с местным населением было создано Движение этнических немцев (Volksdeutche Bewegung — VDB). Позже, для помощи оккупационным войскам в поддержании порядка, 8 сентября 1940 г. была образована люксембургская добровольческая рота из 425 человек^{428}. Год спустя часть чинов этой роты была переведена в войска СС, а часть отправлена в Югославию на пополнение полицейских частей. В начале 1942 г. в Люксембурге началась вербовка добровольцев в немецкую армию, однако ее плоды были крайне скромны, добровольцами вызвалось около 1200 человек. В это время ЛФЮ официально вошла в состав Гитлерюгенда.

К лету 1942 г. влияние ВДВ заметно возросло, из 290 000 жителей Люксембурга 69 045 вступили в ряды этого движения. Также известна численность люксембуржцев, к августу 1942 г. добровольно вступивших в различные немецкие организации. ПО человек вступили в ряды Общих СС, 1336 — в группу СА «Вестмарк», 1475 — в НСКК, 210 — в НСФК, 9547 — в Гитлерюгенд^{429}. 30 августа 1942 г. немцами на оккупированной территории герцогства была введена воинская повинность для пяти возрастов, начиная с 1920 года рождения. Призывники распределялись комиссиями по различным немецким частям, редко встречались случаи, когда несколько люксембуржцев служило в одной части. Всего за годы войны немцами было мобилизовано 11 168 люксембуржцев, из них 2752 человека были убиты, а 3510 дезертировали^{430}.

Швейцария К. К. Семенов

Долгие годы эта маленькая республика гордилась своей верностью принципу нейтралитета. Казалось бы, что в стране с твердыми демократическими принципами не может быть людей, симпатизирующих правым, но это только казалось.

Осенью 1930 г. на базе дискуссионного клуба Цюрихского университета была образована политическая организация — Национальный фронт (National Front; НФ). В апреле 1933 г. организация была трансформирована в одноименную политическую партию. Постепенно влияние партии росло. К апрелю 1935 г. в ее рядах насчитывалось около 10 000 человек^{431}. В своей политике Национальный фронт ориентировался на нацистскую Германию. Партия имела свои штурмовые отряды (Kerntruppe NF) и свою молодежную организацию (Schweizeijugend). В ноябре 1933 г. было образовано представительство НФ в Германии, его секции были открыты в Мюнхене, Штутгарте, Гамбурге и Берлине. Напуганное триумфом нацистов в Германии, швейцарское правительство начало активно ограничивать деятельность швейцарских правых, в ряде кантонов были запрещены штурмовые отряды НФ. Трудности правых в Швейцарии усугубил раскол НФ в 1936 г. В результате раскола образовались две немногочисленные национал-социалистические организации, не влиявшие на вербовку швейцарцев в армию Рейха. Несмотря на это, в 1940 г. ряд руководителей национал-социалистического движения в Швейцарии были арестованы полицией, а осенью 1943 г. все правые организации были запрещены и распущены швейцарским правительством^{432}.

Несмотря на изложенные выше обстоятельства, швейцарские добровольцы все же служили в немецкой армии, причем основная масса добровольцев пришла из рядов кадровых служащих швейцарской армии. Уже накануне Второй мировой войны в рядах швейцарской армии были широко распространены пронемецкие тенденции, с которыми активно боролась швейцарская политическая полиция. Так, к маю 1940 г. были заведены дела против 124 профашистски и пронацистски настроенных офицеров швейцарской армии^{433}.

Нацисты причисляли германоязычных швейцарцев к немецкому сообществу. Это обусловило службу большинства швейцарских добровольцев в войсках СС. Одним из первых в войсках СС появился молодой швейцарский врач из Люцерна Франц Рейдвиг. До приезда в Германию он был членом НФ, а, переехав в Мюнхен, в 1938 г. вступил в СС. В рядах полка СС «Германия» Рейдвиг участвовал во французской кампании. Благодаря удачному браку он стал известен нацистскому руководству. Поэтому в августе 1940 г. он стал главой созданного в структуре Главного управления СС командного пункта для германских добровольцев (Germanische Freiwillige Leitstelle).

Примеру Рейдвига последовало еще несколько десятков швейцарцев, и к 4 мая 1940 г. в войсках СС служило уже 44 швейцарца^{434}. Для работы с добровольцами, прибывающими из Швейцарии и Лихтенштейна, в январе 1941 г. в Штутгарте был открыт особый центр. Он располагался по адресу: Панорамаштрассе, 11, по названию улицы этот центр был назван Панорамахейм (Panoramaheim), его первым руководителем стал швейцарец оберштурмфюрер СС Альфред Никлес. Через этот центр прошла большая часть добровольцев из Швейцарии и Лихтенштейна. С началом войны против СССР количество швейцарских добровольцев резко возросло, добровольцы прибывали в Германию сотнями, о чем вскоре стало известно в Швейцарии. Настоящим потрясением для Швейцарии стало дезертирство двух старших офицеров швейцарской армии и их последующее вступление в войска СС! Тем временем лидер правых швейцарских эмигрантов в Штутгарте Альфред Цандер 3 июля 1941 г. выступил с предложением организовать добровольческий корпус из швейцарцев для отправки на Восточный фронт^{435}. Однако немцы прикинули, какой резонанс вызовет формирование этого легиона в мире, и решили не обострять и без того натянутые отношения с правительством Швейцарии.

Швейцарские добровольцы, вступившие в войска СС и немецкую армию, не консолидировались вместе, а наравне с имперскими немцами распределялись по различным частям. Швейцарцы служили в 3-й, 6-й, 8-й и 33-й дивизиях СС, в полку военных корреспондентов «Курт Эггерс». Однако добровольческий корпус из швейцарцев так и не был сформирован, но существует информация, что в рядах дивизии «Викинг» была организована полностью швейцарская рота^{436}. Кроме того, швейцарские добровольцы служили в частях «Бранденбург» и в Люфтваффе. Большую огласку получил случай, когда фельдфебель Люфтваффе, по национальности швейцарец, дезертировал из части и посадил свой Me. 109 на территории Швейцарии^{437}.

В конце 1943 г. немцы попытались организовать Германские СС из швейцарцев, также было заявлено о формировании швейцарского батальона (Schweizer Sturmbanne) для работы среди иностранных рабочих из Швейцарии. В отделе D II (Германские СС) Главного управления СС был образован швейцарский подотдел. В 1944 г. немцы опять вернулись к мысли о создании швейцарских СС, в это время Франц Рейдвиг получил приказ от Гиммлера организовать Швейцарский спортивный союз (Schweizer Sportsbund — SS).

Стремясь ограничить участие своих граждан с оружием в руках в войне против СССР, швейцарское правительство инспирировало создание швейцарского госпиталя для отправки на Восточный фронт. В этом вопросе нацисты и швейцарцы смогли достичь компромисса, и 15 октября 1941 г. госпиталь, возглавляемый военным врачом швейцарской армии полковником Гаем фон Вуттенбахом, отправился на советско-германский фронт. В составе госпиталя насчитывалось 75 человек — 30 врачей, 30 медсестер и 15 человек вспомогательного персонала^{438}. На территории СССР госпиталь располагался в Смоленске, в конце

1941 г. он отбыл в Швейцарию. Второй по счету госпиталь под руководством доктора Макса Арнольда находился в СССР с 8 января по 14 апреля 1942 г., третий под руководством профессора Франца Мерке находился в СССР с 18 июня по 29 сентября 1942 г., а четвертый под руководством доктора Эрвина Ховальда был в СССР с 24 ноября 1942 г. по 9 марта 1943 г.^{439}

В общей сложности около 1400 граждан Швейцарии участвовали в войне на стороне Германии. Из них около 800 служило в войсках СС и около 70 в Вермахте^{440}.

Дания К. К. Семенов

Королевство Дания с давних времен граничило с Германией, и хотя накануне войны между странами и существовали разногласия по вопросу Северного Шлезвига, немногие предполагали, что Дания будет вскоре оккупирована немцами. Население Дании — датчане по своему происхождению — являлось родственным немцам германским народом. Близость к Германии позволяла датским правым перенимать удачный опыт немцев.

В ноябре 1930 г. была образована Датская национал-социалистическая рабочая партия — ДНСРП (Danmarks National-Socialistiske Arbejder Parti — DNSAP). Эта партия во главе со своим фюрером Фрицем Клаузеном проводила жесткую пронемецкую политику. На выборах 1935 г. партия получила 16 257 голосов, а на выборах 1939 г. — 31 032 голоса^{441}. По партийной линии территория Дании была разделена на 15 округов, еще по одному округу было образовано в Германии и Норвегии. ДНСРП имела и свои штурмовые отряды (Storm Afdelinger), их численность в августе 1942 г. составила 2514 человек^{442}. Также у партии была сильная молодежная организация — Национал-социалистическая молодежь (National-Socialistiske Ungdom — NSU).

Операция немецких войск в Дании началась ранним утром 9 апреля 1940 г. Армия и население Дании оказались не готовы к немецкому нападению. Механизированные колонны Вермахта стремительно вторглись на территорию этой страны. Ряд городов был захвачен подразделениями Кригсмарине и диверсионным взводом из «Бранденбурга» — «Северным взводом» (Nordenzug). Организованное сопротивление датской армии просто не успело начаться, Дания капитулировала. В ходе захвата страны немцы потеряли около 20 человек, а датчане — 36, убитыми и ранеными^{443}. В Северном Шлезвиге местные фольксдойче с радостью встретили немецкие войска, оказывая им всяческую помощь. Но и они оказались обмануты в своих ожиданиях Гитлером — он не стал добиваться присоединения этой области к Германии.

Вопреки всем ожиданиям членов ДНСАП, после оккупации страны немцами партия не была привлечена к участию в управлении страной. Находившаяся у власти Датская социал-демократическая партия быстро нашла общий язык с оккупантами и осталась у власти. Королевский двор Дании также был вынужден пойти на сотрудничество с Германией. Несмотря на свое разочарование в немецкой политике, именно члены ДНСАПвыступили сторонниками войны против СССР и активно участвовали в вербовке добровольцев для немецких вооруженных сил. Поэтому подавляющий процент датских добровольцев в немецкую армию пришел именно из ДНСАП.

Дивизия СС «Викинг»

Поскольку датчане были германским народом, первыми на них обратили свой взор вербовщики из СС. Вскоре после оккупации в Копенгагене была создана команда пополнения СС и началась подготовка к вербовке датских добровольцев в войска СС. 6 июня 1940 г. рейхсфюрер СС подписал приказ о создании штандарта СС «Нордланд». В его состав должны были войти добровольцы из Скандинавских стран, а недостающее количество должно было быть набрано из восточно-европейских этнических немцев. Завербованные для этого полка добровольцы отправлялись в учебный лагерь СС Клагенфурт на территории оккупированной Австрии. Вплоть по ноябрь 1940 г. полк находился в стадии формирования, а затем был введен в состав формируемой дивизии СС. Помимо «Нордланда» в состав дивизии вошли полки «Германия» и «Вестланд». Полк «Германия» был создан в середине 1930-х гг., в 1940 г. он принимал участие в войне на Западном фронте. Создание полка «Вестланд» было начато в июне 1940 г., его личный состав набирался из голландских национал-социалистов и фламандцев, членов правых партий. До штатной численности полк был доведен за счет этнических немцев Восточной Европы и некоторого числа скандинавов. Формирование полка происходило в местечке Эбинген.

20 ноября 1940 г. на базе двух вышеуказанных полков и полка «Германия» была сформирована моторизованная дивизия СС «Германия», 20 декабря 1940 г. дивизия получила новое название — «Викинг». Она стала первой дивизией войск СС, укомплектованной иностранными добровольцами. Командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Феликс Штайнер, внесший большой вклад в создание и обучение войск СС в целом. 21 апреля 1941 г. дивизия «Викинг» начала выдвижение к границе с Советским Союзом в составе 1-й танковой группы генерал-полковника Эвальда фон Клейста, входившей в группу армий «Юг».

29 июня 1941 г. у Равы-Русской дивизия (входившая в состав XIV армейского корпуса) перешла советскую границу и начала наступление на Львов. На этот момент в дивизии «Викинг» насчитывалось 19 377 человек, из которых 1545 были иностранными добровольцами; некоторое количество солдат дивизии было набрано из этнических немцев. По национальному признаку иностранные добровольцы делились так: голландцы — 631, норвежцы — 294, датчане — 216, швед — 1, швейцарец — 1, финны — 421^{444}.

В районе Тернополя дивизия «Викинг» вступила в свой первый бой с советскими танковыми частями. В середине июля 1941 г. части дивизии достигли Житомира, а к концу месяца прошли Белую Церковь и Богуслав. Затем дивизия участвовала в наступлении на города Чигирин и Кременчуг. В сентябре дивизия «Викинг» наступала в направлении Павлограда, а затем вела бои по линии железной дороги Мелитополь — Сталино. В середине октября 1941 г. подразделения дивизии достигли Новомосковска, а к концу месяца вступили в Успенское. В ноябре дивизия наступала в районе Миуса, временами отражая яростные контратаки советских танков.

1 января 1942 г. дивизия заняла берега р. Миус, на его берегах дивизия была через несколько дней пополнена финским добровольческим батальоном СС. С декабря 1941 г. по 21 июля 1942 г. дивизия обороняла район Миуса, в этот период боевые группы дивизии направлялись на ключевые участки фронта, где складывалась критическая обстановка, особенно часто боевые группы действовали на западе и севере от Сталино^{445}.

В конце июля части дивизии начали движение в направлении Ростова и Батайска. Для штурма советских оборонительных позиций была сформирована боевая группа штурмбаннфюрера СС Августа Дикманна, в состав группы вошел 1-й батальон полка «Германия», дивизионный танковый батальон, 3-й дивизион артиллерийского полка, рота связи и взвод зенитных орудий^{446}. После взятия Ростова и Батайска эсэсовцы, тесня Красную Армию, продвигались к берегам Кубани. Дивизия Штайнера, не сбавляя темпа, продвигалась вперед и вскоре достигла Майкопских нефтяных месторождений. В сентябре дивизия прошла через Туапсе, Пятигорск и Минеральные Воды, Моздок, Терек, а в конце месяца приняла участие в кровопролитных боях на участке Сагопшин — Малгобек. Вплоть до 20 октября 1942 г. части дивизии продолжали сражаться в этом районе. Верховное командование сухопутных войск продолжало настаивать на развитии наступления, но доклад Штайнера убедил генерала фон Клейста и начальника Генштаба сухопутных войск генерала Курта Цейтлера прекратить контрнаступление из района Малгобек.

В середине ноября 1942 г. части дивизии способствовали выходу из окружения под Орджоникидзе частей 13-й танковой дивизии, именно своевременное прибытие эсэсовцев спасло ее от уничтожения^{447}. 19 ноября дивизия вошла в состав III танкового корпуса и заняла участок фронта на правом фланге корпуса, имея крайней точкой село Дзаурикау. В конце ноября Красная Армия начала штурм позиций корпуса, причем для немецкой стороны ситуация осложнялась присутствием ненадежных румынских частей. В середине декабря 1942 г. части дивизии отошли на линию Алагир — Ардон, а спустя еще несколько дней — на рубеж Хаснидон — Змейская. В арьергарде шел танковый батальон дивизии «Викинг», вернее, одна из его рот. Утром 25 декабря 1942 г. немецкие танки, занявшие выгодную позицию, за несколько минут подбили 14 советских танков, после чего на некоторое время были оставлены противником в покое^{448}.

В конце декабря 1942 г. части дивизии, за исключением 3-го (финского) батальона полка «Нордланд», были переброшены по железной дороге в зону ответственности 4-й танковой армии — в район Сальска. 1–2 января 1943 г. части дивизии обороняли местечко Зимовники и в ходе одной из контратак отбили 5 немецких танков, потерянных соседней 23-й танковой дивизией. В середине января 1943 г. части дивизии сражались на Маныче, в феврале 1943 г. вели оборонительные бои в районе Сталино — Донец, а в начале марта отражали советское наступление в районе Грушевая — Изюм. В середине марта из состава дивизии был выведен полк «Нордланд», предназначенный для формирования новой германской дивизии СС. В апреле 1943 г. дивизия была выведена в резерв в Лосовую. В мае из состава дивизии были отозваны финские добровольцы, чей двухгодичный срок службы подошел к концу. Взамен убывших подразделений дивизии в ее состав был включен 1-й батальон Эстонского легиона СС, получивший наименование эстонский добровольческий батальон СС «Нарва». Вместо убывшего командовать III танковым корпусом СС Феликса Штайнера командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Герберт Отто Гилле.

5 июля 1943 г. дивизия была выведена в резерв, но уже 7 июля была вновь брошена в бой. В этот период ее использовали в качестве отдельных боевых групп, действовавших независимо друг от друга. В бою у Грушевой отличилась 4-я рота танкового батальона дивизии, уничтожившая несколько десятков советских танков^{449}. К середине августа основная часть дивизии была собрана в Ольшанах, в конце месяца она действовала около Полтавы, а позднее — на линии железной дороги Харьков — Полтава. 27 августа 1943 г. дивизия «Викинг» была переброшена в район Черкасс. Все еще находясь на фронте, 22 октября 1943 г. дивизия была переименована в 5-ю танковую. Полки дивизии также получили номера: «Германия» — 9-й, «Вестланд» — 10-й. В ноябре 1943 г. дивизии была временно придана 5-я штурмовая бригада СС «Валлония».

В конце 1943 г. дивизия вместе с остальной 56-тысячной немецкой группировкой попала в Корсунь-Шевченковский котел. В середине января 1944 г. «Викинг» и «Валлония» участвовали в сражении за Теклино, а затем в боях за Шандеровку. 16 февраля части «Викинга» четырежды отбивали у советских войск Комаровку. За две недели боев в котле 5-я танковая дивизия СС потеряла более половины своего личного состава, т. е. более 4000 человек^{450}. 17 февраля окруженная немецкая группировка пошла на прорыв тремя группами, причем войска шли несколькими эшелонами. Части СС находились на левом крыле прорывающихся войск. В авангарде левого крыла шли бронемашины 5-го разведывательного дивизиона СС, в арьергарде — остатки дивизионной техники: 7 танков и 6 штурмовых орудий дивизии «Викинг». 19 февраля 1944 г. разрозненные остатки дивизии «Викинг» вышли к немецким войскам у местечка Лисяка. Большие потери, понесенные дивизией, вынудили Гилле сказать: «Дивизии «Викинг» больше нет! Мы — всего лишь кучка выдохшихся людей!»^{451}.

Выбравшиеся из окружения чины дивизии были собраны в районе Ковеля, куда также прибыло пополнение из запасного батальона дивизии. В марте 1944 г. дивизия «Викинг» была передана в состав LVI танкового корпуса. В апреле 1944 г. боевые группы дивизии приняли участие в деблокировании осажденного Ковеля, гарнизоном которого командовал повышенный до группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС Герберт Гилле.

После ковельской эпопеи чины дивизии были выведены в мае 1944 г. на полигон Дебица для восстановления. Находясь в Дебице, подразделения дивизии еще до завершения восстановительных мероприятий использовались как составные части различных боевых групп. 11 июля 1944 г. танки дивизии участвовали в танковом бою у Мациева, а позднее в бою за Белосток. Тем временем Гилле получил приказ заново сформировать IV танковый корпус СС, базовыми дивизиями корпуса стали 3-я и 5-я танковые дивизии СС. 1 августа 1944 г. началось Варшавское восстание польской подпольной Армии Крайовой. Немецкое командование, напуганное перспективой советского контрудара в направлении Варшавы, бросило несформированный полностью корпус Гилле на фронт. Корпус был передан в состав 9-й армии и занял позиции в 48 км севернее Варшавы^{452}. При этом некоторые подразделения дивизии «Викинг» использовались для подавления Варшавского восстания. В городе действовали роты полка «Германия» и 5-го дивизиона связи СС, причем одна из рот потеряла в боях свой бронетранспортер. Другие части дивизии участвовали тем временем в боях с наступающими советскими частями. Дивизия участвовала во всех оборонительных сражениях за Варшаву, а затем в боях у Модлина. В ходе боев численность едва пополненной дивизии снова понизилась до 3159 человек, причем из них 477 человек были чинами 1405-го крепостного пехотного батальона, приданного дивизии «Викинг» для боевого применения^{453}. После Гилле и временно исполнявших его обязанности оберфюрера СС Эдмунда Дизенхофера и штандартенфюрера СС Йоханнеса Мюленкампа дивизию возглавил оберфюрер СС Карл Ульрих.

В конце декабря 1944 г. IV танковый корпус СС был переброшен в Венгрию для стабилизации катастрофической обстановки у венгерской столицы — Будапешта. В качестве пополнения в дивизию были переданы первые батальоны 23-го и 24-го добровольческих полков СС дивизии СС «Нордланд». По данным советской разведки, на начало января 1945 г. в дивизии насчитывалось 100 танков и 10 500 человек, хотя численность дивизии, на мой взгляд, является сильно преувеличенной^{454}. 3 января 1945 г. немцы начали наступление на участке Дунаальмаш — Тата, получившее кодовое название «Конрад I». Танки корпуса Гилле наступали на правом фланге немецкого клина. Во второй день наступления около 40 танков IV танкового корпуса СС вышли на рубеж Тата — Надьшап — Вайна — Тарьян — Вертешселеш. 14 января подразделения корпуса стали скрытно перебрасываться в район юго-западнее Секешфехервара для участия в третьей попытке прорваться к осажденному Будапешту. 18 января 1945 г. немцы начали новое наступление. На протяжении первых двух дней наступления сила удара была на стороне немцев, им удалось прорвать позиции советских войск и приблизиться к Будапешту. Однако своевременное прибытие к противнику подкреплений и истощение немецких войск вынудили танки СС остановиться. После падения Будапешта дивизия отступила на укрепленную позицию «Маргарет». В марте 1945 г. дивизия «Викинг» сражалась за Веспрем и действовала неподалеку от озера Балатон. В начале апреля уцелевшие чины дивизии отошли на территорию австрийских провинций и двинулись к Грацу. 7 мая 1945 г. остатки дивизии сдались американцам.

Добровольческий корпус «Дания»

23 июня 1941 г. лидер ДНСАП Фритц Клаузен призвал датчан вступать в полк «Нордланд» для борьбы с «мировым врагом» — коммунизмом. 29 июня по всей Дании открылись вербовочные бюро для набора добровольцев. Уже 3 июля 1941 г. первые датские добровольцы, получив знамя, покинули Данию и направились в гамбургские казармы Лангехорн. Приказом Главного оперативного управления СС от 15 июля 1941 г. часть была названа Добровольческое соединение Дания (Freiwilligenverband Dänemark)^{455}.

К 20 июля 1941 г. добровольцы были организованы в пехотный батальон, общая численность которого составляла 480 человек^{456}. Командиром соединения был назначен подполковник Кристиан Педер Круссинг, ранее командовавший 5-м артиллерийским батальоном датской армии. Ему было присвоено равноценное звание легионс-оберштурмбаннфюрера. В августе в состав батальона были переданы один офицер и 108 датчан из состава полка «Нордвест», к концу месяца при штабе батальона было также создано отделение связи. 13 сентября 1941 г. подразделение было переброшено в учебный центр Позен — Трескау, где формировалась датская резервная рота. 15 сентября 1941 г. соединение было официально переименовано в Датский добровольческий корпус (Freiwilligenkorps Dänemark), что с исторической стороны было гораздо вернее — в части под таким названием датские добровольцы сражались с большевиками в годы русской Гражданской и советско-финской войн.

К началу 1942 г. в рядах корпуса находилось уже 1164 чинов^{457}. 1 марта 1942 г. Круссинг был заменен на посту командира корпуса штурмбаннфюрером СС Кристианом Фредериком Шальбургом — датским ветераном дивизии «Викинг». Через 6 дней, 7 марта 1942 г., батальон был переименован в моторизованный пехотный, в составе которого имелись штаб, 3 стрелковых и 1 тяжелая роты. До конца апреля 1942 г. личный состав корпуса проходил обучение в Позен — Трескау, а затем был отправлен в Хейлигенбейль (Восточная Пруссия).

В течение 8–9 мая датский батальон был переброшен транспортной авиацией в Псков, а затем в Демянск. Приказом командования группы армий «Север» датчане были приданы дивизии СС «Тотенкопф». С 20 мая по 2 июня 1942 г. корпус участвовал в боях южнее Демянских укреплений, где отличился, разрушив советское предмостное укрепление. В начале июня датчане действовали у дороги на Бяково. 2 июня 1942 г. в ходе одной из атак погиб командир Датского корпуса штурмбаннфюрер Кристиан Шальбург. Поспешив на помощь раненому датскому добровольцу Орле Енсену из 2-й роты корпуса, он наступил на мину и был ранен, а затем был накрыт залпом советских орудий. Смерть любимого командира удручающе подействовала на датчан, но один из ротных командиров корпуса — легионс-гауптштурм-фюрер Кнут Борге Мартинсен — принял командование корпусом и стабилизировал положение. Позже Мартинсен организовал новую атаку, в ходе которой датчане взяли Бяково. В ночь на 4 июня батальон был переведен на северный участок Демянского коридора, где в течение двух дней отбивал сильные атаки противника.

На следующий день, 6 июня 1942 г., датчане были сменены и расположились лагерем в лесах около Василившино. 9 июня прибыл новый командир корпуса — штурмбаннфюрер СС Ганс Альбрехт фон Леттов-Форбек. Утром 11 июня Красная Армия начала контратаку и вернула обратно занятые немцами село Большие Дубовичи. Датчане были срочно брошены в бой, но положение еще более ухудшилось, и фон Леттов-Форбек приказал корпусу начать отступление. Однако вскоре командир корпуса был убит, и командование опять принял Мартинсен. После этого боя в составе рот насчитывалось от 40 до 70 человек в каждой, всего же уцелело 7 офицеров, 23 унтер-офицера и 274 солдата. На пополнение обескровленного корпуса в район Василившино прибыл запасной состав из Познани. Однако уже 16 июля Красная Армия вновь атаковала и теперь уже заняла Василившино. На следующий день остатки датского батальона были атакованы советскими танками при поддержке авиации. 23 июля 1942 г., после многодневных боев, Василившино было вновь занято немцами. В самом населенном пункте датчане получили приказ оборонять крайний левый фланг этой позиции. 25 июля датчане были выведены в резерв корпуса. К августу 1942 г. батальон потерял 78 % от своей начальной численности, это стало причиной его вывода из района Демянска и отправки в Митавудля восстановления^{458}.

В сентябре 1942 г. добровольцы вернулись в Данию и прошли маршем по Копенгагену, после чего были отпущены на четырехнедельный отдых по домам. 12 октября 1942 г. все чины корпуса были собраны в Копенгагене и затем отправлены в Митаву. 5 декабря 1942 г. в корпус была влита запасная рота, и его общая численность достигла 1100 человек. В октябре — ноябре 1942 г. чины корпуса, находясь в тылу, занимались подготовкой новобранцев. Части корпуса также часто привлекались к антипартизанским операциям^{459}. 1 декабря 1942 г. корпус стал частью 1-й пехотной бригады СС, оперировавшей в районе Невеля. Тем временем советские войска окружили в городе Великие Луки 83-ю пехотную дивизию, и бригада получила приказ участвовать в его деблокировании. 19 декабря 1942 г. корпус был направлен на фронт, заняв место в боевых порядках 1-й бригады СС. На сочельник датчане были атакованы советской дивизией и отступили из занимаемого ими села Кондратово, но уже на Рождество вернули себе село обратно. 16 января 1943 г. немецкая группировка в котле при Великих Луках была разгромлена, а бригада отведена с фронта в тыл. Датские добровольцы перешли на позицию к северу от Мышино — Кондратово, на которой и находились до конца февраля 1943 г. С 22 февраля бригада и корпус были подчинены штабу 201-й охранной дивизии, проводившей крупную антипартизанскую операцию в районе Витебск — Невель. 25 февраля корпус атаковал и захватил опорный пункт партизан на реке Тайде — это был последний бой датского корпуса. 20 марта 1943 г. Датский добровольческий корпус был выведен из состава 1-й пехотной бригады СС и отправлен в тыл.

В конце апреля 1943 г. датские добровольцы были отправлены на полигон Графенвер. В начале мая 1943 г. легионс-штурмбаннфюрер Педер Ниргаард-Якобсен сменил Мартинсена на посту командира корпуса. Главное оперативное управление СС тем временем работало над проектом формирования германского танкового корпуса СС и германской дивизии СС. Из ветеранов Датского добровольческого корпуса было решено создать полк для новой дивизии, которая вскоре получила почетное наименование «Нордланд» (см. главу «Норвегия»), По этой причине 6 мая 1943 г. корпус был официально расформирован, но большинство его чинов осталось на службе в рядах войск СС. Всего за 1941–1943 гг. через корпус прошло около 1800 человек^{460}. Помимо датских добровольцев в корпусе служило большое количество этнических немцев из Северного Шлезвига.

Добровольческий запасной батальон СС

Начав создание добровольческих легионов, немцы решили, что каждый из них будет формировать свою собственную запасную часть. В задачи запасных частей входило обучение новобранцев, реабилитация раненых и своевременная замена выбывших из строя солдат. К моменту отправки на фронт каждый из легионов создал свою запасную роту. Вначале предполагалось, что роты будут существовать независимо друг от друга, но вскоре от этого отказались и свели все роты в один батальон, расположенный в Радоме. Батальон был назван Добровольческим запасным батальоном СС (Freiwilligen Ersatzbataillon SS). Помимо рот германских легионов в состав этого батальона входила запасная рота финского батальона СС. В начале декабря 1941 г. запасной батальон был переведен в местечко Ветцельсдорф (район Граца). В этом же месяце произошла реорганизация батальона в четыре роты: 1-я датская, 2-я фламандская, 3-я голландская и 4-я финская^{461}. Вскоре было сменено название батальона на более подходящее — Запасной батальон Легионов (Ersatzbataillon der Legionen).

Со временем планировалось каждую запасную роту развернуть в национальный запасной батальон, однако этому замыслу было не суждено сбыться. В 1942 г. датская запасная рота была переведена в район Бобруйска, чтобы быть менее удаленной от своей части. Весной 1943 г. запасной батальон был вновь переименован в 11-й танково-гренадерский учебно-запасной батальон СС, став, таким образом, запасным батальоном дивизии «Нордланд». Еще до переименования батальон покинула фламандская рота. Она была переведена из Граца в Бреслау и придана запасному гренадерскому батальону СС «Ост».

Шальбургский корпус и другие части СС

В отличие от других германских стран, где почти сразу после немецкой оккупации были образованы Германские СС, в Дании процесс создания этих формирований надолго затянулся, что было вызвано достаточно мягким оккупационным режимом. Лишь в мае 1942 г. в Копенгагене было образовано представительство Германского управления Главного управления СС. 15 октября 1942 г. на базе представительства была образована школа СС, командиром которой стал гауптштурмфюрер СС Дирк Боннек. Руководство ДНСАП планировало превратить открывшуюся школу СС в партийную, но проиграло борьбу. 1 апреля 1943 г. в Дании легионс-оберш-турмбаннфюрер Мартинсен объявил об организации Германского корпуса (Germansk korpset). Корпус должен был стать датским аналогом Германских СС, сформированных в 1940–1941 гг. в оккупированных странах с германским населением. Костяк корпуса составили ветераны Датского добровольческого корпуса. В мае 1943 г. Мартинсен отбыл в Германию, а корпус возглавил оберштурмфюрер СС Хельге Эллкилд. В сентябре 1943 г. в Данию вернулся Мартинсен, у него произошел конфликт с одним из лидеров корпуса — Паулем Соммером (см. ниже), после чего последний покинул корпус. В сентябре Германский корпус в память о погибшем командире Датского добровольческого корпуса был переименован в корпус «Шальбург» (Schalburg korpset).

В составе корпуса изначально было образовано два подразделения — группа I и группа II (Gruppe I und II)^{462}. Чины группы 1 несли службу на постоянной основе, члены группы II были своего рода ополчением. Вскоре группы получили названия — группа 1 стала называться Военным отрядом (Den militaere afdeling), а группа II — Датской народной стражей (Dansk Folkevaern). Со временем количество отрядов или отделов (Afdelinger) в составе корпуса увеличилось до 10: 1-й — Военный, 2-й — Датская народная стража, 3-й — Ландштурм, 4-й — Расово-биологический, 5-й — Пропаганды, 6-й — Обучения и политической подготовки, 7-й — Разведывательная служба (Efterretningstjeneste — ET), 8-й — Административный, 9-й — пресс-служба, 10-й — радиослужба. В состав собственно военного подразделения входило 5 рот^{463}. Главной задачей корпуса была борьба с движением Сопротивления в Дании, особенно в этом преуспел 7-й отдел корпуса — разведывательная служба. Жесткие карательные акции отдела получили название «шальбургтажа» (по аналогии с саботажем Сопротивления).

В апреле 1944 г. разведывательная служба корпуса была передана в подчинение высшего руководителя СС и полиции в Дании и стала по сути датским аналогом СД. В сентябре 1944 г. на основе ЕТ был образован Корпус вспомогательной полиции (Hipo korpset) из 11 отделов. Сам же «Шальбургский корпус» (вернее, его военное подразделение) 7 августа 1944 г. был передан в состав войск СС и переформирован в учебный батальон СС «Шальбург»^{464}. В феврале 1945 г. учебный батальон был переименован в охранный батальон СС «Зееланд» (SS-Vagt Btl. Sjaeland).

Поданным разведки союзников, в октябре 1944 г. независимо от Шальбургского корпуса были образованы Германские СС в Дании (Germanische SS Dänemark). В их составе действовало 6 районов: I составляла область Копенгаген — Зееланд — Борнхольм; II — Фун; III — Северную Ютландию; IV— Центральную Ютландию, V — Южную Ютландию, VI — Борнхольм^{465}. Однако столь позднее создание Германских СС в Дании не дало этой организации времени на укрупнение.

Датские добровольцы служили и в некоторых других подразделениях войск СС. Так, датские офицеры находились в рядах 23-й (голландской) и 27-й (фламандской) дивизий СС, другие добровольцы служили в дивизии СС «Норд», полку СС «Курт Эггерс» и т. д. Попадали датчане и в состав чисто немецких подразделений, например, 9 датских новобранцев были отправлены в состав дивизии СС «Дас Рейх», в рядах которой они погибли в первом же бою^{466}.

В годы войны на территории Германии находилось большое количество иностранных рабочих. Были среди них и рабочие из германских стран. В местах наибольшей концентрации рабочих из германских стран в сентябре 1942 г. были образованы так называемые германские батальоны (Germanische Sturmbanne). Основной задачей германских батальонов была пропагандистская работа среди своих соотечественников. С помощью этих батальонов планировалось перетащить большое количество германских рабочих в ряды военнослужащих. К марту 1944 г. было образовано 7 германских батальонов, общей численностью 2179 человек^{467}. Эти батальоны дислоцировались в Рудерсдорфе (пригород Берлина, III военный округ), Дрездене (IV военный округ), Штутгарте (V военный округ), Дюссельдорфе (VI военный округ), Гамбурге (X военный округ), Брауншвейге (XI военный округ), Нюрнберге (XIII военный округ).

В 1942 г. была предпринята попытка сформировать германский батальон только из датчан, он получил название германский батальон «Дания» (Germanische Sturmbanne Dänemark). На тот момент в Германии трудилось около 35 000 рабочих из Дании, и немцы надеялись, что с пополнением батальона проблем не будет, однако они сильно ошиблись. Позднее штаб батальона был перенесен в Берлин.

Охранные части и добровольцы в других родах войск

Главное управление СС активно противодействовало набору датских добровольцев в немецкую армию, флот и авиацию. Тем не менее, несмотря на все протесты Готглоба Бергера, немецкие ВМФ все же создали вспомогательное охранное подразделение из датчан. Весной 1942 г. Кригсмарине обратилось в штаб-квартиру ДНСАП с просьбой содействовать вербовке членов партии в качестве охранников баз Кригсмарине в Дании.

В октябре 1942 г. первые 35 датчан стали охранять объекты немецких ВМФ в Дании. Первоначально добровольцы носили гражданскую одежду с повязкой «На службе немецкому Вермахту» (Im Diensr der deutschen Wehrmacht), из-за своей одежды они получили название «гражданская стража» (Civil vaegterc). Позднее они получили униформу и стали называться морской стражей (Marine vaegtere). До начала 1943 г. в составе стражи насчитывалось около 250 человек, но уже к 22 января 1943 г. в подразделении насчитывалось более 1500 добровольцев^{468}. За свою службу охранники получали жалованье — 120 датских крон в неделю (70 рабочих часов). Для подготовки охранников была открыта школа в Копенгагене. Также датские добровольцы в частном порядке служили и в составе немецких экипажей Кригсмарине.

После начала войны Германии с СССР лейтенант датских ВВС Пауль Соммер вступил в Люфтваффе. После подготовки в 1-й школе истребительной авиации в 1942 г. он был направлен в состав 27-й истребительной эскадрильи. На Восточном фронте он одержал 3 победы над советскими летчиками^{469}. В марте 1943 г. он был переведен в состав 54-й истребительной эскадры. Сражаясь в небе Сицилии, Соммер одержал еще 3 победы, теперь уже над самолетами союзников, после чего вскоре вернулся в Данию. За боевые отличия он получил чин капитана Люфтваффе и был награжден Железными крестами 1-го и 2-го класса. Некоторое время Соммер командовал II группой «Шальбургского корпуса», но после возвращения Мартинсена с Восточного фронта был вынужден оставить корпус. В начале 1944 г. по инициативе Соммера из датчан был создан охранный корпус Люфтваффе в Дании (Vagtkorpset den tyske luftvaaben і Danmark), однако чаше корпус называли по имени его создателя — охранный корпус Соммера (Sommer Vagtkorps). В составе корпуса было сформировано 5 рот. Также была открыта школа для подготовки охранников в городе Енструп. Штабная рота дислоцировалась на аэродроме в Копенгагене, а остальные 4 роты были распределены по различным аэродромам в Дании. В рядах корпуса служило 1200 датских добровольцев^{470}. После образования корпуса вспомогательной полиции 800 охранников из корпуса Соммера были переданы в его ряды. Датские добровольцы служили также в рядах охраны аэродромов (см. главу «Фольксдойче»), Помимо Соммера еще 8 датских пилотов летали в составе экипажей Люфтваффе, 4 из них погибли в воздушных боях.

Датские добровольцы также несли службу в различных вспомогательных службах и организациях Третьего рейха. Наиболее заметное число датчан приходилось на долю Организации Тодта, НСКК и легиона Шпеера. Известно также о службе 180 датчан в 1942 г. в составе немецкой Имперской трудовой службы^{471}.

Норвегия К. К. Семенов

Немецкое вторжение в Норвегию началось одновременно с вторжением в Данию. 9 апреля 1940 г. немецкие корабли подошли к берегам этой страны и начали высадку десанта. В отличие от датской армии, немногочисленная норвежская армия оказала немцам сопротивление. Ситуацию в Норвегии осложнило прибытие англо-французского экспедиционного корпуса и его высадка в Ондальснесе и Намсусе. Прибытие войск союзников продлило сопротивление норвежской армии в районе Нарвика до 9 июня 1940 г. Успешное наступление немецкой армии на Западном фронте вынудило союзников оставить Норвегию. Вместе с войсками союзников страну покинул король и правительство Норвегии, сопротивляться немцам дальше не было смысла.

Националистическое движение в Норвегии было представлено партией Национальное единство (НС; Nasjonal Sämling — NS). Партия была основана в мае 1933 г. майором в отставке Видкуном Квислингом, который в 1918 г. был военным атташе норвежского посольства в Советской России, а позже работал на территории СССР в составе миссии Красного Креста Фритьофа Нансена. До создания собственной партии Квислинг был депутатом парламента от Партии аграриев, а в 1931–1932 гг. военным министром Норвегии.

Еще до создания НС Квислинг установил контакты с лидерами НСДАП и поддерживал их вплоть до оккупации Норвегии немцами. Он надеялся, что сразу после захвата страны немцы поручат ему сформировать кабинет и потому 9 апреля 1940 г. при поддержке Альфреда Розенберга объявил о создании нового норвежского правительства. Однако Гитлер не спешил делиться властью с норвежскими товарищами и официального назначения на пост главы правительства Квислинг ждал до 1 февраля 1942 г., в этот день он был объявлен министром-президентом Норвегии. После этого численность партии увеличилась до 57 000 человек^{472}. Партия имела свои штурмовые отряды — Риксхирд (Rikshird), также были образованы юношеские, морские, авиационные и женские подразделения хирда.

Добровольческий легион «Норвегия»

Первые норвежцы появились в рядах войск СС в 1940 г. В апреле 1941 г., во время вторжения в Югославию, двое норвежских добровольцев — Йонас Ли и Сверре Риснаес (оба были в то время главами департаментов в правительстве), находились в рядах «Лейб-штандарта СС Адольф Гитлер» в качестве военных корреспондентов. Накануне войны с СССР норвежцы служили в основном в рядах полка «Нордланд» (294 человека) дивизии СС «Викинг».

После нападения Германии на СССР руководство НС и многие известные норвежцы выступили с предложением организовать добровольческий отряд для борьбы против СССР, причем изначально планировалось сформированный отряд направить в состав финских вооруженных сил, где годом ранее (речь идет о зимней войне 1939–1940 гг.) уже существовал Норвежский легион. Горячим сторонником этой идеи был и известный норвежский писатель, лауреат Нобелевской премии Кнут Гамсун, его сын Арилд также вступил в легион.

4 июля 1941 г. в радиообращении к норвежцам Квислинг заявил, что в составе легиона будет сформировано два батальона, которые по преемственности от частей Хирда получат древнескандинавские названия — «Ви-кен» и «Викинг» (Viken & Viking)^{473}. В ряде крупных норвежских городов были открыты вербовочные пункты и началась регистрация добровольцев. Вопреки ожиданиям норвежцев им вскоре стало известно, что они будут направлены не в Финляндию, а на советско-германский фронт. В конце июля 1941 г. первые 300 норвежских добровольцев отправились в Германию. После прибытия в Киль они были отправлены в учебный район Фаллинбостель. Здесь первого августа 1941 г. был официально создан Добровольческий легион «Норвегия» (Freiwilligen legion Norwegen). К 25 августа 1941 г. в составе легиона насчитывался 751 норвежец — 20 офицеров, 50 унтер-офицеров и 681 доброволец^{474}. Первым командиром легиона был назначен майор норвежской армии Финн Ганнибал Кьельструп.

3 октября 1941 г. в присутствии Видкуна Квислинга, прибывшего в Германию, в Фаллинбостеле первый батальон легиона принял присягу. Этот батальон был назван «Викен», также назывался 1-й полк хирда, дислоцировавшийся в Осло. В начале 1942 г. численность легиона достигла 1218 человек^{475}. Структура легиона была следующей: штаб, 3 стрелковые роты, рота пехотных орудий и противотанковая рота. Частью легиона также считался запасной батальон, сформированный в Холместранде 15 января 1942 г.^{476} 1 декабря 1941 г. Кьельструп, настаивавший на отправке легиона в Финляндию, был заменен легионс-штурмбаннфюрером Юргеном Бакке, но и он не устроил немцев и 15 декабря 1941 г. был тоже заменен легионс-штурмбаннфюрером Артуром Квистом. Норвежский легион был по-своему уникален — в его рядах имелся свой лютеранский пастор, носивший звание легионс-гауптштурмфюрера^{477}.

В середине марта 1942 г. легион прибыл на Ленинградский участок фронта. Он был введен в состав сводной боевой группы группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции Фридриха Йеккельна. Части боевой группы располагались в районе Красное Село — Старо-Паново. В середине мая 1942 г. легион сражался у Пулково, а затем был выведен в тыл, противотанковая рота в местечке Константиновка, прочие в Урицке. 13 мая 1942 г. отдыхающие части легиона посетили Видкун Квислинг и высший руководитель СС и полиции в Норвегии группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Вильгельм Ридиесс. В июне 1942 г. части легиона вернулись на фронт.

Возвращение на фронт совпало с началом очередного советского наступления. Успешные действия противотанковой роты спасли один из латышских батальонов 2-й пехотной бригады от уничтожения. 13 августа 1942 г. боевая группа Йеккельна была расформирована, после чего норвежцы вошли в состав 2-й пехотной бригады СС. 3 сентября 1942 г. в состав легиона прибыла первая норвежская полицейская рота (93 человека) под командованием гауптштурмфюрера СС Йонаса Ли. 7 сентября 1942 г. запасной батальон легиона, передавший к тому времени основную массу своих чинов в легион, был сведен в роту^{478}. Помимо этой роты была сформирована еще одна в Митаве.

После начала второй битвы на Ладожском озере легион участвовал в тяжелых оборонительных боях. Противотанковая рота легиона была придана испанской дивизии, вместе с которой защищала Красный Бор. К концу февраля 1943 г. оставшиеся в живых легионеры (около 700 человек) были выведены с фронта в Красное Село. 1 марта 1943 г. в Норвегию были отправлены остатки полицейской роты, а затем и весь легион. По прибытии в Осло норвежцы прошли маршем по улицам своей столицы 6 апреля 1943 г. После недолгого пребывания на родине легион вернулся в Германию в мае 1943 г. 20 мая 1943 г. на полигоне Графенвер Норвежский легион был официально расформирован, однако большинство его чинов согласилось продолжить службу в рядах новой «германской» дивизии СС.

11-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Нордланд»

Как уже выше упоминалось, в начале 1943 г. руководство войск СС приняло решение сформировать танковый корпус из германских добровольцев^{479}. Он получил порядковый номер III и почетное наименование «германский». Существовавшие добровольческие легионы должны были стать дивизиями и бригадами нового корпуса СС. Из датских и норвежских добровольцев было решено сформировать дивизию. С этой целью с февраля 1943 г. на полигоне СС Графенвер начали собирать скандинавских добровольцев, предназначенных для новой дивизии. В марте 1943 г. сюда прибыл полк «Нордланд» из состава дивизии «Викинг», а затем и оба добровольческих скандинавских подразделения — Добровольческий корпус «Дания» и Добровольческий легион «Норвегия». Также в Графенвер прибыл запасной батальон германских легионов.

Перечисленные скандинавские подразделения стали основой для германской добровольческой дивизии, один из полков которой получил почетное наименование «Норвегия» (Norge), а другой — «Дания» (Danmark). Норвежский полк был сформирован на основе расформированных норвежского легиона (1-й батальон нового полка) и полка «Нордланд» (2-й и 3-й батальоны)^{480}. 10 апреля 1943 г. дивизия получила порядковый номер 11, а в июле и долгожданное название — «Нордланд». В течение лета и осени 1943 г. по существующим штатам были сформированы вспомогательные подразделения и тыловые части дивизии. В составе дивизии было организовано танковое подразделение из четырех рот, получившие наименование «Герман фон Зальца» по имени магистра Тевтонского ордена. В октябре 1943 г. пехотные полки дивизии получили номера 23 — норвежский и 24 — датский, а все вспомогательные части дивизии номер 11. Как и планировалось, новая дивизия стала частью III германского танкового корпуса СС. Командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Франц Аугсбергер, однако уже 1 мая 1943 г. он был заменен бригадефюрером СС и генерал-майором войск СС Фрицем фон Шольцем. Примерно в это же время началось формирование 2-го танкового дивизиона дивизии путем развертывания прежнего танкового дивизиона.

В конце августа 1943 г. началась переброска дивизии и других частей Германского корпуса в Хорватию. По прибытии на место в составе дивизии насчитывалось 16 561 чел. (558 офицеров, 3391 унтер-офицеров и 12 612 солдат). При этом датчанами были 33 офицера, 162 унтер-офицера и 1191 солдат; норвежцами — 20 офицеров, 50 унтер-офицеров и 464 солдата; шведами — 1 офицер, 5 унтер-офицеров и 39 солдат; фламандцами — 1 офицер, 9 унтер-офицеров и 15 солдат; голландцами — 1 офицер, 19 унтер-офицеров и 24 солдата^{481}. Таким образом, скандинавские добровольцы составляли лишь 10 % состава дивизии, 30 % составляли имперские немцы и 60 % составляли этнические немцы, преимущественно из Румынии^{482}.

На территории Хорватского государства в то время шла ожесточенная война между коммунистическими партизанами и войсками «Оси». Ситуацию усложняло существование большого количества отрядов четников — сербских партизан, боровшихся и против коммунистов, и против немцев. Прибыв в Хорватию, дивизия была размещена гарнизонами в следующих населенных пунктах: штаб дивизии и части дивизионного подчинения — Сисак, 1-й батальон 23-го полка — Костайница, 2-й батальон 23-го полка — Босански Нови, 3-й батальон 23-го полка — Генералскистол, 1-й батальон 24-го полка — Глина, 2-й батальон 24-го полка — район южнее Сисака, 3-й батальон 24-го полка — Петренья, 1-й дивизион 11 — го танкового полка — Самобор, 2-й дивизион 11-го танкового полка — Ястребарско, артиллерийский полк — Дубитца^{483}. Танковое подразделение дивизии (полк в стадии формирования) после свержения Муссолини в Италии приняло участие в разоружении находившейся в Хорватии 57-й итальянской дивизии «Ломбардия»^{484}.

В конце октября 1943 г. части дивизии участвовали в спасении окруженного партизанами в Огулине 14-го полицейского полка. 1 ноября 1943 г. II дивизион танкового полка дивизии, завладевший при разоружении итальянцев в сентябре 1943 г. большим количеством итальянских танков, был выведен из состава дивизии и переформирован в 103-й танковый дивизион СС (№ 103 обозначал корпусное подчинение). Эти примитивные итальянские танки назывались немецкими солдатами «танки Бадольо» (Badaglio Panzer).

20 ноября 1943 г. 5000 партизан атаковали 1-й батальон датского полка в Глине, это стало началом 5-дневного сражения за этот населенный пункт. 23–25 ноября в сражение были введены и другие батальоны полка «Денмарк». Тем временем дивизия получила приказ отбыть на Восточный фронт в составе группы армий «Север». Вечером 25 ноября 1943 г. началась отправка частей на Восток, и в начале декабря первые подразделения «Нордланда» прибыли на Ораниенбаумский участок советско-германского фронта.

В ночь на 13 декабря полк «Норге» прибыл в район поселка Кожаново, где сменил подразделения 9-й авиа-полевой дивизии. Позже части дивизии «Нордланд» заняли позицию у Стародворья. На правом фланге находился 3-й, на левом — 2-й батальон 23-го полка, а 1-й батальон 23-го полка остался в резерве в районе юго-западнее Стародворья. Левее 23-го полка оборону заняли двабатальона 24-го полка.

14 января 1944 г. началось новое мощное контрнаступление Красной Армии. В преддверии его на позиции III танкового корпуса СС в течение 65 минут обрушилось 100 000 орудийных снарядов^{485}. Советское командование умело «знакомило» скандинавов с доселе неведомой им техникой. Так, позиции инженерного батальона дивизии сначала были обстреляны из «Катюш», а затем раскатаны танками Т-34. Несмотря на большие потери, части дивизии стойко защищали свои позиции, а 1-й батальон 23-го полка 15 января 1944 г. попытался перейти в контратаку, но был отброшен. В результате тяжелых боев за Кожерицы, в течение января 1944 г., были почти полностью уничтожены первые батальоны обоих пехотных полков дивизии. К примеру, в составе 3-й роты 1-го батальона 24-го полка осталось лишь 38 человек^{486}. Остатки батальонов были распределены по своим полкам, а в Германии началось формирование новых первых батальонов. Однако после восстановления оба батальона были приданы для боевого применения 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и в состав дивизии «Нордланд» более не возвращались.

К 27 января 1944 г. истощенные боями части дивизии получили приказ начать отступление в сторону Нарвы. Достигнув берегов р. Луги, части дивизии окопались у Ямбурга. На протяжении 29–30 января 1944 г. части дивизии участвовали в кровопролитных боях за Ямбург, после которых отступили за р. Лугу, взорвав за собой мосты. Затем дивизия «Нордланд» продолжила отступление в сторону Нарвы, имея в арьергарде полк «Данмарк». У села Комаровка датские добровольцы долго сдерживали противника и, лишь получив известие о занятии дивизией нового оборонительного рубежа, отступили.

В первые дни февраля 1944 г. 24-й полк совместно с 4-й танково-гренадерской бригадой СС «Нидерланд» занял предмостное укрепление на восточном берегу р. Нарвы, расположенное напротив самого города. Полк «Норге» занял линию обороны на болотах на юго-западе от Нарвы. Позиция, которую защищал полк, была настолько сильной, что ее удалось удерживать в течение месяца. 3 февраля очередная попытка советских войск образовать плацдарм у Нарвы была сорвана атакой 11-го танкового дивизиона СС^{487}. Не сумев добиться успеха фронтальным ударом, советские войска пошли на военную хитрость. В ночь на 14 февраля советские войска высадили морской десант (усиленный батальон морской пехоты под командованием майора Маслова) у местечка Мерекула. Боевая группа «Побережье» (Kampfgruppe Küste) из состава III танкового корпуса СС и разведывательный дивизион дивизии «Нордланд» к 10 утра разгромили советский десант. Около 300 тел десантников было найдено на берегу, 200 сдались в плен, 75 человек прорвались в леса, а 50 погибло в водах моря^{488}. Эта неудача не сломила наступательного порыва советских войск, и в начале марта 1944 г. Красная Армия начала новое широкомасштабное наступление. Советское командование планировало прорвать немецкие позиции по обе стороны Нарвы и сбросить III танковый корпус СС в море, открыв тем самым дорогу в Эстонию. Нарвская эпопея получила в советской историографии название «Битва за Нарву», а в западной историографии — название «Битва европейских СС».

В ходе нарвских боев части дивизии отличились при Соале, Керекорме, Вайваре и Аувере. К концу апреля 1944 г. дивизия «Нордланд» и германский корпус находились на левом фланге оперативной группы «Нарва» (создана 2 февраля 1944 г., с 25 сентября 1944 г. — оперативная группа «Грассер»). В апреле-мае 1944 г. на участке корпуса царило относительное спокойствие, стороны наращивали силы. Новое советское наступление началось в начале июня 1944 г. 7 июня силы 24-го полка, оборонявшие предместье Нарвы — Долгая Нива, были атакованы крупными силами противника, норвежские добровольцы в это время находились в резерве. 11 июля 1944 г. началась новая фаза советского наступления. Пару недель европейские добровольцы сдерживали наступательный порыв советских войск, но затем были вынуждены отступить.

В ночь на 25 июля 1944 г. части дивизии оставили Нарву, отступив на заранее подготовленный оборонительный рубеж «Танненберг». Дивизия «Нордланд» заняла оборону на участке автодороги Нарва — Кингисепп и озера Сур Сар, имея на левом фланге голландскую бригаду СС, а на правом — 11-ю пехотную дивизию. Через два дня при посещении позиций полка «Денмарк» был смертельно ранен командир дивизии бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС фон Шольц, а части дивизии выбиты из опорного пункта Ластеколония. Новым командиром дивизии был назначен начальник штаба 111 танкового корпуса СС бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Иоахим Циглер. 28 июля полк «Норге» попытался отбить Ластеколонию, но безрезультатно. К вечеру оба пехотных полка дивизии находились на один километр южнее Вайваре — Кирик, а остальные части дивизии в Пейте и Вайваре — Яам. В конце июля пехота дивизии отличилась при защите высот, господствующих на местности. Высоту 84.6 с названием Сиротский дом (Kinderheim Hohe) защищала ll-я рота 24-го полка, а высоту 83.2 (Grenadier Hohe) — 9-я рота 24-го полка и 11-я рота 23-го полка^{489}.

В августе 1944 г. в первую линию обороны были выдвинуты все вспомогательные части дивизии, что дало непродолжительный отдых основным частям. В середине сентября танковый батальон я батальон штурмовых орудий дивизии были на некоторое время приданы эстонским частям. 18 сентября 1944 г. дивизия «Нордланд», прикрываемая эстонскими частями, начала отступление на территорию Латвии. 22 сентября дивизия заняла участок фронта в 30 км северо-восточнее Риги. Чуть позже дивизия была переброшена на юго-восток от города. В ходе ожесточенных оборонительных боев части дивизии потеряли большое количество офицеров, потери среди нижних чинов были также огромны. Так, в составе 9-й роты 23-го полка осталось лишь 11 человек, а в 10-й и 11-й ротах, вместе взятых, насчитывалось лишь 28 человек^{490}.

В октябре 1944 г. части III танкового корпуса СС заняли линию фронта от Прекульна до Шкюодаса. II батальон 24-го полка и II дивизион 11-го артиллерийского полка в течение нескольких дней защищали важную высоту 28.3. Позже части 11-й дивизии СС приняли участие в отражении следующего советского наступления, получившего название Второй битвы за Курляндию. После этого на участке фронта, занимаемом III танковым корпусом СС, на два месяца наступило относительное затишье.

В январе 1945 г. Красная Армия начала готовить новое масштабное контрнаступление. 23 января советские войска перешли в атаку на участке дивизии «Нордланд». За несколько дней советского наступления скандинавская дивизия и весь III танковый корпус СС понесли ощутимые потери и по этой причине были в срочном порядке эвакуированы морским путем из Либавы в Штеттин для восстановления.

По прибытии в Германию началось медленное пополнение дивизии. Количество иностранных добровольцев в частях 11-й дивизии СС резко сократилось, так, к примеру, к февралю 1945 г. в дивизии насчитывалось всего лишь 100 норвежцев. В рядах самой дивизии в то время насчитывалось лишь около 3000 человек^{491}. 5 февраля 1945 г. обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Штайнер был назначен командиром 11-й танковой армии (иногда называется 11-й танковой армией СС). Костяком армии стал III танковый корпус СС. Ухудшение обстановки на фронте заставило немцев вновь использовать еще не восстановленную дивизию на фронте. Первыми в бой были брошены 11-й танково-истребительный дивизион СС и 11-й танковый дивизион СС. Первое подразделение было подчинено X армейскому корпусу СС и брошено в бой за городок Нантиков, танковое подразделение было брошено в бой прорыва окружения городка Арнсвальда, в котором оборонялись 3000 немецких солдат.

16 февраля 1945 г. основные силы дивизии «Нордланд» получили приказ принять участие в наступлении у Арнсвальда. Достигнув определенных успехов и деблокировав окруженный гарнизон Арнсвальда, дивизия натолкнулась на непреодолимое сопротивление советских войск. 28 февраля командующий 11-й армией СС обергруппенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС Феликс Штайнер, видя всю бесперспективность дальнейшего наступления, приказал дивизии вернуться в район Штеттина.

1 марта 1945 г. советские войска перешли в очередное наступление на участке выдохнувшихся войск Штайнера. В начале марта дивизия «Нордланд» была задействована в тяжелых оборонительных боях в предместьях города Альтдамм. Бои за Альтдам и его предместья продлились до 18 марта 1945 г. Ночью 19 марта Альтдам был оставлен. После Альтдамских боев дивизия была отведена для пополнения в районе Шведт — Бад — Фрейнвальде. Вместе с новобранцами в состав дивизии был передан Британский добровольческий корпус.

7 апреля 1945 г. дивизия «Нордланд» была вновь введена в бой на западе от Шведта. В рядах дивизии в это время насчитывалось 4000 человек^{492}. Затем части дивизии приняли участие в боях за Бергхольц и Карлсхоф. В эти дни в состав дивизии передавались остатки различных частей из армии, флота и авиации. Согласно послевоенному протоколу допроса командующего обороной Берлина генерала артиллерии Гельмута Вендлинга, в составе дивизии к середине апреля 1945 г. находилось до 11 000 чел.^{493} 17 апреля 1945 г. подразделения «Нордланда» вновь отступили. Часть дивизии отошла к Мюнхебергу, а часть — к Штраусбергу. После отступления пехотные полки окопались: 23-й полк в районе Лиепе на правом фланге 3-й танковой армии, а 24-й полк в районе Хохенландина^{494}. Спустя два дня части дивизии оборонялись уже на участке фронта между Прицхагеном и Рейхенбергом. Инженерный батальон и заново сформированный танковый полк дивизии (11-й танковый и 503-й танковый дивизионы) заняли оборону в 5 км от Протцеля. Примерно в это время в составе танкового полка насчитывалось 24 штурмовых орудия, 10 танков PzKw IV, 10 танков PzKw VI и 7 зенитных самоходных установок^{495}. Тем временем натиск советской армии возрастал с каждой минутой, по мере приближения к Берлину. Кроме того, подавляющее превосходство Красной Армии в артиллерии и численном составе обуславливало ежедневное отступление немцев. Берлин становился все ближе.

К 20 апреля 1945 г. подразделения дивизии «Нордланд» находились в окопах: 23-й полк и инженерный батальон при поддержке танкового полка на севере от Букова, а 24-й полк в районе Рульсдорф. На следующий день инженерный батальон был переведен на позиции в район Трептов, а 23-й полк в район Нойкельна. 20 апреля 1945 г. в адрес дивизий III танкового корпуса СС поступила телеграмма Генриха Гиммлера со словами «Судьба Европы в ваших руках». Но что значили слова, когда не хватало людей, боеприпасов и топлива? 23–24 апреля в состав дивизии были переданы личный состав унтер-офицерской школы СС из Дании и французский штурмовой батальон СС «Шарлемань». Тогда же командир французской дивизии бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Густав Крукенберг был назначен командиром 11-й дивизии СС вместо отбывшего в III танковый корпус СС бригадефюрера СС Циглера.

25 апреля 1945 г. на позиции дивизии началось массированное наступление советских танков. Несмотря на атмосферу хаоса и бесперспективность сопротивления, европейские добровольцы продолжали защищать столицу Рейха. Ночью 25 апреля генералом Вейдлингом был подписан приказ, разделяющий Берлин на 9 оборонительных секторов. Дивизии «Нордланд» был отведен сектор С, соответствующий району Нойкельна^{496}. 26 апреля части дивизии «Нордланд» и французский батальон, поддержанные «Королевскими тиграми» (PzKw VI) из 11-го танкового полка СС, попытались перейти в контрнаступление в районе Нойкельна, но были отбиты с большими потерями. 27 апреля остатки дивизии «Нордланд», сведенные к тому времени в одну боевую группу под командованием штурмбаннфюрера СС Рудольфа Тернедде, отступили в центральный сектор обороны Берлина.

В последние дни войны боевая группа «Нордланд» вела бои в центре Берлина, последовательно защищая линии обороны, проходящие по улицам Хедеманштрассе, Путгкамерштрассе и Принц-Альбрехт-штрассе. 1 мая 1945 г. остатки эсэсовцев участвовали в защите здания Рейхсканцелярии. Вечером того же дня группа защитников Рейхсканцелярии решила прорваться сквозь кольцо советских войск и сдаться союзникам. На прорыв пошли три уцелевших танка PzKw IV из дивизии «Нордланд» под командованием оберштурмфюрера СС Ханзена, три бронетранспортера из 11-го разведывательного дивизиона СС, к которым присоединились начальник материально-технической части штаба дивизии «Нордланд» гаупт-штурмфюрер СС Иоахим Тибертиус, рейхсляйтер Мартин Борман, шофер Гитлера Эрих Кемпка и др. Эта группа прорвалась на Цигельштрассе, но затем была рассеяна огнем советских частей. Большинство участников прорыва было убито, некоторые попали в советский плен, а другие пропали без вести.

Так закончилась история недолгого существования 11-й танково-гренадерской дивизии СС «Нордланд». Дивизия «Нордланд» стала одной из самых известных иностранных дивизий СС. Ее солдаты за три года войны заслужили 29 Рыцарских крестов, намного опередив в этом не только иностранные, но и некоторые немецкие дивизии СС. Состав дивизии «Нордланд» был многонациональным — в ней служили граждане практически всех европейских государств.

Другие норвежские подразделения СС

После удачного применения 1-й полицейской роты на Восточном фронте формирование полицейских рот продолжилось. Вторая по счету рота была создана майором норвежской полиции Эгилем Хоелем в марте 1943 г., в ее состав вошло 160 чинов норвежской полиции. В начале планировалось ввести роту в состав норвежского полка формируемой дивизии СС «Нордланд», но затем было решено отправить ее в состав дивизии СС «Норд». После завершения обучения рота прибыла на фронт и была введена в качестве 3-й роты в состав 6-го разведывательного батальона СС дивизии «Норд»^{497}. Вместе с указанным подразделением рота оперировала на фронте в течение 6 месяцев. Командиром роты был назначен ее создатель — Эгиль Хоель, получивший звание штурмбаннфюрера СС.

В апреле 1944 г. была создана 3-я полицейская рота, в августе 1944 г. она прибыла на фронт, но из-за выхода Финляндии из войны и отступления с ее территории немецких войск принять участие в боях рота не успела. 150 человек ее состава были отправлены в Осло, и в декабре 1944 г. рота была расформирована. В момент формирования ротой командовал гауптштурмфюрер СС Эйдж Генрих Берг, а затем оберштурмфюрер СС Оскар Олсен Рустанд. Последний из указанных офицеров пытался в конце войны сформировать 4-ю полицейскую роту, но из его затеи ничего не вышло.

В состав дивизии «Норд» входило еще одно особое подразделение из скандинавских добровольцев. После начала войны с СССР в составе боевой группы СС «Норд» стали появляться норвежские добровольцы. Уже к осени 1942 г. немцы приняли решение о создании норвежской лыжной части для действий на Мурманском направлении. Инициатором ее создания выступил доброволец Норвежского легиона Густ Енассен, до войны бывший лидером спортивного отдела молодежной организации НС. В сентябре 1942 г. он был отправлен на офицерские курсы в Бад-Тельц, а набранные им люди в учебный лагерь Сеннхайм. К Рождеству была создана рота из 120 человек^{498}. Для дальнейшего обучения рота была переведена в учебный лагерь полиции под Дрезденом. До конца января 1943 г. норвежцы продолжали обучение, а с прибытием Енассена с курсов они были в феврале 1943 г. отправлены в Данциг. Из Данцига рота была отправлена в Финляндию, в район действия дивизии «Норд». Прибыв в Финляндию, рота была названа полицейской лыжной ротой СС «Норвегия» (SS-Polizei Schiekompanie Norwegen) и включена в состав разведывательного батальона дивизии СС «Норд». На фронте рота использовалась для патрулирования «мертвых» зон между советскими и немецкими позициями. Признание роте принесли бои у стратегически важного для немцев поселка Окунева Губа.

После этих боев норвежская рота была отозвана с фронта и на территории Финляндии, в местечке Оулу, переформирована в батальон. Развертывание в батальон произошло путем перевода норвежцев из полка «Норге» 11-й добровольческой дивизии СС и привлечения датских и шведских добровольцев. Командиром батальона был назначен немец — штурмбаннфюрер СС Рихард Беннер^{499}, а сам формируемый батальон стал именоваться лыжным егерским батальоном СС «Норвегия». К концу 1943 г. в четырех ротах (3 лыжные и 1 полицейская) батальона состояло более 700 человек^{500}. Прибыв на фронт в январе 1944 г., батальон стал опять использоваться для лыжных операций перед немецкими позициями. Из-за постоянного участия батальона в боевых действиях численность батальона вскоре снизилась до 300 человек весной 1944 г. После боев за высоты Капролат и Хассельман численность батальона уменьшилась еще на 182 человека. По этой причине в конце июня остатки батальона были выведены с фронта для реформирования.

В тылу батальон получил пополнение и недолгий отдых, после чего вернулся на фронт, где прикрывал отход немцев из уже враждебной им Финляндии. Пройдя через Куусамо, Рованиеми и Муонио, батальон достиг Скиботн. В декабре 1944 г. батальон был переброшен для охраны границы со Швецией, откуда постоянно прибывали агенты Сопротивления. Затем батальон был переброшен в Осло. Находясь в Осло, в феврале 1945 г. лыжный батальон был переформирован в 506-й полицейский батальон СС, шестиротного состава^{501}. В конце войны этот батальон действовал против норвежского Сопротивления в районе Хаглебу.

В начале 1943 г. высший руководитель СС и полиции в Норвегии Вильгельм Ридиесс приказал сформировать охранный батальон СС в Осло. В ряды этого батальона было набрано около 500 норвежцев^{502}. Вскоре батальон был переименован в охранный батальон СС «Осло». Батальон использовался для охраны немецких учреждений в городе, а 1 декабря 1943 г. переименован в 6-й охранный батальон.

Норвежские добровольцы проходили службу и в различных немецких дивизиях войск СС, в составе подразделения военкоров СС. Несколько норвежцев служило в спецподразделениях Отто Скорцени, еще 10 норвежцев — в составе рентгеновского батальона Главного управления СС. В 1943 г. в Трондхейме по требованию СД было сформировано особое подразделение «Лола» (Sonderabteilung Lola) из 60 норвежских добровольцев, преимущественно ветеранов Восточного фронта. Главной задачей подразделения была борьба с Сопротивлением.

Германские СС в Норвегии

21 мая 1941 г. в Осло были официально учреждены Норвежские СС (Norges SS). Лидером этой организации стал вернувшийся с Балкан Йонас Ли, он же был главой Департамента норвежской полиции. В качестве главы Норвежских СС он получил чин штандартенфюрера СС (он еще имел звание гауптштурмфюрера в войсках СС). После начала войны с СССР 85 % Норвежских СС вступило в ряды Норвежского легиона^{503}. 21 июля 1942 г. указом Квислинга Норвежские СС были переименованы в Германские СС в Норвегии (Germanske SS Norge). Основным структурным подразделением этой организации была рота (Storm), их было организовано 13, несмотря на крайнюю малочисленность Норвежских СС, для подготовки их членов было открыто 4 школы, причем 2 из них были кавалерийскими. До 1943 г. члены СС вступали в войска СС в индивидуальном порядке, но после создания полка «Норге» из членов СС была сформирована целая рота, которую возглавил заместитель лидера СС в Норвегии Олаф Линдвиг. В рядах Германских СС Норвегии в сентябре 1944 г. числилось 1250 человек, из них 330 человек были на фронте в войсках СС, 760 человек служили в полицейских и вспомогательных частях и лишь 160 человек продолжали находиться непосредственно в самой организации^{504}.

Норвежцы в других родах войск и организациях

Исключительным правом вербовать добровольцев в Норвегии изначально обладали войска СС, но, как и в случае с Данией, некоторым норвежцам все же удалось миновать сети Бергера и вступить в ряды армии, однако их количество неизвестно. Неизвестны также и попытки создать полностью норвежское подразделение в рядах немецкой армии.

Партийная милиция НС — Хирд или Риксхирц (Hird, Rikshird — княжеская дружина у скандинавов) сыграл заметную роль в военных усилиях Германии. В рядах Норвежского легиона всегда преобладали члены этой организации. Хирд был образован в 1933 г., его численность росла вместе с численностью партии. В марте 1941 г. Хирд получил права полиции. К началу 1942 г. в составе Хирда было сформировано 7 полков. В марте 1942 г. началось формирование специальных частей.

Одной из этих специальных частей было авиационное подразделение Хирда (Hirdens Flykorpset). С февраля 1943 г. авиационный корпус Хирда посылал своих членов и членов молодежного отделения Хирда на службу в Люфтваффе^{505}. Около 75 норвежцев служило в немецких ВВС, однако из всех добровольцев лишь четверо — Альф Халдан Ли, Рудольф Браттенг, Бьорн Харейд и Одд Эллингсен — были допущены к полетам в качестве пилотов.

Образованная в мая 1942 г. морская секция Хирда (Hirdmarinen) готовила новобранцев для Кригсмарине. В январе 1943 г. первые норвежцы, завербованные для немецкого ВМФ, отбыли в Германию. Всего около 500 норвежцев служило в рядах Кригсмарине^{506}. Основная масса норвежцев проходила службу на немецких кораблях в Балтийском море. Наиболее крупные группы норвежцев были на линейном корабле «Силезия» и броненосце «Лютцов».

В марте 1942 г. было создано особое охранное подразделение Хирда, находившееся на казарменном положении. В феврале 1943 г. оно было переименовано в фабричную стражу Хирда (Hirdens Bedriftsvem). В составе подразделения было много ветеранов Восточного фронта. Главной задачей стражи была охрана алюминиевого завода в Хольместранде^{507}. С годами роль Хирда продолжала расти. 14 августа 1943 г. Видкун Квислинг подписал указ о включении своей охраны, Германских СС в Норвегии, Хирда, полиции в ряды норвежской армии^{508}. В последний месяц войны Квислинг своим указом передал всех членов Хирда в распоряжение командования Кригсмарине.

Норвежцы также служили в рядах Имперской трудовой службы (РАД) и в Организации Тодта. В сентябре 1940 г. в Норвегии даже был создан аналог РАД — рабочая служба (Arbeids-tjensten — АТ). С 1941 г. лидеры норвежской АТ проходили подготовку в учебных лагерях РАД в Германии. Несколько норвежцев служили в НСКК, а в составе транспортного флота Шпеера, по сравнению с другими народами Европы, норвежцы преобладали.

В 1942 г. при помощи Вермахта была создана Норвежская охранная служба (Wachdienst Norwegen). В состав службы набирались норвежцы в возрасте старше 50 лет, служба была немногочисленной, норвежцы были в ней только в качестве нижних чинов. Она предназначалась для статистической охранной службы. В ноябре 1943 года это подразделение было передано в состав немецкой полиции порядка.

Немецкий Красный Крест также принимал в свои ряды норвежских добровольцев. После создания Норвежского легиона в составе его штаба был образован женский отдел под руководством Эйд Фитцнера. Одновременно с набором в легион по линии Норвежского Красного Креста была начата вербовка медицинских сестер. Норвежские медсестры служили преимущественно на Восточном фронте. Всего за годы войны от 350 до 400 норвежских медсестер находилось в рядах Немецкого Красного Креста^{509}. Самой известной норвежской медсестрой можно считать Анну Гунхильд Мокснес. Вначале она служила медсестрой при дивизии «Викинг» на Украине, затем при легионе на Ленинградском фронте и потом при полку «Норге» под Нарвой. За храбрость при спасении раненых в марте 1944 г. она была награждена Железным крестом 2-го класса^{510}.

Швеция К. К. Семенов

В зимнюю войну 1939–1940 гг. 9000 шведских добровольцев отправились на помощь Финляндии. В рядах финской армии были образованы полностью шведские подразделения, но наиболее известным был Шведский добровольческий корпус (Svenska Frivilligkären — SFK). После вступления финской армии в войну против СССР, в июне 1941 г., шведы вновь появились в финской армии, в немецкие же вооруженные силы вступило лишь небольшое количество шведов. Шведские военные с симпатией относились к Третьему рейху, и после нападения Германии на СССР в их среде родился замысел об отправке старших офицеров шведской армии на Восточный фронт для стажировки^{511}. Однако из этой затеи ничего не вышло, лишь 8 шведских офицеров нелегально вступили в Вермахт и войска СС.

Шведские правые приветствовали нападение Германии на СССР. Из десятка шведских пронацистских организаций наиболее сильной было Шведское социалистическое объединение (Svensksocialistisk Sämling — SSS). Оно было образовано в 1938 г. Свеном Олофом Линдхольмом путем переименования созданной в 1932 г. Национал-социалистической рабочей партии. Большинство шведских добровольцев в войсках СС были членами SSS.

Наибольшее количество шведских добровольцев оказалось в годы войны в рядах войск СС. Причем кроме собственно шведских добровольцев были и этнические шведы — родившиеся и выросшие в шведских семьях Скандинавии. Уже к 4 мая 1940 г. в войсках СС служило трое шведских добровольцев^{512}. Затем шведские добровольцы появились в составе финского добровольческого батальона, дивизии «Викинг», Норвежского легиона. К 1942 г. количество шведов в войсках СС увеличилось до 39 человек^{513}. Несколько десятков шведов перешло в войска СС из финской армии, после выхода Финляндии из войны. Основная масса шведов была собрана в составе 3-й роты 11-го танково-разведывательного дивизиона СС дивизии «Нордланд», командиром 3-й роты был шведский оберштурмфюрер СС Ганс Госта Персон. Один взвод роты был полностью укомплектован шведами, и его неофициально называли шведским. Всего в шведском взводе служило 28 шведов и 18 эстонцев шведского происхождения^{514}.

В январе 1944 г. разведывательное подразделение дивизии вошло в состав боевой группы полковника Венглера. В составе группы шведская рота сражалась за Губаницы, где в бою потеряла несколько бронетранспортеров. После отступления в Эстонию подразделение вернулось в состав дивизии. В феврале 1944 г. в составе 11-го танково-разведывательного подразделения насчитывалось 90 бронетранспортеров^{515}. Шведская рота отличилась в боях под Нарвой. В середине июля 1944 г. разведподразделение было опять изъято из состава дивизии, отправлено в Литву и подчинено XLIII армейскому корпусу. Однако уже 1 августа 1944 г. подразделение было возвращено в дивизию. Вместе с основным составом дивизии шведские добровольцы участвовали в боях в Померании. 17 апреля 1945 г. 3-я и 4-я роты понесли тяжелые потери от огня советской артиллерии у Вулкова. При взятии города несколько добровольцев смогли укрыться в шведском посольстве и избежать советского плена, в который попал 31 шведский доброволец^{516}.

Несколько шведских добровольцев служило и в немецкой армии. Первым в ее рядах оказался шведский доброволец Вильгельм Сьегрен, находившийся в момент начала войны против СССР в Бельгии. Летом 1941 г. он вступил в ряды Валлонского легиона, в рядах которого и погиб 28 февраля 1942 г. в бою за Громовую Балку, в звании ефрейтора^{517}. Помимо него еще 12 шведских добровольцев вступили в ряды немецкой армии. Наибольших успехов из них достиг ветеран зимней войны Нильс Туре Ивар Розен, служивший в 3-й танковой дивизии на танке PzKw IV и награжденный Железными крестами 1-го и 2-го класса. Еще двое шведских добровольцев служили в рядах Кригсмарине и четверо в Люфтваффе.

Всего в армии Германии в годы Второй мировой войны служило около 200 шведских граждан. К этому количеству можно также прибавить этнических шведов из Финляндии, Эстонии, Украины, Норвегии.

Финляндия К. К. Семенов

Финляндия, по мнению Готлоба Бергера, была бездонным резервуаром добровольцев. Ненависть к СССР, незадолго до этого покушавшегося на ее независимость, пронизывала все финское общество. Немцы считали, что это станет залогом успешной вербовки. В начале 1941 г. в Хельсинки был создан комитет СС, в его состав вошли известные финские политики. Вся деятельность комитета и вербовка добровольцев были окутаны тайной. Завербованные финские добровольцы отправлялись в Германию под видом рабочих для концерна «Герман Геринг».

Правые в Финляндии были представлены Отечественным народным движением (IKL), другим названием этой организации было Движение Лапуа. В середине 1930-х гг. численность членов движения достигла 100 000 человек^{518}. Финское правительство предприняло шаги по ограничению деятельности IKL, и к 1941 г. оно уже не играло заметной роли в жизни страны, однако 20 % финских добровольцев являлись сторонниками этого движения. Гораздо больший процент добровольцев были кадровыми военнослужащими финской армии. В мае 1941 г. добровольцы партиями прибывали из Финляндии в Германию. К концу мая немцы располагали 1084 финскими добровольцами, из них 125 были офицерами, 109 унтер-офицерами, а остальные нижними чинами^{519}.

По прибытии в Германию добровольцы были разделены на две группы. Лица, имеющие военный опыт (429 человек), были распределены по подразделениям дивизии «Викинг», а остальные отправлены в Вену, где I июня 1941 г. из них был образован добровольческий батальон СС «Нордост»^{520}. Батальон состоял из штаба, трех стрелковых рот и роты тяжелого оружия, частью батальона была также запасная рота в Радоме, входившая в состав запасного батальона германских легионов. Командиром батальона был назначен гауптштурмфюрер СС Ганс Коллани. Спустя некоторое время добровольцы были переведены в учебный лагерь Гросс-Борн. 13 сентября 1941 г. батальон был переименован в финский добровольческий батальон войск СС^{521}. Пока часть финнов сражалась на фронте, новобранцы заканчивали обучение в Гросс-Борне. К концу 1941 г. подготовка батальона была завершена, и он стал готовиться к отправке на фронт.

В январе 1942 г. финский батальон прибыл в состав дивизии «Викинг» на участок фронта у реки Миус. Согласно приказу Штайнера, прибывшие финны стали сначала 4-м, а затем 3-м батальоном полка СС «Нордланд», прежний 3-й батальон был использован для восполнения потерь, понесенных дивизией. В районе Ми-уса батальон оперировал до 26 апреля 1942 г. Затем финский батальон был отправлен под Александровку. После тяжелых боев за Демидовку финны были выведены с фронта на отдых в тыл. 10 сентября 1942 г. батальон вернулся на фронт. В октябре 1942 г. батальон участвовал в кровопролитных боях за Малгобек, понеся при этом такие потери, что генерал Штайнер на совещании с начальником Генерального штаба сухопутных войск высказал опасение за судьбу батальона^{522}. Несмотря на это, в конце 1942 г. финский батальон продолжает посылаться на наиболее сложные участки фронта. В декабре 1942 г. финны сражались за Чиколу, Хаснидон. В конце декабря финны в качестве арьергарда прикрывали отступление и погрузку дивизии «Викинг». 31 декабря финны получили приказ отступать, погрузившись в автомобили, они были отправлены в район Маныча, где уже находилась дивизия.

14 января 1943 г. финский добровольческий батальон СС прибыл в расположение дивизии «Викинг» в станицу Пролетарскую. Спустя несколько дней усилиями финского батальона было сорвано намечавшееся окружение немецких войск в районе Пролетарской. Финский батальон, получивший задание удерживать Екатериновку, за 2 дня боев захватил богатые трофеи — 8 тяжелых минометов, 1 противотанковую пушку, 17 противотанковых ружей, полевую кухню, 5 машин с боеприпасами и 12 машин с вооружением^{523}. 22 января 1943 г. дивизия вместе с финским батальоном начала отступление в сторону Ростова; отчаянно цеплялась за каждую казачью станицу, но под непрерывным давлением советских войск они продолжали отступать. В начале февраля финны упорно обороняли Гаврилов, а затем продолжили отступление и прошли через Батайск и Ростов. Добравшись до Изюма, финны вместе с остатками полка «Нордланд» были выведены из состава дивизии и отправлены на полигон Графенвер. Из Графенвера финский батальон был переведен в Руполдинг, где и был расформирован 11 июля 1943 г. За время существования батальона через него прошло более 1500 человек. За два года боев финны потеряли 222 убитыми и 557 ранеными^{524}.

В марте 1943 г., еще до расформирования финского батальона, рейхсфюрер СС Гиммлер в рамках развертывания германского танкового корпуса планировал на основе батальона сформировать финно-немецкий полк «Калевала» (Deutsch-finnisches Regiment Kalevala)^{525}. Летом 1943 г. финское правительство категорически отказалось продлить срок службы батальона, а переход Финляндии на сторону союзников в сентябре 1944 г. поставил на этой затее крест. Однако, несмотря на это, некоторое количество все же осталось в войсках СС. Несколько из них служили в дивизии «Викинг», двое — в дивизии «Норд», по одному — в истребительном соединении СС и в штате учебного лагеря СС Сеннхайм.

Из оставшихся в войсках СС финнов наиболее известен был оберштурмфюрер СС Ульф Ола Оллин из 7-й роты 5-го танкового полка СС дивизии «Викинг».

Великобритания К. К. Семенов

К началу Второй мировой войны в отношениях между Германией и Великобританией существовали неразрешимые противоречия. Поводом для окончательного разрыва между странами и объявления войны стало нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. Великобритания, выступавшая гарантом независимости Польши, вскоре объявила войну Германии. К 22 июня 1941 г. немецкие войска, в ходе боевых столкновений с войсками Великобритании и стран Содружества, захватили значительное количество пленных. В какой-то момент армия Великобритании оказалась настолько ослаблена, что, если бы немцы своевременно начали бы операцию «Морской лев», шансов на победу у Великобритании не было.

Далеко не все население страны поддержало вступление Великобритании в войну. Главными противниками войны с Германией были сторонники Британского союза фашистов (British union of Fascists — BUF) сэра Освальда Мосли. Эта организация была образована 1 октября 1932 г. в Лондоне. Целью организации было укрепление могущества Великобритании в мире. Наряду с расистскими лозунгами БУФ провозглашал верность короне. Первое время БУФ находился под влиянием итальянских фашистов, но позже сблизился с НСДАП и занял твердую пронемецкую позицию. К ноябрю 1936 г. численность союза превысила 15 500 человек^{526}. Союз организовал свои штурмовые отряды — Силы обороны, прославившиеся в уличных побоищах с коммунистами. Накануне войны влияние союза на жителей Великобритании сократилось. С началом войны правительство приняло ряд репрессивных мер против руководства и активистов союза, хотя Мосли и заявил о полной лояльности БУФ короне. Кульминацией антифашистских акций правительства стал арест 23–24 мая 1940 г. Освальда Мосли и еще около 30 руководителей союза, а также арест 750 фашистских активистов в июне-июле 1940 г.^{527} Эти действия окончательно парализовали деятельность британских фашистов на время войны.

Один из британских фашистов все же сыграл заметную роль в событиях Второй мировой войны и был награжден Крестами за военные заслуги 2-го и 1-го классов. Речь идет об Уильяме Джойсе. Будучи одним из лидеров мелкой фашистской организации — Фашисты Британии (British fascists), — он в 1934 г. перешел в БСФ и вскоре стал заместителем Мосли и директором пропаганды Союза. В 1937 г. он покинул БСФ и организовал немногочисленную Лигу национал-социалистов (National Socialist League). В августе 1939 г. Джойс перебрался в Германию, а в 1940 г. получил немецкое гражданство. С конца 1939 г. он вел ежедневные радиопередачи на Англию. Один из английских критиков назвал Джойса «лордом Хм-Хм» (Lord Haw-Haw от «бормотать, невнятно говорить»).

Подданные британской короны появились в рядах СС достаточно рано. В мае 1940 г. в рядах войск СС уже служило 10 этнических немцев из Великобритании и 8 англичан немецкого происхождения^{528}. Зимой 1942 г. Джон Амери — сын английского государственного секретаря по делам Индии и Бирмы Леопольда Амери — обратился к немцам с предложением организовать добровольческий легион для борьбы на Восточном фронте. Сам Джон Амери был известным антикоммунистом и в годы гражданской войны в Испании находился в армии генерала Франко, за что позже получил испанское гражданство.

Весной 1940 г. оказавшийся во Франции Амери был застигнут немецкими войсками. В 1941 г. он был свидетелем создания Легиона французских добровольцев. Вслед за этим он решил создать аналогичный легион из английских подданных. Первоначально из англичан, живших на континенте, Амери создал Британскую антибольшевистскую лигу, которая должна была создать собственные вооруженные формирования для отправки на Восточный фронт. В феврале 1943 г. Амери начал создавать Легион Святого Георга (Legion Saint George)^{529}. Затем, в апреле 1943 г., ему было разрешено посещение лагерей английских военнопленных на территории Франции для вербовки добровольцев и пропаганды своих идей. Эта затея получила кодовое обозначение Особое соединение 999 (Sonderverband 999). Аналогичный номер в качестве телефонного использовался Скотланд-ярдом.

Летом 1943 г. особое соединение было передано под контроль департамента DI Главного управления СС, занимавшегося вопросами европейских добровольцев. По ходатайству этого департамента командиром легиона был назначен гауптштурмфюрер СС Ганс Вернер Роп-ке — ветеран дивизии «Викинг», до войны проживавший в США. В конце 1943 г. Особое соединение 999 было расформировано. Отобранные для английского легиона 300 военнопленных были помещены в особый лагерь в Берлине-Панкове для дальнейшей пронемецкой обработки. По немецкой номенклатуре лагерь обозначался как Шталаг III D, а его штаб как Особое соединение 517.

В январе 1944 г. 60 добровольцев, вступивших в легион, были переведены в Хильдесхайм, где располагалась одна из школ управленческой группы D. Тем временем Бергер планировал увеличить численность легиона еще на 500 человек за счет военнопленных. Для придания легиону статуса союзной части во главе его планировалось поставить бригадного генерала Леонарда Парринг-тона, плененного в 1941 г. в Греции^{530}. 1 апреля 1944 г. легион был официально переименован в Британский добровольческий корпус (Britisches Freikorps). На следующий день для его состава была введена форма СС с рядом национальных отличий.

Некоторое время спустя состав британцев был разбит на 2 группы. Одна осталась продолжать обучение, а другая была распределена по частям войск СС — в 1-ю и 3-ю танковые дивизии СС и полк военкоров. В сентябре 1944 г. оставшиеся в Хильдесхайме 27 англичан (2 унтер-офицера, 4 ефрейтора и 21 рядовой) были переведены в Дрезден в казармы запасного саперного батальона СС^{531}. 4 ноября 1944 г. новым командиром корпуса был назначен оберштурмфюрер СС доктор Вальтер Кюлих. После варварского налета авиации союзников на Дрезден 13–14 февраля 1945 г. англичане были переведены в казармы Лихтерфельде в Берлине. Ранее в Берлин прибыли вернувшиеся с фронта англичане.

В марте 1945 г. англичане были опять разбиты на 2 группы — одна оказалась в Бремене, другая была передана в состав III германского танкового корпуса СС. Один взвод англичан был введен в состав 11-го танкового разведывательного дивизиона СС. В рядах этого батальона англичане участвовали в обороне Шоненберга на западном берегу Одера 22 марта 1945 г. Узнав об этом, Феликс Штайнер был возмущен, он был категорически против использования англичан на фронте, т. к. считал, что несколько десятков англичан не смогут изменить положение на фронте, но обострят непонимание с западными союзниками. По этой причине он приказал англичанам покинуть ряды дивизии «Нордланд». Большая часть британцев послушалась приказа и отправилась на запад, на встречу западным союзникам, которым и сдалась в районе Мекленбурга. Однако несколько англичан остались в осажденном Берлине. Вместе с остатками дивизии «Нордланд» эти англичане участвовали в обороне Берлина. 27 апреля 1945 г. в бою с советскими танками погиб английский доброволец Реджинальд Лесли Корнфорд, а унтершарфюрер СС Турнер был тяжело ранен^{532}. Так закончилась история Британского корпуса, вопреки всем своим чаяниям немцы не смогли превратить корпус в многочисленное подразделение.

Абсолютное большинство людей, знакомых с историей Второй мировой войны, слышало о плане операции «Морской лев» — плане оккупации Великобритании, а также о его отмене. Гораздо меньшему количеству этих людей известно, что в годы войны часть европейских владений Великобритании была оккупирована немцами. В июле 1940 г. немцами были оккупированы Нормандские острова — Джерси, Гернси, Олдерни и Сарк. После оккупации власть на островах осталась в руках англичан, также на островах действовала английская полиция, нередко выполнявшая задания немецкой тайной полевой полиции^{533}.

Ирландия К. К. Семенов

Германо-ирландское сотрудничество своими корнями уходит в годы Первой мировой войны. Тогда Германия попыталась сформировать Ирландскую бригаду из военнопленных ирландцев. Активную помощь немцам при этом оказали ирландские националисты. С годами связи немцев с Ирландской республиканской армией (ИРА) все крепли. Немцам импонировала отчаянная храбрость боевиков ИРА, а ирландцы видели в немцах традиционного врага Англии, всегда готового поддержать жителей «зеленого острова». В годы войны за независимость немцы поставляли ирландцам оружие и снаряжение. Трагическое окончание войны за независимость на долгие годы оставило англичан и ирландцев злейшими врагами. В начале 1930-х гг. внутри ИРА произошел раскол — армию покинули консервативные элементы, ориентирующиеся на правые европейские движения. В феврале 1932 г. ими была организована Ассоциация армейских товарищей (Army Comrades Association — АСА). В своей программе руководители АКА ориентировались на тезисы Б. Муссолини. С апреля 1933 г. члены ассоциации стали носить синие форменные рубашки, с этого времени их стали называть синерубашечниками.

В июле 1933 г. ассоциацию возглавил бывший начальник штаба ИРА и командующий Гражданской гвардией Ирландии генерал Эйн О’Даффи. Под руководством О’Даффи ассоциация приобрела все черты и атрибуты правого движения. Генералу удалось наладить контакт с вождями итальянских фашистов и немецких нацистов. В августе 1933 г. члены ассоциации планировали провести марш на Дублин, но под давлением левых президент республики Эймон де Валера запретил проведение марша. Члены ассоциации провели свои мероприятия вне Дублина и без всякой помпы, но де Валера увидел в этом нарушение своего указа и запретил АКА. 3 сентября 1933 г. бывшие члены АКА, Национальной центристской партии и Гэльского общества организовали объединенную Ирландскую партию — Фин Гэл (Fine Gael). Дороги ИРА и Фин Гэл все больше расходились, члены первой тяготели клевым, члены второй — к правым.

С началом гражданской войны в Испании противостояние между ирландскими правыми и левыми перешло в другую плоскость. На помощь республиканцам отправились сотни бойцов ИРА, позже они были объединены в т. н. колонну Конолли, сражавшуюся в составе американского батальона 15-й интербригады. Командиром ирландских добровольцев был известный публицист Френк Райен. Ирландцы доблестно сражались за республику, но затем по решению Комитета по невмешательству были выведены из Испании, вместе с другими иностранными добровольцами. Сам Райен в марте 1938 г. на арагонском фронте попал в плен к франкистам^{534}. Синерубашечники, напротив, поддержали восставших националистов, на помощь к Франко отправилось около 700 ирландских добровольцев, в отличие от республиканцев они себя почти никак не проявили и вскоре вернулись домой.

Хотя генерал О’Даффи и был известным деятелем правого толка, спецслужбы Германии сделали ставку на ИРА и начали налаживать контакты с ирландцами. Накануне Второй мировой войны эмиссары Абвера зачастили в Ирландию. Агенты доставлялись к берегам Ирландии на подводных лодках. 3 мая 1940 г. в Германию для переговоров прибыл начальник штаба ИРА Шон Рассел^{535}. В рамках расширения сотрудничества с ИРА немцы добились освобождения Френка Раейна из франкистского плена в Испании. Немцы побоялись отпустить его в Ирландию и привезли в Берлин. По прибытии в Берлин Раейн был взят в обработку спецслужбами и ведомством Геббельса. Вскоре он стал вести радиопередачи на Ирландию, в которых призывал ирландцев бороться с англичанами. Летом 1940 г. состоялась встреча Рассела с главой 2-го отдела Абвера полковником Эрвином Лухузеном и представителями немецкого МИДа^{536}. В ходе встречи была достигнута договоренность о формировании еще одной Ирландской бригады (одна была сформирована в годы Первой мировой войны, одна в годы гражданской войны в Испании). Для этой цели в предместье города Альтдама — Фризаке был создан сборный лагерь XX-А для ирландских военнопленных, захваченных во время боев во Франции. Одним из руководителей лагеря был назначен «бранденбуржец» Гельмут Глиссман (Клиссман), ранее возглавлявший Немецкую академическую службу в Ирландии^{537}. В качестве вербовщика ирландцев выступал Френк Райен. В июле 1940 г. немцы решили, что пришла пора отправить Шона Рассела и Френка Райена в Ирландию для активизации деятельности ИРА. 8 августа 1940 г. Рассел и Райен на борту подводной лодки U-27 отбыли в Ирландию. В пути Рассел умер от разрыва сердца, и субмарина вернулась в Германию^{538}. В начале 1941 г. работу с ирландцами возглавил доктор Джуп Ховен, проживавший до войны в Ирландии. В ноябре 1943 г. лагерь во Фризаке был расформирован. За время существования лагеря через него прошло около 180 ирландцев, большая часть которых стала агентами Абвера^{539}. В Шталаге II 1-А в Луккенвальде, где содержались военнопленные разных национальностей, содержалось 900 ирландцев^{540}. Среди них велась усиленная пропаганда, но ее результаты были неутешительны, и в январе 1945 г. Гиммлер приказал использовать их в качестве рабочей команды. Пока немцы пытались вербовать военнопленных, активисты ИРА провели ряд диверсий в Великобритании. На территории США ирландцы, взаимодействуя с немцами, также провели несколько громких диверсий.

Летом 1943 г. в немецкое посольство в Дублине обратился генерал О’Даффи. Он предложил немцам сформировать Ирландский добровольческий легион для борьбы на Восточном фронте, для согласования всех аспектов сотрудничества он просил предоставить ему самолет до Берлина^{541}. Не стоит и говорить, что из этой затеи ничего путного не вышло. Несколько ирландцев все же попало на фронт, двое из них служили в составе Британского добровольческого корпуса и двое в рядах истребительных частей СС.

Сербия К. К. Семенов

17 апреля 1941 г., спустя И дней после немецкого вторжения, югославская королевская армия капитулировала. Столь быстрая капитуляция была обусловлена слабостью югославской армии и сепаратистскими тенденциями, активно развившимися в Югославии перед войной. В бывших областях Югославии — Хорватии, Словении и Македонии — немецкое вторжение восприняли в целом положительно. Местные сепаратисты надеялись с помощью чужеземцев избавиться от гегемонии Сербии. Однако немцы и их союзники не спешили давать автономию областям Югославии. Лишь хорватские сепаратисты добились образования Независимого государства Хорватия (НГХ).

Реакция на войну в Сербии была неоднозначной, но вот развал югославского государства вызвал справедливое возмущение. 19 апреля 1941 г. полковник югославского генерального штаба Драголюб (Дража) Михайлович отказался признать капитуляцию и объявил войну оккупантам. Так родилось движение четников. Четники объявили о своей верности бежавшему в Великобританию королю Петру II. С конца августа 1941 г. четники стали нападать на войска стран «Оси». Вслед за четниками на борьбу с «Осью» поднялись коммунистические партизаны Йосипа Броза Тито. Вскоре началась кровавая вражда между четниками и партизанами, позже переросшая в полномасштабную войну.

Часть сербов была настроена на сотрудничество с немцами. 21 мая 1941 г. было официально образовано Независимое государство Сербия^{542}. Двадцатью днями ранее был создан «гражданский комиссариат для Сербии» — первый орган сербской гражданской администрации. Спустя несколько месяцев было уже образовано сербское правительство национального спасения (Vlada Nacionalnog Spasa) во главе с бывшим военным министром Югославии генералом Миланом Недичем^{543}.

Первыми солдатами сербского государства стали служащие пограничной стражи. Уже в мае 1941 г. в рядах сербской пограничной стражи состояло 153 офицера и 1779 солдат и унтер-офицеров^{544}. Вскоре после образования сербского правительства генерал Недич объявил о создании государственных охранных формирований. Они стали известны как сербская государственная стража (Srpska Drzavna Straza — SDS). Командиром стражи был назначен полковник Иван Тришич. В начале февраля 1942 г. численность государственной стражи превысила 17 000 человек. Она подразделялась на городскую и сельскую. Городская стража образовывалась в крупных городах и делилась на районы и участки. Сельская стража делилась на округа, местные подразделения и посты. Каждый пост усиливался 20 сельскими ополченцами. В январе 1945 г. 2000 чинов государственной стражи были эвакуированы в Вену^{545}. Численность пограничной стражи выросла до 2500 человек. Они были разделены на 5 батальонов (т. н. области). Область состояла из трех округов, в свою очередь, округ делился на роты^{546}. Помимо государственной и пограничной стражи была начата организация строительной службы. Боеспособность рассмотренных нами частей оставляла желать лучшего, поэтому они в основном использовались для локальных охранных задач.

Помимо этих формирований 15 сентября 1941 г. указом Недича была создана т. н. Сербская добровольческая команда (Srpske Dobrovoljacke Komande SDK)^{547}. Это подразделение было создано из активистов организации ЗБОР и радикально настроенных военных. Командиром части был назначен полковник Константин Мушицкий, бывший до войны адъютантом югославской королевы Марии. Уже в конце сентября 1941 г. добровольческая команда была направлена на борьбу с партизанами в районе Козмайе. Команда вскоре превратилась в прекрасную антипартизанскую часть, получившую признание даже у немцев. Сербские добровольцы заключили негласное перемирие с отрядами четников и боролись только против отрядов Тито. Вскоре по всей Сербии стали возникать отделы СДК, вскоре эти отделы стали известны как отряды (Odred), в состав отряда входило, как правило, 120–150 человек и несколько офицеров. К концу 1941 г. количество отрядов возросло до 12 (1-XII), были также образованы 2 ударных взвода и кавалерийский эскадрон^{548}.

Отряды СДК активно участвовали в антипартизанских акциях, в ходе операций действия добровольцев получили высокую оценку. По этой причине СДК стала единственным сербским формированием, получавшим оружие от немцев, кроме того, немцы высказали пожелание отправить сводный батальон сербских добровольцев на Восточный фронт, но Лётич и Недич тактично отказались от этой чести. В декабре 1942 г. Сербская добровольческая команда была переформирована в Сербский добровольческий корпус. Отряды команды были переформированы в 4 батальона (I–IV) по 600 человек каждый, в январе 1943 г. был сформирован еще один батальон (V). Сербский добровольческий корпус не скрывал своей монархической сущности и даже на парады в Белграде выходил под знаменем, на котором было написано: «С верой в Бога за Короля и Отечество»^{549}.

В 1943 г. в ряды корпуса была начата мобилизация. В декабре 1943 г. батальоны корпуса были развернуты в 5 пехотных полков (I–V) и артиллерийский батальон. Также были созданы школа для новобранцев и госпиталь в Логатеце. В мае 1944 г. части корпуса сражались со 2-й и 4-й дивизиями Тито на Дрине. Когда корпус 8 октября 1944 г. начал отступление из Белграда, в его рядах насчитывалось 217 офицеров и 4624 солдата^{550}. 7 декабря 1944 г. части корпуса получили приказ отступать в Фиуме через Загреб. В Загребе на проходившие через город части сербского корпуса напали отряды усташей, так, даже в последние месяцы войны семена ненависти не давали народам Югославии сплотиться в борьбе с общим врагом. В марте 1945 г. корпус был переименован в Сербский добровольческий корпус СС (Serbisches SS-Freiwilligen Korps)^{551}. Прибыв в Словению, корпус в апреле 1945 г. по договоренности с немцами стал частью одной из дивизий четников в Словении. В конце апреля два полка СДК (1-й и 5-й) по приказу командира четников в Словении генерала Дамьяновича ушли в направлении итальянской границы, перейдя которую они 1 мая капитулировали. Остальные три полка (2-й, 3-й и 4-й) под командованием начальника штаба СДК подполковника Радослава Таталовича участвовали в боях с НОАЮ у Любляны, после чего отступили на территорию Австрии и сдались англичанам.

Хорватия О. В. Романько

10 апреля 1941 г. в 17:45 радио Загреба передало прокламацию об образовании Независимого государства Хорватия (Nezavisna Drzava Hrvatska). В ночь на 16 апреля, сразу же вслед за признанием НГХ Германией и Италией, в Загреб из Рима прибыл поглавник (вождь) Повстанческой хорватской революционной организации (более известной как организация усташей) д-р Анте Павелич^{552}. В течение последующих двух месяцев было создано правительство, началось строительство государственного организма и происходило урегулирование политических вопросов между новым государством и главными оккупирующими державами — Германией и Италией.

По рекомендациям Берлина Хорватское государство формально, при сохранении гарантий немецких интересов, отошло в сферу итальянского влияния. Павелич против своей воли был вынужден согласиться на переговоры с Италией о границах, в ходе которых итальянская сторона настаивала на заключении валютного и таможенного союза. Хорватский лидер, чувствуя за своей спиной поддержку Германии, отверг все итальянские притязания. Поэтому из политических мероприятий Италии удалось добиться определенного политического успеха только в одном: правительство НГХ согласилось на личную унию Хорватии с итальянской королевской семьей. Согласно этой договоренности в Хорватии восстанавливалась монархия, а на ее престол под именем Томислава II должен был сесть герцог Аймоне Сполеттский — двоюродный племянник короля Италии Виктора-Эммануила III^{553}. Забегая вперед, следует сказать, что новый монарх так ни разу и не появился перед своими подданными. В конце концов 18 мая 1941 г. были подписаны так называемые Римские договоры, определившие формат отношений между Хорватией и Италией.

Также был заключен ряд соглашений с Германией. 13 мая правительство НГХ подписало с правительством Третьего рейха договор, согласно которому к вновь созданному государству отходила область Срем. Одновременно с этим обговаривались особые права немецкого национального меньшинства. 6 июня Павелич посетил Гитлера в Бергхофе (Бавария), где тот «дал ему свое согласие на включение в состав Хорватии Боснии и Герцеговины». В результате после всех территориальных приобретений НГХ получило площадь 98,6 тыс. кв. км с населением 6,3 млн человек, из которых только 3,3 млн были хорватами. Остальные же национальные группы были распределены следующим образом: 1,9 млн сербов, 700 тыс. боснийских мусульман, 150 тыс. немцев и 40 тыс. евреев^{554}.

15 июня 1941 г. Хорватия присоединилось к Тройственному пакту, была признана всеми участниками этого союза и объявила войну Великобритании^{555}. В ходе одного из раундов германо-итальянских переговоров по Югославии министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп торжественно заявил о готовности вывести немецкие войска из Хорватии, ожидая от своего союзника аналогичного шага. Но его итальянский коллега граф Галеаццо Чиано тут же заявил, что итальянские войска могут сменить немцев, что не входило в расчеты Риббентропа. В результате спустя несколько дней Гитлер официально заявил, что «германские войска остаются в НГХ для охраны коммуникаций». Разграничение итальянской и германской зон оккупации началось 23 апреля и закончилось 18 мая 1941 г. Согласно договору между двумя государствами линия раздела проходила по срединным районам Боснии и Герцеговины^{556}. Следует сказать, что все вышеперечисленные моменты не способствовали улучшению отношений между Загребом и Римом. Трения между ними продолжались вплоть до капитуляции Италии в 1943 г., чем активно пользовались немцы, в конце концов полностью подчинив НГХ своей политике.

Так обстояли дела с решением Хорватии внешнеполитических вопросов. Во внутренней политике также происходили существенные изменения, связанные с созданием основных институтов независимого государства, в том числе и вооруженных сил. 16 апреля 1941 г., сразу же по прибытии из Италии, Павелич сформировал первое хорватское государственное правительство, в котором он занял посты председателя и министра иностранных дел. Заместителем Павелича, на случай его недееспособности, назначался один из ближайших его соратников Славко Кватерник. Одновременно последний получал пост командующего армией, с присвоением ему звания войсководы, и министра хорватских вооруженных сил — Хорватского Домобрана (Hrvatsko Domobranstvo)^{557}. Вооруженные силы НГХ создавались на основе Закона об армии и флоте от 11 апреля 1941 г. и состояли из регулярной хорватской армии (собственно Домобран: сухопутные силы, железнодорожная охрана, ВМС, ВВС, Государственная служба труда, пограничная стража), усташских воинских формирований, жандармерии и запасных частей^{558}.

С самого начала своего существования хорватские вооруженные силы испытывали недостаток в вооружении (особенно в тяжелом) и снаряжении. Артиллерийские батальоны, к примеру, имели только две батареи, взамен обычных трех-четырех. Бронетанковых частей было немного, они вообще не имели танков, а только несколько бронемашин. Стрелковое оружие, доставшееся большей частью от Югославской королевской армии, отвечало требованиям скорее Первой мировой войны, чем современным стандартам. Об авиации и боевых кораблях и говорить не приходилось. Как бы подводя итог этому плачевному состоянию своих вооруженных сил, войсковода Кватерник заявил в разговоре с итальянским публицистом Коррадо Дзоли (5 сентября 1941 г.): «Для формирования армии у меня нет ничего, кроме людей. Несколько десятков ружей, еще меньше пулеметов, несколько автоматов и считаные орудия. Нет ни легковых, ни грузовых машин, нет инструмента. Танков только шесть, да и то это легкие танки старого типа, на них даже танкистов обучать нельзя. Очень мало радиостанций. Во всей Хорватии существует только два завода, способных производить боеприпасы для стрелкового оружия. Самолетов нет совсем. Сами понимаете, что в таких условиях никакое серьезное формирование невозможно»^{559}.

Выше уже было сказано, что Италия претендовала на главную роль в определении всей политики нового государства. Это касалось и строительства его вооруженных сил. На одной из встреч Павелича и Муссолини последний поставил вопрос о полной подконтрольности хорватской армии Италии. Хорватский лидер отверг эти притязания, в результате чего итальянская сторона отказала ему во всякой помощи и даже начала тормозить создание хорватских военных структур в своей зоне оккупации.

Напротив, правительство Третьего рейха оказывало огромную поддержку правительству НГХ в организации как органов власти, так и вооруженных сил. С их помощью гитлеровцы стремились облегчить себе эксплуатацию значительной части югославских природных богатств, коммуникаций и людских ресурсов для ведения войны. Так, уже 14 апреля 1941 г. командующий 2-й германской армией генерал Максимилиан Вейхс отдал приказ, согласно которому все подчиненные ему немецкие инстанции должны были оказывать материальную и моральную помощь правительству НГХ в создании вооруженных сил. Со временем все эти мероприятия должны были позволить высвободить немецкие войска для будущего похода против СССР, а также сделать излишним дальнейшее присутствие на хорватской территории итальянской армии. Это совпадало и с намерениями Павелича, который с помощью Вермахта надеялся добиться большей свободы действий, чем было возможно в присутствии итальянских оккупационных войск^{560}. Германский уполномоченный генерал в Аграме (Bevollmächtigen Generals in Agram), с 15 апреля 1941 г. находившийся в Загребе, получил ряд директив, важнейшая из которых требовала от него содействия созданию армии НГХ^{561}.

Для создания хорватских вооруженных сил использовались кадры, вооружение, снаряжение, казармы, технические средства бывшей Югославской королевской армии. В связи с начавшимся в июле 1941 г. народным восстанием против оккупантов обучение войск происходило в спешном порядке. Большую помощь в создании вооруженных сил оказали 838 офицеров и генералов, служивших в австро-венгерской армии и 2662 офицера и генерала бывшей Югославской королевской армии, которые в 1941 г. добровольно вступили в Домобран и жандармерию^{562}. Уже к зиме удалось создать вполне боеспособные вооруженные силы, которые по боевым и моральным качествам превосходили вооруженные силы почти всех союзников Германии.

22 июня 1941 г. Германия напала на Советский Союз. Одновременно войну СССР объявили также все союзники Германии по Антикоминтерновскому пакту: Румыния, Венгрия и Финляндия. Вскоре к ним присоединились правительства Словакии и Хорватии. Готовя «крестовый поход против большевизма», Гитлер рассчитывал на широкое использование армий своих союзников и сателлитов. Поэтому все они, кроме Болгарии, послали свои воинские контингенты или непосредственно на Восточный фронт, или в качестве войск по охране тыла. Хорватия, так же как и Болгария, не смогла послать на фронт свои вооруженные силы, однако совсем по другой причине: они были необходимы в качестве охраны тыла немцев на Балканах. Тем не менее правительство НГХ по требованию руководства Вермахта отправило на советско-германский фронт ряд соединений, укомплектованных добровольцами.

Через десять дней после нападения Германии на СССР лидер Хорватии д-р Анте Павелич выступил по радио с речью, в которой призвал добровольцев из всех видов сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил «принять участие в битве между прогрессивными силами Европы и коммунистическими силами Востока». Вскоре после этого командование Домобрана отдало приказ о начале приема добровольцев. Помимо общих фраз, в целом повторяющих тезисы Павелича, в этом приказе также разъяснялся порядок формирования будущих добровольческих частей. Прием заявлений, беседы с кандидатами, их медицинский осмотр на предмет пригодности к военной службе проводились в специально созданных штабах, которые находились в следующих населенных пунктах: в Загребе — для летчиков и артиллеристов, в Загребе, Ополье, Сараево и Баня-Луке — для пехотинцев, в Карловаце — для саперов, в Земуне, Макарске и Дубровнике — для моряков. Впоследствии из них были созданы три отдельных легиона: пехотный, авиационный и морской^{563}.

Хорватский легион и легионерские дивизии

Раньше, чем в других родах войск, началась организация Хорватского пехотного легиона (Hrvatska Pjesacka legija). Легион был окончательно сформирован 16 июля 1941 г. и стал называться 369-м усиленным хорватским пехотным полком (Verstärkten Kroatischen Infanterie Regiment № 369), то есть он не был частью хорватских вооруженных сил, а находился в составе германских сухопутных сил и подчинялся Верховному командованию сухопутных сил (ОКХ)^{564}. Что касается национального состава полка, то все его солдаты и офицеры (начиная с командира полка и заканчивая последним командиром отделения) были хорватами. Большинство из них уже имели некоторый боевой опыт. Немного позже, после прибытия полка на Восточный фронт, в его состав была включена группа опытных немецких офицеров и унтер-офицеров. Они не назначались на командные должности, а играли роль военных советников, помогая личному составу полка в окончательной подготовке и «акклиматизации на линии фронта»^{565}.

Призвав добровольцев вступать в Хорватский легион, руководство НГХ предполагало, что наберется около 3900 человек — как раз столько, чтобы укомплектовать часть полкового типа. Однако к 15 июля 1941 г. набралось уже 9 тыс. добровольцев. Из-за такого неожиданно большого количества приемные комиссии были вынуждены поднять уровень их пригодности. В результате, ко времени отправки на фронт, личный состав полка насчитывал 3895 офицеров, унтер-офицеров и рядовых^{566}. Впоследствии полк неоднократно получал пополнение из Хорватии в виде маршевых рот, и уже на фронте его личный состав несколько увеличился^{567}.

Легион был сформирован согласно штатному расписанию германской армии как стандартная часть полкового типа. Перед отправкой на фронт он имел следующую структуру: штаб полка, комендантская рота, 3 пехотных батальона: два первых были набраны из хорватов, а третий — из боснийских мусульман, каждый батальон имел по 3 пехотные роты, пулеметную роту, противотанковую роту, хозяйственную роту, 3 батареи 105-мм орудий (всего 18 орудий). В это же время был организован запасной батальон. Сразу же после своего создания он был переведен в Штокеррау (Австрия), где его основной задачей стала подготовка пополнения для полка в виде маршевых рот^{568}. Первоначально командиром легиона был назначен полковник Иван Маркулья, 22 сентября 1942 г. его сменил полковник Виктор Павичич, который до этого находился на должности начальника Военной академии Домобрана. Наконец, 17 января 1943 г. последним командиром полка был назначен подполковник Марко Месич, командовавший до этого полковой артиллерией.

После окончательной организации полк был переведен в Доллерсхайм (Германия), где его довооружили и экипировали, а его бойцы приняли присягу на верность «фюреру, поглавнику, Германии и Хорватии». Затем полк через Венгрию и Бессарабию отправили в немецкую группу армий «Юг» на Украину^{569}. После прибытия на Восточный фронт легион 9 октября 1941 г. был придан немецкой 100-й легкопехотной дивизии 17-й полевой армии, а уже 13 октября принял участие в своем первом бою на восточном берегу Днепра. В дальнейшем Хорватский легион наступал вместе с этой дивизией, в результате чего принял участие в боях в районе следующих населенных пунктов: Петрушаны, Кременчуг, Полтава, Первомайск, Кировоград, Петропавловск, Тарановка, Гришин, Сталино и Васильевка. Когда в декабре 1941 г. в этом районе началось советское контрнаступление, легион был отведен к Сталино, где и занимал оборону вплоть до января — февраля 1942 г.

После начала немецкого наступления на южном участке Восточного фронта легион в составе 100-й егерской дивизии уже 6-й полевой армии продвигался вдоль реки Дон. На этом направлении в боях 25–27 июля в районе колхоза «Пролетарская культура» и поселка Селиваново хорваты понесли первые тяжелые потери: с их стороны было убито 46 и ранено 176 человек. Об ожесточенности боев этого периода говорит тот факт, что многие из них заканчивались рукопашными схватками. 26 августа из Германии прибыло первое пополнение для легиона, а сам он был отведен в Глазков на отдых и перевооружение. Хорваты оставались здесь до 26 сентября 1942 г., когда получили приказ выступать на Сталинград.

К 13 октября 1942 г., после ряда тяжелых боев в Сталинграде, легион уже состоял всего из одного батальона и двух слабых рот, общая численность которых равнялась 983 человекам. Следует сказать, что эта цифра дана с учетом всех пополнений, которые прибывали из Германии за период с августа по октябрь 1942 г. А уже менее чем через месяц, 3 ноября, в рядах хорватского полка осталось лишь 3 слабые роты: пехотная (98 человек), пулеметная (37 человек) и противотанковая (20 человек и 6 орудий). Общая численность оставшихся добровольцев равнялась 191 человеку (из них только 4 офицера). 4 ноября из Германии прибыл запасной батальон легиона, но даже и этого пополнения было недостаточно, чтобы укомплектовать полноценный полевой батальон. К концу же ноября 1942 г. в легионе оставалось 5 офицеров, 9 унтер-офицеров и НО рядовых^{570}. Остатки Хорватского легиона были либо уничтожены в Сталинграде, либо попали в плен к советским войскам. За период с 1941 по 1943 г. в рядах легиона прошло службу 6300 человек (4200 хорватов и 2100 боснийских мусульман). Из них осталось в живых 4000 человек^{571}.

Многие историки и мемуаристы отмечают высокую боеспособность легиона и прекрасное моральное состояние его личного состава^{572}. Еще до начала наступления на Сталинград, 31 мая 1942 г., хорватский полк за проявленное боевое мастерство был отмечен в сводках (ОКБ). Следует также отметить, что легион был единственной ненемецкой частью, которая приняла участие в наступлении на Сталинград. Как пишет американский историк Джордж Нэйфцигер: «Среди его личного состава это было воспринято как большая честь — награда за тяжелые бои». В связи с этим даже возник план переформировать егерскую дивизию, в составе которой находился легион, в 100-ю германо-хорватскую егерскую дивизию. Однако осуществить этот план помешала изменившаяся не в пользу немцев боевая обстановка^{573}.

В целом командование Вермахта осталось довольно результатами боевого применения 369-го полка. Его личный состав показал не только превосходные боевые качества, но и высокое моральное состояние: за весь период истории этой части в ней не было ни одного случая дезертирства. Это было первой причиной, по которой германское командование решило продолжить создание хорватских добровольческих формирований для Восточного фронта, но уже в более значительном масштабе. Вторая причина заключалась в том, что германские дивизии, расквартированные на Балканах, были очень нужны на том же Восточном фронте. А заменить их должны были соединения, укомплектованные местными добровольцами. Такова вкратце предыстория так называемых германо-хорватских легионерских дивизий (deutsche-kroatische Legionärs-Divisionen)^{574}.

Первая легионерская дивизия начала формироваться в Штокеррау (Австрия) 21 августа 1942 г. Основой ее кадрового персонала должны были стать те офицеры, унтер-офицеры и рядовые 369-го пехотного полка, которые по тем или иным причинам смогли уцелеть и оказались в Хорватии. Всего их набралось около 1000 человек. Этим ветеранам предстояло обучать будущих хорватских добровольцев. Однако в отличие от Хорватского пехотного легиона, в котором весь командный состав был хорватским, в новой дивизии на всех высших и средних командных и штабных должностях находились немцы. Их было много и среди унтер-офицерского состава. Хорваты же занимали преимущественно младшие офицерские должности (забегая вперед, следует сказать, что такое соотношение кадрового персонала сохранилось и в двух последующих легионерских дивизиях).

В январе 1943 г., когда 369-й полк был уничтожен в Сталинграде, новая дивизия получила его порядковый номер и стала теперь официально называться 369-й (хорватской) пехотной дивизией — 369. Infanterie-Division (kroatische). Немцы называли эту дивизию «шахматной», так как ее личный состав носил на своей немецкой униформе нарукавный щиток с хорватским гербом. Однако у этой дивизии было еще одно, почетное звание — «Дьявольская» («Vrazja»). Это звание она получила в память о 42-й хорватской дивизии бывшей австро-венгерской армии.

Во 2-й половине января 1943 г. дивизия закончила свою подготовку. В этот период в ее состав входили следующие части: 369-й и 370-й (хорватские)гренадерские полки, 369-й артиллерийский полк, 369-й разведывательный батальон, 369-й противотанковый батальон, 369-й саперный батальон, 369-й батальон связи, 369-й санитарный батальон, 369-й запасной батальон, части обеспечения и обслуживания. Каждый гренадерский полк имел в своем составе по три пехотных батальона. Столько же батальонов было и в артиллерийском полку. В этот период личный состав дивизии насчитывал около 14 тыс. человек.

Первоначально немецкое командование планировало отправить 369-ю дивизию на советско-германский фронт — по стопам Хорватского пехотного легиона. Но уже вскоре это решение было изменено. Дивизия срочно понадобилась в Югославии, так как местное коммунистическое партизанское движение приняло здесь для немцев и их союзников угрожающие масштабы. Дивизия прибыла в Северную Боснию в 20-х числах января 1943 г. и почти сразу же была отправлена на передовую. Свое первое боевое крещение легионеры получили в сражении на реке Неретва, которое продолжались почти два месяца — до конца марта 1943 г. В ходе этих боев немцы и их союзники одержали тактическую победу над партизанами Йосипа Броз Тито, но так и не смоли уничтожить их окончательно. Действия же 369-й дивизии были признаны в целом успешными. В дальнейшем это соединение участвовало почти во всех крупных операциях, которые немецкое командование проводило против партизан-коммунистов р Боснии. Ноябрь 1944 г. застал дивизию в районе Мостара, который она и еще несколько крепостных батальонов должны были защищать. Бои за этот город продолжались до конца января 1945 г., после чего дивизия начала отступать к австрийской границе, ведя попутно тяжелые арьергардные бои. Причем последние были настолько тяжелыми, что к апрелю 1945 г. в полках дивизии осталось по 500 человек. Наконец 11 мая 1945 г. это хорватское соединение капитулировало перед британскими войсками. С 1 сентября 1942 г. 369-й дивизией командовал генерал-лейтенант Фриц Найдхольдт. А уже 5 октября 1944 г. его сменил генерал-лейтенант Георг Райнике, который оставался на этой должности до капитуляции^{575}.

6 января 1943 г. в Доллерсхайме (Германия) началось формирование второй легионерской дивизии. К апрелю 1943 г. были организованы все части нового соединения, которое получило официальное наименование 373-й (хорватской) пехотной дивизии — 373.Infanterie-Division (kroatische). Еще одним, неофициальным прозвищем этого соединения было «Тигр-дивизия» («Tigar»). В этот период новая дивизия имела следующий состав: 383-й и 384-й (хорватские) гренадерские полки, 373-й артиллерийский полк, 373-й разведывательный батальон, 373-й противотанковый батальон, 373-й саперный батальон, 373-й батальон связи, 373-й санитарный батальон, 373-й запасной батальон, части обеспечения и обслуживания. На момент окончания подготовки численность дивизии составляла около 16 тыс. человек. Внутренняя структура каждого ее полка была такой же, как и в предыдущей легионерской дивизии, однако в конце 1944 г. в ней произошли некоторые изменения. В этот период была расформирована 2-я егерская бригада Домобрана, а ее личный состав был передан в 373-ю дивизию (возможно, как 385-й гренадерский полк).

В конце апреля 1943 г. дивизия прибыла на Балканы, где для нее был выделен специальный оперативный район, который ограничивался Карловацем на востоке, Сараєвом на западе, Адриатическим побережьем Хорватии на юге и рекой Сава на севере. Здесь легионеры участвовали почти во всех крупных операциях, которые проводили немецкие оккупационные войска и Домобран против коммунистических партизан. 6 декабря 1944 г., участвуя в обороне Книна, дивизия понесла свои первые тяжелые потери. После этого ее остатки стали отступать на северо-восток, ведя тяжелые арьергардные бои. Они продолжались до конца апреля — начала мая 1945 г., когда 373-я дивизия была окружена партизанами западнее Сисака и капитулировала. Первым командиром этого соединения был генерал-лейтенант Эмиль Целлнер. Он находился на этом посту с 25 января по 5 августа 1943 г. Затем его сменил генерал-лейтенант Эдуард Алдриан, который командовал до 10 января 1945 г. Последним командиром дивизии был генерал-майор Ганс Гравенштайн^{576}.

Наконец 17 августа 1943 г. в Доллерсхайме началось формирование последнего легионерского соединения — 392-й (хорватской) пехотной дивизии — 392.Infanterie-Division (kroatische). Это было ее официальное немецкое название. Но, как и в двух предыдущих, личный состав придумал для нее свое название — «Голубая» («Plava»). В декабре 1943 г. соединение закончило свою подготовку. На тот период его боевой порядок выглядел следующим образом: 846-й и 847-й (хорватские) гренадерские полки, 392-й артиллерийский полк, 392-й разведывательный батальон, 392-й противотанковый батальон, 392-й саперный батальон, 392-й батальон связи, 392-й санитарный батальон, 392-й запасной батальон, части обеспечения и обслуживания. Внутренняя структура частей была такой же, как и у двух предыдущих легионерских дивизий, а численность на момент отбытия из Доллерсхайма — 12 тыс. человек.

В январе 1944 г. 392-я дивизия была отправлена на Балканы, где она должна была вести антипартизанскую борьбу в районе от Южной Словении, вдоль Адриатического побережья Хорватии, до Книна. Кроме побережья и глубинных районов Хорватии, в оперативную зону дивизии входили также многочисленные острова в Северной Адриатике, на которых ее личный состав в основном и воевал. После падения Книна в январе 1945 г. немцы попытались использовать дивизию на оборонительной линии Оточац — Бихач, но из этого ничего не вышло. Затем было дслгое отступление, в конце которого, 24 апреля 1945 г., дивизия капитулировала перед партизанами-коммунистами в районе Риеки. Этой легионерской дивизией командовал генерал-лейтенант Йоханн Микль (13 августа 1943 — 8 мая 1945 г.)^{577}.

Пехотные дивизии были не единственными соединениями, которые командование Вермахта попыталось создать из хорватских добровольцев. Так, 20 апреля 1943 г. в Штокеррау из 369-го (хорватского) учебного полка (Kroatische Ausbildungs-Regiment 369) была сформирована хорватская учебная бригада (Kroatische Ausbildungs-Brigade), которая должна была готовить кадры для 369-й легионерской дивизии. Эта подготовка должна была осуществляться в следующих подразделениях: 1-й пехотный батальон (1—4-я роты), 2-й пехотный батальон (5—8-я роты), 3-й пехотный батальон (9—12-я роты), 4-й пехотный батальон (13—16-я роты), 17-я рота (офицерские курсы), 18-я рота (связисты для пехоты), 19-я рота (для адаптации выздоравливающих немецких служащих), 20—21-я роты (учебные самокатные роты), артиллерийский батальон (1—2-я роты — легкая артиллерия, 3-я рота — тяжелая артиллерия, 4-я рота — моторизованная артиллерия и 5-я рота — смешанная тяжелая артиллерия), смешанный учебный батальон (1-я рота — саперы для пехотных полков, 2-я рота — саперы для саперного батальона, 3-я рота — противотанковая для пехотных полков, 4-я рота — противотанковая для противотанкового батальона, 5-я рота — автоводители и 6-я рота — снабжение)^{578}.

В 1944 г. бригада стала учебным центром для всех германо-хорватских легионерских дивизий. Подготовка кадров проходила в следующих подразделениях: 4 учебных батальона (1-й и 2-й — в Штокеррау, 3-й — в Хольбрунне, 4-й — офицерские и унтер-офицерские курсы — в Ноезидль-ам-Зее); запасной полк «Штокеррау» (369-й и 373-й запасные батальоны, 392-я запасная рота и 17-й (хорватский) запасной батальон); кроме того, в состав бригады входила специальная Хорвато-французско-арабская рота «Доллерсхайм». К сожалению, ни командный состав, ни дальнейшая судьба этого формирования неизвестны^{579}.

Хорватский авиационный легион

За отбор и организацию пилотов-добровольцев для службы на Восточном фронте отвечал заместитель командующего ВВС Хорватии полковник Иван Мрак. Ему удалось набрать около 400 человек, из которых с 12 по 14 июля 1941 г. и был создан Хорватский авиационный полк (Hrvatska Zrakoplovna pukovnija). Первоначально полк имел следующую структуру:

— 4-я авиационная группа хорватских ВВС (командир — майор Франьо Джал), имела в своем составе 202 человека, которые были распределены по двум истребительным эскадрильям: 10-й (командир — капитан Владимир Ференчина) и 11-й (командир — капитан Златко Стипчич);

— 5-я авиационная группа хорватских ВВС (командир — майор Векослав Вичевич), имела в своем составе 155 человек, которые были распределены по двум бомбардировочным эскадрильям: 12-й (командир — капитан Иван Пезелья) и 13-й (командир — капитан Владимир Граовац). Командиром полка был назначен полковник Мрак^{580}.

15 июля 1941 г. все хорватские летчики были отправлены по железной дороге из Загреба в Германию, где они должны были пройти соответствующую подготовку перед отправкой на фронт. В Германии полк разделили: истребители проходили подготовку в авиашколах недалеко от Нюрнберга (Южная Германия), а бомбардиры — в Грайфсвальде (на побережье Балтийского моря). Подготовка хорватских летчиков продолжалась до конца августа 1941 г. В ходе ее выяснилось, что многие пилоты и техники очень плохо разбираются в немецких самолетах, а научить их делать это за такой короткий срок (осенью полк уже планировалось отправить на советско-германский фронт) было практически невозможно. Более того, часть добровольцев передумала ехать на Восток. В результате осенью 1941 г. часть пилотов вместе с полковником Мраком, которого немцы отказались утвердить в должности командира полка, вернулись в Хорватию. Из остальных же добровольцев, более или менее пригодных к боевым действиям, было сформировано две эскадрильи — истребительная и бомбардировочная. Этот сокращенный наполовину полк и стал называться Хорватским авиационным легионом (Hrvatska Zrakoplovna legija)^{581}.

Являясь формально единой воинской частью, легион тем не менее применялся раздельно. Его истребительная эскадрилья, получившая официальное немецкое название 15-й (хорватской) эскадрильи 52-й истребительной эскадры (15 (kroat.) / JG 52), была передана в состав 4-го воздушного флота. Хорватские истребители (20 пилотов и 100 техников) летали на немецких «Мессершмиттах» Bf. 109. Командовал эскадрильей и сам принимал активное участие в воздушных боях капитан Владимир Ференчина. Кстати, он первый среди хорватских пилотов одержал воздушнуюпобеду: 11 ноября 1941 г. он, действуя с аэродрома в Таганроге, сбил советский «И-16». После целого ряда тяжелых боев в январе 1942 г. хорватские летчики были отправлены в Загреб для отдыха и пополнения^{582}.

Что касается бомбардировочной эскадрильи, то после своей организации ее передали в состав 1-го воздушного флота, действовавшего в полосе группы армий «Центр». Здесь эта 10-я (хорватская) эскадрилья 3-й немецкой бомбардировочной эскадры (10 (kroat.) / KG 3) принимала участие в налетах на Витебск, Смоленск, Москву, а также на военные объекты, расположенные в верховьях Волги. Летали хорваты на устаревших моделях немецких бомбардировщиков «Дорнье» Do.17Z, что приводило к серьезным потерям. Этой эскадрильей командовал капитан Владимир Граовац, однако недолго. Уже в январе 1942 г. он погиб. А в марте 1942 г. бомбардиры были отправлены на отдых в Загреб. К этому времени эскадрилья совершила 370 боевых вылетов и сбила 13 советских самолетов. Вернулись хорваты на Восточный фронт только в июле 1942 г. Теперь районом их операций стал Псков и его окрестности. После прибытия эскадрилья получила новую номенклатуру, став теперь 15-й (хорватской) эскадрильей 53-й бомбардировочной эскадры (15 (kroat.) / KG 53). На этот раз летчики бомбардировочной авиации пробыли на Восточном фронте полгода, и в январе 1943 г. были выведены в Хорватию по просьбе ее правительства. К этому времени эскадрилья совершила 1332 боевых вылета, потеряв более половины личного состава. Что касается дальнейшей судьбы уцелевших, то следует сказать, что в Россию они больше не вернулись, а были распределены по бомбардировочным частям хорватских ВВС^{583}.

Напротив, истребительная эскадрилья продолжала действовать в советском небе до апреля 1944 г. Хорватские летчики прикрывали немецкие войска в боях над Северным Кавказом, Кубанью и Крымом. Более внушительными, чем у бомбардировщиков, были и их результаты: начиная с октября 1941 г. истребители совершили более 5 тыс. боевых вылетов, сбили 259 советских самолетов, а сами потеряли всего 16. С марта 1942 г. эскадрильей командовал майор (затем — полковник) Франьо Джал. Это был любимец хорватской прессы, который не только умело руководил своими пилотами, но еще и сам принимал активное участие в боевых операциях: на его счету было 18 сбитых советских самолетов. Однако самым результативным хорватским истребителем был капитан Мато Дуковац (45 воздушных побед за всю историю существования эскадрильи).

21 июля 1944 г. Хорватский авиационный легион (истребители) был распущен, а на его основе сформировали Хорватскую смешанную авиационную группу (Hrvatska Zrakoplovna izobrazbena skupina), под командованием полковника Франьо Джала. В состав этой группы вошли: 1-я (хорватская) истребительная эскадрилья (1. Kroatische Jagdstaffel), созданная на основе бывшей эскадрильи Джала, и вновь сформированная 1-я (хорватская) штурмовая эскадрилья (1. Kroatische Stukastaffel), оснащенная штурмовиками «Юнкере» Ju.87D.

Эта смешанная группа была включена в состав 1-й авиационной дивизии Люфтваффе и переброшена на аэродром Айхсвальде (Восточная Пруссия). 20 сентября 1944 г. из боевого вылета не вернулись командир 1-й (хорватской) истребительной эскадрильи — самый результативный хорватский пилот майор Мато Дуковац и его ведомый, фельдфебель Сполярич. Поскольку было неясно, что с ними произошло, их сначала посчитали пропавшими без вести. Однако скоро из пропагандистских листовок, сброшенных с советских самолетов, стало известно, что оба они дезертировали. Этот инцидент ускорил конец смешанной группы. 1 ноября 1944 г. немцы отобрали у хорватов самолеты, при этом весь личный состав эскадрилий был направлен в пехоту. Многие из них потом, правда, вернулись разными путями в НГХ, где вступили в ее ВВС^{584}.

Говоря о хорватских добровольцах в германских ВВС, нельзя не упомянуть еще об одном, пусть и маленьком подразделении. Речь идет о 17-й авиационной роте (17ta Zrakoplovna satnija), которая с 17 июня 1942 г. действовала на северном участке советско-германского фронта в составе 4-го авиаполевого полка дивизии генерал-майора Ойгена Майндля. Эти добровольцы являлись хорватскими парашютистами, которые проходили подготовку на курсах в Виннер-Нойштадте (Австрия). Отсюда их и забрали под Юхнов, где в то время сражалась дивизия. Следует сказать, что хорваты пробыли на Восточном фронте недолго: уже в 1943 г., когда дивизия проходила реорганизацию, их отправили в Хорватию, где они вступили в ряды 1-го хорватского парашютного батальона НГХ. Ротой последовательно командовали капитан Мартин Пфлуг и лейтенант Владимир Паньян^{585}.

Хорватский морской легион

Правительство НГХ было также инициатором создания военно-морской части, которая, как и предыдущие добровольческие формирования, должна была участвовать в боевых действиях на Восточном фронте (планировалось, что ее пошлют на Черное море). Часть была сформирована из добровольцев — моряков хорватских ВМС, многие из которых не могли найти себе применение на родине. Поэтому, посылая их на службу в германские ВМС, хорватское командование полагало, что там они приобретут ценный боевой опыт и станут кадровым ядром будущего хорватского флота.

К началу июля 1941 г. удалось собрать 343 добровольца: 23 офицера, 220 унтер-офицеров и 100 рядовых, из которых и была сформирована часть, получившая официальное название Хорватский военно-морской батальон «Черное море» (Hrvatski Pomorski skiop «Crno More»). В историю же Второй мировой войны этот батальон вошел под общим названием Хорватского морского легиона (Hrvatska Pomorska legija).

Примерно 3 июля 1941 г. легион стал частью германских ВМС, а уже 17 июля его личный состав прибыл в Варну (Болгария). Здесь хорватские моряки должны были пройти подготовку на немецких тральщиках и морских охотниках — судах, на которых им предстояло впоследствии служить. Помимо чисто морской подготовки на судах, члены хорватского легиона учились стрелять, пользоваться средствами связи, занимались греблей на лодках, а также изучали немецкий язык (преимущественно по морским уставам). Известно, что в период подготовки хорватских моряков их посетил адмирал Карлгеорг Шустер — начальник Командования группы ВМС «Юг», в подчинении которого находились все военно-морские силы на Черном море. В целом адмирал остался доволен уровнем подготовки добровольцев.

Процесс подготовки легиона был закончен 22 сентября 1941 г. А уже 30 сентября его личный состав отправили в СССР, в город Геническ, который находился на Азовском море. Здесь хорватские моряки получили свои будущие плавсредства: шесть советских рыболовецких судов (водоизмещением 10–20 тонн), которые были захвачены немцами. После перевооружения они стали исполнять роль тральщиков и кораблей береговой охраны, а сам легион получил официальное немецкое название 23-я флотилия минных тральщиков (23. Minensuch-Flottilla). Основной базой для флотилии оставался Геническ, а в ее оперативный район входили прибрежные воды как Азовского, так и Черного морей^{586}.

Все немецкие проверяющие, которые посещали легион, отмечали, что его личный состав имеет высокий боевой дух и просто «рвется в бой». Такой уровень боевого духа продолжал оставаться на протяжении всей службы хорватов на Азовском море. И на него не смогли повлиять ни сильные морозы, ни советская пропаганда, которая буквально забрасывала легион листовками. Интересно, что местные жители относились к хорватским морякам отнюдь не враждебно: в апреле 1942 г. городское управление Геническа переименовало одну из улиц города в «Хорватскую».

В середине апреля 1942 г. хорватская флотилия понесла свои первые значительные потери. Во время траления мин в бухте Геническа подорвалось два корабля, 25 человек из экипажей которых погибли^{587}.

25 мая 1942 г. флотилия покинула Геническ и перебазировалась в Мариуполь. В этот период (август 1942 г.) в ее составе находилось 30 рыболовецких катеров, переделанных под боевые корабли, 35 моторных лодок и еще около 60 других, более мелких судов. В марте 1943 г. в составе флотилии были сформированы две батареи береговой артиллерии. В этот период в ее рядах проходили службу почти 1000 человек. Однако следует сказать, что не все они были хорватами. В составе экипажа каждого тральщика имелись: один немецкий морской офицер, который считался только инструктором, однако в любой момент мог взять командование судном на себя, один переводчик (обычно этнический немец из Хорватии) и один радист, который подчинялся только офицеру-инструктору. Кроме того, со временем в состав легиона стали добровольно вступать советские граждане, большинство из которых являлись моряками. По некоторым данным, к середине 1943 г. их было уже 20 % от общей численности личного состава^{588}.

Весной 1943 г. легион передал свои суда новым командам и отправился в Хорватию на отдых. А уже в середине 1943 г. хорватские моряки вновь прибыли в Варну. Здесь они получили 12 новых немецких «охотников» за подводными лодками (каждый водоизмещением в 100 тонн). После этого легион сменил свой профиль: теперь он стал официально называться 23-я флотилия морских охотников (23. Unterseeboot-Jägerflotilla). Однако на Азовское море он так и не вернулся. В сентябре 1943 г. капитулировала Италия, и запрет на создание полноценных хорватских ВМС был снят. В связи с этим было решено передать легион в состав хорватского флота. В октябре 1943 г. его личный состав получил приказ отправляться домой, и до 21 мая 1941 г. все хорватские моряки были переведены в Триест на Адриатику (их передислокация на родину происходила в четыре фазы). Здесь легион расформировали. Часть его членов была переведена на немецкие боевые корабли, другие же вступили в возрожденные хорватские ВМС. Береговые артиллерийские батареи легиона были переданы в состав германских ВМС и с февраля 1944 г. располагались в Сплите.

Легионом последовательно командовали капитан 1-го ранга Андро Вркльян и контр-адмирал Стьепан Руменович^{589}.

Мусульманские формирования

Как видно, все хорватские легионы (и сухопутный, и авиационный, и морской) не предназначались для боевых действий на Балканах. Кроме того, инициатива в их создании принадлежала властям НГХ. При этом следует сказать, что ни хорватское правительство, ни командование его вооруженных сил не выступали против использования легионов за пределами Балкан.

Однако ситуация в корне изменилась, когда инициативу по созданию добровольческих формирований взяло на себя руководство СС. В феврале 1943 г. рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер отдал приказ о наборе добровольцев в новую дивизию войск СС: на этот раз ее предполагалось сформировать из боснийских мусульман. При этом ему было необходимо заручиться хотя бы формальным согласием правительства НГХ, так как набор предполагалось вести среди его граждан. Но поскольку в основу набора был положен именно национально-религиозный принцип, это особенно встревожило руководство Хорватии. Естественно, что все проживающие на территории НГХ мусульмане считались, наравне с хорватами, полноправными гражданами этого государства. Такому «мирному сосуществованию» представителей двух, казалось бы, враждебных религий способствовало то, что их объединяла общая ненависть к православным сербам, имеющая глубокие исторические корни. Есть свидетельства, что еще задолго до войны организация усташей установила прочные связи с лидерами боснийских мусульман-сепаратистов. После провозглашения НГХ, 10 апреля 1941 г., в Загребе было сформировано временное правительство независимой Хорватии — Хорватское государственное руководство, в состав которого вошел один представитель от боснийских мусульман — Исмет Муфтич^{590}.

16 апреля 1941 г., после прибытия в Загреб руководителя организации усташей Анте Павелича, было сформировано первое Хорватское государственное правительство. Его председателем стал сам Павелич, а заместителем последнего — боснийский мусульманин Осман Куленович. В дальнейшем на пост вице-президента правительства назначался исключительно мусульманин. Считалось, что на этом месте он представляет интересы всех мусульман НГХ^{591}. Уже в ходе войны в своем стремлении добиться поддержки основной массы боснийских мусульман заместитель Павелича Миле Будак заявил, что хорваты принадлежат к двум вероисповеданиям — католичеству и исламу. «НГХ, — сказал он в одном из своих выступлений, — является исламским государством повсюду, где только люди исповедуют мусульманскую веру»^{592}. В результате такой политики мусульмане НГХ были признаны правительством усташей «исповедующими ислам хорватами», со всеми вытекающими из этого статуса правами и обязанностями. На этом основании они подлежали призыву в вооруженные силы НГХ на тех же условиях, что и хорваты-католики. Более того, мусульманам разрешалось вступать в Усташскую войницу или даже организовывать свои усташские формирования. Поэтому к идее Гиммлера о создании из боснийских мусульман новой дивизии войск СС Павелич отнесся крайне подозрительно. Хорошо зная методы и принципы немецкой национальной политики, писал английский историк Гордон Уильямсон, он «заподозрил Гиммлера в… плане, имевшем целью натравить мусульман на католиков-хорватов и дестабилизировать обстановку в хорватском государстве»^{593}. Надо сказать, что в первую очередь Павелич опасался возникновения мусульманского сепаратизма в НГХ, а также, что было более вероятным, дезертирства мусульман из рядов хорватских вооруженных сил, с целью попасть в «свою» мусульманскую дивизию, хоть и под немецким командованием.

На тот момент мусульмане составляли около 1/3 личного состава хорватской армии (из 130 тыс. человек). При этом они служили в ней либо в индивидуальном порядке, либо в формированиях так называемой Мусульманской милиции — частях, которые состояли исключительно из бойцов, исповедующих ислам. Эти части несли службу по охране общественного порядка практически на всей территории Боснии и Герцеговины и к 1943 г. насчитывали в своих рядах около 7500 человек. Помимо этих причин, здесь играл роль еще и пропагандистский момент: эти части должны были охранять мусульманские села и города Боснии от партизан-коммунистов и сербских четников-роялистов. Тем самым делался акцент на том, что НГХ заботится обо всех своих гражданах одинаково, а у сепаратистов отнималась возможность лишний раз утверждать, что Боснию может защитить только собственная «Боснийская армия»^{594}.

Первой из частей хорвато-мусульманской милиции была создана так называемая «Гвардия Ибрагима» (Ibrahima Garda). Она была организована в середине апреля 1941 г. с целью защиты Грачаницы и ее окрестностей (Северо-Восточная Босния) от сербских четников. Приблизительная численность этой милиции равнялась 1000 человек, а ее основателем и командиром был Ибрагим Пирич-Пьянич.

Еще одно самостоятельное формирование хорвато-мусульманской милиции создал бывший майор Югославской королевской армии Мухаммед Хаджиэффендич. После провозглашения НГХ он прибыл в Тузлу (Северо-Восточная Босния), где 22 декабря 1941 г., при материальной помощи правительства, сформировал «Добровольческий полк», который, однако, был больше известен как «Легион Хаджиэффендича» (Hadziefendiceva Legija). Личный состав легиона насчитывал почти 6 тыс. человек.

В июне 1943 г. в районе Цазина (Северная Босния) в составе хорватской 3-й горной бригады было сформировано небольшое подразделение из 100 местных мусульман во главе с Гуссейном Мильяковичем. А уже в ноябре 1943 г., по инициативе правительства НГХ и при поддержке немцев, из этих добровольцев был сформирован так называемый «Легион Гуски» (Huskina Legija), или «Гускина милиция» (Huskina Milicija). Этот легион насчитывал около 3 тыс. человек, которые были организованы в 11 батальонов^{595}.

Несмотря на низкие боевые качества этих легионов, которые не позволяли использовать их, например, против фронтовых частей, они до поры до времени были очень стойкими, когда дело касалось защиты мусульманского населения Боснии и Герцеговины. Поэтому желание Павелича и дальше использовать их подобным образом заставляло его с таким недоверием относиться к инициативе Гиммлера создать мусульманскую дивизию СС.

13-я горная дивизия войск СС «Хандшар»

1 марта 1943 г. началось формирование новой дивизии войск СС из боснийских мусульман. Формирование дивизии было закончено к июлю 1943 г. В октябре 1943 г. дивизия получила наименование 13-я горная дивизия войск СС «Хандшар» (хорватская № 1) — 13.Waffen-Gebiigsjäger-Division der SS «Handschar» (kroatische Nr.l)^{596}.

Несмотря на то что дивизия задумывалась как чисто мусульманское формирование, ее национальный состав был очень пестрым. По официальным немецким данным, в ней было 90 % боснийских мусульман, однако это явное преувеличение. Несомненно, основной костяк дивизии составляли именно боснийские мусульмане: так, например, в нее вошел почти весь личный состав упоминавшегося «Легиона Хаджиэффендича». Но из-за нехватки кадров руководство СС разрешило в начале 1944 г. набрать в дивизию 3 тыс. хорватов, что Гиммлер поначалу считал нежелательным. Один из батальонов дивизии был полностью укомплектован косовскими албанцами^{597}.

Однако основным контингентом для пополнения кадрового и командного персонала дивизии оставались все-таки немцы. Они переводились в дивизию как в составе отдельных подразделений, так и в индивидуальном порядке. Например, в середине 1943 г. в дивизию были переданы две пехотные роты из 6-й горной дивизии СС «Норд», многие офицеры и унтер-офицеры из таких дивизий СС, как «Принц Ойген», «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Рейх», а также выпускники офицерских школ СС. В результате этого многие части дивизии (например, батальон связи) полностью состояли из немцев. Вследствие того что формирование иностранных дивизий войск СС продолжалось и дальше, в уже сформированных наблюдалась некоторая «текучесть» немецких кадров — их обычно переводили для укрепления персонала других дивизий. Все это, конечно, сказывалось на уровне военной и политической подготовки дивизий и отражалось на их боеспособности. Не была в данном случае исключением и дивизия «Хандшар»^{598}.

Кроме того, в ноябре 1943 г. Гиммлер всерьез рассматривал возможность перевода в дивизию «Хандшар» всех мусульман из Индийского легиона Вермахта. Однако начальник Главного управления СС Готтлоб Бергер предупредил его, что «индийские мусульмане осознают себя в первую очередь индийцами, а боснийские мусульмане — европейцами», и у них не получится плодотворного сотрудничества. Гиммлер согласился с Бергером, и в конце концов эта идея была забыта^{599}.

Первоначально в основу набора личного состава дивизии был положен принцип добровольности. Однако он себя не оправдал — мусульмане шли в нее неохотно. Поэтому было решено перейти к системе воинской повинности. В результате к июлю 1943 г. удалось набрать 26 000 человек. В дальнейшем динамика численности личного состава дивизии был? следующей: декабрь 1943 г. — 21 065, июнь 1944 г. — 19 136, декабрь 1944 г. — 12 793 человека^{600}.

Дивизия «Хандшар» задумывалась как стандартная горная дивизия, структура которой должна была соответствовать штатам немецкой армии. Первоначально в каждом из ее двух полков предполагалось сформировать по 4 батальона, которые, в свою очередь, должны были состоять из 6 рот каждый. Однако из-за недостатка немецкого кадрового персонала в каждом полку было решено сформировать только по 3 батальона. А уже в период подготовки дивизии было принято решение о расформировании по одной роте в каждом из ее батальонов^{601}. Процесс организации и подготовки дивизии «Хандшар» проходил не только на территории Боснии. Так, с августа по ноябрь 1943 г. она проходила подготовку в учебных лагерях Ле-Пуи и Ле-Розьер (Франция), а в декабре 1943 г. — на учебном полигоне Нойхаммер (Германия) и только в январе 1944 г. вернулась на Балканы^{602}.

Таким образом, в конце сентября 1944 г. структура дивизии после ее окончательной организации выглядела следующим образом: штаб дивизии, 27-й и 28-й горно-егерские полки войск СС (1-й и 2-й хорватские), 13-й горный артиллерийский полк войск СС (1-й хорватский), 13-й противотанковый дивизион СС, 13-й моторизованный разведывательный батальон СС, 13-й горный саперный батальон войск СС, 13-й горный батальон связи войск СС, 13-й дивизион противовоздушной обороны войск СС, 13-й дивизион связи СС, хорватский самокатный батальон СС, хорватский моторизованный батальон СС, 13-й санитарный дивизион СС, 13-я добровольческая горная ветеринарная рота, 13-й взвод военных корреспондентов СС, 13-й отряд полевой жандармерии СС, 13-й запасной батальон СС, части обеспечения и обслуживания^{603}. При командире дивизии имелся офицер связи Верховного главнокомандующего хорватскими вооруженными силами, в задачи которого входила координация действий дивизии с военными планами хорватского командования. До самого конца войны им был генерал Мухаммед Хромич.

За весь период своего существования дивизия сменила нескольких командиров. Так, с 1943 по 1945 г. этот пост занимали: штандартенфюрер СС Герберт фон Обвурцер (1.4–9.8.1943), группенфюрер СС Карл Густав Зауберцвейг (9.8.1943—21.6.1944) и бригадефюрер СС Дезидериус Хампель (июнь — сентябрь 1944 г. и январь — май 1945 г.).

23-я горная дивизия войск СС «Кама»

17 июня 1944 г. Гитлер одобрил формирование еще одной дивизии из боснийских мусульман. Подобно дивизии «Хандшар» она также предназначалась для действий против партизан на территории Балкан, особенно в горной местности, и поэтому ее предполагалось организовать как горно-егерское соединение. В этот же день ей были присвоены 23-й по номенклатуре дивизий войск СС номер и название «Кама», после чего ее полным наименованием стало: 23-я горная дивизия войск СС «Кама» — 23.Waffen-Gebirgs-Division der SS «Kama» (kroatische Nr.2)^{604}.

Хотя приказ о формировании этой дивизии был отдан 17 июня, набор в нее фактически начался уже 10 июня. Как и в дивизии «Хандшар», основным контингентом добровольцев «Камы» должны были стать боснийские мусульмане. Все же командные должности в дивизии, вплоть до командиров батальонов и рот, должны были занимать немцы. Главным же источником немецких кадров стала дивизия «Хандшар»: в июне — июле 1944 г. из нее в «Каму» были переведены 54 офицера, 187 унтер-офицеров и 1137 рядовых. Например, 13-й разведывательный батальон СС дивизии «Хандшар» был целиком передан в новую дивизию, где получил порядковый номер 23. То же самое произошло и с 3-й ротой 13-го саперного батальона СС: в «Каме» она стала называться 1-я рота 23-го саперного батальона СС^{605}.

Весь вышеуказанный немецкий кадровый персонал составил костяк новой дивизии, а уже к нему должны были быть присоединены мусульманские добровольцы. Следует отметить, что набор последних шел не так быстро, как хотелось немцам, и поэтому в течение августа 1944 г. удалось набрать всего 2415 человек, которых было явно недостаточно, чтобы укомплектовать полноценную горно-егерскую дивизию. Таким образом, к сентябрю 1944 г. общая численность дивизии составила 3793 человека (126 офицеров, 374 унтер-офицера и 3293 рядовых). Следует сказать, что это был пик ее численности. Тем не менее было решено приступить к организации дивизии^{606}. Так как немецкое командование опасалось, что югославские партизаны попытаются проникнуть в новую дивизию и разложить ее изнутри, было решено поменять район ее формирования. Поэтому в начале сентября 1944 г. весь ее личный состав был переведен из Боснии в область Бачка (Северная Сербия), где партизаны не были так активны^{607}.

Принятую в германских вооруженных силах структуру для горно-егерских частей такого типа дивизия фактически стала принимать еще в июле — августе 1944 г., то есть до своей передислокации из Боснии. Однако до октября ее основные подразделения еще не имели порядковых номеров. Они получили их, уже находясь в Бачке. 8 сентября 1944 г. все части дивизии получили номера полевой почты. На бумаге дивизия имела следующий состав: штаб дивизии, 55-й и 56-й горно-егерские полки войск СС (3-й и 4-й хорватские соответственно), 23-й горный артиллерийский полк войск СС (2-й хорватский), 23-й разведывательный батальон СС, 23-й противотанковый дивизион СС, 23-й хозяйственный дивизион СС, 23-й саперный батальон СС, 23-й горный дивизион связи СС, 23-й полевой лазарет СС, 23-й запасной полевой батальон СС, части обеспечения и обслуживания. В составе горно-егерских полков планировалось создать 3 батальона, а в артиллерийском полку — 4^{608}.

Командиром дивизии 1 июля 1944 г. был назначен штандартенфюрер СС Гельмут Райтель, командовавший до этого одним из горно-егерских полков дивизии «Хандшар».

С военной точки зрения обе боснийские дивизии организовывались как антипартизанские части, то есть предназначенные для операций против иррегулярных сил противника. Однако, несмотря на это, они должны были быть подготовлены как полноценные фронтовые соединения, которые, если понадобится, можно было бы отправить на передовую. Впоследствии, из-за резких изменений военной обстановки, процесс подготовки и боевого применения этих дивизий пошел во многом не так, как предполагало немецкое командование.

Первой из них, к середине февраля 1944 г., закончила свою подготовку 13-я дивизия «Хандшар». Она была направлена в Боснию, где перед ее командованием была поставлена задача сковывать силы НОЛЮ в оперативной зоне, включавшей в себя Северо-Восточную Боснию, Западную Сербию и Южный Срем. Действуя в этой зоне, дивизия находилась в оперативном подчинении командования сначала V, а с октября 1944 г. IX горного армейского корпуса СС 2-й немецкой танковой армии^{609}.

Так, уже 14–19 марта 1944 г. в боях в районе Брчко (операция «Дорожный указатель») «Хандшар» приняла участие в немецком наступлении на 16-ю и 36-ю дивизии НОЛЮ. Причем ее действия были настолько эффективными, что партизанам только с большим трудом удалось задержать ее на северных склонах горного массива Маевица. С 21 апреля по 4 мая 1944 г. в районе Зворника и Кладаня (операция «Майское дерево — I») дивизия велабоис 16-й и 17-йдивизиями НОАЮ. Ауже в июле 1944 г. дивизия, совместно с немецкими и хорватскими частями, наступая из района Тузлы (операция «Полнолуние»), вступила в бой с 3-м и 12-м корпусами НОАЮ в районе между Власеницей, Варешем и горным массивом Конюх в Герцеговине^{610}. Всего же за период с марта по сентябрь 1944 г. дивизия «Хандшар» участвовала в восьми крупных операциях на территории Боснии. Как правило, во всех боях она добивалась определенного тактического успеха, что позволило немецкому командованию признать дивизию «высококомпетентным антипартизанским формированием»^{611}.

Однако вследствие того, что бои, в которых участвовала дивизия, носили крайне ожесточенный характер, ее личный состав за указанные семь месяцев сократился с 21 000 до 14 263 человек. Другими словами, за этот период дивизия потеряла около 7 тыс. человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести и дезертировавшими. То есть в среднем ее потери составляли 1000 человек в месяц. Последнее обстоятельство в значительной степени повлияло на решение немецкого командования расформировать «Хандшар». Соответствующий приказ последовал в конце сентября 1944 г., после чего остатки дивизии были отведены в Южную Венгрию, где на основе их немецкого кадрового персонала была сформирована боевая группа «Ханке». В целом система подчинения и боевого применения дивизии «Хандшар» выглядела следующим образом^{612}: см. таблицу на стр. 285.

Период

Корпус

Армия

Группа армий

Район боевого применения

__________

Август-ноябрь 1943 г.

—

—

«Д»

Ле-Пуи, затем Ле-Розьер (Франция)

__________

Декабрь 1943 г.

—

—

В распоряжении главнокомандующего Армией резерва

Нойхаммер (Силезия)

__________

Январь-март 1944 г.

—

—

В распоряжении Главнокомандующего Армией резерва

Босния и Герцеговина

__________

Апрель-сентябрь 1944 г.

V горный армейский корпус СС

2-я танковая армия

«Ф»

Босния и Герцеговина

__________

Октябрь-ноябрь 1944 г.[1]

IX горный армейский корпус СС

2-я танковая армия

«Ф»

Босния и Герцеговина

__________

Декабрь 1944 г.

LXVIII армейский корпус

2-я танковая армия

«Ф»

Венгрия

__________

Январь-апрель 1945 г.

LXVIII армейский корпус

2-я танковая армия

«Юг»

Венгрия

__________

Май 1945 г.

LXVIII армейский корпус

2-я танковая армия

«Юго-восток»

Каринтия (Австрия)

Несколько по-иному сложилась ситуация вокруг боевого применения другой хорватско-мусульманской дивизии войск СС — «Камы». Ее подготовка началась в июле 1944 г., а уже в августе Красная Армия сильно продвинулась на Балканах и в Венгрии, угрожая самой базе формирования и подготовки дивизии — области Бачка. В связи с этим Главное оперативное управление СС решило срочно подготовить дивизию к боям на фронте, вместо предполагавшихся антипартизанских операций. Датой такой готовности было назначено 24 сентября 1944 г. Однако подготовить дивизию к этой дате было заведомо нереальным предприятием: хотя приказ о переподготовке дивизии был отдан 10 сентября, через неделю уровень боевой готовности ее личного состава оставался еще крайне низким^{613}. Поэтому Главное оперативное управление СС, чтобы не терять времени на дальнейшую подготовку дивизии, решило ее расформировать, а кадровый персонал использовать в качестве резерва. Такой приказ был отдан в начале октября 1944 г. и большинство бойцов «Камы» (прежде всего немцев) было переведено в 31-ю добровольческую гренадерскую дивизию СС. Мусульманский же персонал дивизии тем же приказом переведен в «Хандшар»^{614}.

Как правило, большинство историков склонны считать, что боеспособность дивизий войск СС, набранных среди боснийских мусульман, была крайне низкой, если не сказать хуже. К таким выводам их заставляет приходить вся история боевого применения этих дивизий, во всех случаях заканчивавшаяся расформированием. Боеспособность любого воинского формирования во многом зависит от морально-боевого состояния его личного состава. Оно же, в свою очередь, связано с теми принципами, которые были заложены в основу его военной и политической подготовки, от того, к столкновению с каким противником его готовили. И это особенно проявилось в случае с боснийскими дивизиями.

Гиммлер считал, что, сформировав дивизии из мусульман, которые испытывали традиционную ненависть к православным сербам (позднее составившим основу партизанской армии Йосипа Броз Тито), он поступает гениально. Однако реальность несколько отличалась от той ситуации, которую планировал Гиммлер. Варварские расправы, учиненные эсэсовцами-мусульманами, дали результат, обратный ожидавшемуся. Английский исследователь Гордон Уильямсон писал в связи с этим о дивизии «Хандшар»: «В военном плане эффективность этой дивизии оказалась почти нулевой, поскольку партизаны стали сражаться с еще большим ожесточением, а война приобрела характер массовой вендетты со средневековыми казнями и пытками»^{615}.

Этому, на наш взгляд, есть два объяснения. Во-первых, любая партизанская война сопровождается зверствами как с той, так и с другой стороны. И Балканы в данном случае не были исключением. К тому же эта война приобрела здесь религиозный оттенок. Во-вторых, моральное состояние личного состава любого воинского формирования прямо пропорционально дисциплине в нем. Еще одним обстоятельством, из-за которого боснийским дивизиям приписывается крайне низкая боеспособность, является массовое дезертирство из их рядов (иногда целыми подразделениями) бойцов-мусульман. Как уже говорилось выше, за время боев дивизии «Хандшар» в Боснии она с марта по сентябрь 1944 г. потеряла 7 тыс. человек. Из них только 4 тыс. были убиты, ранены или пропали без вести. Остальные же 3 тыс. дезертировали. Таким образом, в среднем за месяц из дивизии убегало 428 человек^{616}.

После же приказа о переводе дивизии в Южную Венгрию (октябрь 1944 г.) из нее началось массовое дезертирство бойцов-мусульман (за три месяца — до 3 тыс. человек). Поэтому, чтобы как-то нормализовать ситуацию и не дать дезертирам унести с собой свое оружие и снаряжение, немецкое командование официально распустило оставшихся добровольцев-мусульман, объявив их гражданскими лицами. Таким образом, к концу 1944 г. мусульман в дивизии не осталось вообще^{617}.

После приказа о расформировании дивизии «Кама» в ней сложилась аналогичная ситуация. Согласно этому приказу, все ее добровольцы-мусульмане переводились в «Хандшар». Однако большинство из последних просто дезертировали, растворившись среди местного населения. Это было тем более легко сделать, так как организация и подготовка отдельных частей дивизии происходили не в одном месте, а изолированно друг от друга^{618}. Тем не менее нельзя сказать, что только дезертирство было причиной низкой боеспособности и дисциплины этих дивизий. Как правило, оно было следствием целого комплекса причин, среди которых важное место занимает подрывная работа партизан-коммунистов (как при наборе добровольцев и их подготовке, так и во время боевого применения дивизий).

Обычно подрывная работа партизан-коммунистов сводилась к следующим моментам. С одной стороны, они клеймили как предателей всех, кто вступил в добровольческие формирования и призывали остальное население не поддерживать их. С другой же стороны, они старались проникнуть в эти формирования и разложить их изнутри, обещая добровольцам прощение, если они встанут на их сторону. Именно таким образом были полностью деморализованы упоминавшиеся выше «Легион Гуски» и «Легион Хаджиэффендича», большая часть бойцов которых, во главе со своими командирами, перешла на сторону партизан^{619}.

Аналогичные методы были использованы и в случае с мусульманскими дивизиями войск СС. Так, уже после набора добровольцев в дивизию «Кама» место ее формирования было перенесено из Боснии в область Бачка. Гитлер, не без оснований, опасался, что партизаны постараются проникнуть в дивизию и разложить ее^{620}. Если же дивизию все-таки удавалось сформировать, то партизаны старались внедрить в ее ряды своих агентов, которые должны были разложить дивизию изнутри. Их действия зачастую были настолько успешными, что приводили не только к увеличению дезертирства, но и к мятежам. Такой случай, например, имел место в дивизии «Хандшар» в ходе ее подготовки во Франции. В исторической литературе он известен как «мятеж в Вильфранш»^{621}. Этот мятеж произошел в 13-м саперном батальоне дивизии и продолжался два дня — 16 и 17 сентября. Его вдохновителями были четыре коммуниста, которые смогли проникнуть в дивизию во время вербовочной кампании. Однако им так и не удалось объединить вокруг себя значительное количество солдат батальона: некоторые из них даже не знали, что происходит, а многие активно помогали подавить мятеж. Так как в результате мятежа было убито несколько немецких офицеров, 3 главных зачинщика и еще 11 человек были расстреляны. Многие другие, кто поддержал мятеж, были разоружены и отправлены в трудовые батальоны на Линию Зигфрида (Западный фронт). И только один главный заговорщик — хорват-католик Божо Еленек — смог бежать в Испанию^{622}.

Следует сказать, что если коммунистическая пропаганда и явилась причиной этого мятежа, то поводом к нему, несомненно, послужило пренебрежительное отношение немецких инструкторов к добровольцам-мусульманам — другая немаловажная причина низкого морального состояния многих иностранных добровольческих формирований. На этом мнении сходятся все исследователи, утверждая, что это отношение выражалось в неуважении к мусульманским религиозным обрядам, а также в откровенном рукоприкладстве. Именно после этого мятежа в дивизии был введен целый ряд льгот для бойцов-мусульман. А чтобы их успокоить, из Берлина специально прибыл великий муфтий Иерусалима аль-Хусейни^{623}.

Нельзя не отметить, что, несмотря на бунт, дивизия «Хандшар» не была расформирована. Причину этого следует искать в том особом расположении, которое испытывал Гиммлер к добровольцам-мусульманам.

Хорватские добровольцы в полиции

Немецкая полицейская администрация в Хорватии была еще одной инстанцией, которая использовала хорватских добровольцев в значительных масштабах. 16 марта 1943 г. немецкий военный аппарат в Хорватии пополнился еще одним чиновником. В этот день была учреждена должность Уполномоченного рейхсфюрера СС в Хорватии (Beauftragter der Reichsfuhrers-SS in Kroatien). Функции этого офицера были аналогичны функциям его армейского коллеги, только с учетом полицейской специфики. Назначенный на эту должность группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Константин Каммерхофер, кроме чисто охранных мероприятий, должен был выступать в качестве советника правительства НГХ по проблемам внутренней безопасности и оказывать содействие в создании и подготовке хорватских полицейских частей^{624}.

После ряда консультаций с правительством Хорватии и рейхсфюрером СС Гиммлером было признано, что наилучшим способом организовать, подготовить и использовать новые местные полицейские части будет создание смешанной хорвато-немецкой полиции под эгидой и юрисдикцией аппарата Каммерхофера. 15 июля 1943 г. последовал соответствующий приказ Гиммлера, согласно которому разрешалось сформировать семь полицейских батальонов. Каждый батальон должен был состоять из четырех рот смешанного национального состава: 12 кадровых представителей немецкой полиции (2 офицеров и 10 унтер-офицеров) и 138 местных добровольцев (хорватов и фольксдойче). И немцы, и хорваты были в принципе равны в своих правах. Однако Гиммлер посоветовал Каммерхоферу, чтобы при создании батальона взвод тяжелого оружия в нем комплектовался бы исключительно немцами. Личный состав каждого батальона приносил присягу на верность «фюреру и по-главнику», однако сами эти подразделения не являлись частью хорватской полиции. Они должны были находиться в подчинении у местных немецких полицейских начальников, которых к тому времени было уже пять. Эти же начальники отвечали за обмундирование, снаряжение и подготовку батальонов. В результате к ноябрю 1943 г. хорватско-немецкие полицейские силы выглядели следующим образом: полковой штаб — формально центральная оперативная инстанция для всех хорватско-немецких полицейских частей, 10 (вместо предполагавшихся семи) полицейских батальонов «Хорватия» (Polizei-Bataillone-Kroatien 1-Х), полицейский запасной батальон «Эссег»^{625} (Polizei-Ersatz-Bataillone Esseg), полицейский кавалерийский эскадрон «Хорватия» (Polizei-Reiter-Schwadron Kroatien). Для постоянной подготовки кадрового и рядового персонала хорватско-немецкой полиции были созданы два полицейских учебных батальона (Polizei-Ausbildungs-Bataillone Esseg 1—II)^{626}.

1 декабря 1943 г. были созданы еще три батальона. Однако на этот раз они предназначались для охраны железных дорог (Eisenbahn-Sicherungs-Bataillone 11–13): их создали путем слияния нескольких частей хорватского Домобрана и немецкой полиции порядка.

Хорватское правительство и Каммерхофер остались в целом довольны результатами применения полицейских батальонов. Поэтому создание новых частей продолжалось весь 1944 г. В результате к концу войны боевой порядок хорватско-немецкой полиции выглядел следующим образом: 5 полицейскихдобровольческих полков «Хорватия» (Polizei-Freiwilligen-Regiment Kroatien 1–5), в каждом из которых было по три батальона, причем 1-й, 3-й, 4-й и 5-й полицейские полки были созданы заново, а 2-й был сформирован в апреле 1944 г. путем слияния батальонов железнодорожной охраны; 15 полицейских добровольческих батальонов «Хорватия» (Polizei-Freiwilligen-Bataillone Kroatien 1 — 15), которые находились в оперативном подчинении местных немецких полицейских начальников. В 1945 г. 12 из числа этих батальонов были переформированы в дивизию хорватской жандармерии (Kroatien-Gendarmerie-Division), целью создания которой была охрана железных дорог, по которым немецкие войска отступали с Балкан; полицейский добровольческий запасной батальон «Эссег» (Polizei-Freiwilligen-Ersatz-Bataillon Esseg); полицейский охранный батальон «Хорватия» (Polizei-Wach-Bataillon Kroatien); полицейский добровольческий учебный батальон «Хорватия» (Polizei-Freiwilligen-Ausbildungs-Bataillon Kroatien); полицейская противотанковая рота «Хорватия» (Polizei-Panzer-Jäger-Kompanie Kroatien); полицейский кавалерийский эскадрон «Хорватия» (Polizei-Reiter-Schwadron Kroatien); 2 полицейские артиллерийские батареи «Хорватия» (Polizei-Batterien Kroatien 1–2); кроме того, с апреля по декабрь 1944 г. в Брод-на-Саве действовали курсы по подготовке унтер-офицеров полиции^{627}.

Как и хорватские добровольческие формирования в Вермахте и войсках СС, хорватско-немецкая полиция также была довольно многочисленной. Так, если к 1944 г. ее численность оценивалась в 10 тыс. человек, то перед окончанием войны в рядах этой полиции проходили службу уже 32 тыс. человек^{628}. Таким образом, можно сказать, что за годы войны в рядах немецкой армии прошли службу около 113 000 граждан Хорватии.

Добровольческое формирование

Численность личного состава

Период, на который указана численность

__________

Хорватский пехотный легион

6300 чел.

1941–1943 гг.

__________

Хорватский авиационный легион

1000 чел.

1941–1943 гг.

__________

Хорватский военно-морской легион

340 чел.

1941–1943 гг.

__________

369-я легионерская пехотная дивизия

14 000 чел.

1943 г.

__________

373-я легионерская пехотная дивизия

16 000 чел.

1943 г.

__________

392-я легионерская пехотная дивизия

12 000 чел.

1944 г.

__________

Хорватская учебная бригада

ок. 1000 чел.

1944 г.

__________

13-я горная дивизия войск СС

22 000 чел.

1943–1945 гг.

__________

23-я горная дивизия войск СС

ок. 8000 чел.

1943–1944 гг.

__________

Хорватско-немецкая полиция

32 000 чел.

1944–1945 гг.

==========

Итого:

ок. 113 000 чел.

1941–1945 гг.

Из сказанного можно сделать вывод, что хорватские добровольцы представляли в вооруженных силах нацистской Германии значительную силу. И данные приведенной выше таблицы — яркое тому подтверждение. Фактически в среднем выходцами из НГХ было укомплектовано 15 полнокровных сухопутных дивизий. Причем обычно не по остаточному принципу, а вполне подготовленным к боевым действиям личным составом. В целом следует признать, что хорватские добровольцы воевали гораздо лучше солдат регулярных армий большинства союзников Германии, не говоря уже о членах других иностранных формирований в составе Вермахта, войск СС или полиции. Высокой была и цена этой доблести: 14 тыс. человек только одними убитыми.

Черногория К. К. Семенов

Эта югославская область была оккупирована Италией. При поддержке черногорских сепаратистов итальянцами был образован Временный административный Черногорский комитет. 12 июля 1941 г. Черногорский собор, собранный сепаратистами, провозгласил Черногорию независимым королевством. На территории страны также возникли отряды четников. Политика итальянцев в оккупированной Югославии была более гибкой, чем немецкая, и вскоре четники стали сотрудничать с итальянцами. Итогом этого стало включение черногорских четников в итальянскую добровольческую антикоммунистическую милицию (Milizia Volontario Anti-Comunista — MVAC), созданную в 1942 г. на оккупированной итальянцами территории Югославии.

В феврале 1943 г. немцы в очередной раз предложили лидеру четников Драже Михайловичу сотрудничество и совместные действия против отрядов Тито. Однако Михайлович в очередной раз высокомерно отказал немцам. Тогда командующий Вермахтом на Юго-востоке генерал-полковник авиации Александр Лёр распорядился подготовить операцию «Шварц», в ходе которой планировалось уничтожить отряды четников в Черногории и Боснии-Герцеговине. 11 мая 1943 г. войска стран «Оси» обрушились на отряды четников. В Черногории за несколько дней четникам был нанесен сокрушительный удар, из 15 000 четников, находившихся в Черногории, было убито более 4000, около 2000 пленено^{629}. Был среди пленных и один из главарей черногорских четников майор Павел Дьюрушич. В лагере военнопленных (на территории генерал-губернаторства) его посещали видные нацистские бонзы с целью склонить к сотрудничеству, но Дьюрушичу удалось бежать из плена, вероятно не без помощи немцев.

Вернувшись в Черногорию в октябре 1943 г., Дьюрушич начал заново организовывать отряды четников. На этот раз он провозгласил, что главным врагом четников являются партизаны Тито. По пути в Черногорию воевода встречался с генералами Михайловичем, Недичем и Мушицким. В результате встреч Дьюрушич был назначен командиром четников в Черногории, произведен в подполковники и назначен номинальным заместителем командира Сербского добровольческого корпуса. Так началась работа по организации новых отрядов четников в Черногории. Вначале было образовано 5 групп, которые в январе 1944 г. были развернуты в 8 батальонов^{630}. Эти батальоны получили название Черногорского добровольческого корпуса. Однако в состав Черногорского корпуса входили четники, а они не отличались дисциплиной, стойкостью в бою и твердой верой в свои идеалы. Несмотря на это, Недич и Мушицкий планировали сформировать из черногорцев VI, VII и VIII полки Сербского корпуса, но в мае 1944 г. Гитлер категорически запретил это. Объединения не произошло, но полки корпуса действовали под этими номерами. В борьбе с отрядами Тито части корпуса достигли очень скромных успехов, а в августе 1944 г. были сильно потрепаны в боях за гору Копаоник. В ходе боев четники потеряли 522 человека убитыми, 500 ранеными и более 600 пленными^{631}. Осенью 1944 г. полки корпуса вместе с частями Русского корпуса (см. главу «Россия») сражались с превосходящими силами НОЛЮ на Дрине.

В декабре 1944 г. черногорцы покинули свою Родину и ушли вместе с немцами в направлении Словении. К марту 1945 г. Черногорский корпус оказался в Боснии, где с ним произошла пренеприятнейшая история. Пока люди Дьюрушича сражались с отрядами Тито в Черногории, один из черногорских политиков доктор Серекула Дрлейвич подвизался в НГХ и вел переговоры о будущем Черногории с Павеличем. Самое удивительное, что они смогли договориться. На территории Боснии корпус Дьюрушича был окружен частями армии НГХ, после чего четникам было объявлено, что теперь они основа Черногорской национальной армии. Дьюрушич, заманенный на переговоры, был убит усташами. Небольшому количеству четников удалось вырваться и позже отомстить за Дьюрушича, убив Дрлейвича в конце войны. Остаток войны новая черногорская армия провела под непрестанным контролем хорватских частей, не вступая в бои с союзниками.

В составе Сербии и Черногории находился небольшой район — Санджак, населенный преимущественно мусульманами. В этом районе тлел один из очагов расовой и межконфессиональной вражды в Югославии. После апреля 1941 г. территория района была разделена на итальянскую и немецкую оккупационные зоны. Несмотря на войска оккупантов, в Санджаке началась эскалация межрелигиозного конфликта, этому способствовало появление в районе четников и отрядов Тито. В конце весны 1941 г. мусульманские общины в районе Санджак стали формировать отряды самообороны. До начала 1943 г. мусульманская самооборона и четники с непередаваемым ожесточением сражались друг с другом. При этом часть четников и вся мусульманская самооборона входили в состав итальянской MVAC и, по сути, являлись союзниками! К концу апреля 1943 г. численность мусульманской самообороны, по немецким данным, составляла 8000—10 000 человек^{632}. Номинальным командиром милиции был Хафиз Сулейман Покариц.

После перехода Италии на сторону союзников немцы оккупировали и итальянскую зону. Первыми мероприятиями по наведению порядка в Черногории стали антипартизанские операции. В отличие от итальянцев немцы рьяно взялись за наведения порядка в Черногории. В ходе реструктуризации мусульманская милиция Санджака была организована в мусульманскую группу под командованием штандартенфюрера СС Карла фон Кремплера (muselmanengruppe von Krempier). В ноябре 1943 г. мусульмане Кремплера участвовали в обороне городка Сейнице. Активность партизан заставляла мусульман все чаше принимать участие в различных антипартизанских операциях. В это время немцы, активно формировавшие мусульманские части на Балканах, решили извлечь пользу и из самообороны в Санджаке. Было решено из наиболее активных бойцов самообороны организовать мусульманский легион. На 28 февраля 1944 г. в рядах мусульманских формирований в Санджаке насчитывалось около 7000 человек — 2000 в легионе и 4000–5000 в рядах самообороны^{633}.

Весной 1944 г. активность партизан в Черногории возросла, и мусульмане все чаше стали участвовать в боевых операциях, причем в качестве их союзников теперь выступали четники. Мусульмане участвовали в мартовских боях с партизанами за Прибой, Бродарево, Белое Поле. 28 апреля 1944 г. высший руководитель СС и полиции в Сербии отчитался перед рейхсфюрером об окончании формирования полицейского полка самообороны Санджак (Polizei-Selbstschutz-Regiment Sandschak). Полк состоял из штаба, штабной роты и четырех батальонов. Подразделение часто называли полком или легионом Кремплера. Несмотря на создание полка и командование им, фон Кремплер сохранил и контроль над милицией, так как незадолго до этого Гиммлер назначил его руководителем СС в Санджаке (SS u Polizei-Führer Sandschak). Летом 1944 г. части полка принимали участие в различных крупных антипартизанских операциях, наиболее крупными из которых были «Драуфгенгер» и «Рубезал». В сентябре 1944 г. полк был объединен в боевую группу «Бендель» с одним из албанских стрелковых полков (1-м или 4-м).

В октябре 1944 г. партизаны начали новое наступление в Сербии и Черногории. В ночь на 15 октября 1944 г. части 11 корпуса НОАЮ неожиданно атаковали городок Сейница, где в то время находился полк Кремплера. Мусульмане были настолько деморализованы, что в панике бежали. К этому времени многие добровольцы самообороны воспользовались амнистией, объявленной Тито, и оставили ряды своих частей. Разгром под Сейницей только усугубил масштабы дезертирства. Кремплер и немецкий состав полка отбыли в Грац, где полк в начале 1945 г. был официально расформирован. Несколько сотен мусульман Санджака во главе с Покарицем ушли с оружием в руках в Сараево, где влились в состав усташских частей в качестве отдельного подразделения.

Словения К. К. Семенов

Вторжение иноземных армий в Югославию вселило надежду на независимость словенским националистам. Управлявший Словенией бан Марко Натлачен уже вечером 6 апреля 1941 г. собрал представителей основных словенских буржуазных партий в Любляне. На этом собрании представители партий образовали Словенский национальный комитет (Slovenski Narodni svet) — прообраз будущего правительства независимой Словении. Комитет обратился к командованию частей Югославской королевской армии с требованием объявить расположенные в области военные части Словенской национальной армией. Офицеры королевской армии отказались пойти на это, и комитет объявил о создании т. н. Словенского легиона из националистов. Однако уже через несколько дней мечта о независимости погибла под сапогами иностранных захватчиков.

На территорию Словении вторглись немецкие и итальянские войска. Части Словенского легиона сопротивления захватчикам не оказали. Последствия не заставили себя ждать. Территория Словении была разделена захватчиками. Раздел был официально закреплен циркуляром Министерства иностранных дел Германии от 21 мая 1941 г. Согласно этому документу, большую часть Словении захватила Германия. Верхняя Крайна, Нижняя Штирия и часть Нижней Крайны административно присоединялись к немецким областям Каринтия и Штирия. Венгрия получила Прекомурье и словенскую часть Междумурья; Италия — земли Внутренней Крайны и большую часть Нижней Крайны с Любляной^{634}.

На территории Словении, присоединенной к Германии и Венгрии, оккупантами была начата политика онемечивания и омадьяривания. Лишь итальянцы на подвластной им территории Люблянской провинции пытались заигрывать со словенскими националистами. Результатом этого явилось образование словенских частей под патронажем итальянцев.

Словенские подразделения в Люблянской провинции

В мае 1942 г. итальянские оккупационные органы начали организовывать части словенской самообороны (Vaske Straze). Эти части формировались по территориальному принципу и получали название по месту своей дислокации. Коммунистические партизаны называли эти отряды «Белой гвардией» (Bela Garda). 6 августа 1942 г. в Люблянской провинции были образованы отряды Добровольческой антикоммунистической милиции (MVAC). Командиром милиции был назначен подполковник Эрнест Петерлин. Основой милиции стали отряды самообороны и так называемый «Легион смерти», созданный из четников и членов словенских буржуазных партий. В сентябре 1942 г. в состав милиции вошли также остальные отряды словенских четников — «Синяя гвардия» (Plava Garda). К концу 1942 г. в составе милиции насчитывалась 41 рота, их общая численность достигла 45GC человек^{635}. В феврале 1943 г. часть словенских рот была объединена с итальянскими подразделениями в четыре особых батальона для активных антипартизанских операций, кроме того, 1687 солдат и офицеров «Легиона смерти» были также переформированы в три батальона с местами дислокации в Врнике, Горянце и Мокроноге. Летом 1943 г. численность словенцев в рядах милиции увеличилась до 6000 человек.

Заключение Италией перемирия с союзниками стало отправной точкой в создании словенских национальных сил. 10 сентября 1943 г. немецкие войска заняли Люблянскую провинцию. В этот же день на территории ряда итальянских и словенских провинций немцами была официально образована оперативная зона Адриатического побережья (OZAK — Operationszone Adriatisches Küstenland), формально эти территории остались под итальянским управлением, а на деле управлялись немцами. Верховным комиссаром зоны был назначен гауляйтер Каринтии обергруппенфюрер СС Фридрих Райнер. По его распоряжению начальником районной администрации Люблянской провинции был назначен бывший бригадный генерал югославской армии Леон Рупник, получивший титул президента провинциальной администрации, на основе этой администрации позже был образован Национальный комитет (Narodni odbor).

24 сентября 1943 г. Рупник на основе частей милиции образовал Словенский легион обороны (Slovensko Domobranska Legija) из трех батальонов. Спустя 6 дней, 30 сентября 1943 г., Словенский легион был переформирован в Словенские вооруженные силы (Slovensko Domobranstvo). Верховное командование домобранством Рупник принял на себя, своим заместителем (инспектором домобранства) он назначил полковника Антона Кокали. Однако все замыслы Рупника были спутаны вмешательством группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции Эрвина Розенера, являвшегося высшим руководителем СС и полиции в Альпенланде. Розенер контролировал части СС и полиции в Люблянской провинции и был позже назначен главой по борьбе с бандитизмом в OZAK, несмотря на существование поста высшего руководителя СС и полиции на Адриатическом побережье.

Розенер вынудил Рупника отказаться от руководства домобранством и от проведения мобилизации. Вместо мобилизации он предлагал комплектовать домобранство по принципу добровольности. Под давлением Розенера в октябре 1943 г. Рупник сместил полковника Кокали с поста инспектора и сам лично занял эту должность. В том же месяце был образован организационный штаб словенского домобранства во главе с полковником Францем Кренером. Под руководством Кренера началось широкомасштабное формирование частей домобранства. Вскоре в рядах последнего насчитывалось 63 роты, из них 43 были распределены гарнизонами по провинции, а остальные 20 — объединены в 5 батальонов. В декабре 1943 г. в провинции была проведена мобилизация, в результате которой численность домобранства увеличилась до 10 500 человек^{636}.

Организационным штабом неоднократно изменялась структура домобранства. После мобилизации роты и батальоны были переформированы в 9 групп (Skupina) — 7 боевых и 2 учебные. В конце февраля 1944 г. эти группы были переформированы в 4 более крупные группы. К середине мая численность чинов домобранства увеличилась до 12 000 человек, 4 группы домобранства были преобразованы в 4 оперативные зоны. В составе каждой зоны был образован штурмовой батальон. Летом 1944 г. эти батальоны получили номера с 1 по 4 и названия «Север», «Запад», «Центр» и «Восток» (Nord, West, Mitte, Ost). В августе 1944 г. был сформирован 5-й батальон.

В марте 1945 г. части домобранства были вновь реорганизованы. Был сформирован новый 6-й батальон, чуть позже был расформирован 3-й батальон «Митте».

28 марта 1945 г. все батальоны домобранства были перенумерованы в общем порядке (с 1 до 12). Помимо пехотных батальонов в составе домобранства были организованы саперные, медицинские, связные и строительные подразделения, артиллерийские батареи, имелось 5 бронепоездов^{637}.

На территории Люблянской провинции были также образованы государственная служба безопасности (Drzavna Varnostna Sluzba) и полицейский корпус (Policijski Zbor). Служба безопасности была образована 29 октября 1943 г., ее начальником являлся Ловко Ха-чин. Начальником полицейского корпуса был назначен подполковник Станко Пальчич. В январе 1944 г. по приказу Рупника была образована железнодорожная полиция. Позже были образованы гражданская трудовая служба (Narodni Pioniiji) и полувоенная строительная служба (Delovna Sluzba).

Словенские подразделения в оперативной зоне Адриатического побережья

Словенские подразделения формировались и за пределами Люблянской провинции. 29 ноября 1943 г. Фридрих Райнер официально разрешил организовывать части словенской самообороны в трех итальянских северо-восточных провинциях OZAK^{638}. Этому событию предшествовало прибытие в Триест полковника Антона Кокали, из-за интриг Розенера смещенного с поста инспектора словенского домобранства в Люблянской провинции. В Триесте полковнику Кокали удалось войти в доверие к высшему руководителю СС и полиции OZAK группенфюреру СС и генерал-лейтенанту полиции Одило Глобочнику, который назначил его инспектором безопасности OZAK. Результатом этого явилось создание 12 ноября 1943 г. Словенского корпуса национальной безопасности (SNVZ — Slovenski Narodni Varnostni Zbor), в обиходе этот корпус обычно назывался Приморским домобранством (Primorsko Domobranstvo). В отличие от Люблянской провинции в ряды домобранства Приморья почти сразу началась мобилизация. Полковник Кокали был назначен инспектором SNVZ. Главной задачей словенского корпуса должна была стать борьба с партизанами. Уже 18 декабря 1943 г. состоялся первый бой словенского патруля с коммунистическими партизанами.

Первая рота SNVZ была сформирована в Триесте уже после начала 1944 г. Результаты проведенной мобилизации были достаточно скромные, в основном из-за слабой пропаганды среди местного словенского населения. Полковник Кокали, осмыслив результаты мобилизации, обратился к генералу Рупнику с просьбой прислать на побережье опытных пропагандистов из Любляны. Генерал откликнулся на просьбу, и в начале февраля 1944 г. в район Триеста на бронепоезде прибыла рота пропаганды подпоручика Душана Ленсчака. В составе этой роты насчитывалось 70 человек. С приходом весны 1944 г. на побережье стали прибывать новые добровольцы из Любляны. Это можно объяснить тем, что численность домобранства в Люблянской провинции превысила 10 000 человек и немцы, опасаясь дальнейшего увеличения численности словенских частей, стали направлять новобранцев на побережье.

К концу апреля 1944 г. в Приморье было сформировано 7 стрелковых рот, они получили порядковые номера с 1 по 7. Три роты располагались в Триесте, две — в Постойне, одна — в Толмине и одна в Красе. Роты, расположенные в Постойне, в апреле 1944 г. участвовали в отражении партизанского нападения на отрезок железной дороги Ракек — Косана. 22 мая одна из рот SNVZ с успехом отбила атаку партизанского батальона на местечко Вехарзе. К началу июня 1944 г. число рот увеличилось до 12 (в их числе одна резервная без номера), а их общая численность составила 1225 человек^{639}. Численность рот колебалась от места к месту, самой большой была 4-я рота в Постойне (147 человек), а самой маленькой — 9-я рота в Кобариде (8 человек). Несмотря на нехватку чинов в некоторых ротах, процесс формирования новых подразделений SNVZ летом 1944 г. продолжился. К началу сентября число рот увеличилось до 16 (номера с 1-й по 17-ю, рота с номером 13 не формировалась по причине суеверий).

Численный рост домобранства начал беспокоить партизан, и они чаще стали нападать на отряды словенской самообороны. 5 июня 1944 г. 30-я партизанская дивизия напала на городок Раздото, в котором стояли гарнизоном 4-я рота верманншафта СС и 5-я рота SNVZ. Штурм был отбит. В середине августа 1944 г. партизаны устроили взрыв казарм домобранства в Толмине. Несмотря на сильное повреждение казарм при взрыве, никто из словенских добровольцев не погиб.

По аналогии с домобранством в Любляне полковником Кокали было принято решение начать организацию территориальных групп SNVZ. Осенью 1944 г. было сформировано 4 группы: Горица (Gorizia; 2-я, 5-я, 6-я, 9-я и 16-я роты), Постойна (Postojna; 7-я, 8-я и 11-я роты), Идрия (Idrija; 10-я, 15-я и 17-я роты), Илирска-Бистрица (Ilirska Bistrica; 1-я и 3-я роты). Три роты — 4-я, 12-я и 14-я — располагались в Триесте, там же в сентябре 1944 г. была организована штабная рота SNVZ. Некоторые роты так и не были полностью сформированы и, по сути, состояли лишь из нескольких офицеров. Сам процесс формирования новых рот можно объяснить избытком словенских офицеров в OZAK.

1 сентября 1944 г. стало днем славы Приморского домобранства. В этот день 9-й партизанский корпус атаковал Черны Врх, где в тот момент находилась в качестве гарнизона 15-я рота SNVZ поручика Йозефа Якоша. Партизаны обрушили на городок шквал артиллерийского огня, а затем начали атаку. Основными очагами сопротивления домобранства были церковь, школа, старые казармы карабинеров и дом священника. Силы были слишком неравны, и к 18 часам сопротивление словенцев было сломлено. Командир роты и большинство его подчиненных погибли.

24 октября 1944 г. произошла очередная реорганизация Приморского домобранства. В ходе этой реорганизации территориальные группы были упразднены, а вместо них создан 1-й словенский ударный полк SNVZ (1 Slovenski SNVZ Udarni Puk)^{640}. В составе полка было организовано 4 пехотных батальона, в составе каждого батальона было 3 стрелковые роты и одна пулеметная, с обшей нумерацией с 1 по 16^{641}. Штаб полка (и всего SNVZ) и госпиталь находились в Триесте, а школа новобранцев в Постойне. Командиром полка считался полковник Кокали. В ноябре 1944 г. была сформирована техническая рота SNVZ, однако уже в феврале 1945 г. она была расформирована.

Во второй половине декабря 1944 г. 1-й и 2-й батальоны словенского полка участвовали в крупномасштабной операции по уничтожению 9-го партизанского корпуса. Операция получила кодовое название «Адлер». Вопреки всем ожиданиям партизанским частям удалось избежать окружения и уйти от преследования.

В начале января 1945 г. штаб 1 — го словенского ударного полка был переведен в Айдовсчину. Здесь 12 января 1945 г. из 3-го и 4-го батальонов полка была сформирована боевая группа «Айдовсчина» под командованием капитана Йозефа Дерганца. 16 января 1945 г. 3-й батальон в походной колонне выступил из Айдовсчины для участия в очередной антипартизанской операции. Неподалеку от города батальон был атакован двумя партизанскими бригадами и практически полностью уничтожен.

В феврале — марте 1945 г. части словенского полка вновь участвовали в крупной антипартизанской операции «Рубезал». Противником опять был 9-й партизанский корпус. Как и в предыдущей операции, немцы не смогли уничтожить партизанские отряды. Несмотря на потери, 24 марта 1945 г. из ряда частей 1-го ударного полка был образован 2-й словенский ударный полк SNVZ, однако шестью днями позже он был уже расформирован.

В последний месяц войны бои партизан с домобранством шли с особым ожесточением. В конце апреля части SNVZ упорно обороняли три ключевые деревни — Офли-ко, Синий Врх и Предмейо. Деревни штурмовала 30-я партизанская дивизия. 26 апреля деревни были заняты. 28 апреля 1945 г. части партизан атаковали гарнизон SNVZ в Триесте и заставили его оставить город. Другие части Приморского домобранства пытались собраться у Горицы, но атаки партизан воспрепятствовали этому. Части SNVZ не хотели сдаваться партизанам и потому начали прорываться навстречу союзникам. Некоторые словенские роты сдались англичанам у деревушки Фари, а другие прорвались на территорию Австрии.

Помимо регулярных стрелковых подразделений в составе SNVZ были организованы полицейские и строительные части. В марте 1944 г. на основе охранных взводов была организована полиция SNVZ (Policija) под командованием капитана доктора Йозефа Ковачича. Позже отдельные полицейские подразделения были сведены ^ полицейский батальон под командованием майора Йозефа Майчи. В крупных городах были образованы подразделения экономической полиции, ее командиром был назначен поручик Станислав Бизяк. К концу войны словенская полиция состояла из двух рот и пяти взводов^{642}. Роты были расположены в Триесте и Постойне, а взводы — в Айдовсчине, Диваке, Сезанне, Випаве и в Набрежине. В конце войны полицейские SNVZ вплоть по 1 мая 1945 г. обороняли Постойну, а затем отступили навстречу английским войскам.

К началу февраля 1945 г. на территории OZAK была образована словенская сельская полиция (Orozniski Zbor) со штабом в Постойне. Номинальным командиром этой организации являлся майор Драго Синкович. Под командованием этогоюфицера был также основан резерв вооруженных сил (Rezevna Dezelna bramba), предназначенный для подготовки потенциальных чинов SNVZ.

Словенские подразделения на территории, присоединенной к Рейху

После провала политики онемечивания словенцев и их набора в немецкие формирования в Штирии и Каринтии немцы были вынуждены изменить свое отношение к словенцам. К июлю 1942 г. призыв словенцев в ряды верманншафта СА (SA-Wehrmannschaft, см. главу «Фольксдойче») в Верхней Карниоле провалился, и немцы стали искать пути привлечения словенцев к сотрудничеству в анти партизанской борьбе. Летом 1942 г. немцы начали организацию так называемых антибанд (Gegenbande, словенское — Protibande) из словенцев. Антибанды были по своей сути наемными отрядами, находившимися в подчинении командира полиции безопасности. Помимо ежемесячного оклада эти словенцы получали премии за каждого пойманного партизана и за найденные партизанские стоянки, Всего немцами было создано 5 антибанд^{643}. Антибанда «Людвиг» оперировала в районе Крани, «Филипп» — в районе Радовлицы, «Мартин» — в районе Камник, «Лухс» — выполняла задания особой важности, район действия антибанды «Стефан», к сожалению, неизвестен.

На присоединенной к Рейху территории в ряды верманншафта СА попало некоторое количество словенцев. Основная масса словенцев оказалась в верманншафте СА недобровольно, а благодаря включению в так называемые «фолькслисты», согласно которым они приравнивались к этническим немцам. Самым знаменитым словенцем в верманншафте СА был обершарфюрер СА Рудольф Хумер из городка Скофья Лока. При организации частей словенского домобранства в Верхней Карниоле Хумер был назначен офицером связи между ее постами. Позже, исполняя свои обязанности, Хумер трагически погиб. Однако большая часть словенцев негативно отнеслась к своему включению в ряды верманншафта СА. Некоторые словенцы переходили к партизанам Тито, другие дезертировали и нелегально вступали в ряды словенского домобранства. Поэтому в 1944 г. гауляйтер Каринтии Фридрих Райнер запретил призывать словенцев в Вермахт и принимать в ряды верманншафта СА.

Создание словенских частей самообороны в Верхней Карниоле (нем. — Oberkrainer Selbschutz, слов. — Gorensko domobranstvo) началось в конце 1943 г. Первые посты самообороны были организованы в районе прежней итало-немецкой демаркационной линии. Изначально самооборона была тесно связана с гестапо, служащие гестапо играли заметную роль в формировании, обучении и руководстве самообороны. Первыми в декабре 1943 г. — январе 1944 г. были образованы посты в Сухом Доле, Лючине, Горенье Васе и Чрни Врх. Обычно пост включал в себя от 40 до 60 охранников, в крупных городах численность поста могла превышать 150 человек^{644}. Главной задачей самообороны была борьба с партизанами, помимо несения охранной службы, добровольцы патрулировали прилегающую к постам местность, участвовали в антипартизанских операциях. Формирование словенских частей на присоединенной к Рейху территории было с радостью встречено словенцами. В ряды самообороны вступали не только словенцы, дезертировавшие из немецкой армии, но и перебежчики от партизан, причем последние продолжали вступать в ряды самообороны вплоть до конца войны.

В апреле 1944 г. сформированная в рядах самообороны ударная рота была отправлена в Штирию, где вошла в состав 25-го полицейского полка СС. Посты самообороны тем временем отражали участившиеся атаки партизан. В боях с партизанами части самообороны достигли весьма скромных успехов, в основном из-за подавляющего превосходства последних. В марте 1945 г. части самообороны приняли участие в последнем немецком наступлении на территории Верхней Карниолы. Несмотря на потери, понесенные в боях с партизанами, численность самообороны росла и к концу войны достигла 2600 человек. В самом конце войны, 5 мая 1945 г., гауляйтер Райнер объявил о передаче Верхней Карниолы в состав Люблянской провинции. Однако мечта словенцев о независимости и единстве сбылась лишь спустя 46 лет.

21 января 1945 г. Национальный комитет принял решение о создании на основе отрядов домобранства Словенской национальной армии. На основе Словенского домобранства планировалось сформировать Люблянскую дивизию, на основе Словенского корпуса национальной безопасности — Приморскую дивизию, а на основе самообороны Верхней Карниолы — Горскую дивизию^{645}. Суматоха последних месяцев войны оставила этот проект, как и многие другие, лишь на бумаге. Большинство частей Словенской национальной армии оказались в мае 1945 г. в Австрии, где произошла их сдача в плен англичанам.

Италия К. К. Семенов

Долгие годы Италия была верным союзником Германии. Национальная фашистская партия (Partito Nationale fascista) во главе с дуче (итал. — вождь) Бенито Муссолини на протяжении двух десятков лет являлась правящей партией. 25 июля 1943 г. глава итальянского правительства Бенито Муссолини был арестован по приказу короля. Новое правительство маршала Бадольо поспешило подписать перемирие с союзниками, о котором 8 сентября 1943 г. объявил генерал Эйзенхауэр.

Немцы приняли решение оккупировать Италию, найти и освободить Муссолини. После оккупации севера и центра Италии немецкими войсками король и Бадольо бежали на юг, под защиту союзников. 12 сентября 1943 г. в результате успешной операции Муссолини был освобожден отрядом под командованием гауптштурмфюрера СС Отто Скорцени. В течение 15–17 сентября Муссолини в ходе радиотрансляций из Германии объявил об образовании Итальянской социальной республики (ИСР) и Республиканской фашистской партии.

Значительная часть итальянской армии была разоружена немцами. Около 615 000 итальянских военнослужащих были отправлены в Германию в качестве военнопленных^{646}. Именно итальянские военнопленные и стали основой для организуемых Национальных вооруженных сил республики. При участии немцев на территории Германии было создано четыре дивизии, составившие костяк армии Итальянской социальной республики. Дивизия берсальеров (род легкой пехоты) «Италия» формировалась в лагере Хойберг, альпийская дивизии «Монтероза» — в Мюнзингене, пехотная дивизия «Литторио» — в Сеннхайме, дивизия морской пехоты «Сан Марко» — в Графенвере. В составе этих дивизий числилось около 80 000 человек^{647}. В самой Италии началось формирование других частей армии ИСР. Эти подразделения, так же как и остальную часть новой итальянской армии, нельзя считать составной частью немецкого Вермахта в полном смысле этого слова, они скорее являлись по отношению к немцам союзной армией. Ряд подразделений армии ИСР действовал в составе немецких частей.

Независимо от армии ИСР немцы создали большое количество итальянских подразделений в самой немецкой армии и войсках СС. Первые итальянские части немецкой армии были сформированы уже в октябре 1943 г. Для контроля за ними 20 ноября 1943 г. в Генштабе ОКХ был создан пост инспектора итальянских добровольческих частей (Insp. d. Italienischen Freiw. Verb.), который занял генерал-лейтенант Иоахим фон Тресков, 10 февраля 1944 г. его сменил генерал от инфантерии Ойген Отг.

Итальянские добровольцы в Люфтваффе

Самое большое количество итальянских добровольцев — около 150 000 — оказалось в Люфтваффе^{648}. Первоначально итальянцы набирались лишь в качестве добровольных помощников в зенитные части, но позднее немцами был создан Итальянский авиационный легион. Теоретически в него входили отдельные летчики, летавшие в составе немецких эскадрилий, итальянцы из зенитных расчетов и добровольные помощники при 4-й, 19-й, 20-й и 25-й зенитных дивизиях Люфтваффе и трех зенитных бригадах, расположенных в Италии. Из 150 000 человек 640 были пилотами, 450 — парашютистами, 12 000 — техниками и механиками, 35 000 служило в составе зенитных расчетов в Германии (из них 20 000 — в частях дымовой завесы на Балтийском побережье), 50 000 — в зенитных расчетах в Италии, еще около 51 000 человек использовались в Люфтваффе в качестве Хиви. Кроме того, итальянцами были укомплектованы два батальона 200-го полка связи Люфтваффе^{649}.

Летом 1943 г. в состав немецкой 2-й парашютной дивизии была взята рота из 10-го итальянского ударно-штурмового полка (Ардити). Рота была введена в состав разведывательного дивизиона дивизии и зимой 1943 г. отправилась вместе с дивизией на Восточный фронт. После боев на Украине в апреле 1944 г. потрепанная дивизия была переброшена в Бретань. В ходе боев с войсками союзников около Бреста дивизия была почти полностью уничтожена, и в дальнейшем, при восстановлении дивизии, итальянцев в ее составе уже не было. До мятежа в итальянской армии существовали две парашютные дивизии — 184-я и 185-я. С конца 1943 г. итальянские добровольцы-парашютисты набирались в состав формируемой 4-й парашютной дивизии Люфтваффе. Планировалось сформировать полностью итальянский парашютный полк «Фолгоре» (Folgore), но успели сформировать лишь один батальон — «Нембо» (Nembo). Вместе с 4-й парашютной дивизией итальянский батальон был брошен на Неттунский плацдарм в середине января 1944 г., где в наступление пошел VI армейский корпус американской армии. За месяц боев в данном районе батальон потерял 70 % личного состава^{650}.

Итальянские добровольцы в немецкой армии и полиции

В составе сухопутной армии было также создано несколько итальянских частей. Так, на территории Франции из членов фашистской милиции был сформирован сводный батальон. В октябре 1943 г. батальон был переброшен в Италию, где использовался в антипартизанских операциях. В 1944 г., после высадки союзников, батальон участвовал в боях за Анцио. В августе 1944 г. за верность и боевые отличия Муссолини присвоил батальону почетное звание «9 сентября»^{651}. Осенью 1944 г. батальон был придан дивизии «Бранденбург», вместе с которой он действовал против наступающей советской армии. В январе 1945 г. батальон «9 сентября» вернулся в Италию, где вновь участвовал в антипартизанских операциях вплоть до конца войны.

Также итальянские добровольцы служили в составе танково-гренадерского батальона «Реджио» (Redgio) и 7-й роты 1628-го пехотного полка. Оба этих подразделения находились на территории Италии. На территории Италии зимой 1943–1944 гг. были также сформированы следующие части — 13 береговых крепостных батальонов (Küsten Festung Bataillon 1–6, 11–17) и 4 запасных береговых крепостных батальона (Ersatz Bataillon 7—10), 2 саперных батальона (Pioneer Bataillon 1, 2), 5 саперно-строительных (Bau-Pionier Bataillon 1–5), 11 строительных батальонов (Bau Bataillon 8, 9, 11, 33, 36, 37, 54, 65, 112, 373, 392), 46 саперно-строительных батальонов для укреплений (Stellungsbau-Pionier-Bataillon 101–146), 1 технический батальон (Technisches Bataillon 147), (Arbeiter Bataillon 362), 1 мостостроительный батальон (Bruckenbau-Bataillon 1), 1 легкий саперно-мостовой батальон (Leichte-Pionier-Brucken Bataillon), 8 батальонов снабжения (Nachschub-Bataillon 50–57) и 6 подразделений береговой артиллерии (Küsten-Artillerie-Abteilung 1, 3, 5, 9, 13, 15)^{652}. В 1944 г. некоторые из этих подразделений были расформированы, переформированы, объединены или влиты в состав других частей. К весне 1945 г. в подчинении командующего немецкими войсками на Юго-Западе было следующее число итальянских подразделений: 11 инженерно-строительных батальонов и 7 рот в составе немецких частей, 1 запасной батальон, 8 крепостных, 8 артиллерийских дивизионов с различным количеством батарей, 7 охранных рот, 6 вспомогательных рот и 1 батальон. В подчинении командующего войсками на Юго-Востоке было 2 итальянские роты в составе 639-го охранного полка, 2 отдельных батальона, 16 железнодорожных строительных рот и 1 четырехбатальонный полк — добровольческий легион «Крит».

30 июля 1944 г. в целях наведения порядка среди итальянских частей немцами была выработана система градации итальянских добровольцев. Отныне итальянские добровольцы делились на готовых бороться (Kampfwillige), готовых сражаться (Waffenwillige), готовых помогать (Hilfswillige) и готовых работать (Arbeitswillige)^{653}. В соответствии с этим делением добровольцы принимали присягу (различного содержания), ставились на довольствие, а в случае нарушения воинской дисциплины к. ним применялись различные меры дисциплинарного характера в зависимости от их статуса.

Немецкая полиция порядка (ОРПО) также создала несколько частей из итальянских добровольцев. Первым осенью 1943 г. в Сплите был образован милицейский полк «Де Мария», названный по имени Паоло Де Мария — командира легиона чернорубашечников при дивизии «Бергамо». В составе полка было сформировано 3 батальона, а его общая численность составила 2950 человек^{654}. Офицерами в полк были назначены немецкие офицеры, переведенные из городской полиции Германии. По окончании формирования полк был переведен на Балканы и придан 7-й горной дивизии СС, вместе с которой участвовал в боевых действиях. Позже полк получил итальянских офицеров, а затем был использован при формировании итальянских частей СС.

К началу 1944 г. число итальянских полицейских частей возросло, и в феврале 1944 г. существовало 11 полицейских и 2 запасных полицейских батальона^{655}. Для руководства батальонами был создан пост командира итальянских добровольческих батальонов (Kommandeur der italienishe Freiwilligen Btln.) в Местре. Упомянутые батальоны использовались немцами для антипартизанских действий, а также для пополнения фронтовых частей Вермахта и армии ИСР. В результате весной 1944 г. общее число итальянских полицейских батальонов понизилось до 10. Численность батальонов колебалась от 724 до 1590 человек. Кроме них командиру немецкой полиции порядка в Италии подчинялся штурмовой полк «Таглименто». Позже полкбыл переформирован в полицейский горно-егерский батальон с тем же наименованием. Помимо собственно итальянских частей итальянские добровольцы служили в составе почти всех подразделений немецкой полиции, размещенных в Италии. Так, в составе 3-го батальона 12-го полицейского полка, расположенного в Вероне, находилось 12 итальянских офицеров и 210 солдат, а в составе зенитного подразделения 15-го полицейского полка в Турине насчитывалось 7 итальянских офицеров и 100 рядовых^{656}.

Еще одно полицейское подразделение из итальянских добровольцев было сформировано в Оперативной зоне «Предгорья Альп» (OZAV). ОЗАВ была передана под управление гауляйтера Тироля-Форарльберга Франца Хофера. По его приказу в конце 1943 г. в районе Трентино — Бользано был образован охранный корпус «Трентино» (Corpo sicurezza Trentino). Изначально в составе корпуса было 6000 молодых трентинцев^{657}. Однако вскоре, несмотря на протесты Хофера, чинов корпуса стали набирать в ряды армии ИСР и в состав зенитных расчетов. Основной задачей корпуса была гарнизонная служба и охрана важных военных объектов. К началу 1945 г. в составе корпуса насчитывалось 3 батальона, в состав каждого батальона входили 4 стрелковые роты и 1 тяжелая рота. Несколько рот корпуса участвовали в антипартизанской операции в горах д’Асьяго.

С конца 1943 г. в состав Кригсмарине также принимались итальянские добровольцы. Обычно они распределялись в состав немецких экипажей, но известно также и несколько случаев существования итальянских частей. На территории Франции, на военно-морской базе в Бордо, было создано полностью итальянское подразделение — «фузилеры Атлантики» — из трех рот морской пехоты и батареи береговой артиллерии. Также с немецкими моряками оперировали и итальянские суда. Например, торпедный катер S-630 под командованием лейтенанта Сантагаты с конца 1944 г. выходил на дежурства вместе с немцами. На прежнюю королевскую подводную лодку «Луиджи Торелли» был набран смешанный итало-немецкий экипаж, лодка получила новое название UIT-25 и оперировала в Индийском океане^{658}.

Итальянские добровольцы в войсках СС

2 октября 1943 г. было объявлено о создании на территории Италии вооруженной милиции (итал. — Milizia Armata, нем. — Waffen Miliz). Милиция формировалась из верных Муссолини чернорубашечников, солдат и офицеров итальянской армии. Всего было создано 13 батальонов (I–XI, Battaglione Ufficiale, XIII), один из которых был офицерским (в нем числилось 634 офицера, 24 унтер-офицера и 130 солдат). Первые 3 батальона стали основой для милицейского полка «Де Мария». К концу 1943 г. в рядах милиции состояло 8585 человек, из них 976 офицеров, 1013 унтер-офицеров и 6596 солдат^{659}.

Независимо от полка «Де Мария» был создан 1-й добровольческий батальон «Бенито Муссолини», 9 сентября 1943 г. этот батальон был переименован в 1-й добровольческий батальон СС «Бенито Муссолини». В ноябре 1943 г. на базе этих частей и новых добровольцев был создан Итальянский легион. Для помощи итальянским офицерам в формировании легиона немцы организовали учебный штаб, начальником которого был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор Петер Хансен. Обучение новобранцев легиона происходило в учебном лагере Мюнзинген, а уже сформированные части вместе с немецким организационным штабом были отправлены в Пинероло. Кроме этого, несколько подразделений легиона были переброшены в район города Турина, где вошли в боевую группу, действовавшую в Лекко и у озера Комо. Затем эти подразделения участвовали в антипартизанских операциях в районе Пьемонта и позже в составе боевой группы штандартенфюрера СС Густава Ломбарда боролись с партизанами в районе Винадио.

В феврале 1944 г. Итальянский легион был переформирован в 1-ю итальянскую штурмовую бригаду СС. Бригада состояла из двух гренадерских полков (1-го и 2-го, первый полк был сформирован из полка «Де Мария»); артиллерийского соединения и различных вспомогательных частей. В начале марта 1944 г. один из батальонов бригады — 2-й батальон 1-го полка, носивший столь дорогое итальянскому сердцу название «Вендетта» (Vendetta — месть), — был отправлен на фронт под Анцио. 17 марта роты батальона были брошены в бой в районе канала Муссолини — Фосса ди Цистерна — Борго Подгора — Борга Карсо. В ходе боев из 650 чинов батальона 340 были убиты^{660}. В мае 1944 г. еще один батальон бригады — «Дебица», сформированный на территории генерал-губернаторства, — прибыл на фронт в район Анцио — Неттуно. В июне 1944 г. немцы были вынуждены оставить район Анцио — Неттуно и начать отступление. В ходе отступления остатки обоих итальянских батальонов вошли в состав боевой группы оберштурмбаннфюрера СС Бинца, прикрывавшей отход немцев. Выйдя из соприкосновения с противником, итальянцы были выведены в тыл для переформирования и пополнения.

В июле 1944 г. части бригады были сосредоточены в Сузе, по-прежнему занимаясь борьбой с партизанами. 2-й полк бригады оперировал в Пинероло и Ареццо. В августе подразделения бригады сражались с партизанами в Фенестрелле. 7 сентября 1944 г. итальянская бригада была переименована в 9-ю гренадерскую бригаду войск СС (итальянскую № I)^{661}. Части бригадного подчинения получили соответственно № 59. В сентябре большая часть бригады сражалась в долине Ланцо, а в следующем месяце неподалеку от Вальсасина. 11 октября 1944 г. полки бригады получили порядковые номера: 1-й полк стал 81-м гренадерским полком войск СС, 2-й — 82-м. Пополненный батальон «Дебица» стал фузилерным батальоном бригады. К этому времени части бригады были распределены в качестве гарнизонов по следующим населенным пунктам: штаб бригады — Альзате Брианце, медицинская рота и рота снабжения — Эрба, рота связи — Монторфано, саперная рота — Вигиззоло, 81-й полк — Канту, 82-й полк — Меда, батальон «Дебица» — Миссалья^{662}.

9 марта 1945 г. итальянской бригаде был присвоен вакантный после расформирования русской дивизии СС Каминского № 29, этот же номер получили все дивизионные части, нумерация полков была оставлена без изменений. На должность командира дивизии был назначен оберфюрер СС Эрвин Чопе. Вплоть до конца войны итальянская дивизия участвовала в антипартизанских операциях в Италии, при этом части дивизии действовали в разных боевых группах. В конце войны личный состав дивизии сдался американцам, чины дивизии, попавшие в плен к партизанам, были сразу расстреляны.

Итальянские добровольцы служили и в других частях войск СС, находившихся какое-либо время в Италии. Наибольшее количество итальянских добровольцев (2000 человек) служило в 17-й танково-гренадерской дивизии СС «Гётц фон Берлихинген»^{663}.

Албания К. К. Семенов

Война пришла в Албанию незадолго до начала Второй мировой. 7 апреля 1939 г. части итальянской армии вторглись в Албанию. Слабая албанская армия недолго оказывала итальянцам сопротивление. Король Албании Зогу I бежал в Великобританию. Итальянцы провозгласили «личную унию» обоих государств: король Италии Виктор Эммануил III стал «по совместительству» и королем Албании. 3 июня 1939 г. он «даровал новым подданным конституцию^{664}. Началось формирование албанских частей в составе итальянской армии (4 стрелковых полка) и в составе фашистской милиции (4 легиона)^{665}. Было образовано марионеточное албанское правительство, находившееся в зависимости от Рима, создана Фашистская партия Албании. После разгрома Югославии в апреле 1941 г. западная часть югославской области Македония вошла в состав Албании.

В августе 1943 г. итальянские войска ушли из Албании, оставив местных коллаборационистов на растерзание коммунистическим и роялистским партизанам. К моменту ухода итальянцев из Албании существовали следующие части: 2 албанских стрелковых полка, 4 албанских батальона фашистской милиции и албанская жандармерия^{666}. 8 сентября 1943 г. на территорию страны вступили части немецкого XXI горного корпуса, началась немецкая оккупация Албании. Один из албанских полков итальянской армии принял участие в разоружении итальянской пехотной дивизии «Пулия».

Албанские добровольцы в немецкой армии и полиции

После вступления немцев в Албанию местные албанские формирования, созданные во время итальянской оккупации, были частью реформированы, частью распущены. В конце 1942 г. в Южной Албании была образована националистическая организация «Бали Комбетар» (Balli Kombetar). К моменту немецкой оккупации лидером организации стал Митат Фрашери. Члены организации — т. н. «баллисты» — поддержали немецкую оккупацию и оказали помощь немцам при создании новых албанских подразделений. Поддержка баллистов обрадовала немцев, как-никак милиция баллистов насчитывала 45 000 человек^{667}.

В сентябре 1943 г. в округе города Косово немцами был организован албанский одноименный добровольческий полк. Помимо него в Западной Македонии был создан албанский полицейский батальон «Люботень» во главе с капитаном 2-го класса Гаюром Дералем. Кроме того, вскоре было организовано 20 батальонов из членов «Бали Комбетар»^{668}. Батальоны баллистов были расположены в различных населенных пунктах Албании и Западной Македонии. Некоторые батальоны придавались для боевого применения немецким частям. Например, один из батальонов действовал в составе 297-й пехотной дивизии^{669}.

Численность албанских частей, подконтрольных немцам, росла. На 8 мая 1944 г. в составе албанских частей, расположенных в Западной Македонии, насчитывалось 10 700 человек^{670}. Албанцы были организованы в 3 охранных батальона (полк «Косово», он же 1-й албанский стрелковый полк), полицейский батальон «Люботень», 3 патрульных жандармских батальона и 2 жандармские школы. Албанские части широко привлекались немцами к антипартизанским операциям, но результат их боевого применения был крайне низким. Батальон «Люботень» действовал при 1-й горно-егерской дивизии, летом 1944 г. батальон отличился в боях с партизанами в районе Влора. В конце 1944 г. остатки албанских подразделений оставили свою Родину, уйдя вместе с отступающими немецкими частями из Албании.

21-я горная дивизия войск СС «Скандербег»

Желая увеличить численность войск СС за счет албанцев, Гиммлер 17 апреля 1944 г. издал приказ о формировании албанской дивизии СС. Дивизия получила почетное наименование «Скандербег» по имени национального героя Албании Георгия Кастриота Скандербега (1405–1468).

Для дивизии было отобрано около 6000 албанцев. Для ускорения создания дивизии из состава 7-й добровольческой горной дивизии СС было переведено некоторое число немецких офицеров и унтер-офицеров. Дивизия «Хандшар» передала в состав албанской дивизии СС 1-й батальон 27-го горно-егерского полка СС, полностью состоявший из косовских албанцев. В составе дивизии планировалось создать два горно-егерских полка (50-й и 51-й), артиллерийский полк и различные вспомогательные части. Батальон из дивизии «Хандшар» стал 3-м батальоном 50-го полка. Формирование дивизии проходило в районе Печ — Приштина — Призрен^{671}. На этапе формирования командиром дивизии был назначен высший руководитель СС и полиции в Албании бригадефюрер и генерал-майор войск СС Йозеф Фитцхум.

После завершения обучения албанцы были расположены гарнизонами в различных населенных пунктах: в Тетово — 1500 человек, в Гостиваре — 1000 человек, в Струге — 100 человек, в Дебаре — 900 человек и в Куребе — 1500 человек^{672}. В июне 1944 г. дивизия была включена в состав немецкого XXI армейского корпуса. С конца июня 1944 г. части албанской дивизии стали привлекаться к участию в антипартизанских операциях. В июле 1944 г. командиром дивизии был назначен бригадефюрер и генерал-майор войск СС Август Шмидтхубер. В середине июля албанцы были привлечены к участию в антипартизанской операции «Драуфгенгер» в Северной Албании. В ней также участвовали части 7-й и 13-й дивизий СС, подразделения V горного корпуса СС и батальон «Люботень». С началом боев в дивизии началось дезертирство албанцев, так, из 211 выбывших из 3-го батальона 51-го полка 177 пропало без вести^{673}. В середине августа части 21-й дивизии СС приняли участие в операции «Рубезал», а затем в отражении партизанских атак на Косово. После гибели Шмидтхубера в бою командование перешло к оберштурмбаннфюреру СС Альфреду Графу.

В начале сентября 1944 г. албанская дивизия была переброшена в Македонию. При приближении Красной Армии к Македонии в частях дивизии вновь началось дезертирство. Так, только из 50-го полка за 14 дней дезертировало 908 человек^{674}. Несмотря на столь плачевный итог использования албанцев, немцы продолжали привлекать их к участию в операциях. Одной из последних операций, в которых приняли участие албанские добровольцы, стала Андреевическая. После завершения этой операции в составе дивизии на 1 октября 1944 г. числилось 86 офицеров, 467 унтер-офицеров и 4391 солдат. Однако из 4391 нижних чинов 3504 человека были необученными новобранцами, таким образом, в строю осталось лишь 887 солдат. Главной причиной убыли личного состава дивизии стало дезертирство, так, с 1 мая по 30 сентября 1944 г. из дивизии дезертировало 3425 албанцев^{675}.

24 октября 1944 г. остатки строевого состава дивизии были сведены в полковую группу «Скандербег», состоявшую из штаба, штабной роты, трех егерских батальонов и вспомогательного взвода. Артиллерийский полк дивизии был переформирован в дивизион двухбатарейного состава. После переформирования 1-й и 2-й батальоны группы «Скандербег» были привлечены к обороне в районе Печ — Розайе, а 3-й батальон — к Митровицам и Новому Базару. Вспомогательный взвод группы занял позиции у Приштины, а артиллерийский дивизион как самостоятельное подразделение — в Гнилайне. К началу ноября 1944 г. численность полковой группы вновь понизилась. В процессе реформирования немецких частей и сведения их в более крупные единицы остатки полковой группы «Скандербег» были сведены вместе с 4000 немецких военных моряков в боевую группу под командованием бригадефюрера и генерал-майора войск СС Йозефа Фитцхума. Эта группа использовалась для охраны района Ужица. Затем группа «Фитцхум» отступила через Пьесач и Зворник в район Брко. Здесь 7 декабря 1944 г. оставшийся кадр полковой группы «Скандербег» был введен в состав 14-го полка 7-й горной дивизии СС «Принц Ойген». В рядах данного полка остатки албанской дивизии действовали до конца войны.

Греция К. К. Семенов

28 октября 1940 г. итальянская армия по приказу Муссолини вторглась в Грецию из оккупированной Албании. Несмотря на численное превосходство итальянцев, греки с успехом отражали наступление, а в конце ноября даже перешли в контрнаступление и вытеснили итальянцев в Албанию. 6 апреля 1941 г. на помощь итальянцам пришли немецкие войска, вторгнувшиеся в Грецию из Болгарии. Через 21 день немецкие войска вошли в Афины. Греция капитулировала. Большая часть Греции была оккупирована Италией, Германии досталась небольшая, но стратегически важная часть Греции, Болгария получила Западную Фракию и Эгейскую Македонию^{676}.

Главой первой греческой администрации стал герой войны с Италией генерал Георгиос Цалакоглу, затем было образовано правительство Константиноса Логотетопулуса, а 7 апреля 1943 г. — правительство Иоанниса Раллиса^{677}. Именно при последнем деятеле в стране началось активное формирование добровольческих частей. Это было обусловлено ростом партизанского движения, предыстория которого такова. После оккупации Греции в стране возникло несколько соперничающих друг с другом организаций. Греческая демократическая национальная лига (ЭДЕС) соперничала с Греческой народной освободительной армией (ЭЛАС). ЭДЕС действовала в основном в горах в Эпира на северо-западе Греции, в Фессалии и Пелопоннесе, а ЭЛАС на остальной территории страны. ЭДЕС занимала проанглийскую позицию и сотрудничало с греческим правительством в изгнании. В ЭЛАС заправляли коммунисты.

После антифашистского переворота в Италии основное бремя оккупации Греции легло на Германию. Еще до сентября 1943 г. немцы заигрывали с греческими националистами, идя им на небольшие уступки, 2 октября 1943 г. прежняя итальянская оккупационная зона была также передана в управление Раллису. Оккупировав Грецию, итальянцы распустили греческую армию, но сохранили греческую жандармерию (Chorophylake). В день прихода к власти правительства Раллиса им был подписан указ о воссоздании частей эвзонов (Evzonoi), ранее составлявших греческую королевскую гвардию. Было начато формирование четырех батальонов, 2 — в Афинах и 2 — в Салониках, по 1200 человек каждый^{678}. К концу 1943 г. на базе этих батальонов в Афинах был сформирован 1-й полк эвзонов, состоявший из 4 батальонов. В начале 1944 г. был сформирован 2-й полк эвзонов в Патрасе, основой для него стал 2-й батальон 1-го полка, позже сформировали и 3-й полк эвзонов. Эвзоны отчаянно боролись с отрядами ЭЛАС, но далеко не всегда выходили из схваток победителями, с отрядами ЭДЕС эвзоны, да и само правительство Раллиса, заключили негласный мир. После ухода немцев эвзоны присоединились к отрядам ЭДЕС, к примеру, 3-й батальон 2-го полка эвзонов, сформированный в Коринфе, стал в конце 1944 г. батальоном ЭДЕС «Коринф». Общая численность эвзонов летом 1944 г. составляла 5724 человека — 532 офицера, 656 унтер-офицеров и 4536 солдат^{679}.

Помимо эвзонов были образованы добровольческие батальоны жандармерии (Ethelontika Tagmata Chorophylakes). В отличие от ранее существовавшей локальной жандармерии эти батальоны должны были активно бороться с партизанами. 1 ноября 1943 г. в Спарте был образован первый такой батальон^{680}. По имени своего командира Леонидаса Бреттакоса он был назван батальоном Леонидаса. Греки планировали создать на основе этих батальонов Греческую освободительную армию (Eleutheros Hellenikos Stratos). В начале 1944 г. на базе одной из рот этого батальона началось формирование 2-го батальона в Гетеоне. 25 февраля 1944 г. главой Греческой освободительной армии был назначен майор Константинос Костопоулос. После этого оба батальона еще несколько раз меняли свои названия. Позже были сформированы еще 3-й, 4-й и 5-й батальоны. При отступлении немцев из Греции батальоны не последовали за своими союзниками и остались в стране для продолжения борьбы с коммунистами. Часть жандармов была убита в боях, другая взята в плен англичанами, другая примкнула к отрядам ЭДЕС. Всего в батальонах добровольческой жандармерии служило 3370 человек^{681}.

Один из жандармских батальонов — т. н. соединение Поулоса (Verband Poulos), которым командовал Георгий Поулос, оперировало в районе Салоник. Осенью 1944 г. соединение было переброшено в район Любляны, где использовалось теперь уже против югославских партизан. Вместе с остальными частями стран «Оси» соединение весной 1945 г. двинулось на территорию Австрии и в мае сдалось союзникам.

Летом 1941 г. итальянцы планировали сформировать добровольческий легион из греков для отправки на Восточный фронт, но вопреки итальянским надеждам добровольцев нашлось крайне мало. Годом позже немцы планировали сформировать греческий добровольческий легион в войсках СС, но и в него добровольцами записалось лишь 72 человека^{682}. Помимо охранных и боевых частей на территории Греции были организованы и части самообороны из национальных меньшинств. В Северной Греции (район Эпира) была организована самооборона из албаноязычных чамов, в ее рядах числилось более 1000 человек, в Македонии самооборона была создана из 3000 влахов и македонцев и 5533 туркоязычных понтиков^{683}.

После ухода немцев из Греции и высадки англичан в стране началась гражданская война между коммунистами (ЭЛАС) и националистами (ЭДЕС), англичане поддерживали своих союзников из ЭДЕС. Многие бывшие служащие коллаборационистских частей примкнули к ЭДЕС и уже в рядах этой организации приняли участие в боях с коммунистами. Гражданская война в Греции закончилась лишь в 1949 г.

Венгрия К. К. Семенов

27 июня 1941 г. Венгрия объявила войну СССР и начала готовить свои войска для отправки на Восточный фронт. Правитель Венгрии — регент Миклош Хорти — занимал стойкую антисоветскую позицию и был до определенного времени верным союзником Германии.

В хортистской Венгрии существовали и пронацистские организации. Первой из них в 1932 г. была образована Национал-социалистическая венгерская рабочая партия Золтана Бесерменьи. Партия Бесерменьи не смогла стать массовым движением. После неудачной попытки антиправительственного путча ее лидер был заключен в тюрьму, а деятельность самой партии была запрещена. Два года спустя графом Александром Фештетицом была организована Венгерская национал-социалистическая партия. В 1935 г. в Венгрии была организована партия Народной воли (A Nemzet Akaratanak Partja). Ее лидером стал Ференц Салаши. Вскоре к этой партии присоединилась партия графа Фештетица. Символом Народной воли, вместо запрещенной в Венгрии свастики, стали скрещенные стрелы. Названием этого символа — скрещенные стрелы — в последующие годы стали называть движение, руководимое Ференцом Салаши. К 1939 г. «Скрещенные стрелы» стали достаточно известной и популярной политической партией в Венгрии. На майских выборах 1939 г. они получили 49 мест в парламенте, а численность членов партии выросла до 250 000 человек^{684}.

До осени 1944 г. Венгрия сражалась на стороне Германии, но регент Хорти понимал, что дни Гитлера сочтены. Поэтому он вступил в тайные переговоры с союзниками. Немцы упредили предательство — 16 октября 1944 г. немецкие войска под командованием штурмбаннфюрера СС Отто Скорцени провели операцию по захвату Хорти и заняли Будапешт. Под давлением немцев Салаши был назначен премьер-министром Венгрии, а 4 ноября 1944 г. и национальным лидером Венгрии^{685}. Одним из первых указов Салаши стал указ о мобилизации.

Несмотря на печальный опыт применения венгерских частей в СССР в 1941–1943 гг., немцы зимой 1944 г. начали создание целого ряда подразделений из верных им венгров. Официально они считались частью венгерской национальной армии, но на деле находились полностью под контролем немцев, хотя официально и не входили в состав Вермахта. К этим частям относятся две пехотные дивизии Гонведа, парашютная дивизия «Святой Ласло» и 2-й королевский учебный полк. В Генштабе ОКХ был организован пост инспектора венгерских добровольческих частей (Inspekteur der Ungarischen Freiwlligen Verbände).

В феврале 1945 г. из остатков 1-й танковой дивизии и 92-го рекрутского полка венгерской армии было создано 10 соединений истребителей танков, вооруженных различным стрелковым оружием и фаустпатронами. Каждое соединение делилось на три группы из 10 истребительных команд каждая^{686}. В апреле 1945 г. немцами из венгров был также создан 4-й батальон связи. Немецкие военно-воздушные силы также набрали около 16 000 венгерской молодежи в помощники зенитных расчетов Люфтваффе. Приблизительно одну треть завербованных подростков составляли девушки.

Венгерские добровольцы в войсках СС

Впервые возможность создания венгерских частей в войсках СС обсуждалась зимой 1941–1942 гг. во время визита старших офицеров Гонведа в Германию. Однако резко отрицательная позиция правительства Венгрии поставила крест на дальнейших переговорах. Вновь о формировании венгерских частей СС вспомнили в Берлине лишь в ноябре 1943 г. В начале 1944 г. между венгерским военным руководством и представителями Главного управления СС была проведена серия консультаций по вопросу формирования венгерских частей войск СС. В результате этого 29 апреля 1944 г. была сформирована 22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС, в состав которой было набрано значительное количество венгров. Вскоре в дивизии возникли проблемы — некоторая часть венгров-новобранцев абсолютно не понимала немецкого языка. Из этих новобранцев (около 300 человек) была образована рота под командованием оберштурмфюрера СС доктора Кароля Нея. 22 октября 1944 г. рота была переименована в охранную роту 22-го артиллерийского полка СС. В процессе формирования дивизии количество венгров с языковыми проблемами все увеличивалось, в конце октября 1944 г. рота была развернута в батальон, а 24 декабря 1944 г. батальон был развернут в полк. На следующий день полк был выведен из подчинения 22-й кавалерийской дивизии СС и передан в состав IV танкового корпуса СС. В январе 1945 г. полк Нея (он же боевая группа «Ней») был отправлен на фронт у Штюльвесенбурга (Секешфехервар в Венгрии) для участия в прорыве к окруженному Будапешту. 1-й батальон был придан в качестве танкового десанта 3-й танковой дивизии СС «Тотенкопф», 3-й батальон — 5-й танковой дивизии СС «Викинг». В ходе боев полк потерял почти половину своего личного состава, погибло 800 венгров^{687}. Тем временем на фронт прибыл новый 3-й батальон, началось формирование 4-го батальона, планировалось на основе полка сформировать бригаду. В апреле 1945 г. полк отступил в Штирию, 2-й и 4-й батальоны были приданы III танковому корпусу СС, а 3-й батальон был передан в состав I танкового корпуса СС. На 21 апреля 1945 г. в составе полка насчитывалось 4211 человек^{688}.

Еще одна венгерская боевая группа войск СС была сформирована в августе 1944 г. из чинов венгерской жандармерии и членов венгерской молодежной организации «Левенте» (Levente) в Сегеде при V венгерском королевском армейском корпусе, несшем оккупационную службу в Югославии. 20 августа это подразделение было передано в состав войск СС. В состав группы вошло около 1000 венгерских добровольцев, а ее командиром был назначен скандально известный по расстрелам мирного югославского населения офицер V венгерского корпуса Ласло Дик. Избежав венгерского военного трибунала, он прибыл в Германию и в марте 1944 г. был принят в войска СС в звании штандартенфюрера СС.

Формирование группы происходило в районе Уйвидек. В конце сентября 1944 г. в этом же районе состоялось боевое крещение группы в бою с советской армией. 11 октября группа под давлением советских войск перешла Дунай и отступила в Южную Бачку. К 28 октября 1944 г. группа Дика потеряла в боях 300 человек и была выведена в тыл^{689}. Немцы хотели ввести группу в состав формируемой 31-й добровольческой гренадерской дивизии СС, однако вместо этого группа была отправлена в район озера Балатон. 3 ноября 1944 г. Главное оперативное управление СС своим приказом ввело боевую группу в состав формируемой 25-й гренадерской дивизии войск СС.

25-я гренадерская дивизия войск СС «Хуньяди»

Второй дивизией, сформированной из граждан Венгрии, стала основанная 2 ноября 1944 г. 25-я гренадерская дивизия войск СС «Хуньяди» (Hunyadi). Дивизия была названа в честь одного из вождей антитурецкой коалиции Януша Корвина Хуньяди (1388–1456). В отличие от кавалерийской дивизии СС «Мария Терезия», эта дивизия была сразу обозначена как «венгерская № 1». Личный состав дивизии был набран из рекрутских депо венгерской армии, а костяком стали венгры из боевой группы СС «Дик» и из 13-й легкой дивизии Гонведа. В составе дивизии было сформировано три гренадерских полка (61-й, 62-й, 63-й), артиллерийский полк, лыжный батальон. Кроме этого, были созданы различные вспомогательные части — подразделение истребителей танков из трех рот, саперный батальон из трех рот, полевой запасной батальон из пяти рот, фузилерный батальон из четырех рот и подразделение связи из двух рот. 1-й батальон 61-го полка (ранее группа Дика) и 1-я и 2-я роты саперного батальона были велосипедными^{690}. Командиром дивизии был назначен ветеран Восточного фронта и бывший командир 13-й легкой венгерской дивизии ваффен-бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Йозеф фон Грасси.

Формирование дивизии началось на территории Венгрии, но в конце ноября 1944 г. личный состав дивизии был переброшен на учебный полигон СС Нойхам-мер. 27 ноября последний эшелон дивизии, следовавший в Нойхаммер, подвергся налету американской авиации. Локомотив и несколько вагонов были уничтожены, при налете погибло 800 венгерских добровольцев, еще 650 добровольцев были ранены. Несмотря на это, численность дивизии на 30 ноября 1944 г. — 19 777 человек^{691}. В декабре 1944 г. саперный батальон дивизии был отправлен в Пассау, где размещался И батальон учебно-запасного полка СС и где проходили подготовку саперы войск СС. Численность дивизии продолжала расти, но в частях стал ощущаться острый недостаток оружия, несколько батальонов дивизии не имели оружия вообще! Из-за недостатка оружия дивизия никогда не действовала на фронте полностью.

8 февраля 1945 г. подразделения дивизии стали перебрасываться в Баварию. В марте 1945 г. части дивизии дислоцировались в районе городка Хиполштейн на юго-востоке от Нюрнберга. Под давлением наступающих американских войск немцы и венгры стали отступать в сторону Браунау, а затем в Австрию. 2 мая 1945 г. венгерские офицеры начали переговоры с американцами о предстоящей сдаче в плен, однако американские танковые части попытались окружить дивизию. Венгры решили воспрепятствовать этому, завязался бой, в ходе которого венгерские добровольцы уничтожили 5 американских танков^{692}. На следующий день после боя личный состав 25-й венгерской дивизии СС сдался в плен американцам в Бад-Ишле. Саперный батальон дивизии, находившийся в Пассау, в конце войны вошел в состав боевой группы, сражавшейся 30 апреля — 2 мая 1945 г. у Оберхаузена, за 3 дня боев батальон потерял 350 человек убитыми и 71 человека ранеными^{693}.

26-я гренадерская дивизия войск СС «Хунгария»

Формирование этой венгерской дивизии СС было объявлено 30 ноября 1944 г. 26-я гренадерская дивизия войск СС «Хунгария» (венгерская № 2) начала формироваться в начале декабря 1944 г. на территории Северо-Западной Венгрии, в районе Рагендорф-Райка. По своему составу она была аналогична предыдущей венгерской дивизии. Ее полки получили номере 64-й, 65-й и 85-й. Помимо гренадерских полков был создан артиллерийский полк, а также фузилерный, лыжный и саперный батальоны, соединения снабжения, истребителей танков и связи. К 24 декабря 1944 г. в составе дивизии насчитывалось 8100 человек, из них лишь 2511 были кадровыми военными, а остальные 5589 человек были призывниками^{694}. На территории Венгрии дивизией командовал штандартенфюрер СС Рольф Тимман. В конце декабря 1944 г. дивизия получила приказ прибыть в район Нойхаммера, однако по дороге выяснилось, что на полигоне Нойхаммер яблоку упасть негде, т. к. к этому времени на территории лагеря находились 20-я и 25-я гренадерские дивизии войск СС и другие более мелкие части. По этой причине в Главном оперативном управлении СС было принято решение направить дивизию в Зидрац на территории оккупированной Польши для завершения обучения.

К началу января 1945 г. численность дивизии выросла до 16761 человека, из них офицерами было — 351, унтер-офицерами — 1270, солдатами — 15 140. Из этого количества лишь 3706 человек носили немецкую форму, 2601 носили форму Гонведа, еще 10 054 не имело вообще никакой формы^{695}. 1 января 1945 г. части дивизии стали прибывать в городок Зидрац. 7 января в состав дивизии был передан находившийся неподалеку казачий эскадрон из 30-й гренадерской дивизии войск СС (бывший 68-й казачий шутцманншафт батальон)^{696}. Новый командир венгерской дивизии — ваффен-оберфюрер СС Золтан фон Писку — использовал данный батальон в качестве своего конвоя. Прибывшие в чужую страну венгры были вынуждены в морозную погоду добывать продукты пропитания путем реквизиций. В ходе одной из реквизиций одно из подразделений дивизии было атаковано отрядом польской Армии Крайовой и понесло ощутимые потери. 18 января Красная Армия прорвала немецкую линию обороны у Лодзи. Дивизия начала отступление и к 21 января достигла Калиша. В тот же день при посещении арьергарда дивизии у Ярошина при атаке советских танков был убит дивизионный командир фон Писку, и дивизию возглавил оберфюрер СС Ласло Дик. 25 января 1945 г. части дивизии вышли к Одеру. Недолгое пребывание на польской земле стоило венграм командира дивизии, 317 убитых и 2253 пропавших без вести^{697}. От Одера части дивизии были отправлены в Нойхаммер. Пребывание в Нойхаммере не затянулось — советская армия шла по пятам. Оставив часть наиболее боеспособных солдат в составе сводного егерского полка оборонять Нойхаммер, дивизия вместе с 25-й венгерской дивизией СС отступила на территорию протектората в район Брюнна, откуда двинулась в австрийские гау, где сдалась англо-американцам у Сант-Мартина. В конце войны дивизию возглавил оберфюрер СС Бертольд Маак.

1-й венгерский штурмовой полк СС

При создании венгерских дивизий СС в составе каждой был сформирован лыжный батальон (соответственно имевшие № 25-й и 26-й). При приближении к Нойхаммеру советских войск командование дивизий решило организовать из этих лыжных батальонов сводный полк для использования в качестве арьергарда. 8 января 1945 г. из лыжных батальонов дивизий был сформирован 1-й венгерский егерский штурмовой полк СС (1. ungarische SS-Sturmjäger Regiment). Из 25-го батальона был сформирован 1-й батальон полка, из 26-го — 2-й батальон, командиром полка был назначен штурм-баннфюрер СС Клемен Ридег. В день своего создания батальон был подчинен IV танковому корпусу СС. Уже 10 января полк прибыл в расположение корпуса, а уже 11 января 1945 г. венгры, приданные полку «Вестланд» дивизии СС «Викинг», вступили в бой за Пилисвоер-свар. В ходе первого боя венгры потеряли 129 человек убитыми и 19 пропавшими без вести^{698}. Через несколько дней полк был выведен с передовой. 18 января полк вернулся на фронт и был придан 3-й танковой дивизии III танкового корпуса. В ходе боев 19–20 января за Дюнапентеле полк потерял еще 160 человек убитыми и 70 ранеными. К началу февраля 1945 г. штаб полка был расформирован, и батальоны стали действовать независимо друг от друга. В феврале оба батальона сражались на линии «Маргарет», а в марте участвовали в операции «Пробуждение весны». В конце марта батальоны были смешаны, и из их состава организовано 2 боевые группы — «Ридег» и «Ленк», первая группа действовала при 11 танковом корпусе СС, вторая — при IV танковом корпусе СС. В апреле 1945 г. обе группы отступили в Австрию, 18 апреля 1945 г. группа гауптштурмфюрера резерва СС доктора Ленка была введена в состав 1-го венгерского лыжного батальона СС, а группа Ридега осталась при IV танковом корпусе СС.

1-й венгерский лыжный батальон СС

Создание этого батальона началось 17 октября 1944 г. Основой батальона стали преподаватели и ученики лыжных курсов венгерской королевской армии. Командиром батальона стал глава курсов, в прошлом известный европейский лыжник, обер-лейтенант резерва Гонведа Йозеф Зелку, получивший чин оберштурмфюрера резерва СС. В составе батальона было около 800 человек, в дальнейшем планировалось развернуть батальон в особое соединение с непосредственной подчиненностью штабу рейхсфюрера СС. 10 ноября 1944 г. батальон был отправлен в Нойхаммер, где в то время формировались другие венгерские части. К 1 декабря численность батальона достигла 1800 человек, и 4 декабря 1944 г. батальон был развернут в 2 батальона^{699}. Командиром соединения был назначен брат создателя 1-го батальона — штурмбаннфюрер СС Ласло Зелку. В начале февраля 1945 г. соединение вместе с другими венгерским частями ушло из Нойхаммера, оставив там лишь одну усиленную роту. Эта рота вошла в состав сводного венгерского полка, сформированного для защиты Нойхаммера. За 2 дня боев в окрестностях Нойхаммера рота потеряла 214 человек из 222 бывших в строю^{700}. Вскоре остатки роты вернулись в батальон, находившийся в районе Четен — Боденбах. Затем соединение было отправлено в Штирию, в Леобен. К концу марта в рядах соединения насчитывалось 1500 человек, которые были разделены на 3 батальона. 17 апреля соединение было доставлено на участок фронта Маргарете — Рааб и подчинено 5-й танковой дивизии СС. В середине апреля в соединение были переданы остатки 26-го лыжного батальона войск СС. Последний бой английских лыжников состоялся 5 мая 1945 г. В тот день советские танки, поддержанные конницей, попытались прорваться через позиции, удерживаемые эсэсовцами, у городка Брук и воспрепятствовать сдаче венгров американцам. Отбив атаку, эсэсовцы отошли к озеру Атерси и сдались американцам.

Венгерский полк быстрого реагирования войск СС

В конце января 1945 г. советская армия стремительно приближалась к Нойхаммеру, где в то время находились венгерские части войск СС. Тогда немцы решили вывести формирующиеся венгерские дивизии из-под удара, выделив для прикрытия отступления одну сводную боевую группу. В состав боевой группы (она же полк быстрого реагирования — ungarische Waffen-Alarm-Regiment der SS) вошли: усиленная лыжная рота из 1-го венгерского лыжного батальона СС, гренадерские полки войск СС 63 (25-я дивизия СС) и 64 (26-я дивизия СС), оба полка были двухбатальонные. Командиром боевой группы был назначен ваффен-штандартенфюрер Бела Пенлих. Также в состав группч вошел эстонский учебно-запасной гренадерский батальон СС из состава 20-й гренадерской дивизии войск СС. Всего в рядах боевой группы насчитывалось 3422 человека^{701}. С 3 февраля 1945 г. части боевой группы сражались на фронте, а к 14 февраля отошли с боями в сам Нойхаммер. В ходе боев группа потеряла 554 убитыми и 955 ранеными.

XVII армейский корпус войск СС (венгерский)

Создание этого корпуса началось в марте 1945 г., он создавался как командная инстанция для венгерских частей войск СС. Командиром корпуса был назначен бывший генерал-полковник венгерской армии ваффен-обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Ференц Фекетехальми-Чейднер. В состав корпуса входили 25-я и 26-я гренадерские дивизии войск СС, в качестве корпусных частей (имевших № 517) из дивизий были взяты различные дивизионные части. Штаб корпуса располагался в городке Бургхаузен. В апреле 1945 г. корпус возглавил ваффен-обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Йено Рускай. Из Бургхаузена корпус отправился в глубь Австрии, где и сдался американским войскам.

Польша К. К. Семенов

Весной 1939 г. по приказу Гитлера немецкими генералами был разработан план нападения на Польшу. Он получил кодовое наименование «Белый план». Немецкому нападению предшествовал целый ряд диверсий, выполненных с помощью этнических немцев. В качестве предлога для развязывания войны немецкими спецслужбами было организовано нападение на город Глейвитц и захват местной радиостанции вечером 31 августа 1939 г. Роль нападавших сыграли сотрудники службы безопасности, переодетые в польскую форму.

На рассвете 1 сентября 1939 г. немецкие войска перешли границу Польши и начали стремительное наступление. К 5 сентября немцам удалось прорвать польскую оборону на главных направлениях, однако польская армия оказала ожесточенное сопротивление у Вестерплятте, Модлина и на полуострове Хель. Оставленная правительством Варшава оборонялась в течение двух недель. 17 сентября 1939 г. в 5 часов утра в Польшу вторглись части Рабоче-крестьянской Красной Армии. На территорию Польши вступило еще более 600 000 вражеских солдат^{702}. К концу сентября надежды на помощь Франции и Великобритании развеялись, и еще оборонявшиеся польские части стали сдаваться. Последними сдались героические защитники полуострова Хель. 2 октября 1939 г. немцы объявили о прекращении польского сопротивления. За 36 дней боев польская армия потеряла 66 300 убитыми, 130 000 ранеными и свыше 400 000 пленными^{703}.

По прихоти Гитлера польское государство исчезло с карты Европы. Часть польской территории была аннексирована Германией, а на другой было образовано генерал-губернаторство (General-Gouvernement). Ряд польских земель отошел к Словакии и СССР. В составе генерал-губернаторства было образовано четыре округа — Варшавский, Краковский, Люблинский и Радом-ский. К лету 1940 г. территория губернаторства составляла 98 871 км². В то же время на этой территории проживали 12 107 418 человек^{704}. После оккупации немцами Западной Украины в 1941 г. в состав генерал-губернаторства вошел новый округ — Галиция. На должность генерал-губернатора был назначен видный функционер НСДАП рейхсляйтер Ганс Франк.

Изначально в польских кругах царили надежды на равноправный союз с немцами в грядущей советско-германской войне. Один из видных польских политиков Владислав Студницкий уже 20 ноября 1939 г. передал немцам «Памятную записку о польской армии и наступающейсоветско-немецкой войне»^{705}. Во многих местах польское население благосклонно встречало немцев. Но особую радость у поляков в 1941 г. вызвал приход немцев на польскую территорию, оккупированную СССР в 1939 г. Всеобщая эйфория настолько удивила местных польских националистов, что один из них в своем дневнике записал следующее: «Прежде всего речь шла о том, чтобы противодействовать братанию на завоеванных землях, чтобы на Востоке не возникло никакого союза в пользу участия польского населения в немецких вооруженных силах… Опасение, что молодежь с охотой присоединится к немецким войскам в борьбе против большевиков, было небезосновательным. Немцев приветствовали с воодушевлением»^{706}.

Первое время во всех инстанциях Германии шарило пренебрежительное отношение к полякам, а на бывшей польской территории активно велось онемечиввание польского населения. Изначально запрещалось принимать поляков на военную и административную службу. Для польских рабочих в Германии был введен особым отличительный знак. Лишь война с СССР внесла свои поправки, поляков стали принимать в полицию и позже мобилизовывать в Вермахт. В январе 1944 г. генерад-губернатор предложил Гитлеру привлечь поляков к участию в войне против СССР и образовать польский легион, однако Гитлер с гневом отверг это предложение. Потерпела крах и попытка привлечь на службу в качество помощников ПВО польских подростков. Образованная для этой цели в начале 1944 г. военная оперативная команда Гитлерюгенда «Польша» (HJ-Kriegseinsatzkommiando Polen) была вскоре расформирована.

В 1940 г. немцы на территории генерал-губернаторства начали реформировать старую польскую полицию). Из ее рядов были изгнаны все заподозренные в антинемецких настроениях служащие, а также служащие с примесью еврейской крови. Полиция организовывалась по» окружному принципу, ее польские офицеры подчинялись немецким полицейским командирам. К концу 1942 г.;, по немецким данным, в их распоряжении находилось 12 000 польских полицейских в подчинении командира полиции порядка, 3000 поляков в подчинении командира полиции безопасности^{707}. Население генерал-губернаторства называло польскую полицию «синей» — по цвету ее мундиров, доставшихся ей от довоенной польской полиции. Немцы же называли польскую полицию вспомогательной полицейской службой (Polizeihilfsdienstes).

27 марта 1942 г. после начала формирования украинских шутцманншафтбатальонов на территории генерал-губернаторства в их числе был создан один полностью польский батальон с номером 202, в состав батальона были набраны поляки, проживавшие в основном Р Краковском районе. Формирование батальона проходило в Дебице. В составе батальона было организовано 3 роты (по 120 человек каждая). Его фактическим командиром был назначен немецкий капитан Шнеде, польским командиром был майор Игнац Ковальски, командирами рот были польские офицеры. В июле 1942 г. он участвовал в антиеврейских акциях в районе местечка Колбу-шев. В конце года поляки были переведены во Львов, а в начале 1943 г. были отправлены в Белоруссию. I? феврале 1943 г. батальон был придан 286-й охранной дивизии. В конце марта — середине февраля 1943 г. поляки участвовали в крупных антипартизанских операциях «Ленц — Зюд» и «Ленц — Норд» в районе Борисов — Слобода — Смолевичи. В конце апреля поляки были переведены в подчинение руководителя СС и полиции в Могилеве и приданы 44-му охранному полку. После этого до января 1944 г. батальон действовал при особом батальоне Дирлевангера. В марте 1944 г. батальон участвовал в боях под Ровно в составе боевой группы СС Прютцманна. В ходе боев польский батальон понес ощутимые потери и потому был выведен во Львов в апреле 1944 г. для пополнения. В июне 1944 г. батальон дислоцировался в Тарнове, затем его следы теряются^{708}. Известно лишь, что около 150 его чинов участвовали в боях на Западном фронте в конце 1944 — начале 1945 г.

На оккупированной территории СССР поляки охотно вступали в полицейские части. Особенно большое количество поляков оказалось в составе полицейских частей, сформированных в Западной Белоруссии. По некоторым сведениям, на территории Белоруссии поляки составляли около 10 % всех полицейских формирований^{709}. В 1944 г. белорусские части шутцманншафта были переформированы в бригаду Зиглинга, а в августе того же года в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (русскую № 2). 1-й и 2-й батальоны 2-го гренадерского полка СС этой дивизии были почти полностью укомплектованы поляками^{710}.

Во многих местах Белоруссии поляки вступали в полицию по заданию своих подпольных организаций, наиболее сильной и крупной из которых была Армия Крайова (AK). Эти поляки выполняли все инструкции руководства АК и строили свою работу в полиции так, чтобы в конечном счете нейтрализовать или даже уничтожить белорусских националистов. Помимо физического уничтожения поляки широко практиковали доносы на белорусов в полицию безопасности. Все это способствовало росту межнациональной розни и эскалации насилия.

Не желая привлекать поляков в состав Имперской трудовой службы, немцы на территории генерал-губернаторства создали ее аналог. Эта организация называлась строительной службой (Baudienst). Теоретически в ней должны были служить все поляки в возрасте от 18 до 65 лет, причем только как рабочие. Вся администрация и кадровый состав комплектовались исключительно из немцев или фольксдойче. На протяжении всей войны строительная служба являлась предметом постоянных споров между Организацией Тодта, Имперской трудовой службой и администрацией оккупированных земель. Для управления этой организацией в правительстве генерал-губернаторства был создан VHI отдел, так и называвшийся — Строительная служба. Начальником отдела был оберстарбайтсфюрер Хинкель. В Краковском, Люблинском и Галицийском округах им были назначены коммандофюреры, которые отвечали за деятельность организации в своем отдельно взятом районе. В подчинении коммандофюреров действовали главные районные пункты и другие, более мелкие структурные подразделения. Летом 1944 г. фактическим руководителем строительной службы являлся штурмбаннфюрер СС Аппель. Достаточно интересна динамика общей численности польских рабочих в рядах строительной службы. Так, в январе 1944 г. в рядах службы насчитывалось 45 000 польских рабочих, месяцем позже — около 25 000 рабочих, а к августу 1944 г. их численность сократилась до 3000 человек^{711}. К концу войны на территории генерал-губернаторства участились случаи нападения партизан на невооруженные отряды строительной службы. Наиболее дерзким было нападение отряда коммунистических партизан на батальон службы в районе Белогорских лесов в июне 1944 г.

Лето 1943 г. ознаменовалось началом переговоров между немецким командованием и полевыми командирами АК о сотрудничестве на территории Белоруссии, Литвы и Украины. Это стало возможным из-за жесткой антисоветской позиции большинства командиров АК. Но в целом это-сотрудничество носило случайный характер, так, польское эмигрантское правительство в Лондоне и большинство командиров АК в генерал-губернаторстве занимали антинемецкую позицию, что и проявилось в полной мере во время Варшавского восстания летом — осенью 1944 г.

После 1943 г. немецкие спецслужбы начали вербовку поляков для диверсионной работы. В сентябре 1944 г. в составе абвергруппы-209 был сформирован т. н. «Польский легион». Формирование легиона, вероятно, происходило в г. Жешув. В декабре 1944 г. легион был переброшен в местечко Людвигово (около г. Томашова), а в середине января 1945 г. был передан в состав абверкоманды-204. В феврале 1945 г. подразделение прибыло в город Штольп, в это время в рядах легиона насчитывалось 63 человека^{712}. Личный состав подразделения получил приказ осесть в Тухольских лесах и затем начать диверсионную деятельность в тылу Красной Армии, однако уже в течение февраля 1945 г. Польский легион был уничтожен советскими частями.

С разрешения Главного управления имперской безопасности в составе истребительного соединения СС «Ост» была организована польская подгруппа (SS-Jagdeinsatz Polen), в составе подгруппы было организовано 2 роты, одна из немцев и польских фольксдойче и одна из поляков.

Несмотря на существование строительной службы, польские рабочие составляли значительный процент в ОТ, хотя и находились практически в самом бесправном положении. Помимо перечисленных организаций еще около 2000 поляков служили в Зондердиенсте — полувоенной организации польских фольксдойче.

Румыния К. К. Семенов

Развитие правых клерикальных течений в Румынии началось еще в XIX в. Основой идеологии румынских правых стали христианство и антисемитизм. В 1927 г. румынский студент Корнелиу Зеля Кодряну организовал «Легион Михаила Архангела». К середине 1930-х гг. легион превратился в грозную силу. Тогда лидер движения — капитан Кодряну (капитан — румынский аналог вождя) принял решение об изменении названия организации. Она стала называться Железной гвардией, однако в отношении всего движения по-прежнему использовалось название — легионерского. Тем временем король Румынии Кароль II решил ввести в стране диктатуру. В апреле 1938 г. Кодряну и другие лидеры Железной гвардии были арестованы по приказу короля. 30 ноября 1938 г. Корнелиу Зеля Кодряну и 13 его товарищей были «застрелены при попытке к бегству». Однако, несмотря на гибель лидера, Железная гвардия не смирилась. Новым лидером легионерского движения стал Хориа Сима.

Легионерское движение дождалось своего триумфа в сентябре 1940 г. Кароль II отрекся от короны в пользу своего сына Михая. Главой правительства стал маршал Ион Антонеску, а вице-премьер-министром Хориа Сима. К концу 1940 г. численность Железной гвардии достигла 500 000 человек^{713}. Однако этого легионерам было мало, в январе 1941 г. они попытались захватить всю полноту власти. Их путч потерпел неудачу, в ходе боев с армией полицией было убито 236 и ранено 254 легионера^{714}. Около 300 железногвардейцев бежало в Германию. Сначала они проживали в отведенных для них лагерях, а затем были отправлены в концлагеря, откуда в 1944 г. были освобождены. Король Михай к этому времени начал тяготиться своим немецким союзником. 23 августа 1944 г. он потребовал от Антонеску заключения немедленного перемирия с наступающей Красной Армией. Антонеску отказался предать немцев и был арестован. 24 августа королевское правительство объявило о выходе из войны. Тогда нацисты вспомнили о Железной гвардии. В Вене началась организация альтернативного румынского правительства во главе с Хориа Симой. Началось формирование румынской национальной армии во главе с генералом Платоном Чирноагой^{715}. К концу войны создание и вооружение такой армии могло позволить себе только руководство СС. Оговоримся, правда, что создание румынских частей началось вначале без участия СС. После перехода Румынии на сторону союзников один из активистов-легионеров Павел Онкю организовал радиотрансляции на Румынию, в результате чего в Ванате собралось около 200 румынских добровольцев, готовых сражаться с коммунизмом. Кроме того, в распоряжении Симы было около 400 железногвардейцев, из них 120 были функционерами партии, 200 были направлены в диверсионные школы и лишь 70 человек было передано на формирование боевых частей^{716}. При переговорах о создании румынских частей Хория Сима поставил немцам условие, чтобы в ходе боевых действий эти румынские части не использовались против своих соотечественников.

Рейхсфюрер СС Гиммлер одобрил создание румынской дивизии СС, при удачном стечении обстоятельств планировалось формирование нескольких румынских дивизий. Для создания дивизии были использованы чины 4-й румынской пехотной дивизии, разоруженные немцами в августе 1944 г., а также кадр 45-й немецкой пехотной дивизии. Осенью 1944 г. на полигоне Доллерсхайм в Австрии началось формирование румынской дивизии СС. К. марту 1945 г. вместо дивизии было сформировано Румынское войсковое соединение СС из двух пехотных полков, легкого артиллерийского дивизиона, инженерной роты и роты связи^{717}. Командиром соединения был назначен штандартенфюрер СС Вильгельм Фортенбахер. Один румынский полк был сформирован как полк истребителей танков (румынский № 1), а другой как гренадерский (румынский № 2). Третий полк находился в стадии формирования и был позже использован как запасной состав для двух первых полков.

В марте 1945 г. 1-й полк был отправлен на Померанский участок фронта и подчинен группе армий «Висла». Накануне вступления полка в бой в его составе насчитывалось 3000 человек^{718}. Участвуя в оборонительных боях под Шведтом, полк вошел в состав дивизии СС «Шведт». В конце марта полк был отведен с фронта для отдыха и пополнения. 13 апреля 1945 г. 1-й румынский полк по приказу Гиммлера вошел в состав запасной бригады III танкового корпуса СС и получил № 103. В последние дни войны полк был передан в состав 547-й народно-гренадерской дивизии, вместе с которой, видимо, и сдался советским войскам. Командиром полка являлся штурмбаннфюрер СС Густав Вегнер. 2-й румынский полк был быстро создан, но участия в боевых действиях не принимал из-за отсутствия вооружения. Весной 1945 г. его личный состав использовался немцами как строительная часть. Командиром этого полка был назначен штандартенфюрер СС Альберт Людвиг.

Помимо войск СС и диверсионных частей жители Румынии состояли в небольшом количестве в Организации Тодта. Также необходимо упомянуть румынских добровольных помощников при некоторых немецких частях, сражавшихся вместе с немцами до самых последних дней войны. Общая численность румын, вступивших в различные пронемецкие формирования, по данным современных историков, составила 7000 человек^{719}.

Болгария К. К. Семенов

В 1941 г. Болгария присоединилась к Антикоминтерновскому пакту и участвовала в нападении на Югославию. Болгарская армия оккупировала часть Югославии и Греции. После начала войны против СССР нацистское руководство пыталось привлечь Болгарию к участию в Восточном походе. Однако политика болгарского правительства была дальновидной, и страна удержалась от объявления войны СССР. Позже, в декабре 1942 г., Гиммлер предложил организовать болгарский добровольческий легион для отправки на советско-германский фронт, но правительство царской Болгарии воспротивилось и этому замыслу. После перехода Болгарии на сторону антигитлеровской коалиции, 9 сентября 1944 г., вопрос о разрешении болгарского правительства отпал сам собой. Тем временем в сентябре 1944 г. в Вене было образовано болгарское правительство в изгнании. Главой правительства стал один из лидеров болгарских национал-социалистов профессор Александр Цанков, а военным министром — полковник Костов.

Руководство СС планировало создание болгарской дивизии СС из пронемецки настроенных солдат царской армии и членов молодежной организации «Бранник». Правые болгарские партии были настолько слабы и непопулярны в стране, что никакой заметной роли в вербовке добровольцев или организации частей не играли. Создание болгарской дивизии так и осталось проектом, но создание одного полка началось 13 ноября 1944 г. в учебном районе Доллерсхайм. К концу 1944 г. вопреки ожиданиям немцев удалось набрать всего лишь 581 человека, из них — 25 офицеров, 56 унтер-офицеров и 500 рядовых^{720}. Из них был сформирован танково-истребительный полк СС (болгарский № 1). Командиром полка был назначен бывший министр труда Болгарии и полковник болгарской армии Иван Рогозаров.

В начале апреля 1945 г. планировалось включить болгарский полк в состав II танкового корпуса СС, но из-за произошедших просоветских волнений в полку отправка его на фронт была отложена примерно на месяц. Лишь 5 мая 1945 г. подразделения полка отбыли из Доллерсхайма в Штокеррау. В Штокеррау состоялся первый бой болгарских добровольцев с советскими войсками, в ходе которого они подбили 14 советских танков и 2 САУ^{721}. Ночью 6 мая болгары оставили Штокеррау и отправились в город Хорн. В Хорне болгарских добровольцев ждало новое приключение — немецкий комендант города поспешил подписать капитуляцию, одним из условий которой была передача Красной Армии всех служащих и солдат СС. Узнав об этом, находившиеся в городе части войск СС вместе с болгарами попытались в ночь на 8 мая произвести захват власти в городе. Однако части Вермахта предотвратили захват власти в городе эсэсовцами. После постигшей их неудачи подразделения СС и болгарского полка отступили из города. Совершив стремительный марш-бросок, утром 10 мая 1945 г. болгарские добровольцы сдались американцам на территории Чехии.

Помимо войск СС и диверсионных частей болгарские добровольцы служили в качестве хиви при некоторых немецких частях, в легионе «Шпеер» и ОТ. Незначительная часть болгарских добровольцев попала в состав венгерских и хорватских подразделений^{722}.

Чехословакия К. К. Семенов

Еще до начала Второй мировой войны молодое чехословацкое государство исчезло с карты Европы при следующих обстоятельствах. После Первой мировой войны при образовании Чехословакии в ее состав вошла Судетская область, населенная немцами. После прихода Гитлера к власти Германия стала откровенно требовать передачи Судет в состав Германии, этой же цели добивалась Судето-немецкая партия (Sudetendeutsche Partei) Конрада Генлейна. После долгих переговоров и многочисленных немецких провокаций состоялся Мюнхенский арбитраж, по решению которого Судетская область отошла Германии. Однако немцы решили полностью ликвидировать Чехословацкое государство. Под давлением нацистов президент Чехословакии Эмиль Гаха был вынужден подписать соглашение о распаде Чехословакии. На территории Чехии был образован имперский протекторат Богемия и Моравия (Reichsprotektorat Böhmen und Mähren), а на территории Словакии — Независимое Государство Словакия.

Президентом протектората стал Эмиль Гаха, а на должность имперского протектора был назначен Константин фон Нейрат. В октябре 1939 г. по просьбе Гахи немцы разрешили протекторату создать свои вооруженные силы — правительственные войска (нем. Regierungstruppe, чеш. Vladni Vojsko). Всего было сформировано 12 батальонов — по 4 роты каждый. Для контроля каждых четырех батальонов образовывался один инспекторат. Инспектораты были созданы в Праге, Брно и Градец Карлов. В рядах правительственных войск насчитывалось около 8000 человек^{723}. Кроме того, в распоряжении правительства протектората находилось 17 000 служащих жандармерии^{724}. Чешская жандармерия настолько понравилась Гиммлеру, что он назвал ее служащих «прекрасным человеческим материалом» и планировал включить ее в структуру СС. В начале войны с СССР чехи выступили с предложением сформировать добровольческий легион для отправки на Восточной фронт, но немцы решили пока отказаться от привлечения в ряды Вермахта чехов и белоэмигрантов. Однако несколько сотен чехов из национал-социалистического движения «Влайка» («Флаг») в индивидуальном порядке вступили в ряды Вермахта. Позже на территории протектората были образованы аналоги немецкой противовоздушной обороны — Служба быстрого реагирования (Alarm-Verbidungsdienst) и Организации Тодта — Чешская трудовая акция (Tschechen Arbeitseinsatz).

В мае 1944 г. по требованию немцев 11 чешских батальонов из состава правительственных войск (всего около 5000 человек) были переведены в Северную Италию для борьбы с партизанами. За несколько месяцев 10 человек было убито, 15 — ранено и 800 — пропало без вести, т. е. почти 800 человек дезертировало к партизанам!^{725}Немцам стало также известно о контактах начальника штаба правительственных войск с чешским Сопротивлением. В результате этого имперский министр по делам Протектората Карл Герман Франк распорядился разоружить правительственные войска и использовать их в качестве рабочих батальонов.

В мае 1942 г. в протекторате был образован кураторий для молодежного обучения (Kuratorium für Jugender-ziechung in Böhmen und Mähren). Он замышлялся как чешский аналог Гитлерюгенда. В 1943 г. кураторий стал вербовать своих воспитанников в ряды помощников Люфтваффе (Luftwaffe Flakhelfer). Главой куратория был назначен бывший офицер чехословацкой армии и лектор чехословацкой Военной академии Эммануэль Моравец. В 1944 г. численность чешских парней в составе этой организации достигла 300 000 человек^{726}. В марте 1945 г. предпринята последняя попытка сформировать боевое подразделение для борьбы с коммунистами. Из 100 парней куратория была образована Добровольческая рота Святого Венцеслава (Freiwilligen St. Wenzels Rotte). Роту планировалось передать для боевого применения войска СС, но о ее конце ничего неизвестно. Касательно войск СС известно, что сын Эммануэля Моравиа — Игорь — служил в 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова», он был награжден Железным крестом 2-го класса и позже отправлен в офицерскую школу СС. В последнее время стало известно о службе чешских добровольцев в полицейском полку СС «Бриксен» и о службе 700–900 чехословацких добровольцев в рядах 37-й добровольческой кавалерийской дивизии СС «Лютцов»^{727}.

Словацкое государство было образовано на руинах Чехословакии в марте 1939 г. Правящей партией в Словакии стала Глинковская словацкая народная партия (Hlinkova slovenská l’udová strana), образованная в 1918 г. священником Андреем Глинкой. В начале 1930 г. она из буржуазно-националистической партии превратилась в партию фашистского толка, чему способствовала смерть ее основателя. Образование независимой Словакии стало триумфом партии. С началом Русской кампании Словацкое государство послало на Восточный фронт части своей регулярной армии — Экспедиционную армейскую группу, в составе которой было 41 739 человек^{728}. До начала Словацкого восстания немцы скрипя зубами мирились с существованием частей словацкой армии и лишь после Словацкого восстания стали формировать добровольческие части из словаков. По линии Гитлерюгенда немцы набрали 2000 словацких парней в службу помощников Люфтваффе и 850 человек в состав строительных частей^{729}. Кроме них некоторое количество граждан Словакии служило в Организации Тодта.

Другие европейские страны К. К. Семенов

Ряд европейских стран не смог выставить большого количества добровольцев в силу объективных причин, но факт участия их граждан в войне на стороне Германии известен. В декабре 1918 г. Исландия обрела независимость, некоторое время исландцы еще были номинально связаны с Данией, чей король являлся и монархом Исландии. В 1934 г. в стране было образовано Исландское фашистское движение, ориентировавшееся на Италию, но в качестве символа использующее свастику. Лидером движения был Гисли Сигурбьорнссон. Однако все исландские добровольцы не были членами этой партии. В мае 1940 г., нарушив нейтралитет страны, Исландию оккупировали английские войска. Таким образом, добровольцами в вооруженные силы Германии смогли вступить лишь те исландцы, что находились в Европе. В рядах войск СС оказалось 6 исландцев, они служили в основном в составе дивизии СС «Викинг». Еще один исландец служил в Люфтваффе, кроме того, 2 исландские девушки вступили в ряды немецкого Красного Креста. Самым известным исландским добровольцем был унтерштурмфюрер СС Бьёрн Свейнссон Бьёрсон из полка военных корреспондентов СС «Курт Эггерс». Он был сыном первого исландского президента, управлявшего страной в то время, пока его сын служил в войсках СС!^{730}

В далекой Португалии нападение Германии на Советский Союз было встречено с удовлетворением. В годы испанской гражданской войны Португалия поддержала националистов, а Советский Союз, как известно, был на стороне республики. Правящая партия Португалии — Национальный союз под руководством профессора Антонио Салазара была близка к правым партиям Европы, но осторожная внешняя политика португальского диктатора удержала его от вступления в войну. Попытки немцев провести набор добровольцев в Португалии были пресечены в приватной беседе португальского диктатора с послом 2 июля 1941 г. Тем не менее в рядах немецких вооруженных сил служило некоторое количество португальцев — ветеранов Испанского иностранного легиона, которые вступили в ряды испанской добровольческой дивизии.

Жители небольшого европейского княжества Лихтенштейн были также среди добровольцев немецкой армии. По мнению известного немецкого историка Ганса Вернера Неулена, эта страна, с населением лишь 11 110 человек, дала наибольший процент добровольцев по отношению к населению^{731}. В 1939–1945 гг. в немецкой армии и в войсках СС служило 85 граждан княжества.

Солдаты поневоле К. К. Семенов

Особняком от иностранных добровольцев в немецкой армии находились несколько категорий иностранных граждан. Этих иностранцев отличало от добровольцев фактическое бесправие. К этим категориям относились военнопленные и служащие еврейской полиции в гетто. Тема эта очень скользкая и для многих неприятная, но умолчать об этих людях в контексте данной книги автору не представляется возможным.

Военнопленные

В ходе Западной кампании немецкая армия захватила большое количество солдат Франции, Голландии и Бельгии. Умело играя на национальных чувствах народностей Европы, немцы освобождали из плена представителей некоторых национальностей, в то время как другие продолжали находиться в плену. Именно из них немцы создавали различные рабочие и строительные команды или батальоны. Все военнопленные делились немцами на собственно военнопленных и на военнопленных, освобожденных из лагерей (добровольцев)^{732}.

Первый батальон из военнопленных был создан немцами 8 сентября 1940 г. из пленных французов. Он был назван 1-м строительно-рабочим баїтальоном военнопленных — Kriegsgefangene Bau und Arbeiter Bataillon l^{733}. Аналогичные батальоны формировались при лагерях военнопленных, штабах полевых армий и штабах военных округов. За годы войны их названия претерпели ряд изменений, но их главным отличием от других строительных батальонов было наличие в названии приставки «кригсгефангене». После антифашистского переворота в Италии итальянские военнопленные пополнили ряды этих батальонов. Батальоны и команды военнопленных были разбросаны по всей территории Европы. Они выполняли самые различные строительные задачи, один из этих батальонов — 1-й строительный батальон военнопленных — был уничтожен в Сталинграде в 1943 г.^{734} Нередко части военнопленных придавались какой-либо немецкой дивизии, например, 201-й и 202-й итальянские строительно-рабочие батальоны военнопленных, созданные в мае 1944 г., были отправлены в Норвегию, где были подчинены 14-й авиаполевой дивизии. Всего за годы войны из военнопленных было создано 164 батальона различной специализации^{735}. К концу 1944 г. общая численность военнопленных в указанных батальонах, военнопленных, находившихся в лагерях, и военнопленных, занятых в промышленности Германии, достигла 2 000 000 человек^{736}.

Еврейская служба порядка в гетто

Наиболее печальна, грустна и провокационна именно эта глава. Всему миру уже давно известно о жертвах, понесенных еврейским народом в годы войны, и о еврейских солдатах Гитлера (т. н. полукровки — Mishelinge). Тема же Еврейской службы порядка в гетто Европы находится под своеобразным запретом в современной историографии. В годы войны на территории Европы немцами было организовано 540 резерваций для проживания европейских евреев. Другим названием резерваций было гетто. В большинстве случаев гетто называлось по имени города или населенного пункта, в границе которого оно и располагалось. Обычно под гетто отводился один или несколько районов города или населенного пункта. Некоторые гетто существовали лишь несколько месяцев, другие несколько лет, от случая к случаю разнилось и количество обитателей в гетто.

Рассмотрим образование органов власти и службы порядка в одном отдельно взятом гетто на примере Варшавы. Уже в конце сентября 1939 г. в Варшаве началась организация еврейского гетто. После организации гетто, 4 октября 1939 г., из наиболее уважаемых людей диаспоры был образован орган управления гетто — еврейский совет или Юденрат (Judenrat). Главой (председателем) Юденрата стал Адам Черняков, до войны бывший заместителем председателя еврейского общества в Варшаве. В состав Юденрата вошло 24 члена-советника и 24 заместителя. Для нужд Юденрата была образована рота охраны из сотни добровольцев-евреев^{737}. Вскоре на основе этой роты была образована Еврейская служба порядка (Jüdische Ordnungdienst — JDO). Главой службы стал выкрест Йозеф Ширинский, дослужившийся в польской полиции до звания полковника. В помощь ему был образован Высший полицейский совет из трех человек. В каждом из 6 районов гетто была образована рота службы порядка. Роты находились в распоряжении начальников районов. Была образована штабная рота, несшая охрану здания Юденрата, а также резервные батальоны. Кроме того, была сформирована команда исполнителей приговоров, выносимых Юденратом, — «жестокие» и подразделение по борьбе со спекуляцией — «тринадцать»^{738}. Общая численность ЮДО в Варшаве составляла 2500 человек^{739}.

В некоторых гетто еврейская полиция могла использовать другие названия, но в них обязательно фигурировала служба порядка. ЮДО находилась в непосредственном распоряжении руководителя СС и полиции данной области. На территории генерал-губернаторства еврейская полиция подчинялась руководителям СС и полиции через польскую «синюю» полицию. В задачи полиции входило содействие немецким властям при проведении различных мероприятий по приему-отправке евреев из гетто в концлагеря. Вопреки устоявшемуся мнению большую часть работы при этом выполняли именно служащие еврейской полиции, а не немцы или украинцы. Так, в марте 1942 г. в ходе депортаций евреев из львовского гетто в концлагеря активное участие принимали служащие еврейской полиции. По данным VI и I комиссариатов украинской полиции, в депортациях участвовало 22 немецких полицейских, 42 украинца и 80 человек из ЮДО^{740}. Существует несколько фактов нецелевого использования еврейской полиции. Например, отряд полиции из Вильнюсского гетто участвовал в уничтожении Ошмянского гетто в Белоруссии^{741}. Существуют данные об участии роты ЮДО в антипартизанских операциях в Белоруссии. Нередко, попав под подозрение, служащие ЮДО теряли свои жизни наряду с простыми узниками. В Вильнюсском гетто в рядах полиции было женское отделение, а в Лодзинском гетто при полиции был сформирован отряд детей по образу Гитлерюгенда. Основным оружием полицейских в гетто были резиновые дубинки, иногда они вооружались пистолетами и трофейными винтовками устаревших моделей.

Что же двигало еврейскими парнями, вступавшими в ряды Службы порядка? Один из современников так ответил на этот вопрос: «Тысячи молодых людей записались в еврейскую полицию, потому что это сулило хороший заработок, взятки»^{742}. Ряд евреев пошли в полицию, чтобы спасти своих близких, некоторые, чтобы помочь сопротивлению. В любом случае участь этих людей была незавидной. По самому приблизительному подсчету, в годы Второй мировой войны около 20 000 еврейских полицейских в различных гетто Европы служило Рейху, выполняя приказы нацистов. Ряд евреев были агентами гестапо, некоторые были приняты в штат тайной полиции и имели табельное оружие^{743}.

Арабские добровольцы К. К. Семенов

Помимо европейских добровольцев, в годы войны немцы активно вербовали в свои вооруженные силы жителей Африки, Ближнего Востока и Индии. Большая часть неевропейских добровольцев была набрана в лагерях военнопленных. В отличие от своей восточной политики нацисты умело использовали существовавшие в упомянутых регионах противоречия между местным населением и британцами. К тому же посильную помощь в пропаганде и вербовке добровольцев им оказывали харизматические лидеры антиколониального движения Индии и Арабского мира.

Весной 1941 г. главным антибританским очагом на Ближнем Востоке был Ирак. Антибританские настроения умело разжигались премьер-министром Ирака Рашидом Али аль-Гайлани и находившимся в Багдаде великим муфтием Палестины Хаджи Мохаммедом Амин аль-Хусейни (бывший глава Организации освобождения Палестины и Палестинской автономии Ясир Арафат был одним из его племянников). Вступление дополнительного контингента британских войск на территорию Ирака 18 апреля 1941 г. привело к обращению аль-Гай-лани к державам «Оси» с просьбой о военной помощи. Вскоре после еще одной высадки войск содружества 27 апреля в Басре иракская армия начала боевые действия против английских колонизаторов. Рассмотрев просьбу аль-Гайлани, Гитлер разрешил отправить на помощь иракцам ограниченный военный контингент. По мысли Гитлера, отправляемые войска должны были стать аналогом немецкого легиона «Кондор», посланного на помощь испанским националистам в годы испанской гражданской войны. Помимо двух эскадрилий самолетов в мае 1941 г. было принято решение послать в Ирак миссию из 40 военных специалистов во главе с генерал-майором Люфтваффе Гельмутом Фельми, который считался ведущим специалистом по арабскому миру в нацистской Германии.

В рамках вышеуказанных мероприятий 28 мая 1941 г. в Южной Греции на мысе Сунион был создан так называемый особый штаб «Ф» (Sonderstab Felmy), названный так по фамилии генерала Фельми^{744}. В состав штаба вошли офицеры Вермахта, прекрасно знавшие Ближний Восток и имевшие опыт службы в немецких колониях в Первую мировую или бывшие военными советниками в турецкой армии, генерал Фельми осуществлял руководство штабом, а майор Мейер-Рикс был начальником его штаба. Задачи штаба были сформулированы Гитлером в директиве ОКБ № 30: а) выделять советников для иракских вооруженных сил и оказывать последним помощь; б) устанавливать военные связи с враждебными Англии силами, в том числе вне Ирака; в) собирать в этом районе материалы и обобщить опыт для использования их в немецких вооруженных силах^{745}. После провала иракского восстания и бегства аль-Гайлани и аль-Хусейни в Германию было решено начать вербовку их сторонников в состав частей особого штаба «Ф» для дальнейшего использования на Ближнем Востоке.

Руководство Германии планировало в случае успешного развития плана «Барбаросса» силами немецкой армии и особого штаба осуществить прорыв через советский Кавказ на Ближний и Средний Восток. По этой причине первоначальный штат особого штаба «Ф» был увеличен до 20 офицеров и 200 унтер-офицеров и рядовых. Упомянутые арабские лидеры вместе с лидером сирийских националистов майором Фаузи Каукджи всеми силами способствовали вербовке арабов, для этой же цели в Афинах была создана радиостанция с арабскими дикторами, вещавшая на арабский мир.

24 июля 1941 г. в Потсдаме было создано 288-е особое соединение, предназначенное для особого штаба «Ф»^{746}. В состав соединения входили: штаб, штабная рота, взвод легких танков, взвод штурмовых орудий, типографский взвод и 8 рот разной специализации. 1-я рота была взята из состава полка «Бранденбург», 2-я была горно-стрелковой, 3-я — стрелковой, 4-я — пулеметной, 5-я — противотанковой, 6-я — легкой зенитной, 7-я — саперной, 8-я — рота связи. Общая численность особого соединения составляла 2200 солдат и офицеров^{747}. При комплектовании соединения в его состав было принято некоторое число фольксдойче Палестины и Африки (они составили три роты), а также около 200 чинов из состава французского Иностранного легиона. В марте 1942 г. особое соединение 288 прибыло в Африку, где вошло в состав одноименной немецкой танковой армии. В июне 1942 г. соединение участвовало в боях за Бир-Хакейм. Через месяц соединение стало переформировываться в полк, который 31 октября 1942 г. был назван танково-гренадерским полком «Африка». Для боевого применения полк был придан 90-й легкой Африканской дивизии, в составе которой и сражался. В феврале 1943 г. части полка «Африка» из района Гафзы двинулись в направлении Кассерине. После двух месяцев мытарств остатки полка вместе со всей итало-немецкой группировкой сдались союзникам в мае 1943 г.

Арабские добровольцы штаба «Ф» были вначале организованы в «учебную группу», переформированную на рубеже 1941–1942 гг. майором Мейер-Риксом в 1-ю роту Арабского легиона, часто легион отмечался как германо-арабское учебное подразделение (DAL — Deutsch-Arabische Lehrabteilung), в течение лета 1942 г. была создана 2-я рота из североафриканских арабов. В дальнейшем планировалось обратить эти роты на формирование национальных частей будущей арабской армии. В рядах этой армии немцы рассчитывали сформировать 3 иракские дивизии, 1 сирийскую и 1 палестинско-трансиорданскую дивизию^{748}. 4 августа 1942 г. полковой штаб особого назначения при особом штабе «Ф» был переформирован в 287-е особое соединение. Согласно штатам в составе соединения были: полковой штаб, штабная рота, механизированный пехотный батальон из четырех рот, рота танков, противотанковая рота и различные вспомогательные части, а также батареи штурмовых орудий и минометов. 22 октября 1942 г. были сформированы 2-й и 3-й батальоны соединения^{749}. 3-й батальон был полностью арабский. В августе 1942 г., проанализировав обстановку на фронте, немцы решили начать отправку особого штаба «Ф» и 287-го особого соединения на Кавказский театр боевых действий. Во время транспортировки через Болгарию и Румынию особый штаб «Ф» директивой ОКВ был развернут в корпус особого назначения «Ф» путем добавления различных вспомогательных частей и авиаотряда из 25 самолетов.

29 августа 1942 г. основные подразделения корпуса прибыли в селение Майорское, расположенное около города Сталино. К 3 октября 1942 г. в Сталино прибыли все части корпуса «Ф», вместе с подчиненными частями численность корпуса достигла 6000 человек^{750}. Корпус был подчинен 1-й танковой армии группы армий «А». 15 октября 1942 г. подразделения корпуса были впервые введены в бой против частей 4-го гвардейского Кубанского кавалерийского корпуса на севере от Ачикулака. На следующий день 2-й батальон 287-го соединения вместе с добровольческим казачьим полком фон Юнгшульца отбивал атаки наступающей на Ачикулак советской кавалерии. После боев за Андреев курган в ходе наступления части корпуса «Ф» вышли к берегам реки Кумы. Вплоть до конца ноября 1942 г. корпус «Ф» продолжал сражаться с переменным успехом в районе Ачикулак — Дадымкин. 3 декабря 1942 г. в районе Ага-Батыр — Дадымкин совместными действиями 287-го особого соединения и казачьего полка фон Юнгшульца был полностью уничтожен советский кавалерийский полк. В середине декабря части корпуса «Ф» участвовали в ряде наступательных операций в районе населенных пунктов Морозовский, Нортон и Киров. В декабре 1942 г. из состава корпуса был выведен 3-й арабский батальон 287-го соединения, который по требованию упомянутых арабских лидеров был отправлен на Африканский театр боевых действий, где после участия в ряде боев сдался с остальными немецкими частями в мае 1943 г. Взамен отозванного батальона корпус получил 560-й моторизованный батальон особого назначения. Из-за понесенных потерь в январе 1943 г. корпус особого назначения был опять переформирован в особый штаб «Ф», перешедший в подчинение командующего группой армий «Дон». В феврале 1943 г. немцы начали отправку подразделений особого штаба «Ф» на территорию Югославии. В апреле 1943 г. из состава штаба «Ф» были выведены все вспомогательные подразделения и части усиления, они были переданы в различные немецкие подразделения и части особого назначения. Из двух оставшихся батальонов 287-го соединения и штаба и штабной роты 2 мая 1943 г. был сформирован 92-й гренадерский полк, в дальнейшем действовавший на Балканах^{751}.

Формирование добровольческих частей из арабов происходило и в Северной Африке. Так, из арабских добровольцев и арабов из «Африканской фаланги» в 1942–1943 гг. было создано четыре пехотных батальона. Некоторую часть добровольцев составляли бывшие солдаты арабских частей французской колониальной армии. Указанные батальоны комплектовались по национально-территориальному признаку, один из них был сформирован из марокканцев, два из тунисцев и один из алжирцев^{752}. Командные должности в батальонах занимали в основном служащие трех батальонов 287-го и 288-го особых соединений. Эти батальоны были известны под собирательным названием «Арабский свободный легион» (Freies Arabien), но по немецкой номенклатуре они продолжали проходить как германо-арабское учебное подразделение (ДАЛ). Командиром данного подразделения был подполковник Мейер-Рикс. В Палермо (Италия) был сформирован запасной батальон ДАЛ (Ersatzabteilung der DAL)noopener noreferrer">^{753}. Вероятно, в состав батальона вошли арабы, набранные итальянцами для добровольческого легиона в рядах итальянской армии.

Арабские добровольцы использовались немцами для охраны побережья в заливе Хаммамет. Для работы с местным населением при штабе 5-й танковой армии был образован взвод пропаганды «Тунис» во главе с майором Мемнертом. 9 января 1943 г. было образовано командование германо-арабских войск (Kommandeur Deutschenarabisches Truppen — КО DAT). К февралю 1943 г. в батальонах КОДАТ насчитывалось 3000 человек^{754}. 24 февраля 1943 г. при посещении одного из батальонов подполковник Мейер-Рикс был убит очередью с вражеского самолета. Новым командиром КОДАТ был назначен полковник фон Хиппель — создатель батальона «Бранденбург». Батальоны придавались различным немецким частям для боевого применения, к примеру, тунисский батальон весной 1943 г. действовал в составе парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг», а 2-й тунисский батальон — при 21-й танковой дивизии. Ситуация в Тунисе все больше осложнялась, войска Оси окончательно утратили инициативу в Северной Африке. Несмотря на это, в Берлине в штабе ОКБ был создан отдел по арабским вопросам (Aussenstelle des OK.W fur arabische frage)^{755}. В середине апреля 1943 г. из личного состава K. ODAT был сформирован элитный боевой батальон (Kampfbataillon der DAL) под командованием лейтенанта Брейдена. Батальон был сразу же переброшен на северный участок Тунисского фронта. Батальон участвовал в кровопролитных боях на фронте и понес большие потери. 8 мая 1943 г. остатки батальона (100 человек) вместе с 4000 немецких солдат были эвакуированы судами Кригсмарине^{756}. Другие арабские добровольцы в рядах немецкой армии в Северной Африке в мае 1943 г. сдались войскам союзников.

Тем временем в марте 1943 г. на территории Греции с привлечением немецких специалистов было создано новое арабское подразделение, состоявшее из 600 пехотинцев и 80 парашютистов. 5 июня 1943 г. подразделение, находившееся в Доллерсхайме, было переформировано в 845-й германо-арабский пехотный батальон. В ноябре 1943 г. батальон был переброшен в Грецию и подчинен 41-й крепостной дивизии. Батальон участвовал в борьбе с греческими партизанами в районе Салоник, а также нес охрану железнодорожного полотна на ветке Салоники — Афины. 1 сентября 1944 г. в Штокеррау был сформирован новый арабский батальон из 700 арабов Магриба, прибывших из Франции^{757}. Некоторое время батальон находился в составе хорватской учебно-запасной бригады в Штокеррау. Затем оба арабских батальона были переименованы — действующий в Греции в I/845-й, а расположенный в Штокеррау в II/845-й. С ухудшением ситуации в Греции I/845-й отступил через Северную Грецию в Сербию, а затем в столицу Боснии — Сараево. При переформировании 41-й крепостной дивизии в 41-ю пехотную арабы вошли в состав 1231-го пехотного полка. При отступлении из Греции и в боснийских боях I/845-й батальон понес большие потери, по этой причине второй арабский батальон был передан в состав I/845-ro 10 января 1945 г.^{758} В последние месяцы войны арабский батальон оперировал в районе между реками Драва и Сава. В мае 1945 г. арабы сдались англо-американцам.

В начале 1942 г. в Северной Африке было сформировано еще одно подразделение — арабские охранные части особого назначения (Arabische Sicherungsverbande z.b.V.). Штаб подразделения был укомплектован бранденбуржцами, а его командиром назначили офицера из РСХА Франца Виммера-Ламквита, переведенного в Вермахт в звании лейтенанта. В составе подразделения было 3 верблюжьих эскадрона — один был набран из кочевников-туарегов, другой эскадрон был смешанный — арабо-французский, третий был кадровым эскадроном из итальянских колониальных частей. Всего в подразделении насчитывалось около 1000 человек^{759}. Туареги использовались для диверсий в Хоггаре и Южном Алжире, франко-арабский эскадрон действовал в Марокко, Мавритании и в Южном Тунисе, итальянский эскадрон — в районе гор Тибести. Весной 1943 г. ряды соединения покинули туареги, а в мае остатки немцев, французов и арабов из этого подразделения сдались союзникам.

В сентябре 1943 г. на территории оккупированной Италии немцы обнаружили 300 арабов из итальянской африканской полиции. Арабы не возражали против продолжения службы, и из них была образована команда Шахта (Kommando Schacht), названная так по имени майора Люфтваффе Герхарда Шахта. В ноябре 1944 г. арабы Шахта были включены в состав парашютного полка особого назначения (Fallschirmjäger Rgt. z.b.V.). В составе этого полка арабы приняли участие в сражении за Померанию и в битве на Одере^{760}.

На территории Франции уже накануне Второй мировой войны проживало большое количество выходцев из Африки. Во время вторжения во Францию немцами было захвачено в плен большое количество арабов из колониальных частей французской армии. Изначальное пренебрежительное отношение к ним вскоре сменилось на добродушно-заискивающее. В 1941 г. в связи с обострением англо-арабских противоречий немцы решили использовать арабский мир и, соответственно, арабскую общину Франции в своих интересах. Было принято решение привлекать арабов в ряды Организации Тодта и в состав вооруженных сил. С этой целью в Париже было создано вербовочное бюро для арабов (Werbestelle fur araben — WESTA). Менее чем за год работы при помощи арабских лидеров бюро завербовало 17 000 североафриканских арабов для службы в частях ОТ на постройке сооружений Атлантического вала^{761}. В дальнейшем численность арабов в рядах ОТ увеличилась еще на несколько тысяч. При штабе ОТ в Париже был образован арабский отдел во главе с фольксдойче с Гваделупы.

В вербовке арабов в ОТ активное участие принимал радикальный алжирский политик Моххамед эль-Маади. Перед войной он состоял в правых французских организациях, из которых был отчислен за антифранцузские (наделе антиколониальные) высказывания. После оккупации Франции он стал сотрудничать с немцами, выполнял поручения Абвера и СД. В апреле 1941 г. им был основан Североафриканский мусульманский комитет (Comite musulman Nord Africain). В январе 1943 г. комитет стал выпускать журнал «Эр Рахид» («Посланец»). Главным требованием комитета являлась автономия в рамках Европейской федерации. В конце 1943 г. к эль-Маади обратился представитель французского гестапо Генри Чемберлен (он же Лафон) с просьбой организовать охранное подразделение для СД из североафриканских арабов. Вскоре в Париже началась вербовка в новое арабское подразделение — Североафриканский легион (La Legion Nord-Africaine). За короткое время в легион было завербовано 300 арабов и кабулов. 28 января 1944 г. легион был официально переименован в Североафриканскую бригаду^{762}. Командиром бригады был назначен гауптштурмфюрер СС Лафон.

Главной задачей бригады была борьба с движением Сопротивления. Уже в феврале 1944 г. арабы были брошены на борьбу с маки. Бригада участвовала в боях маки у Брантоме, Жильяке. Вместе с немецкой армией части бригады отступали через Шатору, Лимож, Бриве. Добравшись до Ангулема, личный состав бригады был распущен своим командиром.

Большой интерес представляют собой скупые сведения о наборе арабских добровольцев в Вермахт в качестве добровольных помощников — хиви. Данный эксперимент был проведен 715-й пехотной дивизией, расквартированной во Франции^{763}. В ходе Нюрнбергского процесса выяснились и детали службы египетского принца Мансура Давида в войсках СС.

Индия К. К. Семенов

В середине 1920-х гг. на территории Индии вновь обострилось противостояние сторонников независимости от Великобритании и сторонников сотрудничества с англичанами. Партия Индийский национальный конгресс (ИНК) Мохандоса Ганди возглавила борьбу индийцев против колониализма. Заметную роль при этом играл ближайший сподвижник Ганди и лидер левого течения в ИНК Субхас Чандра Бос. Этот молодой амбициозный индийский политик всеми силами пытался добиться независимости для своей Родины. В 1938 г. Бос стал президентом ИНК^{764}. После начала Второй мировой войны Бос потребовал от руководства ИНК воспользоваться тяжелым положением Великобритании и начать вооруженную борьбу за независимость. Однако руководство ИНК не поддержало инициативу своего президента, и Бос покинул ряды данной организации. После выхода из ИНК Бос создал свою организацию — Форварде блок. За свою антибританскую деятельность неоднократно арестовывался англичанами. В 1941 г. ему удалось бежать из-под ареста, а затем через Афганистан пробраться в СССР. Не получив поддержки у лидеров СССР, Бос отправился в Германию. Прибыв в Германию 3 апреля 1941 г., Бос попытался заручиться поддержкой немцев в антибританской борьбе. Немцы очень заинтересовались индийским гостем и вскоре чиновники немецкого МИДа начали с ним переговоры как с главой индийского правительства в изгнании.

Уже к началу войны Германии с СССР в составе спецподразделений Абвера имелся так называемый Индийский легион. Это подразделение состояло из немецких специалистов-индоведов, этнических немцев из этого района и в меньшей степени из индийских националистов — сторонников Боса. Оно было сформировано на полигоне Мезеритц ротмистром Хабихтом и позже вошло состав 4-го полка дивизии «Бранденбург». Подразделение являлось настоящей диверсионной единицей, а не национальным подразделением. В январе 1942 г. силами этого подразделения была проведена операция «Баядера», в рамках которой 100 агентов-индийцев были десантированы в Восточном Иране для организации диверсий в тылу английских войск^{765}. Диверсантам удалось добиться определенных успехов, позднее они влились в ряды 2000 партизан, сторонников Боса в Индии. В 1943 г. в продолжение упомянутой операции некоторое число добровольцев из Индийского легиона Вермахта и индийцев из Абвера было переправлено морским путем в Сингапур.

В ноябре 1941 г. в Берлине был образован центр Субхаса Чандра Боса «Свободная Индия» (нем. — Freies Indien, инд. — Azad Hind), а в декабре 1941 г. началось формирование Индийского легиона^{766}. С помощью Боса была начата вербовка среди 15 000 индийских военнопленных, захваченных Роммелем в Африке, из них 10 000 были собраны немцами в лагере Аннабург. В свою очередь, из этих 10 000 было отобрано 6000 человек, внушивших доверие немцам. Позже они были переведены в лагерь «Франкенберг», где из них была создана так называемая «рабочая команда Франкенберг» (Arbeitskommando Frankenberg). Немецкий персонал лагеря был назван штабом формирования Индийского легиона (Aufstellungsstab der Indisches Legion). В августе 1942 г. индийские легионеры приняли присягу на верность Гитлеру и Босу, теперь и само подразделение стало официально называться легион «Свободная Индия». К концу 1942 г. численность легиона достигла 3155 человек^{767}. Командиром легиона был назначен подполковник Курт Краппе.

Весной 1943 г. состав легиона разросся до трех батальонов. 16 апреля 1943 г. Индийский легион был переформирован в 950-й пехотный полк (индийский). Каждый батальон полка состоял из четырех рот, роты полка имели нумерацию с 1 по 12, позже были сформированы: 13-я рота пехотных орудий (6 легких 75-мм орудий), 14-я противотанковая рота, 15-я саперная рота, полевая запасная рота, тяжелая артиллерийская батарея и полевой госпиталь. По иронии судьбы основным языком внутри легиона был английский, и именно на этом языке отдавались команды. Весной 1943 г. полк был отправлен на территорию Бельгии в район Беверлоо, а в мае подразделения полка были отправлены на территорию Нидерландов, штаб — в Харлем, 1-й батальон — в Зандвурт (прибыл 5 мая 1943 г.), 2-й — на остров Тексель (прибыл 21 мая, с 26 мая 1943 г. на острове), а 3-й батальон прибыл на территорию учебного района Ольдеброк лишь 14 июля 1943 г. 12-я рота осталась в Германии^{768}. С наступлением осени 950-й пехотный полк был отправлен на территорию Франции. Прибыв во Францию, индусы были расположены на побережье Бискайского залива, где несли охранную службу. В июне 1944 г. штаб полка располагался на западе от Бордо, 1-й батальон — в Уртене, 2-й и 3-й батальоны — в Сен-Порже. 30 июня 1944 г. 9-я рота полка (3 офицера и 199 унтер-офицеров и солдат) была направлена в Италию и придана для боевого применения 278-й пехотной дивизии. Планировалось использовать эту роту для воздействия на британские части, укомплектованные индийцами. В состав полка эта рота вернулась лишь в январе 1945 г.

В рамках мероприятий рейхсфюрера СС как командующего Резервной армией ряд иностранных частей был передан из сухопутной армии в войска СС. 8 августа 1944 г. индийское подразделение было передано в войска СС, а в ноябре 1944 г. ему было присвоено звание Индийский легион войск СС (Indische Legion der Waffen-SS)^{769}. Командиром легиона был назначен оберфюрер СС Гейнц Бертлинг.

15 августа 1944 г. немецкие части под давлением войск союзников начали отступление. В этот день индийские добровольцы были перевезены поездом из Локано в Пуатье. Прибывших в Пуатье индусов атаковали «маки», а в конце августа солдаты легиона вступили в бой с Сопротивлением по пути из Шаро в Аллиер. На первой неделе сентября легион добрался до канала Берри. Продолжая движение, индусы вели уличные бои с французскими регулярными войсками в городке Дуну, а затем отступили в направлении Санкуэна. В районе Лузи индусы попали в ночную засаду, после которой легион ускоренным маршем проследовал в направлении Дижона. В бою с танками противника у Нюи-Сен-Жорж часть понесла самые большие потери за всю историю существования. После этого боя индусы отступили маршем в направлении Кольмара. А затем продолжили отступление к территории Германии. К концу сентября 1944 г. легион прибыл на полигон Оберхоффен, вблизи города Хагенау. За время отступления из Франции легион потерял 300 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести^{770}.

На территории Германии легион нес охранную службу и привлекался к строительству укреплений. После Рождества 1944 г. легион был переведен в учебный лагерь Хойберг, где и оставался до конца марта 1945 г. В начале апреля 1945 г. по приказу Гитлера легион был разоружен. В апреле 1945 г. Индийский легион начал движение к швейцарской границе в надежде получить там убежище и избежать выдачи англо-американцам. Прорвавшись через Альпы в район Боденского озера, индийские добровольцы были окружены и взяты в плен французскими «маки» и американцами.

В 1943 г. в составе индийского полка была организована так называемая «гвардейская» рота, несшая охрану представительства комитета «Свободная Индия» в Берлине. В течение войны индийцы из этой роты (возможно, их было меньше роты), видимо, так и продолжали оставаться в Берлине. Во время штурма Берлина в его обороне участвовали индусы в форме СС, один из них даже был взят в плен Красной Армией, все они, вероятно, и являлись чинами упомянутой «гвардейской» роты.

ЧАСТЬ III ГРАЖДАНЕ СССР НА СЛУЖБЕ ТРЕТЬЕМУ РЕЙХУ

Восточные легионы О. В. Романько

Готовя войну против Советского Союза, руководство Германии рассматривало его как «искусственное и рыхлое объединение огромного числа наций, этнический конгломерат, лишенный внутреннего единства»^{771}. Поэтому расчленение СССР путем привлечения к сотрудничеству нерусских народов планировалось как один из вариантов скорейшего окончания войны и послевоенного переустройства «восточных территорий». Это сотрудничество должно было осуществляться сразу по нескольким направлениям, главными из которых было политическое и военное. Одним из результатов последнего стало создание и использование из представителей кавказских и тюркских народов СССР формирований — так называемых Восточных легионов.

Что же представляли собой эти легионы? В современной отечественной историографии Второй мировой войны прочно утвердились два крайних мнения. Сторонники одного считают, что Восточные легионы — это только формирования, созданные соответствующими органами Вермахта в Польше и на Украине. Другая, на наш взгляд, крайняя точка зрения — называть Восточными легионами поголовно все части, организованные немцами из представителей тюркских и кавказских народов СССР, и, более того, причислять к ним калмыков. Первая классификация является слишком узкой, так как части и соединения, подобные по целям и задачам Восточным легионам Вермахта, создавались под эгидой целого ряда других ветвей германских вооруженных сил, в частности войск СС и военной разведки. Вторая классификация, наоборот, является слишком широкой и не учитывает того факта, что немцы так и не отважились рассматривать, например, крымско-татарские формирования как части Восточных легионов^{772}. В связи со всем сказанным, а также с учетом анализа нормативных документов германских вооруженных сил, Восточными легионами можно называть только следующие части и подразделения:

— пехотные батальоны, сформированные командованиями Восточных легионов в Польше и на Украине;

— кроме пехотных батальонов, в Польше и на Украине было создано огромное количество строительных, железнодорожных, транспортных и прочих вспомогательных частей;

— разведывательные и диверсионные подразделения, сформированные при участии немецкой военной разведки — Абвера;

— части и соединения, организованные под эгидой войск СС^{773}.

Создатели каждого из типов Восточных легионов преследовали общую цель, о которой мы сказали в начале нашего очерка: развалить Советский Союз путем привлечения на сторону Германии тюркских и кавказских народов. Однако задачи, поставленные перед персоналом этих частей, были сугубо свои, «корпоративные». Это в принципе и обусловило то, что каждый тип Восточных легионов имел свою историю организации и боевого применения. Рассмотрим их, отталкиваясь от указанных методологических посылок.

Появление первых частей Восточных легионов следует отнести к октябрю 1941 г. Именно в этом месяце в полосе группы армий «Юг» началось создание так называемых охранных «сотен», главной задачей которых должно было стать обеспечение порядка в тыловых районах этого войскового объединения. Необходимо подчеркнуть, что выбор места и времени был неслучайным. По словам начальника Генштаба сухопутных войск Вермахта генерал-полковника Франца Гальдера, это было обусловлено тем, что частями этой группы армий было захвачено очень много военнопленных, которые принадлежали к «монгольским народностям»^{774}.

Первоначально охранные части создавались стихийно. Однако уже 15 ноября 1941 г. этот процесс получил свою правовую основу. В этот день генерал-квартирмейстер Генштаба сухопутных войск генерал-майор Эдуард Вагнер издал приказ, озаглавленный «О создании охранных «сотен» из военнопленных туркестанской и кавказской национальностей». Отныне организация подобных частей должна была стать более упорядоченной^{775}.

Первым из созданных на основе этого приказа охранных формирований стал так называемый Туркестанский полк (Turkestanisches Regiment). Эта часть была сформирована при 444-й охранной дивизии, отвечавшей за обеспечение порядка в тыловом районе группы армий «Юг». Полк состоял из четырех пехотных рот под командованием немецких офицеров и фельдфебелей и уже зимой 1941–1942 гг. нес службу по охране тыла на территории между устьем Днепра и Перекопом. Следует сказать, что эта часть была полком только по названию. В действительности же это был обычный батальон — 444-й тюркский. Именно так он и проходил по немецким нормативным документам. Командовал батальоном оберлейтенант Таубе. Опыт боевого применения указанного батальона был вполне успешным. Поэтому командование группы армий «Юг» планировало создать при 444-й охранной дивизии еще несколько таких батальонов^{776}.

444-й тюркский батальон был фактически одной из первых подобных частей. Одновременно он как бы являлся прообразом будущих, собственно Восточных легионов. Однако как таковым легионом он еще не был. В связи с этим трудно не согласиться с немецким историком Иоахимом Хоффманном, который писал, что нельзя переоценивать факт создания этого батальона, так как речь здесь шла «только о «диких» формированиях, которые по своей организации существенно отличались от позднейших Восточных легионов»^{777}.

Зимой 1941 г. германское военно-политическое руководство приняло окончательное решение наступать на южном крыле Восточного фронта. Таким образом, целью следующей кампании должен был стать Кавказ, с перспективой проникновения в Среднюю Азию и Индию. Кроме того, оккупация такого стратегически важного региона СССР обязательно бы заставила Турцию вступить в войну на стороне Германии. Следует сказать, что планы новой кампании и проекты будущей «организации» Кавказа и Закавказья коренным образом отличались от всех предыдущих планов нацистов. Теперь не секрет, что одним из ключевых моментов будущей оккупационной политики в этих регионах должно было стать «иное», чем в других областях СССР, отношение к местному населению. В целом планировался грандиозный эксперимент по предоставлению проживающим здесь народам определенных прав и привилегий. И прежде всего в политической и военной сфере.

В связи с этим Верховное командование сухопутных войск (ОКХ) приняло решение централизовать и упорядочить создание и использование тюркских и кавказских частей, в результате чего этот процесс был изъят из компетенции штаба 444-й дивизии. В свете новых планов германского военно-политического руководства на эти части возлагалась особая роль. Теперь их личный состав не должен был заниматься охраной немецкого тыла или вести ограниченную пропаганду против советских частей. Напротив, хорошо организованные и превосходно обученные тюркские и кавказские подразделения предполагалось отправить на передовую в авангарде наступающих на Кавказ немецких войск. Разумеется, что выполнять они там должны были не только чисто военные, но и специальные политические задачи. Отталкиваясь в целом от этих планов, Верховное командование сухопутных войск и приступило к формированию нескольких кавказских и тюркских воинских частей, которые получили официальное наименование Восточных легионов. Соответствующий приказ об их создании был подписан 30 декабря 1941 г.

Эти легионы должны были представлять собой одновременно и запасные части по обучению личного состава для фронтовых частей, и центры по подготовке кадрового персонала — офицеров и унтер-офицеров. Поэтому местом их дислокации был выбран глубокий тыл немецкой армии — Польша, где в январе-феврале 1942 г. было первоначально сформировано четыре легиона. Так, 13 января 1942 г. были созданы Туркестанский и Кавказско-магометанский легион^{778}. А уже 8 февраля последовал приказ о формировании Грузинского и Армянского легионов^{779}.

Первоначально Туркестанский легион объединял в своих рядах узбеков, казахов, киргизов, туркмен, каракалпаков и таджиков; Кавказско-магометанский легион — азербайджанцев, дагестанцев, ингушей и чеченцев; Грузинский легион, помимо собственно грузин, включал в себя осетин, абхазов, адыгейцев, черкесов, кабардинцев, балкарцев и карачаевцев. Лишь Армянский легион имел однородный национальный состав^{780}.

2 августа 1942 г. началась первая реорганизация Восточных легионов. Чтобы сделать их более мононациональными, из состава Кавказско-магометанского легиона были выведены представители народов Северного Кавказа, а сам он — переименован в Азербайджанский. То же самое сделали и с контингентом Грузинского легиона. В результате все новые добровольцы были объединены в рядах Северокавказского легиона^{781}. Кроме того, 15 августа 1942 г. немцы организовали еще один легион — Волжско-татарский, объединивший в своих рядах поволжских татар, башкир, марийцев, мордву, чувашей и удмуртов^{782}.

Общее руководство формированием и обучением этих национальных частей осуществлял Штаб подготовки Восточных легионов (Aufstellungsstab der Ostlegionen), который 23 января 1943 г. был переименован в штаб Командования Восточными легионами (Kommando der Ostlegionen). Зимой — весной 1942 г. этот штаб располагался в Рембертове, а летом был переведен в Радом. Командующим Восточными легионами в Польше был назначен полковник Ральф фон Хайгендорф. Первоначально он обладал правами полкового, а с 1943 г. — дивизионного командира^{783}.

Из сказанного выше ясно, что общее руководство Восточными легионами осуществляло ОКХ, а именно через ведомство начальника вооружений сухопутных войск и командующего Армией резерва генерал-полковника Фридриха Фромма. Ему по вертикали подчинялись все сухопутные части Вермахта на территории собственно Германии и на некоторых оккупированных территориях. Польша считалась именно такой территорией. Поэтому первой инстанцией для штаба Восточных легионов являлся командующий войсками Вермахта на территории генерал-губернаторства^{784}.

В своих действиях полковник Хайгендорф руководствовался «Директивой для формирования Восточных легионов», которую 24 апреля 1942 г. издал начальник Общего управления командования Армии резерва генерал пехоты Фридрих Ольбрихт. В них они, например, были определены следующим образом: «Части добровольных борцов за освобождение своей родины от большевизма и за свободу их веры»^{785}. Таким образом, структура Восточных легионов на оккупированной территории Польши выглядела летом 1942 г. следующим образом:

Наименование части

Место дислокации

Командир части

__________

Командование Восточными легионами

Радом

Полковник Ральф фон Хайгендорф

__________

Туркестанский легион

Легионово

Капитан Эрнеке

__________

Грузинский легион

Крушна

Капитан Вильгельм Хуссель

__________

Армянский легион

Пулавы

Капитан Кучера

__________

Азербайджанский легион

Едлин

Обер-лейтенант Клаус Брайтнер

__________

Северокавказский легион

Весоль

Майор Ридель

__________

Волжско-татарский легион

Едлин

Майор фон Зекендорф

Основным контингентом для пополнения легионов, по крайней мере до того момента, пока немецкие войска не вступят на Кавказ и в Среднюю Азию, должны были быть советские военнопленные соответствующих национальностей. В основном их «отбором и сортировкой» занимались специально созданные немецкие инстанции. Так, еще в августе — сентябре 1941 г. было организовано от 25 до 30 комиссий общей численностью от 500 до 600 человек, призванные «посещать лагеря и составлять списки тюркско-мусульманских военнопленных». А уже весной 1942 г. — непосредственно перед наступлением на Кавказ — был сформирован Организационный штаб «К», который развернул активную деятельность по вербовке добровольцев среди военнопленных — уроженцев Кавказа и Средней Азии. В его задачи входило создание комиссий по «фильтрации лагерей военнопленных» и «отделение лиц кавказской национальности от русских для последующей… вербовки»^{786}. Прибывшее из лагерей военнопленных пополнение распределяли по подготовительным лагерям, которые имелись у каждого легиона. Так, в Беньяминово располагался подготовительный лагерь Туркестанского и Северокавказского, в Малькинии — Азербайджанского, в Бяла Подляске — Грузинского, в Заежирже — Армянского, а в Седлице — Волжско-татарского легионов^{787}.

В подготовительных лагерях будущие легионеры разбивались по ротам, взводам и отделениям и приступали к обучению. Как правило, оно заключалось в общефизической и строевой подготовке, а также в усвоении немецких команд и уставов. Строевые занятия проводились командирами рот — немцами с помощью переводчиков, а также командирами взводов и отделений из представителей данной национальности, прошедших двухнедельную подготовку в специальной школе на станции Легионово. Эта школа занималась обучением младшего командного состава, а также офицеров — цугфюреров (лейтенантов) и компанифюреров (капитанов)^{788}. После завершения начального курса обучения легионеры переводились в батальоны в центрах формирования легионов, где переходили к тактической подготовке и изучению материальной части оружия. Предполагалось, что в составе этих батальонов они впоследствии отправятся на фронт.

Каждый батальон должен был иметь три стрелковые, пулеметную и штабную роты, по 130–200 человек в каждой. В стрелковой роте — три стрелковых и пулеметный взводы, в штабной — взводы противотанковый, минометный, саперный и связи. В целом общая численность батальона составляла от 800 до 1000 солдат и офицеров, в т. ч. до 60 человек немецкого кадрового персонала: 4 офицера, 1 военный чиновник, 32 унтер-офицера и 23 рядовых. У немецких командиров батальонов и рот были заместители-дублеры из числа представителей данной национальности. Командный состав ниже ротного звена комплектовался исключительно национальными кадрами, прошедшими подготовку в школе в Легионово^{789}. В результате к весне 1942 г. первые батальоны Восточных легионов закончили свое обучение и были отправлены на Восточный фронт (главным образом на Кавказ и под Сталинград). Это происходило в три этапа:

— к концу 1942 г. было отправлено: 6 туркестанских (450-й, 452-й, с 781-го по 784-й), 2 азербайджанских (804-й и 805-й), 3 северокавказских (800, 801 и 802-й), 2 грузинских (795-й и 796-й) и 2 армянских (808-й и 809-й) пехотных батальона;

— в начале 1943 г. за ними последовали: 5 туркестанских (с 785-го по 789-й), 4 азербайджанских (806, 807, 817 и 818-й), 1 северокавказский (803-й), 4 грузинских (с 797-го по 799-й и 822-й), 4 армянских (с 810-го по 813-й) и 3 волжско-татарских (825, 826 и 827-й) пехотных батальона;

— во второй половине 1943 г.: 3 туркестанских (790, 791 и 792-й), 2 азербайджанских (819-й и 820-й), 3 северокавказских (835, 836 и 837-й), 2 грузинских (823-й и 824-й), 3 армянских (814, 815 и 816-й) и 4 волжско-татарских (с 828-го по 831-й) пехотных батальона.

Всего же до упразднения штаба Командования Восточными легионами в Польше в октябре 1943 г. здесь было сформировано 53 пехотных батальона: 14 туркестанских, 8 азербайджанских, 7 северокавказских, 8 грузинских, 9 армянских и 7 волжско-татарских, обшей численностью около 53 000 человек^{790}.

Польша была не единственным местом формирования частей Восточных легионов. Так, после зимних боев 1941–1942 гг. из состава группы армий «Центр» на Украину была выведена 162-я пехотная дивизия Вермахта. Согласно приказу Верховного командования Вермахта (ОКВ) ее предстояло преобразовать в еще один учебный центр по подготовке «восточных» войск, с теми же целями и задачами, что и в Польше. В результате к маю 1942 г. новые центры с учебными лагерями были развернуты на территории Полтавской области в следующих населенных пунктах (главным образом на территориях фильтрационных лагерей Вермахта):

— в Ромнах — Туркестанский легион (командир — майор Эберль);

— в Прилуках — Азербайджанский легион (командир — майор Хефер, затем подполковник граф Николаус фон Юкскюль-Гиллебанд);

— в Гадяче — Грузинский легион (командир — подполковник Ристов, затем подполковник Маус);

— в Лохвице — Армянский легион (командир — майор Энгхольм);

— в Миргороде — Северокавказский легион (командир — капитан Ольбрих, затем подполковник Ристов).

Формирование частей Волжско-татарского легиона планировалось в будущем, однако они так и не были сформированы.

В Миргороде также находился и главный центр формирования легионов, который официально назывался Штаб подготовки и обучения иностранных добровольческих формирований из советских военнопленных (Aufstellungs- und Ausbildungsstab für ausländische Freiwilligen-Verbände aus sowjetrussischen kriegsgefangenen). Начальником штаба был назначен полковник (с 1 сентября 1942 г. — генерал-майор) Оскар Риттер фон Нидермайер — один из крупнейших немецких востоковедов и знатоков СССР^{791}.

Как и в случае с организацией Восточных легионов на территории Польши, все военнопленные, отобранные специальными комиссиями, поступали в подготовительные лагеря. В данном случае они находились в Лубнах и Хороле — также фильтрационные лагеря Вермахта. Комендантом всех фильтрационных лагерей Командования Восточными легионами на Украине был подполковник фон Пауль-Рамминген. Численность и структура батальонов, сформированных на Украине, практически не отличалась от батальонов, сформированных в Польше. Единственным исключением было соотношение немецкого и национального кадрового персонала. Если в Польше немцев было не более 60, то здесь их должно было быть не более 37 человек: 4 офицера, 1 военный чиновник, 7 зондерфюреров, 15 унтер-офицеров и 10 рядовых^{792}. Было и еще одно отличие, так как у батальонов, сформированных на Украине, значительно отличалась номенклатура. В целом они имели двойную нумерацию, в которой первая римская цифра означала порядковый номер национального батальона, а вторая, арабская, — номер немецкой дивизии, предоставившей кадровый персонал. Таким образом, до мая 1943 г. на Украине удалось сформировать 25 пехотных батальонов: 12 туркестанских — I/29, I/44, I/76, I/94, I/100, I/295, I/297, I/305, I/370, I/371, I/384 и I/389; 6 азербайджанских — I/4, I/73, I/97, I/101, I/111 и II/73; 4 грузинских — I/1, I/9, II/4 и II/198; 3 армянских — I/125, I/198 и ІІ/9; а также 2 усиленных северокавказских полубатальона (842-й и 843-й), 7 строительных и 2 запасных батальона, общей численностью более 30 тыс. человек. Кроме того, в стадии формирования находились еще 8 пехотных батальонов: 4 туркестанских (I/71, I/79, I/376 и I/113), 1 азербайджанский (I/50), 2 грузинских (II/125 и III/9) и 1 армянский (III/73)^{793}.

Широкое использование частей Восточных легионов началось осенью 1942 г., когда первые из сформированных в Польше и на Украине батальонов были отправлены на Кавказ и под Сталинград. Создавая командования по подготовке легионов, немцы преследовали двоякую цель. С одной стороны, она была чисто военной: пополнить немецкие части и соединения за счет местных уроженцев, хорошо знакомых с горным театром военных действий. С другой стороны, эта цель была политической, как при создании любого иностранного добровольческого формирования. Ее суть в своей докладной записке «Вопрос о кавказских воинских частях» выразил один из нацистских идеологов Альфред Розенберг. В ней он, в частности, отмечал: «Разграничение племен и народностей Кавказа между собой… облегчило бы немецкому командованию господство над ними… Численность отдельных формирований может определяться военными соображениями, но размещение их среди отдельных народностей — только политическими соображениями… Уже самый факт использования воинской части с целью возрождения противоречий между разными народностями является политическим моментом»^{794}.

На этом основании некоторые (прежде всего советские) историки утверждали, что при организации и подготовке частей Восточных легионов в основу системы их боевого применения был положен исключительно политический принцип. А использовались они, как пишет современный российский исследователь В. П. Галицкий, только как «карательные и диверсионно-разведывательные батальоны»^{795}. Это верно, но только отчасти. Согласно немецким архивным материалам, большинство батальонов Восточных легионов готовились именно как фронтовые формирования, и применять их собирались соответствующим образом.

С сентября 1942 г. по январь 1943 г. в полосе групп армий «А» и «Б» было задействовано 25 пехотных батальонов Восточных легионов, которые выполняли самые разнообразные боевые задачи наравне с частями Вермахта. Например, в направлении Туапсе наступали 452-й, 781-й туркестанские и 800-й северокавказский батальоны, а также 796-й грузинский и 808-й армянский. Все они действовали в составе различных соединений немецкой 17-й полевой армии, таких как 97-я егерская или 125-я пехотная дивизии. Южнее, в направлении на Сухуми, в составе 4-й горно-егерской дивизии наступал 804-й азербайджанский батальон. Восточнее — в районе Нальчика и Моздока — действовали 805-й, 806-й азербайджанские, а также 795-й грузинский и 809-й армянский батальоны. Они находились в подчинении либо 111-й, либо 50-й пехотных дивизий 1-й немецкой танковой армии. На Астраханском направлении, в составе 16-й моторизованной дивизии, находились 450-й, 782-й и 811-й туркестанские батальоны, сосредоточенные здесь для дальнейшего продвижения в Среднюю Азию и Казахстан. Эти батальоны действовали в основном как пехотные части. Исключение составляли те, которые входили в состав горно-егерских дивизий (804-й азербайджанский, 796-й и II/4-й грузинские)^{796}. В целом же система подчинения и боевого применения пехотных батальонов Восточных легионов в этот период выглядела следующим образом:

№ батальона

Командир

Численность

Подчинение

Район применения

__________

450-й туркестанский пб[2]

Майор Андреас Майер-Мадер; майор Берген; капитан Кобб

934 «Туркестанца» и 27 немцев

16-я мд 4-й ТА, ГА «Б»; затем 3-й ТКІ-я ТА ГА «А»

На Астраханском направлении (Калмыцкие степи)

__________

782-й туркестанский пб

Обер-лейтенант (позже капитан) Генрих Хайзе

900 «Туркестанцев» и 20 немцев

16-я мд (см. выше)

На Астраханском направлении (Калмыцкие степи)

__________

811-й туркестанский пб[3]

Майор Курт

820 «Туркестанцев» и 30 немцев

16-я мд (см. выше)

На Астраханском направлении (Калмыцкие степи)

__________

452-й туркестанский пб

Капитан Фридрих Бауман

938 «Туркестанцев» и 12 немцев

97-я егд XLIVAK 1-й ТА ГА «А»

Район Туапсе

__________

781-й туркестанский пб

Капитан Карл Негш

902 «туркестанца» и 28 немцев

101-я егд XLIV AK 1-й ТА ГА «А»

Район Туапсе

__________

1/370-й туркестанский пб

Обер-лейтенант Эрнст Рихтер

928 «туркестанцев» и 41 немец

370-я пд LII АК 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

__________

801-й северо-кавказский пб

Капитан Эверлинг; капитан Буркхардт

920 северо-кавказцев и27 немцев

370-я пд LII AK 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

__________

802-й северо-кавказский пб

Капитан Кап

900 северо-кавказцев и 37 немцев

370-я пд (см. выше);3-я тд XL ТК 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

__________

800-й северо-кавказский пб

Обер-лейтенант Франц Кур-панек

900 северо-кавказцев и 40 немцев

125-я пд V АК 17-й А ГА «А»

Район Туапсе

__________

804-й азербайджанский пб («Аслан»)[4]

Майор Глогер

963 азербайджанца и 40 немцев

4-я гд XLIX ГК 1-й ТА ГА «А»

Направление на Сухуми

__________

805-й азербайджанский пб

Капитан Хох

919 азербайджанцев и 37 немцев

111-я пд LII АК 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

__________

I/111-й азербайджанский пб («Дёнмек»)

Капитан Вернер Шарренберг

929 азербайджанцев и 33 немца

111-я пд LII АК 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

__________

806-й азербайджанский пб («И гит»)

Капитан Карл-Людвиг Оттендорф

911 азербайджанцев и 44 немца

50-я пд LII АК 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

__________

I/73-й азербайджанский пб

Капитан Вальтер Франке

917 азербайджанцев и 42 немца

73-я пд V АК 17-й А ГА «А»

Район Анапы и Новороссийска

__________

795-й грузинский пб

Обер-лейтенант Ширр

934 грузина и 41 немец

23-я пд III ТК 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

__________

796-й грузинский пб

Капитан Эйсманн

912 грузин и 37 немцев

1-я гд XLIX ГК 1-й ТА ГА «А»

Район Туапсе

__________

I/9-й грузинский пб

Обер-лейтенант Курт Штрак

927 грузин и 38 немцев

9-я пд V АК 17-й А ГА «А»

Район Анапы и Новороссийска

__________

II/4-й грузинский пб

Капитан Пауль Бартшт

929 грузин и осетин и36 немцев

4-я гд XLIX ГК, 1-й ТА ГА «А»

Район Темрюка и Анапы

__________

808-й армянский пб

Майор Кучера

916 армян и 41 немец

1-я гд ХLIХ ГК, 1-й ТА ГА «А»

Район Туапсе

__________

809-й армянский пб

Капитан Герман Беккер

913 армян и 45 немцев

13-ятд III ТК 1-й ТА ГА «А»

Район Нальчика и Моздока

Вследствие того что эти батальоны использовались в основном на самых опасных участках фронта, потери в них были очень велики. Это происходило как из-за того, что бои на Кавказе носили крайне ожесточенный характер, так и из-за недостаточной выучки личного состава батальонов для боевых действий в горной местности. Например, в 450-м туркестанском батальоне потери в боях за указанный период составили 188 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести на 961 человек личного состава (то есть 20 %). В ряде других батальонов это соотношение было следующим: 782-й туркестанский батальон — 12 %; 811-й туркестанский батальон — 9 %; 452-й туркестанский батальон — 11 %; I/370-й туркестанский батальон — 55 %; 805-й азербайджанский батальон — 21 %^{797}.

Еще в ходе битвы за Кавказ и особенно после ее окончания немцы стали выводить части и подразделения Восточных легионов в тыл. Главным образом это было связано с тем, что большинство из них нуждалось в отдыхе, пополнении и переподготовке. Некоторые следовали прямо к местам своей первоначальной дислокации — в Польшу или Украину. Некоторые задерживались в тыловых районах групп армий, где их использовали в качестве охранных частей. Вот как, к примеру, процесс передислокации частей Восточных легионов проходил через территорию Крымского полуострова. В целом он состоял из двух этапов. На первом из них (январь — октябрь 1943 г.) в Крым выводились полевые батальоны Восточных легионов, с целью кратковременного отдыха и дальнейшей передислокации к местам формирования и пополнения. Только некоторые из них оставались на полуострове, где их личный состав должен был нести охрану восточного побережья. Так, с января по апрель 1943 г. с Кавказа в Крым были выведены следующие пехотные батальоны:

— 804-й, 805-й, 806-й, I/73-й азербайджанские,

— 809-й армянский,

— 245-й, 811-й, I/370-й туркестанские,

— 796-й, I/9-й, II/4-й грузинские,

— 801-й северокавказский.

Таким образом, к концу указанного периода в распоряжении командующего немецкими войсками в Крыму находилось 1350 легионеров: 250 «туркестанцев», 400 северо-кавказцев, 300 азербайджанцев, 150 грузин и 250 армян^{798}.

В октябре — ноябре 1943 г. начался второй этап пребывания и использования формирований Восточных легионов в Крыму. Он связан с последствиями ликвидации немецкого Кубанского плацдарма и эвакуацией на полуостров 17-й полевой армии Вермахта. В составе этой армии находилось большое количество добровольцев из числа граждан СССР (около 16 %). В Крыму этот процент значительно вырос, так как практически все местные добровольческие формирования перешли в подчинение штаба армии или штабов ее соединений.

Позже численность формирований Восточных легионов в этой армии возросла до 5540–6800 человек. Они проходили службу в 804-м, 806-м, I/73-м азербайджанских пехотных батальонах, 1/370-м туркестанском пехотном батальоне, I/9-м и II/4-м грузинских пехотных батальонах, а также в целом ряде вспомогательных частей и подразделений. В апреле-мае 1944 г. подавляющее большинство этих частей погибло в ходе советского наступления, уничтожившего крымскую группировку немцев^{799}.

29 сентября 1943 г. началась новая реорганизация Восточных легионов. В этот день Гитлер отдал распоряжение о переводе всех добровольцев из числа граждан СССР с Восточного фронта в Западную Европу — после отступления немцев с Кавказа и из Южной России он не считал эти части достаточно надежными для борьбы с Красной Армией^{800}. Немцы действовали весьма оперативно, т. к. уже 2 октября 1943 г. германский Генштаб отдал приказ за № 10570/43, в котором, в частности, говорилось о переводе Командования Восточными легионами из Польши во Францию в распоряжение главнокомандующего на Западе. Согласно этому приказу, туда переводились все управленческие структуры, подготовительные лагеря и часть батальонов. Передислокация легионов была в основном завершена в 1-й половине ноября 1943 г. В результате, на 21 ноября этого года во Франции, помимо штаба командования, находились все 6 легионов, офицерская школа и школа переводчиков. Общая численность легионеров составляла 10,5 тыс. человек. Центром командования был избран город Нанси (Восточная Франция)^{801}.

1 февраля 1944 г. во Франции произошла новая реорганизация Восточных легионов, которая имела целью усилить контроль над ними и добиться их максимальной боеспособности. Согласно этому новому приказу целый ряд полевых частей Восточных легионов подлежал переформированию в запасные подразделения. Эта участь постигла 792-й, 794-й, 839-й, 841-й, 842-й и I/370-й туркестанские батальоны, II/4-й и I/9-й грузинские батальоны, II/4-й северокавказский батальон, 804-й и 806-й азербайджанские батальоны, II/9-й армянский батальон, 832-й, 833-й и 834-й волжско-татарские батальоны^{802}.

В результате реорганизации все они были переформированы в запасные батальоны, персонал в которых также распределялся по национальному признаку. Эти новые батальоны были переведены в Южную Францию и размещены в городах Кастр (грузинский, туркестанский и северокавказский батальоны) и Манд (армянский, азербайджанский и волжско-татарский батальоны). Здесь они были соответственно объединены в 1-й и 2-й кадровые добровольческие (восточные) полки, составившие вместе с русскими, украинскими и казачьими частями Кадровую добровольческую (восточную) дивизию (Freiwilligen-(Ost)-Stamm-Division) со штабом в Лионе. На 1 февраля 1944 г. эта новая дивизия имела следующую структуру^{803}:

Номенклатура части

Место дислокации

Национальный состав

__________

Штаб дивизии

Лион

Различные национальные группы

__________

Школа подготовки командного состава для добровольческих формирований

Лион

Различные национальные группы

__________

1-й кадровый добровольческий (восточный) полк

Кастр

Туркестанцы, грузины, горцы Северного Кавказа

__________

2-й кадровый добровольческий (восточный) полк

Манд

Поволжские татары, армяне, азербайджанцы

__________

3-й кадровый добровольческий (восточный) полк

Макон

Украинцы

__________

4-й кадровый добровольческий (восточный) полк

Намюр

Русские и украинцы

__________

5-й кадровый добровольческий (восточный) полк

Лангр

Казаки

Первоначально командиром дивизии был назначен полковник Хольсте, которого в марте 1944 г. сменил генерал-майор Вильгельм фон Хеннинг. В конце июня 1944 г. это соединение, как не оправдавшее надежд немецкого командования, было расформировано, а его кадры пошли на укомплектование других добровольческих частей^{804}.

Еще одним новшеством, которое повлекла за собой реорганизация Восточных легионов, было изменение соотношения кадрово-национального персонала в их батальонах. В целом оно было направлено на увеличение количества немецких офицеров и унтер-офицеров при прежней численности подразделения. Например, на 15 мая 1944 г. это соотношение в туркестанском пехотном батальоне выглядело следующим образом^{805}:

Другие батальоны, не вошедшие в Кадровую дивизию, либо несли службу по охране Атлантического вала на побережье Франции, Бельгии и Нидерландов (795-й, 797-й, 798-й, 822-й и 823-й грузинские, 800-й, 803-й и 835-й северокавказские, 781-й и 787-й туркестанские, 809-й, 812-й и 813-й армянские); либо действовали в центральных районах Франции, ведя борьбу с партизанами (799-й, 1/9, 11/4 грузинские и 829-й волжско-татарский).

В борьбе против англо-американского вторжения большинство из них оказались не в состоянии противостоять превосходящему во всех отношениях противнику. Одни батальоны (например, 795-й грузинский и 809-й армянский) были уничтожены или развалились под ударами войск союзников. Другие (798-й и 823-й грузинские, 800-й северокавказский) оказались блокированными в «крепостях» Атлантического побережья и там капитулировали. Третьи (797-й грузинский, 826-й и 827-й волжско-татарские) были разоружены немцами из-за нежелания их личного состава идти в бой и многочисленных случаев дезертирства^{806}.

Кроме того, многие батальоны, из находящихся в основном в Нидерландах, подверглись массированной пропаганде со стороны местных коммунистов. В результате немцы отвели их с передовой и переформировали в дорожно-строительные части, предварительно «изъяв» наиболее активных подпольщиков. Такие события, например, имели место в 787-м туркестанском, 803-м северокавказском и 812-м армянском батальонах. Заговоры в этих батальонах окончились для немцев благополучно: они успели их предупредить. В 822-м грузинском батальоне, который дислоцировался на голландском острове Тексель, им это сделать не удалось. Поэтому в ночь с 5 на 6 апреля 1945 г. здесь вспыхнул мятеж грузинских добровольцев, поддержанный местной голландской коммунистической организацией. Мятежники перебили почти всех немцев в батальоне и попытались закрепиться на острове до подхода частей западных союзников. Однако, несмотря на фактическое окончание войны, германское командование в Голландии перебросило на Тексель значительные силы и после трех недель тяжелых боев вновь восстановило контроль над этим островом. После подавления организованного сопротивления отдельные группы грузин рассеялись по Текселю. Они продолжали нападать на немецких солдат вплоть до 20 мая, пока высадившиеся на остров части 1-го Канадского армейского корпуса, согласно условиям безоговорочной капитуляции, не разоружили немецкий гарнизон^{807}.

Наконец, остатки разбросанных на Западном фронте национальных батальонов были собраны на учебном полигоне Нойхаммер (Силезия). Здесь на основе лучших кадров Грузинского, Армянского, Азербайджанского и Северо-Кавказского легионов зимой 1944–1945 гг. было сформировано 12-е Кавказское истребительно-противотанковое соединение (12. Kaukasischen Panzeijagdverbänd). Весной 1945 г. оно действовало на Одерском фронте и принимало участие в обороне Берлина^{808}.

Еще два уцелевших пехотных батальона — 799-й грузинский и 836-й северокавказский — были выведены из Франции в Данию, где в начале 1945 г. на их основе был сформирован 1607-й Кавказский гренадерский полк (1607. Kaukasischen-Grenadier-Regiment). Однако он не являлся самостоятельной боевой единицей, а в качестве составной части входил в состав 599-й русской бригады (вместе с 1605-м русским гренадерским полком). Бригада оставалась в Дании до самой капитуляции германских вооруженных сил^{809}.

Остальной, менее боеспособный, контингент Восточных легионов был переформирован во вспомогательные части, которые до конца войны использовались на фортификационных и других подобных работах. Следует сказать, что эта категория «восточных» добровольческих формирований была не менее многочисленной, чем их боевые подразделения. Так, на март 1945 г. в состав Вермахта входили: 5 туркестанских рабочих батальонов, объединенных в так называемое «Соединение Боллера» (Boller Verband); 10 хозяйственных и строительных батальонов смешанного национального состава, а также 202 хозяйственные, саперные, железнодорожные и строительные роты (111 туркестанских, 30 грузинских, 22 армянские, 21 азербайджанская, 15 волжско-татарских и 3 северокавказские). Всего в частях этой разновидности Восточных легионов проходило службу около 50 тыс. человек^{810}.

Следует сказать, что не все подразделения и части Командования Восточными легионами в Польше были передислоцированы во Францию. К слову, туда были отправлены только те из них, которые не вошли в состав нового экспериментального соединения, созданного немцами 21 мая 1943 г. В этот день центры по подготовке Туркестанского, Азербайджанского и Грузинского легионов были преобразованы в 162-ю Тюркскую пехотную дивизию (162. Turkvölkischen-lnfanterie-Division). Это соединение планировалось создать на базе тех батальонов указанных центров, которые еще находились на стадии формирования. Немецкий кадровый персонал должен был поступить в дивизию из расформированного штаба командования Восточными легионами на Украине. Первоначально структура этого соединения выглядела следующим образом: штаб дивизии, 303-й Туркестанский пехотный полк, 314-й Азербайджанский пехотный полк, (кадровый) батальон 162-й немецкой пехотной дивизии, 236-й Туркестанский артиллерийский полк, 936-й саперный батальон, кавалерийский эскадрон, части обеспечения и обслуживания.

Однако уже летом 1943 г. личный состав дивизии был переброшен из Польши на учебный полигон Нойхаммер (Силезия), где ее формирование было продолжено. В результате 15 августа 1944 г. был создан еще один, третий, пехотный полк, получивший 329-й порядковый номер. Основой для его формирования послужили 804-й и 806-й азербайджанские пехотные батальоны, укрепленные 162-м кадровым немецким батальоном (эти батальоны были переданы в соединение из состава Кадровой добровольческой дивизии). В целом такая структура дивизии оставалась неизменной до самого конца войны. Единственное изменение произошло осенью 1944 г., когда были расформированы 3-й батальон 303-го и 2-й батальон 314-го пехотного полка^{811}. Следует отметить, что система комплектования этой дивизии несколько отличалась от системы комплектования других частей Восточных легионов. Известно, что ее кадровый состав комплектовался по принципу 1:1. То есть на 50 % национального персонала приходилось 50 % немецких офицеров и унтер-офицеров. Первоначально командиром дивизии был назначен Оскар Риттер фон Нидермайер, который пробыл на этом посту фактически до мая 1944 г., когда его сменил бывший начальник Командования Восточными легионами в Польше генерал-майор Ральф фон Хейгендорф^{812}.

После завершения в сентябре 1943 г. своего формирования и обучения 162-я дивизия была отправлена в Словению, где, совместно с немецкими частями и формированиями местных коллаборационистов, вела бои против югославских партизан. В августе 1944 г. дивизия была передислоцирована в Италию, где ее до самого конца войны использовали на охранной службе. После начала наступления западных союзников она в течение двух кампаний (сентябрь — декабрь 1944 и январь — апрель 1945 г.) принимала участие в боях с ними. В апреле 1945 г. дивизия была отведена в Австрию, где и капитулировала перед британскими войсками^{813}.

В целом же система подчинения и боевого применения 162-й дивизии выглядела следующим образом:

Период

Подчинение (корпус)

Подчинение (армия, группа армий)

Район боевого применения

__________

Август-сентябрь 1943 г.

В распоряжении командующего Армией резерва

—

Генерал-губернаторство (Польша)

__________

Октябрь-ноябрь 1943 г.

НТК СС

Группа армий «Б»

Словения

__________

Декабрь 1943 г.

НТК СС

14-я армия, группа армий «Ц»

Словения

__________

Январь-март 1944 г.

—

Главнокомандующий на Юге

Лигурия (Северная Италия)

__________

Апрель 1944 г.

LXXVAK

Оперативная группа «Цанген», группа армий «Ц»

Лигурия (Северная Италия)

__________

Май 1944 г.

—

Оперативная группа «Цанген», группа армий «Ц»

Лигурия (Северная Италия)

__________

Июнь 1944 г.

XIV ТК

14-я армия, группа армий «Ц»

Словения

__________

Июль 1944 г.

—

14-я армия, группа армий «Ц»

Словения

__________

Август-ноябрь 1944 г.

—

10-я армия, группа армий «Ц»

Район Римини (Северо-Восточная Италия)

__________

Декабрь 1944 г.

—

Армейская группа «Лигурия», группа армий «Ц»

Лигурия (Северная Италия)

__________

Январь-февраль 1945 г.

—

Армейская группа «Лигурия», группа армий «Ц»

Лигурия (Северная Италия)

__________

Март-апрель 1945 г.

LXXVI TK

10-я армия, группа армий «Ц»

Район Болонья-Падуя (Северо-Восточная Италия)

Оценивая опыт использования частей Восточных легионов на Кавказе, начальник штаба группы армий «А» генерал-лейтенант Ганс фон Грайфенберг отмечал прежде всего их неодинаковый уровень боеспособности и крайне разный боевой дух личного состава. В частности, он указывал, что некоторые из них «действовали в крупных лесных районах часто самостоятельно, успешно боролись с бандами и отрядами противника и внесли большой вклад в дело обеспечения умиротворения этих районов»^{814}. Среди таких частей Грайфенберг, например, называл 804-й и 805-й азербайджанские, 809-й армянский пехотные батальоны и еще целый ряд других. В другом немецком приказе, на этот раз командующего 16-й моторизованной дивизией, изданном 7 января 1943 г., отмечались заслуги 450-го, 782-го и 811-го туркестанских батальонов. В этом документе, в частности, говорилось, что эти батальоны завоевали «почетное право носить немецкую форму»^{815}.

Однако многие другие части не оправдали надежд германского командования: не проявили высокой боеспособности, в связи с тем, что многие из завербованных в них советских военнопленных дезертировали или переходили на сторону Красной Армии. Существенную роль при этом сыграла советская пропаганда, которая хоть и обвиняла всех добровольцев в предательстве, но и одновременно обещала прощение «вовремя одумавшимся». Кроме того, имело место и обыкновенное нежелание легионеров воевать со своими соотечественниками^{816}. Например, 10 человек из состава 795-го грузинского пехотного батальона дезертировали еще во время следования на фронт, 50 — сбежали сразу после прибытия к месту назначения, а еще 33 добровольца перешли на сторону советских войск уже в ходе боевых действий. В других частях положение было не лучшим. В 796-м грузинском батальоне число перебежчиков за все время боев достигло 82 человека, а в 781-м туркестанском — 43.

Чтобы хоть как-то нормализовать обстановку в частях Восточных легионов, немцы принимали по отношению к их личному составу соответствующие меры. Иногда довольно жесткого характера. Так, 452-й и 781-й туркестанские батальоны были в конце концов расформированы, а их личный состав распределен по немецким частям. 795-й грузинский батальон — вообще выведен с фронта. В Крыму, куда он попал на отдых, его очистили от ненадежных и свели в две роты — стрелковую и пулеметную. В дальнейшем эти роты показали себя гораздо лучше, чем на Кавказе. Менее повезло 796-му грузинскому и 808-му армянскому батальонам: после отвода с фронта они были разоружены и реорганизованы в дорожно-строительные части^{817}.

В некоторых батальонах, еще в период организации, были созданы подпольные группы, готовившие переход на сторону Красной Армии или партизан. Например, в 808-м армянском батальоне в число подпольщиков входило от 30 до 40 % легионеров. Руководил ими бывший советский лейтенант Григорьян. Однако ни эта, ни многие другие попытки, предпринятые во время пребывания батальонов на Кавказе, не увенчались успехом: после всех упомянутых случаев немцы очень тщательно следили за личным составом всех частей Восточных легионов.

Первая успешная попытка почти полного перехода имела место в феврале 1943 г. в 825-м волжско-татарском батальоне, который в это время нес охранную службу в Витебской области (Белоруссия). В этой части, еще с конца 1942 г., действовала подпольная организация. Подпольщики Витебска установили с ней связь, сообщили местным партизанам подробные данные о батальоне и приняли деятельное участие в организации перехода его личного состава на сторону партизан. В результате 23 февраля 1943 г. подавляющее большинство легионеров (более 800 человек), захватив оружие (6 противотанковых орудий, 100 пулеметов и автоматов), ушли в лес^{818}.

Еще один такой случай, и опять при содействии партизан, имел место в 804-м азербайджанском батальоне после того, как он был выведен с Кавказа в Крым. Здесь в августе 1943 г. в нем была создана подпольная организация, которая со временем должна была стать костяком партизанского отряда. Подпольщики действовали до 8 октября 1943 г., пока их не выдал предатель. Немцы расстреляли 8 главных зачинщиков, еще несколько десятков — менее виновных — отправили в концлагерь. Тем не менее 60 человек смогли бежать и создали партизанский отряд, который успешно действовал до самого освобождения Крыма^{819}.

Подобные случаи способствовали тому, что немецкое командование стало меньше доверять личному составу этих батальонов. После же разгрома немцев под Сталинградом и их отступления с Кавказа моральное состояние добровольцев и вовсе ухудшилось. В связи с этим, как уже говорилось выше, все «восточные» формирования было решено передислоцировать с Восточного на Западный или Итальянский фронты. Предполагалось, что здесь, вдали от «большевистской пропаганды», боеспособность этих частей значительно повысится. Однако результат оказался обратным. Так, генерал пехоты Курт фон Типпельскирх отмечал, что прибывшая в Италию 162-я пехотная дивизия, «сформированная из советских военнопленных — тюрков… в боевых действиях себя не оправдала и могла быть использована лишь для борьбы с партизанами. Значительное число солдат из состава этой дивизии перебежало на сторону противника»^{820}.

Особое соединение «Горец»

Следующей структурой Вермахта, которая так или иначе занималась созданием Восточных легионов, была его военная разведка — Абвер. В октябре 1941 г. эта организация начала работу по созданию частей специального назначения, которые должны были содействовать продвижению немецких войск на Кавказ и в Среднюю Азию. Помимо выполнения специальных задач, таких как борьба с партизанами и разведывательно-диверсионная деятельность, их личный состав должен был заниматься пропагандистской работой по привлечению на немецкую сторону перебежчиков из числа представителей среднеазиатских и кавказских народов и участвовать в организации антисоветских восстаний на территории национальных республик. Как и в случае с первыми Восточными легионами Вермахта, основным контингентом для организации этих частей должны были стать советские военнопленные соответствующих национальностей^{821}.

Первоначально II отдел Абвера, который отвечал за диверсии и саботаж в тылу противника, запланировал создать два специальных батальона — туркестанский и кавказский. Несмотря на то что оба батальона должны были создаваться с учетом их будущей разведывательно-диверсионной специфики, первый из них был организован в рамках сформированного в Польше Туркестанского легиона. Командиром этого батальона был назначен майор Андреас Майер-Мадер, который много лет провел в странах Востока. Весной — летом 1942 г. эта часть, в составе одной азербайджанской и шести туркестанских рот, была направлена в район Глухов — Ямполь (Сумская область Украины), где ее непродолжительное время использовали в борьбе против партизан. При этом немецкие отзывы о боевых качествах личного состава батальона были далеко не самыми лучшими. Поэтому уже осенью 1942 г. батальон был изъят из компетенции Абвера. Ему присвоили 450-й порядковый номер и отправили в Калмыцкие степи как обычную пехотную часть^{822}.

Несколько иначе сложилась судьба кавказского батальона Абвера, который вошел в историю Второй мировой войны как Особое соединение «Горец» или «Бергманн» (Sonderverband Bergmann). Его создание началось осенью 1941 г. на учебном полигоне Нойхаммер (Германия). Личный (преимущественно рядовой) состав соединения набирался в лагерях военнопленных из представителей народов Северного Кавказа и Закавказья. Офицеры — среди эмигрантов-кавказцев, проживавших в основном на территории Франции. Помимо добровольцев, набранных среди военнопленных и эмигрантов, в соединение было включено около 130 грузин, составлявших специальное соединение Абвера «Тамара», созданное в свое время для организации восстания в Грузии^{823}. Командиром соединения был назначен кадровый офицер разведки обер-лейтенант Теодор Оберлен-дер, пользовавшийся авторитетом большого знатока Советского Союза. Его заместителем стал зондерфюрер Вальтер фон Кутченбах, который вырос в России и хорошо говорил по-русски и по-азербайджански^{824}.

Отбор добровольцев в соединение происходил до конца ноября 1941 г. После этого оно было передислоцировано в Митгельвальде (Бавария), где до марта 1942 г. легионеры занимались пехотной и горно-стрелковой подготовкой. К этому времени структура соединения включала в себя штаб, группу пропаганды и пять стрелковых рот, национальный состав которых был следующим: 1-я рота — грузины и армяне, 2-я — представители народов Дагестана, 3-я — азербайджанцы, 4-я — грузины и армяне, 5-я (штабная) рота была укомплектована грузинами-эмигрантами. Командный состав соединения (до ротного звена включительно) состоял целиком из немцев^{825}. На 7–8 июня 1942 г. личный состав «Бергманна» насчитывал около 1200 человек (300 немцев и 900 кавказцев). В июне 1942 г. соединение приняло присягу, а в конце августа было отправлено на Восточный фронт. Интересно отметить: его цели и задачи были настолько секретными, что личному составу соединения было приказано выдавать себя за испанских басков или боснийских мусульман^{826}.

Вскоре стало ясно, для чего была необходима такая секретность. Так, уже в августе — сентябре 1942 г. часть бойцов «Бергманна» (преимущественно уроженцы Чечни и Дагестана) была отобрана в Северокавказскую специальную команду «Шамиль» (Nordkaukasiche Sonderkommando Schamil). После соответствующей подготовки они были выброшены с парашютами в советском тылу для осуществления разведывательно-диверсионных акций. Одна из трех групп этой команды — 10 немцев и 15 горцев Северного Кавказа под общим командованием обер-лейтенанта Ланге — высадилась в районе объектов нефтедобычи в Грозном с целью их захвата и удержания до подхода передовых частей немецкой 1-й танковой армии. Первая часть плана увенчалась успехом, хотя группа и потеряла более половины своего личного состава. Однако попытка прорыва немецких войск на Грозный 25–27 сентября 1942 г. окончилась провалом. Поэтому, чтобы не попасть в плен, диверсанты были вынуждены с боями прорываться через линию фронта. В целом им это удалось. Более того, они даже привели с собой несколько сот дезертировавших из рядов Красной Армии грузин и азербайджанцев. Со временем эти перебежчики пополнили подразделения соединения^{827}.

Подобным образом предполагалось использовать и весь остальной личный состав «Бергманна». Однако после прибытия последнего на Кавказ в сентябре 1942 г. планы по его применению были изменены. Вначале оно действовало против советских партизан в районе Моздок — Нальчик — Минеральные воды, а 29 октября было отправлено на передовую в качестве обычной фронтовой части. При этом 1-я и 4-я его роты были отправлены на Нальчикское, а 2-я и 3-я — на Ищерское направление, где они находились в общем оперативном подчинении 1-й танковой армии. Чтобы проверить надежность соединения, его бросали на самые трудные участки фронта, в результате чего оно понесло очень тяжелые потери — до 1/2 своего первоначального состава^{828}.

И немецкие, и советские источники признают, что все части «Бергманна» действовали очень эффективно. Везде они сражались весьма упорно, даже не имея тяжелого оружия. Кроме того, о высоком боевом духе личного состава соединения свидетельствует тот факт, что за все время боев на Кавказе из его рядов не было ни одного дезертира. Напротив, за время с сентября по ноябрь 1942 г. из перебежчиков, советских военнопленных и местных добровольцев удалось сформировать еще 4 стрелковые роты (грузинскую, северокавказскую, азербайджанскую и смешанную запасную) и столько же кавалерийских эскадронов (грузинский, кабардинский, балкарский и русский). В результате этого к концу 1942 г. соединение достигло численности 2690 человек (240 немцев и 2450 кавказцев)^{829}.

Следует сказать, что за весь период своего существования соединение «Бергманн» так и не было использовано по своему прямому назначению. В ходе отступления с Кавказа его личный состав осуществлял арьергардное прикрытие отходящих немецких войск и выполнял некоторые специальные задачи, например по уничтожению промышленных предприятий. Даже после передислокации в Крым, в феврале 1943 г., бойцы «Бергманна» несли службу по охране побережья в районе Коктебель — Двуякорная бухта и занимались борьбой против партизан. В апреле 1943 г. произошла очередная реорганизация соединения. Оно было переформировано в полк, где его личный состав был распределен по трем национальным батальонам: 1-й — грузинский (в составе пяти рот), 2-й — азербайджанский (в составе четырех рот), 3-й — северокавказский (в составе пяти рот). Осенью 1943 г., по советским источникам, немцы планировали создать на основе «Бергманна» Кавказскую дивизию. Обстрелянный и хорошо зарекомендовавший себя в боях личный состав полка должен был стать ее кадровой основой. Остальной же персонал для дивизии планировалось взять из находившихся в тот период на территории Крыма других частей Восточных легионов. Однако эти планы так и остались на бумаге^{830}.

Поздней осенью и зимой 1943–1944 гг. «Бергманн» принимал участие в боях на Перекопском перешейке. В конце концов в апреле 1944 г. персонал полка был эвакуирован в Румынию, а уже оттуда по частям передислоцирован на Балканы (1-й и 3-й батальоны) и в Польшу (2-й батальон). В дальнейшем судьба легионеров сложилась по-разному. Грузинский и северокавказский батальоны продолжали активно участвовать в боевых действиях. Весь 1944 и первую половину 1945 г. они сражались против партизан в Греции, Албании и Югославии. Капитуляция Германии застала их возле Загреба (Хорватия). Азербайджанский же батальон был только единожды использован в боевых действиях. В августе-октябре 1944 г. он участвовал в подавлении Варшавского восстания. После окончания боев за город этот и еще один азербайджанский батальон — 1/111-й — были объединены в 111-й азербайджанский полк и выведены на учебный полигон Нойхаммер (Силезия). После незначительного пополнения эта часть была отправлена в Данию, где и находилась до самого конца войны. В целом участь бойцов «Бергманна» оказалась незавидной. Грузины были сразу пленены частями Красной Армии.

Северокавказцы и азербайджанцы — западными союзниками. Но и они все в конце концов были выданы в СССР^{831}.

Восточные формирования в составе войск СС

Нельзя не отметить, что до середины 1943 г. инициатива по созданию частей Восточных легионов принадлежала различным структурам Вермахта. Однако уже с декабря 1943 г. она перешла в руки руководства СС, что было обусловлено несколькими причинами. Во-первых, это было связано с общим усилением роли СС во всех сферах жизни Третьего рейха. И набор иностранных добровольцев не был исключением. Во-вторых, если раньше представители «неарийских народов» и думать не могли, что могут попасть в эти элитные войска, то теперь в воинские части этой организации брали всех, невзирая на пресловутые расовые стандарты. И, наконец, в третьих, с начала 1943 г. рейхсфюрер СС Гиммлер начал проводить свою «восточную» политику. И организация Восточных легионов СС были только ее частью.

Проект создания «тюркской» дивизии войск СС возник еще в 1942 г., однако из-за отсутствия достаточного количества добровольцев к его осуществлению так и не приступили. Конкретные же формы он приобрел только в ноябре 1943 г., когда бывший командир 450-го батальона Туркестанского легиона майор Андреас Майер-Мадер предложил свои услуги руководству СС. В ходе одной из бесед он уверил Гиммлера, что сможет сформировать в составе войск СС «тюркский полк», так как уже имеет соответствующий опыт. Уверенность Майер-Мадера окончательно убедила Гиммлера начать организацию «своих» Восточных легионов, и он в целом поддержал его инициативу. После этого в ноябре 1943 — январе 1944 г. последовал ряд встреч между Майер-Мадером, представителями Главного оперативного управления СС и некоторыми офицерами-добровольцами, преимущественно мусульманами. На этих встречах были обговорены основные вопросы организации и подготовки будущего Восточного легиона войск СС^{832}.

В конце концов на последней из них, 4 января 1944 г., было принято решение о формировании 1-го восточномусульманского полка СС (Ostmuselmanische SS-Regiment № 1). Впоследствии этот полк должен был послужить основой для создания мусульманской дивизии под названием «Новый Туркестан» («Neu-Turkistan»). Это соединение, как предполагал Гиммлер, вполне могло быть организовано к концу 1944 г.^{833} В этот же день было принято решение о расформировании следующих батальонов Вермахта, личный состав которых должен был послужить основой для формирования нового полка: 782-го, 786-го, 790-го, 791-го туркестанских, 818-го азербайджанского и 831-го волжско-татарского. Однако это произошло не сразу, а в период с декабря 1943 по март 1944 г. Кроме того, в это же время Майер-Мадер совершил ряд поездок по лагерям военнопленных, где призывал мусульман вступать в новый легион войск СС^{834}.

В результате к концу января 1944 г. удалось набрать 3 тыс. добровольцев, которые были сосредоточены в городе Понятова (Польша) — месте формирования и первоначальной дислокации будущего полка. Чтобы усилить кадровый состав нового легиона, в него было переведено несколько десятков немецких офицеров и унтер-офицеров. Тем не менее его формирование проходило крайне медленно и в основном из-за нехватки снаряжения, в том числе даже униформы и обуви. Поэтому к октябрю 1944 г., сроку, который Гиммлер назначил для начала развертывания дивизии, в полку проходило службу всего 4 тыс. человек, которые были объединены в 3 батальона^{835}.

Первым командиром полка был назначен инициатор его создания Андреас Майер-Мадер, который 1 января 1944 г. был переведен в СС, где ему было присвоено звание оберштурмбаннфюрера СС. После его гибели в бою с партизанами в марте 1944 г. полк возглавил гауптштурмфюрер СС Биллиг. Однако он недолго пробыл на этой должности: уже 27 апреля его сменил гауптштурм-фюрер СС Херманн. После перевода последнего на штабную работу (приказ от 2 мая 1944 г.) полк до самого октября 1944 г. фактически оставался без командира^{836}.

Осенью 1944 г. перспектива развертывания Восточно-мусульманского полка в дивизию окончательно исчезла. Поэтому 20 октября 1944 г. Гиммлер отдал приказ о его переформировании в Восточно-тюркское соединение войск СС (Osttürkische Waffen-Verbande der SS) — часть бригадного типа, которая должна была стать промежуточной формой на пути к созданию дивизии. Все мероприятия по организации и подготовке Восточнотюркского соединения были возложены на главного фюрера СС и полиции Словакии, где в то время находился полк^{837}. Вот полный текст этого приказа, который, кстати, был отдан задним числом:

«1. 1 октября я приказал сформировать Восточнотюркское соединение войск СС.

2. Восточно-тюркское соединение вберет в себя всех возможных восточных тюрков (туркестанцев, поволжских татар, крымских татар, азербайджанцев и т. п.) для военного и политического обучения этих добровольцев, с целью превратить новое формирование в полноценную боевую часть.

3. В связи с этим предполагаются следующие мероприятия:

a) штаты Восточно-тюркского соединения комплектуются согласно прилагаемому боевому расписанию. Ответственность за его формирование будет возложена на командира [1-го Восточно-мусульманского полка СС] ваффен-штандартенфюрера Гаруна-аль-Рашида;

b) порядок формирования боевых частей соединения будет установлен в специальных приказах Главного оперативного управления СС.

4. Восточно-тюркскоесоединение войск СС подчиняется Главному оперативному управлению СС во всех вопросах формирования, подготовки, снабжения, а также руководства непосредственно через 2-й отдел Главного оперативного управления СС. Это управление также отвечает за все политические и культурные вопросы, а также за вопросы пропаганды.

5. Формирование соединения должно проходить на территории Словакии.

6. Личный состав:

a) германские офицеры должны назначаться в Восточно-тюркское соединение только с согласия Главного оперативного управления СС;

b) необходимые кадры унтер-офицеров и другой персонал предоставляются Главным оперативным управлением СС.

7. Информация о вооружении, снаряжении и транспорте должна исходить от Главного оперативного управления СС»^{838}.

Реорганизация структуры Восточно-мусульманского полка согласно этому приказу проходила следующим образом: весь его кадровый персонал был разделен по национальному признаку. В результате чего были заново созданы туркестанский, азербайджанский и волжско-татарский батальоны (по 6 рот в каждом). После этой реорганизации и прибытия к декабрю 1944 г. нового пополнения личный состав соединения насчитывал 5 тыс. человек^{839}. Командиром соединения был назначен ваффен-штандартенфюрер Вильгельм Хинтерзац, также весьма хорошо знавший Восток и его обычаи.

30 декабря 1944 г., согласно еще одному приказу Гиммлера, была начата новая реорганизация, целью которой было развернуть Восточно-тюркское соединение в часть дивизионного типа и сделать ее личный состав более «восточно-тюркским». Эта реорганизация происходила в течение января — марта 1945 г. в Словакии. В результате в марте 1945 г. соединение уже состояло из штаба и частей, получивших название боевых групп «Туркестан», «Идель-Урал», «Крым»^{840}. Каждая боевая группа (Waffengruppe) соединения создавалась по национальному признаку и по штату должна была равняться бригаде. На деле же количество их личного состава было доведено только до штата полка. Что касается первой боевой группы — «Туркестан», то в нее вошли 1-й и 2-й батальоны прежнего соединения, укомплектованные добровольцами из народов Средней Азии и Казахстана. Вторая боевая группа — «Идель-Урал» — вобрала в себя 3-й батальон, в котором служили добровольцы — представители народов Поволжья. Личный же состав, которым укомплектовали боевую группу «Крым», был переведен в Восточно-тюркское соединение из другого мусульманского формирования войск СС — Татарской горно-егерской бригады (Waffen-Gebirgsjäger-Brigade der SS), расформированной 31 декабря 1944 г.^{841}

Согласно приказу Главного оперативного управления СС, все боевые группы Восточно-тюркского соединения должны были иметь в своем составе по два пехотных батальона, каждый из которых состоял бы из пяти стрелковых рот. Однако боевая группа «Крым» являлась исключением: в состав двух ее батальонов входило только по четыре роты. Кроме того, она имела еще две отдельные артиллерийские роты, которых не было в других боевых группах. В результате последней реорганизации численность Восточно-тюркского соединения возросла до 8500 человек.

Перевод в Восточно-тюркское соединение персонала крымско-татарской бригады не был единственным изменением в его структуре и национальном составе. В том же приказе Главного оперативного управления СС говорилось: «Все азербайджанцы отделяются от Восточно-тюркского соединения и передаются в распоряжение командования Кавказского соединения войск СС (Kaukasischer Waffen- Verbände der SS)»^{842}.

Решение об организации последнего было принято в августе 1944 г. Делалось это с той же целью, что и в случае с Восточно-тюркским соединением, то есть «для военного и политического обучения кавказских добровольцев, чтобы превратить их в полноценную боевую часть». Со временем это соединение предполагалось развернуть в кавалерийскую дивизию — кадровую основу будущей «Кавказской освободительной армии»^{843}. Как и его восточнотюркский аналог, Кавказское соединение должно было состоять из боевых групп, в данном случае имевших организацию кавалерийских полков. Личный же состав для них немцы планировали набрать из остатков других кавказских формирований. Например, 1-го полка Кадровой добровольческой дивизии, которая к тому моменту была уже распущена. Или же завербовать в лагерях военнопленных, где содержались кавказцы^{844}.

В результате в январе 1945 г. структура Кавказского соединения состояла из штаба и следующих боевых групп, созданных за период с сентября по декабрь 1944 г.: «Грузия», «Северный Кавказ», «Армения» (находилась в процессе формирования), «Азербайджан». Главным отличием структуры Кавказского соединения войск СС от его восточнотюркского аналога было то, что все его боевые группы имели одинаковый состав. Например, в ноябре 1944 г. в состав группы «Северный Кавказ» входили: штаб и три кавалерийских дивизиона (по четыре кавалерийских эскадрона в каждом) и два отдельных кавалерийских эскадрона^{845}.

Следует сказать, что на всем протяжении его истории количество легионеров в соединении оставалось весьма незначительным и так и не достигло дивизионного уровня. Например, в январе 1945 г. его личный состав насчитывал примерно 2400 человек. И это в принципе был пик его численности^{846}.

После развертывания соединения в дивизию командование над ней должен был принять Лазарь Федорович Бичерахов — полковник Терского казачьего войска, в годы Гражданской войны один из лидеров Белого движения на Северном Кавказе. Однако по болезни он не смог приступить к своим обязанностям. Поэтому временно исполняющим обязанности командира соединения являлся штандартенфюрер СС Арвед Тоерманн, а во главе боевых групп стояли соответственно Придон Цулукидзе, Кучук Улагай, Вардан Саркисян и Магомед Исрафилов — все в звании ваффен-штандартенфюреров.

Организация и подготовка соединения проходили в несколько этапов: с августа 1944 г. — на полигоне Нойхаммер (Силезия), а с декабря 1944 г. — в Палуццо (Северная Италия). Следует сказать, что военнослужащие соединения были не единственными кавказцами на этой территории. В этот период здесь находилось еще около 6500 беженцев с Северного Кавказа, руководимых черкесским князем Султан Келеч-Гиреем. Все боеспособные мужчины из их числа в возрасте от 18 до 70 лет были сведены в два добровольческих полка, каждый из которых состоял из рот, сформированных по национальному признаку. Эти полки были призваны играть роль частей самообороны в местах размещения беженцев и одновременно служить резервом для комплектования Кавказского соединения^{847}.

Из всех частей войск СС, укомплектованных туркестанскими и кавказскими добровольцами, в полноценных боевых действиях участвовал только 1-й Восточно-мусульманский полк СС. В марте 1944 г., после первоначальной подготовки, он был переброшен в Западную Белоруссию, в район города Юратишки, где принимал участие в боях с партизанами. Одновременно личный состав части заканчивал свою подготовку перед предполагаемой отправкой на фронт^{848}. Однако уже в августе 1944 г. полк был отправлен в Польшу, где два его батальона приняли участие в подавлении Варшавского восстания. Немцы не решились использовать их самостоятельно, а включили в состав Специального (карательного) полка СС под командованием штандартенфюрера СС Оскара Дирлевангера. Следует сказать, что это была в своем роде уникальная операция. Ее главной особенностью в данном случае являлось то, что здесь, под общим командованием обер-группенфюрера СС и генерала полиции Эриха фон дем Бах-Зелевского, сражалось сразу несколько «восточных» добровольческих формирований. Ранее немцы только за редким исключением допускали подобную концентрацию. Обычно они предпочитали использовать такие части поодиночке. Таким образом, в подавлении Варшавского восстания участвовали следующие формирования «восточных» добровольцев: 1-й туркестанский и 2-й азербайджанский батальоны 1-го Восточно-мусульманского полка СС (800 офицеров, унтер-офицеров и рядовых); сводный полк «Бригады Каминского» (1700 человек); 3-й казачий кавалерийский батальон 57-го охранного полка; 69-й казачий батальон 3-й кавалерийской бригады Казачьего Стана; 1/111-й азербайджанский пехотный батальон; 2-й (азербайджанский) батальон полка специального назначения «Бергманн» (5 офицеров, 677 унтер-офицеров и рядовых); 3 украинские роты в составе частей Службы безопасности (СД). Общая численность этих формирований составила около 5 тыс. человек, или 1/4от количества немецких войск в этой операции^{849}.

Действия 1-го Восточно-мусульманского полка в Варшаве были в целом высоко оценены немецким командованием. Многие из его солдат и офицеров были даже отмечены наградами, включая и Железные кресты. Тем не менее участие в подавлении Варшавского восстания было последней боевой операцией полка. С тех пор и до самого конца войны он только подвергался постоянным реорганизациям, а его личный состав проходил переподготовку.

Такие же формирования, как Татарская горно-егерская бригада и Кавказское соединение войск СС, фактически не принимали участия в полноценных боевых действиях, так как не имели достаточной подготовки и вооружения либо не были развернуты согласно своему штатному расписанию. Например, кавказские легионеры так и не смогли получить транспорты с предназначавшимся им вооружением, обмундированием и снаряжением. В первую очередь это было связано с теми трудностями снабжения, которые создавала немцам авиация союзников. В результате личный состав Кавказского соединения был вооружен недостаточно. То же оружие, которое имелось в наличии, было преимущественно итальянским, и к тому же уже устаревшим. Не лучшим образом обстояли дела и с обмундированием. Так, половина легионеров боевой группы «Грузия» почти до самого конца войны продолжала носить одежду, которую они получили еще в лагерях военнопленных^{850}.

Другой причиной, по которой командование СС не спешило вводить в бой эти формирования, было низкое моральное состояние их личного состава. Гиммлер всегда считал, что оказывает бывшим советским гражданам большую честь, принимая их в ряды СС. Естественно, он надеялся, что в них они будут служить с большим, чем в Вермахте, рвением. Поэтому после подавления Варшавского восстания 1-й Восточно-мусульманский полк СС был переброшен в Словакию, где было принято решение реорганизовать его в соединение бригадного типа — Восточно-тюркское соединение войск СС. Однако, как показали дальнейшие события, рейхсфюрер сильно заблуждался относительно лояльности новых легионеров СС. В ночь с 24 на 25 декабря 1944 г. в туркестанском батальоне полка произошел мятеж, в результате которого 450–500 человек под руководством командира батальона ваффен-оберштурмфюрера Гуляма Алимова перешли к партизанам. Рассчитывавший заслужить своим поступком прощение, Алимов был тем не менее расстрелян коммунистами, после чего 300 человек из числа перебежчиков вернулись обратно к немцам. Как ни странно, главным виновником мятежа был признан штандартенфюрер СС Хинтерзац. Почти сразу же он был снят со своей должности и заменен гауптштурмфюрером СС Фюрстом. Этот новый командир вместе с приказом о своем назначении получил строжайшее предостережение: как можно пристальней наблюдать за туркестанским персоналом соединения^{851}.

В этой истории до сих пор много неясного. Советский историк Б. Брентьес утверждал, что «Алимов, еще задолго до мятежа, установил связь с партизанами»^{852}. Однако подтверждений этому нет. Многие западные историки склонны считать, что этот инцидент был вызван слухами о том, что немцы собираются подчинить Восточно-тюркское соединение генерал-лейтенанту А. А. Власову, который к этому времени стал главнокомандующим Вооруженных сил Комитета освобождения народов России. А это якобы не согласовывалось с планами туркестанской националистической эмиграции по созданию независимого государства^{853}.

Тем не менее последнее могло быть просто поводом, тогда как причина крылась в общем упадке морального состояния личного состава соединения. Следует сказать, что еще в марте 1944 г., после гибели первого командира полка — Андреаса Майер-Мадера, имели место случаи подобного характера. Уже тогда в полку, по свидетельству самих немцев, процветали распущенность и пьянство. Эта ситуация усугубилась еще и тем, что проникшие в часть советские агенты всячески раздували недовольство личного состава и подбивали солдат к дезертирству. Прибытие в полк нового командира — гауптштурмфюрера СС Биллига — только усугубило ситуацию. Недовольный своим переводом в СС, он вымещал это недовольство на подчиненных. Так, подозревая, что в полку идет подготовка к мятежу, Биллиг приказал расстрелять 78 человек. Однако дезертирство не прекратилось, в результате чего Биллиг был снят со своей должности, как не справившийся с обязанностями командира. Только усилиями нового командира — гауптштурмфюрера СС Херманна — полк был очищен от большинства ненадежных элементов^{854}.

Следовательно, предпосылки к открытому бунту были налицо еще задолго до декабря 1944 г. Поэтому, чтобы поднять моральное состояние личного состава полка, было решено бросить его в бой, в итоге чего он и принял участие в подавлении Варшавского восстания. Однако результат этого боевого применения оказался обратным ожидавшемуся. Как известно, на морально-боевое состояние личного состава любого воинского формирования влияет то, с каким противником оно сражается. Если это регулярная армия, то состояние и, соответственно, дисциплина выше. Если же это главным образом мирное население (как было в Варшаве), а формирование выполняет карательные функции, то дисциплина в нем стремительно падает. Нечто подобное имело место и в Восточно-мусульманском полку, когда после подавления Варшавского восстания он был переведен в Словакию.

Что же касается общей картины боевого применения Восточно-тюркского соединения войск СС на всех этапах его существования, то она была следующей:

Период

Подчинение

Район боевого применения

Система боевого применения

__________

4.01–26.02.1944 г.

Главное оперативное управление СС

Люблин, Понятова, Травники, Варшава, Радом (Польша)

Организация и подготовка личного состава

__________

26.02–11.071944 г.

ХССПФ[5] «Восток»

Юратишки, Минск (Белоруссия)

Подготовка, охранная служба, антипартизанские операции

__________

11.07–29.07.1944 г.

ХССПФ «Восток»

Ломжа, Белосток (Польша)

Отдых и переподготовка личного состава

__________

29.07–15.091944 г.

Особая бригада СС «Дирлевангер»

Варшава (Польша)

Подавление Варшавского восстания

__________

15.09–30.10.1944 г.

ХССПФ «Восток»

Радом (Польша)

Отдых и переподготовка личного состава

__________

30.10.1944—1.03.1945 г.

ХССПФ в Словакии

Миява (Словакия)

Реорганизация, охранная служба и переподготовка

__________

1.03–31.03.1945 г.

48-я народно-гренадерская дивизия 8-й армии

Миява (Словакия)

Охранная служба, реорганизация

__________

31.03–15.04.1945 г.

8-я резервная армия

Модровка, Боков (Словакия)

Переподготовка личного состава

__________

15.04—9.05.1945 г.

?

Возможно, в Австрии

Переподготовка личного состава

Справедливости ради стоит сказать, что Кавказское соединение войск СС также успело принять незначительное участие в боевых действиях. Несмотря на то что его личному составу не хватало ни вооружения, ни обмундирования, ни снаряжения, наиболее боеспособные и подготовленные части этого соединения охраняли важную стратегическую дорогу, которая шла с севера на юг Италии. Здесь, на отрезке Паулуццо — Тольмеццо, кавказские легионеры должны были противостоять нападениям местных партизан. И делали они это весьма успешно. Так, по целому ряду свидетельств, кавказцы провели как минимум три успешные операции против итальянских и югославских партизан в зоне своей ответственности. Результатом этих боев стало либо полное уничтожение, либо вытеснение из указанного района значительных партизанских сил^{855}.

История же последних дней Кавказского соединения войск СС известна более подробно. К апрелю 1945 г. его военное положение стало почти безнадежным. В результате, оценив сложившуюся ситуацию, командование частей соединения приняло решение спасаться самостоятельно. Например, почти весь личный состав боевой группы «Грузия» с оружием в руках перешел на сторону одной из бригад итальянских партизан-националистов^{856}. Поступая таким образом, они надеялись, что итальянцы помогут им избежать выдачи в СССР. В конце концов так и получилось: многие из них смогли остаться в Италии. Напротив, 140 легионеров-грузин перешли на сторону коммунистов. В отличие от своих однополчан, которые предпочли националистов, они полагали, что этим запоздалым поступком искупят вину перед советской властью и смогут вернуться на родину после окончания войны.

Что же касается остальных боевых групп Кавказского соединения, то в мае 1945 г. они отступили в Австрию, где и капитулировали перед британскими войсками. Их судьба была менее завидной, чем у легионеров из боевой группы «Грузия». В июне 1945 г. все кавказцы, а также казаки и другие «восточные» добровольцы, которые оказались на тот момент в Австрии, были выданы Советскому Союзу^{857}.

Проанализировав приведенные выше факты, можно с уверенностью сказать, что за период с 1941 по 1945 г. в формированиях так называемых Восточных легионов прошло службу от 310 до 325 тыс. представителей народов Поволжья, Кавказа, Закавказья и Средней Азии, а именно: «туркестанцы» — около 180 тыс.; горцы Северного Кавказа — около 28–30 тыс.; грузины — около 20 тыс.; армяне — около 18 тыс.; азербайджанцы — около 25–35 тыс.; народы Поволжья — около 40 тыс. В целом это составляет 15 % от общего количества иностранных добровольцев в германских вооруженных силах (около 2 млн человек) и 20–23 % от общего количества добровольцев из числа советских граждан (1,3–1,5 млн человек). Такой значительный процент добровольцев можно объяснить только целым комплексом причин. С одной стороны, создание из них воинских и вспомогательных частей и соединений являлось военным продолжением немецкой национальной политики. С другой стороны, нельзя сказать, что такое большое количество граждан СССР, составивших более половины всех иностранных добровольцев, можно объяснить только деятельностью соответствующих германских органов при полной пассивности первых. С их стороны также наблюдалась некоторая «активность», причины которой кроются в особенностях общественно-политического развития СССР в предвоенный период. Не является секретом, что до 1941 г. в Советском Союзе была масса недовольных существующим режимом, настроениями которых не мог не воспользоваться осмотрительный враг. В результате политическое и социальное недовольство в совокупности с нерешенным национальным вопросом и дали такое количество военных коллаборационистов. Что же касается народов, представители которых служили в Восточных легионах, то их вражда к советской власти имела еще и исторические корни — многие из них, и не без основания, считали ее деятельность продолжением старого русского империализма царских времен.

Следует также сказать, что данные формирования были уникальными в своем роде. Дело в том, что в течение всей войны ни одна из групп иностранных добровольцев не имела такой организации, какой были, например, командования Восточными легионами в Польше и Украине. Подчеркнем, что такая организация оправдала себя уже потому, что за период с конца 1941 по конец 1943 г. немцам удалось создать и подготовить десятки пехотных батальонов, а также сотни батальонов и рот вспомогательного назначения.

Сформированные командованиями Восточными легионами батальоны и роты активно использовались в ходе войны. Из наиболее значительных театров военных действий, где происходило их боевое применение, можно назвать следующие: Кавказ, Крым, Украина, Белоруссия, Польша, Франция, Нидерланды и Италия. Однако здесь следует сказать, что боевые качества личного состава этих формирований снижались по мере отдаления их от Восточного фронта. Переломный в войне 1943 год стал переломным и для боевого духа легионеров. Большинство из них уже не видели перспектив в войне на стороне Германии. И это резко отрицательно сказалось как на дисциплине, так и на боевом духе многих бойцов Восточных легионов.

Русская освободительная армия в Крыму О. В. Романько

Одной из самых трагических и вместе с тем малоизученных страниц Второй мировой войны является история власовского движения и созданных в результате его военно-политического развития вооруженных сил, известных как Русская освободительная армия (РОА). Какие цели преследовало это движение? Кто именно шел служить в эту армию? Наконец, что побуждало людей добровольно или недобровольно выступать на стороне врага своей Родины? В советское время на эти и многие другие вопросы мы могли получить только однозначно негативный ответ. Сейчас же большинство историков склонны считать, что не все было так просто с этим движением и с этой армией. И для понимания этой проблемы уже проделана колоссальная работа. Тем не менее некоторые ее аспекты до сих пор остаются без внимания историков. Одним из таких самых, на наш взгляд, неисследованных и запутанных остается вопрос истории власовского движения и частей РОА на территории оккупированного немцами Крыма. И, только ответив на него, мы сможем до конца понять, что же на самом деле происходило на этом полуострове в период с 1941 по 1944 г.

Но вначале немного истории. С осени 1942 г. важным фактором, впоследствии повлиявшим на изменения в немецкой национальной и оккупационной политике, стало власовское движение. Это движение было неразрывно связано с именем бывшего генерал-лейтенанта РККА Андрея Андреевича Власова, который в июле 1942 г. попал в плен к немцам на Волховском фронте. Находясь в лагере военнопленных, Власов выразил желание сотрудничать с некоторыми представителями германского командования, которые в противовес убежденным нацистам выступали за союз с некоммунистической Россией, а также готовили убийство Гитлера и государственный переворот с концептуальным изменением целей войны. В обмен на сотрудничество он просил поддержки в деле «освобождения России от большевиков». В дальнейшем Власов намеревался создать новое правительство новой независимой России, «свободной от большевиков и капиталистов», а его вооруженными силами должна была стать антисталинская армия — РОА.

Однако немцы решили использовать его прежде всего как инструмент своей пропаганды в войне с СССР. И одним из первых шагов в этом направлении стала разработка листовки — «Обращение Русского комитета к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему Русскому народу и другим народам Советского Союза». Она была напечатана в Берлине 27 декабря 1942 г. и подписана Власовым (председатель Русского комитета) и другим пленным советским генералом — Василием Федоровичем Малышкиным (секретарь комитета). В этом «Обращении», которое получило название «Смоленского манифеста» (считалось, что именно там, поближе к России и к тем, кому адресовалось, оно и было написано), провозглашалось создание нового правительства — Русского комитета (который так и остался на бумаге) и его вооруженных сил — РОА. Главной целью их существования являлось «свержение Сталина и его клики, уничтожение большевизма»^{858}.

Листовка имела некоторый успех, и прежде всего на оккупированных советских территориях. Поэтому германское командование приняло решение более активно использовать Власова и его сторонников в целях пропаганды, положив начало так называемой «акции Власова». Одним из результатов этой акции явилась организация в феврале 1943 г. координационного центра, который должен был, как писал один из участников этих событий, «изучать политические и психологические проблемы Русского освободительного движения»^{859} — так стали называть всех сторонников Власова. К марту 1943 г. центр разросся в крупную школу по подготовке пропагандистов для «восточных» добровольческих формирований Вермахта (частей, набранных из граждан СССР), которая по месту своего расположения в местечке недалеко от Берлина получила название «Дабендорф»^{860}.

Здесь следует остановиться, сделать небольшое отступление и выяснить, что же на самом деле представляла собой РОА, разобраться с этим, так вроде бы хорошо известным и вместе с тем неизвестным термином. Еще Александр Солженицын в свое время писал, что искать определение этого термина «было для лиц неофициальных — опасно, для официальных — нежелательно»^{861}. Поэтому до сих пор, даже в серьезных исторических исследованиях, посвященных Второй мировой войне, бытует мнение, что «РОА — власовская армия», возникла она сразу же после провозглашения «Смоленского манифеста» и просуществовала без изменений до конца войны. Все это не так! Как уже можно понять из истории появления манифеста (да и из целей, с которыми он был написан), РОА связывалась с именем Власова только в пропагандистском отношении. Но даже и РОА как оперативного формирования, подчиненного Власову, никогда не существовало, ее… вообще не существовало. Не началась ее организация и после опубликования «Смоленского манифеста». Только позднее, весной 1943 г., почти все «восточные» добровольческие формирования Вермахта (обычно численностью не более батальона), укомплектованные русскими добровольцами, стали называться «батальоны РОА». Ни Власов, ни его окружение не имели никакого отношения к созданию, формированию, боевому применению и командованию этими батальонами уже по той простой причине, что они начали создаваться в августе — сентябре 1941 г., когда Власов еще защищал Киев^{862}. В подтверждение этих слов ныне покойный немецкий историк Иоахим Хоффманн писал автору этого исследования, что «все солдаты русской национальности могли считать себя с 1943 г. бойцами РОА — в данном случае… речь в первую очередь шла только о пропаганде»^{863}.

Все вышесказанное касается и «батальонов РОА» в Крыму, с той лишь разницей, что начали они создаваться уже после «признания» Власова председателем Русского комитета и «командующим РОА». Столь поздний срок можно объяснить лишь тем, что власовская программа — «Смоленский манифест» — получила сравнительную известность только в средней полосе России и практически осталась неизвестной на юге, тем более в Крыму. Широкую известность на территории полуострова имя генерала получило в связи со следующим по времени пропагандистским шагом немцев — появлением открытого письма Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом?» (18 марта 1943 г.)^{864}. Именно этому открытому письму, в котором он рассказывал «о своей жизни и своем опыте в СССР», объяснял причины, «побудившие его начать войну против сталинского режима», Власов был обязан своей популярностью в некоторых слоях населения^{865}.

В Крыму первым на это письмо публично отреагировал бургомистр Ялты Виктор Иванович Мальцев. Это был человек трагической и вместе с тем интересной судьбы. Бывший полковник советских ВВС, необоснованно репрессированный в 1938 г., но выпущенный за недостатком улик, он встретил войну на должности директора ялтинского санатория «Аэрофлот». «По занятии германскими войсками города, — писал позднее Мальцев в своих воспоминаниях «Конвейер ГПУ», — я в полной военной форме явился к германскому командованию и объяснил причины, побудившие меня остаться»^{866}. Оккупационные власти оказали ему доверие, и до лета 1943 г. он успел побывать на должностях бургомистра и мирового судьи Ялты, одновременно выступая в местной печати, в которой призывал население Крыма сотрудничать с новой властью^{867}.

Прочитав открытое письмо Власова, Мальцев решил присоединиться к нему и в марте 1943 г. подал рапорт о своем переводе в распоряжение Русского комитета. Позднее, 4 июня, в органе Симферопольского городского управления — газете «Голос Крыма» был опубликован его ответ на письмо Власова. Ответ был написан также в форме открытого письма и озаглавлен «Борьба с большевизмом — наш долг». В этом письме Мальцев рассказывал, как он прошел путь от «коммунизма к борьбе с ним» и призывал всех коммунистов последовать его примеру, отдав все силы на благо русского народа, то есть поддержать Власова и РОА. «Я, не колеблясь ни одной минуты, с радостью присоединяюсь к Вашему призыву… — писал Мальцев в своем открытом письме. — Надо положить конец чудовищному преступлению Сталина, продолжающему гнать на смерть миллионы людей… Будем драться за свободную счастливую обновленную Россию без эксплуататоров и палачей. За тесное содружество двух великих наций! За нашу совместную победу с Германским народом!»^{868}

Не прошло и двух недель после опубликования этого письма Мальцева, как уже 18 июня «Голос Крыма» сообщил об открытии при его содействии первого вербовочного пункта РОА на полуострове. Этот пункт был открыт в Евпатории^{869}. А уже 30 июня 1943 г. в Симферополе состоялось освящение помещения центрального вербовочного пункта РОА в Крыму, по случаю чего в 6 часов вечера был отслужен торжественный молебен. Как писала газета «Голос Крыма», «он был открыт для проведения систематической разъяснительной работы, консультации, записи добровольцев и оформления их в ряды РОА, так как сотни лучших людей нашей Родины уже подали заявления о вступлении в ее ряды»^{870}.

Следует сказать, что газета «Голос Крыма» проявляла большой интерес к теме РОА и немало способствовала ее популяризации среди всех слоев населения Крыма. Так, с этого же времени на ее третьей странице появилась рубрика «Уголок добровольца», в которой помещалась информация, посвященная формированию частей этой армии в Крыму, записи добровольцев, их боевым действиям. Публиковалась также информация не только крымского, но и общероссийского характера. Например, 29 марта 1943 г. была опубликована статья «Русская Освободительная Армия», которая должна была доказать, что «служение народу и Родине в рядах РОА есть высший долг каждого боеспособного гражданина России и его почетная обязанность. Чистота знамени и идеи, нерушимость присяги Родине — таков лозунг РОА». В номере от 23 мая 1943 г. раскрывались «Задачи Русского Освободительного Движения»: «Русский народ обязан прежде всего напрячь свои силы к уничтожению советской власти. Он должен сделать это во имя счастья грядущих поколений, во имя своего будущего. Это сейчас главная цель, и в этом пока единственный прямой путь, сворачивать с которого преступно». А в статье «РОА и народы России» от 9 июля 1943 г. определялось ее место среди уже существующих национальных добровольческих формирований: «РОА — это цемент, добровольно связывающий все национальные вооруженные силы Новой России. РОА — это основной союзник Германской армии, несущей всю тяжесть борьбы с большевизмом»^{871}.

В связи с этим будет небезынтересно упомянуть тот факт, что в крымских частях РОА служили не только русские, но и крымские татары. Это подтверждает целый ряд публикаций в «Голосе Крыма», свидетельствующих о «совместной борьбе татар и русских против большевизма»: «Плечом к плечу с РОА», «Борьба татар против большевизма», «Голос крови зовет меня» и т. п. Основной смысл этих статей можно выразить следующей фразой из одной из них: «Победа или смерть! Плечом к плечу с Русской Армией мы пойдем на борьбу за наше освобождение»^{872}.

Естественно, что все местное руководство РОА было тесно связано с органами немецкой пропаганды, а именно со Штабом пропаганды «Крым» — главным инструментом психологической войны на полуострове. Его начальник обер-лейтенант Фрай, в частности, рекомендовал своим подчиненным использовать офицеров РОА «для непосредственного разъяснения обстановки и использования в качестве докладчиков на радио и в печати»^{873}. Например, 11 июня 1943 г. капитан Борис Ширяев прочитал собравшимся в алуштинском «Доме воспитания» учителям лекцию на тему «Немецкая система воспитания как основа высокого жизненного уровня в государстве». Другие офицеры-пропагандисты, такие как капитаны Л. Станиславский, Г. Барятинский, А. Таманский и другие, активно выступали со статьями в местной печати, а поручик Константин Быкович даже стал впоследствии главным редактором газеты «Голос Крыма»^{874}.

Пропагандисты РОА также привлекались для подготовки листовок и воззваний, обращенных к бойцам Красной Армии и крымским партизанам, в которых последние призывались переходить на сторону немцев. При их участии были составлены листовки со следующими характерными названиями: «Братья красноармейцы!», «К офицерам и солдатам Красной Армии», «Товарищ, один вопрос…!» и т. п.^{875}.

В конце июля 1943 г. в «восточных» добровольческих формированиях, лагерях военнопленных и немецких дивизиях, расположенных в Крыму и имеющих русских добровольцев, появились выпускники школы в Дабендорфе — офицеры-инспекторы РОА, призванные «следить за физическим и моральным состоянием своих соотечественников»^{876}. Это было еще одной из обязанностей офицеров РОА, и на территории Крыма в том числе.

Как известно, весь 1943 г. прошел под знаком ухудшения положения германских вооруженных сил на Восточном фронте. Это, естественно, не могло не сказаться на ситуации с РОА, и в Крыму в том числе. Например, уже в январе 1944 г. в одном из отчетов Штаба пропаганды «Крым», озаглавленном «Об откликах населения на немецкую пропаганду», было отмечено некоторое ослабление энтузиазма крымчан и местных властей по поводу РОА. В газете «Голос Крыма», говорилось в этом отчете, «…совершенно не пишется о РОА. Нужно было что-нибудь писать о ней, даже если она используется где-то на Итальянском фронте»^{877}. Как ни парадоксально, но одновременно с этим немецкие власти не рекомендовали распространять власовские газеты, такие как «Доброволец», «Заря», «Боевой путь» и другие, среди рабочих трудовых лагерей, опасаясь возникновения «русских фантазий»^{878}. Скорее всего, имелись в виду «фантазии» о русской национальной идее и так называемой «третьей силе», то есть использовании РОА в качестве инструмента в борьбе и против большевиков, и против нацистов. Так, в том же отчете Штаба пропаганды, указывалось, что «среди населения имеется много сторонников… «третьей силы». Это люди, ожидающие окончательного завершения войны, которое наступит после полного поражения Германии и Советского Союза… Совершенно определенно, эти идеи косвенно или прямо направлены против немецких интересов. Несмотря на это, «Голос Крыма» опубликовал уже несколько статей, посвященных этому вопросу и созвучных общему мнению населения. Последней из таких статей является статья «Третья мировая война» в номере от 7 января 1944 г., где речь идет о том, что Англия и Америка третью мировую войну будут вести против СССР… А Германия… вычеркивается»^{879}. При этом немцев беспокоило прежде всего то, что такое убеждение «снизило страх перед возвращением большевиков», что оно могло сказаться на лояльности населения к оккупационным властям и повлиять на желание совместно с ними оборонять Крым. В конце концов подобные высказывания привели к тому, что теперь за пропагандистами-лекторами РОА было установлено постоянное наблюдение, а для проведения лекций были выработаны унифицированные образцы докладов, которые утверждались в Штабе пропаганды «Крым»^{880}.

Помимо чисто пропагандистских целей части РОА в Крыму использовались и по своему прямому назначению — для участия в боевых действиях против Красной Армии и партизан, что было также своего рода пропагандой. Недаром, находясь еще в лагере военнопленных, генерал Власов говорил немецким офицерам: «Чтобы добиться победы над Советским Союзом, нужно ввести в бой против Красной Армии военнопленных. Ничто не подействует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск…»^{881}.

После открытия вербовочных пунктов РОА началось формирование частей этой армии в Крыму. Об их общей численности судить очень трудно, так как немецкая сторона эту численность явно завышала, заявляя о «тысячах добровольцев», а советская — преднамеренно занижала, сообщая о том, что в «Крыму с треском провалилась кампания, проводимая немцами по вербовке в РОА. Никакие угрозы, никакие подручные Власова, выступавшие с воззваниями, не подействовали на советских людей — они в РОА не пошли… Своей освободительной армией наши люди называют Красную Армию»^{882}. Тем не менее советское военно-политическое руководство считало, что РОА, даже несмотря на свою малочисленность, может быть весьма опасной. Для того чтобы сорвать набор добровольцев и очернить в глазах населения саму идею власовского движения, был предпринят целый комплекс мероприятий военно-политического характера. За линией фронта этим занимались органы советской пропаганды, в Крыму — партизаны и подпольщики. Так, в ответ на начало вербовочной кампании на полуострове Главное политуправление Красной Армии выпустило в количестве 300 тыс. экземпляров листовку «Солдаты и офицеры РОА». В ней была предпринята попытка повлиять на записывающихся в эту армию добровольцев — и уже не только уговорами. «Вы стараетесь прикрыть свою измену, — говорилось в листовке, — громкими фразами о «борьбе с большевизмом» «за счастье народа», за «Новую Россию». Все это ложь — вы изменники. Вы просто служите немцам, потому что вам там хорошо живется. Вы продались за сытную еду, за красивую форму, за легкую жизнь. Немцы перед вами всячески заискивают, стараются вам угодить, лишь бы вы дрались вместе с ними. Но вы просчитались…»^{883}.

И это было только начало. Всего же за период с 15 мая по 1 октября 1943 г. редакция газеты «Красный Крым» (г. Краснодар) — основной орган печатной пропаганды на полуостров — выпустила 15 наименований листовок на тему о РОА (всего 375 тыс. экземпляров, по 25 тыс. каждого наименования). Среди них такие, как: «К добровольцам», «Не идите в так называемую «русскую освободительную армию»!», «К добровольцам и всем, кто обманут Гитлером!», «К «добровольцам», полицейским, старостам и всем, кто работает на немцев», «К солдатам и офицерам РОА» и т. п.^{884}

Если советская власть была еще вне пределов Крыма и могла действовать пока только пропагандой, то партизанам и подпольщикам были даны указания срывать вербовку в РОА любой ценой, вплоть до применения террора. В целом своей пропагандой и агитацией партизаны должны были создать атмосферу недоверия и нетерпимости по отношению к этой армии и тем, кто в нее записывался. Для этого было необходимо ответить на ряд вопросов, которые могли бы возникнуть у населения: «Что означает эта новая авантюра Гитлера… Для чего нужна Гитлеру РОА?» Следовало говорить так: «Германии до зарезу нужны солдаты, нужно мясо для пушек. Для этого и нужна немцам так называемая «РОА». Гитлер хочет заставить русских людей воевать против России, против своих единокровных братьев, за чуждые нам интересы немецких князей и баронов». На очень существенный вопрос «из кого состоит РОА?» предполагалось отвечать, что «она состоит из белогвардейцев, разгромленных в свое время Красной Армией и бежавших за границу. Кроме того, немцы силой загоняют в эту армию военнопленных. Гитлеровцы в своих газетах открыто пишут, что им нужна«белая армия»… Вот о какой армии мечтают немцы, в какую армию они хотят загнать русских людей и заставить воевать против своей отчизны… «РОА» — это наглый обман, это ловушка для русского народа»^{885}.

То есть, несмотря на принижение советской пропагандой значения РОА, работе по срыву вербовки в нее отводилась «исключительно важная роль». Вот только некоторые из акций крымских партизан и подпольщиков, направленных против власовцев. Так, по воспоминаниям феодосийского подпольщика А. Овчинникова, вопрос о «срыве вербовки в РОА» был очень важным и не снимался с повестки дня заседаний его подпольной группы до весны 1944 г. Советской пропагандой среди добровольцев РОА занималась работавшая в период войны в Симферопольской центральной библиотеке Е. Пахомова. Партизан из Евпатории Н. Каташук вспоминал: «Перед группой связанных со мной товарищей я поставил задачу не допустить ни одного рабочего в так называемую «власовскую армию». 26 февраля 1944 г. диверсионная группа Симферопольской подпольной организации пустила под откос воинский эшелон на перегоне Альма — Симферополь. Помимо уничтоженной в нем военной техники, было также убито и ранено 315 солдат и офицеров из частей РОА^{886}.

Кто же шел добровольцем в эту армию? Для советской стороны были характерны такие высказывания: «Немцы и их лакеи — предатели советского народа — развернули в Крыму бешеную кампанию по «вербовке» добровольцев в так называемую «русскую освободительную армию». Они проводят митинги, собрания, пишут статьи в своих бульварных газетках, призывают и угрожают… Но добровольцев идти на службу к гитлеровцам не оказывается. Затея немцев явно провалилась. В Симферополе фашисты кое-как наскребли 6–7 «добровольцев», решивших под угрозой расстрела пойти на черное дело. Не имеет успеха «вербовка» и в других городах и в сельской местности Крыма. Поэтому гитлеровцы прибегают к излюбленному методу насильственной мобилизации населения»^{887}. Что же касается тех, кто все-таки пошел служить в РОА, то о них коммунисты говорили только так и не иначе: «По Симферополю еще набрали в РОА около 15 человек, и то из числа уголовников и других враждебных элементов, подвергшихся репрессиям со стороны советской власти»^{888}.

Как известно, такие высказывания были характерны не только для крымской ситуации, и правдой в них было только то, что в РОА действительно шли люди, которые были, мягко говоря, не в ладах с советской властью, и зачастую не по своей вине. Об одном из них, Викторе Мальцеве, говорилось выше. В июне 1943 г. газета «Голос Крыма» сообщила своим читателям, что «работники Ялтинского городского управления устроили теплые проводы В. И. Мальцеву, отъезжающему добровольцем в РОА». Отвечая на прощальные речи своих сотрудников, Мальцев сказал: «Долг каждого из нас — честно работать и отдать все для нашего несчастного русского народа. Пусть каждый из нас честно выполнит свой долг». В конце этой встречи ялтинский бургомистр М. Н. Каневский вручил Мальцеву большой букет живых цветов. Покинув Крым, он, как бывший летчик, вступил в Русскую авиационную группу, расквартированную в Восточной Пруссии. Осенью 1944 г. на основе этой группы стали формироваться ВВС Комитета освобождения народов России (КОНР), командующим которыми в чине генерал-майора и стал Мальцев^{889}.

Беря с него пример, в июне 1943 г. добровольцем в РОА вступил феодосийский бургомистр Иван Харченко. А вскоре их примеру последовали и многие другие представители местной гражданской администрации. Однако основным контингентом, который шел в РОА, были простые местные жители и военнопленные, доведенные до отчаяния в немецких концлагерях^{890}. К весне 1944 г. в Крыму располагались следующие формирования РОА^{891}:

Формирования в подчинении штаба 17-й армии — 181-я (восточная) охранная рота (181.Ost-Wach-Kompanie);

(Восточная) охранная рота специального назначения (Ost-Wach-Kompanie z. b. V.);

162-я (восточная) охранная рота (162.0st-Wach-Kompanie);

16-й (восточный) взвод вспомогательных охранных частей (16.0st-Hilfswachmannschaften-Zug);

1-я (восточная) рота вспомогательных охранных частей 708-го пехотного полка (LOst-Hilfswachmannschaften-Kompanie /708);

1-я (восточная) рота вспомогательных охранных частей 796-го пехотного полка (I. Ost-Hilfswachmannschaften-Kompanie / 796);

1-я (восточная) рота вспомогательных охранных частей 805-го пехотного полка (I. Ost-Hilfswachmannschaften-Kompanie 1805);

1-я (восточная) рота вспомогательных охранных частей 933-го пехотного полка (l.Ost-Hilfswachmannschaften-Kompanie / 933);

3-я (восточная) хозяйственная рота 602-го пехотного полка (3.Ost-Nachschub-Kompanie / 602);

4-я (восточная) хозяйственная рота 617-го пехотного полка (4.0st-Nachschub- Kompanie / 617);

591-я (восточная) речная хозяйственная колонна (591.Ost-Wasser-Nachschub-Kolonne);

2 взвода (восточной) запасной роты «добровольных помощников» (Ost-Нiwi-Ersatz-Kompanie);

(Восточная) рота для выздоравливающих (Ost-Genesenden-Kompanie);

(Восточная) запасная рота «добровольных помощников» (Ost-Hiwi-Ersatz-Kompanie) — находилась в стадии формирования.

Части в подчинении штаба XLIX горного корпуса 17-й армии —

4-я добровольческая (восточная) строительная рота (4.Ost-Freiwilligen-Bau-Kompanie);

4-я (восточная) саперная (строительная) рота 370-го пехотного полка (4.Ost-Bau-Pionier-Kompanie / 370);

(Восточная) техническая (строительная) рота (Ost-Technische- Bau-Kompanie);

150-я (восточная) легкая артиллерийская хозяйственная колонна (150.Ost-leichte-Artillerie-Nachschub-Kolonne).

Части в подчинении штаба V армейского корпуса 17-й армии —

2 отделения (восточной) «охотничьей команды» (Ost-Jagdkommando).

Какова же была их общая численность? В целом за указанный период она колебалась от 2 до 4 тыс. человек, причем почти 1/3 из них в конце 1943 — начале 1944 г. перешла на сторону партизан. Это привело к тому, что немцы отвели с передовой некоторые части РОА, разоружили их, а личный состав заключили в концлагеря. По донесениям советских разведчиков, такой случай имел место в Евпатории в марте 1944 г. А с 3 по 12 декабря 1943 г. около батальона власовцев было переброшено из Крыма в Италию и во Францию^{892}.

На вооружении крымских формирований РОА (как, впрочем, и в других регионах) состояли главным образом трофейные образцы пехотного вооружения: советские, польские, чехословацкие и др. винтовки, автоматы и пулеметы. Когда же трофейных образцов не хватало, то в качестве исключения допускалось вооружение некоторых частей (самых надежных) немецким оружием. В основном это были карабины Маузера 98к, автоматы «МР-40» и пулеметы MG-34 и MG-42. Что касается тяжелого пехотного вооружения (минометы, противотанковые средства) и артиллерии, то их на вооружении крымских формирований РОА не было.

Конец частей РОА в Крыму был трагическим, но закономерным, когда в ходе наступления Красной Армии в апреле — мае 1944 г. была разгромлена немецкая группировка на полуострове. По мнению современного российского историка Кирилла Александрова, «все русские добровольческие формирования Вермахта, дислоцированные в Крыму, погибли в ходе (этих. — О. Р.) операций». Еще более трагическая участь постигла Виктора Ивановича Мальцева. В 1946 г. он был передан западными союзниками в руки советских властей и в ночь на 1 августа повешен во дворе Бутырской тюрьмы (Москва) вместе с генералом Власовым и другими высшими офицерами РОА^{893}.

Подводя итог, можно сказать, что в военном отношении власовское движение и РОА не представляли на территории Крыма сколько-нибудь значительной силы. Приведенные выше цифры общего количества личного состава частей РОА свидетельствуют о том, что к весне 1944 г. оно составляло всего лишь 0,35 % от численности русского населения полуострова (55 5481 чел. по состоянию на 1939 г.). Кроме того, здесь надо учесть и тот факт, что около 3/4 частей РОА на территории полуострова были укомплектованы добровольцами не из Крыма. Однако следует признать, что, несмотря на слабость в военном отношении, сила этих формирований заключалась в отношении политическом (даже несмотря на то, что с именем генерала Власова все крымское «власовское движение» было связано только в смысле пропаганды). Указанные факты говорят о том, что это признавало даже советское военно-политическое руководство, хотя и де-дало вид, что «проблемы РОА» не было и нет. Такая позиция была характерна не только для крымской ситуации. Однако здесь политико-пропагандистская роль РОА проявилась наиболее сильно, что и заставило советское руководство провести целый комплекс соответствующих мероприятий.

Русское освободительное движение и еврейский вопрос О. В. Романько

Еврейский вопрос является, по целому ряду причин, одним из ключевых для российской политической традиции. Начиная по крайней мере со 2-й половины XIX в. ни одна из политических организаций, претендовавших на влияние в российском обществе, не могла оставить без внимания этот вопрос. В предвоенном СССР считалось, что все проблемы, унаследованные от царского режима, были успешно решены Коммунистической партией. В т. ч. утверждалось, что с антисемитизмом покончено раз и навсегда. Однако вступление Советского Союза во Вторую мировую войну показало, что пресловутый еврейский вопрос не потерял для его населения своей актуальности. Теперь он был поставлен на повестку дня теми силами, которые декларативно или с оружием в руках выступили в поддержку немцев и за свержение государственного и общественного строя в СССР. Это историческое явление, о котором идет речь, получило в научной литературе (прежде всего западной) определение Освободительного движения народов России (ОДНР). Ввиду многонациональности ОДНР, в его рамках отдельно рассматривают Русское освободительное движение (РОД).

Главным обвинением советской пропаганды времен войны и послевоенной советской историографии, которое они адресовали всем течениям антисталинского протеста, было то, что ни одно из них не выработало своей политической и идейной программы, а в области идеологии находились в полной зависимости от немцев. Сейчас не является секретом, что это добросовестное или намеренное, но заблуждение. Каждое из национальных течений ОДНР имело свою, более или менее законченную программу, согласно которой его представители и планировали действовать в период и после войны^{894}.

Имела свою программу и та часть ОДНР, которую принято называть «русской». Определение это весьма условно, а само РОД настолько многогранно и неоднозначно, что все связанное с его историей и политическим развитием нуждается в самом тщательном анализе. Как уже было сказано выше, с одной стороны, РОД — русское течение общего антисталинского движения, которое сложилось в условиях Второй мировой войны и немецкой оккупации на этнографической русской территории или из представителей русской национальности. Однако такое определение значительно упрощает это понятие и вводит его в сугубо национальные рамки. С таких позиций можно подходить к другим, «нерусским», течениям ОДНР, основополагающими моментами идеологии которых был прежде всего национализм, а уже потом антикоммунизм. С РОД все намного сложнее. Национализм в программах его участников практически не играл никакой роли. Другой же идейной опорой был скорее антисталинизм, но не антикоммунизм. Исходя из этих посылок, лидеры украинского, белорусского, кавказского и прочих освободительных движений боролись за уничтожение коммунизма в своих республиках и за построение на их территориях независимых от России государств. Большинство лидеров РОД боролось за свержения «сталинской клики». В национальном же вопросе диапазон их взглядов варьировался от идеи федерализма до восстановления после окончания войны «единой и неделимой России». Впоследствии это вылилось в стремление русских антисталинистов доминировать в ОДНР.

Нерусские освободительные движения практически не развивались за весь период войны. В 1945 г. их идейный багаж был таким же, как ив 1941 г. Это было еще одним их отличием от РОД, которое с самого начала своего существования было неоднородным и за весь период войны претерпело массу идейных пертурбаций.

В целом следует выделить две основные группы течений этого движения и два этапа в развитии его идеологии. Участники первой группы по своей идеологии и личному составу вышли из среды российской послереволюционной эмиграции. Основным же контингентом второй явились советские граждане, которые тем или иным образом выступили в союзе с Германией против СССР (это главным образом или жители оккупированных советских территорий, или военнопленные)^{895}.

На первом этапе существования РОД (примерно до декабря 1942 г.) эти его течения и представлявшие их организации сосуществовали параллельно и почти не оказывали друг на друга влияния ни в политическом, ни в идеологическом плане. В конце 1942 — начале 1943 г. ситуация изменилась коренным образом. К этому времени относится возникновение и развитие так называемого Власовского движения, которое первоначально рассматривалось другими как одно из ответвлений РОД, а со временем стало претендовать не только на гегемонию в нем, но и на лидерство во всем антисталинском движении народов России. В данном случае Власовское движение интересно нам своей идеологией, в которой его лидеры попытались объединить дореволюционную русскую политическую традицию, идеи Февральской революции 1917 г. и некоторые моменты коммунизма несталинского толка.

Естественно, что все эти идеологические особенности РОД не могли не отразиться на отношении его лидеров и участников к еврейскому вопросу. Так или иначе, он присутствовал во всех программах всех течений этого движения и на всех его этапах. Разными были только причины, по которым он вошел в ту или иную программу. Назовем наиболее значимые из них. Во-первых, причины, ведущие свое происхождение от крайне правой российской политической традиции. Они были определяющими главным образом в тех течениях РОД, которые находились под влиянием идей дореволюционной эмиграции, однако не сыграли какой-либо существенной роли в развитии идеологии движения.

Во-вторых, причины, обусловленные Октябрьским переворотом 1917 г. и общественно-политическим развитием СССР до июня 1941 г. Эти причины играли значительную роль при формировании идеологии тех течений РОД, которые возникли на оккупированной советской территории.

И, наконец, в-третьих, причины, возникшие под влиянием нацистской антисемитской доктрины. В принципе, ни одно из течений РОД не избежало ее влияния. Однако следует сказать, что, в отличие от нерусских движений в ОДНР, основные русские организации были подвержены ее воздействию в меньшей степени. И ответ на этот вопрос следует искать в национальной политике Третьего рейха. Как известно, у немецкого военно-политического руководства не было единого взгляда на оккупационную политику в СССР вообще и национальный вопрос в частности. Из всего многообразия мнений в целом можно выделить две основные точки зрения: «прорусскую» и «национальную». Носителями первой являлись в основном офицеры Вермахта среднего и отчасти высшего звена, которые считали, что для успешного проведения оккупационной политики надо наладить отношения только с русским народом, как самым многочисленным и влиятельным в Советском Союзе. Национальные движения же других народов казались им слабыми и не способными на серьезную оппозицию большевизму. Здесь следует подчеркнуть, что многие из этих офицеров оказались впоследствии замешаны в заговоре против Гитлера 20 июля 1944 г. Основным недостатком этой группировки было то, что она не имела ярко выраженного лидера при наличии большого числа сторонников. Главным апологетом второй точки зрения был министр по делам оккупированных восточных областей А. Розенберг. В отличие от своих оппонентов он считал, что в СССР надо опираться прежде всего на нерусские народы и национальные меньшинства. И всю национальную политику здесь надо свести к тому, чтобы как можно глубже разъединить русских и всех остальных. В целом такая ситуация просуществовала до окончания войны и оказала существенное влияние как на развитие РОД, так и на все антисталинское движение народов России^{896}.

В данном же случае можно сделать следующий комментарий. Розенберг был не только видным теоретиком нацистской партии, но и одним из идеологов антисемитизма в Третьем рейхе. Поэтому все, что так или иначе соприкасалось с его деятельностью, получало этот отпечаток. И наоборот, Вермахт, как один из самых консервативных институтов государства, был наименее всего заражен антисемитизмом. Поэтому те из офицеров германских вооруженных сил, которые старались поддерживать РОД, вообще не придавали значения еврейскому вопросу в его программе. Особенно рельефно такие взгляды нашли свое отражение в теории и практике Власовского движения, лидеры которого не собирались как-то специально выделять этот вопрос, а планировали решать его в русле межнациональных отношений «Новой России», наряду с другими подобными вопросами.

Отсутствие единого взгляда на национальную политику в СССР было не единственной особенностью немецкого оккупационного режима на его территории. Дело в том, что он только в теории представлял единый институт, управляемый из Берлина. На деле же этот режим состоял из трех, практически автономных и взаимопересекающихся (территориально и административно), ветвей власти: гражданской администрации, представленной органами Имперского министерства по делам оккупированных восточных областей, различных военных оккупационных инстанций и аппарата полиции и СС. Каждая из этих ветвей претендовала на свое, единственно правильное и отличное от других, видение «восточной политики», что приводило в реальности к жесткой конкуренции. Естественно, все это накладывало свой отпечаток и нате организации РОД, которые существовали на территории или под покровительством той или иной оккупационной администрации. И в сфере идеологии это влияние было наиболее значительным^{897}.

Создание организаций, которые можно причислить к РОД, началось осенью 1941 г., сразу же после занятия немцами западных областей России. Некоторые из них возникли при непосредственной поддержке различных ветвей оккупационной администрации, некоторые — вполне самостоятельно. Многие из них не просуществовали и нескольких недель (распались сами или были запрещены немцами), другие, в том или ином виде, функционировали до конца оккупации. Разумеется, что в тех условиях большинство из них не могло в полной мере развернуть настоящую работу по партийному строительству и уж тем более выработать какую-нибудь серьезную и стройную идеологию, охватывавшую все направления и проблемы российской политической, общественной и национальной жизни. В принципе, учитывая немецкую политику в русском вопросе, такие организации были вообще исключением.

Народная социалистическая партия России (НСПР) и является, по целому ряду причин, таким исключением^{898}. Манифест этой партии был опубликован 26 ноября 1941 г. в г. Локоть (Орловская область), который впоследствии стал центром окружного самоуправления, просуществовавшего до поздней осени 1943 г. Автором этого документа был К. П. Воскобойник, преподаватель физики в местном Лесотехническом техникуме, которого немцы назначили бургомистром Локотского района. Программа НСПР предусматривала свержение в СССР коммунистического строя, после чего началось бы его преобразование на основах национального социализма. Следует отметить, что это отграничение коммунизма от социализма прослеживается на протяжении всего манифеста. Так, явно социалистический характер программы бросается в глаза в ее экономической части. Далее. Уничтожение колхозного строя, бесплатная передача всей пахотной земли крестьянству, развертывание частной инициативы с сохранением в руках государства основных средств производства и ограничение размеров частного капитала — все это, по мнению Воскобойника и его соратников, как нельзя лучше соответствовало чаяниям широких масс населения. В политической части программы на первом плане стоит национальная идея: возрождение сильного Российского государства^{899}.

В целом нельзя не отметить, что программа была очень эклектичной и отразила в себе всю сумму взглядов ее автора и его окружения. Антикоммунизм, например, возник скорее всего из личного опыта Воскобой-ника, который познакомился со всеми «прелестями» советской карательной машины еще в начале 1930-х гг. На экономическую часть манифеста наложила свою печать либерализация, которая имела место в годы НЭПа (1921–1929), а на политическую — все, что автор помнил из истории России. С другой стороны, нельзя не отметить, что программа НСПР составлялась под заметным влиянием нацизма, некоторые из установок которого пропагандировались в оккупированных областях. Наиболее сильно они проявились в экономической и политической частях программы, такое сочетание виделось лидерам Локотского самоуправления не чем иным, как своим, русским национал-социализмом^{900}.

НСПР декларировалась как русская национальная партия. Однако в ней ни слова не было сказано по поводу национального вопроса, тогда как вопросу еврейскому был отведен последний, двенадцатый, пункт. В манифесте он звучал следующим образом: «Беспощадное уничтожение евреев, бывших комиссарами». Но одновременно с этим обещалась амнистия «всем комсомольцам, рядовым членам партии, не запятнавшим себя издевательствами над народом, и всем коммунистам, которые с оружием в руках участвовали в свержении сталинского режима». Разумеется, что среди последних категорий могли быть и евреи. Трудно сказать, чем была вызвана такая двойственность программы. С одной стороны, отсутствие в ней ярко выраженных расистских высказываний в сочетании с указанной избирательностью позволяют сделать вывод, что еврейский вопрос не был ключевым для лидеров Локотского самоуправления и возник скорее всего под влиянием того же антикоммунизма. С другой стороны, наличие этого пункта — дань нацистской идеологии, действие которой на манифест не было все-таки столь всеобъемлющим, так как покровителями самоуправления были структуры Вермахта^{901}.

В конце 1943 — начале 1944 г. все руководство Локотского самоуправления было вынуждено эвакуироваться в Лепельский район Белоруссии. Здесь новый обер-бургомистр Б. В. Каминский попытался воссоздать прежнюю политическую организацию, но уже под новым названием — Национал-социалистическая трудовая партия России (НСТПР). Своей главной целью новая партия провозглашала «беспощадную борьбу с советской властью и установление нового строя в России». Ее политические и экономические задачи оставались в целом те же, что и у предыдущей партии. Однако их основными отличиями были три следующих момента: полное отсутствие влияния идеологии нацизма, значительное внимание национальным отношениям и почти полное отсутствие внимания к еврейскому вопросу. В новом манифесте, конечно, есть ссылки на «палачей НКВД, главным образом из еврейства», и «еврейские интернациональные идеи», однако это общая фразеология, а не конкретное руководство к действию^{902}.

История НСТПР закончилась в принципе на ее манифесте и не получила дальнейшего развития. И это был не единственный подобный случай. Аналогичная судьба постигла еще одну такую же организацию — Союз борьбы против большевизма (СБПБ).

СБПБ был создан в марте 1944 г. Как говорилось в его манифесте, целью этой организации была «борьба против всех проявлений иудо-большевизма». Штаб-квартира союза находилась в Бобруйске, здесь же находилась редакция его печатного органа — газеты «Речь», редактором которой был М. Октан. Местные отделения союза находились на предприятиях Бобруйска, в Осиповичах, Лапичах и Пуховичах (т. е. его деятельность ограничивалась только пределами одной области)^{903}. Первоначально это была общественно-политическая организация, однако со временем руководство СБПБ планировало создать собственные боевые отряды и постепенно милитаризовать ее. Прообразом вооруженных сил союза должны были стать «охранные дружины», о создании которых было объявлено 1 апреля 1944 г. При этом было отмечено, что вступать в дружины могли далеко не все, а только «активные борцы с иудо-большевизмом».

Надо отдать должное руководителям союза и их немецким покровителям, вся его деятельность не ограничилась только декларацией о создании — уже с середины марта 1944 г. началась активная вербовка местного населения в ряды этой организации, которая сопровождалась усиленной печатной и радиоагитацией. В СБПБ призывали вступать всех желающих, однако главный упор все-таки делался на привлечение молодежи. Причем если взрослые могли входить в организацию на добровольных началах, то все молодые люди в возрасте от 10 до 18 лет должны были вступать в молодежную секцию союза в обязательном порядке. Немецкие оккупационные власти доносили в Берлин об успехах СБПБ и «массовом желании населения встать в его ряды», однако его дальнейшее развитие было прервано советским наступлением в июне 1944 г. Руководство союза было эвакуировано в Германию, но здесь он уже воссоздан не был^{904}.

Похожая судьба этих партий закономерна, и этому есть целый ряд причин. Во-первых, в условиях немецкого поражения и освобождения Красной Армией оккупированных территорий было немного желающих вступать в подобные организации. Во-вторых, всегда не пользовавшийся доверием Гитлера Вермахт к 1944 г. окончательно растерял его. Поэтому все инициативы, которые исходили из его кругов, были заранее обречены на провал (не сразу, но через некоторое время обязательно). И, наконец, в-третьих, все говорило о том, что определенные круги немецкого военно-политического руководства решили сделать ставку на так называемое Власовское движение, которое должно было стать единственной объединяющей организацией РОД, — был уже 1944, а не 1941 г., и распылять силы, противопоставляя одних другим, уже не было смысла.

С Власовским движением связан второй этап в развитии РОД и вообще антисталинского протеста в период Второй мировой войны. С появлением этого движения они получили более или менее законченную идеологию, а к окончанию войны — организацию, которая декларировалась как «Временное правительство новой России». Но вначале немного истории.

До лета — осени 1944 г. «Обращение Русского комитета» и открытое письмо А. А. Власова были базовыми документами, на основе которых и сложилась идеология Власовского движения. Здесь следует сказать, что идеология — наиболее запутанная и малоизученная страница в истории этого течения антисталинского протеста. В наследство от советской историографии нам достался тезис (его, вольно или невольно, повторяют многие современные историки), что Власов и все, кто за ним пошел, вовсе не имели какой-либо идеи. На самом деле это не так. Идеология и программа Власовского движения прошли два этапа развития. Первый из них (зима 1942 — лето 1944) связан с именем майора М. А. Зыкова, для которого было характерно отрицание практики сталинского правления с опорой на базовые ценности марксизма-ленинизма. В качестве программы на этом этапе выдвигались только самоочевидные требования: уничтожение режима террора и насилия, ликвидация колхозов, предоставление интеллигенции права свободного творчества и т. д. Все это нашло свое отражение в «Смоленской декларации» и «Открытом письме»^{905}.

Второй этап (лето 1944 — весна 1945) связан с идейной ориентацией на правую эмигрантскую организацию Национально-трудовой союз (НТС). Для него характерно последовательное отрицание теории и практики большевизма, более четкая и развернутая картина будущего. Главным и основополагающим документом этого этапа, итоговой программой Власовского движения стал так называемый «Пражский манифест» Комитета освобождения народов России (КОНР) от 14 ноября 1944 г. В четырнадцати пунктах этого документа провозглашалось возвращение к свободе, завоеванной народами России в феврале 1917 г., построение правового государства, решение национального вопроса на основе демократического волеизъявления народов и т. п.^{906}

Такой в целом была идеология сторонников генерала Власова, которая к концу 1944 г. позволила им занять лидирующее положение в РОД, а затем и во всем Освободительном движении народов России. Если сравнивать ее с программами других антикоммунистических организаций, речь о которых шла выше, то можно, конечно, най-ти много общего. Их составляли в принципе одни и те же люди, с одинаковым политическим опытом и в одинаковых военно-политических условиях. В задачи данного исследования не входит анализ причин, по которым движение генерала Власова заняло со временем лидирующее положение. Однако подчеркнем, ни в одном из официальных документов, вышедших из его среды, нет и намека на еврейский вопрос как самостоятельную проблему для будущей послесталинской России или на какие-нибудь меры дискриминационного характера против еврейского народа. В целом эти теоретические установки наложили свой отпечаток и на практику Власовского движения, которая в условиях войны выражалась прежде всего в пропагандистском обеспечении некоторых немецких акций и участии в вооруженной борьбе против Красной Армии и коммунистических партизан. Однако и в этом случае степень причастности власовцев к антиеврейской политике нацистов значительно ниже, чем, например, у сторонников упоминавшихся выше НСПР и СБПБ.

Как известно, на оккупированных немцами территориях Западной России — в Смоленске, Брянске, Орше, Невеле, Старой Руссе и др. городах — проживало значительное еврейское население. После начала оккупации, как и везде, оно было ограничено в правах, со всеми вытекающими из этого последствиями, причем во многих случаях инициаторами этих ограничений выступали органы местного самоуправления. Осенью — зимой 1941 г. во многих крупных городах были созданы гетто, жители которых были уничтожены в течение 1941–1943 гг. Не секрет, что почти во всех этих акциях участвовала так называемая «русская полиция», многие представители которой «прославились» своей жестокостью по отношению к мирному еврейскому населению^{907}. С другой же стороны, ряд исследователей отмечают, что большинство русского населения отрицательно относилось к подобным мероприятиям. В западнорусских областях практически не было еврейских погромов, учиненных местными жителями, как, например, это имело место в Прибалтике и Украине^{908}.

Естественно, что вся коллаборационистская печатная продукция, выходившая на этих территориях, должна была в обязательном порядке затрагивать еврейский вопрос. Однако такое положение вещей существовало на всех оккупированных советских территориях, и ни одна газета не могла оправдать в глазах оккупационных властей своего существования, если в ней не было материалов о «еврейском заговоре», «еврейских комиссарах» и тому подобных вещах^{909}.

Тем не менее следует подчеркнуть, что все эти акции носили стандартный характер и не выходили за рамки «обычных» проявлений немецкого оккупационного режима. То есть следствием деятельности какой-либо организации РОД или выполнением пунктов ее программы их назвать нельзя. Если же подобные случаи и имели место, то они не приобретали такие крайние формы, как на других оккупированных немцами территориях (не только в СССР, но также и в Западной и Восточной Европе), где имелось местное самоуправление.

В качестве примера можно привести законодательство уже упоминавшегося Локотского самоуправления. Что касается осуществления прав и свобод граждан, то ему было, конечно, далеко до правового государства. Очевидно, здесь сказалось влияние нацизма, отразившееся как в уставе, так и в программе НСПР. Так, явными признаками антисемитизма отличалось трудовое право округа. В частности, его § 9 под названием «Жидовская рабочая сила» гласил: «Статья 23. Жиды получают 80 % основной зарплаты, установленной тарифной ставкой. Выплата каких-либо надбавок к заработной плате для жидов запрещается. Статья 24. Жиды получают питание из производственных столовых, вычет из него производится на общих основаниях»^{910}.

Согласно инструкциям заведующего окружным отделом юстиции, запрещались браки между евреями и неевреями. Оформить развод с евреем, даже по одностороннему желанию одного из супругов, можно было в считаные минуты, в то время как разводы на территории Локотского округа были запрещены вообще, за исключением особых, из ряда вон выходящих случаев. Организовывались и еврейские гетто. В своей записке, направленной в январе 1943 г. начальнику штаба Русской освободительной народной армии (вооруженные силы округа) И. Шавыкину, бургомистр Локотского района М. Морозов сообщает об изоляции в таком гетто своего переводчика Абрама Вронского-Блюм и просит выделить на эту должность другого человека. Известна и его дальнейшая судьба. В списке рабочих и служащих канцелярии бургомистра, составленном 1 февраля 1943 г., А. Вронский-Блюм значится выведенным из штата в связи со смертью. Имели место и массовые казни. Согласно послевоенным документам органов советской госбезопасности, особой ненавистью к евреям отличался начальник полиции Суземского района Прудников, на совести которого сотни расстрелянных.

Что касается пропагандистского обеспечения подобных акций, то в Локотском округе этим занималась его центральная газета «Голос народа», почти во всех номерах которой публиковались статьи антисемитского содержания^{911}.

Американские историки М. Геллер и А. Некрич писали по поводу идеологии Власовского движения: «Оно было явлением очень сложным, возникшим в исключительно неблагоприятных исторических обстоятельствах, и это наложило на него неизгладимый отпечаток. Сложность времени нашла свое выражение в документах движения, в выступлениях его руководителей и прочем. Решившись стать союзниками нацистов, они вынуждены были придерживаться определенных правил, платить политическую дань гитлеризму. Но, вероятно, — не только этим объясняются антисемитские высказывания ряда видных власовцев…»^{912}. Все это верно и неверно одновременно, особенно что касается отношения генерала Власова и его сторонников к еврейскому вопросу. Возникнув позже всех остальных течений РОД, но в конце концов возглавив его, Власовское движение, вольно или невольно, приняло на себя все грехи его остальных участников. Не секрет, что многие коллаборационистские формирования, которые участвовали в карательных акциях против партизан и мирного населения (и еврейского в том числе), носили названия «частей РОА». Под этим названием многие эти подразделения и вошли в историю Холокоста. Однако на самом деле здесь не все так просто, как кажется.

Аналогичным образом обстоит дело и с пропагандой. Начиная с марта 1943 г. редакторы многих газет на оккупированных территориях (например, симферопольская газета «Голос Крыма») объявили себя сторонниками Власовского движения. Они начали аккуратно перепечатывать все его программы, публиковать статьи о нем и т. д. Однако параллельно с этим на страницах этих газет продолжала появляться самая грубая антисемитская пропаганда. Как объяснить этот парадокс? Дело в том, что с согласия своих немецких хозяев эти газеты могли объявлять себя приверженцами кого угодно. Хоть и генерала Власова. К тому же в середине 1943 — начале 1944 г. это можно было делать безболезненно, так как даже сами немцы считали генерала всего лишь пешкой в своих пропагандистских акциях. Однако когда они поняли, что сторонники Власова преследуют свои, национальные, цели, и они не всегда совпадают с целями Германии, Служба безопасности (СД) стала запрещать публиковать материалы об этом движении и даже распространять его газеты в лагерях «восточных рабочих». Эта тенденция, например, хорошо прослеживается по отчетам руководителя СС и полиции в Таврии^{913}.

В прессе же именно Власовского движения первого этапа — газетах «Заря» и «Доброволец» — вообще не было антисемитских материалов! В конце концов это привело к конфликту и с Министерством пропаганды, и с ведомством Розенберга, и с СД, возмущение которых вызвал тот факт, что эти органы печати вообще «не ведут антисемитской воспитательной работы». Выход из положения нашел главный редактор этих газет М. Зыков, который стал помещать в них антиеврейские статьи, но с пометкой «перепечатано из немецкой прессы». По его мнению, это вполне можно было делать без ущерба для авторитета движения, так как советский человек умел читать между строк и сразу бы понял, что содержание этих материалов не является позицией редакции^{914}. Впоследствии такая традиция была продолжена уже в официальном органе КОНР — газете «Воля народа» (1944–1945). Ни в одном из ее номеров нет и намека на еврейский вопрос^{915}.

Еще одним обвинением против Власовского движения является то, что в школе пропагандистов «Дабен-дорф», созданной под эгидой Вермахта и с марта 1943 по лето 1944 г. являвшейся, по сути, единственной легальной структурой движения, слушатели обучались по программам, в которых «повторялись все азы нацистской антиеврейской пропаганды». Это действительно так. Программа школы содержала две темы, которые были посвящены еврейскому вопросу вообще и истории евреев в России в частности^{916}. Однако и здесь, как и в случае с газетами движения (которые, кстати, выходили при этой школе), дело заключалось в той «дани гитлеризму», о которой писали М. Геллер и А. Некрич. Школа действительно подчинялась Вермахту, а его представитель — немецкий начальник курсов лейтенант Г. фон дер Ропп — даже заявил слушателям, что «еврейский вопрос хоть есть в программе нацизма, но к русским он не имеет отношения». Однако в школе, как и во всех подобных заведениях, находились представители СД и гестапо. Поэтому надо было соблюдать правила игры^{917}.

На самом же деле пропагандисты, окончившие эту школу, не выходили оттуда антисемитами. Так, по свидетельству одного из советских военнопленных, власовский пропагандист, выступавший в его лагере, сказал следующее: «Мы не собираемся копировать немцев в еврейском вопросе. Несколько миллионов еврейского населения в СССР являются такой же этнической группой в общей массе, как и калмыки, украинцы, татары, поляки и т. д. Они полноправные члены многонационального сообщества народов, населяющих СССР, и такими же останутся, когда вместо СССР будет та Россия, за которую мы боремся»^{918}. Конечно, такие заявления ее выпускников не могли не вызвать разнообразных, иногда полностью фантастических обвинений в адрес руководства школы пропагандистов. Один из немецких сторонников Власовского движения В. Штрик-Штрикфельдт в своих воспоминаниях описал один из примеров таких обвинений. В целом они сводились к следующим моментам: «Дабендорф — коммунистическое гнездо. В Дабендорфе — антигерманские и антинационал-социалистические настроения. В Дабендорфе нет ни одного портрета фюрера. Дабендорф — убежище для жидов и поляков, шпионов и уголовников и т. п.»^{919}.

Что же касается генерала Власова, то ни один из документов не свидетельствует о том, что он был антисемитом. Более того, по словам эмигранта, бывшего колчаковского офицера профессора Белимовича, еврейский вопрос никогда не поднимался ни в интервью Власова, ни в других публикуемых официальных документах. Естественно, бывший советский генерал высказывался по поводу этого вопроса, однако это всегда происходило частным образом. Но даже и из этих высказываний видно, что решать его он предполагал в русле обычной национальной политики, ни в коем случае не выделяя евреев из числа других народов России. «У меня вы найдете и старых эмигрантов, и бывших коммунистов… и русских, и армян, и грузин, и татар, вот только недостает мне евреев, но это не по моей вине, — говорил Власов профессору Белимовичу. — Скажу откровенно, я не разделяю антисемитских увлечений. Это немецкая, а не русская позиция. Мы всегда были терпимы ко всем народностям, и в этом наша особенность. Не стоит отрекаться от этого. Сколько раз немцы приставали ко мне, выскажись да и только по еврейскому вопросу в духе Геббельса, а я… — наотрез отказался… Разве прилично делать выступления против евреев после проведенного гитлеровцами их физического уничтожения и при предательском отношении к ним советской власти во время войны?»^{920}.

В целом таких взглядов придерживались все его соратники. Поэтому нет ничего удивительного, что в «Пражском манифесте» нет никакого упоминания о евреях: права всех граждан будущей некоммунистической России гарантируются в одинаковой мере без учета их национальной принадлежности. Анализируя манифест, одна из швейцарских газет того времени констатировала, что в нем и в прессе всего движения принципы демократии сформулированы с такой «классической ясностью», которая не всегда имела место в условиях демократических движений прошлого. Естественно, приятно поразило швейцарского журналиста и то, что в манифесте не было и намека на антисемитизм. Признание более чем существенное, так как в Германии того времени, чтобы не говорить о евреях, недостаточно было не быть антисемитом^{921}.

Что известно об отношении евреев к РОД вообще и к генералу Власову в частности? Этот вопрос не менееважен, чем отношение последних к евреям. Дело в том, что после окончания войны на бывших власовцев посыпался целый ряд обвинений, суть которых заключалась в следующем: «Раз вы воевали на стороне нацистов, значит, вы не могли не быть антисемитами по определению». Выше уже было приведено достаточно аргументов в пользу того, что антисемитизм не был интегральной частью (да и вообще не был присущ) власовской идеологии^{922}. В связи с этим добавим следующее. По словам одного из священников, занимавшихся духовным окормлением военнослужащих РОА, протоиерея Д. Константинова, во Власовском движении и в рядах его вооруженных сил было и некоторое количество евреев. Так, в армии они служили под видом армян, грузин, персов, арабов. Спасать евреев подобным образом удавалось благодаря поддержке антинацистски настроенных немецких офицеров. По свидетельству же российского историка К. Александрова, несколько евреев даже занимали командные должности в Вооруженных силах КОНР. Так, согласно его утверждениям, их было двое. Это капитан Н. Ф. Лапин — начальник отделения агентурной разведки штаба ВС КОНР, и поручик К. Н. Махнорылов — командир комендантской роты при штабе 2-й дивизии ВС КОНР. Оба они служили в Красной Армии, попали в плен, вступили в РОА, а после войны были выданы западными союзниками в СССР, где получили срок в сталинских лагерях^{923}.

Но, наверное, самым известным евреем во Власовском движении и по сути одним из его главных идеологов следует считать уже неоднократно упоминавшегося М. А. Зыкова. Так как это его не настоящая фамилия, о нем известно лишь то, что он был ближайшим сотрудником Н. И. Бухарина по газете «Правда» и к генералу Власову примкнул вполне сознательно. Именно он фактически был автором и «Смоленского манифеста» и «Открытого письма» генерала. А до осени 1944 г. — единственным редактором всех власовских газет. Именно в него были нацелены все доносы, если в них писалось, что «Дабендорф стал убежищем для жидов». В конце концов он бесследно исчез. Ходили слухи, что его выкрало гестапо. О том, что это был действительно незаменимый сотрудник РОД, говорят в своих воспоминаниях все его бывшие участники — и русские, и немецкие. Некоторые это делают с явной неохотой (из антикоммунистических, но не антиеврейских побуждений!), но, тем не менее, почти все цитируют слова Власова, который как-то сказал (опять касаясь еврейской темы): «Я бы хотел, чтобы у нас было много Зыковых!»^{924}

Русское освободительное движение периода Второй мировой войны, как и вообще антисталинский протест народов России, было очень сложным и противоречивым явлением, возникшим в крайне непростых и неблагоприятных исторических условиях. Все это, естественно, наложило отпечаток на его идеологию, которая складывалась под влиянием многих факторов, имевших корни как в прошлом, так и в настоящем. Одним из пунктов этой идеологии, как в капле воды отразившем всю ее эволюцию, и стал еврейский вопрос. Следует сказать, что, вопреки всей своей актуальности в российской истории, он, тем не менее, не стал ключевым для лидеров и участников РОД. И это несмотря на то, что идеология движения складывалась в условиях явного доминирования нацистской антисемитской доктрины. В программах тех течений РОД, которые возникли на оккупированных советских территориях, еврейский вопрос еще фигурировал как самостоятельный пункт. С началом же доминирования Власовского движения он и вовсе был снят с повестки дня. Его предполагалось решать наряду с другими подобными вопросами в русле межнациональных отношений. Несомненно, в оккупированных областях России имели место антиеврейские эксцессы. Участвовали в них и местные жители, обычно как бойцы так называемой «русской полиции». Однако ни одна из массовых акций по уничтожению еврейского населения не проходила от имени русского национального самоуправления во исполнение какой-либо антисемитской программы. Что касается Власовского движения, идеология которого с лета 1944 г. стала доминирующей в РОД, то все обвинения в антисемитизме в его адрес являются фактически голословными. Ни его лидеры, ни рядовые участники в основной своей массе не придерживались таких взглядов.

Русские формирования Абвера С. И. Дробязко

Абвер стал первой силовой структурой германского рейха, обратившей внимание на возможность использования в своих интересах воинских формирований из граждан СССР, в том числе русской национальности. Органами Абвера при штабах немецких групп армий и армий создавались части особого назначения, использовавшиеся для борьбы с партизанами и одновременно для вербовки агентуры, а также специальные подразделения для войсковой разведки и диверсий в тылу противника. При контрразведывательных командах и группах формировались лжепартизанские отряды, призванные дискредитировать своими действиями партизанское движение и выявлять лиц, стремящихся бороться с оккупантами. Была также создана сеть школ для подготовки разведчиков и диверсантов и сформирован ряд воинских частей, откуда органы Абвера черпали кадры для участия в специальных операциях.

Вслед за Абвером к созданию формирований из граждан СССР приступила служба внешней разведки СД (VI управление РСХА). Созданные под его эгидой части специального назначения были призваны служить резервом для пополнения кадров, ориентированных на работу в советском тылу, и попутно использовались для борьбы с партизанами на оккупированной территории.

Будучи в достаточной степени свободными в выборе средств для достижения целей, Абвер и СД допускали среди своих русских подопечных определенную свободу самовыражения и создавали у них иллюзии в отношении своего будущего. Однако все действия германских спецслужб были продиктованы исключительно утилитарными соображениями, и всем иллюзиям немедленно приходил конец, как только потребность в их поддержании отпадала. Как правило, русские формирования Абвера и СД носили временный характер и по завершении выполнения поставленных перед ними задач расформировывались или меняли свои функции.

Зондерштаб «Р» и 1-я Русская национальная армия

В июле 1941 г. германское командование санкционировало создание в составе группы армий «Север» русского учебного батальона для сбора дополнительной информации о противнике (Lehrbataillon für Feind-Abwehr- und Nachrichtendienst)^{925}. Его организатором стал бывший офицер Императорской гвардии Б. А. Смысловский — кадровый сотрудник Абвера в ранге зондерфюрер-К (что соответствовало званию капитана) под псевдонимом «фон Регенау». Первоначально батальон составляли эмигранты, однако уже вскоре его ряды пополнили и бывшие красноармейцы из числа военнопленных и перебежчиков. Это была не обыкновенная строевая часть, а школа для подготовки разведчиков и диверсантов. До конца 1941 г. было сформировано 12 таких батальонов-школ, разбросанных по всему Восточному фронту. Смысловский к тому времени стал инспектором так называемой «Северной группы» русских учебно-разведывательных батальонов^{926}.

В марте 1942 г. Смысловский, произведенный к тому времени в ранг зондерфюрера-Б (майор), был назначен начальником так называемого Зондерштаба «Р» (особый штаб «Россия» — Sonderstab Russland). Штаб представлял собой законспирированную организацию для наблюдения за партизанским движением, борьбы с партизанами и советскими разведчиками-парашютистами, а также для ведения антисоветской пропаганды среди населения оккупированных территорий СССР и действовал до конца 1943 г. в Варшаве под вывеской «Восточная строительная фирма Гильгена»^{927}. В Пскове, Минске, Киеве и Симферополе были организованы главные резидентуры Зондерштаба «Р», которые поддерживали связь с местными резидентурами. Общая численность сотрудников Зондерштаба составляла более 1000 человек. Его агенты действовали под видом служащих хозяйственных, дорожных, заготовительных учреждений оккупационных властей, разъезжих торговцев и т. д. Часть этого актива использовалась для разведывательной работы в тылу советских войск^{928}.

Наиболее квалифицированные кадры для Зондерштаба и других русских подразделений Абвера готовились в Варшавской разведшколе, представлявшей собой своего рода академию. Для обучения в ней отбирались военнопленные из числа среднего командного состава РККА, имевшие высшее или среднее специальное образование. Преподавателями и инструкторами были как немцы, так и русские эмигранты, а иногда и бывшие командиры Красной Армии из числа военнопленных. Одновременно в школе обучалось до 350 курсантов, подготовка которых продолжалась от двух до шести месяцев. Первоначально в составе школы действовало два отделения, на одном готовили разведчиков-радистов для работы в глубоком тылу, на втором — разведчиков для работы в ближнем тылу. Выпускники второго отделения распределялись не только в Зондерштаб и фронтовые структуры Абвера, но и передавались в распоряжение разведслужб венгерской, итальянской и румынской армий. В январе 1943 г. было создано еще два отделения — для подготовки разведчиков-радистов для сбора данных о промышленных предприятиях и о советских ВВС^{929}.

Зондерштабу «Р» были подчинены также 12 учебноразведывательных батальонов, с 1943 г. номинально составлявших Особую дивизию «Р», назначением которой была борьба с партизанами и разведывательно-диверсионные рейды в советский тыл. Общая численность дивизии определялась самим Смысловским в 10 тыс. человек^{930}. Кроме того, зондерштаб поддерживал связь с антисоветски настроенными вооруженными группами в тылу Красной Армии, а также с отрядами Украинской повстанческой армии (УПА) и польской Армии Крайовой (АК). Из-за этих сомнительных связей и подозрений в двурушной деятельности в декабре 1943 г. Смысловский, к тому времени уже полковник, попал под домашний арест, а зондерштаб и Особая дивизия «Р» были расформированы. Однако после шестимесячного расследования, закончившегося оправданием Смысловского, ему было предложено возглавить организацию партизанской войны в советском тылу и информационную службу Восточного фронта, а также восстановить свои формирования, личный состав которых был к тому времени частично передан в распоряжение структур Абвера (таких, как I батальон 1001-го гренадерского разведывательного полка) и СД или отчислен в восточные войска.

Возглавив эвакуировавшуюся из Варшавы в г. Вайгельсдорф (Верхняя Силезия) Русскую объединенную разведшколу, Смысловский приступил к формированию «штаба особого назначения» и боевой группы фронтовой разведки, именовавшейся 1-й Русской национальной дивизией. Основой для создания этого соединения теоретически должен был послужить личный состав учебно-разведывательных батальонов, а также новобранцы из лагерей военнопленных — всего около 6 тыс. человек, однако в реальности удалось набрать лишь два неполных батальона. 23 января 1945 г. в связи с угрозой приближения Красной Армии штаб формировавшейся дивизии был срочно эвакуирован в Бад-Эльстер (район Дрездена), а затем в район Плауэна. В Бад-Эльстере 2 февраля был получен приказ о переименовании дивизии в Зеленую армию особого назначения (Die Grüne Armee z.b.V.) — специальное формирование для диверсионно-повстанческих действий. Тогда же Смысловский по согласованию с Верховным командованием сухопутных войск (ОКХ) взял себе новый псевдоним — «Артур Хольмстон»^{931}.

10 марта Смысловский отдал приказ о переименовании своего соединения в 1-ю Русскую национальную армию, которая, по его собственному замыслу, должна была иметь по отношению к Вермахту статус союзной армии. 4 апреля это мероприятие было якобы санкционировано германским командованием, причем, по словам Смысловского, немцами был подтвержден нейтралитет этого формирования в отношении западных союзников, а также право пользоваться на германской территории русским национальным флагом. При этом самому полковнику Хольмстону было присвоено звание генерал-майора Вермахта^{932}. Официально же в структуре германских вооруженных сил формирование Хольмстона-Смысловского именовалось 1-й восточной группой фронтовой разведки особого назначения Генерального штаба ОКХ (Einheit z.b.V. ОКН-Generalstabes, Frontaufklaerungstrupp 1, Ost)^{933}.

Развернуть это эфемерное формирование в полноценное воинское соединение Смысловский планировал за счет подчинения себе Русского корпуса генерала Б. А. Штейфона (5–6 тыс. бойцов) и 3-й дивизии РОА генерала М. М. Шаповалова (около 10 тыс. невооруженных новобранцев). Кроме того, в его распоряжение предоставили себя около 2500 чинов Объединения Русских воинских союзов во главе с генерал-майором А.А. фон Лампе^{934}. Однако на то, чтобы воплотить эти далеко идущие планы в жизнь, времени уже не оставалось, и Смысловскому пришлось довольствоваться лишь тем, что изначально имелось в его распоряжении.

Несколько бывших офицеров 1-й РНА оставили свидетельства о том, что в действительности представляла из себя «армия» Смысловского. Так, начальник отдела пропаганды штаба 1-й РНА полковник Е. Э. Месснер называет единственной строевой частью батальон полковника Н. Н. Бобрикова, насчитывавший 600 человек, из которых половина носила гражданскую одежду и лишь четверть имела винтовки. Что же касается 1-го полка под командованием бывшего полковника РККА Тарасова-Соболева, то он и вовсе представлял собой настоящий табор, не имея «ни внешних, ни, тем более, внутренних качеств, присущих войску». По словам начальника штаба 1-й РИА полковника С. Н. Ряснянского, всю «армию» составляла группа «полуодетых и полу-оборванных людей…, ни к каким боевым действиям не способных»: 500–600 курсантов, штаб из 30 человек, запасная часть из 50 человек, группа восточных рабочих, офицерские жены и дети^{935}.

18 апреля 1945 г., когда скорое крушение Германии стало делом совершенно очевидным, Хольмстон-Смысловский отдал 1-й РИА приказ выдвигаться в район города Мемминген (западнее Мюнхена) для дальнейшего перехода границы нейтральной Швейцарии. Швейцарские власти отказались впустить «армию» на свою территорию, и группа Смысловского направилась к австрийскому городу Фельдкирху, достигнув его в первых числах мая, а затем перешла границу княжества Лихтенштейн, где была интернирована. В ее составе к этому времени оставалось всего 462 военнослужащих, имевших на вооружении 249 винтовок и карабинов, 9 автоматов и 42 пулемета. Несмотря на предъявленные после окончания войны требования советских властей о выдаче интернированных, правительство Лихтенштейна отказалось это сделать и в 1948 г. позволило всем, кто не желал возвращения в СССР, эмигрировать в Аргентину.

Русская национальная народная армия (РННА)

Зимой 1941–1942 гг., когда Вермахт столкнулся с первыми серьезными затруднениями на Восточном фронте, представители эмиграции — инженер С. Н. Иванов, полковник белой армии К. Г. Кромиади и бывший участник гражданской войны в Испании на стороне националистов И. К. Сахаров, основываясь, по-видимому, на опыте, полученном во время советско-финской войны^{936}, выступили с инициативой формирования русских национальных частей для свержения коммунистического режима^{937}. Этим предложением заинтересовалось руководство германской военной разведки, откомандировавшее группу Иванова в Смоленск, в распоряжение отделения Абвера при штабе группы армий «Центр». На создаваемое формирование была возложена задача подготовки разведчиков и диверсантов, а также отдельных рот и взводов для заброски в советский тыл с целью разложения частей Красной Армии и последующего их перехода на сторону Вермахта.

Местом формирования Русской национальной народной армии, как называли свое детище его создатели, был определен поселок Осинторф близ Орши, где расположился штаб соединения. Ответственным за проведение акции и «особым руководителем» PH НА был назначен Иванов под псевдонимом «Граукопф», получивший чин генерала. Его помощником стал Сахаров («Левин»), а комендантом центрального штаба, заведующим кадрами, строевой и хозяйственной частью — Кромиади («Санин»). Всю работу по формированию курировал начальник абверкоманды-203 подполковник В. фон Геттинг-Зеебург через немецкий штаб связи. В немецких документах РННА проходила как «Русский батальон специального назначения», «Подразделение абверкоманды-203» или соединение «Граукопф».

Командование группы армий «Центр» предоставило в распоряжение организаторов РННА несколько лагерей в Борисове, Смоленске, Рославле и Вязьме, откуда на добровольных началах стали набирать военнопленных. Первоначально офицеры-эмигранты стремились отбирать убежденных противников советской власти, обращая особое внимание на бывших репрессированных. Однако, учитывая желание многих военнопленных любой ценой вырваться из нечеловеческих условий лагерей, они оказались не в состоянии осуществлять тщательный отбор и объявили о приеме в РННА всех желающих. Командный состав был набран из военнопленных командиров Красной Армии, главным образом из 33-й армии, 4-го воздушно-десантного и 1-го гвардейского кавалерийского корпусов.

В марте численность РННА составляла всего лишь 100–150 человек, в мае она достигла 400, а к середине августа — 1500 солдат и офицеров, размещенных в учебных лагерях поселка Осинторф: «Москва», «Урал» и «Киев». К. этому времени были созданы: штаб соединения, пехотный полк в составе трех батальонов (по 200 человек в каждом), курсы усовершенствования командного состава, разведывательная, пулеметная и хозяйственная роты, автомобильный, саперный, связи и комендантский взводы, а также учебно-тренировочное авиазвено (правда, без машин). Кроме того, отдельный стрелковый батальон PH НА формировался в Шклове (лагерь «Волга»). На вооружении «армии» имелось 180 ручных и 45 станковых пулеметов, 24 миномета, несколько артиллерийских орудий, 2 бронемашины, винтовки Мосина и СВТ и небольшое количество автоматов — все вооружение советского производства^{938}.

Обучение личного состава велось в соответствии с уставами РККА. Однако организаторы формирования считали, что помимо боевой подготовки необходимо приобщать бывших красноармейцев к новой для них идее «освободительной борьбы». Руководители PH НА говорили своим подчиненным, что задачей «армии» является борьба против большевизма, еврейства и советской власти за создание «нового русского государства»^{939}. По данным советских партизан, до 40 % личного состава соединения искренне разделяли эти идеи.

Свое боевое крещение PH НА получила в мае 1942 г. в операции против действовавшего в немецком тылу в районе Вязьмы и Дорогобужа 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П. А. Белова. Переодетые в советскую форму группы РННА пытались проникнуть в расположение корпуса и захватить в плен его штаб. В результате из 300 бойцов, принимавших участие в операции, около 100 перешли на сторону Красной Армии, до 70 было уничтожено, и лишь 120 вернулись назад вместе с незначительным количеством присоединившихся к ним красноармейцев^{940}. В течение лета 1942 г. группы РННА численностью 150–200 человек каждая направлялись на фронт для действий в тылу Красной Армии, в то время как остальные подразделения четыре раза привлекались к участию в антипартизанских операциях. По результатам этих операций 30 человек были отмечены наградами.

Советская сторона в свою очередь предпринимала меры по разложению личного состава РННА. Так, в результате работы, проведенной проникшими в ее части агентами, за несколько дней (с 6 по 15 августа) на сторону партизан с оружием в руках перешло около 200 солдат и офицеров. После этого случая все офицеры-эмигранты были отстранены от своих постов и высланы в Берлин. С 1 сентября 1942 г. командование РННА принял бывший полковник РККА В. И. Боярский, а политическое руководство — бывший бригадный комиссар Г. Н. Жиленков — в будущем генерал-лейтенант РОА и один из ближайших соратников А. А. Власова. В октябре Боярский и Жиленков представили германскому командованию докладную записку о необходимости создания Комитета освобождения Родины и Русской народной армии, что помогло бы, как утверждали они, обеспечить разгром СССР уже летом 1943 г.

В конце ноября командование группы армий «Центр» решило изменить структуру РННА, переформировав ее батальоны в соответствии со штатами батальонов Вермахта: в каждом 3 стрелковые роты, взводы — разведывательный, саперный, связи, противотанковый (3 пушки калибра 45 мм) и полубатарея (2 орудия калибра 76,2 мм) — всего 1028 человек. В составе соединения, официально именовавшегося теперь «Бригада Боярского», предполагалось иметь пять стрелковых, штабной и технический батальоны. К началу декабря 1-й, 2-й и 3-й батальоны (в немецкой номенклатуре: 633-й, 634-й и 635-й восточные батальоны) были укомплектованы на 75 %, штабной и технический — на 60 %, а остальные 2 батальона (636-й и 637-й) — на 15–20 %. Общая численность состава РННА достигала 4000 бойцов^{941}. Параллельно со штабом РННА приказом от 20 ноября 1942 г. был создан немецкий штаб 700-го восточного полка особого назначения во главе с полковником Каретти, который осуществлял общее руководство соединением^{942}.

К середине декабря переформированная бригада была готова к боевым действиям. Посетивший РННА 16 декабря командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге остался доволен ее состоянием и для проверки боеспособности соединения потребовал перебросить два батальона в район Березино для подавления партизанского движения. Несмотря на то что эта операция закончилась неудачей, три полностью укомплектованных батальона получили приказ выступить в район Великих Лук для деблокирования окруженной немецкой группировки. При попытке прорваться через линию фронта к окруженному гарнизону они были рассеяны и почти полностью истреблены^{943}.

После этих событий Жиленков и Боярский были отозваны с командных постов, и во главе РННА встал бывший майор РККА В. Ф. Риль. Германское командование отказалось от практики использования подразделений РННА на фронте, переориентировав их исключительно на борьбу с партизанами. Это сказалось на моральном состоянии бойцов и командиров РННА, которые очень болезненно реагировали на любые шаги немцев, ущемлявшие их национальную гордость. Не видя никаких перспектив в своей дальнейшей судьбе, не говоря уже о борьбе за «новую Россию», многие группами и в одиночку уходили к партизанам. После ухода из Осинторфа группы из 130 «народников» был отстранен от командования и арестован Риль. Немцы расформировали русский штаб соединения, а отдельные батальоны разбросали по тыловым гарнизонам. Таким образом, РННА как предполагаемая основа будущей армии прекратила свое существование.

Добровольные помощники («хиви»)

Это была, пожалуй, самая многочисленная категория советских граждан, служивших в годы Второй мировой войны в рядах германских вооруженных сил. Уже летом 1941 г. командиры германских соединений и частей, пытаясь своими силами решить проблему нехватки личного состава в результате роста боевых потерь, стали высвобождать для фронта солдат тыловых подразделений, привлекая на их место добровольцев из числа военнопленных и гражданского населения и используя последних на должностях шоферов, конюхов, рабочих по кухне, разнорабочих и т. п. Добровольцы служили в составе рабочих команд, обозов, санитарных частей, а также в боевых подразделениях — в качестве подносчиков патронов, связных и саперов. Известные первоначально как «наши русские» и «наши иваны», со временем они получили общее обозначение «хиви» — от немецкого Hilfswillige (добровольные помощники, или, буквально, желающие помочь).

К концу 1942 г. добровольцы вспомогательной службы стали важным компонентом действующих на Восточном фронте немецких дивизий. Только в службе снабжения пехотной дивизии для «хиви» по штату было предусмотрено 700 должностей^{944}. На практике дело доходило до того, что численность русского вспомогательного персонала в некоторых дивизиях немногим уступала количеству немецких солдат. Так, например, 134-я пехотная дивизия группы армий «Центр», начавшая уже в июне 1941 г. принимать в свои ряды пленных красноармейцев, к весне 1943 г. почти наполовину состояла из бывших советских солдат, 2300 из которых находились на штатных должностях в различных тыловых подразделениях, а еще 5000 военнопленных были постоянно задействованы на подсобных работах^{945}. Среди «добровольных помощников» встречались представители самых разных народов СССР, однако подавляющее большинство было русскими и украинцами, составлявшими предположительно около половины и четверти от их общей численности соответственно.

Типичным примером использования «хиви» в немецких частях может служить приказ командира 79-й пехотной дивизии от 9 февраля 1943 г., в соответствии с которым освобожденные военнопленные должны были замещать половину наличного состава ездовых и шоферов грузовых машин, все должности сапожников, портных, шорников и вторых поваров, половину должностей кузнецов. Кроме того, каждый пехотный полк формировал из военнопленных-добровольцев одну саперную роту численностью 100 человек, включая 10 человек немецкого кадрового состава. Зачисленные в состав частей военнопленные заносились в списки, содержавшие следующие данные: имя и фамилию, дату рождения, последнее место жительства и личные приметы. Каждый из них получал полный паек немецкого солдата, а после двухмесячного испытания и официального зачисления в качестве добровольца вспомогательной службы — денежное содержание и дополнительное довольствие^{946}.

Со временем некоторые «хиви», первоначально зачисленные на вспомогательные должности, переводились в состав охранных команд и антипартизанских отрядов, а те, что входили в состав боевых частей, получали оружие и участвовали в боях наравне с немецкими солдатами. Так, из 510 военнопленных, включенных в июле 1943 г. в состав 305-го полка 198-й пехотной дивизии, часть находилась на строевых должностях в немецких батальонах и ротах^{947}. Штатная численность «хиви» в 1942–1943 гг. увеличивалась при фактическом уменьшении штатов немецких дивизий. Так, штаты пехотной дивизии, установленные 2 октября 1943 г., предусматривали наличие 2005 добровольцев на 10 708 человек немецкого личного состава (т. е. более 15 %)^{948}. Для дивизий, формировавшихся в 1944 году, штатные нормы в отношении «хиви» были несколько снижены: до 1466 (1164 в боевых и 302 в тыловых частях) на 11 303 немецких солдат и офицеров в пехотной дивизии и 1539 (соответственно 1125 и 414) на 15 224 — в добровольческой дивизии СС^{949}.

Однако было бы ошибочным полагать, что данные штаты всегда выдерживались. Действительно, имеющиеся данные говорят о наличии в отдельных германских полевых армиях огромного количества «хиви». Так, действовавшая в Крыму 11-я армия летом 1942 г. имела в своих рядах 47 тыс. «добровольных помощников» (частично из числа крымских татар), 6-я армия накануне окружения под Сталинградом в ноябре того же года — более 50 тыс. В составе 17-й армии, эвакуированной в Крым с Таманского полуострова в сентябре 1943 г., находилось 28,5 тысячи «хиви»^{950}. В то же время в частях и соединениях 4-й танковой армии по состоянию на 11 июля 1943 г. насчитывалось всего около 8 тыс. «хиви» (при штатной численности 16,8 тыс.), а на 12 октября того же года — 13,7 тыс. (при штатной численности 22,1 тыс.)^{951}.

Первоначально определенной формы одежды для «хиви» не предусматривалось. Добровольцы носили красноармейское обмундирование или гражданскую одежду, выдача немецкой формы практиковалась в качестве одной из мер поощрения. Единственным отличием служили белые нарукавные повязки с надписью «Im Dienst der deutschen Wehrmacht» («На службе германского Вермахта») у «хиви» и с тактической эмблемой дивизии у военнопленных, работавших при немецких частях^{952}. В апреле 1943 г. для «хиви» были введены погоны, петлицы, кокарды и нарукавные знаки русских и украинских формирований (РОА и УВВ)^{953}. С февраля 1944 г., будучи окончательно уравненными в правах с немецкими солдатами, они носили немецкую форму, эмблемы и знаки различия с соответствующими национальными кокардами и нарукавными нашивками.

Сфера использования «хиви» в германских вооруженных силах была достаточно обширна и не ограничивалась одними только сухопутными войсками. В Люфтваффе, наряду с техническим и вспомогательным персоналом, имелись русские экипажи в составе немецких эскадрилий, а в Кригсмарине добровольцами из числа советских граждан комплектовались части берегового обслуживания, батареи зенитной и береговой артиллерии и даже команды вспомогательных судов. Своими «хиви» обзавелись и военизированные вспомогательные организации, такие как Имперская трудовая служба (RAD), военно-строительная Организация Тодта и транспортная организация «Шпеер». Если же говорить о географии их применения, то вспомогательный персонал из числа советских граждан был задействован практически на всех театрах военных действий — от Восточного фронта до Атлантического побережья Франции и от Норвегии до Северной Африки.

На основании отрывочных данных о численности «хиви», содержащихся в Военном дневнике ОКВ^{954}, можно предположить, что на разных этапах войны она колебалась от 150 до 300 тыс. человек (в том числе от 10 до 25 тыс. в составе Люфтваффе). Главным источником их пополнения являлись бывшие военнослужащие Красной Армии, выполнявшие различные работы в интересах Вермахта, оставаясь при этом на положении военнопленных (от 100 до 250 тыс. человек). Вполне возможно, что эту категорию в некоторых случаях смешивают с «хиви», неоправданно завышая, таким образом, численность последних. Для определения численности «добровольных помощников» на завершающем этапе войны некоторые авторы ссылаются на справку, переданную правительством гроссадмирала К. Дёница 20 мая 1945 г. во Фленсбурге представителям союзного командования, которая определяет количество восточных добровольцев в Вермахте по состоянию на февраль 1945 г. в 665–675 тыс. человек, в т. ч. 600 тыс. — в сухопутных войсках, 50–60 тыс. — в Люфтваффе и 15 тыс. — в Кригсмарине^{955}. Трудно сказать, на основании чего считается, что речь в данном случае идет именно о «хиви». Более вероятно, на наш взгляд, что данная справка оценивает общее количество советских граждан, состоявших на указанный момент на службе германских вооруженных сил.

Вспомогательная полиция в зоне военного управления

Первые охранные и полицейские части в зоне ответственности германской военной администрации возникли уже осенью 1941 г. по инициативе местных оккупационных властей во взаимодействии с представителями коллаборационистской администрации и именовались милицией или самообороной. Пытаясь разрешить проблему недостатка охранных частей в тыловых районах действующей армии, Верховное командование сухопутных войск (ОКХ) приказом 1-го обер-квартирмейстера Генерального штаба от 9 января 1942 г. уполномочило командование групп армий формировать в необходимом количестве вспомогательные охранные части — Hundertschaften (сотни) из военнопленных и жителей оккупированных областей, враждебно относящихся к советской власти^{956}.

Многочисленные охранные и антипартизанские формирования создавались усилиями местных командных инстанций Вермахта от командующих тыловыми районами групп армий до командиров соединений, начальников гарнизонов, комендатур и полевой жандармерии. Таким образом, весной 1942 г. в тыловых районах групп армий и армий появилось множество охранных вспомогательных частей, не имевших, как правило, ни четкой организационной структуры, ни штатов, ни строгой системы подчинения и контроля со стороны немецкой администрации. Их функции заключались в обеспечении безопасности во время уборки урожая, охраны комендатур, складов, железнодорожных станций, мостов, автомагистралей, лагерей военнопленных, где они были призваны заменить немецких солдат, необходимых на фронте. Привлекались они также и к участию в антипартизанских операциях, для чего в отдельных случаях в составе таких отрядов формировались специальные «ягдкоманды».

В группе армий «Север» такие части были известны как Einwohnerkampfsverbaende или Einwohnerkampfsabteilungen (местные боевые соединения и отряды), в группе армий «Центр» — как Ordnungsdienst (Служба порядка), Volkswehr и Volksmilitz (Народная стража и Народная милиция), в группе армий «Юг» (впоследствии разделенной на группы армий «А» и «Б») — как Hilfswachmannschaften (вспомогательные охранные команды)^{957}. Формировавшиеся по территориальному принципу отряды насчитывали от 100 до 250 чел. Командование, в отличие от большинства восточных батальонов и рот, как правило, было русским, однако в редких случаях командирами отрядов назначались немцы. Личный состав был представлен местными жителями — добровольцами или призванными в порядке мобилизации, а также бывшими красноармейцами из числа окруженцев или освобожденных из немецких лагерей. Вооружением отряды обеспечивались с трофейных складов. Установленной формы одежды не было. Как правило, единственным отличием бойцов, ходивших в красноармейском или старом немецком обмундировании, а во многих случаях — в гражданской одежде, являлись нарукавные повязки с различными надписями. В августе 1942 г. для личного состава охранных частей была введена система знаков различия как для восточных батальонов и рот, но с петлицами не красного, а темно-зеленого цвета, хотя использование их на практике было ограниченным.

На территории Орловской области действовали части так называемой Народной стражи (Volkswehr), представлявшие собой созданные по территориальному принципу батальоны и роты. В ноябре 1942 г. три батальона Народной стражи — Трубчевский, Дмитровский и Кромский — были переименованы в 618-й, 619-й и 620-й восточные батальоны с переподчинением их командованию армейского тылового района. Приказом немецкого коменданта г. Орла в декабре того же года местные охранные формирования были реорганизованы в Народную стражу I — батальоны и роты, находившиеся в подчинении немецких комендантов, с возложенной на них функцией охраны объектов и борьбы с партизанами, и Народную стражу II (или уездную стражу) — небольшие группы в подчинении районных и волостных бургомистров (9—11 человек и далее из расчета 2–3 человека на 300 жителей), призванные обеспечивать охрану порядка^{958}. К июню 1943 г. имелось 10 батальонов Народной стражи и 1 отдельная рота (всего свыше 5 тыс. человек). Личный состав этих частей на первых порах носил собственную одежду, однако позднее было выдано немецкое обмундирование. В марте 1943 г. была введена собственная система знаков различия, включавшая погоны с галунными лычками для нижних чинов, галуны на воротнике и рукаве, галуны и звезды на погонах для офицеров^{959}.

По состоянию на февраль 1943 г. общая численность частей местной вспомогательной полиции тыловых оперативных районов оценивалась германским командованием в 60–70 тыс. человек^{960}. В конце 1943 — начале 1944 г. эти отряды в основном прекратили свое существование, влившись в состав регулярных формирований восточных войск — восточных батальонов и рот, в то время как часть их личного состава дезертировала или перешла на сторону партизан.

Русская освободительная народная армия (РОНА)

Это антипартизанское соединение, действовавшее на территории Локотского автономного округа, первоначально возникло как местная разновидность отрядов вспомогательной полиции в зоне военного управления. В октябре 1941 г., когда германская армия оккупировала Орловщину и Брянщину, в поселке Локоть Брасовского района Орловской области под руководством главы местного самоуправления К. П. Воскобойника был сформирован отряд Народной милиции численностью в 20 человек^{961}. К концу года, когда командование тылового района 2-й танковой армии Вермахта санкционировало создание в Локте автономного района, отряд Воскобойника вырос до 200 человек, а в близлежащих деревнях были организованы группы местной самообороны. Контингент Народной милиции и групп самообороны составили добровольцы из числа местной молодежи, а также оказавшиеся в окружении бойцы и командиры 3-й и 13-й армий Брянского фронта, которые предпочли службу в этих отрядах немецкому плену.

После гибели Воскобойника в бою с партизанами руководство самоуправлением принял его заместитель — инженер Б. В. Каминский, поселившийся в Локте незадолго до начала войны, после освобождения из концлагеря НКВД. Возглавив отряд Народной милиции, Каминский развернул против партизан активные действия и вскоре очистил от них значительную территорию. Убедившись, что местное самоуправление способно своими силами обеспечить безопасность тыловых районов, командование 2-й танковой армии реорганизовало Локотской район в уезд, а затем в округ, с включением в его состав 8 районов Орловской и Курской областей с общим населением 581 тыс. человек^{962}. Обязав назначенного обер-бургомистром Каминского заботиться о спокойствии и порядке на территории вверенного ему округа и осуществлять поставки продовольствия для германских войск, оно дредоставило ему полную свободу действий.

Поскольку отряды местной полиции и самообороны не могли самостоятельно контролировать огромный район, из которого были выведены все немецкие войска, перед Каминским встала задача организации более многочисленных и хорошо вооруженных частей на регулярной основе. Осенью 1942 г. была объявлена мобилизация мужского населения 1922–1925 гг. рождения, которая носила принудительный характер — вплоть до привлечения уклонявшихся к суду по законам военного времени, взятия из семей заложников, выселения из дома и прочих репрессий^{963}. Благодаря этим мерам в распоряжении Каминского оказалось несколько тысяч бойцов, что дало возможность переформировать разрозненные отряды и группы в подобие регулярной армии.

Рассматривая свою деятельность в масштабах всей России, локотской обер-бургомистр присвоил своим войскам претенциозное название — Русская освободительная народная армия (РОНА). К концу 1942 г. в ее составе имелись 14 стрелковых батальонов, бронедивизион, зенитная батарея, истребительная рота и комендантский взвод, объединенные в бригаду общей численностью 9,8 тыс. человек. Каждый батальон имел 4 стрелковые роты, минометный и артиллерийский взводы. На вооружении по штату полагалось иметь 1–2 орудия, 2–3 батальонных и 12 ротных минометов, 8 станковых и 12 ручных пулеметов^{964}. Однако на практике, как в личном составе, так и в вооружении отдельных батальонов, единообразия не существовало. Их численность колебалась в пределах 300—1000 бойцов, а наличие вооружения зависело от характера выполняемых задач. В то время как одни батальоны располагали даже бронетехникой, другие были вооружены преимущественно винтовками и почти не имели ручных и станковых пулеметов^{965}. На вооружении броне-дивизиона было 8 танков (КВ-1, 2 Т-34, 3 БТ-7, 2 БТ-5), 3 бронемашины (БА-10, 2 БА-20), 2 танкетки, автомашины и мотоциклы^{966}.

В марте 1943 г. батальоны РОНА были объединены в 5 стрелковых полков по 3 батальона в каждом, а в мае сформирован отдельный гвардейский батальон в составе 2 стрелковых рот и 1 учебной. После второй мобилизации, проведенной весной того же года, численность РОНА достигла 12 тыс. солдат и офицеров. К 1 августа на ее вооружении имелось до 500 пулеметов, 40 минометов, несколько десятков полевых и противотанковых пушек, 10 танков различных типов и столько же бронемашин, 2 танкетки и 3 зенитных орудия^{967}.

Поскольку опытных командных кадров в бригаде почти не имелось, по просьбе Каминского немцы предоставили в его распоряжение около 30 командиров Красной Армии из лагерей военнопленных. Однако кадровых военных по-прежнему не хватало, и командирами полков и батальонов иногда становились сержанты и старшины, а то и рядовые красноармейцы^{968}. Взаимоотношения офицеров и солдат регламентировались дисциплинарным уставом, изданным в июле 1943 г. Установленной формы одежды не было: бойцы носили красноармейскую форму или гражданскую одежду, отдельные подразделения получили старое немецкое обмундирование. В качестве знаков различия в мае 1943 г. были введены кокарда, погоны и петлицы РОА. Нарукавный знак же был свой — с черным георгиевским крестом (в отличие от синего андреевского) и аббревиатурой РОНА^{969}.

Подразделения РОНА привлекались к обеспечению безопасности во время уборки урожая, охране железных дорог и конвоированию эшелонов с продовольствием, а также осуществляли репрессии против лиц, уклоняющихся от уплаты налогов исаботирующих мероприятия самоуправления. Что же касается анти партизанской борьбы, то она не прекращалась ни днем, ни ночью. Нападения партизан на небольшие гарнизоны и диверсии на железных дорогах чередовались с карательными экспедициями каминцев в партизанские районы. Эта борьба велась с переменным успехом: удерживая под своим контролем территорию округа и временами нанося партизанам серьезные удары, бригада несла ощутимые потери, которые составляли в среднем 50—100 человек за операцию^{970}.

В начале марта 1943 г., когда наступающие советские войска достигли окраин Локотского округа, 3-й и 5-й полки РОНА участвовали в боях против Красной Армии и понесли большие потери. При этом многие солдаты, не принимая боя, дезертировали, а до 700 человек перешло на сторону партизан^{971}. Однако советское наступление не получило развития, и уже в апреле фронт стабилизировался. В мае — июне с целью обеспечить надежный тыл во время проведения операции «Цитадель» германским командованием была предпринята большая антипартизанская операция под наименованием «Цыганский барон», в которой принимали участие части нескольких дивизий, а также крупные силы восточных войск и полиции. 1-й и 5-й полки РОНА вместе с двумя немецкими дивизиями были задействованы в ходе ликвидации в лесах Трубчевского района крупного партизанского соединения численностью 6 тыс. человек. В июле, когда советские войска перешли в контрнаступление на северном фасе Курского выступа, 5-й полк РОНА и отдельные роты из других полков были приданы немецким частям и подразделениям и введены в бой в районе Дмитровска-Орловского^{972}.

В августе положение Локотского округа стало угрожающим, и Каминский, после согласования с немецким командованием, отдал приказ об эвакуации РОНА и гражданского населения округа в район г. Лепель Витебской области БССР. 26 августа, погрузив танки, артиллерию и другую технику, части РОНА вместе с гражданской администрацией округа и членами семей — общим числом до 30 тыс. человек — выехали по железной дороге в Белоруссию^{973}. Здесь бригада получила задачу: обеспечивать тыловые коммуникации 3-й танковой армии Вермахта, находившиеся под ударами партизанских соединений Лепельской зоны.

Как и в других восточных частях, в бригаде Каминского в это время усилился процесс разложения. В результате массового дезертирства и перехода на сторону партизан численность РОНА к началу октября сократилась более чем на две трети^{974}. Тем не менее бригада сохраняла свою прежнюю структуру и материальную часть, включая танки и артиллерию. Размещенные по опорным пунктам вокруг нескольких городов и поселков, батальоны РОНА несли охранную службу, а 20–21 октября им удалось отразить нападение партизан на Лепель и Чашники. К началу ноября поредевшая бригада была пополнена белорусскими полицейскими и в декабре 1943 — январе 1944 г. вместе с немецкими войсками принимала участие в операциях по обеспечению коммуникаций и блокированию партизанских районов. Однако Каминскому так и не удалось наладить взаимоотношения с местным населением и обеспечить условия для более или менее сносного существования своих солдат и членов их семей, и в феврале 1944 г. РОНА вместе с гражданскими беженцами была передислоцирована в Западную Белоруссию, в район г. Дятлово^{975}.

Весной 1944 г. в районе между Минском и Лепелем немцами был предпринят ряд крупных операций против действовавших здесь партизанских бригад. В операциях «Регенсшауэр» и «Фрюлингсфест» участвовала и бригада Каминского, включенная в состав боевой группы обергруппенфюрера СС К. фон Готгберга как штурмовая бригада РОНА^{976}. Успешные действия бригады, наступавшей на наиболее трудном участке, были отмечены германским командованием, наградившим Каминского Железным крестом 1-го класса. По распоряжению Г. Гиммлера бригада была включена в состав войск СС с последующим развертыванием в дивизию, а ее командир получил чин бригадефюрера и генерал-майора войск СС.

В июле 1944 г. началось развертывание штурмовой бригады РОНА в 29-ю гренадерскую дивизию войск СС (русская № 1) в составе 72-го, 73-го и 74-го гренадерских полков, однако этот процесс так и остался незавершенным из-за вспыхнувшего в Варшаве восстания, в подавлении которого бригада была активно задействована. Из каждого полка РОНА, насчитывавшей к тому времени 6500 солдат и офицеров, было выделено по 300–400 добровольцев, которые составили сводный полк под командованием оберштурмбаннфюрера войск СС И. Фролова (всего 1700 человек, 4 танка Т-34, самоходное орудие СУ-76 и две 122-мм гаубицы), который 5 августа был введен в польскую столицу. Общее падение дисциплины в ходе тяжелых уличных боев вылилось в грабежи и насилия, как в отношении польского гражданского населения, так и германских подданных, что заставило немцев принять жесткие меры. 19 августа Каминского вызвали в Лодзь, где он был осужден военно-полевым судом СС и расстрелян, а спустя неделю остатки группы Фролова вывели из Варшавы^{977}. При этом факт расстрела Каминского немцами был скрыт от его людей, которым сообщили, что их командир погиб, попав в партизанскую засаду^{978}. В середине октября бригада была разоружена и переброшена на войсковой учебный полигон Нойхаммер, а в ноябре — в Мюнзинген на формирование 1-й дивизии РОА.

Восточные батальоны и роты

В отличие от национальных легионов, формирования восточных войск из представителей славянских народов СССР — восточные батальоны и роты — создавались исключительно ради удовлетворения насущных нужд германской армии в охранных и вспомогательных частях, — без какого бы то ни было политического подтекста. Лишь в начале 1943 г. в связи с изменением пропагандистских установок большинство восточных батальонов и рот стали номинально считаться частями Русской освободительной армии (РОА), а остальные — частями Українського визвольнего війська (УВВ).

В отличие от вспомогательных охранных и полицейских частей, создававшихся в тыловых районах действующей армии без какого бы то ни было единства относительно их организации и статуса, руководствуясь исключительно требованиями текущего момента, восточные батальоны и роты были настоящими регулярными формированиями, имели немецкий кадровый персонал, стандартное обмундирование (как правило, списанное немецкое или трофейное) и вооружение с трофейных складов, проходили обучение под руководством немецких офицеров и были способны выполнять самые разные функции — от охраны объектов до проведения карательных экспедиций в партизанские районы. Впрочем, во многих случаях восточные батальоны и роты создавались как раз на основе этих «диких» полицейских частей, которые сводились в более крупные единицы и получали соответствующую подготовку, оружие и униформу.

С августа 1941 г. прослеживается существование группы особого назначения «Титьен» (Eingreifgruppe Tietjen), сформированной на основе 9-й роты 18-го пехотного полка 6-й пехотной дивизии из 9-й армии группы армий «Центр». Эта часть под командованием капитана Георга Титьена, созданная для борьбы с партизанами, начала вербовать в свои ряды русских добровольцев, и к 1 ноября насчитывала 300 добровольцев, разделявшихся на шесть рот по 50 человек, плюс 25–35 немцев на каждую роту. Тогда же начальником 582-го тылового района (9-я армия) была учреждена должность «штаб-офицера восточных войск 582» (Stabsoffizier der Osttruppen 582) для работы с русскими добровольцами, число которых в это время неуклонно росло. Вероятно, это было первое упоминание о «восточных войсках», превратившихся примерно через год в важный компонент обеспечения охраны тылов германской армии на советско-германском фронте. В марте 1942 г. группа «Титьен» получила артиллерийскую батарею из четырех 76,2-мм советских орудий, а ее дальнейший рост привел в сентябре того же года к формированию 1-го, 2-го и 3-го добровольческих батальонов 582-го тылового района, 582-й восточной запасной роты, 582-й восточной батареи и 582-го танкового взвода^{979}.

С весны 1942 г. процесс создания русских добровольческих частей ускорился. В апреле в тыловом районе группы армий «Центр» для контроля над ним были созданы штабы особого назначения «Гольфельд» и «Кнот»^{980}. Тогда же штабом «Гольфельд» в Бобруйске был сформирован восточный батальон «Днепр», а затем еще один батальон — «Березина», вместе с которым они составили 1 июня 1942 г. 1-й Восточный добровольческий полк общей численностью свыше 1 тыс. солдат и офицеров^{981}. В июне — июле батальоны «Днепр» и «Березина» вели активные действия против партизан в Кировском и Кличевском районах Могилевской области (операция «Майский жук»), а в августе были переброшены в Светлогорский район Гомельской области, где уничтожили крупную партизанскую базу в деревне Нежная^{982}.

К 20 июня в Бобруйске усилиями штаба «Гольфельд» был организован запасной батальон, готовивший пополнение для батальонов «Березина» и «Днепр», а также других восточных батальонов группы армий «Центр». В течение лета этим же штабом были сформированы батальоны «Двина» и «Припять», а штабом «Кнот» — батальон «Волга». Запасной батальон осенью 1942 г. был развернут в восточный запасной полк «Центр» трехбатальонного состава, при котором действовала офицерская школа. Кроме того, в Бобруйске был сформирован конный эскадрон и несколько артиллерийских батарей^{983}. В отличие от большинства восточных частей, командный состав вышеназванных батальонов комплектовался из числа бывших советских офицеров, а немецкий персонал был представлен офицерами связи при штабе полка и батальонов и инструкторами в ротах. В формировании названных частей немцам помогали офицеры-эмигранты. Один из них, подполковник Н. Г. Яненко, был назначен командиром восточного запасного полка «Центр».

Добровольческий полк «Десна» начал формироваться в феврале 1942 г. в Орджоникидзеграде первоначально как украинский батальон. В апреле того же года командование 532-го тылового района (2-я танковая армия) приступило к формированию полка, используя для этого как военнопленных, так и местное население, и в короткий срок укомплектовало два батальона четырехротного состава. До конца сентября к ним прибавились еще один батальон, артдивизион, штабная рота и отдел боевой подготовки. Численность полка достигала 2700 человек, а на вооружении состояло 2 гаубицы калибра 122 мм, 6 орудий калибра 76 мм и 6 противотанковых пушек — 45 мм, 9 батальонных и 24 ротных миномета, 46 пулеметов, винтовки Мосина и французские карабины^{984}. Командиром полка был назначен майор Вайзе (первоначально полк назывался его именем), которого в сентябре сменил подполковник Цебиш. Батальонами командовали немецкие офицеры, а более мелкими подразделениями — бывшие командиры РККА, причем последние назначались на должности лишь после доказательства своей надежности в бою^{985}.

Свои особенности имел процесс формирования восточных частей в тыловых районах группы армий «Север». Так, командование 18-й армии в силу местных особенностей своего тылового района уже в сентябре 1941 г. сформировало шесть эстонских охранных батальонов (в том числе один запасной), к которым в июне следующего года прибавились один финский (187-й) и два русских (188-й и 189-й). Основой для их формирования послужили восемь «сотен» (Hundertschaften), сформированных в соответствии с приказом 1-го квартирмейстера Генерального штаба от 9 января 1942 г.^{986}В составе 16-й армии группы в июне 1942 г. из шести русских добровольческих рот был создан антипартизанский батальон (Partisanenjäger-Abteilung АОК 16), включавший также батарею с трофейными советскими орудиями. В октябре он был развернут в 16-й егерский добровольческий полк (Freijäger-Regiment 16) в составе трех батальонов, двух артиллерийских батарей и роты связи^{987}. Еще два русских охранных батальона (410-й и 510-й) были сформированы в июне 1942 г. штабом X армейского корпуса 16-й армии^{988}.

К концу 1942 г. почти каждая из действовавших на Восточном фронте немецких дивизий имела одну, а иногда две русские или украинские роты, а корпус — роту или батальон. В распоряжении командования тыловых районов групп армий имелось по несколько восточных батальонов и рот, а в составе охранных дивизий — восточные конные дивизионы и эскадроны. Помимо этого, имелись роты самоохраны при комендатурах, отряды и команды по охране железных и шоссейных дорог, предприятий и лагерей военнопленных. В национальном отношении состав большинства подобных частей был смешанным, с преобладанием русских, украинцев и белорусов. Несколько восточных батальонов и рот, действовавших в оперативном районе группы армий «Север», были укомплектованы эстонцами, латышами, литовцами и финнами. Каждый батальон обычно включал 3–4 стрелковые роты по 100–200 человек в каждой, взводы: управления, минометный, противотанковый, артиллерийский, — объединенные, как правило, в составе штабной роты. На вооружении имелось 2–4 орудия калибра 76,2 мм, 2–4 противотанковые пушки калибра 45 мм, 2–4 батальонных и 4— 12 ротных минометов, станковые и ручные пулеметы, винтовки и автоматы^{989}. Командование батальонами и ротами находилось в руках немецких офицеров, имевших заместителей из числа бывших командиров Красной Армии и офицеров-эмигрантов. В редких случаях практиковалось назначение «туземных» командиров во главе эскадронов и рот.

По данным на 5 мая 1943 г., в состав восточных войск Вермахта входили: 1 восточный запасной полк, 74 батальона (в т. ч. 7 украинских, 4 эстонских и 1 латвийский), 114 рот (в т. ч. 9 украинских, 2 литовские, 1 латвийская и 1 эстонская) — общей численностью свыше 60 тыс. человек^{990}. Большая часть восточных батальонов и рот получили в октябре — ноябре 1942 г. стандартные номера, начиная с 601-го. Другие батальоны носили номера армейских (510, 516, 581, 582 и др.), корпусных (308, 439, 441, 456 и др.) и дивизионных (197, 263, 268 и др.) частей, в зависимости от того, где они формировались. Большая часть восточных батальонов и рот были пехотными, однако наряду с ними имелись конные дивизионы (207, 281, 285, 580) и эскадроны (113, 168, 201, 2/203, 2/221, 286 1 и 2/299, 385), артиллерийские дивизионы (621, 752) и батареи (553, 582, 614, 1 и 2/670), саперные батальоны (666, 672), строительные батальоны (62, 134, 176, 194), подразделения снабжения (156, 550, 555, 606, 608, 609, 611, 644, 645, 650–652), штабные (632) и связи (671,673).

Для координации действий восточных частей в группах армий и армиях Восточного фронта в конце 1942 — начале 1943 г. были созданы штабы командующих восточными войсками особого назначения (Osttruppen zum besondere Verfügung — z.b.V). Всего было сформировано 11 бригадных штабов, носивших порядковые номера с 701-го по 704-й, с 709-го по 712-й, 721-й, 741-й, а позднее еще 6 полковых — с 750-го по 755-й^{991}. На должности командующих восточными войсками особого назначения были назначены: генерал-майоры Б. Вартенберг (703) и В. Вайс (704), полковник К. Ульмер (702), К. Гейзер (709), В. Хеннинг (710), В. Фрайтаг (741) и другие. При штабах были учреждены должности штаб-офицеров по обучению и подготовке восточных войск, на которые назначались бывшие командиры Красной Армии, согласившиеся сотрудничать с немцами. Так, при штабе 710-го полка восточных войск особого назначения на эту должность был назначен бывший командир 41-й стрелковой дивизии РККА и бригады «Русской национальной народной армии» полковник В. И. Боярский, а при штабе 721-го полка — бывший командир 389-й стрелковой дивизии полковник С. К. Буняченко. Их задачей являлось оказание помощи командующим в части надзора за настроением и надежностью восточных батальонов, а также постановка пропаганды, идейной и боевой подготовки их личного состава^{992}.

Русский командный состав для восточных частей готовился в специально созданных офицерских и унтер-офицерских школах. Наиболее крупная школа для подготовки офицеров, унтер-офицеров и переводчиков для русских частей была организована в Мариамполе (Литва) под руководством бывшего полковника Красной Армии В. Г. Ассберга (Арцезо)^{993}. Другие школы действовали в Бобруйске, Витебске, Пскове, Пожаревице, Сольцах, причем каждая из них обслуживала части, дислоцировавшиеся в данном районе. Так, Бобруйская школа, во главе которой стоял бывший подполковник РККА Оборин, готовила командный состав для восточных батальонов тылового района группы армий «Центр», а офицерская школа в Сольцах — для восточных частей 16-й армии^{994}. Подготовка личного состава из числа военнопленных и жителей оккупированных территорий осуществлялась в запасных частях, организованных при группах армий и полевых армиях: в группе армий «Центр» — упоминавшийся ранее восточный запасной полк «Центр», в 4-й армии — 4-й восточный запасной батальон, в 16-й армии — 16-й восточный запасной батальон и т. д. Обучение производилось по немецким уставам и с использованием немецких команд.

Поскольку согласно распоряжению Гитлера личному составу восточных частей запрещалось носить немецкие эмблемы и знаки различия, в соответствии с приказами, изданными в августе и ноябре 1942 г., была введена система знаков различия для восточных батальонов и рот, включавшая погоны и петлицы с серебряными лычками и галунами в соответствии со званием, темно-зеленую кокарду с красной вертикальной полоской и нагрудную эмблему в виде вписанной в ромб свастики со стилизованными крыльями. Командиры частей и подразделений из числа русских, не являвшиеся чинами Вермахта, были обязаны носить вместо погон узкие наплечные шнуры, какие были введены в 1940 г. для зондерфюреров — военных чиновников, не имеющих офицерского звания^{995}. Петлицы первоначально были установлены красные, позднее — полевые серые с красной выпушкой. В апреле — мае 1943 г. была введена новая система знаков различия, включавшая темно-зеленые погоны русского образца с красной выпушкой, темно-зеленые петлицы с продольной галунной полоской, а также кокарды и нарукавные знаки для русских (РОА) и украинских (УВВ) частей^{996}.

Деятельность большинства созданных германским командованием местных вспомогательных формирований с самого начала ограничивалась охранной службой на оккупированных территориях. Причем если первоначально местные формирования старались использовать в наиболее спокойных районах, то со временем сложная обстановка на оккупированных территориях заставила германское командование все активнее вовлекать эти силы в борьбу с партизанами. При тех сложностях, которые доставляли вермахту действия советских партизан, использование восточных частей в антипартизанской борьбе приносило оккупантам ощутимую помощь. Знание местности и языка давало этим частям большие преимущества по сравнению с немецкими войсками, и фактически ни одна серьезная операция по «умиротворению» тыловых районов не обходилась без их участия. Иногда обстановка вынуждала немецкое командование направлять некоторые восточные части на фронт. В течение 1942–1943 гг. появление восточных частей отмечалось под Ленинградом и Старой Руссой, а также в Донбассе, причем в ряде случаев их использование преследовало пропагандистские цели и было рассчитано на привлечение перебежчиков из рядов противника.

К началу сентября 1943 г. русские восточные батальоны располагались на фронте следующим образом. В составе группы армий «Север» действовали 653-й, 654-й, 661-й, 662-й, 663-й, 664-й, 665-й, 666-й саперный, 667-й, 668-й, 669-й восточные батальоны, 207-й, 281-й и 285-й конные дивизионы. Здесь же находились 16-й запасной батальон, 550-й батальон артиллерийского снабжения и 574-й батальон снабжения. В составе группы армий «Центр» действовали восточный учебный полк «Центр», 134-й, 229-й, 253-й, 268-й, 308-й, 339-й, 406-й, 412-й, 427-й, 441-й, 1/447-й, II/447-Й, 453-й, 456-й, 600-й, 601-й, 602-й, 603-й, 604-й, 605-й, 615-й, 616-й, 617-й, 618-й, 619-й учебный, 620-й, 627-й, 628-й, 629-й, 630-й, 633-й, 634-й, 635-й, 636-й, 642-й, 643-й, 646-й, 647-й, 648-й, 649-й, 680-й, 681-й восточные батальоны, 580-й конный и 621-й артиллерийский дивизионы, 4-й запасной и 134-й строительный батальоны. В составе группы армий «Юг», где действовали главным образом части восточных легионов, а также казачьи и украинские, количество русских восточных батальонов было минимальным: 454-й саперный, 556-й и восточный батальон «Кранц», а также I и 559-й строительные батальоны. Что же касается группы армий «А», то в ней русских батальонов не было совсем. Правда, во всех четырех группах армий имелось значительное количество отдельных русских рот, эскадронов и батарей, включая как боевые части (в т. ч. две танковые роты в составе 213-й и 454-й охранных дивизий группы армий «Юг»), так и строительные и снабжения^{997}.

Восточные батальоны с самого начала находились под постоянным воздействием советской пропаганды, направленной на их разложение и переход на сторону Красной Армии и партизан. Однако, пока германская армия была еще сильна и удерживала в своих руках стратегическую инициативу, последствия этой пропаганды имели весьма ограниченный характер. Летом 1943 г. положение в корне изменилось: теперь некоторые командиры восточных частей стали сами искать встречи с партизанами, чтобы перейти со своими людьми на их сторону и тем самым заслужить прощение. По данным разведотдела Центрального штаба партизанского движения, в период с июня по декабрь 1943 г. на сторону партизан с оружием в руках перешло более 10 тыс. солдат восточных формирований^{998}. Это было не так уж много по сравнению с их общей численностью, однако внушало серьезные опасения за надежность остальных частей в условиях продолжающегося кризиса на фронте. Наибольшее число случаев перехода пришлось на сентябрь, что явилось следствием немецкого отступления после провала операции «Цитадель». Это повлияло на позицию германского командования относительно дальнейшего использования восточных батальонов. Гитлер собирался разоружить русские части, а их личный состав отправить на работу в угольные шахты. Однако представители командования сумели убедить его отказаться от столь жестких мер, предложив перебросить батальоны на второстепенные театры военных действий, что дало бы возможность использовать освободившиеся немецкие войска на советско-германском фронте, и ограничиться разоружением лишь тех частей, надежность и верность которых действительно вызывала сомнения. Решение о замене немецких батальонов на Западе восточными частями было принято 25 сентября 1943 г., а 10 октября вышел приказ о переброске русских батальонов во Францию, Италию и Данию, которая была в основном завершена к концу года. Примерно 5–6 тыс. добровольцев были разоружены как ненадежные^{999}.

Предпринимая такую непопулярную меру, как вывод русских батальонов с Восточного фронта, германское командование стремилось, с другой стороны, стимулировать их боевой дух. Это выражалось, в частности, в переименовании восточных войск (Osttruppen) в добровольческие соединения (Freiwilligen Verbände), а также создании у бойцов этих формирований впечатления об окончательном уравнении их в правах с немецкими солдатами. К этому времени обмундирование восточных батальонов было в основном стандартизировано на основе немецкой полевой формы, хотя несколько частей получили специально изготовленную для них форму, пошитую из синевато-серого сукна. Согласно приказу генерала добровольческих соединений от 20 февраля 1944 г., личному составу всех восточных формирований было предписано ношение немецкого обмундирования и знаков различия, включая погоны, петлицы и нагрудные эмблемы. В качестве национальных отличий сохранялись кокарды и нарукавные знаки. Одновременно солдаты этих частей получили право награждения всеми германскими наградами, включая Железный крест^{1000}.

К началу июня 1944 г. на строительстве укреплений немецкого «Атлантического вала» и на охране побережья Атлантики было задействовано около 30 русских добровольческих батальонов. Большая их часть располагалась на побережье Северного моря, пролива Ла-Манш, на Бретонском полуострове и Нормандских островах в подчинении 15-й и 7-й армий немецкой группы армий «Б» генерал-фельдмаршала Э. Роммеля (439-й, 441-й, 561-й, 602-й, 605-й саперный, 618-й, 628-й, 629-й, 630-й, 633-й, 634-й, 635-й, 636-й, 642-й, 643-й, 649-й, 281-й конный, 285-й самокатный, 621-й и 752-й артиллерийские дивизионы, 1-й, 2-й и 3-й батальоны полка «Центр»), На средиземноморском побережье (19-я армия группы армий «Г») дислоцировались шесть восточных батальонов (601-й саперный, 661-й, 663-й, 665-й, 666-й, 681-й). Все эти части были, как правило, включены в состав полков немецких дивизий в качестве третьих и четвертых батальонов. Четыре батальона (406-й, 615-й, 654-й, 680-й) были задействованы в борьбе против сил Сопротивления в восточных областях Франции, а еще два (600-й и 669-й) — в Бельгии и Северной Франции^{1001}. Поскольку батальоны запасного полка «Центр» из Бобруйска были задействованы на охране побережья в качестве боевых батальонов, роль учебно-запасной части для русских и украинских формирований перешла к сформированному в декабре 1943 г. 4-му восточному добровольческому кадровому полку, дислоцированному с февраля 1944 г. в Намюре (Бельгия). Полк включал три батальона — запасной, учебный и выздоравливающих, учебную артиллерийскую батарею (бывшую 203-ю) и учебный конный эскадрон (бывший 1/221-й)^{1002}.

Летом 1944 г. восточные батальоны первой линии оказались вовлеченными в грандиозное сражение против высадившихся в Нормандии войск западных союзников. Как сообщалось в сводке ОКБ, 439-й, 441-й, 635-й и 642-й батальоны «сражались с необыкновенной храбростью, несмотря на свое плохое снаряжение». От 441-го батальона после двух недель боев осталось не более трети от первоначальной численности^{1003}. Генерал-майор Нидермайер, занимавший в то время должность начальника штаба добровольческих соединений на Западе, отмечал, что «практика боев с союзниками показала низкую боеспособность этих частей. Добровольцев, вооруженных старыми русскими винтовками, бросали в бой против превосходно оснащенных войск союзников, и несмотря на ожесточенное сопротивление некоторых из них, восточные батальоны либо уничтожались, либо отступали под ударами превосходящих сил противника»^{1004}.

На 29 сентября 1944 г. потери восточных войск на Западе составляли 8400 человек, из которых 7900 числились пропавшими без вести (в основном пленные, дезертиры и перебежчики). Низкая боеспособность восточных частей привела германское командование к решению об их разоружении и использовании на фортификационных работах. В результате переговоров генерала добровольческих соединений Э. Кёстринга с начальником штаба главнокомандующего на Западе генералом 3. Вестфалем было достигнуто соглашение о том, что все добровольцы, включая организованно отступивших с немецкими войсками и отставших от своих частей, будут направляться на работы по укреплению «Западного вала» — линии оборонительных сооружений вдоль западной границы Германии. Однако при этом они сохраняли свое оружие и после окончания работ должны были вернуться в места прежней дислокации^{1005}. Впоследствии некоторые из этих частей были отправлены на формирование дивизий РОА.

В январе — апреле 1945 г. из русских батальонов, несших с конца 1943 г. охранную службу на территории Дании (603-й, 653-й, 662-й, 667-й, 674-й), была сформирована 599-я русская гренадерская бригада в составе двух русских (1604-го и 1605-го) полков, к которым был присоединен еще один (1607-й) — кавказский^{1006}. Эти полки имели единую нумерацию с полками 1-й дивизии РОА (600-й пехотной), однако бригада до самого конца войны оставалась в составе Вермахта. В марте 1945 г. один из двух русских полков 599-й бригады (1604-й) был отправлен на Одер-ский фронт, где присоединился к 1-й дивизии РОА. Из других русских частей, не вошедших в состав РОА, на Восточном фронте в конце войны действовали 580-й конный дивизион (в составе 1-й танковой армии), 553-й батальон (в составе 9-й армии) и 7-й батальон (в составе 7-й пехотной дивизии 2-й армии), а также 5 строительных батальонов и большое количество отдельных рот^{1007}.

В составе германских войск групп армий «Б» и «Г» на Западном фронте в конце марта 1945 г. действовали 4-й русский полк (бывший запасной добровольческий) и два строительных батальона (601-й и 605-й)^{1008}, хотя по другим данным остатки последних были переданы на формирование дивизий РОА^{1009}. Шесть русских и украинских батальонов продолжали сражаться в составе гарнизонов немецких крепостей «Атлантического вала» — Лориана (634-й батальон, 281-й конный и 285-й самокатный дивизионы), Сен-Назера (636-й батальон, I батальон полка «Центр») и острова Джерси (643-й батальон). В Италии до конца войны действовали девять русских батальонов (339-й, 406-й, 412-й, 555-й, 556-й, 560-й, 616-й, 617-й, 620-й), принимавшие участие в боях с партизанами и англо-американскими войсками^{1010}.

Русские добровольцы в Люфтваффе

Подобно сухопутным войскам, своими восточными добровольцами стремились обзавестись и германские военно-воздушные силы. Речь идет прежде всего о наземном вспомогательном персонале, включая команды аэродромного обслуживания, охранников, водителей, переводчиков и т. д. Штатная численность этого персонала в период с марта по декабрь 1943 г. выросла с 17,5 до 25,1 тыс. человек, в то время как фактическая — с 11,3 до 17,6 тыс.^{1011} Из числа этого контингента были сформированы отдельные воинские части, а также роты технического обслуживания и роты пропагандистов. К концу 1944 г. в германских ВВС служило 22,5 тысячи русских добровольцев и, помимо того, 120 тысяч военнопленных, которые составляли значительный процент обслуживающего персонала в зенитных батареях и строительных частях^{1012}. Особую категорию среди добровольцев составляли 14 тысяч русских «помощников Люфтваффе и ПВО» (Luftwaffen- und Flakhelfer) — 10 тыс. юношей и 4 тыс. девушек в возрасте от 15 до 20 лет, завербованных в состав вспомогательной службы ПВО на оккупированной территории и в лагерях принудительно эвакуированных при участии Гитлерюгенда. С 4 декабря 1944 г. они именовались также «воспитанниками СС» (SS-Zöglinge)^{1013}.

Помимо различных вспомогательных подразделений, предпринимались и попытки создания добровольческих летных частей. Первая из них относится к августу 1942 г. и связана с формированием в районе Орши Русской национальной народной армии (РННА), в составе которой было организовано авиазвено из пленных советских летчиков под командованием майора Филатова, правда, так и не получившее самолетов^{1014}. К идее создания русской авиачасти вернулись осенью 1943 г., когда подполковник Люфтваффе Г. Хольтерс предложил сформировать летную часть из русских добровольцев, готовых сражаться на стороне Германии. Уже в октябре того же года в Сувалках был создан специальный лагерь, где отобранные в лагерях военнопленных летчики, штурманы, механики и радисты проходили медицинское обследование, проверку профессиональной пригодности и психологические тесты. Признанные годными обучались на двухмесячных подготовительных курсах, после чего получали воинское звание, приносили присягу и переводились в состав группы Хольтерса, дислоцированной в Морицфельде (Восточная Пруссия), где использовались соответственно своей специальной подготовке^{1015}.

На первых порах летный и технический составы занимались приведением в порядок трофейных машин. Затем русским летчикам разрешили совершать учебно-тренировочные полеты и, наконец, участвовать в боевых действиях. Группа занималась воздушной разведкой, забрасыванием в советский тыл пропагандистского материала и парашютистов-разведчиков. Боевые вылеты производились в составе немецких эскадрилий, но с течением времени русские экипажи стали получать самостоятельные задания. В декабре 1943 г. в составе группы ночных бомбардировщиков «Остланд» 1-го воздушного флота из летчиков группы Хольтерса была создана 1-я восточная эскадрилья, имевшая на вооружении в разное время от 9 до 12 трофейных самолетов У-2. В марте 1944 г. она была передана в состав 6-го воздушного флота и действовала в Белоруссии, выполняя разведывательные полеты и бомбовые удары по партизанским базам. До своего расформирования в июле 1944 г. группа совершила не менее 500 боевых вылетов, потеряв 3 самолета и 9 человек убитыми. Личный состав группы Хольтерса в дальнейшем послужил основой для создания военно-воздушных сил РОА^{1016}.

Русские подразделения РСХА

Предприятие «Цеппелин» (К. К. Семенов)

10 марта 1942 г. VI управление РСХА в рамках своей группы VI С создало организацию «Цеппелин» (отдел VI C/Z, или предприятие «Цеппелин»). Организация была создана для сбора разведывательных данных по Красной Армии, в ее задачи входило также проведение диверсионных операций в тылу советских войск, поиск и подготовка агентуры из числа советских граждан. Командный штаб «Цеппелина» был размещен в Берлине, главой организации был назначен штурмбаннфюрер СС Вальтер Куррек^{1017}. В составе штаба были организованы аппарат начальника и несколько отделов. Отдел Z 1 занимался комплектованием и оперативным руководством низовыми органами, снабжением агентуры техникой и снаряжением, в свою очередь делился на подотделы: Z 1 А — руководство и наблюдение за низовыми органами, Z 1 В — руководство лагерями и учет агентуры Z 1 С — охрана и переброска агентуры, Z 1 D — материальное обеспечение агентуры, Z 1 Е — автослужба. Отдел Z 2 занимался обучением агентуры, делился на подотделы: Z 2 А — подбор и обучение агентов русской национальности, Z 2 В — подбор и обучение агентов-казаков, Z 2 С — подбор и обучение агентов-кавказцев, Z 2 D — подбор и обучение агентов из лиц национальностей Средней Азии. Отдел Z 3 вел обработку всех материалов о деятельности особых лагерей, фронтовых команд и агентуры, переброшенной в тыловые районы СССР, имел структуру, сходную с отделом Z 2.

Весной 1942 г. при каждой оперативной группе (Einsatzgruppe) РСХА на советско-германском фронте была создана фронтовая команда «Цеппелин». В течение 1942 г. при этих командах возникли добровольческие роты из жителей СССР, используемые для борьбы с партизанами. Кроме того, организация открыла ряд учебных школ и лагерей для обучения своих агентов и создала филиалы «Цеппелина» в концлагерях Аушвиц, Бухенвальд и Заксенхаузен. Осенью 1942 г. организация сосредоточила большую часть своих лагерей и школ на территории Польши, в районе Бреслау. Весной 1943 г. 4 фронтовые команды организации были переформированы в 2 главные команды: «Россия — Центр» (Russland-Mitte) и «Россия — Юг» (Russland — Süd)^{1018}.

За время своего существования подразделения «Цеппелина» осуществили огромное количество различных диверсионных операций. Наиболее громкой была широко описанная в литературе попытка в 1944 г. осуществить покушение на И. В. Сталина. Но оба агента «Цеппелина» были арестованы СМЕРШем^{1019}.

В 1944–1945 гг. школы и подразделения «Цеппелина» были реформированы и перегруппированы. К концу войны организация передала ряд своих сотрудников и агентов в состав истребительных частей Скорцени, а также в различные национальные формирования немецкой армии и войск СС.

Особый полк СС «Варяг» (К. К. Семенов)

В марте 1943 г. из русских агентов «Цеппелина» в приемно-распределительном лагере организации в местечке Замберг (станция Брейтенмарк, Верхняя Силезия) была создана особая группа «К», обозначенная так по фамилии одного из функционеров организации штурмбаннфюрера СС Вальтера Куррека. Группа была сформирована белоэмигрантом гауптштурмфюрером СС Михаилом Александровичем Семеновым (в немецких документах фон Семенофф). При участии Семенова в советский тыл летом 1943 г. были заброшены 2 группы парашютистов^{1020}. Осенью 1943 г. в том же лагере был сформирован особый пехотный батальон СС, неофициально называвшийся «Варяг». В начале 1944 г. батальон под командованием гауптштурмфюрера СС А. Орлова отбыл в Словению для борьбы с отрядами Тито^{1021}. Весной 1944 г. было сформировано и отбыло в Словению еще 2 батальона. На базе этих трех батальонов был организован особый полк «Варяг». В составе полка были сформированы штаб, караульная рота, 3 трехротных батальона, разведывательная рота, артиллерийская батарея, комендантский взвод, противотанковый взвод, саперный взвод, хозяйственные и медицинские службы^{1022}. Штаб полка располагался в Любляне, полк вышел из подчинения РСХА и был реорганизован в обыкновенную пехотную часть, Семенов был произведен немцами сначала в майоры, а затем и в полковники. После провозглашения Пражского манифеста командир полка передал себя и личный состав части в распоряжение генерала А. А. Власова и номинально вошел в состав Зальцбургской группы генерала А. В. Туркула.

«Дружина» и Гвардейская бригада РОА (С. И. Дробязко)

Наряду с передачей текущей информации, в задачи организации «Цеппелин» входили политическое разложение населения и диверсионная деятельность. При этом добровольцы должны были действовать от имени специально созданных политических организаций, якобы независимо от немцев ведущих борьбу против большевизма. Так, в апреле 1942 г. в лагере военнопленных в г. Сувалки был организован Боевой союз русских националистов (БСРН), который возглавил подполковник В. В. Гиль (бывший начальник штаба 229-й стрелковой дивизии РККА), принявший псевдоним «Родионов». В программу союза входила вооруженная борьба против советской власти и установление после войны в России фашистской диктатуры по германскому образцу^{1023}.

Для того чтобы как-то использовать добровольцев до их отправки за линию фронта и одновременно проверить их благонадежность, из членов БСРН был сформирован 1-й Русский национальный отряд СС, известный также как «Дружина». В его задачи входили охранная служба на оккупированной территории и борьба с партизанами, а в случае необходимости — боевые действия на фронте. Отряд состоял из трех рот (сотен) и хозяйственных подразделений — всего около 500 человек. В состав 1-й роты входили исключительно бывшие командиры Красной Армии. Она являлась резервной и занималась подготовкой кадров для новых отрядов^{1024}. Командиром отряда был назначен Гиль-Родионов, по требованию которого всему личному составу было выдано новое чешское обмундирование и вооружение, включая 150 автоматов, 50 ручных и станковых пулеметов и 20 минометов. После того как «Дружина» доказала свою надежность в боях против польских партизан в районе Люблина, она была отправлена на оккупированную советскую территорию.

В декабре 1942 г. в учебном центре СС «Гайдов» в районе Люблина был сформирован 2-й Русский национальный отряд СС (300 человек) под командованием бывшего майора НКВД Э. Блажевича. В марте 1943 г. оба отряда были объединены под руководством Гиль-Родионова в 1-й Русский национальный полк СС. Пополненный за счет военнопленных, полк насчитывал 1500 человек (в т. ч. 126 офицеров и 146 унтер-офицеров) и состоял из 3 стрелковых и 1 учебного батальонов, артиллерийского дивизиона, рот — штурмовой, боепитания, учебной, транспортной и связи, взводов — двух кавалерийских, саперного, комендантского и полевой жандармерии, санитарной и хозяйственной части, а также, по некоторым данным, авиаотряда^{1025}.

В мае 1943 г. германское командование закрепило за полком особую зону для самостоятельных действий против партизан — на территории Белоруссии с центром в местечке Лужки. Здесь была проведена дополнительная мобилизация населения и набор военнопленных, что дало возможность приступить к развертыванию полка в 1-ю Русскую национальную бригаду СС трехполкового состава обшей численностью 8000 солдат и офицеров. В июле соединение насчитывало 3000 человек, причем военнопленных среди них теперь было не более 20 %, а остальную часть составляли полицейские и мобилизованное население. На вооружении бригады имелось: 5 орудий калибра 76,2 мм, 10 противотанковых пушек калибра 45 мм, 8 батальонных и 32 ротных миномета, 164 пулемета^{1026}. При штабе бригады действовал немецкий штаб связи в составе 12 человек во главе со штурмбаннфюрером СС Аппелем.

Бурный рост соединения Гиль-Родионова весной — летом 1943 г. совпал по времени с пиком пропагандистской кампании вокруг якобы формируемой генералом А. А. Власовым Русской освободительной армии (РОА). Предполагалось, что полк Гиля станет первой частью РОА, непосредственно подчиненной власовскому центру, о чем была достигнута договоренность с руководством СД. Однако переговоры власовских генералов С. Н. Иванова и Г. Н. Жиленкова с командиром полка зашли в тупик. По мнению эмиссаров Власова, полк нуждался в реорганизации и кадровых перестановках, поскольку еголичный состав был основательно деморализован в ходе карательных операций на территории Белоруссии, а многие офицеры не удовлетворяли предъявляемым к ним требованиям. В то же самое время Гиль-Родионов и его офицеры желали, чтобы полк был включен в состав РОА целиком и в неизменном виде. В конце концов выход был найден: полк оставили в покое, выделив из его состава учебную и пропагандистскую команды, а также сформированный недавно в Бреслау в качестве маршевого пополнения Особый русский батальон СС и сформировали на их основе Гвардейскую бригаду РОА^{1027}.

Выделенные подразделения были размещены в поселке Стремутка (15 км от Пскова). Из их личного состава и двух небольших пополнений удалось сформировать стрелковый батальон, хозяйственную роту, запасную офицерскую роту и команду пропагандистов — всего 650 человек. Командиром формирования стал С. Н. Иванов, его помощником — И. К. Сахаров, начальником штаба — К. Г. Кромиади, представителем Власова при штабе бригады — Г. Н. Жиленков. Организационно формируемые части находились в подчинении СД, представленной при штабе соединения группой связи во главе со штурмбаннфюрером СС Хайнцем^{1028}. В течение лета стрелковый батальон три раза привлекался к участию в антипартизанских операциях, а 22 июня 1943 г. на военном параде в Пскове под бело-сине-красным флагом промаршировала сводная рота бригады.

Между тем неудачи в боях с партизанами негативно сказывались на настроениях солдат и офицеров бригады Гиль-Родионова, в результате чего многие из них стали всерьез думать о переходе на сторону партизан. Последние незамедлительно воспользовались ситуацией. В июле 1943 г. партизанская бригада имени Железняка Полоцко-Лепельского района установила контакт с Гилем. Ему и его людям была обещана амнистия, в том случае если они с оружием в руках перейдут на сторону партизан, а также выдадут советским властям бывшего генерал-майора РККА П. В. Богданова, возглавлявшего контрразведку бригады, и гауптштурмфюрера СС эмигранта князя Л. С. Святополк-Мирского. Гиль-Родионов принял эти условия и 16 августа, истребив немецкий штаб связи и ненадежных офицеров, атаковал немецкие гарнизоны в Докшицах и Крулевщизне. В тот день к партизанам перешло 2200 человек с 10 орудиями, 23 минометами, 77 пулеметами, 12 радиостанциями и другим военным снаряжением^{1029}. Соединение было переименовано в 1-ю Антифашистскую партизанскую бригаду, а В. В. Гиль награжден орденом Красной Звезды и восстановлен в РККА с присвоением очередного воинского звания. Он погиб при прорыве немецкой блокады в мае 1944 года. Часть же личного состава «Дружины», боясь, по-видимому, ответственности за свое прошлое, впоследствии снова переметнулась на сторону немцев.

После перехода к партизанам Гиль-Родионова СД, опасаясь, что от русских теперь можно ожидать всего чего угодно, решило отказаться от идеи формирования Гвардейской бригады РОА, которая так и не выросла из рамок отдельного батальона. До конца августа все руководство этой части было отозвано в Германию, и батальоном командовал капитан Г. П. Дамсдорф. К этому времени моральное состояние солдат и офицеров было основательно подорвано, и уход к партизанам казался теперь многим из них лучшим выходом из сложившейся ситуации. В ноябре после перехода к партизанам 150 человек «бригада» была разоружена и окончательно расформирована, а ее остатки переданы в состав формировавшейся в Восточной Пруссии русской авиагруппы^{1030}.

Политический центр борьбы с большевизмом (С. И. Дробязко)

Наряду с Боевым союзом русских националистов в июле 1942 г. под эгидой «Цеппелина» была создана еще одна организация — Политический центр борьбы с большевизмом (ПЦБ). Инициатором ее создания стал бывший комбриг пограничных войск НКВД И. Г. Бессонов, на момент своего пленения в августе 1941 г. исполнявший обязанности командира 102-й стрелковой дивизии РККА. Хорошо зная дислокацию и систему охраны лагерей ГУЛАГа, Бессонов предложил путем десантирования вооруженных групп, сформированных из русских военнопленных, освободить сотни тысяч заключенных и организовать в глубоком советском тылу массовое повстанческое движение. Заинтересовавшись этим предложением, РСХА поручило Бессонову детальную разработку плана операции и подбор личного состава для формирования десантных отрядов.

В засекреченных лагерях в районе Бреслау вскоре началось формирование бригады в составе трех усиленных батальонов. Добровольцев из военнопленных отбирал сам Бессонов, которому помогали офицеры разгромленного летом 1941 г. в Прибалтике 3-го механизированного корпуса^{1031}. Повстанческую деятельность планировалось развернуть на территории от Северной Двины до Енисея и от Крайнего Севера до Транссибирской магистрали. Диверсионным отрядам ставилась задача овладеть промышленными центрами Урала, вывести из строя Транссибирскую магистраль и лишить СССР стратегической базы на востоке страны. Вся эта территория была разделена на три оперативные зоны: правобережный район среднего течения Северной Двины, район реки Печоры и район Енисея. Каждая из них получала своего командующего^{1032}.

Но идеям Бессонова так и не суждено было воплотиться в жизнь. Определяющую роль в этом сыграли его личные амбиции и стремление стать руководителем повстанческого движения в советском тылу во всероссийском масштабе. В начале июня 1943 г. Бессонов был обвинен в «антинемецкой деятельности», арестован и вместе с членами своего штаба заключен в концлагерь Заксенхаузен. Из личного состава военной организации ПЦБ (насчитывавшей к тому времени 300 человек, половину из которых составляли бывшие командиры РККА) были организованы два отряда, которые предполагалось использовать в качестве диверсантов в советском тылу, но сначала — проверить их надежность в антипартизанской операции. С этой целью в июле оба подразделения прибыли в г. Себеж Калининской области, где свыше 40 человек ушли к партизанам^{1033}. После этого случая отряды были расформированы: часть личного состава была возвращена в лагеря, а остальные распределены по полицейским и охранным частям СС.

Русская освободительная армия С. И. Дробязко

Под Русской освободительной армией (РОА) следует понимать собирательное обозначение в пропагандистских целях русских восточных частей Вермахта в период с 1943 по 1945 г., русский аналог национальных легионов, хотя изначально идея создания такой армии подразумевала нечто более соответствующее этому понятию. У ее истоков стояла группа офицеров штаба группы армий «Центр» во главе с начальником оперативного отдела полковником X. фон Тресковом, выступивших в сентябре 1941 г. с инициативой создания из военнопленных красноармейцев 200-тысячной добровольческой армии для вооруженной борьбы на стороне Германии^{1034}. Эта мера преследовала цель сплотить антисоветски настроенные силы на оккупированной немцами территории и перевести советско-германский конфликт в плоскость гражданской войны. В качестве основы формирования замышлялось создаваемое с марта 1942 г. в Осинторфе (под Оршей) под эгидой Абвера экспериментальное соединение «Граукопф», известное также как Русская национальная народная армия (РННА).

Новый этап в развитии инициативы с созданием «освободительной армии» связан с переходом на сторону немцев генерал-лейтенанта А. А. Власова, плененного 12 июля 1942 г. после разгрома под Любанью 2-й ударной армии. Согласившись на предложение представителей службы пропаганды Вермахта о сотрудничестве, Власов дал свое имя пропагандистской кампании, запущенной с осени 1942 г. и развернувшейся во всю ширь в мае — июне 1943 г. В это время наряду с другими материалами активно распространялось подписанное Власовым 27 декабря 1942 г. воззвание «Русского комитета», в котором красноармейцы и все русские люди призывались переходить на сторону «Русской освободительной армии», якобы действующей в союзе с Германией^{1035}. В рамках этой кампании Власов совершил две поездки по оккупированным областям, посетив тыловые районы групп армий «Центр» и «Север», выступая перед военнопленными, солдатами восточных частей и гражданским населением. Во многих районах набор добровольцев в восточные войска стал осуществляться под вывеской набора в РОА^{1036}. Для того чтобы подчеркнуть национальный характер русских частей восточных войск, для них в апреле 1943 г. была введена собственная система знаков различия, включая погоны, петлицы, кокарду и нарукавный щиток с синим андреевским крестом и соответствующей аббревиатурой.

Формально частями РОА по состоянию на 5 мая 1943 г. считались: 1 бригада (РОНА), 1 восточный запасной полк, 58 восточных пехотных батальонов, конных и артиллерийских дивизионов, 3 учебно-запасных батальона (школы), 1 строительный батальон, 79 восточных пехотных и охранных рот, конных эскадронов и артиллерийских батарей, 2 учебно-запасные роты, 20 рот строительных, транспортных, снабжения и связи — общей численностью до 65 тыс. человек^{1037} (не считая многочисленных «хиви» в немецких частях). Фактически же статус этих формирований никак не изменился. Они не имели собственных командных структур, за малым исключением возглавлялись немецкими командирами, действовали разрозненно и, как правило, не на фронте, а в тыловых районах. Опыт формирования под Псковом 1-й гвардейской бригады РОА, призванной стать первой частью, напрямую подчиненной Власову, оказался неудачным. Самому Власову после ряда его смелых высказываний было запрещено появляться на оккупированных территориях, а все мероприятия были строго ограничены пропагандой, направленной на разложение войск противника.

Школа пропагандистов в Дабендорфе

Организационным центром власовской пропагандистской кампании стал созданный в феврале 1943 г. в Дабендорфе (под Берлином) «отдел восточной пропаганды особого назначения» во главе с капитаном В. Штрик-Штрикфельдтом, готовивший пропагандистов для работы с военнопленными, восточными рабочими и населением оккупированных территорий, а также занимавшийся разработкой теоретических основ «освободительного движения». На основе ранее созданных в лагерях Вустрау и Вульхайде команд пропагандистов из числа военнопленных командиров Красной Армии здесь были образованы новые курсы пропаганды, начальником которых был назначен генерал-майор И. А. Благовещенский. Организационно курсы состояли из строевой и учебной частей и батальона курсантов в составе 5 рот. Кроме того, в Дабендорфе действовали Гражданский учебный штаб и редакции газет «Заря» и «Доброволец», издававшихся для военнопленных, восточных рабочих и солдат русских добровольческих частей. На 21 немецкого офицера приходилось 8 бывших советских генералов, 60 старших и несколько сот младших офицеров^{1038}.

Все курсанты официально освобождались из плена, получали статус военнослужащих РОА и по окончании курсов распределялись в восточные части или на оккупированные территории. Выпускниками Дабендорфа комплектовались создававшиеся с 1943 г. при штабах немецких дивизий группы пропагандистов в составе 5 офицеров и 15 унтер-офицеров и рядовых — так называемые «группы перехвата», которые должны были вести через линию фронта агитацию за переход красноармейцев на сторону РОА. Организаторы акции надеялись, что за счет перебежчиков эти группы вырастут со временем до размеров батальонов или даже полков^{1039}. В пунктах сбора военнопленных и в пересыльных лагерях создавались «русские подразделения обслуживания» в составе 1 офицера, 4 унтер-офицеров и 20 рядовых каждое^{1040}. До ноября 1944 г. Дабендорфские курсы успели закончить около 5000 человек. Выпускники курсов, равно как и строевой и преподавательский состав школы, составляли офицерский резерв для будущих формирований Русской освободительной армии.

Вооруженные силы КОНР

Осознав неизбежность надвигавшейся катастрофы, осенью 1944 г. нацистское руководство наконец решилось на создание русского политического центра и крупных соединений под русским командованием. Укрепив свое положение после неудачного антигитлеровского путча, организованного военными, руководство СС выступило в это время с инициативой собрать под своей эгидой все иностранные вооруженные формирования, сражающиеся на стороне Третьего рейха, с предоставлением им формального статуса вооруженных сил независимых государств, союзных Германии. После переговоров с Гиммлером, состоявшихся 16 сентября, Власову наконец было обещано передать реальную власть над русскими формированиями, свести разрозненные части РОА в крупные соединения и создать политический центр, олицетворяющий собой правительство России в изгнании^{1041}. 14 ноября в Праге прошел учредительный съезд Комитета освобождения народов России (КОНР), провозгласивший объединение всех находившихся на территории Германии антисоветских сил, включая эмигрантские организации, национальные комитеты и восточные формирования, для борьбы «за новую свободную Россию против большевиков и эксплуататоров»^{1042}. На съезде было также объявлено о создании Вооруженных сил КОНР во главе с генералом Власовым. Два с половиной месяца спустя РОА официально получила статус армии союзной державы, подчиненной германскому командованию лишь в оперативном отношении.

В соответствии с договоренностью Власова с Гиммлером и приказом Организационного отдела Генерального штаба ОКХ от 23 ноября 1944 г. на войсковом учебном полигоне Мюнзинген (Вюртемберг) началось формирование 1-й дивизии РОА (по немецкой номенклатуре — 600-я пехотная). Командиром дивизии был назначен полковник (с 12 февраля 1945 г. — генерал-майор) С. К. Буняченко. Для формирования дивизии решено было использовать личный состав ряда восточных частей, переданных из действующей армии. Так, из Нойхаммера в Мюнзинген прибыла 29-я гренадерская дивизия войск СС, прежде известная как РОНА или бригада Каминского. Ее солдаты (около 6000 чел.), многие из которых сражались против советских партизан еще с 1942 г., представляли собой ценные в боевом отношении кадры, однако внешне производили впечатление совершенно опустившихся людей и нуждались в самой серьезной переподготовке^{1043}. Немногим отличались от них бывшие бойцы полицейских батальонов из 30-й гренадерской дивизии войск СС, прибывшие в Мюнзинген из Франции. Помимо этого, в распоряжение штаба формирования были переданы снятые в основном с Западного фронта русские батальоны: 308-й, 601-й, 605-й, 618-й, 628-й, 630-й, 654-й, 663-й, 666-й, 675-й и 681-й, 582-й и 752-й артиллерийские дивизионы и ряд более мелких единиц^{1044}.

Собранных частей с избытком хватало для укомплектования дивизии рядовым составом, однако с офицерскими кадрами дело обстояло сложнее. Прибывшие с Западного фронта батальоны, за очень редким исключением, имели немецкий командный состав, в то время как русских офицеров, получивших командный опыт в восточных частях, было немного. На офицерские должности назначались выпускники школы пропагандистов в Дабендорфе, а также наиболее способные и хорошо подготовленные солдаты, проходившие в учебном батальоне дивизии ускоренные курсы младшего комсостава. Впоследствии эти курсы были преобразованы в офицерскую школу РОА^{1045}.

Дивизия формировалась по образцу немецкой народно-гренадерской дивизии, однако с некоторыми отклонениями от обычной организации. Она имела три пехотных (гренадерских) полка (1601-й, 1602-й и 1603-й) двухбатальонного состава, артиллерийский полк в составе трех легких и одного тяжелого гаубичных дивизионов, разведывательный дивизион в составе двух кавалерийских эскадронов, эскадрона тяжелого оружия и танковой роты, истребительно-противотанковый дивизион, батальоны саперный и связи, полевой запасной батальон и полк материально-технического снабжения (все дивизионные части имели номер 1600)^{1046}. По штату на вооружении 1-й дивизии состояло 12 тяжелых и 42 легкие полевые гаубицы, 6 тяжелых и 29 легких пехотных орудий, 31 противотанковая и 10 зенитных пушек, 79 минометов, 536 станковых и ручных пулеметов, 20 огнеметов. Вместо положенных по штату 14 штурмовых орудий по состоянию на 10 апреля 1945 г. имелось 10 истребителей танков JgPz 38 «Хетцер», а также 9 танков Т-34 из бригады Каминского. Численность дивизии по состоянию на 31 марта 1945 г. достигала 12,5 тыс. солдат и офицеров^{1047}.

Формирование 2-й дивизии РОА (650-й пехотной) началось в соответствии с приказом организационного отдела Генерального штаба ОКХ от 17 января 1945 г. на войсковом учебном полигоне в Хойберге (Вюртемберг). Командиром нового соединения был назначен полковник (с 12 февраля 1945 г. — генерал-майор) Г. А. Зверев, бывший командир 350-й стрелковой дивизии РККА. В распоряжение штаба дивизии был передан ряд русских добровольческих частей, включая 427-й батальон из Восточной Пруссии, 600-й и 642-й батальоны с Западного фронта, 667-й батальон из Дании (III батальон 714-го русского гренадерского полка), а также 851-й саперно-строительный батальон. Для укомплектования личным составом и матчастью артиллерийского полка дивизии послужил 621-й русский артиллерийский дивизион. Формируемые полки получили номера: 1651, 1652 и 1653, а дивизионные части — 1650^{1048}.

Личный состав дивизии пополнялся за счет военнопленных, а офицерский корпус — за счет выпускников новой офицерской школы РОА. В отличие от 1-й дивизии, формирование 2-й проходило в более трудных условиях, в результате чего к моменту отправки на фронт в середине апреля 1945 г. она не имела достаточного количества вооружения и автотранспорта. Так, согласно «Расчету на погрузку по эшелонам», на 11,8 тыс. человек личного состава приходится 49 единиц тяжелого оружия и всего 3 автомашины^{1049}. Что касается 3-й дивизии РОА под командованием генерал-майора М. М. Шаповалова (700-й пехотной), то ее формирование так и не сдвинулось с подготовительной стадии. Был сформирован лишь штаб дивизии, располагавший кадром в 10 тыс. невооруженных новобранцев в учебных лагерях^{1050}.

28 января 1945 г. Гитлер утвердил А. А. Власова главнокомандующим новообразованными русскими формированиями со всеми вытекающими отсюда полномочиями, включая назначение на офицерские должности и присвоение воинских званий до подполковника включительно^{1051}. 10 февраля в Мюнзингене генерал добровольческих соединений Э. Кестринг в торжественной обстановке передал Власову командование над двумя русскими дивизиями. Солдаты и офицеры РОА приняли новую присягу, в которой клялись до последней капли крови сражаться за благо русского народа против большевизма и быть верными союзу с Германией, возглавлявшей эту борьбу. Эта присяга в основном повторяла текст присяги восточных добровольцев, утвержденной 29 апреля 1943 г., однако слов о верности германскому фюреру в ней уже не было^{1052}.

Акт передачи Власову полномочий главнокомандующего знаменовал собой завершение процесса обособления Вооруженных сил КОНР от Вермахта и становления их как самостоятельной структуры. Управление подчиненными Власову русскими формированиями осуществляло Верховное командование Вооруженных сил КОНР, выполнявшее, по сути дела, функции военного министерства. В его составе насчитывалось 18 отделов: оперативный, разведывательный, связи, военных сообщений, топографический, шифровальный, формирований, боевой подготовки, командный (личного состава), пропаганды, военно-юридический, финансовый, автобронетанкових войск, артиллерийский, материально-технического снабжения, интендантский, санитарный и ветеринарный^{1053}. Во главе отделов и подотделов были назначены бывшие офицеры Красной Армии, многие из которых прошли через РННА и восточные батальоны. Были здесь и представители старой эмиграции. Начальником штаба «Верховного командования» был назначен заместитель Власова на посту главнокомандующего Вооруженными силами КОНР генерал-майор Ф. И. Трухин — бывший преподаватель Академии Генерального штаба Красной Армии и первоклассный военный специалист.

Вооруженные силы КОНР располагали собственной системой военного обучения и подготовки командного состава. Действовавшие при 1-й дивизии РОА курсы подготовки младших офицеров были преобразованы в школу подготовки командного состава для всей «освободительной армии в целом». В январе 1945 г. с ней была объединена офицерская школа восточных войск под руководством полковника Киселева. Начальниками объединенной школы последовательно являлись полковник С. Т. Койда, генерал-майор В. Г. Ассберг (Арцезо) и генерал-майор М. А. Меандров. Кадровый состав включал 18 штабных и 42 строевых офицера, 120 унтер-офицеров и рядовых. В числе преподавательского состава было 6 полковников, 5 подполковников и 4 майора. Школа успела провести два ускоренных курса, на которых прошли переподготовку 244 офицера; 3-й курс, насчитывавший 605 слушателей, до конца войны окончен не был^{1054}.

Для подготовки новобранцев из лагерей военнопленных и пополнения строевых частей служила сформированная в Мюнзингене учебно-запасная бригада РОА под командованием полковника Койды. В составе бригады имелись части всех родов оружия (пехотный полк с танковой ротой и зенитной батареей, артдивизион, моторизованный, противотанковый и саперный батальоны, конный эскадрон, батальон связи, батальон снабжения, батальон выздоравливающих и школа для подготовки младших командиров), а ее численность достигала 7 тыс. человек, однако обеспеченность бригады вооружением и автотранспортом оставляла желать лучшего^{1055}.

Дело не ограничивалось созданием частей и соединений сухопутных войск. 19 декабря 1944 г. главнокомандующий Люфтваффе рейхсмаршал Г. Геринг подписал приказ о создании военно-воздушных сил РОА, которые 4 февраля 1945 г. вошли в непосредственное подчинение Власова. Основой этих сил послужил личный состав русской авиагруппы, сформированной в составе Люфтваффе в ноябре 1943 г. и принимавшей участие в боях на Восточном фронте. Командующим ВВС РОА был назначен полковник (с 12 февраля 1945 г. — генерал-майор) В. И. Мальцев, а офицером связи от Главного командования Люфтваффе (ОКЛ) — бывший военно-воздушный атташе в Москве, генерал-лейтенант Генрих Ашенбреннер, бывший до этого генерал-инспектором восточных добровольцев в составе германских ВВС.

К началу апреля в Эгере (Судетская область) был сформирован 1-й авиационный полк (командир — полковник Л. И. Байдак) в составе 5-й истребительной (16 самолетов Me.109G-10) и 8-й ночной бомбардировочной (12 Ju-88) эскадрилий, которыми командовали бывшие офицеры ВВС РККА, Герои Советского Союза С. Т. Бычков и Б. Р. Антилевский. Кроме того, формировались еще одна эскадрилья бомбардировщиков (5 Не. 111), разведывательная (3 Fi. 156,1 Ме.262), транспортная (2 Ju.52) и учебно-тренировочная эскадрильи (2 Ме.109, 2 Ju.88, 2 Fi. 156, 2 У-2, 1 Не. 111 и 1 Do. 17), а из наземных частей — зенитно-артиллерийский полк (2800 чел.), батальон парашютистов-десантников и рота связи^{1056}. В связи с ухудшением военного положения и отсутствием условий для специального обучения наземных частей было решено готовить их к использованию в качестве пехоты, а также создать условия для объединения этих подразделений и частей аэродромного обслуживания, насчитывавших в общей сложности до 5000 человек, в боевое формирование в виде бригады или дивизии.

2 марта 1945 г. ОКВ срочным порядком издало приказ о замене германских эмблем на униформе личного состава подчиненных Власову русских формирований нарукавными знаками и кокардами РОА. Одновременно немецкому кадровому составу, осуществлявшему в частях ВС КОНР функции офицеров связи и инструкторов, предписывалось снять со своей формы знаки РОА. Это означало, что Вооруженные силы КОНР, за исключением некоторых связей чисто формального свойства, целиком и полностью отделялись от Вермахта и юридически приобретали статус армии союзного государства, подчиненной германскому командованию лишь в оперативном отношении. Вермахт в ВС КОНР отныне представляли лишь офицеры связи, не имевшие командных полномочий — генерал ОКВ при главнокомандующем и группы связи при штабах русских дивизий^{1057}.

Общая численность власовских формирований в марте 1945 г. составляла около 50 тыс. человек. Отсутствие времени и средств для развертывания новых дивизий предполагалось компенсировать за счет включения в состав ВС КОНР других русских формирований. В январе 1945 г. командир действовавшего на Балканах Рус-ского корпуса генерал-лейтенант Б. А. Штейфон встретился в Берлине с Власовым и заявил о готовности включить свое соединение в состав ВС КОНР, а 16 февраля всем солдатам и офицерам корпуса было предписано носить нарукавные знаки РОА^{1058}.

Другим формированием, присоединившимся к Власову, стала группа под командованием генерал-майора А. В. Туркула, бывшего начальника Дроздовской дивизии в годы гражданской войны. По соглашению с германским командованием в марте — апреле 1945 г. Туркул получил под свое начало формировавшиеся в Линце и Филлахе полки (по крайней мере, один из которых первоначально относился к резервному казачьему соединению А. Г. Шкуро), а также действовавший в районе Любляны полк СС «Варяг» полковника М. А. Семенова. Штаб Казачьей группы Туркула, переименованной в марте 1945 г. в бригаду (некоторыми авторами она даже именуется 4-й дивизией РОА и даже отдельным корпусом^{1059}) находился в Зальцбурге. Всего в подчинении Туркула состояло 5200 человек — в основном освобожденные из лагерей советские военнопленные и офицеры-эмигранты на командных должностях. Формировавшиеся части испытывали острую нехватку оружия и необходимого снаряжения. Так, например, полк в Линце, насчитывавший примерно 1000 человек личного состава, имел на вооружении всего лишь 100 винтовок, 9 ручных и 3 станковых пулемета и 1 миномет. Единственной боеспособной частью был полк СС «Варяг» (до 1500 человек), принадлежавший к группе Туркула скорее формально, чем фактически.

Крайне важным Власов и его окружение считали включение в состав Вооруженных сил КОНР казачьих частей как наиболее боеспособных и сплоченных формирований восточных войск. После безуспешных переговоров в январе 1945 г. с начальником Главного управления Казачьих войск генералом П. Н. Красновым, стоявшим на позициях казачьего сепаратизма, было решено создать при штабе ВС КОНР собственное управление казачьих войск во главе с атаманом донских казаков в эмиграции ГВ. Татаркиным. Борьба за «умы и сердца» казаков закончилась проведением 24 марта в Вировитице (Хорватия) съезда казаков XV казачьего кавалерийского корпуса, на котором было принято единогласное решение об объединении казачьих формирований с Вооруженными силами КОНР, а 20 апреля Власовым был подписан соответствующий приказ^{1060}. После включения в конце апреля в состав Вооруженных сил КОНР XV казачьего кавалерийского корпуса и формирований Казачьего стана общая численность русских формирований, фактически или формально подчинявшихся Власову, составила по разным оценкам от 100 тыс. до 124 тыс. человек^{1061}.

Командование ВС КОНР предполагало использовать эти силы на предоставленном ему немцами собственном участке фронта, в составе отдельной группировки, под непосредственным руководством Власова или одного из его генералов, рассчитывая в немалой степени на силу пропагандистского воздействия участия в боевых действиях против Красной Армии крупных русских соединений. Однако критическая для Германии военная обстановка в начале 1945 г. уже не позволяла воплотить эти планы в жизнь. Гитлеровское руководство, чьей главной задачей на данном этапе было любой ценой остановить наступающие советские армии, не могло в данной ситуации мириться с тем, что крупные власовские контингенты бездействуют в тылу, ожидая завершения формирования, в то время как сражающимся на фронте немецким войскам не хватает оружия.

Опасаясь потерять в одночасье с таким трудом созданные соединения, командование ВС КОНР все же подчинилось требованиям немцев, поскольку, с другой стороны, и само было заинтересовано в том, чтобы испытать свои части в действии, проверить собственные возможности и не в последнюю очередь заслужить благосклонность фюрера. Еще в январе 1945 г. для проверки боеспособности частей ВС КОНР из офицеров и солдат личной охраны Власова и курсантов офицерской школы РОА (всего 50 человек) был сформирован отряд истребителей танков в составе трех взводов под командованием полковника И. К. Сахарова. Вооруженная лег-ким автоматическим оружием и фаустпатронами, эта группа была введена в бой 9 февраля 1945 г. в районе Гюстебизе с целью выбить советские войска с плацдарма на западном берегу Одера. В ходе ночной атаки и 12-часового боя власовцам удалось овладеть несколькими опорными пунктами и взять в плен несколько десятков красноармейцев. В последующие дни отряд Сахарова предпринял две разведки боем в направлении г. Шведт и участвовал в отражении танковой атаки. Действия отряда заслужили признательность германского командования, а сам Власов получил личное поздравление Гиммлера^{1062}.

После этого эксперимента по приказу организационного отдела ОКХ с согласия Власова генералом добровольческих соединений была сформирована ударная противотанковая бригада «Россия» в составе четырех отрядов (10-го, 11-го, 13-го и 14-го) общей численностью 1200 человек под командованием полковника Галкина^{1063}. Подчиненная штабу формирующейся противотанковой дивизии «Висла», бригада служила подвижным резервом германского командования, а ее отряды последовательно вводились в бой на Одерских плацдармах. На Одерский фронт был также отправлен переданный в состав ВС КОНР 1604-й полк 599-й русской гренадерской бригады из Дании. Под командованием полковника И. К. Сахарова полк сражался южнее Штеттина в составе боевой группы «Клоссек»^{1064}.

Наконец, 6 марта на фронт в район действий 9-й армии генерала Т. Буссе в полном составе выступила 1-я дивизия РОА под командованием генерал-майора Буня-ченко. Во время марша дивизии к фронту к ней присоединилось несколько тысяч беглых восточных рабочих, из числа которых в каждом полку было сформировано дополнительно по третьему батальону. Уже на фронте в состав дивизии был включен 1604-й русский гренадерский полк, в результате чего ее численность выросла до 20 тыс. человек^{1065}. Утром 13 апреля после мощной артиллерийской подготовки и бомбовых ударов авиации два полка 1-й дивизии атаковали позиции 119-го укрепленного района советской 33-й армии южнее Фюрстенберга. На одном из участков власовцам удалось овладеть первой линией советских окопов и временно взять под контроль переправу на плацдарм, однако на следующий день занявшие траншеи подразделения были выбиты в результате советской контратаки и с потерями отброшены в исходное положение^{1066}. Убедившись в невозможности овладеть сильно укрепленным плацдармом имеющимися силами и во избежание бессмысленных потерь, Буняченко прекратил атаки и отвел дивизию на тыловой рубеж.

В обстановке надвигавшегося краха Германии Власов и его окружение никак не могли рассчитывать на формирование достаточного количества соединений, чтобы противостоять Красной Армии. Однако вера в противоестественность и непрочность коалиции западных демократий со сталинским режимом вселяла им надежду на скорый ее раскол. 26 марта 1945 г. на последнем заседании КОНР, состоявшемся в Карлсбаде (Карловы Вары), было решено постепенно стягивать все формирования ВС КОНР в район Инсбрук — Зальцбург (Австрийские Альпы), чтобы соединиться здесь с отступающими из Югославии казачьими частями, а также с сербскими и хорватскими антикоммунистическими формированиями и продолжать борьбу до изменения общей обстановки^{1067}.

В соответствии с этим решением и приказом от 10 апреля 1945 г. в район Линц — Будвайс (Ческе Будеевице) 17–18 апреля походным порядком выступили все находившиеся на формировании в Мюнзингене и Хойберге воинские части и учреждения Вооруженных сил КОНР: 2-я дивизия, учебно-запасная бригада, штаб ВС КОНР с охранным батальоном, офицерским резервом и офицерской школой РОА, строительный батальон и штаб 3-й дивизии — всего около 21,3 тыс. человек. На соединение с ними двинулась 1-я дивизия РОА, еще 15 апреля снявшаяся с Одерского фронта вопреки всем требованиям германского командования снова вести ее в бой. 20–21 апреля из района Мариенбада на юг выступили строевые и технические части ВВС КОНР под командованием генерал-майора В. И. Мальцева. По пути к ним присоединились находившаяся на формировании в Ваергамере 30-я дивизия войск СС (белорусская № 1) и Лётценская школа пропагандистов восточных войск^{1068}.

Одновременно руководство КОНР через своих эмиссаров и представителей нейтральных государств пыталось установить контакты с западными союзниками. Однако все эти попытки оказались тщетными. На предложение Власова сдать американцам формирования Вооруженных сил КОНР без сопротивления, при условии что их личный состав не будет выдан советским властям, представители американского командования заявили, что не уполномочены вести переговоры относительно предоставления солдатам и офицерам русских формирований политического убежища, и требовали сдачи в плен на общих основаниях. Правда, они обещали, что власовцы не будут выданы советским властям до окончания войны, и это позволяло надеяться, что разрыв между союзниками произойдет раньше, чем дело дойдет до выдачи. Уже 30 апреля 1945 г. в районе г. Цвиссель по предварительному соглашению с американцами в их расположение перешли и сложили оружие части ВВС КОНР^{1069}.

В первых числах мая дивизия Буняченко, двигавшаяся на соединение с главными силами ВС КОНР, находилась в нескольких километрах юго-западнее Праги, когда в чешской столице началось вооруженное восстание против немцев. 4 мая в расположение дивизии прибыли представители штаба восстания, пытавшиеся выяснить намерения власовцев и склонить их к выступлению на стороне повстанцев. Положение последних вскоре стало критическим, и восставшие по радио обратились ко всем союзным армиям с призывом о помощи, который был услышан и в дивизии РОА. После непродолжительных раздумий ее командование приняло решение идти на помощь восставшим и, реабилитировав таким образом себя в глазах союзников, просить у них политического убежища^{1070}.

Вечером 5 мая части 1-й дивизии вступили в Прагу и атаковали немецкие войска. Через два дня большая часть города оказалась в руках восставших и русской дивизии, которая достигла его восточных пригородов. Население восторженно приветствовало своих освободителей, однако Чешский национальный совет, принявший на себя роль временного правительства, большинство в котором составили коммунисты, отмежевался от действий власовцев, заявив, что «не желает иметь никакого дела с изменниками и немецкими наемниками»^{1071}. Между тем стало известно, что войска 3-й американской армии генерала Дж. Паттона остановились в 40 км от Праги, а с севера к городу приближаются части 1-го Украинского фронта маршала И. С. Конева. Вечером 7 мая Буняченко отдал приказ о прекращении боевых действий, и утром следующего дня дивизия оставила Прагу, потеряв за два дня боев около 900 бойцов убитыми и ранеными^{1072}. В то время как большая часть дивизии выступила на юг, в городе остались разрозненные группы солдат РОА, которые сдались советским войскам. При этом было расстреляно несколько сотен раненых власовцев, оставшихся в пражских госпиталях.

Пока 1-я дивизия вела бои в Праге, командование Южной группы РОА (2-я дивизия и другие части) достигло соглашения с американцами о сдаче им в плен всех вооруженных формирований КОНР. Не имея связи с Власовым и 1-й дивизией, оно не смогло прийти к окончательному решению и оказалось застигнутым врасплох наступающей Красной Армией. В результате часть 2-й дивизии вместе со штабом была пленена советскими войсками, в то время как остальные были интернированы американцами в районе г. Крумау (Австрия) 8—10 мая и выданы позднее^{1073}. 1-я дивизия сложила оружие перед американцами 11 мая в районе Шлюссельбурга (Чехия). Однако высшее американское командование отказалось принять дивизию в плен на том основании, что она находилась на территории, которую должны были занять советские войска. В полдень 12 мая Буняченко отдал приказ о роспуске дивизии, надеясь, что в одиночку солдатам и офицерам будет легче перейти советско-американскую демаркационную линию^{1074}. В тот же день Власов и Буняченко предприняли отчаянную попытку вместе с колонной штабных машин прорваться в расположение американцев. Однако командование 25-го танкового корпуса РККА, получив необходимые данные от пленных и перебежчиков, приняло меры по задержанию Власова, который был захвачен в колонне при молчаливом согласии американского патруля^{1075}. В течение 13–14 мая советскими войсками была пленена большая часть солдат 1-й дивизии (около 11 тыс. человек) и захвачена вся ее материальная часть, включая 5 танков, 5 самоходных установок, 2 бронетранспортера, 3 бронемашины, 38 легковых и 64 грузовых автомобиля, а также 1378 лошадей^{1076}.

История Вооруженных сил КОНР и других русских формирований Вермахта закончилась насильственной репатриацией большей части их солдат и офицеров, плененных американскими и британскими войсками, в Советский Союз в соответствии с соглашением, подписанным главами СССР, США и Великобритании в Ялте 11 февраля 1945 г. Власовцы, взятые в плен Красной Армией на территории Австрии и Чехии, подвергались жестоким расправам и издевательствам. Офицеров порой расстреливали без суда и следствия, а всех остальных в задраенных наглухо товарных вагонах направляли в отдаленные районы Сибири и Дальнего Востока в проверочно-фильтрационные лагеря. Те из них, кто не был приговорен к смертной казни и лагерным срокам, по постановлению Государственного комитета обороны от 18 августа 1945 г. получили внесудебным порядком 6 лет спецпоселения. Что же касается Власова и других видных деятелей КОНР, то их судьбу решил закрытый судебный процесс в конце июля 1946 г., завершившийся вынесением смертного приговора и казнью всех подсудимых.

Русские белоэмигранты К. К. Семенов

Октябрьская революция 1917 г. роковым образом разделила население нашей страны. К началу 1918 г. на прежней территории Российской империи разгорелась кровавая вражда между сторонниками социалистических преобразований и теми, кто искренне любил дореволюционную Россию и не мог принять марксистского учения.

Исход из России начался сразу после большевистского переворота. Первыми в вынужденное изгнание отправились преимущественно штатские лица, не способные, а иногда и просто не желавшие принять посильное участие в борьбе с большевиками и анархией, воцарившейся на территории России сразу после октябрьского переворота. Многие бежали вместе со своими семьями. Так, еще до начала белой борьбы за пределами России образовались многочисленные группы наших соотечественников. В годы Гражданской войны количество эмигрантов из России непрерывно росло. В основном они скапливались в близлежащих странах и даже в недавно обретших независимость провинциях России. Наименее стойкая часть офицерского корпуса Русской армии вскоре последовала за штатскими и пополнила собой ряды эмигрантов.

Насколько грандиозны были масштабы эмиграции из России, нам позволяют представить данные, собранные чиновниками Лиги Наций. Согласно им после революции Россию покинуло 1 160 000 человек^{1077}. Родину оставляли в основном представители дворянства, интеллигенции, а также генералы и офицеры Русской армии и флота. Все они, оставившие Родину в 1917–1922 гг., в истории Русского Зарубежья стали известны как Первая эмиграция.

Русские эмигранты неравномерно рассеялись по всем странам мира. Некоторым эмигрантам пришлось сменить две-три страны, прежде чем обрести постоянное пристанище. Наиболее массовыми очагами проживания русской эмиграции стали Франция, Германия, Болгария и Королевство сербов, хорватов и словенцев. К началу 1930-х гг. из-за различных внутриполитических проблем в Болгарии и Королевстве СХС численность русской диаспоры в них заметно снизилась. Абсолютными лидерами по количеству русских эмигрантов стали Франция и Германия. К середине 1930-х гг. примерная численность русских эмигрантов во Франции составляла около 200 000 человек, а в Германии около 50 000 человек^{1078}. В этих странах также преимущественно проживали политические и военные лидеры Русского Зарубежья.

Несмотря на потерю Родины и, казалось бы, общее горе, различные политические течения внутри Русской эмиграции так и не смогли примириться друг с другом. Поэтому всех представителей первой эмиграции можно было условно разделить на принимавших февральскую революцию 1917 г. как положительный опыт и на отвергавших ее вместе со всеми последствиями. Первый лагерь образовывали члены партий кадетов, эсеров, меньшевиков и представители других социалистических группировок. Второй лагерь образовали представители центристских и монархических организаций. Основу последнего лагеря составляла военная эмиграция.

В начале 1930-х гг. в жизни Европы произошел ряд важных политических событий. В первую очередь это приход к власти в Германии национал-социалистической немецкой рабочей партии во главе с Адольфом Гитлером. В Италии уже в предыдущем десятилетии к власти пришла Национальная фашистская партия во главе с Бенито Муссолини. Оба упомянутых лидера и их партии соответственно занимали жесткие антикоммунистические позиции и провозглашали непримиримую борьбу с Коминтерном. С другой стороны, в это же время на международной арене значительно укрепились позиции СССР. Произошло признание советской власти рядом государств. Благодаря жестким репрессивным мерам, проводимым Иосифом Сталиным внутри страны, произошло кажущееся примирение между большевиками и их противниками, сводившееся, впрочем, к тотальному уничтожению всех противников советского режима.

Признание СССР как государства сильно усложнило жизнь русских эмигрантов: многие были вынуждены принять гражданство приютивших их стран. Однако на рубеже 1936–1937 гг. численность эмигрантов из России, не пожелавших или не имевших возможности принять гражданство других стран, составляла около 355 000 человек^{1079}.

Тем временем укрепление политических режимов в тоталитарных государствах и их претензии на гегемонию в Европе стали причинами обострения политической обстановки во всем мире. Уже к 1935 г. большинству здравомыслящих людей в Европе стало ясно, что мир находится на краю бездны и не хватает лишь малой искры, для того чтобы заполыхал пожар новой мировой войны. Знала об этом и русская эмиграция… Тысячи русских эмигрантов с замиранием сердца следили за развитием европейских событий. Многие пытались предсказать грядущее столкновение СССР с другими государствами. Так, к примеру, А. И. Гучков незадолго до своей смерти в 1936 г. заявил: «Фактически война уже заняла на политической карте мира свое роковое место. Нет также никаких сомнений в том, что в новом неизбежном мировом конфликте основными соперниками будут Советский Союз и Германия»^{1080}.

Близость войны разделила Русское Зарубежье на новые враждующие лагеря. Часть эмиграции выдвинула лозунг защиты СССР от внешнего врага, рассматривая Советский Союз уже не как новое государство, а как историческую Родину — Россию. Однако большая часть русской эмиграции осталась в лагере непримиримых противников советской власти и в предстоящем конфликте планировала поддержать внешнего врага, напавшего на СССР. Эмигрантская пресса присвоила сочувствующим СССР эмигрантам название «оборонцев», а противникам СССР — название «пораженцев».

Основой течения «оборонцев» стали эмигранты, придерживавшиеся преимущественно либеральных взглядов и одобрявшие февральскую революцию 1917 г. Осенью 1935 г. они организационно оформились в «Союз оборонцев». Штаб-квартира новой организации располагалась в Париже. В феврале 1936 г. «Союз оборонцев» стал называться Российским эмигрантским оборонческим движением (РЭОД). Лидеры «оборонцев» провозгласили, что ставят «защиту своей Родины выше политических разногласий с властью». Образование оборонческого движения было замечено и советскими спецслужбами. Глава разведывательного управления РККА Урицкий дал интересную и достаточно верную характеристику оборонцам: «Это движение можно считать фактором разложения в эмигрантской среде»^{1081}.

Не все эмигранты, желавшие защитить СССР, оказались в рядах РЭОД. Многие воздержались от официального вступления в оборонческую организацию и примыкали лишь к лагерю «оборонцев». Среди них оказались и некоторые видные деятели февральской революции. Из лидеров правых эсеров к «оборонцам» примкнули Н. Д. Авксентьев и М. В. Вишняк, а из меньшевиков — Ф. И. Дан. Украсил своей персоной оборонческий лагерь и А. Ф. Керенский. Эмигрантские переживания привели в стан оборонцев даже некоторых лидеров белых армий. Наиболее значимой фигурой среди них был бывший начальник штаба Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) генерал-лейтенант П. С. Махров.

Отдельно стоит упомянуть и движение возвращенцев. Оно начало оформляться еще в начале 1920-х гг. Отделы Союза возвращения на Родину (сокращенно Сов-народ, что можно было расшифровать и как Советский народ) организовывались во всех странах, где существовала русская диаспора. Особенно сильны были отделы союза во Франции и Болгарии. Целью Совнарода было возвращение эмигрантов на Родину. Уже в 1922 г. функционеры союза в Болгарии заявляли: «Путь официального возвращения на Родину открыт»^{1082}. Со временем союз превратился в придаток советских разведорганов и в средство политической обработки эмигрантов, что наглядно проявилось в годы испанской войны. Возвращение на Родину эмигрантов уже не являлось целью союза, это подтверждается сведениями французского отдела. В течение 5 лет (1931–1936 гг.) из 1000 членов союза во Франции с помощью организации в СССР вернулось лишь три человека^{1083}. Вероятно, по этой причине произошло изменение в названии союза в 1937 г.; он стал называться Союзом друзей советской Родины.

Центристскую нишу в Русском Зарубежье занимало Российское Центральное Объединение, возникшее после Зарубежного съезда в 1926 г. Председателем объединения стал издатель парижской газеты «Возрождение» А. О. Гукасов. С годами позиция объединения сдвигалась вправо и в 1937 г. РЦО было переименовано в Российское национальное объединение.

Почти вся русская военная эмиграция оказалась в лагере «пораженцев». Именно военной эмиграции было суждено стать хребтом пораженческого движения. Помимо военных в лагере «пораженцев» оказалась значительная часть эмигрантов, придерживавшихся правых и центристских взглядов. Основная идея «пораженцев» была сформулирована еще в апреле 1926 г. на Русском Зарубежном съезде — «СССР — не Россия и вообще не национальное государство, а русская территория, завоеванная антирусским Интернационалом»^{1084}. Окончательно движение пораженцев оформилось в годы Второй мировой войны и сыграло значительную роль в Русском Освободительном движении.

Наиболее сплоченной частью Русской военной эмиграции были подразделения Русской армии генерала П. Н. Врангеля. Покинув Крым в ноябре 1920 г., ее части были распределены по пустынным лагерям в Турции. Каждый из корпусов армии получил свой клочок земли: I армейский корпус — Галлиполи, Донской корпус — район Чаталджи, Кубанский корпус — остров Лемнос. Трудно описать, через что пришлось пройти русским воинам на берегах Дарданелл. Более полутора лет под палящим солнцем ютились десятки тысяч не смирившихся с большевизмом. В этих тяжелейших условиях Русская армия смогла выстоять и духовно закалиться. Безусловная заслуга в сохранении армии вдали от Родины принадлежала командному составу армии и ее главнокомандующему — генералу Врангелю. Весной — летом 1921 г. части Русской армии покинули негостеприимную турецкую землю и отправились в Европу. Благодаря помощи бывших царских дипломатов командованию армии удалось договориться с правительствами Болгарии, Чехословакии и Югославии о приеме этими странами частей Русской армии. Начался период эмиграции.

Экономические и политические трудности способствовали разобщению армейских частей, но командование армии прикладывало все свои силы для сохранения связи со всеми бывшими чинами армии. Началась работа по переформированию кадров различных воинских частей в различные союзы и общества. 1 сентября 1924 г. генерал Врангель собрал высших чинов Русской армии в городке Сремские Карловцы. На этом собрании Врангель огласил проект приказа о создания Русского Общевоинского союза (РОВС), образуемого для консолидации всех бывших военнослужащих императорской и белых армий. Большинство собравшихся генералов поддержали главнокомандующего, и его проект стал приказом № 35. В этот же день было принято временное положение о РОВСе, в первом параграфе которого значилось, что союз образуется с целью «объединить русских воинов, рассредоточенных в разных странах, укрепить духовную связь между ними и сохранить их как носителей лучших традиций и заветов русской Императорской Армии»^{1085}.

В структуре РОВСа было образовано 5 территориальных отделов. В состав 1 отдела входили союзы и общества, располагавшиеся в Бельгии, Великобритании, Дании, Италии, Чехословакии, Финляндии и Франции. В состав II отдела входили организации, располагавшиеся в Венгрии и Германии, а в состав III — расположенные в свободном городе Данциге, Латвии, Литве, Польше и Эстонии. IV отдел был создан для организаций, располагавшихся в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (Югославия) и Греции. В состав V отдела входили организации, расположенные в Болгарии и Турции. В дальнейшем во внутренней организации РОВСа произошли многочисленные изменения, что стало недавно предметом для отдельного исследования^{1086}. Для придания РОВСу большого веса в среде эмиграции генерал Врангель обратился к великому князю Николаю Николаевичу с просьбой принять пост почетного председателя РОВСа. Затем начались переговоры с великим князем о финансировании РОВСа и усилении антисоветской работы. К сожалению, в окружении Николая Николаевича и генерала Врангеля нашлись интриганы, противостоящие консолидации русских национальных сил.

На начальном этапе существования Врангелю удавалось финансировать деятельность союза и его руководства. После передачи всех финансовых средств организации Николаю Николаевичу РОВС начал испытывать дефицит денежных средств. Правда, в то время начался всемирный финансовый кризис и поэтому списывать денежные трудности РОВСа на неумелое руководство не приходится. 12 января 1926 г. генерал Врангель был информирован о прекращении сметных ассигнований, выделяемых великим князем на РОВС^{1087}. Несмотря на кажущийся финансовый крах, организации РОВС продолжали функционировать, постоянно сокращая свои и без того скудные расходы.

После смерти генерала Врангеля в апреле 1928 г. новым руководителем РОВСа стал один из героев Гражданской войны и руководитель антисоветской работы (т. н. Кутеповской организации) при великом князе генерал от инфантерии Александр Павлович Кутепов. Кутепов с новой силой взялся за консолидацию Русского военного Зарубежья в рядах РОВС. К членству были привлечены бывшие военнослужащие флота и казачьи войска. Заметно расширилась география союза, количество членов возросло до 50–60 тыс. человек^{1088}. Важным аспектом деятельности РОВСа была его антисоветская работа, которая особенно активизировалась при генерале Кутепове. Он активно содействовал всевозможным антисоветским акциям, в том числе и откровенно террористическим. Боевики Кутепова много раз проникали в СССР из Финляндии с целью проведения диверсий. В СССР громкие антисоветские акции белоэмигрантов периода 1927–1928 гг. связывали непосредственно с Кутеповым. Активная антисоветская позиция генерала и его безусловное лидерство в военной эмиграции после смерти Врангеля и великого князя стали главными причинами для того, чтобы советские спецслужбы начали готовить операцию по его физическому уничтожению.

26 января 1930 г. в Париже с помощью предателя — генерал-майора Павла Павловича Дьяконова — советскими агентами был похищен генерал Кутепов. Дьяконов сумел выманить главу РОВСа на тайную встречу с одним из иностранных спонсоров. Генерал Кутепов был усыплен советскими агентами, и они стали готовить его к тайной отправке в СССР, однако сердце генерала не выдержало, и он умер на руках своих похитителей.

29 января 1930 г. на встрече общественных и военных деятелей эмиграции в Париже новым руководителем РОВСа был избран бывший главнокомандующий белым Северным фронтом генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер. Генерал Миллер продолжил работу своих предшественников по реорганизации РОВСа. В апреле 1930 г. для персонального учета чинов союза были введены личные учетные карточки и книги учета личного состава^{1089}. Месяцем ранее в Брюсселе для работы с эмигрантской молодежью была образована Военно-учебная группа Русской дворянской молодежи, позже переформированная в Русскую стрелковую генерала Врангеля дружину. Также был урегулирован вопрос уплаты членских взносов чинами союза.

Генерал Миллер был одним из ближайших сотрудников генерала Врангеля, и его назначение на пост руководителя РОВСа было закономерным. Однако в отличие от предыдущих лидеров союза Евгений Карлович был мало известен основной массе чинов РОВС — в годы Гражданской войны он сражался с большевиками на Севере, а большая часть чинов РОВСа — на Юге России. Генерал Миллер был хорошим командиром, неплохим организатором, но имел очень мягкий характер. Для упрочения своего положения и ознакомления с членами союза генерал Миллер во 2-й половине 1930 г. совершил ряд инспекционных поездок по отделам. Генералом Миллером была предпринята попытка повысить уровень подготовки офицеров РОВСа. С этой целью в конце 1930 г. с одобрения Миллера началась широкомасштабная работа по организации различных курсов повышения квалификации офицеров в Париже и Белграде. В сентябре 1931 г. были открыты и унтер-офицерские курсы при отделении Общества Галлиполийцев в Варне^{1090}.

В самом начале 1932 г. судьба нанесла очередной удар по финансовому положению организации. Незадолго до этого генерал Миллер вложил значительную часть капитала РОВСа в шведскую спичечную компанию Ивара Крегера, надеясь на обещанную шведами прибыль. В марте 1932 г. компания Крегера разорилась, а он сам покончил жизнь самоубийством. Возможно, помещение капитала РОВСа в шведскую компанию и последовавший вслед за этим финансовый крах компании были осуществлены при непосредственном участии агентов советского ГПУ. Совокупные потери РОВСа в результате этой сделки составили 7 000 000 франков^{1091}. Но это были еще не все потрясения, выпавшие на долю РОВСа в 1932 г. В течение 1932 г. отделы союза были потрясены несколькими скандалами. Ряд известных генералов из руководства союза были сняты со своих постов и исключены из РОВСа. Причинами этого стала критика в адрес непосредственного руководства и активное участие в политической жизни. В ноябре 1932 г. на совещании руководства союза по итогам года шесть старших начальников союза выступили с острой критикой методов антисоветской работы, проводимой союзом. Несмотря на трудности, РОВС продолжал свою деятельность. Организовывались и новые подотделы.

В 1933 г. обстановка в рядах РОВСа стала еще более взрывоопасной. Наметился разрыв между начальником I отдела союза генерал-лейтенантом Павлом Николаевичем Шатиловым и Миллером. Причиной для этого стало близкое сотрудничество Шатилова с тайной организацией союза (т. н. Внутренней линией) и сбор компромата последней на всех руководителей РОВСа. Кроме того, многие подозревали генерала Шатилова в желании лично занять пост руководителя союза. Сам генерал Шатилов считал, что руководство союза состарилось и его новаторским идеям противостоит ряд консервативных генералов: «Во многом виноват возрастной состав участников центрального аппарата»^{1092}.

6 июня 1934 г. генерал Миллер в приказе по РОВСу объявил о своем уходе в трехмесячный отпуск. На время отсутствия руководителя союза его полномочия передавались начальнику III отдела генерал-лейтенанту Федору Федоровичу Абрамову. Однако 15 июня 1934 г. французские власти потребовали от генералов Абрамова и Шатилова немедленно покинуть территорию Франции, в случае отказа им пригрозили высылкой. Решение французских властей было принято под давлением советского представительства, всерьез опасавшегося усиления антисоветской деятельности РОВСа при Абрамове. Генерал Миллер прервал отпуск и вернулся на должность.

Устав от нападок в прессе, 27 июня 1934 г. Шатилов подал ходатайство об освобождении его от должности начальника I отдела, о чем через два дня было официально объявлено приказом по РОВСу, на его место был назначен генерал от кавалерии Иван Георгиевич Эрдели. Тем временем в эмигрантской среде начали распространяться слухи о глубоких противоречиях, царящих в руководстве РОВСа. Эмигрантские газеты пестрели заголовками «В Русском Общевоинском Союзе», «Кризис в Общевоинском Союзе». Масла в огонь подлили и публикации в близком к РОВСу журналу «Часовой». Начальник канцелярии РОВСа генерал-лейтенант Павел Алексеевич Кусонский видел причины для газетных публикаций в слабости главы РОВСа, в отсутствии компетентного заместителя, в персоне Шатилова и в претензиях вице-адмирала М. А. Кедрова на руководство РОВСом^{1093}.

Советские спецслужбы в это время не сидели сложа руки. 1 июля 1934 г. ими был организован налет на квартиру председателя союза в Париже. Выманив дежурного офицера из квартиры, неизвестные взломали дверь и вынесли письма и документы. Спустя несколько месяцев, 30 сентября 1934 г., в здании управления РОВСа был организован взрыв бомбы.

Тем временем внутренняя борьба в руководстве РОВСа продолжалась. Генерал Шатилов начал интриговать против руководства союза, а некоторые генералы из окружения генерала Миллера стали вести работу по замене доверенных лиц Шатилова на ответственных постах в I отделе РОВСа, кроме того, пристальное внимание стало уделяться работе во Франции Внутренней линии. Многие из недоброжелателей Шатилова напрямую связывали деятельность этой организации с генералом. Назначенный вместо Шатилова Эрдели не смог наладить контакт с Внутренней линией и обратился к генералу Миллеру с предложением о прекращении работы этой организации. Однако Миллер отказал Эрдели, для осуществления контроля за Внутренней линией в качестве докладчика был привлечен генерал-майор Николай Владимирович Скоблин. Парадокс этой ситуации заключался в том, что уже с 1930 г. этот генерал и его супруга, известная эмигрантская певица Надежда Васильевна Плевицкая, были агентами советских спецслужб. Таким образом, вся тайная антисоветская работа РОВСа становилась известна ГПУ.

23 февраля 1935 г. к генералу Миллеру явилась делегация из 14 генералов и старших офицеров, занимавших ключевые посты в организациях I армейского корпуса. Среди прибывших были командир корпуса генерал-лейтенант Владимир Константинович Витковский, командир Корниловского полка генерал-майор Скоблин, командир Марковского полка генерал-майор Михаил Алексеевич Пешня, командир Дроздовского полка генерал-майор Антон Васильевич Туркул, командир артиллерийской бригады 1-го корпуса генерал-майор Анатолий Владимирович Фок, командир железнодорожной роты капитан Василий Васильевич Орехов и др. Прибывшие подали генералу Миллеру записку «с пожеланиями, граничащими с требованиями», а также высказали обеспокоенность возможным уходом генерала Миллера и заменой его генералом Деникиным^{1094}.

Результатом этого демарша, получившего название «дворцового переворота», стало образование особой комиссии из актива I корпуса для рассмотрения предложенных реформ^{1095}. Основными причинами, спровоцировавшими выступление реформаторов, были: отсутствие сведений о финансовом положении РОВСа, отсутствие видимой работы против коммунистов, резкое понижение сборов в «Фонд Спасения Родины», пассивность руководства союза при прекращении расследования исчезновения генерала Кутепова^{1096}. Наиболее заметную роль в выступлении реформаторов играли генералы Скоблин, Туркул и Фок. Деятельность комиссии генерал Миллер называл «болтовней», несмотря на грандиозные планы реформаторов, в структуре РОВСа не произошло существенных изменений. Не произошло и громких отставок, лишь генерал Эрдели был освобожден от должности начальника I отдела, а его обязанности принял на себя сам Миллер.

Начался 1936 г. Он не принес успокоения в ряды РОВСа. Противоречия, существовавшие в организации до этого, решены не были, и потому вскоре в союзе грянул новый кризис. Весной 1936 г. генерал Туркул заявил об образовании новой организации — Русского Национального союза участников войны (РНСУВ). Основой туркуловской организации стали кадры объединения Дроздовского стрелкового полка. Изначально Туркул планировал, что новая организация станет частью РОВСа, но генерал Миллер выступил против этого^{1097}. Свою позицию Миллер мотивировал приказом главнокомандующего Русской армией № 82 от 8 сентября 1923 г. о недопущении членства чинов армии в политических организациях. Этот приказ был подписан генералом Врангелем с целью недопущения политических раздоров в союзе. Но именно отсутствие твердой политической платформы обусловило образование РНСУВ.

Лидеры РНСУВ считали, что необходимо «не только отрицать коммунизм, но и, главное, утверждать свое», т. е. активно с ним бороться^{1098}. Устав новой организации был принят в день начала Национального восстания в Испании — 17 июля 1936 г. в Париже. В конце июля 1936 г. состоялась встреча Миллера и Туркула, на которой были обсуждены возможные пути выхода из сложившейся ситуации. Однако компромисса достичь не удалось, и 27 июля 1936 г. генерал Туркул вышел из РОВСа. Этот шаг поддержали А. В. Фок, редактор «Часового» В. В. Орехов и большинство дроздовцев, проживавших во Франции.

Демарш Туркула не стал последним потрясением в истории РОВСа. 18 сентября 1937 г. в Париже состоялись торжества, посвященные 20-летию Корниловского полка. Они прошли с большой помпой: присутствовал весь цвет русской военной эмиграции. С речью выступил глава РОВСа генерал Миллер. В центре события был Скоблин, общественность смогла увидеть его примирение с генералом Миллером и способность сплотить русскую военную эмиграцию^{1099}.

Днем 22 сентября 1937 г. генерал Миллер по приглашению Скоблина отправился на встречу с немецкими офицерами. Уходя на эту встречу, он оставил записку в запечатанном конверте, адресованном генералу Кусонскому. В записке Миллер рассказывал, что отправляется на встречу с немцами вместе со Скоблиным. С этой встречи генерал Миллер не вернулся. Он был захвачен советскими агентами и вывезен на пароходе в СССР. Розыски Миллера начались после 20 часов 22 сентября 1937 г. Ближе к полуночи генерал Кусонский распечатал конверт и прочел записку Миллера. Содержание записки сделало Скоблина главным подозреваемым, и поэтому генерал Кусонский и адмирал Кедров вызвали его в канцелярию РОВСа. Скоблин, не подозревая о существовании записки Миллера, смело отправился на рю дю Колизе, где находилась канцелярия союза. Ответив на вопросы Кедрова и Кусонского, Скоблин собрался идти вместе с ними в полицию и заявить об исчезновении Миллера. Однако, воспользовавшись замешательством присутствовавших, он незаметно вышел из канцелярии и бежал. Отсутствие предателя было обнаружено Кусонским и Кедровым только на улице.

Преемником генерала Миллера на посту руководителя РОВСа стал генерал-лейтенант Федор Федорович Абрамов. Он, в общем-то, явился продолжателем линии, ранее проводимой генералом Миллером, т. е. выступал за продолжение борьбы с коммунизмом. Однако вскоре генерал был скомпрометирован своим сыном Николаем, ранее прибывшим из СССР. Когда выяснилось, что Николай Абрамов был агентом советских спецслужб, генерал Абрамов отказался от председательства и 20 марта 1938 г. передал власть в РОВСе генерал-лейтенанту Алексею Петровичу Архангельскому^{1100}. Новый глава РОВСа проживал в Бельгии, там же находился штаб союза. К этому времени в структуре РОВСа были следующие европейские отделы: I отдел объединял русские военные организации Дании, Египта, Италии, Польши, Финляндии, Франции, II отдел — Австрии, Великобритании, Венгрии, Германии, Данцига, Испании, Персии, Прибалтики, Швейцарии, Швеции, III отдел — Болгарии и Турции, IV отдел — Греции, Румынии и Югославии, V отдел — Бельгии и Люксембурга, VI — Чехословакии.

Вскоре центром Русской военной эмиграции стала Германия. Предыстория этого события такова. Тесные контакты белоэмигрантов с верхушкой НСДАП прекратились в ноябре 1923 г., когда во время «Пивного путча» погиб ближайший сподвижник Гитлера и сторонник сближения с русской эмиграцией Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер. В тот день в колонне нацистов шел генерал-майор Василий Викторович Бискупский. После прихода нацистов к власти они были поражены разбродом и шатанием внутри русской эмиграции. Либерально настроенные политики и военные поспешили оставить Германию, так как опасались репрессий. Однако это не сплотило русскую диаспору и не решило ее внутренних противоречий. Спустя несколько лет для контроля эмиграции немцы организовали Управление делами Русской эмиграции (Russische Vertrauensstelle), главой которого в ранге правительственного комиссара стал генерал Бискупский^{1101}. Заместителем генерала Бискупского был назначен легитимист Николай Федорович Фабрициус-де-Фабрис, секретарем Управления — Петр Николаевич Шабельский-Борк, главой молодежного отдела — Сергей Владимирович Таборицкий^{1102}. Задолго до этого, в марте 1922 г., Шабельский-Борк и Таборицкий прославились попыткой убить П. Н. Милюкова, в ходе которой погиб В. Д. Набоков.

Создав орган управления русской диаспорой, немцы обратили свое внимание на военную эмиграцию — II отдел РОВСа в Германии. Начальнику последнего генерал-майору Алексею Александровичу фон Лампе немцы высказали требование о переформировании отдела в самостоятельную организацию, не связанную с РОВСом, который они подозревали в симпатиях к англичанам и французам. И глава союза, и генерал фон Лампе прекрасно понимали, что в случае их отказа немцам РОВС будет запрещен в Германии. Поэтому в августе 1938 г. было образовано Объединение русских общевоинских союзов (ОРВС). Главой объединения остался генерал-майор фон Лампе. В состав объединения вошли все союзы и объединения II отдела РОВСа. После оккупации Чехии в ведение ОРВС перешли местные военные союзы. То же случилось и после оккупации Польши. Затем влияние главы ОРВС распространилось и на другие европейские страны — Данию и Люксембург.

В мае 1940 г. Франция была разгромлена Германией и разделена на 2 зоны — оккупированная немцами зона управлялась главой немецкой военной администрации в Бельгии и Северной Франции, а неоккупированная зона (Южная Франция) — правительством маршала Петена. В Париже (оккупированная зона) в июле 1940 г. был организован Комитет по организации представительства Русской национальной эмиграции, заменивший собой ранее существовавший эмигрантский комитет В. А. Маклакова^{1103}. Главой нового комитета стал инженер Юрий Сергеевич Жеребков. 9 апреля 1941 г. был также основан Комитет взаимопомощи русских эмигрантов во главе с полковником Владимиром Карловичем Модрахом. Год спустя, 21 апреля 1942 г., Представительский комитет был преобразован в Управление делами Русской эмиграции во Франции^{1104}. По предложению Жеребкова все военные эмигрантские организации в оккупированной Франции возглавил генерал-лейтенант Николай Николаевич Головин, ранее возглавлявший Высшие военно-научные курсы, главой молодежного отдела был назначен глава Национальной организации полковник Павел Николаевич Богданович, занимавший вместе с этим пост заместителя генерала Головина. В Южной Франции все военные союзы были подчинены генерал-лейтенанту Михаилу Андреевичу Свечину. Вскоре генерал Свечин объявил о включении русских военных союзов в легион французских ветеранов (см. Франция).

Ситуация в Югославии, где располагался IV отдел РОВСа, весной 1941 г. претерпела большие изменения. В считаные дни разгромив Югославию, немцы и итальянцы принялись наводить «порядок» в стране. Территория Югославии была оккупирована союзниками по Анти коминтерновскому пакту, кроме того, было образовано Независимое государство Хорватия (НГХ), в котором у власти находилась радикальная националистическая партия — Усташа. Уже в первые месяцы существования НГХ по всей стране начались акции массового уничтожения сербского населения и православных священников. Убийства сербов и гонения на православие вызывали возмущение у русских эмигрантов, но эмигрантская община стояла перед необходимостью налаживать отношения с новой хорватской властью, которая, по мнению многих, на долгие годы обосновалась на Балканах. Официальным представителем Русской эмиграции в Хорватии стал Георгий Юльевич Ферхмин^{1105}. Он был признан как таковой не только хорватским правительством, но и германскими оккупационными властями. В связи с особым положением Хорватии начальником IV отдела Русского общевоинского союза (РОВС) генерал-лейтенантом Иваном Гавриловичем Барбовичем было принято решение о создании на территории НГХ независимого хорватского отдела РОВС^{1106}. Начальником этого отдела генерал Барбович назначил генерал-лейтенанта Даниила Павловича Драценко. Последний был представлен Ферхминым немецким и хорватским властям и признан ими в качестве главы Русской военной эмиграции. Кубанский войсковой атаман генерал-майор Вячеслав Григорьевич Науменко назначил полковника Павла Степановича Есаулова своим представителем на территории НГХ.

В Сербии, где проживало много русских эмигрантов, в июне 1941 г. было создано Бюро по защите интересов Русской эмиграции. Его главой был назначен генерал-майор Михаил Федорович Скородумов. Однако уже в сентябре 1941 г. он возглавил формирование Русского корпуса, а затем был арестован — поводом стало его обещание привести подчиненных в Москву. Вместо генерала Скородумова главой бюро был назначен генерал-майор Владимир Владимирович фон Крейтер. Именно Сербия стала местом формирования Русского корпуса, а русские эмигранты в этой стране — его основой.

Войны, потрясшие Европу накануне Второй мировой, значительно изменили структуру эмигрантских военных организаций да и самой эмиграции в целом. Кроме того, участие эмигрантов в военных конфликтах продемонстрировало, что долгие годы изгнания не отбили желания у солдат и офицеров белых армий бороться с большевизмом. В годы испанской гражданской войны (1936–1938 гг.) в рядах армии националистов был организован небольшой отряд из русских эмигрантов, половину отряда составляли активисты РОВСа. Через несколько месяцев после победы националистов в Испании началась советско-финская война. Прошли считаные дни с начала войны, и туда устремились представители русской эмиграции. В Финляндии эмигрантам впервые удалось увидеть такое количество подсоветских людей, взятых в плен финской армией. Вскоре при помощи эмигрантов из пленных стали формироваться добровольческие отряды, получившие название — Русские национальные отряды. Таким образом, в преддверии Второй мировой войны Русская эмиграция еще раз продемонстрировала свою готовность бороться с коммунизмом, а в последнем случае и сотрудничать с подсоветскими людьми.

Накануне нападения Германии на СССР, 21 мая 1941 г., генерал фон Лампе обратился с посланием к главнокомандующему сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу. В послании фон Лампе передал себя и возглавляемое им ОРВС в распоряжение Верховного командования Вермахта и просил «дать возможность принять участие в борьбе» с коммунизмом^{1107}. Месяцем позже Германия напала на СССР. Узнав о нападении, начальники отделов ОРВС и РОВС активизировали свои контакты с представителями Германии. Генерал Абрамов, по-прежнему возглавлявший III отдел РОВС, обратился к представителям Германии с предложением использовать эмигрантов в борьбе с коммунистами, а глава Юго-восточного отдела ОРВС (ранее VI отдел РОВСа) капитан 1-го ранга Яков Иванович Подгорный на приеме у заместителя имперского протектора Богемии и Моравии Рейнгарда Гейдриха также заявил о готовности русской эмиграции принять участие в борьбе с коммунизмом^{1108}. Немцы вежливо благодарили, но пока отказывались от помощи. 30 июня 1941 г. в Берлине состоялось совещание с участием представителей ОКВ, войск СС, министерства иностранных дел Германии и др. организаций. В ходе этого совещания обсуждались основные вопросы по формированию иностранных добровольческих частей. На нем было принято решение пока отказаться от предложений эмигрантов. Тем временем, не получив ответа на свое майское обращение, генерал фон Лампе вторично обратился к Браухичу, а также передал письмо лично для Гитлера в руки шефа канцелярии рейхспрезидента Отто Мейснера 5 июля 1941 г.

Через несколько дней после вторжения немцев в СССР начальники отделов РОВС и ОРВС объявили регистрацию добровольцев для службы на Восточном фронте. В оккупированной зоне Франции было зарегистрировано более 1500 офицеров-эмигрантов, «изъявивших желание безоговорочно участвовать в борьбе против большевизма»^{1109}. Интересно отметить, что около 200 офицеров, набранных во Франции, почти сразу же отбыли на фронт. Вопреки ожиданиям эти офицеры не использовались как одно подразделение, а были распределены по немецким частям в качестве переводчиков — зондерфюреров (Sonderfuhrer). Наблюдая за процессом создания европейских добровольческих формирований, эмигранты начинали беспокоиться и проявлять нетерпение. Для примера возьмем одно из эмигрантских писем конца июля 1941 г.: «Нет сил терпеть, прошу покорно Вашего совета, есть ли надежда ждать организацию или идти добровольцем в чужой легион. Я бронепоездник с «Иоана Калиты», был в Галлиполи. Если скоро предпримите что-нибудь, хорошо, подожду, если же нет, уезжаю к кому бы то ни было, только к врагам большевиков»^{1110}.

Таких нетерпеливых в одной только Франции оказалось приличное количество. Узнав о формировании Легиона французских добровольцев (LVF; см. в главе «Франция») русские эмигранты, имевшие французское гражданство, стали вступать в его ряды. Большинство эмигрантов были ветеранами французского Иностранного легиона. Русскими добровольцами была укомплектована 3-я рота 1-го батальона Л ВФ, ее командиром был лейтенант Иностранного легиона Коптев. Командиром 4-й роты был лейтенант Адамович, а заместителем командира 1-й роты — лейтенант Юревич^{1111}. Таким образом, на момент создания ЛВФ, вернее его 1-го батальона, одна из его рот была сформирована из русских эмигрантов, а двумя командовали русские офицеры-эмигранты. В состав ЛВФ вступили и кавказские эмигранты — 40 грузинских добровольцев, и некоторое количество армянских добровольцев^{1112}. Вместе с арабскими добровольцами и несколькими неграми личный состав легиона представлял собой очень красочную картину. По прибытии в Дебицу немцы потребовали заменить русских офицеров на французов, а также сократить количество русских в легионе. Русские командиры рот были заменены на французских офицеров, но простые легионеры остались продолжать службу^{1113}.

Тем временем в Хорватии генерал Драценко жестко высказал свою позицию по поводу начавшейся войны: «Эту борьбу, а не туманное философствование ведут народы Европы во главе с Германией и ее Вождем и нам, русским националистам и патриотам, сейчас по пути только с ними»^{1114}. Вскоре Драценко отдал приказ о регистрации солдат и офицеров для участия в начавшейся борьбе с коммунизмом. Для службы зарегистрировалось более 1500 человек. Подавляющее количество записавшихся было офицерами: 2 % были генералами, 15 % — штаб-офицерами, 40 % — обер-офицерами, 22 % — унтер-офицерами, 16 % — нижними чинами, 3 % — военными чиновниками, 2 % — военными священниками, врачами и фельдшерами^{1115}. Среди записавшихся было и 20 офицеров Генерального штаба.

В августе 1941 г. по распоряжению Драценко начали организовываться военные курсы, на которых планировалось преподавать около 20 предметов специальных и общевоенных дисциплин. В городе Банья Лука обществом офицеров генерал-майора Шишлова помимо чисто военных курсов были организованы и политические. Генерал-майор В. К. Бодиско вел занятия по повышению квалификации с офицерами-артиллеристами. 29 августа 1941 г. в Загребе были организованы шестинедельные курсы сестер милосердия. Курсы были организованы при непосредственном участии уполномоченного Российского общества Красного Креста П. М. Боярского. Занятия на курсах начались 1 сентября 1941 г., тогда же была начата регистрация женщин-врачей и дипломированных сестер милосердия. Бурная деятельность русских эмигрантов в НДХ нашла отражение даже в болгарской прессе, в ней появились заметки о формировании в Загребе легиона добровольцев из русских эмигрантов^{1116}. Активность эмигрантов вызывала недоумение у хорватских властей и негативную реакцию у немцев. По требованию последних 10 сентября 1941 г. регистрация русских эмигрантов, проживавших в НГХ, для участия в антисоветской борьбе была остановлена.

Постепенно деятельность генерала Драценко сошла на нет, прекратилось издание сводок. Непонимание немцев и ущемление ими русских национальных интересов не оттолкнуло от них основной массы русской военной эмиграции. Многие русские эмигранты из Хорватии во главе с генералом Драценко вступили в ряды Русского охранного корпуса, формировавшегося в Сербии, другие в частном порядке вступили в ряды хорватских частей. Так, известно о службе русского лейтенанта Коробкина в составе 369-го усиленного хорватского полка в 1941–1943 гг.

Весной 1941 г., после образования НГХ, несколько русских пилотов, ранее служивших в ВВС Югославии, перешли в Хорватскую авиацию. При формировании Хорватского авиационного легиона некоторые из них вступили в его ряды. В составе истребительной эскадрильи служил капитан Аркадий Попов. Вместе со своими хорватскими товарищами он прошел летную подготовку в авиационной школе неподалеку от Нюрнберга. Стажировка пилотов закончилась 1 ноября 1941 г., и пилоты отбыли на Восточный фронт. 16 декабря хорватские пилоты соединились на аэродроме в Мариуполе. В начале 1942 г. капитан Попов был арестован сотрудниками гестапо по подозрению в подготовке перелета на сторону советских войск. Он провел в заключении 5 месяцев, был выпущен, потом снова арестован. На допросах Попов держался стойко и не признавал обвинения. При пытках он лишился левого уха. В 1943 г. Попов был передан усташской службе безопасности, которая прекратила следствие по его делу. Вслед за этим он был назначен командиром 16-й истребительной эскадрильи НГХ^{1117}. 23 октября 1943 г. капитан Попов перелетел на сторону союзников и позже возглавил 1-ю истребительную эскадрилью НОЛЮ Тито. В составе бомбардировочной эскадрильи Хорватского авиационного легиона служил известный русский летчик Георгий Викторович Янковский. До апреля 1941 г. он служил в югославской авиации, а затем перешел в ВВС Хорватии. При создании Хорватского авиационного легиона записался добровольцем. Участвовал в авианалетах на Москву. По возвращении в Хорватию Янковский вступил в Русский корпус, в рядах которого он и погиб. В составе бомбардировочной эскадрильи хорватов служили еще братья Олег и Лев Окшевские, перелетевшие на советскую сторону в июне 1942 г. Немецкие спецслужбы на Балканах также использовали эмигрантов. На территории Югославии около 200 эмигрантов были служащими и агентами Абвера и гестапо^{1118}.

В Германии также была проведена регистрация добровольцев для службы на Восточном фронте. По данным генерала фон Лампе, к 23 августа 1941 г. из Берлина на Восточный фронт было направлено 52 члена ОРВС^{1119}. По приказу начальника Юго-восточного отдела ОРВС капитана 1-го ранга Подгорного в имперском протекторате была тоже проведена регистрация добровольцев для службы на Восточном фронте.

При формировании испанской добровольческой дивизии в ее состав были тоже приняты русские добровольцы-эмигранты. Они все были ветеранами гражданской войны в Испании. После победы Франко они все получили испанское гражданство и остались жить в этой стране. Поданным испанских историков, 29 русских белоэмигрантов, участников гражданской войны в Испании, вступили в состав «синей» дивизии^{1120}. Один из них — Константин Андреевич Гончаренко — погиб зимой 1942 г. на берегах Волхова, другой — Надим Александрович Клименко — потерял обе ноги вследствие обморожения. Еще один русский участник испанской войны — Александр Николаевич Рагозин, сын известного русского пилота Николая Александровича Рагозина — служил в рядах испанской эскадрильи на Восточном фронте. В течение 10 месяцев он находился в составе 2-й «синей» эскадрильи на Восточном фронте^{1121}.

Начальником III отдела генералом Абрамовым также был отдан приказ о регистрации бывших военнослужащих для отправки на Восточный фронт, но в отличие от других отделов в Болгарии такой приказ вызвал брожение в умах. Хотя Болгария и являласьсоюзником Германии, но свои войска на Восточный фронт не отправила. Однако около 20 болгарских граждан — русских белоэмигрантов — отбыли в СССР в качестве агентов абверовской структуры — военной организации «Болгария» (Kriegsorganisation Bulgarien). Их руководителем являлся заместитель генерала Абрамова и один из руководителей Внутренней линии РОВСа капитан Клавдий Александрович Фосс.

Документального подтверждения о проведении регистрации добровольцев на территории V отдела РОВСа (Бельгия и Люксембург) не обнаружено. Однако генерал фон Лампе надеялся, что начальник V отдела РОВСа генерал-майор Борис Григорьевич Гартман поддержит это начинание^{1122}. Пока руководство отдела мялось в нерешительности, горячие головы стали вступать в состав Валлонского легиона (см. Бельгия). Около 20 белоэмигрантов оказались в рядах валлонского подразделения^{1123}. Один из них, офицер Русского императорского флота Георгий Васильевич Чехов, был командиром 3-й роты легиона, а весной 1942 г. исполнял обязанности его командира. Еще один доброволец легиона — монархист Николай Сахновский из Российского Имперского союза-ордена (РИСО) — позднее пытался создать русскую роту при Валлонской бригаде, но его начинание сгинуло в Черкасском котле.

В скандинавских странах эмигранты тоже откликнулись на формирование добровольческих частей. В Дании несколько эмигрантов вступили в ряды Датского добровольческого корпуса. В Норвегии добровольцев было гораздо больше. В ряды Норвежского легиона вступили Павел Алексеевич Чагадаев-Саканский, Сергей Охременко, Николай фон Вейерман и др.^{1124}

Теперь на короткое время вернемся опять к письмам генерала фон Лампе немецкому руководству. 10 июля 1941 г. Отто Мейснер уведомил генерала, что письмо, адресованное Гитлеру, было по приказу фюрера передано в ОКВ для рассмотрения. 1 августа 1941 г. наконец пришел ответ от Браухича. В нем значилось, что «в настоящее время чины Объединения не могут быть применены в германской армии»^{1125}. Безусловно, ответ немцев стал холодным душем для эмигрантов-пораженцев. Столь желанное возвращение на Родину и новая схватка с большевиками опять откладывались. В сложившейся ситуации генерал фон Лампе счел своим долгом выступить с разъяснением вопроса участия эмигрантов в боях на фронте. В своем циркулярном письме фон Лампе указал: «Этот ответ указывает на то, что в данное время и в предложенной мной форме применение русских воинских частей в борьбе неприменимо… Чины Объединения не связаны более в своих решениях, принятым мною на себя, от лица всего Объединения обязательством и поэтому предоставляю каждому из них право в дальнейшем осуществить свое стремление послужить делу освобождения Родины — путем использования каждым в индивидуальном порядке предоставляющихся для этого возможностей…»^{1126}. Казалось бы, и все, на этом можно поставить точку, но…

12 сентября 1941 г. было начато формирование Отдельного Русского корпуса в Сербии. На протяжении 1941–1943 гг. в его составе служили исключительно белоэмигранты. Обилие офицеров и генералов заставляло командование корпуса по сути вновь формировать офицерские полки, где офицеры были в качестве рядовых. Затем в корпус стали прибывать эмигранты из других Балканских стран, а позднее пленные красноармейцы и жители СССР. На 12 сентября 1944 г. в рядах корпуса состояло И 197 человек, из них из Румынии прибыло — 5067 человек, из Сербии — 3198, из Болгарии — 1961, из СССР — 314, из Венгрии — 288, из Хорватии — 272, из Греции — 58, из Польши — 19, из Латвии — 8, из Германии — 7, из Италии — 3, из Франции — 2 человека^{1127}.

Осенью 1941 г. командование транспортной бригады НСКК «Тодт» начало вербовочную кампанию среди русских белоэмигрантов. Состоялись консультации между представителями НСКК, строительного штаба «Шпеер» и РОВСа о возможности широкомасштабного привлечения белоэмигрантов в ряды НСКК. Эмигранты могли поступать в организацию в качестве водителей, механиков, началось привлечение в ряды НСКК и советских военнопленных. Ответственным за вербовку белоэмигрантов был назначен бывший командир Лейб-гвардии казачьего полка генерал-майор Василий Авраамович Дьяков. При помощи генерала из русских эмигрантов Западной Европы было создано несколько подразделений в рядах НСКК. В 1943 г. 2 батальона (по 7 рот каждый) из состава этих подразделений были переданы в состав транспортной группы НСКК «Тодт» с обозначением 67 и 69 (Transportstaffeln 67 und 69)^{1128}. Оба подразделения до конца войны оставались на Западном фронте и оперировали под руководством командования корпуса ОТ «Запад».

Сложности, испытываемые на Восточном фронте, вскоре заставили их пересмотреть некоторые моменты Восточной политики и начать более масштабное сотрудничество с уроженцами России, в т. ч. и эмигрантами. В январе 1942 г. начальник Юго-восточного отдела ОРВС довел до сведения своих подчиненных, что немцы затребовали у него в срочном порядке список лиц, готовых участвовать в борьбе с коммунистами^{1129}. Вероятно, тогда же началась запись и в других отделах ОРВС и РОВС. Так, I отделом РОВСа к началу июня 1942 г. из Парижа на Восточный фронт было отправлено 3 группы офицеров-эмигрантов, всего около 25 человек.

На протяжении 1942–1943 гг. многие белоэмигранты продолжали вступать в различные формирования для участия в борьбе с большевизмом. На фронт отправились не только эмигранты, но и их дети: «…Мой долг отомстить за мою семью и за ту страну, которую я всегда так любил. Именно поэтому я выбрал военную карьеру в надежде, что позже я смогу с оружием в руках бороться против большевизма, вступив в ряды Белой армии или армии какой-либо другой страны, которая будет бороться с большевизмом», — писал Константин Федорович Шальбург^{1130}. Позже под именем Кристиана Фредерика Шальбурга он возглавит Датский добровольческий корпус. В Норвегии эмигранты вступали в добровольческие части целыми семьями. В ряды 23-го танково-гренадерского полка СС «Норге» вступил штабс-капитан Владимир Федорович Карпов и его сыновья-близнецы Игорь и Кирилл. Во Франции в ряды войск СС вступили Сергей Кротов и Сергей Протопопов. В валлонских частях в качестве офицеров оказалось еще несколько эмигрантов — в бригаду в качестве офицеров были приняты Петр Сахновский и Николай Турчанинов. Помимо спецслужб эмигранты охотно принимались в органы пропаганды. Уже в конце 1941 г. имелась информация, что в роты пропаганды вступили «многие русские молодые люди»^{1131}.

Таким образом, налицо своеобразная закономерность — русские эмигранты на Балканах вступали преимущественно в ряды Русского корпуса, а эмигранты, проживавшие в Западной Европе, попадали в различные добровольческие формирования. Около 1000 русских эмигрантов оказалось в рядах немецких подразделений и штабов в качестве зондерфюреров, выполняя обычно функции переводчика. После начала создания Восточных частей многие эмигранты вступили в их ряды, значительное количество эмигрантов оказалось и в рядах всевозможных казачьих частей немецкой армии. В конце войны Русское военное зарубежье поддержало создание Комитета освобождения народов России Андрея Андреевича Власова.

Наиболее точный и верный подсчет количества русских эмигрантов, участвующих в войне на стороне стран «Оси», осуществил петербургский исследователь К. М. Александров, по его данным, от 20 до 25 тыс. белоэмигрантов (включая эмигрантскую молодежь) служило в армиях и полувоенных организациях стран «Оси»^{1132}.

Русский корпус на Балканах С. И. Дробязко

Одним из немногих воплощений идеи создания эмигрантских вооруженных формирований для борьбы с большевизмом стало создание Русского охранного корпуса в Сербии. Уже в июне 1941 г. начальник Русского доверительного бюро в Югославии (организации, представлявшей интересы русских эмигрантов перед германскими оккупационными властями) генерал-майор М. Ф. Скородумов выступил с предложением сформировать из бывших офицеров, солдат и казаков армии Врангеля дивизию и отправить ее на Восточный фронт, но получил отказ. Однако активизация партизанской войны на Балканах вскоре поставила перед германским командованием вопрос поиска дополнительных сил для охранной и полицейской службы в этом регионе, и новое предложение Скородумова о создании из эмигрантов некоего подобия сил самообороны было одобрено немцами. В условиях жесточайшей войны «всех против всех», охватившей оккупированную Югославию, создание таких сил стало для русской белой эмиграции вопросом выживания. При всем этом инициаторов формирования не оставляла надежда, что по завершении «борьбы с бандами» на Балканах им представится возможность попасть в Россию и начать борьбу за ее освобождение.

12 сентября 1941 г. Скородумов получил от командующего германскими войсками на Юго-Востоке приказ о формировании в Белграде «Отдельного русского корпуса», командиром которого он назначался, и в тот же день издал свой приказ о мобилизации всех военнообязанных эмигрантов в возрасте от 18 до 55 лет^{1133}. Этот призыв встретил широкий отклик в рядах русской военной эмиграции на Балканах. К 1 октября 1941 г. в корпус записалось уже 893 добровольца, и количество желающих служить в нем все увеличивалось. Однако политическая активность Скородумова пришлась не по нутру германским властям, в результате чего генерал был смешен с поста командира корпуса и арестован гестапо. Несмотря на это, при поддержке начальника штаба командующего германскими войсками на Юго-Востоке полковника Кевиша формирование корпуса было продолжено и завершено его новым командиром генерал-лейтенантом Б. А. Штейфоном — бывшим начальником штаба I армейского корпуса Русской армии Врангеля.

Основной контингент корпуса составили бывшие чины Русской армии, осевшие в 1921–1922 гг. в Югославии и Болгарии. Большинство их до начала войны состояло в различных военных организациях, главным образом — в рядах Русского общевоинского союза (РОВС). Лишь около 10 % от общего числа добровольцев составляла русская молодежь, выросшая в эмиграции, — юнкера, студенты, гимназисты^{1134}. Циркуляры о наборе добровольцев рассылались по русским военным организациям и в других странах — в Германии и протекторате Богемия и Моравия, Польше, Франции, Греции, Италии, однако число призванных из этих стран было невелико, так как вербовка добровольцев в пределах Германии и Западной Европы германскими властями не была разрешена. По состоянию на 12 сентября 1944 г. в рядах корпуса служили 5796 эмигрантов, из которых 3470 проживали накануне войны в Сербии и Хорватии (в основном кубанские казаки и бывшие чины 1-й кавалерийской дивизии Русской армии), 1961 — из Болгарии (донские казаки и бывшие чины I армейского корпуса) и 371 — в других странах.

Из 44 генералов, состоявших в рядах корпуса, только трое (командир корпуса Б. А. Штейфон и командиры 1-й и 2-й бригад И. К. Кириенко и Д. П. Драценко) носили генеральские звания по занимаемым должностям. Ввиду огромного избытка офицеров большинству их пришлось служить на должностях унтер-офицеров и рядовых солдат. Переносить все тяготы этой службы по возрасту и состоянию здоровья могли далеко не все, и отток личного состава из корпуса на протяжении первых двух лет был весьма велик.

2 октября 1941 г. германское командование присвоило корпусу наименование «Русский охранный корпус» и в административном и хозяйственном отношении подчинило его главному уполномоченному по торговле и промышленности в Сербии группенфюреру Нойхаузену. 1-й полк корпуса был сформирован к 26 сентября и первоначально включал 5 рот, сведенных в 2 батальона. К середине октября он состоял уже из четырех батальонов: 1-й юнкерский, 2-й смешанный, 3-й казачий, 4-й стрелковый. 23 октября был создан штаб бригады, которая включала 1-й и 2-й сводные полки и насчитывала примерно 2400 человек. В 1-м полку осталось 3 батальона: 1-й юнкерский, 2-й смешанный и 3-й казачий. 2-й полк включал следующие подразделения: 1-й стрелковый батальон (бывший 4-й в 1-м полку), 2-й смешанный батальон, 3-й батальон. 11 ноября была сформирована так называемая сборная рота, из которой осуществлялось пополнение частей новыми добровольцами.

Приказом от 18 ноября 1941 г. Русский охранный корпус был переименован в Русскую охранную группу. Штаб бригады был расформирован, полки переименованы в отряды, батальоны в дружины, а роты — в сотни. На следующий день официально завершилось формирование 1-го полка (отряда), который после торжественного смотра убыл из Белграда в Шабац и уже 25–29 ноября получил боевое крещение в боях с партизанами. 2-й полк (отряд) был окончательно сформирован 6 января 1942 г., а уже два дня спустя, в основном за счет контингента, прибывшего из Болгарии, началось формирование 3-го полка. Кроме того, при штабе корпуса были сформированы рабочая рота и запасной батальон, осуществлявший концентрацию и распределение по строевым частям прибывавшего пополнения. К этому времени в полках были сформированы новые роты (сотни), и общее их число в каждом полку достигло 12. Сотни были сведены в батальоны (дружины) по 4 в каждом.

К началу мая 1942 г. завершилось формирование 3-го полка и началось формирование 4-го. В составе последнего к концу ноября удалось сформировать 1-й (Донской) казачий батальон, а также 2 стрелковые роты. С началом формирования 4-го полка было решено вернуться к бригадной структуре, в связи с чем 11 мая был сформирован штаб 1-й бригады. К концу года Русская охранная группа насчитывала 6000 солдат и офицеров, в том числе до 2000 казаков^{1135}.

Первые образцы формы одежды для Русского охранного корпуса (охранной группы) изготавливались путем переделки югославских мундиров серого защитного цвета. Однако в связи с нехваткой серого обмундирования, части, формировавшиеся с начала 1942 г., получали форму, пошитую из темно-коричневого сукна. На мундирах и шинелях все чины корпуса вне зависимости от занимаемой должности носили русские погоны по последнему чину в белой армии и эмигрантских воинских организациях. Звания по занимаемым офицерским должностям обозначались на петлицах с помощью галунов и звездочек, а звания нижних чинов — соответствующим количеством шевронов углом вниз на левом рукаве выше локтя. На головных уборах солдаты и офицеры носили кокарду Российской императорской армии^{1136}.

30 ноября 1942 г. особым распоряжением германского командования Русская охранная группа была вновь переименована в Русский охранный корпус и включена в состав Вермахта. Вслед за этим началось переформирование подразделений корпуса в соответствии со штатами германской армии. Отряды вновь переименовывались в полки, дружины в батальоны, а сотни (за исключением казачьих) — в роты. Штаб 1-й бригады, 4-й полк и запасной батальон расформировывались, а все казачьи подразделения сводились в 1-й полк, получивший наименование «Казачий». Штаты полков были увеличены с сокращением командного состава на 150 человек. Чины корпуса получили германское обмундирование с германскими эмблемами и знаками различия, в то время как русские отличия упразднялись.

25 января 1943 г. штаб корпуса был преобразован в штаб инспектора русских воинских частей в Сербии. В этом отношении статус корпуса был приближен к статусу иностранных легионов Вермахта и СС, части которых в оперативном отношении были подчинены германскому командованию. Однако 1 августа того же года, по-видимому в связи с особым положением, которое Русский охранный корпус занимал в системе германских военных и полицейских структур на Балканах, прежние наименования должности командира корпуса и штаба корпуса были восстановлены.

Помимо включения корпуса в состав Вермахта и реорганизации, было решено провести его омоложение и зачислить в его ряды первоначально в качестве эксперимента до 300 советских военнопленных. 12 марта 1943 г. в корпус прибыло 297 бывших красноармейцев, из которых были сформированы две особые роты. В сентябре того же года начался набор добровольцев среди русского населения территорий, аннексированных в 1941 г. Румынией (Северной Буковины, Бессарабии и района Одессы). В результате успешно проведенной вербовочными комиссиями работы корпус получил к концу года 5-тысячное пополнение^{1137}. Из этого контингента в каждом полку было сформировано по 2–3 учебные роты, а в дальнейшем на его основе с привлечением старых кадров началось формирование 4-го и 5-го полков (соответственно 15 декабря 1943 г. и 15 февраля 1944 г.). Часть личного состава учебных рот послужила для формирования 6 новых рот в старых полках — этот шаг был вызван сокращением численности полков в результате оттока из рядов корпуса части чинов из старой эмиграции, не выдерживавших тяжелых условий службы в качестве рядовых и унтер-офицеров.

К сентябрю 1944 г. Русский охранный корпус насчитывал 11 197 человек. Штаб корпуса включал отделения: оперативное, снабжения и разведывательное, адъютан-туру, интендантство, санитарную и ветеринарную службы, службы связи, автотранспортную и ПВО, а также коменданта штаба. При штабе корпуса находился батальон «Белград» в составе рот: запасной, караульной, транспортной и снабжения, а также две отдельные роты — связи и ветеринарная.

Каждый из пяти полков корпуса (1-й Казачий, 2-й, 3-й, 4-й и 5-й) включал три батальона и пять отдельных взводов: артиллерийский, противотанковый, саперный, конный и связи. Батальон имел три стрелковые роты (в каждой 170 чел.) и взвод тяжелого оружия (впоследствии в 4-м полку была сформирована артиллерийская рота, в 5-м — артиллерийская и противотанковая, а в каждом батальоне — рота тяжелого оружия). Численность 2-го, 3-го и 5-го полков по штату составляла 2183 чина, а 1-го и 4-го (за счет наличия в них духовых оркестров) — 2211^{1138}. Стрелковые роты имели на вооружении 16 ручных пулеметов и 4 ротных миномета (50-мм), взводы тяжелого оружия — 4 станковых пулемета и столько же батальонных минометов (81-мм). Артиллерийские взводы полков были вооружены каждый двумя 75-мм орудиями, а противотанковые — двумя или тремя 37-мм пушками.

Германский персонал был представлен двумя офицерами связи при штабе корпуса, каждого полка и батальона и двумя унтер-офицерами — инструкторами в каждой роте. Кроме того, в руках германских военных чиновников и унтер-офицеров находились все хозяйственные учреждения подразделений корпуса. Однако в отличие от большинства восточных формирований Вермахта ни один немецкий офицер в Русском корпусе дисциплинарной власти не имел и командной должности не занимал. Непосредственно подчиненным германскому командованию был лишь командир корпуса.

Весь внутренний уклад жизни корпуса и обучение личного состава первое время строились по уставам Российской Императорской армии, однако в связи с изменением тактики ведения боя и появлением новых видов оружия вскоре пришлось перейти на уставы Красной Армии, как отвечавшие современному состоянию военного дела^{1139}. С включением корпуса в состав Вермахта были введены немецкие уставы. Не получившая военного образования молодежь сводилась в отдельные юнкерские взводы и роты. Для подготовки командиров батальонов и рот существовали курсы командного состава, а также военно-училищные курсы, подготовившие за время войны пять выпусков лейтенантов. Для подготовки унтер-офицеров в полках создавались специальные учебные команды.

В течение первых трех лет своего существования подразделения Русского охранного корпуса (охранной группы) несли гарнизонную службу по городам, охраняли шахты, промышленные предприятия и линии железных дорог: штаб и батальон «Белград» дислоцировались в Белграде, 1-й полк — в Лознице и Крупне, 2-й полк — в Кралеве и долине р. Западная Морава, 3-й полк — в Пожаревце, Неготине, Петровце и Майданпеке, 4-й полк — в Алексинце, Боре, Добротиче и Лесковце, 5-й полк — в долине р. Ибр, частью на правом берегу р. Дрина от Вышеграда до Бани Ковылячи. В оперативном отношении корпус был подчинен командующему германскими войсками в Сербии генералу пехоты Г. Фельберу, а его отдельные подразделения — командирам соединений германских и болгарских оккупационных войск, ответственных за тот или иной район. Батальоны и роты были разбросаны иногда совершенно без учета их подчиненности вышестоящим штабам полков и батальонов и часто передавались из подчинения от одних начальников к другим.

В сентябре — октябре 1944 г. отдельные части корпуса (1-й и 3-й батальоны 2-го полка, 3-й батальон 3-го полка, 4-й полк, 2-й батальон 5-го полка, батальон «Белград») принимали участие в боях против войск советской 57-й армии. В результате понесенных потерь (1-й батальон 2-го полка и 3-й батальон 3-го полка были почти полностью уничтожены) указанные части, а также 1-й батальон 3-го полка к 22 декабря 1944 г. были сведены в новый 4-й полк (1-й, 2-й, 3-й батальоны, охранная рота, взводы связи, артиллерийский, противотанковый, конный, саперный). Потери в боях с партизанами заставили сократить 24 января число батальонов до двух.

Остальные подразделения 5-го (1-й и 3-й батальоны), 2-го (2-й батальон) и 4-го (3-й батальон) полков были сведены в Сводный полк (1-й, 2-й, 3-й батальоны). В состав полка некоторое время входил 1-й запасной батальон генерала А. Н. Черепова, сформированный на основе 2-го батальона 3-го полка. 3 марта 1945 г. Сводный полк был переименован в 5-й и переформирован в два батальона. 1-й Казачий полк, постоянно задействованный в обороне от партизанских формирований рубежа р. Дрина юго-западнее Белграда и первое время несший большие потери, чем остальные полки, был переформирован в два батальона еще 29 сентября 1944 г. В последние дни войны к полку присоединился запасной батальон генерала Черепова, с начала ноября 1944 г. действовавший обособленно.

Возникшие таким образом в ходе боевых действий новые полки были полноценными боевыми частями (еще 10 октября 1944 г. название «охранный корпус» было упразднено как более не соответствующее действительному положению вещей, и до 31 декабря соединение именовалось Русским корпусом в Сербии, а затем — Русским корпусом). Части корпуса были сведены в две группы — Северную (1-й Казачий полк и запасной батальон) и Южную (4-й и 5-й полки), которые активно использовались в оборонительных и наступательных операциях против партизан плечом к плечу с регулярными соединениями Вермахта и войск СС, обеспечивая беспрепятственный отход из Греции войск германской группы армий «Ф».

Капитуляция Германии застала Русский корпус в Словении. Сменивший умершего 30 апреля 1945 г. в Загребе от сердечного приступа генерала Б. А. Штейфона полковник А. И. Рогожин заявил, что никогда не сдаст оружия советским представителям или титовцам и будет пробиваться в Австрию к англичанам. В течение четырехдней части корпуса (всего около 4500 человек) по отдельности прорвались в Австрию и 12 мая в районе Клагенфурта капитулировали перед британскими войсками. В лагере Келлерберг, куда был переведен весь личный состав корпуса, был создан Союз чинов Русского корпуса, перешедший на беженское положение^{1140}. Четыре года спустя большинство бывших солдат и офицеров корпуса перебралось в Аргентину и США. За весь период войны через Русский корпус прошло 17 090 человек, из которых 1132 погибли в боях^{1141}. Из указанного общего числа чинов корпуса примерно 11,5 тыс. составляли эмигранты, а остальные были советскими гражданами.

Освободительное движение народов России и украинский вопрос О. В. Романько

Военно-политическое сотрудничество граждан СССР с нацистской Германией является одной из самых трагических и малоизученных страниц истории Второй мировой войны. Вместе с тем эта проблема очень многогранна и содержит в себе многочисленные аспекты, без учета которых невозможно ее цельное восприятие и понимание. Роль национального вопроса в этом процессе — один из таких аспектов.

Как известно, у немецкого военно-политического руководства не было единого взгляда на оккупационную политику в СССР вообще и национальный вопрос в частности. Из всего многообразия мнений в целом можно выделить две основные точки зрения: «прорусскую» и «национальную». Носителями первой являлись в основном офицеры Вермахта среднего и отчасти высшего звена, которые считали, что для успешного проведения оккупационной политики надо наладить отношения только с русским народом, как самым многочисленным и влиятельным в Советском Союзе. Национальные движения же других народов казались им слабыми и неспособными на серьезную оппозицию большевизму. Здесь следует подчеркнуть, что многие из этих офицеров оказались впоследствии замешаны в заговоре против Гитлера 20 июля 1944 г. Основным недостатком этой группировки было то, что она не имела ярко выраженного лидера при наличии большого числа сторонников. Главным апологетом второй точки зрения был министр по делам оккупированных восточных областей Альфред Розенберг. В отличие от своих оппонентов он считал, что в СССР надо опираться прежде всего на нерусские народы и национальные меньшинства. И всю национальную политику здесь надо свести к тому, чтобы как можно глубже разъединить русских и всех остальных. Розенберг был главным идеологом и теоретиком нацистской партии. Однако он не имел серьезного политического веса в глазах ее лидеров. И сторонников проведения своей политики Розенберг имел значительно меньше, чем предыдущая группировка^{1142}.

В ходе Второй мировой войны сторонники обеих точек зрения так или иначе старались использовать население СССР в своих целях. В свою очередь, следует признать, что это был встречный процесс: до июня 1941 г. в Советском Союзе была масса недовольных существующим режимом, настроения которых не мог не использовать осмотрительный враг. Это недовольство имело разные источники — от политических до национальных, так же как и разными были причины, побудившие представителей почти всех народов СССР к сотрудничеству с немцами. В результате к осени 1944 г. этот процесс оформился в явление, которое в научной литературе (прежде всего западной и эмигрантской) было определено как Освободительное движение народов России (ОДНР). Ввиду его многонациональности в рамках этого движения принято рассматривать отдельные движения народов СССР^{1143}. Таким образом, отношения национальных движений с различными группировками немецкого руководства и взаимоотношения между собой и являются в данном случае национальной составляющей указанной проблемы. Однако это только одна ее сторона. К середине 1944 г., в силу ряда изменений, произошедших в немецкой внешней и внутренней политике, а также в общей международной обстановке, наиболее влиятельным из всех течений ОДНР становится так называемое Власовское движение. Его взаимоотношения с немцами, а также с другими национальными организациями и есть по сути вторая сторона указанной проблемы^{1144}.

Украинский вопрос являлся одним из ключевых в период Второй мировой войны. И руководство Германии понимало, что от его правильного решения во многом зависит вся оккупационная политика на «восточных территориях» и исход сражений на Восточном фронте в целом. Однако решать его нацисты пытались опять-таки в русле своих воззрений. То есть и в этом случае единой национальной концепции не было. Розенберг полагал, что украинцы являются именно тем народом, на который должны опереться немцы и, более того, сделать его своим союзником. Его планы шли так далеко, что после окончания войны он видел самостоятельное украинское государство (правда, вассальное Третьему рейху), в состав которого, помимо украинских этнографических земель, будут также включены Курск, Воронеж, Тамбов и Саратов. В политическом же отношении вассальная Германии Украина должна будет играть роль центра антирусского санитарного кордона, создание которого мыслил Розенберг. Что касается оппонентов Розенберга, то решение украинского вопроса они видели только в контексте своих «прорусских» симпатий. В данном случае главным противником национальной политики Розенберга был сам Гитлер, который считал, что на Востоке нет никакого национального вопроса вообще, а есть только три задачи: «захватить, управлять и эксплуатировать эти территории». К тому же он считал, что нельзя доверять ни одному национальному движению, так как его представители только и мечтают, чтобы, по примеру Польши в период Первой мировой войны, использовать Германию в своих целях^{1145}.

Как известно, 30 августа 1941 г. бандеровское крыло Организации украинских националистов (ОУН) попыталось провозгласить «независимую Украину». Понятно, что в тех условиях это была авантюра. Ник чему хорошему она не привела. Все руководство ОУН — наиболее влиятельной и организованной силы украинского национального движения — было арестовано и отправлено в концлагеря, сотни ее рядовых членов были казнены, а сама организация стала преследоваться немцами наравне с коммунистическим подпольем. Однако главным результатом этих событий стало то, что политическое решение украинского вопроса было надолго снято с повестки дня^{1146}.

Всю пагубность своей национальной политики немцы осознали только к осени 1944 г. На тот момент вся украинская территория была уже ими потеряна, и речь могла идти только о влиянии на украинских беженцев, «восточных рабочих», эмигрантов и добровольцев в германских вооруженных силах. Предыдущая немецкая национальная политика привела к тому, что украинская составляющая ОДНР не представляла серьезной политической силы, даже на фоне таких национальных движений, как например, белорусское, которое в идейном и организационном отношении было всегда намного слабее. Фактически решать украинский вопрос немцам предстояло с нуля. С учетом существовавших мнений было два пути такого решения: способствовать созданию самостоятельного украинского политического комитета с сильным лидером во главе, который бы возглавил все украинское антикоммунистическое национальное движение, и создание такого комитета с теми же задачами, но как составной части большой общероссийской организации^{1147}. Поиски «украинского де Голля» начались в сентябре 1944 г., когда из концлагеря Заксенхаузен были освобождены лидеры ОУН Степан Бандера и Ярослав Стецько, а спустя месяц — Андрей Мельник. Еще одним претендентом на роль политического лидера украинской эмиграции считался бывший гетман «Украинской державы» Павел Скоропадский. Вскоре стало ясно, что кандидатура бывшего гетмана не пройдет: Бандера и Мельник наотрез отказались с ним сотрудничать, к тому же он не обладал серьезным политическим весом. После ряда консультаций отказался и Бандера, предложив вместо себя Владимира Гербового — вице-президента краковского Украинского национального комитета. Мельник первоначально согласился и даже представил через неделю после своего освобождения документ, на основе которого должны будут строиться взаимоотношения между немцами и будущим украинским политическим центром. Главной идеей этого документа было то, что Германия должна будет официально заявить, что у нее нет никакого интереса к украинским территориям. Если же немецкие войска вновь окажутся на Украине, то они должны будут соблюдать ее суверенитет. Но даже в той ситуации такие условия были немцами отвергнуты^{1148}.

До осени 1944 г. находившиеся в Германии антикоммунистические национальные организации мало сотрудничали между собой. Толчком же к началу более интенсивных отношений послужило провозглашение Комитета освобождения народов России (КОНР). Эта организация была создана на основе Власовского движения и явилась по сути победой «прорусской» линии в немецкой национальной политике, которую поддержал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер — один из наиболее влиятельных политиков Германии на тот момент, за спиной которого к тому же стояла реальная военная сила. Следует отметить, что Гиммлер пошел на это не из-за какой-то любви к русским: он считал, что только объединение всех «восточных» народов в одной организации может спасти Германию.

16 сентября 1944 г. Гиммлер встретился с бывшим генерал-лейтенантом РККА Андреем Андреевичем Власовым — лидером движения, получившего его имя. В ходе беседы Власов выдвинул перед рейхсфюрером три основных условия, без выполнения которых он считал невозможным нормальное функционирование КОНР: роспуск всех национальных организаций и включение их членов в будущий комитет; создание Вооруженных сил КОНР, в которые должны были войти все «восточные» добровольческие формирования германских вооруженных сил; улучшение положения «восточных рабочих» и передача опеки над ними в соответствующие структуры комитета. Отдельно был поднят вопрос о прекращении всяческой антирусской пропаганды, которой занималось ведомство Розенберга. В заключение встречи Гиммлер принял все доводы Власова и дал свое окончательное согласие на создание КОНР^{1149}.

14 ноября 1944 г. на торжественном заседании в Праге было провозглашено создание этой организации. По замыслу Власова этот орган должен был представлять собой «широкий антисталинский фронт», объединивший в своих рядах различные слои советского общества и все народы СССР. Фактически КОНР должен был выполнять функции «российского правительства в изгнании». В случае же победы он должен был стать временным правительством «Новой России»^{1150}. Чтобы придать комитету действительно общероссийский характер, в состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных организаций. Как указывалось выше, это было одним из условий, которые обещал выполнить Гиммлер. Однако, несмотря на его поддержку, этот процесс зашел в тупик. Дело в том, что под влиянием Розенберга лидеры большинства национальных организаций усмотрели в самой идее КОНР всего лишь «очередную русскую затею». В результате его деятельности они, еще на стадии переговоров с Власовым, отказались от своей кооптации в комитет. А после провозглашения Пражского манифеста объявили, что его основной принцип, согласно которому устанавливалось «равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность», является всего лишь тактическим ходом и будет забыт при первом удобном случае^{1151}.

В итоге 18 ноября 1944 г. в Берлине по инициативе Розенберга состоялось заседание «представителей порабощенных Россией народов». В нем приняли участие председатель Боевого со>юза волжских татар Абдурахман Шафаев, председатели Армянского, Азербайджанского, Грузинского и Северо-Кавказского комитетов Вардан Саркисьян, Али Фаталибейли, Михаил Кедия и Алихан Кантемир, председатель Крымско-татарского национального центра Эдиге Кырымал, президент Туркестанского национального комитета Вели Каюм-хан, президент Белорусской центральной рады Радослав Островский и лидеры ряда украинских политических групп под общим руководством Андрея Мельника^{1152}.

Политики, которые участвовали в этом заседании, ставили перед собой следующую цель: продемонстрировать единую волю национальных организаций «к борьбе за свободу своих народов и своей земли от русской оккупации, которая должна была привести к возрождению их национальных государств». Практическим результатом встречи стало подписание соглашения, по которому они обязались совместно работать над указанными вопросами и везде взаимно поддерживать друг друга. Для воплощения в жизнь решений заседания лидеры националистов избрали специальную комиссию^{1153}. После окончания заседания все его участники обратились с меморандумом к Розенбергу (а фактически к германскому правительству), в котором потребовали прекратить все попытки Власова, направленные на вмешательство во внутренние дела их народов. В противном случае, подчеркивали авторы меморандума, они отказываются нести ответственность за могущие произойти последствия^{1154}.

Однако дальше совместного заседания и меморандума дело не пошло. Как выяснилось позже, некоторые национальные лидеры только под давлением Розенберга согласились принять участие в этой авантюре. О том же, что это была именно авантюра, свидетельствует тот факт, что, заключив политическое соглашение, лидеры нерусских организаций оставили без внимания вопросы строительства вооруженных сил. Тогда как ясно, что в условиях войны он был одним из главных. Это поняли даже многие рядовые члены национальных эмиграций. Так, например, известен протест белорусских офицеров, который они отправили своему политическому руководству. В нем они в ультимативной форме потребовали присоединиться к «акции генерала Власова», который, по их мнению, «находится теперь в первых рядах борьбы с большевизмом»^{1155}.

Переговоры Власова и Гиммлера показали, что, несмотря на военные условия, национальный вопрос являлся одним из главных для будущего руководителя КОНР. Выступая 18 ноября 1944 г. на берлинском собрании «представителей народов России» по случаю торжественного обнародования Пражского манифеста, Власов говорил, что «народы России прекрасно сознают, что судьба каждого из них зависит от общих усилий… Разве им есть из-за чего ссориться сейчас, когда большевизм отнял у них все… Только общими усилиями, свято сохраняя принципы манифеста КОНР, они свергнут большевистский строй и лишь после этого в мирном сожительстве разрешат все вопросы своего национального бытия»^{1156}. По свидетельству близких к Власову лиц, он намеревался объединить все народы СССР, а после войны созвать Учредительное собрание. Только на нем и только после победы над большевизмом, по его мнению, народы могли решить: оставаться в союзе с русским народом или выделиться в самостоятельное государство^{1157}.

Для решения же текущих вопросов национальной политики и обеспечения представительства народов России в руководящем центре ОДНР в составе КОНР были созданы соответствующие органы — национальные советы. И среди них — Украинский национальный совет (УНС), во главе которого был поставлен профессор Федор Богатырчук. Это произошло в декабре 1944 г. на втором заседании КОНР. Самым значительным шагом УНС на пути разрешения украинского вопроса стала подготовка специального воззвания, в котором говорилось, что решать его можно только после окончания войны и победы над большевизмом. Пока же думать о каком-либо отделении Украины от России преждевременно^{1158}.

Все вышеприведенные перипетии борьбы внутри ОДНР свидетельствуют о том, что немцы, даже в преддверии своего поражения, не выработали единой концепции национальной политики. Естественно, что без поддержки Розенберга ни один из лидеров национальных организаций не пошел бы на конфронтацию с Власовым, за спиной которого стоял Гиммлер. Но и Розенберг на тот момент сам по себе уже почти ничего как политическая фигура не представлял. Таким образом, можно говорить о какой-то двойной игре, которую вели немцы, не желавшие окончательного политического и военного объединения всей антикоммунистической эмиграции. Целый ряд фактов свидетельствует о том, что немцы практически сразу начали саботировать выполнение почти всех договоренностей, достигнутых Власовым и Гиммлером. Все национальные комитеты остались в целости и сохранности, «восточные» добровольцы не были объединены под командованием Власова, а антирусскую пропаганду никто и не думал прекращать. Только к весне 1945 г. в этих вопросах произошли некоторые подвижки. Однако было уже поздно — Красная Армия стояла на Одере^{1159}.

В конце концов апогеем такой двойной политики стало признание целого ряда национальных комитетов «полномочными представителями своих народов». Решение украинского вопроса подобным путем произошло 12 марта 1945 г., когда общими усилиями ведомства Розенберга и Главного управления СС был создан Украинский национальный комитет (УНК). Во главе этой организации был поставлен старый эмигрант генерал Павел Шандрук. Ни один из руководителей комитета не был связан с ОУН, а являлся либо послереволюционным эмигрантом, либо бывшим сотрудником немецкой оккупационной администрации. После своего создания комитет установил связи со всеми нерусскими национальными организациями. Что же касается КОНР, то он даже не упоминался в программных документах УНК. Одновременно со своим назначением председателем комитета генерал Шандрук был назначен главнокомандующим Украинской национальной армии (УНА), в состав которой должны были войти 14-я украинская гренадерская дивизия войск СС и другие, более мелкие, добровольческие формирования. В целом и из этой затеи немцев ничего не вышло: процесс создания комитета и его армии был прерван капитуляцией Германии^{1160}.

В заключение следует сказать, что национальный вопрос явился по сути неразрешимой задачей для немецкого военно-политического руководства. И его украинский аспект — яркое тому подтверждение. Ни отдельно, ни в рамках Освободительного движения народов России немцы его так и не решили. Результатом такой политики стало то, что к окончанию войны украинская эмиграция на территории Германии оказалась фактически расколотой на три части. Некоторые из ее лидеров вообще отказались сотрудничать с созданными немцами организациями, другие присоединились к генералу Власову, а третьиостались на позициях крайнего коллаборационизма. И объединить их уже не представлялось возможным: не было ни времени, ни средств, а главное, желания у самих лидеров украинской эмиграции.

Украинские националистические организации в Крыму О. В. Романько

Деятельности украинских националистов в период Второй мировой войны посвящено множество работ. В отношении интереса к их организациям как со стороны историков, так и пропагандистов им «повезло» гораздо больше, чем каким-либо другим националистическим движениям. В советское время это происходило по одним причинам. Нет нужды объяснять, что в наше время этот интерес возникает совершенно с противоположной стороны. Начиная с 1945 г. изучены почти все аспекты истории украинских националистических организаций. Однако все они касаются в основном их деятельности на территории собственно Украины. Ряд же фактов свидетельствует о том, что на протяжении всего периода немецкой оккупации они пытались распространить свое влияние и на Крым, уже тогда считая его сферой украинских интересов. Рассмотреть эти факты в политической и военной плоскостях, а также в связи с использованием германским военно-политическим руководством «украинского фактора» в оккупационной политике на территории Крыма и входит в задачи данного исследования.

Первые попытки украинских националистических организаций проникнуть в Крым относятся к лету 1941 г. Все они связаны с деятельностью Организации украинских националистов (ОУН), которая в данный период была наиболее активной^{1161}.

Так, в это время в рядах наступавшей на Крым 11-й немецкой армии действовало несколько так называемых походных групп ОУН. Несмотря на то что эти группы номинально входили в состав более крупной «Южной походной группы ОУН», в своих действиях они были вполне самостоятельны. В их задачи, пишут современные украинские историки А. Дуда и В. Старик, «входило продвижение вдоль побережья Черного моря вплоть до Кубани». На всем протяжении пути своего следования члены этих групп должны были вести пропаганду украинской национальной идеи, а также пытаться проникать в создаваемые немецкими оккупационными властями органы «местного самоуправления и вспомогательную полицию с целью их последующей украинизации»^{1162}. Следует сказать, что вся «Южная походная группа ОУН» принадлежала к мельниковской ветви этой организации, а ее отдельные подразделения возглавляли выходцы из Буковины: Б. Сирецкий, И. Полюй, О. Масикевич и С. Никорович — все видные общественные деятели, большинство из которых только что были выпущены немцами из советских тюрем. Возглавляемые ими группы действовали очень скрытно, часто под видом переводчиков при немецких воинских частях, членов рабочих команд и сотрудников «экономических штабов»^{1163}.

Исследуя деятельность этих походных групп, нельзя не отметить, что до сентября-октября 1941 г. немецкие военные и гражданские власти очень лояльно относились к проявляемой ими активности. Однако вскоре ситуация изменилась. Главным образом это было связано с попыткой бандеровской ОУН провозгласить 30 июня 1941 г. во Львове Независимую Украину^{1164}. Это событие в целом заставило немцев очень настороженно относиться ко всем проявлениям украинской национальной идеи. Что же касается крымской ситуации, то здесь, наряду с общим резонансом от львовских событий, существенную роль сыграло включение полуострова в систему «нового немецкого порядка». Создание 1 сентября 1941 г. рейхскомиссариата «Украина» (Reichskomissariat Ukraine), в котором Крым фигурировал как часть организационно входившего в него генерального округа «Таврия» (Generalbezirk Taurien), недвусмысленно показало, что немцы не допустят на полуострове постороннего влияния^{1165}.

В январе 1942 г. в Крыму появились 6 новых походных групп ОУН. Однако на этот раз все их члены принадлежали к бандеровской ветви этой организации и являлись выходцами либо из Галиции, либо с Правобережной Украины. Каждая из групп насчитывала в среднем по 6 человек. Они пытались создать в Крыму подпольное движение, однако, по словам украинского эмигрантского историка В. Косыка, их действия со стороны крымчан были поддержаны лишь единицами^{1166}. При этом будет небезынтересным отметить, что некоторые представители крымско-татарских националистов выступили за тесное сотрудничество с членами ОУН. Тем не менее эта позиция не нашла отклика у влиятельных политических лидеров крымских татар, которые делали ставку на поддержку со стороны Германии. Отношения с ОУН на этом этапе войны могли только скомпрометировать татарское национальное движение в глазах немецкого военно-политического руководства^{1167}.

В ответ на подпольную деятельность ОУН со стороны немецких оккупационных властей незамедлительно последовали репрессии. Так, член одной из походных групп, проникших в Крым, был арестован еще по дороге в Симферополь. Другая походная группа, численностью в 14 человек (руководители Р. Бордаховский и Наконечный), была в полном составе арестована и расстреляна гестапо в Джанкое в начале декабря 1941 г. В начале следующего года в Симферополе по распоряжению Службы безопасности (СД) был закрыт местный украинский театр, а ряд его актеров были арестованы за связи с ОУН. Одним из немногих уцелевших был член «Южной походной группы» Б. Суховерский, который еще в течение 1942 г. продолжал организационную работу в Крыму^{1168}. Таким образом, ни одной из проникших в Крым походных групп ОУН не удалось создать здесь действенное и влиятельное националистическое подполье. Все попытки, направленные на это, беспощадно пресекались оккупационными властями. Единственным же достижением украинских националистов в Крыму, с политической точки зрения, стало создание местного Украинского комитета, в который вошли люди, не связанные с ОУН и находившиеся под полным контролем немцев. В данном случае события развивались следующим образом.

1 июля 1942 г. городской комендант Симферополя издал распоряжение, согласно которому «все украинцы… которые живут в городе… но которые почему-то зарегистрированы как русские… могут обратиться с прошением в комиссию при Главном управлении полиции Симферополя… Личности, украинская национальность которых будет доказана, получат новые паспорта с верно указанной национальностью»^{1169}.

На том основании, что они «нерусские», местные украинские общественные деятели 27 сентября 1942 г. образовали свой национальный комитет, в ведение которого перешли все торгово-промышленные предприятия и ранее открытое Бюро помощи украинскому населению города^{1170}. А чтобы дело «украинизации» шло успешнее, лидеры комитета открыли специальный «украинский магазин» и объявили, что «только украинцам будут выдавать муку и другие продукты». Как писал очевидец этих событий, «из-за этого в украинцы записывались люди, которые сами и отцы которых никогда не видели земель Украины и которым при других обстоятельствах и в голову бы не пришло обратиться в украинцев»^{1171}.

Следует сказать, что столь позднее, по сравнению с другими национальными организациями, создание Украинского комитета в Симферополе объясняется прежде всего тем недоверием, с которым немцы относились к украинским националистам после активизации ОУН как на Украине, так и в Крыму. Деятельность комитета носила исключительно культурный и экономический характер. Что же касается политических вопросов, то об участии в их решении не могло быть и речи. Поэтому к концу 1943 г. комитет влачил жалкое существование, а его члены никого, кроме себя самого, не представляли.

Из сказанного видно, что создание Украинского комитета не являлось заслугой националистов, а было составной частью немецкой политики, направленной на использование «украинского фактора» на территории Крыма. Другим аспектом этой политики, ее продолжением в военной плоскости, стало создание и использование украинских добровольческих формирований в Вермахте и немецкой полиции. Так, еще в составе воевавшей в Крыму в 1941–1942 гг. 11-й немецкой армии действовало несколько небольших частей украинских добровольцев. Самым известным из них являлся «Украинский добровольческий корпус» сотника Тименко, численность которого не превышала пехотного батальона. В январе 1942 г. это подразделение участвовало в боях против советского десанта под Феодосией, где, как писала газета «Винницкие вести», «наголову разбило батальон Красной Армии»^{1172}.

17 ноября 1941 г. Главное командование 11-й армии издало «Указание по созданию вспомогательных команд». Эти команды организовывались для усиления немецких сил по охране тыла, «а также для поддержания спокойствия и порядка в занятых областях». Численность команд должна была быть небольшой, а их членам только за редким исключением выдавали стрелковое оружие. Вместо этого основным вооружением для них должны были служить резиновые и деревянные дубинки. Из «Указаний», а также многих других подобных документов германского командования явствует, что персонал в эти команды набирался без учета национальной принадлежности. Однако главным требованием для всех, вступавших в них, было то, чтобы они не были «членами коммунистической партии, уголовными преступниками и приверженцами так называемого движения «Бандеры»^{1173}.

К лету 1942 г. была окончательно организована система охраны общественного порядка на территории Крыма. Функции по его «полицейскому обеспечению» были возложены на руководителя СС и полиции в Таврии (SS-und PolizeifuhrerTaurien), который находился в подчинении высшего руководителя СС и полиции на Юге России (Höhere SS- und Polizeifuhrer Rußland-Süd)^{1174}.

Помимо немецкого персонала в разных ветвях немецкой полиции (охранная полиция, жандармерия, железнодорожная охрана и т. п.) служили и местные добровольцы. При этом следует сказать, что, в отличие от армейского командования, эти добровольцы были организованы по национальному признаку. Так, по подсчетам американского историка А. Муньоса, в ноябре 1942 г. в подчинении руководителя СС и полиции в Симферополе находились следующие силы^{1175}:

— охранная полиция: 348 (немцы) и 676 («украинцы»);

— жандармерия: 421 (немцы) и 6468 («украинцы»).

Однако все эти лица при их приеме в полицию опять-таки проходили строгую проверку на их принадлежность не только к органам советской власти, но и к ОУН. Поэтому в своей основной массе они вряд ли были «национально-сознательными украинцами»^{1176}.

Еще одной категорией украинских добровольческих формирований на территории полуострова являлись части, находившиеся в подчинении командующего войсками Вермахта в Крыму. Однако в данном случае это были «пришлые» формирования, которые, в отличие от полиции, были укомплектованы не местными добровольцами, а эвакуированы в Крым с Таманского полуострова вместе с 17-й немецкой армией в октябре — декабре 1943 г. Следует сказать, что это было своего рода уникальное объединение Вермахта, так как 16 % (28 436 человек) от его общей численности составляли «восточные» добровольцы^{1177}. В том числе украинским персоналом были укомплектованы следующие подразделения этой армии (по состоянию на 23 ноября 1943 г.)^{1178}:

Части в подчинении штаба 17-й армии:

96-й (украинский) строительный батальон (96. Ukrainische-Bau- Bataillon)

562-я добровольческая (украинская) хозяйственная рота № 562 (562.Ukrainische-Freiwilligen-Nachschub-Kompanie)

562-я (украинская) моторизованная хозяйственная рота (562.Ukrainische-Nachschub-Kompanie (mot.))

666-я (украинская) моторизованная хозяйственная рота (666.Ukrainische-Nachschub-Kompanie (mot.))

Части в подчинении штаба XLIX горного корпуса 17-й армии:

64-й (украинский) строительный батальон (64. Ukrainische- Bau-Bataillon)

101-я (украинская) строительная рота (lOl.Ukrainische-Bau-Kompanie)

3 роты (украинской) легкой хозяйственной колонны (1–3 Ukrainische-Leichte-Nachschub-Kolonne)

Части в подчинении штаба V армейского корпуса 17-й армии:

131-й (украинский) строительный батальон (131.Ukrainische-Bau-Bataillon)

9-я (украинская) строительная рота (9.Ukrainische-Bau-Kompanie).

В среднем численность этих формирований равнялась 2140–2780 человек, что соответствовало 7,5–9,7 % от общего количества «восточных» добровольцев 17-й армии. Поскольку украинские роты и батальоны являлись частью германских вооруженных сил, пропаганда идей украинского национализма была в них строго запрещена и пресекалась самым решительным образом. В апреле — мае 1944 г. все эти подразделения погибли в ходе советского наступления, уничтожившего крымскую группировку немцев.

В начале 1944 г. немцы предприняли запоздалую попытку свести воедино свои усилия по политическому и военному использованию «украинского фактора» в своей оккупационной политике на территории Крыма. В январе этого года командующий войсками Вермахта в Крыму генерал-полковник Э. Йенеке приказал начать подготовку к созданию на полуострове местного правительства. По замыслу немцев оно должно было состоять из представителей трех основных национальностей, населяющих Крым: русских, украинцев и татар. Основой этого правительства должны были послужить органы местного «самоуправления» и соответствующие национальные комитеты. В его компетенцию планировалось передать административное руководство органами гражданской власти, а также командование вспомогательной полицией и частями самообороны. К марту 1944 г. местная администрация была в основном переформирована согласно этому плану. Однако этим замыслам немецкого командования так и не суждено было исполниться, так как уже в апреле — мае 1944 г. Крым был освобожден частями Красной Армии^{1179}.

Проанализировав вышеприведенные факты, следует признать, что из попыток украинских националистических организаций проникнуть в Крым и распространить здесь свое политическое влияние ничего не получилось. Это произошло по целому ряду причин. Главными из них, на наш взгляд, являются следующие. Во-первых, как уже было сказано выше, мало кто из крымчан поддержал оуновцев, идеи радикального национализма которых не нашли сколько-нибудь значительного отклика в основной массе населения. Во-вторых, как известно, обе ветви ОУН ненавидели друг друга. Эта их ненависть подчас доходила до прямого физического устранения членов конкурирующей ветви или их выдачи немецким карательным органам^{1180}. Все это, естественно, не способствовало плодотворной совместной работе мельниковских и бандеровских походных групп на территории Крыма. И, наконец, в-третьих, следует также учесть, что именно в этот период германские оккупационные власти всеми силами начали борьбу с деятельностью ОУН, поставив ее фактически вне закона. Причину этого следует искать в тех претензиях на самостоятельность, которые начала высказывать эта организация, после всей той помощи, которую оказали ей немцы. Что же касается разрешения на создание Украинского комитета, то его следует признать чисто немецкой инициативой, к тому же носящей не политический, а пропагандистский характер.

Еще меньших результатов, чем в случае с гражданским населением, националисты добились в деле подчинения своему влиянию украинских добровольческих формирований, входивших в состав немецкой полиции или вооруженных сил. Все факты свидетельствуют о том, что эти формирования находились под полным контролем соответствующих немецких органов, и ни одна из политических групп украинских националистов не имела на них влияния даже в сфере культуры.

В целом же ни одна из форм украинского национализма не получила на территории Крыма сколько-нибудь серьезного развития, даже в сравнении с организациями других национальных групп.

Украинские формирования С. И. Дробязко

Украинские формирования Абвера

Создание в составе Вермахта первых украинских частей стало плодом сотрудничества с германскими спецслужбами вождей образованной в 1929 г. в эмиграции Организации украинских националистов (ОУН) — Е. Коновальца, С. Бандеры и А. Мельника. Еще в 1933 г. между руководителями германского отдела военной организации ОУН (УВО-ОУН) Р. Ярым и главой САЭ. Рёмом было достигнуто соглашение, согласно которому боевикам УВО-ОУН предоставлялась возможность проходить военное обучение на базах СА. Позднее украинские эмигрантские организации были отданы под опеку Абвера. В 1938 г. в Германии были созданы тренировочные центры для украинских эмигрантов с целью подготовки «пятой колонны» на случай войны против Польши и СССР^{1181}.

Первой украинской частью Абвера стал так называемый Украинский легион под командованием полковника Р. Сушко, сформированный в июле — августе 1939 г. в г. Гаммерштейн под кодовым наименованием «Bergbauernhilfe» (буквально «Помощь крестьянам-горцам»), сокращенно ВВН, что расшифровывалось украинцами как «Військові відділи націоналістів». Легион состоял из двух рот общей численностью 250 человек (согласно украинским источникам — два батальона и 600 человек). После прохождения специальной подготовки в Альпах легионеры получили униформу чехословацкой армии без знаков различия и в составе небольших групп были приданы разным частям германского XVIII армейского корпуса, наступавшего с территории Словакии в направлении Львова. Несмотря на то что часть изначально готовилась к разведывательно-диверсионной деятельности в тылу польских войск, за исключением нескольких локальных стычек группы ВВН почти не принимали участия в боевых действиях, поскольку германское руководство опасалось нежелательной реакции СССР. По завершении боевых действий легион был расформирован, а его личный состав влился в Вермахт, украинскую вспомогательную полицию и отряды охраны промышленных предприятий (Wehrkschutz)^{1182}.

В марте 1941 г. на переговорах лидеров ОУН с представителями Абвера было решено сформировать для участия в войне против СССР «Дружины украинских националистов» (ДУН), составляющие Украинский легион Вермахта. Главные условия украинской стороны — декларирование целей борьбы легиона — «за независимое единое украинское государство», подчинение его в политическом отношении ОУН и боевое применение только на Восточном фронте — были приняты Абвером без санкции германского политического руководства, следовательно, без каких бы то ни было гарантий на будущее. Тем не менее, согласно замыслу ОУН, один из отрядов легиона должен был вступить в Киев вместе с германскими войсками и обеспечить провозглашение независимости Украины.

В начале апреля 1941 г. в лагерях на юге Польши были собраны первые группы украинских добровольцев из числа военнопленных украинцев — солдат бывшей польской армии. Отсюда их перебросили в Силезию, на войсковой учебный полигон Нойхаммер — для военного обучения. Окончательно сформированный батальон, получивший условное обозначение «специальная группа Нахтигаль», насчитывал около 300 человек в составе трех рот. Немецким командиром батальона был назначен обер-лейтенант А. Герцлер, а офицером связи — обер-лейтенант Т. Оберлендер; украинским командиром — сотник Р. Шухевич. Во главе рот и взводов стояли украинские командиры, при которых находились немецкие офицеры связи и инструкторы. В батальоне имелся собственный капеллан греко-католического (униатского) вероисповедания^{1183}.

После принятой 18 июня присяги на верность Украинскому государству батальон отбыл в действующую армию и с первых дней войны принимал активное участие в боевых действиях, будучи приданным вместе с 1-м батальоном 800-го полка специального назначения «Бранденбург» 1-й горно-егерской дивизии. Утром 30 июня 1941 г. батальоны заняли Львов, где Бандера провозгласил независимость Украины, не принятую, однако, всерьез немцами. Дальнейший путь батальона лежал через Тернополь к Виннице, где «Нахтигаль» принимал участие в прорыве «линии Сталина», и далее — на Киев. В ходе боевых действий одну из рот батальона вывели в резерв, а к двум оставшимся были приданы немецкая пехотная рота, танковое и зенитно-артиллерийское подразделения^{1184}.

Формирование второго батальона Украинского легиона — «Роланд» — началось в середине апреля 1941 г. на территории Австрии. В отличие от «Нахтигаля», его личный состав в большей степени был представлен эмигрантами первой волны и их потомками. Кроме того, до 15 % от общей численности составляли украинские студенты из Вены и Граца. Командиром батальона был назначен бывший офицер польской армии майор Е. Побигущий. Все остальные офицеры и даже инструкторы были украинцами, в то время как германское командование представляла группа связи в составе трех офицеров и восьми унтер-офицеров. Обучение батальона проходило в замке Зауберсдорф (в 9 км от Винер-Нойштадта), где в свое время тренировался легион Сушко^{1185}.

В первых числах июня 1941 г. батальон «Роланд» отбыл в Южную Буковину, где еще около месяца проходил интенсивную подготовку. По завершении обучения эта часть в составе 270 человек при 6 пулеметах походным маршем двинулась в район Ясс, а оттуда через Кишинев и Дубоссары — на Одессу. В конце августа батальон был выведен с фронта для продолжения обучения. К этому времени из-за нежелания немцев признать независимость Украины боевой дух его личного состава резко упал, и многие из бойцов покинули его ряды. Батальон «Нахтигаль» был также снят с фронта и разоружен после того, как его командир Р. Шухевич направил германскому командованию протест по поводу ареста немцами Бандеры и членов образованного во Львове украинского правительства^{1186}.

В конце октября 1941 г. оба батальона были переброшены во Франкфурт-на-Одере и реорганизованы в 201-й батальон вспомогательной полиции («шума») под командованием майора Побигушего. Каждый из солдат и офицеров подписал контракт на один год службы без приведения к какой-либо присяге. До января 1943 г. батальон нес охранную службу на территории Белоруссии. После его расформирования почти весь личный состав бывшего Украинского легиона влился в ряды действовавшей одновременно против немцев, советских партизан и регулярных войск Украинской повстанческой армии (УПА), заняв в ней должности командиров и инструкторов.

Полицейские и охранные части

На Украине, как и в других оккупированных немцами областях СССР, летом 1941 г. при поддержке германского командования на местах стали создаваться многочисленные отряды самообороны и милиции. Их главным назначением была борьба с оставшимися в немецком тылу группами красноармейцев и предотвращение актов саботажа со стороны советских агентов. К организации этих отрядов сразу же подключились активисты ОУН, двигавшиеся на восток вместе с германскими войсками в составе походных групп и дружин, как правило под видом переводчиков, сотрудников хозяйственных органов или рабочих колонн. На базе трех таких колонн из добровольцев Буковины и Бессарабии был образован так называемый Буковинский курень общей численностью до 1,5 тыс. человек, выступивший 14 августа 1941 г. в направлении Киева^{1187}.

В это время на территории Белоруссии из военнопленных красноармейцев уже формировались первые украинские полицейские батальоны. 10 июля 1941 г. в Белостоке началось формирование украинского батальона, в который было завербовано около 480 добровольцев — как украинцев по национальности, так и тех, кто за них себя выдавал. В августе батальон был переведен в Минск, где его численность выросла до 910 человек. В сентябре на основе части 1-го батальона началось формирование 2-го. После выхода приказа рейхсфюрера СС о присвоении батальонам вспомогательной полиции порядковых номеров 1-й и 2-й батальоны были переименованы в 41-й и 42-й. К концу 1941 г. они насчитывали 1086 бойцов^{1188}.

На Украине главным центром формирования полицейских частей осенью 1941 г. стал Киев. Здесь к Буковинскому куреню, насчитывавшему к тому времени 700–800 человек, был присоединен так называемый Киевский курень, сформированный незадолго до того в Житомире из 700 военнопленных — выходцев из восточных областей Украины. В ноябре курень пополнился группой из 250 добровольцев из Галиции. К концу 1941 г. Буковинский курень насчитывал от 1500 до 1700 человек^{1189}. В феврале 1942 г. на основе этого кадра были сформированы 101-й и 102-й украинские батальоны «шума», а несколько позднее — 115-й и 118-й. Немало членов Буковинского куреня влилось в 109-й батальон «шума», сформированный в Виннице под командованием генерал-хорунжего армии Украинской Народной Республики 1917–1920 гг. И. Омельяновича-Павленко^{1190}. Стоит отметить, что многие из «буковинцев» вступали в батальоны, спасаясь от репрессий, которые германские власти обрушили в это время на украинских националистов, слишком рьяно, по их мнению, взявшихся за возрождение украинской государственности.

Помимо Киева, батальоны вспомогательной полиции формировались и в других областных центрах Украины. Таковыми были Житомир, Николаев, Днепропетровск, Чернигов, Харьков и Сталино. На территории Белоруссии центрами формирования украинских полицейских батальонов были Минск и Могилев, а в оккупированных областях РСФСР — Симферополь и Ростов-на-Дону. Сформированные и прошедшие обучение батальоны направлялись для несения службы в другие районы. В их задачи входили охрана мостов и других военных объектов, поддержание порядка в городах, проведение обысков и облав и, наконец, борьба с партизанами.

До конца 1943 г. на территории рейхскомиссариата «Украина» и в тыловых районах действующей армии (включая Донбасс и Крым) удалось сформировать 47 украинских батальонов вспомогательной полиции (номера: со 101-го по 106-й, со 108-го по 110-й, с 113-го по 125-й, с 129-го по 131-й, со 134-го по 141-й, со 143-го по 146-й, 155-й, со 156-го по 158-й, со 161-го по 168-й). На территории рейхскомиссариата «Остланд» и в тыловом оперативном районе группы армий «Центр» немцы сформировали 9 украинских батальонов «шума» (41-й, 42-й, с 50-го по 55-й, 57-й). Еще три батальона (с 61-го по 63-й) были созданы в Белоруссии в декабре 1943 — январе 1944 гг. путем переименования ранее сформированных частей, а именно — 102-го, 115-го и 118-го батальонов. Кроме того, 7 батальонов «шума» (с 203-го по 208-й, 212-й) были организованы в 1942–1944 гг. на территории генерал-губернаторства, причем не только в украинских областях, но и в таких польских городах, как Люблин (206-й батальон) и Краков (208-й). Общая численность украинских полицейских батальонов оценивается в 35 тыс. человек^{1191}.

Говоря о национальном составе этих частей, следует иметь в виду, что, помимо украинцев, составлявших подавляющую часть всех полицейских, в батальонах «шума» служило много русских. Кроме того, ряд батальонов (102-й, 103-й, 104-й, 105-й) был сформирован частично из поляков, а в 134-м батальоне служили даже туркмены и узбеки^{1192}. Еще два батальона «шума», несшие службу на оккупированной территории СССР (107-й и 202-й), были чисто польскими.

Большинство украинских батальонов вспомогательной полиции несли охранную службу на территории рейхскомиссариатов, другие использовались в антипартизанских операциях — главным образом в Белоруссии, куда в дополнение к уже созданным здесь батальонам с Украины был направлен целый ряд частей, включая 101-й, 102-й, 109-й, 115-й, 118-й, 136-й, 137-й и 201-й батальоны^{1193}. Их действия, как и действия других подобных частей, задействованных в карательных акциях, были связаны с многочисленными военными преступлениями в отношении гражданского населения, наиболее известным из которых стало участие 118-го батальона в уничтожении деревни Хатынь 22 марта 1943 г., когда погибло 149 мирных жителей, половину из которых составляли дети^{1194}.

В апреле 1943 г. часть украинских полицейских батальонов была включена в состав пяти полицейских стрелковых полков (номера: с 31-го по 35-й). Каждый такой полк имел в своем составе три батальона, в том числе один немецкий и два украинских, однако с немецким кадром в 130 человек каждый^{1195}. Имеются данные по численному составу 31-го полицейского полка (включал в себя 51-й и 54-й батальоны), дислоцировавшемуся в районе к северу от Минска, на 23 ноября 1943 г.: немцев: офицеров — 18, унтер-офицеров — 127, рядовых — 250; добровольцев — офицеров — 4, унтер-офицеров — 55, рядовых — 245^{1196}. Из числа названных полков один (31-й) формировался на территории Белоруссии, один (33-й) — на территории Украины и три (32-й, 34-й и 35-й) — на территории генерал-губернаторства. Один полк (32-й) так и не был сформирован, и его личный состав в конце августа 1943 г. влили в другие части. В апреле 1944 г. был расформирован 35-й полк, в конце августа того же года — 31-й. Что же касается последних двух (33-го и 34-го), то они оставались в боевом расписании соответственно до февраля и марта 1945 г.^{1197}

В течение 1943 г. ряд батальонов «шума» был расформирован немцами. Это относится прежде всего к 201-му батальону, созданному еще в октябре 1941 г. на основе кадра батальонов «Нахтигаль» и «Роланд». Когда срок заключенного на один год контракта подошел к концу, офицеры и солдаты батальона отказались продлевать его и были распущены. Многие из них вступили затем в ряды У ПА. Некоторые батальоны просуществовали всего несколько месяцев и, по-видимому, так и не были сформированы окончательно. Так, уже в январе — марте 1943 г. были расформированы 110-й и 113-й (запасные) батальоны в Житомире и Полтаве, 155-й батальон в Симферополе (его номер был передан сформированному позднее крымско-татарскому батальону), 166-й, 167-й, 168-й батальоны в Ростове-на-Дону. Летом того же года были расформированы еще три батальона (157-й, 158-й, 165-й), организованные в ноябре 1942 г. в Сталине, с передачей личного состава трем другим батальонам (162-му, 163-му, 164-му)^{1198}.

Исчезновение из боевого расписания некоторых батальонов было связано с иными обстоятельствами. Так, в Белоруссии в феврале 1943 г. на сторону партизан в полном составе перешел 53-й (запасной) полицейский батальон из числа тех, что были сформированы в Могилеве^{1199}. После этого случая немцы разоружили несколько других батальонов, из состава которых 1350 человек были отправлены в лагеря военнопленных, а 40 — расстреляны^{1200}. Массовый переход к партизанам под воздействием советской пропаганды имел место в марте того же года в 121-м батальоне. Неблагонадежный батальон был также расформирован, а его остатки включены в состав другой части^{1201}. Еще несколько батальонов «шума» (103-й, 104-й, 109-й) в течение 1943 г. в полном составе или частично перешли на сторону УПА.

Большинство украинских полицейских батальонов прекратило свое существование с освобождением Украины советскими войсками. По имеющимся неполным данным, с января по май 1944 г. были расформированы 114-й, 116-й, 117-й, 119-й, 125-й, 129-й, 130-й, 145-й и 156-й батальоны^{1202}. Одни из них были уничтожены в боях, другие дезертировали и перешли на сторону отрядов УПА, третьи выведены в тыл и расформированы, а их личный состав передан в дивизии СС и другие формирования. Так, солдаты и офицеры 204-го батальона, сформированного в генерал-губернаторстве, в июне 1944 г. пополнили ряды 14-й гренадерской дивизии войск СС «Галичина», а несколько батальонов, действовавших на территории Белоруссии (57-й, 61-й, 62-й, 63-й), в конце июля 1944 г. влились в полицейскую бригаду «Зиглинг». Развернутая вскоре в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (русская № 2), она была отправлена во Францию для охранной службы и борьбы с партизанами. Здесь в районе г. Везуль (недалеко от Дижона) 27 августа два украинских батальона дивизии (включавшие солдат бывших 61-го, 62-го и 63-го батальонов) перебили немецких офицеров и в полном составе (всего около 820 человек) перешли на сторону Сопротивления^{1203}. По иронии судьбы в их числе оказались участники массовых расстрелов в Бабьем Яру под Киевом и уничтожения Хатыни. Немногие батальоны, как 208-й и 212-й, просуществовали до последних месяцев войны.

Интересна судьба одного из первых украинских батальонов «шума» — 101-го, который был сформирован в Киеве в феврале 1942 г. под командованием бывшего майора Красной Армии В. Муравьева. С июля того же года он нес службу в Староконстантинове и использовался как резервный батальон для пополнения других частей. В июле 1943 г. батальон был отправлен на борьбу с партизанами в Белоруссию. Здесь в марте 1944 г. он был выведен из подчинения полиции порядка и получил обозначение — 23-й батальон СД, или «инонациональный батальон Муравьева». К этому времени в его рядах помимо украинцев служило много представителей других национальностей, в том числе русские, белорусы, поляки, татары и т. д. Переброшенный в августе того же года вместе с бригадой «Зиглинг» во Францию, он действовал против партизан в составе диверсионного соединения «Зюдфранкрейх» («Южная Франция»)^{1204}. В октябре батальон вошел в состав 77-го полка 30-й гренадерской дивизии войск СС, а уже в следующем месяце перешел на сторону союзников под Мюльхаузеном.

Помимо «активных» батальонов вспомогательной полиции, для охранной службы на местах была создана так называемая «Украинская народная самооборона», общая численность которой в середине 1942 г. достигала, по некоторым данным, 180 000 человек, однако лишь половина из них имела винтовки^{1205}. В 1943 г. к этим формированиям под влиянием германской пропаганды о совместной борьбе с большевизмом присоединилась часть бойцов УПА, образовавших несколько так называемых легионов самообороны (Selbstschutz-Legionen). Один из таких легионов — Холмский легион самообороны — был организован бывшими офицерами армии УНР и имел собственную униформу и знаки различия.

Наиболее известным из формирований такого рода был Волынский легион самообороны, созданный в марте 1943 г. активистами мельниковского крыла ОУН для зашиты населения от реквизиций советских партизан и террора со стороны боевиков польской Армии Крайовой и немецких карателей. В самом конце 1943 г. командование отряда достигло соглашения с немцами о совместных действиях, и в марте 1944 г. легион вошел в оперативное подчинение германской Службы безопасности (СД), которая прислала в отряд двух офицеров связи. Теперь легион стал называться Украинским легионом самообороны, а официально — 31-м батальоном СД.

В состав батальона входили четыре стрелковые и одна пулеметная роты (сотни), санитарный взвод и отделение жандармерии. Общая численность в среднем составляла 570 бойцов. На вооружении имелись винтовки, 20 ручных и 2 станковых пулемета и 2 противотанковых орудия. Формально часть считалась моторизованной, однако располагала только крестьянскими повозками. Летом 1944 г. батальон был выведен в Польшу, где принимал участие в многочисленных антипартизанских операциях, включая подавление Варшавского восстания^{1206}. В ноябре того же года легион был включен в состав 14-й дивизии войск СС «Галичина».

Еще одно подобное формирование, известное как «Буковинская Украинская самооборонная армия» (БУСА), было создано в мае 1944 г. и включало около 600 человек — в основном также из числа мельниковцев. Эта часть организовывалась в соответствии с приказом командующего 17-й армией и при поддержке 7-й пехотной дивизии Вермахта, но в отличие от Украинского легиона самообороны не имела ни немецких офицеров связи, ни статуса германской воинской части. С приходом Красной Армии одни бойцы БУСА присоединились к УПА, а другие — те, кто отступил в Словакию, в начале 1945 г. влились в состав других украинских формирований, действовавших на стороне Германии.

Говоря об украинских охранных формированиях, следует упомянуть также отряды охраны промышленных предприятий (охоронні промислові відділи) и охранные команды концлагерей («травники»), в которых помимо украинцев служили русские, литовцы и другие выходцы из СССР. Их неофициальное наименование связано с польским местечком Травники (юго-восточнее Люблина), где в мае 1942 г. был организован учебный лагерь, включавший два учебных батальона и унтер-офицерские курсы. Всего через лагерь прошло от 4 до 5 тысяч человек. В официальных немецких документах они именовались «вахманнами» (нем. Wachmann — охранник) и «аскари» (нем. Askari — солдаты колониальных вспомогательных войск Германской империи в конце XIX — начале XX вв.). Подразделения «травников» несли охрану лагерей смерти (Собибор, Хеломно, Майданек, Бельжец, Треблинка) и концлагерей (Освенцим, Штуттхоф), а в апреле 1943 г. принимали участие в ликвидации Варшавского гетто. В конце 1944 г. часть подразделений влилась в 14-ю гренадерскую дивизию войск СС, другие продолжали оставаться в ведении Главного управления имперской безопасности (РСХА) вплоть до окончания войны. Так, например, известно, что в феврале 1945 г. одна из команд «травников» сжигала трупы жертв бомбардировки Дрездена.

Украинские части в Вермахте

С первых месяцев войны Германии против СССР большое количество украинцев (как военнопленных, так и гражданского населения) влилось в германскую армию и служило в качестве добровольцев вспомогательной службы («хиви») в германских частях или в составе отдельных формирований, таких как строительные батальоны, части снабжения, охранные и антипартизанские отряды. В создании таких частей определенную роль сыграла и ОУН, направлявшая на фронт небольшие группы своих сторонников, которые именовались «корпусами» и «дивизиями» Украинской народной армии. Так, в составе 11-й армии Вермахта действовало несколько подразделений украинских добровольцев, таких как «Украинский добровольческий корпус» сотника Тименко. Составлявший по численности около батальона, «корпус» в январе 1942 г. принимал участие в боях против советского десанта под Феодосией^{1207}.

Другие украинские части создавались непосредственно на фронте по инициативе германского командования на местах. Так, в январе — феврале 1942 г. в Орджоникидзеграде по приказу начальника 532-го тылового района (2-я танковая армия) из отобранных в лагерях военнопленных украинцев был сформирован батальон под командованием капитана Кубелько, ставший впоследствии 1-м батальоном добровольческого полка «Вайзе» (затем «Десна») и, наконец, 615-м восточным батальоном. Еще один украинский батальон был сформирован в июне 1942 г. командованием 6-й армии Вермахта. С осени того же года он именовался также 551-м восточным батальоном, а с лета 1943 г. этот номер закрепился за ним окончательно. В составе 6 рот и 2 эскадронов общей численностью более 1000 человек батальон принимал участие в битве под Сталинградом, где в числе немногих частей 6-й армии избежал окружения и в дальнейшем активно использовался в боях на южном участке Восточного фронта до февраля 1944 г., когда был переформирован в батальон снабжения.

В целом же обозначение национальной принадлежности боевых восточных батальонов в 1942–1943 гг. встречается лишь в виде исключения. Создание подобных частей из представителей славянских народов не приветствовалось высшим руководством рейха, и поэтому в подавляющем большинстве случаев применительно к боевым батальонам использовалось только нейтральное обозначение «восточные». Хотя, вне всякого сомнения, украинцы составляли в них весьма значительный процент, занимая второе место после русских. Что же касается вспомогательных частей, таких как строительные батальоны и батальоны снабжения, то здесь с национальной самоидентификацией было проще. Сформированные на южном участке Восточного фронта осенью 1942 г. из числа многочисленных «хиви» строительные батальоны четырехротного состава изначально именовались украинскими. Среди них выделялись собственно строительные (112-й, 131-й, 221-й), строительно-саперные (64-й, 96-й), железнодорожностроительные (109-й, 111-й). Большинство этих батальонов в 1943 г. действовало в составе группы армий «А» на Кубанском плацдарме.

По состоянию на 5 мая 1943 г. в составе восточных войск Вермахта числилось 7 украинских батальонов (в т. ч. 1 пехотный и 6 строительных) и 9 рот (1 пехотная, 2 охранные, 3 строительные, 2 снабжения и 1 транспортная)^{1208}. В общей сложности эти части насчитывали от 5 до 6 тысяч человек, что составляло явно незначительную часть от общего числа украинцев, служивших в Вермахте. В рамках развернутой немцами пропагандистской кампании, направленной на привлечение перебежчиков из рядов противника, все эти формирования, а также некоторые батальоны «шума» были объявлены частями Украинской освободительной армии (Українського визвольнего війська — УВВ), созданной в качестве противовеса власовской РОА. Для их личного состава, равно как и для украинских «хиви» в немецких частях, были официально установлены знаки различия, национальная кокарда и нарукавная нашивка^{1209}.

Процесс переброски восточных батальонов на Запад, начавшийся осенью 1943 г., практически не затронул украинские формирования. Так, по организационной схеме добровольческих соединений от 9 июня 1944 г. вне Восточногофронта не зафиксировано ни одной украинской части за исключением 3-го добровольческого кадрового полка, дислоцировавшегося в Лионе (батальоны запасной, учебный и выздоравливающих) и учебно-запасного батальона в подчинении штаба командующего тюркскими и кавказскими рабочими частями^{1210}. Однако тот факт, что украинский запасной полк был развернут во Франции, свидетельствует о том, что именно здесь находилась основная масса украинских добровольцев, служивших в составе восточных батальонов, официально именовавшихся «русскими».

К октябрю 1944 г. целый ряд батальонов и рот, ранее считавшихся «русскими», получили наименование «украинских». По состоянию на 8 октября в составе восточных войск числились 6 украинских батальонов и 42 отдельные роты, а также упоминавшиеся выше запасные части. Общую их численность можно оценить в 13–15 тыс. человек. Почти все эти части действовали на Восточном фронте, в то время как на Западе находилось 4 батальона (два из них были блокированы войсками союзников в Лориане, один дислоцировался в Голландии и еще один в Дании) и 1 рота^{1211}. Однако все эти изменения носили в сущности номинальный характер, так как части, хотя и именовались «украинскими», оставались фактически частями германской армии. Лишь в начале 1945 г. лидеры украинских национальных организаций получили возможность создать собственные вооруженные силы со статусом, аналогичным тому, что имели Вооруженные силы Комитета освобождения народов России (КОНР).

Украинская национальная армия

12 марта 1945 г. в Веймаре при поддержке Розенберга был образован Украинский национальный комитет под председательством генерал-лейтенанта П. Шандрука, объявивший о создании Украинской национальной армии (УНА)^{1212}. В составе германских вооруженных сил к этому времени действовала лишь одна украинская дивизия — 14-я гренадерская дивизия войск СС (до 16 000 солдат и офицеров), к началу февраля 1945 г. переброшенная в Словению. Остальные соединения предстояло создать на основе украинских частей Вермахта, включавших по состоянию на 27 марта 1945 г. 1 полк (бывший запасной), 10 батальонов и 36 отдельных рот, насчитывавших в совокупности примерно 14 000 человек^{1213}.

Однако из числа перечисленных выше формирований в УНА до конца войны были переданы всего три украинские части, возглавлявшиеся бывшими офицерами армии УHP, — 281-й кавалерийский дивизион полковника Ф. Гудимы, находившийся в осажденном союзниками Лориане (по-видимому, объединенный вместе с 285-м украинским самокатным батальоном в некое подобие бригады), 651-й батальон снабжения (бывший 551-й) полковника А. Долуда в Голландии, а также батальон (курень) «вольных казаков» полковника П. Терещенко, входивший в состав 599-й русской бригады в Дании (возможно, бывший 683-й украинский батальон), на основе которого предполагалось сформировать 1-ю резервную бригаду УНА^{1214}.

В феврале — марте 1945 г. в местечке Нимек (40 км западнее Берлина) из бойцов различных вспомогательных частей, дислоцированных в этом районе, была сформирована I-я украинская противотанковая бригада «Вільна Украіна» под командованием полковника П. Дьяченко. К 28 марта бригада включала три батальона обшей численностью 1900 человек и в таком составе приняла присягу на верность украинскому народу и государству^{1215}. Одновременно с ней в районе Бранденбурга формировалась 2-я пехотная бригада майора В. Питу-лея, укомплектованная украинцами из разных частей германской армии, включая бывших полицейских и «хиви» (всего до 3400 человек). Эти две бригады должны были составить 2-ю дивизию УНА, общую численность которой, с учетом передачи личного состава украинских частей с других театров военных действий, предполагалось довести до 7000 человек^{1216}.

Еще одним соединением УНА должна была стать сформированная к 5 апреля 1945 г. «бригада особого назначения» (парашютная) в составе двух батальонов (400 человек, в т. ч. «вольные казаки» Терещенко) под командованием полковника Т. Бульбы-Боровца. Бригада дислоцировалась в г. Йоганнесберге в Чехии, находясь в оперативном подчинении группы армий «Центр». В соответствии с планами командования УНА она предназначалась для десантирования на территории Западной Украины для совместных действий с УПА^{1217}. Все имеющиеся в наличии силы предполагалось стянуть в Австрию в район действий 14-й дивизии войск СС, которая с 25 апреля 1945 г. стала именоваться 1-й дивизией УНА^{1218}.

Однако объективные трудности, связанные с общим хаосом германского поражения, помешали собрать формирования УНА в единый кулак. Так, 1-я противотанковая бригада в середине апреля была отправлена в Дрезден, где вошла в состав группы армий «Центр». Приданная танковому корпусу «Герман Геринг», она принимала участие в контрударе под Бауценом, где была создана серьезная угроза левому флангу и тылу наступавшей на Дрезден 2-й армии Войска Польского. Примерно в то же самое время 2-я пехотная бригада вступила в бой против наступающих частей Красной Армии в районе Бранденбурга, где проходила обучение. Таким образом, две бригады 2-й дивизии УНА были вынуждены сражаться, находясь на расстоянии 200 км друг от друга. Понеся тяжелые потери, обе бригады отступали на запад, стремясь прорваться за Эльбу в расположение американских войск. Остаткам 2-й пехотной бригады в итоге это удалось, в то время как 1-я противотанковая бригада, двинувшаяся 5 мая на соединение с 1-й дивизией УНА, попала в окружение в Судетах, где большая ее часть была уничтожена или пленена советскими войсками.

Что касается 1-й дивизии УНА (бывшей 14-й гренадерской дивизии войск СС), то ее главные силы (10–12 тыс. солдат и офицеров) в первых числах мая 1945 г. сумели организованно отступить в британскую и американскую оккупационные зоны, в то время как более 4700 человек, не успевших пересечь демаркационную линию, попали в советский плен^{1219}. Британское командование приняло ходатайство генерала Шандрука не выдавать дивизию советским властям, несмотря на то что более 50 % ее личного состава составляли уроженцы восточноукраинских областей. В итоге почти вся дивизия была переведена в лагеря на территории Италии, а летом 1947 г. всех украинцев, за исключением 1052 человек, добровольно вернувшихся в СССР, и 176, вступивших во II польский корпус генерала В. Андерса, вывезли в Великобританию. После освобождения из плена в конце 1948 г. они, получив статус беженцев, в основной своей массе эмигрировали в Канаду, Австралию, Аргентину и другие страны^{1220}.

Помощники Люфтваффе и ПВО

Украинская молодежь, вербовавшаяся с марта 1944 г. во вспомогательную службу ПВО, поступала в распоряжение Боевой специальной команды Гитлерюгенда «Юг» со штабом во Львове. В результате первого набора, проводившегося при содействии офицеров 14-й дивизии войск СС и местных отделов образования и обучения во Львове и Кракове, для Люфтваффе было завербовано 5933 молодых украинца, большая часть из которых была направлена в ПВО, а остальные — в транспортную службу и в подразделения связи. 250 юношей были признаны годными для обучения на унтер-офицерских курсах войск СС.^{1221} Учебные лагеря «помощников Люфтваффе» были образованы в Переворске (Западная Галиция), Неполомицах, Дембице (близ Кракова). Прошедшие обучение распределялись в соединения ПВО по всей территории Германии и Австрии. Кроме того, 250 человек было отправлено во Францию и 700 — в Голландию.

В июле 1944 г. было принято решение о начале набора девушек в возрасте от 15 до 25 лет для обслуживания прожекторных и звукоулавливающих установок, службы в частях привязных аэростатов, в госпиталях, пунктах связи, подразделениях снабжения, а также для работы на фабриках, выпускающих боеприпасы, в мастерских. Первые пропагандистские воззвания были направлены в лагеря беженцев с Украины уже 20 июля. Лагеря девушек были созданы в Нейсе (Силезия) и Будвайсе (протекторат Богемия и Моравия). Во второй половине июля 1944 г. в пяти учебных лагерях находилось 7668 выходцев из Украины и Галиции, в том числе 6547 юношей и 1121 девушка, а общее количество украинских «помощников ПВО» к концу войны составило 10 тыс. (в т. ч. 1200 девушек).

В апреле 1945 г. 150 украинских «помощников Люфтваффе», находившихся в лагере в Эгере, были переведены в зенитно-артиллерийские части ПВО в качестве солдат и направлены в Берлин. В боях за германскую столицу принимало участие также некоторое количество молодых украинцев, прошедших обучение в качестве истребителей танков. В последние дни войны многие «помощники» стремились попасть в зоны действия американских и британских войск, однако большинство выходцев из восточных областей Украины было передано советским властям. После фильтрации значительную часть несовершеннолетних отпустили по домам, но уже в начале 1946 г. многих осудили за «измену Родине» и отправили в лагеря^{1222}.

14-я гренадерская дивизия войск СС «Галиция» К. К. Семенов

В марте 1943 г. Отто Вехтер предложил Гиммлеру создать добровольческое подразделение из украинцев. Рейхсфюрер согласился, но был категорически против употребления термина «украинская» часть. Для обсуждения деталей формирования Готтлоб Бергер встречался с Вехтером, а позже с митрополитом Андреем Шептицким.

В апреле 1943 г. началась работа по созданию добровольческой дивизии СС «Галиция». К концу июня 1943 г. добровольцами в дивизию записалось почти 82 000 украинцев, из них 29 124 было отсеяно в основном из-за низкого роста. Из-за большого наплыва добровольцев было решено создать не только дивизию, но и сформировать дополнительные полицейские полки. Все эти формирования были обозначены немцами как галицийские. Как уже упоминалось, вначале формируемая дивизия была обозначена как добровольческая дивизия СС «Галиция», причем аббревиатуру СС сами украинцы расшифровывали как «Сичевые стрельцы» — термин, употреблявшийся для галицийских формирований в австро-венгерской армии в Первую мировую войну.

В июле 1943 г. первые украинские добровольцы, предназначенные для дивизии, прибыли на полигон «Хайделагерь». Помимо этого полигона украинские добровольцы в зависимости от профиля обучения были отправлены еще в 45 различных мест формирования и обучения. До конца года подразделения дивизии продолжали обучение. В начале февраля 1944 г. в дивизию пришел приказ о создании боевой группы для борьбы с партизанами Ковпака. Ее командиром был назначен командир артиллерийского полка дивизии штандартенфюрер СС Баерсдорф. Боевая группа состояла из двух пехотных батальонов, артдивизиона и двух рот, общая численность группы была приблизительно 2000 человек. Группа участвовала в антипартизанских операциях на Волыни и Полесье вплоть до 20 марта 1944 г., после чего отбыла на полигон Ноехаммер (м. Новокузня, Силезия). К началу апреля в составе дивизии было три пехотных полка и один артиллерийский, а также следующие батальоны: самокатный, фузилерный, саперный, полевой-запасной и снабжения.

Кроме того, в составе дивизии были созданы соединения ПВО, истребителей танков, связи и санитарный батальон. Помимо трех пехотных полков дивизии было создано еще четыре галицийских полицейских полка общей нумерации с дивизионными (4, 5, 6 и 7-й галицийские), еще один полк с номером 8 существовал очень недолгое время. Уже в конце 1943 г. 6-й и 7-й полки передали практически половину своего состава в дивизию, а приказом от 22 апреля 1944 г. 4-й и 5-й полки были полностью переданы в состав дивизии. В середине мая 1944 г. Ноехаммер посетили Гиммлер и Вехтер. Причем 16 мая 1944 г. рейхсфюрер СС снизошел до выступления перед офицерами украинской дивизии. В конце июня дивизия, уже получившая порядковый номер 14, начала транспортироваться в район действия группы армий «Северная Украина». По прибытии в район г. Броды она была введена в резерв XIII армейского корпуса. В это время в ее составе находилось 346 офицеров, 1131 унтер-офицер и 13 822 солдат.

11 июля 1944 г. части дивизии заняли позиции на линии фронта, а 15 июля Красная Армия начала наступление на ее позиции. 18 июля украинцы вместе с немецкими частями ХIII корпуса попали в полное окружение. Немецкий командир дивизии бригадефюрер СС Фриц Фрейтаг показал свою полную некомпетентность и был заменен на армейского генерала Линдеманна. К концу следующего дня, после интенсивных боев, части дивизии были практически истощены. 23 июля неимоверными усилиями кольцо окружения было разорвано, и остатки дивизии прорвались на юг. Из всего состава дивизии прорвалось около 3000 человек, еще около 3000 во время боев и отступления смогло уйти в леса и присоединиться к действующим в тех местах частям Украинской повстанческой армии. Оставшиеся чины дивизии были отправлены сначала в Венгрию, а затем в Ноехаммер.

В августе — сентябре 1944 г. дивизия восстанавливалась в Ноехаммере; к большому неудовольствию украинцев, командиром дивизии вновь назначен Фрейтаг. Разгромленные под Бродами самокатный батальон и зенитное подразделение в составе дивизии больше не восстанавливались. 22 сентября дивизия получила приказ о создании из своих чинов усиленного батальона для отправки в Словакию на борьбу с национальным восстанием. В состав батальона вошло около 900 человек, его командиром был назначен оберштурмбаннфюрер СС Вильднер. Этот батальон был задействован в антипартизанских операциях у Ново Бани, Хлиника, Банской Быстрицы, Подбрезовой, Хронеце, Брезно и Чарна Балога. 28 сентября уже всей дивизии было приказано отправиться в Словакию, а один из батальонов 29-го полка был отправлен на территорию Хорватии. По прибытии в Словакию части дивизии были расположены в районе Жилина и прилегающих областях. В середине октября 1944 г. из состава дивизии создана мобильная боевая группа «Виттенмейер», оперировавшая также неподалеку от Банской Быстрицы. 12 ноября дивизия официально получила статус украинской. 30 ноября боевая группа «Виттенмейер» была расформирована. К этому времени в состав дивизии входили: гренадерские полки войск СС № 29, 30 и 31 (соответственно украинские № 1,2, 3), 14-й артиллерийский полк войск СС, 14-е противотанковое подразделение войск СС, фузилерный и саперный батальоны СС № 14.

В декабре 1944 г. из состава дивизии была создана боевая группа «Дерн», вскоре отправленная на венгерский участок фронта. В первой половине января 1945 г. боевые группы «Вильднер» и «Дерн» были распущены, а их личный состав возвращен в дивизию.

25 января дивизии было приказано передислоцироваться в Словению, что и было выполнено к 1 февраля 1945 г. В феврале — марте дивизия участвовала в антипартизанских операциях в районе Любляна — Марибор, подчиняясь высшему руководителю СС и полиции в Любляне обергруппенфюреру СС и генералу войск СС и полиции Эрвину Розенеру. 1 апреля дивизия начала отступление на территорию Австрии, туда же двинулся ранее отправленный в Хорватию батальон 29-го полка, до того момента действовавший вместе с XV Казачьим корпусом СС. В середине апреля подразделения дивизии два дня обороняли замок Гляйхенберг, а затем продолжили отступление. Примерно в это время между Бергером и Украинским Национальным комитетом была достигнута договоренность о передаче дивизии в состав создаваемой Украинской Национальной армии. 19 апреля предполагаемый новый командир дивизии — украинский генерал Павел Шандру к посетил некоторые подразделения дивизии. 25 апреля 14-я войсковая гренадерская дивизия СС стала 1-й дивизией УНА. Последние дни войны дивизия с боями отступала по реке Мур навстречу наступающим англо-американцам. В первые дни мая подразделения дивизии сдались союзникам у городов Тамсвег, Шпиталь и Радштадт.

Крымско-татарские формирования О. В. Романько

Проблема крымско-татарского коллаборационизма принадлежит к одной из самых малоисследованных и искаженных в истории Второй мировой войны. В своем развитии крымско-татарские коллаборационистские формирования прошли четыре основных периода, которые имели следующие хронологические рамки:

— период «неорганизованной самообороны» (октябрь 1941 г. — январь 1942 г.);

— период «организованной самообороны» (январь-июль 1942 г.); кроме того, следует сказать, что в этот период очень активно проходил набор крымско-татарских добровольцев в части действовавшей в Крыму 11-й полевой армии;

— Крымско-татарские добровольческие формирования в системе вспомогательной полиции порядка высшего руководителя СС и полиции на Юге России (июль 1942 г. — апрель — май 1944 г.);

— Крымско-татарские добровольческие формирования в войсках СС (май/июнь 1944 — май 1945 г.).

Рассмотрим основное содержание каждого из указанных периодов. «Уже в октябре 1941 г., — пишут английские исследователи Чарльз Диксон и Отто Гейльбрунн, — для борьбы с партизанами немцы стали привлекать также (крымских) татар, которые всегда враждебно относились к большевистскому режиму. Были сформированы так называемые «татарские отряды самообороны», которые оказали немцам большую помощь»^{1223}. Этим отрядам, насчитывавшим обычно 70—100 человек в каждом, выдавалось советское трофейное стрелковое оружие и назначались инструктора — немецкие унтер-офицеры. По словам Эриха фон Манштейна, главная задача этих отрядов «заключалась в охране своих селений от нападения… партизан»^{1224}.

Одним из первых, в конце октября — начале ноября 1941 г., отряд самообороны был создан в деревне Коуш. Его командиром был назначен местный житель А. Раимов, дослужившийся в немецкой полиции до чина майора. Активное участие в создании отряда принимал староста деревни Осман Хасанов — в недавнем прошлом член Коммунистической партии. Главной задачей этого отряда было «частыми нападениями и диверсиями держать в постоянном напряжении партизан, истреблять их живую силу, грабить продовольственные базы»^{1225}. На тот момент в отряде проходили службу 80 человек. Помимо этого Коуш был центром вербовки добровольцев-татар в данном районе. Благодаря трем линиям сильных укреплений Коуш долгое время был неуязвим для советских партизан, которые предпринимали неоднократные попытки захватить эту деревню^{1226}.

Опыт жителей Коуша оказался настолько удачным, что командующий 11-й армией генерал-полковник Эрих фон Манштейн решил распространить его на весь Крым. Результатом его решения стал приказ штаба 11-й армии, датированный ноябрем 1941 г. и озаглавленный «О самообороне населения против партизан». В целом этот документ носил программный характер, поэтому имеет смысл привести его целиком:

«1. Борьба против партизан должна предусматривать уничтожение продовольственных складов и складов боеприпасов. В этих случаях партизаны будут вынуждены получать помощь в населенных пунктах, зачастую применяя силу. Население вынуждено будет обороняться, в том числе и с помощью немецких войск, находящихся в этих районах. В населенных пунктах, расположенных далеко от немецких войск, нужно организовывать самооборону.

2. В борьбе с партизанами хорошо зарекомендовали себя татары и мусульмане, особенно в горах, где они сообщали о партизанах и помогали их выследить. Из этих групп населения необходимо привлекать людей для дальнейшего сотрудничества и особенно активного сопротивления партизанам при получении ими продовольствия.

3. Командование корпусов и дивизий может проводить соответствующие мероприятия в своих районах.

4. По этому вопросу необходимо исходить из следующего:

— создание такой организации самообороны должно учитывать, какой это населенный пункт, количество его населения, национальный состав;

— общую организацию самообороны для всего района создавать не нужно; ее необходимо организовывать только в отдельных населенных пунктах, подчиняя их единому немецкому руководству;

— при этом различать населенные пункты, где постоянно находятся немецкие части, и населенные пункты, где нет войск или где иногда расквартировываются немецкие части;

— в населенных пунктах первой категории эти вспомогательные силы необходимо создавать без оружия, если для охранных целей, то с оружием. Эти отряды вспомогательных сил должны управляться одним немецким командиром. Их количество в населенном пункте должно находиться в правильном соотношении с немецкими войсками, находящимися в населенном пункте. Вооружение и патроны (желательно трофейные, но не пулеметы и автоматы) выдавать только на время охраны объектов и сдавать после несения службы. В населенных пунктах второй категории можно выдавать оружие и боеприпасы в небольшом количестве. Кому выдавать, решает командир самообороны. Членам вспомогательной организации под страхом смертной казни запретить появляться с оружием вне населенного пункта. Для этой цели необходимо проводить внезапные проверки немецкими патрулями;

— обо всех случаях стычек с партизанами и об использовании патронов докладывать соответствующим военным инстанциям;

— служба в этих формированиях считается почетной и не оплачивается; но иногда все же можно выплачивать денежное вознаграждение;

— во время несения службы члены самообороны носят белые повязки с надписью «На службе у немецкого Вермахта»; эти повязки изготовить в воинских частях на месте;

— каждому члену этой организации выдавать на месяц удостоверение, где указывать номер и персональные данные; списки членов самообороны вести аккуратно и постоянно проверять; срок действия пропуска необходимо регулярно продлевать, после этого пропуск необходимо скреплять печатью и делать соответствующую пометку в списке членов самообороны.

5. Создавая такие отряды самообороны, кроме всего прочего, нужно налаживать тесный контакт между Вермахтом и населением. Особенно нужно оказывать внимание татарам и мусульманам за их антибольшевистское поведение.

6. Самооборона должна действовать не всегда. В случае умиротворения района ее следует распускать. Показавших себя хорошо использовать в дальнейшем на административной службе.

7. Об опыте этих мероприятий, а также об особенно отличившихся из числа этих вспомогательных сил докладывать в штаб 11-й армии для дальнейшего распространения опыта.

8. Понятие «самооборона» среди населения не употреблять, а пользоваться термином «вспомогательные охранные части»^{1227}.

В результате этой немецкой кампании по организации отрядов самообороны к декабрю 1941 г. они были сформированы уже в следующих населенных пунктах: Ускут, Туак, Кучук-Узень, Ени-Сала, Султан-Сарай, Баши, Карасу-Баши, Молбай и в ряде других. При этом численность каждого из этих отрядов колебалась от 50 до 150 человек^{1228}.

Следует сказать, что, помимо всего прочего, этот документ является как бы квинтэссенцией содержания первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований. Что же из него можно узнать о процессе организации и использования этих частей? Во-первых, то, что инициатива в их создании полностью принадлежала местным немецким властям: как правило, административным органам штабов дивизий и корпусов. Во-вторых, эта самооборона носила весьма ограниченный во времени и пространстве характер. Более того, в каком-то смысле немцы даже не считали ее чисто военной организацией: как явствует из шестого пункта приказа, члены самообороны должны были со временем занимать должности в местном самоуправлении. В-третьих, в данный период немцы не очень-то доверяли «самооборонцам». Как видно, весь документ буквально пронизан предостережениями, что как можно тщательнее следует подходить к отбору добровольцев и контролю над ними. Безусловно, приказ призывал организовывать отряды самообороны во всех населенных пунктах, где этого требовали военные условия. Но нельзя пройти мимо того факта, что только «татары и мусульмане» сознательно выделены в нем как наиболее приемлемый человеческий материал. Это четвертая особенность данного документа и одновременно важная черта первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований, которая со временем трансформируется в основную.

Нельзя не заметить, что создание отрядов самообороны в татарских деревнях было только одним из следствий той политики заигрываний и «хитрых приемов», о которой уже достаточно было сказано выше. Только тогда речь шла всего лишь о неких материальных благах. Какие же «хитрые приемы» немцев привели к тому, что значительная часть крымско-татарского населения встала на путь вооруженного противостояния советской власти? В том же докладе народного комиссара внутренних дел Крымской АССР Георгия Каранадзе упоминаются два таких основных приема.

Во многих случаях немецкие оккупационные власти не подвергали репрессиям комсомольцев и коммунистов-татар, а разъясняли им, что «они раньше ошибались, а теперь с оружием в руках должны загладить свои ошибки». Естественно, что против такого «аргумента» в тех условиях было очень трудно возразить.

10 октября 1941 г. начальник РСХА обергруппенфюрер СС Рейнгард Гейдрих издал специальную директиву об обращении с советскими военнопленными. В ней подчеркивалось, что прежде всего следует учитывать их национальную принадлежность. В частности, «с украинцами, белорусами, азербайджанцами, армянами, представителями тюркских народов строго обращаться следует только в том случае, если среди них обнаруживаются фанатичные большевики». В связи с этим немцы сразу же освобождали почти всех военнопленных крымских татар и распускали их по домам. Более того, это свое решение они широко рекламировали по радио и в печати^{1229}.

И если первый прием как бы готовил моральное и идеологическое оправдание для будущих коллаборационистов, то второй обеспечивал необходимое количество личного состава для добровольческих формирований. Ведь не секрет, что создание отрядов самообороны облегчалось, помимо всего прочего, наличием в деревнях значительного количества мужчин призывного возраста, которых либо не успели призвать в ряды Красной Армии, либо дезертиров из нее в ходе осенних боев за Крым, либо отпущенных немцами. Нетрудно догадаться, что последняя категория была наиболее «благодарной» оккупантам и самой уязвимой для их «хитрых приемов». Она же была и наиболее значительной. Так, только за период с 1 апреля по 7 сентября 1942 г. из фильтрационных лагерей 11-й армии по домам было распущено 740 крымских татар. Причем в отчетах штаба этого объединения своему вышестоящему начальству из группы армий «Юг» возле данной категории военнопленных обычно стоит пометка «с целью включения в германские части»^{1230}.

2 декабря 1941 г. Верховное командование сухопутных войск (ОКХ) издало директиву «Особые указания для борьбы с партизанами». В ней в частности говорилось: «…Использование местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применить их же методы действий»^{1231}. Издание этой директивы как бы подводило итог первых четырех месяцев немецкой оккупационной политики на территории СССР и обобщало опыт антипартизанской борьбы с применением уже имевшихся «восточных» добровольческих частей. Одновременно этот документ фактически «давал добро» на их дальнейшую организацию и даже в более широком формате. В Крыму же эта директива привела к целому ряду изменений в системе организации и использования крымско-татарских добровольческих формирований и фактически способствовала началу второго периода их истории.

2 января 1942 г. в отделе разведки 11-й немецкой армии состоялось совещание, в ходе которого было заявлено, что Гитлер разрешил неограниченный призыв добровольцев из числа крымских татар. Штаб армии передал решение этого вопроса руководству эйнзатцгруппы «Д». Перед ее начальником оберфюрером СС Отто Олендорфом ставилась следующая цель: «Охватить пригодных к службе крымских татар для действий на фронте в частях 11-й армии на добровольной основе, а также создать татарские роты самообороны, которые совместно с эйнзатцгруппой «Д» будут использованы для борьбы с партизанами». Призыв разрешалось осуществлять и среди гражданского населения на Крымском полуострове, и в фильтрационных лагерях 11-й армии^{1232}.

При этом на эйнзатцгруппу «Д» возлагались следующие задачи:

— перед началом вербовочной кампании изучить данные этнографического распределения населения Крыма. Вербовку проводить только в татарских селах, в строгом соответствии с этими данными. Предпочтение отдавать татарским селам в северной части Крыма; для практического осуществления вербовочной кампании необходимо разведать состояние и проходимость дорог и возможность проезда в далеко лежащие села;

— создать комиссии из представителей оперативной группы и надежных татар. Чтобы провести призыв как можно лучше, проверить политическую лояльность татарского населения того или иного региона и, наконец, провести его регистрацию; все вопросы, связанные с вербовкой добровольцев в лагерях военнопленных, согласовать с соответствующим отделом штаба 11-й армии;

— тех татар, которые изъявят желание вступить в части Вермахта, можно будет освободить от работы и сконцентрировать в удобных местах, откуда их смогут забрать представители подразделений 11-й армии;

— эйнзатцгруппа «Д» отвечает за набор добровольцев в роты самообороны, а также за их организацию, подготовку и дальнейшее руководство^{1233}.

3 января 1942 г. в 10:00 состоялось первое заседание недавно созданного Симферопольского мусульманского комитета, которое было посвящено решению вопроса о начале призыва крымских татар для совместной с германскими вооруженными силами «борьбы против большевизма». Формально члены комитета должны были одобрить это мероприятие и выступить с соответствующим обращением к татарскому народу. В действительности это был скорее пропагандистский шаг, и немцы в их согласии не нуждались: само заседание комитета проходило в штаб-квартире оперативной группы «Д» и в присутствие ее руководящего состава. Еще одной причиной созыва комитета являлось распределение обязанностей между его членами и оперативной группой «Д» в ходе будущей призывной кампании. В результате после необходимой в таких случаях торжественной части было принято решение провести следующие мероприятия:

— в Симферополе и других районах Крыма, где проживают татары, должны быть созданы специальные вербовочные округа и подокруга;

— в каждый округ будут посланы одна или несколько вербовочных комиссий, состоящих из представителей эйнзатцгруппы «Д» и членов Симферопольского мусульманского комитета (только для Симферопольского округа);

— вербовка за пределами Симферополя также проводится под руководством представителя эйнзатцгруппы «Д» и членов местного татарского комитета; туда, где это необходимо, следует направлять одного хорошего пропагандиста — сотрудника Симферопольского мусульманского комитета;

— вербовку следует проводить следующим образом: все татарское население города или деревни должно быть собрано в одном месте, после чего перед ними выступит представитель оперативной группы и крымский татарин — вербовщик комитета;

— после их выступления нужно сразу же начинать запись добровольцев;

— в Симферополе призывную кампанию следует начать немедленно, в связи с чем уже 5 января 1942 г. открыть вербовочный пункт^{1234}.

Во всех своих действиях руководство эйнзатцгруппы «Д» должно было сотрудничать с теми отделами Симферопольского мусульманского комитета, которые непосредственно отвечали за работу с будущими добровольцами: отделом по борьбе с бандитами (руководитель — Амет Абдулаев) и отделом по комплектованию добровольческих формирований (руководитель — Тахсин Джемилев)^{1235}.

5 января 1942 г. в Симферополе был открыт первый вербовочный пункт, и начался набор добровольцев под лозунгом: «Татары, хотите, чтобы вас не грабили партизаны, берите добровольно оружие против них». Одновременно с этим началось создание вербовочных комиссий в других городах и районах Крыма. В целях укрепления их кадрового состава от Симферопольского комитета были посланы обещанные пропагандисты: Бекир Аджиев, Шамурат Карабаш и Абдулла Карабаш. Главным же уполномоченным по проведению вербовочной кампании со стороны крымско-татарских националистов был назначен Гжик Аппаз^{1236}.

Несколько иначе должна была проходить вербовка добровольцев в фильтрационных лагерях военнопленных. Для этих целей начальник отдела личного состава штаба 11-й армии подготовил инструкцию со следующими требованиями:

«1. Эйнзатцгруппа «Д» предлагает использовать в качестве пополнения частей 11-й армии военнопленных крымских татар, которые после соответствующей регистрации и медицинского обследования будут разделены на две категории: а) те, которые отвечают необходимым требованиям и могут быть сразу зачислены в части 11-й армии; b) те, которые не полностью отвечают соответствующим требованиям и нуждаются в дальнейшей проверке, остаются в распоряжении эйнзатцгруппы «Д» в качестве «резерва».

Эйнзатцгруппа «Д» передает руководству соответствующего фильтрационного лагеря списки военнопленных обеих категорий. После чего руководство фильтрационного лагеря передает ей военнопленных первой категории с их последующим зачислением в части 11-й армии. Военнопленные же второй категории распускаются по домам.

Военнопленные татары, которые имеют явно выраженные физические недостатки или являются больными, распускаются из фильтрационных лагерей по домам.

Военнопленные татары, которые отвечают соответствующим требованиям, но не желают вступать добровольно в части 11-й армии, остаются и далее в качестве военнопленных. При этом руководство лагеря должно облегчить для них режим содержания по сравнению с другими военнопленными.

При распределении военнопленных по воинским частям для прохождения дальнейшей службы следует принимать все меры против возникновения болезней среди них»^{1237}.

Первоначально все мероприятия по набору добровольцев проводились согласно решениям, принятым на заседании Симферопольского мусульманского комитета. Однако уже 18 января 1942 г. генерал-квартирмейстер Генштаба сухопутных войск генерал-майор Эдуард Вагнер издал директиву, которая упорядочивала этот процесс. В ней в частности разрешалась «неограниченная» организация крымско-татарских формирований на территориях, «находившихся в немецких руках, за исключением Керченского полуострова и района осады Севастополя»^{1238}.

Вербовка добровольцев проводилась в течение января-февраля 1942 г. в 203 населенных пунктах Крыма и 5 фильтрационных лагерях 11-й армии. В результате в следующих населенных пунктах и районах Крыма было набрано 5451 человек:

Симферополь (город) — 180 человек;

округ северо-восточнее Симферополя — 89 человек;

округ южнее Симферополя — 64 человека;

округ юго-западнее Симферополя — 89 человек;

округ севернее Симферополя — 182 человека;

округ Джанкоя — 141 человек;

округ Евпатории — 794 человека;

округ Сейтлер — Ички — 350 человек;

округ Сарабуза — 94 человека;

округ Биюк-Онлара — 13 человек;

округ Алушты — 728 человек;

округ Карасубазара — 1000 человек;

округ Бахчисарая — 389 человек;

округ Ялты — 350 человек;

округ Судака — 988 человек (в отчете эйнзатцгруппы «Д» рядом с этой цифрой указано, что «ввиду высадки русского десанта данные уточняются»).

Еще 3806 добровольцев было завербовано в фильтрационных лагерях 11-й армии (как на территории Крыма, так и за его пределами):

фильтрационный лагерь в Симферополе — 334 человека;

фильтрационный лагерь в Биюк-Онларе — 226 человек; фильтрационный лагерь в Джанкое — 281 человек;

фильтрационный лагерь в Николаеве — 2800 человек; фильтрационный лагерь в Херсоне — 163 человека.

Всего, таким образом, 9255 человек, из которых в части 11-й армии было направлено 8684 человека: они были распределены по ротам, батареям и другим подразделениям дивизий этой армии небольшими группами (от 3 до 10 человек). Остальные крымские татары, признанные негодными для службы в строевых частях, были распущены по домам^{1239}.

Следует сказать, что это распределение «добровольных помощников» по корпусам и дивизиям 11-й армии растянулось до февраля 1942 г. Так что поступали они туда не все сразу, а постепенно. Например, по данным «Дневника военных действий» 11-й армии, уже на 4 января 1942 г. в подчиненных ей структурах имелось следующее количество крымских татар (цифры указаны как с учетом уже имевшихся до призывной кампании, так и новых добровольцев):

30-й армейский корпус — 600 человек;

54-й армейский корпус — 363 человека;

42-й армейский корпус — 554 человека (например, в 73-й пехотной дивизии этого корпуса числилось 254 крымско-татарских «хиви»);

«добровольные помощники» в подчинении Командующего войсками Вермахта на полуострове Крым — 201 человек;

различные тыловые и вспомогательные части 11-й армии — 330 человек.

Итого 2048 человек. К февралю же 1942 г. численность «хиви» увеличилась более чем в три раза^{1240}.

Одновременно с этим вербовочные комиссии эйнзатцгруппы «Д» и представители мусульманских комитетов завербовали еще 1632 человека, которые были сведены в 14 рот самообороны (8 из них были созданы в январе, а еще 6 — в феврале — марте 1942 г.), расквартированных, соответственно их порядковым номерам, в следующих населенных пунктах:

1-я рота (Симферополь) — 100 чел.;

2-я рота (Биюк-Онлар) — 137 чел., в т. ч. 1-й взвод — Биюк-Онлар, 2-й взвод — Бишак, 3-й взвод — Теркунди;

3-я рота (Бешуй) — 60 чел.;

4-я рота (Баксан) — 125 чел.;

5-я рота (Молбай) — 150 чел.;

6-я рота (Бий-Ели) — 175 чел., вт. ч. 1-й взвод — Бий-Ели, 2-й взвод — Коперликой, 3-й взвод — Кокташ;

7-я рота (Алушта) — 100 чел., вт. ч. 1-й и 2-й взводы — Корбек, 3-й взвод — Демерджи;

8-я рота (Бахчисарай) — 85 чел.;

9-я рота (Коуш) — 100 чел.;

10-я рота (Ялта) — 175 чел.;

11-я рота (Ялта, затем Таракташ) — 175 чел.;

12-я рота (Таракташ) — 100 чел.;

13-я рота (Таракташ) — 100 чел.;

14-я рота (Джанкой) — 50 чел.

Каждая татарская рота самообороны состояла из трех взводов и насчитывала от 50 (Джанкой) до 175 (Ялта) человек. Командовали ротами немецкие офицеры. Бойцы этих частей были одеты в стандартное немецкое обмундирование, но без знаков различия (им были выданы даже шинели и стальные каски). В целом с униформой проблем не было. Однако через несколько дней после создания рот и выдачи обмундирования они возникли с обувью. Не привыкшие ходить в сапогах крымские татары начали натирать себе ноги. Тогда в качестве компромисса для них были разработаны гамаши, сделанные из трофейных советских шинелей. Ног они не натирали, так как были похожи на привычные для татар мягкие носки. На вооружении у личного состава рот находилось стрелковое вооружение, в основном легкое, но не автоматическое^{1241}.

Все крымско-татарские роты самообороны, в принципе, находились в организационном и оперативном подчинении начальника эйнзатцгруппы «Д» оберфюрера СС Отто Олендорфа, который должен был заботиться об их обмундировании, пропитании и денежном содержании (к примеру, в середине 1942 г. всем «организованным» «самооборонцам» платили ежемесячно 60–70 оккупационных марок). Однако, поскольку аппарат начальника полиции безопасности и СД и его местные отделения в Крыму еще не были полностью созданы, денежное довольствие личного состава рот осуществлялось через посредничество органов немецкой военной администрации — полевые и местные комендатуры тех населенных пунктов, где эти части самообороны были расквартированы. Что же касается обмундирования и вооружения, то здесь основную помощь Олендорфу оказывал соответствующий отдел штаба 11-й армии^{1242}.

В дальнейшем организация крымско-татарских коллаборационистских формирований в системе немецкой оккупационной администрации на территории Крыма продолжалась до марта 1942 г. В результате на этот период имелись следующие категории добровольцев:

«добровольные помощники» в частях 11-й немецкой армии — около 9 тыс. человек;

части «организованной самообороны», которые действовали в организационном и оперативном подчинении начальника полиции безопасности и СД — около 2 тыс. человек в составе 14 рот;

отряды «неорганизованной» татарской самообороны, или «милиции», которые остались от предыдущего периода и действовали в подчинении начальников сельских, городских и районных управлений (фактически в распоряжении соответствующих комендантов) — около 4 тыс. человек

«резерв», который также находился в распоряжении начальников сельских управлений (либо члены отрядов «неорганизованной» самообороны, которые были распущены, либо признанные ограниченно годными во время вербовочной кампании января 1942 г.) — около 5 тыс. человек^{1243}.

Всего, таким образом, около 20 тыс. человек. При этом немцы не собирались останавливаться на достигнутом и планировали добиться того, чтобы в коллаборационистских формированиях были «задействованы» все боеспособные татарыrel="nofollow noopener noreferrer">^{1244}.

Если сравнивать этот и предыдущий период истории крымско-татарских добровольческих формирований, то можно отметить следующие основные отличия. Во-первых, это то, что армия начинает действовать в тесном взаимодействии с органами полицейской администрации. Во-вторых, набор добровольцев принял уже более организованный характер, который был закреплен на уровне Генерального штаба сухопутных войск. В-третьих, значительно возросло доверие немецких оккупационных властей к этим добровольцам: их уже вооружают на постоянной основе, дают обмундирование и платят денежное довольствие, чего раньше не было. В-четвертых, помимо создания частей самообороны значительное количество татарских «хиви» было включено в подразделения 11-й полевой армии. И, наконец, в-пятых, нельзя не отметить, что при создании подобных формирований значительную роль начинают играть национальный и религиозный факторы, которые в первый период были только обозначены. Следует сказать, что в этот период ни одна из проживавших в Крыму национальных групп не имела возможности создавать свои добровольческие формирования именно по национальному признаку.

Зимой — весной 1942 г. немецкие оккупационные власти в зоне ответственности гражданской администрации приступили к созданию частей «Вспомогательной полиции порядка» (Schuma). Эти части создавались из местных добровольцев и должны были использоваться в антипартизанских целях. В отличие от рот самообороны, оперативный район которых был обычно ограничен местом их формирования, части «шума» планировалось применять в более широком формате. Всего было три типа таких батальонов: фронтовые (Front) — предназначались для оперативных мероприятий на широком фронте и с широкими задачами; иногда могли использоваться и против регулярных частей противника; охранные (Wach) — предназначались для охранной службы, главным образом, на военных объектах и в местах заключения; запасные (Ersatz) — предназначались для подготовки личного состава для двух предыдущих типов, но в случае крайней необходимости могли использоваться и как охранные или фронтовые^{1245}.

В Крыму были созданы батальоны всех трех типов: один охранный, пять фронтовых и два запасных. И такое их количественное соотношение не случайно. Сразу видно, что семь последних батальонов предназначались в основном для оперативных мероприятий. В них был направлен самый лучший человеческий материал, который немцам удалось собрать (в запасных батальонах он был даже лучше, чем во фронтовых: по кадровым соображениям немцы собрали туда добровольцев, уже имевших боевой опыт). Худшие призывники были сосредоточены в единственном охранном (147-м) батальоне и в боях с партизанами не использовались^{1246}.

Но так как Крым только летом 1942 г. был формально передан в состав рейхскомиссариата «Украина», подразделения вспомогательной полиции начали создаваться здесь гораздо позже, чем в остальных генеральных округах — в июле 1942 г. С этого момента следует начать отсчет третьего периода истории создания и деятельности крымско-татарских добровольческих формирований.

Первоначально были созданы подразделения индивидуальной службы в городах и сельской местности: аналоги немецкой охранной полиции и жандармерии. По большей части их не создавали заново. Фактически они были организованы на базе уже имевшихся частей «неорганизованной самообороны» и «милиции», которые действовали при всех местных городских, районных и сельских управлениях. В принципе, в них остались те же кадры и тот же персонал при тех же обязанностях. Основные же изменения произошли в системе управления этими частями, хотя по сути ничего нового придумано не было. Как и прежде эта система оставалась двухуровневой. Формально ими продолжал руководить начальник полиции городского и районного управления или староста, если речь шла о сельском управлении. На деле же реальная власть продолжала оставаться в немецких руках. Однако если раньше шефом начальника полиции был соответствующий армейский комендант, то теперь в городах он подчинялся начальнику охранной полиции (Schutzpolizei), а в сельской местности — начальнику жандармерии (Gendarmerie). Обычно численность полицейских индивидуальной службы колебалась от 3 до 15 человек при сельском управлении и от 40 до 50 человек в небольших городах и районных центрах. Общее же количество полицейских в каждом районе было разным, и находилось в зависимости от площади района и плотности населения в нем (из расчета 1 % от его численности). Например, в Крыму это количество варьировалось от 70 до 250 человек.

Выше уже говорилось, что части «неорганизованной самообороны» и местной «милиции» были одеты либо в гражданскую одежду, либо в трофейную униформу советского образца. На их принадлежность к вспомогательной полиции указывала только нарукавная повязка. С началом организации «шума» ситуация несколько изменилась. Зимой — весной 1942 г. немцы постарались как можно скорее привести всю униформу к одному стандарту: полицейским стали выдавать ее новые комплекты, перешитые из черной униформы Общих СС (Allgemeine-SS). Где-то это удалось сделать быстро, где-то, как, например, в Крыму, большинство полицейских еще в ноябре 1942 г. ходили в гражданской одежде, со специально разработанными знаками различия. Следует сказать, что эти знаки различия были единственным признаком, по которым можно было отличить полицейского, если он был одет в гражданскую одежду. Летом 1942 — в начале 1943 г. это были нарукавные нашивки — так называемые «полоски» и «уголки», обозначавшие воинское звание и занимаемую должность. Всего было пять таких воинских званий: унтер-капрал, вице-капрал, капрал, вице-фельдфебель и компани-фельдфебель. Последнее звание, соответствующее примерно старшине Красной Армии, было наивысшим для этой ветви вспомогательной полиции, т. к. офицерские звания для ее персонала предусмотрены не были^{1247}.

Не произошло серьезных изменений и в системе вооружения местной полиции. Как и прежде, основным оружием всех полицейских индивидуальной службы оставалась советская винтовка системы Мосина. Так, согласно отчету Командующего войсками Вермахта в Крыму в группу армий «А», на 6 ноября 1942 г. таких винтовок в распоряжении этой ветви «шума» во всех районах полуострова имелось всего 2195 единиц. Подразделения же городской полиции Симферополя находились в более привилегированном положении, и в смысле обмундирования, и в смысле вооружения^{1248}.

Кроме полиции индивидуальной службы была создана еще одна из ветвей «вспомогательной полиции порядка» — так называемые батальоны «шума». По замыслам немецкого полицейского руководства, они должны были представлять собой территориальные охранные части, подобные ротам самообороны, но более крупные, мобильные, лучше вооруженные и с более широким оперативным районом. В немецкой системе правопорядка их аналогом являлись так называемые военизированные полицейские полки и батальоны, которые в больших количествах действовали на оккупированных советских территориях.

В июле 1942 г. командующий войсками Вермахта в Крыму объявил набор крымских татар в батальоны «шума». Как и в случае с татарскими ротами самообороны, он проводился среди местного гражданского населения и в лагерях военнопленных. Еще некоторое количество добровольцев передало командование 11-й армии — в основном из числа своих «хиви». В целом численное выражение вербовки выглядело следующим образом:

— добровольцы из числа «хиви» 11-й армии — 2184 человека;

— добровольцы, переданные администрацией лагеря военнопленных в Симферополе, — 300 человек;

— добровольцы, переданные администрацией лагеря военнопленных в Джанкое, — 64 человека;

— добровольцы, завербованные среди гражданского населения, — 821 человек^{1249}.

В октябре 1942 г. весь этот контингент был распределен по вновь сформированным 8 крымско-татарским батальонам «шума», которые для подготовки были расквартированы в следующих населенных пунктах и имели следующую численность личного состава:

147-й охранный батальон (Симферополь) — 539 человек;

148-й фронтовой батальон (Карасубазар) — 553 человека;

149-й фронтовой батальон (Бахчисарай) — 315 человек;

150-й запасной батальон (Ялта) — 402 человека;

151-й фронтовой батальон (Алушта) — 258 человек;

152-й фронтовой батальон (Джанкой) — 320 человек;

153-й фронтовой батальон (Феодосия) — 303 человека;

154-й запасной батальон (Симферополь) — 679 человек.

Всего, таким образом, численность личного состава «шума»-батальонов составляла в этот период 3369 человек^{1250}.

Тем не менее это был не конец немецкой кампании по созданию полицейских батальонов. Набор добровольцев в них продолжался и в октябре 1942 г., в результате чего в ноябре было создано еще два таких батальона — 155-й и 156-й. Однако уже в январе 1943 г. эти батальоны были расформированы, а их личный состав влился в вышеуказанные подразделения. В связи с тем, что ни один из двух новых батальонов не прошел полного курса своей подготовки, немцы так и не определились с их функциональной принадлежностью. Поэтому были ли они охранными, фронтовыми или запасными, неизвестно^{1251}.

Изучая историю крымско-татарских батальонов «вспомогательной полиции порядка», нельзя не сделать еще одно пояснение, касающееся номенклатуры этих частей. Дело в том, что такая большая нумерация не должна удивлять. Она была сквозная и шла с севера на юг: из рейхскомиссариата «Остланд» в рейхскомиссариат «Украина». Крымско-татарские батальоны считались формально «украинскими», и поэтому их нумерация зависела от формирования остальных подобных частей в этом рейхскомиссариате.

По штатному расписанию каждый батальон должен был состоять из штаба и четырех рот (по 124 человека в каждой), а каждая рота — из одного пулеметного и трех пехотных взводов. Иногда в состав батальона входили также технические и специальные подразделения. Как можно убедиться на примере крымско-татарских батальонов, штатная численность личного состава в 501 человек на практике колебалась от 200 до 700. Как правило, батальоном командовал местный доброволец из числа бывших офицеров Красной Армии, однако в каждом из них было 9 человек немецкого кадрового персонала: 1 офицер связи с немецким полицейским руководством и 8 унтер-офицеров, которые исполняли роль инструкторов. Интересно, что срок службы в таком батальоне определялся специальным контрактом и составлял шесть месяцев. Однако зачастую этот срок автоматически продлевался^{1252}.

На вооружении у бойцов этого типа «шума» находилось легкое и тяжелое стрелковое оружие и минометы, как немецкие, так и трофейные советские. Например, на 6 ноября 1942 г. арсенал личного состава татарских батальонов выглядел следующим образом: 3192 советские трофейные винтовки, 271 полуавтоматическая винтовка, 136 легких пулеметов, 28 тяжелых пулеметов, 71 пистолет-пулемет, 7 тяжелых минометов, 1 орудие, 52 револьвера и 322 ручные гранаты^{1253}.

Во «вспомогательную полицию порядка» входило еще две разновидности частей: пожарная охрана и вспомогательная охранная полиция. Однако ни та, ни другая на территории Крыма созданы не были.

В организационном и оперативном отношении все ветви крымской «шума» были подчинены начальнику полиции порядка генерального округа Таврия бригаде-фюреру СС и генерал-майору полиции Конраду Хитшлеру, который управлял ими через свои соответствующие отделы на местах.

В некоторых современных исследованиях указывается, что крымско-татарские «шума»-батальоны составляли Крымско-татарский легион Вермахта^{1254}. С этим можно согласиться только отчасти. Действительно, такой план существовал, так как некоторые представители немецкой оккупационной администрации были обеспокоены тем, что созданием крымско-татарских формирований занималось слишком много инстанций. И иногда даже враждебных друг другу. Из-за этого, как считали эти офицеры и чиновники, терялся весь, прежде всего политический, смысл организации этих формирований. В этом тезисе в целом и следует искать корни плана по созданию «Крымско-татарского легиона Вермахта». План этот в конце концов остался только на бумаге. Однако остановиться на нем следует, так как случай этот весьма показателен. 7 февраля 1942 г. в штаб 11-й армии поступило распоряжение Генштаба сухопутных войск. В этом распоряжении генерал-полковнику фон Манштейну предлагалось подготовить доклад на тему «Формирование татарских и кавказских частей в операционной зоне 11-й армии». Уже 20 апреля того же года некто зондерфюрер Зиферс подготовил такой доклад, в котором был обобщен имеющийся опыт по созданию коллаборационистских формирований из числа крымских татар. Помимо всего прочего, в этом документе имелся следующий пассаж: «К вышеизложенному можно в заключение добавить следующее: движение крымских татар не должно рассматриваться лишь в небольшом масштабе Крыма. Оно может стать первым толчком к общероссийскому движению тюркских народов. Необходимо также принять во внимание, что тюркские народы СССР насчитывают около 20 млн. человек. Невозможно переоценивать потенциальную силу этих народов. В заключение этого сообщения автор хотел бы еще раз высказать свою позицию. Необходимо еще раз подчеркнуть, что Татарский комитет на своем заседании от 14 января 1942 г. расширил свою первоначальную программу, заявив: «После освобождения дальнейших областей России от еврейско-коммунистического господства отважная немецкая армия приступит к освобождению остальных областей. Крымский комитет считает своей священной обязанностью вместе с немецкой армией участвовать в освобождении мусульман Советского Союза». Учитывая, что азербайджанские татары живут в столь важном для нас нефтедобывающем районе Баку, эта установка может быть в дальнейшем использована для военных и пропагандистских целей»^{1255}.

По мнению Зиферса, на практике это должно было привести к созданию крымско-татарских пехотных батальонов, которые можно было бы использовать за пределами Крыма, например при наступлении на Кавказ. Образцом же для организации этих частей должны были послужить так называемые Восточные легионы, которые немецкое командование начало создавать в Польше из представителей тюркских и кавказских народов зимой 1941 г. Но ни Генштаб сухопутных войск, ни его прямые начальники из 11-й армии никак не прореагировали на это предложение зондерфюрера. Оккупационному аппарату в Крыму были нужны прежде всего части по поддержанию общественного порядка, а не легион для войны на Кавказе. Более того, создание такого соединения привело бы к ненужной политической активности крымско-татарских коллаборационистов.

Следующая попытка имела место в марте 1943 г. на одном из заседаний Генштаба сухопутных войск. На этот раз вопрос о создании Крымско-татарского легиона и использовании его пехотных батальонов вне Крыма поднял генерал-инспектор восточных войск Гейнц Гельмих. Однако командование группы армий «А», в чью тыловую зону входил Крым, высказалось категорически против этого мнения. В конце концов этот отказ был мотивирован тем, что «Крымско-татарский легион не нужен, так как его использование не компенсирует затрат на его формирование»^{1256}.

Более того, командование группы армий «А» посоветовало Генштабу сухопутных войск безотлагательно переводить всех крымских татар, служивших в качестве «хиви» в немецких частях на других участках Восточного фронта, обратно в Крым, чтобы в дальнейшем использовать их только здесь. Командующему же войсками Вермахта в Крыму было рекомендовано продолжить призыв крымско-татарских добровольцев. На этот раз их следовало набрать 1100–1200 человек, чтобы сформировать: еще 1 «шума»-батальон, 2–3 строительных батальона, 2–3 хозяйственные роты для немецких хозяйственных батальонов и 2 железнодорожно-строительные роты. При этом 500 человек из этого количества добровольцев планировалось передать в качестве «хиви» для немецкой береговой артиллерии. Нужно сказать, что план этот был выполнен только наполовину: были сформированы только вспомогательные армейские части^{1257}.

В целом в этот период были созданы или продолжали функционировать следующие категории крымско-татарских добровольческих формирований (усредненные данные на весну — осень 1943 г. — пик их численности):

— вспомогательная полиция индивидуальной службы — от 5 до 7 тыс. человек (следует сказать, что не все они были татарами, последних же было около 4 тыс.);

— «шума»-батальоны — около 3 тыс. человек (по данным украинских историков Олега Бажана и Ивана Дерейко, в этих частях служили не только крымские татары: так, в декабре 1942 г. в состав 154-го батальона было передано около 350 украинских военнопленных)^{1258};

— роты «организованной» самообороны — около 2 тыс. человек;

— «добровольные помощники» в частях Вермахта на территории Крыма — от 800 до 900 человек;

кроме того, значительное количество (5–6 тыс.) крымско-татарских добровольцев было выведено из Крыма вместе с частями 11-й немецкой армии (сентябрь 1942 г.). Вместе с ними они попали на северный участок Восточного фронта. И именно их возвращением в Крым было озабочено командование группы армий «А» (март 1943 г.)^{1259}.

Всего, таким образом, от 15 до 16 тыс. крымских татар было охвачено немецким оккупационным аппаратом и проходило службу в частях полиции и Вермахта с июля 1942 по май 1944 г.

Третий период был наиболее бурным в истории крымско-татарских добровольческих формирований. Начавшись с момента полного контроля немцев над полуостровом, он прошел под знаком коренного перелома в Великой Отечественной войне и закончился освобождением Крыма. Каковы его основные особенности? Во-первых, инициатива в формировании крымско-татарских частей окончательно перешла от армии к полиции. Именно ее органами были созданы наиболее организованные, хорошо укомплектованные и вооруженные более или менее современным оружием батальоны вспомогательной полиции. Во-вторых, несмотря на полную реорганизацию «местных полицейских сил» под эгидой полиции порядка, начальник полиции безопасности и СД также сохранил своих крымско-татарских добровольцев — это те 14 рот «организованной» самообороны, которые были созданы зимой — весной 1942 г. В-третьих, середина этого периода была отмечена пиком доверия немцев к крымским татарам. Однако ближе к концу 1943 г. оно начинает в силу разных причин ослабевать (поскольку это большой отдельный вопрос, мы поговорим о нем в специальном разделе, здесь же только констатируем факт). В-четвертых, это был одновременно и пик активности крымско-татарских коллаборационистов. О его политической стороне мы достаточно сказали выше. Свое же военное выражение он получил в докладе Зиферса: как мы убедились, лидеры Симферопольского комитета, ни много ни мало, претендовали на освободительную миссию среди тюркского населения СССР. Такой в целом была организационная сторона истории крымско-татарских добровольческих формирований в период их пребывания на Крымском полуострове. Рассмотрим теперь процесс их подготовки.

На организацию каждого из видов крымско-татарских добровольческих формирований уходило от недели (в случае с «неорганизованной» самообороной) до месяца (батальоны «вспомогательной полиции порядка»), после чего начиналась подготовка их личного состава. Согласно планам немецкого командования и полицейского руководства она должна была состоять из боевой, тактическо-полевой, стрелковой, физической, строевой и морально-политической подготовки. Обычно процесс подготовки занимал несколько месяцев, но иногда она продолжалась и в процессе боевого применения. Так, части «неорганизованной» самообороны и «вспомогательная полиция порядка» индивидуальной службы проходили ее в минимальный срок, так как использовать их было необходимо почти сразу же после организации. Личный состав рот самообороны готовился от одного до трех месяцев. Больше всех — до девяти месяцев — учились бойцы «шума»-батальонов: поскольку эти батальоны были в принципе переходной формой между самообороной и боевыми частями, то и готовить их было необходимо с большей тщательностью. Что касается подготовки «добровольных помощников» в частях 11-й армии, то она ничем не отличалась от стандартной подготовки соответствующего немецкого персонала^{1260}.

В целом представление о системе подготовки крымско-татарских добровольческих формирований и тех проблемах, с которыми сталкивались при этом немцы, дает уже упоминавшийся отчет зондерфюрера Зиферса. Поскольку отчет писался в феврале-марте 1942 г., то речь в нем идет о ротах «организованной» самообороны (первые из них, таким образом, учились уже целый месяц) и «хиви» в частях 11-й армии. Однако, на наш взгляд, такая же картина сохранилась и в дальнейшем: и в оставшиеся месяцы 1942, и в 1943 г. немцы продолжали иметь дело с одним и тем же человеческим материалом.

Обычно процесс подготовки открывала ее боевая разновидность. Так, по словам Зиферса, «боевое обучение воспринимается большей частью татар с интересом, однако физически они недостаточно подготовлены для этого. Тем не менее мастерство их растет и может быть улучшено». Несколько больше опасений вызывала стрелковая подготовка добровольцев. Об их возможностях Зиферс писал следующим образом: «Результаты по огневой подготовке, однако, не совсем удовлетворительны. Тем не менее результаты существенно улучшились после регулярных упражнений в прицельной стрельбе. Поэтому упражняться в ней следует как можно чаще». Однако наибольшее количество нареканий вызывала физическая подготовка новобранцев, которая была «не всегда на высоте». Зиферс считал, что для улучшения ее показателей «необходимы дополнительная практика и тренировки». Причины же столь плохих результатов он усматривал в «недостаточной популяризации спорта среди татар, так как они просто не проявляли интереса к обычным спортивным играм»^{1261}.

Одну из главных проблем в процессе обучения крымско-татарских добровольцев Зиферс видел в языковом барьере между немецкими офицерами-инструкторами и личным составом рот самообороны. Но и здесь он делал оптимистичный вывод, что эта проблема также скоро решится. «Многие татары, — писал он, — быстро выучили язык команд и показывают по всем дисциплинам хорошие успехи». Кроме того, в процессе обучения немецкая лексика становилась более понятной. На месте же была решена и проблема переводчиков: «Из числа татар были отобраны те, кто уже освоил немецкие команды, и они охотно помогают». В целом, делал вывод Зиферс, «татар можно описать как старательных и усердных солдат». Хотя и здесь, на его взгляд, не обошлось без некоторых исключений. По его наблюдениям, «те, кто не служил в Красной Армии, лучше поддаются обучению и легче переучиваются»^{1262}.

Поскольку крымские татары были иностранными добровольцами, немцы огромное внимание уделяли их морально-психологической и политической подготовке. По словам Зиферса, ее основной целью было объяснить «им смысл службы в немецких войсках». Так, например, включенные в состав частей 11-й армии крымско-татарские добровольцы были подвергнуты соответствующей обработке, главным методологическим принципом которой была антисоветская пропаганда. Для этого при штабе 11-й армии были организованы специальные курсы, где под надзором офицеров Абвера наиболее лояльные к новой власти новобранцы прошли подготовку в качестве пропагандистов. После возвращения в свои подразделения они должны были регулярно проводить беседы со своими товарищами, чтобы и «во время службы, и во время обязательных часов обучения оказывать на них влияние в соответствующем духе». На этих курсах пропагандисты обсуждали следующие темы и закреплялись следующие тезисы:

— национал-социализм рассматривает нации как творения Господа Бога, тогда как большевизм стремится лишь к братству народов;

— Германия гарантирует татарскому народу свободное развитие его самобытной культуры, не посягает на древние обычаи и права;

— Германия гарантирует свободу вероисповедания. Ни в коем случае не будет установлена никакая религиозная иерархия, тем более такая, которая имеется на данный момент в Германии. Никого не будут принуждать ходить в церковь или мечеть, но никому не будет запрещено иметь свои религиозные убеждения;

— во время существования советской системы татарский народ лишился своих лучших сил;

— с турками Германию связывает давнее братство по оружию еще со времен Первой мировой войны. И сегодня Турция связана с Германией политическими и экономическими интересами;

— самым важным фактором является дружба немцев, а также итальянцев и японцев с главным исламским народом — арабами. Весь арабский мир, который охватывает не только арабские страны, но также Палестину, Ирак и Сирию, испытывает острую враждебность к Англии.

Кроме обычного обсуждения этих тем слушателям курсов также приводились примеры их правильной подачи рядовым добровольцам. Кроме того, соответствующие разъяснения идеологического характера давались также немецким начальникам крымско-татарского персонала^{1263}.

Со временем такая система подготовки татарских пропагандистов была распространена и на части, находившиеся в полицейском подчинении.

Немецкие оккупационные власти очень строго следили за тем, чтобы не допустить какого-либо вмешательства мусульманских комитетов в процесс организации, подготовки или боевого применения крымско-татарских коллаборационистских формирований. Комитеты должны были действовать только в строго отведенных им рамках: помощь в наборе добровольцев и не более. Но, как показали события, полностью обойтись без персонала комитетов оккупанты так и не смогли. И процесс идеологической подготовки татарских добровольцев показал это как нельзя лучше. Не секрет, что при создании подобных формирований немецкое командование, помимо чисто военных целей, также рассчитывало и на определенный пропагандистский эффект. Партизаны, например, должны были увязнуть «в борьбе не с немцами, а с формированиями из местного населения». По словам начальника Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) Пантелеймона Кузьмича Пономаренко, вокруг этих формирований велась «бешеная националистическая пропаганда», ей сопутствовало «разжигание национальной розни, антисемитизма»^{1264}.

В идеологической обработке татарских добровольческих формирований существенную роль играл отдел культуры и религии Симферопольского мусульманского комитета (руководитель Эннан Гафаров) и подобные отделы в комитетах на местах. Так, председатель комитета Джемиль Абдурешидов следующим образом определял задачи этого сектора: необходимо более серьезно относиться к воспитанию «добровольческой молодежи, которая получила большевистское образование и была лишена турецко-татарской истории»^{1265}.

Главная роль проводника крымско-татарской националистической идеологии отводилась газете «Azat Kirim» («Освобожденный Крым»), которая начала издаваться с 11 января 1942 г. Эта газета являлась органом Симферопольского мусульманского комитета и выходила два раза в неделю на татарском языке. Вначале газета печаталась небольшим тиражом, однако летом 1943 г., в связи с директивами Штаба пропаганды «Крым», направленными на усиление пропагандистской работы среди местного населения, ее тираж вырос до 15 тыс. экземпляров^{1266}. Долгое время главным редактором газеты и автором ее всех передовых статей был Мустафа Куртиев (одновременно член Симферопольского комитета). Среди других сотрудников редакции газеты следует также назвать: Февзи Абляева (автора статей по «женскому вопросу»), Абдуллу Куркчи (автора националистических пропагандистских статей, фельетонов и передовиц), Неджати Сейдаметова (автора корреспонденций по сельскохозяйственным вопросам) и Мустафу Низами (автора материалов по вопросам культуры и пропаганды; самая известная из его статей на эту тему была озаглавлена «Вопросы совести в большевизме»)^{1267}.

В целом тематика статей «Azat Kirim» была постоянной. Из номера в номер в ней публиковались материалы следующего содержания: об организации в городах и районах Крыма мусульманских комитетов, их работе по обеспечению населения, перераспределении земельной собственности, религиозно-культурному воздействию на крымских татар; материалы об открытии мечетей; статьи и заметки о вербовке и службе татарских добровольцев в полиции и Вермахте; сводки с театров боевых действий; здравицы в честь «освободительной» германской армии и «освободителя угнетенных народов, верного сына германского народа Адольфа Гитлера»; помимо этого, в 1943 г. редакция газеты сообщила своим подписчикам, что «в иностранной информации большое внимание будет уделяться событиям, происходящим на Ближнем Востоке и в Индии»^{1268}.

С июля 1943 г. при той же редакции стал выходить крымско-татарский ежемесячный журнал «Ana Yurt» («Родина-мать»), Идеологическая направленность журнала была задана в его первом номере. Так, по словам одного из лидеров националистов Амета Озенбашлы, который являлся автором передовой программной статьи журнала, смысл всей жизни крымско-татарского народа должен был выражаться следующей фразой: «Быть мусульманином, быть татарином, быть современным человеком». При этом там же подчеркивалось, что достичь этого можно только под покровительством Германии. Доподлинно неизвестно, являлся ли Озенбашлы автором этой статьи или только подписал ее. Однако следующий пассаж свидетельствует о том, что некоторые его мысли явно нашли в ней отражение. Так, он настаивал, что этими принципами необходимо руководствоваться не только крымским татарам: в приверженности к ним должны объединиться все татары, и не имеет значения, живут ли они в Крыму, Румынии, Польше, Турции или Поволжье^{1269}.

Значительное место в подготовке крымско-татарских добровольцев отводилось их культурному воспитанию. Например, уже в марте 1942 г. отдел культуры Штаба пропаганды «Крым» дал согласие на открытие Крымско-татарского театра. Его директор Эбадулла Грабов (также член Симферопольского комитета) планировал начать нормальную работу театра уже с 10 апреля 1942 г. премьерой спектакля «Лейла и Меджнун». Первоначально работать предполагалось три раза в неделю, то есть в среду и воскресенье играть для немецких солдат, а в пятницу — для татарского зрителя. Репертуар театра должен был быть очень насыщенным, что предполагало его хорошую посещаемость. Поэтому с апреля 1942 по январь 1943 г. планировалось дать 140 спектаклей. В последующем репертуар театра планировалось расширить за счет пьес Шекспира, Шиллера, произведений азербайджанской драматургии и творчества казанских татарских авторов^{1270}. Примерно со второй половины 1942 г. артисты Крымско-татарского театра начали играть и для бойцов добровольческих формирований, и не без успеха. Так, в одной из заметок газеты «Azat Kirim», озаглавленной «Большая благодарность», командир симферопольского батальона «вспомогательной полиции порядка» выражал свою признательность Эбадулле Грабову за то, что его артисты выступили перед личным составом части 27 и 28 января 1943 г.^{1271}

В ноябре 1941 г. в Бахчисарае был организован ансамбль песни, пляски и музыки крымских татар. В составе ансамбля находилось 25 человек, в том числе 10 музыкантов. Директором и художественным руководителем этого коллектива был назначен Ибраим Асанов. До сентября 1942 г. ансамбль работал в основном для германских частей в Симферополе, Севастополе и на Южном берегу Крыма. Помимо татарских произведений, в его репертуаре имелось несколько немецких и румынских песен. Репертуар ансамбля часто пополнялся. Так, в августе 1942 г. Нури Абибулаев и Исмаил Изедин написали слова и музыку к песне об Адольфе Гитлере. В начале 1942 г. такой же ансамбль был создан и в Симферополе^{1272}.

В одной из своих послевоенных работ Эдиге Кырымал писал: «Как только осенью 1941 г. большевики были изгнаны из Крыма немецкими войсками, первое, что имело место в общественной жизни тюрок Крыма, так это чрезвычайно быстрое возрождение мусульманской религии и связанных с ней религиозных обрядов и обычаев… В процессе этого религиозного возрождения в Крыму было восстановлено более 50 мечетей, а избежавшее казни и вернувшееся из ссылки мусульманское духовенство немедленно приступило к совершению богослужений в этих мечетях»^{1273}. Кырымал также не без удовлетворения отмечал, что наряду с восстановлением мечетей и религиозных обрядов в Крыму началось обучение детей основам мусульманской религии и возрождены бытовые мусульманские обычаи. Далее он подчеркивал, что «все это происходило в чрезвычайно тяжелых условиях войны и оккупации и что инициатива возрождения религии исходила не от оккупационных немецких властей или местной административной власти, а от самих верующих мусульман, проявлявших при этом большую жертвенность и энергию»^{1274}.

Все это было действительно так, но только отчасти. На самом деле этот процесс был взаимонаправленным. То есть немцы, не без пользы для себя, активно использовали это «религиозное возрождение» в среде крымских татар. Из доклада народного комиссара внутренних дел Крымской АССР Григория Каранадзе мы уже знаем, что открытие мечетей и прочие религиозные послабления были одним из «хитрых приемов» оккупантов, направленных на завоевание доверия и лояльности крымских татар. Более того, во всех своих ранних приказах генерал-полковник Эрих фон Манштейн обязывал своих подчиненных уважать религиозные обычаи именно «крымских татар и мусульман». Не является секретом и то, что делал он это с целью заполучить как можно больше добровольцев в отряды «неорганизованной» самообороны. Наибольшее же значение исламский фактор приобрел для немцев тогда, когда вербовка крымско-татарских добровольцев приобрела более организованный и систематический характер.

Например, в организации и подготовке крымско-татарских рот самообороны существенная роль отводилась религиозному воспитанию их личного состава, которое должно было осуществляться путем тесного сотрудничества германских оккупационных властей и мусульманского духовенства. Следует сказать, что многие представители последнего одобряли набор крымских татар в германские вооруженные силы. Так, на упоминавшемся заседании Симферопольского мусульманского комитета 3 января 1942 г. присутствовал «главный мулла городской мусульманской общины». В ходе заседания он взял слово и заявил, что «его религия и верования требуют принять участие в священной борьбе совместно с немцами, ибо окончательная победа для них (татар) не только означает уничтожение советского господства, но снова дает возможность следовать их религиозным и моральным обычаям». В конце заседания, после того как все основные договоренности были достигнуты, этот мулла попросил «освятить» их молебном по обычаю крымских татар. По свидетельству оберфюрера СС Отто Олендорфа, «татары встали, покрыли свои головы, и, повторяя за муллой, произнесли три молитвы: 1-ю — за достижение быстрой победы, общих целей и долгую жизнь фюрера Адольфа Гитлера; 2-ю — за немецкий народ и его доблестную армию и 3-ю — за погибших в боях солдат Вермахта». Этот молебен означал начало «борьбы против неверных»^{1275}. В январе 1942 г., после начала кампании по набору добровольцев, многие муллы работали членами мусульманских комитетов и в созданных при них вербовочных комиссиях. Их главной задачей была подготовка общественного мнения с целью привлечения наибольшего количества добровольцев^{1276}.

Безусловно, идеологическая и религиозная обработка личного состава добровольческих частей играла очень существенную роль. Однако нельзя не отметить, что помимо «духовной пищи» вступившим в такие формирования обещалось хорошее материальное обеспечение и создание всяческих льгот и привилегий для их семей. Так, согласно постановлению командующего войсками Вермахта в Крыму, «всякое лицо, которое активно боролось или борется с партизанами и большевиками», могло подать прошение о «наделении его землей или выплате ему вознаграждения до 1000 рублей…». При этом указывалось, что «крымские татары и другие коренные жители, принятые на службу в германскую армию, получают удостоверение от своей воинской части. Удостоверение и прошение должны быть отправлены установленным порядком сельскохозяйственному начальнику Крыма, который передаст его сельскохозяйственному начальнику района, в котором живет проситель…»^{1277}

15 февраля 1942 г. министр по делам оккупированных восточных областей Альфред Розенберг опубликовал «Закон о новом аграрном порядке». Целью этого закона было установление новых правил землепользования. В Крыму же он имел, помимо всего прочего, следующие последствия: всем татарам, вступившим в добровольческие формирования, и их семьям стали давать по 2 га земли в полную собственность. Им предоставляли лучшие участки, не считаясь даже с тем, что они принадлежали крестьянам, которые не вступили в отряды самообороны. Подобные мероприятия были особенно распространены в Ак-Шеихском и Симферопольском районах^{1278}.

Следует сказать, что оккупационные власти были не единственной инстанцией, которая занималась материальным обеспечением добровольцев и их семей. Выше мы уже видели, что в Симферопольском мусульманском комитете для этих целей имелся специальный отдел (руководитель Тахсин Джемилев). На местах эти функции выполняли соответствующие отделы районных комитетов. Обычно их помощь семьям добровольцев заключалась в сборе теплых вещей (например, в Алуште), предоставлении возможности бесплатно питаться в специальной столовой (например, в Евпатории) или выдаче пенсии в размере от 75 до 250 рублей. Последний вид помощи практиковался повсеместно. Практически каждая крымско-татарская семья, в которой имелся доброволец, могла рассчитывать на такое ежемесячное или единовременное пособие^{1279}. Невероятно, но факт: в условиях оккупации эти пособия выдавались бесперебойно! И даже после того как Крым был уже полностью отрезан от оккупированной немцами территории, местным мусульманским комитетам продолжали поступать заявления от крымских татар с просьбой оказать помощь «материально на том основании, что сын (или муж) служит добровольцем в германской армии». Обычно эта просьба удовлетворялась^{1280}.

После завершения процесса организации и подготовки личный состав каждого крымско-татарского добровольческого формирования принимал присягу и отправлялся по месту несения службы. Вот что сообщала газета «Azat Kirim» об этом мероприятии в частях феодосийской «вспомогательной полиции порядка». В конце июля 1943 г. «председатель Феодосийского татарского комитета г-н Хатипов и заведующий религиозным отделом комитета г-н Джемиль присутствовали на присяге татарских добровольцев. Татарские добровольцы присягали на Коране на верность фюреру и клялись в том, что до последней капли крови будут бороться вместе с германским народом против большевиков. После парада добровольцев татарский комитет устроил большое угощение для них. На банкете также присутствовали и немецкие офицеры. Председатель комитета выступил перед добровольцами и призвал их бороться с большевизмом до победного конца. Добровольцы встретили его выступление бурными аплодисментами»^{1281}.

Иногда присяга и подобные ей мероприятия (награждение добровольцев, повышение в звании и назначение на новую должность) были растянуты во времени: первые, наиболее подготовленные добровольцы начинали присягать, скажем, за два месяца до остальных. Присяга же этих, вступавших в часть позже, приурочивалась к торжественным датам Третьего рейха, например ко дню рождения Гитлера. О том, каким образом это происходило в 147-м симферопольском «шума»-батальоне, дает представление серия заметок все в той же газете «Azat Kirim». Первая из них, озаглавленная «Симферопольские татарские добровольцы», была опубликована 20 февраля 1943 г. Из нее читатель узнавал, что за два дня до этого «на верность фюреру присягнул батальон татарских добровольцев. Торжество присяги закончилось троекратным «Хайль Гитлер»^{1282}.

Следующая заметка, озаглавленная «Среди наших добровольческих войск», появилась несколько позднее — 28 апреля 1943 г. «20 апреля 1943 г., — пишет ее автор, — день рождения Фюрера великого германского народа, Его Превосходительства Адольфа Гитлера, прошел в батальонах татарских добровольцев весело, радостно и торжественно. Некоторым солдатам за борьбу с партизанами были вручены награды. Из руководства батальона четыре человека были выдвинуты на должность командиров рот, четыре солдата — на должность заместителей командиров рот, а г-н Абдулла Карабаш назначен начальником штаба батальона». Следует сказать, что это мероприятие существенно отличалось от предыдущего: в заключение торжества председатель Симферопольского мусульманского комитета вручил командиру батальона голубое татарское знамя («кок-байрак») с национальным символом — золотой «тамгой» ханов Гиреев. Справедливости ради следует сказать, что этопроисходило не всегда и зависело от желания местных немецких начальников^{1283}.

Система боевого применения крымско-татарских добровольческих формирований была обусловлена целями и задачами их организации, а также характером подготовки. В целом, как мы видели выше, в крымский период были созданы только два их типа: части местной вспомогательной полиции и подразделения «добровольных помощников», или «хиви». Рассмотрим основные принципы и методы боевого применения каждого из этих двух типов. При создании формирований вспомогательной полиции немцы обычно преследовали двоякую цель: увеличение сил для охраны общественного порядка и высвобождение частей Вермахта или немецкой полиции для их использования на более важном участке фронта.

Одной из главных задач любого оккупационного режима является умиротворение подведомственной территории. Тем более если это такая территория, как Крым, который даже после окончания здесь активных боевых действий являлся по сути ближним тылом немецких армий, наступающих на Сталинград и Кавказ. Другим важным, с военной точки зрения, фактором следует признать партизанское движение. Оно, конечно, не приобрело здесь таких масштабов, как, например, в Белоруссии или Брянских лесах. Но и не считать его для себя реальной угрозой немцы не могли. Дело в том, что все районы дислокации советских партизан находились в непосредственной близости от населенных пунктов и важных коммуникаций Крымского полуострова. Да и «большая земля», с которой они получали помощь, была совсем близко. Поэтому неудивительно, что целью всех усилий немецкой оккупационной администрации по созданию местной вспомогательной полиции была именно борьба с партизанским движением. Главными же задачами вспомогательной полиции следует назвать оперативные и охранные мероприятия.

В принципе, все части «неорганизованной» самообороны первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований создавались для охранных целей: как правило, их личный состав должен был защищать свои деревни от нападений небольших групп партизан. К более серьезным мероприятиям (самостоятельный поиск партизанских отрядов и даже совместное с немцами прочесывание местности) они не допускались. Для этого у «самооборонцев» не было ни сил, ни средств, ни соответствующей подготовки. Наконец, недоверие немецкого командования к членам этих отрядов также затрудняло их боевое применение с более широкими задачами.

Тем не менее на определенном этапе эта самооборона сыграла значительную роль в борьбе с партизанским движением. Зимой 1941 г. — весной 1942 г. немцы еще не имели на полуострове устойчивых полицейских структур и к тому же вели непрерывные бои с регулярными частями Красной Армии. В этих условиях каждый немецкий солдат был на счету, поэтому помощь «самооборонцев», пусть и не такую квалифицированную, трудно переоценить. Вот что, например, писала газета «Azat Kirim» об уже упоминавшемся коушском отряде: «В деревне Коуш в декабре 1941 г. организовалась татарская рота… Отважная рота привлекла в свои ряды и других людей, не вступавших в роту. Все они вместе, нападая на озверевших бандитов-партизан, наносили последний тяжелый удар. Эта рота в течение десяти месяцев 2–3 раза громила 28 партизанских лагерей, уничтожая их казармы, палатки, продукты, одежду и вооружение. Частые и яростные нападения этой роты на партизан сбили их с толку и расстроили их планы… В борьбе с партизанами и большевистскими ставленниками эта рота потеряла 44 человека убитыми и 33 человека ранеными. Многие герои этой роты были награждены немецким командованием»^{1284}. Автором этой статьи являлся командир отряда самообороны А. Раимов, который написал ее ко второй годовщине создания своего подразделения. За этот период небольшой отряд вырос до роты, а позднее на его основе был сформирован 152-й батальон «вспомогательной полиции порядка». Естественно, стиль этого материала выдержан в лучших традициях коллаборационистской прессы. Однако следует признать, что в целом оценка боеспособности коушского отряда справедлива. Его потенциальную опасность для партизанского движения отмечали даже советские источники. Так, командир 7-й партизанской бригады Л. А. Вихман вспоминал о коушских добровольцах следующее: «Коуш… Сколько лучших людей, патриотов мы потеряли благодаря предательской деятельности большинства жителей этой деревни, сколько раненых истощенных партизан замучили в своих застенках каратели Коуша, сколько неожиданных засад, нападений совершили эти подлые изменники Родины!»^{1285}

Более того, руководство крымских партизан вполне серьезно сознавало всю опасность Коуша для партизанского движения в этом районе Крыма и вообще на всем полуострове. В связи с этим заместитель начальника особого отдела Крымского штаба партизанского движения (КШПД) лейтенант государственной безопасности Попов докладывал в июне 1942 г. на «большую землю», что хорошо бы Коуш вообще «стереть с лица земли». Это бы значительно облегчило борьбу 3-го и 4-го партизанских районов. «Своими силами, — подчеркивал он, — партизаны уничтожить этот и некоторые другие населенные пункты не могут, так как… они сильно укреплены»^{1286}.

На примере деревни Коуш видно, что некоторая часть отрядов «неорганизованной» самообороны вполне успешно справлялась со своими обязанностями. Однако большинство из них не могли самостоятельно нейтрализовать разраставшееся партизанское движение, в ряды которого осенью — зимой 1941 г. влилось много кадровых военных. В связи с этим и была задумана и проведена кампания по созданию рот «организованной» самообороны. Как показали дальнейшие события, они в целом создавались как части переходного типа: от «неорганизованной» самообороны к полноценным полицейским формированиям. Личный состав этих рот, как и их предшественники, по-прежнему размещался в отдельных населенных пунктах с целью их охраны от партизан. Как правило, вся рота находилась в населенном пункте целиком, но были и исключения: 2-я (биюк-онларская), 6-я (бий-елийская) и 7-я (алуштинская) роты дислоцировались повзводно в прилегающих населенных пунктах. Такая система применялась в особо опасных районах с целью более быстрого реагирования на вылазки партизан^{1287}. Еще одним отличием рот «организованной» самообороны от частей предыдущего периода было то, что они дислоцировались уже не только в сельской местности. Как мы видели выше, почти треть из них размещалась в городах (например, 1-я, 7-я, 8-я, 9-я и 14-я). Здесь их личный состав нес охрану, главным образом гражданских объектов: складов, железнодорожных станций и административных учреждений^{1288}.

Наконец, роты самообороны являлись уже такими частями, которые проходили систематическую военную и политическую подготовку. Однако поскольку организовывались они не одновременно (с января по март 1942 г.), то и процесс подготовки личного состава рот был несколько неравномерным и растянутым во времени. Поэтому для охранных целей применялись в основном слабо подготовленные роты. В дальнейшем, параллельно с охранной службой, они заканчивали свое обучение.

31 января 1942 г. начальник 2-го партизанского района И. В. Генов докладывал на «большую землю»: «Местное татарское население успешно вооружается… немцами, цель — борьба с партизанами… Надо полагать, что в ближайшие дни они начнут практиковаться в борьбе с нами. Мы готовы к этому… хотя понимаем, что вооруженные татары куда опаснее… немцев и румын»^{1289}. Обеспокоенность партизанского командира вполне ясна, так как уже в феврале наиболее подготовленные роты (например, 8-я бахчисарайская и 9-я коушская) начали использоваться для более серьезных оперативных мероприятий, чем предыдущие: для разведки, прочесывания местности, самостоятельного или совместного с германскими или румынскими частями поиска партизан, который нередко заканчивался боестолкновением с их значительными силами. Так, издававшийся в Берлине специальный бюллетень полиции безопасности и СД, озаглавленный «Сообщения из СССР», следующим образом описывал некоторые операции татарских рот «организованной» самообороны. Например, в номере от 9 марта 1942 г. сообщалось, что в районе Карасубазара действиями румын и татар были ликвидированы несколько лагерей, убито 68 партизан, уничтожено 12 землянок, захвачены военные материалы. В тот же день южнее Бахчисарая в аналогичной операции было убито 73 партизана (в том числе 30 красноармейцев), уничтожено 6 крупных опорных пунктов и казарм, захвачено много материалов. Наконец, северо-западнее Судака был уничтожен укрепленный партизанский лагерь и убито 42 партизана, а западнее Феодосии захвачено еще 16 человек (среди них батальонный комиссар и трое офицеров из частей НКВД).

В «Сообщениях» от 27 марта 1942 г. рассказывалось о проведении 14–16 марта крупной антипартизанской операции в районе Бешуй — Айлянма — Чермалык. В этой операции, помимо германских войск, также принимала участие одна татарская рота самообороны. В ходе операции было уничтожено 353 партизана. Кроме того, в примечаниях сказано, что начало этой операции было положено еще 1 марта, когда один взвод 8-й роты самообороны провел разведку боем и выяснил расположение основных сил партизан. В номере «Сообщений» от 8 апреля 1942 г. отмечалось, что 4-я рота самообороны стойко обороняла населенный пункт Баксан. В ходе четырехчасового боя чуть больше сотни добровольцев сдерживали натиск более 500 партизан. В результате им удалось продержаться до подхода немецких войск. Здесь же сообщалось, что ранее, 24 марта 1942 г., 3-я татарская рота смогла самостоятельно отбить нападение 200 партизан на деревню Бешуй^{1290}.

Еще один источник, отчеты эйнзатцгруппы «Д» о внутреннем положении в Крыму, также довольно высоко оценивал боеспособность крымско-татарских рот самообороны. В одном из них, датированном весной 1942 г., например, сообщалось следующее: «В восточной части Крыма в результате рекогносцировки и разведки татарской ротой самообороны было установлено, что все группы 4-го и бывшего 5-го партизанских районов сконцентрированы между горами Басма и Чатыр-Даг. Запланированы большие действия. Своеобразная разведывательная деятельность с помощью татарских рот самообороны принесла дальнейшие успехи и привела к уничтожению некоторых маленьких групп (партизан)… Усиленный взвод 11-й татарской роты самообороны в течение десяти дней прочесывал Яйлу (Крымские горы), западнее линии Ялта — Биюк-Узенбаш, и очистил этот район от остатков отступивших сюда партизан. При этом десять партизан было убито в бою, а два взяты в плен. Среди последних — начальник штаба группы по фамилии Иваненко. Еще западнее в горах татарский дозор наткнулся на пять партизан, двое из которых были убиты в бою, а трое взяты в плен»^{1291}. Более того, подготовка некоторых рот была настолько хороша, что их личный состав участвовал в операциях против регулярных сил Красной Армии. По сообщениям немецких источников, такие события произошли под Судаком, в ходе зимне-весенней советской десантной операции 1942 г.^{1292}

Немцы признавали, что эти татарские роты действовали в целом удовлетворительно. Но и они, даже совместно с отрядами сохранившейся до этого момента «неорганизованной» самообороны, не могли противостоять партизанскому движению. Нужен был более системный подход к организации частей вспомогательной полиции на полуострове, но его как раз таки и не было: ее отряды даже не подчинялись одной инстанции. Такие мероприятия начали проводиться летом 1942 г., после того, как Крым был формально включен в сферу юрисдикции немецкой гражданской администрации. Все же полицейские силы на его территории были реорганизованы в части «вспомогательной полиции порядка» и переданы под контроль полицейского аппарата. Более того, их компетенция была строго разграничена. Теперь за соблюдением общественного порядка в городах и сельской местности должна была следить вспомогательная полиция индивидуальной службы: на нее были возложены охранные функции прежней «неорганизованной» самообороны. Проведение же оперативных мероприятий и всего связанного с ними возлагалось на «шума»-батальоны.

В июле 1943 г. личный состав фронтовых и запасных батальонов закончил свое обучение, после чего некоторым из них были выделены специальные оперативные районы (главным образом в предгорьях Крымских гор), где они и проводили оперативные и охранные мероприятия либо целиком, либо отдельными подразделениями (ротами и взводами). Так, например:

148-й фронтовой батальон имел штаб в Карасубазаре, а его подразделения несли службу в районах Аргын — Баксан — Барабановка, Сартана — Куртлук и Камышлы — Бешуй;

149-й фронтовой батальон имел штаб в Бахчисарае, а его подразделения несли службу в районе Коккозы (1 рота), Коуш (2 роты) и Мангуш (1 взвод);

151-й фронтовой батальон имел штаб в Алуште, а его подразделения несли службу в районе Корбек (1 рота), Улу-Узень (1 рота) и Демерджи (1 взвод);

Перед батальонами были поставлены в целом следующие задачи: защита войскового и оперативного тыла действующей армии от агентурных и диверсионных действий противника, охрана и оборона всех видов коммуникаций, имеющих значение для фронта или экономики Германии, охрана и оборона объектов, имеющих значение для Вермахта и германской администрации (базы, склады, аэродромы, казармы, административные здания и т. д.), активное осуществление полицейских и, в случае необходимости, войсковых мероприятий по подавлению антигерманских выступлений в указанных районах^{1293}.

Однако некоторые из этих батальонов так и не получили свой оперативный район, а продолжали оставаться по месту подготовки, где их функциональные обязанности зачастую менялись. Так, например:

150-й запасной батальон проходил подготовку в Ялте, но поскольку он изначально организовывался как запасная часть, специальный оперативный район для него выделен не был; в дальнейшем действовал в Ялте и ее пригородных селах как стандартное полицейское подразделение;

152-й фронтовой батальон проходил подготовку в Джанкое и должен был применяться в этом районе, однако уже в январе 1943 г. эта часть была передислоцирована в Симферополь, где ее личный состав стал использоваться для охраны концлагеря на территории совхоза «Красный»;

153-й фронтовой батальон проходил подготовку в Феодосии и предназначался для оперативных и охранных мероприятий на Таманском полуострове (единственный случай за всю историю крымско-татарских добровольческих формирований 1941–1944 гг., когда одно из них планировалось использовать вне Крыма); остался по месту дислокации, так как в июле 1943 г. Тамань стала уже районом боевых действий; применялся как стандартное полицейское подразделение;

154-й запасной батальон проходил подготовку в Симферополе; в дальнейшем там и оставался в качестве запасной части (за исключением одного взвода, который был направлен в деревню Бешуй)^{1294}.

Что же касается количественных показателей деятельности батальонов «вспомогательной полиции порядка», то о них некоторое представление дают отчеты немецкого Штаба по борьбе с партизанами^{1295}. Так, в одном из них (за период с 9 ноября по 28 декабря 1942 г.) приводятся следующие данные: «…9). Schutzmannschaft-Bataillone № 154 (Krim-Tataren) доносит 14 ноября 1942 г.: во время с 9 по 12 ноября 1942 г. 93 татарских добровольца предприняли операцию в районе Биюк — Джанкой и Черная гора. У деревни Оракчи они наткнулись на сильную банду партизан из 100 человек. Вблизи лагеря партизан находилось свободное место, без деревьев, которое служит самолетам для сбрасывания продовольствия. Завязался бой, в ходе которого был убит один партизан и 5 ранено, которые, тем не менее, скрылись. В лагере, который находился в лесу, нашли убитую лошадь, продовольствие и запасные части для радиостанции…

11). Schutzmannschaft-Bataillone № 148 (Krim-Tataren) доносит 13 ноября 1942 г.: в этот день сильная группа татарских добровольцев наткнулась на двух партизан в 5 км севернее деревни Молбай (14 км южнее Карасубазара) около 7:30 утра. Партизаны тотчас открыли огонь, однако были убиты после того, как им было предложено сложить оружие…

23). Schutzmannschaft-Bataillone № 154 (Krim-Tataren) доносит 29 ноября 1942 г.: 28 ноября 1942 г. взято в плен в деревне Куртлук 2 партизана.

24). Тот же батальон доносит 29 ноября 1942 г.: 28 ноября 1942 г. вблизи деревни Соллар (10 км от Карасубазара) татарским подразделением было убито 5 партизан, а 2 тяжелораненых взято в плен…

36). Тот же батальон доносит 5 декабря 1942 г.: 4 декабря 1942 г. в результате боя южнее деревни Чернолак (14 км от Карасубазара) был захвачен в плен 1 партизан, второй был ранен, но убежал…

57). Schutzmannschaft-Bataillone № 149 (Krim-Tataren) доносит 23 декабря 1942 г.: 20 декабря 1942 г. был обнаружен лагерь партизан вблизи деревни Мульде (10 км от Коуша), который был сделан наскоро и состоял из 22 палаток. 21 и 22 декабря 1942 г. на него была предпринята атака силами в 134 человека. Однако полного успеха она не принесла…

63). Schutzmannschaft-Bataillone № 150 (Krim-Tataren) доносит 24 декабря 1942 г.: 23 декабря 1942 г. в деревню Баланово ворвались 5 партизан и увели 1 корову, кур и забрали продовольствие. Батальон был отправлен в погоню, в результате которой удалось вернуть корову…

69). Schutzmannschaft-Bataillone № 149 (Krim-Tataren) доносит 28 декабря 1942 г.: 27 декабря 1942 г. около 12:30 были замечены у деревни Коуш несколько советских самолетов, сбросивших 4 парашюта. После их сброса поднялись две ракеты. Один из самолетов долго кружил над тем местом, где 22 декабря 1942 г. был разгромлен лагерь. 20 человек из батальона были посланы на поиски упавших парашютов»^{1296}.

Следующий тип крымско-татарских добровольческих формирований — «добровольные помощники», или «хиви», — предназначался для службы в регулярных частях Вермахта в качестве вспомогательного персонала (шоферы, конюхи, подносчики снарядов и т. п.). Обычно немцы набирали таких добровольцев, чтобы восполнить потери в живой силе или высвободить немецких солдат для службы в боевых подразделениях. В этом в целом и заключалась главная задача татарских призывников (как, впрочем, и «хиви» других национальностей). Естественно, что им не требовался длительный курс подготовки. Их обучали тому, что им было необходимо знать и в как можно более сжатые сроки: в январе-марте 1942 г., когда проходила первая вербовочная кампания, 11-я армия вела ожесточенные боевые действия. Поэтому уже в феврале 1942 г. отдельные подразделения татар-«хиви», общей численностью до 200–250 человек, были направлены на фронт под Керчь, где приняли участие в боях против Красной Армии. Весной они были переброшены под Севастополь, где приняли участие в осаде этой крепости. Следует сказать, что набор и использование «добровольных помощников» продолжался и далее: в 1943–1944 гг. они несли службу в частях береговой обороны и вспомогательных подразделениях (хозяйственных, строительных и т. д.). Нет нужды говорить, что служба их была намного спокойнее, чем у предыдущей категории добровольцев^{1297}.

24 мая 1942 г. коллаборационистское издание «Голос Крыма», со ссылкой на «Немецко-украинскую газету», сообщило своим читателям, что, выступая в Рейхстаге, Гитлер заявил следующее: «В частях германской армии, наряду с литовскими, латышскими, эстонскими и украинскими легионами, принимают участие в борьбе с большевиками также татарские вспомогательные войска… Крымские татары всегда отличались своей военной доблестью и готовностью сражаться. Однако при большевистском господстве им нельзя было проявить этих качеств, так как они ненавидели кровавый режим нового царя в Кремле. Когда немецкие войска, прорвав Перекоп, заняли Крым и освободили большую часть полуострова… местное татарское население с восторгом приветствовало своих спасителей. Так как татары были воодушевлены мыслью скорее уничтожить общего врага, то вполне понятно, что они плечом к плечу стоят с солдатами германской армии в борьбе против большевизма»^{1298}.

Действительно ли фюрер сказал так, или газета передала только общий смысл его речи, неизвестно. Тем не менее его слова весьма показательны. В целом они свидетельствуют о том, что немцы на первых порах весьма высоко оценивали боеспособность и моральное состояние крымско-татарских добровольцев. Например, уже упоминавшийся зондерфюрер Зиферс писал в своей докладной записке, что «татар можно охарактеризовать как старательных, усердных солдат, помощь которых в борьбе с партизанами неоценима». Более того, они «могут наладить хорошую дисциплину и обладают хорошими маршевыми качествами»^{1299}. Такого же мнения о крымских татарах были и авторы отчета эйнзатцгруппы «Д», составленного по результатам вербовки добровольцев в роты «организованной» самообороны и ряды Вермахта. «Необходимо заметить, — писали они, — что там, где размещены татарские подразделения, партизаны не нападают на населенные пункты или нападают редко». Далее офицеры оперативной группы отмечали усердие татар в несении внутренней службы, их чистоплотность и опрятность. При этом внешней вид добровольцев был гораздо лучше, чем у представителей других национальных групп, служивших в составе «восточных» войск^{1300}.

Тем не менее при обшей положительной картине некоторые немецкие офицеры считали, что боевое применение крымско-татарских частей нужно проводить только с учетом уровня их подготовки. Так, начальник Штаба по борьбе с партизанами майор Штефанус в своем приказе от 31 января 1942 г. указывал на следующее: «При использовании татарских рот самообороны, которые хоть и показали себя неустрашимыми и умелыми борцами против партизан, нужно учитывать тот факт, что применять их все же следует там, где партизаны угрожают их собственной местности. Только татар-военнопленных можно смело применять по всей территории Крыма, так как они имеют военную подготовку, привыкли к повсеместному использованию, и, будучи включенными в части германского Вермахта, приобрели лучшее положение»^{1301}.

Наконец, результатом такого в целом положительного отношения германского военно-политического руководства разных уровней к крымско-татарским добровольцам явилось то, что за ними вполне официально был закреплен довольно высокий статус (который они неформально и так уже имели). В августе 1942 г. начальник Генштаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер подписал инструкцию за № 8000/42, озаглавленную «Положение о местных вспомогательных формированиях на Востоке». В этом документе все добровольческие части были разделены по категориям, согласно их политической благонадежности и боевым качествам. Например, представители «тюркских народностей» и казаки выделялись в отдельную категорию «равноправных союзников, сражающихся плечом к плечу с германскими частями против большевизма в составе особых боевых подразделений, таких как туркестанские батальоны, казачьи части и крымско-татарские формирования». Следует сказать, что содержание этой инструкции весьма показательно: крымские татары были признаны «равноправными союзниками» в то время, когда представители славянских и даже прибалтийских народов могли использоваться только в составе антипартизанских, охранных и вспомогательных частей Вермахта и полиции^{1302}.

Авторы уже упоминавшегося отчета эйнзатцгруппы «Д» писали в его заключении, что «настроение в татарских ротах самообороны нужно считать хорошим. Немецкие инструктора сообщают, что татары очень горды той службой, которую им доверили, и тем вниманием, которое им оказывается как во время этой службы, так и после нее. Они гордятся тем, что носят немецкую униформу. Татарские добровольцы стараются изучить немецкий язык и бывают очень довольны, когда им удается сказать что-либо по-немецки»^{1303}. Такая же картина наблюдалась и в тех частях 11-й армии, где имелись крымско-татарские «добровольные помощники». Разумеется, они не имели статус выше, чем у таких же, как и они, «хиви». Также не могло быть и речи о правовом равенстве с солдатами Вермахта. Зачастую это проявлялось даже в таких мелочах, как униформа и знаки различия на ней. Например, в 30-м армейском корпусе добровольцы получали старые шинели немецких солдат, когда те получали, в свою очередь, новые. Кроме того, всем «хиви» было строго-настрого запрещено носить такую важную деталь немецкого мундира, как «германский орел». Выше уже говорилось, что немцы старались не вооружать местных добровольцев автоматическим и тяжелым оружием. Это в полной мере касалось и крымско-татарских «хиви». Однако по целому ряду свидетельств такие мелочи их не смущали, так как питались и снабжались татарские добровольцы не хуже, чем солдаты Вермахта, а в некоторых случаях даже лучше, чем румыны^{1304}.

О том, что немцы осенью 1941 г. — летом 1943 г. действительно хорошо относились к крымским татарам в целом и добровольцам из их среды, в частности, свидетельствует также тот факт, что для последних при немецком госпитале в Симферополе было даже открыто специальное татарское отделение. Здесь своих соплеменников лечили исключительно татарские врачи и татарские медсестры. Кроме того, санитарная часть эйнзатцгруппы «Д» обеспечила перевязочным материалом все татарские роты самообороны^{1305}.

Разумеется, что такой высокий уровень боеготовности и боевой дух крымско-татарских добровольческих формирований не появились сразу, а были обусловлены целым комплексом факторов. О том, что это были за факторы как в политической, так в военной и экономической сфере, мы довольно подробно говорили выше. Однако уже летом 1943 г. ситуация начинает меняться коренным образом. В конце концов командующий войсками Вермахта в Крыму так оценил эту тенденцию. «Последнее время, — сообщал он в докладной записке, адресованной рейхсляйтеру Альфреду Розенбергу, — татары оказались крайне ненадежными»^{1306}. Этот документ датирован 28 февраля 1944 г., а все предыдущие немецкие отчеты относятся к середине 1942 г. Таким образом, следует признать, что за год с небольшим произошли события, в ходе которых появился целый ряд новых факторов, повлиявших на негативное отношение крымских татар к немецкому оккупационному режиму. А поскольку татарские добровольцы являлись все-таки частью своего народа, эти же факторы сыграли существенную роль и в понижении их боеспособности и боевого духа.

Как и в случае с кризисом лояльности по отношению к советской власти осенью — зимой 1941 г., новые факторы также можно условно разделить на возникшие под влиянием немецкой или советской сторон. Наконец, условия их возникновения были обусловлены внутриполитической обстановкой на территории Крымского полуострова или событиями за его пределами. Практически все советские и западные источники свидетельствуют о том, что до лета 1943 г. большинство крымских татар были вполне лояльно настроены к новой власти. И одним из проявлений такой лояльности было их массовое добровольное вступление в ряды полиции или Вермахта. Обычно в подтверждение этого тезиса приводятся документы такого характера: «Наш освободитель! Мы только благодаря Вам, Вашей помощи и благодаря смелости и самоотверженности Ваших войск, сумели открыть свои молитвенные дома и совершать в них молебны. Теперь нет и не может быть такой силы, которая отделила бы нас от немецкого народа и от Вас. Татарский народ поклялся и дал слово, записавшись добровольцами в ряды немецких войск, рука об руку с Вашими войсками бороться против врага до последней капли крови…»^{1307}.

В этом послании Гитлеру, принятом 10 апреля 1942 г. на молебне мусульман Карасубазара, подчеркивалась готовность всего крымско-татарского народа вступить в ряды добровольческих формирований. И таких высказываний в тот период было множество. Однако уже вербовочная кампания января — марта 1942 г. явственно показала, что не везде татары «горели желанием» вступать в части полиции или Вермахта. Например, авторы отчета эйнзатцгруппы «Д» констатировали целый диапазон настроений татарского населения: от крайне коллаборационистских до в лучшем случае нейтральных по отношению к новой власти. Лидеры Симферопольского мусульманского комитета, естественно, демонстрировали полную преданность оккупантам. Так, на уже упоминавшемся первом заседании этого комитета его председатель Абдурешидов следующими словами выразил позицию коллаборационистской части крымско-татарского населения. «Я говорю от имени комитета и татар, — заявил он, — и знаю, что татары, как народ, полностью поддерживают то, что я скажу. Достаточно только призыва немецкой армии, и татары готовы выступить все на борьбу против общего врага. Для нас это большая честь под руководством Адольфа Гитлера, крупнейшего деятеля немецкого народа, получить разрешение сражаться. То, что нам доверяют, придает нам силы, чтобы мы все без сомнения выступили под руководством немецкой армии. Наши имена можно будет позже вспоминать с честью, что мы помогали освобождать порабощенные народы»^{1308}. Естественно, это были только слова, тем не менее под их впечатлением немцы и националисты начали вербовочную кампанию. Выше мы уже достаточно подробно осветили ее ход и результаты. Здесь же необходимо коснуться еще одной стороны этого процесса: действительной готовности крымских татар с оружием в руках бороться против советской власти. В целом Олендорф и его команда должны были констатировать, что «большинство татарского населения выражает готовность сражаться. Однако в отдельных районах призыв к борьбе не всегда находит должное понимание»^{1309}.

Так, уже в процессе вербовки офицеры эйнзатцгруппы «Д» обнаружили, что в разных районах Крыма татарское население по-разному отнеслось к этому мероприятию. Например, жители восточной части полуострова (Карасубазар, Старый Крым, Судак) и степных районов северного Крыма почти все заявляли, что уже готовы к борьбе. Татары же из западной части полуострова (особенно Бахчисарай и северные пригороды Симферополя), несмотря на первоначальное воодушевление, начали просить, чтобы их не использовали за пределами места проживания.

Еще одним фактором, влиявшим на настроения татарского населения, было то, в каких населенных пунктах проходила вербовка: с однородным населением или смешанным. Если в деревне или районе проживали в основном только татары, то энтузиазм был всеобщим. Там же, где татары не составляли подавляющего большинства, их высказывания о совместной с немцами борьбе против большевизма были намного сдержаннее. Следует сказать, что и в этом случае прослеживалось четкое разграничение: в восточном или западном Крыму проходил призыв.

В результате руководство эйнзатцгруппы «Д» пришло к выводу, что этот диапазон настроений объясняется следующими обстоятельствами. Как известно, в этот период проходила Керченско-Феодосийская десантная операция Красной Армии, и многие татары попросту не хотели отправляться на фронт. Более того, многие из них в связи с этим всерьез подумывали об эвакуации в глубь полуострова. Если же татары и соглашались вступать в отряды самообороны, то только при условии, что их оставят по месту жительства. Доходило до того, что они отказывались вступать в отряды, если узнавали о своем переводе даже в близлежащие села. Выше мы уже упоминали, что значительное количество крымских татар дезертировали из Красной Армии в период осенних боев 1941 г. Однако не меньшее их количество все-таки продолжали еще оставаться в ее рядах. Много их было и в немецком плену. В связи с этим Олендорф был вынужден констатировать, что количество мужчин, годных к призыву, значительно сократилось. Так, в горных деревнях их часто оставалось по 40–60 человек, чего явно не хватало для укомплектования полноценной роты^{1310}.

Впоследствии немцы решили проблему нехватки мужского населения следующим образом: они стали отпускать военнопленных. Но и те, кого удавалось завербовать, не всегда были пригодны для военной службы. Из того же отчета мы узнаем следующее соотношение годных и негодных призывников в селах Бахчисарайского района. Так, на 22 января 1942 г. в этом районе было подано 565 заявлений. Однако уже 30 января эйнзатцгруппа «Д» была вынуждена распрощаться со 176 из этих добровольцев. Из них: 74 оказались больными, 42 имели увечья разной степени тяжести, 12 уже работали при различных немецких частях, а 48 человек просто не явились на призывной пункт, несмотря на первоначальное согласие. Итого, из 565 осталось только 389 добровольцев^{1311}.

Разгром крымской группировки Вермахта советскими войсками не был концом татарских добровольческих частей. Известно, что в ходе сражения за полуостров немцы смогли эвакуировать более 2500 человек из персонала «вспомогательной полиции порядка». К концу мая все они были сосредоточены в Румынии, где и ожидали решения своей дальнейшей судьбы. Ждать им пришлось недолго. Уже в начале июня 1944 г. было принято решение о дальнейшем использовании этих добровольцев. Таким образом, начался четвертый, заключительный этап истории крымско-татарских формирований в составе германских вооруженных сил.

В 1-й половине июня 1944 г. начальник Главного оперативного управления СС, ведавшего организацией и использованием воинских частей и соединений этой организации, обергруппенфюрер СС Ганс Юттнер вызвал к себе начальника полиции порядка округа «Черное море» бригадефюрера СС Хитшлера. В ходе беседы Юттнер сказал ему, что отныне «все иностранные добровольцы поступают в распоряжение рейхсфюрера СС». Этот приказ касался и татарского полицейского персонала, который на этот момент был сосредоточен в Румынии. По словам обергруппенфюрера СС, Гиммлер планировал создать из крымских татар горно-егерский полк, который должен был стать частью войск СС^{1312}.

16 июня 1944 г. Юттнер был принят рейхсфюрером СС и доложил ему о результатах состоявшейся беседы. Одновременно им был представлен план, по которому должно было происходить развертывание татарского полка. Во-первых, сначала планировалось создать только один батальон и посмотреть, что из этой затеи получится. Во-вторых, как и во многих других иностранных добровольческих формированиях войск СС, в этом полку должны были служить не только крымские татары. Гиммлер приказал укрепить его 200 офицерами и унтер-офицерами немецкой полиции. В-третьих, организацию полка было решено проводить в Германии, на полигоне «Мурлагер», где располагалась учебная база одного из эсэсовских горно-егерских батальонов. Впоследствии персонал этого батальона также должен был влиться в состав полка^{1313}.

Принимая решение о создании части полкового типа, руководство СС исходило из того, что сможет набрать татарских добровольцев не больше, чем для укомплектования двух полноценных батальонов. Однако, как показала дальнейшая проверка эвакуированного персонала, этих добровольцев оказалось гораздо больше, и из них можно было сформировать не два, а три таких батальона. В результате Юттнер пришел к выводу, что лучше сформировать не полк, а бригаду. Гиммлер согласился с ним, и 8 июля 1944 г. подписал приказ, согласно которому уже созданный батальон и все новоприбывшие добровольцы развертывались в Татарскую горную бригаду войск СС — Wafifen-Gebirgs-Brigade-SS (tatarische Nr. 1). Этот же приказ определял и дальнейшую судьбу будущего нового соединения. Во-первых, бригада переводилась из Германии в Венгрию, где ее и должны были сформировать и подготовить. Параллельно с процессом подготовки персонал соединения должен был привлекаться к несению гарнизонной и охранной службы. Во-вторых, командиром бригады назначался оберштурмбаннфюрер СС (в ноябре 1944 г. произведен в штандартенфюреры СС) Вильгельм Фортенбахер. В-третьих, в составе бригады планировалось создать штаб и два горно-егерских батальона по четыре роты в каждом. Наконец, в-четвертых, помимо татарского полицейского персонала, в состав будущей бригады планировалось включить еще некоторое количество крымско-татарских «хиви», а также значительно увеличить процент немецкого кадрового персонала — до 1097 человек^{1314}.

Численность личного состава соединения (без немцев) планировалось довести до 3434 человек. Однако к 20 сентября 1944 г. удалось собрать лишь 2421 человека. Главной причиной такого недокомплекта было то, что командование Вермахта отказалось передавать в войска СС своих «добровольных помощников». В свою очередь начальник полиции порядка в округе «Черное море» также, несмотря на первоначальное согласие, тянул с переводом вверенных ему добровольцев. К тому же значительное количество уже присланных крымско-татарских полицейских были признаны негодными к службе в боевых частях. В целом же (по рангам) этот недокомплект татарских добровольцев выглядел следующим образом^{1315}:

Ранги личного состава

Офицеры

Унтер-офицеры

Рядовые

«Хиви»

Всего

__________

План

67

440

2927

614

3434

__________

Реальная численность

11

191

2219

0

2421

Недокомплект личного состава был не единственной проблемой нового соединения. Более того, почти сразу же и процесс организации бригады, и ее подготовка зашли в тупик. Нельзя сказать, что вина за это лежит на ком-то одном: и руководство СС, и уполномоченный германский генерал в Венгрии, в чьем ведении находилось формирование бригады, делят ее поровну. Известно, что оберштурмбаннфюрер СС Фортенбахер воспринял свое новое назначение в качестве наказания. Вследствие этого он откровенно пренебрегал своими обязанностями командира. Разумеется, такая ситуация не лучшим образом сказывалась на уровне подготовки татарских добровольцев и их боевом духе. Еще одной причиной проблем с организацией было то, что бригада не считалась «высокоприоритетным соединением германских вооруженных сил». Поэтому оружие и амуниция со складов Вермахта поступали в нее крайне медленно^{1316}.

Согласно документам Главного оперативного управления СС, окончание подготовки бригады планировалось на 11 октября 1944 г. Именно на этот день был подготовлен черновик приказа Юттнера, в котором он распоряжался присвоить соединению 8-й номер и отправить его на фронт. Но ни в этот день, ни в ноябре, ни даже в декабре бригада, вследствие указанных причин, так и не была окончательно организована. Поэтому 15 декабря 1944 г. ее решили попросту расформировать, а весь крымско-татарский персонал передать на пополнение Восточно-тюркского соединения войск СС — еще одного добровольческого формирования, созданного из советских мусульман. Наконец, 31 декабря последовал соответствующий приказ, в котором Юттнер распоряжался сделать следующее:

1. Вследствие распоряжения от 15 декабря 1944 г. Восточно-тюркское соединение войск СС реорганизовывается и получает следующую структуру:

a) штаб Восточно-тюркского соединения;

b) штабы боевых групп «Идель-Урал», «Туркестан», «Крым»;

c) боевые части согласно пункту «Ь» формируются как батальоны.

2. В качестве персонала для указанных боевых частей используются части, сформированные ранее:

a) штабы для трех боевых групп (сокращенные полковые штабы) формируются в Восточно-тюркском соединении, а их состав утверждается Главным оперативным управлением СС;

b) каждая боевая группа должна состоять из двух пехотных батальонов, пяти пехотных рот в каждом батальоне; о формировании других частей будет сообщено дополнительным приказом Главного оперативного управления СС.

3. Формирование должно происходить в районе города Миява (Словакия).

4. Ответственным за формирование боевых частей является командир соединения.

5. Восточно-мусульманский полк СС входит в состав Восточно-тюркского соединения и на основании этого считается распущенным.

6. Весь азербайджанский персонал выводится из состава Восточно-тюркского соединения войск СС и передается в распоряжение Кавказского соединения войск СС^{1317}.

1 января 1945 г. началась передача крымско-татарского персонала в Восточно-тюркское соединение войск СС, которая растянулась на два месяца. В результате боевая группа «Крым» (Waffengruppe Krim) была создана окончательно только 5 марта. На этот период в ее составе имелись штаб, два пехотных батальона, по четыре роты в каждом, и две отдельные артиллерийские роты (противотанковых и легких пехотных орудий). Кроме того, при штабе группы и при штабах каждого из двух батальонов имелось по одной комендантской роте. Следует сказать, что структура этой боевой группы заметно отличалась от структуры двух других групп. Во-первых, в каждом из ее батальонов было только по четыре роты, тогда как, согласно вышеприведенному приказу, их должно было быть по пять. Во-вторых, ни боевая группа «Туркестан», ни «Идель-Урал» не имели в своем составе артиллерийские роты. В боевой же группе «Крым»,как мы убедились, их было сразу две. Причем подчинялись они не командованию батальонов, а напрямую штабу боевой группы^{1318}.

Председатель Крымско-татарского национального центра Эдиге Кырымал с гордостью писал в своей книге, что на командных должностях боевой группы находился исключительно «татарский офицерский корпус». Действительно, все высшие посты в ней занимали теперь только крымские татары. Кроме того, при штабе боевой группы «Крым» находился специальный офицер для особых поручений — ваффен-оберштурмфюрер Искандер Даирский. В его обязанности входило осуществление связи персонала боевой группы со штабом Восточно-тюркского соединения, с командованием СС, а также, что особенно важно, с Крымско-татарским национальным центром^{1319}.

Какова же судьба боевой группы «Крым»? Существует мнение, что в апреле 1945 г. Восточно-тюркское соединение войск СС было переведено в Австрию. Однако есть все основания предполагать и наличие другого приказа — о передислокации соединения в Италию. Как бы то ни было, ни тот, ни другой приказ не дошли по назначению. Следы же самого соединения, по образному выражению немецкого историка Карла Клитманна, «затерялись в вихре последних месяцев войны»^{1320}.

Четвертый период истории татарских добровольческих формирований являлся относительно долгим — вторым по продолжительности из всех периодов. Однако это был тот случай, когда фактор времени не сыграл никакой роли: одновременно он был и самым малоинтересным с точки зрения изучения истории крымско-татарского коллаборационизма. Не был этот период и таким насыщенным, как три предыдущих, хотя и имел свои отличительные особенности. Что о них можно сказать? Во-первых, и это сразу же бросается в глаза, вся инициатива по созданию и использованию крымско-татарских формирований переходит от Вермахта и полиции к СС. Здесь следует отметить, что это был общий процесс, так как на заключительном этапе войны практически все иностранные добровольцы так или иначе были подчинены Гиммлеру как новому командующему Армией резерва. Во-вторых, у Главного оперативного управления СС были грандиозные планы по использованию крымских татар и всех советских мусульман вообще. Тем не менее наделе все оказалось намного сложнее и запутаннее: Вермахт, СС и полиция начали ставить друг другу палки в колеса, что в конечном итоге и привело к расформированию крымско-татарской бригады. Создание Восточно-тюркского соединения было попыткой хоть как-то спасти ситуацию. Однако время было упущено, и в принципе неплохо подготовленный и обстрелянный персонал так и не был использован в боевых действиях. Наконец, в-третьих, и что наиболее значительно в этом периоде, крымско-татарским политическим организациям разрешили вмешиваться во внутреннюю жизнь добровольческих частей. Это сразу же привело к тому, что на командных должностях в боевой группе «Крым» оказались исключительно крымские татары. К слову, в двух остальных группах было так же, а немцы занимали только пост командира соединения и все штабные должности в нем. Еще одним важным политическим достижением Кырымал и его команда считали то, что Восточно-тюркское соединение являлось как бы прообразом того пресловутого «тюркского единства», о котором они так много говорили и писали в конце войны^{1321}.

9 мая 1945 г. военно-политическое руководство нацистской Германии подписало акт о безоговорочной капитуляции, согласно одному из пунктов которого ее вооруженные силы должны были сразу же сложить оружие. Это касалось и тех иностранных добровольческих формирований, которые все еще продолжали находиться в рядах Вермахта, войск СС или полиции. Таким образом, день германской капитуляции — это одновременно и последний день истории крымско-татарских добровольческих формирований. Общее же представление динамики их численности по периодам дает приведенная ниже таблица.

Тип добровольческого формирования

Численность (средняя)

Период, на который указана численность

__________

«Неорганизованная» самооборона или «милиция»

4000–5000 человек

ноябрь/декабрь 1941 г. — лето 1942 г.

__________

«Организованная» самооборона

Ок. 2000 человек

январь 1942 г. — май/июнь 1944 г.

__________

Добровольные помощники в составе частей Вермахта

Ок. 9000 человек

декабрь 1941/январь 1942 — май 1945 г.

__________

«Вспомогательная полиция порядка» индивидуальной службы

Ок. 4000 человек

лето 1942 г. — май/июнь 1944 г.

__________

Батальоны «вспомогательной полиции порядка»

Ок. 3000 человек

лето 1942 г. — май/июнь 1944 г.

__________

Татарская горное-герская бригада войск СС

2421 человек

июль-декабрь 1944 г.

__________

Боевая группа «Крым» Восточнотюркского соединения войск СС

Ок. 2500 человек

декабрь 1944 г. — май 1945 г.

==========

Итого:

15 000-20 000 человек

ноябрь 1941 г. — май 1945 г.

Общее количество крымско-татарских добровольцев в германских вооруженных силах составляло 7–9 % от численности этого народа. Для сравнения, процент русского населения Крыма, пошедшего в коллаборационистские части, был на порядок ниже — около 0,4 %. И это если учесть, что русских на полуострове было почти в два раза больше — 558 481 человек^{1322}.

Генерал пехоты Курт фон Типпельскирх из Генштаба сухопутных войск писал, что «существует постоянное соотношение между численностью населения и количеством соединений, которые могут быть из него сформированы»^{1323}. Его же непосредственный начальник генерал-полковник Франц Гальдер определял это соотношение следующим образом. Так, 8 августа 1941 г. он записал в своем дневнике: «Исходя из имеющегося опыта… на каждый миллион жителей можно сформировать две дивизии…»^{1324} Поэтому в результате и получается, что при штатной численности немецкой пехотной дивизии в 16 тыс. человек (на начало советско-германской войны) оккупанты к 1944 г. «учли» практически все мобилизационные ресурсы крымско-татарского населения. Как говорится, комментарии излишни.

На момент капитуляции Германии в ее вооруженных силах проходило службу около 3500 крымских татар. Большинство из них находилось в рядах боевой группы «Крым», еще некоторое количество — в частях Вермахта, где они имели статус «добровольных помощников». После войны участь их была незавидна: по Ялтинскому соглашению между западными союзниками и СССР (февраль 1945 г.) все они подлежали принудительному возвращению на родину. С большинством из них так и произошло. Летом 1945 г. почти все крымско-татарские добровольцы были выданы Сталину, и только незначительной части из них удалось спастись. Благодаря вмешательству Турции их оставили в Европе. Позднее многие из них переселились в эту страну.

Судьба выданных добровольцев была, естественно, печальна и в тех условиях вполне закономерна. Однако испытания гораздо большей степени тяжести выпали на долю крымских татар, которые остались в Крыму после его освобождения Красной Армией. Всем им, независимо от пола, возраста и даже заслуг перед советской властью, предстояло понести наказание за тех своих соотечественников, кто принял сторону нацистской Германии.

Как известно, депортация крымских татар началась 18 мая 1944 г. и продолжалась три дня. Всего за указанный период из Крыма было выселено 191 044 представителя этого народа. Большую часть из них расселили на территории Узбекской ССР, меньшую — в других республиках Средней Азии и в России^{1325}. Таков в целом был печальный итог сотрудничества крымско-татарского народа с нацистской Германией.

Казачьи и калмыцкие формирования С. И. Дробязко

Казачьи части в составе Вермахта

Казаки, в отличие от остальных славян, пользовались, наряду с тюркскими и кавказскими народами, особым расположением германского фюрера. Будучи уникальной в своем роде социальной и культурной общностью дореволюционной России с проявившимися в период революции и Гражданской войны тенденциями к национально-государственному обособлению, казачество зарекомендовало себя непримиримым врагом большевизма и поэтому с самого начала войны привлекало к себе внимание офицеров Вермахта и чиновников из Имперского министерства по делам восточных оккупированных территорий. Не в последнюю очередь здесь играли роль контакты представителей казачьей эмиграции с влиятельными германскими кругами, среди которых приобрела популярность «теория», согласно которой казаки считались потомками готов, и, следовательно, не славянами, а народом германского корня, «сохраняющим прочные кровные связи со своей германской прародиной»^{1326}.

Считавшееся в СССР «реакционным сословием» и «опорой самодержавия», казачество, пожалуй, в большей степени, чем другие народы и группы населения Советского Союза, испытало на себе большевистскую политику геноцида. По некоторым данным, в период с 1917 по 1941 г. убыль казачьего населения составила до 70 %. Все это не могло не сказаться на отношении значительной части уцелевших казаков к советской власти и предопределило выбор многих из них, сделанный после начала войны с Германией.

Благодаря своей репутации прирожденных воинов и стойких борцов с большевизмом казаки одними из первых среди представителей «восточных народов» привлекли к себе внимание германских военных. Ранней осенью 1941 г. из штаба 18-й армии в Генеральный штаб ОКХ поступило предложение о формировании из казаков специальных частей для борьбы с советскими партизанами, инициатором которого выступил офицер армейской контрразведки барон Г. фон Клейст. Предложение получило поддержку, и 6 октября генерал-квартирмейстер Генерального штаба ОКХ генерал-лейтенант Эдуард Вагнер разрешил командующим тыловыми районами групп армий «Север», «Центр» и «Юг» сформировать с согласия соответствующих руководителей СС и полиции к 1 ноября 1941 г. первоначально в качестве эксперимента казачьи части из военнопленных для использования их в борьбе против партизан^{1327}.

28 октября 1941 г. командующий тыловым районом группы армий «Центр» генерал пехоты Макс фон Шенкендорф отдал приказ о формировании казачьего эскадрона, командиром которого был назначен бывший майор Красной Армии Иван Никитич Кононов, бывший командир 436-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии, за два месяца за того перешедший на сторону немцев с частью бойцов своего полка. Из отобранных в лагерях 200 добровольцев в Могилеве был сформирован 102-й казачий эскадрон, ставший первой официально созданной в составе Вермахта казачьей частью. После трехмесячного обучения с февраля 1942 г. эскадрон начал осуществлять боевые операции против «банд и их пособников» в радиусе 40–50 км от Могилева^{1328}.

