Молчание [Антон Валетчик] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Антон Валетчик Молчание
Она состригла себе волосы. Полностью. — Теперь я буду ходить так. Аня вошла в зал за десять минут до нового года. — Зачем, мама? — спросила Наташа. — А тебе разве не нравиться? — Нет. Ты как злодейка из фильма. — В Новый год с новой прической! На её затылке остался незамеченный клок волос. — Пойдем, — сказал я. — Дострижемся. Черные пряди мертвецки валялись на заготовленной газете в ванной. Череп её неидеальный, думал я, проводя электрической бритвой по остаткам волос. Что с ее стороны было неразумно обнажать свои недостатки. — А мне все равно, что подумают другие, — сквозь зубы процедила Аня. — Кто спорит- то? — Зато мы никогда не будем как те, для кого снимают это чертовы передачи. — Мы и не были. — Ты просто не замечаешь лимба. Салют в этом году не был таким ярким, как в прошлом. Это наблюдение озвучила Наташа, я не оспаривал его, полностью доверившись детской памяти. Мы легли спать, я устроил голову жены у себя на груди. Она заплакала. *** Увлеченный нарцисс, как это ни парадоксально, способен стать преданным и зависимым человеком. Похвала его упорству выбрасывает в кровь комплекс элементов, сродни недостающим гормонам. Его взгляд загорается от прильнувшей волны закономерного признания. — Вчера я прочитала книгу, написанную обо мне, — Надин, как я называл ее, смотрела в потолок. — Я еще не стал писателем, — ответил я, поглаживая ее кудрявые завитки. — Она про детство. О том, как оно формирует привязанности и страхи. — Твоя рефлексия самая трогательная. — Знаешь, недостающий опыт обязательно необходимо проживать. Мне теперь известны инструменты, — она повернулась ко мне. — А еще в последнее время я полюбила чай с чабрецом. Надин было наплевать на наш статус. В каком- то смысле мы прикасались друг к другу, отделавшись от туманного и сомнительного предрассудка, что после тридцати пылкая необходимость в ком- либо имеет место быть. Проводив меня и заперев дверь на тройной замок, она напоминала себе о том, что я есть в ее жизни, обстоятельство, может быть короткое, скорее даже короткое, способное дать что- то по- настоящему хорошее. Или хотя бы полезное. Мне это подходило. *** Традиция бытового одиночества, придуманная мною задолго до вступления в брак, носила терапевтический характер. Рентгеновскими лучами она просвечивала внутреннее состояние, сигнализируя о несовершенстве систем и доминант организма. Призвание помогать людям вступало в жесточайшую конфронтацию с весьма надоевшим вопросом: «А для чего?». После изнурительных смен, где ответственность жидкой магмой расплавляла обыденность, мне требовался покой. Комната, переделанная мной в кабинет, служила анклавом в моем доме. Изначально созданный как интеллектуальное пространство, он стал тихим прибежищем для уединения. Расколотая плоскость данностей собиралась в единую композицию. Дисциплина подогревала момент моего исчезновения, не позволяя одержимости занять столь уязвимое пространство в голове. Я вынашивал этот голод, тренируя себя, не позволяя размышлениям проникнуть в быт и работу. Только принятие, только молчание и покорность. В собственном кабинете становился фанатичным потребителем себя самого. Я пил только крепкие напитки и погружался в религиозный экстаз своего таинства. Как правило, через сутки мое нутро засыпало. Я утягивал нервными окончаниями ящик с собственным эго, и он снова пломбировался и на полтора- два месяца опускался на глубину недосягаемости. *** — Пусть эта земля будет добра к тебе. Я не сразу понял, что происходит. Резкий запах чего- то инородного ударил в нос. Я смахнул с лица мягкие влажные комки. Вся постель была в земле, а Аня стояла рядом, держа в руках пустой горшок. — Что ты делаешь? — Я пытаюсь вытащить тебя, — Аня села на край кровати и погладила меня по щеке. — Откуда? — Оттуда, где ты наедине с собой. Я больше не хочу быть абстракцией. — Родная, я устаю. — Ты не должен сдаваться, иначе мы с Наташей останемся одни. Эти слова напугали меня. Я отправился в ванную. Черт, она поменяла мою зубную щетку. Что еще она сделает? Умывшись, я почувствовал на полотенце запах спирта. Нельзя срываться, наш мир завязнет в колее. Она не виновата. — Что у нас на завтрак? — Каша, — ответила она, поставив тарелку на стол. — Будь добра, передай ложку. — Ложкой нельзя. — Почему? — Ты еще не готов. — Знаешь, я поем позже. Мы погуляем с Наташей. На улице было безлюдно. Оно и понятно — утро после праздников. Двор засыпан мусором от всевозможных фейерверков и хлопушек. На горки Наташа не захотела. Предложила сделать большой круг по району. — Папа, посмотри, — дочка показала на скамейку. Свернувшись, словно зародыш, на ней лежал мужчина. Я стал теребить его по плечу, однако он не просыпался. Совсем молодой парень. Лет восемнадцати. Наверное,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
7 часов 30 минут назад
1 день 51 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад