Соль розовой воды [Д. Соловей] (fb2) читать постранично

Д. Соловей Соль розовой воды

Принято считать, что розовый — цвет несерьёзный, детский и стереотипно девчачий.

У меня тоже был период, когда я в этом уверилась. Лет в четырнадцать я резко разлюбила розовый цвет и отреклась от всего, что делало меня “слишком девочкой”.

До того, впрочем, розовый цвет мне ужасно нравился. Уж не знаю, кого в этом винить — общество, Барби или зов яичников. Одно могу сказать точно — едва ли в моей любви был какой-то глубокий смысл. Да и вопросами эстетичности я в том возрасте особо не задавалась. Как-то не до эстетики, когда поддеваешь под школьную юбку дырявые рейтузы цвета столовского какао.

— Мне нравится, — говорит тощенькая и носатая девочка с до нелепого длинной косой. Говорит и перебирает миленькие наклейки.

— Слишком гламурно, — морщит нос ещё более тощенькая её подруга, на фоне которой Наклейка чувствует себя ужасно громоздкой.

Звучит вроде бы обидно, но Наклейка не обижается. Для неё слово “гламур” игриво сверкает стразами и переливается перламутром, и она находит это привлекательным.

Из их излюбленного магазина канцелярии она уходит с богатым уловом: стикерами, парочкой розовых ручек с пушистыми наконечниками и мягким брелком-кроликом. И ещё в кармане спрятался ластик, который она украла — просто чтобы узнать, получится ли. Получилось.

Дома Наклейке никогда не скучно. Она очень рано узнаёт, что такое творчество, компьютерные игры и одиночество. Три этих компонента и решают её досуг — она развлекает себя сама, рисуя комиксы, придумывая рассказы и пытаясь пройти мрачную Алису от Американа МакГи. Её не смущает собственная тяга одновременно и к психоделичной чернухе, и к сладкой милоте. Подумаешь, как будто это что-то несочетаемое.

Впрочем, свою ненормальность она всё равно ощущает. Ей совершенно не понятны причины — Наклейка видит только следствие, в котором она не вписывается в коллектив и всегда находится вне малолетнего социального круга. Когда она в очередной раз говорит об этом с мамой, вода в ванной отливает розовым, покрыта пеной и почему-то солоновата на язык.

— Как они тебя назвали?

— Странной, — Наклейка шлёпает ладонью по воде. — Я не хочу быть странной. Хочу быть нормальной.

— Зачем? — мама загребает шмат пены и кладёт её Наклейке на макушку.

— Чтобы со мной дружили. Меня не любят.

— Нормальной быть скучно, — мама хмыкает. — Знаешь, что такое “нормальный”? Такой же, как все. Тебе надо быть такой, как все? Они же тебе тоже не нравятся.

Наклейка молчит. В глазах немного плывёт и жжётся — наверное, шампунь попал.

— Лучше так, чем одной.

Долго одной я не была. У меня появились прекрасные друзья, которые принимали мои мифические странности, да и сами большой нормальностью не отличались. Ни они, ни я сама, правда, тогда ещё не знали, что я медленно проваливаюсь внутрь своей головы.

Неудачи преследовали меня во всём — в семье, в школе, в бесконечных влюблённостях. Не было той сферы, которая была бы стабильна и безопасна. Не было ни одной, кроме моего собственного воображения.

“…ха-ха, вырядилась, видели, что она пишет, папе придётся уйти, ты для меня просто друг, ну давайте послушаем глупую девочку, ни на что не годишься, она такая стрёмная, закрой свой рот…”

Розовая вода в ванной становилась всё более солёной. Казалось, испарения этой соли поднимались от водяной поверхности и удушающе забивались в самые лёгкие. Мягкая пена оседала всё быстрее. Её постоянно не хватало.

Так вот, я отреклась от розового цвета. Мне казалось, так я буду больше нравиться — если стану “своим парнем”. Скейт, гитара, сигареты, алкоголь на вписках, у меня было всё. Некоторые статусные штуки мне полюбились и прижились, как, например, “Сталкер”. А вот скейт и гитара так и остались недостижимой мечтой. Любимым цветом я триумфально объявила оранжевый.

Время шло, и я продолжала искать себя в приятных кому-то другому образах, всё меньше это осознавая. Одобрение других стало моей движущей силой. Неодобрение — приговором.

В троллейбусе людей слишком много, и кажется, будто все смотрят на неё (конечно же, это не так). Наклейка прячет экран телефона, чтобы незнакомые ребята рядом не заметили, что она слушает Тейлор Свифт. И наоборот — гордо выставляет его, когда переключается на Skillet. Ей нравится и то, и другое, но вторым определённо можно гордиться. Это показывает, что она своя. Классная девчонка. Не какая-то там размазня с романтическими завываниями в наушниках.

Она достаёт тетрадь по химии, чтобы повторить формулы перед репетитором (и чтобы показать, что она даже ещё более классная). И вдруг слышит сквозь музыку смешки. Песня, разумеется, незаметно уходит на стоп, и она в панике пытается услышать сквозь плотные затычки наушников, что они там говорят.

— Алкоголяты, — они посмеиваются и смотрят в тетрадь. Наклейке настолько страшно, что она никак не реагирует. Делает вид, что не слышит