15 апреля 1942 г. Гитлер лично разрешил использовать казаков (наряду с кавказцами) как в борьбе с партизанами, так и в боевых действиях на фронте в качестве «равноправных союзников»^{1329}. Эта легализация казачьих частей снимала с них всякие ограничения, предусмотренные гитлеровским руководством для других «туземных» формирований (исключение составляли также тюркские и кавказские легионы) и открывала возможности для дальнейшего увеличения их числа. Так, под командованием Кононова вслед за первым эскадроном были сформированы еще четыре, составившие в сентябре 1942 г. 102-й (с ноября — 600-й) казачий дивизион. Поданным на 8 декабря 1942 г., 1-й и 2-й эскадроны были конными, 3-й и 4-й — самокатными, а 5-й — тяжелого оружия. На вооружении имелось 26 ручных и 15 станковых пулеметов, 6 ротных (50-мм) и 6 батальонных (81-мм) минометов, 2 пехотных и 2 противотанковых орудия. Численность дивизиона составляла 1799 человек, в том числе 77 офицеров, 201 урядник и 1521 казак. Пополнение поступало из Могилевского, Гомельского, Борисовского, Невельского, Лепельского, Витебского, Смоленского и Оршанского лагерей военнопленных. Ближайшими помощниками Кононова были немецкий офицер связи лейтенант Г. фон Риттберг и эмигрант майор А. Н. Пуговичников — бывший лейб-улан и офицер югославской армии^{1330}.

Казачьи дивизионы были сформированы также в составе германских охранных дивизий, действовавших на южном участке Восточного фронта. Так, 444-я охранная дивизия в мае 1942 г. сформировала в районе Запорожье — Синельникове конный дивизион четырехэскадронного состава под командованием обер-лейтенанта Газе, а в октябре того же года в районе Ставрополя — еще один дивизион (командир обер-лейтенант Менк). Указанные дивизионы состояли из донских, кубанских, терских и уральских казаков, а также представителей других национальностей — добровольцев из числа военнопленных. В составе 454-й охранной дивизии также было сформировано два конных дивизиона (I/454-й и II/454-й), моральное состояние, подготовка и боеспособность которых оценивались германским командованием в октябре 1942 г. как «хорошие и обещающие достичь уровня полевых войск»^{1331}. В апреле 1943 г. все четыре дивизиона на короткое время были объединены в 454-й восточный конный полк. С тех пор I/444-й и II/444-й дивизионы стали 3-м (ІII/454-м) и 4-м (IV/454-м) дивизионами 454-го полка^{1332}.

Сформированный в июле — сентябре 1942 г. казачий дивизион 403-й охранной дивизии имел в своем составе три эскадрона, один из которых (конный) был укомплектован казаками-добровольцами, а два других (пешие) — военнопленными, отобранными в Харьковском лагере. На вооружении эскадронов находились русские и немецкие карабины, автоматы, 22 ручных и 5 станковых пулеметов, 15 ротных и 4 батальонных миномета^{1333}. По другим данным, станковые пулеметы и батальонные минометы были сведены в эскадрон тяжелого оружия. 213-я охранная дивизия сформировала весной 1942 г. два конных дивизиона — 213-й и 318-й, которые с ноября стали именоваться казачьими. При этом 213-й дивизион был передан в состав 57-го охранного полка как 3-й (ІІІ/57-Й) казачий дивизион, а 318-й стал именоваться 213-м^{1334}. Без каких бы то ни было организационных изменений оба дивизиона просуществовали до самого конца войны.

Казачьи части формировались и при штабах германских танковых соединений, где их назначением стала разведывательная служба. Здесь прежде всего следует отметить эскадрон есаула Михаила Загородного, оказавшийся одним из лучших в германской армии. Обстоятельства возникновения этой части были не совсем обычными. В июне 1942 г. XL танковый корпус генерала танковых войск барона Лео Гейера фон Швеппенбурга захватил в ходе Харьковского сражения столь большое количество пленных, что организованная отправка их в тыл вызвала серьезные затруднения. Командование корпуса не имело в наличии охранных частей для конвоирования этой массы людей, в то время как выделение для этой цели солдат из боевых подразделений не представлялось возможным. Наконец, кто-то из штабных офицеров предложил отобрать из числа военнопленных антисоветски настроенных казаков, обеспечить их винтовками и лошадьми и поручить им конвоирование своих соотечественников.

Так возник конный эскадрон под командованием Загородного — казака станицы Белореченской, кадрового военнослужащего Красной Армии с 1933 г. Когда отряд Загородного вместе с многотысячной колонной военнопленных выступил в западном направлении, никто из штаба XL танкового корпуса не рассчитывал увидеть его вновь. Однако спустя две недели Загородный неожиданно появился в штабе корпуса, доложил о выполнении задания и вновь предложил свои услуги^{1335}. Не видя причин отказываться от такой помощи, командование корпуса приняло казаков на довольствие и сформировало из них 82-й казачий эскадрон (позднее 1/82-й и 2/82-й эскадроны) численностью 340 человек — главным образом кубанских казаков^{1336}. Через два дня эскадрон окончательно оформился как боевая единица и двинулся вслед за наступающими частями германской армии.

Своими казаками стремились обзавестись и другие соединения, и не только германские. Так, например, в сентябре 1942 г. в составе 8-й итальянской армии, развернутой на Верхнем Дону, была создана казачья часть — отдельный казачий дивизион «Савойя» (Gruppo Autonome Cossacchi Savoia). Вместе с итальянскими войсками в 1943 г. она была выведена в Италию и включена в состав полка Новарских улан, составив в нем два эскадрона^{1337}.

В 1942 г. появились и более крупные казачьи формирования. Казачий конный полк «Платов» был сформирован по приказу начальника штаба 17-й армии генерал-майора Винценца Мюллера от 5 мая 1942 г. Согласно этому приказу каждый корпусной штаб был обязан сформировать одну, а армейское командование — две казачьи сотни, которые планировалось объединить в полк, названный именем героя войн против Наполеона донского атамана графа М. И. Платова. 13 июня последовал приказ командования 17-й армии о формировании полка, имевшего в своем составе полковой штаб со взводами связи и станковых пулеметов, пять конных эскадронов, эскадрон тяжелого оружия, артиллерийскую батарею и запасной эскадрон. На вооружении полка по штату имелось разнообразное ручное стрелковое оружие, 70 пулеметов, около 10 батальонных и 4 полковых (120-мм) минометов, 4 противотанковых (45-мм) и 4 полевых (76,2-мм) орудия, 2 гаубицы (122-мм). Полк состоял из кубанских, донских, терских и уральских казаков, представителей других национальностей. Командиром полка был назначен майор Вермахта д-р Эдгар Томсен, однако должности взводных и отчасти эскадронных командиров были заняты казачьими офицерами — вчерашними красными командирами^{1338}.

Почти одновременно с казачьим полком «Платов» в составе 1-й танковой армии был создан еще один полк. Его основой послужил сформированный в соответствии с приказом от 11 мая 1942 г. для охранной службы в тылу кавалерийский дивизион (с 15 августа — полк) «Князь фон Урах» («Fürst von Uhrach»), именовавшийся так по фамилии его командира. Один из двух первых эскадронов первоначально был чисто немецким, а второй состоял из казаков-перебежчиков^{1339}. 26 августа командиром полка был назначен подполковник Иоахим фон Юнгшульц, соответственно изменилось и его название. С сентября 1942 г. полк «Фон Юнгшульц» находился на фронте в районе Ачикулак — Нортон — Торосов, где в его состав были включены две казачьи сотни, сформированные из местных жителей в поселках Каясула и Березкин, а также казачий эскадрон, сформированный в июле 1942 г. в Симферополе и переброшенный затем на Кавказ^{1340}. Впоследствии полк пополнялся за счет добровольцев из числа жителей Ставрополья и Донской области, а общее количество эскадронов в нем к маю 1943 г. выросло до 12. По состоянию на 25 декабря 1942 г. в его составе было 1530 человек, в т. ч. 30 офицеров, 150 унтер-офицеров и 1350 рядовых. Примерно половина всех офицеров полка были немцами. На вооружении к указанному времени находилось 56 ручных и 6 станковых пулеметов, 6 минометов калибра 81 мм, 42 противотанковых ружья, винтовки и автоматы^{1341}.

Летом 1942 г. в г. Славута по инициативе штаба командующего лагерями военнопленных на Украине был образован центр формирования казачьих частей, куда, в соответствии с приказом от 18 июня, предписывалось направлять всех военнопленных, являющихся казаками по происхождению и считающих себя таковыми. К 28 июня здесь было сосредоточено 5826 казаков, прибывших из лагерей Ковеля, Дарницы, Белой Церкви и других мест^{1342}. Наличие указанного количества людей и ожидаемое его увеличение послужили основанием к принятию решения о формировании казачьего корпуса. Специальный приказ предусматривал организацию штаба формирования казачьего корпуса (переименованного впоследствии в штаб формирования казачьих частей) и формирование казачьих полков по войсковому признаку, а именно: донских, кубанских, терских и сводных, куда предполагалось включать казаков других областей (Урала, Сибири, Дальнего Востока), представленных в лагере в небольшом количестве. Поскольку среди казаков остро ощущалась нехватка старшего и среднего командного состава, было решено набирать в казачьи части бывших командиров Красной Армии, не являвшихся казаками^{1343}.

Из наличного состава казаков в первую очередь были сформированы 1-й Атаманский полк и Особая полусотня. Основой для формирования полка послужили первые три отряда, сформированные в Винницком лагере еще в начале июня 1942 г. и несшие службу по охране лагерей военнопленных. В начале августа они были собраны вместе в поселке Военстрой в 30 км от Полтавы, где получили новое оружие, снаряжение, лошадей и принесли присягу на верность германскому фюреру «в борьбе совместно с армией Великой Германии против жидо-большевиков и их союзников»^{1344}. В Особую полусотню отбирались казаки, сражавшиеся в годы Гражданской войны в отрядах генералов Шкуро, Маркова и других, а также репрессированные советской властью и имевшие по приговорам не менее 10 лет. Такое внимание к подбору личного состава объяснялось тем, что полусотня готовилась к выполнению особо важных заданий, связанных с действиями в советском тылу^{1345}.

Среди прибывающих в Славуту казаков штабом корпуса была организована воспитательная работа и проверка личного состава. По мере получения результатов проверки прибывающего пополнения было начато формирование 2-го Лейб-казачьего и 3-го Донского полков, а вслед за ними — 4-го и 5-го Кубанских, 6-го и 7-го Сводно-казачьих полков. Все названные полки были пешими. С формируемыми частями проводились строевые занятия под руководством немецких инструкторов. К концу июля формирование первых семи казачьих полков было закончено, а Особая полусотня доукомплектована и реорганизована в Особую казачью сотню^{1346}. 6 августа 1942 г. сформированные казачьи части были переведены из Славутинского лагеря в Шепетовку в специально отведенные для них казармы. Одновременно при штабе командующего лагерями военнопленных на Украине был организован Казачий отдел с постоянным представителем при штабе формирования, который являлся его непосредственным руководителем. Этим представителем стал обер-лейтенант Вермахта Рихтер, а начальником штаба формирования был назначен бывший полковник Красной Армии В. Саркисян.

С завершением организационных мероприятий работа по формированию казачьих частей приобрела систематический и планомерный характер. Оказавшиеся в немецком плену казаки концентрировались в одном лагере в Славуте, из которого после соответствующей обработки направлялись в резервные части, а уже оттуда переводились в формируемые в Шепетовке строевые казачьи полки, дивизионы и сотни^{1347}.

В целях подготовки офицеров, всесторонне отвечающих требованиям новых условий военных действий, в октябре 1942 г. штабом формирования казачьих частей было открыто 1 — е Казачье имени атамана графа Платова юнкерское училище. Для подготовки младшего командного состава (урядники, вахмистры) была организована унтер-офицерская школа^{1348}. Учебной структурой являлся и 1-й Атаманский полк под командованием подполковника барона фон Вольфа, дислоцировавшийся под Полтавой, а в начале 1943 г. переброшенный в район Белой Церкви. Официально он именовался «Казачий учебный лагерь (полк)» и находился в подчинении командующего группой армий «Б». В состав полка входило три учебных батальона и кадровая рота. Несмотря на большую численность — до 3 тысяч человек, полк располагал минимальным количеством тяжелого вооружения — по 2 ручных пулемета и 1 ротному миномету на батальон.

Сформированные части первоначально использовались исключительно как вспомогательные войска для охраны лагерей военнопленных. Однако по мере того как формирование ширилось, а уже созданные полки и отряды доказали свою пригодность к выполнению самых разных задач, использование казачьих частей приобретало иной характер. Многие из них были сняты с охраны лагерей и отправлены для несения сторожевой и патрульной службы на других военных объектах, автомобильных и железных дорогах, а также для борьбы с партизанами на территории Украины и Белоруссии. К весне 1943 г. усилиями штаба формирования казачьих частей было организовано до 30 различных боевых единиц, в том числе 15 полков, из которых 1-й Атаманский полк и 5-й Кубанский полк находились в тыловом районе группы армий «Юг», 2-й Лейб-казачий, 3-й, 9-й и 10-й Донские, 4-й и 11-й Кубанские, 12-й и 14-й Сводно-казачьи полки охраняли коммуникации на территории Западной Украины и Полесья, в то время как 6-й и 7-й Сводно-казачьи полки (переформированные в ноябре 1942 г. в 622-й, 623-й, 624-й и 625-й казачьи батальоны), а также 8-й Сводно-казачий полк — действовали против партизан на Смоленщине и в Белоруссии.

О численности и организационной структуре этих полков можно судить на основании данных по некоторым из них. Так, прибывший осенью 1942 г. в Витебск для борьбы с партизанами 8-й Сводно-казачий полк под командованием есаула Андреева насчитывал 1100 человек и состоял из пяти рот: 1-й и 2-й стрелковых (по 250 чел. в каждой), 3-й самокатной (170 чел.), 4-й пулеметной (200 чел.) и 5-й штабной (270 чел., взводы — минометный, саперный, связи, химический и транспортный). На вооружении находилось до 1000 немецких винтовок, станковые и ручные пулеметы, а также одна бронемашина^{1349}. 6-й, 10-й и 12-й казачьи полки имели в своем составе два батальона по 4 сотни в каждом, а 7-й полк — 10 сотен. Численность каждого полка составляла от 820 до 1150 человек, в том числе 40–50 офицеров, 80—100 урядников и 700—1000 казаков^{1350}.

Подчинение формировавшихся в Славуте и Шепетовке казачьих частей командующему лагерями военнопленных носило временный характер и было связано с их первоначальным назначением. В начале 1943 г., когда казачьих частей, задействованных на охране лагерей военнопленных, уже не оставалось, встал вопрос об их переподчинении командующему восточными войсками Вермахта. 15 апреля состоялся переход всей системы формирования казачьих частей и управления ими в ведение командующего восточными войсками на Украине, от которого в штаб прибыл постоянный представитель^{1351}.

Еще одну группу сражавшихся на стороне Вермахта казачьих частей составляли полки, отряды и сотни, сформированные из населения оккупированных немца-ми областей Дона, Кубани и Терека. 25 июля 1942 г., сразу же после занятия немцами Новочеркасска, группа бывших казачьих офицеров явилась к представителям германского командования и изъявила перед ними готовность «всеми силами и знаниями помогать доблестным германским войскам в окончательном разгроме сталинских приспешников»^{1352}. В сентябре 1942 г. в Новочеркасске с санкции оккупационных властей собрался казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского (с ноября 1942 г. именовавшийся штабом походного атамана) во главе с полковником С. В. Павловым, приступивший к организации казачьих частей для борьбы против Красной Армии.

Согласно изданному в начале октября 1942 г. приказу штаба, все казаки, способные носить оружие, должны были явиться на пункты сбора и зарегистрироваться. Станичные атаманы обязывались в трехдневный срок произвести регистрацию казачьих офицеров и казаков и подобрать добровольцев для организуемых частей. Каждый доброволец мог записать свой последний чин в Российской Императорской армии или же в белых армиях. Одновременно атаманы должны были выделять для добровольцев строевых лошадей, оружие, седла и обмундирование. Все вышеуказанное снаряжение приходилось обеспечивать за счет местного населения^{1353}.

После того как был положительно оценен опыт использования казачьих частей в ходе боев на Кавказе, германское командование дало санкцию на формирование в областях Дона, Кубани и Терека казачьих полков. Так, из добровольцев донских казачьих станиц в Новочеркасске были организованы 1-й Донской полк под командованием есаула А. В. Шумкова и пластунский батальон, составившие Казачью группу походного атамана полковника С. В. Павлова. На Дону был также сформирован 1-й Синегорский Атаманский пластунский полк в составе 1260 офицеров и казаков под командованием войскового старшины (бывшего вахмистра) И. Журавлева^{1354}. Из казачьих сотен, сформированных в станицах Уманского отдела Кубани, под руководством войскового старшины И. И. Саломахи началось формирование Кубанского казачьего конного полка. Довести его до конца помешало немецкое отступление, тем не менее отборный эскадрон полка был включен в состав конного полка «Платов» и принял участие в боевых действиях на фронте^{1355}. На Тереке по инициативе войскового старшины Н. Л. Кулакова и сотника Е. В. Кравченко были сформированы 1-я и 2-я сотни 1-го Волгского полка Терского казачьего войска, а в дальнейшем этот полк был восстановлен в полном составе^{1356}.

Начиная с осени 1942 г. германское командование весьма активно использовало казачьи части в боях непосредственно на фронте. Казачий конный полк «Платов» в сентябре выступил из Горловки на фронт в район Майкопа, где наряду с 4-м охранным самокатным полком и другими частями был включен в состав особой бригады, обеспечивавшей охрану работ по восстановлению Майкопских нефтепромыслов, имевших стратегическое значение для германской армии. В конце января 1943 г. весь полк был переброшен в район Новороссийска, где нес охрану морского побережья и одновременно участвовал в операциях немецких и румынских войск против партизан. Весной 1943 г. полк оборонял Кубанский плацдарм, отражая, в частности, советские морские десанты северо-восточнее Темрюка, а в конце мая был снят с фронта и выведен в Крым^{1357}.

Казачий конный полк «Фон Юнгшульц», оказавшийся на фронте одновременно с полком «Платов», оперировал на левом фланге 1-й германской танковой армии, принимая самое активное участие в боях против советской кавалерии, изрядно досаждавшей немецким войскам севернее реки Терек. Особенно интенсивный характер эта борьба приобрела в октябре 1942 г., когда на фронт прибыло 287-е соединение особого назначения генерала Гельмута Фельми, специально сформированное для ведения боевых действий в степях и пустынях. Однако условия Ногайских степей больше подходили для действий кавалерии, нежели моторизованных частей, и казачий полк сыграл в этой борьбе весьма заметную роль. Обеспечивая стык между частями соединения Фельми и XL танкового корпуса Гейера фон Швеппенбурга, казачьи эскадроны принимали активное участие в наступлении 17–19 октября, в результате которого с большими потерями были отброшены на восток части 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса Красной Армии. 30 октября, действуя в составе XL танкового корпуса, полк Юнгшульца отражал попытки советской кавалерии прорваться в направлении Ачикулака. Особенно успешно действовал полк против советских войск, прорвавшихся 30 ноября в тыл Моздокской группировки немцев. В то время как моторизованные части соединения Фельми связали противника с фронта, казаки стремительным ударом с фланга наголову разгромили советский кавалерийский полк^{1358}.

После приказа командующего 1-й танковой армии об общем отступлении, отданного 2 января 1943 г., полк Юнгшульца с боями отходил в направлении Егорлыкс-кой, пока не соединился с частями 4-й танковой армии генерала Г. Гота. В дальнейшем он был подчинен 454-й охранной дивизии и через Ростов переброшен в тыловой район группы армий «Дон», а затем в район Киева, где вместе с 1-м Атаманским полком подполковника Г. фон Вольфа (официально именовавшимся теперь казачьим конным учебным дивизионом) еще некоторое время сражался с партизанами. К этому времени полк «Фон Юнгшульц» был объединен с 1-м Синегорским атаманским полком Журавлева и с 15 февраля 1943 г. получил наименование — 1-й казачий полк «Фон Юнгшульц».

Помимо конных полков «Платов» и «Фон Юнгшульц», в битве за Кавказ принимали участие такие казачьи формирования, как 9-я казачья сотня 4-го охранного самокатного полка 17-й армии, 1/82-й и 2/82-й эскадроны XL танкового корпуса под командованием Загородного (впоследствии объединенные в один), разведывательный отряд 97-й егерской дивизии и казачья моторизованная рота Ill танкового корпуса^{1359}. Плечом к плечу с ними сражались казачьи добровольческие отряды, сформированные в кубанских и терских станицах. Даже советские донесения отмечали, что эти отряды «дерутся стойко, с криками «Ура, за Родину»^{1360}. Организованные на Дону казачьи полки в январе — феврале 1943 г. участвовали в тяжелых боях против наступающих советских войск на Северском Донце, под Батайском, Новочеркасском и Ростовом. Здесь же действовал и 403-й казачий дивизион. Прикрывая отход на Запад главных сил немецкой армии, эти части стойко отражали натиск превосходящего противника и понесли тяжелые потери, а некоторые из казачьих частей были уничтожены целиком^{1361}.

Особые задачи были возложены на казачьи части, задействованные в тыловых районах групп армий и на территории имперских комиссариатов «Остланд» и «Украина». Наряду с охраной железнодорожных коммуникаций и других объектов казакам поручалось проведение акций по уничтожению партизанских отрядов, выявление и «изъятие» партийного и советского актива, оставшегося на оккупированной территории. Так, подразделения 600-го дивизиона майора Кононова вели напряженную борьбу с партизанами в районах Бобруйска, Могилева, Смоленска, Невеля, Полоцка, причем иногда в нескольких местах одновременно. По показаниям офицера связи графа Г. фон Риттберга, казаки не брезговали при этом никакими средствами: сжигали населенные пункты, расстреливали как партизан обнаруженное в лесах население, арестовывали и частично уничтожали лиц, заподозренных в связях с партизанами^{1362}.

В целях достижения лучшего оперативного взаимодействия в антипартизанской борьбе четыре казачьих батальона, действовавшие в районе Дорогобужа и Вязьмы — 622-й, 623-й, 624-й и 625-й (бывшие 1-й и 2-й батальоны 6-го, 1-й и 2-й батальоны 7-го казачьих полков) — были объединены в полк под руководством 703-го (затем 750-го) штаба восточных войск особого назначения, во главе которого был назначен бывший офицер русской Лейб-гвардии и эстонской армии, балтийский немец майор Эверт Вольдемар фон Рентельн. Полк включал также 638-ю казачью моторизованную роту (изначально созданную как восточная рота 5-й танковой дивизии) и в качестве усиления располагал 1–2 приданными батареями 76,2-мм полевых пушек. В течение зимы 1942–1943 гг. в окрестностях Дорогобужа и Вязьмы полком было предпринято до 17 карательных акций, захваченные в ходе которых пленные неизменно расстреливались^{1363}.

Помимо казачьих частей восточных войск против партизан на территории Украины и Белоруссии действовал ряд казачьих батальонов вспомогательной полиции. Еще в конце 1942 — начале 1943 г. по предложению начальника Главного управления СС Г. Бергера на территории рейхскомиссариата «Украина» и в тыловом районе группы армий «Дон» были сформированы семь казачьих «шума»-батальонов (111-й, 126-й, 135-й, 159-й, 160-й, 161-й, 169-й), а в генерал-губернаторстве летом 1943 г. — еще три батальона (209-й, 210-й, 211-й)^{1364}. Часть батальонов, сформированных на Украине, в Донбассе и в Ростове-на-Дону, прекратила свое существование уже к марту 1943 г., будучи уничтоженными в ходе советского наступления или влившись в состав других частей. Однако по крайней мере два из них (126-й и 161-й конные дивизионы) до конца года действовали в тыловом районе 1-й танковой армии Вермахта.

По данным на 5 мая 1943 г., в составе восточных войск Вермахта насчитывалось 3 казачьих полка («Платов», «Фон Юнгшульц» и 5-й Кубанский), 26 батальонов и дивизионов (в т. ч. 1 учебный), 8 рот и эскадронов, 1 отдельная батарея общей численностью до 25 тыс. человек^{1365}. Наиболее надежные из них были сформированы из добровольцев в станицах Дона, Кубани и Терека или из перебежчиков при германских полевых соединениях. Личный состав таких частей в основном был представлен уроженцами казачьих областей, многие из которых сражались с большевиками еще в годы Гражданской войны или подвергались репрессиям со стороны советской власти в 1920—1930-е гг. и поэтому были кровно заинтересованы в борьбе с коммунистическим режимом. В то же время в рядах частей, формировавшихся в Славуте и Шепетовке, оказалось много случайных людей, тех, кто называл себя казаками лишь для того, чтобы вырваться из лагерей военнопленных и тем самым спасти свою жизнь. Надежность этого контингента всегда была под большим вопросом, а малейшие трудности серьезно сказывались на его моральном состоянии и могли вызвать переход на сторону противника^{1366}.

Однако в целом опыт использования казачьих войск доказал их практическую ценность, и германское командование приняло решение о создании в составе Вермахта крупного казачьего кавалерийского соединения. 8 ноября 1942 г. во главе соединения, которое еще предстояло сформировать, был назначен полковник Гельмут фон Паннвиц — блестящий кавалерийский начальник, к тому же хорошо владевший русским языком. Осуществить план по формированию соединения уже в ноябре помешало советское наступление под Сталинградом, и приступить к его реализации удалось лишь весной 1943 г. — после отхода немецких войск на рубеж реки Миус и Таманский полуостров и относительной стабилизации фронта. Отступившие вместе с германской армией с Дона и Северного Кавказа казачьи части были собраны в районе Херсона и пополнены за счет казаков-беженцев. Всего здесь сосредоточилось не менее 12 тыс. казаков, не считая членов их семей.

21 апреля 1943 г. германское командование отдало приказ о формировании 1-й казачьей кавалерийской дивизии, в связи с чем началась переброска казачьих частей на учебный полигон Милау (Млава), где еще с довоенных времен находились склады снаряжения польской кавалерии. Сюда же в мае — июне 1943 г. были направлены с Украины 1-й Атаманский полк (дивизион) барона фон Вольфа и 1-й казачий полк «Фон Юнгшульц», из Белоруссии — 600-й казачий дивизион Кононова, а из Крыма — казачий полк «Платов». Прибывавшие в Милау части расформировывались, а их личный состав сводился в полки по войсковому признаку. Первоначально в составе дивизии были созданы три полка: 1-й Донской (его основой послужили полки «Фон Юнгшульц» и 1-й Атаманский), 4-й Кубанский (бывший 1-й Кубанский) и 6-й Терский (бывший 1-й Волгский). Во главе полков были назначены немецкие офицеры, а при них, в качестве посредников между немцами и казака-ми, — походные атаманы: донской — полковник Духопельников, кубанский — полковник Тарасенко и терский — войсковой старшина Кулаков^{1367}. Позднее на основе части контингента полка «Фон Юнгшульц» и нового пластунского батальона был сформирован 3-й Сводно-казачий полк, а за ним 5-й Донской из 600-го дивизиона Кононова и 2-й Сибирский (первоначально Уральский) — из полка «Платов». При этом 600-й дивизион стал единственной из частей, вошедшей в дивизию в полном составе, сохранив свое прежнее казачье командование. В должности командира дивизии был утвержден Гельмут фон Паннвиц, произведенный 1 июня 1943 г. в генерал-майоры.

В Моково, недалеко от полигона в августе 1943 г. был сформирован казачий учебно-запасной полк под командованием полковника фон Боссе, включавший штабной, запасной и учебный дивизионы. Он не имел постоянного состава и насчитывал в разное время от 10 до 15 тысяч казаков, которые постоянно прибывали с Восточного фронта и оккупированных территорий и после соответствующей подготовки распределялись по полкам дивизии. Среди них были, в частности, 3-й и,9-й казачьи пехотные батальоны (бывшие полки), сформированные в 1942 г. в Шепетовке. При учебно-запасном полку действовала унтер-офицерская школа, готовившая кадры для строевых частей. Здесь же была организована так называемая «Школа юных казаков», где проходили обучение несколько сот подростков, потерявших родителей.

Окончательно сформированная дивизия имела в своем составе штаб с конвойной сотней, группой полевой жандармерии, мотоциклетным взводом связи, взводом пропаганды и духовым оркестром, две казачьи кавалерийские бригады — 1-ю Донскую, в составе 1-гоДонского, 2-го Сибирского и 3-го Сводно-казачьего (позднее Кубанского) полков, и 2-ю Кавказскую, в составе 4-го Кубанского, 5-го Донского и 6-го Терского полков, два конноартиллерийских дивизиона (Донской и Кубанский), саперный батальон, батальон связи, подразделения тылового обслуживания (все дивизионные части носили номер 55)^{1368}. Впоследствии эта структура претерпела некоторые изменения: 3-й и 4-й полки поменялись в бригадах местами, артдивизионы были включены в состав бригад, дивизия получила моторизованный разведывательный батальон.

Каждый из полков состоял из двух конных дивизионов (во 2-м Сибирском полку 2-й дивизион был самокатным, а в 5-м Донском — пластунским), пулеметного, минометного и противотанкового эскадронов. По штату в полку насчитывалось 2000 человек, включая 150 человек немецкого кадрового состава. На вооружении имелось 5 50-мм противотанковых пушек, 14 батальонных (81 — мм) и 54 ротных (50-мм) миномета, 8 станковых и 60 ручных пулеметов MG42, немецкие карабины и автоматы. Сверх штата полкам были приданы батареи из 4 полевых пушек (76,2-мм). Конноартиллерийские дивизионы имели по три батареи 75-мм пушек (200 человек и 4 орудия в каждом).

На 1 ноября 1943 г. численность дивизии составляла 18 555 человек, в т. ч. 3827 немецких нижних чинов и 222 офицера, 14 315 казаков и 191 казачий офицер^{1369}. Немецким кадром были укомплектованы все штабы, специальные и тыловые подразделения. Все командиры полков (кроме одного) и дивизионов (кроме двух) также были немцами, а в составе каждого эскадрона имелось 12–14 немецких солдат и унтер-офицеров на хозяйственных должностях. В то же время дивизия считалась наиболее «русифицированным» из регулярных соединений Вермахта: командирами строевых конных подразделений — эскадронов и взводов — были казаки, а все команды отдавались на русском языке^{1370}. Единственным чисто немецким боевым подразделением был сформированный весной 1944 г. 55-й моторизованный разведывательный батальон в составе трех рот.

Осенью 1943 г. 1-я казачья кавалерийская дивизия была отправлена в Югославию, где к тому времени активизировали деятельность коммунистические партизаны под руководством И. Броз Тито. Благодаря своей большой подвижности и маневренности казачьи части оказались лучше приспособленными к горным условиям Балкан и действовали здесь более эффективно, чем неповоротливые ландверные дивизии немцев, несшие здесь охранную службу, и танково-гренадерские соединения СС из голландских и скандинавских добровольцев, которые они заменили. В течение лета 1944 г. части дивизии предприняли не менее пяти самостоятельных операций в горных районах Хорватии и Боснии, в ходе которых уничтожили много партизанских опорных пунктов и перехватили в свои руки инициативу наступательных действий. Одновременно казаки снискали себе дурную славу среди населения. В соответствии с приказами командования о самообеспечении, они прибегали к реквизициям лошадей, продовольствия и фуража у местных жителей, что часто выливалось в массовые грабежи и насилия. Деревни, население которых подозревалось в пособничестве партизанам, казаки сравнивали с землей огнем и мечом^{1371}.

В самом конце 1944 г. 1-й казачьей дивизии пришлось столкнуться с частями Красной Армии, пытавшимися соединиться на р. Драва с партизанами Тито. В ходе ожесточенного боя у Питомачи 26 декабря казакам удалось нанести тяжелое поражение одному из полков 233-й советской стрелковой дивизии и вынудить противника оставить захваченный ранее на правом берегу Дравы плацдарм^{1372}. В марте 1945 г. части 1-й казачьей дивизии (к тому времени уже развернутой в корпус) участвовали в последней крупной наступательной операции Вермахта в ходе Второй мировой войны, когда на южном фасе Балатонского выступа казаки успешно действовали против болгарских частей^{1373}.

После отправки 1-й казачьей кавалерийской дивизии на Балканы большинство ранее созданных казачьих частей продолжали действовать на Восточном фронте. К концу 1943 г. их состав претерпел незначительные изменения. Так, например, изменилась нумерация 2-го, 4-го, 6-го, 10-го, 11-го и 14-го батальонов, сформированных в Шепетовке, которые стали соответственно 570-м, 571-м, 572-м, 573-м, 574-м и 575-м казачьими батальонами. В марте 1944 г. в тыловом районе группы армий «Центр», вероятно с использованием кадра нескольких ранее сформированных батальонов, были организованы 72-й, 73-й и 74-й казачьи фронтовые полицейские конные дивизионы, имевшие смешанный состав (казаки, русские, белорусы)^{1374}. Об их дальнейшей судьбе нет никаких данных. По-видимому, все три дивизиона прекратили свое существование летом 1944 г. в результате советского наступления в Белоруссии.

К началу июня 1944 г. на Восточном фронте действовали следующие казачьи части: в составе группы армий «Север» и в подчинении командующего войсками Вермахта в рейхскомиссариате «Остланд» находились 443-й и 631-й казачьи батальоны, в составе группы армий «Центр» и подчинении командующего охранными войсками в Белоруссии — 4-й (прежде 3-й) конный дивизион 57-го охранного полка, 69-й казачий дивизион 3-й кавалерийской бригады Вермахта (бывший 575-й батальон) и 572-й казачий батальон, а в составе группы армий «Северная Украина» — 213-й и 574-й конные дивизионы^{1375}. Кроме того, в организационной схеме добровольческих соединений от 9 июня 1944 г. не упомянут 70-й казачий дивизион (бывший 3-й дивизион 454-й полка) в составе 4-й кавалерийской бригады, переданный затем в 5-й казачий запасной полк. Перечисленные выше три казачьи части, входившие в состав группы армий «Центр», в августе — сентябре 1944 г. принимали участие в подавлении Варшавского восстания^{1376}.

В конце сентября 1943 г. батальоны 750-го казачьего полка особого назначения под командованием майора фон Рентельна были отправлены во Францию, где в числе других восточных частей их задействовали на охране «Атлантического вала». 622-й и 623-й батальоны вместе с 638-й ротой, объединенные в 360-й казачий крепостной гренадерский полк, дислоцировались в районе г. Руайон к северу от устья р. Жиронда. 624-й и 625-й батальоны были приданы полкам немецкой 344-й пехотной дивизии, охранявшим побережье к югу от Бордо и до границы с Испанией. Незадолго до начала вторжения союзников их вместе с дивизией перебросили на север Франции, где к тому времени находился 570-й казачий батальон, включенный в состав 18-й полевой дивизии Люфтваффе.

Казачий учебно-запасной полк под командованием подполковника Штабенау оставался на учебном полигоне Милау до весны 1944 г., когда был также переброшен во Францию и вошел в состав Кадровой добровольческой дивизии как 5-й (казачий) запасной добровольческий полк. Вместе со «Школой юных казаков» полк разместился в г. Лангр. Как и запасные части различных национальных легионов, дислоцировавшиеся на юге и востоке Франции, он служил для пополнения батальонов, задействованных на охране «Атлантического вала» и одновременно привлекался к участию в операциях против французских партизан, действовавших в районе Дижона и Лангра^{1377}. К началу июня 1944 г. в состав полка входили следующие части: дивизионы — штабной, учебный, запасной, выздоравливающих, I/5-й, II/5-й, 403-й, I/454-й, II/454-й, IV/454-й конные дивизионы, 1/82-й, 510-й, 583-й конные эскадроны, конный эскадрон 4-й горно-егерской дивизии^{1378}.

После высадки союзных войск в Нормандии и на Юге Франции казачьи части приняли участие в боях. Некоторые из них были безвозвратно потеряны, как, например, 570-й казачий батальон, сдавшийся британцам в плен в полном составе, или 1/82-й эскадрон Загородного, уничтоженный американцами под Сен-Ло. К числу потерянных частей следует отнести также 624-й и 625-й казачьи батальоны, 510-й и 583-й конные эскадроны. Более повезло 360-му казачьему гренадерскому полку фон Рентельна, который с боями прошел несколько сот километров по территории, уже занятой партизанами, от западного побережья Франции до германской границы, где соединился с 5-м казачьим запасным полком^{1379}.

XV казачий кавалерийский корпус

Передача в августе 1944 г. инонациональных формирований Вермахта в ведение СС отразилась и на судьбе 1-й казачьей кавалерийской дивизии. Уже 26 августа генерал-лейтенант фон Паннвиц и командир 2-й казачьей бригады полковник фон Шульц были вызваны в Восточную Пруссию в Ставку Гиммлера для обсуждения вопросов о включении в состав дивизии отдельных казачьих батальонов, выводящихся с Западного фронта, и формировании казачьего кавалерийского корпуса.

На состоявшемся в начале сентября совещании, где присутствовали и другие командиры казачьих частей, было объявлено о решении развернуть 1-ю казачью кавалерийскую дивизию в корпус, для чего при Главном управлении СС создавался специальный орган — Резерв казачьих войск во главе с генерал-лейтенантом белой армии А. Г. Шкуро, одним из активнейших участников Гражданской войны на Юге России в 1918–1920 гг. В его распоряжение предполагалось собрать всех казаков, способных носить оружие, — эмигрантов и бывших подсоветских, включая «иногородних» жителей казачьих областей, находившихся в лагерях военнопленных и среди восточных рабочих на германских предприятиях, а также в частях Вермахта, полиции и СС. В Берлине в кратчайший срок были образованы комендатура и вербовочный штаб, а также этапный лагерь для приема мобилизованных казаков. Вербовочные штабы предполагалось создать также в Праге и Вене. Штатный состав Резерва казачьих войск был определен в 100 человек, включая 1 генерала и 48 офицеров^{1380}.

В конце 1944 — начале 1945 г. в дивизию фон Паннвица стали прибывать из разных мест большие и малые группы казаков и целые воинские части. В числе последних были 209-й полицейский батальон из Варшавы, 210-й и 211-й полицейские батальоны из Кракова, батальон заводской охраны из Ганновера, 360-й казачий гренадерский полк (622-й и 623-й батальоны) майора фон Рентельна с Западного фронта и 69-й дивизион 3-й кавалерийской бригады с Восточного. 5-й (казачий) добровольческий кадровый полк (в составе трех конных дивизионов, дивизиона самокатчиков и пехотного батальона), действовавший до последнего времени на Верхнем Рейне, был переброшен в Австрию (г. Цветль) — поближе к району боевых действий дивизии^{1381}. Одновременно прибывало вооружение, обмундирование и снаряжение. В течение двух месяцев численность дивизии (не считая немецкого кадрового состава) выросла почти в два раза.

Приказом от 4 ноября 1944 г. 1-я Казачья дивизия была передана на время войны в подчинение Главного управления СС^{1382}. Эта передача касалась прежде всего сферы материально-технического снабжения, что позволило улучшить обеспечение дивизии оружием, боевой техникой и автотранспортом. Так, например, артиллерийский полк дивизии получил батарею 105-мм гаубиц, саперный батальон — несколько шестиствольных минометов «Небельверфер», разведывательный батальон — штурмовые винтовки StG44. Кроме того, дивизии, по некоторым данным, было придано 12 единиц бронетехники, включая итальянские танки М13/40^{1383}. В остальном же дивизия продолжала оставаться боевым соединением Вермахта, а ее немецкий кадровый состав, не говоря уже о казаках, не получил никаких документов, фиксирующих принадлежность офицеров и солдат к войскам СС. Одному лишь фон Паннвицу 1 февраля 1945 г. был официально присвоен чин группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС.

Приказом от 25 февраля 1945 г. дивизия была преобразована в XV казачий кавалерийский корпус войск СС. 1 — я и 2-я бригады переименовывались соответственно в 1-ю и 2-ю казачьи дивизии практически без изменения их численности и организационной структуры. На базе 5-го Донского полка Кононова началось формирование Пластунской бригады (7-й и 8-й полки) с перспективой развертывания в 3-ю Казачью дивизию. Взамен 5-го Донского полка 2-я казачья дивизия получила два отдельных дивизиона из числа прибывших с других фронтов частей. Конноартиллерийские дивизионы в дивизиях переформировывались в полки^{1384}. Общая численность корпуса достигала 25 000 солдат и офицеров, в т. ч. от 3000 до 5000 немцев. Помимо этого, в последние недели войны вместе с XV казачьим корпусом действовали такие формирования, как калмыцкий пеший полк, кавказский конный дивизион, украинский батальон (из 14-й дивизии войск СС) и группа танкистов РОА, из которой, по-видимому, предполагалось сформировать корпусной танковый батальон^{1385}. С учетом этих сил, а также запасного полка в Цветле (свыше 3600 чел.), корпус насчитывал от 30 тыс. до 40 тыс. человек^{1386}.

Казачий стан

После того как собранные в районе Херсона части были отправлены в Польшу для формирования 1-й Казачьей кавалерийской дивизии, главным центром сосредоточения казачьих беженцев, покинувших свои земли вместе с отступающими немецкими войсками, стал обосновавшийся в Кировограде штаб походного атамана Войска Донского С. В. Павлова. К июлю 1943 г. здесь собралось до 3000 донцов, из которых было сформировано два новых полка. В августе батальоны этих полков были приданы немецким частям, вместе с которыми они сражались против партизан и Красной Армии^{1387}. Для подготовки командного состава планировалось открыть офицерскую школу, а также школу танкистов^{1388}, однако реализовать эти проекты не удалось из-за нового советского наступления.

Поздней осенью 1943 г. в подчинении Павлова находилось уже 18 000 казаков, включая женщин и детей, образовавших так называемый Казачий стан. Германские власти признали Павлова походным атаманом всех казачьих войск и обязались оказывать ему всемерную поддержку. После недолгого пребывания в Подолье Казачий Стан в марте 1944 г. в связи с опасностью советского окружения начал движение на запад — до Сандомира, а затем по железной дороге был перевезен в Белоруссию. Здесь командование Вермахта предоставило для размещения казаков 180 тыс. гектаров земельной площади в районе городов Барановичи, Слоним, Новогрудок, Ельня, Столицы. Расселенные на новом месте беженцы были сгруппированы по принадлежности к разным войскам, по округам и отделам, внешне воспроизводя традиционную систему казачьих поселений^{1389}. Одновременно была предпринята широкая реорганизация казачьих строевых частей, которые были объединены в 10 пеших полков численностью в 1200 штыков каждый. 1-й и 2-й Донские полки составили 1-ю бригаду полковника Силкина; 3-й Донской, 4-й Сводно-казачий, 5-й и 6-й Кубанские и 7-й Терский — 2-ю бригаду полковника Вертепова; 8-й Донской, 9-й Кубанский и 10-й Терско-Ставропольский — 3-ю бригаду полковника Медынского (в дальнейшем состав бригад несколько раз менялся). Каждый полк имел в своем составе три пластунских батальона, минометную и противотанковую батареи. Для их вооружения было использовано советское трофейное оружие, предоставленное германскими полевыми арсеналами^{1390}.

Пополнение казачьих частей добровольцами из числа беженцев, военнопленных и эмигрантов осуществлялось при участии созданного при Восточном министерстве Главного управления казачьих войск под руководством бывшего атамана Всевеликого Войска Донского генерала П. Н. Краснова. Всех казаков, подходящих для службы в строевых частях, т. е. в возрасте от 18 до 35 лет, предписывалось направлять в Берлин, в распоряжение Казачьего отдела при Восточном министерстве, откуда они направлялись в запасной полк 1-й казачьей дивизии, находившийся к тому времени во Франции. Здесь они получали назначения вне зависимости от прежних чинов и служебного положения, но исключительно в соответствии с профессиональной пригодностью. Казаки в возрасте от 35 до 50 лет, годные к военной службе, равно как и лица более старших возрастов, а также негодные к строевой службе в войсковых частях и полиции по состоянию здоровья направлялись через Казачий отдел в распоряжение соответствующих войсковых правлений Казачьего стана^{1391}.

Главной задачей, поставленной Казачьему стану германским командованием, была борьба с партизанами и обеспечение безопасности тыловых коммуникаций группы армий «Центр». 17 июня 1944 г. в ходе одной из антипартизанских операций был убит походный атаман С. В. Павлов. Его преемником стал войсковой старшина (в дальнейшем — полковник и генерал-майор) Т. И. Доманов. В июле 1944 г. в связи с угрозой нового советского наступления Казачий стан был выведен из Белоруссии и сосредоточен в районе г. Здунская Воля на севере Польши. Отсюда началась его переброска в Северную Италию, где для размещения казаков была выделена территория, прилегающая к Карнийским Альпам с городами Толмеццо, Джемона и Озоппо. Здесь Казачий стан вошел в подчинение высшего руководителя СС и полиции в зоне Адриатического побережья группенфюрера СС и генерал-лейтенант полиции Одило Глобочника, который поручил казакам обеспечение безопасности на предоставленных им землях.

На территории Северной Италии строевые части Казачьего стана подверглись очередной реорганизации и образовали Группу походного атамана (именовавшуюся также корпусом) в составе двух дивизий. 1-я Казачья пешая дивизия (казаки от 19 до 40 лет) включала в себя 1-й и 2-й Донские, 3-й Кубанский и 4-й Терско-Ставропольский полки, сведенные в 1-ю Донскую и 2-ю Сводную пластунские бригады, а также штабную и транспортную роты, конный и жандармский эскадроны, роту связи и бронеотряд. 2-я Казачья пешая дивизия (казаки от 40 до 52 лет) состояла из 3-й Сводной пластунской бригады, включавшей 5-й Сводно-казачий и 6-й Донской полки, и 4-й Сводной пластунской бригады, объединявшей 3-й запасной полк, три батальона станичной самообороны (Донской, Кубанский и Сводно-казачий) и Особый отряд полковника Грекова.

Помимо того, в составе Группы имелись следующие части: 1-й Казачий конный полк (6 эскадронов: 1-й, 2-й и 4-й донские, 2-й терско-донской, 6-й кубанский и 5-й офицерский), Атаманский конвойный конный полк (5 эскадронов), 1-е Казачье юнкерское училище (2 пластунские роты, рота тяжелого оружия, артбатарея), отдельные дивизионы — офицерский, жандармский и комендантский пеший, а также замаскированная под автомотошколу Специальная казачья парашютно-снайперская школа (особая группа «Атаман»). К строевым частям Казачьего стана была присоединена и отдельная казачья группа «Савойя», выведенная в Италию с Восточного фронта вместе с остатками 8-й итальянской армии еще в 1943 г.

На вооружении частей Группы походного атамана имелось свыше 900 ручных и станковых пулеметов разных систем, 95 ротных и батальонных минометов, более 30 советских 45-мм противотанковых пушек и 4 полевых орудия (76,2-мм), а также 2 бронеавтомобиля. По состоянию на 27 апреля 1945 г. общая численность Казачьего стана составляла 31 463 человек, в т. ч. 1575 офицеров, 592 чиновника, 16 485 унтер-офицеров и рядовых, 6304 нестроевых (негодные к службе по возрасту и состоянию здоровья), 4222 женщины, 2094 ребенка в возрасте до 14 лет и 358 подростков в возрасте от 14 до 17 лет. Из общего числа 1430 казаков принадлежало к эмигрантам первой волны, а остальные были советскими гражданами^{1392}.

После создания Комитета освобождения народов России (КОНР) руководство Главного управления казачьих войск отказалось присоединиться к нему, усматривая в его деятельности угрозу независимости, обещанной казакам немцами в соответствии с декларацией от 10 декабря 1943 г. Однако в конце апреля 1945 г. командование XV казачьего кавалерийского корпуса, а вслед за ним и Казачьего стана объявили о присоединении к Вооруженным силам КОНР и подчинении генералу А. А. Власову, хотя в условиях военного и политического коллапса Третьего рейха это присоединение имело не более чем номинальный характер.

В последние дни войны ввиду приближения наступающих войск союзников и активизации действий партизан Казачий стан был вынужден покинуть Италию. В течение 30 апреля — 7 мая 1945 г., преодолев альпийские перевалы, казаки пересекли итало-австрийскую границу и расположились в долине р. Драва между городами Лиенц и Обердраубург, где их командование объявило о капитуляции перед британскими войсками. Уже после официального прекращения военных действий в Австрию из Хорватии прорвались части XV казачьего кавалерийского корпуса фон Паннвица, также сложившие оружие перед англичанами. Менее чем месяц спустя около 35 000 казаков были насильственно переданы британцами советским властям. Вместе с казаками были выданы и их вожди, включая генералов П. Н. Краснова, А. Г. Шкуро, Т. И. Доманова и Г. фон Паннвица. Они были осуждены в Москве на закрытом судебном процессе, состоявшемся 16 января 1947 г., и приговорены к смертной казни через повешение.

Калмыцкий кавалерийский корпус

Калмыцкие части стояли особняком от других национальных легионов Вермахта и по своему статусу и характеру боевого применения были близки к казачьим формированиям, составляя, пожалуй, наименьший, но один из наиболее боеспособных контингентов восточных войск. Будучи кочевым народом буддистского вероисповедания, калмыки с давних времен были связаны с казачьими войсками, составляя в Российской Императорской армии особые иррегулярные конные части. После Гражданской войны многие из калмыков, принимавших участие в боях на стороне белых армий на Юге России, ушли в эмиграцию вместе с донскими, кубанскими, терскими и астраханскими казаками. Когда началась война Германии против СССР, лидеры калмыцкой эмиграции вошли в состав созданного под контролем Восточного министерства «Калмыцкого национального комитета». Одновременно началась работа по созданию в составе Вермахта калмыцких частей.

В сентябре 1942 г. командир 16-й танково-гренадерской дивизии Вермахта, оперировавшей на необъятных просторах Калмыцких степей, генерал-лейтенант Зигфрид Хенрици сформировал в Элисте при участии 103-й абвергруппы калмыцкий кавалерийский эскадрон из местного населения и пленных красноармейцев — бойцов 110-й Калмыцкой кавалерийской дивизии. Вскоре калмыки зарекомендовали себя как хорошие разведчики и храбрые бойцы, и опыт создания калмыцких частей был продолжен. К ноябрю 1942 г. на стороне немцев в Калмыцких степях сражалось уже четыре эскадрона калмыков, а к началу немецкого отступления их число достигло десяти^{1393}. Общее руководство ими осуществлял немецкий штаб во главе с зондерфюрером О. Вербе, работавшим под псевдонимом доктор Долль. Калмыцкие эскадроны использовались для патрулирования не занятых немецкими войсками участков фронта, нападений на отдельные советские гарнизоны и борьбы с партизанами. Штаб партизанского движения на Южном фронте отмечал 628 случаев задержания калмыками советских разведчиков на участке 51-й армии с последующей передачей их в руки немецкой контрразведки^{1394}.

Когда германские войска оставили территорию Калмыцких степей, несколько тысяч калмыков, сотрудничавших в период оккупации с немцами, бросили свои земли и ушли на запад, опасаясь мести советских властей. Весной 1943 г. калмыцкие эскадроны вместе с казаками несли охрану побережья Азовского моря, а в мае 1943 г. были собраны в районе Херсона. Здесь штаб 4-й танковой армии сформировал несколько новых отрядов из беженцев, военнопленных и перебежчиков, которые были объединены с ранее созданными частями в Калмыцкий кавалерийский полк доктора Долля (19 эскадронов), с августа неофициально именовавшийся Калмыцким кавалерийским корпусом. В его составе было четыре дивизиона по 5 эскадронов в каждом. Еще 5 эскадронов действовали на территории Калмыкии в советском тылу в качестве диверсионных отрядов^{1395}. В дальнейшем количество эскадронов в дивизионе было доведено до шести.

С осени 1943 г. Калмыцкий кавалерийский корпус использовался на охране коммуникаций на правобережье Днепра, подчиняясь командующему тыловым районом группы армий «Юг». По состоянию на 6 июля 1944 г. он насчитывал около 3600 человек: 92 немца (4 чиновника, 40 унтер-офицеров и 48 нижних чинов — по 2–4 человека на эскадрон), 3438 калмыков (147 офицеров, 374 унтер-офицера и 2917 рядовых), кроме того было 80 женщин из числа гражданских беженцев. На вооружении корпуса находилось 6 минометов, 15 станковых и 15 ручных пулеметов, 33 немецких и 135 советских автоматов, советские, немецкие и голландские винтовки, 3 легковых и 5 грузовых автомобилей^{1396}. Первоначально подразделениями командовали калмыцкие офицеры, однако после гибели О. Вербе в бою с партизанами польской Армии Крайовой все командные должности были замещены немцами. Германское командование объясняло эту меру необходимостью поднять боевую ценность соединения и сделать его более надежным для использования на фронте.

В течение лета — осени 1944 г. Калмыцкий кавалерийский корпус участвовал в боях против партизан на территории Западной Украины и Польши, находясь в подчинении 444-й и 213-й охранных дивизий и командования 531-го и 585-го тыловых районов (1-я и 4-я танковые армии). Несмотря на потери, его численность продолжала расти, и к началу 1945 г. составляла около 5000 человек. В январе 1945 г. корпус был практически уничтожен советскими войсками под Радомом, после чего остатки соединения были отправлены для восстановления на войсковой учебный полигон Нойхаммер, а гражданские беженцы эвакуированы в Баварию. Одновременно калмыцкие офицеры проходили курсы переподготовки при формировавшейся в Мюнзингене 1-й дивизии РОА. Организованный в последние недели войны из остатков корпуса Калмыцкий кавалерийский полк (правда, уже без лошадей) был отправлен в Хорватию, где вошел в состав формирующейся 3-й Пластунской дивизии XV казачьего кавалерийского корпуса в качестве 9-го (калмыцкого) пешего полка^{1397}.

Белорусские формирования О. В. Романько

«Служба порядка» и «вспомогательная полиция порядка» индивидуальной службы

Первые подразделения местной полиции и самообороны начали создаваться в Белоруссии еще до организации на ее территории гражданской оккупационной администрации. Как правило, подобная инициатива исходила от соответствующих органов Вермахта, заинтересованных в увеличении охранных войск в тыловом районе группы армий «Центр». В результате к осени 1941 г. на территории Белоруссии было создано несколько десятков мобильных и стационарных подразделений, получивших в целом название «Службы порядка», или «оди» (Ordnungsdienst; Odi). Эти подразделения представляли собой кавалерийские или пехотные отряды, командирами которых назначались советские офицеры, специально освобожденные для этого из лагерей военнопленных. Численность каждого из них колебалась в пределах 100–150 человек. Обычно для привлечения местного населения в эти отряды применялся целый комплекс мер: от принуждения до освобождения от повинностей, налогов и реквизиций. Тем не менее идеологический (антисоветский) момент в этом процессе также нельзя отбрасывать. К слову, главными организаторами белорусской «службы порядка», например на востоке республики, были такие известные белорусские националисты, как Михаил Витушка и Дмитрий Космович.

Следует сказать, что в некоторых случаях отряды «Службы порядка» без помощи немцев очищали целые районы от советского присутствия. Например, так было на Полесье (Юго-Западная Белоруссия), где в августе 1941 г. белорусская самооборона и отряды украинского атамана Тараса Бульбы-Боровца («Полесская сечь») провели настоящую войсковую операцию против остатков советских войск, большевистских партизан и отрядов НКВД. Белорусы преследовали не только военные цели. В каждом освобожденном от советских властей районе они создавали свою администрацию, издавали газеты и делили землю. Все же воинские формирования стали играть роль местной полиции. Часто эта полиция действовала независимо от немцев, которые появились в Полесье только в октябре 1941 г.^{1398}

В сентябре 1941 г. на территориях Западной и Центральной Белоруссии был создан генеральный округ. Соответственно, сразу же была проведена унификация местных частей охраны правопорядка. В результате уже к концу осени 1941 г. вся «милиция» и самооборона были реорганизованы в формирования «вспомогательной полиции порядка»^{1399}. Первыми были созданы подразделения индивидуальной службы в городах и сельской местности — аналоги немецкой охранной полиции и жандармерии. Следует сказать, что их не создавали заново. Фактически они были организованы на базе уже имевшихся частей «оди», которые действовали при всех местных городских, районных или сельских управлениях. В принципе, в них остались те же кадры и тот же персонал и при тех же обязанностях. Основные же изменения произошли в системе управления этими частями, хотя, по сути, ничего нового придумано не было. Как и прежде, эта система оставалась двухуровневой. Формально ими продолжал руководить начальник полиции городского и районного управления или староста, если речь шла о сельском управлении. На деле же реальная власть продолжала оставаться в немецких руках. Однако если раньше шефом начальника полиции был соответствующий армейский комендант, то теперь в городах он подчинялся начальнику охранной полиции (Schutzpolizei), а в сельской местности — начальнику жандармерии (Gendarmerie). Обычно численность полицейских индивидуальной службы колебалась от 3 до 15 человек при сельском управлении и от 40 до 50 человек в небольших городах и районных центрах. Общее же количество полицейских в каждом районе было разным и находилось в зависимости от площади района и плотности населения в нем (в среднем это соотношение не должно было превышать такую пропорцию: 1 полицейский на 100 жителей).

Однако ни городская, ни сельская полиция не могли самостоятельно бороться с растущим партизанским движением, ни, тем более, уничтожить его и только зря несли потери. Поэтому оккупационные власти делали все, чтобы создать более крупные, мобильные и лучше подготовленные формирования, которые могли бы обеспечить порядок, хотя бы в пределах своего района. В Белоруссии эти мероприятия приобрели характер создания сил самообороны.

Корпус белорусской самообороны

29 июня 1942 г. генеральный комиссар Белоруссии Вильгельм Кубе опубликовал проект указа о Корпусе белорусской самообороны (Корпус беларускай самзаховы; КБС). Разработка планов по его созданию была поручена Центральному совету Белорусской народной самопомощи (БНС), а создание отдельных формирований — органам местного самоуправления^{1400}.

В начале июля 1942 г. офицер связи руководителя СС и полиции в Белоруссии с белорусскими полицейскими формированиями бывший капитан Польской армии Франц Кушель разработал план, по которому следовало в дальнейшем разворачивать КБС. Согласно этому плану предполагалось иметь следующую структуру корпуса:

Штаб корпуса должен был располагаться в Минске;

1-я дивизия (дислокация в Минске; оперативный район — Минский и Слуцкий округа);

2-я дивизия (дислокация в Барановичах; оперативный район — Барановичский, Новогрудский и Слонимский округа);

3-я дивизия (дислокация в Вилейке; оперативный район — Вилейский, Лидский и Глубокский округа);

вспомогательные службы^{1401}.

Находясь формально в распоряжении Центрального совета БНС, корпус должен был подчиняться руководителю СС и полиции на правах вспомогательного формирования.

15 июля 1942 г. руководитель СС и полиции в Белоруссии бригадефюрер СС Карл Ценнер ознакомился с планом создания КБС и внес свои изменения. Согласно поправкам Ценнера, вместо развертывания трех дивизий предполагалось создать сеть антипартизанских подразделений по всему генеральному округу. Поэтому в каждом районе должны были быть организованы добровольческие формирования КБС силой от роты до батальона, которые бы подчинялись местным руководителям немецкой полиции в оперативном отношении и сфере подготовки. Руководство БНС было вынуждено согласиться с мнением Ценнера, после чего уже 16 июля 1942 г. был отдан окончательный приказ о формировании КБС^{1402}. Чтобы создать видимость того, что корпус находится под белорусским руководством, немцы на все высшие командные-должности в нем разрешили на-значить белорусов. В результате к апрелю 1943 г. верховное командование КБС выглядело следующим образом:

Шеф (главный комендант) КБС — руководитель Центрального совета БНС Иван Ермаченко;

Начальник штаба БНС — подполковник Иосиф Гутько;

Главный референт («военный министр») БНС и начальник ее военного отдела — капитан Франц Кушель. В его подчинении в каждом округе Белоруссии находились специальные окружные референты, которые должны были отвечать за формирование местных батальонов самообороны^{1403}.

Согласно приказу Ценнера, мобилизация в КБС должна была проводиться на добровольной основе, однако часто местные немецкие власти не придерживались этого обязательства. В связи с этим все, что касается численности личного состава корпуса, до сих пор является спорным моментом в его истории. Советские источники утверждают, что добровольцев не было вообще, поэтому оккупанты начали принудительную мобилизацию. Однако из-за противодействия партизан и нежелания населения служить в этом формировании и она не дала ожидаемых результатов. Этого не подтверждают белорусские источники. Так, Кушель писал позднее, что извещение о создании КБС вызвало среди населения «небывалый энтузиазм» и убеждение, что корпус справится наконец с партизанами и станет основой будущей белорусской армии. Наплыв же добровольцев был так велик, что немецкие и белорусские власти просто не знали, что с ними делать. Из-за явной тенденциозности источников обе эти точки зрения следует воспринимать очень осторожно. Как правило, коммунисты всегда значительно преуменьшали численность подобных формирований, а националисты, наоборот, преувеличивали. Истина обычно лежит где-то посередине. Согласно отчету Кубе, по состоянию на октябрь 1942 г. в КБС было завербовано около 15 тыс. человек. Из него также следует, что действительно не все из них были добровольцами. Например, принудительная мобилизация была проведена в Ганцевичском округе. Однако и отрицать «народный энтузиазм» также не стоит. Так, в Белостокском округе, который вообще не относился к генеральному округу «Белоруссия», в КБС захотело вступить действительно значительное количество добровольцев^{1404}.

Призыв в корпус проходил в течение двух месяцев, в результате чего Кушель смог сформировать около 20 батальонов и несколько более мелких частей. Обычно каждый батальон самообороны состоял из трех пехотных рот и одного эскадрона кавалерии. В каждой роте было по 100–120 человек, а в эскадроне — около 100. Каждый батальон имел двойное подчинение: белорусское и немецкое. Как правило, батальоном командовал белорусский офицер, а немец исполнял при нем обязанности советника и офицера связи с местным немецким полицейским начальником.

В целом акция по созданию КБС не принесла ее немецким инициаторам желаемого результата. Анализируя причины провала его использования, начальник полиции порядка генерального округа «Белоруссия» штандартенфюрер СС Клепш писал в апреле 1943 г.: «Во-первых, несмотря на многочисленные просьбы, Вермахт не предоставил необходимое количество оружия. Во-вторых, как только стало известно о создании КБС, белорусские бойцы самообороны вместе со своими семьями начали подвергаться постоянному террору со стороны бандитов (советских партизан). В-третьих, за редчайшим исключением, эти люди были абсолютно ненадежны и легко поддавались воздействию пропаганды противника. Имели место случаи, когда крупные патрули КБС, вооруженные винтовками и автоматическим оружием, добровольно переходили на сторону бандитов»^{1405}. Формально эти причины послужили поводом для расформирования КБС.

«Самооборонные деревни»

Тем не менее даже после расформирования КБС идея охраны оккупированной территории силами самообороны не умерла, как казалось, окончательно. Летом 1943 г. она возродилась в виде так называемых «охранных деревень» и была связана с проектом Розенберга по внедрению в восточных областях «нового порядка землепользования». Главной своей целью этот проект ставил привлечение белорусских крестьян на сторону новой власти, поскольку обещал им наделение землей в полную собственность. Проект имел больше пропагандистский характер, так как окончательно аграрный вопрос немцы собирались решать только после завершения войны. Пока же предусматривалось, что «при наделении земельными участками следует иметь в виду в первую очередь и преимущественно тех крестьян, которые оказывали содействие в борьбе против партизан». «Оборонные деревни» и явились тем местом, где крестьянин мог получить землю в свою полную собственность.

По сути, «оборонные деревни» явились компромиссом между политическим и полицейским руководством оккупированных территорий, так как новый руководитель СС и полиции в Белоруссии штандартенфюрер СС Эрих Эрлингер понимал всю их неэффективность с военной точки зрения. Розенберг же, помимо политических мотивов, видел и явный экономический выигрыш от этой затеи. По его мнению, эти деревни позволили бы контролировать производство и захват сельскохозяйственной продукции. «Опираясь на эти опорные пункты, — утверждал вслед за Розенбергом заведующий экономическим отделом генерального комиссариата, — надо попытаться вовлечь в полицию оседлое местное население и тем самым оказать поддержку немецким войскам»^{1406}.

В результате осенью 1943 г. началось создание сети «оборонных деревень», преимущественно в районах, граничащих с лесными массивами. Так, в Барановичском округе их было организовано 14, в Слонимском, Новогрудском и Слуцком округах, — примерно по 10. Главной задачей гарнизона этих деревень было отражение партизанских нападений, а также вылавливание одиноких диверсантов и разведчиков. Для несения такой, в общем-то, непростой по тем условиям даже для регулярных частей, службы немцы выдавали местным жителям не более 20 старых советских винтовок с небольшим боезапасом к ним. Первоначально, пока партизаны не разведали реальную военную силу «оборонных деревень», их наличие в том или ином районе приносило некоторые положительные результаты. Однако со временем стало ясно, что гарнизоны этих деревень не могут обороняться против лучше вооруженного и большего по численности врага. По словам наместника Белорусского центрального совета (БЦР) в Вилейском округе Иосифа Малецкого, к середине 1944 г. «они производили только провоцирующее воздействие на польских и коммунистических партизан, заставляя их мстить мирному белорусскому населению». В общем, и с политической, и с военной точки зрения идея «оборонных деревень» не оправдала себя. Кроме того, их население не подлежало мобилизации в Белорусскую краевую оборону (БКА), что, естественно, лишало последнюю значительного контингента более-менее подготовленных и обстрелянных призывников.

В связи с этим президент БЦР Радослав Островский 25 мая 1944 г. обратился к генеральному комиссару Курту фон Готтбергу с письмом, в котором просил прекратить создание «оборонных деревень». Готтберг откликнулся на просьбу Островского и приказал ликвидировать эти деревни не только в Слуцком округе, но и в других районах^{1407}.

Батальоны «вспомогательной полиции порядка»

Рост партизанского движения ясно давал понять, что с ним нельзя справиться небольшими отдельными отрядами, которые к тому же были привязаны к месту проживания своего личного состава. Поэтому уже в 1-й половине 1942 г. немецкие полицейские органы в рейхскомиссариатах приступили к созданию из местных добровольцев «шума»-батальонов, которые предполагалось использовать в антипартизанских операциях. По замыслам немецкого полицейского руководства они должны были представлять собой территориальные охранные части, подобные батальонам КБС, но более крупные, мобильные, лучше вооруженные и с более широким оперативным районом. В немецкой системе правопорядка их аналогом являлись так называемые военизированные полицейские батальоны и полки, которые в больших количествах действовали на оккупированных советских территориях.

Формирование белорусских «шума»-батальонов было обусловлено теми же причинами и проходило в три этапа: в июне — августе 1942 г., сентябре — октябре 1943 г. и в феврале — марте 1944 г. В результате к апрелю 1944 г. было сформировано 11 батальонов (45—49-й, 60-й, 64—67-й и 69-й), 1 артиллерийский дивизион (56-й) и 1 кавалерийский эскадрон (68-й) «шума». Динамика численности личного состава этих батальонов была следующей: 20 декабря 1943 года — 1481, 30 января 1944 года — 1499 и, наконец, 29 февраля 1944 года — 2167 человек^{1408}.

По штатному расписанию каждый батальон должен был состоять из штаба и четырех рот (по 124 человека в каждой), а каждая рота — из одного пулеметного и трех пехотных взводов. Иногда в состав батальона входили также технические испециальные подразделения. Как можно убедиться на примере белорусских батальонов, штатная численность личного состава в 501 человек на практике колебалась от 200 до 700. Как правило, батальоном командовал местный доброволец из числа бывших офицеров польской или Красной Армии. Тем не менее в каждом из них было 9 человек немецкого кадрового персонала: 1 офицер связи с немецким полицейским руководством и 8 унтер-офицеров. Интересно, что срок службы в таком батальоне определялся специальным контрактом и составлял шесть месяцев. Однако зачастую этот срок автоматически продлевался^{1409}. В организационном и оперативном отношении все эти части были подчинены начальнику полиции порядка генерального округа Белоруссия оберштурмбаннфюреру СС Эберхарду Герфу и действовали в Западной и Центральной Белоруссии. Единственным исключением был «шума»-батальон № 69. Он располагался в тыловом районе группы армий «Центр» и подчинялся руководителю СС и полиции в Могилеве^{1410}.

После окончания подготовки каждый из батальонов получал свой оперативный район. В целом эти части «шума» были распределены следующим образом: 45-й и 60-й батальоны — в районе Барановичей; 46-й и 65-й батальоны — в районе Новогрудка; 47-й и 49-й батальоны — в районе Минска; 48-й батальон — в районе Слонима; 64-й батальон — в районе Глубокого; 66-й батальон — в районе Слуцка; 67-й батальон — в районе Вилейки; 69-й батальон — в районе Могилева^{1411}. Перед личным составом батальонов были поставлены задачи следующего характера:

— защита войскового и оперативного тыла действующей армии от агентурных и диверсионных действий противника;

— охрана и оборона всех видов коммуникаций, имеющих значение для фронта или экономики Германии;

— охрана и оборона объектов, имеющих значение для Вермахта и германской администрации (базы, склады, аэродромы, казармы, административные здания и т. д.);

— активное осуществление полицейских и, в случае необходимости, войсковых мероприятий по подавлению антигерманских выступлений в тыловых районах группы армий «Центр» и в генеральном округе Белоруссия^{1412}.

В июне 1944 года, после начала советского наступления в Белоруссии, часть «шума»-батальонов была разгромлена, а часть (например, 60-й, 64-й и 65-й батальоны) отведена в Польшу, где они впоследствии вошли в состав 30-й гренадерской дивизии войск СС, речь о которой пойдет ниже.

Белорусский батальон железнодорожной охраны

В конце октября 1942 г. немецкая дирекция железных дорог в генеральном округе Белоруссия обратилась к Ивану Ермаченко, который в это время являлся шефом белорусской самообороны, с запросом: не мог бы он организовать батальон железнодорожной охраны. Условия, которые при этом предложила дирекция, были, с точки зрения Ермаченко и его помощников, вполне приемлемыми. Поэтому на немецкое предложение он решил ответить согласием. Неделей позже состоялась встреча руководства БНС с начальником немецкой охраны железных дорог (Bahnschutz) Штримке, который находился в подчинении у начальника полиции порядка генерального округа Белоруссия. На этой встрече обговаривались дополнительные условия и были разработаны принципы организации батальона. В результате было принято решение, согласно которому белорусы предоставляли личный состав для батальона и его командные кадры, а немцы обязались позаботиться об их обмундировании, вооружении, размещении и материальном содержании. По мнению как немцев, так и белорусов, сформировать батальон было нетрудно, так как существующая сеть призывных пунктов белорусской самообороны давала возможность быстро собрать нужное количество добровольцев. Что же касается кадрового персонала, то к октябрю 1942 г. школой по подготовке командного состава КБС в Минске и инструкторскими школами в округах было выпущено два офицерских и один унтер-офицерский курс.

Уже на следующий день после встречи с немцами Ермаченко и Кушель отдали соответствующие указания окружным референтам белорусской самообороны. А вскоре начал прибывать и контингент. Первая партия добровольцев была направлена из Слонима в Минск, где из них почти сразу же начали формировать первую роту батальона.

При переговорах со Штримке было условлено, что первоначально в батальон необходимо набрать 800 человек, однако уже к весне 1943 г. число добровольцев в нем достигло 1000. На тех же переговорах была установлена и структура батальона, который должен был располагаться поротно на всех крупных железнодорожных станциях генерального округа «Белоруссия»: 1-я рота — в Минске; 2-я рота — в Столбцах; 3-я рота — в Барановичах; 4-я рота — в Лиде; 5-я рота — в Крулевщизне.

По предложению Ермаченко командиром батальона был назначен Франц Кушель. Однако уже в январе — феврале 1943 г. немцы изменили свои условия и потребовали, чтобы командиром был офицер немецкой железнодорожной охраны, при котором от БНС должен был находиться только офицер связи. Ермаченко вынужден был согласиться, и таким офицером был назначен капитан Виталий Микула^{1413}.

Закончив организацию, каждая рота проходила четырехнедельное обучение, которое заключалась в строевой и боевой подготовке. Последней уделяли наиболее серьезное внимание (например, в Лиде личный состав роты выводили за город и обучали вести наступление и оборону, уметь окапываться и т. д.). По окончании обучения рота уже могла использоваться для охраны железной дороги. Так, уже в декабре 1942 г. была подготовлена Минская рота (командир лейтенант Дмитрий Чайковский). Вслед за ней, в январе 1943 г., была подготовлена рота в Барановичах (командир лейтенант Барбарыч). А в феврале 1943 г. закончила свое обучение последняя рота — Лидская (командир лейтенант Иосиф Сажич)^{1414}.

После завершения организации и подготовки каждая рота была разделена на небольшие группы (по 10–15 человек), которые были размешены по всей белорусской железной дороге, а некоторые даже были направлены в Юго-Западную Россию. Каждая группа по численности не превышала одного отделения и располагалась на основных узловых станциях. Так, первая группа Минской роты была направлена в Полоцк, вторая размещалась на станции Унеча под Орлом (Юго-Западная Россия), а последняя оставалась в Минске, где одно время несла охрану здания Центрального совета БНС. Барановичская рота была также разделена на группы и направлена в Полесье (Южная Белоруссия). Самая сильная группа этой роты была размещена в Калинковичах, где вела постоянную борьбу с советскими партизанами, дислоцировавшимися в Полесских лесах. В целом же к весне 1943 г. все железные дороги на территории от Орла до Бреста и от Полоцка до Калинковичей имели белорусскую охрану. Одной из основных задач ее личного состава была борьба с советскими и польскими партизанами^{1415}.

Одной из последних акций этого батальона была охрана II Всебелорусского конгресса. Руководство БЦР не без оснований опасалось, что его проведению могут помешать как коммунистические партизаны, так и немцы.

Поэтому из личного состава батальона были отобраны только самые надежные офицеры, которые под командованием лейтенанта Сажича патрулировали вокруг места проведения конгресса или незаметно находились среди его делегатов^{1416}.

В июле 1944 г. батальон был переведен в Прирейнскую область (Западная Германия), где его личный состав использовался как рабочая сила по ремонту железных дорог. Позже, в декабре 1944 — январе 1945 г., часть его бойцов влилась в 1-ю Белорусскую гренадерскую бригаду войск СС, речь о которой пойдет ниже.

Белорусские добровольцы в частях СД

В декабре 1942 г. между начальником полиции безопасности и СД генерального округа «Белоруссия» обер-штурмбаннфюрером СС Эдуардом Штраухом и руководством БНС было подписано соглашение о создании отдельного белорусского батальона СД, в задачи которого входила бы исключительно борьба с партизанами. После ряда встреч его было решено организовать на основе соблюдения следующих условий:

— командиром батальона должен был быть немец, а все остальные командные должности должны занимать белорусы;

— командным и служебным языком в батальоне должен быть белорусский язык;

— кандидатов на командные должности представляет главный референт БНС по военным вопросам;

— за моральным состоянием личного состава батальона наблюдает чиновник, специально назначенный для этого руководством БНС. Он же отвечает и за пропаганду в батальоне;

— вооружение, обмундирование и снабжение в батальоне — немецкое и по немецким нормам;

— знаки различия на мундирах должны быть белорусскими: в качестве кокард «Погоня», а на левом рукаве — бело-красно-белый национальный щиток;

— батальон должен быть использован только на территории Белоруссии и только «против врагов белорусского народа — советских партизан»^{1417}.

На следующий день после последнего совещания, в конце декабря 1942 г., главный военный референт БНС Франц Кушель выехал в округа. В ходе поездки он провел ряд встреч с окружными руководителями БНС, на которых обсудил вопросы, связанные с набором добровольцев в батальон. В начале февраля 1943 г. из округов стали прибывать первые добровольцы, которых сразу же отправляли на переподготовку. В результате в первой половине марта 1943 г. батальон был уже сформирован и имел следующую структуру:

1-я рота (командир — старший лейтенант Орсич) — 200 человек;

2-я рота (командир — старший лейтенант Мазур) — 200 человек.

Когда батальон был окончательно организован, то в нем ввели должность пропагандиста. По предложению Кушеля им стал лейтенант Виктор Чеботаревич^{1418}.

Осенью 1943 г. батальон пополнили ротой, созданной при отделении СД в Вилейке. Командиром этой роты был назначен лейтенант Аркадий Кочан. Кроме того, из Глубокого прибыло около 150 человек во главе с лейтенантом Якубенком. Позднее батальон пополнился еще некоторыми подразделениями, созданными при отделениях СД в других районах генерального округа «Белоруссия». Таким образом, батальон был развернут в сильное воинское формирование, в рядах которого насчитывалось около 1000 добровольцев. После этого он получил порядковый номер «13» и стал официально именоваться 13-й Белорусский полицейский батальон при СД [Weissruthenische-Polizei(SD)-Bataillon № 13]. Немецким командиром батальона назначили офицера из аппарата Штрауха — штурмбаннфюрера СС Юнкера^{1419}.

В мае 1943 г. батальон впервые был использован в антипартизанской операции в районе Минска. В ходе нее как командиры, так и бойцы показали себя с наилучшей стороны. Немецкий командир батальона, после того как они через несколько дней вернулись в Минск, очень хвалил белорусских солдат и офицеров. Во время этой операции было убито несколько десятков добровольцев. В Минске им устроили торжественные похороны при участии белорусской общественности и представителей немецких властей.

Все лето 1943 г. батальон провел в антипартизанских операциях в Минском округе. Однако уже осенью он был переведен в Вилейку. Здесь, после небольшого отдыха, батальон был разделен на группы, по численности не больше взвода, чтобы вновь использоваться в боях. Большая часть этих групп осталась в Вилейке, тогда как остальные были распределены по окружным отделениям СД, где несли охранную службу.

В конце июня 1944 г. началось отступление немецких войск из Белоруссии, и 13-й батальон получил приказ отходить из Вилейки на запад. По дороге к нему присоединялись подразделения, которые ранее были отделены и несли службу в других округах. В конце концов личный состав батальона собрался в районе местечка Альбертсдорф (Восточная Пруссия). В этот период в батальоне еще оставалось около 600 человек. Однако немецкое командование вновь решило разделить его на роты и рассредоточить по всей Германии, в результате чего: 1 рота (85 человек) оказалась в Лебрехсдорфе; 1 (89 человек) — в Нихачеве; 2 (260 человек) — в Лесляу; 1(112 человек) — в Триесте; а 1 взвод (21 человек) — в Берлине^{1420}.

Позднее, в декабре 1944 г. — январе 1945 г., эти подразделения батальона были включены в состав 1-й Белорусской гренадерской бригады войск СС, речь о которой пойдет ниже.

Новогрудский кавалерийский эскадрон

В начале ноября 1943 г. было принято решение о создании еще одного белорусского добровольческого формирования — Новогрудского кавалерийского эскадрона^{1421}. Это было небольшое по численности подразделение, которое, тем не менее, заняло свое, уникальное место в военной истории Белоруссии периода оккупации. Во многом это зависело от причин и условий его создания, процесса организации, подготовки и боевого применения, которые заметно отличались от тех же показателей у других белорусских частей.

Инициатором создания этого нового добровольческого формирования являлись немецкие власти Новогрудского округа, а именно его комиссар Вильгельм Трауб, который очень лояльно относился к деятельности белорусских националистов. В данном случае его цель была ясна: переложить на плечи местного населения дело борьбы с советскими и польскими партизанами. В этом смысле причины создания эскадрона не отличались от тех, которые сыграли свою роль при организации других белорусских антипартизанских частей.

В октябре 1943 г. Трауб вызвал к себе Бориса Рогулю, преподавателя немецкого языка и военной подготовки Новогрудской учительской семинарии, который в целом хорошо зарекомендовал себя перед новой властью. На этой встрече ему было предложено сформировать и возглавить эскадрон. При этом окружной комиссар брался лично решить все формальности, связанные с разрешением генерального комиссара «Белоруссии» на создание подобного формирования. Рогуля сказал, что ему необходимо подумать и, что самое главное, ознакомить с этим предложением белорусский актив округа^{1422}. На следующий день Рогуля опять встретился с Траубом и дал свое согласие сформировать эскадрон, но только на следующих условиях:

полная независимость эскадрона перед лицом местных немецких властей;

полная свобода в тактике борьбы с партизанами;

начало организации эскадрона только после получения вооружения, амуниции и обмундирования;

личная гарантия генерального комиссара фон Готтберга, что немцы будут придерживаться этих условий.

В завершение встречи окружной комиссар пожелал Рогуле успеха и сказал, что теперь необходимо ждать вызова в Минск к генеральному комиссару. Такой вызов последовал в начале ноября 1943 г. О действительной заинтересованности немцев в этом деле свидетельствует то, что за Рогулей был прислан самолет, на котором он и был доставлен к фон Готтбергу. На состоявшейся аудиенции между ними произошел короткий разговор, в ходе которого генеральный комиссар подтвердил Рогуле все обещания Трауба и также пожелал успеха^{1423}.

В конце ноября 1943 г. обещанное немцами вооружение, амуниция и обмундирование были доставлены из Минска в Новогрудок. После этого началось формирование эскадрона. Главным контингентом для набора в него должна была стать местная молодежь. При этом Рогуля основную ставку делал на своих воспитанников-семинаристов. Дело в том, что, еще работая там, он, с разрешения Трауба, сформировал из учащейся молодежи военную организацию. Входившие в нее юноши изучали военное дело, основы белорусской национальной идеи и немецкий язык. У них была даже своя униформа и военное приветствие. Эта молодежь и стала теперь источником кадров будущего эскадрона. При этом их главное преимущество заключалось в том, что они не только были знакомы с военным делом, но еще и являлись убежденными белорусскими националистами — ранее мы видели, что обычно было либо первое, либо второе^{1424}.

Эти бывшие семинаристы должны были стать офицерами и унтер-офицерами эскадрона. Его же рядовой состав немцы разрешили набирать среди местной городской и сельской молодежи. В принципе, это было единственное белорусское добровольческое формирование, которое в целом не испытывало трудностей с командным и рядовым составом. Но к чести Рогули следует сказать, что он, используя молодежь, не пренебрегал и более зрелыми кадрами (например, офицерами бывшей Русской императорской и Польской армии). Так, долгое время заместителем и главным помощником Рогули был капитан царской армии Федор Радько, который оказался превосходным администратором^{1425}.

Еще одним отличием эскадрона от предыдущих белорусских формирований было то, что его командир капитан Рогуля был полностью независимым в своих действиях (кажется, это был единственный случай, когда немцы выполнили свое обещание). Рогуля вообще никак не должен был подчиняться местным немецким властям, а только лично генеральному комиссару фон Готтбергу. И, что самое парадоксальное, в действительности так оно и было^{1426}.

Уже из самого названия формирования было ясно, что оно задумывалось как кавалерийская часть. К январю 1944 г. организация эскадрона фактически закончилась. В его составе было три взвода по примерно 50 человек в каждом. Однако Рогуля не хотел на этом останавливаться. В его планы входило увеличение личного состава своей части до уровня дивизиона. Такая попытка была предпринята им в апреле 1944 г. Тем не менее разрешение на это не дал президент БЦР Радослав Островский. Он объяснил Рогуле, что люди нужны для Белорусской краевой обороны, в которую как раз шла мобилизация (об этих событиях речь пойдет ниже). Поэтому его часть так и оставалась эскадроном до самой своей ликвидации в мае 1944 г.^{1427}

Военная подготовка личного состава эскадрона началась почти одновременно с его организацией и продолжалась на всем протяжении существования этого подразделения. Весь процесс подготовки можно условно разделить на два этапа: ноябрь 1943 г. — февраль 1944 г. и март — апрель 1944 г. На первом этапе, несмотря на то что подразделение задумывалось как кавалерийский эскадрон, подготовка была пехотной (строевая, стрелковая и т. п.). После получения коней и необходимой амуниции началась кавалерийская подготовка. Она продолжалась фактически весь март и апрель 1944 г. Как и в случае с остальными сторонами жизни и деятельности эскадрона, его командир и здесь подошел к делу со всей серьезностью. В отличие от других добровольческих частей, где подготовкой их личного состава руководил иногда кто попало, кавалерийской подготовкой Новогрудского эскадрона занимался профессиональный кавалерист — лейтенант Д. (к сожалению, его фамилия и имя до сих пор неизвестны), в прошлом командир белорусской полиции в Кареличском районе Новогрудского округа^{1428}.

25 марта 1944 г., в очередную годовщину провозглашения независимости Белоруссии, Новогрудский эскадрон принял присягу на верность белорусскому народу. Это событие происходило в торжественной обстановке и при стечении большого количества жителей города. Формально присяга означала, что личный состав закончил свою подготовку и теперь может вступать в бой. На деле же бойцы эскадрона уже давно, почти с самого начала его создания, участвовали в стычках с советскими и польскими партизанами.

По словам неизвестного автора воспоминаний о Новогрудском эскадроне, «первые четыре месяца нового 1944 г. прошли в постоянных стычках с советскими партизанами». Обычно боевое применение эскадрона происходило следующим образом: его отдельные взводы и отделения выезжали в близлежащие деревни, где и несли дежурную службу по охране местного населения от партизанских нападений. В марте прибавилась еще одна обязанность. В этом месяце началась мобилизация в Белорусскую краевую оборону, которая в Новогрудке продолжалась до конца апреля. В данном случае задачей личного состава эскадрона было участие в проведении этой мобилизации, а именно: охрана призывных комиссий и мобилизационных пунктов, сопровождение призванного контингента и т. п. Следует подчеркнуть, что эта обязанность была не менее важной и трудной, чем охрана деревень, так как советские и польские партизаны прикладывали значительные усилия, чтобы сорвать это мероприятие (подробнее об этом будет рассказано в следующем разделе). Более того, командир эскадрона капитан Рогуля был даже назначен окружным начальником Белорусской краевой обороны. Факт, который лучше всего свидетельствует о том доверии, которое оказывали ему как высшие немецкие власти, так и руководство БЦР в Минске^{1429}.

Обычно отделения и взводы эскадрона использовались самостоятельно или придавались более крупным частям немецкой полиции для проведения совместных акций. Первое и последнее боевое применение всего Новогрудского эскадрона произошло практически перед самым его расформированием. Эта операция имела место с 28 апреля по 1 мая 1944 г. и была по сути уникальной из всех, когда-либо предпринятых белорусскими добровольцами. Скорее всего, ее инициатором был капитан Рогуля, так как немцам бы никогда не пришло в голову отправить такую небольшую воинскую часть в рейд через леса вокруг Ново грудка, которые почти целиком находились под контролем партизан.

По плану командира эскадрона его рейд должен был проходить по следующему маршруту: Новогрудок — Городище-Мир — Турец — Кареличи — Нягневичи — Новогрудок. Эта акция носила скорее больше пропагандистский, чем военный характер. Вряд ли капитан Рогуля рассчитывал освободить весь этот район от партизан, которых здесь было в десятки, если не в сотни, раз больше, чем его бойцов. Своим рейдом он преследовал совершенно другие цели:

показать партизанам, что в Новогрудском округе существует белорусская национальная воинская сила, а в перспективе может появиться и белорусская национальная власть;

продемонстрировать то же самое местному населению;

поддержать (больше морально) местные полицейские формирования и части Белорусской краевой обороны, которые, будучи отрезанными от Новогрудка, все больше и больше теряли боеспособность.

Первые два дня рейда партизаны, на удивление, не трогали эскадрон. Однако уже 29 апреля 1944 г. его личному составу пришлось вступить с ними в бой. Кстати, его инициатором был Рогуля, который решил напасть на штаб партизан в деревне Заболотье. Для совместной акции против партизан Рогуля рассчитывал привлечь конный взвод местной полиции, который, по его замыслам, должен был сыграть роль приманки и заманить коммунистов под пулеметы эскадрона. Таким образом, всего в этой акции должно было принять участие около 150 белорусских добровольцев (они еще не знали, что для боя против них партизаны выставят около 1500 человек). В целом Рогуле удалось навязать партизанам свою тактику. Бой продолжался почти весь день, но фактически, если исходить из целей сторон, закончился вничью. Эскадрон не смог уничтожить штаб партизан. Да и в тех обстоятельствах это было явной утопией. Коммунисты не смогли уничтожить эскадрон, за которым осталось поле боя. Если же говорить о потерях сторон, то здесь преимущество явно на стороне белорусских коллаборационистов: среди них было только 3 раненых и 4 пропавших без вести (позднее выяснилось, что они попали в плен). Потери партизан, как и у любой наступающей стороны, были гораздо внушительнее: 65 убитых и столько же раненых^{1430}.

Апрельская операция эскадрона против советских партизан была его последней акцией. В начале мая 1944 г., почти сразу же после возвращения в Новогрудок, было принято решение расформировать это подразделение как самостоятельную единицу. Вскоре оно было переформировано и включено в местный батальон Белорусской краевой обороны^{1431}.

Белорусская краевая оборона

22 января 1944 г. на первом заседании БЦР его президент Радослав Островский заявил, что главной задачей этого нового политического органа является организация белорусских сил для борьбы с коммунистическими партизанами и вообще с большевизмом. Естественно, что такая борьба должна была быть в первую очередь вооруженной.

На тот момент в Белоруссии существовала вспомогательная полиция, в разных частях которой проходило службу около 20 тыс. человек. Однако ее только с большой натяжкой можно было назвать «белорусскими вооруженными силами», так как она целиком находилась в распоряжении немецких полицейских властей. Кроме того, было еще несколько батальонов белорусской самообороны, которые находились в стадии расформирования. Поэтому после ряда совещаний БЦР постановил создать вооруженные силы, которые хотя бы и подчинялись немцам, однако имели бы «ярко выраженный белорусский национальный характер». Новые белорусские формирования должны были создаваться одновременно и по принципу самообороны и современных вооруженных сил. В конце концов это и обусловило их название — Белорусская краевая оборона (Беларуская краевая абарона; БКА)^{1432}.

Следует сказать, что генеральный комиссар Белоруссии группенфюрер СС фон Готтберг сразу согласился на создание БКА. По его мнению, новые белорусские формирования должны были сменить немецкие охранные части и вместо них вести борьбу с партизанами. Если же организация БКА пошла бы удачно, то ее наиболее подготовленные части можно было бы использовать и на фронте против Красной Армии.

В начале февраля 1944 г. началась разработка планов по организации БКА. Поскольку ни немцы, ни тем более белорусы не имели опыта проведения подобных мероприятий, то сразу же возникла дискуссия следующего плана: организовывать БКА по принципу добровольности или путем мобилизации. В конце концов было принято решение, что это формирование будет организовано путем проведения призывной кампании^{1433}. Чтобы провести в тех условиях мобилизацию на должном уровне, было необходимо: во-первых, организовать Штаб БКА, который бы подготовил план мобилизации; во-вторых, создать военно-административные органы по всей территории генерального округа «Белоруссия», которые бы смогли ее осуществить.

Что касается прав и обязанностей немецкой и белорусской сторон в деле организации и использования БКА, то уже в самом начале между БЦР и соответствующими немецкими органами начались разногласия. Немцы считали, что обязанностью БЦР является только провести мобилизацию, а руководство БКА должно принадлежать им. С этим не соглашался Островский, который считал, что БЦР также должен принимать участие в руководстве посредством специально созданного для этого штаба. В конце концов, после долгих споров, обе стороны пришли к компромиссу: при БЦР создается специальный отдел БКА, который подготовит мобилизацию, проведет ее и будет сотрудничать со штабом высшего руководителя СС и полиции в Центральной России по вопросам пропаганды, материального обеспечения, медицинского обслуживания и военной подготовки. При этом решение всех вопросов оперативного характера возлагалось исключительно на немецкий штаб. Кроме того, была достигнута договоренность, что он принимает на себя обязанность вооружить БКА, а БЦР будет заниматься вопросами ее обмундирования^{1434}.

Приблизительно во второй половине февраля 1944 г. все вопросы, касающиеся БКА, были обговорены. Можно было приступать к разработке плана мобилизации и ее проведению. В первую очередь был создан штаб, или (как этот орган называли немцы) отдел БКА. Его начальником Островский, по согласованию с фон Готтбергом, предложил стать главному опекуну белорусской полиции майору Францу Кушелю. Сразу же после своего назначения он начал готовить план мобилизации, который был составлен на основе обработки проектов, поступавших в штаб БКА с января 1944 г.^{1435}

Другим важным делом было создание военно-административной сети для проведения мобилизации в БКА. По замыслу Кушеля, на местах ее должны были проводить специальные уполномоченные штаба — окружные начальники БКА:

в Минском округе — капитан Михаил Пугачев;

в Слуцком округе — младший лейтенант Степан Шнек;

в Барановичском округе — лейтенант Владимир Русак;

в Слонимском округе — Иосиф Дакиневич;

в Новогрудском округе — капитан Борис Рогуля;

в Вилейском округе — Бабич, затем майор Михаил Якуцевич;

в Глубокском округе — лейтенант Григорий Зыбайло.

Из них первые двое были кадровыми офицерами Красной Армии, а остальные младшими офицерами или унтер-офицерами Польской армии. Практически все окружные начальники БКА были, по словам Франца Кушеля, «людьми молодыми, в военном отношении слабо подготовленными, и без жизненного опыта». Однако их главным достоинством было то, что все они были «преданы белорусскому национальному делу»^{1436}. В подчинении у каждого окружного начальника находились районные начальники БКА. По всем вопросам, касающимся мобилизации, окружные офицеры должны были сотрудничать с окружными представителями БЦР, на которых лежала главная ответственность по ее проведению. Согласно инструкции штаба БКА, эти представители, совместно с окружными и районными начальниками БКА, должны были на местах выбрать командиров ее будущих подразделений^{1437}.

23 февраля 1944 г., вдень Красной Армии, состоялось совместное заседание руководства БЦР, штаба высшего руководителя СС и полиции в Центральной России, а также местных представителей БКА и немецкой полиции. На этом заседании адъютант начальника штаба фон Готтберга зачитал приказ о создании БКА. После этого возникла небольшая дискуссия о технике проведения мобилизации и была установлена ее окончательная дата — 10 марта 1944 г.^{1438}

В целом, если брать всю территорию Белоруссии, штаб БКА мог рассчитывать на 91 758 человек, пригодных к воинской службе, из них: 1632 офицера, 7397 унтер-офицеров и 82 729 рядовых. Однако согласно приказу руководителя СС и полиции мобилизация в БКА должна была проводиться только на территории генерального округа «Белоруссия», за исключением Лидского округа и территории, находившейся в ведении руководителя СС и полиции округа «Припять». В созданных немцами так называемых «оборонных деревнях» также было запрещено проводить мобилизацию^{1439}. Кроме того, специальным приказом БЦР от призыва было освобождено также население части окраинных районов. Формально это было сделано с целью того, чтобы «защитить его от мести коммунистических партизан». На самом же деле эти районы уже давно входили в так называемые «партизанские края» и «зоны», и провести там мобилизацию просто не представлялось возможным. В этом же приказе БЦР было сказано, что призыву не подлежали руководители округов и районов, некоторые врачи и агрономы, инженерно-технические кадры железнодорожников, работники предприятий военной промышленности и учителя средних школ^{1440}.

Обязательному призыву в БКА подлежали все бывшие офицеры и унтер-офицеры РККА и Войска Польского в возрасте, соответственно, до 57 и 55 лет. При этом в приказе обговаривалось, что они могут быть освобождены от мобилизации, «если находятся на руководящих должностях или работают специалистами в немецких учреждениях», а также подпадают под вышеуказанные категории^{1441}. Призыв рядового состава начинался через три дня после окончания мобилизации и инструктажа офицеров и унтер-офицеров и должен был охватить следующие возраста: с 1908 по 1917 г. и с 1921 по 1924 г. рождения. Возраста с 1925 по 1927 г. рождения подлежали призыву во вспомогательные службы СБМ (о них смотри выше)^{1442}.

Призыв в БКА продолжался с 10 марта по 15 апреля 1944 г. Согласно первым приказам штаба Кушеля, в каждом районе планировалось организовать по одному батальону, личный состав которых должен был насчитывать 600 человек. Со временем, если ситуация на фронте изменилась бы в пользу немцев, должны были быть проведены новые призывы, в результате которых были бы организованы полноценные Белорусские вооруженные силы.

Согласно донесениям окружных представителей БЦР и окружных начальников БКА, динамика мобилизации выглядела следующим образом: к 15 марта 1944 г. на призывные пункты явилось 19 тыс. человек, к середине марта — 22 тыс., к концу марта — 25 тыс., а к окончанию призыва их было уже около 40 тыс. человек. Однако призыв такого количества здоровых мужчин мог сорвать работу промышленных предприятий и других не менее важных отраслей хозяйства. Поэтому немецкие окружные комиссары, под разными предлогами, отсеяли около 50 % мобилизованных. В результате в семи округах генерального округа «Белоруссия» было сформировано следующее количество батальонов:

Минский округ — 6 батальонов (2358 человек); Слуцкий округ — 5 батальонов (3982 человека); Новогрудский округ — 4 батальона (2047 человек); Барановичский округ — 8 батальонов (6495 человек);

Глубокский округ — 4 батальона (2910 человек);

Вилейский округ — 4 батальона (2414 человек);

Слонимский округ — 3 батальона (1423 человека).

Всего, таким образом, к 20-м числам апреля 1944 г. было сформировано 34 пехотных батальона, личный состав которых насчитывал 21 629 офицеров, унтер-офицеров и рядовых^{1443}.

Следует сказать, что, помимо мобилизации, в БКА были также переведены несколько подразделений белорусской полиции (хотя, согласно первому приказу, полицейские и не подлежали призыву), в результате чего было сформировано еще 5 пехотных батальонов. Поэтому к концу мая 1944 г. в составе БКА насчитывалось уже 39 пехотных батальонов^{1444}.

В ходе мобилизации выяснилось, что в каждом округе немцы отбирали часть людей, признанных годными к военной службе, и передавали их в распоряжение военно-строительной Организации Тодта. По этому поводу президент БЦР подал протест в генеральный комиссариат. Свои действия немцы объяснили тем, что им была необходима рабочая сила для ремонта дорог в Белоруссии. Чтобы найти компромисс и не нарушать первоначальных условий по созданию БКА, было принято решение об организации из этих людей 12 саперных батальонов. После своего создания эти батальоны должны были полтора месяца находиться в распоряжении командующего войсками Вермахта в Белоруссии, а потом войти в состав БКА. При этом саперные батальоны должны были быть обмундированы и вооружены Вермахтом. Однако к началу мая 1944 г. удалось сформировать только 6 таких подразделений, которые были расквартированы в следующих населенных пунктах: 1 — в Борисове, 2 — в Могилеве, 2 — в Слуцке и 1 — в Барановичах^{1445}.

Кроме пехотных и саперных частей в состав БКА вошло и одно кавалерийское подразделение. Его основой стал уже упоминавшийся Новогрудский эскадрон. В начале мая 1944 г. он был переформирован и включен в состав одноименного батальона БКА. Лучшие унтер-офицеры и рядовые эскадрона были использованы в качестве командного состава для трех новых пехотных рот, а его командир капитан Борис Рогуля принял команду над батальоном^{1446}. Таким образом, к маю 1944 г. в составе БКА было сформировано 39 пехотных и 6 саперных батальонов. На тот момент ее личный состав насчитывал около 30 тыс. человек, причем только 10 тыс. из них имели опыт участия в боевых действиях в условиях современной войны. Остальные же, по сути, были новобранцами^{1447}.

О том, как использовать формирования БКА, у группенфюрера СС фон Готтберга имелось две точки зрения. Так, еще 1 марта 1944 г. на конференции в Министерстве по делам оккупированных восточных областей он представил проект создания 20-тысячной оперативной группы по борьбе с партизанами. В ее состав, помимо немецких частей, должны были войти казачьи части, кавказские формирования, «Бригада Каминского» и пехотные батальоны БКА^{1448}.

Однако обстановка на Восточном фронте и в его тыловых районах не позволяла за короткий срок создать такую группу. Поэтому фон Готгберг решил использовать батальоны БКА согласно своему второму варианту: они должны были участвовать в боях против партизан либо отдельно, либо в составе более крупных немецких частей. Такая возможность представилась во второй половине мая 1944 г., когда последние из уже организованных батальонов БКА заканчивали свою подготовку.

Первым участие в боевых действиях принял 15-й Го-родищенский батальон под командованием лейтенанта Всеволода Радько. Этот батальон был присоединен к оперативной группе фон Готтберга, которая должна была очистить от советских партизан районы Лепеля и Борисова (операция «Праздник весны»). В ходе операции, продолжавшейся с 16 апреля по 10 мая 1944 г., личный состав батальона проявил высокую боеспособность, а противостоявшие ему партизанские отряды понесли большие потери. После операции командир батальона лейтенант Всеволод Радько был награжден Железным Крестом, а командиры рот, многие унтер-офицеры и рядовые получили специальную награду — «Медаль для восточных народов»^{1449}.

В крупных боевых операциях против партизан немцы старались использовать только наиболее подготовленные и хорошо вооруженные батальоны. Те же части, которые были хуже подготовлены, использовались по типу местной самообороны. Их задача заключалась в следующем: они патрулировали район своего базирования и отгоняли обратно в леса небольшие группы партизан, давая тем самым местным крестьянам спокойно обрабатывать землю. Таким образом, например, применялись части БКА Вилейского и Слуцкого округов. Здесь борьба с партизанами началась сразу же после организации батальонов, захватив, по сути, весь период их подготовки. Фактически личный состав этих батальонов учился в бою. Части же, подготовка и вооружение которых не дотягивали даже до среднего уровня, использовались в основном на охране гражданских учреждений и складов, на погрузке и отправке в Германию различного имущества и на других хозяйственных работах^{1450}.

23 июня 1944 г. Красная Армия начала операцию «Багратион», которая закончилась полным разгромом немецкой группы армий «Центр». За две недели с небольшим была освобождена почти вся территория Белоруссии. Поэтому на эвакуацию частей БКА и всех ее структур у немцев попросту не оказалось времени. Однако, как пишет польский историк Юрий Туронек, такая эвакуация и не планировалась, о чем свидетельствует полное отсутствие приказов на этот счет как со стороны немцев, так и из штаба БКА. Буквально перед самым оставлением Минска фон Готтберг отдал приказ окружным фюрерам полиции, чтобы они позаботились об отступлении наиболее боеспособных батальонов на запад и демобилизации остальных. Но, по словам Кушеля, коменданты «больше заботились о сохранении своей шкуры и поэтому полностью провалили эту акцию». В результате после эвакуации из Минска 27 июня 1944 года немецкого штаба связи при БКА и Островский и Кушель остались вообще без всяких контактов с фон Готтбергом и не могли дать своим частям ни одной сколько-нибудь вразумительной инструкции. А вскоре и БЦР, и штаб БКА сами последовали за немцами. В такой ситуации командиры большинства белорусских батальонов оказались предоставлены сами себе, и поэтому стали решать проблему спасения вверенных им людей по мере своих сил и опыта.

Судьба подразделений БКА, в общем, сложилась следующим образом. Только немногие батальоны приняли бой с передовыми частями Красной Армии и были разгромлены, другие (и, судя по вышесказанному, их была основная масса) — распущены своими командирами, а третьи — наиболее боеспособные — смогли в полном порядке отступить в Польшу. Саперные батальоны БКА, которые находились под юрисдикцией Вермахта, были эвакуированы в Бедруск под Познанью (Западная Польша). Там все 6 батальонов были реорганизованы в 2 строительных батальона (Baubataillon) и, без ведома БЦР, включены в состав сухопутных войск Вермахта. Впоследствии оба строительных батальона были переброшены на Западный фронт, где и находились до конца войны.

1-й кадровый батальон Белорусской краевой обороны

Во 2-й половине июля 1944 г. руководство БЦР окончательно обосновалось в Берлине и вновь приступило к активной работе. Чтобы на деле доказать свою решимость и дальше продолжать борьбу с большевизмом, Радослав Островский планировал воссоздать БКА на территории Германии. Однако в данных условиях это оказалось невозможным. Поэтому было решено добиваться у немецкого военно-политического руководства согласия на создание Белорусского легиона. Он должен был быть организован по образцу так называемых Восточных легионов (Ostlegionen), которые одновременно представляли собой и запасные части, и центры по подготовке личного состава для боевых формирований. Так, в течение 1941–1943 гг. в составе Вермахта были организованы (и вполне удачно) Туркестанский, Азербайджанский, Северо-Кавказский, Грузинский, Армянский и Волжско-татарский легионы^{1451}.

Кроме успешного опыта по созданию таких формирований, в Германии на тот момент имелось и достаточное количество частей и подразделений, чтобы создать Белорусский легион. Так, по мнению Островского, можно былорассчитывать на 6 саперных батальонов БКА, некоторое количество пехотных батальонов БКА, 13-й Белорусский полицейский батальон при СД, офицерскую школу БКА и остатки «вспомогательной полиции порядка»^{1452}. Всего в этих частях служило около 10 тыс. человек. Кроме того, помимо них в легион охотно бы пошли многие белорусские беженцы и так называемые «восточные рабочие» (Ostarbeiter) — белорусы, которые в 1942–1944 гг. были вывезены в Германию на принудительные работы. Если бы немцы позволили, то вскоре можно было бы подготовить кадры для трех полноценных пехотных дивизий. Исходя из этого, президент БЦР выступил перед немецким руководством с ходатайством для разрешения организации Белорусского легиона.

Идея создания такого легиона была одобрена в Имперском министерстве по делам восточных оккупированных территорий. Следующей инстанцией, согласие которой нужно было получить, являлось Управление генерала добровольческих формирований при Генеральном штабе сухопутных сил (General der Freiwilligen-Verbände). Во 2-й половине июля 1944 г. начальнику этого управления генералу кавалерии Эрнсту Кёстрингу был подан соответствующий меморандум. Кёстринг обещал его рассмотреть, однако до середины сентября 1944 года так и не сделал этого^{1453}.

Ситуация с таким молчанием со стороны немцев очень беспокоила лидеров БЦР. Поэтому на одном из заседаний президиума совета начальник созданного незадолго перед этим Военного отдела БЦР генерал-майор Константин Езовитов выступил с предложением организовать новое белорусское воинское формирование, не дожидаясь при этом разрешения немцев. Это предложение очень понравилось Островскому, и 13 сентября 1944 г. он принял решение о создании в Берлине 1-го Кадрового батальона БКА. Основой для формирования батальона должны были послужить белорусские офицеры и унтер-офицеры, которые постепенно собирались в Берлине, узнав, что там вскоре будет создан Белорусский легион. Согласно проекту Езовитова кадровый батальон должен был иметь следующую структуру:

офицерский курс, на котором офицеры БКА и полиции должны были проходить переподготовку;

унтер-офицерский курс для переподготовки унтер-офицеров;

офицерская школа, в которой должны были проходить обучение все те, кто хотел стать офицером;

унтер-офицерская школа для тех рядовых, которые хотели стать унтер-офицерами;

хозяйственная рота.

В результате к декабрю 1944 г. в батальоне проходило службу около 300 человек, в том числе 50 офицеров. Командиром батальона был назначен капитан Петр Косацкий, а его заместителем по военной подготовке капитан Степан Шнек, которые одними из первых прибыли в Берлин. Как руководство батальона они подчинялись командующему БКА Францу Кушелю^{1454}.

Следует сказать, что до конца февраля 1945 г. батальон фактически не значился ни в одном немецком военном документе и не находился на немецком довольствии. Деньги на его содержание в количестве 12 тыс. рейхсмарок были выделены из бюджета БЦР. Тем не менее казармы, которые предоставил комендант Берлина для личного состава батальона, были относительно хорошими. Снабжение продуктами осуществлялось по карточкам, и было также более-менее нормальным. С обмундированием же сложилась катастрофическая ситуация. Дело в том, что большинство солдат и офицеров прибыли в Берлин в летней униформе. А поскольку батальон не был поставлен на немецкое довольствие, зимнюю униформу им получить было негде. Однако, по словам Кушеля, «несмотря на сильные холода, люди терпели». С вооружением батальона дела обстояли не лучшим образом^{1455}.

Несмотря на многочисленные попытки Кушеля легализовать батальон, они так и не принесли успеха. Наконец, 6 ноября 1944 г. Управление генерала-инспектора добровольческих формирований «официально» уведомило БЦР, что все вопросы, касающиеся создания Белорусского легиона, передаются в Главное управление СС (SS-Hauptamt). В конце весны — начале лета 1944 г. в составе последнего был организован специальный отдел «Восточные добровольцы» (Freiwilligen-Leitstelle Ost), задачей которого было создание частей войск СС из «восточных» народов. Руководителем отдела был назначен оберштурмбаннфюрер СС Франц Арльт, которому, в числе прочих задач, было поручено сформировать белорусскую дивизию войск СС. Фактически это был конец Кадрового батальона, так как в течение декабря 1944 г. из него в новую дивизию забрали офицерскую и унтер-офицерскую школы, а также всех более-менее боеспособных солдат и офицеров. В Берлине остались только офицеры старшего возраста и немного рядовых. Большинство из оставшихся не были пригодны к военной службе. В конце концов в 1-й половине апреля 1945 г. батальон был расформирован^{1456}.

Специальный десантный батальон «Дальвиц»

В июне 1944 г., в результате отступления из Белоруссии, многие солдаты белорусской полиции и БКА оказались на территории Восточной Пруссии. Здесь, при диверсионно-разведывательной школе абвера в местечке Дальвиц, из наиболее подготовленных солдат и офицеров было создано новое воинское формирование. Это произошло в июле 1944 г. Со временем это формирование стало проходить по немецким документам как Специальный десантный батальон «Дальвиц» (Landung Bataillon zur besonderen Verfügung Dalwitz). В организационном отношении батальон подчинялся Абверкоманде-203. По замыслам руководства абвера, его личный состав должен был использоваться в тылу наступающих советских войск для проведения разведывательных и диверсионных операций. Руководство белорусских националистов, в принципе, планировало использовать его также. Однако, по их мнению, все действия батальона после его заброски в советский тыл должны были быть нацелены на организацию партизанской борьбы и вооруженного восстания в Белоруссии.

«Дальвиц» комплектовался в основном из солдат и офицеров БКА, которые должны были иметь опыт боевых действий, и наиболее подготовленных и физически развитых членов Союза белорусской молодежи. При зачислении в батальон значительное внимание уделялось тому, «предан ли доброволец белорусскому делу или нет». Вербовка велась скрытно и без обычной в таком случае пропагандистской кампании. В результате к осени 1944 г. личный состав батальона насчитывал более 200 человек, которые были распределены по двум ротам:

1-я «Северная» (командир лейтенант Андрей Рудак);

2-я «Южная» (командир лейтенант Михаил Зуй).

В случае неизбежных потерь батальон должен был черпать резервы из 1-го Кадрового батальона БКА^{1457}.

Командиром батальона, который отвечал за его военную подготовку, был назначен майор Иван Гелда. Его помощником по политической части, который следил за моральным состоянием солдат, стал майор Всеволод Радько. Однако общее руководство батальоном осуществлял майор Герулис — начальник школы абвера, где дислоцировался батальон (позднее, в ноябре 1944 г., его сменил лейтенант Шретер, который пробыл на этой должности до декабря 1944 г.). Кроме того, в качестве офицера-пропагандиста в батальон был назначен бывший шеф СБМ Михаил Ганько^{1458}.

Белорусские десантники изучали подрывное и саперное дело, топографию, тактику ведения партизанской войны, все типы огнестрельного оружия и учились прыгать с парашютом. Кроме того, небольшая группа девушек готовилась в качестве радисток и медсестер. Весь курс подготовки был рассчитан на 4–6 месяцев, однако, в связи с быстрым продвижением Красной Армии, его были вынуждены сократить. Известно, что 28 августа 1944 г. батальон посетил президент БЦР Радослав Островский, который произнес перед курсантами речь и поздравил их с успехами в учебе. В начале ноября 1944 г. «Дальвиц» был передислоцирован в местечко Вальбуш под Быдгощем (Польша), где продолжил свою подготовку. Позднее его перевели в район Берлина^{1459}.

Еще во время своей подготовки в Восточной Пруссии личный состав батальона «Дальвиц» принял участие в нескольких диверсионных операциях в тылу у Красной Армии. Для их осуществления с немецких самолетов на территорию Белоруссии было сброшено несколько специальных групп, в задачу которых входило совершение диверсий в советском тылу, сбор и передача разведывательных данных, а также организация национального партизанского движения. Среди этих групп прежде всего следует назвать:

— группу Глеба Богдановича, которая в составе 28 человек была 17 ноября 1944 г. десантирована в районе Вильнюса (Литва). Эта группа успешно действовала до июня 1945 г., после чего передислоцировалась в Польшу, где долгое время сражалась с коммунистами вместе с отрядами польской Армии Крайовой;

— группу Яна Гинько, которая 17 ноября 1944 г. была высажена в районе Лиды (Белоруссия). Однако уже в декабре 1944 г. этот отряд был разгромлен частями НКВД;

— группу Евгения Жихаря, которая в декабре 1944 г. была десантирована в районе местечка Постов (Полоцкая область, Белоруссия). К середине 1945 г. на базе этой группы удалось организовать партизанский отряд, который за все время своей деятельности ликвидировал более 30 сотрудников НКВД и сторонников советской власти. В 1955 г. отряд был уничтожен частями НКВД^{1460}.

Однако наибольшую известность приобрела группа видного члена БНП Михаила Витушки, которая 17 ноября 1944 г. высадилась на парашютах в районе Вильнюса (Литва). Со временем, в 1945–1946 гг., Витушке, на основе своей группы, удалось создать мощную партизанскую организацию, которая в исторической литературе получила название «Черный кот», или Белорусская освободительная армия (Беларуская визвольная армія; БВА).

Судьба же той части батальона «Дальвиц», которая осталась в Германии, сложилась следующим образом. 20 марта 1945 г. в Берлине состоялось совещание, на котором с белорусской стороны присутствовали Радослав Островский, Иван Гелда и ставший к тому времени командиром батальона майор Радько. Немецкую же сторону представлял начальник всех диверсионных отрядов СС оберштурмбаннфюрер СС Отго Скорцени.

На этом совещании было достигнуто соглашение о проведении операции под кодовым названием «Валошка» («Василек»), план которой заключался в следующем. Батальон разбивался на группы по 25–30 человек каждая, которые, выброшенные в тылу наступающих советских войск, должны были самостоятельно проводить операции диверсионного характера — взрывать мосты, уничтожать транспортные средства, воинские склады и т. п. Кроме того, на членов групп возлагалась обязанность по проведению разведки мест дислокации частей Красной Армии. Каждая группа должна была налаживать связь с местным населением для последующей организации вооруженной борьбы. Посредством установления радиосвязи между группами планировалось объединить все антисоветские партизанские формирования в крупные по численности отряды и развернуть по всей Белоруссии массовое движение Сопротивления. Этот последний пункт соглашения был наиболее важным, так как в БЦР полагали, что группы, выброшенные в октябре — декабре 1944 г., были уничтожены раньше, чем смогли организовать такое движение, а о деятельности группы Витушки руководство белорусских националистов и вовсе долгое время не подозревало.

По замыслам Скорцени, каждый десантник вооружался автоматом со 100 патронами к нему, револьвером с 50 патронами и 1,5 кг взрывчатки. Общий вес груза у одного человека не должен был превышать 25 кг. Каждая группа парашютистов должна была иметь портативный печатный станок. На 25–30 человек предполагалось иметь один ручной пулемет, один портативный миномет, несколько противотанковых гранат и мин. Кроме того, каждая группа обеспечивалась полным запасом продовольствия в концентратах и консервах и запасом медикаментов. В состав каждой группы планировалось включить двух радистов.

Отсутствие необходимого количества военно-транспортных самолетов вынудило немцев разработать план пешей переброски батальона в Белоруссию. Скорцени предложил подвезти десантников на машинах к линии фронта, откуда они должны были уже самостоятельно пробиваться на Восток, в районы, где еще находились в окружении немецкие подразделения. Этот план вызвал протесты майора Радько, который полагал, что в таком случае батальону угрожало бы преждевременное уничтожение или включение в состав одной из окруженных немецких частей. В любом случае дальнейшие планы относительно развертывания в Белоруссии движения сопротивления оказались бы невыполнимыми. В этой ситуации некоторыми членами руководства БЦР было предложено включить «Дальвиц» в состав будущей белорусской дивизии войск СС на правах отдельного подразделения. Однако и на этот шаг командование батальона не пошло, не без оснований опасаясь, что его включение в состав любой воинской части приведет к превращению десантников в обыкновенных пехотинцев.

По целому ряду фактов планы Скорцени в отношении батальона шли намного дальше: он предполагал довести его численность до 700–800 человек и сформировать на его базе специальный разведывательно-диверсионный полк (в него, помимо белорусов, должны были войти и украинские формирования)^{1461}.

В апреле 1945 г. личный состав «Дальвица» получил новый приказ БЦР. В нем говорилось, что батальону необходимо отступать в Чехию, где затем попытаться сдаться наступающим американским войскам. Однако вместо встречи с американцами батальон попал в засаду чешских партизан-коммунистов, которые и разоружили его личный состав. На удивление, чехи не стали расстреливать десантников, а отпустили их. После этого майор Радько объявил о расформировании батальона. Его личный состав был поделен на группы, которые стали пробиваться либо на Запад, либо в Белоруссию. Так, например, группам Радько и Гелды удалось перебраться в район Белостока (Польша), где в июне 1945 г. их разгромили части НКВД. Оба же бывших командира «Дальвица» были арестованы^{1462}.

Несмотря на то что большая часть личного состава батальона не участвовала в боевых действиях, он сыграл исключительную роль в подготовке командного состава белорусского антикоммунистического партизанского движения. Его десантники смогли частично объединить стихийно возникшие партизанские отряды и сформировать из них организованные единицы. Но и индивидуальная деятельность военнослужащих батальона также была довольно значительной. Например, известен такой факт, что в 1956 г. органы государственной безопасности советской Белоруссии разыскивали, по разного рода ориентировкам, еще 57 десантников «Дальвица».

30-я гренадерская дивизия войск СС (белорусская № 1)

В конце июня 1944 г. группенфюрер СС Курт фон Готтберг отдал приказ о создании в тылу группы армий «Центр» так называемой Заградительной бригады (Sperrbrigade). Эта бригада и подобные ей формирования должны были сдерживать наступление советских войск до тех пор, пока немцы не восстановят сплошной фронт, уничтоженный советскими войсками в ходе операции «Багратион». С этой целью в район Лангры (Польша) были стянуты все уцелевшие части полиции с территории Белоруссии. Из них и была сформирована Заградительная бригада, получившая 20 июля 1944 г. официальное наименование — Бригада вспомогательной полиции «Зиглинг» [Schutzmannschaft (Schuma)-Brigade Siegling]^{1463}.

Организационно бригада состояла из четырех полков вспомогательной полиции, основой для формирования которых послужили следующие части:

1-й полк «шума» — белорусские и украинские «шума»-батальоны № 57, 60, 61, а также части, находившиеся в подчинении у руководителя СС и полиции округа «Минск»;

2-й полк «шума» — белорусские и украинские «шу-ма»-батальоны № 62, 63, 64, а также части, находившиеся в подчинении у руководителей СС и полиции округов «Глубокое» и «Лида»;

3-й полк «шума» — части, находившиеся в подчинении у руководителей СС и полиции округов «Слуцк», «Барановичи» и «Вилейка»;

4-й полк «шума» — украинский «шума»-батальон № 101, а также части, находившиеся в подчинении у руководителей СС и полиции округов «Слоним» и «Припять».

Кроме этого, в составе бригады были сформированы специальные и вспомогательные части:

артиллерийский дивизион — из белорусского артиллерийского «шума»-батальона № 56;

кавалерийский дивизион — из белорусского кавалерийского «шума»-дивизиона № 68;

учебный батальон — из белорусского учебного «шума»-батальона.

В этот период численность бригады была невелика — около 1,5–2 тыс. человек, так как входившие в нее подразделения были очень сильно потрепаны в летних боях 1944 г. и не были равноценны ни по численности, ни по боеспособности. Например, в 61-м «шума»-батальоне осталось всего 102 человека (2 офицера, 2 унтер-офицера и 98 рядовых), тогда как 65-й батальон сохранил, как и положено, четырехротную структуру и был почти полностью укомплектован (в одной из его рот было 98 немцев и 167 добровольцев). Поэтому первоначально каждый из полков бригады состоял только из двух батальонов. Исключением являлся только 4-й полк, в составе которого находилось три батальона^{1464}.

Командиром бригады был назначен оберштурмбанн-фюрер СС и подполковник охранной полиции Ганс Зиглинг, который до лета 1944 г. командовал 57-м полицейским полком. По словам Франца Кушеля, «это был человек молодой, малоопытный и несдержанный»^{1465}. Однако на взгляд немецкого командования все эти недостатки компенсировались храбростью Зиглинга. Кроме того, он обладал еще одним качеством, которое не часто встречалось у немецких командиров «восточных» добровольческих формирований. В данном случае речь идет о «более-менее человеческом отношении к персоналу своего батальона»^{1466}.

Одновременно с процессом своего формирования бригада использовалась в антипартизанских операциях на территории Польши. Следует сказать, что имевшие большой боевой опыт белорусские и украинские полицейские действовали в этих операциях весьма удачно. В результате рейхсфюрер СС Гиммлер решил сформировать на основе этой бригады новую дивизию войск СС. 1 августа 1944 г. был отдан соответствующий приказ о передаче всего личного состава и материальной части бригады из-под юрисдикции Главного управления полиции порядка (Hauptamt Ordnungspolizei) Главному управлению СС. Вслед за этим бригада из района Лангры и Цеханова переводилась под Варшаву (Польша), где из нее и должны были сформировать новую дивизию.

Организация дивизии шла довольно быстро, и в течение августа 1944 г. она в целом была уже сформирована, получив в реестре Главного управления СС официальное наименование — 30-я гренадерская дивизия войск СС (2-я русская) — (30. Waffen-Grenadier-Division der SS (russische Nr.2)^{1467}. Уже само название дивизии говорило о том, что в ее составе были не только белорусы и немцы. Так, помимо них, в соединение были включены несколько «восточных» батальонов, укомплектованных русским персоналом. Немного позднее, в июле 1944 г., в состав дивизии были также введены 61-й, 62-й и 63-й украинские «шума»-батальоны. Это произошло на том основании, что в период с 1942 по 1944 г. эти части несли охранную службу на территории Белоруссии. Кроме того, целый ряд документов свидетельствует о том, что в составе дивизии было также очень много поляков (например, ими почти полностью были укомплектованы 1-й и 2-й батальоны 2-го полка, противотанковая и комендантская рота) и некоторое количество армян, поволжских татар и даже чехов^{1468}.

Несмотря на то что состав дивизии был очень пестрым, руководство СС не считало нужным создавать в нем подразделения по национальному признаку. Больше всего это беспокоило лидеров белорусских националистов, которые поначалу полагали, что дивизия будет организована как белорусское формирование. На это у них были свои причины: Франц Кушель писал в своих воспоминаниях, что в сентябре 1944 г. из 11 600 личного состава дивизии 7 тыс. были белорусами, а Константин Акула указывал на более чем 80 % белорусов и 20 % всех остальных^{1469}.

После организации дивизии все командные должности в ней (вплоть до ротного звена) заняли немцы или фольксдойче, а русские, украинские и белорусские офицеры были при них в качестве заместителей, помощников или командиров более низкого ранга. Зиглинг считал, что так он не нарушит статус дивизии как соединения германских вооруженных сил. Более явственно это соотношение между немецким и национальным персоналом можно увидеть на примере 3-го батальона 4-го полка дивизии. Всего в нем по состоянию на 31 июля 1944 г. было 22 офицера (17 немецких и 5 белорусских), 138 белорусских унтер-офицеров и 433 рядовых. Слабым местом кадрового состава дивизии было отсутствие в ней достаточного количества офицеров специальных и технических служб, а также офицеров-переводчиков, что особенно было важно в условиях такого национального разнообразия. Например, в том же 3-м батальоне было всего 3 офицера-инженера, 1 офицер-связист и 3 переводчика (хотя последних надо было иметь как минимум от 7 до 10 на батальон)^{1470}.

Первое время структура дивизии оставалась такой же, как и в бригаде, только ее полки получили другую номенклатуру: Штаб дивизии (Stab der Division); 1-й, 2-й, 3-й, 4-й гренадерские полки войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 1, 2, 3, 4); 30-й артиллерийский дивизион войск CC (Waffen-Artillerie-Abteilung Nr. 30); кавалерийский эскадрон (Reiter-Schwadron); полевой запасной батальон (Feldersatz-Bataillon). В этот период в каждом полку дивизии было по два гренадерских (пехотных) батальона^{1471}.

За всю историю своего недолгого существования дивизия, по разным причинам, претерпела целый ряд мелких и крупных реорганизаций. В основном они сводились к следующим изменениям. 12 сентября 1944 г. в дивизии был организован так называемый Добровольческий батальон Муравьева (Freiwillige-Bataillon Murawjew), который должен был использоваться как часть специального назначения. 28 сентября 1944 г. были организованы практически все основные подразделения дивизии. В дальнейшем их количество либо уменьшалось, либо увеличивалось, тогда как «скелет» соединения оставался уже неизменным.

18 октября 1944 г. в каждом гренадерском полку прибавили еще по одному батальону, а уже 24 октября 1944 г. была проведена очередная реорганизация дивизии. В результате из батальонов всех гренадерских полков сформировали два новых гренадерских полка, а из батальона Муравьева и 654-го «восточного» батальона — третий полк. Эти полки получили номера 75, 76, 77 (соответственно русские № 4, 5 и 6). Кроме того, в состав дивизии входил артиллерийский полк, разведывательное подразделение, саперная рота, рота связи и другие вспомогательные части. 2 ноября 1944 г. 77-й полк был расформирован, а часть его личного состава была распределена по двум остальным полкам^{1472}.

В 1-й половине августа 1944 г. дивизия была направлена из Польши на Западный фронт, в Эльзас (Франция). Ее передислокация осуществлялась по железной дороге отдельными частями, поэтому первые подразделения дивизии прибыли на новое место к 17 августа, а последние — к концу этого месяца. По прибытии подразделения дивизии были расквартированы в районе между Бельфором, Мюльхаузеном и Дижоном^{1473}. Здесь перед ее личным составом была поставлена следующая задача: борьба с французскими партизанами («маки»). Надо сказать, что эта задача преследовала двоякую цель. Во-первых, непосредственное военное умиротворение данного района. Во-вторых, дальнейшая подготовка дивизии. Немецкому командованию было ясно, что передислокация соединения прервала подготовку его частей, которая фактически так и не успела начаться. Естественно, что, имея такой уровень подготовки, эта дивизия не могла быть использована на фронте против регулярных частей противника. Ее бы уничтожили еще до начала какого-либо организованного сопротивления. Поэтому, используя «восточных» добровольцев против французского Сопротивления, немцы надеялись, что они, помимо всего прочего, смогут безопасно приобрести боевой опыт. Однако реальность оказалась несколько иной. Руководство отрядов «маки» почти сразу же получило информацию о том, какого уровня подготовки и вооружения части прибыли бороться против них. В результате весь сентябрь 1944 г. прошел в непрерывных стычках бойцов дивизии и партизан — по словам американского историка Антонио Муньоса, «они атаковали их, где только могли застать». Атаки «маки» не были, конечно, катастрофическими с военной точки зрения, однако они выматывали силы добровольцев и действовали на них деморализуюше. Командование дивизии планировало навязать Сопротивлению свою тактику и извлечь из нее пользу, однако в ответ получило классическую «малую войну», которая никак не способствовала успешному обучению личного состава. Наоборот, и немецкие офицеры, и «восточные» добровольцы были вынуждены находиться все время под ружьем, не получая полноценного отдыха^{1474}.

После высадки союзников на Атлантическом побережье Франции стратегическая обстановка на этом участке Западного фронта значительно изменилась. В середине сентября 1944 г. 1-я французская армия начала угрожать Дижону — самой южной точке операционной зоны 30-й дивизии. В результате дивизия, чтобы не попасть в окружение, начала отступать на северо-восток, подвергаясь постоянным нападениям французских партизан. К концу сентября ее удалось вывести из-под непосредственной угрозы в район Кольмара (между Рейном и Вогезами). Зиглинг думал, что здесь наконец удастся завершить подготовку соединения, не боясь постоянных нападений партизан. Однако новый приказ командования опять нарушил этот график. Дивизии было приказано как можно скорее выступать на фронт, чтобы поддержать отступающие из Франции немецкие войска. И это несмотря на то, что Зиглинг неоднократно предупреждал, что его люди еще не готовы к таким акциям. Вооружение же и моторизация дивизии вообще оставляют желать много лучшего: личный состав полков был вооружен трофейным французским, чешским, советским и немецким оружием, в основном стрелковым. Тяжелого и противотанкового оружия было очень мало, а в некоторых частях его попросту не было вообще.

Тем не менее 25 октября 1944 г. перед дивизией была поставлена следующая задача: охранять мосты через Рейн до тех пор, пока как можно большее количество частей попавшей в «Кольмарский мешок» 19-й немецкой армии не перейдут на немецкую сторону этой реки. После этого ее личный состав должен был приложить все усилия для того, чтобы мосты были взорваны, а французы и американцы не смогли бы на плечах отступающих немецких войск перейти Рейн.

75-му полку дивизии было приказано занять позиции в районе Груссенхайма. Его 2-й батальон первым прибыл в этот город и сразу же взял под охрану находящийся здесь мост. Остальные батальоны полка прибыли позже и заняли оборонительные позиции между Кюн-хаймом и Маркольсхаймом. Сходная задача была поставлена и перед 76-м полком дивизии, который занял оборонительные позиции рядом с 75-м полком в районе Артольсхайм — Бутцхайм-Маркольсхайм — Артенхайм. Вскоре после сосредоточения разведывательный батальон дивизии провел разведку боем, после которой немецкому командованию стало ясно, что главной целью союзников являются четыре моста через Рейн-канал между Маркольсхаймом и Кюнхаймом. 26 октября 1944 г. французы и американцы начали наступление, и если бы не упорное сопротивление 30-й дивизии, мосты были бы захвачены неповрежденными.

Эти в целом успешные арьергардные бои решили судьбу дивизии. И 75-й, и 76-й полк понесли такие значительные потери, что на их доукомплектование был пущен новый 77-й полк. Однако дальнейшие бои в Вогезах полностью обескровили дивизию. Особенно их интенсивность возросла в середине ноября 1944 г., когда почти не имевшим тяжелого и противотанкового оружия частям противостояла 1-я французская бронетанковая дивизия. Результатом этих боев стало то, что 30-я дивизия почти полностью утратила способность ко всякого рода боевым действиям. Поэтому немецкое командование отправило ее в тыл: в декабре 1944 г. ее разместили на германо-швейцарской границе в местечке Графенвер.

Вследствие того что немецкий фронт постоянно отодвигался на восток, дивизию перебрасывали из подчинения одного немецкого корпуса к другому. В целом за относительно недолгий период своего пребывания на Западном фронте дивизия подчинялась командованию следующих корпусов:

LXIV армейского корпуса группы армий «Г» (сентябрь 1944 г.);

LVII1 танкового корпуса группы армий «Г» (октябрь 1944 г.);

LI1I, а затем LXIII армейского корпуса группы армий «Г» (ноябрь — декабрь 1944 г.)^{1475}.

Вследствие тяжелых боевых потерь и дезертирства в дивизии на тот период оставалось всего 4,4 тыс. человек. Взвесив ситуацию, Главное управление СС решило 11 января 1945 г. расформировать это соединение, а его кадровый состав передать в другие части.

Оставшиеся белорусы послужили основой для создания нового формирования: Гренадерской бригады войск СС (1-й белорусской) — Waffen-Grenadier-Brigade der SS (weissruthenische Nr. 1). На первое марта 1945 г. структура этой бригады была следующей:

Штаб бригады (Stab der Brigade);

1-й гренадерский полк (Grenadier-Regiment Nr.l), в составе трех батальонов;

противотанковый дивизион (Panzeijäge г-Abteilung);

артиллерийский дивизион (Artillerie-Abteilung);

кавалерийский (разведывательный) эскадрон (Reiter-Schwadron);

запасной батальон (Feldersatz-Bataillon).

Командиром бригады продолжал оставаться оберштурмбаннфюрер СС Ганс Зиглинг. Все командные должности в ней также занимали только немцы^{1476}.

В декабре 1944 г. все обязанности по созданию белорусских добровольческих формирований были переданы в ведение Главного управления СС. В результате переговоров его руководителя обергруппенфюрера СС Готгло-ба Бергера и представителей БЦР было принято решение о формировании новой дивизии войск СС, на этот раз — «чисто белорусской». При этом президент БЦР Радослав Островский и его «военный министр» Константин Езовитов соглашались сотрудничать с СС, только если дивизия будет создана на следующих условиях:

командиром дивизии должен быть немец;

штаб дивизии — смешанный;

командиры полков и ниже — только белорусы; однако при каждом из них должен был находиться немецкий офицер связи;

все команды должны будут отдаваться только на белорусском языке;

в названии дивизии обязательно должно быть слово «белорусская»;

дивизия может быть использована только на Восточном фронте^{1477}.

В результате 9 марта 1945 г. Гренадерская бригада войск СС была переименована в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю белорусскую) — 30. Waffen-Grenadier-Division der SS (weissruthenische Nr. I)^{1478}. Bee вопросы по вербовке добровольцев для новой дивизии были возложены на Военный отдел БЦР. Но поскольку среди военных их было недостаточно, в начале марта 1945 г. было принято решение набирать в дивизию так называемых «восточных рабочих» — белорусов, которые были вывезены со своей Родины для работы в сельском хозяйстве или промышленности Германии. Однако результаты такой вербовочной кампании были незначительными^{1479}.

Не лучше обстояло дело и с командными кадрами будущей дивизии. Как было сказано выше, все офицеры и унтер-офицеры — немцы и русские — были переданы в другие соединения. Отчасти положение спас 1-й Кадровый батальон БКА (подробнее о котором говорилось выше). Так, в течение декабря 1944 г. из него на место формирования дивизии в местечко Вайнергамер (Юго-Западная Германия), в полном составе были переведены офицерская и унтер-офицерская школы. Однако следует сказать, что и в этом случае Зиглинг остался верен себе. Всех прибывших офицеров-белорусов он выделил в особую группу и отправил на переподготовку, а унтер-офицеров распределил на разные хозяйственные должности. Со временем белорусская офицерская школа была низведена Зиглингом до уровня унтер-офицерской, а унтер-офицерская — вообще ликвидирована^{1480}.

В итоге как из-за нехватки кадрового и личного состава, так и из-за отсутствия необходимого вооружения, из всей планируемой дивизии был сформирован только один полк — 75-й гренадерский полк войск СС (1-й белорусский) — Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 75 (weissruthenische Nr. 1). Организационно этот полк состоял из трех гренадерских батальонов и имел следующий командный состав: командир полка — штурмбанн-фюрер СС Франц Геннингфельд; командир 1-го гренадерского батальона — ваффен-штурмбаннфюрер Антон Сокол-Кутыловский; командир 2-го гренадерского батальона — ваффен-гауптштурмфюрер Дмитрий Чайковский; командир 3-го гренадерского батальона — ваффен-гауптштурмфюрер Тамила; офицер связи между немецким командованием дивизии и белорусским личным составом — майор БКА Борис Рогуля^{1481}.

Кроме этого, Зиглинг, еще в период развертывания дивизии, выбрал наиболее хорошо подготовленных белорусских офицеров, унтер-офицеров и рядовых и сформировал из них специальное подразделение, так называемую Охотничью команду (Jagdkommando). Эта команда была присоединена к 38-й дивизии СС «Нибелунги». Начальником команды был немец, и она не имела никакой связи с Военным отделом БЦР, так как место ее дислокации было строго засекречено. Позднее Кушель узнал от белорусских солдат, которые дезертировали из этой команды, что во время американского наступления в Баварии немцы бросили ее на произвол судьбы. Однако белорусы не захотели воевать с американцами: часть рядовых и унтер-офицеров сдались без боя, а другие разбежались. Офицеры-белорусы же были увезены немцами в неизвестном направлении^{1482}.

По состоянию на 30 апреля 1945 г. в 30-й дивизии значилось: 50 офицеров, 132 унтер-офицера, 912 рядовых, 50 лошадей, 16 подвод и 6 полевых кухонь^{1483}.

Из-за быстро надвигающегося поражения Германии немецкое командование так и не успело окончательно сформировать дивизию. Поэтому ее единственный полк было решено передислоцировать в Южную Германию, где в это время немецкое военно-политическое руководство носилось с идеей так называемого «Альпийского редута». В результате 15 апреля 1945 г. командир белорусского полка штурмбаннфюрер СС Геннингфельд получил соответствующий приказ. Надо сказать, что этот приказ устраивал и руководство БЦР. Только оно решило использовать его по-своему: находясь в Южной Германии, было удобнее сдаться американским войскам и, таким образом, избежать пленения Красной Армией.

25 апреля 1945 г. полк прибыл в местечко Айзенштайндорф (Чехия), где его командование вступило в переговоры с находящимся неподалеку штабом командующего Военно-воздушными силами КОНР генерал-майором Виктором Мальцевым. Последний также направлялся навстречу американцам. В ходе этих переговоров Франц Кушель, являвшийся после исчезновения Геннингфельда фактически командиром белорусской дивизии, и Мальцев договорились о совместном переходе линии фронта.

Следующие четыре дня прошли в дальнейших совещаниях, в ходе которых были обговорены более мелкие вопросы совместного перехода. Наконец, 30 апреля 1945 г. белорусский полк двинулся в свой последний поход в составе группы Мальцева. Согласно общей диспозиции, белорусским солдатам предстояло захватить мост через реку Реген, которая разделяла немецкие и американские войска, и охранять его до тех пор, пока вся группа войск вместе с обозами не перейдет на ту сторону реки. В результате этой успешно проведенной операции германо-американский фронт был перейден^{1484}. Всего, таким образом, в районе города Цвизель (Бавария) в американский плен сдалось около 5100 человек: 4000 русских и 1100 белорусов. После этого они были разоружены и заперты в помещении местной фабрики. В своих воспоминаниях Кушель отмечал, что американские офицеры отделили белорусов от русских, что, на его взгляд, было признанием самостоятельной белорусской национальности и вселяло некоторую надежду^{1485}. Однако разоружение русских и белорусских добровольцев было только началом. Практически все они были обречены на скитания по американским лагерям военнопленных и как финал — выдачу в СССР.

Прибалтийские республики С. И. Дробязко

Три Прибалтийские республики — Литва, Латвия и Эстония — возникли в результате событий революции и Гражданской войны в России 1917–1920 гг. В последующие годы эти страны, находясь в орбите Антанты, наряду с Финляндией, Польшей и Румынией были призваны играть роль «санитарного кордона», отделявшего Западную Европу от Советской России. При этом их отношения с последней не были однородными. Так, Литва, имевшая серьезные трения с Польшей из-за оккупации в 1920 г. поляками Виленского края, в сентябре 1926 г. пошла на заключение с СССР договора о ненападении и нейтралитете, поскольку советская сторона не признавала решение Совета Лиги Наций, подтверждавшее права Польши на эту территорию.

Приход нацистов к власти в Германии отразился на внутриполитическом положении Эстонии и Латвии, где весной 1934 г. произошли военные перевороты и были установлены авторитарные диктатуры. Гитлеровское руководство, в свою очередь, рассматривало Прибалтику как сферу своих жизненных интересов, однако в августе 1939 г. было вынуждено временно пожертвовать ей, уступив Сталину в обмен на гарантии его невмешательства в войну на стороне западных держав. Согласно секретным дополнительным протоколам к подписанным в Москве советско-германским договорам о ненападении (23 августа) и о дружбе и границе (28 сентября), Эстония, Латвия и Литва были включены в сферу влияния СССР.

Вскоре после начала Второй мировой войны советское руководство, ссылаясь на обострение международной обстановки, предложило Прибалтийским республикам заключить договоры о взаимной помощи и разместить на территориях этих стран военные базы. Это ультимативное по сути предложение было принято правительствами Литвы, Латвии и Эстонии, которые в сложившейся ситуации уже не могли рассчитывать на помощь Запада. В июне 1940 г. после падения Франции под ударами германского Вермахта на территории прибалтийских государств помимо уже находившихся там гарнизонов были дополнительно введены крупные воинские контингенты Красной Армии. В условиях фактической оккупации здесь были проведены выборы и созданы новые парламенты, депутаты которых приняли решения об установлении в республиках советской власти и обратились с просьбами к Верховному Совету СССР о принятии их в состав Советского Союза, что и было незамедлительно сделано.

Присоединенные республики подверглись насильственной советизации с применением жесточайшего террора против явных и потенциальных врагов, затронувшего самые разные социальные слои. В июне 1941 г., за несколько дней до нападения Германии, органы НКВД провели на территории Прибалтийских республик операцию по «ликвидации антисоветских элементов», в ходе которой было арестовано и депортировано около 40 тыс. человек. Результатом всех этих мероприятий стал рост антисоветских настроений среди местного населения, воспринявшего приход германской армии как освобождение от ужасов большевизма. В первые месяцы оккупации, еще не успев в полной мере хлебнуть нацистского «нового порядка», жители Литвы, Латвии и Эстонии охотно шли на службу в Вермахт, в создаваемые немцами полицейские формирования и администрацию.

К сентябрю 1941 г. территории Прибалтийских республик были оккупированы германскими войсками. Первоначально вся полнота власти здесь принадлежала военной администрации, представленной штабами командующих тыловыми районами группы армий «Север», 16-й и 18-й полевых армий, в распоряжении которых имелись полевые и гарнизонные комендатуры и охранные части. По мере продвижения линии фронта тыловая зона отодвигалась на восток, и на территориях Литвы, Латвии и Эстонии постепенно вводилось гражданское управление. Указом фюрера от 17 июля 1941 г. на захваченных землях Прибалтики и Белоруссии был создан так называемый рейхскомиссариат «Остланд» во главе с гауляйтером Шлезвиг-Гольштейна Г. Лозе, который подчинялся А. Розенбергу как министру по делам оккупированных восточных территорий. Одновременно в каждой из трех Прибалтийских республик были назначены наместники или генеральные комиссары: в Литве — А. фон Рентельн, в Латвии — О. Дрекслер, в Эстонии — К. Литцманн. Однако фактически гражданская оккупационная администрация вводилась на территории Прибалтики в три этапа: с 25 июля — в районах южнее Двины, включая всю Литвы и часть Латвии, с 1 сентября — на всей территории Латвии и с 15 декабря — на большей части Эстонии.

Генеральные комиссариаты делились на городские и областные (сельские) округа во главе со штадт- и гебит-скомиссарами. Гражданская администрация занималась всеми вопросами, касающимися управления оккупированными территориями, их экономической эксплуатации (совместно с ведомством имперского уполномоченного по четырехлетнему плану Германа Геринга, которое действовало самостоятельно), мобилизацией рабочей силы и военных ресурсов (во взаимодействии с соответствующими военными и полицейскими органами).

С первых дней германского вторжения в оккупированных республиках Прибалтики образовалось множество политических группировок, рассчитывавших с помощью немцев прийти к власти. В основном это были возрожденные политические партии, существовавшие до 1940 г. Одновременно были созданы местные органы самоуправления (вплоть до «правительств»), оказывавшие значительную помощь оккупантам, с которой последние не могли несчитаться. В результате эти органы были признаны оккупационными властями юридически, а их статус и функции закреплены «организационным указом», изданным Розенбергом 7 марта 1942 г.

Одновременно с учреждением 17 июля 1941 г. гражданской администрации указом от того же числа в оккупированных областях была введена полицейская администрация. Она имела такую же структуру, как и гражданская, и была подчинена рейхсфюреру СС и шефу германской полиции Г. Гиммлеру. Должность высшего руководителя СС и полиции «Остланда» и на Севере России с начала войны занимал группенфюрер СС Г.-А. Прюцман, которого в ноябре 1941 г. в Прибалтике сменил группенфюрер СС Ф. Йеккельн. Второй уровень в полицейской администрации составляли фюреры СС и полиции в генеральных комиссариатах, а третий, низший, гарнизонные и окружные фюреры СС и полиции — соответственно в крупных городах и сельских районах. В подчинении каждого такого начальника находилась команда или отдел охранной полиции (в городах) или взвод жандармерии (в сельской местности).

Поскольку штатная численность немецкого полицейского аппарата на оккупированных территориях была незначительной, большая часть полиции формировалась из местных жителей. В соответствии с приказом Гиммлера от 6 ноября 1941 г. местные охранные и полицейские части, возникшие на оккупированных территориях Прибалтики, Белоруссии и Украины, были реорганизованы во вспомогательную охранную службу полиции порядка — Schutzmannschaft der Ordnungspolizei, или сокращенно — «шума». В начале февраля 1942 г. эти формирования в рейхскомиссариате «Остланд» насчитывали 31,6 тыс. человек, а к октябрю того же года выросли до 55,5 тыс., более чем в 10 раз превышая численность немецкого полицейского аппарата. В мае 1943 г. эстонские, латвийские и литовские батальоны «шума» были переименованы в полицейские (Polizei Bataillonen), а в апреле 1944 г., по крайней мере номинально, их подчинили местным самоуправлениям.

Переход германского руководства к политике «тотальной войны», начавшийся после разгрома под Сталинградом, сказался на расширении масштабов использования в военных усилиях рейха людских ресурсов оккупированных Прибалтийских республик. Одним из направленных на это действий стало вовлечение латышей и эстонцев в добровольческое движение СС, развернутое в Западной Европе с началом войны против Советского Союза под лозунгом участия европейских наций в «крестовом походе против большевизма». В Литве, где мобилизация в легион СС провалилась из-за антигерманских настроений широких масс населения, была предпринята попытка создания так называемого «Литовского территориального корпуса» для использования в борьбе против наступающей Красной Армии под девизом «защиты отечества».

С марта 1944 г. по линии организации Гитлерюгенд в Литве, Латвии и Эстонии, как и на других оккупированных территориях СССР, развернулась вербовка молодежи в возрасте от 15 до 20 лет для службы в рядах «помощников Люфтваффе и ПВО» (Luftwaffen- und Flakhelfer). Срок службы для младшей группы (до 17 лет) составлял 15 месяцев, для старшей — только 8 месяцев, после чего предполагался их перевод в строевые части Вермахта и войск СС. В начале декабря 1944 г. эта категория добровольцев была передана в ведение СС и стала именоваться «воспитанниками СС» (SS-Zöglinge).

В общей сложности в 1941–1945 гг. в составе различных военных и военизированных формирований в войне на стороне Германии участвовало свыше 150 тыс. латышей, 90 тыс. эстонцев и 50 тыс. литовцев.

Эстонские формирования

Батальоны «Эрна» (С. И. Дробязко)

В мае 1941 г. в Хельсинки при поддержке Абвера был образован Эстонский комитет освобождения во главе с X. Мяэ, ставшим в период оккупации главой эстонского самоуправления. В тесном взаимодействии с германской разведкой комитет готовил диверсионные группы из эмигрантов для подрывной работы на территории Эстонии. С началом войны против Советского Союза на их основе был создан батальон особого назначения «Эрна» в составе 85 человек, включая командира, 14 радистов, окончивших в Финляндии разведшколу, и 70 обученных диверсантов^{1486}.

В ночь на 10 июля 1941 г. часть батальона во главе с полковником А. Кургом высадилась в Эстонии с моря, а остальная часть была выброшена с парашютами в окрестности Таллина 21–22 июля. Объединив вокруг себя несколько разрозненных антисоветских партизанских отрядов («лесных братьев»), к концу июля батальон вырос до 900 человек. 31 июля он был обнаружен советским истребительным батальоном и в завязавшемся бою рассеян, а наиболее боеспособное ядро в несколько десятков человек во главе с Кургом двинулось по лесам и болотам на соединение с германской армией. На основе этой группы впоследствии был создан новый батальон — «Эрна II», который использовался немцами при блокаде и захвате островов Муху и Сааремаа. В октябре 1941 г. он был расформирован, а его личный состав переведен в подразделения полиции и самообороны или в органы местного самоуправления^{1487}.

Полицейские батальоны (С. И. Дробязко)

Сразу же после оккупации Эстонии германская военная администрация приступила к организации на местах частей полиции и самообороны, главным образом на основе уже существовавших к тому времени антисоветских партизанских отрядов. С сентября 1941 г. для охранной службы в тыловом районе группы армий «Север» на территории Эстонии немцы начали формировать эстонские батальоны вспомогательной полиции («шума»). Первые четыре батальона носили обозначения по именам населенных пунктов, в которых они формировались — «Дорпат», «Феллин», «Полтсама» и «Плескау». Кроме того, были сформированы запасной и строительный батальоны^{1488}. Позднее всем им были присвоены стандартные номера.

В январе 1942 г. была объявлена первая добровольная мобилизация в полицейские батальоны молодежи в возрасте от 18 до 25 лет. Требования приема к добровольцам соответствовали тем, что предъявлялись при вербовке в части СС. Формировались батальоны и из лиц более старших возрастов. Основу контингента создававшихся частей составляли активисты националистических молодежных организаций, бывшие военнослужащие эстонской армии, пограничники и полицейские^{1489}.

Всего же за время войны в Эстонии было сформировано 26 батальонов «шума», получивших номера с 29-го по 45-й, 50-й и с 286-го по 293-й — общей численностью около 10 тыс. человек^{1490}. Батальоны несли гарнизонную службу, охрану военных объектов и путей сообщения на территории генерального комиссариата «Эстония» или направлялись в другие оккупированные области (Ленинградская область, Белоруссия, Украина) для выполнения аналогичных задач или борьбы с партизанами. Некоторые из них действовали против Красной Армии, главным образом на Ленинградском и Волховском фронтах, однако один из батальонов (36-й) в ноябре 1942 г. оказался в излучине Дона, где был разгромлен наступающими советскими войсками^{1491}.

В марте 1944 г. путем объединения четырех батальонов (286-го, 288-го, 291-го и 292-го) был образован 1-й эстонский полицейский полк, а в июле из трех батальонов (37-го, 38-го и 40-го) — 2-й полицейский полк. Однако изменившееся к тому времени положение на фронте помешало довести формирование полков до конца, и в августе — сентябре того же года эти части были расформированы^{1492}. По-видимому, все эстонские полицейские формирования прекратили свое существование в октябре 1944 г. с потерей немцами Эстонии, а их остатки влились в ряды Эстонского легиона СС

«Омакайтсе» (С. И. Дробязко)

В августе 1941 г. в Эстонии была восстановлена существовавшая до 1940 г. военизированная организация «Кайтселиит» (буквально — «Оборонный союз») под наименованием «Омакайтсе» («Самооборона»). В ее задачи входила охрана мостов и промышленных предприятий, обеспечение уборки урожая и борьба с саботажем и диверсиями. Подразделения «Омакайтсе» формировались на добровольной основе в каждом городе и деревне. Основу организации составляли 12 рот, носившие названия тех городов, где они создавались и несли службу: «Ревель», «Харриен», «Йервен», «Вирланд», «Нарва», «Тарту», «Выру», «Валга», «Петсери», «Полтсамаа», «Вильянди», «Эзель»^{1493}. Кроме того, в каждой сельской общине имелись собственные группы «Омакайтсе», составлявшие отряды, на уровне волости примерно соответствовавшие роте, а на уровне уезда — батальону. Уездный начальник «Омакайтсе» подчинялся одновременно немецкому окружному комиссару и начальнику «Омакайтсе» Эстонии, которым первоначально являлся бывший полковник эстонской армии А. Майде. Личный состав был вооружен винтовками, а при взводах имелись пулеметы. Оружие члены «Омакайтсе» постоянно имели при себе и периодически собирались на сборы в волостные и уездные центры. В качестве формы одежды чаще всего использовалось обмундирование эстонской армии с белой нарукавной повязкой с надписью: «Im Dienst der deutschen Wehrmacht» («На службе германского Вермахта»).

В составе «Омакайтсе» существовала также женская секция под названием «Найскодукайтсе» («Женская самооборона»). В ее функции входили хозяйственные работы, организация питания на маневрах и сборах, оказание помощи раненым и их семьям^{1494}. Кроме того, члены женских дружин могли действовать в качестве воздушных наблюдателей гражданской обороны.

Общая численность добровольцев «Омакайтсе», по данным эстонского самоуправления, составляла до 44 тыс. мужчин и женщин в возрасте от 19 до 46 лет. С введением осенью 1943 г. в «Омакайтсе» обязательной службы она выросла до 65 тыс. человек. В феврале 1944 г. на основе трех батальонов «Омакайтсе» был сформирован полк «Ревель» («Таллин»), а в сентябре — полки «Феллин», «Пернау» и «Киви». В оперативном отношении эти части подчинялись германскому армейскому командованию, но официально не относились ни к Вермахту, ни к войскам СС, ни к полиции, хотя командирами их были офицеры Эстонского легиона СС. В период оборонительных боев в Эстонии части «Омакайтсе» наравне с другими активно сражались против Красной Армии и были расформированы 16 января 1945 г.^{1495} Многие их члены из тех, кто не смог или не захотел эвакуироваться, перешли к партизанской борьбе в составе отрядов «лесных братьев».

Полки пограничной охраны (С. И. Дробязко)

Начиная с февраля 1944 г. на территории Эстонии было сформировано шесть полков пограничной охраны (с 1-го по 6-й), которые, как и полицейские батальоны, активно использовались в боевых действиях на северном участке Восточного фронта. Каждый из полков имел в своем составе три батальона, артиллерийскую батарею или противотанковую роту и насчитывал в разное время от 1500 до 3000 человек^{1496}. Для пополнения пограничных полков новобранцами были сформированы 1-й запасной пограничный полк и запасной пограничный батальон. В августе 1944 г. 2-й, 3-й, 4-й и 6-й полки вместе с приданными им артиллерийскими и вспомогательными частями были подчинены штабу 300-й дивизии особого назначения, а 1-й и 5-й полки — включены в состав немецкой 207-й охранной дивизии^{1497}. В последних боях за Эстонию в сентябре 1944 г. все они были разгромлены, а их личный состав — уничтожен, пленен или рассеялся по лесам.

Эстонские части в Вермахте (С. И. Дробязко)

23 августа 1941 г., сразу же после оккупации Эстонии, германское командование объявило призыв добровольцев для службы в эстонских национальных частях германской армии. Срок службы, согласно контракту, должен был составлять один год. Всего удалось набрать около 20 тысяч человек, часть из которых вошла в состав шести эстонских охранных батальонов (Siecherungs Abteilungen), сформированных в сентябре 1941 г. и получивших номера с 181-го по 186-й. В январе 1942 г. эти части насчитывали 3750 солдат и офицеров. Их назначением была охранная служба и борьба с партизанами в тыловом районе германской 18-й армии, однако с мая того же года некоторые из батальонов участвовали в боях на фронте против советских войск.

В октябре 1942 г. в связи с сокращением численности за счет боевых потерь и демобилизации добровольцев, не пожелавших продлевать контракт, шесть охранных батальонов были переформированы в три пехотных батальона (658-й, 659-й и 660-й) и одну отдельную пехотную роту (657-я), которые получили стандартную нумерацию восточных частей Вермахта^{1498}. Командиром 658-го батальона являлся кадровый офицер эстонской армии майор А. Ребане, ставший впоследствии заместителем командира 20-й эстонской дивизии войск СС и кавалером Рыцарского креста. Помимо названных частей, в состав Вермахта входил эстонский запасной батальон «Нарва» (не путать с одноименным батальоном СС). В апреле 1944 г. эти части были переданы в 20-ю эстонскую дивизию войск СС, причем 658-й и 659-й батальоны образовали в ней третий полк (47-й гренадерский), а остальные были расформированы с распределением личного состава по разным частям.

В апреле — мае 1944 г. для обслуживания нужд группы армий «Север» были сформированы пять эстонских саперно-строительных батальонов (Estnishe Bau-Pionier-Bataillonen) 3—4-ротного состава (номера с 1-го по 5-й). Осенью 1944 г. первые четыре батальона входили в состав боевой группы «Грассер» (LIV армейский корпус). По всей видимости, они были потеряны в период боев за Эстонию и официально расформированы в декабре того же года. V батальон, находившийся в непосредственном подчинении группы армий «Север», удалось вывести в Курляндию, откуда он был морем отправлен в Германию и в феврале 1945 г. вошел в состав гарнизона крепости Штеттин. В конце войны это была единственная эстонская часть в составе германских сухопутных войск^{1499}.

Численность эстонских добровольцев в составе сухопутных войск Вермахта никогда не превышала 5 тыс. человек, включая сюда как отдельные формирования, так и лиц, служивших в немецких частях индивидуальным порядком в качестве вспомогательного персонала («хиви»). Однако еще не менее 10 тыс. эстонцев служили в рядах Люфтваффе, Кригсмарине и военизированных формирований, таких, как Организация Тодта^{1500}.

Эстонский легион Люфтваффе (С. И. Дробязко)

При эвакуации Эстонии Красной Армией летом 1941 г. вся материальная часть бывших эстонских ВВС была уничтожена или вывезена на Восток. Единственными самолетами, оставшимися на территории Эстонии, были четыре моноплана эстонского производства РТО-4, являвшиеся собственностью таллинского аэроклуба. Эти машины были восстановлены по инициативе главного инструктора аэроклуба Г. Бушманна, который предложил германскому командованию создать на их основе эстонскую авиационную часть. Этим предложением заинтересовались представители Кригсмарине, и уже в марте 1942 г. самолеты Особой эскадрильи «Бушманн» совершили первый боевой вылет. Основной ее задачей в это время было патрулирование акватории Финского залива с целью обнаружения советских подводных лодок^{1501}.

Вскоре, оценив положительный опыт использования эстонской эскадрильи, командование Люфтваффе потребовало ее переподчинения себе. Переименованная в 127-ю авиагруппу, эскадрилья «Бушманн» получила на вооружение устаревшие немецкие машины и после переподготовки личного состава была реорганизована в 11-ю (эстонскую) группу ночных бомбардировщиков. Состоявшая из трех эскадрилий, две из которых были оснащены самолетами Не.50А, а третья — Аг.66, группа действовала с аэродромов на территории Эстонии до сентября 1944 г., когда она была расформирована из-за недостатка топлива и запчастей^{1502}.

Помощники Люфтваффе и ПВО (С. И. Дробязко)

1 июля 1944 г. в Таллине состоялось совещание германской оккупационной администрации, эстонского самоуправления и руководителей профашистской организации «Эстонская молодежь». Целью совещания было создание, по возможности на добровольной основе, корпуса эстонской молодежи (от 15 до 20 лет) для несения вспомогательной службы в частях противовоздушной обороны в качестве так называемых «помощников Люфтваффе и ПВО» (Luftwaffen- und Flakhelfer). Предполагалось, что добровольцы будут служить на территории своей страны и исключительно в ведении Люфтваффе, однако ни одно из этих условий на практике не было соблюдено, так как уже в сентябре Эстония была потеряна немцами.

Всего до сентября 1944 г. удалось мобилизовать 3000 человек, вт. ч. 478 девушек. Пройдя трехнедельную подготовку, все они были направлены в действующие части ПВО для обслуживания орудий и прожекторных установок, в подразделения установок дымовой завесы, роты привязных аэростатов, транспортные и снабженческие части ВВС — вплоть до работы в мастерских и на кухнях. 346 человек из общего числа эстонских «помощников» были переведены в Кригсмарине в качестве «помощников флота» (Marine-Helfer), однако после эвакуации Эстонии снова возвратились в подчинение Люфтваффе^{1503}.

Когда территория Эстонии была занята Красной Армией, около 1100 «помощников» (1000 юношей и 100 девушек) были эвакуированы вместе с отступающими германскими войсками и перевезены в лагеря на территории Германии, Чехии и Дании. Большая часть — около 800 человек — была отправлена в Висмар (на Балтийском побережье), где составила 60-й запасной зенитно-артиллерийский дивизион. Отсюда после соответствующей подготовки получившие квалификацию канониров (т. е. рядовых зенитной артиллерии) «помощники» были переведены в Данию. В марте 1945 г. в Оденсе им объявили о присоединении к учебно-запасному полку 20-й гренадерской дивизии войск СС^{1504}.

Эстонский добровольческий легион (К. К. Семенов)

Слета 1941 г. немцы создавали различные добровольческие подразделения из эстонских добровольцев. Большая часть этих подразделений находилась в рядах немецкой полиции и лишь несколько в рядах сухопутной армии. С увеличением количества эстонских добровольцев в немецкой армии и полиции эстонские офицеры стали проявлять обеспокоенность по поводу нецелевого использования отдельных эстонских подразделений. Зимой 1941–1942 гг. это нашло отражение в меморандуме старших эстонских офицеров, потребовавших у немцев объединения эстонских добровольцев в отдельное крупное подразделение. Весной 1942 г. начала обсуждаться идея создания Эстонского легиона СС. В начале августа 1942 г. на это было получено одобрение Гитлера, и 28 августа о создании легиона было объявлено эстонцам. Приказом Главного оперативного управления СС от 29 сентября 1942 г. предписывалось начать формирование Эстонского легиона с 1 октября 1942 г. на полигоне Хайделагерь в Дебице^{1505}.

Немцы планировали, что легион будет представлять собой моторизованный пехотный полк. 23 ноября 1942 г. немцы организовали штаб формирования Эстонского легиона (Aufstellungsstab fur Estnische legion). К концу 1942 г. в составе легиона были образованы штаб и штабная рота, 3 батальона (по 4 роты каждый), минометная и противотанковые роты. Командиром легиона был назначен оберштурмбаннфюрер СС Франц Аугсбургер. Вскоре легион был обозначен как 1-й Эстонский добровольческий гренадерский полк СС. К началу 1943 г. в легионе насчитывалось 1280 человек, из них эстонцами были 37 офицеров, 175 унтер-офицеров и 757 рядовых^{1506}. Еще 200 чинов легиона были этническими немцами из Прибалтики. В начале 1943 г. в составе полка была образована саперная рота, а 22 февраля — запасной батальон в Дебице (Ersatzbataillon der Estnische SS Legion).

Формирование эстонского легиона СС для многих функционеров СС было сомнительным делом, многие опасались, что результат применения легиона на фронте будет неудовлетворительным. По этой причине руководство СС решило использовать один из батальонов полка на фронте и проверить таким образом его надежность и боеспособность. 3 марта 1943 г. в штабе легиона был получен приказ об отправке первого батальона на фронт в состав танково-гренадерской дивизии СС «Викинг», оперирующей в это время в районе Изюма. Под обозначением эстонского добровольческого гренадерского батальона СС «Нарва», он был введен в состав пехотного полка СС «Вестланд» в качестве 3-го батальона^{1507}. Командиром батальона был назначен немецкий гауптштурмфюрер СС Георг Эберхардт. Эстонцы хорошо проявили себя 18 июля 1943 г. в бою за высоту 186.9 (неподалеку от Изюма), поддерживаемый огнем артиллерийского полка дивизии «Викинг» батальон уничтожил около 100 советских танков, но потерял своего командира, место которого занял оберштурмфюрер СС Кооп. К началу августа 1943 г. численность батальона снизилась всего лишь до 157 человек^{1508}. Несмотря на убыль в личном составе, эстонцы продолжали храбро сражаться. Они вновь отличились 18 августа 1943 г. в бою за высоты 228 и 209 около Кленовой, где, взаимодействуя с ротой «Тигров» из танкового полка СС «Тотенкопф», уничтожили 84 советских танка^{1509}. Позже в разведсводках Красной Армии указывалось, что батальон «Нарва» имеет большой опыт борьбы с танками. В немецкой же армии стойкость эстонского батальона вошла в поговорку. «Нарва» стоит» — говорили немцы^{1510}. Продолжая боевые действия в рядах дивизии «Викинг», эстонские добровольцы вместе с ней попали в Корсунь-Шевченковский котел зимой 1944 г., при выходе из которого понесли большие потери. В апреле в дивизию «Викинг» пришел приказ об изъятии из ее состава эстонского батальона и отправке его в эстонские части СС.

3-я добровольческая бригада СС (эстонская № 1) (К. К. Семенов)

По приказу от 5 мая 1943 г. Эстонский легион СС начал переформировываться в эстонскую добровольческую бригаду СС. В составе бригады планировалось сформировать 2 гренадерских полка. При формировании в составе 1-го полка было создано 3 батальона (всего 12 рот) и минометная, саперная и противотанковые роты; в составе 2-го полка — 3 батальона (12 рот) и саперная рота. 22 октября 1943 г. бригада получила порядковый номер и стала, таким образом, 3-й эстонской добровольческой бригадой СС. Помимо двух полков в бригаде начали формироваться учебно-запасной батальон в Дебице и рота связи с номером 33, плюс артиллерийский и зенитный дивизионы с № 53 и полевой запасной батальон с тем же номером. 26 октября 1943 г. был организован генерал-инспекторат Эстонского легиона. На должность генерал-инспектора был назначен бывший начальник отдела эстонского генерального штаба полковник Йоханес Соодла, произведенный немцами в чин легионс-оберфюрера СС.

В конце октября 1943 г. бригада была погружена в эшелоны и начала отбывать в группу армий «Север». Прибыв в тыловой район группы армий «Север», бригада была подчинена начальнику антипартизанских соединений обергруппенфюреру СС и генералу полиции Эриху фон дем Баху, который в свою очередь передал бригаду в состав боевой группы Йеккельна. В ноябре 1943 г. бригада приняла участие в крупной антипартизанской операции «Генрих» на территории Витебской области в районе Себеж — Пустошка. Затем бригада была подчинена VIII армейскому корпусу 16-й армии, в рядах которого приняла участие в боях с частями 3-й ударной армии. К 17 декабря 1943 г. в рядах бригады насчитывалось 5099 человек, из них 178 офицеров, 864 унтер-офицера, 4057 нижних чинов^{1511}. В декабре 1943 г. — январе 1944 г. бригада оперировала в районе Старой Руссы. В конце января 1944 г. части бригады были выведены в район юго-западнее Опочки и подчинены I армейскому корпусу. 24 января 1944 г. бригада была развернута в 20-ю эстонскую добровольческую гренадерскую дивизию СС (20. Estnische SS-Freiwilligen-Grenadier division).

20-я гренадерская дивизия войск СС (эстонская № 1) (К. К. Семенов)

8 февраля 1944 г. эстонские добровольцы для завершения переформирования были выведены на территорию Эстонии. В середине февраля в район станции Мыхва из Польши прибыл 33-й учебно-запасной батальон СС эстонской бригады и остатки различных полицейских батальонов, которые вместе с новобранцами последней мобилизации (проходила с начала января по 15 февраля 1944 г.) составили новую дивизию. Полки дивизии стали добровольческими гренадерскими полками СС № 45 и 46 (эстонские № 1 и 2). Все вспомогательные подразделения бригады, ранее не превышавшие роты, были развернуты до полных штатов с получением номера 20, за исключением 33-го учебно-запасного батальона СС, сохранившего свой прежний номер.

Ухудшение обстановки на фронте заставило немцев использовать некоторые батальоны дивизии в боях у Чудского озера. Так, за местечко Миирапула сражались 1-й батальон 45-го полка СС, саперный взвод и часть зенитного дивизиона^{1512}. В ночь на 21 февраля части дивизии, включая запасной батальон, были введены на передний участок фронта: оба полка в район 4–5 км северо-западнее Нарвы, 33-й батальон северо-западнее местечка Васа. В ходе боев на этих позициях первый эстонец из войск СС — легионс-унтершарфюрер СС Харальд Нугисекс заслужил Рыцарский крест Железного креста^{1513}. В марте 1944 г. дивизия была передана в состав III танкового корпуса СС оперативной группы «Нарва». 15 апреля 33-й батальон, расположенный теперь неподалеку от Таллина в местечке Клоога, был переформирован в 20-е гренадерское учебно-запасное подразделение СС, состоявшее из 2 учебных и 1 запасного батальонов. 26 мая 1944 г. дивизия была переименована в 20-ю гренадерскую дивизию войск СС. До лета 1944 г. дивизия продолжала оборонительные действия в районе Нарвы, пополняясь различными разбитыми полицейскими батальонами. В начале июня 1944 г., путем перевода из Вермахта 658-го и 659-го эстонских батальонов, был создан третий полк, получивший номер 47 (эстонский № 3). Таким образом, в это время дивизия состояла из гренадерских полков 45, 46, 47, артиллерийского полка и фузилерного батальона (создан на основе батальона «Нарва»). В состав дивизии входил еще ряд различных вспомогательных и тыловых частей, а также полевой запасной батальон и учебно-запасное подразделение.

Все перечисленные подразделения, кроме гренадерских полков, получили номер 20. Со временем в состав дивизии вошел русско-эстонский строительный батальон из трех рот.

В июле части дивизии были расположены на участке фронта Нарва — Мыэсу — Сийвертси, где вели бои с войсками 2-й ударной армии. Потеря Нарвы тяжело отразилась на состоянии эстонцев — из рядов дивизии дезертировало 1571 эстонцев^{1514}. После оборонительных боев при Сийвертси остатки дивизии были введены в укрепленный район «Танненберг». После упорных и кровопролитных боев у Вайваре, 18 сентября 1944 г. эстонцы получили приказ оставить Родину и отступать на запад. В октябре они были выведены в резерв группы армий, а затем были отправлены на полигон СС Ноехаммер в Силезии. 6 декабря 1944 г. запасное подразделение дивизии было переформировано в 20-й учебно-запасной полк СС^{1515}. Восстановление дивизии длилось до конца января 1945 г., в состав дивизии были переданы остатки эстонских пограничных полков и полицейских батальонов. Форсирование Одера советскими войсками заставило дивизию покинуть Ноехаммер и отбыть на фронт в район Оппельна. Тактически дивизия была подчинена VIII армейскому корпусу 17-й армии. 15 февраля 1945 г. учебно-запасной полк дивизии был отправлен в местечко Оденси в Дании, подальше от фронта. В марте 1945 г. эстонцы сражались за Фалкенберг. 19 марта 1945 г. в бою на севере от города Нойештадт погиб дивизионный командир бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Франц Аугсбургер^{1516}. Новым командиром дивизии был назначен оберфюрер СС Бертольд Маак. После этого дивизия начала отступление с боями по маршруту Хиршберг — Обер-Шрейберхау-Габлонц. В апреле оставшиеся в строю эстонцы вступили на территорию Чехословакии, уклоняясь от крупных стычек с партизанами и советской армией, они достигли района Юнгбунцлау — Мельник, где и сдались американцам после всеобщей капитуляции немецкой армии.

Латышские формирования

Самооборона, полицейские и охранные части (С. И. Дробязко)

Уже в дни отступления Красной Армии из Латвии по всей ее территории начали формироваться отряды самообороны, представлявшие собой, по сути, воссозданную довоенную организацию «Айзсаргов» («Гражданской гвардии»). С приходом немцев многочисленные антисоветские партизанские группы были разоружены и расформированы, а вместо них созданы вспомогательные добровольческие полицейские части под германским контролем. Так, 3 июля 1941 г. командование айнзатцгруппы «А» сформировало в Риге, Даугавпилсе и других городах Латвии несколько рот Латышской вспомогательной полиции (Lettische Hilfspolizei), которые довольно успешно выполняли обязанности по борьбе с советскими партизанами и отставшими от своих частей группами красноармейцев^{1517}. Одной из этих рот командовал бывший офицер латвийской армии Вальдемарс Вейсс, ставший впоследствии первым из латышей — кавалеров германского Рыцарского креста^{1518}. Кроме того, в Риге были сформированы две отдельные группы специально для проведения еврейских погромов. Впоследствии на основе этих формирований были созданы вспомогательные части полиции порядка.

Начиная с сентября 1941 г. на территории Латвии были созданы местные отделения полиции, а на базе отрядов самообороны организованы латышские батальоны «шума». До конца 1943 г. был сформирован 41 батальон: номера с 16-го по 28-й, с 266-го по 282-й (из них 271-й и 279-й батальоны формировались дважды), с 311-го по 313-й, с 316-го по 322-й. Их общую численность следует оценивать в 15 тыс. солдат и офицеров, в то время как всего в латышской полиции по состоянию на 1 сентября 1943 г. служило 36 тыс. человек^{1519}. Кроме того, три батальона (283-й, 314-й и 315-й, т. н. латгальские) были сформированы летом — осенью 1943 г. из русского населения Латвии^{1520}. Батальоны несли охранную службу в тыловых районах, главным образом по обеспечению безопасности путей снабжения германской армии, привлекались к охране лагерей военнопленных. Некоторые из них отправлялись для борьбы с партизанами и охраны военных и хозяйственных объектов на территории Украины и Белоруссии. Часть батальонов действовала на фронте в полосе германской группы армий «Север», а как минимум один (27-й) принимал участие в боях на южном участке фронта в ходе зимней кампании 1942/43 гг.

27 июля 1943 г. путем объединения четырех батальонов — 277-го, 278-го, 312-го и 276-го, получивших, соответственно, номера I, II, III и IV, был образован 1-й латышский добровольческий полицейский полк «Рига». В начале ноября полк был отправлен на фронт в район Невеля, где в течение четырех месяцев участвовал в боях против наступающих войск Красной Армии. В марте 1944 г. понесший большие потери полк был отправлен в Латвию для отдыха и восстановления. За проявленную в зимних боях храбрость его личный состав получил право носить нарукавные ленты с именем полка^{1521}. В октябре полк морским путем был переброшен из Курляндии в Данциг, где его расформировали с передачей личного состава в 15-ю латвийскую дивизию войск СС.

Еще два латвийских полицейских полка — 2-й и 3-й — были сформированы в феврале — марте 1944 г. Основой формирования 2-го полка, «Лиепая», послужили 22-й, 25-й, 313-й и 316-й батальоны, 3-го — 317-й, 318-й и 321-й. Летом эти полки были приданы боевой группе СС «Йеккельн», действовавшей против партизан и Красной Армии в районе бывшей советско-латвийской границы. Понесшие большие потери полки в августе были выведены на территорию Латвии и расформированы^{1522}. 16 сентября началось формирование из лиц старших возрастов нового 2-го латышского полицейского полка «Курземе». В октябре вместе с 1-м полицейским полком «Рига» его вывезли по морю в Данциг, а оттуда в Торунь, где он и был расформирован, а его личный состав передан на пополнение 15-й дивизии войск СС^{1523}. По пути отступления в порт Вентспилс дезертировало до 40 % личного состава полка.

В 1943 г. германские оккупационные власти легализовали в Латвии организацию «Айзсаргов», которая до конца войны служила резервом коллаборационистских вооруженных формирований, таких, как 15-я и 19-я дивизии войск СС, полки пограничной стражи и полицейские батальоны. К началу июля 1944 г. в ее рядах состояло 22 262 человека. После освобождения советскими войсками большей части территории Латвии часть айзсаргов вместе с членами других антисоветских формирований была намеренно оставлена в освобожденных областях вести партизанскую и диверсионную войну в составе отрядов «лесных братьев». Эта война продолжалась в ряде районов до середины 60-х годов.

К концу войны в составе германской группировки, отрезанной в Курляндии, находилось семь латышских полицейских батальонов (20-й, 23-й, 267-й, 269-й, 271-й, 319-й и 322-й), насчитывавших от 150 до 300 человек каждый^{1524}. Остальные были уничтожены или расформированы с передачей личного состава в 15-ю и 19-ю дивизии войск СС.

Латышские полки пограничной охраны (С. И. Дробязко)

В феврале 1944 г., так же как и в Эстонии, в Латвии были сформированы шесть пограничных полков четырехбатальонного состава (номера с 1-го по 6-й) численностью от 2400 до 3300 человек каждый. Полки использовались в борьбе с партизанами и на строительстве укреплений вдоль бывшей советско-латвийской границы, а также сражались на фронте против Красной Армии, будучи приданными немецким пехотным дивизиям. В июле — августе четыре полка (1-й, 3-й, 4-й и 6-й) были расформированы с передачей личного состава на пополнение латышских дивизий войск СС и двух оставшихся полков (2-го и 5-го). Последние ввиду больших потерь были сведены в октябре того же года в 106-й гренадерский полк войск СС, который был расформирован в конце декабря с включением личного состава в 19-ю дивизию войск СС^{1525}. Из части личного состава 2-го и 5-го полков, непригодного для службы на фронте, были организованы строительные батальоны Клавиньша и Звайгне, включенные в состав VI добровольческого корпуса войск СС и действовавшие в Курляндии до самого окончания войны^{1526}.

Латышские части в Вермахте (С. И. Дробязко)

Первой латышской частью в составе Вермахта стала переданная осенью 1942 г. в подчинение командующего тыловым районом группы армий «Север» 4-я рота 17-го батальона вспомогательной полиции («шума»), ставшая 652-й латышской охранной ротой, а позднее — ротой снабжения с тем же номером. К маю 1943 г. Вермахту подчинили также действовавший на Украине 270-й латвийский саперный полицейский батальон, переброшенный в состав группы армий «Север» и переименованный в 672-й восточный саперный батальон (латышский)^{1527}.

Начиная с апреля 1943 г. из латышей были сформированы четыре строительных батальона (Lettische Bau-Abteilungen) (номера с 1-го по 4-й). Помимо этого, в мае 1944 г. в состав Вермахта в качестве саперно-строительных были переданы созданные незадолго до этого пять новых (т. н. латгальских) полицейских батальонов (номера 315-й, с 325-го по 328-й). В августе того же года были расформированы 1-й и 3-й строительные батальоны, а 2-й батальон получил номер 1, однако в ноябре 1944 г. — январе 1945 г. 2-й и 3-й батальоны сформировали заново. Сверх этого были созданы три новых батальона — 5-й, 6-й и 7-й. Все семь батальонов, насчитывавших, по разным данным, от 1655 до 2500 человек, находились в Курляндском котле, где и капитулировали в мае 1945 г.^{1528} Из других латышских частей Вермахта до последних месяцев войны просуществовали вышеупомянутый 672-й саперный батальон, 315-й, 326-й и 327-й латгальские саперно-строительные батальоны, а также пять отдельных рот (4 строительных, 1 снабжения и 1 запасная). По состоянию на 27 марта 1945 г. все они находились в Курляндии, за исключением одной строительной роты, действовавшей в составе германской 9-й полевой армии на Одерском фронте^{1529}.

Помимо отдельных частей, немало латышей служило в рядах германской армии в качестве «хиви» на вспомогательных должностях. К началу июля 1944 г. таковых насчитывались 12 159 человек.

Латышский легион Люфтваффе (С. И. Дробязко)

В то время как в Эстонии авиационный легион существовал фактически с 1941 г., в Латвии предложение о создании аналогичного формирования было сделано лишь в июле 1943 г., когда подполковник латышских ВВС Я. Руцельс вошел в контакт с представителями командования 1-го воздушного флота Люфтваффе. К сентябрю в легион вступило около 1200 добровольцев, подготовка которых осуществлялась на территории Латвии. Со своей стороны немцы предоставили инструкторов и обеспечили материальную часть — два десятка устаревших Аг.66, Go. 145 и Ви. 131, а также несколько более современных машин. Латышские летчики проходили подготовку в соответствии с требованиями германских ВВС в летной школе в Лиепае. Формирование сил ПВО легиона было возложено на командира 43-го зенитно-артиллерийского полка Люфтваффе. Организационно авиационный легион считался частью Латвийского легиона и находился под юрисдикцией генерала Р. Бангерскиса^{1530}.

К марту 1944 г. была сформирована 1-я, а в июне того же года 2-я эскадрилья ночных бомбардировщиков. Две эскадрильи, насчитывавшие в общей сложности 13 офицеров, 23 унтер-офицера летного состава, 135 солдат наземного персонала, 2 немецких офицеров связи и 8 немецких унтер-офицеров на административных должностях, составили 12-ю группу ночных бомбардировщиков под командованием капитана Граудиньша (позднее подполковника Бульманиса). На вооружении группы находилось 37 самолетов Аг.66 (18 в 1-й эскадрилье и 19 — во 2-й). В июле к ним добавилась еще одна эскадрилья, однако она так и не была доведена до штатной численности, и вскоре ее личный состав распределили по двум первым^{1531}.

Приказом командующего 1-м воздушным флотом от 17 августа 1944 г. подполковник Руцельс был утвержден в должности командира Латышского легиона Люфтваффе (Luftwaffe Legion Lettland). К этому времени легион включал 12-ю группу ночных бомбардировщиков в составе трех эскадрилий и еще одной в стадии формирования, а также 385-й зенитно-артиллерийский дивизион в составе трех батарей (в оперативном подчинении 43-го зенитно-артиллерийского полка Люфтваффе). Общая численность легиона составляла 628 человек. Лучшие латвийские пилоты были отправлены в Германию, где в летной школе г. Бромберга прошли переподготовку на истребителях Fw.190 и после окончания учебного курса были включены в состав авиагруппы 54-й истребительной эскадры Люфтваффе, действовавшей с аэродрома Спильве, недалеко от Риги.

В сентябре 1944 г., когда Красная Армия вплотную приблизилась к границам Латвии, авиационный легион был эвакуирован в г. Брюстфорт (Восточная Пруссия), а спустя месяц — расформирован из-за недостатка горючего и запчастей. Его личный состав был распределен среди других частей Люфтваффе. Самая большая группа была отправлена в Данию и объединена с частью Эстонского воздушного легиона. Большинство латышей попали в зенитные части, и лишь немногие продолжали служить в качестве летных экипажей. Латышских летчиков-истребителей в октябре перебросили на аэродром Альтдам близ Штеттина и позже они участвовали в обороне Берлина в составе 1-й истребительной эскадры. Несколько латышских пилотов сражались на Западном фронте против англичан и американцев, причем четверо из них были сбиты. Некоторое количество латышей служило в парашютных дивизиях Люфтваффе, использовавшихся в конце войны в качестве обыкновенной пехоты. Среди них оказались главным образом те, кто был призван в ходе тотальной мобилизации в июле — августе 1944 г., но не попал в Латышский легион СС по состоянию здоровья^{1532}.

«Помощники Люфтваффе и ПВО» (С. И. Дробязко)

Особую категорию латышских добровольцев в германских ВВС составляли «помощники Люфтваффе и ПВО» (Luftwaffen- und Flakhelfer) — 5000 юношей и 2000 девушек, призванные по линии «Латышской молодежной организации» летом 1944 г.^{1533} Большая их часть проходила подготовку в учебном лагере СС в Эгере (Судетская область). Отсюда в апреле 1945 г. 60 юношей были переведены в Аусзиг, где из них наспех сколотили роту истребителей танков «Рига» в составе трех взводов под командованием офицеров Латышского легиона СС. Однако отсутствие необходимого для борьбы с танками вооружения не позволило роте принять участие в боях, и 6мая 1945 г. рота «Рига» в полном составе выступила на запад, чтобы сдаться в плен американским войскам^{1534}. В Курляндии к моменту окончания войны находилось от 500 до 1000 латвийских «помощников»^{1535}.

Латышские добровольцы в Имперской трудовой службе (С. И. Дробязко)

В 1942–1943 гг. около 4600 латвийских юношей было завербовано в Имперскую трудовую службу (Reichsarbeitsdienst — RAD). Вначале это были главным образом люди, желавшие добиться поступления в немецкие университеты или в латышский университет в Риге. С началом в 1943 г. общей мобилизации юноши, а позднее и девушки просто призывались в RAD и партиями направлялись в лагеря на территории Германии, где из их числа комплектовали латышские подразделения ротного звена, подчиненные немецким офицерам. Большинство унтер-офицеров также были немцами. В январе 1944 г. латыши — члены RAD — были отозваны на родину, где две или три латышские роты под командованием немецких офицеров использовались на строительстве оборонительных линий на границе Латвии.

По прошествии положенных шести месяцев службы все юноши переводились в 15-ю гренадерскую дивизию войск СС, однако к августу 1944 г. мужской персонал RAD, вне зависимости от выслуги, был отправлен в Германию на войсковой учебный полигон Кенитц, где проходил подготовку в качестве мотопехоты. Месяц спустя наиболее способные курсанты были отобраны для дальнейшего обучения на офицерских и унтер-офицерских курсах, а остальные переведены в состав железнодорожной охраны и саперных подразделений Вермахта. Они соединились с 15-й дивизией войск СС только в феврале 1945 г.^{1536}

Латышский легион (К. К. Семенов)

Германо-латышское сотрудничество началось сразу после вступления немецких войск в Латвию. На основе латышских националистических партизанских отрядов стали формироваться первые полицейские батальоны. Освободив от советских войск территорию Прибалтики, немцы столкнулись с проблемой местного национализма. Латышские националисты рассчитывали, что немцы вскоре объявят о независимости Латвии. Немцы разговоров о независимости избегали и в свою очередь просили у латышей солдат для защиты обретенной ими свободы. Латыши согласились на требования немцев, но потребовали создания 100 000 латышской армии. В конце января 1943 г. Гитлер санкционировал создание крупного латышского подразделения. 10 февраля 1943 г. было объявлено о создании Латышского легиона, началась мобилизация местного населения^{1537}. Планировалось, что в отличие от других национальных легионов в состав Латышского легиона будут включены все латышские подразделения, вне зависимости от принадлежности к роду войск. Костяком легиона стали латышские полицейские батальоны, в декабре 1942 г. вошедшие в состав 2-й пехотной бригады СС.

30 апреля 1943 г. была образована Генеральная инспекция Латышского легиона (General Inspektion der Lettische Legion). На должность генерал-инспектора был назначен бывший генерал белой армии и военный министр Латвии Рудольф Карлович Бангерский (Бангерскис), произведенный немцами 3 марта 1943 г. в легионс-группенфюреры СС и генерал-лейтенанты войск СС. Штаб инспекции располагался в Риге, а с ноября 1944 г. в Любеке. В составе инспекции были созданы отделы — судебный, призывной, инспекционный, культуры и здоровья, административно-кадровый, юстиции, медицинский, ветеринарный и снабжения^{1538}. В конце войны служащие инспекции были арестованы английскими войсками.

15-я гренадерская дивизия войск СС (латышская № 1) (К. К. Семенов)

Приказом Главного оперативного управления СС от 15 февраля 1943 г. предписывалось сформировать латышскую добровольческую дивизию СС. Формирование приказывалось начать с 25 февраля 1943 г.^{1539} Основу дивизии составили призывники. Командиром дивизии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Петер Хансен. На протяжении весны — лета 1943 г. на территории Латвии было создано 3 пехотных (гренадерских) полка, артиллерийский полк, а также различные вспомогательные части. В мае 1943 г. новым командиром дивизии был назначен группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС Карл граф фон Пуклер-Бургхаус. В сентябре 1943 г. пехотные полки дивизии были переформированы из трехбатальонных в двухбатальонные. 22 октября 1943 г. дивизия получила номер 15, а ее полки номера 32, 33 и 34. В связи с началом Невельского наступления Красной Армии на участке 16-й армии немцы были вынуждены бросить дивизию (без артиллерийского полка) на Волховский участок фронта в середине ноября 1943 г.

20 ноября первым из состава дивизии в бой у Ново-сокольников вступил 34-й полк. Опасаясь за результаты боевого применения дивизии, немцы разделили дивизию на несколько боевых групп, каждая из которых была придана одной из немецких дивизий. Эти группы сражались у Гвоздово и озера Кислое. К 31 декабря 1943 г. численность дивизии составляла 15 192 человека, из них — 471 офицер, 1330 унтер-офицеры и 13 391 нижних чинов^{1540}. В январе 1944 г. дивизия была собрана в Каменке, куда также прибыл артиллерийский полк дивизии. В конце месяца части дивизии заняли оборонительные позиции около Старой Руссы. 17 февраля 1944 г. дивизию возглавил оберфюрер СС Николас Хейльманн. В конце февраля 1944 г. латышские эсэсовцы отошли на западный беpeг p. Великая на так называемую позицию «Пантера» (Panthersteilung). После тяжелых кровопролитных боев у Полисти и Великой 15-я дивизия отошла к Синяге. В апреле дивизия отошла в район Опочки, где участвовала в боях за Иванцово, Бабкино и Сорокине. С 24 апреля 1944 г. на участке фронта, занимаемого дивизией (Невельское направление), установилось относительное затишье. 15 июня 1944 г. латышская дивизия была переименована в 15-ю гренадерскую дивизию войск СС. 22 июня 1944 г. Красная Армия начала новую наступательную операцию «Багратион». А 10 июля 1944 г. советские войска обрушились на позиции 15-й дивизии. Ее части были атакованы дивизиями 2-го Прибалтийского фронта. Вначале части дивизии оказывали упорное сопротивление Красной Армии. Но к середине июля дивизия понесла громадные потери и была деморализована. 15 июля из-за ошибки командования был почти полностью уничтожен 32-й полк, из 800 человек остававшихся в строю перед боем у Острова уцелело только 12 человек. Другие полки тоже понесли большие потери и насчитывали в своем составе около 200 человек каждый^{1541}.

20 июля остатки дивизии были выведены с фронта в тыл 18-й армии. Формальным командиром остатков дивизии был назначен оберфюрер СС Герберт фон Обвурцер. Все боеспособные чины дивизии и артиллерия были переданы в состав 19-й дивизии СС, а остальные 20 августа 1944 г. были отправлены на полигон Кенитц в Западной Пруссии для восстановления. В районе Ке-нитца дивизия находилась до конца 1944 г., она была пополнена за счет различных полицейских частей и новобранцев и к 16 декабря 1944 г. в ее рядах насчитывалось 16 870 человек^{1542}.

В январе 1945 г. Красная Армия начала Висленско-Одерскую наступательную операцию, и 23 января дивизия была двинута на фронт у Накеля. Уже в первые дни боев дивизия понесла ощутимые потери, а 26 января командир дивизии оберфюрер СС фон Обвурцер был захвачен в плен, вместо него командиром дивизии был назначен оберфюрер СС Адольф Акс. Спустя 4 дня по-еле прибытия на фронт дивизия начала отступление, прикрываемое частями 4-й добровольческой танково-гренадерской бригады СС «Нидерланд». 31 января 1945 г. латыши были окружены советскими войсками у Петрова, но через 3 дня с большими потерями все же вырвались из котла, причем 32-й полк был практически уничтожен. 11 февраля в окружение у Камина попал уже только 33-й полк, однако и ему удалось прорваться с боем^{1543}. За ошибки в командовании дивизией 15 февраля 1945 г. оберфюрер Акс был снят с поста командира дивизии и заменен оберфюрером СС Карлом Бурком. В марте 1945 г. несчастная дивизия вновь попала в окружение вместе с корпусной группой «Теттау». Командир корпусной группы генерал Ганс фон Теттау приказал всем своим частям прорываться по отдельности. В течение нескольких дней боевые группы дивизии прорывались с боями и лишь 12 марта соединилась с немецкими частями у Диевенова. Затем остатки дивизии были переброшены на север от Берлина в район Нойбранденбург. Часть дивизии была использована для подготовки оборонительных рубежей у Ной-Руппина, а из наиболее боеспособных первых батальонов 32-го и 33-го полков 19 апреля 1945 г. была создана боевая группа под командованием ваффен-штандартенфюрера СС Вилиса Янумса. Группу Янумса планировалось использовать в обороне Берлина от советских войск. Однако Янумс нарушил приказ и увел свою группу (всего около 800 человек) на юг к Эльбе, где 25 апреля 1945 г. сдался американцам.

Остальная часть дивизии также ушла с занимаемых позиций, правда чуть позже и уведомив своего немецкого дивизионного командира, после чего сдалась американцам около Шверина. Одно из подразделений дивизии все же участвовало в обороне Берлина. Остатки 15-го фузилерного батальона СС (около 80 человек) сражались в западном секторе правительственного квартала, на площади Унтер ден Линден и в руинах Имперского министерства авиации^{1544}. Командир этого батальона ваффен-оберштурмфюрер СС Атис Нейландс позже выполнял функцию переводчика на переговорах о капитуляции Берлинского гарнизона.

Несмотря на большие потери латышских дивизий СС, в распоряжении немцев всегда находилось достаточное количество потенциальных рекрутов. Для их обучения и подготовки немцы организовывали и крупные запасные части СС. 1 ноября 1943 г. в Митаве был сформирован 15-й гренадерский учебно-запасной батальон СС (SS-Grenadier Ausbildungs und Ersatz Bataillon 15), командиром батальона был назначен оберштурм-баннфюрер СС Гарте. 15 апреля 1944 г. батальон был развернут в латышское учебно-запасное соединение СС, командиром которого стал оберфюрер СС фон Обвурцер. В составе соединения были сформированы учебный полк и запасной батальон. 21 июля 1944 г. соединение под командованием штандартенфюрера СС Бруно фон Бредова было отправлено в район Елгавы. Спустя еще 5 дней из солдат подразделения была создана боевая группа. Эта группа была отправлена на захват литовского города Шауляй. Эта попытка потерпела крах, а группа была уничтожена, причем среди погибших был и командир бригады фон Бредов. Остальная часть соединения под командованием оберштурмбан-фюрера СС Юрко участвовала в обороне Елгавы до конца июля 1944 г. В боях за Елгаву соединение понесло большие потери и было эвакуировано в Германию. В Германии соединение было опять переформировано в батальон, который в феврале 1945 г. располагался в сборном лагере у Геттингена.

Вторая попытка создания запасных частей 15-й дивизии была предпринята в декабре 1944 г. уже на территории Германии. Из расформированных батальонов рекрутского депо 15-й дивизии СС было создано латышское полевое запасное депо (Lettishes Feldersatz Depot). В состав депо входило 3 полка, а его командиром был назначен оберфюрер СС Георг Мартин. Каждый полк депо состоял из 3 четырехротных батальонов. 1-й и 2-й полки именовались строительными полками СС, а 3-й полк — гренадерским^{1545}. 1-й полк располагался вначале в Штеттине, затем в Свинемюнде и в конце войны в Вандау. 2-й полк после создания располагался в Торне (Торунь), а 3-й в Данциге. Командирами этих полков были: 1-го — ваффен-штандартенфюрер СС Рейнгольде Векалнис; 2-го — ваффен-штандартенфюрер СС Янис Гросбергс, затем Альберте Лиепинс, и в конце ваффен-оберштурмбаннфюрер СС Николайс Русманис; 3-го — ваффен-штандартенфюрер СС Теодоре Бригге. Полки занимались постройкой укреплений и обучением новобранцев. В середине марта 1945 г. из состава полков была создана боевая группа Русманиса, которая была морем переброшена в Курляндский мешок и там вошла в состав 19-й дивизии СС^{1546}. В конце войны строительные полки получили приказ двигаться на запад и сдаться англо-американцам.

Для охраны объектов Латышского легиона в Риге была сформирована 15-я охранная рота (SS-Wachkompanie 15). Командиром роты был назначен ваффен-гауптштурмфюрер СС Висвальдис Юрайдс. Позже рота была развернута в охранный батальон СС «Рига», который также занимался подготовкой унтер-офицеров латышей^{1547}. Командиром батальона был назначен ваффен-штурмбаннфюрер СС Фридрихе Рубенис. В 1944 г. батальон был влит в одну из латышских дивизий.

2-я добровольческая бригада СС (латышская № 1) (К. К. Семенов)

В декабре 1942 г. в состав 2-й пехотной бригады СС были введены несколько латышских шутцманншафт-батальонов (16-й Земгальский, 19-й Латгальский, 21-й Лиепайский). В феврале 1943 г. на основе этих батальонов был образован Латышский легион. Батальоны «шума» были переформированы в трехбатальонный полк: 21-й батальон стал 1-м батальоном легиона, 19-й — 2-м, 16-й — 3-м батальоном^{1548}. Формирование полка происходило в Красном Селе, однако вскоре обстановка заставила немцев отправить латышей на фронт под Пулково. Тем временем в Латвии была проведена мобилизация призывных возрастов. Но новобранцев требовалось еще подготовить и обучить, поэтому немцы продолжили перевод «шума»-батальонов в легион. Так, в апреле 1943 г. 24-й Талсийский батальон стал I батальоном нового 2-го полка легиона. Вслед за ним были переведены 26-й Тукумский и 18-й Курземский батальоны, таким образом, был образован 2-й пехотный полк легиона. В апреле 1-й и 2-й латышские полки были собраны в Красном Селе. Весной 1943 г. из состава 2-й пехотной бригады СС были выведены западноевропейские добровольческие легионы, и 18 мая 1943 г. бригада была переименована в латышскую добровольческую бригаду СС. Командиром латышской бригады стал оберфюрер СС Фритц фон Шольц.

К концу 1943 г. латышская бригада находилась на Волховском фронте, на крайнем левом фланге XXXVIII армейского корпуса группы армий «Север». Командиром бригады в это время был назначен штандартенфюрер СС Генрих Шульдт. Части бригады участвовали в боях за деревню Теремец, Спасскую Полнеть и Долгов. После этого части бригады отступили на запад. В конце 1943 г. бригада действовала у местечка Большое Замошье, Татино. Затем латыши с боями отступили к местечку Финов Луг и позже к Оредежу, а затем на западный берег Луги, где находился новый полевой запасной батальон бригады, другой батальон находился в Гатчине.

19-я гренадерская дивизия войск СС (латышская № 2) (К. К. Семенов)

7 января 1944 г. на основе 2-й латышской добровольческой бригады СС была создана 19-я латышская добровольческая дивизия СС. Переформирование бригады в дивизию происходило непосредственно на фронте, из третьих батальонов полков планировалось сформировать новый 3-й полк дивизии, а новые третьи батальоны укомплектовать новобранцами. 14 января 1944 г. советские войска начали наступление на Волховском фронте. Для сохранения новобранцев запасные батальоны из Гатчины и Луги были переброшены в Латвию в города Рига и Вайноде. В Латвии оба батальона были развернуты в полки, именовавшиеся по старинке учебными полками 2-й латышской бригады (Ausbildungs Regimenten der 2. Lettishes Brigade № 1 und 2)^{1549}.

В конце января 1944 г. на основе дивизии была сформирована боевая группа «Шульдт», в начале февраля группа была расформирована, а латыши переданы в состав боевой группы «Шпет». 27 февраля 1944 г. латышские дивизии заняли 30-км участок на позиции «Пантера» на юго-востоке от Острова. В течение марта дивизия участвовала в кровопролитных оборонительных боях у реки Великой и за Сапроново. В бою 15 марта 1944 г. был убит командир дивизии оберфюрер СС Шульдт, а 7 апреля был смертельно ранен заместитель командира дивизии ваффен-штандартенфюрер СС Вольдемарс Вейсс^{1550}. Вместо погибшего Шульдта командиром дивизии был назначен оберфюрер СС Фридрих Вильгельм Бок. К концу апреля 1944 г. части дивизии были оттеснены к озерам Бардово и Кудевер. В апреле оберфюрер СС Бок был заменен группенфюрером СС и генерал-лейтенантом войск СС и полиции Бруно Штрекенбахом, который командовал дивизией уже вплоть до конца войны. В мае дивизия была переименована в 19-ю гренадерскую дивизию войск СС (латышскую № 2). Тем временем полки дивизии (42-й, 43-й и 44-й) участвовали в обороне дороги Опочка — Новоржев, а затем отступили от Великой в сторону латышской границы. В ходе отступления дивизия достигла поселка Красногородское, а затем вступила на территорию Латвии. В Латвии дивизия была разделена на 3 боевые группы, в состав которых было также передано пополнение из 15-й дивизии СС. Наиболее сильная группа во главе с командиром дивизии защищала город Любану, Любанское озеро и реку Айвексте. Чуть позже дивизия была вновь объединена. В начале августа 1944 г. на позиции дивизии, на реке Лысине, обрушились войска 10-й гвардейской армии, в авангарде которой шла 8-я гвардейская стрелковая дивизия им. Панфилова. Вскоре натиск гвардейцев был приостановлен «организованным огнем с хорошо укрепленных опорных пунктов»^{1551}.

Позже части дивизии защищали Цесвайне. В сентябре 1944 г. 19-я дивизия заняла оборонительную позицию «Сегевольд» (латышская Сигулда). В течение месяца части дивизии оборонялись на этой позиции, а затем отступили в район севернее Доблена. В середине октября 1944 г. в ходе успешной наступательной операции советских войск образовался Курляндский мешок. Угодила в него и 19-я дивизия СС. В ходе первого сражения за Курляндию в октябре 1944 г. латыши сражались на позиции между Добеле и Дзуксте. Начало боевых действий на латышской земле стало сильным потрясением для многих, новая советская оккупация была не за горами. Это отразилось и на моральном состоянии латышских частей — в них началось массовое дезертирство. Из самой дивизии дезертировало около 500 человек, еще 2000 дезертировали из рядов запасных и резервных частей дивизии^{1552}. В ходе второй битвы за Курляндию латышские части СС активной роли не играли, т. к. на участке VI корпуса СС советские войска в наступление не переходили. Рождественское сражение, или третья битва за Курляндию, длилось с 23 декабря 1944 г. по 9 января 1945 г. и было самым кровопролитным за историю Курляндских боев. Так, за один только день — 31 декабря 1944 г. — части дивизии отбили 27 массированных советских атак на свои позиции^{1553}. 15 января 1945 г. полки дивизии получили почетные наименования — 42-й — «Вольдемарс Вейсс» (латышский № 1), 43-й — «Генрих Шульдт» (латышский № 2). К концу января 1945 г. части дивизии находились в районе Янпилса, этот же район они защищали в ходе 4-й битвы за Курляндию. В феврале-марте 1945 г. латышские полки отражали очередную попытку советских войск уничтожить изолированные в Курляндии немецкие части. 17 марта 1945 г. началась последняя, 6-я битва за Курляндию. Несмотря на близкий конец войны и отсутствие надежды на победу, немецкие и латышские части ожесточенно оборонялись. Лишь немецкая капитуляция заставила латышские и немецкие части сложить оружие 8 мая 1945 г. в Курляндии. В советский плен попало 5200 чинов 19-й гренадерской дивизии войск СС^{1554}. Некоторая часть латышей разошлась по ближайшим лесам и пополнила отряды «лесных братьев».

VI добровольческий армейский корпус СС (латышский) (К. К. Семенов)

Образовав 2 крупные латышские части, руководство СС решило создать на их основе армейский корпус. Приказом Главного оперативного управления СС от 8 октября 1943 г. для руководства латышскими частями был создан VI армейский корпус СС. Штаб корпуса был сформирован из офицеров IV танкового корпуса СС и чинов инспекции Латышского легиона. Командиром корпуса был назначен обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции Карл фон Пфеффер-Вильденбрух. Местом формирования корпуса был выбран полигон Графенвер. В декабре 1943 г. в составе штаба корпуса и частей корпусного подчинения насчитывалось лишь 934 человека^{1555}. В январе 1944 г. штаб корпуса был переброшен в группу армий «Север», где уже действовали подчиненные корпусу части. По прибытии штаб корпуса расположился в Пскове.

В марте 1944 г. части корпуса заняли оборону на укрепленной позиции «линия Пантеры». В это время в его состав входили: 106-й учебный батальон СС, 218-я пехотная дивизия, 13-я авиаполевая дивизия, 12-я танковая дивизия, а также 15-я и 19-я гренадерские дивизии войск СС. Весной — летом корпус оборонялся в районе р. Великая между Мишино и Кудевер. Летом 1944 г. корпусом командовали обергруппенфюрер СС и генерал войск СС и полиции Фридрих Йеккельн и группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС Карл Фишер фон Треуенфельд. К середине июля корпус понес огромные потери и был выведен для пополнения в район города Мадона. Только наличие большого количества различных латышских частей, передаваемых по мере надобности в корпус, спасло его от полного уничтожения. 25 июля 1944 г. новым командиром корпуса был назначен обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции Вальтер Крюгер. В августе 1944 г. 15-я гренадерская дивизия войск СС была выведена из состава корпуса и отправлена на переформирование в Западную Пруссию, а 19-я гренадерская дивизия войск СС и другие части корпуса отошли в глубь территории Латвии после оборонительного сражения в Лубанской низменности.

В октябре 1944 г. остатки корпуса были переданы из 18-й армии в 16-ю. В том же месяце для усиления боеспособности корпуса из состава 2-го и 5-го латышских пограничных полков был создан гренадерский полк войск СС (латышский № 7)^{1556}. Как и другие части корпуса, он получил номер 106. Полк состоял из 3 батальонов и насчитывал в своем составе 10 рот. Командиром полка был назначен ваффен-штандартенфюрер СС Эдуарде Степникс. Для боевого применения полк был придан 21-й авиаполевой дивизии, входившей в тот момент в состав латышского корпуса. В ходе трех битв за Курляндию полк потерял не менее 60 % своего состава^{1557}. Из-за понесенных потерь в январе 1945 г. полк был расформирован, а его уцелевшие чины переданы в 19-ю дивизию СС. Как и другие части, корпус сражался в Курляндском мешке до 8 мая 1945 г., после чего сдался советским войскам.

Литовские формирования С. И. Дробязко

Самооборона, полицейские и охранные части

Когда в июне 1941 г. германские войска вступили на территорию Литвы, местное население встречало их как освободителей. В 29-м стрелковом корпусе Красной Армии, созданном на основе вооруженных сил независимой Литвы, началось массовое дезертирство. Призванные против своей воли в РККА литовцы бежали в леса и создавали многочисленные повстанческие вооруженные группы, общее руководство которыми осуществлял «Фронт литовских активистов» под руководством полковника К. Шкрипы. Некоторым из этих групп удалось даже взять под свой контроль оставленные советскими войсками Каунас и Вильнюс еще до прихода немцев^{1558}.

После того как Литва была полностью занята Вермахтом, разрозненные повстанческие группы были реорганизованы в отряды самообороны, которые назывались «литовскими сотнями» (Litauische Hundertshaften). Несколько позднее они были объединены в батальоны, которые немцы именовали «батальонами самообороны» (Selbstschutz), а литовцы — «батальонами ТДА» (Taudos darbo Apsauga — охрана национального труда). Всего было сформировано 24 батальона (в т. ч. 1 кавалерийский дивизион) по 500–600 человек в каждом, общей численностью 250 офицеров и 13 000 солдат. Батальонам были приданы немецкие группы связи в составе 1 офицера и 5–6 старших унтер-офицеров. Вооружение, главным образом стрелковое, было советского или германского производства^{1559}. Деятельность некоторых батальонов была связана с военными преступлениями нацистов: так, например, 2-й батальон под командованием майора А. Импулявичуса принимал участие в массовых расстрелах в VII форте Каунаса.

В конце 1941 — начале 1942 гг. литовская самооборона была преобразована во вспомогательную полицию («шума»). Общая численность сформированных в 1942–1944 гг. 25 литовских полицейских батальонов (номера: с 1-го по 15-й, с 250-го по 259-й) достигала свыше 8000 человек. В функции батальонов входила охрана складов и коммуникаций, а также борьба с партизанами. Иногда при приближении фронта германское командование бросало их в бой против Красной Армии. Большинство батальонов несли охранную службу и участвовали в антипартизанских операциях за пределами Литвы: в Ленинградской области (5-й и 13-й), Белоруссии (3-й, 12-й, 15-й, 254-й и 255-й), на Украине (4-й, 7-й, 8-й, 11-й) и в Польше (2-й). По некоторым данным, один батальон действовал даже в Италии, а еще один — в Югославии. Командующим литовской вспомогательной полицией номинально являлся офицер регулярной литовской армии подполковник А. Спокевичус, в действительности же его полномочия имели инспекционный характер, а основной функцией было поддержание связи с командованием германскими силами безопасности на оккупированной территории^{1560}.

На протяжении 1943–1944 гг. некоторые из батальонов были расформированы, а их личный состав передан на пополнение оставшихся. Из четырех батальонов (2-го, 9-го, 253-го и 257-го) в июле 1944 г. в Каунасе был образован 1-й литовский полицейский полк. К этому времени Литва вновь стала театром военных действий, и полк, первоначально предназначавшийся для борьбы с партизанами, был брошен на фронт против Красной Армии. Он понес большие потери и уже в следующем месяце был расформирован. В сентябре — октябре 1944 г. была предпринята попытка сформировать еще два полка на основе личного состава нескольких полицейских батальонов (3-го, 9-го, 15-го, 253-го, 254-го, 255-го и 257-го), но реализовать ее до конца так и не удалось^{1561}.

В последние дни 1944 г. большая часть литовских полицейских батальонов, влившихся в общий поток отступающих германских войск, были разоружены и расформированы, а их личный состав распределен между различными наземными частями Люфтваффе (в основном ПВО). Некоторые из наиболее опытных бойцов были зачислены в состав частей и соединений германских сухопутных войск и наряду с другими иностранцами принимали участие в обороне Берлина в последние дни войны. 13-й, 255-й и 256-й батальоны были окружены в Курляндском котле и просуществовали дольше других, будучи разгромленными или расформированными в апреле 1945 г.^{1562}

Литовский легион СС

В январе 1943 г. германские власти в лице руководителя СС и полиции Литвы бригадефюрера Л. Высоцки предприняли попытку организовать из добровольцев литовской национальности легион СС. Однако это мероприятие закончилось неудачей. В ответ немцы закрыли большинство высших учебных заведений и произвели аресты среди литовской интеллигенции, на которую была возложена ответственность за срыв мобилизационных мероприятий и антигерманскую пропаганду среди молодежи. В дальнейшем, когда в Литве была объявлена мобилизация в ряды Вермахта, одновременно с ней продолжалась кампания по набору добровольцев в Литовский легион СС^{1563}.

Ответственность за вербовку добровольцев в легион взяло на себя литовское самоуправление. Однако принятые меры вновь не дали результата. Тогда было предложено компромиссное решение: создать самостоятельное литовское подразделение под командованием своих же литовских офицеров. С этой целью в очередной раз был распространен призыв к молодежи «принять участие в борьбе с большевизмом», но о Литовском легионе СС в нем ничего не говорилось. Германские власти не одобрили эти меры и отклонили предложенную самоуправлением в декабре 1943 г. идею создания «Литовской армии»^{1564}.

В итоге литовское соединение в войсках СС так и не было создано, хотя вербовка велась и среди личного состава литовских строительных батальонов Вермахта, и среди молодежи. Отдельные добровольцы в частном порядке направлялись в различные части войск СС, например в 15-ю латвийскую гренадерскую дивизию^{1565}. Правда, в приказе рейхсфюрера СС от 22 января 1945 г. упоминаются два литовских полка СС, — очевидно, 2-й и 3-й литовские добровольческие пехотные полки, формировавшиеся осенью 1944 г. в районе Данцига из личного состава полицейских батальонов^{1566}.

«Литовский территориальный корпус» (ЛТК)

Осенью 1943 г. перед лицом угрозы приближающейся к границам Прибалтийских стран Красной Армии германские власти пошли на уступки литовскому самоуправлению, разрешив создание местных территориальных формирований под командованием литовских офицеров, предназначенных исключительно для защиты границ Литвы. В соответствии с приказом генерального советника (главы самоуправления) Кубилюнаса, с 1 октября по всей Литве должны были создаваться отряды местной самообороны, структура которых строилась по территориальному принципу: в волостях — отряды, подчиненные уездному начальнику, в сельсоветах — отделы, в деревнях — звенья. В состав самообороны включалась также вспомогательная полиция^{1567}.

22—24 декабря 1943 г. в Каунасе прошло заседание совета литовского самоуправления, на котором обсуждался вопрос о создании литовской армии. В резолюции говорилось, что «литовцы выступают на борьбу с большевиками и находят необходимым иметь свою вооруженную силу в виде литовской армии, набранной путем мобилизации». В качестве первого шага предлагалось создать один корпус и объединить все существовавшие на тот момент охранные (полицейские) батальоны^{1568}. Это предложение было отклонено германскими оккупационными властями, допускавшими лишь создание отдельных вооруженных формирований, целиком находящихся под командованием СС, полиции или Вермахта. Тем не менее в феврале 1944 г. немцы санкционировали формирование «Литовского территориального корпуса» (ЛТК).

16 февраля был объявлен призыв в корпус, на который откликнулось около 19 000 добровольцев. Но немецкие власти решили, что лишь 5000 из них войдут в состав нового формирования, а «излишек» в 14 000 человек будет передан в Вермахт. Однако самоуправление возражало против такого решения, считая, что вместо этого следует увеличить численность ЛТК до 9750 человек — в составе 13 батальонов (номера: с 263-го по 265-й, с 301-го по 310-й) по 750 солдат и офицеров, и 1500 — в составе резервного батальона. Немцы неохотно согласились на эту меру. Они обещали снабдить ЛТК обмундированием и вооружением, но при условии, что это будет сделано лишь тогда, когда германское командование сочтет необходимым^{1569}.

6 мая 1944 г. в Литве была объявлена всеобщая мобилизация. Однако она завершилась неудачей, поскольку три дня спустя, вопреки всем предыдущим обещаниям, «Литовский территориальный корпус» был передан под непосредственный контроль германского армейского командования, что вызвало недовольство и возмущение значительной части командиров ЛТК. Усмотрев в этом угрозу открытого мятежа, немцы произвели массовые аресты. 83 человека были расстреляны, еще 110 отправлены в концлагеря. Вскоре было объявлено о расформировании «Литовского территориального корпуса», личный состав которого был передан в распоряжение Люфтваффе для использования в качестве наземного аэродромного персонала и «помощников» на батареях ПВО^{1570}.

Литовские части в Вермахте

С самого начала войны некоторое количество литовских добровольцев поступило на службу в Вермахт в качестве вспомогательного персонала при германских частях. Отдельных же формирований не существовало вплоть до осени 1942 г., когда в тыловом районе группы армий «Север» в состав Вермахта были переданы две роты из 250-го литовского батальона вспомогательной полиции, ставшие 650-й и 651-й литовскими охранными ротами. Позднее, примерно в начале 1944 г., эти две роты были, по-видимому, объединены в одну — 650-ю литовскую роту снабжения.

1 марта 1943 г. впервые была объявлена обязательная мобилизация литовцев в Вермахт, а в апреле — мае из призванных контингентов сформировали несколько строительных рот, объединенных в июне в литовские строительные батальоны (Litauische Bau-Abteilungen); в каждом — 600 человек, 3 строительные и 1 транспортная роты (без автомашин, только на конной тяге). Всего было сформировано пять таких батальонов (номера с 1-го по 5-й), которыми командовали бывшие офицеры литовской армии. Считавшиеся номинально частями литовских вооруженных сил, батальоны были приданы немецким саперным батальонам группы армий «Север». В их задачи входило строительство автомобильных и железных дорог, оборонительных сооружений и т. п. Первоначально литовские солдаты не имели оружия, но с приближением линии фронта и усилением партизанского движения им стали выдавать для самообороны винтовки и ручные пулеметы. В мае 1944 г., после расформирования «Литовского территориального корпуса», литовские строительные батальоны были преобразованы в саперные батальоны Вермахта под командованием немецких офицеров. В каждом батальоне был оставлен только один литовский офицер для связи.

Летом 1944 г., по инициативе двух литовских офицеров (капитаны Ятулис и Чесна), была предпринята еще одна, сравнительно успешная попытка объединить различные литовские воинские части, которые еще не были расформированы и отступали вместе с Вермахтом — некоторые полицейские батальоны, саперные батальоны, батальоны наземного обслуживания и охраны аэродромов. Эта сводная часть получила название Армия обороны отечества (Tevynes Apsaugos Rinktine, или TAR, известная также как Жемайтийская армия обороны). Она состояла из двух полков, которыми командовали литовские офицеры, а общее командование соединением осуществлял немецкий полковник (позднее — генерал-майор) Г. Мэдер.

Силы ТАР занимали оборонительную позицию близ села Папиле, когда 7 октября 1944 г. немецкая оборона была прорвана частями Красной Армии. Оба полка ТАР были смяты и понесли большие потери. Уцелевшие отступили вместе с немцами и уже в Восточной Пруссии были реорганизованы в Литовский саперный батальон, состоявший из 8 рот. Батальон использовался на строительстве укреплений на Балтийском побережье и был окружен в составе Курляндской группировки, откуда большую часть литовских рот немцы вывезли обратно в Восточную Пруссию, где они и закончили войну. Однако значительная часть солдат ТАР, не желая воевать на чужой территории, ушла в леса, создавая партизанские отряды в тылу Красной Армии^{1571}.

По данным на 1 января 1945 г., в составе вооруженных сил Третьего рейха служило 36 800 литовцев. Больше половины из них находилось в рядах Вермахта, в том числе 5400 в сухопутных войсках (из них 1400 — в инженерных частях), 3000 — в батальонах «шума» и 12 000 в Люфтваффе. Остальные состояли в различных вспомогательных военизированных формированиях, таких как Организация Тодта (15 000), транспортный легион «Шпеер» (1000) и Имперской трудовой службе (400)^{1572}.

«Помощники Люфтваффе и ПВО»

В результате деятельности так называемой «Службы Никеля», созданной для взаимодействия руководства Гитлерюгенда с Имперским министерством по делам оккупированных восточных территорий с целью мобилизации молодежи в России, Белоруссии, Прибалтике и на Украине для военной промышленности рейха, с 15 марта по 20 сентября 1944 г. было призвано 1012 литовских юношей, которые были направлены в качестве вспомогательного персонала в части связи ВВС, моторизованные дивизионы ПВО и прочие наземные части Люфтваффе. Кроме того, около 200 девушек из Литвы служили в качестве вспомогательного персонала в частях связи и ПВО^{1573}.

Иностранцы в специальных частях войск СС и РСХА К. К. Семенов

В середине войны в составе войск СС начали создаваться части для специальных операций. Эти части хотя и числились в составе войск СС, но находились в подчинении VI управления Главного управления имперской безопасности (Reichssichertsheitshauptamt — RSНА; РСХА). В 1945 г. все эти спецподразделения действовали как обычные фронтовые части войск СС. Как и в армейские части специального назначения, в ряды спецчастей СС попало значительное количество иностранцев. Как правило, эти части были многонациональными.

В 1942 г. РСХА создало особые курсы «Ораниенбург», расположенные неподалеку от Берлина. Курсы находились в ведении группы VI Е Начальником курсов был штурмшарфюрер СС Вессем. В качестве инструкторов и обслуживающего персонала на курсах постоянно находились 70 унтер-офицеров (преподаватели, инструктора и хозяйственные служащие) и 30 нижних чинов (в основном хозяйственные рабочие). Курсы подготавливали иностранцев и добровольцев из войск СС к диверсионной и партизанской деятельности. Руководил курсами голландский офицер войск СС^{1574}. В 1942 г. несколько слушателей курсов прибыли в Иран для проведения диверсий и помощи в организации повстанческого движения из местных племен. После первых успехов почти все диверсанты СС были пойманы или уничтожены английской и советской контрразведкой. До конца 1942 г. курсы сменили название с «Ораниенбург» на «Фриденталь», по имени старинного замка и усадьбы Фриденталь. Замок был отведен для размещения особых курсов, а вокруг усадьбы был построен высокий забор, за которым в свою очередь возвели тренировочный полигон.

15 апреля 1943 г. на должность руководителя курсов был назначен гауптштурмфюрер резерва СС Отто Скорцени. По прибытии во Фриденталь Скорцени обнаружил там многочисленные организационные нарушения — отсутствовали штаб и архив, строевая часть и связь практически не существовали^{1575}. Общая численность преподавателей и слушателей составляла 300 человек. Скорцени реорганизовал курсы — был образован штаб и 3 роты. 5 августа 1943 г. курсы были переименованы в соединение особого назначения «Фриденталь». После ареста Муссолини Гитлер приказал Скорцени освободить своего итальянского друга. В начале сентября 1943 г. командир и несколько унтер-офицеров соединения отбыли в Италию для участия в операции по освобождению Муссолини, находившегося в заточении в горном отеле «Гран Сассо». После этой операции Скорцени стал национальным героем, а его часть получила разрешение на дальнейшее увеличение. После освобождения Муссолини лучшие кадры дивизии «Бранденбурга» потянулись в спецчасти СС.

В октябре 1943 г. одна рота соединения была отправлена на территорию Югославии, где участвовала в ряде антипартизанских операций, а затем в декабре 1943 г. или январе 1944 г. вернулась в Фриденталь. 1-я рота соединения в ноябре 1943 г. была вызвана во Францию, где в это время Скорцени готовил операцию по оккупации Виши. 20 декабря операция была отменена и рота вернулась во Фриденталь. В феврале 1944 г. две роты (1-я и 2-я) соединения были отправлены на Восточный фронт, где в течение 6 недель участвовали в антипартизанских операциях в Белоруссии. 3-я рота соединения, созданная из германских добровольцев, все это время находилась в Фридентале. Весной 1944 г. была создана 4-я рота соединения из восточных добровольцев. 17 апреля соединение «Фриденталь» было переименовано в 502-й егерский батальон СС (SS-Jäger Bataillon 502). В июне 1944 г. в составе батальона было уже 5 рот и штаб, а его общая численность достигла 615 человек^{1576}. До октября 1944 г. батальон оставался во Фридентале. В начале октября батальон начал перебрасываться к границам Венгрии, а затем к Будапешту. 15–16 октября 1944 г. батальон вместе с парашютистами СС участвовал в операции «Панцерфауст», в ходе которой была предотвращена попытка Венгрии перейти на сторону союзников. Осенью 1944 г. было принято решение переформировать все диверсионные части СС в истребительные формирования (SS-Jagdverbände). В ноябре 1944 г. 502-й батальон отбыл во Фриденталь и был реорганизован в истребительное соединение СС «Митте» («Центр»),

Помимо соединения «Митте» осенью 1944 г. были организованы еще 4 отряда командос. Для руководства этими отрядами был создан оперативный штаб «Фриденталь» (Führung Stab z.b.V. Friedenthal), в составе которого насчитывалось около 700 служащих постоянного состава. В начале апреля 1945 г. штаб получил приказ отбыть в Альпийскую крепость. К концу войны до крепости добралось всего 250 человек, которые стали основой охранного корпуса «Альпенланд» (Schutzkorps Alpenland). В мае 1945 г. чины корпуса сдались союзникам.

Истребительное соединение «Митте» состояло из штаба со штабной ротой, пулеметной роты, 3 немецких рот и 4 иностранных рот. В начале ноября из состава подразделения были отобраны чины, владеющие английским языком, для участия в операции «Гриф». Из них была создана сводная рота, вошедшая в состав 150-й танковой бригады. В ходе Арденнского наступления рота понесла заметные потери, а сам Скорцени и его заместитель гауптштурмфюрер СС барон Адриан фонФолькерсам были ранены. После декабрьской неудачи 150-я бригада была выведена с фронта и распущена. Рота диверсантов вернулась во Фриденталь. В январе 1945 г. из соединений «Митте» и «Нордвест» была создана боевая группа, позже отправленная на Одерский фронт. Группа участвовала в боях за Шведт в феврале 1945 г. Город Шведт был объявлен немцами крепостью, а его гарнизон в значительной мере составляли служащие войск СС. По этой причине войска, защищавшие Шведт, иногда назывались дивизией СС «Фриденталь-Бранденбург»^{1577}. 3 марта остатки группы Скорцени отошли на юго-восток от Шведта в город Ценден. Из уцелевших чинов двух истребительных соединений и 600-го парашютного батальона СС и остатков был создан танково-гренадерский полк «Солар» (Солар — немецкое «солнечный», позывной Скорцени в радиоэфире), смешанный позже с остатками 7-го полицейского танково-гренадерского полка 4-й полицейской танково-гренадерской дивизии СС^{1578}. 12 апреля 1945 г. полк был передан в состав III танкового корпуса СС. Через 7 дней полк находился уже в составе С1 армейского корпуса и действовал на участке Нидерфинов-Хакельберг. В конце апреля полк понес большие потери и был распущен. Около 250 уцелевших человек из состава истребительного соединения «Митте» были отправлены в Альпийскую крепость. В конце войны последние солдаты части сдались союзникам в Линце. Соединением «Митте» командовал оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени, затем по 19 апреля 1945 г. гауптштурмфюрер СС Фуккер и, наконец, оберштурмбаннфюрер СС Прагер. Полком «Солар» командовал штурмбаннфюрер СС Милиус.

История другого истребительного соединения СС «Нордвест» такова. В октябре 1944 г. из антипартизанских частей «Бранденбурга» (Jagdeinsatz Belgien) в Северной Франции и Бельгии был создан егерский батальон СС «Нордвест» из 4 рот. В ноябре батальон был переименован в истребительное соединение. Штаб соединения находился в городе Бад-Эмс. К концу года соединение увеличилось до 8 рот (4 немецкие, 4 иностранные)^{1579}. Со слов Скорцени, в этом подразделении служили норвежцы, датчане, голландцы, бельгийцы и французы. В декабре 1944 г. особая команда СС «Валлония» (организована путем разделения бельгийской роты на фламандскую и валлонскую команды), входившая в состав соединения, участвовала в Арденнском наступлении независимо от 150-й танковой бригады. По данным фламандских ветеранов, в «Нордвесте» служило около 100 фламандских добровольцев^{1580}.

В январе 1945 г. соединение было отправлено на Одерский фронт и сражалось у Шведта, а затем стало частью полка СС «Солар». После роспуска полка остатки «Нордвеста» были выведены в резерв 3-й танковой армии. В ходе Берлинской операции последние чины соединения были уничтожены.

Истребительное соединение СС «Ост» (Восток) было также сформировано на базе абверовских частей. После передачи в РСХА эйнзатцгруппы «Прибалтика» (Baltikum) из нее и чинов «Фриденталя» 1 октября 1944 г. был создан егерский батальон СС «Ост». В составе батальона было создано 4 роты. 10 ноября 1944 г. батальон был переформирован в истребительное соединение СС «Ост». В состав этой части входили три подгруппы — прибалтийская — «Остланд» (Ostland или Baltikum), «Россия» (Russland im gesamt) и «Польша» (Polen), каждая подгруппа состояла из 4 рот^{1581}. Кроме этого в состав соединения входило несколько диверсионных школ, ранее готовивших кадры для «Цеппелина». Прибалтийская группа в основном предназначалась для партизанских действий в тылу Красной Армии и в боевых действиях участия практически не принимала. С момента создания штаб соединения располагался в Гогензальце (город Иновроцлав, неподалеку от Быдгощи). В начале января 1945 г. соединение забросило группу (12 немцев и 12 русских добровольцев) унтерштурмфюрера СС Вальтера Гирга в советской форме в тыл Красной Армии на территории Польши^{1582}. Пройдя 500 км в тыл советских войск, отряд Гирга добыл ценную информацию, совершил ряд диверсий и затем пробился в Кольберг к немцам.

В январе 1945 г. немецкие и русские роты соединения участвовали в обороне Гогензальцы, а личный состав балтийских рот и штаб соединения были отправлены в город Бойшен (округ Познань). Оставшаяся в Гогензальце часть соединения была окружена советскими войсками и практически уничтожена при прорыве. Погиб и командир соединения штурмбаннфюрер СС Адриан фон Фолькерсам. Из 800 человек, бывших в строю до окружения, к немецким позициям прорвалось лишь 2 офицера и 13 солдат^{1583}.

В марте 1945 г. в состав русской подгруппы соединения были переданы белорусский диверсионный батальон «Дальвитц» и украинская парашютная бригада Тараса Боровца, однако из-за царившей суматохи упомянутые части так и не прибыли в состав соединения. Несмотря на это, Скорцени попытался восстановить разгромленное подразделение и приказал сформировать новое истребительное соединение, получившее обозначение «Ост II», однако людей удалось набрать лишь на укомплектование сводной роты. В апреле 1945 г. сводная рота участвовала в обороне Нойештрелииа. Командиром роты был назначен штурмбаннфюрер СС Хайнце.

Истребительное соединение СС «Зюдост» создавалось так. 25 августа 1944 г. из двух абверовских команд (Карпаты и Румыния) был создан диверсионный корпус «Карпатен». В сентябре 1944 г. корпус был передан в подчинение штабу «Фриденталь» и получил обозначение особой команды СС. В ноябре 1944 г. зондеркоманда была переименована в истребительное соединение СС «Зюдост». В составе соединения было создано 6 подгрупп: словацкая, сербо-хорватская, румынская, венгерская, болгарская и албанская (каждая группа имела соответствующее название — Slowakien, Serbien-Kroatien, Rumänien, Ungarn, Bolgarien, Albanien)^{1584}. Штаб соединения, албанская и сербо-хорватская подгруппы находились в Загребе до января 1945 г., а затем отбыли в Австрию. Другие подгруппы «Зюдоста» находились в Штокеррау. В отличие от предыдущих истребительных соединений это было малочисленным. Подгруппы соединения с трудом дотягивали до ротной численности.

Осенью 1944 г. две подгруппы (Румыния и Венгрия) участвовали в диверсионных операциях в Карпатских горах и в боях на территории Румынии. Другие подгруппы участвовали в антипартизанских акциях. В декабре 1944 г. в венгерской подгруппе была создана истребительная команда СС «Дунай» (Donau), в ее составе было около 30 добровольцев из частей Скорцени, Кригсмарине и Русской освободительной армии^{1585}. Задачей команды был прорыв по Дунаю на катерах к окруженному Будапешту. Операция началась поздним вечером 31 декабря, катера двигались только в темное время суток, на чинов РОА была возложена задача ввести в заблуждение советских часовых в случае обнаружения катеров. 2 января 1945 г. катера были обнаружены и уничтожены.

В начале марта 1945 г. румынскую подгруппу (около 70 человек) и остатки венгерской подгруппы планировалось использовать в операции «Пробуждение весны». В случае успешного наступления 6-й танковой армии СС подгруппы должны были прорваться в район Плоешти и удерживать его до подхода основных немецких сил, но провал этого наступления не дал осуществиться этому замыслу. В апреле 1945 г. уцелевшие чины «Зюдоста» были собраны в Штокеррау, реорганизованы и посланы на фронт в нижней Австрии. В конце войны соединение получило приказ прибыть в Линц. Командиром соединения был ветеран «Бранденбурга» штурмбаннфюрер СС Александр Аух.

Истребительное соединение СС «Зюдвест» было создано на основе диверсионного корпуса «Южная Франция» (Sudfrankreich). В состав корпуса входили подгруппы «Южная Франция» и «Пиренеи» (Pyrenaren), а также 23-й русский батальон СД. В конце июля 1944 г. корпус сыграл важную роль в крупной антипартизанской операции у Веркура. Позже корпус был передан в ведение РСХА. В ноябре 1944 г. корпус был отправлен в район итало-французской границы, а русский батальон был передан в состав 30-й дивизии СС. В декабре 1944 г. «Зюдвест» располагался в Тироле и участвовал в различных антипартизанских операциях. В январе 1945 г. корпус был переименован в истребительное соединение СС «Зюдвест». В своем составе соединение имело подгруппы: «Южная Франция», «Пиренеи» и «Италия» (Italien). Позднее подразделение из Тироля было переведено в район Шварцвальда, где участвовало в боях и диверсиях против американцев. В конце марта соединение получило приказ Скорцени прибыть в Линц. Соединение начало движение и в конце апреля 1945 г. прибыло в упомянутый район. В мае часть сдалась американцам.

С середины 1943 г. руководство РСХА начало работу по созданию диверсионных частей на территории Западной Европы. В отличие от Восточного фронта, где РСХА создало предприятие «Цеппелин», на Западном фронте единой структуры для руководства диверсионно-разведывательной деятельностью создано не было. Различные диверсионные подразделения СС формировались независимо друг от друга, но находились в подчинении у Скорцени. После высадки союзников в Нормандии агентура РСХА и различные воинские формирования СД получили приказ осесть в тылу наступающих англо-американцев и начать партизанскую войну. К концу войны чины и формирования войск СС и СД, действовавшие в тылу союзников, получили собирательное название «белые маки» (во Франции «маки» называли прокоммунистические отряды Сопротивления).

К лету 1944 г. на территории Франции и Голландии офицерами СС и СД было подготовлено некоторое количество испанцев и ирландцев. Осенью 1944 г. испанцы были переданы в состав истребительного соединения СС «Зюдвест», а ирландцы в соединение «Митте». В ноябре 1944 г. уже на территории Германии были созданы три диверсионные школы для обучения французских милиционеров. «Выпускники» школ провели ряд диверсий и политических убийств в освобожденной Франции, а в конце войны были распределены по различным частям СС.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Жертвы войны. Насильственные репатриации чинов Восточных формирований в СССР О. В. Романько

История Ялтинской конференции изучена в отечественной и зарубежной историографии довольно хорошо. Любой интересующийся этой темой может узнать, что на ней были приняты решения о послевоенной политике трех великих держав, направленной на установление прочного мира и системы международной безопасности, о создании ООН, о судьбе Германии после ее капитуляции (оккупация, репарации и т. п.) и многом другом. Кроме того, в ходе этой конференции рассматривались и такие специфические вопросы, как, например, польский и югославский (что, кстати, и является причиной высказываний об этой конференции как о сговоре со стороны определенных политических кругов)^{1586}.

Однако в большинстве серьезных исследований по истории Ялтинской конференции только за редким исключением можно встретить упоминание еще об одном решении, принятом в ходе нее^{1587}. На наш взгляд, это решение было в какой-то степени не менее важным, чем предыдущие, а по своей судьбоносности даже превзошло многие из них. В юридической плоскости оно было закреплено в серии договоров глав союзных держав, а на практике обернулось трагедией для миллионов людей. Речь идет о так называемой репатриации советских граждан, волею судеб оказавшихся на территории оккупированной немцами Европы.

Как известно, в ходе Второй мировой войны перемещались не только фронты и армии, но также и огромные массы населения. Поэтому одним из вопросов, который предстояло решить И. В. Сталину, Ф. Рузвельту и У. Черчиллю после окончания войны, и была судьба этих перемещенных лиц. Так или иначе, но заинтересованность в скорейшем разрешении этого вопроса проявили все лидеры «большой тройки». Однако наибольшую актуальность он приобрел для СССР, за пределами которого, в силу ряда причин, оказались миллионы его граждан. В целом их можно поделить на три категории, каждая из которых могла по-разному отнестись к репатриации. Но сначала немного истории.

Одной из составляющих нацистской оккупационной политики на территории СССР был массовый угон его населения на территорию Третьего рейха с целью его дальнейшего использования в качестве дешевой рабочей силы. Эти «остарбайтеры» и составили первую, самую многочисленную категорию будущих репатриантов. Другой категорией советских граждан, оказавшихся за пределами своей Родины, были военнопленные. И, наконец, была еще одна категория лиц, покинувших территорию СССР. Однако, в отличие от двух предыдущих, сделали они это добровольно, вместе с отступающими немецкими войсками. В число последних входили и бойцы так называемых «восточных» добровольческих формирований — частей и соединений, созданных немцами из числа советских граждан. В результате к маю 1945 г. на территории Германии и оккупированных ею государств оказалось около 7 млн перемещенных лиц из СССР всех указанных категорий. И если подавляющее большинство «остарбайтеров» и военнопленных ничего не имели против возвращения на Родину, то добровольцы и прочие коллаборационисты всеми силами не хотели этого делать^{1588}.

Как казалось Рузвельту и Черчиллю, суть проблемы была проста. На территориях, освобождаемых их армиями, имелось некоторое количество перемещенных лиц — граждан союзной державы, которых по возможности скорее было необходимо отправить на родину. Согласно подписанным 10 и 11 февраля 1945 г. документам, все договаривающиеся стороны обязались делать это как можно быстрее и без проволочек. Однако третий лидер «большой тройки» — И. Сталин — понимал, что не все оказавшиеся за пределами СССР захотят в него вернуться. Поэтому он настоял, чтобы лидеры западных союзников дали свое согласие на «безусловную и всеобщую репатриацию всех находящихся в их оккупационной зоне советских граждан», по состоянию границ на 1 сентября 1939 г. Это соглашение подлежало выполнению без учета индивидуальных пожеланий. При необходимости допускалось применение силы. И в первую очередь это касалось лиц, взятых в плен «в немецкой военной форме», то есть бойцов «восточных» добровольческих формирований^{1589}. Несколько позже, 13 марта и 26 июня 1945 г., соглашения, аналогичные ялтинским, были заключены между СССР, Бельгией и Францией.

Выше уже было сказано, что с репатриацией подавляющего большинства «остарбайтеров» и советских военнопленных не должно было возникнуть каких-либо проблем. Так оно, за редким исключением, и происходило. Что же касается «беженцев от коммунизма» и бойцов «восточных» добровольческих формирований, то их передачи советским репатриационным комиссиям породили столько проблем и недоразумений, что эта тема была надолго закрыта для объективного исследования. Кроме того, за послевоенный период она обросла целым клубком противоречий (в основном политического, юридического и морального характера), которые только искажали ее и так немногочисленные факты. В связи с этим данная работа не является претензией на истину в последней инстанции. Скорее это только попытка приблизиться к пониманию вопроса, указанного в ее заголовке. Иначе и быть не может. Даже в наше время, через 60 лет после этих событий, многие материалы по насильственной репатриации в архивах Великобритании и США являются недоступными в силу действующих там законов о хранении подобной документации. Что же тогда говорить об отечественных архивах! Поэтому все сведения, приведенные в статье, взяты из открытых источников и литературы, опубликованной как на Западе, так и в странах СНГ.

Одной из особенностей немецкой оккупационной и национальной политики в войне против Советского Союза было активное привлечение его граждан к сотрудничеству. Оно принимало различные формы, наиболее активной из которых была служба в так называемых «восточных» добровольческих формированиях вермахта, войск СС и полиции. В целом приходится признать, что эта политика имела определенный успех, так как за период с 1941 по 1945 г. в подобных формированиях прошло службу от 1,3 до 1,5 млн человек^{1590}.

Несмотря на такое количество «предателей», их численность не должна казаться такой уж большой. Она могла быть и большей, если вспомнить историю СССР после октябрьского переворота. Ведь не секрет, что перед началом войны в Советском Союзе было огромное количество недовольных существующим режимом, настроения которых не мог не использовать осмотрительный враг. А если прибавить еще и социальное недовольство, и нерешенный национальный вопрос, то ситуация приобретала просто угрожающие размеры.

Однако не надо думать, что в добровольческие формирования шли исключительно идейные противники советской власти. В них было много и просто обманутых, и военнопленных, доведенных до отчаяния нечеловеческими условиями в немецких концлагерях, и просто тех, которые хотели выжить в условиях войны. Тем не менее всех их советская власть ставила на одну доску. Все они были «предатели», которые заслуживали самого сурового наказания, так как воевали в рядах врага. Это показали уже первые процессы над «предателями и изменниками Родины», которые начали организовываться по мере того, как Красная Армия освобождала те или иные территории. Ярким примером здесь может служить Краснодарский процесс (1943). Обычно приговор был стандартным — смертная казнь через повешение^{1591}.

Таким образом, часть добровольцев попала в руки советских репрессивных органов еще до вступления Красной Армии на территорию Европы. Еще одной части удалось отступить вместе с немецкими войсками (например, «знаменитая» бригада Каминского и Казачий стан атамана Доманова). Как правило, вместе с ними уходили члены их семей и просто беженцы, не хотевшие возвращаться под советскую власть. И, наконец, третья часть «восточных» добровольцев была перемещена самими немцами с Восточного на Западный фронт в середине 1943 г. Эти последние оказались разбросанными от Норвегии до Италии и от Польши до Франции^{1592}.

Все вышесказанное касалось только советских граждан. Однако в число «восточных» добровольческих формирований входили также части и соединения, созданные немцами из представителей белой эмиграции, которые рассматривали войну Германии против СССР как продолжение Гражданской. К таким, например, относятся Русский охранный корпус, созданный из чинов белой добровольческой армии в Югославии и 1-я Русская национальная армия^{1593}. Назвать этих людей советскими гражданами можно было только с очень большой натяжкой, тем не менее, как показали события, советская власть также имела на них свои виды. В результате к маю 1945 г. эта категория перемещенных лиц насчитывала более 2 млн человек (в их число входили также гражданские беженцы). Основная их масса была сконцентрирована на территории Германии и Австрии, куда они отступали вместе с немецкими войсками из всех уголков Европы. Кроме того, небольшая их часть оставалась во Франции, Италии и странах Скандинавского полуострова^{1594}.

Из приведенного выше анализа видно, что эта категория была очень неоднородной. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей могли опасаться мести советской власти. Тем более что последняя (из пропагандистских соображений) в целом ряде случаев стала наказывать только наиболее одиозных «предателей» и прощала (или наказывала, но по своим понятиям незначительно) рядовых добровольцев. Однако среди «восточных» добровольческих частей были такие, все члены которых, по целому ряду причин, не могли надеяться на снисхождение. Всех их ждала смертная казнь или (что немногим лучше) 25-летняя каторга. Это следующие формирования:

соединения так называемой Русской освободительной армии (РОА);

казачьи части;

формирования из представителей белой эмиграции; ряд украинских и белорусских соединений;

кавказские и среднеазиатские части и подразделения.

Следует отметить, что процесс репатриации происходил в несколько «волн», каждая из которых имела свои особенности. В целом можно выделить три крупные «волны»: 1944–1946, 1945–1946 и 1946–1947 гг. Выдачи «русских военнопленных в немецкой военной форме» имели место и до Ялтинских соглашений. Некоторые из них были захвачены в 1943 г. в Северной Африке и тихо выданы через Египет и Иран по устной договоренности советского и английского правительств. В 1944 г. также поступали с пленными, захваченными после высадки западных союзников в Италии и Северной Франции^{1595}. Главной особенностью первой «волны» было то, что репатриация происходила небольшими группами и в основном морем (например, из Англии в советские порты Мурманск и Одессу). По данным немецкого историка Й. Хоффманна, за период с 1944 по 1946 г. подобным образом было отправлено 32 529 человек — бывших членов добровольческих формирований вермахта^{1596}.

Третья «волна» имела место уже после начала «холодной войны» и была как бы инерцией двух первых. СССР по инерции продолжал еще требовать выдачи «предателей», а западные союзники по инерции продолжали выполнять эти требования. И это несмотря на то, что еще в июне 1946 г. англичане объявили об окончании репатриации со своей территории и даже закрыли соответствующий отдел Военного министерства. Тем не менее ими были проведены две операции, получившие «поэтические» названия «Килевание» (1946) и «Восточный ветер» (1947). Обе операции проходили в Италии, а количество выданных было минимальным — не более 300 человек^{1597}.

Возможно, первая и третья «волны» так бы и остались неизвестными широким кругам мировой общественности. Возможно, о них бы вспоминали только как о небольшом недоразумении, а их жертвы затерялись бы в общей массе потерь Второй мировой войны. Возможно, так бы оно и произошло, если бы не вторая «волна». Именно благодаря трагическим событиям, разыгравшимся в 1945–1946 гг., мир узнал, кто такие, по меткому выражению эмигрантского историка Н. Д. Толстого, «жертвы Ялты».

Подчеркнем, что вторая «волна» репатриации наиболее отвечала «букве» Ялтинских соглашений. В результате ее союзнический долг западных демократий перед СССР был выполнен и даже перевыполнен. Но это только с одной стороны. С другой же стороны, выдачи этого периода показали, что исходя из политической конъюнктуры можно «закрыть глаза» на многие юридические и моральные нюансы. И те же демократии были здесь ничуть не лучше, чем «маршал Сталин».

Выдачи этой «волны» начались сразу же после капитуляции Германии. Однако в отличие от двух других «волн», здесь Ялтинское соглашение о репатриации было применено к более многочисленным группам «восточных» добровольцев. Они происходили в разное время, были отдалены географически, но объединяло их то, что совершались они всегда обманным путем и с большой жестокостью.

Первыми «жертвами Ялты», испытавшими на себе все «прелести» этого соглашения, стали добровольческие формирования, собравшиеся в мае 1945 г. в Каринтии (Австрия). Это Казачий стан генерал-майора Т. Доманова, находившийся в районе Лиенца и насчитывавший 24 тыс. военных и гражданских лиц, группа кавказцев в Обердраубурге под командованием генерал-майора Султана Келеч-Гирея, численностью в 4800 человек, и XV казачий кавалерийский корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС Г. фон Паннвица, численностью в 30–35 тыс. человек, находившийся в районе Фельдкирхен — Альтхофен^{1598}.

Все эти лица надеялись, что их считают военнопленными, со всеми вытекающими из этого последствиями. Кроме того, многие попросту не верили, что англичане, верные принципу предоставления «политического убежища» всем, испытывающим притеснения на родине, выдадут их на верную смерть. Однако, как показали дальнейшие события, нежелание «ссориться с Советами» оказалось сильнее всех традиций «доброй старой Англии».

Насильственная выдача этих 50–60 тыс. человек была тщательно подготовлена штабом V английского корпуса. Причем английское командование относилось к ней настолько серьезно, что во всех соответствующих документах она обозначалась термином «военная операция». Поначалу предполагалось применить только обманный маневр, но вскоре стало ясно, что придется прибегнуть и к насильственным действиям. 28 мая 1945 г. 2756 офицеров (в т. ч. 35 генералов) соединения генерал-майора Доманова и 125 кавказских офицеров Султана Келеч-Гирея были отделены от своих подчиненных и семей и под предлогом совещания с представителями английского командования были перевезены в строго охраняемый лагерь в Шпиттале. Некоторым из них на другой день, когда обман раскрылся, удалось бежать, некоторые, как генерал-майор Д. Силкин, покончили с собой, многие были застрелены англичанами при попытке к бегству. Но подавляющее большинство из них были 29 мая 1945 г. доставлены в Юденбург и там переданы советским представителям^{1599}.

Отделение командного состава послужило прелюдией к назначенной на 31 мая — 1 июня 1945 г. выдаче рядовых казаков и кавказцев в районе Лиенц — Обердраубург. Скрыть от такой массы людей, что их собираются передать советским властям, было уже невозможно. Это и послужило причиной трагедии, которая разыгралась в эти дни в долине р. Драва. По свидетельствам очевидцев (как выживших казаков, так и англичан), наиболее кровавые события произошли в лагере Пеггец. Здесь казаки и их семьи собрались вокруг импровизированного алтаря, наивно полагая, что вид молящихся людей остановит английских солдат. Однако те имели четкий приказ выдать всех, кто был в этом и других лагерях, в руки советских представителей. В результате произошло столкновение, в котором на безоружных казаков сначала пытались «воздействовать» дубинками и прикладами, а потом, когда это не помогло и люди стали разбегаться, многие английские солдаты попросту открыли огонь на поражение. По далеко не полным данным, только в этот день и только в этом лагере погибло около 700 человек, из которых 20–30 утонули в Драве, когда пытались спастись. Остальных же, которых, как пишут очевидцы, охватило какое-то оцепенение и равнодушие, партиями загружали в грузовики и везли на пункт выдачи — в Юденбург. События, подобные этим, происходили и в других лагерях Казачьего стана. Всего же за две недели июня англичане «репатриировали» здесь более 22 тыс. человек^{1600}. В те же дни, когда казаки группы Доманова были переданы советским властям, в 100 км восточнее вершилась судьба 15-го Казачьего кавалерийского корпуса. Здесь выдачи начались 28 и закончились 30 мая 1945 г. За исключением 50 казаков, которым удалось спастись, весь его личный состав также оказался на станции Юденбург^{1601}.

Выше уже говорилось, что все выдачи второй «волны» сопровождались необычайным коварством и жестокостью со стороны тех, кто выдавал. Однако еще одной особенностью описанных событий было то, что англичане не ограничились репатриацией только советских граждан. Заодно они выдали и тех, кто никак не подпадал под это определение. В данном случае речь идет о так называемых «старых эмигрантах» (так, в отличие от беженцев периода Второй мировой войны, называли бывших белогвардейцев) и немецком командном и кадровом персонале казачьих частей. Например, среди выданных офицеров Казачьего стана 1430 были «старыми эмигрантами», причем некоторые из них такие заслуженные, как бывший атаман Всевеликого войска Донского генерал-от-кавалерии П. Н. Краснов, генерал-лейтенант А. Г. Шкуро и бывший командир Дикой дивизии Султан Келеч-Гирей. И если эти последние имели хоть какое-то отношение к России (правда, не советской), то 145 немецких офицеров XV корпуса такого отношения не имели вовсе^{1602}.

Впоследствии схема выдач казаков в долине Дравы станет «классической» и для других подобных «мероприятий». Как можно увидеть, она была довольно проста. Сначала отделение офицеров от рядового состава, по возможности обманным путем, а затем выдача последнего — обычно с применением силы или методов психологического воздействия (так, чтобы заставить казаков XV корпуса сесть в грузовики, англичане продемонстрировали им действие самоходной огнеметной установки «Оса», после чего у многих людей, прошедших всю войну, началась истерика). Несколько позднее по этой же отработанной схеме были выданы члены еще одного крупного добровольческого формирования — 2-й дивизии РОА, капитулировавшей перед американцами 8—10 мая 1945 г. в Австрии (1-я дивизия капитулировала несколько раньше перед советскими войсками). Выдача дивизии происходила поэтапно, так как ее личный состав был разбросан по нескольким лагерям: Кемптен (И августа 1945 г.), Дахау (21 января 1945 г.) и Платглинг (24 февраля — 13 мая 1946 г.). При этом каждая «порция» выдаваемых насчитывала от 500 до 1500 человек. Эти репатриации также происходили в сопровождении кровавых эксцессов, а события в бывшем нацистском лагере Дахау даже стали достоянием мировой общественности. Здесь пленные власовцы (400 чел.), узнав о готовящейся выдачи, объявили голодовку и отказались выходить из бараков, многие умоляли американских солдат «застрелить их». Однако и здесь сопротивление не вышло за рамки пассивного. Четырнадцать человек покончили с собой, отчасти, как сообщается, «чтобы вразумить американцев», двадцать один нанес себе такие тяжелые ранения, что потребовалось стационарное лечение в госпитале. Остальных же, решительно подавив все попытки к сопротивлению, выдали советским представителям^{1603}.

В ходе этой серии репатриаций, как и в случае с казаками, старшие офицеры РОА были отделены от рядовых (их главнокомандующий генерал А. А. Власов был еше 12 мая 1945 г. пленен советскими войсками) и выданы в последнюю очередь — в Платтлинге^{1604}. Летом 1945 г. произошла репатриация еще одного крупного «восточного» добровольческого формирования — 162-й Тюркской пехотной дивизии. Это соединение капитулировало на севере Италии перед английскими войсками в мае 1945 г., а уже через несколько недель ее личный состав отправили поездом в порт Таранто, а оттуда — на корабле в Одессу. Начало этого «недобровольного путешествия» не предвещало ничего хорошего. Так, перед отправлением один мулла сжег себя в знак протеста против репатриации, а многие пленные утопились в море^{1605}.

События второй «волны» репатриации показали многое. Например, коварство и жестокость западных демократий, на которые они шли, если дело касалось каких-то их личных интересов. Представители Англии, США, Франции и других стран охотно выполняли Ялтинские соглашения о репатриации, вплоть до последней запятой и, как было показано выше, даже перевыполняли. Их не смущали протесты таких уважаемых на Западе людей, как генерал А. И. Деникин, обращения ряда церковных и общественных деятелей. Наконец, их не смущал сам факт того, что они выдают на верную смерть тысячи людей, среди которых даже находились их союзники по Первой мировой войне (например, генерал П. Н. Краснов). Однако, с другой стороны, эти же события показали, что если репатриации определенной части «восточных» добровольцев могли противоречить каким-то их интересам, они, не задумываясь, оставляли их на Западе. Да, как ни странно, тогда было и такое. Так, по целому ряду причин, англичане и американцы отказались выдать советским представителям личный состав украинской 14-й и белорусской 30-й гренадерских дивизий войск СС, Русского охранного корпуса и Авиационной группы РОА (за исключением ее командующего генерал-майора В. И. Мальцева). Однако самый известный из этих эпизодов произошел с 1-й Русской национальной армией генерал-майора Б. А. Хольмстон-Смысловского. В мае 1945 г. ей удалось прорваться в Лихтенштейн, и правительство этого княжества отказалось выдать ее личный состав, даже несмотря на угрозы советской стороны. Эти события получили такой резонанс, что о них помнят даже сейчас: не так давно на их основе был снят художественный фильм «Ветер с Востока», где в главной роли командующего армией снялся известный американский актер М. Макдауэл^{1606}.

Историки до сих пор гадают, что могло послужить причиной такой избирательности. Тем не менее всем ясно, что маленький Лихтенштейн конечно же не смог бы в одиночку противостоять СССР. Не смогла же этого нейтральная Швейцария. Скорее всего, в невыдаче Хольмстона были заинтересованы очень влиятельные люди из разведывательных сообществ Англии и США (дело в том, что этот бывший белогвардеец являлся одновременно и офицером немецкой военной разведки — Абвера). Что касается украинцев и белорусов, то, по официальной версии, за них заступился римский папа Пий XII, так как подавляющее большинство этих добровольцев были католиками или греко-католиками^{1607}.

В послевоенной западной и эмигрантской литературе много говорилось о мотивах и причинах, по которым СССР требовал, а союзники пошли на насильственные репатриации. И если в случае с советской стороной все более или менее ясно, то о многих побудительных причинах представителей Англии и США можно только догадываться. В целом, по словам английского историка Н. Бетелла, можно выделить следующие:

необходимость обеспечить безопасность английских и американских военнопленных, находившихся в советских руках;

опасения вызвать подозрения советского правительства в неискренности и тем повредить общему делу — ведению войны;

страх перед трудностями, которые вызвала бы необходимость устройства и расселения на Западе большого числа советских граждан^{1608}.

Однако, по словам эмигрантского историка Н. Д. Толстого, к первым двум причинам никто серьезно не относился, так как выдачи продолжались и в 1946, и в 1947 г. Значит, главной причиной, как это ни прозвучит цинично, все-таки было: «Нам они здесь не нужны».

Итак, в 1943–1947 гг., в ходе всех трех «волн» репатриации, западные союзники передали с применением силы СССР более 2,2 млн советских граждан, которые проходили службу в «восточных» добровольческих формированиях германских вооруженных сил (в это число также входят члены семей последних и беженцы, группировавшиеся вокруг тех или иных добровольческих частей). Из них по прибытии в СССР:

20 % — расстреляны или осуждены на 25 лет лагерей (что, по сути, было равносильно смертному приговору);

15—20 % — осуждены на 5—10 лет лагерей;

10 % — высланы в отдаленные районы Сибири не менее чем на 6 лет;

15 % — посланы на принудительные работы в Донбасс, Кузбасс и другие районы, разрушенные немцами. Вернуться домой им разрешалось только лишь по истечении срока работ;

15—20 % — разрешили вернуться в родные места.

Как видно, эти весьма приблизительные и обобщенные данные не дают при сложении 100 %: вероятно, недостающие 15–20 % — это люди, которым удалось «скрыться» уже в СССР, умершие в дороге или бежавшие^{1609}.

Эти данные также не дают представления о том, какая судьба постигла каждую из категорий «восточных» добровольцев. Следует признать, что наиболее «круто» советское правосудие обошлось с бойцами и командирами РОА. Согласно данным Н. Краснова, внучатого племянника атамана, офицеры из окружения генерала Власова и штабные офицеры были сразу же отделены от остальных, а прочие власовцы были сразу же вывезены в специальный лагерь под Кемерово, где советские компетентные органы начали их фильтрацию на предмет выявления всех офицеров, вплоть до командиров батарей и взводов. При этом наибольшее внимание уделялось офицерам-пропагандистам, прошедшим подготовку на курсах в Дабендорфе (вероятно, как носителям власовской идеологии). Большинство из них были приговорены трибуналами Восточно-Сибирского военного округа к расстрелу, а остальные получили сроки в лагерях, чаще всего по 25 лет (главным образом на Колыме, в Воркуте и Джезказгане)^{1610}.

Нечто похожее ожидало солдат и офицеров казачьих и других формирований. Со временем к 1946 г. советские органы перестали различать отдельные категории «восточных» добровольцев, и по всем официальным и неофициальным документам они стали проходить как «власовцы».

Что же касается командующих этих формирований, то их судьба была предрешена заранее. Несмотря на судебные разбирательства (правда, закрытые), все они были приговорены к смертной казни через повешение. Сначала генерал-лейтенант А. Власов и его соратники, а затем атаман П. Н. Краснов и другие казачьи генералы. Вместе с последними был также повешен и генерал-лейтенант Г. фон Паннвиц — немецкий дворянин и командир XV казачьего кавалерийского корпуса. Суд над ним — еще одна гримаса советского «правосудия»^{1611}.

Выше уже было сказано, что проблема репатриаций обросла со временем целым клубком вопросов (политических, юридических, моральных и пропагандистских). Они начали возникать уже в ходе этих насильственных выдач. Еще больше их появилось в послевоенный период, который, как известно, проходил под знаком «холодной войны» СССР и Запада. На ее фоне все эти вопросы переплелись настолько, что их порой бывает трудно отделить друг от друга. Выделим только главные из них и постараемся, хотя бы вкратце, на них ответить.

Выше мы уже упоминали один из этих вопросов: почему западные демократии пошли на такое соглашение с СССР? В принципе, ответ на него уже дан, хоть его и трудно принять с точки зрения морали и общечеловеческих ценностей, о которых так пеклись и пекутся эти демократии. Просто так сложилась политическая конъюнктура и, как говорится, «ничего личного…». Однако со временем к этому вопросу добавился еще один: как соглашения о репатриации, достигнутые в Ялте, согласуются с нормами международного права, а именно с Женевской конвенцией (1929 г.) о правах военнопленных. Дело в том, что в ней ясно и четко сказано, что национальность солдата определяется исключительно его военной формой. В армии Великобритании воевало много иностранцев — беженцев из Германии и оккупированных ею стран, многие из которых были гражданами государств нацистского блока. Всех их следовало уберечь от опасностей, связанных с пленом. Поэтому на ранней стадии войны Великобритания недвусмысленно заявила в Берлине через свое государство-протектор, что всякий солдат английской армии, попав в плен, находится под защитой Женевской конвенции. И пока существовала реальная опасность немецких репрессий для английских солдат, Великобритания неукоснительно придерживалась «принципа формы», хотя бы внешне. До 1943 г. это касалось и «русских солдат в немецкой форме». Однако когда опасность немецких репрессий миновала, англичане, опять-таки из политических соображений, стали рассматривать «восточных» добровольцев не как военнопленных, а как предателей союзной державы и обращаться с ними соответствующим образом^{1612}.

Поэтому, отвечая на данный вопрос, можно сказать, что выдача членов добровольческих формирований, которые являлись солдатами вермахта, носили немецкую военную форму и, следовательно, находились под защитой Женевской конвенции, означала явное нарушение действующего военного права. Однако и тут не все так просто. Если под статьи Женевской конвенции легко подпадали бойцы многочисленных «восточных» батальонов и вспомогательный персонал немецких частей и соединений (т. н. «хиви» — «добровольные помощники»), то с солдатами РОА и других подобных формирований дело обстояло намного труднее. Ведь многие из них считали себя (и вполне искренне) не немецкими прислужниками, а бойцами национальной армии, которая борется за освобождение своей родины (наподобие хорошо известного в российской истории Чехословацкого легиона времен Первой мировой и гражданской войны). Было ли уместно обвинение этой сравнительно небольшой группы в измене родине? По словам немецкого историка Й. Хоффманна, это обвинение не выдерживает никакой критики. «Следует заметить, — пишет он, — что понятие «измена родине» может относиться лишь к отдельным лицам или незначительным по численности группам. Но когда в вооруженном конфликте… миллион солдат активно воюет на стороне противника, речь идет уже не об «измене родине», а о неком политико-историческом процессе»^{1613}. Однако как отделить тех, кто пошел в РОА и подобные ему национальные формирования сознательно, от тех, кто был загнан туда силой? Западные союзники не стали ломать над этим голову.

В целом ведущая роль в политике выдач принадлежала Великобритании, а США последовали за ней, хотя и не без колебаний, и в меньшем масштабе применяя насилие. И если англичане выдавали всех подряд, и бывших «красных», и бывших «белых», то американцы пытались подходить к ним дифференцированно. Выше уже было сказано, что репатриации подлежали только советские граждане по состоянию на 1 сентября 1939 г. То есть жители Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики не являлись таковыми в глазах американцев. И в основном они этого правила придерживались. Однако кровавые эксцессы в лагере Дахау настолько испугали американское командование, что оно решило на некоторое время прекратить массовые выдачи и оправлять военнопленных в СССР только после подробного опроса. Так, в штабе 3-й армии был подготовлен ряд вопросов, на основании которых американцы пытались разделить возможных репатриантов на полноправных граждан и тех, кто подвергался преследованиям на родине, и потому теперь не подлежит выдаче. Вопросы касались, например, права носить оружие, права участвовать в свободных выборах или права занимать общественный пост. В конце концов, американские репатриационные комиссии выделили несколько групп людей, не обладавших, на их взгляд,гражданскими правами и тем самым не являвшихся советскими гражданами, — «кулаки», «белые» и «диссиденты». Однако и здесь не обошлось без недоразумений. Например, те, кто заявлял, что вступил в РОА под нажимом немцев или под угрозой голодной смерти, подлежали выдаче в первую очередь (в лагере Платтлинг таких оказалось более 3 тыс. человек)^{1614}.

Но такие, даже не половинчатые меры, не могли удовлетворить советскую сторону. И поэтому под ее давлением, а также при деятельном участии Великобритании США были вынуждены сдаться. Результатом этой капитуляции стала так называемая Директива МакНар-ни — Кларка (21 декабря 1945 г.). Согласно этому документу обязательной репатриации, «независимо от желания и с применением силы, если это окажется необходимо», подлежали все:

взятые в плен в немецкой форме;

находившиеся в рядах советских вооруженных сил 22 июня 1941 г. и после этой даты и не демобилизованные впоследствии;

обвиняемые советскими властями в добровольной помощи врагу, при предоставлении убедительных доказательств с советской стороны^{1615}.

И тем не менее это была хоть и капитуляция, но капитуляция почетная: нечто среднее между полным отказом от репатриации и безоговорочными английскими выдачами. По замыслу американских юристов директива была принята с целью обеспечить возвращение предполагаемых предателей, с тем чтобы они получили заслуженное наказание, тогда как вопрос об обычных беженцах, не запятнавших себя сотрудничеством с врагом, должен был рассматриваться в соответствии с традиционной американской политикой.

Наконец, после начала «холодной войны» этот вопрос приобрел также и некоторое пропагандистское звучание. Как бы неожиданно, «свободный мир» узнал о том, что Ялтинские соглашения о репатриации были настоящей трагедией для миллионов человек. И это несмотря на то, что к ней в свое время старались привлечь внимание, как уже говорилось выше, и папа римский, и видные деятели зарубежной Православной церкви, да и сами «восточные» добровольцы в лице своих лидеров (например, письма генерал-майора М. Меандрова к г-же Рузвельт). С другой же стороны, на Западе узнали, что во время войны в СССР было, оказывается, более миллиона активных борцов с режимом. Все это, конечно, стало актуальным не из-за каких-то моральных побуждений. Просто все эти лица, как полагали западные лидеры, могут стать действенной «пятой колонной» во время предполагаемой войны с СССР. Кроме того, к 1950-м гг. прошлого века относится и начало активного изучения в европейской и американской историографии проблемы коллаборационизма в Советском Союзе в период Второй мировой войны. Причем наиболее серьезно изучались все вопросы, связанные с немецкими методами по вербовке «восточных» добровольцев, и те ошибки, которые они допустили, не дав развернуться так называемому Освободительному движению народов России^{1616}.

Сама же тема насильственной репатриации стала одним из сюжетов пропагандистской войны Запада против СССР. Например, в знаменитом «Архипелаге ГУЛАГе» А. И. Солженицына ее жертвам посвящена целая глава под названием «Та весна»^{1617}. А многие бывшие власовцы и члены других добровольческих формирований, выйдя из лагерей по амнистии 1955 г., пополнили ряды зарождавшегося в СССР диссидентского движения.

Так в целом выглядит эта большая и многогранная проблема. Когда 60 лет назад главы трех союзных держав подписывали в Ялте соглашения о репатриации, они и представить себе не могли, что она переживет их всех и будет служить объектом пристального изучения даже в новом, XXI, веке. И если Сталин действительно понимал, зачем нужны ему эти репатрианты, то Рузвельт и Черчилль, кажется, не отдавали себе в этом отчета. В очередной раз в угоду сиюминутной политической конъюнктуре были попраны права миллионов людей. Предпринимая попытку объективно подойти к этой проблеме, автор, естественно, не собирался обелять настоящих предателей и военных преступников. Многие из них, как впоследствии оказалось, все-таки остались на Западе и просто поменяли хозяев. Что же касается обычных беженцев, обманутых или даже тех, кто «добросовестно заблуждался», считая нацизм меньшим злом, чем коммунизм, то их выдача была аморальной с любой точки зрения. Разве что только не с политической?! Кубанский атаман Науменко назвал эти выдачи «великим предательством». С ним нельзя не согласиться. Но, на наш взгляд, это было предательство не в буквальном смысле этого слова. Именно там, в долине Дравы, Кемптене, Дахау, Платтлинге и многих других местах, русский человек в очередной раз убедился в том, чего стоят все заверения Запада о демократии, правах человека и т. п. вещах. К сожалению, этот один из многочисленных, незаслуженно забытых, но не последних по значению, уроков Ялты не пошел ему впрок.

Горе побежденным К. К. Семенов

В середине 1943 г. наступил коренной перелом в войне, под давлением превосходящих сил противника войска Германии были вынуждены оставить ряд оккупированных территорий. Военные неудачи Германии обусловили переход стран союзников по Антикоминтерновскому пакту на сторону противников Германии. Все это обусловило жестокое преследование лиц, ранее сотрудничавших с немцами и тем более лиц с оружием в руках сражавшихся на стороне Германии. Немецкая капитуляция 1945 г. дала новый виток преследования этих лиц. Почти в каждой европейской стране прошли судебные процессы над коллаборационистами, победители с упоением наказывали побежденных, помня о древней заповеди — Vae victis — горе побежденным.

Весь трагизм иностранных добровольцев наглядно демонстрирует случай, произошедший с французскими добровольцами дивизии СС «Шарлемань» 8 мая 1945 г. в Карлштейне. В этом городке 11 французских добровольцев и 1 белоэмигрант, служивший в дивизии, были пленены отрядом «Свободной Франции». Пленные были доставлены к командиру 2-й бронетанковой дивизии генералу Леклерку (под этим псевдонимом скрывался граф Филипп де Отлок). На вопрос генерала, почему на них надета немецкая форма, один из пленных спросил генерала: «А почему на Вас, генерал, американская?» Все пленные были незамедлительно расстреляны…

Тема послевоенного преследования иностранных добровольцев заслуживает отдельного исследования. Отрадно, что в последнее время появилось достаточно большое количество серьезных исследований о послевоенной судьбе восточных добровольцев, но злоключения других добровольцев еще ждут своего исследователя. Не надеясь исчерпывающе рассмотреть эту тему в рамках этой книги, все же позволю себе вкратце описать мучения добровольцев. Попавшие в советский плен иностранные добровольцы долгие годы валили лес в Сибири, добровольцы, попавшие в плен к западным союзникам, некоторое время содержались в немецких концентрационных лагерях, повезло лишь единицам — они попали в лагеря для перемещенных лиц.

После освобождения в Нидерландах достаточно быстро заработали суды, желавшие наказать коллаборационистов. К 1 ноября 1948 г. голландские суды рассмотрели 47 266 дел против коллаборационистов, из них по 28 151 делу обвиняемые получили тюремные сроки от 1 до 5 лет, по 1303 делам обвиняемые получили 5—10 лет, а по 531 делу были вынесены сроки более 10 лет. Около 60 000 добровольцев и их жен были лишены голландского гражданства^{1618}. Обычное наказание для рядового фронтовика было от 4 до 8 лет. Некоторые приговоры поражали своим содержанием, так, кавалер Рыцарского креста Железного креста Дерк Эльско Брюне получил 4 года заключения, а выпускник офицерской школы СС Бад-Тельц Пауль ван Тинен — 8 лет заключения.

Бельгийские суды пошли еще дальше своих соседей. По решению судов было расстреляно 105 фламандцев и 122 валлона. Еще 50 000 коллаборационистов были приговорены к заключению и штрафам^{1619}. 21-летний доброволец легиона Генри Филлипет, приговоренный к 20 годам исправительных работ, отбыл лишь 42 месяца заключения, а Франц Хеллебаут, приговоренный в мае 1946 г. к смерти, в декабре 1951 г. был приговорен к 19 годам заключения и, наконец, 24 декабря 1959 г. освобожден.

Власти третьего государства этого региона — Люксембурга — основательно подошли к борьбе с коллаборационистами. К 7 июля 1945 г. 5101 гражданин этого государства отбывал заключение за сотрудничество с немцами в годы оккупации. Из них 23 человека были осуждены на 20–25 лет исправительных работ, 192 человека — на 10–20 лет исправительных работ и 3 человека — к 5—10 годам исправительных работ. Еще 1366 человек были приговорены к различным срокам заключения: 9 человек от 10 до 20 лет, 103 человека от 5 до 10 лет, и 1254 человека получили срок менее 5 лет^{1620}.

Наиболее жестко лиц, сотрудничавших с немцами, преследовали во Франции. Уже в марте 1944 г., т. е. за три месяца до высадки союзников во Франции, радиостанция «Свободной Франции» обратилась к французам с призывом убивать милиционеров «как бешеных собак». Позже эти призывы были повторены даже в эфире передач английской радиокорпорации ВВС. К моменту высадки население Франции было подготовлено соответствующим образом. Высадка союзников дала толчок к расправам над коллаборационистами. По разным источникам, без суда и следствия было казнено от 40 000 до 105 000 человек, еще от 80 000 до 1 000 000 человек было арестовано^{1621}. Под давлением Ш. де Голля самосуды были прекращены. Французские суды, начавшие разбирательства, приговорили к смерти еще 6763 человека, но казнены были лишь 767 человек^{1622}. Еще 3910 человек получили вместо казни пожизненное заключение. Из общего количества арестованных 38 000 были приговорены к различным срокам заключения. В Бретани было казнено от 30 до 40 активистов Партии бретонских националистов и еще около 3000 человек получили различные сроки заключения.

В отношении Великобритании к своим коллаборационистам легко увидеть политику двойных стандартов. Подданные британской короны, сотрудничавшие в годы войны с немцами на Нормандских островах, не понесли никакого наказания, кроме того, само сотрудничество и по сей день тщательно замалчивается. В отношении лиц, служивших в военных организациях, позиция была жесткой до абсурда. Большой резонанс вызвали казни Джона Амери и Уильяма Джойса. Первый на момент взятия в плен имел испанское гражданство и видимых причин для осуждения его британским судом не имелось. Ситуация с Джойсом вообще уникальна. По рождению он был гражданином США, в зрелом возрасте подал прошение о принятии в британское подданство, но ему было отказано. Прибыв в Германию, он получил немецкое гражданство, но, несмотря на это, был казнен за измену британской короне!

В скандинавских странах достаточно быстро включились в преследование пронемецких элементов. После немецкой капитуляции в Дании за сотрудничество с врагом было арестовано 12 000 человек^{1623}. Минимальным наказанием за это деяние было тюремное заключение сроком 4 года, для лиц, служивших во вспомогательной полиции, срок заключения был определен в 10 лет. Лица, служившие в войсках СС и других формированиях, получали от 2 до 5 лет. Датской юстицией были рассмотрены дела против 14 493 датских граждан, из них 62 были приговорены к пожизненному заключению, еще 62 человека из 112 приговоренных были казнены.

В Норвегии против всех членов Национального единства были заведены уголовные дела. Около 92 000 человек понесли различного вида наказания. Всего 18 000 человек получило различные сроки заключения, из них 3500 человек — более 3 лет. К смертной казни было приговорено 1905 человек, 30 000 человек были поражены в гражданских правах. Типовым сроком для добровольцев-фронтовиков было 7–8 лет заключения, позже срок сократился до 3–4 лет.

После немецкой капитуляции вся полнота власти в Италии оказалась в руках вожаков партизанских отрядов. В короткие сроки их отрядами было казнено 12 000—13 000 политических противников^{1624}. Еще более масштабным разгул репрессий был в Югославии. Титовцами было казнено от 100 000 до 200 000 хорватских военнослужащих^{1625}. Хотя большинство антисоветски настроенных добровольцев из Югославии сдалось англичанам в Австрии, британские власти передали Тито почти всех пленных. В конце мая 1945 г. они также отдали в руки титовцев 5700 словенцев, которые вместе с еще 6100 словенцев были расстреляны.

В Венгрии были заведены дела против 89 154 человек, которых новые венгерские власти назвали военными преступниками. Из них 18 376 человек были осуждены на различные сроки, 312 человек были приговорены к смертной казни, но лишь 146 человек казнено^{1626}. В другой просоветской стране — Чехословакии — было казнено 33 словака, еще 5000 человек было приговорено к различным срокам заключения. В Чехии за сотрудничество с немцами было казнено 234 чеха, 293 приговорено к пожизненному заключению, а 19 888 человек получило сроки до 10 лет.

Жители балтийских стран попали под действие Ялтинских соглашений, но часть прибалтийских добровольцев смогла избежать выдач и остаться на Западе в лагерях для перемещенных лиц. Интересно отметить, что в прибалтийских коллаборационистах оказались сильно заинтересованы представители западных спецслужб.

В ряде других европейских стран, не находившихся под оккупацией Германии, добровольцы не преследовались. Не повезло лишь тем, кто оказался в советском плену, многие из них вернулись домой лишь во 2-й половине 1950-х гг.

В 1945–1948 гг. состоялось множество громких процессов над знаковыми фигурами из среды коллаборационистов. Особенно широкомасштабно эти процессы проходили в странах социалистического лагеря. Большинство процессов были закрытыми, так как обвиняемые могли в любой момент сами стать обвинителями, рассказав людям собственно против чего же они боролись.

Закончить эту книгу хочется словами командира Сербского добровольческого корпуса генерала Константина Мушицкого, сказанными им в качестве последнего слова на судебном процессе против лидеров сербских антикоммунистов: «Вы можете объявить меня преступником и расстрелять, но заставить меня перестать верить в то, за что мы сражались, не в вашей власти»^{1627}.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Темнокожий солдат из Добровольческого корпуса фон Леттов-Форбека, 1918 г.

Один из темнокожих солдат Вермахта

Приемный сын китайского диктатора Чан Кайши, обучавшийся в немецком военном училище

Генерал Гейнц Хельмих

Лидеры скандинавских нацистских партий — швед, датчанин Фриц Клаусен, норвежец — Видкун Квислинг

Готлоб Бергер — крестный отец иностранных формирований в войсках СС

Карта Европы, выпущенная управленческой группой «Д» Главного управления СС

Европейский молодежный конгресс в Вене, 1942 г.

Присяга добровольцев СС

Журнал «Сигнал» издавался в Германии на различных языках

Прибытие испанских добровольцев в Германию

Испанский офицер-летчик, ветеран Гражданской войны в Испании

Чины испанской дивизии поют гимн

Рядовые испанской дивизии читают прессу

Испанские добровольцы изучают солдатский словарик

Офицеры «Синей дивизии», крайний слева белоэмигрант К. Гогниджаношвили

Командир «Синего легиона» полковник Антонио Гарсия Наварро

Неизвестный офицер Испанской «синей» флотилии

Самолет из состава испанской добровольческой эскадрильи

Отряд французской милиции

Конгресс Леrиона французских добровольцев

Французские добровольцы отправляются в Германию

Французский плакат, подчеркивающий европейскую солидарность в борьбе с коммунизмом

Солдаты 638-го (французского) пехотного полка Вермахта

Французские СС в окопах

Добровольцы перед медицинским осмотром

Голландцы, записавшиеся добровольцами в Легион, проходят по Гааге

Лидер Германских СС в Нидерландах Хендрик Фельдмейер

Добровольцы Нидерландского легиона перед отправкой на Восточный фронт

Голландский доброволец в НСКК

Первый награжденный Рыцарским крестом германский доброволец — Герардус Муйман

На ствол противотанкового орудия Муймана (на фото справа) наносятся полоски за уничтоженные танки

Генрих Гиммлер и офицеры голландской полиции

«Эс-Эс-Ман» — газета Германских СС в Нидерландах

Голландские медсестры из корпусного лазарета II танкового корпуса СС

Строй военнослужащих «Ландштурм Недерланд»

Май 1945 г.: пленные чины 34-й добровольческой дивизии СС

Голландские добровольцы СС в лагере военнопленных

Гауптштурмфюрер СС Леон Дегрелль

Леон Дегрелль — глашатай Гитлера

Леон Дегрелль приветствует строй своей бригады

Леон Дегрелль с офицером 373-го пехотного батальона

Леон Дегрелль награждает чинов своей бригады

Леон Дегрелль (на фото справа) с немецким офицером

Лейтенант 373-го валлонского батальона

Валлонские добровольцы маршируют по просторам России

Знаменная группа Валлонского легиона

Унтер-офицер 5-й штурмовой бригады СС «Валлония»

Офицеры и унтер-офицеры 5-й штурмовой бригады СС «Валлония»

Представители Вермахта на сборе фламандских националистов

Парнишка из Фламандского Гитлерюгенда

Новобранцы Фламандского легиона проходят по улицам Брюсселя

Легионс-штурмман из Фламандского легиона

Чины Германских СС во Фландрии

Фламандский доброволец, служивший в танковом подразделении дивизии СС «Нордланд»

Фламандский доброволец Эмиль Блоке служил переводчиком

Фламандские добровольцы убывают в Германию

Фламандская семья. Старший сын служит в полку СС «Вестланд», младший — учится в школе лидеров «Лангемарк»

Штурмовики датской нацистской партии у вербовочного плаката

Построение Датского добровольческого корпуса

Выступает штурмбаннфюрер СС Кнут Борге Мартисен

Датские добровольцы войск СС

С речью выступает штурмбаннфюрер СС Кристиан фон Шальбург

Датские добровольцы штурмбаннфюрер СС Кристиан фон Шальбург с сыном и унтершарфюрер СС Сорен Камм

Православный крест на могиле штурмбаннфюрера СС К. фон Шальбурга

Датский военный корреспондент

Ветеран Датского добровольческого корпуса, служащий в немецких ВМФ, вернулся домой

Вербовочный плакат Норвежского легиона

Норвежский плакат, подчеркивающий общность интересов германских народов с Германией

Норвежский плакат, подчеркивающий солидарность Германии, Норвегии и Финляндии в войне с СССР

Присяга Норвежского легиона

Медсестра Норвежского легиона

Член Германских СС в Норвегии

Норвежские курсанты юнкерской школы СС в Бад-Тольце на лыжных соревнованиях

Норвежские добровольцы полка СС «Нордланд»

Унтерштурмфюрер СС из 23-го танково-гренадерского полка СС «Норге»

Унтерштурмфюрер СС Густ Енассен, командир Норвежского батальона в дивизии СС «Норд»

Объявление из норвежской газеты, сообщающее о гибели на фронте трех норвежцев

Финские добровольцы войск СС, направленные в юнкерское училище СС Бад-Тёльце

Финские медсестры Лиза Берг и Лайн-Мари Кейстила

Финский штурманн СС Сакари Миттинен

Последний парад финских добровольцев перед отправкой на родину; 23 мая 1943 г.

Глава Британского союза фашистов сэр Освальд Мосли обходит строй своих сторонников

Норманнские острова — мирное сосуществование немецкой оккупации и британской полиции

Англичане из Британского добровольческого корпуса

Солдатская книжка английского добровольца унтершарфюрера СС Франка Вуда

Собрание германо-американского «Бунда»

Присяга одной из хорватских легионерских дивизий

Поглавник Анте Павелич обходит строй одной из хорватских легионерских дивизий

Ефрейтор 369-го хорватского пехотного полка в окопе

Офицеры хорватских легионерских частей с офицером Индийского легиона

Чины Хорватского добровольческого легиона

Саперы 369-го хорватского полка при строительстве моста

Хорватские легионеры на привале в Боснии

Матросы Хорватского морского легиона

Добровольцы Хорватского морского легиона

Доброволец Хорватского морского легиона

Хорватские добровольцы из Авиационного легиона

Хорватский летчик-истребитель покидает кабину своего «Мессершмитта»

Хорватские пилоты

Хорватские пилоты отмечают 1000-й вылет

Генерал Леон Рупник со словенскими добровольцами и гражданскими лицами

С речью выступает Милан Недич

Сербский плакат, подчеркивающий солидарность Сербии с европейскими народами в борьбе с коммунизмом

Присяга Сербского добровольческого корпуса

Старшие офицеры воинских формирований недичевской Сербии

Ваффен-оберштурмфюрер Итальянского легиона СС

Военный корреспондент итальянских СС

Доброволец Итальянского легиона СС

Итальянские добровольцы войск СС

Обергруппенфюрер СС Карл Вольф награждает итальянских добровольцев СС

Минометный расчет итальянских СС меняет дислокацию

Командир 13-й горной дивизии войск СС бригадефюрер СС Карл Густав Зауберцвейг

Кандидат в офицеры 13-й горной дивизии войск СС

Немецкие офицеры из 13-й горной дивизии войск СС

Албанские добровольцы 21-й горной дивизии войск СС «Скандербег»

Командир 25-й венгерской дивизии СС ваффен-группенфюрер Йозеф Грасси

Офицер Особой службы генерал-губернаторства

Еврейская полиция в гетто

Сотрудник еврейской полиции из Лодзинского гетто, на своем пиджаке он носит ленточку Железного креста за Первую мировую войну

Служащий еврейской полиции и гауптвахмистр польской «Синей полиции» в гетто

Начальник еврейской полиции в гетто в своем кабинете

Еврейская полиция в Ковенском гетто

Солдаты одного из батальонов протектората Богемия и Моравия

Служащий полиции в протекторате Богемия и Моравия

Адольф Гитлер и Иоахим фон Риббентроп на встрече с иракским политиком Рашидом Али аль-Гайлани

Солдат 845-го арабского пехотного батальона

Штандартенфюрер СС Ганс фон Кремплер со своими подчиненными из мусульманского легиона

Чины 845-го арабского батальона в строю

Доброволец Арабского легиона со знаменем

Подразделение командования немецко-арабских войск

Субхас Чандра Бос

Индийский доброволец

Индийские легионеры знакомятся с пропагандистской брошюрой

Индийский легион на присяге

Чины Индийского легиона после занятий

Строй Индийского легиона проходит перед С. Ч. Босом и командиром легиона полковником Куртом Краппе

Унтер-офицер Индийского легиона

Расчет индийских легионеров на побережье Атлантики

Присяга Индийского легиона

Индийский легион

Члены одного из отрядов самообороны в Центральной России

Чины одного из батальонов шутцманншафта

Доброволец шутцманншафта

Боец шутцманншафта

Начальник Смоленской службы порядка обер-лейтенант Николай Алферчик

Добровольцы с Востока

Восточные добровольцы

Ваффен-унтерштурмфюрер Сергей Кротов из 33-й гренадерской дивизии войск СС «Шарлемань»

Рота восточных добровольцев

Генерал кавалерии Эрнст Август Кестринг посещает раненых бойцов Восточных войск

Присяга Восточных войск

Награждение восточных добровольцев

Восточный доброволец в полиции

Генерал-лейтенант А. А. Власов в Дабендорфе

Солдат РОА в Италии

Командующий ВВС КОНР генерал-майор Виктор Иванович Мальцев

Военнослужащие РОА

Парад 1-й дивизии РОА

Офицер РОА с жеребенком

Парад Гвардейской бригады РОА в Пскове

Артиллеристы РОА в боях под Анцио

Офицеры ВВС РОА

Генералы А. А. Власов и Ф. И. Трухин при посещении школы в Дабендорфе

Бронислав Каминский с офицерами немецкой полиции и РОНА

Бойцы бригады Б. Каминского во время антипартизанской операции

Бронислав Каминский с супругой и немецкими офицерами

Группенфюрер СС Гейнц Рейнефарт и ваффен-бригадефюрер Бронислав Каминский в Варшаве

Генерал Б. Смысловский и офицеры его штаба в Лихтенштейне

Добровольцы РННА

Досуг бойцов РННА

Шутцкоманда Организации Тодта

Генерал Б. Штейфон обходит строй Русского корпуса

Офицер Русского охранного корпуса

Украинский доброволец

Коллаборационист, повешенный советскими войсками

Первые полицейские в Могилеве

Украинский полицейский

Ваффен-штурманн 14-й гренадерской дивизии войск СС

Офицер 14-й гренадерской дивизии войск СС

Генрих Гиммлер при посещении 14-й гренадерской дивизии войск СС

Могила офицера 14-й гренадерской дивизии войск СС

Оберштурмфюрер галицийской дивизии СС

Галицийский помощник Люфтваффе

Учебные стрельбы добровольцев

Генерал-лейтенант Гейнц Хельмих обходит строй Туркестанского легиона

Цугфюрер Туркестанскоголегиона

Калмык-доброволец

Фельдфебель Туркестанского легиона

Восточный доброволец

Унтер-офицер Туркестанского легиона　

Туркестанский доброволец

Унтер-офицер и командир одного из Туркестанских батальонов

Туркестанцы

Мулла и его помощник. Туркестанский легион

Намаз в одной из мусульманских частей СС

Туркестанцы из рабочего батальона

Немецкий унтер-офицер и мулла Туркестанского легиона

Похороны погибшего в бою туркестанского легионера

Туркестанские легионеры с пулеметом Максима

Намаз в Восточно-тюркском соединении войск СС

Подготовка к намазу туркестанских добровольцев в СС

Добровольцы Крыма

Доброволец Волго-татарского легиона

Чины Волго-татарского легиона　

Доброволец Волго-татарского легиона　

Танец татарского добровольца

Бойцы татарской самообороны

Военнослужащие легиона «Идель-Урал» во Франции

Добровольцы легиона «Идель-Урал»

Строй одного из батальонов Грузинского легиона

Восточный доброволец

Унтер-офицер Восточных легионов

Фельфебель армянского легиона пишет письмо

Глава азербайджанских формирований майор Фаталибейли-Дудангинский

Ефрейтор казачьего батальона

Связистка казачьих частей позирует со своей подругой

Расчет зенитного орудия 360-го казачьего полка

Чины Донского полка Казачьего стана

Казачий круг

Минометный расчет одного из казачьих подразделений

Повара Казачьего стана

Группенфюрер СС Одило Глобочник обходит строй юнкерского училища Казачьего стана

Офицеры одного из казачьих батальонов

Казачьи офицеры

Казачий стан в пути на Запад

Казачий унтер-офицер проверяет оружие

Доброволец джигитует

Походный атаман Казачьего стана полковник Т. Н. Доманов с офицерами СС

Казаки Казачьего стана с офицерами СС

Строй казачьего батальона

Казачья вспомогательная полиция

Солдат одного из казачьих батальонов полка фон Рентельна на Западном фронте

Генералы Петр Николаевич Краснов и Гельмут фон Паннвиц

Генералы Шкуро и фон Паннвиц, полковник Кононов

Полковник И. Н. Кононов

Казаки из конвоя генерала фон Паннвица

Казаки

Присяга казаков

Конвойцы генерала фон Паннвица танцуют лезгинку

Офицеры казачьего дивизиона Кононова

Артиллерист 1-й казачьей дивизии

Казачьи части сдают оружие в мае 1945 г.

Чины 1-й казачьей дивизии на танках

Штабная сотня 1-й казачьей дивизии

Казаки 1-й казачьей дивизии в парадной форме

Личный состав Службы порядка с немецким офицером

Отряд Союза белорусской молодежи на марше

Командир белорусского Новогрудского эскадрона Борис Рогуля

Штурмман СС из мемельского штандарта Общих СС

Строй одного из эстонских батальонов шутцманншафта

Эстонские добровольцы

Доброволец эстонского батальона шутцманншафта

Генерал-инспектор Эстонского легиона Йоханес Соодла

Эстонец — кавалер Рыцарского креста Харальд Нугисекс

Майор Александр Соболев, командир 39-го эстонского батальона шутцманншафта, со своим адъютантом

Оберштурмбаннфюрер СС Харальд Риепалу рассказывает об устройстве фаустпатрона

Эстонские добровольцы в Вермахте

Военнослужащие 658-го эстонского батальона Вермахта

Эстонские офицеры получают инструкции у командира боевой группы

Ваффен-унтерштурмфюрер 20-й эстонской дивизии войск СС

Добровольцы из эстонской дивизии СС

Награждение офицеров Эстонского авиационного легиона

Эстонские девушки помощницы Люфтваффе

Адмирал Йохан Питка при посещении эстонского подразделения войск СС

Эстонский доброволец в войсках СС

Строй Латышского легиона

Офицеры Латышского легиона

Вольдемарс Вейсс — первый латыш, награжденный Рыцарским крестом

Ваффен-группенфюрер Рудольфе Бангерскис, инспектор Латышского легиона

Вольдемарс Вейсс награждает латышского добровольца

С речью выступает генерал-инспектор Латышского легиона Рудольфс Бангерскис

Интернированные латыши из частей СС

Латышские офицеры в лагере интернированных

Один из руководителей литовских частей генерал Повилас Плехавичус

Литовский доброволец

Солдаты литовского строительного батальона

Литовцы из Армии обороны отечества

Литовская самооборона

Литовский доброволец

INFO

УДК 94(100)''1939/45''

ББК 63.3(4)

Д75

Под общей редакцией К. К. Семенова

Дробязко С. И., Романько О. В., Семенов К. К.

Д75 Иностранные формирования Третьего рейха / Сергей Дробязко, Олег Романько, Константин Семенов. — М.: ACT: Астрель, 2011. — 830, [2] с.: ил.

ISBN 978-5-17-070068-4 («ООО Издательство АСТ»)

ISBN 978-5-271-30979-3 («ООО Издательство Астрель»)

Подписано в печать 15.02.2011.

Формат 84х108¹/32. Бумага офсетная. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 43,68+вкл. Тираж 3000 экз. Заказ 1036.

Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры

Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77.99.60.953.Д.012280.10.09 от 20.10.2009 г.

Научно-популярное издание

Сергей Игоревич Дробязко

Олег Валентинович Романько

Константин Константинович Семенов

ИНОСТРАННЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

Зав. редакцией О. В. Сухарева

Ответственный редактор К. А. Залесский

Технический редактор Т. П. Тимошина

Корректор И. Н. Мокина

Компьютерная верстка Е. М. Илюшиной

ООО «Издательство Астрель»

129085, г. Москва, пр-д Ольминского, д. За

ООО «Издательство ACT»

141100, РФ, Московская обл., г. Щелково, ул. Заречная, д. 96

Наши электронные адреса www.ast.ru

E-mail: astpub@aha.ru

Издано при участии ООО «Харвест». ЛИ № 02330/0494377 от 16.03.2009. Ул. Кульман, д. 1, корп. 3, эт. 4, к. 42, 220013, г. Минск, Республика Беларусь.

E-mail редакции: harvest@anitex.by

Республиканское унитарное предприятие «Издательство «Белорусский Дом печати». ЛП № 02330/0494179 от 03.04.2009.

Пр. Независимости, 79, 220013, Минск, Республика Беларусь.

…………………..

FB2 — mefysto, 2022

Текст на задней обложке

До сих пор существует еще много неисследованных аспектов Второй мировой войны. Одним из них является сотрудничество иностранных граждан с нацистской Германией и их служба в различных военных и полувоенных организациях Третьего рейха. В книге подробно и беспристрастно воссоздается картина службы иностранцев в армии Третьего рейха, рассматриваются внутриполитические аспекты, предопределившие коллаборационизм, предпринята попытка оценить вклад иностранных граждан в военные усилия нацистской Германии и проследить их послевоенную судьбу.

Комментарии

1

Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 7.

(обратно)

2

Пахмурин Ю. В. Иностранные добровольцы в Англо-бурской войне //Доброволець. 2002. № 1. С. 19.

(обратно)

3

Дроговоз И. Г. Англо-бурская война 1899–1902 гг. Мн., 2004. С. 36.

(обратно)

4

Новикова И. Н. Молодые финны обязаны были «служить Германской империи всеми силами…» //Военно-исторический журнал. 2004. № 9. С. 39.

(обратно)

5

Заморские театры Первой мировой войны. М., 2003. С. 512–520.

(обратно)

6

Наумов А. О. Фашистский интернационал. Покорение Европы. М., 2005. С. 143.

(обратно)

7

Keene J. Fighting for Franco. London, 2001. P. 7–8.

(обратно)

8

Ibid. P. 7.

(обратно)

9

http://www.svenskafrivilliga.com.

(обратно)

10

См. например: Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000.

(обратно)

11

Там же. С. 7.

(обратно)

12

Так, например, несколько лет назад известная тележурналистка Светлана Сорокина в одной из своих передач заявила о 10 000 000 иностранных граждан, сотрудничавших в годы войны с нацистами в Европе, не пояснив при этом, что в это число включены и «политические», и «бытовые», и «военные» коллаборационисты.

(обратно)

13

Романько О. В. Мусульманские легионы во Второй мировой войне. М., 2004. С. 12.

(обратно)

14

Энциклопедия Третьего рейха. М., 1996. С. 111.

(обратно)

15

www.germanwarmachine.com/hitlersforeignlegions/neutralsandal-lies.htm.

(обратно)

16

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 176.

(обратно)

17

Риббентроп фон И. Тайная дипломатия III Рейха. М., 1999. С. 329.

(обратно)

18

Энциклопедия Третьего рейха. С. 432.

(обратно)

19

Mann Т. Gesammelte Werke in zwölf Banden. Bd. XII. Frankfurt a. M., 1960. P. 844.

(обратно)

20

Наумов А. О. Указ. соч. M., 2005. С. 39.

(обратно)

21

Там же. С. 43.

(обратно)

22

Китаев М. Материалы к истории Освободительного движения народов России. Лондон: Онтарио, 1970. С. 20.

(обратно)

23

Юрлов Ю. Я. Крах немецко-фашистской пропаганды в период войны против СССР. М., 1985. С. 121.

(обратно)

24

Völkischer Beobachter. Berlin, 1935, 28. Juli. P 4.

(обратно)

25

Керстен Ф. Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940–1945 гг. М., 2004. С. 351.

(обратно)

26

Ревизионистская история: взгляд справа. М., 2003. С. 274.

(обратно)

27

Бестужев И. В. Немецкие планы объединения Европы. Французский пример // Золотой лев. № 75–76. на http://www.zlev.ru/ 75_35.htm.

(обратно)

28

Там же.

(обратно)

29

Там же.

(обратно)

30

Риббентроп фон И. Тайная дипломатия III Рейха. М., 1996. С. 259.

(обратно)

31

Бестужев И. В. Немецкие планы объединения Европы. Французский пример// Золотой лев. № 75–76. На http://www.zlev.ru/ 75_35.htm.

(обратно)

32

Яшин С. А. Метафизика молодости. К., 2003. С. 25.

(обратно)

33

Ревизионистская история. С. 274.

(обратно)

34

Эвола Ю. Фашизм: критика справа. М., 2005. С. 74.

(обратно)

35

Организация Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Рига, 2002. С. 630.

(обратно)

36

СС Адольфа Гитлера. М., 1997. С. 98.

(обратно)

37

Преступные цели — преступные средства. М., 1985. С. 49.

(обратно)

38

Гилязов И. А. Легион «Идель-Урал». Представители народов Поволжья и Приуралья под знаменами «Третьего рейха». Казань, 2005. С. 35.

(обратно)

39

Залесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе: Биографический энциклопедический словарь. М., 2002. С. 876.

(обратно)

40

Keene J. Op. cit. Р. 264.

(обратно)

41

Орлов Ю. Я. Крах немецко-фашистской пропаганды в период войны против СССР. М., 1985. С. 36.

(обратно)

42

Борисов (Ильин) И. В. Оккупационный плакат. М., 2006. С. 7.

(обратно)

43

Völkischer Beobachter, Berlin, 1935, 14. September. S. 5.

(обратно)

44

Окороков А. В. Особый фронт. Немецкая пропаганда на Восточном фронте в годы Второй мировой войны. М., 2007. С. 25.

(обратно)

45

Гилязов И. А. Указ. соч. С. 319.

(обратно)

46

Wedel Н. von. Die Propagandatruppen der deutschen Wehrmacht. Neckargemund, 1962. S. 66.

(обратно)

47

Tessin G. Verbände und Truppen der Deutschen Wehrmacht und Waffen-SS. Bd. 1. Die Waffengattungen — Gesamtubersicht. P. 427.

(обратно)

48

Орлов Ю. Я. Указ. соч. С. 131.

(обратно)

49

Lucas J. The last year of the German Army: May 1944 — May 1945. London, 1994. P. 117–119.

(обратно)

50

Румянцев Ф. Я. Тайная война на Ближнем и Среднем Востоке. М., 1972. С. 16.

(обратно)

51

Де Ионг Л. Немецкая пятая колонна во Второй мировой войне. М., 1958. С. 409.

(обратно)

52

Наумов А. О. Указ. соч. С. 175.

(обратно)

53

Материалы к истории Освободительного движения народов России (1941–1945). Лондон: Онтарио, 1970. С. 17.

(обратно)

54

Зульцман Р. Пропаганда как оружие в войне // Итоги Второй мировой войны. Выводы побежденных. СПб.—М., 1999. С. 516–545.

(обратно)

55

Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., 1993. С. 25.

(обратно)

56

Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941–1944). М., 1974. С. 11.

(обратно)

57

Штрик-Штрикфельдт В. К. Против Сталина и Гитлера. М., 1993. С. 103, 104.

(обратно)

58

Ибрагимбейли Х. М. Крах «Эдельвейса» и Ближний Восток. М., 1977. С. 280–281.

(обратно)

59

Казанцев А. С. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. М., 1994. С. 174.

(обратно)

60

Там же. С. 176–177.

(обратно)

61

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 27.

(обратно)

62

Государственный архив Автономной республики Крым (далее — ГААРК). Ф. П-156. Оп. 1.Д. 26. Л. 1.

(обратно)

63

Цит. по: Герцштейн Р. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск, 1996. С. 156.

(обратно)

64

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 4.

(обратно)

65

Там же. Л. 7–8.

(обратно)

66

Там же. Л. 1.

(обратно)

67

Там же. Л. 2.

(обратно)

68

Там же. Л. 103.

(обратно)

69

Там же. Д. 26. Л. 35.

(обратно)

70

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 93.

(обратно)

71

ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1.Д. 31.Л. 168.

(обратно)

72

Там же. Д. 26. Л. 12.

(обратно)

73

Там же. Л. 12.

(обратно)

74

Там же. Л. 13.

(обратно)

75

Там же. Д. 27. Л. 37.

(обратно)

76

Там же. Д. 26. Л. 17.

(обратно)

77

Окупаційний режим в Криму 1941–1944 рр. За матеріалами преси окупаційних властей / Упоряд. В. М. Гуркович. Сімферополь, 1996. С. 90.

(обратно)

78

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 27. Л. 104об.

(обратно)

79

Там же. Д. 26. Л. 15.

(обратно)

80

Там же. Л. 30.

(обратно)

81

Там же. Л. 17, 19.

(обратно)

82

Там же. Л. 19.

(обратно)

83

Там же. Л. 33.

(обратно)

84

Там же. Ф. П-151.Оп. 1.Д. 388. Л. 47–48.

(обратно)

85

Цит. по: Герцштейн Р. Указ. соч. С. 220.

(обратно)

86

Крым в Великой Отечественной войне. 1941–1945 / Сост. В. К. Гарагуля и др. Симферополь, 1994. С. 82.

(обратно)

87

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 25–26.

(обратно)

88

Там же. Д. 37. Л. 103–104.

(обратно)

89

Там же. Д. 31. Л. 96об., 121.

(обратно)

90

Там же. Д. 26. Л. 34.

(обратно)

91

Казанцев А. С. Указ. соч. С. 176.

(обратно)

92

Там же.

(обратно)

93

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 26.

(обратно)

94

Цит. по: Герцштейн Р. Указ. соч. С. 328.

(обратно)

95

ТААРК. Ф. П-156. Оп. 1.Д. 26. Л. 26–27.

(обратно)

96

Там же. Л. 35.

(обратно)

97

Там же. Д. 27. Л. 1.

(обратно)

98

Там же. Л. 128об.

(обратно)

99

Там же. Д. 26. Л. 25, 27.

(обратно)

100

Цит. по: Семиряга М. И. Фашистский оккупационный режим на временно захваченной советской территории // Вопросы истории. 1985. № 3. С. 14.

(обратно)

101

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 41. Л. 12.

(обратно)

102

Окупаційний режим в Криму… С. 40, 47, 66, 86.

(обратно)

103

ТААРК. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 505. Л. 69-69об.; Ф. П-156. Oп. 1. Д. 41. Л. 4—5об., 14–15.

(обратно)

104

Там же. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 31. Л. 102.

(обратно)

105

Там же. Д. 37. Л. 112.

(обратно)

106

Окупаційний режим в Криму… С. 32.

(обратно)

107

'ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 37. Л. 103.

(обратно)

108

Там же. Д. 27. Л. 70.

(обратно)

109

Там же. Д. 26. Л. 16, 17.

(обратно)

110

Там же. Л. 5–6.

(обратно)

111

Герцштейн Р. Указ. соч. С. 276–277.

(обратно)

112

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 9.

(обратно)

113

Теллер М. Я., Некрич А. М. История России. 1917–1995. М., 1996. Т. 1.С. 447.

(обратно)

114

Цит. по: Там же. С. 448.

(обратно)

115

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 25–26.

(обратно)

116

Окупаційний режим в Криму… С. 79.

(обратно)

117

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 27. Л. 38-38об.

(обратно)

118

Казанцев А. С. Указ. соч. С. 179.

(обратно)

119

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 24, 25, 33.

(обратно)

120

Герцштейн Р. Указ. соч. С. 429.

(обратно)

121

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 31. Л. 168.

(обратно)

122

Мюллер Н. Указ. соч. С. 254, 260–261.

(обратно)

123

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 10–11.

(обратно)

124

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 82.

(обратно)

125

ТААРК. Ф. — П-156. Oп. 1. Д. 25. Л. 2, 8, 20, 26, 39; Д. 26. Л. 32, 35.

(обратно)

126

«Идет бешеная националистическая пропаганда» // Источник. Москва, 1995. № 2. С. 120–122.

(обратно)

127

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 28. Более подробно «восточные» добровольческие формирования на территории Крыма будут рассмотрены в соответствующих разделах этой книги.

(обратно)

128

Цит. по: Герцштейн Р. Указ. соч. С. 435.

(обратно)

129

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 31. Л. 93.

(обратно)

130

Там же. Д. 26. Л. 38.

(обратно)

131

Окупаційний режим в Криму… С. 23. 70.

(обратно)

132

ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 26. Л. 38–39.

(обратно)

133

Там же. Л. 33

(обратно)

134

Окупаційний режим в Криму… С. 95.

(обратно)

135

ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 27. Л. 35.

(обратно)

136

Там же. Л. 106.

(обратно)

137

Там же. Л. 98об-99.

(обратно)

138

Там же. Л. 116.

(обратно)

139

Крымско-татарские формирования: документы Третьего рейха свидетельствуют. Публ. Г. А. Литвина// ВИЖ. 1991. № 3. С. 89–90.

(обратно)

140

Исаев А. В. Предисловие // Крестовый поход на Россию. М., 2005. С. 5.

(обратно)

141

Уорвол Н. Войска СС. Кровавый след. Ростов н/Д. С. 179.

(обратно)

142

Buss Р., Mollo A. Hitler’s Germanic Legions. London, 1978. P. 21

(обратно)

143

Lambert P. P, Le Marec G. Les Francais sous le casque allemande. Europe. 1941–1945. Paris, 2002. P. 17.

(обратно)

144

Материалы к истории Освободительного движения народов России (1941–1945). С. 44–45.

(обратно)

145

Дробязко С. И. Под знаменами врага. М., 2005. С. 389.

(обратно)

146

Мюллер-Гилебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг. М., 2002. С. 342–343.

(обратно)

147

Angolia J. R., Schlicht А. Die Kriegsmarine. Uniforms & Traditions. San Jose, 1993. Vol. 3. P. 116

(обратно)

148

Уорвол H. Указ. соч. С. 138.

(обратно)

149

Мюллер-Гилебранд Б. Указ. соч. С. 385.

(обратно)

150

Lambert Р. Р, Le Marec G. Op. cit. P. 71.

(обратно)

151

Thomas N., Jurado C. C. Wfehrmact Auxiliary forces. Oxford, 1992. P. 4.

(обратно)

152

Op. cit. P. 17.

(обратно)

153

Ibid.

(обратно)

154

Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха. Кн. 2. СПб., 2003. С. 4.

(обратно)

155

Thomas N., Abbott Р. Partisan warfare. 1941–1945. London, 1987. P. 10.

(обратно)

156

Vincx J., Scotinius V. Nederlandse Vrijwilligers in Europese krijgsdienst. 1940–1945. Deel 4. P. 542.

(обратно)

157

⁵⁵Семиряга М. И. Указ. соч. С. 394.

(обратно)

158

Крысин М. Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. 1939–1945. М., 2004. С. 115.

(обратно)

159

Чуев. С. Г. Проклятые солдаты. Предатели на стороне III Рейха. М., 2004. С. 293.

(обратно)

160

Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 401, 412.

(обратно)

161

Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха. СПб., 2003. Кн. 1. С. 11.

(обратно)

162

Мадер Ю. Абвер: щит и меч Третьего рейха. Ростов н/Д., 1999. С. 196.

(обратно)

163

Lefevre Е. Brandenburg division. Commandos of the Reich. Paris, 2000. P. 299.

(обратно)

164

Неподаев Ю. А. Спецназ адмирала Канариса. М., 2004. С. 67.

(обратно)

165

Де Ионг Л. Указ. соч. С. 290.

(обратно)

166

Неподаев Ю. А. Указ. соч. С. 110. Однако зарубежные историки говорят про то, что в рамках этой операции было захвачено 3 моста, и называют в качестве исполнителей 3-ю или 4-ю роты батальона.

(обратно)

167

Tessin G. Op. cit. Bd. 13. P. 5.

(обратно)

168

Ibid.

(обратно)

169

Sourd J.-P. True believers: Spanish volunteers in the Heer and Waffen SS. 1944–1945. N.Y, 2004. P. 45.

(обратно)

170

Мадер Ю. Указ. соч. С. 280.

(обратно)

171

Tessin G. Op. cit. Bd. 13. P. 207.

(обратно)

172

Bender J. R., Taylor H. P. Uniforms, Organizationsand History of the Waffen SS. San Jose, 1972. Vol. 3. P. 8.

(обратно)

173

CC Адольфа Гитлера. С. 100.

(обратно)

174

Уорвол Н. Указ. соч. С. 189.

(обратно)

175

Хёне Г. Орден «Мертвая голова». История СС. Смоленск, 2002. С. 363.

(обратно)

176

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 393–394.

(обратно)

177

www.geocities.com/Pentagon/Quarters/5814/gorenjskodomobranstvo.html..

(обратно)

178

Littlejohn D. Foreign Legions of Third Reich. San-Jose, 1994. Vol. 3, P.52.

(обратно)

179

Ibid. P. 55.

(обратно)

180

Ibid. P. 113.

(обратно)

181

Angolia J. R., Cook S. Cloth Insignia of the SS, 1989. P. 361.

(обратно)

182

Williamson G. Waffen-SS (3) 11 to 23 divisions. Oxford, 2004. P. 39.

(обратно)

183

Ledwoch J. Waffen-SS. Warszawa, 1994. Cz. 2. S. 65.

(обратно)

184

Xayccep П. Войска СС в бою. M., 2006. С. 187.

(обратно)

185

Громов М., Мощанский И. Штурм Будапешта. М., 2002. С. 51.

(обратно)

186

Williamson G. Waffen-SS (4) 24 to 38 divisions & Volunteer Legion. Oxford, 2004. P. 22.

(обратно)

187

Пилько H. C. Словения под властью оккупантов (1941–1945 гг.)//Вопросы истории. 2006. № 1. С. 36.

(обратно)

188

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 182–183.

(обратно)

189

Проблемы военного плена: история и современность. Материалы Международной научно-практической конференции. Вологда, 1997. Ч. 2. С. 145.

(обратно)

190

Zbomik dokumenata і podataka о narodnooslobodilaskom ratu jugoslovenskih naroda, Beograd. 1987 T. IV/5. P. 378.

(обратно)

191

NARA. WDC. RG 242 (T-120 roll 5802/H313180).

(обратно)

192

Littlejohn D. Foreign Legions of the Third Reich. San Jose, 1994. \bl. 3. P. 232

(обратно)

193

Bender J. R., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 3. P. 9.

(обратно)

194

Munoz A. The Serbian state and frontier guard. 1941–1945 (Part one)//Axis Europa/January-February 1995. N 1. N.Y. P. 4.

(обратно)

195

Bender J. R., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 3. P. 11.

(обратно)

196

Munoz A. Op. cit. P. 7.

(обратно)

197

⁹'Schmitz R, Thies KJ. Die Truppenkennzeichen der Verbände und Einheiten der Deutschen Wehrmacht und ihre Einsatz im Zweiten Weltkrieg. 1939–1945. Osnabrück, 1987. Bd. 2. P. 407.

(обратно)

198

Dobrich M. Chetnik: The Story of the Royal Yugoslav Army of the Homeland. 1941–1945. N.Y., 1998. P. 22.

(обратно)

199

Tessin G. Op. cit. Bd. 3. P. 20.

(обратно)

200

Hnilicka K. Das Ende auf dem Balkan 1944–1945. Gottingen 1970. P. 107.

(обратно)

201

Munoz A. Za Hrvatski I Krista: For Croatia and Christ. The Croatian Army in World \№r II. 1941–1945//Axis Europa Magazine 1996. N 8. P. 05.

(обратно)

202

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 3. P. 264.

(обратно)

203

Tessin G. Op. cit. Bd. 12. P. 50.

(обратно)

204

Mollo A. Uniforms of the SS. Vol. 5. Sicherheitsdienst und Sicherheitspolizei. 1931–1945. London, 1992. P. 23.

(обратно)

205

Ibid. P. 24.

(обратно)

206

Littlejohn D. The SA 1921–1945: Hitlers stormtroopers. London, 1991. P.39.

(обратно)

207

Munoz A. German Police and Auxiliary Forces in Poland. 1939–1945. (Vol. V) //Axis Europa. Fall 1998. No. 15. P. 30.

(обратно)

208

Mollo A. Op. cit. P. 24.

(обратно)

209

Ibid.

(обратно)

210

Seidler F.W Avantgarde fur Europa. Ausländische Freiwillige in Wehrmacht und Waffen-SS. Selent, 2004. P. 120.

(обратно)

211

Mollo A., Buss P. Hitlers Germanic Legion’s. P 135.

(обратно)

212

Соловьев А. В. Фольксдойче и их взаимоотношения с нацистскими организациями в Рейхскомиссариате Украина // Военно-исторические исследования в Поволжье. Саратов, 2005. Вып. 6. С. 141.

(обратно)

213

Seidler F. W. Op. cit. P. 120.

(обратно)

214

Семиряга М. И. Тюремная империя нацизма и ее крах. М., 1991. С. 99.

(обратно)

215

Bender J. R., Taylor Н. Р. Op. cit. Vol. 3. P. 36.

(обратно)

216

Ricciotti L. Le SS Italiane. Milano, 1982. P. 42.

(обратно)

217

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 247.

(обратно)

218

Ионг де Л. Указ. соч. С. 333.

(обратно)

219

Тауlor Н. Р. Uniforms of the SS. Vol. 2. P.iii.

(обратно)

220

Saidler F. W. Op. Cit. P. 159.

(обратно)

221

Ibid. P. 159

(обратно)

222

Ibid. P. 160.

(обратно)

223

Випперман В. Европейский фашизм в сравнении. 1922–1982. Новосибирск, 2000. С. 101.

(обратно)

224

Ходжес Г. Э. Франко: Краткая биография. М., 2003. С. 186.

(обратно)

225

Крестовый поход на Россию: Сборник статей. М., 2005. С. 333.

(обратно)

226

Там же. С. 337.

(обратно)

227

KleinfeId G.R., Lewis A. Hitler’s Spanish Legion: Blue Division in Russia. S. Illinois. 1979. P. 12.

(обратно)

228

Польман X. Волхов: 900 дней боев за Ленинград. 1941–1944 гг. М., 2000. С. 119.

(обратно)

229

Scurr J. Germany’s Spanish volunteers. 1941–1945. London, 1980. P. 5.

(обратно)

230

Польман X. Указ. соч. С. 33.

(обратно)

231

Scurr J. Op. cit. P. 15.

(обратно)

232

Крестовый поход на Россию. С. 345.

(обратно)

233

Scurr J. Op. cit. P. 28.

(обратно)

234

Польман X. Указ. соч. С. 119.

(обратно)

235

Kleinfeld G. R., Lewis A. Op. cit. P. 342.

(обратно)

236

Sourd J. P. True Believers: Spanish Volunteers in the Heer and Waffen-SS. 1944–1945. N.Y., 2004. P. 10.

(обратно)

237

Gallego G. T. Espanoles en las Waffen SS: Italia, 1945 // Historia Militär, Valladolid. 2001. № 4. P. 200.

(обратно)

238

Sourd J. P. Op. cit. P. 24.

(обратно)

239

Ibid. P. 25.

(обратно)

240

Munoz A. For Croatia & Christ: The Croatian Army in World War II. 1941–1945. N.Y., 2003. P. 51.

(обратно)

241

Klietmann, Dr. K. G. Die Waffen-SS: eine Dokumentation. Osnabrück, 1965. P. 263.

(обратно)

242

Scurr J. Op. cit. P. 21.

(обратно)

243

Scurr J. Ibid. P. 24.

(обратно)

244

Зефиров M. Асы Второй мировой войны: Союзники Люфтваффе: Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия, Словакия, Испания. М., 2002. С. 461.

(обратно)

245

Военные летчики: Асы Второй мировой войны. Мн., 1997. С. 387.

(обратно)

246

Зефиров М. Указ. соч. С. 467.

(обратно)

247

www. Visantain.iespana.es/visantain/krigsmarineOneue.htm.

(обратно)

248

Sanchez Perez L. M. Marinos Espanoles en la Krigsmarine. Las «Flotillas Azules». P. 16

(обратно)

249

Всемирная история: В 24 т. Т. 23. Вторая мировая война. С. 181.

(обратно)

250

Семиряга М. И. Коллаборационизм. Указ. соч. С. 155.

(обратно)

251

Там же. С. 191

(обратно)

252

Нольте Э. Фашизм в его эпохе. Новосибирск, 2001. С. 83.

(обратно)

253

Наумов А. О. Указ. соч. С. 380.

(обратно)

254

Випперман В. Указ. соч. С. 115

(обратно)

255

Lambert Р. Р, Le Marec G. Partis et mouvements de la collaboration. Paris 1940–1944. Paris, 1993. P. 111.

(обратно)

256

Деларю Ж. История гестапо. Смоленск, 1993. С. 379.

(обратно)

257

Landwehr R. French volunteers of the Wkffen-SS. \fermont, 2006. P. 10.

(обратно)

258

Davis B. L. Flags of the Third Reich: Waffen SS. London, 1994. P. 19.

(обратно)

259

NARA T311 Roll 288 Frame 91.

(обратно)

260

Tessin G. Op. cit. Bd. 12. P. 15.

(обратно)

261

Landwehr R. French volunteers. P. 15.

(обратно)

262

Lambert В R, Le Marec G. Op. cit. В 23.

(обратно)

263

Landwehr R. Op. cit. В 9.

(обратно)

264

Landwehr R. Hitler’s fighting Frenchmen // Barnes review. September 1995. № 12. В 27

(обратно)

265

lbid. В 28.

(обратно)

266

Bender R. J., Taylor H. В Op. cit. Vol. 4. В 174.

(обратно)

267

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 1. В 161.

(обратно)

268

Mabire J. La Division Charlemagne. Sur le front de l’Est. 1944–1945. В 43.

(обратно)

269

Littlejohn D. Op. cit. В 170.

(обратно)

270

Landwehr R. French volunteers. В 44.

(обратно)

271

Mabire J. Berlin im Todeskampf. Oldendorf, 1977. В 31.

(обратно)

272

Ledwoch J. Waffen SS. Warszawa, 1994. Czesc 2. В 25.

(обратно)

273

Mabire J. Mourir a Berlin. Les Francais, derniers defenseurs du bunker d’Adolf Hitler. Paris, 1995. В 31.

(обратно)

274

Mabire J. Berlin im Todeskampf. В 99.

(обратно)

275

Delatour F. Le combat fou des SS francais // Historia Hors Serie № 40. La Milice. В 154.

(обратно)

276

Трибалева H. Смерть в Берлине // Калейдоскоп. 1999. № 13. С. 19.

(обратно)

277

Mabire J. Berlin im Todeskampf. В 393.

(обратно)

278

Ibid. В 390.

(обратно)

279

Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 248.

(обратно)

280

Lambert В В, Le Marec G. Op. cit. В 41.

(обратно)

281

Ibid. В 61.

(обратно)

282

Littlejohn D. Op. cit. Vol. I. В 200.

(обратно)

283

Lambert P. P., Le Marec G. Op. cit. P. 83.

(обратно)

284

Sourd J. P. Op. cit. P. 45.

(обратно)

285

Lessin G. Op. cit. Bd. 9. P. 293–294.

(обратно)

286

Ledwoch J. Afrikakorps. Warszawa, 1993. P. 31.

(обратно)

287

Lambert В P., Le Marec G. Op. cit. P. 93.

(обратно)

288

Ibid. P. 90.

(обратно)

289

Giolitto P. Histoire de la milice. Perrin, 1997. P. 26.

(обратно)

290

Ibid. P. 22.

(обратно)

291

Landemer H. La naissance de la malice // Historia Hors Serie № 40. La Milice. P. 36

(обратно)

292

Giolitto P. Op. cit. P. 465.

(обратно)

293

Ibid. P. 478.

(обратно)

294

Littlejohn D. Op. cit. Vol. I. P. 183.

(обратно)

295

Sourd J. P. The French «Selbschutzpolizei» // Axis Europa. Fall 1998. Issue 15. P. 03.

(обратно)

296

Ibid. P. 04.

(обратно)

297

Lambert P. P., Le Marec G. Op. cit. P. 71.

(обратно)

298

Ibid. P. 73.

(обратно)

299

Angolia R., Littlejohn D. Uniforms, Organization, and History of the NSKK/NSFK. San Jose, 1994. P. 340.

(обратно)

300

Neulen H. W. An deutscher Seite. Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. München, 1985. P. 104.

(обратно)

301

Lambert P. R, Le Marec G. Op. cit. P. 136.

(обратно)

302

Ibid. P. 140.

(обратно)

303

Lambert P. R, Le Marec G. Partis. P. 214

(обратно)

304

Neulen H. W. Op. cit. P. 115.

(обратно)

305

Ibid.

(обратно)

306

Mollo A., Buss P. Hitlers Germanic Legion’s. P. 135.

(обратно)

307

’Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 141.

(обратно)

308

Hirschfeld H. Fremdherrschaft und Kollaboration. Die Niederlande unter deutscher Besatzung, 1984. P. 285.

(обратно)

309

Ibid. P. 249.

(обратно)

310

Neulen H. W. Op. cit. P. 55.

(обратно)

311

Mollo A., Buss P. Hitlers Germanic Legion’s. P. 46.

(обратно)

312

Taylor H. P. Uniforms of the SS. Vol. 2. Germanische SS. 1940–1945. London 1991. P. 5.

(обратно)

313

Seidler F. W. Avantgarde für Europa. Ausländische Freiwillige in Wehrmacht und Waffen SS. Selent, 2004. P. 78.

(обратно)

314

Williamson G. The Waffen-SS (3) 11. to 23. Divisions. Oxford, 2004. P. 41; Mollo A., Buss P. Hitlers Germanic Legion’s. London, 1978. P. 58.

(обратно)

315

Tessin G. Op. cit. B. 14. P. 185.

(обратно)

316

Tieke W. Tragedy of the faithful. A history of the HI (germanisches) SS-Panzer-Korps. Manitoba, 2001. P. 1.

(обратно)

317

Landwehr R. French volunteers. P. 178.

(обратно)

318

Tieke W. Op. cit. P. 9.

(обратно)

319

Seidler F. W. Op. cit. P. 81.

(обратно)

320

Neulen H. W. Op. cit. P. 61.

(обратно)

321

Tieke W. Op. cit. P. 445.

(обратно)

322

Ibid. P. 88.

(обратно)

323

Neulen H. W. Op. cit. P. 62.

(обратно)

324

Ibid. P. 190.

(обратно)

325

Ibid. P. 207.

(обратно)

326

Seidler F. W. Op. cit. P. 82.

(обратно)

327

Tessin G. Op. cit. Bd. 4. P. 206.

(обратно)

328

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. P. 143–144.

(обратно)

329

Тике В. Марш на Берлин. Падение Берлина. М., 2005. С. 259.

(обратно)

330

Там же. С. 293.

(обратно)

331

Там же. С. 444.

(обратно)

332

Seidler F. W. Op. cit. P. 83.

(обратно)

333

Littlejohn D. Op. cit. P. 224.

(обратно)

334

Seidler F. W. Op. cit. P. 83.

(обратно)

335

Vincx J., Scotanius V. Nederlandse Vrijwilligers. Deel 4. P. 542

(обратно)

336

Ibid. P. 508.

(обратно)

337

Taylor H. P. Op. cit. Vol. 2. P. 23.

(обратно)

338

Ibid. P. 9.

(обратно)

339

Ibid. P. 5.

(обратно)

340

Hirschfeld H. Op. cit. P 165.

(обратно)

341

Vincx J., Scotanius V. Op. cit. Deel 4. P 654.

(обратно)

342

Littlejohn D. Op. cit. P. 211.

(обратно)

343

Hirschfeld H. Op. cit. P 178–179.

(обратно)

344

Neulen H. W. Op. cit. P. 61.

(обратно)

345

Vincx J., Scotanius V. Nederlandse Vrijwilligers. Deel 4. P 502.

(обратно)

346

Neulen H. W. Op. cit. P. 60.

(обратно)

347

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 211.

(обратно)

348

Ibid. P. 187.

(обратно)

349

Vincx J., Scotanius V. Op. cit. Deel 4. P. 600.

(обратно)

350

Ibid. P. 621.

(обратно)

351

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 225.

(обратно)

352

Angolia R., Littlejohn D. Op. cit. P. 336.

(обратно)

353

Neulen H. W. Op. cit. P. 60.

(обратно)

354

Vincx J., Scotanius V. Op. cit. Deel 4. P. 649.

(обратно)

355

Hirschfeld H. Op. cit. P. 213.

(обратно)

356

Vincx J., Scotanius V. Op. cit. Deel 4. P. 511.

(обратно)

357

Neulen H.W Op. cit. P. 63

(обратно)

358

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 49.

(обратно)

359

Випперман В. Указ. соч. С. 132.

(обратно)

360

Муравьев С. В. Охота на любимца Гитлера. М., 1999. С. 114–115.

(обратно)

361

Launay de J. La Belgique a l’Heure allemande (1940–1945) les annees sombres. Bruxelles, 1977. P. 316.

(обратно)

362

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 108.

(обратно)

363

Тике В. Указ. соч. С. 91.

(обратно)

364

Neulen H.W An deutscher Seite. P. 90.

(обратно)

365

Tessin G. Op. cit. Bd. 10. P. 322.

(обратно)

366

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 109.

(обратно)

367

Landwehr R., Roba J. L., Merriam R. The «Wallonien». The history of the 5th SS-Sturmbrigade and 28th SS-Volunteer Panzergrenadier division. Vermont, 2006. P. 13.

(обратно)

368

Бухнер A. 1944. Крах на Восточном фронте. М., 2006. С. 79–80.

(обратно)

369

Landwehr R., Roba J. L., Merriam R. Op. cit. P. 26.

(обратно)

370

Залесский K. A. Командиры национальных формирований СС. М., 2007. С. 140.

(обратно)

371

Landwehr R., Roba J. L., Merriam R. Op. cit. P. 31.

(обратно)

372

Launay de J. Belgique a l’Heure allemande. 1940–1945: les annes sombres. Bruxelles, 1977. P. 316.

(обратно)

373

Ledwoch J. Ibid. Cz. 2. P. 65.

(обратно)

374

Williquet J. La Belgique sous la botte. Resistance et collaborations. 1940–1945. Paris, 1986. P. 192.

(обратно)

375

Mabire J. Division de choc Wallonie. Paris, 1996. P. 22.

(обратно)

376

Ibid. P. 170.

(обратно)

377

Тике В. Указ. соч. С. 376.

(обратно)

378

Vincx J. Vlaanderen in uniform 1941–1945. Deel 6. Antwerpen, 2000. P. 36.

(обратно)

379

Mabire J. Op. cit. P. 15.

(обратно)

380

Neulen H. W. An deutscher Seite. P. 85.

(обратно)

381

Tessin G. Bd. 1- P 294.

(обратно)

382

Neulen H. W. Op. cit. P. 85.

(обратно)

383

Ibid.

(обратно)

384

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 50.

(обратно)

385

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 8.

(обратно)

386

Ibid. P. 10.

(обратно)

387

Jurado C. C. Resistance warfare. 1940–1945. London, 1994. P. 16.

(обратно)

388

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 365.

(обратно)

389

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 79.

(обратно)

390

Launay de J. Op. cit. P. 316.

(обратно)

391

VincxJ. Op. cit. P. 77.

(обратно)

392

NARA T354/653/65ff.

(обратно)

393

Польман X. Волхов. 900 дней боев за Ленинград. М., 2006. С. 53.

(обратно)

394

Vincx J. Op. cit. Deel 7. P. 90.

(обратно)

395

Neulen H. W. Op. cit. P. 70.

(обратно)

396

Vincx J. Op. cit. Deel 7. P. 169.

(обратно)

397

Vincx J. Op. cit. Deel 7. P. 159.

(обратно)

398

Neulen H.W Op. cit. P. 75.

(обратно)

399

Vincx J. Op. cit. Deel 7. P. 160.

(обратно)

400

Tessin G. Bd. 5. P. 260.

(обратно)

401

Vincx J. Op. cit. Deel 7. P 222–224.

(обратно)

402

Vincx J. Op. cit. Deel 7. P. 230.

(обратно)

403

Тике В. Указ. соч. С. 248.

(обратно)

404

Neulen H. W. Op. cit. P. 74.

(обратно)

405

Ibid.

(обратно)

406

Vincx J. Op. cit. Deel 3. P. 416.

(обратно)

407

Taylor H. P Uniforms of the SS. Vol. 2. Germanische SS. 1940–1945. London, 1991. P 23

(обратно)

408

Ibid. P. 27.

(обратно)

409

Lumsden R. SS Regalia. China, 1995. P. 148.

(обратно)

410

Vincx J. Op. cit. Deel 4. P. 360.

(обратно)

411

Neulen H. W. Op. cit. P. 74.

(обратно)

412

Vincx J. Op.cit Deel 4. P. 368.

(обратно)

413

lbid. P. 369.

(обратно)

414

Vincx J. Op.cit Deel 3. P. 32.

(обратно)

415

Neulen H. W. Op. cit. P. 74.

(обратно)

416

Vincx J. Op. cit. Deel 4. P. 266.

(обратно)

417

Tessin G. Bd. 14. P. 280.

(обратно)

418

Vincx J. Op. cit. Deel 2. P. 58.

(обратно)

419

Vincx J. Op. cit. Deel 7. P. 666.

(обратно)

420

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 76.

(обратно)

421

Neulen H. W. Op. cit. P. 73.

(обратно)

422

Ibid.

(обратно)

423

Vincx J. Op.cit Deel 2. P. 269.

(обратно)

424

Launay de J. Op. cit. P. 238., Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 64.

(обратно)

425

Launay de J. Op. cit. P. 238.

(обратно)

426

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 45.

(обратно)

427

Vincx J., Scotanius V. Nederlandse Vrijwilligers. Deel 4. P. 542.

(обратно)

428

Neulen H. W. Op. cit. P. 94.

(обратно)

429

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 253.

(обратно)

430

Neulen H. W. Op. cit. P. 95.

(обратно)

431

Випперман В. Указ. соч. С. 145.

(обратно)

432

Там же. С. 146.

(обратно)

433

Wolf W. Faschismus in der Schweiz. Zurich, 1969. P. 297.

(обратно)

434

Taylor H. P. Uniforms of the SS. Vol. 2. P.iii.

(обратно)

435

Saidler F.W Op. cit. P. 152.

(обратно)

436

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 272.

(обратно)

437

Saidler F. W. Op. cit. P. 154.

(обратно)

438

Ibid. P. 152.

(обратно)

439

Ibid.

(обратно)

440

Neulen H. W. Op. cit. P. 176.

(обратно)

441

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 4.

(обратно)

442

Neulen H. W. Op. cit. P. 139.

(обратно)

443

Всемирная история. T. 23. Вторая мировая война. Мн., 1998. С. 194.

(обратно)

444

Strassner Р. Europäische Freiwillige. Osnabrück, 1973. Р. 443.

(обратно)

445

Хауссер П. Войска СС в бою. М., 2006. С. 52.

(обратно)

446

Ranzow-Engelhardt Р. Dr. Del Caucaso a Leningrado. Memorias de Guerra de la Division Waffen SS Viking у del 3 Cuerpo Blindado SS. Buenos Aires, 2006. P. 132.

(обратно)

447

Текст отсутствует.

(обратно)

448

Текст отсутствует.

(обратно)

449

Ledwoch J. Waffen SS. Jednostki panceme. Warszawa, 1993. P. 20

(обратно)

450

Мощанский И. Разгром под Черкассами. Корсунь-Шевченковская операция, 24 января — 17 февраля 1944 г. М., 2005. С. 51

(обратно)

451

Залесский К. А. Командиры элитных частей СС. М., 2007. С. 183.

(обратно)

452

Там же. С. 187.

(обратно)

453

Vincx J., Scotanius V. Nederlandse Vrijwilligers. Deel 4. P. 391.

(обратно)

454

Громов M. M., Мощанский И. Б. Штурм Будапешта. М., 2002. С. 22.

(обратно)

455

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. P. 60.

(обратно)

456

Mollo A., Buss P. Op. cit. P. 80.

(обратно)

457

Ibid.

(обратно)

458

Ibid. P. 87.

(обратно)

459

Seidler F. W. Op. cit. P. 55.

(обратно)

460

Haaest E. Frostknuder. Frikorps Danmark. Lunge, 1975. P. 126.

(обратно)

461

Buss P, Mollo A. Op. cit. P. 100.

(обратно)

462

Littlejohn D. Op. cit. P. 102.

(обратно)

463

Jurado С. C. Resistance warfare. 1940–1945. London, 1994. P. 11.

(обратно)

464

Seidler F.W Op. cit. P. 56.

(обратно)

465

Taylor H. P. Uniforms of the SS. Vol. 2. P. 58.

(обратно)

466

Уорвол H. Указ. соч. С. 185.

(обратно)

467

Taylor H. P. Op. cit. P. 70.

(обратно)

468

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 1. P. 110–111.

(обратно)

469

Ibid. P. 112.

(обратно)

470

Jurado C. C. Op. cit. P. 12.

(обратно)

471

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 1. P. 114.

(обратно)

472

Випперман В. Указ. соч. С. 150

(обратно)

473

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 1. P. 40.

(обратно)

474

Norling E. De los fiordas a las estepas. La Legion SS Noruega en el Frente del Este (1941–1943). Granada, 2003. P. 73.

(обратно)

475

Neulen H. W. Op. cit. P. 153.

(обратно)

476

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. P. 186.

(обратно)

477

Norling E. Op. cit. P. 77.

(обратно)

478

Ibid.

(обратно)

479

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vbl. 3. P. 75.

(обратно)

480

Tieke W. Op. cit. P. 2.

(обратно)

481

Mabire J. Division Nordland. Dans 1’hiver glace, devant Leningad. Paris, 1997. P. XL

(обратно)

482

Michaelis R. Die 11. SS-freiwilligen-Panzer-Grenadier-Divisio «Nordland». Berlin, 2005. P. 25.

(обратно)

483

Ibid. P. 27.

(обратно)

484

Williamson G. Waffen-SS (3). 11 to 23 divisions. Oxford, 2004. P. 5.

(обратно)

485

Хаупт В. Группа армий «Север». Бои за Ленинград. 1941–1944. М., 2005. С. 208.

(обратно)

486

Norling S. Е. Raza de vikingos. La division SS Nordland. 1943–1945. Voluntarios europeos en el frente del Este. Granada, 2007. P. 89.

(обратно)

487

Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 277.

(обратно)

488

Tieke W Op. cit. Р. 64.

(обратно)

489

Ibid. Р. 125.

(обратно)

490

Norling S. E. Op. cit. P. 133.

(обратно)

491

Ibid. P. 136.

(обратно)

492

Michaelis R. Op. cit. P. 104.

(обратно)

493

Русский архив: Великая отечественная: Битва за Берлин. Т. 15 (4–5). М., 1995. С. 303.

(обратно)

494

Тике В. Указ. соч. С. 260.

(обратно)

495

Элитные силы Рейха. У ворот Берлина (3 февраля — 15 апреля 1945 года).Ч. 2. М., 2006. С. 48.

(обратно)

496

Тике В. Указ. соч. С. 359.

(обратно)

497

Norling S. Е. Sangre en la nieve. Voluntaries europeos en el Ejercito finlandes у las Waffen SS en el Frente de Finlandia (1939–1945). Granada, 2005. P. 160.

(обратно)

498

Ibid. P. 129.

(обратно)

499

Ibid. В 153.

(обратно)

500

Neulen H. W. Op. cit. P. 156.

(обратно)

501

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. P. 186.

(обратно)

502

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 1. P. 60.

(обратно)

503

Taylor H. P. Op. cit. Vol. 2. P. 34.

(обратно)

504

Lumsden R. Op. cit. P. 153.

(обратно)

505

Neulen H. W. Op. cit. P. 155.

(обратно)

506

Neulen H. W. Op. cit. P. 155.

(обратно)

507

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 1. P. 61.

(обратно)

508

Taylor H. P. Op. cit. Vol. 2. P. 35.

(обратно)

509

Neulen H. W. Op. cit. P. 155.

(обратно)

510

Norling E. De los fiordas a las estepas. P. 89.

(обратно)

511

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 763.

(обратно)

512

Taylor Н. Р. Uniforms of the SS. Vol. 2. P.iii.

(обратно)

513

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 2. P. 272.

(обратно)

514

Ларс Гилленхааль. Письмо автору.

(обратно)

515

Michaelis R. Op. cit. P. 56.

(обратно)

516

ГАРФ. Ф.9401, Oп. 2. Д. 172. Л. 137.

(обратно)

517

Norling S. E. Elios no fueron neutrals. Voluntarios suecos en la Waffen SS europea (1940–1945). Granada, 2002. P. 273.

(обратно)

518

Випперман В. Указ. соч. С. 127.

(обратно)

519

Neulen H. W. Op. cit. P. 170.

(обратно)

520

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. P. 186.

(обратно)

521

Ibid.

(обратно)

522

Тике В. Указ. соч. С. 226.

(обратно)

523

Там же. С. 334–335.

(обратно)

524

Littlejohn D. Op. cit. Р. 230.

(обратно)

525

Michaelis R. Op. cit. P. 126.

(обратно)

526

Прокопов А. Ю. Фашисты Британии. Союз Освальда Мосли: идеологи и политика. СПб., 2001. С. 339.

(обратно)

527

Там же. С. 444–445.

(обратно)

528

Landwehr R. Britisches Freikorps. British volunteers of the Waffen-SS. 1943–1945. Oregon. W/d. P. 63.

(обратно)

529

Ibid. P. 7.

(обратно)

530

Agte P. Englander in der Waffen-SS — das «Britische Freikorps»//Der Freiwillige. 2/95. P. 30.

(обратно)

531

Landwehr R. Britisches Freikorps. P. 35.

(обратно)

532

Agte P. Ibid. P. 31.

(обратно)

533

Neulen H. W. Op. cit. P. 127.

(обратно)

534

Bradley K. The International Brigades in Spain. 1936–1939. London, 1994. P. 32.

(обратно)

535

Мадер. Ю. Указ. соч. С. 213.

(обратно)

536

Hull М. М. Irish Secrets. German Espionage in Wartime Ireland 1939–1945. Dublin, 2003. P. 134.

(обратно)

537

Мадер Ю. Указ. соч. С. 221.

(обратно)

538

Ионг де Л. Указ. соч. С. 323.

(обратно)

539

Hull М. М. Op. cit. Р. 353.

(обратно)

540

Seidler F. W. Op. cit. Р. 160.

(обратно)

541

Stephan Е. Spies in Ireland. Dublin, 1963. P. 232.

(обратно)

542

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 181.

(обратно)

543

Залесский К. А. Кто был кто во Второй мировой войне. Союзники Германии. М., 2003. С. 266.

(обратно)

544

Dobrich М. Chetnik: The Story of the Royal Yugoslav Army of the Homeland. 1941–1945. N. Y, 1998. P. 36.

(обратно)

545

Neulen H. W. Op. cit. P. 226.

(обратно)

546

Thomas N., Mikulan K. Axis forces in Yugoslavia. 1941–1945. Oxford, 1995. P. 21.

(обратно)

547

Карапанциh Б. М. Српски добровольци. 1941–1981. Кливленд, 1981. С. 611

(обратно)

548

Dobrich М. Belgrade’s best: The Serbian Volunteer Corps. 1941–1945. N.Y, 2000. P. 13.

(обратно)

549

Hnilicka K. Op. cit. P. 231.

(обратно)

550

Neulen H. W. Op. cit. P. 229.

(обратно)

551

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. P. 235.

(обратно)

552

Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht (Wehrmacht-fuhrungsstab) (KTB): In 4 bd. - Frankfurt am Main, 1965. - Bd. 1: 1. August 1940 — 31. Dezember 1941. P. 1201.

(обратно)

553

Последний собственно хорватский король правил в начале XII в. После этого Хорватия была включена в состав Венгрии, а затем — Австро-Венгерской империи.

(обратно)

554

Ристович М. Югославия в огне. 1941–1945: война, оккупация, раздел, сопротивление // Родина. 2002. № 6. С. 62.

(обратно)

555

Germany and the Second World War: In 9 vol. Oxford, 1998. Vol. 4: The Attack on the Soviet Union. P. 1067.

(обратно)

556

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 179

(обратно)

557

Станоевич Б. Усташский министр смерти. Анатомия преступления Андрия Артуковича. М., 1989. С. 80. Общим термином «Хорватский Домобран» назывались части, существовавшие в армии Австро-Венгерской империи с 1867 по 1918 г. и укомплектованные преимущественно хорватами.

(обратно)

558

Стругар В. Югославия в огне войны. 1941–1945. М., 1985. С. 29.

(обратно)

559

Кавальеро У. Записки о войне. М., 1968. С. 82.

(обратно)

560

Стругар В. Указ. соч. С. 32.

(обратно)

561

Этот военный чиновник являлся фактически руководителем немецкой военной инфраструктуры на территории Хорватии и командовал находившимися здесь войсками Вермахта. По вертикали он подчинялся командующему немецкой оккупационной администрации и войсками Вермахта на Юго-Востоке (Югославия и Греция). С 1942 г. эта должность стала называться «Командующий немецкими войсками в Хорватии» (Befehlshaber der Deutschen Truppen in Kroatien). Аграм — немецкое название Загреба.

(обратно)

562

Согласно подсчетам хорватского историка Ивана Кошутича, это были: 515 лейтенантов, 417 старших лейтенантов, 1005 капитанов, 254 майора, 228 подполковников, 212 полковников и 31 генерал. В мае 1941 г. Югославское королевское правительство (в Лондоне) лишило воинских званий 559 офицеров из этой группы.

(обратно)

563

Русак А. В. Хорватські легіонери на Східному фронті 1941–1943 рр. // Український історичний журнал. Київ. 2001. № 2. С. 113.

(обратно)

564

Тальдер Ф. Военный дневник. 1939–1942: ВЗт. М., 1968–1971. Т. 3. Кн. 1. С. 49; Caballero Jurado С. Foreign Volunteers of the Wbhimacht. 1941–1945. London, 1995. P. 9–10.

(обратно)

565

Germany and the Second World War. P. 1069.

(обратно)

566

Ibid.

(обратно)

567

Русак А. В. Указ. соч. С. 116–117.

(обратно)

568

Текст отсутствует

(обратно)

569

Текст отсутствует

(обратно)

570

Gosztony Р. Deutschlands Waffengefahrten an der Ostfront. 1941–1945. Stuttgart, 1981. S. 234–236, 237–240.

(обратно)

571

Košutiĉ I. Hrvatsko Domobranstvo u Drugom Svjetskom Ratu: U 2 kn. Zagreb, 1992. Kn. 1. S. 167–178.

(обратно)

572

Вельц Г. Солдаты, которых предали: записки бывшего офицера вермахта. Смоленск, 1999. С. 70, 71–73.

(обратно)

573

Nafziger G.E Foreigners in Field Gray: The Russian, Croatian, and Italian Soldiers in the Wehrmacht. Pisgah, 1995. P. 51.

(обратно)

574

B хорватской историографии эти соединения получили название «Новый легион» — Njemacko-Hrvatske Legionarske divizije («Nova legija»),так как считалось, что они являются продолжением погибшего 369-го пехотного полка.

(обратно)

575

Schraml Е Kriegsschauplatz Kroatien. Die deutsche-kroatische Legionärs-Divisionen — 369, 373, 392 Infanterie-Divisionen (kroat.) — ihre Ausbildungs- und Ersatz-Formationen. Neckargemünd, 1962. S. 29-154.

(обратно)

576

Ibid. S. 155–228.

(обратно)

577

Ibid. S. 229–286.

(обратно)

578

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. S. 136.

(обратно)

579

Ibid.

(обратно)

580

Зефиров M. B. Асы Второй мировой войны. Союзники Люфтваффе: Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия, Словакия. М., 2002. С. 391.

(обратно)

581

Русак А. В. Указ. соч. С. 118.

(обратно)

582

Зефиров М. В. Указ. соч. С. 392.

(обратно)

583

Там же. С. 395, 397.

(обратно)

584

Там же. С. 399–400.

(обратно)

585

Раффнер К. Полевые дивизии Люфтваффе. 1941–1945. М., 2002. С. 8–13; Novak J., Spencer D. Hrvatski Orlovi: Paratroopers of Independent State of Croatia. 1942–1945. N.w Y, 1998. P. 38.

(обратно)

586

Стругар В. Указ. соч. С. 32.

(обратно)

587

Gosztony Р. Op. cit. S. 236–237.

(обратно)

588

ГААРК. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 390. Л. 26.

(обратно)

589

Русак А. В. Указ. соч. С. 119.

(обратно)

590

Станоевич Б. Указ. соч. С. 74, 79.

(обратно)

591

Там же. С. 80.

(обратно)

592

Цит. по: Уэст Р. Йосип Броз Тито. Власть силы. Смоленск, 1997. С. 106.

(обратно)

593

Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 217.

(обратно)

594

Littlejohn D. The German Struggle Against Tito’s Partisans // Military Illustrated. 1993. № 67. P. 40.

(обратно)

595

Munoz A. J. For Croatia and Christ: The Croatian Army in World War II. 1941–1945. N.Y., 1995. P. 80.

(обратно)

596

Klietmann K.-G. Die Waffen-SS. Eine Dokumentation. Osnabrück, 1965. P. 187.

(обратно)

597

Lepre G. Himmler’s Bosnian Division: The Waffen-SS Handschar Division. 1943–1945. Atghlen, 1997. P. 35.

(обратно)

598

Ibid. P. 109–139.

(обратно)

599

Ibid. P. 117.

(обратно)

600

Munoz A. J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. N.Y., 1991. P. 365.

(обратно)

601

Klietmann K. G. Op. cit. S. 189–190.

(обратно)

602

Lambrichs L., Grmek M. Les Revoltds de Villefranche. Mutinerie d’un bataillon de waffen-SS septembre 1943. Paris, 1998. P. 9—11.

(обратно)

603

Nafziger G. F. The German Order of Battle: Waffen-SS and Other Units in World War II. Conshohoken, 2001. P. 122–130.

(обратно)

604

Klietmann K. G. Op. cit. S. 243.

(обратно)

605

Munoz A. J. Forgotten Legions. P. 219.

(обратно)

606

Klietmann K. G. Op. cit. S. 513.

(обратно)

607

Munoz A. J. Forgotten Legions. P. 219.

(обратно)

608

Nafziger G.E The German Order of Battle: Waffen-SS. P. 150–151.

(обратно)

609

Munoz A. J. «Sword of Islam»: The History of the 13.Waffen-Gebirgs-Division der-SS «Handschar» //Axis Europa Magazine. 1995. № 3. P. 7–8.

(обратно)

610

Стругар В. Указ. соч. С. 218, 220, 232.

(обратно)

611

Munoz A. J. «Sword of Islam». P. 11.

(обратно)

612

Lepre G. Op. cit. P 143–301.

(обратно)

613

Munoz A. J. Forgotten Legions. Р. 221.

(обратно)

614

lbid. Р. 223.

(обратно)

615

Уильямсон Г. Указ. соч. С. 382.

(обратно)

616

Munoz A. J. «Sword of Islam». P. 8.

(обратно)

617

Munoz A. J. Forgotten Legions. P. 223

(обратно)

618

lbid. P. 223.

(обратно)

619

Броз Тито И. Избранные статьи и речи, май 1941 — октябрь 1949. М., 1987. С. 72, 112; Чолакович Р. Записки об освободительной войне в Югославии. М., 1965. С. 566–567, 571.

(обратно)

620

Munoz A. J. Forgotten Legions. P. 219.

(обратно)

621

Lambricsh L., Grmek M. Op. cit. P. 127.

(обратно)

622

Уильямсон Г. Указ. соч. С. 218.

(обратно)

623

Lepre G. Op. cit. P. 81–108.

(обратно)

624

Waffen-SS und Ordnungspolizei im Kriegseinsatz. 1939–1945. Ein Überblick anhand der Peldpostübersicht. Osnabrück, 2000. S. 601.

(обратно)

625

Немецкое название хорватского города Осиек.

(обратно)

626

Waffen-SS und Ordnugspolizei. S. 602.

(обратно)

627

Ibid. S. 603–604.

(обратно)

628

Munoz A. J. For Croatia and Christ. P. 37.

(обратно)

629

Munoz A. The Montenegro Volunteer Corps, 1943–1945 // Axis Europa. 1998. № 16. P. 46.

(обратно)

630

Ibid. P. 49.

(обратно)

631

Dobrich M. Op. cit. P. 44.

(обратно)

632

Zeng IV de H. L. The Moslem Militia and Legion Sandjak // Axis Europa. № 9. July-August-September. P. 6.

(обратно)

633

Ibid. P. 10.

(обратно)

634

Пилько H. C. Указ. соч. С. 37.

(обратно)

635

Thomas N., Mikulan K. Op. sit. P. 34.

(обратно)

636

Ibid. P. 35.

(обратно)

637

Ibid.

(обратно)

638

vww.geocities.com/Pentagon/Quarters/5814/primorskodomobranst-vo.html.

(обратно)

639

Ibid.

(обратно)

640

Kokalj Kocevar M. Gestapo volunteers: The Upper Carniola Home Defense Force. 1943–1945. N.Y., 1999. P. 22.

(обратно)

641

www.geocities.com/Pentagon/Quarters/SS 14/primorskodomobranst-vo.html.

(обратно)

642

Thomas N., Mikulan K. Ibid. P. 37.

(обратно)

643

Ibid. P. 36.

(обратно)

644

Kokalj-Kocevar M. Gestapo volunteers: The upper Carniola Home Defense force. 1943–1945. N.Y., 1999. P. 34.

(обратно)

645

Ibid. P. 60.

(обратно)

646

Jowett P. The Italian army. 1940–1945 (3). Italy. 1943–1945. Oxford, 2001. P. 8.

(обратно)

647

Seidler F. W. Op. cit. S. 146.

(обратно)

648

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 4. P. 368.

(обратно)

649

Jurado C. C. Foreign volunteers of the Werhmacht. 1941–1945. P. 8.

(обратно)

650

Neulen H. W. Op. cit. P. 189.

(обратно)

651

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 4. P. 369.

(обратно)

652

Tessin G. Op. cit. Bd. 1. P. 403–404.

(обратно)

653

Seidler F. W. Op. cit. S. 147.

(обратно)

654

Neulen H. W. Op. cit. S. 184.

(обратно)

655

Jurado C. C. Resistance warfare 1940–1945. Oxford, 1986. P. 6.

(обратно)

656

Riciotti L. Op. cit. P. 42.

(обратно)

657

Vivarelli C. Le corps de surete du Trentin // Gazette des uniformes. N. 168. Janvier 1998. P. 15.

(обратно)

658

Neulen W. Op. cit. P. 191.

(обратно)

659

Riciotti L. Op. cit. P. 36.

(обратно)

660

Ibid. P. 190.

(обратно)

661

Angolia J. R., Cook S. Op. cit. P. 369.

(обратно)

662

Landwehr R. Italian volunteers of the Waffen-SS Glendale, 1987. P. 15.

(обратно)

663

Neulen H. W. Op. cit. P. 191.

(обратно)

664

Семиряга М. И. Тюремная империя нацизма и ее крах. М., 1991. С. 63.

(обратно)

665

Trye R. Zolnierze Mussoliniego. Waszawa, 2000. Р. 52.

(обратно)

666

Thomas N., Abbott P. Op. cit. P. 27.

(обратно)

667

Latruwe L., Kostic G. La Division Skanderbeg. Histoire des Waffen-SS albanais des origenes ideologiques aux debuts de la guerre froide. Paris, 2004. P. 116.

(обратно)

668

Thomas N., Abbott P. Op. cit. P. 27.

(обратно)

669

Dzeletovic P. 21. SS-divizija Skenderbeg. Beograd, 1987. P. 56.

(обратно)

670

Ibid. P. 82.

(обратно)

671

Kaltenegger R. Op. cit. P. 28.

(обратно)

672

Dzeletovic P. Op. cit. P. 86.

(обратно)

673

Ibid. P. 163.

(обратно)

674

Ibid. P. 231.

(обратно)

675

Munoz A. J. Op. cit. P. 235.

(обратно)

676

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 211–212.

(обратно)

677

Залесский К. А. Кто был кто во Второй мировой войне. Союзники Германии. С. 301.

(обратно)

678

ChristodouIou N. D. Security Battalions in Southern Greece. 1943–1944//Axis Europa. Issue 18. P. 26.

(обратно)

679

Seidler F.W Op. cit. S. 296.

(обратно)

680

Christodoulou N. D. Op. cit. P. 28.

(обратно)

681

Ibid. P. 34.

(обратно)

682

Seidler F. W. Op. cit. P. 296.

(обратно)

683

Christodoulou N. D. Op. cit. P. 34.

(обратно)

684

Випперман В. Указ. соч. С. 84.

(обратно)

685

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 3. P. 102.

(обратно)

686

Tessin G. Op. cit. T. 2–3.

(обратно)

687

Neulen H. W. Op. cit. S. 257.

(обратно)

688

Munoz A. Teutonic maguars: Hungarian volunteers of the Waffen-SS. 1944–1945 //Axis Europa. May-June 1995. N. 3. P. 12

(обратно)

689

Munoz A. Teutonic maguars// Axis Europa. September-October 1995. N. 5. P. 19.

(обратно)

690

Tessin G. Op. cit. Bd. 4. P. 249.

(обратно)

691

Munoz A. Teutonic maguars // Axis Europa. November-December 1995. N. 6. P. 5.

(обратно)

692

Munoz A. Teutonic maguars // Axis Europa. January — March 1996. N. 7. В 5.

(обратно)

693

Munoz A. Teutonic maguars//Axis Europa. November — December 1995. N. 6. В 5.

(обратно)

694

Munoz A. Teutonic maguars//Axis Europa. April — May — June 1996. N. 8. B. 29.

(обратно)

695

Ibidem.

(обратно)

696

Michaelis R. Russen in der Wfoffen-SS. Berlin, 2006. В 98.

(обратно)

697

Munoz A. Teutonic maguars// Axis Europa. April — May — June 1996. N.8. B.31.

(обратно)

698

Munoz A. Teutonic maguars//Axis Europa. May-June 1995. N. 3. В 13.

(обратно)

699

Munoz A. Teutonic maguars//Axis Europa. July-August 1995. N. 4. В 2.

(обратно)

700

Ibidem.

(обратно)

701

Ibid. В 7.

(обратно)

702

Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. М., 2004. С. 459.

(обратно)

703

Молло Э. Указ. соч. С. 20.

(обратно)

704

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 163.

(обратно)

705

Яковлева Е. В. Польша против СССВ 1939–1950. М., 2007. С. 80.

(обратно)

706

Там же. С. 81.

(обратно)

707

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 167.

(обратно)

708

Munoz A. German Bolice and Auxiliary Forces in Boland. 1939–1945. (Vol. IV) // Axis Europa. January-February-March 1997. № 11. В 15.

(обратно)

709

Яковлева Е. В. Указ. соч. С. 138.

(обратно)

710

Воманько О. Советский легион Гитлера. Граждане СССВ в рядах вермахта и СС. М., 2006. С. 283.

(обратно)

711

Munoz A. German Bolice and Auxiliary Forces in Boland. 1939–1945. (Vol. V) //Axis Europa. Fall 1998. No. 15. В 31.

(обратно)

712

Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего Вейха. СПб., 2003. Кн. 1. С. 128.

(обратно)

713

Neulen H. W. Op. cit. S. 265.

(обратно)

714

Залесский K. A. Указ. соч. С. 325.

(обратно)

715

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 4. В 105.

(обратно)

716

Neulen H. W. Op. cit. S. 268.

(обратно)

717

Munoz A. J. The Last levy: SS officer Roster. March 1st, 1945. N.Y., 2001. B. 85–86.

(обратно)

718

Seidler F. W. Op. cit. S. 299.

(обратно)

719

Васильченко А. Между Дуче и Гитлером. М., 2004. С. 455.

(обратно)

720

Seidler F.W Op. cit. S. 299.

(обратно)

721

Кожемякин M. В. Болгарские части СС//Доброволецъ. № 3. М., 2004. С. 33.

(обратно)

722

Там же. С. 31.

(обратно)

723

Littlejohn D. Op. cit. Vоl. 3. Р. 23.

(обратно)

724

Neulen H. W. Op. cit. S. 205.

(обратно)

725

Seidler F. W. Op. cit. P. 337.

(обратно)

726

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 3. P. 35.

(обратно)

727

Томашек К. Чехи с зиг-рунами // Эхо войны. № 2. 2008. С. 38.

(обратно)

728

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 3. P. 57.

(обратно)

729

Kuberski H. J. Soiusznicy Hitlera. 1941–1945. Armie sojusznicze Niemiec na froncie wschodnim і na Balkanach. Warszawa, 1993. P. 44.

(обратно)

730

Neulen H. W. Op. cit. S. 161.

(обратно)

731

Ibid. S. 182.

(обратно)

732

Дробязко С. И. Указ. соч. С. 355.

(обратно)

733

Tessin G. Op. cit. Bd. 2. S. 46.

(обратно)

734

lbid.

(обратно)

735

Tessin G. Op. cit. Bd. 1. S. 222–223.

(обратно)

736

Семиряга М. И. Указ. соч. С. 654.

(обратно)

737

Лазер-Литан X. Восстание в Варшавском гетто. Иерусалим, 1991. С. 34.

(обратно)

738

Там же. С. 34–35.

(обратно)

739

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 4. P. 27.

(обратно)

740

Исследование холокоста. Глобальное видение. Материалы международной Тегеранской конференции 11–12 декабря 2006 г. М., 2007. С. 18–19.

(обратно)

741

Прибалтийский фашизм. М., 2007. С. 163.

(обратно)

742

Лазер-Литан X. Указ. соч. С. 121.

(обратно)

743

Там же. С. 204.

(обратно)

744

Tessin G. Op. cit. Bd. 14. P. 73.

(обратно)

745

Ибрагимбейли X. M. Крах «Эдельвейса» и Ближний Восток. М., 1977. С. 45.

(обратно)

746

Tessin G. Op. cit. Bd. 9. P. 23.

(обратно)

747

Ибрагимбейли X. M. Указ. соч. С. 128.

(обратно)

748

Там же. С. 126.

(обратно)

749

Tessin G. Op. cit. Bd. 9. S. 20.

(обратно)

750

Ибрагимбейли X. M. Указ. соч. С. 151.

(обратно)

751

Tessin G. Op. cit. Bd. 9. S. 20.

(обратно)

752

Томас H., Эббот П. Немецкая армия во Второй мировой войне. J939—1945. м., 2004. С. 186.

(обратно)

753

Jurado С. С. La espada del islam. Voluntaries arabes en la Wehrmacht. Granada, 1999. P. 172.

(обратно)

754

Ibid. P. 175.

(обратно)

755

Ibid. P. 177.

(обратно)

756

Ibid.

(обратно)

757

Neulen H. W. Op. cit. S. 373.

(обратно)

758

Jurado C. C. La espada del islam. P. 197.

(обратно)

759

Wimmer-Lamquet F. Balkenkreuz und Halbmond. Als Abwehroffizier in Afrika und im Vorderen Orient. Graz 2005. S. 120.

(обратно)

760

Jurado C. C. La espada del islam. P. 205.

(обратно)

761

Jurado C. C., Nigel T. Wehrmacht Auxiliary forces. P. 17.

(обратно)

762

Lannoy de E De la cagoule a la Brigade Nord-Africaine: l’itineraire de Mohamed el Maadi alias «SS Mohamed» // 39/45 Magazine. N 80. P. 36.

(обратно)

763

Jurado C. C. La espada del islam. R 184.

(обратно)

764

Залесский K. A. Кто был кто во Второй мировой войне. С. 67.

(обратно)

765

Мадер Ю. Абвер: щит и меч Третьего рейха. Ростов н/Д., 1999. С. 255.

(обратно)

766

Ибрагимова З. Х. Индия в планах Германии и Японии в годы Второй мировой войны. М., 2003. С. 113.

(обратно)

767

Райков А. В. Индийский легион в фашистской Германии // Вопросы истории. М., 1995. № 1. С. 158.

(обратно)

768

Houterman J. N. Eastern troops in Zeeland, The Netherlands. 1943–1945. P.63.

(обратно)

769

Seidler F. W. Op. cit. R 350.

(обратно)

770

Ibid.

(обратно)

771

Dallin A. German Rule in Russia. 1941–1945: A Study of occupation policies. London, 1957. R 200.

(обратно)

772

Тема крымско-татарского коллаборационизма является большой отдельной темой, и ее рассмотрение не входит в задачи данного очерка. Более же подробно о крымско-татарских частях Вермахта, полиции и войск СС будет рассказано ниже.

(обратно)

773

Militärgeschichtlichen Forschungsamtes, Potsdam, Deutschland (далее — MGFA), Verzeichnis von Freiwilligen-Verbände aus dem Osten in der deutschen Wehrmacht. S. 1–3.

(обратно)

774

Тальдер Ф. Военный дневник. 1939–1942: В 3 т. М., 1970. Т. 3. Кн. 1.С. 60.

(обратно)

775

Bundesarchiv-Militärarchiv, Freiburg, Deutschland (далее — БАМА), RH 22. Kommandierender General der Sicherungstruppen und Befehlshaber im Heeresgebiet Süd, RH 22/10, Befehl für die Aufstellung tbrkistanischer und kaukasischen Einheiten.

(обратно)

776

Ibid. Befehl für die Aufstellung türkistanischer und kaukasischen Einheiten.

(обратно)

777

Hoffmann J. Die Ostlegionen. 1941—43. Turkotataren, Kaukasier und Wolgafinnen im deutschen Heer. Freiburg, 1976. S. 26.

(обратно)

778

BA-MA. RH 2. Oberkommando des Heeres / Chef der Heeresrüstung und Befehlshaberder Ersatzheeres, H 37/108, bl. 37–38.

(обратно)

779

Ibid. RH 53–23. Militärbefehlshaber im Generalgouvernement / Wehrkreisbefehlshaber im Generalgouvernement, 75022/8/Teil 1, bl. 47.

(обратно)

780

MGFA, OKH/Chef HrüstuBdE/AHA. Bestimmungen für Aufstellung der Ostlegionen. 1.7.1942. S. 8.

(обратно)

781

BA-MA. RH 2. Oberkommando des Heeres / Chef der Heeresrbstung und Befehlshaber der Ersatzheeres, H 62-0/9, bl. 27–28.

(обратно)

782

Ibid. H 62-0/9, bl. 27–28.

(обратно)

783

Ibid. RH 53–23. Militärbefehlshaber im Generalgouvernement / Wehrkreisbefehlshaber im Generalgouvernement, 75022/12, bl. 14.

(обратно)

784

Тилязов И. А. На другой стороне. Коллаборационисты из поволжско-приуральских татар в годы Второй мировой войны. Казань, 1998. С. 79.

(обратно)

785

MGFA, OKH/Chef HrüstuBdE/AHA. Bestimmungen für Aufstellung der Ostlegionen. 24.4.1942. S. 2–3.

(обратно)

786

Ибрагимбейли X. M. Крах гитлеровской оккупационной политики на Кавказе // Народный подвиг в битве за Кавказ: Сб. статей. М., 1981. С. 269

(обратно)

787

ВА-МА. RH 53–23. Militärbefehlshaber im Generalgouvernement/ Wehrkreisbefehlshaber im Generalgouvernement, 75022/9/Teil 1, bl. 57–60.

(обратно)

788

Ibid. 75022/10/Teil 2, bl. 90–92.

(обратно)

789

MGFA. Heygendorff R. v. Turkvölkische und Kaukasische Verbände im Kampf an Deutschlands Seite während des 2. Weltkrieges. 1949. S. 14f.

(обратно)

790

BA-MA. RH 53–23. Militärbefehlshaber im Generalgouvernement / Wehrkreisbefehlshaber im Generalgouvernement, 75022/9/Teil 1, bl. 95–98; 75022/10/Teil 2, bl. 100.

(обратно)

791

Ibid. RH 26. Infanterie-Divisionen, RH 26-162. Kommando der 162. Infanteriedivision, 34427/2, bl. 41–45; Sedier F. W. Oskar Ritter von Niedermayer im Zweiten Weltkrieg. Ein Beitrag zur Geschichte der Ostlegionen //Wfehrwissenschaftliche Rundschau. 1970. № 12. S. 683–702.

(обратно)

792

BA-MA. RH 26. Infanterie-Divisionen, RH 26-162. Kommando der 162. Infanteriedivision, 34427/1, bl. 37.

(обратно)

793

Hoffmann J. Op. cit. S. 76.

(обратно)

794

Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: Сборник материалов: В 3 т. М., 1966. Т. 2. С. 216.

(обратно)

795

Галицкий В. П. «…Для активной подрывной диверсионной деятельности в тылу у Красной Армии» // Военно-исторический журнал. 2001. № 1. С. 19.

(обратно)

796

ВА-МА. RH 26. Infanterie-Divisionen, RH 26–97. Kommando der 97. Jägerdivision, RH 26–97/58, bl. 64–69; RH 21. Armeeoberkommandos, RH 21-1. Oberkommando der 1. Panzerarmee, RH 21—1/86D, bl. 90–92; RH 21-1/160, bl. 101–102; RH 21-1/407, bl. 95–97.

(обратно)

797

BA-MA. RH 19. Heeresgruppenkommandos, RH 19 V. Oberkommando Heeresgruppe А — Südukraine — Süd, RH 19 V/6, bl. 54–55, 114; RH 19 V/7, bl. 84–86.

(обратно)

798

Hoffmann J. Kaukasien 1942/43. Das deutsche Heer und die Orientvölker der Sowjetunion. Freiburg, 1991. S. 156–183, 193–211, 212–253, 327–345.

(обратно)

799

Nafziger G. F. Foreigners in Field Gray: The Russian, Croatian, and Italian Soldiers in the Wehrmacht. Pisgah, Ohio, 1995. P. 19–30.

(обратно)

800

Neulen H.-W An Deutscher Seite: International Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. München, 1985. S. 331.

(обратно)

801

Гилязов И. А. Указ. соч. С. 99, 100.

(обратно)

802

Munoz A. J., Romanko O. V. The East Came Wfest: Muslim, Hindu and Buddhist Volunteers in the German Armed Forces. 1941–1945. N.Y., 2002. P. 177.

(обратно)

803

Tessin G. Verbände und Truppen der deutschen Wehrmacht und Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945: In 17 bd. Osnabrück, 1980. Bd. 14. S. 270.

(обратно)

804

Munoz A. J. Hitler’s Eastern Legions. N.Y., 1997. Vol. 2: The Osttruppen. P. 24, 27; Nafziger G.E The German Order of Battle: Infantry in World War II. London, 2000. P. 483.

(обратно)

805

Houterman H. Eastern Troops in Zeeland. The Netherlands. 1943–1945. N.Y, 1997. P. 13.

(обратно)

806

lbid. P. 12–21,61-62.

(обратно)

807

Мамулиа Г. Грузинский легион в борьбе за свободу и независимость Грузии в годы Второй мировой войны. Тбилиси, 2003. С. 101–104, 121–122.

(обратно)

808

Hoffmann J. Kaukasien 1942/43… S. 264.

(обратно)

809

Nafziger G.E Foreigners in Field Gray… P. 37–38.

(обратно)

810

MGFA. Verzeichnis von Freiwilligen-Verbände aus dem Osten in der deutschen Wehrmacht. S. 28–29.

(обратно)

811

Nafziger G. F. The German Order of Battle: Infantry in World War II… P. 209.

(обратно)

812

Deutsche Dienststelle. Die Auskunftstelle für Wehrmachtnachweise, Berlin, Deutschland, von Heygendorff, Ralph, geb. am 15.8.1897 in Dresden. S. 1.

(обратно)

813

Стругар В. Югославия в огне войны, 1941–1945. М., 1985. С. 176, 178; ВА-МА. 162. Infanteriedivision, 34427/5, S. 254–260.

(обратно)

814

Цит. по: Дробязко С. И. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М., 1999. С. 10.

(обратно)

815

Там же.

(обратно)

816

ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 173-а. Л. 33-37об.

(обратно)

817

Дробязко С. И. Указ. соч. С. 10.

(обратно)

818

Аржаева Л. В., Доморад К. И., Игнатенко И. М. Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: В 3 т. Минск, 1984. Т. 2. С. 157.

(обратно)

819

ГААРК. Ф. П-151. Оп. 1.Д. 312.Л. 1.

(обратно)

820

Типпельскирх К. фон. История Второй мировой войны. СПб.: М., 1999. С. 508.

(обратно)

821

Дробязко С. И. Указ. соч. С. 4.

(обратно)

822

Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941–1943… S. 26–27.

(обратно)

823

Кавказ. 1942–1943 гг.: героизм и предательство// Военно-исторический журнал. 1991. № 8. С. 35–43; Гречко А. А. Битва за Кавказ. М., 1973. С. 241.

(обратно)

824

Кровавые злодеяния Оберлендера: отчет о пресс-конференции для советских и иностранных журналистов, состоявшейся в Москве 5.4.1960. М., 1960. С. 24–25.

(обратно)

825

Hoffmann J. Kaukasien 1942/43… S. 104–106.

(обратно)

826

Дробязко С. И. Указ. соч. С. 13.

(обратно)

827

Privatarchiv des Dr. Joachim Hoffmann, Ebringen, Deutschland (далее — PAJH), Norkaukasisches Sonderkommando «Schamil». S. 1–3.

(обратно)

828

Кабардино-Балкария в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945. Нальчик, 1975. С. 248–254; ВА-МА. Oberkommando der 1. Panzerarmee, RH 21-1/409. Bl. 107–110.

(обратно)

829

BA-MA. RH 27. Armeeoberkommandos, RH 27-3. Kommando der 3. Panzerdivision, RH 27-3/70. BL 25–26; RH 19. Heeres-gruppenkom-mandos, RH 19 V. Oberkommando Heeresgruppe А — Südukraine — Süd, RH 19V/111. BL 54–55.

(обратно)

830

Дробязко С. И. Указ. соч. С. 14.

(обратно)

831

Абрамян Э. А. Забытый легион. Ереван, 2005. С. 149–158.

(обратно)

832

Munoz A. J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formation of the Waffen-SS. N.Y., 1991. P. 164.

(обратно)

833

BA-MA. RH 53–23. Militärbefehlshaber im Generalgouvernement/ Wehrkreisbefehlshaber im Generalgouvernement, RH 53–23/52. Fol. 79. Bl. 90.

(обратно)

834

Hoflfmann J. Kaukasien 1942/43… S. 147–148.

(обратно)

835

Nafziger G. F. The German Order of Battle: Waffen-SS and other Units in World War II. Conshohoken, 2001. P. 167.

(обратно)

836

Munoz A. J. Forgotten Legions… P. 166, 167.

(обратно)

837

Hoflfmann J. Kaukasien 1942/43… S. 153.

(обратно)

838

US National Archives (Washington, USA), microcopy T-354, roll 161, frames 3806724 through 3807091.

(обратно)

839

PAJH, The «Osttürkischer Waffenverband». The Use by the Germans of Soviet Nationals against the Soviet Union in Late War // Intelligence Division. DRS (51)29. P. 15.

(обратно)

840

Klietmann K. G. Die Waffen-SS. Eine Dokumentation. Osnabrück. 1965. S. 382.

(обратно)

841

Тилязов И. А. Указ. соч. С. 105. Более подробно о Татарской горной бригаде войск СС смотри в очерке «Крымско-татарские формирования».

(обратно)

842

Цит. по: Munoz A. J. Forgotten Legions… Р. 173.

(обратно)

843

’Hoffmann J. Op. cit. S. 153, 219.

(обратно)

844

Мамулиа Г. Указ. соч. С. 92.

(обратно)

845

Munoz A. J., Romanko O. V. Op. cit. P. 185–187.

(обратно)

846

Nafziger G. F. The German Order of Battle: Waffen-SS… P. 166.

(обратно)

847

Дробязко С. И. Указ. соч. С. 32.

(обратно)

848

Munoz A. J. Forgotten Legions… S. 165–166.

(обратно)

849

Munoz A. J. German SS, Police, and Auxiliary Forces in Poland: 1944 and Warsaw Uprising//Axis Europe Magazine. N.Y., 1998. № 15. P. 43.

(обратно)

850

Мамулиа Г. Указ. соч. С. 94.

(обратно)

851

Hoffmann J. Kaukasien 1942/43… S. 153–154.

(обратно)

852

Брентьес Б. Использование востоковедов фашистскими шпионскими службами // Вопросы истории. 1986. № 2. С. 173.

(обратно)

853

Munoz A. J. Forgotten Legions… P. 167, 169, 171.

(обратно)

854

«Мусульманская плаха» для России… С. 28.

(обратно)

855

Мамулиа Г. Указ. соч. С. 94–95.

(обратно)

856

Личный состав боевой группы «Грузия» в последние дни войны был распущен своим командиром, сведений об организованном переходе на сторону партизан грузинских добровольцев в воспоминаниях нет. — Прим. ред.

(обратно)

857

Мамулиа Г. Указ. соч. С. 95–96.

(обратно)

858

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 25. Л. 80.

(обратно)

859

Штрик-Штрикфельдт В. К. Против Сталина и Гитлера. М., 1993. С. 95.

(обратно)

860

Материалы по истории Русского Освободительного Движения. М., 1999. Вып. 4. С. 161–178.

(обратно)

861

Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918–1956. Ч. 1 //Солженицын А. И. Малое собрание сочинений: В 7 т. Т. 5. М., 1991. С. 160.

(обратно)

862

Личный архив О. В. Романько. Симферополь, Украина (далее — ЛАР), Письмо К. М. Александрова (Петербург, Россия) от 29 августа 2000 г. Л. 1–2. Если следовать фактам, то «власовской армией» в полном смысле этого слова можно назвать только Вооруженные силы Комитета освобождения народов России (КОНР), которые были созданы после провозглашения этой организации (Прага, 14 ноября 1944 г.) и просуществовали до мая — июня 1945 г.

(обратно)

863

ЛАР. Письмо Иоахима Хоффманна (Эбринген, ФРГ) от 20 июня 2000 г. (на немецком языке). Л. 2.

(обратно)

864

В Крыму это письмо опубликовал орган Симферопольского городского управления газета «Голос Крыма». 1943. № 33. 18 марта.

(обратно)

865

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 210, 211.

(обратно)

866

К новой жизни. Листовка от 20 июня 1942 г. // Мальцев В. И. Конвейер ГПУ. Симферополь, 1943.

(обратно)

867

Подробнее о жизни и судьбе В. И. Мальцева см.: Колесник А. Н. Грехопадение? Генерал Власов и его окружение. Харьков, 1991. С. 88, 138; Романько О. В. К вопросу о Русской освободительной армии и судьбе В. И. Мальцева // Культура народов Причерноморья. 1997. № 1. С. 132–135; Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова. 1944–1945 гг. СПб., 2001. С. 204–207.

(обратно)

868

Борьба с большевиками — наш долг. Ответ полковника-орденоносца В. И. Мальцева на открытое письмо генерал-лейтенанта А. А. Власова. Ялта, 28.5.1943 // Голос Крыма. 1943. № 66. 4 июня.

(обратно)

869

Там же. 1943. № 72. 18 июня.

(обратно)

870

Там же. № 76. 27 июня; № 77. 30 июня.

(обратно)

871

Там же. № 38. 29 марта; № 61. 23 мая; № 81.9 июля.

(обратно)

872

Там же. № 75. 25 июня; № 84. 9 июля; № 90. 30 июля.

(обратно)

873

ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1.Д. 26. Л. 24.

(обратно)

874

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 19; Голос Крыма. 1943. июль-август.

(обратно)

875

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 25. Л. 65–66, 68–70, 72–73.

(обратно)

876

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 155.

(обратно)

877

ТААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 33.

(обратно)

878

Там же. Л. 38–39.

(обратно)

879

Там же. Л. 34.

(обратно)

880

Там же. Л. 25.

(обратно)

881

Цит. по: Колесник А. Н. РОА — власовская армия. Судебное дело генерала А. А. Власова. Харьков, 1990. С. 11.

(обратно)

882

ГААРК. Ф. П-151. Оп. 1.Д. 28. Л. 65; Ф. Р-652. Оп. 24. Д. 16. Л. 31.

(обратно)

883

Там же. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 173-а. Л. 32-32об.

(обратно)

884

Там же. Ф. П-1. Oп. 1. Д. 2185. Л. 10-10об.

(обратно)

885

Там же. Ф. П-151. Оп. 1.Д. 28. Л. 22, 23.

(обратно)

886

Яковлев В. П. Преступления. Борьба. Возмездие. Симферополь, 1961. С. 167, 169;ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1.Д. 57. Л. 148об.; Д.40. Л. 31об.

(обратно)

887

Провал вербовки «добровольцев» // Красный Крым. 1943. № 19. 23 апреля.

(обратно)

888

ГААРК. Ф. П-151.Оп. 1.Д. 28. Л. 65.

(обратно)

889

Голос Крыма. 1943. № 71. 16 июня; Александров К. М. Жизнь русского авиатора // Посев. 2000. № 3. С. 33–35.

(обратно)

890

Феодосийский вестник (орган Феодосийского городского управления). 1943. № 51(83). 21 июля; ГААРК. Ф. Р-1458. Оп. 1.Д. 1.Л. 25, 26, 28а.

(обратно)

891

Nafziger G.E Foreigners in Field Gray: The Russian, Croatian, and Italian Soldiers in the Wehrmacht. Pisgah, Ohio, 1995. P. 19–30.

(обратно)

892

ГААРК. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 28. Л. 40–41; Д. 30. Л. 28; Д. 505. Л. 151,2106.

(обратно)

893

ЛАР. Письмо К. М. Александрова… Л. 3, 4.

(обратно)

894

Андреева Е. А. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. М., 1993. С. 172.

(обратно)

895

Хольмстон-Смысловский А. Избранные статьи и речи. Буэнос-Айрес, 1953. С. 5.

(обратно)

896

Alexiev A. Soviet Nationalities in German Wartime Strategy. 1941–1945. Santa Monica, 1982. P. 3–8; Dallin A. German Rule in Russia. 1941–1945: A Study of occupation policies. London, 1957. P. 46–58.

(обратно)

897

Более подробно о структуре всех форм немецкой оккупационной администрации на территории СССР см., например: Залесский К. А. НСДАП. Власть в Третьем рейхе. М., 2005; Он же. Кто был кто во Второй мировой войне. Союзники Германии. М., 2004; Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941–1944). М., 1974; The German Police / Ed. by A. J. Munoz. N.Y., 1997.

(обратно)

898

Здесь нами рассматриваются только те партии, которые (более или менее самостоятельно) возникли на оккупированной советской территории. Программы партий, которые были созданы по инициативе немецких спецслужб, не представляют, на наш взгляд, интереса для данного исследования.

(обратно)

899

Ковалев Б. Н. Указ. соч. С. 322–323.

(обратно)

900

Анализ программы партии произведен по публикации: Кудряшев С. Была и такая партия // Родина. 1993. № 11. С. 52–53.

(обратно)

901

Дробязко С., Ермолов И. Указ. соч. С. 7 (нумерация страниц дана по рукописи, хранящейся в архиве автора).

(обратно)

902

Там же. С. 35.

(обратно)

903

Фактически эта партия была создана на территории Восточной Белоруссии. Однако ее принадлежность к Русскому освободительному движению не вызывает сомнений.

(обратно)

904

Чуев С. Г. Указ. соч. С. 267–271.

(обратно)

905

Цурганов Ю. Власовское движение. Известные оценки и малоизвестные альтернативы // Посев. 2001. № 6. С. 3.

(обратно)

906

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 316–321.

(обратно)

907

Ковалев Б. Н. Указ. соч. С. 240–250.

(обратно)

908

См., например: Солженицын А. И. Двести лет вместе: В 2 ч. М., 2002. Ч. 2. С. 377.

(обратно)

909

Соколов Б. В. Оккупация. Правда и мифы. М., 2002. С. 135–149.

(обратно)

910

Дробязко С., Ермолов И. Указ. соч. С. 6.

(обратно)

911

Там же. С. 6.

(обратно)

912

Геллер М. Я., Некрич А. М. История России. 1917–1995: В 4 т. М., 1996. Т. 1.С. 479–480.

(обратно)

913

ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1.Д. 26. Л. 34.

(обратно)

914

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 178–179.

(обратно)

915

Анализ публикаций власовской прессы проведен на основе коллекции документов В. В. Позднякова, хранящейся в Федеральном военном архиве ФРГ (Bundesarchiv-Militärarchiv, Freiburg, Deutschland), MSg 149, Sammlung Vladimir Pozdnakoff (Vlasov-Bewegung).

(обратно)

916

Окороков А. В. Учебные структуры РОА, казачьих частей и ВС КОНР // Материалы по истории Русского Освободительного Движения. М., 1999. Вып. 4. С. 168.

(обратно)

917

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 317.

(обратно)

918

Цит. по: Архив автора. Люлечник В. Неизвестный генерал Власов (рукопись). Л. 4.

(обратно)

919

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 271–272.

(обратно)

920

Цит. по: Поздняков В. В. Андрей Андреевич Власов. Сиракузы, США, 1973. С. 203.

(обратно)

921

Казанцев А. С. Указ. соч. С. 265.

(обратно)

922

Fischer G. Op. cit. Р. 152.

(обратно)

923

Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова… С. 193–194, 207–208.

(обратно)

924

О М. А. Зыкове см., например: Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ, соч. С. 131–133, 316. Здесь стоит привести известную фразу «В России еврейского вопроса нет!», широко распространенную в руководстве РОД. — Прим. ред.

(обратно)

925

Хольмстон-Смысловский Б. А. Избранные статьи и речи. Буэнос-Айрес, 1953. С. 6–7.

(обратно)

926

Там же. С. 8–9.

(обратно)

927

Барков Л. В дебрях Абвера. Таллин, 1971. С. 95.

(обратно)

928

В поединке с абвером. М., 1974. С. 116; Белоусов М. А. Об этом не сообщалось. М., 1984. С. 207–209.

(обратно)

929

Решин Л. Е. Коллаборационисты и жертвы режима // Знамя. 1994. № 8. С. 174; Он же. Судьбы генеральские // Военно-исторический журнал. 1993. № 2. С. 11–12.

(обратно)

930

Хольмстон-Смысловский Б. А. Указ. соч. С. 9.

(обратно)

931

Там же. С. 11.

(обратно)

932

Там же. С. 11–12.

(обратно)

933

Grimm С. Internierte Russen in Lichtenstein. // Jahrbuch des Historishen Vereins für das Fürstentum Lichtenstein. Bd. 71. S. 73.

(обратно)

934

Хольмстон-Смысловский Б. А. Указ. соч. С. 33–34.

(обратно)

935

Александров К. Армия генерала Власова. 1944–1945. М., 2006. С. 248.

(обратно)

936

Речь идет об эксперименте по формированию боевых частей из военнопленных красноармейцев в целях разложения советских войск, предпринятом по инициативе бежавшего из СССР в 1928 г. бывшего секретаря И. В. Сталина Бориса Бажанова. См. Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1990. С. 295—296

(обратно)

937

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 853. Л. 87–88.

(обратно)

938

Там же. Д. 739. Л. 17, 24; Д. 853. Л. 90.

(обратно)

939

Там же. Д. 853. Л. 87.

(обратно)

940

Там же. Д. 945. Л. 5; Военно-исторический журнал. 1992. № 1. С. 72.

(обратно)

941

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 853. Л. 88.

(обратно)

942

Там же. Д. 945. Л. 6.

(обратно)

943

Там же. Д. 945. Л. 5–6.

(обратно)

944

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933–1945 гг. М., 2002. С. 419.

(обратно)

945

Munoz A. Hitler’s Eastern Legions. Vol. 2. N.Y., 1997. P. 16.

(обратно)

946

ЦАМО РФ. Ф. 407. Oп. 9839. Д. 39. Л. 79.

(обратно)

947

ЦАМО РФ. Ф. 426. Оп. 10765. Д. 13. Л. 25об.

(обратно)

948

Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 419.

(обратно)

949

Исаев А. В. Берлин 45-го. Сражения в логове зверя. М., 2007. С. 51.

(обратно)

950

Gehlen R. The Service: The Memoirs of General Reinhard Gehlen. N.Y, 1972. P. 83; Сталинград: Событие. Воздействие. Символ. М., 1995. С. 363–365; Карель П. Восточный фронт. Кн. 2. Выжженная земля. 1943–1944. М., 2003. С. 347.

(обратно)

951

Streit Ch. Keine Kameraden: Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen. 1941–1945. Stuttgart, 1978. S. 404.

(обратно)

952

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. І. Д. 742. Л. 2; ЦАМО РФ. Ф. 407. Оп. 9839. Д. 39. Л. 79.

(обратно)

953

ЦХИДК. Ф. 1303. Оп. 4. Д. 10. Л. 56.

(обратно)

954

Kriegstagebuch des Oberkommando der Wehrmacht. Frankfurt/ Main, 1961-65. Bd. 3. 1.4-30.6.1943, 31.12.1943.

(обратно)

955

Dallin A. German rule in Russia 1941–1945: A study of occupation policies. London — N.Y., 1957. P. 658.

(обратно)

956

Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941–1943. Freiburg, 1976. S. 21–22; Der Angriff auf die Sowjetunion. Frankfurt/Main. S. 1254–1256.

(обратно)

957

ThomasN. Partisan warfare. 1941–1945. London, 1983. P. 14.

(обратно)

958

«Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 347–350.

(обратно)

959

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 927. Л. 12.

(обратно)

960

’Война Германии против Советского Союза. Берлин, 1992. С. 145.

(обратно)

961

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 750. Л. 102.

(обратно)

962

Там же. Д. 909. Л. 21.

(обратно)

963

Там же. Д. 710. Л. 26.

(обратно)

964

Там же. Д. 913.Л. 33,63;

(обратно)

965

ЦАМО РФ. Ф. 361. Оп. 6081. Д. 33. Л. 25об.

(обратно)

966

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 914. Л. 34.

(обратно)

967

Там же. Д. 750. Л. 104.

(обратно)

968

Там же. Л. 105.

(обратно)

969

Там же. Л. 103, 107.

(обратно)

970

Там же. Л. 108.

(обратно)

971

Там же. Л. 108; Д. 913. Л. 59.

(обратно)

972

Там же. Д. 912. Л. 112.

(обратно)

973

Там же. Д. 748. Л. 165.

(обратно)

974

Там же. Д. 22. Л. 127.

(обратно)

975

Жилянин Я., Поздняков Н., Лузгин В. Без линии фронта. Минск, 1975. С. 268.

(обратно)

976

Лобанок В. Е. Партизаны принимают бой. М., 1972. С. 191–192.

(обратно)

977

Гудериан Г. Воспоминания солдата. М., 1954. С. 347; Нюрнбергский процесс: Сборник материалов в 3-х тт. М., 1966. Т. 2. С. 403.

(обратно)

978

Штеенберг С. Генерал Власов. М., 2005. С. 236.

(обратно)

979

Munoz A. Op. cit. Vol. 2. Р. 12–13.

(обратно)

980

lbid. Р. 12.

(обратно)

981

Новый путь (Бобруйск), 1943. 27 мая.

(обратно)

982

Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944 г.). Минск, 1967–1982. Т. 1. С. 284; Коллекция документов ИВИ МО РФ. Ф. 191. Оп. 233. Д. 99. Л- 176–177.

(обратно)

983

Munoz A. Op. cit. Vol. 2. Р. 13; Поздняков В. В. Андрей Андреевич Власов. Сиракузы, 1973. С. 74.

(обратно)

984

РГАСПИ. Ф- 69. Oп. 1. Д. 909. Л. 113.

(обратно)

985

Там же. Д. 826. Л. 3.

(обратно)

986

Munoz A. Op. cit. Vol. 2. Р. 12–13.

(обратно)

987

Ibid. Р. 13–14.

(обратно)

988

Ibid. Р. 13.

(обратно)

989

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 746. Л. 224.

(обратно)

990

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 5.5.1943.

(обратно)

991

Keilig W. Das deutsches Heer 1939–1945. Bad Nauheim. 1953–1963. Lief. 15. S. 13.

(обратно)

992

Военно-исторический журнал. 1993. № 11. С. 7–8.

(обратно)

993

Thorwald J. Illusion: Soviet soldiers in the Hitler’s armies. London — N.Y, 1975. P. 142.

(обратно)

994

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 849. Л. 199; Д. 850. Л. 22; Д. 984. Л. 34.

(обратно)

995

Коллекция документов ЦАМО РФ; Mollo A. German uniforms of World War II. London, 1976. P. 84.

(обратно)

996

ЦХИДК. Ф. 1303. Oп. 4. Д. 10. Л. 56.

(обратно)

997

Schematische Gliederung der landeseigenen Xferbände. Stand: 5.9.1943.

(обратно)

998

ТГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 721. Л. 39; С. 3. Остряков (Военные чекисты. М., 1979. С. 222) называет цифру 14 тыс. за весь 1943 г.

(обратно)

999

Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. Vol. 4. San Jose, 1987. P. 330.

(обратно)

1000

ЦХИДК. Ф. 1303. Oп. 4. Д. 54. Л. 15.

(обратно)

1001

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 9.6.1944.

(обратно)

1002

Munoz A. Op. cit. Vol. 2. P. 24.

(обратно)

1003

Thorwald J. Op. cit. P. 221.

(обратно)

1004

Родина. 1993. № 4. C. 99.

(обратно)

1005

Thorwald J. Op. cit. P. 224.

(обратно)

1006

Munoz A. Op. cit. Vol. 2. P. 31–32.

(обратно)

1007

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 27.3.1945.

(обратно)

1008

Там же.

(обратно)

1009

Munoz A. Op. cit. Vol. 2. P. 31; Хоффманн Й. История власовской армии. Париж, 1990. С. 49–50.

(обратно)

1010

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 27.3.1945.

(обратно)

1011

Kriegstagebuch des Oberkommando der Wehrmacht. Bd. 3. 1.4-30.6.1943, 31.12.1943.

(обратно)

1012

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 80, 124.

(обратно)

1013

Помощники Люфтваффе. // Однострій, 2000. № 4. С. 11; Littlejohn D. Op. cit.. Vol. 4. P. 345. Последний автор co ссылкой на статистику Гитлерюгенда определяет численность русских «помощников» в 1383 человека, хотя речь здесь скорее всего идет не об общем количестве призванных, а о численности по состоянию на какую-то конкретную дату.

(обратно)

1014

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 853. Л. 89–91.

(обратно)

1015

Плюшов Б. Генерал Мальцев: История Военно-воздушных сил Русского Освободительного движения в годы Второй мировой войны (1942–1945). Сан-Франциско, 1985. С. 12.

(обратно)

1016

Там же. С. 29–31.

(обратно)

1017

Зегер А. Гестапо-Мюллер. Карьера кабинетного преступника. Ростов н/Д, 1997. С. 247.

(обратно)

1018

Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха. Кн. 2. СПб., 2003. С. 181–185.

(обратно)

1019

См. об этом. Телицын В. Л. «СМЕРШ»: операции и исполнители. Смоленск, 2000. С. 238–265.

(обратно)

1020

Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова. 1944–1945. СПб., 2001. С. 255.

(обратно)

1021

Александров К. М. Армия генерал-лейтенанта А. А. Власова. 1944–1945: Материалы к истории Вооруженных сил КОНР. СПб., 2004. С. 99.

(обратно)

1022

Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 55.

(обратно)

1023

Там же. Д. 746. Л. 15.

(обратно)

1024

Там же.

(обратно)

1025

Там же. Д. 708. Л. 92, 147; Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха. СПб., 2003. Кн. 2. С. 212

(обратно)

1026

РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1.Д. 850. Л. 11–12.

(обратно)

1027

Кромиади К. Г. За землю, за волю… Сан-Франциско, 1980. С. 92–93; Чуев С. Г. Указ. соч. Кн. 2. С. 213–214.

(обратно)

1028

Кромиади К. Г. Там же. С. 93–95.

(обратно)

1029

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 1006. Л. 12; Лобанок В. Е. В боях за Родину. М., 1964. С. 209.

(обратно)

1030

Кромиади К. Г. Указ. соч. С. 106; Репин Г. Будни особого отдела // Чекисты (сборник). Л., 1970. С. 260.

(обратно)

1031

Рутыч Н. Между двумя диктатурами // Родина. 1991. № 6–7. С. 33.

(обратно)

1032

Судьбы генеральские // Военно-исторический журнал. 1993. № 3. С. 32–33; Колесник А. Н. РОА — власовская армия. Харьков, 1990. С. 73–74.

(обратно)

1033

Судьбы генеральские // Военно-исторический журнал. 1993. № 3. С. 33.

(обратно)

1034

Штрик-Штрикфельдт В. Против Сталина и Гитлера. М., 1993. С. 59.

(обратно)

1035

Андреева Е. А. Указ. соч. С. 91.

(обратно)

1036

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 887. Л. 5; Д. 1102, Л. 47.

(обратно)

1037

Подсчитано по: Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 5.5.1943.

(обратно)

1038

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 9—11.

(обратно)

1039

Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С. 220.

(обратно)

1040

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 116.

(обратно)

1041

Киселев А. Облик генерала Власова. Нью-Йорк, 1980. С. 175–178.

(обратно)

1042

Андреева Е. А. Указ. соч. С. 94–95.

(обратно)

1043

Thorwald J. Op. cit. Р. 243–244.

(обратно)

1044

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 49–50; Munoz A. Op. cit. Vol. 2. Р. 29–31.

(обратно)

1045

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 49–50.

(обратно)

1046

ЦАМО РФ. Ф. 388. Оп. 8714. Д. 134. Л. 177; Keilig W. Op. cit. Lief. 10. S. 52; Артемьев В. П. Первая дивизия РОА. Канада, 1974. С. 33–34; Поздняков В. В. Указ. соч. С. 336–339.

(обратно)

1047

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 51–52; Исаев А. В. Указ. соч. С. 295; Коллекция документов ЦАМО РФ.

(обратно)

1048

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 57–58; Keilig W. Op. cit. Lief. 10. S. 52.

(обратно)

1049

Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 158.

(обратно)

1050

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 58.

(обратно)

1051

Kriegstagebuch des Oberkommando der Wehrmacht. Bd. 4. 28.1.1945.

(обратно)

1052

Коллекция документов ЦАМО РФ.

(обратно)

1053

Поздняков В. В. Указ. соч. С. 340–341.

(обратно)

1054

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 61.

(обратно)

1055

Там же. С. 60; Ауски С. Предательство и измена. Сан-Франциско, 1982. С. 318–319.

(обратно)

1056

Плющов Б. Указ. соч. С. 52–53.

(обратно)

1057

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 37.

(обратно)

1058

Русский корпус на Балканах во время II Великой войны. 1941–1945 гг. Нью-Йорк, 1963. С. 279.

(обратно)

1059

Ausky S. Vojska generala Vlasova v Cechach. Praha, 1992. S. 325; Александров К. М. Указ. соч. С. 210.

(обратно)

1060

Материалы и документы ОДНР в годы Второй мировой войны. Т. 2. Нью-Йорк, 1966. С. 44.

(обратно)

1061

Дробязко С. И. Русская освободительная армия. М., 1998. С. 42; Александров К. М. Указ. соч. С. 210.

(обратно)

1062

Ауски С. Указ. соч. С. 63–64; За Родину (военный орган КОНР), 1945. № 23. 15 февраля.

(обратно)

1063

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 140.

(обратно)

1064

Шойфлер X., Тике В. Марш на Берлин. М., 2005. С. 588.

(обратно)

1065

Артемьев В. П. Первая дивизия РОА. Канада, 1974. С. 79.

(обратно)

1066

ЦАМО РФ. Ф. 388. Оп. 8712. Д. 1114. Л. 28–30.

(обратно)

1067

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 168.

(обратно)

1068

Там же. С. 96–97, 203; Александров К. М. Указ. соч. С. 208–210.

(обратно)

1069

Плющов Б. Указ. соч. С. 86–87.

(обратно)

1070

Ауски С. Указ. соч. С. 197–203.

(обратно)

1071

Артемьев В. П. Указ. соч. С. 121–122.

(обратно)

1072

Александров К. М. Указ. соч. С. 375.

(обратно)

1073

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 214.

(обратно)

1074

Артемьев В. П. Указ. соч. С. 149–153.

(обратно)

1075

Неотвратимое возмездие. М., 1987. С. 229–231.

(обратно)

1076

ЦАМО РФ. Ф. 3419. Oп. 1. Д. 81. Л. 36.

(обратно)

1077

Назаров М. В. Миссия Русской эмиграции. М., 1994. С. 21.

(обратно)

1078

Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. М., 1987. С. 212.

(обратно)

1079

Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. М., 1994. С. 261.

(обратно)

1080

Мейснер Д. И. Миражи и действительность. М.» 1966. С. 231.

(обратно)

1081

Смыслов О. С. «Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова. М., 2004. С. 19.

(обратно)

1082

Шкаренков Л. К. Указ. соч. С. 95.

(обратно)

1083

Между Россией и Сталиным. М., 2004. С. 16.

(обратно)

1084

Там же. С. 12–13.

(обратно)

1085

ГАРФ. Ф. 5826. Oп. 1. Д. 15 Л. 89.

(обратно)

1086

См.: Голдин В. И. Солдаты на чужбине. Русский Общевоинский Союз, Россия и Русское Зарубежье в XX–XXI вв. Архангельск, 2006.

(обратно)

1087

Там же. С. 101.

(обратно)

1088

ГАРФ. Ф. 5826. Oп. 1. Д. 15. Л. боб.

(обратно)

1089

Голдин В. И. Указ. соч. С. 181.

(обратно)

1090

Окороков А. В. Русская эмиграция. Политические, военно-политические и воинские организации 1920—1990-х гг. М., 2003. С. 25.

(обратно)

1091

Голдин В. И. Указ. соч. С. 212.

(обратно)

1092

Там же. С. 241.

(обратно)

1093

- — -

(обратно)

1094

Голдин В. И. Указ. соч. С. 268.

(обратно)

1095

ГАРФ. Ф. 9116. Oп. 1. Д. 6. Л. 3.

(обратно)

1096

Голдин В. И. Указ. соч. С. 270.

(обратно)

1097

Назаров М. В. Указ. соч. С. 258.

(обратно)

1098

Там же. С. 259.

(обратно)

1099

Голдин В. И. Указ. соч. С. 327.

(обратно)

1100

Голдин В. И. Роковой выбор. С. 435

(обратно)

1101

Цурганов Ю. С. Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне. М., 2001. С. 80.

(обратно)

1102

Маньков С. Слуга Государев// Монархисты № 61. 2007. http://monarhist-spb.narod.rU/Archives/monarhist-61.htm#4.

(обратно)

1103

Русское Зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни. М., 2000. Т. 1940–1975. Ч. 1 (5). С. 5.

(обратно)

1104

Цурганов Ю. С. Указ. соч. С. 88.

(обратно)

1105

ГАРФ. Ф. 9116. Oп. 1. Д. 17. Л. 70.

(обратно)

1106

Там же.

(обратно)

1107

Голдин В. И. Роковой выбор. С. 171.

(обратно)

1108

Там же. С. 174–175.

(обратно)

1109

Штрик-Штрикфельдт В. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное движение. Франкфурт н/М. 1975. С. 58.

(обратно)

1110

ГАРФ. Ф. 9116. Oп. 1. Д. 17. Л. 51.

(обратно)

1111

Marec le G., Lambert Р. Р. Op. cit. Р. 18.

(обратно)

1112

Архив автора. Автобиография полковника Придона Цулукидзе Л. 3.

(обратно)

1113

Jurado С. C. Hitler о Napoleon. La Legion de Voluntarios Franceses en la Campana de Rusia. Granada, 2000. P. 197.

(обратно)

1114

ГАРФ. Ф. 9116. Oп. 1.Д. 17. Л. 73°6.

(обратно)

1115

Там же. Л. 74.

(обратно)

1116

ГАРФ. Ф. 9116. Оп. 1.Д. 16. Л. 43.

(обратно)

1117

Savic D., Ciglik В. Croatian Aces of the World War 2. Oxford, 2002. P. 19.

(обратно)

1118

Шкаренков Л. К. Указ. соч. С. 183.

(обратно)

1119

Там же.

(обратно)

1120

Moreno X. J. La Divisiyn Azul. Sangre espacola en Rusia. 1941–1945. Barcelona, 2004. P. 405–407.

(обратно)

1121

Mesa de J. L. Los otros internacionales. P. 263.

(обратно)

1122

Голдин В. И. Солдаты на чужбине. С. 439.

(обратно)

1123

Письмо Эдди де Брайна автору.

(обратно)

1124

Blindheim. S. Nordmenn under Hitlers fane. Oslo, 1977. P. 115.

(обратно)

1125

Цурганов Ю. С. Указ. соч. С. 92.

(обратно)

1126

Голдин В. И. Солдаты на чужбине. С. 448.

(обратно)

1127

Русский корпус. Нью-Йорк, 1963. С. 405.

(обратно)

1128

Jurado С. С., Thomas N. Op. cit. P. 6.

(обратно)

1129

ГАРФ. Ф. 5845. Oп. 1. Д. 4. Л. 7.

(обратно)

1130

Залесский К. А. Командиры национальных формирований СС. С. 97.

(обратно)

1131

ГАРФ. Ф. 9116. Oп. 1. Д. 16. Л. 169.

(обратно)

1132

Александров К. М. Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне. СПб., 2003. С. 207.

(обратно)

1133

Русский корпус на Балканах во время II Великой войны 1941–1945 гг. Нью-Йорк, 1963. С. 37–38.

(обратно)

1134

Там же. С. 16.

(обратно)

1135

ТАРФ. Ф. 5796. Oп. 1. Д. 9. Л. 77.

(обратно)

1136

Русский корпус на Балканах. С. 31.

(обратно)

1137

Там же. С. 405.

(обратно)

1138

Там же. С. 22–23.

(обратно)

1139

Там же. С. 28–29.

(обратно)

1140

Там же. С. 280–281.

(обратно)

1141

Там же. С. 405.

(обратно)

1142

Alexiev A. Soviet Nationalities in German Wartime Strategy, 1941–1945. Santa Monica, 1982. P. 3–8; Dallin A. German Rule in Russia 1941–1945: A Study of occupation policies. London, 1957. P. 46–58.

(обратно)

1143

Цурганов Ю. Власовское движение. Известные оценки и малоизвестные альтернативы // Посев. Москва, 2001. № 6. С. 1.

(обратно)

1144

Более подробно о развитии Власовского движения см.: Андреева Е. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение // Дружба народов. Москва, 1991. № 5. С. 170–205.

(обратно)

1145

Alexiev A. Op. cit. Р. 10–17; Нюрнбергский процесс: Сб. материалов: В 8 т. / Под ред. А. М. Рекункова. М., 1991. Т. 5. С. 290–293.

(обратно)

1146

Косик В. Україна і Німеччина у другій світовій війні. Львів, 1993. С. 112–120.

(обратно)

1147

Dallin A. Op. cit. Р. 620–624.

(обратно)

1148

Косик В. Указ. соч. С. 440–442.

(обратно)

1149

Толстой Н. Д. Жертвы Ялты. М., 1996. С. 322–323.

(обратно)

1150

Андреева Е. Указ. соч. С. 193–196.

(обратно)

1151

Кромиади К. За землю, за волю… На путях Русской освободительной борьбы. 1941–1947. Сан-Франциско, 1980. С. 174–182.

(обратно)

1152

Privatarchiv des Joachim Hoffmann, Ebringen, Deutschland, Grundlagen der Zusammenarbeit der Vertreter der von Rußland unterjochten Völker. Protokoll der tagung der Vertreter der von Rußland unterjochten Völker vom 18. November 1944. S. 1–2.

(обратно)

1153

Ibid. S. 2.

(обратно)

1154

BA-MA. MSg 149. Sammlung Vladimir Pozdnakoff (Vlasov-Bewegung). MSg 149/7. BL 131.

(обратно)

1155

Национальный архив Республики Беларусь. Минск, Беларусь. Ф. 383. Главное управление военных дел Белорусской центральной рады. 1942–1945. Oп. 1. Д. 6. Л. 3–4.

(обратно)

1156

Цит. по: Поздняков В. В. Андрей Андреевич Власов (Документы и воспоминания). Сиракузы (США), 1973. С. 153.

(обратно)

1157

Раманичев Н. М. Власов и другие // История. Москва, 2001. № 34. С. 14.

(обратно)

1158

ВА-МА. MSg 149. Sammlung Vladimir Pozdnakoff (Vlasov-Bewegung). MSg 149/8. Bl. 152RS-153RS.

(обратно)

1159

Ibid. MSg 149/15. Bl. 130–134.

(обратно)

1160

Шандрук П. Українська національна армія // Сурмач. Лондон, 1995. № 357. С. 7–11.

(обратно)

1161

Среди наиболее активных украинских националистических организаций, действовавших в период Второй мировой войны, необходимо назвать следующие. Собственно Организацию украинских националистов (ОУН), которая с февраля 1940 г. была расколота на два враждующих между собой крыла: ОУН-Бандеры и ОУН-Мельника. Другой более-менее влиятельной группой украинских националистов следует назвать военно-политическую организацию «Полесская сечь» атамана Т. Бульбы-Боровца. Каждая из этих организаций создала в 1942–1943 гг. свои воинские формирования, наиболее известными из которых была Украинская повстанческая армия бандеровской ОУН и Украинская народная революционная армия Бульбы-Боровца. На данный момент нет фактов, свидетельствующих о деятельности этих формирований на территории Крыма. Единственное, о чем можно говорить с полной уверенностью, так это только о попытках ОУН установить свое влияние среди местного украинского населения и солдат украинских добровольческих формирований германских вооруженных сил. См.: Гунчак Т. Украпна: перша половина XX століття. Нариси політичної історії. К., 1993. С. 238–239; Косик В. Україна і Німеччина у другій світовій війні. Львів, 1993. С. 239, 274–275, 330–331, 408; Шевчук В. Украинская Повстанческая Армия // Політика і час. 1991. № 11. С. 78–84.

(обратно)

1162

Дуда А., Старик В. Буковинський Курінь в боях за українську державність. 1918-1941-1944. Київ: Чернівці, 1995. С. 96.

(обратно)

1163

Там же. С. 96–102.

(обратно)

1164

Подробнее об этом см.: Косик В. Указ. соч. С. 112–120.

(обратно)

1165

Рёкотов П. В. Органи управління на окупованій території України (1941–1944 рр.) // Український історичний журнал. 1997. № 3. С. 91–92.

(обратно)

1166

Косик В. Указ. соч. С. 221.

(обратно)

1167

Там же. С. 379.

(обратно)

1168

Косик В. Указ. соч. С. 379; Дуда А., Старик В. Указ. соч. С. 99.

(обратно)

1169

Окупаційний режим в Криму: 1941–1944 рр. За матеріалами преси окупаційних властей / Упоряд. В. М. Гуркович. Сімферополь, 1996. С. 34.

(обратно)

1170

Голос Крыма. Орган Симферопольского городского управления. 1942. № 95. 27 сентября.

(обратно)

1171

ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1.Д. 31.Л. 103.

(обратно)

1172

Вінницькі вісті. 1942. 25 січня; Государственный архив Винницкой области. Ф. 5. Оп. 138. Д. 259. Л. 17.

(обратно)

1173

Цит. по: Білас І. Репресивно-каральна система на Україні. 1917–1953: У 2-х кн. К., 1994. Кн. 2. С. 280–281.

(обратно)

1174

The German Police / Ed. by Antonio J. Munoz. N.Y, 1997. P. A6.

(обратно)

1175

Munoz A. J. German SS, Police, and Auxiliary Forces in Poland: 1944 and The Warsaw Uprising//Axis Europa Magazine. 1998. № 15. P. 35.

(обратно)

1176

Следует подчеркнуть, что термин «украинская полиция» для крымской ситуации является больше условным, чем официальным. Дело в том, что немцы, за исключением специально оговоренных случаев, называли «украинскими» все полицейские формирования, созданные на территории рейхскомиссариата «Украина». Обычно в этих частях служили представители и других национальностей.

(обратно)

1177

Гуркин В. В., Круглов А. И. Кровавая расплата агрессора // Военно-исторический журнал. 1996. № 3. С. 32.

(обратно)

1178

Nafziger G.E Foreigners in Field Gray: The Russian, Croatian, and Italian Soldiers in the Wehrmacht. Pisgah, Ohio, 1995. P. 19–30.

(обратно)

1179

Крымско-татарские формирования: документы Третьего рейха свидетельствуют. Публ. Г. А. Литвина // Военно-исторический журнал. 1991. № 3. С. 89–90.

(обратно)

1180

Например, 30 августа 1941 г. в Житомире от руки бандеровца Козия погибли два члена руководства ОУН-Мельника Е. Сеник-Грибовский и Н. Сциборский, которые прибыли в этот город вместе с «Южной походной группой» (Дуда А., Старик В. Указ, соч. С. 80).

(обратно)

1181

Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха. СПб., 2003. Кн. 1.С. 301.

(обратно)

1182

Там же. С. 302–303; Боляновський А. Українські військові формування в збройних силах Німеччини (1939–1945). Львів, 2003. С. 36–39; Ионг Л. Немецкая пятая колонна во Второй мировой войне. М., 1958. С. 248.

(обратно)

1183

Кальба М. Дружини українських націоналістів. Детройт, 1992. С. 22–27.

(обратно)

1184

Там же. С. 37–42.

(обратно)

1185

Там же. С. 31–33.

(обратно)

1186

Там же. С. 34–35, 47–48.

(обратно)

1187

Дуда А., Старик В. Буковинський курінь в боях за українську державність. 1918–1944. Чернівці, 1995. С. 67–76.

(обратно) name="c_1188">

1188

Боляновський А. Указ. соч. С. 133.

(обратно)

1189

Дуда А., Старик В. Указ. соч. С. 84.

(обратно)

1190

Боляновський А. Указ. соч. С. 136–138.

(обратно)

1191

Там же. С. 134, 146, 152.

(обратно)

1192

Там же. С. 132.

(обратно)

1193

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 834. Л. 112.

(обратно)

1194

Неотвратимое возмездие. М., 1987. С. 188.

(обратно)

1195

Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. Vol. 4. San Jose, 1987. P.43

(обратно)

1196

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 721. Л. 39.

(обратно)

1197

Боляновський А. Указ. соч. С. 153–154.

(обратно)

1198

Gdanski J. Zapomniani Zolnierze Hitlera. Warszawa, 2005. S. 223–224.

(обратно)

1199

Боляновський А. Указ. соч. С. 146–147; Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 г. — июль 1944 г.). Минск, 1967-82. Т. 2. Кн. 1.С. 163–164.

(обратно)

1200

Обзор мероприятий германских властей на временно оккупированной территории // Неизвестная Россия. XX век. Кн. 4. М., 1993. С. 267–268.

(обратно)

1201

Боляновський А. Указ. соч. С. 142.

(обратно)

1202

Gdanski J. Op. cit. S. 223–224.

(обратно)

1203

Дуда А., Старик В. Указ. соч. С. 153–167.

(обратно)

1204

Боляновський А. Указ. соч. С. 428; Семенов К. К. Дивизии войск СС. М., 2007. С. 147; Munoz A. Hitler’s Eastern Legions. Vol. 2. N.Y, 1997. P. 30.

(обратно)

1205

Littlejohn D. Op. cit. P. 42.

(обратно)

1206

Боляновський А. Указ. соч. С. 262–269.

(обратно)

1207

Бобков А. А. Деятельность Организации украинских националистов в Крыму и Северной Таврии. Рукопись. С. 1.

(обратно)

1208

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 5.5.1943.

(обратно)

1209

ЦХИДК. Ф. 1303. Oп. 4. Д. 10. Л. 56.

(обратно)

1210

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 9.6.1944.

(обратно)

1211

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbünde. Stand: 8.10.1944.

(обратно)

1212

Украінська дивізія «Галичина». Киев: Торонто, 1994. С. 67–68.

(обратно)

1213

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 27.3.1945.

(обратно)

1214

Боляновський А. Указ. соч. С. 496.

(обратно)

1215

Украінська дивізія «Галичина». С. 72.

(обратно)

1216

Боляновський А. Указ. соч. С. 503–505.

(обратно)

1217

Там же. С. 509.

(обратно)

1218

Там же. С. 510.

(обратно)

1219

КЦАМО РФ. Ф. 413. Оп. 10734. Д. 23. Л. 51–52.

(обратно)

1220

Боляновський А. Указ. соч. 523; Музычук С. А. Дивизия SS «Галичина» и Украинская Национальная Армия. 1943–1945 // Форменная одежда, 1999. № 2. С. 10.

(обратно)

1221

Littlejohn D. Op. cit. Р. 48.

(обратно)

1222

Помощники Люфтваффе // Однострій, 2000. № 4. С. 9—10.

(обратно)

1223

Диксон Ч., Гейльбрунн О. Коммунистические партизанские действия. М., 1957. С. 172–174.

(обратно)

1224

Манштейн Э. фон. Утраченные победы. М. СПб., 1999. С. 262.

(обратно)

1225

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 56. Л. 19–20.

(обратно)

1226

Там же. Д. 26. Л. 57, 64; Д. 41. Л. 77.

(обратно)

1227

Германские документы о борьбе с крымскими партизанами в 1941–1942 гг. // Москва — Крым. Историко-публицистический альманах. М., 2000. Вып. 1. С. 281–283.

(обратно)

1228

ГААРК. Ф. П-151.Оп. 1.Д. 26. Л. 57.

(обратно)

1229

Кримські татари: шлях до повернення. Кримськотатарський національний рух (друга половина 1940 — початок 1990-х років) очима радянських спецслужб. Збірник документів та матеріалів: У 2 ч. Київ, 2004. С. 266–267.

(обратно)

1230

ВА-МА. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 5–6, 5 la-51b, 77a-77b, 97a-97b, 116a—116b, 152a-152c.

(обратно)

1231

ГААРК. Ф. П-151.Оп. 1.Д. 391. Л. 88–89.

(обратно)

1232

BA-MA. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 14.

(обратно)

1233

Ibid. Bl. 15.

(обратно)

1234

Ibid. BL 15–18.

(обратно)

1235

TAAPK. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 41. Л. 4.

(обратно)

1236

Там же. Д. 26. Л. 57; Д. 41. Л. 4-5об.

(обратно)

1237

Privatarchiv des Joachim Hoffmann, Ebringen, Deutschland (далее — PAJH), Armeeoberkommando 11. O. Qu/Qu.2. Br. B. Nr. 267/42 geh. A. H. Qu. 29.3.1942, Betr.: Kriegsgefangene Krim-Tataren. S. 1.

(обратно)

1238

Militärgeschichtlichen Forschungsamt der Bundeswehr, Potsdam, Deutschland (далее — MGFA), Sonderführer Siefers an OKH/GenQu/KrVerw. Aufstellung von Tataren- und Kaukasierformation im Bereich desA.O.K. 11.20.3.1942.

(обратно)

1239

BA-MA, RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 20–24.

(обратно)

1240

PAJH. KTB Armeeoberkommando 11. la. Eintr. Vom 4.1.1942.

(обратно)

1241

TAAPK. Ф. П-156. Оп. 1.Д. 41. Л. 18.

(обратно)

1242

BA-MA. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 14.

(обратно)

1243

Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-43. Turkotataren, Kaukasier und Wolgafinnen im deutschen Heer. Freiburg, 1976. S. 44.

(обратно)

1244

MGFA, Sonderfuhrer Siefers an OKH/GenQu/KrVerw. Aufstellung von Tataren- und Kaukasierformation im Bereich des A.O.K. 11. 20.3.1942.

(обратно)

1245

Waffen-SS und Ordnungspolizei im Kriegseinzatz 1939–1945… P. 646.

(обратно)

1246

PAJH. Befehlshaber Krim (Gen. Kdo. XXXXII. A.K.). Abt. Ic. H. Qu. den 6.11.1942. S. 13.

(обратно)

1247

Дробязко С. И. Восточные добровольцы в вермахте, полиции и СС. М., 2000. С. 6, 28.

(обратно)

1248

PAJH, Befehlshaber Krim (Gen. Kdo. XXXXII. A.K.). Abt. Ic. H. Qu. den 6.11.1942. S. 11–12.

(обратно)

1249

lbid. S. 12.

(обратно)

1250

lbid. S. 11.

(обратно)

1251

Waffen-SS und Ordnungspolizei im Kriegseinzatz 1939–1945 / Bearb. v. G. Tessin und N. Kannapin. Osnabrbck, 2000. P. 646.

(обратно)

1252

PAJH. Befehlshaber Krim (Gen. Kdo. XXXXII. A.K.). Abt. Ic. H. Qu. den 6.11.1942. S. 13.

(обратно)

1253

lbid. S. 12.

(обратно)

1254

Дробязко С. И. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М., 1999. С. 32.

(обратно)

1255

MGFA, Sonderfuhrer Siefers an OKH/GenQu/KrVerw. Aufstellung von Tataren- und Kaukasierformation im Bereich des A.O.K. 11. 20.3.1942.

(обратно)

1256

PAJH. An OKH/GenStdH/Gen.d.Osttruppen/OKH/GenStdH/ Org.Abt. (II), 3.3.1943. S. 14.

(обратно)

1257

lbid. S. 14.

(обратно)

1258

Бажан О., Дерейко І. Українські допоміжні військові формування збройних сил Німеччини на території рейхскомісаріату «Україна» // Історичний журнал. 2005. № 4. С. 22.

(обратно)

1259

PAJH. An ОКН/GenStdH/Gen.d.Osttruppen/OKH/GenStdH/ Org.Abt. (II), 3.3.1943. S. 14–15.

(обратно)

1260

Wüffen-SS und Ordnungspolizei im Kriegseinzatz. 1939–1945… P. 646.

(обратно)

1261

MGFA, Sonderfuhrer Siefers an OKH/GenQu/Kr\fenv. Aufstellung von Tataren- und Kaukasierformation im Bereich des A.O.K. 11.20.3.1942.

(обратно)

1262

lbid.

(обратно)

1263

Ibid.

(обратно)

1264

«Идет бешеная националистическая пропаганда» // Источник. Москва, 1995. № 2. С. 120–122.

(обратно)

1265

Azat Kirim. 1943. № 7.

(обратно)

1266

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 26. Л. 25.

(обратно)

1267

Там же. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 388. Л. 7–8.

(обратно)

1268

Там же. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 388. Л. 13–29, ЗО; Ф. П-156. Oп. 1. Д. 41. Л. 43.

(обратно)

1269

Там же. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 41. Л. 6.

(обратно)

1270

Там же. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 388. Л. 47–48; Червонная С. М. Татарский Крым в пламени Второй мировой войны // Голос Крыма. Симферополь, 2000. № 25. С. 6.

(обратно)

1271

Azat Kirim. 1943. № 11.

(обратно)

1272

Голос Крыма. 1942. № 100. С. 4.

(обратно)

1273

Кырымал Э. Положение мусульманской религии в Крыму // Вестник Института по изучению истории и культуры СССР. Мюнхен, 1955. № 2(15). С. 67.

(обратно)

1274

Там же.

(обратно)

1275

ВА-МА. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 17, 18.

(обратно)

1276

ГААРК. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 388. Л. 25–26.

(обратно)

1277

Там же. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 24. Л. 31.

(обратно)

1278

Там же. Ф. П-156. Oп. 1. Д. 38. Л. 84об-85.

(обратно)

1279

Там же. Ф. Р-1458. Оп. 2. Д. 4. Л. 19.

(обратно)

1280

См., например: ГААРК. Ф. Р-1326. Oп. 1. Д. 12. Л. 287, 584.

(обратно)

1281

Azat Kirim. 1943. № 65(161).

(обратно)

1282

lbid. 1943. № 15(111).

(обратно)

1283

Azat Kirim. 1943. № 34(130).

(обратно)

1284

Azat Kirim. 1943. № 5(101).

(обратно)

1285

ГААРК. Ф. П-156. Oп. 1.Д. 56. Л. 19.

(обратно)

1286

Там же. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 35. Л. 23.

(обратно)

1287

ВА-МА. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 25.

(обратно)

1288

lbid. Bl. 25.

(обратно)

1289

ГААРК. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 26. Л. 58.

(обратно)

1290

На оккупированных территориях // Коммерсантъ ВЛАСТЬ. Москва, 2001. № 29. С. 53–54.

(обратно)

1291

ГААРК. Ф. П-849. Oп. 1. Д. 198. Л. 36.

(обратно)

1292

BA-MA. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 30.

(обратно)

1293

Панкратов П. А. «Мрак и туман» // Военно-исторический журнал. 1998. № 3. С. 14.

(обратно)

1294

PAJH. Befehlshaber Krim (Gen. Kdo. XXXXII. A.K.). Abt. Ic. H. Qu. den 6.11.1942. S. 13.

(обратно)

1295

Штаб по борьбе с партизанами (оригинальное немецкое название Штаб по борьбе с бандитизмом — Stab fur Bandenbekämpfung). Специальный оперативный орган, созданный приказом генерал-полковника Эриха фон Манштейна от 29.11.1941. Цель: обеспечение «единообразия методов получения сведений о действиях партизан (на территории Крыма) и содействие частям и соединениям Вермахта в выполнении возложенных на них задач». То есть штаб должен был являться планирующим и координирующим органом для борьбы с партизанским движением. Начальником штаба был назначен майор Штефанус, служивший до этого в оперативном отделе штаба 11-й армии. Помимо Штефануса, в составе этого органа имелось еще два сотрудника: заместитель начальника штаба и офицер-связист, который отвечал за все телефонные переговоры и переписку. Располагался штаб в Симферополе. До сентября 1942 г. Штефанус подчинялся начальнику штаба 11-й армии (формально, в действительности же — непосредственно фон Манштейну). После создания же на территории Крыма нормальной полицейской администрации Штефанус был переподчинен руководителю СС и полиции в Таврии (Диксон Ч., Гейльбрунн О. Указ. соч. С. 154–157).

(обратно)

1296

ТААРК. Ф. П-151.Оп. 1.Д. 391.Л. 113об-115об.

(обратно)

1297

Там же. Ф. П-151. Oп. 1. Д. 26. Л. 64.

(обратно)

1298

Голос Крыма. 1942. № 42. С. 2.

(обратно)

1299

MGFA. Sonderführer Siefers an OKH/GenQu/KrVerw. Aufstellung von Tataren- und Kaukasierformation im Bereich des A.O.K. 11. 20.3.1942.

(обратно)

1300

BA-MA. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 30.

(обратно)

1301

Германские документы о борьбе с крымскими партизанами… С. 295.

(обратно)

1302

Цит. по: Newland S. Cossacks in the German Army. 1941–1945. London, 1991. P. 58–59.

(обратно)

1303

BA-MA. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 30–31.

(обратно)

1304

Ibid. RH 24. Armeekorps. Bd. 8: Generalkommando 29 bis Generalkommando 34. RH 24–30/117. XXX. AK. Ic. 10.2.1942. Ic. 2.2.1942.

(обратно)

1305

Ibid, RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11, RH 20–11/433. Bl. 30.

(обратно)

1306

Kirimal E. Der nationale Kampf der Krimtürken mit besonderer Berücksichtung der Jahre 1917–1918. Emsdetten, 1952. S. 316.

(обратно)

1307

Цит. по: Национальная политика России: история и современность. М., 1997. С. 319.

(обратно)

1308

ВА-МА. RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11. RH 20–11/433. Bl. 17.

(обратно)

1309

Ibid. Bl. 26.

(обратно)

1310

Ibid. Bl. 26–28.

(обратно)

1311

Ibid.

(обратно)

1312

Klietmann K. G. Die Waffen-SS. Eine Dokumentation. Osnabrück, 1965. S. 379.

(обратно)

1313

Ibid. S. 379.

(обратно)

1314

Tessin G. Verbände und Truppen der deutschen Wehrmacht und Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg. 1939–1945… Frankfurt am Main, 1965. Bd. 2. S. 76.

(обратно)

1315

Klietmann K. G. Op. cit. S. 513.

(обратно)

1316

Munoz A. J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. N.Y, 1991. P. 174.

(обратно)

1317

US National Archives (Washington, USA). Microcopy T-354. Roll 161. Frames 3806724 through 3807091.

(обратно)

1318

Munoz A. J. Forgotten Legions… P. 174.

(обратно)

1319

Munoz A. J. Last Levy: SS Officer Roster, March 1st, 1945. N.Y., 2001. P. 91–92.

(обратно)

1320

Klietmann K. G. Op. cit. S. 382.

(обратно)

1321

Kirimal E. Op. cit. S. 318.

(обратно)

1322

Романько О. В. Крым. 1941–1944. Оккупация и коллаборационизм. Симферополь, 2004. С. 121.

(обратно)

1323

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. СПб.-М., 1999. С. 238.

(обратно)

1324

Гальдер Ф. Военный дневник. 1939–1942: В 3 т. М., 1970. Т. 3. Кн. 1.С. 256.

(обратно)

1325

Кримські татари… Ч. 1. С. 71.

(обратно)

1326

Dallin A. German rule in Russia 1941–1945. London — N.Y, 1957. P. 303.

(обратно)

1327

Der Angriff auf die Sowjetunion. Frankfurt/Main, 1991. S. 1254.

(обратно)

1328

Черкассов K. C. Генерал Кононов: Ответ перед историей за одну попытку. Мельбурн, 1963. Т. 1. С. 128; Решин Л. Е. «Казаки» со свастикой // Родина. 1993. № 2. С. 73.

(обратно)

1329

Dallin A. Op. cit. Р. 538; Hoffmann J. Die Kaukasien 1942/43. Freiburg, 1991. S. 356.

(обратно)

1330

Черкассов K. C. Указ. соч. T. 1. С. 129; Решин Л. Е. Указ. соч. С. 73.

(обратно)

1331

Hoffmann J. Op. cit. S. 356–357; ЦАМО РФ. Ф. 32. Оп. 11306. Д. 231. Л. 361; Там же. Ф. 407. Оп. 9839. Д. 29. Л. 77–78.

(обратно)

1332

Gdanski J. Zapomniani Zolnierze Hitlera. Warszawa, 2005. S. 232.

(обратно)

1333

ЦАМО РФ. Ф. 407. Oп. 9839. Д. 39. Л. 31–32; Там же. Ф. 3470. Oп. 1. Д. 505. Л. 57, 60.

(обратно)

1334

Nafziger G. Foreigners in Field Grey. The History of the Russian, Croatian and Italian Soldiers in the Wehrmacht. 1995. P. 7.

(обратно)

1335

Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. Vol. 4. San Jose, 1987. P. 272.

(обратно)

1336

ЦАМО РФ. Ф. 32. Oп. 11306. Д. 231. Л. 361–361 об.

(обратно)

1337

Littlejohn D. Op. cit. P. 302.

(обратно)

1338

Hoffmann J. Op. cit. S. 358–359.

(обратно)

1339

ЦАМО РФ. Ф. 399. Oп. 9386. Д. 6. Л. 80.

(обратно)

1340

Там же. Л. 63; Там же. Ф. 3470. Oп. 1. Д. 505. Л. 18—18об.

(обратно)

1341

Там же. Ф. 3470. Oп. 1. Д. 505. Л. 20.

(обратно)

1342

Казачья лава. 1944. 15 июня (№ 10).

(обратно)

1343

На казачьем посту. № 3 (1943). С. 5–6.

(обратно)

1344

Там же. № 29 (1944). С. 14.

(обратно)

1345

Там же. № 3. С. 5.

(обратно)

1346

Там же.

(обратно)

1347

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 1028. Л. 145.

(обратно)

1348

На казачьем посту. № 3. С. 6.

(обратно)

1349

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 944. Л. 80.

(обратно)

1350

Там же. Д. 862. Л. 46.

(обратно)

1351

Там же.

(обратно)

1352

На казачьем посту. № 9 (1943). С. 12.

(обратно)

1353

Гриднев В. М. Борьба крестьянства оккупированных областей РСФСР против немецко-фашистской оккупационной политики. 1941–1944. С. 178.

(обратно)

1354

Hoffmann J. Op. cit. S. 367.

(обратно)

1355

Ha казачьем посту. № 2 (1943). С. 3; Hoffmann J. Op. cit. S. 366–367.

(обратно)

1356

Ha казачьем посту, № 3 (1943). С. 8.

(обратно)

1357

Hoffmann J. Op. cit. S. 359–360; На казачьем посту. № 7 (1943). С. 4.

(обратно)

1358

Hoffmann J. Die Kaukasien 1942/43. S. 362–366; Гречко A. A. Битва за Кавказ. М., 1973. С. 197.

(обратно)

1359

Hoffmann J. Die Kaukasien 1942/43. S. 357.

(обратно)

1360

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 1048. Л. 4.

(обратно)

1361

ЦАМО РФ. Ф. 303. Оп. 4005. Д. 61. Л. 40об, 46.

(обратно)

1362

Решин Л. Е. Указ. соч. С. 73.

(обратно)

1363

Каратели // Шит и меч. 1991. № 1 (4 января). С. 14.

(обратно)

1364

Gdanski J. Op. cit. S. 234.

(обратно)

1365

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 5.5.1943.

(обратно)

1366

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 740. Л. 9.

(обратно)

1367

ГАРФ. Ф. 5761. Oп. 1. Д. 10. Л. 78.

(обратно)

1368

Keilig W. Das deutsches Heer 1939–1945. Bad Nauheim, 1953–1963. Lief. 15. S. 49; Kern E. General von Pannwitz und seine Kosaken. Gottingen, 1963. S. 201–203.

(обратно)

1369

Хоффманн Й. История власовской армии. Париж, 1990. С. 69.

(обратно)

1370

Науменко В. Г. Великое предательство. Т. 1. Нью-Йорк, 1962. С. 51; Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. Vol. 4. P. 276.

(обратно)

1371

Решин Л. Е. Указ. соч. С. 77.

(обратно)

1372

ЦАМО РФ. Ф. 1512. Oп. 1. Д. 45. Л. 20–23 Д. 93. Л. 267об; Kern Е. Op. cit.. S. 125–128; На казачьем посту. № 43 (1945). С. 2.

(обратно)

1373

Kem Е. Op. cit. S. 137–138.

(обратно)

1374

Gdanski J. Op. cit. S. 234; Munoz A. Op. cit. Vol. 2. P. 24.

(обратно)

1375

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 9.6.1944.

(обратно)

1376

Казачья лава. 1944. 2 ноября (№ 30).

(обратно)

1377

Kern Е. Op. cit. S. 100.

(обратно)

1378

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 9.6.1944.

(обратно)

1379

Казачья лава. 1944. 12 октября (№ 27); Там же. 14 декабря (№ 36).

(обратно)

1380

ГАРФ. Ф. 5761. Оп. 1.Д. 13. Л. 183—183об; Там же. Д. 14. Л. 312.

(обратно)

1381

Науменко В. Г. Великое предательство. Т. 2. С. 171; Решин Л. Е. Указ. соч. С. 72; Kern Е. Op. cit. S. 119.

(обратно)

1382

Bender R. J., Taylor Н. Р. Uniform, organization and history of the Waffen-SS. San Jose, 1986. P. 47.

(обратно)

1383

ЦАМО РФ. Ф. 413. Oп. 10372. Д. 609. Л. 112; Там же. Оп. 10374. Д. 23. Л. 10–11.

(обратно)

1384

Kern Е. Op. cit. S. 203–204.

(обратно)

1385

Науменко В. Г. Великое предательство. Т. 2. С. 163–164.

(обратно)

1386

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 69–70.

(обратно)

1387

Решин Л. Е. Указ. соч. С. 74.

(обратно)

1388

Донсков П. Н. Дон, Кубань и Терек во Второй мировой войне// Трагедия казачества. М., 1994. С. 600.

(обратно)

1389

Ленивов А. К. Под казачьим знаменем. Мюнхен, 1970. С. 54.

(обратно)

1390

Там же; Медынский В. Воспоминания о Казачьем стане // Материалы по истории Русского освободительного движения 1941–1945 гг. М., 1999. С. 442.

(обратно)

1391

ГАРФ. Ф. 5761. Oп. 1. Д. 13. Л. 54.

(обратно)

1392

Ленивов А. К. Указ. соч. С. 99–112.

(обратно)

1393

Hoffmann J. Deutshe und Kalmyken. Freiburg, 1974. S. 192–193.

(обратно)

1394

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 1026. Л. 5.

(обратно)

1395

Gdanski J. Zapomniani Zolnierze Hitlera. Warszawa, 2005. S. 253.

(обратно)

1396

Hoffmann J. Op. cit. S. 193–194.

(обратно)

1397

Ibid. S. 154.

(обратно)

1398

Беларускі нацыяналізм: Даведнік. Мінск, 2001. — Вітушка, Міхал; Касмовіч, Дзімітры. С. 20, 32.

(обратно)

1399

Следует сказать, что не все части «милиции» и «службы порядка» остались на службе у немцев. Некоторая часть из них, как было показано в предыдущей главе, составила костяк белорусского националистического партизанского движения.

(обратно)

1400

Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941–1944). М., 1974. С. 268–269.

(обратно)

1401

Командиры Второй мировой войны. Минск, 1998. С. 305–306.

(обратно)

1402

Кушаль Ф. Спробы стварэньня Беларускага войска. Мінск, 1989. С. 43.

(обратно)

1403

Ёрш С. Забыты беларускі вайсковы дзеяч // Гол ас Камбатанта. 2000. № 5. Лістапад-сьнежань. С. 2.

(обратно)

1404

Turonek J. Bialoruś pod okupacja niemiecka. Warszawa, 1993. S. 147.

(обратно)

1405

Цит. по: Командиры Второй мировой войны… С. 306–307.

(обратно)

1406

Раманоускі В. Саудзельнікі у злачынствах. Мінск, 1964. С. 119.

(обратно)

1407

Цит. по: Малецкі Я. Пад знакам Пагоні. Таронта, 1976. С. 74–75.

(обратно)

1408

Munoz A. J. Hitler’s Eastern Legions. N.Y, 1997. Vol. 2. P. 14–24.

(обратно)

1409

Hoffmann J. Ostlegionen 1941–1943. Freiburg, 1976. S. 47.

(обратно)

1410

Munoz A. J. The Druzhina SS Brigade: A History. 1941–1943. N.Y, 2000. P. 41–45.

(обратно)

1411

Wafien-SS und Ordnungspolizei im Kriegseinsatz 1939–1945. Ein Überblick anhand der Feldpostübersicht. Osnabrück, 2000. S. 643—644

(обратно)

1412

Панкратов П. А. «Мрак и туман» // Военно-исторический журнал. 1998. № 3. С. 14.

(обратно)

1413

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 68–69.

(обратно)

1414

Беларускі нацыяналізм: Даведнік… Сажыч, Язэп. С. 40.

(обратно)

1415

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 69–70.

(обратно)

1416

Сажыч Я. Мілітарызацыя Наваградчыны у часе нямецкай акупацыі 1941–1945 гг. // Юрзвіч Л. Жыцьце пад агнем. Мінск, 1999. С. 34.

(обратно)

1417

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 65.

(обратно)

1418

Беларускі нацыяналізм: Даведнік… — Чзбатарзвіч, Віктар. С. 47.

(обратно)

1419

Семенов К. К. Войска СС. М., 2004. С. 281–282.

(обратно)

1420

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 68.

(обратно)

1421

Это название является более привычным, поскольку именно так почти всегда упоминается в исторической и мемуарной литературе. В самом же формировании использовалось другое название — 1-й Белорусский эскадрон (1-шы Беларускі эскадрон).

(обратно)

1422

Рагуляец. Наваградзкі эскадрон // Юревіч Л. Жыцьцё пад агнём. Партрэт беларускага военачальніка і палітычнага дзеяча Барыса Рагулі на фоне яго єпохі. Менск, 1999. С. 2.

(обратно)

1423

Чуев С. Г. Проклятые солдаты. М., 2004. С. 275–276.

(обратно)

1424

Клыковская Т. Обреченный эскадрон: в 1942 г. они мечтали создать национальные белорусские войска // Имя. Минск, 1998. № 173. 15 октября. С. 3.

(обратно)

1425

Рагуляец. Наваградзкі эскадрон… С. 18.

(обратно)

1426

Акула К. Змагарныя дарогі. Менск, 1994. С. 25–27.

(обратно)

1427

Рагуляец. Наваградзкі эскадрон… С. 13.

(обратно)

1428

Рагуляец. Наваградзкі эскадрон… С. 17.

(обратно)

1429

Рагуляец. Наваградзкі эскадрон… С. 13, 17.

(обратно)

1430

Рагуляец. Наваградзкі эскадрон… С. 19–28.

(обратно)

1431

Акула К. Указ. соч. С. 27.

(обратно)

1432

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 72.

(обратно)

1433

Аржаева Л. В., Доморад К. И., Игнатенко И. М. Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: В 3 т. Минск, 1984. Т. 3. С. 183.

(обратно)

1434

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 75.

(обратно)

1435

Командиры Второй мировой войны… С. 309.

(обратно)

1436

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 77.

(обратно)

1437

Там же.

(обратно)

1438

Национальный архив Республики Беларусь (далее — НАРБ). ф. 382. Oп. 1. Д. 8. Л. 3–4.

(обратно)

1439

Privatarchiv des Joachim Hoffmann, The Use by the Germans of Soviet Nationals against the Soviet-Union in the Late War. White Ruthenian Volunteer Forces // Intelligence Division. DRS (50)145. P. 8.

(обратно)

1440

НАРБ. Ф. 383. Oп. 1.Д. 11.Л.8/9.

(обратно)

1441

НАРБ. Ф. 382. Oп. 1. Д. 8. Л. 3.

(обратно)

1442

Там же. Л. 4.

(обратно)

1443

Шнэк У. Беларуская Краевая Абарона. Уніформа і адзнакі. Ілюстраваны альбом. Мельбурн, 1984. Дакуманты. С. 22

(обратно)

1444

Командиры Второй мировой войны… С. 309.

(обратно)

1445

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 79.

(обратно)

1446

Рагуляец. Наваградзкі эскадрон… С. 28.

(обратно)

1447

Командиры Второй мировой войны… С. 309.

(обратно)

1448

Turonek J. Op. cit. S. 215–216.

(обратно)

1449

Ёрш С. Ўсевал ад Родзька. Правадыр беларускіх нацыяналістаў. Мінск, 2001. С. 10.

(обратно)

1450

Аржаева Л. В., Доморад К. И., Игнатенко И. М. Указ. соч. Т. 3. С. 193.

(обратно)

1451

Подробнее см.: Hoffmann J. Ostlegionen 1941–1943. Freiburg, 1976.

(обратно)

1452

Turonek J. Op. cit. S. 230.

(обратно)

1453

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 102.

(обратно)

1454

НАРБ. Ф. 383. Oп. 1. Д. 3. Л. 50.

(обратно)

1455

Turonek J. Op. cit. S. 231–232.

(обратно)

1456

Ibid. S. 227, 231.

(обратно)

1457

Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха: В 2 кн. СПб.-М., 2003. Кн. 1. С. 197–198.

(обратно)

1458

Без автора. Іван Гелда (рукопись в архиве автора). С. 2–3.

(обратно)

1459

Беларускі нацыяналізм… — Беларускі дэсантны батальён «Дальвіц». С. 15–16.

(обратно)

1460

Там же. — Багдановіч, Глеб; Пнько, Янка; Жыхар, Ауген. С. 5, 23, 26.

(обратно)

1461

Чуев С. Г. Спецслужбы Третьего рейха… Кн. 1. С. 201–204.

(обратно)

1462

Беларускі нацыяналізм: Даведнік… — Беларускі дэсантны батальён «Дальвіц». С. 16.

(обратно)

1463

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 104.

(обратно)

1464

Munoz A. J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. N.Y., 1991. P. 260, 261.

(обратно)

1465

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 104.

(обратно)

1466

Акула К. Указ. соч. С. 42.

(обратно)

1467

Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 245–246.

(обратно)

1468

Дуда А., Старик В. Буковінський Курінь в боях за українську державність. 1918–1941 — 1944. Київ — Чернівці, 1995. С. 151–153.

(обратно)

1469

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 105; Акула К. Указ. соч. С. 43.

(обратно)

1470

Munoz A. J. Op. cit. В 261, 262, 263.

(обратно)

1471

Шунков В. И. Солдаты разрушения. Организация, подготовка, вооружение, униформа ваффен СС. М.-Минск, 2001. С. 133.

(обратно)

1472

Nafziger G. F. The German Order of Battle: Waffen SS and Other Units in World War II. Conshohoken, 2001. P. 158.

(обратно)

1473

Munoz A. J. Op. cit. P. 269.

(обратно)

1474

Ibid. P.271.

(обратно)

1475

Ibid. P. 275–277, 278.

(обратно)

1476

Munoz A. J. The Last Levy: SS Officer Roster, March, 1st, 1945. N.Y, 2001. R 67–68.

(обратно)

1477

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 110.

(обратно)

1478

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг. М., 2002. С. 777.

(обратно)

1479

НАРБ. Ф. 382. Oп. 1. Д. 20. Л. 7.

(обратно)

1480

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 112.

(обратно)

1481

Статкевіч Ф. Як судзілі Антона Сокала-Кутылоускага (рукопись в архиве автора). С. 2.

(обратно)

1482

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 125.

(обратно)

1483

Там же.

(обратно)

1484

Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова. 1944–1945. СПб., 2001. С. 335–337.

(обратно)

1485

Кушаль Ф. Указ. соч. С. 160.

(обратно)

1486

Вооруженное националистическое подполье в Эстонии в 40—50-х гг. // Известия ЦК КПСС. 1990. № 8. С. 171.

(обратно)

1487

Там же.

(обратно)

1488

Munoz A. Hitler’s Eastern Legions. Vol. 1. N.Y., [1998]. P. 25.

(обратно)

1489

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 742. Л. 45.

(обратно)

1490

Thomas N. Partisan warfare. 1941–1945. London, 1983. P. 15; Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. Vol. 4. San Jose, 1987. P. 138; Известия ЦК КПСС. 1990. № 8. С. 172.

(обратно)

1491

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 742. Л. 46.

(обратно)

1492

Munoz A. Op. cit. Vol. 1. Р. 39, 44, 47.

(обратно)

1493

lbid. Р. 24–25.

(обратно)

1494

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 742. Л. 47–48.

(обратно)

1495

Munoz A. Op. cit. Vol. 1. Р. 49.

(обратно)

1496

Ibid. Р. 37.

(обратно)

1497

lbid. Р. 45; ЦАМО РФ. Ф. 344. Оп. 5556. Д. 153. Л. 212об.

(обратно)

1498

Munoz A. Op. cit. Vol. 1. Р. 25, 41.

(обратно)

1499

Ibid. Р. 40, 49.

(обратно)

1500

Ibid. Р. 11.

(обратно) class='book'> 1501 Littlejohn D. Op. cit. P. 150.

(обратно)

1502

Ibid.

(обратно)

1503

Ibid. P. 154–156.

(обратно)

1504

Ibid. P. 157.

(обратно)

1505

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 5. P. 146.

(обратно)

1506

Ibid. P. 147.

(обратно)

1507

Williamson G. The Waffen-SS (3) 11 to 23 divisions. Oxford 2004. P. 36.

(обратно)

1508

Michaelis R. Esten in der Waffen-SS. Die 20. Waffen-Grenadier Division der SS. Berlin 2000. P. 31.

(обратно)

1509

Ledwoch J. Op. cit. P. 20.

(обратно)

1510

Хауссер П. Войска СС в бою. M., 2006. С. 149.

(обратно)

1511

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 5. P. 160.

(обратно)

1512

Michaelis R. Op. cit. P. 52.

(обратно)

1513

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 5. P. 168.

(обратно)

1514

Michaelis R. Op. cit. P. 59.

(обратно)

1515

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 5. P. 149.

(обратно)

1516

Залесский K. A. СС. Охранные отряды НСДАП. M., 2004. С. 34.

(обратно)

1517

Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 3-хтт. М., 1967. Т. 3. С. 322–323.

(обратно)

1518

Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. Vol. 4. San Jose, 1987. P. 171.

(обратно)

1519

Thomas N. Partisan warfare. 1941–1945. London, 1983. P. 16; Под маской независимости (документы о вооруженном националистическом подполье в Латвии в 40-50-х гг. // Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 117–118.

(обратно)

1520

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 977. Л. 24, 49.

(обратно)

1521

Munoz A. Hitler’s Eastern Legions. Vol. 1. N. Y, [1998]. P. 34–35, 38.

(обратно)

1522

lbid. P. 36, 38, 40.

(обратно)

1523

lbid. P. 46, 48.

(обратно)

1524

Крысин М. Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. М., 2004. С. 248.

(обратно)

1525

Munoz A. Op. cit. Vol. 1. Р. 73.

(обратно)

1526

Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 248–249, 366–367.

(обратно)

1527

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 5.5.1943.

(обратно)

1528

Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 249, 323–324.

(обратно)

1529

Schematische Gliederung der landeseigenen Verbände. Stand: 27.3.1945.

(обратно)

1530

Littlejohn D. Op. cit. P. 192; Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 325–326.

(обратно)

1531

Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 326.

(обратно)

1532

Littlejohn D. Op. cit. Р. 192–193; Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 326–327.

(обратно)

1533

Littlejohn D. Op. cit. Р. 200; Помощники Люфтваффе // Однострій, 2000. № 4. С. 11.

(обратно)

1534

lbid. Р. 197–199.

(обратно)

1535

Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 249.

(обратно)

1536

Littlejohn D. Op. cit. Р. 195–196.

(обратно)

1537

Крысин М. Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. М., 2004. С. 400.

(обратно)

1538

Munoz A. J. Hitlers Eastern Legions. The Baltic Schutzmannschaft. 1941–1945. Vol. I. N.Y. P. 60.

(обратно)

1539

Вender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 4. P. 69.

(обратно)

1540

lbid. P. 94.

(обратно)

1541

Munoz A. J. Op. cit. P. 65.

(обратно)

1542

Ledwoch J. Op. cit. Vol. 2. P. 65.

(обратно)

1543

Munoz A. J. Op. cit. P. 69.

(обратно)

1544

Neulen H. W. Op. cit. P. 295.

(обратно)

1545

Крысин М. Ю. Указ. соч. С. 412.

(обратно)

1546

Munoz A J. Op. cit. P. 75.

(обратно)

1547

Littlejohn D. Op. cit. Vol. 4. P. 184.

(обратно)

1548

Jurado C. C., Thomas N. Germany’s Eastern front Allies (2). Baltic Forces. Oxford, 2002. P. 19.

(обратно)

1549

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 5. P. 71.

(обратно)

1550

Munoz A. J. Op. cit. P. 63.

(обратно)

1551

Еременко А. И. Годы возмездия. 1943–1945. M., 1969. С. 402.

(обратно)

1552

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 4. P. 90.

(обратно)

1553

Ibid. P. 91.

(обратно)

1554

Neulen H. W. Op. cit. P. 295.

(обратно)

1555

Munoz A. J. Foigotten legions Obscure Combat formations of the Wiffen-SS. Colorado, 1997. P. 366.

(обратно)

1556

Дробязко С. И. Восточные добровольцы в Вермахте, полиции и СС. М., 2000. С. 14.

(обратно)

1557

Bender R. J., Taylor H. P. Op. cit. Vol. 5. P. 91.

(обратно)

1558

Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. Vol. к San Jose, 1987. P. 217.

(обратно)

1559

Ibid.

(обратно)

1560

Ibid. P. 217, 221; Thomas N. Partisan warfare. 1941–1945. London, 1983. P. 16.

(обратно)

1561

Littlejohn D. Op. cit. P. 217; Munoz A. Hitler’s Eastern Legions. Vol. l.N.Y. [1998]. P. 46, 48.

(обратно)

1562

Munoz A. Op. cit. Vol. 1. P. 48, 49.

(обратно)

1563

Ibid. P. 219; Гитлеровская оккупация в Литве: Сб. статей. Вильнюс, 1966. С. 38, 118; РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 1012. Л. 47.

(обратно)

1564

Littlejohn D. Op. cit. Р. 219–220.

(обратно)

1565

Ibid. Р. 222.

(обратно)

1566

Munoz A. Op. cit. Vol. 1. P. 46, 48.

(обратно)

1567

РГАСПИ. Ф. 69. Oп. 1. Д. 1006. Л. 38.

(обратно)

1568

Там же. Д. 712. Л. 18.

(обратно)

1569

Littlejohn D. Op. cit. P. 220.

(обратно)

1570

Ibid.

(обратно)

1571

Ibid. P. 220–221.

(обратно)

1572

Munoz A. Op. cit. Vol. 1. P. 11.

(обратно)

1573

Littlejohn D. Op. cit. P. 222; Помощники Люфтваффе // Однострій, 2000. № 4. С. 11.

(обратно)

1574

Скорцени О. Неизвестная война. Мн., 2003. С. 181.

(обратно)

1575

Там же.

(обратно)

1576

Lucas J. The last year of the German army. May 1944 — May 1945. N.Y., 1996. P. 104.

(обратно)

1577

Ledwoch J. Op. cit. R 24.

(обратно)

1578

Тике В. Марш на Берлин. С. 395.

(обратно)

1579

Munoz A. J. Forgotten Legions. R 212.

(обратно)

1580

Vinx J. Op. cit. Deel 6. R 339.

(обратно)

1581

Lucas J. Op. cit. R 111.

(обратно)

1582

Скорцени О. Указ. соч. С. 494–495.

(обратно)

1583

Там же. С. 493.

(обратно)

1584

Munoz A. J. Forgotten Legions. R 196.

(обратно)

1585

Ibid. R 195.

(обратно)

1586

См. например: Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Сб. документов. М., 1984. Т. 4 (Крымская конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании — 4-11.2.1945 г.).

(обратно)

1587

На наш взгляд, наиболее интересными публикациями по этой проблеме являются такие работы российских авторов: Полян П. М. Жертвы двух диктатур. М., 2002; Его же. Депортация советских граждан в Третий рейх и их репатриация в Советский Союз // Материалы по истории Русского освободительного движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. М., 1998. Вып. 4. С. 322–409; Арзамаскин Ю. Н. Советские органы репатриации в 1944–1946 гг. // Там же. С. 258–284. Однако основное внимание в этих исследованиях уделяется прежде всего структуре органов репатриации и различной статистике по репатриантам.

(обратно)

1588

Арзамаскин Ю. Н. Указ. соч. С. 258.

(обратно)

1589

Советский Союз на международных конференциях… С. 258; Хоффманн Й. История Власовской армии. Париж, 1990. С. 235.

(обратно)

1590

Подробнее о вопросе «восточных» добровольческих формирований см., например: Дробязко С. И. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М., 1999; Его же. Русская освободительная армия. М., 2000; Романько О. В. Мусульманские легионы во Второй мировой войне. М., 2004

(обратно)

1591

Майоров Н. Краснодарский процесс // Неотвратимое возмездие. По материалам судебных процессов над изменниками Родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. М., 1979. С. 160–170.

(обратно)

1592

Назаров М. В. Миссия русской эмиграции. Ставрополь, 1992. С. 309.

(обратно)

1593

Дробязко С. И. Русская освободительная армия… С. 17–22.

(обратно)

1594

Арзамаскин Ю. Н. Указ. соч. С. 258–259.

(обратно)

1595

Назаров М. В. Указ. соч. С. 336.

(обратно)

1596

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 236.

(обратно)

1597

Полян П. М. Депортация советских граждан в Третий рейх… С. 385; Толстой Н. Д. Жертвы Ялты. М., 1996. С. 416–426.

(обратно)

1598

Хоффманн. Й. Указ. соч. С. 236.

(обратно)

1599

Толстой Н. Д. Указ. соч. С. 181–220.

(обратно)

1600

Там же. С. 233–255.

(обратно)

1601

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 237.

(обратно)

1602

Там же. С. 237.

(обратно)

1603

Полян П. М. Депортация советских граждан в Третий рейх… С. 384–385.

(обратно)

1604

Назаров М. В. Указ. соч. С. 337.

(обратно)

1605

Толстой Н. Д. Указ. соч. С. 349.

(обратно)

1606

Толстой Н. Д. Указ. соч. С. 292–296; Дробязко С. И. Эпопея генерала Смысловского // Материалы по истории Русского освободительного движения: Сб. статей, документов и воспоминаний. М., 1998. Вып. 4. С. 116–135.

(обратно)

1607

Назаров М. В. Указ. соч. С. 345.

(обратно)

1608

Bethell N. The Last Secret. The Forcible Repatriation to Russia 1944–1947. London, 1974. P. 242–243.

(обратно)

1609

Толстой Н. Д. Указ. соч. С. 426, 468.

(обратно)

1610

Поздняков В. В. Власовцы в СССР. Письма Н. Н. Краснова // Новое русское слово. 1964. 22–23 декабря.

(обратно)

1611

Известия. 1946. № 181.2 августа; Правда. 1947. № 15. 17 января.

(обратно)

1612

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 242.

(обратно)

1613

РОА — «третья сила» Второй мировой. Интервью д-ра Йоахима Хоффманна Российскому информационному агентству «Новости». Май 1995 //Личный архив О. В. Романько. Л. 1–2.

(обратно)

1614

Хоффманн Й. Указ. соч. С. 253.

(обратно)

1615

Толстой Н. Д. Указ. соч. С. 407.

(обратно)

1616

См., например: Thorwald J. Wen sie verderben wollen. Bericht des grossen Verrats. Stuttgart, 1952.

(обратно)

1617

Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918–1956. Опыт художественного исследования. М., 1991. Т. 5. С. 169–198.

(обратно)

1618

Buss Р, Mollo A. Op. cit. Р. 108.

(обратно)

1619

Neulen H. W. Op. cit. P. 91.

(обратно)

1620

Ibid. P. 95

(обратно)

1621

Ibid. P. 112.

(обратно)

1622

Ibid.

(обратно)

1623

Buss R, Mollo A. Op. cit. P. 109.

(обратно)

1624

Neulen H. W. Op. cit. P. 197.

(обратно)

1625

Ibid. P. 219.

(обратно)

1626

lbid. P. 263.

(обратно)

1627

Кожемякин M. Забытые сербские добровольцы// Эхо войны. № 2, 2008. С. 50.

(обратно)

Примечания

1

С этого времени дивизии фактически не существовало, а ее название носила созданная на ее основе полковая группа.

(обратно)

2

Сокращения в таблице: А — армия, ГК — горный корпус, гд — горная дивизия, ГА — групп армий, егд — егерская дивизия, мд — моторизованная дивизия, пб — пехотный батальон, пд — пехотная дивизия, ТА — танковая армия, тд — танковая дивизия, ТК — танковый корпус.

(обратно)

3

До октября 1942 г. этот батальон именовался 444-м туркестанским батальоном и входил в состав 444-й немецкой охранной дивизии.

(обратно)

4

Летом 1943 г. этот батальон вошел в состав 314-го азербайджанского пехотного полка 162-й тюркской пехотной дивизии.

(обратно)

5

ХССПФ — высший руководитель СС и полиции.

(обратно)

Оглавление

Введение

ЧАСТЬ I ИНОСТРАНЦЫ В АРМИИ ГЕРМАНИИ: ФЕНОМЕН ИЛИ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ

  Исторический обзор К. К. Семенов

  Определение темы К. К. Семенов

  Германия перед войной К. К. Семенов

  Третий путь Европы К. К. Семенов

  Германия и иностранцы К. К. Семенов

  Немецкая пропаганда и иностранцы К. К. Семенов

  Органы пропаганды, их структура и деятельность в Крыму в 1941–1944 гг. О. В. Романько

  Появление иностранных добровольцев в немецких вооруженных силах К. К. Семенов

  Вербовка и мобилизация К. К. Семенов

  Абвер и иностранцы К. К. Семенов

ЧАСТЬ II ЕВРОПЕЙСКИЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ НА СЛУЖБЕ ТРЕТЬЕМУ РЕЙХУ

  Фольксдойче на службе Рейху К. К. Семенов

    Фольксдойче Словакии

    Венгерские фольксдойче

    22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС

    31-я добровольческая гренадерская дивизия СС

    Фольксдойче Югославии

    7-я добровольческая горная дивизия СС «Принц Ойген»

    Фольксдойче Греции

    Фольксдойче Польши

    Фольксдойче Дании

    Фольксдойче Советского Союза

    Фольксдойче Италии

    Фольксдойче других континентов

  Испания К. К. Семенов

    250-я пехотная дивизия — «Синяя дивизия»

    Испанский добровольческий легион — «Синий легион»

    Испанские добровольцы в немецких спецслужбах и войсках СС

    Испанский авиационный легион — «Синяя эскадрилья»

    Испанцы в Кригсмарине — «Синяя флотилия»

  Франция К. К. Семенов

    638-й пехотный полк. «Легион французских добровольцев»

    Французские добровольцы в войсках СС

    Французская добровольческая штурмовая бригада СС «Франция»

    33-я гренадерская дивизия войск СС «Шарлемань»

    «Трехцветный легион» и «Африканская фаланга»

    Французские добровольцы в Вермахте и Люфтваффе

    Французские добровольцы в Кригсмарине

    Французские полицейские и охранные части

    Французские добровольцы в НСКК

    Французы в Организации Тодта

    Бретонские националисты

  Нидерланды К. К. Семенов

    Голландские добровольцы в войсках СС

    Добровольческий легион «Нидерланды»

    4-я добровольческая танково-гренадерская бригада СС «Нидерланд»

    23-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Нидерланд»

    Добровольческая гренадерская бригада СС «Ландштурм Нидерланд»

    34-я добровольческая танково-гренадерская дивизия «Ландштурм Нидерланд»

    Другие части СС

    Германские СС в Нидерландах

    Голландские охранные подразделения

    Голландские добровольцы в других родах войск и организациях

    Голландские добровольцы в НСКК и ОТ

  Бельгия К. К. Семенов

    Валлония

    373-й пехотный батальон — легион «Валлония»

    Штурмовая бригада СС «Валлония»

    28-я добровольческая гренадерская дивизия СС «Валлония»

    Валлонские добровольцы в других родах войск и формированиях

    Фландрия

    Добровольческий легион «Фландрия»

    6-я добровольческая штурмовая бригада СС «Лангемарк»

    27-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Лангемарк»

    Фламандские военизированные молодежные организации

    Германские СС во Фландрии

    Фламандские охранные подразделения

    Фламандские добровольцы в других родах войск и организациях

    Фламандские добровольцы в НСКК

    Бельгийцы в Организации Тодта

  Люксембург К. К. Семенов

  Швейцария К. К. Семенов

  Дания К. К. Семенов

    Дивизия СС «Викинг»

    Добровольческий корпус «Дания»

    Добровольческий запасной батальон СС

    Шальбургский корпус и другие части СС

    Охранные части и добровольцы в других родах войск

  Норвегия К. К. Семенов

    Добровольческий легион «Норвегия»

    11-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Нордланд»

    Другие норвежские подразделения СС

    Германские СС в Норвегии

    Норвежцы в других родах войск и организациях

  Швеция К. К. Семенов

  Финляндия К. К. Семенов

  Великобритания К. К. Семенов

  Ирландия К. К. Семенов

  Сербия К. К. Семенов

  Хорватия О. В. Романько

    Хорватский легион и легионерские дивизии

    Хорватский авиационный легион

    Хорватский морской легион

    Мусульманские формирования

    13-я горная дивизия войск СС «Хандшар»

    23-я горная дивизия войск СС «Кама»

    Хорватские добровольцы в полиции

  Черногория К. К. Семенов

  Словения К. К. Семенов

    Словенские подразделения в Люблянской провинции

    Словенские подразделения в оперативной зоне Адриатического побережья

    Словенские подразделения на территории, присоединенной к Рейху

  Италия К. К. Семенов

    Итальянские добровольцы в Люфтваффе

    Итальянские добровольцы в немецкой армии и полиции

    Итальянские добровольцы в войсках СС

  Албания К. К. Семенов

    Албанские добровольцы в немецкой армии и полиции

    21-я горная дивизия войск СС «Скандербег»

  Греция К. К. Семенов

  Венгрия К. К. Семенов

    Венгерские добровольцы в войсках СС

    25-я гренадерская дивизия войск СС «Хуньяди»

    26-я гренадерская дивизия войск СС «Хунгария»

    1-й венгерский штурмовой полк СС

    1-й венгерский лыжный батальон СС

    Венгерский полк быстрого реагирования войск СС

    XVII армейский корпус войск СС (венгерский)

  Польша К. К. Семенов

  Румыния К. К. Семенов

  Болгария К. К. Семенов

  Чехословакия К. К. Семенов

  Другие европейские страны К. К. Семенов

  Солдаты поневоле К. К. Семенов

    Военнопленные

    Еврейская служба порядка в гетто

  Арабские добровольцы К. К. Семенов

  Индия К. К. Семенов

ЧАСТЬ III ГРАЖДАНЕ СССР НА СЛУЖБЕ ТРЕТЬЕМУ РЕЙХУ

  Восточные легионы О. В. Романько

    Особое соединение «Горец»

    Восточные формирования в составе войск СС

  Русская освободительная армия в Крыму О. В. Романько

  Русское освободительное движение и еврейский вопрос О. В. Романько

  Русские формирования Абвера С. И. Дробязко

    Зондерштаб «Р» и 1-я Русская национальная армия

    Русская национальная народная армия (РННА)

    Добровольные помощники («хиви»)

    Вспомогательная полиция в зоне военного управления

    Русская освободительная народная армия (РОНА)

    Восточные батальоны и роты

    Русские добровольцы в Люфтваффе

  Русские подразделения РСХА

    Предприятие «Цеппелин» (К. К. Семенов)

    Особый полк СС «Варяг» (К. К. Семенов)

    «Дружина» и Гвардейская бригада РОА (С. И. Дробязко)

    Политический центр борьбы с большевизмом (С. И. Дробязко)

  Русская освободительная армия С. И. Дробязко

    Школа пропагандистов в Дабендорфе

    Вооруженные силы КОНР

  Русские белоэмигранты К. К. Семенов

  Русский корпус на Балканах С. И. Дробязко

  Освободительное движение народов России и украинский вопрос О. В. Романько

  Украинские националистические организации в Крыму О. В. Романько

  Украинские формирования С. И. Дробязко

    Украинские формирования Абвера

    Полицейские и охранные части

    Украинские части в Вермахте

    Украинская национальная армия

    Помощники Люфтваффе и ПВО

  14-я гренадерская дивизия войск СС «Галиция» К. К. Семенов

  Крымско-татарские формирования О. В. Романько

  Казачьи и калмыцкие формирования С. И. Дробязко

    Казачьи части в составе Вермахта

    XV казачий кавалерийский корпус

    Казачий стан

    Калмыцкий кавалерийский корпус

  Белорусские формирования О. В. Романько

    «Служба порядка» и «вспомогательная полиция порядка» индивидуальной службы

    Корпус белорусской самообороны

    «Самооборонные деревни»

    Батальоны «вспомогательной полиции порядка»

    Белорусский батальон железнодорожной охраны

    Белорусские добровольцы в частях СД

    Новогрудский кавалерийский эскадрон

    Белорусская краевая оборона

    1-й кадровый батальон Белорусской краевой обороны

    Специальный десантный батальон «Дальвиц»

    30-я гренадерская дивизия войск СС (белорусская № 1)

  Прибалтийские республики С. И. Дробязко

  Эстонские формирования

    Батальоны «Эрна» (С. И. Дробязко)

    Полицейские батальоны (С. И. Дробязко)

    «Омакайтсе» (С. И. Дробязко)

    Полки пограничной охраны (С. И. Дробязко)

    Эстонские части в Вермахте (С. И. Дробязко)

    Эстонский легион Люфтваффе (С. И. Дробязко)

    Помощники Люфтваффе и ПВО (С. И. Дробязко)

    Эстонский добровольческий легион (К. К. Семенов)

    3-я добровольческая бригада СС (эстонская № 1) (К. К. Семенов)

    20-я гренадерская дивизия войск СС (эстонская № 1) (К. К. Семенов)

  Латышские формирования

    Самооборона, полицейские и охранные части (С. И. Дробязко)

    Латышские полки пограничной охраны (С. И. Дробязко)

    Латышские части в Вермахте (С. И. Дробязко)

    Латышский легион Люфтваффе (С. И. Дробязко)

    «Помощники Люфтваффе и ПВО» (С. И. Дробязко)

    Латышские добровольцы в Имперской трудовой службе (С. И. Дробязко)

    Латышский легион (К. К. Семенов)

    15-я гренадерская дивизия войск СС (латышская № 1) (К. К. Семенов)

    2-я добровольческая бригада СС (латышская № 1) (К. К. Семенов)

    19-я гренадерская дивизия войск СС (латышская № 2) (К. К. Семенов)

    VI добровольческий армейский корпус СС (латышский) (К. К. Семенов)

  Литовские формирования С. И. Дробязко

    Самооборона, полицейские и охранные части

    Литовский легион СС

    «Литовский территориальный корпус» (ЛТК)

    Литовские части в Вермахте

    «Помощники Люфтваффе и ПВО»

  Иностранцы в специальных частях войск СС и РСХА К. К. Семенов

  ЗАКЛЮЧЕНИЕ

    Жертвы войны. Насильственные репатриации чинов Восточных формирований в СССР О. В. Романько

    Горе побежденным К. К. Семенов

  ИЛЛЮСТРАЦИИ

INFO

Комментарии

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96

97

98

99

100

101

102

103

104

105

106

107

108

109

110

111

112

113

114

115

116

117

118

119

120

121

122

123

124

125

126

127

128

129

130

131

132

133

134

135

136

137

138

139

140

141

142

143

144

145

146

147

148

149

150

151

152

153

154

155

156

157

158

159

160

161

162

163

164

165

166

167

168

169

170

171

172

173

174

175

176

177

178

179

180

181

182

183

184

185

186

187

188

189

190

191

192

193

194

195

196

197

198

199

200

201

202

203

204

205

206

207

208

209

210

211

212

213

214

215

216

217

218

219

220

221

222

223

224

225

226

227

228

229

230

231

232

233

234

235

236

237

238

239

240

241

242

243

244

245

246

247

248

249

250

251

252

253

254

255

256

257

258

259

260

261

262

263

264

265

266

267

268

269

270

271

272

273

274

275

276

277

278

279

280

281

282

283

284

285

286

287

288

289

290

291

292

293

294

295

296

297

298

299

300

301

302

303

304

305

306

307

308

309

310

311

312

313

314

315

316

317

318

319

320

321

322

323

324

325

326

327

328

329

330

331

332

333

334

335

336

337

338

339

340

341

342

343

344

345

346

347

348

349

350

351

352

353

354

355

356

357

358

359

360

361

362

363

364

365

366

367

368

369

370

371

372

373

374

375

376

377

378

379

380

381

382

383

384

385

386

387

388

389

390

391

392

393

394

395

396

397

398

399

400

401

402

403

404

405

406

407

408

409

410

411

412

413

414

415

416

417

418

419

420

421

422

423

424

425

426

427

428

429

430

431

432

433

434

435

436

437

438

439

440

441

442

443

444

445

446

447

448

449

450

451

452

453

454

455

456

457

458

459

460

461

462

463

464

465

466

467

468

469

470

471

472

473

474

475

476

477

478

479

480

481

482

483

484

485

486

487

488

489

490

491

492

493

494

495

496

497

498

499

500

501

502

503

504

505

506

507

508

509

510

511

512

513

514

515

516

517

518

519

520

521

522

523

524

525

526

527

528

529

530

531

532

533

534

535

536

537

538

539

540

541

542

543

544

545

546

547

548

549

550

551

552

553

554

555

556

557

558

559

560

561

562

563

564

565

566

567

568

569

570

571

572

573

574

575

576

577

578

579

580

581

582

583

584

585

586

587

588

589

590

591

592

593

594

595

596

597

598

599

600

601

602

603

604

605

606

607

608

609

610

611

612

613

614

615

616

617

618

619

620

621

622

623

624

625

626

627

628

629

630

631

632

633

634

635

636

637

638

639

640

641

642

643

644

645

646

647

648

649

650

651

652

653

654

655

656

657

658

659

660

661

662

663

664

665

666

667

668

669

670

671

672

673

674

675

676

677

678

679

680

681

682

683

684

685

686

687

688

689

690

691

692

693

694

695

696

697

698

699

700

701

702

703

704

705

706

707

708

709

710

711

712

713

714

715

716

717

718

719

720

721

722

723

724

725

726

727

728

729

730

731

732

733

734

735

736

737

738

739

740

741

742

743

744

745

746

747

748

749

750

751

752

753

754

755

756

757

758

759

760

761

762

763

764

765

766

767

768

769

770

771

772

773

774

775

776

777

778

779

780

781

782

783

784

785

786

787

788

789

790

791

792

793

794

795

796

797

798

799

800

801

802

803

804

805

806

807

808

809

810

811

812

813

814

815

816

817

818

819

820

821

822

823

824

825

826

827

828

829

830

831

832

833

834

835

836

837

838

839

840

841

842

843

844

845

846

847

848

849

850

851

852

853

854

855

856

857

858

859

860

861

862

863

864

865

866

867

868

869

870

871

872

873

874

875

876

877

878

879

880

881

882

883

884

885

886

887

888

889

890

891

892

893

894

895

896

897

898

899

900

901

902

903

904

905

906

907

908

909

910

911

912

913

914

915

916

917

918

919

920

921

922

923

924

925

926

927

928

929

930

931

932

933

934

935

936

937

938

939

940

941

942

943

944

945

946

947

948

949

950

951

952

953

954

955

956

957

958

959

960

961

962

963

964

965

966

967

968

969

970

971

972

973

974

975

976

977

978

979

980

981

982

983

984

985

986

987

988

989

990

991

992

993

994

995

996

997

998

999

1000

1001

1002

1003

1004

1005

1006

1007

1008

1009

1010

1011

1012

1013

1014

1015

1016

1017

1018

1019

1020

1021

1022

1023

1024

1025

1026

1027

1028

1029

1030

1031

1032

1033

1034

1035

1036

1037

1038

1039

1040

1041

1042

1043

1044

1045

1046

1047

1048

1049

1050

1051

1052

1053

1054

1055

1056

1057

1058

1059

1060

1061

1062

1063

1064

1065

1066

1067

1068

1069

1070

1071

1072

1073

1074

1075

1076

1077

1078

1079

1080

1081

1082

1083

1084

1085

1086

1087

1088

1089

1090

1091

1092

1093

1094

1095

1096

1097

1098

1099

1100

1101

1102

1103

1104

1105

1106

1107

1108

1109

1110

1111

1112

1113

1114

1115

1116

1117

1118

1119

1120

1121

1122

1123

1124

1125

1126

1127

1128

1129

1130

1131

1132

1133

1134

1135

1136

1137

1138

1139

1140

1141

1142

1143

1144

1145

1146

1147

1148

1149

1150

1151

1152

1153

1154

1155

1156

1157

1158

1159

1160

1161

1162

1163

1164

1165

1166

1167

1168

1169

1170

1171

1172

1173

1174

1175

1176

1177

1178

1179

1180

1181

1182

1183

1184

1185

1186

1187

1188

1189

1190

1191

1192

1193

1194

1195

1196

1197

1198

1199

1200

1201

1202

1203

1204

1205

1206

1207

1208

1209

1210

1211

1212

1213

1214

1215

1216

1217

1218

1219

1220

1221

1222

1223

1224

1225

1226

1227

1228

1229

1230

1231

1232

1233

1234

1235

1236

1237

1238

1239

1240

1241

1242

1243

1244

1245

1246

1247

1248

1249

1250

1251

1252

1253

1254

1255

1256

1257

1258

1259

1260

1261

1262

1263

1264

1265

1266

1267

1268

1269

1270

1271

1272

1273

1274

1275

1276

1277

1278

1279

1280

1281

1282

1283

1284

1285

1286

1287

1288

1289

1290

1291

1292

1293

1294

1295

1296

1297

1298

1299

1300

1301

1302

1303

1304

1305

1306

1307

1308

1309

1310

1311

1312

1313

1314

1315

1316

1317

1318

1319

1320

1321

1322

1323

1324

1325

1326

1327

1328

1329

1330

1331

1332

1333

1334

1335

1336

1337

1338

1339

1340

1341

1342

1343

1344

1345

1346

1347

1348

1349

1350

1351

1352

1353

1354

1355

1356

1357

1358

1359

1360

1361

1362

1363

1364

1365

1366

1367

1368

1369

1370

1371

1372

1373

1374

1375

1376

1377

1378

1379

1380

1381

1382

1383

1384

1385

1386

1387

1388

1389

1390

1391

1392

1393

1394

1395

1396

1397

1398

1399

1400

1401

1402

1403

1404

1405

1406

1407

1408

1409

1410

1411

1412

1413

1414

1415

1416

1417

1418

1419

1420

1421

1422

1423

1424

1425

1426

1427

1428

1429

1430

1431

1432

1433

1434

1435

1436

1437

1438

1439

1440

1441

1442

1443

1444

1445

1446

1447

1448

1449

1450

1451

1452

1453

1454

1455

1456

1457

1458

1459

1460

1461

1462

1463

1464

1465

1466

1467

1468

1469

1470

1471

1472

1473

1474

1475

1476

1477

1478

1479

1480

1481

1482

1483

1484

1485

1486

1487

1488

1489

1490

1491

1492

1493

1494

1495

1496

1497

1498

1499

1500

1501

1502

1503

1504

1505

1506

1507

1508

1509

1510

1511

1512

1513

1514

1515

1516

1517

1518

1519

1520

1521

1522

1523

1524

1525

1526

1527

1528

1529

1530

1531

1532

1533

1534

1535

1536

1537

1538

1539

1540

1541

1542

1543

1544

1545

1546

1547

1548

1549

1550

1551

1552

1553

1554

1555

1556

1557

1558

1559

1560

1561

1562

1563

1564

1565

1566

1567

1568

1569

1570

1571

1572

1573

1574

1575

1576

1577

1578

1579

1580

1581

1582

1583

1584

1585

1586

1587

1588

1589

1590

1591

1592

1593

1594

1595

1596

1597

1598

1599

1600

1601

1602

1603

1604

1605

1606

1607

1608

1609

1610

1611

1612

1613

1614

1615

1616

1617

1618

1619

1620

1621

1622

1623

1624

1625

1626

1627

*** Примечания ***